«Российская правовая политика в сфере защиты прав и свобод личности»

Российская правовая политика в сфере защиты прав и свобод личности (fb2) - Российская правовая политика в сфере защиты прав и свобод личности (Конституционное, муниципальное и административное право) 1852K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Олег Юрьевич Рыбаков

Олег Рыбаков Российская правовая политика в сфере защиты прав и свобод личности

© О. Ю. Рыбаков, 2004

© Изд-во Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2004

* * *

Введение

Проблема зашиты прав и свобод личности в России всегда была одной из самых значимых. Правовая политика представляет собой важную форму и прогрессивное средство гуманизации права, государственной и общественной жизни. Ее смысл, цель состоят в создании условий для эффективной юридической защиты личности.

Взаимодействие личности и власти предполагает не только наличие комплекса прав, свобод и ответственности как институтов, но и определенную систему ценностных отношений между ними. Здесь возможны разные подходы. Можно вести речь об однозначном приоритете прав государства и тогда воплотится хорошо известная из российской истории модель подавления личности со стороны власти. Явное превосходство индивидуальности, радикализм в понимании априорности интересов личности приведет к абсолютизации персонального начала и забвению коллективного, общественного, государственного. Поэтому современная правовая политика, политическая жизнь характеризуются поиском и утверждением общечеловеческих ориентиров, стандартов, подходов, которые должны быть выверенными и продуманными.

Правовая политика не может быть навязанной, кем-то придуманной, искусственно привнесенной на российскую социально-культурную, юридическую, историческую почву. Она может быть результативной, если будет вырастать из потребностей и интересов людей в связи с их отношением к праву и государству, власти в целом.

Почему речь идет не только о праве, но и о политике? Потому что именно она охватывает широкие слои общества, формирует базовые исходные принципы, осуществляет идеи путем регулятивного, контрольного, общезначимого, глобального, всестороннего влияния на социальные условия в целом. Очевидно, что существует система законодательства, действует Конституция РФ, функционируют судебная система, законодательные органы и исполнительная власть. Казалось бы, созданы все необходимые формальные предпосылки для реализации прав и свобод личности в единстве с ее обязанностями. Однако сегодня, в начале нового столетия, еще не приходится констатировать высокой эффективности системы юридической защиты личности в масштабе российского общества. Иными словами, в современной России сложилось и сохраняется объективное социально-экономическое и политическое противоречие: декларированы и признаются широкие права и свободы личности, но отсутствует их полноценное воплощение в действительности.

К числу проблем правового развития российского общества и государства можно отнести и нестабильность, и бессистемность в правотворчестве. По сути, правовая нестабильность, которая особенно явно проявлялась в нашей стране в начале и середине 90-х годов, только начинает преодолеваться. Принималось множество законов, но отсутствовала строгая системность в их создании. К сожалению, существуют «дремлющие законы», то есть действующие крайне редко или не действующие вообще в силу того, что их содержание по сути оторвано от социально-экономических возможностей и вообще ситуации в стране.

Вместе с тем результативная защита прав и свобод личности возможна при условии стабильной деятельности законодательной и судебной систем, государственных, муниципальных, правоохранительных органов, общественных объединений. Кроме того, необходима обусловленная действующим законодательством, принципами естественного права, правовой культурой, сознанием, потребностями и интересами активная позиция самой личности. Права и свободы, их содержание соединяют в единую ценностную нить общий процесс реформирования российского общества, государства и правовую политику как одно из направлений осуществляемых преобразований.

Появление политики в сфере защиты прав и свобод личности свидетельствует о новых подходах юридического и социального характера в современном российском обществе, о том, что правовая культура страны требует качественных изменений, а именно в сторону утверждения уважения к личности со стороны государства. Перестроечный и постперестроечный периоды оказались динамичными по содержанию и количеству новаций, изменений. Однако сама личность как собирательное понятие не способна в силу причин объективного характера к кардинальным переменам за относительно непродолжительный период времени. Даже лучшие достижения человечества, к которым, бесспорно, можно отнести права человека как идею, не встраиваются автоматически в культуру и образ жизни россиянина. Правовая политика поэтому не должна способствовать насильственному внедрению норм и ценностей западного мира в российские реалии.

В то же время сама правовая политика, в особенности перестроечного периода, не осуществлялась как системная и целенаправленная деятельность соответствующих субъектов. В условиях социальной и экономической дестабилизации сложно проводить стройную и ориентированную на права человека политику даже при наличии политической воли. Пустые декларации о скором решении социальных вопросов, весьма остро стоявших в период перестройки и постперестроечное время, лишь подрывали доверие народа к власти. Сказывались противоречия между идеологической закрепощенностью личности, уходящей корнями в более ранние этапы развития России, с одной стороны, и гиперболизированным пониманием демократии как вседозволенности – с другой. Право в такой ситуации не играло в полной мере роль регулятора общественных отношений; зачастую важнейшие вопросы, связанные с переходом собственности в руки новых хозяев, решались на основе использования противоречий в законодательстве, а иногда попросту кулуарно. Открытость и гласность как достижения перестройки не срабатывали, когда речь шла о формировании финансово-олигархических групп в постперестроечной России.

Какова могла быть правовая политика в этот период? Конечно же, половинчатой и непоследовательной. Отсутствовало единое правовое пространство, хотя еще могли сохраняться некоторые прежние экономические, социокультурные связи между бывшими республиками СССР, ставшими суверенными государствами.

Россия, как правопреемник СССР, взяла на себя груз обязательств прошлого. В то же время увеличивалось количество новых проблем и прежде всего социального характера. Права человека как ценность и смысл его правового, индивидуального бытия еще не отражались в сознании большинства россиян в качестве ежедневной очевидной необходимости и условия достойной жизни. Речь шла о выживании, сохранении целостности государства, первоочередных задачах для личности и страны в целом.

Очевидно, что для реализации прав и свобод личности необходимы условия социально-экономического характера, стройная система законодательных актов, действующих в целях общего блага, а следовательно, и благополучия личности, ее юридической защищенности.

Права и свободы как принцип и часть бытия личности усваиваются в контексте конкретной социокультурной, жизненной среды, которая перерабатывает, делает более органичными для современной действительности универсальные общечеловеческие ценности, приспосабливая их к условиям конкретно-исторического этапа развития российского общества и государства.

Сегодня вполне очевидны не только диспропорция, дисбаланс между реальным осознанием необходимости прав и пониманием их фактической нереализованности, но и отсутствие ответственности государства за факты их нарушения. Иными словами, речь идет о популистском отношении к правам личности. Люди верят делам, которые не расходятся со словами. В силу этого правовая политика, если она претендует на жизненность, не может ограничиваться лишь идеями, взглядами, концепциями, которые также важны как компонент правовой жизни. Нужны реальные и общезначимые политико-правовые события, которые бы укрепляли доверие личности к власти, возрастающее количество примеров эффективной правовой защиты личности, их широкая популяризация.

Очень важно, чтобы носители власти сохраняли четкие правовые позиции, особенно в сложные периоды общественного развития. Правовая политика формируется и проводится прежде всего на основе властного воздействия. Поэтому лишь «правовая власть» может быть организующим центром политики, обращенной к личности. Реализация такого положения возможна через повышение требований к лицам, персонально осуществляющим властные полномочия, соблюдение и гарантированное осуществление разделения властей.

Необходимость изучения правовой политики обусловлена происходящими в России с конца прошлого и начала нового тысячелетия социально-экономическими, государственно-правовыми и политическими трансформациями. Эти изменения не могут быть конъюнктурными, ибо достигаются, хотя и путем реформ, но не безболезненно для россиян. Правовая политика призвана показать свою значимость в новых условиях формирования социального и правового государства. Она не может быть фикцией, заоблачным, оторванным от реальной жизни явлением. И всегда ее обязательным компонентом, базисом было право, которое есть категория реальности, отражаемая в законодательстве. Правовая политика показывает перспективы, пути совершенствования законодательства, влияет на формирование принципов его развития, обеспечивая тем самым защиту прав и свобод личности.

В современной правовой политике следует выделить теоретическую часть. Это совокупность идей, ориентиров, установок, ценностей правового бытия личности, отраженных в программах конкретных действий, которые обеспечиваются прежде всего государством. Народ имеет право знать, на что нацелена правовая политика и что она существует вообще. Причем согласие или несогласие с ней есть подтверждение альтернативных вариантов в движении к правовому, социальному, демократическому государству.

В то же время следует отличать правовую политику от правовой культуры, идеологии, учения, концепции, доктрины. Правовая доктрина, культура, идеология создают необходимые ценностно-теоретические предпосылки для формирования и осуществления правовой политики. В свою очередь, сама правовая политика способна позитивно влиять на становление и развитие правовой и общей культуры граждан, социальных групп, общества в целом.

Организационно-формальная сторона правовой политики аккумулирует потребности и интересы личности и выражает их в основных формах, видах, приоритетах. К формам правовой политики в сфере защиты прав и свобод личности можно отнести правозащитную, правотворческую, правоприменительную деятельность, доктринальную и др. В контексте форм правовой политики обязанности государства приобретают особое значение. Проблема роли, места государства, государственной власти по защите статуса личности, ее правовой и социальной безопасности всегда была актуальной.

Виды или разновидности правовой политики проявляются как части в единой правовой политике через общие основные признаки, критерии. К числу видов правовой политики можно отнести следующие: конституционно-правовой, уголовно-правовой, гражданско-правовой, финансово-правовой и др.

Однако в современных условиях, исследуя теоретически и развивая практически виды правовой политики, ее различные формы, весьма важно наиболее оптимально сочетать государственные, общественные, личные интересы и потребности, выявлять приоритеты. Наличие приоритета свидетельствует о том, что личность, общество, государство предполагают, намерены осуществить ряд мер правового характера для удовлетворения потребностей, интересов определенного этапа своего развития. Приоритет напоминает о нерешенных, ближайших и дальнейших задачах в области создания и претворения в жизнь права; он позволяет увидеть как ближайшие, так и перспективные задачи и тем самым выстроить стратегические линии правовой политики.

Преобразовательно-прогностический компонент правовой политики состоит в воспроизводстве ее наиболее перспективных направлений, в частности сферы защиты прав и свобод. Такое выделение составных частей правовой политики возможно лишь на уровне ее модели, весьма условно. В реальной жизни содержание правовой политики связано с ее ценностным основанием и формами выражения как комплексного института общезначимого порядка, как системы отношений личности и власти. Но каково бы ни было содержание правовой политики, она значима лишь в том случае, тогда чего-нибудь стоит, если направлена на защиту, обеспечение прав и свобод личности.

Особое место в деле защиты прав и свобод личности занимает конституционно-правовая (конституционная) политика. Возможность защиты личности средствами конституционной политики весьма перспективное направление и в то же время малоизученное российской юридической наукой. Конституционная политика не ограничивается лишь рамками Основного закона, хотя и опирается на него. Если она обращена к интересам личности, то демонстрирует наиболее оптимальные пути защиты прав и свобод, создает условия для этого, максимально используя нормы Конституции.

Однако в действительности все не столь однозначно. В том случае, если Конституция не позволяет в полной мере эффективно и полноценно осуществлять защиту прав и свобод личности, она может оцениваться критически и самой личностью. Поэтому очень важно, чтобы Конституция создавала единые, равные правовые условия для реализации стартовых возможностей индивидов.

В то же время вполне очевидно, что в современных условиях личность должна обладать комплексом качеств, которые бы позволяли ей эффективно, целенаправленно защищать собственные права. Правовая политика представляет собой реальное средство формирования и развития юридических свойств личности. Она способна создавать условия для гармоничного и систематического трансформирования организационных, педагогических, психологических, юридических возможностей государства и общества в индивидуальные. Роль, значение юридических качеств субъекта правовых отношений – индивида не может быть преувеличена ни с точки зрения теории, ни с точки зрения практики. Известно, что права личности лишь тогда реальны, если их можно осуществить, если они не представляют собой пустую декларацию.

Иными словами, в рамках правовой политики предстоит сформировать такую личность, которая бы не только обладала юридическими знаниями, но и могла успешно защищать свои права всеми разрешенными законом способами, а также нести ответственность, что подчеркивает степень развитости гражданских качеств субъекта правовых отношений. Целью политики в области формирования юридических качеств личности представляется становление правового образа жизни (т. е. образа жизни, где право являет реальную ежедневную ценность и необходимость), а также принципиальное изменение ментальности в сторону повышения самоуважения самой личности, иных участников правоотношений.

Важным направлением становления нового типа «юридической» личности является формирование и развитие правовой культуры и правосознания, адекватных реалиям нового века. Сегодня необходимо утверждение образцов культуры активного правового действия и мышления. Культура юридически значимых отношений вырастает из общей культуры личности, социально-профессиональных групп, общества в целом. Важнейшим направлением правовой политики современной России можно считать «кристаллизацию» юридических норм и ценностей как общезначимых и актуальных для всех граждан России.

Большое значение имеет и взаимная ответственность личности и государства, осуществляемая мерами правовой политики. Речь идет о политике в области правового регулирования взаимоотношений личности и власти. Это не только отношения подчинения, субординации, но и взаимовлияния, поддержки со стороны граждан России существующих форм властного влияния на общественные отношения, в том числе и прежде всего права. Правовая политика создает условия для выработки критериев для развития отношений в системе личность – власть, гражданин – государство, где особое значение имеет функционирование механизмов политической и юридической ответственности.

Правовая политика окажется действенной, если при ее реализации будут учтены основания возникновения юридической ответственности государства в лице его должностных лиц, а также механизм наступления такой ответственности. В то же время государственные и муниципальные служащие должны обладать четкими правовыми гарантиями защиты от всевозможных негативных воздействий новых политических элит, приходящих к власти. Таким образом, без стабильности в осуществлении власти механизмы правового и политического регулирования не смогут функционировать открыто, гласно и понятно для народа. Поэтому проблема взаимной ответственности личности и государства, реализуемая мерами правовой политики, демонстрирует еще один практически не исследованный отечественным правоведением аспект – правовую память российского социума. Правовая память означает преемственность государственно-правовых теорий, нормативно-правового творчества, наличие моделей, образцов правовой культуры, сознания, архетипов поведения субъектов общественной деятельности, передаваемых из поколения в поколение. В связи с этим актуализируются созидательная и преемственная функции правовой политики, обеспечивающие достоинство личности, незыблемость ее прав и свобод как в конкретно-историческом времени, так и в перспективе.

Вполне очевидно, что эффективная защита прав и свобод личности и формирование правового государства в Российской Федерации – взаимосвязанные процессы. Правовая политика, направленная на становление правовой государственности в России, способствует созданию оптимальных условий для защиты прав и свобод. И наоборот: все то, что способствует юридической защите личности, безусловно, направлено на построение правового государства.

Глава 1 Правовая политика как средство защиты прав и свобод личности

1. Правовая политика и правовая защита личности: понятие и общая характеристика

Исследовательский интерес к теме правовой политики представляется вполне закономерным, обоснованным и своевременным. Правовая политика в современном российском государстве являет собой универсальное и комплексное средство для эффективной защиты прав и свобод личности. Именно такое направление изучения данной проблематики можно считать продуктивным, так как оно позволяет получить общезначимый результат, имеющий актуальность как в конкретно-историческом плане, так и в аспекте решения перспективных задач.

Поскольку тема данной работы связана с личностью, ее правами, свободами, следует обратиться к анализу таких понятий, как «личность», «человек», «индивид», «гражданин».

«Личность – человеческий индивид в аспекте его социальных качеств, формирующихся в процессе исторически конкретных видов деятельности и общественных отношений»[1]. В данном определении акцент в понимании личности сделан на социальности, так как вне социальных связей личность предстает лишь существом биологическим, а потому содержит неполную характеристику. Понятие «личность», как и всякое другое, с развитием науки, знаний эволюционировало.

Личность, персона (от лат. рersona) – маска, роль актера. С начала Нового времени понятие формирует декартовский дуализм тела и души, приближая его к религиозному источнику, будь это дуализм между Я и не-Я (Фихте), дуализм природы и духа (Гегель), воли и представления (Шопенгауэр), жизни и духа, сознательного и бессознательного или наличного бытия и существования. С XVIII в. личность начинают отличать от индивидуальности[2]. Разграничение понятий «личность» и «индивидуальность» произошло на определенном этапе развития культуры, философской и общественной мысли. «Индивидуальность – неповторимый, самобытный способ бытия конкретной личности в качестве субъекта самостоятельной деятельности, индивидуальная форма общественной жизни человека. Личность социальна по своей сущности и индивидуальна по способу своего существования»[3]. В приведенном определении индивидуальность толкуется через исключительность, единичность выражения личности, где общественная жизнь человека преломляется в формах автономного бытия.

Наряду с энциклопедическим философским пониманием рассматриваемых понятий существует психологическое: личность – это человек как общественное и природное существо, наделенное сознанием, речью, творческими возможностями. В психологии понятие «личность» используется в двух основных значениях: 1) любой человек, обладающий сознанием; 2) человек, обладающий таким уровнем психики, который делает его способным управлять своим поведением и психическим развитием[4].

Человек более широкое, более «антропологичное», понятие, нежели личность. В понятии «человек» подчеркивается физиология, природное начало, инстинктивность. Личность, естественно, также не лишена сложного социально-биологического устройства. При характеристике личности мы не можем упускать из виду ее целостность, сформированность особых, отличающих ее от других индивидов, качеств. Личность едина в самых различных своих проявлениях, но она концентрирует в себе некое достижение в развитии человека как существа, во-первых, родового, и, во-вторых, единичного.

При всей сложности, многомерности понятий «человек», «личность» предложим их собственное понимание.

Человек – существо, принципиально отличное от иных живых существ на планете Земля, обладающее основаниями разумности, воли, сознания, способное к самоидентификации, целеполаганию, деятельности, отражению объективной реальности и ее преобразованию с использованием творческих способностей, реализующее себя преимущественно социально, обладающее возможностями коллективной самоорганизации и пытающееся постигнуть загадку своего бытия.

Личность – это человек, обладающий персональными характеристиками, отражающими общие и специфические черты его социальности, развитости определенных качеств, его особый социокультурный облик.

В последние годы особенно актуальна проблема человека с акцентом на антропологические, биосоциальные основания и факторы его бытия, его самоценность. Это в очередной раз способствовало актуализации в юриспруденции естественно-правового направления, идеи прав человека как прирожденных, т. е. принадлежащих ему с момента физического появления на свет, а возможно, и до этого момента, в период внутриутробного развития.

Понятие «гражданин» также имеет известные отличительные признаки от иных, близких по смыслу понятий. «Гражданин – 1) В конституционном праве лицо, принадлежащее на правовой основе к определенному государству. Гражданин имеет определенную правоспособность, наделен правами, свободами и обременен обязанностями. По своему правовому положению граждане конкретного государства отличаются от иностранных граждан и лиц без гражданства. В частности, только гражданам принадлежат политические права и свободы. 2) В гражданском праве – субъект гражданского права, один из видов участников гражданских правоотношений»[5]. Следуя логике предложенного понимания гражданина, можно отметить связи государственности, правоспособности, наличия соответственно прав и свобод, обязанностей. Иными словами, гражданин обладает всей полнотой прав и несет определенные законодательством обязанности, которые присущи данному типу правовой и политической организации, конкретному государству.

Вопрос о различении личности, человека, гражданина относится к числу важных, так как указанные понятия используются не только в теории права, но и в отраслевых юридических науках, политологии, социологии и т. д. Однако юридическая наука должна оперировать точными понятиями, поэтому следует четко разграничить правовое понимание данного вопроса от всякого иного. Если мы говорим о личности в контексте юридического исследования, то должны всегда обращаться к действующему законодательству и исходить из определений, содержащихся в нем. При этом необходимо учитывать корреспондирование норм международного и национального права. Именно международно-правовые акты в большей степени употребляют понятие «человек». Это деление имеет в известной мере условный характер, который уточняется нормами права, применяемыми в конкретных ситуациях.

В отечественной литературе проблеме личности всегда уделялось достаточно много внимания, причем различным ее сторонам[6]. Известны фундаментальные исследования разных периодов развития науки, посвященные взаимодействию личности, права, политической системы, демократии, законности и т. д.[7] Все говорит о том, что право и личность являлись объектом неоднократных исследований, что вполне естественно.

Проведенный сравнительный анализ позволяет сделать вывод о том, что наиболее широким и многоплановым, общим представляется понятие «человек», хотя в диссертационных исследованиях отмечается, что термин «личность» необходимо рассматривать как многоаспектное явление, обобщающее в себе категории «человек» и «гражданин»[8].

Личность отражает функционально развитые персонально-специфические качества человека как существа родового. В понятиях «индивид», «индивидуальность» подчеркивается обособленность, автономность, неделимость. В понятии «гражданин» акцент сделан на наличие совокупности прав и обязанностей, присущих личности в связи с ее государственно-политической принадлежностью и участием в гражданско-правовых отношениях.

Понятие «личность» наиболее адекватно цели настоящего теоретико-правового исследования[9]. Личность предполагает развитость определенных свойств, умение выстраивать персональную жизненную программу и в то же время не исключает природности, биологичности, вариативности в поведении. Использование понятия «личность» позволяет не сводить к усеченному субъект-объектному восприятию правовой реальности. Личность обладает и неправовыми интересами и потребностями. Если понятие «гражданин» апеллирует по смыслу более к позитивному праву и может толковаться как «политический человек», то понятие «личность» предполагает, как и в целом понятие «человек», обращение к естественному праву. В этом смысле личность более многопланова, полнокровна, более естественна как социоприродное и культурно-историческое явление, нежели понятие «гражданин», выполняющее иную ценностно-смысловую нагрузку.

В современных условиях есть все основания сосредоточить исследовательское внимание на реальных правах и свободах личности в современной России, ибо существует множество проблем в области нарушений ее прав и свобод. Это подтверждает сама жизнь. Далеко не все преступления, в особенности связанные с насилием над личностью, раскрываются правоохранительными органами. Не все преступники получают должное возмездие при совершении преступлений против жизни. Иногда привлекаются к ответственности невиновные лица.

Следует отметить, что права и свободы личности – это категории, которые раскрываются, реализуются практически во всех отраслях законодательства. Поэтому в отношении прав и свобод должна проводиться определенная политика, которая бы увязывала в единую систему существующие проблемы и, что самое главное, указывала бы пути их решения.

Древнегреческий мыслитель Протагор говорил, что человек есть мера всех вещей. С точки зрения методологии эта позиция может быть названа антропоцентричной. Человек здесь предстает как главный критерий, основная ценность бытия. Согласно другой точке зрения – человек вторичен, а первое место занимает Бог. Он создал все, и в том числе человека. Существуют и иные точки зрения, которые хорошо известны в истории правовой мысли.

Необходимо заметить, что независимо от точек зрения и даже их диаметральности права и свободы личности есть достижения в развитии человечества в целом. Эти достижения стоят выше, чем изобретения и открытия великих ученых разных эпох. Для чего нужно изобретать колесо, электричество, компьютер, осуществлять полеты в космос, вести борьбу с опасными и массовыми заболеваниями, для чего вообще человечеству необходим прогресс? Для того чтобы улучшить положение человека в мире, сделать его более комфортным, устойчивым, гарантированным, в то же время попытаться приблизиться к разгадке тайны бытия и планеты, на которой человек живет. Однако сами по себе данные достижения, общецивилизационный прогресс обретают реальность, когда используются конкретными индивидами, а для этого необходимо право.

Права и свободы закрепляют, фиксируют, отражают достижения в развитии человеческой мысли, практической деятельности. Такой методологический тезис есть один из основных в понимании прав и свобод личности.

Другим важным тезисом, несмотря на его давнюю известность, является неразрывность прав и свобод в совокупности с обязанностями. Конкретные индивиды, осуществляя свои права, в то же время взаимообязаны. У каждого есть обязанность не нарушать прав других людей.

Свобода как категория юриспруденции, философии как достижение человечества, добытое им путем революций и реформ, имеет естественно множество значений. Все они хорошо известны ученым-юристам, практикам.

В понятии «свобода» заложена возможность формирования и развития персональных качеств личности, ее физического, интеллектуального совершенствования.

Важно отметить наличие взаимных прав и обязанностей личности и государства, что проверяется на прочность в периоды реформ и постреформенное время. Н. И. Матузов отмечает: «В условиях продолжающегося в стране глубокого системного кризиса сам институт прав и свобод человека подвергается серьезным испытаниям, проверке на жизненность, реальность, эффективность. С одной стороны, общество осознало важность, ценность и необходимость естественных (неотчуждаемых) прав человека, присущих ему от рождения, с другой – оно объективно не в состоянии их обеспечить, гарантировать»[10]. Это говорит о том, что без осмысления правовой политики как средства, комплекса взаимосвязанных способов защиты прав и свобод личности невозможно обойтись. Вместе с тем ныне действующая Конституция РФ не выделяет специально личных, политических, социально-экономических и других прав. Основной Закон перечисляет их буквально «через запятую». Хотя системность в обозначении прав личности была бы нелишней. Однако логика Конституции РФ обязывает сохранять логику восприятия прав и свобод личности, в ней содержащихся.

Проблема обеспечения прав и свобод человека и гражданина исследовалась с точки зрения функционирования ее социально-юридического механизма[11]. Анализировалась социально-правовая защита конституционных прав и свобод граждан[12].

Известно также диссертационное исследование, предпринятое еще в советский период, актуализирующее тему правовой политики на уровне квалификационных работ[13].

Однако в последние годы в отечественной юридической науке тема правовой политики стала особенно актуальной[14], в том числе и на уровне диссертационных исследований[15]. Подчеркивается в то же время важность защиты прав человека в качестве главного направления правовой политики[16]. Это не случайно. Само значение права, правовых способов регулирования усложняющихся общественных отношений вызывает необходимость комплексного (программного, целевого) подхода к созданию, реализации правовых норм. Обеспечение слаженного действия правотворческих, правоприменительных органов, выработка доктрины юридического развития, подготовка кадров юристов высшей квалификации сегодня должны основываться на системном подходе, взаимоопределять друг друга. Развитие правовой науки может и в идеале должно идти одновременно с развитием законодательства. В теоретических, методологических, прогностических аспектах наука призвана опережать применение законодательства.

При рассмотрении темы правовой политики нельзя не учитывать исторически сложившиеся подходы к таким базовым понятиям, как «право» и «политика». Обращение к понятию «политика» необходимо не вообще, а применительно к праву, где последнее (т. е. право) играет роль определяющего компонента, смыслового вектора в сочетании «правовая политика».

Если «политику» определять как понятие родовое, а «правовую политику» как видовое, то неизбежно следует анализировать и учитывать характеристики политики как сложного и многомерного образования. В то же время необходимо отчетливо представлять пределы политического в правовом пространстве, в отношениях собственно юридических. Соотношение права и политики – традиционная тема для разных исторических эпох. Однако в различные периоды человеческой истории она решалась неодинаково.

Само понимание политики, в силу сложности этого явления, вызывает самые различные оценки и суждения. В современной литературе термин «политика» многозначен[17]. Иногда политика понимается как сфера деятельности, связанная с отношениями между большими группами людей. В центре такой деятельности сосредоточены проблемы приобретения, использования, воспроизводства власти. Проблема власти, безусловно, важнейшая в отношениях между значительными социальными группами. Такой подход и сегодня остается доминирующим, хотя требует уточнения. В литературе отмечается, что политика есть основная сфера среди других сфер общества. «Политика – от греч. polis – город – государство и прилагательного от него – politicos: все, что связано с городом, – государство, гражданин и пр.) – организационная и регулятивно-контрольная сфера общества, основная в системе других таких же сфер: экономической, идеологической, правовой, культурной, религиозной. Однако уже в Новое время развитие политической мысли и представлений о государстве привело к выделению наук о государстве и их обособлению от политической философии и политической науки»[18].

Весьма важным в методологическом плане положением является четкое разграничение юридических наук о государстве и праве, теории и философии политики. В основе юридических исследований находится правопонимание, необходимый учет законодательства как фундаментальной ценностной основы взаимодействия личности и власти. Все остальные отношения: экономические, психологические, социокультурные представляются важными, но, по сравнению с правовым подходом, второстепенными, опосредующими. Если не проводить подобного разграничения, можно прийти к смешению объекта и предмета исследования различных отраслей научного знания.

Когда речь идет о правовой политике, необходимо четко представлять ее принципиальное отличие от других видов политики, а также дифференцировать это понятие терминологически. Следует, например, разграничивать понятия «правовая доктрина» (концепция, учение), правовая идеология и правовая культура от понятия «правовая политика»[19].

В настоящее время проблема правовой политики привлекает внимание отечественных ученых-правоведов. Так, Н. И. Матузов справедливо отмечает: «Русские дореволюционные юристы (Б. А. Кистяковский, С. А. Муромцев, Н. М. Коркунов, Г. Ф. Шершеневич, П. И. Новгородцев, Л. И. Петражицкий и др.) рассматривали правовую политику как сугубо прикладную науку, призванную оценивать действующее законодательство и способствовать выработке более совершенного права. Это, конечно, слишком узкое и утилитарное понимание явления. Современный смысл данной категории гораздо сложнее и шире. К тому же речь тогда шла, как правило, не о правовой политике, а о политике права, что совсем не одно и то же»[20].

Действительно, современное понимание термина «правовая политика» является более многоплановым и даже многоуровневым. Однако обращение к данной категории известных русских юристов подтверждает важность исследования различных сторон, проявлений, форм правовой политики. Можно предположить, что сама категория обладает универсальными качествами, если подтверждает свою жизненность и необходимость, в том числе в практическом плане.

Правовая политика обладает соответствующей структурой и содержанием. Структура предполагает наличие субъекта, объекта, характера определенного вида деятельности, определение цели и средств ее осуществления и конечного результата. В литературе раскрывается содержание правовой политики, отмечается, что это форма целенаправленной практической активности некоторых субъектов, это деятельность, связанная с правом, это стратегически осмысленная деятельность и т. д., причем основным субъектом правовой политики выступает государство в лице его общефедеральных и региональных органов власти. К числу субъектов правовой политики относятся также органы местного самоуправления, непосредственно граждане России, которые в соответствии со ст. 3 Конституции РФ являются носителями суверенитета и единственным источником власти, в связи с чем наделены правом непосредственного правотворчества, а также избирательным правом. К субъектам правовой политики относят различного рода объединения и организации граждан, другие субъекты локального правотворчества[21].

Состав субъектов правовой политики значителен, но это вполне обоснованно как с точки зрения теории, так и практики осуществления правовой политики. Выделение большого количества субъектов не означает размытости, безграничности, аморфности в вопросах создания и проведения правовой политики. Скорее наоборот, подтверждает, что правом участия в формировании и проведении правовой политики обладает большое количество субъектов в соответствии с действующим законодательством, а сама правовая политика предстает всеобщим и важным делом защиты прав личности.

Углубленное представление о структуре, сущности правовой политики содержится в следующем ее определении: «В практическом плане правовая политика представляет собой разностороннюю деятельность субъектов, направленную на решение конкретных задач, таких как совершенствование юридической системы, повышение эффективности правового регулирования, укрепление законности и правопорядка, борьба с преступностью, обеспечение прав и свобод граждан и усиление их гарантий, становление должного правосознания и правовой культуры общества, формирование законопослушной личности и др. Конечная же ее цель – построение правового государства. При этом речь идет о правовой политике как в ее статическом, так и динамическом состоянии»[22]. Действительно, главная цель правовой политики – формирование правового государства, ибо лишь при таком условии можно всерьез не только декларировать права и свободы, закреплять конкретные обязанности, но и осуществлять их. Иными словами, если правовая политика способствует созданию правового государства, то она служит делу защиты прав и свобод личности.

Рассматривая структуру, содержание правовой политики, необходимо на теоретико-логическом уровне отметить ее составляющие.

В современной правовой политике следует выделить теоретическую часть, комплекс идей, ценностей, ориентиров правового бытия личности и их выражение в виде программы конкретных действий, обеспечиваемых, прежде всего, силой государственного принуждения. Речь идет о формулировании основных, базово-приоритетных ценностей правового бытия личности, сообществ, социума. Политика не может быть спонтанной, непредсказуемой в ее главных направлениях. Теоретическая часть правовой политики должна вмещать переработанное, обобщенное отражение проблем правового развития российского общества, функционирования государства. Именно теоретическая составляющая закрепляет стратегию и тактику, задачи, средства и конечную цель правовой политики. Причем важно все это сформулировать таким образом, чтобы все элементы теоретической стороны правовой политики были понятны и открыты для понимания народа как носителя суверенитета в соответствии с Конституцией РФ. Российский народ имеет право на это, что и подтверждает его участие в правовой политике.

Организационно-формальная сторона правовой политики – все то, что позволяет суммировать и непосредственно осуществлять в политико-правовой действительности потребности и интересы личности. Это конкретные формы, виды, приоритеты правовой политики в сфере защиты прав и свобод личности.

Преобразовательно-прогностическая составляющая правовой политики заключается в аккумулировании и воспроизводстве наиболее эффективных, значимых, перспективных направлений защиты прав и свобод. Это то новое, приращенное, рожденное процессом осуществления правовой политики, что позволяет максимально результативно защищать права и свободы личности. Например, появился в свое время новый, а теперь уже привычный для России, институт уполномоченного по правам человека (омбудсмен). Такой институт можно отнести к рассматриваемому компоненту правовой политики, но с известной оговоркой: институт действует не в полную силу и с разной степенью активности в различных регионах России. Однако в целом его можно оценить как положительный факт в деле защиты прав и свобод личности.

Представляется, что научно выверенная, жизненная правовая политика должна обладать тактикой, стратегией. Правовая политика – это прежде всего деятельность по осуществлению стратегических целей и тактических задач в области защиты прав и свобод личности. Цели и задачи связаны со множеством факторов различного порядка, уровня. Правовая политика проводится государственными органами, и в силу этого обстоятельства особое значение имеют принципы, установки, ориентиры правящей деятельности.

По существу, правовая политика предполагает взаимодействие различных субъектов, объектов, где одни традиционно вынуждены подчиняться, а другие обладают возможностью управления. Иными словами, в центре всякой политики стоят вечные вопросы человеческого бытия: справедливость, смысл участия в государственных делах, самореализация индивида. Можно вести речь об универсальных, а также персональных ценностных основаниях взаимодействия личности и власти. Существуют и другие аспекты, связанные с погружением человека в пространство политических и государственных отношений, но все эти стороны не могут вовсе игнорировать право как цивилизованный регулятор таких отношений. Поэтому есть все основания предположить, что правовая политика (или государственно-правовая) существовала с момента формирования юриспруденции как науки, хотя не всегда носила оформленный, системный характер. Правовая политика не имела четких критериев, отделяющих ее от политики вообще. О правовой политике как о самостоятельной разновидности политики можно говорить лишь в последнее время.

Сегодня речь идет о правовой политике тогда, когда затрагиваются принципы, цели законодательства, параметры, приоритеты создания и реализации норм права. Правотворческая, правоприменительная, правоохранительная деятельность крайне важна во всяком государстве, но правовая политика не ограничивается лишь названными сторонами. Эта политика более объемна, многопланова, содержательна.

Даже если предположить, что отсутствует официально признанная правовая политика, это не избавляет государство от ежедневного внимания к содержанию законов, их целям и задачам, формированию определенных типов отношений внутри и вовне государства, к закреплению и защите свобод личности.

Правовая политика именно в современных условиях подлежит глубокому теоретическому анализу с целью усиления ее практической значимости, эффективности. Существование различных направлений в правопонимании свидетельствует о неодинаковых подходах к назначению и целям государства, принципам его организации, структуре власти и ее юридическим основаниям. Естественно-правовое, позитивное правопонимание представлено значительным числом мыслителей. Существуют, как известно, социологическая и психологическая теории права. Особо выделяется историческая школа права.

Указанные направления подробно описаны в научной и учебной литературе, поэтому нет смысла специально на них останавливаться. Важно подчеркнуть тот факт, что независимо от подходов к пониманию права, и даже при диаметральных подходах к нему, есть нечто общее, что утверждает и подтверждает значительную, особую роль права в жизни человеческого сообщества. Эта уникальная роль, назначение права связаны с универсальными характеристиками права как самостоятельной, цивилизованной социальной ценности. Человек и человечество не смогли выработать более действенного способа, условия и одновременно формы взаимодействия, чем право и мораль. Оба феномена связаны с природой человека. Поскольку сама природа бытия человека не претерпела, на наш взгляд, существенных изменений (невзирая на информационные, технологические доминанты современности), постольку и право сегодня не менее, а более значимо, чем в прежние века, хотя очевидно, что в различных культурах оно играло неодинаковую роль.

Однако даже в тех странах, в социумах, где первостепенное значение отведено традициям, обычаям, внезаконному принуждению, право не исключается совсем. В этих случаях оно как раз и выступает в форме обычаев, традиций, принятых и признаваемых всеми моделей поведения. Право есть везде, где существует государство, как бы оно ни относилось к содержанию и ценности правового регулирования.

В этом отношении очевидно, что и правовая политика, какой бы разнообразной она ни была по форме и содержанию, присутствует в государственной жизни. А государственную жизнь, в зависимости от формы правления, характера политического режима и социальных основ власти, формируют в конечном итоге люди. При этом всегда присутствует, возможно, и достаточно условное, но тем не менее реальное деление людей на правителей и управляемых. Не случайно существуют теории элит (Парето, Моска), концепция «гения» (Ф. Ницше). Проблема правления затронута и в связи с тем, что правовая политика вольно или невольно, но указывает на характер взаимодействия личности и власти. Правовая политика поддерживает или отрицает, корректирует тот или иной тип взаимодействия личности и власти. В условиях различных форм государственного устройства, типов политического режима правовые взаимоотношения личности и власти являются также неодинаковыми.

Позволим себе смелость предположить, что всякое правовое учение задает принципы правовой политики.

Краткий исторический экскурс подтверждает это.

В Древнем Китае благодаря учению Конфуция официально признавалась особая роль добродетели как первого и важнейшего регулятора отношений, даже по сравнению с законом. Вместе с тем известно учение Шан-Яна, укрепившего всевластие закона властвующих, его неукоснительное соблюдение для тех, кто его и не создавал. На таком постулате держались многие политические тоталитарные и в особенности авторитарные режимы, хотя никто специально не связывал их существование с заложенными в теории положениями легизма. То есть правовая политика строилась с учетом установок, ориентиров, выгодных для определенной правящей группы лиц или единоличного властителя. Борьба права и неправа (Р. Иеринг) велась всегда, причем не только теоретическая, но и практическая: конкретными людьми и для достижения конкретных политических, индивидуальных целей.

Применительно к Древней Греции отметим лишь одну сторону, характерную для большинства учений: политика, управление государством есть дело избранных и для избранных.

Известно, что политика как отдельная отрасль знаний, как наука сложилась в Древней Греции. Особая роль здесь принадлежит Аристотелю. Он показал, что жить как человек (свободный, не раб) – означает жить в государстве. Причем государство есть целое, и оно важнее составных частей. Целое не может находиться в зависимости от части. При этом обнаруживается одна из методологических позиций Аристотеля: человек подчинен государству и служит его благу, а значит, и собственному благополучию. Само понятие «государство» включает понятие «благо».

Безусловно, понимание политики Аристотелем не осталось неизменным. Более того, как представляется, эволюция взглядов на проблему политики отражает в целом взаимодействие личности и власти. Средневековье, период Реформации и Возрождения, Новое и новейшее время внесли свои коррективы в понимание политики. Пожалуй, этот феномен наиболее сложный в определении его сущности, свойств, основных характеристик. Традиции либерализма и гуманизма складывались под влиянием учений многих мыслителей, среди которых особое место занимают Руссо, Гоббс, Локк, Монтескье и др. Локк, как, впрочем, и Гоббс, обращался к природе человека и трактовал ее с позиций гуманизма: «Поскольку люди являются… по природе свободными, равными и независимыми, то никто не может быть выведен из этого состояния и подчинен политической власти другого без собственного согласия»[23].

Всякий современный человек, оказавшийся на позициях демократии и гуманизма, мог бы поставить свою подпись под этими словами. Однако сфера политики, и особенно правовой (основанной на строгом соблюдении закона), не может обойтись без принуждения, без опоры на силу государства. Поэтому согласие на «подчинение политической власти» должно проистекать из закона. Еще из легистского учения известно, что закон бывает различным по содержанию. Поэтому следует обратиться к идее Руссо о законе как акте, который принимается всеми без изъятия (всем народом). Такое понимание закона создает принципиально важные доминанты для формирования определенного типа правовой политики как политики открытой, исходящей от народа и обращенной к народу, служащей ему. А сам народ, например, если следовать одному из высказываний Н. Макиавелли, на многое и не претендует: «Таким образом, тот, кто стал Князем благодаря расположению народа, должен поддерживать с ним дружеские отношения; это будет ему нетрудно, так как народ хочет лишь не быть притесняемым»[24]. Уже здесь присутствуют элементы политических технологий и основы манипулирования сознанием и поведением личности. Но это свидетельствует о том, что и в самой правовой политике могут содержаться компоненты манипулирования.

Доверие народа к правителям должно подтверждаться и проверяться. И следует помнить не только идеи Руссо, но и призывы Т. Джефферсона о необходимости постоянного контроля за чиновниками как лицами, обладающими властью.

Известно, что идеи и Руссо, и Джефферсона, хотя в разное время и в различных политических системах, нашли воплощение в актах, имеющих юридическое и общесоциальное значение.

В данном случае есть основания установить важную связь между идеями мыслителей, формированием концепций, учений, доктрин и воплощением этих идей в конституциях, манифестах, программах, реальной юридической и политической практике.

Безусловно, различные концепции, учения, доктрины могут предлагать собственные варианты, модели правового взаимодействия индивида и государства. Но все они, если обращены к жизни, к развитию, не могут не учитывать высокой гуманистической миссии личности. Следовательно, можно вести речь о личностных измерениях государственной жизни, права, действующего законодательства. Такой подход крайне актуален в начале нового тысячелетия как, впрочем, и в давние времена.

Человек всегда пытался создать собственные ценностные параметры своего бытия, в том числе (а может быть, и прежде всего) бытия правового, государственного, политического. Поэтому при анализе правовой политики как категории юридической важно соотносить ее с проблемой государственности, права, правоприменения. Очевидно и другое, а именно то, что правовая политика своим центром, смысловым основанием имеет взаимодействие личности и государства, государственной власти.

В свое время Н. М. Коркунов совершенно справедливо отмечал: «Государственное властвование есть установившееся, признанное, мирное властвование, предполагающее монополизацию всякого принуждения за органами государственной власти. Словом, государство есть самостоятельное, принудительное и мирное властвование»[25]. Государственное властвование цементирует, координирует и в конечном итоге обеспечивает реализацию правовой политики. Государственное властвование потому является фундаментальным основанием правовой политики, что оно мирное, но самостоятельное властвование. Немирное властвование может означать неправовое воздействие на отношения, группы людей, личность. Неправовое принуждение нельзя отнести к сущности правовой политики, ибо она, то есть эта политика, в противном случае теряет всякий смысл.

Государственное властвование есть процесс и отношение, которое не может быть оторвано от действительности, не может быть придуманной сугубо теоретической конструкцией. Такое невозможно хотя бы потому, что государственное властвование затрагивает сферу жизненных интересов каждого человека или, иными словами, имеет ярко выраженный практический смысл. Очевидно, что «в действительности государственное властвование не фикция, не методологический прием, а совокупность реальных явлений, а потому и научное объяснение понятия государственной власти должно относиться не к фикции юридической конструкции, а к властвованию, как к особой группе реальных явлений общественной жизни»[26]. «Реальные явления общественной жизни» прямо связаны с содержанием, направленностью правовой политики. Она является фактически соединительной нитью между государственной властью и личностью. «И каждая личность создает себе свой особый мир, с ней вместе и гибнущий. Но пока личность живет сознательно, она живет в этом мире. Все внешнее получает для нее то и другое значение, воздействует на нее так или иначе, смотря по тому, к какому месту приурочено оно в этом самою личностью созданном для себя мире, и в этом мире она и есть сама верховная цель»[27]. Следуя антиэтатистскому пониманию взаимодействия личности и государственной власти, можно предположить, что эта мысль Н. М. Коркунова и сегодня не потеряла своей значимости именно в контексте правовой политики.

Правовая политика не может иметь иной ценности в своем основании, чем ценность личности, ее бытия, самоосуществления. Очень важно само правопонимание. Особое значение имеет соотношение государства, права, закона, личности и их взаимодействие, отраженное в теориях и государственно-политической жизни.

Правовая политика как юридическая категория отражает основы взаимодействия личности и власти с точки зрения действующего законодательства, демонстрирует принципы законодательства, особенности их осуществления через систему законодательных актов и их применение. Правовая политика отражает властные предписания, которые реализуются как на основе действия правового механизма, так и с помощью тех предписаний, которые содержатся в конституции – как основном законодательном акте. Конституция опирается на всю систему органов власти и в этом смысле гарантирует возможное несовершенство отдельных законов.

Правовая политика имеет множество сторон проявления. В исследовании акцент сделан на соотношении личности и права, корреляции человека как самоценностного существа и правовой политики как средства реализации его правомерных притязаний.

Подход к такому пониманию сущности правовой политики сопряжен с гуманистическим пониманием самой цели права, его применения. Р. Иеринг отмечает: «Все правила права, какой бы ни был их предмет, – лица или вещи, какое бы ни было их содержание, – повеления или запрещения, обязанности или права, будут ли они относиться к гражданскому, уголовному или государственному праву, – все они имеют целью человека. Но общественная жизнь, соединяя людей общностью постоянных целей в более развитые формы, чрез это дает возможность человеку проявиться многосторонне. Человек из отдельного существа, индивидуума становится членом высших общественных объединений. Ставя вместо отдельного лица эти общественные объединения (государство, церковь, союзы), как субъекты той цели, которую преследуют здесь правила права, мы не скрываем от себя того, что они только преемлют выгодное действие этих правил, чтобы перенести его на естественного человека, что, в конце концов, все правила права сводятся к нему»[28].

Действительно, «все правила права» должны и могут иметь целью самого человека независимо от отраслей права и его применения. Статус автономности человек преодолевает в процессе обретения иных социально-профессиональных статусов, в том числе и правовых. Именно правовой статус личности есть формально-юридическое основание ее взаимодействия с соответствующей структурой государственных органов, общественных объединений, различных союзов, обладающих организационно-правовой структурой и характеристиками. Если использовать словосочетание Р. Иеринга, то можно сказать, что «правила права» имеют своим началом и одновременно целью самого человека. Если экстраполировать такое правопонимание на область правовой политики, то можно утверждать: правовая политика идет от личности, служит ей.

Установление признаков правовой политики сопряжено с определением авторских подходов к пониманию как права, так и политики. Вряд ли в данном случае есть смысл предлагать очередные определения этих феноменов. Важно установить собственные позиции по проблеме правовой политики и личности. Иными словами, речь идет о формировании концептуальных подходов к выяснению основных признаков и характеристик правовой политики как юридической категории.

Признаком правовой политики является ее соответствие интересам личности, семьи, общества и государства. Политика всегда актуализирует интересы тех социальных групп, которые она представляет.

Особенность правовой политики – выражение интересов всех общественных слоев. Да и само право является общезначимой ценностью, в отношении которой нельзя использовать избирательные подходы. Почему? Потому что право, выраженное как закон, обладает общеобязательной юридической силой для всех граждан. Если предположить, что правовая политика (при всей необходимости дифференциации ее отдельных направлений) не имеет общих основных принципов своей реализации, то это в конечном итоге может привести к неравенству граждан перед законом.

Рассматриваемый признак указывает на недопустимость не определенных законным способом привилегий как компонента правовой политики. Привилегия лишь тогда является таковой, когда о ней прямо сказано в законе, т. е. она позитивно признана.

Целью правовой политики выступает личность, с ее многообразными, но общезначимыми в данном случае интересами. Однако невозможно представить себе абстрактные, автономно реализующиеся ценности индивида вне правового, государственного, общественного пространства.

Личность занимает центральное место в правовой системе и выступает в ней во многих качествах – гражданина, субъекта права и правоотношений, носителя прав и обязанностей, свободы и ответственности, правового сознания, праводееспособности, определенного социального и правового статуса. К ней обращены юридические предписания, от нее зависит состояние законности и правопорядка, уровень правовой культуры общества. Она – объект судебной и правовой защиты. На личности замыкаются практически все юридические явления, фокусируются разнообразные правовые связи и процессы[29]. Продолжая данную мысль, можно отметить, что и правовая политика, служа интересам личности, служит семье, обществу, государству. Она обращена к личности, от нее зависит возможность ее полнокровной реализации, эффективности. Уровень, содержание правовой политики предопределены усилиями конкретных личностей, как обычных граждан, так и профессиональных политиков, государственных деятелей, должностных лиц в системе правоохранительных органов, председателей законодательных собраний, судов, глав администраций и т. д. Государственно-правовое пространство есть пространство реализации правовой политики.

Вместе с тем «права государства», интересы общества существуют лишь для того, чтобы поддерживать права и интересы отдельных личностей. Это позволяет выйти на проблему, имеющую исторические корни. Известны взгляды Д. Локка об ограничении прав государства необходимым минимумом. Не менее актуальными выглядят представления И. Бентама о правах человека, которые лишь тогда реальны, когда он сам своей деятельностью доказал их существование, завоевал их, реализовал лично. Представляется, что правовая политика обладает универсальным свойством, которое синтезирует различные индивидуальные, государственные, общественные интересы в общую систему сложных, но взаимозависимых компонентов правового и политического бытия.

Данный признак правовой политики проявляется в виде четких правовых критериев взаимодействия личности и власти. Он выражает социальную комфортность, благополучие личности на основе и через систему нормативных правовых актов, действующих во имя гармонии интересов личности и государства, торжества законности и справедливости.

Однако сопряжение понятий «комфортность», «гармония интересов», «торжество законности и справедливости» не устраняет, а предполагает наличие законно обусловленного правового регулирования. Права личности предполагают наличие обязанностей как самой личности, так и свобод государства. Справедливо отмечает Е. А. Лукашева: «Четкое правовое регулирование возможно лишь в результате тесного взаимодействия прав и обязанностей, их своевременного осуществления. Поэтому свобода распространяется не только на сферу прав, но и на сферу обязанностей. Выполнение обязанностей – это тоже сфера свободы, которая детерминирована объективными условиями и сопряжена с социальной ответственностью личности»[30]. Понимание свободы как сферы осуществления обязанностей верно, иначе права личности становятся нереальными, утрачивается взаимность свободы и ответственности.

Правовая политика вне интересов личности или в ущерб интересам государства не имеет права на существование. Поэтому необходимы постоянно функционирующие механизмы контроля соответствия правовой политики целям и задачам гуманистического развития личности, семьи, общества, государства. Функцию такого законодательного контроля, по существу, выполняют законодательные органы, судебная система, прокуратура. От их эффективной деятельности зависит во многом проведение правовой политики. Очевидно, что правоприменительная форма правовой политики – одна из важнейших. И она (форма) выявляет одновременно негативное в проведении правовой политики и служит существенным корректирующим условием, фактором осуществления справедливости на основе правоприменения в политической сфере.

Защита прав и свобод личности, являющаяся целью правовой политики, достигается различными путями. Можно перечислить определенные в законе пути и формы такой защиты, но ни одно научное исследование не охватит полностью всех сторон, всех возможностей защиты прав личности. Жизнь, правовая действительность всегда шире представлений о ней. В известной мере защита собственных прав есть дело персональное, ибо нарушение права всегда конкретно. Однако правовая политика может и должна формировать условия для такой индивидуальной защиты, всемерно содействовать ее осуществлению.

Сказанное не исключает, а предполагает объединение индивидуальных усилий по правовой защите личности. К сожалению, пока в России не получила широкого распространения такая форма защиты нарушенных прав, как коллективные иски. А ведь это очень эффективная форма борьбы с произволом чиновников, неправомерными действиями должностных лиц. Прежде всего это могло бы касаться выпуска недоброкачественной продукции. Например, хорошо известно, что российские автомобили не отвечают элементарным требованиям. Ремонт нового автомобиля можно начинать с момента его приобретения. И никто из владельцев автомобилей не восстанавливает свое фактически нарушенное право, хотя вполне очевидна абсурдность ситуации: нарушены права потребителей в массовом масштабе. Приведенный пример – один из случаев деформации правового сознания не только отдельных личностей, но и социальных групп. Это проблема всего общества, и ее нужно решать, уверенно идя по пути защиты нарушенных прав.

В приведенном случае, как и во многих других, есть все законные основания защиты нарушенных прав посредством подачи коллективного иска в суд. И вот тогда уже завод-производитель такой некачественной продукции может оказаться в состоянии банкротства, так как он вынужден будет компенсировать материальный, а возможно, и моральный ущерб покупателям автомобилей.

В этом отношении деятельность общественных объединений также влияет на характер проведения правовой политики. Эти объединения развивают инициативу личности, служат фактором коррекции при проведении политики со стороны государственно-властных структур.

Потенциал правового воздействия общественных объединений в деле защиты прав и свобод личности далеко не исчерпан, хотя он пока реализуется односторонне, бессистемно. Общественные объединения хорошо зарекомендовали себя в решении экологических проблем: в защите экологических прав, создании экологической безопасности они сумели достичь определенных положительных результатов, хотя и здесь иногда имели место перегибы. Защищая права одних лиц, они вольно или невольно нарушали права других, т. е. действовали однобоко, не видя конечной цели общего благополучия всех граждан.

Не реализован в полной мере и потенциал общественных объединений в защите прав потребителей. Хотелось бы видеть общественные объединения постоянным и весомым фактором проведения в жизнь правовой политики по защите прав личности. Сама идея общественного влияния не чужда правосознанию личности, социальных групп, общественному сознанию в целом, отвечает духу коллективизма российского народа. Однако эта идея не организована, не выражена как постоянно функционирующая система мер по защите прав и свобод.

Признаком правовой политики следует считать то обстоятельство, что она показывает перспективы, пути совершенствования законодательства, влияет на формирование принципов его развития, обеспечивая тем самым защиту прав и свобод личности.

Сразу же возникают вопросы относительно содержания, принципов, цели законодательных актов. Задача утверждения устойчивых, удовлетворяющих большинство граждан принципов законодательства – одна из важнейших в законотворчестве. Закон не может быть направлен на реализацию диаметрально противоположных, различных интересов. Закон создается для всех, и в этом смысле он есть категория не только настоящего, но и предполагаемых вариантов будущего поведения личности. Н. М. Коркунов отмечал: «Закон, по содержанию своему, юридическая норма, общая или частная, но непременно абстрактная, а не конкретная. Это обусловлено действием закона только на будущее время. Хотя бы на деле оказался всего один случай, предусмотренный законом, но так как закон предусматривает его только как предполагаемый, будущий, он может дать только абстрактное определение его признаков, а не конкретное на него указание. Конкретное нельзя определить, а можно лишь указать. Будущее же предполагаемое нельзя указать, а можно только определить. Закон, имеющий в виду всегда будущее, предполагаемое, по необходимости абстрактен»[31]. По нашему мнению, это единая система абстракции, отражающая реальные отношения, и делает закон тем, чем он является на самом деле.

Правовая политика не может основываться на противоречивых, взаимоисключающих принципах. В противном случае она будет непоследовательной, неэффективной, половинчатой, а возможно, в таком виде и не нужной человеку.

В основе правовой политики находится законодательство, и отступление от него означает несоблюдение ее целей и задач правовой политики.

Для современной России актуальны воззрения Ш. Монтескье, провозгласившего еще в XVIII в. в своей работе «О духе законов» универсальные по существу подходы к созданию законов. Законодательство не может быть чуждым той личностной и общественной среде, в которой оно функционирует. Эта среда, в свою очередь, выдвигает комплекс требований к государству по защите индивидуальных прав граждан. Закон тем самым отражает, а точнее, вынужден отражать требования отдельных личностей в суммированном виде по поводу тех или иных отношений, регулируемых правом.

Можно отметить и такой аспект, как приемлемость, адаптированность законов конкретной культуре, традициям, национальным корням и духу народа («историческая школа права»).

Законодательство должно отражать особенности конкретно-исторического состояния общества. Есть основания полагать, что в каждой норме права существует постоянная, воспроизводящаяся часть – константа. Эта часть отражает универсальность, единство природы человека как существа родового и воплощается в праве. Ни форма правления, ни тип политического режима не могут изменить социально-биологических оснований человека. Именно связка константной части нормы права или, по крайней мере, права как системы норм с природой человека – один из важных аспектов в нашем подходе к исследованию права и правовой политики.

Наряду с константной частью существует изменяющаяся часть. Есть основания предполагать, что она отражает в праве специфику того состояния, в котором находятся общество и человек. Имеются в виду не состояние здоровья, психоэмоциональное самочувствие или настроение отдельной личности, а особенности общественного и государственного развития на данном этапе.

Соотношение константной и изменяющейся частей права как системы общеобязательных норм и правил поведения применительно к объективно выраженным потребностям и интересам личности характеризует во многом принципы и содержание законодательства.

Особое значение рассматриваемый признак правовой политики имеет для современной российской государственности. Ю. А. Тихомиров отмечает: «Нужна современная научная концепция, позволяющая предвидеть динамику развития российского законодательства, соотношение его отраслей и подотраслей, определить приоритетные законы на ближайшую перспективу и последовательность принятия иных законов, исходя из интересов граждан и государства, потребностей экономики, социальной и политической сфер. В концепции должны отражаться как задачи переходного периода формирования рыночной экономики, создания новых институтов государства и гражданского общества, обеспечения прав граждан, так и стратегические задачи повышения эффективности правового воздействия на общественные отношения»[32].

Следуя логике вышеприведенного высказывания, необходимо отметить, что правовая политика должна учитывать приоритеты в создании и реализации законодательных актов, специфику изменений в системе общественных отношений, потребности времени.

Правовая политика не может быть оторвана от законодательства. «Поэтому оправданно использовать понятие «состояние законодательства», которое можно оценить с помощью ряда показателей. К ним относятся: а) мера отражения конституционных принципов; б) наличие базовых принципов; в) равномерность развития отраслей законодательства; г) соответствие принципам и нормам международного права; д) адекватность решаемым задачам экономического, социального и политического развития, обеспечения прав граждан; е) открытость и доступность; ж) уменьшение правонарушений. Действие различных факторов ведет к изменениям в законодательстве (крупным, частым и т. п.) и, в конечном счете, к новому состоянию законодательства, что требует определить новые этапы его развития и применения»[33]. В правовой политике нельзя не учитывать этапы развития законодательства, выделяя при этом главную стратегическую цель, которая связана с его принципами.

Указанные показатели в совокупности и каждый отдельно являются одновременно и критериями соответствия правовой политики действующему законодательству, тем реальным жизненным условиям, в которых оно реализуется. Законодательство, правовая политика служат установлению, поддержанию общепринятых стандартов как в жизнедеятельности индивида, так и всего общества.

Один из важных показателей состояния законодательства – отражение, реализация в нем конституционных принципов. Это позволяет выйти на еще одну важную проблему нашего исследования правовой политики: ее незыблемые конституционные основания.

Правовая политика пропитана духом, идеями конституционализма, защиты прав человека. Это есть ее признак. Действующая конституция может подвергаться критике и не всегда являет собой образец юридического искусства и акт высочайшего социального значения, адекватно отражающий существующие общественные отношения. Однако, как известно, закон есть закон, и он подлежит исполнению. Тем более что это – Основной Закон. Поэтому, когда мы говорим о духе конституционализма, то вкладываем в него весь социально-исторический смысл достижений человечества в области конституционного строительства и развития, а не только конкретное осмысление действующей российской Конституции. Правильно отмечает Н. И. Матузов: «Никто не заставлял наших лихих “реформаторов” записывать в новую российскую Конституцию самый широкий в мире набор социально-экономических и иных прав. Но записали, заведомо зная, что реализовать их невозможно, что это лишь фасад. Видимо, хотели как лучше, а получилось… Было неудержимое стремление сделать “красиво”, сделать все как у “них”. При этом не учли, что Россия не Запад, которому понадобились столетия для достижения нынешнего состояния»[34].

В связи с этим правовая политика не может ограничиваться восхвалением действующего законодательства, в том числе и Конституции. Чтобы сохранить объективность, правовая политика обязана отвечать на вопросы, поставленные самой жизнью. Причем вопросы сложные, например: «почему не эффективна система действующих законов?», «в чем главные проблемы функционирования правовых механизмов?» и многие другие. Но, пожалуй, главные вопросы, на которые хотелось бы всем получить ответ звучат так: «какова роль действующего законодательства в защите прав личности?» «каково место Конституции РФ как базового законодательного акта в этом вопросе?

Правовая политика призвана не только в систематическом и научно обоснованном виде указывать на недостатки конституции, но и предлагать конкретные пути их устранения. Это необходимо делать с учетом реального экономического и социального положения народа, не забывая, что именно он является носителем суверенитета и единственным источником власти, что, собственно, и отражено в ныне действующей Конституции РФ.

Действующая Конституция России, безусловно, не лишена большого количества недостатков, о чем свидетельствуют многочисленные высказывания и публикации как политиков, так и ученых-правоведов. Однако даже зная о несовершенстве ее норм, нельзя не соблюдать их, так как это – Основной Закон государства. Общество должно претерпеть позитивные изменения, а это, без сомнения, будет способствовать выработке адекватных правовых норм, их закрепление в Конституции РФ.

Очевидно и то, что вся система российского законодательства не может не быть подчинена базовым конституционным принципам, в противном случае сложно обеспечить единство законности в геополитическом пространстве России. «Все более полно проявляется тенденция усиления роли «конституционной доминанты» для правовой системы. Во-первых, Конституция как Основной Закон занимает ведущее место в правовой системе, в отраслях законодательства. Во-вторых, Конституция обладает высшей юридической силой – все иные правовые акты издаются на основе и во исполнение ее положений, а в случаях расхождений действуют нормы Конституции. В-третьих, Конституция выступает мощным преобразующим фактором не только благодаря прямому действию ее норм, но и ее нормативно-ориентирующему воздействию на процесс законотворчества. В-четвертых, конституционные понятия служат главным нормативно-правовым критерием толкования и применения всех юридических актов, совершения юридических действий. К сожалению, выделенные черты Конституции, отражающие ее общее и особенное в системе российского законодательства, далеко не полностью реализуются в практике правотворчества и правоприменения»[35].

Ю. А. Тихомиров для предотвращения и устранения противоречий предлагает следующие средства: 1) строгое следование в законодательстве смыслу и содержанию конституционных понятий и терминов; 2) выделение критериев конституционности законов и иных актов, причем критериев не произвольных, а общепринятых; 3) обеспечение правильного толкования Конституции и законов[36].

Особое значение данные положения имеют при реализации конституционно-правовой политики на федеральном и региональном уровнях. Известно, что субъекты Российской Федерации создают собственные конституции, уставы, что, собственно, разрешено федеральным законодательством. Вместе с тем наблюдаются противоречия между региональными и федеральными законами. Такое положение вряд ли допустимо. Законодательные противоречия приводят к отсутствию единой линии в правоприменении, создают дискомфорт для органов государственного управления. Наличие договоров о разграничении предметов ведения и полномочий между органами государственной власти Российской Федерации и ее субъектами служит основанием для нарушения Конституции РФ. Акты законодательных органы субъектов Федерации не должны содержать противоречий не только положениям Конституции РФ, но и смыслу, принципам, духу Основного Закона.

Учитывая, что проблемы сущности, принципов конституционно-правовой политики, взаимодействие личности и Конституции в силу их особой важности будут рассмотрены отдельно, обратимся к другому важному признаку правовой политики.

Следующий признак правовой политики – использование возможностей государственного воздействия, осуществляемого исключительно на основе права. При этом, однако, не следует отождествлять понятия «право» и «правовая политика». Исключить силу государства вряд ли возможно, ибо всякая политика, в том числе и правовая, действенна в том случае, когда подлежит реализации. Политика не может быть декларативной, поэтому ей необходима система действий, делающих ее жизненной и актуальной. «Правовая политика потому и называется правовой, что она: во-первых, основывается на праве и связана с правом; во-вторых, осуществляется правовыми методами; в-третьих, охватывает главным образом правовую сферу деятельности людей и их коллективов; в-четвертых, опирается на возможность принуждения; в-пятых, является публичной, официальной; в-шестых, отличается от других видов политики нормативно-организационными началами»[37].

Весьма примечательно и правильно, что «возможность принуждения» следует после того обстоятельства, что правовая политика «основывается на праве и связана с правом», «осуществляется правовыми методами» и т. д. В условиях формирования правового, социального, демократического государства должны и могут доминировать правовые основы и способы разрешения конфликтов, споров, регулирования интересов различных субъектов политической и правовой, общественной деятельности.

К сожалению, в реальности правовые формы, способы используются порой как внешнее оформление действия конъюнктурных сил, стремящихся к реализации неправовых целей. Это ситуации политического давления, использования латентного и открытого шантажа, «подковерных» приемов для достижения определенных целей. Как и столетие назад, для России остаются актуальными идеи о выведении суда, судебной системы из сферы возможного влияния на них исполнительной власти и освобождении средств массовой информации от давления политических сил, финансовых кругов.

Представляется важным, чтобы позиции Президента, Федерального Собрания, Государственной Думы, Правительства, Верховного Суда, Конституционного Суда РФ были понятны, очевидны для граждан России. Для этого правовая политика должна адекватно отражаться в средствах массовой информации, быть объективной. Лишь после всестороннего разъяснения сущности, направленности правовой политики могут вступать в действие механизмы властного принуждения на основе права.

Разъяснение, пропаганда, популяризация права как главного регулятора общественных отношений должны быть соединены с научным подходом к правопониманию. Поэтому нельзя не видеть связи между государственной значимостью правовой политики и научными основами такой политики. Конечно, всякая политика в идеале должна основываться на научных достижениях, проверенных опытом результатах, отраженных в системном виде. Но именно правовая политика базируется на достижениях прежде всего юридической науки, а также других наук, способствующих слаженному, эффективному функционированию правового механизма.

Использование достижений юридической науки, соединенное с государственным подходом в области развития права, повышения его роли в жизни общества и личности есть признак правовой политики. Однако речь идет не о научности, которую принято считать одним из принципов правовой политики.

Именно правовая политика осуществляет комплексный подход, отражающий ее эмпирические истоки как компоненты политического бытия и одновременно правового и политического сознания. Это политика, которая направлена на усиление правовой доминанты в жизни как отдельных личностей, так и всего общества.

Данный признак правовой политики отражает великую созидательную миссию юридической науки, призванную служить интересам общества, а следовательно, личности, самореализация которой происходит на основе использования прав и свобод, установленных и гарантированных действующим законодательством.

Об особом значении правовой политики как научно выверенной стратегии деятельности государства и его высшего должностного лица говорит тот факт, что Указом Президента РФ от 3 декабря 1994 г. № 2147 «О мерах по совершенствованию юридического обеспечения деятельности Президента Российской Федерации» (в ред. Указа Президента РФ от 19 мая 1995 г. № 499) функции аналитического центра по правовой политике Президента РФ возложены на Институт государства и права Российской академии наук.

Однако эти положения оказались лишь декларациями, и мало что изменилось в лучшую сторону в плане плодотворного использования академических и прикладных исследований, обеспечения их материальной базы. В постиндустриальных странах давно уже наука стала движущей, то есть фактически материальной, преобразующей силой развития общества. Следовало бы использовать этот положительный опыт и у нас, в России.

Формально всеми признается значимость научных исследований и их результатов. В действительности же используется лишь незначительная часть фундаментальных и прикладных разработок, в том числе в области юриспруденции. Количество защищенных диссертаций не может быть единственным показателем роли науки в жизни общества. Наука для того и существует, чтобы ее достижения использовались на практике, теоретические положения, «рецепты» академической и вузовской науки находили свое продуктивное выражение в различных областях человеческой деятельности.

Однако это лишь одна сторона проблемы научных оснований правовой политики. Другая, не менее важная, заключается в том, что сама юридическая наука не всегда динамично реагирует на потребности практического развития, пытаясь иногда идти по пути заимствования норм и традиций из других правовых систем. Такое заимствование не всегда оправданно, а традиции вообще являются ростками национальных культур, и их нельзя искусственно переносить на российскую почву. Развитие российского правоведения – важное условие становления правовой политики как целостной системы стратегического характера. «Сумеет ли российское правоведение стать полностью адекватным не только текущим (ситуативным) социальным запросам, но и идеалам современной науки, способным не только объяснять текущее «настоящее», но и эффективно прогнозировать и проектировать принципиальное «будущее» права, или «планомерно отступит» на описательно-комментаторские позиции, во многом зависит от отношения юристов к проблемам методологии своей науки. Причем это вопрос не произвольного ценностного выбора, а сохранения социальной и культурной роли правоведения. Методологические исследования для нашей юриспруденции сегодня, пожалуй, более значимы, нежели любые содержательные конкретные исследования, ибо достоверность и обоснованность последних, корректность и применимость их результатов напрямую зависят от степени разработанности методологии юридической науки»[38].

Действительно, вне юридической науки, ее фундаментальных направлений, задающих параметры и ориентиры для отраслевых исследований, вряд ли можно осуществить серьезные, качественные реформы в области государственного и правового строительства.

Безусловно, правовая политика может иметь и другие признаки. Она должна быть открытой, гласной, выверенной стратегически и оправданной тактически. Эти свойства характеризуют всякое общественно значимое явление в демократическом государстве. Правовая политика и есть такое явление.

Если акцентировать внимание лишь на так называемых «реальных» политических способах и приемах, где особое значение имеет фактор силы, выраженный как всевластие денег, коррумпированность чиновников, недобросовестность предпринимателей, как интересы хорошо знакомой личной преданности и ложно понятого землячества, то ни о какой правовой политике лучше вообще не говорить. Это не политика в области права и не право в сфере политической деятельности, это «политические джунгли». В них господствуют не право и нравственность, не защита прав личности, а психология взаимного уничтожения ради власти и денег.

Если вести речь о правовом, социальном, демократическом государстве или, по крайней мере, его создании, то следует смело заявлять такие же параметры правовой политики. Двойственную, подковерную, лживую, направленную по сути против личности политику в области права невозможно проводить в благих целях. Старые способы и методы не годны для новой России, которая стоит на пути поиска себя как цивилизованного государства, обращенного к человеку, его правам и свободам.

Итак, рассмотрение сущности, признаков правовой политики позволяет дать ее определение в узком и широком смысле.

В узком смысле правовая политика – это деятельность в сфере права и посредством права, направленная на повышение эффективности защиты прав и свобод личности.

В широком смысле – это деятельность прежде всего государственных и муниципальных органов, а также общественных объединений, граждан, включающая систему средств, целей, обеспечивающих создание, поддержание и развитие условий для защиты прав и свобод личности.

Правовая политика обеспечивается властным принуждением государства. Вместе с тем более эффективной реализации правовой политики могут служить общественные объединения, усилия должностных лиц, депутатов, политиков, ученых, всех тех, кто прямо или опосредованно способен и желает влиять на установление и поддержание правопорядка, законности, взаимных и уравновешенных прав и обязанностей личности и государства.

Итак, правовая политика есть комплекс теоретических и практических институтов, явлений, отношений, функционирующий для защиты прав и свобод личности и обладающий для этого арсеналом средств. Характерным для этого вида политики представляется использование юридических способов воздействия на общественные отношения, поиск, предложение и установление оптимальных и перспективных форм взаимодействия личности и власти, целенаправленных, систематических способов решения проблем создания и применения права.

2. Формы реализации правовой политики в области прав и свобод личности

Основное назначение правовой политики состоит в создании условий для эффективной защиты прав личности. Это явление многомерное, поэтому в нем можно различать цели и задачи. И тогда можно вести речь о тактике и стратегии правовой политики, субъектах, определяющих ее цели и задачи, исполнителях определенных политических действий.

С точки зрения содержания правовая политика может быть направлена на создание, изменение, отмену законов, заключение и прекращение внутригосударственных и международных договоров.

К содержанию правовой политики можно отнести деятельность отдельных правоохранительных структур, правовое обеспечение развития прокуратуры, органов юстиции, судебной системы, адвокатуры, нотариата и т. д.

Следует различать также формы реализации и основные приоритеты правовой политики. Они тесно связаны, но вместе с тем не совпадают. Проблеме приоритетов посвящена отдельная часть работы.

Каково бы ни было содержание правовой политики, она лишь тогда чего-нибудь стоит, если направлена на защиту прав и свобод личности. В таком векторе мы будем строить наш анализ правовой политики в целом, форм ее реализации в частности, в соотношении с личностью.

В современных условиях очевидно, что личность нуждается в качественном повышении эффективности защиты ее прав и свобод. Государство, к сожалению, не может обеспечить достойное правовое существование личности, гарантировать полную или даже частичную безопасность, хотя, на наш взгляд, не может быть безопасности частичной, половинчатой. Она либо есть, либо ее нет.

По существу, в современной России сложилось и сохраняется объективное социально-экономическое и политическое противоречие, состоящее в том, что, с одной стороны, широко и общедоступно декларированы, законодательно признаются права и свободы, а с другой стороны, фактически их весьма сложно реализовать в полной мере.

В контексте форм правовой политики обязанности государства приобретают особое значение. Однако проблема роли, места государства, государственной власти по защите статуса личности, вообще ее правовой, а шире – социальной безопасности всегда была актуальной.

Р. Иеринг в работе «Интерес и право» задается вопросом: «что дает мне государство?» и устанавливает следующее. Первое, что дает государство, это есть защита извне. Второе благо есть защита внутри права. Третье благо, доставляемое государством своим членам, заключается в тех общественных учреждениях и заведениях, которые оно создало в интересах общества[39]. А интерес общества есть не что иное, как совокупный интерес его членов, т. е. сумма интересов отдельных личностей. Общественные учреждения и заведения, о которых говорит Р. Иеринг, отражают потребности общественного характера, обеспечиваемые государственными средствами. Данные положения не сводимы лишь к функциям государства. Здесь следует вести речь о правовой политике как системе мер по созданию государственных условий, гарантий защиты прав личности.

Поэтому правовая политика не может быть фикцией, заоблачным, оторванным от реальной жизни явлением. Понятно, что правовая политика всегда содержит своим обязательным компонентом, базисом право, которое всегда есть категория реальности, отражаемая в законодательстве. Н. И. Матузов отмечает: «Правовой политики не существует и не может реально существовать в сугубо рафинированном, дистиллированном виде, без всяких «посторонних примесей», поскольку она служит… способом аккумуляции и проводником самых разнообразных взглядов, потребностей, интересов (экономических, социальных, культурных) и, следовательно, несет на себе их печать»[40]. Правовая политика вбирает в себя различные стороны и направления политической деятельности определенных субъектов в области права, его создания, толкования, применения.

Поэтому, с точки зрения теории, необходимо четко представлять, что структура, функции, содержание, формы выражения правовой политики взаимосвязаны и в целом обеспечивают ее реализацию.

А. П. Коробова считает, что можно «говорить о трех формах реализации правовой политики государства: правотворчестве, правоприменении и правовом воспитании»[41].

А. В. Малько пишет: «Правовая политика современной России должна складываться из следующих основных направлений, которые вполне могут считаться формами ее реализации: 1) правотворческая; 2) правоприменительная; 3) интерпретационная; 4) доктринальная; 5) правообучающая и т. п.»[42]. Действительно, следует вести речь об основных формах выражения правовой политики, которые будут корректироваться, в чем-то изменяться, дополняться, возможно, появятся новые формы реализации этой политики.

Необходимо отличать формы правовой политики от форм права. «В российской правовой системе утвердились такие формы права, как правовой обычай, правовой прецедент, договор с нормативным содержанием и нормативно-правовой акт»[43]. С. С. Алексеев пишет: «Существуют три способа формирования и существования позитивного права как публичного явления – института государственной жизни. Они (с известной долей условности) могут быть названы так: обычное право (право, выраженное преимущественно в обычаях), право судей (право, создаваемое преимущественно судом), право законодателя (право, создаваемое путем законодательной деятельности государства)»[44]. Правовая политика может влиять, обеспечивать развитие форм права, способствуя выдвижению определенных приоритетов в этой сфере. Однако она не может подменять формы права, которые, в свою очередь, не замещают форм реализации правовой политики.

Форма правовой политики – это совокупность объективно выраженных, взаимосвязанных, но формально разделенных отношений, регулируемых на основе права с помощью политических средств, приемов для достижения конкретных целей формирования и развития правового, социального, демократического государства, правления права и верховенства закона.

В настоящее время можно выделить следующие основные формы реализации правовой политики: 1) правозащитную; 2) правотворческую; 3) правоприменительную; 4) надзорно-контрольную; 5) правовое обеспечение функционирования государства, его органов; 6) организацию деятельности правоохранительных органов;

7) подготовку дипломированных юристов в учебных заведениях;

8) организацию научной деятельности; 9) доктринальную; 10) правовое просвещение.

Рассмотрим указанные формы реализации правовой политики в современных условиях в соотношении с проблемой личности как главной цели и гуманистического критерия такой политики.

Правозащитная политика. Не отрицая значимости других форм реализации правовой политики, можно констатировать, что указанная форма обретает в современных условиях особое значение. Ее актуальность подтверждается рядом факторов.

Прежде всего, не эффективно осуществляется защита прав личности. В переходных состояниях общества, государства происходит ломка устойчивых институтов и отношений. Складывается ситуация, когда прежние критерии, жизненные стандарты людей уже не действуют, а новые еще не сформировались. У некоторых граждан это выражается в качественном изменении образа и уровня жизни. Это и недостаточно определенное и защищенное положение российских граждан за рубежом, и отсутствие в действительности всеобщего бесплатного и качественного медицинского обслуживания, и сокращение рабочих мест на производстве, ликвидация самих предприятий, а также неэффективная система социального обеспечения (низкий уровень пенсий, стипендий, заработной платы на государственных предприятиях и т. д.).

К этому следует добавить индивидуальную правовую незащищенность граждан: далеко не каждый знает основное содержание российских законов и способен самостоятельно себя защищать. Не все обладают информацией о местонахождении правозащитных структур.

Вместе с тем как национальное, так и международное право нацелено на защиту прав человека, для чего существует множество международных и отечественных структур[45].

Нарушение прав человека носит различный характер. Для примера можно привести элементарную ситуацию, с которой, вероятно, встречался почти каждый гражданин России: защита потребительских прав. Попробуйте в действительности восстановить свое нарушенное право, связанное с приобретением некачественной вещи. Для этого требуется значительное количество времени, эмоциональной энергии. То, что записано в законе, и то, как гражданин осуществляет свое право, по сути, не адекватны. Полагаем, что должен действовать приоритет прав и интересов потребителя, «презумпция его невиновности», а также упрощенный порядок возмещения ущерба. Однако это лишь частный случай поистине огромной проблемы – эффективности защиты прав граждан.

Правовая несправедливость, которая может иметь место, порождается экономической и социальной несправедливостью. Многие современные проблемы россиян появились десятки лет назад, они обострились в период проведения приватизации, а возникли также новые, ранее неизвестные.

Рассмотрим лишь часть этого важнейшего экономического и социального процесса. В соответствии с действующим в тот период законодательством приватизация осуществлялась в том числе через ранее заключенные трудовыми коллективами договоры аренды с правом выкупа, прежде всего предприятий сферы обслуживания, быта, торговли их трудовыми коллективами. Если такого договора не оказывалось, то предстояла процедура аукциона или иного состязательного мероприятия по приватизации. Для последнего случая требовались, как правило, значительные финансовые средства.

Те, кто не состоял в трудовых коллективах, не имели права участия в приватизации предприятий или должны были найти (занять) определенную сумму денежных средств для приобретения акций. Наличие одного лишь ваучера не решало данной проблемы. А говорить о наличии значительных сбережений в советский период у большинства честно трудящихся граждан вряд ли оправданно.

Получается, что изначально граждане оказались в неравном положении. Например, в государственных средних и высших учебных заведениях, которые не подлежали приватизации, работники могли воспользоваться лишь «великой силой ваучера», то есть фактически оказаться вне приватизации, что собственно с большинством из них и произошло. Кому-то стал принадлежать, пусть и в совместной собственности, магазинчик, кафе, предприятие бытового обслуживания, а кому-то досталась лишь вера в собственные силы на фоне экономической нестабильности, социальной незащищенности, дефолта и длительное, не подкрепленное никакими гарантиями, ожидание повышения заработной платы и пенсий.

Безусловно, можно вновь и вновь указывать на это как на причины, сдерживающие восстановление в стране достойного правопорядка. Однако более разумным представляется утвердиться во мнении, что необходимо не только поддержание, но и усиление правозащитной формы реализации правовой политики. Это дело каждого гражданина, правозащитных организаций, всей системы органов государственной власти и управления. Нам всем нужна привычка ежедневно уважать личность. Эту привычку можно выработать в условиях ее постоянного, систематического подтверждения со стороны государства, опираясь на те традиции, которые уже сложились, создавая новые. Такая привычка формируется на основе практической защиты нарушенных прав. «Право каждого человека и гражданина на судебную защиту прав и свобод закрепил Закон РФ «Об обжаловании в суд действий и решений, нарушающих права и свободы граждан» от 27 апреля 1993 г. В соответствии с Законом (с изменениями на 14 декабря 1995 г.) каждый гражданин имеет право обратиться с жалобой в суд, если считает, что его права и свободы нарушены неправомерными действиями (решениями) государственных органов, органов местного самоуправления, учреждений, предприятий и их объединений, общественных объединений или должностных лиц, государственных служащих (ст. 1). К действиям (решениям), которые могут быть обжалованы в суде, относятся коллегиальные и единоличные действия (решения), в том числе представление официальной информации, ставшей основанием для совершения действий (принятия решений), в результате которых: 1) нарушены права и свободы гражданина; 2) созданы препятствия осуществлению гражданином его прав и свобод; 3) незаконно на гражданина возложена какая-либо обязанность или он незаконно привлечен к какой-либо ответственности (ст. 2)»[46]. Многие граждане России ничего не знают о существовании этого закона и тех возможностях, которые он предоставляет в деле защиты прав и свобод. А сколько бы действий (решений) было бы обжаловано в суде хотя бы по основаниям незаконного привлечения к какой-либо ответственности. Думается, что это комплексная проблема, которая лежит как в плоскости юридической, так и психологической. Порой действия работника милиции могут восприниматься как окончательные и не подлежащие обжалованию.

К числу таких проблем можно дополнить и то обстоятельство, что переходное состояние общества и государства не каждым индивидом воспринимается положительно.

Можно согласиться с высказыванием практически столетней давности, но не потерявшем, к сожалению, своей значимости и сегодня: «Важным источником силы государственной власти является традиция, сила сложившегося порядка. Человек психологически подчиняется тому, к чему он привык. Он опасается резких перемен в своем существовании и всегда готов сомневаться, не грозит ли его благополучию перемена в окружающей обстановке»[47]. Сила сложившегося порядка основывается на праве, обеспечивается его воздействием на людей и отношениями, в которые они вступают. Правозащитная форма реализации правовой политики восполняет существенные пробелы в деле правовой защиты личности.

Продолжая мысль Г. Ф. Шершеневича, следует сказать, что если человек опасается резких перемен в своем существовании и психологически подчиняется тому, к чему он привык, то государство должно знать пределы своего принудительного властвования, основывать их на разумном подходе, проявлять заботу о своих гражданах. Это оправданно опять же как с психологической точки зрения, так и с юридической. Без осознанного подчинения нет правления. «Готовность населения подчиняться власти имеет свои границы. Если государственная власть перейдет за пределы того, с чем могут примириться подвластные, дорожащие своим миром и благополучием, то она должна ожидать выражения недовольства со стороны населения»[48]. Еще Н. Макиавелли предупреждал правителей, что люди (подданные) прощают многое, но не могут простить потерю собственности. Собственностью может быть размеренная жизнь граждан, их уверенность в завтрашнем дне, наличие достойной пенсии, бесплатного медицинского обслуживания, образования, т. е. обеспеченности, защищенности в том числе и правом последующих поколений. И когда люди, в результате реформ или революций, теряют все это, они становятся если не врагами государства, то, уж во всяком случае, недоверчиво относятся к его власти.

Ответом на такие вызовы является деятельность правозащитных организаций.

Справедливо мнение, согласно которому правозащитные организации необходимы всякому обществу. Они выполняют ряд функций, главная из которых отражена в самом их названии. Правозащитная форма правовой политики в условиях авторитарно или тоталитарно организованной власти выступает ее противостоянием. Зачастую деятельность таких организаций преследуется по закону, что, собственно, и имело место в недавней советской истории (Д. Сахаров, С. Ковалев, Е. Бонэр, «Хельсинкская группа» и др.).

Конечно, правозащитная функция не сводится лишь к деятельности общественных объединений, но все же им отводится важное место в исследовании данной проблемы. В связи с этим следует отметить, что (в условиях отсутствия развитой демократии, официального запрещения правозащитных организаций) с формальной точки зрения они действуют вне закона. Парадоксальность ситуации еще и в том, что правозащитные организации, как правило, скептически воспринимают государственную функцию защиты прав личности. И эта парадоксальность сохраняется даже в тех условиях, когда им разрешено действовать открыто в установленном, как и для всех других структур, порядке. Например, некоторые экологические организации не верят в здоровые силы государства по созданию экологической безопасности, сохранению, окружающей среды и т. д. и зачастую действуют вопреки государству, добиваясь порой одних с ним целей.

Сама правозащитная функция общественности необходима, мы ее всячески поддерживаем и считаем практически оправданной. Она демонстрирует государству его халатное отношение к своим гражданам, указывает на его ошибки, недоработки в этой области. Однако деятельность этих структур, предполагая, прежде всего, защиту личности должна соответствовать целям и задачам правовой государственности, а не раскачиванию и без того еще не окрепшего в юридическом отношении государства. Репрессивность и карательность, какие бы другие названия они ни получали, исторически складывались в России на протяжении многих веков. В одночасье, единомоментно не удастся создать баланс «репрессивности» и «защитности». Для этого нужно время, наполненное правовыми, культурными, нравственными преобразованиями. Конкретно-историческая ситуация в России начала 90-х гг. подтверждает, что бросать целую страну во власть беспредела равнозначно тому, чтобы бросить человека в пропасть. Реформаторы, даже пытаясь создать некую правовую базу так называемым реформам, не хотели и, наверное, не могли предвидеть всех негативных последствий своих деяний для личности.

Сегодня, как и десятилетие назад, необходим баланс интересов государства и личности, равновесие взаимодействия государственных институтов и общественных объединений. Иными словами, государство и гражданское общество нуждаются во взаимных правах и обязательствах.

Правотворческая политика по содержанию шире, чем законодательная, поэтому включает последнюю. Создание норм права есть важнейшее направление деятельности государства. Здесь также можно выделить уровни в зависимости от этажей власти: федеральный, региональный (уровень субъектов РФ), муниципальный.

Федеральный уровень правотворчества состоит в подготовке, обсуждении и принятии законодательных актов Государственной Думой и вступлении их в законную силу после подписания Президентом РФ. К федеральному уровню правотворчества относятся: издание указов Президентом РФ, постановлений – Правительством РФ.

На региональном уровне принятие законов, разрешенное в современных условиях субъектам РФ, осуществляется соответствующими законодательными органами.

В последние годы активизировалось муниципальное правотворчество.

Законодательный, правотворческий процесс следует отличать от политики в этой области. Задачей правовой политики в данном случае является создание условий правотворческой деятельности, определение ее стратегических направлений, приоритетов.

В научных исследованиях качество современного российского правотворчества расценивается как невысокое, а степень его адекватности реальному развитию российского общества – как незначительная, отмечаются проблемы в этой области[49].

Действительно, оценка современного правотворчества приводит к констатации отсутствия системности в создании законов. Принимаются законы, являющиеся малоэффективными, ибо они не соответствуют возможностям социально-экономического развития общества, не имеют соответствующих гарантий реализации. Имеются и не востребованные законы.

Сегодня сложно высоко оценить качество российского правотворчества. Однако правовая политика есть искусство реальности. Ожидать покорения высот в деле правотворчества, юридической технике нового времени, даже учитывая накопленный законодателем опыт последних лет, было бы преждевременно. В советских условиях сложились вполне очевидные традиции создания норм права. Сейчас формируются новые традиции, но эта «новизна» весьма относительна и неустойчива.

Политика в современных условиях продолжает активно влиять на право. Соотношение политики и права имеет универсальные, то есть воспроизводящиеся в различных социальных системах, параметры. Вместе с тем есть и специфические характеристики взаимодействия политики и права. Именно они примечательны для России. Однако эта специфика в условиях евразийского правового и политического пространства становится воспроизводящейся, а следовательно, универсальной.

Проблема влияния политики на право восходит не только к советскому периоду юридической истории. Она находится гораздо глубже и более упрочена в традиционном и функциональных сторонах права и его применения. В российской истории неоднократно осуществлялась отмена того или иного законодательного акта, уничтожение государственно-правового института, если он не угоден в силу важных политических причин, событий, если он мешает удерживать или завоевывать власть восходящей управленческой группой. Ломать копья ученым здесь не стоит. Политика в лице конкретных групп управления будет влиять на право, как бы мы ни отстаивали иную точку зрения.

Вопрос состоит лишь в том, чтобы попытаться установить пределы, критерии взаимности политики и права, которые бы наиболее благоприятно с учетом российской специфики воздействовали на статус личности: правовой, экономический, социальный.

В последнее время изменился статус Федерального Собрания РФ, что, в свою очередь, способно изменить роль этого органа в правовой политике России.

Проблема разграничения компетенции между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъектов РФ уже решается. Однако это не единственное противоречие федеральных и региональных законодательств. В еще большей степени приводят к существенным противоречиям, дезинтеграции в деятельности субъектов РФ и центра проблемы политические. Действительно, за время, прошедшее после избрания Президентом России В. В. Путина именно это направление государственной деятельности приобрело особую значимость. В Ежегодном Послании Президента РФ Федеральному Собранию РФ еще в 2001 г. впервые прозвучало, что период расползания государственности – позади, а дезинтеграция государства остановлена[50]. Эта идея получила развитие и в следующих посланиях (2002; 2003; 2004).

Проведение правовой политики наиболее эффективно реализуется именно в интегрированном, сбалансированном государстве. Речь идет не о тоталитарных или авторитарных аспектах. Сильное государство означает, в том числе, взаимодействие всех его субъектов в едином ритме государственно-правовой жизни при всем разнообразии их культурных, национальных и других особенностей; единую политику как для федеральных, так и региональных органов в области правотворчества.

В целом правотворческая форма реализации правовой политики крайне важна, именно она во многом характеризует направленность, стратегические основы правовой политики. Однако абсолютизировать, выделять ее в качестве самой главной формы реализации правовой политики вряд ли уместно, ибо известно, что любые, самые правильные, справедливые, выверенные решения в области правотворчества останутся не реализованными в полной мере, если не будут подкреплены сильной политикой в области правоприменения.

Рассмотрим иные проблемы и как исходную проблему – эффективность правоприменения и использование средств его осуществления, то есть значение закона как акта, обязательного для исполнения всеми. Если речь идет об уголовно-правовой политике, то это неотвратимость наказания, привлечения к ответственности виновных. Глобальная проблема охраны прав личности находит отражение практически в каждом виде правовой политики: конституционно-правовой, гражданско-правовой, процессуально-правовой и т. д. Однако защита прав и свобод личности, их персональное выражение невозможны без применения права.

В. В. Лазарев справедливо замечает: «Применение права выполняет посредническую роль между правовыми нормами и их основными адресатами. Оно обеспечивает целенаправленное движение правовых отношений, создает дополнительные юридические гарантии для правильной реализации права в правовых жизненных ситуациях. Правоприменение – это властная, организующая деятельность компетентных субъектов. Правоприменительные акты есть акты, совершаемые этими субъектами с целью определить наличие или отсутствие у третьих лиц субъективных прав и юридических обязанностей, с целью определения их меры на основе анализа юридических норм и фактической основы дела»[51].

Именно в сфере применения права реализуются содержание, потенциал законодательства, наиболее ярко обнаруживается как правовая культура, так и правовой нигилизм, юридическое бескультурье. Правоприменение – это область проявления профессионализма судей, работников прокуратуры, МВД, всех органов, применяющих право. Но это – профессионализм особого уровня и качества, основанный на применении законодательства в каждом конкретном случае, индивидуально. Правоприменительная форма реализации правовой политики выявляется как личностная, причем в двух аспектах. Во-первых, речь идет о субъекте правоприменения – лице, обладающем по действующему законодательству возможностью правоприменения. Во-вторых, каждый акт применения права затрагивает прямо или опосредованно личность, ее права и обязанности, правовой статус, порой и судьбу. В этом смысле рассматриваемая форма правовой политики носит личностно выраженный характер. Однако персонифицированный уровень правоприменительной формы не игнорирует ее общественной значимости. Поэтому правовая политика как целостный комплекс мер необходима в данной области.

Правоприменение связано с разделением властей и наличием конституционных гарантий для судебной власти. В реальной жизни здесь множество нерешенных вопросов. Личность и правоприменительные органы еще не обрели гармоничных форм взаимодействия. Иными словами, граждане не всегда с большим доверием относятся к деятельности правоохранительных органов. Много еще бюрократизма, волокиты при рассмотрении дел. Для преодоления такого положения на уровне правовой политики могут и должны применяться соответствующие меры. Однако недопустимы любые вмешательства в деятельность судов. Другое дело, что граждане и организации, добиваясь справедливых, по их мнению, решений в области применения права, могут использовать все допустимые законные способы.

На многие проблемы в сфере деятельности судов обратил внимание в своем выступлении на V Всероссийском съезде судей Президент России В. В. Путин. Он отметил, что недостатка обращений в суд сегодня нет. Ежегодно в судах рассматривается более 5 миллионов гражданских, более миллиона уголовных и почти 2 миллиона дел об административных правонарушениях. С неменьшей нагрузкой работают и арбитражные суды. Нагрузка на судей в последние 6 лет выросла в 3 раза. Она превышает все нормы и подчас становится причиной судебных ошибок, поверхностного, невнимательного рассмотрения дел. Нарушаются сроки рассмотрения дел. В СИЗО находятся 3 226 человек от 1 до 2 лет, ждут решения 400 человек – от 2 до 3 лет, 41 человек находится в предварительном заключении уже более 3 лет. Решению этой проблемы способствует институт мировых судей, но они работают в 33 субъектах РФ, а их штаты укомплектованы на 19,5 %[52]. Существует много и других проблем в области деятельности судов, правоприменении. И то, что на эти проблемы обращает внимание Президент РФ, безусловно, важно для всей судебной системы, для проведения планомерной правовой политики в данной области.

Особое место в правоприменении отводится Конституционному Суду Российской Федерации. Постановления Конституционного Суда РФ во многом устраняют недостатки самих законов и противоречия между федеральными и региональными законами, что подчеркивает в очередной раз его особое значение в правоприменении[53].

Влияние правовой политики на сферу защиты прав личности в области правоприменения далеко не исчерпано, и здесь имеется значительный потенциал. Правоприменение есть основа, условие реализации прав и свобод личности посредством деятельности правоохранительных структур.

В. Н. Кудрявцев отмечает: «В области правоприменительной деятельности важнейшей предпосылкой эффективного воздействия на поведение людей является дальнейшее совершенствование систем гражданской, административной и уголовной юстиции и повышение качества их работы. Усилия ученых должны быть направлены на разработку критериев оценки работы юридических учреждений и должностных лиц, методов улучшения профессиональной ориентации и профессионального отбора лиц юридических профессий, условий их труда, на совершенствование демократических средств контроля за их деятельностью»[54].

Следующей формой правовой политики, тесно связанной с правоприменительной, является надзорно-контрольная. Ее выделение обосновано оперативным, динамичным реагированием соответствующих органов на нарушения прав личности.

Причем в советский период российской истории эта форма защиты прав личности была достаточно эффективна в силу значительного комплекса функций, принадлежащих компетентным органам, и прежде всего прокуратуре. В современных условиях роль, значение прокуратуры в деле защиты прав личности не уменьшились. Более того, увеличилась объективная потребность в прокурорском реагировании по вопросам нарушения действующего законодательства.

На деле надзорно-контрольная форма правовой политики в области осуществления прокурорского надзора выглядит более объемной и весомой, не сводящейся лишь к отдельным функциям контроля за применением права. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 1 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» из семи направлений деятельности Прокуратуры РФ пять относятся к надзору. Осуществляется надзор за исполнением законов федеральными министерствами, представительными (законодательными) и исполнительными органами субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, органами военного управления, органами контроля, их должностными лицами, органами управления и руководителями коммерческих и некоммерческих организаций, а также за соответствием законам издаваемых ими правовых актов. Предусмотрен в качестве отдельного направления надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина федеральными министерствами и т. д. Важным направлением деятельности Прокуратуры РФ является также надзор за исполнением законов органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность, дознание и предварительное следствие, за исполнением законов судебными приставами, администрациями органов и учреждений, исполняющих наказание и применяющих назначаемые судом меры принудительного характера, администрациями мест содержания задержанных и заключенных под стражу.

Указанная форма правовой политики не сводится лишь к реагированию прокуратуры на нарушения законодательства. Огромное значение имеют результаты выявленных нарушений и принятые меры по восстановлению нарушенных прав личности со стороны тех органов, которые подлежат надзору.

Следующей формой реализации правовой политики можно считать правовое обеспечение функционирования государства, его органов. Необходимо отличать данную форму реализации правовой политики от правотворческой. Казалось бы, зачем вести речь о такой форме правовой политики, если вектор нашего исследования обращен к защите прав и свобод личности. Полагаем, что реализация закрепленных в законодательстве прав и свобод личности, а также принадлежащих ей по праву рождения окажется затруднительной, если в самой структуре государственных органов не будут созданы необходимые условия для осуществления указанных целей.

Речь идет об организационно-правовых отношениях, создании оптимальных условий для деятельности государства, реализующего свой потенциал прежде всего как государственно-правовой механизм. Очевидно, что бесперебойная, слаженная, эффективная деятельность государственных структур возможна лишь на основе четкого соблюдения действующего законодательства. Однако это трудно осуществить по ряду причин.

Известно, что на принятие решений высшими должностными лицами государства оказывают влияние определенные политические силы, которые могут существовать как вполне официально, так и латентно. Официальные политические силы сосредоточены в Государственной Думе. Это представители политических партий, движений, а также руководители субъектов РФ, мнение которых, особенно в суммированном виде, не безразлично Президенту и руководителям Правительства РФ. Собственно политика и складывается из противоречивой суммы позиций, противостояния, и не всегда консенсус является завершающей формой столкновения интересов и мнений. Однако принятие политически значимого решения и его исполнение в аппарате государства не одно и то же. Здесь важно помнить о возможной самодостаточности чиновничьего аппарата. Совсем неприемлема ситуация, когда государственные служащие не ответственны ни перед вышестоящими должностными лицами, ни перед народом за свои действия. В плане реализации этой формы правовой политики важно четко определить юридическую ответственность государственных служащих, способы контроля за их деятельностью. Сегодня актуальны мысли Т. Джефферсона (занимавшего ряд чиновничьих должностей, включая высшую – Президента США), предупреждавшего о неизбежных злоупотреблениях в кругу чиновников. Для России более характерен личностный (служебно-профессиональный) фактор, определяющий ситуацию, в условиях которой действие закона порой носит персонифицированный характер.

Не следует забывать о существовании корпоративных групп и наличии у них собственных интересов. В подобных случаях речь идет о латентном влиянии на принятие и исполнение политически значимых решений. Всякие призывы к выработке единой государственной линии, следовании однозначной и прозрачной политике не окажутся действенными, если в реальной жизни не учитываются силы кланов, интересы групп, которые не могут быть адекватны государственной политике, ибо «в действительности государственное властвование не фикция, не методологический прием, а совокупность реальных явлений, а потому и научное объяснение понятия государственной власти должно относиться не к фикции юридической конструкции, а к властвованию, как к особой группе реальных явлений общественной жизни»[55]. Очевидно, что реализм политики часто вступает в противоречие с требованиями законодательства, и тогда возможны варианты, которые складываются под влиянием конкретной политико-правовой ситуации, особенностей определенного этапа развития государственной жизни.

Первый вариант – игнорирование доминирующими политическими силами действующего закона.

Второй – мобильное принятие или изменение действующего закона. Для этого нужна высокая степень консолидации политических сил, огромный авторитет лидера и организационные возможности самого высокого уровня.

Третий вариант возможно охарактеризовать как принятие мер по изданию «обходных» нормативно-правовых актов. Не исключены здесь «корректирующие» указы, инструкции, временные положения для достижения определенного политического результата. В качестве одного из вариантов может применяться необоснованное введение «чрезвычайного положения». Действительно, оно может оказаться и вполне оправданным. Однако сознательный гражданин России должен серьезно, вдумчиво относиться к попытке использования «чрезвычайщины» в узкогрупповых, клановых целях. При этом следует помнить очевидную истину: если право бездействует, то действует бесправие.

Правовое обеспечение деятельности органов государства в контексте проведения правовой политики складывается из следующих стадий:

а) выбор и использование определенного нормативно-правового акта юридическими службами органов государственной власти для решения конкретной управленческой задачи;

б) соотношение такого акта и возможного неправового влияния на его использование или создание «ситуации обхода»;

в) активная деятельность юридических служб органов государственного управления по привлечению внимания субъектов правовой политики, средств массовой информации, ответственных должностных лиц, а в случае необходимости – общественности к возможным неправомерным действиям в системе органов государственного управления;

г) действия правоохранительных органов по пресечению возможных негативных последствий в органах государственного управления. Вместе с тем нельзя игнорировать и тот факт, что сами юристы, работающие в таких органах, являются служащими. Поэтому оправданным было бы выведение юридических служб органов государственного управления из подчинения главам администраций и переподчинение их по вертикали в структуре Государственно-правового управления при Президенте РФ.

Задача правовой политики в рассматриваемой форме ее реализации – приведение в соответствие с требованиями принципов законодательства действий различных субъектов политической и государственной власти путем создания организационно-правовых условий для этого. В то же время нельзя путать деятельность правоохранительных органов и юридических служб органов управления.

Следует выделить еще одну форму реализации правовой политики, которая, в свою очередь, отлична от политики в области правоприменения. Речь идет об организации деятельности судебной системы, прокуратуры, МВД, ФСБ.

Организация деятельности правоприменительных органов — одна из важных форм реализации правовой политики. В основе этой важной формы лежит ряд законодательных актов[56], в которых подробно рассмотрены принципы, вопросы организации их деятельности, компетенция, соотношение с другими органами. Целью правовой политики в данном случае является координация, выстраивание оптимальных, основанных на законодательстве отношений их взаимодействия.

В частности, милиция в соответствии со ст. 1 Закона РФ «О милиции» есть «система государственных органов исполнительной власти, призванных защищать жизнь, здоровье, права и свободы граждан…». Прежде всего отметим, что милиция относится к категории органов исполнительной власти, но входит, по существу, в систему органов, применяющих право. В соответствии со ст. 2 указанного же Закона первым пунктом в числе задач милиции отмечается «обеспечение безопасности личности». Конечно же, данная задача в реальности выглядит весьма проблематично: в современных условиях говорить о безопасности не приходится. Поэтому в деятельности милиции необходимо многое менять. Сейчас в контексте проведения административной реформы предлагается (пока на уровне обсуждения) реформировать в целом систему МВД, в том числе и милицию. Национальная гвардия, полиция, федеральная милиция и муниципальная – вот предлагаемые основные звенья будущей системы МВД. Главное заключается в том, чтобы создать стабильные, размеренные условия для деятельности МВД, максимально исключающие «чрезвычайщину», кроме случаев немедленного вынужденного реагирования на общественно опасные события, число которых желательно свести к минимуму. Здесь необходима такая правовая политика, которая бы минимизировала ущерб для личности, сохраняла бы паритет между индивидами как равными участниками правоотношений.

Следует обратить внимание и на организацию такого важнейшего органа, как прокуратура. Например, в п. 2. ст. 1 Федерального закона «О прокуратуре Российской Федерации» (с изменениями и дополнениями) говорится: «В целях обеспечения верховенства закона, единства и укрепления законности, защиты прав и свобод человека и гражданина, а также охраняемых законом интересов общества и государства прокуратура Российской Федерации осуществляет»… и далее перечисляются основные направления деятельности прокуратуры. Вторым пунктом отмечается надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина федеральными министерствами и т. д. Следует подчеркнуть, что, во-первых, защита прав и свобод человека и гражданина есть одна из целей деятельности прокуратуры; во-вторых, самостоятельным направлением ее деятельности является надзор за соблюдением прав и свобод человека и гражданина. Зачастую на уровне обыденного сознания прокуратура воспринимается как орган карательного характера, как надзирающая структура за иными карательными органами. Думается, что функция защиты прав и свобод личности действительно недостаточно ярко отражена в деятельности такого важнейшего органа, как прокуратура. Для этого есть ряд объяснений. Прежде всего, это загруженность в силу увеличения преступных деяний и необходимости немедленного реагирования на наиболее тяжкие из них. Кроме того, увеличивается количество фактов нарушения законов в силу усложнения структуры управленческой, хозяйственной и других видов деятельности органов государственного управления и предпринимателей. Прокуратура надзирает практически за всей системой правоохранительных структур, что также усложняет, увеличивает объем ее функций.

Следующей формой реализации правовой политики можно считать организацию подготовки юристов. Это важнейшее перспективное направление, поскольку именно оно выходит на личностный потенциал правовой политики в аспекте его формирования. За годы «перестройки» и постперестроечного периода система российского юридического образования не могла не претерпеть изменений. Не все они оказались однозначно положительными. Известно, что в советский период существовали базы для подготовки юристов высшей квалификации, где и концентрировались финансовые, организационные, кадровые усилия. Государственные преобразования, к сожалению, затормозили процесс планомерного культивирования государственного юридического образования. Значительно уменьшилось финансирование юридических вузов, что повлекло серьезную дестабилизацию их деятельности, являющейся по сути государственно значимой. Другая сторона, характеризующая проблематику постперестроечных событий, – формирование новых структур юридического образования, как государственных, так и негосударственных. Очевидно, что далеко не все вузы, специально не занимавшиеся до того подготовкой юристов, оказались должным образом готовы для достижения оптимальных высот в подготовке профессиональных кадров. Для организации учебного процесса был привлечен профессорско-преподавательский состав из других вузов и даже регионов на временной и постоянной основе. Многое стали решать финансовые возможности образовательных учреждений. Однако никакими финансовыми инъекциями невозможно в одночасье заменить традиции, которые складывались десятилетиями в подготовке юридических кадров.

Не возражая против инноваций, новых веяний, подчеркнем, что бюджетное финансирование должно направляться приоритетно, адресно в те юридические центры, где сложились, существуют традиции в юридическом образовании, отмечается высокий уровень профессорско-преподавательского состава, отвечающий требованиям, предъявляемым Государственным образовательным стандартом.

В подготовке юристов, как известно, существует несколько уровней: бакалавр, специалист, магистр. По существу, произошло столкновение российской высшей юридической и зарубежной школ. Использование новаций для новаций, как представляется, должно быть оправданным.

В самой структуре подготовки юристов также произошли существенные изменения. Наряду с ориентацией на дальнейшее трудоустройство в правоохранительные органы, акцент сделан на подготовку юристов для органов адвокатуры, юридических служб коммерческих структур, банков и т. д. Это требование времени, которое вузы не могут обойти вниманием.

Вместе с тем следует отметить, что государственные образовательные учреждения в первую очередь должны быть ориентированы на подготовку юристов для государственных (бюджетных) структур – прокуратуры, МВД, судебной системы. Что касается последней, то здесь необходимо сделать пояснение. В связи с отраженным в законодательстве требованием к должности судьи о пятилетнем юридическом стаже выпускники вузов практически не имеют возможности или права сразу же после окончания обучения занимать эти должности. Поэтому целесообразно создать отделения, а возможно, и специальные факультеты, которые бы готовили судей из числа лиц, обладающих пятилетним юридическим стажем.

Немаловажное значение имеет и подготовка юристов для органов государственного управления, конституционной юстиции, юстиции вообще.

Остальные направления в государственных вузах следует, на наш взгляд, ориентировать на подготовку специалистов с частичным или полным возмещением затрат на обучение, то есть на контрактной основе. Государственные расходы в сфере юридического образования должны быть просчитаны в интересах государства, а также формирования гражданского общества, защиты прав и свобод личности. Иными словами, структура подготовки юристов должна быть научно выверенной, обоснованной, прогнозируемой.

В современных условиях целесообразно вести речь о новом типе «юридической личности», что прежде всего относится к лицам, получающим высшее образование. К числу основных компонентов такой личности относятся: наличие правовых знаний и умение претворять их в жизнь в интересах защиты своих прав; высокая правовая культура, предполагающая способность мыслить юридически, решать те или иные задачи на основе обращения к закону; понимание необходимости не останавливать свое профессиональное развитие как юриста; умение использовать все возможные способы юридической защиты личности, включая международно-правовые; умение анализировать социально-правовую ситуацию и видеть реальный правовой и нравственный баланс в системе отношений «личность – семья – общество – государство» и определять место юриспруденции в этой системе.

Таков, вероятно, далеко не полный перечень составляющих современной «юридической» личности. Вполне очевидно, что правовая политика здесь имеет огромный ресурс и пока мало что сделано для становления нового уровня правовых качеств личности, адекватных нынешнему этапу развития государства и общества.

С рассмотренной формой реализации правовой политики неразрывно связана организация научной деятельности. Она претворяется прежде всего как развитие российской юридической науки, достижения которой бесспорны. Российская юридическая школа имеет славные традиции. Вместе с тем в последние годы, в особенности с середины 1990-х гг., наметилось некоторое отставание юридической науки от бурного развития законодательства. Однако это не вина ученых и их коллективов: кафедр, институтов, центров. Опережающее развитие законодательства по сравнению с наукой можно объяснить необходимостью оперативного реагирования на изменившиеся общественные отношения (псевдорыночные отношения, передел собственности под видом справедливой приватизации, изменения в политической картине России, в соотношении государственных структур, партий, в деятельности лидеров новой формации).

Российская юридическая наука должна быть более принципиальной в случаях насаждения искусственных зарубежных нововведений, хотя взгляды ученых по этому вопросу могут расходиться. По крайней мере, важно, чтобы в российской юридической практике создавались не оазисы государственно-правового характера, адаптация которых возможна лишь на основе определенного уровня и состояния культуры, а в гармонии выступали передовая юридическая наука, современное законодательство и правоприменительная деятельность, способная поддерживать порядок в стране и обеспечивать безопасность своих граждан и их имущество. Иными словами, правовые новации не могут быть осуществимы вне культурно-исторических традиций данного социума.

Здесь также необходимы существенные корректировки, связанные с выбором ценностных ориентиров науки. Конечно, задать направление общих научных исследований невозможно, а главное, и не нужно. Но приветствовать, поощрять морально и материально направления науки, связанные с гуманизацией права, поиском наиболее перспективных направлений в деле защиты прав и свобод личности, укрепления ее правового статуса, вполне возможно. Нацеленность российской юридической науки на личность предоставит дополнительные горизонты в правоведении, а это, прежде всего, фундаментальные исследования современного права и государства во имя интересов личности.

Рассмотренная форма реализации правовой политики весьма близка к доктринальной, определяющей руководящие теоретические принципы. Доктринальная форма реализации правовой политики задает параметры государственно-правовой жизни, которые опираются на достижения российской и мировой юридической мысли, науки. Доктринальная форма основывается на поддержке государства, его высших должностных лиц и может обретать характер послания, обращения и т. д. Т. М. Пряхина отмечает: «Определяющим качеством доктринальных документов является выражение ими официальных взглядов. Применительно к условиям российской действительности доктрина выполняет компенсационную функцию, восполняя отсутствие государственной идеологии (ч. 2 ст. 13 Конституции РФ)»[57].

Правовая политика в рассматриваемой форме призвана связать юридическую науку и практику в единую систему согласованных государственно-правовых действий. Как уже отмечалось, правовая психология, правовые чувства, эмоции, сложившиеся варианты реагирования на правоприменение, само юридическое поведение личности в России не менее важны, нежели доктрина.

Однако вне юридической доктрины возможны бессистемность, рассогласованность, которые преодолеваются выверенной в интересах личности правовой политикой, самой стабилизирующей функцией права в жизни общества. Именно в доктрине содержится ценностный ряд правовых приоритетов, актуальность которых вряд ли можно отрицать. Этот ряд в ежедневной жизни представлен как постоянно присутствующий в образе жизни людей способ взаимодействия с государством и его юридическими структурами. Иными словами, доктрина переводит язык повседневности на язык идеологии, который должен быть человеколюбивым, гуманистическим, направленным на поддержание прав и свобод личности. Степень успеха зависит от правовой политики в том числе.

Наконец, в качестве формы реализации правовой политики следует отметить правовое просвещение. На него менее всего обращается внимание в последние годы по ряду причин. В обществе нет единой идеологии (по данному поводу существует множество споров, мы лишь высказываем свою точку зрения), а в силу этого отсутствует необходимость и возможность поддержания ее через сферу правового просвещения. Данная форма правовой политики слабо финансируется из бюджетных средств, поэтому знание закона для граждан стало заботой самих граждан. Фактически правовые знания приобретаются, во-первых, профессионально – подготовка юристов в учебных заведениях; во-вторых, самостоятельно – освоение специальной литературы, иных информационных источников; в-третьих, на платной основе – обращение к адвокатам.

На самом деле правовое просвещение есть значимое претворение в жизнь правовой политики, с помощью которого она может воздействовать на сознание, формировать определенный образ мыслей, юридическую культуру, навыки правовой самозащиты. Сейчас сложно «заставить», «обязать» предприятия выделять средства, использовать иные возможности для правового просвещения своих работников. Это задача государственных структур, связанных с правом. Известный тезис о том, что незнание закона не освобождает от ответственности, сегодня не менее актуален, чем прежде.

Каждая форма правовой политики связана с реализацией прав и свобод личности. Названные формы требуют совершенствования, а некоторые находятся в стадии становления. Так, например, эффективность правового просвещения крайне низка. Сегодня еще не создана целенаправленная система правового информирования граждан, хотя существуют компьютерные правовые источники. И все-таки следует подчеркнуть особое значение именно государственных, общедоступных мер в правовом просвещении населения России.

Подводя итог рассмотрению основных форм реализации правовой политики, необходимо отметить, что их не следует смешивать с функционированием права вообще, с деятельностью конкретных правоохранительных органов, юридических вузов и т. д. Каждая структура имеет свои задачи. Правовая политика связывает различные стороны деятельности государственно-правовых органов, используя в основании функционирование права для достижения целей, являющихся в конечном итоге политическими, социальными, но основывающимися на праве. Такими целями являются защита прав и свобод личности, становление ее правовых свойств, позволяющих уверенно ориентироваться как в законодательстве, так и способах его применения. В связи с этим особое значение имеют виды правовой политики и ее основные приоритеты в сфере юридической защиты прав и свобод личности.

3. Виды правовой политики и ее основные приоритеты в сфере юридической защиты прав и свобод личности

Правовая политика призвана не только указывать возможности юридической защиты, но и формировать условия для этого, и таким образом выходит на комплексное решение проблемы правовой защиты личности.

Существующие виды и приоритеты правовой политики отражают собственно саму защиту прав личности.

Вид правовой политики сочетается с правовой политикой как с родовым явлением. «Вид (лат. species) – в логическом смысле понятие, которое образуется посредством выделения общих признаков в индивидуальных понятиях и само имеет общие признаки с другими видовыми понятиями»[58]. Таким образом, виды правовой политики, если следовать логике приведенного определения, должны корреспондировать между собой, иметь точки соприкосновения и сравнения, а общие признаки – воплощаться в индивидуальных проявлениях. Видовые отличия, как представляется, в правовой политике вполне допустимы, но они не меняют общей картины сущности, природы правовой политики. Виды или разновидности правовой политики проявляются как части в единой правовой политике через общие основные признаки, критерии.

Виды правовой политики основаны на отраслях права. Виды правовой политики призваны способствовать выявлению, синтезированию и использованию гуманистических компонентов отраслей права. Виды правовой политики есть средства достижения целей по защите прав и свобод личности. К числу видов правовой политики можно отнести: конституционно-правовую, уголовно-правовую, гражданско-правовую, финансово-правовую и др.

Вместе с тем речь идет о гражданско-процессуальной политике[59], о судебно-правовой политике[60].

Конституционно-правовая политика – базовый вид правовой политики, от успешного проведения которой во многом зависит результативность других видов правовой политики в защите прав и свобод личности. В связи с архиактуальностью данного вида представляется целесообразным отдельно рассмотреть проблемы конституционно-правовой политики, взаимодействие личности и конституции.

Понимая, что рассмотрение всех видов правовой политики в силу их многочисленности вряд ли имеет смысл (к тому же они могут стать предметом отдельных локальных разработок), ограничимся лишь исследованием общетеоретических проблем уголовно-правовой и семейно-правовой политики.

Уголовно-правовая или уголовная политика вызывает в последние годы повышенный интерес ученых[61]. Так, П. В. Коробов отмечает, что средством осуществления правовой политики выступает уголовное право. К числу форм реализации уголовно-правовой политики он относит правотворчество в уголовно-правовой сфере (уголовно-правовое регулирование общественных отношений); применение уголовно-правовых норм; уголовно-правовое воспитание[62]. Такая триада отражает различные аспекты уголовно-правовой политики. Наряду с формами реализации уголовно-правовой политики можно выделить ее приоритеты, связанные прежде всего с созданием условий для профилактики, предотвращения преступлений. К числу приоритетов следует отнести борьбу с наиболее опасными видами преступлений, а также уголовно-правовую защиту интересов личности, комплекс проблем уголовно-исполнительной сферы. Вообще приоритеты уголовно-правовой политики зависят от динамики совершения преступлений, необходимости совершенствования уголовного законодательства.

С. С. Босхолов, анализируя и суммируя взгляды различных ученых, пишет, что под уголовной политикой следует понимать: 1) государственную политику (доктрину) борьбы с преступностью, выраженную в соответствующих директивных актах (законах), указах Президента, постановлениях Правительства); 2) научную теорию и синтез соответствующих политических, социологических и правовых знаний; 3) особый вид социальной деятельности, направленной на активное, наступательное противодействие преступности и другим правонарушениям[63].

Полагаем, что это наиболее широкое понимание уголовной политики, которое сочетает основные теоретические взгляды и научные знания с доктринально определенными в законодательстве положениями, выражающимися в конкретном виде социальной деятельности.

Уголовно-правовая политика включает в себя не только формы и приоритеты, но и имеет общую направленность. Такой направленностью можно считать постепенное и обоснованное смягчение наказаний, все большее использование в практике наказаний, не связанных с лишением свободы. Одной из проблем уголовно-правовой политики следует считать применение смертной казни. Как известно, это давняя и существенная проблема не только уголовного права, но и жизни общества в целом. К. Маркс называл смертную казнь преступлением государства перед личностью, подтверждением того, что государство не имеет иной возможности решить вопросы преступности. Ч. Беккариа требовал отмены смертной казни. Смертную казнь, по его мнению, нельзя оправдать ни с моральной, ни с юридической точек зрения. Ее применение формирует в обществе отношения жестокости, а также может быть следствием ошибки судей, которую уже невозможно исправить.

Известно, что в Российской Федерации введен мораторий на применение смертной казни. Однако некоторые представители официальных европейских кругов считают это полумерой, настаивают на ее полной законодательной отмене. Это серьезная проблема, ибо известно, что не все постиндустриальные страны законодательно исключили применение смертной казни (например, в некоторых штатах США она применяется). Думается, что в России эта проблема, являющаяся в то же время проблемой уголовной политики, не найдет простого и однозначного решения. Необходим опыт моратория, постоянное изучение общественного мнения в его развитии, учет традиций культурно-исторического плана, а также реальное состояние преступности и ее динамики. Последнее весьма важно, так как усиливающаяся негативная динамика преступности влияет на политическую ситуацию в стране, власть, а, следовательно, без учета данного фактора нельзя принимать окончательных решений, ибо они могут затронуть интересы существования политического режима.

Начало реформированию уголовно-правовой политики в современных условиях положило принятие УК РФ, вступившего в силу 1 января 1997 г. и создавшего новую правовую базу для этого. Данный Кодекс заложил ряд новых, хотя порой и оспариваемых ориентиров ценностно-нормативного характера. В ст. 2 п. 1 УК РФ записано: «Задачами настоящего Кодекса являются: охрана прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя Российской Федерации от преступных посягательств, обеспечение мира и безопасности человечества, а также предупреждение преступлений». В данных задачах не называется защита прав и свобод личности, но ее можно констатировать исходя из общего смысла данной статьи.

По нашему мнению, к числу тех положений, которые могут лечь в основу уголовно-правовой политики, можно отнести следующие:

1. Защита личности уголовно-правовыми средствами является приоритетным направлением. 2. Уголовно-правовая политика и уголовное законодательство лишь тогда эффективны, когда адекватны реальной экономической ситуации в обществе, связанной с различными формами собственности, возможностями легального бизнеса и усилением в связи с этим дифференцированности в социально-экономическом положении граждан. 3. Уголовно-правовая политика и уголовное законодательство не должны противоречить принципиальным гуманным политическим ориентирам, принятым в обществе. 4. Уголовно-правовая политика и уголовное законодательство должны остро, динамично, а главное эффективно реагировать на обострение криминологической ситуации в стране, направленность развития структуры преступности. 5. Принцип гуманизации в единстве с дифференциацией уголовной ответственности, последовательным применением все большего числа наказаний, не связанных с лишением свободы, должен последовательно реализовываться. 6. Профилактическая направленность уголовного законодательства должна быть ярко выражена.

Уголовно-правовая политика, обращенная к защите прав и свобод личности, должна соответствовать принципам и духу гуманизма, основные методологические положения которого в сфере уголовного права были заложены еще в период Просвещения. В уголовно-правовой политике должны сочетаться интересы личности, общества, государства, причем такое сочетание имеет свою специфику в области применения норм уголовного. Личность – это и потерпевший, и лицо, совершившее преступление. В таком отношении уголовно-правовая политика обязательно дополняется уголовно-процессуальной.

Очевидно, что уголовно-правовая политика есть один из важнейших видов правовой политики, поскольку имеет дело с крайними формами проявления природы человека и такими общесоциальными явлениями, как преступления.

Другим важным видом правовой политики можно назвать политику в области семейно-брачных отношений. В ст. 1 Семейного кодекса РФ «Основные начала семейного законодательства» отмечается:

«1. Семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав.

2. Признается брак, заключенный только в органах записи актов гражданского состояния.

3. Регулирование семейных отношений осуществляется в соответствии с принципами добровольности брачного союза мужчины и женщины, равенства прав супругов в семье, разрешения внутрисемейных вопросов по взаимному согласию, приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних и нетрудоспособных членов семьи.

4. Запрещаются любые формы ограничения прав граждан при вступлении в брак и в семейных отношениях по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности.

Права граждан в семье могут быть ограничены только на основании федерального закона и только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты нравственности, здоровья, прав и законных интересов других членов семьи и иных граждан».

В этой статье определяются основные принципы, цели семейного законодательства. В контексте правовой политики в данной сфере не только весьма актуально выглядит протекция, патернализм государства по отношению к личности и семье, но в целом выражена забота об укреплении семейно-брачных отношений. Причем законодатель тесно соединяет мораль и право. Речь идет о взаимной ответственности членов семьи, определяются нравственные основания этого: уважение, любовь, взаимопомощь. Далее устанавливаются принципы построения семейно-брачных отношений. Очевидно, что реализация данных принципов возможна лишь в соответствующих экономико-социальных условиях, подкрепленных общим уровнем культуры и нравственности, которые обретены конкретными носителями прав и обязанностей.

В семейно-правовой политике может быть выделен и такой важный аспект, как правовое положение женщины. Вероятно, в перспективе можно будет говорить о правовой политике в области защиты прав женщин, это направление особенно актуально на фоне некоторых негативных тенденций в постсоветском экономическом, социальном и правовом пространстве. Справедливо отмечает С. В. Поленина: «В условиях непрерывного ухудшения после распада СССР положения женщин, включая такие феномены, как «феминизация безработицы» и «феминизация бедности», ориентация на международно-правовые стандарты может и должна служить важной предпосылкой усовершенствования в направлении гендерного равноправия федерального и регионального законодательства, а также правоприменительной практики, к чему следует стремиться не только государственным органам, но и женским, профсоюзным и правозащитным организациям»[64]. Фактически здесь обозначены главные направления правовой политики в области защиты прав женщин, ставшей в последние годы особенно актуальной.

В целом задача правовой политики в области семейно-брачных отношений – это определение основных параметров взаимодействия в системе «личность – семья – общество – государство». Такие параметры могут быть вполне конкретными и иметь социально-правовой характер:

1. Повышение деторождаемости, обеспечение правовых и материальных условий для этого. 2. Воспитание детей в обстановке нравственности, культуры, предоставление юридических и организационных возможностей для такого процесса. 3. Создание предпосылок для защиты прав престарелых, нетрудоспособных членов семьи. 4. Формирование единых комплексных программ развития семьи и личности в ней на основе координации семейно-правовых норм с нормами конституционного права, социального обеспечения, жилищного, трудового, административного и других отраслей права. 5. Преодоление возникающих и возможных противоречий между личностью и семейной организацией ее жизни на основе предоставления правовых условий и гарантий автономности, индивидуальности осуществления прав и обязанностей, признания жизни и свободы личности в качестве главного критерия социальных форм жизни вообще. 6. Обеспечение неприкосновенности семьи как эталона ценности гражданского общества и главного критерия разделения сферы государства и общества.

Наряду с семейно-правовой политикой в научной литературе отмечают и другие ее виды, направления[65].

Итак, виды правовой политики, служа интересам общества, обеспечивают права, свободы личности в единстве с ее обязанностями и ответственностью.

Изучение видов позволяет определить многие нерешенные проблемы в самом содержании правовой политики. Здесь особое значение имеют принципы и цели развития различных отраслей права, самого законодательства.

Весьма важно, исследуя теоретически и развивая практически виды правовой политики, ее различные формы, наиболее оптимально сочетать государственные, общественные, личные интересы и потребности, выявлять приоритеты.

Итак, правовая политика, как мы установили, есть самостоятельное направление деятельности государства. Она обладает собственной природой, критериями, параметрами, приоритетами; опирается главным образом на юридические средства, но использует и иные организационные возможности государства. Арсенал государственных средств велик, но не безграничен. Это свидетельствует о том, что при осуществлении правовой политики следует максимально эффективно использовать как правовые средства, так и политические возможности государства. Государство находится в центре правовой политики, обеспечивает целостность, стратегию, тактику, снабжает ориентирами и в конечном итоге является ответственным за ее качество. Невозможно обойтись или хотя бы теоретически исключить роль государства, его органов в формировании и проведении правовой политики, обозначении ее приоритетов. Правовая политика вне государства может оказаться мифом, иллюзией. Поэтому анализ приоритетов правовой политики необходимо проводить с обязательным учетом ее основного фактора – государства.

Правовая политика создает соответствующие условия для развития отраслей права и отраслей законодательства, проводя различия между ними. Выделение видов было обосновано с точки зрения теории, аналитических приемов поиска наиболее эффективных способов осуществления правовой политики. Но как важнейшее направление деятельности государства и различных субъектов, осуществляющих эту деятельность, правовая политика целостна. Такую целостность ей придают принципы, признаки, стратегические и тактические аспекты ее реализации. Они, в свою очередь, имеют общее основание: интересы, потребности личности, выражаемые в единстве прав, свобод и обязанностей, взаимной ответственности личности и государства. Здесь следует актуализировать следующий тезис: государство вне личности есть ничто, ибо является внечеловеческим образованием, самодостаточным и оттого не нужным личности; личность вне государства есть нечто, что не вписывается в современные парадигмы цивилизованного развития, и имеет чаще всего индивидуально выраженный внеобщественный характер (по типу образа жизни на необитаемом острове).

В тоталитарных организациях политической власти приоритет, доминирование государства как самодостаточной структуры очевидны. В полицейском государстве имеет место первенство «прав государства» по сравнению с правами личности. Право не выполняет в полной мере функцию охраны интересов личности. Вместе с тем вряд ли можно относить к числу полицейских государства, способные обеспечить пусть не максимальную, но известную, реальную уверенность в завтрашнем дне, комплекс реально осуществляемых прав социально-экономического характера. Полицейские государства в чистом виде встречаются нечасто.

Не всякое правовое государство является таковым, если оно лишь провозглашено или даже конституционно декларировано. Правовое государство – такой институт, в котором есть хотя бы минимум прав и свобод личности, не просто декларированных, а реально гарантированных, осуществляемых, где само государство ответственно за судьбы, благополучие, безопасность и жизнь граждан. Как справедливо отмечает Л. Б. Тиунова, во-первых, функцией правового государства следует считать защиту им личности, ее безопасности, прав и свобод; во-вторых, в правовом государстве правоотношения между гражданином и государством строятся на двух исходных принципах: 1) гражданину разрешено все, что не запрещено законом; 2) государству, его органу и должностному лицу любого ранга запрещено все, что прямо не дозволяется законом[66]. Такая юридическая взаимосвязь является вполне оправданной с точки зрения создания формально-правового механизма обеспечения прав и свобод личности, установления гармоничных отношений между ней и властью. Более того, именно такой подход способствует реализации социальной справедливости, которая лишь тогда реальна, когда опирается на великую силу права, его применения, обеспечения со стороны государства. Однако известно, что сама власть вряд ли предпримет меры по самоограничению, если она не достигла уровня искусства, не обеспечена высоким уровнем правовой культуры, сознания. Поэтому необходимы меры государственного, общественно-политического, широкого социального влияния на становление оптимально взаимовыгодного, экономически оправданного, юридически эффективного стиля и уровня отношений между личностью и властью, который бы обеспечивала сама правовая политика.

Очевидно, что особое значение имеют приоритеты правовой политики. «Приоритетов в современной российской правовой политике много. Под приоритетами в данном случае понимаются первоочередные задачи, проблемы, вопросы, которые необходимо решать сейчас и в ближайшей перспективе. К наиболее общим из них относятся такие, как формирование правового государства, гражданского общества, совершенствование законодательства и практики его применения, создание надежной правовой базы проводимых реформ, борьба с преступностью, выработка эффективных антикоррупционных мер, наведение порядка во власти, усиление защиты и гарантий прав человека, преодоление правового нигилизма и др.»[67]. Отмечаются и такие приоритеты, как правовая политика в сфере формирования правового государства и гражданского общества, сфере обеспечения прав человека, сфере борьбы с коррупцией, урегулировании лоббизма, сфере финансов[68].

Приоритеты правовой политики – главные, неотложные направления ее осуществления, что, собственно, и отмечается в научной литературе[69]. Приоритеты – то, без чего не обойтись уже сегодня. Правовой приоритет может проявляться по-разному. Наличие приоритета, во-первых, свидетельствует о том, что личность, общество, государство предполагают, намерены осуществить ряд мер правового характера для удовлетворения потребностей, интересов определенного этапа своего развития. Во-вторых, приоритет напоминает о нерешенных задачах прошлого; ближайших и дальнейших в области создания и претворения в жизнь права. В-третьих, приоритет позволяет увидеть как ближайшие, так и перспективные задачи и тем самым выстроить стратегические линии правовой политики.

Приоритет настоящего – это один из фундаментов приоритета будущего. Без преемственности, логической и ценностной связи приоритетов сложно говорить о комплексной, взаимосвязанной правовой политике. Думается, что разрыв в основаниях приоритетов есть существенная проблема проведения правовой политики. Полярность, а порой разнохарактерность приоритетов подтверждают несогласованность в действиях властвующих структур.

Наиболее отчетливо смена, даже замена приоритетов видна в переходные периоды развития общества и государства. Революции и реформы зачастую прерывают преемственные начала в правовой политике, иногда – в деятельности государства вообще.

В связи с указанным обстоятельством в плане теории необходимо утвердить комплекс приоритетов и главный из них – особую ценность личности. Личность, ее права, свободы – вот основной приоритет правовой политики. С таким тезисом многие согласятся: кто-то бесспорно, а кто-то с известной долей пессимизма. Действительно, проблемы личности и государства, личности и права, личности и власти – традиционные и вечные для России. Историко-фактический материал не позволяет сделать вывод относительно верховенства закона, правления права и в этом смысле приоритета личности перед бюрократическими образованиями.

Вне личности право может реализовываться как право государства. Но какие особые права у государства, если они препятствуют, тормозят реализацию законных интересов личности? Вполне закономерно в подобной ситуации вести речь о правах, узурпированных должностными лицами, чиновниками, кланами, олигархами, лоббистскими группами.

Правовой приоритет – своеобразный показатель степени выраженности узкогрупповых и общенародных интересов. В первом случае это интересы конкретных людей, имеющих опору на достаточно эффективные способы их защиты, реализацию как правового, так и неправового характера. Общенародные интересы как интегрированные интересы множества личностей, кроме государства, защитить некому. Безусловно, общественность иногда опирается на деятельность неправительственных организаций, общественных объединений. Но все они не могут заменить государство, ибо не обладают комплексом механизмов принуждения. «Таким образом, государство является как бы монополистом принуждения. Государственный порядок тем прежде всего и отличается, что это мирный порядок, не допускающий частного насилия, самоуправства. При нем только органы государственной власти наделены самостоятельным правом принуждения. Частные лица и другие общественные союзы допускаются к осуществлению принуждения, лишь насколько это допускает государство и под его контролем»[70].

В таком аспекте государство предстает как совокупная политико-правовая, социально-экономическая и даже нравственная конструкция, созданная человечеством для защиты своих интересов. Собственно причины, цели, назначение государства, отраженные в концепциях мыслителей различных эпох, детально рассмотрены в истории правовых учений. Применительно к правовой политике следует отметить возрастающую роль государства в определении приоритетов, их поддержании.

Полагаем, что в основу классификации приоритетов правовой политики можно положить критерии априорности естественного права в сочетании с позитивным его выражением. Центром, соединительным звеном, основой такого критерия можно считать личность, ее права и свободы. Однако личность вне обязанностей немыслима, если речь идет о социальном, правовом, демократическом государстве. Одной из особенностей развития Российского государства, по крайней мере на протяжении XX столетия, является отторжение личности от власти, наличие политического отчуждения. Отчуждение – факт и фактор бытия человека. Политическое отчуждение объективно присутствует в жизни человека и имеет разные уровни, формы выражения. В таком аспекте оно вечно, неотторжимо от бытия и сознания индивида.

Ни одна форма политической организации общества не избавляет тотально от факта политического отчуждения. Здесь следует уточнить, что речь идет об индивиде, конкретном носителе прав и обязанностей. Вместе с тем преодоление наиболее зловещих форм отчуждения человека от политики, власти, государственной жизни вполне возможно, что и подтверждает опыт постиндустриальных стран. Причем конструкция политико-правового механизма, сформированных отношений власти и подчинения с учетом факторов психологической адаптации большинства населения этих стран, наличие соответствующего менталитета позволяют констатировать, что отчуждение хотя и существует, но предстает в «смягченном» варианте, на фоне широкого комплекса мер социальной защиты для личности, семьи.

Применительно к России данная проблема стоит более остро. И в начале XXI в. она остается актуальной. Это, безусловно, низкий уровень жизни большинства россиян (характеризуемый заработной платой, пенсиями, отсутствием качественного медицинского обслуживания и т. д.), неуверенность в завтрашнем дне. Многие другие обстоятельства влияют на характер и содержание правовой политики, реализацию ее приоритетных направлений. Более того, сами приоритеты правовой политики могут и обязаны быть ориентированы на сегодняшние, ежедневные потребности российских граждан. Именно правовая политика создает адекватные политико-юридические условия для установления гармоничных отношений внутри социальной структуры, ее самоуправленческих начал и, что особенно важно, формирует приемлемые для личности формы и способы управления, основанные на строгом соблюдении права.

Одним из способов оптимизации отношений «личность – власть», а следовательно, установления более гармоничных связей в системе отношений «свобода – необходимость», «права – обязанности» является не просто выделение приоритетов правовой политики, а выстраивание иерархии, определение уровней первоочередности. Действительно, пора однозначно решить, что же в правовой политике – вечное, основное, воспроизводящееся в различных исторических условиях, а что – необходимое лишь для определенного периода общественного развития.

При этом важно учитывать склонность власти к имитации открытых и понятных отношений с народом. «Вся история человечества свидетельствует о том, что политики и власти постоянно используют человека в своих эгоистических целях, ссылаясь на то, что это необходимо в общественных интересах, а значит, и для блага этого человека»[71]. Задача юридической науки состоит в том, чтобы показать правовые источники, ориентиры, цели правовой политики для преодоления подобного положения.

Исходя из того обстоятельства, что целью правовой политики является личность, можно предложить следующую классификацию ее приоритетов.

1. Приоритеты, имеющие непреходящее значение, лежащие в основе стратегии развития правовой политики, воспроизводящиеся на любых этапах развития общества и государства:

а) Признание, установление, предоставление, гарантии естественных прав и свобод личности. Речь идет, прежде всего, о праве на жизнь, безопасность, человеческое достоинство и ряд других обязательных и необходимых каждому индивиду как социально-биологическому существу прав.

• Право на жизнь в современной России представляет собой наличие юридических гарантий: материальных и процессуальных с момента появления человека на свет до завершения его биологического существования. Можно назвать это право «жить и умереть естественной смертью» и не быть уничтоженным насильственным путем. Мы не будем специально останавливаться на проблеме суицида, полагая, что это собственный выбор для человека, потому что он может его реализовать самостоятельно, исходя из собственных представлений о жизни и смерти и роли Бога в этом вопросе. В случае эвтаназии существует другая ситуация, и здесь важно, чтобы воля, выраженная лицом, пожелавшим преждевременно уйти из жизни, была закреплена юридически для того, чтобы исключить убийство.

Сейчас в России убивают не только людей, работающих в сфере повышенного риска, например бизнесменов, но и ученых, политиков. Право на жизнь в современной России не реализуется и поэтому в системе приоритетов правовой политики оно должно быть главным.

• Право на безопасность, право на жизнь без страха выглядят сегодня весьма проблематично. Террористические акты стали плохой приметой нашего времени. Государство не обеспечивает безопасность своих граждан, не решает данную проблему юридически и политически. Необходима специальная правовая политика в этой области, которую не смогли бы остановить коррупционные круги.

• Право на человеческое достоинство связано, безусловно, с двумя вышеприведенными приоритетами правовой политики. Оно не является третьим по значимости, так как для некоторых индивидов собственное достоинство, самоуважение стоят в иерархии ценностей выше, чем базовое право на жизнь. Человек имеет право быть уважаемым независимо от его социального, имущественного статуса. Это право быть равным и обладать уважением в полной мере как со стороны себе подобных, так и со стороны общества и государства. В этом смысле, образно говоря, «человек в джипе» является равным в части уважения, как и «человек в троллейбусе».

Право на уважение человеческого достоинства предполагает вместе с тем и ответственность индивидов. В отношениях взаимного уважения и ответственности проявляется великая миссия человека как существа родового и как существа единичного, передающего достижения культуры, цивилизации будущим поколениям. Право на человеческое достоинство находит выражение в таких проявлениях, как право на имя, целостность личности, на недопущение пыток и экспериментов над собой, на частную жизнь, презумпцию невиновности и т. д.

Реализация названных приоритетов возможна через установление гармоничных взаимосвязей естественно-правового и позитивного направления в юриспруденции, в реальной действительности, государственной и общественной жизни. В современных условиях все большее признание получает приоритет прав и свобод личности перед государством. Однако он действенен лишь тогда, когда закреплен в позитивном праве. Сегодня целесообразнее говорить о равенстве в отношениях личности и государства, их партнерстве. В современных условиях еще предстоит добиться такого положения.

Естественные права и свободы как принцип законодательства действуют в странах с развитой правовой и политической культурой, включающей в себя осознание ответственности личности. Спор о приоритетности естественного или позитивного права безграничен и вряд ли может быть завершен. Отождествление естественного и позитивного права устраняет эвристические возможности первого и делает его практически бессмысленным.

Очевидно, что не все страны отражают в действующем, рукотворном законодательстве требования естественного права. Применительно к России отражение естественного права в действующих законах можно считать требованием времени хотя бы потому, что наша страна географически, территориально частично европейская.

б) Равные, партнерские отношения личности и государства должны быть сопряжены с исполнением личностью своих обязанностей, ее ответственностью и правовой активностью. Первостепенный принцип юриспруденции «нет прав без обязанностей» в контексте приоритетов правовой политики обретает особую актуальность, что связано с пониманием, осознанием значимости демократии в российском обществе. Демократия есть правовое и широкое социальное, политическое явление, причем пока еще не привычное для России. Это не означает, что требуется отмена или замена демократии каким-либо иным явлением или институтом. В обществе не выработано умения, всеобщей привычки относиться к демократии как к ценности именно правового характера. Поэтому она воспринимается зачастую как вседозволенность. На самом деле одним из атрибутов демократии является точное и систематическое исполнение обязанностей всеми без изъятия гражданами, должностными лицами, что и позволяет реализовать ее другую сторону: широкие права и свободы. Без обязанностей сложно представить функционирование Конституции, законов.

в) Государство может определять объем, содержание прав и свобод личности на основе волеизъявления народа как единственного источника власти. Приоритет правовой политики в данной области выражается в том, что народ позволяет государству отразить в законодательстве совокупность необходимых общих интересов взаимодействующих субъектов. Государство выражает, защищает эти интересы, гарантирует их реализацию. Однако здесь существует серьезная и давняя проблема адекватности истинных интересов народа и норм права, созданных законодателем. Правовая политика обязана указывать на противоречия в этой области, демонстрировать их негативный характер, но самое главное – предлагать способы их устранения.

г) Юридическое разграничение сфер личностных и межличностных отношений, отделенных от собственно государственно-правовых – проблема гражданского общества и государства в целом, преломленная через проблему личности. Всякому человеку необходимо общество как условие его существования. Ему также необходимо государство – справедливое и обращенное к потребностям, интересам личности, что находит выражение в праве. Личность – единственное ценностное звено в системе «государство – общество», в противном случае обе категории становятся бессмысленными. Известно, что Гегель называл государство «шествием Бога в мире». Такая формула в определенной мере – надежда личности осуществить свои социальные цели в условиях справедливо организованного государства. В действующем российском законодательстве присутствуют нормы конституционного, гражданского права, отражающие попытки установления «суверенитета личности». Однако в реальной правовой действительности, в ежедневной жизни людей не создано пока целостного механизма жесткого отграничения сферы личностных отношений – частной жизни индивидов – от общественной и государственной. Примером тому могут служить различные формы до сих пор продолжающегося внеэкономического принуждения человека (действительная срочная служба в армии, в некоторых случаях – студенчество), что опять же связано с незнанием права или боязнью реализовать свои законные интересы.

д) Наличие органов конституционного и правового контроля, непосредственно ответственных перед народом. Такой подход будет аморфным, если не установить реальный механизм сдержек и противовесов в практике разделения властей. Причем механизм разделения властей может и должен выражаться как на федеральном, так и на региональных уровнях. В действительности же становится очевидно, что исполнительная власть пытается доминировать среди остальных видов.

В современных условиях действительно назрела необходимость административно-правового реформирования органов государственного управления и самоуправления. Важным направлением предлагаемой программы следует считать административно-правовое реформирование органов государственного управления. Административная реформа, хотя специально и не объявлялась, реально проводится. Появились федеральные округа, действует Государственный Совет при Президенте РФ, уменьшилось количество федеральных министерств. По нашему мнению, министерства вообще могут быть только федеральные, а на уровне субъектов РФ в структуре администраций областей, краев должны быть отделы и управления. Слово «правительство» для субъектов России не должно употребляться. Наряду с изменениями функциональными и внешне-атрибутивными можно вести речь о необходимости усиления персональной ответственности должностных лиц, о чем неоднократно говорил Президент РФ В. В. Путин.

Повышение ответственности чиновников должно сопровождаться реальной ответственностью за свои действия. Правовая политика лишь тогда обретает эффективность, когда реализуется конкретными должностными лицами. В противном случае, как это часто происходит в России, все остается в тиши бюрократических кабинетов. Бюрократическая машина должна быть, образно говоря, смазана правовыми средствами стимулирования и наказания. Да и оплата труда чиновника должна быть увязана с конкретными результатами его работы. Это не всегда просто сделать: результат не виден сразу же или его нет по причинам, не зависящим от данного чиновника. Поэтому здесь имеет смысл экстраполировать святой принцип индивидуальной ответственности на чиновников, создав механизм взаимной ответственности вместо действующего механизма взаимной поруки.

На психологическом уровне стоит важная задача в очередной раз преодолеть противостояние носителей власти и граждан с их обязанностями, но и правами тоже. Для современного обывателя поход в орган местного самоуправления (администрацию района) есть непростое дело, где он встречается с массой сложностей. Однако глава органа местного самоуправления служит людям, проживающим на данной территории, а не наоборот.

е) Законодательно выраженное и осуществляемое на законной основе право народа на восстановление принципов общественного договора (Конституции РФ, иного общесоциального и юридического акта, утверждающего права и обязанности государственной власти и народа). Иными словами, это право на восстановление справедливости. Полагаем, что оно должно являться конституционным правом личности в России. К сожалению, граждане РФ привыкают к разнообразным формам несправедливости со стороны органов государственного управления, муниципальных органов, правоохранительных структур. В случае закрепления такого права на уровне Конституции РФ (при всей его внешней неопределенности) оно могло бы получить конкретное воплощение в ряде законодательных актов, в отраслевом законодательстве. Сам факт признания права на справедливость есть вопрос как юридического, так и нравственно-социального свойства. И такое направление в правовой политике, как все большее утверждение принципа равенства сторон в общественном договоре, права на справедливость, означало бы движение в сторону установления социальной государственности в России.

2. Приоритеты, восполняющие пробелы в правовой политике прошлого:

а) Преодоление деструктуризации правового пространства России: создание единого, непротиворечивого федерального и регионального законодательства, ликвидация последствий «парада суверенитетов», разбалансированности вертикали власти. Единое пространство права предполагает единую законность, а следовательно, отсутствие диспропорций в понимании и исполнении законодательства. Принципы, ориентиры, стратегия и тактика создания и реализации норм права могут быть только едиными – вот важный приоритет правовой политики.

б) Юридические способы преодоления социального неравенства, привилегий определенных категорий граждан: олигархов, крупных чиновников, политиков. За постперестроечные годы накопилось множество негативов и несправедливостей, которые по инерции продолжаются и сегодня. Необходимо привлекать к ответственности за неправомерные действия в процессе приватизации, захвата собственности, но не на условиях проведения какой-либо политической кампании, а постоянно и целенаправленно. Все льготы должны быть отражены в законе, а незаконные факты влияния на власть (хотя бы наиболее яркие) следует предавать широкой гласности. Важно впредь не допускать положения, когда олигархи приобретают возможность использования специально принятого несовершенного закона в своих, естественно корыстных, целях.

в) Преодоление существенных диспропорций в уровне жизни людей различного достатка, осуществляемое правовыми средствами.

г) Преодоление различия стартовых условий в трудовой деятельности, приобретении специальности, занятиях бизнесом.

д) Создание правовых, налоговых условий для преодоления теневых отношений в сфере экономики, правоприменения («теневая юстиция»).

Три последних приоритета между собой взаимосвязаны, что означает единство осуществления правовой политики в данном направлении. Налоговая политика еще недостаточно гибка и эффективна. Сверхприбыль должна иметь особый налогово-финансовый статус.

Период первоначального накопления средств, передел собственности прошел в России достаточно быстро, в чем и состоит его скоропалительная несправедливость. Сейчас лишь правовые, продуманные меры могут выровнять существенные диспропорции в условиях труда, быта, возможностей заниматься предпринимательством.

Все направления правовой политики не могут обходиться без сильной социальной сферы. На сегодняшний день она малоэффективна. Правовые ограничения и стимулы не работают в полной мере. Задача политики в данном случае состоит в том, чтобы запустить механизм социальной защиты и справедливости, направленный не на изъятие накопленного, а на создание условий для равного отношения к собственности, сырьевым источникам, финансовым возможностям.

3. Приоритеты, обращенные к персональным качествам личности: формирование высокого уровня правовой и политической культуры нового поколения; становление и развитие юридических качеств личности как условия ее правовой социализации; формирование правомерного и достойного поведения как формы взаимодействия между различными субъектами правоотношений; преодоление правового нигилизма, деформаций правового сознания в целях повышения уровня юридической защиты личности.

Указанные приоритеты правовой политики актуальны как в прошлом, так и в настоящем времени. Они по существу едины, неразрывны и поэтому подлежат совместному осуществлению в рамках первоочередных мер правовой политики.

Речь, прежде всего, идет о правовой культуре – культуре периода становления истинной, цивилизованной, конституированной юридическими способами демократии. Это культура участия в правовой жизни, активного правового действия, направленная на защиту свобод личности, отражающая необходимость исполнения обязанностей. Она невозможна без овладения юридическими знаниями, умением претворять их в жизнь, без оказания правовой помощи другим людям, формирования атмосферы доверия к праву.

Необходимость обращения к правовым и политическим качествам личности подтверждается в том числе и тем, что именно этот срез социальных отношений можно использовать в качестве одного из важных критериев при обосновании характеристик правовой политики в целом, а также для формирования правовой модели личности, оптимально влияющей на утверждение цивилизованной правовой политики. Действительно, ценностные ориентиры законодателя должны и могут быть подчинены потребностям и свойствам человеческого существования.

Свойства, возможности личности как существа природного приобретают в социокультурной сфере гуманистическую выраженность и правовую оформленность в виде цивилизованных достижений государственной и правовой жизни. Для этого личность должна обладать наряду с набором традиционных, отмечаемых в литературе свойств, еще и другими, которые можно было бы назвать «заряженностью» на право, ориентацией на юридические способы достижения персональных, коллективных, общественных целей. Это – качества, выражаемые как высоко организованные личностные и межличностные отношения взаимного доверия, уважения, проверяемые временем и действием законодательства.

Сложно представить законодательную, правоприменительную деятельность без осуществления коммуникаций, выражения собственного мнения различными доступными человеку как биосоциальному существу способами, обозначения личного отношения к статусу иных субъектов политического и правового процессов.

* * *

Подводя итог рассмотрению правовой политики как средства защиты прав и свобод личности, можно констатировать следующее.

Правовая политика категориально имеет отличия от юридической концепции, доктрины, учения, обладает собственными признаками, вне которых не представляется существенной и необходимой личности. Она обеспечивается прежде всего властным принуждением государства, но ее формирование и эффективная реализация опосредуются деятельностью общественных объединений, политиков, должностных лиц, депутатов, ученых, совокупными усилиями всех тех, кто прямо или опосредованно способен и желает влиять на установление и поддержание правопорядка, законности, взаимных и уравновешенных прав и обязанностей личности и государства.

Правовая политика представляет совокупность теоретических и практических институтов и отношений, обеспечивающих защиту прав и свобод личности, и обладает комплексом возможностей для этого. Характерным для этого вида политики представляется использование юридических способов воздействия на общественные отношения, поиск и утверждение оптимальных форм взаимодействия личности и власти, целенаправленных, систематических способов решения проблем создания и применения права.

Формы правовой политики связаны с ее сущностью, отражают возможности юридической защиты личности. Среди них особенно значимы такие, как правозащитная, правотворческая, правоприменительная формы, где концентрированно воплощена миссия правовой политики в обеспечении свободы личности. Правовая незащищенность граждан преодолевается средствами создания и применения таких законов, которые стратегически и тактически нацелены на предоставление условий для юридической защиты личности. Принципы законодательства, его ценностные параметры, ориентиры в рамках правовой политики приобретают особую значимость. Именно закон задает ритм, динамику, направленность всей правовой жизни.

Профессионально созданный закон обладает возможностями как правового, так и широкого социального влияния. Его исполнение зависит от принципов и характера деятельности правоприменительных органов, судебной системы. Функционирование правотворческих, правоохранительных органов, суда дополняется усилиями правозащитных структур. Активизация правозащитной формы предполагает и адекватную, в известной мере, наступательную линию в поведении самой личности. Активность в деле юридической самозащиты позволяет формировать традиции уважительного отношения к ее достоинству, жизни и здоровью.

Приоритеты в правовой политике современной России имеют особую актуальность, что подтверждает большой комплекс нерешенных проблем. Приоритеты не могут быть конъюнктурным воплощением политического давления на сферу права. Главное, чтобы приоритеты не приобрели самодостаточный, не зависящий от человека характер, служили ему, выполняли функции устранения негативных явлений в области создания и применения права.

Виды правовой политики (уголовно-правовая, гражданско-правовая, финансово-правовая, семейно-правовая и т. д.) располагают специфическим арсеналом средств в юридической защите, где особое значение имеют принципы, направленность развития отраслевого законодательства, использование его гуманистического потенциала. Среди видов центральное место занимает конституционно-правовая политика.

Глава 2 Конституционно-правовая политика и защита прав и свобод личности

1. Конституция и личность: история и теория вопроса

Взаимодействия личности, власти, государства всегда были основными в характеристике политической и правовой жизни всякого общества, рассмотрении проблем государственного развития. Весьма актуальны они и для правовой политики, соединяющей как в теории, так и на практике названные проблемы. Конституция закрепляет основы взаимодействия личности и власти правовыми способами. В таком аспекте конституция предстает главным юридическим условием, создающим возможности для становления и развития законодательства, отражающего суть отношений «личность – власть».

Нами избраны подходы к пониманию причин появления, сущности, характеристик конституции с учетом роли фактора личности, ее самоценностного определения в системе правовых и политических отношений, приоритетности по сравнению с любыми другими социальными институтами. Следующее важное условие настоящего исследования – анализ конституции как правового и социального акта и ее роли в защите прав и свобод личности. Известно, что именно конституция формирует принципиальные правовые подходы к утверждению ценности личности, ее правового статуса.

Человек становится личностью в нравственном, психологическом, интеллектуальном и (что для нас особенно важно) юридическом отношении в общем процессе социализации. Конституции различных стран используют как термин «личность», так и термины «человек», «гражданин». Следуя логике правового исследования, пониманию личности, содержащейся в Конституции РФ 1993 г., в работе используются оба понятия – «человек» и «личность», в зависимости от конкретного изложения авторской мысли.

Итак, человек и его организации, как представляется, формируют государственные институты, политическую власть, отношения свободы и принуждения. В таком аспекте теория конституционализма может иметь новое звучание, особенно с учетом возрастающей роли правовой политики в современном российском обществе.

Очевидно, являясь носителем собственной ценности, человек оказывается сам же в системе отношений принуждения, которые он создает для себя или делегирует это другим лицам. В известном смысле происходит потеря контроля над отношениями власти и подчинения, где человек чаще всего уже не в состоянии выделять, подчеркивать и реализовывать собственную актуальность, приоритетность ценностных оснований собственной жизни, а вынужден приспосабливаться к принудительным формам самовыражения в государственной жизни.

Особое значение имеет конституция (писаная или неписаная) как значительная юридическая и социальная ценность, приобретение прогрессивного человечества. Неписаные конституции имеют не меньшее значение, чем выраженные в одном акте, обладающем высшей юридической силой. Неписаная конституция содержится в культуре, образе жизни, неотъемлемых правилах ежедневного поведения граждан, в законодательных источниках, которые в совокупности формируют необходимый массив юридических отношений, являющийся достаточным для поддержания правопорядка.

Проблема учреждения конституционного законодательного акта тесно связана с вопросами роли, места, значения права, власти, политики для человека. Основы взаимодействия человека и власти были заложены еще в античный период.

Уже в древнегреческой мысли появились первые элементы «человеческого подхода» к пониманию государства, политики. Сократ – первооткрыватель антропологической проблематики в государствоведении – связывал характер и форму власти с качествами человека. Аристотель соотносил форму правления с количеством властвующих, тем самым отмечая персональный, т. е. в любом случае человеческий, подход к власти. Он же рассматривал человека как существо политическое, склонное к коллективным формам общения. Но политика, участие в государственных делах, по мнению древнегреческого мыслителя, были уделом свободных людей, причем правом участия в делах государства, в управлении обладали далеко не все. Государство представлялось продуктом естественного развития.

Право формировалось как отражение политической справедливости, как «политическое право» (Аристотель) и уже в этот период делилось на естественное и волеустановленное. Вместе с тем следует подчеркнуть, что в античной греческой политической мысли отсутствовали идеи о целостном законе для всех, ориентиром были идеи естественного права.

Особым периодом формирования правовой мысли и становления конкретных юридических понятий и механизмов явился период Древнего Рима. Акты императорской власти (эдикты, рескрипты и др.) именовались конституциями. Однако содержание этого понятия было отличным от современного. «Конституция (от лат. constitutio – установление, устройство) – в материальном смысле представляет собой писаный акт, совокупность актов или конституционных обычаев, которые прежде всего провозглашают и гарантируют права и свободы человека и гражданина, а равно определяют основы общественного строя, форму правления и территориального устройства, основы организации центральных и местных органов власти, их компетенцию и взаимоотношения, государственную символику и столицу; в формальном смысле представляют собой закон или группу законов, обладающих высшей юридической силой по отношению ко всем остальным законам»[72].

Как видим, если следовать конструкции данного определения, необходима система признаков того или иного законодательного акта, чтобы именовать его конституцией. Очевидно, что в пределах любой политической и правовой системы необходимость и целесообразность, цель и задачи у такого единого основного законодательного акта различны. Поэтому есть основания предположить, что конституция не может быть выдуманным юридическим актом, она всегда вытекает из существа необходимых экономических, политических, духовно-идеологических предпосылок. Однако такое сугубо материалистическое толкование условий для появления конституции было бы явно недостаточным. Для появления конституции, как представляется, весьма важным является уровень политической и правовой культуры, подготовленность самих граждан к принятию законодательного акта, обладающего высшей юридической силой, акта, формирующего сложившийся естественным путем стиль взаимоотношений человека, гражданина, государства и права. Казалось бы, Древний Рим и в состоянии республики, и в период империи, хотя и по-разному, формировал необходимые условия для учреждения главного закона, связывающего в единую систему все правовые установления. Известны великая роль римских юристов в правотворчестве, выделение юриспруденции как самостоятельной науки, разработка фундаментальных юридических понятий, оказавших значительное влияние на становление правовых систем в средние века в Европе, на других континентах и в иных странах, не потерявшее своей значимости и в современных условиях. Действительно, многие (если не все) предпосылки были созданы. Подтверждением этому служит понимание государства Марком Тулием Цицероном в контексте общего согласия в вопросах права. Проводились кодификационные работы в период правления Юстиниана. Буквально в воздухе витала идея «общего для всех закона». Но и здесь, как, впрочем, и в Древней Греции, этого не произошло.

Анализ произведений древнегреческих и римских авторов, изучение конкретно-исторической ситуации, состояния государства, права, политических отношений в античный период приводят к выводу о том, что одним из сдерживающих факторов для появления конституции являлось наличие свободных и несвободных, рабства как факта и фактора политической и государственной жизни. При наличии рабства и отражении этого явления в сознании большинства членов общества как естественного вряд ли можно говорить о законе для всех подданных государства.

Эпоха Возрождения, дальнейшее развитие общественно-политического и религиозного движений порождали, как известно, необычайный взлет юридической мысли и государствоведения. Налицо стремление уйти от догматики религии и вернуться к ценностным основаниям бытия человека. Среди выдающихся мыслителей эпохи нельзя обойти вниманием Николло Макиавелли. Однако следует отметить, что при всем разнообразии и утилитарности своих высказываний итальянский мыслитель не обосновал необходимости конституции. Другой известный мыслитель рассматриваемого периода Жан Боден к признакам суверенитета относил издание общеобязательных законов. Однако это скорее требование к самому праву, к качеству законодательства, к его распространению по кругу лиц и одновременно один из существенных критериев суверенитета.

Но ни концепция суверенитета, ни отсутствие законодательного бесправного положения определенных групп людей (рабства), ни даже светская подготовленность большей части общества не стали достаточными для создания конституции. Нужно было нечто большее и комплексное.

Важными представляются позиции английских мыслителей XVII в. Томаса Гоббса и Джона Локка, получившие новый импульс в европейских идеях Просвещения. Шарль Луи Монтескье, Жан Жак Руссо и другие яркие представители эпохи европейского Просвещения внесли существенный вклад в развитие предконституционных идей и условий. Все весомее звучали мнения о разделении властей, общественном договоре, народном суверенитете и, что особенно актуально, о естественных, неотчуждаемых правах человека.

Существует еще ряд блестящих европейских (и не только европейских) мыслителей, создавших собственные концепции взаимодействия власти и человека, определивших роль, значение законов и принципов деятельности правителей, правительства и близких к объяснению необходимости писаной конституции. Вместе с тем, как известно, первая писаная конституция появилась в США. Ее появлению предшествовали значительные события в социальной и политической жизни североамериканских штатов, связанные, прежде всего, с освобождением из-под влияния Старой Англии – страны, осуществлявшей колониальное влияние в Новом Свете. Причем очевидным фактом стало участие всех штатов или представителей штатов Северной Америки в формировании подхода к принципам конституции. Лишь после включения в конституцию целого комплекса прав человека, являющихся демократическими по своему содержанию, прохождения необходимых этапов ее подготовки и состоялась собственно писаная Конституция США 1787 г.

Примечательно, что ни бурная, динамичная политическая жизнь Европы, в частности Франции в XVIII–XIX вв., ни экономико-политические особенности Германии, да и других европейских государств, не привели в качестве исторических конкретных предпосылок к учреждению Основного закона для всех подданных. А «Орудие управления» О. Кромвеля 1653 г. при всей его важности не выполнило в полном объеме конституционных требований писаного закона для всех, что собственно, и подтвердилось дальнейшим ходом исторических и государственных событий, нынешним отсутствием единого писаного закона Великобритании. Однако, имея в виду некоторые акты, в частности Билль о правах 1689 г. и Акт об устроении 1701 г., уже можно говорить о попытках становления писаной конституции.

Также можно констатировать, что для появления конституции, как писаной, так и неписаной, весьма важными являются события в политической жизни страны. Особое значение имел поиск и установление правовых гарантий личности, свободы в ее разных аспектах, неприкосновенности собственности, а для утверждения духа конституционализма в образе жизни народа, его общей и правовой культуре – адекватность притязаний, явно выраженных устремлений большей части населения страны: во-первых, выбора политического режима; во-вторых, выбора формы правления; в-третьих, выбора формы государственного устройства.

Актуальными, с учетом современных государственно-правовых и международных факторов, представляются идеи Ш. Монтескье о роли геополитического влияния в отыскании естественных оснований организации государственной власти. Но, вероятно, нельзя не учитывать и такого фактора, как наличие собственности у подданных данного государства, уровень имущественного положения населения страны, состояние сферы социальной защиты малообеспеченных людей. Существует еще комплекс важнейших факторов, фиксирующих состояние стабильности устоев личности, семьи, общества. Важным показателем является единодушие подданных (при всем разнообразии персональных мнений) в вопросах, имеющих первостепенное значение для сохранения и перспектив развития государственности[73].

Наряду с наличием общего национального духа всякая конституция имеет определенную процедуру или форму принятия. В литературе отмечается: «Первые писаные конституции – Американская 1787 г. и Французская 1791 г. были приняты представительными учреждениями, соответственно Конвентом (Учредительным собранием) и Генеральными штатами (Парламентом). И в первом, и во втором случае была осуществлена первоначальная учредительная власть»[74].

Таким образом, очевидно, что для появления конституции как реально действующего акта необходимо наличие уже сформированных органов, правомочных, способных осуществить принятие, ввод в действие главного закона. Иной порядок, безусловно, возможен. Но для того чтобы впервые состоялось принятие конституции, необходима уже установленная и обозначенная законом процедура. Такой процедурой является, например, проведение общенационального референдума, выражение всеобщего мнения по поводу принятия конституции.

Наряду с вышеопределенными условиями появления конституции следует выделить формирование и соотношение в порядке логической приоритетности таких понятий, как «человек» – «гражданин» – «гражданское общество» – «государство». В соответствии с нашими представлениями гражданско-правовые, государственно-политические институты, отношения основываются на понимании человека как первоосновы бытия, приоритетной ценности. Поэтому и сама конституция является следствием деятельности человека, подготовленности к ее использованию, обращению в коллективное и индивидуальное благо. Конституция лишь тогда необходима человеку, когда способствует достижению его жизненных целей. Соответственно правовая и социальная ценность конституции для личности выражается в ее способности закреплять, гарантировать, создавать условия для охраны прав и свобод личности.

Факт наличия конституции не может быть единственным и главным критерием культурной и политической развитости данного сообщества людей. Конституция появляется там, где она призвана выполнить ряд задач.

Во-первых, любая конституция реализует высокую миссию определения основополагающих структур высших органов государственной власти, принципов деятельности и баланса видов власти, стандарты прав, основ взаимодействия человека, гражданина и власти и т. д. Это социально-правовая функция конституции.

Во-вторых, конституция в обязательном порядке выполняет конкретно-историческую, прагматическую, в известном смысле конъюнктурную, задачу. Иными словами, с помощью конституции решается комплекс важнейших государственно-политических проблем. Конституция в этом случае как бы завершает и фиксирует противостояние различных политических сил. Она направляет общество и государство по выбранному конституционному пути. Это историко-прагматическая функция конституции.

В-третьих, конституция всегда инициируется определенными субъектами деятельности, конкретными людьми, политиками. В данном аспекте конституция выполняет функцию катализатора или, наоборот, сдерживающего фактора развития общества и государства.

Чаще всего в литературе делается акцент на гражданские, политические свойства личности. Действительно, именно они выражаются в пространстве политических и государственных отношений как реальные, зримые, актуальные. Вместе с тем нельзя забывать и о значимости тех базовых социальных качеств личности, о жизненно важных ее характеристиках как существа, исполняющего общественное предназначение. Иными словами, политические, гражданские свойства могут проявиться лишь на основе собственно человеческих.

Человек как существо родовое и конкретно-историческое должен обладать определенным набором универсальных качеств. К их числу можно отнести наличие разума, развитость мышления. Человеческий разум лежит в основе способности самоуправления, самоконтроля, конструирования определенных качественных взаимосвязей с другими людьми и структурами государственной власти. Человек в социально развитом состоянии способен к определению границ жизненного пространства, умению выстраивать персональные ценностные приоритеты и ориентиры. Далее к числу основных и необходимых социальных свойств человека можно отнести наличие речи, сочетание и баланс иррациональной и рациональной сторон психики и деятельности, наличие интуиции, навыков целенаправленной производственной, в целом трудовой деятельности. Особым социальным качеством человека можно считать умение формировать сообщества себе подобных и определять собственную роль в такой организации.

Участие в организованных, а не только спонтанных формах жизни предполагает также использование знаковых систем и символов. Социальная идентификация привела к коллективным формам жизнедеятельности, стала условием отождествления человека с социальными сообществами, государственными структурами и организациями власти.

К числу свойств человека, отражающих его социальные возможности развития, можно отнести способности к приобретению знаний (письмо, чтение, слуховые возможности), сжатию, переработке информации, потребность в ее получении.

Развитие человека привело к становлению сугубо социального феномена – личности как моделированного отражения его сущностно-индивидуальных качеств, наделенной совокупностью прав и обязанностей.

Становление указанных социальных качеств личности может и не сопровождаться обязательным участием в государственных делах, политике, формировании предконституционного состояния в обществе. Но в силу наших представлений о генезисе конституционализма все эти качества необходимы, хотя и недостаточны для становления развитых форм законодательства.

К политическим качествам личности, которые могут иметь значение для становления условий появления конституции, можно отнести следующие: прежде всего это наличие определенной суммы знаний, представлений о соотношении власти, личности; умение проявлять свои политические пристрастия, объединяться в союзы для выражения и реализации общего мнения; наличие политической или потестарно-политической культуры, включающей значительное разнообразие стилей и способов поведения личности в общественной среде, характеризующих качественную сторону ее деятельности.

Совершенно очевидно, что таких или близких по содержанию взглядов придерживалась часть населения многих государств, в том числе античных (наиболее яркие примеры – Древняя Греция и Рим). Однако не происходило перерастание личностного фактора, фактора человека и гражданина в конституционное оформление юридических и политических отношений, сложившихся в данной социальной системе. Необходимо нечто большее, а именно становление гражданского общества, отличного по своим основным критериям от государственно-политической организации власти.

Итак, следующей ступенью подготовки личности к принятию главного законодательного акта представляется необходимость формирования отношений гражданского общества.

Гражданское общество, как известно, являет собой негосударственную организацию взаимоотношений людей. Это то, что создано человеком как гражданином, но не контролируемо тотально публичной властью. Особое значение здесь имеют такие компоненты, как: индивид, права человека, семья, коллектив, собственность и др. Но, как представляется, должна быть определенная ценностная основа, связка таких понятий. Гражданское общество – многоуровневая и многомерная система отношений, позволяющих личности осуществлять свое предназначение, иметь юридические, политические, широкие социальные гарантии собственного существования. Гражданское общество, безусловно, отлично от государства. Оно более объемно, насыщенно множеством отношений, нежели государство как организация политической власти.

Отделение гражданского общества от государства предполагает наличие комплекса цивилизованных достижений.

В области юридической – это наличие законодательных актов, закрепляющих основные права личности, неотчуждаемые и принадлежащие ей по праву рождения. Это признание за индивидом первичной ценности именно на базе закона с соответствующими гарантиями обеспечения. Иными словами, необходима адекватность законодательства природе человека. Человек – существо биосоциальное, обладающее рациональными и иррациональными сторонами психического устройства, которые не могут не учитываться властью, в сфере отношений управления и подчинения. Весьма важны принципы законодательства, его соотношение с постулатами естественного права, отражением в законах назначения государства, то есть закрепление его сервильной роли по отношению к человеку. Безусловно, указанные компоненты, влияющие на юридическое закрепление гражданских отношений, могут быть лишь желаемыми. Однако в текстах конституций европейских государств легко выявляется как основное положение именно приоритетность человека. В частности, в п. 10 ст. 1 ч. 1 Конституции Испании записано: «Достоинство личности, неотчуждаемость ее прав, ее свободное развитие, уважение закона и прав других людей являются основой политического порядка и социального мира». Как видим, проблема «социального мира», а это одна из целей цивилизованного и развитого гражданского общества, связана с проблемой неотчуждаемости прав и прежде всего достоинства личности.

Конституция Польской Республики в ст. 30 разд. 2 содержит следующее положение: «Естественное и неотчуждаемое достоинство человека является источником свобод и прав человека и гражданина. Оно нерушимо, а его уважение и охрана являются обязанностью публичных властей». Это свидетельствует о понимании достоинства человека – одного из главных элементов самоутверждения – как гражданина, участника гражданского общества в качестве базового, основополагающего условия его свобод и прав. Акценты в этом документе расставлены весомо и точно.

Вместе с тем и конституция может влиять на развитие гражданского общества. Сторонник этого взгляда О. Г. Румянцев выделяет следующие аспекты воздействия конституции на гражданское общество:

«обеспечение развитых правовых отношений между ними; нормативное закрепление обязанности социального государства служить интересам человека и общества;

обеспечение высокого статуса юридически признанных значимых институтов гражданского общества;

содействие структурированию общества в развитое, упорядоченное, культурное, гражданское;

формирование развитой личности, совершенных гражданских отношений, цивилизованной власти; препятствие излишнему вмешательству государства в развитие демократических начал самоуправления»[75].

В сфере политических отношений следует отметить достижение оптимальных форм выражения политического мнения человека и его сообществ. Это разделение властей, их взаимный контроль, упорядочивание, баланс. Однако важнейшие атрибуты цивилизованного состояния общества не могут исчерпать его характеристик. Другим актуальным компонентом является наличие множественности и скоординированности структур, отражающих политические интересы и потребности. Критерием приближения общества к развитому гражданскому состоянию представляется развитость политических институтов в той мере, в какой они способны отражать общественные потребности, выражать волю, мнение различных социальных групп, не вторгаясь в сферу личностных и межличностных отношений.

В сфере культуры гражданское состояние общества проявляется наличием совокупности ценностей, четко различающих человека как Homo sapiens от другой части животного мира. Это прежде всего приобщение к основным культурным достижениям цивилизаций, развитая структура искусств, литературы, науки, философии, а также способности человеческих сообществ к выделению достижений культурного развития, возможности сравнения образцов культуры различных эпох и разных народов.

В области социального развития критериями достижения гражданского состояния общества является наличие условий, обеспечивающих становление новых поколений людей, формирование гарантий в образовании, просвещении, здравоохранении и т. д. Это гуманизм по отношению к детям и престарелым, обеспечение им минимальных условий для самосохранения. Гуманизм с ярко выраженной социальной направленностью на защиту неимущих слоев, малообеспеченных категорий населения есть неотъемлемый признак гражданского общества.

Действительно, в различные периоды и у разных народов вызревали (если использовать контекст материалистического понимания истории) неодинаковые условия для характеристики гражданского общества. И как во всяком сложном общественном процессе происходило накопление некоей критической массы, достижение которой позволяло констатировать начало становления гражданского общества. При этом нельзя упустить из виду проблему особой важности – права человека. Без осознания ее и выраженности в системе общественных отношений невозможно вести речь о гражданском обществе в его демократическом варианте (если вообще существует иной вариант гражданского общества). Е. А. Лукашевой справедливо отмечается, что «…в гражданском обществе на основе прав человека создаются условия для самоопределения, самореализации личности, обеспечения ее автономии и независимости от любого незаконного вмешательства, то есть для реализации частных интересов»[76].

Итак, наличие социальных, политических и гражданских качеств человека, разворачивающихся в системе гражданского общества, имеющего определенную степень развития, приводит к формированию условий для становления конституции. Но совершенно очевидно, что без анализа государства как института публичной власти невозможно обойтись при исследовании предпосылок и факторов конституционного генезиса.

Проблемы государства, его различных сторон, сущности плодотворно и всесторонне рассмотрены в научной литературе. Однако государство – такой феномен жизни человека, который не может быть однозначно, в полной мере исследован. В частности, в современной литературе практически не рассмотрен вопрос о государстве как условии и форме проявления конституции. Государство как организованная система отношений властвования в таком аспекте предстает как форма бытия конституции. В то же время сама конституция определяет параметры, критерии, признаки государства. Подобное взаимозависимое положение государства и конституции является в известной мере ненарушимым. Как только конституция прекращает по различным причинам свое существование, государство, как правило, претерпевает определенные изменения либо по форме правления, либо по форме государственного устройства. Появление конституции юридически организует государственную действительность, по сути формирует ее. Государство, по существу, всегда заинтересовано в наличии некоего упорядочивающего законодательного акта, который был бы обязателен для всех граждан без исключения. Да и в преамбульных, предварительных, начальных частях конституций усматривается стремление народа как источника власти сохранить, укрепить или сформировать желаемую государственность (например, конституции России, США).

Подобные положения конституций не пустая формальность или неуместный пафос. Здесь весьма конкретно прослеживается источник государственной воли в лице народа, который закрепляет свои неотчуждаемые права в форме конституции. Государство как объединенная воля народа, как отражение суверенной власти всех граждан фиксирует, охраняет, определяет, поддерживает и развивает отношения власти, сложившиеся, принятые в данном обществе.

Очевидно, что в юридической литературе проблема становления конституций нашла свое отражение. Как представляется, одной из задач настоящей работы – развить мысль о том, что конституции не обезличенные, совсем не зависимые от желаний и притязаний поданных, документы, ограничивающие их свободу и устанавливающие ответственность или предоставляющие сумму гарантированных стандартов прав и свобод. В основе конституции, кроме прочих важных условий, находится фактор личности. По сути конституция появляется в государстве, чтобы в конечном итоге определить пространство правовых, государственных, политических, личностных отношений языком и формой закона как универсального инструмента социальной жизни.

Таким образом, появление конституции для личности характеризуется формированием ряда условий. Это наличие гражданско-политических знаний, представлений, убеждений, которые способствуют оформлению гражданских, политических, правовых качеств у индивидов, их умению, навыкам участия в государственных делах. Кроме того необходимо становление духа конституционализма, не выдуманного правителями, но вырастающего из образа жизни народа, его общей, правовой, политической культуры, основанного на определенном единодушии большей части населения той или иной страны.

Конституция с точки зрения индивида представляет собой возникающую на определенном этапе форму политико-юридической рационализации жизни людей, вовлеченных в общественную жизнь и деятельность государственных органов. По сути потребность в конституции у личности имеет ту же природу, что и потребность в законах вообще. Для личности конституция означает исторически возникающую и логически оправданную форму фиксации и охраны ее прав и свобод, устойчивых отношений в системе «личность – гражданское общество – государство».

2. Юридическое и социальное значение Конституции для защиты прав личности

Очевидно, правовая действительность имеет множество измерений. Среди них можно назвать ценностное отношение к институтам власти, политико-правовым институтам. Однако и ценностное восприятие социальной реальности предстает в дифференцированном виде. Существуют устоявшиеся системы, которые воспринимаются индивидом как стабильные, относительно неизменные, уже сформированные, например, государство характеризующееся постоянными и переменными величинами, имеющее значительное количество параметров, критериев, признаков.

Государство, как и в целом политика, воспринимается личностью, во-первых, как данность, оставшаяся в наследство от других поколений; во-вторых, как определенная, не зависящая от индивида структура в смысле ее объективной необходимости для большинства и свободная от воли меньшинства; в-третьих, как область отношений, на которые личность возлагает определенные надежды, связанные с гарантией ее прав, реализацией интересов. Существуют, безусловно, и другие варианты, модели восприятия индивидом такой сложной социальной конструкции, которой является государство. Но вместе с тем имеются и объективные основания места и роли государства в жизни человека. Теория общественного договора объясняет необходимость государства для личности. Причем государство возникает и как ответ на «войну всех против всех» (по Т. Гоббсу), и как результат устранения возможных конфликтов, там люди в принципе добры и взаимоприязненны (по Дж. Локку), и по другим основаниям. Сегодня можно выстраивать различные версии относительно государственного или какого-либо иного оформления социальной жизни человека. Но государство есть результат естественного развития цивилизаций. Окончательный ответ на вопрос о значимости государства для человека и человечества даст лишь будущее.

При всей многоплановости и разнообразности отношений личности и государства применительно к логике нашего анализа можно утверждать следующее.

Конституция в концентрированном виде, юридически и формально отражает в себе весь спектр отношений личности к государству и публичной власти. Действительно, по аналогии с отражением в обыденном сознании образа государства конституция для новых поколений людей чаще всего воспринимается как сложившееся, кем-то уже определенное явление их жизни.

Конституция как данность выражается и в том, что она до объявления человека гражданином уже задала известный импульс юридическим, политическим и иным отношениям.

Конституция может адаптироваться в сознании индивида и как объективный факт. Да и принимаются конституции в зависимости от требований законодательства по-разному: Учредительным собранием, как это имело место в истории, всенародным голосованием или иным способом. В случае когда гражданин непосредственно не принимал участие в процессе утверждения конституции, он лишь признает этот значимый акт как неотъемлемое условие своей правовой и политической жизни. В этом, казалось бы, отвлеченном рассуждении имеется весьма существенное основание. Опираясь на концепции неотчуждаемых прав человека и теории общественного договора (признаваемых практически всеми современными конституциями), индивид неизбежно должен сделать собственный вывод о персональном участии в становлении главного закона. Не имея в силу возрастных или иных установленных законом данного государства причин индивидуального отношения к его формированию, принятию, всякий человек как гражданин имеет право избирательного отношения к конституции. Такого права не закрепляет ни сама конституция, ни какой-либо иной законодательный акт. Сложно представить наличие права на избирательное отношение к конституции и другим законам, исходя из принципа обязательного исполнения уже действующего закона.

Другое дело, когда гражданин сознательно не пользуется своим законным правом участия в голосовании по конституции.

Вместе с тем конституционная практика показывает и иную сторону отношений личности и конституции. Возьмем в качестве примера Конституцию США, которая с учетом поправок действует более двух столетий. Граждане США не требуют изменения своей Конституции лишь на основании того факта, что этот Закон был принят задолго до их появления на свет.

Могут быть и еще не менее значимые примеры из политической и юридической истории различных стран. Следовательно, легитимность конституции не зависит от персонального выбора тех поколений людей, которые не принимали участие в ее создании и принятии.

В то же время некоторые конституции существуют относительно непродолжительное время и изменяются в силу новых социальных условий без дополнительного обращения к мнению всех граждан. Здесь налицо влияние на устойчивость конституции именно общественных, массово-значимых факторов.

Необходимо заметить, что политические мыслители прошлого, ученые-юристы, философы не объяснили или не считали нужным объяснить тот факт, что человек, рождаясь, застает уже сложившимися властные отношения. Вопрос, вероятно, заключен в поиске условий и реализации права выбора той или иной формы организации государственной власти, государственного устройства, политического режима в целом. Как представляется, это одна из важных проблем взаимодействия человека и гражданина с органами, осуществляющими власть. Ответ на этот вопрос связан с выяснением юридической и социальной миссии конституции в организации человеческой жизни.

Юридическое и социальное значения конституции тесно взаимосвязаны. Это происходит потому, что социальные характеристики конституции, ее предназначение в данной области обеспечивается правовыми средствами. Широкий социальный план развертывания конституционных норм в свою очередь предполагает зависимость юридических конструкций, принципов действующего законодательства от основных направлений социальной жизни общества, ценностных измерений общественной и государственной жизни, соотношения статуса человека и гражданина с положением закона, его роли в жизни человеческого сообщества. Взаимосвязь и даже взаимозависимость юридического и социального аспектов конституции налицо. Вместе с тем можно и нужно выделять хотя бы на уровне теоретической абстракции юридические параметры конституционного механизма и социальные характеристики главного закона той или иной страны. Такое выделение будет способствовать установлению четких критериев назначения конституции в российском обществе. Это особенно актуально для отечественной конституционной практики, так как в истории России всегда доминировали конституции как политико-декларативные акты.

Юридическое значение конституции заключено в следующих основных положениях: она призвана закреплять существующий политический режим, форму правления, форму государственного устройства. Так, например, Конституция РФ (ст. 1) закрепляет следующее:

«Российская Федерация – Россия есть демократическое правовое федеративное государство с республиканской формой правления». Данная норма Конституции очень сжата и в то же время объемна, так как указывает одновременно на демократическую сторону российской государственности. Эта норма закрепляет форму правления в виде республики, а также форму государственного устройства – федерацию.

В Конституции Италии (ст. 1) записано: «Италия – демократическая республика, основывающаяся на труде». Здесь, как и в российской Конституции, указан характер и форма правления – «демократическая республика». Далее в ст. 5 Конституции Италии указано: «Республика, единая и неделимая, признает местные автономии и содействует их развитию». Тем самым определяется территориальная целостность государства и возможность автономных образований, а также задается тон направлениям государственного строительства и текущего законодательства, хотя прямо не указывается, какой именно (федеративный или унитарный) принцип лежит в основе определения формы государственного устройства.

В Конституции Испании записано: «Испания конституируется как правовое демократическое социальное государство…», и далее: «Политической формой Испанского государства является парламентарная монархия». Конституция Португальской Республики в ст. 2 отмечает: «Португальская Республика – демократическое правовое государство…». Причем в данной Конституции существует отдельная статья, которая называется «Унитарное государство».

Подобные примеры можно было бы продолжить, но совершенно очевидно, что конституция, как правило, не может обойтись без указания на значимые юридические характеристики государства, безусловно, связанные с его внутренней природой, направлениями деятельности и прежде всего принципами организации.

Следующей значимой характеристикой конституции как юридического акта является правовое закрепление источника власти, существующих в данном обществе ее разновидностей, пределов ее компетенции, полномочий высших должностных лиц.

Конституция РФ закрепляет, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». Это особое положение Конституции, ибо оно связано с конституционным закреплением прав человека. Народ – это не безликая масса. Он состоит из конкретных людей, индивидов, наделенных неотчуждаемыми правами и свободами. К сожалению, Конституция РФ 1993 г. не демонстрирует явно этого положения. Примечательно, что сама Конституция РФ в п. 4 ст. 3 закрепляет положение о том, что «никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону». Вряд ли требуется комментарий данной нормы. Действительно, власть как явление переменчива и мобильна, и сложно выявить грань между властью самого народа и властью отдельных должностных лиц, отражающих как будто интересы народа или государства, а на самом деле отторгающих власть от народа. Не случайно нами подчеркнут именно этот аспект, закрепленный на конституционном уровне и являющийся одним из компонентов ее юридического смысла.

В ст. 10 Конституции РФ записано: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляется на основе разделения на законодательную, исполнительную и судебную. Органы законодательной, исполнительной и судебной власти самостоятельны». Практически все конституции демократических государств или объявляющих себя таковыми закрепляют положение о разделении властей. В самом тексте Конституции перечислены органы, составляющие государственную власть Российской Федерации, которая по смыслу Конституции отделена от органов государственной власти субъектов РФ. В ст. 11 Конституции РФ сказано: «Государственная власть в Российской Федерации осуществляют Президент Российской Федерации, Федеральное Собрание (Совет Федерации и Государственная Дума), Правительство Российской Федерации, суды Российской Федерации».

Вместе с тем, как справедливо замечено С. В. Полениной, «налицо прямое противоречие между ст. 10 Конституции РФ, провозгласившей триединство государственной власти в стране, а также самостоятельность органов законодательной, исполнительной и судебной власти, и ст. 11 той же Конституции, где число ветвей государственной власти возросло до четырех»[77]. Отмеченное противоречие с юридической точки зрения является весьма существенным недостатком действующей Конституции РФ, который должен быть устранен, ибо негативно влияет на статус видов властей и на само понятие «государственная власть».

Конституция определяет компетенцию и полномочия Президента, других органов власти и порядок взаимодействия между ними. Текстуально большая часть Конституции посвящена именно этим важнейшим для функционирования государства вопросам.

Аналогичные вопросы отражаются в конституциях других государств. Например, Конституция Греции отмечает, что «вся власть исходит от народа, существует для народа и нации и осуществляется путем, определяемым Конституцией». Статья 26 той же Конституции закрепляет разделение властей, а далее в тексте данного законодательного акта отражены компетенция, полномочия различных органов и должностных лиц государства. Конституция Польской Республики закрепляет принадлежность высшей власти народу, который осуществляет ее через своих представителей или непосредственно. В Конституции записано, что государственный строй Польской Республики основывается на разделении и равновесии законодательной власти, исполнительной власти и судебной власти (ст. 10), а также определяется компетенция различных конституционных органов власти.

Существует принципиальное отличие конституционных норм от всех других норм, действующих в данном, определяемом конституцией, правовом пространстве. Это отличие прежде всего выражается в объеме и характере правового регулирования. Лишь конституция может претендовать на то, чтобы в соответствии с ней строились все остальные законодательные акты. Иными словами, следует в очередной раз подчеркнуть всеобъемлющий характер действия конституции – основы всего текущего законодательства. Именно конституция – Основной Закон государства – задает принципы, критерии и главное дух другим законам.

Конституция приводит в систему существующее законодательство, создавая правовые условия для выстраивания иерархии законов, подзаконных актов и т. д. «Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции Российской Федерации» (п. 1 ст. 15). Таким образом, закреплен конституционный приоритет и последовательность действия законов на территории Российской Федерации. Весьма важно фиксирование действия конституции как акта прямого действия, что в принципе подчеркивает ее роль не только как акта, возвышающегося и «управляющего» другими законодательными актами, но и акта прямого действия и одновременно функционирующей части законодательства. Б. С. Эбзеев пишет: «Конституция, занимающая верхнюю ступень на иерархической лестнице законодательства, является неотъемлемой частью действующего права»[78].

Это положение сегодня общепризнанно. Однако в практической реализации данного устоявшегося в теории российского конституционализма положения есть известные трудности, связанные со стереотипом в сознании большинства российских граждан. Это нашло отражение в том, что Конституция повсеместно не используется ими для восстановления нарушенных или предполагаемых прав. Отмеченное обстоятельство – общий недостаток правовой культуры, а может быть даже и ее традиционная особенность. Сложность осуществления данного положения Конституции заключается в том, что отраслевое законодательство более конкретно и детально регулирует отношения, что вполне очевидно и естественно. Обнаружение противоречий между нормами отраслевого законодательства и Конституции РФ свидетельствует о наличии известного правового пробела в их соотношении и взаимном толковании. Однако этот пробел можно устранить с помощью обращения к принципам, заложенным в самой Конституции, к ее духу, назначению действовать не вопреки, а в интересах личности. Именно Конституция может выполнить миссию гуманизации норм материального и процессуального права, если существует хотя бы малейшее сомнение в правильности их толкования и использования.

Следующий момент юридической значимости Конституции заключен в том, что она закрепляет суверенную власть и определяет ее источник. Статья 3 закрепляет положение о том, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ». В этой же статье указывается, что «народ осуществляет свою власть непосредственно, а также через органы государственной власти и органы местного самоуправления». Причем наряду с данной статьей Конституция РФ имеет преамбулу, которая начинается словами: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации…» и завершается словами: «принимаем КОНСТИТУЦИЮ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ».

Подобные положения, различно текстуально оформленные, имеются практически во всех ныне действующих конституциях цивилизованных стран. Например, в Конституции Австрии записано: «Австрия является демократической республикой. Ее право исходит от народа». Конституция Венгерской Республики имеет следующее положение: «Вся власть в Венгерской Республике принадлежит народу, который осуществляет свой суверенитет через избранных им представителей, а также непосредственно». Конституция Греции гласит: «Вся власть исходит от народа, существует для народа и нации и осуществляется путем, определяемым Конституцией».

Весь текст конституции имеет юридическое значение. А основы конституционного строя в концентрированном виде отражают ее юридический смысл. Однако это не исключает, а скорее утверждает признание конституцией прав и свобод человека и гражданина. Актуальной юридической характеристикой конституции является закрепление в ней прав и свобод человека и гражданина, определение основ правового статуса личности. Важно подчеркнуть, что заявленные в конституции права и свободы, безусловно, неотделимы от обязанностей и, что не менее значимо, являются позитивным закреплением естественных прав человека. Даже конституция при всей ее многоплановости и обширности не может закрепить всех без исключения прав и свобод человека. Перечисление в конституции определенных прав не означает, что остальные права не существуют или не признаются законом. Здесь действует разрешительный принцип конституции.

Приведенная характеристика конституции в контексте нашего исследования имеет особое значение. Именно она позволяет на уровне конституционной политики формировать арсенал юридических средств по защите прав и свобод личности.

Конституция как юридически значимый документ отражает статус, структуру, компетенцию высших органов государства и их корреспондирование с органами государственной власти в субъектах Российской Федерации и другими властными структурами.

Юридическое значение конституции может выражаться и в других сторонах ее проявления. Важно подчеркнуть, что это значение может и должно быть использовано источником власти – народом. К сожалению, лишь незначительное число граждан нацелены на обращение к тексту закона, его реализацию в интересах своих же прав. По сути это проблема громадной социальной важности, проблема нравственная, личностная. Все это заставляет обратиться к анализу социального значения конституции для личности.

Уходит в прошлое историческая эпоха, в пространстве, ею занимаемом, продолжают жить люди. В течение жизни одного человека сменяются несколько эпох (такое оказалось возможным в России), ему приходится вновь и вновь адаптироваться к изменяющимся политическим условиям.

Подобная мысль не является отвлеченной и пространной. Изменение бытия личности, его форм на сравнительно коротком периоде истории и времени не может бесследно проходить для самой организации государственной жизни, ее состояния и качества, не может не влиять на содержание и ценностные измерения позитивного права.

Отмена однопартийности и создание многопартийной политической системы, учреждение ветвей власти и их функционирование без видимого идеолого-политического влияния, введение института президента (впервые в российской истории), распад СССР и образование новых государств – все это уже стало достоянием истории. Вместе с тем современное (после избрания Президента России В. В. Путина) реформирование высших органов государственной власти, административно-территориальные изменения управления, ориентация на усиление централизации и государственно-правовой целостности России – факты настоящего. Все эти крупные, важные экономические, правовые, политические события происходят в пределах жизни одного поколения людей. Причем заметим, что эти события, процессы, инициированные во многом властвующими структурами, порой имеют противоположную направленность и являются иногда противоречивыми.

Каким же образом сохраняется более или менее стабильное положение личности в пространстве политических и государственно-правовых отношений и какую роль здесь играет конституция?

Обращение к конституции в связи с политикой всегда было свойственно бытию власти и властвующих в России. Конституция призвана закреплять содержание фундаментального общественного процесса в конкретной правовой форме, имеющей силу основного закона.

Российские (в том числе советские) конституции закрепляли главным образом конкретные политические события и переломы в них. Однако конкретность и конъюнктурность могли сочетаться с закреплением действительно важных и реально присутствующих в жизни людей достижений в развитии общества. Например, Конституция СССР 1977 г. закрепляла бесплатное и доступное медицинское обслуживание, право на труд, образование, приемлемое пенсионное и социальное обеспечение и ряд иных общепризнанных прав в современном цивилизованном мире. В этом смысле Конституция СССР 1977 г., при всей ее ярко выраженной идеологической пафосности (преамбула посвящена характеристике развитого социализма), монополитичности, отразила события в реальной общественной жизни, действительности ушедшей эпохи.

Все российские конституции были конкретно-политическими актами, направленными прежде всего на закрепление пришедших к власти политических сил. С этой задачей они справлялись. Вместе с тем значение понимания конституции как универсально-политического или социального акта необходимо уточнить. «Универсально-политическая или социальная конституция» включает преобразование и закрепление исторически сложившихся в данной культуре главных ценностей всех общественных слоев в конкретную форму юридически обеспеченных предписаний, добровольно принятых подавляющим большинством населения данной страны.

Социальная конституция имеет несколько проявлений. Во-первых, это акт, завершающий значительный естественно-исторический (но не сугубо насильственный) общественно-политический процесс. Во-вторых, социальная конституция выступает подтверждением и реализацией факта национального согласия (но не его имитации) об основных направлениях (что крайне важно) дальнейшего развития общества и государства на юридической основе, учитывающей несомненные достижения цивилизации в области защиты естественных прав и свобод личности.

Социальная конституция считается состоявшейся, когда складывается социальное государство, опирающееся на потребности, интересы, притязания, неотчуждаемые права личности и отделенное от государства гражданское общество.

Не может быть плохой или хорошей конституции. Возможна конституция адекватная, менее адекватная или вовсе неадекватная сложившимся в обществе и государстве отношениям. Конституция в идеале вырастает из основных, проверенных временем тенденций общественно-политической жизни, приемлемых и принимаемых значительным большинством людей на разных этапах развития общества. Юридическая, историческая, философская науки выявляют устойчивую и вариативно повторяющуюся совокупность отношений и институтов, адекватно и органично отражающих образ жизни, быт, традиции, культуру народа, специфику индивидуального и общественного сознания.

Декларации, хотя и важные как факт правовой и политической жизни, не могут быть оторваны от нее. Вряд ли можно всерьез говорить о гарантиях прав и свобод человека и гражданина (ст. 17 Конституции РФ), когда имеются случаи похищения людей. Не выглядят ли абсурдными закрепленные Конституцией РФ социально-экономические права на фоне низких размеров пенсий, стипендий, задержек в выплате заработной платы? Каким образом проявляется сущность социального государства, политика которого по Конституции РФ направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека (ст. 7 Конституции РФ)? Перечень подобных вопросов, к сожалению, может быть продолжен.

Акцент на это сделан лишь для того, чтобы показать неразрывность ежедневной, наполненной проблем жизни личности в условиях современной России и положений законодательных актов, и прежде всего Конституции, не способных их решить.

Итак, следуя от конкретных фактов жизни людей к обобщениям и теоретическим постулатам, сегодня нужно объективно представлять российскую политическую и правовую реальность, неразрывно связанную и во многом определяющуюся экономической ситуацией в стране.

Известны предложения о дополнении, изменении или вовсе о создании новой конституции. Переписывая конституционные нормы, можно превратить саму конституцию в энциклопедию прав человека и гражданина. Такие энциклопедии в форме деклараций уже давно изобретены. Сегодня необходимо иное. Следует учитывать, что юридическая сторона конституции по сравнению с социальной (универсально-политической) стороной более осуществлена. Основы конституционного строя, федеративное устройство, систему органов государственной власти, судебную систему можно изложить научно и практически грамотно. Однако гораздо сложнее юридически выразить основные и устойчивые ценности российского общества, достигнутые исторически и на основе национального согласия. Вне культурно-исторического и естественно сложившегося фона России не может быть эффективной конституции.

Юридическая и социальная стороны конституции, как известно, неразрывны, хотя и изучаются различными науками, но всякая наука служит практике, ориентирована на нее. В силу этого обстоятельства практические потребности адекватной конституции должны доминировать над остальными компонентами социальной жизни. Очень важно юридическими средствами выразить ее социальную сущность, содержание, направленность.

Вместе с тем Конституция России оставляет значительное поле для критики. Ее текст за время действия Основного Закона подвергался всесторонней юридической экспертизе. Критикуемые недостатки Конституции определяются, прежде всего, теми условиями, в которых она принималась. Здесь соединилось также несколько мотивов субъектов властвования, которые инициировали ее принятие. Новая власть стремилась быстрее закрепить факт образования нового государства после раздела или распада СССР в результате тайных беловежских соглашений. Такое закрепление упрочивало позиции этой власти. В противном случае мог бы возникнуть вопрос об ответственности лиц, осуществивших эти соглашения.

Следующим мотивом была необходимость зафиксировать результаты действий «первых демократов», которые действительно стремились выйти из тотально организованной власти при наличии одной партии и т. д. Другим мотивом можно считать действительную необходимость закрепления складывающихся, но еще окончательно не сформированных социально-экономических, политических, юридических отношений. Ныне действующая Конституция РФ закрепила то, что еще не состоялось. Прежде всего, это отсутствие факта демократического, правового государства (ст. 1.) Констатировалось, по сути, желаемое.

В соответствии со ст. 2 Конституции РФ высшей ценностью объявляется человек, его права, свободы, признание, соблюдение и защита которых являются обязанностью государства. В действительности государство эту обязанность не выполняет. Поэтому необходима систематическая деятельность – правовая и политическая – прежде всего государства, взявшего на себя обязанность, отмечаемую в упомянутой конституционной статье. Такая деятельность и есть правовая политика. Она призвана исправлять, дорабатывать, но самое главное – изначально формировать и реализовывать систему мер, направленную на защиту прав и свобод.

Всякая деятельность предполагает не только право, но и ответственность. В связи с этим совершенно справедливо появляются предложения о введении конституционной ответственности в качестве вида юридической ответственности. Известны хоть и не многочисленные, но весьма важные публикации, в которых обосновывается понятие «конституционная ответственность»[79].

Во-первых, это ответственность властных структур перед обществом за те полномочия, которые народ как единственный носитель власти передал конкретным государственным институтам и отдельным лицам. Отзыв депутата, роспуск Государственной Думы РФ – меры конституционной ответственности, наступающие в результате ненадлежащего исполнения ими своих властных полномочий.

Во-вторых, относительно самостоятельным блоком конституционной ответственности является ответственность государства за обеспечение прав и свобод человека и гражданина, что закреплено в ст. 2 Конституции РФ.

В-третьих, целесообразно выделить конституционную ответственность отдельной личности и равно группы лиц за невыполнение своих обязанностей или за злоупотребление своими правами, закрепленными в Конституции РФ[80].

Такая позиция Н. М. Колосовой представляется правильной. Очень важно, что речь идет об ответственности властных структур. Народ делегировал свои полномочия и поэтому по закону, на основе Конституции РФ вправе требовать профессионального и справедливого правления, исполнения должностных обязанностей со стороны руководителей. Особо следует приветствовать включение ответственности государства за обеспечение прав и свобод в качестве самостоятельного блока конституционной ответственности. В таком случае правовая политика получает серьезную поддержку, новый импульс в деле защиты прав и свобод личности. Персонификация конституционной ответственности позволит выделить ответственность за невыполнение своих обязанностей и за злоупотребление ими на уровне Конституции РФ. Именно это обстоятельство сделает конституционную, правовую политику четкой, конкретной, наполненной личностным содержанием, так необходимым в контексте отношений ответственности.

Введение конституционной ответственности поддерживается и другими учеными. В частности, Н. И. Матузов пишет: «В данной связи следует всячески приветствовать постановку проблемы о введении конституционной ответственности, которая в значительной мере носит политический характер, о принятии специального закона на этот счет. Конституционная ответственность – особый и весьма важный вид правовой ответственности, который до сих пор явно недооценивался»[81]. Однако, к сожалению, нам еще предстоит осуществить конституционный принцип равенства прав и свобод личности в России, и для этого необходима правовая политика. Принцип равных возможностей можно оценить в целом как положительный, но его реализация должна сопровождаться равноправием и проведением соответствующей правовой политики в следующих областях:

а) равенство перед законом и судом; б) равноправие граждан независимо от расовой, национальной принадлежности и места жительства; в) равенство прав и свобод человека независимо от отношения к религии; г) равноправие граждан независимо от убеждений и принадлежности к общественным объединениям[82].

Равенство граждан перед законом и судом вызывает, как представляется, особую сложность. Имущественно-финансовый статус отдельных граждан порой имеет весомое, а иногда решающее значение при рассмотрении того или иного вопроса в суде, применении закона. Все это говорит о незрелости отношений в системе применения закона, конституционных гарантий и их использовании в правоприменительной, судебной деятельности.

На рубеже тысячелетий в России только начался процесс формирования правового государства и неотъемлемого от него гражданского общества, становления на самой начальной стадии образцов и институтов демократии, принятых в современном мире. Сегодня мы имеем общинную демократию, которая не пришла в Россию из чужих земель, а выросла в условиях российской культуры, образа жизни народа. Общинная демократия в очередной раз подчеркивает коллективистский характер образа и стиля жизни, принятого в России, особенностей национальной, по сути интернациональной, психологии русского человека.

Социальное государство пока – желаемая цель, а не явь, не реальность для современной России.

Ныне действующая Конституция РФ декларирует, по существу, ценности политического либерализма, индивидуальности, сделав тем самым серьезный шаг или рывок в сторону теоретического закрепления самоценности личности. Возникает вопрос: насколько автономия личности и либерализма в политике соответствует доминирующему типу сознания, самосознания индивидов? Не прошло еще и полутора столетий с момента формальной отмены крепостного права, располагающего к сохранению боязненного сознания, не способствующего утверждению самоценности личности, восприятию прав и свобод как естественной и никем не отчуждаемой данности. Еще меньший отрезок времени отделяет нас от начала функционирования социалистической системы колхозов и совхозов, располагающих к коллективно-производственным формам социального бытия. Плюрализм форм собственности существует всего около 15 лет. Отказ от политической монопартийности произошел десятилетие назад. Лозунги демократии и свободы в их подлинном смысле по историческим меркам тоже провозглашены совсем недавно.

Сознание человека не может изменяться автоматически и молниеносно. Очевидно, сосуществуют различные ориентиры, ценности в сознании российских граждан. И не стоит навязывать лишь индивидуально-либеральные ценности при всей их привлекательности. Эти ценности могут предлагаться, обсуждаться в обществе, но сформироваться должны естественным путем, а не насаждаться в российской социокультурной среде. В конечном итоге, если мы всерьез размышляем о демократии, выбор должен оставаться за личностью. Нам нужна цивилизованная демократия, эффективная правовая система, проверенные историческим опытом России институты взаимодействия личности и государства. Именно такое положение дел способно отвечать потребностям и интересам личности, юридически закреплять и практически осуществлять ее права и свободы.

Таким образом, социальное и юридическое значение конституции для личности, безусловно, велико. Оно, по сути, конкретизирует используемую нами формулу «личность – семья – гражданское общество – государство».

Конституция определяет границы, основные структуры правового пространства. Юридически это выражается как основные неотчуждаемые права, свободы, а также обязанности личности, действующие в конституционно очерченном пространстве и времени. Определение основ конституционного строя, структуры, компетенции, характера разделения властей, назначения и основных характеристик самого государства предоставляет для личности возможность адаптироваться в непростой схеме государственно-правовой и политической жизни.

Конституция выполняет для личности функцию структурирования, соподчинения системы национального законодательства и соотношения его с международным.

Определяя основы правового статуса личности, конституция выделяет базовые компоненты правовой деятельности личности, гарантии и механизмы ее осуществления в целях поддержания прав и свобод на должном уровне. Это находит свое выражение в наполнении норм материального и процессуального права гуманистическим содержанием через создание ценностей на уровне Основного Закона.

Проведенный анализ взаимодействия личности и конституции с учетом исторического фактора, а также определение ее юридической и социальной значимости для личности показывает, что личность и власть не связаны произвольно. В основе их взаимодействия лежит опыт прошлого: культурный, исторический, политический, юридический. В очередной раз следует подчеркнуть, что конституция, как бы логично и грамотно, с точки зрения юридической техники, она ни выглядела, не может быть чуждым для данного народа документом, если действительно живет, работает, действует.

Конституция вырастает из традиций, культуры общества, это важное выражение и проявление правовой культуры данного общества. Причем правовая культура сохраняет преемственность, а не начинает разрушаться со сменой политической власти или изменениями в составе государственно-политической элиты. Именно конституция находится в основании правовой политики, формирует юридические условия ее осуществления, основы юридической защиты личности.

3. Принципы конституционно-правовой политики в осуществлении прав и свобод личности

Возможность защиты личности мерами конституционно-правовой (конституционной) политики представляется весьма перспективной и в то же время малоизученной российской юридической наукой. Обычно речь идет о тех свойствах конституции, которые позволяют личности осуществлять комплекс своих прав, отраженных в отраслевом законодательстве.

Однако необходим системный подход к защите прав, который невозможен без конституции как юридической основы законодательства. Конституционная политика не ограничивается лишь рамками Основного Закона, хотя и опирается на него. Эта политика (если она обращена к интересам личности), отраженная правовыми способами, демонстрирует наиболее оптимальные пути охраны прав и свобод, создает условия для этого, максимально используя нормы конституции, показывает в то же время перспективы ее развития, отмечает порой недостатки и стремится их устранить, нивелировать.

Хорошо известно, что различные правовые теории можно измерить с точки зрения выраженности в них потребностей, интересов, ценностей личности. Во-первых, среди них выделяются те, которые, рассматривают государственно-правовую и политическую жизнь на основе личностных, сугубо индивидуальных измерений. Подобные теории прежде всего пытаются ответить на вопрос: необходимы ли те или иные правовые и государственно-политические конструкции для личности?

Во-вторых, можно выделить теории, «служащие всему обществу» и государству, а следовательно, и конкретному индивиду. Положение личности в таких теориях непосредственно зависит от устойчивости, благополучия, стабильности как политической системы, так и систем всего общества. Иногда их называют этатистскими, подчеркивая тем самым приоритет государства над личностью.

В-третьих, определялись подходы, стремящиеся к синтезу, переплетению общественных, государственных, правовых, личностных интересов и ценностей. И это было бы оправданно, если бы речь шла о концепции социального партнерства, а не об эклектичном соединении различных интересов.

Казалось бы, вывод очевиден: необходимо признать приоритет личности, ее права и свободы, фундаментальные моральные, этические, антропологические основания, в целом – гуманистическую перспективу. Однако в действительности не все оказывается так просто. И абстрагируясь на время от характеристик иных социальных и правовых систем, следует отметить, что в политико-правовой действительности России существует много еще нерешенных проблем. Декларативность иных положений, даже на уровне Конституции РФ, не означает их воплощение в жизни конкретных людей, а потому и нереально применять самую совершенную теоретически убедительную конструкцию к современной ситуации в России.

«Сильное государство» и «полицейское государство» – понятия не тождественные. Могущественное, сильное, регулируемое правом государство построено на основе взаимности прав и обязанностей, свободы и ответственности. Это предполагает устойчивость и гарантированность положения личности в системе государственных и общественных отношений. Приоритет прав личности перед государством не должен формировать атмосферу вседозволенности, распущенности, бескультурья. Он должен создавать в обществе высокий уровень правовой культуры, сознания индивидов, формировать их умение отстаивать свои законные интересы юридическими способами. В свою очередь, сильное государство – это государство социальное, правовое, демократическое. Сильное государство не может вторгаться в сферу личных интересов, реализация которых не нарушает прав и свобод других лиц. Государство потому и сопровождается таким определением (сильное), что сохраняет внутригосударственный и международный баланс ценностей и интересов без ущерба ценностям и интересам самой личности, составляющей в идеале сущность всех форм социальной жизни, в том числе и государственных. Сильное государство устанавливает и обеспечивает охрану основ взаимодействия личности и государственной власти без ненужного вторжения в культуру, творчество и иные сферы, которые хотя и являются опекаемыми со стороны государства, но не должны испытывать его однозначно жесткого или карательного воздействия. Сильное государство могущественно не властью чиновников, а верховенством закона, правлением гуманистических принципов права. Причем гуманизм должен выражаться не декларациями и текстом доктринальных документов, а присутствовать в ежедневной юридической деятельности.

Однако лишь расположенности, приверженности к определенному состоянию, характеристике правовых и политических отношений, какой-либо теории недостаточно для ее практического осуществления. Очевидно и другое: ученые-теоретики и практики могут и, вероятно, стремятся к осмыслению наиболее приемлемых условий взаимодействия личности, власти, государства. И в данном случае роль конституционно-правовой политики трудно переоценить.

В этой связи необходимо обратиться к исследованию сущности конституционно-правовой политики. Сущность всякого феномена заключена в поиске и установлении его принципиальных, главных, основополагающих характеристик. Сущность связана со смыслом возникновения в мире иных вещей, событий, отношений, что качественно отличает именно данное явление от других. Сущностью можно считать то, что не подлежит конъюнктурному изменению, не тождественно иным явлениям.

Соотношения и противоречия также не могут быть постоянными. В контексте диалектики как общей теории развития существует момент устойчивости и баланса, который сменяется обновлением, движением, развитием. Однако присутствует определенное качественное состояние и это позволяет вести речь о наполнении содержания устойчиво преемственными свойствами, которые в контексте логико-операционного анализа помогают выделять отличимые качества вещей, объектов и т. д. Диалектика предполагает воспроизводство определенных составляющих: материальных или духовных, что также не отрицает их взаимосвязи.

Конституционно-правовая политика предполагает присутствие личностей, объединенных в организации для осуществления совместной деятельности.

Личностно-межличностные, организационные, групповые, межгрупповые, международные, межцивилизационные связи выполняют функцию трансформации и воспроизводства сложившихся способов жизни человека. Конституционно-правовая политика в этом смысле воспроизводит необходимые, известные в новых условиях пространства и времени ценности, ориентиры и создает новые, выделяющиеся из потребности переживаемого исторического времени и обретающие в пространстве очертания новообразований. Иными словами, конституционная политика осуществляется коллективно.

Само употребление термина «конституционно-правовая политика» предполагает наличие сферы политического. На наш взгляд, дихотомия «политическое – неполитическое» достаточно условна. В реальности это государственно-правовые отношения и собственно отношения гражданского общества. Данные сферы традиционно разделяются и являются в то же время взаимодополняемыми. Область неполитического предполагает наличие прямо или косвенно не регулируемых правом отношений межличностного общения, пространства индивидуальности, связанных со свободой и неполитической самореализацией человека. Это может быть сфера самоуправления вне правового оформления, но на основе культурно-исторических традиций, схожих образов поведения, стиля и сторон жизни, не отмеченных политическим влиянием и правовым воздействием. Фактически сфера гражданского общества сведена к личностно-межличностным, духовно-нравственным, семейно-бытовым, культурным, религиозным отношениям и связям.

Неправовые и неполитические отношения не означают полного отсутствия стандартов и норм взаимодействия индивидов. Однако данные нормы и стандарты не выражены текстуально, и даже если бы они имели буквенно-письменную форму фиксации (например, «Кодекс духовности»), это не изменило бы существа таких неполитических по содержанию отношений.

Политическое подпитывается источниками, находящимися в различных неполитических областях жизнедеятельности личности, таких как экономика, культура, религия, этносоциальные отношения. Но главное в подобном взаимодействии – наличие всеобщей проблемности, ее общественно выраженной необходимости урегулирования и решения, приведения к какому-либо удовлетворяющему всех результату.

Конституционно-правовая политика также не проникает непосредственно в сферу гражданского общества, призвана формировать комплекс предпосылок и главных условий для его становления и развития. Конституционно-правовая политика воздействует на личность, ее поведение, характер взаимосвязи с государственно-правовыми институтами. Именно личность – основное ценностное звено в установлении контактов и границ как государства, так и гражданского общества.

Личностные измерения государственно-политических и неполитических, неправовых по содержанию отношений являются решающими в определении критериев их соотношения. Личность же должна располагать арсеналом средств для собственного влияния на конституционно-правовую политику. И в данном случае можно констатировать одну из характеристик сущности конституционно-правовой политики: необходимость взаимовлияния личности и проводимой конституционно-правовой политики. Однако это лишь видимая часть айсберга. Именно в этом месте исследования сущности конституционно-правовой политики можно выйти еще на одну важнейшую и практически глубоко не исследованную юридической наукой проблему: правовые основы трансформирования индивидуальности, наделенной естественными и неотчуждаемыми правами, в субъекта, выполняющего разнообразные социальные, в том числе правовые функции.

Роль конституционно-правовой политики в данном случае устанавливает (учреждает) баланс между свободой личности в условиях гражданского общества и пребыванием личности в системе государственных отношений. Уместно также выделить еще одну из характеристик сущности конституционно-правовой политики: юридическое определение баланса между областью автономной самоценности личности, исключающей прямое участие в политических делах, и сферой государственно-политических отношений, в которые неизбежно (вольно или невольно) эта личность вступает.

Для осмысления этого проследим путь личности от автономности и известной изолированности к «политизированности» и «юридизированности». Человек может практически не использовать свойства правоспособности на определенных этапах своей жизни, не принимать на себя обязательств (хотя некоторые из них существуют объективно). До тех пор, пока отсутствуют правовые и политические обязательства, выраженные практически, всякая личность потенциально абсолютизирует в своем существе комплекс общечеловеческих, присущих ей по праву рождения, прав и свобод. Это свидетельствует об ослаблении социальных связей в целом. Однако такая идея существовала еще в период античности. Эпикур говорил о том, что мудрый человек находится в удалении от власти. Он вынужден с ней контактировать, и это необходимо делать, но также следует свести к минимуму продолжительность такого взаимодействия. Безопасность, по мнению греческого мыслителя, заключается в максимальном удалении от возможных негативных последствий, связанных с карательными, насильственными свойствами власти.

В современных условиях цивилизованного общества вряд ли можно представить полное или даже значительное по времени отстранение от обязанностей, связанных с наличием правовой или политической власти. При первом же практическом воплощении обязанностей происходит трансформация личности в отношения ограничений, предписаний, дозволений, рекомендаций. И поскольку такая трансформация неизбежна, перед личностью стоит, как и много веков назад, задача отстаивания собственных прав. Естественные, неотчуждаемые права потенциально присутствуют в бытии личности, но это не означает, что они могут всегда быть реализованы. И даже их признание конституциями, законами не позволяет с уверенностью утверждать, что эти права могут быть реализованы всяким человеком в любое время и в любом месте. Особенно справедливо такое понимание в отношении социально-политических и правовых систем, склонных воспроизводить нормы авторитарной или тоталитарной организации власти.

Личность, желающая в реальности использовать потенциальные права и свободы, должна вновь и вновь доказывать и осуществлять собственные основные права, предоставленные фактом рождения.

В связи с проблемой сущности конституционно-правовой политики необходимо отметить, что одной из ее черт представляется не только признание, но и гарантированность правовых условий для человека и гражданина добиваться условно определенных основных прав и свобод. Это, в известной мере, нашло отражение в гл. 2 Конституции РФ. В частности, заключительная статья этой главы, подводя итог конституционного закрепления прав и свобод личности, отмечает: «Положения настоящей главы составляют основы правового статуса личности в Российской Федерации и не могут быть изменены иначе как в порядке, установленном настоящей Конституцией». Но подчеркнем, что это лишь основы правового статуса личности, которые каждому придется защищать, отстаивать, реализовывать в установленном законодательством порядке.

Конституция – фундаментальная база, существенная, даже главная формальнообразующая часть конституционно-правовой политики. Конституционная политика значительно шире как по содержанию, так и по средствам претворения в жизнь, чем сама конституция. Вряд ли возможно связывать конституционно-правовую политику только с действием конституции, законодательства в целом.

Конституционно-правовая политика не может проводиться и вообще существовать изолированно от иных законодательных актов, дополняющих, развивающих, обеспечивающих выполнение конституции. Конституционно-правовая политика базируется на законодательстве, но не может осуществляться исключительно юридическими средствами. Конституция обладает юридическими и социальными свойствами. Конституционно-правовая политика – это прежде всего политика в области утверждения и реализации конституционных норм, создания принципиальных условий функционирования государства, прав, свобод и т. д. юридическими средствами, которые практически взаимодействуют с политическими способами воздействия на социальные процессы, регулирование общественных отношений. Но для юридической науки, безусловно, важным является исследование именно правовых оснований конституционной политики.

Конституция – это результат развития глубоких общественных процессов. Однако наряду с этой важной стороной существуют отношения, требующие стабильной охраны основ конституционного строя. В силу данного важнейшего обстоятельства в конституционно-правовой политике должны присутствовать способы и формы охраны конституционного строя, выраженные как законодательно, так и юридически-организационно.

При этом целостность конституционного строя не означает его догматизированности и неизменности. Действительно, принципиальные общепризнанные положения в постиндустриальную эпоху универсальны. Но отдельные признаки, характеристики, уточнения основ конституционного строя могут иметь место в процессе развития государственно-правовых форм, общественных условий и т. д.

Возможные изменения, корректировки, затрагивающие конституционные основы государственной жизни, могут происходить правовым, то есть конституционным путем. В гл. 9 Конституции РФ предусмотрены поправки и пересмотр Конституции. Причем порядок внесения поправок и пересмотра Основ конституционного строя (гл. 1 Конституции РФ) достаточно сложен. Такое положение актуально и оправданно в практическом плане: основы, принципы государственной организации жизни должны быть стабильными, устоявшимися, отвечать долговременной перспективе развития государства, гражданского общества, личности.

Итак, выяснено, что сущность конституционно-правовой политики должна быть связана с устойчивыми, воспроизводящимися ее характеристиками, принципиально отличающимися от иных видов правовой политики. Такое отличие выражается прежде всего в том, что конституционно-правовая политика создает основы для ее проведения в целом и в этом смысле представляет собой регулирующий центр всей правовой политики в Российском государстве.

Конституционно-правовая политика имеет свою стратегию, тактику, как, собственно, и всякая политика. Особенностью конституционно-правовой политики является определение параметров целей, задач стратегических планов и тактических решений на основе конституции, с позиций непреложности положений Основного Закона.

Конституционно-правовая политика связана с правовым сознанием, культурой, идеологией, но никогда не отождествляется с ними.

Конституция учреждается, а политика проводится при влиянии известного уровня и форм правового сознания. В то же время конституционно-правовая политика, прямо или опосредованно, оказывает свое воздействие на изменение содержания и форм правового сознания личности, социальных групп, всего общества.

Конституционно-правовая политика и конституция, появившиеся в условиях сформировавшейся в обществе правовой культуры, являются отражением этой культуры. Конституционно-правовая политика есть выработка концептуальных положений и их реализация. Эта политика адаптируется через сложные механизмы социокультурного взаимодействия личности и власти на основе и с помощью правовой культуры как одного из главных факторов данного процесса.

Конституционно-правовая политика и правовая идеология не адекватны, но имеют множество точек соприкосновения. Правовая идеология, если таковая имеется в данном социуме, концентрированно отражает основные достижения в области права и фиксированные формы желаемого правового будущего. Правовая идеология, служащая личности, ее интересам, – свидетельство высокой развитости институтов цивилизованной демократии. Однако правовая идеология не может быть ни узкосоциальным, ни классовым, ни стратификационным явлением, она не может отражать только потребности и интересы определенных групп или сословий в правовой сфере с помощью теоретических и консервативно устроенных конструкций.

Правовая идеология может и должна концентрировать общечеловеческие, проверенные опытом индивида и социальной историей ценности и приоритеты в области права и его применения. Правовая идеология такого типа является ориентиром, суммой критериев для конституционно-правовой политики.

Таким образом, сущность конституционно-правовой политики состоит в предоставлении основных организационно-юридических условий осуществления естественных прав и свобод личности на принципах конституционализма, верховенства закона, разделения властей, в развитии правового статуса личности, всемерной защите ее прав и свобод. В рамках конституционно-правовой политики осуществляется охрана основ конституционного строя на базе реализации действующего законодательства, использования политической власти, поддержания баланса между областью государственно-политических отношений и сферой гражданского общества.

Цель конституционно-правовой политики непосредственно определяется ее сущностью и выражается в реальном предоставлении для личности высокой степени развития конституционализма, его ценностей, связанных со стабильным и надежным функционированием правовой и политической систем на основе приоритетного определения статуса человека и гражданина в ценностном ряду правовых процессов.

Развитие представлений о конституционно-правовой политике связано с уяснением ее принципов.

Принцип понимается как основополагающая идея, основное положение для проведения или реализации чего-либо. При научной характеристике любой системы проблему принципа обойти невозможно, ибо без нее разрабатываемая тема не будет глубоко вскрыта и исследована.

Принципы конституционно-правовой политики связаны с основополагающими идеями самой конституции, но не являются тождественными. Принципы конституционно-правовой политики могут и не содержаться в тексте конституции, но быть неотъемлемым компонентом духа конституционализма, отражать специфику проводимой в государстве правовой политики вообще.

Проблема принципов конституционно-правовой политики в юридической литературе мало разработана. И любое движение в направлении установления новых элементов всякой теории вызывает дискуссию. Видимо, многие положения еще должны пройти проверку временем. Ценности, декларируемые ныне действующей Конституцией РФ, отражают приоритеты, признанные в мире. Действительно, в России они еще не реализованы в полной мере. От деклараций предстоит проделать значительный путь в сторону истинной демократии. Принципы не могут отражать только события прошлого, какими бы знаменательными и важными они ни были. Принципы должны быть реальными и адекватными действительности. В то же время они являются перспективно выраженными положительными ориентирами, в соответствии с которыми и должна проводиться конституционно-правовая политика.

Принципом конституционно-правовой политики России должно быть уважение к идеям конституционализма, поиск и утверждение прогрессивных форм юридического выражения основополагающих ценностей современной России.

Этот принцип – комплексный, и к нему можно обращаться при возникновении проблем с реализацией иных принципов конституционной политики. Он представляет собой соединение прав, свобод человека и гражданина с интересами государства. Но возможны ли интересы государства, не связанные с личностью, если оно, по Конституции РФ, демократическое, правовое, социальное? Такое государство, следуя тексту Конституции, считает признание, соблюдение, защиту прав и свобод человека и гражданина своей обязанностью. Носителем суверенитета и единственным источником власти является многонациональный народ.

Рассматриваемый принцип ориентирует государственные органы, высших должностных лиц в государственном аппарате, в целом государственных служащих на реализацию потребностей и интересов народа.

Однако в действительности все не столь однозначно. В том случае, если сама конституция выступает тормозом защиты прав и свобод личности, сдерживает их эффективность, она может подвергаться анализу с точки зрения интересов человека и гражданина. Поэтому очень важно, чтобы конституция создавала единые, равные правовые условия для реализации стартовых возможностей индивидов.

Указанный принцип связан и в известной мере проявляется в другом принципе – принципе прямого действия Конституции РФ. Важно, что это и другие положения Основного Закона обслуживают интересы и потребности личности, которая всегда может ссылаться на текст Конституции РФ при реализации своих законных прав, апеллировать к ней как действующему нормативно-правовому акту. Конституционная политика призвана преодолеть существующий психологический механизм сдерживания в использовании конституции как реально действующего нормативно-правового акта, обладающего высшей юридической силой. К сожалению, на практике конституция воспринимается как набор деклараций, которые приобретают свое отраслевое развитие в законодательстве. Использование норм отраслевых законодательных актов не исключает, а предполагает обращение к Основному Закону.

Важнейшим принципом конституционно-правовой политики, тесно связанным с рассмотренным, является признание и предоставление конституционных гарантий реализации основных естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека. Данный принцип настоящего исследования в ценностном ряду других является главным. Уточнением и характеристикой такого принципа служат также положения гл. 2 Конституции РФ. Например, ст. 18 Конституции РФ отмечает: «Права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими. Они определяют смысл, содержание и применение законов, деятельность законодательной и исполнительной власти, местного самоуправления и обеспечиваются правосудием». В данной конституционной норме четко прописано наделение прав личности качеством непосредственности, не требующим дополнительного признания в иных законодательных актах, уточнения со стороны государственных органов или должностных лиц.

Не менее актуальным представляется выделение смыслового и ценностного, приоритетного положения прав и свобод в деятельности всех установленных Конституцией РФ видов власти и местного самоуправления.

Данный принцип получает свое развитие, закрепление в законах, принимаемых в соответствии с Конституцией РФ. Так, например, ст. 19, 21, 22 Конституции РФ и ряд других нашли свое отражение в нормах уголовно-процессуального законодательства. Статьи 23, 24 Конституции РФ получили развитие в нормах гражданского и уголовного законодательства.

Признание и предоставление конституционных гарантий реализации основных естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека как принцип конституционно-правовой политики в контексте темы личности можно проиллюстрировать на содержащихся в Конституции РФ нормах, закрепляющих личные права и свободы. Это права на жизнь, достоинство личности, свободу и личную неприкосновенность, частную жизнь, неприкосновенность жилища, национальную принадлежность, свободу передвижений и места жительства, свободу совести и вероисповедания, свободу мысли и слова (ст. 20–29 Конституции РФ).

Очевидно, что личные права теснее всего связаны с понятием «естественные и неотчуждаемые права». Некоторые из них стали результатом достижения цивилизации, исключения дискриминационных факторов в политике по мотивам национальной принадлежности. В большинстве стран национальность не содержит юридического смысла, и гражданин обладает универсальным званием, например американец. В ст. 26 Конституции РФ отмечено: «Каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность. Никто не может быть принужден к определению и указанию своей национальной принадлежности. Каждый имеет право на пользование родным языком, на свободный выбор языка общения, воспитания, обучения и творчества». В соответствии с данной нормой личность обладает возможностью самостоятельной национальной идентификации. Иное дело, что стремление к национальному культурному самовыражению, национальная гордость и возможные особенности образа жизни, связанные с национальностью, составляют неотъемлемую часть личности.

Использование личностью своих конституционных прав не связано с национальностью. В этом смысле действующая Конституция РФ следует признанным международным стандартам. Это означает, что Конституционный Суд РФ, международные суды, рассматривающие дела о нарушениях прав человека, могут использоваться всеми, кто считает, что нарушены их конституционно установленные права.

На примерах других приведенных здесь личных прав и свобод можно показать, что признание и предоставление конституционных гарантий реализации основных естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека как принцип конституционно-правовой политики является действительно ценностно-актуальным и общезначимым. Отклонения от данного принципа при проведении конституционно-правовой политики означает сведение достижений формирующейся российской демократии к нулю.

Принцип сохранения баланса и разделения государственно-правовой сферы, отношений гражданского общества и индивидуального бытия личности, а также принцип разделения властей выражаются через установленные Конституцией РФ, другими законодательными актами гарантии, связанные с таким разделением, закреплением норм, обеспечивающих данное соотношение и фиксирующих личные, политические, экономические, социальные, культурные права и свободы личности.

В соответствии с Конституцией РФ Президент выступает ее гарантом, а также гарантом прав и свобод человека и гражданина. Федеральное Собрание является представительным и законодательным органом. Исполнительная власть в Российской Федерации осуществляется Правительством. Отдельно в Конституции РФ выделена судебная власть. Пожалуй, впервые в конституционной истории состоялось закрепление разделения видов власти, что основывается на одной из центральных идей правового государства. Идеи разделения властей имеют свою историю. Еще Дж. Локк заявлял о необходимости такого разделения, а Ш. Монтескье оформил положения о разделении властей в систему.

Необходимо отметить, что данная тема, при всем первенстве ее разработки за рубежом, не оставалась без внимания в среде российских мыслителей. В частности, С. Е. Десницкий выделял пять функций властей, А. П. Куницын различал законодательную, исполнительную, блюстительную функции власти, понимая верховную власть как право реализовывать цели государства (не аналогична ли эта функция президентской власти в современной России?). Близок к идее разделения властных полномочий другой российский государственный деятель М. М. Сперанский, но он, как, впрочем, и его предшественники, скорее, говорил не о разделении властей, а о разграничении функций самодержавной власти.

Власть в государстве, по мнению М. М. Сперанского, следует подчинить закону, что опять же связано с разделением властей. Подчеркнем, что эта мысль, идущая от Ш. Монтескье, развитая когортой европейских мыслителей, актуальна для России во все времена, до сегодняшнего дня в полной мере она не реализована, но является центральной в понимании правового государства.

Очевидно, что важнейший принцип конституционно-правовой политики – разделение сфер личной, государственной жизни, отношений гражданского общества – проявляется как в закреплении различных по содержанию и форме прав и свобод (что, собственно, было и в предыдущих конституциях), так и в эффективной их защите. Причем защита прав и свобод признается, как известно, обязанностью государства. Наряду с указанной принципиальной возможностью личность обладает средствами самозащиты прав и свобод, судебной и международной защитой. Одним из подтверждений признания относительного разграничения различных сфер бытия личности является наличие исков о возмещении вреда при защите чести и достоинства, деловой репутации, доброго имени, которые удовлетворяются судами. Такое признание судами самоценности личностного бытия вряд ли было бы возможно хотя бы два десятилетия назад.

Конечно, сегодня говорить о завершении формирования отношений в системе «личность – гражданское общество – государство» преждевременно, но и оставлять без внимания эти основные для личности компоненты его социального бытия недопустимо. Поэтому данный принцип конституционно-правовой политики важен как для каждого человека, так и для гуманистического будущего России.

Пожалуй, в современных условиях России можно и нужно вести речь о таком принципе конституционно-правовой политики, как сохранение целостности и неприкосновенности территории Российской Федерации, связанном с институтом суверенитета. И хотя данное положение содержится в гл. 1 Конституции РФ (Основы конституционного строя), о нем следует сказать отдельно.

В середине 90-х гг. в России обнаружили себя тенденции децентрализации. В известной мере они были откликом, реакцией на долгие годы тотального осуществления центральной власти. Однако регионы восприняли такое разрешенное, а затем уже не контролируемое центральной властью положение, как вседозволенность, в определении собственного статуса. Речь шла не только о региональном законодательстве, что вполне уместно и естественно в условиях деятельности законодательных органов регионов, но и о таких вопросах, как статус территории субъектов Федерации, ее границы и едва ли не их конституции. Были предложения об изменении названий и укрупнении территориальных образований. Вместе с тем Конституция РФ однозначно выражает принцип целостности, без которого невозможна организация сильной государственной власти, обеспечение прав и свобод человека на равной основе. Целостность отражена в ряде статей Конституции РФ (ч. 3 ст. 4, ч. 3 ст. 5, ст. 8, 65, 67). Государственная целостность обеспечивается различными мерами, в числе которых, без сомнения, подчинение законодательных актов федеральному законодательству. Поэтому вполне оправданно выглядят меры о координации и подчинении регионального законодательства федеральному и возложении ответственности за нарушение такого положения на глав субъектов Федерации, принятые Президентом России В. В. Путиным.

Сохранение государственной целостности и неприкосновенности территории актуализировалось в силу военных действий в Чечне и экстраполирования этого опасного для России процесса на другие регионы.

Реализация данного принципа конституционно-правовой политики обеспечивается не только сугубо юридическими мерами, но и организационно-управленческими, а в случае необходимости опирается на конституционные органы власти, силовые структуры, проведение пограничной политики в соответствии с национальным законодательством и принципами международного права.

Следующим принципом конституционно-правовой политики можно считать открытость. Со времен перестройки как политического события прошло по историческим меркам незначительное время. Вместе с тем именно неудавшаяся в проектируемом виде (если ее кто-то проектировал!) перестройка вызвала к жизни одно из несвойственных российской действительности явлений – гласность, открытое провозглашение политических ориентиров.

Открытость как принцип политики означает «прозрачную» деятельность органов государственной власти и управления, понятные гражданам приемы политической деятельности представительных органов власти.

Открытость означает проведение понятной для большинства граждан конституционной политики, без всевозможных ссылок на профессиональный уровень политических процессов и т. д. Сам текст Конституции РФ должен быть понятен каждому человеку, а не содержать казуистически оформленных трудночитаемых оборотов речи или сугубо специальных, понимаемых лишь юристами-профессионалами, терминов. Причем определения не должны иметь двойного смысла, а должны быть максимально просты и однозначны. Конституция создается для удовлетворения интересов личности, а конституционно-правовая политика проводится для конкретного претворения в жизнь этих интересов.

К числу принципов конституционно-правовой политики можно отнести единство законности и демократии. Действительно, из самого названия политики – «конституционно-правовая» не вытекает, что она проводится на твердой основе законности. Законность можно понимать как качество правовой системы, функционирование которой обеспечивается конституционными методами. Однако законность должна восприниматься не как конъюнктурная, временная вседозволенность правоохранительных органов, органов государственного управления. Не может быть правоприменения вне закона, какими бы важнейшими обстоятельствами и мотивами чрезвычайности они ни объяснялись. Процедуры введения чрезвычайного положения существуют и должны строго соблюдаться. Это и есть один из признаков законности.

Конституционно-правовая политика теряет смысл, если проводится в обход принципа законности. Целесообразность – это категория политики, законность – категория юриспруденции, правоприменения. Обе категории могут взаимодействовать именно в конституционно-правовой политике. Следует обратить внимание на то, что по форме – это политика, но по содержанию, по сущности, принципиальным основам – правовая деятельность, основанная на конституции. Поэтому приоритет должен быть отдан законности, а лишь затем – целесообразности.

Можно допустить, что в реальности такую идеальную схему в полной мере всегда и однозначно сложно реализовать. Но заметим, что и в самые трудные для Отечества времена нельзя необоснованно даже временно вводить чрезвычайное положение. Любая правовая, политическая, экономическая ситуация должна оцениваться с точки зрения Конституции РФ.

Демократия имеет множество значений, сторон, способов проявления. Понимание демократии как принципа политики, на наш взгляд, заключено в обращении к мнениям, позициям граждан и их объединений по различным вопросам правовой и политической жизни. Демократизм политики выражается в деятельности органов государственной власти как федеральных, так и региональных, в судебной системе, способах принятия и реализации нормативно-правовых актов.

Единство законности и демократии предполагает их взаимодополняемость. Демократия в политике современной России выглядит как общинная и коммуникативная с доминированием разговоров о правах на уровне правовой культуры, сознания и психологии. Роль личности, индивидуальная гражданская позиция в отстаивании своих прав, самозащите – явление редкое. Права как будто бы кто-то должен предоставить и исполнить, что, к сожалению, свидетельствует об иждивенческих настроениях. Отсутствует четкое представление о взаимодействии, балансе прав и обязанностей.

Можно предположить, что чем в большей степени демократия как составная часть правовой жизни личности будет принимать облик естественный и цивилизованный, тем меньше отступлений от принципа законности можно ожидать при проведении конституционно-правовой политики.

Таковы основополагающие принципы конституционно-правовой политики. Безусловно, можно постулировать и иные принципы. Они и будут дополняться, корректироваться в процессе развития форм государственно-правовой жизни применительно к правам и свободам личности.

Такие понятия, как право, закон, политика, не являются, как показывает практика, однозначно принятыми всеми. Поэтому в определении конституционно-правовой политики также сложно найти энциклопедически принятые, не отвергаемые никем параметры.

Итак, конституционно-правовая политика – есть выработка основных концептуальных положений в области создания и применения права, поиск и утверждение прогрессивных форм юридического выражения основополагающих ценностей современной России, деятельность государственных органов, должностных лиц, органов местного самоуправления, индивидов и их объединений, направленная на признание, соблюдение, реализацию и защиту прав и свобод личности.

Политика – дело публичное, и потому правильным представляется участие в осуществлении конституционно-правовой политики как отдельных граждан, так и государственных органов, органов местного самоуправления.

Индивиды могут оказывать свое влияние на формирование конституционно-правовой политики выступлениями в средствах массовой информации как легитимные представители народа, как граждане, которым небезразлична конституционная судьба России. Объединения индивидов могут действовать на основе законодательства об общественных объединениях, в форме политических партий, движений, фракций в Государственной Думе, законодательных собраниях регионов.

Депутатская деятельность непосредственно связана с созданием принципов законодательных актов, формированием их содержания. Функционирование органов местного самоуправления является важным в аспекте практического осуществления самостоятельной деятельности. Это позволяет индивидам путем законодательно установленных процедур, на основе собственной инициативы решать серьезные вопросы. Органы местного самоуправления, не отнесенные по Конституции РФ (ст. 12) к системе органов государственной власти, играют значительную роль в формировании отношений гражданского общества.

Деятельность государственных органов и должностных лиц прямо связана с применением права. Это прежде всего деятельность государства по созданию механизма правового регулирования и поддержания его функционирования. Однако круг субъектов конституционно-правовой политики гораздо шире. Очевидно, что Президент РФ как гарант Конституции, прав и свобод человека и гражданина, аппарат Президента, Правительство РФ, федеральные министерства, другие органы государственной власти, Федеральное Собрание РФ, органы государственной власти субъектов РФ, органы судебной власти, политические партии и общественно-политические движения согласно своим законным полномочиям принимают участие в формировании и проведении конституционно-правовой политики в соответствии со своими задачами и целями.

Действительно, выделено достаточно много субъектов конституционно-правовой политики. Но ведь эта политика, имеющая концептуально выраженный, суммарно-обобщенный характер, на деле затрагивает интересы каждой личности, а это означает, что различные органы власти, субъекты политико-правовой деятельности могут влиять на осуществление прав и законных интересов граждан в конституционно-правовой политике.

Конституционно-правовая политика при наличии множества субъектов, ее создающих и осуществляющих, всегда имеет конкретные направления. Без выделения направлений любая политика предстает аморфным образованием, а такое положение недопустимо, ибо, как уже отмечалось, она затрагивает сущностные, важные стороны жизни личности.

Одно из фундаментальных направлений конституционно-правовой политики – признание, соблюдение, защита прав и свобод личности, обеспечение ее достойной жизни и свободного развития.

В ст. 2 Конституции РФ записано: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства». В данном случае Конституция возлагает на государство обязанность относиться к правам и свободам человека как к высшей ценности, признавать, соблюдать и защищать их. Сразу следует отметить, что данное положение Конституции и реальность соблюдения защиты прав и свобод человека могут не совпадать. Налицо признание Конституцией, отраслевым законодательством прав и свобод личности. Признание есть первый, важный шаг в определении приоритетности личности перед государством, разграничении сферы собственно государственных и личностных отношений. Однако лишь признания прав и свобод, даже на уровне Конституции РФ, явно недостаточно. Сегодня очевидны диспропорции в уровне жизни лиц, имеющих высокие доходы, и лиц, получающих низкую заработную плату. Критику существующего реального социально-экономического положения можно продолжать и находить все новые подтверждения справедливости.

В контексте направлений конституционно-правовой политики важно показать, что нормы, закрепленные в Конституции, являются базовыми для того, чтобы граждане Российской Федерации использовали самозащиту своих прав.

Конституция, закладывая основы политики государства в самых различных областях, создает правовые условия для реализации гражданами своих прав и законных интересов, выдвижения и осуществления справедливых с точки зрения законодательства и морали требований. В таком аспекте обнаруживается значение Конституции как условия проведения политики на базе законодательства вообще, правовой политики в особенности, активного отношения личности к нарушениям своих прав и их законной защите.

В ч. 1 ст. 7 Конституции РФ записано: «Российская Федерация – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека». Обращаясь к данной конституционной норме, отметим, что любой человек обладает правом от имени Конституции РФ ожидать условий, которые обеспечивают достойную жизнь и собственное свободное развитие. И если государство не проводит политики, отвечающей данной норме Конституции РФ, то гражданин может требовать от государства ее выполнения.

Причем ст. 2 и 7 Конституции РФ содержатся в главе «Основы конституционного строя», что подтверждает их особую значимость.

Конституция есть общественный договор. Она признает идею народного суверенитета (ст. 3), высшую ценность человека, его прав и свобод (ст. 2). Очевидно, что в общественном договоре народ есть главная сторона. Государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется (ст. 45 Конституции РФ). Однако в случаях, когда гарантии не выполняются, общественный договор явно нарушен для большинства населения, что можно подтвердить как опросами общественного мнения, так и экономическими анализами и исследованиями; та часть населения, чьи права, по их мнению, нарушены, может следовать идеям Ж.-Ж. Руссо о необходимости восстановления справедливости и условий договора.

Полагаем, что в условиях формирующегося правового государства личность может воспользоваться именно юридическими способами защиты своих нарушенных прав. Можно обратиться в суд на основании указанных ранее статей, а также ст. 7 Конституции РФ как акта, имеющего высшую юридическую силу, прямое действие и применение на всей территории Российской Федерации. Реализовать указанное право непросто: необходимо грамотно составить исковое заявление, иметь достаточно времени для отстаивания нарушенных прав. Но этот путь, без сомнения, более цивилизованный, нежели неуправляемые вспышки недовольства групп населения, длительное время не получающих заработную плату (например, выступления шахтеров).

Очевидно, что права и свободы человека и гражданина дифференцируются, как правило, на личные, политические, экономические, социальные и культурные. Четкого разделения таких прав в действующей Конституции РФ не проводится. Все права, безусловно, взаимосвязаны и дополняют друг друга. Например, свобода передвижения, выбора места пребывания и жительства может быть отнесена к категории личных прав, а может быть связана с категорией экономических, социальных и культурных прав. Так, выбор места пребывания и свобода передвижения могут быть связаны либо с осуществлением предпринимательской деятельности, либо с культурной самоидентификацией личности.

В целом осуществление этого направления зависит от множества факторов: эффективности действия механизма правовой защиты личности, ее прав, свобод, реализации интересов. Но конституционно-правовой механизм может успешно функционировать лишь при наличии благоприятной социально-экономической ситуации в стране. В условиях неудачных и незавершенных реформ ожидать выполнения конституционных положений в полном объеме вряд ли реально. И все же нельзя на практике и в теории идти по пути отказа от декларированных норм. Важно отметить следующее: каждый гражданин должен стремиться к осуществлению своих прав, создавая тем самым новую правовую реальность демократической России.

Следующим направлением конституционно-правовой политики является реализация прав человека и гражданина на основе конституции и соблюдения приоритетности норм международного права. В п. 1 ст. 17 Конституции России записано: «В Российской Федерации признаются и гарантируются права и свободы человека и гражданина согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с настоящей Конституцией». Это положение предполагает, что сама Конституция содержит основные общепринятые нормы международного права, нацелена на их обеспечение, реализацию, опираясь на отраслевое законодательство. Однако избежать некоторых расхождений норм Конституции России и международно-правовых актов не удалось. В подобных случаях следует обращаться к п. 4 ст. 15 Конституции РФ, в которой закреплено следующее: «Общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора».

Указанное направление правовой политики предполагает наличие возможности для личности использовать наряду с нормами национального законодательства международно-правовые нормы. Конституционно-правовая политика должна быть направлена на создание прецедентов применения норм международного права, предоставления организационно-материальных условий и правовых гарантий для осуществления декларируемых в Конституции России положений. Значительное число международно-правовых актов, их преемственность, конкретно-историческая, универсальная и общечеловеческая значимость подтверждают их актуальность для развития демократии в России. Формирование устойчивого приоритета прав человека и гражданина, самоуважения и самоценности личности при строгом, неукоснительном выполнении обязанностей перед государством, обеспечивающим права и свободы других граждан, пока непривычно, не органично для российской ментальности. Однако правовой нигилизм может быть заменен правовым оптимизмом и высоким уровнем юридической культуры. Российскому обществу еще предстоит осуществить путь от демократии общинной к демократии культуры и правлению права. Такое движение важно для каждого человека, для будущего России.

Другим важным направлением конституционно-правовой политики является конституционное правоприменение, конституционный контроль за соблюдением прав и свобод, а также контроль за содержанием принципов отраслевого и регионального законодательства.

Это направление следует отличать от предыдущего, так как оно являет собой известный правовой ориентир, сумму прав и свобод, которая может быть прямо и не указана в Конституции РФ. Но эти права и свободы есть основа, модель и принципы позитивного законодательства. В п. 2 ст. 17 Конституции РФ записано: «Основные права и свободы человека неотчуждаемы и принадлежат каждому от рождения». Это означает, что Конституция России признает важнейшие естественные права личности, которые не могут быть отчуждены ни волей законодателя, ни действиями должностных лиц органов государственной власти. Это естественные права, которые принадлежат личности по праву рождения и никем не дарованы. Утверждение данного направления в правовой политике есть требование времени, способствующее установлению гуманистических основ, принципов законодательства. Возможные отклонения и нарушения в отраслевом законодательстве подлежат обязательной корректировке на основании гл. 2 «Права и свободы человека и гражданина» Конституции РФ.

По сути, данное направление конституционно-правовой политики есть отражение взаимовлияния естественно-правовой и позитивной школ в юриспруденции. Представляется, что здесь наиболее важен контроль за содержанием принципов отраслевого законодательства. Содержание законов, указов, постановлений и других актов – отражение не только воли законодателя, но и сохранение, утверждение, обеспечение естественных, неотчуждаемых прав и свобод человека и гражданина. Причем эти основные права и свободы носят универсальный характер. Даже информационная цивилизация, эпоха постиндустриализма, увлекающие человека в мир отраженной реальности, компьютерной техники и высоких технологий, не отрицают сущности бытия человека. Фундаментально основания бытия человека и человечества связаны с естественными правами и свободами. Понятия права на жизнь, достоинство, свободу и другие неотделимы от природы человека, но всегда получают особенную окраску в зависимости от структуры и ценностной направленности социальных отношений, места и роли права в жизни общества и государства, тех конкретных межличностных связей, в которые люди объективно вступают.

Как известно, в тексте самой Конституции РФ (ст. 15) отмечается, что она обладает прямым действием. Иными словами, при разрешении каких-либо споров, рассмотрении дел возможно прямое использование текста Основного Закона. Иногда необходимо использование какого-либо конституционного федерального закона или федерального закона.

Непосредственное конституционное правоприменение обеспечивается мерами конституционного контроля, который в современных условиях явно недостаточно эффективен. «Достаточно сказать, что 17 из 21 конституции субъектов РФ содержат положения, противоречащие Конституции РФ. Немало таких положений и в уставах субъектов Федерации, в договорах о разграничении компетенции между Федерацией и ее субъектами. Все это свидетельствует о глубоком кризисе государственной власти, несовершенстве и крайне низкой эффективности института конституционного контроля в его сегодняшнем виде»[83].

Особое значение данного направления конституционно-правовой политики следует специально отметить в связи с региональным правотворчеством. Сегодня субъектам Российской Федерации предоставлены достаточно широкие права по управлению, обеспечению нормальной жизни людей в регионах. Одновременно это большой груз ответственности, который лег на региональные органы управления, государственные органы субъектов РФ. Действительно, на местах лучше видны трудности, нерешенные проблемы и способы их преодоления. Но Россия есть целостный социально-правовой механизм, который может успешно функционировать лишь через слаженность и координацию его различных составных частей. Особое значение имеют проблемы, которые сложно устранить на уровне регионов. В частности, это могут быть национальные противоречия, общественные бедствия, связанные с нарушением экологической безопасности.

Принципы регионального законодательства не должны иметь существенных отличий от принципов, заложенных в Конституции РФ. Содержание нормативно-правовых актов, принимаемых в регионах, при всем их разнообразии с учетом местных условий, также не должно противоречить федеральному законодательству, идти вразрез с ним. Иначе государство, общество, а в итоге народ и конкретные личности получат невообразимую картину, состоящую из смеси противоречивых нормативно-правовых актов. Это может серьезно осложнить деятельность не только правоохранительных органов, но и действия обычных граждан, не знакомых на профессиональном уровне с законодательством и его применением.

Следующим направлением конституционно-правовой политики можно признать учет автономности прав человека и гражданина. Известно, что каждый человек индивидуален и в этом смысле имеет обособленное личностное пространство. Сфера личностного самоопределения также обеспечивается правом, определенными гарантиями, содержащимися в законодательстве. В п. 3 ст. 17 Конституции РФ записано: «Осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц». Всякое действие или бездействие личности может затрагивать права других. Особенно четко это прослеживается в области нематериальных благ, защищаемых законодательством (неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, защита чести и доброго имени), в авторском праве. Однако применительно к правовой политике, имеющей дело с большим количеством участников отношений, регулируемых правом, это может выразиться в признанных принципах правоприменения, например равенстве перед законом и судом, равенстве независимо от имущественного и должностного положения (ст. 19 Конституции РФ) и других принципах.

Можно выделить такое направление конституционно-правовой политики, как организация деятельности судебной системы, органов прокуратуры, правоохранительных органов по защите прав и свобод личности.

Данное направление крайне актуально именно для личности. На рубеже веков в России происходит процесс формирования доверия личности к судебной власти. Тоталитарное состояние государства не способствовало искренним отношениям между личностью и судебной властью и другими правоохранительными органами. Поэтому сегодня особое значение имеет четкая, обусловленная действием законов деятельность всей правоохранительной системы. Правосудие – одна из форм разрешения противоречий, возникающих между личностью и государством, межличностных конфликтов, а также проблем, возникающих между личностью и организациями.

Как известно, судебная власть относится к одному из видов властей, равнозначно определенных Конституцией РФ. Более того, именно в системе судебной власти рассматриваются возможные споры по поводу деятельности других видов власти. Например, Конституционный Суд РФ рассматривает конституционность указов Президента РФ, постановлений Государственной Думы. И в таком аспекте судебная власть имеет особое значение для личности, ибо выносит окончательные решения по вопросам, являющимся для нее важными.

Применительно к конституционно-правовой политике необходимо обеспечение соответствия требованиям и принципам организации судебной власти, содержащимся в Конституции РФ. Недопустимы отклонения или временные отступления как в принципах правосудия, так и в основах организации судебной системы.

Представляется, что судебная система должна быть понятной, открытой для каждого человека. Существует множество юридических норм, с которыми большинство людей не знакомы. Так, собственно, обстоит дело и в других государствах. Однако существует одно качественное отличие взаимодействия личности с судебной властью, а через нее и с другими видами власти: большая часть граждан постиндустриальных стран обладает материальной возможностью защиты своих прав и свобод с помощью профессиональных юристов – адвокатов. Низкий материальный уровень российских граждан хорошо известен. Они не всегда имеют экономическую возможность отстаивания своих прав и законных интересов. Это насущная проблема большей части российского общества, и потому именно конституционно-правовая политика призвана ее решать.

Одним из направлений конституционно-правовой политики является пропаганда норм конституции и правовое просвещение в области прав и свобод личности.

Лучшей пропагандой и формированием уважительного отношения к Конституции РФ является ее соблюдение всеми должностными лицами, гражданами. Но для того чтобы соблюдать положения Основного Закона, с его текстом как минимум нужно быть знакомым. В реальности ни ознакомления, ни продуманной пропаганды конституционных норм для широких слоев населения не наблюдается. При всей демократичности Конституции РФ 1993 г., закрепившей основные права и свободы в соответствии с международными стандартами, она менее известна российским гражданам, чем предыдущие.

Для исправления этого недостатка следовало бы вести комплексную деятельность (и прежде всего органам государственной власти), направленную на формирование прочных знаний и уважения к Основному Закону. Это позволяет определить данную деятельность как одно из направлений конституционно-правовой политики.

Необходима как пропаганда конституционных норм, так и в целом систематическое правовое просвещение. Оба направления присутствовали в советский период, например в системе общества «Знание» (лекции юристов для широких слоев населения, выпуск брошюр, посвященных правовой тематике, и др.). В настоящее время такая деятельность менее заметна на фоне значительной потребности в юридических знаниях.

Названные и исследованные в теоретическом плане направления, безусловно, не являются исчерпывающими. В частности, можно назвать такие направления, как обеспечение статуса народа как носителя суверенитета и единственного источника власти, федеративного устройства и республиканской формы правления, функционирования государственной власти на основе разделения властей, целостности и неприкосновенности территории и др. Некоторые из них связаны с принципами конституционно-правовой политики и являются значимыми в целом как в реализации идеи конституционализма цивилизованного типа, так и в самой правовой политике.

Таким образом, принципы отражают главные подходы к осуществлению конституционной политики, исходя из естественных прав и законных интересов личности. Основные направления конституционно-правовой политики отражают, реализуют, создают предпосылки защиты прав и свобод личности. Принципы и направления связаны между собой и концентрируются в конечном итоге на интересах личности, что не освобождает ее от необходимости активного отстаивания, реализации своих прав.

Глава 3 Правовой статус личности и его защита

1. Условия формирования правового статуса личности

Эффективная юридическая защита правового статуса личности возможна при условии систематической, планомерной деятельности судебной системы, государственных, муниципальных, правоохранительных органов, общественных объединений. Кроме того, необходима обусловленная действующим законодательством, принципами естественного права, правовой культурой, сознанием, потребностями и интересами активная позиция самой личности.

Личность пребывает в пространстве конкретных экономических, политических, юридических отношений. Соответственно она должна обладать определенным положением. Право придает стабильность, устойчивость, определенность личности, в какой бы системе отношений она ни находилась. Правовая политика способна влиять на поддержание, укрепление, защиту правового статуса личности.

Статус личности в России возник не вдруг и не случайно. Существует несколько измерений положения личности в пространстве правовых и государственно-политических отношений. Необходимо выявить различные стороны правового статуса, его социально-экономические, духовно-нравственные основы, те многообразные отношения, в которых она находится и которые регулируются правом.

В юридической литературе анализируется состояние проблемы личности, ее взаимоотношения с государством, исследуются различные стороны правового статуса личности, его конституционные основы, что свидетельствует о неустанном и оправданном внимании ученых к данной теме[84]. Учеными-юристами рассматриваются проблемы прав и свобод человека[85], правовой статус гражданина в нашей стране, а также иностранцев[86]. Анализируется социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина[87].

«Общим местом теории прав человека стало выявление соотношения таких понятий, как человек, гражданин, личность и их права»[88]. Нами уже рассмотрены такие понятия, их соотношение.

Конституция РФ в гл. 2 «Права и свободы человека и гражданина» фиксирует ряд важнейших конституционных прав и свобод, являющихся по существу конституционным обозначением, основой правового статуса личности. Завершается данная глава Основного Закона статьей, уточняющей и определяющей следующее положение: понятия «человек и гражданин» по существу объединены понятием «личность». Б. Н. Топорнин правильно отмечает: «Конституционный статус – это особое понятие, которое, составляя ядро всего правового статуса, является вместе с тем относительно самостоятельным. Такая самостоятельность проявляется прежде всего в том, что в конституционном статусе определены не все, а лишь наиболее важные, исходные элементы правового статуса личности, которые действуют не только непосредственно, но и в значительной мере реализуются путем издания дополнительных правовых установлений, относящихся к сфере текущего законодательства»[89].

Конституционный статус есть отражение, воплощение наиболее важных, хотя и наиболее общих, основных структурных элементов правового статуса личности. Конституционный статус личности базируется на принципах, которые закреплены в Основном Законе России. «К общим принципам правового статуса личности в настоящее время относятся: всеобщность и неотчуждаемость (ст. 17 Конституции); непосредственное действие (ст. 18); гарантированность, защищенность государством (ст. 2); равенство (ст. 19)»[90].

Именно в конституционном статусе отражены особенности и типические характеристики юридического закрепления эволюции социально-экономического, культурно-национального развития личности, ее изменяющегося положения в системе трансформирующихся отношений. Сложно переоценить важность конституционного закрепления основ правового статуса личности и соответствия ее фактическому положению в обществе. Личность не может представлять рафинированный результат развития системы общественных отношений, автоматически суммированный с его социально-биологическими основаниями и выраженный в юридической форме. Реальные, фактические отношения личности с себе подобными субъектами гораздо более сложны, динамичны, многообразны, чем тот фиксированный продукт ее социально-правового развития, который мы называем статус. Действительно, статус личности, индивида чаще всего определяется именно с правовой точки зрения. Вместе с тем в литературе правильно отмечается: «Определение правового статуса индивида должно подчеркивать социальное значение понятия; это может быть достигнуто выходом за пределы сугубо юридических категорий, посредством установления связи прав и обязанностей с социальной деятельностью людей. Такой подход будет способствовать раскрытию активной функции правового статуса, поскольку проблема правового статуса, как и вся проблема человека, связана с его социальной деятельностью. Поэтому изучение всех юридических категорий, в том числе и правового статуса, должно осуществляться в неразрывном единстве с сознанием и деятельностью индивида»[91].

В таком контексте сознание, деятельность индивида в сочетании с социальными закономерностями и зависимостями, действующими в политике, не могут однолинейно и однозначно воздействовать на личность. Прямому политическому давлению на личностное пространство противостоит, прежде всего, воля индивида, его общие и единичные свойства. Постоянная, вынужденная смена консенсуса и конфликта, согласия и противоречия проявляются в специфике политического поведения, которое представляет собой форму отражения отношений личности и мира политики.

Личность не формируется только политически, и ее сверхполитизированность – свидетельство известного дефицита свободы персонального пространства. Индивидуальная форма бытия порождает политическую форму бытия, а не наоборот. Нельзя, конечно, отрицать роль политического в становлении личностного, и все же политическое становится персональным, когда освоено, обжито и измерено собственными критериями индивида, когда политическое встроено через систему правовых, культурно-нравственных ценностей в мир личности.

Однако система ценностей личности способна и даже вынуждена вступать в противоречие с политическими установками, требованиями. Возникает период дестабилизации, и формируются точки напряжения внутри на полях пересечения личностного, политического пространств. Наряду с психологическими, моральными и иными факторами преодоления противоречий в пространствах можно отметить действие важнейшего социокультурного феномена – права. Напряженность внутри политического и личностного пространства, а также в сферах их пересечения во многом снимается его стабилизирующей функцией. Право – инструмент, опосредующий стабильность внутри данного пространства. В силу этого весомого обстоятельства особое значение в реальной политической жизни имеет применение основополагающих принципов естественного права. Но эти принципы в обязательном порядке, если предполагается их осуществление, будь оно добровольное или принудительное, следует закреплять в нормах позитивного права. «Как известно, существуют две основные теории прав человека. Сторонники теории естественного права (натуралисты) полагают, что права человека вытекают из его природы либо даруются Богом и являются неотъемлемыми. Если принять эту точку зрения, то как ответить на вопрос, почему права человека стали естественными и неотъемлемыми лишь на определенной стадии общественного развития? Уже из этого следует, что права человека, их объем и характер определяются природой общества. Государство же закрепляет эти права в позитивном праве»[92]. В этом случае естественно-правовые основания статуса личности зависимы от их позитивного выражения, поддержки со стороны правоприменительной системы, в конечном итоге – от государства.

Демократическая направленность государства и гуманистическая ориентация права весьма просто проверяются возможностью реализации прав и свобод личности. Если Российское государство признает приоритеты международного права, т. е. фактически европейского, то независимо от закрепления в национальном законодательстве естественно-правовых принципов оно санкционирует заранее их осуществление. В этом и состоит сила государства, не боящегося стабильного положения своих членов, уважающего их, стремящегося уравновесить свои полномочия с ними, сосредоточив основное внимание на исконно государственных функциях, которые никто не может обеспечить, кроме него самого.

Государство, как политическое состояние общества, формирует условия собственной самодостаточности, являющиеся крайне важными для сохранения баланса взаимодействия с обществом и личностью. Поэтому в любом случае актуально содержание законов, определяющих статус государства и статус личности. Это содержание может быть различным и зависит от множества факторов как объективного, так и субъективного свойства, и даже в конечном счете – от политической воли законодателя. С точки зрения сохранения ценностных основ статуса личности, его универсальных общечеловеческих свойств весьма важно, чтобы всякая властная деятельность основывалась и ограничивалась законом, отражающим основные положения естественного права. Совершенно справедливо пишет В. Г. Графский: «Разделение властей, направленное в прошлом на ограничение властного произвола в условиях абсолютистского (в дореволюционной Франции) и популистско-тиранического (в античном полисе) режимов правления, и сегодня выполняет свою основополагающую стабилизирующую и общегуманную роль, но проявляет себя в совокупных усилиях традиционных и современных институтов. Среди них – многопалатная законодательная власть; нормы и процедуры, гарантирующие взаимный контроль законодательной и исполнительной властей; распределение полномочий между центральной и местной властями; независимая судебная власть; многопартийность; регулярная сменяемость должностных лиц государства. Все эти институты, правила и процедуры налагают на носителей властных полномочий и возможностей конституционные (публично-правовые) ограничения и заметно препятствуют властному произволу и угнетению. Право с его неизменными и характерными свойствами в виде способности выступать мерилом свободы, а также гарантом собственности и личной безопасности является важным средоточием общечеловеческих ориентиров и ценностей, которые самым тесным образом взаимосвязаны с организацией и распределением власти и знания»[93].

Существование права как социальной ценности – обязательная идея, идеал, символ, критерий, образец справедливого великолепия личности, основанного на выработанных человечеством гуманистических нормах, принципах, основаниях бытия.

Когда речь идет о политике, и прежде всего политике правовой, необходимо учитывать, что каждое явление общественной жизни имеет множество измерений. Поэтому, говоря о правовой политике, необходимо четко представлять значительное количество ее параметров. Одно из таких важнейших измерений – личностное измерение. Личность, ее права и свободы – цель правовой политики, что находит свое выражение в юридическом статусе личности, его основных характеристиках.

Правовой статус личности в России имеет исторические корни. Его предпосылки формировались в условиях евразийского пространства. Очевидно, что человек и в догосударственном состоянии обладал фактическим статусом. Тогда еще речь не шла о юридическом статусе. Статус или положение как факт всегда присущи индивиду независимо от социально-экономических, политико-правовых условий конкретной страны. Однако формализуется, приобретает отличительные черты этот статус уже в связи с особенностями общественного и государственного развития, уровня культуры, наличия или отсутствия демократии и механизмов, ее обеспечивающих. В силу этого важного методологического обстоятельства есть основания обратиться к анализу условий, факторов, влияющих на правовой статус личности.

Проблема личности в политическом пространстве современной России, участие права в этом процессе, взаимодействие личности и правовой политики имеет наряду с другими несколько основных измерений: 1) историческое; 2) геополитическое; 3) темпоральное (временное).

Историческое измерение определения личности в политическом пространстве выражено как противостояние, иногда – противоборство, а в некоторых случаях – повиновение, покаяние.

На разных этапах развития российской государственности, при явном отставании формирования отношений гражданского общества, прослеживается тенденция подчинения личности образу власти. Следует различать образ политической власти и образ властителя. Образ властителя в России связан с архетипами русской культуры, устоявшимися типичными характеристиками «сильного, могущественного государя», чье непосредственное воплощение в отношениях властвования чаще всего не связывалось с однозначным и непреклонным соблюдением закона.

Право в исторической ретроспективе сублимируется в установление моральных и обязательно коллективно-архаичных норм, имеющих чаще всего религиозную окраску. Эти нормы не всегда поддерживают автономию личности, не предусматривают жестких ограничителей для властного воздействия на пространство личных отношений, не ориентированы и не акцентированы на проблеме самоценности личности. По существу, историческое политическое пространство России характеризуется доминированием одной личности в управлении государством. Возможно, это и есть особенность России, что соответствует политической и правовой ментальности народа. Монархическое правление, длительное время существовавшее в России, отражало привычку и традиции подчинения единому властному центру. Эту точку зрения можно оспаривать и приводить примеры необходимости существования представительных органов власти, целесообразности ограничения ими и законом деятельности одной властвующей персоны. Полагаем, что необходимы и представительные, и законные ограничения власти, тем более одного лица.

И все же наличие Боярской думы, Земского собора или Государственной Думы в истории России не снимает проблему доминирования носителей власти над подданными. Вместо общепринятых и устоявшихся во многих странах отношений «личность – государство» образовались отношения «власть, носитель власти – подданный». Основой этих отношений, к сожалению, не всегда оказывался закон, выражающий естественные права человека, которые не могут быть никем дарованы и никем изъяты.

Теория общественного договора, принятая, по крайней мере, как принцип взаимодействия личности и государства в Европе и США несколько веков назад, как будто не создана для России. Российские подданные (именно подданные, а не граждане) почти точно исполняют установления одного из создателей договорной теории происхождения государства Т. Гоббса, полагавшего, в частности, что с созданием государства все права передаются суверену – носителю власти, который призван употребить ее для общего блага. Права в основном действительно сосредоточены во всевозможных структурах власти и не являются реальным средством подтверждения и увеличения самоценности личности в политическом пространстве.

Как уже отмечалось, независимо от закрепления в действующем законодательстве, личность обладает определенным статусом. Он формируется на конкретной основе, исходя из условий, отношений и установленных гарантий, которыми обладает личность. Возможны расхождения между фактическим и юридическим статусами. В конституции, законах можно закрепить декларативные характеристики правового статуса, которые не будут соответствовать реальному положению личности. В процессе исторического развития или регресса социума некогда совпадающие характеристики конституционного статуса приобретают более или менее качественные расхождения с изменяющимся фактическим статусом. Так, при всех положительных сторонах защиты прав личности в социально-экономическом плане (бесплатное образование, здравоохранение, право на труд, отдых, социальное обеспечение) в советский исторический период наблюдались серьезные негативные изменения в правовом положении человека. В. Н. Синюков правильно пишет, что «…официальному курсу на гармонию прав и обязанностей при неуклонном развитии и «обогащении» прав и свобод сопутствовало складывание иной – «теневой» структуры правового статуса, где основным системообразующим элементом стал административный облеченный в разнообразные «юридические» формы приказ с избытком запретов и дефицитом социально-правовой ответственности»[94].

Следующее актуальное измерение состояния взаимоотношений личности, политического пространства и права России – геополитическое. Известно, что евразийское географическое пространство располагает к неоднородности культур, этносоциальных общностей, разнообразных экономических укладов и уровней, даже образов жизни населения различных территорий.

Проблема соотношения размеров территории, ландшафта, географического положения, климата (север – юг, запад – восток) и принципов законодательства, политического правления, организации государственной власти разрабатывалась мыслителями прошлого и настоящего.

Необходимо указать на два, как представляется, взаимоисключающих условия, определяющих геополитический статус России, наряду с множеством других более или менее совпадающих.

Во-первых, вряд ли можно найти единую и в этом смысле универсальную форму государственного правления, одинаково эффективную для всей территории России. Пространственный аспект управления крайне важен. Эффективность осуществления президентского или правительственного решения в современных условиях в центральных и отдаленных регионах России неодинакова. Это порождало и порождает сегодня диспропорцию действенности власти в отдельных субъектах Федерации. Диспропорция власти влечет за собой диспропорцию экономического, правового и в целом социального положения личности в зависимости от ее местонахождения. Но это не означает, что необходимо на конституционном уровне дифференцировать правление единым государством. В таком случае можно получить несколько различных государств, что недопустимо.

Во-вторых, различия в географическом положении связаны с дифференциацией культурно-национальных образований России. Влияние на появление разнохарактерного политического пространства страны здесь очевидно. Нормы политической жизни неодинаковы на севере и юге, востоке и западе страны. Право также вырастает из образа жизни, традиций, культуры народа («историческая школа права») и неодинаково в обширном политическом пространстве. Различно оно в таких значительных по территории странах, как, например, США, Китай и Россия. Правовой статус личности в политическом пространстве этих стран также обладает спецификой, что во многом определено культурно-историческим генезисом. США существует менее длительный период времени, чем многие другие страны. Эта страна возникла как результат развития, в том числе европейской, цивилизации и представляет собой синтетический продукт реализации политической, правовой, философской, экономической мысли, прежде всего – Европы.

Россия на протяжении веков демонстрирует миру свою уникальность. На фоне универсальных общезначимых правовых ценностей, единых для всех стран и народов, на ее территории существует множество подпространств, которые отражают «вырастание права» из различных этносоциальных и культурных образований. Эффективно действующее, органичное образу жизни, культуре, привычным и устоявшимся образам поведения и типам мышления право имеет на территории России множественный характер, формирующий национально-культурные микросреды. Право выражается на фоне широкой социальной картины, которая и отражает не органическое, а эклектическое, порой спонтанное перемежевывание различных «прав».

В условиях многонационального состава общества, влияния традиций и обычаев различных этносоциальных образований по-разному может интерпретироваться и свобода. Степень ее освоения, понимания действительно дифференцирована и не всегда предстает универсальной категорией, рационализируемой социокультурными общими трансформациями. Уровень, содержание, ценностное наполнение правовой культуры в результате этого различны у носителей властных полномочий или отдельных граждан. В связи с этим обстоятельством возникает необходимость установления твердых гарантий для свободы. Ф. М. Рудинский пишет: «С одной стороны, в процессе реализации личной свободы интересы человека могут стать объектом противоправных действий отдельных граждан или должностных лиц. В связи с этим возникает необходимость в юридическом гарантировании данной свободы. С другой стороны, не исключены сопряженные с нарушением общественного порядка или прав других граждан злоупотребления со стороны субъектов указанных прав. И это влечет за собой необходимость в юридическом установлении точных границ личной свободы»[95]. Собственно к этому и приблизилось современное российское гражданское законодательство, конкретизирующее конституционные положения в сфере свобод личности.

Альтернативой спонтанного соотношения права различных социокультурных и этносоциальных образований является строгая иерархичность права, его централизация, где созданы свои принципы соподчинения. На практике в современной России это выражается в том, что региональное законодательство приводится в соответствие с федеральным. Расхождение принципов регионального и федерального законодательства есть проблема не только соотношения центральной власти и власти субъектов РФ, муниципальных образований. Это проблема политическая, затрагивающая гуманистические основы функционирования права, федерализм, соотношение национального и интернационального в законодательстве.

Однако по существу решить проблему соотношения различных типов права (не только по азиатскому или европейскому признаку, но и более дифференцированно) не удается. Происходит искусственное построение ценностных оснований конгломеративного права, где свои четкие приоритеты сохраняет право властителей, право центра.

Поэтому характеристика геополитического статуса России, с точки зрения географического положения, принципов, формы правления, различий в содержании и культурно-национальных основаниях права противоречива, неоднозначна. Это находит конкретное выражение в непродуктивности всевозможных реформ в России, второстепенной роли права в жизни людей, в неустойчивости, несбалансированности положения личности, причем не только в политическом пространстве.

Следующим измерением, влияющим на состояние личности в политическом пространстве России, является темпоральное. Временные характеристики пространства сопряжены с историческими и геополитическим характеристиками. Темпоральность уточняет, классифицирует прошлое, настоящее, способствует выстраиванию прогнозов на будущее.

В характеристике политического пространства России особое значение имеет ускоренно-прогрессивный и ускоренно-регрессивный типы времени (революционизирование времени истории), наполненные динамикой как прогрессивных, так и деструктивных изменений, оказывающих, как представляется, в основном негативное влияние на личность в целом, ее психоэмоциональные устои.

Доминирование на определенных этапах развития России ускоренного времени (взрыва, скачка, возврата) лишает личность привычных, устоявшихся моделей поведения, дестабилизирует систему персональных ценностей, делает человека на короткие периоды времени неестественным, непонятным самому себе. Мир рушится, и мир формируется. Личность оказывается как будто в различных периодах истории, а следовательно, и времени. Для российского человека этот тип времени и привычен, и губителен.

Примером могут служить как попытки вталкивания страны в западную цивилизацию (период деятельности Петра I, буржуазные реформы второй половины XIX в.), так и другие реформы и революции XX в., современные модернизации в начале третьего тысячелетия. Эти примеры, безусловно, имеют качественные отличия, но в целом они подтверждают насильственное влияние ускоренного времени на личность. Данный тип времени присутствует скрыто, но всегда в ожидании появления условий для своего доминирования. Образно говоря: ускоренное время ждет своего часа, и каково оно окажется в действительности – прогрессивным или регрессивным – зависит от множества факторов, но применительно к России – чаще всего от деятельности властвующих структур. Ускоренный тип времени прямо влияет на ускоренное формирование законодательства, которое также испытывает негативное влияние скачкообразности.

Ускоренно-прогрессивное время и ускоренно-регрессивное время сосуществуют, причем однозначно выделить действие лишь одного из них довольно сложно. В России нечасто встречаются события и явления, имеющие только позитивную направленность для личности, ее самоутверждения, самоценности. Это еще одно из проявлений ее уникальности.

Другим типом социального времени России, имеющим безусловное значение для политического самоопределения личности в пространстве, является возвратно-рефлексирующий, который в данном случае наиболее адекватен сознанию преимущественного числа российских граждан: осмысливать прошлое, мысленно возвращаться к нему, переживать, а возможно, и оказываться в двойственном положении, по сути, жить вчерашним днем, как будто массовое сознание россиян обретает форму космической энергии, действующей на выбор типа социального времени для России.

Здесь можно установить связь между характеристиками времени и сознания, состоянием души, образом мыслей и действий. Причем данную связь нельзя рассматривать лишь как линейную причинно-следственную. Причина становится следствием, а следствие порождает комплекс причинных связей и установок. Не от того ли многое смешалось в российском доме, где личности не всегда уютно. Однако архетип российской личности уникален, и его искусственный перенос в нероссийское политическое пространство не может оказаться продуктивным и эффективным для индивида. В таком контексте вспоминаются и «хорошие строгие законы», которые сами по себе уже формировали образ порядка, а на деле могли оказаться воплощением тоталитарного общества и государства, где правит политическая целесообразность властвующих структур, а не право.

Следует сказать и о линейном типе времени, имеющем крайне незначительное влияние на политическое пространство России. Россия не может существовать изолированно от мирового сообщества, хотя не испытывает, как представляется, его решающего влияния. В России автономия личности заменена автономией государственно-политических, социально-экономических структур, существующих самоценностно на фоне общепланетарных тенденций.

Источником, инициатором линейного времени являются страны Запада, которые в последнее десятилетие демонстрируют попытку вторжения и распространения линейного типа социального времени и в России. Сформированы политические и государственно-правовые институты по аналогии с общепринятыми на Западе, принята Конституция РФ, содержащая положения о приоритете прав личности, осуществляется попытка взаимодействия государственных органов и личности на законных основаниях.

Однако указанный тип времени не доминирует сегодня в России. Это происходит потому, что в структурах российского правового и политического пространства, в политическом сознании и культуре россиян отсутствуют инициативные точки для востребования линейного времени. Данное, казалось бы, идеалистическое объяснение обозначенной проблемы имеет явную практическую выраженность. Заметим, что после выборов Президента России в стране наблюдаются пока для всех не очевидные, но явные изменения, затрагивающие характеристику политического пространства, усиление роли закона в правовой жизни и соответственно в положении личности.

Стремление (если оно действительно присутствует) современных политических лидеров к упорядочению сферы собственно государственной, формированию гражданского общества, отделенного от государства и выступающего противовесом последнего, происходит по мотивам укрепления государственности на началах усиления централизации и даже унитарности, с ограничением власти региональных руководителей и их большей ответственностью и зависимостью перед центральной властью.

Реально, хотя и без формального объявления, идет реформа управления и административных структур (введение округов), пока еще не отраженная в Конституции РФ. Реформировано Федеральное Собрание, структура управления Правительства России.

Полагаем, что это лишь начало конституционного реформирования системы власти. Пожалуй, главное в этой необходимой реконструкции управления государством – сохранение начал цивилизованной формальной демократии, непривычной и трудно приживающейся в России, где до сих пор доминирует общинный тип демократии, наиболее адекватный историческому типу российского сознания как сознания коллективного, созерцательного, рефлексирующего, но не рационального, динамичного и в практическом смысле продуктивно господствующего в Западной Европе и США. Правовое сознание не может существовать изолированно от сознания личности вообще. Поэтому оно испытывает все вышеуказанные влияния.

Важно, чтобы демократия не стала декларацией, а система власти единой, одномерной, строго вертикальной, не оставляющей места для здорового влияния формирующегося гражданского общества, всех позитивных общественных сил. Иными словами, нельзя отступать от идеи разделения властей в России. В правовой политике стремиться к обеспечению хотя бы минимальных гарантий прав личности. Каким образом все эти противоречивые, хотя и полезные для российской ментальности изменения отразятся на политическом самочувствии личности с учетом исторического, геополитического и темпорального измерений пространства? Во всяком варианте реального управленческого, а точнее – политического реформирования, результат не будет адекватен цели, если не будет осуществлен позитивный прорыв в обеспечении естественных прав и свобод личности. Можно приветствовать действия Президента и Правительства, направленные на поддержание бюджетной сферы, повышение размеров пенсий, упорядочение налоговой политики в отношении предпринимателей, легализацию их деятельности на законной основе.

Современная ситуация в России вновь оказывается ситуацией выбора, поиска наиболее приемлемых форм и методов становления и развития правового государства. Очевидно, что Президент РФ намерен консолидировать общество, направить в русло позитивного развития сложные государственно-правовые и социально-экономические процессы.

Президентом России В. В. Путиным неоднократно отмечалось, что государству необходима четко работающая исполнительная вертикаль, правовая дисциплина и действенная судебная система. Именно здесь он видит механизм реализации государственных решений, эффективной защиты прав наших граждан. Задача укрепления государства, различных ветвей власти, безусловно, назрела. Ее выполнение следует связывать именно с устойчивостью правовой системы, действием законодательного и правоприменительного механизмов.

Правовая политика, проводимая в интересах личности, укрепления ее фактического и юридического положения, немыслима без дисциплины, основанной на праве, без четкого функционирования судебной системы. Вряд ли правовая политика окажется действенной, если не будут скоординированы, взаимно сбалансированы все ветви власти, если исполнительная власть не будет обладать арсеналом средств для немедленного осуществления принятых Президентом и Правительством РФ решений.

Правовая политика обеспечивает динамичное развитие всех сторон общественной жизни, являет собой важнейший атрибут правовой жизни в целом. «Неправовое» состояние общества и государства представляет серьезную угрозу благополучию личности, возможности осуществления ее прав и свобод.

Вместе с тем граждане России опасаются нового витка повышения цен, неустойчивости в выплатах всевозможных социальных пособий, элементарной правовой незащищенности, иными словами, они не уверены в завтрашнем дне, привыкли бояться различных модернизаций.

Поэтому сегодня необходимо обладать не только верой в особое великое будущее России, но и ориентироваться на практическую реализацию достойного положения личности как главного критерия и ценности настоящего. Такое положение требует усилий, изменения отношений личности и власти, высокого уровня политического сознания и культуры.

В большинстве стран особое значение имеет последовательное реформирование структур политического пространства, усиление правовых доминант в государственной жизни, корректировка институтов власти для удовлетворения изменяющихся потребностей и интересов личности. Однако для России всевозможные модернизации, реформы не обладают этим главным эффектом. Либо цели не те, либо средства неадекватные. Личность в пространстве политических отношений продолжает занимать позицию ожидания, уповая на судьбу и случай.

Историческое, геополитическое, темпоральное измерения пространства политики указывают на неоднозначное положение личности, обусловленное не только особенностями развития России и функционированием права, но и значительной ролью носителей власти. Однако не правление субъектов власти, а правление права необходимо России. Эта ставшая уже очевидной идея в очередной раз оказалась востребованной в современных условиях.

Итак, названные измерения евразийского пространства России в контексте интересующей нас проблематики позволяют утверждать, что именно личность должна быть главным критерием ее формирования и проведения. В противном случае будут доминировать субъекты (или носители) власти, а верховенство закона, правление права не будет обеспечено. Под видом «диктатуры закона», очередной временной целесообразности личность с ее правами, свободами, непременными обязанностями, определенными в законе, будет отброшена на второй план. В реальной жизни – это отсутствие юридических гарантий для личности, ущербность для ее правового статуса.

Наряду с указанными предпосылками формирования правового статуса личности в России в условиях начавшегося нового века существуют, безусловно, и другие, порожденные современным состоянием экономики, социальной сферы, характером государственно-властного воздействия на общественные отношения.

Прежние господствовавшие представления опирались на принципы экономического детерминизма, когда ситуация в экономике и, прежде всего, форма или формы собственности, характер производства и распределения однозначно, прямо, линейно определяли ситуацию в праве и государстве. В современных условиях такой однозначности уже нет. Разнообразие форм собственности, допущенное на законодательном уровне, порождает более сложные отношения обмена, присвоения, что, в свою очередь, не может не отразиться на реальном, фактическом статусе личности.

Конституционно, законодательно закреплены основы правового статуса личности. Но личность в ее ежедневном бытии не одномерна. Это бизнесмен, чиновник, рабочий, студент, ученый, преподаватель, врач и т. д. Понятно, что социально-профессиональные характеристики крайне важны, и они уточняют условия реализации правового статуса личности. Однако главным, как нам представляется, должен быть равный доступ к правам и свободам. Этот доступ в действительности обеспечивается зачастую неформальным влиянием. Свою роль еще в большей степени, чем ранее, играют деньги, финансовые возможности человека как инструмент решения вопросов, в том числе и правовых. По-прежнему сохраняет значение служебно-профессиональное влияние на принятие того или иного решения. Этот традиционный для России способ взаимоотношения между различными людьми, в том числе и обладающими возможностями значительного властного воздействия, выступает своего рода бартерным арсеналом власти. Очевидно, что на сегодняшний день также актуальна проблема соотношения юридического и фактического статуса личности, различных его способов практического воплощения в жизни.

Анализ предпосылок правового статуса, вместе с тем, показывает, что в общественно-политической, государственной практике России личности как самоценностному существу было уделено мало внимания. Ответственность в фактическом статусе присутствовала в большей мере, нежели права и свободы, но она зачастую исходила не от самого закона, а от воли правителей. Эта воля неравномерна, не всегда справедлива, но главное, по существу авторитарна. Воля одного лица, даже если он высший правитель, не может быть источником права. Власть может быть от Бога, с точки зрения возможностей эффективного распоряжения ею, но она не может быть отождествлена с законом как источником права, суммированного выражения воли народа.

Проблема свободы есть оборотная сторона ответственности. В литературе отмечается: «Юридические формы свободы личности не являются, следовательно, простым отражением ее социальных и личностных аспектов. Элементы объективного и субъективного права гарантируют с различных сторон и по-разному свободу личности как многогранное, но единое по своей природе общественное явление. Поэтому юридические формы социальной и личной свободы также не могут существовать в отрыве друг от друга. Достаточно ослабить внимание к одной из них, в частности к юридическим средствам обеспечения личной свободы (гарантиям приобретения и реализации субъективных прав и обязанностей), как это затруднит превращение широчайших социальных возможностей, закрепленных в праве, в подлинную свободу каждой личности. Стало быть, элементы объективного и субъективного права с точки зрения способов обеспечения ими свободы личности не могут рассматриваться как однозначные, одноплановые, способные компенсировать друг друга. Каждый из них выполняет особую роль в едином механизме правового регулирования»[96].

Действительно, существует внутренняя, функционально-содержательная связь между юридическим и социальным выражением свободы, а ее юридические формы не могут быть простым отражением личностных аспектов. Это связано и с тем, что само понятие «свобода» по сути равнозначно для всех участников общественных отношений. Другое дело, что люди по-разному распоряжаются ею, что зависит от органической адекватности поведения личности по отношению к действующему законодательству, естественно-правовым нормам и предписаниям морали, нравственности.

Свободу как условие, предпосылку и одновременно элемент правового статуса еще предстоит наполнить конкретным социальным содержанием. Причем оно не может быть понятием свободы как вседозволенности. Свобода личности выражается в ее умении органически выстраивать отношения с себе подобными, коллективами, властью.

Итак, проведенный анализ показывает, что существуют универсальные характеристики и конкретно-исторические условия формирования правового статуса личности. Этот статус, с учетом российской специфики разрыва декларативной части законодательства и его реального осуществления в части прав и свобод личности, требует систематической поддержки, защиты. Такую задачу может и должна выполнить правовая политика.

2. Роль правовой политики в защите правового статуса личности

Правовой статус личности понимается нами как тождественный понятию «юридический статус личности». Статус личности – важнейшее направление интересов исследователей, особенно в 70–80-х годах прошлого столетия, а до этого статус личности фактически отождествлялся с правоспособностью.

В свое время в научной литературе велась активная дискуссия по содержанию, соотношению, характеристикам понятий «правовой статус личности» и «правовое положение личности». Так, Н. В. Витрук различает правовое положение и правовой статус личности: «Элементами правового положения личности, естественно, служат правовые явления, правовые признаки, качества и характеристики личности, с помощью которых законодатель фиксирует ее положение»[97]. И далее он отмечает: «Среди всех правовых явлений, характеризующих правовое положение личности, выделяется система юридических прав, свобод и обязанностей как основа, ядро, стержневой элемент правового положения. Ее и следует определить как правовой статус личности»[98].

По мнению Н. И. Матузова, понятия «правовой статус» и «правовое положение» личности равнозначны[99]. «Правовой статус личности – одна из тех категорий, в которых преломляется сложный комплекс различных социальных связей, отношений, интересов, фокусируется совокупность тесно взаимосвязанных и в то же время относительно самостоятельных юридических и общесоциологических явлений»[100]. Эта идея, выраженная в работе Н. И. Матузова еще полтора десятка лет назад, как нам представляется, позволяет выйти на проблему правовой политики. Акцент сделан на «различных социальных связях, отношениях, интересах», что по сути предполагает наличие определенного политического регулирования.

«Содержание правового статуса, с одной стороны, едино, а с другой – различно, многогранно. В нем можно выделить экономическое, социально-политическое, классовое, идеологическое, нравственное, юридическое, психологическое, волевое содержание. Это – стороны проявления правового статуса, его сущности»[101].

Очевидно, что особенно в современных условиях содержание правового статуса личности требует поддержки как на уровне социально-экономического механизма, так и политико-правового. В связи с этим обстоятельством особую роль в защите правового статуса личности призвана сыграть правовая политика.

Правовая политика, как уже отмечалось, одно из важных средств установления гармоничных связей между властью и личностью, между государственными институтами и гражданином. В. А. Кучинский, определяя характерные черты правового статуса личности, исходит из того, что в правовом статусе выражается государственная воля; его содержание, отличающееся определенной стабильностью (статичностью), меняется по воле законодателя, а не отдельных субъектов, на которых он распространяется[102]. Данная черта связана с правовой политикой: в ней сделан акцент на государственную волю, которая является важнейшим компонентом становления и проведения правовой политики. Государственная воля испытывает влияние законодателя, на осуществление деятельности которого оказывает влияние правовая политика посредством одной из своих форм – правотворческой. Далее В. А. Кучинский отмечает, что составные части (элементы) правового статуса – статутные права, обязанности, юридическая ответственность – формулируются и функционируют в виде правовых предписаний, т. е. относятся к объективному праву[103].

Права и обязанности также испытывают воздействие определенной государственно-правовой политики, которая влияет на принципы, меру и содержание юридической ответственности.

В. А. Кучинский обоснованно пишет, что элементы правового статуса обладают свойствами всеобщности, масштабности, в силу чего ими определяются те границы, в пределах которых складывается правовое положение конкретных лиц, формируются субъективные (личные) права и обязанности отдельных граждан. Наличие у правового статуса признаков стабильности, всеобщности, масштабности и выступает тем необходимым условием, которое позволяет ему служить юридической мерой социальной свободы[104].

Такие характеристики элементов правового статуса, как всеобщность, масштабность, непосредственно связаны со свойствами правовой политики. Правовой статус есть разноплановая, дифференцированная категория. Однако нельзя не видеть ее универсальных признаков.

Правовая политика, используя «масштабность», «всеобщность», формирует определенное правовое пространство, «границы, в пределах которых складывается правовое положение конкретных лиц». Опираясь на адекватные средства и используя имеющиеся формы осуществления, правовая политика определяет пространство социальной свободы личности, юридические границы свободы и ответственности.

Правовой статус и правовая политика тесно связаны, причем эта связь диалектична. Права, свободы, обязанности личности и государства постоянно взаимодействуют, определяя в историческом пространстве собственные границы, критерии. В реальной жизни это находит выражение в наличии, гарантированности прав и свобод личности, действенности меры юридической взаимной ответственности граждан и государства.

Справедливо отмечает Е. А. Лукашева: «Таким образом, правовой статус человека и гражданина как система прав, свобод и обязанностей целенаправленно воздействует на создание гармоничных, сбалансированных способов взаимодействия людей друг с другом и формирование нормальных отношений гражданина и государства»[105]. Такой подход, на наш взгляд, является верным, так как обнаруживает прямой выход на проблему конституционного, законодательного закрепления основ правового статуса личности и связь этой проблемы как с конституционно-правовой, так и с правовой политикой в целом.

При этом под правовым положением человека понимаются его основы, говоря другими словами, «конституционный статус», «конституционное положение». Все они покрываются понятием «основы правового положения (статуса) личности»[106].

В структуру правового статуса личности Н. И. Матузов включает: а) правовые нормы, устанавливающие данный статус; б) правосубъектность; в) основные права и обязанности; г) законные интересы; д) гражданство; е) юридическую ответственность; ж) правовые принципы; з) правоотношения общего (статусного) типа[107]. Указание на такие компоненты весьма важно в методологическом плане. Правовой статус – категория конкретная, и поэтому необходимо четко выделить его основные компоненты.

Конечно, праву, статусу сложно отразить всю многомерную природу человека как существа биосоциального, однозначно уместить такую природу в системе норм права. Поэтому отличие, «отставание» права от множества проявлений воль, характеров большого количества личностей, постоянно взаимодействующих между собой и государственными институтами, является вполне естественным.

Право как категория выражается социально, а человек, личность, индивид не способны вовсе исключить биологичности своей природы. Это позволяет утверждать необходимость правовой политики как средства, служащего преодолению различий в статусе личности, реального положения личности и всевозможных биологических, психоэмоциональных, порой иррациональных аспектов человеческого поведения, отражающихся в социальной сфере.

Правовые нормы, законодательство, во-первых, декларируют статус, во-вторых, задают возможности его осуществления с точки зрения функционирования норм материального права, в-третьих, способствуют его воплощению в жизнь через процессуальные нормы и гарантии. В любом варианте взаимодействия личности и системы общественных отношений правовой статус не обходится без вездесущей роли права. Правоотношения – среда проявления, утверждения и осуществления определенного юридического статуса.

Здесь следует обратить внимание на то, что юридический статус воспринимается на уровне обыденного сознания чаще всего как застывшая конструкция, статичный объект, однажды объявленный конституцией и отраженный в законе. Такой взгляд следует преодолеть. На самом деле, это скорее процесс, движение к обретению личностью своих искомых прав и обязанностей. Юридический статус, образно говоря, живет в правоотношениях, находится в их ткани, выражается через поведение личности. Вне поведения как комплекса взаимосвязанных, ценностно определенных актов целенаправленных действий сложно представить и защиту правового статуса личности, и в целом реализацию ее прав и свобод. Р. О. Халфина правильно отмечает: «Рассматривая правоотношения как единство материального содержания и правовой формы, можно различить следующие связи элементов правоотношения: 1) связь прав и обязанностей как той модели, которая должна определять реальное поведение; 2) реальная связь участников правоотношений, которая должна соответствовать модели; 3) связь реального поведения и модели, которая находит свое выражение в осуществлении прав и выполнении обязанностей»[108].

Фундаментальность такого подхода очевидна. Статус есть своего рода модель, характеризуемая в том числе правами и обязанностями. Однако реальные правоотношения по осуществлению статуса должны соответствовать модели статуса. Но, кроме того, существует реальное поведение субъекта по осуществлению своего статуса и той модели, которая предложена законодателем.

Особое значение имеют правовые нормы, устанавливающие определенный статус. «…Норма создает абстрактную возможность определенного поведения, но для ее реализации в правоотношении необходимы конкретные возможности данных участников, а также выражение воли участников (либо наступление не зависящих от их воли событий), направленной на реализацию отношений, предусмотренных в норме[109].

Итак, для осуществления статуса необходимы воля, возможности участников правоотношения. Очевидно, что не все субъекты обладают равными возможностями в силу причин социального характера. Правовая норма предоставляет «абстрактную» потенциальную возможность, но личность их реализует, опираясь на персональный арсенал возможностей, индивидуальную волю.

В условиях разбалансированной системы общественных отношений, особенно в периоды кризиса, осуществить абстрактно-правовые возможности крайне сложно. Для этого действительно необходима воля как важнейшее в данном случае качество личности. Поскольку реализация всегда конкретна, то индивид осуществляет не просто общий статус гражданина, а конституционный статус в целом. Реализация статуса носит дифференцированный характер. В этой связи особое значение имеют виды правового статуса.

К числу видов правового статуса Н. И. Матузов относит: а) общий, или конституционный, статус гражданина; б) специальный, или родовой, статус определенных категорий граждан; в) индивидуальный статус; г) статус физических и юридических лиц; д) статус иностранцев, лиц без гражданства или с двойным гражданством, беженцев; е) статус российских граждан, находящихся за рубежом; ж) отраслевые статусы: гражданско-правовой, административно-правовой и т. д.; з) профессиональные и должностные статусы (депутата, министра, судьи, прокурора); и) статус лиц, работающих в различных экстремальных условиях или особых регионах страны (Крайний Север, Дальний Восток, оборонные объекты, секретные производства), причем наиболее существенное значение, по его мнению, имеют первые три вида[110].

Приведенные компоненты структуры и видов правового статуса личности демонстрируют многоплановость этой категории, возможные выходы на практические потребности личности, ее юридическую защиту. В юридической литературе также приводится суммированное выражение различных подходов к понятию правового положения человека и гражданина. Так, В. В. Невинский отмечает: «Анализ различных подходов к понятию юридической конструкции правового положения человека и гражданина (личности) позволяет выделить в ней составные элементы трех уровней: права, свободы и обязанности – как «ядро», стержень правового положения (конституционные права, свободы и обязанности как «ядро» конституционного положения личности); гражданство, правосубъектность и юридические гарантии как условия реализации прав, свобод и обязанностей; принципы правового положения личности как исходные, основополагающие начала, интегрирующие в себе нормативное содержание регулирования прав, свобод и обязанностей личности, а также условий их реализации»[111].

Проблемы правового статуса личности и проблема прав человека взаимосвязаны. И. Е. Фарбером высказывалась весьма важная в методологическом плане мысль: «Права человека есть общесоциологическая, а не юридическая категория, хотя она и очень важна для юридических наук[112]. Права человека изучаются всесторонне, так как являются достижением цивилизации.

«Думается, есть весомые основания полагать, что ныне, на современном этапе перехода человечества к цивилизациям либерального типа, все более раскрывается социальная, поистине философская значимость неотъемлемых прав человека как оптимальной формы выражения и защиты индивидуальности личности, ее уникальности, ее особых неповторимых, только ей, данной личности, присущих ценностей и благ[113]. Права человека связаны с персонально-ценностным самоопределением и индивидуально актуализируемым осознанием собственного предназначения. Права человека есть социальный показатель смысла его бытия.

Вполне очевидно, что в последнее десятилетие не найдется более популярной темы, чем обращение к правам человека. Общеизвестно, что существует классификация и несколько поколений прав человека, отражающие историю их закрепления в официальных документах. К первому поколению относят политические, гражданские и личные права, ко второму – социально-экономические права, к третьему – коллективные права. Права человека есть его главное социально-правовое достояние, основанное на либерально-гуманистическом понимании взаимодействия личности и власти. В условиях авторитарных, тоталитарных организаций общества и государства не приходится говорить о сколько-нибудь реальном воплощении прав человека. Гуманизм и либеральность как условия взаимодействия в социальной системе не означают слабости государства в принятии и реализации решений. Либеральность – сила государства, знающего пределы своего вторжения в личное (негосударственное и неполитическое) пространство личности. Гуманизм государства состоит в создании условий для осуществления естественных, неотчуждаемых прав человека.

Права человека – свидетельство его вечной борьбы, противостояния с властью и достижений на этом пути. В этом смысле они написаны кровью конкретных людей, если речь идет о революциях и гражданских войнах. Однако права человека достигаются и парламентскими способами, «вырастают» из потребностей гражданского общества. Поэтому там, где его нет, нет в реальности и прав человека.

В истории России правам человека как институту не удалось утвердиться.

Для этого были соответствующие причины. Рассмотрим их.

История России не знала фундаментальных экономических, политических, культурных, правовых и в целом социальных оснований для закрепления прав человека. Нравственно ценностное определение данной категории в качестве основополагающей для оценки норм социальной жизни не состоялось. Есть смысл анализировать историю попыток установления прав человека со второй половины XIX века, ибо в более ранний период сама идея просто не могла существовать.

Вряд ли можно считать удавшимися и вообще существенными по замыслу попытки псевдолиберализации, связанные с проведением реформ в России во второй половине XIX века. По существу, не были изменены основы полицейского государства, и, что самое главное – не наступило кардинальных изменений в правовом статусе личности в сторону ее законодательной охраны и практического осуществления.

Права и свободы личности в условиях российской монархии не получили должного воплощения ни в конце XIX в., ни в начале XX столетия. Более того, «Положение о мерах к охранению государственного порядка и общественного спокойствия» от 14 августа 1881 г. предоставило чрезвычайные полномочия генерал-губернаторам, расширило права полиции.

Революция 1905 г., кровавая по существу, все же вынудила пойти на некоторые уступки в плане демократизации, но и они не явились решающими в вопросе становления прав человека. Широко известное «Положение о выборах в Государственную думу» от 6 августа 1905 г. не решило проблему народного представительства и соответственно не вышло на реализацию хотя бы минимальных прав и свобод российского населения того периода отечественной истории; Манифест от 17 октября 1905 г. «Об усовершенствовании государственного порядка» наметил ряд мер по демократизации, но они были, во-первых, весьма ограниченными, а во-вторых, декларативными изначально, поскольку само царское правление не предоставляло даже минимальных возможностей, не говоря уже о гарантиях для его реализации. В условиях спада революции декларации сводились к минимуму или просто не осуществлялись. Была распущена Государственная Дума, сформированы военно-полевые суды, а соответственно имелись случаи внесудебной расправы, возрождалась, а скорее, не прекращала своего существования цензура. Ни одна из Государственных Дум начала XX в. не смогла решить проблему защиты личности.

Революционные события февраля и октября (по старому стилю) 1917 г. явились потенциальными крупными политическими событиями, которые как факты перелома истории могли бы оказать существенное влияние на демократизацию в аспекте признания приоритетности личности перед государством. Но как всегда бывает во время революций, доминировал мотив чрезвычайщины, весьма опасный для стабильности и соответственно прав и свобод. Применительно к России революции не только уничтожают своих главных носителей, первопроходцев, но одновременно истребляют свои цели, и в том числе осуществление справедливости, достоинства личности.

В России, как известно, до XX в. не было конституции, хотя существовали Основные государственные законы. В то же время в США, многих странах Европы конституции уже действовали. Советские конституции, как уже говорилось, шли по пути постепенного расширения социальной основы прав и декларировали многие важные положения. Однако декларации оставались декларациями и чаще всего носили идеологический характер.

Международное законодательство уже после принятия Декларации прав человека и гражданина 1789 г. и ряда более поздних актов общечеловеческого значения становилось важным ориентиром для европейских и североамериканских государств. К сожалению, теоретический спор между западниками и славянофилами также не внес принципиальных разъяснений в вопрос о концепции прав человека и ее реализации в России. Более того, как отмечает Б. С. Эбзеев, «социологическим фактом оставалось и то, что идеи прав человека не отражались должным образом в политико-правовой системе России»[114]. Идеи прав и свобод человека появились также не в России. Однако полностью отрицать участие России в создании теории прав человека тоже было бы неверно. «Никто не оспаривает универсального (т. е. не российского) происхождения идеологии прав человека, хотя в теорию прав второго и третьего поколений мы внесли вклад»[115].

Наряду с историческими предпосылками формирования основ для реализации прав человека существуют и нравственные, духовные, экономические, социокультурные. Для реализации прав человека как идеи необходим достаточно высокий уровень материальных возможностей людей, преодоление элементарных социальных проблем, настроенность сознания на осуществление прав, финансово-ресурсовые возможности самого государства и целый ряд иных важных условий. России необходима социально-культурная, правовая, духовно-нравственная среда, которая бы стала минимальной для практического воплощения прав человека.

В современных условиях сделан ряд шагов по реализации прав человека в России: признается приоритет международного законодательства перед национальным, судебная власть признается равнозначной другим ветвям власти, действуют правозащитные структуры и т. д.

Свою роль в деле защиты правового статуса личности выполняет и правовая политика. Принципиальные положения, исходящие из Конституции РФ, задают общий тон для понимания, уточнения и практического воплощения правового статуса. Личности могут быть не равны имущественно, что признавалось еще со времен античности, но в то же время они должны быть равными в правовом отношении, что является одной из задач правовой политики на современном этапе.

В ближайшие годы неоднозначно может решаться и проблема равноправия независимо от принадлежности к общественным организациям и политическим партиям. Нельзя вовсе исключить слияние наиболее влиятельных партий и чиновничьего аппарата.

Вопрос о влиянии партий, политических объединений на правовой статус личности – тема отдельного исследования. Мы лишь отметим, что проблема партийного влияния на государство, а соответственно через систему государственных органов на личность, важна для России, и прежде всего в практическом плане.

В. В. Лапаева верно отмечает: «Правовое регулирование многопартийности должно быть направлено не на подчинение процессов создания и деятельности партий диктату со стороны государства… а на обеспечение общих правовых условий для того, чтобы свобода деятельности одних партий не ограничивала бы свободу других, а развитие многопартийности не ущемляло бы права и законные интересы отдельных граждан (курсив наш. – О. Р.), интересы государства и общества в целом»[116]. Одна из задач правовой политики заключается в проведении тактических и стратегических мероприятий, направленных на недопущение подобного положения. Проблема состоит в том, что субъектами проведения правовой политики могут оказаться лица, отражающие определенные политические взгляды, притязания, корпоративность.

Есть и другая сторона правового статуса личности, отраженного в Конституции РФ. Г. Н. Комкова обращает внимание на следующее обстоятельство: «Конституция России закрепляет базовый, основной статус человека, распространяющийся на всех без исключения жителей страны. Ограничивать права и свободы, предусмотренные Конституцией РФ, можно только федеральным законом и по тем основаниям, которые предусмотрены в части 3 ст.[117]. В ч. 3 ст. 55 Конституции РФ отмечается: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства». Иными словами, правовой статус корректируется на основе баланса взаимных прав и обязанностей различных субъектов права, а также исходя из интересов сохранения государства, его конституционного строя и безопасности.

Если говорить о равноправии как одной из существенных характеристик юридического статуса личности, то можно отметить, что на уровне правовой политики оно поддерживается и в действующем отраслевом законодательстве. Так, например, в ст. 64 ТК РФ «Гарантии при заключении трудового договора» говорится:

«Запрещается необоснованный отказ в заключении трудового договора.

Какое бы то ни было прямое или косвенное ограничение прав или установление прямых или косвенных преимуществ при заключении трудового договора в зависимости от пола, расы, цвета кожи, национальности, языка, происхождения, имущественного, социального и должностного положения, места жительства (в том числе наличие или отсутствие регистрации по месту жительства или проживания), а также других обстоятельств, не связанных с деловыми качествами работников, не допускается, за исключением случаев, предусмотренных федеральным законом».

Не являются дискриминацией различия, исключения, предпочтения и ограничения при приеме на работу, которые определяются свойственными данному виду труда требованиями либо обусловлены особой заботой государства о лицах, нуждающихся в повышенной социальной и правовой защите. Так совершенно справедливо гласит закон. Но вместе с тем очевиден приоритет мужчин при занятии руководящих должностей, предпочтение при принятии их на работу.

В программных документах государства, заявлениях, посланиях высших должностных лиц государства, в установлении и поддержании принципов правотворчества при проведении правовой политики, судопроизводстве, при правоприменении, в комплексе государственно-правовых мер может и должно последовательно проводиться конституционно закрепленное равенство.

Вместе с тем присутствует отчетливое понимание того, что равенство недостижимо в тех сферах жизни, которые не подвергаются прямому правовому воздействию, регулированию, не имеют юридической защиты. Рано или поздно должно появиться наличие одинаковых стартовых возможностей как принципиальная возможность одинаково талантливых, способных субъектов достигать поставленных ими целей, используя правомерное поведение.

Правовая политика для того и существует, чтобы устанавливать формально-правовое равенство, допуская адекватную компетенцию лиц, участвующих в производстве, коммерции, науке, творчестве и других областях человеческой деятельности. В этом смысле правовая политика призвана формировать «общество равных возможностей», а не поддерживать общество привилегий, не основанных на законе, которые, собственно, сохранены под видом исключительности и сегодня.

Действительно, необходимы льготы, дополнительные преимущества для граждан, но только такие, которые определены действующим законом и имеют основания, например, в содержании, характере труда при наличии инвалидности и других факторов. Законные льготы лишь подтверждают справедливый характер деятельности государства и осуществления правовой политики.

Приведенные положения особенно актуальны в свете недавних исторических событий в нашем Отечестве. Если вспомнить Первый съезд народных депутатов СССР, последующие материалы еще в период деятельности КПСС, лозунги демократов первой волны, то можно легко обнаружить, что крушение прежних «несправедливостей» происходило под лозунгом ликвидации привилегий. К сожалению, даже искренние (не говоря уже о популистских манипуляциях) мысли, слова, действия привели не к устранению необоснованных привилегий, а породили их новый, порой завуалированный массив.

Иными словами, вековое стремление человечества к установлению принципа равенства как условия бытия было в очередной раз использовано в истории конъюнктурно, для достижения власти определенными кругами. Поэтому в самом содержании правовой политики должны быть заложены преграды, знаки, критерии пределов привилегированного положения одних лиц перед другими.

Правовой статус личности и правовая политика связаны и посредством законных интересов. Тема законных интересов не является предметом нашего пристального внимания, но есть смысл затронуть ее в связи с более полным раскрытием влияния правовой политики на защиту правового статуса личности. В литературе отмечается: «Законный интерес – это отраженное в объективном праве, вытекающее из его общего смысла и в определенной степени гарантированное государством простое юридическое дозволение, выражающееся в стремлениях субъекта пользоваться конкретным социальным благом, а также в некоторых случаях обращаться за защитой к компетентным органам – в целях удовлетворения своих потребностей, не противоречащих общественным»[118].

Законный интерес, понимаемый как дозволение, характеризуемое рядом свойств, предполагает наличие устойчивой возможности, которую способна предоставить правовая политика, ибо она выступает как система целенаправленных, повторяющихся действий, способствующих реализации, в том числе законных интересов граждан доступными правовыми способами. Правовой статус личности нуждается в постоянной поддержке, следовательно, в возможности осуществлять законные интересы граждан в реальной жизни, ежедневно. Правовая политика направлена на предоставление возможности для личности пользоваться конкретным социальным благом.

Подводя некоторые итоги, можно утверждать, что вне ориентации на личность правовая политика теряет свой ценностный смысл. Именно личность с ее многообразными потребностями, интересами, выраженными в законодательстве, есть главный критерий и цель правовой политики. Это положение подтверждается историческими, геополитическими, темпоральными аспектами взаимовлияния личности и власти.

Собственно, в теории правовой политики можно избрать и иную позицию, иные ценностные доминанты, что в корне изменит понимание ее целей и задач. Но это будет уже другая концепция, которая, как представляется, губительна для России, ее будущего. В российской истории, к сожалению, доминировали именно неличностные измерения власти, политики, права.

Поэтому, доказывая необходимость, а главное, перспективную возможность выделения особой роли личности в современной правовой политике, автор преследует очевидную цель: показать способность россиянина к активной гражданской позиции, использованию правовых норм в интересах личности – семьи – общества – государства.

При этом следует подчеркнуть, что вне государственно-правового пространства, а следовательно, и отношений ответственности, не может идти речи о свободах, правах личности, ее достойном существовании вообще. И здесь нет противоречия между свободами и интересами личности и правами государства. Права государства, если они не узурпированы чиновниками, не имеют иного смысла, кроме смысла гуманистического бытия личности.

Правовая политика создает условия для изменения правового статуса личности. Это означает, что в самой политике содержатся необходимые стратегические параметры, тактические приоритеты в формировании, поддержании статуса личности, обеспеченного четкими правовыми гарантиями. Правовая политика в зависимости от конкретного этапа развития общества и государства может активно влиять на формирование таких понятий, как обязанности, содержание ответственности, ее усиление для личности.

В то же время правовая политика может усиливать ответственность государства перед личностью, особенно когда речь идет о неоправданно низких пенсиях, стипендиях, недостаточно эффективной помощи малообеспеченным семьям.

Однако правовая политика не должна создавать иллюзий иждивенческих настроений, а обязана стремиться к устранению неоправданных диспропорций в уровне жизни различных слоев общества, учитывая их вклад в его позитивное развитие.

Взаимодействие правового статуса личности и правовой политики носит достаточно определенный характер. Обнаруживаются три основных уровня их взаимопроникновения: 1) содержательно-структурное воздействие правовой политики на юридический статус личности; 2) воздействие правовой политики на различные виды правового статуса личности; 3) влияние личностей, обладающих различными видами правового статуса, на формирование и проведение правовой политики определенной направленности.

Итак, защита юридического статуса личности средствами правовой политики может идти в следующих основных направлениях.

Во-первых, правовая политика, опираясь на государство, используя юридические средства, формирует необходимые, приемлемые для граждан формы их социальной жизни. В этом случае она выступает как существенный компонент, атрибут цивилизованных способов решения важнейших проблем личности и общества. Правовая политика являет собой в таком аспекте ценность юридической и политической жизни личности. Действительно, правовая политика как разновидность политики проявляется как одна из доминирующих социальных ценностей, формирующая на основе права отношения справедливости. Правовая политика ответственна за благополучие граждан, за их правовую комфортность.

Во-вторых, различные виды правового статуса основываются и формируются с помощью правовых норм, устанавливающих этот статус. Известно, что среди форм реализации правовой политики существует такая, как правотворческая. Общий правовой статус отражает положение личности в качестве гражданина и определяется Конституцией РФ.

Правовая политика создает комплекс условий для правотворчества в части поддержания, укрепления, развития правового статуса личности, адекватного требованиям времени и цивилизованным формам уважения человека и гражданина. Весомое значение имеет единая ценностная ориентация, стратегия, принципы федерального, регионального и муниципального уровней правотворчества, их общая направленность.

В-третьих, именно правовая политика призвана увязать национальное и международное право, законодательство в отношении правового статуса личности, поддерживать его незыблемые конституционные основания. Именно данное направление защиты правового статуса позволяет выходить на проблему прав человека в концептуальном масштабе с учетом национально-исторических условий России.

В-четвертых, правовая политика способствует доктринальному выражению юридического статуса и, что самое важное, – его осуществлению и защите в рамках правоприменительных органов, а также судебной системы. Доктринальность и эмпиричность в осуществлении юридического статуса связываются нами воедино не случайно. Сегодня не нужны двойные стандарты в том смысле, что провозглашается и пафосно декларируется очень многое, а не реализуется даже минимальное.

В-пятых, уголовно-правовые, гражданско-правовые, процессуальные, административные, трудовые и иные формы защиты статуса личности совершенно очевидны и хорошо известны, по крайней мере, юристам. Существует также судебная защита и защита прав и свобод личности органами прокуратуры. Особое значение имеет деятельность Конституционного Суда РФ. Пожалуй, одной из его заслуг перед личностью и является указание на неконституционность отдельных положений законов, умаляющих юридический статус личности.

В-шестых, правозащитная функция правовой политики может оказываться весьма эффективной, если исчерпаны все иные способы защиты правового статуса.

В-седьмых, правовая политика для личности может осуществляться как вид служебной деятельности. В этом случае субъекты данной деятельности в зависимости от своего положения в иерархии аппарата власти оказывают различное влияние на становление и осуществление правовой политики. В политических кругах циркулирует множество субъектов, для которых политика представляет основную среду их жизни. Речь идет о всевозможных формах правовой деятельности в органах государственной власти: законодательных, исполнительных, судебных.

В других случаях правовая политика активизирует деятельность юристов при проведении избирательных кампаний, консультировании должностных лиц, политиков и т. д. Таким образом, в данном случае есть личностные основания для измерения правовой политики.

В-восьмых, правовая политика выступает средством преодоления отчуждения индивида от власти. Тем самым она направлена на укрепление его правового статуса. Практически любая форма политической организации общества владеет механизмом отчуждения. Отчуждение есть свойство политического бытия. При этом следует учитывать, что полное отчуждение человека от политики и права непреодолимо.

Как известно, не всем выпадает судьба лидеров, но участвовать в этой борьбе-игре могут все. Применительно к правовой политике следует отметить и такое ее свойство, как создание одинаковых стартовых условий для реализации личности в правовой сфере, обретении специального статуса. Эта функция правовой политики подчеркивает ее особую социальную значимость в деле формирования изначально справедливых условий для развития индивидов.

Возможны и другие направления защиты правового статуса средствами правовой политики. Важно, чтобы направления защиты правового статуса получили максимальную пропаганду среди всего населения России. Причем наряду с информационным воздействием весьма важно, чтобы создавались условия для адекватных форм юридической защиты статуса. В этом и состоит направленность правовой политики в части защиты правового статуса, если она служит интересам человека и гражданина.

В целом современное понимание политики отлично от ее восприятия в более ранние периоды развития человечества.

Политика сегодня затрагивает сферу интересов личности, которые не всегда лежат в поле собственно политического развития. Не случайно в современном мире актуализировалась проблема разъединения индивидуального бытия личности, сферы отношений гражданского общества и функционирования государства, права. Эта проблема не нова для человеческого сообщества. Но именно сейчас она приобретает не только теоретически ценностный смысл, но и практически определенный интерес для каждого человека, вовлеченного в сферу отношений политики.

Политика в современном мире может быть направленной на захват личного пространства, стремиться к подавлению личности. Такое положение периодически воспроизводится в истории человечества. Однако именно правовая политика не позволяет деформировать политическими средствами пространство личных отношений, создавая для этого юридические барьеры. Юридические способы защиты персонального пространства, личностного статуса, согласованные с нормами морали, есть важные универсальные, проверенные богатым эмпирическим опытом формы цивилизованного бытия личности и общества.

Воздействие политики как фактора жизни на личность не является прямым и грубым. Оно чаще всего происходит латентно, вне открытого поля взаимодействия личности и власти, используя новейшие достижения психоанализа, политической теории, юриспруденции, конфликтологии и ряда иных важнейших областей человеческого знания, возможности средств массовой информации, что в совокупности именуется политическими технологиями.

Само включение личности в правовую политику может одновременно интерпретироваться в контексте сразу нескольких моделей. Правовая политика фокусирует индивидуальные интересы, потребности, способна воздействовать нa судьбу, образ жизни, формировать перспективный массив для реализации человеческих потенций. Личность – не элемент, не функция политической машины, но самодостаточное, гибкое, творческое существо.

Личность, опираясь на возможности разума, адаптируется к новым факторам социальной действительности, формирует и правовую политику как неодновариантное бытие. Видимо, следует говорить о необходимости изучения корреляционных связей между областью экономических отношений, производственной деятельности, духовного состояния общества, его гражданской, политической, правовой сфер с точки зрения новых условий XXI века. Связи и отношения между этими сферами становятся все более выверенными, рассчитанными с точки зрения интересов личности. Экологическое и информационное общество также диктует свои требования.

Правовая политика, имея главным критерием личность, не может быть эгоистичной, т. е. однозначно выражать лишь индивидуалистическое начало. Индивидуализм хорош тогда, когда выверен, соотнесен с интересами различных социальных групп, множеством других личностей.

Личность – основное ценностное звено политических отношений, власти. Всякая политика, в чем бы она ни выражалась и ради чего бы ни осуществлялась, в конечном итоге обслуживает интересы личности и ее сообществ. И фактически в начале нового века можно говорить об изменении ценностного содержания отношений личности и политики вообще и правовой политики в частности.

В российском геополитическом и правовом пространстве проблемы, которые принято называть глобальными, обретают особенную сложность, многомерность, символичность. Общецивилизационные проявления в соединении с парадигмами бытия России есть реальные условия самовыражения человека на основе и с помощью политико-правовых средств.

В силу этого обстоятельства политика и право выступают как факторы бытия личности. Правовая политика прямо затрагивает сущностные стороны жизнеобеспечения личности, предоставления ей прав и свобод. Вопрос заключен в том, возможно ли выявить доминантные линии в связке «личность – семья – коллектив – общество – государство»? Каким образом персональные ценности взаимодействуют с общечеловеческими проблемами различного уровня и какова здесь роль клановости и конъюнктуры? Применительно к России эти вопросы отражают персональный выбор в условиях нового века.

Значимость такого выбора будет зависеть прежде всего от личностного самоопределения, степени включенности личности в политико-правовые преобразования. Личность имеет право обладания поясами государственно-правовой защиты. Это, например, устойчивое, без иждивенчества, но по результатам труда обеспечение материальным вознаграждением, справедливая социальная политика, жесткое соблюдение законодательства как гражданами, так и должностными лицами.

Но в конечном итоге выбор остается за личностью – мыслящим, индивидуальным, политическим и правовым существом, перерабатывающим общественно значимые ситуации в жизненном пространстве собственных ценностей. Это выбор альтернатив, конструирование судьбы с учетом политической и правовой действительности, устойчивого и вечно обновляющегося мира. В то же время личность не изолирована, не абстрактна, а включена во многие системы отношений. Поэтому следует вести речь о коллективах людей, их объединениях вообще в достижении как персонально, так и общественно значимых целей при проведении правовой политики.

Итак, проблема правового статуса личности и политики имеет множество аспектов, значительное число нерешенных проблем применительно к России. Их продуктивное решение возможно через утверждение правления права и незыблемость действующего закона, его верховенство.

Нами установлены наиболее важные и действенные пути защиты юридического статуса личности мерами правовой политики. Сама правовая политика служит фактором установления гармоничных линий взаимодействия личности и власти. Все это доказывает, что личность являет собой не только основное ценностное звено отношений политического властвования, но и самостоятельную ценность, базовый критерий правовой политики.

Глава 4 Влияние правовой политики на формирование и развитие личности в целях усиления ее юридической защиты

1. Воздействие правовой политики на становление и развитие правовых качеств личности: проблемы и пути их решения

Вполне очевидно, что в современных условиях личность должна обладать комплексом качеств, которые бы позволяли ей эффективно, целенаправленно защищать собственные права. Правовая политика представляет собой реальное средство формирования и развития юридических свойств личности. Она способна создавать условия для гармоничного и систематического трансформирования организационных, педагогических, психологических, юридических возможностей государства и общества в индивидуальные. В то же время индивидуальные ресурсы представляют собой массив возможностей, которые, основываясь на общественной поддержке и государственных мерах воздействия, претворяются в жизнь, становятся реальным фактором преобразования правовой и политической действительности.

Роль, значение юридических качеств субъекта правовых отношений – индивида важны при любой организации политической власти, но особенно актуальны в условиях переходного состояния общества и государства. Конституционные основы взаимодействия личности и власти, государства и гражданина, правовой статус личности вряд ли теоретически обоснованны и практически эффективно осуществляемы, во-первых, вне конкретных, целенаправленных, позитивных мер в самой правовой политике, а во-вторых, при отсутствии надлежащего субъекта правового действия – лица, обладающего свойствами, необходимыми и достаточными для реализации правовых целей.

Формирование и развитие правовых качеств личности – взаимосвязанные, но отличающиеся процессы и этапы движения к чему-либо. Формирование предполагает начальную стадию привития субъекту каких-либо свойств, признаков. В процессе формирования или становления объективируются принципы, цели, определяются мотивы, ориентиры. Формирование есть необходимый этап в общем движении к какой-то определенной цели. В известной мере этот этап минимален, но необходим.

Развитие предполагает наличие какого-либо определенного состояния, качества, уровня. Развитие есть продолжение процесса движения к цели. В отличие от формирования, развитие обнаруживает новую ступень в достижении практически значимых результатов. Развитие, в известной мере, безгранично, как безграничен и необъятен мир, познание человеком этого мира, самопознание.

Вместе с тем для продуктивного научного исследования нельзя обходиться лишь теоретически абстрактными положениями, в связи с чем следует обратиться к пониманию практики как решающего условия формирования и развития правовых качеств личности. По К. Марксу, практика является не только критерием истины, но основой для возникновения, преобразования мышления, а все мистерии, которые уводят теорию в мистицизм, находят свое рациональное разрешение в человеческой практике и в понимании этой практики; на практике должен доказать человек истинность, т. е. действительность и мощь, посюсторонность своего мышления[119].

В силу данного методологического положения анализ формирования и развития правовых качеств личности невозможен без учета реалий правовой и политической действительности России начала XXI в., тех объективных условий, в которых существует современный российский человек. Иными словами, формирование, развитие правовых качеств личности может происходить продуктивно с учетом социокультурных условий ее бытия, при решающем влиянии образа жизни российского народа.

Современное бытие личности в России не может быть оторвано от прошлого, теперь уже ушедшего в историю советского периода.

В то же время период с начала 1990-х гг. и до настоящего времени был и остается весьма динамичным, наполненным значительными событиями, в корне изменившими облик государства, что повлияло на соотношение права и политики. Указанный период был связан со всплеском демократии, явившимся своеобразным показателем бурного динамичного развития политико-правовых отношений. Однако развитой демократии мы не достигли до сих пор, потому что она предполагает не только широкое участие народа в отношениях власти и в контроле над ней, но и громадную степень ответственности личности. Вначале формальные, а затем содержательные, качественные изменения в государственно-политической системе начались именно в последнее десятилетие уходящего века. Они привели фактически к новому государственно-правовому и политическому статусу страны, но не вызвали и не могли вызвать автоматического изменения самой личности, ее правового и политического сознания, мышления, культуры, образа жизни.

Проблема соотношения политического устройства и права, как отмечает И. Ю. Козлихин, не снята. «Особенно остро она стоит в обществах посттоталитарных, где отказ от внешних проявлений тоталитаризма не сопровождается столь же быстрым отказом от тоталитарного мировоззрения; старая политико-правовая культура неизбежно продолжает доминировать в обществе. Однако же ждать, пока путем проб и ошибок сложится спонтанный правопорядок, бессмысленно: время «спонтанного правопорядка» прошло и повторить этот путь невозможно[120].

Крупные социально-политические, экономические, правовые изменения не могли не отразиться на общей характеристике личности, ее правовых качествах. Как известно, все познается в сравнении. И сегодня для нас важно увидеть, описать, изучить, что же представляет собой «правовая личность» нового века, в чем собственно в данном случае и проявляется новизна не только теоретического плана, но и практического характера.

Как нам представляется, в современных условиях в целом в обществе происходят такие процессы, как формирование у молодежи правовых качеств «нового постперестроечного времени»; у лиц более старшего возраста происходит развитие правовых качеств, но не беспроблемным путем, а в результате некоторой, а может быть и существенной, ломки прежних правовых взглядов, представлений и т. д. При этом невозможно полностью отрицать преемственности в правовых качествах, ибо человек – не робот, не машина, ему нельзя просто отдать команду сверху, и ожидать ее беспрекословного исполнения.

Всякая личность преломляет через собственные, индивидуальные структуры те или иные политические и правовые события. Индивидуальная оценка не бывает одинаковой, осуществленной «под копирку». Конечно, личностная оценка внешних событий может оказаться в чем-то схематичной, шаблонной, но в ней всегда будет присутствовать персональное осознание, интуиция, взгляд на проблему или событие.

Итак, в каких же условиях происходит формирование и развитие правовых качеств личности в настоящее время?

В 90-х гг. был период, когда общество и государство функционировали машинально, автоматически вне четкого ориентира, без будущего образа, идеала к которому стоит стремиться всем. Потеря жизненных смыслов и ориентиров – болезненный период. Наряду со многими другими характеристиками личности следует отметить особенно важные в контексте нашего исследования. Речь идет об утрате веры в государство как организации, способной осуществить защиту прав и интересов личности, обеспечить безопасность своих граждан.

В нашей публицистической литературе много раз описывались особенности этого малоприятного для каждого гражданина периода российской истории. Однако до сих пор не осуществлено комплексного фундаментального исследования правового положения личности в так называемый «переходный период». Или, говоря другими словами, бесправное положение личности не получило должного всестороннего анализа, оценки, интерпретации со стороны ученых: историков права, юристов, социологов, экономистов.

В ракурсе темы правовой политики можно смело утверждать, что в начале – середине 90-х гг. в России ни о какой сбалансированной, выверенной, обеспеченной государственными средствами правовой политике не приходится, к сожалению, говорить. Даже принятие Конституции РФ 1993 г. не изменило подобной ситуации. Правовая разбалансированность сказывалась во всем: в действии законов, в приоритетности, так называемого «указного права», в отсутствии необходимой субординации между центром и регионами, в явном противоречии между региональным и федеральным законодательством.

Все это, казалось бы, хорошо известно, но мы порой упускаем из виду весьма важное обстоятельство. Оно состоит в том, что государственные и правовые институты существуют для личности. Конечно, и личность, как часть сообщества людей, служит в меру своих юридических обязанностей и морального долженствования государству и праву для обеспечения их общезначимых, а следовательно, и персонально актуальных задач. Речь идет о том, что заметные социально-правовые проблемы преломляются и отражаются на судьбе отдельной личности.

Приведем лишь некоторые тезисы, а также примеры-последствия «великих перемен».

Первый тезис — правовая незащищенность резко увеличилась.

Последствие. Отсутствуют отлаженные и эффективные правовые способы сохранить свой экономический статус, и как следствие этого, ухудшилось социальное положение личности. Неожиданные деноминации, краткосрочные по времени обмены денежных знаков, резкая, галопирующая инфляция, псевдобизнес, заставляющий людей идти на неоправданный риск, отдавать затем за долги квартиру, автомобиль, а порой, и жизнь – собственную и своих близких. И все это при участии, т. е. правильнее сказать, вне всякого участия государства в обеспечении элементарных экономико-правовых условий для нормальной жизни людей. Другим следствием фактического отсутствия правовой защищенности явилась серьезная, но даже сегодня мало кого-либо беспокоящая, проблема появления лиц без определенного места жительства (бомжей), людей, выброшенных из этой жизни по разным причинам, но одной из которых явилось отсутствие правовых гарантий для личности, не сумевшей выстоять в эпоху перемен.

Второй тезис – рассогласованность законодательства и экономики, реальной жизни.

Следствием этого явилось принятие законов, издание указов, являющихся неадекватными экономическим возможностям общества и государства. Право – не волшебник, оно есть регулятор реальных общественных отношений. «На право нельзя возлагать несбыточные надежды, оно не всесильно. Наивно требовать от него большего, чем оно заведомо может дать, ему необходимо отводить то место и ту роль, которые вытекают из объективных возможностей данного института. Непосильные задачи могут только скомпрометировать право. Поэтому его нельзя возводить в абсолют.

Между тем в условиях возникшей у нас еще в период «перестройки» правовой эйфории у многих сложилось убеждение, что достаточно принять хорошие, умные законы, как все сложнейшие и острейшие проблемы общества будут решены. «Вот примем пакет законов – и жизнь улучшится». Но чуда не происходило, законы принимались, а дела стояли на месте или даже ухудшались. В результате наступило известное разочарование в законах, появились признаки правового скепсиса»[121].

Третий тезис – использование права в популистских целях.

Результатом подобного отношения к праву можно считать дискредитацию действующего законодательства, понимание его как лозунга, который сегодня кажется актуальным, а назавтра забывается всеми. Примером такого отношения к правовым нормам может служить известный указ первого Президента РФ Б. Н. Ельцина, в котором декларировалась оплата работникам высшей школы, в два раза в среднем превышающая среднюю заработную плату в народном хозяйстве. Указ, который до сих пор не исполнен, есть образец популистского, безответственного отношения к самому праву со стороны высшего должностного лица государства.

Четвертый тезис – формально установленные законом процедуры рассмотрения юридических споров заменяются в определенных случаях на «теневую юстицию».

Следствием является то обстоятельство, что в начале 1990-х гг. обнаружилось (до сих пор не получившее официальную оценку) трансформирование разрешения правовых вопросов, порой и просто конфликтов между гражданами, а также между гражданами и организациями из правовой сферы в сферу «разборок» с помощью криминальных структур. Известно, что и в современных условиях организованная преступность представляет некоторую силу, влияющую на решение общезначимых вопросов. Однако сегодня это сведено к минимуму, а в период приватизации, разгосударствления экономики правоохранительные органы иногда бездействовали или, по существу, не решали вопросов правовой защиты граждан. Негативным проявлением здесь также представляется потеря веры граждан, т. е. налогоплательщиков, в возможность справедливого разрешения жизненного вопроса правовыми средствами. Государство в таком случае осуществляет неправомерные действия в отношении граждан, не неся никакой ответственности в лице своих должностных лиц.

Приведенные примеры можно было бы продолжить. Здесь главное установить, что конкретно-исторические события в развитии государственности прямо, порой опосредованно, влияют на становление и развитие как самой личности в целом, так и ее правовых качеств в особенности. Поэтому анализ современного состояния и тенденций влияния правовой политики на формирование правовых свойств личности должен проводиться на основе и с учетом исторического опыта взаимодействия личности и власти, уровня гражданского и правового сознания, культуры, стиля и способов юридической деятельности личности. Сама личность включена в социальные группы, классы. Это не означает, что существует жесткий экономический, социально-классовый детерминизм правового поведения и юридического облика отдельной личности. Однако и не учитывать солидарную взаимную ответственность, связь субъектов общественных отношений тоже было бы неверно.

Примеры подобных негативных влияний на правовую сторону бытия личности можно было бы продолжать. Однако весьма важно подчеркнуть, что периоды великих и не очень великих перемен всегда затрагивают, а следовательно, изменяют взаимодействие личности и права. Нарушаются многие конституционные принципы, в том числе принцип равенства граждан перед законом, и не в силу того, что это намеренно санкционируется государством, а потому, что зачастую формально определенные в законе органы бездействуют и с молчаливого согласия государства нарушаются элементарные права граждан.

Необходимы в теории и на практике решительные шаги по преодолению негативов в правовом облике личности. Эти негативы порождены как условиями ее бытия, так и самой личностью, зачастую бездействующей, ожидающей чудесных перемен в государстве и праве, но не прилагающей каких-либо усилий в этом направлении.

Возможна и другая ситуация, когда личность стремится к осуществлению своих законных прав, но не может противодействовать чиновничьему произволу, юридическому безразличию. Все это звенья одной цепи, имеющей название российская действительность, те общественные отношения, управление которыми зачастую узурпируется недобросовестной частью чиновничества. Именно эту действительность необходимо учитывать в правовом поле отношений «личность-власть», «личность-личность». Нам всем нужно учиться играть по правилам права, но прежде всего тем, кто прямо игнорирует нормы права как регулятор, как вектор отношений цивилизованного общества. Чаще всего игнорирование норм права удобно тем, кто приобретает имущественные и иные выгоды от бездействия права.

Очевидно, в современных условиях обновления социально-политической ситуации в России, стабилизации ее политической системы необходим поиск новых способов воздействия на «правовое здоровье» населения. И эта задача не может быть сиюминутной, конъюнктурной. Представляется, что именно юридическая политика одной из задач должна иметь формирование новой правовой модели личности. Здесь необходимо уточнить: почему применяется понятие «новая модель» и была ли «старая модель»? Конечно, все новое является таковым относительно. Новое – это то, что является актуальным сегодня, приемлемо, востребовано, но не применялось по каким-либо причинам, в силу отсутствия сведений о каком-либо материальном или духовном объекте или отношении.

В советский период речь шла о строителях коммунизма, воспитании всесторонней, гармонически развитой личности, обладающей целым комплексом критериев, отраженных в программных документах КПСС. Эта модель личности сегодня вряд ли уместна в силу хорошо известных причин.

Десятилетие, прошедшее после принятия Конституции РФ 1993 г., было периодом противоречивым и разнохарактерным. В 2004 г. в политической жизни России произошли качественные институционально оформленные перемены: избран на второй срок Президент России В. В. Путин, сформирован новый состав Государственной Думы, Правительства РФ. К этому времени уже функционирует Государственный Совет как совещательный орган при Президенте России. Произошли, безусловно, значительные события, которые не могут не отразиться на политическом развитии России.

Вместе с тем пока нет качественных сдвигов в экономике, способных принципиально изменить в лучшую сторону положение россиян. По-прежнему сильно поляризовано общество, что, как известно из истории, может привести к возможным социальным потрясениям, которых уже достаточно было на великой и многострадальной российской земле.

Из всего сказанного можно сделать вывод о том, что правовая модель личности должна быть ориентирована на: 1) правовую; 2) политическую; 3) экономическую; 4) нравственную ситуацию, сложившуюся в современном российском обществе. Причем нравственность, оказавшаяся последней в данном перечислении, на самом деле является связующим звеном всех остальных компонентов. Нравственность создает ценностную основу правовой модели личности, объединяет право, политику, экономику.

Формирование такого подхода может показаться идеалистическим. На самом деле в нравственности заложен громадный социальный смысл и рациональность.

Нравственность в экономике – это честный, а не криминальный бизнес, который, по существу, выгоден всем предпринимателям и чужд бандитским отношениям в экономической сфере.

Нравственность в политике – это понятные, прозрачные отношения власти и личности, политические решения в интересах общества, а не отдельной группы лиц, стремящейся к обогащению, это забота о будущем страны.

Нравственность в праве – это справедливые законы, их эффективное и объективное применение, защита прав и свобод личности и их равновесие с правами государства.

Вряд ли это идеализм. Это скорее прагматизм, на который ориентировано большинство постиндустриальных стран. Но у России собственные поступь, путь, судьба. И, отражая такие самостоятельные подходы, нам следует ориентироваться на адекватную России и правовую ситуацию, и правовую модель личности.

Модель есть отражение реальности. Если применить категории архетипов и символов, то правовая модель личности – символ, в известной мере желаемое; архетип – глубинное отношение, которое не распознать с легкостью, но которое является фактором детерминации как самого права, так и правовых отношений, а также, что весьма важно, отношения личности к праву.

Российское право менее институционально, менее идеологично, чем это порой представляется. Оно наполнено психологическим содержанием в значительно большей мере, чем принято считать.

Все это имеет прямое отношение к формированию модели правовой личности. Именно личность впитывает в себя всю совокупность общественных отношений, преломленных через индивидуальное сознание, персональные характерные черты психологического облика. Поэтому и понимание права, и отношение к его функционированию у различных людей разное. Это не означает, конечно, что можно полностью игнорировать нормы права, либо, наоборот, гиперболизировать их значение. Нормы права служат личности, многим личностям, т. е. всему обществу. Само право есть категория для всех, но каждый индивид по-разному пользуется ею. А поскольку индивид обладает как рациональными, так и иррациональными компонентами собственной организации, то право на деле не может одинаково усваиваться всеми и равнозначно всеми использоваться.

Именно для повышения максимальной эффективности права в жизни различных индивидов, устранения резких диспропорций значимости права в обществе применительно к различным социально-психологическим группам населения России необходима на уровне государственных решений правовая политика для формирования и развития юридических качеств личности. Иными словами, сегодня архиактуально вести речь и осуществлять на практике подготовку не только юристов-профессионалов, но и предоставлять одинаковые возможности для всех членов общества в приобретении правовых знаний для выработки умения их использовать.

Правовая политика призвана сформировать устойчиво положительное отношение личности к праву, доверие к нему как к реальному регулятору отношений. В таком аспекте право должно стать более органичной конструкцией для личности.

Право – едино для всех. Оно не может быть одним для определенных групп населения России и быть другим для иных категорий граждан. Единое право дифференцируется лишь на уровне субъектов РФ, да и то в строго очерченном правовом пространстве. Относительно таких отраслей права, как гражданское, уголовное, уголовно-процессуальное, гражданско-процессуальное и, конечно, конституционное, вообще нет речи о каких-либо дифференциациях в их корректировке, изменении и т. д. Единое право применяется без изменений на всей громадной территории России (проблему малоподвижности права мы уже затрагивали).

Сегодня мы находимся в такой социально-правовой ситуации, когда личность, живущая и использующая право, подпадает под его действие от Калининграда до Владивостока, включая Кавказский регион. Очевидно, что право не может одинаково действовать в пространстве такой протяженности, удаленности от главного центра его создания и конечного применения (высшие судебные инстанции). В США эта проблема решается через «право штатов» и «право адвокатов», вытеснившие право личности. Известно, что в США адвокат заслоняет собой прикосновение личности к правовой и, прежде всего, судебной системе. Такого положения в России нет. Гражданин нашей страны чаще всего вынужден непосредственно сталкиваться со всеми особенностями судебной системы. Лишь состоятельные категории населения, а их становится все меньше, могут позволить заменить себя в процессе и на стадии досудебного разбирательства адвокатами в той мере, которая позволена законом.

Правовая защита населения в России еще не стала бизнесом и вряд ли им станет. Причина не только в финансовой неспособности граждан приглашать адвоката для защиты нарушенного или предполагаемого нарушенного права. Причина находится в ментальности россиян. Страна наша, как известно, не восточная, но и не западная. В силу сложного геополитического расположения таким же непростым представляется и действие права в географическом пространстве. Геоправовое пространство весьма неоднозначно.

Для России американская модель организации судебной системы неприменима в силу различных обстоятельств. Конституционно, законодательно, судебная система есть равноценный вид власти наряду с другими. В действительности не удается полностью избежать влияния других видов власти, а также латентного личностного воздействия на судью при принятии им решений.

Имеется и другая проблема: понимание права. Существует высокий с точки зрения теории уровень понимания права учеными-юристами. В то же время имеется непонимание теории, незнание каких-либо взглядов на право со стороны большей части общества как достаточно образованной, так и имеющей невысокий уровень представлений и юридических знаний вообще. Другими словами, юриспруденция как наука приобрела самодостаточный характер. Ученые спорят, пишут свои работы, выступают на конференциях и симпозиумах как будто для самих себя. А народ живет своей автономной жизнью, вдали от научных дискуссий, острых и не очень споров о праве, о том, каким ему быть и что для этого надлежит сделать. Народ, конкретные индивиды живут в «собственных условиях», сформированных их же бытием.

Все обозначенное выше приводит к мысли о том, что применительно к правовой политике следует вести речь о комплексном подходе как к формированию правовых свойств личности, так и к изменению отношения государства в лице его органов к самому положению личности в Российской Федерации. Мы не сможем сформировать уважение к праву без учета специфики российской ментальности, в то же время без жестких мер от имени государства по преодолению правовой распущенности как со стороны гражданина-обывателя, так и чиновника-бюрократа.

Предлагается осуществить на уровне государственных решений и действий программу проведения правовой политики в области формирования правовых качеств личности с условным названием «Личность и право».

Она имеет такие уровни реализации:

A. Теоретический. Здесь формируются ценностные параметры программы, ее общая направленность, содержание, устанавливается смысловой вектор. Текст такой программы публикуется в печати.

Б. Доктринальный. На этом уровне определяются цель и средства, сроки, этапы осуществления программы, руководитель – ответственный работник на уровне аппарата Президента, а также лица, ответственные за ее исполнение. Это документ рабочего характера.

B. Социальный уровень содержит составные компоненты общезначимого, общенародного характера, включая ожидаемые результаты.

Г. Экономический уровень аккумулирует расчеты и затраты на ее исполнение, источники финансирования и восполнения затрат.

Юридический и политический уровни вполне очевидны, ибо сама программа осуществляется средствами правовой политики. Вместе с тем в такой программе должны быть четко обозначены оценочные критерии личности по аналогии с государственным образовательным стандартом для учебных заведений. Это не правовой всеобуч в известном нам из истории смысле. Это система целенаправленных мер, призванная мобилизовать государственные возможности и индивидуальные усилия во взаимных интересах: формирования правового социального государства. В таком государстве невозможно вести речь о личности вне прав и государстве вне обязанностей. В то же время обязанности личности должны быть увязаны с правами государства в органическом единстве. Государство состоит из индивидов. Поэтому правовая характеристика индивида отражается на правовом состоянии государства.

Финансовые возможности государства не бесконечны, и от этого значительная часть нагрузки должна лечь на предприятия всех форм собственности. Образно говоря, предприятие, выпускающее ту или иную продукцию, оказывающее те или иные услуги, должно быть заинтересовано в том, чтобы каждый гражданин смог бы законным способом доказать свою правоту в споре с ним. Это звучит парадоксально, но именно в таком парадоксе заключен великий созидательный смысл правовых изменений в поведении и сознании граждан.

Руководители предприятий и их работники – это тоже граждане, и они выступают в разных социально-профессиональных ролях. Гражданин, научившийся защищать свои права в отношении производителя продукции и услуг, научится защищать свои права и в отношении государства с его огромной массой чиновников, громоздким бюрократическим аппаратом. Поэтому руководители предприятий различных форм собственности прямо заинтересованы в становлении нового типа работника и гражданина, ибо они (руководители) бесконечное количество раз пытаются выяснить свои отношения с государством. Это всевозможные разрешения, лицензии, сертификаты, продления аренды, выкуп помещений и т. д. Используют при этом традиционно известные средства для достижения цели. Однако вместо них им и чиновникам надлежит использовать право.

Мы вполне понимаем, что моделирование и реальность есть разные вещи, особенно в российских условиях. Однако вряд ли уместно сегодня оставаться на позициях пессимизма и ожидания каких-либо позитивных изменений вне деятельности, активности, стремления сформировать новый правовой облик личности и государства.

Теперь мы рассмотрим конкретные направления осуществления программы «Личность и право». Они не являются исчерпывающими, может быть, нуждаются в дальнейшей систематизации, но в совокупности уже сейчас представляют необходимый минимум усилий для реализации поставленных целей. В такой целостной программе должны быть учтены следующие обстоятельства.

1. Юридический статус личности непременно подлежит социально-правовой диагностике. Речь идет о формально закрепленных в законе процедурах классификации и поддержки, прежде всего малообеспеченных слоев населения. Такая мера может показаться кому-то лишней, вторгающейся в частную жизнь индивидов. Но это только на первый взгляд. Полагаем, что истинно малообеспеченные категории населения не откажутся от признания их проживающими ниже официальной черты бедности, не имеющими соответственно адекватных возможностей для защиты собственных прав и свобод. Им должны быть предложены общественные работы, предоставлено право от имени государства в правовой поддержке. Этим можно свести к минимуму число лиц без определенного места жительства, приостановить скатывание к этой категории иных лиц.

Вместе с тем для лиц, ведущих паразитический образ жизни и склонных к тунеядству (в советское время даже существовала уголовная ответственность за тунеядство), т. е. явно не желающих трудиться при предоставлении от имени государства им такой возможности, скажем, в течение трех раз за один год, следует ввести обязательный труд на благо общества и свое собственное. При этом одновременно повысить ответственность служб занятости, конкретных чиновников за бездействие или за предложение работы неадекватного характера.

2. Из предыдущего положения вытекает забота об охране семьи, прав ребенка. Нельзя более допускать возрастания и вообще наличия несчастных обездоленных детей, ставших таковыми по вине родителей-алкоголиков, тунеядцев, преступников. Полагаем, что здесь необходима не только жесткая процедура лишения родительских прав, которая и сейчас существует. Необходимо поставить таких горе-родителей в финансовую зависимость от государства. В необходимых случаях, по представлению специальных инспекций по защите прав детей, взыскивать все возможное материальное содержание на ребенка. А если такового нет, что чаще всего и бывает, то опять же возникает принудительный труд как ответная мера на социальную незрелость, распущенность, безответственность. Причем здесь и государство не может остаться в стороне, формируя детские дома по приоритетному принципу финансирования. Иначе говоря, принудительный труд должен приносить материальный эффект, направленный на содержание детей, если же государство не в состоянии справиться с подобной задачей, пусть само и платит за своих нерадивых граждан или же создаст им условия для того, чтобы они стали эксклюзивом.

Зачастую большое количество детей в неблагополучных семьях, чаще всего неполных, является своеобразной индульгенцией от действия закона для родителей. Даже при совершении преступлений такими родителями, находящимися чаще всего в разводе, реальная ответственность не наступает: отсрочено наказание или применена амнистия. Такое положение можно признать недостатком в силу того обстоятельства, что нарушаются права сразу же нескольких лиц и прежде всего детей. Вывод таков: государство не смогло сформировать надлежащие правовые качества, поэтому необходимо изменить образ, условия жизни для детей, чтобы они не пошли по пути своих горе-родителей. Невозможно сегодня обходить вниманием семью, проблемы детей, их благополучие.

3. Требует коренного совершенствования система правовой подготовки в школах, средних специальных учебных заведениях, вузах. Речь идет о преемственности в формировании правовых знаний, представлений в жизни человека. Право может и должно прибрести статус фактора жизни индивида, фактора, который сопровождает его в обыденной жизни и сложных ситуациях.

С детского сада методом игры следует прививать отношение к праву как существенному компоненту жизнедеятельности всякого человека. Ребенок может понимать, что в случае нарушения его права (обида на товарища, конфликт и т. д.) он может обратиться не только к маме, папе, старшему брату за поддержкой, защитой, но и понимать, интуитивно воспринимать, что наряду с кровнородственными отношениями, где можно найти защиту, существует и нейтральная структура – незнакомые, но справедливые, по самой идее, люди, призванные разрешать конфликты. Так может формироваться образ судьи – лица, способного решать конфликтные ситуации. Но чтобы обучить детей такому важному психологическому, в целом положительному правовосприятию, должны быть обучены сами воспитатели, педагоги.

В средней школе переход из одного класса в другой следует сопровождать сдачей зачета с обязательным решением задач по элементарным проблемным ситуациям. Главное – показывать, что если личность борется за нарушение своего права установленным в законе способом, то это оправданно, во-первых, с нравственной точки зрения, приветствуется другими членами общества как положительный, а не отрицательный (как это зачастую воспринимается сейчас) шаг. Преодоление оценки обращения в правоохранительные органы как действия психологически негативного есть первый существенный этап в формировании нового отношения к праву, самоуважению личности. Во-вторых, стремление к установлению собственного права должно закрепляться в качестве материально стимулирующего фактора. Выиграл процесс – получи штраф от ответчика, причем в качестве обязательной, пусть и небольшой по размерам, суммы.

Такое положение должно закрепляться и развиваться в средних и высших учебных заведениях, что вполне уместно, по крайней мере, с точки зрения становления цивилизованных рыночных отношений. Иными словами, если у нас не получится ориентироваться на «право адвокатов», то придется ориентироваться на собственную правовую самозащиту и быть готовыми к этому.

4. В системе комплексных реальных мер особое значение имеет деятельность юристов-профессионалов. Известно, что в последние годы число выпускников юридических вузов резко возросло. Это вполне объяснимо, учитывая увеличение гражданского оборота, торговли, создание новых форм экономической жизни, ее оживление. Государство сегодня просто обязано привлекать на платной основе наиболее опытных, специально аттестованных для целей общественной пропаганды юристов. Людям нужны не только знания сами по себе, которые могут лежать пластом на дне сознания индивидов, им необходимы конкретные, пусть и общие рекомендации, разъяснения по наиболее важным правовым вопросам. Например, каким образом и где подготовить заявление о восстановлении своего нарушенного права, куда это заявление отнести, чтобы его приняли, а не устраивали «хождение по мукам». Причем подчеркнем в очередной раз, что знакомство с основами юридических знаний происходит в совокупности с психологической подготовкой. Грань между «ними» (чиновниками, начальниками) и «нами» (обычными, простыми людьми) можно стирать постепенно, но последовательно лишь на основе развития самоуважения личности, понимания ею «движения к праву» как естественному ходу человеческой жизни, а не подвигу и экстремальному событию. Думается, что многие, в том числе и ученые-юристы, не хотели бы окунуться в ситуацию судебного разбирательства в силу различных причин, в том числе и неверия в скорое и справедливое рассмотрение дел.

5. Следующим направлением в системе мер формирования правовых качеств личности представляется правовое просвещение в коллективах предприятий, организаций, учреждений. Часть налоговых средств следует направлять для оплаты юристов, выступающих с лекциями-консультациями для работников. В данном случае выполняется весомая социальная задача – преодоление юридической безграмотности, боязнь как права, так и должностных лиц, применяющих его, повышается уровень правовой и общей культуры населения. Это направление хорошо действовало в советский период, и его следует признать правильным.

Но в современных условиях ограничиваться лишь известными нам формами правового просвещения было бы неверно. Правовое просвещение следует сочетать с правовой информатизацией, возможностями видео– и телекоммуникаций. Далеко не всегда эффективно используются такие правовые компьютерные базы данных, как «Гарант», «Консультант» и т. д., либо в силу отсутствия доступа к ним (не все пока обладают персональными компьютерами), либо в силу неумения распорядиться имеющейся правовой информацией. Поэтому данное направление может подкрепляться консультированием со стороны юристов.

Далеко не полностью используются возможности видеопродукции. Так, например, видеокассета может содержать не только видеоконсультацию, но и демонстрировать образцы юридических документов, алгоритм правильного составления искового заявления, жалобы и т. д.

6. Следующий пункт данной программы следует связать с теоретическим осмыслением права как формы и отражения бытия и сознания отдельных личностей, социальных групп, всего общества.

Право в нашей российской ментальности есть нечто иное, чем тот образ, который создан учебниками и монографиями.

Вполне можно согласиться и с позитивистским осмыслением права, которое по большей части отражено в научных исследованиях и сознании юристов. Но право, отраженное текстуально, и право как поведение, как образ действия, как символ российской ментальности взаимно не адекватны.

За последнее десятилетие в России научились законодательствовать вполне прилично, почти по стандартам Европы. Работают комитеты Государственной Думы, вносятся законопроекты, рассматриваются и утверждаются – все говорит о том, что на федеральном уровне право и отношение к нему выглядят уважительно, регламентированно, профессионально.

На региональном уровне также имитируется полное уважение к праву: действуют законодательные органы субъектов РФ, муниципальных образований, обсуждаются на основе регламента и формально полно вопросы хозяйственно-экономической, социально-правовой жизни регионов. Одновременно существуют реальные интересы чиновников разного уровня, их завуалированность в векторе, содержании деятельности законодательной и исполнительной власти. При всех недостатках организации законодательной и исполнительной власти можно признать, что с формальной точки зрения все субъекты действуют так, как установлено в законодательстве.

Сами законы, как федеральные, так и субъектов РФ, выполнены достаточно профессионально, что, конечно, не исключает критики в адрес ученых-юристов, практиков. Но признаем, что с позиции формы и содержания законодатели справляются в целом со своей задачей.

Главная проблема состоит в том, что население России, большая его часть использует в мыслительной деятельности далеко не правовые понятия. Мыслят по-своему, так как привыкли в силу уровня образования, особенностей развития психоэмоциональной сферы, уклада жизни, традиций, специфики культуры, привычек, склонностей и т. д. Таким образом, с одной стороны, наличествуют неплохие законы и законодатели, а с другой стороны, индивиды строят свое поведение как-то по-особенному, вне правовых доминант – живут так, как привыкли.

Полагаем, что данное противоречие применительно к формированию правовых качеств личности есть основное, хотя и не всеобщее. Как нам представляется, часть общества в силу переходного характера 90-х гг. изменила свое внутреннее отношение к праву, появляется не только некоторое доверие к нему, но и глубинное восприятие его необходимости. Пока это только ростки, начало движения к праву. Думается, что и сто лет назад кто-то из российских юристов, размышляя на подобную тему, мог бы сказать примерно то же самое. Все в России полувечно. Вечно на Востоке, на Западе изменчиво, а у нас именно полувечно.

Правовая ментальность российского человека отлична от аналогичных феноменов других социумов. Европейско-восточное сознание конституируется не автономно лишь как европейское, либо лишь как восточное. Налицо некий симбиоз «психологичности» Востока и «идеологичности» Запада. Недостаточно и того и другого в разных ситуациях, различным людям, принадлежащим разным социально-профессиональным и психологическим группам населения России.

Праву, чтобы стать более адекватным ментальности россиянина, следует проникнуться его психологией, обрести более выраженный «понимающий» характер. Но право универсально, и ему сложно приобрести психологическую гибкость. Оно – для всех, а психология дифференцирована.

В то же время ментальность россиянина, чтобы приблизиться к праву как универсальной категории социальной жизни, должна проделать путь от «психологичности» к «идеологичности», т. е. обрести системность, большую стройность, иерархичность, может быть, даже жесткость.

Вполне понятно, что это длительный путь, который проделают будущие поколения. Причем также вполне возможно, что и не будет существенных изменений. Мы хотим жить так, как в Европе, а получается так, как в России, потому что мы в России и живем.

Но в России тоже может получаться по-разному. Именно поэтому сегодня необходим акцент на правовой политике, системности в отношении формирования правовых свойств личности, что предполагает изменение правовой ментальности. Иными словами, целью политики в области формирования юридических качеств личности представляется становление правового образа жизни (т. е. образа жизни, где право являет реальную ежедневную ценность и необходимость), изменение ментальности.

7. Другим направлением данной программы может стать преодоление негативных сторон «отраслевого» типа личности. Известно, что значительные сферы социальной, культурной, экономической жизни подлежали национализации. Единая система образования здесь выполнила свою позитивную миссию: миллионы людей в советское время получили беспрецедентные возможности межиндивидуального общения. Особую роль не играло место жительства, национальность, приоритет отдавался профессиональному принципу, коллективному восприятию самих себя при проводимой интернациональной политике, причем не в ущерб патриотизму и национальной гордости.

Сформировался коллективный человек, не автономизирующийся от себе подобных, не закрывающийся в основном от проблем своих коллег, друзей. «Универсализм» достигался самим образом жизни, идеологией, пропагандой. Образ коллективного человека получил обвальную и неоднозначную, на наш взгляд, полностью не обоснованную критику. У коллективного образа жизни были свои минусы, которые достаточно описаны в литературе, и мы не будем на них останавливаться, но были и свои плюсы.

Сегодня доминирует «отраслевой» тип личности, ангажированный для узкоспециального вида деятельности и соответственно приобретения узкой, отраслевой информации. Информационные критерии для такой личности весьма жесткие, и они далеко не всегда связаны с правом.

Могут возразить нашему ходу рассуждений. Человек как профессионал использует лишь то, что ему требуется для получения прибыли, заработной платы, а все остальное не должно быть востребовано, ибо не приносит материального эффекта. Все ненужное – не нужно. Право сегодня не нужно, следовательно, никакой информации о нем нельзя допускать.

Такой путь отраслевого дифференцирования информации, в том числе правовой, это и есть «право адвокатов», состоявшееся в США. Но там осознают, что без юриста не может быть решен ни один значимый вопрос, т. е. право играет очень весомую роль в жизни людей и общества в целом.

В России это не получается по многим причинам, а значит, необходимо искать выход из такого правового тупика. Этот выход находится на путях реформирования национальной системы образования в сторону ее «юридизации», включения в государственные образовательные стандарты изучения основ права как обязательного компонента для всех специальностей. Специалисту, бакалавру, магистру, независимо от полученной квалификации, необходим минимум знаний о правовом мире. Причем эти знания могут стать в свою очередь ниточкой, связующим звеном в системе коммуникаций как молодежи, так и взрослого населения.

Итак, можно определить достаточно много аспектов программы целевого формирования правовых качеств личности. В такой программе подлежат учету разносторонние характеристики личности, ее правовой статус, место в системе производства, распределения, потребления. Особое значение имеет уровень общей культуры, освоенной конкретным индивидом, психологические особенности типа личности. В действующем законодательстве, правоприменении сложно отразить дифференцированные характеристики личности. Однако правовая политика в силу универсального характера воздействия на людей в состоянии учесть основополагающие стороны взаимодействия личности и власти и рождающийся в результате этого процесса уровень и содержание правовых свойств личности.

2. Правовая политика и правовое сознание личности: соотношение и взаимосвязь

Как мы установили, одной из целей правовой политики в области формирования юридических качеств личности представляется изменение ее ментальности. Правовая политика создает условия для обретения каждой личностью такого уровня правового сознания, который необходим для осуществления ее юридической защиты. Высокий уровень правового сознания ориентирует личность на защиту своих прав, т. е. выступает субъективным фактором в ее взаимодействии с правом.

Очевидно, что всякий человек способен защитить свои индивидуальные права, преодолевая традиционные для россиян деформации правового сознания. Эти деформации не придуманы, а выросли из образа жизни, юридических, политических, культурных, в целом социальных традиций. Поэтому наше обращение к понятию и деформациям в структуре правового сознания объясняется его ролью в формировании личности. Акцент на рассмотрение проблемных сторон представляется более продуктивным, поскольку в самом правовом сознании накопилось множество негативных компонентов. Эти негативы препятствуют активному преобразованию правовой действительности и защите прав и свобод личности.

Правовое и политическое как компоненты сознания часто взаимосвязаны, порой неразделимы для отдельных личностей. Поэтому мотивация поступков личности не всегда носит однозначный, жестко детерминированный характер. Личность, защищая свои права, обращается и к политическому, и к юридическому алгоритму своего поведения, которые в реальности смешаны, и можно вести речь о доминировании какого-либо одного типа поведения. Например, человек, оказавшись в сложной жизненной ситуации, связанной с действием закона, обращается в правоохранительные органы за защитой своего права и одновременно к политическому лидеру регионального или федерального уровня с письмом, обращением и т. д. Такой акцент в уяснении роли правосознания сделан для того, чтобы показать его реальную значимость в определении поведения личности, в том числе в защите своих прав, и тем самым актуализировать практическую направленность рассматриваемой проблемы.

Правосознание изучается как проявление общественного сознания в целом[122], а общественное правосознание в соотношении с государственностью[123]. Исследуется структура, функции правосознания[124], его соотношение с правовым менталитетом в России[125]. Специально анализируется деформация правосознания, правовой нигилизм[126], профессиональное правосознание[127], правильно обозначается необходимость изучения роли правосознания в выработке и реализации правовой политики[128].

Даются понятия правосознания. «Правосознание – это совокупность представлений и чувств, выражающих отношение людей, социальных общностей к действующему или желаемому праву[129]. «Правосознание – категория теории государства и права и криминологии, означающая сферу общественного, группового и индивидуального сознания, отражающую правозначимые явления и обусловленную правозначимыми ценностями, представлением должного правопорядка. Правосознание определяется социально-экономическими условиями жизни общества, его культурно-правовыми, демократическими или авторитарными традициями[130]. Определяется структура и виды правосознания. Структурно правосознание состоит из двух основных элементов: правовой психологии и правовой идеологии; видами правосознания являются: обыденное, профессиональное, научное[131].

Поскольку ракурс нашего исследования обращен к личности, защите ее прав, постольку существует необходимость рассмотрения проблем деформации правосознания. Соответственно деформации правосознания выступают препятствием на пути защиты прав, а само правосознание по своим параметрам достаточно массивно, многоаспектно. Если речь идет о деформации, то, следовательно, существует некий идеал, модель правосознания. В то же время очевидно, что в реальной жизни, юридической практике сложно обнаружить универсальную модель высокого уровня правосознания. Иными словами, мы имеем дело со сложившимся в литературе пониманием правосознания. Уровень, содержание правосознания, его направленность не могут быть произвольными и независимыми от существующей экономической, политико-правовой ситуации в обществе. Поэтому и нам следует провести анализ деформаций правосознания с учетом исторической преемственности и реального современного положения дел в области знания, сознания, правосознания.

В обобщенной форме правосознание отражает степень знакомства личности с правом и рационального отношения к нему. Правосознание есть производная величина от юридической культуры, ее составная часть и форма проявления. Правосознание, как известно, связано с правовым поведением личности, выступая одним из факторов, субъективной основой такого поведения. Когда речь идет о сознании, всегда подразумевается поведение и соответственно наоборот.

Правосознание связано с правовой системой главным образом через идеологию. В российских условиях, как мы полагаем, и правовая психология существенно влияет на правовую систему. Российское право, юридическая практика более психологичны, чем это принято обычно считать. Правосознание «очеловечивает» правовую систему, наполняет ее функционирование персональным началом, придает вариативность ее развитию. Без личности как носителя правосознания невозможно представить деятельность правовой системы, она становится набором механизмов, не обладающим ценностным и гуманистическим содержанием. Такой теоретический постулат не является случайным и оторванным от жизни. Многие проблемы функционирования правовой системы связаны с низким уровнем правосознания, зачастую его эклектичным содержанием. Сегодня вряд ли приходится говорить о стройной структуре и иерархии ценностей в содержании правосознания как отдельной личности, так и социальных групп, общества.

Нигилистическое восприятие права, государственной власти играет свою негативную роль. Но сам нигилизм есть следствие отношения власти к человеку в России, а также отношение человека к этой власти. В самом общем виде нигилизм можно признать одной из характеристик взаимодействия государства и человека.

Классифицируем проблемы деформации правового сознания и роли правовой политики в его преодолении, а следовательно, в юридической защите личности.

1. Современные деформации содержания правосознания как результат негативных явлений в правовом бытии. Современное правосознание отражает то реальное положение дел, которое сложилось в Российском государстве и обществе. Правосознание зачастую именно адекватно отражает правовую и политическую реальность. Какова она и каким образом отражается в правосознании, тем самым инициируя его деформации?

• В России отсутствует правовое, демократическое, социальное государство как завершенная, стабильно функционирующая конструкция, что и отражается в сознании индивидов. Такого государства нет в реальности, но имеется множество разговоров вокруг этого понятия, оно содержится в Конституции РФ. Правового государства не будет до тех пор, пока не сформируется полноценное гражданское общество, способное уважать своих членов и закон, но не бояться носителей власти. Тема гражданского общества нами рассматривалась в предыдущих частях работы. Но обращает внимание на себя тот факт, что в тексте действующей Конституции РФ отсутствует сам термин «гражданское общество». Демократическое государство предполагает наличие демократии в обществе как атрибута, свойства его цивилизованности. Российская Федерация в соответствии со ст. 7 Конституции РФ – социальное государство, политика которого направлена на создание условий, обеспечивающих достойную жизнь и свободное развитие человека. Понятно, что о достойной жизни для широких слоев населения не приходится и говорить. Каким образом правовое сознание отразит достойную жизнь, если она отсутствует как факт? Отразит искаженно, с известной долей пессимизма, недоверия. Сознание атрибутирует наиболее сложные стороны бытия индивидов.

• Имеется конституционно признанное разделение властей, но отсутствует их фактическое неравенство. В правовом сознании большинства россиян исполнительная власть воспринимается как более реальная, реагирующая на изменения в социальной жизни. Такое положение не просто воспроизводится на уровне субъектов РФ, но и усиливается в сторону власти их администраций. Действительно, в последние годы произошли некоторые изменения в сторону уравновешивания видов власти. Но фигура губернатора как руководителя субъекта РФ предстает в сознании населения данного субъекта более весомой, чем другие. Это в корне неверно, что и отражается в правовом сознании российских граждан. Чиновник уровня субъекта РФ, избранный по действующему закону населением, обязан, прежде всего, организовать эффективное управление государственно-правовыми средствами для обеспечения достойной жизни населения данного региона. После избрания на должность, как правило, происходит забвение элементарных правил, несоблюдение политической и личной этики.

• Вряд ли большинство россиян осознает себя источником власти и носителем суверенитета. К большому сожалению, в очередной раз мы становимся свидетелями того, что однажды переданные права окончательно переходят к правителям, и их сложно возвратить. Избрание депутатом уже не является привилегией всех. Без финансовой поддержки и жесткой пиар-организации выборов вопрос о получении статуса депутата уже не решается. Отзыв депутата по действующему закону также невозможен. Естественно, что и правовое сознание охватывает данный массив несправедливостей: люди понимают, как далеки они от возможности влиять на власть. Это комплекс проблем, порожденных политической практикой России. Панацея хорошо известна: народовластие и прямые свободные, равные выборы – вот источник преодоления перекосов в вопросе разделения властей.

• Содержащийся в Конституции РФ перечень прав и свобод, признание их неотчуждаемости и принадлежности от рождения не снимает проблему их мнимости, по крайней мере, в целом ряде случаев. Получается, что естественные права отражены позитивно в действующей Конституции России, других законодательных актах, а в действительности по большей части отсутствуют. Такое положение с правами человека и гражданина не остается без отражения в правовом сознании.

• Наблюдается низкая степень защищенности личности со стороны государства. В соответствии со ст. 45 Конституции России государственная защита прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации гарантируется. Правовое сознание российского человека отражает невыполненность этой конституционной нормы.

• Нарушаются права самим государством, в силу чего возникает необходимость защиты прав личности от него. Парадоксальность такой ситуации фиксируется правосознанием и деформирует его.

• Высокий уровень преступности, коррумпированности должностных лиц, бюрократический характер отношения к человеку в случае его обращения в органы государственной власти – все это деформирует правосознание.

2. Деформации правосознания как отражение недостатков правовой идеологии, особенностей правовой психологии.

• Правовая идеология не оторвана от идеологии российского общества вообще. В постперестроечный период фактически была уничтожена прежняя идеология. Оставаясь вне оценок идеологии советского общества, отметим, что именно в период после «перестройки» отрицался опыт, исторические традиции, культурные основы прошлого. В связи с таким процессом претерпела изменение и правовая идеология. В какой-то момент – апогея приватизации – значение права как компонента социальной жизни было существенно принижено. Право в таком смысле перестало выполнять важную задачу общественного развития, связанную с его универсальной ролью регулятора отношений.

• В современной российской правовой идеологии присутствуют компоненты общепризнанных, прогрессивных форм понимания права. Правовые идеи, взгляды, теории, воззрения и доктрины хорошо известны из многочисленной литературы, учебников, диссертаций, докладов на научных конференциях. Но известны они, прежде всего, ученым, наверное, и юристам-практикам, возможно, и некоторым руководителям, вероятно, и студентам юридических учебных заведений. Людям, не обладающим профессиональной юридической подготовкой и не испытывающим потребности в теориях, учениях и т. д., они, скорее всего, неизвестны. Соответственно правовая идеология как компонент правосознания большинства россиян функционирует не в полную мощь.

• Правовая идеология продолжает находиться в стадии становления. Конечно, можно было бы сказать и по-иному: никакой правовой идеологии в современной России нет. Но такой подход упрощал бы истинное положение дел и уводил бы от необходимости формирования новой идеологии. Фрагментарность правовой идеологии и ее нечеткая, невыразительная форма – вот тот очередной недостаток, который негативно влияет на правосознание.

• Психологический компонент правосознания также подвержен негативному воздействию недавнего прошлого России. Правовые чувства, эмоции, переживания, настроения у российского человека не менее важны, чем идеология – порой непонятное и далекое явление. Россиянин склонен к проявлению эмоций, а его правовые чувства свидетельствуют об отношении к организации власти, справедливости или несправедливости правоохранительной, судебной системы. Психологичность в восприятии права российских граждан проявляется в их доверии или недоверии к принимаемым законам. Обманутые политикой и политиками люди с недоверием относятся и к праву, полагая, что оно есть орудие, средство в руках правящей элиты. А если даже закон и хорош, то его сложно реализовать, учитывая многочисленные препоны в этом вопросе.

• Как представляется, в пограничном поле идеологии и психологии находится следующая проблема. Россиянам внушают необходимость ориентации на европейские стандарты и нормы права. Российское право пытаются европеизировать, и для этого приводится комплекс аргументов. Это процесс, по сути болезненный для российской правовой системы и для граждан России. Не все понимают, что должны сделать, чтобы удовлетворить европейское сообщество. Поспешность формального приобщения к европейским стандартам, в то время когда Россия продолжает жить в пространстве двойных стандартов, негативно отражается на правовом сознании ее граждан.

• 3. Деформации правового сознания, проявляющиеся в виде нигилизма и идеализма.

• Нигилизм отчасти имманентен российскому сознанию в целом, имеет исторические корни. Легко отрицать и ничего не предлагать взамен, не участвовать самому в формировании приемлемых отношений. Истоки правового нигилизма гораздо более глубоки, чем это принято считать. По существу, первой попыткой на уровне системы взглядов было учение Эпикура. Он, как известно, проповедовал, в том числе, априорный принцип наслаждения, минимального, лишь формально необходимого участия гражданина в делах государства. По его мнению, мудрый человек стоит вне политики, не тратит свое драгоценное время на принятие общезначимых решений, не участвует в управлении государством. Такое понимание было критически воспринято и современниками и последователями древнегреческого философа, но как элемент взглядов, как часть сознания оно сохранилось. Воспроизводство нигилизма происходит на различных этапах истории.

• Нигилизм как несоблюдение законов есть устойчивая российская традиция, которая справедливо отмечается и показывается в литературе[132]. Формами нигилизма называются: а) прямые преднамеренные нарушения действующих законов и иных нормативно-правовых актов; б) повсеместное массовое несоблюдение и неисполнение юридических предписаний; в) издание противоречивых, параллельных или даже взаимоисключающих правовых актов; г) подмена законности политической, идеологической или прагматической целесообразностью; д) конфронтация представительных и исполнительных структур власти на всех уровнях; е) нарушение прав и свобод человека; ж) национально-правовой нигилизм; з) доктринальная форма правового нигилизма, проистекающая из некоторых старых и новых теоретических постулатов[133].

• Нигилизм как явление существовал в различных формах. Одним из проявлений является анархизм. Нигилизм выступает как радикальное воплощение антигосударственных идей, разрушения самого государства. Государство должно раствориться в обществе, организованном на началах справедливости, а путь к ней видится через революцию, призванную уничтожить институты социального неравенства, государственного принуждения, чуждого человеку, попирающего его свободу. Свобода соизмерима лишь «с человеческим правом» (М. А. Бакунин). Нигилизм в форме анархизма имеет только одно справедливое и практическое начало с точки зрения методологии: недовольство правом, его применением, носителями власти должно выражаться в активном неприятии несправедливости и адекватных формах юридической защиты личности.

• Идеализм в праве – оборотная, но также негативная его сторона. Идеализм не возник случайно, имеет исторические корни. Хороший закон может, якобы, исправить любую негативную ситуацию. Но экономические, социальные проблемы лишь законом, указом или приказом не решить. Право оформляет сложившиеся отношения, конечно, и воздействует на них, задает вектор позитивному началу, но заменить действие экономических механизмов оно не может. Переоценка права также вредна, как и его недооценка.

• Наиболее ярким проявлением правового идеализма явилось провозглашение российского государства социальным, правовым, демократическим. Хотя правильнее было бы записать в Конституции РФ: «Россия вступила на путь формирования правового, социального, демократического государства, и отклонение от него является противоправным и преследуется в соответствии с действующим законодательством, так как нарушает права и свободы личности».

• Идеализм, по сути, есть компонент сознания большей части российского общества. Причем в особенности присутствует вера в жесткий, даже жестокий закон, способный победить преступность, защитить человека. Но известно, что закон ценен, эффективен, во-первых, когда обладает ресурсами для исполнения, во-вторых, когда он реально действует, а закрепленная в нем ответственность неотвратимо наступает.

Итак, существует комплекс проблем правового сознания, который влияет на состояние дел в вопросах юридической защиты личности. Но их необходимо решать, выстраивая общую стратегию, формируя тактику в комплексном виде. Именно такую задачу может выполнить правовая политика, систематизирующая не только негативные стороны, но и способная предложить перспективные пути повышения эффективности защиты прав и свобод личности.

Поскольку речь идет о политике, необходим учет не только собственно юридических факторов, но и в целом общественной ситуации в стране, современной специфики государственно-правового развития. Именно с учетом этих актуальнейших проблем можно выстраивать правовую политику в сфере преодоления негативных сторон в правосознании.

1. Сама идея правового государства должна обрести конкретные очертания и быть осязаемым явлением для человека, понятной для него, усвоится сознанием как неотъемлемая часть социально-правовой действительности. Лишь в таком случае она укрепится в сознании российского человека как реальная, а не мнимая, и тогда смогут преодолеваться двойные стандарты правового бытия.

М. И. Байтин отмечает, что «для успешного формирования в России правового государства, становления и утверждения его принципов необходимы, по крайней мере, следующие условия:

развитие производства на основе рыночной экономики и создание цивилизованного гражданского общества;

последовательное осуществление курса демократического развития общества и государства, сочетаемого с укреплением вертикали власти и совершенствованием государственного механизма;

обеспечение роста благосостояния населения страны и на этой основе достойного уровня жизни народа;

высокий уровень духовного развития общества, общей и правовой культуры, правосознания граждан, в первую очередь, государственных служащих;

развитие всестороннего международного сотрудничества в целях обеспечения мирового правопорядка, прав и свобод личности»[134]. Подход к пониманию идеи правового государства представляется правильным. Действительно, правовое государство не может выступать оторванным от экономической, социальной жизни явлением, оно аккумулирует все проблемы, сложности, связанные с недостаточной демократией и одновременно дисциплиной, ответственностью, основанных на законе. Нам нужна не игра в красивые слова о демократии, праве, государстве, где действуют жесткие и справедливые законы, отражающие приоритет личности, ее свободное развитие и ответственность перед обществом. Высокий уровень правосознания есть атрибут правового государства, и в то же время фактор, влияющий на его формирование.

2. Становление отношений в системе гражданского общества есть условие сдерживания всевластия государства, его чиновничьего аппарата, а, следовательно, повышения уважения к личности, ее самоуважения. Гражданское общество формируется с помощью гражданского сознания, которое одновременно является фактором становления гражданского общества. До сих пор выглядит весьма проблематичной идея гражданского общества как цементирующей основы для государства. Государство по смыслу своего существования не может подавлять, сковывать гражданское общество.

Отношения собственно государственные крайне важны, но сфера гражданского общества – не политическая по сути – выступает в реальности фактором жизнеустройства личности. Права и свободы не висят в воздухе и не растут на деревьях. Они пропитывают всю жизнь людей. Право проделывает значительную работу против неправа (Р. Иеринг) во имя великой цели: справедливости и осуществления интересов личности. Пришло время в законодательном порядке установить возможность отзыва депутатов, которая, собственно, и существовала в советский период. Следует на законодательном уровне решить проблему отзыва глав субъектов РФ населением данного региона, отзыва глав городских и районных муниципальных образований. Носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ, иначе ст. 3 Конституции РФ не будет реализована.

Передача персональных прав депутатам не решает проблему полного выражения мнения народа, а референдумы проводятся по инициативе сверху, выборы порой организуются финансовыми группами, лоббирующими всеми возможными способами свои интересы на разных уровнях власти.

Однако само гражданское общество не формируется путем заклинаний или скрытых желаний справедливости. Это общество не сможет оптимально функционировать без отлаженной экономики, без реализации прав собственности, приобретенной честным, законным способом, и ее защиты, без неприкосновенности частной жизни. Поэтому экономические проблемы продолжают оставаться одними из главных. Причем такая позиция не является выражением экономического детерминизма, когда благополучие автоматически влечет здоровую правовую жизнь общества, стабильное функционирование государства. Во-первых, в России пока отсутствует благополучие в финансово-материальном смысле для всех, во-вторых, легитимно законная и социокультурная обработка собственности и состояний, нажитых за время приватизации, просто необходимо. То, что было изъято в процессе денационализации, должно быть возвращено, а законно приобретенные состояния должны получить легитимность путем деятельности правоохранительных структур и налоговой службы. Лица, несогласные с результатами их проверок, имеют право обращения в суд, что также соответствует признаку правового государства.

Гражданское общество не может изначально исходить из неравенства возможностей людей, связанных с их способностью присваивать результаты деятельности своих сограждан. Гражданское общество предполагает прозрачность, гласность, не претендующую на частные тайны, порядочность. В противном случае все разговоры о справедливо устроенном обществе, где право, юридическая защита личности играют особую роль, будут напрасны.

3. Формирование и поддержание обязательности идеи, духа, принципов, идеалов законности, без которых сложно вести речь о юридической культуре вообще, ее влиянии на повышение возможностей личности в деле защиты ее прав и свобод. С. С. Алексеев справедливо пишет: «Реализация идеалов правозаконности, во многом видимых в перспективе (и потому ныне имеющих в чем-то романтический характер), – процесс, судя по всему, трудный, противоречивый, долгий. Его успех зависит от многих составляющих и переменных, прежде всего от утверждения начал либеральной цивилизации, становления основных институтов гражданского общества, демократизации всей общественной жизни, развития культуры – и общей, и правовой (персоноцентристской), состояния правопорядка и законности в стране»[135].

Становлению нового уровня правосознания, безусловно, способствуют изменения в юридической деятельности в целом, практической юриспруденции в отношении приоритетности прав и свобод человека. Учитывая особую значимость общественного мнения в российских условиях, в самой правовой политике целесообразно соединить наиболее выдающиеся, известные судебные решения с их гласным озвучиванием в средствах массовой информации. Настрой, нацеленность общественного мнения крайне важны в деле пропаганды самоценности личности, накапливания позитивного опыта победы человека над несправедливостью.

Демократические принципы, закрепленные в источниках права, действительно могут быть ценностной основой для принятия юридических решений. Думается, что российской правовой системе нужно идти по пути формирования условий для использования прецедента как источника права. Осознание того факта, что существует «устоявшееся» решение суда по сходным, например гражданским, делам, будет способствовать стабильности в охране законных интересов личности, известной предсказуемости, не являющейся ущербом объективности. Современные судьи, начиная рассмотрение гражданского дела, действуют так, будто они впервые сталкиваются с подобными вопросами в своей деятельности. На самом деле они учитывают свой прежний опыт, мнение Верховного Суда РФ по сходным делам, руководствуются собственным правосознанием, доминирующими в обществе нормами нравственности, должны бы учитывать и развитие юридической науки, но, конечно, решение принимают на основе кодифицированного законодательного акта. Полагаем, что положительный опыт прецедента следует расширять, а для этого законодательно разрешить в качестве эксперимента его использование по отдельным категориям дел. Это будет способствовать укреплению духа приоритетности законных интересов личности, позитивным изменениям в структуре ее правосознания. Однако для этого необходимо внести соответствующие изменения в Конституцию РФ, действующее законодательство, что собственно не может не влиять на изменение государственно-правовой доктрины в России. Нужны постепенные шаги в этом направлении, закрепление всего положительного.

4. Право как ценность бытия личности. Изменение отношения к праву мерами правовой политики выглядит обоснованно с точки зрения его ежедневной практической актуальности. В сознании советского и постсоветского человека право часто ассоциируется как крайняя мера, фактор негативной жизненной ситуации, в которой кому-то пришлось оказаться волею судьбы. Фактически право как социальная ценность, средство преодоления сложных обстоятельств в условиях тотальной организации власти и принижения права отождествляется с применением достаточно жесткого закона. На самом деле правовая форма взаимодействия человека и внешнего мира рационализирует эти отношения, существенно расширяет возможности носителя прав и обязанностей. Право в таком аспекте представляет возможность как сиюминутной, так и перспективной оценки событий, значимых для личности, влияющих на повышение ее юридической культуры и соответственно позволяющих преодолевать деформации правосознания. Н. Неновски пишет: «В нормах права в неразрывном единстве сочетаются дескриптивные (описательные), оценочные и перспективные (предписывающие) элементы.

В самой норме содержится не только оценочная и перспективная информация. В ней есть и дескриптивное, описательное содержание, усиливающее познавательный характер нормы в целом. Помимо информации об отношении к данным фактам и поведению, которого должен придерживаться правовой субъект, из нее можно извлечь и фактическое знание – о существовании некоторых объективных свойств фактов и отношений, по поводу которых дается оценка и предписывается поведение»[136].

Однако ограничиваться ожиданием прозрения личности в отношении права как безусловной ценности не приходится. В рамках правовой политики следует целенаправленно вести пропаганду права как ценности индивидуального бытия. Право проявляется через интересы, потребности личности, через ежедневные формы социального взаимодействия субъектов общественных отношений. Пропаганда права есть дело государственное, но исходящее из объективных потребностей формирования и развития гражданского общества. Необходимость отражения права в сознании индивидов как сверхактуальной ценности подтверждается его прагматическим аспектом, универсальными свойствами. Фактически так называемый перелом в сознании начинается именно с возвышения персональной направленности права.

5. Существенным направлением позитивного реформирования сознания индивида представляется динамичное информационное воздействие права на бытие и сознание личности. Собственно это направление обеспечивает как пропаганду права, так и внедрение его в структуру бытия и сознания в тотальном масштабе.

Деятельность человека вообще не представляется возможной без обладания информацией, без наличия соответствующих информационных ресурсов. Эти ресурсы необходимы для осуществления как в целом социальной деятельности, так и реализации человеком своих прав. В. Н. Кудрявцев отмечает: «Информационное значение права состоит в том, что правовая система доводит до сведения всех субъектов – граждан и коллективов – официальную позицию государства о существующих нормах поведения в разных сферах общественных отношений, указывает на допустимые и запрещенные средства достижения целей, а также на возможные последствия, иными словами, информирует об оптимальных вариантах поведения»[137].

Россия движется по пути становления информационного общества. Однако в таком обществе весьма важно не потерять ценности приоритетного порядка, связанные с правовым бытием и сознанием личности из самозначимости и в известной мере самодостаточности. Обществу и государству нужна не информация ради самой информации. Информация должна «работать» на личность. Существует, например, такое мнение, идущее от Сен-Симона, О. Конта, что не человек должен эксплуатировать человека, но человечество должно эксплуатировать ресурсы. Информационное общество может представить такой шанс человечеству, если оно в очередной раз в лице олигархических групп не подчинит себе информационные ресурсы и источники ее распределения, что уже произошло с природными богатствами в виде газа, нефти и т. д. Ресурсовое, природное неравенство в очередной раз выступает основой неравенства фактического, претендующего на позиции неравенства юридического.

Информационная цивилизация имеет своим ценностным основанием человека, и соответственно права человека и гражданина носят не только формально-юридическую, но и практически-юридическую направленность. В частности, ст. 29 п. 4 Конституции РФ закрепляет следующее: «Каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом». Данная норма, конечно, не может охарактеризовать место и роль института прав и свобод в информационной цивилизации в полном объеме. Но она получила утверждение как конституционное право на информацию в России. Другое дело, что граждане Российской Федерации не всегда пользуются ею. Эта норма, как и многие другие, не внедрена на уровне общественного и индивидуального сознания.

Информационное влияние права сопряжено с правовой политикой. Она формирует условия, среду для благоприятной ассимиляции права сознанием через систему средств массовой информации, пропаганду права как компонента жизнедеятельности, условия принятия справедливых и законных решений компетентными органами.

По сути, информационное влияние права и ежедневная реальность входят в определенное противоречие. Добросовестное информационное обеспечение населения юридическими знаниями противостоит реальному, хотя чаще всего – латентному воздействию исполнительной власти на правоохранительные органы, личному «телефонному праву». А с другой стороны, средства массовой информации порой подконтрольны кланово-финансовым структурам, соответственно и содержание, форма подачи информации имеют определенный вектор защиты интересов групп, их финансирующих.

Информационное влияние имеет несколько уровней реализации.

1. Научно-юридическое. Это влияние идей ученых посредством издания научной продукции: монографии, статьи и т. д.

2. Учебно-правовое осуществляется через систему учебных заведений на студентов и слушателей.

3. Информация правоохранительных органов для населения о событиях, имеющих общественное значение, оцениваемых с точки зрения действующего законодательства.

4. Правовое информирование, исходящее от средств массовой информации, которое дифференцируется на телевидение, радио, периодические издания.

5. Правовое информирование через творчество: художественная литература, детективы, кино– и видеопродукция.

6. Право как пропаганда. К сожалению, эту функцию российское государство практически не осуществляет. Хотя, очевидно, о чем мы уже писали в данной работе, необходима государственная система мер по пропаганде действующих законов, к которой бы привлекались юристы, ученые, все те, кто способен нести в массы юридические знания.

7. Информационно-правовое воздействие юридических служб предприятий, адвокатов в индивидуальных случаях обращения к ним.

8. Информационное обеспечение юридическими знаниями через компьютерные системы, Интернет.

9. Информационное воздействие, имеющее истоком саму юридическую практику, рождающую значимые для личности решения.

Действительно, информационное значение права велико, но его роль различна в зависимости от ситуации восприятия личностью ценностного содержания норм права, последствий их применения. «Если в кино, по телевидению, в лекции на правовую тему гражданин узнает о содержании правовых предписаний, то, например, присутствуя в зале судебного заседания, он видит их воплощение на практике. Влияние правовой информации при этом многократно усиливается, она становится более реальной, подкрепляется конкретным жизненным примером. Такова же роль административной, трудовой, жилищной практики судебных и административных инстанций»[138].

Для правовой политики информационное направление крайне актуально в силу особой значимости информации как условия и фактора управления общественными процессами, влияния на массовое и индивидуальное сознание.

6. Перемена образов в правовом сознании означает смещение, трансформацию приоритетов. В сознании большинства российских людей присутствует образ властителя – государя – лидера. Этот образ персонифицирован, доминантен и отождествляем с его конкретными носителями. Это образ общероссийского руководителя, чей стиль работы в его внешних формах, высказываниях, особенностях речи и даже увлечениях заимствуют многие региональные руководители. От личности формального лидера всегда зависит многое, но степень персонального компонента у нас в России всегда максимальная. Это распространяется, как правило, на период его правления. Завершение отношений властвования порой означает и, что называется, «ниспровержение с пьедестала». Примеров тому много в нашей ближайшей советско-российской истории.

Мы уделяем этой проблеме особое место, поскольку она занимает такое же значимое место в сознании российского человека. На втором плане оказывается закон как основа взаимодействия личностей, индивидов и государства, а также значимость права. Носители власти порой отождествляются с самим законом, и такое положение является архаичным компонентом российского правосознания.

Сегодня особенно актуальна перемена образов – выдвижение на первый план идеи закона, его верховенства, права, его правления. Смены лидеров, даже правящих элит не могут приводить к тотальному изменению политической линии, равно как и всевозможные социально-экономические трансформации не должны повлечь механической смены руководителей.

Другой значимой проблемой правового сознания представляется «образ врага», культивировавшийся в период жесткого идеологического воздействия на личность. Полагаем, что «образ негативности» есть беззаконие и попрание элементарных прав человека как существа не только биологического, но и социального, культурного, нравственного. Его не нужно насильственно внедрять в сознание, ибо это будет очередное неправомерное воздействие на святая святых личности – ее менталитет. Но создавать мерами правовой политики условия для восприятия самой личностью фундаментальных ценностей, среди которых есть и «антиценность» в виде всеобщего гражданского врага – беззакония, полагаем, было бы вполне правомерно.

Еще большую значимость имеет понимание истоков беззакония и несправедливости, осуществляемых в рамках различных форм социально-правовой деятельности. Эти истоки опять же находятся в невозможности влияния гражданского общества на государственную сферу в целях ее сдерживания, воспрепятствования проведению незаконных актов властного влияния на общественные отношения, личность.

В идеальной модели правовое сознание с точки зрения приоритетности ценностных структур содержит: 1. Образ верховенства закона, правления права, а не носителей власти. Он выражается, прежде всего, в сильном, независимом и гарантированном правосудии.

2. Образ юридически и культурно сформированного развитого гражданина, способного осуществлять свои права, свободы в единстве с выполнением обязанностей перед обществом и другими людьми.

3. Образ стабильной и преемственной с точки зрения интересов личности, правовой и политической системы. 4. Образ мудрого законодателя, суммирующего законные интересы и облекающего их в императивы, предписания, дозволения. 5. Образ компетентного лидера, действующего легитимными способами, подчиняющегося действию закона как выражению правовой культуры общества. Уважение к такому лидеру не может носить временный характер лишь в период его правления. Уважение к власти здесь выражается как уважение к личности.

Перемена образов, их приоритетности есть важнейшее направление преодоления деформации сознания российского человека.

7. Преодоление нигилизма и идеализма на основе повышения доверия к праву. В основе доверия лежит вера, которая как понятие, как стиль отношений человека и мира имманентна русскому менталитету. Вера сопряжена с христианством, в целом с религией. Религия, в свою очередь, уходит историческими и психологическими корнями глубоко в прошлое. По сути, одной из функций веры представляется генетически передаваемая из поколения в поколение возможность психологической и эмоционально-волевой адаптации человека к институтам власти, принуждения. Религиозно-историческая традиция переплетена с современными рациональными компонентами восприятия социально-правовой действительности.

Вера на уровне политико-правовых отношений выступает как изначальная доверительность к носителям власти, своеобразный первичный и фактически, как ни парадоксально, не имеющий оснований кредит доверия. Такой же кредит доверия (правовой идеализм) существует и у новых законов, в которые народ безоглядно поначалу верит, а затем разочаровывается в них. Вера переходит в свою противоположность – недоверие, нигилизм. Однако необходимо констатировать, что в последние годы народ стал относиться более критически к всевозможным государственно-правовым новациям. Это может свидетельствовать либо о рационализации правосознания, либо о полном недоверии к праву и его применению в интересах личности. Иными словами, люди как безоглядно верят, так и беспросветно не ждут позитивных изменений.

Право требует веры в себя, и такое отношение к праву вполне оправданно. Вера в право поддерживается как на основе многократно повторяемой привычки уважения к личности со стороны властвующих структур, так и с помощью постоянного соблюдения личностью общепризнанных социальных норм.

«Во-первых, привычка соблюдать социальные нормы формируется на основе гражданского сознания, она представляет собой, по существу, «кристаллизацию» высокого уровня политического и правового сознания, понимания общественного долга и интересов, осуществления на деле политических, правовых, моральных норм и установок. <…> Во-вторых, привычка соблюдать социальные нормы не превращает человека в бездушный автомат, действующий машинально, не принижает, не заглушает творческое начало в его деятельности….»[139].

8. Обогащение правосознания элементами, смыслом, духом состязательности. Как мы уже отмечали, права и свободы становятся действительностью, когда персонально осуществляются. В самой структуре сознания борьба за право должна занять главенствующее место. Это особенно актуально в условиях российской правовой реальности. «Процесс исторического творчества человека в значительной мере зависит от объема его прав и свобод, определяющего его социальные возможности и блага, обеспечивающие характер жизнедеятельности, систему связей, взаимодействий, отношений людей в обществе. Поэтому проблема прав человека всегда была предметом острых классовых битв, которые велись за обладание правами, расширение прав, фиксировавших положение человека в обществе[140]. Современному российскому обществу и человеку в нем действительно приходится доказывать вновь и вновь актуальность идеи прав человека. Права и свободы выступают не только как институт, но и как непрерывный процесс их утверждения. «Ожидательное» правосознание неприемлемо в российских условиях, оно, в известной мере, должно быть активно-преобразующим фактором влияния на социально-правовую действительность.

Таким образом, рассмотрение проблемы правового сознания в контексте темы защиты прав и свобод личности мерами правовой политики позволяет суммировать вышеизложенное.

Преодоление деформаций правового сознания личности есть не локальный, а универсальный процесс, происходящий под влиянием широкого круга факторов и обстоятельств. Прежде всего, следует вести речь о качественном положительном изменении социально-правовой действительности, под влиянием которого можно ожидать преобразований в самой структуре сознания, его ценностном оснащении. Формирование такой позитивной тенденции сопряжено, в свою очередь, с существенным повышением роли права в жизни общества, изменением его содержательной направленности в сторону охраны правового статуса личности. Праву предстоит в очередной раз вступить в противоборство с «неправом». На современном этапе общественное правосознание должно учитывать не только властно-регулятивные, принудительные характеристики права, но и актуальность права как социально-ценностного продукта и условия развития цивилизации. Праву предстоит сменить образ преимущественно карательного инструмента на символ преимущественно регулятивного свойства.

• Право – как возможность решения частных – групповых – общественных проблем.

• Право – как мера защиты свобод и интересов личности, преодоления нигилизма и идеализма.

• Право – как компонент образа жизни.

• Право – как мера ответственности, выступающая условием гармонизации и уравновешивания взаимных отношений долженствования в системе «личность-государство», «личность-личность».

• Право – как часть культуры общества и одновременно существенный фактор ее развития.

• Право – как универсальная социальная ценность. Таковы основные направления утверждения права в современном сознании российского общества и человека.

Очевидная формула «знание – соблюдение – исполнение – использование» законов приобретает в условиях современности новое звучание. Знать содержание всех действующих законодательных актов невозможно даже юристам. Поэтому знание основ человеческой этики, принятых в обществе норм покоится на общей культуре и духовности социума. Порой необходима элементарная порядочность, интуиция (психологическая составляющая правосознания), соотнесенная с общечеловеческими ценностями. Период варварского предпринимательства, в особенности его криминальных сторон, не может быть вечным, иначе это приведет к вырождению культуры, без которой невозможна цивилизационная доминанта в России.

Соблюдение и исполнение законов всегда оставалось актуальной характеристикой сознания и поведения индивидов. Однако, соблюдая законы, сегодня важно видеть как их достоинства, так и недостатки, реагировать на них, используя потенциал общественного мнения через средства массовой информации. Соблюдение и исполнение законов сочетается с возможностью их улучшения. Здесь необходимо в законодательном порядке установить механизмы взаимовлияния депутатов и избирателей, восстановить процедуру отчета народного избранника перед электоратом. Самой личности еще предстоит стать более взыскательной, требовательной, во-первых, когда она сама обращается к использованию норм права, а во-вторых, когда в отношении нее применяются правовые нормы.

Смысл, назначение правовой политики в данной сфере состоит в формировании условий для изменения сознания личности посредством комплекса мер государственно-волевого и широкого общественного характера. Центральным элементом современных проблем правосознания представляется преодоление разрыва между осмыслением прав и свобод как важнейших ценностей и осознанием их нереализованности. Права и свободы как институт, как система отношений социально-юридического характера в большей мере декларированы, нежели осуществлены. Особое значение в связи с этим имеет правовая политика в сфере гласности и широкой популяризации достижений юридического развития общества, придания государству четких правовых критериев, формирования фундамента незыблемости закона.

Особым направлением правовой политики, ранее не затрагивающимся исследователями, представляется соединение трех актуальных центров правового пространства: юридической культуры, правового сознания и правовой политики в единую систему отношений. Главным вектором и ценностным критерием выступает личность, ее права, свободы, ответственность. Правовая политика соединяет идею и практику. Идеи фундаментально отражены как в концептуальной форме, так и в стандартах современных требований к правам и свободам личности. Практика, юридическая жизнь находятся в постоянном развитии, совершенствовании. Правовая политика способствует становлению прогрессивных форм правовой жизни, выявлению наиболее значимых проблем, их преодолению, устранению негативных явлений в сфере общественного и правового сознания.

3. Влияние правовой политики на повышение правовой культуры личности

Взаимовлияние правовой политики и правовой культуры совершенно очевидно, но не изучено правоведением. Как отмечалось ранее, правовая политика осуществляется в условиях определенной, достигнутой данным социумом культуры. В этом отношении культура в целом, правовая культура в частности предстает фактором реализации правовой политики. Соответственно, чем более весомым окажется этот фактор, тем успешнее будет претворяться в жизнь правовая политика.

Вектор нашего исследования предполагает выяснение совокупности предпосылок, условий, позволяющих мерами правовой политики максимально эффективно осуществлять личности защиту своих прав. Поэтому изучение влияния правовой политики на формирование и развитие правовой культуры личности входит в контекст общей исследуемой проблемы.

Правовая, как, собственно, и политическая культура является составным элементом, существенной частью общей культуры[141]. «В широком смысле культура есть совокупность проявлений жизни, достижений и творчества народа или группы народов. Культура, рассматриваемая с точки зрения содержания, распадается на различные области, сферы: нравы и обычаи, язык и письменность, характер одежды, поселений, работы, постановка воспитания, экономика, характер армии, общественно-политическое устройство, судопроизводство, наука, техника, искусство, религия, все формы проявления объективного духа данного народа[142]. В этом определении охвачены самые различные стороны развития человека и его сообществ. Причем акцент сделан на понятие «народ». Действительно, культура есть отражение определенного уровня развития социума. Существует культура нации, народа, мировая культура, включающая в себя высшие достижения развития человечества, причем позитивного плана.

Правовая культура и политическая культура не могут быть изолированы от конкретных политической и правовой систем, но не адекватны им. Политическая культура являет собой понятие, отражающее специфические признаки в целом как политической, так и социальной систем.

Правовая культура и политическая культура взаимосвязаны, существует их взаимовлияние. Вместе они отражают стабильные, воспроизводящиеся, устойчивые отношения, наиболее характерные формы общественного сознания. Нормы и принципы политической культуры влияют на правотворческий процесс, его внешние проявления. Нормативные основы правовой культуры задают схематичность, направленность деятельности политических институтов, той культуры, которая обеспечивает их функционирование.

В то же время необходимо отделить понятие правовой культуры от политической для того, чтобы, изучая влияние правовой политики в сфере защиты прав и свобод личности, четко разграничивать влияние юридических механизмов, регуляторов от политических.

«Политическая культура – исторический опыт, память социальных общностей и отдельных людей в сфере политики, их ориентации, навыки, влияющие на политическое поведение. Этот опыт содержит в обобщенном, преобразованном виде впечатления и предпочтения как в сфере международных отношений, так и внутренней политики[143]. Это наиболее общее определение политической культуры, которое отражает ее связь с опытом, памятью социальных общностей и людей, отражающих политику и политическое поведение.

Н. М. Кейзеров пишет: «Политика и право наряду с общими принципами, совпадающими целями, общностью исторических судеб и пр. имеют различные социальные функции, что сказывается на соответствующих им разновидностях культур. Отличие правовой культуры от политической состоит, прежде всего, в особенностях правотворческой и правоисполнительной деятельности, формирования и функционирования правосознания личности, в специфике правовых норм и правоотношений, распространения, освоения и реализации людьми правовой информации[144]. Важно, что в приведенной дефиниции, данной уже более двадцати лет назад, но не утратившей актуальности и в современных условиях, утверждается, что различные социальные функции, свойственные политике и праву, выражаются в различных разновидностях культуры. Характер реализации правовой культуры также специфичен: это правотворческая и правоисполнительная деятельность, функционирование правосознания и т. д.

Иными словами, правовая и политическая культура имеют отличия в объектах, которые они отражают и в сфере своего влияния на те или иные общественные отношения. С таким правильным методологическим подходом следует согласиться, в противном случае на уровне теории мы не сможем развести понятия правовой и политической культуры их особенностей, специфики влияния на личность.

Правовая культура привлекала внимание исследователей[145], в том числе на уровне диссертационных исследований[146]. В частности, В. П. Сальников отмечает: «Широкий диапазон проблем, решение которых связано с наличным уровнем правовой культуры личности и общества, обусловливает повышенный интерес к ее исследованию. Но долгое время изучался некий идеальный срез этого социального явления, причем акцент делался прежде всего на правосознании личности, не давалось оценки реальному уровню правовой культуры, которая, по существу, и чаще всего сводилась лишь к правосознанию[147]. Действительно, сводить правовую культуру к правосознанию было бы неверно. Правовая культура как понятие шире правосознания. Культура отражает различные стороны правового бытия личности, общества, она, в известной мере, есть определенный слепок с существующих достижений человека и его сообществ. Идеализация содержания, структуры правовой культуры приводит к ее неадекватности реальным отношениям, институтам.

«Правовая культура – система ценностей, правовых идей, убеждений, навыков и стереотипов поведения, правовых традиций, принятых членами определенной общности (государственной, религиозной, этнической) и используемых для регулирования их деятельности. В рамках одного государства может существовать одновременно несколько правовых культур. Особенно это характерно для многонациональных и мультирелигиозных обществ[148]. Правовая культура, включающая в себя систему ценностей, идей, убеждений и т. д., вероятно используется для регулирования деятельности определенной общности людей. Она, конечно, влияет своим содержанием, направленностью на отношения в сообществах, но ее нельзя отождествлять с правом.

Правовая культура не может быть статичным, не изменяющимся явлением. Она находится в постоянной динамике, обеспечивает преемственность лучших образцов человеческой мысли и деятельности.

Правовая культура предстает, во-первых, как результат имеющихся достижений в области права, его создания, применения, представлений о его сущности, назначении в виде оценки существовавших в прошлом государственно-правовых явлений. Это, прежде всего, памятники права, правовые и политические учения.

Во-вторых, правовая культура отражает современное право, те реальные государственно-правовые отношения, которые функционируют в настоящем времени. В таком случае правовая культура вкраплена в ценностное содержание действующего законодательства, в теории права и государства, относящиеся к анализу настоящего периода его развития. Это культура научного юридического творчества ученых-юристов, выступлений в средствах массовой информации и профессиональных изданиях работников суда, прокуратуры, адвокатуры, т. е. лиц, применяющих право – юристов-практиков, это всевозможные интерпретационные характеристики, содержащиеся в обращениях, выступлениях политиков и государственных деятелей по вопросам государственно-правового строительства.

В-третьих, правовая культура выступает как совокупность представлений о должном образе права, перспективе и наиболее оптимальных путях его развития, возможностях государственного реформирования. В данном случае отражение правовой культуры содержится в программах целевого назначения. Вместе с тем следует учитывать, что не всякое содержание научных трудов, выступлений, обращений, программ предстает лучшим образцом правовой культуры. В связи с оценкой правовой культуры личности и влияния на нее правовой политики можно отметить следующее. В определении правовой культуры как степени и характера правового развития личности, обеспечивающих какие-то стороны индивидуальной активности, по мнению В. П. Сальникова, содержатся две ее характеристики, не сводимые одна к другой. Правовая культура является показателем социальной развитости человека, во-первых, со стороны ее уровня и, во-вторых, со стороны ее направленности (типа). С этих позиций структура правовой культуры личности выступает как бы в своем двуедином качестве – типе человеческой деятельности и ее ориентации на право, его отрасль, отдельный закон[149]. Такое понимание структуры правовой культуры личности является важным для нашего исследования. Воздействие правовой политики на правовую культуру личности в данном случае совершенно очевидно.

В правовой культуре личности, как отмечается в некоторых исследованиях, выделяются три группы элементов, которые рассматриваются в неразрывном единстве: правовая информированность, позитивные правовые чувства и гражданская активность индивида в правовой сфере. Причем такая активность проявляется в области познания правовых явлений, в сфере правотворчества, в правореализующей деятельности, в деятельности, направленной против нарушений правового закона, установленного правопорядка. При моделировании правокультурной личности предлагается ее характеристика с учетом: а) уважения к праву и правам других граждан; б) правовой информированности, знания и понимания принципов права; в) привычки соблюдать правовой закон и правопорядок; г) гражданской активности в сфере права[150]. Отмечается также, что правовая культура личности имеет определенное знание для каждого из способов реализации права, а норма права влияет на деятельность индивида в правовой сфере через его личностную правовую культуру[151].

В литературе также отмечается, что правовая культура есть особое социальное явление, которое может быть воспринято как качественное правовое состояние личности и общества, подлежащее структурированию по различным основаниям. По существу – это совокупность всех позитивных компонентов правовой деятельности в ее реальном функционировании, воплотившая достижения правовой мысли, юридической техники и практики[152]. В определении сделан акцент на позитивных сторонах правовой деятельности, ибо совершенно верно, что не всякая правовая деятельность содержит в себе перспективные элементы, которые окажутся полезны в правовом отношении для общества и личности.

Важно также, что в понятие правовая культура включаются такие на первый взгляд разнохарактерные составляющие, как достижения правовой мысли, практики, юридической техники, что подчеркивает, по нашему мнению, синтетический характер такого явления, как правовая культура. Правовая культура может непосредственно отражать правовое состояние общества или личности, а может быть вовсе неадекватной уровню и содержанию их правовой развитости. Она может влиять через различные каналы на личность, а может оказывать опосредованное воздействие. «Правовая культура отражает не только деятельность человека непосредственно в правовой сфере, но и за ее пределами, связанную так или иначе с применением правовых знаний. <…> Эти знания необходимы практически во всех областях, где действуют законы, юридические нормы[153].

В современных условиях вряд ли возможно жесткое выделение тех сред и сфер, где формируется правовая личность, от тех, где этого однозначно не происходит. Порой образцы массовой культуры, содержащие в себе в художественно-образной, кино– или телевизионной форме элементы правового влияния на сознание и поведение формирующейся в юридическом отношении личности, оказывают более весомое влияние, чем, например, изучение действующего законодательства или лекция на правовую тему.

В связи с этим нельзя не учитывать многофакторный характер формирования политической культуры, а также то, что правовая культура личности есть исходный пункт, начало правовой культуры общества или его отдельных социально-профессиональных групп. «Таким образом, правовая культура личности – необходимая предпосылка и созидательное начало правового состояния общества, его цель и составная часть, но вместе с тем это степень и характер правового развития самой личности, которые находят выражение в уровне ее правомерной деятельности. Будучи обусловленной в определенной степени правовым состоянием общества, она лежит в его основании, образуя целостное ядро»[154]. В приведенном определении правовая культура понимается в том числе и как цель правового состояния общества, при этом не исключается правовая культура и как одна из существенных характеристик личности, реализующейся в правомерной деятельности.

В правовую культуру обычно включают уровень правосознания, необходимость соблюдения действующих законов, их исполнение, использование с учетом имеющихся знаний, убеждение в необходимости законов, осмысление своих обязанностей перед обществом, правовую активность. Правовую культуру можно и более детально дифференцировать в зависимости от профессионального, интеллектуального, эмоционально-волевого уровня развития индивида. Однако в контексте правовой политики важно увидеть основные, узловые точки соприкосновения культуры и политики, выявить наиболее продуктивные направления влияния правовой политики на правовую культуру личности. Каковы же они? Полагаем, что такими направлениями могут явиться следующие.

Правовая политика воздействует на уровни правовой культуры личности. Обыденный уровень правовой культуры личности предполагает формирование элементарного массива правовых знаний для общего потребления. Это своего рода массовая потребительская правовая культура. Она продуцирует, прежде всего, знаки, символы законопослушного, правомерного поведения личности. Ее элементами могут быть разъяснения тех или иных положений закона на самом простом, визуально-вербальном уровне. Например, разъяснение правил движения пешеходов с помощью средств массовой информации; телевизионные убеждения с помощью рекламных средств о необходимости своевременно платить налоги, что является условием спокойного сна налогоплательщика. Такие простые, в известной мере примитивные формы тоже необходимы. Они затрагивают не существо, а поверхностно-формальные представления о законе, его действии. Здесь нет места полноте и всесторонности восприятия права, государственно-правовых отношений.

Такие формы влияния правовой политики на культуру личности, как просвещенческая, разъяснительная, пропагандистская, рекламная, воздействуют на значительную часть общества, в особенности на тех, кто не имеет прямого или хотя бы косвенного отношения к праву и его применению. Влияние правовой политики на обыденный уровень нельзя относить к числу малозначительных, действовать в этой сфере по остаточному принципу ресурсов.

Факт обращения правовой политики на эту область функционирования и воспроизводства данного уровня правовой культуры представляется весьма важным. Компонентом правовой политики здесь является учет обыденного уровня правовой культуры личности, направленность на его активизацию и, возможно, изменение в сторону теоретического или профессионального уровня правовой культуры.

Влияние правовой политики на профессиональный уровень правовой культуры личности тоже весьма важен. Дело в том, что от уровня профессиональной культуры законодателей, работников правоприменительной сферы, судей, юристов зависит зачастую результативность в целом работы тех или иных органов. А, следовательно, защита прав и свобод личности прямо связана с уровнем, содержанием культуры профессиональной деятельности в области создания и применения права. Поскольку профессиональная правовая культура дифференцирована в зависимости от специфики взаимодействия с правом тех или иных должностных лиц, то и воздействие на ее содержательную сторону также должно быть различным.

К компонентам профессионального уровня правовой культуры можно отнести: наличие правовых знаний как основы профессиональной деятельности; необходимость постоянного и своевременного обновления юридических знаний; контроль или проверка профессиональной пригодности, часто распространенная в сферах правоприменения в форме аттестаций, экзаменов, послевузовское образование в виде приобретения второго или третьего высшего образования, прохождение повышения квалификации, обучения в аспирантуре и т. д. Однако такое дифференцированное влияние правовой политики можно обеспечить, лишь опираясь на финансово-организационные возможности государства. Поэтому на данном уровне взаимодействия правовой политики и правовой культуры невозможно обойтись без целевой государственной программы повышения профессиональной правовой культуры, учитывающей ведомственные, межведомственные и надведомственные подходы. Причем речь идет не о привычных и хорошо известных формах: лекции, семинары, направленные на приращение новых собственно юридических знаний. Правовая профессиональная культура состоит не только в комплексе юридических знаний, но и в самостоятельном осмыслении известных профессиональных вопросов.

Нам неоднократно приходилось замечать разницу в отношении к собственной профессии недавних выпускников вузов и тех, кто отработал на юридическом поприще многие годы. Начинающие юристы ориентированы на углубление знаний, приобретение навыков практической деятельности и соответственно меньше внимания уделяют общей эрудиции, проникновению в сущность проблемы, с которой, возможно, встречаются каждый день, но относятся к ней привычно механически. Другое дело, опытные юристы, которые нацелены на выяснение истоков данной проблемы, опыт которых позволяет сравнивать различные жизненные и правовые ситуации, подниматься над ежедневной суетой и выполнять свою работу с учетом множества факторов.

Фактически в каждом ведомстве имеются собственные аттестационные критерии и практически лишь такая сфера, как законодательная, осталась вне юридического контроля знаний, представлений о государственно-правовых явлениях. Известно, что депутатами, т. е. законодателями, становятся наиболее достойные люди, и далеко не всегда они являются юристами. Конечно, нормативно-правовые акты проходят соответствующую экспертизу в юридических структурах законодательных органов. Но было бы оправданным в законодательном порядке установить обязательность прохождения юридического обучения для народных избранников, не являющихся юристами.

Велико значение законодателя в обществе, поэтому области правотворчества необходимо уделять особое внимание. В этой процедуре нет ничего изменяющего или понижающего значительный статус депутата. Но такой механизм правового воздействия на сознание законодателей служил бы общему благому делу – созданию качественных и грамотных с точки зрения юридической техники нормативно-правовых актов – и оказался бы полезным для самих депутатов.

Воздействие правовой политики на теоретический уровень правовой культуры тоже весьма существенно. Как известно, теоретический уровень – это, прежде всего, научные знания по поводу создания и применения права. Приоритетную часть занимают юридические знания, представления и т. д., хотя нельзя исключить значимости философских (философия права), социологических, психологических компонентов знания.

В данном аспекте задачами правовой политики в этой области представляется: во-первых, создание условий для продуктивной научной деятельности как в структурах Российской академии наук, так и в вузах, во-вторых, организация и проведение самих научных исследований, которые бы развивали представления и в целом знание о правовой культуре, в-третьих, соединение теоретических аспектов правовой культуры, ее прогрессивных и перспективных элементов с юридической практикой.

Эти направления предполагают наличие государственного или общественного, но финансируемого заказа на создание научного продукта, имеющего теоретическую и практическую значимость. Иными словами, необходимо изменение структурной политики поддержки, финансирования глобальных академических проектов в сочетании с прикладными, порой локальными, но имеющими конкретную научную направленность. В настоящее время эта проблема решается в основном через систему грантов, которая важна сама по себе, но вместе с тем государственное финансирование в особенности академической науки представляется весьма умеренным, а порой просто минимальным.

Другим важным направлением влияния правовой политики представляется необходимость изменения места личности и ее роли в формировании и развитии правовой культуры. Речь, конечно, идет не о вторжении в область культуры и тотального воздействия на ее структурные элементы. Это было бы весьма пагубным для правовой культуры, правовой политики, личности.

Правовая культура призвана создавать условия для развития культуры правотворчества, правоприменения, совершенствования юридической техники, освоения и использования правовой информации, в целом придания все более цивилизованных форм юридической практике. Центральным процессом этих влияний должно явиться изменение места человека в правовой системе. «Правовая система и правовая культура – это сложно-структурные, многоуровневые образования, состоящие из совокупности элементов и подсистем (субъекта права, правового сознания, правовой деятельности и правовых текстов – нормативно-правовой системы, а для правовой культуры – уровней их развития), имеющие свою историю, социально-экономические, политические, национальные и культурные основания и предпосылки развития. Главным компонентом (подсистемой) и одновременно центром, ядром персоноцентристской правовой системы (правовой культуры) является субъект права или, шире, – субъект правовой системы (правовой культуры). Прежде всего – это человек в его юридическом качестве носителя субъективных юридических прав и обязанностей и участника правовых отношений, то есть субъект, обладающий способностью иметь права и обязанности, реально имеющий и своими собственными действиями осуществляющий эти права и обязанности»[155]. Достижение центрального места в пространстве правовой системы и правовой культуры есть исходный пункт существенного повышения эффективности защиты прав личности. Личность должна быть не около правовой системы и отношений, опосредующих ее функционирование, не возле правовой культуры, а внутри, в центре, и, прежде всего, аксиологически, юридически организационно, статусно. Личность в таком смысле должна быть созидателем правовой системы и правовой культуры, ее активным участником, преобразующим и наполняющим пространство такой культуры собственными потребностями, интересами, которые бы гармонично сочетались с групповыми и общественными. Но обрести такую роль она может опираясь не только на собственные персональные ресурсы саморазвития, но и на условия, которые создаются мерами правовой политики.

Однако личность дифференцируется в зависимости от множества факторов, в частности от выполнения социальной или социально-профессиональной роли, в конечном итоге от собственного правового статуса в конкретном времени и пространстве. Очевидно, что влияние на правовую культуру личности законодателя, судьи, прокурора, следователя, адвоката совершенно различно, но одинаково важно. Правовая культура, поддерживаемая организационно-информационным обеспечением со стороны государства, при всей ее неодинаковости, предстает единым по существу явлением правовой и в целом социальной действительности.

Иное дело, когда на правовую культуру, хотя и опосредованно, но влияет личность преступника, его поведение, образ жизни. Поэтому тезис о том, что человек или личность должны быть центром правовой культуры и правовой системы, требует уточнения. Ценностным основанием может быть личность, характеризующаяся правомерным поведением, соблюдающая закон. В противном случае в элементы правовой культуры придется включать и противоправность, но это уже антиправовая культура. Видимо, необходимо четкое разделение норм и ценностей позитивного плана и образцов поведения, отражения ментальности негативного характера.

Следующим необходимым направлением в становлении нового уровня правовой культуры с помощью средств правовой политики представляется актуализация институтов и отношений защиты прав человека и гражданина. Соответственно правовая культура может быть использована личностью в интересах реализации своих законных интересов, должна изменить свое место в системе государства и права. «В обновленной теории государства и права личность, субъект права выдвигается на центральное место во всей системе правовой действительности и выступает в качестве отправного, исходного пункта и основания научных исследований[156]. А. П. Семитко пишет, что существуют различные типы правовой культуры. Например, «социоцентристский тип правовой культуры характеризуется тем или иным непризнанием или открытым попранием прав человека в самых различных конкретно-исторических, культурных и прочих формах и в самой различной степени. Исторически это первый тип правовой культуры, на смену которому идет персоноцентристский тип, и это движение, это развитие правовой культуры знаменует собой правовой прогресс в масштабе всеобщей мировой истории»[157]. Движение к персоноцентризму и должно быть основным содержанием культурно-юридического развития России, которое в перспективе может привести к упрочению человека в качестве центра государственно-правового пространства. При этом объем и степень гарантированности прав личности резко возрастают, поскольку сама личность включена в позитивные преобразования в отношениях с законом, властью.

Именно правовая культура инициирует среду выживания центров юридической защиты личности, поддерживает ее функционирование. Это, образно говоря, питательная среда – среда жизни права, обращенного к личности. Не следует, конечно, идеализировать быстрое, скорое становление правовой культуры как условия, гаранта полноценной защиты прав личности. Это процесс сложный, неоднозначный, но обязательный, если российское общество желает осуществить действительно победу «права над неправом» (Р. Иеринг) во имя интересов личности. Свою роль здесь играет правовая политика, направляя государственные усилия, инициируя общественные возможности для обеспечения верховенства закона и правления права.

В этой среде правовой культуры особое значение имеют системные связи центров по защите прав личности. Полагаем, что вся система правоохранительных органов, суды, общественные объединения, исполнительная власть и, прежде всего, структуры органов государственного управления, отвечающие за соблюдение прав личности, законодательные органы федерального и регионального уровней, правозащитные организации могут быть ценностно скреплены единой целью – необходимостью защиты прав и свобод личности. Именно необходимость есть условие их законного функционирования. Более того, деятельность вышеназванных структур должна быть признана незаконной, если противоречит их сущностному назначению: защите личности юридическими способами.

Безусловно, здесь возникает множество вопросов, в том числе кто и каким образом будет признавать незаконность действий вышеназванных органов и организаций. Как, например, признать деятельность суда незаконной? Полагаем, что ответы на эти вопросы тоже непросты. Но они жизненно необходимы. В частности, коллегии судей, вышестоящие структуры федерального уровня для исполнительной и законодательной власти, а также негосударственные ассоциации правозащитных организаций и т. д. в совокупности с законодательно гарантированной процедурой выражения общественного мнения могут взять на себя функции определения вектора деятельности соответствующих центров по защите прав личности.

По сути, речь идет о ценностном воздействии правовой политики на содержательную сторону правовой культуры. В литературе отмечается: «Правовая культура, как и культура в целом, в аксиологическом “срезе” представляет собой иерархию правовых ценностей, построенную в виде пирамиды. То обстоятельство, что мир ценностей существует в форме иерархии, вытекает из самой сущности ценностей: каждая ценность является по отношению друг к другу более “высокой” или более “низкой”, соответственно каждая ценность может быть рассмотрена как цель или как средство для достижения другой ценности. На вершине пирамиды расположена абсолютная ценность, являющаяся всегда целью и никогда средством, в основании “лежат ценности” равного веса. Ценностный порядок устроен таким образом, что низшие ценности признаются в рамках той или иной культуры временными, преходящими, “служащими” для более высших, последние являются близкими к “вечным” ценностям по своему значению[158].

Правовая культура, таким образом, есть иерархия ценностей, где свое место занимает личность. Каково это место в общей иерархии ценностей?

Исходя из антропоцентристского толкования местоположения личности в мире, это место находится на вершине пирамиды. Исходя из религиозного понимания мира, на вершине может находиться только Бог. Исходя из иных, как рациональных, так и иррациональных, философских конструкций на вершине пирамиды могут быть высшие ценности в виде добра, справедливости, правды. Однако ценностное перемещение возможно не только на уровне теорий, но и в реальной жизни. В частности, доиндустриальный этап в развитии человечества (не как система представлений о нем, а как формационный процесс с доминантами ежедневного бытия) неодинаков по ценностным измерениям с индустриальным, в особенности с начальным этапом накопления капитала, где всемогущее значение обретают деньги. Они собственно и в современной жизни играют весьма весомую роль, хотя различную в индивидуальном бытии личности.

Применительно к правовой культуре личности в условиях современной России есть основания считать, что личность не занимает вершину ценностной пирамиды и такого места ей не отводилось в истории.

Полагаем, что сегодня особенно важно мерами правовой политики создать благоприятные условия: во-первых, для практики защиты прав и свобод личности как самоценностного основания правовой действительности, а во-вторых, на уровне правовой теории и философского учения сформировать дифференцированное понимание ценностей правового бытия и культуры личности.

Правовая политика не может оказаться оторванной от ценностных приоритетов правовой культуры. Но каковы эти приоритеты, если личность не устремлена к освоению, созданию, воспроизводству перспективных, гуманных ценностей. В силу такого обстоятельства и нужна правовая политика, способная интегрировать актуальные ценности культуры в единую систему целенаправленного преобразования правовой действительности.

Не менее важным направлением можно признать влияние правовой политики на сохранение национальных основ правовой культуры личности.

В современном мире национальные культуры интегрируются, что связано с общим процессом глобализации, отношение к которому весьма неоднозначно. Глобализация несколько меняет, формирует более гуманный облик процесса поглощения культур, хотя на более ранних ступенях развития человечества все выглядело более откровенно. «Правовая аккультурация шла разными путями: британцы, верные традициям общего права, стремились привнести в правовой быт колонизируемых народов новую судебную практику и приспособить местное обычное право к задачам эффективного административного управления; французы избрали более радикальный путь ломки старых традиций и норм и придания правовому статусу аборигенов индивидуального характера, сводя к минимуму так называемые коллективные (племенные, общинные, клановые) права. <…> Однако повсеместно эта аккультурация встречала сопротивление народов, не понимающих своего «счастья», и по этой причине сопровождалась мерами принудительного характера (уничтожение традиционных судов – одна из таких мер)»[159]. В современных условиях все выглядит не так открыто, но аккультурация как явление, безусловно, существует. В аккультурации можно увидеть и положительный компонент. В различных регионах мира формы и методы правовой аккультурации были разнообразными, но общая тенденция сводилась к повышению личной ответственности человека, что соответствовало европейскому видению прав и обязанностей индивида[160].

Сегодня следует признать тенденцию универсализации культурных ценностей, при всем различии Востока и Запада, отличий религий, уровней социально-экономического и государственно-правового развития различных стран. Полагаем, что здесь нужно четко представлять и отличать два взаимосвязанных процесса, которые характеризуют как культуру в целом, так и правовую культуру в особенности.

Первый состоит в приобщении лучших достижений в развитии национальных культур к мировой культуре. Это собственно одна из тенденций развития человечества, которая обнаруживала себя и в прежние времена, но которая стала особенно заметной в условиях информационного общества.

Второй процесс характеризуется экспансией культур, не интегрированием их в некую целостность, имеющую равновеликое значение для национальных культур, а поглощением одних другими. Это происходит как на основе объективных факторов (более динамичное и успешное развитие отдельных сфер или всего общества), так и субъективных в виде военного, промышленно-финансового давления и искусственного вторжения в чужие культуры.

Применительно к правовой культуре такая картина требует корректировки, дополнения. Правовая культура связана с историей национального права, особенностями национального правосознания и правовой психологии нации и народа, с действующей правовой и, вероятно, политической системами и т. д. Правовая система является в таком аспекте положительно консервативным образованием. Она объективно и субъективно (благодаря личностным усилиям индивидов, работающих с правом практически и теоретически) препятствует аккультурации как процессу вторжения и закрепления в национальной правовой культуре несвойственных, неорганичных элементов других культур. Это не означает, что российская правовая культура обречена на патриархальность, а значит некоторое отставание.

По нашему мнению, правовую культуру, сложившуюся веками, поддерживаемую в современных условиях в основном усилиями юристов-практиков и ученых, невозможно относить к регрессному явлению, т. е. отстающему от каких-либо передовых образцов юридического развития. Правовая культура России выросла на национальной, нравственной, исторически сложившейся почве. Образно говоря, можно воздействовать на культурную почву, но не на растение. Эта культура действительно отличается от европейской, она более насыщена эмоционально-психологическими началами. Она отлична и от восточной, большей рациональностью, формальностью. Правовая культура России есть самостоятельный тип правовой культуры, что подтверждается значительным геополитическим, этнонациональным пространством страны, ее многоплановой историей.

В последние годы процесс, прежде всего, западноевропейского вторжения резко усилился, что связано с интеграцией России в мировое сообщество. Это находит наиболее яркое выражение в характере, стиле юридического языка, активным использованием терминов, которые ранее мало или вовсе не привлекались в профессиональной деятельности юристов.

Такие основные формы правовой политики, как правозащитная, правотворческая, правоприменительная, могут оказывать свое стабилизирующее и развивающее воздействие на правовую культуру. Лучше принципа «золотой середины» здесь вряд ли что можно предложить. Правовая политика призвана культивировать лучшие образцы отечественных достижений в праве и государстве. В то же время она не должна препятствовать уничтожению, изживанию таких проявлений правовой культуры, которые нельзя отнести к положительным, например, часто встречающееся неуважение к личности, ее достоинству, грубое отношение должностных лиц к гражданам в связи с осуществлением ими своих прав и законных интересов.

Другое дело, что правовая политика, хотя и являясь массивным общественным явлением, выходит на личностную проблематику и соответственно затрагивает персональную правовую культуру. Поэтому необходима правовая политика, направленная на преодоление негативных явлений юридической деятельности. Правовая культура выступает как тип деятельности личности, ее качественная характеристика. При этом нельзя смешивать саму деятельность и правовую культуру. Именно в характере юридической деятельности проявляется содержание и уровень культуры правового действия. Наибольший массив негативного сосредоточен именно в способах, приемах, характере юридической деятельности.

В самой деятельности можно выделить как минимум два уровня: собственно формально-профессиональный и общекультурный, общеправовой. Правовая культура концентрируется в основном на втором уровне деятельности, который выступает основой или, по крайней мере, фоном формального профессионального участия. Пожалуй пришло время, наряду с имеющимися формами регламентации правовых процедур и ответственности должностных лиц, ввести ответственность за волокиту, бюрократизм, равнодушие, проявленное в отношении личности, стремящейся реализовать свои нарушенные или предполагаемые нарушенные права.

В то же время следует вести речь о повышении личной ответственности граждан, усилении персонального начала в праве, его соблюдении, использовании.

Итак, анализ влияния правовой политики на правовую культуру личности показывает множество нерешенных проблем. Их видение в современных условиях позволяет выйти на комплекс мер по существенному повышению правовой культуры. Для этого мы обратились к методологическим, сущностным, ценностным параметрам взаимодействия правовой политики и правовой культуры личности, избегая привычных подходов. Совершенно очевидно, что без преодоления негативных сторон в структуре правовой культуры, выведения ее на новые рубежи, адекватные потребностям современного этапа развития общества, сложно констатировать динамичное движение к правовому государству. Высокий уровень правосознания и правовой культуры представляют фактор, значительно повышающий возможности личности в защите своих прав. Но максимально эффективная защита прав и свобод личности достижима лишь в условиях правового государства. В силу этого есть основания перейти к рассмотрению проблемы прав личности и роли правовой политики в этом процессе в условиях становления правовой государственности в России.

Глава 5 Влияние правовой политики на формирование правового государства в Российской Федерации

1. Современная концепция взаимоотношений личности и государства в контексте правления права

На протяжении всей нашей работы периодически возникала необходимость обращения к вопросу о взаимоотношении личности и государства, власти. Однако специального анализа этой большой проблемы в контексте формирования правового государства еще не было осуществлено. Хотя очевидно, что исследование эффективности защиты прав и свобод личности на основе и с помощью арсенала средств правовой политики приводит к необходимости утверждения современной модели отношений индивида и власти. Собственно выполнение задачи повышения эффективности защиты прав едва ли не автоматически требует изменения стиля, форм, возможно, и характера взаимодействия личности и государства. Правовое государство, конечно же, имеет комплекс своих критериев, параметров, но, пожалуй, одним из главных представляется систематическое, беспрекословное соблюдение, исполнение и защита прав и свобод личности.

В истории правовых учений, теории права и государства тема личности и государства, власти всегда занимала особое место. Любое значительное учение затрагивает данную проблематику, предлагает свой вариант, собственную версию выстраивания наиболее приемлемых условий взаимодействия личности и государства. Существуют современные теории, методологически обосновывающие сущность властеотношений. Формально различные концепции можно разделить на либеральные, радикальные, консервативные, в современных условиях, чаще всего, используемые с приставкой «нео».

Так, известны концепция плюралистической демократии, теория государственного благоденствия и др.

Вряд ли целесообразно повторять их даже в самых общих, основных местах. Полагаем, что более продуктивным окажется подход, при котором на основе имеющегося историко-теоретического материала можно сформулировать собственную позицию по данному вопросу с учетом реалий, во-первых, начавшегося тысячелетия, во-вторых, особенностей исторического пути России.

«Старая концепция взаимоотношений государства и личности сегодня не годится. Ее основной порок был прежде всего в том, что приоритет она отдавала государству, а не личности; последняя вопреки широковещательным заявлениям выступала не целью, а средством. Даже само понятие личности длительное время было не самым ходовым в научном и общественно-политическом лексиконе»[161]. При осуществлении такой концепции не остается места ни правам и свободам, ни самой личности.

Современная картина мира совсем иная, и новое столетие знаменует для России поиск и утверждение общечеловеческих ценностей. Однако хотелось бы предостеречь явных сторонников новаций и восходящего капитализма в России от крайностей иного порядка. Ибо радикализм бывает и правый, и левый. Правовая аккультурация, о которой мы уже упоминали, а тем более аккультурация государственная неприемлемы ни для одной страны, если она претендует на самостоятельность, самобытность своего исторического пути, использует свой шанс в мире возможностей цивилизации.

Полагаем, что для современной России предстоят задачи, которые не решены на протяжении всего девятнадцатого века. Речь идет о формировании приемлемых для личности отношений, где особое значение имеет свобода, правление права, законность, уважение и достоинство личности, не подавление индивидов со стороны власти, а их партнерство. Для этого, что совершенно очевидно, требуется время, существенное изменение в сознании россиян, причем идущее не от западных призывов и установок для личности и общества, а рождающееся на основе индивидуальной воли, преобразующейся в волю коллективную.

1. Наиболее важным обстоятельством в современной концепции взаимоотношений личности и государства представляется принципиальное изменение положения человека в пространстве государственно-политических и правовых отношений. Это изменение двоякого рода.

Во-первых, необходимо усиление антропоцентристской позиции личности. Смысл, назначение, ценности государства могут меняться в зависимости от конкретных периодов его становления, развития и упадка. В то же время есть ценности надгосударственного порядка. Более того, смысл и назначение государства не могут расходиться с целеполаганием человеческой деятельности и в конечном итоге со смыслом бытия человека, если мы говорим об идеальном государстве. Независимо от конкретно-исторических форм государства, степени развитости в нем авторитаризма или демократии, личность обладает самостоятельными ценностями: индивидуальным осознанием своего предназначения, но которое неосуществимо вне коллективных форм организации человеческих сообществ.

Вряд ли целесообразно выводить государство в качестве сервильного компонента концепции личности и власти. Государство осуществляет собственные функции, которые в конечном итоге направлены или должны быть направлены на достойное и свободное расположение человека в системе общественных отношений. Выполняет ли современное Российское государство их? Конечно, нет. Невыполнение функций по защите личности, и в то же время чрезмерная опека, доходящая до невообразимого тотального вмешательства в сферу личностных отношений, пространство индивидуального бытия есть две стороны одной и той же негативной ситуации. В связи с этим совершенно справедливо звучат слова Н. И. Матузова: «Зачем власть, если она не «опекает» и не защищает гражданина, то есть не выполняет своей первейшей функции? Однако все дело – в целях, методах, конкретных условиях. Плохо, когда власть дистанцируется от личности, снимая с себя всякую ответственность за ее существование и выживание. Но еще хуже, когда «забота» власти о своих «подданных» простирается так далеко, что это «кураторство» превращается в тотальный контроль над ними. В этом случае суверенитет индивида – тем более фикция. Выход – в поисках разумных форм сочетания указанных подходов в пользу личности»[162]. Осознание такого обстоятельства есть уже шаг вперед в построении новых форм взаимодействия личности и государства в России.

Возникает важный методологический и аксиологический вопрос: о приоритете прав личности перед государством. В литературе отражены различные точки зрения на эту проблему. Так, например, И. И. Лукашук пишет: «Значение признания прав человека высшей ценностью особенно очевидно с учетом общей закономерности: интересы государства в той мере, в какой они представляют интересы общества в целом, всегда будут приоритетными. Без этого невозможны ни общество, ни государство. <…>

Признание приоритета прав и интересов отдельного человека перед правами общества нарушило бы один из основных принципов демократии, согласно которому осуществление человеком своих прав не должно нарушать права и законные интересы других[163].

А. И. Ковлер пишет о том, что утверждение приоритета прав и свобод человека перед правами коллективными, будь то нация, государство, международное сообщество, – явление универсальное и необратимое[164]. Хотелось бы полностью разделить данную точку зрения. Действительно, что можно придумать более эффективное для сдерживания государства, чем приоритет прав и свобод человека перед всеми остальными правами. Однако такого состояния, принципа взаимодействия личности и окружающей ее действительности еще нужно достигнуть. И тормозом, как это ни парадоксально, являются не только сложившиеся отношения, привычки не замечать личностные проблемы на фоне общественных, но и сама личность, ее недостаточно активная позиция по защите своих прав, по использованию действующих правовых норм в собственных интересах.

О приоритете прав и свобод человека можно говорить как о принципе, как о счастливой возможности, которой еще нужно добиться, выиграть как шанс цивилизованного развития в сложном противостоянии со всем негативным, что не дает утвердить в рамках российского общества уважение, достоинство и свободу личности.

Для этого, в том числе, необходимо избавление от восхищения перед всяким общественно-политическим устройством, которое свойственно антиантропоцентричному пониманию места и роли личности в социальной системе. «Поэтому совершенно противно здравой политической теории возведение какого бы то ни было образа правления на степень чего-то вроде религиозного догмата, составляющего предмет веры и признаваемого за абсолютную истину[165]. Предметом веры может быть Бог, сама личность, ее жизнь, благополучие, но не государственно-политическая система.

Во-вторых, нам необходимо изменить направленность деятельности и сознания личности в пространстве властеотношений. Исторически сложилась ситуация несопротивления личности воздействию государства. Эту ситуацию следует преодолеть, если мы действительно желаем свободы, уважения, достоинства. Это проблема геополитическая, психологическая, культурно-нравственная. Н. Н. Алексеев писал: «Особенностью нашего государства было то, что вокруг него на юге и востоке простирались бесконечные земли, где укрыться было действительно легко и удобно. В этом наше отличие от Запада, где мир был узок и укрыться было некуда, разве только в бесконечных морских пространствах. Потому проблема Запада была проблемой, решаемой на конечной территории, а наша проблема разрешалась на территории неопределенной. Потому на Западе стремились к усовершенствованию внутренней стороны общественной жизни, а у нас стремились к внешнему расширению в пространстве. Потому западная история следовала принципу социальной интенсификации, мы же шли путем экстенсивным. На Западе, если государство давило, можно было придумать только один исход: усовершенствовать государство и ослабить давление. У нас государство давило по необходимости, но мы не стремились усовершенствовать государство, а уходили от него в степь и в леса. Государство настигало ушедших – они опять уходили дальше. Так и протекал процесс колонизации[166]. Очень важным положением в этой идее представляется необходимость сопротивления государству, преодоление социальной экстенсивности в развитии отношения личности и власти. Усовершенствовать государство означает ослабить его давление на личность. Это не означает, по нашему мнению, социальных потрясений, революций, порождающих, как известно, диктатуры, страдания людей и лишение их жизни. Совершенствование государства есть процесс его усиления, ибо улучшается положение самой личности, укрепляется ее правовой статус.

Народное недовольство, смуты, общественные волнения есть оборотная сторона неумения организовать гармоничные отношения с государством, заставить его уважать личность, уменьшить или вовсе исключить давление на нее. «Снимая таким образом с русской истории романтический флер, мы должны сказать, что определяющими силами ее были, с одной стороны, силы дезорганизующие, анархические, внешне выражающиеся в различных проявлениях русской смуты. Особенностью русской истории является то, что смута эта не была попыткой организации вольницы в пределах государственного порядка, но представляла собою вечный выход ее из государства в дикое поле и темные леса. Уход от государства есть первостепенный факт русской истории, который физическое свое воплощение нашел в казачестве и свое нравственное оправдание – в различных политических воззрениях, оправдывающих бегство от организованных политических форм общественной жизни»[167].

2. Обретение свободы и правды личностью. Речь идет о свободе личной, гражданской, политической. Центральным элементом учения Ш. Монтескье было учение о политической свободе, которая недостижима без свободы индивидуальной. В таком смысле даже великое изобретение в виде разделения властей обеспечивает самое главное – свободу политическую. Насколько свобода вообще имманентна русскому человеку?

Политика и власть есть производные от «тела народа». Каков народ – такова и власть. Если отсутствует внутренняя свобода как умение быть раскрепощенным и открытым миру без неудобств для других лиц на единичном уровне, то поиски свободы, гражданской и политической окажутся малоперспективными. Остается загадкой русской души архетипическое недовольство властью, отделение «себя» от «них», отражающееся чаще всего на уровне подсознания, и одновременно неизвестно откуда берущаяся вера в правителей как спасителей России на каждом этапе ее общественного развития. Вера не в собственные силы возможности обуздания государства в случае необходимости, а в великие перемены, которые произойдут каким-то чудодейственным способом. Особенность русской ментальности приводит либо к вседозволенности, что ярко проявляется в условиях революций, на фоне социальных катаклизмов, либо в спокойное время, что в свою очередь находит форму нарушения закона, к пренебрежению им. Зачастую люди, нарушающие закон, не предполагают, не предвидят неотвратимости ответственности и наказания за это. Человек обращается не к собственному поведению как условию своей свободы, а к ожиданию «правильного поведения» от других людей. Своей жизненной позицией индивиды чаще всего и не пытаются даже корректировать общественную противоправность, исходящую от других индивидов. Не по-российски, например, выглядит поведение гражданина, если он сообщил в правоохранительные органы о нарушении скорости движения встречного автомобиля, могущего привести к общественно опасным последствиям. Общественная безопасность не воспринимается россиянином зачастую как общее дело, и это при том, что личность в России более коллективна и менее индивидуальна, нежели в европейских странах. Иными словами, иждивенческие настроения не позволяют раскрыться внутренней свободе как основы взаимодействия с миром людей и вещей, с государством и правом в конечном итоге.

Б. Н. Чичерин выстраивает вполне цивилизованную схему взаимодействия личности и права. «Правом определяются не внутренние побуждения, а внешние действия. Но так как внешние действия зависят от внутренних побуждений, то и право не может не принять в соображение внутренней свободы человека. Пока лицо действует в пределах предоставленной ему юридическим законом внешней свободы, праву нет дела до сокровенных его помыслов; но как скоро оно переступает эти границы и нарушает закон, так является необходимость определить его вину, а это невозможно сделать, не проникнув в область внутренней свободы[168]. А если внутренней свободы нет, или она есть, но далеко не у всех, то каким образом тогда определить вину, проникнув в область того, чего нет? Человек испытывает воздействие права, а возможно, и наказания, не осознавая, не признавая характер собственного поведения как противоправного: у него нет внутренней свободы как личностной основы институализированных форм государственно-властных отношений.

Изменение во внутренней свободе возможно через изменение образа права как выражения внешней свободы. Праву как исходящему от государства мощному фактору устрашения, карательности предстоит трансформироваться в универсальный жизненно и социально необходимый инструмент защиты прав и свобод личности. Трансформация должна быть единым процессом для внутренней и внешней свободы в их взаимовлиянии.

Обретение свободы не есть одномоментный акт превращения возможности в действительность. Личность на протяжении российской истории не смогла обрести свободу, и в одночасье этого не произойдет. Для этого необходим комплекс мер социально-экономического и политико-правового характера: развитое гражданское общество, рынок, правление права, а не носителей власти, укрепление частного права, независимости суда, уравновешенный характер соотношения ветвей власти и т. д.

Свобода связана с правдой, которая не является надуманной, оторванной от реальности категорией, изобретенной философами непонятно для каких целей. Правда есть составная часть реальности и понимается, во-первых, как нравственная основа свободы личности, во-вторых, как адекватная разуму и поведению индивидов мера их отношения к другим людям и социальным институтам. Правда как нравственная основа есть исходный пункт ее понимания, та аксиологическая точка, которая порождает положительное или отрицательное во взаимодействии личности и государства. Нравственные основы российского бытия и сознания имеют глубокие исторические корни, здесь много того, что вообще актуально для прошлых и современных цивилизаций. Русский народ, например, относит к своей миссии спасение человечества от войн, готов оказывать всевозможную помощь целым государствам и народам, даже географически отдаленным от России. Альтруистическая черта русского человека находит и иные воплощения. Русскому народу знакома и понятна чужая боль, страдания – явление, которое характерно не для всех народов.

В такой великой общемировой миссии наш народ зачастую забывает о себе самом, о своих близких. Правильно ли, правдиво ли такое положение? Ответ представляется очевидным: историческая судьба и тип ментальности проявляются в интегрированной интернациональной культуре. А времени, а может, и желания подумать о самом насущном для себя не остается.

Следующим обстоятельством, влияющим на понятие правды, предстает исторически сложившиеся последствия революций и реформ. Революция означает, в том числе, жесткую, кардинальную смену ценностных установок. Революция вторгается в жизнь отдельного человека и заставляет, навязывает ему новую систему координат бытия, формы взаимодействия с властью, которые чаще всего оказываются насильственными, подавляющими внутреннюю свободу тех, у кого она есть.

Религиозное начало для российского человека есть традиционное и естественное. Но оно в результате смены политического строя оказывается официально неодобряемым. Вполне очевидно, что подмываются религиозные основы нравственности, а свято место, как известно, пусто не бывает. На место религиозных ценностей, по существу общечеловеческих, приходят тотально идеологические установки, людей заставляют внешне признавать то, что придумано немногими и что не вырастает из глубин народной культуры. Но и в революции есть свое рациональное зерно. Она показывает обладателям власти, что они перешли все мыслимые границы в своем давлении на личность. Бывших обладателей власти с помощью революции жестоко убеждают в их бесчеловечности, нарушении принципов добра и правды. И взамен этой искореженной властителями правды, при попустительстве народа, убегающего от власти, предлагают другую – тоже деформированную, но которая держится на штыках и потому подлежит официальному признанию.

Не менее негативное влияние на деформирование правды в обществе оказывают реформы, как правило, неудачные, незавершенные в России. Эти реформы назначаются сверху или, по крайней мере, санкционируются властью. Они не приносят должного результата и потому инициируют новый виток неправды в обществе. В результате реформ в России в начале 1990-х гг. были фактически обмануты российские люди: то с помощью деноминаций, обмена денежных знаков в кратчайшее время, что само по себе оскорбительно: то обесцениванием и без того невеликих сберегательных вкладов, которые, к чести современной власти, начинают постепенно восстанавливаться, то на основе механизма приватизации, проведенной так искусно, что опять одни стали весьма богаты, а другие совсем бедны. Ложь, идущая от государства, порождает огромные массивы неправды на всех этажах социальных структур, в том числе в личностном пространстве.

Б. Н. Чичерин писал: «Высшая цель внутренней политики в истинном ее значении состоит в большем и большем водворении правды в общественных отношениях, соображаясь с условиями жизни и с обстоятельствами, но постоянно имея в виду идеальное начало. Это требование относится не только к отношениям граждан между собою, но и к отношениям органов власти к гражданам. Если между правами лица и требованиями государства происходит столкновение, то первое очевидно должно уступить, ибо частное подчиняется общему; но лицо, которого права нарушаются, должно получить справедливое вознаграждение или удовлетворение. Таково неизменное требование права»[169]. Если не происходит водворения правды в общественные отношения сообразно условиям жизни и обстоятельствам, порождается новый массив неправды. И она становится опосредующим элементом во взаимодействии личности и власти, а может быть, и нормой, что особенно опасно, но что, пожалуй, случилось в России. Б. Н. Чичерин показывает и путь разрешения конфликта между правами лица и требованиями государства: выполнить общественное предназначение, т. е. подчинить частное общему, но компенсировать справедливым вознаграждением, что является неизменным требованием права.

По сути, двойные стандарты российской жизни стали нормой. Неправда общесоциального уровня реализуется на микроуровнях, в жизни отдельных индивидов. И им для того, чтобы достигнуть элементарного результата, приходится изворачиваться, соблюдать правила двойной игры. Причем те, кто их соблюдает и проявляет корыстную инициативу, могут добиваться значимых для себя результатов в виде высокого имущественного статуса, карьеры. Человеку, живущему по правде, необходима громадная воля и ряд других персональных качеств, которые бы явились личностной преградой двойного образа жизни и позволили бы осуществить собственный жизненный план. Это, как правило, люди без страха и упрека, которые, как ни парадоксально, также добиваются общественно и личностно значимых целей. Правда торжествует, ибо она связана с понятием добра и справедливости. Но здесь нельзя забывать об универсализме природы человека, его устойчивых биоприродных и социокультурных основаниях, так как человек, оставаясь существом коллективным, общественным, стремится индивидуализировать личное бытие. И. А. Ильин писал о том, что каждому человеку как таковому присуще тяготение к жизненной самостоятельности и самодеятельности, к автономному самоопределению, которое он называет самозаконностью, распространяющейся в простейшем виде на житейские функции человека. Но нередко эта самозаконность изливается в субъективные проявления: прихоть, каприз, произвол, упрямство, которые часто уводят душу человека к бессодержательной независимости, на путь властолюбия, преступного честолюбия и безудержного[170].

Искание автономной жизни для русского человека есть один из вариантов ухода от неправды, давления государства. Однако такое искание, по мысли И. А. Ильина, может вести к бессодержательной независимости. Если ею обладает человек без власти, бессодержательная независимость не проявляется в общезначимых и влияющих на большой массив отношений форме. В том случае если человек власти основывается на бессодержательной независимости внутри себя, то такое положение экстраполируется на значительный комплекс отношений господства-подчинения, а потому и наиболее опасно. Вот почему, нисколько не отрицая важности персональных нравственных качеств в психологическом портрете правителей, следует создавать объективные политико-правовые конструкции ограничения или, по крайней мере, смягчения проявлений бессодержательной независимости от управляемых.

3. Изменение характера государственного воздействия на личность. Это влияние не является абсолютно произвольным и спонтанным. Государство в лице его органов позволяет себе лишь то, что может позволить. Но проблема состоит в том, что весьма невелики и неразвиты механизмы сдерживания государственно-властного влияния на личность снизу, со стороны носителя суверенитета – народа. Каков общественный и государственный идеал для России? В свое время П. И. Новгородцев его предложил. «Наша задача заключается в том, чтобы определить абсолютный идеал в применении к области общественных явлений, и к этому мы должны теперь перейти. <…>…такой целью может быть только живая человеческая личность, которая в своем бесконечном стремлении отражает причастность свою абсолютному закону добра»[171]. Живая человеческая личность как цель общественного развития – что можно изобрести более гуманного? Однако не получается в России общественный идеал, вырастающий из личности. Вероятно, имеются серьезные препоны в его осуществлении, и государство здесь играет не последнюю роль.

До сих пор сохраняется в массовом сознании образ государства, возвышающегося над обществом и личностью. Государство предстает как некий неукротимый Левиафан, способный к неожиданным, необузданным действиям. Государство порой ассоциируется с военно-промышленным комплексом и системой спецслужб, что в совокупности явно отрывает государство от личностного и общественного начала. Государство преломляется сознанием большинства людей как карательный инструмент. Оно отождествляется с аппаратом власти как принуждения.

Указанный облик государства не является актуальным в силу изменения общественно-политической ситуации в России, он не выгоден ни правителям, ни управляемым. Однако одного желания изменить государственный облик и характер его воздействия на личность оказывается мало.

Государство в таком виде являет самодостаточное образование, независимое от воли его участников. Это такое образование, которое может поглотить и носителей власти, что неоднократно имело место в истории. Поэтому обладатели или арендаторы власти проявляют беспокойство о собственном самосохранении, в то время когда они должны бы быть им обеспечены на основе закона, если, конечно, не совершают противоправных деяний.

Концентрация власти в руках доминирующего властного сектора, а таковым сейчас является исполнительная власть, поэтому вполне логична и обоснованна с точки зрения ее сохранения и приумножения. Забота о равном распределении власти в современном российском государстве предоставлена Конституции РФ. В реальности законодательная и судебная власти не имеют равнозначного воплощения в политической и юридической практике, в динамизме реагирования и управления общественными процессами. Это тоже вполне объяснимо с позиций особенностей осуществления исполнительной власти: она призвана ежедневно в лице федеральных и региональных органов контролировать конкретно-политическую и социально-экономическую тенденцию в стране. Законодательная власть изначально менее динамична, и ей не нужно быть иной: здесь необходим расчет, время, взвешенность при осуществлении правотворчества, принятии важных нормативно-правовых актов. Судебная власть вступает в действие лишь при наличии соответствующих оснований для этого, и выполняет отличную функцию от других видов власти: восстановить справедливость, базирующуюся на правильном применении действующего законодательства.

Неравное фактическое положение ветвей власти обусловлено, таким образом, объективными для российского общества причинами. Власть всегда находит обладателя, она никогда не лежит на месте и не ждет субъекта, ее использующего. Власть подхватывают буквально на лету. Выхватывают из других рук, потому что, как известно, ее всегда не хватает. Субъект власти стремится к ее присвоению, расширению собственного властного пространства. В условиях полностью не сбалансированной, не отлаженной, а возможно, коррумпированной организации власти ее перекосы вполне очевидны. К тому же они опираются на многовековой опыт российского авторитаризма. «Вообще, чрезмерное усиление исполнительной власти в ущерб законодательной (характерное и для нашей конституции), падение роли парламентов (законодательных палат) не в последнюю очередь объясняется их загруженностью делами текущего административно-распорядительного свойства. А принципиально важные законы подолгу ждут своей очереди[172].

Государство формально, на основе Конституции РФ, объявило об изменении своего облика и характера воздействия на личность. В действительности по причинам, во-первых, неадекватности декларированного равенства ветвей власти и реальной социально-экономической и политико-правовой ситуации в стране, во-вторых, по мотивам длительности преобразования общественного сознания и правосознания в сторону положительного восприятия государства сохраняется его прежний облик. Нужно время и конкретные дела со стороны государства. Разделение властей могло бы способствовать более быстрому реформированию государственного имиджа, но оно есть как декларированный факт, но и ему от провозглашенного идеала в действительности.

Многое в Российской Федерации зависит от института Президента. Имидж президентской власти в России более важен, чем в других странах. Персональное высшее властное начало архетипически адекватно глубинным структурам сознания, а возможно, и подсознания российского человека. Поэтому вполне очевидно, что инициативы, исходящие от президентских структур, воспринимаются очень внимательно всем обществом и являются первостепенными по значимости. Для народа президент – это рефери, который в конечном итоге сможет правильно рассудить и принять важное и справедливое решение. Однако в соответствии с Конституцией РФ должен быть реализован баланс трех ветвей власти, необходимый для стабильного функционирования государства на прочной правовой основе и защиты прав и свобод личности. В. С. Нерсесянц отмечает: «Наиболее острая и сложная проблема при этом – с учетом российского опыта и нынешнего трудного пути к конституционализму и правовой демократии – заключается в согласовании (необходимой и для современной России) сильной исполнительной (т. е. по существу – президентской) власти с надлежащей представительной властью, полномочия которой соответствовали бы смыслу, идеям и требованиям разделения властей и правовой государственности»[173].

Другим важным направлением изменения воздействия государства на личность предстает усиление функции безопасности государства для своих членов. Причем безопасность понимается широко, во-первых, как национальная безопасность, во-вторых, как безопасность границ и недопущение внешнего вторжения со стороны силовых структур иных государств, в-третьих, как внутренняя безопасность. Все виды безопасности связаны между собой, так как их осуществление основывается на силе, мощи, возможностях государства по созданию условий устойчивого положения личности в стране и за ее пределами. Существует, как известно, серьезная проблема положения соотечественников за рубежом. Государство сегодня не в полную силу осуществляет протекционную политику для своих граждан, находящихся за пределами России.

К числу проблем внутренней безопасности, связанной с внешней, можно отнести сохраняющуюся взрывоопасную ситуацию в Чечне, угрожающую жизни и здоровью как чеченского населения, так и в целом дестабилизирующую мирную жизнь в России. Угроза терроризма приобретает особо яркий и опасный характер для жителей России. Но государство пока не в состоянии обеспечить урегулирование этих вопросов.

Другим направлением предстает устранение иждивенческих настроений за счет осуществления социальной функции государства. Эта функция не может сводиться к проведению политики неоправданного иждивенчества и уравнивания людей, внесших различный вклад в развитие общества. Оно обязано предоставить минимум благ для жизни людей, не способных себя обеспечить в силу, например, инвалидности. Льготная функция государства не может заменять функцию по предоставлению формально равных возможностей для самореализации индивидов.

Итак, характер государственно-властного влияния на личность непременно должен быть изменен. От тотально-карательного воздействия предстоит перейти к коммуникативному, координирующему, формирующему условия для потенциально одинакового развития личности, охраняющему ее безопасность на основе закона, а не волеизъявления отдельных носителей властных полномочий.

4. Изменение характера влияния личности на государство явно вызывает необходимость ее активизации. В связи с этим мы и рассматривали в предыдущих частях работы усиление субъективного фактора: влияние правовой политики на формирование качеств личности в целях усиления ее юридической защиты.

Самоизменение личности способно привести к новому правовому образу жизни. Используя субъективный аспект активизации, личность может изменить свое объективное воздействие на государство. Ю. Хабермас пишет: «Демократическое правовое государство становится проектом, а одновременно результатом и ускоряющим катализатором рационализации жизненного мира, выходящей далеко за пределы политической сферы. Единственное содержание проекта – постепенно улучшающаяся институционализация способов разумного коллективного формирования воли, которое не могло бы нанести никакого ущерба конкретным целям участников процесса»[174]. Важной представляется идея о постепенно улучшающейся институционализации способов разумного коллективного формирования воли. Думается, что предстоит создать механизм трансформации прав и свобод личности в коллективно-групповые формы, а затем и в общественные. Существующая ныне система представительства пока малоэффективна. Монопартийность заменена на многопартийность, но это не означает наступление триумфа плюралистической демократии в России. Передача прав и свобод от граждан как избирателей не имеет обратного способа возврата таких прав. Некоторой имитацией выступают очередные выборы различных уровней представительной власти – депутатов, потому что всерьез констатировать адекватность общего мнения и тех реальных фигур, которые выходят в законодатели, вряд ли уместно. Выборы, к сожалению, превращаются в легитимно осуществляемое проведение конкретных кандидатур на должности. Там тоже есть состязательность, но такая, которая лежит за плоскостью выборов как процедуры свободного соревнования претендентов.

Должностные лица различного уровня, клановые, финансово-олигархические группы делят сферы влияния уже до проведения выборов, а если и состязаются между собой, то посредством войны компроматов, взаимных дискредитаций, где, как получается, остается совсем незначительное место мнению электората. Сам факт участия в выборах какого-либо кандидата предполагает наличие мощных финансовых вложений в эти персональные политические проекты, которые могут осуществить далеко не все. Латентный имущественный, финансовый, должностной ценз уже существует, как условие участия в выборах. Необеспеченный этим цензом человек может участвовать в выборах в списке от политических партий, а для этого нужно удовлетворять требования этих структур. Хотя, вероятно, это своего рода закономерность – жесткость прохождения в органы представительной власти, которая встречается и в других странах.

Огромную значимость имеет и то обстоятельство, что нам предстоит избавиться от иждивенческо-эпикурейского понимания взаимодействия личности и государства и встать на твердые позиции активно-преобразующего типа личности по Цицерону, действующего в рамках культуры. Для этого необходима вера в себя. На что же может опираться личность, воздействуя на государство, в известном смысле, противостоя ему? На общественные возможности, на силу гражданского общества, если оно, во-первых, имеет место как факт, во-вторых, достаточно развито, чтобы способствовать усилению или хотя бы появлению влияния личности на государство.

5. Гражданское общество и рынок как элементы уравновешивания отношений личности и государства. Говорить о развитом гражданском обществе в России пока не приходится. Если бы оно имело место, то не имели бы места массовые нарушения прав и свобод личности и не нужна была бы соответствующая политика в этой сфере. В литературе выделяются уровни или «этажи» гражданского общества: «1) семейные и неформальные связи; 2) экономическая жизнь, отношения рыночного обмена; 3) общественно-политическая жизнь (партии, движения, профсоюзы, органы общественного самоуправления). Третий, верхний, этаж представляет собой особый интерес, ибо он является переходным от общества к государству[175].

Современное состояние экономики до сих пор вряд ли можно оценить как цивилизованное. Первые накопления денежных средств происходили еще в Советском государстве: это накопления от запрещенных законом видов деятельности.

В период кооперативного движения, весьма болезненного и неустойчивого, возникали варианты финансовых удач и неудач: кто-то разорялся и терял все, а кто-то приобретал за короткий срок целые состояния. Однако в целом охарактеризовать кооперацию начала 1990-х гг. в России как удавшуюся не приходится. Это скорее начало, инициативная точка преобразований в экономическом секторе страны, которые затем также шли противоречиво. Формирование слоя собственников произошло, но не цивилизованным путем, а с помощью фактического завладения различными объектами собственности со стороны отдельных лиц или групп. Государственная монополия в некоторых случаях была заменена на монополию финансово-промышленных структур, т. е. в действительности отдельных лиц. В процессе приватизации произошел не только финансово-имущественный, но и серьезный социальный перекос: резкое расслоение общества на богатых и бедных. Пожалуй, имеющаяся диспропорция в экономическом и социальном неравенстве предстает существенной преградой для формирования гражданского общества, которое лишь тогда эффективно, когда основано на правде, открытости, справедливости. Крупные состояния все более прирастают, если их происхождением и приростом не заинтересовались правоохранительные органы, а количество бедных все более увеличивается. Сдерживание давления государства на личность не удается осуществить в силу разновекторного характера гражданского общества. У него отсутствуют единые источники, инициирующие сдерживание государственного воздействия на личность, ибо цели социально-дифференцированных категорий населения весьма отличны друг от друга. В связи с этим нет экономических основ единой программы формирования и развития гражданского общества. Плюрализм форм собственности имеет специфическую российскую трактовку: крупный бизнес, предприниматели среднего и низового звена, специалисты, опосредующие функционирование движения капитала. Есть и еще одна категория, не относящаяся к бизнесу, – те, кто фактически не изменил, если не ухудшил, своего материального положения. Сфера интересов несобственников (если не считать собственностью, позволяющей участвовать в современных экономических процессах, личный автомобиль, дачу, как и в советское время) не связана с функционированием экономических детерминант общественно-политических процессов. Оснований для самостоятельной активизации в области экономики у них нет, а потому эти категории населения, чаще всего не имеющие отношения и к управлению, не могут быть социальными носителями преобразований гражданского общества, но, специально подчеркнем, именно с точки зрения предпринимательства как цивилизованного источника рыночных улучшений. Однако эти категории заинтересованы в гражданском обществе как условии их общественного бытия.

Крупный бизнес имеет свои интересы, в том числе и в вопросах лоббирования тех или иных решений, позволяющих реализовывать ему свои клановые интересы. Средний и малый бизнес находятся в наиболее непростом положении. С одной стороны, гиганты бизнеса, а с другой стороны, чиновники, которые хотят увидеть свой собственный интерес во всяком зависимом от них деле.

Иными словами, отсутствует социально-экономическая интеграция как характерное условие формирования развитого гражданского общества. Гражданское общество – это общее благо, где частные интересы аккумулируются и синтезируются в общие, но адекватные частным в принципе. Для осуществления интеграции интересов необходимо использовать самоуправленческий потенциал общества.

Местное самоуправление фактически есть часть общей системы государственного управления. Местное самоуправление выполняет функции, прежде всего, административно-хозяйственного, разрешительного влияния на развитие определенной территории, подчиняясь общим принципам государственно-властного воздействия и, по существу, вышестоящей власти. Эти органы не выполняют функции выявления и консолидации общественных интересов.

Другое дело – управление самодеятельными образованиями своими же силами. Самоуправление не может быть автономной, замкнутой структурой, ибо служит интересам неопределенного, но приобщенного к этой структуре круга лиц. Весь смысл самоуправленческого института – в народной инициативе, ее интегрировании, формировании точек опоры гражданского сознания и активного действия. Именно активисты органов самоуправления предстают истинными попечителями народных интересов в том случае, если осуществляют истинную, а не мнимую деятельность. Мнимость может состоять в имитации необходимости реализации тех или иных решений. Но это не существо структур самоуправления. Созидательный смысл состоит в другом – формировании уважительного отношения к личности, соблюдении ее достоинства, элементарных норм и правил, принятых среди порядочных и уважающих себя людей. За этими высокими словами стоит реальная жизнь с ее ежедневными проблемами. Проиллюстрируем наше понимание самоуправления.

Самоуправление начинается на уровне жилого дома, подъезда, когда жильцы собственными силами и определенными законом способами поддерживают порядок на территории, а затем требуют возмещения затрат в соответствии с действующим законодательством, в том числе и в судебном порядке. Самоуправление начинается тогда, когда несколько автомобилистов, объединив усилия, решили предъявить иск о невозможности эксплуатации некачественных российских автомобилей или соразмеренном уменьшении цены за них. Самоуправление действенно тогда, когда оно влияет на власть, буквально заставляя нерадивых руководителей достойно выполнять свои обязанности. В том случае если эти функции не выполняются по независящим от этих руководителей причинам, они обязаны разъяснить сложившуюся ситуацию представителям органов самоуправления. Причем в законодательном порядке следует максимально упростить право самоуправленческих структур и их представителей обращаться в суд для обжалования действия или бездействия должностных лиц.

Этого не получается в большинстве случаев по причинам организационно-правового, экономического характера, а порой в силу неверия в возможность позитивных перемен. Получается, что гражданские основы взаимодействия личности и власти не срабатывают в силу замкнутости круга проблем: гражданское общество есть ничто без открытой и цивилизованной экономики; экономика, в свою очередь, не поддерживается должным правовым регулированием и юридической защитой частного предпринимательства; правоприменительные структуры испытывают дефицит экономических возможностей для полноценной защиты прав и свобод личности, а сама личность не обладает в большинстве случаев высоким уровнем правосознания, правовой культуры и т. д. Круг проблем «гражданское общество – право – экономика» усугубляется не полным использованием правовых регуляторов с точки зрения практики и невысокой оценкой самого права с точки зрения и практики, и теории.

6. Путь к гармонизации, выстраиванию равнозначных отношений между личностью и государством возможен, но длителен. С точки зрения принципов взаимоотношений личности и государства правильно будет утверждение не вторичности или сервильности того и другого участника отношений, а их равноудаленность, равноупорядоченность, равновзаимность и равнозависимость. Все «равное» на данном этапе взаимодействия оправданно. Лишь после того, как будет преодолено состояние государства, отождествленное с аппаратом власти, с иерархией чиновничьих отношений, можно переходить к изменению статуса государства, так как изменится статус личности, который будет наполнен признаками суверенитета. Экстраполирование принципа равномерности и равнозначности на область политических отношений также даст ощутимый положительный результат. «Вообще, в политической сфере, как и везде, идеальное устройство состоит не в подавлении различных элементов каким-либо одним, а в гармоническом сочетании всех, при свободном развитии каждого, то есть в согласии разнообразия»[176]. Вместе с тем нельзя согласиться с прогнозом Л. Дюги: «Одним словом, я думаю, что ныне вырабатывается новое общество, из которого будут одновременно исключены и понятие принадлежащего коллективности права приказывать индивиду, и понятие принадлежащего индивиду права противопоставить свою личность коллективности и другим индивидам. И если для целей изложения мы и олицетворяем коллективность в государстве, то мы при этом одинаково отрицаем и субъективное право государства и субъективное право индивида[177]. По крайней мере, отрицать или вовсе исключать субъективное право индивида означает идти по пути размывания личностных основ права и правовых основ деятельности личности, что на деле означает уход от ее суверенитета.

Итак, каковы же основные пункты в современной концепции взаимоотношений личности и государства, те узловые проблемы, от решения которых зависит достижение максимальной эффективности юридической защиты человека и гражданина в России?

• Синтез устойчивых и проверенных опытом, временем форм практического осуществления прав и свобод личности, их защиты. Все позитивное, пусть и немногое, подлежит тщательному анализу, сохранению, причем необходим учет в целом исторического пути России. С. С. Алексеев совершенно справедливо пишет: «Какие позиции (плацдармы) передового гуманистического права, правозаконности являются здесь наиболее существенными?

Прежде всего это, конечно, те «островки» последовательного гуманистического права, которые уже сейчас существуют в Конституции, в законодательстве. Если не представится возможность юридически упрочить и расширить их (а это вряд ли: конституционные и иные фундаментальные законодательные проблемы закручены ныне, как и раньше, вокруг власти, ее дележа между «ветвями»), то важно сделать их незыблемыми, реально работающими»[178]. Очень важная идея состоит и в том, чтобы сделать не только незыблемыми «островки» гуманистического права, но и обязательно работающими. Гуманистическое право должно работать и только в таком случае оно остается жизнеспособным. В известном смысле идет вечная «иеринговская» борьба гуманистического права против негуманистического, тоталитарного или авторитарного. «Видимо, потребуется немало усилий, настойчивости, а порой и гражданского мужества от приверженцев последовательно демократического развития российского общества для того, чтобы отстоять в качестве действующих, реально работающих юридические форпосты гуманистического права, не допустить того, чтобы они ушли в тень, превратились в пустые декларации, декоративные украшения юридической системы, фактически ориентирующейся на силовые действия[179]. Весьма верное и актуальное замечание по поводу возможности превращения в пустые декларации, декоративность реально работающих форпостов гуманистического права. Причем крайне значимо закрепить названные и возможные другие достижения гуманистического права на уровне теории, юридической науки, образования, учебных программ юридических вузов. Вероятно, следует приветствовать и поощрять научные исследования, которые демонстрируют возможности общества, государства в деле защиты прав и свобод личности, а также персональные возможности индивида по самозащите своих прав. Не исключено, что гуманистическое право, еще только крепнущее, осваивающее геополитическое пространство России, будет вытесняться латентными способами, ему противостоящими: несоблюдение того, что есть в законодательстве, внешнее признание, но реальное попрание прав человека и т. д. Мы не случайно останавливаем свое внимание на этом аспекте, как наиболее важном и ценностно значимым, в известной мере определяющим для утверждения гуманистической концепции права в России.

• Проведение правовой политики, направленной на усиление личностной доминанты в законодательстве. Создание системы нормативно-правовых равновесий – юридическая основа выстраивания гармоничных отношений личности и государства. России, если она идет по пути правления права, защиты прав и свобод, нужны не всякие законы, а только те, которые ориентированы на уважение и достоинство личности. Череда многочисленных законов еще не говорит о качестве законодательной деятельности, ее обращенности к личности, приближении к правовому государству в целом.

«Опыт свидетельствует, что государственная власть далеко не всегда служит для общей пользы всего населения, но нередко для одного для одного отдельного могущественного класса, и что, следовательно, законодательство не так образует право, чтобы оно равномерно соответствовало интересам общества, но прежде всего обеспечивает интересы господствующих классов[180]. Интересы господствующих классов или политических элит, финансово-олигархических групп, кланов вполне могут получать перспективное осуществление в законодательстве, если его не контролировать со стороны народа. Такого механизма сегодня нет, если не считать внутренних противоречий внутри политического и законодательного сообществ, которые могут дифференцироваться и оттого пытаться выразить в законе собственные интересы. Преградой для правотворческого произвола может быть и совесть депутатов, но уповать только на эти обстоятельства означает поддаться течению событий без руководства и координации со стороны народа как источника власти.

Современные законы требуют гуманитарной экспертизы, но не цензуры, что явилось бы прямым движением по пути к тоталитаризму. Не случайно мы говорим о принципах и цели законодательства в рамках проведения правовой политики на всех уровнях правотворчества. Нельзя исключить возможности принятия закона, который бы запрещал создание законодательного акта, противоречащего смыслу, идее прав и свобод личности. Такой подход соответствовал бы задачам формирования правовой государственности в России.

• Проведение жесткой линии на дальнейшее отделение частного права от публичного. Здесь необходима поддержка частного права посредством как отрасли законодательства, как отрасли права, что может вызывать определенные дискуссии, но что представляется совершенно важным для утверждения в целом нового типа функционирования права и его отношения к проблемам личности. Частное право требует поддержки законодательной, организационно-финансовой, научно-теоретической, образовательно-просвещенческой. Однако все они окажутся малоэффективны, если не будет создан в России стабильный и значительный слой собственников, обладающих ею по праву, а не на основе захвата в период приватизации и после нее. При всей поспешности проведения приватизации и стремления ее отцов-вдохновителей сформировать собственнический социальный слой в России, до сих пор он как фундаментальная составляющая гражданского общества не создан. То, что большая часть современных состояний нажита незаконным способом, или с помощью лазеек в законодательстве, и не позволяет актуализировать частное право в полной мере. Право по сути своей правдиво, а частное право наиболее адекватно притязаниям по поводу приобретения, использования, владения, отчуждения собственности. В свою очередь значительный массив собственников не соответствуют статусу ее добросовестных приобретателей, а другие просто не имеют собственности.

• Верховенство закона и правление права есть традиционные заботы государства. «Твердость законного порядка облегчает и повиновение. Человек легче и охотнее повинуется, когда он наперед знает, что от него требуется, нежели когда действия его зависят от случайной воли повелевающего. Самые тяжелые повинности облегчаются привычкой; тем охотнее исполняются обязанности, одинаково распространяющиеся на всех и имеющие в виду общее благо. Человек возмущается против произвола, в котором он видит только прихоть повелителя, но он легко подчиняется закону, который представляет для него выражение высшего порядка, ограждающего его самого. Отсюда рождается уважение к закону, которое, когда оно утверждается долгою практикой и входит в нравы, составляет самую надежную опору государственного строя. Где этого нет, там происходят только постоянные колебания между произволом и своеволием, которые поочередно сменяются и вызывают друг друга. Задача мудрой политики состоит в том, чтобы избежать обоих крайностей; только этим можно утвердить государство на прочных основаниях»[181].

Привычка повиноваться связана с пониманием правомерности притязаний. Возмущение против произвола, но подчинение закону как выражению высшего порядка и отсюда рождающееся уважение к закону – вот основные слагаемые порядка, основанного на праве и опоре государственного строя. Произвол и своеволие – антиподы правового порядка. В очередной раз можно констатировать необходимость преодоления типичного российского перекоса, – правление носителей власти есть не легитимная форма их воздействия на личность и общественные отношения. Правление носителей власти должно быть заменено правлением права. В противном случае не может быть и речи о становлении правового государства в России. Верховенство закона предполагает неукоснительное, однозначное исполнение законов, всей системы нормативно-правовых актов должностными лицами и гражданами. Эти, казалось бы, очевидные положения весьма сложно претворить в жизнь. Это вопрос не только преступного, девиантного поведения личности, но и вопрос взаимодействия с государством.

• Реализация прав и свобод личности есть принцип ее взаимодействия с государством. В современных условиях это предполагает поддержание и развитие «человека юридического» – “homo ju-ridicus”. Юридический человек в условиях российской правовой системы отличен от всякого другого. Он менее верит в неодолимую силу закона и реже обращается к его использованию, чем европеец или американец. Но он более востребован правом и правовой системой, нежели житель восточной страны, где также бывают суровые и даже жестокие законы, но которые действуют в ткани религиозных и нравственных норм собственной культуры. Человек юридический обязан обладать интеллектуально-волевыми качествами, самоуважением, достоинством, верой в собственные силы, уметь принимать на себя индивидуальную ответственность, если она следует по закону. Вне юридического человека немыслимо цивилизованное движение общества и государства к правовому состоянию.

При осмыслении возможностей и статуса “homo juridicus” целесообразно исходить из понимания двойственных оснований природы человека и толкования его как существа социального и биологического одновременно как существа родового и единичного. Это предполагает в свою очередь двойственное положение человека в мире, – жизнь имеет завершение и отсюда целеполагание и смыслообразование конечности бытия, его временности и вневременных измерений бытия человека: жизнь души, ценности божественные, а возможно, и естественные права, которые неизвестно откуда берутся и очень конкретно утверждаются в позитивном законодательстве. Два подхода к пониманию прав человека: позитивистское и естественно-правовое, в связи с этим выступают явным продолжением бинарности человеческого существования.

Существует опасность поглощения юридического человека новыми реалиями информационно-технологического общества. Внеличностные способы взаимодействия связаны с развитием компьютерной техники, глобальной сети Интернет, электронной почты и т. д. Все они порождают новую реальность, в которой прямому человеческому общению, раскрытию его нравственно-персональных свойств уже отводится все меньше места. «Человек информационный», в известном смысле роботизированный, способен поглотить «человека юридического», более связанного с собственной природой, которая собственно и не изменилась под влиянием научно-технического прогресса, но которая встраивается, приспосабливается сама к его достижениям. Их отрицать – означало бы идти по пути регресса, а это малоперспективно. Хотелось бы обратить внимание на негативные стороны научно-технического влияния на личность: ее усредненное восприятие как участника информационного обмена, вытеснение индивидуальности, нивелирование возможностей самореализации вне «компьютерного общества».

Представляется, что для осуществления прав и свобод личности отраженная реальность в виде виртуальности научно-технических систем представляет уже иной ракурс. Хотя известно, что достижения информационного общества не сняли проблему прав и свобод личности в постиндустриальных странах. Поэтому нам предстоит сохранить и развить современное понимание “homo juridicus”, оснащенного арсеналом персональных свойств по использованию правовых средств в целях обуздания государства, защиты прав и свобод.

• Индивидуализм личности, основанный на самобытности, культуре, праве. В пользу здорового и естественного индивидуализма нам говорят не только какие-либо либеральные концепции, настаивающие именно на таком понимании личности, ее прав и обязанностей. Наиболее ярким воплощением и подтверждением индивидуализма как формы бытия личности и одного из принципов его существования является факт двух актуальных актов ее соприкосновения с миром. Рождение есть акт однозначно индивидуальный. Уход из жизни, смерть есть также индивидуальный процесс. Человек рождается и умирает в одиночку, какие бы коллективные формы ни принимала сама жизнь, приход и уход из нее. «При отсутствии личной автономии индивид просто не сможет жить по им самим избранным законам. В результате индивид не был бы ни самоопределяющимся, ни морально автономным, а потому не смог бы стать моральной личностью»[182].

Коллективная личность была сформирована в советский период благодаря жесткому воздействию политико-правовой машины и идеологии. Для коллективной личности были уготованы исторические условия, которые не позволяли личности в России минимизировать коллективное и актуализировать индивидуальное бытие. Парадокс состоит в том, что коллективная личность наиболее адекватна российскому архетипу бытия и сознания, поведенческим и общественно-ролевым интерпретациям ее сущности как выражаемой преимущественно не индивидуально. В коллективности есть некоторые свои плюсы, связанные с взаимной поддержкой, проникновением и пониманием чужих бед и несчастий, соучастием, сопереживанием. Но есть и негативы в виде вторжения в личностное пространство, посягательство на частную жизнь, семейные тайны, даже личную неприкосновенность.

Значимость индивидуальности, автономности имеет нравственные, физиологические, интеллектуальные, правовые основания. Человек становится существом нравственным, религиозным индивидуально. Ему требуется время для осмысления собственного положения в мире, людей и вещей, для выработки самостоятельных, но основанных на нравственной, религиозной иерархии, ценностей. Физиологически человек не может присутствовать среди себе подобных даже непродолжительное время, природа обращает его к автономии. Интеллектуально личность растет и формируется лишь в индивидуальных актах самоосмысления, постижения науки, философии, литературы и т. д. Выдающиеся научные открытия есть продукт индивидуального творчества, даже если в его подготовке участвовали целые коллективы людей. В этом отношении подвиги ученых в советский период действительно можно расценивать как что-то экстраординарное, ибо индивидуальное время творчества не было огромным, преобладал коллективный, подрядный подход, по крайней мере, в точных, прикладных науках. В правовом смысле автономия необходима для соблюдения законов. Нарушения прав индивидуальны. Ответственность индивидуальна. Защита прав также индивидуальна, хотя не исключаются коллективные иски по поводу восстановления нарушенного права. Но как факт нарушение носит персональный характер.

Пространство индивидуальности сопряжено с пространством гражданского общества. Индивидуальность инициирует его позитивные изменения, приводит к самоуправлению, а через него и к влиянию на управление и правление. Индивидуальность предполагает повышение личной ответственности, а коллективность – размывание, поиск виноватых, «крайних». Индивидуальность, кроме того, инициирует самостоятельный выбор человека, основанный на персональной свободе и правде собственных поступков, принятие на себя ответственности за результаты поведения. Персональная или личная свобода в совокупности с правдой бытия личности трансформируется в модели активно-преобразующегося поведения и взаимодействия личности с политико-правовой системой. И лишь такая индивидуально определенная свободная и уверенная в правде своих поступков личность может составить серьезный противовес государству. Не в виде революций или иных социальных потрясений, а в виде достойного партнерства. На весах политического и правового бытия с одной стороны всегда – государство, а с другой стороны – личность. Развитое гражданское общество, образно говоря, способно взвесить проблемную ситуацию и подсказать, направить государство в русло правильных решений и действий, которые уже будут основываться на принуждении и силе, но которые совершаются во имя личности, защиты ее прав и свобод.

Таким образом, современная концепция взаимоотношений личности и государства предполагает существенные преобразования в различных областях государственно-правовой, культурно-нравственной жизни. Это, в том числе, преобразование самой личности, ее гражданского сознания и правосознания в целях обретения самоуважения, достоинства, свободы и правды, более устойчивого положения в политико-правовом и культурно-историческом пространстве. Защита прав и свобод личности окажется высокоэффективной в случае становления нового типа отношений между личностью и государством. Его нужно еще сформировать, хотя некоторые шаги в сторону этого уже сделаны.

Применительно к современным условиям России личности через отношения гражданского общества, усиление самоуправленческого влияния на властные центры государственного влияния, постепенно упрочивая свои позиции и тем самым уравновешивая себя и государство как партнера по договору взаимного согласия и непритеснения (а у нее нет иного выхода, иначе возврат к прошлому) предстоит совершить самое главное – заставить государство жить по законам цивилизованного человеческого общества. И лишь осуществив замысел по укрощению государства, используя не только вышеуказанные, но и всякие другие законом определенные и не запрещенные им цивилизованные способы обретения взаимного равновесия с государством, личность может утверждать, что ее права и свободы надежно защищены.

Таков начальный, хотя и длительный путь личности, опирающейся на коллективные формы воздействия и оттого увеличивающей свою потенциальную мощь, создавая условия для того, чтобы самому государству было выгодно не нарушать права человека. После этого можно переходить к утверждению беспрекословной априорности прав личности перед государством и превращения его в сервильную организацию по устройству жизни цивилизованного общества.

2. Взаимная ответственность личности и государства в правовой политике России

В условиях начавшегося третьего тысячелетия проблема взаимоотношений, взаимных прав и обязанностей личности и государства вновь приобретает особое звучание.

О какой же личности идет речь сегодня применительно к России? Правовой статус личности, как уже отмечалось, закреплен в Конституции РФ, действующем законодательстве. Вопрос заключается в том, насколько он адекватен реальному экономическому, политическому, нравственному, социальному положению личности? Иными словами: каким образом современное право отражает положение дел в обществе?

Ответ на эти вопросы не может быть простым и однозначным. Положение личности в современной России дифференцировано по различным критериям. Можно вести речь об имущественном, причем весьма значительном различии: богатые и бедные есть реальность современной России. Существует различие психологическое: по последствиям так называемых «перестройки» и «приватизации».

В результате подобных мероприятий многие способные и талантливые люди оказались ненужными, непригодными для деятельности в период перехода к рыночным отношениям. Эта проблема затронула многих россиян. И, думается, отцы перестроечных процессов, экономических реформ разгосударствления и создания новых слоев собственников не смогли или не захотели определить социальные амортизаторы для переходных изменений, являющихся всегда болезненными.

Следующей характеристикой личности можно считать ее социальную неопределенность. Современная личность в основном формировалась в советский период российской истории, но, живя в настоящем, уже сегодня оказывает влияние на свое будущее: создает научную, культурную, творческую продукцию для будущих поколений, а также воспитывает детей, внуков. Личность – не робот, не автомат. Она наполнена эмоциями, страхами, радостями, надеждами. Пожалуй, главное свойство современного периода есть неопределенность, причем не только для малообеспеченных слоев общества.

Лица, нажившие крупные состояния в условиях «смутного» времени, не могут быть безразличными к состоянию власти в период смены политических лидеров в России. При всей предсказуемости мероприятий, связанных со сменой политических элит, есть вероятность неожиданностей, а следовательно, хотя бы теоретически появляется возможность утраты приобретенного имущества.

Отсюда вывоз капиталов за рубеж, приобретение двойного гражданства, оплата политических кампаний федерального и региональных уровней, поддержка ангажированных политических технологий. Богатому человеку без политической поддержки, без лоббирования собственных или корпоративных интересов на самом высоком уровне, вероятно, вовсе не обойтись.

А может ли обычный россиянин влиять на жесткие избирательные технологии, сколько-нибудь существенно воздействовать на политический курс страны? Ответ на подобный вопрос дает само время, и каждый гражданин России должен определить свое отношение к этому и сделать собственные выводы.

Существует и другой полюс, на котором находится рассматриваемая нами личность. Он характеризуется полной или частичной потерей жизненных стимулов, веры, надежды в достойное настоящее и тем более будущее. Это люди, у которых перестроечные и постперестроечные времена отняли многое, и не только в имущественном плане. Да, не все способны к предпринимательству, большому, среднему, малому бизнесу. Психоэмоциональная структура личности может не соответствовать типологии предпринимательских отношений, потребностям данного вида деятельности, участию человека в бизнесе, существующего по жестким законам конкуренции. Не все обладают достаточной волей, чтобы обрести себя и обеспечить существование своих семей во времена жестоких противостояний, социальных разломов.

Между этими двумя дифференцированными полюсными социально-правовыми образованиями существует множество иных слоев, категорий российских граждан. Задача выяснения всех типов личности не ставится в настоящем исследовании. Важно другое: указанные различия, социальная неопределенность не могут, не должны перерасти в правовое неравенство личностей.

Общество все более напоминает арену для выживания особей. И нельзя отрицать вовсе наличие состязательности, связанной собственно с природой человека, так как подобное отрицание способно порождать иждивенчество и тем более воспитать поколение иждивенцев. Первоначальный капитализм, как известно, не всегда предоставляет одинаковые стартовые условия для личности.

Принято уповать на то, что многие сегодняшние сложности появлялись в условиях российского тоталитаризма, однопартийной политической системы, отсутствия истинной демократии, моноидеологии, единообразия во многих областях жизни. Все перечисленные характеристики вряд ли являются позитивными для прошедшего периода российской истории. Но современное сознание сумело преодолеть комплексы, связанные с ним. Людям по-прежнему важна уверенность в завтрашнем дне, наличие гарантий в труде, его достойной оплате, медицинском обслуживании, образовании и т. д. И в советские времена не все было одинаково для всех. Однако не было резких различий, существенных диспропорций в уровне жизни, обеспеченности разных категорий граждан.

Вышеизложенное позволяет выйти на крупную проблему – соответствие природы человека праву и политике. Применительно к теме правовой политики отметим следующее.

Определенному типу личности соответствуют (желательны) и определенные типы политической организации, режима, формы правления. По нашему убеждению, ситуации, когда все члены общества, все граждане приветствуют существующий политический режим, в реальности невозможны.

При таком типе соотношения личности и политической власти главными являются следующие положения:

1. Актуальность формы правления. Монархии (абсолютные, конституционные) или республики есть полярные формы организации власти, но каждая из них более или менее адекватна социально-психологическому типу конкретного гражданина.

2. Механизм приобретения власти. Избрание, назначение, передача по наследству и т. д. прав по управлению государством высшим должностным лицом. Есть граждане, которым естественнее, проще подчиняться уже кому-то назначенному или правителю, получившему власть по наследству. Другим, наоборот, необходим процесс легитимации, легальной процедуры передачи власти на основе избрания, в котором есть возможность участвовать лично.

3. Конкретные способы реализации власти. Преобладание репрессивных сторон в правлении либо либеральные тенденции в процессе осуществления властных государственных функций тоже весьма по-разному воспринимаются людьми. Существуют открытые сторонники жесткой дисциплины, гражданского порядка, напоминающего военную организацию, тяжелых, порой несоразмерных содеянному жестоких наказаний. Другим более приемлемы неопределенность, вседозволенность, так называемое саморегулирование при возникновении противоправных ситуаций. Однако ориентация на правовое государство требует не жестокости, но неотвратимого наказания за совершение противоправного деяния. В то же время недопустимо привлекать к ответственности лиц, чья вина не определена в судебном порядке.

Полное соответствие притязаний личности и системы организации государственной власти возможно лишь в идеале. Это способствует поиску путей, форм, средств установления гармоничных взаимосвязей личности и государства. И здесь вряд ли найдется более действенное, эффективное основание, чем установление их взаимной ответственности с учетом требований современного периода развития Российского государства. Причем взаимная межличностная ответственность, а также личности и государства как категория юридическая должна быть едина для всех. Именно такие подходы к проблеме ответственности личности и государства актуальны при проведении правовой политики.

Правовая политика позволяет сглаживать острые противоречия между возможными формами поведения руководителей и имеющимися трудностями правовой жизни общества. Правовая политика задает параметры и расставляет акценты в системе отношений личность – власть, гражданин – государство, правители – управляемые, но следует подчеркнуть, что происходить это должно на основе их взаимной ответственности. Возможна иная позиция, когда гиперболизируются права и свободы личности, объявляется не только о вторичности прав государства, но и о их ненужности. С таким подходом нельзя согласиться. Государство не может не обладать определенной и устойчивой совокупностью прав. Более того, отсутствие прав у государства может означать низкую эффективность защиты прав и свобод граждан. Другое дело, каким образом само государство распорядится совокупностью имеющихся прав и не будет ли данное использование осуществляться во вред благополучию граждан. Права должны быть равномерно распределены между государством в лице его различных органов и личностью, объединениями граждан на строгой правовой, гуманистической основе. Целесообразны механизмы защиты прав как личности, так и государства, наличие строгого контроля за поддержанием баланса таких прав. А это неизбежно высвечивает проблему юридической и политической ответственности различных субъектов правовой деятельности.

Известно, что в теоретико-правовой литературе проблема юридической ответственности хорошо разработана. Существуют ее различные виды или типы. Вместе с тем жизнь, а следовательно, и теория не стоят на месте. В исследованиях, в частности, высказываются мнения, что существующие определения юридической ответственности не отражают ее сторон, в том числе ответственности государства перед человеком (и гражданином и обществом), позитивного (перспективного) и международно-правового аспектов. Юридическую ответственность следует понимать как особое правоотношение между государством и другими субъектами права (гражданином, должностным лицом, организацией и др.), возникающее на основе их взаимных обязанностей нести неблагоприятные последствия нарушения правовой нормы[183].

Действительно, не разработана еще в полной мере проблема ответственности государства за действия его должностных лиц, вид юридической ответственности государства за возможные, будущие негативные последствия (т. е. перспективный). Это позволяет предложить следующее: при проведении возможных реформ в государстве создавать, условно говоря, пояса защиты для человека и гражданина. Иными словами, определять меру ответственности государства за возможные негативные аспекты реформирования. В законодательстве в таком случае следует заранее устанавливать коэффициенты индексации имущественного состояния граждан, компенсации при потере работы, меры конкретной социальной защиты детей, студентов, пенсионеров, престарелых на уровне действующего федерального и регионального законодательства, направленного на регулирование именно таких ситуаций.

В научных исследованиях отмечается необходимость правильного понимания содержания взаимной ответственности личности и государства[184].

Другой стороной данной важной проблемы является то, что ответственность государства должна включать и ответственность должностных лиц. Причем следует различать условия наступления такой ответственности: при наличии вины и при ее отсутствии.

В первом случае речь идет об административно-правовых, гражданско-правовых, уголовно-правовых отношениях в зависимости от степени тяжести последствий и формального состава деяния. Целесообразно дополнить действующее законодательство нормами, прямо предусматривающими такую ответственность для должностных лиц наряду с существующей. Ибо, как показывает практика, в условиях социальных перемен ответственности должностных лиц практически не наблюдается.

Во втором случае есть основания полагать, что политический деятель или группа руководителей, предлагая тот или иной социально значимый проект, не могли предвидеть его негативных последствий или не имели прямого и косвенного умысла на совершение действия, повлекшего негативные последствия для значительного круга лиц. В данном случае возможны возражения и ссылки на опыт человеческой истории. Революции и реформы осуществлялись чаще всего не на основе научно выверенного, прагматически просчитанного политического решения. Ответственность для инициаторов была различной. Иногда расправлялись с бывшими правителями: казнили королей, лишали свободы тиранов, а иногда просто слабовольных правителей. Известны случаи, когда ответственность наступала для революционеров и реформаторов. В любом варианте событий ответственность носит, в известном смысле, спонтанный характер, где доминирует политическая воля, страсти, мотивы сохранения власти.

В связи с вышеизложенным следует разграничить политическую, моральную, юридическую ответственность в ее различных видах.

Юридическая ответственность, как известно, может быть уголовной, гражданско-правовой, административной, дисциплинарной. Иногда выделяют и материальную ответственность как отдельный вид юридической ответственности.

Об уголовной ответственности в контексте правовой политики можно вести речь в случае совершения преступлений против конституционного строя и безопасности государства, против интересов государственной службы, порядка управления.

Гражданско-правовая ответственность реже употребляется в контексте взаимодействия личности и власти, но и она может иметь место, если речь идет об особых видах договорных отношений.

Административная ответственность, предусматривающая, например, такие наказания, как предупреждение, временное лишение специального права, административный арест и другие, также не имеет значительного использования в правовой практике.

Дисциплинарная ответственность связана с трудовой деятельностью. Однако ее применение в отношении высокопоставленных чиновников, лидеров политических партий (если это трудовые правоотношения) практически не встречается.

Административная ответственность, предусматривающая, например, такие наказания, как предупреждение, временное лишение специального права, административный арест и другие, не имеет значительного использования в правовой практике.

Безусловно, политическая история России знает применение уголовной ответственности к высшим должностным лицам (например, в отношении организаторов ГКЧП в августе 1991 г.).

Высказывается мнение о необходимости признания конституционной ответственности в качестве отдельного вида юридической ответственности[185]. При этом концепция конституционной ответственности состоит из нескольких направлений. Во-первых, это ответственность властных структур перед обществом за реализацию тех полномочий, которые народ как единственный носитель власти передал конкретным государственным институтам и отдельным лицам. Во-вторых, относительно самостоятельным блоком конституционной ответственности выступает ответственность государства за обеспечение прав и свобод человека и гражданина, что закреплено в ст. 2 Конституции РФ. В-третьих, целесообразно выделить конституционную ответственность отдельной личности и равно группы лиц за невыполнение своих обязанностей или за злоупотребление своими правами, закрепленными в Конституции РФ[186].

Полагаем, что данную концепцию можно поддержать. Учитывая наличие совокупности конституционных прав и обязанностей у граждан России, а также отдельных, отличимых от иных оснований ответственности применяемых санкций, можно вести речь о конституционной ответственности. Признанию конституционной ответственности в качестве самостоятельного вида юридической ответственности способствует деятельность Конституционного Суда РФ, учреждение Уставных Судов в субъектах российского государства, наличие конституционной юстиции вообще.

В рамках проводимой правовой политики необходимо утверждать ее единые принципы, подходы к созданию, охране и реализации конституционно-правовых норм. Именно правовая политика объединяет в систему конституционно-правовые, уголовно-правовые, гражданско-правовые, административно-правовые нормы, а также нормы иных отраслей права. В свете исследуемой проблематики важно, чтобы эти нормы отражали единство взаимной ответственности государства и личности. С помощью арсенала средств правовой политики формируется единое пространство, в котором создается, обеспечивается, реализуется право.

Наряду с юридической ответственностью существует моральная ответственность. Это ответственность должностных лиц, отдельных граждан за совершение действий, нарушающих нормы морали, не влекущих юридической ответственности. Это, например, безнравственное отношение к историческому прошлому России, выражающееся в отрицании роли русского народа как силы общественного и государственного развития.

Особое значение для проведения правовой политики имеет политическая ответственность. Она имеет несколько аспектов, но должна базироваться на юридической. Политическая ответственность – это мера возможного принуждения, применяемая к государственным деятелям, – лицам, в чьих руках концентрируется значительный массив власти. Именно государственные деятели, политики способны как никто другой в России влиять на содержание и характер проводимой социальной, экономической, правовой политики. Полагаем, что в данном виде ответственности необходимо применять принцип «равновесия». Речь идет об исключении как меры возмездия гонений на высших должностных лиц после их ухода в отставку, но в то же время о применении действующих норм права в случае совершения ими противоправных деяний. Применительно к российской действительности чаще всего наблюдается другая картина: либо начинается открытое преследование со стороны пришедших к власти новых высших должностных лиц, своего рода отрицание предшествующей политики и неприятие иных волевых поступков ушедшего в отставку руководителя, либо уход в отставку, который обычно снимает все вопросы о противоправных действиях.

Политическая ответственность и просчеты в правовой политике также взаимосвязаны. Порой негативные последствия управления можно объяснить отсутствием должного профессионализма, элементарной нехваткой знаний в области управления, права, государственного строительства. Эти явления следует однозначно отнести к просчетам в правовой политике России.

В этой области в последние годы многое делается: существует система обучения и аттестации чиновников, действуют высшие учебные заведения, готовящие специалистов для государственной службы. Во все времена остро стоял вопрос о личном соответствии занимаемой должности, однако чаще всего уже после того, когда совершены действия, последствия которых нежелательны для большинства граждан.

Юридическая ответственность и ответственность политическая, как удалось установить, различны, но тесно взаимосвязаны. В правовой политике оба вида ответственности получают полноценное осуществление.

Вероятно, пришло время создания юридического механизма политической ответственности. Это непростая проблема. Она включает в себя:

а) обеспечение благополучия, сохранение и защиту прав человека и гражданина в данном обществе;

б) возможность проведения политики, соответствующей потребностям личности в данном историческом времени и пространстве;

в) юридические гарантии защиты от произвола, иногда мести новых политических элит, пришедших к власти и стремящихся расправиться с предыдущими властителями;

г) наступление реальной и адекватной ответственности для лиц, осуществляющих преобразования, затрагивающие интересы всего общества или его значительных слоев. В соответствии с таким подходом в правовой политике следует закрепить условия наступления политической ответственности. Иными словами, необходимо соотнести в теории и на практике политические факторы и конкретные обстоятельства, при наступлении которых возникает юридическая ответственность.

При этом важно руководствоваться в первую очередь не политической целесообразностью, а принципами справедливости, предвидеть возможность негативных или позитивных последствий для личности в результате неправомерных действий должностных лиц. Причем можно вести речь о единстве позитивной и негативной ответственности. «Признание единства позитивного и негативного аспектов юридической ответственности ведет к выводу о том, что позитивная ответственность реализуется в форме общеохранительных, а негативная в форме конкретно-охранительных правоотношений. Эти формы выступают способами осуществления юридической ответственности»[187].

Рассматривая вопрос формального юридического состава политической ответственности, следует учитывать, что речь идет об охраняемой государством необходимости (обязанности). Если государство отражает интересы личности (что нами ранее достаточно подробно рассматривалось), то, возлагая ответственность на лиц, совершивших правонарушения, «оно само себя привлекает к ответственности». Иными словами: само государство охраняет себя от возможных неправомерных действий работников своего аппарата, законодательных и других органов, представляющих государство. Чтобы избежать такой абсурдной ситуации, есть, на наш взгляд, верное правило, заключающееся в индивидуализации юридической ответственности. Во всяком случае в юридической теории и практике следует укрепить положение, при котором невозможна идентификация лица, занимающего определенную, даже самую высокую государственную должность с государством как универсальной юридически и социально значимой структурой (государства как «stato» по Макиавелли). Такое отделение является ценностно значимым и практически необходимым. По существу на уровне философии власти так и обстоит дело. Как только человек покидает свой пост, многое меняется в его жизни. И происходит это потому, что лицо, выполняющее властно-распорядительные функции, по сути есть «человек-функция», где вторая составная часть более важна для окружения, чем первая. Эта сторона проблемы ответственности затронута не случайно. Важно не допустить синдрома мести, который, к сожалению, тоже достаточно распространен в России. Исходя из обозначенных подходов к проблеме юридических оснований политической ответственности, можно предложить следующую ее модель.

1. Наличие общественного договора между должностным лицом в пределах его компетенции и населением данного административно-территориального образования в лице его представителя, избранного самим населением. В таком акте должна быть определена и констатирована совокупность прав и обязанностей должностных лиц различного уровня, начиная с главы исполнительной власти района. При этом фиксируются различные виды ответственности. Во всех случаях при наступлении общественно значимых негативных последствий необходимо проведение должностного расследования деятельности этого лица.

Возможны возражения такого порядка: действующее законодательство содержит достаточное число норм, регулирующих порядок несения государственной службы. Действительно, это так. Но, как представляется, наличие специально подготовленного и законодательно утвержденного документа, суммирующего права и обязанности, а также детализирующего механизм привлечения к ответственности руководящего лица, будет способствовать более эффективному действию механизма политической ответственности. Данный документ может выполнять роль присяги. Учитывая то обстоятельство, что Президент РФ принимает присягу, возможно подобное осуществлять и в отношении других должностных лиц, подчиненных по сути закону и Президенту РФ.

Деятельность любого руководящего лица, приведенного к присяге, будет не только открывать ему возможности властвования, но и постоянно напоминать о реальной ответственности. Причем данный документ (а может быть, лучше – договор) должен быть известен всему народу, что позволит общественным объединениям, отдельным гражданам осуществлять гласный контроль за деятельностью чиновников.

2. Установление меры личной ответственности и гарантии прав для данных руководителей при принятии политических и важных народнохозяйственных решений, начиная с должности главы администрации области (губернатора). Юридическая ответственность за политические решения должна сопровождаться мерами соблюдения прав, их гарантий для должностных лиц.

3. Возникновение факта правонарушения, который должен устанавливаться наличием общеизвестных последствий.

4. Исследование обстоятельств, определение наличия вины и ее степени. Для данного случая должны быть определены заранее компетенции соответствующих комиссий на уровне Президента РФ, Председателя Федерального Собрания, Государственной Думы, Правительства России и соответственно на уровнях субъектов РФ и их административно-территориальных образований.

Вряд ли уместны аналогии с коллегиями в судебной системе. Наряду с профессионалами-управленцами в такие комиссии должны входить представители общественности, известные ученые в области права, государственного управления, политики, экономики, финансов. Создание такой структуры позволит конкретизировать достаточно «размытые» лозунги об ответственности перед народом. Невозможно быть конкретно ответственным перед всеми одновременно. Поэтому сложно говорить о политической ответственности применительно к высшим должностным лицам. Однако, когда речь идет о роли, например, главы администрации города, в случаях ухудшения экологического состояния, нарушения санитарных норм, отсутствия электричества, водоснабжения, обеспечения теплом квартир в домах и т. д. ответственность его перед жителями становится реальной и на данном уровне уже является делом политически значимым.

5. Обнародование обстоятельств, вытекающих из правонарушения, придание в средствах массовой информации гласности последствий, причин, его породивших. Граждане как налогоплательщики имеют право знать, каким образом расходуются взимаемые налоги, за счет средств которых в том числе и содержится аппарат государственной власти. Эта позиция не столько подчеркивает демократизм в отношениях власти и подчинения, сколько демонстрирует здоровый прагматизм бытия личности в условиях становления и развития правовой государственности.

Правовая политика будет действенной, если при ее осуществлении будут учтены условия, основания возникновения юридической ответственности государства в лице его органов и должностных лиц, а также механизм наступления такой ответственности.

Действительно, правоохранительные органы по закону привлекают к ответственности должностных лиц. Но установление и конкретизация моделей взаимодействия личности и власти, государства и гражданина способны поднять на более высокий уровень правовое и политическое сознание как должностных лиц, так и граждан, не выполняющих государственные управленческие функции.

С предложенной нами моделью осуществления политической ответственности связан ее формальный юридический состав. При этом следует опираться на разработанное в теории понятие правонарушения. «К числу обязательных элементов любого состава правонарушения относятся: объект правонарушения, объективная сторона правонарушения, субъект правонарушения, субъективная сторона правонарушения»[188]. Причем, как известно, различают две основные формы вины: умысел и неосторожность. Умысел, в свою очередь, подразделяется на прямой и косвенный, а неосторожность – на легкомыслие и небрежность. Достаточно часто в политической жизни, как представляется, вина реализуется в виде неосторожности, причем встречается и легкомыслие, и небрежность.

Итак, можно определить формальный юридический состав политической ответственности следующим образом.

1. Связь конкретного факта правонарушения с политическими задачами, вытекающими из программ развития всего государства, общества, субъекта Федерации, его административно-территориальных образований. Факт правонарушения как событие (действие или бездействие) может вытекать из предвыборной программы бывшего кандидата, а ныне лица, выполняющего определенные должностные функции. Такая ситуация будет одновременно дисциплинирующим фактом для разнообразных, в том числе нереальных, часто популистских предвыборных обещаний соискателей высоких должностей.

2. Установление юридического состава правонарушения, имеющего последствия, затрагивающие интересы значительного числа лиц или одного лица, но по характеру являющиеся политическими. Этот вопрос должна решать ранее предложенная комиссия по проведению должностных расследований.

3. Окончательное установление вины, определение вида и меры ответственности в предусмотренном законодательством порядке.

4. Реализация ответственности в виде конкретного наказания, предусмотренного законом.

5. Придание гласности факта и результатов правонарушения. Учет в политической практике негативных последствий, недопущение их должностными лицами вновь.

Очевидно, что данный состав правонарушения, имеющего политическое значение, еще далек от совершенства. И прежде всего потому, что политическая жизнь есть сложное явление, которое достаточно непросто вместить в схему юридической ответственности.

Политика характеризуется многоуровневостью, связью с экономическими, нравственными, идеологическими процессами, идущими в обществе. Не всегда политические деятели, руководители разного ранга и уровня могут однозначно и ясно предвидеть значение последствий собственных действий. В качестве такого примера можно использовать перестроечные процессы. Вряд ли тогдашнее руководство полностью предвидело последствия такого крупного политического мероприятия, совершенно неудачного как по содержанию, так и по форме.

Среди лозунгов того периода были такие: «Так жить нельзя» или «Зачем нужна дорога, которая не ведет к храму?». Сегодня существуют различные толкования по поводу мотивов, инициатив перестройки. Да и сама тема перестройки сегодня уже не столь актуальна. Однако вопросы к руководителям того периода остались: каким образом предполагали они проведение широкомасштабного реформирования без соответствующих социальных, правовых механизмов защиты большинства населения СССР; можно ли было после перестройки на десятилетие оставить свой народ в условиях значительного обнищания и потери веры в достойное будущее; по какому пути предполагали они повести людей после окончания перестройки и ведет ли эта дорога к храму?

Ответы на эти вопросы, к сожалению, очевидны. События последнего десятилетия, позволившие стать не просто свидетелями, но и участниками перестроечных процессов, изменили сознание людей – теперь они поняли, такие вопросы необходимо задавать самим себе, когда в очередной раз им придется иметь дело с «великими переломами». Понятно, что глубокие общественные преобразования и реформаторы, их осуществляющие, предстают в качестве первопроходцев и могли бы рассчитывать на сочувствие и понимание, но от слишком значительного числа просчетов, ими совершаемых, не вызывают искренних симпатий народа.

Необходимо усвоить, что политическая деятельность может и должна оцениваться на основе юридических критериев.

Обращение к истории России позволяет обнаружить отсутствие юридических критериев политической деятельности. Период монархического правления не предполагал в российских условиях должной юридической оценки политических событий при принятии решений императором, думой, правительством.

В условиях советской власти, которая пришлась на XX в., доминировали партийно-политические подходы и оценки событий, фактов, поведения руководителей. Партийная ответственность, как известно, была достаточно жесткой. Это рассмотрение вопросов ответственности на партийных собраниях, коллективное обсуждение поведения, в том числе руководителей. Были и перегибы, утрачивалась порой и объективность, но механизм партийно-политической ответственности работал. По существу, была двойная ответственность. В крайних случаях, во-первых, исключали из членов партии, а во-вторых, привлекали к юридической (вплоть до уголовной) ответственности. Конечно, в современных условиях воспроизводство подобного положения вряд ли целесообразно. Но вместе с тем необходимы новые подходы к установлению политической ответственности.

Перестроечные и постперестроечные времена также не ассоциируются с нормативно-правовыми критериями политической деятельности. Соотношение права и политики в очередной раз демонстрировало примат политики над правом.

Перед руководством России, субъектов РФ, законодательными, правоохранительными органами в начале нового столетия стоит проблема «юридизации» политической деятельности. Собственно опыт в этой области уже имеется. Конституционный Суд РФ фактически выступает источником прецедентного права, когда принимает решения по вопросам, затрагивающим сферу политики, деятельности отдельных лидеров, руководителей.

Таким образом, в современной правовой политике проблема политической ответственности, как один из главных компонентов формирования правового государства, выступает на первый план. При этом необходимо уточнить, что речь идет не об оценках новых политических элит, в сравнении с ранее действовавшими, а о применении закона в отношении руководителей, действия которых оказали существенное негативное влияние на положение народа.

Взаимоотношения личности и государства в правовой политике выражаются как взаимозависимые. Всякий гражданин не свободен тотально от позитивного и негативного влияния властных структур. В то же время лидер, руководитель не может вовсе игнорировать мнение граждан. Это мнение в совокупном виде есть фактор сохранения власти, и об этом нельзя забывать политическим лидерам.

Проблема взаимной ответственности личности и государства в условиях современной России имеет еще один важный аспект. Он связан с возможностями политической и правовой памяти российского социума. Использование понятия «правовая память» может оказаться новым для теории права. Это понятие имеет несколько толкований. Во-первых, оно означает преемственность в нормативно-правовых актах. Во-вторых, это преемственность государственно-правовых теорий. В-третьих, правовая память предполагает наличие норм, моделей, образцов правовой культуры, сознания, поведения различных субъектов общественной деятельности, передаваемых из поколения в поколение.

Память есть признак, особенность развития культуры, прежде всего правовой, и часть юридического прогресса. Она значительно влияет на характеристики правового пространства.

Память как феномен имеет длительную историю, что подтверждается присутствием этого понятия, значения в различных языковых культурах. Так, например, память встречается в индоевропейском праязыке – mntis («мню», «мнить»), в латинском языке слово «mens» (родит. падеж) «mentis» обозначает «ум», «мышление», «разум». Слово «память» фигурирует и в старославянском, и в древнерусском языках, а также встречается в украинском, болгарском, сербохорватском, словенском, литовском и др.[189] Лингвисты относят память к общеславянскому понятию[190]. Эти положения крайне важны, так как позволяют установить линию взаимодействия между языком как неотъемлемой, необходимой частью культуры и хранилищем этой культуры (памяти) в виде традиций, обычаев, воспроизводящихся в менталитете и поведении целого народа различными культурно-историческими способами. В содержании славянской культуры память являет собой органичный компонент, условие развития этой культуры.

Само понятие памяти существует столько же, сколько и сам человек, так как оно восходит своими корнями к наиболее древнему индоевропейскому языку. Это понятие близко каждому славянину, ибо оно было уже в общеславянском языке. Если понятие имеется в языке, не теряется в нем, не прекращает своего существования за древностью лет, живет в культуре народа, то оно нужно ему. Следовательно, данный феномен не только не чужд ментальности славянского, русского народа, но и близок ему, сопровождает его историческое развитие, которое никогда не было простым и однозначным, а скорее проблемным, но всегда преследовало цели позитивного социального поиска, что применительно к проблеме правовой политики весьма актуально. Следует помнить об основаниях преемственности в проведении правовой политики. Государственные преобразования, реформы вообще не должны происходить без учета исторического опыта, а иначе вряд ли можно всерьез ожидать от них плодотворных результатов. В периоды переломов, которые, к сожалению, стали частыми для России, законодатель не может начинать свою деятельность на пустом месте, потому что в этом случае не следует ожидать устойчивых и справедливых законов. Очевидно, что особое значение правовая память имеет для России, ее правового пространства. Каково же взаимодействие правовой памяти и правового пространства и какое это имеет значение для проведения правовой политики в современных условиях?

Правовое пространство может иметь несколько основных толкований.

Во-первых, оно может пониматься как часть социального пространства или как подпространство. Такое понимание достаточно устоявшееся, но оно в полной мере не объясняет характеристик правового состояния пространства.

Во-вторых, правовое пространство может толковаться как часть бытия права, бытия личности по отношению к праву. В таком аспекте правовое пространство конкретизирует бытие, приближая его к человеку с помощью юридических символов, знаков, образов.

В-третьих, правовое пространство можно определить как отношения властвования и сопровождающие власть, институты, самого человека, его организации, встроенные определенным образом в организованную систему взаимодействия на основе норм права и функционирования правовой системы.

В-четвертых, правовое пространство, связанное с категорией «правовая жизнь», оформляется как должным образом организованный порядок отношений политического и государственного устройства, функционирования конкретных органов власти, создания и применения норм права в процессе государственного строительства.

В-пятых, антропоцентричное понимание правового пространства делает человека его основой, центром. В данном случае акцентируется актуальность положения человека как доминирующего и смыслообразующего элемента этого пространства. Право призвано служить человеку, который осваивает ценности, нормы, принципы правоприменения как собственные жизненные ценности. Во всяком случае данный вариант понимания правового пространства утверждает сервильность права для человека.

Однако любой подход к пониманию правового пространства не исчерпывает в полной мере признаков, характеристик в силу его многомерности.

Сопряжение правовой памяти и правового пространства в условиях проведения правовой политики в современной России порождает несколько ее измерений.

Первый тип, наиболее проблемный для России, – правовая историческая память. Правовая память в историческом измерении есть основа преемственности норм и ценностей правовой жизни в перспективе исторического генезиса. Память здесь выступает, главным образом, как информационная система. Известно, что любой системе имманентны признаки структурности, соподчиненности, функциональности, коррелятивности, открытости или закрытости, а также ряд иных признаков. Система имеет основные точки управления, координации.

Информационная правовая система как память выражается, кроме того, специфическим содержанием, представляемым в виде информации об источниках права, содержании и формах правовой культуры, идеологии, правового сознания жизни. Историческая правовая память – это не сами вышеназванные явления, а информация о них. Правовая память как информационная система, отражающая историческое движение, аккумулирующая основные юридические события как факт, предстает в виде статистической правовой памяти.

Второй тип – статистическая правовая память — есть последовательное и обязательное отражение событий прошлого. Это своеобразный вид архива, статистического центра, склада правовой информации. Статистическая память – более узкое понятие по сравнению с исторической правовой памятью. Однако статистическая правовая память имеет одно несомненное преимущество: она более объективна, независима, ибо не допускает трактовок, комментариев. Иллюстрацией могут служить общеизвестные факты истории и их оценки. Например, правовые источники прошлого: Судебник 1497 г. или Соборное уложение 1649 г., обладающие соответствующим содержанием. Содержание есть важный факт прошлого, которое не изменить настоящим и будущим. Но вот трактовка этих правовых документов может быть совершенно различной: политической, идеологической, дифференцироваться по условиям, предпосылкам их создания, целям. Но при всем многообразии таких подходов невозможно исключить факт существования и содержания данных правовых источников.

Аналогичным образом можно исследовать взаимовлияние исторического и статистического типов правовой памяти при рассмотрении практически всех юридически значимых событий или явлений, которые в итоге не могут вовсе абстрагироваться от права.

Взаимовлияние названных типов правовой памяти актуализирует проблему объективности юридической информации, которая усваивается по выработанным человечеством каналам.

Первый и наиболее древний, но существующий и сейчас канал передачи информации о прошлом – вербальный, т. е. пересказ одного человека другому информации об определенных событиях, имеющих юридическое значение. Вербальность важна непосредственностью, эмоциональной заряженностью, персонифицированной репродукцией событий. Вербальность не связана с жесткими внешними оценочными суждениями и в этом смысле не подвергается прямому и активному критическому интерсубъективному воздействию.

Второй канал передачи юридической информации и поддержания правовой памяти в активно-востребованном состоянии – письменность: т. е. книги, периодические издания, политические документы, но важнее всего законодательные акты. При этом информация подвергается нескольким вариантам воздействия. Первый связан с личностью носителя данной информации. Носитель может быть индивидуальный или коллективный, различаются уровни эмоционального и интеллектуального восприятия правовых событий, их неповторимая мыслительная обработка, влияние особенностей психологического склада субъекта, воспроизводящего эту информацию. Второй вариант воздействия на информацию основан на первом, но не полностью определен им. Стиль изложения, особенности конструирования текста, авторские выводы и подтексты – все это влияет на процесс принятия данной информации. При рассмотрении этого канала информации следует учитывать различную степень ее императивности.

Очевидно, что закон как акт, обращенный ко всем, отражает нормативность взаимодействия субъектов в правовом и политическом пространстве. Политический документ имеет различную степень адаптированности в зависимости от характеристик политического режима, жесткости санкций за его невыполнение.

Законодательный акт и политический документ (как собирательные понятия) наиболее интенсивно воздействуют на правовое пространство в силу их повышенной обязательности.

Третий канал передачи юридически значимой информации основан на технологических достижениях цивилизации: кино– и видеофильмы, техническая запись звука; грамзапись и магнитофоны, использование лазерной техники для ее фиксирования и воспроизводства. При этом также следует выделять статистическое начало: аутентичное фиксирование событий от преломленного сознанием и действиями авторов, например, кино– и видеопродукции.

Четвертый канал передачи информации также основан на технических достижениях, но его следует выделить особо: это компьютерная техника, новейшие информационные технологии, правовая информатизация. Особое значение имеет скорость воспроизводства и сохранения актуальной юридической информации, ее объемы, операционные возможности многопланового использования компьютерного банка данных. Этот канал позволил человечеству приблизиться к формированию единого правового пространства.

Историческое и статистическое измерения правовой памяти дополняются ее временными (хронологическими) характеристиками. Речь идет о третьем типе – хронологической правовой памяти.

Оценка политических событий прошлого и настоящего происходит с учетом конкретного времени их совершения. События и явления, институты, отношения права существуют, как известно, в определенном пространстве и времени. Причем оценка права дифференцируется в соответствии с историческим содержанием времени.

Временные характеристики правовой памяти сопряжены с историческими и статистическими. Хронологичность уточняет, классифицирует прошлое, настоящее, способствует выстраиванию прогнозов юридического будущего. Как известно, само право действует в пространстве и во времени. Становление информационного общества, включение стимулов правовой памяти позволяют праву действовать во времени более эффективно. Действительно, сегодня уже существует электронная техника, кибернетические системы, постоянно совершенствуются компьютеры, т. е. развиваются многие перспективные направления, позволяющие человеку позитивно изменить свой информационный статус, а возможно, и статус правовой, облегчить решение многих индивидуальных и общественно значимых юридических проблем, которые ранее требовали большего времени. Но одновременно усложняется структура правовой жизни, что связано в целом с нарастанием психологического и эмоционального напряжения в условиях постиндустриального общества.

Информационное общество есть условие преодоления факторов, формирующих правовую амнезию нации, народа.

Правовое беспамятство, к сожалению, достаточно распространено в России. Оно имеет множественные проявления различного уровня и характера.

Правовая реальность России исторически была связана с подавлением социального правового статуса личности, формированием приспособленческого и зависимого от правителей образа жизни и мышления, что сыграло весомую роль в осуществлении притязательных начал поведения русского человека. Правовая амнезия на персональном уровне способствует становлению привычки к подчинению чиновникам, а не закону, формирует тем самым всевластие власти, поддерживает правовой нигилизм, беззаконие.

«Проблема свободы человека для России имеет непреходящее значение, поскольку власть в России всегда выступала как самодовлеющая сила, – пишет В.Т. Кабышев, – подчиняющая себе все и вся. Модернизация в России во все периоды имела авторитарный характер. Государство инициировало импульсы развития. Принцип демократического централизма, господствовавший в советской системе власти, по существу, и ныне психологически влияет на властвующую элиту, которая в основном состоит из представителей прежней советской номенклатуры. Они воспринимали все методы, привычки и традиции механизма властвования советского строя»[191].

Такое положение должно быть преодолено арсеналом средств правовой политики. Правовая политика современного российского государства может и должна строиться на основе здравого смысла. Она должна стать прагматически выверенной, обладать высшими стратегическими и конкретными сегодняшними тактическими целями. Правильно отмечается в приведенной цитате, что свобода есть непреходящая ценность для России, нашего образа жизни и правления. Весьма интересно затронута проблема власти, ее самодостаточного характера, в известной мере поглощающей свободу личности. Модернизация как форма и способ прогрессивного преобразования социальных отношений действительно имела своим источником носителя власти. Но ведь имели место и бунты, революции как стихийное или организованное, но реальное, жизненно необходимое движение общественных сил, попыток, чаще всего весьма жестоких, по поводу восстановления справедливости или ее установления. Последнее гораздо адекватнее отражает существо власти в России, ее всеобъемлюще тотальный характер, потому что всерьез утверждать наличие такого периода в истории России, когда власть и личность обретали гармоничные отношения (и тогда можно было бы вести речь о восстановлении справедливости в этом смысле), вряд ли приходится.

Современный период связан с обогащением правовой памяти рациональными компонентами, прагматизмом. Нынешний политический лидер России обладает кредитом доверия. Доверие народа по отношению к новому лидеру – важный резерв при проведении правовой политики. Однако такой подход, заметим, демонстрирует вновь обращение к исключительно персональному началу в управлении, преобразовании государственно-правовых, в целом общественных отношений в осмыслении характера современной власти. Сегодня важно действовать с учетом прошлого исторического опыта, множественных факторов политического и правового развития страны. Не следует испытывать иллюзий, неоправданной веры и надежды в кого-то, кто принесет счастье и благополучную жизнь. В таком аспекте потенциал личности должен быть усилен и, что самое главное, направлен на позитивные преобразования. Но для того чтобы состоялась положительно направленная программа преобразования, необходим, как минимум, сам потенциал личности, или, по крайней мере, ее желание увидеть собственную благополучную жизнь и безопасную, наполненную оптимизмом жизнь своих детей, внуков. Иными словами, необходима система гарантий, направленных на преодоление неустойчивости, неопределенности в общественных и государственно-политических отношениях. Но эти гарантии может и должна создавать сама личность. Как ни парадоксально это может звучать, личность в ее активно-преобразующей деятельности предстает гарантом собственных прав и свобод.

В связи с этим правовую политику в условиях начала нового века характеризуют следующие черты.

Рациональность и реальность – предполагают постановку ясных и осуществимых целей, а также выбор адекватных, эффективных способов ее реализации.

Преемственность – выражается в соблюдении лучших юридических традиций, присущих общей и правовой культуре народа. Особое значение имеет передача и воспроизводство правовых ценностей, укоренившихся в образе жизни и поведении как индивидов, так и всего народа.

Научность. В последние годы юридическая наука многое сделала для практического развития государства, создания ориентиров для законодателя. Ученые-юристы активно участвуют в государственных программах различного уровня и направленности. Вместе с тем важно в области государственного строительства, правотворчества не идти механически по пути постиндустриальных стран, воспроизводя неорганичные для России ценности и нормы правовой и политической жизни. Российская правовая культура не может не отличаться от европейской, азиатской и т. д. Поэтому великая миссия юридической науки применительно к правовой политике совершенно очевидна: сформировать систему собственных ориентиров. Они должны отражать прогрессивные элементы российской юридической мысли, сопряженной с практическими потребностями современного этапа правового развития России.

Гуманистическая направленность ориентирована на признание, соблюдение, защиту прав и свобод личности. Сфера гражданского общества и собственно область государственно-властных, политических, правовых отношений должны быть разграничены. Правовая политика призвана формировать условия для соблюдения социальной справедливости. Однако она не может способствовать иждивенческим настроениям, скорее наоборот, такая политика формирует равные стартовые условия, инициативу, адекватные социальные притязания и соответствующие правовые средства для их достижения.

Личностное измерение демонстрирует ценностные основания и направленность правовой политики. Правовая политика, по существу, явление государственное, однако результативной, ценностной, пригодной для россиян сможет стать, если главным стержнем своего развития изберет правовые потребности и интересы личности.

Неразрывная связь свободы как высшей социальной и личной ценности и ответственности как условия обеспечения свободы для каждого. Важнейшей чертой правовой политики представляется формирование такого содержания, стиля правовой жизни, который бы увязывал в единую систему взаимность прав и свобод и ответственности как гражданина, так и государства. Государству так же необходимы свободы, как и гражданину. Мера его свободы определена суммой свобод отдельных граждан. Но граждане имеют право контролировать свободу действий государства, поэтому его политика должна быть понятной, гласной, открытой для всех. Ответственность государства можно контролировать различными способами. Судебное производство предоставляет сегодня максимум условий для этого. Но правовая политика не может ограничиваться односторонним подходом. Здесь крайне важно уравновесить ответственность государства и личности, актуализировать проблему персональной ответственности лиц перед государством независимо от их должностного положения. Связь свобод, прав и ответственности должна быть жизненной, пронизывать все уровни, стороны правовой жизни. Именно такой подход избавит от социальных утопий и ожиданий чудесных перемен.

Таким образом, правовая политика являет собой важное направление в деятельности государства, формируя особый тип отношений между личностью и государственной властью, который имеет фундаментальные основания, связанные с опытом российской политической и правовой жизни. Вместе с тем правовая политика должна быть направлена на осуществление социальной справедливости, достигаемой правовыми средствами. Непреложный принцип единства прав, свобод и ответственности сегодня особенно актуален. Формы, направления правовой политики призваны обеспечить условия целенаправленного становления и развития правового, социального, демократического государства в России.

3. Тенденции развития правовой политики и становление правового государства в современной России

Утверждение защиты прав и свобод личности как цели правовой политики предполагает наличие соответствующих условий для этого. Таким базовым, принципиальным условием предстает формирование правового государства в России. В свою очередь правовое государство не только условие, но и цель правовой политики. Получается, что защита прав и свобод личности и становление правового государства в Российской Федерации есть неразрывные и по существу единые процессы.

Важно определить основные тенденции развития правовой политики в соотношении с формированием правового государства в России. Такой подход позволит соединить традиционно сложившееся понимание правового государства и новые аспекты в развитии правовой политики. Иными словами, правовая политика как комплекс мер позволяет, опираясь на силу государственного влияния, усилия общественных объединений, других субъектов, сконцентрировать внимание на приоритетных направлениях формирования правового государства.

Уместно в данном случае обращение к значению термина «тенденция». «Тенденция (лат. tendere – направлять, стремиться) – 1) стремление, склонность к чему-либо, сознательное намерение, заранее предусмотренный вывод; 2) направление, в котором совершается развитие какого-либо явления»[192]. Тенденция понимается как направление, в котором совершается развитие какого-либо явления, намерение, стремление, цель[193]. В нашем исследовании более адекватно использование термина «тенденция» как направления развития правовой политики, но такое, которое отвечает требованиям защиты прав и свобод личности и согласуется с основными параметрами становления и развития правового государства в России. Ибо известно, что в ст. 1 Конституции РФ записано, что Россия есть правовое государство. Однако, как мы уже высказывались по этому поводу, было бы правильнее записать, что Россия движется по пути формирования правового государства и любое отклонение от него есть нарушение прав и свобод личности.

Проблемы становления правового государства, его различных сторон, так или иначе, уже затрагивались нами, поскольку их невозможно обойти вниманием, исследуя тему роли, влияния правовой политики на защиту прав и свобод личности. Однако специально мы не обращались к понятию «правовое государство», что нужно сделать для уяснения основных принципиальных его сторон в контексте тенденций развития правовой политики. «Правовое государство – характеристика конституционно-правового статуса государства, предполагающая безусловное подчинение государства следующим принципам: народный суверенитет, нерушимость прав и свобод человека со стороны государства, связанность государства конституционным строем, верховенство конституции по отношению ко всем другим законам, разделение властей и институт ответственности власти как организационную основу правового государства, независимость судей, приоритет норм международного права над нормами национального[194]. В данном определении весьма важным представляется выделение института ответственности власти в качестве принципа правового государства. «Правовое государство — это государство, пределы власти которого, формирование, полномочия, функционирование его органов регламентированы правом и высшее назначение которого состоит в признании, соблюдении и защите прав и свобод человека и гражданина»[195]. В таком определении совершенно верно подчеркнуто высшее ценностное предназначение государства, состоящее в признании, соблюдении, защите прав и свобод.

Идея правового государства имеет глубокие исторические и гносеологические корни. Понимание правового государства в его современной интерпретации возникло не сразу. А накапливалось на протяжении всей истории развития государственности, шлифовалось как стараниями мыслителей прошлого, так и самой политико-правовой практикой. В. С. Нерсесянц пишет: «В содержательном смысле ряд идей правовой государственности появился уже в античном мире, а теоретически развитые концепции и доктрины правового государства были сформулированы в условиях перехода от феодализма к капитализму и возникновения нового социально-политического строя[196].

Действительно, идеи правовой государственности имеют глубокие корни, хотя теоретически, концептуально их институциализация происходит гораздо позднее. Это говорит о том, что элементы концепции правовой государственности связаны не только с определенным периодом, достижениями в общественно-политическом развитии, но и изначальным стремлением человека к установлению гармоничных и справедливых отношений с властью, с верой в возможности права. Нельзя исключить, что идея правовой государственности, реализуемая в большинстве цивилизованных стран и при непротиворечии этому процессу со стороны религии, связана и с биосоциальными основами человеческого существования. Там же, где религия оказывалась сильнее светской власти или была равнозначна ей, в их отношениях наблюдалась взаимная поддержка и отсутствовали глубокие противоречия, правовая государственность воспринималась через правление религиозно обоснованного права.

М. И. Байтин пишет: «Правовое государство – это не просто государство законности или даже улучшенный его вариант, а сложившаяся в процессе исторического развития особая, наиболее совершенная модель современного демократического цивилизованного государства[197].

Весьма важно отграничивать собственно правовое государство как понятие от всякого иного понятия государства, в том числе тоталитарного, авторитарного. «К числу отличительных признаков правового государства, как минимум, относятся: признание и защита прав и свобод человека и гражданина, верховенство правового закона, организация и функционирование суверенной государственной власти на основе принципа разделения властей[198]. Выделение указанных отличительных признаков позволяет на уровне теории утвердить права и свободы как самостоятельный, значимый гуманитарно-правовой элемент правового государства.

Наряду с тем, что проблема правового государства получает достаточное освещение в научной и учебной литературе, многие его признаки, принципы, параметры стали аксиомами, т. е. устойчивыми и разделяемыми большинством ученых, в научных квалификационных исследованиях продолжается поиск новых подходов, углубление имеющихся представлений в этой области. Так, исследуется государство в сфере права[199], принципы построения правового государства[200], другие аспекты этой большой и важной проблемы[201].

Итак, представляется общепризнанным включение и выдвижение на первый план прав и свобод личности в контексте формирования правовой государственности в России. Правовое государство для России есть перспектива. Тенденции развития правовой политики также связаны с перспективами утверждения максимально эффективной защиты прав личности, ее свобод, усиления в то же время ее активности и ответственности.

Тенденции правовой политики опосредуются, во-первых, наличием объективных возможностей для их осуществления, во-вторых, усилиями субъектов правовой политики, в-третьих, приоритетными направлениями ее реализации.

1. Тенденция формирования и усиления правозащитного характера деятельности государства. В чем, казалось бы, может заключаться такая тенденция, если государство и личность находятся на объективно различных полюсах социальной системы? Но ведь можно поставить этот же вопрос и в другом ракурсе. Почему у государства и личности должны быть неизменяемые и вечные противоречия, располагающие их по разные стороны баррикад? И что же такого есть в государстве самодостаточного, что не подлежит изменению и явно противоречит правовому статусу личности, ее свободе и ответственности?

Ответ на эти вопросы представляется непростым, но возможным. Он состоит в том, что и государство, и личность могут обнаружить возможности самоизменения. Оно может быть лишь взаимным, поскольку взаимны права и ответственность этих двух партнеров по освоению общественных отношений. Другими словами, для государства необходимо создать такие условия, чтобы ему было невыгодно экономически, политически, юридически, нравственно нарушать права и свободы человека и гражданина. Формирование и усиление правозащитной доминанты в деятельности государства означает, прежде всего, соблюдение государством своих обязанностей перед личностью. Совокупный государственный интерес не есть механическая сумма интересов отдельных личностей или простая неизменная совокупность интересов носителей власти различных ее ветвей и уровней.

Государственный интерес состоит в производстве и воспроизводстве власти, обеспечивающей приемлемые, цивилизованные способы бытия личности и социально-правовых механизмов обеспечения этого процесса. Данный интерес связан с внутренней и внешней политикой и выражается в функциях государства, в сохранении его суверенитета, целостности. Государство воплощает не только законодательно обусловленные задачи, принципы, цели. В современной России оно отражает также интересы отдельных чиновников, политиков. В этом случае оно воспроизводит их статус, материальный и нравственно-психологический уровень, в конечном итоге образ жизни и профессиональной деятельности лиц, занимающихся управлением, связанных с ним. Политики и чиновники, законодатели и судьи также нуждаются в защите прав и свобод. Но, находясь под сенью государства, в непосредственной близости к власти, осуществляя ее, они не испытывают ежедневной, ярко обозначенной потребности в ее изменении, придании ей вектора правозащитности.

В известном смысле носители власти пребывают в состоянии защищенности от власти, но одновременно в состоянии иллюзии о вечном характере этой защиты. Применительно к России этот тезис не нуждается даже в длительном доказывании. Если завершается по тем или иным причинам властеприменительная деятельность, выполнение должностных функций, то прекращается защитная функция государства для этих лиц. Следовательно, это функция мнимая, не основанная на законе и нормах естественного права. Она предстает извращенной формой взаимодействия личности как должности и власти, как временной функции для нее.

По этой причине, лежащей не на поверхности, а имеющей глубинное основание, носители власти также связаны, по сути, необходимостью ее реформирования в сторону правозащитности. Хотя объективно препятствуют реформированию государственных начал в сторону правозащитности, поскольку всякое движение «Левиафана» способно уменьшить их сегодняшние права-привилегии, которые завтра становятся фикцией. Следовательно, вопрос состоит в том, чтобы интересы носителей власти, работников государственного аппарата, муниципальных служащих, различных социальных и профессиональных слоев общества развернуть к проблеме прав и свобод личности.

Экономическая основа правозащитности государства состоит в целевом бюджетном финансировании программ, направленных на обеспечение и защиту прав личности. Кроме этого, важным обстоятельством представляется финансовая поддержка тех государственных функций, которые обеспечивают условия ненарушения прав человека и гражданина. Гранты, направленные на исследование правозащитности и защиты от самого государства, – это одно, а политика – это другое. Следующим важным моментом представляются финансово-правовые гарантии для государственных и муниципальных служащих, которые содержатся в ныне действующем законодательстве и которые следует укреплять наряду с повышением их ответственности и профессионализма.

Нарушения прав личности зачастую прямо содержатся в недобросовестности предпринимательской деятельности. Производителям, поставщикам и продавцам некачественной продукции, весьма распространенной в России, сейчас выгодно отходить от стандартов и требований, предъявляемых к товару. В то же время, если за подобные нарушения будет наступать ответственность в полном объеме, включая громадные штрафы, ведущие в ряде развитых стран, например, к прекращению предпринимательской деятельности, то нарушать права станет невыгодно не только в юридическом, но и в экономическом аспекте, а выгодно будет соблюдать их.

В конечном итоге экономические основы усиления правозащитной направленности государства должны быть объединены единым вектором: нарушение прав и свобод личности приводит к нарушению интересов тех лиц, которые могут допустить подобное. Именно таким образом нам видится решение вопроса о взаимности интересов и прав различных участников правоотношений, что соответствует современному духу правопонимания, включающего обязательным элементом их постоянно повышающуюся ответственность.

Политическая составляющая правозащитности обеспечивается влиянием политических сил, отражающих общественные потребности и интересы по обеспечению прав и свобод. Так сложилось в общественной жизни России, что политические партии, которые, собственно, и призваны осуществлять интегрированное выражение потребностей различных социальных слоев на уровне их представления как в законодательных органах власти, так и ежедневно доступными законом способами, к сожалению, не осуществляют этого в полной мере.

Заметна рекламная активизация партий в период проведения предвыборных кампаний. Судя по рекламным роликам, тем обещаниям и призывам, которые в них отражены, нам всем остается сделать полшага до правового государства. На деле все обстоит иначе. Политические партии, в своем большинстве, даже если выступают рупором каких-либо идей, требований, в действительности далеки от народа в плане подлинной реализации его интересов.

В литературе отмечается, что в современном понимании политическая партия есть общественная организация, содействующая формированию и выражению политической воли гражданского общества[202]. Политическая воля важна как интегрированная характеристика направленности человеческого действия по устранению препятствий на пути реализации прав и свобод. Политическая воля гражданского общества есть важнейший инструмент воздействия на государство, усиления его правозащитной деятельности.

Юридическая основа правозащитности состоит в воспроизводстве нормативно-правовых актов как условия для осуществления свободного развития личности. Здесь необходимо, во-первых, нормативное закрепление достигнутых результатов в деле защиты прав, во-вторых, отражение в правотворческой деятельности перспективных норм гуманистического права.

Нравственная составляющая правозащитной деятельности государства направлена на восстановление или приобретение самим государством морального облика. Тоталитарный или авторитарный имидж государства очевиден. Государство – это все, личность – ничто. Такой тезис требует замены на понимание личности как инициатора организации государственной жизни, народа как источника власти, а государства как партнера для личности. Государство нравственно, если отражает общественный идеал отдельных индивидов, если оно обращено к самой личности.

Правовая политика может способствовать государственной деятельности, направленной на защиту прав посредством актуализации таких ее форм, как правозащитная, правотворческая, правоприменительная. Тенденция усиления правозащитности опосредуется нормативными и процессуальными средствами. Нормативность в правозащитной деятельности государства предполагает невозможность отступления от тех общепринятых правил, которые сложились на основе закона, подзаконных актов. Процессуальная сторона правозащитной деятельности государства состоит в наличии норм, обеспечивающих условия ее осуществления. Это сами процедуры защиты прав и свобод, которые обеспечивает государство своей деятельностью, это формы государственной деятельности, направленные на защиту нарушенного права личности.

2. Следующей тенденцией развития правовой политики предстает повышение ответственности и активности личности как субъективное условие формирования правового государства. На первый взгляд, данный подход хорошо известен и описан в литературе. Однако это не совсем так. Речь идет не о призывах, обращенных к личности со стороны пропагандистских структур, не о лекциях и нравоучениях по поводу того, каким должен быть гражданин. Речь идет о принципиально новой позиции личности по отношению к правовой системе, праву, государству вообще. Ответственность связана с индивидуализмом, усилением автономного начала, являющегося обязательным для осуществления прав и свобод, формирования правовой государственности в России. Однако индивидуализм имеет различные проявления, и тогда, когда он не основан на высоком уровне культуры, в том числе и правовой, можно ожидать проявления его отрицательных сторон. Негативные стороны ультраиндивидуализма усиливаются таким фактором, как низкий уровень правовой культуры.

Наличие прав и свобод – это лишь один, пожалуй, наиболее весомый компонент правового государства. Другим компонентом является существенное повышение личной ответственности. Вне такого ракурса не состоятся права и свободы. В научных исследованиях специально изучается проблема социальной ответственности, которая связывается с проблемой активности, и это совершенно верно как в юридическом, так и общесоциальном смысле. «Важнейшим признаком ответственности является ее уровень, характеризуемый мерой и объемом. Объем – объективный уровень, отражающий круг требований к субъекту, определяемый социальной ролью личности, ее местом в системе общественных отношений. Он может быть закреплен нормативно. <…> В отличие от объема, мера – личностный уровень ответственности, степень осознания субъектом ее объема. Критерием ответственности здесь выступает степень социальной активности»[203]. Социальная активность связана с ответственностью.

Ситуация в плане активности резко изменилась в современной России по сравнению с десятилетней давностью общественных событий; и сегодня, в начале нового столетия, встает вопрос инициирования политико-правовой активности россиян как преграды вседозволенности власти, «непогрешимости» чиновников, «правоте» политиков. Иными словами, люди вправе самостоятельно принимать решения и, что самое главное, контролировать его выполнение всеми доступными, разрешенными законом способами. А в тех случаях, когда законных способов окажется недостаточно, выходить с предложениями об изменении законодательства. Народ есть источник власти, следовательно, расширение возможностей его законодательной инициативы должно стать непременным условием, признаком развития национального законодательства. Речь идет об увеличении форм законодательной инициативы, которые бы, конечно, были сами закреплены законодательно и основывались на воле народа.

В условиях территориально громадного государства это сделать непросто, как бы мы ни следовали призывам Ж.-Ж. Руссо и других верящих в непосредственные способы политического участия. Для того чтобы люди знали, каким образом с ними поступает власть, им, по крайней мере, необходимо владеть соответствующей информацией на этот счет. Для того чтобы обладать информацией, нужно, как минимум, иметь желание или потребность в этом, а затем еще и уметь распорядиться ею.

3. Тенденцией правовой политики можно считать аккумулирование потребности личности участвовать во власти. Здесь правовая политика непосредственно выходит на личность, ее властные притязания, которые не только отражают ее природные потребности, но и социальное их выражение в виде прав и ответственности. Принято считать, что политика вообще имеет дело с большими группами людей, регулирует общие отношения, что в принципе и верно, но образ, статус политики в современном мире претерпевает изменения. «Более объективной представляется позиция, согласно которой политика рассматривается функционально по отношению к коренным потребностям и интересам отдельной личности, а не только всего общества[204].

Известно также, что существует мнение о необходимости здоровой циркуляции человеческого фактора во властных структурах, постоянная ротация на должности и даже смена политических кланов как условие стабильности правовой и политической систем и культуры.

Предположим, что потребность участия во власти присутствует у значительной части общества, формируется интерес к этому. Потребности и интересы должны быть связаны с целеполаганием, встраиваться в структуру человеческой деятельности, быть осознаваемыми, осмысленными, и здесь число желающих править и управлять уже значительно меньше. Для той части, которая сохранила устойчиво выраженные потребности и интересы, появляется еще одна задача – выявить арсенал средств для получения власти. Каковы ресурсы здесь? Прежде всего, персональные качества – воля, знания, упорство в достижении поставленных целей, то, что называют в конечном итоге характером человека. Затем имущественные рычаги, весьма весомые везде, а в особенности в России – деньги, имущество или возможности распоряжаться ими как собственными для достижения персональных целей обретения власти. Важны профессионально-статусные средства, выражающиеся в возможностях влияния на определенные решения и конкретных носителей власти.

Очевидно, что число претендентов на власть резко уменьшается. Проще говоря, социальная база народовластия не так уж велика в действительности, что заметно при осуществлении попытки вхождения во власть. Существуют еще и такие доводы, как конкуренция среди желающих власти, доходящая не только до нравственно-публичной дискредитации, но и физических расправ, применения скрытых возможностей правоохранительной системы для привлечения к ответственности конкурентов, т. е. для их устранения (пресловутые заказы на возбуждения уголовных дел).

Затрагивая целый комплекс проблем взаимодействия личности и власти, В. Н. Синюков отмечает: «Новое соотношение государства и личности невозможно декретировать. Сложившиеся за много лет экономические и социальные структуры не позволяют сейчас рассчитывать на самостоятельность человека в его отношениях с государством, для достижения которой потребуется еще долгое экономическое и правовое развитие. <…> Многолетнее ограничение информации, ее селективность катастрофически снизила способность человека ориентироваться в своей собственной стране, регионе, жизни, не говоря уже о мире. В этом – наше стратегическое отставание, значительно более тяжелое и опасное, чем недостаток технологии; реальный фактор реформ, который будет иметь долгосрочное действие»[205].

Возможность получить представление о положении дел в структурах власти обретается гражданами в основном через средства массовой информации (СМИ), которые иногда называют «четвертой властью». Информация эта зачастую искаженная, претенциозная, дозированная, пропущенная через сито интересов собственников СМИ и, скорее всего, уже от этого искаженная. Реального представления о состоянии дел в центрах властного влияния народ на сегодняшний день не имеет. Тем более что многие кадровые вопросы решаются кулуарно, как и ранее, узким кругом лиц, в тиши кабинетов или на загородных резиденциях собственников власти.

Предположим, что объективная информация, явно не соответствующая принципам действующего закона, Конституции, оказалась в распоряжении человека, желающего ее использовать во имя общего блага. Какими ресурсами влияния на власть обладает он? Практически никакими.

4. Поэтому следующей тенденцией правовой политики, вырастающей из необходимости остановить, корректировать автономный характер власти, сделать его более открытым, представляется установление и поддержание народного контроля за властью, правотворчеством и правоприменением. Об этом неоднократно говорил Президент РФ В. В. Путин, и о том, чтобы сделать прозрачной и понятной деятельность, например, Правительства России, которое подверглось структурно-организационному реформированию.

Эта тенденция может реализоваться не вдруг и не сразу. Ее осуществление связано с серьезными трансформациями в экономических основаниях власти, отсечением теневых финансовых воздействий на распорядителей и собственников власти. Но, пожалуй, главное – это изменение самого облика политики в России. Политика и право не обрели до сегодняшнего дня цивилизованных способов взаимодействия. И. Ю. Козлихин пишет: «Право, заключающее в себе принципы юридического равенства, свободы и человеческого достоинства, получая свое выражение в публичных законах, цивилизует политику, приводит ее из дикого состояния, в котором имеет смысл только сила, а если и право, то право сильного; в такое состояние, в котором обеспечиваются права и интересы всех: меньшинства и большинства. Только таким образом понимаемая политика превращается в деятельность по решению общих дел в буквальном смысле этого слова, т. е. политике придается действительное, а не надуманное значение»[206].

Для того чтобы право привело политику из дикого состояния в такое, в котором обеспечиваются права и интересы и большинства и меньшинства, необходима поддержка или трансформация самого права, его опора на реальные общественные отношения, которые также способны измениться под влиянием инициативной политико-юридической активности людей. По нашему мнению, установление и поддержание контроля над властью возможно на основе конкретных и очевидных для российского человека форм.

Первая форма – контроль над правотворчеством. Эта форма реализуется на трех основных уровнях: федеральном, региональном (уровень субъектов РФ), муниципальном. Прежде всего, народ как носитель власти, а следовательно, создатель ее правовых оснований, должен быть уверен в компетентности, высоком уровне правового мышления и культуры самих законодателей. Собственно идею необходимости повышения уровня правовой подготовки законодателей мы уже высказывали, но здесь хотелось бы подчеркнуть особую роль законодательной техники и уровня правотворческой культуры в связи с ее влиянием на значительный массив общественных отношений, которые регулируются законом. М. Н. Марченко весьма актуально отмечает: «Быть хорошим специалистом в “своей” области – певцом, борцом, стоматологом и пр. – вовсе не означает быть хотя бы посредственным законодателем, способным не только механически читать предлагаемые проекты законодательных актов, но и адекватно их воспринимать. Добротное законодательство требует к себе профессионального, а не любительского отношения[207].

Контроль над правотворчеством как компонент указанной тенденции правовой политики состоит и в установлении правовых процедур ответственности депутатов перед избирателями, включая институт отзыва депутата. В том случае если депутат входит в какую-либо партию, то ее руководство обязано пояснить неудачи и промахи этого участника выборов по партийному списку и тем самым определить свою меру ответственности перед обществом. Политических партий довольно много, иногда сложно различить их предвыборные программы, но отделить общественно полезную деятельность от мнимой обязательно нужно.

Контролю над правотворчеством будет способствовать и всенародное обсуждение проектов наиболее важных законодательных актов. Проведение референдумов – процедура, требующая времени, финансовых затрат, но оправдывающая себя, если, во-первых, люди будут действительно обсуждать и предлагать внесение поправок в проект, а не формально одобрять его, и, во-вторых, если эти поправки, предложения, исходящие от самого народа, будут учтены при окончательном составлении текста закона.

Законопроекты действительно публикуются, но в реальности не организована процедура их обсуждения. Между тем очевидно, что учет общественного мнения, с использованием комментариев специалистов в средствах массовой информации, оказался бы полезным и, главное, показывал бы истинные намерения власти в области законодательства.

Большего внимания, как правило, привлекает деятельность федерального уровня правотворчества, а вот уровень субъектов и муниципальный уровень, как это ни парадоксально, остается вне поля зрения народа. Полагаем, что локальные референдумы по важным ежедневным проблемам жизни населения того или иного административно-территориального образования оказались бы нелишними. Культура активного правового действия рождается из самой жизни, из отношений личности с муниципальными органами самоуправления. Полагаем, что свое оздоравливающее влияние на региональную политическую жизнь оказали бы ежегодно проводимые опросы общественного мнения по поводу деятельности глав субъектов РФ и глав муниципальных образований, которые бы являлись обязательными и сообщались в аппарат Президента РФ и Правительства России для принятия соответствующих решений в виде: направления проверки деятельности глав субъектов РФ, назначения досрочных выборов, направления временного внешнего управляющего этим субъектом.

Вторая форма – контроль над правоприменением. Закон, как известно, есть закон, и он подлежит беспрекословному исполнению. Но закон тоже бывает различным. Если, например, довериться современному уровню, содержанию, характеру законодательства, то исполнять такой закон или не исполнять, как говорится, еще вопрос. Фактически реализуется легистское отношение к правоприменению, но в его худшем виде: ничего нельзя изменить, нужно только исполнять. Представляется, что это неверно. Народ как источник власти имеет право постоянной корректировки содержания законов, которая, конечно, осуществляется правовыми способами.

В конечном итоге отличие авторитарного, тоталитарного от правового государства состоит в возможности воздействия в условиях последнего на содержательную сторону правотворчества и характер правоприменения. В научных исследованиях отмечается: «Следует согласиться с теми авторами, кто усматривает основу различия полицейского и правового государства в разнице статусов подданного и гражданина. Подданный защищается законом и исполняет его, отдавая государству “дань” в виде налогов. А гражданин, кроме того, может процедурно участвовать в изменении закона. В рамках конституционного порядка он обладает правами не только как субъект гражданского оборота, но и как личность. Права и свободы человека, система права в целом должны иметь конституционные гарантии, защищающие их от нормотворческого и правоприменительного произвола власти»[208]. Действительно, здесь важно подчеркнуть то обстоятельство, что право на участие в изменении закона подчеркивает активность личности, ее небезразличное отношение к созданию и применению права. Контроль над правоприменением выявляет еще одну сторону, связанную с более динамичным, эффективным и от того более объективным реагированием права на усложняющиеся общественные отношения. Речь идет о возможности расширения источников права, о правовом прецеденте. Известно, что в ряде стран с англосаксонской правовой системой основным источником права является судебная практика – прецедент. В России, как и во многих других странах, такого положения дел не сложилось в силу различных причин: исторических, культурных, политических. Ведь с точки зрения юридической прецедент означает уже использованное судебное решение (группы решений) по определенным категориям дел, являющихся сходными, аналогичными. С точки зрения психологической прецедент означает повышенное, если не полное доверие к судебному решению, самому судье, выступающему в роли создателя права и правоприменителя.

О возможности свободы судейского правотворчества в свое время говорил С. А. Муромцев. Как хорошо известно, он понимал право в виде действующего, реального правопорядка, полагая, что правотворчество будет способствовать в целом либерализации политического режима в России.

Очевидно, что даже в советский период судебная практика, суммированная в разъяснениях Пленума Верховного Суда СССР и Пленума Верховного Суда РСФСР, фактически признавалась одним из источников права, наряду с главным – действующим законом. Прецедент – судебная практика, имеет как сторонников, так и противников. Официальное признание судебной практики в качестве источника права будет формально не соответствовать государственно-правовой доктрине современной России, Конституции РФ. Полагаем, что к числу задач правовой политики в этой области, способствующих реализации рассматриваемой тенденции, следует отнести определение места прецедента в правовой доктрине России, его органичности или неорганичности для российской правовой системы в целом. Не исключено, что по этому поводу предстоит провести опрос судей России, причем всех без изъятия, используя возможности электронного корреспондирования, а также в обязательном порядке учесть мнения представителей российской юридической науки. Как представляется, самое главное здесь – не насаждать прецедент искусственно, и в то же время не уходить от его естественного выращивания на российской культурно-правовой почве.

5. Следующей тенденцией развития правовой политики представляется укрепление независимости суда. Суд всегда занимал и занимает наиболее независимое место в системе властей. Для этого есть соответствующие правовые основания в виде Конституции РФ, Федерального конституционного закона от 31 декабря 1996 г. «О судебной системе Российской Федерации».

В ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации» в ряде статей закрепляется независимость судебной власти. Так, например, в п. 2 ст. 1 записано: «Судебная власть самостоятельна и действует независимо от законодательной и исполнительной властей». В ст. 5 «Самостоятельность судов и независимость судей» определены необходимые условия для осуществления правосудия независимо. В частности, в п. 4 этой статьи записано: «В Российской Федерации не могут издаваться законы и иные нормативные правовые акты, отменяющие или умаляющие самостоятельность судов, независимость судей».

Очевидно, что с точки зрения действующего законодательства суды, судьи, присяжные, народные, арбитражные заседатели обеспечены независимостью. Причем и федеральная исполнительная власть, вероятнее всего, заинтересована в укреплении данного положения, ибо судебная система препятствует возможному произволу на региональном уровне, чрезмерному влиянию глав администраций, других должностных лиц муниципальных образований на решение вопросов, выходящих за их компетенцию. В определенном смысле именно судебная власть есть основная точка опоры формирующегося правового государства.

Однако независимость суда имеет две основные проблемы. Первая связана с наличием не только юридических, но и организационно-финансовых условий независимости судейского корпуса. Нельзя вовсе исключить латентного влияния «телефонного права», воздействия «сильных мира сего», а также коррупции – явления скрытого, но довольно распространенного.

Вторая проблема, связанная с независимостью судей, состоит в возможности превращения судебной системы в самодостаточное образование, своего рода «государства в государстве», действительно независимого ни от чего. Главное, чтобы была сохранена «зависимость» от закона в аспекте его неуклонного исполнения, хотя, во всяком случае, толкование норм права, их применение носит творческий характер в пределах той или иной санкции применяемой статьи.

Хотелось бы, конечно, согласиться с идеями С. А. Муромцева, отмечавшего такие факторы, которые будут выступать преградой для произвольной деятельности судебной власти, как образовательный уровень судей, судейские начала корпоративности при наличии гласности, взаимной солидарности судейского корпуса, справедливое продвижение по службе. Однако весьма непросто «жить в обществе и быть свободным от него». У судей могут быть интересы, связанные с семейным статусом или личными притязаниями, симпатии и антипатии к определенному кругу отношений и явлений.

Укрепление независимости суда – не только тенденция, но одна из центральных задач правовой политики в целом, от успешного решения которой во многом зависит создание правового государства в России. Это комплекс организационно-финансовых, юридических, профессионально-статусных, нравственно-культурных проблем. Факт независимости подлежит постоянному воспроизводству и поддержке, в том числе и мерами правовой политики, т. е. на уровне государственных решений и их воплощении. Независимость судов и судей есть показатель развитости институтов не только политической, но и правовой демократии, культуры профессиональной и общества в целом, ибо судебная власть едина для всех.

При всем различии и специфике применения власти различными ветвями, структурами, ее исходные, принципиальные основания едины, в чем-то даже повторяемы. Вероятно, это связано с сущностными характеристиками власти, с природой человека, его устойчивыми формами социальной деятельности.

6. Другой тенденцией развития правовой политики является преодоление коррупции в органах власти и государственного управления. Об уровне, сложности этой проблемы говорит тот факт, что она отражена в Концепции национальной безопасности Российской Федерации[209]. Эта проблема, к сожалению, предстает традиционной для России. Хотя она также проявляется и в постиндустриальных странах, с высоким уровнем развития институтов социальной поддержки населения, уровнем жизни. Может быть, масштабы иные, но как факт, как явление правовой и в целом социальной жизни коррупция присутствует и в тоталитарных и в демократических режимах. Это подтверждает, что причинами коррупции являются не только социально-политические условия как макрофактор ее проявления, но и стиль государственной деятельности в целом, сложившийся в той или иной стране, его специфика проявления на местах, в регионах, характер взаимоотношений чиновников, граждан, реагирование уголовного законодательства на это явление, роль общественного мнения по данному поводу.

О проблеме коррупции в России все чаще говорят в последние годы, предпринимаются шаги по ее изучению на уровне научных исследований; усилия правоохранительных органов во многом направлены на пресечение коррупционной деятельности чиновников.

Действительно, одна из объективных возможностей для появления коррупционных отношений состоит в наличии властных полномочий. Чиновник может решать двояко или трояко один и тот же вопрос, и от того, каким образом он поступит, зависит решение имущественных, должностных или иных вопросов заинтересованных лиц. Зависимость, с одной стороны, и полномочия, с другой стороны, предполагают, и вполне естественно, факт неравных отношений. Они могут развиваться по-разному: в русле действующего законодательства, пусть и неоднозначно толкуемого и сложно применяемого, но на основах, закрепленных в нормативных правовых актах, либо по пути сговора между носителем власти и зависящим от этой власти человеком, но уже на основе вознаграждения за решение этого вопроса в пользу лица вознаграждающего. Здесь встает и вполне правомерно вопрос о доходах чиновников. «Перед государством и новой властью стоит много задач по борьбе с коррупцией, одна из которых – поставить под контроль доходы и расходы чиновников всех уровней. Думается, это совсем не так. «Прозрачность» частных «финансовых потоков» есть то естественное неудобство, с которым чиновник, идущий в политику, должен смириться. Он должен быть к этому готов. Истина, азбучная для всех развитых стран, у нас никак не приживется. Если бы такая «прозрачность» чиновничьей жизни стала в России законом, половины, может быть, тех уголовных дел, о которых сейчас говорят, не возникло бы»[210]. Гласность и открытость финансовой жизни чиновников в части их имущественного состояния есть норма всякого цивилизованного общества. Там, где в одних руках или руках немногих лиц сосредоточены властные ресурсы как способ возможного латентного незаконного вознаграждения, связанного с должностной деятельностью, необходим элементарный, не посягающий на достоинство личности контроль, причем, естественно, основанный на законе.

Вместе с тем коррупционные деяния остаются в большей степени латентными. «При повседневном и повсеместном мздоимстве в 2000 г. было учтено около 60 тысяч (1 преступление на 3 тысячи граждан) трех видов коррупционных деяний: 52 318 присвоений и растрат (прирост +11 %), 7047 случаев взяточничества (+2,6) и 2146 – коммерческого подкупа (+73,6). Заметим, что прирост «коммерческого» взяточничества в 30 раз выше, чем «государственного», где возможности для продажности на несколько порядков ниже, но зато коммерческих коррупционеров власть не оберегает.

По общим оценкам, коррупционные преступления (особенно взяточничество) выявляются не более 1–2 %, а реальное уголовное наказание несут не более 0,1–0,2 % от уровня фактических коррупционеров. И это оптимистический вариант оценки. Если бы данная регистрация коррупции отражала половину или четверть коррупционных реалий, то общество даже не заметило бы их существования, а мы с ними встречаемся при любом соприкосновении с государственными конторами, от которых сколько-нибудь зависит важное для нас и чаще всего правомерное решение[211].

Порой говорят о недостаточно высокой заработной плате чиновников и высокой, как иногда говорят, «цене» вопроса, который он решает в силу выполнения должностных обязанностей. Но ведь «цена» вопроса основывается не на собственности самого чиновника, он лишь выполняет государственную функцию, которую может выполнить и другой работник. «Цена» вопроса поэтому никак не связана с существом его деятельности. А если зарплата не устраивает, нужно найти другую работу, но ведь хорошо известно, что не так просто стать государственным или муниципальным служащим – для этого следует выполнить ряд квалификационных требований.

Все говорит о том, что проблема коррупции имеет множество сторон. В контексте правовой политики она занимает особое место, связанное со сложным многофакторным воздействием на явление коррупции и ее латентностью. Очевидно, что коррупция как широкое правовое, социальное явление есть тормоз в реализации прав и свобод личности. Эти права могут быть закреплены в действующем законодательстве, известны всем, в том числе тем, кто их нарушает. От этого коррупция обретает опасно противоправный облик, абсолютно бесчеловечный, негуманный, безнравственный. Идеи о правах человека, новом гуманном облике права разбиваются о ежедневные действия коррупционера. Вполне очевидно, что без преодоления коррупции, ее массовости, повсеместности и почти неприкрытости в различных структурах вряд ли можно всерьез констатировать строгое соблюдение прав личности, ее свобод.

Известно, что сегодня многие граждане обращаются все чаще в суд или прокуратуру за восстановлением нарушенного или предполагаемого нарушенного права. Эти обращения вызваны на самом деле и чаще всего неправомерными действиями чиновников, которые с учетом собственного интереса решили тот или иной вопрос.

Коррупция антисоциальна и негативна политически, ибо создает недобросовестный имидж для власти, которая способна, при определенной заинтересованности, прямо или опосредованно нарушить права личности. Для коррупционера нет ничего святого: есть должность, возможности которой постепенно или сразу продаются. Но правовая политика как масштабная система мер и средств может воздействовать на пресечение коррупции:

• на уровне правотворческой формы, постоянно воспроизводя в законодательстве именно те нормы, которые наиболее адекватно отражают состояние дел в этой области. Речь идет не только о правотворчестве в области создания уголовно-правовых норм, но и норм административного, муниципального права, устранении тех пробелов в законодательстве, которые создают повышенную комфортность для коррупционной деятельности;

• правоприменительная и надзорно-контрольная формы правовой политики непосредственно реализуют замысел законодателя в этой сфере. Коррупционные действия должны быть на особом контроле в правоохранительных органах и быть не только способом расправы под видом закона с конкурентами в области политики или бизнеса, а реальным инструментом поддержания правопорядка;

• правозащитная форма правовой политики в данном случае тоже весьма уместна, хотя на первый взгляд далека от этой проблемы. На самом деле если под видом неправильных решений чиновников или их бездействия, совершенных небескорыстно, нарушаются права личности, есть основания для деятельности правозащитных структур. Они могут использовать формальный повод нарушения прав как основание обращения в правоохранительные органы для выяснения истинных причин таких нарушений: бездушие чиновника или его корысть. Чем больше внимания общественности и правоохранительных органов к нарушениям прав, тем больше соответственно возможностей для пресечения коррупции, ибо правозащитные структуры в основном действуют гласно, масштабно, используют средства массовой информации в этих целях;

• правовая политика может создавать условия для преодоления коррупции в такой форме, как подготовка дипломированных юристов в учебных заведениях. Особое значение имеет создание духа негативности к коррупции как противоправному деянию, составу преступления и как антисоциальному безнравственному явлению. Вероятно, есть необходимость изучения коррупционных составов не только в учебном курсе уголовного права, что само собой разумеется, но и подготовка спецкурсов, специально посвященных борьбе с коррупцией. Коррупция подлежит изучению в вузах и как психологическое проявление человека, и поэтому важно на соответствующих кафедрах уделить внимание этому вопросу на уровне учебной дисциплины, спецкурса.

Итак, правовая политика обладает арсеналом средств для снижения уровня коррупции в обществе, создании условий для ее минимизации, для чего необходимы комплексные усилия.

7. Следующей важной тенденцией в развитии правовой политики предстает упрочение легитимности применения силы, исходящей от государства. Гуманизация права, которая также представляет собой тенденцию в развитии правовой политики, нисколько не противоречит применению права в самых жестких формах к лицам, совершающим деяния, имеющие значительный, повышенный общественно опасный характер, затрагивающие основы стабильности функционирования общественных и государственных структур, внушающие страх людям своей неожиданностью, цинизмом. Таким деянием, прежде всего, является терроризм (ст. 205 УК РФ).

Жестокость этого преступления проявляется не только в его объективной стороне, но и в создании, воспроизводстве атмосферы страха, неуверенности людей, сознательного и подсознательного внушения недоверия к правоохранительным органам, в целом к власти, которые не смогли по тем или иным причинам предотвратить или свести к минимуму последствия этого преступления. Исходя из диспозиции приведенной нормы, целями терроризма могут быть нарушение общественной безопасности, устрашение населения, которые могут быть использованы для проведения дальнейших противоправных действий террористами или теми лицами, в интересах которых они действуют.

В плане проведения правовой политики, направленной на предупреждение совершения террористических актов, нужно учитывать, что здесь лишь уголовно-правовыми мерами не обойтись. Если существуют международные террористические организации, то должны быть и антитеррористические – структуры интернационального характера, специально нацеленные на изучение условий, причин, факторов совершения этого опаснейшего преступления. Здесь, безусловно, нужны усилия всего мирового сообщества. Терроризм есть общественно опасное действие, и его нельзя путать с «войной за свободу и справедливость», как это иногда трактовалось в отношении чеченских событий. Взрывы жилых домов и гибель мирных граждан невозможно расценить как шаг к свободе кого бы то ни было. К сожалению, мировое сообщество, прежде всего США, изменили свое отношение к терроризму лишь после известных трагических событий в центре Нью-Йорка.

Современные постиндустриальные страны принимают самые решительные меры безопасности, и общественностью это воспринимается с пониманием. У нас, в России, также должны быть приняты самые решительные меры по недопущению террористических актов и самому жесткому, вместе с тем справедливому применению закона. Терроризм опасен для всех: богатых и бедных, правителей и управляемых, людей различного возраста и профессий. Поэтому право в самом жестком, силовом виде должно применяться к лицам, готовящимся совершить террористический акт или уже совершившим его. Праву должна быть придана легитимность применения силы от имени всего общества. В рамках проведения правовой политики важно, чтобы, например, закон о борьбе с терроризмом, проект которого был бы сначала всенародно обсужден (в этом заинтересованы все, поэтому обсуждение не окажется формальным), был бы принят всенародным голосованием. Борьба с терроризмом – дело всеобщее, и оттого принятие закона может быть осуществлено только путем выражения мнения всех членов общества. Здесь преследуется еще одна цель – придание безусловной легитимности силы этому закону. Закон против терроризма от имени всего общества – вот лейтмотив такой правотворческой акции.

Однако лишь созданием закона решить проблему терроризма, свести к минимуму это явление невозможно. Необходим комплекс мер правового и общесоциального характера, своего рода национальная программа борьбы с терроризмом, которая бы включала:

– соединение неформальной легитимности борьбы с терроризмом и легальности, законности этой деятельности со стороны государства на всех уровнях государственно-правовой и социально-экономической политики, что позволит создать необходимую политико-правовую базу и сформировать общественное мнение как важные условия проведения эффективной антитеррористической деятельности государства;

– координированную и хорошо финансируемую деятельность спецслужб по предотвращению терактов и их последствий;

– координацию национальных и международных усилий в борьбе с терроризмом;

– изучение условий, способствующих совершению терактов;

– психологическую и организационную подготовку населения России к случаям терроризма; обучение конкретным формам поведения людей, оказавшихся захваченными террористами, оказание первой медицинской помощи пострадавшим и т. д.

Нами выделяется терроризм как наиболее зловещее, общественно опасное деяние и обосновывается легитимность, законность применения самых жестких мер по его пресечению. К числу массово опасных деяний можно отнести наркоманию, поражающую в основном молодежь – будущее нации. Здесь также необходимы решительные правовые меры преодоления этого серьезного социального недуга, но вместе с тем и медицинско-профилактические мероприятия, которые явно необходимы в силу непосредственного, пагубного, обладающего самыми тяжелыми последствиями влияния наркомании на здоровье человека.

Правовая политика не может остаться в стороне и от таких опасных и ставших актуальными после трагических чернобыльских событий, как экологические катастрофы. В глобальном масштабе они происходят нечасто, но их последствия длительные и тяжелые.

Эти и другие общественно значимые негативные социально-правовые проявления требуют постоянного контроля со стороны общества и государства. Правовая политика позволяет подойти к решению этих проблем стратегически и тактически, комплексно, опираясь на силу государственного влияния, используя здоровый общественный потенциал, научное прогнозирование.

8. Тенденцией, которая обобщает и отражает иные тенденции развития правовой политики, выступая их суммированным выражением, представляется упрочение права, ценностно ориентированного на личность.

Эта тенденция охватывает все виды и формы правовой политики, которые бы могли влиять на становление и функционирование права, наполненного содержанием, смыслом и духом гуманизма.

Прежде всего, правовая политика позволяет сформулировать комплекс ценностей личности в сфере права. Ценностные общечеловеческие основания создания и применения права, отражающие самоуважение индивидов и их взаимное уважение, достоинство, свободу, юридическое равенство – все то, что явилось результатом эволюции человечества от стадности и примитивности к культурно-исторической обособленности, самоидентификации, всему тому, что можно назвать правовой цивилизованностью. Гуманистически и персонально ориентированные ценности выражают отношения партнерства между личностью и государством. Правовое партнерство – вот реальная модель взаимоотношений личности и государства в современной России. Действительно, государство обладает переданной ему гражданами или захваченной им совокупной силой индивидуальных прав. В том случае, если государство поступает по отношению к личности по своему усмотрению, то это государство не правовое, а значит, не легитимное. Правовое государство не может превосходить и подавлять личность, в то же время оно не может быть третьеразрядным явлением социальной жизни и индивидуального бытия. Правовое государство выступает совокупным носителем прав и обязанностей, находится в равноправных, по существу, договорных правовых отношениях с личностью. На место общественного договора приходит договор индивидуальный (в этом и состоит особенность нашего времени), первенство постиндустриальных социумов, к которым присоединяется и Россия, если не окажется в ситуации возврата к прошлому – тоталитарному устройству государственной жизни. Индивидуальный договор не означает исключения или принижения общественных сил, гражданского общества, народа как совокупной силы и носителя суверенитета. Скорее наоборот, возрастает роль общих, универсальных факторов влияния на государство, коррекцию его «поведения», политики, стратегии и тактики взаимодействия со своими гражданами, человеком вообще.

Государство делегирует право заключения всевозможных договоров от своего имени своим уполномоченным органам. Личность должна обладать правоспособностью, правами и обязанностями, быть ответственной за свои действия.

Право, ориентированное на личность, не исключает, а предполагает усиление своей регулятивной мощи, соблюдение законности. Законность основывается на праве, право – на ценностях, добытых человечеством путем длительной эволюции, совершенствования общественных и личностных форм бытия, не отторгнутых российским социумом. В праве не должно быть ничего привнесенного и искусственного, надуманного. Модели и эксперименты в области права допустимы в той мере, в которой они не затрагивают ценностных оснований бытия личности, не ухудшают ее правовое положение. Привнесение на российскую почву образцов западной или восточной правовой культуры допустимо, если они не противоречат духу, образу жизни, культуре России. Их можно использовать в правотворчестве и законодательстве вначале локально, а затем, если они приняты и одобрены самой жизнью, не отторгаются, не являются лишними элементами государственно-правовой действительности, и на общесоциальном уровне.

В то же время очевиден приоритет тех гуманистических ценностей, которые произрастают на российской культурно-исторической земле. Именно они близки и понятны русскому человеку. Но это не означает, что нельзя оказывать регулирующего влияния на ценности: развивается личность, общество, трансформируются государственно-правовые институты и соответственно изменяется содержание некоторых ценностей, а другие остаются универсально неприкасаемыми.

Упрочение права, ориентированного на личность, преломляется через правотворчество и правоприменение. Гуманистически содержательные законы претворяются в жизнь через культуру, правопонимание, стиль профессиональной деятельности правоохранительных работников, те привычки и традиции, которые складывались десятилетиями и которые по наследству социальных программ поведения передаются от старших поколений младшим. Субкультура профессиональной юридической деятельности, ее самых различных видов достаточно консервативна, и в этом может состоять как положительное, так и отрицательное, поэтому задача правовой политики состоит в формировании ее нравственно-гуманистических основ.

Из компонентов образа жизни и профессиональной деятельности юристов вырастает бытие нации, народа. В ежедневности проявляется лучшее и худшее, поэтому вечная борьба права с неправом на современном этапе состоит в сохранении положительного, отрицании негативного через каналы нравственно-правового влияния на личность и те общественные отношения, в которые она неминуемо вступает. В этих отношениях личности отводится не роль простого, слепого исполнителя чьей-либо воли, а исполнителя, по крайней мере, творческого, инициативного, ответственного. В противном случае нам предстоит вернуться в прошлое, во вчера, а поскольку это невозможно темпорально, мы окажемся еще раз отброшенными на десятилетия. Без изменения самой личности не представляется перспективным создание основ правовой государственности. Но личность нужно поддержать мерами политики, экономическими преобразованиями, духовно-нравственным возрождением России. Это не громкие и лозунговые слова, это сама реальность страны, ее народа, личности.

Ценностное наполнение права, обращенного к личности, предполагает понимание права как цивилизованного регулятора, взаимовыгодного, универсального посредника между интересами и потребностями личности и многообразной деятельностью государства. Право, нацеленное на достижение личного притязания, максимально гармоничного с общественными установками, задачами, не может проявляться иначе как продуктивная и адекватная интересам участников правоотношений форма решения вопросов, имеющих юридическое значение. Такую адекватность праву как цивилизационно-ценностному нормативному регулятору общественных отношений придает, во-первых, его соответствие сущности и характеру регулируемых отношений, во-вторых, его нравственная заряженность на справедливость, правду, истину, в-третьих, его операционные возможности реагирования на динамично меняющиеся отношения.

Право и экономика, отношения финансовые, хозяйственные, имущественные предполагают не только их взаимное корреспондирование, но и своеобразную состязательность. Бурно изменяющаяся экономика, передел собственности и соответственно отношений, их опосредующих, в начале 1990-х гг. вызвали некоторое отставание права, что отягощалось наличием противоречий между «старыми» нормами и «новыми», между различными законодательными актами. В этом случае право, с одной стороны, сдерживало развитие экономических отношений, а с другой – через противоречия и пробелы позволяло незаконно, по существу, овладевать собственностью, которая ранее была государственной и подлежала приватизации. Но что такое экономика вне человека, а следовательно, вне экономической справедливости? Действительно, не все могут быть бизнесменами, менеджерами, но это не означает, что следует мириться с экономическим беспределом: одним можно все, причем любыми путями, а другим – совсем немного или вообще ничего.

Задача гуманистически ориентированного права состоит в постановке цивилизационной преграды перед экономической вседозволенностью. Именно экономика создает объективные предпосылки для социальной справедливости, но она может состояться, если право выполнит свою функцию арбитра, дозволяющего или запрещающего, но в любом случае выполняющего нормативные предписания. Право, особенно в отношении экономики, не может быть «колоссом на глиняных ногах», застывшей и неподвижной священной фигурой, перед которой надлежит лишь преклоняться. Иконизация права в российских условиях приводит к его незыблемости, которая в свою очередь либо попустительствует бесконтрольности в экономических процессах, либо, наоборот, их тормозит, консервирует, не дает развиваться естественным и прогрессивным путем. Право в современных условиях ориентации на личность в отношении экономики должно преодолеть свой имидж и как необоснованный ограничитель, и как вседозволяющий инструмент экономического господства несправедливости.

Право и политика имеют длительную и взаимную историю отношений. «Между правом и политикой никогда не было и, вероятно, в принципе быть не может полной гармонии, но это не означает, что они обречены только на конфронтацию. Им вовсе не обязательно быть непримиримыми антиподами. <…>. Вся политическая анатомия цивилизованного общества так или иначе оформляется и закрепляется правом»[212].

Каковым же должно быть право, имеющее ценностную личностную ориентацию, во взаимодействии с политикой? Право задает политике нормативность, следовательно, упорядочивает ее, формирует иерархию ценностей. Но политика – это не только традиционно обозначенная в энциклопедиях сфера, имеющая ряд признаков, принципов и т. д. Политика – это область, где проявляется личность, ее эмоции, страсти и холодный расчет. Политика более многообразна, чем представления о ней. Значимость права здесь сложно переоценить. Право, как представляется, не должно допускать политических решений, направленных против собственного народа, какими бы идеями и перспективами, обещаниями это не обеспечивалось. Право есть своеобразный фильтр, ценностная преграда для возможно негативного, что есть в политике. Это «требует внедрения в политику в качестве общеобязательных правил для всех участников политического процесса, правил, основанных на принципе юридического равенства. В противном случае политическое общество превратится в поле войны всех против всех, в которой, в конечном счете, побеждает фактически сильнейший и овладевает государственной властью, т. е. присваивает себе право выступать от имени общества, а свой частный интерес объявляет всеобщим»[213]. Право сильнейшего приводит к неоправданному превышению частных интересов над общими. Не допустить подобную ситуацию – вот задача гуманистически ориентированного права. У права есть и иные задачи по отношению к политике, связанные с ее общим очеловечиванием, привнесением в нее нравственности через нормативные правовые акты, формированием тех привычных и понятных гражданам отношений в этой сфере, которые бы приветствовались обществом и не нарушали элементарных правил поведения человека. Это возможно через жесткую связь права и морали, категориально, сущностно и формально взаимодействующую на протяжении всей истории человечества. Требования морали, хотя и не имеют нормативного содержания, обеспечиваемого принудительной силой государства, не менее значимы для личности. Право питается моральными предписаниями, в известном смысле основывается на них, оно встроено в систему отношений морали, которая в конечном итоге служит обеспечению права.

Личность – существо нравственное, вне этого она превращается в набор роботизированных актов поведения, схематично, рационально связанных между собой. Но всякая личность – есть мир ценностей, притязаний, симпатий, антипатий, горестей и радостей, в конечном итоге в ней доминирует добро или зло. Личность как существо нравственное априорно предполагает нравственность и в праве. Право содержательно связано с нравственными основаниями личности и общества. Естественное право содержит нравственные начала. Именно оно обеспечивает право тем культурно-нравственным, гуманистическим потенциалом, которое затем используется в праве позитивном. Народ, возможно, и не знает о существовании естественного права, но очень хорошо чувствует, воспринимает несправедливость права, которую, чаще всего, списывает на несовершенство или несправедливо устроенную конструкцию того или иного закона. Право, ориентированное на личность, возможно лишь как морально обоснованное, соответствующее духу народа, национально-историческим корням, но не застывшим, а откликающимся на сегодняшние притязания людей.

Личность – Гражданское общество – Право – Государство неразрывны по своему замыслу. Личность реализует свои социальные потребности, опираясь на право, используя его в качестве инструмента достижения целей, лежащих в поле его действия, досягаемости. Для этого личности необходима сила государственного принуждения, легитимная и законная защита ее прав и свобод со стороны государства. Легитимность и законность исходят от права и гражданского общества, суммирующего и уравновешивающего отношения личности и государства. Государство при всем многообразии подходов к нему в любом случае исходит из подавления личности или ее поддержки, а лучше всего, партнерства с ней, из отношений гармонии с обществом, являясь политической формой его воплощения, наделенной силой от его имени. Отношения взаимности в правах и обязанностях и составляют в современной России существо восхождения к правовому государству. Оно состоится как комплексное взаимодействие, как минимум, четырех участников этого процесса, каждый из которых должен приобрести необходимые и достаточные качества для того, чтобы вместе они могли констатировать реальность защиты прав и свобод личности, развитость гражданского общества, обладающего механизмами выражения воли людей, консолидирующего на самоуправленческой основе их притязания, стабильность, прочность государства, правление права, носящего цивилизованный характер и обращенного к личности. Этот ценностный круг взаимных отношений и есть основа будущего России, ее процветания и успеха.

Заключение

Правовая политика есть комплекс теоретических и практических институтов, явлений, отношений, функционирующий для защиты прав и свобод личности и обладающий для этого арсеналом средств. Характерным для этого вида политики представляется использование юридических способов воздействия на общественные отношения, поиск, предложение и установление оптимальных и перспективных форм взаимодействия личности и власти, целенаправленных, систематических способов решения проблем создания и применения права.

Сегодня, как и десятилетие назад, необходим баланс интересов государства и личности, равновесие взаимодействия государственных институтов и общественных объединений. Иными словами, государство и личность, гражданское общество нуждаются во взаимных правах и обязательствах, в равноправном партнерстве. Социально-правовое партнерство предполагает равномерность, равноудаленность, равнозначность отношений личности и государства.

Равномерность предполагает соответствие социально-экономических и нравственно-культурных процессов в обществе их отражению в правовых отношениях личности и государства. Равномерность означает инициирование новых правовых форм защиты прав и свобод личности. Введение государством новых институтов управления, реформирование существующих необходимо сопровождать прогнозированием влияния этого процесса на содержание прав и свобод, характер их защиты.

Равноудаленность в свою очередь декларируется и обеспечивается правом на частную жизнь, ее неприкосновенность, внегосударственное бытие личности. Проведение ценностных границ между жизненным личностным пространством, государственным и пространством гражданского общества предполагает их равное удаление, являющееся известной гарантией актуальности каждого из них.

Равнозначность позволяет избежать крайних форм индивидуализма, которые негативно сказываются на общественном самочувствии других индивидов. Радикальный индивидуализм в российских условиях породит жесткое противоречие между личностью и обществом, государством, а возможно, и узурпацию прав отдельными носителями власти, что, собственно, наблюдалось в истории России неоднократно. Еще одной стороной ультраиндивидуализма являются отрицательные влияния на систему отношений формирующегося гражданского общества. Ни личность, ни государство не должны быть сервильными компонентами их взаимоотношений. Государство обладает рядом традиционных функций, которые невозможно никому переуступить. В переходных состояниях государство не может выпустить из своих рук, например, такое направление, как социальная защита населения, не обеспеченного и не способного себя обеспечить в силу состояния здоровья и других объективных причин.

Применительно к современному этапу развития российского социума защита прав и свобод личности наиболее эффективно осуществляется на началах социально-правового партнерства, равнозначного понимания личности и государства, что в перспективе не исключает приоритета прав личности и превращения государства в средство для ее потребностей и интересов.

Правовая политика увеличивает потенциальные, формально закрепленные права и свободы, претворяет их в действительность, делает ежедневной нормой, формирует привычку уважать личность. Особенно актуальна правозащитная форма, которая активизирует, ценностно ориентирует государство в этом направлении, координирует, солидаризирует усилия общественных объединений, всех субъектов правовой политики. Вне правозащитной формы правовая политика не выполняет своего предназначения. Правозащитность как характер деятельности государственных и общественных организаций, стиль жизни личности должна отразиться в государственно-правовой доктрине, доктринальной форме правовой политики. Именно в доктрине содержится ценностный ряд правовых приоритетов, актуальность которых вряд ли можно отрицать. Этот ряд ценностей бытия права представлен как привычно присутствующий в образе жизни людей способ взаимодействия с государством и его юридическими структурами. Иными словами, доктрина переводит язык повседневности на язык идеологии. Язык идеологии должен быть человеколюбивым, гуманистическим, направленным на поддержание прав и свобод личности, что зависит, в том числе, от правовой политики.

Свое значение в утверждении права, ориентированного на личность, имеет российское правоведение, особенно те направления науки, которые связаны гуманизацией права, поиском наиболее перспективных направлений в деле защиты прав и свобод личности, укрепления ее правового статуса. Нацеленность российской юридической науки на личность представит дополнительные горизонты в правоведении, а это, прежде всего, фундаментальные исследования современного права и государства во имя интересов личности.

Правовая незащищенность личности преодолевается средствами создания и применения таких законов, которые стратегически и тактически нацелены на предоставление условий для юридической защиты личности. Принципы законодательства, его ценностные параметры, ориентиры в рамках правовой политики приобретают особую значимость. Именно закон задает ритм, динамику, направленность всей правовой жизни.

Воспроизводство гуманистического основания права особенно значимо в правотворческой форме правовой политики. Именно она во многом характеризует направленность, стратегические основы правовой политики. Роль правотворчества на всех уровнях будет постепенно возрастать, и это положительная тенденция, не приводящая, однако, к автоматическому осуществлению эффективной защиты личности, так как особую роль с учетом российских условий играет правоприменение.

Правоприменительная форма правовой политики – вот основное звено объективирования прав и свобод, ответственности личности. Именно в сфере применения права реализуется содержание, потенциал законодательства, наиболее ярко обнаруживается как правовая культура, так и правовой нигилизм, юридическое бескультурье. Правоприменительная форма правовой политики характеризуется проявлением профессионализма работников данной сферы, всех тех, кто, по сути, ежедневно применяет право. Но это профессионализм особого уровня и качества, основанный на применении законодательства в каждом конкретном случае.

Формы правовой политики тесно связаны с видами. Посредством видов актуализируются и уточняются наиболее проблемные места в отраслях российского законодательства, выявляются резервы правовой политики, ее наиболее значимые направления, приоритеты.

Приоритеты в правовой политике современной России имеют особую актуальность, что подтверждает большой комплекс нерешенных проблем. Приоритеты не могут быть конъюнктурным воплощением политического давления на сферу права. Главное, чтобы приоритеты не приобрели самодостаточный, не зависящий от человека характер, служили ему, выполняли функции устранения массива негативных явлений в области создания и применения права.

Приоритеты значимы, но и они не однозначны. Можно выделить такие группы приоритетов, как имеющие непреходящее значение, лежащие в основании стратегии развития правовой политики, воспроизводящиеся на разных этапах функционирования общества и государства; приоритеты, восполняющие пробелы в правовой политике прошлого. К первой категории относится, прежде всего, право на жизнь, представляющее собой наличие юридических гарантий: материальных и процессуальных с момента появления человека на свет до завершения его биологического существования. Право на безопасность, право жить без страха выглядят сегодня весьма проблематично в современной России. Право на человеческое достоинство: человек имеет право быть уважаемым независимо от его социального, имущественного статуса. Это право быть равным и обладать уважением в полной мере как со стороны себе подобных, так и со стороны общества и государства.

Особое значение в сфере защиты прав и свобод имеет конституционно-правовая (конституционная) политика в силу объективного положения, роли Конституции в правовой жизни общества. Она представляет собой выработку основных концептуальных положений в области создания и применения права, поиск и утверждение прогрессивных форм юридического выражения основополагающих ценностей современной России, деятельность государственных органов, должностных лиц, органов местного самоуправления, индивидов и их объединений, направленная на признание, соблюдение, реализацию и защиту прав и свобод личности.

В Конституции РФ закреплены основы правового статуса личности. Конституционная политика способствует его поддержанию и развитию. Эффективная юридическая защита правового статуса личности возможна при условии систематической, планомерной деятельности судебной системы, государственных, муниципальных, правоохранительных органов, общественных объединений. Кроме этого необходима обусловленная действующим законодательством, принципами естественного права, юридической культурой, сознанием, потребностями и интересами активная позиция самой личности.

Правовая политика, проводимая в интересах личности, укрепления ее правового статуса, немыслима без ее юридической ответственности, без четкого функционирования судебной системы, способной восстанавливать закрепленные в законодательстве права.

Проведение правовой политики, адекватной потребностям и интересам личности, выражаемым юридическими способами, есть важнейшее объективное условие защиты прав и свобод. Однако политика, в том числе и правовая, немыслима без активно-созидающей деятельности личности в этом направлении. Способности личности самой защищать себя есть атрибут цивилизованного взаимодействия личности с другими индивидами, властью.

В связи с этим правовая политика направлена, в том числе, и на формирование правовых качеств личности. Целью политики в этой сфере представляется становление правового образа жизни (т. е. образа жизни, где право являет реальную ежедневную ценность и необходимость), изменение ментальности. Содержание и уровень правового сознания и правовой культуры личности прямо влияют на ее динамичное, своевременное реагирование в вопросах юридической защиты. Есть здесь и свои серьезные проблемы, связанные с преодолением деформаций правосознания, которые весьма условно можно классифицировать на деформации правосознания как отражение недостатков правовой идеологии, особенностей правовой психологии и современные деформации содержания правосознания как результат негативных явлений в правовом бытии. Особо негативное влияние оказывает нарушение прав самим государством, в силу чего возникает необходимость защиты прав личности от него.

Парадоксальность такой ситуации фиксируется правосознанием и деформирует его.

Преодоление деформаций правового сознания личности есть всеобщий процесс, происходящий под влиянием широкого круга факторов и обстоятельств. Прежде всего, следует вести речь о качественном положительном изменении социально-правовой действительности, под влиянием которого можно ожидать преобразований в самой структуре сознания, его ценностном оснащении. Формирование такой позитивной тенденции сопряжено в свою очередь с существенным повышением роли права в жизни общества, изменением его содержательной направленности в сторону охраны правового статуса личности. Праву предстоит в очередной раз вступить в противоборство с «неправом». На современном этапе общественное правосознание должно учитывать не только властно-регулятивные, принудительные характеристики права, но и актуальность права как социально-ценностного продукта и условия развития цивилизации. Праву предстоит сменить образ преимущественно карательного инструмента на символ преимущественно регулятивного свойства.

Действительно, существует комплекс проблем правового сознания, который влияет на состояние дел в вопросах юридической защиты личности. Но их необходимо решать, выстраивая общую стратегию, формируя тактику в комплексном виде. Именно такую задачу может выполнить правовая политика, систематизирующая не только негативные стороны, но и способная предложить перспективные пути повышения эффективности защиты прав и свобод личности.

Поскольку речь идет о политике, необходим учет не только собственно юридических факторов, но и в целом общественной ситуации в стране, современной специфики государственно-правового развития. Именно с учетом этих актуальнейших проблем можно выстраивать правовую политику в сфере преодоления негативных сторон в правосознании.

С точки зрения развития правосознания, соответствующего гуманистической модели взаимодействия личности и государства, сегодня особенно актуальна перемена образов в сознании россиян – выдвижение на первый план права, его правления, идеи закона, его верховенства. Правовое сознание, отражающее ценности гармонизации личности и власти, защиту прав и свобод человека и гражданина, содержит: 1. Образ верховенства закона, правления права, а не носителей власти. Он выражается, прежде всего, в сильном, независимом и гарантированном правосудии; 2. Образ юридически и культурно развитого гражданина, способного осуществлять свои права, свободы в единстве с выполнением обязанностей перед обществом и другими людьми; 3. Образ стабильной и преемственной с точки зрения интересов личности, правовой и политической системы; 4. Образ мудрого законодателя, суммирующего законные интересы и облекающего их в императивы, предписания, дозволения; 5. Образ компетентного лидера, действующего легитимными способами, подчиняющегося действию закона как выражению правовой культуры общества. Уважение к такому лидеру не может носить временный характер проявляться лишь в период его правления. Уважение к власти здесь выражается как уважение к личности.

Идея правового государства должна обрести конкретные очертания и быть осязаемым явлением для человека, понятной для него, усвоиться сознанием как неотъемлемая часть социально-правовой действительности. Лишь в таком случае она укрепится в сознании российского человека как реальная, а не мнимая, лишь тогда смогут преодолеваться двойные стандарты правового бытия.

Высокий уровень правосознания и правовой культуры представляют факторы, значительно повышающие возможности личности в защите своих прав. Но максимально эффективная защита прав и свобод личности достижима лишь в условиях правового государства. Защита прав и свобод личности и становление правового государства в России по сути неразрывны. В рамках правовой политики, и прежде всего, ее доктринальной формы, предстоит закрепить новые взаимоотношения личности и государства, что предполагает существенные преобразования в различных областях государственно-правовой, культурно-нравственной жизни. Это, в том числе, преобразование самой личности, ее гражданского сознания и правосознания в целях обретения самоуважения, достоинства, свободы и правды, более устойчивого положения в политико-правовом и культурно-историческом пространстве.

Эффективная защита прав и свобод предполагает изменение положения личности в государственно-правовом пространстве, что связано, прежде всего, с усилением ее антропоцентристской позиции. Смысл, назначение, ценности государства могут меняться в зависимости от конкретных периодов его становления, развития и упадка. В то же время есть ценности надгосударственного порядка. Более того, смысл и назначение государства не могут расходиться с целеполаганием человеческой деятельности и в конечном итоге со смыслом бытия человека, если идет речь о правовом государстве.

Кроме того, необходимо изменить направленность деятельности и сознания личности в пространстве властеотношений. Исторически сложилась ситуация несопротивления личности воздействию государства. Эту ситуацию следует преодолеть, если Россия встала на путь свободы, уважения, достоинства личности.

Защита прав и свобод личности требует качественного изменения характера государственного воздействия на личность. Это влияние не является абсолютно произвольным и спонтанным, оно допускается личностью и гражданским обществом. Задача состоит в становлении стабильных механизмов сдерживания государства со стороны носителя власти – народа, создании новых политико-правовых устройств балансирования интересов личности и государства. Вполне очевидно, что актуальнейшей задачей предстает усиление государственной функции безопасности для личности. Концептуально значимым является формирование, развитие, активизация правозащитного направления деятельности государства. Деятельность государства и личности по самоизменению, поддерживаемому через развитие самоуправленческих начал гражданского общества, предполагает их взаимный контроль и взаимную ответственность. Контроль государства над личностью, его формы многоплановы, объемны, содержательны, они известны и закреплены в законодательстве. Формы контроля личности над государством хотя и существуют, но не разнообразны, незначительны. Увеличение и усиление форм такого контроля выступает фактором балансирования взаимных прав и обязанностей личности и государства, их взаимной ответственности. Личность имеет право контролировать свободу действий государства, поэтому государственная политика должна быть понятной, гласной, открытой для всех. Ответственность государства можно контролировать различными способами. Судебное производство предоставляет сегодня максимум условий для этого. Но правовая политика не может ограничиваться односторонним подходом. Здесь крайне важно уравновесить ответственность государства и личности, актуализировать проблему персональной ответственности лиц перед государством независимо от их должностного положения. Связь свобод, прав и ответственности должна быть жизненной, пронизывать все уровни, стороны правовой жизни. Именно такой подход избавит от социальных утопий и ожиданий чудесных перемен, которые наступят сами собой или ими одарят Россию постиндустриальные страны.

Российская правовая политика все более упрочивается как система мер, направленных на защиту прав и свобод. Важно, что и сама личность начинает осознавать необходимость перемен в обществе, формирования правового государства. Правовое государство по смыслу его существования не может сковывать, подавлять гражданское общество, личность, но оно способно поставить жесткие условия соблюдения ее прав и свобод, обеспечения безопасности. Лишь осуществив замысел по созданию правового государства, используя цивилизованные факторы для обретения взаимного социально-правового равновесия, личность, увеличивая арсенал персональных правовых качеств, может утверждать, что ее права и свободы надежно защищены.

Примечания

1

Философский словарь. М., 1986. С. 238.

(обратно)

2

См.: Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 244.

(обратно)

3

Философский словарь. М., 1986. С.163.

(обратно)

4

См.: Дьяченко М. И., Кандыбович Л. А. Психологический словарь-справочник. Минск, 2001. С. 179.

(обратно)

5

Энциклопедический юридический словарь / Под общ. ред. В. Е. Крутских. 2-е изд. М., 1998. С. 62

(обратно)

6

См., напр: Бессонов Б. Н. Человек: пути формирования новой личности. М., 1988; Моральные ценности и личность. М., 1994; Бодалев А. А. Личность и общение. М., 1995; Волков Ю. Г. Личность и гуманизм (социологический аспект). Челябинск, 1995; Хайруллина Ю. Р. Социализация личности в условиях трансформации российского общества. Казань, 1998.

(обратно)

7

См., напр.: Орзих М. Ф. Личность и право. М., 1975; Он же. Право и личность. Киев; Одесса, 1978; Кучинский В. А. Личность. Свобода. Право. М., 1978; Гулиев В. Д., Рудинский Ф. М. Демократия и достоинство личности. М., 1983; Лукашева Е. А. Право. Мораль. Личность. М., 1986; Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987; Эбзеев Б. С. Конституционные основы свободы личности в СССР. Саратов, 1987; Комаров С. А. Личность в политической системе российского общества (политико-правовое исследование). Саранск, 1995; Правовое государство, личность, законность / В. С. Нерсесянц, Г. В. Мальцев, Е. А. Лукашева и др.; НИИ правовой политики и проблем правоприменения Российской правовой академии Министерства юстиции РФ. М., 1997.

(обратно)

8

Белянская О. В. Механизм непосредственной реализации прав и свобод личности: Автореф. дис… канд. юрид. наук. Саратов, 2003. С. 12.

(обратно)

9

При этом вполне оправданно выглядит в отдельных случаях использование понятия «человек», а в некоторых случаях «индивид», «гражданин» для текстуально-логического подчеркивания той или иной стороны применяемых понятий.

(обратно)

10

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 22–23.

(обратно)

11

Мордовец А. С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина / Под ред. Н. И. Матузова. Саратов, 1996.

(обратно)

12

Глущенко П. П. Социально-правовая защита конституционных прав и свобод граждан (Теория и практика). СПб., 1998.

(обратно)

13

Федоров Н. В. Правовая политика советского государства (вопросы истории, теории, практики): Автореф. дис… канд. юр. наук. М., 1985.

(обратно)

14

См., напр.: Алексеев С. С. Основы правовой политики в России: Курс лекций. М., 1995; Матузов Н. И. Понятие и основные приоритеты российской правовой политики // Правоведение. 1998. № 4; Он же. Общая концепция и основные приоритеты российской правовой политики // Правовая политика и правовая жизнь. 2000. Ноябрь; Малько А. В. Современная российская правовая политика и правовая жизнь // Там же; Малько А. В., Шундиков К. В. Правовая политика современной России: цели и средства // Государство и право. 2001. № 7; Правовая политика современного демократического государства // Социология права / Под ред. В. М. Сырых. М., 2001; Правовая политика: федеральные и региональные проблемы: Материалы науч. конф. / Под ред. Н. И. Матузова. Тольятти, 2001; Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 2003.

(обратно)

15

Коробова А. П. Правовая политика: понятие, формы реализации, приоритеты в современной России: Автореф. дис. … канд. юр. наук. Саратов, 2000; Субочев В. В. Правовая политика современной России в сфере лоббизма: теоретические проблемы: Автореф. дис…канд. юр. наук. Саратов, 2002; Исаков Н. В. Правовая политика современной России: проблемы теории и практики: Автореф. дис… докт. юр. наук. Ростов н/Д, 2004.

(обратно)

16

См.: Кабышев В. Т. Защита прав человека – главное направление правовой политики России // Правоведение. 1998. № 1. С. 124–125.

(обратно)

17

См., напр.: Общая и прикладная политология / Под общ. ред. В. И. Жукова, Б. И. Краснова. М., 2001. С. 59–62; Человек и общество: краткий энциклопедический словарь-справочник (Политология) / Отв. ред. Ю. С. Борцов. Ростов н/Д, 1997. С. 365–367; Гаджиев К. С. Введение в политическую науку: Учебник для высших учебных заведений. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1998. С. 70–71; Мухаев Р. Г. Политология: Учебник для студентов юридических и гуманитарных факультетов. М., 1997. С. 7–9 и др.

(обратно)

18

Политология: Энциклопедический словарь / Общ. ред. и сост. Ю. И. Аверьянов. М., 1993. С. 251.

(обратно)

19

См.: Рыбаков О. Ю. Личность и правовая политика в российском государстве. Саратов, 2003. С. 11–14.

(обратно)

20

Матузов Н. И. Общая концепция и основные приоритеты российской правовой политики // Правовая политика и правовая жизнь. 2000. Ноябрь. С. 32.

(обратно)

21

Подробнее об этом см.: Малько А. В., Шундиков К. В. Цели и средства в праве и правовой политике. Саратов, 2003. С. 213–216.

(обратно)

22

Матузов Н.И. Правовая политика: сущность, концепция, реальность // Российская правовая политика: Курс лекций. М., 2003. С. 77.

(обратно)

23

Локк Д. Избранные философские произведения: В 2 т. М., 1960. Т. 2. С. 56.

(обратно)

24

Макиавелли Н. Князь. М., 1970. С. 49.

(обратно)

25

Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т. 1: Введение и Общая часть. СПб., 1914. С. 27.

(обратно)

26

Коркунов Н. М. Там же. С.10.

(обратно)

27

Коркунов Н. М. Лекции по общей теории права. СПб., 1894. С. 223.

(обратно)

28

Иеринг Р. Интерес и право. Ярославль, 1880. С. 142.

(обратно)

29

См.: Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 8.

(обратно)

30

Лукашева Е. А. Право. Мораль. Личность. М., 1986. С. 187.

(обратно)

31

Коркунов Н. М. Русское государственное право. Т.1: Введение и Общая часть. СПб., 1914. С. 18.

(обратно)

32

Тихомиров Ю. А. Общая концепция развития российского законодательства // Концепции развития российского законодательства. 3-е изд., перераб. и доп. М., 1998. С. 5.

(обратно)

33

Там же. С. 8–9.

(обратно)

34

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 22.

(обратно)

35

Тихомиров Ю. А. Указ. соч. С. 17.

(обратно)

36

Там же. С. 19.

(обратно)

37

Матузов Н. И. Общая концепция и основные приоритеты российской правовой политики. С. 32.

(обратно)

38

Тарасов Н. Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001. С. 9.

(обратно)

39

См.: Иеринг Р. Интерес и право. С.146–148.

(обратно)

40

Матузов Н. И. Понятие и основные приоритеты российской правовой политики. С. 9.

(обратно)

41

Коробова А. П. Правовая политика: понятие, формы реализации, приоритеты в современной России: Автореф. дис. … канд. юрид наук. Саратов, 2000. С. 19.

(обратно)

42

Малько А. В. Современная российская правовая политика и правовая жизнь. С. 18.

(обратно)

43

Кулапов В. Л. Понятие формы права. Соотношение формы права и источника права // Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова, А. В. Малько. М., 1997. С. 331.

(обратно)

44

Алексеев С. С. Право: азбука – теория – философия: Опыт комплексного исследования. М., 1999. С. 35.

(обратно)

45

См.: Глушкова С. И. Права человека в России: теория, история, практика. Екатеринбург, 2002. С. 742–747.

(обратно)

46

Глушкова С. И. Права человека в России: теория, история, практика. Екатеринбург, 2002. С. 315–316.

(обратно)

47

Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. М., 1911. Т. 1. С. 227.

(обратно)

48

Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Указ. соч. С.218.

(обратно)

49

См.: Коробова А. П. Указ. соч. С. 20–21.

(обратно)

50

См.: Ежегодное Послание Президента Российской Федерации Федеральному Собранию Российской Федерации на 2001 г. «Не будет ни революций, ни контрреволюций» // Российская газета. 2001. 4 апр.

(обратно)

51

Лазарев В. В. Социально-психологические аспекты применения права. Казань, 1982. С. 17–18.

(обратно)

52

См.: Путин В. В. Мы все хотим, чтобы наш суд был скорым, правым и справедливым. Выступление Президента Российской Федерации на V Всероссийском съезде судей // Журнал российского права. 2001. № 1. С. 4.

(обратно)

53

См., напр.: Постановление Конституционного Суда РФ от 22 ноября 2000 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности части третьей статьи 5 Федерального закона “О государственной поддержке средств массовой информации и книгоиздания Российской Федерации”» // СЗ РФ. 2000. № 49. Ст. 4861; Постановление Конституционного Суда РФ от 30 ноября 2000 г. № 15-П «По делу о проверке конституционности отдельных положений Устава (Основного Закона) Курской области в редакции Закона Курской области от 22 марта 1999 года “О внесении изменений и дополнений в Устав (Основной Закон) Курской области”» // Российская газета. 2000. 19 дек.

(обратно)

54

Кудрявцев В. Н. Право и поведение. М., 1978. С. 178.

(обратно)

55

Коркунов Н. М. Русское государственное право. С. 10.

(обратно)

56

См.: Федеральный конституционный закон от 31 декабря 1996 г. № 1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»; Закон РФ от 26 июня 1992 г. № 3132-1 (в ред. от 20 июня 2000 г.) «О статусе судей в Российской Федерации»; Закон РСФСР от 8 июля 1981 г. № 976 (в ред. от 2 января 2000 г.) «О судоустройстве РСФСР»; Федеральный закон от 3 апреля 1995 г. № 40-ФЗ (в ред. от 7 ноября 2000 г.) «Об органах Федеральной службы безопасности в Российской Федерации»; Федеральный закон от 17 января 1992 г. № 2202-1 «О прокуратуре Российской Федерации»; Закон РФ от 18 апреля 1991 г. № 1026-1 (в ред. от 29 декабря 2000 г.) «О милиции».

(обратно)

57

Пряхина Т.М. Конституционная доктрина как фактор оптимизации правовой политики современной России // Правовая политика и правовая жизнь. 2001. № 1. С. 30.

(обратно)

58

Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 66.

(обратно)

59

См.: Фокина М. А. Гражданско-процессуальная политика: понятие и приоритеты // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. № 2. С. 91–105; Новиков А. Г. Гражданско-процессуальная ответственность как элемент правовой политики // Там же. 2001. № 2. С. 88–96.

(обратно)

60

См.: Зайцев А. И. Судебно-правовая политика: проблемы специализации // Правовая политика и правовая жизнь. 2001. № 2. С. 107–117; Савельева Т. А. Основные направления судебной политики в сфере гражданской юрисдикции // Там же. 2002. № 1. С. 175–183.

(обратно)

61

См., напр.: Босхолов С.С. Основы уголовной политики. М., 1999; Коробеев А. И., Усс А. В., Голик Ю. В. Уголовно-правовая политика: тенденции и перспективы. Красноярск, 1991; Малько А. В. Смертная казнь в России: проблемы правовой политики // Правовая политика и правовая жизнь. 2002. № 1. С. 141–159; Романова Л. И. Уголовная политика в области борьбы с наркоманией и наркотизмом // Там же. 2001. № 2. С. 128–136.

(обратно)

62

См.: Коробов П. В. Правовая политика и дифференциация уголовной ответственности // Правоведение. 1998. № 1. С. 181.

(обратно)

63

См.: Босхолов С. С. Основы уголовной политики. М., 1999. С. 32.

(обратно)

64

Поленина С. В. Права женщин в системе прав человека: международный и национальный аспект. М., 2000. С. 6.

(обратно)

65

См., напр.: Малько А. В. Проблемы наградной политики в России // Правоведение. 1997. № 4; Кабышев В.Т. Защита прав человека – главное направление правовой политики России // Там же. 1998. № 1; Теперик А. В. Демократизация избирательной системы – важнейшее направление правовой политики России // Там же. 1998. № 1; Хохлов В. А. Правовая политика и защита экономических интересов в современной России // Там же. 1998. № 1.

(обратно)

66

См.: Тиунова Л. Б. Системные связи правовой действительности: Методология и теория. СПб., 1991. С. 116.

(обратно)

67

Матузов Н. И. Понятие и основные приоритеты российской правовой политики. С. 13.

(обратно)

68

См. об этом: Исаков Н.В. Правовая политика России: теоретические аспекты. Саратов, 2003. С. 195–290.

(обратно)

69

См.: Зелепукин А. А. Повышение эффективности российского законодательства как одно из приоритетных направлений правовой политики // Правоведение. 1998. № 1; Рыбаков В. А. О приоритете правовой политики в сфере частного права // Там же; Черноморченко Н. П. Защита трудовых прав работника – одно из приоритетных направлений правовой политики // Там же; Александров В. А. Формирование законопослушного гражданина – приоритетное направление правовой политики современной России // Там же; Зайцев И. М. Приоритеты современного гражданского процесса // Там же; Ястребова О. В. Соблюдение прав человека в уголовном судопроизводстве как приоритет правовой политики // Там же.

(обратно)

70

Коркунов Н. М. Русское государственное право. С. 239.

(обратно)

71

Петрухин И. Л. Человек как социально-правовая ценность // Государство и право.1999. № 10. С. 87.

(обратно)

72

Энциклопедический юридический словарь / Под общ. ред. В. Е. Крутских. М., 1998. С. 147.

(обратно)

73

Консолидирующим государственность символом общезначимого характера может явиться, например, институт монархии в Великобритании.

(обратно)

74

Мишин А. А. Конституционное право зарубежных стран: Учебник. М., 1998. С. 31.

(обратно)

75

Румянцев О. Г. Основы конституционного строя России (понятие, содержание, вопросы становления). М., 1994. С. 76.

(обратно)

76

Общая теория прав человека / Отв. ред. Е. А. Лукашева. М., 1996. С. 32.

(обратно)

77

Поленина С. В. Правотворческая политика // Российская правовая политика: Курс лекций. М., 2003. С. 185.

(обратно)

78

Эбзеев Б. С. Конституция. Демократия. Права человека. М., 1992. С. 28.

(обратно)

79

См.: Колосова Н. М. Конституционная ответственность в Российской Федерации: Ответственность органов государственной власти и иных субъектов права за нарушение конституционного законодательства Российской Федерации. М., 2000; Шон Д. Т. Конституционная ответственность // Государство и право. 1995. № 7. Матейкович М. С. Проблема конституционной ответственности субъектов избирательного процесса // Там же. 1995. № 7.

(обратно)

80

См.: Колосова Н. М. Указ. соч. М., 2000. С. 6–7.

(обратно)

81

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 64.

(обратно)

82

См. об этом: Комкова Г. Н. Конституционный принцип равенства прав и свобод человека в России. Саратов, 2002.

(обратно)

83

Конституционно-правовая реформа в современной России: Научно-практ. конф. // Государство и право. 2000. № 5. С. 90–91.

(обратно)

84

См.: Берегинов А. Г. Права личности: некоторые вопросы теории. М., 1991; Люшер Ф. Конституционная защита прав и свобод личности. М., 1993; Правовое государство, личность, законность / В. С. Нерсесянц, Г. В. Мальцев, Е. А. Лукашева и др.; НИИ правовой политики и проблем правоприменения Российской правовой академии Министерства юстиции РФ. М., 1997; Эбзеев Б. С. Конституционные основы свободы личности в СССР. Саратов, 1987; Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987; Лукашева Е. А. Право. Мораль. Личность. М., 1986; Мальцев Г. В. Социалистическое право и свобода личности. М., 1968; Патюлин В. А. Государство и личность в СССР (проблемы взаимоотношений). М., 1974; Гулиев В. Д., Рудинский Ф. М. Демократия и достоинство личности. М., 1983; Кучинский В. А. Личность, свобода, право. М.,1978. Конституционный статус личности в СССР. М., 1980; Витрук Н.В. Правовой статус личности в СССР. М., 1985; Он же. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М., 1986; Воеводин Л. Д. Конституционные права и обязанности советских граждан; Он же. Юридический статус личности в России: Учеб. пособие. М., 1997.

(обратно)

85

См.: Эбзеев Б. С. Конституция. Демократия. Права человека. М.; Черкесск, 1992; Фарбер И. Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974; Права человека в России – международное измерение. М., 1995. Вып. 1; Фабрициус Ф. Права человека и европейская политика. М., 1995; Жуйков В. М. Права человека и власть закона. М., 1995; Механизм защиты прав человека в России. М., 1996; Общая теория прав человека / Рук. авт. кол. и отв. ред. Е. А. Лукашева. М., 1996; Социальное государство и защита прав человека. М., 1994; Эбзеев Б.С. Советское государство и права человека. Конституционные вопросы. Саратов, 1986; Конституция Российской Федерации и совершенствование механизмов защиты прав человека. М., 1994; Бондарь Н. С., Зинченко С. А. Собственность, свобода и права человека. Ростов н/Д, 1995.

(обратно)

86

См.: Дмитриев Ю. А., Златопольский А.А. Гражданин и власть. М., 1994; Авакьян С. Л. Гражданство Российской Федерации. М., 1994; Галенская Л. Н. Правовое положение иностранцев в СССР. М., 1982; Лазарев Л. В., Марышева Н. И., Пантелеева И. В. Иностранные граждане (правовое положение). М., 1982; Масленников В. А. Конституционные обязанности советских граждан. М., 1970; Бондарь Н. С. Самоуправление народа и социально-экономические права граждан СССР: конституционный аспект. Ростов н/Д, 1988.

(обратно)

87

См.: Мордовец А. С. Социально-юридический механизм обеспечения прав человека и гражданина. Саратов, 1996.

(обратно)

88

Ковлер А. И. Антропология права: Учебник для вузов. М., 2002. С. 369.

(обратно)

89

Конституционный статус личности в СССР. М., 1980. С. 6.

(обратно)

90

Комкова Г. Н. Конституционный принцип равенства прав и свобод человека. Саратов, 2002. С. 29.

(обратно)

91

Общая теория прав человека / Рук. авт. кол. и отв. ред. Е. А. Лукашева. М., 1996. С. 30.

(обратно)

92

Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000. С. 9.

(обратно)

93

Графский В. Г. Проблема взаимоотношений власти и знания в истории политической мысли: Автореф. дисс… докт. юр. наук. М., 1992. С. 33–34.

(обратно)

94

Синюков В. Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. Саратов, 1994. С. 230–231.

(обратно)

95

Конституционный статус личности в СССР. М., 1980. С. 173–174.

(обратно)

96

Кучинский В. А. Личность, свобода, право. М., 1978. С. 104.

(обратно)

97

Витрук Н. В. Основы теории правового положения личности в социалистическом обществе. М., 1979. С. 28.

(обратно)

98

Там же. С. 29.

(обратно)

99

См.: Матузов Н. И. Право и личность // Теория государства и права: Курс лекций. М., 1997. С. 231.

(обратно)

100

Матузов Н. И. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 58.

(обратно)

101

Там же.

(обратно)

102

Кучинский В. А. Личность. Свобода. Право. М., 1978. С. 115.

(обратно)

103

Там же.

(обратно)

104

См.: Там же.

(обратно)

105

Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 42.

(обратно)

106

См.: Воеводин Л. Д. Указ. соч. С. 28.

(обратно)

107

См.: Матузов Н. И. Право и личность. С. 237.

(обратно)

108

Халфина Р. О. Общее учение о правоотношении. М., 1974. С. 211.

(обратно)

109

Там же. С. 207–208.

(обратно)

110

См.: Матузов Н. И. Право и личность. С. 235–236.

(обратно)

111

Невинский В. В. Юридическая конструкция правового положения человека и гражданина в Российской Федерации // Личность и государство на рубеже веков: Сб. науч. ст. / Под ред. В. В. Невинского. Барнаул, 2000. С. 20.

(обратно)

112

Фарбер И. Е. Свобода и права человека в Советском государстве. Саратов, 1974. С. 35.

(обратно)

113

Алексеев С. С. Восхождение к праву. Поиски и решения. М., 2001. С. 661–662.

(обратно)

114

Эбзеев Б. С. Конституция. Демократия. Права человека. М., Черкесск, 1992. С. 61.

(обратно)

115

Ковлер А. И. Антропология права: учебник для вузов. М., 2002. С. 360.

(обратно)

116

Лапаева В. В. Право и многопартийность в современной России. М., 1999. С. 146.

(обратно)

117

Комкова Г. Н. Конституционный принцип равенства прав и свобод человека в России. Саратов, 2002. С. 68.

(обратно)

118

Малько А. В. Новые явления в политико-правовой жизни России: вопросы теории и практики. Тольятти, 1999. С. 92.

(обратно)

119

См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 3. С. 2–3.

(обратно)

120

Козлихин И.Ю. Право и политика. СПб., 1996. С.135.

(обратно)

121

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 189–190.

(обратно)

122

См.: Фарбер И. Е. Правосознание как форма общественного сознания. М., 1963.

(обратно)

123

См.: Бегинин В. И. Общественное правосознание и государственность. Саратов,1993.

(обратно)

124

См.: Ратинов А. Р. Структура правосознания и некоторые методы его исследования // Методология и методы социальной психологии; Белканов Е. А. Структура и функции правосознания: Автореф. дисс… канд. юр. наук. Екатеринбург, 1996.

(обратно)

125

См.: Байниязов Р. С. Правосознание и правовой менталитет в России: Введение в общую теорию. Саратов, 2001.

(обратно)

126

См.: Ткаченко В. Б. Российский правовой нигилизм: Автореф. дис… канд. юр. наук. М.,2000; Петров В. Р. Деформация правосознания граждан России. Проблемы теории и практики: Автореф. дисс… канд. юр. наук. Н. Новгород. 2000.

(обратно)

127

См.: Соколов Н.Я. Правосознание юристов. М., 1988; Баранов П. П. Профессиональное правосознание работников органов внутренних дел (теоретические проблемы). М., 1991; Турбова Я. В. Правосознание в структуре юридической деятельности: Автореф. дисс… канд. юр. наук. СПб., 2000.

(обратно)

128

См.: Байниязов Р. С. Роль правосознания в выработке и реализации государством правовой политики // Правоведение. 1997. № 4.

(обратно)

129

Синюкова Т. В. Понятие, структура и виды правосознания // Теория государства и права: Курс лекций. М., 1997. С. 556.

(обратно)

130

Большой юридический словарь / Под ред. А. Я. Сухарева, В. Е. Крутских. М., 2004. С. 468.

(обратно)

131

См.: Там же. С. 557, 564–565.

(обратно)

132

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 141–184.

(обратно)

133

Ткаченко В. Б. Российский правовой нигилизм: Автореф. дис… канд. юр. наук. М., 2000.

(обратно)

134

Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 369.

(обратно)

135

Алексеев С. С. Философия права. М., 1999. С. 145.

(обратно)

136

Неновски Н. Право и ценности: Пер. с болг. / Вступ. ст. и пер. В. М. Сафронова; под ред. В. Д. Зорькина. М., 1987. С. 51–52.

(обратно)

137

Кудрявцев В. Н. Правовое поведение: норма и патология. М., 1982. С. 26.

(обратно)

138

Там же. С. 28.

(обратно)

139

Кейзеров Н. М. Указ. соч. С. 136–137.

(обратно)

140

Общая теория прав человека / Под ред. Е. А. Лукашевой. М., 1996. С. 3.

(обратно)

141

Тема нашего исследования не предполагает специального обращения к теории культуры, ибо это задача культурологов, философов.

(обратно)

142

Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 229.

(обратно)

143

Политология: энциклопедический словарь. М., 1993. С. 264.

(обратно)

144

Кейзеров Н. М. Политическая и правовая культура: Методологические проблемы. М., 1983. С. 118.

(обратно)

145

См.: Кейзеров Н. М. Политическая и правовая культура: Методологические проблемы. М., 1983; Семитко А. П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. Екатеринбург, 1996; Гуцериев Х. С., Сальников В. П., Федоров В. П., Худяк А. И. Правовая и духовная культура сотрудников правоохранительных органов. СПб., 1996; Величко А. М. Государственные идеалы России и Запада. Параллели правовых культур. СПб., 1999 и др.

(обратно)

146

См.: Сальников В. П. Правовая культура: теоретико-методологический аспект: Автореф. дис… докт. юр. наук. Л., 1990; Боер В. М. Правовая информированность и формирование правовой культуры личности (вопросы теории): Автореф. дис… канд. юр. наук. СПб., 1993; Грачев В. С. Правовая культура как субъективный фактор реализации права: Автореф. дис… канд. юр. наук. СПб.,1996; и др.

(обратно)

147

Сальников В. П. Правовая культура: теоретико-методологический аспект: Автореф. дис… докт. юр. наук. Л., 1990. С. 4.

(обратно)

148

Большой юридический словарь / Под ред. А. Я. Сухарева, В. Е. Крутских. М., 2004. С. 465.

(обратно)

149

Сальников В. П. Правовая культура: теоретико-методологический аспект: Автореф. дисс… докт. юр. наук. Л.,1990. С. 23.

(обратно)

150

См.: Боер В. М. Правовая информированность и формирование правовой культуры личности (вопросы теории): Автореф. дисс… канд. юр. наук. СПб., 1993. С.20.

(обратно)

151

См.: Грачев В. С. Правовая культура как субъективный фактор реализации права: Автореф. дисс… канд. юр. наук. СПб.,1996. С. 14.

(обратно)

152

См.: Сальников В. П. Правовая культура // Теория государства и права: Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 1997. С. 575.

(обратно)

153

Матузов Н. И., Малько А. В. Теория государства и права. М., 2001.С. 251–252.

(обратно)

154

См.: Сальников В. П. Правовая культура // Теория государства и права. Курс лекций / Под ред. Н. И. Матузова и А. В. Малько. М., 1997. С. 576.

(обратно)

155

Семитко А. П. Развитие правовой культуры как правовой прогресс. Екатеринбург, 1996. С. 281.

(обратно)

156

Семитко А. П. Указ. соч. С. 282.

(обратно)

157

Там же. С. 175.

(обратно)

158

Овчинников А. И. Правовое мышление в герменевтической парадигме. Ростов н/Д, 2002. С. 237.

(обратно)

159

Ковлер А. И. Антропология права: Учебник для вузов. М., 2002. С. 246–247.

(обратно)

160

См.: Там же. С. 248.

(обратно)

161

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 475.

(обратно)

162

Там же. С. 476–477.

(обратно)

163

Лукашук И. И. Глобализация, государство, право, XXI век. М., 2000. С. 11–12.

(обратно)

164

См.: Ковлер А. И. Антропология права: Учебник для вузов. М., 2002. С. 465.

(обратно)

165

Чичерин Б. Курс государственной науки. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 106.

(обратно)

166

Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998. С. 73–74.

(обратно)

167

Алексеев Н. Н. Русский народ и государство. М., 1998. С.75.

(обратно)

168

Чичерин Б. Собственность и государство. Ч. 1. М., 1882. С. 88.

(обратно)

169

Чичерин Б. Курс государственной науки. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 18.

(обратно)

170

См.: Ильин И. А. Философия права. Нравственная философия. Т. 1. Соч. в 2 т. М., 1993. С. 145.

(обратно)

171

Новгородцев П. И. Об общественном идеале. М., 1991. С. 103.

(обратно)

172

Укрощение Левиафана: право, государство и гражданское общество в современной России. М., 2000. С. 22.

(обратно)

173

Нерсесянц В. С. Философия права: учебник для вузов. М., 2004.С.388.

(обратно)

174

Хабермас Ю. Демократия. Разум. Нравственность. М.,1995. С. 52–53.

(обратно)

175

Укрощение Левиафана: право, государство и гражданское общество в современной России. М., 2000. С.17.

(обратно)

176

Чичерин Б. Курс государственной науки. Ч. 3. Политика. М., 1898. С. 70.

(обратно)

177

Дюги Л. Социальное право, индивидуальное право и преобразование государства. М., 1909. С. 18–19.

(обратно)

178

Алексеев С.С. Философия права. М., 1999. С. 295.

(обратно)

179

Там же. С. 295–296.

(обратно)

180

Иеринг Р. Интерес и право. Ярославль, 1880. С.134.

(обратно)

181

Чичерин Б. Указ. соч. С. 402.

(обратно)

182

Даль Р. Демократия и ее критики. М., 2003. С. 156.

(обратно)

183

См.: Богданова М. С. Юридическая ответственность: основание, виды, субъекты: Автореф. дис. … канд. юр. наук. М., 1998. С. 8.

(обратно)

184

См.: Шабуров А. С. Политические и правовые аспекты социальной ответственности личности: Автореф. дис… докт. юр. наук. Екатеринбург, 1992. С. 20.

(обратно)

185

См.: Колосова Н. М. Конституционная ответственность в Российской Федерации. М., 2000. С. 6–8.

(обратно)

186

Там же.

(обратно)

187

Анферов А. А. Права личности и юридическая ответственность (теоретические вопросы единства и взаимосвязи): Автореф. дис. … канд. юр. наук. Волгоград, 2000. С. 14.

(обратно)

188

Кулапов В. Л. Юридический состав правонарушения // Теория государства и права: Курс лекций. М., 1997. С. 530.

(обратно)

189

См.: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т. 3. С. 195.

(обратно)

190

См.: Шанский Н. М., Иванов В. В., Шанская Т. В. Краткий этимологический словарь. М., 1961. С. 242.

(обратно)

191

Кабышев В. Т. Российский конституционализм на рубеже тысячелетий // Правоведение. 2001. № 4. С. 69.

(обратно)

192

Словарь иностранных слов. М., 1955. С. 682.

(обратно)

193

См.: Краткая философская энциклопедия. М., 1994. С. 451.

(обратно)

194

Большой юридический словарь / Под ред. А. Я.Сухарева, В. Е. Крутских. М., 2004. С. 466.

(обратно)

195

Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 334.

(обратно)

196

Нерсесянц В. С. Философия права: Учебник для вузов. М., 2004. С. 93.

(обратно)

197

Байтин М. И. Сущность права (Современное нормативное правопонимание на грани двух веков). Саратов, 2001. С. 328.

(обратно)

198

Нерсесянц В. С. Философия права: Учебник для вузов. М., 2004. С. 106.

(обратно)

199

См.: Матюхин А. А. Государство в сфере права: институциональный подход: Авто-реф. дисс…докт. юр. наук. М., 2001.

(обратно)

200

См.: Антонова Е. Г. Принципы построения правового государства: Автореф. дисс… канд. юр. наук. М., 1996.

(обратно)

201

См.: Ассанов Е. В. Демократическое правовое государство и его становление в Российской Федерации: Автореф. дисс… канд. юр. наук. М., 1995; Струсь К. А. Государство и гражданское общество: проблемы правового взаимодействия в России: Автореф. дисс… канд. юр. наук. Саратов, 2003; Тепляшин И. В. Правовая активность граждан в условиях становления правового государства: Автореф. дис… канд. юр. наук. Екатеринбург, 2002 и др.

(обратно)

202

См.: Комаров С. А., Ростовщиков И. В. Личность. Права и свободы. Политическая система. СПб., 2002. С. 274.

(обратно)

203

Шабуров А. С. Политические и правовые аспекты социальной ответственности личности: Автореф. дисс… докт. юр. наук. Екатеринбург, 1992. С.13.

(обратно)

204

Шабуров А. С. Политические и правовые аспекты социальной ответственности личности: Автореф. дисс… докт. юр. наук. Екатеринбург, 1992. С. 17.

(обратно)

205

Синюков В. Н. Российская правовая система: Введение в общую теорию. М., 1994. С. 253.

(обратно)

206

Козлихин И. Ю. Право и политика. СПб., 1996. С. 187–188.

(обратно)

207

Марченко М. Н. Сравнительное правоведение. Общая часть: Учебник для юридических вузов. М., 2001. С. 545.

(обратно)

208

Матюхин А. А. Государство в сфере права: институциональный подход: Автореф. дисс… докт. юр. наук. М., 2001. С. 23.

(обратно)

209

Собрание Законодательства Российской Федерации. 2000. № 2.

(обратно)

210

Звягинцев А. Г. Власть и коррупция в современной России // Коррупция в органах государственной власти: природа, меры противодействия, международное сотрудничество: Сб. ст. / Под ред. П. Н. Панченко, А. Ю. Чупровой, А. И. Мизерия. Н. Новгород, 2001. С. 10.

(обратно)

211

Лунеев В. В. Политические и правовые проблемы коррупции // Коррупция в органах государственной власти: природа, меры противодействия, международное сотрудничество: Сб. статей / Под ред. П. Н. Панченко, А. Ю. Чупровой, А. И. Мизерия. Н. Новгород, 2001. С. 16.

(обратно)

212

Матузов Н. И. Актуальные проблемы теории права. Саратов, 2003. С. 228.

(обратно)

213

Козлихин И. Ю. Право и политика. СПб., 1996. С.184.

(обратно)

Оглавление

Введение

Глава 1 Правовая политика как средство защиты прав и свобод личности

  1. Правовая политика и правовая защита личности: понятие и общая характеристика

  2. Формы реализации правовой политики в области прав и свобод личности

  3. Виды правовой политики и ее основные приоритеты в сфере юридической защиты прав и свобод личности

Глава 2 Конституционно-правовая политика и защита прав и свобод личности

  1. Конституция и личность: история и теория вопроса

  2. Юридическое и социальное значение Конституции для защиты прав личности

  3. Принципы конституционно-правовой политики в осуществлении прав и свобод личности

Глава 3 Правовой статус личности и его защита

  1. Условия формирования правового статуса личности

  2. Роль правовой политики в защите правового статуса личности

Глава 4 Влияние правовой политики на формирование и развитие личности в целях усиления ее юридической защиты

  1. Воздействие правовой политики на становление и развитие правовых качеств личности: проблемы и пути их решения

  2. Правовая политика и правовое сознание личности: соотношение и взаимосвязь

  3. Влияние правовой политики на повышение правовой культуры личности

Глава 5 Влияние правовой политики на формирование правового государства в Российской Федерации

  1. Современная концепция взаимоотношений личности и государства в контексте правления права

  2. Взаимная ответственность личности и государства в правовой политике России

  3. Тенденции развития правовой политики и становление правового государства в современной России

Заключение Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg