«Руководство для детей, у которых трудные родители»

Руководство для детей, у которых трудные родители (fb2) - Руководство для детей, у которых трудные родители (пер. Ольга Викторовна Кустова) (Искусство конфликта) 354K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Жанна Ван дер Брук

Жанна ван ден Брук Руководство для детей, у которых трудные родители

ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

Книга, которую вы держите в руках, наверняка вызовет у вас бурю эмоций. Спектр реакций будет весьма широк: от искреннего смеха до возмущения: малы еще наши дети, чтобы судить тех, кто не только дал им жизнь, но и положил ее — жизнь то есть — на их — детей то есть — благо.

Давайте, однако, попробуем разобраться. И не только в причинах возникновения разных читательских реакций, но и в том, почему издательство предлагает «Руководство для детей, у которых трудные родители» в новой серии «Искусство конфликта».

Все эти вопросы актуальны и для переводчика: в конце концов, почему–то ведь я работала над этой книжкой, и мало того — была и есть ее убежденная сторонница; хотя над некоторыми страницами и возмущалась — как мать; над другими вздыхала: «Ох, как правильно все написано…» — как дочь, а над третьими хохотала от всей души. В общем, чтение состоялось, а дало ли оно результат, судить уже не мне.

Итак, к какой же категории родителей принадлежу я? Наверняка к «родителям–которых–никогда–не–бывает–дома». Наверняка к «родителям–которые–вечно–заняты»; пожалуй, и приврать готова — приукрасить действительность легче, а главное, требует меньше времени, чем, тяжело вздохнув, начать разбираться, где правда, а где ложь. В общем, смешанный тип, как многие. Однако я точно не из тех родителей, «которые–хотят–чтобы–их-ребенок…» У меня и дедушка «хотел–чтобы–я…», и бабушка, да и мама была «не–против–чтобы». Я возмущалась, не соглашалась, набычившись, упорствовала, на какое–то время теряла контакт со всеми родственниками и в конце концов поклялась, что никогда не буду так вести себя по отношению к своим собственным детям, то есть, если пользоваться терминологией Жанны ван ден Брук, произвела некоторый «отбор наследственных комплексов поведения», «фильтрацию». Но как трудно бывает удержаться от давления на детей, от того, чтобы «он (она) сделал(а) или не сделал(а) то–то и то–то». В общем, осложнение собственной жизни налицо. Так надо ли так стараться и мучиться: все воспитывали и «хотели–чтобы–их–дети». Что тут плохого? Пожалуй, я отвечу, что пережила сама: я столько сил потратила на сопротивление, в результате чего и желания мои, и личность кое в чем «перегорели». Я все равно сделала то, в чем была уверена, но нота была не так чиста и пыл поугас. А зря — ведь мои родители могли бы мной гордиться — им это было важно, — не заставляй они меня поначалу что–то делать только так, как считали нужным. Потом, правда, отказались, заявив, что с идиоткой лучше не связываться. После этого мы опять начали сближение…

А с подарками друзьям и детям? Уверена, что каждому из нас знакома эта метода: купил что–то, даже дорогое, и подарил, считая, что этой покупкой обеспечил взаимопонимание и… благодарность. И чем дороже подарок, тем, кажется, благодарность должна быть больше. Обидно, что зачастую ожидаемой реакции не происходит, а наоборот, во взгляде облагодетельствованного тобой человека читается обида. Обида? На что? Это мне впору обижаться… А на самом деле оказалось, все прекрасно поняли: подарок этот, оставаясь, конечно, знаком внимания, был на самом деле возможностью «легко отделаться», «откупиться», избавить себя от переживания или сопереживания, радости. И друзей, и детей трудно обмануть. Себя — легче. Опять же потому, что очень не хочется осложнять жизнь себе, любимой…

Примеры можно множить. Рефреном в этом списке будет звучать одно и то же: «желание облегчить себе жизнь налицо».

Так, может, в этом–то все и дело? Может быть, поэтому и возникнет у многих взрослых читателей возмущение, когда они прочтут те или иные страницы. Как будто извлекли на свет твои потаенные чувства, которых ты сам стыдишься. Ведь если начать все это выяснять, осложнится жизнь, которая и так нас весьма редко балует.

А чего стоит эта смешная глава про родительские уборки в квартире, после которых невозможно ничего найти! Или проговоренные детские оценки родительских привычек одеваться во что хочется и есть что хочется! Зеркало, которое поставила перед взрослыми автор «Руководства», совсем не кривое; правда, и лести в том изображении, которое оно предлагает, тоже нет.

В общем, посмеявшись, повздыхав, повозмущавшись, а потом подумав, я взяла французскую книжку и отправилась предлагать ее издателям с глубоким убеждением, что уж если издавать что–то о психологии общения, профилактике конфликтов, то именно это странное «Руководство для детей, у которых трудные родители». У издателей, наверное, тоже были «трудные родители», потому что они согласились, и теперь эта книга, которая вышла многотысячными тиражами во многих странах Западной Европы, выходит и в России. Завидую тем, кто будет читать ее впервые. Их ждет настоящее жизненное приключение, в конце которого может стоять обретение себя, понимание себя и других, понимание того, насколько ценно простое общение и диалог. А то мы постоянно произносим монологи, выговариваемся и не слышим, не видим, не хотим слышать, что говорят или молчат нам в ответ.

Но это лирика, а «Руководство», как всякое руководство, — дело серьезное. Итак, почему конфликтология? Наверное, потому что любой конфликт происходит из–за столкновения интересов, из–за желания навязать одной стороне мнение или решения, которых она не разделяет. Я говорю здесь о конфликтах психологических, а не военных, дипломатических и прочих, которые отнюдь не однозначны. О простоте в разрешении конфликта вообще никогда нет речи!

Любой конфликт — человека с человеком, поколения с поколением — рождается от разной направленности личности, и родители зачастую поддерживают стабильность, традицию, ориентируются на сохранение «устоев». Это хорошо; исторически, что ли, правильно. Они обеспечивают тыл. Но ничего нет ужаснее для ребенка, чем само слово «устои». Он хочет нового, он живет в другой жизни, он ориентируется на завтра, на будущее. Правила прошедшей жизни его тяготят. В этой диалектике развития старого и нового и живет семья. Вряд ли главное в этой жизни победа. Не старого над новым — тогда ваш ребенок обречен на всю жизнь потерять самостоятельность решений, независимость, автономность. Он будет мучиться собственной нереализованностью, и, честное слово, маленькое родительское утешение, что такой ребенок послушный и покладистый. Он живет в аду. Его сверстники действуют, любят, страдают, придумывают, пробуют, ничего не боятся, а он постоянно оглядывается: «можно?», «нельзя?», «разве я могу?». Над ним смеются, его жалеют, но как бы ни были хороши его отношения с родителями, именно родители обрекли его на одиночество. Это чувство одиночества, которое он будет передавать своим детям. Но при безоговорочной победе нового над старым расшатывается какая–то жизненная база, исчезает защищенность, тыл, и ребенок оказывается один. Это одиночество самостоятельности, когда некому пожаловаться. А любому кораблю нужна гавань…

Получается, что конфликт между родителями и детьми разрешается скорее в равновесии, в соблюдении «баланса сил», чем в яром стремлении к победе, к подчинению одной стороны другой. Такое подчинение равно жизненному поражению и неврозам. А для того, чтобы найти этот «баланс сил», нужно учиться. Можно по нашему «Руководству».

Родителям — услышав, что говорят и думают о них дети.

Детям — постаравшись убедить в чем–то важном своих родителей.

Дети родителей всегда любят. Всяких — добрых и недобрых, взбалмошных и строгих, пьющих и непьющих, занятых и нет. Для того чтобы разрушить эту любовь, родителям надо очень постараться. Некоторым это удается. Путем неукоснительного разрушения себя как личности.

Значит, упростив, можно сказать, что «Руководство» учит бесконфликтности? Ни в коем случае! Бесконфликтность — это отсутствие диалога, отсутствие общения, понимания, атрофия чувств, если хотите.

«Руководство» же, наоборот, предлагает способы завязать диалог, подсказывает, как попробовать понять тот или иной поступок родителей или ребенка, предлагает — на примерах — способы сохранения баланса. Для этого нужно нравственное усилие с двух сторон. Заметив, что родители идут на это нравственное усилие, дети становятся не только благодарны им: родители получают в этом случае уважение своих отпрысков на всю жизнь.

А нет ли в такой оценке взрослых, в этаком «суде» над родителями чего–то оскорбительного? Уверена, будут такие, кто обязательно об этом спросит. Думаю, что нет. Более того, думаю, что «суд» этот переживают все дети, то есть все люди. Как иначе трактовать гордость за родителей? (Родители выиграли этот процесс.) Проиграли (иногда временно), если дети начинают своих родителей стесняться. Проиграли навсегда, если дети от них отказываются или, еще того хуже, родителей лишают права на их собственных детей. Новое всегда судит старое, но любой суд подразумевает два решения: оправдание и приговор. А родители в глазах детей всегда имеют презумпцию невиновности и пользуются ею, потому что они родители. Дети в отношении собственных детей будут пользоваться ею же.

Следующий вопрос: почему «Руководство для детей, у которых трудные родители» мы рекомендуем читать всем — и детям, и взрослым? Да потому, что все люди, как медали, имеют две стороны. Они одновременно и чьи–то родители, и чьи–то дети. Мы все совмещаем в себе эти две ипостаси, просто в разное время поворачиваемся друг к другу разными сторонами.

Есть в «Руководстве» одна неясность: когда родители взрослеют? И что такое взрослый человек? Кто такие выросшие дети, незрелые взрослые? Думаю, дело не в терминологической путанице. Критерием взрослости автор выбирает время, когда человек полностью идентифицируется, то есть сознательно выбирает свою линию поведения, работу, круг общения. Именно обретением себя должен в результате закончиться и любой процесс воспитания и образования. Но, Боже, как трудно! Тем более что у соседа жизнь, как обед, всегда лучше.

Вопрос номер один: не вредно ли детям подобное чтение? Сплошное ерничество. И, мол, уже читали мы рассказы о жизни хозяев, поведанные их собаками и котами, а тут оценки… младенцев, которые и говорить–то не умеют! Но нужно ли говорить, чтобы выразить свою оценку происходящего? Крик и болезни трехмесячного ребенка — не менее серьезный знак, чем возмущенные заявления подростка. Одно совершенно ясно: у каждой такой реакции есть не всегда проговоренная, не всегда выясненная и понятная причина. И это неприятие, непонимание другого рвет ту связь, что создается между ребенком и его воспитателем. «Обретя благодаря автору «Руководства» проницательность, — пишет в предисловии к французскому изданию известнейший французский психоаналитик Франсуаза Дольто, — ребенок сможет понять, настолько велика добрая воля трудных родителей выйти за границы, очерченные для ее воплощения их личным прошедшим опытом, опытом их предков, которые также унаследовали этот опыт от своих предков.

Что же до родителей, то они смогут правильно оценить те усилия, которые делают дети для того, чтобы, несмотря на так называемую родительскую заботу о них, воспитать их, и тогда родители перестанут называть «неблагодарными» этих своих, пусть временами и неловких воспитателей».

И книжка эта — не сборник рецептов (это тоже подчеркивает Дольто). Как всегда бывает в педагогике, она «преисполнена глубокой мудрости и размышления, может быть, даже размышления бессознательного, которое следует за сознательно полученным удовольствием…»

Эта первая дама французского психоанализа, врач, наделенный потрясающим даром любви к пациенту, советовала взрослым, купив «Руководство», просто оставить его на видном месте — обязательно найдут дети, обязательно прочитают и обязательно извлекут пользу.

Все эти рекомендации — не пустой звук и не реклама: Дольто была придирчива и умела быть жестко определенной, если этого требовала польза дела. В предисловии же она выражала свое подлинное восхищение прочитанным.

Так кто же столь расхваливаемый автор? Жанна ван ден Брук — это псевдоним. Раскрывать его мы не имеем права, но скрывается за этим выдуманным именем парижский практикующий психоаналитик; во время своих долгих консультаций она и набрала фактический материал для «Руководства». С большим юмором она старается представить разные ситуации в семье, с которыми может столкнуться ребенок в каком угодно возрасте. Читая о них, ребенок может и «строить» собственную личность, и «воспитывать» своих трудных родителей. А в воспитании не все гладко и не все должно приносить удовольствие. Уважение к родителям не означает череду удовлетворений их желаний (как, впрочем, и воспитание детей). Правда, родители в ловушку получения удовольствия попадают чаще, считая, что любая боль, причиненная им детьми, есть свидетельство сыновней или дочерней неблагодарности. А если это стремление сделать вас лучше даже через ваше родительское «не хочу»? А если это протест против того, как вы разрушаете свой организм алкоголем, сигаретами, бесконечной работой? Или так по–дурацки выраженное стремление к совершенству…

В общем, предела совершенству нет…

Надеюсь, читатель не будет обижен на столь ненасыщенное научными терминами предисловие. Уверена, в воспитании самые важные моменты сопряжены не с усиленным морщеньем лба, а с глубинными душевными процессами, которые вполне могут сопровождаться смехом. Чем искренней вы будете смеяться, тем больше шансов, что причина смеха стала понятна. Искреннее возмущение тоже полезно: поняли причину, распознали и отреагировали. А все научные штудии оставим на потом — рецензентам, по крайней мере.

Учитесь, постигайте искусство конфликта, чтобы сам этот конфликт послужил на пользу развития вашей личности, динамике отношений с окружающими и сохранил баланс жизненных сил. Я же просто постаралась сыграть роль амортизатора, смягчить удар — очень нетрадиционное решение семейных конфликтов предлагает автор, и, чтобы понять его, надо прочесть, что написано, а не заткнуть себе уши, вырвать из текста цитаты и начать их бесконечно мусолить. Позиция «ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу» хороша только в исполнении деревянных обезьянок. Человек — живой и не может существовать вне связи с окружающим миром.

С уважением, О. Кустова

ВВЕДЕНИЕ

Авторы этой книги были в свое время весьма удивлены тем, что наше общество придает слишком большое значение той роли, которая отводится личностным особенностям родителей в зачатии ребенка. Конечно, важно, является ли ребенок желанным или нежеланным, но не следует тем не менее упускать из виду, что родители лишь средство: роль их в рождении ребенка в чем–то напоминает природные явления; они — как ветер, вода, бабочки и насекомые. Главное, что находится в конце концов один достаточно предприимчивый сперматозоид, который добивается все–таки того, что пребывающая в расцвете сил яйцеклетка принимает его, и они решают вместе предпринять дальнейшее жизненное приключение. Известно ведь, что подавляющее большинство яйцеклеток просто–напросто отказывается участвовать в указанном процессе и лишь ничтожное меньшинство рискует развить этот процесс до конца. Нередко бывает, что уже сформировавшийся человеческий эмбрион вдруг впадает в панику, теряет мужество и не достигает положенного ему девятимесячного срока. Нечего говорить о тех, кто «соскакивает» с этого поезда в самый последний момент, предпочитая родиться мертвым, нежели пуститься в самостоятельную жизнь. И не поддаются исчислению те душевные травмы, которые могут получить какие–нибудь наивные и неопытные отец или мать, если слишком утрировать значение их душевного состояния в момент вынашивания и рождения ребенка.

Если ребенок хочет правильно исполнить свою роль воспитателя, ему стоит — чем раньше, тем лучше — отдать себе отчет в том, что, пока он пребывал в животе у своей мамы, родители его переживали чрезвычайно сложное время: в сферу их переживаний вовлекались как собственные желания родителей, так и желания, и поведение других людей, важных для них во всяком случае. Ребенок, который всего этого еще не знает, полностью не участвует в эмоциональной жизни родителей. Однако от того, каким родители представляют себе свое будущее чадо, зависит место в жизни, которое они готовят ему. И новорожденному понадобится великая осторожность и великий такт, чтобы он смог влиять на глубинный пласт мечтаний, составляющих сокровенное сокровенных его родителей.

Воспитательное значение этих первых месяцев для родителей принципиально важно, результат их важен тоже и, как мы видели, может сказываться не на одном десятилетии жизни детей и родителей.

Постепенно, пользуясь знаниями о себе самом и своим чувственным опытом, ребенок приводит своих родителей к тому, что они начинают понимать само его существование, затем то, что он — личность. И в конце концов то, что он — личность самостоятельная в физическом, интеллектуальном и чувственном плане.

Некоторые дети достигают этого путем суровейших испытаний и лишений: судя по всему, ни их характер, ни обстоятельства жизни не предоставляют им другого выбора. Но путь разрыва с собственными родителями приносит и тем и другим много страданий. Нам бы хотелось, чтобы «Руководство для детей, у которых трудные родители», насколько это возможно, позволило избежать подобных ситуаций.

Но даже в самых благоприятных условиях «развитие» родителей не проходит совершенно гладко. Каждому этапу их жизни соответствует та или иная патология, в наличии которой должны отдавать себе отчет дети, осознающие свою ответственность. Это — первое условие любой профилактики.

Довольно трудно предложить эффективную классификацию для определения, к какому типу родителей относятся ваши.

Можно, конечно, придумать классификацию родителей по возрасту: очевидно, что дети встречаются с разными особенностями отношения к ним со стороны родителей в пятилетнем, десятилетнем, двадцатилетнем или пятидесятилетнем возрасте. Да и те средства, к которым прибегает ребенок, чтобы бороться с этими особенностями, будут изменяться в зависимости от возраста ребенка и родителей.

Классификация по этиологии патологий кажется нам не применимой, поскольку один и тот же синдром может иметь совершенно различные корни и для ребенка практически невозможно восстановить путь, по которому развивалась ситуация, и найти причину этой патологии. Обычно родители весьма скрытны и, если о чем–то и говорят, то так, что ни младенец, ни ребенок не могут понять, про что речь; к тому же родители не всегда отдают себе отчет в том, что именно с ними произошло, и так подают произошедшее, что говорят скорее о настоящем, чем о прошлом. Короче, ребенку остается единственный выход: рассматривать ситуацию в том виде, в котором она представляется в тот момент, когда случается с ней столкнуться, и находить ее корни исходя из располагаемых сведений. Тогда уже самим родителям придется докапываться до причин возникновения конфликта. Но нам представляется педагогически эффективным уже само то, что дети смогут показать родителям свое к ним доверие, и как можно более откровенно.

Возможно, наиболее понятной, хотя и несколько поверхностной, кажется нам классификация родителей по «симптомам» их поведения. Ее–то мы в нашей книге и принимаем за рабочую.

Исходя из тех примеров, с которыми нам случилось столкнуться на практике, мы постараемся описать те или другие категории родителей, которые смогли вычленить по «симптомам» их поведения. А для того, чтобы дать представление о том, насколько огромна шкала таких примеров, назовем сразу же несколько групп подобной классификации:

— незрелые родители;

— родители–вруны;

— робкие родители;

— богатые (и бедные, как вариант) родители;

— слишком умные и слишком талантливые родители;

— родители–которых–никогда–не–бывает–дома;

— родители–страдающие–постоянным–переутомлением;

— ревнивые родители;

— родители–инвалиды;

— вздорные родители;

— родители–садисты;

— родители–мученики;

— родители–страдающие–нарциссизмом;

— неустроенные родители;

— родители–дебилы;

— слишком заботливые родители;

— старые родители;

— приемные родители;

и так далее.

Глава 1 РОДИТЕЛИ–КОТОРЫЕ–НЕ-ХОТЕЛИ-РЕБЕНКА

Ребенок, только начинающий свою жизнь во чреве матери, может встретиться с тем, что его не хотели, и эта проблема для него — одна из самых сложных.

Прежде всего, это прямо противоположное поведение будущих родителей. Бывает, что один из родителей хочет чего–то, а другой хочет прямо противоположного. Усугубляет положение то, что практический и психологический выход из такой ситуации непредсказуем, поскольку затрагивается множество чувств как у одного, так и у другого супруга. Такую сложность и нерасчлененность реакций следует принимать во внимание и тогда, когда ребенок сталкивается с нежеланием иметь его со стороны обоих родителей.

Для того чтобы получить некоторое представление о том, что, например, с вами происходило еще до того, как вы родились, приведем несколько факторов, влияющих на эту ситуацию.

Прежде всего: какие отношения складываются у каждого из родителей с их собственными родителями, с родственниками, а также — как эти отношения представляют ваши родители сами себе? Важны здесь и семейные устои, и запреты религиозного, политико–социального характера, и то, какие ограничения налагают эти запреты. Следует учитывать экономическую ситуацию, страхи, которые мучают одного или другого родителя в отношении их собственного физического здоровья и того, как они выглядят. Но особенно важно, какой внутренний ответ встречают все эти проблемы в самом родителе — в его сердце, душе, мыслях. Здесь мы привели далеко не все факторы, которые следует учитывать в подобной ситуации. Все это — страхи, чувство вины, взаимное недовольство родителей друг другом или их привязанность друг к другу, верность и так далее — и создает разнообразие гаммы чувств, которую ребенок воспринимает в конечном итоге как нежелание иметь ребенка, то есть — его.

И как бы противоречива и непонятна ни была ситуация, еще не родившийся ребенок вынужден принимать в ней участие. Бывает, он впадает в отчаяние: родители необучаемы, положение безвыходно, или же сам он не чувствует себя ни физически, ни морально готовым пускаться в жизненное предприятие, которое обещает больше трудностей, чем радостей. Лучшее, что он может в этом случае сделать, — как можно быстрее отказаться от своей еще не начавшейся жизни.

У шестнадцати–восемнадцатинедельного выкидыша история приблизительно такова: женщина, которой уже перевалило за тридцать, укрепляется в своем нежелании иметь ребенка, и она начинает таскать с рынка тяжеленные сумки или беспрестанно крутить велосипедные педали во время продолжительных прогулок. Постепенно ребенок понимает, что место его окончательно занято мужем этой дамы и мужчина рассчитывает оставаться «единственным ребенком» в семье, несмотря на слабую попытку, которую он предпринял, чтобы стать отцом и выйти из этого положения. И вот по истечении шестнадцати–двадцати недель после зачатия ребенок окончательно решает уступить этому великовозрастному тридцативосьмилетнему ребенку, который так вызывающе закостенел в своих привычках. Женщину, его возможную мать, совершенно не устраивает перспектива иметь в доме двоих детей, и ребенок решает стать выкидышем.

Другие же дети в этом же пренатальном[1] периоде чувствуют себя достаточно сильными: они считают, что у них хватит энергии противостоять этому всеобщему нежеланию их иметь. Они рассчитывают либо на свой талант воспитателя, либо на то, что после появления на свет смогут продержаться до определенного момента, пока не обретут возможность выйти из состояния подчинения родителям.

Бывает, за такой оптимизм приходится платить.

Нам известна одна трагическая история, которая произошла в пригороде Бордо. Женщина забеременела, но ее муж категорически не хотел ребенка. Все девять месяцев беременности женщина скрывала ее, объясняя происходящие с ней физические изменения расстройством пищеварения. Муж «ни о чем не догадывался». Пренатальный период для ребенка проходил очень непросто: с одной стороны, ему были предоставлены «стол и кров», а с другой — он чувствовал противоречивость в поведении родителей. Будь ситуация однозначной, все было бы проще. В конце концов ребенок решил попытаться. Он готовился, набирал силы, полностью использовав отпущенные на его долю классические девять месяцев.

Затем последовала ночь, которую он выбрал для появления на свет. Стоило ему только начать предварительные маневры, как женщина тихо встала, так, чтобы муж не услышал, отправилась в кухню, родила на какой–то тряпке, перерезала и аккуратно завязала пуповину и затем выбросила ребенка в мусоропровод с третьего этажа. Ликвидировав все следы происшедшего, она спокойненько улеглась рядышком со своим мужем. Ребенок же благополучно приземлился на картофельные очистки и, отлежавшись, начал звать на помощь. Ждал он долго и весьма мучительно. Он лежал в кофейной луже, прикрытый огрызками, он был цел и невредим, но пять часов к нему никто не приходил, и только когда пошел шестой час этого мучительного ожидания, его крики услышала консьержка. Новорожденный по–прежнему твердо хотел выжить. В конце концов консьержка препоручила его заботам соответствующей службы, и те отправили новорожденного в больницу. От родителей он унаследовал отличное здоровье и крепкую конституцию, смог выйти победителем из борьбы с тяжелой легочной инфекцией и стал ждать развития событий. Через несколько дней явились его родители — их разыскала полиция без особого труда, — они пришли забирать малыша так, будто ничего не произошло. Мать неуверенно спросила отца:

— Он тебе нравится?

— Да, — ответил тот, — очень. Я хочу его.

Сестры попытались подбодрить мать: «Вы можете взять мальчика», — но мать не двигалась.

— Нет, — она не отводила взгляда от отца ребенка, — возьми сначала ты. Тогда завтра смогу это сделать и я.

Конечно, учитывая эпизод с мусоропроводом, целую толпу врачей, психиатров, психологов, социальных работников, полицейских и судей, толкущихся на месте действия, ни о каком воспитании родителей до того момента, пока им не вернули ребенка, и речи быть не могло. Но как бы там ни было, ребенок решил, что ставка стоит всей этой игры. Его надежда на жизнь давала ему право провести родителей через все испытания.

* * *

Но бывают и такие родители, которых невозможно чему бы то ни было научить. Это совершенно не значит, что они «плохи», просто у ребенка создается впечатление, что родители — такие, какие есть, и ничто никогда не заставит их измениться.

Но если ребенок не может изменить родителей, он может хотя бы успокоить их на свой счет, может доказать им, что стоит больше, чем они думали, а это уже кое–что новенькое и не пройдет незамеченным. Но и в данном случае речь идет о работе, длительной работе и очень сложной, поскольку обычно ребенок сталкивается с последствиями давних травм, относящихся к разряду семейных, которые родители унаследовали от своих родителей, так и не найдя способа излечиться.

В качестве примера предложим вам историю одного мальчика, чьи родители все время чувствовали рядом присутствие смерти.

Мать была младшей дочерью в многодетной семье, где мальчики — ее братья — умерли в нежном возрасте, она же провела переломные для формирования ее личности годы отрочества ухаживая за смертельно больным отцом. Муж этой женщины очень рано остался сиротой. Его первая жена, молодая женщина, страдала тяжелым заболеванием и вскоре после родов умерла, оставив мужу новорожденного мальчика. Ничего удивительного, что в подобных обстоятельствах мужчина начал испытывать чувство вины по отношению к умершей супруге, которая не только страдала тяжелым недугом, но и должна была вынести девять тяжелых месяцев беременности. Вину он, конечно, испытывал и по отношению к сыну, потерявшему мать в восемнадцать месяцев. Оставшись вдовцом, этот мужчина женился второй раз, и его вторая жена тоже часто болела. Первая беременность у нее закончилась выкидышем — девочка решила, что ей не справиться со своей будущей матерью. Правда, нам кажется, что ее отказ родиться ситуацию только усугубил. Через два года — вторая беременность, на сей раз — мальчик. Он оказался отважнее и принял вызов. Однако появление его на свет стало настоящим испытанием и для матери, и для него: из–за неопытности роженицы на голову ребенка пришлось накладывать щипцы. Появившись на свет, ребенок чуть не умер вследствие отравления хлороформом: медицинская сестра приложила мальчика к груди матери, еще не проснувшейся от анестезии, что вызвало у новорожденного судороги. Остается неясным, что двигало этой сестрой: скрытая склонность к убийству или непрофессионализм. Мальчик, к счастью, оказался целеустремленным и упрямым: трудности, скорее, придали ему настойчивости, и он выжил.

Болезненный, слабый, до одиннадцатилетнего возраста он не упускал случая показать, что умереть может в любой момент. Однако такое поведение имело, скорее, функцию самосохранения: ситуация–то дома не менялась, и родители ребенка жили в обстановке почти постоянного страха. То и дело их вызывали в больницу прощаться с умирающим сыном. Но сын всегда находил в себе силы выжить в критической ситуации: он был уверен, что отыщет средство разорвать эту сеть страхов и вины, отравляющей жизнь всей семье. В конце концов в одиннадцатилетнем возрасте подросток с помощью семейного врача решил сам найти средство для борьбы с тяжелой семейной атмосферой. Без ведома родителей, которые слишком боялись брать на себя ответственность, мальчик спокойно дожидался момента, когда скрытая инфекция, от которой он страдал со дня своего рождения, превратится в серьезную болезнь: семейный врач предупредил его, что можно ожидать образования абсцесса в области колена (ни сульфаниламидов, ни антибиотиков тогда еще не существовало).

Случилось так, как и предполагал доктор: через полгода однажды во время уроков мальчик не смог двинуть ногой. Врача тут же предупредили. Абсцесс был готов прорваться. Мальчика привезли домой, и он успокоил родителей, рассказав им, что произошло. Абсцесс вскрыли, а вместе с ним разорвалась и та сеть взаимных страхов и вины, которая отравляла жизнь этой семьи. Мальчик поправился и вырос здоровым, активным мужчиной. Совершив то, что он совершил, ребенок привнес в семейную обстановку новый и чрезвычайно важный для внутреннего мира его родителей элемент. Он показал им: несмотря на их уверенность в том, что мальчик не выживет, это далеко не так, и от таких родителей может родиться хороший и жизнеспособный ребенок. Судя по всему, воспитательный акт, предпринятый ребенком, изменил наследственные комплексы семьи в последующих поколениях, а это стоило того, чтобы посвятить подобной задаче первые одиннадцать лет своей жизни.

Глава 2 РОДИТЕЛИ–КОТОРЫЕ–ХОТЯТ-ЧТОБЫ–ИХ–РЕБЕНОК…

Такая категория родителей многочисленна и объединяет в себе очень разнообразные группы:

— родители–которые–хотят–чтобы–их–ребенок-стал–тем–же–чем-они;

— родители–которые–категорически–против–того–чтобы-их–ребенок–занимался–тем–же–самым-чем–и–они;

— родители–которые–хотят–чтобы–их–ребенок-занимался–только–тем–чем-захочет;

— родители–которые–не–хотят–чтобы–их-ребенок–занимался–тем–что–они–сами

не–смогли–сделать;

— родители–которые–хотят [или не–хотят] — чтобы–их–ребенок–делал–то–и‑то…

— и так далее и тому подобное.

Вариантов здесь бесконечное множество. Мотиваций еще больше. Но всегда присутствует одна довольно специфическая проблема — с ней ребенку приходится сталкиваться неминуемо, то есть с агрессивным чувством собственничества, которое родители распространяют на своих детей, присваивая себе — из практических целей или, наоборот, от избытка любви и привязанности — их будущее.

Обычно подобные попытки вызывают у детей яростное сопротивление и отказ подчиняться желанию родителей. Однако необходимо, чтобы сам ребенок задумался над создавшейся ситуацией: он может совершить серьезную педагогическую ошибку, поскольку родители вдруг начнут упорствовать и отказ лишь укрепит их в своем упрямстве, а не разрядит ситуацию. Да и сам ребенок из чувства противоречия может начать действовать в пику своим собственным желаниям, что принесет еще большую боль и ему, и его родственникам.

Но мы совершенно не проповедуем смирение и пассивность. Это не правильно ни с педагогической, ни с жизненной точки зрения, то есть никогда не надо терять из виду ту воспитательную цель, которую вы преследуете.

Как мы только что сказали, мотивации подобного родительского поведения чрезвычайно разнообразны.

Возьмем такой распространенный случай. Отец (или мать) создал свое собственное дело — мастерскую или даже концерн. Такой отец (или мать) непременно хочет–чтобы–его–ребенок–занимался–тем-же–чем–и-он и воображает, что именно это позволит ему разделить со своим чадом радости от совершенного. Но родитель забывает, что создателем–то был только он, ребенку же достанется лишь работа в родительской мастерской или управление созданным им концерном и постоянная озабоченность, как бы не нанести вреда родительскому детищу. Необходимо постепенно привести родителя к пониманию очевидности этого факта, но не ранить ненароком его чувство творца, пощадив одновременно и родительскую любовь. Такая задача требует большого такта и времени, да и не под силу она младенцу или маленькому ребенку. Не говоря уже о ребенке в пренатальном периоде жизни, который с самого своего зачатия обречен на ту или другую судьбу. Только достаточно взрослому ребенку — скажем, от пятнадцати лет до пятидесяти — может быть под силу разубедить своих родителей. Но готовиться к решительному шагу нужно обязательно заранее.

А теперь разберем несколько проверенных методик, которые годятся в данном случае.

Не надо думать, что эта работа такая уж безопасная. Всем известна история одного царевича, не преуспевшего в подобном воспитательном процессе и убитого своим папашей[2]. Совершенно невозможно предположить, что может прийти в голову отчаявшемуся, разочарованному и тупоголовому родителю, — при любом педагогическом эксперименте надо учитывать, насколько родитель, на которого направлен ваш воспитательный процесс, обучаем.

Рассмотрим подробнее случай родителя–который–хочет–чтобы–его–ребенок-совершил–то–что–сам–он–сделать-не–смог. В основе здесь почти всегда добрые намерения. Родителям хочется, чтобы их дитя воплотило в реальность то, что для них было мечтой. Это, с одной стороны, трогательно, а с другой — наивно: столкнувшись с подобной ситуацией, ребенку надо подумать об устройстве собственного будущего и о том, как пощадить чувства родителей.

Приведем пример одной семьи типичных преподавателей, которая уже не в одном поколении была заражена «художественным» вирусом. Одни пробовали себя в живописи, фотографии, театре, другие — в поэзии, прозе, но и те и другие так и не смогли стать профессионалами. В семье родились два мальчика. К великой радости родителей, у старшего оказались замечательные музыкальные способности, младший же талантливо рисовал. Как только все это выяснилось, мальчикам пришлось выдержать почти разрушительный родительский натиск — те хотели подбодрить детей и заставить их культивировать и развивать в себе эти таланты. Родители были настолько бестактны и настойчивы, что детям ничего не оставалось, как замкнуться в себе. У старшего на полгода отнимаются ноги, и он оказывается прикован к инвалидному креслу. Но этот печальный случай дает мальчику возможность отказаться от любых музыкальных занятий, и по выздоровлении он с головой уходит в науку. Как только кончились его «музыкальные мучения», он становится примерным сыном и блестящим учеником в школе, родители с ним хлопот не знают. Одним словом, он оставляет им их собственные представления о его судьбе и отказывается впредь играть роль объекта воспитательного процесса. Сегодня это страдающий хронической усталостью эксперт по финансовым вопросам, который скорее функционирует, чем живет. Единственное, что еще указывает на его детские годы — домашний адрес: живет он на улице Гуно.

Младший сын, который оказался более амбициозным воспитателем, долгое время симулировал все симптомы шизоидной психопатии и за это время каких только провалов — и в школе, и в чувствах — не пережил, но любимую графику не бросал. Родители пребывали в постоянном волнении и испытывали непроходящее чувство вины. Через пятнадцать лет такого кошмара мальчик внезапно решает уехать за границу; между собой и родителями он расстилает целый океан, и за границей добивается — по–прежнему в области графики — потрясающих успехов. Затем один из родителей умирает. Контакты с оставшимся в живых у мальчика нечастые, поверхностные, но дружеские. Однако родитель тоже не сдался и перестал «питаться» талантом собственного сына.

* * *

Позвольте сделать здесь небольшое отступление по поводу значения термина «педагогика». По своей этимологии он не годится для того значения, в котором мы его употребляем. Даже в словаре отсутствует такое слово, обозначающее науку о воспитании родителей, — настолько идея подобного, специально для них придуманного образования чужда нашей центрированной на детях цивилизации. И хотя авторы этого труда уже ветераны детства, их знания греческого и латыни недостаточны для конструирования правильного научного термина, который мог бы быть адресован именно родителям и столь же ласкал бы слух, как звучание слова «педагогика».

Вдруг среди наши читателей найдется такой античник? А пока нового термина никто не нашел, будем продолжать использовать знакомую «педагогику».

* * *

Мы говорили о «замыкании в себе» как о методе, который братья использовали для противодействия своим родителям. Как мы уже видели, этот метод требует затрат, а овладеть им полностью, бывает, и не удается. Да и педагогическая его ценность весьма спорна.

Существует более «мягкая» версия «замыкания в себе», она более применима и, возможно, более эффективна с точки зрения педагогики. Это «методика прикидывания». Она может позволить выиграть время и показать родителям последствия их требований в карикатурном виде.

«Прикинуться» можно кем угодно. Например, идиотиком, или сорви–головой, или панком.

Ребенок–идиотик

Прикинуться таковым никогда не поздно. Некий малыш, которого страстно желали и который оказался первенцем у немолодых родителей, не хотел показывать родителям свой ум и заговорил только в четыре года, а те были сверхталантливыми преподавателями, и он снизошел до них лишь тогда, когда родители наконец привыкли к тому, что у них есть ребенок. Теперь этот мальчик стал инженером в Министерстве дорожного строительства и мостостроения. Впрочем, и великий Эйнштейн заговорил только в три года: что с ним стало далее, известно всем. Судя по всему, он знал, что делал, когда три года не открывал рта.

Приведем историю другого подростка. Столкнувшись с непомерными амбициями одного из своих родителей, ребенок начал совершать в школе провал за провалом и довел свое умение до виртуозности: он умудрился не получить ни одного диплома, даже о начальном образовании, не было у него и свидетельства о профессиональном образовании, — ничего, что могло бы даже навести на мысль о том, что он где бы то ни было учился. Родитель, который уже представлял своего сына студентом престижной Высшей Политехнической школы или Центральной Административной, был вынужден в конце концов отступиться. Мальчик же тайком от родителей отправился к психологу проверить свой коэффициент умственного развития — спектакль собственного идиотизма, который он разыгрывал, все–таки озадачил и его своим успешным сценическим воплощением. Он набрал коэффициент сто сорок шесть. Успокоившись, он надумал жить отдельно от родителей и самому себя обеспечивать. Сначала нашел работу в маленькой типографии, потом создал собственное дело и весьма преуспел. Теперь родители оценили достоинства своего сына независимо от тех критериев, к которым привыкли сами; они отдали ему дань уважения, отношения наладились, и… родители смогли со всей присущей им энергией отдаться на растерзание младшему сыну, который применил к ним еще более суровые воспитательные меры.

Ребенок–панк

Для иллюстрации приведем исторический пример: в те времена, когда будущий английский король Генрих V еще был дофином, он переоделся в бродягу (панка на наш манер) и захотел заставить папашу пересмотреть принципы управления королевством в целом и престолонаследия в частности. Не то чтобы он своим маскарадом сумел многого добиться от отца, но личность свою будущий Генрих V сохранил. Как только наступило время править страной, он, приняв престол, стал вполне приемлемым королем.

Ребенок–каскадер

Один малыш чувствовал, что его мать подспудно, но сильно желает его смерти. Для того чтобы она сумела отдать себе в этом отчет, он бесконечно подводил ее к подобной возможности: в восьмимесячном возрасте чуть не умер от токсикоза, между тремя и семью годами то и дело что–нибудь себе ломал, причем устраивал все для этих акробатических достижений сам. Лет в шесть, взобравшись на пятиметровую стену, он спрыгнул на заасфальтированный двор и сломал щиколотку. Очень часто падал с велосипеда, например, сломал однажды ключицу, спускаясь на велосипеде по лестнице. Потом чуть не утонул в бассейне, спрыгнув туда с четырехметровой вышки, не умея плавать. Нарыв прорвался следующим образом: отчаявшаяся мать потащила сына к психологу, а затем сама, став любовницей этого психолога, бросила своего мужа. Мальчик смог наконец найти общий язык со своим отцом, что было совершенно невозможно из–за матери. По последним сведениям, мальчик вернулся к нормальной жизни и начал сам себя обеспечивать.

Ребенок–ужасный–тиран

Метод этот заключается в том, чтобы родители никак не могли прийти в себя. То и дело они оказываются перед лицом непредвиденных ситуаций — их и в самом деле невозможно было предусмотреть — и в конце концов начинают хотеть только одного: чтобы их оставили в покое. Естественно, при появлении такого желания ни о каком навязывании того или другого будущего своему ребенку не может быть и речи. Примеры тут можно не приводить: метод подобного воспитания родителей настолько широко распространен, что, мы думаем, вполне достаточно положиться на читательскую изобретательность.

Ребенок–засранец

Герой этой истории именно им и был.

Здоровый, крепкий и умный малыш имел неосторожность явиться на свет в семье, где мать была недалекого ума, мифоманка и совершенно не знала, что и как на свете делать; отец — алкоголик с застарелым циррозом печени, а сестра — эпилептичка и немая. Как только ребенок понял всю меру своего несчастья, в голове у него осталась единственная мысль: как можно скорее оставить отчий дом и — с наименьшими затратами. Чтобы исполнить задуманное, он прибег к такому «оружию», которое было ему доступно: стал испражняться во всех углах квартиры и затем разрисовывал экскрементами стены, весьма притом любопытными картинками. Он достаточно ясно давал родителям понять, что живут они в полном дерьме.

Такой «метод» борьбы позволил малышу исчезать из дома для обследования в больнице, где он немного отдыхал, а также представлял своим хорошим поведением доказательство того, что его отрицательная оценка жизни касается лишь родного дома. Постепенно малыш сумел убедить достаточное число социальных работников в том, что единственный выход из положения — это забрать его из семьи.

Глава 3 РОДИТЕЛИ-ВРУНЫ

Родители врут очень часто, и это столь распространенное явление, что его едва ли можно считать патологией. Родители врут почти инстинктивно, иногда даже не отдавая себе в этом отчета, и обычно не считают, что совершают нечто дурное. Врут как по пустякам, так и всерьез. Мы почти готовы утверждать, что родители почти систематически врут, если речь заходит о чем–либо серьезном. Происходит это по разным причинам: от безобидной фабулизации до настоятельного желания обмануть ребенка — либо потому, что хочется скрыть свои просчеты и ошибки, либо потому, что реальность слишком, по их мнению, сурова.

Начать придумывать родители могут по любой причине, иногда просто пустяковой: например, хочется выглядеть лучше в глазах своих детей, хочется утешиться в этом вранье, поскольку любые иллюзии насчет себя уже потеряны, хочется приукрасить реальный мир, до оценки прелести которого сами родители еще не созрели, и т. д. Нам кажется, что ложь подобного типа не слишком ужасна, сами родители понимают, что врут, и обычно в подобных случаях лучше постараться их не уличать во лжи и не смущать.

Например, нам кажется не столь удачным с педагогической точки зрения тот выход из подобного положения, который придумали две маленькие девочки. Отец девочек то и дело приводил себя в пример, говоря, что слыл весьма хорошим учеником в школе. Рассердившись на отца за его настойчивость, малышки предприняли некоторые розыски и обнаружили в конце концов старые школьные дневники отца, причем оценки в них были куда как менее блестящи, чем те, которые он придумывал для детей.

Девочки не без злого умысла и удовольствия постарались обнаружить малолестные замечания, которые некоторые преподаватели записывали в дневнике. Конечно, они добились своего: отец не проронил больше ни слова по поводу своих фантастических школьных успехов. Однако поступок девочек кажется нам тем более неловким, что речь шла об их приемном отце; обожал он девочек так же, как их мать, и использовал все возможное для укрепления своего еще слабого авторитета.

Другие родители придумывают какие–нибудь сказки, бывает, и весьма поэтические, про Рождество, Деда Мороза, мышат, которые коллекционируют молочные зубки детей, и прочих воображаемых персонажей. Это мило, говорится без всякого умысла и обычно всем нравится. Но мы, однако, не склонны считать такую ложь столь уж безобидной: родители лгут, выдумывают, потому что боятся высказать свое мнение, и заставляют награждать или наказывать воображаемых героев вместо себя.

Если ребенка волнует физическое и духовное здоровье его родителей, то он не должен соглашаться на подобные уловки.

Иногда родительская ложь представляет собой настоящую фальсификацию семейной истории; происходит это либо из–за того, что родители хотят скрыть то, что они считают своими ошибками или слабостями, или же им хочется приукрасить прозаическую реальность. В некоторых случаях речь идет даже о безуспешной попытке исправить то искажение действительных фактов, от которого сами родители когда–то страдали, будучи детьми, и они придумывают новую ложь, наивно полагая, что таким образом исправят последствия первой. Подобная ложь вызывается тщетной надеждой, что достаточно внести некие изменения в повествование о событиях для того, чтобы последствия этих событий могли быть предотвращены. Нам кажется, в подобном случае ребенок не должен скрывать своей любви к родителям, но обязан проявить твердость. Ни в коем случае он не должен позволять — если есть, конечно, такое средство — фальсифицировать историю семьи.

Ребенок ответственен перед всеми поколениями семьи — не стоит этого забывать.

Приведем в качестве примера столь часто встречающийся случай: приемные родители хотели бы скрыть то, что они не родные, и это кажется им недостатком. И если ребенок не поможет родителям, связь его с ними будет прервана, а родительская ложь может иметь последствия даже в жизни будущих поколений.

* * *

Как мы уже говорили, родители врут тем охотнее, чем серьезнее проблема. Они почти всегда нечестны, когда говорят о деньгах, политике, религии, всегда (за редким исключением), когда речь заходит о взаимоотношениях полов, анатомическом строении и вообще о физиологии. Когда же в таких случаях они отваживаются на правду, то не из–за уважения к ней, а исключительно из политических соображений.

И если ребенок считает, что необходимо все же оздоровить семейную атмосферу, приступать к этому процессу он должен с большой осторожностью. Ему никогда не надо давать родителям понять, что он готов выслушать правду. Ребенку самому необходимо выбирать время для этого откровения и лучше довериться родительскому любопытству.

Одним из самых захватывающих сюжетов во взаимоотношениях между родителями и ребенком является сюжет, посвященный вопросу, каким образом «делаются дети». Если знания детей на эту тему неполные или неточные, то родительские, бывает, изумляют своей наивностью. Действительно случается, что ребенок путает вход в вагину с мочеиспускательным каналом, но родители доходят до изобретения магазинов, где покупаются дети, или капусты, где их находят, или розовых кустов, или аистов, которые их приносят и кидают в каминные трубы.

Что же до родителей, которые допускают, что ребенок находится у матери в животе, то уж для объяснения, как дети туда попадают и как оттуда выбираются, они прибегают к потрясающей изобретательности.

Приведем здесь одну историю, которая слишком красива, чтобы быть правдой, но разве можем мы обманывать в такой книге и особенно в такой главе? Итак, эта история, как и все те, что мы здесь приводили, абсолютно правдива.

Мама привела семилетнего мальчика к психотерапевту — причина их визита была совершенно незначительна. Во время консультации молодой психотерапевт, наивный и усердный, спрашивает у матери, знает ли уже мальчик, как появляются дети. «Я все ему объяснила», — категорически заявляет мама.

Психотерапевт, не обладающий еще, конечно, большим опытом, продолжает настаивать: «Все — это что именно?» — «Ну, я объяснила ему, что ребенок находится в сердце матери». — «Ну а как он оттуда выбирается?» — спросил врач. «В больнице. Доктор разрезает сердце и вынимает оттуда ребенка». — «Хорошо, но как он туда попадает?» — «Его туда кладет Иисус. А вообще, знаете, у детей бывают весьма странные фантазии. Мой сын спросил меня, не обидится ли на Иисуса папа?»

Мать вроде бы ничего не поняла и не схватилась за соломинку — весьма, впрочем, крепкую, — которую протягивал ей сын для того, чтобы она смогла выбраться из той трясины лжи, куда сама попала. Однако, думаем, ребенок этот был прав, когда не торопился с разоблачениями: с юмором, тактом и терпением он дал понять, не «пережимая», что все понимает, но при том не перешел границ материнского понимания. Даже в том случае, если слова его не возымели мгновенного результата, но все равно они постепенно дойдут до их адресата.

* * *

Итак, мы говорим, что родительская ложь зачастую мотивирована самыми лучшими чувствами и доброй волей. Родители стараются приукрасить картину мира, представляемую своим детям, действуя в зависимости от своих собственных упрощенных понятий об этом мире. Родителям кажется, что в их выдуманном, сказочном мире одинокое вызревание ребенка на капустной грядке или опасное путешествие под облаками в клюве абсолютно не приспособленного для проведения подобных мероприятий аиста — гораздо более интересное и надежное объяснение появления на свет ребенка, чем физический и чувственный союз мужчины и женщины, преисполненный страсти, удовольствия, нежности и всего прочего.

Родители не понимают весомости правды. Именно поэтому они иногда обращаются к правде в политических целях.

Одна маленькая девочка попробовала преподать родителям урок глубочайшего уважения к чувству, которое может вызвать правда, прибегнув при этом исключительно к духовным средствам. Ее родители, психоаналитики с солидным научным образованием, решили, как только представится случай, все объяснить дочке о зачатии ребенка, его росте и рождении. Итак, лет этак в пять девочка заслужила право на выслушивание умной, ясной и хорошо составленной лекции о том, откуда появляются дети.

Родители, по крайней мере, были уверены, что лекция оказалась именно такой. Девочка озадачилась неким смещением акцентов в этом повествовании и решила ничего не выяснять до получения более исчерпывающей информации. Однажды, вернувшись из школы, она позвала родителей к себе в комнату, дабы как следует отчитать их за то, что они сочли возможным наговорить ей всякую дребедень про маленькие клеточки и странные положения тел. Учительница им только что все объяснила: в огороде есть капуста, и вот когда кочан готов, надо его раскрыть…

* * *

В заключение приведем хорошо известную пословицу: «Устами младенца глаголет истина». В ней прекрасно выражена вся та надежда, которую родители возлагают на ребенка, чтобы тот помог им выбраться из их мира навязчивой лжи и сказок и обрести под ногами твердую почву реальности. Не нужно детей разочаровывать.

Глава 4 ПРИЕМНЫЕ РОДИТЕЛИ

Приемные родители всегда трудные родители, поскольку пережили или продолжают переживать травму.

Некоторые такие родители неспособны к совместному проживанию, или же их способность к нему весьма снижена — либо вследствие какого–нибудь несчастного случая, либо болезни, либо из–за такого нежелания, которое причиняет им самим большие страдания, но сами они не могут нежелание это определить. Из–за него часто испытывают очень тягостное чувство одиночества. Некоторые из них ищут выход, делая из себя приемных родителей.

Ребенок, который расположен принять чужих ему родителей, должен учитывать, что он собирается взять на себя ответственность за людей, беспокойных и незащищенных из–за их неспособности стать настоящими родителями. Они подозревают — иногда неоправданно, — что их сперматозоиды и яйцеклетки либо слишком робки, либо некомпетентны. Но чаще всего люди эти просто страдают мизантропией. В действительности таким родителям скорее нужно лечение, а не педагогические приемы их детей. Таких родителей надо вылечить от их страхов, чувства вины, заниженной самооценки и одиночества.

Приведем пример успешного лечения. Молодые супруги, захотевшие усыновить ребенка, имели все основания сомневаться друг в друге. Родители будущего приемного отца имели отрицательный резус–фактор и несовместимость крови, и это весьма их мучило. Страхи в семье не прошли и после рождения будущего приемного отца, и после рождения его сестренки, хотя дети имели отличное здоровье. Родители смотрели на них как на чудом избежавших катастрофы. Мальчик, будущий приемный отец, о котором мы говорим, женился на девушке, которая в свое время была токсикоманкой, тяжело это переживала и боялась, что последствия этого эпизода ее жизни могут сказаться на потомстве. Поразительно, но эта пара также имела несовместимость крови.

Как они ни старались, что только ни делали, но ничего не помогало: детей у них не было. Тогда они решили кого–нибудь усыновить. Они настолько потеряли веру в жизнеспособность своего рода, что сначала решили взять темнокожего ребенка, а за ним и азиата. Детям приемные родители понравились, оба мальчика решились предпринять попытку совместной с этими людьми жизни. И через четыре года их ждал настоящий успех. Нежелание их приемных родителей мотивировалось главным образом страхами и незащищенностью — детям удалось вылечить их от страхов, причем проявили они много любви, расположения к родителям. Дети часто обнимали их, искали физического контакта. Мать смогла восстановить веру в себя, и ребенок, уже теперь их собственный, счел возможным поселиться в теле женщины. Развивался он в комфорте и спокойствии. В конце концов, он родился в семье, которая была полностью подготовлена принять его, и теперь, судя по всему, у всех троих детей практически нет никаких неприятностей с родителями — разве только самую малость.

Эта история прекрасно закончилась. Однако не всегда все заканчивается так хорошо.

Некоторых приемных родителей настолько травмирует факт усыновления — они испытывают чувство вины и собственной никчемности, — что они начинают отрицать очевидное. Они говорят и ведут себя так, как будто они родные. Конечно, в глубине души они знают, что это неправда. Невозможно совершенно вытеснить воспоминание обо всем, что им пришлось предпринять для усыновления ребенка. И тогда задачей ребенка становится постепенно вернуть родителям память. Он может начать с придуманных историй, потом настанет очередь аллюзий, потом — каких–то замечаний мимоходом. Ляпсусы–оговорки тоже весьма неплохи, чтобы вернуть родителям память. Ребенку ни в коем случае сразу же нельзя говорить о том, что до этих родителей у него, возможно, были другие, так как подобная бестактность в дальнейшем может скомпрометировать те отношения доверия, которые жизненно необходимы приемным родителям. Упоминание о настоящих родителях должно появиться только в конце лечения, только когда внутренний мир приемных родителей будет восстановлен в своей целостности и стабилизируется. Во время же такой реструктуризирующей терапии лучше успокаивать родителей, утверждать их ценность, но не сюсюкать с ними. Приемные родители чрезмерно чувствительны и тут же распознают любые поползновения относиться к ним иначе, чем ко всем остальным.

Случается, однако, несмотря на все предосторожности, предпринятые в момент усыновления или удочерения, несмотря на все методы терапии, что приемные родители — или один из них — лечению не поддаются. Они настолько бессильны перед проблемой вхождения в предложенную им семью, что вместо того чтобы расслабиться, начинают психовать еще больше, становятся требовательными и сверхкритичными по отношению к ребенку: они хотят снять с себя вину и проецируют на ребенка все то, за что упрекают себя сами. Берет верх их скрытое нежелание создать семью, и дом их постепенно становится столь же негостеприимен, как их тело. Некоторые доходят до настоящей паранойи, упрекают ребенка в том, что он их предал, что он их эксплуатирует, преследует. Бывает, такие родители становятся и опасны. В этом случае возможно только одно решение: нужно разъехаться с родителями для их же собственного блага, и чем скорее, тем лучше. Можно, в конце концов, посоветовать им завести кошку или собаку, или — в самом худшем случае — канарейку или золотую рыбку, — пусть теперь таких родителей «уродителят» домашние звери.

Глава 5 СОЦИАЛЬНО НЕАДАПТИРОВАННЫЕ РОДИТЕЛИ

Если не вдаваться в подробности, родителей по их социальной неадаптированности можно разделить на две большие группы: родители асоциальные и родители более социальные, чем стоило бы. В первую группу попадают, например, воры, мучители детей, непатентованные убийцы, строптивые водители и т. д. и т. п.

Во вторую — некоторые политические деятели, деловые люди, руководители государства или финансовые воротилы, патентованные убийцы (военные, полицейские, медики, иногда — судьи, палачи и т. д.), религиозные деятели, психиатры и множество прочих, список которых можно продолжать бесконечно.

Ребенок может или солидаризироваться, или не солидаризироваться со своими родителями. Его выбор будет зависеть от качества его связей с ними. Мы считаем, что ребенок не должен взваливать на себя груз их воспитания. По крайней мере, непосредственного. Мы убеждены, что откровенные и дружеские связи, установленные с родителями, в нравственном плане имеют педагогическое воздействие. Конечно, детям никак не возбраняется попробовать впрямую влиять на родительскую нравственность. Однако наш опыт показывает, что подобные попытки редко увенчиваются успехом и скорее могут испортить отношения ребенка со родителями, в то время как достижение цели для ребенка — не самое главное.

Хотя в наших записях нет подобного случая, мы решили поговорить с вами о такой возможности. Но мы рассудили, что сказать об этом важно, тем более что родительская социальная неадаптированность носит чрезвычайно тяжелый характер и имеет тяжелые последствия для ребенка, который может осиротеть, оказаться в интернате, в концентрационном лагере, его даже могут бросить родители. Или наоборот: ему могут начать завидовать, он может стать маменькиным сынком или даже, не сумев ничего изменить в отношениях с родителями, умереть. В связи со всем этим мы решили, что необходимо подобную ситуацию предупредить.

Глава 6 РОДСТВЕННИКИ

У слова «родственник» — один корень со словом «родной». Однако не все здесь столь уж ясно, поскольку приходится констатировать, что родственники не более и не менее родные, чем все прочие люди.

Что же по–настоящему родного в родственниках? С ними можно ссориться, не испытывая при этом особых угрызений совести, что и представляет главное их преимущество перед единокровными родителями, которые обычно нуждаются в очищении и освобождении личности от негативных наслоений.

То, что можно ссориться с родственниками, для всех является привлекательным. Ребенок сбрасывает на родственника свою агрессивность, и атмосфера напряженности между ребенком и родителем спадает. Родитель оказывается лучше и может без особых затрат начать все сначала, а подобная ситуация может иногда стимулировать и собственные возможности родителя к положительной эволюции.

Родственник худо–бедно справляется с проявлениями агрессивности, от которых он страдает со стороны племянников и племянниц, но поскольку сам этот родственник является родным родителем какого–то другого племянника, то и он извлекает пользу из того же самого, но в обратном направлении.

Таким образом, родственник все–таки родной и, во всяком случае, с экономической точки зрения институт родственников — замечателен.

Существует две разновидности родственников. Одна, которую получают дети в определенном возрасте, когда их папа или мама вступают в новый брак и дети выступают в нем как своеобразное наследство.

В другую категорию входят родственники, которые замещают ребенку социально неадаптированного родителя или родителя, страдающего какими–нибудь недостатками. Тем не менее и та и другая категории родственников имеют положительные черты.

Заметим, что и самые совершенные, самые горячо любимые родственники выполняют миссию громоотвода и они совершенно не заслуживают тех упреков, которые могут быть им адресованы!

Никаких примеров тут приводить не имеет смысла. И по литературе, и по карикатурам нам хорошо знаком тип невыносимой мачехи или тирана–отчима.

Глава 7 РОДИТЕЛИ-КОТОРЫХ- НИКОГДА–НЕ–БЫВАЕТ-ДОМА

Существуют так называемые родители, которые появляются дома как гастролеры. Они проводят в семье несколько дней и потом надолго исчезают. Правда, нет оснований думать, что за время их отсутствия что–то с ними стрясется. Об отсутствующих родителях говорят — соответственно, они живы. Есть и более очевидные доказательства: такие родители иногда пишут письма. Потом, когда родители появляются в доме, они, случается, рассказывают, что с ними происходило вне дома. Часто родители оправдывают свое поведение — даже в собственных глазах — профессиональными делами или, по случаю, историческими или политическими. Однако мы склонны относить такое поведение, скорее, к генетическим проблемам — когда обстоятельства складываются так, что родителям приходится оставаться дома, они начинают терять жизненные силы. Бывает даже, что худеют или сохнут, или же наоборот — набирают нездоровый вес. Бывает и так, что родители начинают стараться жить исключительно для своей семьи и растворяются в саморазрушении. Некоторые же становятся настолько невыносимы, что весь дом только и думает, когда же наконец такой отец сам уйдет, то есть сделает то, чего сам желает.

Часто родитель, которого никогда нет дома, совершенно не отдает себе отчета в том, насколько он усложняет жизнь ребенку. Прежде всего необходимо прояснить тайну его исчезновения. И ребенок, если он вышел из младенческого возраста, вполне может кое–что разузнать. Маленький же ребенок или младенец могут из–за такого поведения родителей получить жестокую травму.

Затем есть и еще одно: глубочайшая тайна появления таких родителей в семье. Совершенно невозможно определить, почему родитель–которого–никогда–не–бывает–дома выбирает тот или другой момент для своего появления. Да, конечно, ребенок время от времени что–нибудь узнает об исчезновении и появлении родителя, но он не в силах проанализировать полученную информацию. И опять же в этом случае больше всего страдает младенец — ведь поступающая ему информация не может ничего прояснить, и он начинает вовсю интерпретировать чувственную информацию, которую получает от своего окружения.

Ребенок также располагает целым арсеналом конкретных средств, которые действуют тем эффективнее, чем более драматический оттенок удается им придать. Например, можно совершить большую — но уж действительно большую — глупость: спровоцировать серьезный несчастный случай, тяжело заболеть. Но даже такие средства крупнокалиберного воздействия могут ничего не дать, если постоянно отсутствующие родители — военные люди, моряки или… сидят в тюрьме.

Вот история маленькой девочки, которая пыталась задержать дома постоянно отсутствующую мать, прибегнув для этого к тяжелому коклюшу. Мать действительно тут же появилась, но ровно настолько, чтобы понять, что ребенку ничто не угрожает. Тогда девочка решилась на хроническое заболевание, но и здесь ее ждало полное поражение. Единственное, чего она добилась, так это того, что мать стала жить в постоянной тревоге. В постоянной тревоге, а не дома! Она разорялась на телефонные переговоры, а девочку, как только мать уезжала, перевозили к ее бабушке с материнской стороны, но ведь девочка могла вместо этого полностью завладеть отцовским вниманием! И в конце концов болезнь, то есть средство, к которому она прибегала как к уловке, полностью захватила ее. Более двадцати лет понадобилось этой девочке, чтобы вылечиться, да и то не полностью. Мы рассказываем об этом случае только затем, чтобы предупредить всех тех, кто попытается прибегнуть к подобной плачевной методике воспитания собственных отсутствующих родителей.

Таким образом, мы вынуждены констатировать, что на нынешнем уровне знаний мы не располагаем никакими сведениями о безопасном средстве вернуть долго отсутствующего родителя в дом. Выходит, нужно приспосабливаться к ситуации, что ставит перед детьми некоторые серьезные проблемы.

Например, долго отсутствующий родитель постоянно вносит смущение во внутренний и внешний мир ребенка. В то время, когда такие родители присутствуют дома, они обычно с чрезвычайной настойчивостью делают все, чтобы их считали важнейшими членами семьи. Ребенок же только и ждет, чтобы его в этом убедили, и в конце концов начинает выстраивать в этой ситуации свой мир. Но затем папа или мама вдруг исчезают, и ребенку остается только придерживать изо всех сил стенки мира, которые он выстроил, поверив в присутствие папы или мамы в его жизни. Однако, если ничего не меняется, ребенок не может бесконечно тратить всю свою энергию на работу с непредсказуемым результатом. В конце концов он латает дыру в своем мире подручными материалами. Но тут, когда ребенок погружен в создание этого вновь обретенного мира, папаша или мамаша появляется — без всякого предупреждения — и всем своим весом водворяется на то место, которое считает извечно себе принадлежащим, и такого родителя нисколько не заботит, какую работу потребовалось вести сыну или дочери из–за его отсутствия. Вторгается такой отец или мать в мир ребенка грубо: одна минута — и вся упорная многомесячная, а иногда и многолетняя работа пошла насмарку.

Действительно, кажется, что родители, которых подолгу не бывает дома, совершенно не задумываются, насколько их появления и исчезновения осложняют домашнюю ситуацию. Ребенок, который обычно отдает себе отчет в том, что родители не понимают, что творят, начинает им помогать, в то время как его собственные дела находятся в ужасающем состоянии.

Мать одного мальчика была актрисой; исчезла она из его жизни, когда ему исполнилось шесть месяцев. Мальчик, в таком возрасте воспринимавший мир еще несколько хаотично, ждать долго был не в состоянии. Он ухватился за первую любящую женщину из тех, кто за ним ухаживал, и решил отдать ей вакантное место. Все шло хорошо месяцев семь–восемь, но тут его мать опять материализовалась из небытия и как ни в чем не бывало попыталась занять принадлежащее ей место.

Мальчик решил сохранить равновесие или же оттянуть время для того, чтобы реорганизовать свои мир: он начал звать «мамой» женщину, которая замещала его настоящую мать и которую он до этого всегда звал по имени. Со всей возможной для него любезностью он пригласил мать подождать, пока сумеет освободить для нее место в своем мире. Но добился он полнейшего непонимания: мать думала, что ее ждут с нетерпением, ничего не поняла и отреагировала депрессией. У мальчика не осталось выбора: ему пришлось бросить перестройку своего мира и устремиться на помощь отчаявшейся матери.

Некоторым — особенно способным — детям удается придумать для родителей, входящих в эту категорию, такое место в их мире, что оно может долго оставаться вакантным и никем не замещаться, — когда папа или мама возвращается и материализуется в доме, они занимают свое место, как будто надевают старое пальто. Но такой выход доступен не всем. Так построить свой мир может только ребенок, чья внутренняя организация одновременно и гибка, и устойчива, да и внешние условия должны быть благоприятны. Но подобный выход требует длительной и детальной работы.

Глава 8 БОГАТЫЕ РОДИТЕЛИ (и бедные родители, как вариант)

Здесь речь пойдет о таких родителях, которые основные свои эмоции направляют на деньги. Но деньги у них могут быть, а могут и не быть. Родители действительно ощущают себя богатыми или бедными совершенно вне зависимости от объективного состояния своих финансовых дел. То есть получается, что родительское отношение ко всему диктуется деньгами. Богатый отец или мать тешатся иллюзией, что могут все или же не могут ничего, что в конечном итоге одно и то же и подтверждается или не подтверждается величиной банковского счета или его отсутствием. Некоторые богатые родители очень экономно рассчитывают свой бюджет, а бедные родители ведут себя как миллионеры.

Весьма часто бывает, что этот код, этот родительский способ выражения чрезвычайно трудно интерпретировать, он раздражает ребенка, а на объективном уровне представляет большие трудности из–за своей противоречивости. Однако для такого отца или матери это канал для интенсивной передачи их чувств. Именно таким примитивным способом — демонстрацией своей всесильности — мало развитый в чувственном отношении родитель может передать свою потребность в любви и желание дать ее. Если ребенок не понимает их жизнь, отец или мать начинают чувствовать себя ненужными своему ребенку, брошенными, подозревать даже, что ребенок их презирает. Когда ребенок не один раз грубо отказывает своему богатому отцу, появляется опасность, что тот заблокирует себя на совершенно негативной оценке отношений со своим чадом. Такой богатый папаша будет заваливать ребенка подарками, и вся лавина его даров предназначается лишь для того, чтобы засвидетельствовать любовь папаши к своему ребенку (и становится знаком его потребности в любви со стороны этого ребенка), а вовсе не для того, чтобы ребенок чем–то заинтересовался или чтобы эти подарки доставили ему удовольствие. И каждый такой подарок не возбуждает у ребенка интерес, а служит прямо противоположной цели: он мешает освоению предыдущего и радости открытия.

* * *

Бедные же родители хотят любви от детей за те лишения, которые они выносят, а иногда и ищут на свою голову. Им также хочется, чтобы дети могли оценить любовь, проявляемую к ним вместо того, чтобы тратить на детей деньги. Иногда бедные родители даже акцентируют внимание детей на том, что те имеют для них огромную ценность и всего золота мира не хватит для обеспечения жизни столь дорогих субъектов. Чтобы понять, что именно ему таким образом хотят сообщить, ребенку приходится следить во всех подробностях за изменением цен, особенно за их повышением, и за колебаниями курса национальной валюты. К несчастью, такая родительская манера иногда вызывает у ребенка очень серьезный комплекс вины; у него складывается впечатление, что он просто слишком дорогой для его родителей товар, приобретенный ими по принуждению, но товар этот им не по карману. Подобная ситуация очень тягостна для ребенка — для родителей она практически безвыходна, — потому что он не может понять, где начинается мир внешний и где заканчивается мир внутренний.

Вот история из жизни одной маленькой девочки, которую она рассказала нам, а мы приводим как пример. Ее отец, кроме того, что входил в категорию богатых родителей, принадлежал еще к двум другим, весьма распространенным: он был отцом–который–очень–занят и отцом переутомленным. По всем вышеуказанным причинам ему приходилось выражать свои чувства в виде подарков. Дочь понимала отца и старалась говорить с ним на доступном ему языке. Однажды она попросила его подарить ей пластинку с записью одной из его любимых песен и проигрыватель, чтобы эту пластинку слушать. Девочка уже видела, как сворачивается калачиком на коленях у отца и их обоих укачивает восхитительная мелодия. В тот же самый вечер в дом явился посыльный, сгибавшийся под тяжестью покупок. В ящике находился стереопроигрыватель последней, усовершенствованной модели. В другом — две колонки. Рядом — две коробки, битком набитые пластинками. Всего пятьдесят штук. Песни, классическая музыка, танцевальная. Девочке, которая еще не постигла все тайны печатных букв, пришлось часами вылавливать в этом каскаде звуков знакомую мелодию любимой отцом песни. Ну а сам отец позвонил днем, что задерживается. К счастью для него, дочь достаточно его любила и поняла, что он не мог встретиться с ней лицом к лицу, догадываясь, что сделал что–то не так.

* * *

Вообще–то эта история, скорее, с хорошим концом. Однако не всегда все так кончается.

Нам известна история маленького мальчика, у которого возникали огромные сложности с его бедными родителями. Что бы ни случилось, родители все переживали как лишения. Для сына же они шли на постоянные жертвы, сколь мучительные, столь и бесполезные. Напряжение в отношениях с родителями было слишком велико. Мальчик никак не мог связать воедино противоречивое поведение родителей и решил спрятаться от всего этого в умственное отставание. Снедаемые собственной жертвенностью, родители бросились к психотерапевту. Тот достаточно быстро установил контакт с ребенком, чье бегство в отставание насчитывало тогда всего несколько месяцев. Он необдуманно успокоил родителей и, находясь под впечатлением рассказов о тех лишениях, которые им придется пережить, чтобы водить ребенка на сеансы психотерапии, запросил с них за консультацию и будущие сеансы относительно скромную плату.

В тот день, когда родители с сыном должны были прийти на сеанс к психотерапевту, отец позвонил и сказал, что они не придут, так как в настоящий момент у них ничего не получится — им не собрать необходимой суммы. В домике на Лазурном берегу совершенно разваливается веранда, в Нормандии в имении прохудилась крыша и требуют ремонта сторожевые башни. Да и лошади стоят черт знает сколько, а месяц идет за месяцем, и они не выигрывают скачки. Психотерапевт поначалу заволновался, но перед столь ужасающей картиной несчастья ему пришлось смириться. Как ни старался врач, с мальчиком он не смог увидеться ни разу. Достоин сожаления тот факт, что, если такие родители упустят свой шанс, если так и не разрешат свои собственные проблемы до того момента, когда сын сможет от них уйти, они на всю жизнь останутся бедными родителями, ущемленными в своих правах.

У нас создалось впечатление, что к этой категории почти всегда относятся родители с относительно хрупкой и легко травмируемой психикой. Единственный выход для них только в том, если, вопреки всему, их собственные дети сумеют их понять. В конце концов, такие родители из кожи вон лезут. Ребенку же предстоит пережить разочарования и раздражение, стараясь оценить подарки, которые ему делаются, или те лишения, которым родители из–за него подвергаются. Но он должен приспособиться к нуждам людей с более неустойчивой организацией, чем у него.

Глава 9 СТАРЫЕ РОДИТЕЛИ

Родители с годами — и это прямо противоположно тому, что происходит с детьми, — становятся капризнее, раздражительнее, они погружаются в меланхолию, страдают от нестабильности психики, смен настроения, перенапряжения, и относиться к таким родителям надо с большим пониманием и осторожностью. Они постоянно требуют любви и внимания. Они боятся остаться одни, боятся изменений, нового, будущего и, кроме того, с каждым годом все более и более — смерти.

Удивительно, но чем моложе человек, тем ближе он находится к тому времени, когда он еще не существовал. Эмбрион умирает настолько внешне тихо, что часто даже мать может этого не заметить. Смерть в это время — одно из самых удобных решений, которые могут представиться ребенку, если он считает ситуацию безвыходной. Этим объясняется то, что молодые люди вообще легко жертвуют своей жизнью во имя собственных убеждений, друзей, иногда — из чувства противоречия или даже шутки ради. Но когда родители стареют, память о том, что было, когда их еще не было на свете, стирается, и неизвестное начинает пугать их. Ребенок каждый день встречается с неизвестным и может успокоить старика, показав ему, что необходимо встречать неизвестное с интересом, любопытством, в конце концов — хладнокровно. «Зачем бояться, ведь случится только то, что может случиться», — говорил нам один очень немолодой ребенок восьмидесяти лет в чрезвычайно тяжелый для него период жизни.

Добавим, что чем взрослее становится сам ребенок, тем более безоружным он оказывается перед отчаянием своих родителей. А это очень печально, ведь большую часть жизни — хотя и не всю — родители и дети стареют вместе.

Старые родители имеют богатый жизненный опыт и «забиты» им. Они уверены, что знают множество вещей, потому что встречали вещи похожие, и для того, чтобы придать своим занятиям некую потребительскую ценность, они пытаются искусственно ввести отношения с людьми и происходящие события в уже готовые стереотипы. Они думают, что всё знают про ребенка, поскольку сами тоже были когда–то детьми. Но они забывают, что были другими детьми. Несмотря на свое стремление требовать подчинения, знаков постоянного уважения, доверия — и все из–за этого треклятого опыта, — старые многоопытные родители пытаются, никому ничего не говоря, превратить свою слабость в силу и в глубине души отдают себе в этом отчет. Но бывают и такие случаи, когда, окунувшись в науку, старый родитель начинает советовать всем, кто хочет его слушать, отбросить все предрассудки по поводу неожиданного в мире и сосредоточиться на непонятном больше, чем на том, что уже привычно и хорошо известно. Самое лучшее, что может предпринять ребенок по отношению к такому родителю, — это стимулировать его научный, познавательный интерес и не дать погрузиться повседневность, в известное. Одновременно он должен показать родителям, что они в данной ситуации не теряют его уважения, а даже наоборот!

Если ребенок выказывает врожденное понимание и желание заняться воспитанием родителей, то только потому, что он никогда еще не был взрослым и родителем тоже не был. Ребенок лишен каких бы то ни было предрассудков, может свободно анализировать, а это и есть единственная стоящая научная, исследовательская позиция. Тем более что и с ним повторится то же самое, когда он начнет стареть, приобретать опыт, принципы, устои. Может возникнуть опасность, что он не заметит того главного, в чем нуждаются его дети, не поймет их настоящих проблем. В этом состоит одна из причин великого несчастья быть старыми родителями.

Глава 10 СЕКСУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ РОДИТЕЛЕЙ

Родители — особи двуполые. Есть особи мужского пола, есть женского. Особей мужского пола называют отцами, женского — матерями. Достаточно часто их награждают также нежными прозвищами «папа–мама». Когда они стареют, становятся изредка папашами и мамашами. Необходимо неукоснительно избегать путаницы с тетями–дядями, которые могут и вовсе не быть вашими родственниками, да и живут не обязательно парами.

В основном мужские и женские родительские особи отличаются друг от друга по форме, но есть и целый ряд более тонких отличий, которые с трудом поддаются определениям. Ребенок, однако, обладает обостренным чувством и в этом отношении ошибается редко.

В отличие от детей любого возраста, чья половая жизнь чрезвычайно разно– и многообразна и может происходить как в индивидуальном порядке, так и вдвоем, а может и в группе с партнерами — безразлично какого пола, не исключая животных и неодушевленные предметы, у родителей половая жизнь очень монотонна и бедна: они занимаются любовью обязательно вдвоем, что подразумевает участие в этом мужчины и женщины, использующих особенности своего анатомического строения, и, следуя неизменной схеме, делают все возможное, чтобы способствовать встрече яйцеклетки и сперматозоида в наиболее благоприятной для этого позиции.

Вопреки относительной бедности их половой жизни, родители, судя по всему, придают ей ни с чем не соизмеримую важность. Они то и дело говорят о ней, прямо или намеками, в музыке, стихах, картинах или в любой другой форме творческой деятельности. По отношению к своему ребенку родители часто занимают в этом вопросе некую игривую провокационную позицию, упрямо прячась каждый раз, как они хотят посвятить себя сексуальной деятельности; происходит это обычно за закрытыми дверями в молчании или же ночью, когда предполагается, что ребенок спит.

Нам кажется, что родителям надо предоставить право на определенную личную жизнь, включая и сексуальную, — это необходимо им для поддержания равновесия. Если же их подвергать слишком серьезным ограничениям или же лишать этой стороны жизни, родители начинают вести себя агрессивно и выходят из–под контроля, поэтому мы думаем, что, если родители и делают все, чтобы привлечь внимание к своей половой жизни, лучше не вмешиваться даже тогда, когда это совершенно необходимо.

Естественно, так не всегда получается. Мы, например, выяснили, что родители обычно расписываются в своей удивительной некомпетентности, когда дело заходит о точной оценке того, сколько детей они могут обслужить и правильным образом обиходить. У них даже есть возмутительная тенденция преувеличивать свои возможности в этом вопросе. Поэтому ребенку приходится осуществлять некий контроль над рождаемостью. Нами были выяснены различные методы подобной «контрацепции».

Одна маленькая девочка, стоило ей только заметить по ночам подозрительные шумы в комнате родителей, имела привычку мучиться непереносимыми страхами и начинала орать так, что родителям приходилось брать ее с собой в постель.

Другая девочка прибегала к иному методу: она завлекала свою мать к себе в постель и задерживала ее там на всю ночь.

Третья девочка увидела, что все ее усилия разбиваются о чрезвычайную изворотливость ее родителей. Ускользнув от ее неусыпного ока, они уединялись у себя в комнате после обеда и предавались своим играм. Девочка в последний момент поняла, что готовится, ворвалась в комнату и, видя, что катастрофа неминуема, доказала редкое присутствие духа: ни секунды не раздумывая, присела и справила нужду прямо у кровати родителей. Конечно, не обошлось без шлепков, прискорбных словесных выпадов и прочего рукоприкладства, но братика в этот день она не получила.

Однако бывает, что все подобные «контрацептивные» методы оказываются недействительными и злополучный ребенок появляется на свет. Некоторые дети считают, что и тогда еще не все потеряно и кое–что еще можно предпринять.

Та же самая маленькая девочка, которая сумела отсрочить фатальное событие своей гениальной импровизацией у кровати родителей, получила все–таки однажды совершенно лишнюю сестренку. Она тут же предприняла тщательный анализ работы мусоропровода для того, чтобы при первой же оказии им воспользоваться. Но такая возможность никогда не представилась.

Другая девочка тоже не смогла воспрепятствовать незапланированному появлению на свет нежелательного братика. Более терпеливая и рассудительная, чем предыдущая, она попыталась урезонить свою мать: «Посмотри, — говорила она, — какой он хорошенький. Мы сейчас его вымоем, переоденем, припудрим попку тальком, тепло и красиво оденем, дадим хорошую большую соску и отнесем на помойку».

Что касается нас, авторов, то мы считаем, что если уж факт имел место, то пусть все идет как идет. В конце концов, зачем предугадывать события и бросаться помогать родителям, когда они этого не просят? Пусть сами разбираются с результатами своих непоследовательных действий. Ребенок не может постоянно их подстраховывать, они должны научиться контролировать себя сами.

Глава 11 НЕСКОЛЬКО СООБРАЖЕНИЙ КАСАТЕЛЬНО АНАТОМИЧЕСКОГО СТРОЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ

Наше знание анатомии родителей не может пока рассматриваться как исчерпывающее. Нужно отметить, что родители обычно не спешат прийти детям на помощь в этих изысканиях. В настоящее время они несколько изменили свое отношение к данному предмету, и есть надежда, что новому поколению станут доступны некоторые важные сведения по этому вопросу.

Как мы уже сказали, родители делятся на особей мужского и женского пола, на мам и пап, у которых не одинаковое строение тела, что, впрочем, и служит к их вящему отличию друг от друга.

Особи мужского пола имеют ряд общих характеристик: у них есть голова, шея, туловище, две верхние конечности, завершающиеся пальцами, и две нижние — тоже с пальцами. В поле наблюдения попадали и особи, у которых не хватало конечностей или части их, но в большинстве случаев они могли объяснить их отсутствие вполне удовлетворительно: некогда все конечности–де у них были на месте, но потом они их потеряли или их у них украли.

Впрочем, некоторые так и не могут дать удобоваримое объяснение отсутствию неких членов, что ставит под подозрение весь род в целом. Также и в другом случае — более редком, — когда у родителей членов больше, чем полагается. Здесь речь может идти о мутациях, спонтанных или вызванных условиями выращивания, процесса одомашнивания.

Действительно, раньше родители жили в диком или полудиком состоянии и располагали детьми как своим добром, продавали и покупали их, выкидывали, если они переставали быть нужны, даже ели их! Их примитивные верования отводили им роль хозяев, что противоречит направлению эволюции… Как бы там ни было, может, в этом и таится объяснение их постоянных аномалий в анатомическом строении.

Теперь перейдем к различиям между особями мужского и женского пола. В принципе, отцы очень походят на маленьких мальчиков, только они больше и с большим количеством волос на разных участках тела — вероятно, это атавизм дикого состояния. Что же до волосяного покрова на голове и лице, то они либо уничтожают волосы при помощи специально изготовленных для этого инструментов, либо художественно подстригают их в эстетических целях. Ну а телом своим они пользуются с большей или меньшей удачей, но в границах определенной логики. Однако относительно одной части тела они ведут себя довольно непоследовательно: это часть туловища, находящаяся между талией и бедрами, со всеми принадлежащими ей отростками. Она является одновременно объектом гордости, стыда и интереса. Она наделяется повышенной эстетической значимостью и вместе с тем является объектом столь же нескрываемого презрения. Пользуются ею по–разному, однако — интенсивно. Основной отросток является на этой части тела главной драгоценностью. Множество милых прозвищ было для него придумано, но и множество оскорбительных названий. Мы привели еще один пример двусмысленности, которая довлеет над этой частью тела.

Что же касается строения тела матерей, то оно несколько больше отличается от строения тела девочек. У матерей больше волос, чем у девочек, но значительно меньше, чем у отцов. Правда, у некоторых матерей бывают и усы, и бороды, но матери, за редким исключением, не извлекают из них никакой пользы для своей красоты. Причины такого боязливого отношения неизвестны.

Есть и еще одно отличие: на лицевой сторон груди у матерей имеются два выроста, представляющих собой исключительный интерес: они и красивы, и функциональны. На них приятно смотреть, они мягкие на ощупь и могут производить молоко, столь необходимое младенцам; молоко сохраняется в них при оптимальной температуре и в них же может перевозиться. Хитроумное устройство позволяет этим выростам быть приспособленными для рта младенцев.

Отношение к нижней части тела так же двусмысленно, как и у мужчин. Однако некие сомнения в том, что именно представляет собой эта часть тела у особей женского пола, существуют. Те наблюдатели, которые могли лично ее исследовать, утверждают, что она имеет несколько отверстий, ведущих в некое число емкостей. Нам же хорошо известна только одна, при этом не наблюдается ни одного выроста. Другие исследователи решили, что определенный комплекс признаков указывает на то, что матери тоже могут иметь такой же отросток, как и отцы. Одни утверждают, что он есть только у некоторых матерей, другие считают, что у всех, но не всегда, а непостоянно и на определенные отрезки времени.

Нам известен один ребенок, который настойчиво не соглашался с тем, что у его матери нет такого отростка, и утверждал, что он может различить его форму у нее под юбкой. Тем не менее необъяснимый страх всегда удерживал его от более серьезных исследований. Ему сейчас сорок два года, но он так и не смог добиться доказательств существования отростка у женщин, которые подкрепили бы его уверенность в себе. Но чтобы не разочаровываться в своем убеждении, он упорно сопротивляется близкому знакомству с какой бы то ни было женщиной — еще один пример двусмысленности, окружающей нижнюю часть тела.

Наш анатомический экскурс не имеет первостепенного значения для издателя, однако нельзя забывать о формальной стороне дела, пусть даже это необходимо лишь для того, чтобы распознать родителей по их половой принадлежности.

Глава 12 ГИГИЕНА И РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА О СОБСТВЕННОМ ТЕЛЕ

Большинство родителей проявляет неуемную страсть к мытью. Они начинают скрести свой организм при малейшей его «неполадке»; они стирают свою одежду, вещи, которыми пользуются, детей, машины и даже дома; они чистят зубы, ковры, обувь, — ничто не может ускользнуть от их «стирального» пыла.

Но не нужно судить их слишком строго: нам кажется, скорее речь идет просто о мании, чем о настоящем пороке.

Однако просто мытья им недостаточно; они часто изменяют свой запах, который так приятен для ребенка, опрыскивая себя различными вонючими жидкостями (правда, они не всегда вонючие, но знакомый запах уничтожают надолго).

Тем не менее иногда, когда родители забываются, просто необходимо крикнуть: «Стоп–стоп!». Например, когда они принимаются за любимые вещи своих детей. Всем известно, что после любой стирки или мытья грязного мишку, который не расставался с вами никогда, придется выкинуть, потому что мишка, любовно обслюнявленный в течение не одной недели, превратился в тряпку.

Но отец или мать имеют известную привычку не различать, что действительно грязное, а что чистое, ну и, конечно, совершают грубейшие ошибки. Так, в графу «грязь» попадают все продукты жизнедеятельности, даже самые чистые. «Грязными» становятся у них и совершенно невинные вещи, как, например, земля, глина, песок и даже пища, качество которой не может быть подвергнуто сомнению, но сама она лежит не на тарелке, а в другом месте. Родители негативно относятся к некоторым продуктам фабричного изготовления, даже официально продающимся, как–то: чернила, краски, смазка. А вот от кафеля, пахнущего хлоркой, или от отбеленной до неузнаваемости тряпки они могут прийти в настоящий восторг.

Но на то, что родителей можно чему–нибудь научить, рассчитывать не приходится. Даже объяснив им легко и доходчиво, что именно от них требуется. Остается только надеяться, что они поубавят свою любовь к чистоте там, где, по вашему мнению, она вовсе ни к чему. Но если начать очень грубо возражать против их необъяснимого поведения, то у родителей могут возникнуть приступы тоски и вы причините больше вреда, чем пользы. Чаще приходится сдерживаться и тайком поправлять нанесенный серьезный урон, но в тех случаях, когда хрупкие вещи будут неминуемо испорчены неуместными стирками и чистками, нужно держаться стойко и неумолимо.

Теперь сделаем краткий обзор других мер, принимаемых в гигиене родительской жизни: родители нуждаются в определенном количестве часов, занятых сном. И нужно следить, чтобы правило это выполнялось и родители вставали ночью только в случаях крайней необходимости — иначе они могут начать манкировать своими родительскими обязанностями. Нужно уважать родительское право на игру и отдых — хотя бы для того, чтобы родители не беспокоили вас, когда вы занимаетесь тем же самым. Так, однажды маленькая девочка, которой хотелось, чтобы мама рассказала ей сказку, услышала в ответ: «Я не могу, у меня дела. Пойди поиграй к себе в комнату, а я буду любить тебя издали». Девочка запомнила преподанный урок и, когда мама через некоторое время позвала ее в ванну, ответила: «Не сейчас, пойди к себе поиграй немного, я тебя буду любить издали».

Родители также нуждаются в физических упражнениях и свежем воздухе. Их нужно каждый день выводить немного погулять, пусть даже погода будет ни к черту, иначе они начинают чахнуть.

Глава 13 КАК РОДИТЕЛИ ЕДЯТ И ОДЕВАЮТСЯ

Очень трудно помешать родителям есть все что ни попадя без разбора и часто в огромных количествах. Тем более что ребенок никак не может контролировать карманные деньги родителей, имеющих, впрочем, и ключи от тумбочки, где деньги лежат.

И действительно, у детей весьма ограниченные способы воздействия на родителей. Некоторые начинают «жать на чувства», как, например, одна маленькая девочка. Каждый раз, когда ее страдающий сердечной недостаточностью отец брался за сигарету, она пускалась в слезы. Но такой способ борьбы с родительскими привычками имеет тот крупный недостаток, что может еще более усугубить и так напряженную домашнюю обстановку.

Другие считают — и, на наш взгляд, не без оснований, — что если окружить родителей горячей любовью и поселить их в мирном, спокойном доме, то необходимость травить себя всякого рода ядами и набивать желудок чем попало может уменьшиться.

Качество взаимоотношений в родительской паре тоже играет не последнюю роль. По нашей статистике — в противовес укоренившемуся у большинства детей мнению, — получается, что для всех лучше, если родители между собой ладят. Действительно, многие дети считают, что, способствуя непониманию между родителями и поощряя его, они могут обеспечить себе исключительную преданность со стороны одного из них, если не обоих…

Однако пройдет в рюмя, и они обнаружат, что победа оказалась весьма хлопотной.

Мать или отец, оторванные от подобных им, возвращенные к своему естественному состоянию, начинают, в свою очередь, много требовать от детей, исключительно завладевать их вниманием, и в конце концов ребенок вынужден тратить на них слишком много времени и слишком много сил, вместо того чтобы заниматься своими обычными делами. Гораздо лучше, если родители будут интегрированы в свою возрастную среду и, насколько возможно, сохранят материальную независимость и независимость чувств. Таким образом, они сохранят свое психическое равновесие и легче смогут отвыкнуть от излишеств в еде, отупляющих препаратов, да и цепляться за собственных детей могут прекратить.

* * *

Что же касается одежды, то понять, по каким критериям родители выбирают те или иные вещи, весьма непросто; часто они напяливают на себя такое, что нельзя назвать ни удобным, ни практичным, не говоря уже о весьма сомнительной эстетической ценности подобных нарядов. Учитывая поэтому, что мы не можем со всей очевидностью определить, в каких целях родители надевают на себя то или другое, нам кажется, лучше всего вмешиваться в эту область очень тактично и только в тех случаях, когда родительские туалеты перестают отвечать каким–либо разумным требованиям. По той же причине стоит избегать и слишком откровенных комментариев.

Глава 14 РОДИТЕЛЬСКОЕ ЖИЛИЩЕ

Чаще всего родители живут в домах любой формы или в частях домов, которые называются квартирами, но могут жить и в комнатках, и в фургонах на колесах, и в пещерах, и в бочках, и на деревьях, и вовсе в неожиданных местах. Однако, за очень редким исключением, родительское жилье — это постоянный беспорядок, грязь, отсутствие хоть какой–нибудь логики и полная невозможность что бы то ни было найти. Характер тут ни при чем. Это характеристика всего родительского рода.

Для уборки жилья родители прибегают к изумительнейшим способам, проявляя маниакальную привязанность к какой–то странной системе. Например, есть привычка собирать одинаковые предметы в одном месте. Таким образом, можно быть уверенным, что где бы родители ни оказались, под рукой никогда не будет того, что нужно. Любой же ребенок, будучи в своем уме, старается всюду, где только возможно, собирать в кучки разнообразные вещи — гамма этих нужных и приятных вещей должна быть как можно более широкой, — все это необходимо, чтобы в любой момент, как только в том возникнет надобность, можно было найти любую вещь. Родители же теряют часы, дни, даже месяцы своей жизни на поиски вещей, им необходимых, а после того, как найдут их и используют, снова относят «на место»… Необъяснимость подобных действий со всей очевидностью проявляется, когда этот способ уборки создает непреодолимые препятствия для малышей или детей побольше, которые передвигаются на четвереньках или путем вращения вокруг собственной оси: большинство точек скопления необходимых предметов оказывается, таким образом, вне их досягаемости, и они вынуждены направлять всю свою сообразительность на поиски обычных предметов в необычных местах.

Правда, нам известен метод одного папаши, который пытался ввести в своей семье более разумные критерии уборки вещей: он оставлял их в тех местах, где пользовался ими в последний раз, считая, что есть много шансов на то, что вещи и в следующий раз могут пригодиться именно в этом же самом месте. Все члены семьи, за исключением его сына, выказали по отношению к нему тупое непонимание и под любыми хитроумнейшими предлогами старались разрушить такую организацию пространства проживания.

Дома у родителей часто грязища; какими только вонючими химикалиями они не опрыскивают свое жилье, утверждая, будто делают это исключительно для того, чтобы уничтожить естественные запахи. По ним, так чем чаще стирать, тем лучше, и чем гуще в доме пахнет хлоркой или персолью, тем «чище». Кроме того, родители забивают свое жилье всякого рода хламом — уродливым, грязным, лишенным всяческого интереса и совершенно непригодным в пищу. Таким образом, ценность плиток шоколада уравнивается с китайскими вазами, художественной бронзой, раскрашенными картинками, часами с боем и прочими глупостями. Родители этими вещами практически никогда не играют, но привязаны к ним накрепко.

Нам рассказали об одном отце, который целую стенку в гостиной завесил полочками со стеклянной посудой — вещами хрупкими, но интереса по большей части никакого не представляющими, однако сам отец с завидным постоянством заботился об этом складе. Маленькая дочка решила однажды прийти ему на помощь: нечеловеческим усилием воли она в один прекрасный день сумела свернуть полочки со всем их содержимым. В один миг она превратила все это барахло, которое мешало отцу спокойненько наслаждаться жизнью и развлекаться в гостиной, в кучу мусора. Ну и что? Можете верить, можете не верить, но, когда отец вернулся с работы, с ним случилась настоящая истерика.

Получается, что правильнее предоставить родителям самим благоустраивать жилище, даже если их внутренний мир весьма странен. Стоит ограничиться тактичными и несерьезными выступлениями, которые не привлекают пристального родительского внимания, ибо, какими бы они ни были, оценить их все равно никто не сумеет. Часто получается, что дети для родительского же блага вынуждены действовать втихомолку, — объяснить, почему они делают то или другое, они все равно не смогут и надеются, что родители поймут их и оценят позже.

Глава 15 ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ РОДИТЕЛЕЙ

Почти все родители работают, как утверждают, «чтобы заработать себе на жизнь». Кажется, что речь идет о зарабатывании денег, потому что жизнь, если верить им, скорее теряет от необходимости работать, чем выигрывает. Попытаемся же разобраться, что происходит на самом деле.

Итак, родители зарабатывают деньги, отдавая большую часть дня той деятельности, которую они называют работой, «их делом», службой, «лямкой» и т. д. и занимаются которой, бывает, в ущерб выполнению родительских обязанностей. Они так уверенно настаивают на неизбежности этих занятий и их необходимости, что обычно дети бывают склонны принять эту версию, не подвергая ее сомнению и даже с уважением. Однако подобная устоявшаяся родительская позиция может быть подвержена пересмотру критическими умами. Родителей удалось уличить в совершенно тождественном отношении к деньгам и работе, что заставляет еще раз подумать — впрочем, не в первый и не в последний раз, — что не нужно принимать подобные родительские заявления буквально.

Рассмотрим, например, проблему денег, которые родители, так сказать, зарабатывают для семьи. Бывает, что они их действительно отдают своей «половине», иногда с очевидной неохотой. Случается, перепадает и ребенку, но очень мало. Но родители платят деньги целой куче людей, на первый взгляд не имеющих никакого отношения к семье, как–то: продавцы в булочной, мясной лавке, в молочном магазине, на бензоколонке… Эти–то ладно, они еще что–то дают взамен, чтобы доказать, что действительно люди близкие и имеют право на часть семейных денег. Но деньги еще отдаются врачам и дантистам, которые совершенно ничего не предоставляют взамен, если не наоборот: они, случается, начинают вести себя просто агрессивно и доходят до того, что вырывают у вас ваши собственные зубы! Ну так вот: родители не только снабжают их деньгами безо всяких разговоров, они еще и благодарят за то, что те взяли деньги. Следует думать, что это чрезвычайно важные члены вашей семьи!

Но львиная часть денег, зарабатываемых родителями, тратится на дальних родственников, которые даже не дают себе труда показаться на глаза. Они только отправляют бумаги, называемые счетами, квитанциями, предупреждениями, расписками, договорами и прочее… и родители платят! Эти наглецы не испытывают по сему поводу ни малейшей благодарности; их наглость доходит до того, что они требуют еще больше денег, если родители просят чуточку подождать. Не остается никаких сомнений, что важнее этих благодетелей в семье никого нет!

Дети, порвавшие с сыновним и дочерним конформизмом и предпринявшие исследование проблемы родительской работы, считают подобную ситуацию нестерпимой. Из ряда вон выходящим они считают тот факт, что родители исчезают из дома на восемь–десять часов в день, если не больше, забывают о своих родительских обязанностях, и все ради того, чтобы удовлетворять непомерные денежные аппетиты людей, которых никто в глаза не видел и которые в обмен на деньги посылают вам какие–то клочки бумаги, а из этих клочков даже не сделать средних размеров самолетик.

В конце концов дети приходят к выводу, что родителей лучше никуда не отпускать, ни на какую работу, — пусть занимаются чем–нибудь дома или играют с детьми. Таким образом, дети делают все возможное, чтобы отвлечь родителей от пустого времяпрепровождения на службе. Иногда им это удается — до некоторой степени, — особенно тем, у кого много родителей. Конечно, такая позиция заставляет родителей более обдуманно пользоваться своим рабочим временем и разумнее распределять его, чем в тех семьях, где дети позволяют работать всем своим родственникам. Следует, правда, заметить, что родители от такой помощи счастливее обычно не становятся.

Создается впечатление, что, несмотря на свое отвращение к работе, о котором они заявляют во всеуслышание, родители извлекают из нее нечто важное, в чем сами не признаются, а может, и сами не знают. И возможно, все их разговоры о деньгах — пустой предлог (это подтверждается фактом, что, заработав деньги, родители тратят их бездарно — дают по чуть–чуть неизвестно кому, только бы больше не просили).

Таким образом, получается, что тайные или неизвестные цели намного превосходят по своей важности те, о которых родители говорят как о наиболее серьезных в своей работе. Доказательство этому было получено в нашем дальнейшем исследовании.

Один отец, чтобы «заработать на жизнь», ставил спектакли. Он искал пьесы, актеров, заказывал декорации, костюмы. Он бывал занят, раздражен, возвращался домой когда заблагорассудится; случалось, что к нему и подойти было страшно. Но от этого он не понижал своих требований к школьным успехам, говорил своему ребенку о серьезности и совестливости, которыми сам никак не мог похвастаться. Сын его какое–то время терпел, потом лет в шестнадцать–семнадцать решил преподать урок. А был он чрезвычайно умным и живым мальчиком. Он решил доказать отцу, что прекрасно можно зарабатывать деньги вовсе так не убиваясь и не портя жизнь всем вокруг.

Юноша решил бросить школу и посвятить высвободившееся время участию во всевозможных конкурсах и играх, которые шли по радио и печатались в газетах. Молодой человек обладал живым умом, эрудицией, умел добиваться своего, так что через некоторое время он стал зарабатывать почти столько же, сколько отец. Вместо того чтобы обрадоваться, отец поначалу впал в панику. Сын охотно пошел вместе с ним к врачу, к психологу, психоаналитику, чтобы обсудить сложившееся положение вещей. Отец мало–помалу осознал, что дороже всего в его «работе» было для него то удовольствие, которое он от нее получал, а вовсе не деньги. А его плохое настроение и нервное состояние объяснялись лишь чувством вины за испытанное наслаждение. Именно чувство наслаждения он и хотел передать своему сыну, заставляя его учиться. Когда все это было выяснено, ситуация в голове у каждого постепенно «уложилась». Отец стал продолжать свою профессиональную деятельность, то приносившую ему деньги, то нет. Сын вернулся в школу, с блеском победил в конкурсе на вступительных экзаменах в одной серьезной научной школе, получил свой диплом и сделал блестящую… актерскую карьеру.

Вот вам и доказательство! Сын прекрасно усвоил то «послание», что отправляли ему родители. Что до отца, то он смог сформулировать это «послание» лишь тогда, когда сын научил его серьезно и с пониманием относиться к тому, что таится в глубине души, — это и есть правда.

Для другой группы родителей важнее сам факт работы, а не заработанные ими деньги. Удовольствие доставляет одно то, что они «идут на работу». Какой–нибудь папаша из подобной группы родителей забывается в работе (достаточно скучной, впрочем), чтобы избежать общения со своей утомительной супругой. Другой прибегает к той же стратегии «ухода на работу», чтобы иметь возможность не выполнять ничего из того, о чем его просят дома.

Добавим и другой пример: мало уверенные в себе и тревожные родители, которые нуждаются в хождении на работу для того, чтобы их «уважали», должны чувствовать себя столпами семьи, и работа в конце концов захватывает все области их жизни, даже семейной.

Есть и такие родители, которые пользуются работой как предлогом. Они хотят обеспечить себе возможность побыть немного в одиночестве, или избежать объяснений, куда и зачем пошел, или видеться с людьми, посещения которых дети не могли бы одобрить. Весьма часто в основе этого лежит очевидная необходимость уйти от семейных неприятностей и дисциплины. Нам кажется, что подобное желание родителей совершенно понятно, законно и им нечего его стесняться. Но не в родительской природе признаваться в чем–либо без стеснения: красивая ложь для них всегда предпочтительнее незатейливой правды.

Не забудем и группу родителей, пользующихся своей работой как крепостью, куда они прячутся от страхов, которые порождает в них свобода: в любой момент с ними может произойти все что угодно — ведь они будут свободны, — и не только во внешней жизни. Они обретут внутреннюю свободу. Если это так, то ребенок может очень помочь таким родителям. Он может открыть двери их крепости и показать новые горизонты, но ему придется быть рядом, чтобы страхи опять не завладели родителями. Ребенок может попытаться научить такого отца или мать скучать, — может быть, тогда им придет в голову что–нибудь стоящее.

Конечно, ребенку, если он хочет отвратить отца или мать от работы, нужна смелость, выдержка, потому что ему придется выслушивать, что он неблагодарный, безответственный, ни о чем не думает и никого не уважает. Но если удача будет ему сопутствовать, то личностный расцвет родителей искупит все его усилия. А что может быть приятнее для души любящего ребенка, чем счастливая улыбка отца или матери, у которых «появилось свободное время»!

Есть и еще одна категория родителей: те, кому просто непереносима мысль, что они большую часть времени тратят впустую и не зарабатывают деньги, которых действительно жаждут. Каждая минута их жизни должна приносить доход или экономию. Деньги занимают в жизни этих родителей место всего того, что есть на свете хорошего, и чрезвычайно трудно заставить их пересмотреть такую упрощенную и примитивную шкалу жизненных ценностей. Лучшие представители этой группы переходят в другую — богатые родители, — и тогда они получают возможность исправить свои недостатки приношением детям всевозможных даров; могут они и начать платить кому–нибудь другому, чтобы тот исполнял те родительские функции, которые должны были бы исполнять они.

Это непростые ситуации, и сложились они уже до появления ребенка. Из нашего опыта следует, что результатов в таких случаях могут добиться лишь те дети, которые стараются поправить положение, ни перед чем не отступая, иногда даже грубо. Но здесь ребенка может поджидать настоящая драма или такая ситуация, которая легко может в драму перерасти. Нам известен случай, когда сын попытался разорить своего отца, чтобы вынудить того найти новые точки применения для его сил и возможности новых удовольствий. Конечно, подобный опыт не бесполезен, но разоренный отец заменил неумеренное потребление денег таким же неумеренным потреблением алкоголя. Так что мы хотим предостеречь наших читателей от столь грубых мер: результаты могут оказаться непредсказуемыми.

Однако не стоит думать, что профессиональная жизнь характеризует родителей только с негативной стороны. Конечно, ее наличие заставляет ребенка пойти на кое–какие жертвы, но с другой стороны, его старания могут быть вознаграждены. Работа, профессиональная деятельность — это частная жизнь родителей. Именно она позволяет им избежать полной зависимости от детей, благодаря ей они смогут вернуться к самостоятельной жизни — не будут же дети поддерживать их вечно. Да и к тому же работа, профессиональная жизнь учит родителей понимать, что частная жизнь необходима человеку для психологического равновесия, и они учатся уважать частную жизнь своих детей.

В заключение стоит сказать, что работа родителей, если она разумна и не поглощает отца или мать целиком, может обеспечить им независимость в будущем. Когда ребенок вырастет и станет самостоятельным, работа, профессиональная деятельность позволит родителям не превратиться в развалину.

Глава 16 РАЗВИТИЕ РОДИТЕЛЬСКОЙ ЛИЧНОСТИ

Для любого ребенка, который тщится воспитать своих родителей, самой желанной целью является вырастить из них взрослых людей. И весьма немногие могут этого добиться. Одним из главных препятствий здесь становится нежелание самих родителей взрослеть.

Самое горячее желание очень многих из них — снова стать детьми. Они рисуют себе идиллические картины детства: как будто бы ребенок живет в мире без забот и ответственности, как будто бы окружает его только любовь, нежность и преданность. Нежелание помнить правду, однако, не настолько глобально, чтобы в веру в счастливое детство не закрались кое–какие сомнения. Они дают о себе знать даже в самом обыденном: стоит так и не повзрослевшему взрослому постареть — он становится требовательным, ворчливым, раздражительным, — как все кругом начинают говорить, что «он впал в детство».

Возможно, тут–то и стоит ввести некоторые пояснения употребляемых нами терминов. Бывают старые дети и дети юные. Дети могут становиться родителями после периода пубертата[3], но это совершенно не обязательно. Некоторые родители не становятся взрослыми людьми никогда, даже в весьма солидном возрасте. Одни выросшие дети становятся взрослыми, а другие — просто старыми. У старых выросших детей могут оказаться взрослые дети. Как видите, ситуация запутанная и требует отдельного исследования.

Короче, необходимо всячески способствовать взрослению отца или матери, иначе они так и могут остаться простыми «большими, выросшими детьми», которые уже достаточно описаны в литературе, но взрослыми так никогда и не станут. Судя по всему, наиболее охотно этой частью родительского воспитания занимаются подростки. Главным образом, заключается оно в том, чтобы не дать родителям закостенеть в их склеротическом состоянии. А если их не тормошить, то они обязательно закостенеют. Чтобы обеспечить родителям необходимую для их же блага подвижность, ребенок делает из себя источник нескончаемых проблем — любых: нравственных, интеллектуальных, материальных, сердечных. В движение приводится все, все начинает крутиться, все переворачивается с ног на голову. Фронт работ грандиозен и требует от ребенка всех его сил, всей его энергии. Иногда даже — слишком много энергии и сил. И действительно, обычно родители не отдают себе отчета в том, чему только не подвергает себя ребенок ради них — и никакой признательности взамен.

Случается, ребенок артачится, а то и вообще «выдает» чуть ли не параноидальные реакции. Столь неблагодарный труд могут взвалить на свои плечи лишь дети, готовые платить за воспитание родителей чуть ли не своей жизнью.

В качестве случая из практики приведем пример одной швейцарской семьи. Очень буржуазная, следующая устоявшимся правилам, с чрезвычайно суровым семейным укладом, эта семья «закатала» каждого из своих членов в бетон определенных социальных предрассудков.

В пятнадцать лет старший из мальчиков, примерный ребенок, с которым до этого времени не было никаких видимых проблем, госпитализируется с острым приступом анорексии. Врачи настаивают на полной изоляции и запрете общения с родителями.

Болезнь сына производит на обоих родителей очень тяжелое впечатление. Отец еще глубже уходит в свою привычную жизнь, мать же начинает думать, думать и… видеть сны. И пока она думает, ее начинают посещать мысли о чрезмерной суровости семейных устоев: в самом деле, в семье все строгим образом определено — у каждого есть свое место и каждому предписано определенное поведение, темы разговора определены раз и навсегда, желания лицензированы, определена даже диета (вегетарианская и макробиотическая). Что же касается снов, то их можно было разделить на две категории: страшные сны с ужасающими сценами увечий и членовредительства, причиняемых ее детям, и в особенности двум ее сыновьям, и разнузданные сны, эротические, в которых этой изысканной даме предлагались самые невообразимые партнеры, выделывающие с ней нечто чрезвычайно шокирующее.

В течение года мать постепенно начинает изменять в жизни семьи то, что ей открылось в процессе ее «думания»; тем временем старший сын быстро выздоравливает.

На следующий год совершенно выздоровевший старший сын пытается сдать вступительные экзамены в престижную высшую школу во Франции, блистательно сдает их и уезжает в Париж учиться.

В том же самом году у младшего сына, которому тоже уже пятнадцать, начинают проявляться все нарастающие признаки отвращения к любому виду деятельности. Развлечения утомляют его так же, как и учение. Его начинают мучить жестокие мигрени, всю зиму — бронхиты, все лето понос. Три дня из семи он проводит в постели, никого не хочет видеть, но ни на шаг не отходит от родителей, даже когда у него каникулы. Мать отвела сына к психотерапевту, отец не возражал, но энтузиазма участвовать в этом предприятии не проявил. Мальчик вежливо, но твердо отказался от лечения, причем сделал это так умело, что вместо него к психотерапевту решила обратиться мать.

Спустя некоторое время старший мальчик возвращается домой, и при молчаливом согласии всех трех мужчин в доме мать продолжает свой курс лечения у психотерапевта, причем дома ее всячески подбадривают и ни под каким предлогом не позволяют пропускать сеансы. Если это необходимо, то старший сын сам отвозит ее в город на машине. Муж предлагает ей самой сесть за руль. Она боится экзаменов, но сдает на права. Сначала ездит на машине только в магазин, но летом ей начинает это нравиться, и муж решает купить машину специально для нее.

Тем временем младший сын доходит до такого состояния, что практически не может больше продолжать учение. Ситуация застывает на мертвой точке, но тут мальчик принимает странное решение. Он действительно решает бросить школу и стать поваром, как его дальний дядя по материнской линии, к которому он некогда ездил на каникулы. Его дядю — простого, веселого бонвивана — слегка презирало это педантичное протестантское семейство крупных промышленников, вечно заботившихся о своем социальном статусе. Мальчик, правда, не обратился к дядюшке, а нашел место ученика повара в местной гостинице. Начиная с этого момента он встает в пять утра, едет на работу на мотороллере — вне зависимости от погоды, — все его мигрени, ангины и проблемы с пищеварением прекращаются, и он исправно каждый день ходит на работу.

Мать, которая сначала пришла в ужас от действий сына, постепенно «отходит», а так как ей стало ясно, что дети могут без нее обходиться, она начинает заниматься собой. Поскольку благодаря машине мать обрела свободу передвижения, она стала ездить по окрестностям и завела удивительную связь с хозяином гаража. Тот открыл ей, что такое половая жизнь, когда это действительно жизнь. Дама, хоть и завела интрижку, продолжала нежно любить своего мужа и хотела познакомить его со своими новыми открытиями, но боялась шокировать этого закоснелого пуританина, который всегда был чрезвычайно сдержан во всем, что касалось секса. Она предприняла некие слабые попытки. Муж был удивлен, но удивлен приятно. И они продолжили постижение сей науки, но уже совместно.

Мальчики поняли, что родители постепенно высвобождаются из той зависимости, в которую они попали, что они перестают зависеть от их душевного состояния, здоровья; что родители, судя по всему, занялись активной личной жизнью, богатой и интересной, — и решили послать их на какое–то время в Италию. Да и самим им нравилась перспектива остаться одним в доме и впервые взять на себя ответственность за маленьких сестер, испытать независимость. Родители согласились на этот «выпускной экзамен» и через полтора месяца вернулись счастливые и загорелые с «дипломом о высшем образовании» института человеческого взросления…

Глава 17 КАК РОДИТЕЛИ ВИДЯТ САМИ СЕБЯ

Стоит констатировать, что родители стремятся польстить своему самолюбию, создавая свой собственный образ. Отцы все могут и всех защищают; матери преданны и бесконечно нежны. Два дня в году полностью посвящены подобному самопрославлению: это праздник матерей и отцов[4]. В такие дни дети должны дарить им разные подарки и оказывать всяческое внимание.

Если дети не изъявляют желания добровольно приносить эти дары, то появляются некие взрослые, дабы снабжать детей советами и направлять их усилия.

Конечно, множество детей испытывают к своим родителям настоящую нежность и ни за что на свете не хотели бы расстраивать их в такой день, когда они ждут знаков внимания. И они радостно предлагают родителям простенькие подарки и цветы, что приятно родителям и им самим.

И конечно, ребенок никогда не располагает ни достаточным временем, ни деньгами, чтобы сделать или приобрести подходящие подарки, порадовать родителей. Частенько детям приходится являть чудеса ясновидения и богатства воображения.

Мы были знакомы с одним мальчиком, который, чтобы порадовать маму, начинал копить деньги за много месяцев до того, как надо было покупать подарки к дню матерей. Доходы его были очень невелики, и, когда наступало время покупать подарки, его «богатство» целиком состояло из монеток в один или два сантима. Рассчитывая сделать свою покупку на обратной дороге из детского сада, он ссыпал все свое состояние в берет — тогда береты были в большой моде — и доверил этот импровизированный кошелек воспитательнице. Та несколько удивилась и спросила, что он собирается делать со всей этой мелочью. Мальчик поделился с ней своими планами и сообщил, что хочет купить в подарок шарик для пинг–понга или, если получится, — несколько. И показал этим заявлением свой изысканный вкус и глубокие познания в области экономии семейного бюджета: «Красиво и недорого…»

Некоторые дети считают, что не нужно мешать родителям прославлять самих себя. Им надо черпать в этом силы для исполнения своего долга. Некоторым детям даже удается в одной фразе польстить мании величия родителей и в то же время показать, что они несколько переусердствовали. Так, одна маленькая девочка в какой–то пасмурный день приставала к отцу с такой просьбой: «Папа, зажги солнце!». Родители охотно соглашаются с тем, что они все знают, что им известны ответы на все вопросы. И по механике, и по истории, и по естественным наукам, — все, все им известно. Рядом с собственным ребенком они становятся этакими толкователями воли Божьей. И если такие родители сталкиваются с необходимостью объяснить какое–нибудь неприятное или непонятное явление, они скорее предпочитают объявить о непознаваемости путей Господних, чем признаться в том, что просто не могут чего–то понять или объяснить.

Один отец семейства, раввин, которому, впрочем, удалось передать сыну почитание и любовь к Богу, решил укрепить собственный престиж в глазах ребенка, сообщая ему, что Богу ведомы все, даже самые незначительные поступки, которые совершаются вокруг Него. Ну и получилось, что нравственные заповеди оказались перемешаны с кулинарными рецептами и прочими домашними предписаниями. По субботам запрещалось зажигать свет и снимать телефонную трубку, по другим дням нельзя было есть хлеб — и так далее, и тому подобное. Все эти внешне неважные предписания сопровождались непропорционально серьезными угрозами наказания. Мальчику такое положение вещей показалось странным, что его взволновало. Тем более что Бог, по его мнению, заслуживал всяческого внимания, а отцу он очень доверял. И он решил испытать Бога. В пятницу вечером, то есть когда Бог особенно мелочен в своих требованиях, он закрылся в кабинете, выходящем в прихожую, набрался храбрости и обеими руками нажал на выключатель. Бог не пошевельнулся. Наверное, Он подумал, что мальчик задел выключатель случайно. Надо было ужесточить условия проверки. Мальчик снял телефонную трубку и с бьющимся сердцем набрал номер «говорящих часов». Ни гром не грянул, ни земля не разверзлась, даже малюсенькой аварии, которых в обычное время пруд пруди, не произошло. «Говорящие часы» как ни в чем не бывало назвали точное время. Мальчик не хотел делать никаких необдуманных выводов и несколько недель ждал, что же произойдет. Он даже хотел, чтобы что–нибудь произошло, ведь он любил своего отца! Но постепенно становилось ясно: никакой катастрофы не будет, только одна — мальчик перестал верить своему отцу. Бог, скорее, от этого испытания только выиграл: Он повел себя не как мелочный скряга, а как понимающий друг.

Мальчику понадобились годы и очень много любви для того, чтобы понять, что могло заставить его отца приписывать Богу неоправданную мелочность. И только тогда, щадя отцовские чувства, он смог рассказать ему, что когда–то произошло, и худо–бедно, но попытаться заставить его принять свое собственное видение мира.

Глава 18 ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

По древней легенде, Бог создал родителей, дабы те служили детям с преданностью и любовью. Если представления о предназначении родителей в основе своей не менялись, то теории об их происхождении претерпели коренные изменения.

Некоторые утверждают, что родители произошли от обезьян. Сходство, конечно, поразительное. Есть, правда, у них и некоторое сходство с детьми. Поэтому достаточное число исследователей приводит весьма веские аргументы в поддержку теории происхождения родителей от детей. Есть, конечно, и такие, кто, тоже не безосновательно, утверждает, что это дети произошли от родителей. Эти две теории, на первый взгляд противоречащие друг другу, могут в один прекрасный день быть воссоединены, если будут лучше поняты свойства пространства–времени. Как бы там ни было, налицо расхождение во мнениях, и в настоящее время невозможно решить, какая из изложенных теорий имеет больше оснований.

Однако вернемся к родительскому предназначению.

Мало–помалу пришлось признать, что родительская преданность, покладистость, верность, любовь не могут считаться их предназначением, ибо речь в данном случае идет о том, чего требовать никак нельзя. Конечно, ребенок вправе надеяться, что родители, учитывая, что это чувство может быть направлено ребенком и в их сторону, будут относиться к нему с любовью, но мы понимаем под предназначением нечто гораздо более простое и конкретное.

Прежде всего предназначением отца является отправить сперматозоид по нужному адресу и в нужное время; в сферу материнского предназначения входит обеспечение наиболее благоприятной встречи сперматозоида с яйцеклеткой, расположенной принять его.

Следующее родительское предназначение состоит в том, чтобы обеспечить эмбриону стол, кров, тепло и средство передвижения. Соглашение должно быть действительно весь срок, необходимый для созревания эмбриона. Обычно принято считать, что это девять месяцев. Тем не менее, если обстоятельства того требуют, договор может быть нарушен. До рождения ребенка родительское предназначение выполняется в основном матерью, но качество предоставляемых услуг зависит в большей или меньшей степени от того, насколько постоянна и компетентна в этом отношении помощь, которую матери оказывает отец ребенка.

После рождения ребенка необходимо, чтобы кто–то продолжал заниматься вопросами его жизнеобеспечения, но это не обязательно делать родителям. Родители имеют право на забастовку, и есть примеры, когда они покидают свой пост или отказываются от выполнения возложенных на них функций добровольным или насильственным образом.

Поэтому есть все основания считать, что прямые родительские функции заканчиваются в момент рождения ребенка. Однако нами было замечено, что, если родители изъявят добровольное желание продолжать выполнять их и после указанного срока, всем будет только лучше.

По нашему мнению, продлить исполнение родителями их предназначения удается лишь в том случае, если ребенок законно использует его с самого своего появления на свет. «Обкатка» родителя — дело весьма деликатное: нужно следить за тем, чтобы он ни в чем не испытывал лишений, чтобы ему было обеспечено внимание, не нужно заставлять его «прыгать выше головы» и, не откладывая, выяснять, что к чему, если в родительской жизни происходят сбои. Родитель, содержание которого ведется по всем правилам, может функционировать бесперебойно и практически бессрочно. Из этого, естественно, не следует, что он вечен. Но если функционирование его закончено, это означает не то, что он износился, а то, что он угас.

У родителей есть и еще одно предназначение, менее примитивное; мы называем его фильтрацией. Состоит оно в том, чтобы отфильтровывать наследственные патологии, влияние которых распространяется от поколения к поколению, и отфильтровывать максимально возможное их количество.

Фильтры, однако, бывают хорошими и плохими. Хорошие обеспечивают ребенку относительную чистоту отправной точки. Плохие почти ничего из патологий не задерживают; в этом случае ребенок может страдать серьезными расстройствами, и ему стоит взвесить все «за» и «против» для того, чтобы решить, являться на свет или нет.

Естественно, не надо додумать, будто исправное исполнение родителями функций по фильтрованию патологий означает, что ребенок благополучно их избежит. В любой жизни их накапливается вполне достаточно, этакий индивидуальный складик. Однако хорошая работа родителей как фильтров позволяет представителям нового поколения с большими основаниями надеяться на успех, чем в том случае, когда фильтр оказался, скорее, формальным. «Грязи» может оказаться слишком много, и дети просто не выдержат загрязнения среды.

Это родительское предназначение также находит свое воплощение в действиях, предшествующих рождению ребенка, часто даже его зачатию. После его рождения можно уже скорее говорить о проведении ремонтных работ, чем об очистке среды, и подобные работы могут быть исполнены не только родителями.

Все это прекрасно поняла одна молодая женщина, которая, проведя более чем бурную юность, успокоилась к тридцати годам и смогла после бесконечных увлечений полюбить по–настоящему и выйти замуж за предмет своей любви. Вскоре забеременев, она отправилась к психоаналитику, которого посещала за несколько лет до того: она хотела разобраться с его помощью с кое–какими проблемами в своей жизни и попытаться разрешить их до рождения ребенка. Она считала, и не без оснований, что это не менее важно, — если не более, — чем покупка кроватки и приданого для новорожденного.

Вот одна история, которую мы смогли проследить на нескольких поколениях. Пример покажет, каким образом работают родители–фильтры.

Женщин этой семьи на протяжении нескольких поколений оставляли мужчины, и они сами провоцировали подобную ситуацию у своих дочерей. Женщины патологически боялись остаться в одиночестве. Они очень боялись, что не смогут завоевать любовь других и не сумеют полюбить сами.

В девяностых годах прошлого века госпожа П. рано овдовела и осталась одна с тремя девочками на руках. Женщины из буржуазных семей тогда не работали, и госпоже П. приходилось бороться с огромными финансовыми трудностями. Потом старшая дочь вышла замуж, а средняя вскоре после этого умерла от туберкулеза. Младшей в ту пору исполнилось пятнадцать лет. Госпожа П. смогла придумать только один выход из положения: она выдала Жизель, свою младшую дочь, замуж за богатого кузена, которому было тогда тридцать два года и к которому Жизель не испытывала никаких чувств.

Выходит, что Жизель бросали по крайней мере три раза: отец, потому что умер, мать, которая бросила ее на попечение мужчины много старше ее в обмен на более или менее пристойную жизнь для них обеих, и можно добавить, что в каком–то смысле девушка оказалась брошена и тем воображаемым возлюбленным, которого она себе придумала и могла бы полюбить. Кроме того, ее муж, можно сказать, почти ее бросил: до женитьбы он вел вполне устоявшуюся жизнь, и появление молодой жены мало что в ней изменило.

Потом в течение трех лет у Жизели родилось трое детей: две девочки и мальчик, и она тяжело заболела. Ее вторая дочь, Катрин, была болезненным и хрупким ребенком, очень привязанным к матери. Поэтому, когда Жизель понадобилось поехать в санаторий, она доверила двух своих детей старшей сестре, а Катрин взяла с собой. Но она действительно была серьезно больна; несколько раз казалось, что Жизель погибает, поэтому заниматься дочерью совершенно не могла.

Малышка Катрин в свои два с половиной года месяцами пребывала в одиночестве и страхе, слонялась по коридорам больницы, а за закрытыми дверями умирала ее мать. Врачи и сестры сурово о чем–то переговаривались по углам и спешили удалиться с глаз долой, унося с собой окровавленное белье и какие–то сложные аппараты.

Девочка, за которой хотела ухаживать мать, потеряла все — и мать, и отца, и брата, и сестру, даже дом. Когда ситуация стала непереносимой, врачи отправили ее к отцу. Тот никогда не уделял детям особого внимания и оказался в большом затруднении. Он нанял гувернантку, даже не удосужившись познакомиться с ней поближе. По роковой случайности мадмуазель Б. оказалась душевнобольной; кроме того, у нее была еще больная сестра, находившаяся в психиатрической больнице.

Тем временем Жизель понемногу стала приходить в себя. В санатории она встретила молодого архитектора. Они понравились друг другу, потом влюбились друг в друга, и Жизель попросила у мужа развода. Муж пришел в ярость и согласился на развод лишь при том условии, что дети останутся с ним, а матери будет запрещено их видеть. Жизель долго колебалась, но в конце концов приняла условия, выдвинутые мужем, решив при этом, что подчиняться им не будет.

Десять лет дети оставались с отцом и ненормальной гувернанткой! Отца практически не бывало дома, он много путешествовал и совершенно не имел контакта с детьми. По воскресеньям гувернантка водила их в психиатрическую больницу на свидание к своей больной сестре. Но каждый день, исключая выходные, детей у школы ждала Жизель (в закрытом фиакре, чтобы никто ее не узнал). Таким же образом она провожала их и из школы до дома, разговаривая с ними из окна фиакра. Она связалась также с семейным врачом, который рассказывал ей все, что касалось детей. Жизель теперь жила в прекрасном доме и в любящей семье. Более того, она вела интересную и плодотворную профессиональную жизнь, что в те времена являлось большой редкостью. Жизели было невыносимо знать, что дети ее несчастны, и, как только старшая девочка выросла и смогла сама принимать решения, мать начала с помощью дочери и семейного врача готовить тайный побег детей из дома, тем более что второй ее муж ничего против этого не имел.

И вот наступил день, когда дети вышли из школы, но домой не вернулись, а прямехонько отправились к своей родной матери. С гувернанткой случился припадок, и она бросилась, грозя пистолетом, к семейному врачу, которому пришлось спасаться бегством через окно (правда, первого этажа)! Что же до отца, то он так никогда ничего и не сделал, чтобы вернуть детей себе, поскольку более в Париже не появился. Дети так и не узнали, где и когда он умер. Тотальный отказ от своих отцовских прав.

Жизель с детьми и вторым мужем жили очень счастливо и не бедствовали, да и все дети, став взрослыми, оказались не последними людьми в той сфере, которую для себя выбрали.

Жизель, таким образом, сделала что могла для того, чтобы отфильтровать хоть часть груза страхов и боязни одиночества, тяготевших над их семейством. Она выжила, а не умерла, как ее отец, она смогла построить уютный дом и ввести в него своих детей, с которыми всегда сохраняла эмоциональный контакт. Тем не менее цену пришлось ей заплатить немалую, и на детях все–таки сказалось то, что им пришлось пережить, особенно на Катрин.

И ей, как и ее брату с сестрой, пришлось снова взяться за работу по фильтрованию наследственных страхов и «идей», которую начала ее мать. После боязливого и несколько вялого подросткового периода девочка расцвела, а в двадцать лет уже пользовалась большим успехом у мужчин. Ее профессиональная жизнь сложилась успешно, замуж она вышла по любви и родила дочку, Мари. Но на протяжении всей жизни ее отношения с мужем и дочерью были особыми: несколько месяцев в году она жила дома и окружала родных нежной любовью, потом уезжала работать на несколько месяцев, причем как можно дальше. Ее мучили угрызения совести, ее пугало то, что она так и не научилась любить по–настоящему, она боялась, что муж и дочь в конце концов так рассердятся на нее, что закроют перед ней дверь дома.

Она возвращалась, лезла из шкуры вон, чтобы доставить удовольствие домашним, соблазняла всех… и вновь исчезала. Она являла собой законченный пример родителя–исчезающего–на–время. Но и работу по фильтрованию наследственных страхов и стереотипов поведения она вела немалую. Несмотря на свои исчезновения, она смогла создать дом и поддерживать его стабильность, надежность; наконец, поддерживать в нем любовь. Она смогла установить со своим мужем теплые и достаточно постоянные отношения, и тот оставался с дочкой, пока она отсутствовала.

Дочка Катрин выросла, вышла замуж и тоже родила девочку — Сюзанн. Мари в детстве очень страдала из–за исчезновений своей матери, но мать обеспечивала ей достаточное чувство защищенности и постепенно Мари смирилась с материнским отсутствием. Впрочем, не все так хорошо кончилось: Мари долго не могла расстаться с родителями и жить одна. Когда же она вышла замуж, то перенесла на мужа свою аффективную зависимость от родителей — она совершенно не могла от него отойти.

Когда Сюзанн родилась, с Мари, ее матерью, произошла странная перемена: приблизительно через два года после рождения дочери Мари, до того постоянно работавшая с мужем, нашла новую работу и два дня в неделю должна была отсутствовать дома. Сюзанн оставалась с отцом и нанятыми девушками, которые сидели с ней и обходились более или менее хорошо и умело. Такая система работала около десяти лет и послужила причиной целой кучи синдромов и возникновения чувства вины. Сюзанн тоже не удалось полностью избавиться от страхов, но ей удалось сильно и ясно выразить свое неудовольствие.

Вся эта история кончилась в один прекрасный день: Мари поделилась с одним из своих дядьев намерением поменять работу — она хотела перейти на работу в… другую провинцию. Раздраженный дядя воскликнул; «А ты бы не могла немножко побыть со своей дочкой? Или обязательно нужно проделать с ней все, что твоя мать проделала с тобой?» Мари остолбенела и прекратила свои путешествия. Однако и она исполнила свою часть работы по фильтрованию. У Сюзанн, когда она появилась у нас, ребенок еще не родился, но у нее оставались проблемы ее прабабки, юной вдовушки 1890 года.

В этой истории мы не обращали внимания на педагогический аспект; нам хотелось выявить сам механизм фильтрации наследственных страхов, стереотипов поведения и прочее. Каждая из девочек, однако, старалась воздействовать на свою мать теми средствами, которые оказывались в ее распоряжении, постепенно подводя ее к осознанию того, что же именно необходимо человеческому существу, желающему жить и получать удовольствие от жизни. И никто из этих юных учительниц не отказался от своего предприятия, даже Жизель, которой грозила почти неминуемая смерть в двадцать лет.

Глава 19 ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ

Для воспитания родителей подходит все или почти все, то есть педагогическим материалом служит все, что юридически не запрещено. Это может быть животное, растение или минерал, одушевленное существо или неодушевленное, — все может служить для передачи педагогического опыта. Однако есть одна возможность, которой всегда может пользоваться ребенок, чтобы передать то, что он хочет сказать: он всегда может воспользоваться своим собственным телом. Это вполне конкретный объект, податливый и весьма взлелеянный родителями, и родители к изменениям физического состояния их ребенка очень чувствительны. Такие изменения позволяют сыну или дочери щадить слишком чувствительные уши их молодых родителей, избегая употребления слишком откровенных или слишком резких выражений. Например, с помощью расстройства пищеварения ребенок может вполне элегантно и немногословно выразить то, что звучало бы в словесной форме приблизительно так: «ты меня достал», «отстань» и так далее. Расстройства дыхательного аппарата — «ты душный», а кожные болезни — «я от тебя сохну»…

Стоит только тем или другим симптомам заявить о себе — прыщики, несварение желудка, легкий насморк, срыгивание, — как родители уже заволновались. Однако случается, что некоторые особенно тупые родители ничего не понимают и ребенку приходится упорствовать, что может стать небезопасно уже для его организма.

Но не стоит забывать и того, что бывают дети, склонные драматизировать события; они предпочитают более шумные и явные физические проявления, а не скромное напоминание о своих желаниях и нуждах.

Вот одна история из воспитания родителей. Случай этот нелегкий — ребенок прибег к «разговору» с родителями с помощью своего физического состояния. Пути передачи его «педагогического послания» были разнообразны, но, к сожалению, его действия не увенчались полным успехом. Речь пойдет о маленьком мальчике, которому пришлось одному сносить всю тяжесть общения с родителями, причем и отец, и мать отличались тяжелым характером. Мать была по натуре тираном, снедаемым постоянными страхами, отец же — упрям, молчалив, нетерпелив и властен. Ко всему прочему отец с матерью плохо ладили друг с другом и, казалось, получали удовольствие от немого выяснения отношений. Таким образом, ребенку пришлось разбираться с тяжелыми характерами отца и матери, учитывая характерологические особенности обоих, с одной стороны, а с другой — тот антагонизм, в котором они пребывали.

С самого младенчества отец хотел закалить своего сына; никаких поблажек и баловства. Лучше и нельзя было придумать для матери — она тут же окружила сына неотвязной заботой, боясь любого дуновения ветерка, любой неприятности. И поначалу она одержала в семье верх: ребенок в первые годы жизни жил как в вате, и она откармливала его как гуся. Мальчик попытался в воспитательных целях протестовать против чрезмерной заботы — легкие простуды, насморк. Все зря. Он перешел к более наглядным мерам: ангины пошли одна за другой, за ними — отиты, в конце концов, после нескольких месяцев тщетных усилий, он «погрузился» в астму. Да и пищеварение его протестовало против слишком калорийной пищи, которую пихали в него в огромных количествах. У него начались рвоты и расстройства желудка: перекормленный ребенок не набирал вес и отставал в росте. Мать упорствовала и продолжала пичкать его едой, кутать, и врач появлялся у этого хилого и болезненного ребенка по крайней мере раз в неделю. Время шло, и отец все чаще начинал восставать против материнского воспитания. Казалось, ее методы были дезавуированы. К тому же отец считал, что подобное воспитание мало того, что не приносит пользу, так еще и больно бьет по семейному бюджету. Отец был из крестьян, экономный, любил счет деньгам и неодобрительно относился к пустым тратам и ничего не приносящим методам лечения.

Мальчик счел, что отец готов начать действовать. Первый тайм он уже сыграл против матери, во втором место противника должен был занять отец. Итак, до этого момента он был болезненным и хилым ребенком. Тут он начал расти и толстеть. Ел без конца, с удовольствием набрасывался на то, что мать раньше в него запихивала, и годам к восьми превратился просто–напросто в толстяка. Получалось, что он как будто приговорил мать к каторжным работам, а отца — к штрафу.

И правда, мать, чтобы удовлетворить потребности своего чада в еде и одежде, с утра до вечера не отходила от плиты, шила и вязала. Отец же должен был выкладывать денежки, и гораздо больше, чем раньше, когда тратился на врачей и лекарства. На этот раз воспитательный процесс увенчался успехом: отец решил, что пора пристроить ребенка к делу, и отправил его на садовые и полевые работы. Пусть приносит хоть какую–нибудь пользу.

Мальчику понравилось физическая работа, сельское хозяйство, и здоровье его быстро пошло на поправку. Мать поначалу обрадовалась, а потом расстроилось. Можно было предполагать, что так она дела не оставит. Предвидя непредвидимое, мальчик подготовил себе тыл: он продолжал оставаться толстым. Вместе с этим он всячески давал понять отцу, что тот тоже не одержал полной и окончательной победы. Тот–то хотел, чтобы сын был не увальнем, а «крепким мужиком».

Результат превзошел все ожидания. Боязливый и послушный мальчик превратился в хитрого и агрессивного хулигана, который с легкостью обходил все запреты, не забывая одного правила: «никогда не попадайся!». Все знали, что ни одно безобразие в деревне без него не обходится, но доказать ничего не могли. Он старался вовсю, и репутация семьи стала страдать, к вящему негодованию отца, который был не последним человеком в муниципалитете. Мать тут же воспользовалась сложившейся ситуацией: мальчик мог вовсе «одичать». Настало время дать ребенку приличное образование, и его отправили в город, в колледж к отцам–иезуитам. Сын сделал все возможное, чтобы уравновесить борьбу противоборствующих сторон и удовлетворить обе стороны в этой деликатной ситуации: он стал блестящим учеником, но так и не завел себе друзей. Утешение он находил в пирожных и вареньях, которые готовила ему мать, а на каникулах отводил душу, работая в саду.

Но не забудем, что был он единственным ребенком, на которого с обеих сторон давили трудные родители. Сын посвящал им всю свою жизнь и помогал, как мог, но ни он, ни родители так и не смогли обрести самостоятельность. Окончив одним из первых административную школу, он так и не сумел подняться до руководящих постов, а продолжал занимать скромную должность, чтобы не перебежать дорогу собственному отцу, который построил всю свою жизнь на карьере и занимал один из ведущих постов в муниципалитете.

Мать же по–прежнему оставалась единственной женщиной в его жизни. Приятелей этот мальчик выбирал себе недалеких, презирал их и в основном обращался с ними как со своими слугами. Ему все время хотелось иметь ребенка, и он лелеял надежду, что когда–нибудь он встретит бескорыстную женщину, которая родит ему ребенка, а затем исчезнет.

Родители же неотвратимо старели, у них портился характер, они брюзжали, ни в чем не находя для себя удовлетворения.

В завершение этого воспитательного примера одно замечание: совершенно очевидно, что необходимо выбирать педагогические средства и методы в соответствии с возрастом родителей и их развитием. Если выяснится, что педагогический материал был выбран неправильно, что родители не могут его оценить, нужно искать другие пути воздействия и не упорствовать. Однако не стоит и сразу же отбрасывать тот или иной метод или способ воспитания, потому что родители не схватывают все на лету и не сразу понимают, что и как делать. Есть опасность, что они впадут в панику и начнут подозрительно относиться ко всему предложенному им в дальнейшем.

Глава 20 КРАТКИЙ ОБЗОР ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ, НАПРАВЛЕННЫХ НА ВОСПИТАНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

Насколько нам известно, предмет нашего исследования никогда впрямую в литературе не рассматривался. Однако косвенно — неоднократно. Повсюду в литературных произведениях разбросаны упоминания о прикладной педагогике, направленной на воспитание родителей, однако собрать все их в некую связную теорию сложно.

Сразу же отодвинем в сторону целую серию произведений для детей, написанных взрослыми людьми специально для них. Эти взрослые, вероятно, никогда не были детьми и никак не могут претендовать на зрелость; любой педагогический демарш, предпринятый детьми для воспитания своих родителей, воспринимается ими как настоящее святотатство. Герои писаний таких взрослых, как и сами эти взрослые, конечно, глухи к любой науке. Одна из наиболее известных и наиболее многословных представительниц такой категории взрослых — госпожа де Сегюр[5]. У нее в романах схематичные герои совершают эволюции в манихейском мире[6], приключения же их происходят в полном соответствии с нравственными заповедями того времени. Никто к этим произведениям теперь и не обращается.

Другие взрослые, зрелые люди или нет, чувствовали, что в вопросе взаимоотношений детей и родителей не все ладно и поверхностными разговорами тут не отделаешься. Поэтому вместо того, чтобы вскользь упомянуть указанную проблему, они решили вообще исключить ее из сферы своего внимания. Героями у них выступают феи, домовые, великаны или гномы, куклы; бывают и дети, но сироты или те, кого бросили родители, бывают и звери, которые появляются Бог знает откуда. Конечно, у всех этих героев нет никаких педагогических забот: воспитывать некого, поэтому и не надо. В качестве примера тут можно привести бесконечное число сказок — от «Кота в сапогах» до «Белоснежки и семи гномов», не забыв про «Русалочку» и «Хоббита».

Даже такой автор, как Марк Твен, который отдавал себе отчет в существовании занимающих нас проблем, мог иногда позволить себе оставить их за скобками. Так, в его «Приключениях Тома Сойера и Геккльберри Финна» один из героев — сирота, а другой — маленький бродяжка.

Самый богатый материал мы смогли почерпнуть из книг, написанных разновозрастными детьми для других разновозрастных детей. Мы ограничимся лишь теми известнейшими именами, которые сразу же приходят на ум: Диккенс, Милн, Марк Бернард, Кёстнер, Робер Деснос, Томас Манн, Жюль Ренар, Ромен Роллан, снова Марк Твен, множество неизвестных авторов английских поговорок и присказок для детей и так далее, и так далее.

В области педагогики, направленной на взрослых, романисты и художники, как это часто бывает, выступают в качестве первопроходцев. Обостренность восприятия заставляет их углубляться в такие области, которые наука до того времени еще обходила своим вниманием.

Однако некоторые ученые начинают интересоваться указанной проблемой. Назовем имена Ференци, Дольто, Винникотта, Мелани Клейн, Дэвида Купера[7] и еще ряд других. По нашему мнению, для них характерна свежесть восприятия ребенка. Они приложили невероятные усилия для того, чтобы их смогли понять некоторые взрослые.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Мы заканчиваем этот труд, хотя предмет его далеко не исчерпан. В поле зрения теоретиков попала только педагогика, направленная на родителей; она делает лишь первые неуверенные шаги, а практика еще не нашла, под каким углом должен рассматриваться этот феномен и каким образом к нему приспособиться. С другой же стороны, почти все наблюдения и замечания, сделанные в этом направлении детьми в пренатальном периоде и младенчестве, не доступны тем, кто понимает лишь вербальную (словесную) информацию. Но эта часть информации носит основополагающий характер, поскольку чрезвычайно значима для становления родителей как класса.

Таким образом, все, что мы можем тут сделать, это поделиться с вами некоторыми размышлениями общего порядка и без всякой системы перечислить список вопросов, с которыми нам пришлось столкнуться.

Что касается общей педагогической посылки, то мы пришли к заключению, что более всего родителям не хватает искренности и доверчивости. Мы думаем, что никогда, ни под каким предлогом — даже чтобы доставить им удовольствие или пощадить их чувства — не нужно родителям лгать. Это очень трудно, так как временами родители просто сами нарываются на ложь. Например, весьма нелегко сопротивляться искушению сыграть перед родителями ребенка, которого они хотят видеть и искренне думают, что так и должно быть, даже если это желание лишено каких бы то ни было оснований и не сообразно ни с чем. Некоторым детям из–за этого приходилось рядиться в кукольные или игрушечные одежки, вести себя как «домашние любимцы» или же звери, ученые или дикие; соглашаться на роль обвиняемых, жертв и даже исполнять роль какого–нибудь предмета обихода.

Нам известен один малыш, который решил, что он — зубная щетка… А сколько детей делали вид, что они изменили свой пол или вовсе перестали его иметь. Мы думаем, что понимание здесь совершенно неуместно и равно обману родителей. В этом случае родители перестают понимать, где находятся, и теряют способность отличать внутренний свой мир от внешнего, то есть дети достигают результата, прямо противоположного задуманному.

И действительно жаль, что родители, с которыми таким образом обходились, на всю жизнь остаются в зависимости от детей, поскольку не могут развить ничего из своих личных качеств.

Нам вспоминается при этом один ребенок, сделавший из себя для отца послушного и восторженного сына, а для матери — услужливого и преданного. Когда ребенку исполнилось сорок лет и отец его умер, он оказался главой предприятия, которое было создано в соответствии с отцовским характером, — профессию эту он не выбирал и, более того, оказавшись директором, все равно не смог заменить отца. Ему грозило навечно оставаться сыном директора.

Итак, отец умер, и мать этого сорокалетнего ребенка перебирается к нему. Жена этого «ребенка», о котором идет речь, оказывается лишней в доме и уходит, надеясь, что муж поспешит вернуть ее. Но присутствие в доме матери и троих маленьких детей заставляет того не торопиться. Воспитание матери оказывается под весьма серьезной угрозой. Но ребенок находит лазейку и для себя, и для своей семьи: едва не обанкротившись, он предпринимает реструктуризацию своего предприятия по более индивидуальной схеме, находит себе новую жену, так как предыдущая успела потерять терпение, и покупает матери небольшую квартирку в другом районе города. Так что для этой дамы шестидесяти с лишним лет, оказывается, еще не все потеряно: она, возможно, и сможет завершить свой период взросления и стать наконец самостоятельным человеком.

Если и важно говорить родителям правду, то это не значит, что им надо говорить что угодно, когда угодно и как угодно. Откровения, неуместные объяснения могут вызвать неожиданные реакции, агрессию, отчуждение или, бывает, и депрессию. Часто родители могут просто остаться глухи к откровениям.

Получается, что для откровений нужно хорошенько выбрать время и то, как они должны быть сделаны, а иногда, если эти откровения слишком тяжелы, родителей следует к ним хорошенько подготовить. Конечно, идеально дождаться каких–нибудь родительских вопросов, а потом уже пускаться в объяснения. Это, однако, не всегда возможно, потому что родители настолько робки, что двусмысленность некоторых ситуаций может затянуться до бесконечности.

Приведем в пример одну шестнадцатилетнюю англичанку. У нее был приятель, и она применяла контрацептивы. Отец все понял, но не осмелился ничего сказать, мать ничего не замечала. Девушка, которая растила своих родителей, окружая их лаской, решила в конце концов прояснить положение вещей и установить искренние отношения между членами семьи. Действовать она начала не сразу. Сначала она стала забывать всюду рецепты на эти таблетки. Потом — упаковки. Подготовив таким образом почву, она отправилась к материнскому гинекологу, но здесь попала впросак, потому что тот строго соблюдал врачебную тайну. Девушка немного выждала, а затем решила поговорить с матерью в открытую, приглашая ту посмотреть правде в глаза. Успех предприятия стал девушке заслуженной наградой за ее бережное отношение к родительским чувствам и любовь: ее друг был принят в доме, и родители стали вместе с детьми готовить их переезд в отдельную от родителей квартиру.

Особо важный этап воспитания — обучение родителей независимости.

Стоит только младенцу приобрести себе молодого родителя, который в своем новом положении оказывается, скорее, дестабилизирован и растерян, как он предоставляет этому родителю все сразу: чрезвычайно благодарную роль, постоянную занятость, скромный, но надежный заработок (в тех странах, где родители получают детское пособие), времяпрепровождение и развлечение. Родители постепенно успокаиваются, начинают управляться с обязанностями и находят в них себя. Они расцветают, приобретают уверенность в себе (некоторые даже норовят проявить властность), начинают действовать профессионально и с осознанием своей значимости и полезности. Если все хорошо, то в это время родители могут принести своему ребенку огромное удовлетворение.

Но такая позитивная эволюция сопровождается возрастающей зависимостью. Родители (или один из них) организуют всю свою жизнь вокруг ребенка, все более и более ищут в нем основу своей жизни, думают и живут в зависимости от него, даже называют себя, определяя свое отношение к нему, «отцом» или «матерью» семейства.

Маленький ребенок может противопоставить себя родителям, не особо утруждаясь, поскольку ему остается достаточно времени на себя самого. Но по мере того, как ребенок растет и его все более затягивает личная жизнь, он перестает уделять родителям много внимания. Желательно такой переход осуществить не резко, а шаг за шагом, но твердо заставить родителей осознать их новое положение. Приходит момент для родителей отправляться в самостоятельное плавание по жизни. В этот период, когда родители нуждаются в поддержке, полезно поддерживать любую инициативу, которая может им помочь развить собственную личность: это работа, творческая активность, склонность к искусству, спорту, может быть, и политике; полезно ходить в гости к сверстникам. Необходимо придать ценность родительским начинаниям и проявлять интерес к любому их самостоятельному действию. Нужно подтолкнуть отца или мать отправиться куда–нибудь в одиночку и постараться не следить за тем, чем они занимаются во время отсутствия. Можно предложить им поехать куда–нибудь недалеко — с компанией, другом или просто самим по себе.

* * *

Таким образом, родители, возможно, смогут слезть с шеи своих детей и просто жить рядом с ними; может быть, они даже обретут какую–нибудь цель в жизни, некие мысли, найдут себе круг чтения, подходящие развлечения, творческие занятия — все что угодно, о чем они смогут на равных беседовать со своими детьми.

Будущее родителей зависит от того, насколько удачно пройдет эта стадия воспитания. Именно на ней разыгрывается карта настоящего взрослого.

Но именно ребенку предстоит найти тот темп, что подходит тому или другому взрослому. Если взять слишком быстрый, у отца или матери может возникнуть ощущение заброшенности, ненужности, недостатка любви. И тогда они становятся агрессивными, теряют интерес к жизни, появляется горечь, и они в отчаянии цепляются за ребенка, который, как им кажется, бросает их. Такие родители никогда не станут зрелыми взрослыми, они начинают «плесневеть» на ходу и становятся невыносимыми стариками, несчастными, требовательными и тяжелопереносимыми как для других, так и для себя. Если же ребенок не торопится, робеет перед родителями, то те начинают жить в зависимости от него как в уютном коконе, но это только видимость комфорта — родители живут стерильно, бессмысленно, ограниченно и на всю жизнь останутся обузой своему ребенку.

* * *

Каждый ребенок по–своему относится к родителям, однако некоторые крайние позиции описанию поддаются, хотя на практике обычно не встречаются в чистой форме. Так, можно выделить брутальный стиль, который практикуют дети. Они не дают своим родителям ни вздохнуть, ни помечтать, ни предаться иллюзиям — только вперед и вперед. Такой стиль воспитания требует от ребенка быстроты реакции, уверенности, точной оценки возможностей родителей и их сопротивляемости, а также определенной властности. Наряду с этим существует и импрессионистическая манера — мазки и нюансировки. Переход к каждой новой фазе долго готовится, и родителям всегда предоставляется право самим прийти к тем или иным выводам. Флегматичный стиль всегда вбирает в себя некоторую брутальную резкость и вместе с тем терпение и импрессионистический либерализм.

* * *

Наш скромный труд оставляет без ответов достаточно вопросов, и даже такие, которые и поставить–то пока невозможно. Но все же есть вопросы, которые сразу приходят на память.

— По каким критериям можно с большей точностью определить, где ребенок, где родитель, взрослый, зрелый человек, старик, молодой человек?

— Требуют своего рассмотрения также гибридные формы, которые мы встречаем в природе: например, и ребенок, и родитель одновременно; и старик, и молодой человек одновременно; и родитель, и взрослый; и так далее…

— Судя по всему, разница между отцом и матерью не сводится лишь к морфологическим признакам. Необходимо уточнение.

— Бог или боги были выдуманы кем? Детьми или родителями? Или сначала родителями, а потом детьми?

— Почему родители умирают даже тогда, когда не хотят этого?

— Необходимо изучение различных мифов, которые касаются родителей и в которых зачастую описываются чрезвычайно запутанные семейные отношения. Они могут прояснить некоторые родительские воззрения, мало понятные на первый взгляд.

— Почему родители имеют столь большое значение для детей, даже если они не совсем «в порядке», мучаются серьезными проблемами или не могут приносить какую–нибудь пользу, болеют?

— Любопытная глава могла бы быть посвящена родительским играм. Родители действительно очень много времени тратят на игры и обычно делают это весьма тщательно. Нужно только посмотреть, с каким серьезным видом отец играет в бридж или шахматы, как восседает в директорском кресле, пока секретарша записывает каждое его слово. А как он или мать водят машину? Не рекомендуется беспокоить родителей, даже по самому важному поводу: если они играют в мяч, участвуют в демонстрациях, забивают гвозди в стену или исписывают страницы меленькими циферками. В такие моменты родители слепнут и глохнут, они ничего и никого не видят, а некоторые доходят даже до того, что готовы ударить своего ребенка за то, что тот посмел вмешаться.

— Можно также предпринять некое побочное исследование — изучить родительские игрушки. Некоторые из них служат для развития их интеллектуальных способностей или физического развития, но есть и такие, которые кажутся нам решительно опасными и вредными.

— Интересными нам представляются и опыты, проведенные с искусственными родителями, сконструированными из самых разнообразных материалов, — таких родителей надо только запрограммировать, а обучать и воспитывать их уже не нужно. Что касается такого направления исследований, здесь авторы предпочитают хранить крайнюю сдержанность. У них сложилось впечатление, что любой натуральный родитель — живой или мертвый, отсутствующий или присутствующий, даже такой, чьи человеческие качества не очевидны, — все равно лучше воздействует на ребенка, чем любая предложенная механическая модель.

Список тем, которые надо продолжить так или иначе — попытками ответов, собственными наблюдениями, — не окончен, и в том, каким образом он будет дополнен, мы весьма надеемся на наших читателей.

ББК 88.8

УДК 371 + 159.9

ISBN 5–9268–0063–3

© Judith Dupont, 1997

© Кустова О. В., перевод, 1998

© Издательство «Речь», 2001

© ООО «Светлячок», 1998

© Борозенец Л. В., оформление, 2001

Примечания

1

Пренатальным называется период развития плода во чреве матери. — Прим. пер.

(обратно)

2

Имеется в виду убийство Иваном Грозным своего сына. — Прим. пер.

(обратно)

3

Пубертат — период полового созревания. — Прим. ред.

(обратно)

4

Праздник матерей и праздник отцов отмечаются во Франции в мае. — Прим. ред.

(обратно)

5

Госпожа де Сегюр — детская писательница XIX в. — Прим. пер.

(обратно)

6

Здесь: в мире, где все разделено на черное и белое, на добро и зло. — Прим. пер.

(обратно)

7

Автор перечисляет имена психологов и педагогов, заложивших основы детской психологии и новой педагогики XX в. — Прим. пер.

(обратно)

Оглавление

Жанна ван ден Брук Руководство для детей, у которых трудные родители

  ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА

  ВВЕДЕНИЕ

  Глава 1 РОДИТЕЛИ–КОТОРЫЕ–НЕ-ХОТЕЛИ-РЕБЕНКА

  Глава 2 РОДИТЕЛИ–КОТОРЫЕ–ХОТЯТ-ЧТОБЫ–ИХ–РЕБЕНОК…

  Глава 3 РОДИТЕЛИ-ВРУНЫ

  Глава 4 ПРИЕМНЫЕ РОДИТЕЛИ

  Глава 5 СОЦИАЛЬНО НЕАДАПТИРОВАННЫЕ РОДИТЕЛИ

  Глава 6 РОДСТВЕННИКИ

  Глава 7 РОДИТЕЛИ-КОТОРЫХ- НИКОГДА–НЕ–БЫВАЕТ-ДОМА

  Глава 8 БОГАТЫЕ РОДИТЕЛИ (и бедные родители, как вариант)

  Глава 9 СТАРЫЕ РОДИТЕЛИ

  Глава 10 СЕКСУАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ РОДИТЕЛЕЙ

  Глава 11 НЕСКОЛЬКО СООБРАЖЕНИЙ КАСАТЕЛЬНО АНАТОМИЧЕСКОГО СТРОЕНИЯ РОДИТЕЛЕЙ

  Глава 12 ГИГИЕНА И РОДИТЕЛЬСКАЯ ЗАБОТА О СОБСТВЕННОМ ТЕЛЕ

  Глава 13 КАК РОДИТЕЛИ ЕДЯТ И ОДЕВАЮТСЯ

  Глава 14 РОДИТЕЛЬСКОЕ ЖИЛИЩЕ

  Глава 15 ПРОФЕССИОНАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ РОДИТЕЛЕЙ

  Глава 16 РАЗВИТИЕ РОДИТЕЛЬСКОЙ ЛИЧНОСТИ

  Глава 17 КАК РОДИТЕЛИ ВИДЯТ САМИ СЕБЯ

  Глава 18 ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ РОДИТЕЛЕЙ

  Глава 19 ПЕДАГОГИЧЕСКИЙ МАТЕРИАЛ

  Глава 20 КРАТКИЙ ОБЗОР ЛИТЕРАТУРНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙ, НАПРАВЛЕННЫХ НА ВОСПИТАНИЕ РОДИТЕЛЕЙ Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg