Большая книга о любимом русском (epub) - Большая книга о любимом русском 1711K (книга удалена из библиотеки) (скачать epub) - Полина Николаевна Масалыгина

Полина Масалыгина Большая книга о любимом русском

© Масалыгина П., текст, 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

* * *

Нам надо поговорить

Как чаще всего начинаются книги? С посвящения, знакомства с автором, интригующей фразы, которая манит за собой, как торчащая нитка из запутанного клубка…

Начну, пожалуй, с признания: вы держите в руках научно-популярное издание, содержание которого напоминает игру с огнём. По крайней мере, с обывательской точки зрения это, скорее всего, будет выглядеть так, потому что многое из того, о чём вы здесь узнаете, прилично выделяется на фоне принятого и самого простого языкового подхода к разделению на «правильное» и «неправильное». К слову, на нём же были построены мои предыдущие книги – «Великий русский» и «Могучий русский», где я рассказывала об интересных языковых фактах и разбирала типичные ошибки так, чтобы было понятно каждому. Не вдаваясь в излишние подробности и практически не уводя вас в лингвистическое закулисье.

В этот раз всё будет иначе: мне удалось воплотить в этой книге не просто желание «сделать мир грамотнее», а стать самым настоящим проводником в загадочном лабиринте живого русского языка, стремительно развивающегося и не поддающегося консервации нормами.

Впереди нас ждёт увлекательная беседа: как у людей, пытающихся понять современные процессы, готовых копать глубже и выходить за рамки под названием «так в школе учили», стремящихся разобраться в причинах тех или иных изменений и не принимающих всё написанное в словарях за чистую монету. Смело? Возможно. Но всему этому давно пора уделять больше внимания.

Эта книга не для борцов за чистоту языка и тем более не для граммар-наци. Потому что и те, и другие так или иначе подвержены вспышкам языкового высокомерия, которое не имеет под собой никакого конструктива. Я убеждена, что любовь к языку кроется не в искреннем желании бороться с ошибками, что в принципе равно хроническому указанию на недостатки. Любовь к языку кроется в принятии – можно сеять разумное, доброе и вечное безо всяких оценочных суждений. Потому что время идёт, мир меняется – и язык это отражает. За громкими «авторками», «кофе среднего рода», «хайпом» и прочими героями современных расстрельных списков скрываются куда более тихие и незаметные на первый взгляд процессы: изменения (порой кардинальные) семантического ядра большого количества слов, глобальный переход от одной системы ударений к другой, появление новых стилистических оттенков и так далее. Незаметные, но очень важные и доступные для понимания не только филологам, но и всем носителям русского языка, в чём вы обязательно убедитесь в процессе чтения. Как и в том, что за абстрактным понятием грамотности скрывается не только умение писать без ошибок и хрестоматийное знание всех правил и норм. Но об этом позже – не буду раскрывать всех карт в предисловии.

А пока я желаю вам приятного чтения и, конечно же, посвящаю эту книгу каждому, кто любит русский язык. Моему школьному учителю – Карасёвой Ольге Фёдоровне, которая привила мне это чувство. Моей семье, которая поддерживала меня в процессе работы. Моим соавторам – читателям блога @great_russian, без дискуссий с которыми мне бы не удалось увидеть современный русский во всём его многообразии.

И, главное, моим детям, за чьё восприятие языка несу ответственность я. В той же степени, как и за содержание этой книги.

Полина Масалыгина журналист, автор крупнейшего в «Инстаграме» блога о русском языке @great_russian

Часть 1 Компас для говорящего

Пока вы читаете эту книгу, в русском языке ни на секунду не прекращаются активные акцентологические процессы. Возможно, для кого-то такое определение будет новым, поэтому позволю себе пояснить: эта глава посвящена акцентологии (от лат. accentus – ударение и греч. logos – слово, учение) – разделу языкознания, изучающего природу, свойства и функции ударения. К сожалению, в рамках школьной программы ему незаслуженно мало уделяется внимания. Незаслуженно меньше, чем, к примеру, тому же синтаксису или грамматике, морфологии и фонетике. А между прочим, за русским ударением скрывается сложнейшая система с многообразием различных закономерностей – часто понятных нам на интуитивном уровне, но всё равно вызывающих немало вопросов.

Уверена, не найдётся ни одного носителя русского языка, который бы в процессе чтения орфоэпического словаря не воскликнул: «Да ну?! Не может быть! Так же никто не говорит». И этому есть объяснение: все нормы, которые вы можете увидеть в академических источниках, далеко не абсолютны. Во-первых, потому что процесс создания словаря предполагает многолетнюю и кропотливую работу, результат которой часто не отражает современные динамические процессы. Во-вторых, зачастую авторы всё же опираются на разные тенденции или по инерции фиксируют устаревающие нормы, делая их предпочтительными в употреблении. Именно по этой причине в словарях даже одного типа мы наблюдаем так много расхождений. В-третьих, никто не отменял влияние узуса (общепринятого употребления языковых единиц) – благодаря ему появляются новые допустимые варианты. И в-четвёртых, всё это подводится к общему знаменателю – отсутствию единых, логически стройных и понятных всем правил, какими мы привыкли их видеть в учебниках.

Наука наукой, но даже с пониманием и полным принятием названных выше пунктов всё равно не теряет своей актуальности насущный вопрос: что делать тем, кто всего-навсего хочет говорить грамотно? Тем, кто устал испытывать чувство неловкости при выборе того или иного ударения или, что ещё хуже, краснеть, когда какой-нибудь всезнайка вдруг прилюдно поправит: «Вообще-то не тво́рог, а творо́г»? Можно, конечно, с поучающим видом парировать, что сейчас это равноправные варианты и творо́г лишь рекомендуется для употребления в СМИ, но глобальную проблему это всё равно не решит. Согласитесь, в большинстве речевых ситуаций у нас нет права на ошибку, даже если ей есть обоснование: думаю, мало кому придёт в голову каждый раз, стоя в очереди или находясь на вечеринке среди малознакомых людей, читать лекцию о прогрессивном и регрессивном ударении, о диспозитивных и императивных нормах и прочих важных, но заумных вещах – наверняка же подумают, что у человека не все дома.

В нашем обществе слишком высок уровень языковой нетерпимости: стоит лишь кому-нибудь грешным делом сказать зво́нит, так сразу же особо грамотные товарищи навешивают ярлыки и мысленно осуждают «провинившегося» за неуважение к великому и могучему. Потому что до сих пор фокус большинства носителей языка заострён на так называемых социолингвистических маркерах – своеобразных мигающих маячках, которые сигнализируют об уровне образованности говорящего. Вы наверняка сейчас припомните случаи, когда кто-нибудь из вашего окружения раздражался из-за не признаваемых нормой договоро́в или кремо́в. Или, может быть, раздражались сами?..

Вот тут как раз и начинается самое интересное. Если мы проанализируем изменения акцентологических норм хотя бы за последние 100 лет, то убедимся, что даже самые яркие маячки со временем гаснут. Потому что, когда дело касается динамики, никто не спрашивает частного мнения. Пусть хоть тысячи людей сейчас воротят носы от того же марке́тинга, язык, будучи саморегулируемой системой, постепенно (это может занять десятки, а то и сотни лет) так или иначе всё расставит на свои места. Именно язык и мы как носители, а не Министерство образования или автор какого-либо словаря. И именно постепенно – не упускайте, пожалуйста, из виду этот факт.

Важно понимать, что фанатичное зазубривание зафиксированных в словаре ударений бессмысленно – уж давайте смотреть правде в глаза. Нет, я сейчас не призываю вас начать пренебрегать общепринятыми нормами и говорить, как вздумается. Ведь грамотность – это один из показателей культуры, и он априори не может быть лишним. Я призываю каждого (хотя бы во время чтения этой книги) стать снисходительнее к недостаткам в чужой речи, предварительно задумавшись: в какое количество коммуникативных ситуаций мы попадаем ежедневно? Понятно же, что с близкими и друзьями мы можем позволить себе какие-то вольности, а вот во время публичного выступления всё уже будет иначе – общение в рамках официально-делового стиля обязывает нас гораздо тщательнее следить не только за тем, что мы говорим, но и за тем, как мы это делаем.

В этом и кроется ответ на заданный выше вопрос:

если вы хотите быть грамотным – мало зубрить словарные предписания. Гораздо важнее чувствовать язык и владеть разными регистрами речи: сопоставлять те же нормы с узусом и понимать, что, где, как и когда использовать.

Тут можно было бы поставить точку, но нет – нам ещё предстоит поговорить и об ошибках. Только безо всяких оценочных суждений, потому что и «ошибки» в выборе того или иного ударения тоже бывают разными. Я не случайно заключила это существительное в кавычки, потому что иногда то, что одни считают нарушением норм, на самом деле является следствием развития акцентологической системы и уже давно допустимым вариантом – вариативность ведь никто не отменял. Потому что язык, как и жизнь, не стоит на месте: одни изменения проходят мимо нашего внимания, а другие же вызывают широкий общественный резонанс, особенно когда кто-то посягает на вышеупомянутые социолингвистические маркеры. Ибо как смириться с тем, что то, что ещё вчера сигнализировало о низкой речевой культуре, сегодня уже фиксируется в словарях с пометой «допустимо»? Почему так происходит? Неужели язык умирает и подстраивается под неграмотных? Нет, ничего не умирает, будьте спокойны.

Все новшества и разрывы шаблона в нашем восприятии абсолютно нормальны. В этой главе как раз об этом и поговорим: мы рассмотрим закономерности, которые позволяют нам чувствовать неведомую природу ударения, немного вспомним историю и попытаемся предугадать судьбу некоторых слов. С оглядкой на современные словарные фиксации – куда же без них. Начнём?

Об осуждённых

«Скажи мне, кто твой друг, и я скажу, кто ты», – гласит известный всем афоризм древнегреческого драматурга Еврипида. В нашем же случае можно выразиться иначе: послушай, как говорит человек, и ты поймёшь, где он работает. Потому что любая сфера деятельности так или иначе отличается особой речевой характеристикой: именно благодаря профессионализмам – словам и выражениям, свойственным речи представителей определённой профессии, – мы можем предположить, чем занимается наш собеседник.

Так, например, мы вряд ли удивимся, услышав от кого-нибудь варианты до́быча или промысла́, и предположим, что человек по роду деятельности связан с какой-либо добывающей отраслью. Кстати, вы обратили внимание на название этой главы? Уверена, моряки бы и бровью не повели и прочитали как «Компа́с для говорящего», хотя литературной нормой конечно же признаётся только ко́мпас.

Существование таких вариантов – достаточно уязвимое явление для языка: то, что распространено среди представителей определённой профессии и является в их кругах само собой разумеющимся, общепринятой литературной норме не соответствует. Ярчайший пример проникновения профессионализмов в узус – ква́ртал (от лат. quarta – четверть) в значении «четвёртая часть отчётного года». Многие думают, что ударение в этом слове зависит от значения, но это не так. Употребление существительного ква́ртал допускается только в речи экономистов и находится за рамками литературного языка, который по сей день допускает только кварта́л, что бы это ни значило.

Отдельного внимания заслуживают типичные причастия, связанные с уголовным правом, – осу́жденный и возбу́жденный/возбу́ждено. Обычно употребление этих вариантов настолько принципиально для следователей, адвокатов, прокуроров, судей и прочих сотрудников правоохранительных органов, что уже и в эфире федеральных каналов нередко из их уст проскальзывают подобные отклонения от нормы (норма – осуждённый, возбуждённый/возбуждено́).

Когда в повседневной речи сплошь и рядом встречаются такие проявления языковой идентичности, возникает логичный вопрос: как относиться к ним – как к угрозе грамотности или же как к вспомогательному инструменту в общении? Пожалуй, самым исчерпывающим ответом станет известная в филологических кругах байка о советском металлурге и академике И. П. Бардине, которого однажды спросили: «Как всё же правильно – кило́метр или киломе́тр?» И он ответил: «Когда как. На заседании президиума академии я скажу киломе́тр, иначе академик Виноградов будет морщиться. А вот на Новотульском заводе, конечно, кило́метр, а то подумают, что зазнался Бардин». И это ещё раз подтверждает озвученную мною мысль об уместности употребления любых лексических единиц, будь то профессионализмы, диалектизмы или сленг – в языке всему найдётся своё место.

Гуглить и постить

Пока многие с пеной у рта отстаивают ударение в производных формах глагола звонить, в русской акцентологической системе постепенно осваиваются всякого рода заимствования. Причём визуально их уже не отличишь от «наших» слов: они спокойно сочетаются с привычными нам морфемами и довольно быстро ассимилируют в соответствии с морфологическими особенностями русского языка.

Среди таких новичков – глаголы гуглить и постить.

Гуглить (от англ. Google) – искать информацию в Интернете (не только в поисковой системе «Гугл»).

Постить (от англ. post) – публиковать, размещать информацию в социальных сетях.

Как правильно ставить ударение в этих словах, чтобы не чувствовать себя белой вороной? Точный ответ никто вам не даст, даже несмотря на то, что глагол гу́глить уже зафиксирован с ударением на первый слог в «Русском орфографическом словаре» РАН под ред. В. В. Лопатина, О. Е. Ивановой (2018).

Разумеется, в этом есть своя логика: и гуглить, и постить образованы от односложных существительных Гугл и пост (в значении «публикация в социальной сети») соответственно. Следовательно, в глаголах сохраняется ударение на том же слоге, что и в исходной форме: гу́глить, гу́глишь, гу́глит; по́стить, по́стишь, по́стит. Это отражается и в узусе: понаблюдайте, как говорят окружающие, наверняка обратите внимание на такие довольно часто встречающиеся варианты.

Одновременно с этим нельзя отрицать и другой сценарий развития событий: и гуглить, и постить могут примкнуть к двусложным глаголам другого акцентного типа на -ить: например, уже набившим оскомину сверлить, звонить, сорить, в формах которых пока что единственно верным остаётся ударение на второй слог (звони́шь, сверли́шь, сори́шь). Соответственно: гугли́ть, гугли́шь, гугли́т; пости́ть, пости́шь, пости́т. Но вот незадача! Даже в таких глаголах на -ить уже постепенно (ключевое слово – постепенно!) меняется ударение: раньше и у включить, перчить, крошить был только один вариант во всех формах, сейчас же допустимы уже и вклю́чишь, и пе́рчишь, и кро́шишь наряду с образцовыми включи́шь, перчи́шь, кроши́шь.

А есть, например, и такие глаголы, в которых мы никогда бы не заподозрили кардинальных изменений: дарить (читаем у Державина: «Ты мысли дерзкия плени́шь, / Сердцам незлобие дари́шь»), варить (у Пушкина: «Печной горшок тебе дороже, / Ты пищу в нем себе вари́шь»), мутить (у Бальмонта: «Зачем же ты взметаешь пыльное, / Мути́шь свою же глубину?»), катить (у Крылова: «Попрыгунья Стрекоза / Лето красное пропела; / Оглянуться не успела, / Как зима кати́т в глаза») и так далее. И всё это делалось не в угоду рифме и стихотворному ритму, тогда действительно были иные нормы. Стоит ли упоминать, что мы сейчас безо всяких сомнений говорим да́ришь, ва́ришь, му́тишь, ка́тишь? Поэтому не исключено, что и вышеназванные «принципиальные» глаголы (звонить, сорить и другие) пойдут по этому же пути, как и рассматриваемые новички.

Такой вполне обоснованный прогноз чаще всего вызывает бурю негодования, потому что борьба старых и новых закономерностей не может проходить безболезненно. И я прекрасно понимаю, если вам тоже это не нравится. Но поверьте: пока мы, наши дети и внуки будем гуглить и постить в век онлайн-коммуникации, так или иначе победит один из вариантов. Потому что в этом и заключается развитие языка – никто из нас не в силе этому препятствовать.

Кто как кружится?

Есть распространённое заблуждение, которое гласит, что выбор ударения в этом слове зависит от значения и соответствующего контекста. Например, если речь идёт о головокружении, мы скажем: «Голова кру́жится». А если наблюдаем за девушкой в танце, то подумаем, что она кружи́тся. К счастью, в этом случае от споров нас спасает любимая многими вариативность, которая присуща формам глагола. С инфинитивом особо не разгуляешься (кружи́ть, кружи́ться), но как только мы начинаем его спрягать, картина меняется: кру́жится/кружи́тся, кру́жишься/кружи́шься, кру́жимся/кружи́мся, причём вариант с ударением на первый слог более предпочтительный.

Вы наверняка когда-нибудь задумывались: а что влияет на эту предпочтительность? К счастью, не вкус автора словаря (по крайней мере, мы на это надеемся), а вполне объективный фактор – частотность употребления того или иного варианта в литературной речи. Обратите внимание: не в обыденной. При фиксации акцентологических норм учитывается именно соответствие эталонного варианта культурно-языковой традиции, даже если в обширном узусе он встречается гораздо реже и, как говорят носители, «режет слух». Для чего это делается? Для сохранения традиционных образцов русского ударения, которые употребляют культурные и образованные люди. Так объясняют свою позицию многие лексикографы, и нам остаётся только принимать её, если мы рассматриваем словарь как авторитетный источник, отражающий литературные нормы.

Четверть часа́

Если вы откроете все современные орфоэпические словари, то увидите, что в рамках словосочетания «четверть часа́» у часа единственно верным признаётся ударение на последний слог. Вроде бы мы имеем дело здесь с формой единственного числа родительного падежа: четверть [чего?] ча́са. Почему же тогда словарные фиксации опять противоречат узусу?

Как это ни странно, ответ мы найдём в истории древнерусского языка. Раньше в нём было три категории числа: единственное, множественное и двойственное. Со временем понятие множественного числа вытеснило двойственное, потому что на смену конкретной множественности предметов пришла абстрактная (один – единственное число, два и более – множественное).

Всё это и дальше хранилось бы на задворках памяти поколений, если бы отголоски двойственного числа не проявляли себя в языке по сей день. Среди них – счётные формы таких существительных, как ряд, шаг, час.

На их примере мы и рассмотрим этот лингвистический фено́мен. Если проведём аналогию с корнем пол-, существительными треть, четверть и употреблением существительного час в счётной форме с количественными числительными, увидим некую закономерность: два, три, четыре часа́/ряда́/шага́, полчаса́/полряда́/полшага́, треть часа́/ряда́/шага́, четверть часа́/ряда́/шага́. Это не формы родительного падежа единственного числа, как кажется на первый взгляд. Мы имеем дело с формами именительного падежа двойственного числа, о котором давно не пишут в современных школьных учебниках, что ведёт к искажённому восприятию подобных словосочетаний.

Теперь вы понимаете, почему словари рекомендуют говорить «четверть часа́»? Даже несмотря на то, что 95 % носителей языка предпочитают ставить ударение иначе. Возможно, опять-таки в будущем всё изменится, но сейчас – такой языковой устойчивости можно только позавидовать.

Пере́сланное сообщение

С распространением в мессенджерах функции «Переслать сообщение» многие всё чаще задают вопрос: куда ставить ударение в слове пересланное?

Авторы словарей единодушны: на второй слог – пере́сланное.

Это объясняется следующей закономерностью: если инфинитив оканчивается на ударное -ать (-ять), то в форме прошедшего времени страдательного причастия с суффиксом -нн- ударение падает на второй слог от конца основы (окончание в основу не входит): пересла́ть – пере́сланный, написа́ть – напи́санный, надиктова́ть – надикто́ванный.

Подростковый

Не удивляйтесь, если услышите из уст старшего поколения что-то о подро́стковой инфантильности. Потому что, разумеется, в их время было всё по-другому, даже ударение в этом прилагательном! Ещё каких-то 20 лет назад единственно верным признавался вариант подро́стковый, хотя, конечно же, в реальности многие говорили иначе. Это и позволило образцовой норме сдаться и пустить к себе допустимое на первых порах ударение подростко́вый.

Сейчас же, на момент сдачи рукописи, словари наделяют равными правами на существование и старое, и новое ударение. Так что выбор за вами.

Форзац и апостроф

У этих существительных похожие одна на другую истории: ещё недавно нормативными считались варианты с ударением на первый слог – фо́рзац и апо́строф, они же были единственными. Объяснялось это происхождением и перешедшим ударением из языка-источника: форзац восходит к немецкому Vо́rsats, а апостроф – к греческому ἀπόστροφος.

Со временем всё изменилось: сейчас всё чаще можно услышать варианты форза́ц и апостро́ф, что и находит отражение в авторитетных источниках. Так, например, в «Словаре трудностей русского языка для работников СМИ» М. А. Штудинера (2016) вариант форза́ц указан как единственно верный, а в «Словаре ударений русского языка» И. Л. Резниченко (2017) и в «Словаре трудностей русского языка» Н. А. Еськовой (2014) – только фо́рзац. И также во всех перечисленных – только апостро́ф (и даже со специальной пометой «не рекомендуется апо́строф»).

Почему произошла эта трансформация? Из-за сильного влияния одной из тенденций – смещения ударения на конец основы. Этот процесс традиционно называют «прогрессивным перемещением»: вы можете часто его наблюдать в любого рода заимствованиях, особенно в англицизмах (ма́ркетинг → марке́тинг, дже́нтльмен → джентльме́н – сейчас нормативными признаются оба варианта, процесс перемещения ударения ещё не завершился).

Особняком здесь стоит существительное на́хзац. Так называется задний форзац, элемент, скрепляющий книжный блок с задней стороной переплётной крышки. Казалось бы, здесь должен был сработать закон аналогии, но нет. Ударение в нём сохранилось на первом слоге и вряд ли изменится, потому что этот термин используется раз в пятилетку – даже издатели называют заднюю часть книги обычным форзацем.[1]

Секрет русской Флориды

Бытует мнение, что во всех заимствованиях должно сохраняться то ударение, которое было в языке-источнике. Это заблуждение. Не должно! Потому что чаще всего русский язык обрезает таким новичкам крылья и заставляет жить по своим законам. Где-то это происходит сразу (например, нем. Absatz сразу прижилось как абза́ц с ударением на второй слог), а где-то растягивается на десятилетия: до сих пор нет единой нормы у «бармена» – одни авторы (например, Штудинер, Еськова, Резниченко) фиксируют ударение на первом слоге, как в английском языке, другие (Розенталь и Теленкова) – на втором, как оно постепенно приживается в русском.

Развитие этой тенденции проще всего проиллюстрировать на иноязычных топонимах. Вы наверняка если не участвовали, то точно были свидетелями споров о «правильности» ударений в таких названиях, как Бали, Катар, Шри-Ланка, Флорида, Вашингтон и многих других. Обычно аргумент одной из сторон звучит так: «Я был(а) в США, там никто не говорит Флори́да, как у нас. Надо принимать во внимание исторические корни слова, каким бы оно ни было». Другая же сторона с ухмылкой отвечает: «Да? Ну, давайте тогда идти до конца: называть Рим – Ромой, Флоренцию – Фиренце, Париж – Пари и так до бесконечности».

Постойте, ребята. Тут уже какая-то сборная солянка получается, давайте разберёмся с ударениями. Очевидно же: акцентологическая система сама рано или поздно всё переиначит, как бы громко вы ни спорили. Для заимствований, в том числе и в вышеприведённых примерах, характерна борьба двух начал – стремления сохранить своё происхождение (чаще это поддерживается искусственно) и уподобления акцентной парадигме. Второе проявляется гораздо сильнее, что и находит отражение в нормативных источниках, фиксации в которых часто расходятся. Почему? Причина такого разногласия кроется в формально-этимологическом подходе к ударению: часто его придерживаются авторы энциклопедических словарей, которые не берут во внимание сложившиеся в русском языке акцентологические закономерности и фиксируют тот вариант, который соответствует языку-источнику. Но если вы откроете новейшие орфоэпические словари (особенно те, которые предназначены для СМИ), увидите, что рекомендуемыми вариантами как раз являются те, где ударение стремится к окончанию.

Например, в «Словаре трудностей русского языка для работников СМИ» Штудинера (2016) при допустимости обоих вариантов предпочтительным считается первый:

• Шри-Ланка́ и Шри-Ла́нка;

• Флори́да и Фло́рида;

• Бали́ и Ба́ли;

• Берга́мо и Бе́ргамо;

• Бирминге́м и Би́рмингем и так далее.

Отдельное внимание я бы хотела обратить на ударение в названии государства Катар, о котором так часто говорили в 2018 году в контексте Чемпионата мира по футболу. Тогда всех беспокоил (и ещё побеспокоит много раз) вопрос: почему российские политики говорят Ка́тар, а СМИ – Ката́р? Ответ снова кроется в происхождении: считается, что Ка́тар – это официальное название страны (в арабском языке в словах с малым количеством букв, илихарфов, ударение падает на первый слог), а Ката́р – общепринятый и допустимый вариант, который, ко всему прочему, весьма распространён в русском языке. И это ещё один пример в копилку тенденции прогрессивного движения ударения – с первого слога на конец основы.

Коклю́ш

Коклю́ш восходит к французскому слову coqueluche, где, как мы знаем, ударение падает на последний слог и в большинстве случаев в таком же виде сохраняется в русском языке. Это отражается и в современных академических источниках: везде зафиксирован только вариант коклю́ш, а авторы словарей для работников СМИ Зарва и Штудинер специально подчёркивают – не ко́клюш!

Но как же так? В 99 % нам рассказывают об опасности ко́клюша, а в информационном поле молодых мам так и подавно это слово мелькает пуще прежнего. Сейчас редко где услышишь нормативный вариант, а ненормативный мало кем воспринимается как неправильный. И это явный признак приближающихся перемен.

Помните, немного ранее я рассказывала о прогрессивном движении ударения? Ко́клюш – яркий пример обратной тенденции, регрессивной, при которой ударение перемещается с конца основы на начало.

Кто знает, может быть, в будущем коклю́ш ждёт та же участь, как и когда-то существительные паспо́рт (итал. passaporto), конку́рс (лат. concursus), деспо́т (франц. despote), где устаревшее ударение на последний слог в наши дни уже кажется какой-то нелепостью. Всё к этому и идёт. Правда, не факт, что мы станем свидетелями новых фиксаций и полного принятия ко́клюша в нормативные круги – всё-таки небыстрый это процесс.

Главное, чтобы наши дети не знали бед ни от ко́клюша, ни от коклю́ша, ни от какой-либо другой болезни. Будьте здоровы!

Вероиспове́дание

Это слово не случайно оказалось здесь. И не только потому, что часто узуальное употребление идёт вразрез с литературной нормой, скорее, из-за необходимости рассказать о двойном ударении и соответствующей терминологии. Потому что в рамках школьной программы обычно не касаются таких тонкостей: как правило, все ограничиваются заучиванием орфоэпического минимума, усвоение которого проверяется во время контрольных или «грамотных пятиминуток». В итоге школьники сдают ОГЭ или ЕГЭ с определённым вызубренным списком, зачастую не понимая, что́ может скрывать обобщённое понятие «ударение» в том или ином слове.

Яркий тому пример – существительное вероиспове́дание. Да, норма гласит, что ударение падает на пятый слог. Такой же вариант допускается и в экзаменационных контрольно-измерительных материалах. Но!

Если мы копнём глубже, то узнаем, что ударения ведь тут два: побочное и основное: вèроиспове́дание.

Побочное выделяется диакритическим знаком гра́вис (от лат. gravis – тяжёлый, тупой), который отображается как знак обратного ударения или обратного апострофа с наклоном влево – (`).

Основное – диакритическим знаком аку́т (от лат. acutus – острый). Это привычный для всех штрих над буквой с наклоном вправо – (´).

В современном русском языке есть множество подобных слов с двойным ударением – как правило, сложных (имеющих в своём составе как минимум два корня и образованных сложением) и с некоторыми иноязычными приставками (контр-, анти-, супер- и другими): àвиаконстру́ктор, высокòквалифици́рованный, àвтоинспе́ктор, лàврови́шня, сёрфинги́ст (на «ё» падает побочное ударение, потому что это заимствование), кòнтрнаступле́ние, грòмкоговори́тель.

Причём обратите внимание: побочное падает на какой-либо из первых двух слогов, а основное располагается ближе к концу слова.

Чтобы не запутаться, стоит запомнить лишь одно – главную скрипку всегда играет основное ударение (в нашем примере – вероиспове́дание). Поэтому ориентируйтесь только на него, особенно если вы сдаёте ОГЭ или ЕГЭ.

Взять на́ борт

Не у всех слов в русском языке есть ударение. Да-да, я серьёзно: при определённых условиях даже наличие гласной не всегда обеспечивает любое знаменательное существительное заветным акутом, но почему-то и об этом практически никогда не вспоминают на уроках русского языка. Тем не менее мы знаем множество таких «безударных» фонетических слов и довольно часто пользуемся ими в разговорной речи, когда, например, говорим на́ пол, на́ воду, за́ полночь и так далее.

Всё это примеры клитик, когда грамматически самостоятельное слово становится фонологически зависимым от другого, как будто «прилипая» к нему в потоке речи. Сам термин клитика восходит к древнегреческому глаголу χλίυω («наклонять») и традиционно охватывает служебные части речи. Приведённые примеры сочетания предлога и имени существительного являются скорее частным случаем, потому что такие пары образуют чаще всего предлоги на, за, по, из, под, без, от и существительные или количественные числительные с односложной основой: бе́з году неделя, перевернуть всё с ног на́ голову, взбираться на́ гору, слово за́ слово, водить за́ нос, уехать за́ город, бе́з толку объяснять, лечь на́ спину, спрятать на́ зиму, умножить на́ два и так далее.

Нормативно ли это? Да, такие варианты признаются равноправными вместе с теми, где предлог как обычно примыкает к существительному (рисунок на стекле́, дом на воде́, сесть за сто́л, сбежать из до́ма и так далее). И более того, чаще всего в словарях для работников СМИ (например, у того же Штудинера) такие варианты с потерявшим ударение существительным фиксируются как наиболее предпочтительные для употребления в эфире, при условии, что это позволяет контекст (обычно при использовании в рамках фразеологизмов и отсутствии поясняющих слов).

Насторожённая буква Ё

Ходят слухи, что каждый год 29 ноября собираются ёфикаторы и… Нет, не ходят в баню. Отмечают день рождения буквы «Ё»! Именно в этот день более 200 лет назад княгиня Екатерина Дашкова предложила покончить с іолками и іожиками, предложив на заседании учёного совета Академии Российской использовать букву «Ё». Эта идея возникла у неё неспроста: на заседании как раз обсуждали создание полного толкового славяно-российского словаря. Разумеется, нововведение не сразу приняли в обществе: одни считали букву «Ё» несуразной, другие обвиняли Дашкову в глумлении над языком (вам это ничего не напоминает?).

В итоге все точки над «Ё» расставил не Карамзин, как принято считать: первым печатным изданием с этой литерой была книга Ивана Дмитриева «И мои безделки», изданная в 1795 году в Московской университетской типографии у Ридигера и Клаудия. И только спустя год «Ё» появилась у Карамзина в книге «Аониды».

Что сейчас говорят правила? Обязательно ли использовать букву «Ё»? Да, в нескольких случаях:

✔ когда есть вероятность неправильно прочитать слово (передохнет, небо – попробуйте без контекста и при отсутствии двух точек угадать значение);

✔ в книгах и учебниках для детей младшего возраста;

✔ в литературе для иностранцев;

✔ в текстах с последовательно поставленными знаками ударения.

В остальных – использование «Ё» факультативно. Это ведёт к тому, что появляются орфографические дублеты: насторо́женно – насторожённо, мане́вр – манёвр, мо́леный – молёный, же́лчный и жёлчный и прочие. Перечисленные варианты признаются равноправными и фиксируются в «Русском орфографическом словаре» РАН под ред. В. В. Лопатина и О. Е. Ивановой (2018).

Я занята́

Среди основных трудностей русского ударения – его разноместность и подвижность. Первое означает отсутствие фиксированного ударения, как во французском, например, где априори «силён» последний слог. В нашем языке такого удобства, как вы знаете, нет – ударение, в зависимости от этимологии слова и его морфонологической структуры, может падать на любое место основы. Подвижность же проявляется в перемещении ударения с одного слога на другой при изменении формы слова.

Сперва может показаться, что в этом хаосе невозможно разобраться. Но не всё так плохо: некоторые закономерности, которые часто и так понятны нам без особых объяснений всё же есть.

Возьмём, например, прилагательное занято́й (употребляющееся в значении «не имеющий свободного времени, обременённый заботами»). Обычно ударение в его формах ошибочно пляшет из-за путаницы с формой прошедшего времени страдательного причастия за́нятый (от глаг. заня́ть), но всё же у них есть кое-что общее: нормативное ударение в краткой форме женского рода – занята́.

Обычно в учебниках и справочниках пишут следующее:

в кратких формах женского рода прилагательных и причастий ударение чаще всего падает на окончание (грешный – грешна́, плохой – плоха́, тёмный – темна́, старый – стара́, при́нятый – принята́ и так далее).

Но чтобы попасть под это стройное с виду правило, слово должно соблюсти хотя бы одно условие: или не иметь в своём составе ни одного суффикса, или довольствоваться в составе рядом допустимых (-к-, -ок-/-ек-, -н-, -л-). При наличии как минимум одного пункта ударение, скорее всего, будет падать на окончание.

Но! Как только в составе слова появляются суффиксы -альн-, -ельн-, -ист-, -и-, -ив-, -лив-, -чив-, -им-, ударение чаще всего остаётся на основе (красивый – краси́ва, счастливый – сча́стлива).

Обратите внимание на «скользкие» формулировки а-ля «скорее всего» и «чаще всего». К сожалению, это относительная истина – в каждом правиле есть место исключениям. Причиной всему служат отличия в акцентной парадигме: где-то она стремится к унификации во всех формах, где-то пока стоит на месте. В этом и заключается непрекращающаяся динамика развития языка: в большей степени незаметная для нашего занято́го поколения.

Ударение в фамилиях

Если кто-то будет рассказывать вам о правилах постановки ударений в фамилиях, не верьте этому человеку. Потому что их попросту не существует! Каждый носитель вправе сам решать, кто он – Ива́нов или Ивано́в, Сте́рехов или Стере́хов, Мазуро́к или Мазу́рок. К слову, на этом демократия заканчивается: склонение уже будет осуществляться в соответствии с грамматикой, но об этом мы поговорим позже.

«А как же происхождение? Оно в первую очередь должно браться во внимание при произношении!» – снова и снова слышатся издалека подобные возражения.

Разумеется, берётся, но это не железный аргумент: всем прекрасно известны споры о Га́уди и Гауди́, Нью́тоне и Ньюто́не, Джо́ли и Джоли́, Ре́мбрандте и Рембра́ндте, Пика́ссо и Пикассо́ и прочих известных деятелях искусства и культуры. В перечисленных фамилиях признаются допустимыми оба варианта: один фиксируется в соответствии с происхождением, второй – в соответствии с регрессивным или прогрессивным ударением, о котором мы уже говорили ранее.

Убедиться в этом и многом другом вы сможете в «Словаре трудностей русского языка для работников СМИ» М. А. Штудинера (2016) и в «Словаре собственных имён русского языка» Ф. Л. Агеенко (2010) – самом авторитетном на сегодняшний день справочнике, посвящённом ударению в именах собственных.

О нормах для СМИ

Сейчас в орфоэпических словарях нередко можно встретить два равноправных варианта произношения одного и того же слова, что с первого взгляда даёт говорящему полную свободу выбора. Но, как полагается в русском языке, в действительности не всё так просто, потому что и здесь нашлось место исключению: если говорящий работает диктором, ведущим или корреспондентом в СМИ, о демократичной вариативности ему можно забыть – в эфирной речи она недопустима.

Почему, собственно, работники СМИ не вправе выбирать наиболее понравившийся вариант? Так сложилось исторически: с момента появления радио и ТВ эфирная речь не допускала двойственности, потому что считалась эталонной. Этого же принципа придерживались и составители первых и всех последующих изданий, адресованных работникам СМИ: каждый автор старался зафиксировать в качестве нормативного лишь один из существующих в узусе вариантов, чтобы не плодить языковую вкусовщину. Ведь что тогда, что сейчас СМИ транслировали грамотную речь и признавались одним из основных источников норм.

«Позвольте, но там же столько ошибок! Кажется, ещё никогда журналисты не были так безграмотны», – всё чаще слышится из уст зрителей и слушателей.

Это, конечно, весьма утрированная позиция, но доля правды тут всё же есть. И не потому, что всё стало настолько плохо, а потому, что времена изменились. Сейчас практически у каждого есть шанс попасть на радио и телевидение, это перестало быть уделом избранных. Мы ежедневно видим, как «обычные» люди без какой-либо профессиональной подготовки становятся героями репортажей и интервью, участниками различных игр на радио и так далее. Часто их речь спонтанна и полна шероховатостей, что влечёт за собой появление в эфире (часто прямом) различных «ляпов». К тому же появилось гораздо больше форматов теле- и радиопередач, дискуссия в которых допускает высокую долю экспромта и импровизации.

Разумеется, нельзя отрицать и отличающийся уровень речевой подготовки молодых кадров от икон советской журналистики. Сейчас уже нет той сильной дикторской школы, как в СССР, с представителями которой (Н. В. Кондратовой, В. М. Леонтьевой, А. Н. Шиловой, Л. В. Соколовой, А. В. Лихитченко, А. Н. Шатиловой и многими другими) мы невольно сравниваем нынешнее поколение теле- и радиожурналистов.

Об этом говорят и сами мэтры. Однажды знаменитый диктор Игорь Кириллов признался в своём интервью (2007): «На рынке, где я обычно покупаю продукты, меня узнал один азербайджанец. Он спросил: „Слюшай, пачему по тэлэвизору так плёхо русский гаварят?“ Я ему объяснил, что уже и отношения к этому не имею, но меня его замечание задело. „Ему-то, думаю, какое дело?! Ратует за язык, на котором сам еле-еле говорит“. А потом я понял: они же все учили русский по телевизору! Для них восприятие языка на слух было лучшей школой. Да, они говорили с акцентом, но правильно подбирали слова и грамотно строили фразы. А теперь учиться не у кого». Есть над чем задуматься, правда?

Всё-таки важно понимать, что современный русский язык в большей степени зависит от СМИ. Если раньше нормы «определяла» классическая литература, то сейчас это делают медиа: именно журналисты становятся творцами новых средств выражения, влияя на языковой вкус современной молодёжи. И хорошо, если кузнецы слова чувствуют весь груз этой ответственности.

Часть 2 В лабиринте смыслов

  Вечно ли будет язык одинаково жив и прекрасен? Нет, возродятся слова, которые ныне забыты, И позабудутся те, что в чести, – коль захочет обычай Тот, что диктует и меру, и вкус, и закон нашей речи.   Гораций

Если бы я написала, что эта глава посвящена стилистике, я бы вас обманула. Сейчас мы будем анализировать некоторые стилистические и лексические явления сквозь призму идиолектов (от греч. ἴδιος – свой, особый и (диа)лект) – совокупности особенностей, которые свойственны речи отдельного носителя языка в зависимости от территориальных и социальных характеристик. Почему об этом важно говорить в таком ключе?

Потому что каждый из нас владеет своим русским языком.

Конечно, невозможно отрицать, что всех нас объединяет один государственный язык, который позволяет миллионам людей понимать друг друга. Но факт остаётся фактом: вы не найдёте даже двух человек, которые знали бы его на одном и том же уровне. Потому что у каждого из нас разное окружение, образование, специфика работы, да и, в конце концов, разное вербальное восприятие информации из-за психологических особенностей. Поэтому я считаю необходимым учитывать это: всё, что вы здесь прочитаете, вы всё равно поймёте по-своему.

К слову, именно поэтому, когда дело касается допустимых или недопустимых в той или иной ситуации вариантов, многим часто сложно сохранять нейтралитет. Кто-то, услышав вопрос а-ля «Займёшь мне?»[2], чувствует прилив ярости или, как истинный пурист, воспринимает любое отступление от нормы как преступление. А кто-то совершенно не придаёт этому значения или при удобном случае и вовсе напоминает всем, что мы не на экзамене – что хочу, то и ворочу.

К какому бы типу вы себя ни относили, помните о главном – об уместности использования тех или иных лексических единиц.

В своё время даже Пушкин неоднократно указывал сторонникам вылощенного языка на фальшивость их идеала, как и говорил о невозможности существования твёрдых границ между живой речью и литературной нормой.

Язык допускает осознанное нарушение норм, когда того требует контекст. Только вот увлекаться такого рода забавами как минимум опасно: помните, что это может возыметь обратный эффект. Вдруг однажды ваш собеседник задумается: а не имеет ли он дело с неучем?.. Разве вам это надо?

Из жизни слов

Прежде чем мы окажемся в том самом лабиринте смыслов, предлагаю пройти вам мини-тест. Согласны ли вы со следующими тезисами?

1) Бесталанный значит «бездарный».

2) Один из синонимов прилагательного неприятный – нелицеприятный.

3) Довлеть значит «оказывать давление, тяготеть».

4) Апробировать – это тоже самое, что и опробовать.

5) У существительного пафос есть негативная коннотация.

Если вы согласились хотя бы с одним из утверждений, то вы точно не теряете здесь время. И сейчас подробно расскажу, почему; но сначала будет небольшой экскурс в теорию.

Изменение семантики слова, то есть значения, – довольно обычное явление для языка, не представляющее собой никакой сенсации. Этот процесс исторически оправдан: употребление одного и того же понятия в разных коммуникативных условиях всегда ведёт к изменению (расширению или сужению) его семантической структуры. За примерами далеко ходить не надо: откройте хотя бы толковый словарь Даля и прочтите несколько страниц – обязательно найдёте множество привычных слов с совершенно забытыми на сегодня значениями. А уж сколько подобного материала можно найти в классической литературе! Не счесть.

Всем нам знаком глагол кануть в значении «пропасть» (кануть в Лету – бесследно исчезнуть, быть забытым; Лета в этом фразеологизме – название реки забвения в Аиде, подземном царстве мёртвых, из которой души умерших пили и забывали свою прошлую жизнь). Но изначально у кануть было совершенно иное значение – «упасть каплей, капнуть»:

Не канет на неё твоя горячая слеза; не будет мне отрады той.

А. Н. Радищев, «Путешествие из Петербурга в Москву» (1779–1790)

Идём дальше и открываем Пушкина:

  Прости, мой северный Орфей, Что в повести моей забавной Теперь вослед тебе лечу И лиру музы своенравной Во лжи прелестной обличу.   «Руслан и Людмила» (1820)

Здесь прилагательное прелестный явно употреблено не в нынешнем положительном значении («обольстительный, очаровательный, вызывающий восхищение»), которое всем нам известно. Раньше было ещё одно, отрицательное – «представляющий собою грех и соблазн». В принципе, если мы проведём аналогию с библейским сюжетом о грехопадении Адама и Евы и вспомним о змее-искусителе, станут понятны причины изменения значения – в этом случае оно просто расширилось.

Но так происходит не всегда. Иногда на семантику влияет фонематическое восприятие слова. Вспомните: поставили ли вы в мини-тесте знак равенства между прилагательными бесталанный и бездарный? Если да, то зря. Потому что бесталанный значит «несчастный, обездоленный, неудачливый». Это слово восходит к тюркскому талан – «счастье, успех, добыча» и к талантам никакого отношения не имеет. Талан и талант – обычные паронимы, то есть слова, сходные по звучанию и морфемному составу, но различающиеся лексическим значением.

Читаем у Лермонтова:

  И казнили Степана Калашникова Смертью лютою, позорною; И головушка бесталанная Во крови на плаху покатилася.  

«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» (1838)

Тем не менее путаница с прилагательным бесталанТный всё равно нашла своё отражение в словарях. Как в старых (у Ушакова, Ожегова), так и в новых. Например, в «Большом толковом словаре» Кузнецова (2014) видим одно из значений: «Бесталанный (разг.) – неталантливый, бездарный». Обратите внимание на помету «разг.»: это значит, что такое употребление возможно только в разговорной речи.

Подобные фонетические аналогии часто становятся причинами «притяжения» семантики одного слова к другому. Вы наверняка заметили, что в последнее время глагол апробировать всё чаще употребляют в значении опробовать, испытать. На самом деле сейчас у них мало что общего.

Апробировать – это не просто «проверять». Семантика этого глагола шире – «официально утверждать, одобрять в результате какой-либо проверки». А опробовать значит «испытать». Разница всё-таки есть. Соответственно у апробации значение то же самое (от лат. approbatio – «признание, одобрение, подтверждение»): «план ремонтных работ был апробирован (официально одобрен) администрацией города».

Слова апробировать, апробация, апробированный часто встречаются в контексте различных учебных дисциплин: апробированная методика, успешная апробация диссертации, прошедший апробацию (= получивший одобрение) учебник и так далее. Все перечисленные примеры подразумевают именно положительный результат, а не просто факт проверки как таковой.

После таких примеров у вас наверняка мог появиться вопрос: стоит ли отстаивать истинное значение слова, если узуальное употребление расходится с толкованием в современных словарях? Вот именно в том случае, когда большинство уже давно вкладывает в слово совершенно другой смысл, который до сих пор не отражён в нормативных источниках? Ответ будет зависеть как от причин перемен, так и от ваших взглядов на лингвистику и язык в целом. Если вы понимаете, что толковые словари в обновлённых редакциях выходят не так часто, как хотелось бы, то, скорее всего, смиритесь с тем фактом, что в 95 % случаев это бессмысленно. Если подобные вкрапления встречаются в современной литературе и используются в СМИ, то не исключено, что когда-нибудь мы увидим новые фиксации, как и произошло в случае с бесталанным у Кузнецова. Но это с одной стороны.

С другой – не будем забывать о неловких ситуациях, когда употребление слова в распространённом «ложном» значении может дискредитировать говорящего и негативно повлиять на контекст. Как, например, часто случается с «красивым» прилагательным одиозный (от лат. odiosus – ненавистный, противный) – «известный своими отрицательными качествами, вызывающий резко неприязненное отношение». Почему-то последние лет 15–20 его стабильно употребляют в значении «известный, достойный восхваления», ошибочно связывая с существительным «ода». Как раз о таком случае рассказывал журналист Виктор Шендерович в своей книге «Изюм из булки»:

…на митинге подошла журналистка и доверительно спросила:

– Скажите, а тут, кроме вас, есть ещё одиозные люди?

– А одиозные – это какие? – на всякий случай уточнил я.

– Ну, известные…

Прекрасно, если вы сейчас улыбнулись с мыслью «слава богу, у меня таких проблем нет». Но пример выше – это ещё не конец. Сейчас метаморфозы с изменением значения переживают многие слова, среди которых устаревающие довлеть, нелицеприятный и даже пафос. Что нам о них говорят словари?

Довлеть (от ст. – слав. «довьлѣти») – удовлетворять, быть достаточным.

Да, впрочем, друзей не нужно: дружба – милая, юношеская болезнь; беда тому, кто не умеет сам себя довлеть.

А. И. Герцен. «Кто виноват?» (1841–1846)

Всё чаще слышу мнения, что этот глагол окончательно потерял связь со своим первоначальным значением. Спросите сейчас любого: «Как ты понимаешь слово довлеть? И что значит фраза довлеет дневи злоба его?» Как услышите в ответ: «Ну, довлеть – оказывать давление, не давать покоя, беспокоить», что уже в том числе отражено в современных толковых словарях с пометой «разг.». Это вполне объяснимо: достаточно произнести «давление» и «довлеть», чтобы понять фонематические причины их объединения.

Из-за этих метаморфоз также постепенно стирается из памяти значение упомянутого выше библейского фразеологизма – довлеет дневи злоба его, который часто встречается в литературе. Многие трактуют его как «не даёт ему покоя злость», хотя на самом деле тут нет никакого негативного подтекста. Злоба – это забота, с довлеет мы уже разобрались, поэтому довлеет дневи злоба его значит «на каждый день хватает своей заботы».

Отсюда же, к слову, растут корни и у устойчивого выражения на злобу дня и прилагательного злободневный. Как же тут появилось существительное злоба, если речь идёт о заботе? Из-за неправильного перевода с греческого на старославянский. В современном каноническом тексте Евангелия на русском языке эта неточность, конечно же, уже давно исправлена. Но это не отнимает у оборота на злобу дня многовековую историю употребления со значением «о том, что в данный момент волнует, интересует всех, привлекает всеобщее внимание».

Нелицеприятный – беспристрастный, объективный, справедливый.

Если вы читали Библию, наверняка встречали фразу «Бог нелицеприятен» в значении «говорящий без лицеприятия, то есть не взирающий на лица, не основанный на предубеждении».

Петр отверз уста и сказал: истинно познаю, что Бог нелицеприятен, но во всяком народе боящийся Его и поступающий по правде приятен Ему.

Деяния Св. Апостолов: синодальный перевод (1816–1862)

Нелицеприятной может быть критика, мнение, суждение, заключение, суд. Подтверждение этого мы можем найти как в художественных, так и в публицистических текстах:

…имеется в виду суд одинаковый, нелицеприятный и для боярина, и для простолюдина, с одинаковой подсудностью и процедурой, хотя и не с одинаковой наказуемостью.

В. О. Ключевский. «Русская история. Полный курс лекций». Лекции 41–53 (1904)

Для нынешнего поколения этот факт равносилен лингвистическому открытию, потому что прилагательное нелицеприятный уже давно употребляется в значении «неприятный». Поэтому относитесь к нему с осторожностью и не затрудняйте себя уточнять у собеседника, что именно он имел в виду, когда говорил о каких-либо нелицеприятных высказываниях в чей-либо адрес.

Пафос. Казалось бы, ну что могло приключиться с таким простым словом? Сейчас оно практически везде употребляется в негативном значении как определение высокомерия, надменности и неискренности. Но это не так.

Пафос (от греч. πάθος– чувство, страсть) – страстное воодушевление, подъём, энтузиазм (говорить с пафосом) // чрезмерная приподнятость тона речи; основная идея, направленность чего-либо (пафос статьи, пафос стихотворения); воодушевление, вызванное какой-либо высокой идеей (пафос греческой трагедии).

Произошедшие изменения вполне логичны: воодушевление влечёт за собой чрезмерное проявление чувств, что иногда сопровождается комичностью и порой наигранностью. Вероятно, именно эта связь привела к расширению семантики и появлению отрицательной коннотации (фальшь, неискренность).

Как видите, в приведённых примерах конкурируют (пока что!) совершенно противоположные по смыслу значения. Поэтому иногда стоит быть внимательнее, выбирая те или иные слова, чтобы не похерить (перечеркнуть крестом, а вы о чём подумали?!) смысл сказанного.

Каждой твари по паре

Представьте на минуту: что вы будете чувствовать, если из вашего лексикона пропадут привычные и такие милые сердцу словосочетания, как пара минут, пара брюк, пара дней, пара помидоров, пара километров, пара слов и прочие подобные?

Ведь, согласитесь, это достаточно распространённые фразы, которые на слух не вызывают каких-либо негативных эмоций.

Но в действительности это те ещё «клопы на белой блузке»: в теории они признаются разговорно-просторечными, потому что значение существительного пара ограничивает его сочетаемость.

Парой могут быть только два однородных предмета, составляющих единое целое (лыжи, перчатки, сапоги, кроссовки и так далее).

И вроде бы ничего особенного в этом факте нет, но чаще всего он вызывает бурю негодования с посылом а-ля «а что тут такого?!». Но, как и в большинстве «сомнительных» случаев, выход из этой ситуации достаточно прост: если контекст обязывает вас соблюдать литературную норму, делайте выбор в пользу корректных формулировок, не допускающих неопределённости и двусмысленности: одни брюки, двое брюк или две штуки брюк (да, так тоже допустимо говорить о двух предметах), два дня, два километра, два помидора, два слова и так далее.

Конечно же, в разговорной речи пара брюк не будет считаться непростительно грубой ошибкой. Но тут надо понимать, что такое сочетание всё-таки звучит некорректно и может ввести собеседника в заблуждение: кто-то может подумать об одной вещи, а кто-то – о двух. То же самое с парой километров – вы будете иметь в виду пространное «несколько», а кто-то поймёт буквально, особенно будучи водителем. Поэтому лучше употреблять слово пара, только когда говорите действительно о парных предметах. Так и норму не нарушите, и никого не запутаете. Даже когда думаете, что зайдёте в кабинет врача на «пару минут», потому что «надо только спросить» или «задать пару вопросов» – все же знают, что кое-кого потом придётся ждать полчаса, не меньше.

Садитесь!

– Садитесь, пожалуйста.

– Спасибо, сесть я всегда успею.

Разве найдётся человек, который не знал бы о тюремной коннотации глагола сесть? Добавьте к ней добрую щепотку суеверности и получите гремучую смесь – большинство избегает употребления этого слова, мысленно очерчивая вокруг себя защитный круг.

Если и вам эта ситуация напоминает вечное противостояние осторожных приверженцев всего крайнего и невозмутимых сторонников последнего, то не зря. Здесь тот же языковой прецедент – лингвистическая табуизация, когда люди начинают верить в силу слова и возможность его влияния на реальность.

Как и в прилагательном последний, в глаголе сесть/садиться в значении «занять удобное сидячее положение» на самом деле нет ничего плохого. Ни с точки зрения стилистики, ни с точки зрения семантики. К тому же если уж и проводить аналогию с тюрьмой, то редко кто садится туда по собственному желанию (не будем забывать об одном из значений постфикса -ся – направленности действия на себя), в тюрьму всё-таки сажают.

Но тем не менее всё чаще можно услышать наравне с «кто крайний в очереди?» вежливое на первый взгляд приглашение «присаживайтесь». Вежливое, но корректное ли? Давайте обратимся за разъяснениями к толковому словарю.

ПРИСЕСТЬ

1. Согнув колени, опуститься. Присесть на корточки. Присесть от неожиданности.

2. Сесть на короткое время или в недостаточно удобной, спокойной позе. Присесть на краешке стула. Присесть перед отъездом (по старому обычаю).

С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова, «Толковый словарь русского языка» (28-е изд., 2018)

Получается, что в теории за «вежливым» приглашением таится совершенно иной смысл – будто вам не рады и не хотят, чтобы вы задерживались. Но, думаю, вы согласитесь со мной: на практике значение глагола присесть уже давно стало шире и теперь лишь немногие видят в нём какой-то оскорбительный и недружелюбный подтекст. Так происходит, когда «вербальный враг» вдруг начинает заменяться эвфемизмом, что в итоге приводит к вытеснению того самого избегаемого слова из узуса.

Если и дальше будет так продолжаться, не исключено, что норма изменится. Но это только предположения на уровне описательного подхода к лингвистике, а пока – смело садитесь в ответ на просьбу, если у вас есть на то желание, и не придавайте, пожалуйста, этому невинному слову какой-то лишний смысл.

Избыточный плеоназм

В русском языке как лёд и пламя вечно борются две тенденции – закон экономии речевых усилий и неугасаемая тяга к избыточности. Задумайтесь: мы всё чаще и в устной, и в письменной речи используем различные аббревиатуры, сокращения и слова с усечённой основой – и это объяснимо, таков современный ритм жизни. Нам часто «некогда» на бегу переключать регистр клавиатуры, из-за чего, к примеру, страдает не только орфография, но и пунктуация: мы игнорируем запятые, аргументируя это тем, что для постановки самого используемого знака необходимо совершить несколько дополнительных действий. Мол, в рамках неформального общения «и так сойдёт».

И в то же время не замечаем, насколько часто дублируем смысл сказанного или написанного – не просто повторяя одну и ту же мысль в разных формулировках, но и употребляя плеоназмы – фразы, в которых кроется стилистически неоправданная избыточность. Казалось бы, ну что плохого в словосочетаниях памятный сувенир, народный фольклор или неприятный инцидент (о которых, к слову, я уже писала в книге «Могучий русский»)? Увы, в них есть лишние прилагательные. Попробуйте убрать памятный, народный и неприятный – смысл останется тем же (сувенир – это и так подарок на память, фольклор – народное творчество, а инцидент – происшествие неприятного характера).

Такой «симптом» наравне с тавтологией (повторением однокоренных слов а-ля масло масляное, спросить вопрос) традиционно считается показателем недостаточно высокой речевой культуры. И с ним надо быть очень осторожным! Потому что это тот ещё хамелеон: например, на ЕГЭ плеоназмы безапелляционно признаются лексической ошибкой, что нещадно лишает школьников заветных баллов. Чего не скажешь о писателях: им плеоназмы открывают портал в безграничный творческий мир как намеренно употреблённая стилистическая фигура для придания тексту большей выразительности. Подобные конструкции зачастую используются в художественной литературе для создания комического эффекта или как средство речевой характеристики персонажей:

– Разгоняю я народ, а на берегу на песочке утоплый труп мертвого человека. По какому такому основанию, спрашиваю, он тут лежит? Нешто это порядок?

А. П. Чехов. «Унтер Пришибеев» (1885)

Не будем забывать и о разговорной речи, где плеоназмы выполняют функцию эмоционального усилителя и зачастую воспринимаются большинством вполне нейтрально, как например, самый лучший, очень сильно люблю, полное фиаско и так далее. А некоторые настолько влились в наш лексикон, что никто и не подумает искать в них избыточность – в таких как сахарный песок, сегодняшний день, тёмная ночь и другие. Поэтому контекст – всему голова. Каждый из нас волен искать ту самую золотую середину, самостоятельно оценивая коммуникативную ситуацию.

И всё же предупреждён – значит вооружён. Ниже вас ждёт краткий список распространённых плеоназмов, употребление которых в большинстве случаев нежелательно. Приведённые значения вы с лёгкостью найдёте во всех толковых словарях (например, Кузнецова, Ожегова или Ефремовой).

Небольшая миниатюра

Миниатюра (итал. miniatura) – небольшой цветной рисунок в старинных рукописях, произведение искусства малой формы. Большой миниатюра явно не может быть.

Кивать головой

Кивать – слегка наклонять и поднимать голову, указывать движением головы в сторону чего-либо или кого-либо, мерно покачивать головой. Уточнение в этом случае явно лишнее.

Самый оптимальный

Оптимальный (от лат. optimis – лучший) – самый благоприятный, наиболее подходящий, соответствующий желаемым условиям. Употребление в связке с прилагательным «самый» сродни похожему плеоназму «самый лучший». Куда уж ещё лучше и оптимальнее?

Сервисное обслуживание

Обслуживание – это и есть сервис (англ. service). Если вы не хотите говорить «обслуживающее обслуживание», заменяйте эту фразу другими словосочетаниями в зависимости от контекста: например, «обслуживание в техцентре», «обслуживание у официального дилера». Справедливо будет отметить, что некоторые лингвисты не видят ничего плохого в этом плеоназме и допускают такое употребление, вероятно, из-за широкого распространения в узусе.

Кардиограмма сердца

Кардиограмма (от греч. καρδιά – сердце и γράμμα– запись, письменный знак) – графическое изображение работы сердца. корректно: сделать кардиограмму, снять кардиограмму.

Временно приостановлен

Приостановить – временно остановить, задержать, прекратить. Это тот самый случай, когда приставка при- явно указывает на значение и подсказывает, что что-то не так во фразе временно приостановлен.

Прогноз на будущее

Прогноз (греч. πρόγνωση) – предсказание хода и результатов каких-либо событий, мероприятий, процессов и так далее. Сами понимаете, прогноз на прошлое или настоящее невозможно дать.

Совместное сотрудничество

Cотрудничать – заниматься какой-либо деятельностью совместно с кем-либо. Соответственно отглагольному существительному «сотрудничество» ни к чему дополнительные прилагательные.

Сочетаться вместе

Сочетаться – гармонировать, соответствовать друг другу. Наречие «вместе» здесь избыточно: уберите его и смысл совершенно не изменится.

Общие точки соприкосновения

Точка соприкосновения – это что-то общее, взаимно связывающее что-либо или кого-либо.

Мемориальный памятник

Здесь выбираем что-то одно: либо образуем от прилагательного «мемориальный» (от лат. memorialis – памятный) существительное «мемориал», либо оставляем «памятник» – архитектурное или скульптурное сооружение в память какого-либо лица или события.

Нижнее подчёркивание

Подчёркивание – линия или черта, проведённая под строкой. То есть она априори располагается внизу.

Полный аншлаг

Аншлаг (нем. Anschlag) – объявление у кассы театра, цирка, кинотеатра о том, что все билеты проданы. Частичным аншлаг быть не может.

Патриот своей родины

Патриот (от греч. πατριώτης – земляк, соотечественник) – тот, кто любит свою отчизну, верен своему народу, готов на личные жертвы и подвиг во имя родины. А родина, как мы знаем, хоть и бывает разной, но у каждого она одна. Поэтому стать патриотом чужой страны невозможно, ибо это уже будет называться по-другому.

Модный тренд

Тренд (англ. trend – тенденция, уклон) – преобладающая тенденция, общее направление развития чего-либо на протяжении определённого времени. Значение этого слова смежно со значением существительного «мода», поэтому такое сочетание избыточно.

Самое главное

Главный – самый важный, основной, центральный.

Аксиома, не требующая доказательств

Аксиома (греч. ἀξίωμα) – положение, принимаемое без доказательств в качестве исходного, отправного для данной теории.

Биография жизни

Биография (от греч. Βίος – жизнь и γράφω – пишу] – описание значительных фактов чьей-либо жизни и деятельности в хронологическом порядке; жизнеописание).

Госпитализировать в больницу

Госпитализировать – поместить больного в лечебное учреждение для лечения.

Водная акватория

Акватория (лат. aquatorium) – водная поверхность чего-либо в установленных границах.

Опытный эксперт

Эксперт (от лат. expertus – опытный) – специалист, обладающий глубокими познаниями в какой-либо области.

Период времени

Период (греч. Περίοδος – обход, круговращение) – промежуток времени в развитии чего-либо.

Впервые познакомиться

Повторное знакомство возможно лишь в том случае, если человек страдает амнезией.

Подсолнечное масло без холестерина

Растительное масло, каким бы оно ни было, не может содержать холестерин, потому что это вещество животного происхождения.

Попытка покушения

Покушение – попытка лишить жизни кого-либо.

Главный лейтмотив

Лейтмотив – основная мысль произведения, которую автор неоднократно повторяет и подчёркивает.

Первый дебют

Дебют – это и так первое выступление. Любое последующее дебютом уже не является.

Мимика лица

Мимика – движение мышц лица, значит, «лица» лишнее.

Лично я

А если не лично?!

Кажется, чего-то в этом списке не хватает… Ах да, первого примера в этой статье – заголовка. «Избыточный плеоназм» – самый яркий плеоназм. Но, надеюсь, вы мне простите такую шалость – эта игра слов была проверкой на внимательность.

Греча и кура

«Мне куру с гречей, пожалуйста», – почему-то многие думают, что эту фразу можно услышать на каждом углу только в Петербурге. Забегая вперёд, скажу: это заблуждение. Но давайте по порядку.

В большинстве словарей, изданных за последние двадцать лет, слова греча наравне с гречкой фиксируются с пометой «разг.», то есть их употребление в любом значении уместно исключительно в устной и непринуждённой речи. Хотя раньше в толковом словаре Ожегова (1949) такой пометой наделялось только существительное гречка.

С курой же всё однозначно: в единственном числе это слово носит диалектный и просторечный характер, чего не скажешь о форме множественного числа – куры. Она стилистически нейтральна: мясо кур, куры гриль – вполне литературные словосочетания. А вот варианты курицы, курицы гриль следует избегать, это не норма.

Таким образом, нейтрально: гречневая крупа, курица с гречневой кашей (если крупа сварена), курица гриль[3], куры гриль. К этим вариантам точно никто никогда не придерётся.

Ох уж этот волнительный момент

Когда я слышу, что слова волнительно не существует, мне хочется громко закричать: «Не верю!» В точности как Станиславский, тем более что он в этой истории сыграл весьма важную роль.

Если вы когда-нибудь интересовались, как правильно – волнительно или волнующее, наверняка встречали информацию об «актёрском» происхождении первого варианта. Об этом, например, писал Корней Чуковский в книге «Живой как жизнь» (1962):

«Говорят, „волнительно“ идёт из актёрской среды. Самые большие мастера нашей сцены, Станиславский, Вахтангов, Качалов, охотно применяли его, – правда, не к людям, но к пьесам и книгам.

„Не расстаюсь с томиком Ахматовой, – писал Качалов в 1940 году. – Много волнительного“.

В романе К. Федина „Необыкновенное лето“ писатель Пастухов говорит: „Волнительно! Я ненавижу это слово! Актёрское слово! Выдуманное, несуществующее, противное языку“. Мне кажется, Пастухов был не прав. Слово это самое русское…»

Книга Чуковского вышла более полувека назад, но написанное до сих пор не теряет своей актуальности. Волнительно уже давно не вызывает крайне негативных эмоций у большинства носителей языка, а уж нынешним поколением и вовсе воспринимается как нейтральное. Более того, сейчас у каждого варианта в рамках узуса появилось своё значение: волнительный – заставляющий испытывать какую-либо кратковременную тревогу (волнительный момент), а волнующий – вызывающий беспокойство на протяжении длительного периода (волнующий вопрос). Масло в огонь подливает закон языковой аналогии: есть же трогательный и трогающий, воспитательный и воспитывающий, почему, собственно, академические источники отказывают волнительно в нормативной прописке? Потому что у него другой стилистический облик.

Волнующе – книжное слово высокого стиля. Волнительно – разговорное. Подтверждение этого факта можно найти в любом толковом словаре: волнительный пока что везде сопровождается пометой «разг.», что ограничивает его употребление.

Это находит поддержку и у носителей языка: разумеется, есть те, кто держится за книжное волнующе как за последний бастион. Чтобы убедиться в этом, я как-то провела опрос среди читателей блога с целью выявить отношение к героям этой статьи. Результат оказался предсказуем: в процентном соотношении количество отвергающих волнительно/волнительный было крайне низким – всего лишь 10 % против 90 % употребляющих/относящихся к ним нейтрально.

Вот что писали в защиту консервативного варианта волнующе:

• «Отвратительное слово волнительно. Манерное, мерзкое какое-то. Передёргивает каждый раз, когда его слышу».

• «Слово-паразит нашего времени».

• «Всегда считала, что волнительно – это стилистическая простонародная вольность».

• «Волнительно звучит презрительно».

• «По степени неприязни волнительно может сравниться только со словом атмосферно».

Такой круговорот мнений подталкивает на размышления: почему нам порой проще ограничить себя узким кругом устоявшихся слов, вместо того чтобы дать возможность языку «освежиться»? Особенно в том случае, когда это не противоречит законам словотворчества?

Ведь за красотой и выразительностью русской речи скрывается способность употребить именно то слово, которое яснее всего выразит вашу мысль.

Но каким будет это слово – волнительным или волнующим – в любом случае решать только вам.

Дима, помаши рукой маме!

«Дура ты! И муж твой дурак, хоть и помер… И коза у тебя дура».

Если вы прочитали последнюю цитату голосом Нонны Мордюковой, в сердце резко поселилось щемящее чувство ностальгии, а перед глазами предстал образ Нины Усатовой, зовущей сына на Красной площади в Москве, то вы явно смотрели в 1990-е телеканал «ОРТ» и помните цикл гениальной социальной рекламы «Русский проект». Уж сколько крылатых фраз подарили нам эти ролики, сюжеты которых уже никогда не сотрутся из нашей памяти, – настолько прочно въелись тогда в подсознание.

Одна из таких фраз – «Дима, помаши рукой маме» – может стать лучшей мнемонической подсказкой при выборе корректной формы изобилующего глагола помахать.

Что значит «изобилующего»? Этот термин подразумевает наличие двух личных форм, различающихся по смыслу или стилистически. В случае с глаголом помахать нейтральными будут помаши, помашет, помашут, а разговорными – помахай, помахает, помахают. То же самое и в настоящем времени: нейтральные маши, машу, машешь, машет, машут выступят против разговорных махай, махаю, махаешь, махает, махают.

Разумеется, это далеко не единственный изобилующий глагол в русском языке: такие же двоякие формы есть у полоскать, мяукать, мурлыкать, кудахтать, рыскать, кликать, плескать, тыкать, хныкать и прочие. Как разобраться во всём этом многообразии? Запомнить, что формы с чередованием согласных (полощет, мяучит, мурлычет, кудахчет, рыщет, кличет, плещет, тычет, хнычет) нормативны, а без чередования (полоскает, мяукает, мурлыкает, кудахтает, рыскает, кликает, плескает, тыкает, хныкает) употребляются, как правило, в разговорной речи.

Почему язык терпит такую избыточность? Объяснение этого явления кроется в разделении глаголов на классы – продуктивные и непродуктивные.

К продуктивным относятся те, от инфинитива которых могут образовываться новые формы настоящего времени без изменения в корне и в основе: играть – играю, читать – читаю, худеть – худею. К непродуктивным же относятся все остальные, основа которых изменяется при образовании новых форм настоящего времени (как минимум происходит чередование корневых согласных и гласных, что мы и наблюдаем в том числе у литературных форм изобилующих глаголов): писать – пишу, петь – пою, резать – режу, махать – машу и так далее.

Как же тогда появляются параллельные формы? Под воздействием глаголов продуктивных классов на непродуктивные – срабатывает всё тот же закон аналогии. Так, например, продуктивные глаголы на -ать, основа настоящего времени которых оканчивается на -aj- (думать – думаю) подчиняют себе многие непродуктивные глаголы на -ать (полоскать – полощу). В результате появляются вариантные формы с признаками разговорного стиля: полощет – полоскает, кудахчет – кудахтает.

Если вам требуется время, чтобы это обдумать – отвлекитесь от чтения. Лучше включите прямо сейчас на YouTube цикл социальной рекламы «Русский проект», не пожалеете. Потому что продуктивные и непродуктивные классы глаголов никуда не денутся, а получить ударную дозу эмоций всегда полезно.

Представить и предоставить

Как вы думаете, сколько человек проникнется призывом а-ля «изучайте русский язык, постигайте необъятную глубину его смыслов – и вы сможете наслаждаться прозой и поэзией классиков в полной мере»? Думаю, единицы.

В наш прагматичный век гораздо действеннее будет другой подход: «учите русский язык, будьте грамотными – и это поможет вам добиться успеха в жизни и сделать хорошую карьеру». С одной лишь оговоркой – в этом случае трактовка «грамотности» не должна сводиться лишь к правописанию: понятное дело, что авторитет эксперта может быть подорван даже из-за малейшей орфографической ошибки (хотя с кем не бывает), но главным здесь всё-таки должно стать умение корректно доносить свои мысли с помощью нужных инструментов. Ведь вдруг случится так, что в процессе каких-либо важных переговоров второго шанса не представится. Или не предоставится?

Да-а-а, подобные паронимы вечно приносят массу неудобств в устной речи. Защищаешь, к примеру, важный проект на совещании, всеми силами концентрируешься на сути, произносишь фразу «надо предоставить отчёт…» и нежданно-негаданно червь сомнения уводит мысль не туда: «А вдруг надо было сказать „представить отчёт“?» Ох как не вовремя…

Какой вариант вам кажется более подходящим? Здесь может быть как первый, так и второй, потому что выбор глагола зависит от контекста и значения.

Предоставить – дать возможность распоряжаться, передать, проинформировать (проще всего это запомнить с помощью ассоциации с глаголом доставить, то есть отдать).

Представить – показать, предъявить, продемонстрировать.

Поэтому будет правильно: предоставить (= дать) отчёт к 1 сентября, но представить (= продемонстрировать) отчёт в виде таблиц; предоставить (= дать возможность пользоваться) документы для оформления доверенности, представить (= предъявить) документы полиции.

А что касается…

Ещё одна лакмусовая бумажка речевой культуры – народно-разговорный предлог касаемо. Взгляните на примеры его употребления в литературе:

– А што касаемо того, што я тебя ведьмой навеличивал, так это совсем особь статья, Дуня.

Д. Н. Мамин-Сибиряк. «Озорник» (1896)

* * *

– А что касаемо чёрта, полагаю, что это не евонная повадка.

Саша Чёрный. «Солдатские сказки»/ «Лебединая прохлада» (1932)

* * *

– По мне пущай кукушка в леваде поплачет, а что касаемо нашего хутора, то он не один, окромя его, по России их больше тыщи имеются!

М. А. Шолохов. «Председатель Реввоенсовета республики» (1925)

В принципе в XXI веке ничего не изменилось – у касаемо до сих пор всё та же стилистическая окраска. Но, несмотря на это, его всё чаще можно услышать в деловой речи: «В ответ на Вашу заявку касаемо неисправности техники сообщаю…»

Возникает резонный вопрос: а можно ли заменить касаемо на касательно или что касается? Можно, только осторожно: его «родственники» тоже не могут похвастаться нейтральной стилистической пропиской в современном русском языке, потому что ограничены в употреблении. Имейте в виду, что они характерны только для книжной и официально-деловой речи и придают обоим стилям характерный душок канцелярита.

Часть 3 Повторение – мать учения

Буду откровенной: в этой главе я не ставила перед собой цели открыть Америку, скорее, наоборот. Все приведённые правила вы так или иначе должны были изучать в школе, только, возможно, что-то наверняка уже стёрлось из памяти или вовсе не отложилось. Поэтому предлагаю уделить особое внимание некоторым важным моментам: склонению фамилий, правописанию сокращённых форм имён собственных, грамматической сочетаемости слов и многому другому – не менее нужному и интересному.

Грамота и грамматика

Раз уж эта глава посвящена в том числе грамматике, давайте выясним: куда делась вторая буква М в слове грамота, если, казалось бы, оба слова восходят к греческому γράμματα (буквы)? Разобраться в этом вопросе действительно важно, потому что в слове грамотный часто беспричинно удваивают букву М, проводя аналогию с грамматикой. Увы, это частое заблуждение хотя бы потому, что оба слова пришли в русский язык не только в разное время, но и разными путями.

Грамота (согласно этимологическому словарю Фасмера) – в XIV веке из греческого языка, где γράμμα значило «буква», «письменный знак», а γράμματα – «буквы», «письмо». И так уж случилось, что русский язык адаптировал это слово по-своему, поэтому в грамоте одна М. Грамматика (согласно этимологическому словарю Шанского) – в XVII веке из латинского языка, где grammatica значило «учение о словесности».

И всё бы ничего, но в «Житии Феодосия Печерского», которое написал Нестор в XI веке, мы видим фразу «…и въскоре извыче вся граматикия…», что дословно переводится как «и вскоре [Феодосий Печерский] изучил все грамматики». Получается, в древнерусском языке уже было слово граматикия в значении грамматика. С одной буквой М. Что это была за грамматика? Или это ошибка? Увы, неизвестно.

Плюс ко всему данные Фасмера о заимствовании греческого слова γράμμα в XIV веке не соответствуют действительности, потому что найденные в XX веке берестяные грамоты датируются XI–XV вв. и среди множества этих древнерусских документов есть как минимум один (предположительно написанный в XI веке), в тексте которого легко распознать очевидное слово грамота с одной буквой М. И на том спасибо, хоть какой-то свет пролился на эту историю.

Осталось теперь разобраться с грамматикой. К сожалению, тут сложнее: после вносящей смуту граматикии Нестора никаких упоминаний этого слова в рукописных документах не было на протяжении нескольких сотен лет. Пока в XVII веке не вышла первая «Грамматика» М. С. Смотрицкого (1619), после которой и закрепился используемый по сей день словарный вариант с двумя буквами М.

Два ребёнка или двое детей

Как только дело касается собирательных числительных (двое, трое, четверо), воображение рисует табличку с предупреждением:

«Осторожно! Стилистически ограничено!»

Несмотря на кажущуюся простоту, употребление таких слов регулярно доставляет нам немало хлопот: например, мы не говорим двое столов, трое сестёр, четверо чашек и так далее. Потому что подобные собирательные числительные дружат только:

✔ с мужчинами (двое солдат, трое парней, четверо футболистов);

✔ с людьми как группой лиц – существительными ребята, люди, дети (двое ребят, трое лиц);

✔ с детёнышами животных – существительными мужского рода (семеро козлят, двое котят);

✔ с прочими существительными, не имеющими формы единственного числа (двое суток, трое ножниц, четверо брюк).

Эта информация, конечно же, полезна – спору нет. Но все перечисленные тезисы не дают ответа на беспокоящий многих вопрос: как же всё-таки правильно – два ребёнка или двое детей, три внука или трое внуков? Что выбирать, когда времени на раздумья нет, а справочника под рукой – тем более?

К счастью, здесь всё просто. Если перед вами существительное мужского рода, которое оканчивается в начальной форме (ед. ч., им. п.) на согласный и обозначает лицо мужского пола, выбираем любой вариант – либо с количественным числительным, либо с собирательным. Оба абсолютно равноправны: двое сыновей или два сына (начальная форма – сын), трое детей или три ребёнка (начальная форма – ребёнок) и так далее. Главное, обращать внимание на последний согласный звук – именно он не даст ошибиться.

Числовые наращения

Обычно в повседневной жизни мы редко задумываемся о буквенных наращениях числительных и, что уж скрывать, прекрасно без них обходимся. Загляните, например, в свои мессенджеры: бьюсь об заклад, вы скорее напишете кому-нибудь, что живёте на 2 этаже, а не на 2-ом, сообщите, что купили билеты в театр на 5 ряд, а не на 5-й, и будете во всех подобных случаях указывать только цифру, потому что закон экономии речевых усилий никто не отменял.

Но так будет лишь до того момента, пока вам не придётся писать, к примеру, объявление о продаже однокомнатной квартиры, заявление о принятии ребёнка в первый класс или склонять в каком-нибудь документе числовые диапазоны. Поэтому ниже вы найдёте исчерпывающую информацию о правописании всевозможных вариантов с наращением падежного окончания порядковых числительных и даже больше.

Именно порядковых! То есть тех, которые обозначают порядок предметов при счёте: первый, второй, третий…

Потому что вы наверняка видели, как и количественные числительные норовят снабдить буквенным «прицепом». Разве кого-то удивишь романом в 3-х томах? Нет, а ведь, между прочим, это весьма распространённая ошибка, правильно – роман в 3 томах.

Из этого делаем первый вывод: сначала определяем разряд числительного и, если перед нами оказывается количественное, оставляем его без буквенного наращения.

Любой из представленных вариантов верен:: балет в 3 действиях или балет в трёх действиях, правило 7 нот или правило семи нот, от 2 до 5 или от двух до пяти.

Но всё же вернёмся к нашим баранам, то есть к порядковым числительным, которые обозначаются арабскими цифрами.

✔ Узелок на память № 1: в наращении не может быть больше двух букв.

Это значит, что никаких до 11-класса или 5-ого уровня. Не «огокаем»!

Пишем одну букву, если предпоследняя буква в числительном – гласная: 1-й ряд (первЫй), в 6-м классе (шестОм), в 3-й книге (третьЕй).

Пишем две буквы, если предпоследняя – согласная: с 1-го раза (первоГо), до 10-го поколения (десятоГо).

✔ Узелок на память № 2: два сапога пара, оба с наращениями.

Если в предложении порядковых числительных два и они разделены запятой, союзом или предлогом, то добавляем наращение каждому числительному: выучить со 2-й по 5-й параграфы; выполнить 23-й, 24-й упражнения; 50-е и 60-е годы.

✔ Узелок на память № 3: в тесноте, да не в обиде.

Если подряд идут три и более числительных, то на наращениях можно сэкономить, поставив окончание только у последнего: выучить 2, 3, 4 и 5-й параграфы; выполнить 23, 24, 25-е упражнения; 50, 60, 70-е годы.

✔ Узелок на память № 4: разделяй, но проверяй.

Если числительные разделены тире, то наличие буквенного наращения зависит от их окончаний.

Если окончания одинаковые – наращиваем только второе числительное: в 20–30-х годах (кстати, если вы читали мою первую книгу «Великий русский», то должны обратить внимание на среднее тире – как раз такое ставится в числовых диапазонах).

Если окончания разные – придётся добавлять наращение к каждому числительному, что в принципе логично.

На этом всё! В остальных случаях буквенные наращения не нужны: ни римским цифрам, ни календарным числам, ни количественным числительным, как я уже писала выше.

И на десерт у нас осталось самое интересное: сложные существительные и прилагательные, в составе которых есть числительное. Их можно записать по старинке прописью в словесной форме (двухкомнатный, трёхэтажный, восьмисотпятидесятилетие). А можно в словесно-цифровой форме: 2-комнатый, 3-этажный, 850-летие.

Главное, что надо запомнить: варианты с наращением буквы Х и раздельным написанием в этом случае – ошибка.

Большинство сказал…

Как-то раз я написала в блоге: «Над созданием книги работаЮТ много людей: ведущий редактор, технический редактор, верстальщик, дизайнер, корректор, сотрудники типографии и, собственно, автор». И мне сразу посыпались сообщения в ответ: «Полина, а разве не в единственном числе надо согласовывать глагол? Много людей [что делает?] работает?»

Друзья, ваша правда. Только, как всегда, есть одно большое НО.

Эта тема обычно весьма объёмно описывается в справочниках, но её смысл можно свести к двум тезисам. Запоминаем главное.

✔ При одушевлённом подлежащем сказуемое ЧАЩЕ имеет форму множественного числа, так как выражает активное действие. Думаю, вы догадались, почему я выделила «чаще» – в этом случае возможно как единственное число, так и множественное.

Большинство выпускников поступили (= поступило) в вузы.

Большинство депутатов проголосовали (= проголосовало) против.

✔ При неодушевлённом подлежащем сохраняем грамматическое согласование и без лишних раздумий выбираем форму единственного числа, подчёркивая пассивность.

В последнее время появилось много интересных книг.

Таким образом, обращаем внимание на одушевлённость/неодушевлённость субъекта. В первом случае возможны оба варианта (и в ед., и во мн. ч.), во втором – только форма единственного числа.

P. S. А можно вообще хитрить и всегда выбирать только форму единственного числа, не ошибётесь. Вот бы так сразу везде и писали, да?

Склонение фамилий

Будьте уверены: на нашем веку не наступит тот благостный момент, когда прекратятся междоусобные войны между родителями и учителями, специалистами отделов по работе с персоналом и трудоустроенными работниками предприятий, даже между сотрудниками госструктур (органов ЗАГС, УФМС и прочих выдающих документы) и гражданами РФ. А всё потому, что не переведутся на земле русской семьи с фамилиями Жук, Ивашенко, Шевчук, Топчий, Белых, Варняха, Божок, Капля…

Уж сколько споров ежедневно возникает из-за склонения «трудных» случаев! Особенно в период начала и окончания учебного года, когда одни подписывают тетради и отчаянно спорят с учителями, а другие получают аттестаты или дипломы и обнаруживают там непривычную (читайте «неправильную») форму своей фамилии. Обычно у носителей аргумент в таких случаях один: «У нас в роду никогда никто не склонял!». И самая большая сложность здесь кроется в том, что лингвистические доводы из авторитетных источников для них совершенно не имеют никакого значения. Потому что «никто никогда не склонял». И точка.

Но всё же – где искать доказательства всем остальным, кто находится по ту сторону баррикад? К кому обращаться, чтобы убедиться в своей правоте и безо всяких сомнений расставить все точки над Ё?

Например, к авторам известных справочников и словарей, где наиболее подробно и ёмко отражены практически все спорные случаи. Среди них:

✔ Д. Э. Розенталь, Справочник по правописанию и литературной правке (21-е изд., 2017);

✔ А. В. Суперанская, Словарь русских личных имён (2006);

✔ Л. К. Граудина, В. А. Ицкович, Л. П. Катлинская, Грамматическая правильность русской речи (2008).

Там есть сложившиеся в русском языке правила, в соответствии с которыми вы можете вынести вердикт любой фамилии. Ниже – десять основных, которые для вашего удобства начинаются с примеров.

Розенталь, Соколюк, Шмидт, Шендерович

Мужские фамилии, оканчивающиеся на любой согласный звук (мягкий или твёрдый), склоняются. Женские – нет.

Творчество Виктора Цоя, но песня Аниты Цой. Справочник Дитмара Розенталя, но воспоминания Иды Розенталь. Дети капитана Гранта, но книга Мэри Грант

Как склонять мужские фамилии а-ля Кравец, Гавел? Нет Кравеца или Кравца? Гавела или Гавла? Допустимы оба варианта, но предпочтительным считается склонение без выпадения гласного: диплом Александра Кравеца, похвальный лист вручается Павлу Гавелу. Такой вариант безошибочно позволяет установить начальную форму.

А что делать с фамилиями Ремень, Палец, Заяц, Лев и прочими, которые созвучны нарицательным названиям животных или неодушевлённым существительным? Розенталь рекомендует не склонять во избежание курьёзов или сохранять при склонении беглый гласный: приказ о приёме на работу Ременя Игоря Владимировича. Окончательное решение принимает носитель фамилии.

Петросян, Галустян, Мартиросян, Арустамян

Мужские фамилии на -ян склоняются, женские – нет.

паспорт Карины Петросян, китель Ануша Бабаяна

Шептий, Василой, Мамий, Палий

Если фамилия на -ий, -ой аналогичны существительным с нулевым окончанием, склоняем только мужскую.

документ выдан Дмитрию Шептию, но Ирине Шептий, Сергею Василою, но Наталье Василой

Щерба, Зарва, Тризна, Рудыка

Мужские и женские фамилии на неударные -а, -я склоняются.

труды Льва Щербы, словарь Майи Зарвы

Берия, Чантурия, Зарандия

Мегрельские фамилии на -ия склоняются.

преступления Берии, аттестат выдан Галине Чантурии

Цурая, Гурцкая, Шенгелая, Цхакая

А тут наоборот. Мегрельские фамилии на -ая не склоняются.

концерт Дианы Гурцкая, роль Ариадны Шенгелая

Белых, Нагорных, Борзых, Хованских

Все фамилии русскоязычного происхождения на ‐ых, -их не склоняются.

речь Никиты Белых

Ивашенко, Шевченко, Войтенко, Пепенко, Саенко

Мужские и женские фамилии украинского происхождения на -ко в современном русском языке не склоняются.

Мы идём в гости к семье Ивашенко.

Гастелло, Живаго, Меладзе, Кони

Мужские и женские фамилии иноязычного происхождения на -о, -е, -и, -у, -ю не склоняются.

песни Валерия Меладзе

Дюма, Гавальда, Делакруа, Леруа

Мужские и женские фамилии французского происхождения, оканчивающиеся на ударные -а, -я, не склоняются.

книги Александра Дюма, Анны Гавальда

Как правило, тема склонения фамилий всё равно выходит за пределы перечисленных пунктов, поэтому ниже вы найдёте ответы на самые распространённые вопросы.

* * *

Вопрос № 1:

«А как быть с иностранными фамилиями на -нен? Замужем за кем? За Пойкалайненом, Пойкалайненым, Пойкалайнен? Этот вопрос поставил нас в тупик в ЗАГС».

Ответ: заимствованные фамилии на -ин, -ов, -ен, принадлежащие иностранцам, в форме творительного падежа оканчиваются на -ом.

Пойкалайненом, Дарвином, Чаплином

Вопрос № 2:

«Как склоняются двойные фамилии?»

Ответ: обращаем внимание на каждую часть и склоняем её как самостоятельную в соответствии с основными правилами.

выступление Тиграна Мелика-Адамяна, но программа Анастасии Мелик-Адамян (см. выше)

Вопрос № 3:

«По каким правилам определяется постановка ударения в фамилии?»

Ответ: таких правил нет. Ударение определяет исключительно носитель.

Я часто сталкиваюсь с мнением, что уже давно пора во всех сложных случаях давать право склонять или не склонять фамилию её носителю. Но не всё так просто, потому что перечисленные правила подчиняются грамматическим законам языка.

Фамилия – такое же слово, как и любое другое. И это не чья-то прихоть или фантазия, это закономерность: в наших же интересах попытаться понять её, чтобы не допускать конфликтных ситуаций. В противном случае, соблюдать или нарушать закон (не только грамматический) – личный выбор каждого.

Это Сашина машинка

Задумывались ли вы когда-нибудь, почему правильно писать «Сашина игрушка», но «пушкинская проза»? И чем грамматически оправданы прописная буква в первом примере, а строчная – во втором? Мы сейчас, конечно, во всём разберёмся, но сначала запомним три ключа, ведущих к разгадке этой тайны.

Ключ № 1: суффиксы решают всё. Ну, почти всё.

Ключ № 2: фразеологизмы вне игры.

Ключ № 3: принадлежность и посвящённость – разные вещи.

А теперь теория.

С прописной (БОЛЬШОЙ) буквы пишутся:

✔ притяжательные прилагательные с суффиксами -ин-, -ов- (-ев-), которые мы образовываем от имён людей, животных и мифологических существ.

Петин рюкзак, Наташина юбка, Юлин плащ, Шариков ошейник, Зевсов щит;

✔ прилагательные с суффиксом -ск-, если имеют значение «имени, памяти кого-либо» (это важно). Обычно такие прилагательные входят в состав названия и являются именами собственными.

Нобелевская премия, Ломоносовские чтения;

Фразеологизмы а-ля сидорова коза или ахиллесова пята этому правилу не подчиняются, потому что прилагательные употреблены в переносном смысле. Уже легче.

Теперь разберёмся со строчной (маленькой) буквой:

✔ как только вы видите суффикс -ск- и понимаете, что прилагательное указывает на принадлежность какому-либо лицу или животному, пишем со строчной.

ломоносовские труды (труд не посвящён Ломоносову, а принадлежит ему), шариковская будка, чеховский стиль.

Подведём итог.

Если есть суффикс -ск- и нет значения «имени, памяти кого-то», пишем с маленькой буквы (строчной).

Если есть -ов- (-ев-), -ин-, пишем с большой (прописной или заглавной).

Хочу чаю

Сколько падежей в русском языке? Не спешите с ответом, даже если в голову пришла известная мнемоническая фраза:

Иван Родил Девчонку, Велел Тащить Пелёнку.

Да, каждому из нас в школе рассказывали о шести падежах, но на самом деле их гораздо больше. Причём единой (кроме общепринятой, конечно) классификации не существует: одни лингвисты выделяют девять падежей, другие – тринадцать, а третьи – вообще пятнадцать. Все эти словоизменительные грамматические категории, которые выходят за рамки «традиционной» системы, считаются периферийными: в число таких падежей входит звательный, местный, включительный, отложительный, ждательный, временной, лишительный, счётный и количественно-определительный.

Вот о последнем как раз мы и поговорим: именно он командует парадом, когда мы хотим сказать килограмм сахара/сахару, рюмка коньяка/коньяку, принеси воды/воду, купи мороженое/мороженого и так далее. Оговорюсь сразу, что помимо термина «количественно-определительный» вам могут встретиться и другие формулировки: партитив, количественно-разделительный, родительный партитивный – это всё одно и то же.

А теперь коротко о главном. Как правильно – выпить чаю, выпить чай или выпить чая? Допустимы все варианты. Ваш выбор должен зависеть от контекста – стиля и значения.

Первое сочетание – выпить чаю – наиболее характерно для разговорной речи, имеет количественное значение и указывает на часть целого. Этим объясняется употребление вещественных и собирательных существительных, оканчивающихся в родительном падеже на -у/-ю: рюмка коньяку, чашка чаю, насыпь сахару, налей соку – все эти примеры подразумевают небольшое количество.

Второе сочетание – выпить чай – нейтрально и может употребляться, когда вы имеете в виду «выпить весь чай». Здесь уже никакого количественного значения нет, потому что речь идёт о целой части.

Третье сочетание – выпить чая – также нейтрально и, более того, предпочтительно в употреблении. Причём уже давно наметилась тенденция вытеснения разговорных вариантов на -у/-ю формами на -а/-я, особенно в том случае, когда при существительном есть определение: чашка чёрного чая, рюмка армянского коньяка, ложка тростникового сахара.

А как разобраться с вариантами купить воду/воды, взять мороженого/мороженое? Тут прослеживается та же связь с количеством.

Купить воду, взять мороженое указывает на полный охват предмета действием: купить всю воду, взять всё мороженое без остатка.

Купить воды, взять мороженого – на частичный: купить 1 бутылку воды, взять 1 порцию мороженого.

Вот такой он, этот партитив… Ничего не поделаешь.

Нести под мышкой

Начнём с самого лёгкого – с этимологии.

Подмышка – это буквально «область под мышцей». Мышка и мышца – родственные слова, оба восходят к латинскому musculus. А ещё подмышка – имя существительное, оно пишется слитно и склоняется: пиджак жмёт в подмышках.

Но тут-то и начинается представление! И перед нами сейчас предстанет совсем другая часть речи. Барабанная дробь… Внимание! Если вы скажете: «Несу ребёнка под мышкой», то употребите уже наречие. Дальше – больше: под мышками, под мышки, под мышку – тоже наречия, все они пишутся раздельно. И это не формы одного и того же слова, как вы могли бы подумать, а действительно разные слова, причём совершенно самостоятельные и выполняющие в предложении функцию обстоятельств.

Например:

✔ взял пакет под мышку;

✔ подхватить человека под мышки;

✔ у меня сухо под мышками;

✔ держать термометр под мышкой.

Вам тоже при прочтении этих примеров захотелось провести аналогию с коленками? Мол, почему под коленкой – это существительное с предлогом в предложном падеже, а под мышкой – наречие? Обычно в справочниках так пишут:

«…раздельно пишутся наречия, образованные от имён существительных с предлогами, если существительные сохранили некоторые падежные формы (две и более): в потёмках, на карачках, на корточках, на ощупь, на радостях и так далее».

Сравните также с аналогичными примерами – заграницей (существительным в творительном падеже, начальная форма – заграница) и за границей (наречием). Обычно эта связка не вызывает так много вопросов, чего не скажешь о подмышках и их сводных «братьях-близнецах». Но, ей-богу, человеку, далёкому от лингвистики, легче назвать такие наречия языковыми артефактами и принять это как данность.

«А можно ли сказать, что у меня чешется ПОД подмышкой?» – обычно спрашивают после такого объяснения. Друзья, лучше не стоит, потому что такой вариант как минимум неблагозвучен. Используйте описательные конструкции: чешется в области левой подмышки или в левой подмышечной впадине. Скажем так: от греха (непонимания) подальше.

Трудности управления

Оплата картой

Думаю, у вас тоже не проходит и дня, когда бы вы не услышали где-нибудь на кассе: «Оплачивать по карте будете?» А ведь оплатить или рассчитаться можно с помощью карты или картой, так же как и наличными.

Никому же не придёт в голову говорить «оплачу по наличным»?

Так вот и безналичному расчёту никакие предлоги не нужны, поэтому корректными признаются варианты оплатить картой, оплатить с помощью карты.

Завкафедрой – заведующая кафедрой

По степени распространённости ошибочного варианта этот случай может конкурировать с предлогом согласно. В рамках разговорной речи их неустанно объединяет тяга к родительному падежу, чего быть не должно: согласно (чему?) норме, словосочетание заведующая (чем?) кафедрой должно подчиняться только творительному.

Ласкаться к котёнку

Если взглянуть на значение этого глагола, всё становится на свои места: ласкаться – проявлять ласковое отношение, нежность. Следовательно, он управляет существительным в дательном падеже с предлогом «к».

Интересный факт

Ещё лет 300 назад у этого глагола был отрицательный смысл: ласкать значило «обманывать, гнусно льстить». Во времена Пушкина ласкателями называли льстецов и негодяев:

         Я царствую… но кто вослед за мной        Приимет власть над нею? Мой наследник!        Безумец, расточитель молодой,        Развратников разгульных собеседник!        Едва умру, он, он! сойдет сюда        Под эти мирные, немые своды        С толпой ласкателей, придворных жадных.        Украв ключи у трупа моего,        Он сундуки со смехом отопрёт.        И потекут сокровища мои        В атласные диравые карманы.   А. С. Пушкин, «Скупой рыцарь» (1830)

Ждать автобус и ждать автобуса

В этом случае правильны оба варианта, но у каждого свой смысловой оттенок.

Сравните примеры:

✔ стою на остановке, жду автобус;

✔ не дождавшись автобуса, мы поехали на такси.

В первом случае речь идёт о конкретном автобусе – винительный падеж придаёт ситуации характер определённости. Во втором примере за грамматической формой скрывается неясность, потому что это мог быть любой автобус. Если вы услышали здесь отголоски партитива, всё верно – это он и есть. Я специально поместила этот пример сюда, чтобы мы закрепили ту тему.

Отзыв и рецензия

Эти существительные отличаются не только предлогами в контексте управления, но и значениями.

Отзыв – это личное впечатление, частное мнение, не требующее какой-либо компетенции.

Рецензия – официальный анализ от профессионала, эксперта в какой-либо области, который оценивает актуальность и даёт общую характеристику чему-либо без личных оценочных суждений.

Если вы захотите поделиться мнением о прочитанном, имейте в виду:

✔ отзыв (о чём?) о книге «Большая книга о любимом русском»;

✔ рецензия (на что?) на книгу «Большая книга о любимом русском».

Иммунитет к кори и против кори

Иммунитет – это невосприимчивость организма к каким-либо заболеваниям или ядам. Соответственно у иммунитета будет такая же модель управления, как и у слова невосприимчивость – с использованием дательного падежа: иммунитет к кори. Но если вы понаблюдаете за употреблением этого существительного в разговорной речи, то обязательно заметите, что чаще используют вариант иммунитет против чего-либо. К счастью, здесь допустимы оба варианта – выбирайте тот, который больше нравится.

Уплатить

В книге «Могучий русский» я уже разбирала управление глаголов оплатить и заплатить: оплатить можно что-то, а заплатить – за что-то:

✔ оплатить проезд, но заплатить за проезд.

Особняком в этом ряду стоит нейтральный и вполне грамотный глагол уплатить, значение которого – «внести плату для возмещения чего-либо».

Уплатить можно что-то и за что-то:

✔ уплатить налоги,

✔ уплатить за покупки.

…то, что…

«Все знают о том, что русский язык – один из самых богатых в мире…»

Заметили, что в этом предложении есть кое-что лишнее?

Да, речь пойдёт о синтаксической корреляции то, что…, которая в последние два десятилетия получила широкое распространение не только в речи молодёжи, но и в СМИ.

Чтобы не загромождать свою речь подобными изобилующими и тяжеловесными конструкциями, обращайте внимание на слово что и определяйте, к какой части речи оно относится.

Когда что выступает в качестве союза, оставляем его в одиночестве: никаких соотносительных слов использовать не надо.

✔ Я знаю, что слово капучино может быть как существительным мужского рода, так и среднего.

✔ Профессор сказал, что в слове цукини одна буква К.

Когда что выступает в качестве подлежащего и является местоимением, указательное местоимение то невозможно убрать. В таких случаях можно добавить уточняющую частицу именно.

✔ Автор пишет [именно] о том, что происходит в русском языке.

✔ Взять [именно] то, что плохо лежит.

И ещё. Всегда помните о том, что в большинстве случаев связку о том можно исключить. Уверена, вы понимаете, о чём я.

Часть 4 Новый русский

С русским языком может произойти всё что угодно: перестройка, преображение, превращение, – но только не вымирание. Он слишком велик, могуч, гибок, динамичен и непредсказуем, чтобы взять и вдруг исчезнуть. Разве что – вместе с нами.

Борис Cтругацкий

О «новых» нормах и правилах

«Никогда такого не было, и вот опять» – пожалуй, знаменитое высказывание Черномырдина как нельзя лучше отражает суть нашумевшего словарного кризиса 2009 года, отголоски которого слышны до сих пор. Не прошло бы и дня, чтобы кто-то не написал мне:

– Опять придумали новые нормы?

– Таких правил раньше не было!

– Наш великий язык подстраивают под неграмотных, уже даже кофе стал среднего рода.

– Всё, тушите свет. Теперь надо говорить йогу́рт.

– А в наше время…

Порой так начитаешься подобного, что появляется желание встать, хлопнуть по столу и закричать: «Люд-и-и-и! Хватит. Остановитесь! Перестаньте так жестоко заблуждаться и верить всему, что пишут на заборах». Но формат такой книги не предполагает чрезмерных эмоций, поэтому будем считать, что вы этот абзац не видели.

Что произошло в 2009 году? Вроде бы ничего особенного, рядовое событие: Министерство образования и науки РФ издало приказ № 195 «Об утверждении списка грамматик, словарей и справочников, содержащих нормы современного русского литературного языка при его использовании в качестве государственного языка Российской Федерации». Статус официальных получили тогда всего четыре источника:

1. Орфографический словарь русского языка. Букчина Б. З., Сазонова И. К., Чельцова Л. К. – М.: «АСТ-Пресс», 2008. – 1288 с.

2. Грамматический словарь русского языка: Словоизменение. Зализняк А. А. – М.: «АСТ-Пресс», 2008. – 794 с.

3. Словарь ударений русского языка. Резниченко И. Л. – М.: «АСТ-Пресс», 2008. – 943 с.

4. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий. Телия В. Н. – М.: «АСТ-Пресс», 2008. – 782 с.

И всё! Как видите, там нет ни известного всем Ожегова, ни самого главного грамотея Д. Э. Розенталя, ни Р. И. Аванесова, ни В. В. Лопатина, в конце концов.

«Всего четыре издания, один из которых словарь обратного типа (А. А. Зализняка), совершенно не предназначенный для неспециалистов. Как такое возможно?» – по идее, должна была удивиться общественность… Но всё пошло совершенно по другому сценарию. Приказ был опубликован 8 июня, зарегистрирован в Минюсте 6 августа, а 1 сентября в СМИ начали появляться громкие заголовки:

«Кофе официально разрешили быть как мужского, так и среднего рода. Министерство образования России на законодательном уровне внесло изменения в правила русского языка»,

«Минобрнауки добавило кофе средний род»,

«Кофе сдался среднему роду: новые нормы русского языка».

Сразу просится вопрос: господа журналисты, а вы вообще с какой планеты? Может быть, вам следовало бы сначала ознакомиться с приказом, где ни слова не было о кофе, и непосредственно заглянуть в перечисленные словари, чтобы не расписываться в отсутствии своей филологической компетенции? Но эмоциям в такой книге всё-таки не место, поэтому давайте продолжим распутывать этот клубок.

Почему начался сыр-бор? Кто-то разглядел в указанных выше словарях «новые нормы»: допустимое только в разговорной речи употребление существительного кофе и формы мн. ч. договорА, ударение на второй слог у йогурта, написание карате вместо каратэ, брачащиеся вместо брачующиеся и так далее.

Только вот никто не учёл одну важную деталь: это совершенно не новые нормы, им уже несколько десятков лет.

Все эти варианты были зафиксированы гораздо раньше и в других уважаемых научным сообществом источниках, но в погоне за жареными фактами и рейтинговыми публикациями, видимо, было некогда перепроверять информацию. К тому же на фоне единичных примеров, которых в сумме едва ли наберётся десяток, очень сомнительно выглядят утверждения о «реформе языка» или «новых правилах»…

Пора расставить в этой истории все точки над Ё – ниже мы рассмотрим те самые примеры, которые до сих пор возмущают честной народ. С опорой на здравый смысл и разные достоверные источники.

Йогурт

Если вы вдруг надумали переучиваться на «новый» вариант, оставьте эту затею. Потому что, во-первых, сейчас нормативны и йОгурт, и йогу́рт, а во-вторых, йогу́рт всё-таки устаревает. Да, этот вариант до сих пор встречается в современных словарях, но стоит признать, что он фиксируется по инерции в соответствии с этимологией.

Если мы проанализируем заимствования из восточных (в частности, тюркских) языков, то заметим, что в русском в большинстве случаев сохраняется то же ударение, что и в языке-источнике – на последнем слоге. Особенно это касается двусложных существительных, то есть состоящих из двух слогов: изюм, кефир, каймак, утюг, халат, алмаз, кабан, ханжа, балык, хурма, чурек и многих других. В этом ряду изначально было и слово йогу́рт, заимствованное из турецкого языка – yoğurt.

В СССР йогурт начали производить в 1920-х годах. Тогда он назывался «ягурт» и продавался исключительно в аптеках как лечебное средство, способствующее восстановлению микрофлоры кишечника. В первом издании толкового словаря Ушакова (1935–1940) есть словарная статья югу́рт с допустимым вариантом произношения ягу́рт, а нынешний вариант йогурт увидел свет уже в первом издании толкового словаря Ожегова в 1949 году.

В начале 1990-х йогурт обрёл вторую жизнь: этот продукт уже появился в магазинах не только в ярких привлекательных упаковках, но и с новым ударением – в этот раз уже будучи заимствованным из английского языка (yoghurt). Эта форма моментально закрепилась не только в узусе, но и в словарях. И, возможно, жил бы преспокойно до поры до времени старик йогу́рт в словарях, если бы в 2009 году не получил такую ложную славу.

Брачащиеся

Ещё одна «жертва» бурной фантазии журналистов. Не поленитесь, вбейте сейчас в любой поисковой системе это слово и увидите эти привлекающие внимание заголовки:

«Министерство образования вносит изменения в русский язык. Брачующиеся отныне – ошибка, правильно говорить брачащиеся»,

«Брачащиеся, не брезгайте йогу́ртами!»,

«Брачащиеся будут пить чёрное кофе».

И ладно, если бы это были СМИ, чья подача материала веяла бы желтизной, нет же – это всем известные федеральные каналы и газеты, которым, казалось бы, непростительно такое дилетантство. Но чего не сделаешь ради повышения индекса цитируемости и попадания на самую верхушку поисковых страниц?..

Для того чтобы проверить, новое ли слово брачащиеся или нет, понадобился бы только доступ в Интернет, если уж под рукой не оказалось старых словарей. И я даже не буду говорить, что можно было бы ввести это причастие в любой поисковой сети. Нет. Лучше сразу зайти на сайт Национального корпуса русского языка (информационно-справочной системы, основанной на собрании русских текстов в электронном виде) ruscorpora.ru и увидеть там документ 1776 года – «Слово на радостнейшее бракосочетание Их Императорских Высочеств архиепископа Платона Левшина»:

«Тако и брачащиеся взаимную верность свою пред церковию свидетельствуют перстней пременением…»

Брачащиеся есть и в «Орфографическом словаре» С. И. Ожегова, А. Б. Шапиро, который вышел в 1956 году – сразу же после последней орфографической реформы, когда Правительством СССР были утверждены правила русской орфографии и пунктуации, действующие по сей день.

Ещё одно подтверждение давнишнего существования причастия брачащиеся можно найти в «Толковом словаре живого великорусского языка» В. И. Даля (который, напоминаю, не является источником современных норм – мы обращаемся к нему как к памятнику русской словесности). В словарной статье брак есть глагол брачиться – «сочетаться браком, венчаться, быть обвенчанным». Всё сходится: брачащиеся – действительное причастие настоящего времени, образованное от этого глагола (II спряжения) с помощью суффикса -ащ. Так что, как вы понимаете, вся ирония по поводу фиксации «нового» слова была совершенно не к месту.

Кофе

Наверное, никакое другое заимствованное слово не сможет похвастаться такой армией защитников, какая есть у существительного кофе. Хотя не столько у самого существительного, сколько у его формы мужского рода – перед её непрекращающимся вознесением на Олимп грамотности блекнет даже ныне набирающая обороты феминизация языка – ещё одно отвергаемое большинством (пока что) явление, которое уже успело набить приличную оскомину. Порой кажется, что только ленивый если и не высказался об «искусственности» феминитивов, навязываемых современными медиа, то точно хотя бы раз в жизни пожаловался на филологов, которые «от скуки решают менять нормы и узаконивают безграмотность».

Никто, конечно же, ничего не узаконивает: во-первых, фиксации допустимой только в разговорной (!) речи формы среднего рода идут с кофе бок-о-бок уже как минимум на протяжении 40 лет: вы можете найти издание «Русской грамматики» Академии наук СССР 1980 года или книгу «Занимательно о русском языке» В. А. Ивановой, З. А. Потихи, Д. Э. Розенталя (1990) и убедиться в этом. Во-вторых, хоть форма мужского рода и продолжает быть индикатором образованности и интеллигентности, я не побоюсь пойти против общественности и написать крамольную вещь:

по своим лингвистическим характеристикам кофе действительно может быть существительным среднего рода. Только не спешите на самом интересном месте закрывать эту книгу и искать для растопки ближайший камин.

Давайте лучше запустим машину времени и отправимся в 1652 год – год первой дошедшей до нас фиксации этого слова, которую можно найти в «Проскинитарии» иеромонаха Арсения Суханова. Во время своего паломничества в Палестину он описывал приём патриархом Паисием иерусалимского паши: «И тут пили кофе и заедали сахаром с леденцом», а после трапезы «яства снесли и паки пили кофе с сахаром». Обратите внимание: уже в XVII веке писали именно кофе, а не кофий, как часто аргументируют исторический выбор в пользу мужского рода.

Откуда взялся кофий? Скорее всего, изначально на написание повлияли фонематические факторы (сработала аналогия со словом чай), а потом при освоении кофе в русском языке уже вмешались и морфологические. Для анализа этого явления нам важны конечные звенья этимологической цепочки: употребление существительного кофе в русском языке набрало обороты только в XVIII веке как заимствование из английского или нидерландского (coffee «ко́фи» и koffie «ко́фи» соответственно). Затем к ним добавились новые формы из французского – cafè («кафэ́») и немецкого – Kaffee («ка́фе»).

Очевидная многоконтактность с другими языками-источниками поспособствовала возникновению вариативного написания: в литературе XVIII–XIX вв. встречались разнообразные формы – кофе, кофий, кофей, кафей, кефа, кава, кохвий, кофь, кофа, кафе. Как же в таком цветнике победил мужской род? Да не просто победил, а стал одним из ярких социолингвистических маркеров? Самая распространённая версия гласит, что под влиянием варианта кофий. Но тут снова стоит обратить внимание на французское cafè и немецкое Kaffee – в этих языках кофе мужского рода. Как и какао (внезапно!), которое, будучи сейчас существительным среднего рода, в тех же XVIII–XIX вв. употреблялось исключительно в мужском. Как и всегда, доказательства можно найти в Национальном корпусе русского языка:

Павел Петрович похлёбывал свой какао и вдруг поднял голову…

Посмотрим, как вы будете существовать в пустоте, в безвоздушном пространстве; а теперь позвони-ка, пожалуйста, брат Николай Петрович, мне пора пить мой какао.

И. С. Тургенев. «Отцы и дети» (1862)

Из этого можно сделать вывод, что не кофий всему голова. Имело место и влияние родовой принадлежности в других языках, особенно если учитывать неоспоримую галломанию, которая захватила в то время Российскую империю.

Осталось только уделить особое внимание морфологической характеристике. Кофе, в равной степени как и какао, по своей форме – нарицательное, несклоняемое и неодушевлённое существительное, оканчивающееся на гласную -е. Так уж повелось, что русский язык всегда наделял подобные заимствования категорией среднего рода (вспомните пальто, эскимо, радио, ателье, море и другие), подгоняя похожие существительные под общую парадигму. Это произошло с какао (смею заметить, совершенно незаметно и безболезненно). И не исключено, что та же участь постигнет и кофе. Да и, честно говоря, давно бы уже постигла, если бы общество не держалось мёртвой хваткой за мужской род…

Договоры

Строгая литературная норма до сих пор неизменна: догово́ры. Но, как сказал бы Молчалин из «Горе от ума», злые языки страшнее пистолета: то и дело со всех сторон слышится об очередном «нововведении» того же 2009 года – о зафиксированном варианте договора́. Думаю, не удивлю вас, если снова напишу, что в действительности всё иначе: как и в случае с кофе, указание на допустимость употребления исключительно в разговорной речи можно найти ещё в словарях полувековой давности (например, в словаре-справочнике Р. И. Аванесова, С. И. Ожегова «Русское литературное произношение и ударение», 1959). Эти же фиксации сохраняются в академических источниках и по сей день: варианты до́говор и договора́ сопровождается пометой «разг.» и не наделяются нормативным полноправием. Поэтому отдавайте предпочтение заключению догово́ров – вдруг вам попадётся принципиальный клиент или партнёр, для которого общепринятые языковые нормы не пустой звук.

Надеюсь, у вас не создалось впечатления, что ничего нового в словарях не появляется. Появляется! Ещё как появляется, только об этом почему-то никто не пишет в СМИ. Так, например, если мы возьмём наиболее полный на данный момент «Русский орфографический словарь» (5-е издание), регулярная работа над которым ведётся в Институте русского языка им. В. В. Виноградова РАН, то увидим сотни новых фиксаций. Например, формы косвенных падежей (кроме винительного) существительного брелок. Оно было заимствовано из французского языка (breloque) и всегда склонялось без выпадения последней гласной как в единственном, так и во множественном числе: брелок, брелока, брелоку, брелок, брелоком, о брелоке; брелоки, брелоков, брелокам, брелоки, брелоками, о брелоках. Ещё недавно формы брелка, брелки (мн. ч.) считались грубым нарушением нормы и не допускались ни одним словарём. Но что мы видим сейчас? Действие закона аналогии во всей красе: под влиянием похожих существительных (моток – мотки, замок – замки, курок – курки и др.) наиболее употребительной стала форма с беглой гласной – брелок – брелки. И это уже отражено в словаре.

Также по решению Орфографической комиссии РАН было унифицировано написание глагола приумножить. Его история складывалась непросто: на протяжении десятков лет гласные -и и -е в приставке постоянно враждовали между собой. Из-за этого возникала вселенская путаница: кто-то писал прЕумножить, кто-то – прИумножить. Масло в огонь подливали авторы словарей: как новых, так и старых. Если вы откроете толковые словари Ожегова (1970) или Кузнецова (2014), то увидите оба варианта с похожими значениями.

Преумножить

В несколько раз умножить, намного увеличить что-л. Преумножить доходы. Преумножить усилия.

Приумножить

Ещё более увеличить, умножить. Приумножить доходы. Приумножить богатство. Приумножить усилия.

С. А. Кузнецов, «Большой толковый словарь русского языка», 2014

И снова на помощь к этому глаголу пришли В. В. Лопатин и О. Е. Иванова, которые зафиксировали в том же новейшем «Русском орфографическом словаре» (2018) только один вариант – приумножить.

Вот как прокомментировал это решение В. В. Лопатин:

«… признано целесообразным не различать глаголов „преумножить“ и „приумножить“, сохранив одно написание – „приумножить“. Письменное различение глаголов с приставками пре- и при- в данном случае бессмысленно – семантическое разграничение их затруднительно в силу лексического значения производящего глагола умножить, уже обозначающего многократное увеличение ‹…› Теперь в орфографическом словаре оставлен один только глагол „приумножить“, значение которого – „ещё более умножить, сильно увеличить“».

Вот и всё, обошлось без громких заголовков: никто не кричал, что русский язык убивают, и на баррикады никто не выходил. И, надеюсь, не выйдет, ведь последний пример явно может спровоцировать обсуждения в духе «лингвисты упрощают язык». Хотя на самом деле… Что именно делают лингвисты – узнаете дальше.

Мы ждём перемен

Несмотря на то, что словарный кризис породил формулировку «новые нормы и правила», обсуждаемые частные случаи касались только некоторых кодифицированных норм – выше мы с вами уже убедились в этом. А что всё-таки с правилами? Изменилось ли что-нибудь на самом деле за те же последние десять лет? На рекомендательном уровне – отчасти. На нормативном – нет. Потому что всё, чему подчиняется сейчас орфография и пунктуация, было утверждено Академией наук СССР, Министерством высшего образования СССР и Министерством просвещения РСФСР ещё в 1956 году, то есть больше полувека тому назад! И ни разу до сих пор ничего глобально не менялось, что бы ни говорили родители нынешних школьников, которые то и дело открывают для себя что-то новое в современных учебниках по русскому языку.

Как это обычно бывает, принятый тогда общеобязательный свод был несовершенен и содержал в себе существенные промахи. Особенно заметным этот факт был на фоне его назначения: известные нам ныне правила не ставили перед собой целью реформировать орфографию, они лишь унифицировали её. Но некоторые формулировки были настолько неудачными, громоздкими и нелогичными, что внесли в умы носителей языка лишь сумятицу и продолжают это делать по сей день. Что тогда, что сейчас немало претензий есть к правилам написания заглавных букв, правилам переноса (знаю, что это очень актуальная тема для современных школьников, поэтому уточню сразу: сформулированные в 1956 году правила переноса в целом актуальны, лишь отдельные рекомендации были изменены в 2006 году в полном академическом справочнике РАН, о котором я расскажу дальше), правилам дефисного написания сложных слов и правилам написания одной и двух Н в отглагольных образованиях.

Эту проблему надо было как-то решать, что время от времени и пытается сделать Орфографическая комиссия РАН. По её инициативе в 2000 году была осуществлена попытка внести изменения в правила орфографии с помощью нового «Свода правил русской орфографии и пунктуации». Этот документ опять же не предполагал какую-либо реформу: учёные подготовили новый текст, который шире отражал современное состояние русского языка и новые явления, существование и развитие которых бессмысленно было отрицать.

Какие предложения он содержал? Вот некоторые из них:

✔ расширить употребление разделительного ъ перед буквами е, ё, ю, я: писать через твёрдый знак все сложные слова без соединительных гласных, в том числе сложносокращённые: детясли, иняз, партячейка, спецеда, госязык, Минъюст (специально пишу в соответствии с нынешней нормой, чтобы не путать вас);

✔ отказаться от орфографического разграничения причастий и прилагательных (не на -ованный, -ёванный), образованных от глаголов несовершенного вида (жареный, гружёный, пареный, стриженый, вареный, плетёный, тканый): унифицировать написание с одним Н и не привязывать написание к наличию или отсутствию зависимого слова;

✔ писать без буквы Й нарицательные существительные с компонентом -ер типа конвейер, фейерверк, фальшфейер;

✔ писать с буквой У (вместо Ю) слова брошюра и парашют (и производные от них), так как они последовательно произносятся с твердым Ш. Этим подводится под общее правило написание двух употребительных слов из числа исключений, не подчинявшихся правилу о написании буквы У после шипящих. При этом сохранялось бы написание с буквой Ю после Ж и Ш в нарицательных существительных жюльен, жюри, монтежю, амбушюр, пшют, фишю, шютте, шюцкор, в которых не исключается мягкое произношение Ж и Ш.

Несмотря на то что новые правила обсуждались в течение двух лет лишь Орфографической комиссией в узком профессиональном кругу, информация всё равно просочилась в массы – сначала в педагогическую периодику, затем и в широкую прессу. Новый «Свод правил русской орфографии и пунктуации» не приняли и, более того, резко раскритиковали.

Вторая попытка была уже удачнее: в 2006 году опубликован полный академический справочник «Правила русской орфографии и пунктуации», подготовленный и одобренный Орфографической комиссией РАН (в коллегию авторов вошли Лопатин, Еськова, Валгина, Иванова, Кузьмина, Чельцова). В аннотации к этому изданию было написано, что оно дополняет и уточняет официально действующие правила 1956 года с учётом современной практики письма. Однако этот справочник, несмотря на регулярные переиздания (последняя версия вышла в 2019 году) до сих пор носит рекомендательный характер, а формальный статус общеобязательного нормативного документа сохраняется за сводом правил 1956 года.

Когда всё-таки официально могут принять изменённые правила, учитывающие все современные процессы? Увы, неизвестно. Как видите, общество активно препятствует любым попыткам «коснуться» языка, демонизируя лингвистов на ровном месте.

Поверьте, они не занимаются усложнением правил, им это ни к чему.

Вся кодификаторская работа направлена на унификацию правописания и сокращение количества исключений. Никто не стремится упрощать правила в угоду безграмотным, единичные расхождения с принятым сводом – попытка сделать орфографию более логичной.

Пожалуйста, не забывайте об этом, особенно когда снова услышите о грядущих новшествах – ведь теперь вы знаете, каких перемен действительно стоит ждать.

* * *

На случай, если вы захотите ознакомиться с текстом официальных и рекомендуемых правил, оставляю их полное библиографическое описание.

✔ Правила русской орфографии и пунктуации: утв. Акад. наук СССР, М-вом высш. обр. СССР и М-вом просвещ. РСФСР / [наибольшее уч. в сост. принимали С. Г. Бархударов, К. И. Былинский, В. В. Виноградов, И. С. Истрина, И. А. Каиров, Е. И. Корневский, С. Е. Крючков, С. П. Обнорский, Д. Н. Ушаков, А. Б. Шапиро, Л. В. Щерба]. – Москва: Учпедгиз, 1956. – 176 с.

✔ Правила русской орфографии и пунктуации. Полный академический справочник: одобрено Орфографической комиссией РАН / [авт. Н. С. Валгина, Н. А. Еськова, О. Е. Иванова, С. М. Кузьмина, В. В. Лопатин, Л. К. Чельцова; отв. ред. В. В. Лопатин]; Рос. акад. наук, Отд. историко-филол. наук, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. – Москва: АСТ-Пресс, 2019. – 432 с.

А обязательно ли придерживаться всех норм?

Можно долго рассуждать о непростой судьбе русского языка, вариативности, повальной безграмотности и нашем отношении к ней. Но какой в этом толк, если с таким же успехом можно задать собеседнику всего лишь один вопрос, ответ на который в 99 % случаях будет красноречивее всех жарких споров? Такая тактика лучше всего подходит, если вы хотите посеять зерно сомнения у тех, кто почему-то считает чужие пробелы в знании языка поводом для подчёркивания собственного превосходства. Что, на мой взгляд, весьма сомнительно.

Когда я встречаюсь с читателями, первым делом спрашиваю: «Признавайтесь, кого раздражают ошибки?» И передо мной сразу же появляется лес рук. Продолжаю: «Значит, ошибки – это что-то плохое?» Зал кивает. И вдогонку: «А кто из вас, уточняя у друга планы на вечер, говорит „до ско́льких ты сегодня работаешь“?» Тишина. На тех же лицах моментально появляется ступор и непонимание, мол, что за чепуха?! И редко когда всего лишь две-три руки неуверенно стремятся ввысь… Показательно же?

А ведь это действительно современная литературная норма! В которой воедино смешались и стилистика, и акцентология, и грамматика. Напомню:

во всех формах местоимения ско́лько ударение сохраняется на первом слоге (ско́льких, ско́льким, ско́лькими), как и у местоимения мно́го (мно́гих, мно́гим, мно́гими).

Но большинство всё равно говорит до скольки́, даже если знает правильный вариант, осознанно делая ошибку и боясь, что окружающие их не поймут и, более того, засмеют.

Что же получается: мы добровольно лишаем себя абсолютного (несуществующего) уровня грамотности, к которому, казалось бы, так стремимся всю жизнь? Признавая, что вроде бы стыдно делать ошибки и не знать родной язык? Нет. Если поместить на одну чашу весов желание ответственно соблюдать все нормы (а грамотность, как мы знаем, это культурный код, который поддерживает коммуникативную функцию языка), а на другую – социальный престиж, который, безусловно, подчёркивает наша речь, перевесит второе. Потому что мы стремимся говорить прежде всего так, как принято в том обществе, с которым мы себя ассоциируем. В этом и воплощается сила узуса – сила устоявшейся речевой практики.

В таком контексте я считаю лучшим сравнение норм с одеждой. Никто ведь не надевает всегда и везде исключительно чёрную юбку под белую блузку и не ходит в строгом костюме на тренировку в фитнес-клуб? Мы, руководствуясь своим вкусом и чувством стиля, комбинируем фасоны, цвета, фактуры и каждый раз выбираем тот наряд, который уместен в той или иной ситуации. Абсолютно так же надо воспринимать и литературные нормы, потому что русский язык намного разнообразнее и многограннее, чем то восприятие, которое прививается нам со школьной скамьи. Восприятие, которое под воздействием общественного мнения чаще подталкивает нас к разделению на «добро» и «зло», «правильный» вариант и «ошибочный», и гораздо реже даёт возможность довериться своей интуиции и почувствовать слово как инструмент, который безо всяких трудностей помогает нам выражать свои мысли.

«Так если нормы не обязательно соблюдать, зачем же ты, Полина, ведёшь уже более 5 лет блог о русском языке и пишешь книги, где всё равно рассказываешь о том, что принимается за правильное, а что нет?» – могут возразить некоторые из вас. Думаю, важно прояснить раз и навсегда один момент:

я не выступаю против норм и не даю языковой карт-бланш.

Моя цель – не заставить говорить кого-то «правильно», идеализируя и превознося музейный язык классиков, а показать с опорой на авторитетные источники, что сейчас принимается за норму и как на самом деле нормы могут функционировать. Это не исключает понимание современных процессов, как и право любого человека на выбор – соответствовать ли эталонам грамотности или нет.

За все 5 лет моей работы в рамках блога и опыта проведения исследований я убедилась, что в нашей стране очень низкая словарная культура. Восемь из десяти считают вариативность бардаком, новые словари – вздором филологов, а исключения – проделками тёмных сил, не иначе. При этом единственным источником для ответа на вопрос «Как правильно?» всё чаще становится строка поисковых сервисов, и хорошо, когда на первом месте в выдаче результатов есть gramota.ru. Именно поэтому я постоянно пишу о словарях, рассказывая, где можно узнать современные нормы.

Без этих часто увесистых по своему значению книг никак не обойтись, ибо как только у нас возникают сомнения в выборе того или иного варианта, мы так или иначе обращаемся к третейскому судье. Нам нужны авторитетные источники, которые в силах помочь разрешить спор и привнести в жизнь больше уверенности. Стоит лишь сказать волшебную фразу «Я у Розенталя/Ожегова/Аванесова/Еськовой/Лопатина (нужное подчеркнуть) посмотрел», как сразу все вопросы вроде бы отпадают. Ведь нас приучили, что светилам отечественной лингвистики можно доверять, а значит, заветная фиксация – истина в последней инстанции.

Увы, это не совсем так. Частые расхождения даже в академических источниках только подтверждают известный факт, что многие нормы нельзя считать застывшими глыбами, они по своей природе динамичны. Всё, что мы видим в словарях, – это отражение укрепившейся речевой практики, а не наоборот. В этом и кроется дескриптивный (описательный) подход к лингвистике, который стремительно набирает обороты последние десятилетия.

Но об этом мало говорят во всеуслышание. Потому что каждый раз, когда начинается обсуждение нынешнего состояния языка, разговор напоминает переливание из пустого в порожнее: большинству гораздо легче поддерживать легенду «О том, как всё плохо» и обвинять во всех грехах тот же Интернет. Но толку его обвинять?

Интернет – это не причина кажущегося хаоса, а зеркало. А на него, как известно, не пеняют.

О модных словах

Продолжая разговор о восприятии языка, я бы хотела затронуть ещё одну будоражащую всех тему – новую лексику, которой в условиях нынешней глобализации становится всё больше и больше. Стоит признать, что редко кто её оценивает объективно: скорее сквозь условную «манию величия» – язык-то у нас великий и могучий, негоже терпеть засилье иностранщины!

Но, как мы уже убедились, подобный пуризм не несёт в себе никакой пользы: русский язык, словно гостеприимный хозяин, прекрасно позволяет адаптироваться многим заимствованиям, обогащая их щедрой россыпью отечественных приставок и суффиксов.

Что даёт мне право судить о восприятии современных заимствований? Бесконечное общение с носителями языка и результаты небольшого исследования, цель которого заключалась в выявлении «модной» в определённый период лексики. Однажды я предложила читателям моего блога назвать 5 самых, по их мнению, популярных и часто употребляемых слов в духе современности – абсолютно любых, какими бы некорректными с точки зрения стилистики они ни были. Опрос проводился в два этапа: в июне и декабре 2018 года для того чтобы выявить динамику развития вербальной среды. Тогда я получила достаточно объёмный материал – более 7000 ответов мужчин и женщин, чей возраст был преимущественно в пределах 25–34 лет.

Результаты оказались довольно интересными:

✔ 92 % респондентов воспринимали модные, по их мнению, слова исключительно в негативном ключе;

✔ при этом 52 % уточняли, что сленг – самое недолговечное языковое явление, но осознание этого факта всё равно не снижало градус раздражённости;

✔ в 99 % ответах присутствовали относительно недавно появившиеся в русском языке англицизмы;

✔ мужчины (13 % от числа опрошенных) чаще отмечали нейтральные существительные, которые отражали актуальные на тот момент политические и экономические события в стране;

✔ 72 % признавались, что испытывают чувство неловкости и чувствуют себя «отстающими от жизни», когда слышат какое-то новое для себя слово и не понимают его значения. Даже если это сленг.

Все перечисленные в ответах слова можно было условно разделить на 5 категорий (в каждой категории перечислены наиболее популярные варианты):

1) англицизмы: изи, кейс, хайп, спойлер, коллаборация, факап, абьюз, инфлюенсер, лайфхак, хейтер, лайк, рандомно, вайн, ту мач, лук в значении «образ», челлендж, контент, рили/риал, чилить, шеринг, мастхев, лол, кек и другие;

2) жаргонизмы: зашквар, ништяк, кипеж и другие;

3) сленг: сорян, ну такое/такое себе, мне зашло, бомбический, жиза, от слова совсем, на минималках, отвал башки, но это неточно, 2k18–2k19, рофлить и другие;

4) слова, употребляемые в новых, несвойственных для них значениях: вкусные цены, вкусные тексты – «хорошие», орать с чего-то – «громко смеяться», токсичные и экологичные отношения – «опасные, неприятные» и «безопасные, комфортные» соответственно, годный – «хороший», гештальт – «незавершённое дело», огонь (о предмете или явлении, вызывающем радость, восторг, наслаждение), прокачать – «улучшить», по мне – «по-моему», потрачено – о том, что прошло бессмысленно или бесцельно, и другие;

5) нейтральные в стилистическом отношении слова, отражающие какие-либо значимые для общества события: мундиаль, пенсия, доллар, криптовалюта, санкции и так далее.

Больше всего вопросов вызывали значения следующих популярных слов и выражений: хайп, шерить, изи, но это неточно, от слова совсем, ну такое, рофлить, зашквар, 2k19.

✔ Хайп – зачастую искусственно созданная шумиха вокруг чего-либо противоречивого. С английского hype буквально переводится как «навязчивая реклама, ажиотаж». Феномен этого слова поражает: только появившись в русском языке, оно мгновенно распространилось в соцсетях и стало использоваться в СМИ, что повлекло за собой непрекращающееся образование однокоренных слов (хайпануть, хайпожор, хайповый, хайповать, хайпить и прочих).

✔ Шерить – делиться, распространять информацию. Этот глагол произошёл от англ. to share – «делиться, давать доступ».

✔ Изи – легко, полегче (от англ. easy).

✔ Но это неточно – фраза, которая уместна в том случае, когда вы либо иронизируете, либо не уверены в правильности своих слов, либо откровенно лжёте. По одной из версий, она появилась в 2015 году благодаря мему «Воробьи – дети голубей», где добавлялось шуточное «но это неточно».

Обратите внимание на написание фразы: неточно в этом случае является наречием и пишется слитно, потому что нет никакого противопоставления.

✔ От слова совсем – полностью, совершенно, совсем нет. Обычно эту фразу используют для усиления смысла сказанного:

«Денег нет. От слова совсем»;

«Замечаний к тексту нет. От слова совсем»;

«Мне не нравится. От слова совсем».

Будьте осторожны с употреблением этого клише: из-за чрезмерной распространённости у большинства пользователей соцсетей она вызывает раздражение.

✔ Ну такое, такое себе – так себе, не очень хорошо, посредственно. Обычно употребляется с оттенком пренебрежительности.

✔ Зашквар – бред, позор, безумие; явление, потерявшее свою актуальность. У этого слова жаргонное происхождение: в тюрьмах шкварной – это «опущенный», а зашквариться значит «контактировать с опущенным». Появившись в молодёжном сленге, это слово потеряло резко негативную коннотацию: сейчас зашкварным называют всё, чего стоит избегать.

✔ Рофлить – громко смеяться; стебаться. Источник – английская аббревиатура ROFL (Rolling On Floor Laughing – «катаюсь по полу от смеха»), которая имела особую популярность в период расцвета сервиса обмена сообщениями ICQ.

✔ 2k19, 2k20 – «ту кей девятнадцать», «два ка двадцать» – интернет-вариант написания года (2019, 2020). Если вы ещё не встречали такую абракадабру, знайте: это ошибка. Как известно, буква k (kilo) значит «тысяча» и заменяет при записи единиц измерения три нуля, относясь к предыдущей цифре, поэтому 2k19 на самом деле скрывает за собой число 200019.

На основании результатов можно сделать несколько выводов.

Во-первых, что для одного старо как мир, для другого – новее нового. Нередко в числе респондентов находились те, кто не знал значения популярного уже много лет слова хайп. И это нормально: вспомните об идиолектах.

Во-вторых, вирусное распространение подобных слов – главное доказательство того, что язык живёт и развивается, хотя почему-то носители часто воспринимают это как начало конца. В большинстве случаев сленг и англицизмы служат закону речевой экономии: попробуйте заменить ёмкими исконно русскими синонимами существительные спойлер и контент.

Спойлер: у вас не получится, потому что таких эквивалентов в русском языке нет.

В-третьих, наша речь определена эпохой – так было, так есть и так будет всегда. Через несколько десятилетий о большинстве словечек никто и не вспомнит: они останутся в памяти поисковых систем, как годовые кольца, по которым можно будет узнать временной отрезок.

Так в какую же сторону меняется наш язык? В худшую или лучшую? Ни в ту, ни в другую. В любое время язык приспосабливается к действительности и не перестаёт способствовать тому, чтобы люди понимали друг друга. Даже если эти люди говорят на языке свитшота – всё равно найдутся те, для кого это норма.

О названиях мессенджеров и социальных сетей

Языковая динамика вечно подбрасывает лексикографам массу неудобств: пока ведётся работа над каким-либо нормативным изданием (а это, как я уже ранее говорила, занимает минимум несколько лет), в языке так или иначе что-нибудь да изменится. Причём ладно бы это было единственной причиной отсутствия в подобных источниках недавно появившихся и часто используемых слов: языковеды сами не спешат узаконивать все новшества. Сначала они ждут, пока слово станет более или менее употребительным не только в устной речи, но и на письме (самое время напомнить здесь об ответственности печатных СМИ, которые напрямую способствуют новым фиксациям), потом уже принимают решение о кодификации. Если появляются какие-то спорные орфографические моменты, Орфографическая комиссия РАН с помощью голосования решает, какое написание выбрать.

Но всё это практически не работает в одном случае: как только речь заходит об иноязычных именах собственных. Чаще всего их неохотно фиксируют, особенно если это названия каких-либо брендов и торговых марок. К тому же сейчас в большинстве случаев невозможно ответить на вопрос о том, как правильно, потому что каждое слово находится в активной фазе адаптации. Это касается и названий соцсетей и мессенджеров (программ, предназначенных для обмена разного вида сообщениями между пользователями в режиме реального времени):

при выборе вариантов приходится ориентироваться на устоявшуюся речевую практику, принимая во внимание русские законы орфографии, фонетики и акцентологии.

Viber, YouTube, Facebook… Если на письме ещё можно схитрить, используя латиницу, то как же произносить эти слова, если нет закреплённых норм? Давайте разбираться.

YouTube

Этот случай собрал весь букет трудностей: непонятно, как облечь его в звуковую и письменную форму, склонять или нет, какой предлог использовать – на «Ютубе», в «Ютьюб», в «Ютюбе»? Как мы уже выяснили, нормативной помощи ждать не от кого, поэтому будем ориентироваться на английскую транскрипцию и анализировать узус.

Британское произношение предполагает вариант «Ютьюб», американское – что-то среднее между «Ютюб» и «Ютуб». В русском языке преобладает «Ютуб», причём в склоняемом виде с предлогом «на»: судя по результатам опроса, проведённом в моём блоге, 82 % респондентов говорят «посмотрел на „Ютубе“».

Если вы осмелитесь писать название этого видеохостинга кириллицей, не забудьте взять его в кавычки: открой «Ютуб».

Viber, WhatsApp

Ни первое, ни второе название не зафиксировано в словарях русского языка, поэтому следует произносить их в соответствии с английской транскрипцией. Если Viber, то «Вайбер»; если WhatsApp, то «ВотсЭпп» или «Вотсап». Второй вариант («Вотсап»), разумеется, более распространён, потому что название этого мессенджера – каламбур, основанный на фразе What’s Up? («Что нового?»), где Up заменено на сходное по звучанию App (mobile app, application – приложение для смартфонов).

Instagram, Telegram

Названия «Инстаграм», «Телеграм» пишутся в русской транскрипции без удвоения согласной – с одной буквой М. Эти слова склоняются и при написании кириллицей требуют кавычек: увидел в «Инстаграме», прочитал в «Телеграме».

Twitter

И произношение, и написание названия этой социальной сети не вызывает особых трудностей. Стоит лишь отметить, что оно тоже склоняется и пишется в кавычках на кириллице: аккаунт в «Твиттере».

Facebook

Помните о прогрессивном движении ударения, о котором мы говорили ранее? Здесь как раз тот самый случай: тенденция смещения ударения на конец основы поспособствовала распространению варианта «Фейсбу́к» по аналогии с похожими англицизмами – ноутбук, скетчбук, покетбук.

В остальном для этого названия рекомендации те же: используем кавычки при написании кириллицей, склоняем как существительное мужского рода с нулевым окончанием в начальной форме и используем предлог «в» с опорой на родовое слово – социальная сеть.

«ВКонтакте»

Как правильно употреблять это имя собственное с предлогом, если он уже заключён в нём? Лучше всего в сочетании с родовым словом: опубликовать пост в социальной сети «ВКонтакте», на сайте «ВКонтакте». Остальные варианты будут неблагозвучными, и виной тому – ошибочное оформление названия: по законам русской орфографии две прописные буквы не пишутся подряд в начале слова, за исключением тех случаев, когда перед нами аббревиатура. Понятное дело, что в разговорной речи никто не будет использовать родовое слово, но на то она и разговорная – допускает различные стилистические шероховатости.

Важно!

При написании подобных имён собственных действуют общие правила:

✔ названия на кириллице пишутся с прописной (или заглавной – это одно и то же) буквы и заключаются в кавычки: социальная сеть «ВКонтакте», публикация в «Фейсбуке», флешмоб в «Твиттере»;

✔ названия на латинице пишутся с прописной и без кавычек: искать в Google, видео на YouTube, блог в Instagram;

✔ если в названии присутствует точка, то компонент после неё пишется со строчной и без пробела: портал «Грамота.ру»;

✔ следует различать бытовое употребление и официальное: при бытовом (например, в мессенджерах) допускается написание со строчной буквы и без кавычек. При официальном (в СМИ, научных текстах, книгах) – все перечисленные формальности должны соблюдаться.

Интернет-лексика

Конечно же на названиях мессенджеров и социальных сетей трудности не заканчиваются. Чего только стоят дискуссии о по́стах и поста́х, сторис и сториз, ди́ректе и дире́кте и многих других неоднозначных вариантах, каждый из которых сейчас имеет право на существование.

Чем руководствоваться при выборе?

✔ Принципом адаптации заимствования в русском языке: транскрибиционным или транслитерационным.

✔ Языковым чутьём и собственным вкусом: пока нет нормы, вы можете себе позволить такие вольности. Когда-нибудь всё равно победит наиболее частотный вариант, а пока говорите так, как вам комфортно и как принято в вашем окружении.

Пост

Существительное пост в значении «публикация в социальной сети» пока не получило официального признания и фиксации в словарях. Поэтому споры о нормативности ударения и грамматической формы ведутся до сих пор: одни говорят, что ударение следует ставить на основу по аналогии с английским post. Другие же считают, что в русском языке уже есть слово пост в значениях «должность», «период воздержания по религиозным причинам», «пункт наблюдения», поэтому следует говорить по аналогии: в посте́, посты́, посто́в. К слову, специалисты портала gramota.ru советуют именно этот вариант, потому что он наиболее распространённый.

Stories

Функция Stories в социальных сетях позволяет делиться короткими видео и фотографиями, которые по истечении 24 часов после публикаций автоматически удаляются. Благодаря своей простоте такой формат пользуется высокой популярностью у пользователей, что, впрочем, рождает у них же закономерные непростые вопросы: «Как правильно писать – сторис или сториз? Со строчной или прописной? А в каком числе употреблять?»

Мнения, как всегда, разделились. Те, кто выбирает сториз, так аргументируют свою позицию: это англицизм, который должен писаться в соответствии с фонетикой английского языка – здесь s даёт звук [z]. Противники этого варианта не упускают возможности напомнить, что мы вообще-то говорим и пишем по-русски, а в русском языке шумный согласный звук, следующий после гласного, как правило, оглушается. Или вообще те же предлагают называть эту функцию «Историями» (как сделали разработчики отечественной социальной сети «ВКонтакте»), но с момента появления Stories в 2016 году такой вариант не пользуется особой популярностью, вероятно, из-за своей многозначности.

О частотности вариантов сторис и сториз можно также судить по результатам выдачи поисковой системы Google. На момент сдачи рукописи этой книги в редакцию – в августе 2019 года – ситуация была такова:

✔ сториз – 3 210 000 результатов;

✔ сторис – 7 380 000.

Теперь неплохо было бы определиться: как писать – со строчной или прописной? Если речь идёт о названии раздела в соцсети – с прописной, если подразумевается единица контента – со строчной.

Далее – сторис, сторисы, стори? Прямо сейчас на наших глазах развивается, простите за тавтологию, интересная история: английская форма множественного числа stories совмещает в русском языке признаки и единственного, и множественного.

Вы наверняка слышали вариант сторисы – как думаете, корректен ли он? С точки зрения грамматики – весьма сомнителен, конечно, но не спешите его категорично отвергать: вспомните существительное памперс, которое однажды не только стало нарицательным синонимом подгузника, но и вполне спокойно превратилось в памперсы. Не исключено, что и сторис ждёт такая судьба, но не будем гадать на кофейной гуще. Лучше дождёмся словарную фиксацию, а пока будем писать Stories или «Истории» – к таким вариантам никто не придерётся даже при огромном желании.

Direct

В социальных сетях никак не утихнут споры: как правильно называть Direct Messages – раздел личных сообщений – дире́ктом, ди́ректом или да́йректом? Cо строчной писать или с прописной? Ситуация, увы, та же: в этом случае нет строгой нормативной фиксации, поэтому нам снова придётся пойти по уже знакомому пути.

В британском английском это слово по произношению близко к варианту дайре́кт, в американском – совершенно точно звучит как дире́кт. В русском языке предпочтение отдаётся именно дире́кту по аналогии с дире́ктором и маркетинговым термином дире́кт-мейл.

Как название раздела в социальной сети Direct рекомендуется писать с прописной на кириллице – Дире́кт, но в рамках неформального общения вариант со строчной – дире́кт – ни в коем случае не будет ошибочным.

Впрочем, некоторым словам повезло чуть больше: они уже попали в «Русский орфографический словарь» Российской академии наук (5-е издание, 2018) – главный нормативный справочник, регламентирующий правописание лексики XXI века.

Интернет

За свою достаточно короткую жизнь в русском языке это существительное успело претерпеть немало изменений: появиться как несклоняемое имя собственное, стать нарицательным и обрести в итоге все грамматические признаки существительного мужского рода второго склонения, изменяемого по падежам. Такое быстрое развитие событий породило достаточно много домыслов о нормативном написании, хотя тут всё просто:

✔ при употреблении в качестве существительного – самостоятельной части речи – допускается написание как с прописной, так и со строчной: найти в Интернете, подключить интернет;

✔ при употреблении в качестве первой части сложных слов правильным признаётся только написание со строчной буквы и через дефис: заказать в интернет-магазине, оплатить квитанцию в интернет-банке и так далее.

Онлайн

Это слово тоже не обошла стороной эволюция. Сейчас нормативным признаётся исключительно онлайн – вариант со слитным написанием, но ещё лет 15 назад преобладал иной – с дефисом внутри. Спустя время от него решили отказаться, и причиной тому стало появление составных сочетаний типа онлайн-справочник, онлайн-продажи, онлайн-курс и прочие.

Офлайн

Офшор, офсайд, офсет… Так уж вышло, что в русском языке не прижились варианты с удвоенным Ф перед согласным, как в английском. Поэтому смело пишите офлайн – с одним Ф и слитно при самостоятельном употреблении.

Хештег

Что объединяет бренды, тренды и хештеги? Не только происхождение – все подобные англицизмы пишутся с Е в корне, даже несмотря на твёрдость согласных звуков в транскрипции. Универсального правила нет, написание подобных слов проверяется в словарном порядке.

В социальной сети

Где ставим ударение? Начну с хорошей новости – ударение не меняется в зависимости от значения. На этом радость заканчивается, потому что дальше нас ждёт разноместность во всей её красе:

в ед. ч. – се́ть, се́ти, о се́ти, но в сети́ (местный падеж);

во мн. ч. – се́ти, сете́й, сетя́м, сетя́ми, в сетя́х.

Таким образом, нормативно: в социальной сети́, в социальных сетя́х, в соцсетя́х.

Мем

Как произносить это слово? Со смягчённым первым согласным М: [м’эм]. Это подтверждает единственная на сегодня фиксация в «Словаре трудностей русского языка для работников СМИ» М. А. Штудинера (2016).

Есть версия, что мем – производное существительное от английского memory («память»), но это не так. Это окказионализм – индивидуально-авторский неологизм, созданный английским биологом и этологом Ричардом Докинзом. В одной из своих книг «Эгоистичный ген» (1976) он рассуждал об отличии человека от других существ на Земле и пришёл к выводу, что главное отличие – всё-таки культура. При этом Докинз отметил, что нет универсального термина, который обозначал бы единицу культурной информации, поэтому решил ввести его сам, взяв за основу древнегреческое слово μιμητής (миметес) – «подражатель, имитатор». Он отсёк первый слог и получил слово meme (мем), которое уже в 1988 году было впервые зафиксировано в Оксфордском словаре со значением «элемент культуры или системы поведения, передающийся от одного индивидуума к другому посредством имитации или другим негенетическим способом».

Как стать грамотнее?

Если я с умным видом скажу, что надо больше читать, почаще заглядывать к Розенталю и медитировать на словаре вместо коврика, ничего не изменится – скорее всего, вы цокните, закатите глаза и ответите, что и сами это прекрасно понимаете.

Поэтому лучше поделюсь действенными методами, которые работают как со взрослыми, так и детьми.

Именно с детей и начнём, ведь кому как не им надо в первую очередь помогать с развитием языковой интуиции?

Именно интуиции, потому что врождённой грамотности не существует – это миф.

Только зрительная память, моторика и правильное восприятие текста на слух дадут результат, поэтому впереди вас ждёт практика, практика и ещё раз практика!

Практикуйте время от времени орфографическое чтение. Это значит, что вы должны читать чётко, проговаривая каждую букву: не м[а]л[а]ко, а м[о]л[о]ко, не з[а]л[а]то[ва], а з[о]л[о]то[го] и так далее. Читайте по слогам, медленно, правильно расставляя интонационные ударения на месте знаков препинания. Если ребёнок уже овладел письмом – можно устраивать диктанты на проверку нужных орфограмм.

Заведите словарик сложных слов. И выписывайте туда всё, в чём ребёнок допускает ошибки. Из таких слов полезно составлять целые предложения и обязательно записывать их, тренируя моторику. А для развития визуальной памяти можно вместе с ребёнком делать таблички и развешивать их по дому – это ещё один действенный способ запоминания.

Коротайте время ожидания, играя в слова. Сидите в очереди в поликлинике? Стоите в пробке? Играйте! В «города», соревнуйтесь, кто больше всего придумает слов на букву О или любую другую, давайте словосочетание и предлагайте составить как можно больше слов из его букв. Это прекрасно активизирует пассивный словарный запас.

Используйте мнемонические приёмы. Рифмуйте слова с труднозапоминаемым ударением (в огороде Фёкла вырастила свёклу) или придумывайте яркие образы (в слове «звони́шь» не должно быть во́ни).

Излагайте по памяти. Этот метод подходит не только детям школьного возраста, но и взрослым. Он требует как минимум полгода занятий, но результат будет фантастическим!

1. Берёте книгу, написанную выразительным языком. Например, Пушкина.

2. Запасаетесь терпением.

3. Выделяете ежедневно полчаса свободного времени.

Продолжительность первых занятий – 5 минут. Когда обнаружите, что ребёнку или вам удаётся сохранять концентрацию внимания до конца урока, начните постепенно добавлять ещё по 5 минут. Не заставляйте себя или кого-то заниматься дольше, потому что голова должна оставаться свежей. Когда доведёте время урока до 30 минут, то и дальше продолжайте в таком темпе. Не увеличивайте продолжительность, здесь это совершенно ни к чему – и так будет непросто.

Содержание занятий

1. Засекаете время.

2. Внимательно читаете первое предложение. Если возникает трудность в написании каких-либо слов, читайте их по слогам.

3. Закрываете книгу. Записываете предложение по памяти.

4. Открываете книгу, сверяете с ней запись. Если есть хотя бы одно расхождение, заново повторяете с этим предложением пункты 2–4.

5. Когда справитесь с первым предложением, проделываете те же манипуляции со вторым. И так далее.

6. Нельзя списывать текст слово в слово. Только целыми предложениями, предварительно разглядев их во всех ракурсах и неоднократно прочитав вслух или шёпотом.

7. Нельзя исправлять неверно записанное предложение, даже если в него закралась глупая ошибка. Необходимо повторить всю работу с ним заново.

Вот и всё. Главное – постоянство. Это работает! Удачи.

Как избавиться от слов-паразитов?

Короче, ну-у-у, это самое… Если вы чувствуете, что ваша речь полна словесного мусора и пришло время с этим бороться, попробуйте придерживаться этих рекомендаций.

При регулярной практике результат не заставит себя долго ждать.

✔ Врага надо знать в лицо! Для начала найдите слова-паразиты в своей речи. Для этого включите диктофон/видеокамеру и запишите минутный пересказ сюжета какого-нибудь фильма или истории из жизни. Или просто послушайте свои голосовые сообщения в любом мессенджере. Затем прослушайте/посмотрите запись и обратите внимание, когда вы употребляете словесный мусор. Скорей всего, вы заполняете им паузы в речи при переходе от одной мысли к другой или скрываете неуверенность.

✔ Пусть в вашей речи будет место для пауз. В большинстве случаев лучше эффектно замолчать на 1–2 секунды, чем замычать или э-э-экнуть. Попробуйте.

✔ Окружение – наше всё. Попросите близкого человека каждый раз указывать вам на слова-паразиты. Либо придумайте тайный невербальный сигнал, который будет понятен только вам двоим.

✔ Прикусывайте язык. Серьёзно! Делайте это каждый раз, когда вырвется очередной блин. Этот же способ подходит и для избавления от ненормативной лексики, если она вам мешает, конечно.

✔ Практикуйте чтение вслух. Да, знаю, как сложно выделить эти несчастные 5–10 минут в день, но постарайтесь регулярно читать вслух. Эта привычка не только поспособствует увеличению словарного запаса, но и поможет улучшить дикцию.

✔ И, конечно же, тренируйтесь в пересказах различных текстов. Это упражнение прекрасно активизирует пассивный словарный запас – вот увидите, словам-паразитам почти не останется места. Почему почти? Потому что без них невозможна разговорная речь! Так что работаем в этом направлении без фанатизма.

А напоследок я скажу…

Не исключаю, что после прочтения этой книги у вас останется неразрешённым противоречие: что же делать – смириться с неизбежным существованием ошибок и принять все языковые новшества как отражение современности или продолжать беспокоиться о судьбе русского языка, который, по мнению большинства, тонет в пучине безграмотности и погибает под лавиной заимствований?

Давайте договоримся так: если почувствуете, что этот шквал негатива то и дело пытается накрыть и вас, направляйте его против зашоренных взглядов на происходящие языковые процессы. Потому что у всей этой новизны колоссальное историческое значение: что-то уйдёт, что-то останется, но в любом случае не пройдёт бесследно, потому что мир меняется со скоростью света.

Разумеется, писать и говорить грамотно важно всем хотя бы потому, что так легче воспринимать написанное и сказанное. Но, хотели бы мы того или нет, это всё-таки вершина айсберга в коммуникативном процессе: прежде всего, язык устанавливает в нашем обществе социальную иерархию. Так, например, если вы услышите в речи известного политика какой-либо социолингвистический маркер а-ля «вкусное кофе руссиано», то моментально забудете всё сказанное им ранее. Мозг невольно зацепится за порицаемую обществом формулировку, навесит ярлык и перестанет воспринимать звучащую далее информацию. Так же и с рекламой: кому понравятся орфографические или грамматические ошибки в печатных материалах? Доверие к компании автоматически снизится и вихрем пронесутся мысли: «Раз уж они так невнимательно относятся к слову, то о каком профессионализме и сервисе можно говорить?»

Но давайте всё-таки не впадать в крайности. Ошибка – это всего лишь ошибка, а не рентген личностных качеств. Плохо, когда грамотность вызывает приступы гордыни, и ещё хуже, когда ошибки становятся поводом для уничижения других. Согласитесь, никто не должен соответствовать чьим-то ожиданиям: несовершенства окружающих – это не наша проблема. Поэтому я искренне призываю каждого из вас быть добрее, следить за собой и не превращать родной язык в мерило интеллекта и эрудиции.

Давайте просто любить русский язык таким, какой он есть. Как своих детей, родителей и просто близких людей. И он обязательно ответит вам тем же.

Сноски

1

Не совсем так. В издательском деле слова форзац и нахзац используются одинаково часто – и именно с ударением на первый слог, – для обозначения двойного листа бумаги, соединяющего книжный блок с переплётом в начале и в конце книги по отдельности. Однако если речь идёт сразу и о форзаце, и о нахзаце, то говорят просто форзацы – с ударением также на первый слог. – Прим. ред.

Вернуться

2

Корректно: «Одолжишь мне?». Занять – взять взаймы (занять деньги у кого-то), одолжить – дать взаймы (одолжить деньги кому-то).

Вернуться

3

Названия блюд, приготовленных на гриле, пишутся раздельно: овощи гриль, цыплёнок гриль. Однако с дефисом пишутся названия кухонных приспособлений, совмещающих в себе гриль и что-то ещё: духовка-гриль, печь-гриль, сковорода-гриль.

Вернуться

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg