«Психология лжи и обмана. Как разоблачить лжеца»

Психология лжи и обмана. Как разоблачить лжеца (fb2) - Психология лжи и обмана. Как разоблачить лжеца 8086K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Евгений Спирица

Е. Спирица Психология лжи и обмана: как разоблачить лжеца

Моей жене Ольге, без которой эта книга никогда не была бы написана, посвящается.

Еще хочу сказать огромное спасибо Валерию Коровину, Михаилу Пелехатому, Татьяне Неверовой, Александру Лукину, Виктору Макарову, Анне Ковбас, Михаилу Баеву за помощь в написании и издании этой книги.

Для кого эта книга и как с ней работать

Ко лжи мы прибегаем постоянно, по разным причинам и в разных ситуациях. Скольких бед и проблем можно было бы избежать, если бы мы знали истинную ситуацию и нас не вводили в заблуждение! Эта книга – одна из небольших попыток сделать все возможное, чтобы лжи и обмана в нашей жизни стало меньше, а значит, кто-то стал немного счастливее.

Детекцией лжи я занимаюсь более 20 лет, за которые прочел немало книг по этой теме, увидел огромное количество специалистов в данной отрасли, как отечественных, так и зарубежных. На моем пути было множество открытий и разочарований.

Те, кто читал «Психологию лжи» П. Экмана, наверняка согласятся, что его книга состоит из набора статей, объединенных одной темой. А если вчитываться внимательно, то некоторые определения и вовсе кажутся странными. Например, определение, которое звучит как «горячие точки», – что это такое? Невольно задаешься вопросом, что это за «точки», как они «горят» и, главное, кто их поджег? Понятно, что это всего лишь метафора, но если мы говорим о научном подходе и об эпистемологии, то за метафорой должны стоять критериально-точный описательный процесс феноменов и их системная категоризация и классификация. Чего у Экмана мы явно не наблюдаем. Огромная его заслуга в том, что он первый обратил внимание на такое направление социальной психологии и, может, даже антропологии, как психология лжи, и первый, кто начал использовать для детекции лицо и эмоции. Однако популярность ему принес сериал «Обмани меня», и, наверное, это правильно: уникальный человек должен остаться в истории науки об эмоциях, однако реальными именами в реальной практической детекции лжи останутся не именитые лабораторные ученые, а реальные практики вроде Джона Рейда, Джеймса А. Матте и Натана Гордона. Именно они были теми, кто впервые в ситуации реальных расследований и проверок начал описывать невербальные признаки (маркеры) лжи.

Эта книга – одна из первых и, надеюсь, не последних попыток попробовать дать описание системному подходу к безынструментальной детекции лжи. Написанная достаточно простым языком, она имеет под собой многотысячные исследования и реальные полевые эксперименты и выборку, которой может позавидовать любой социальный психолог или психотерапевт, а главное – она абсолютно научна. Теория и наука – это концентрированный и систематизированный опыт поколений. Поколения полиграфологов и верификаторов каждый день работают в рамках безынструментальной детекции лжи, основы которой мне хотелось бы изложить на страницах данной книги.

Кому она будет полезна?

• Психологам и психотерапевтам. Книга раскроет взгляды полиграфологов и верификаторов не только на психологию лжи, но и на ряд психотипов, поможет понять мотивы поведения людей, узнать, где они говорят правду, а где врут, уяснить, почему они это делают, и научиться быстрее помогать клиентам.

• Специалистам-полиграфологам – для того чтобы поднять уровень своих знаний, получить дополнительную квалификацию, повысить свою конкурентоспособность на рынке и научиться новым моделям распознавания лжи.

• Юристам и работникам правоохранительных органов. Книга расскажет о способах получения действительно достоверной информации от клиентов или оппонентов, что поможет не только быть на шаг впереди, но и более грамотно строить линию защиты или нападения в юридических коллизиях.

• Собственникам бизнеса, переговорщикам, руководителям проектов. Распознавание лжи – одно из мощнейших оружий в бизнесе. Согласитесь, что хорошо знать, что на самом деле думают о вас ваши сотрудники, подчиненные, деловые партнеры или подрядчики. Книга позволит вам понять, когда ваши подчиненные или начальники лукавят, и расскажет, что это всегда можно использовать себе на пользу. Это знание может сохранить не только ваше время, но и огромное количество денег. Ведь никому не хочется заключать сделку с лжецами.

• Специалистам по подбору кадров. Материал, изложенный в книге, позволит сделать проведение собеседований и интервью более технологичным и менее энергоемким. В книге излагается система вопросов, которые просто задать – и вы сразу поймете, говорит ли соискатель правду.

• Менеджерам среднего звена/узкоспециализированным экспертам с проблемами в личной жизни. Спекулировать на проблемах в личной жизни не очень хорошо, но если вы действительно хотите узнать, что думает о вас ваш любимый или близкий человек, то эта книга – один из немногих способов узнать истину. Кроме того, вы сможете за несколько секунд понять, насколько перспективен данный разговор или новое знакомство.

• Всем интересующимся психологией. Если вы поклонник сериалов «Обмани меня», «Менталист» и вам интересна психология лжи, то вы знаете, что в книжных магазинах по теме распознавания лжи куча популярных книг, но действительно грамотных – ни одной. Эта книга – первый профессиональный подход к теории распознавания лжи.

Таким образом, я представляю вам своеобразный самоучитель по безынструментальной детекции лжи. Материал, изложенный в данной книге, позволяет пользоваться ею как практическим самоучителем по детекции лжи. В ней приведены не только советы, но еще и практические задания для самостоятельной наработки навыков. Если уважаемый читатель выполнит хотя бы часть этих заданий и упражнений, то сможет гораздо лучше разбираться во лжи.

Введение

Из-за лжи человек, каким он был, исчезает, уничтожая свою гордость и свое достоинство.

И. Кант

Безо лжи человек погибнет от отчаяния и скуки.

А. Франц

Долгое время я занимаюсь детекцией лжи. Работа в этой сфере позволила мне обратить внимание на то, что количество людей, порицающих ложь, называющих ее одним из самых страшных человеческих изобретений, огромно. Не исключено, что именно ложь приводит людей к различным неприятным ситуациям, влечет за собой катастрофические последствия. Многие философы начиная с античных времен утверждали, что ложь опасна, она порождает недоверие, презрение к лжецу. Само слово «ложь» носит негативный характер. Когда мы произносим фразу «Ты солгал», то не только даем отрицательную характеристику речевому поведению нашего оппонента, но и тем самым даже унижаем его. Книга книг, Библия, учит нас тому, что ложь привела человека к грехопадению. Обратите внимание на то, как интересно устроен наш мозг: лжецы в нашем сознании – это всегда кто-то другой, то есть не мы с вами. Тут закономерно возникает вопрос: можем ли мы с уверенностью утверждать, что это так, или есть смысл более глубоко разобраться в этом явлении, которое окружает человека на протяжении всей его жизни?

Американский психолог Белла де Пауло провела эксперимент, заключавшийся в следующем: она попросила 147 человек вести дневник, в котором испытуемые должны были описывать каждый случай, когда им приходилось вводить кого-то в заблуждение, то есть говорить неправду. Результаты этого исследования показали, что, по самым скромным подсчетам, люди, которые приняли участие в этом эксперименте, отклонялись от истины в среднем 1,5 раза в день[1].

Другой исследователь, американский ученый Массачусетского университета Роберт Фельдман, подсчитал, что люди на первом этапе знакомства успевают трижды приукрасить что-то в своей речи за 10 минут беседы[2]. Именно на этот эксперимент ссылается персонаж сериала «Обмани меня» – известный профессор, специалист в области детекции лжи Кэлл Лайтман, когда говорит террористу, что в среднем люди лгут три раза за 10 минут разговора.

Вспомните, сколько раз мы поступали таким образом, например, когда смотрели на ребенка и говорили: «Какой красивый малыш!», а сами в этот момент думали: «Это же инопланетянин!» или «Какой он страшненький!». Каковы причины такого поведения? Почему человечество все время говорит неправду?

Марк Твен сказал, что лгут все, каждый день и каждый час: во сне, наяву, в своих мечтах, в момент радости и даже в момент скорби. Так ли плоха ложь, если мы постоянно ею пользуемся? Если посмотреть на обман с другой точки зрения и обратить внимание на то, что люди постоянно лукавят, то ложь может оказаться феноменом, который не только не так уж противен нашей природе, как мы хотим это представить, а и вовсе является сущностью человека.

Давайте обратимся к Библии. Однажды Ева произнесла следующую фразу: «Змей соблазнил меня, и я вкусила запретный плод». Мы видим, что, находясь еще в Эдемском саду, Ева солгала. Можем ли мы в таком случае сказать, что первой обманщицей является женщина? Или во всем виноват искуситель? Тогда змея надо назвать изобретателем лжи. Если мы внимательно проанализируем текст и вспомним события, которые происходили в Эдеме, то в нашем сознании всплывет следующее: Бог говорит Адаму и Еве, что они умрут в тот день, когда нарушат запрет и попробуют яблоко. Что же дальше? Они пренебрегли запретом, но не упали замертво. Возможно, что ложь и не является ужасным поступком. Если сам Господь Бог не может обойтись без того, чтобы порой отклониться от истины, то смогут ли такие простые смертные, как мы с вами, жить безо лжи? Каким бы стал наш мир, если бы мы всегда говорили правду? Предлагаю поискать ответы на эти и другие вопросы.

Часть 1. Что такое ложь

Из этой части книги вы узнаете, чем человечество обязано обману, как наш мозг реагирует на ложь и лжет; мы дадим определение обману, рассмотрим основные признаки и стратегии лжи.

Глава 1. Чем человечество обязано обману

Некоторые ученые (в большинстве своем эволюционисты, во многом опирающиеся на гипотезы К. Маркса и Ф. Энгельса) считают, что человек начал отделяться от обезьяны, взяв в руки камень и палку. По их мнению, изготовление орудий труда, то есть попытки использовать привычные объекты окружающего мира в новых целях, и позволило человеку стать Homo sapiens. Интересная гипотеза.

Человеческий мозг – удивительное творение эволюции и, наверное, самое загадочное. Безусловно, сложно объяснить, почему наш мозг больше мозга обезьян, учитывая, что наши ДНК схожи на 98 %. Невозможно отрицать тот факт, что в своем развитии мы оставили приматов далеко позади. По непонятной причине 1,5 или 2 миллиона лет тому назад мозг наших предков начал увеличиваться с довольно приличной скоростью. Если мы посмотрим на человека сегодня, то обратим внимание на то, что наши внуки превосходят нас в развитии и понимании, например, современной техники во много раз. Мозг человека поглощает 1/5 часть всей потребляемой нами энергии, хотя при этом его масса сравнительно невелика. Соответственно, человеку требуется больше пищи для восстановления сил, что предполагает увеличение риска. Вышеперечисленные факторы позволяют утверждать: наш разум – опасная роскошь.

Снова спросим себя, правы ли классики марксизма, заявляющие, что именно труд отделил человека от обезьяны? Так ли это на самом деле?

Психолог-аналитик, профессор Лондонской школы экономики Николас Хамфри в 1976 г. написал статью «Социальные функции интеллекта», в которой подверг сомнению традиционные представления о развитии человеческого интеллекта вследствие того, что наш предок взял в руки палку и начал ее использовать с другой целью. По мнению Н. Хамфри, практически невозможно поверить в то, что причиной развития человеческого интеллекта стала исключительно проблема выживания и добывание огня позволило развиться нашему мозгу[3].

Очевидно, что изготовление даже простых орудий труда, равно как и привычка залезать на дерево при появлении хищника, требуют определенного уровня развития, однако это действие не нуждается ни в какой особой изобретательности, поскольку является поведением, усвоенным человеком на протяжении постоянного процесса эволюции всего животного мира.

Что в этом случае стало катализатором для развития мозга? Н. Хамфри вводит понятие творческого интеллекта, подразумевая под ним способность предвидеть события, рационализировать свои суждения, то есть человек учится прогнозировать события до того, как они произойдут, создавать новые модели поведения. Н. Хамфри считает, что предвидение произрастает из проблем, связанных с общественной жизнью в период палеолита. Группы, в которых жили люди и их непосредственные прародители, в отличие от группы обыкновенных приматов, были гораздо больше и сложнее по своей структуре, что, с одной стороны, обеспечивало большую безопасность и сплоченность, а с другой – рождало дух состязательности. Каждый член первобытной общины в целях выживания и процветания был вынужден полагаться на своих соплеменников, но вместе с тем он должен был знать, как перехитрить их или по крайней мере избежать того, чтобы кто-то опередил его самого в борьбе за пропитание или обладание самкой/самцом.

В такой ситуации выживание стало сродни соревнованию тактик, в которых людям приходилось думать на несколько шагов вперед и при этом помнить обо всем, что уже случилось. Вследствие этого нужно было иметь хорошую память, чтобы помнить, кто как поступил с тобой этим утром или на прошлой неделе, кто твой друг, а кто – враг. Данный контекст подразумевал необходимость думать о последствиях своего поведения и анализировать, что может произойти с тобой в будущем. Все нужно было делать в непрерывно меняющейся ситуации, к которой могло быть применено такое понятие, как энтропия, то есть неопределенность. В племени всегда возникал вопрос, проснешься ты утром или нет, сможешь ты что-то съесть или это съест хищник, а если не хищник, то сородич.

Предположения Н. Хамфри основываются на том, что социальная жизнь требует гораздо большей изощренности, чем обыкновенное приспособление. Согласитесь, что деревья не двигаются, камни не устраивают заговор с целью отнять у тебя еду. Когда наши предки вышли из лесов на открытую равнину и стали заниматься собирательством, то навыки их социальной жизни объединились со сложными задачами, которые были поставлены перед людьми новой средой обитания, и поэтому оставалось рассчитывать только на дальнейшее интеллектуальное развитие. Так на свет появился Homo sapiens. Интересно, когда Homo sapiens превратится в Homo spiritus. Человек стал разумным, но станет ли он человеком духовным или душевным?

Гипотеза социального интеллекта Н. Хамфри долго была всего лишь противоречивой теорией, которую никто не пытался доказать, потому что существовала привычная картина мира, дававшая понятное объяснение тому, как человек выделился из мира приматов. Так продолжалось вплоть до 1980 г. Именно тогда Ричард Берн и Эндрю Вайтен, молодые антропологи из Шотландского университета Святого Энгельса, решили более детально изучить гипотезу социального интеллекта[4]. Они хотели добиться авторитета в научном сообществе, поэтому их целью стало опровержение или доказательство гипотезы Н. Хамфри. Ученые сосредоточились на таком важном аспекте социального поведения, как выживание. Р. Берн и Э. Уайтен изучали различные проявления хитрости в повадках шимпанзе. Наблюдения за поведением молодых самок шимпанзе позволили исследователям предположить, что гипотеза социального интеллекта имеет реальные основания. Р. Берн и Э. Уайтен, изучая поведение приматов, особенно крупных, таких как шимпанзе, гориллы, орангутанги, выяснили, что они великолепные обманщики, и это навело ученых на мысль о теории эволюции Homo sapiens. Р. Берн и Э. Уайтен предположили, что в условиях первобытнообщинного строя у человека тем больше шансов на выживание, чем лучше он сумеет предугадать последствия своего поведения. Следовательно, тот, кто хорошо научился вводить в заблуждение своих сородичей, имел репродуктивные преимущества, так как он был первым во всем, в том числе в борьбе за пропитание как основное условие выживания. Обратите внимание, что это утверждение относится в равной степени и к тем, кто научился распознавать ложь, потому что они были готовы к главному – не быть обманутыми. Психолог Дэвид Лингстон Смит пишет об этом так: «В этом мире, полном обмана, неплохо было бы иметь детектор лжи у нас в голове»[5].

Гипотеза социального интеллекта позволяет предположить, что человеческий мозг будет и дальше развиваться, поскольку с развитием человечества в целом мы становимся более искушенными в способах обмана и, как это ни парадоксально, в распознавании лжи. Homo sapiens будет продолжать эволюционировать в сторону улучшения памяти и тщательного планирования своих действий. Возможно, человек преуспеет и в размышлениях над тем, кто, что, как и по каким причинам совершит в дальнейшем. Предпосылки, как мы видим, к этому есть.

Изучение обмана в среде человекообразных обезьян привело к тому, что Р. Берн и Э. Уайтен в 1988 г. создают новый труд, а именно «Макиавеллианский интеллект»[6]. Они собрали все примеры обмана, которые смогли найти, и определили их как передразнивание, притворство, утайку, отвлечение внимания. Но главная заслуга этой книги не в классификации способов лжи, а в доказательстве того, что разум людей развился за счет социальной интриги, обмана и коварного сотрудничества. Эти идеи получили широкое признание не только в теории эволюции, но и во многих других социальных науках, в частности в психологии, социальной психологии и экономике.

Р. Берн и Э. Уайтен привели убедительные аргументы, подтверждающие существование связи между разумом и склонностью к обману, подкрепив их примерами из реальной жизни, но серьезных доказательств у них не было. Преодолеть этот недостаток им помог антрополог Ливерпульского университета Робин Данбар[7].

Основываясь также на теории социального интеллекта Н. Хамфри, Р. Данбар обратил внимание на то, что, хотя у всех приматов довольно крупный мозг по отношению к размерам тела, мозг павианов, живущих в больших группах, развит гораздо лучше, чем мозг мартышек, живущих группами поменьше. Это обстоятельство заставило ученого задуматься о возможной взаимосвязи между размером мозга и сложностью отношений в группе. Р. Данбар выяснил, что если группа состоит из пяти особей, то для того, чтобы успешно существовать в ней, необходимо удерживать в памяти 10 различных взаимодействий внутригрупповых отношений, то есть важно знать, кто с кем состоит в родстве, кто достоин внимания, кто – нет. Если группа разрастается до 20 членов, то приходится следить за 192 взаимодействиями: 19 из них будет касаться непосредственно одного члена группы, а еще 173 – остальных. Как видите, размер группы увеличился всего в четыре раза, в то время как количество отношений, а значит, и интеллектуальный уровень – в 20 раз.

Для наглядного сопоставления размера мозга животного с размером группы, в которой оно обитает, Р. Данбар начал собирать информацию о приматах по всему миру. В качестве основы для своего исследования он взял размер внешнего слоя головного мозга – неокортекс, который иногда относят к мыслительной части мозга, потому что он отвечает за абстрактное мышление и рефлексию долгосрочного планирования. По мнению Н. Хамфри, именно эти качества были необходимы для того, чтобы справиться с водоворотом событий социальной жизни. Данное обстоятельство доказывает тот факт, что внешний слой головного мозга наиболее активно развит у приматов, следовательно, можно предположить, что это утверждение будет верным и по отношению к первобытным людям, существовавшим 2 млн лет назад.

Обнаруженная Р. Данбаром связь оказалась настолько прочной, что он с поразительной точностью мог определять размеры группы, стаи, колонии животных, обладая только информацией о типичном для них объеме неокортекса. Он даже пытался подсчитать это значение для людей, так как размер человеческого мозга вполне позволяет определиться с приемлемой для нас социальной группой, то есть с теми людьми, с которыми нам было бы приятно встретиться утром за чашкой кофе, например. По словам Р. Данбара, такая группа может достигать примерно 150 человек. Вскоре после того, как ученый пришел к этому результату, в книгах по антропологии он прочитал, что средним арифметическим для многих социальных групп со времен общества, основанного на собирательстве, до подразделений современной армии или максимального количества сотрудников в отделе крупной компании, как раз и является число 150.

Впоследствии ученые, основываясь на трудах Р. Данбара, Р. Берна и Э. Уайтена, обнаружили, что частота применения обмана среди представителей вида прямо пропорциональна размеру неокортекса. Р. Берн и Э. Уайтен не пытались измерить влечение к обману у животного, обладающего самым большим неокортексом, то есть Homo sapiens, наверное, потому, что нет ни малейших сомнений в том, что этот вид занимает первое место в конкурсе прирожденных лжецов.

Спорам о лжи нет конца. «Ложь – безусловное зло и наше проклятье», – пишет философ XVI в. Мишель де Монтень[8]. «Если мы только сможем оценить всю тяжесть и опасность, то наверняка поймем, что обманщик заслуживает сожжения на костре больше, чем человек, совершивший другое преступление», – говорит он[9]. Еще со времен Августина философы безапелляционно утверждали, что ложь – самый страшный грех. Иммануил Кант был просто уверен, что нет большей глупости, чем так называемая белая ложь, поскольку никакая ложь не может быть оправданна и ни при каких обстоятельствах. Однако были другие ученые, например Фридрих Ницше[10], которые говорили, что мир всего один, и он полон фальши, жестокости, противоречий, лжи и бесчувственности. Обман нужен людям для покорения этой реальности, поскольку вся правда заключается в том, что ложь необходима для выживания.

Форм лжи великое множество. Содержание этих споров может быть абсолютно любым. И все они – размышление о том, что мы за существа, о том, что значит быть хорошим человеком, а что – плохим. Георг Штайнер, литературный критик и философ, писал: «Пристрастие людей ко лжи обязательно для равновесия человеческого сознания и развития». Давайте смиримся с тем обстоятельством, что все мы являемся лжецами с рождения, и признаем, что ложь – это уникальный феномен, который обеспечивает механизм выживания.

Что в таком случае мы будем изучать на страницах нашей книги?

Великий датский физик Нильс Бор говорил о том, что есть два вида истины: тривиальная и глубокая. По его мнению, противоположностью тривиальной истины является ложь, а противоположность глубокой истины тоже есть истина. Мы с вами не будем изучать глубокие истины и смотреть на различные феномены с их точки зрения. Мы не будем выделять такие формы проявления обмана, как байки, выдумки или фантазии. Классификации, безусловно, важны, но это имеет значение для ученых, которые занимаются теоретическими и философскими или теософскими исследованиями.

Данная книга носит абсолютно практический характер, и цель ее – дать вам инструменты для выяснения мотивов поведения собеседника. Вы должны точно знать, говорит ваш оппонент правду или обманывает вас.

Глава 2. Определение лжи и обмана

Психология распознавания лжи много лет разрабатывалась на Западе, особенно в США, сейчас постепенно эта сфера начинает интересовать и российских ученых. В отличие от западных, большинство исследований, которые были опубликованы в России, носят во многом компилятивный характер и по сути являются пересказом трудов Пола Экмана[11], потому, наверное, что П. Экман был единственным ученым, побывавшим в нашей стране. Так или иначе, его «Психология лжи» переиздавалась в России несколько раз.

Безынструментальная детекция лжи для России является относительно новой и поэтому малоизученной областью исследования, но она особенно актуальна для нашей страны. Очевидно, что в политизированном обществе, которым сначала был СССР, а затем и Россия, не могли быть опубликованы исследования, раскрывавшие методики определения ситуаций, когда люди говорят правду, а когда обманывают. Именно поэтому был засекречен полиграф, а те модели, которые существовали в Советском Союзе и чуть позже в России, в большинстве своем также были недоступны широкой общественности. В частности, многие способы детекции лжи, в том числе и безынструментальной, разрабатывались в 30-й лаборатории КГБ СССР, и получить свободный доступ к ним было практически невозможно.

После развала Советского Союза, после перестройки ситуация несколько изменилась: появились ученые, которые начали заниматься изучением феномена ложной информации. Эти исследования были в большинстве своем очень теоретизированы, хотя сегодня они и составляют базу, на которую ссылается большинство людей, занимающихся изучением безынструментальной детекции лжи. Одним из таких трудов является статья В.В. Знакова «Западные, русские традиции в понимании лжи. Размышления российского психолога над исследованиями Пола Экмана»[12], посвященная рассмотрению теоретических сущностей без учета практических моментов. Вне поля зрения, например, оказываются невербальные признаки, на которые необходимо обращать внимание в процессе детекции лжи. В.В. Знаков описывает явления различного рода и дает определения понятиям с точки зрения философской и отнюдь не с практической точки зрения.

С позиций фундаментальной науки это очень важно: необходимо определить, чем отличается неправда от вранья, вранье от обмана, обман ото лжи и т. д., поскольку мы прекрасно понимаем, что любой вопрос науки – это вопрос о понятиях. Когда мы знаем, что кроется за тем или иным словом, понятием, феноменом, нам проще рассуждать о них. Однако в рамках нашего исследования мы не будем брать за основу различного рода подходы в изучении лжи, а именно юридический или этический. Наш подход сугубо практический, следовательно, наша задача – не теоретизировать, а выяснить, что происходит с человеком, когда он говорит неправду, поэтому мы не будем описывать феномены обмана, вранья, баек, о которых рассуждает В.В. Знаков. Мы возьмем за основу модель П. Экмана, в своих исследованиях он называет все одним словом to lie («лгать»). Мы, подобно П. Экману, не будем различать ложь и обман и станем употреблять эти понятия как синонимы. Единственный момент, который необходимо оговорить, заключается в том, что в процессе лжи всегда задействованы как минимум два человека.

Пол Экман квалифицирует ложь/обман как действие, которым один человек вводит в заблуждение другого, делая это умышленно, без предварительного уведомления о своих целях и без отчетливо выраженной со стороны жертвы просьбы не раскрывать правды[13]. Данное определение позволяет нам утверждать, что во лжи задействованы как минимум два человека, то есть самообман ложью не является.

Кроме того, ученый вводит в свое определение такое понятие, как умысел. Невольно вспоминается моя любимая поговорка: «Есть умысел, а есть преступление». Исходя из этого, мы сразу понимаем, что ложь опирается на такое понятие, как деструктивный умысел. Очевидно, что человек обманывает другого без предварительного уведомления и в своих целях, но нас интересует другое – почему он это делает?

Там, где появляется ложь, всегда есть рентная информация. Что это такое и почему она важна? Давайте детально рассмотрим этот феномен.

Термин «информация» произошел от лат. informatio («разъяснение, изложение, осведомленность») и в самом широком смысле имеет непосредственное отношение к деятельности, в которой существует коммуникативный аспект. Коммуникация предполагает наличие системы, в которой есть информация, это могут быть как живые системы, так и машинные. Процесс передачи информации между людьми, объектами всегда протекает в системе. Если есть система, то возможны и различные проблемы и сбои в ее работе. Как вы считаете, могут ли быть обусловлены эти сбои, например, не только объективными (внешние помехи), но и субъективными (помехи, причиной которых является человек) факторами? Ответ очевиден: да. Как это применимо к нашей теме? Правда и ложь – это некие оценочные суждения, у которых нет четких критериев и определений. Правда и ложь – категории социальные.

Я спрошу вас: кто такой Робин Гуд? Террорист или контртеррорист? Преступник или герой?

Контекст имеет значение! Одно и то же явление в разных контекстах будет оцениваться по-разному. Для государства норманнов Робин Гуд является преступником, а для крестьян – героем.

С этой точки зрения одно и то же высказывание может оказаться и правдой, и ложью, поэтому изучение абстрактных категорий мы оставим философам, психологам и антропологам.

Давайте теперь посмотрим на вторую часть термина «рентная информация». Рента, от латинского reddita («отданная назад, возвращенная») – вид дохода, регулярно получаемого с капитала, земли, имущества и не связанного с предпринимательской деятельностью. На основе этого мы употребляем слово «рентный» как термин в значении «приносящий какую-либо выгоду». Таким образом, рентная информация – это информация ценная, приносящая какую-либо выгоду человеку.

Теперь, когда мы определились с понятием рентной информации, можем рассматривать такое явление, как ложь. Для нас ложь – это феномен целенаправленного сокрытия рентной информации. Что это значит?

В данном случае существует всего три основных, базовых ситуации, о которых можно говорить:

• кто-либо владеет рентной информацией, но об этом никто не знает;

• владелец рентной информации скрывает информацию, но не скрывает факт владения этой информацией (это присуще политическому истеблишменту не только у нас, но и во всех странах мира);

• владелец рентной информации скрывает не только информацию, но и сам факт обладания ею; заинтересованные лица знают об этом и начинают борьбу за присвоение данной информации (работа верификаторов, профайлеров, полиграфологов).

В процессе детекции лжи мы работаем в типичной ситуации противостояния владельца рентной информации и претендента на завладение ею, говоря профессиональным языком, виновного, причастного и верификатора. В этом противоборстве владелец рентной информации, отстаивая собственное благополучие, естественно, будет применять специальные методы ее защиты. Иными словами, ложь – это главный способ защиты рентной информации, который использует владелец информации в своем противостоянии с претендентом на ее получение.

Отталкиваясь от этой точки зрения, мы понимаем, что правда – это всего лишь общепринятая, социально приемлемая, одобряемая совокупность точек зрения на какое-то событие. Правда и ложь как амбивалентные явления будут являться конструктами нашего сознания для оценки конкретных действий партнера по коммуникации. Эти действия могут воплощаться в различных формах. Ответ на вопрос может воплотиться в высказывании, которое, с одной стороны, может быть устным или письменным, а с другой – кратким или развернутым. Часто ответ на вопрос человек дает невербально, то есть молчит, но своим поведением, мимикой, жестами показывает свое отношение к происходящему. Эти реакции могут подтверждать как правдивость, так и ложность сообщаемой информации.

Феномен намеренно скрываемой информации подробно рассматривал в своих работах Леонид Георгиевич Алексеев – известный российский полиграфолог, который с 1968 по 1985 г. работал в 25-й и 30-й лабораториях КГБ СССР и является разработчиком дистанционного, а потом и контактного полиграфа, автором исследования психофизиологии детекции лжи, связанного с изучением работы полиграфа и полиграфолога[14]. Вслед за Л.Г. Алексеевым мы не работаем с такими понятиями, как правда и ложь, в основе нашей деятельности лежит феномен намеренно скрываемой информации, рентной информации, которая может проявляться при предъявлении стимула в виде коротких ответов «да» и «нет», в виде развернутых ответов, в виде актов мимики и пантомимики. В ситуации намеренно скрываемой информации эти акты будут рассогласованными и проявятся неконгруэнтно, что будет очевидно для подготовленного верификатора.

Следуя этой логике, главное не в том, что отвечает обследуемый на вопрос, а в том, что заставляет его отвечать тем или иным образом, каков психологический или нейропсихологический механизм, формирующий ту или иную реакцию, ведь существует бесконечное множество мотивов, которые могут инициировать ложь, а тем более ее оттенки. Ложь может быть во благо, из сострадания, может зависеть от состояния души, служить достижению высоких (низких – чаще) целей. Будет проверяемый – человек, который находится в состоянии исследования, – говорить правду или лгать, зависит только от него, от его бессознательных и внутренних мотивов. Исходя из этого контекста задача верификатора – решить проблему, найти виновного и не совершить ошибки по отношению к непричастному.

Мы постоянно обращаемся к психологии лжи с точки зрения ее верификации, то есть использования разных методик, таких как инструментальная детекция лжи – опрос с применением полиграфа – и безынструментальная – профайлинг, когда человек исследуется без использования технических средств.

Мы помним, что человек – существо социальное, то есть он всегда находится в условиях, когда его оценивают окружающие, этот эволюционный механизм существует давно. В условиях профайлинговой или полиграфной проверки представителем социальной среды, которая формирует мнение о члене стаи, является верификатор-полиграфолог. Для человека очень важно выйти из ситуации, сохранив лицо, потому что социум задает правила игры, а мы хотим быть достойными его членами.

Давайте рассмотрим, как будет себя вести лицо невиновное. Непричастный человек думает об одном – представить себя в самом благоприятном для окружающих свете. Как правило, ему непонятен тот контекст, в котором он оказался. Согласитесь, не каждый день мы оказываемся один на один с профайлером или полиграфологом. Человек находится в условиях полной энтропии (неопределенности), что является стрессом само по себе, к тому же это может грозить невозможностью достижения его ближайших планов, жизненных целей, каких-то намеченных перспектив. В этом случае мотив самосохранения, данный человеку от рождения, начинает работать. Исходная целевая установка – достижение успеха – трансформируется. Если человек социально надежен, адаптирован, его мысли направлены на реализацию социальных идей и установок, то он демонстрирует поведение и ответы, которые будут ориентироваться на ценности этой среды. Во время тестирования эти люди демонстрируют поведение, свойственное их типу, характеру, темпераменту, базовым поведенческим реакциям, которые они используют всегда в своей жизни в соответствии со своими ценностными установками, то есть невиновный человек демонстрирует свои естественные стереотипы поведения, как правило не меняющиеся. Если верификатор безопасен, то через некоторое время человек невиновный успокаивается и спокойно беседует с полиграфологом, профайлером, поскольку ему стало понятно, что его оценивают из обычных, нормальных поведенческих стереотипов. Социум оценивает его так, как это делает всегда.

Совершенно другую картину мы имеем, когда дело касается виновного испытуемого. Мотивом, который становится доминирующим для человека, совершившего асоциальный поступок, является мотив самосохранения, избегания угрозы наказания, то есть в основе лежит страх, именно он заставляет человека вести себя неконгруэнтно, рассогласовывать сигналы, посылаемые вовне. Причастному также свойственно желание проявить себя как личность социальную, он точно так же пытается вести себя в соответствии со своими базовыми поведенческими стереотипами, но, поскольку есть страх, связанный с угрозой наказания, есть совершенный поступок, идущий вразрез с ценностями, возникает несоответствие поведенческих признаков, которые может увидеть верификатор.

В итоге мы пришли к тому, что не ложь, понимаемая как термин, обозначающий гамму явлений, которые сопровождают процесс коммуникации при действии мотива самосохранения, лежит в основе поведения причастного лица, а боязнь разоблачения и осознание вины перед социумом является причиной возникновения реакций. Говоря другим языком, если человек осознает, что скрывает информацию по поводу совершенного поступка, и ожидает возможную расплату за содеянное, то реакция будет. Если человек не понимает, что совершил противоправное деяние, то и реакция будет отсутствовать.

Таким образом, нас в большей степени интересует не ложь как вербальный феномен, а ее коммуникативные проявления, связанные с тем, как человек пытается адаптироваться к процедуре проверки, поэтому мы рассматриваем поведение причастного, в том числе ложь, как механизм адаптации. И как любой механизм адаптации, мы будем анализировать этот феномен сквозь призму трех условных моментов:

• механизм адаптации;

• структура убеждения;

• «двойное послание», или неконгруэнтное поведение, то есть противоречие сигналов тела словам.

Все перечисленные особенности связаны между собой и вытекают одна из другой. Эмоция возникает в том случае, когда есть убежденность, а противоречивое послание возникает тогда, когда человек не верит в то, что говорит, то есть убежденность отсутствует. Согласитесь, не самая комфортная ситуация, когда вы понимаете, что обладаете некой рентной информацией, и должны сказать социуму, что такого поступка в вашей прошлой жизни не было.

Феномен намеренно скрываемой информации позволяет нам утверждать, что верификатор не является ни гадалкой, ни экстрасенсом. Верификатор, профайлер, полиграфолог всегда работают с линией времени «настоящее – прошлое», потому что преступление: мошенничество, кража, любое другое противоправное действие – находится в прошлом опыте человека. При проверке мы не работаем с будущим, поскольку оно вероятностно, мы работаем с прошлым, которое составляет структуру нашего опыта.

Глава 3. Детектор ошибок, или Как наш мозг реагирует на ложь

Удивительно, но человек начинает обманывать или проявлять свою склонность к обману фактически с самого момента рождения. Младенцы активно пользуются чем-то вроде обмана: Иэн Лесли называет это явление плутовством[15], Пол Экман – жульничеством[16].

Например, девятимесячный малыш пытается изобразить смех, чтобы окружающие обратили на него внимание и он смог оказаться в обществе взрослых. Маленькая девочка протягивает руки к своей матери, чтобы та обняла ее, и вдруг резко отдергивает их и при этом задорно смеется.

Существуют и другие формы обмана, которыми пользуются дети, это обусловлено необходимостью достижения самых простых целей и, как правило, очень быстро вызывает раскаяние. Подобные примитивные формы лжи появляются почти одновременно с первой попыткой общения, поэтому мы можем говорить о том, что ложь сопровождает нас с момента рождения.

В результате многочисленных эмпирических исследований психологи установили, что в возрасте трех с половиной – четырех лет дети начинают врать с большим энтузиазмом и превращаются в искусных лжецов. Ложь у них становится одним из элементов жизнедеятельности.

Виктория Талвар (профессор университета Макгилла, Монреаль, Канада) посвятила долгие годы своей профессиональной деятельности наблюдению за тем, как лгут дети, как они вырабатывают в себе чувство хорошего или плохого, как учатся пользоваться обманом в своей жизни. Исследователь провела эксперимент под названием «искусственное сопротивление обмана», или «игра в подглядывания»[17].

Способность мыслить и чувствовать дается нам от рождения. Большинство эмоций, особенно позитивных, формирует характер и личность человека, а эмоция страха делает самое главное для человека, даже для самого маленького: она формирует способность к выживанию, то есть способность быть успешным в нашем сложном мире.

Эксперимент проводился следующим образом: после знакомства и установления контакта исследователя и ребенка последнему предлагалась игра на угадывание. Ребенка усаживали лицом к стене и доставали какую-нибудь игрушку. Задача испытуемого заключалась в том, чтобы по звуку определить, какой предмет его издавал. В процессе ребенку предъявлялись три игрушки. Первая и вторая обладали каким-нибудь характерным звуком, достаточно понятным малышу, а третья либо не издавала звука, либо звук носил нейтральный характер. Первые две позиции ребенок угадывал очень быстро, с третьей же происходила следующая ситуация: исследователь выходил из комнаты и просил, чтобы ребенок не подсматривал. Естественно, когда исследователь возвращался, то делал все возможное, чтобы ребенок слышал, как он идет. Испытуемый смотрел на игрушку, и когда исследователь возвращался в кабинет, где проводилось исследование, то ребенок с радостью и гордостью давал правильный ответ. После этого исследователь задавал вопрос, подглядывал малыш за игрушкой или нет. Дети трехлетнего возраста и младше в большинстве своем сразу признавались, что подглядывали, а дети 6–7 лет в 95 % случаев использовали ложь с целью доказать, что угадали, какая это игрушка.

Что же происходит с детьми в четырехлетнем возрасте? По словам Виктории Талвар, именно в это время дети понимают, что другого человека просто обмануть. До своего первого дня рождения дети всего лишь улавливают взаимосвязь между своим поведением и теми действиями, которые они вызывают. По результатам ряда исследований, девятимесячные младенцы точно знают, что взрослые, скорее всего, дадут им тот предмет, на который они посмотрели или к которому протянули руки. Ребенок, начинающий ходить, чувствует преграду между своими желаниями и реальной ситуацией, однако он точно знает, каким возгласом сообщить об этом окружающим, как потребовать тот или иной предмет. Дети понимают, что у родителей есть стереотипы поведения и они своими действиями могут на них повлиять.

Таким образом, между поведением детей и социумом возникает петля обратной связи. Получение ребенком позитивной или негативной обратной связи формирует систему убеждений. Человек понимает, что, как существо социальное, он не может быть свободным от человечества, то есть если ты живешь по определенным правилам, принципам, то ты можешь спокойно выживать в социуме.

Эмоция страха позволяет очень четко фиксировать модели поведения, которые накапливаются в глубинной структуре человеческого опыта. К 3–4 годам ребенок начинает мыслить, исходя из своей реальности. Это позволяет нам сформировать очень важную эволюционную привычку – быть правым.

Большинство детей приобретает то, что психологи называют «теорией разума», приблизительно в возрасте от трех до трех с половиной лет. Иначе говоря, мы учимся угадывать или читать мысли окружающих. Более того, мы пользуемся этим умением каждый день, даже не задумываясь о том, что мы делаем.

Когда мы мыслим правильно, то в основном наша реальность и реальность социума совпадают, в этом случае незачем обманывать, и так формируются правильные стереотипы действий, которые можно назвать «детектором правильных действий». В случае несовпадения нашего видения с видением социума, которое может проявляться в неправильном толковании поступков других людей, искаженном понимании их намерений и мотивов, происходит большое число неприятных ситуаций, недоразумений. В этот момент эмоция страха включает «детектор ошибок», который был открыт русскими нейрофизиологами, он располагается в лобной доле коры полушарий головного мозга.

Эмоция страха предупреждает нас о том, что к нам приближается опасность. Это врожденный эволюционный механизм, благодаря которому вегетативная нервная система начинает работать иначе. Самый важный момент заключается в том, что для выживания, успешного существования среди себе подобных необходимо развивать интеллект.

Обманывать сложно, и дети, которые только-только начинают осваивать этот феномен, должны, во-первых, ясно представлять то, что произошло на самом деле, во-вторых, придумать иную, достаточно правдивую версию события и, в-третьих, мысленно сравнить обе версии. При этом они должны заранее просчитывать возможную реакцию со стороны слушателей. Поразительно то, что уже четырехлетние дети очень неплохо с этим справляются. В процессе обмана необходимо совмещать и живость ума, и быстроту реакции с физическим и эмоциональным самоконтролем.

Следует отметить, что ребенок, успешно вводящий окружающих в заблуждение, в первую очередь демонстрирует активность интеллекта, додумывая альтернативные версии события, поскольку даже для самой простой, примитивной лжи необходимо воображение. При этом нужно помнить, что превосходные обманщики умеют потрясающе чувствовать характер человека, то есть они обладают хорошо развитой эмпатией, которая эволюционирует в процессе жизнедеятельности.

Почему дети прибегают ко лжи? В некоторых случаях за счет плутовства ребенок достигает какого-то результата. Например, немножко схитрив, он получает ту конфету, которую ему не дают.

С возрастом формы лжи становятся все более разнообразными, более социализированными, но благодаря механизму обратной связи ребенок понимает, что если ложь будет озвучена, то он либо не получит этой конфеты, либо может быть наказан, и это заставляет его быть более изощренным.

Угроза разоблачения и наказания является мощным стимулом для успешного развития «детектора ошибок». В 2009 г. Виктория Талвар провела эксперимент, который это доказал. К исследованию были привлечены учащиеся двух школ. В школе «А» в качестве наказания за совершенный проступок ребенку объявлялся выговор или он лишался каких-либо привилегий. В школе «Б» применялись телесные наказания. Это была обязанность одного из школьных служащих, который постоянно ходил из класса в класс, выясняя, каким было поведение учеников. Тех, кого учителя называли неуспешными учениками, выводили на школьный двор и били деревянной дубинкой. Самое серьезное наказание в этой школе было назначено за уличение во лжи.

Дети из школы «А» чаще говорили правду, лишь изредка прибегая к обману, так как понимали, что неправда может доставить больше неприятностей, хотя и не очень значительных. Учащиеся школы «Б», наоборот, ложь использовали как основную систему защиты, поскольку у них не было сомнения в том, что правда зачастую приводит к наказанию. Данный эксперимент позволил выяснить, что у детей, подвергавшихся телесным наказаниям, навыки выживания оказались лучше сформированы и «детектор ошибок» работал точнее, чем у учеников школы «А».

«Детектор ошибок» говорит нам о том, что мы совершили действие, которое не соотносится с требованиями социума, и, следовательно, мы можем понести наказание за это. Угроза наказания порождает эмоциональную реакцию страха, которая всегда будет лежать в основе детекции лжи.

Именно страх разоблачения позволяет верификаторам видеть основные невербальные признаки обмана: мимические, жестовые, признаки вегетативной нервной системы и др. В школе «Б» страх позволил создать высокоэффективных обманщиков, которые четко знали, как правильно обманывать преподавателей.

Абстрагируясь от того, что хорошо, что плохо, и от способности человека к выживанию, необходимо сказать, что у человека формируется собственный «детектор ошибок», который четко соотносится с нашим социальным опытом. Необходимо помнить, что «детектор ошибок» у ребенка, который жил в социально благополучной семье, и «детектор ошибок» ребенка, который сформировался в неблагополучной среде, будут совершенно различными и ценности у этих детей будут разными.

Человек не в состоянии обмануть свой «детектор ошибок», который всегда дает нам сигнал о том, что мы собираемся сделать что-то не то или что перед нами что-то новое, неизвестное. Этот конфликт запускает эмоцию страха (угроза наказания) или состояние вины или стыда, когда нам становится неловко за то, что наше действие стало известно социуму и оно социумом осуждается.

Говоря языком нейрофизиологии, когда мы делаем что-то, что не является в нашем понятийном аппарате правильным, то в лобных долях коры головного мозга возникает активность, которая привлекает туда кровоток и которую нейрофизиологи назвали «детектором ошибок», а обмануть его человек не может, поскольку практически невозможно обмануть самого себя. Формирование «детектора ошибок» происходит в возрасте до трех с половиной – четырех лет. Поэтому уже в четыре года малыш, который находится в человеческом обществе, социализирован. Это подтверждает «феномен Маугли»: если взять малыша, который формировался в волчьей стае, то у него сформирована система отношений, «детектор ошибок», поведенческие стереотипы, характерные для волчьей стаи. После трех лет этот ребенок уже не мог социализироваться в нормальном обществе, поскольку механизм адаптации, механизм выживания уже сложился и не может быть изменен.

«Детектор ошибок» – это набор нервных клеток, расположенных в области передней поясной извилины в лобовой части коры полушарий головного мозга и отвечающих за автоматизм поведенческих действий человека. Благодаря этому мы можем не задумываясь выполнять многие действия. Например, одновременно вести машину, разговаривать по телефону и обрабатывать еще какую-то информацию. При рассогласовании внутреннего мира, то есть вашей модели поведения, со стимулами внешнего, социального мира, например с информацией о том, как себя вести нельзя, именно эти клетки запускают все механизмы выживания человека, именно они вызывают эмоцию страха, которая отвечает за выживание человека и за его адаптацию к социальной среде.

Главной задачей «детектора ошибок» для человека, для его выживания является умение отличать реальность от вымысла, правду ото лжи. Если бы у нас не было этого механизма, то все человечество превратилось бы в людей аутичных либо страдающих шизофренией. Именно эти люди сталкиваются с проблемой функционирования «детектора ошибок», то есть с неправильной работой этой части коры головного мозга. Этим фактом и объясняется странность их поведения с точки зрения социума.

Человеческий мозг разделен на обособленные, но взаимосвязанные отделы. Лобная часть коры головного мозга отвечает за автоматизм и распознавание скрытых смыслов в социальном контексте с учетом социальных отношений. Как показали исследования, повреждения именно этой зоны коры головного мозга дают нам возможность объяснить некоторые типы обмана, которые можно рассматривать как патологические модели, например истероидные, истеричные, шизофреногенные, аутичные формы существования человека.

Исходя из этой гипотезы, качество обмана позволяет выживать группе, корректируется давлением социальной общности и внутренней системы контроля баланса, которая находится именно в «детекторе ошибок». Таким образом, высшие корковые функции делают человека умелым лжецом благодаря возможности считывать еще и скрытые сигналы потенциальной жертвы. Из-за нарушений этих функций ложь становится более очевидной, легко распознаваемой и иногда воспринимается как патология.

Глава 4. Разновидности лжи

Мы уже определились, что в основе нашей модели детекции лжи лежит не философский, социокультурный или логический подход. Базис нашей системы составляет прагматика, именно поэтому мы огромное внимание уделяем не абстрактным категориям, а практическим моментам. Для нас не очень важно такое понятие, как «истина», нам важно, скрывает намеренно информацию человек, сидящий напротив, или нет.

В психологии существуют такие понятия, как реципиент (воспринимающий) и индуктор (производящий), мы будем использовать другую терминологию – лжец и жертва обмана, так как в обмане чаще всего принимают участие два человека: субъект и объект лжи.

Говоря о субъекте лжи, то есть о человеке, которого мы называем лжецом, мы должны учитывать, что психологические свойства феномена скрываемой информации будут проявляться в следующем:

• субъект лжи готовится, намерен солгать, то есть знает, что лжет;

• испытывает приятные/неприятные эмоции;

• создает видимость истины, планирует ложь;

• уверен/не уверен в благоприятном для себя исходе.

Что касается объекта лжи, то психологические свойства феномена намеренно скрываемой информации в представлении жертвы обмана проявляются в следующем:

• объект лжи думает/не думает, что данное сообщение истинно;

• воспринимает/не воспринимает видимость истины;

• ожидает/не ожидает честного поведения со стороны лжеца.

Я перечислил основные моменты, которые необходимо учитывать, анализируя поведение лжеца и жертвы обмана.

Прежде чем приступить к обзору различных классификаций, следует вспомнить, что любое распределение, любая категоризация условны и зависят от того, какой критерий лежит в основании.

Если говорить о генезисе, то есть возникновении феномена ложной информации, то необходимо упомянуть, что любая информация может быть классифицирована по ряду позиций.

Во-первых, рентная информация может рассматриваться с точки зрения того, кому предназначены эти сведения, предназначены ли они конкретному человеку, связаны с решением одной конкретной либо ряда разнообразных проблем лжеца.

Во-вторых, рентную информацию можно классифицировать по способам и времени ее хранения. По времени рентная информация может быть постоянной, а может – временной, то есть имеющей актуальность в течение определенного периода. Среди способов хранения можно выделить аудио-, видеоносители, бумажные носители, сюда же стоит отнести фотографии, поскольку в некоторых случаях они могут быть важным носителем информации о факте совершения преступления.

В-третьих, ложь можно рассматривать с позиции подготовленности. Здесь мы выделяем ложь подготовленную, ложь неподготовленную и ложь творческо-фантазийную, которую мы называем стратегией Остапа.

Конечно, ложь, которую мы называем спонтанной, творческо-фантазийной, можно отнести к категории неподготовленной лжи, но вегетативные нервные проявления и поведенческие стереотипы при реализации этой стратегии сильно отличаются от поведения людей, которые попали в ситуацию неподготовленными, испытывают состояние страха и не обладают актерским даром или тому подобным. Как правило, творческо-фантазийные стратегии реализуют люди, которые являются великолепными манипуляторами, например играют в покер. Сюда же стоит отнести и актеров, фокусников и, естественно, мошенников, которые должны убедить нас в том, что они говорят правду.

В-четвертых, если рассматривать ложную информацию с точки зрения полноты, то можно выделить частичную, полную и комплексную, последняя создает так называемый системный эффект, когда хорошо подготовленный лжец ловко чередует правдивые и ложные сообщения.

В-пятых, по степени надежности ложную информацию можно разделить на достоверную и вероятностную. Вероятностный характер обусловлен принципиальной невозможностью получить от лжеца другую, действительно надежную информацию.

Кроме того, ложную информацию можно классифицировать по объему, источнику, возрасту, способам передачи, распространения, однако, с моей точки зрения, такая классификация является не очень необходимой, поскольку для нас важен именно прагматичный подход. Очевидно, что при проведении исследований вы сразу оцениваете человека: пол, возраст, психотип, стереотипы поведения, поэтому приводить такую классификацию мы считаем нецелесообразным.

Если мы будем анализировать процесс образования феномена ложной информации, то необходимо сказать о таких трех основных формах, как:

• потеря достоверных элементов информации;

• присоединение элементов ложной информации к достоверной;

• возникновение системного эффекта, когда происходит преобразование структуры прежнего, в целом достоверного информационного образа.

Это три основных способа, которые необходимо учитывать при работе с намеренно скрываемой информацией.

По количеству участников, задействованных в процессе лжи, можно выделить следующие типы обмана:

• самообман, то есть и лжец, и жертва обмана являются одним лицом;

• ложное сообщение передается жертве обмана, то есть задействованы два человека;

• лжец транслирует недостоверную информацию группе людей;

• группа людей вводит в заблуждение другую группу людей;

• два человека вводят в заблуждение друг друга. Примером может служить поведение следователя и преступника во время допроса;

• взаимный самообман. Этот обман обычно основывается на сильных взаимных чувствах – любви и ненависти, например, при которых негативные или позитивные эмоции искажают взаимное восприятие людей. В результате объективизация невозможна. В этой ситуации возникает такая классическая модель, как «треугольник Карпмана», так как происходит перенос ответственности на реальных или нереальных людей в данном акте коммуникации. Чтобы разобраться в этой ситуации, приходится иногда применять различные способы детекции лжи – от полиграфа до распределения зоны ответственности, которое может давать как суд, так и сторонние люди: посредники, медиаторы и пр., их задача – разобраться, кто прав, кто виноват в данном случае.

Следующая классификация базируется на понятии умысла и извлечения выгоды из рентной информации.

• Обманывающий извлекает выгоду из нанесения вреда другому человеку. Примерами этой разновидности лжи могут быть:

✓обещание высоких дивидендов в каких-то мошеннических структурах, например в финансовой пирамиде;

✓утаивание информации о том, где хранятся похищенные деньги;

✓сокрытие факта измены мужа или жены.

• Обманывающий извлекает выгоду без нанесения вреда другому человеку. Например, опоздавший ученик оправдывает свою задержку отсутствием транспорта. Ложь присутствует, но она не наносит другому человеку ущерб.

• Обман без извлечения выгоды. Это ложь из вредности, зависти, авантюризма, национализма, гражданского долга, тщеславия, легкомыслия. Хвастовство также может быть включено сюда как форма обмана, предполагающая зависть со стороны другого человека.

• Обман в пользу другого человека, ложь во благо. Например, врач говорит неизлечимому больному, что он поправится. Похожий пример описывает П. Экман: спасатели нашли мальчика, который пострадал в авиационной катастрофе и пролежал несколько дней на холоде, завернутый в спальный мешок. Когда ребенок спросил: «Как мои родители? Они живы?» – спасатели ответили: «Да», хотя точно знали, что родители этого мальчика были уже мертвы[18].

• Никто не извлекает выгоду из обмана. Сюда можно отнести фантазии, мечты, визуализации. Самообман ложью в данном случае не является. Например, человек шизофреногенного или аутичного типа не понимает, что такое ложь, и часто верит в те ценности, те поведенческие стереотипы, которые исповедует. При самообмане отсутствует жертва обмана в привычном понимании. Человек обманывает сам себя, это некая форма психологической защиты.

В книге «Психология обмана» Чарльз Форд[19] дает классификацию лжи, исходя из мотивов, которыми руководствуется человек:

• спасительная ложь – соблюдение общественного договора;

• истеричная ложь – привлечение к себе внимания;

• защитная ложь – выход из сложной ситуации;

• компенсирующая ложь – впечатлить собеседника;

• недоброжелательная ложь – выгода, корыстный интерес;

• сплетни – преувеличение, слухи;

• скрытая ложь – введение в заблуждение путем сообщения части правды;

• ложь из любовного опьянения – идеалистическое преувеличение;

• патологическая ложь – ложь постоянная, даже во вред себе.

Несмотря на разнообразие, которое существует в намерениях лжеца, все перечисленные виды лжи будут проявляться в речи либо как умолчание, либо как искажение, поэтому вслед за П. Экманом мы утверждаем, что эти две формы лжи являются основными.

В отличие от многих других авторов, которые детализируют различные формы лжи, мы считаем, что в этом нет практического смысла, поскольку умолчание и искажение, как показывает опыт, в большинстве своем очень четко проявляются в поведенческих стереотипах лжеца.

Однако необходимо учитывать, что в практике детекции лжи эти формы в чистом виде практически не встречаются, чаще они комбинируются между собой. Это обстоятельство позволяет нам ввести третью форму лжи – комбинированную, гибридную.

Давайте более детально рассмотрим эти формы.

При умолчании лжец скрывает истинную информацию, но не сообщает ложной, поэтому данная форма лжи является менее энергоемкой и, следовательно, более выгодной. Многие обманщики при выборе формы лжи предпочитают умолчание, потому что, во-первых, не нужно создавать какую-то легенду; во-вторых, не надо напрягать память (вспомним Авраама Линкольна, который говорил, что у него недостаточно хорошая память, чтобы лгать); в-третьих, умолчание менее предосудительно, чем искажение, поскольку оно пассивно. Однако умолчание является ложью, поскольку существует рентная информация и умысел – ее скрыть.

При искажении лжец предпринимает дополнительные действия. Он не только скрывает правду, но и предоставляет взамен жертве обмана ложную информацию, выдавая ее за истинную. Искажение является более энергоемким и более предосудительным, поэтому признаки утечки обмана являются более заметными, поскольку лжецу приходится продумывать, планировать свои действия и задействовать определенные механизмы, тратить свои ресурсы на то, чтобы донести до жертвы обмана нужную лжецу информацию, что приводит к неконгруэнтному поведению. И поэтому основная задача профессионального верификатора – сделать все возможное, чтобы причастный из умолчания перешел в искажение.

Глава 5. Основные признаки и стратегии обмана

В предыдущей главе были описаны основные формы лжи – умолчание и искажение, в этой мы поговорим о том, что же выдает лжеца, и о том, какие поведенческие стратегии выбирают лжецы в надежде обмануть верификатора.

П. Экман предлагает подразделять признаки обмана на утечки и информацию о наличии обмана[20]. Эта классификация кажется нам удачной, и поэтому мы также придерживаемся ее.

Что такое утечка? Это маркер, которым лжец нечаянно выдает себя. Утечки бывают лингвистическими (лжец случайно проговорился), утечки глазами (лжец нечаянно выдал себя иной синестезией), утечки лицом (появление микровыражения), утечки телом (эмблематические оговорки). Утечки, проявляющиеся на проверочный стимул, являются верными признаками обмана. Мы говорим о лжи, поскольку имеем дело с так называемым двойным посланием, то есть когда в процессе беседы тело противоречит словам.

Информация о наличии обмана свидетельствует о намеренно скрываемой информации, но не отвечает на вопрос, что именно утаивает опрашиваемое лицо. Зачастую бывает достаточно информации о наличии обмана, поскольку правду можно установить и иным способом, например, провести детективные или оперативно-розыскные мероприятия.

В некоторых контекстах правда оказывается незначимой. Так, работодатель легко может отказать в приеме на работу кандидату, если на исследуемую тему он продемонстрировал признаки, свидетельствующие о наличии намеренно скрываемой информации. В этом случае редко кто будет выяснять причины ее сокрытия, особенно это актуально при прохождении собеседования на топовые позиции.

В процессе опросной беседы верификатор каким-либо образом фиксирует все способы проявления информации о наличии обмана. Перепроверять их не нужно, поскольку благодаря адаптации они, как правило, не повторяются в первозданном виде. Необходимо проверять информацию о наличии обмана, снова предъявляя в строгой последовательности контрольные, проверочные и провокативные стимулы. Как вы понимаете, именно провокативные вопросы нацелены на то, чтобы выявить и зафиксировать утечки.

Информация о наличии обмана может проявляться в маркерах, связанных с глазами (проверка взглядом, учащенное моргание), изменениями в дыхании (учащенное дыхание, гипервентиляция легких, глубокие выдохи и вдохи), изменениями в голосовых модуляциях (повышение, понижение тона голоса, попытка прокашляться при ответе на проверочный вопрос), уменьшением слюнного секрета во рту (частое сглатывание, облизывание губ), бледностью кожных покровов, изменением в жестикуляции при проведении боевой части исследования и т. д.

Если при утечке достаточно ее отследить, иногда даже просто зафиксировать в памяти, то при информации о наличии обмана совокупных признаков, позволяющих верификатору однозначно сделать вывод о причастности или непричастности опрашиваемого лица, должно быть достаточное количество и они должны проявляться в разных информативных системах. Первое, на что мы обращаем внимание, – изменение дыхания. Важны также голосовые и психолингвистические изменения при ответах на проверочные вопросы. На протяжении всей беседы необходимо отслеживать все признаки лжи, проявляющиеся в реакциях вегетативной нервной системы. В отличие от американских школ безынструментальной детекции лжи лицевые сигналы и весь комплекс жестикуляции мы рассматриваем как дополнительные признаки, а не основные. Естественно, основной акцент делаем на психолингвистических особенностях речи опрашиваемого человека, поскольку это самый информативный канал. Чем больше информации о наличии обмана мы видим в разных системах организма, тем выше вероятность лжи.

Все эти признаки проявляются на фоне стресса и очень точно вписываются в концепцию стресса, описанную Гансом Селье[21].

Стресс (от англ. stress – «давление», «нажим», «напор»; «гнет»; «нагрузка»; «напряжение») – неспецифическая (общая) реакция организма на воздействие (физическое или психологическое), нарушающее его гомеостаз (целостность), а также соответствующее состояние нервной системы организма (или организма в целом). В физиологии и психологии выделяют положительную (эустресс) и отрицательную (дистресс) формы стресса.

Каким бы стресс ни был, «плохим» или «хорошим», физическим, физиологическим или эмоциональным, воздействие его на организм имеет общие характерные и неспецифические черты.

Впервые термин «стресс» в физиологию и психологию ввел Уолтер Кеннон в своих исследованиях, посвященных универсальной реакции человека на угрозу[22].

Ученик У. Кеннона, физиолог Г. Селье, в 1936 г. опубликовал свою первую работу, в которой описал стресс как общий адаптационный синдром, но длительное время избегал употребления термина «стресс», поскольку тот использовался во многом для обозначения «нервно-психического» напряжения (синдром «бороться или бежать»). Только в 1946 г. Г. Селье начал систематически использовать термин «стресс» для общего адаптационного напряжения, и в таком виде он вошел в современную психологию и психофизиологию.

«Стресс есть неспецифический ответ организма на любое предъявление ему требования (говоря о детекции лжи – стимулы). Другими словами, кроме специфического эффекта, все воздействующие на нас агенты вызывают также и неспецифическую потребность осуществить приспособительные функции и тем самым восстановить нормальное состояние. Эти функции независимы от специфического воздействия. Неспецифические требования, предъявляемые воздействием как таковым, – это и есть сущность стресса», – писал Г. Селье[23].

Еще в 1920-е гг., во время обучения в Пражском университете, Г. Селье обратил внимание на то, что начало проявления любой инфекции одинаково (температура, слабость, потеря аппетита). В этом факте он разглядел особое свойство – универсальность ответа организма на всякое повреждение.

При стрессе наряду с элементами адаптации к сильным раздражителям имеются элементы напряжения и даже повреждения. Именно универсальность сопровождающей стресс «триады изменений» – уменьшение тимуса, увеличение коры надпочечников и появление кровоизлияний и даже язв в слизистой желудочно-кишечного тракта – позволила Г. Селье высказать гипотезу об общем адаптационном синдроме, получившем впоследствии название «стресс». Работа была опубликована в 1936 г. в журнале Nature. Г. Селье выделил три стадии общего адаптационного синдрома:

• реакция тревоги (мобилизация адаптационных возможностей, которые ограничены) – на этой стадии проводим исследовательскую часть;

• стадия сопротивляемости – на этой проводим боевую часть;

• стадия истощения – этап получения признания.

Для каждой стадии описаны характерные изменения, происходящие в вегетативной нервной системе и, как следствие, влияющие на порождение речи. Причастный человек всегда воспринимает ситуацию проверки как стресс для себя, а значит, организм начинает реагировать универсальным неспецифичным образом, который человек самостоятельно контролировать не может. Поэтому в зависимости от силы нервной системы человек и будет пользоваться базовыми поведенческими стратегиями сопротивления.

Если Г. Селье и У. Кеннон говорили об основных поведенческих стратегиях «бороться или бежать», то в природе существует и еще одна реакция на опасный стимул, которая выражается в механизме «стой».

В ситуации детекции лжи эти базовые стратегии выживания будут проявляться в поведении лжеца. Какие стратегии защиты будет применять причастный человек в ситуации проверки, зависит от силы и подвижности его нервной системы, от характерологических особенностей. В исследовательской части опросной беседы основная задача верификатора – понять тип нервной системы собеседника и предположить способ его поведения.

Для защиты себя в ситуации проверки опрашиваемое лицо выбирает стратегии, которые оно успешно использовало ранее в сложных ситуациях.

«Выживание» причастного в опросной беседе, как правило, связано с тем, что он старается выставить барьеры, для того чтобы верификатор не смог уличить его во лжи. Каждый тип таких барьеров опирается на базовую поведенческую стратегию лжи и проявляется в определенных ее моделях.

Рассмотрим основные стратегии и модели лжи и их связь со стрессом и барьерами, которые применяют причастные лица.

1. Контрольный барьер заключается в стремлении не сообщать любую, даже мелкую информацию, каким-либо образом касающуюся проверяемого события; проявляется в контроле за собственной речью и невербальным поведением во время опроса и попытках нейтрализовать или исправить ранее произнесенное. Опрашиваемый вынужден контролировать все, что прямо или косвенно относится к утаиваемой информации и расследуемому событию.

В ситуации, когда информация о расследовании стала для лжеца неожиданностью и он не успел подготовиться, причастный пытается не выдать себя, что заставляет его контролировать себя и в речи, и в движениях, а это выглядит неконгруэнтно. Человек, контролирующий все системы организма, как бы «деревенеет». Эта поведенческая стратегия именуется нейтрализацией.

Иногда опрашиваемое лицо настолько не успело адаптироваться к ситуации, что единственной успешной стратегией для себя считает отказ от любого сотрудничества с верификатором. Испытуемый утверждает, что он непричастен, и больше ничего не говорит, на диалог не выходит. Такую модель мы называем отрицанием. Отрицание и нейтрализация – базовые поведенческие стратегии при неподготовленной лжи.

При угрозе прорыва смыслового или контрольного барьера испытуемый идет на полную нейтрализацию или полное отрицание своего участия в событии, перестает отвечать на вопросы верификатора. Это форма психологической защиты, в ходе которой возникает механизм, получивший название «установка на запирательство».

2. Смысловой/стратегический барьер заключается в избирательной невосприимчивости к некоторым стимулам, предъявляемым верификатором. Стратегиями, основанными на смысловом барьере, пользуются люди с сильной, стабильной нервной системой.

Причастный не уклоняется от ответа на вопросы, отвечает так, как будто вопросы ему абсолютно ясны и понятны, однако все его ответы частично или полностью не соответствуют содержанию вопроса. Собеседники как бы и в диалоге, но все время недопонимают друг друга, получается разговор автоответчика с автопилотом. Важно учитывать, что это касается только скрываемых субъектом обстоятельств. В итоге ни одна из тем не исключается из предмета обсуждения, но человек тонко распознает, что может относиться к нежелательной теме, а что – нет. Все попытки задавать проверочные вопросы «в лоб» изначально безрезультатны, более того, такая тактика верификатора закрепляет и повышает непроницаемость смыслового барьера.

Именно такие люди являются самыми сложными типами исследуемых для разоблачения. Они, как правило, обладают повышенным самоконтролем, быстро адаптируются к ситуации опросной беседы, не дают признательных показаний, предпочитая биться до конца.

Самой известной и самой трудной для распознавания лжи стратегией является легендирование, поскольку предполагается создание иной реальности, что позволяет избежать утечек или появления информации о наличии обмана, так как опирается на факты.

Еще одна из стратегий контролируемой лжи носит название «аппроксимация» (от латинского «приближение»). Под аппроксимацией в детекции лжи подразумевается такое поведение человека, при котором, исходя из изменяющегося контекста, причастный постепенно выдает в речи информацию, необходимую верификатору для принятия им решения о непричастности данного субъекта. Говоря иными словами, причастный создает легенду в процессе опросной беседы, наблюдая за поведением и действиями верификатора.

3. Тактический барьер заключается в использовании заранее заготовленных выражений, тирад, «светских и бытовых мудростей», не позволяющих верификатору подойти к скрываемой информации; проявляется в том, что опрашиваемое лицо не уклоняется от общения, а даже, наоборот, готово общаться с верификатором, но по поводу каких-либо порицаемых поступков имеет ряд заготовленных формул, направленных на забалтывание и смягчение или усиление чувств вины у верификатора за проведение исследования: «Нет человека, который бы не врал», «Все стремятся жить лучше», «Сейчас все выживают как могут» и т. д.

Творческо-фантазийные стратегии лжи свойственны людям с подвижной, быстрой нервной системой. Основной стратегией для них является забалтывание. Во время беседы они выдают большое число ненужной информации, не касающейся расследуемого события, говорят много, быстро, активно жестикулируют с одной целью – не подпустить верификатора к проверочной теме, однако при неожиданном задавании проверочных вопросов демонстрируют очень яркие признаки причастности.

И наконец, еще одна модель лжи, которая у П. Экмана называется «восторг надувательства», у нас получила название «стратегия Остапа», по имени виртуоза, блестяще ее использующего, – Остапа Бендера.

Ложь может иногда не только опираться на угрозу наказания или угрызения совести, но и быть вызовом и считаться в голове у опрашиваемого лица достижением. Эта стратегия привычна для людей психопатического и психопатологического типа. Эти личности, как правило, не испытывают стыда или угрызений совести. Стратегия восторга надувательства может быть разной интенсивности. Для ее успешной реализации нужны зрители, которые в этот момент демонстрируют интерес к тому, что делает обманщик: чем больше лжец видит, что его обман удается, тем искуснее и точнее он продолжает врать. Интенсивность проявления эмоции увеличивается. Восторг надувательства сопровождается чувством презрения к жертве обмана и может проявляться сильнее, если собеседник имеет репутацию человека, которого трудно обмануть. В таком случае лжец может совершить ошибку, так как при восторге надувательства очень сложно скрыть наслаждение собой в этой ситуации. Опытный верификатор всегда использует такой шанс.

Наиболее адаптивные причастные лица могут демонстрировать ряд стратегий лжи как последовательно, так и параллельно. Такую стратегию поведения мы называем комплексной.

Как правило, лжец не хочет, чтобы его разоблачили, и старается подобрать определенную стратегию и тактику поведения во время опросной беседы. Обычно эта стратегия выбирается лжецом непроизвольно, исходя из типа его нервной системы. Несмотря на то что лжец может успеть подготовиться к процедуре проверки, иногда ему приходится лгать спонтанно.

Практическое задание к первой части книги

• Вспомните себя, когда вы говорили неправду, и определите, к какому типу лжи она относится.

• Вспомните случаи из вашей жизни: когда ваш обман раскрывался, что вас выдало – утечка или информация о наличии обмана?

• Вспомните себя, когда вы говорите неправду: какой стратегией лжи вы больше всего пользуетесь?

• Посмотрите на свое окружение, выберите двух или трех коллег (друзей), внимательно оцените их и ответьте на эти же вопросы, но уже в отношении не себя, а их.

Часть 2. Основные маркеры лжи – точка ориентировочного замирания, признаки вегетативной нервной системы, речь, мимика и пантомимика

Из этой части книги мы узнаем, что выдает лжеца, и рассмотрим основные маркеры лжи.

Глава 6. Точка ориентировочного замирания: ориентировочный рефлекс и адаптация

Как мы с вами уже знаем, любую реакцию запускает триггер (стимул-вопрос), то есть, чтобы увидеть реакцию лжи, мы должны задать человеку вопрос. Мы пока не будем говорить о стимулах в детекции лжи – о них будет отдельная глава, рассмотрим, что будет с человеком, который решил говорить неправду. В предыдущих главах уже отмечалось, что человек осознанно принимает решение говорить правду или солгать. Естественно, наше сознание, а уж тем более бессознательное начинает на это как-то реагировать. Бессознательное – эмоции и вегетативная нервная система – направлено на выживание человеческого организма, но, прежде чем эта система запустится, из мозга должен прийти импульс об опасности стимула и необходимости мобилизации ресурсов.

Если вы сидите в комнате и, например, читаете газеты, вы спокойны и расслабленны, но вдруг по какой-то причине изменилось освещение: стало ярче либо темнее. Вы обязательно посмотрите на эту ситуацию, повернете голову туда, откуда пришла неожиданность. Весь организм «насторожится», потому что бессознательное должно как-то классифицировать ситуацию, для того чтобы впоследствии начать действовать. Первой реакцией будет взгляд в сторону раздражителя (стимула) и ориентация тела. Бессознательное пытается ответить себе на вопрос, что это такое. И лжец каждый раз, слыша проверочный вопрос, должен понять, что это такое и, главное, опасно это или нет.

Как показали исследования ученых-психофизиологов, в частности И.П. Павлова, в момент ориентировочной реакции понижаются сенсорные пороги, уменьшается физиологическая активность, повышается мышечный тонус. Ориентировочный рефлекс был открыт случайно одним из учеников Павлова. Когда Павлов входил в лабораторию, собаки поворачивались в его сторону, и в этот момент слюноотделение тормозилось.

Ориентировочная реакция и дала название феномену в детекции лжи, который называется «точка ориентировочного замирания» и, как правило, возникает у причастного человека. Помимо повышения мышечного тонуса, точка ориентировочного замирания проявляется в увеличении латентного времени ответа на проверочный вопрос. Это связано с тем, что, когда опрашиваемый принимает решение говорить неправду, происходит процесс перехода с правого полушария на левое, такое явление может выглядеть как едва заметное замирание и напряжение всего организма перед ответом. Лжец в этот момент стремительно думает, какой правильный ответ дать жертве обмана, что сопровождается более долгой паузой перед ответом, достаточно выраженным замиранием дыхания и напряжением мышц тела и лица. Это может быть информативным признаком лжи говорящего.

Наиболее подготовленные лжецы точку ориентировочного замирания пытаются скрыть перезадаванием вопросов, смехом, иными способами, однако хорошо подготовленный верификатор должен уметь это отслеживать. Точка ориентировочного замирания может у разных людей проявляться по-разному. У одних это будет едва заметная пауза, у других же пауза будет очень долгой.

Нужно помнить, что реакция ориентировочного замирания отличается от оборонительной реакции человека, которая, как мы помним, проявляется в базовых поведенческих реакциях «стой – бей – беги». Кстати, ориентировочная реакция связана с тем, что сосуды, омывающие кору полушарий головного мозга, расширяются, а в оборонительной реакции – сужаются. Оборонительную реакцию больше изучали европейская и американская школы психологии.

Когда человек принимает решение солгать, это означает, что мозг воспринимает окружающую ситуацию как опасность. Организм начинает работать иначе. Организм человека – сбалансированная система, стремящаяся к равновесию. Если у организма все нормально, на него ничего не влияет и в ближайшей перспективе не может повлиять, то организм работает, говоря метафорично, на правом «серотониновом» и «эндорфиновом» полушарии. В случае восприятия стимулов окружающего мира как опасности мы переходим на левое логическое и «адреналиновое» полушарие коры головного мозга, именно оно отвечает за безопасность нашего организма в ситуации стресса. Когда человек принимает решение сознательно говорить неправду, это происходит из-за того, что ситуацию внешнего мира он воспринимает как угрозу его я-концепции и его личности. После включения ориентировочной реакции у лжеца следом запускается механизм оборонительной реакции. С того момента, как лжец начинает воспринимать верификатора как угрозу, у него начинает иначе работать весь организм.

Как мы и говорили ранее, в ситуации лжи включается «детектор ошибок» – отдел коры полушарий головного мозга – и он отдает приказы всему организму: легкие требуют больше кислорода, кровь более стремительно движется по сосудам, доставляя кислород во все участки тела. Чем выше уровень стресса, тем интенсивнее участвуют все системы в восстановлении и гармонизации организма. Как правило, такие изменения происходят в течение 0,05 доли секунды. Это особенно интересно наблюдать в поведении причастного лица. Отвечая на вопросы, касающиеся нейтральных тем, не имеющих отношения к ситуации проверки, опрашиваемое лицо расслабляется. Как только подходим к вопросам, касающимся проверочных тем, опрашиваемое лицо напрягается.

Говоря о точке ориентировочного замирания, нельзя не упомянуть такой феномен, как адаптация.

В детекции лжи очень важно не только учитывать психоэмоциональное состояние человека в конкретный момент исследования, но и понимать, чем оно вызвано. Мы уже говорили о том, что в процедуре верификации важны стимулы и реакции, получаемые на их предъявление. В начале беседы стимулом будет и сама ситуация, и верификатор, и любой вопрос. В связи с этим для нас важным становится понятие адаптации.

Под адаптацией понимается сложный процесс приспособления организма к различным условиям окружающей среды, в том числе неблагоприятным, который не прекращается ни на одно мгновение от момента зарождения организма до его смерти. В формировании адаптационной реакции принимают участие практически все отделы мозга. На первых этапах адаптации стоящая перед организмом задача обеспечивается, как правило, мобилизацией всех возможных механизмов, что ведет к дополнительному включению биологических систем, часто не имеющих никакого отношения к решению поставленной задачи. У ребенка, впервые взявшего в руки карандаш, для того чтобы написать первые в своей жизни палочки и крючочки, наблюдается включение мышц, не только непосредственно участвующих в этом процессе, но и мимических, никак не относящихся к получению конечного результата. Приспособления к изменившимся внешним условиям должны обеспечиваться как адекватностью реакции, так и минимизацией платы за это[24].

В процедуре инструментальной и безынструментальной детекции лжи процесс адаптации проявляется как привыкание к самой процедуре проведения тестирования, к задаваемым вопросам, несущим информацию о расследуемом событии. В развитии этого явления прослеживаются два этапа.

Отличительной чертой первого этапа адаптации является резкое усиление физиологических реакций организма при почти полной мобилизации всех его функциональных резервов. Оно возникает тогда, когда подозреваемому неожиданно предъявляется информация, которой, он абсолютно уверен, верификаторы не располагают. В этом случае реакции на значимый вопрос, как правило, увеличиваются и проявляются во всех системах человеческого организма, а главное – в речи и признаках вегетативной нервной системы.

На втором этапе процесса адаптации наблюдается снижение уровня реакций почти до полного их исчезновения. Продолжительность как первого, так и второго этапов определяется типом нервной системы обследуемого, его характерологическими и личностными характеристиками, функциональным состоянием, жизненным и криминальным опытом и значимостью для него возможных негативных последствий проводимой проверки.

С одной стороны, процессы адаптации являются очень важным фактором, позволяющим человеку выживать в экстремальных условиях. При проведении опросной беседы адаптацию можно рассматривать как защитный процесс от воздействия на тестируемого негативных социальных последствий в случае его уличения. С другой стороны, в процессе исследования это нежелательное явление, снижающее точность выводов, а иногда делающее их фактически невозможными. Основная задача верификатора – не позволить опрашиваемому лицу адаптироваться к процедуре проведения исследования и поддерживать его на нормальном пороге реагирования на стимулы.

Вероятность неблагоприятного исхода – это еще один фактор, влияющий на величину эмоционального напряжения, при получении опрашиваемым лицом информации, несущей для него негативные последствия. Чем больше вероятность прогноза в положительном исходе в сложившейся ситуации, тем меньше эмоциональное напряжение и тем проще происходит адаптация к вопросам и процедуре тестирования. Об этом также необходимо помнить во время проведения опросной беседы и особенно важно его учитывать при работе с людьми, обладающими сильной, стабильной нервной системой, а также с психопатологическими личностями.

Иначе говоря, при правильно построенной процедуре проведения опросной беседы у непричастного человека на первом этапе резко включаются все физиологические механизмы и системы, организм готов к сопротивлению и неизвестности. При понимании, что опрашиваемому лицу ничего не грозит, человек расслабляется и организм начинает функционировать в обычном режиме.

Для причастного характерна иная реакция. При неподготовленной лжи или при неправильно выбранной стратегии поведения лжец на протяжении всей проверки напряжен и полностью контролирует себя.

Если причастный попытался подготовиться, придумал легенду или получил информацию где-то со стороны о моделях противодействия, то при правильно построенной беседе на первом этапе демонстрируется дружелюбие и спокойствие, а к концу проверки физиологическое напряжение возрастает.

Итак, наличие точки ориентировочного замирания при ответе на проверочные вопросы может являться достаточно верным признаком обмана, она свидетельствует о том, что человек редактирует информацию для ответа. Это не всегда ложь, но это всегда показатель редактирования ответа. Верификатору нужно понять, по какой причине информация редактируется.

Глава 7. Распознавание лжи по признакам вегетативной нервной системы

Организм – это единое целое, следовательно, тело и сознание – части одной системы. Воздействуя на одно, мы можем увидеть другое и сделать из этого соответствующие выводы.

Признаки вегетативной нервной системы (ВНС) всегда были очень информативными.

Психофизиологические наблюдения – наиболее древние и архаичные. Когда девушка покраснела от смущения перед юношей, а юноша, понаблюдав, связал эти изменения с собой как со стимулом, вызвавшим их, с тех пор и появились психофизиологические исследования. С этого момента о психологических состояниях и эмоциях стали судить по физиологическим изменениям. Может, именно этот момент и стал отправной точкой, от которой начинает свой отчет безынструментальная детекция лжи.

Данное явление и легло в основу психофизиологии. О психологическом состоянии одного человека всегда судили по какому-либо физиологическому изменению, например по покраснению или побледнению, и считалось, что физиологическое изменение – более верное доказательство правды, нежели любые другие слова.

Более того, это явление легло в основу первых примитивных полиграфов или первых примитивных детекций лжи. Так, в Китае, например, обвиняемому в преступлении давали в рот пригоршню сухой рисовой муки, если эта мука была влажной и испытуемый мог выплюнуть весь рис, его признавали невиновным. В Англии применялась несколько иная процедура, однако она была очень похожей. Если обвиняемый, опрашиваемое лицо, мог легко разжевать и проглотить кусок сухого черствого хлеба, его признавали правым. Подобные испытания на этих же психофизиологических феноменах были в России, в Древней Руси, например так называемое испытание водой, испытание огнем. Все эти способы проверки на невиновность основывались на том факте, что при стрессе активизируется определенная часть нервной системы, о которой поговорим позже, и в результате этого уменьшается, замедляется слюноотделение.

Конечно же, нужно понимать, что эти методы детекции лжи были далеки от совершенствования, потому что в их основе лежало представление о том, что причастный должен испытывать тревогу, от которой у него пересохнет во рту, уменьшится слюнной секрет и поэтому ему будет трудно прожевать или выплюнуть что-либо. Но, к сожалению, в этом факте игнорировалось, что и невиновный, то есть непричастный, особенно если это тревожно-мнительный человек, мог быть напуган, у него тоже от этого могло пересохнуть во рту, поэтому точность таких детекций лжи была достаточно слабой.

Одним из первых, кто занимался наблюдениями над телесными изменениями как признаками психологического, связью психологического (психии души) с физиологическим, был древнеримский врач Гален. Одно из первых представлений о том, что тело и сознание – части единой системы, было связано с таким интересным случаем. К знаменитому римскому врачу обратилась женщина, которая жаловалась на ряд физических симптомов, у нее были эмоциональные нарушения, и в какой-то момент, осматривая данную женщину, разговаривая с ней, Гален упомянул, что видел в театре молодого танцора Пилада. В этот момент Гален отметил, держа руку на пульсе пациентки, что пульс у нее резко участился, уже тогда было понятно, что учащенное сердцебиение говорит о каком-то душевном смятении. При дальнейшем обследовании Гален стал иногда произносить имена различных других людей, молодых танцоров, однако пульс женщины изменялся только лишь тогда, когда она слышала имя Пилада. В общем, Гален поставил окончательный диагноз о том, что больная страдает от несчастной любви, а эта болезнь, как мы с вами знаем, остается неизлечимой и по сей день.

С высокой долей вероятности, с определенным чувством юмора можно сказать, что Гален тогда первый раз использовал впоследствии ставший в детекции лжи известным тест на знание виновного. Когда опрашиваемому предъявляется несколько уликовых признаков, для того чтобы понять, на который из них опрашиваемый сможет реагировать, и сделать вывод о его причастности или непричастности.

Изучая мозг свиней и быков, Гален предположил, что головной мозг является основой всей нервной системы человека. Гиппократ обратил внимание на то, что поведение человека меняется в связи с повреждением головного мозга при ранении.

Нервная система состоит из миллиардов нервных клеток – нейронов, которые связаны между собой электрическими или химическими связями. Место контактов нейронов называют синапсом. Вся нервная система человека разделяется на основную и периферическую. Основная нервная система состоит из головного мозга, ствола мозга и спинного мозга. Периферическая нервная система включает все нервные волокна, идущие от мозга ко всем частям тела. Таким образом головной мозг взаимодействует с миром через периферическую нервную систему. Иначе говоря, мозг не мог бы говорить, если бы у него не было рта, не мог бы видеть, если бы у него не было глаз.

Периферическую нервную систему разделяют на соматическую и вегетативную, или висцеральную, так как она управляет внутренними органами тела (от лат. viscera – «внутренняя», «внутренности»).

Поскольку ВНС напрямую связана со всеми внутренними органами, а организм является одним целым, то именно воздействие на головной мозг определенными стимулами помогает нам распознать значимость того или иного стимула по реакции в каналах ВНС.

В свою очередь, ВНС разделяется на симпатическую и парасимпатическую нервные системы.

Основной задачей симпатической нервной системы является мобилизация функций всего организма в период опасности. Мобилизация организма связана с рядом реакций, начиная от расщепления гликогена в печени, из которого образуется глюкоза – дополнительный источник энергии, и заканчивая изменениями в дыхании, в области глаз и циркуляции крови.

Каждой из этих реакций человек управлять не может, они являются адаптивным механизмом приспособления, выработанным в процессе эволюции.

Действие симпатической системы охватывает все тело и поддерживается достаточно долго. Именно этот факт позволяет нам при правильном подходе верифицировать правдивость или ложность высказываний.

Парасимпатическая нервная система является антагонистом симпатической и возвращает организм к нормальному функционированию. Эти системы всегда работают согласованно, поэтому некоторые факторы не могут быть точными маркерами в детекции лжи. Например, расширение зрачка может быть связано с работой как симпатической, так и парасимпатической нервной системы.

На следующем рисунке приведены функциональные различия между работой одной и второй нервных систем. Из него видно, что мозг по одному из каналов связан с мозговым слоем надпочечников – эндокринной железой, выделяющей гормоны, которые играют роль проводников химических сигналов в различные части организма. В ситуации стресса включается адренергическая система, получившая свое название от названия гормона «адреналин». Для парасимпатической нервной системы существует другой механизм передачи сигналов – это ацетилхолин. Поскольку адреналиновая нервная система более медленная, то мы можем замечать изменения и невооруженным глазом. Естественно, ученые в разные времена пытались это зафиксировать. Так появился полиграф – прибор, который регистрирует ряд показателей ВНС.

Метод детекции лжи с применением полиграфа не бесспорен как в России, так и в США. Более того, полиграф запрещен в 23 штатах Америки. Не во всех оставшихся штатах полиграфные исследования принимают в качестве доказательств в суде. Эта же ситуация произошла и в РФ. Одно из постановлений Верховного Суда призывает судей не принимать в качестве основного доказательства экспертизу с применением полиграфа, однако этот метод в руках профессионала является абсолютно надежным и позволяет получить результат в 99,9 % случаев. Проблема не в приборе, а в профессионализме того, кто сидит за ним.

В процессе работы у меня возник вопрос: если полиграф может регистрировать сигналы, то может ли это делать человек? Мой опыт свидетельствует о том, что это возможно, если выделить и описать основные маркеры лжи по признакам ВНС.

Глаза – уникальный источник информации о том, что нас окружает. Один из известных физиологов, В.Р. Хесс метафорично назвал глаза «участком мозга, выдвинутым на поверхность тела».

Многие специалисты в области технических средств детекции лжи пытались создать прибор, определяющий правду и ложь по зрачку, однако потерпели фиаско. Зрачок, с моей точки зрения, абсолютно неинформативен. Его диаметр может меняться от 1,5 до 9 мм, реагируя на освещенность, всего за 0,2 с. Он изменяется от сокращения сфинктеров глаза из-за различных процессов возбуждения и торможения при умственном усилии, поэтому говорить о валидности такого показателя сложно.

Когда мы будем говорить о глазах, давайте попробуем отказаться от некоторых вещей, которые были мифом с точки зрения детекции лжи. В ряде фильмов показывают, что по расширению и сужению зрачка (а это отверстие в радужной оболочке, через которое свет попадает на сетчатку) можно определить, говорит человек правду или неправду, в зависимости от того, как сужаются или расширяются зрачки. Как сказал в свое время Конфуций, «загляни человеку в зрачки – и он не сможет от тебя спрятаться». И многие другие также описывали, насколько важно следить за расширением и сужением зрачков. Однако нужно помнить, что зрачки, изменяя свой диаметр, регулируют количество света, попадающее в глаза.

Две группы мышц-антагонистов, которые находятся в постоянной реакции взаимодействия, управляют этими сигналами. Однако если у опрашиваемого лица оболочка глаза, например, голубая или светлая, то изменения диаметра зрачка с дистанции 5–7 м, на которой вы находитесь, будучи верификатором и глядя человеку в глаза, вы можете рассмотреть. А как быть в случае абсолютно черного зрачка и темно-коричневой или почти черной радужной оболочки глаза? Рассмотреть изменение зрачка в таком формате, да еще в плохо освещенном помещении, в котором иногда приходится работать, практически невозможно. Поэтому говорить о том, что изменение зрачка легко наблюдать, не учитывая радужную оболочку глаза, достаточно сложно. А как быть, если перед вами японец или кореец, у которого не только темная радужная оболочка глаз, но еще и узкие глаза, узкий их разрез? Наблюдение за изменениями в этом случае практически невозможно. Поэтому, естественно, для формата безынструментальной детекции лжи наблюдение за расширением или сужением диаметра зрачка является достаточно спорным. Может быть, для инструментальных методов это хорошо, а для наблюдений за человеком в некоторых случаях невозможно. В связи с этим для нас более информативными будут ситуации, связанные с четко выраженными феноменами. В данном случае это так называемое мигание, которое может быть достаточно информативным для детекции лжи.

Надо отметить, что непосредственно сами ученые-психофизиологи, в отличие от специалистов по детекции лжи, мало изучали мигание. И больших исследований в этой области они практически не проводили.

Периодичность моргания у разных людей различна. В 30-х гг. прошлого столетия психофизиологи Э. Пондер и У. Кеннеди[25] вычислили среднюю частоту миганий – 7,5 в минуту, однако это не всегда так, у некоторых людей это значение может колебаться в пределах от 1 до 46 миганий в минуту. При стрессе частота миганий резко увеличивается, поэтому верификатору, ведущему расследование, всегда важно установить базовую линию поведения человека и обратить внимание на проверочные темы, именно на них частота морганий, как правило, увеличивается. Увеличение числа миганий описал известный английский антрополог Д. Моррис[26], назвав их «сигналами отключения». Он считает, что сигналы отключения возникают из-за противодействия двух систем, возбуждения и попытки успокоить себя путем контроля (торможения). Несогласованность этих процессов приводит к такому явлению.

Существует несколько типов миганий. Наиболее известно так называемое произвольное смыкание век на какое-то короткое время, может быть длительным или более коротким. Оно не интересовало психофизиологов, зато интересовало антропологов, специалистов-верификаторов. Произвольное смыкание век в антропологии и в безынструментальной детекции лжи получило название сигналов отключения. Мы к ним еще вернемся. Второй тип – рефлекторное мигание, может быть вызвано разными раздражителями, начиная от пылинки, попавшей в глаз, заканчивая внезапным громким звуком или предъявлением важного, значимого вопроса или стимула. Это защитная реакция век.

Когда человек говорит неправду, стимул из внешнего мира включает у него процессы возбуждения. В этот момент на сознательном уровне человек должен продемонстрировать состояние спокойствия, но в связи с тем, что он испытывает одно состояние, а демонстрирует другое, как раз и возникают сигналы отключения (непроизвольное закрывание глаз, изменение частоты миганий). При вопросах, связанных с серьезными темами, частота морганий увеличивается – это связано с тем, что, как уже говорилось, уменьшается слюнной секрет, вся жидкость уходит на выработку глюкозы, дополнительного источника энергии. И это также связано с уменьшением влажности глазной оболочки. Для того чтобы защитить глаза от опасности, количество морганий увеличивается.

Есть другой интересный феномен, связанный с детекцией лжи. Когда человек говорит неправду, он опирается на эмоцию страха. Испытывая ее, он смотрит на источник опасности, не отводя глаз. Это так называемый взгляд на тысячу ярдов, который описывали психологи и исследователи, наблюдавшие за военными из Афганистана: у испытавших сильное потрясение был длительный взгляд в никуда. Люди, совершившие тяжкое преступление, при предчувствии высокой угрозы наказания точно так же смотрят не мигая, не отводя глаз от верификатора.

То, что мы называем взглядом на две тысячи ярдов, вы можете увидеть ниже в приведенных фотографиях.

Мигание или сигналы отключения – это действия, которые блокируют входящие сигналы, когда человек переживает определенного рода стресс. Что мы хотим делать, когда нас что-то раздражает? Если много сигналов, мы пытаемся приглушить сигнал коммуникаций, спрятаться на время, чтобы восстановить потраченные силы. Можем бессознательно уйти в транс. В ситуации детекции лжи это невозможно. Происходит условное раздвоение личности – человек пытается уйти в себя, но при этом он должен наблюдать за опасностью, и это приводит к феномену «взгляда на тысячу ярдов».

Помимо этого, сигналы отключения могут проявляться в виде дрожания век: человек смотрит вам в глаза, но при этом его веки подрагивают. Он хочет поморгать, открыть и закрыть глаза, но у него не получается. На это верификатор тоже должен обращать внимание. Еще одна важная деталь – это так называемые закрывающиеся веки. Человек смотрит на вас, но у него не получается просто моргнуть, глаза его непроизвольно закрываются и он не может несколько секунд их открыть.

Все эти виды отключения проявляются на бессознательном уровне: человек хочет сказать, что он желает избавиться от вас, от вашей не всегда дружественной компании, особенно если это касается детекции лжи. Он делает все возможное, чтобы показать, что ему комфортно, но чем сильнее он хочет показать, что он может управлять собой, тем сильнее видны сигналы отключения. Сигналы глаз оповещают, что человек не хочет вас видеть и вы для него представляете опасность. В обычной обстановке сигнал отключения проявляется в случае возникновения скуки, подавленности, апатии.

Нужно понимать, что нельзя путать эти вещи с состоянием нервного тика при обычном поведении. Если к вам пришел такой человек, с таким состоянием, то это не означает, что он говорит неправду. Это всего лишь показатель его базовой эмоции, либо он находится в состоянии напряжения. Перед проведением дальнейшей верификации необходимо человека успокоить и помнить, что сигналы отключения являются важным информативным признаком того, что он может говорить неправду. Каналы глазного доступа, описываемые в НЛП, к детекции лжи не имеют никакого отношения, это один из мифов, который был достаточно давно разрушен.

В состоянии стресса лжеца выдает дыхание. Это один из важных инструментов в области детекций лжи, на который мы будем обращать внимание. Но нужно понимать, что не у всех людей дыхание может являться ярко выраженным признаком. У некоторых опрашиваемых лиц, которых пришлось наблюдать во время многолетней практики, мы можем не заметить дыхания даже при сильной угрозе наказания. Почему? Это могут быть тренеры, имеющие за плечами более 10–20 лет занятий различными видами спорта, боевыми искусствами, йогой. Очень важно обратить внимание на людей, которые занимаются подводным видом спорта, плаванием, потому что дыхание у них может быть абсолютно неинформативным признаком и его изменение мы можем не заметить.

Ритм дыхания является одним из старейших видов психопоказателей, на которые опиралась всегда детекция лжи, как инструментальная, так и безынструментальная. Один из моих наставников, Александр Петрович Сошников, в отношении особо тяжких преступлений, убийств, заказных убийств говорил: «Есть дыхание – есть причастие, смотрите за дыханием». Это касалось инструментальных методов детекций лжи, однако это же высказывание абсолютно справедливо и для безынструментальных методов.

Когда мы говорим о дыхании, нужно понимать, что воздух, поступающий в легкие во время вдоха, снабжает протекающую по легочным капиллярам кровь кислородом. Одновременно из крови выходят окись углерода и другие вредные продукты метаболизма, которые выводятся наружу при выдохе. Между интенсивностью мышечной работы, совершаемой человеком, и потреблением кислорода существует простая линейная зависимость. Чем выше уровень угрозы наказания, тем информативнее дыхание. Его легко можно увидеть, для этого не нужно присоединять датчики полиграфа. Проводя многочисленные проверки, мы обратили внимание на то, что у полных людей дыхание более выражено и более заметно, как правило, в связи с тем, что организм требует больше кислорода.

Причастный человек не может отдышаться на протяжении всей проверки. Его дыхание характеризуется гипервентиляцией легких, резкими выдохами на проверочные вопросы, различными сбоями, рваным ритмом.

Следующий параметр – бледность кожных покровов.

Продолжая речь о работе вегетативной нервной системы в безынструментальной детекции лжи, необходимо поговорить о таком важном инструменте, как температура кожи и изменение ее цвета. Температура кожи зависит от периферического кровообращения. Когда включается активизация симпатической нервной системы, происходит снижение температуры кожи, уменьшение диаметра периферических артерий. Этот процесс получил название «вазоконстрикция». Противоположным процессом является вазодилятация – это расширение периферических артерий при снижении симпатического тонуса. В этот же момент происходит повышение температуры кожи. Она в первую очередь реагирует на изменение окружающей среды, но в ситуации детекции лжи изменение температуры кожи происходит от предъявляемых вопросов, которые формируют угрозу наказания. В данном случае этим управляет гипоталамус – он управляет как терморегуляторным потоотделением, так и периферическим кровообращением. Температура кожи определяется взаимодействием этих механизмов.

Многие исследователи обратили внимание, что при обычной комнатной температуре можно выявить реакции на психологический стресс. Ученые обнаружили систематические изменения температуры кожи, когда испытуемые рассказывали о своей жизни, описывая такие эмоции, как смущение, депрессия, тревога. Все они были связаны со снижением температуры пальцев рук и ног, а вот эротическое возбуждение, состояние медитации, расслабления и других позитивных эффектов вызывало повышение температуры пальцев. Это очень важный феномен, который можно использовать в детекции лжи. Когда человек говорит неправду, температура его тела резко падает. При опасности происходит сужение артерий и расширение капилляров. Цвет кожи зависит от состояния капилляров. Теплая кожа указывает на то, что стенки артерий и артериол расслаблены, капилляры не расширены, а бледная, синеватая, холодная кожа говорит о сужении артерий и расширении капилляров. Поскольку это связано с состоянием стресса, мы можем обратить на это внимание. В такой момент, как правило, на лице у человека появляется синюшная бледность, а пальцы рук и ног холоднее, чем в обычной ситуации. Проверить, находится ли человек в состоянии стресса, можно, пожав ему руку во время приветствия или прощания, и получить тем самым дополнительный критерий его причастности или непричастности. Из-за оттока крови к ногам лицо бледнеет. И чем выше уровень угрозы наказания и страх разоблачения, тем более бледным становится лицо опрашиваемого.

В состоянии стресса кровь отходит от кожи. Это происходит для того, чтобы при повреждении кожных покровов кровопотеря была минимальной, а кровь, ушедшая к ногам, позволила бы бежать быстрее в случае необходимости. Данный механизм создает очень показательную картину в поведении причастного человека – у него появляется специфичная походка. Мы называем ее походкой Буратино: ноги, наполненные кровью, плохо гнутся и человек будто ходит на прямых ногах.

Нужно помнить, что к ногам отливает артериальная кровь, а венозная, более медленная и тяжелая, в ситуациях сильного стресса, как правило, покрывает лицо и шею опрашиваемого фиолетово-синими пятнами, распространяющимися неравномерно.

С этим же механизмом связан так называемый синдром Пиноккио. Некоторые лжецы во время опросной беседы гораздо чаще, нежели в обычной жизни, прикасаются к носу. Так, например, Билл Клинтон во время слушаний в сенате по делу Моники Левински прикоснулся к носу 26 раз. Разбухшие от венозной крови назальные ткани заставляют лжеца регулярно прикасаться к этой части тела.

Определить, говорит человек правду или нет, можно и по выступанию на его лице пота. Потовые железы могут быть информативным инструментом с точки зрения детекции лжи. Как показали исследования в области психофизиологии, активность потовых желез повышается потому, что она отражает определенные события, проходящие в мозгу человека. При проведении разных опытов известными учеными-психофизиологами было доказано, что ключевым элементом для реакции потовых желез оказалась психологическая значимость. Это сложный конструкт вроде тех, что встречается в социологических исследованиях. Дело в том, что человек реагирует на определенные стимулы и слова в зависимости от того, приятные они или опасные. И эти стимулы закономерным образом связаны с интенсивностью внутренних переживаний.

Необходимо ответить на главный вопрос: почему же в процессе эволюции у потовых желез выработалась реакция на потовые раздражители? Ответ нужно искать глубоко в истории. Существует несколько основных гипотез, но согласно традиционной точке зрения повышенное потоотделение позволяет что-то лучше схватить: например, дровосек, прежде чем взять в руки топор, плюет на ладони; в китайском, японском языке выражение «плевать на ладони» – это метафора для обозначения ситуаций, требующих умственного или физического напряжения. Усиленное выделение пота на ладонях ведет к повышению тактильной чувствительности. Все эти изменения возможны, как правило, при соответствующей окружающей ситуации.

Рассматривая всю ситуацию детекции лжи в эволюционном аспекте, нетрудно понять, почему происходит, например, выделение пота в виде испарины. Как правило, большая степень потоотделения на бледном лице свойственна полным людям. Испарина появляется как на руках, так и на лбу человека. Таким образом он демонстрирует, что у него есть умственное или физическое напряжение и что он очень точно, чувствительно, максимально, всем возможным сознательным и бессознательным образом обрабатывает ту информацию, которая идет от верификатора. При этом расходуется много энергии.

Пот проявляется вне зависимости от температуры. Даже в холодном помещении люди, которые опасаются результатов проверки, потеют достаточно интенсивно.

Естественно, при этом люди начинают активнее прикасаться к лицу, пытаясь стереть с него пот, – это тоже может быть информативным признаком, полезным для верификатора.

Уменьшение слюнного секрета связано с тем, что в ситуации стресса силы организма направлены на сопротивление, угнетаются все системы пищеварения, соответственно, у причастного уменьшается слюнный секрет и возникает сухость во рту.

В среднем за сутки у человека выделяется 1–2,5 л слюны. Слюноотделение (саливация) крупных желез происходит рефлекторно, когда в рот попадает пища, путем раздражения чувствительных нервных окончаний либо при воздействии условных раздражителей «вид – запах – пища». Мелкие слюнные железы работают, постоянно увлажняя слизистую оболочку рта. Стимуляция парасимпатических нервных окончаний приводит к тому, что появляется большое количество слюнного секрета с низким содержанием белка. Когда возникает симпатическая стимуляция, это приводит к секреции малого количества вязкой слюны. Отделение слюны уменьшается при стрессе. В данном случае, когда мы говорим о причастном человеке, он всегда находится в состоянии стресса. В связи с этим на протяжении процедуры проверки у него пересыхает во рту. Он делает все, чтобы увеличить количество слюнного секрета, поэтому может прибегать к дескрипторам, жестам, которые позволяют ему смочить слизистую оболочку рта, и проявляются такие движения, как облизывание языком рта изнутри, закусывание губ, попытка вызвать как можно больше слюноотделения путем непроизвольных жевательных движений. Количество слюнного секрета увеличивается, и в районе рта совершается двигательная активность. При этом опрашиваемый зачастую обращается к верификатору с просьбой выпить воды. Причастные люди, как мы шутим, воду не пьют, а едят. Как правило, мы выезжаем на проверку, имея большое количество воды, мы считаем ее одним из естественных полиграфов. При проведении исследования опрашиваемый может выпить от одного до двух литров воды, и это служит информативным признаком.

Голос также может быть информативным признаком в распознавании лжи. Когда человек говорит неправду, голосовые связки напрягаются, теряют эластичность и меняют окрас речи. Когда человек отвечает на значимый вопрос и при этом говорит неправду, одним из информативных признаков будет понижение голосовой интонации. Это признак неуверенности в ответе.

Еще один информационный признак – так называемый фальцет, когда человек срывается. При проверочном вопросе он показывает состояние страха и управлять своими эмоциями уже не может окончательно. Таким образом, когда человек срывается на фальцет – это информационный знак того, что вы подошли к «месту», где можно копать глубже, это зона намеренно скрываемой информации. Нужно обращать внимание на изменение тона голоса и тембральных характеристик.

Голосовые связки очень мускулистые и эластичные, они могут укорачиваться и растягиваться, раздвигаться на ширину раствора, могут также быть расслабленными и напряженными. Пространство между голосовыми связками называется межсвязочной щелью, пространство же, образующееся между расходящимися в сторону пирамидальными хрящами, называют межхрящевой щелью. Эти щели в совокупности образуют голосовую щель, верхняя, большая, часть которой находится между связками, нижняя – между пирамидальными хрящами. Голосовая щель может быть открыта во всю длину, или частично, или только между связками, или только между пирамидальными хрящами – бывают разные ситуации. Струя воздуха, выходящая из трахеи, должна пройти сквозь перстневидный хрящ и голосовую щель и затронуть гортань. Если обе щели широко раскрыты, происходит свободное дыхание без речи. В случае если человек говорит неправду, голосовые связки начинают работать по-другому, речь сопровождается придыханием. Когда обе щели сомкнуты, для выхода струе воздуха нужно прорвать это препятствие, и возникает щелчок гортани, называемый гортанным взрывом. Когда межхрящевая щель закрыта, а в межсвязочной немного приоткрыта верхняя часть, напряженный верх связок колеблется от движения струи воздуха и производит высокие звуки, так называемый фальцет. Все это показатели того, что человек пытается контролировать себя. В связи с этим нужно помнить, что характеристики голоса являются информативными и иногда превосходят даже иные показатели вегетативной нервной системы, поэтому обязательно нужно тренировать свой слух на чувствительность.

Говоря о голосе, нельзя не отметить признак, который тоже может свидетельствовать о том, что человек говорит неправду. В связи с изменением работы голосовых связок им необходимо придать эластичность, поэтому человек должен прокашляться. Верификатору следует обратить внимание на количество так называемых откашливаний и попыток придать голосовым связкам эластичность. Звуки типа «гмы», «хмы», различного рода проявления покашливаний могут быть информативным признаком обмана.

Изменения голосовых модуляций, тона голоса также могут свидетельствовать о наличии скрываемой информации. Женщин и детей выдает повышение тона голоса. Взрослые мужчины крайне редко начинают повышать голос, переходя на фальцет. Чаще основным источником информации о наличии обмана или неуверенности в ответе является понижение голосовой интонации. В состоянии стресса голосовые связки напрягаются, теряют эластичность. Сознательно контролировать этот процесс нельзя, и чтобы хоть как-то замаскироваться и не выдать себя на опасных темах, лжец начинает говорить тише, может сопровождать свою речь покашливанием, чтобы придать связкам эластичность. Все это в совокупности с другими признаками мы также относим к информации о наличии обмана.

Помимо голосовых четко выраженных критериев, определяющих страх или неуверенность человека, к таким признакам также необходимо отнести специфику моторной реакции при реализации ложных высказываний. Это также имеет отношение к голосу. Потому что акустический речевой сигнал является конечным звеном производства речи, он включает в себя как лингвистическую, так и психофизиологическую информацию, которую произвольно или непроизвольно говорящий передает опрашивающему лицу. Существует интересный феномен в восприятии речи, который можно назвать согласованной речью, а кроме того, есть также несогласованная речь. Когда человек лжет, состояние стресса отражается во всем теле, появляется мышечное напряжение. Это обязательно отразится в голосовых модуляциях и, соответственно, в речи, тогда как в состоянии правды человек расслаблен и речь звучит по-другому.

Для того чтобы понять, какая речь является согласованной, свойственной конкретному человеку, мы сначала исследуем его в покое или добиваемся расслабленного состояния во время беседы. Лжец не может не выдать себя в состоянии стресса, его поведение и голос обязательно изменятся.

Состояние психоэмоционального напряжения, переживаемое человеком, который говорит неправду, отражается в первую очередь в тех аспектах речевого потока, которые в наименьшей мере осознаются этим человеком. Фактически бессознательно для нас в нашей речи происходит реализация моторной программы высказываний, или так называемого вокального канала. Именно этот канал в первую очередь выходит из-под контроля человека, говорящего неправду, и в нем будут происходить очень важные изменения. Первое такое изменение – это усиление колебаний чистоты основного тона и интенсивности речевого сигнала. Имейте в виду, что оба этих признака определяются только на слух, то есть, как мы говорим, экспертно. Однако они могут быть достаточно точно определены верификатором.

Основная причина этих изменений заключается в том, что в речи появляется большое количество ударений, о чем уже говорилось выше. Самое главное то, что в разговорной речи чистота основного тона является гармоничной, он периодически поднимается, падает, чем придает речи ритмическую окраску, монотонность или немонотонность – в зависимости от того, какие эмоции пытается передать человек. Однако в состоянии напряжения, когда человек говорит неправду, скорость и диапазон изменений частоты основного тона существенно возрастают, а самое главное – между собой не согласовываются аналогичные изменения, характерные для интенсивности, громкости речевого сигнала.

Еще один важный показатель, который связан с голосовыми изменениями во время лжи, – это динамика темпа речи. При лжи она характеризуется более резкими колебаниями, нежели при правильной эмоциональной интонационной речи. Отчетливо проявляются так называемая пауза хизитации и беглые периоды речи. Дело в том, что с возникновением затруднений при выборе слов темп речи может особенно снижаться.

Это связано с тем, что голосовые связки работают в такой момент несогласованно. Будет появляться достаточно большое число пауз, потому что в этот момент головному мозгу нужно взять время на обдумывание того, какую же следующую фразу произнести. В связи с этим поменяется и темп артикулирования, так называемый абсолютный физический темп речи, он будет отражать скорость работы артикуляционного аппарата.

Максимальный темп разборчивого артикулирования в среднем у нормального человека, который говорит правду, – пять слогов в секунду. Дальнейшее возрастание темпа приводит к смазанности произношения и к определенным ошибкам в произнесении слов, а именно, могут меняться слоги. «Ласточка» превращается в «ласкочку», «мужчина» – в «мусчину». Основная часть таких ошибок не замечается и сознательно не корректируется. Повышение темпа артикулирования отражает общую тенденцию того, что моторные процессы находятся в состоянии психоэмоционального напряжения, то есть у человека превалирует процесс возбуждения над процессом торможения. Самый простой способ отметить этот факт – это обратить внимание на произнесение привычных для говорящего звуковых единиц, а именно отследить, какие речевые обороты человек использует в норме, то есть когда вы ему задаете простые вопросы, которые носят нейтральный характер, и что происходит с голосом в тот момент, когда вы ему задаете проверочный вопрос.

Еще одним очень важным аспектом является латентный период – задержка реакции на реплику или вопрос собеседника. Латентный период имеет большое значение, и мы также можем его использовать в данном случае. Латентный период очень важен. Мы называем его латентным периодом ответа или точкой ориентировочного замирания и связываем его с ориентировочной реакцией. Но, как уже говорилось, любая классификация носит условный характер, поэтому необходимо обращать внимание не только на точку ориентировочного замирания при ответе на вопрос, но и на время, необходимое для ответа.

Признаки ВНС являются важным источником информации о правдивости или ложности высказывания собеседника. Если признаки ВНС сопровождают речь, которая изобилует увертками и другими нейролингвистическими признаками обмана, то с высокой долей вероятности мы можем говорить, что человек в этой ситуации говорит неправду.

Итак, признаки ВНС – очень информативный маркер лжи. При проведении беседы верификатору необходимо обращать внимание на такие признаки, как изменение дыхания при затрагивании значимых тем, моргание и сигналы отключения, бледность кожных покровов, изменение голосовых модуляций и темпа речи и все то, что может выдавать лжеца, поскольку, как говорилось выше, управлять вегетативной нервной системой человек не может.

Глава 8. Распознавание лжи по речи

Речь представляет собой уникальный феномен, отличающий нас от всего остального животного мира. Она позволяет обмениваться смыслами в сообщении, но, чтобы собеседник нас понял, мы должны каким-то образом закодировать и передать наш опыт. Таким образом, речь – это система кодировки нашего прошлого опыта и наших будущих замыслов и идей, поэтому язык и его отражение во внешнем мире является стратегией мышления индивида. Как мы мыслим, так мы и поступаем. Все наши поведенческие стратегии будут отражаться в речи. Все программы (стратегии) нашего поведения, посредством которых мы действуем и ведем себя в различных контекстах, состоят из нейрологических и вербальных паттернов. Речь служит средством репрезентации или создания моделей нашего опыта, а также передачи его другим людям.

Утверждение Аристотеля о том, что слова «символизируют» наш «мысленный опыт», подтвердилось исследованиями антропологов, психологов и лингвистов, доказавших, что наша письменная и устная речь является отражением глубинной структуры нашего сознания. Иначе говоря, слова могут как отражать, так и формировать ментальный опыт.

Это является основополагающей идеей, на которой строится вся модель безынструментальной детекции лжи. Исследуя структуру речи (опыта человека), верификатор не только определяет правдивость или ложность высказывания, но и создает такую реальность, в которой возможно признание человека.

Люди лгали бы меньше, если бы понимали, что произнесенные ими слова выдают их.

Почему лжецов так много? Почему ложь часто успешна? Ответ прост: мы не хотим ее слышать и видеть! Именно поэтому вокруг такое количество обманщиков и их жертв.

П. Экман уделяет внимание мимическим признакам обмана, считая их наиболее верными: «Лжецы обычно отслеживают, контролируют и скрывают не все аспекты своего поведения. Скорее всего, они и не смогли бы этого сделать даже при всем своем желании. Маловероятно, чтобы кто-то мог контролировать все, что может выдать его, – от кончиков пальцев до макушки. Поэтому лжецы скрывают и фальсифицируют только то, за чем, по их мнению, другие будут наблюдать наиболее внимательно. Лжецы склонны особенно тщательно подбирать слова. Взрослея, человек узнает, что большинство людей прислушиваются именно к словам. Очевидно, словам уделяется такое внимание еще и потому, что это наиболее разнообразный и богатый способ общения. Словами можно передать многие сообщения гораздо быстрее, чем мимикой, голосом или телом. Когда лжецы хотят что-то скрыть, они тщательно обдумывают свои слова не только потому, что им известно, какое внимание окружающие уделяют этому источнику информации, но и потому, что за слова скорее придется отвечать, чем за тон, выражение лица или телодвижения. Сердитое выражение лица или грубый тон всегда можно отрицать. Обвиняющего легко поставить в положение, в котором он будет вынужден защищаться: “У меня совершенно нормальный голос. Тебе послышалось”. Гораздо труднее отрицать гневные слова. Сказанные слова легко повторить, и от них трудно полностью отречься.

Другая причина, по которой за словами так тщательно следят и так часто пытаются их скорректировать, состоит в том, что словами обмануть легче всего, поскольку их можно заранее сформулировать наилучшим образом и даже записать. Тщательно подготовить все выражения лица, жесты и интонацию в состоянии только профессиональный актер, а выучить наизусть и отрепетировать слова может любой человек. Кроме того, у говорящего есть постоянная обратная связь: он слышит себя и, таким образом, всегда в состоянии подобрать наиболее подходящую манеру изложения. Наблюдать же за выражениями своего лица, пластикой и интонациями гораздо сложнее»[27].

Я позволю себе не согласиться с уважаемым ученым, поскольку более 20 000 полевых исследований, проведенных мной и моими коллегами – верификаторами и полиграфологами, доказали, что речь является самым информативным каналом, позволяющим сделать достоверный вывод о ложности или правдивости высказывания, в отличие от лица. Лжец может контролировать свою мимику путем нейтрализации эмоциональных проявлений, а речь контролировать не может, поскольку она является стратегией мышления и поведения человека.

Кстати, в США также есть противники идей П. Экмана, причем к ним относятся люди, чей труд непосредственно связан с раскрытием преступлений, а не с лабораторными экспериментами. Альберт Вирдж (профессор Портсмутского университета) в своей книге «Распознавая ложь и обман»[28] в детекции лжи на первое место ставит речь как наиболее точный и информативный канал распознавания. В 2007 г. А. Вирдж провел эксперимент, в котором приняли участие более 250 студентов в роли испытуемых и 290 офицеров полиции в роли следователей. Студенты должны были говорить неправду, лгать. Задача полицейских, которым предложили разные техники ведения опросной беседы, – определить, кто говорит правду, а кто лжет.

По итогам эксперимента те следователи, которые обращали внимание на мимические и некоторые невербальные признаки обмана, показали очень слабый результат. Те следователи, которые обращали внимание на речь, показали не только высокий, но еще и очень стабильный результат.

Американский полиграфолог Натан Гордон, директор Академии научно-следственного обучения, разработал техники «интервью судебной оценки» и «комплексного допроса». Он является признанным специалистом в области судебной психофизиологии и международным экспертом в сфере интервьюирования для суда и следственных органов и также делает акцент на речи. Будучи полиграфологом, Н. Гордон более 10 лет анализировал правдивые и лживые ответы опрашиваемых лиц и создал свою методику, которую принимают во всех судах США в качестве доказательства, в отличие от полиграфа, который запрещен в 23 штатах, и мимических экспертиз.

В своей деятельности мы также в большей степени делаем акцент на речевых проявлениях, нежели на мимических признаках обмана.

Перед тем как мы с вами разберем психолингвистические особенности речи причастного и посмотрим, чем они отличаются от речи непричастного человека, нам нужно будет понять, почему речь является столь информативным каналом, превосходя иные каналы передачи информации.

Основными формами обмана, как мы говорили выше, являются умолчание и искажение. Рассмотрим эти формы лжи и то, как они отражаются в речи человека.

Умолчание – одна из самых простых и распространенных форм обмана. Тут лжец целенаправленно скрывает рентную информацию, но не сообщает ложную. Умолчание менее энергоемко и энергозатратно. При умолчании лжец может и не проявлять никаких маркеров лжи. Это связано также с тем, что умолчание еще и менее социально наказуемо. В таких случаях лжецы говорят: «Я не обманул, я просто не сказал!» Но, с моей точки зрения, это все равно ложь, поскольку есть причина лжи, а именно намеренно скрываемая рентная информация, есть последствия в виде угрозы наказания и т. д.

Умолчание, как правило, проявляется в нескольких речевых паттернах:

• отказ от ведения любой коммуникации – опрашиваемое лицо отказывается от любой формы коммуникации, ведет ее через доверенных лиц и адвокатов, не выдавая вообще никакой информации. Для нас это не признак лжи, а показатель того, что человеку есть что скрывать;

• «без комментариев» – любимый речевой паттерн политиков. Когда человек произносит подобные слова, отвечая на провокативный вопрос, он даже не понимает, что тем самым дает верификаторам понять, что скрываемая им информация находится в данной проверочной теме;

• «я вам ничего не скажу» – это еще один забавный, с моей точки зрения, стереотип поведения лжеца. Когда опрашиваемое лицо произносит подобного рода высказывания, сразу становится понятным, что ему есть что скрывать.

Верификатору нужно помнить, что, даже когда человек молчит, он все равно многое сообщает.

Искажение – основная форма лжи. В искажении лжец не только не сообщает правдивой информации, но и взамен предоставляет ложную. А значит, искажение является более энергозатратным, следовательно, маркеры лжи, например признаки лжи по ВНС, становятся более яркими и очевидными.

Общая структура речи лжеца при искажении

С точки зрения детекции лжи нас интересует не столько содержание высказывания, сколько его структуризация опрашиваемым лицом. Исходя из анализа высказывания, мы можем сделать достаточно точный вывод о причастности или непричастности субъекта к расследуемому событию, поскольку свой поведенческий стереотип причастный и непричастный человек формируют по-разному, и это всегда проявляется в речи. Сознательному контролю эти стратегии без специальной подготовки не поддаются.

Разнообразие видов поведенческой активности порождает разные типы установок, и естественно, что для эффективной реализации «плана выживания» человек будет использовать проверенные веками стереотипы.

При правильно построенной опросной беседе непричастный человек испытывает интерес к ее процедуре, ассоциирует себя с местом совершения преступления, проявляет свойственные ему эмоции, переходит из состояния в состояние в зависимости от изменения контекста, настроен на долгосрочную перспективу, рассказывает о своих внутренних ощущениях и переживаниях.

Причастный же человек в этих же условиях ведет себя иначе: находится в наблюдательной позиции, следит за действиями верификатора, диссоциирует себя не только от места преступления, но и от самого события преступления, ориентирован на настоящий момент, старается не рассказывать о своих внутренних переживаниях и ощущениях, постоянно пытается контролировать себя, свое поведение и речь.

Попробую описать структуру речевых ответов, исходя из стратегий мышления.

Структура речи причастного человека состоит из следующих психолингвистических стереотипов.

• «Обобщение».

В своей речи причастные лица используют так называемые кванторы всеобщности: «все», «всегда», «никто», «никогда». Стараются увеличить круг подозреваемых при ответах на вопросы о возможном участии их или кого-либо еще.

• «Оправдание намерений преступника».

В ответах, касающихся личности преступника, звучат оправдательные мотивы, проявляется тенденция извинения преступника. В отношении преступного действия не используются слова с негативной коннотацией. Кража превращается в случай, мошеннические действия – в обстоятельства и т. д.

• «Изменение картины восприятия события».

Причастное лицо старается представить совершенное событие в другой модели восприятия мира: «Давайте подумаем, зачем мне эта машина. Сколько я за нее получу? Да у меня зарплата больше!»

Все эти речевые стереотипы объединяет одна поведенческая установка – извинить и понять преступника, поскольку он тоже человек. Смягчение негативных оценок личности и ситуации сопровождается постоянной диссоциацией себя от расследуемого события: «не знаю», «не видел», «не понимаю сути вопросов, ваших действий».

• «Дистанцирование от личности человека».

Лжец старается диссоциировать себя от личности того человека, которому нанес ущерб. Как правило, он использует местоимения, не называя жертву по имени: «тот человек», «та женщина», «начальник», «он», «она», «они». С большим трудом называет человека по имени.

Структура речи непричастного человека иная.

• Психолингвистический паттерн «детали».

Непричастное лицо, если с ним правильно проводят беседу, охотно ассоциирует себя с местом происшествия, легко говорит о деталях, приводит версии, как правило, сужает круг подозреваемых, защищает своих друзей и близких.

• Психолингвистический стереотип «осуждение личности преступника».

В отношении события преступления и личности преступника использует жесткие формулировки: «кража», «убийство» и т. д. Не извиняет личность преступника, может в отношении его использовать негативно окрашенные и даже оскорбительные выражения.

• Психолингвистический стереотип «ассоциированное описание своих чувств и эмоций».

Непричастный легко описывает свои переживания по поводу случившегося, рассказывает, что думал и чувствовал, с кем из близких обсуждал. Может испытывать позитивные эмоции, не боится признавать за собой человеческие слабости.

Речевые стереотипы в течение опросной беседы, как правило, не меняются, могут сопровождаться жестикуляцией, которая соответствует содержанию речи, дополняет ее.

Оценка показаний производится в соответствии со структурой речевых ответов, исходя из их стратегий мышления.

На основании объединенного анализа особенностей поведения лиц, причастных к правонарушению, и психолингвистических стереотипов были составлены критерии, по которым ответ исследуемого лица классифицируется как прямое или уклончивое информационное сообщение (табл. 8.1).

Таблица 8.1. Критерии оценки сообщений как прямых и уклончивых

Рассмотрев общую тенденцию речи лжеца, необходимо изучить некоторые частные примеры отображения лжи в речи. Как правило, основные признаки лжи, на которые мы обращаем внимание, – это неосторожные высказывания, речевые оговорки, увертки, эмфаза и тирады.

Речевые паттерны ложного высказывания

Для того чтобы понять, как проявляется ложь в речи, нужно понять структуру правдивого высказывания, которая очень проста, поскольку опирается на констатацию фактов и перечисление элементов реального опыта с отсутствием сравнительных и эмоциональных или оценочных оттенков.

Увертки на прямые проверочные вопросы

Для примера давайте представим неверного мужа, который возвращается домой после встречи с любовницей и отвечает на «проверочный» вопрос жены абсолютную правду.

Жена: «Ты где был, милый?»

Правдивый ответ мужа: «Я был у любовницы, мы сначала с ней пили чай и мило беседовали, а потом у нас случился отличный секс!»

Понятно, что такого в жизни не происходит. Муж постарается смягчить ответ, увернуться от опасного вопроса. В этом случае речевая увертка будет информативным признаком обмана.

Сгустком всевозможных форм уверток я называю трудоустройство – от момента написания резюме до собеседования при приеме на работу. Все действия в этом контексте связаны с ложью. Многие кадровые агентства готовят к прохождению собеседования. Они учат кандидатов отвечать на прямые «проверочные» вопросы социально приемлемыми фразами и использовать увертки при сложных для кандидата вопросах. А представьте, что было бы с кандидатом на работу, если бы он в своем резюме написал правду и изложил то, что думает на самом деле, например: «Парни! Меня не интересует ваша компания. Мне бы пересидеть пару месяцев, поскольку позарез нужны деньги. Родители больше не дают, а у меня девица капризная. В принципе, я буду работать, но сильно напрягаться не буду, поскольку через пару месяцев мне предложат должность в крупной компании и я связываю свое будущее с ней. А сейчас надо пару месяцев продержаться». Очевидно, каким будет решение работодателя.

Мы себя любим. Хотим быть хорошими и не хотим быть плохими. В глазах окружающих хотим быть позитивными и приятными, даже если для этого необходимо говорить неправду, скрывая свое истинное лицо, мысли, чувства и эмоции, защищая себя приемлемыми для социума увертками.

Мы говорим: «Я тебя обожаю, ты самый лучший», когда не можем сказать: «Я люблю тебя».

Мы говорим: «Зачем мне жить, я потерял смысл», когда хотим, чтобы нам доказали обратное.

Мы говорим: «Здесь так зябко», когда нам необходимо объятие одного-единственного человека.

Мы говорим: «Мне от тебя ничего не нужно», когда не получили то, что хотели.

Мы говорим: «Я не слышала звонка», когда боимся признаться в том, что слышать этот голос больше не хочется.

Мы говорим: «Я никому не нужен», когда мы очень хотим быть нужны только одному человеку.

Мы говорим: «Я все могу», когда стыдимся попросить о помощи.

Мы говорим: «Ты хороший друг», когда подразумеваем: «Но тебе никогда не стать для меня кем-то большим».

Мы говорим: «Это не главное», когда знаем, что важнее для нас ничего нет, но мы потеряли это.

Мы говорим: «Я доверяю тебе», когда скрываем свое недоверие и боимся обжечься.

Мы говорим: «Я сделал все, что мог», когда не можем найти себе оправдания.

Мы можем очень много всего говорить, а потом, когда остается произнести несколько последних слов, сжимаем губы, отводим глаза и молчим…

Часто мы говорим: «Ненавижу» – для того, чтобы самим поверить в это.

Мы говорим: «Прощай», но очень надеемся увидеться еще раз.

Мы говорим: «Уходи», чтобы человек не увидел наших слез.

Мы говорим: «Я тебя разлюбил (-а)», когда боимся признаться в том, что без ума влюблены в другую (-ого).

Мы говорим: «Я тебя забыл (-а)», когда ни на минуту не забываем о человеке.

Мы говорим: «Я удалил (-а) ее (его) номер», когда давно выучили его наизусть.

Мы говорим: «Между нами все кончено», когда обижены и хотим, чтобы все началось сначала.

Иногда мы не можем сказать: «Люблю», когда нам страшно услышать ответ.

Мы просим, чтобы нас оставили в покое, но сами бесконечно нуждаемся в поддержке.

Увертка на проверочный вопрос также является одним из основных информативных признаков обмана.

Для удобства обучения и методологии были зафиксированы наиболее часто встречающиеся увертки при ответе на прямые проверочные вопросы, с которыми мы сталкиваемся при проведении различных следственных действий. Перечислю некоторые из них.

• Отсутствие ответа на прямой вопрос:

✓«Хороший вопрос…»;

✓«Я рад, что ты меня спросил…»;

✓«Интересно (забавно). Кстати, где наша…».

• Амнезия, демонстрация забывчивости:

✓«Что-то не припомню…»;

✓«Насколько я помню, нет»;

✓«Дай-ка подумаю, припомню…»;

✓«Это было так давно…».

• Игнорирование вопроса:

✓простое закрывание глаз (принято на Востоке, у азиатских народностей);

✓заняться другим делом, не отвечая на вопрос;

✓ответить не на этот вопрос («Дело не в этом, дело в другом…»).

• Философский ответ или метафора:

✓«Чисто теоретически…», «Чисто гипотетически…»;

✓«С философской точки зрения…»;

✓«В некоторых культурах такого запрета нет…».

• Давление на совесть:

✓«Ну вот, давай меня на полиграф сажать…»;

✓«Знаешь, мне обидно!»;

✓«Я думал, ты мне доверяешь!»;

✓«Понятно, ты хочешь разрушить то, что так долго создавалось».

• Давление на жалость:

✓«Так и знал, что этим кончится!»;

✓«Так и знал, что ты так решишь…»;

✓«Ну да, теперь мне терять совсем нечего…»;

✓«Ну конечно, давайте…».

• Жалоба на контекст:

✓«Здесь так жарко… (холодно)»;

✓«Голова болит…»;

✓«Что-то мне нехорошо…»;

✓«Давай отложим разговор».

• Комплименты и лесть верификатору вместо ответа:

✓«Классно выглядишь!»;

✓похвала сумочки, прически, одежды.

• Непонимание сути вопросов и действий верификатора:

✓«Что-что?»;

✓«Не понял?»;

✓«Уточните, пожалуйста, детали»;

✓«Кто, я?».

• Усиленные оправдания, сопровождаемые эмфазой:

✓«Дефолта не будет!» (Б. Ельцин перед дефолтом);

✓«Я не мошенник, я честно зарабатываю свои деньги…» (Р. Никсон);

✓«Еще раз повторяю американскому народу. У меня никогда не было секса с той женщиной» (Б. Клинтон о М. Левински).

Эмфаза (др. – греч. «выразительность») – эмоционально-экспрессивное выделение какого-либо значимого элемента высказывания или его смысловых оттенков. Как правило, эмфаза свидетельствует о том, что человек пытается навязать свою точку зрения как единственно правильную. Естественно, опытный верификатор сразу должен ответить себе на вопрос, зачем человек это делает.

При анализе речи нужно помнить о том, что единственно верного признака обмана не существует и нужно сравнивать речь в базовой линии поведения и при проведении боевой части опросной беседы.

Во время опросной беседы лжеца зачастую выдают неосторожные высказывания и утечки речи. Иногда их еще называют оговорками по Фрейду. В ситуации стресса причастный может неосторожно проговориться и выдать себя. Верификатору нужно быть внимательным, чтобы в дальнейшем использовать в своей беседе данную утечку. При правильно построенной опросной беседе утечек может быть достаточно. Иногда люди даже не понимают, что рассказали о себе все.

Тирады – это еще один способ, которым выдают себя лжецы. Тирада отличается от оговорки (речевой утечки) и увертки. Здесь ошибкой являются не одно слово или фраза, а большой набор фраз, зачастую эмоционально окрашенных. Опрашиваемый таким образом старается не допустить верификатора к скрываемой информации, забалтывая его. Эмоции «захлестывают» причастного, и он не сразу осознает последствия своих откровений. Осознание приходит, как правило, тогда, когда слова лжеца фиксируются и предъявляются ему в качестве доказательств или последствий.

Итак: речь – один из самых информативных каналов детекции лжи. Верификатор должен обращать внимание на общую структуру речи опрашиваемого человека, а также принимать во внимание все возможные речевые увертки на проверочные вопросы, отслеживать неосторожные выражения или речевые оговорки, обращать внимание на тирады и эмфатические высказывания.

Глава 9. Распознавание лжи по жестам

Распознавание лжи по жестам – еще более спорно, нежели распознавание по лицу, хотя для современного обывателя оно трактуется как наиболее точный способ. К этому приложил руку известный инфобизнесмен Аллан Пиз[29], опубликовавший в начале 1990-х гг. книгу «Язык телодвижений», в которой попытался описать сложный язык телодвижений в очень упрощенной форме. Взяв за основу работы известных антропологов А. Меграбяна, Д. Эфрона, Д. Морриса, А. Пиз сильно упростил их исследования и сделал доступными обывателю. Он описал невербальные проявления человека даже не в формате научно-популярной литературы, а в жанре популярной книги: то есть если к носу прикасается, значит, лжет.

К сожалению, вульгаризация – это участь всего, что становится массовым. Мне приходилось писать много негативных отзывов на методические пособия, рекомендованные в органах МВД, ФСБ и в других силовых ведомствах, в которых невербальные маркеры, описанные А. Пизом, трактовались как верные признаки лжи и на них рекомендовалось делать акцент при анализе правдивости или ложности высказывания в процессе допроса подозреваемых.

Без глубокого понимания человеческих жестов, причины их появления в разных коммуникативных контекстах говорить о достоверности этих показателей в рамках детекции лжи мне кажется затруднительным. Невербальные сигналы человеческого тела в рамках данных исследований я считаю второстепенным информативным признаком, то есть не только не основным, но даже не дополнительным.

Разрабатывая методологию безынструментальной детекции лжи, можно все жесты разделить на два основных класса: коммуникативные (сопровождающие речь) и некоммуникативные (успокоительные).

Коммуникативные жесты – это жесты, которые сопровождают речь (иллюстраторы, регуляторы) или сами являются речью (эмблемы). Некоммуникативные – это жесты, позволяющие человеку обрести в сложной ситуации стресса покой, так называемые жесты-адаптеры (самоадаптеры и манипуляторы).

Несмотря на осторожное отношение к использованию интерпретации жестов для целей детекции лжи, надо признать, что в языке телодвижений есть один верный признак обмана – эмблематическая оговорка или утечка, которая возникает, когда человек не верит в то, что говорит, то есть тело противоречит словам.

Как уже говорилось выше, эмблема – это коммуникативный жест, который не сопровождает речь, а по сути сам является ею. Эмблемы и эмблематические знаки являются протоязыком. Эмблемами общались наши пращуры, не знавшие и не владевшие языком в современном его виде.

Терминология классов жестов предложена антропологом Д. Эфроном[30]. Термин «эмблема», в частности, введен им в 1941 г. для обозначения жестов, имеющих прямой вербальный аналог. Значение жестов-эмблем однозначно трактуется всеми представителям данной культуры или субкультуры (например, жест «пожатие плечами и разведение рук в стороны» близок к вербальному «Не знаю» или «Что я могу сделать?»). С помощью эмблем можно передать практически любое сообщение, включая фактологическую информацию, приказания, выражение личного отношения к происходящему и чувства. Жесты-эмблемы последнего типа П. Экман обозначил термином «референтные выражения» (не имеющим ничего общего со сходным лингвистическим термином). Референтные выражения существенно отличаются от эмоциональных выражений тем, что содержат указание на конкретную эмоцию и одновременно сигнализируют окружающим, что исполнитель жеста на самом деле данных чувств не испытывает.

Жесты-эмблемы могут быть иконическими и символическими. Иконические жесты возникают в человеческой культуре путем копирования реальных объектов и производимых с ними действий. Примером такого копирования может служить жест, обозначающий телефон, жест, имитирующий процесс курения (движение рукой с воображаемой сигаретой, зажатой между указательным и средним пальцами, и имитация движений губами, выпускающими дым изо рта), жест восхищения женщиной (воспроизведение в воздухе очертаний фигуры), изображение рогов с помощью приставленных по бокам головы пальцев. В отличие от иконических символические жесты понятны только посвященным, так как не содержат в себе прямого отражения облика изображаемого предмета или действия. Таковыми являются знак «все отлично» (поднятый вверх большой палец), жест-дразнилка (приставленная к носу раскрытая ладонь с растопыренными пальцами), жест «не все дома» (движение приставленной к виску растопыренной ладони или круговые движения у виска указательным пальцем) или знак «победа» в англоязычных культурах (буква V, воспроизведенная расставленными указательным и средним пальцами).

Понимая, что жесты-эмблемы являются протоязыком и передаются из поколения в поколение, закрепляются культурными традициями, можно предположить, что в случае внутреннего конфликта они могут каким-либо образом проявиться. Правдоподобность этой гипотезы подтвердил П. Экман, проведя интересный эксперимент.

«Я придумал эксперимент, должный продемонстрировать, что стресс изменяет пластику. Источником стресса был наш старший преподаватель, который согласился, придерживаясь придуманного мной плана, провести опрос среди моих сокурсников по теме, волновавшей тогда всех нас. Преподаватель расспрашивал начинающих психологов о том, что они собираются делать, закончив обучение, и все происходящее снималось скрытой камерой. На предпочитавших научную работу он набрасывался за то, что они пытаются укрыться в лаборатории от своей обязанности помогать нуждающимся в них больным людям. Тех же, кто собирался заняться психотерапией, он критиковал, обвиняя в стремлении “делать деньги” и уклонении от своей обязанности искать средства от душевных болезней, занимаясь научной работой. Он также спрашивал, не лечился ли студент когда-нибудь у психотерапевта. Сказавших “да” спрашивал, как они собираются помогать другим, если сами больны. На тех же, кто никогда не обращался за помощью к психотерапевтам, нападал, утверждая, что нельзя консультировать других, если сам никогда не консультировался. Выйти победителем из этой ситуации не должен был ни один студент. Чтобы усугубить положение, я попросил преподавателя прерывать студентов, не давать им возможности отвечать до конца ни на одно из его язвительных замечаний.

Студенты вызвались принять участие в этом тяжелом эксперименте, чтобы помочь мне, своему однокурснику. Они знали, что этот эксперимент проводится в научных целях и подразумевает стрессовую ситуацию, но от этого им было не легче. И дело тут не только в эксперименте. Преподаватель, действовавший столь необоснованно, имел над ними огромную власть. Для них, заканчивающих учебное заведение, его оценки были жизненно важными, а энтузиазм его рекомендаций мог повлиять на то, какую работу удастся им получить. В течение нескольких минут студенты вели себя совершенно беспомощно. Не имея возможности ни уйти, ни защищаться, кипя от бессильного гнева, они были вынуждены молчать или неразборчиво мямлить что-то в ответ. Я попросил преподавателя не продолжать экзекуцию более пяти минут, после чего объяснить, что он делал и зачем, и похвалить каждого студента за то, что тот так хорошо перенес стресс.

Я наблюдал за экспериментом сквозь зеркальное окно и направлял камеру так, чтобы вести непрерывную съемку именно телодвижений. Я просто глазам своим не поверил, увидев реакцию на первый же вопрос. После третьей нападки преподавателя одна студентка показала ему палец!

Она удерживала руку в этом положении почти целую минуту. Однако при этом не выглядела взбешенной, и преподаватель вел себя так, будто ничего не видел. Когда разговор закончился, я ворвался внутрь. Оба они заявили, что это мои выдумки. Девушка призналась, что была рассержена, но отрицала, что хотя бы как-то выразила это. Преподаватель тоже считал, что мне это, наверное, показалось, потому что, сказал он, непристойного жеста он не заметить не мог. После проявления пленки я получил доказательства. Эта оговорка в жесте (выставленный палец) являлась свидетельством не неосознанного чувства. Она знала, что в бешенстве, бессознательным же было только выражение этого чувства. Она не осознавала, что показывает ему палец. Чувства, которые она намеренно пыталась скрыть, сами пробились наружу.

Пятнадцать лет спустя я наблюдал тот же тип невербальной утечки информации, выразившейся другой оговоркой в жесте, в эксперименте со студентками, пытавшимися скрыть свою реакцию на натуралистичные медицинские фильмы. В этот раз промах проявился не в выставлении пальца, а в пожатии плеч. Одна за другой студентки выдавали свою ложь легким пожатием плеч, когда ведущий спрашивал их: “Хотите посмотреть дальше?” или “Вы бы показали этот фильм маленькому ребенку?”.

Пожатие плечами и выставление пальца представляют собой примеры действий, которые с целью отличия их от всех остальных известных жестов называют эмблемами. Эмблемы имеют очень конкретное значение, известное каждому, принадлежащему к определенной культурной группе. Всякий знает, что означает выставленный средний палец, а пожатие плечами как бы говорит “не знаю”, “ничего не могу поделать” или “какая разница?”. Большинство прочих жестов не имеют такого конкретного значения, и смысл их неясен. Многие жесты мало что значат без сопроводительных слов. Эмблемы же, в отличие от просто жестов, можно использовать вместо слов или там, где слова использовать нельзя»[31].

Эмблематическая оговорка может являться верным признаком лжи говорящего. Критериями, по которым мы можем судить об эмблематической оговорке, являются следующие:

• оговорка проявляется, как правило, вне привычной позиции. Эмблемы демонстрируются намеренно, они передают какой-то сигнал, послание, а эмблематическая утечка как бы непроизвольно вырывается наружу, потому и проявляется вне привычной позиции;

• оговорка может проявляться не полностью, а частично. Например, одностороннее поднимание плеча при вербальном уверенном утверждении является неполным проявлением эмблемы «сомнение», которое демонстрируется поднятием плеч вверх и разведением рук в стороны при вытянутых и перевернутых вверх ладонях рук;

• оговорка может характеризоваться чрезмерной «сломанностью» при демонстрации эмблем. Мы уже говорили о том, что лжецам при попытке лжи свойственна телесная асимметрия. Можно предположить, что при попытке сознательного контроля и подавления эмоций эмблематическая оговорка принимает на себя часть этой телесной асимметрии.

Во время проведения опросной беседы верификатор может увидеть эмблематические утечки у опрашиваемого лица, однако они могут и не проявляться. Несмотря на то что эмблематические оговорки являются достаточно достоверным признаком лжи, полностью опираться только на них верификатор не может. Как я уже говорил, они могут совсем не проявиться во время опросной беседы.

Кроме перечисленного, нужно владеть и языковым набором жестов-эмблем разных наций и народностей, особенно при проведении проверок в сопредельных государствах.

Более информативным признаком состояния стресса являются некоммуникативные жесты – так называемые жесты-адаптеры. Известный антрополог Д. Моррис называет их еще и жестами самоуспокоения. К ним человек прибегает бессознательно, чтобы вернуть себе в ситуации стресса душевный покой. Жесты-адаптеры, как правило, связаны с прикосновением к себе, к своему телу. Наблюдая за уровнем проявления жестов-адаптеров, можно судить об уровне стресса человека. Чем выше жесты-адаптеры, тем выше уровень стресса. Когда человек закрывает руками лицо, в разных контекстах мы с уверенностью можем говорить о стыде, позоре или горе.

В отличие от многих психологов и антропологов, пытающихся определить точное значение каждого жеста-адаптера, в ситуации детекции лжи такой надобности нет, если мы основное внимание обращаем на структуру речевых высказываний. Зная, что жесты-адаптеры сигнализируют об уровне стресса, в процессе опросной беседы верификатор может понимать, насколько близко он подобрался к нужной информации.

К адаптационным жестам относят также жесты-манипуляторы, которые выполняют ту же функцию, что и жесты-самоадаптеры, но в основе их лежат манипуляции с предметами: ручкой, очками, телефоном, украшениями, аксессуарами. Классическое проявление манипулятора – это стряхивание с одежды несуществующих пылинок.

Жесты-манипуляторы используются лжецом в двух случаях: чтобы замаскировать точку ориентировочного замирания (неконтролируемую паузу перед ответом) или чтобы в период проведения манипуляций придумать правильный ответ на вопрос. Для того чтобы скрыть длительную паузу, как правило, используется отпивание чая или кофе из чашки, длительная затяжка сигаретой или ее прикуривание (нарочито долгое), ряд других манипулятивных действий. Понимая причину возникновения жестов-манипуляторов, верификатор при задавании проверочного вопроса при наличии жеста-манипулятора в правдивом ответе должен его перепроверить, задав через некоторое время вопрос в иной формулировке.

Еще одним типом жестов, свойственным человеку, являются иллюстраторы – жесты, сопровождающие речь. Интерпретировать жесты-иллюстраторы нужно еще более осторожно, чем жесты-эмблемы и адаптеры. На интенсивность проявлений жестов-иллюстраторов оказывают влияние характер человека (есть тип людей, которым интенсивная жестикуляция не свойственна), культура и культурная принадлежность. Согласитесь, что есть разница в жестикуляции итальянцев и представителей финно-угорских народов. Поэтому одной из задач верификатора на этапе установления базовой линии поведения является определение интенсивности проявления иллюстраторов в норме. Обычно нормальное проявление иллюстраторов можно отследить, разговаривая на темы семьи, хобби, увлечений.

В книге «Психология лжи» П. Экман с большим количеством поправок и оговорок делает вывод, что когда человек говорит неправду, то число иллюстраторов сокращается и в большинстве своем проявляются жесты-адаптеры. Это утверждение верно лишь отчасти. Занимаясь эмоциями и лицом, являясь представителем эволюционной психологии, П. Экман не принимает в расчет особенности нервной системы человека, его характер. Много уделяя внимания характерологическим особенностям личности, я обратил внимание, что для людей с быстрой, подвижной нервной системой (так называемым гипертимам) данное утверждение не подходит. Эти люди в качестве основной стратегии лжи, даже при высоком уровне угрозы наказания, выбирают «забалтывание». Для успешной реализации этой стратегии им необходим дополнительный ресурс для изобретения лжи. Таким ресурсом для них и являются иллюстративные жесты. Рассказывая о событии, они как бы фантазируют и тут же рисуют ситуацию, прибегая к жестам-иллюстраторам. Как правило, при ответах на проверочные вопросы у таких людей жестов-иллюстраторов становится больше. Верификаторам необходимо понимать и брать во внимание особенности нервной системы человека.

Некоторым экзальтированным и демонстративным типам личности также может быть присуща такая жестикуляция, поэтому верификатору важно понимать базовую линию поведения человека.

Человек старается контролировать себя в присутствии наблюдателя или группы наблюдателей. С детства нас учили вести себя прилично, соблюдая нормы этикета. Считается, что в присутствии иных людей неприлично ковырять в носу, чистить уши, грызть ногти и т. д., то есть совершать жесты, которые мы называем жестами самоочищения. Их П. Экман относит к жестам-манипуляторам. Мы выделяем их в отдельную категорию жестов и поведения.

К этим жестам человек прибегает тогда, когда считает, что его никто не видит. Собеседник отвернулся – мы выдавили надоевший прыщик. Собеседник повернулся – мы сделали вид, что внимательно его слушаем. Или мы начинаем совершать эти действия бессознательно, если у нас есть ощущение, что нас никто не видит. В жизни мы очищаем себя, как правило, наедине, когда мы находимся в полном состоянии погружения в себя, сосредоточены на себе, а главное – чувствуем себя в безопасности.

Для детекции лжи эта причина возникновения жестов самоочищения может быть достаточно информативной и значимой. Если в ситуации опросной беседы (а особенно это может быть информативно в случае проведения групповой беседы) наличие жестов самоочищения в невербальном поведении человека говорит об отсутствии эмоции страха, отсутствие интереса к расследуемому событию и является дополнительным маркером непричастности человека.

О лжи жесты самоочищения свидетельствуют тогда, когда опрашиваемое лицо сообщает о сильном душевном переживании, но при этом демонстрирует действия по самоочищению, например грызет ногти.

Еще один информативный признак, который можно отнести к информации о наличии обмана, – это отсутствие любой жестикуляции на протяжении всей опросной беседы. Некоторые лжецы, желая не выдать себя, пытаются контролировать все телодвижения и мимику. Это выглядит так, словно человек задеревенел. При этом речь становится краткой, логичной и эмоционально не окрашенной. Такое поведение мы сразу определяем как информацию о наличии обмана. Часто лжецы не понимают, что попытка подавить в себе все является доказательством сокрытия информации.

Итак, в связи с неоднозначностью возникновения жестов трактовать и интерпретировать их нужно крайне осторожно. Лжеца выдают эмблематические оговорки, увеличение количества жестов-адаптеров, диссонанс иллюстраторов, увеличение количества жестов-иллюстраторов у людей с быстрой, подвижной нервной системой.

Глава 10. Распознавание лжи по мимике

Наблюдать человеческие экспрессии весьма и весьма непросто.

Чарльз Дарвин

В рамках наших исследований в распознавании лжи мы делаем акцент на вербальных проявлениях лжи, в меньшей степени обращая внимание на мимику. Мы считаем, что лицо и мимика – менее информативный инструмент, чем речь. Однако заниматься безынструментальной детекцией лжи и не обращать внимания на мимическую экспрессию по меньшей мере непрофессионально, по большей – преступно. Лицо, как мультисигнальная система, содержит огромное количество информации о человеке, и задача верификатора – учитывать ее тоже.

П. Экман всю свою научную карьеру посвятил изучению лица и эмоций. Вместе со своим коллегой Уоллесом Фризеном он создал систему кодирования лицевых движений FACS и систему кодирования и описания эмоций EmFACS. Этим работам они посвятили более 20 лет. Сейчас в мире нет ни одного сообщества или ассоциации, которые бы не пользовались этими системами.

Однако многие практики не только в детекции лжи, но и в психотерапии и психиатрии обратили внимание на излишнюю трудоемкость и детализацию при использовании этих систем и слабую применимость для реальных расследований и для работы в полевых условиях. На основе этих же систем стали появляться иные, но уже более адекватные для реальных условий работы методы и модели. В психиатрии появился метод SPAFF, а мы с коллегами для нужд детекции лжи разработали ММПЭС (мимико-мышечный профиль эмоций и состояний).

Прежде чем мы перейдем к описанию того, как использовать мимику при распознавании лжи, необходимо вспомнить, что мимика и ее проявления непосредственно связаны с эмоциями. У каждой базовой человеческой эмоции есть точное отражение ее на лице.

Эмоции, так же как и вегетативная нервная система, – эволюционный механизм, сформированный человечеством в течение миллионов лет. Эмоциями, как и вегетативной нервной системой, человек произвольно управлять не может.

Универсальность проявления эмоций на всех континентах и у всех народов позволяет точно считывать внутренние переживания человека в текущий момент. Наблюдая за людьми в естественных условиях, мы видим, когда человек радуется, печален или испытывает чувство страха или тревоги.

Автор психоэволюционной теории эмоций Роберт Плутчик понимает под эмоциями «цепи событий со стабилизирующими обратными связями, которые поддерживают поведенческий гомеостаз. Происходящие в среде события подвергаются когнитивной оценке, в результате оценки возникают переживания (эмоции), сопровождаемые физиологическими изменениями. В ответ организм осуществляет поведение, призванное оказать эффект на стимул»[32]. Это определение с точки зрения детекции лжи кажется мне наиболее точным.

Если эмоции – это события со стабилизирующими обратными связями, то они должны стабильно проявляться при предъявлении стимула, то есть при понимании причины возникновения эмоций мы можем декодировать внутренние репрезентации человека и зафиксировать их.

Благодаря осознанию того, что эмоции являются петлями обратной связи, в безынструментальной детекции лжи возникли провокативные вопросы. Но прежде, чем говорить о способах их применения, давайте рассмотрим структуру базовых эмоций и их отражение на лице человека, а также поймем, о чем свидетельствует та или иная эмоция.

Базовые эмоции – эмоции, которые одинаково проявляются у представителей различных культур, проживающих на разных континентах.

Критерии базовых эмоций:

• имеют отчетливые и специфические нервные субстраты;

• проявляют себя с помощью выразительной и специфической конфигурации мышечных движений лица (мимики);

• влекут за собой отчетливое и специфическое переживание, которое осознается человеком;

• возникли в результате эволюционно-биологических процессов;

• оказывают организующее и мотивирующее влияние на человека, служат для его адаптации.

Все базовые эмоции имеют структуру, критерии и причину возникновения.

Рассмотрим теперь более подробно каждую из базовых эмоций.

«Вся правда написана на ваших лицах», – говорит главный герой сериала «Обмани меня». Это на самом деле так. Если присмотреться к лицу, то оно регулярно меняется, человек таким образом выдает огромное количество информации, от истинных переживаний до желания скрыть свое эмоциональное состояние. Эмоции могут меняться, может меняться их интенсивность, однако в первую очередь они проявляются у нас на лице. Я встречал небольшое количество людей, способных контролировать свои эмоциональные переживания.

В зависимости от уровня переживания и скорости возникновения эмоция может отражаться полностью, быть смазанной или представляться в смешанной форме. Эмоции так или иначе всегда транслируются на одном из «этажей» человеческого лица. Отражение эмоции либо ее части на одном из «этажей» лица называется верным признаком эмоции. Микровыражения эмоций были открыты не так давно, но именно они могут являться признаками лжи говорящего.

И прежде, чем мы перейдем к развитию навыков декодировки невербальных сигналов, верификации лжи, необходимо определить некоторые базовые категории. Понять и принять позицию, что мимические выражения у людей разных социальных и культурных групп одинаковы.

Данные об одинаковом экспрессивном поведении у разных видов животных являются, по мнению Ч. Дарвина, одним из главных подтверждений теории эволюции[33]. П. Экман в своих работах также опирается на данное утверждение. Совершенно очевидно, что выражение эмоций на лице человека одинаково, причем эти проявления одинаковы и для мужчин, и для женщин вне зависимости от кросс-культурных различий.

Это справедливо и для людей, и для человекообразных приматов. Марк Нэпп и Джудит Холл в своем руководстве по невербальному общению подробно описывают сходство и универсальность проявления невербальных паттернов поведения[34].

Не вдаваясь в подробности, скажу, что в своих работах П. Экман неоднократно говорит о том, что мышцами лица очень сложно управлять. Найдется немного людей, способных контролировать пластику лица, а потому при достаточной тренировке можно легко увидеть на лице человека верные признаки эмоций.

Если вы видите, что человек сдвинул брови и поджал губы и при этом говорит о любви к вам, следует усомниться в искренности проявляемой эмоции.

Печаль

Причина: невосполнимая утрата значимого критерия.

Аналоги: грусть, тоска, ностальгия, уныние, безнадежность, скорбь.

Последствия: заторможенность, сокращение коммуникаций.

Признаки фальши: отсутствие верных признаков в районе лба.

В печали страдания переживаются приглушенно, то есть более спокойно. Ввергнуть в печаль может что угодно, но чаще всего люди печалятся о потерях. Это могут быть потери благоприятных возможностей, выгод, непредвиденные обстоятельства или пренебрежение другими людьми.

Печаль редко бывает кратковременной, обычно она длится от нескольких минут до нескольких дней и даже лет.

Печаль пассивна. Печальные люди не желают действовать, остаются неподвижными.

Гнев

Причина: угроза значимому критерию, которую можно и нужно устранить.

Аналоги: раздражение, ярость, неистовство, ненависть.

Участие: активное.

Время: прошлое – настоящее.

Последствия: вербальная и невербальная агрессия.

Признаки фальши: отсутствие движений крыльев носа и отсутствие горизонтальных морщин на лбу.

Действия, вызванные гневом, скорее всего, будут направлены на удаление препятствий посредством физической и вербальной агрессии.

Замечание: при проявлении гнева изменения происходят по всему лицу. Если это не так, то выражение остается неясным. Нужна дополнительная информация.

Удивление

Причина: факты, не соответствующие модели мира.

Аналоги: потрясение, интерес, оживление.

Время: настоящее.

Последствия: замешательство.

Признаки фальши: напряжение в губах, губы сомкнуты или уголки оттянуты назад.

Удивление – самая кратковременная эмоция. Удивление возникает внезапно. Если у вас есть время подумать о событии и поразмыслить о том, удивляет вас произошедшее или нет, значит, вы не испытали удивления. Удивление исчезает так же быстро, как и возникло.

Страх

Причина: факторы, угрожающие критерию, на которые невозможно повлиять.

Аналоги: беспокойство, опасение, настороженность, тревожность, испуг, ужас.

Время: настоящее.

Последствия: замешательство, ступор, прерывание коммуникации.

Признаки фальши: отсутствие морщин в районе лба.

Люди боятся причинения любого вреда. Вред может быть физическим, моральным или тем и другим одновременно. Физический вред может быть самым разным – от незначительного до тяжелого, угрожающего жизни человека. Моральный – тоже варьируется от незначительного, вроде обид, до серьезных душевных травм.

Отвращение

Причина: нарушение значимого ассоциированного критерия.

Аналоги: омерзение, гадливость, неприязнь.

Время: настоящее.

Последствия: сокращение коммуникации, отстройка, диссоциация.

Признаки фальши: нижние веки напряжены, отсутствие изменений в дыхании.

Отвращение обычно подразумевает реакцию отталкивания и уклонения, целью которой является удаление объекта от индивида или уклонение индивида от контактов с объектом.

Часто отвращение используют для маскировки гнева, потому что в некоторых обществах существует табу на проявление гнева.

Презрение

Причина: сравнение удовлетворения и нарушения критерия.

Аналоги: пренебрежение, надменность.

Время: прошлое – настоящее – будущее.

Последствия: ролевые взаимоотношения.

Презрение во многом родственно отвращению, но имеет и свои отличия. Презрение можно испытывать только к людям и к их поступкам, но не ко вкусам, запахам или прикосновениям. Проявляя в своей неприязни к людям и их поступкам элемент пренебрежения, вы ощущаете по отношению к ним свое превосходство. Их поведение отвратительно, но вы, испытывая к ним презрение, не обязательно прерываете отношения с ними.

Счастье

Причина: удовлетворение всего, что хочет человек.

Аналоги: восторг, ликование, блаженство, восхищение.

Последствия: расслабление, коммуникабельность.

Признаки фальши: напряжение мышц вокруг глаз. Движение/напряжение бровей. Напряжение скул и мышц нижней челюсти.

Радость – это эмоция, которую хотят испытывать большинство людей. Людям нравится быть радостными, поскольку это позитивная эмоция.

Давайте теперь обратимся к механизму применения провокативных проверочных вопросов в безынструментальной детекции лжи (табл. 10.1).

Таблица 10.1. Эмоциональные реакции опрашиваемого на поведенческие стимулы верификатора

Рассмотрим использование этого алгоритма в процедуре детекции лжи.

Опрашиваемое лицо сообщает нам некую информацию. Верификатор говорит, что верит ему. Причина появления эмоции радости – удовлетворение критериев. Наблюдая на лице человека радость, мы можем в этом случае с полным основанием говорить о непричастности человека к расследуемому событию.

Если человек причастен, мы сообщаем, что верим ему, естественно, возникает иная эмоция – презрение или его аналоги. В основе эмоции презрения лежит механизм сравнения критериев. Причастный на бессознательном уровне как бы говорит себе: «Я круче, я переиграл верификатора». На практике, когда нужно проверить причастность или непричастность к совершению преступления, после показаний или рассказа я предъявляю после паузы следующий стимул: «Вы знаете… Я вам верю!» – и слежу за реакцией. Как правило, у непричастного проявляется искренняя улыбка радости, хоть даже и слабозаметная. У причастного, даже с высоким уровнем самоконтроля, эмоция презрения, сопровождаемая телесной асимметрией, проявляется всегда. У психопатологических личностей презрение сопровождается плохо скрываемым самодовольством. Иногда причастный может как вербально, так и невербально продемонстрировать реакцию облегчения: «Фу-у-у! Пронесло…» – это также информативный маркер лжи.

При неожиданном заявлении непричастному человеку, что он лжет, как правило, проявляется сначала удивление, которое перерастает в негодование, гнев. Эмоция удивления свидетельствует о том, что он не осознавал и не догадывался о возможности предстоящего обвинения во лжи (преступлении), этого у него не было в его картине мира. Эмоция удивления самая короткая, она длится около секунды, после чего переходит в другую эмоцию. У непричастного это гнев по отношению к лицу, сообщившему данную информацию. В случае тревоги и беспокойства непричастный отрицает свое участие в виде невербального признака «несогласие». Подбородок приподнят вверх, он смотрит на верификатора как бы свысока. Много эмблем, демонстрирующих отрицание.

Если мы заявляем причастному человеку о том, что не верим ему, то, как правило, видим в большинстве своем страх, замирание в одной позе, нейтрализацию всех невербальных действий. Возможно проявление фальшивого удивления, которое длится больше секунды, возникает несвоевременно и впоследствии переходит снова в состояние тревоги и проявляется в виде страха на лице.

Понимая причину возникновения эмоций и их значение, предъявляя опрашиваемому лицу правильные вопросы, мы по его реакциям можем также делать выводы о правдивости или ложности его высказываний. Однако нужно помнить, что лицо – очень обманчивый канал информации и при его использовании необходимо все тщательно проанализировать и многократно перепроверить. Даже П. Экман заявляет, что в декодировке лица методом FACS должны принимать участие как минимум два специалиста, прошедшие специальную подготовку. Есть смысл прислушаться к уважаемому профессору.

Еще одним из важных признаков, на которые верификатору необходимо обращать внимание, считается проявление фальшивых эмоций, являющихся информацией о наличии обмана.

При демонстрации фальшивых эмоций лжец может попытаться смягчить внешнее проявление испытываемой эмоции, модулировать ее выражение или фальсифицировать эмоцию, что также отразится на лице.

Рассмотрим все эти приемы.

Смягчение

При смягчении выражения лица лжец добавляет к уже существующему выражению лица некий дополнительный сигнал-комментарий. Для смягчения выражения лица чаще всего используется улыбка; она добавляется в качестве маскировки к любым негативным эмоциям, в случае детекции лжи – к страху или презрению. Такая улыбка сообщает верификатору, что опрашиваемое лицо держит себя в руках и контролирует себя. Помимо улыбки, к основному выражению лица может примешиваться некая дополнительная эмоция.

Если опрашиваемое лицо в случае его причастности к расследуемому событию при вопросах верификатора проявляет страх, то оно может добавить к выражению своего лица элемент отвращения или презрения, чтобы таким образом продемонстрировать верификатору, что он противен или отвратителен из-за того, что опрашиваемый сейчас испытывает неловкость или страх. Сама эмоция и ее сила не изменились по своей интенсивности, как при модулировании, и не оказались скрытыми или замененными на выражение неиспытываемой им эмоции, как при фальсификации.

Смягчение выражения лица – наиболее умеренная форма фальсификации эмоции и управления своим состоянием и лицом. Причастный человек искажает выражение лица очень незначительно, и искажение передаваемого сообщения оказывается минимальным, а свидетельства смягчения являются для верификатора достаточно очевидными.

Модулирование

При модулировании выражения лица лжец корректирует его интенсивность. Просто усиливается или ослабляется интенсивность сообщения. Есть три способа модулирования выражения лица: лжец может менять количество вовлекаемых областей лица, длительность сохранения выражения или изменять амплитуду сокращений лицевых мускулов. Обычно лжецы используют все три метода.

Фальсификация

При фальсификации выражения эмоции на лице лжец демонстрирует ту эмоцию, которую не испытывает (симуляция), или не показывает ничего, когда в действительности испытывает какую-то эмоцию (нейтрализация), или скрывает испытываемую эмоцию под выражением другой эмоции, которую в действительности не испытывает (маскировка).

В случае симуляции лжец пытается создать впечатление, что действительно переживает какую-то эмоцию, когда фактически не испытывает никаких эмоций. Это поведение свойственно людям истероидного типа. При их причастности они демонстрируют большое количество эмоций переживания и горя, хотя на самом деле их не испытывают, проверяя верификатора на эмоциональное вовлечение.

Для симулирования эмоций такие люди вспоминают и воспроизводят ощущения того, как выглядит эмоциональное выражение на лице, вспоминают пантомимику и жестикуляцию, берут информацию как бы «изнутри», чтобы сознательно продемонстрировать верификатору нужное эмоциональное послание. Так выглядит симуляция.

Нейтрализация полностью противоположна симуляции. Опрашиваемое лицо испытывает сильную эмоцию, но пытается выглядеть так, будто не испытывает ничего, кроме равнодушия. Нейтрализация – это предельная форма контроля и подавления эмоции, при которой выражение лица модулируется так, чтобы интенсивность отображения переживаемой эмоции была нулевой. Обычно у опрашиваемого лица проявляется маска безразличия.

Осуществить нейтрализацию достаточно сложно, особенно если эмоциональную реакцию вызвало какое-то серьезное обстоятельство. При использовании нейтрализации опрашиваемое лицо выглядит чересчур одеревеневшим или напряженным, что достаточно заметно профессиональному верификатору. Как правило, к такому типу поведения прибегают эмотивы или эпилептоиды.

При маскировке опрашиваемое лицо симулирует эмоцию, которую в действительности не испытывает, чтобы замаскировать или скрыть истинную, которую испытывает в данный момент. Лжецы прибегают к маскировке, потому что им проще скрыть одно выражение лица под другим, чем пытаться не выражать на лице ничего и не быть пойманным при использовании нейтрализации. Как правило, лжецы маскируют одну негативную эмоцию другой, например – страх гневом или отвращением, а иногда маскируют радостное выражение презрением и т. д.

Итак, распознавать ложь по мимике и эмоциям достаточно сложно, поэтому к такому подходу следует относиться крайне осторожно. Для распознавания лжи лучше всего использовать провокативные вопросы и отслеживать реакцию мимики на них. В этом случае реакции лица могут быть максимально заметными и значимыми.

Глава 11. Основные, дополнительные и второстепенные признаки обмана и принцип принятия решения

Выше мы рассмотрели все основные признаки, которыми лжец может выдать себя. Но при этом вслед за Полом Экманом я также утверждаю, что нет ни одного верного признака лжи говорящего. Оценивать нужно их совокупность.

Однако возникает вопрос: как это можно сделать? Проведя большое количество полевых исследований, я смог выделить и классифицировать признаки по числу их проявления у опрашиваемых лиц – что наблюдается практически всегда, что может быть и на что можно обращать внимание с высокой долей осторожности.

Основные признаки лжи (утечки), на которые мы в первую очередь обращаем внимание:

• диссоциация;

• изменение дыхания;

• речь (общая структура, увертки);

• речевые и эмблематические оговорки.

Дополнительные признаки лжи (информация о наличии обмана), которые также необходимо учитывать:

• точка ориентировочного замирания;

• признаки ВНС (глаза, моргание, бледность кожных покровов, выделение пота, холодные влажные руки, изменение голосовых модуляций и т. д.);

• изменение темпа речи;

• тирады и эмфаза;

• асимметрия телесная и лицевая;

• нейтрализация всего тела.

Второстепенные признаки лжи, на которые мы обращаем внимание с особой тщательностью и осторожностью:

• все микро– и макровыражения лица;

• наличие фальшивых эмоций;

• увеличение количества жестов-иллюстраторов у людей с быстрой и подвижной нервной системой;

• увеличение числа жестов-адаптеров и манипуляторов у остальных психотипов.

Решение о наличии лжи при проведении опросной беседы производится исходя из наличия как минимум трех основных признаков, которые сопровождаются не менее чем 3–4 дополнительными или второстепенными признаками. То есть решение о причастности или непричастности лица возможно только при наличии набора признаков, их совокупности. Если имеются только дополнительные и (или) второстепенные признаки, то говорить о причастности, с моей точки зрения, сложно. Скорее всего, мы имеем дело с психологическим стрессом, вызванным тревожностью или иными факторами. Верификатору в таком случае есть смысл изменить свое поведение и успокоить опрашиваемое лицо. Возможно, человека что-то отвлекает от процедуры проверки. Выносить решение, исходя только из второстепенных признаков, я считаю недопустимым, поскольку велика ошибка ложного обвинения.

Чем больше поведенческих признаков (маркеров) говорят о причастности человека, тем с большим основанием мы выносим вердикт о его причастности. Нельзя делать вывод только по одному движению или выражению лица, особенно когда профессиональных знаний недостаточно.

Но, к сожалению, такому развитию событий способствовали американские авторы, в частности А. Пиз, который очень упростил невербальную коммуникацию. Такое упрощение и его демонстрация в сериале «Обмани меня» привели к тому, что некоторые верификаторы скатились в модель распознавания лжи по одному невербальному или лицевому признаку: почесал нос – лжет, поджал губы – скрывает!

Такой подход противоречит всем профессиональным моделям детекции лжи. К сожалению, многие как в инструментальной, так и в безынструментальной детекции лжи путают популярные произведения Аллана и Барбары Пиз, Джо Новарро и реалии естественно-научного эксперимента или полевого исследования. Выносить решения по единственному признаку, без учета личности человека, не осознавая причину возникновения телодвижения, не понимая контекста, – большая ошибка. Решение о причастности или непричастности можно выносить на основании совокупности поведенческих признаков, повторяющихся в процессе исследования при предъявлении проверочных вопросов, вызывающих иные значимые реакции человека.

Вспомним, что основоположник кибернетики Норберт Винер еще в 1948 г. определил информацию как степень уменьшения неопределенности. Если перевести положения теории информации на приземленный язык детекции лжи, то I (инф.) = Р после проверки – P до проверки, где Р – вероятность причастности.

Поясню это на простом примере. Допустим, что в ходе служебного разбирательства определен круг подозреваемых в совершении некоего преступления. Разумеется, каждый из подозреваемых в категорической форме отрицает свою причастность. Предположим, что в распоряжении специалиста имеется всего лишь один мощный частный признак события.

До полиграфной проверки вероятность причастности к устанавливаемому событию любого из подозреваемых равна 50 %, то есть любой из фигурантов мог с равной вероятностью совершить, а мог и не совершить интересующее следствие правонарушение.

Далее, на основании всего лишь одного частного признака специалист составляет тест методики скрываемой информации, например тест на знание виновного, ряд которого состоит из семи стимулов, включая «нулевой» вопрос.

Тогда вероятность случайного характера регистрируемых реакций на истинный частный признак устанавливаемого события по одному предъявлению теста будет равна 16,6 % (1/6 = 0,166). Следовательно, вероятность неслучайного характера развития реакций будет равна 83,4 % (100 – 16,6).

В том случае, если специалист в соответствии с международным (американским) стандартом делает не одно, а три предъявления одного и того же теста на знание виновного, то вероятность случайного развития реакций на истинный признак будет равна 0,004 (0,1663), то есть 0,4 %.

Соответственно, вероятность закономерного характера реагирования, свидетельствующего о причастности (осведомленности) обследуемого к устанавливаемому событию, составляет 0,996 (100 – 0,004), то есть 99 %.

Таким образом, мера уменьшения неопределенности составляет 49 % (99 % – 50 %). Эти 49 % и являются товаром, который в данном случае продает полиграфолог. Если же число частных признаков, которыми специалист имеет возможность корректно оперировать, более одного (скажем, три или пять признаков), то мера уменьшения неопределенности составит практически 50 %, то есть достоверность принятия обвинительной (оправдательной) версии вплотную приблизится к 100 %. Это все относится к инструментальной детекции лжи, а что касается безынструментальной, то принцип действует тот же: если число частных признаков (маркеров лжи) достаточно велико, определить математическую достоверность будет вполне просто. Соответствующие расчеты читатель может выполнить самостоятельно.

Часть 3. Профайлинг: оперативная психодиагностика личности, или Как лгут разные психотипы

Из этой части книги вы узнаете о том, чем различаются разные психотипы. А главное – разберетесь, как они лгут.

Глава 12. Профайлинг и оперативная психодиагностика личности

Прежде чем мы перейдем к описанию основного инструмента верификатора – опросной беседы, необходимо определиться с рядом терминов и понятий. В первую очередь стоит сказать о разнице между деятельностью верификатора и профайлера. Некоторые исследователи часто соединяют эти два явления в одно, что в корне неверно. Давайте рассмотрим почему.

Изначально термин «профайлинг» (от англ. profail – «профилирование») использовался в ситуации составления поискового психологического портрета (профиля) неизвестного преступника по следовой картине на месте преступления.

Одна из первых попыток составления психологического портрета принадлежит британскому хирургу Томасу Бонду, которую он предпринял в 1888 г. в отношении установления личности серийного убийцы и маньяка Джека-потрошителя.

В настоящее время профайлинг (профилирование личности) применяется в рамках программы нахождения и задержания преступников, разработанной в 1985 г. в ФБР под руководством П. Брукса и Р. Ресслера с целью способствования раскрытию серийных преступлений насильственного характера.

Еще одно значение понятия «профайлинг» служит для обозначения технологии наблюдения и опроса пассажиров в ходе предполетного досмотра с целью выявления потенциально опасных лиц при авиаперелетах, а также профилактики и предотвращения терактов на воздушном транспорте.

Подготовка и использование специалистов (профайлеров) с целью выявления потенциально опасных пассажиров с точки зрения возможности осуществления противоправных действий, прежде всего террористической направленности, на воздушном транспорте и в аэропортах впервые были реализованы в Израиле авиакомпанией Эль-Аль, а также в аэропорту Бен-Гурион.

В последнее время трактовка понятия «профайлинг» была расширена и стала включать в себя ряд прикладных психологических методик, целью которых является оценка достоверности сообщаемой информации по вербальному и невербальному поведению человека, то, что мы называем безынструментальной детекцией лжи.

Профайлер – специалист, составляющий портрет неизвестного преступника по следам на месте преступления, определяющий ареал обитания человека, совершившего преступление, для скорейшего его задержания. Таким образом, профайлинг является совокупностью методов психолого-криминалистической направленности.

Верификатор – это лицо, работающее с рядом данных. В процессе детекции лжи, в отличие от профайлинга, у нас, как правило, уже есть лицо, в отношении которого нужно сделать однозначный вывод о его причастности или непричастности к расследуемому событию.

При этом нужно понимать, что и методы достижения результатов у двух разных специалистов будут разные.

«Методология криминального профайлинга предполагает работу с материалами уголовного дела и интерпретацию доказательств. Результатом работы профайлера является криминальный профиль – юридически значимый документ, в котором описаны личность и поведение преступника и жертвы в ключе совершенного преступления или серии преступлений»[35].

Тут и хотелось бы определиться с терминами.

Поскольку в СССР маньяков и серийных убийц «не было», то и в инструментальной детекции лжи (а также в генетике, кибернетике и других отраслях науки) мы сильно отставали от Запада, где уже существовали целые отделы по поиску серийных убийц. Сейчас мы берем у западных коллег многое и даже не удосуживаемся правильно переводить термины. Термин «криминальный профайлинг» переводится однозначно и означает «преступный профайлинг»! Получается, что мы готовим преступников правильно выбирать и составлять психологический портрет жертвы для лучшего совершения преступления. Безграмотность современных российских специалистов в области детекции лжи, криминалистики и профайлинга вызывает грусть и печаль, особенно когда в научной литературе цитируются в качестве источников популярные книги Аллана и Барбары Пиз.

Вместо некорректного, с моей точки зрения, термина «криминальный профайлинг» я использую термин «криминалистическое изучение личности неизвестного (известного) преступника».

Специалист-профайлер, как правило, работает с материалами уголовного дела, со следовой картиной преступления. Перед ним стоит основная задача создания документа, в котором был бы описан психологический портрет подозреваемого. Ярким примером составления такого психологического профиля можно назвать психологический и антропологический портрет Андрея Чикатило, который создал профессор А.О. Бухановский, работая с материалами дела.

Что касается детекции лжи, как инструментальной, так и безынструментальной, то в этом случае нам предстоит иметь дело уже с конкретным лицом, нам известным (даже если это анализ видеозаписи), и, естественно, методологические подходы и приемы будут отличаться от методов криминалистического изучения личности.

Если в профайлинге основным инструментом является ознакомление с материалами уголовного дела, то в детекции лжи мы используем различные виды опросных бесед, которые и являются основными инструментами верификаторов.

Часто опросную беседу для установления истинности или ложности высказывания путают с таким явлением, как калибровка. Калибровка – термин из инструментария нейролингвистического программирования (НЛП), точное узнавание состояния и типологизация личности другого человека по вербальным и невербальным (телесным) сигналам[36].

Задача же, которая стоит перед верификатором во время опросной беседы, – не только описать состояние, но и спровоцировать человека на неосторожное высказывание, получить признание, поэтому калибровку верификатор проводит каждую секунду и на основании ее принимает решение о переходе от одного этапа исследования к другому.

Однако это возможно только при развитии такого качества, как «сенсорная чувствительность». Сенсорная чувствительность – навык делать более тонкие различения в отношении сенсорной информации, которую мы получаем из окружающего мира. У многих людей хорошо развита сенсорная чувствительность от природы. Особенно это качество развито у женщин в силу их правополушарности. Исследования многих антропологов, в частности Д. Морриса[37], показали, что женщины от природы лучше распознают невербальные сигналы.

Для верификатора это не природное качество, а навык, который сформирован путем длительных упражнений и поэтому используется не бессознательно, а осознанно.

Глава 13. Профайлинг в безынструментальной детекции лжи

Данная глава – результат огромного труда в области поисков практического подхода к исследованию личности. Эта работа велась уже после того, как во время обучения меня и моих коллег в педагогических и психологических вузах у нас возникло понимание, что психодиагностика в советской, а позже в российской психологической науке – очень обобщенная и мало применимая на практике. В общем-то, это понятно, потому что после указа о злоупотреблениях в педологии в 1936 г. психодиагностика в нашей стране была фактически уничтожена.

Она встала на одну полку вместе с кибернетикой, генетикой, инструментальной детекцией лжи. Конечно, ее причислили к категории лженаук. Потому что человеческой личности, человеческой индивидуальности противопоставлялась социально желательная модель усредненного советского человека.

В период хрущевской оттепели, когда у некоторых ученых возникла возможность вернуться на родину, те методики, которые разрабатывались в 20-е гг. в сфере психологии, они постепенно начали восстанавливать. Однако нужно понимать, что на Западе наука ушла далеко вперед, особенно в тестовых методиках и в развитии психодиагностики вообще.

Все существовавшие на тот период модели современной психодиагностики, которые были разработаны на Западе, были предоставлены в свое время советским ученым. Однако первые попытки их использования оказались достаточно сложными, потому что данные методики не удовлетворяли ряду критериев. Дело в том, что количественные критерии многих тестовых методик не подходят к стандартам отечественной популяции, отечественным кросс-культурным различиям, учитывая, что Россия (тогда Советский Союз) – многонациональная страна.

Исследование личностных свойств должно каким-то образом объединяться в единой теории личности, но в данном случае советские ученые настаивали на психологии деятельности, которая укладывалась в концепцию марксизма-ленинизма. Тогда как на Западе использовалось и продолжает использоваться многообразие концептуальных подходов, которые могли существовать совершенно спокойно, без претензий на единственно верное знание.

Нужно сказать, что эти упреки носили во многом справедливый характер. И дело не в том, что в данном случае наши ученые были не правы, – просто следовало создавать собственные модели. Конечно, существует большое количество исследований, отражающих проблематику личности. Однако при всей их увлекательности, теоретической важности они совершенно не помогают практическому психологу, особенно в изучении личностных свойств. Они носят, к сожалению, слишком обобщенный, общенаучный, отвлеченный характер и ориентированы на не очень четкую целевую аудиторию.

Поэтому и появилась модель оперативной психодиагностики. «Оперативная» – значит бестестовая и быстрая.

При разработке модели оперативной психодиагностики перед нами стояла задача: максимально точно и быстро понять, кто перед тобой. Для того чтобы, с одной стороны, максимально быстро начать вести комфортную коммуникацию, если это необходимо, а с другой – дезадаптировать человека, например, если это какие-то жесткие переговоры или формат переговоров с преступником либо террористом, захватившим заложника.

Согласитесь, что, если взять ситуацию захвата заложников, крайне сложно предъявить, например, тому же террористу Бараеву (во время «Норд-Оста») тест для определения его увлечений, детских проблем и комплексов и того, как он будет реагировать на те или иные ситуации. Естественно, поведенческий портрет личности известного или неизвестного преступника формируется уже по ходу ведения спецоперации, и стоит основная задача – по его словам, психолингвистике, внешним проявлениям понять, кто перед тобой и что с ним можно сделать, как воздействовать на него.

В Советском Союзе одну из таких попыток профилирования, или попыток оперативной психодиагностики, совершил профессор А. Бухановский, который и определил ареал обитания, структуру личности, черты известного серийного маньяка Чикатило. Знания его психологии позволили Бухановскому получить от маньяка признание по всем убийствам. Мало кому известен тот факт, что после задержания Чикатило молчал семь дней и только Бухановский смог заставить маньяка говорить.

Основной задачей в рамках нашей работы мы видели создание такой модели, которая позволила бы достаточно точно определять психологические черты личности, чтобы каким-то образом взаимодействовать с ней или же дезадаптировать ее.

Наша модель достаточно сильно отличается от характерологии. Например, по сравнению с моделями практической характерологии известных авторов Алексея Князева или Виктора Пономаренко, наша модель более полная. Мы пытаемся рассматривать не характер человека, а именно его личность. На этом и делается акцент. Но не в полной степени, как это наверняка делают лабораторные ученые.

Все моменты, которые я буду описывать в данной главе, опираются на богатый практический опыт, который был собран в рамках работы международной академии исследования лжи, а также многими ведущими верификаторами-полиграфологами. Выборка по данным исследованиям в среднем составляет более 30 000 человек. Ни одна другая организация, наверное, не сможет похвастаться такой выборкой. Поскольку она проходила в условиях полевого эксперимента, в отличие от лабораторного, мы можем сделать вывод, что наша модель является достаточно точной и, как показывает мой опыт, достаточно эффективной для своих целей и задач.

Теория личности изучалась достаточно давно. На сегодняшний момент известно порядка 50 определений личности. Такие ученые-психологи, как Ферс Пьяже, понимают под этим термином совокупность психологических качеств, которые характеризуют каждого отдельного человека. В отечественной психологии, психологии деятельности личность рассматривается как совокупность психических свойств, включающих динамические тенденции, особенности темперамента, аффективности, способности, характер, определяющие направление деятельности, индивидуальные возможности и поведение. Так охарактеризовал личность С.Л. Рубинштейн. Одно из последних определений: личность – это динамическая, открытая внешнему опыту саморегулирующаяся система, включающая в свою структуру такие подсистемы, как мотивационная направленность, эмоциональная сфера, стиль мышления, способ общения с окружающими. Так характеризует понятие «личность» Л.Н. Собчек.

Как говорят ученые, любой вопрос науки – это вопрос о понятиях. И мы должны достаточно точно определить некоторые термины, чтобы можно было понять, что от чего отличается, потому что, например, многие специалисты в области детекции лжи не понимают, чем отличается оперативная психодиагностика личности от характерологии. А многие наши псевдопоследователи почему-то путают оперативную психодиагностику личности и психодиагностику характера, совершенно не обращая внимания на такое понятие, как человеческая индивидуальность. А ведь человеческая индивидуальность – это самое интересное из всего, что только существует на свете, и, естественно, самое сложное. Нельзя найти двух людей, о которых можно бы было сказать, что они во всем похожи друг на друга. Даже у близнецов мы находим определенные различия.

Для того чтобы понимать, что такое оперативная психодиагностика, мы должны понимать и четко представлять, что такое темперамент, что означают слова «характер», «личность», «индивидуальность». Без определения этих основных понятий двигаться дальше невозможно.

Темперамент характеризуется силой, подвижностью, уравновешенностью процессов возбуждения и торможения в коре головного мозга. Данное определение И.П. Павлова является наиболее точным, с моей точки зрения, поскольку сила и динамика нервных процессов для нас очень важны, потому что именно на них будут строиться и проявляться эмоции.

Характер рассматривается как сочетание предрасположений и установок, которые руководят образом жизни, поступками индивидуума и его отношением с окружающим миром и самим собой. Характер – это индивидуальный тип психических реакций на действия непосредственных раздражителей и впечатлений действительности. Это очень важный момент, потому что характер – это, по большому счету, продолжение темперамента. Нервная система взаимодействует непосредственно с внешней средой, и тем самым формируется характер.

В психологии личности существует определенное противоречие между неповторимостью каждого индивидуума и типологией различных форм. И потому существует два базовых подхода. Сторонники типологического подхода классифицируют людей по определенным типам. Приверженцы характерологического подхода считают, что люди различаются характерами, и пытаются определить их всего лишь в количественном отношении.

Однако нужно понимать, что личность – весьма емкое понятие, которое охватывает в целом как психологическую, так и социальную активность человека при его неповторимой индивидуальности. Понятно, что термин «индивидуальность» имеет общий корень с термином «индивид». Но они не равны друг другу. Индивид – это человек как представитель вида, обладающий общими биологическими, данными от природы свойствами.

Индивидуальность – это те особенности, которые придают человеку своеобразие, определенный стиль именно психологическому паттерну конкретного человека. В рамках оперативной психодиагностики индивидуальные черты личности мы стараемся не рассматривать, потому что зачастую на это нет времени. Но в случае антисоциальных психопатичных личностей их индивидуальные черты, их индивидуальность изучать приходится. Для этого существует целое направление, которое получило начало в оперативной психодиагностике, – криминалистическое изучение личности известного или неизвестного преступника. Как правило, оно предназначено для двух конкретных целей, а именно: для формирования доказательной базы в случае, когда преступник уже пойман и необходимо подготовить документы для суда, тогда формируется экспертиза; либо же для поиска серийных преступников по аналогии с Чикатило. Перед оперативными сотрудниками стоит задача понять индивидуальные особенности личности неизвестного преступника, для того чтобы сузить ареал поиска и в конце концов поймать этого человека.

Давайте рассмотрим, какие бывают психотипы. К ним относятся так называемые истероидный, шизоидный, параноидальный, параноидный психотипы. И тут же возникает вопрос: а причем здесь психиатрические термины? Дело в том, что регулярное пристальное и очень плотное наблюдение за поведением людей осуществлялось именно в психиатрических лечебницах, особенно на ранних этапах становления психодиагностики. Была необходимость распознать психиатрический диагноз, психиатрическую болезнь и разработать способы ее лечения. Нужно было понять, как можно помочь страдающему человеку. Именно поэтому и сегодня психиатры продолжают создавать классификации типов поведения, как характерологических, так и личностных.

И здесь возникает еще один вопрос: имеем ли мы право переносить характерные особенности поведения психически нездоровых людей на людей нормальных? Естественно, психиатры и психотерапевты говорят, что да, это возможно. Дело в том, что психиатрическое отклонение не создает какой-либо новый, а как раз, наоборот, немного изменяет прежний характер, который был присущ человеку, когда он был здоров. Индивид пытается сопротивляться болезни, так возникает психотравмирующий опыт. Он пытается приспособиться, используя сложившиеся стереотипы психики. В такой ситуации качества характера обостряются, акцентуируются или паталогизируются. И, как следствие, становятся более доступными, более явными для наблюдения и исследования.

Если мы вернемся к названиям психотипов, то обратим внимание, что в каждом из них есть суффикс «-ид»: истероидный, шизоидный, эпилептоидный, параноидный. Этот суффикс заимствован из греческого языка и означает «подобие». Психиатры и психотерапевты прекрасно понимают, как могут вести себя люди, страдающие маниакально-депрессивным психозом или истерией. И, наблюдая, в общем-то, похожее поведение у здорового человека, дали такое название психотипам обычных людей. Иначе говоря, «истероидный» означает «подобный истерии», то есть это все-таки норма.

Для тех, кого такие «экзотические» слова научной психиатрической классификации не очень устраивают, я предложу более простую классификацию. Естественно, все эти поведенческие стереотипы опираются на глубинную структуру, на определенные механизмы защиты, поэтому для целей детекции лжи мы будем обращать внимание на то, как эти люди ведут себя в ситуации проверки.

Необходимо дать еще несколько характеристик, потому что, когда мы говорим о развитии личности, о характерологических особенностях, нужно учитывать не только индивидуальность, так как она может быть различной. Если характер выражен патологически, уродливо дисгармоничен, то речь идет о психопатии. То есть под психопатией понимается тип личности, опирающийся на такой характер, который сильно выражен и мешает людям жить. Таким образом, фактически мы будем говорить о психопатии в том случае, когда личность совершает какие-то уголовно наказуемые деяния либо же не адаптируется к социуму. Если характер не имеет такой патологической выраженности, но все же сильно проявляется, то мы будем говорить о таком понятии, как акцентуация.

Существует определение хорошо известного немецкого психиатра Курта Шнайдера о том, что психопат – это человек, по причине трудного характера страдающий сам и заставляющий страдать окружающих. Как правило, обычно происходит одновременно и первое и второе, только в разной степени.

Давайте рассмотрим основные психотипы, криминальные предпосылки их формирования, а главное, то, каким образом лгут люди, являющиеся их носителями.

Истероидный психотип

Внутренние условия. В основе истероидного психотипа лежит слабая нервная система, но она не просто слабая, она еще и быстрая, подвижная. В нейрофизиологии силу или слабость нервной системы принято оценивать по ее способности или неспособности длительно выдерживать процесс возбуждения от внешних стимулов. Отсюда одним из базовых внутренних условий данного психотипа является неспособность нервной системы выдерживать возбуждение достаточно долго. На поведенческом уровне это означает прерывистую, нестабильную работоспособность, истощаемость энергетического потенциала и быстро развивающуюся потребность в отдыхе, восстановлении душевных, физических сил. Необходимо получить ресурс. А если ресурс нельзя получить долгим трудом, его можно получить путем самопрезентации, разговоров о труде. И отсюда мы выходим к вопросу речи. Что бы ни случилось, психолингвистика истероида направлена, как правило, на себя, он всегда говорит о себе. Что бы он ни делал, тенденция речи – о себе, любимом, как можно больше самопрезентации.

Он говорит о себе, о своих заслугах, о чем угодно, лишь бы все поняли, что он великий и красивый. У истероида в одном предложении может быть 4–5 местоимений «я». Зачастую его речь бывает неструктурированной. Из-за того что у него быстрая, подвижная, но слабая нервная система, истероид может говорить обрывками. Понаблюдайте, например, как говорит В. Жириновский. Он использует большое число фраз, которые даже не связаны между собой словами-связками. И только наш мозг, который опирается на механизм достройки (релятивизации), пытается объединить смыслами все то, о чем он говорит. Только благодаря этому можно понять, о чем же говорит Владимир Вольфович.

Внешний вид. Конституция (телосложение) человека истероидного типа в большинстве своем грациальная. Что это значит? Таких людей вы можете видеть на канале, демонстрирующем модную одежду. Либо же телосложение нормостеническое, с возрастом возможна полнота.

Качество характера не меняется, эти люди по-прежнему остаются такими же эгоцентричными. Но когда появляется склонность к полноте, может возникать дополнительная черта – плохая переключаемость, инертность, застревание на каких-то своих максималистических целях и ценностях.

Говоря о внешнем виде истероидов, нужно сказать, что их легко узнать в социуме. Они используют большое число ярких, контрастных тонов в одежде. Истероиды стремятся к моде, и даже не просто к моде, а к следованию ультрамодным тенденциям. Как правило, истероид использует так называемый драматический стиль. Или, в противоположность ему, романтический стиль: много белых, розовых, контрастных тонов. Более того, истероида можно узнать по использованию большого количества аксессуаров в одежде, в которых зачастую нет надобности. Истероид любит себя украшать для того, чтобы все видели, что это он. Именно истероидные девушки и женщины часто прибегают к пластическим операциям. Чрезмерно усиленные силиконовые губы или ярко выраженная силиконовая грудь 4–5 размера – это показатель того, что любыми способами нужно привлечь к себе внимание. В пожилом возрасте истероид также стремится выделиться из толпы, используя одежду, свойственную молодому поколению, ее яркие, контрастные тона.

Мимика и пантомимика. В основе жестикуляции истероида жесты широкие, динамичные и демонстрирующиеся вне тела. Статические позы, как правило, демонстративны. У истероидов присутствует большое число женских сигналов тела, причем как у мужчин, так и у женщин. Что такое женские сигналы? Это, как правило, кистевые движения, а также движения рук от бедра вверх. Что, например, носителям атлетических и дисплаксических форм несвойственно. Если говорить о мимике, то базовая эмоция на лице – это, как правило, сенсорная радость, то есть удовольствие. Если возникает ситуация, когда нужно себя продемонстрировать, истероид использует позы, с помощью которых можно привлечь к себе внимание. Вздергивает вверх нос, подбородок, так на лице появляется выражение гордости, тщеславия. Естественно, когда истероида что-то не устраивает, он перескакивает из эмоции в эмоцию, проявляет капризность для достижения нужного ему результата.

Общение и поведение. Рассмотрим основные поведенческие качества, которые присущи людям истероидного типа. Как мы уже говорили, пантомимика, движения, жестикуляция, другие невербальные формы имеют у них элементы обязательной театральности и зависят от той роли, которую в данный момент истероиду приходится играть. Нужно понимать, что истероид, как правило, в любых контекстах – артистическая натура. Именно этот навык – играть разные роли – во многом определяет успешность или неуспешность истероида в жизни. Истероид всегда заботится о своей привлекательности. Он хочет, старается быть в центре внимания компании, красноречив, эмоционален. Он умеет увлечь людей своей идеей. Очень быстро и легко приобретает друзей. Старается быть изобретательным в проявлении чувств. Мнителен, самолюбив. Особенность истероида заключается в том, что он очень хорошо и тонко чувствует эмоциональное состояние других лиц. Может обладать способностью лидера. Из-за того что ему не хватает ресурсности, он может распределить функциональные роли в руководимом им коллективе.

Истероид любит комфорт и старается испытывать его в окружении с другими людьми. Не склонен к терпению. Плохо переносит невнимание окружающих. Ожидание и неопределенность достаточно быстро дезадаптируют его, и он в данном случае переключается на какое-то другое дело. Нуждается в эмоциональной разрядке. Как правило, может быть хорошим оратором, увлекать массы. Имеет хорошее чувство интуиции. Зачастую использует его для достижения своих результатов. Склонен идеализировать взаимоотношения с людьми. Стремится к более статусному поведению, более статусному уровню. Как правило, неудовлетворен своими отношениями в семейной жизни и поэтому может менять партнеров. Романтичен, требует к себе повышенного внимания.

Любые проявления его сердечности часто носят оттенок театральности. Как писал Карл Юнг, данный тип имеет прекрасные отношения с окружающими его людьми, но иногда ему случается высказывать суждения беспримерной бестактности. Это происходит из-за его малодифференцированного и малосознательного мышления, которое лишь частично находится под его контролем и к тому же недостаточно обусловлено объектом, и поэтому он действует, совершенно ни с чем не считаясь.

Такие люди обладают определенным уровнем конформности, стремятся к утверждению гармонии в сфере межличностных отношений. У них есть склонность декларировать оптимизм, то есть делать хорошую мину при плохой игре. Истероиду присущи такие качества, как тщеславие, честолюбие, эксгибиционизм, стремление нарушать преграды, поставленные моралью общества, иногда появляется беззастенчивая распущенность. Он склонен к соперничеству, настойчив в достижении цели. У истероида состояние стресса обычно вызывается повышением требований и нагрузок. Дистресс проявляется уходом в болезнь, обилием соматических симптомов конверсионного характера, носящих отпечаток условной желанности и трудностей межличностных, особенно семейных отношений. В случае сложностей истероид старается подчеркивать свое какое-то болезненное соматическое неблагополучие в сочетании с наклонностью отрицать трудности социальной адаптации. Эмоциональная незрелость, дисгармоничный инфантилизм, завышенная самооценка, ограниченность интересов, ориентация на внешнего наблюдателя, игнорирование критических замечаний со стороны окружающих, самолюбование, бесцеремонность поведения, стремление быть в центре внимания любой ценой – все это позволяет успешно играть непродолжительные одноактные роли.

В эмоциях, чувствах, сексуальности истероид старается проявлять определенную наступательность. Любит демонстрировать отношения, хвастаться ими, показывать свою успешность. Если речь о свадьбе, то это будет большое шоу, с большим числом гостей. Истероиду очень важно показать, насколько он велик, но обычно это мероприятие проходит за счет какого-нибудь спонсора (если речь о мужчине, то за счет состоятельной супруги, если речь о молодой девушке, то за счет, например, состоятельных родителей). Интимную близость он рассматривает как искусство. Его секс, как правило, театрализован. В случае истероидов мы говорили о таком понятии, как беззастенчивая распущенность: у истероидов есть склонность к бисексуальности и садомазохистским играм. Вместе с тем истероид может даже не принимать участия в этих вещах, однако поговорить и рассказать об этом ему очень важно, потому что это еще один способ привлечения к себе внимания. Как правило, люди истероидного типа, как мужчины, так и женщины, стремятся секс каким-то образом украсить. Должно быть большое число предметов сексуального характера, сексуальных аксессуаров.

Криминальное поведение. Истероиды-преступники обычно совершают мелкие кражи, идут на мелкие мошенничества, на небольшое воровство, когда есть легкие, доступные деньги. Истероид с большим трудом согласится на дело, в котором нужно пройти сквозь несколько рубежей защиты, поскольку у него все-таки слабая нервная система, ему присущ страх, с которым ему зачастую сложно совладать. Истероиды используют простые мошеннические схемы, не требующие сложного изобретательства, которые, например, могут быть связаны с экстрасенсорикой, махинациями с недвижимостью, поскольку там есть определенные модели, которые позволяют получать достаточный для истероида заработок.

Истероиды часто реализуют себя в сектах, они могут становиться разного рода одиозными лидерами. Как правило, они идут на тяжкие преступления во имя каких-то эгоцентричных вещей. Убийства и тяжкие преступления совершают люди эпилептоидного типа, а вот истероиды, скорее всего, выступают подстрекателями либо же совершают убийства при наличии в их характере какой-либо психопатологии. В связи с этим, говоря о детекции лжи, следует отметить, что, когда истероид совершил какое-то действие, он верит в то, что говорит. Если во время беседы, во время коммуникации с истероидом вы не зафиксировали факт преступления, то через некоторое время он вытесняет из сознания и из бессознательного эти механизмы. Из памяти вытесняется все то, что человек совершал. И нужно с большим трудом добраться до нейрологической структуры памяти для того, чтобы понять, что он сделал.

Как они лгут. Как же будет вести себя истероид в ситуации, если он причастен к преступлению? Поскольку основным механизмом психологической защиты у истероидов является отрицание, которое может потом постепенно перейти в истерию, то поведенческий сценарий в случае получения какой-либо доказательной базы будет проявляться следующим образом: он может начать имитировать болезнь, заявлять, что ему очень плохо, что он нехорошо себя чувствует для этой беседы. Попытается перевести разговор в другой контекст, на другое время, будет ссылаться на то, что он сейчас не готов каким-то образом вести коммуникацию. Если будет понятно, что разговор необходимо продолжить, он применяет модель забалтывания – пытается каким-либо образом поговорить о чем угодно: о погоде, природе, полиграфии, каких-то еще инструментах детекции лжи, рассказать какую-то жизненную историю, заставляющую человека его пожалеть. Если же это не помогает, то истероид может перейти к истерике, к слезам, причем это делают как мужчины, так и женщины, для того чтобы опрашивающий так или иначе принял его точку зрения и не нанес ему вреда.

Истероидность связана с дисгармоничным инфантилизмом, детские стратегии, которые будет проявлять истероид, должны быть понятны для верификатора. И очень важно помнить, что не нужно поддаваться на них, так как мы прекрасно понимаем, что это наигранность, что механизм вытеснения работает в полном объеме.

Эпилептоидный психотип

В основе эпилептоидности лежит вязкая, энергетически ослабленная нервная система. Кору головного мозга образуют, по одним подсчетам, девять, по другим – четырнадцать миллиардов нейронов. И если повреждена кора полушарий головного мозга (например, при прохождении ребенком родовых путей), то нейроны, которые были в свое время недостаточно развиты, начинают значительно медленнее, чем их здоровые собратья, решать возложенные на них информационные задачи, снижается не только их быстродействие, снижаются и объемы памяти. Такие нейроны не способны решать сложные психические задачи, сложно мыслить, проявлять эмоции, так или иначе реализовывать речевые структуры, что особенно важно при организации лжи. В органически измененных участках коры головного мозга, включая так называемые подкорковые структуры, накапливается и застаивается возбуждение, которые происходит из-за большого потока информации. Возбуждение застаивается, и в определенных центрах коры головного мозга образуются так называемые пробки. Возбуждение растет, начинает захватывать соседние участки мозга, и если оно не находит адекватного выхода, не получает разрядки посредством мышечного или интеллектуального действия, оно перерастает в раздражение. В свою очередь, раздражение достигает своего пика, прорывает заслон самоконтроля и резко вырывается наружу вспышкой агрессии. Вспышка агрессии может быть словесной или физической.

Внешний вид. Как правило, эпилептоиды (как мужчины, так и женщины) обладают атлетической конституцией. У них в жестикуляции преобладают так называемые мужские сигналы тела. Это жесты, которые идут от плеч вперед. Отсюда и возможность доминировать, поскольку они обладают большой мышечной массой. Как я уже сказал, телосложение у эпилептоидов, как правило, атлетическое. Центром силы у них являются плечи и горло, и вот именно «оттуда» ведет коммуникацию человек эпилептоидного типа.

Эпилептоиды носят короткие прически. Мужчины могут полностью отказаться от волос, женщины не пользуются большими, пышными прическами – они им мешают, волосы попадают в глаза, что, естественно, вызывает у людей подобного типа раздражение.

Пятна на костюме, на рабочей форме, где-то еще вызывают раздражение. Поэтому во внешнем виде эпилептоид стремится к тому, чтобы все было аккуратно и комфортно. Очень важная особенность – одежда эпилептоида надевается им исходя из контекста. То есть любая его одежда предназначена для своих целей: в одной он идет на работу, в другой едет на отдых, в этой идет в ночной клуб, в этой в магазин.

Мимика. Как уже говорилось, базовая эмоция у эпилептоида – это гнев, поэтому в старости у человека этого типа проявляются вертикальные морщины в районе корня носа. Брови опускаются, губы поджимаются, поэтому мимика даже в старости может носить иронично-агрессивный характер. При наклоне головы вперед проявляется определенная наступательность. Может быть и иная ситуация – мимика носит абсолютно безэмоциональный характер, то есть лицо не меняется, поскольку, как было сказано, зачастую нервная система не воспринимает сигналы извне.

Пантомимика и жестикуляция. У эпилептоида нет надобности так жестикулировать, как истероиды, поскольку это лишнее движение. Поэтому жесты, как правило, кинестетические, в пределах тела, шаблонно отработанные или же полностью отсутствуют. Из-за того что стратегия их мышления – это приписывание окружающему миру негативных намерений, необходимо напасть на что-то, чтобы «это не напало на тебя». И поэтому жестикуляция имеет вертикальный, так называемый агрессивный характер и направлена на объект опасности.

Общие поведенческие качества. Эпилептоид, как правило, человек властный. К людям эпилептоидного типа можно отнести маршала Г. Жукова, строителя ракет С. Королева, актрису Н. Мордюкову, актера М. Ульянова. При знакомстве человек эпилептоидного типа, как правило, проявляет подозрительность, для него на первом этапе характерно прищуривание глаз. Почему? Потому что вы для него новый. В данном случае нужно понять, опасен или неопасен неизвестный человек. Эпилептоид воспринимает мир только с помощью своих органов чувств, предпочитая абсолютно четкие конкретные ощущения, из которых он выстраивает свое собственное мировоззрение. Слова Ленина: «Материя – это объективная реальность, данная нам в ощущениях» – являются девизом эпилептоида.

Это целеустремленный, волевой, деловой человек, и – самое главное – это человек практического склада ума. Он может быть хорошим предпринимателем, хорошим руководителем, который правильно, достаточно четко оценивает деловые качества людей и умеет организовать работу. Однако в отношении себя не способен выносить приказного тона. Он опирается на те цели, которые в настоящем дают адекватные, понятные для эпилептоида результаты, и идет к ним несмотря ни на что. Действует достаточно точно, прагматично, на основе простого анализа ситуации, проявляя напористость. Поддерживает порядок, дисциплину. Эпилептоид не склонен к внешним проявлениям эмоций, однако готов оказать помощь по существу, если это необходимо. Всегда берется за дело, если понимает, что в этом деле ему все понятно и он может выполнить его успешно. Эпилептоид крайне плохо разбирается в эмоциональных состояниях других людей, поскольку их система мышления – это чужая модель мира. Он воспринимает эмоциональное состояние только в том случае, если оно понятно для него. Испытывает сильные затруднения, если нужно выразить свои собственные эмоции и чувства. Ориентирован на конкретные действия.

Эпилептоид очень долго помнит обиды и, когда появляется возможность, старается не только их высказать, но и продемонстрировать. Эпилептоид не выносит сложных семейных межличностных отношений и практически слабо воспринимает любые абстрактные реальности. Достаточно часто бывает в плохом настроении. Если эпилептоид не занят деятельностью, то может начать проявлять деструктивные тенденции. Для спокойного, с точки зрения эпилептоида, существования в социуме может подавлять свое собственное «я», вводить самоограничение, вытеснять влечения, поскольку они не соответствуют морали и идеалам общества, в котором он существует. Эпилептоид является морализатором. Его деструктивная мотивация великолепно отражена у Тургенева в образе нигилиста Базарова, который заявляет о том, что «наша обязанность – разрушить, а строить будут другие». Он прекрасный наставник для молодых людей, особенно если находится в архетипе воина. Если найдутся люди, которые внедрят его грандиозные замыслы в практику, он способен стать вождем, неким гуру. Однако сильно нетерпим к критике и в некоторых ситуациях может проявлять себя как деспот.

Эпилептоид уверен в себе, он может быть предприимчивым, активным человеком, который так или иначе практически всегда стремится быть лидером в коллективе и причем не останавливается на достигнутом, старается расширить сферу своего влияния. Это достаточно настырный человек. Он стремится к прямолинейному достижению своей цели, может менять тактику борьбы. Эпилептоид – манипулятор. Он жестоко манипулирует чувствами других людей и может быстро менять симпатию на антипатию, неудержим в проявлениях своих чувств и желаний. И, как правило, руководствуется ими в повседневной жизни. Предпочитает брать от жизни все блага, особенно материальные. Может совершать импульсивные поступки в опоре на дисфорию.

Если говорить об эмоциях и чувствах, то эпилептоиды проявляют страстную любовь, щедрость, но при этом обязательно ощущают какие-то предчувствия и подозрительность. Не воспринимают модель внутреннего мира других людей, переживания окружающих, какие-то эмоциональные личностные чувства других считают проявлением неадекватности и нездоровья. Не понимает здравого смысла, разумного стиля поведения, крайне плохо отделяет главное от второстепенного, что может привести к краху его планов. Отличается большой любовью к порядку, иногда переходящей в педантизм.

Сексуальная жизнь характеризуется неудержимостью, требованием разрядки, активности при одновременном проповедовании воздержания и желании страстно-романтических отношений с несколькими партнерами.

Эпилептоиды склонны к упорным возражениям, если что-либо нарушает их картину мира, к дисфорически злобным аффектам. Вместе с тем они успешны в военном искусстве, среднем и мелком бизнесе, торговле. Великолепно работают в охране. Главный девиз жизни: здесь и сейчас, а все остальное неважно. Классическим примером эпилептоидной женщины можно назвать Маргариту Павловну Хоботову из фильма «Покровские ворота», управдома в исполнении Н. Мордюковой из фильма «Бриллиантовая рука», старуху из сказки А. Пушкина «О рыбаке и рыбке» и ряд других персонажей.

Криминальный профиль. Эпилептоид – один из самых криминальных типов. Именно им свойственны подготовленные преступления. Именно они совершают спонтанные преступления в измененном состоянии сознания – в состоянии аффекта, алкогольного опьянения. Им свойственны такие деяния, как кражи со взломами, угоны, грабежи, разбои. Именно они в измененном состоянии сознания способны совершать изнасилования, и даже в отношении лиц одного с ними пола. Говоря другим языком, эпилептоид – воин от природы. Поэтому нужно понимать его воинствующую стратегию поведения и отслеживать ее.

Как они лгут. Люди эпилептоидного типа самые простые для детекции лжи, потому что они очень плохо работают с информационными потоками. Базовое поведение, в котором они находятся, – это нейтрализация. То есть эпилептоид старается полностью себя контролировать, сам не понимая того, что этим выдает себя, причем на самом раннем этапе проведения верификационной проверки.

После этого начинается отрицание: «Это не я, я этого сделать не мог». Человек начинает демонстрировать некую модель мира. «Я не знаю, зачем вы у меня спрашиваете. Я сюда за зарплатой приехал», – говорит один из попавших в неприятную ситуацию эпилептоидов. Дальше в сценарии поведения эпилептоида всегда проявляется шаблонность действий. Он очень сильно опирается на ректильный мозг, поскольку находится в состоянии стресса.

Люди эпилептоидного типа ведут себя исходя из принципов замещения, вымещения действий на других людях. Они живут по принципу «это не я, это другие люди». Как правило, эпилептоиды очень слабо испытывают чувство вины и стыда, в связи с тем что отсутствует самокритика. Если верификатор, с которым беседует эпилептоид, оказался слабым, эпилептоид может проявить агрессивность. То есть он вымещает зло на нем, после чего может выйти из кабинета, убежать, проявить агрессию как в активной, так и в пассивной форме.

Параноиды, или параноялы

В основе данного психотипа лежит особая нервная система, позволяющая человеку совершать масштабные действия. Давайте рассмотрим, что же это за нервная система и что должно быть в ней. Когда человек может решать вопросы и достигать чего-то, что связано с масштабными событиями? Тогда, когда у него есть для этого энергия, то есть базовые условия – это сильная нервная система, которая опирается на такие критерии, как работоспособность, энергичность. И второе условие – когда есть какие-то органические изменения в коре полушария головного мозга. Что значит «органические изменения»? Если сильная нервная система позволяет обеспечить мощный энергетический потенциал для воплощения замысла, то без органического повреждения нервной системы целенаправленности не будет. Почему? Потому что именно для того, чтобы достичь цели, необходимо на ней сконцентрироваться. Целенаправленность является результатом длительной концентрации, то есть застоя возбуждения в системе нейронов, обеспечивающей выполнение данной задачи. Иначе говоря, не было бы этого застоя в возбуждении, не было бы застревания, не было бы и направленности на цель.

Внешний вид. Для того чтобы быть понятным для своей целевой аудитории, нужно быть, с одной стороны, внятным, а с другой – защищенным. Параноид ориентирован на цель. Один глобальной цели он достичь не может, ему нужна команда, команда формируется из тех людей, которые разделяют его цели и мнение. Для того чтобы параноид был «своим» для целевой аудитории, важен образ. Поэтому параноид привержен стилю и демонстрирует именно классический стиль. Вспомните В. Ленина, который постоянно носил классический костюм. Люди этого типа стараются опираться и на такие черты в одежде, как консерватизм. Для них естественно стремление к статусности, они любят дорогие аксессуары, показывающие их тяготение к более высоким кругам общества. Но параноид может проявлять эту тенденцию там, где не нужно. Например, достаточно легко можно увидеть людей на пляже, которые идут и разговаривают по телефону, а за ними следует свита, поскольку параноид постоянно работает. Это главный трудоголик из всех психотипов.

Как правило, параноид закрывает большую часть тела всеми возможными способами, потому что одежда для него является не только способом быть понятным его целевой аудиторией, но и методом защиты от нее же. Поэтому он старается прикрыть локти, кисти рук, чтобы испытывать на бессознательном уровне чувство защищенности.

Мимика. Отображение эмоций на лице у параноида достаточно специфично. Параноид – это статусный психотип, он так или иначе понимает, что цель свою достигнет; благодаря сильной нервной системе он занимает достаточно высокие посты, высокое положение. А для того, чтобы управлять и обеспечивать правильную обратную связь, нужно иметь определенную мимику. Как правило, у параноидов мимика стабильная и имеет доминантно-наступательный характер. Однако не нужно путать ее с агрессивностью людей эпилептоидного типа. На лице у параноидов превалирует не столько эмоция гнева, сколько смесь эмоций: гнева, презрения, отвращения и гордости. Это базовые эмоции для них. При этом зачастую, когда параноид расслаблен, у него на лице проявляется так называемая диатетическая пропорция – сплав радости и печали. Мимика повторяется, поскольку параноид классифицирует поведение человека в понятных ему моделях мира и для этих моделей мира подготавливает необходимые маски на лице. Можно сказать, что его мимика является шаблонной.

Жестикуляция. У параноида вся жестикуляция ведется вперед и вверх, для того чтобы продемонстрировать ту цель, которую необходимо достичь. Используется большое число округлых движений – в ту сторону, где в его воображаемом формате и находится цель, которую нужно достичь.

Общение и поведение. Из-за того что у него сильная, стабильная нервная система, параноид плохо поддается внушению. Более того, он сам кого хочешь может переубедить в том, в чем необходимо. Если истероид быстро перескакивает с критерия на критерий и может увлечься новой идеей, которая у него появилась, то от параноида этого ждать практически невозможно. Нужно помнить, что параноид как раз застревающий психотип. Параноидно-застревающий тип личности по темпераменту чаще всего флегматик или сангвиник. Он демонстративно корректен, проявляет воспитанность, подчеркнутое достоинство, которое окружающие могут воспринимать как высокомерие. Старается придерживаться правил хорошего тона. Считается, что он хороший семьянин, хотя по отношению к близким людям не всегда проявляет теплоту и дипломатичность. Нужно понимать, что человек параноидного типа – реалист. А работоспособность – одно из главных его качеств. Он не терпит лени, не занимается бесполезными делами, пустыми фантазиями. В своей жизни предпочитает опираться на факты и конкретные технологии. Всегда имеет железную логику, упорно отстаивает свою точку зрения. Работает по тщательно обдуманному плану. В разговоре бывает очень конкретен, зачастую прямолинеен. Причем в этой прямолинейности он может не уступать эпилептоиду, предпочитая не скатываться в агрессию.

Человек параноидного типа, как обладатель сильной и стабильной нервной системы, абсолютно устойчив к стрессу, имеет консервативные цели. В коммуникации не всегда бывает гибок. Почему? В силу застревания нервной системы с большим трудом переключается на новую программу, когда необходимо быстро изменить ситуацию. Если ему начинают задавать вопросы, он обязательно должен взять время на рефлексию, обдумывание.

Параноид не умеет делать комплименты, несмотря на то что может сочетать в себе утилитаризм и эстетичность. Он имеет повышенную самооценку, высокое самомнение, стремится к лидерству. Это происходит даже на бессознательном уровне в силу его стабильной нервной системы и работоспособности. Отстаивает свое место в той группе, в которой он находится. Параноид – это подозрительный человек, упрямый, ревнивый. Поскольку его базовой эмоцией является презрение, отвращение при невозможности достичь каких-то своих целей, он обесценивает объект фрустрированной потребности, реагирует по следующему типу: «Вы все против меня» – и пытается обвинить людей в том, что они не помогают ему достичь нужной цели. В жизни стремится к расширению пространства, власти над окружением, может переоценивать себя. В случае патологии у таких людей появляется бред и мания величия.

Важно понимать, что в своей жизни он всегда опирается на реалистичную базу суждений, проявляет скептицизм и неконформность. Если говорить об эмоциях, чувствах и сексуальности, то нужно понимать, что по большому счету в его жизни на любовь нет времени. Нужно заниматься делом, считает параноид. Поэтому, несмотря на стереотипичное отношение, он, как правило, может застревать на своем объекте любви. В случае необходимости может спокойно использовать партнеров в отношениях, то есть при любви к одной женщине может иметь большое количество женщин, которых он воспринимает всего лишь как средство для достижения цели. Сексуальные притязания параноида требуют и подразумевают под собой высокий социальный уровень объекта любви. Потенция сохраняется у людей параноидного типа до весьма почтенного возраста. Хотя зачастую полной удовлетворенности в любовной сфере достичь не удается. Обратите внимание, например, на отношения В. Ленина с его женщинами.

Люди параноидного типа замечены в любви к технике, компьютерам, автомобилям, самолетам, автомобильным гонкам, а также к видам деятельности, требующим анализа, расчета, системного подхода, – это экономика, техника, политика. Параноид может быть руководителем любого ранга, психиатром, психотерапевтом, художником, юристом, работником правоохранительных органов, разведчиком, политтехнологом, то есть трудиться в тех местах, где необходима аналитика. Кроме прочего этому психотипу свойственны такие вещи, как обидчивость, недоверчивость, подозрительность. Главный девиз в жизни – это «справедливость превыше всего», «бери и делай». Классическими литературными образами параноида являются Шерлок Холмс, Алексей Каренин.

Криминальное поведение. С точки зрения криминалистического или криминального профиля это великолепные организаторы групп. Как правило, они достигают высоких статусов в воровской иерархии, это воры в законе, положенцы, небольшие лидеры преступных сообществ, которые совершают различного рода преступления. На тяжкие преступления они идут для укрепления авторитета. Могут совершать мелкие преступления для того, чтобы показать лидерам группы, что точно так же, как и все, соблюдают законы, следуют правилам игры, являются теми людьми, которые устанавливают регламенты и поведенческие стереотипы для всех членов преступного сообщества.

Как лгут параноиды. Во время опросной беседы с параноидом у него меньше всего будут проявляться признаки лжи. Почему? Потому что он обладает сильной, стабильной нервной системой. Все его поведенческие стереотипы опираются на его защитный механизм – проекцию. Он будет так или иначе проектировать будущее. Люди параноидного типа понимают, что с ними может произойти самое страшное. И поэтому во время опросной беседы параноид демонстрирует сотрудничество, однако говорит обобщенно.

Волей-неволей на ум приходит поговорка одного из моих инструкторов, который говорил, что «разведчик говорит правду, только правду и ничего кроме правды; никогда не все и никогда до конца». А большинство людей, работающих в разведке, – это как раз люди параноидного типа. Именно там сочетаются такие качества, как стабильная, сильная нервная система при высоком уровне работоспособности и стрессоустойчивости. Отсюда вытекает еще один формат – это втягивание верификаторов в переговоры, для того чтобы выяснить позиции опрашивающих. Параноиды очень четко отслеживают информацию и по характеру задаваемых вопросов прекрасно понимают, куда ведет верификатор.

Шизоиды: шизоидный психотип

В основе шизоидного психотипа лежит принцип аутичности, слово «шизоидность» происходит от греческого «пхизис» – «расщепление». Шизоидность – это не эмоция, это мышление.

Давайте определим, почему же мышление лежит в основе шизоидного психотипа. Дело в том, что мышление – это познание предметов, процессов, явлений окружающего мира через их главное и принципиально важное качество и свойство. Результатом такого знания является понятие, то есть феномен. Схематичным понятием об этом предмете или явлении человек оперирует в своих рассуждениях, а главное, в действиях. Говоря другим языком, для того, чтобы правильно ориентироваться в мире и продуктивно с ним взаимодействовать, не нужно знать каждый сущий предмет в лицо. Главное – иметь четкое представление о свойствах основных, необходимых для жизни предметов, чтобы познавать, распознавать их при встрече. Вот здесь и возникает интересный формат. Основываясь на результатах новейших нейропсихологических исследований, удалось выяснить, что шизоиды не могут отделить главное от второстепенного. Им мешает слабость процесса торможения в центральной нервной системе.

Благодаря этому в сознании шизоида все выделенные им компоненты, анализируемые предметы могут существовать одновременно и равнозначно. Отсюда возникает расщепление. Нервные клетки, обрабатывающие информацию о различных значениях, характеристиках предмета, продолжают параллельно активно функционировать на протяжении всего акта осмысления, вследствие чего важные признаки не отделяются тормозным процессом от неважных, как это происходит у других психотипов. И поскольку параллельно шизоид может существовать в некоторых двойных мирах, возникает это состояние – исследование всего, что существует в данном мире. Итак, шизоидность – это мышление, врожденная особенность биохимии коры головного мозга.

Внешний вид. Внешний вид у людей шизоидного типа особый, метафорично его можно назвать футлярным стилем оформления внешности, личности. Почему? Шизоиды очень любят барьер, пытаясь отгородиться от внешнего мира. Это очки, бороды, капюшоны, большие шапки, поднятые воротники, женщины могут носить различного рода шляпки. Именно они любят всякие толстовки, объемную одежду. Обожают рюкзаки, большие сумки, которые носят за плечами. Это и есть понятие «футлярный стиль оформления внешности». Позы и походка, как правило, рассогласованы. Из-за расщепления шизоиды часто могут быть неухоженными. Потому что ухаживать за собой людям, у которых развита кинестетическая модальность, не очень важно. Неухоженность связана с тем, что шизоид может начать делать одно дело, переключиться на другое и совсем забыть о том, что он собирался «ухаживать за собой». Часто они могут быть неаккуратными, нечистоплотными, например долгое время носить одну и ту же одежду. Основная их цель заключается в том, чтобы отгородиться от внешнего мира.

Мимика. На лице у человека шизоидного типа два основных стереотипа: либо это застывшая, неподвижная маска эмоций, которые проявляются крайне неинтенсивно, этакое лицо инопланетянина, либо происходит рассогласование мимики – эмоции отдельно, мимика отдельно. У шизоида, с которым наладилась коммуникация, на лице появляется эмоция интереса. Он немного наклоняется вперед, к собеседнику, брови приподнимаются, глаза округляются. Когда шизоиду интересно, он испытывает позитивные эмоции, потому что главное состояние шизоида – это, конечно, познание окружающего мира, попытка описать его по-другому. Особенность пантомимики, жестикуляции и невербального поведения шизоидов достаточно интересна. Исходя из их поведенческого стереотипа, в своем поведении, в походке они абсолютно рассогласованны. Они не чувствуют своих габаритов. Людей шизоидного типа очень легко узнать в метро или толпе. Именно там они рюкзаком, сумкой, чем-то еще неожиданно толкают вас, наступают на ноги, не замечая этого. Поскольку для шизоида нет четко построенной петли обратной связи, он не понимает, что сделал. Если вы дали ему негативную обратную связь, он никак не может понять, почему же это вы сделали ему замечание, застывает. Жестикуляция, движения конечностями у шизоидов достаточно резкие, существуют отдельно от тела. Из-за этой аутичности у шизоидов возникает слабый самоконтроль тела. Когда шизоид не понимает, что нужно сделать, он застывает в одной неизменной позе.

Поведенческие качества шизоида. Люди шизоидного типа, несомненно, обладают большими умственными способностями, оригинальностью суждений, проявляют широту интересов в сочетании с замкнутостью и скрытностью. У них своеобразное суждение и во многом непредсказуемые поступки, аналитичность мышления явно преобладает над эмоцией и внешней активностью. Шизоид проявляет огромную избирательность контактов. Общается только с теми, кто его понимает. Очень плохо усваивает обычный житейский опыт. Отличается сдержанной, неэмоциональной манерой поведения, пытается контролировать себя. Старается во многом работать по плану, но, правда, по плану «своему», часто не совпадающему с теми делами, которые поручает ему руководитель. Уважает законы, инструкции. Хорошо работает с документацией, но с той, которая ему понятна. Дело ставит выше настроения и людей оценивает только по результатам их действий, деятельности. Поэтому у него всегда существует много вариантов поведения. Поскольку он обладает парадоксальностью мышления, то порождает альтернативы, всегда создает новое.

Шизоид не всегда гибок в отношениях, точнее, совсем не гибок, поскольку плохо чувствует эмоциональное состояние других людей. Для него самый любимый формат – это уединение. Плохо прогнозирует события, малочувствителен к критике. И очень важный момент – необычным образом реагирует на прием алкоголя. Что выкинет шизоид в состоянии алкогольного опьянения – не очень понятно. Бессознательно стремится к овладению ценностями как внешнего, так и внутреннего мира. Тенденция к обладанию определяет его профессиональные знания, а также для него характерны такие черты, как самосохранение, эгоистическая сосредоточенность на своей цели, доходящая порой до аутизма и упрямства.

Шизоид искренен, настойчив, скептичен, проявляет неконформность. Если говорить о состоянии стресса, которое может быть вызвано совершенно неожиданным для окружающих фактором, задевающим внутренние оригинальные ценности шизоида, то он при этом проявляет растерянность. Противодействие окружающих очень сильно дезадаптирует шизоида, в данном случае может проявляться даже его шизоидная акцентуация. В социуме адаптация затруднена, окружающие считают его чужаком, изгоем, некоторые опасаются и даже избегают. Очень способный шизоид вызывает восхищение в коллективе, однако он все равно находится на каком-то отдельном уровне. Общается только с тем, кто его принимает таким, какой он есть. По большому счету, его судьба – оставаться одиноким.

Шизоидный тип личности всегда ориентирован на внутренние критерии. Он не способен понимать окружающих, склонен к неадекватным эмоциональным реакциям. Окружающие считают его странным, эгоцентричным, непробиваемым для внешних раздражителей. Но нужно понимать, что он, несмотря на всю эту непонятность, может быть очень ранимым. Проявляет чрезмерное упорство, зачастую недружелюбность, несдержанность, обидчивость – это тоже одни из главных черт характера.

Что касается профессиональной деятельности, то шизоиды могут быть очень хорошими специалистами в IT, они успешны, если выбирают творческие профессии, различного рода художественные ремесла; часто бывают представителями нетрадиционной медицины, таких людей очень много в психиатрии, среди философов, психологов. Могут проявляться как руководители сект, неформальных маргинальных объединений. Очень плохо работают в тех профессиях, где необходимо взаимодействие «человек – человек».

Эмоции и сексуальность. Сексуальная жизнь шизоида окрашена романтизмом, но в то же время имеет свои странности, которые проявляются в первую очередь в выборе партнера. Сексуальная жизнь находится на втором месте после работы или хобби. Шизоид бывает по-настоящему влюблен только в какие-нибудь философские идеи или научные концепции. Когда в 40 лет один из шизоидных философов закричал: «Господи, какое счастье! Я – импотент!» – это был яркий показатель отношения этого типа личности к сексуальной жизни. Если же все-таки шизоид начинает говорить о какой-либо интимности, то сексуальные отношения могут выглядеть достаточно оригинальными. Находясь в своей собственной модели мира, шизоид парадоксален и в этом, иногда до садистских или каких-либо мазохистских перверсий.

Криминальный профиль. Шизоиды – достаточно оригинальные преступники. Как правило, все их преступления связаны с IT-сферой, компьютерами, пластиковыми карточками, с экономической сферой. Еще одной их особенностью являются оригинальные и необычные события на месте преступлений или непосредственно оригинальность самого преступления, совершенного особым, неспецифичным, нелогичным образом. Из-за аутичности шизоид способен долго сопротивляться опросу, потому что для него самое простое – уйти внутрь себя, и вытаскивать его оттуда верификатору бывает достаточно сложно.

Как они лгут. Ложь шизоида такая же парадоксальная, как и его поведение. Шизоид все время скатывается на вторичный признак, то есть он не отделяет послания от контекста, в котором оно было сделано. Для шизоида бизнес-переговоры и погода за окном могут быть абсолютно равнозначными. Шизоид легко прервет переговоры и предложит сделать что-то на природе, потому что хорошая погода, а хорошая погода окажется настолько хорошей, что можно будет посвятить этому картину, а значит, надо срочно заняться живописью… Во время опроса и беседы управлять этим человеком можно только путем встраивания в состояние тревожности. Если вы сделали это – не напугали, а встревожили его тем, что в будущем могут быть какие-то серьезные последствия, которые могут быть созданы им самим, – только в этом случае шизоид соберется, и с ним возможно будет адекватно взаимодействовать, так же как с ранее рассмотренными психотипами.

Гипертим: гипертимный психотип

Особенности этого психотипа заключаются в том, что в основе его лежит сильная, подвижная нервная система с преобладанием процессов возбуждения над процессами торможения. Гипертиму свойственна такая тенденция, как ориентация – поведенческая реакция на контакт с неизвестным новым или неопределенным неопознанным объектом, а отсюда базовые эмоции – удивление или игра. Базовое поведение, которое основывается на базовой эмоции, определяющей всю жизнь психотипа, – это движение. То есть движение к контакту с чем-то неизвестным, с чем-то новым. В случае быстрой, подвижной нервной системы наблюдается вариативность скорости всех процессов с преобладанием процесса возбуждения.

Естественно, для того, чтобы играть, требуются разнообразие возможностей, новые короткие цели, необходимо эмоциональное участие, то есть ассоциация, а чтобы быть нормальным и побеждать, быстрая ассоциация сменяется быстрой диссоциацией.

Конституция гипертима атлетическая либо диспластическая, потому что сильная нервная система требует сильной конституции. Гипертиму свойственен холерический темперамент, реже сангвинический, но в большинстве, конечно, это человек, который брызжет эмоциями. Речь его быстрая, громкая, он фонтанирует идеями, именно ему свойственно использование тирад и забалтывание. В состоянии стресса проявляются инфантильные черты характера, он абсолютно искренне бросается на поиск ресурсов, а поскольку он ориентирован на общение, то для него важно, чтобы ему помогли, поэтому в состоянии стресса гипертим сразу же начинает призывать на помощь.

Говоря о внешнем виде гипертима, необходимо отметить, что он одет так, чтобы быть везде. Ориентация на удобство одежды является очень важной чертой гипертима. Самый классический пример гипертимов – это торговые агенты, коммивояжеры. Именно в этих сферах гипертимы в силу особенностей своей нервной системы бывают успешными. А что такое гипертим-коммивояжер? Это означает большое число контактов, большое число возможностей коммуникации, а самое главное – постоянную смену контекста. Исходя из этого, он одевается так, чтобы утром побывать на работе, вечером – на дискотеке, ночью – на рыбалке, а утром опять прийти на работу. Во многом гипертимы неопрятны. Однажды в поездке я увидел гипертимную девушку. Она возвращалась из города, куда ездила, чтобы прыгнуть с парашютом. Я поинтересовался, чем же девушка занимается, поскольку стало ясно, что для нее важны какие-то экстремальные модели поведения, экстремальные виды спорта. И я не мог не задать один вопрос: «А как вот просто с парашютом на несколько дней? А как же условия гигиены и все остальное?» На что гипертимная девушка очень четко сказала: «Природа дает нам все». Это классическое поведение гипертимного человека – он везде найдет ресурс, везде найдет возможность для того, чтобы поддержать себя в том порядке, который необходим для него.

У гипертима часто гиперкинетическая мимика, то есть эмоции быстрые и меняются на лице, подобно калейдоскопу. Мимика перескакивает с эмоции на эмоцию, не успевая за внутренними процессами. Классическим примером человека с такой гиперкинетической мимикой является актер Джим Керри, который демонстрирует большое количество мимических экспрессий за короткое время. Если говорить об эмоциональном проявлении, то на лице у гипертима, как правило, базовая эмоция, максимальная радость и игра. Важно, чтобы всем было весело, чтобы все хохотали, радость, ориентированная на других людей. Поэтому вся мимика позитивная, достаточно подвижная, ярко выраженная, очень быстро меняющаяся. А вот в телесных сигналах, пантомимике, жестикуляции у гипертимов в силу их атлетичности и диспластичности превалируют так называемые мужские сигналы тела. Как мужчины, так и женщины демонстрируют в поведении грубую диспластику. В жестикуляции она проявляется в широких движениях в различных направлениях. У гипертимов в вербальных и невербальных поведенческих стереотипах много жестов-иллюстраторов, которые направлены на коммуникацию с большим количеством людей. Гипертимы, как правило, общаются прикосновениями. Жесты ориентированы на контакты с другими людьми, однако грубоваты и диспластичны.

Гипертимы – весельчаки. Черты их лица трудно назвать красивыми, они достаточно грубые и крупные, однако в совокупности могут создать оригинальный гармоничный образ. При знакомстве с гипертимом, в процессе общения мы сразу видим его большой энтузиазм. Гипертим создает вокруг себя много суеты, совершая большое число движений, которые либо привлекают, либо отталкивают от него людей. Основным их качеством является жизнерадостность, приветливость. Гипертим очень гостеприимный человек, улыбается, весел, активен, разговорчив, правда, его разговор можно назвать даже болтовней, так как он не умеет сдерживать своих эмоций. Все его переживания достаточно легко читаются на его лице.

Гипертимы преувеличивают свои возможности, зачастую в своей профессиональной деятельности не достигают больших успехов, но им хочется, чтобы об этом поговорили, поэтому гипертим делает все, чтобы преувеличить свои возможности. При этом он нуждается в постоянном одобрении со стороны окружающих. Как я уже говорил, быстрая, подвижная нервная система заставляет гипертима увлекаться новыми идеями. Он имеет несколько хобби, причем они меняются в зависимости от ситуации. На окружающих гипертим производит впечатление приятного, веселого, интересного, уверенного в себе человека, однако стоит понимать, что он не склонен углубляться в сложные проблемы, абсолютно беспечен, отличается радужностью надежд и опирается на такие понятия, как удача и счастливый случай. Всегда занят разными делами, кроме основной работы, если он ее не меняет на протяжении определенного периода времени, то начинает изучать иностранные языки, заниматься разными хобби, но при этом быстро теряет к ним интерес.

Гипертим с трудом различает, где главная, а где второстепенная ситуация; притом что очень хорошо чувствует настроение окружающих, зачастую плохо разбирается в их деловых качествах. Время от времени подвержен приступам тревоги, пессимизма, которые очень быстро сменяются высоким уровнем эйфоричности и оптимизма.

Гипертим неразборчив, непоследователен в еде, он может совершенно спокойно есть все подряд: соленое, потом горькое, кислое, в общем, склонен к разнообразному потреблению пищи. Он неразборчив в контактах. Проявляет такие качества, как бесцеремонность в поведении, снисходителен к своим ошибкам и недостаткам. Бывает вспыльчив, но тут же отходчив. Проявляет непостоянство, моментальную привязанность и влюбчивость. В своей коммуникации он ориентирован на эмоции, на новизну, поэтому и в работе нередко ненадежен. Он очень быстро меняет все вокруг, на одной работе ему становится неинтересно.

Если говорить о любви, об эмоциях и чувствах, то любовь у него как развлечение, вспыхивает и быстро гаснет. Да, она бывает оригинальна, появляется пылкость отношений, но эти отношения – ненадолго. Гипертим живет для себя, и его ничто и ни к чему не обязывает. С одной стороны, можно сказать, что гипертим эгоцентричен, но это не эгоцентризм истероида. Из-за того что гипертим перескакивает из сюжета в сюжет, ему все интересно, для него все важно, жить ради одной женщины гипертиму сложно, ведь такое количество других женщин находится рядом с ним.

Сексуальная жизнь гипертима – очень важный фактор для него. Он проявляет обширную сексуальную активность. Говорят, что у Виктора Гюго было более 200 сексуальных партнерш, а в возрасте 70 лет он смог соблазнить 20-летнюю дочь писателя Готье. Айседора Дункан обладала высокой сексуальностью и была убежденной сторонницей свободной любви. Однако, несмотря на такую гиперактивность в интимной жизни, гипертимы бывают не только страстны, но и торопливы.

Криминальный профиль. Гипертимы совершают спонтанные преступления. В условиях «растормозки» могут совершать мелкие кражи. Если гипертиму срочно нужна машина, он может совершенно спокойно взять чужую, а потом расплакаться и сказать: «Ой, извини, мне надо было, я не хотел».

Гипертим попадает под власть азартных игр. Именно у него возникают заболевания, связанные с зависимостями. В состоянии алкогольного опьянения, в состоянии «растормозки», находясь в ресторане, в баре, может устраивать разного рода потасовки и драки, потому что люди гипертивного типа склонны к мелкому хулиганству. Они принимают спонтанное участие в разбоях и грабежах, когда не хватает денег на реализацию их нужд. Как правило, тяжкие преступления, убийства, изнасилования совершают в состоянии «растормозки», когда не способны себя контролировать.

Ложь гипертима. Как вести себя в ситуации, если гипертим является причастным лицом и пытается говорить неправду? В данном случае проявляется особый вид поведения, который отличает этот психотип от остальных психотипов. У них резко возрастает число жестов-иллюстраторов. Для них важно черпать ресурсы из внешнего источника, поэтому гипертим еще более активно начинает жестикулировать руками. Как только появляется возможность заболтать, он тут же начинает это делать. Однако при задавании ему проверочных вопросов проявляются все те же самые признаки лжи, которые присущи остальным психотипам. И эти маркеры лжи будут проявляться за очень короткое время. Как только мы понимаем, что перед нами гипертим, что он причастен, что он каким-то образом выдал себя, как правило, у него тут же включается защитный механизм, регрессия. В силу быстрой переключаемости гипертим может рассказать вам все. Когда понимает, что он попался, готов выходить на сотрудничество со словами: «Вы должны мне помочь». Может поинтересоваться, каким образом устроен полиграф, если вы, например, полиграфолог, сфотографировать себя в датчиках полиграфа, отправить друзьям в «Инстаграм» или куда-то еще, попросить вас рассказать о том, как вы проводите проверку. В общем, гипертим любит общаться, он недолго находится в состоянии депрессии.

Если вы проводите групповые исследования, рекомендую в первую очередь определить по внешним или каким-либо еще признакам гипертима и первым начать беседовать с ним для выяснения расследуемых событий. Гипертим, хочет он того или не хочет, все расскажет сам. Гипертимы очень плохо удерживают информацию внутри. Вся эта информация должна стать достоянием общественности, потому что цель данного психотипа – это большое количество контактов с людьми. При получении признания не нужно мешать гипертиму говорить, лучше помолчите.

Эмотив: эмотивный психотип

Люди эмотивного психотипа, или, как их называют психиатры, психоастеники, – это удивительные люди, для которых важны гуманизм и гуманистичность.

В основе этого психотипа лежит слабая нервная система и особое функционирование полушарий коры головного мозга. Что значит особое функционирование, мы поговорим чуть позже. Базовая эмоция, в основе которой лежит тенденция воспроизводства, – это радость или спокойствие. Но радость и спокойствие у эмотивов будут сильно отличаться от радости истероида. У последнего радость сенсорная, требует присоединения, поглощения вовнутрь приятных позитивных раздражителей. А радость и спокойствие у эмотива-психоастеника связана с переоценкой поведения в позитивную сторону. Или, как бы описал эту эмоцию Я. Пансеп, это забота, забота о ближнем, о тех, кто тебя окружает, о дальнем круге. Таким образом, забота – это базовый древний поведенческий стереотип, который позволил эмотиву выжить и сохраниться в нашей эволюционной цепочке.

Мимика. Как правило, на лице у человека эмотивного типа всегда написана эмоция заботы, ему свойственно мимическое проявление интереса: чуть более широко открытые глаза для того, чтобы можно было больше взять из внешнего мира, увидеть все самое позитивное. Мимика не очень подвижная, но при этом грусть и печаль, искренность и естественность – основные черты, которые проявляет в данном случае человек эмотивного типа. Мимика не такая активная, как у гипертима, поэтому мимические проявления происходят плавно, без каких-либо резких переходов. На ум приходит персонаж известного мультика, кот Леопольд, который говорит: «Ребята, давайте жить дружно!»

Жестикуляция, пантомимика. Люди эмотивного психотипа используют округлые, плавные движения. Можно сказать, что вся жестикуляция подобна китайской гимнастике тайцзицюань. Жесты округлые, переходящие один в другой, нет грубой диспластики. Несмотря на то что эмотивы склонны к астеническому телосложению, все-таки определенная диспластика им свойственна. Желание никого не задеть, быть максимально корректным, чувствовать свое тело – все это придает жестикуляции эмотива неторопливость и гармоничность.

Система мышления. Психолингвистические особенности эмотивов в большей степени отражают даже не то, что они говорят, а то, как они говорят. Речь у них плавная и негромкая, тону голоса свойственна мелодичность. В речи они используют большое количество слов с позитивной коннотацией. Негативно окрашенные слова меняют на позитивно окрашенные, часто применяют извиняющиеся слова: «простите, пожалуйста», «не были бы вы столь любезны». Отличаются правильностью произношения, в речи чувствуется природная грамотность, четкое проявление культуры. Эти люди знакомы с большим количеством литературных произведений, причем, как правило, классических, и это не может не отражаться на их речи и в целом на ценностях. Естественно, речь соответствует этим высоконравственным критериям. Эмотивы не так много говорят, стараются больше слушать.

Общение и поведение. Основные качества, свойственные эмотиву, – это стеснительность, скромность, самостоятельность и даже во многом загадочность. Можно сказать, что это и есть визитка эмотива. Для некоторых характеров данный тип очень труден для понимания, поскольку все его эмоциональные чувства во многом аутичны и крайне субъективны, а внешне могут проявляться незаметно и даже незначительно. Потому что для эмотива важно не привлекать к себе внимания, а мотивы его поведения могут быть спрятаны очень глубоко в бессознательном.

При сильных эмоциях эмотив старается приглушить их своей сдержанностью, что внешне проявляется в виде некой холодности. В повседневной жизни это выражается в кажущемся безразличии к другим людям, однако на самом деле это не так. Забота является одной из главных черт человека эмотивного типа, поэтому он старается помочь любому, кто к нему обратился. Как правило, эмотив обращен внутрь себя. В поведении демонстрирует неуверенность, стеснительность, занят своими мыслями и внутренними переживаниями.

Особенность эмотива заключается в том, что он много учится, склонен к самообразованию. Великолепно прогнозирует ситуацию, понимает развитие событий, обладает определенной проницательностью и прозорливостью. Эмотив – борец за справедливость, считает главной ценностью в человеке духовность и нравственность. Для него важно соблюдение норм и правил, при этом эмотив может быть внешне достаточно референтным, для него свойственна такая черта, как ведомость. Однако вести эмотива может только тот человек, который предлагает ему высокие нравственные ценности, а низменные ценности, как уже говорилось, эмотиву несвойственны. Еще одними из важных черт в поведении эмотивов являются стыдливость и застенчивость, которые опять же опираются на соблюдение более высоких норм и правил жизни. Нужно понимать, что гуманизм и внимание к людям – главная черта их характера, в связи с этим они не прощают несправедливости и измены, но во всех остальных вопросах уступчивы и терпимы.

Еще одно качество эмотива в силу его рефлексивности и аутичности – замедленность порога реагирования и, естественно, затруднение в принятии решений. С возрастом эта тенденция даже будет повышаться, потому что таким образом будет отражаться более мудрое отношение к жизненным проблемам в противовес беспечности и оптимизму молодости. Зачастую такие люди могут восприниматься окружающими замкнутыми, молчаливыми, застенчивыми, серьезными. Однако тем не менее эти люди нуждаются в глубоких и прочных контактах с окружающими. Иногда именно такое поведение создает из эмотива скрытого лидера коллектива.

Эмотив, как уже говорилось, склонен к самообразованию, умеет настойчиво и твердо работать в коллективе и над собой. Не оказывает давления на других людей, требует оценивать какие-то сенсорные вещи, плохо переносит руководителей волевого стиля. Соблюдая все нормы общения, старается избегать конфликтов, всегда ценит психологический комфорт, как на работе, так и в семье.

Эмоционная направленность данного типа – это избегание неуспеха. Нужно помнить, что стрессоустойчивость у такого человека достаточно низкая. Он проявляет скептицизм, неконформность и недоверчивость, но при определенной покорности. Нужно понимать, что функционирование коры полушарий головного мозга у эмотивов особое, они всегда стремятся к более высоким ценностям, справедливости и идеалу, скептицизм будет проявляться при демонстрации партнером по переговорам или семейной жизни ценностей низкого логического уровня. Эмотивы не принимают жесткой позиции в любых отношениях, тяжело переживают жестокость и грубость в общении.

Любовь и сексуальная сфера. Для эмотива любовь – это глубокое, истинное чувство, которое окрашено реальным романтизмом. Это не показной романтизм истероида, в нем отсутствует показушность. Там есть такие качества, как чувствительность, пылкость, зависимость, жертвенность. Поэтому для эмотивного психотипа важные качества любви являются, наверное, самыми главными. Базовая черта эмотива в сексе – стыдливость, определенная закрепощенность. Могут проявляться определенные мазохистические черты. Как правило, для мужчин сексуальная жизнь может характеризоваться недостатком любви. Эмотивы могут мечтать о женщине, которая могла бы привести в порядок их жизнь. Так, Ван Гог, например, в возрасте 37 лет покончил с собой от неспособности найти себе постоянную спутницу жизни. В связи с этим зачастую происходит формирование внутренней напряженности и неуверенности, снижение настроения и самооценки, пессимистическая оценка перспективы. Могут проявляться такие черты, как обидчивость, недоверчивость, при этом повышенное чувство вины.

В профессиональном плане такие люди тяготеют к гуманистическим видам деятельности, предпочитая взаимоотношения один на один. В глубине кабинетов они формируют гуманные идеи и либеральные тенденции. Людмила Николаевна Собчик по этому поводу написала интересную фразу: «Во власть они не вхожи, но ореол святости им льстит». Это поэтические натуры, владеющие красками языка, поэтому могут быть прекрасными журналистами, писателями, психологами, а также врачами, ветеринарами, воспитателями. Девизы их жизни – «Миром правит доброта», «Браки и разводы совершаются на небесах».

Криминальное поведение. Эти поведенческие стереотипы очень сильно отличаются от всего того, что делают другие психотипы. Люди эмотивного плана крайне неохотно идут на совершение преступлений, поскольку ложь является одним из сильных дезадаптирующих инструментов. В связи с этим любые преступные действия, которые эмотивы совершают, или ложь, на которую они идут, делаются только ради близких или каких-то более высоких ценностей. Слабая нервная система приводит к тому, что человек эмотивного типа, попавший в сложную ситуацию, использует два базовых поведения: отрицание и нейтрализацию. При процедуре проверки он замыкается, старается ничего не говорить либо же использует такую модель, как самооговор. Однако самооговор тоже является плохо подготовленным: в силу того что одним из базовых дезадаптивных механизмов является ложь, люди эмотивного типа очень плохо формулируют и формализуют легенды. Они обладают слабой нервной системой, в связи с чем в ситуации лжи их выдает не только речь, но и ярко выраженные признаки вегетативной нервной системы. Как правило, эмотивам становится стыдно, они испытывают чувство вины, не способны долго сопротивляться. Однако признание у этих людей можно получить только при проявлении так называемой нравственной мотивации.

Астеник: тревожно-мнительный психотип

В основе тревожно-мнительного психотипа лежит слабая малоподвижная нервная система. Это значит, что она не способна выдерживать длительные процессы возбуждения и в данном случае будет проявлять себя в опасности по так называемому принципу мнимой смерти. Под мнимой смертью мы понимаем быстрое непроизвольное бессознательное угасание у животного и человека психической и физической активности в ситуации сильного стресса. В этом случае есть надежда, что опасность пройдет мимо. Ее источник – хищник, агрессор – не станет связываться с «мертвецом», появляется объективный шанс выжить. Это и есть особенность функционирования нервной системы человека тревожно-мнительного психотипа.

Люди подобного типа, как правило, крайне редко идут на асоциальное поведение, как мы шутим, им жить страшно, не то что совершать какие-либо преступления. Людей астенического характера мы относим к некриминальному типу, они крайне редко совершают какие-либо преступления. В связи с тем что они мыслят категориями, связанными со страхом, они все время оценивают все с точки зрения негативных последствий, переносят эти последствия в будущее – все может быть опасным. Любые позитивные черты, факты переопределяются в негатив.

В речи происходит дистанцирование от всего нового, от всего неизвестного. И еще одной важной чертой является то, что люди астенического характера в силу того, что все страшно, все опасно, способны очень многое забывать.

Если говорить о внешнем виде, то специфических черт в телосложении у астеников нет. Им свойственна в большей степени астеническая и гиперастеническая конституция. Используют большое количество одежды серого цвета, что делает затруднительным выделить их в толпе. Одежда выбирается такая, чтобы сделать их незаметными, чтобы никто не обращал на них внимания. Поэтому уменьшение размеров, неброское оформление пространства и себя является основой поведения астеника.

Мимика. Как правило, на лице у астеника проявляется базовый треугольник беспокойства на уровне лба, которое практически все время сопровождает коммуникацию с таким человеком. В связи с тем что в кровь выбрасывается большое количество адреналина, проявляется бледность лица, то есть это, как правило, люди с кожей не розового цвета, что свойственно, например, человеку гипертимного психотипа.

Пантомимика. Жестикуляция минимальная. Астеник старается особенно сильно не размахивать руками при коммуникации, как правило, от всего опасного он старается дистанцироваться. Придя на интервью, он попытается загородиться от интервьюера какой-то сумочкой, портфелем, чем-то еще, чтобы никто его не видел. Помимо этого, для астеника характерна черепашья позиция – он пытается втянуть голову в плечи, и в этой позе ему достаточно удобно сидеть. В связи с вегетативной неустойчивостью у людей подобного психотипа проявляется синдром холодных ладоней, они пытаются спрятать руки за какой-либо предмет или сжать их в кулаки. Пантомимика опирается на принцип «спрятаться как можно больше, занять оборонительную позицию, поскольку все в жизни опасно».

С точки зрения общения, поведения: люди тревожно-мнительного типа при знакомстве инициативы обычно не проявляют. Если знакомство происходит, то, как правило, такой человек старается продемонстрировать логичность поведения, не проявлять эмоции, глушит их своей сдержанностью. Астеник направляет эмоции внутрь себя, там они бурлят, однако внешне он максимально сдержан.

Астеники часто хорошие работники, трудолюбивы, пунктуальны, обязательны, в любом в виде деятельности руководствуются инструкциями и правилами. Ведь, если будет нарушена инструкция, ему может достаться, поэтому нужно стремиться выполнять все необходимое. Для астеника является четким правилом любым способом дистанцироваться от внешнего мира.

Астеник экономен, бережлив, старается избегать ответственных высоких руководящих постов, решительных поступков. Для него все это может быть опасно. Как правило, волнуется, нервничает перед любым важным делом; поскольку он нарисовал себе неудачи – он опасается неудачи. Недооценивает свои способности, тяжело переживает нарушение этических норм, долго помнит добро и зло, критик-моралист, может быть настойчивым, требовательным, при этом будет проявлять глубокую эмпатию к людям, чувствителен к грубости, впечатлителен. Любое напряжение приводит к тому, что человек тревожно-мнительного типа пытается закрыться в самом себе.

Эмоциональная сфера жизни. Не признает любви и дружбы без взаимности. Ради любви, дружбы и настоящего дела способен пережить любые трудности. Часто приписывает людям негативные мысли, подозревая их во всевозможных низменных вещах, замышлении зла, интригах, подстрекательстве. В связи с этим астеник может проявить инициативу при разрыве исчерпавших себя отношений либо стать тираном в семье. Проповедует совестливость, терпимость, доброту, готовность помогать, демонстрирует смиренность и морализм. При этом в силу тревожности демонстрирует скептицизм, неконформность. Главным источником стресса для астеника является непредсказуемое развитие событий. Быстро утомляется, тянется к ласке, мягкости, к тем людям, кто демонстрирует эмпатию.

В профессии преуспевает в видах деятельности, связанных со скрупулезным выполнением стандартных манипуляций, простых действий с высоким уровнем ответственности. Может быть учителем, медсестрой, врачом, завхозом. Девизы в жизни: «Оставьте меня в покое» и «Нравственность превыше всего».

Астеники очень плохо переносят изменения в своем коллективе. Им нужна стабильная, постоянная работа, которая не будет меняться на протяжении долгого периода времени. Это те люди, которые 10–15 лет работают на одном месте. Их все устраивает, главное, чтобы была стабильность, чтобы все было понятно.

Криминальное поведение у астеников осознанно, однако с точки зрения детекции лжи люди астенического типа создают большое число проблем для верификаторов. В свое время Клиф Бакстер, один из основателей американской школы детекции лжи, пришел к выводу, что люди астенического типа являются при детекции помехой, потому что выдают ярко выраженные реакции, реакции причастности на различного рода второстепенные стимулы. Специально для таких людей Бакстер ввел вопрос комплекса вины – чтобы специально выделить астеников из всех остальных психотипов.

Вопрос комплекса вины выглядел следующим образом: задавался вопрос по вымышленному преступлению, а принцип заключался в том, что если опрашиваемое лицо реагирует на вымышленное преступление так же сильно, как и на реальное, то это человек тревожно-мнительный, а значит, непричастный, поскольку он реагировал на все вопросы обвинительного уклона достаточно сильно. В нашем же случае, поскольку мы выделили четкие признаки речи, мимики и пантомимики астенического человека, тратить время на задавание вопросов комплекса вины нет никакого смысла. Как правило, при установлении данного психотипа этот человек выносится за круг подозреваемых.

Ипохондрик: депрессивно-печальный психотип

Не все психиатры выделяют данный психотип. Кто-то его считает тревожным психотипом, то есть астеническим. Однако для детекции лжи очень важно выделять таких людей, поскольку, как и астеники, они создают большое число помех во время проведения данной процедуры.

Ипохондрик относится к некриминальному типу. Однако если верификатор не знает особенностей его поведенческого стереотипа, то при определении причастности или непричастности может ошибиться и осудить непричастного человека.

В основе данного психотипа лежит слабая и застревающая нервная система. Если у астеника она слабая и малоподвижная, то здесь именно слабая и застревающая, то есть человек как бы застревает на определенном объекте, который потерял. И поэтому в основе поведения ипохондрика лежит реинтеграция – поведенческая реакция на потерю чего-либо важного, чем обладал и наслаждался. И функция этой реинтеграции как раз в обретении этой опеки вновь. В связи с этим базовые эмоции – печаль и грусть. Человек грустит о том, что потерял что-то важное, что-то значимое. И базовое поведение ипохондрика – это всегда призыв о помощи, то есть человек сигнализирует социуму, что ему нужны поддержка и помощь в данный момент.

Депрессивные тенденции жизни опираются на когнитивную триаду Бека. Человек ипохондричного типа негативно оценивает себя, как бы говорит о том, что является дефектным, неадекватным, несостоятельным, ощущает, что он бесполезен, не нужен людям. Склонен к негативной интерпретации текущих событий – человеку кажется, что мир состоит из непомерных требований, непреодолимых препятствий и, что бы ни случилось, все равно это приведет к негативной ситуации. И вот человек, как правило, подгоняет факты под заранее сделанные негативные выводы. Дальше возникает негативное восприятие будущего – прогрессирует бесконечное продолжение трудностей, проблем, страданий. Более того, любая попытка совершить какое-то начинание обречена на неудачу. В связи с этим возникает еще одна черта характера – постоянно пониженный фон настроения, который в психолингвистике проявляется постоянной жалобой на контекст, на ситуацию.

Базовые тенденции речи – жалобы или призыв о помощи. Эту тенденцию очень интересно рассмотреть, например вспоминая автора прекрасного материала «Люди, которые играют в игры» и «Игры, в которые играют люди» – Эрика Берна, который описывает сценарий поведения такого ипохондричного человека. Маленькая миссис Бэтки всегда приходит в бар и ищет человека, которому она может пожаловаться на свою жизнь, на то, что у нее все плохо, печально и безнадежно. Ипохондрики любое позитивное событие, действие или намерение переворачивают в негатив, грусть. Жесты у таких людей медленные и заторможенные, демонстрируют какие-то детали при постоянном совершении какой-либо процедуры. Сидят ипохондрики часто в сгорбленной, наклоненной позе, как бы стараются уменьшиться в размере, глаза опущены вниз. В этом положении можно особенно ярко испытывать состояние тоски и депрессии.

Конституция у ипохондриков нормостеническая, но может быть и гиперстенической. В одежде много серых и черных тонов. Не стремятся к большому количеству контрастных цветов, поскольку это сразу же напомнило бы о такой эмоции, как радость. Стараются избегать украшений. Жестикуляция неактивная, ограниченная, монотонная, процессная. Сопровождается всеми теми контекстами, которые позволяют лучше всего испытывать грусть или печаль. В общении и поведении ипохондрики настроены на обретение грусти.

По темпераменту это чаще всего флегматики или апатики. При знакомстве демонстрируют воспитанность, вежливость, предупредительность и на первом этапе могут вызывать позитивный образ интеллектуального человека. Обычно проявляют научную любознательность, умеют сосредоточиться на главном, не любят банальностей. Ипохондрик может показать хорошую интуицию, быстро прогнозирует развитие событий, однако прогнозирует в негативную сторону – «Все равно все будет плохо». Это достаточно честные люди, люди с реалистической жизненной концепцией, они точно знают, когда произойдет что-то плохое, очень четко отслеживают то, что может быть плохим. В связи с этим быстро прогнозируют негативное развитие событий. Демонстрируют при этом мудрость, могут проявлять даже дальновидность. При этом максимально осторожны, поскольку им свойственен высокий уровень тревожности.

Ипохондрики часто хорошие профессионалы, гиперкомпенсируют себя в работе. Однако из-за вечных жалоб на судьбу люди их не очень принимают. Ипохондрики выполняют взятые на себя обязательства, стремятся к красивым вещам, украшениям, к мелочам в быту, чтобы продемонстрировать, что все эти вещи все равно не украшают и без того его грустную жизнь. Из-за базовой эмоции грусти и печали иногда проявляются высокомерие и педантизм. В связи с низкой коммуникацией предпочитают жить в мире идей и книг, не обращая внимания на какие-то бытовые проблемы. Недостаточно отзывчивы по отношению к другим людям, стараются просто выполнять свои обязанности. Малочувствительны к переживаниям близких. Вместо того чтобы проявлять какое-то сочувствие, любят поучать и воспитывать. Снобы, зануды, скептики, постоянно ворчат, проявляют дисфорию. Склонны оценивать ситуацию только в мрачных тонах.

Пытаются сверхконтролировать себя в разных ситуациях. Демонстрируют и подавляют спонтанную самореализацию. В связи с застреванием проявляют инертность мышления при принятии решений. Избегают ответственности за серьезные решения. Если все-таки решение принимается и не выполняется, то перекладывают вину на других людей. В межличностных отношениях выставляют к себе и окружающему миру высокие нравственные требования, которым люди могут не соответствовать, и в связи с этим начинают обвинять их в том, что они не соответствуют нормальным человеческим ценностям. Проявляют осторожность, осмотрительность, эмоциональную сдержанность. Сочетание сдержанности и раздражительности формирует психосоматическую предиспозицию, скрывающуюся за брезгливостью и назидательностью.

Ипохондрик диссоциируется от общества, стремится к одиночеству, к некой свободе, желает избавиться от коммуникации для того, чтобы получить другого собеседника и ту коммуникацию, которая позволит ему создать опеку. Недоверчивый, скептичный. Проявляется это в качестве гиперкомпенсации к высокому уровню сверхобязательности.

Эмоциональная и сексуальная жизнь. Любвеобильность является одной из черт ипохондрика, которая часто сочетается с продолжительной холостяцкой жизнью. Человек ипохондричного типа не может найти объект любви и сконцентрироваться на нем, плохо переключается в связи с застреванием нервной системы. Сексуальные устремления как мужчин, так и женщин направлены на людей состоявшихся, зрелого типа, которым, в силу их мудрости, можно пытаться жаловаться. Однако если партнер быстрый и не способен постоянно выдерживать проявления занудства, свойственного ипохондричному психотипу, то такие браки могут быть обречены на неудачу.

В профессиональной сфере ипохондрики ориентированы на те виды деятельности, где требуются исполнительность, умение подчиняться, сдерживать соблазны. Поэтому это может быть хороший чиновник, правильный секретарь, заведующий отделом, кадровый военный, служитель культа. Наиболее успешная социальная роль – это блюститель нравственности, сбегающий от рисков. Много таких людей на сегодняшний момент работают в школах, где можно реализовать себя в стремлении к высокой нравственности. Не случайно ипохондрики могут проявлять себя в философии – там, где можно говорить о высших ценностях, – в математике, могут быть неплохими экономистами, учеными, которые занимаются исследованием психологии человека. У ипохондриков, людей, связанных с ипохондрической симптоматикой, часто преобладают гастроэнтерологические заболевания, в связи с чем ипохондрики – частые гости лечебных учреждений, как правило, очень много обследуются, следят за своим здоровьем.

Девизы – «Как бы чего не вышло» и «Каждая медаль имеет свою оборотную сторону».

Если базовая тенденция ипохондрика нарушается, он тут же впадает в состояние раздраженности, может проявлять агрессию.

Как они лгут. Точно так же, как и астеники, ипохондрики добавляют верификаторам большое число шумов, поэтому очень важно определять человека ипохондричного типа. И его с точки зрения детекции лжи выявить достаточно просто – он всегда говорит о прошлом, о своем опыте, жалуется на современную жизнь. Сидит в так называемой аудиодигитальной петле обратной связи.

Подводя итоги данной главы, необходимо обратить внимание, что психотипы в силу особенностей своей нервной системы выбирают для себя базовые, свойственные для них стратегии лжи. Конечно, эта классификация условна и психотипы могут лгать по-разному. Но в 90 % случаев личность выбирает для себя наиболее эволюционно пригодную форму лжи (см. рисунок).

Часть 4. Как правильно вести беседу для изобличения лжи

В этой части книги рассказывается, как правильно формулировать и задавать вопросы с целью вывести лжеца на чистую воду. Мы также разберемся в том, что такое структурированная опросная беседа.

Глава 14. Опросная беседа как основной инструмент верификатора

У кого есть глаза, чтобы видеть, и уши, чтобы слышать, тот может быть уверен, что ни один смертный ничего не скроет от него. Если молчат его губы – проболтаются кончики пальцев; предательские знаки поползут из каждой его поры.

З. Фрейд

Если основным инструментом полиграфолога является опрос с применением полиграфа, то основным инструментом верификатора становится беседа с человеком. Но поскольку инициатором беседы является верификатор, точнее, «инициатор», то говорить о том, что беседа будет проходить в качестве диалога с обеих сторон и вестись в произвольном ритме, не приходится. Беседа, которую верификатор проводит для распознавания лжи, ведется структурированно, в виде опроса по заранее заготовленным скриптам. В связи с этим такое взаимодействие и получило название «опросная беседа», поскольку целью беседы является установление истины и по фабуле дела проводится опрос.

Давайте рассмотрим основные виды опросных бесед, используемых в безынструментальной детекции лжи.

В явной опросной беседе верификатор сам проводит интервью, задает вопросы, интерпретирует данные и, если необходимо, получает признание. Делает он это явно, то есть опрашиваемое лицо знает точно, по какой теме проводится исследование, и понимает, кто перед ним находится. Явная опросная беседа может быть структурированной и неструктурированной. Структурированная опросная беседа жестко регламентирована, вопросы задаются в строгой последовательности по скрипту, в неструктурированной опросной беседе порядок, очередность и количество вопросов определяет сам верификатор и задает их в свободном порядке.

При неявной (скрытой) опросной беседе верификатор выступает в качестве наблюдателя, у него нет права вести диалог, задавать вопросы. Как правило, между верификатором и тем человеком, который ведет беседу, есть система сигналов и кодов, и по ним беседа корректируется в ту или иную сторону. По итогам такого мероприятия верификатор отвечает на вопросы заказчика, исходя из увиденного и услышанного.

Неявная (легендированная) опросная беседа применяется тогда, когда инициатор исследования не хочет по каким-либо причинам раскрывать, что он проводит расследование. В этом случае верификатор работает под легендой. В моей практике мне приходилось брать на себя роли психологов (чаще всего), кадровиков, сотрудников службы безопасности, бизнес-тренеров, участников ОПГ, наркоманов и даже экстрасенсов и колдунов. При подобной работе нужно помнить, что легенда должна быть правдоподобной. Если у вас нет глубоких знаний, лучше пользоваться другими инструментами, поскольку при вашем разоблачении шансы на достижение успеха в детекции лжи существенно снижаются.

Групповая опросная беседа используется в том случае, если необходимо быстро опросить группу численностью 15–20 человек и более. Это самый сложный инструмент в безынструментальной детекции лжи, однако очень эффективный. Основная цель групповой профайлинговой беседы при правильно заданной установке – по невербальным признакам определить вероятность причастности или непричастности отдельных лиц и сократить круг подозреваемых.

Опросная беседа вне зависимости от ее вида всегда состоит из следующих частей: вводной, исследовательской, боевой (получение признания в случае необходимости) и утилизации.

На каждом этапе опросной беседы имеются свои цели и задачи. Решаются они с помощью специальных инструментов, вопросов, или, как еще их называют специалисты в области детекции лжи, стимулов.

И прежде, чем мы перейдем к структуре опросной беседы, нам необходимо будет понять, какие же задачи решают вопросы, которые задает верификатор во время опросной беседы, и почему навык задавания вопросов является основным в безынструментальной детекции лжи.

Глава 15. Задачи, решаемые стимулами (вопросами) в безынструментальной детекции лжи

Вся детекция лжи, как инструментальная, так и безынструментальная, покоится на трех китах – трех основных стимулах (вопросах), которые мы задаем опрашиваемому лицу. В этой главе мы рассмотрим основные принципы этих китов и разберем, какие задачи они решают.

Для начала назовем этих китов:

• нейтральные вопросы;

• контрольные вопросы;

• проверочные вопросы.

Верификатор, который четко понимает и осознает цели и задачи каждого типа вопросов, может их использовать произвольно по своему усмотрению и получать необходимый ему результат. Рассмотрим каждый из типов вопросов.

Нейтральные вопросы

Основная задача нейтральных вопросов на первом этапе – оценка адекватности реагирования опрашиваемого лица. Они помогают определять, насколько вменяемо на момент проверки опрашиваемое лицо, особенно на начальном этапе взаимодействия. Эти вопросы также необходимы в качестве вопросов, снимающих последствия реакции от контрольных или проверочных вопросов, позволяющих верификатору отследить фазы расслабления и напряжения у опрашиваемого лица и вернуть его в исходное состояние его психологической нормы (то есть на базовую линию поведения). Они также необходимы для определения состояний согласия или несогласия человека, для определения нормы времени его ответа на вопросы в безопасной ситуации и для установления контакта на протяжении всей опросной беседы.

Основным и главным принципом в составлении нейтрального вопроса является принцип вызывания слабой психофизиологической и психологической реакции на него. Если на нейтральный вопрос была получена реакция сильной выраженности, то верификатор должен обратить на нее внимание. Например, если на нейтральный вопрос типа: «Вас зовут Иван Иванович?» – верификатор видит признаки стресса, то, вероятно, что этот вопрос уже перестал быть нейтральным, поскольку вызвал реакцию (значимость). И верификатор должен ответить для себя на вопрос: а почему нейтральный вопрос оказался таким важным для человека?

Итак, основной принцип нейтрального вопроса – это его невысокая значимость для опрашиваемого лица.

Нейтральные вопросы, как правило, носят безопасный характер для опрашиваемого лица и касаются его биографии, места работы или жительства, его личностных качеств и пристрастий.

В безынструментальной детекции лжи ответы на вопросы могут быть как короткими – в виде ответов «да» или «нет», так и иметь развернутый характер. Верификатор может также попросить опрашиваемое лицо закончить за него предложение. Некоторые примеры формулировок нейтральных вопросов, подразумевающих короткие ответы:

– Вас зовут Иван Иванович?

– Вы работаете на предприятии «Омега»?

– Вы работаете слесарем?

– Вы женаты? И т. д.

Вопросы, подразумевающие развернутые ответы:

– Представьтесь, пожалуйста.

– Расскажите, пожалуйста, где вы работаете.

– Расскажите, пожалуйста, в какой должности вы здесь работаете.

– Чем вы занимаетесь? И т. д.

Как уже говорилось, в беседе могут не только задаваться вопросы, но и определяться темы беседы. Они, как правило, перекликаются с вопросами и могут быть также использованы в опросной беседе.

Мы подошли к очень важной теме – к вопросу сравнения, или к контрольному вопросу, одному из самых сложных моментов как в инструментальной, так и в безынструментальной детекции лжи.

Контрольный вопрос

Первыми метод как инструментальной, так и безынструментальной детекции лжи создали американцы, и на первом этапе развития метода появилось два типа вопросов – нейтральный и проверочный. Тест нейтральных и проверочных вопросов, предложенный в начале прошлого столетия полиграфологом Ларсоном, был на заре детекции лжи основным. Тест состоял из двух нейтральных вопросов и 5–7 проверочных. Однако он грешил ошибками ложного обвинения. Спустя небольшое количество времени другой американский полиграфолог, Рейд, вводит вопрос сравнения, который впоследствии и начинают называть контрольным вопросом.

Верификаторы стали понимать, что использование только нейтральных и проверочных вопросов для установления истины не работает. Для полноты и точности картины исследования и возникает контрольный вопрос. Так инструментальная детекция лжи попадает в структуру полевого психологического эксперимента, и в ней появляется очень важная идея – идея сравнения двух элементов опыта.

Следующим шагом в развитии метода инструментальной детекции лжи стало появление зон сравнения. Уникальный исследователь и полиграфолог Клиф Бакстер создал не только зоны сравнения, он первым ввел количественную оценку, поскольку раньше оценка была только качественной. Бакстер разработал алгоритм количественной оценки, благодаря чему в детекции лжи появилась цифра, а значит, точный инструмент измерения, а главное – правило, по которому это измерение нужно проводить.

Благодаря такому подходу и этой методологии чуть позже, с развитием метода безынструментальной детекции лжи, также появилась возможность создать балльную оценку опросной беседы, и благодаря этой модели удается достаточно точно зафиксировать правдивые или ложные высказывания, что особенно важно для проведения судебных экспертиз. Пифагор сказал: «Все есть число», и кто-то из великих добавил, что наука начинается там, где есть измерения, где можно измерить.

Однако правила Бакстера оказались достаточно сложными и громоздкими для применения. Это связано с рядом факторов.

Американские полиграфологи и верификаторы до сих пор стоят на позиции определения лжи и правды. Хотя мы ранее говорили о том, что правда и ложь – понятия социальные и к детекции лжи не имеют никакого отношения. Используя контрольные вопросы, американские полиграфологи провоцируют обследуемого на ложь. Они считают, что ложь на контрольные вопросы для непричастного более значима, чем ложь на контрольные вопросы причастного. И они даже в учебниках пишут: «Идеальным контрольным вопросом является вопрос, не связанный непосредственно с темой проверки, но на который обследуемый дает заведомо лживый ответ либо заставит сомневаться в правдивости своего ответа».

И долгое время вся детекция лжи, и в частности наша отечественная советская и кагэбэшная, стояла на этих позициях – спровоцировать человека на ложь. Сейчас становится понятно, что это совершенно не нужно делать и данный подход был ошибочным. Для того чтобы правильно сформулировать контрольный вопрос, нужно понимать ряд принципов в его формулировании.

Первый принцип формирования контрольного вопроса – это принцип психофизиологического феномена.

В детекции лжи есть одно из самых ключевых понятий – понятие психофизиологического феномена: «Стимул, несущий в себе информацию о событии, запечатленном в памяти, и являющийся значимым в ситуации проводимой проверки, устойчиво вызывает соответствующую психофизиологическую реакцию. Эта реакция существенно отличается от реакции на стимулы, которые подобраны на такую же тему, но не связаны с расследуемым событием и являются отвлеченными от него». При этом память, что естественно, имеет колоссальное значение: если человек ничего не помнит, то он ни на что и не реагирует. Говоря иными словами, контрольный вопрос – это «ловушка для непричастного». Верификаторы классифицируют контрольные и проверочные вопросы следующим образом: проверочные вопросы – это вопросы, на которые реагирует причастный, а контрольный вопрос – это вопрос, на который реагирует непричастный, его по-иному можно назвать вопросом социальной оценки личности. Я об этом писал в первой главе книги.

Если верификатору удалось переключить внимание непричастного на контрольный вопрос, то он не получит реакции на проверочный. Что сделал контрольный вопрос? Отвлек внимание от проверочной темы, а причастный человек в силу его эмоции страха не отвлекается от проверочной темы.

Американская школа детекции лжи считает, что идеальный контрольный вопрос – это вопрос, на который человек дает заведомо ложный ответ и не сомневается в правдивости. Американскому специалисту нужно добиться, чтобы опрашиваемое лицо сказало неправду на контрольный вопрос, и у них это работает. А в России, к сожалению (а может, и к счастью), – нет. Представим, что верификатор попросил сказать неправду, солгать. Но для нашего человека, с нашими социальными нормами и установками, ложь по инструкции не имеет никакой ответственности. Если специалист, который меня проверяет, снял с меня ответственность – это уже не ложь, это выполнение инструкций. А значит, никаких психофизиологических, невербальных и вербальных реакций не будет.

Второй принцип подбора контрольного вопроса – это реакции вины, смущения, неловкости и стыда, трансдеривативного поиска на него.

Контрольный вопрос называется контрольным в силу не своей содержательности и смысловой части, а того, как этот вопрос подает верификатор. Считается, что правду говорить легко и приятно. Это далеко не так. Правду говорить легко и приятно, когда ты говоришь о каких-то положительных своих поступках и поведении, о своих явных, декларируемых социально приемлемых сторонах личности. А вот когда вопрос стоит о теневой стороне личности, о скрываемых социальных моментах, иногда проще солгать. Когда я буду испытывать больший негатив – когда совру или признаюсь? Например, признаться в том, что когда-то струсил, сплетничал и т. д. И реакция на признание будет ярко выраженной. Вот на этом и строится наша модель подбора контрольных вопросов. Не ложь и правда определяют выраженность реакции, а личностное, субъективное восприятие того или иного социально-личностного контекста. Если опрашиваемое лицо воспринимает стимул как значимый, будет виден весь симптомокомплекс вегетативных реакций. Независимо, правда или ложь. С другой стороны, если я воспринимаю стимул как социально неловкий в данной конкретной ситуации, при этом правдиво на него отвечаю, то в виде оценки социума меня оценивает верификатор и тогда у меня обязательно появится чувство вины, неловкости, стыда. И контрольный вопрос приобретает психологический, а не физиологический смысл. А при проверочном вопросе непричастный человек испытает облечение. Ему не нужно стыдиться перед социумом и испытывать чувство вины или стыда за то, что он не совершал. Он же не крал, не убивал и не мошенничал.

Третий принцип – контрольный вопрос индивидуален и строится только из структуры личности и прошлого опыта опрашиваемого человека.

Наша отечественная школа безынструментальной детекции лжи – это школа углубленного изучения человека. И мы исходим не из стандартов, которые существуют, например, в американской системе правосудия или детекции лжи, а из личности того, кто к нам пришел.

Например, как бы контрольный вопрос подбирался в культурной среде мусульман?

Для них важно уважение к старшим, любовь к детям, верность слову, а поскольку это та база, на которой строит свое поведение член этого сообщества и все подобные установки глубинные, то сам факт подозрения сделает этот вопрос безумно контрольным. Простой вопрос: «Вы все заповеди Корана соблюдаете?» – автоматически становится контрольным для мусульман. Потому что сложно выполнять все заповеди Корана. И на такой вопрос мы увидим весь симптомокомплекс реакций. Он будет максимально значимым для непричастного мусульманина. Поэтому при формулировании контрольного вопроса важно понимать структуру личности опрашиваемого лица, его психологический профиль и поэтому при беседе с опрашиваемым лицом верификатор определяет не только психотип или архетип личности, но и его ценности и личностные установки, без знания которых невозможно правильно сформулировать контрольный вопрос.

Проверочный вопрос

Проверочными называются такие стимулы, которые непосредственно увязываются с основной задачей исследования и значимость или незначимость которых требуется установить. Иначе говоря, это те вопросы, которые позволяют определить причастность или непричастность человека к расследуемому событию. Проверочные стимулы в безынструментальной детекции лжи подразделяются на прямые и проективные.

Они также используются для проверки достоверности сообщенных обследуемым тех или иных действий, с их помощью верификатор проверяет правильность или неправильность выдвинутой версии. Поэтому на подготовительной стадии при формулировке проверочных вопросов верификатор выступает в качестве аналитика и разрабатывает ту или иную версию, которую необходимо проверить.

Содержанием проверочных стимулов должны быть четкие и однозначные признаки совершенного противоправного деяния.

Первый принцип формулирования проверочного вопроса заключается в том, что при его задавании он должен вызвать значимую реакцию у причастного и состояние расслабления у непричастного человека. Этот принцип в инструментальной и безынструментальной детекции лжи четко определил один из ветеранов и корифеев отечественной школы детекции лжи, сотрудник 30-й лаборатории КГБ СССР Виктор Николаевич Федоренко следующим образом: проверочный вопрос – это вопрос, который «прямо (конкретно) обвиняет обследуемое лицо по теме проверки».

То есть это не значит, что проверочные вопросы нужно задавать в прямой грубой форме. Такие вопросы, если добавить в них слова с негативной коннотацией, могут привести к тому, что даже сильный человек может выдать реакцию, что уж говорить о людях со слабой нервной системой. Существует еще один очень важный принцип: в проверочном вопросе должно быть смягчение обвинительного уклона путем замены негативно окрашенных эмоциогенных слов на более мягкие, но одинаковые по смыслу, например, не «кража» а «хищение имущества», не «убийство», а «лишение жизни». Вопросы прямого обвинения необходимо трансформировать в сторону не прямого, а косвенного преступного знания. Например, не задавать вопрос: «Пропавшие деньги взяли вы?» – а смягчить и задать его следующим образом: «Вам известно точно (достоверно, наверняка), кто имеет отношение к пропаже денег?» – и т. д. Говоря иным языком, основная задача верификатора – усилить контрольный вопрос и смягчить проверочный. И если на мягкий проверочный вопрос верификатор видит весь симптомокомплекс маркеров лжи говорящего, это будет также являться дополнительным критерием причастности опрашиваемого лица.

Третьим принципом проверочного вопроса является то, что он задается и формулируется таким образом, что при ответе на него «да» мы получаем признание, а при ответе «нет» – весь симптомокомплекс маркеров лжи. Например, если вопрос звучит: «Вам известно наверняка, кто имеет отношение к пропаже денег?» – и человек говорит «да», то понятно, что опрашиваемое лицо готово давать показания.

Итак, основные принципы формулирования проверочного вопроса заключаются в том, что он прямо обвиняет опрашиваемое лицо по исследуемой теме, задается в виде косвенного преступного знания, а также в мягкой форме.

Еще один важный принцип формулирования проверочного вопроса заключается в том, что он направлен не только на достаточно мелкие детали расследуемого события, но еще и на отображение в речи опрашиваемого реального опыта. Нельзя формулировать вопрос, начиная со слов «Объясните мне…», «Почему вы так думаете…». Опрашиваемое лицо может объяснять вам что угодно и думать все, что хочет. Таким образом, любые объяснения при формулировании проверочных вопросов или тем уводят верификатора от установления фактов.

Еще одним очень важным принципом, но уже не формулирования и задавания проверочного вопроса, является принцип его подготовленности, иначе говоря, проверочный вопрос никогда не задается прямо в лоб, он готовится контрольными или нейтральными вопросами, паузами и иным использованием контекста.

Глава 16. Формулировка стимулов (вопросов) в безынструментальной детекции лжи

Как мы уже говорили, умение задавать правильные вопросы или предъявлять правильные стимулы и фиксировать и декодировать реакцию на них – это главный навык профессионального верификатора. Рассмотрим основные формулировки стимулов, но прежде необходимо разобраться с их определением.

Стимулы подразделяются на физические (свет, звук, температура и т. п.), химические (например, вещества, лекарства, пища), психические и др. В практике детекции лжи используются в основном психические или семантические стимулы. К ним относятся вопрос, фотография, рисунок, предмет, видеоизображение и т. д.

Стимул – внешнее целенаправленное воздействие на организм, вызвавшее его ответную реакцию. В основном в качестве стимулов в безынструментальной детекции лжи применяются вопросы, вызывающие соответствующие реакции.

К каждому виду используемых в детекции лжи стимулов предъявляются определенные требования.

Значимость стимула в безынструментальной детекции лжи заключается в том, что стимул устойчиво (то есть при каждом его предъявлении) вызывает достоверно более выраженные психофизиологические, вербальные и невербальные реакции по сравнению с другими аналогичными стимулами. В практике как инструментальной, так и в безынструментальной детекции лжи значимость стимулов всегда относительна.

Давайте немного поговорим о классификации стимулов (вопросов) в детекции лжи. Как показывает мой опыт, по большому счету нет разницы между инструментальной детекцией лжи (опрос с применением полиграфа) и безынструментальной (опросная беседа), поэтому в основе модели классификации стимулов (вопросов) лежит модель, созданная сотрудником 30-й лаборатории КГБ СССР В.В. Коровиным. Он подразделяет все стимулы в детекции лжи на основные и вспомогательные. Основные – это главные стимулы. К основным стимулам относятся контрольные и проверочные вопросы. Именно они направлены на установление причастности или непричастности опрашиваемого лица к расследуемому событию. Основная задача вспомогательных стимулов – помочь основным в установлении истины. К вспомогательным относятся так называемые нейтральные, симптоматические и жертвенно-проверочные вопросы. В отличие от инструментальной детекции лжи в безынструментальной есть еще и провокативные вопросы. В зависимости от контекста они могут быть как основными, так и вспомогательными стимулами.

Если в предыдущей главе мы рассматривали принципы работы стимулов, то в данной главе разберем, как правильно формулировать разного рода вопросы для установления истинности или ложности высказывания.

Итак, нейтральные стимулы (вопросы) – это стимулы, которые не имеют прямого отношения к основной теме проводимого исследования и не представляют для субъекта ситуационной значимости, то есть те, на которые он должен давать заведомо правдивые ответы. К сожалению, модальный оператор необходимости «должен» в данном контексте играет ключевую роль. Как я говорил ранее, нейтральные вопросы используются для оценки адекватности реагирования опрашиваемого лица. Они помогают определять, насколько опрашиваемое лицо на момент проверки вменяемо. Кроме того, эти вопросы необходимы в качестве принимающих на себя последствие реакции от основных вопросов, позволяющих отследить фазы расслабления и напряжения и вернуть опрашиваемое лицо в исходное состояние его физиологической и психологической нормы (то есть в базовую линию поведения). И главное – понять, что такое психологическая норма для опрашиваемого человека.

Однако часто бывает, что опрашиваемое лицо с самого начала начинает сопротивляться и не позволяет установить базовую линию поведения. В данном случае у верификатора должен быть большой запас тем, с помощью которых можно установить базовую линию поведения. У многих профессиональных верификаторов нейтральные вопросы, их содержание и подача вызывают иногда непонимание. Такое же непонимание они могут вызвать и у опрашиваемого лица. Например, использование в середине проверки такого нейтрального вопроса, как: «Вам нравится зеленый цвет?» или «Вам удобно сидеть на стуле?». Согласитесь что задавание таких вопросов вне контекста может вызвать неоднозначную реакцию у опрашиваемого лица и породить большое недоверие (недоумение, удивление) к верификатору, проводящему расследование.

Поэтому первое правило формулирования нейтрального вопроса заключается в том, что он не должен выбиваться из логики процесса проверки.

Следующее требование к нейтральному вопросу состоит в том, что он не должен вызывать сильные физиологические реакции или должен приводить опрашиваемое лицо в состояние расслабления.

В безынструментальной детекции лжи используются несколько классов нейтральных вопросов:

• по биографии опрашиваемого;

• по медицинским данным;

• установления базовой линии поведения;

• текущего момента (работа, увлечения);

• касающиеся позитивных/негативных черт личности;

• на выявление паттерна лжи говорящего.

Как я говорил, это, как правило, вопросы по биографии: «Вас зовут Сергей Сергеевич Иванов?», «Вы родились в 1951 году?», «Вы окончили (наименование вуза)?» и т. п.

Очень важными в исследовательской части являются вопросы, связанные с медицинской информацией об опрашиваемом лице и его самочувствием. Особенно если вы видите заторможенность или иные реакции, свидетельствующие об усталости, наркотическом или алкогольном опьянении. Как правило, в таком состоянии проводить опросную беседу не представляется возможным.

Задавание этих вопросов позволит вам уточнить ряд моментов, которые могут оказаться важными в исследовании. Астма или иные заболевания дыхательных путей обязательно скажутся на дыхании, сделав его неинформативным признаком для верификатора. Примерный список вопросов на медицинскую тему:

– Как вы сейчас себя чувствуете?

– Вас госпитализировали за последние пять лет?

– Находитесь ли вы под наблюдением врача в данное время?

– Принимаете ли какие-нибудь лекарственные препараты в данное время?

– Испытываете ли вы боль или дискомфорт в данное время?

– За последние 24 часа вы употребляли алкоголь или запрещенные препараты?

– Сколько часов вы спали прошлой ночью? Крепко спали?

Кроме того, мы используем вопросы личностной оценки опрашиваемого. Это нейтральные вопросы, к самому делу они напрямую не относятся, однако позволяют установить личностные характеристики и качества опрашиваемого. Мы их иногда называем условно нейтральными вопросами.

В одной из первых глав говорилось, что причастный человек стремится к позитивной социальной оценке. В качестве социума, который его оценивает, выступает верификатор, поэтому причастный человек старается продемонстрировать позитивные личностные качества, избегая негативных характеристик, напрямую или косвенно связанных с ним и с исследуемым событием.

Условно нейтральные вопросы позволяют не только создать психологический портрет человека, но и понять, как опрашиваемое лицо будет реагировать на вопросы его социальной оценки как личности. Как правило, мы просим человека ответить на следующий вопрос:

– Назовите три ваших позитивных качества.

В основном и причастные, и непричастные на него охотно отвечают. А вот со следующим вопросом все гораздо интереснее. Он звучит так:

– Назовите, пожалуйста, три ваших отрицательных качества.

Как правило, непричастный человек легко называет отрицательные качества, свойственные ему. А у причастного с формированием отрицательных качеств возникает проблема. Страх угрозы наказания, мотив избегания заставляют причастного формировать в глазах верификатора свой псевдопозитивный образ. Негативные черты характера полностью исключаются: «Воровать? Это ужасно! Я даже скрепку со стола не возьму, поскольку она не моя!» Либо переопределяются в позитивное качество: «Я, наверное, эгоистка! Но для семьи это позитивное качество. Эгоизм для своих, близких – это же хорошо. Вот как тут быть?» Третий вариант – это невозможность ответа на этот вопрос: «Не знаю… Затрудняюсь ответить».

Такие особенности поведения в исследовательской части позволяют верификатору понять базовые механизмы поведения опрашиваемого лица и начать делать первые выводы о нем.

Еще один блок условно нейтральных вопросов – это вопросы, направленные на выяснение того, как человек говорит неправду. Эти вопросы задаются с предварительной установкой: «Так или иначе, мы все иногда говорим неправду. Мы говорим неправду близким людям, чтобы их защитить. Мы лжем иногда по мелочам. Но без этого жизнь невозможна. Ведь так? Мы, естественно, врали в детстве и юности. Иногда нас ловили на лжи. Родители, окружение понимали по нашим невербальным сигналам, что мы говорим неправду. Нас что-то выдавало. Что вас выдавало и выдает, когда вы говорите неправду?»

В этот момент верификатору важно отловить базовый невербальный паттерн лжи. Это может быть изменение телесного паттерна, изменение дыхания, бледность кожных покровов и т. д. И, как правило, непричастный человек рассказывает о том, что его выдает, приводит случаи из жизни.

Причастный человек старается о себе ничего не рассказывать. Ограничивается короткими ответами типа «не знаю», «наверное, то же, что и всех» и т. д. Для верификатора это еще один дополнительный маркер причастности или непричастности опрашиваемого.

Вопрос, выходящий за рамки расследуемого преступления, или симптоматический вопрос. В его основе лежит концепция К. Бакстера, предполагающая, что обследуемый может быть настолько озабочен вопросом, не относящимся к предмету расследования, что не сможет продемонстрировать нужную реакцию на момент проведения исследования. Данный вопрос направлен на выявление возможных обстоятельств, которые на момент проверки могут беспокоить обследуемого больше, чем тема расследования, например совершенное им другое преступление или оставленный дома невыключенным утюг и т. п. Такой вопрос формулируется следующим образом: «В настоящем есть что-то, что беспокоит вас сильнее, чем данное обследование?» или «Вы боитесь, что в момент нашей беседы я могу задать вам какой-либо неожиданный и неприятный для вас вопрос?». В последней формулировке данный вопрос направлен еще и на оценку степени доверия проверяемого лица к верификатору.

В моей практике был случай, когда при расследовании кражи из офиса крупной московской строительной компании, куда меня пригласили для исследования, две женщины вели себя крайне подозрительно. Обе демонстрировали одинаковые невербальные признаки причастности. Мы работали в режиме высокого дефицита времени, когда дорога была каждая минута. Когда в кабинет вошла первая девушка, на вводном этапе опросной беседы она никак не расслаблялась. И, естественно, ей был задан симптоматический вопрос: «В настоящий момент есть что-то, что беспокоит вас сильнее, чем данное исследование?» – «Да, – ответила она. – У меня ребенок в детском саду, и забрать его некому. Я не знаю, сколько все это будет продолжаться». Мы сообщили, что это займет небольшое количество времени, она успокоилась, прошла все наши процедуры, включая исследование с применением полиграфа, и оказалась непричастной. Виноватой оказалась другая девушка, которая противодействовала нам всеми возможными способами. А изначально поведение девушек было очень схожим.

Жертвенно-проверочный вопрос – это вопрос на проверочную тему, но реакция на него не подвергается оценке, так как она расценивается как ориентировочная реакция. Как правило, этот вопрос вызывает повышенные реакции как у причастного, так и у непричастного субъекта. Он формулируется в формате прямого обвинения: «Эту кражу совершили вы?», «Это вы убили Иванова?» и т. д. Как уже говорилось выше, этот вопрос в расчет не принимается, поскольку его основная задача – вернуть опрашиваемое лицо в русло исследования. Зачастую опрашиваемые начинают впадать в свои переживания, эмоции, ассоциации и могут уводить верификатора от темы исследования. Жертвенно-проверочный вопрос позволяет достаточно быстро вернуть опрашиваемое лицо к нужному для верификатора алгоритму действий.

Верификатор всегда учитывает неспецифичность и специфичность психологических и психофизиологических реакций, которые, как было показано выше, возникают при восприятии любого стимула как значимого. Прямой проверочный вопрос, несущий в себе элементы подозрения, всегда является более значимым, чем любой нейтральный. Следовательно, субъект, непричастный к расследуемому преступлению, но обладающий повышенной тревожностью, при отсутствии адекватных контрольных вопросов всегда будет показывать повышенные реакции на вопросы проверочного характера. Поэтому очень важно подобрать контрольные вопросы для принятия правильного решения.

Первый тест контрольных вопросов был разработан Джоном Рейдом в 1943 г. Он позволил существенно повысить достоверность получаемых с помощью полиграфа результатов и длительное время являлся основным тестом при проведении исследований в инструментальной детекции лжи.

Контрольными называются такие стимулы, которые должны представлять для субъекта исследования определенную ситуационную, социальную значимость, но не иметь прямого отношения к основной теме исследования. Они ориентированы на акт правонарушения или действие, причастность к которым требуется установить. Оптимальными считаются такие контрольные стимулы, на которые тестируемый невербально продемонстрирует вину, стыд, неловкость, сомнение. В качестве контрольных могут также использоваться вопросы, направленные на выявление каких-либо негативных, осуждаемых социумом моральных, личностных качеств или потребностей проверяемого лица.

Например, если темой опросной беседы является оценка достоверности биографических данных и в качестве проверочного используется вопрос: «Вы ответили ложно хотя бы на один из пунктов заполненной вами анкеты?» – то адекватным контрольным вопросом может быть: «Вы всегда бываете абсолютно честны с близкими вам людьми?»

Реакции на контрольные стимулы используются для сравнительной оценки реакций на проверочные стимулы. При этом исходят из предположения о том, что непричастный к расследуемому событию субъект должен быть сильнее обеспокоен контрольными вопросами, чем проверочными, и, следовательно, покажет на первые более выраженные вегетативные сдвиги. И наоборот, лживый субъект, боясь разоблачения, будет сильнее реагировать на стимулы проверочного характера.

Таким образом, контрольные вопросы служат для «внутреннего сравнения» с реакциями на проверочные вопросы. С их помощью определяется уровень значимости (сильно значимо, слабо значимо и т. п.) для обследуемого проверочных вопросов. Мы их часто называем «ловушками для непричастного человека».

Формулировка или подбор контрольных стимулов представляют наибольшую сложность и в силу их целевого назначения имеют принципиально важное значение. Так, слишком высокая значимость контрольного вопроса может нивелировать у причастного к расследуемому преступлению реакцию на проверочный вопрос. Например, если проводится проверка по поводу кражи денег, а в качестве контрольных используются вопросы на сексуальную тему или они затрагивают состояние здоровья субъекта обследования, который страдает каким-либо тяжелым или даже смертельным заболеванием, то значимость последних вопросов может оказаться выше, чем проверочных, даже для совершившего кражу и привести верификатора к ошибочному выводу. Но, в принципе, практически любой вопрос, не относящийся к основной теме расследования, можно искусственно во время его обсуждения сделать контрольным (выказав недоверие к ответу проверяемого, выделив его интонационно, указав проверяемому на принципиальную значимость этого вопроса или обратив каким-либо другим способом на него внимание). Например, если нейтральный вопрос: «Вас зовут Николай?» – задать по-другому: «Вас действительно зовут Николай?» – то он может приобрести контрольную значимость.

Адекватность контрольных стимулов может быть оценена по реакциям на нейтральные. Выраженность последних должна быть достоверно меньше, чем на контрольные стимулы, как у лживого, так и у правдивого субъектов.

В безынструментальной детекции лжи мы выделяем два типа контрольных вопросов: это вопросы о личностных качествах и характеристиках и контрольные вопросы о действиях.

Контрольные вопросы о личностных характеристиках формулируются исходя из фабулы дела (кража, убийство, мошенничество, измена…), и подбираются родственные негативные личностные характеристики людей, способных совершить подобного рода действия.

Например, возьмем расследование кражи. Человек, который совершил кражу, обладает какими качествами? Хитрость, трусость, алчность и т. д. Контрольные вопросы для опрашиваемого лица, подозреваемого в краже, могут быть сформулированы следующим образом: «Для вас характерно такое качество, как хитрость?», «Для вас характерно такое качество, как мелочность (жульничество)?». Поскольку причастное лицо испытывает эмоцию страха разоблачения и, как говорилось выше, дистанцируется от события преступления, то в ответах на контрольные вопросы причастный выглядит «идеальным» членом социума, в отличие от непричастного.

Содержание контрольных вопросов по действиям должно носить неопределенный, неконкретный характер, для чего применяются такие формулировки, как «когда-либо», «где-либо», «кого-либо», «что-нибудь» или «что-либо» и т. п. Например: «В возрасте до 18 лет вы присваивали себе что-либо чужое?», «Когда-нибудь вы обманывали людей, которые вам доверяли?», «Вы способны из-за личной выгоды совершить какое-либо преступление?» и т. д.

Контрольный вопрос – это «ловушка для непричастного». Как правило, непричастный человек начинает сильнее реагировать на контрольные вопросы, поскольку они затрагивают его мысли, поступки, которые он пытался скрыть или ему в них стыдно сознаться. На вопросы проверочного характера непричастный выдает реакцию облегчения и легко говорит о расследуемом событии.

Поведенческий портрет причастного человека несколько иной. Он испытывает слабые реакции на нейтральные вопросы или темы, реакции средней выраженности на контрольные темы, пытается себя обелить, продемонстрировать в лучшем свете перед верификатором и дает сильные физиологические и психолингвистические реакции на проверочные вопросы.

Контрольные вопросы задаются блоком из 10–12 штук, как правило, после вопросов на выявление паттерна лжи.

Особенность ответов на контрольные вопросы у причастного человека – это отсутствие пауз после озвучивания контрольного вопроса, после чего звучит ответ, идеализирующий исследуемое лицо.

Еще одной особенностью поведения причастного лица при задавании блока контрольных вопросов является и то, что причастный в случае озвучивания негативного качества или поведения тут же переопределяет его в позитив. Например: «Вас можно назвать эгоистичным человеком?» Ответ причастного: «Да, конечно. Но я эгоист по отношению к своей семье, к своим детям! Это разве негативное качество?»

Первый этап исследовательской части по автобиографическим данным заканчивается симптоматическим вопросом, а сама исследовательская часть – жертвенно-проверочным. Но эти вопросы, понимая их цели и структуру, верификатор может задавать, исходя из изменения контекста.

После того как верификатор собрал необходимую для него информацию, принимается решение о переходе к боевой части исследования. В этой части и происходит исследование информативной составляющей субъекта. Задача верификатора – понять, известны ли опрашиваемому лицу обстоятельства расследуемого события и каким образом его детали стали ему известны, могли ли они быть получены в момент совершения исследуемого события.

В боевой части используются, как правило, основные проверочные вопросы прямой и проективной формы.

Проверочными называются такие стимулы, которые непосредственно увязываются с основной задачей исследования и значимость или незначимость которых требуется установить. Проверочные стимулы в безынструментальной детекции лжи подразделяются на прямые и проективные.

Проверочные вопросы используются для установления факта причастности/непричастности обследуемого лица к тому или иному событию. Они также применяются для проверки достоверности сообщенных обследуемым тех или иных действий, с их помощью мы проверяем правильность или неправильность выдвинутой нами версии. Поэтому на подготовительной стадии при формулировке проверочных вопросов мы выступаем в качестве аналитиков и разрабатываем ту или иную версию, которую и будем проверять.

Содержанием проверочных стимулов должны быть четкие и однозначные признаки совершенного противоправного деяния. В данном случае вопросы:

• не должны касаться одновременно двух или более действий, например: «Это вы похитили документы из кабинета и передали их господину Х.?» В данном случае проверяемый может действительно оказаться похитителем документов, но передачу их господину Х. осуществлял другой человек и наоборот;

• должны учитывать культурный уровень тестируемого лица и включать понятную для него лексику;

• не должны содержать деталей события, если выясняется сам факт события. Например, если выясняется причастность тестируемого к убийству, то некорректно задавать вопрос: «Вы убили Иванова столовым ножом?» – поскольку при такой формулировке причастность тестируемого к убийству Иванова как бы уже доказана и выясняется только, чем он его убил;

• не должны быть направлены на выявление действий (или знаний каких-либо деталей совершенного преступления), которые причастный к преступлению мог и не совершать (или не обратить на них внимания).

Другими словами, проверочные вопросы должны содержать в себе только такие аспекты совершенного преступления, которые причастный к нему субъект должен был однозначно совершить и о которых он точно знает и помнит.

Опросная беседа будет неэффективной, если при ее проведении используются проверочные вопросы, направленные на установление причастности тестируемого сразу к нескольким не связанным между собой противоправным деяниям. Например, если субъект совершил три ограбления: 1) с угрозой оружия, 2) с тяжкими телесными повреждениями и 3) с убийством, то очевидно, что последнее ограбление эмоционально «перекроет» по своим последствиям, а следовательно, и по значимости первые два и причастность к ним не будет установлена.

Для окончательной редакции проверочного вопроса спросите себя, может ли причастный ответить на этот вопрос «нет» и быть при этом правдивым. И наоборот, может ли непричастный ответить на данный вопрос «нет» и быть при этом неискренним.

Примеры прямых проверочных вопросов:

– Вы знаете, где находился Х. сразу после кражи?

– Вы знаете, куда Х. положил деньги сразу после их кражи?

– Вы знаете все основные биографические данные того, кто украл эти деньги?

– Вы знаете, что в настоящий момент делает тот, кто украл эти деньги?

Так формулируются проверочные вопросы прямого обвинения. Что касается проективных проверочных вопросов, то их цель несколько иная.

Вообще, проективные методики в психологии основаны на выявлении различных проекций в данных эксперимента с последующей их интерпретацией. Проективный подход характеризуется созданием специальной ситуации, допускающей некую интерпретацию при восприятии ее испытуемыми. Наиболее существенным признаком проективных методик является использование в них неопределенных стимулов, которые испытуемый должен сам дополнять, интерпретировать и развивать. При этом предполагается, что характер ответов обследуемого определяется особенностями его личности, которые «проецируются» в его ответах. Цель проективных методик относительно замаскирована, что уменьшает возможность испытуемого давать такие ответы, которые позволяют произвести о себе желательное впечатление. Именно на этом принципе основано использование в детекции лжи проективных проверочных вопросов. Поскольку поведение причастного человека основано на эмоции страха разоблачения, то у него непроизвольно возникает желание дистанцироваться от опасной темы, смягчить и оправдать личность преступника.

Рассмотрим некоторые варианты реакции причастного и непричастного на проективные вопросы.

Вопрос 1. «Вы знаете, почему именно вас пригласили на эту беседу?»

Ответы:

а) правдивый: если известно, по какому поводу проводится опросная беседа, прямо заявляет о цели разговора и использует прямые формулировки фабулы дела – «произошла кража, убийство» и т. д.;

б) неискренний: даются неопределенные ответы. Человек, действительно причастный к преступлению, подсознательно занимает изначально оборонительную позицию. Он склонен умалчивать свою осведомленность, боится выдать какую-либо информацию, которой может обладать только участник события (преступления).

Вопрос 2. «Вы верите тому, что это преступление (происшествие) (сказать, что случилось) действительно было совершено?»

Ответы:

а) правдивый: непричастные лица, заинтересованные в установлении истины, не имея оснований для искажения известных им сведений, касающихся данного события, как правило, соглашаются с тем, что последнее имело место, удивляются задаванию такого вопроса;

б) неискренний: виновные часто дают вероятностные ответы, стараясь согласиться с возможностью такого события, нежели с признанием самого факта события преступления, стараются любым способом скрыть свою осведомленность или затруднить установление обстоятельств события.

В ситуациях, когда вероятность произошедшего события небесспорна (кто-то заявил о пропаже у него денег, выявлена недостача, обнаружен подлог документов и пр.), причастное лицо старается любыми средствами отвести от себя подозрения. Ответ на данный вопрос дает ему возможность направить следствие по ложному пути, поставив под сомнение наличие самого факта события преступления.

Вопрос 3. «Кто, по вашему мнению, мог бы это совершить?»

Данный вопрос выявляет желание человека помочь в проведении исследования, что демонстрирует, как правило, непричастный человек. Отсутствие этого желания может свидетельствовать о причастности лица и попытке дистанцироваться от расследуемого события.

Ответы:

а) правдивый: не имеющие причин скрывать что-либо опрашиваемые лица дают различные версии произошедшего события, сужают круг подозреваемых, включают себя, часто используют имена собственные при назывании людей;

б) неискренний: виновные уклоняются от упоминания имен, часто используют обобщенные местоимения, так как знают истинного виновного, и увеличивают круг подозреваемых, так как хотят впутать в дело невиновных, поскольку это даст возможность дистанцироваться от опасной темы и пустить следствие по ложному следу.

Вопрос 4. «Почему вы так думаете?»

Подобный вопрос побуждает лицо аргументировать свои предположения какими-либо конкретными фактами или наблюдениями, которые могут дать дополнительную информацию об обстоятельствах события (преступления) и свидетельствовать о степени осведомленности лица о нем.

Ответы:

а) правдивый: невиновные часто дают объяснения, которые согласуются с ответом на предшествующий вопрос «Кто мог бы…». Предлагая имена и фамилии определенных людей, они обосновывают их связи с фактами, вызвавшими у них подозрения;

б) неискренний: причастные лица либо дают крайне расплывчатые и неопределенные ответы, либо, если они называют конкретных лиц, их аргументация отличается подробностью, связностью и продуманностью. В размышлениях причастного лица преобладают представления о реально существующих связях события (преступления) и его собственного поведения, поэтому ему очень трудно сразу сформулировать логическую привязку посторонних лиц к событию (преступлению). Здесь возможны существенные ошибки в объяснении таких связей и опасность непроизвольно выдать ту информацию, которой данное лицо просто не может располагать, не будучи причастным. Чтобы избежать этого, они, как правило, стараются уклониться от упоминания конкретных имен и дают уклончивые и расплывчатые ответы.

Вопрос 5. «Кто, по вашему мнению, мог бы совершить это преступление с наименьшей вероятностью?»

Смысл этого вопроса заключается в том, чтобы проверить уровень обобщения в ответе на него. Как правило, причастный человек увеличивает круг подозреваемых, а непричастный сужает круг и исключает из него социально значимых для него людей, родных, друзей, близких.

Ответы:

а) правдивый: непричастные четко называют тех, кто, по их мнению, не мог совершить этого, ссылаются на конкретные факты и события, легко называют имена, исходя из той же логики и желая максимально помочь расследованию;

б) неискренний: причастные стремятся уклониться от исключения кого-либо из числа возможных преступников ввиду нежелания проявлять какую-либо осведомленность и избежать возможных ошибок в объяснениях, чтобы не быть пойманным на противоречиях.

Вопрос 6. «Кто имел наилучшие возможности это сделать?»

Формулировка вопроса подразумевает оценку опрашиваемым объективных (отсутствие алиби, наличие орудий и средств совершения преступления и т. п.) и субъективных (замысел, мотивы, цели, знания, умения, навыки и т. п.) возможностей лица, причастного к событию. Детальная дифференциация их по своей относимости возможна только лицом причастным.

Ответы:

а) правдивый: непричастные желают помочь расследованию, они, скорее всего, будут выдвигать какие-либо версии, называть конкретные имена, возможно, даже давать свое объяснение этих версий. Однако детальная аргументация в силу их неосведомленности, как правило, отсутствует;

б) неискренний: причастные, как правило, увеличивают круг подозреваемых: «Любой мог это сделать», поскольку есть возможность отвести от себя подозрение и направить расследование по ложному следу.

Вопрос 7. «Как вы думаете, что заслуживает человек, который это сделал?»

Данный вопрос выявляет отношение опрашиваемого как к событию (преступлению), так и к лицу, его совершившему, с точки зрения оценки обществом.

Ответы:

а) правдивый: непричастный предложит реалистичное наказание, соответствующее традиционным нормам и без учета каких-либо смягчающих или отягчающих обстоятельств;

б) неискренний: причастный, зная о том, кто совершил преступление, будет снисходительным и смягченным. Как правило, он приводит оправдательные аргументы, смягчающие обстоятельства (о которых, естественно, знает), приуменьшает вину, значение и общественную опасность события и предлагает «не делать из мухи слона…».

Я привел несколько основных проективных вопросов с целью показать реакции причастных и непричастных людей. Однако при работе верификатор сам может формулировать проективные вопросы, понимая, как реагирует на них причастный и непричастный человек.

Для закрепления информативной картины в безынструментальной детекции лжи существуют так называемые провокативные проверочные вопросы. Эти вопросы также используются в боевой части опросной беседы и направлены на эмоциональное реагирование опрашиваемого лица и отражение его эмоций на лице.

Вопрос может формулироваться верификатором как угодно. Это может быть не вопрос, а утверждение, но после предъявления провокативного вопроса оценивается эмоциональный отклик опрашиваемого лица.

Провокативные вопросы могут быть еще одним инструментом установления причастности или непричастности опрашиваемого. Они являются дополнительными стимулами в безынструментальной детекции лжи, предназначены для набора дополнительных статистик в определении причастности или непричастности опрашиваемого лица. Провокативные вопросы направлены на отображение у него в большинстве своем мимических, эмоциональных экспрессий.

Провокативные вопросы задаются в итоговой части опросной беседы, если верификатору понадобились дополнительные свидетельства причастности или непричастности опрашиваемого лица.

Провокативный стимул озвучивается следующим образом. После боевой части опросной беседы произносится фраза: «Вы знаете, я вам верю!» В случае отображения на лице искренней радости без фальшивых эмоций, проявления восторга верификатор делает вывод о непричастности человека. Если на такое утверждение на лице у исследуемого проявляются презрение, облегчение, это свидетельствует о причастности данного лица.

Еще одним провокативным стимулом является фраза: «Это, конечно, все хорошо, но, к сожалению, я вам не верю». Если на данный стимул проявляется реакция удивления, гнева, несогласия, то это будет свидетельствовать в пользу версии непричастности. Если же проявит весь симптомокомплекс маркеров лжи, то есть страх разоблачения, то это окажется свидетельством в пользу версии причастности испытуемого.

Еще одним из провокативных стимулов является предложение пройти полиграф. По реакции на него также можно судить об обвинительной или оправдательной версии.

Глава 17. Основные модели получения признания

Одна из важных задач, которая может возникнуть перед верификатором, – это не только понять, лжет человек или нет, но и получить признание о совершенном преступлении или действии. Особенно это важно для работы правоохранительных органов при проведении оперативно-розыскных мероприятий или следственных действий.

Если вспомнить историю задержания А. Чикатило, то при наличии большого числа косвенных признаков, указывавших на его причастность, прямых доказательств не было. Чикатило отказывался давать показания оперативным сотрудникам и после задержания. Все признательные показания и его согласие на сотрудничество со следственными органами получил после пяти часов беседы с ним психиатр, профессор А.О. Бухановский.

Как правило, информации о том, что человек говорит неправду, бывает недостаточно. Важно получение признания и закрепление доказательной базы. В моей практике по одному очень резонансному делу процедура детекции лжи составила четыре часа, а признание получалось всякими психологическими способами более 15 часов. К подозреваемому не применялось ни физическое, ни психологическое насилие. В итоге беседы человек выдал похищенные им деньги.

Зачастую у инициатора проверки (если мы говорим о бизнес-контексте) или у сотрудников, проводящих оперативно-розыскные мероприятия, уже на момент приглашения эксперта есть сложившаяся версия причастности, виновности того или иного лица. Верификатор не должен учитывать это мнение как основное, поскольку люди в таких случаях опираются не на факты, а на свое субъективное восприятие ситуации.

Некоторое время назад на территории одного из центральных регионов РФ произошло убийство почтальона, которая разносила пенсионерам пенсии. От трупа вели кровавые следы в квартиру алкоголиков, которая находилась на этой же лестничной площадке. Прибывшие на место оперативники, войдя в квартиру, обнаружили полутрезвых личностей в сильном состоянии тревоги и волнения. Их задержали. Подозрения полностью легли на них, так как следы вели в их квартиру. Для окончательного закрепления доказательной базы было решено провести полиграфное исследование, которое поручили моему коллеге, высококлассному полиграфологу с огромным опытом работы и великолепному верификатору. Проведя весь цикл исследований, мой коллега выносит вердикт о полной непричастности опрашиваемых. Они выскочили на крики умирающего почтальона, испугались и спрятались у себя в квартире.

Это решение негативно отразилось на моем коллеге, начальство самого высокого уровня начало оказывать на него давление. Его уверенность в правильности собственных действий позволила в итоге продолжить расследование. Спустя некоторое время был задержан наркоман, который спланировал и совершил это преступление.

Верификатор должен опираться на свое видение ситуации и свои выводы.

Один из моих наставников как-то сказал, что хорошо подготовленный психолог может быть страшнее шахида! И потому к получению признания мы подходим с позиции психотерапии, рассматривая эту процедуру как способ социализации виктимной личности.

Нельзя не вспомнить профессора А.О. Бухановского, который перед тем, как отправиться в камеру к А. Чикатило, попросил свою жену сделать бутерброды. Когда его супруга узнала, для кого они, она возмутилась и отказалась выполнять просьбу. Профессор сказал, что с этим человеком произошло несчастье из-за того, что его никогда не любили и о нем не заботились. Кто знает, может, именно бутерброды Бухановского помогли получить нужную информацию из уст одного из самых страшных маньяков.

Прежде чем мы рассмотрим сложные способы получения признания, разберем наиболее простые модели.

Прямое обвинение

Когда получена необходимая информация и собран полный набор статистических данных, говорящих о причастности опрашиваемого лица, у верификатора должна быть полная уверенность в своих выводах. В таком случае можно воспользоваться прямым обвинением для получения признания. Эта модель хорошо работает в отношении лиц со слабой, неустойчивой нервной системой, с высоким уровнем тревожности. Спокойным, но в то же время директивным тоном необходимо попросить причастное лицо рассказать правду о расследуемых событиях. В прямом обвинении важно наличие выявленных твердых фактов, несостыковок в показаниях, которые указывают на причастность опрашиваемого и которые он не может отрицать и т. д.

Выражение сочувствия опрашиваемому лицу

Такая модель получения признания отлично работает, если опрашиваемое лицо демонстрирует невербально вину, стыд, угрызения совести. Эти люди, как правило, тяготятся совершенным поступком, зачастую совершают такие действия спонтанно, под давлением обстоятельств. В этом случае необходимо поддержать опрашиваемое лицо, сказать, что «никто не совершенен, человек может поступать так или иначе под влиянием каких-то обстоятельств, но жизнь на этом не кончается, нужно идти дальше. Лучше все сейчас рассказать, снять с себя этот тяжелый груз. Как показывает опыт, дальше жить будет легче». Можно попросить инициатора расследования о снисхождении к такому человеку и т. д. Нужно помнить, что данная модель также ориентирована на людей, для которых ситуация проверки является стрессовой и мучительной.

Ослабление чувства вины опрашиваемого лица

Эта модель получения признания опирается на следующий принцип: «Вся детекция лжи основана на лжи» – и строится на том, что совершенное деяние реальным преступлением не считается. Верификатору вроде бы не очень понятно, чего боится человек. Когда опрашиваемое лицо начинает рассказывать о деталях, верификатор говорит, что «сейчас все так делают, это давно уже не преступление в наше время, так что еще вы сделали?…» Фиксируются все подробности события, но при этом верификатор ослабляет чувство вины, поощряет к разговору о них тем, что переопределяет негативные действия как нормальные, социально приемлемые и позитивные.

Предложение нравственной мотивации опрашиваемому

Смысл этого приема заключается в том, что преступный умысел заменяется нравственной мотивацией. Например, при расследовании мошеннических действий великолепно работает позиция, когда верификатор как бы объединяется с причастным против хапуги, капиталиста, эксплуататора – хозяина компании. «Неудивительно, что вы так поступили. Этих надо давить. Что вы и сделали. Ведь так?» Можно дальше проговорить схему совершенных действий. При этом достаточно только получать подтверждение согласия от опрашиваемого лица. Данная модель хорошо работает при раскрытии экономических преступлений и слабо применима для тяжких преступлений.

Получение признания через обвинение других

Эта модель очень эффективна, если приходится работать не с одиночкой, а с группой лиц. Как правило, в любой группе есть своя явная или неявная иерархия, система довольных и не очень. На понимании этого можно сыграть верификатору, поговорив с опрашиваемым лицом о том, что вы способны ему помочь, поскольку он-то «не при делах», его в это событие втянули против его воли. Вам это и так понятно. Но хотелось бы уточнить, кто его втягивал, что обещал, что они вместе делали и кто конкретно что делал? Когда опрашиваемое лицо считается верификатором не обвиняемым, а скорее потерпевшим, причастный, сам того не замечая, сообщает максимум информации о событии.

Стимуляции гордости опрашиваемого

Этот прием применяется, как правило, для так называемых метаотрицающих личностей. В обычной жизни мы таких людей называем упрямыми или спорщиками. Они любую фразу начинают со слов «нет» или «я не согласен», в этом и кроется их эмоциональная ловушка. Такие люди азартны, получение признания строится по принципу, что он не мог, «ведь такое мог совершить только сильный человек» и т. д. Говоря простым языком, «взять на слабо». Для этого верификатору перед получением признания необходимо понизить самооценку опрашиваемого лица, сделав акцент на том, что он понимает опрашиваемого, его слабость, его осторожность, что такой слабый человек не способен вообще ни на какое рискованное действие. Дальше останется только ждать эмоционального всплеска: «Это я-то не мог сделать?! Да я…» – и далее следует полный рассказ о событии. В этой модели получения признания важно точно понять, что перед вами метаотрицающий тип личности.

Получение признания относительно второстепенной детали

Эта модель получения признания строится на понимании того, что человек – существо последовательное. Совершение человеком небольших последовательных шагов может создавать иллюзию безопасности. На этом строится ряд вербовочных мероприятий в спецслужбах, когда нужного человека вовлекают в работу на чужие спецслужбы незаметно для него самого. На этом же строится и принцип получения признания в данном контексте. Сначала верификатор получает признание в отношении к самому событию, потом фиксируется факт нахождения на месте, далее фиксируется факт какой-то незначительной детали и т. д. При этом важно делать вид, что вся эта информация абсолютно несущественная, поскольку в жизни есть более значительные события. При таком подходе признание, как правило, происходит незаметно для самого опрашиваемого лица. В моей практике эта модель великолепно сработала в одном очень резонансном деле по педофилии, когда причастный не понял, что признался, и рассказал все о развратных действиях, совершенных в отношении своей семилетней падчерицы.

Ассоциирование

Эта модель достаточно сложная, и для ее реализации необходима тренировка. Ее можно использовать в отношении демонстративных и экзальтированных, впечатлительных личностей. Верификатор начинает рассказывать о совершенном событии, как бы описывая поведение и действия опрашиваемого лица, описывает его эмоции, чувства и ощущения, переносясь на место совершения действия. Такое ассоциирование может усилить муки совести, чувство вины или стыда. При ярком невербальном выражении этих эмоций и чувств человек, как правило, рассказывает о совершенном действии.

Угроза наказания, преувеличение серьезности последствий

Классическая и, наверное, одна из самых первых моделей получения признания – когда опрашиваемому лицу говорится о серьезности последствий, которые его ждут, если он не расскажет всю правду. Причастному демонстрируются все ужасы его преступного умысла и деяния, используются все рычаги морального и психологического давления.

Однако этот прием не будет работать против людей, которые уже имеют криминальный опыт и знакомы со многими моделями работы сотрудников правоохранительных органов. У этих людей иная система ценностей и убеждений, следовательно, изложенные выше обычные модели получения признания могут быть неэффективными. Для них существуют более сложные модели получения признания – путем разрушения их я-концепции.

Люди не просто так идут на правонарушения. У них есть для этого свои мотивы-убедители, которые говорят, что им обязательно повезет. Сотрудники правоохранительных органов, полиграфологи с большим опытом работы абсолютно точно знают, что у криминального опыта есть своя структура. И если ее понять, то преобразование в нужный результат – а именно, получение признания, возврат похищенных ценностей – возможно.

Что же такое я-концепция?

У каждого из нас в разные периоды жизни складываются различные образы себя, то, что называется я-концепцией. В какой-то момент времени появляется идея «я – умный», «я – гуманитарий» или «я – технарь». Существуют и общие для людей я-концепции: «я – мужчина» или «я – женщина». Наши внутренние качества обладают определенной структурой, все они образуются, поддерживаются/разрушаются, развиваются/уничтожаются по одним и тем же схемам. В голове у правонарушителя строится своя криминальная я-концепция: «я – вор», «я – мошенник», «я – успешный преступник».

Прошлый опыт

Чем больше у тебя есть доказательств того, что ты проявлял какое-то качество в жизни, тем больше у тебя уверенность в том, что ты таковым и являешься. Если ты подумаешь о том, почему ты решил для себя: «я – умный», окажется, что есть воспоминания о прошлом опыте, когда это подтверждалось. Причем абсолютно не важно (и это существенно), был этот опыт реальным или придуманным…

Это убеждение может формироваться из-за того, что по какой-то причине человек не смог следовать принятым в обществе нормам, оказался более успешным в асоциальном поведении и это подтвердилось каким-либо образом.

Настоящее

Следующее подтверждение – «я и сейчас такой. Я использую это качество в настоящем и тоже могу привести какое-то количество примеров и в разных контекстах (я умный на работе, в беседах с друзьями, в общении с девушкой). Может быть, поэтому люди любят, когда ими восхищаются? Это стабилизирует и укрепляет собственное представление о себе. Ну и, конечно же, в будущем я тоже такой! Я представляю себе, что я такое делаю, что подтверждает это мнение. Причем я представляю себе, что буду таким в самых разных обстоятельствах. И их количество даже больше, чем сейчас». И более того, если мы говорим о криминальном опыте, то эмоция азарта часто отделяет у таких людей реальность от иллюзорности достижения успеха. Особенно если удавалось когда-либо переиграть своего работодателя, сотрудников правоохранительных органов, полиграфологов-верификаторов.

Чем дальше в прошлом опыте есть доказательства, тем прочнее фундамент. Чем дальше в прошлое, тем дальше в будущее. Качество становится поведенческим шаблоном. Именно отсюда возникает состояние рецидива, поскольку поведенческий стереотип становится не только привычкой, но и образом жизни.

Образ

Очень важны ролевые образы. Кто из известных людей тоже отвечает этому качеству и какие черты человек перенял или хотел бы перенять у него? У всех есть кумиры, образцы для подражания в различных сферах жизни. И не обязательно это звезды спорта, знаменитые ученые. Это могут быть знакомые, обладающие, по нашему мнению, каким-то важным качеством. С криминальной точки зрения это более успешные в противоправных действиях люди, которые смогли избежать наказания. Далеко за примерами ходить не надо: Сергей Мавроди после обмана 15 млн человек организовал новую пирамиду и остался абсолютно безнаказанным; или мифы о Мишке-Япончике, о котором даже фильмы и мюзиклы снимают.

Противоположные примеры

Их должно быть немного (5–10 %) в устойчивой я-концепции, именно они создают петлю обратной связи с внешним миром и заставляют развиваться. «Я – умный, но есть еще куда стремиться! Есть небольшие недоработки… Можно было больше украсть».

Разрушение я-концепции не происходит быстро в условиях обычного взаимодействия людей. Она скорее размывается, ставится под сомнение и только потом исчезает окончательно. Кто не помнит риторических вопросов: «Какой же ты мужчина, если даже лампочку ввернуть не можешь (варианты: вбить гвоздь, повесить картину)? Да и друзья у тебя те еще…»? И как, вы думаете, поведет себя мужчина, у которого я-концепция «я – мужчина» начала рушиться? Ее нужно поддержать. Как мужчина будет поддерживать эту идею? С помощью женщин, конечно же. И, по-видимому, не тех, кто сомневается в его качествах…

Одной нашей знакомой папа когда-то сказал, что она не может учиться на программиста, так как женщин-программистов не бывает, а если женщина программист, то она не женщина. Мама ей регулярно говорит о том, что ее нереально выдать замуж, так как она ничего не умеет: стирать, гладить, готовить, убирать, поддерживать порядок – и, следовательно, она нехозяйственная, а значит, и не является нормальной женщиной. А школьные годы? Теперь становится понятно, почему математика не была любимым предметом? «Ты не Лобачевский!» – и разрушается связь я-концепции с прототипом. «Каждую контрольную одно и то же!» – и несколько ошибок превращаются в преобладающие примеры из прошлого. «И при таких знаниях ты надеешься получить хорошую оценку в году?» – и база данных будущих примеров перестает существовать. Конечно же, неплохо работает и обобщение различных примеров, сводящее их до одного, и то случайного: «То, что ты смог решить однотипные задачи, еще не делает тебя математиком. Нужен труд, а не случайное везение по совпадению с ответом!»

И как вы думаете, где окажется человек, который, по мнению его близких, не способен быть умным, мужественным, смелым? В виртуальном мире, именно там можно реализовать безупречный образ себя. Мы отмечали, что совершенно не важно, из каких кирпичиков строится мнение о себе – из реального опыта или опыта в воображении. В виртуальном мире проще быть храбрым и благородным. Тем более что тебя окружают такие же.

Итак, что же нужно сделать, чтобы мягко дезадаптировать причастного человека и получить от него признание, а иногда и похищенные деньги и ценности? Для этого необходимо разрушить или поставить под сомнение его я-концепцию успешного преступника. В фильме «Джентльмены удачи» очень оригинально это делает герой, которого играет Евгений Леонов. Он точно попадает в карту его «подопечных» фразой «Украл, выпил – в тюрьму!», полностью ставя под сомнение их смысл жизни и наступление любого светлого будущего.

Фактически то же самое и мы с вами делаем в рамках получения признания. «Я – преступник (вор), я все сделал правильно…» – эту составляющую я-концепции ставим под сомнение фразами типа: «Если успешный, как ты тут оказался? Ты не вор, ты “крысятник”, настоящие воры так себя не ведут» и т. д.

«Я и сейчас такой, я выберусь» – эту составляющую я-концепции разрушаем тем, что ставим под сомнение его успешность: «Если бы ты был таким умным (успешным), ты бы здесь не оказался. Успешные люди живут иначе. Ты уже все признаки причастности показал. И чем сильнее сопротивляешься, тем лучше все видно!»

Доказательства прошлого успешного опыта ставим под сомнение тем, что интерпретируем его как путь в никуда, как очередной шаг к скамье подсудимых. Например: «Чикатило с каждым убийством все быстрее приближал себя к тюрьме и смертной казни. Наверное, это то, что ты хочешь для себя в будущем. Конечно, вряд ли расстреляют, но…»

И так необходимо пройтись по всем пунктам я-концепции.

Все это делается очень спокойным голосом, с большим числом пауз в речи. Обязательно проявление на лице эмоции жалости и одновременно презрения.

Глава 18. Структурированная опросная беседа

Все типы опросных бесед проходят, как правило, по одному алгоритму. Рассмотрим детально каждый этап.

Первый этап. Вводный

Знакомство, создание зоны доверия, установление неявных правил лидерства верификатора, формирование рамок безопасности для опрашиваемого лица – это те задачи, которые верификатор решает на данном этапе. Говоря иными словами, между верификатором и опрашиваемым лицом устанавливаются социально значимые отношения. Одна из самых главных задач – это создание зоны доверия и безопасности. Вы не можете переходить к следующим этапам беседы, если не решены задачи этого этапа. Как уже говорилось, в рамках безынструментальной детекции лжи мы ищем в поведении человека эмоцию страха разоблачения. Когда начинается исследование, у любого человека, причастного или непричастного, будет высокий уровень напряжения и тревоги, верифицировать данные на этом этапе бессмысленно. Для снижения напряженности необходимо успокоить человека. Для этого мы обращаемся к нему по имени-отчеству, максимально мягко и тактично. В речи очень важно использовать обороты, в которых будет звучать местоимение «мы»: «мы с вами…», «мы попробуем разобраться…», «мы исследуем…». Желательно также заменять слова с негативной окраской на позитивно окрашенные, например не «трудность» и «проблема», а «задача» или «ситуация, с которой нам нужно разобраться…» и т. д.

Для утилизации любого сопротивления необходимо сразу заставить человека выполнять ваши действия. Эти косвенные внушения должны быть незаметны для опрашиваемого лица. Например, после приветствия спокойным мягким голосом сказать, куда нужно пройти опрашиваемому лицу и что сделать: «Проходите и присаживайтесь вот на этот стул (место). Будьте добры, передайте мне, пожалуйста, ваш паспорт…» и т. д. Команды могут быть любые, все зависит от контекста. При этом желательно, чтобы опрашиваемый выполнил не менее трех ваших закамуфлированных директивных команд. После этого, как правило, уровень сопротивления человека резко снижается. Не позволяйте опрашиваемому лицу без вашего разрешения трогать или перемещать принадлежащие вам предметы. Если человек без разрешения начинает прикасаться к предметам, принадлежащим вам, то на бессознательном уровне он становится в этом помещении и контексте главнее, чем вы, а значит, он может начать диктовать вам правила игры. Такие действия должны мягко пресекаться сразу.

Для того чтобы создать зону доверия и перейти к следующему этапу алгоритма, необходимо «совпасть» с человеком по каким-то аспектам, найти точки соприкосновения. Это может быть любая нейтральная тема: природа, погода, пробки в городе, семья, дети. У опрашиваемого лица в этот момент должно на бессознательном уровне сложиться впечатление: «Мы с ним одинаковые, он такой же, как я». И, как показывает практика, непричастные начинают успокаиваться, а причастные, которым есть что скрывать, как правило, остаются в наблюдательной позиции, продолжая следить за вашими действиями. Для верификатора расслабление и успокоение человека на вводном этапе является первым критерием непричастности.

По времени этот этап занимает от 2 до 10 минут.

Второй этап. Исследовательский

Это самый большой и самый важный этап опросной беседы. Определение человека в норме, вне стресса, определение его картины мира, его ценностей и убеждений, определение его невербальных реакций на нейтральные и контрольные вопросы, установление его базовой линии поведения, создание установки – вот основные задачи данного этапа.

Нужно помнить, что детекция лжи – это сравнение двух элементов опыта, которое реализуется путем сопоставления реакций испытуемого на вопросы нейтральной темы и темы расследования. Говоря очень упрощенно, если вы успокоили человека, показали, что исследование для опрашиваемого лица безопасно, то, как правило, непричастный человек реагирует одинаково спокойно и на нейтральные темы, и на те, что касаются расследуемого события. Причастный же человек легко говорит на нейтральные темы, но его напряжение возрастает при ответах на проверочные вопросы. Переход из состояния в состояние является дополнительным сигналом для верификатора.

Исследовательский этап опросной беседы (самый продолжительный по времени) имеет следующую структуру и решает следующие задачи:

• вопросы по биографии – калибровка согласия и несогласия;

• вопросы на медицинскую тему – проверка на адекватность реагирования и на медикаментозное противодействие;

• вопросы о человеческих качествах – готовят вопросы на калибровку правды и лжи;

• вопросы правды и лжи – калибровка мимических и невербальных признаков лжи;

• блок контрольных вопросов – начало определения причастности или непричастности опрашиваемого лица.

Исследовательская часть опросной беседы начинается с установления биографических данных. Как правило, верификатору уже известны биографические данные опрашиваемого лица, в этот момент мы наблюдаем за тем, как человек говорит правду, поскольку на эти вопросы нет смысла говорить неправду, они известны всем. Однако в этот момент верификатор отслеживает, как опрашиваемое лицо говорит «да» или «нет». На данном этапе очень важно запомнить и зафиксировать у себя в сознании мимические признаки согласия или несогласия.

На этом этапе мы задаем нейтральные и контрольные вопросы.

Третий этап. Боевая часть опросной беседы

На данном этапе уже происходит исследование человека на его причастность или непричастность к расследуемому событию. Здесь, как правило, задается блок проверочных вопросов. Иногда для лучшей реакции проверочный вопрос прямого обвинения ставится между двумя контрольными вопросами. В этой части беседы используются все типы проверочных и провокативных вопросов.

Основной этап состоит из вопросов, сформулированных по определенным правилам и задаваемых опрашиваемому лицу в установленной последовательности. Любые искажения смысла предлагаемых вопросов могут повлечь ошибки в интерпретации проявляемых реакций (вербальных и невербальных).

Вопросы, предъявляемые опрашиваемому лицу на этом этапе, предъявляются по пяти направлениям (табл. 18.1).

Таблица 18.1. Вопросы боевой части беседы

Количественной оценке подлежит как вербальный ответ по приведенным характеристикам «прямого» и «уклончивого» варианта, так и невербальные реакции опрашиваемого лица, включая базовое защитное поведение в соответствии с оперативной психодиагностикой, метапрограммным профилем, ТОЗ, ВНС, речевыми паттернами, мимикой, пантомимикой, то есть всем комплексом оценки поведенческих реакций опрашиваемого.

Четвертый этап. Утилизация или получение признания

Это также один из очень важных, если не самый главный этап. Основная его задача – утилизировать все негативные или сложные моменты, которые могли возникнуть во время коммуникации, и сгладить возможные негативные последствия дальнейших событий. После окончания всех необходимых процедур мы говорим опрашиваемому лицу примерно следующее: «В жизни бывает всякое, и хорошее и плохое, но все рано или поздно забудется и останется только хорошее». Фразы могут быть любые, но смысл их должен сохраниться.

Обработка полученных и зафиксированных материалов

Оценка производится по каждому этапу отдельно. Совокупность данных, полученных в результате анализа ответов по каждой из названных позиций, свидетельствует о возможной причастности опрашиваемого лица к исследуемому событию.

Обязательные условия проведения структурированной опросной беседы:

• изучение исходных данных, характеризующих исследуемое событие;

• ознакомление с информацией о личности опрашиваемого лица;

• видеорегистрация всех этапов опроса.

Это важно: опросу должно предшествовать установление психологического контакта, побуждение к желанию оказывать необходимую помощь в исследовании события и готовности отвечать на вопросы, высказывать свои соображения, мнения, представления и ощущения в обстановке доверия и искренности. При этом не следует показывать, что человек вправе отказаться от участия в беседе. Опрос-беседа не должен иметь обвинительную направленность. Опрашиваемый должен понимать, что в его интересах оказать вам посильную помощь, не навлекая на себя ненужных подозрений и недоверия. Но в то же время специалист, проводящий опрос, не должен проявлять излишнюю официальность и выражать предвзятость.

Исследовательский этап – получение предварительной личной информации об опрашиваемом

Задачи данного этапа:

• установление профессионального авторитета («Правила поведения устанавливаются мной. Я задаю вопросы – вы отвечаете»);

• установление взаимопонимания («Мы с тобой одной крови, ты и я»);

• предотвращение сопротивления по структуре (например, ответов вопросами на вопрос);

• составление психологического профиля опрашиваемого (психодиагностика и метапрограммы).

В связи с тем что одним из обязательных условий применения структурированной опросной беседы является предварительное ознакомление с максимально возможной информацией о личности опрашиваемого, заполнение стандартных анкетных данных ограничивается фамилией, именем, отчеством, датой и местом рождения, а также адресом проживания. После этого опрашиваемому лицу предлагается в свободной форме рассказать о себе.

В качестве рекомендуемого образца начала проведения беседы приведу пример того, как это делает мой коллега Александр Лукин.

Самопрезентация:

«Добрый день, проходите, присаживайтесь. Давайте с вами познакомимся. Меня зовут (имя-отчество)…

Я психолог, в мои обязанности входит оценка достоверности тех сведений, которые люди сообщают о себе либо о каких-то ситуациях, которые происходят с ними.

Представьтесь… (наводящие вопросы: число, месяц, год рождения). Где вы проживаете?

Вам известно, по какому поводу вас сюда пригласили?

В связи с этим вы готовы ответить на мои вопросы и рассказать о себе?»

Вводный этап интервью:

«Расскажите свою биографию.

Чем занимаетесь (где и кем работаете)?»

В зависимости от ответов опрашиваемого задаются наводящие вопросы, направленные на получение информации, позволяющей составить психологический портрет исследуемой личности.

«Что в работе (жизни) вам удается лучше всего?

Как вы считаете, за счет каких навыков и умений вам это удается?

Что у вас получается не всегда? Какие причины этого вы видите?

Какие конкретные трудности возникают в вашей работе (на вашем жизненном пути)? Приведите примеры. Как вы преодолеваете эти трудности?»

Специалист, проводящий опрос, работает с формализованным бланком, где представлены основные направления, по которым рекомендуется вести беседу с опрашиваемым лицом. Фабулой дела определяется, по каким факторам риска, сопутствующим исследуемому событию, необходимо получить предварительную информацию. Примерные формулировки вопросов по некоторым из факторов риска приведены в приложении 1 данной книги.

В связи с тем что бланк может находиться в зоне прямой видимости опрашиваемого, вместо прямого обозначения «Фактор риска» в бланке используется аббревиатура ФР и ее порядковый номер.

Например, при исследовании должностного лица на получение взяток перечень факторов риска, по которым получается предварительная информация, будет следующий:

• ФР1 – окружение;

• ФР2 – служебные нарушения и злоупотребления;

• ФР3 – коррупция;

• ФР4 – незадекларированная собственность;

• ФР5 – исполнительская дисциплина.

По формату ответов производится предварительная оценка поведения опрашиваемого с позиции выбранной линии поведения: на сотрудничество, умолчание либо уклонение. Составляется также психологический профиль опрашиваемого лица. Обязательным условием является получение и фиксирование информации о физическом состоянии опрашиваемого лица.

Вопросы блока «Социализация» ориентированы на формирование установки давать честные ответы и также являются инструментом сигнализации о ложных ответах.

На этом вводном исследовательском этапе специалист работает с нейтральными и контрольными вопросами. Количественной оценке подлежит поведение опрашиваемого на протяжении всего предварительного этапа.

Естественное поведение опрашиваемого лица оценивается в +1 балл, уклончивому поведению присваивается –1 балл. Если нет явных признаков естественного либо уклончивого поведения, то первый этап оценивается как неопределенное поведение и его оценка 0.

Основной этап (боевая часть) – получение информации о событии и личном участии в нем опрашиваемого

В ходе данного этапа опрашиваемому лицу в формате свободной беседы, но в определенном порядке задается 21 вопрос.

Формализованный бланк содержит таблицу, которая состоит из четырех столбцов.

• Номер вопроса – это просто нумерация вопросов по порядку их предъявления.

Важно обеспечить формат свободной беседы, не допускать формальности и поэтому возможно незначительное изменение формулировки вопросов. Но, как уже было отмечено выше, очень важно не допустить искажения смысловой нагрузки задаваемых вопросов и необходимо сохранить порядок предъявления пяти блоков вопросов.

Не рекомендуется задавать наводящие вопросы, содержащие ваши предположительные версии. Наша задача – получить информацию от опрашиваемого, а не предоставить ему возможность скрыть/исказить ее за счет использования наших версий.

• Вербальный ответ – в ходе ведения беседы фиксируется формулировка ответа опрашиваемого лица (ОЛ). На этапе обработки полученных данных ответ ОЛ классифицируется как «прямой» или «уклончивый».

В табл. 18.2 даны характеристики прямых и уклончивых ответов для каждого из 21 вопроса. Но все ответы опрашиваемых соответствуют следующим тенденциям (табл. 18.3).

• Анализ невербального поведения – поскольку заполнение данного бланка производится по ходу ведения опросной беседы, то в этих ячейках указываются те невербальные признаки, которые были зафиксированы в режиме реального времени. Рекомендуется производить это не в явной форме, а, например, с помощью аббревиатур (ТОЗ, ВНС, РП).

При дальнейшей обработке видеоматериалов сведения о присутствии невербальных признаков, свидетельствующие о наличии скрываемой/искажаемой информации, подробно описываются.

Остановимся более детально на работе с каждой фазой основного этапа.

Таблица 18.2. Формулировки вопросов и ответов

Таблица 18.3. Тенденции ответов опрашиваемых лиц

Вербальный ответ опрашиваемого на каждый из 21 вопроса классифицируется как «прямой» или «уклончивый». Я сознательно ухожу от распространенной классификации ответов как «правдивый» и «лживый». Непричастный может дать на некоторые вопросы уклончивые ответы, а причастные на какие-то вопросы могут ответить прямо. Но, по итоговой статистике, преобладающее количество прямых ответов характерно для непричастного, а уклончивых – для причастного.

Анализ оценки поведенческих реакций опрашиваемого лица

Невербальные реакции опрашиваемого лица на предъявляемые стимулы (вопросы) отслеживаются и регистрируются в соответствии с алгоритмом наблюдения и оценки невербального поведения по следующей схеме.

Невербальные признаки не только фиксируются, но и распределяются на основные и дополнительные. И невербальное поведение опрашиваемого при ответе на вопросы регистрируется с учетом значимости критерия по следующей схеме:

Балльная оценка ответов на вопросы основного этапа

Количественной оценке на этапе предъявления вопросов боевой части подлежит ответ опрашиваемого на каждый из 21 вопроса основного этапа. Учитывается как вербальный ответ по приведенным характеристикам «прямого» и «уклончивого» варианта, так и невербальные реакции опрашиваемого лица, включая базовое защитное поведение в соответствии с оперативной психодиагностикой, метапрограммным профилем, ТОЗ, ВНС, речевыми паттернами, мимикой, пантомимикой, то есть всем комплексом оценки поведенческих реакций опрашиваемого.

Итоговый балл, который присваивается реакции, учитывает как тип данного опрашиваемым вербального ответа («прямой»/«уклончивый»), так и фиксацию невербальных признаков наличия скрываемой информации (табл. 18.4).

Таблица 18.4. Количественная оценка ответа и реакции опрашиваемого лица

После количественной оценки реакций на каждый вопрос производится суммирование баллов по всем вопросам и вычисляется итоговая сумма баллов по всем вопросам данного этапа.

Завершающий этап – беседа после опроса

Целью данного этапа является фиксирование изменения физиологического и эмоционального состояния опрашиваемого.

В формате беседы задаются вопросы, направленные на получение информации об эмоциональном отношении опрашиваемого как к пройденному опросу, так и к своим результатам.

Если по завершении основного этапа опрашиваемый ассоциирован со специалистом, проводившим опрос, и после объявления о том, что опрос завершен, находится во взаимодействии, то его естественное поведение оценивается в +3 балла. Уклончивому поведению на этом этапе присваивается 0 баллов.

Оценка физиологического состояния опрашиваемого

Поскольку различия в поведении причастного и непричастного не ограничиваются только ответами на вопросы, но и характерны для состояния человека на протяжении всего периода опроса, мы отрабатываем именно комплексный анализ поведения опрашиваемого, который и определил введение четвертого блока – оценки ФСО. В нем количественной оценке подлежит изменение физиологического состояния опрашиваемого лица на протяжении всего времени опросной беседы.

Эта оценка производится по основным критериям причастности:

• при правильно заданных отношениях между опрашивающим и опрашиваемым лицом у последнего не сработал механизм адаптации (не уменьшилось эмоциональное напряжение);

• опрашиваемый диссоциирован от проверочной темы, от специалиста;

• у опрашиваемого на протяжении всего периода опроса наблюдается усиленная, неровная частота дыхания.

Если ФСО характеризуется хотя бы одним из следующих критериев, то состояние опрашиваемого оценивается в –3 балла. Если присутствуют все три критерия, то ФСО будет –6 баллов. Если отсутствуют все приведенные выше признаки, ФСО присваивается значение 0 баллов.

Принятие решения

После обработки видеоматериалов по итогам комплексной оценки ответов и поведения опрашиваемого лица на протяжении всех этапов опросной беседы высчитывается общий балл:

• этап 1 __ + этап 2 __ + этап 3 __ + ФСО __ = итоговый балл –7 и менее – опрашиваемый (ФИО) к исследуемому событию (описание расследуемого преступления) причастен;

• итоговый балл +5 и более – опрашиваемый (ФИО) к исследуемому событию (описание расследуемого преступления) непричастен.

Глава 19. Основные ошибки верификатора

Как показывает опыт, на первом этапе, когда верификатор выходит на проверки самостоятельно, без опытного наставника, возможно совершение ряда ошибок. Ошибки верификатора сродни ошибкам хирурга, поскольку цена ошибки – это судьба человека. Особенно это опасно в ситуации уголовного преследования. Как показывает опыт американского судопроизводства и нашего российского, ложное обвинение заканчивается не только судебным сроком, но иногда и смертной казнью. Мы можем найти массу примеров судебных ошибок в истории судопроизводства. Какие же ошибки могут совершать верификаторы и полиграфологи? Давайте их рассмотрим.

Ошибка первого порядка, или ложное обвинение, – одна из главных ошибок.

Зачастую неуверенное поведение человека и совокупность доказательств, свидетельствующие не в пользу опрашиваемого, приводят к так называемой ошибке первого порядка, ошибке ложного обвинения, или, как называет ее П. Экман, ошибке Отелло.

«Нам нужно избегать ошибки Отелло. Вспомните, как в пьесе Шекспира Отелло обвиняет свою жену Дездемону в любви к Кассио. Он велит ей признаться во всем, так как собирается убить ее за измену. Дездемона просит Отелло позвать Кассио, чтобы тот подтвердил ее невиновность. Но Отелло заявляет, что он уже убил Кассио. Тогда Дездемона понимает, что не сможет доказать свою невиновность и что Отелло ее убьет.

“Дездемона: Беда! Он ложно оклеветан, я погибла.

Отелло: Распутница, как смеешь ты при мне рыдать о нем?

Дездемона: Сошли меня в изгнанье, но жить оставь!

Отелло: Обманщица, умри!”

(перевод Б. Пастернака)

Ошибка Отелло состояла в том, что он не смог понять, что чувствовала Дездемона; он знал лишь, что она испытывала мучения и страх. Он необоснованно уверовал в то, что ее эмоции имели единственный источник: в то, что причиной горя была новость о смерти ее возлюбленного, а причиной страха – угроза разоблачения ее неверности. Он убивает Дездемону, не подумав о том, что источники ее страдания и страха были совсем другие: что ее эмоции были реакцией верной жены на известие о том, что чрезмерно ревнивый муж собирается ее убить и что у нее нет никакого способа доказать свою невиновность.

Если мы хотим избежать ошибки Отелло, мы должны противиться искушению делать быстрые выводы и стремиться рассматривать другие причины, помимо той, которая кажется нам наиболее очевидной причиной появления эмоции. Существует много источников страха. Страх преступника, опасающегося поимки, выглядит точно так же, как страх невиновного человека перед невозможностью доказать свое алиби. Сигналы об эмоциях предоставляют важную информацию о том, что чувствует человек и что он может сделать в следующий момент, но здесь почти всегда имеется более одной возможности. Человек, испытывающий страх, может предпочесть сражаться, а не прятаться или спасаться бегством»[38].

Отелло задушил Дездемону, увидев на ее лице эмоцию страха и приняв ее за страх причастного человека. Для того чтобы не допускать ошибок первого порядка, необходимо в рамках опросной беседы уделить особое внимание исследовательской части. Дабы точно определить базовую линию поведения человека, достаточно точно определить контрольную тему, правильно подобрать контрольные вопросы. Нужно помнить, что все люди разные и подходить шаблонно к личности неправильно. Обязательно нужно учитывать и контекст ситуации, а также возможный психотравмирующий опыт в жизни человека. В ситуации проверки ошибка Отелло может возникнуть тогда, когда верификатор или полиграфолог начинает оценивать поведение человека, исходя из своих поведенческих шаблонов и стереотипов. Нужно помнить, что «судить по себе» не совсем верно, поскольку наше представление о мире реальным миром не является и мир гораздо разнообразнее, нежели мы можем себе представить.

Ошибка второго порядка – пропуск цели, или капкан Брокау (англ. Brokaw hazard), – игнорирование индивидуальных речевых и поведенческих особенностей человека при определении степени его правдивости.

Это понятие П. Экман ввел в 1985 г., отталкиваясь от рассуждений известного американского журналиста, мастера телеинтервью Тома Брокау о том, как тот определяет неискренность собеседника: «Любые проявления, в большинстве случаев явно указывающие на обман, для некоторых людей могут оказаться лишь частью их обычного поведения. Возможность неправильной оценки таких людей я буду называть капканом Брокау. Верификатор всегда может попасть в этот капкан, особенно если незнаком с подозреваемым и не знает его типичного поведения»[39].

Говоря иными словами, недоучет поведенческих особенностей разных людей, незнание их базовой линии поведения, их личностных особенностей могут увести полиграфолога или верификатора от истинного лжеца или преступника.

Обычно эти ошибки совершаются вместе. Если верификатор пропустил цель (капкан Брокау), то можно кого-то ложно обвинить (ошибка Отелло), если под подозрение попадает круг лиц.

Ошибкой третьего прядка мы называем отсутствие безопасности во время проведения исследования – если верификатор ведет себя агрессивно и вместо того, чтобы изучать модель мира человека, исследовать его базовую линию поведения, использует силовые методы давления на опрашиваемого (например, оскорбления и угрозы). В этом случае верификация невозможна, поскольку не очень понятно, что исследовать. Страх разоблачения в виде угрозы наказания за совершенные действия и страх наказания, вызванный угрозой, со стороны личности в невербальном проявлении выглядят одинаково. В этом случае ошибка Отелло неизбежна. Необходимо помнить, что верификатор всегда должен излучать безопасность. Именно поэтому мы стараемся проводить исследования, даже (или особенно) по линии правоохранительных органов, на нейтральной территории, чтобы максимально успокоить человека, показать, что он в безопасности. Еще одним обязательным требованием при проведении проверки является замена негативно окрашенных слов на позитивно окрашенные. Например, не «трудность», а «задача, которую нам с вами следует решить» и т. д.

Ошибка четвертого порядка – помощь опрашиваемому, выдача версий. Как показывает практика наставнического опыта, это первая ошибка, которую совершают начинающие верификаторы. Первая проверка связана с огромным желанием продемонстрировать опрашиваемым лицам весь тот объем знаний, который получил начинающий специалист, и неважно, причастным или непричастным. И вместо того, чтобы наблюдать за человеком, верификатор начинает не просто говорить, а достраивать за опрашиваемым лицом версии события из своей картины мира. Увидев человека, субъективно оценив его, исходя из этой оценочной позиции, он высказывает предположения о ситуации. Иногда вместо того, чтобы слушать и анализировать, начинающий верификатор наслаждается своей сверхролью. В этом случае высок уровень совершения ошибки второго порядка, а именно пропуска цели, поэтому на первом этапе, перед выходом на исследование, мы задаем начинающим верификаторам установку на необходимость максимального слушания и наблюдения.

Однако этой ошибке подвержены не только начинающие, но и опытные верификаторы. Получив многократный опыт, некоторые верификаторы начинают мыслить шаблонно, особенно если преступления, которые они расследуют, носят стабильно повторяющийся характер: только кражи или только скрининг. В таком случае стандартизация действий может приводить к такому стереотипу. Возникает внутреннее ощущение, что и так все ясно и незачем слушать исследуемого.

Мне пришлось принимать участие в ситуации, когда кадровая служба крупного предприятия никак не могла принять на работу практически ни одного сотрудника, поскольку после прохождения тестирования на полиграфе все кандидаты на работу в данной компании оказывались либо наркоманами, либо ворами, либо мошенниками. Специалист-полиграфолог, исходя из своей прошлой работы в оперативном подразделении милиции, во всех видел преступников, и тесты, которые он предъявлял опрашиваемым, носили, как правило, обвинительный характер.

Профессиональный верификатор наблюдает и слушает. Не случайно главным вопросом, который надо задавать, мы считаем «Ой как интересно! А расскажите подробнее». Верификация лжи – это искусство слушать, искусство пауз.

Ошибка пятого порядка – отсутствие утилизации негативных последствий своих действий. Несмотря на то что детекция лжи стоит на страже закона и по большому счету защищает человечество от негатива, эта сфера находится на стыке психофизиологии и психотерапии. И психотерапии в ней больше. Установить факт причастия возможно, иногда это совсем не трудно, сложнее получить признание. Это тоже возможно. Однако сложнее всего расстаться с опрашиваемым человеком позитивно.

Ошибка шестого порядка – субъективизация опыта. Верификатор рассматривает поведение человека из своей поведенческой модели мира, плюс к этому оценивая человека как хорошего или плохого. Люди могут быть по-разному одеты, некоторые могут быть не только другой народности, но и еще другого вероисповедания, некоторые из опрашиваемых крайне редко принимают ванну и совсем не знают о правилах гигиены, однако это не значит, что они преступники и лжецы. Нарушение личностных критериев верификатора не является основанием для вынесения обвинительного приговора. В ситуации субъективизации опыта одинаково вероятностно совершить ошибку как первого порядка (обвинение непричастного), так и второго (пропуск цели). В ситуации субъективизации опыта при наличии круга подозреваемых одна ошибка влечет за собой другую.

Ошибка седьмого порядка – принятие решения по единственному признаку или минимальному их набору. Верификатор должен помнить, что нет ни одного верного признака лжи. Если бы такие были, то распознавать ложь было бы очень просто. Однако таких признаков нет, их не выявили ни американские полиграфологи, основатели и законодатели инструментальной детекции лжи в мире, ни П. Экман, ни мы, советские и российские верификаторы. Детекция лжи – это наблюдение за человеком и набор статистик на контрольные и проверочные вопросы.

Ошибка восьмого порядка – невозможность принятия и совместимости противоречий. Эта ошибка близка к ошибке субъективизации опыта, однако немного отличается от нее. Прежде чем мы рассмотрим эту ошибку верификатора, хочу привести пример. На стройке произошло убийство, обычное бытовое. Есть труп, есть орудие убийства и подозреваемый в нем. И более того, этот подозреваемый согласен с тем, что он и убил своего напарника. Для пущей важности следователь решил закрепить доказательства путем проведения следственного эксперимента с приглашением на место преступления профайлера-верификатора. Однако на следственном эксперименте подозреваемый не смог ответить на вопрос, откуда взялась маленькая, но важная деталь. Версия оперативников стала рассыпаться под вопросами верификатора прямо на следственном эксперименте. Подозреваемый упорно твердил, что это он убил своего подельника и твердо стоял на своем, стремясь получить максимальный срок, полностью отказываясь от помощи верификатора и адвоката. Ситуация выглядела максимально абсурдной! Человек стремился в тюрьму, да еще и на максимальный срок. Однако ее абсурдность закончилась тогда, когда выяснилось, что данный гражданин ранее совершил убийство, но у себя, в своей азиатской стране, где его за это убийство разыскивают. Оказалось, что в российских тюрьмах отбывать срок и находиться более комфортно, нежели у него на родине.

Верификатор всегда должен понимать, что в жизни возможны различные варианты развития событий. Как показывает многолетний личный опыт участия в расследовании многочисленных преступлений, кажется, ты уже все повидал на своем пути, однако очередное событие показывает, что в жизни возможно все.

Ошибка девятого порядка – это скатывание из наблюдательной позиции в любые эмоции или эмоциональные проявления. Верификатор всегда должен находиться в наблюдательной позиции и ставить во главу угла структуру опыта человека, а не его содержание. Говоря иными словами, наблюдать за тем, как это делает человек, а не думать над тем, что он сейчас делает, и давать его словам и поведению оценочное суждение. Особенно на эту ошибку важно обращать внимание начинающим верификаторам. При проведении исследований они могут испытывать симпатию по отношению к опрашиваемому лицу (например, молодому верификатору понравилась девушка модельной внешности, значит, она… в принципе не могла это украсть!). Эмоциональное вовлечение часто не позволяет объективно оценивать поведение человека, поскольку включается субъективизм. Или иное проявление – когда по каким-то причинам человек вызывает у верификатора негативное отношение, например, он грязный, от него плохо пахнет и пр. Отсюда может возникнуть и обвинительный эмоциональный субъективизм. Раз пьяница или бомж, значит, преступник.

Сюда же можно отнести субъективизм, связанный с национальными предрассудками. Такая позиция находит свое отражение в модели этнического профайлинга. Этот подход очень популярен в Израиле, когда каждый представитель арабского этноса у сотрудников полиции или сотрудников служб безопасности рассматривается как террорист.

Для профессионального верификатора такой подход является неприемлемым, поскольку возможно эмоциональное вовлечение в ситуацию, которая вызывает оценочное суждение. И если в обычной жизни эмоциональная вовлеченность создает оценочное суждение на уровне «плохой – хороший», «нравится – не нравится», то в ситуации детекции лжи подобного рода субъективизм всегда будет находиться в парадигме мышления «виновный – невиновный». А значит, ошибка ложного обвинения высоко вероятностна.

Ошибка десятого порядка – отсутствие навыка удержания состояния или отсутствие самоконтроля.

Ошибка десятого порядка свойственна только профессиональным верификаторам, поскольку у непрофессионалов всегда все легко и хорошо.

Верификатор – человек, работающий в высоком уровне неопределенности и достаточном уровне недоверия. В такой ситуации важен высокий уровень адаптивности и самоконтроля, поскольку на специалиста при проведении исследования сразу сваливаются основные трудности. Это трудности организационного порядка. Зачастую работать приходиться «с колес», и иногда просто нет хорошо проветриваемого помещения для проведения исследования. Мне приходилось проводить исследования в мокром полуподвальном помещении, одному из моих наставников, В.В. Коровину, пришлось делать это под минометным обстрелом в Афганистане.

Имеют место трудности недоверия к специалисту и методу со стороны как инициатора проверки, так и испытуемого или испытуемых. Часто заказчик исследования на этапе заказа провоцирует верификатора и требует, чтобы ему продемонстрировали «чудеса» от детекции лжи. В таких ситуациях нужно обладать высоким уровнем удержания состояния, находиться в наблюдательной позиции и не скатываться в эмоциональные всплески. При работе с опрашиваемым лицом важно также не попадаться на провокации, спокойно реагировать на негативную обратную связь, трактуя все поведение опрашиваемого лица как сотрудничество и помощь в расследовании.

На начальном этапе начинающие верификаторы не понимают, что они всегда работают в правовом поле, вне зависимости от инициатора расследования, будь это заказ из бизнес-среды или правоохранительных органов. Фактически отчет верификатора – это всегда психолого-эмоциональная или психолого-лингвистическая экспертиза, даже если это отчет для заказчика из сферы бизнеса. И если в обычной жизни между формой и содержанием, как правило, превалирует содержание, то в правоприменительной практике, в детекции лжи форма первична. Нужно помнить, что подпись, поставленная под неправильно составленным заключением, может обернуться большой проблемой для верификатора или полиграфолога.

К нам часто за помощью обращаются коллеги, специалисты– верификаторы, полиграфологи, которые, например, не используют при проведении проверок видеофиксацию своих действий и которых обвиняют в оскорблениях, незаконных действиях и даже в сексуальных домогательствах. А таких проблем можно легко избежать, представив в качестве правоты своей позиции видеофиксацию исследования.

Все эти трудности способны создать внутри негативные ощущения и состояния. И это, в свою очередь, может привести к эмоциональным всплескам. Поэтому так необходима способность оставаться собранным, спокойным и хладнокровным в самый сложный момент, когда внутри тебя буря.

Пилот Чесли Салленбергер, ставший национальным героем США после посадки неисправного пассажирского авиалайнера на реку Гудзон, рассказал в одном из ток-шоу о своих ощущениях и переживаниях во время авиационной катастрофы.

По словам Чесли, он сразу понял, что с самолетом что-то не так. Он признался, что те минуты, когда отказали оба двигателя лайнера, были самыми худшими в его жизни. «Я испытал тошнотворное ощущение внутри, будто провалился сквозь пол», – сказал он.

По его признанию, в первый момент он испытал чувство обреченности и не знал, как выбраться из сложившейся ужасной ситуации и спасти людей. Однако капитан воздушного судна оставался максимально спокойным. Это состояние передалось и членам экипажа, которые видели, что капитан спокоен, и помогали ему в преодолении сложной ситуации. Это хладнокровие передалось и пассажирам воздушного судна, которые не паниковали, а выполняли указания членов экипажа.

Согласно обнародованной записи переговоров экипажа с диспетчерами, капитан Салленбергер спокойным голосом сообщил, что произошло столкновение с птицами. На вопрос, может ли он вернуть самолет в аэропорт, командир экипажа ответил: «Не могу». Последней фразой, зафиксированной перед посадкой на реку, была сказанная спокойным голосом: «Мы падаем в Гудзон».

Самолет совершил вынужденную посадку на воду на реке Гудзон в Центральном районе Нью-Йорка. Капитан Салленбергер принял такое решение, чтобы избежать падения лайнера на жилые дома и попытаться спасти пассажиров. В результате все 155 человек, находившиеся на борту самолета, остались живы.

«Гудзонское чудо» – это один из примеров того, что даже в сложной ситуации удержание состояния и самоконтроль и при этом выполнение своих профессиональных обязанностей и максимальная реализация профессиональных навыков приводят к успешному результату.

Конечно, можно сказать, что детекция лжи – это не авиакатастрофа и тут нет угрозы жизни и здоровью. Можно с этим как согласиться, так и не согласиться. Навык удержания состояния необходим особенно тогда, когда ты имеешь дело со сложными случаями, например при расследовании педофилии или убийств маленьких детей. Именно этот навык позволил профессору А.О. Бухановскому получить признание от самого страшного маньяка прошлого века Андрея Чикатило тогда, когда сотрудники следственных органов совершили ошибки верификаторов, изложенные выше.

Послесловие, или Жить не по лжи!

Итак, ложь окружает нас со всех сторон.

Как мы с вами знаем, на ложь и обман способен каждый. Кроме того, все мы умеем оправдать себя даже тогда, когда совершаем откровенно нечестные поступки. Так что же нам делать в отношении лжи и обмана? Продолжать жить в обмане или пытаться что-то изменить?

Более 20 лет изучая нечестность и нечестных людей, мошенников, маньяков и иных преступников, я невольно пришел к выводу, что ложь и обман приводят к очень отрицательным последствиям. Даже маленькая ложь отражается на нашем организме. Как мы с вами уже знаем, в момент лжи кровь отравляется адреналином, организм в стрессе, а значит, изнашивается и быстрее стареет. И как ни парадоксально это звучит, правда и спокойствие – это путь к долголетию и счастью.

Признание собственных недостатков может стать также важным шагом на пути к принятию самих себя, а отсюда и к созданию более качественного общества и управляющих им учреждений.

Тогда следующая задача, наверное, состоит в том, чтобы найти более эффективные и практически применимые способы борьбы с ложью и обманом. Может, наступило время вводить в программу школ предметы не только по этике, но и по распознаванию лжи. Люди лгали бы меньше, если бы знали, что им не поверят… Однако все мы с вами понимаем, что подобные действия, скорее всего, не приведут к нормальному результату.

Надеюсь, что к этому моменту вам уже стало ясно, что для сдерживания лжи нам необходимо прежде всего понять, почему люди ведут себя нечестно. Начав с этого, мы сможем найти более действенное лекарство. Зная, что люди в целом хотят быть честными, но при этом подвергаются соблазну извлечь пользу из отдельных нечестных действий, можно было бы предложить систему напоминаний в момент искушения, что может оказаться на удивление эффективным.

Интересно отметить, что у нас уже имеются работающие социальные механизмы, призванные настраивать наш моральный компас и помогать преодолевать искушение. Религия и религиозные ритуалы – исповедь, Рамадан или шаббат – дают нам возможность внимательно посмотреть на себя, прекратить саморазрушение обманом и начать жить иным образом. Религия и религиозные ритуалы напоминают людям об их моральной ответственности. Мусульмане используют специальные четки, с помощью которых они по нескольку раз в день вспоминают Аллаха. Стоит сказать и о ежедневных христианских молитвах, о практике праяшитты в индуизме и бесчисленном количестве других религиозных напоминаний, которые останавливают и ограничивают человека в его низменных страстях.

Учитывая эффективность таких подходов, может, всем нам стоит подумать о создании похожих светских механизмов в областях бизнеса и политики, например заставляя государственных служащих и бизнесменов давать присягу и в своей деятельности использовать правила этического поведения. Возможно, подобные инструменты помогут потенциальным обманщикам обратить внимание на собственные действия и за счет этого повысить уровень морали и нравственности.

Как только мы станем лучше понимать причины лжи и обмана, нам легче будет искать пути контроля собственного поведения, а значит, улучшения качества жизни. В этом заключается одна из важнейших целей социальной психологии, к которой относится и психология лжи. И я уверен, что в ближайшие годы благодаря развитию этого направления науки жизнь радикально изменится в лучшую сторону.

Список литературы

1. Byrne R. & Whiten. A. Machiavellian intelligence. – Oxford, 1988.

2. Алексеев Л.Г. Психофизиология детекции лжи. – М., 2011.

3. Гарднер Г. Структура разума: теория множественного интеллекта. – М., 2007.

4. Данбар Р. Лабиринт случайных связей. – М., 2012.

5. Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных. – СПб. 2001.

6. Ениколопов С.Н., Ли Н.А. Психологические особенности криминального профайлинга // Психологическая наука и образование, 2007. – № 5.

7. Знаков В.В. Западные, русские традиции в понимании лжи. Размышления российского психолога над исследованиями Пола Экмана.

8. Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика. – М., 2002.

9. Кружкова О.В., Шахматова О.Н. Психологические защиты личности: Учебное пособие. – Екатеринбург, 2006.

10. Лесли И. Краткий толковый психолого-психиатрический словарь. – 2008.

11. Лесли И. Прирожденные лжецы. – М., 2012.

12. Лидвелл У., Холден К., Балтер Дж. Универсальные принципы дизайна. – СПб., 2012.

13. Медведев О.И. Эмоциональное напряжение и стресс. – М., 1986.

14. Монтень М. Опыты. – М., 1992.

15. Моррис Д. Библия языка телодвижений. – М., 2010.

16. Ницше Ф. Так говорил Заратустра. – М., 2001.

17. Нэпп М., Холл Дж. Невербальное общение. – М., 2007.

18. Пиз А. Язык телодвижений. – М., 2002.

19. Селье Г. Очерки об адаптационном синдроме. – М.: Медгиз, 1960.

20. Селье Г. Стресс без дистресса. – М.: Прогресс, 1979.

21. Селье Г. Стресс жизни. – М., 1992.

22. Форд Ч. Психология обмана. – М., 2013.

23. Хэссет Дж. Введение в психофизиологию. – М., 1981.

24. Экман П. Почему дети лгут. – М., 1993.

25. Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

26. Экман П. Психология эмоций. – СПб., 2010.

Приложения

Приложение 1. Бланк структурированной опросной беседы

Личная информация («Расскажите, пожалуйста, вашу биографию».

Медицинская информация («Как вы сейчас себя чувствуете?)»

Исследовательская информация

Боевая часть

Завершающая беседа

Этап 1:____ + этап 2: _____ + этап 3: ______ + ФСО: ________

Итоговое значение:

баллов

Дополнительная информация о ходе интервью:

__________________________________________________

Психотип: ________________________________________

Выводы:__________________________________________

Рекомендации:____________________________________

Специалист:__________

Приложение 2 Образец согласия

Я, _____________________________________________ _________________, настоящим подтверждаю, что сегодня, __________ 20____, был предупрежден о том, что я не могу быть принужден к прохождению опросной беседы ни по какой причине. Более того, я имею абсолютное право отказаться от данного опроса. С полным знанием своих прав и без принуждения, применения силы, запугивания или обещания об освобождении или поощрении, настоящим я подтверждаю, что опросная беседа будет проведена специалистом ______________________ ___________________________________ по моему добровольному согласию.

Я подтверждаю согласие на фиксирование всей информации, на использование результатов, заключения и мнения, сказанных во время беседы письменно и/или устно в любых целях. Я также разрешаю вести видеозапись в целях повторного изучения, составления отчета, исследования или в образовательных целях. Я полностью понимаю, что я могу прекратить беседу в любой момент, когда посчитаю нужным. Осознавая, что могу быть законно заключенным, я отказываюсь, не требую и навсегда освобождаю всех и каждую из корпораций, фирм и/или индивидуумов от любых возможных исков или оснований для исков, требований или просьб, обязательств или судебных дел, которые я могу иметь сейчас или когда-то мог бы иметь в результате установления прямых или косвенных фактов, информации, результатов, заключений и мнений, которые были сказаны мной устно и зафиксированы за мной письменно во время интервью, судебной оценки.

В качестве доказательства я ниже ставлю свою подпись.

Подпись опрашиваемого___________________________

Дата___________________________

Этот опрос был закончен в______________ того же дня. Добровольно согласившись на опрос, я здесь подтверждаю свое соглашение, указанное выше. Я подтверждаю, что во время опроса со мной хорошо обращались и я оставался там добровольно, зная, что я мог прекратить беседу, когда бы счел нужным. Я также подтверждаю и утверждаю, что во время опроса мне не угрожали, не причиняли вреда и не давали никаких обещаний ни до того, как я пришел сюда, ни во время беседы, ни во время заполнения этой формы.

Подпись опрашиваемого___________________________

Дата___________________________

создана в 2008 году и зарекомендовала себя как единственное в России образовательное учреждение полного цикла в области безынструментальной детекции лжи и профайлинга.

Деятельность Академии осуществляется на основании лицензии на право ведения образовательной деятельности.

Ректор Академии – гуру безынструментальной детекции лжи и профайлинга, автор книг, монографий, учебных программ, семинаров и тренингов Евгений Спирица.

В соответствии с лицензией команда Академии ведет образовательную деятельность по многочисленным программам профессиональной переподготовки и повышения квалификации. Учебные курсы по всем программам соответствуют требованиям государственного образовательного стандарта дополнительного профессионального образования. Высокое качество образования, которое получают слушатели Академии, обеспечивается участием в учебном процессе практиков в области безынструментальной детекции лжи и профайлинга, которые провели десятки тысяч проверок, исследований и экспертиз.

Цель Международной Академии исследования лжи – обучение специалистов разных профессий дополнительным знаниям, умениям и навыкам в области социальной психологии, профайлинга, безынструментальной детекции лжи, банковской и авиационной безопасности.

Какие возможности открываются с нами:

• возможность и новичкам, и специалистам получить по-настоящему качественное практическое образование в области безынструментальной детекции лжи и профайлинга и подтвердить его дипломом о профессиональной переподготовке или удостоверением о повышении квалификации, в зависимости от выбранной программы обучения;

• обучаться по индивидуальной программе, в удобное время и сразу проверить полученные знания на практике;

• для практикующих специалистов – возможность подтвердить свой высокий профессиональный уровень путем прохождения сертификации и тем самым повысить стоимость своих услуг на рынке;

• получать бесплатные, актуальные и современные материалы в нашей мастер-группе.

Подробную информацию об Академии вы можете узнать на нашем сайте iarl.ru.

Примечания

1

Более подробно: Лесли И. Прирожденные лжецы. – М., 2012.

(обратно)

2

Там же.

(обратно)

3

Более подробно см.: Гарднер Г. Структура разума: теория множественного интеллекта. – М., 2007; Лесли И. Прирожденные лжецы. – М., 2012.

(обратно)

4

Более подробно см.: Лесли И. Прирожденные лжецы. – М., 2012.

(обратно)

5

Лесли И. Прирожденные лжецы. – М., 2012.

(обратно)

6

Byrne R.& Whiten A. Machiavellian intelligence. – Oxford, 1988.

(обратно)

7

Данбар Р. Лабиринт случайных связей. – М., 2012.

(обратно)

8

Монтень М. Опыты. – М., 1992.

(обратно)

9

Там же.

(обратно)

10

Ницше Ф. Так говорил Заратустра. – М., 2001.

(обратно)

11

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

12

Знаков В.В. Западные, русские традиции в понимании лжи. Размышления российского психолога над исследованиями Пола Экмана/Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999. – С. 243–266.

(обратно)

13

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

14

Алексеев Л.Г. Психофизиология детекции лжи. – М., 2011.

(обратно)

15

Подробнее см.: Лесли И. Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана. – М., 2012.

(обратно)

16

Экман П. Почему дети лгут. – М., 1993.

(обратно)

17

Лесли И. Прирожденные лжецы. Мы не можем жить без обмана. – М., 2012.

(обратно)

18

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

19

Форд Ч. Психология обмана. – М., 2013.

(обратно)

20

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

21

Селье Г. Очерки об адаптационном синдроме. – М.: Медгиз, 1960; Селье Г. Стресс без дистресса. – М.: Прогресс, 1979.

(обратно)

22

Ярошевский М.Г., Чеснокова С.А. Уолтер Кеннон. – М., 1976; Лидвелл У., Холден К., Балтер Дж. Универсальные принципы дизайна. – СПб., 2012.

(обратно)

23

Селье Г. Стресс жизни // Когда стресс не приносит горя. – М., 1992. – С. 104–109.

(обратно)

24

Медведев О.И. Эмоциональное напряжение и стресс // Физиология кровообразования. – М., 1986.

(обратно)

25

Подробнее см.: Хэссет Дж. Введение в психофизиологию. – М., 1981.

(обратно)

26

Моррис Д. Библия языка телодвижений. – М., 2010.

(обратно)

27

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

28

Подробнее см.: Лесли И. Прирожденные лжецы. – М., 2012.

(обратно)

29

Пиз А. Язык телодвижений. – М., 2002.

(обратно)

30

Подробнее см.: Крейдлин Г.Е. Невербальная семиотика. – М., 2002.

(обратно)

31

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

32

Подробнее см.: Кружкова О.В., Шахматова О.Н. Психологические защиты личности: Учебное пособие. – Екатеринбург, 2006.

(обратно)

33

Дарвин Ч. Выражение эмоций у человека и животных. – СПб., 2001.

(обратно)

34

Нэпп М., Холл Дж. Невербальное общение. – М., 2007.

(обратно)

35

Ениколопов С.Н., Ли Н.А. Психологические особенности криминального профайлинга // Психологическая наука и образование, 2007. – № 5. – С. 295–299.

(обратно)

36

Краткий толковый психолого-психиатрический словарь / Под ред. igisheva. – 2008.

(обратно)

37

Моррис Д. Библия языка телодвижений. – М., 2010.

(обратно)

38

Экман П. Психология эмоций. – СПб., 2010.

(обратно)

39

Экман П. Психология лжи. – СПб., 1999.

(обратно)

Оглавление

Для кого эта книга и как с ней работать

Введение

Часть 1. Что такое ложь

  Глава 1. Чем человечество обязано обману

  Глава 2. Определение лжи и обмана

  Глава 3. Детектор ошибок, или Как наш мозг реагирует на ложь

  Глава 4. Разновидности лжи

  Глава 5. Основные признаки и стратегии обмана

Часть 2. Основные маркеры лжи – точка ориентировочного замирания, признаки вегетативной нервной системы, речь, мимика и пантомимика

  Глава 6. Точка ориентировочного замирания: ориентировочный рефлекс и адаптация

  Глава 7. Распознавание лжи по признакам вегетативной нервной системы

  Глава 8. Распознавание лжи по речи

  Глава 9. Распознавание лжи по жестам

  Глава 10. Распознавание лжи по мимике

  Глава 11. Основные, дополнительные и второстепенные признаки обмана и принцип принятия решения

Часть 3. Профайлинг: оперативная психодиагностика личности, или Как лгут разные психотипы

  Глава 12. Профайлинг и оперативная психодиагностика личности

  Глава 13. Профайлинг в безынструментальной детекции лжи

    Истероидный психотип

    Эпилептоидный психотип

    Параноиды, или параноялы

    Шизоиды: шизоидный психотип

    Гипертим: гипертимный психотип

    Эмотив: эмотивный психотип

    Астеник: тревожно-мнительный психотип

    Ипохондрик: депрессивно-печальный психотип

Часть 4. Как правильно вести беседу для изобличения лжи

  Глава 14. Опросная беседа как основной инструмент верификатора

  Глава 15. Задачи, решаемые стимулами (вопросами) в безынструментальной детекции лжи

  Глава 16. Формулировка стимулов (вопросов) в безынструментальной детекции лжи

  Глава 17. Основные модели получения признания

  Глава 18. Структурированная опросная беседа

    Первый этап. Вводный

    Второй этап. Исследовательский

    Третий этап. Боевая часть опросной беседы

    Четвертый этап. Утилизация или получение признания

    Обработка полученных и зафиксированных материалов

  Глава 19. Основные ошибки верификатора

  Послесловие, или Жить не по лжи!

Список литературы

Приложения

  Приложение 1. Бланк структурированной опросной беседы

  Приложение 2 Образец согласия Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg