«Россия будет воевать»

Россия будет воевать (fb2) - Россия будет воевать (Русский реванш) 1294K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Роман Олегович Носиков

Роман Носиков Россия будет воевать

© Носиков Роман, 2015

© ООО «ТД Алгоритм», 2015

О девампиризации сознания

29 апреля 2011

Что-то странное происходит с преступностью в последние годы. У нее обнаруживаются новые источники кадров и никогда не виданные нами прежде мотивы. Вот посмотрите на эти раздирающие интеллект в клочья заголовки:

«Ограбить банк, чтобы заплатить по кредиту».

Это Сербия.

«Выкупом за Ивана Касперского похитители хотели погасить кредит».

Это Москва.

«Сотрудник банка ограбил обменник, чтобы выплатить кредит».

Это Белоруссия.

«Ограбил женщину, чтобы выплатить кредит».

Это Украина.

«Студент убил двоих соседей, чтобы выплатить кредит».

Это Нижний Тагил.

Все это случаи последнего года-полутора. В США нечто подобное, как и кризис, началось раньше.

На первый взгляд, все это выглядит полным идиотизмом, а люди, которые все это делают, – натуральными психами.

Возможно, они и психи, но «во всем этом безумии есть все же нечто методическое».

Почему эти странные люди относятся к кредиту серьезнее, чем к ближнему и самим себе, в конце концов? Ведь вы же не будете себя и меня убеждать в том, что эти люди из уважения к себе пустились на авантюру, угрожающую им тюрьмой и позором?

Вспоминаю старый фильм «Беглецы» с Ришаром и Депардье, где симпатичный начинающий грабитель банков в исполнении Пьера Ришара совершает налет на банк с целью раздобыть денег для больной дочери как раз в тот самый момент, когда в этом банке оказывается матерый, но симпатишный преступник в исполнении Депардье. Так начинается их светлая и трогательная дружба.

Нельзя, конечно, сравнивать больную дочку с возможностью продолжать именоваться средним классом. Но это утверждение верно не для всех и не всегда.

Откуда же берутся эти маньяки? Как говаривал один не стеснявший себя в потреблении персонаж: «Читайте Марка Аврелия, Кларисса. У него все сказано: Мы вожделеем то, что видим каждый день».

Общество постоянно внушает своим членам, что они обязаны потреблять любой ценой, так как только уровень потребления определяет и их уровень, их принадлежность к мидл-классу. А если поднапрячься, то и к хай. В результате не могло не появиться такого явления, как мода на демонстративное потребление.

– Ах, мы были вчера в очень уютном ресторанчике и перепробовали половину винной карты, – пишет у себя в блоге «элитная дама». Затем следует описание нового костюмчика, шарфика или машинки. Би-би. Иногда они заявляют какое-нибудь «никогда». Например: я никогда бы за такие деньги даже шнурков не развязала.

Как правило, при этом совершено невозможно добиться от этого типа людей столь же подробного и полноценного рассказа о работе и информации о том, что они там делают помимо развязывания шнурков. И в этом нет ничего удивительного, потому что человек, который так гордится потреблением, чаще всего зарабатывает на него такими мерзостными даже по собственным понятиям способами, что вспоминать об этом процессе зарабатывания нет никакого желания. На смену беспределу сначала феодалов, потом коммунистов, затем бандитов, потом ментов, потом олигархов пришел новый тип беспредела – беспредел мидл-класса. Он сам такое творит с собой в офисах, что Владу Цепешу, узнай он про все это, еще долго бы икалось. На средней фирме в обычае круговорот потребления: секретарша шефа, чтобы статусно потреблять больше, спит с ним – старым и противным; шеф, чтобы статусно потреблять секретаршу, которую считает дурой и б***ью, усиленно (даже против своей собственной морали) эксплуатирует работников; работники, чтобы статусно потреблять больше, либо преданно целуют туфлю сиятельного, либо воруют у него же. А чаще – и то, и другое одновременно.

В результате весь производственный процесс для всех сторон ввергнут в скверну, одно напоминание о которой может ввергнуть в депрессию. Но в этом аду есть отдушина – в награду за все, что они сделали друг с другом, они могут иметь статус.

А в качестве дополнения к первому посылу общество обеспечивает своим членам возможность прилюдно потребить то, что они никак себе позволить на самом деле не могут. Тут весь фокус именно в публичности. Именно поэтому безумные кредитующиеся, похищающие впоследствии своих псевдоодноклассников и грабящие их, всегда тратят роковые кредиты на дорогие шмотки, украшения и машины, которые им на самом деле совершенно не нужны, кроме как за тем, чтобы продемонстрировать обществу свой статус. Что совершенно соблюдено и в деле похищения Ивана Касперского.

Для этих людей очевидно, что общество состоит из кучки вампиров, которые в любой момент готовы высосать их кровь, элита – из Высших Вампиров, которые не просто пьют кровь, а делают это уже в белоснежных манжетах, в дорогих машинах и в элитных коттеджных поселках. И сам носитель такого взгляда должен пить из кого-то. Иначе он не сможет сохранить уровень приличного для своего класса потребления.

Это именно отсюда странные сексуальные фантазии современного человечества о вампирах – существах, стоящих выше человечества на пищевой пирамиде, при этом – прекрасных и утонченных. Именно так человечество видит свою элиту – в качестве кровопийц в жабо. Это именно оттуда выпрыгнул Ганнибал Лектор – интеллигент, гурман, книгочей, которому в голову пришла всего лишь одна свежая мысль: «А почему бы их еще и не есть?». И он не нашел аргументов, чтобы себе возразить.

Помимо «Интервью с вампиром», «Молчания ягнят» есть еще всякие «Форсажи», «Механики», «Специалисты», «Угнать за 60 секунд» – и несть им числа. Все эти фильмы всячески показывают нам, что преступник – это такой же парень, как и ты. Просто он зарабатывает иначе. Эти пьют кровь из бокалов, а эти – попроще и без официального благословения.

Для обсуждаемого типа людей общество превратилось в злобного божка, который беспощаден к слабым. И потому нужно всегда демонстрировать свою силу и успешность: машина, айфон, любовница, инкрустированная стразами. Они просто приняли все, что им говорят, всерьез. Они – отражение ценностной системы общества. В котором живем мы с вами.

В конце хочу добавить, что в проклятом социалистическом прошлом, в том самом, в котором мы малолетками бегали по улицам допоздна безбоязненно, в кино преступников всегда показывали как преступников. Вероятно, потому что общество того типа имело на это право.

9 мая во Львове: о самом опасном существе на свете

10 мая 2011

Самое опасное существо на свете – это слабак и трус, который по воле случая получил преимущество. Тут он своего не упустит ни за что – отведет душеньку. Он тут всем покажет. Всем, до кого дотянется. От труса невозможно ожидать великодушия потому, что великодушие является оборотной стороной смелости, а от слабака, от ничтожества не следует ждать милосердия потому, что милосердие – обратная сторона силы. Тем более неоткуда человеку, добровольно деградировавшему до первобытного уровня, набраться благородства.

Все это было наглядно продемонстрировано 9 мая во Львове.

Львовский городской совет запретил празднование государственного праздника, отменил на своей территории действие государственного законодательства, открыто призвал к вандализму и расправам. Фактически Львов объявил, что он – не Украина, а некая суверенная Западенщина.

У российского консула, который намеревался возложить венок на могилу советских солдат, погибших на этой земле в бою с врагом, отобрали венок и растоптали его. Ветеранов оскорбляли, пытались перевернуть их автобус.

На улице у людей срывают георгиевские ленты и тут же жгут и топчут их, похохатывая и глумясь над чужими святынями.

На видео сохранилась замечательная сцена: пожилая женщина-ветеран закрывает своей плачущей от испуга внучке глаза букетом, чтобы та не видела беснующуюся толпу, пытающуюся перевернуть их автобус с криком: «Геть москалив!». И в этот момент из толпы, и так безобразной и дикой, выделяется еще одно лицо и кричит ветерану: «Старая сука!».

Забавно то, что буквально завтра же все вот эти свиные рыла начнут рассказывать, что украинские националисты не имели никакого отношения к «львовской резне» и вообще очень толерантно относились к полякам и евреям. Теперь для того, чтобы снять какие-либо сомнения в искренности «свидомых», достаточно будет посмотреть эту замечательную запись.

Но нет худа без добра. Во всяком случае на этой видеозаписи очень хорошо видно чем люди отличаются от животных, и четко видно, что русские – не животные. Еще очень хорошо видно, кто такие свидомые: свидомые – это вырусь. И поэтому для них как красная тряпка для быка будет любое проявление русскости, любой русский, который себя не предал. И поэтому мира с ними не будет. Никогда. Не может быть никакого мира с мутантами, которые возвел в национальный идеал предательство. Предатель никогда не успокоится, пока будет видеть рядом хоть одного полноценного. Он всегда будет видеть эту эволюционную пропасть между собой и не деградировавшими родичами – и всегда будет бесноваться и бросаться на все живое в попытках это живое умертвить. Потому что не может перенести осознания того, что сам он уже умирает, а что-то еще останется жить. Того, что он не сможет дотянуться до этой жизни и уничтожить ее, так и свидомый будет бросаться на все, что не несет на себе печати деградации.

Правда в том, что т. н. «украинский национализм» – это обычная дохлятина, которая уже доказала свою неуместность в мире живых, но еще может ходить, убивать и распевать гимн смерти и разложению. И еще правда в том, что зависть к жизни, благородству и победе мешает этому зомби даже умереть достойно – только подохнуть во лжи и пароксизмах ненависти.

Львов – прекрасный пример, замечательный урок для нас. Урок того, что мы не должны позволить с собой сделать.

Инопланетные советы по модернизации и покаянию

24 марта 2011

Не успел я оклематься от прочтения ИНСОРовского доклада Президента «Обретение Будущего», как обнаружилась новая напасть – Совет по развитию гражданского общества и правам человека при Президенте РФ под председательством Михаила Александровича Федотова ВНЕЗАПНО обнародовал Предложения об учреждении общенациональной государственно-общественной программы «Об увековечении памяти жертв тоталитарного режима и о национальном примирении».

Так случилось, что сам документ я открыл как раз в тот момент, когда начал смотреть первый сезон сериала «Визитеры».

Для тех, кто не в курсе, поясняю: сериал про контакт человечества с инопланетянами, которые ВНЕЗАПНО для всех зависают на своих кораблях над крупнейшими городами мира и традиционно начинают вещать, что они «пришли с миром». Потом начинаются кровь, кишки и холокост.

Так вот, от предложений Михаила Александровича веет внеземным разумом и ледяными просторами космоса никак не меньше, чем от звездолетов в сериале.

Холодок начинает пробирать с первых же строк: «Без освоения общественным сознанием трагического опыта России в XX веке представляется невозможным движение российского общества к реальной модернизации».

Сначала ни с того ни с сего ВНЕЗАПНО делается заявление, что без осознания трагического опыта невозможна модернизация. Читатель в замешательстве. Он не привык, чтобы с ним так обращались советники Президента. Пауло Коэльо или Картасар – еще ладно, им положено по жанру напрыгивать на жертву с абсурдными заявлениями типа: «Вспомни свою прошлую жизнь и обретешь власть над будущими перерождениями», но тут-то! Какая связь между наукой, техникой, промышленностью, которые мы должны построить и «осознанием трагического опыта»? Загадка.

Объяснение логического феномена происходит во второй части абзаца, из которого мы узнаем, что «…исторический опыт показывает, что модернизация может быть успешной только в том случае, когда и национальная элита, и все общество едины в общем гражданском чувстве ответственности перед историей. А это чувство, чувство ответственного хозяина страны, в свою очередь немыслимо возродить, скрывая – не столько от внешнего мира, сколько от самих себя – правду о том, что наш народ сделал сам с собой в XX веке. Сокрытие правды о прошлом лишает нас возможности национального самоуважения, без которого мы никогда не создадим предпосылки для истинного патриотизма; а значит, и разговоры о модернизации останутся благими намерениями…»

На первый взгляд в абзаце присутствует логика: модернизация невозможна без патриотизма, патриотизм – без единого чувства ответственности, а ответственность без исторической правды.

Предложения выстроены связно, в них есть подлежащие и сказуемые, глаголы и существительные с прилагательными. Но, если присмотреться внимательно, то можно обнаружить, к примеру, что словосочетание «исторический опыт показывает» является в данном случае заменителем слов «общеизвестно», или «каждый знает, что…», которые используются не только и не столько в тех случаях, когда что-то действительно общеизвестно, но в тех случаях, когда никаких доказательств истинности утверждения нет и в помине. Итак, показывает ли нам, что-то подобное исторический опыт?

Простейший пример: есть ли в американском обществе консенсус относительно толкования гражданской войны? Нет. Проходили ли США успешную модернизацию? Да. Неоднократно. Показывает ли нам что-то федотовское исторический опыт? Нет. Врет ли Федотов? Да. Врет и еще как.

А если попробовать пересказать абзац своими словами, получается совсем странное.

Что характерно, народ уже давненько ждет появления у элиты этого самого единого чувства ответственности в форме отказа от заграничного образования для детей, отказа от откосов от армии в пользу служения Отечеству и тому подобных, на первый взгляд естественных вещей.

А вместо этого чувство ответственности за Отечество вдруг подменяется единообразным пониманием его истории, в которой народ безо всякой причины сам себя исторически травмировал. При этом постулируется, что травма была нанесена в период, в котором Россия произвела модернизацию и из аграрной страны превратилась в индустриальную. То есть непременным условием модернизации по-федотовски должно быть чувство национальной ущербности и вины за предыдущую модернизацию. Это интересно и даже в какой-то мере инновационно. А самое главное то, что совершенно непонятно, как этому коллективному психованному быдлу, которому только дай себя травмировать, растоптать французскую булку и расстрелять поручика Голицына, можно служить и тем более защищать с риском для жизни? То есть от армии не только можно и нужно косить, но и лучше бы еще и нанять где-нибудь армию не из этого народа для собственной защиты в те промежутки времени, когда надо будет находиться на одной с этим народом территории – то есть в период зарабатывания бабла – тратить бабло можно и в других местах, населенных более вменяемыми народами.

Я прицепился к этому несчастному абзацу не случайно. Дело в том, что этот абзац – единственное место во всем тексте «Предложений», которое как-то обосновывает необходимость претворения в жизнь всех тех мероприятий, которые в этих «Предложениях» содержатся. Единственное. Больше никаких доказательств необходимости этих действий рабочая группа, составлявшая текст «Предложений», не нашла и придумать не смогла. То есть ценность федотовской программы (не главная, а единственная!) – внушение нации чувства собственной неполноценности и освобождение элиты от какого-либо чувства ответственности перед нацией. Прогрессивный и модернизационный указ о вольности дворянства.

Это настолько любопытно само по себе, что нуждается в дополнительном исследовании – что же за модернизация нам предстоит, по мнению Михаила Александровича, что нам в н с чувством собственной полноценности никак нельзя? Это мы еще узнаем, а пока посмотрим декларируемые цели предлагаемой программы.

«…Окончание Гражданской войны, развязанной в 1917 г».

Это, насколько я понимаю, и есть та самая, тщательно скрытая от нас историческая правда. Оказывается, все это время шла война. Однако, если мне не изменяет память, большевики считали, что они победили в Гражданской войне где-то в 20-х годах прошлого века. То есть сведения об истории Михаил Александрович черпает явно не у большевиков. По мнению Михаила Александровича так выходит, что и в 1941-45-м тоже продолжалась Гражданская война. А если была война, то у нее были и стороны. И когда кто-то одевал немецкую форму и начинал стрелять в соплеменников, это не измена, а продолжение Гражданской войны. У меня только один вопрос остался по этой части к господину Федотову: а кто победил-то? Судя по тому, что именно господин Федотов пишет предложения для Президента – победил господин Федотов. А судя по тому, какой режим он называет преступным, понятно, на какой он стороне.

«Вторая – обеспечение поддержки программе модернизации страны со стороны наиболее образованной и активной части населения. Если даже только часть предлагаемой программы – установка памятников жертвам тоталитаризма в городах и в местах их захоронений, создание музейно-мемориальных комплексов будет осуществлена – уже одно это дополнительно повысит морально-политический авторитет нынешнего руководства страны».

Производить модернизацию памятниками, это идея настолько космического масштаба, что я задумался о том, гуманоидного ли происхождения тот разум, что породил такое? Хочется спросить: а что если «образованной и активной части населения» отдать деньгами? Жильем? Льготами? Созданием рабочих мест? Повышением стипендий? Или нам не их поддержка нужна, а нужна поддержка тех, что в НИИ не работают, высшее образование не получают, на заводах не трудятся, а заняты исключительно поминовением жертв предыдущей модернизации? Они что, должны нам модернизированную страну вымолить, что ли? У кого?

«Третья – укрепление объединительных тенденций на территории бывшего СССР и, возможно, бывшего «соцлагеря» – через осознание общности трагического прошлого. Программа должна носить общий для этих стран характер».

Ну здесь все понятно. Это означает, что мы должны впустить на территорию России всех тех дармоедов, которыми укомплектованы все музеи советской оккупации, институты национальной памяти и другие заведения по обоснованию национальных русофобий и подсчету ущербов от деятельности наших предков до седьмого колена, за которую будут расплачиваться наши потомки до седьмого колена. Желающим что-то там возглавить вроде борьбы с тоталитаризмом я сразу порекомендую поостыть потому, что борьба с тоталитаризмом, который и так уже давно отдал концы, без русофобии никому не нужна. Иначе бы этим просто никто не занимался. Поэтому все, что нам удаться возглавить, – это борьбу с самими собой.

«Четвертая – укрепление международного престижа страны. Осуждение Президентом тоталитарного режима, преклонение колен премьер-министром перед Катынским крестом уже сыграли очевидную позитивную роль. Признав, что вся Россия – «большая Катынь», начав оказывать знаки уважения жертвам тоталитарного режима самостоятельно, добровольно, без принуждения, страна может только вызвать к себе уважение со стороны всех нормальных людей и народов».

Я не знаю, чем так понравилась коленопреклоненная поза нашего Президента Михаилу Александровичу, что он хочет признать Россию «большой Катынью». Потому что, если мы признаем всю территорию России «большой Катынью», наш Президент вообще забудет, как стоять и передвигаться на ногах. Его придется просто переставлять от памятника к памятнику. Кроме того, я не понимаю, что мешает Михаилу Александровичу признать себя… ну, большой бородой? Или другим важным местом?

Также непонятно, как Михаил Александрович оценивает «нормальность» людей и народов, уважение которых мы должны искать. Значит ли это, что есть еще и ненормальные, с точки зрения специалиста по правозащите, люди и народы? Хотелось бы конкретики в таких важных вещах – процентное соотношение нормальных и ненормальных, критерии оценки, степень их ненормальности и так далее. А вдруг ненормальные воспримут это как повод для претензий?

«Возможные издержки от осуществления этой программы можно с лихвой компенсировать обращением к лучшему, что было в российской истории – например, к блистательной эпохе, начавшей с Екатерины II и закончившейся в 1917 г. Но продолжавшейся в неимоверно трудных условиях и в ХХ веке. Российская идентичность должна, наконец, основываться на том, что история России началась не в 1917, что мы страна не Ленина и Сталина, а страна и народ Пушкина, Гоголя, Толстого, Пастернака, Чайковского, Суворова, Жукова, Королева, Солженицына, Сахарова, наконец, Екатерины II, Александра II, Столыпина, внесших огромный вклад в развитие и славу страны и ее культуры».

Радует разборчивость автора «Предложений» и прекрасный вкус. Куда приятнее быть страной не сталинских расстрелов, а столыпинских виселиц, и не высылки кулаков в Сибирь, а добровольного перемещения туда бедняков, обнадеживающе похлопываемых по спине Невидимой Рукой Рынка, не большевистской пошлой и никому не нужной коллективизации, а просвещенного екатерининского запрета крестьянам жаловаться на помещика.

Похоже, что где-то в программе модернизации все же затесался пунктик про инновационное крепостное право.

Теперь о главном.

Читатель, наверное, хочет понять: за что вот это все? Зачем? Почему?

Ответ прост.

Дело в том, что в соответствии с Положением о Совете, утвержденным Указом Президента Российской Федерации от 6 ноября 2004 г. № 1417, в обязанности Совета, возглавляемого господином Федотовым, входит:

• оказание содействия Президенту Российской Федерации в реализации его конституционных полномочий в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина;

• подготовка предложений Президенту Российской Федерации по совершенствованию механизмов обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации, а также граждан Российской Федерации, находящихся за ее пределами;

• систематическое информирование Президента Российской Федерации о положении дел в области соблюдения прав и свобод человека и гражданина в Российской Федерации и за рубежом;

• организация проведения экспертизы проектов федеральных законов и иных нормативных правовых актов, предусматривающих регулирование вопросов обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина, подготовка соответствующих предложений Президенту Российской Федерации;

• подготовка предложений Президенту Российской Федерации по вопросам взаимодействия с правозащитными общественными объединениями и их представителями;

• подготовка предложений Президенту Российской Федерации по вопросам становления институтов гражданского общества, расширения взаимодействия между общественными и государственными институтами, а также разработки технологий учета общественных инициатив при формировании государственной политики в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина;

• содействие координации деятельности правозащитных общественных объединений и их взаимодействию с федеральными органами государственной власти, органами государственной власти субъектов Российской Федерации;

• содействие разработке механизмов общественного контроля в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина, подготовка соответствующих предложений Президенту Российской Федерации;

• участие в укреплении международного сотрудничества в области обеспечения прав и свобод человека и гражданина;

• содействие правовому просвещению населения;

• анализ обращений физических и юридических лиц, содержащих информацию о проблемах в области обеспечения и защиты прав и свобод человека и гражданина;

• обсуждение по предложению Президента Российской Федерации иных вопросов, относящихся к компетенции Совета.

То есть по идее Михаил Александрович должен заниматься тем, что докладывать Президенту о таких делах, как дело лейтенанта Аракчеева, посаженного по настоянию сильных мира сего в тюрьму после того как был дважды оправдан присяжными, о деле Натальи Зверевой, у которой отобрали ребенка во Франции, о деле Риммы Салонен, у которой похитили и вывезли в багажнике дипломатического автомобиля в Финляндию сына, о деле Юрия Корепанова – гражданина России, которого посадили в узбекскую тюрьму за «незаконный отказ от гражданства Узбекистана».

Все это – конкретные дела, с конкретными врагами, конкретной работой и конкретными критериями успеха. И всем этим Михаилу Федоровичу пришлось бы заниматься, если бы не модернизация, у которой враг один, великий, вечный и неодолимый – российский народ – немодернизируемое, архаичное чудище. Если бы не он, то вместо фуршета в Москве пришлось бы Михаилу Федоровичу лететь в Узбекистан – в тюрьму к Юрию Корепанову, в Финляндии не улыбаться тамошним десталинизаторам, которые все никак не смирятся с тем, что тоталитарный режим у них Карелию оттяпал, а ругаться с ними по поводу Антона Салонена. Во Франции не лекции читать, а ругаться с местным правосудием.

Но пока все, слава богу, не так. Модернизация все спишет.

«Русский» как прилагательное

2 июня 2011

Я много раз в интернет-дискуссиях слышал довольно глупый аргумент, что «русский» – это единственная национальность, которая выражается не существительным, а прилагательным. Ну и далее шло все по наезженному кругу: чьих, холоп, будешь? Тысячелетнее рабство. Наследие Орды. Рабский менталитет христианства. Разное.

Как правило, особенно усердствуют либо укронавты, либо арийцы – ньютоны нашего посева, но пришибленные плодами советской культуры и кинематографа – «Русь Изначальная», «Детство Ратибора» и т. д.

Обычно люди, интернет и его исчадия повидавшие, на такие выпады уже не реагируют. И в самом деле: неужели что-то изменится, если начать рассказывать, как называют себя англичане, французы и немцы на родных языках человеку с разумом, который затмил оселедец? Ничего. Дураку ж понятно, что это только по-русски – француз – существительное, немец – существительное, англичанин – существительное, хохол, украинец – существительное, а русский – прилагательное. А в остальных языках…

Стоп.

А почему, собственно?

Лично мне трудно себе представить, что наши предки распорядились вот так языком с целью как-нибудь себя оскорбить и унизить – например, по сравнению с не существовавшими уже существовавшими миллионы лет тогда украми-свидомитами.

С одной стороны, слово «русский» отвечает на вопрос «ты кто?» и следовательно – существительное. С другой – на вопрос «Ты чей? Чей крови?» и тогда это прилагательное принадлежности.

А с третьей стороны, и вот такого я почему-то никогда и ни от кого не слышал – на вопрос «Каков ты?».

Не «какой?», а именно «каков?» – каковы твои свойства? И в этом смысле «русский» – прилагательное качества.

Не просто поверхностного признака – «какой этот мяч? – красный», а именно свойства – «Какой этот меч? – Он стальной».

То есть вещество сталь передало мечу свои свойства – твердость, боязнь коррозии, хрупкость и т. д.

Если продолжить аналогию, то Русь – это та руда, которая будучи закалена в горниле истории и откована ударами врагов, в итоге дала миру русских – как говорит мой товарищ Андрей Морозов, «русские – сталь этого мира».

Русский – это не просто свойство, это не только принадлежность и происхождение. Это – качество.

Превосходное качество – «Сделано в России».

Ну вы сами знаете, что у нас делают лучше всего.

И нечего стесняться.

Россия – колыбелька из листовой брони

В том, что «русский» – не только существительное, но и прилагательное, есть еще один приятный нюанс: русские не бессмысленны потому, что приложены к делу – России.

Слово «Россия» принято выводить из греческого. Так, говорят нам ученые мужи, называли Русь греки. Возможно – спорить не буду, потому что не знаю. Но я знаю другое: в русском языке замечательно существуют и другие названия стран. Например: Англия – страна, созданная англами, Германия – страна, созданная германцами, Франция – страна, созданная франками. А обычное русское слово «Россия» – страна, созданная росами.

Для того чтобы достичь успеха, про который так много говорят в последнее время, – необходимо признать, кто ты. Не смириться со своими недостатками, а просто признать, кто ты. Чем отличаешься от других? В чем похож? А это можно показать только на образе жизни, особенностях культуры и истории.

Россия – это для русских и колыбель, и убежище, и суровый воспитатель. Россия – колыбель из листовой брони – не очень комфортно, но и не затем вообще придумывалась.

Русские в том виде, в котором мир их знает сейчас, получились в результате изгнания. Вероятно, поэтому русских можно считать евреями Европы.

У нас психология народа в изгнании. Наша мифическая история делится на два периода: первый – Золотой век Киевской Руси и второй – период собирания земель. При этом важно понимать, что из Золотого века мы были, словно Адам и Ева из рая, изгнаны за грехопадение. В чем же оно заключалось? В разрушении единства Руси. В раздробленности. Именно раздробленность и была той причиной, по которой русские утратили независимость на несколько веков ига. Именно она стала причиной подпадания разных частей русского народа под власть разных государств с разной культурой.

При этом вина за раздробленность возлагается на плечи князей – элиты того времени. Это они водили друг на друга татарские, литовские, польские полки. Это они в своих интересах разделили народ. Это они предавали друг друга перед лицом врага всего народа.

Именно поэтому мы так стремимся к единоначалию. Для нас Царь – это не идол золоченый, как любит рассказывать нам же наша интеллигенция, а военный лидер.

Царь – лекарство против грехопадения раздробленности – символ единства. Это наш ставленник над князьями, персонифицированный народ – хозяин Земли Русской. Поэтому, когда наши интеллигенты и элиты вдруг начинают резко ненавидеть Грозного, Петра Первого, Невского, Сталина или еще кого, для нас это сигнал к тому, что они либо уже изменили нам, либо готовятся. Потому что не Сталина и не Грозного они ненавидят, а нас. Ненавидят ненавистью предателя к преданному.

Итак, благодаря раздробленности первый русский проект государственности – Киевская Русь – пал сначала под копытами коней войска Батыя, а затем был добит «европейскими братьями». Те, кто согласились жить в чужом государстве по чужим правилам – остались. Самые же отмороженные и упрямые пошли на гораздо менее уютный и обильный Север, заселенный финскими языческими племенами, – «белоглазой чудью».

С этого момента русская цивилизация меняет свое направление резко и драматически: русские отныне – не как все. Те, что были как все, остались со всеми – на более плодородных землях, в привычной обстановке, смирившись со званием людей второго сорта и невозможностью определять свою судьбу.

На Север ушли те, кто готов был терпеть лишения, воевать, мерзнуть и голодать, но не мог и не хотел быть вторым сортом. Поэтому русских можно считать не только евреями, но и чеченцами Европы. С этого и начался тот самый Особый Путь, проклинаемый всеми отечественными либералами. Для русских было важно самим решать, что есть Добро и что есть Зло. То есть быть первородными и не позволять никому решать это за себя. Русские сами строят свои отношения с Богом, сами ищут к нему дорогу. Их никто не ведет. Напротив – они ведут.

Первородство оказалось дороже всего. И защитить это первородство, защитить его носителей – русских, помогает Россия, которая является не только колыбелью, не только воспитателем, но и крепостью. Россия делает с врагом то же самое, что когда-то делала с русскими – купает в грязи, вмораживает в лед, заставляет драться за каждый сантиметр пространства. Только русских это сделало русскими, а всех прочих делает мертвыми – «что русскому хорошо, то немцу – смерть».

Или, как вариант, делает из немца/поляка/скандинава – русского, заставляя приобретать все те качества, то мировоззрение, которое делает русским самого русского.

И это – отдельный интересный момент.

Зарусь и вырусь

Русским не обязательно родиться. Им можно стать. Для этого нужен всего-то пустяк – родиться заново. В нашей стране, всегда доводящей человека до последнего края веры, сил, любви или ненависти, это не так уж и сложно. Родился ты немцем, пил пиво, ел сосиски, а потом – бах! И ты уже известный русский мореплаватель Иван Федорович Крузенштерн – человек и пароход. Или Фаддей Фаддеич Беллинсгаузен какой-нибудь.

Несколько веков назад ваш предок с гиканьем хватал за волосы светловолосых дев и уволакивал к себе в стойбище, а сегодня вас зовут Сергей Кара-Мурза и вы автор патриотичной и умной книги «Манипуляция сознанием». Вот ваш предок сидит где-то в Армении и смотрит на гору Арарат, а вот вы – Сергей Кургинян и, весь пропитанный русской культурой, лупите по мордасам некоего Дымшица.

Все перечисленные выше анамнезы – случаи, которые я условно назвал зарусью – когда человек, не имея наирусейшей родословной и/или внешности, становится русским потому, что приобретает все необходимые для этого качества и начинает стоять за Русь – небесную идеальную Россию. Царство Правды, которого пока еще нет, но которое непременно будет – и именно ради этого стоит жить.

Есть и обратный процесс. Русским ведь быть довольно трудно. Это звание от тебя многого требует, вешает на тебя множество обязанностей и критериев. Особенно тяжело про Царство Правды потому, что тут у некоторых закрадывается подозрение, что Правда состоит в том, что с тебя могут чего-то потребовать и в чем-то ограничить.

Возможно даже, что не будет ста сортов колбасы. Включаются защитные механизмы и оп-ля! Перед нами российский либерал, отстаивающий свое право на что-то очень нужное за счет жизненно необходимого.

Например, право на свободу слова за счет права на жизнь. Помните, как «уникальные творческие коллективы» отстаивали свои права на освещение боевых действий и терактов?

Или, как вариант, появляется некто, кто заявляет, что он тут не родной и не мама ему Россия, а злая мачеха, и может, ее того – бритвой по горлу и наследство поделить?

Эти люди в русских глазах совершают тот же самый смертный грех, за который предки поплатились потерей государства и изгнанием – разрушают единство и выгоду ставят выше силы.

Именно в силу священности перечисленных понятий для русских эти люди исторгаются из культурной среды, они более не воспринимаются за своих. Даже убийцы и воры, дураки и хамы могут быть своими, но не эти.

Эти – вырусь потому, что сила и единство – то, что составляет нашу жизнь как народа.

Приватизация истории началась

23 мая 2011

В последнее время мне задают один и тот же вопрос: «Рома! Они там все с ума посходили, что ли? Почему в западном кино сплошные вампиры, вурдалаки и людоеды-инопланетяне? Почему наши снимают жуткое оскорбительное дерьмо и при этом еще и требуют от нас, чтобы нам нравилось? Почему фильм, унижающий наших предков, провалившийся в прокате, тащат на телевидение? Они что, совсем нас не боятся?»

На самом деле очень боятся. Очень. Поэтому и торопятся – боятся не успеть.

Помните это постоянное «ж-ж-ж-ж-ж» про Эффективного Собственника, который должен повсюду прийти, чтобы начать эффективно управлять тем, что было построено всей страной? Помните, как шахтеры кричали, что хотят работать на Хозяина и ездить отдыхать на Канары?

К чему все эти сложности? Зачем думать о каком-то Светлом Будущем, которое неизвестно еще – настанет или нет, а бороться и страдать за него нужно уже сейчас. Проще нужно быть. Проще. Тогда все простое казалось таким привлекательным для многих: вот придет Хозяин. Он сделает все как надо. Мы отдадим Хозяину страну, а Добрый Хозяин за это позаботится о нас.

И началась приватизация советской экономики. На удивление пришедший Хозяин не обладал ни повышенными умственными, ни моральными качествами. Не было у него горделивой осанки, выпирающей вперед нижней челюсти и взгляда, устремленного в Будущее – туда, куда людям, назначившим себя Простыми, смотреть было лень. А был у него бритый затылок, толстые скрюченные пальцы, предназначенные самой природой для того, чтобы душить, бить, рвать и грабить, бульдожья морда и взгляд, устремленный не в Будущее, а прямо в Простого Человека – источник денег, объект власти и цель насилия. В Жертву.

На Простого Человека смотрела красными от постоянного употребления кокаина и алкоголя глазами примитивная машина для потребления, вся сила которой заключалась в том, что она потребляла не только товары и услуги, но и людей: отжимала деньги, квартиры, бизнесы, облагала данью, насильничала. У нее не было тормозящих моральных или культурных механизмов. Человек превратился в человекоподобное, враждебное человеку существо. Зомби.

Но время шло, эволюция и естественный отбор делали свое дело. И вот на верхушке пирамиды потребления выползло нечто в приличном костюме, в качественном галстуке, с дипломом и научной степенью. Оно не грабило, не гуляло по кабакам с воплями, б****ми и стрельбой, не насильничало. Оно не занималось такой мелочевкой. Оно начало с крупных финансовых афер, продолжило захватом крупных предприятий, потом телевизионных и радиоканалов и присасывалось к финансовым потокам. Вурдалак.

Затем, по мере ужесточения конкуренции, эволюция Потребления выплюнула еще один продукт. Это существо быстро разделалось с первыми двумя.

У этого существа был интеллигентнейший вид, прекрасная дорогая и со вкусом выбранная одежда, хорошая физическая форма – спортивная и подтянутая. Получилось на самом деле очень симпатично. Единственное замечание: это существо было нежитью не в меньшей степени, чем предыдущие. Просто оно уже не утаскивало понравившихся девок с улицы прямо в баню и не насиловало пьяной толпой, а назначало кастинг в уважаемом агентстве и увозило мясо в красивое место, чтобы там красиво его потребить. Оно уже не врывалось на предприятия и фирмы, размахивая бейсбольной битой, а заказывало налоговые проверки. Не поджигало дома, а вымаривало целые города. Впрочем, писать об этом виде в прошедшем времени – чрезмерный оптимизм, потому что именно этот вид и доминирует сейчас на вершине российской пирамиды потребления.

А вы думали, что такое «нормальная, как во всем мире, элита»?

Почему это, по-вашему, в свободном потребительском обществе так популярны фильмы про зомби и вампиров?

А вот именно поэтому. Так, в виде зомби, они видят преступность – человекообразные существа с деградировавшей моралью, высшей нервной деятельностью и непосредственно, грубо и неэстетично потребляющие обывателей методом их пожирания. Человек, зараженный «зомбическим вирусом», вскоре мутирует и опускается на их уровень. Так иносказательно показывается спуск по социальной лестнице.

Совершенно другое дело – вампиры. Они во всех произведениях пишут прекрасную музыку, занимаются живописью, изысканно одеваются. Они богаты, влиятельны и сексуальны. И Простого Человека они потребляют очень эстетично – аккуратно, так, чтобы не забрызгать жабо, высасывают кровь из сонной артерии. Жертве это может даже понравиться. Иногда, когда вампиру вдруг приглянется какая-нибудь девица, он может дать ей попить своей крови, и тогда она становится вампиром, что воспринимается зрителем как переход в высшую касту.

Так простые люди видят элиту общества. Простой Человек в этих мифах находит странное утешение – уж если его потребляют, то пусть его потребляют сверхлюди и потребляют красиво. Ну и пусть работает «социальный лифт».

Иногда даже встречаются специальные мифы, где «агнец возлегает рядом со львом», а именно – некие вампиры, заразившись от людей гуманизмом, прекращают пить человеческую кровь и делаются такими же, как все, только фотомоделистее.

В кино вампиров проще уговорить отказаться от крови, чем в реальной жизни заставить элитного капиталиста отказаться от сверхприбыли. Правда состоит именно в том, что нет и не может быть одной морали у кровопийцы и его еды, так нет одной морали у такой элиты и Простого Человека. Человечество, несмотря на все попытки самозаблудиться, отчетливо чувствует античеловечность севшей на его шею верхушки. Поэтому даже для самого доброго вампира-вегетарианца категорически противопоказаны святая вода и солнечный свет, сердце у него не бьется, а кожа – холодная.

Некто довольно известный говорил про это, что «нет мира между трудом и капиталом». Но мы ж не коммунисты какие, чтобы вот так нагло это повторять, правда?

– Но ведь они же нас не едят! – воскликнет читатель, но тут же вспомнит вымирающие ни с того ни с сего, как будто на ближайшем кладбище завелось что-то нехорошее, деревни и города, кровавые войны, перевороты, ложь в СМИ, убийство человеческой мечты, урезание зарплат и социалки, бурный рост порноиндустрии, торговлю органами, вспышки каннибализма, более всего похожие на попытки чему-то подражать…

В нашей стране, которая недавно попала на этот путь и пытается пробежать его семимильными шагами, все это видно гораздо лучше, чем где бы то ни было. И, возможно, именно в этой резкости и есть наше спасение. Возможно, именно эта резкость и скорость процессов поможет нашему народу понять, что та форма капитализма, которая предлагается сейчас миру – есть небытие русского народа и России. Потому что мы – нерентабельный народ. Мы слишком многого хотим, мы слишком ко многому привыкли, мы слишком ко многому стремимся, мы слишком о многом думаем, нас таких – слишком много, чтобы приносить достойную прибыль Хозяину.

Процесс продолжает развиваться в соответствии со своими законами. И один из этих законов был озвучен в федотовско-карагановской программе «национального примирения», а именно «нашему народу не за что себя уважать, кроме Великой Победы». И в самом деле – как прикажете потреблять людей, в которых вдруг, откуда ни возьмись, просыпается самоуважение? А? Как?

Жизненно важно объяснить потребляемым, что они – быдло, от природы лишенное каких-либо поводов для самоуважения. И единственное, что может дать им этот повод – если на тебя положит глаз кто-то из Высших и возвысит. Но для этого нужно модернизировать сознание, то есть – отказаться считать окружающих за людей и начать считать ресурсом – принять мировоззрение элиты. Или по-простому – продать душу дьяволу и поцеловать козла в жопу.

Вот как совершенно спокойно говорить, что ты, например, – полноправный хозяин огромного завода и можешь делать с ним, что хочешь – продать, распилить, вложить всю прибыль в американскую социалку вместо местной, если люди помнят, что именно их отцы, деды и прадеды построили этот завод непосильным каторжным трудом? И построили не для Эффективных Собственников, а для правнуков и внуков. Для нас. Как можно быть спокойным?

Надо внушить людям, что эти заводы были созданы ценой уничтожения лучших представителей страны – и поэтому только у нынешних Лучших Представителей Страны есть моральное право на владение ими.

И последнее.

Как можно чувствовать себя в безопасности, как можно обосновывать свою необходимость, если люди помнят, что они могут стать большим, нежели есть сейчас? Что они могут побеждать? Что они могут одерживать Великие Победы?

Надо, чтобы специально обученные люди объяснили быдлу, что ничего они не могут, что они – смазка для штыка, мясо, дрянь, пыль окопная, рвань портяночная, а все Победы и победки одержали Лучшие Люди с Божьей помощью. Не с вашей, а Божьей. Потому, что Бог – на стороне Лучших Людей, а не вас – быдла, дряни, рвани. А на вас Богу наплевать. Это наш Бог, а не ваш.

И это совершенно не случайно, что операцию по приватизации Победы поручили не кому-то, а рачительному Хозяину, человеку, ловко приватизировавшему Союз кинематографистов, участочек заповедника и даже целый налог. Человеку, которого ласково в народе кличут Барин. Опыт и кровная классовая заинтересованность. Кровная. Заинтересованность. Как и положено кровососу.

То есть, иными словами, завершается приватизация имущества. Это неизбежно ведет к приватизации идеологии. А приватизация идеологии не может быть проведена без приватизации истории и религии. То есть без присваивания новой элитой себе всех совершенных народом подвигов и без перетягивания на свою сторону Бога и жречества.

На наших глазах разворачивается именно этот этап.

И только это полностью объясняет все.

Но только я предполагаю, что все их усилия ни к чему не приведут. Они уже безнадежно опоздали и катастрофически ошиблись с народом.

Народ не тот.

Помните, что они все время говорят? НАРОД НЕ ТОТ.

И, Господь Всемогущий! Как же я от этого счастлив!

Рожденный летать и бесполетная зона

8 июня 2011

Вчера у Муаммара бен Мухаммед Абу Меньяр Абдель Салям бен Хамид аль-Каддафи был день рождения. Самое время подумать о подарке, потому что до следующего дня рождения полковник может не дожить. Во всяком случае, очень многие не хотят ему этого позволить. Поэтому я должен торопиться. Нужно успеть. Я должен успеть сказать это прежде, чем все будет кончено. Это важно.

Мы боимся говорить высокие слова о высоком. Когда кто-то вдруг с разгорающимся в глазах огнем начинает говорить что-то пылкое, захлебывающееся про Родину, про мечту, про счастье, которое всем и никто не уйдет обиженным, – мы в лучшем случае молчим, а в худшем пытаемся заткнуть блаженного.

Мы не можем смотреть на Большое. Без очков со специальными стеклами, унижающими все, на что смотришь, мы не можем даже оглянуться назад, на историю. Горящий в прошлом Вечный Огонь Великой Войны – тот огонь, в который наши предки входили обычными людьми, а выходили героями эпоса и персонажами икон – слепит нас.

Почему?

Ответ прост: НАМ СТЫДНО.

«Не трави душу! – хочется крикнуть в лицо дурачку, заводящему речи о чем-то большем, чем покупка машины или дачи. – Давай лучше о том, что попроще, – о том, что мы действительно можем: про дачу, про телевизор…»

Нас, наше поколение готовили к великому. Мы должны были защитить Родину, привести ее к славе. Нас учили любить ее, нас учили быть храбрыми. И мы учились.

Но в тот момент, когда мы уже почти были готовы, когда наше поколение было уже на подходе, – произошло странное и непонятное. Оттуда, где были наши Фермопилы, вдруг потянулись толпы взрослых с опущенными плечами. Они бросали оружие и говорили нам, чтобы мы шли домой, – наше дело не правое, и победы не будет.

Они шли назад и говорили, что счастье вовсе не в том, что нам объясняли раньше, а совсем в другом – в правильном и разнообразном питании, в уютном доме, в колбасе в холодильнике и в мягком халате….

Уже тогда мне, четырнадцатилетнему подростку, ничего не понимающему в жизни, в душу стал забираться холодок предчувствия какой-то жуткой катастрофы. В воздухе воняло скверной.

Не потому что я большой любитель коммунизма. Хотя я и капитализм не люблю. Я вообще не люблю «измы» – от них пахнет схемами, которые люди применяют, когда устают думать. Я знаю, что платить одинаковую зарплату трудолюбивому умнице и ленивому дураку – преступление, потому что это развращает их обоих. А «кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему мельничный жернов на шею и потопили его в глубине морской». Но и для того, чтобы покупать огромную яхту или кутить с бабами в Европе в тот момент, когда 30 % призывников поступают с недостатком веса по причине обычного недоедания, – нужно обладать моралью крокодила.

Так вот – в воздухе пахло скверной, потому что люди страстно хотели не жить, а проживать.

И это было страшно – наблюдать, как они опускаются на глазах, но, будучи всего лишь подростком, не иметь никакой возможности понять суть того, что происходит и тем более высказать.

Сейчас это поколение – поколение наших отцов – не в лучшей форме. На них жалко и больно смотреть. Это соколы, которых научили ползать. У них отняли высокие слова. Их заставили стыдиться высокого, презирать мечту. Сейчас они уже понимают это. Прячут глаза. Врут. Краснеют. Оправдываются. Мы прощаем их, потому что мы – их дети и мы их любим. Они не виноваты. Их просто обманули.

И поэтому для нас особенно ценно то, что не все еще на нашей маленькой планете разучились говорить высокие слова.

«Мы можем умереть, – это не так страшно, – но мы не отдадим вам нашу Родину, нашу землю. Мы не сдадимся, мы не предадим ни ее, ни себя. Вы тираны. Вы фашисты. Ваше дело несправедливое, вы не знаете, что такое Родина…….

У вас есть выбор. Уйдите назад, откуда пришли, покайтесь, вы, кровопийцы, убирайтесь, уведите прочь своих солдат, раскайтесь и оставьте Ливию ее народу. Ливийцы сами решат исход этой битвы и сами положат конец этому.

Вы хотите слышать волю ливийского народа? Вы услышите, вы узнаете ее! Миллионы ливийцев пойдут в горы, пойдут во все районы страны, где прячутся банды, которых вы науськали стрелять в нас.

Ливийцы устремятся на восток и на запад, миллионы ливийцев найдут их, где бы они ни прятались, и ваши самолеты не смогут остановить их. Никакие банды не смогут устоять против миллионов мужчин, женщин, детей, стариков, вставших, чтобы освободить нашу землю. Это наш исторический долг. Нет слабости в нашей истории и нет предательства. Мы не предадим сами себя».

Это сказал Муаммар Каддафи. Дед убитых НАТО внуков. И эта его речь – самое главное его преступление, за которое его непременно казнят. Потому что самое страшное преступление против тех, кто хочет править покорным миром, – это умение думать и говорит о высоком. Это нежелание предавать себя. Потому что предавать себя – обязательное умение гражданина того мира, который приготавливается для нас. Тем, кто не умеет предавать себя, – в Новом Мире не место.

Новый Мир – это бесконечная бесполетная зона, установленная рожденными ползать.

Мы должны ответить себе на вопрос: хотим ли мы изменить свою судьбу или примем то, что нам предлагают? Рискнем ли мы мечтать? Хотим мы пресмыкаться или же мы желаем себе и нашим детям умения летать?

Слышите? В небе нельзя ползать! В небе можно только летать, а для этого нужны крылья – высокие мечты, высокие, чувства, высокие мысли, высокие слова.

В день рождения полковника я благодарю его за то, что он сделал для меня лично. Я благодарю полковника Каддафи за то, что он нашел для меня те самые важные, самые главные слова, которые произносят перед тем, как сделать Дело.

Возможно, в далеком будущем, а возможно, что уже очень скоро, нам – тем, кто решится, – перед тем, как сделать самое главное дело в своей жизни, нужно будет сказать себе, Богу, России и друг другу правильные слова, чтобы воодушевить друг друга, а, возможно, и попрощаться. Я часто думал о том, что же это будут за слова, пытался представить себе их, пытался представить себе себя говорящего их или слушающего. Каким я буду в этот момент? Почти таким же, как и сейчас, или уже совсем седым? Не знаю.

Но зато я уже знаю, что это будут за слова. И теперь я их никогда не забуду.

«Наше поколение не будет стыдиться себя. Наши дети и внуки не будут стыдиться отцов и дедов. Мы приняли решение выполнить наш долг перед самими собой».

Я желаю полковнику победы и знаю, что он победит. Его могут убить, но его уже не смогут победить, потому что Муаммар бен Мухаммед Абу Меньяр Абдель Салям бен Хамид аль-Каддафи будет побеждать всегда, когда в ком-то будет просыпаться патриот. Он будет побеждать в Ливии, в Осетии, на Украине. Он будет побеждать в России. Он будет побеждать каждый раз, когда кто-то будет жертвовать собой за Родину. Он будет побеждать всякий раз, когда высокое будет побеждать низкое. Он будет побеждать каждый раз, когда свободный человек будет побеждать раба в себе и надсмотрщика над собой. Он будет побеждать с каждой новой душой, захотевшей мечтать.

Они будут лгать о нем, а он будет побеждать. Они будут показывать его тело, – а он будет побеждать. Они будут глумиться над его делами, – а он будет побеждать. Они будут убеждать нас смириться, – а он будет побеждать.

И он победит. Потому что мы победим. Потому что мы еще придем на наши Фермопилы. Потому что мы – наше поколение – будем в самых первых рядах. Потому что за нашей спиной будут наши дети. Наши любимые, воспитанные нами в любви к свободе, правде и мечте дети. И те, кто будет против нас, – дрогнут. Потому что такие, как они, не могут смотреть на великое. Мы ослепим их сиянием наших глаз и сожжем огнем наших сердец.

О национальной гордости обидороссов

7 июня 2011

Одним из самых неприятных для меня типов людей является тип по неизвестным мне причинам громко настаивающий на том, что он – Белый Европеец, а к нему тут что-то прилипло.

К нему прилипло: Кавказ, иммигранты, советское прошлое, российское настоящее, Азия – все Небелое и Неевропейское. Все это мешает жить Белому Человеку и экономически и эстетически. В столицу нашей Родины постоянно приезжают люди с неславянской внешностью, чтобы пограбить, побить и понасиловать славян, Родина же за это расплачивается огромными деньгами, перечисляя их в виде дотаций кавказским республикам, откуда как раз и приезжают люди с неславянской внешностью. И это в то время когда вся Европа в айпадах купается, а у Белого Европейца отечественного производства – нет денег даже на то, чтобы за коммуналку заплатить.

Белый Человек отечественного производства ведет блог, в который скрупулезно заносит все случаи плохого поведения лиц с Небелым и Неевропейским происхождением, обижания ими русских, а также – и это предмет отдельной лирики – поедания ими русских бюджетов.

От всего этого вышеозначенный индивид давно бы избавился и уже сверкал бы в белом фраке с блестками, если бы ему дали власть. Но власти ему никто не дает. Незадача-то какая.

Наблюдение за этим созданием вызывает целый букет неприятных эмоций. Дело не в том, что подопытный чаше всего является расистом, а расизм – отвратителен.

Дело не в том, что все его тщательно подобранные резоны на самом деле ни черта не стоят, и он это знает, но продолжат настаивать – то есть лжет не только вам, но и самому себе.

Самое отвратительное – то, что от таких за версту несет одновременно и бессилием, и огромной претензией.

Ладно бы только что-то одно. Претензии Абрамовича на право иметь яхты, а американцев на мировое господство не так раздражают. И нищие побирушки в электричках не так бесят.

Дело в том, что они – самоэквивалентны, адекватны самим себе. Одни – нормальные побирушки, вторые – нормальные олигархи.

Но когда к вам подходит двухметровый светловолосый гигант – косая сажень в плечах – и начинает рассказывать о том, что «все пропало», про «перевелись богатыри», это вызывает такое чувство, как будто видеоряд крутят из роммовского «Корабли штурмуют бастионы», а звук включили из какой-то из передач Радзинского: «и-и-и-и-и-и-и-и-и…»

Картина до жути напоминает стереотип поведения последнего отпрыска некогда славного дворянского рода, который нарочито громко произносит свою фамилию, не собой прославленную, и ждет полагающегося носителю этой фамилии почета, уважения и дохода. Происходит инверсия уважения и достижений – титул и фамилия воспринимаются не как обязанность соответствовать, а как привилегия и способ прокормиться. Естественно, что такого «барина» через некоторое время перестанут уважать не только в свете, но и собственные крестьяне.

Предки частенько жрали конину и супчик из лебеды, дрались насмерть с серьезно настроенными их убить людьми, совершали подвиги, чтобы обрести уважение, титул и богатство. Логично было бы изучить их опыт и поступать так же или хотя бы не ныть, что тебя не уважают и не нарекают адмиралом, если ты ни разу не взял Корфу, но нет – это соображение отсеивается в специально встроенном в голову Белому Европейцу фильтре.

Ощущение брезгливости при наблюдении за Белыми Европейцами усиливается еще и оттого, что они – одной с тобой крови и открыто кричат об этом.

Белый Европеец выкрикивает свою национальность с той же настырностью, что и дворянский недоросль фамилию.

И вот тут мы приходим к причинам лютой ненависти националистов к идее империи.

Все куда как просто. Первый российский император Петр Великий в том случае, если из-за границы после обучения дворянский сын возвращался в заморских тряпках и перьях, зная про «адюльтер», но с вакуумом на месте реальных знаний, – имел обыкновение упекать европеизированное существо в матросы, а его денщика-калмыка, освоившего вместо барина физику, навигацию, кораблестроение и пр. – производить в лейтенанты Калмыковы, давать дворянство, а потом и вовсе назначать капитаном.

В «национальном» государстве, существующем в сладких мечтах национал-недоросля, так никто бы не поступил.

Результаты правильного национального подхода мы можем отлично понаблюдать на примере Украины, Грузии и Прибалтики: корабли, руководимые национальными кадрами, неуклонно погружаются под воду, команда уже разобрала шлюпки и сейчас приватизирует снасти для того, чтобы сделать себе плотики.

Фактически мы сейчас наблюдаем за борьбой двух стереотипов поведения:

1. Быть как предки и, опираясь на то, что осталось от их наследия, достигнуть тех же результатов или лучше.

2. Красиво пожить за счет распродажи собранного предками, предоставив детям выбор между полным исчезновением и такой борьбой за выживание, что она вполне может быть сравнима с первыми советскими пятилетками.

Вот и весь выбор. Всякие же разговоры про «национальное государство», – это всего лишь нагнетание эмоционального фона, на котором будет проще всего объявить о закрытии проекта «Россия». Ничего, кроме красивой прощальной вечеринки, Белые Европейцы отечественного производства этому проекту не предлагают.

Капиталипсис

19-22 июня 2011

За что капиталисты ненавидят капитализм

Почему-то принято считать, что капитализм ненавистен исключительно неудачникам, членам КПРФ, пенсионерам и «лишним людям». Уверяю вас: это не так.

По роду своей профессии я знаком с достаточным количеством успешных капиталистов и знаю: некоторые из них ненавидят капитализм значительно больше, чем эксплуатируемые ими работники. И в этом нет никакого парадокса.

Их работникам капитализм ничего плохого не делает. Капитализм платит им белые, пригодные для ипотек, зарплаты, поощряет премиями, дает отпуска, не заставляет перерабатывать, отпускает в декрет и даже выплачивает молодым семьям, мамам и папам премии, дает отгулы по уходу за ребенком, оплачивает больничные, отмечает их дни рождения, не унижает их человеческого достоинства, дает беспроцентные ссуды.

Самих же капиталистов капитализм не щадит потому, что чистая совесть – это не тот бог, которому положено молиться будучи бизнесменом.

Священная Норма Прибыли не терпит конкуренции и за поклонение другим богам карает жестоко. Хорошее отношение к работникам снижает норму прибыли и соответственно уменьшает иммунитет бизнеса к кризисам, понижает популярность его ценных бумаг на рынке, заинтересованность инвесторов и кредитных учреждений. Находясь среди конкурентов, такой проект уступает ступеньку за ступенькой и, в конце концов, исчезает. И капиталист это знает. И ненавидит капитализм за то, что тот ставит его перед выбором между совестью и сохранением дела. Часто вполне любимого. Дополнительная пикантность состоит в том, что доброе отношение к работникам создает на предприятии атмосферу, в которой комфортно находиться и приятно работать. И прежде всего – самому хозяину. А отказ от «социалки» ради увеличения нормы прибыли превращает коллектив в маленькое подобие ада, в котором мучаются все – и работники, и администрация, и хозяин. Но отказаться от этого «сброса социалки» все равно нельзя потому, что это снижает конкурентоспособность.

То есть ад – неизбежен. Ты погружаешься в него вне зависимости от своей воли – либо как эксплуататор, либо как эксплуатируемый. Всякое другое состояние – всего лишь временный побег от существующих социальных реалий. Этот побег может длиться ничтожно малое время или долгие годы, но главное то, что такие беглецы будут составлять исчезающе малое меньшинство и не смогут играть какой-либо важной роли в обществе в целом. И в итоге ад все равно поглощает его.

Встает вопрос об анестезии.

Коммунисты говорили, что религия – опиум для народа и вздох угнетенной твари. Но это больше не работает. Религия тут не годится потому, что прямо запрещает все то, что Норма Прибыли от человека требует. Единственное исключение – протестантизм, который полагает богатство признаком избранности Богом, а подчинение властям и работу – единственным способом спасения. Но даже протестантизм имеет свои ограничения. Например, никакой протестант не скажет, что торговля человеческими органами или проституция – добро. А это вредит Норме Прибыли. Она ревниво следит за тем, чтобы никто не служил другим, в чем-то не согласным с нею, богам. Никто.

Очень кстати подвернулась концепция секулярного гуманизма, прав человека и идеология потребления. Все это подвернулось настолько кстати, что невольно задаешься вопросом о случайности подобных везений. Эти химеры с возвышенными названиями работают как кислота, разъедающая связи людей друг с другом, чтобы затем погрузить каждую отдельную от человеческих отношений особь в среду индивидуального потребления.

Механику работы и результат этих манипуляций мы можем наблюдать каждый день. Вот уволили беременную, чтобы не выплачивать пособие и не давать отпуск. Совесть вроде бы уже содрогнулась, но ей вкатили дозу успокоительного потребления в виде поездки на курорт, и она заткнулась. Вот бухгалтер немного поделился с собой, проводя операции по «обналичке». Так вот там совесть, уже видевшая уволенную беременную, даже и не квакает.

Масштабы могут быть и не такими мелкими. Вот молодой энергичный бизнесмен, получив контроль над крупным градообразующим предприятием, ликвидирует «непрофильные активы» – детский садик, ясли, пионерский лагерь, поликлинику, санаторий. На место в буквальном смысле вымершей рабочей силы завозится другая – более дешевая из стран третьего мира. Понаехавшие немедленно вступают в конфликт с местным населением, и ответный мятеж подавляется при помощи специально коррумпированной для таких вещей полиции. Коррумпирование полиции – дешевле и надежнее, нежели содержание непрофильных активов.

Это не то чтобы радостное служение Злу и совершение черной мессы. Просто это – рентабельно. И никто не может выйти из рамок, обусловленных рентабельностью, не будучи наказан Невидимой Рукой Рынка, которая за непослушание может обойтись с ослушавшимся суровее, нежели Господь с Иовом.

Ибо ты говоришь: «я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды»; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг.

Апокалипсис.

И так повсюду, куда Невидимая Рука только смогла дотянуться. В подобие ада превращается вся страна.

Это не аномалия именно российского капитализма, как утверждают некоторые. Это – наиболее рентабельное состояние капитализма с наиболее высокой нормой прибыли. Да, работникам Google или Apple позволены некоторые не очень похожие на фильм «Метрополис» вольности, стимулирующие воображение и творческую мысль. Но продукция этих же фирм производится на заводах с чудовищным уровнем самоубийств на рабочем месте. И одно невозможно без другого.

Не стоит задавать мне вопрос: а что мешает Тайваню или Китаю стать такими же как США и перестать выбрасываться из окон родных цехов? Вы знаете ответ, я только немного конкретизирую его:

«Джон С. Стеннис» (CVN-74) – ВМБ Сан-Диего, Калифорния

«Джордж Вашингтон» (CVN-73) – Йокосука, Япония

«Рональд Рейган» (CVN-76) – ВМБ Сан-Диего

«Авраам Линкольн» (CVN-72) – ВМБ Сан-Диего

«Нимитц» (CVN-68) – ВМБ Сан-Диего

«Карл Винсон» (CVN-70) – ВМБ Сан-Диего.

«Теодор Рузвельт» (CVN-71) – ВМБ Норфолк (Виргиния)

«Дуайт Эйзенхауэр» (CVN-69) – ВМБ Норфолк

«Гарри Трумэн» (CVN-75) – ВМБ Мейпорт (Флорида)

«Энтерпрайз» (CVN-65) – ВМБ Мейпорт

«Джордж Буш» (CVN-77) – ВМБ Норфолк.

Большинство стран, производящих материальную часть для проведения ритуалов потребления, считают эти одиннадцать аргументов достаточным основанием для того, чтобы не выступать, а просто хоронить своих граждан, не выдержавших атмосферы свободной конкуренции на трудовом рынке и международного разделения труда.

Людям, которые хотят мне что-то возразить, я рекомендую обратить внимание на Ливию, имевшую наглость завести у себя социалку, медицину, образование и начавшую проект по постройке гигантской ирригационной системы. Дураку ясно, что эти проекты финансировались за счет цен на углеводороды, то есть понижали западную норму прибыли. Запад бы еще простил бы, если бы Каддафи тратил бы эти деньги исключительно на себя и семью, но он тратил деньги на развитие, а это уже не только понижение нормы прибыли, но и опасность выведения Ливии на новый уровень – организации науки, производства, превращения пустыни в цветущую землю. Неподчинение. А Норма Прибыли нервно реагирует на потерю сырьевых источников. Поэтому в Ливии сейчас несколько более активный ад. Побег из системы не удался.

После глобализации

Все имеет свою цену. А те, кто знаком с рынком фьючерсов, знают, что имеет цену даже то, чего нет. И цена есть даже у того, чего никогда не будет. При этом человеческая экспансия на новые пространства временно (будем надеяться) приостановлена. Конквиста закончилась, – и началась глобализация.

Что это значит для нас на практике? Что исчерпана возможность экстенсивного расширения источников прибыли. Змей капитализма, выползя из Европы, обвил весь земной шар и наткнулся на собственный хвост, который он теперь и будет пожирать, сдавливая Землю и живущее на ней Человечество все сильнее и сильнее.

Настала пора интенсивного увеличения капитализации мира как объекта собственности. И вот в этом месте вам должно резко сделаться не смешно потому, что с точки зрения Нормы Прибыли вы – такой же ресурс со своей себестоимостью, что и нефть. Не только ваш общественно-полезный труд, но и вы сами – ваши органы, ваши базовые потребности. Вам могут начать продавать воздух для дыхания и чистую воду, а взамен просить вас рассчитываться за поставки такими продуктами жизнедеятельности, как дети или органы. Вам могут начать продавать (в кредит, разумеется) даже собственных детей и супругов. Или сдавать в аренду.

Все это завернут в правильную рекламу и даже назовут это благородным бизнесом, потому что семейные ценности – это так прекрасно. Если вы полагаете, что это нереально, то посмотрите на целые страны, живущие за счет секс-туризма, на порноиндустрию, на внезапные факты о торговле органами в Европе – с которыми повернутая, казалось бы, на слезинке ребенка Европа внезапно решила ничего не делать.

Это не просто болезнь.

Это первые схватки, в которых рождается мораль человечества нового мира. Посмотрите этой морали в глаза – у нее вертикальный зрачок.

И он сделает то, что всем, малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам, положено будет начертание на правую руку их или на чело их.

Максимизация прибыли из каждого объекта требует, прежде всего, учета и контроля. Поэтому такие объекты, как человек, неизбежно будут инвентаризироваться все точнее и все более тоталитарными методами.

Безусловно, не все человечество захочет жить по таким правилам, но для покорных будут СМИ, а для непокорных – прекрасное новейшее высокоточное оружие.

…Американский философ Френсис Фукуяма совсем еще недавно написал книгу с прекрасным названием «Конец истории». В ней он говорил об окончательной победе рынка и либерализма, царствию которых уже не будет конца. Сразу после выхода этой книги мир потрясло несколько войн и финансовый кризис. Выяснилось, что человечество не горит желанием заканчивать свою историю.

Проблема в том, что далеко не все готовы смириться с тем, что история будет продолжена. И они попытаются преградить нам путь и установить конец истории насильно. Самое смешное, что у них против нас нет никакого оружия, кроме нас же.

Они будут натравливать народы друг на друга – и более всего будут стараться навредить сверхдержавам типа России, США и Китая, поскольку они теоретически способны остановить их притязания, если не на весь мир, то хотя бы на свои территории, а это уже само по себе практически фатально.

При этом это должны быть нации первородные – способные сами искать ответ на вопрос «Что есть Добро и что есть Зло?» и предлагать свой ответ другим. Поэтому равнодушный к миру Китай отпадает. США же фактически империей стали только при условии: служить интересам обсуждаемых особ. Значит, остается, как всегда, только Россия.

Хотим мы этого или не хотим, но мы опять в центре исторического узла, – и от нас опять зависят судьбы мира. Это невозможно отменить. Это можно просто игнорировать – гордо отказаться от предложенной работы и благородно уйти в эмиграцию. Выбор стоит иначе: или цивилизованно и культурно разделиться на несколько частей, прикинуться ветошью и сделать вид, что нас тут вообще не было.

Ну или смириться. Смириться со своей судьбой – как Дмитрий Донской перед Куликовской или как Александр Ярославич перед Невской битвой. Как Кутузов при Бородино или как Жуков (возможно) перед Ельней.

Это – Россия. Мы – русские. Мы придуманы Богом именно для этого. Смиряться и побеждать.

Порнографический взгляд на великих русских

27 июня 2011

Иногда разница во взглядах на русскую историю просто потрясает. Как можно, глядя на одну и ту же вещь, видеть совершенно разные картины в диапазоне от прекрасного до отвратительного?

Вот, например, Кутузов. Полный георгиевский кавалер, храбрый солдат, который, уже будучи генералом, дрался в боях вместе со своими солдатами, герой Измаила, победитель Наполеона. Суворов говорил о своем подчиненном так: «Генерал-майор и кавалер Голенищев-Кутузов оказал новые опыты искусства и храбрости своей… он, служа примером мужества, удержал место, превозмог сильного неприятеля, утвердился в крепости и продолжал поражать врагов».

Все вроде бы ясно и не требует каких-либо добавлений. Главное же сказано. Но вот, например академик РАН Юрий Пивоваров в корне не согласен с такой характеристикой. По его научному мнению, «Кутузов был лентяй, интриган, эротоман, обожавший модных французских актрис и читавший французские порнографические романы».

Кутузов, как вы понимаете, не изменился. Кутузов – тот же самый. Изменился только взгляд на него.

Или вот Александр Невский – православный святой, великий полководец, мудрый политик, основатель династии и один из основателей второй русской государственности. К тому же – храбрый воин, который лично сразился с предводителем вражеского войска и «возложил ему печать копием на челе».

Так? Нет. Академик Пивоваров имеет другое мнение: «Тот же Александр Невский – одна из спорных, если не сказать смрадных фигур в русской истории… Невский, оперевшись на Орду, стал ее наемным воином. В Твери, Торжке, Старой Руссе он единоверцам, восставшим против монголов, резал уши, заливал в рот кипяток и свинец. … А Ледовое побоище – всего лишь небольшой пограничный конфликт, в котором Невский повел себя как бандит, напав большим числом на горстку пограничников. Так же неблагородно он поступил и в Невской битве, за что и стал Невским. В 1240 году он, пробравшись в ставку шведского ярла, правителя Биргера, сам выбил ему копьем глаз, что среди рыцарей считалось не комильфо».

«Горста пограничников» перед Ледовым побоищем взяла Псков и учинила там резню. А предыдущая «горстка пограничников», перед тем как быть сброшенной в Неву, получила благословение на Крестовый Поход. Но странный академик почему-то этого не видит. На его глазах Александр Ярославич тихо подкрадывается к спящему в своем шатре пограничнику ярлу Биргеру и коварно вонзает ему в лицо копье.

Откуда академик это все взял? Почему?

И история России и исторические личности – объекты сложные и многогранные. Эту многогранность легче увидеть, если отстраниться от объекта исследования. Но сделать это будет невозможно, если исследуемые лица и события, по мнению исследователя не пережиты, а продолжают совершаться и действовать.

Очень трудно исследовать историю Гражданской войны, если, по мнению исследователя, она и сейчас идет. Трудно осознать роль Сталина или Невского в русской истории, если, по мнению исследователя, оба живы и даже угрожают самой жизни и правам исследователя.

И это многое объясняет в этих странных оптических фокусах академика Пивоварова.

Для него вышеозначенные деятели не исторические личности, а актуальные враги. Когда слушаешь речи академика, возникает такое ощущение, что Пивоварову кажется, что Сталин, Невский, Петр Первый, Дмитрий Донской не умерли, а растворились в России, и в любой момент могут материализоваться и сделать что-то ужасно злое – построить Санкт-Петербург, отбить нашествие татар, разгромить крестоносцев, несущих академику европейские ценности, или, почитывая порнографические журналы, выгнать европейского лидера на старую смоленскую дорогу – на мороз.

Проще говоря, на историю России академик смотрит с другой стороны баррикад. Он не просто исследует историю, а составляет список полученных от России обид. Причем отдельная пикантность состоит в том, что наибольшую обиду академику РАН Пивоварову наносит не какое-то конкретное событие в истории и не какой-то конкретный поступок исторической личности, а само наличие этой личности и истории. Окружающая действительность постоянно наносит академику оскорбления и заставляет его переживать дискомфорт. Даже Академию наук, академиком которой является Юрий Пивоваров, основал нехороший и не симпатичный Юрию Сергеевичу Петр Первый. По мнению Юрия Сереевича, все должно было быть не так, как было, что само по себе уже прекрасное качество для ученого-историка, как он себя повсюду заявляет (являясь при этом политологом).

Мне знаком этот вывих по временам юности, когда среди моих знакомых попадались ушибленные трехтомником Джона Рональда Руэла Толкиена «Властелин Колец». Они тратили уйму времени и сил на то, чтобы доказать, что на самом деле все было не так, как написал проф. Толкиен. История и книжные магазины даже сохранили для нас результат наиболее системного подхода к этому интересному занятию – «Черную книгу Арды» сочинителя Натальи Васильевой, которая представляет из себя по содержанию «Сильмариллион», вывернутый наизнанку, а стилистически – переложение «Рассказов о Дзержинском», но про Моргота.

Но удар томом Карамзина объясняет только мотивацию Юрия Сергеича, никак не проясняя художественных приемов. Почему вместо того, чтобы прямо заявлять, что Кутузов не должен был обижать Наполеона, а Невский – Биргера, академик зачем-то пытается пририсовать Невскому и Кутузову рога c копытами? Почему Невский обязан превратиться в подлеца, а Кутузов – в эротомана? Почему бы относительно Кутузова не остановиться на довольно благородной позиции самого Наполеона, признававшего и полководческий гений Михаила Илларионовича, и стойкость и умение русских солдат? Почему нужно было опускаться до обвинений в любви к француженкам и романам?

Наполеон мог себе позволить такое отношение, потому что был не менее велик, чем Кутузов. И считал своих французов не менее великими, чем русские. Он смотрел на своего противника прямо и мог говорить то, что видел перед собой.

С Юрием Сергеевичем Пивоваровым и ему подобными – другая история. Они смотрят на историю России и ее великих людей строго снизу вверх. Поэтому и видят в основном не лица, а штаны.

История России, биографии великих русских – очень сложное зеркало, состоящее из множества мелких граней. И поэтому, когда кто-то смотрит на нашу историю, он всегда видит в ней свое собственное отражение.

Люди деятельные и созидательные видят великие стройки и проекты, люди романтичные – победы, поражения и подвиги, авантюрные ценят освоение Севера и историю российского мореплавания, ученые прежде всего замечают историю великих русских умов – Ломоносова, Менделеева, Курчатова. А кому-то достаются порнороманы.

И не Кутузов в этом виноват.

Европа и Ратко Младич

27 мая 2011

«Арест Ратко Младича стал очень позитивным сигналом Европейскому союзу и соседям Сербии», – заявил Баррозу в четверг журналистам, освещающим саммит «большой восьмерки» в Довиле, передает «Интерфакс» (ВЗГЛЯД / Глава ЕК: Арест Младича приблизил Сербию к ЕС).

«Я сама узнала о случившемся, посмотрев выступление нашего президента. Сотрудничество с Гаагским трибуналом было одним из условий вхождения Сербии в ЕС наряду с проведением реформ. Сейчас одно из этих важных условий выполнено, так что каким-то способом это, конечно, должно поспособствовать евроинтеграции Сербии», – сказала чрезвычайный и полномочный посол этой балканской страны в России Елица Курьяк» (ВЗГЛЯД / Посол Сербии в России прокомментировала задержание Младича).

– Мама! А почему у меня нет отца? – мальчик закончил пить молоко и, вытерев с верхней губы молочные «усы», уставился своими голубыми глазами в кухонное окно, в котором отражалось лицо матери.

Руки мамы, которая в этот момент как обычно что-то размешивала в кастрюльке, дрогнули и ненадолго замерли. Всего на секунду.

– Его убили усташи, сынок.

– Кто такие усташи?

Следуя примеру нацистской Германии, режим усташей издал расовые законы по образу и подобию Нюрнбергских законов, направленные против евреев и цыган. Кроме них, врагами хорватского народа были объявлены и все сербы. Сербы, евреи, цыгане и хорватские антифашисты заключались в концентрационные лагеря и лагеря уничтожения. Тем самым режим усташей с проявлением крайней степени национализма, применяя на практике нацистскую расовую теорию, совершая преступления против человечности и геноцид, являлся хорватским вариантом германского нацизма.

Крупнейшим из лагерей был комплекс Ясеновац, в котором заключенных убивали с особенной жестокостью, причем убийства людей были поставлены на поток. Ясеновац был конвейером смерти. Наибольшее количество жертв было среди сербов. В Ясеноваце массово сжигали людей живыми или разделывали живых людей специальными ножами-сербосеками, крепящямися к руке (Усташи – Википедия).

Я не знаю, так ли происходил тот самый разговор, из которого малолетний Ратко Младич узнал о судьбе своего отца, но я почему-то вижу его именно так.

В те времена, когда маленький Ратко мог пить молоко или, возможно, яблочный сок, никаких усташей поблизости не было.

Усташи были далеко.

Их главарь – Анте Павелич умер в Мадриде в 1959-м году. А рядовые усташи, те, что работали серборезами, еще долго жили в Латинской и Северной Америке, куда перебрались с помощью католической церкви, которая так отблагодарила их за уничтожение православных сербов.

И за молчание.

В изгнании усташи без дела не сидели. Они работали на ЦРУ против СССР и стран Варшавского договора, участвовали в «антибольшевистских» организациях, создаваемых бывшими нацистами. Там они могли, кстати, познакомиться с женой бывшего президента Украины Виктора Ющенко – Кэтрин Клер Чумаченко.

Они выжили, они вырастили себе смену, и когда пришла пора, они вернулись.

Славко Лисица вспоминал о Младиче:

Однажды мы были на Проклянском озере, напротив усташеских позиций. Он говорит: «Лийо, плавки у тебя есть?» Мне не купаться, а есть хотелось, а Младич бух в воду – час на спине, час другим стилем. Хватит, кричу Младичу, рядом усташи, могут нас увидеть и начнут стрелять… Позже я поверил в то, что у этого человека удален страх. Позднее я просил его беречь себя, так как, если мы будем беречься, и Бог нас будет хранить… (Младич, Ратко – Википедия).

Славко не зря называл хорватов усташами. И дело было совсем не в хорватах. Ни Славко, ни Ратко ничего не имели против хорватов. Просто в Хорватию вернулись из дальнего изгнания, вылезли из своих нор усташи. Не только их потомки, но и они сами – уже старые и немощные физически, но все такие же опасные своей способностью ненавидеть, снова поддержанные Европой.

Россия в тот момент никого не могла поддержать. Россию корчило и ломало. В России к власти рвались старые союзники усташей – власовцы.

«Нас с русскими 200 миллионов», – говорили сербы и надеялись, что пролетят в небе с грохотом, переходя звуковой барьер, Су-27. Рыкая, сотрясая землю и оглядывая окрестности злыми красными глазами тепловых экранов, пройдут Т-90, выплевывая из длинных зеленых хоботов веское стальное свое презрение к Западу… Спрыгнут с брони далекие северные сербы, называющие себя «русскими», и не наступит ужас, не вернутся серборезы, не придется умирать.

А умирать пришлось.

Ратко в это время уже был взрослым и военным. И он выполнял приказы.

Он организовал блокаду Сараево, он штурмом взял Жепу.

8 мая 1993 года генерал Ратко Младич согласился на размещение в анклаве Жепа контингента наблюдателей, полагая, что мусульманский гарнизон будет разоружен и Жепский анклав демилитаризован. В действительности этого не произошло: Жепа, также как и остальные «зоны безопасности», осталась плацдармом, используемым мусульманами для вылазок и нападения на сербов (Младич, Ратко – Википедия).

Со стороны мусльман в переговорах участвовал Алия Изетбекович. Тот самый, который позднее станет президентом Боснии.

И тот самый, который до этого, во время Второй мировой, был вербовщиком СС «Ханжар».

Сербы потерпели поражение в той войне. Ратко скрывался на территории своей Сербии много лет. Но не все длится вечно.

И сейчас Ратко повезут в Гаагу. Гаага – место, откуда мы, славяне, не возвращаемся. Не вернется и Ратко.

Стоило ли оно того? Стоит ли европейство еще одного славянина, поставленного на конвейер европейского гуманизма, отдающего запахом крови, словно помещение бойни для скота?

Для нас это вопрос не праздный.

Потому, что «нас с сербами 200 миллионов». И то, что случилось с пятьюдесятью миллионами, может случиться и с остальными.

Так стоит ли оно того?

МОСКВА, 26 мая – РАПСИ. Арест бывшего лидера боснийских сербов Ратко Младича является важным условием для принятия Сербии в ЕС, однако не означает ее автоматического вступления в эту организацию, заявил в четверг премьер-министр Нидерландов Марк Рютте. «Нужно учитывать все факты. Это был важный элемент, но не следует воспринимать арест этого человека буквально как пропуск (в ЕС)».

Арест Младича не является для Сербии пропуском в ЕС – Рютте | Новости | Российское агентство правовой и судебной информации – РАПСИ.

– Мама! А почему…

Великое кино о великой войне, которое никто не снял

12 мая 2011

Скажу сразу: я не смотрел вторую часть фильма, который себя называл великим кино. Не хочу. Я, во-первых, не хочу смотреть на то, что там есть. Я прекрасно знаю, что там, в этом кино, есть. А во-вторых, я не увижу в этом кино того, что я хотел бы увидеть. И я точно знаю, что именно этого там нет. И я знаю, почему этого там нет и быть не может. Потому что не влезет настоящее величие в душу и в разум тех, кто всерьез решил, что они – величина.

Поэтому давайте-ка я вам лучше расскажу про кино о Войне, которое почему-то никто не снял. Мне кажется, это было бы отличное кино.

Мне кажется, что если уж снимать великое Кино, то снимать его надо о главном. А что же в той самой Войне было главным?

Системы вооружений? Политика? Конференции, договоренности, интриги? Направления ударов, карты, сроки, линии обороны?

Нет, не то. Что – для всех? Для экономистов, инженеров, военных, политиков, рабочих, врачей, детей, матерей, жен, отцов, братьев, сестер, мужей… Что для них?

Что для нас? Эта страшная, по-настоящему великая в своем ужасе Война – что она сделала с каждым? Во что превратила каждую судьбу? Ведь величие ее тем и измеряется, что никто не избежал ее прикосновения, никто не остался неизменным и прежним. Никто. Она объяла всех. Всех без исключения. И изменила всех – взрослых и детей, отцов и матерей, храбрецов и трусов, преступников и священников.

Великая Война сделала великую и ужасную вещь – она превратила высокую шекспировскую трагедию в рутину. В быт. В обыденность.

Эпос стал осязаем. Роланд перестал быть эксклюзивным рыцарем, имеющим привилегированное право пасть за честь и Родину. Потому что в двадцатом веке в стране под названием СССР появились миллионы Роландов. Это они писали на стенах Брестской крепости: «Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!»

Инфляции подверглась слава Одиссея и Пенелопы, потому что миллионы Одиссеев начали путь домой в 1945-м и миллионы их Пенелоп дождались. Не предали. Не изменили. Не забыли.

И Орфеи с гармошками и гитарами на танках и грузовиках врывались в локальные царства смерти – концлагеря, чтобы либо навсегда вырвать своих Эвридик из лап Смерти, либо спасти чужих, а своих оплакать так, как может оплакать только герой, – боем, огнем, возмездием.

Все герои древности – и 300 спартанцев, и ахейцы, и троянцы, и титаны, и Кухулин, и Геракл, и Ахилл… – все они в те времена познали, что им есть не только ровня, но люди более смелые, более великие, более… Более люди.

…Вот толстая пожилая женщина. Она медленно, переваливаясь, идет по улице. И на ее груди бряцают желтые и серебристые кружочки. Ее Роланд пал смертью храбрых на Курской дуге. Она получила похоронку через несколько месяцев после его смерти. Она проплакала всю ночь, а наутро вернулась на работу к станку. Потому что другим Роландам, дети которых стояли у станков ту же рядом с ней и делали боеприпасы для отцов, нужны были патроны и снаряды. Чтобы вернуться. Сначала стать Одиссеями, а потом – вернуться.

…Вот седой человек в старом пиджаке. Его жену и детей угнали в Германию и там убили. Он не смог дойти до Берлина – до логова дракона. Дракон ранил его раньше. И теперь каждую ночь ему снится, как зовет его семья, а он все никак не может успеть и дойти до них, чтобы спасти. Он просыпается и смотрит на их сохранившиеся случайно фотографии. Он женат во второй раз. И его вторая жена точно так же смотрит на фотографию своей первой погибшей семьи.

…Вот еще один старик. Этот Телемах работал половину войны в колхозе, чтобы отцу и его товарищам было, что есть. Вторую половину – воевал. Погибла мать. Он поплакал и продолжил воевать. Погиб брат. Он поплакал и продолжил воевать. Погиб отец. Телемах остался один. И он продолжил воевать.

…Вот святой. Он умер от голода в блокадном Ленинграде рядом с запасами зерна. Он не тронул их, чтобы новые ценные семена достались нам. Чтобы мы никогда не голодали.

…Вот Прозерпина. Ее мучили в концлагере несколько лет. Из нее выкачивали кровь для арийских воинов, ее заставляли рыть могилы для детей – таких же, как она, – голыми руками. Она выжила чудом. Теперь у нее пять правнуков, которые бегают вокруг нее, смеясь и не зная, что такое Ад. А она – восстала из мертвых и смогла дать жизнь. И для нее это не легенда, а сухая биография: «После освобождения из концлагеря вышла замуж… поступила… закончила… родила… назначена… награждена…»

Вот они – ходят с нами по одним улицам, стоят в очередях в магазинах, иногда даже бывают в общественных туалетах. Так похожи на обычных людей. На нас.

Как они смогли вынести то, что вынести невозможно? Как они смогли победить то, что непобедимо?

У всех свой ответ.

Возможно, что войну и вправду можно выиграть вопреки стране, но с помощью паучков.

Но мне кажется, что это были не паучки. Это был труд. Тяжелый, колоссальный, невероятный, страшный, титанический труд. Такой труд, на который человека может подвигнуть только любовь. Что может заставить драться до последнего патрона и даже после того, как патроны кончились? Что может заставить, глотая слезы, работать на заводе по 14 часов? Что заставит ждать мужа, зная, что каждый день может быть последним, пять лет? Что может заставить вернуться через пять лет? Что заставит броситься на дот? Что поднимает в атаку?

В моем кино ответ был бы – Любовь. Просто это такая большая, такая огромная Любовь, что для того, чтобы ее вместить, не хватит ни одной головы, ни одного сердца, ни даже одной жизни. Для того чтобы она уместилась, нужна Вечность. Нужно множество сердец. Это такая огромная Любовь, что для нее одна жизнь – практически ничто. Ничтожно малая величина. Это такая Любовь, для которой мало шестидесяти секунд в минуте, двадцати четырех часов в сутках, ста лет в веке.

Это такая Любовь, которая больше страха, больше усталости, больше ненависти. Это такая Любовь, что Господь не может не встать на сторону тех, кто умеет так любить, – потому что «кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь». Потому что «…так любить, как русская душа, – любить не то чтобы умом или чем другим, а всем, чем дал Бог, что ни есть в тебе… Нет, так любить никто не может!»

Но такое кино, боюсь, скоро никто не снимет.

Потому что для того, чтобы снять такое кино, нужно смотреть на свой народ с Любовью. Потому что только она сможет помочь понять их любови, подвиги, неудачи и свершения. Смотреть с любовью, которая хотя бы немного сравнима с их любовью. Чтобы понять. Чтобы приблизиться. А эта Любовь – это такой труд…

Не хватит на то мышиной натуры их.

Тяжело наследовать героям и титанам. Наследство у них такое – огромное, величественное, тяжелое. Людям недостойным иногда хочется просто это наследство бросить – слишком тяжело. Тяжело сравнивать себя с предками. Некоторым проще вычеркнуть их.

А некоторым хотелось бы сделать из них фон и декорацию для наиболее симпатичной презентации себя. И делают.

А мне бы так хотелось увидеть другое кино.

Гарри Поттер и Обыкновенные Мы

4 августа 2011

Недавно вышедший фильм «Гарри Поттер и Дары Смерти» – настолько хороший фильм, что писать я сейчас буду о нем, а не о Путине и Медведеве.

Фильм поставил отличную точку в череде успехов. Это было здорово – целых десять лет жить, наблюдая за взрослением трех настоящих волшебников, совершающих все свои главные чудеса без помощи волшебства, а тем же, что есть и у нас, и у наших детей, и у наших предков, – умными и сообразительными головами, любящими храбрыми сердцами. Герои выросли, и настала пора перевернуть обложку.

Фильм завершился так, как и дОлжно – на стекло вагона экспресса, на котором в Хогвартс в первый раз отправлялся сын Гарри Альбус Северус, прыгнула шоколадная лягушка. Точно такая же, как и та, что упустил в окно того же экспресса Гарри в первой части. Круг жизни замкнулся, и началась новая глава, в которой эстафета приключений и подвигов была передана новому поколению волшебников.

О том, какая глава началась в жизни самого Гарри и его друзей, в книге и фильме умалчивается, из-за чего у некоторых читателей и зрителей возникает ложное, на мой взгляд, впечатление, что Гарри остепенился.

Из-за этой простительной ошибки Гарри когда-то стал мишенью коллеги Авраама Болеслава Покоя в его эссе «О беллетристике»: «Что ж, Гарри? Неужели, завершив свою вендетту, ты не нашел на Земле более никаких врагов для своей доброй души? Не попытался сломить злобу, утереть слезы, которыми пропитана вся планета от коры до центра? Но молчит Гарри. Он ведь, и в самом деле, не Бог, чтобы заниматься спасением всех и всегда. Он хотел всего лишь счастливой семейной жизни».

Уважаемый Покой предъявил к Гарри еще несколько претензий. А именно:

1. В уведении человечества от настоящего Христа методом создания из себя ложного Христа для среднего класса.

2. В неполезном охранительстве: «Для традиционного Иисуса враг – действительность. Враг – то бесконечно греховное и неправильное состояние, в котором пребывает мир, созданный Богом – иначе Бог не пришел бы лично его спасать. Враг – власть «князя мира сего», враг – та самая окружающая реальность, которую необходимо изменить, схема, которую нужно сломать, чтобы было: «се, творю все новое».

Герои же мифологические дней минувших и дня сегодняшнего, от Геркулеса до Гарри Поттера, исходят из априорного совершенства существующего порядка. Или, если не совершенства, то уж в любом случае «лучшего из возможных вариантов». Поэтому НИ ОДИН ИЗ НИХ НЕ «ТВОРИТ ВСЕ НОВОЕ». Все они стоят на страже действительного, накатанного, укоренившегося».

Здесь я позволю себе не согласиться с коллегой. Во-первых, я точно знаю, что быть отцом – уже само по себе то еще приключение, способное заставить поседеть не хуже Дамблдора, отрастить командный голос не хуже Северуса Снегга и обзавестись педагогическим коварством не хуже профессора МакГонагалл. А во-вторых, с чего это А.Б. Покой решил, что Джоан Роулинг должна делиться с читателями подробностями деятельности Гарри во взрослой жизни? Ведь ее аудитория – дети, а детство Гарри закончилось, и книга о том, что делает Гарри после того, как сажает своего сына на поезд, каковы его политические пристрастия, какое Зло он обнаружил в повседневном и обыденном мире без Волан-де-Морта, – история для взрослых. И еще неизвестно – стоит ли взрослым об этом рассказывать. Возможно, очень возможно, что они просто не поймут Гарри точно так же, как иногда на протяжении книги Гарри не понимали его одноклассники.

На мой взгляд, «Гарри Поттер» – и книга, и сериал – это шпаргалка и предупреждение. Когда ровно 10 лет назад я увидел первую часть киносериала, я усмехнулся и подумал: «Ну понятно, куда они клонят! Пугают нас давно сдохшим фашизмом!» С тех пор я стал на десять лет старше, и мне уже не хочется усмехаться. Чуткая душа Джоан Роулинг обнаружила опасность задолго до того, как она стала явной.

Роулинг в книге не оперирует такими взрослыми вещами как экономика и политика. Она описывает детский быт, получение ими знаний о мире, влияние на детский мир взрослых. Она говорит о быте их родителей и учителей. Тот ужас, что она описывает, проявляется постепенно и поначалу не в газетных сводках, а в бытовых мелочах, в нюансах отношений, в появляющихся опорных фигурах.

Скажите честно: неужели Люциус Малфой вам никого не напоминает? Это же классический типаж современной элиты – гордящейся уровнем потребления, всегда готовой вовремя предать, никогда не имеющей лица. При нацизме яростно кричащей «Зиг Хайль!» и мгновенно возглавляющей комиссии по денацификации после его поражения, при коммунизме сочиняющей гимны, а при посткоммунизме яростно целующей иконы. Нет им числа – от семейства M***лковых до Оберлендеров и Ющенко. Всегда, при любом строе, в любой системе забирающиеся на вершину потребительской пирамиды, продавая лояльность.

Чиновники-карьеристы, переводимые из министерства образования в министерство по чистоте расы и обратно, как Долорес Амбридж.

А Андерс Брейвик вам никого не напоминает?

Сейчас бытует мнение, что Брейвик – результат провокации и заговора мультикультуралистов, и это можно было бы расценивать серьезно, если бы не молчаливое (или даже не молчаливое) одобрение преступления Брейвика большинства цепных псов Нового Мирового Порядка.

На мой взгляд, объяснение куда проще: он выхватил идею, витающую в воздухе. Идею нацистского реванша.

Мир в кризисе, он исследован, он освоен. Человечеству некуда больше бежать от себя. Пора давать ответы на вопрос «Кто мы?». Капиталистическая идея показала свое несовершенство, что усилило и националистические, и коммунистические настроения. Нацизм капитализму гораздо менее страшен. И именно на его сторону он и встанет. А антисемитизм они выберут в качестве приправы или исламофобию – сути не меняет. Нам все равно придется ими заниматься потому, что без русофобии им в любом случае не обойтись. Ибо кость в горле.

Роулинг, на мой взгляд, не только разглядела эту опасность нацистского реванша одной из первых и не только попыталась объяснить подрастающему поколению, какого джинна выпускает из бутылки поколение наше, но озаботилась напомнить уже несколько потерянные в Европе стереотипы поведения, сценарии и роли, присущие декорациям наступающего кризиса. Она сделала для детей шпаргалку. На пальцах объяснила детям, что такое христианство, что такое героизм, что такое предательство, что такое подполье, что такое самопожертвование. Она перекинула им мостик к пониманию Евангелия в мире, который его игнорирует или нагло перевирает. Она попыталась снабдить будущее поколение средствами, силами и желанием исправить то, что мы сейчас можем наворотить.

Спасибо ей за это.

В заключение этой краткой полемики о природе героизма хочу добавить, что Герой не всегда дарит Человечеству новые планеты и коммунизм. Иногда он дарит Человечеству утраченную Надежду. Это стоит больше планеты. Это знает каждый христианин, каждый русский, каждый еврей. Каждый, Кто Выжил.

Детские приключения Гарри и его друзей окончились. Взрослые, очевидно, он разделит вместе с нами.

Предполагаю, это будет весьма захватывающе.

Юргенс и Гонтмахер в переводе на русский язык: либероидная диктатура при «слабом царе»

В России не ты смотришь телевизор, а телевизор смотрит тебя.

Russian reversal

30 июля 2011

Сегодня я снова вынужден был вспомнить этот жанр шутки потому, что прочел обращение ИНСОРовских руководителей господ Гонтмахера и Юргенса к президенту.

Послание это, на первый взгляд, странное, грешит потусторонней логикой и фактологией, никак не связанной с той реальностью, в которой мы с вами находимся.

Так, авторы послания настоятельно требуют у президента немедленно объявить о своем намерении остаться у руководства страной на второй срок, «перейти Рубикон». А не то случится страшное: к власти придет Путин, и тогда «…дело «Мечела» покажется мелочью по сравнению с падением российских фондовых рынков. А еще прибавим резкое ускорение и без того идущих процессов оттока капитала и эмиграции из России. Давно попираемое беспардонной коррупцией и презрительным отношением государства к собственному населению чувство справедливости может трансформироваться в любые, самые экстремистские выступления по примеру Манежной. Обвал и без того слабой экономики окончательно подорвет материальную базу существования социальной сферы».

Осталось только добавить, что реки потекут кровью, над Москвой выпадет дождь из жаб, потом все сожрет саранча, а в самом конце в небесах появится гигантская медвежья задница и всех нас раздавит.

Гарантией же того, что этого не произойдет, может быть только немедленное самовыдвижение Дмитрия Анатольевича Медведева, который во вселенной авторов занимает место Ормузда в противоположность Ариману-Путину, на следующий президентский срок. Со стороны Дмитрия Анатольевича авторы послания видят «…попытки сдвинуть ситуацию от деградации к прогрессу в борьбе с коррупцией, в улучшении предпринимательского климата, формировании эффективной внешней политики».

По мнения авторов, Дмитрий Анатольевич должен «…решиться и перейти свой личный Рубикон, обратившись напрямую к обществу с призывом совместно взяться за нелегкое дело вытаскивания страны из того болота, в которое мы все вместе попали».

При этом авторы послания обещают ему поддержку 15-20 % «неравнодушных» граждан.

На первый взгляд, все это – тяжелый бред. Но – только на первый взгляд.

Дело в том, что Россия – удивительная страна. Тут у нас все почему-то превращается в противоположность своему имени. Или же, наоборот, Господь в своем милосердии устроил так, что в России все явления открывают свою истинную тайную, срываемую ото всех суть.

В общем, так или иначе, но вышло так, что либерал (происходит от латинского libero – «освобождаю») в России становится поклонником Пиночета, жесткой руки, сапога и плетки – «чтобы из русских выпаривать архаизм и советскость», «чтобы совковое быдло не мешало демократию и рыночные законы устанавливать». Они-то всей душой за свободу, но «вековое рабство», «антропологическая катастрофа – советский человек», поэтому пожестче с народишком надо, пожестче. Власова, Пиночета им. И лучше бы еще под внешним управлением.

Поэтому и понимать либеральные письма Президенту или царю надо, всегда учитывая этот феномен. И тогда все становится на свои места.

И когда мы читаем в послании, что Дмитрий Анатольевич должен «перейти Рубикон», «обратиться к народу» и взять на себя «политическую ответственность за судьбу страны в качестве ее президента в 2012-2018», – это, по логике авторов, может означать разве что «запрети выбираться Путину». Потому что я не знаю, как еще можно победить на выборах, имея поддержку 15 % населения.

Вот политолог Павел Данилин обвиняет авторов послания в невежестве и говорит, что только невежда, не знающий, что переходом Рубикона Цезарь нарушил законы Римской республики, начал гражданскую войну и превратил демократию в деспотию, может призывать Президента «перейти Рубикон». На мой взгляд, Павел слишком хорошо думает об этих господах, считая их неучами. На самом деле они проиллюстрировали идеи своего послания весьма четко и точно: они требуют введения в Росси либероидной диктатуры и уничтожения своих противников. Потому что либероидная власть в стране, ненавидящей либерализм как вариант фашизма, может быть установлена только при помощи переворота и насилия. Только так и больше никак.

Единственная причина их «любви» к Дмитрию Анатольевичу Медведеву в том, что они считают его слабым лидером. И поэтому, вняв мольбам Юргенса и Гонтмахера, он должен предать Путина и опереться на конкурирующую силу – либероидов. Таким образом, учинив политический разгром путинцев и возведя на трон «слабого царя», либероиды рассчитывают получить полную неограниченную власть над Россией, о чем открыто и заявляют в этом «послании».

– Дмитрий Анатольевич! – говорят авторы документа, – Путин – плохой. Ты его прогони. Мы тебе лучше служить будем.

При этом они умалчивают, что на самом деле рассчитывают на то, что это Президент будет им служить – писать в «твиттер», что именно он управляет Россией, в то время как ею на самом деле будут управлять они. Ух, они и разгуляются.

Их проект для России – новая семибанкирщина.

Вот так нужно понимать это послание в переводе на нормальный человеческий русский язык.

Прекрасное далёко. Как спасти Алису Селезневу

22 августа 2011

Недавно мы с друзьями серфили по Интернету в поисках роликов из фильмов нашего детства и неизбежно набрели на клип «Прекрасное далеко» с кадрами из фильма «Гостья из будущего». Слегка взрыднули, конечно. Все же хотелось бы нам пожить в мире, где можно флипнуть на космодром, посетить космозоо, послушать состязание роботов-гитаристов, встретить на улице Москвы альфацентавриан. Увидеть мир, в котором этика победила прагматику.

Я помню собственную уверенность, что так оно все неизбежно и будет – с флаерами, говорящими козлами, роботами, косящими траву и, конечно же – с прекрасной Алисой. Вот оно – Будущее. Мир во всем мире, счастливое детство везде, голод исчез в область страшных воспоминаний. Уверенность была железной. Стальной. Углепластиковой. Потому что, если мир справедлив и добр (а он справедлив и добр), то может быть только так и никак иначе. Далеко может быть только прекрасным.

…Друзья ушли, а я продолжил серфинг и набрел на недавно созданный некими скептиками мрачный ролик «Будущее началось».

И мне захотелось поговорить с вами, уважаемые читатели, о способности мечтать и о мечтах как симптомах. Знаете, мне совсем не понравилось то будущее, которое, по мнению авторов ролика, началось. Бессмертная элита и смертное быдло. Стирание грани между миром и войной. Абсолютная власть корпораций – мне вообще ничего там не нравится.

Особенно же мне не нравится то, что там, в этом будущем, все добро служит злу. И в этом будущем никогда не будет Алисы Селезневой. В этом мире у нее слишком много шансов на то, чтобы пойти на стволовые клетки для косметики или для препаратов для продления жизни элитарных человеческих особей. Слишком много шансов уйти в виртуальную жизнь. Слишком много шансов получить престижную профессию корпоративной гейши. И нет ни одного шанса стать тем, что мы когда-то полюбили в нашем детстве.

Страх и ненависть – вот что я чувствую при просмотре этого ролика. Я ненавижу людей, укравших мою мечту и продавших ее на органы, в бордель и в рабство.

Проблема в другом. Авторы ролика не могут быть не правы. Все то, что они описали – неизбежно, если мир не справедлив и не добр. А он – не справедлив и не добр.

Значит ли это, что существует два совершенно не похожих друг на друга мира?

Да. Это миры, у которых разные цели, разные мечты и разные идеалы. Это мир созидания и мир потребления. Это мечты и судьбы разных типов социума.

Эти миры делают разные выборы между добром и благотворительностью, между любовью и сексом, между товариществом и корпоративной солидарностью.

Доброта – не экономическая категория. Это не потребляемый феномен. В отличие от благотворительности. Любовь, в отличие от порнографии, секса и проституции – не товар. Товарищество, в отличие от корпоративности – не прибыльное дело и не способствует управляемости.

И всего-то разницы, что в каждой из этих вещей есть основной компонент, а в его потребительском аналоге – нет.

Это, как ни странно, любовь.

Потому что настоящая любовь между мужчиной и женщиной – любовь, настоящая любовь между мужчинами – товарищество, настоящая любовь к людям – справедливость. Любовь не поддается измерению, контролю качества, синтезированию. Поэтому она всегда будет игнорироваться обществом, основа которого – потребление.

Выбирая между этими вещами сейчас, мы выбираем собственное будущее. Будущее наших детей. Внуков. Именно сейчас мы определяем, будет ли у наших детей или внуков возможность стать одноклассниками или однокурсниками Алисы Селезневой.

Айфоны заржавеют, спа-процедуры не спасут наши тела от смерти, на мерседесе не убежишь от смерти, с мигалкой не пропустят в рай. Зрение померкнет, и чувства исчезнут, и тела распадутся, и не останется ничего от нас, кроме нашей любви. Любовь и ее результаты – останутся.

Будущее необходимо спасти. И начинать спасать его надо немедленно. Пока не стало слишком поздно.

Мы должны спасти Алису Селезневу.

От того будущего, которое уже началось.

Договориться с Христом, или Кое-что о европейских ценностях

15 сентября 2011

В последнее время я часто стал слышать от соотечественников странное для моего уха, но все же вполне устойчивое словосочетание «Европейские христианские ценности». Как правило, это словосочетание используется в соседстве с какой-нибудь гадостью. Иногда это выражение звучит как «Белые Европейские Христианские Ценности», иногда как «Капиталистические Европейские Христианские Ценности». Иногда слово «европейские» заменяется на «западные».

Неизменно у этих ценностей одно: говорящий про них всегда либо предлагает сделать, либо оправдывает какую-то гадость.

Вот человек жил себе у мамы, огород копал. Потом заговорил про Белые Христианские Ценности и убил сотню своих юных сограждан. Сейчас – знаменитость.

Или когда надо каким-то образом объявить добром, что богатый отнимает что-нибудь у бедного особенно немотивированно и нагло – то на горизонте возникают Капиталистические Христианские Западные Ценности, которые все это собой освящают и легимитизируют.

На первый взгляд, совершенно непонятно, почему вещи, строго противоположные Нагорной проповеди – типа раздавания ближним пощечин, отбирания у них рубахи и исподнего, почитания богатства за праведность, а бедности за грех – вдруг приобретают звание Христианских Ценностей.

Смысл изобретения этих терминов в том, чтобы зачислить Христа себе в подельники методом проставления на своих услугах, товарах, делах и деньгах клейма «Одобрено Христом» и «В Господа Бога мы веруем».

Без Христа в нашем мире по-прежнему нельзя. Его уважают даже атеисты. Он слишком ярко сияет своей истиной, выраженной на максимально понятном каждому человеку языке – языке любви. Такое не распнешь: предшественники уже пробовали – неловко как-то получилось.

Поэтому возникла идея – договориться с парнем по-хорошему.

Первый конфликт возник в тот момент, когда богатство решило отделиться от номинальной власти, связанной с королем вассальной клятвой. Ведь тогда богатство, существующее само по себе и ради себя, а не встроенное в освященную Церковью систему феодального властвования, теряло легитимность. Оно переставало выполнять свою функцию.

Раньше, когда власть и богатство сосредотачивались в одних руках – руках феодала, то они и служили одной цели – управлению феодом и его защите. А также выполнению обязанностей вассала перед сюзереном. Что при этом феодал из этого расходовал налево, на его же совести и оставалось.

Как только богатство решило отделиться от этой функции, оно перестало быть инструментом и стало самоцелью, первопричиной самой себя, causa sui. Оно перестало быть освящено служением благой цели. Оно выпало из иерархии и снова стало тем, чем было когда-то – грязью.

А богатый и уважающий себя за это человек не хочет слышать от всяких там, что «удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие». Это идет вразрез с такой Европейской Ценностью, как уважение к Капиталу.

Решение было простым – эти слова стали просто не замечать, а богатство решили посчитать видимым признаком расположения Бога. Так из христианства родился протестантизм.

Он развивался и развивался, теряя по дороге то одну цитату, то другую.

Сильные мира сего задним числом «договаривались» с Христом «по-хорошему» все о большем количестве пунктов. Они признавали Его господство и согласны были кланяться Ему, пока он разрешал им обращать чужие камни в свои хлебы, а чужие хлебы в свои камни.

Европа росла, захватывая все большие и большие пространства. Корабли отправлялись из дальних колоний с грузами хлебов, камней, рабов, кости, пряностей и шелка. И в дальние колонии – с грузом оружия для колониальных войск и опиумом для местного населения.

Все это не очень укладывалось в те принципы взаимоотношений с иностранцами, которые были изложены в Писании. Поэтому выбросили и притчу о добром самаритянине.

В итоге, по результатам всех переговоров с Христом, на которые он не явился, – было решено, что Европейские Христианские Ценности должны быть примерно такими, как если бы Христос на все предложения, сделанные ему в ходе известных переговоров в пустыне, ответил утвердительно.

Причина этого не представляет никакой загадки и заключается в том, что люди, определявшие развитие Европы, отлично понимали, что значит «не можете служить Богу и маммоне» – и умели делать выбор.

Нашей же стране во всей этой истории важно следующее. Когда наш народ начинают упрекать в отказе от Западных Христианских Ценностей и неоправданно жестоком уничтожении их носителей, уничтожении крепких собственников, высылке на философских пароходах тех, кто их идеологически обслуживал, впадении в безбожный интернационализм в противовес Белому Братству, – нам стоит обратиться к той самой Священной Истории. И вспомнить, что сделал Моисей с той частью еврейского народа, которая стала поклоняться тогдашним Западным Ценностям.

В пустыне пароходов не было.

О реархаизации

9 сентября 2011

Бывшего главного художника «Ленкома», телеведущего, декана факультета дизайна Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации Бориса Краснова задержали в компании двух чиновников из Минпромторга и одного пиар-начальника при Олимпийском комитете. По версии следствия, компания отжимала у бизнесмена бизнес.

До суда говорить о сути дела, естественно, рано. Но заметим: никто не удивляется, «при чем тут художник». Ну правильно: мы уже проходили в массовом порядке куда более масштабное и глубокое одичание деятелей культуры. Помните фильм про цыгана Будулая? Веду Конг из «Туманности Андромеды»? А помните такую поэтессу – Гулрухсор Сафиеву?

Так вот, напомню: как-то однажды актер, игравший Будулая, – Михай Волонтир – вдруг стал молдавским националистом и начал произносить русофобские речи. Актриса из «Туманности Андромеды» Вия Артмане стала обсуждать с коллегами по культуре, сколько колонистов надо депортировать из Латвии, чтобы всем настоящим людям хватило квартир. Поэтесса Сафиева начала под аплодисменты визжать о «поруганной северными варварами моей прекрасной темноглазой Родины» и о том, что «час расплаты наступил, и пусть кровь смоет русскую грязь».

В культуре метрополии тогда в одночасье стало что-то не так – и до сих пор, кстати, не исправилось. Вспомнить хоть последний Букер за книгу «Цветочный крест». Я бы и внимание не обратил, если бы не «Букер». Ведь «Букер» – все же признание некоторого уровня. Но вот открываем лауреата, читаем: «Мария ловко взмахнула десницами, изображая скользкую дорогу». Может быть, показалось? Нет – «Отец Логгин даже сделал порыв замахнуться на поганого Юдашку крестом, но вовремя пресек свой порыв, опасаясь, что ему не достанет сил повергнуть противника десницами». И еще: «Она стала, тихо опустив десницы вдоль тела, и отдалась ледяным струям». В общем, у трех персонажей книги – по две правых руки. Чудеса древнерусской трансплантологии.

Нет, я все понимаю. Писательница не может разобраться с древнерусскими руками – это просто недостаток общей культуры. Но ведь «Букер» – это когда интеллигенты собрались для того, чтобы удовлетворить эго друг друга за счет людей, платящих за бумагу и чернила для их книжек, так? Значит, и у них тоже – недостаток общей культуры. Или же вся эта культура для ее носителей стала сугубо второстепенна.

И вот эта мысль меня зацепила и вывела на версию. Ведь странное же дело – великий режиссер (а то, что Н.С. Михалков – великий режиссер, я буду утверждать с тем же упорством, с каким один из его персонажей утверждал, что «Моцарт – великий композитор»), еще недавно снимавший гениальное – вот уже несколько фильмов подряд творит что-то такое, что выглядит побочным продуктом попилинга. Великий писатель-фантаст, давший литературе Мир Полудня, воспевший покорение Венеры, определивший человека как творца в своем «Понедельнике», вдруг заговорил об обществе потребления как о вершине развития Человечества.

Хочется спросить свою творческую интеллигенцию: чего это они? Но если вспомнить все-все, то окажется, что на общем фоне разложение творческой интеллигенции – явление, безусловно, яркое, но не выходящее за пределы общей тенденции.

Саму тенденцию я бы назвал хрустящим словом «реархаизация».

Что это такое?

Проще всего на русский язык перевести это слово как «возвращение в дикость».

СССР, как ни крути, в силу размера и глобальных функций был страной с социальными и производственными отношениями очень высокого уровня и сложности. Поэтому культура, обслуживающая эти отношения, не могла себе позволить несоответствия ни по уровню, ни по сложности. Хотя бы потому, что культура – инструмент адаптации человеческого разума к действительности. Культура – среда, в которой создаются поведенческие сценарии и оценочные критерии, призванные сохранить и развить существующие общественные отношения.

Кроме того, идеология государства была построена таким образом, что культура воспринималась не как предмет потребления, а как инструмент воспитания и образования. Именно из этого догмата вытекала высокая доступность культурных ценностей для граждан.

И вот СССР рушится вместе с его идеологией и производственными отношениями. На месте старых социальных отношений – советских и сложных – возникают новые отношения – демократические и простые. Проще говоря, уничтожение социальной среды – системы жизнеобеспечения советского человека. Среды, в которой он мог позволить себе наднациональную идеологию, высокие идеалы, сложную модель будущего.

На месте старых производственных отношений – советских и сложных – возникают новые отношения – первоначальное накопление капитала. Проще говоря, грабеж и присваивание советских производственных мощностей, а зачастую их уничтожение.

Кроме того, в результате разрушения советской системы, был практически уничтожен целый класс, поминаемый Сергеем Ервандовичем Кургиняном «когнитариат». «Познаватели». Класс, который был порожден советской системой производственных отношений. Класс, который был основным «заказчиком» культурных ценностей.

В этих условиях экономического и социального регресса советские культурные стереотипы, ценности, поведенческие сценарии утратили адекватность. Они больше не могли обеспечить нормальное функционирование индивидуума в новой – стремительно деградирующей – среде.

Помните это замечательное выражение «советский лох»? Или еще одно – «страна непуганых идиотов»? Вот именно так назывались те, кто не успел приспособиться к новой среде, у тех, кто успел. И первые пошли на прокорм вторым.

Здесь очень важно понимать, что именно скрывается за весьма интеллигентным выражением «Первичное Накопление Капитала». Само это выражение отражает не сам процесс, а то, что должно получится в его результате – накопленный капитал. Это выражение никак не касается инструментов этого накопления. В то время как именно инструментарий нам наиболее интересен с точки зрения исследования изменений культурной среды.

Давайте честно назовем эти инструменты? Итак, для первичного накопления капитала на постсоветском пространстве были использованы следующие инструменты:

1. Приватизация. То есть коррупционный захват производств и ценностей.

2. Рэкет. То есть систематическое вымогательство с применением насилия.

3. Рейдерство. Коррупционно-насильственный захват производств и ценностей.

Внимание, вопрос: нужна ли новому гегемону – присваивающему криминальному классу – советская культура, советские ценности, советские модели поведения?

Поэтому никого не должно удивлять то, что Пугачева, певшая до этого песни на стихи Цветаевой, внезапно нацепила имидж продавщицы. Это был востребованный, в отличие от Цветаевой, поведенческий сценарий. Не стоит также удивляться и популярности песни «Владимирский централ».

А раз получившееся общество оказалось присваивающим, то в мировоззренческом плане многие люди стали представлять собой человека до первой НТР, обозначившей переход от присваивающего типа хозяйствования к производящему. Дикарей, проще говоря. А если учитывать, что присваивание шло не у природы, а у социума, – а часто и у конкретных людей, – то речь идет скорее о дикарях-каннибалах.

Отдельный феномен заключался в том, что процесс реархаизации отличается от обычной архаики тем, что проходит в социальной среде, которой уже знакома Цивилизация – высокие и сложные социальные, производственные отношения и соответствующая им сложная и высокая культура. Реархаизация происходит как процесс, эти вещи уничтожающий – в отличие от архаики, которая просто не знает Цивилизации. Нормальная архаика – ступень вверх на лестнице развития. Реархаизация – падение вниз. Культуру тащит вниз деградирующий базис.

Поэтому те поведенческие стереотипы, которые пытается возродить деградирующее общество, всегда возрождаются в уродливом, мутантном виде.

Поэтому культура реархаизации вся пропитана ненавистью к разрушаемому обществу. Чудовищность нынешних исчадий творческой интеллигенции в том и заключается, что современная российская культура пытается по должности идеализировать и воспевать деградацию, а сделать это хорошо – невозможно. Истинный творец – умный, тонкий и талантливый – может просто сойти с ума от этой задачи. А искренне восхищаться регрессом может только дегенерат.

Поэтому и приходится нашей творческой элите постоянно выбирать между безумием и добровольной деградацией. С перенятием вполне дикарских, присваивающих образцов поведения.

Выбор – не позавидуешь.

Война всегда рядом, или Почему русские мало улыбаются

16 октября 2011

Многие иностранные исследователи глубин «загадочной русской души» с некоторым удивлением рассказывают своим соотечественникам о русской нелюбви к улыбке. О странной русской поговорке про смех без причины. И это в тот момент, когда практически любой нерусский может найти сотни причин достойных того, чтобы улыбнуться, – солнце, воздух, ветер, женщины, мужчины. Сама жизнь, в конце концов. Русские же почему-то не считают эти прекрасные вещи достойными того, чтобы улыбаться. Странные эти русские. Неправильные.

Выводы из такого, пустякового на первый взгляд, наблюдения могут быть самыми разными и вполне глобальными. Они могут находиться в диапазоне от «злобного нрава» и «сурового климата» и до «отпечатка тысячелетнего рабства – царизма, крепостного права, коммунизма и путинизма».

На мой взгляд, объяснение этого феномена куда проще и обыденнее, нежели варианты иностранных исследователей. Но одновременно такое объяснение будет сложнее принять эмоционально.

Реальность русского так же заполнена воздухом, ветром, солнцем и женщинами, как и реальность какого-нибудь француза. Все это есть.

Но все это – только тонкая ткань, дымка, мираж. Из-за этой занавеси, которую все, кроме русских, и принимают за действительность, на нас глаза в глаза смотрит главный персонаж в нашей истории, и от его дыхания ткань реальности колышется, покрывается изморозью или местами обугливается.

Мы проживаем всю нашу жизнь, обладая уникальным умением чувствовать этот взгляд. Мы проносим сквозь всю нашу жизнь иногда даже не осознаваемую Истину или максиму: Война всегда рядом.

Каждый русский с самого рождения знает о войне. Он о ней всегда помнит, что и отличает его от его европейского собрата.

Война всегда рядом. Именно поэтому нам кажется смешной шутка «вдруг война, а я уставший?» Смеемся, а сами думаем, что мальчишка хорошую причину назвал для того, чтобы откосить от работы – уважительную.

Война всегда рядом, и именно поэтому наши дети, попадая первого сентября в первый класс, идут не куда-то на математику или физкультуру, а на Урок Мира. Точно так же, как десятилетия назад на этот урок шли мы.

Война рядом не только в нашем прошлом. Она рядом всегда. Она рядом, даже когда она в далекой Ливии. Мы болезненно реагируем на нее, потому что понимаем мы это или не понимаем, – мы все равно чувствуем, что это касается именно нас. Этот колокол, где бы он ни звонил, – звонит по нам.

Это в нашей стране так популярна книжная серия «Если завтра война».

Когда русский смотрит на мир, он всегда видит за ним безмолвную неподвижную фигуру и знает, что она в любой момент может отдернуть мир в сторону, словно занавеску, и шагнуть навстречу.

Если бы наши европейские братья по разуму могли видеть то, что видим мы, – у них тоже были бы другие лица.

Но неулыбчивые русские не начинают войн. Их начинают жизнерадостные европейцы. Неулыбчивые русские войны заканчивают.

Как правило, в европейских столицах.

И тогда русские на некоторое время становятся самым улыбчивым народом.

Ненадолго.

Потому, что Война всегда рядом.

Похвала Бжезинскому, или О дерегуляции мира

31 октября 2011

В мире есть абсолютные вещи. Такие вещи, которые достигают минимального различия между собой и теми идеями или функциями, которые они представляют или осуществляют и, таким образом, становятся символами или даже идолами.

Недавно такая вещь приезжала к нам в Ярославль, чтобы говорить про политику и строить планы на будущее.

Я говорю о Збигневе Бжезинском.

Человек этот настолько сроднился со своим ремеслом, что иногда даже и не знаешь – то ли перед тобой старый поляк, то ли вся мировая закулиса тебе сейчас улыбается. Не человек, а авианосная группа в костюме.

Его приятной особенностью является то, что Збигги никогда не юлит и не лжет. Напротив, он режет правду-матку в лицо собеседнику со страшной силой: сказано «в морг, значит – в морг». От такого накала откровенности у многих отлетает остаток соображалки.

В этот раз дядя Збигги принес нам не только свое весьма интересное видение мира, но и совершенно недвусмысленно поставил нас перед выбором относительно того, как мы проведем следующие 100-200 лет.

Збигнев произнес на Ярославском форуме очень качественную речь, из которой следовало примерно следующее:

1. Запад награбил по всему миру огромные богатства.

2. Протестантизм закрепил у Запада идеологию колониализма и паразитизма.

3. Запад зажрался, обрюзг и не готов к современным вызовам.

4. Западная элита оторвалась от своих обществ и противопоставила свои элитные интересы общественным.

Ничего странного не замечаете?

Вы не замечаете странного сходства содержания речи тов. Бжезинского с речами, например, товарища Кастро? Того, который Фидель? Или товарища Зюганова? Уго Чавес тоже бы подписался под этими тезисами. Словом, товарищ Бжезинский выразил четкое и недвусмысленное согласие с тем, что говорят люди нерукопожатные и даже считающиеся неадекватными.

Откуда же такая разница в отношении к товарищу Бжезинскому и ко всем прочим вышеупомянутым товарищам у мировой политической элиты? В чем разница между руководителями странами-изгоями, диктаторами и этим респектабельным джентльменом?

Вся разница в выводах. Выводы из вышеизложенных тезисов у Кастро, Чавеса и пр. – не респектабельные. Они рассуждают не как элита, а напротив, находятся на стороне быдла. И совершенно не учитывают интересы Запада, что не по-европейски и, следовательно, – маргинально. Они рассуждают примитивно: если Запад награбил много богатств, если Запад зажрался вместе со своей элитой, если капиталистическая система в кризисе, следовательно, хватит кормить Запад и капиталистов. Напротив, их нужно поставить в угол.

У Збигнева же – прямо противоположное и гораздо более гуманное предложение: весь мир должен осознать необходимость самопожертвования во имя мировой элиты и Запада. Потому что тогда Западу и элите придется жертвовать нами во имя себя в принудительном порядке, а это не так эффективно и очень трудно. И даже может не получиться.

В обмен на это самопожертвование г-н Бжезинский гарантирует нам «революцию сверху». То есть резкое повышение нашего рейтинга у мировой элиты. Конкретно это выразится в том, что с нами начнут больше делиться и нам станут чаще улыбаться.

Для того чтобы мы поверили, могут даже провести ребрендинг и сменить менеджмент – всяких президентов и премьеров. Главное – не трогать состав акционеров ЗАО «Планета Земля».

Конкретно России, например, виновнице срывов всех предыдущих глобализационных проектов, надо все лишь перестать шалить (строить свой собственный мир), и начать вести себя прилично – строить их мир. Для чего совершенно необходимо, чтобы русские перестали вести себя как русские и вообще – быть ими. Быть русским в предлагаемом проекте мира – неприлично и маргинально.

Особо стоит отметить, что одной из главных опасностей для мира г-н Бжезинский назвал «дерегуляцию», порожденную глобализацией.

Что это означает?

Это означает, что если раньше только порядочные джентльмены в смокингах, цилиндрах и с сигарами знали о механизмах глобального управления и могли дотянуться до рычагов этих механизмов, то сейчас об этих механизмах прознали всякие, гораздо менее уважаемые люди без цилиндров и смокингов – и тянут ручки к рычагам. Причем дотягиваются. Стало совершенно невозможно работать. Мировая закулиса – ранее тихая и интимная – превратилась в какой-то проходной двор, а вот-вот вообще превратится в сцену, и каждый, без смокинга и со свиным рылом в калашном ряду, будет смотреть. Как тогда прикажете глобально управлять?

Собственно, именно эта проблема и является сейчас наиболее актуальной политической проблемой мирового истеблишмента, что нам честно и заявил пан Збигнев.

Спасибо ему за искренность.

Суд над дьяволом, или Кое-что о русской справедливости

9 ноября 2011

Недавно мне посчастливилось посмотреть только что снятый фильм «Суд над дьяволом». Категории «Б», притворяющейся «А». Я, честно скажу, что не стал бы его смотреть, если бы не два факта:

1. Мне интересно, что сейчас думает средний европеец о дьяволе.

2. Дьявола играл сам Малкольм МакДауэлл, заводной апельсин.

Фильм оказался потрясающе скучным и примитивным. Впрочем, скука, кажется, стала непременным атрибутом якобы «христианской» агитации. Я не про фильм, я про другое.

Сюжет примерно такой.

Молодой юрист, погруженный в депрессию по поводу смерти матери в ДТП, начинает замечать, что с миром что-то не так – кругом насилие и нефтяные компании. Внезапно он находит выход для гнева – подает в суд на дьявола и требует с него восемь миллиардов долларов компенсации.

Что интересно, дьявол является в суд, дабы ответить на обвинения, и натравливает на истца кучу монстрообразных элитных адвокатов. В конце дьявол разражается обвинительной речью в адрес людей.

Вот именно она-то меня и заинтересовала. А именно одна строчка в ней:

«В Руанде и Ираке убивают людей. В Гаити голодают дети. А вы жертвуете доллар на благотворительность! Вы – сборище неудачников!»

Публика в зале была возмущена. И с этого момента возникло такое чувство, что в конце дьявола осудят. Так и вышло. Странное чувство возникло у меня в этот момент. Я почувствовал себя не включенным в список человечества. Какое-то ощущение превосходства над героями фильма.

Все стало понятным в тот момент, когда я по обыкновению зашел на Тупичок Гоблина и увидел там цитату:

«Когда мне удается накормить бедных, меня называют святым. Когда я спрашиваю, почему бедные люди голодают, меня называют коммунистом». (с) Элдер Пессоа Камара, бразильский епископ.

А ведь и в самом деле: я – бывший гражданин страны, которая сейчас уничтожена, осуждаема и осмеяна именно за то и потому, что главной целью своего существования назначила прекращение войн и уничтожение голода. Ни одна страна не вбухала столько сил и средств для помощи тем, кого респектабельные благотворители, одной рукой подающие доллар, а другой – вооруженной – рукой вырывающие миллионы долларов, миллионы баррелей нефти, пищу, человеческие и трудовые ресурсы и даже органы для трансплантации, между собой называют дикарями и обезьянами. Ни одна страна с таким напряжением сил, с таким остервенением, отказывая часто себе, не строила в других странах школы, больницы, институты и заводы, не делилась ценнейшими специалистами. Где еще какая страна порождала в товарных количествах людей, мечтающих «землю в Гренаде крестьянам отдать»?

Глупость? Возможно. Глупо быть идеалистом в одном помещении с жуликами, убийцами и ворами. Однако мне приятен уже тот факт, что хоть в этом обвинении дьявол в нас не попал.

Наш русский «коммунизм» – это не вопрос «почему люди голодают?» Гораздо ближе к нашему коммунизму честный ответ на этот вопрос. Но и это еще не он.

Наш коммунизм – это отсутствие смирения с этим честным ответом.

Это твердая убежденность в том, что не может быть и считать себя хорошим человек, которого устраивает то, что кто-то голодает и кто-то гибнет. Хоть где. Хоть в жопе мира.

Потому что если он хоть теоретически может придумать такой порядок вещей, чтобы этого не было, – он обязан думать. Если он может изменить – должен менять. Человек не имеет права соглашаться со Злом хоть в чем-то. Человек не может отдавать человека в жертву злу, собственному комфорту, достатку, сытости. Лучше не доесть, лучше хрущевка вместо коттеджа – только бы не быть хищником-людоедом.

Лишь бы не превратиться в «Свету ли провалиться или вот мне чаю не пить? Я скажу, что свету провалиться, а чтоб мне чай всегда пить».

Именно поэтому коммунизм мог укорениться только в нашей стране. Только в стране с русской литературой, только в стране с русским православием, только в стране с русской мощью, способной влиять на ход мировой истории. Только в такой стране могла состояться попытка совершить этот подвиг совести.

И поэтому, когда они все метят и метят в обрушенный коммунизм, все проклинают и проклинают «рабский русский менталитет», «азиатчину», Петра, Грозного, Невского и далее по списку вплоть до Владимира – за его принятие все того же православия – я прекрасно понимаю, что все это только условности.

Совести они боятся. Русской совести – деятельной, как англо-саксонская предприимчивость.

Потому что если европейцы могут построить флот, чтобы приплыть в далекие страны, подавить там сопротивление, продать опиум, вывезти рабов, пряности и золото, то сумасшедшие русские могут построить флот, чтобы приплыть туда же, построить школы и больницы, электростанции, отдать крестьянам землю в Гренаде.

И от каждого их бранного слова, брошенного в нашу культуру и историю, так и несет потненьким страхом того, что с такой огромной совестью – если мы ее себе снова отрастим – бесполезно договариваться.

И они правы.

Бесполезно.

Убийство страны в декорациях «Высоцкого»

3 декабря 2011

Эволюционные механизмы естественного отбора неумолимы и не имеют исключений. Поэтому с изменением социальной и производственной среды изменилась и российская творческая интеллигенция.

В силу некоторых особенностей своего творчества наиболее яркие представители этого сословия выработали совершенно необходимые для своего выживания навыки. Немедленно после премьеры очередного своего шедевра они укрываются от благодарного зрителя на зарубежных фестивалях и правительственных приемах, где охраной занимается ФСО и, таким образом, у публики нет никакой возможности пронести с собой на встречу с любимым творцом ничего полезного – ни черенка от лопаты, ни по одной винтовке на троих.

Именно такого разумного поведения я и ожидал от команды, снимавшей «Высоцкого». Но они почему-то вели себя странно – премьера уже прошла, а их след из страны еще не простыл. «Подозрительно, – подумал я. – Экие смельчаки. Сходить что ли?»

Потом я прочитал ругательную рецензию от ув. Гоблина-Пучкова и понял, что смотреть надо: потому что возникло такое ощущение, что товарищ оперуполномоченный «угадал все буквы, но не смог прочитать слово».

И я не ошибся.

За 128 минут фильма у меня ни разу не возникло желания выйти из зала. Более того – один раз чуть было не пустил слезу. Мужскую такую, по-правильному скупую и на небритое рыло.

Фильм про начало конца СССР (а это фильм именно про конец СССР, а не про Высоцкого) начинается, как положено, с чистосердечного признания, сделанного в подвалах узбекистанского КГБ неким «Фельдманом из филармонии».

Фельдман из филармонии пойман на махинациях с «левыми» концертами.

Технология проста. Артисты дают несколько концертов, а администрации театров, залов и прочего отчитываются за меньшее число. Прибыль не в кассу, а себе в карман.

Дело поставлено на широкую ногу. Чтобы всякое пролетарское быдло не догадывалось, что платит не государству, а Фельдману и Ко, печатались настоящие билеты. В настоящих типографиях. То есть речь идет не об отдельных «предпринимателях», а о целой теневой контр-системе, антисоветской по своей сути. В системе и директора филармоний, и директора типографий, и милиция уже начинает осваивать технологию крышевания.

Понятное дело, что примерно такие же системы существуют не только в деле развлечения населения, но и во всех остальных отраслях народного хозяйства.

Для дотошных читателей могу порекомендовать следующие запросы для «Яндекса»:

– дело Мджаванадзе;

– дело Донецкого обкома;

– хлопковое дело;

– дело «Океана».

Чтение сложное, но интересное – сразу станет ясно, откуда мы взяли нашу нынешнюю элиту и почему она так ненавидит СССР с его КГБ и ОБХСС.

Так вот, этот Фельдман со страшным треском колется голубоглазому полковнику КГБ, дает подписку о сотрудничестве и грозится начать сдавать махинаторов от культуры пачками. И получает задание устроить концерт Высоцкого в Узбекистане.

На экране появляется Высоцкий.

Предваряя вопросы об инновационном гриме и загадочном актере, сыгравшем Высоцкого. Никак по-другому Высоцкого невозможно было снять. Нет другого способа. Поэтому сделали вот так. И, на мой взгляд, получилось.

Важный момент – Высоцкий умирает. Его сердечная болезнь дошла до такой стадии, когда человек уже постепенно начинает собираться в путь – утрачивает связь с этим миром каждый день еще чуть-чуть. Для Высоцкого на экране каждый удар сердца может быть последним, он не может предсказать, проснется он утром или ляжет спать навсегда. Он умирает и знает об этом. Он уже немного не здесь.

Высоцкий находится в сужающемся коридоре между болезнью сердца и наркотиками и понимает, что скоро стенки этого коридора сомкнутся.

Отдельно отмечу, что наркотики Высоцкому кто-то регулярно поставляет. То есть бизнес уже идет.

На концерты Высоцкого в Узбекской ССР приходит местная номенклатура, по которой уже видно, во что она превратится в будущем – то есть в наше с вами время.

В общем, все уже готово. Все элементы нынешней системы уже есть. Им только не дают развернуться, разрастись и сожрать, наконец, окружающий их мир – в том числе Высоцкого и его публику.

В наблюдаемом механизме важно отметить особенность: деньги, которые присваивают доблестные труженики культуры, приходят от публики Высоцкого, которые любят его и его песни. А это – советские песни. Это – советская романтика. Победа, трудное детство, спорт, горы и пр. Это песни про настоящих мужчин и настоящих женщин, про войну и про солдата. Его любят именно за это. И он прекрасно пишет именно об этом.

Но вокруг взаимоотношений Высоцкого и его публики, то есть народа, вокруг его прекрасной поэзии уже сложились другие, закулисные отношения, которые противоположны поэзии Высоцкого во всем. И эти отношения уничтожают самого Высоцкого.

СССР был уничтожен всеми теми силами, которые погубили и Высоцкого. О чем и фильм.

Еще один важный момент: на пути у этой номенклатуры, наркотиков, торгашей и воров стоит честный и жутко мне кого-то напоминающий полковник КГБ. Стоит вполне успешно. Но, будучи сначала очарованным личностью Высоцкого, а потом поставленным перед дилеммой – остаться человеком или свести себя к государствоохранной функции, – он выбирает человечность. Поэтому, чтобы защитить Высоцкого и Таню, он вынужден закрыть глаза и на наркотики, и на ворье. И этот поступок становится последним элементом в механизме машины, которая спустя несколько лет уничтожит охраняемую им страну.

Самопоклонничество и его последствия

7 декабря 2011

…По странному объявлению в газете студентка Люси находит загадочную подработку в частном закрытом клубе. На ночь Люси запирают в Комнате Спящей Красавицы, где она спит под действием сильного наркотика в то время, когда мужчины-клиенты делают с ней то, что им заблагорассудится. С каждым днем Люси все больше и больше хочет узнать, что же происходит с ней в часы, о которых она ничего не помнит.

Это аннотация прокатчика к фильму «Спящая красавица», который привлек мое внимание тем, что при бюджете в три миллиона долларов собрал в США только девять тысяч долларов, а в России – в 12 раз больше.

Почему такая разница? Ну не из-за того же, что мы внезапно стали богаче американцев?

В воздухе запахло «загадочной русской душой».

Естественно, по ходу просмотра выяснилось, что анонс к фильму был написан человеком, если и смотревшим анонсируемый фильм, то уж точно не лицом, а какой-то другой стороной организма. Или вообще не приходя в сознание.

Загадочный Закрытый Клуб – всего лишь одна из сюжетных линий, яркая, но не самодостаточная.

В центре повествования находится обладающая весьма привлекательной внешностью студентка Люси. Никакого другого капитала, кроме этой внешности, у нее нет.

Завязка классическая для европейского романа: красивая, но бедная девушка терпит несчастья и лишения, преследуется старым и богатым злодеем, но ее доброе сердце и вера в Бога помогают ей преодолеть все трудности, и в конце концов она счастливо сочетается браком с молодым и привлекательным обладателем коня, замка и титула.

Европейская патриархальная история женского успеха.

Но в этой сказке хорошего конца не будет по одной причине – для этого счастливого конца нет составляющих. Нет деталей, из которых этот счастливый финал можно собрать, потому что действие происходит не среди идеалов Европы времен средневековья или модерна, среди современных европейских идеалов секулярного гуманизма, потребления, утраты значимости семьи, «диверсификации» источников моральных норм.

Это значит, что никакого «доброго сердца», никакого Бога в повествовании не предвидится. Им просто неоткуда взяться. Преследований старого богатого злодея тоже нет, потому что главная героиня все издевательства, которые по классике полагалось бы с жутким хохотом творить над ней горбатому и крючконосому злодею, проделывает с собой сама: она встречается с парнем, который способен заняться с ней любовью только под просмотр порно; ходит к доктору, который платит ей деньги за участие в медицинских опытах; нанимается на работу, на которой в ее обязанности входит разливание вина в бокалы старых богатых извращенцев в обнаженном виде.

Время от времени она забегает в бар, чтобы переспать с кем-нибудь. Просто так. И еще она любит спрашивать у своих знакомых мужчин, женятся ли они на ней, получая ответы в диапазоне от «не сейчас» до «пошла ты, дура».

Кульминация фильма наступает в тот момент, когда она получает повышение. Теперь она больше не будет разливать вино. Теперь она будет спать наркотическим сном, пока с ней будут проделывать всякие приятные для себя манипуляции старые импотенты.

Фильм заканчивается тем, что, пробуждаясь от очередного такого сна, девушка обнаруживает, что она лежит в одной постели с трупом – ее клиент умер.

И тогда она страшно кричит.

Перед нами сказка наоборот: вместо счастливой свадьбы – смерть, вместо Бога – пустота, вместо доброго сердца – растерянность, вместо любви – отчаяние.

Существо, которое вполне могло быть любимой женой, матерью любимых детей – живет жизнью девайса. Она никому не дает жизнь. Рядом с ней разложение и смерть. При этом в картине нет никакого насилия, жуткой подлости и предательства. Никто ни холоден, ни горяч, но все теплы. Все происходит естественно и само собой. Все зло в фильме существует как вариант нормы. Зло получило прописку.

Главная героиня даже не понимает, почему она несчастна. Такое ощущение, что ей быть всем довольным мешает какой-то рудимент, что-то лишнее и остаточное. Она не понимает, что с ней делают что-то плохое, что она сама делает что-то плохое, потому что в этом мире все плохое – вариант нормы.

Человек в этом мире лишен какой-либо опоры, всякого ориентира. Все отобрано. Все объявлено иллюзиями или вариантами нормы.

У него есть только два кумира – потребление и гуманизм.

Секулярный европейский гуманизм ставит на место Бога человека. И не какого-то там Человека с большой буквы, до которого каждому еще предстоит дорасти – а вот этого, данного, с маленькой буквы. Как правило – ближайшего. То есть себя.

То есть гуманизм, выражаясь традиционной формулой, есть поклонение не Творцу, а твари. То есть европейский гуманизм – есть неоязычество. А неоязычество обязательно порождает неорабство и неоканнибализм.

Человек превращен в легендарное существо «шму» из «Счастливого числа Слевина». «Шму – это такие существа, которые могут быть всем. Соответственно, более сильный любого более слабого может сделать своим шму.

Когда-то давным-давно жили такие животные – шму. Больше всего они любили жизнь, которая была вокруг. Они давали превосходное молоко. Они несли вкуснейшие яйца. Из их шкурок получались прочнейшие и удобнейшие изделия. У них было очень вкусное мясо. И даже из их щетинки получались лучшие в мире зубочистки. Шму очень любили жизнь и людей, которые жили вокруг. И когда человек хотел съесть шму, шму было счастливо и бежало навстречу ему в предвкушении человеческой радости от трапезы. Вот такие вот божественные жЫвотные».

Главная героиня – красивая и очень эргономичная в использовании и потреблении. В индустрии реализации прав лиц пожилого возраста на эротические переживания она в каком-то смысле может восприниматься как уникальный продукт, своего рода айфон.

И в конце фильма этот айфон страшно, по-звериному кричит. Кричит без слов потому, что без Добра, без Зла, без Бога он даже не может сформулировать суть своих претензий к мирозданию.

Фильм смотреть тяжело. Почти невыносимо.

Именно поэтому он и провалился в прокате.

Но в нашем провалился чуть меньше.

Вероятнее всего, потому что российский зритель все еще лучше понимает язык режиссера и предмет дискуссии. Потому что то, что мешало главное героине стать в этом потребительском аду счастливой, то, что заставило ее кричать, все еще в нас живо.

Пока еще.

VIP-восстание против быдла

13 декабря 2011

Наметилась интересная тенденция. Статьи, освещающие «революцию в России», она же «снежная революция» и «революция Белых Лент», теперь строятся на списке участвующих звезд. С одной стороны, напоминает восторженную взахлеб светскую хронику. С другой – во время чтения всех этих революционных статей в голове начинает звучать знакомый с детства голос Николая Николаевича Дроздова, рассказывающего о живой природе родного края.

И это, граждане, неудивительно. Потому что:

«…Но каково же было мое изумление, когда пришла Ульяна Хачатурова. Красавица, жена миллиардера и автор того самого прелестного платьица с воротничком, в котором я была на Интерне. Это Ксения Собчак привела ее на митинг и приобщила к Сопротивлению. Кстати, я дам в лобешник каждому, кто посмеет хоть на миллиметр скривить пасть по поводу ее прихода.

Ксения – эффективнейший деятель Сопротивления. А нашему Сопротивлению как раз и не хватает эффективных людей.

Собчак приобщает к этому богатых и знаменитых – это раз. Она реально выводит людей на площадь. И у Ксении огромная паства – она кумир крольчат. И как только у крольчонка в башке начинает слегка прорезываться мысль, что мол, а не на**ывают ли нас, а хорошо ли это – несмеяемый Путечка, и вообще, как-то чего-то, блин, не кавайно, и Медведик походу не такой няшка, – в этот самый момент крольчонок смотрит на Собчак, на ее реакцию и хлопает себя по лбу: блин, я же подозревал! Так вон оно чо! И выходит за Ксенией на площадь. И дает ту самую рекордную явку. Ксения – реальный властитель дум, и многие сомневающиеся приходят в Сопротивление благодаря ее деятельности.

У Светы в конце аукциона было братание всех пришедших на митинг. Среди них оказалась жена зама крупнейшего питерского деятеля. Все у нее хорошо. Красавица редкая, ослепительная. Дети в Лондоне. Вышла просто по совести. Я собственными руками привела троих олигарчиков на площадь, думала, ну четверо их там было. Но после встречи у Светы понимаю, что реального олигархоза было до фига. И это вселяет:))»

Ну и как внутренний голос избежит дроздовских интонаций, если речь идет о крольчатах, светских львицах и лошадях?

Читаю Божену, а в голове Николай Николаич переводит:

«У некоторых животных в предчувствии периода линьки (когда они от кого-то линяют за рубеж) обостряются охотничьи инстинкты и возрастает агрессивность. Они начинают усиленно ненавидеть быдло, охотиться за ОМОНовцами и желать свободы»…

Забавно, конечно, но выглядит это все, как несуразица. Нет, ну правда же – что делать этим вурдалакшам в перьях со стразами (ах, простите – с настоящими брюликами) на баррикадах против партии жуликов и воров?

Ведь люди, которые собираются на митингах ненавидят «партию жуликов и воров» именно за них – за создание элиты, которая соответствует своему званию только уровнем потребления. За перекачку будущего и настоящего граждан – медицины, образования, науки, безопасности, армии, жилья – в гламур с последующим навешиванием, наклеиванием и имплантацией этого гламура в вот эти вот организмы!

Возникает странный, вроде как ниоткуда взявшийся и оттого имеющий оттенок тревожности вопрос: «Что им тут всем надо?»

А ответ не так уж чтобы очень сложен.

Дело в том, что совершенно очевидно: каждому приличному человеку (а под приличными имеются в виду те, кто не летает по расписанию, а звонит на мобильный и заказывает чартер) как воздух необходимы свобода и достоинство.

У вас еще не встали волосы дыбом? Нет?

Так я вам намекну. Ему свобода нужна ЗАЧЕМ? Чтобы делать ЧТО? Его достоинство, по его мнению, заключается В ЧЕМ?

И самое главное – свобода им нужна ОТ КОГО?

Ну как, доходит?

Для них «Единая Россия», в которой большинство из них состоит или состояло час назад, – ошейник в руке ненавистного Путина, который их туда загнал и держит. Используя украденные ими только для себя, лично себе, ради самих себя ресурсы, промышленность и другие активы как инструмент государственной политики.

А что такое государственная политика? Это образование, наука, оборона, социалка и пр. Это для людей, вышедших на площади, Путин есть высший покровитель жуликов и воров, поскольку не спешит почему-то пускать их в расход. А для этих вот Путин, напротив, – олицетворение схватившего их за шкирман быдла. Внук повара Сталина. Чекист. Как тот, что в фильме «Высоцкий. Спасибо, что живой», идет навстречу протобизнесмену по лесенке, улыбается и пальцами решетку показывает: «помни», мол. Memento.

Не то чтобы уже сажает, но все равно дышать не дает. Захотели сталь самим себе за рубеж продавать по цене ниже себестоимости – доктора шлет. Ни тебе партии скупить, ни тебе скваженной жидкостью поторговать. Это быдлу кажется, что Путин почти ничего не делает, – випам кажется, что его слишком много.

Что делать?

Бороться!

Я не зря цитирую не кого-нибудь, а именно Божену. Она ценна тем, что собственный ум обнаруживает в следовых количествах. А следовательно, все то, что она несет, – есть, в меру собственной убогости, понятое ей содержание речей тех, о ком она так сладострастно вещает.

А это значит, что если они заговорили о «борьбе с оккупантами» и запели «Священную войну», как Антон Носик, – то это значит не то, что они сейчас будут выдирать из страны все то, что выкачивает из нее силы, финансы, ресурсы, людей за рубеж, а то, что они считают эту страну своей. А «проклятый кгбшник» мешает пользоваться имуществом.

Поэтому, когда они говорят «долой Единую Россию», они имеют в виду не самих себя и не свои связи в аппарате и парламенте, а Путина и никого другого. Они и Грызлова простят – лишь бы дальше Петрика не смотрел, и Медведева сделают мэром Сколкова. Путина – не простят.

А для того чтобы заставить быдло (то есть нас, мои дорогие читатели) их поддержать, они будут накрепко вязать Путина с ЕР – то есть с репутацией, которую создали ЕР их же в ней связи.

То, что мы видим, – попытка свершения Великой Декабрьской Светской Антисоциалистической Революции – восстания VIPов против быдла. «Брюлики – телкам, фабрики – фабрикантам, власть – VIPам!» «Е**ть и Грабить!».

На этом, дорогие мои любители животных, наш рассказ об этих экзотических видах, расселившихся на нашей с вами Родине, подходит к концу.

Об их дальнейшей судьбе и о том, будут ли они занесены в Красную книгу, мы расскажем в следующих передачах.

Возвращение Геракла, или Сравнение мифов

21 декабря 2011

Интерпретация чужой культуры всегда много говорит об интерпретирующем. Каждый выделяет свое, родное, понятное и ставит во главу угла. Иногда выделяют и ставят во главу то, чего в объекте интерпретации и вовсе никогда не было.

Принято считать, что колыбелью нашей цивилизации является Древняя Греция, а ее культурное наследие стало основой европейской культуры.

Поэтому, наверное, всем будет интересно сравнить, насколько по-разному мы это наследие понимаем.

Вот, например, американский мультфильм «Приключения Геркулеса» сделал Геракла сыном счастливой семейной пары – Зевса и Геры. В данном случае произошла победа семейных ценностей над мифологической реальностью, потому что в оригинальном мифе Геракл есть незаконнорожденный сын Зевса от замужней женщины Алкмены и к тому же проклятый герой, которого заставили служить заведомо уступающему ему по всем качествам царю.

Советская же тоталитарная мультипликация аутентичную интерпретацию сохранила и донесла неприглядную правду до наших детских голов.

Советский кинематограф вообще не любил богов, рассматривая их как персонифицированный порядок вещей и таким образом – как посягательство на человеческую свободу.

Американский кинематограф к богам испытывает большую симпатию, поскольку существующий порядок в целом воспринимается ими положительно.

Разночтения в интерпретациях греческой мифологии достигают максимума в мифе о Прометее.

В советском искусстве миф о Прометее раскрывается в двух мультфильмах греческого цикла: собственно «Прометей» и «Возвращение с Олимпа».

Прометей – в советской традиции – революционер. Не крашеный, а натуральный. Он из любви к людям бросает вызов богам и установленному ими порядку. Он похищает священный огонь и отдает его людям, за что отец богов – Зевс – жестоко карает его.

В современную же мифологию нашего общества благодаря усилиям нашей творческой и либеральной интеллигенции внедрен противоположный мифу о Прометее миф. Так сказать, контр-миф. Это миф о Полиграфе Полиграфовиче Шарикове с его извечным рецептом «взять все и поделить» и неизбежным восстанием на собственного демиурга и почти отца – иконы нашей интеллигенции, профессора Преображенского.

Шариков в общественном сознании россиян выполняет функцию вируса – он отпугивает россиян от мысли о том, что против несправедливого порядка можно бунтовать, что что-то не только возможно и должно «отнять и поделить», как это сделал Прометей.

Наши интеллигенты часто указывают нам, что СССР был государством победивших Шариковых, вершиной идеи отнятия и поделения. При этом осуждается сам этот принцип, поскольку высказывает его тщедушное, какое-то кособокое, наглое и сделанное из собаки быдло.

У меня, кстати, к отечественным интеллигентам предложение: осудите на этом основании Прометея. Заклеймите его. Повесьте на него этикетку «Древнегреческий Шариков». Если вы сможете это сделать и это прокатит – для вас нет ничего невозможного.

Во втором мультфильме – «Возвращение с Олимпа» (1969) – Геракл, освобождая Прометея, спрашивает у него о судьбе огня, похищенного для людей. В ответ Прометей молча указывает Гераклу на грудь. Огонь Прометея – мистический огонь жажды правды. Под правдой тут понимается не «соответствующая действительности информация», а Правда в мистическом русском понимании, в котором Правда – союз познания, справедливости, силы и ответственности.

Через наследование этого огня между Гераклом и Прометеем устанавливается связь. Мультфильм прямо говорит нам, что могучий Геракл – наследник революционера Прометея.

Американцы как-то не уделили Прометею много внимания. Истории Прометея посвящен только один эпизод сериала «Школьные годы Геркулеса». Здесь Прометей – неоцененный мудрым руководством прогрессист, который несправедливо осужден, но Геркулес освобождает его, и Прометей через некоторое время, прощенный Зевсом, вливается в команду по глобальному управлению.

Здесь могучий Геркулес – часть системы, наследник Зевса, а Прометей – частная флуктуация.

Наши интеллигенты-западники называют нас «совками» и рабами, упрекают нас в рабской покорности, указывают на покорность как на качество, которое воспитывалось советской системой. Но если присмотреться внимательно к советской культуре, то внезапно выясняется, что она воспитывала бунтаря. А вот возведенная в культ компромиссность и покорность порядку вещей и воле богов как раз характерна для культуры Запада.

Когда смотришь эти старые мультики, как-то начинаешь проникаться ощущением, что авторы их дышали одним воздухом с пророками.

В мультфильме «Возвращение с Олимпа» есть кульминационный момент – момент, когда Геракл решает не возвращаться назад к богам. Он принимает это решение от любви к людям. От желания спасти их и защитить. Этот момент – культурная смычка между «безбожным» СССР и Христом. СССР вообще здорово напоминает мне сына из притчи, который заявил отцу, что не пойдет работать в винограднике, а сам взял и пошел.

СССР, всячески отрицая Бога, выполнял почему-то его волю. Противники СССР, всячески превознося свою религиозность, как теперь проясняется, – ставили перед собой абсолютно антихристианские цели.

Так вот, в этом мультике Геракл смотрит на покидаемую им землю и вдруг видит, что лернейская гидра жива – он принимает за ее головы – оплетающие страны третьего мира военные базы. Он видит самолеты, бросающие бомбы на беззащитных людей, и принимает их за стимфалийских птиц. Он видит невольника в цепях – и его поражает его сходство с освобожденным им прометеем.

Он понимает, что миру нужна его сила. Он понимает, что не может уйти. Не имеет права. Любовь к людям не разрешает ему.

И как тут не вспомнить слова погибшего Каддафи:

«Четыре месяца, – четыре месяца! – вы бомбите нашу страну, и все боятся даже сказать слова осуждения. Будь еще в мире Россия, настоящая Россия, единая и великая Россия, защищавшая слабых, вы не посмели бы. Но ее нет, ее нет, и вы торжествуете. Но Вы забыли одно: жизнь умеет разворачиваться, и многое может случиться в будущем».

О, да – жизнь умеет разворачиваться.

Вакханалия безнаказанности зла и социального и политического, унижение народов, уничтожение стран, попирание любой попытки сохранить свое достоинство вызвали запрос на существование СССР не только в странах третьего мира, но и у граждан стран Запада. Злодеи сами вызвали нас к жизни. Они так шумели на наших похоронах, что мы проснулись.

Нельзя не сказать пару слов о второстепенном герое «Возвращения с Олимпа». Это Зевсов орел – умная птица, добросовестно клюющая печень Прометея, а затем на правах кого-то вроде Федотова присматривающая за действиями Геракла. Орел этот – натурально российская интеллигенция. Когда Геракл говорит об ужасах, творящихся на земле, орел (в точности как наша прогрессивная общественность) твердит: «Где? Я ничего не вижу!» Такое ощущение, что Сванидзе снимался.

Но как только речь заходит о самоидентификации Геракла, птичка все видит и реагирует мгновенно: «Разве тебе мало знать, как человек становится богом?»

Эту реплику можно продолжить: «Разве тебе мало жрать амброзию в три горла, мацать нимфу и вдыхать процент с жертвоприношений, на которые поставлено население? Ты же бог, почти верховный. Что тебе еще нужно?» Это квинтэссенция того, что у нас сейчас считается гуманизмом – необоснованного самопредпочтения вне зависимости от того, что ты содержишь внутри.

Ответ Геракла: «Хочешь я покажу тебе, как бог становится Человеком?.. Я иду к вам, люди!»

Это и есть лицо русского коммунизма и его ответ на злые вопросы века: Человек не может удовлетвориться принадлежностью к золотому миллиарду, допуская нищенство и голод других людей ради такой принадлежности. Это может себе позволить только некто, возомнивший себя богом, но заведомо им не являющийся.

На мой взгляд, авторы мультфильма не могли предвидеть нынешнюю ситуацию. Они не могли предвидеть нынешний поддельный гуманизм, культ прав человека вместо самого человека. Очевидно, что они чувствовали истину сердцем – где ложь и где правда, что добро и что зло. А это возможно только при прямом подключении к истине. И подключение это было осуществлено в нашей стране. В стране, которую называют Империей Зла.

Правда состоит в том, что миру нужен защитник. Миру нужен Геракл в том смысле, в котором его понимали советские дети – Добрая Сила. Древнегреческий Илья Муромец.

Да, СССР пока еще нет. Илья еще не встал с печи, еще не излечился от долгой болезни. Но калики перехожие уже в пути. Они уже на подходе.

И скоро Илья скажет то, что сказал Геракл в самом конце мультфильма «Возвращение с Олимпа»:

– Я иду к вам, люди!

К проблеме шаманизации: Сванидзе и лечение геморроя огурцом

27 декабря 2011

В последнее время меня несколько беспокоит, что довольно известные интеллектуалы все чаще предлагают концепции, «как Россия работает и что у нее внутри», основанные на некромантии, экзорцизме и демонологии.

Вот недавно, посетив сайт «Эха Москвы», узнал, что неутомимый борец за правду г-н Венедиктов открыл новый ресурс, посвященный истории. Немедленно зашел на него и был вознагражден новой концепцией государственного управления от Николая Карловича Сванидзе.

Вот, к примеру, Николай Карлович пытается объяснить раздражающую его как видного историка народную тягу к сильному лидеру: «Если рискнуть и взять на вооружение сексуально-брутальную образность В.В. Путина… Сталин знал, точнее, безошибочно чувствовал, где у советского народа располагаются эрогенные зоны, и развлекался, презрительно поковыривая их своим прокуренным пальцем. Одно из этих заветных, нежных мест – традиционная крепостная ментальность. Или рабская психология – это как больше нравится…»

Обычный человек, посмотрев на нашу историю, заявил бы, что тяга народа к сильному лидеру объясняется тем, что непосредственным обидчиком народа лидер практически никогда не является. Даже если он тиран и самодур, то до народа его тиранство и самодурство доходит, как правило, через вершителей его воли – элиту. И именно элита чаще всего является непосредственным обидчиком простого народа. И элита эта всегда крайне не заинтересована ни в сильном народе, ни в сильной верховной власти. Ни, тем более, – в их объединении. Вследствие вышеуказанной заинтересованности элита всегда пытается убедить народ в том, что «настоящая высшая власть» должна быть слабой, простым обслуживающим персоналом – умалчивая о том, что нанимать и снимать этот «персонал» будет именно она, элита, и никто другой.

Вот и все объяснение желания иметь сильного лидера. Без мистических эрогенных зон, крепостной ментальности и прочего либералистического порно. Но интересно другое: от профессионального историка, институтского преподавателя и члена президентской комиссии по противодействию фальсификациям истории хотелось бы услышать хотя бы профессиональную терминологию. Но вместо этого мы читаем мистико-эротический триллер. Почему?

Еще пример. Философ Егор Станиславович Холмогоров совсем с другого конца политического спектра в своем блоге внезапно обсуждает самую подходящую кандидатуру «единственно возможного русского Гавела». Оставив саму кандидатуру в покое, поинтересуемся: зачем Гавел? Почему нам нужен Гавел-то? Это же такое специальное существо, которое во имя возвращения ему семейной собственности, национализированной коммунистами, разделило свою страну на две части вопреки воле населения обоих частей. И если сообщить русским, что сейчас им готовят Гавела, то это их никак не обрадует, что полностью подтверждается комментариями в блоге философа.

Зачем был необходим этот сеанс спиритизма?

Ключ к отгадке лежит на поверхности. Я это понял сразу, как только наткнулся на Ютубе на записи программы «Малахов+». А конкретно – на прекрасный видеорецепт лечения геморроя от некоего доктора Попова, в соответствии с которым страждущему предлагается идти на грядку и там вставить в задний проход огурец, чтобы таким образом позволить вылечить себя «силам земли».

Если вы еще не поняли, в чем сходство подходов, – поясняю. И первый, и второй, и третий случаи – есть самый натуральный шаманизм и магия, которые наползли в нашу реальность по причине деградации производственных отношений и соответствующей этой деградации опрощения культуры.

В этой опрощенной культуре нет места таким вещам, как объективная истина. Она заменяется множественностью равноценных правд. Там нет места и банальной логике событий: вы можете верить как в гравитацию, так и в то, что кирпич падает на голову в силу мистического Духа Кирпича, реализующего вашу карму. Знание ничем не лучше предрассудка и одинаково респектабельно. Геморрой лечится огурцом, российские проблемы – Гавелом, а желание сильной власти объясняется каким-то особо умелым сталинским петтингом прокуренными пальцами.

Это уже становится мейнстримом. Недавно чуть не прошедшая в нашей стране кампания по «десталинизации сознания» есть ничем не прикрытый магический ритуал по изгнанию из России злого духа сталинизма при помощи магических камней, поклонения «местам силы» и взывания к духам антисталинизма (в виде духа атамана Краснова, например).

Почему в стороне остались такие действенные меры, как помещение различных предметов в задний проход, – неясно. Есть мнение, что это серьезная недоработка и халтура.

…Правда же состоит в том, что общество не в состоянии переваривать серьезный материал по причине откровенного одичания. И если Николай Карлович, одичав, сохранил очки и все еще носит костюм, а не набедренную шкурку, это вовсе не значит, что то, чем он занимается – наука, а не шаманизм.

Альтернатива проста: либо мы возвращаемся во всех сферах к нормальному научному мировоззрению, либо продолжаем спасать Отечество, зарабатывать деньги, добиваться любви, воспитывать детей и голосовать одним способом. Засовывая себе в разные места магические предметы.

Война внутри поколения. Об истинной природе сегодняшнего противостояния

26 января 2012

Хочется мне перед боем сказать вам, панове ….

Нет, это уже где-то было.

Тем не менее, сказать все же надо, потому что мы именно перед боем. А перед боем я полагаю весьма полезным подумать о том, кто мы такие, как пришли сюда и зачем.

В последнее время я как-то подозрительно часто стал слышать о некоем загадочном «креативном классе», который противостоит «системе», Путину, традиции рабства и даже «коллективному Путину, Сталину и Грозному». О классе, интересы которого превыше всего, и который все почему-то определяют по-разному.

Вот политолог Станислав Белковский формулирует свою точку зрения:

«Понимаете, есть теория креативного класса, автором которой является американо-канадский экономист Ричард Флорида, он написал большую книгу под названием «Креативный класс: люди, которые меняют будущее». В этой книге четко расписано, что именно геи являются важнейшей движущей силой и составной частью креативного класса, потому что им присущи важнейшие черты тех людей, которые меняют будущее. В первую очередь – креативность и толерантность. Они создают среду, в которой креативный класс может сформироваться».

Мне бы на этом и успокоиться. Показать пальцем, произнести краткое «пидарасы» и молча уйти.

Но не все так просто.

Кто-то еще говорит про «белые воротнички» и «норковые шубы».

Сергей Ервандович Кургинян противопоставляет шубам ватники.

Я не могу оставить уважаемых читателей в положении, в котором они будут вынуждены выбирать одну из трех ошибочных теорий.

Правда в том, что «креативный класс», шубы и ватники тут совершенно ни при чем.

Фронт в этот раз прошел по другой линии.

Давайте-ка лучше поговорим о нашем поколении – кому больше тридцати и меньше сорока. О поколении, которое уже готово вступить во владение страной. Мы уже достаточно опытны и матеры, чтобы руководить, в отличие от наших младших братьев, но еще более многочисленны и активны, чем поколения старшие.

Та война, что начинается сейчас, – будет войной между двумя версиями нашего поколения.

Поколения последних советских детей.

Помните такое выражение, весьма любимое престарелыми либералами в применении к советскому человеку – «антропологическая катастрофа»? Этим термином обозначают урода, мутанта, который был выращен в Советском Союзе в условиях советской жизни. Он-де был ленив, он был патерналистичен, иждивенчески настроен. Одним словом, природный раб: бей его кнутом и бросай кости – вот и все обращение.

Любящие это выражение, как правило, умалчивают о том, что все, что дает им возможность носить интеллигентные бородки, дорогие костюмы и очки в золотой оправе, создано не кем-то, а именно советским человеком. Тем самым лентяем, который не умел работать. Это им построены приватизированные заводы, шахты, вышки. Им разработана военная техника. Им создана система образования и здравоохранения. Наука. Принята эстафета от великой русской, и создана великая советская культура.

Но повод поговорить о катастрофе все же есть. Просто это – катастрофа другого рода.

Сейчас, мои дорогие читатели, я буду разворачивать перед вами эпическое полотно. Я буду говорить о великой трагедии, достойной пафоса 300 спартанцев или Трои. Потому что я буду говорить о нас.

Наше поколение – особенное. Не так особенное, как бывают особенны все поколения, а совсем. У нас уникальная история. У нас уникальные свойства, которые мы приобрели именно в результате нашей истории и тех событий.

Мы не были советскими людьми. Мы не строили гидроэлектростанций, не покоряли Сибирь, не бороздили всякие там просторы. Мы не успели стать советскими людьми. Мы были советскими детьми. Последними советскими детьми в истории той страны.

И те процессы, которые происходили в нашей стране в 1986-1991 годы, мы наблюдали глазами детей. Это был период нашего формирования как личностей и как членов социума.

Есть такой процесс – социализация. В соответствии с Вики:

«Социализация – процесс усвоения индивидом образцов поведения, психологических установок, социальных норм и ценностей, знаний, навыков, позволяющих ему успешно функционировать в обществе».

Это период усвоения общественных идеалов, ценностей, правил принятия решений, знаний о возможностях среды, об опасностях, о поощряемом и порицаемом поведении и так далее.

Социализация бывает как стихийная – просто от общения с людьми и общей с ними деятельности, так и направленная – октябрятская дружина, пионерская, комсомол… и так далее.

А вот потом начинается взросление, которое неразрывно связано с осознанием собственной смертности и выработкой собственной методики преодоления этой смертности или смирения с ней.

Это был именно тот момент, когда нашему поколению старшие товарищи, одев костюмы и очки в золотой оправе, сообщили, что наша социализация – ложная, привитые нам идеалы – преступны, Родина – уродина. И сразу вслед за этим радостным известием с диким треском, придавливая идеалы социальной справедливости, мечту стать ихтиологом, писателем, космонавтом, разведчиком, первую любовь, дружбу народов, рухнуло наше общество, наша страна, среда, к которой мы социализировались.

Наша социализация оказалась невостребованной. Мы были воспитаны для одного общества, а жить пришлось в другом. Наши идеалы, культурные сценарии, поведенческие стереотипы, конструируемые средой годами, оказались не нужны и даже вредны в новой социальной среде.

Многие из нас погибли, так и не сумев адаптироваться к новой жизни.

Чтобы выжить, нам приходилось разрушать свою социализацию. Мы приучались не верить в высокое, мы разбирали руками наши идеалы и бросали их куски в пропасть. Выцарапывали ногтями следы великих имен истории. Стирали все, что могло помешать нам выжить. Все, что отвлекало.

Те из нас, что выжили, очутились один на один с разрушенным механизмом доверия, который нужен для нормального функционирования в социуме, выстраивания личных связей. В том числе и создания семьи.

Огромное количество моих друзей до сих пор не женаты и не имеют детей. После такого предательства они просто не умеют доверять и доверяться, что для таких дел совершенно необходимо.

Мы – поколение тех, кого растили для моногамии, но кто жил в обществе открытого промискуитета. Те, кто хотел стать зоологом, а стал экономистом – специалистом по серым схемам. Писатель стал юристом, художник – … Это те, кто не стал бандитом, проституткой и наркоманом. А ведь эти юные отморозы, малолетние проститутки и наркоманы 90-х, – они набраны именно из нашего поколения.

Мы не успели стать советскими людьми, которыми должны были стать. Мы не строили лунных городов, не сажали яблони на Марсе. Мы …

Мы не стали тем, кем мы мечтали в детстве, но мы выжили.

Некоторые из нас не просто выжили, а и неплохо заработали. Мы до упаду потанцевали на вечеринках, походили в стрип-клубы, поездили по курортам, оторвались на дискотеках, понюхали кокаин… Ну что еще надо? Серая схема, накрашенная любовница, вторая, третья, четвертая, яркий клуб, еще одна серая схема….

Надо же как-то разбивать свою жизнь среди схем?

И вот тут начинается последнее и решающее деление.

Есть те из нас, кто сроднился с этим образом жизни, мысли и даже нашел в нем какие-то идеалы. Это очень похоже на стокгольмский синдром:

– Это наше предназначение! Ты не понимаешь, просто мы нужны, чтобы чистить мир от лохов! – радостно заливает тебе слюнями воротник белой рубашке твой пьяный однокурсник, похлопывая тебя по плечу рукой, в которой он еще держит суши с лососем. И в этот момент ты понимаешь, что ты – дерьмо, твой приятель – зомби, ты скоро разведешься, твоя любовница – несчастная женщина. Это – ад.

Ты среди могильных крестов одних и кайфующих других вдруг понимаешь, что в твоем механизме что-то расстроилось. Что-то не так.

Ты не понимаешь, как так вышло, что для тебя добро стало синонимом слова «мне», а зло – синонимом слова «другому».

И ты начинаешь делать то, что делать «успешному парню» всегда делать опасно. Ты начинаешь разбирать на части собственную душу, чтобы найти то, что испортилось.

Ты ковыряешься часами в том, чего никогда не понимал. Шарахаешься в буддизм, в язычество. Пока не приходишь к самому началу. К тому, что сделало славянские племена одним народом.

Ты по крупице, пинцетом, собственными руками выстраиваешь Идеальное из кусочков знания даже не о Добре и Зле, а о плохом и хорошем, о красивом и некрасивом. Ты это делаешь часами, сутками и неделями. Потому что приходится заниматься воспитанием себя как ребенка – приходится заново, при помощи воли отращивать у себя способность любить и доверять, понимать, что такое Добро и что такое Зло. И, преодолевая уже сложившиеся социальные навыки, становиться тем, кем собирался с самого начала.

Мы – «селф-мейд» более чем кто бы то ни было. Потому что нам вручную удалось воссоздать свою душу, веру и совесть (именно поэтому я, кстати, уверен, что Авраму Францевичу Покою никак не может быть больше сорока лет – только мой ровесник может так интересоваться идеальным; ведь в такой степени, как наше поколение, никого больше идеального не лишили).

…И когда ты заканчиваешь (на время – потому что процесс этот бесконечен), выясняется, что прошло несколько лет, и ты изменился. Выстроенная хрупкая конструкция больше не позволяет тебе слишком многого. Но слишком ко многому обязывает.

Она, в частности, обязывает не позволить веселым ребятам со стокгольмским синдромом, которых кто-то назвал «креативным классом», благодарным за то, что их из верящих в одну-единственную настоящую и вечную любовь рыцарей, пожарных, ученых и космонавтов сделали брокерами и лоерами, охотниками на лохов, любящим дансинги, стрип-бары, суши и промискуитет, а «несправедливость» ощущающим лишь при известии, что им чего-то недодали, – определять образ жизни нашей страны.

Вот где на самом деле проложена грань современного российского конфликта.

И вы, уважаемые читатели, заслуживаете того, чтобы это знать, чтобы иметь возможность выбрать свою сторону и не остаться в стороне.

Бесы как проект. К арт-осквернению Храма Христа Спасителя

21 февраля 2012

Наверное, каждый, у кого есть какие-то амбиции в области русской словесности, рано или поздно испытывает искушение переосмыслить классику. И ваш покорный – не исключение.

Но искушение – всего лишь искушение. Беда – это совсем другое. Беда, это когда в полном соответствии с жанром Russian reversals не ты переосмысливаешь русскую классику, а русская классика переосмысливает тебя.

Похоже, что сейчас нас переосмысливают «Бесы» Достоевского.

Другого объяснения у меня нет.

Феминистская панк-группа Pussy Riot выступила в храме Христа Спасителя, исполнив песню «Срань господня». Об этом в своем твиттере сообщила журналистка «Новой газеты» Екатерина Фомина.

Согласно более позднему уточнению в твиттере арт-группы «Война», «панк-молебен» в храме Христа Спасителя, назывался не «Срань господня», а «Богородица, Путина прогони».

И еще вот:

Пятеро солисток группы в ярких шапках-балаклавах прошли в храм под видом прихожанок и успели развернуть оборудование. Девушки затянули песню «Богородица, Путина прогони», отплясывая прямо перед царскими вратами: «Черная ряса, золотые погоны – все прихожане ползут на поклоны. Призрак свободы на небесах. Гей-прайд отправлен в Сибирь в кандалах… Чтобы святейшего не оскорбить, женщинам нужно рожать и любить». Спели и про введение основ православной культуры в школьную программу, и про лимузины священнослужителей, и про веру патриарха в Путина (имеется в виду недавнее высказывание патриарха Кирилла, что он верит в победу Путина на выборах – Е.К.). В припеве скандировали: «Срань Господня!»

Подбежавшие охранники в черной форме оттаскивали девушек от врат. Девицы падали ниц, завывая: «Богородица, стань феминисткой!» «Что за беснование!» – приговаривал немолодой ЧОПовец, волоча электрогитару. Женщины в платочках причитали: «Девочки, что же, как же? И Бога не боитесь, гнева его…» Какой-то прихожанин вцепился в волосы солистке Коту – его оттащили. Девушек вели к выходу под градом ругательств и причитаний.

У выхода феминистки ускорились и, обманув охрану, рванули к памятнику Энгельсу. Ни одна не была задержана.

То, что и в этом случае всплыла арт-группа «Война» (проекты явно сестринские), – и символично, и не случайно.

Позвольте вам напомнить краткую творческую историю коллектива:

Акция массового совокупления в биологическом музее под плакатом «Е*ись за наследника медвежонка».

Х*й, нарисованный на подъемном мосту напротив питерского ФСБ.

Получение за этот нарисованный х*й государственной премии.

Переворачивание милицейских машин.

Поджог автозака.

Поливание милиционеров мочой.

Если у кого-то возникли лишние и неуместные вопросы, хочу напомнить, что (помимо вручения госпремии) никто из «Войны» за свои действия ответственности так и не понес.

Также стоит отметить и импортных товарищей, а именно арт-группу «Фемен», которые с голыми сиськами и нарисованными на них перевернутыми, как принято вообще-то у сатанистов, крестами недавно спели у храма Христа Спасителя свою композицию «Боже, царя гони».

В этих действиях, безусловно, есть система. А в самих «акциях» есть повторяющийся набор деталей, которые при подробном рассмотрении покажут нам цели и смысл всего этого шабаша, кажущегося на первый взгляд побочным продуктом обычной человеческой деградации.

Итак, вопрос первый: в чем особенность выбора объектов этих арт-терактов?

Если в случае «Войны» мы наблюдаем повышенную любовь к правоохранительным органам в лице милиции/полиции и чекистов, то охреневшее бабье явно тянется к главному российскому храму. Почему?

Потому, что объектами воздействия являются такие общественные ценности, как уважение к Закону и уважение к Морали. Подчеркиваю: не сами представители власти и не церковная утварь, – а именно содержание голов людей.

Когда кто-то кричит в алтаре «срань Господня», бегает по храму с голой грудью и с сатанинской символикой, он не против Путина протестует – он ритуально оскорбляет то, что храм и алтарь символизируют – представления человека о святом. Не о святом исключительно в религиозном смысле, а и в более бытовом – святом как светлом, неприкосновенном и ценном.

Когда человек переворачивает милицейские машины, поджигает их, поливает сотрудников милиции мочой, он не против произвола милиции протестует, он утверждает свой собственный произвол и презрение к Закону.

Вопрос второй: почему в качестве лозунгов выбираются именно «против царя Путина» и «против милицейского произвола»?

Ответ: эти лозунги – инструмент легализации ритуальных оскорблений и последующей индульгенции. Не может же человек открыто признать, что оскорбляет Христа и посягает на Закон? Поэтому он выдает свои действия за протест против чего-то плохого или неоднозначного: полицейский произвол – это, ведь плохо, не так ли? И Путин – не золотой червонец, чтобы нравиться всем? При этом любое законное действие власти по отношению к «артистам» будет восприниматься как репрессии против борцов с милицейским произволом и политической оппозицией.

Вопрос третий: почему все это сходит им с рук?

Ответ: видимо, потому что во власти находится кто-то, кто заинтересован в их действиях и безнаказанности. Особенно в безнаказанности, потому что она показывает: так действовать – можно, и ничего тебе не будет. Для людей с поверхностной социализацией безнаказанность – уже достаточный мотив для действия. Подражатели, естественно, не имеют во власти покровителей и их, скорее всего, будут наказывать по всей строгости, но это уже будет подаваться как народный бунт и подавление народа властью. Высоко сидящему заказчику нужны беспорядки и жесткое (а как еще с такими?) их подавление для отвлечения ресурсов правоохранительных органов, накаление социальной обстановки, исчезновение чувства безопасности у населения.

Вопрос четвертый: в чем смысл всего этого?

Смысл в том, что любое жизнеспособное общество образуется вокруг позитивных ценностей. Общество сильно и имеет возможность действовать как единый организм именно за счет того, что абсолютное большинство признает эти ценности и уважает их, даже если не разделяет полностью. Не всем нравится конкретная полиция, но большинство уважает Закон. Не всем нравится РПЦ, но большинство уважает право сограждан на веру и почитание ее символов.

Если сделать эти принципы и ценности источником постоянного дискомфорта, постоянно демонстрировать уязвимость этих ценностей и таким образом выставлять их слабым местом, то можно постепенно, повторяя эти ритуалы раз за разом, эти ценности унизить. Отвязать общество от этих опор. И вот тогда общество из единого организма превратится в кучку индивидуумов, которых может построить и тиранить любая, хоть сколько-то многочисленная шайка.

Объектом атаки является не что иное, как наша свобода.

Но у любого преступления есть не только объективная, но и субъективная сторона. Так что этот разбор был бы неполным, если бы мы не рассказали о внутренней мотивировке актеров этого спектакля.

Движущая сила такого «действия» – удовольствие от заведомо безнаказанного унижения того, кто заведомо сильнее тебя, за счет перехода грани, которую этот большой и сильный не перейдет по моральным причинам.

Это безотказный вариант – потому что действительно большие и сильные объединения людей возникают именно вокруг морали.

Технология – определение болевой точки этого большого и сильного. Это несложно, так как большое и сильное всегда вырастает на том, что объединяет много людей. А то, что объединяет людей не в банду, а в народ, может быть только светлым – поскольку история еще не знает таких народов, которые были бы объединены осознанием собственного злодейства. И вот это светлое – всегда уязвимо. Потому что у народа, объединенного этим светлым, в силу самого этого объединения нет механизмов защиты этого светлого от своих. Проблема в том, что в условиях глобализации культурно чужими могут оказаться и родители с детьми, и братья с сестрами. А вы думаете, почему Советский Союз так ревниво наблюдал за культурной жизнью граждан и тщательно фильтровал артефакты, идущие к мозгам и душам граждан из-за рубежа? И почему тех, кто начинал перенимать чужие культурные стереотипы, называли «перерожденцами»?

Перерожденец находится в двойственном положении, которое приносит ему дискомфорт. Для завершения собственной трансформации он стремится надругаться над тем, что он считал важным и системообразующим в прошлом воплощении – когда он был народом.

В результате такого ритуального надругательства возникает ощущение, являющееся суррогатом победы, но к победе имеющее ровно столько отношения, сколько героин к радостям жизни.

Проблема для того, кто испытал на себе действие этого суррогата хоть раз, в том, что для того, чтобы отказаться от повторений ритуала и связанного с ним чувства превосходства, придется во всей полноте осознать уродливость своего поведения и испытать омерзение к себе (что в христианской традиции именуется покаянием). Но для этого нужно много мужества или посторонняя помощь.

Без этого субъекта ждет только все ускоряющаяся деградация. Что и видно по той же группе «Война».

Зачем быть человеком в мегаполисе. Фильм «Учитель на замену» и кризис безразличия

27 марта 2012

Я очень люблю банальности и очевидности – потому что среди всех человеческих идей банальности и очевидности выделяются простотой, понятностью, распространенностью и долгожительством. Более того – каждая истина однажды, будучи найденной, просто обречена стать банальностью с вероятностью, прямо пропорциональной собственной истинности.

Банальности – драгоценный клад, собираемый всем человечеством на протяжении истории и хранимый для каждого живущего человека.

Беда, когда из жизни человечества или его части вдруг по какой-то причине пропадают банальности, когда люди вдруг перестают ценить банальности, уважать банальности, начинают бояться банальностей, бояться быть банальными. Это означает, что люди удаляются от истины, делаются ложными. Это значит, что люди делаются несчастными.

Именно с этим явлением – с отказом от банальностей – ваш покорный слуга и связывает резкое увеличение числа несчастливых среди сытых, здоровых людей с высоким уровнем жизни.

Поиск банальностей и их цена – вот, на мой взгляд, основной сюжет фильма «Detachment», переведенный в нашем прокате почему-то как «Учитель на замену» или «Беспристрастность», но который следовало бы, как мне кажется, перевести как «Отчуждение».

Сюжет таков: в школе, расположенной в Куинсе – одном из самых бедных и разношерстных по этническому составу районов Нью-Йорка – заболевает учитель. Ему присылают замену – молодого педагога, роль которого исполняет Эдриан Броуди.

Ученики матерятся, оскорбляют друг друга и учителя, ходят в жутких шмотках, трахаются друг с другом напропалую и не в состоянии два слова на бумаге связать. Ни у одного ученика нет никакого будущего. Но у учителя есть суперсила – его невозможно достать и обидеть. Потому что ему глубоко плевать. Он эмоционально отчужден от процесса воспитания, он – профессионал.

Отца своего главный герой не знал, мать покончила с собой, когда он был еще ребенком. Единственное, что его привязывает к другим людям – дед, отец матери, медленно умирающий в доме престарелых.

Учитель, как это ни неприлично для современного западного кинематографа – не гомосексуалист. Он заводит краткий служебный роман с молоденькой симпатичной учительницей, к нему неровно дышит способная, но страдающая лишним весом ученица. Ученица, кстати, неплохо рисует и почему-то рисует своего любимого учителя без лица.

Ближе к середине фильма учитель подбирает на улице несовершеннолетнюю проститутку в исполнении Сами Гейл, приводит ее в свою съемную квартиру и оставляет с собой жить. Она готовит ему завтраки и ужины, он водит ее по магазинам.

В этот момент умирает дед. Главный герой приходит по звонку медбрата и видит, что все, что осталось от человека – коробка с вещами. Связь с человечеством прервана. Учитель звонит в органы опеки, и те забирают подобранную им девчонку в приют. Роман, начатый на работе, заканчивается ничем.

Роль ружья на стене достается толстой ученице-художнице. Она совершает суицид. Герой сообщает, что «он – пуст и его нет», едет в приют и забирает героиню Сами Гейл. Мир становится цветным.

Собственно, фильм построен вокруг поиска банального ответа на банальный вопрос: что есть человек? кто он?

Это странно, но в обществе, достигшем такого уровня цивилизации, что человек человеку не столько помощь, сколько потенциальные хлопоты – это серьезный вопрос. Когда-то люди реально нуждались друг в друге, но сейчас все то добро, которое люди раньше делали друг другу потому, что они люди, теперь для человека делают коммерческие структуры и социальные службы.

Заповедь «возлюби ближнего, как самого себя» не работает не потому, что любовь исчезла из числа способностей человека, а потому, что исчезли ближние. Где-то в сексуальной революции и эмансипации исчезла семья, в коммунальных службах растворились соседи, из телевизора не появились реальные авторитеты, в окружающем бойком ритме жизни не завелись друзья. Просто потому, что не возникло такой ситуации, в которой они были бы очевидно нужны.

А человеческое сердце – не исчезло. Оно просто забилось в уголок и многие годы ждет, что вот-вот понадобится его уникальная способность любить, снабжая своего человека фантомными болями по нему самому – тому, который любит, который дружит, который совершает.

В конце концов главный герой находит свою искомую банальность. Он понимает, что для того, чтобы быть – человек должен кого-то любить. Без любви, без связи с другим человеком, он не существует. Так он отвечает на вопрос: «Что есть человек?» Человек – это те люди, которых он любит и которые любят его. Человек – это связь.

Человек – это поступок. Человек – это подвиг.

При просмотре этого фильма удовольствия вы не получите, но время потратите не зря.

Вы еще раз повторите про себя банальность о том, что свое настоящее лицо человек может увидеть не в зеркале, а только в глазах другого человека.

Хорошего просмотра.

Памятка для начинающих покорителей России: как это делается

23 апреля 2012

Уважаемые читатели!

Во-первых, приближается 9 Мая. Во-вторых, в этом году мы отмечаем двухсотлетний юбилей яркой попытки евроинтеграции России под руководством императора Франции и по совместительству лидера объединенной Европы – Наполеона.

Близость к юбилейным датам снова возбуждает горячие обсуждения, которые в итоги сводятся все к тому же старому вопросу: «Как покорить Россию?»

«Никто и никогда не мог покорить Россию», – уверенно говорит русский патриот. И ошибается.

Это неправда, что Россию никто не смог покорить.

Есть народ, который смог прочно утвердить в России свое господство. Это народ умный – он неоднократно доказывал это, творя новое в науке и искусстве по всему миру. Это народ смелый – он доказал это, участвуя на разных сторонах в сотнях войн в разных частях света. Это народ хитрый, дружный, упрямый. Это народ ученых, художников, поэтов, писателей, философов, богословов, военных, рабочих и крестьян.

Я говорю, разумеется, о русском народе.

Его успех в деле покорения России настолько очевиден, что Россия приняла свое имя от этого народа – точно как жена принимает фамилию мужа. И я бы сказал, что очень маловероятно, что она сменит его в ближайшее время.

Как же этого удалось добиться?

Наши предки, без сомнения, были хороши. Очень хороши. Они были смелы, умны, упрямы, дружны, но все то же самое можно сказать и о монголах, и о поляках, и о французах, и о немцах. Все они также были вполне в курсе того, что такое боевое товарищество, что есть воинское умение, что есть военная храбрость. Но никому из них Россия так и не далась – русские помешали. Русским же ничто не помешало – ни «генерал Мороз», ни «полковник Распутица», ни «тысячелетнее рабство», ни «вековое пьянство». Ничто не помешало.

С другой стороны, такие совершенно неоспоримые достоинства, как французская культура, польская честь, немецкая тщательность, – не спасли, не помогли, не выручили.

Хотя были, конечно, и немцы, и датчане, и евреи, которым удавалось заставить Россию почтительно склониться перед ними.

Особенно мне понравилось, как это получилось у варяга Витуса Беринга. Неплохо у немцев Ивана Федоровича Крузенштерна и Фаддея Фаддеевича Беллинсгаузена. Очень хорошо вышло у африканца Абрама Петровича Ганнибалла. Очень победоносно – у поляка Константина Константиновича Рокоссовского. Евреи опять же не подкачали.

Вся Россия кланяется им – несмотря на то, что с времен их жизней и трудов прошли десятилетия и века. Они стали Россией, отказавшись от всего остального, возложив на Россию все свои надежды, отдав ей и свои жизни и судьбы своих потомков. Почему они сделали это? Потому что они в нее верили.

Они выбрали единственный верный способ покорения России. Единственный способ покорить Россию – стать ею.

Секретный сценарий. Почему 200-летие Отечественной войны пройдет без киноэпоса

20 апреля 2012

Уважаемые читатели! Летом нас ожидает двухсотлетняя годовщина начала Отечественной войны, а масштабного киноэпоса на экранах не появится.

Это странно. Почему на одну из важнейших страниц нашей истории откликнется, причем только в сентябре, лишь камерная драма «Уланская баллада» за какие-то пару миллионов с Безруковым? Тема ведь богатейшая во всех смыслах. Как именно, объяснять не буду, – но, тем не менее, я раскрыл эту тайну.

В распоряжении вашего покорного слуги оказался секретный сценарий запланированного отечественной творческой элитой исторического блокбастера, приуроченного к годовщине Бородинской битвы. Рабочее название картины – «МужикЪ».

Фильм должен был быть снят, как это нетрудно догадаться, на государственные деньги, маститым режиссером, ранее, в советское время, снимавшем очень популярное кино. Сценарий раскрывает зрителям глаза на ранее неизвестные и скрываемые поочередно всеми Кровавыми Режимами страницы истории, что автоматически предполагает номинацию от РФ на «Оскара», «Пальмовую Ветвь» и «Золотого Медведя». Краткое изложение – ниже.

Эпическое полотно начинается с разгрома русской армии при Фридланде. Камера показывает огромное поле, усеянное останками русских солдат, которые давит ботфортами некто в треуголке. Некто разговаривает с худощавым человеком, которого называет «мой Жозеф». По смыслу разговора мы через некоторое время понимаем, что двое беседующих – император Наполеон и Жозеф Фуше, начальник тайной службы при нем. Речь идет о том, как убедить императора России Александра подписать с Наполеоном Тильзитский мир и дать Бонапарту, таким образом, время на покорение Европы перед тем, как Наполеон нападет на Россию.

– Слабое место Александра в том, что он очень амбициозен и уверен в себе. Он мечтает о русском стяге над стенами Константинополя и не откажется от захвата Финляндии. Это его слабое место, – говорит корсиканец. – Начинайте операцию «Византиец».

Два тирана подписывают Тильзитский мир, и орды русских варваров беспричинно, внезапно и немотивированно врываются в Финляндию, разрушая на своем пути университеты, библиотеки и музеи.

В это время где-то под Смоленском женится главный герой картины, Мужикъ. У него приятное туповатое лицо, русая борода и кушакъ. Он венчается в церкви с одной бабой с приятным туповатым лицом. Она в платке. У Мужика есть Баринъ. Баринъ – Просвещенный Консерваторъ, усат, сипл и чтит традиции, но не чужд европейским веяниям. Поэтому право первой ночи осуществляет по отношению и к бабе, и к мужику. Это глубоко символично, поскольку в голове режиссера это означает союз Православия, Самодержавия и Народности, но в европейском понимании.

Во время первой брачной ночи начинается война 1812 года. Наполеон обманул амбициозного Византийца и внезапно напал на Россию.

По России идут парусные пушки Наполеона.

Армия, руководимая благородным Барклаем Де-Толли, отступает – поскольку Барклай бережет людей.

Деревня, в которой живут Мужикъ, Баринъ и Баба, оккупирована французами. Начат изысканный французский разврат. По деревне течет шампанское, во всех избах сладострастно стонут. Хрустят французские булки.

Узнав о европейской ориентации Барклая, тиран Александр репрессирует его и ставит на место главнокомандующего известного мясника, садиста, масона и шизофреника Кутузова, который немедленно устраивает никому не нужную битву на Бородинском поле. Мясо, кровь, кишки, штрафбаты, заградотряды. Солдатские сапоги шагают по втоптанному в грязь треснутому пенсне, которое символизирует печальную судьбу всех благих начинаний и надежд интеллигенции в Этой Стране.

Тем временем Кутузов, бездарно угробивший на Бородинском поле цвет армии, теряет Москву, столицу нашей Родины (так в сценарии). Но у него есть бесчеловечный план. С целью усыпления бдительности населению запрещают эвакуироваться из Москвы, и когда в ней начинается изысканный французский разврат с шампанским и стонами, – Кутузов отдает приказ о поджоге Москвы.

Стоны, шампанское, пожар. Наполеон в шоке.

Деревня, в которой живут Мужикъ, Баба и Баринъ, освобождается партизанами. Начинается бесмысленный и беспощадный русский разврат. По улице течет самогон, во всех избах зверски кричат и стонут. Хрустит Баринъ и французские булки.

Приходит армия Кутузова. Начинается пьяный тоталитарный российский государственный разврат. По улице течет водка, никто не кричит. Бабу за сотрудничество с оккупантами отправляют в кандалах на каторгу в Сибирь. Партизан, Барина и Мужика за европейские ценности забирают в армию, где им выдаются черънки отъ лопатъ и приказ о взятии Парижа. Париж они берут – и тогда в нем начинается русский государственный бессмысленный и беспощадный разврат. По Парижу течет водка, шампанское, самогон. Все везде плачут, кричат и стонут. Хрустят французские булки.

Последний кадр фильма. Весна. Треснутое пенсне чья-то рука выковыривает из растаявшей грязи. Это означает передачу эстафеты по какнамобустройствуроссии от интеллигенции прошлого – интеллигенции будущего.

…Уважаемые читатели! Я не вправе говорить, по какой причине этот шедевр так и не увидел свет. Вы сами должны все понимать в конце концов, как Эта Страна обходится с творцами, вы прекрасно видите по уже развернутым против них травлям.

И где твоя победа, ад? О двух главных русских праздниках

28 апреля 2012

У Дня Победы, который приближается, и у прошедшего недавно дня Воскресения Христова – много общего.

Оба эти праздника отмечены жертвенной кровью тех, кто отдал себя за други своя. Миллионы героев Красной Армии взошли на миллионы крестов по всей Европе, чтобы мир не погиб, а имел жизнь с избытком.

Миллионы женщин в СССР в разной степени стали Мариями, узнав, что значит отдать своих сыновей на муки или на смерть, ради будущего всех людей – от соседей и до тех, которых никогда в жизни и не видели.

День Победы – это день, когда мы празднуем жизнь. Возможность творить, дышать, любить, ошибаться… грешить. Но жить. Мы празднуем наше бытие – и как индивидуальности, и как части нации. Наше национальное бытие, которое было под угрозой смерти.

И Пасха, и День Победы – это день поражения Врага, Смерти. Это день его посрамления и нашего торжества над ним.

«Ад познал горечь, встретив Тебя в преисподней. Познал горечь, ибо он уничтожен. Познал горечь, ибо он поруган. Познал горечь, ибо умерщвлен. Познал горечь, ибо низложен. Познал горечь, ибо взят в плен. Принял тело и столкнулся с Богом. Принял землю, и встретил небо. Принял, что видел, и впал в то, чего не видел. Где, смерть, твое жало? Где, ад, твоя победа?» (Иоанн Златоуст).

Как Ад радовался гибели Христа на кресте, еще не зная, что за душу он собирается принять в себя, так и враги нашего народа готовили нам свою Голгофу тайными переговорами, союзами, торговлей, пропагандой, не зная, что за народ они решили поработить. Ключ поражения и сатаны, и Тысячелетнего Рейха был один – гордыня. Иллюзия того, что они могут взвесить, измерить и оценить все. Что ничто для них не останется скрытым и неизвестным, неощутимым и непонятным. Но это нечто все же было. Потому что ни весы, ни точные измерители, ни оценщики не помогли.

«Плетутся на восток женщины с грудными детьми, а немецкие летчики их расстреливают и, возвратясь на аэродром, пьют «за победу!». В Германию идут поезда с украинской пшеницей. Гитлер кричит: «Красной Армии больше нет». Гитлер вместе с Муссолини снимаются среди развалин Смоленска. Почтенный профессор читает лекцию в Гейдельберге: «Россия – это колосс на глиняных ногах», и студентики, еще не призванные в армию, гогочут: «На глиняных, го-го!»… Немцы врываются в Донбасс. Осенний ветер качает тела повешенных горняков. Берлин озабоченно кудахчет: «Нам не хватает комендантов и полицейских». Им кажется, что партия выиграна. И даже американская газета «Нью-Йорк таймс» пишет: «С потерей Донбасса становится почти немыслимым организованное сопротивление России…»

Это было два года тому назад, и об этом сегодня стоит вспомнить. Сегодня, когда колосс Россия шагает стальными ногами на запад, когда многие за границей не находят достаточно эпитетов для прославления Красной Армии, когда, обливаясь слезами облегчения, прижимают к себе бабы запыленных бойцов, когда никто уже не помнит о Муссолини, который снимался в Смоленске, и когда Гитлер молчит – ему нечего больше сказать, когда каждый день мы узнаем об освобождении десятка городов, когда началось изгнание врага». (Эренбург И. Г. Война. 1941-1945.)

Как получилось так, что то, что кажется обычным бродягой-проповедником, вдруг оказывается способным, будучи проглоченным бездной, выйти из нее и вырвать из пасти Ада всех прежде умерших и самих Адама и Еву? Почему не узнал многомудрый и расчетливый сатана – сильнейший в прошлом из ангелов самого Бога? Как он мог не узнать?

Апостол Иоанн в своем Первом соборном послании говорит: «Кто не любит, тот не познал Бога, потому что Бог есть любовь».

Это и есть верный ответ. Дьявол не умеет любить – и потому не смог узнать того, кто есть Любовь. И это стало основой его поражения – Христос не стал узником Ада, а ворвался в него и вывел людей из плена так же, как спустя века в немецкие концлагеря будут входить советские солдаты, чтобы вывести своих людей.

Что это, невидимое и непонятное, невзвешиваемое и неизмеряемое, было в советском человеке, в России, что не углядели внимательные глаза германских стратегов?

Генерал Гюнтер Блюментрит: «Поведение русских войск даже в первых боях находилось в поразительном контрасте с поведением поляков и западных союзников при поражении. Даже в окружении русские продолжали упорные бои. Там, где дорог не было, русские в большинстве случаев оставались недосягаемыми. Они всегда пытались прорваться на восток… Наше окружение русских редко бывало успешным».

Фельдмаршал Браухич: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник».

Что делало наших предков не такими, как все? Что делало их чем-то большим, чем то, что от них ожидали? Что было у них такого, чего не было у французов и поляков?

Я думаю, что вы знаете ответ.

Радость Пасхи объединяет вокруг себя христиан, а радость Дня Победы объединяет вокруг себя всех, кто числит себя одним с нами народом.

Как все христиане – братья во Христе, так и все потомки ветеранов, проливших свою кровь за нас, друг за друга и таким образом ставших братьями – родичи. В нашем рождении роль сыграло не только семя отцов, но и кровь прадедов.

Не случайно и ко дню Пасхи, и ко Дню Победы, как правило, одни и те же существа начинают вытворять поразительно одинаковые вещи. Пытаются убедить нас в том, что ни Победа, ни Пасха – не являются такими уж ценностями. Или что они потеряли актуальность. Или что мы сегодняшние – их недостойны. Или что они слишком дорого достались. Или нечестно.

Из года в год они к каждой Пасхе находят по «могиле Иисуса», а к каждому 9 мая – по два миллиона изнасилованных немок.

Иногда они даже довольно искренни и не понимают, что в Победе и Пасхе такого, что мы за них так держимся? Что такого в России, что мы ее так любим? Что мы видим друг в друге такого, что желаем быть одним народом?

Они не поймут, даже если мы им скажем. Это не наши.

Поэтому не будем тратить на них свое время. Потратим его друг на друга. По-родственному. Мы же – одна семья. Мы – зачатые кровью.

Темная ночь. Мелкая элита и Великая война

7 мая 2012

Уважаемые читатели! Чем ближе праздник Победы, тем безумнее становится информационный шум вокруг этого события. Такое ощущение, что кто-то преднамеренно ставит на наши души «глушилку», наводит помехи. Вокруг человека творится какой-то информационный ад, фантомы, ложные призраки, привидения и кадавры.

По телевизору крутят нечто, снятое по принципу оправдания неисключением: вы ведь не можете исключить возможности, что некоторые немецкие солдаты обращались с советскими детьми по-человечески и даже их подкармливали? Нет, не можете. Ок, снимаем кадр, в котором полчища немецких солдат идут по деревням и селам, раздавая хлеб и тушенку. Вы ведь не можете исключить вероятности, что советский танк мог случайно наехать на коляску с ребенком? Ну вот случайно? И ведь исключить вероятность того, что некоторые советские солдаты насиловали немецких женщин – тоже не можете? Ок, снимаем, как советский танк едет по немецкому роддому, давя гусеницами младенцев, а потом из него выпрыгивают танкисты и зверски насилуют рожениц и медсестер. Потом эти ролики соединяем и получаем «патриотический фильм о войне, по мотивам реальных событий, основанный на документах», который вы – не смейте критиковать. Во-первых, это все чистая правда, а вы просто закрываете на нее глаза потому, что у вас нет мужества ее признать. Во-вторых, это художественный фильм и правда в нем художественная, а ваши придирки относительно документальности – есть простое нежелание смириться с правом художника на переосмысление исторических событий, раскрытия проблем под новым, альтернативным углом зрения. И вообще – вы хоть знаете, кто на этот фильм дал деньги?

…Что примечательно, попыток на все взглянуть «под альтернативным углом» и еще «переосмыслить» намного больше, нежели простого обычного осмысления, а альтернативных углов зрения значительно больше прямых.

«За что они так нас?» – спрашивает наивный гражданин.

У этого феномена, на мой взгляд, есть несколько объяснений.

Во-первых, сама наша творческая элита есть морально разложившиеся люди со съежившимися личностями, которым просто не под силу прямо смотреть на такой огромный предмет как Война. Они просто не могут взять этот вес. Им проще смотреть куда-нибудь в сторону, где помельче, рассматривать частности и исключения. Им не хватает мужества для того, чтобы заставить себя видеть главные вопросы, которые ставила перед нашим народом и перед каждым отдельным человеком Война и отвечать на них.

Во-вторых, изменения, произошедшие за последние двадцать лет в нашем обществе, расслоили его. И наша творческая интеллигенция оказалась не связана с народом, а начала вращаться в обществе людей, которым позарез нужно оправдать собственные поступки, направленные на личное обогащение и идущие вразрез с интересами народа какой-то альтернативной (то есть антинародной) моралью и альтернативной идеологией. И тут больше всего подходят антисоветизм и русофобия.

А когда общение заменяется вращением – неудивительно, что вращающийся субъект время от времени тошнит. Причем на нас с вами.

Картина эта отягчается тем, что мелочная интеллигенция не только вращается в кругах мелочной элиты, но и никак не зависит от нас – простых потребителей культуры. От народа. Они настолько от нас не зависят, что даже могут быть с нами и вовсе не знакомы. Что не помешает им уехать от нас с семьей в Канаду, как актер Серебряков, а перед тем как удалиться – заявить, что «тут кругом хамы». Этот разрыв между нами и ими создает в итоге ситуацию, в которой мы им не интересны. А то, что не представляет ни необходимости, ни интереса – необязательно и понимать.

Они не хотят нас знать, потому что мы им не нужны. Соответственно, им совершенно не важно, что там на самом деле значила и значит для нас Война. Для них эта тема неактуальна.

Актуальны для них антисоветизм и русофобия, а также все возможные обоснования для них.

Поэтому для того, чтобы получить представление о Главных Вопросах, которые задала Война нашим предкам, нам придется уйти от генерируемого творческими личностями шума в тишину. Нам нужно посмотреть на те творения, которые были созданы людьми в то время, когда у них не было возможности отвернуться от этих вопросов потому, что они сами находились в процессе поиска ответов на эти вопросы.

В силу вышесказанного, перед Днем Победы, мне кажется, стоит читать, смотреть и слушать произведения соответствующего периода. Недавно я обратил внимание на некоторые сходства с песнях «Темная ночь», «В землянке» и стихотворениях «Жди меня» и «Женщине из г. Вичуга».

Тексты этих произведений навели меня на некоторые наблюдения о метафизике Войны. О Главных Вопросах. И этими наблюдениями я хотел бы поделиться.

Та Война, которая пришла к нашему народу, вырывала людей из привычного мира, она обладала своим образом жизни, она имела свою философию, свою метафизику и свою религию, которые, на мой взгляд, в полной мере отразились в вышеуказанных стихотворениях.

Мое внимание привлекло то, что лирический герой этих произведений не рассматривает свое нахождение на фронте как полноправное бытие. Как жизнь. Напротив, это военное бытие как бы происходит в другом, альтернативном пространстве, которое противопоставляется настоящему миру, в котором осталось то, что лирическому герою дорого. Это пространство анти-жизни можно условно назвать «Темная ночь».

Темная ночь, только пули свистят по степи, Только ветер гудит в проводах, тускло звезды мерцают… … Темная ночь разделяет, любимая, нас, И тревожная, черная степь пролегла между нами. «Темная ночь» Между нами снега и снега. До тебя мне дойти нелегко, А до смерти – четыре шага. «В землянке»

Пространство, в котором существует герой – владения смерти, в которых она обитает, охотится («вот и теперь надо мною она кружится»), где все несет на себе ее печать – даже землянка становится не домом и убежищем, а символом погребения – символом могилы. Это Пространство Темной Ночи и Черной Степи. Фактически речь идет о загробном мире. Мире мертвых.

Подобное сравнение, на мой взгляд, вполне уместно – учитывая истребительный характер войны, тяготы, выпавшие на долю солдата, ежедневная, ежечасная гибель товарищей.

Человеческий дух подвергался страшному испытанию постоянным страхом смерти.

Однако странно, но во взятых произведениях, герой утверждает прямо, что страха нет:

Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, … Смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в степи. «Темная ночь»

В этой военной вселенной есть то, что защищает солдата от смерти, то, что делает холодную землянку – теплой, то, что обещает возвращение с войны. Это связь с любимой женщиной, находящейся в мире жизни. Любимая, супруга, боевая подруга своей любовью и ожиданием защищает солдата в мире, принадлежащем смерти, и поддерживает его жизнь, его тепло, его дух.

Мне в холодной землянке тепло От твоей негасимой любви. «В землянке» Верю в тебя, в дорогую подругу мою, Эта вера от пули меня темной ночью хранила… Радостно мне, я спокоен в смертельном бою, Знаю встретишь с любовью меня, что б со мной ни случилось. Смерть не страшна, с ней встречались не раз мы в степи. Вот и теперь надо мною она кружится. Ты меня ждешь и у детской кроватки не спишь, И поэтому знаю: со мной ничего не случится! «Темная ночь» Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: «Повезло». Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой, — Просто ты умела ждать, Как никто другой. «Жди меня»

Этим примерам спасения от смерти искренней верной любовью противоположен пример, изложенный в стихотворении «Женщине из г. Вичуга». В нем надменное письмо с просьбой «больше не беспокоить» от неверной жены приходит однополчанам мужа сразу после его смерти. И они отвечают:

Не вам, а женщинам другим, От нас отторженным войною, О вас мы написать хотим, Пусть знают – вы тому виною, Что их мужья на фронте, тут, Подчас в душе борясь с собою, С невольною тревогой ждут Из дома писем перед боем. Мы ваше не к добру прочли, Теперь нас втайне горечь мучит: А вдруг не вы одна смогли, Вдруг кто-нибудь еще получит? На суд далеких жен своих Мы вас пошлем. Вы клеветали На них. Вы усомниться в них Нам на минуту повод дали. Пускай поставят вам в вину, Что душу птичью вы скрывали, Что вы за женщину, жену, Себя так долго выдавали. А бывший муж ваш – он убит. Все хорошо. Живите с новым. Уж мертвый вас не оскорбит В письме давно ненужным словом.

В эту страшную войну в России снова возник культ любящей верной женщины, культ истинной любви. Этот культ помогал солдатам преодолевать страх смерти, терпеть тяготы военной жизни.

Вероятно, кстати, есть какой-то глубинный смысл в том, что генерал Власов, ставший символом предательства, стал известен еще и тем, что писал письма и жене и любовнице как под копирку.

Ж. «…Ты не поверишь, дорогая Аня! Какая радость у меня в жизни! Я беседовал с самым большим нашим Хозяином. Такая честь мне выпала еще первый раз в моей жизни. Ты представить себе не можешь, как я волновался и как я вышел от него воодушевленным. Ты, видимо, даже не поверишь, что у такого великого человека хватает времени даже для наших личных дел. Так верь, он меня спросил, где у меня жена и как она живет…»

Л. «Дорогая и милая Аличка! …Меня вызывал к себе самый большой и главный Хозяин. Представь себе, он беседовал со мной целых полтора часа. Сама представляешь, какое мне выпало счастье… И теперь я не знаю, как только можно оправдать то доверие, которое мне оказывает ОН…»

Вот что такое была война, и вот как она заставляла людей проявлять себя до самой сути.

Проблема нашей творческой интеллигенции состоит именно в том, что они не могут понять и принять, посмотреть в лицо факту, что высокое стало нормой для советского народа в период Войны. Что героизм стал действительно массовым, что высокие идеалы стали принадлежностью большинства, а не элитной кучки, что советский гражданин и солдат приобрели свойство, которое ранее себе могли позволить только дворяне – честь. Что одной из причин Победы стало подавляющее моральное превосходство советского типа человека над фашистом, и что огромное значение в этом имели советское образование, советские идеалы, советская культура.

Понять они этого не могут по причинам, описанным выше – из-за антисоветизма и русофобии.

Они мешают им увидеть силу любви и веры советского солдата, приведших его к победе над тем, что было победить невозможно, давших ему силу духа, которая позволила массово совершать подвиги, которые раньше считались эксклюзивным правом Роландов и Беовульфов.

И я очень хорошо понимаю нашу творческую интеллигенцию с ее антисоветскими и антирусскими комплексами – им страшно на такую величину даже поднять глаза, не то что начать понимать эту величину. Людям, не уверенным в себе как в мужчинах, неспособных доверять своим женщинам, остается видеть в мужественности предков только склонность к насилию, а в верности их женщин – только лицемерие. Именно это и заставляет снимать «4 дня», «Одну войну», «Край» и «Одних баб».

Не может познающий субъект быть мельче разумом и духом, чем объект познания. Все, что у этих людей с ограниченным восприятием получается – выдвигать гипотезы, осмысленные настолько же, насколько осмыслены попытки слепых на ощупь дать определение слона. Они лишены главного органа познания – любопытства и любви по отношению к познаваемому.

Итак, причиной всему – антисоветская и антирусская элита. То есть голова (вы же не думаете, что все они бегают с фаерами и строят баррикады из дерьма на Болотной? Да нет, их толпы при пиджаках, миллиардах и портфелях).

И вот тут возникает ощущение, что единственным лекарством от такой перхоти может быть только гильотина.

К счастью, сегодня у нас есть более гуманный ее аналог – пожизненная туристическая путевка в Лондон.

Старая добрая любовь и «пост-любовная» эпоха

12 мая 2012

Наверное, у всех вещей и явлений на свете, связанных с человеком, есть момент наивысшего развития. Тот уровень, выше которого качественно уже не подняться. Условный потолок, именуемый «классикой».

Я говорю о таком уровне развития, на котором к явлению приклеивается прилагательное «классический».

Вот, например, такая вещь как классическое фехтование. Или классическая музыка. Или классическая живопись. Скульптура. Литература. Философия.

«Пролегомены ко всякой будущей метафизике» Канта, Давид, «Идиот», «Собор Парижской Богоматери», «Капитал», «Гамлет», «Маленькие трагедии», «Реквием».

Они рождались в разных точках мира, в разных цивилизациях, часто переплетаясь и смешиваясь друг с другом, чтобы породить новые высоты. Они отбрасывали свои побеги во все новых и новых народах, приобщающихся к цивилизации, культуре и прогрессу. И многие из этих явлений на сегодня находятся в явном кризисе, на спаде – в ситуации, когда их «классическая» эпоха, кажется, осталась позади – что, разумеется, не означает, что она не вернется в будущем.

Была одна вещь, которая была у человека изначально, всегда и везде, но словно бы спала, пробуждаясь урывками, не у всех, время от времени.

Я говорю о любви.

В данном конкретном случае – не о Любви вообще, и не о любви к Родине и даже не о товариществе, и не о любви к Владимиру Владимировичу Путину, а о любви между мужчиной и женщиной.

Когда читаешь источники, возникает впечатление, что она, любовь, словно преследовала человечество по пятам, немного отставая, потом нагоняя и показываясь, играя, пугая.

В Библии старец Авраам, не моргнув и глазом, отказывается от жены в пользу сильных мира сего для того, чтобы достичь богатства и силы.

«И было, когда он приблизился к Египту, то сказал Саре, своей жене: вот я узнал, что ты женщина красивая видом. И будет, когда увидят тебя египтяне, то скажут: жена она ему, – и убьют меня, а тебя оставят в живых. Так что скажи, что ты моя сестра, чтобы было мне хорошо из-за тебя и выжила моя душа ради тебя».

Это отрывок из Библии толкуют по-разному. Например, вот так:

«Как понимать, что после десятков лет совместной жизни Авраам только сейчас узнал, что его жена красива? Ответ прост: все эти годы они находились в состоянии Двекута, а в состоянии абсолютного единства обычно отсутствует оценка со стороны. Сейчас, перед лицом опасности, Авраам пытается посмотреть на свою жену «объективно», «глазами мужчины», – и вот он замечает, что любимая им Сара еще и по-женски красива! Но в этом отрывке заложен еще более глубокий смысл: праотец Авраам знал, что Двекут между мужем и женой притягивает Шхину, которая вызывает у окружающих симпатию к каждому из супругов».

Кому-то приятнее думать, что Авраам просто был конченым гадом, кому-то удобно видеть в нем прообраз будущего транс-человека, который такой фигней, как физическая верность, даже и не заморачивается, поскольку выше этого. Кто-то видит в Аврааме просто делового человека. Последние, кстати, меня всегда пугали и пугают больше всего. Не выношу их на дух. Но об этом позже.

Странно, но отрывок этот еще лет двадцать назад вызвал бы полное непонимание не в силу неведения о предмете разговора, но и в силу того, что мораль того времени указывала на то, что в идеале – каждая семья строится на взаимной любви и верности, которые ценятся выше, нежели возможность избежать риска.

В той же Библии описан эпизод, в котором по попущению Бога у Иова погибает все его имущество, умирает вся семья, но потом в награду за веру Бог дает Иову богатство, скот и новую семью.

Разве мы можем понять это безо всякой подготовки? Как может другая жена, другие дети исправить все предыдущее зло? Как можно заменить незаменимое?

Я не вижу другого, честного и неспекулятивного толкования, кроме как заявить, что любовь, сопутствовавшая людям вечно, была обнаружена предками не сразу. Примерно так же, как гравитация, электричество, законы музыкальной гармонии и то, что совесть надо знать.

Жена, муж, дети… Они в отличие от родителей – дарителей жизни – были заменяемы, потому что на такую роскошь, как любовь, просто не было времени. Эта дверь, дающая радость познания человека человеком, была просто не замечена людьми, занятыми такой важной суетой, как выживание – свое собственное и рода. Женились, становились родителями потому, что было надо, а не потому, что захотелось.

Но прошло всего-то несколько веков, и вот уже потомок этих жестких и черствых Авраама и Иова пишет:

– Я нарцисс Саронский, лилия долин! Что лилия между тернами, то возлюбленная моя между девицами.

– Что яблоня между лесными деревьями, то возлюбленный мой между юношами. В тени ее люблю я сидеть, и плоды ее сладки для гортани моей. Он ввел меня в дом пира, и знамя его надо мною – любовь.

Женщин срочно прошу успокоиться – автор этого дуэта давно умер. Соломоном звали.

И понеслось, понеслось, как будто под гору покатилось!

Данте, Петрарка, Шекспир!

Любовь, как пламя, охватывала все больше и больше пространства, все больше и больше возрастов, не смирялась с классами, стратами и кастами, ломая и побеждая в человеке остатки темного, животного, уча радости познания, показывая очевидным и осязаемым тот факт, что у людей есть не только роли и функции, но и души, которые можно увидеть, пощупать, понять.

На фоне всего этого происходила женская эмансипация, как обычно в таких случаях, сопровождаемая беготней дураков, и вот женщине дали право на оргазм, что позволило мужчинам увидеть, наконец, глаза своих женщин в тот самый момент, когда в них пропадает дно и можно смотреть сколь угодно глубоко в женскую душу, вплоть до самого обещания Рая.

И вот – дошло до нашего времени.

У нас есть все.

Мы изрядно стерли сословные различия – и тут же их принялись восстанавливать. Мы довели выживаемость детей до того состояния, что нашим женщинам уже не нужно ежегодно рожать, чтобы выжила хотя бы треть детей, – но создали индустрию абортов. Мы имеем право на брак по любви без оглядки на семью и волю рода, – но нам теперь нужны алименты и судебные приставы.

Время задает нам вопрос о том, где же находится высшая точка? «Классика» любви между мужчиной и женщиной? В прошлом или в будущем?

И самое главное – в каком прошлом, если в прошлом? А если в будущем – то как мы ее себе представляем?

Простые вещи. «Мы уже не русские, не надо нас наказывать»

19 мая 2012

Если присмотреться к темам статей, публикуемых на «Однако», то можно заметить одну вещь – довольно большая доля их посвящена простым вещам. Фактически мы говорим читателям банальности, еще раз озвучиваем очевидности, говорим о невероятности невероятностей, о том, что зло – вредно, добро – полезно, по утрам надо чистить зубы, а дети – цветы жизни.

Это не самокритика.

Это констатация серьезной опасности.

Дело в том, что для довольно большой доли наших соотечественников получение знаний о пользе чистки зубов и вредности зла снова актуально.

Оказалось, что нужно объяснять, что уважение к предкам и истории – добро, патриотизм – добро, культура, наука, романтика – добро, а предательство, трусость и воровство – зло.

То есть актуальная дискуссия идет о базовых, центральных понятиях. Война идет в самом центре культурного кода.

Под вопросом оказалось самосознание русских – осознание ими самих себя, знание о собственном существовании.

Состояние большой части общества более всего напоминает состояние человека, пережившего тяжелую психологическую травму. Травма настолько тяжела, что актуален вопрос о том, хочет ли травмированный вообще продолжать собственное бытие.

Я говорю как о «десталинизаторах», собирающихся вырезать из национальной памяти целые куски, так и о национал-демократах, желающих объявить о конце исторического бытия русского народа и о начале бытия новых наций – залешан, сибиряков, ингерманландцев и тому подобных.

Оба варианта больных при всех своих противоречиях соглашаются в одном – в ненависти к советскому периоду российской истории, неприятия концепции «Москва – третий Рим», неприятии «особого пути» России, демонизации героев русской истории, сопротивлявшихся западным завоевателям. Доходит до объявления России абсолютным историческим злом.

Происходит это не только потому, что описываемые фигуранты – предатели и агенты влияния. Многие из них совершенно искренни.

Просто для них собственная русскость является травмирующим психику фактором. Примерно по той же причине, что у изнасилованных женщин травмирующим фактором является осознание собственной женскости – ведь именно это и стало причиной насилия.

Отдают эти люди себе отчет или не отдают, но, так или иначе, они понимают – мир ополчился именно на русских, бьют именно за русскость. Быть русским опасно, быть русским невыгодно, быть русским нереспектабельно. Быть русским – все равно, что носить на себе мишень.

Они отлично уловили послание «Нового Мирового Порядка» русским. Его было легко понять по русской резне в Чечне и Средней Азии, по режиму апартеида в Прибалтике, по «бандеризации» Украины.

Они просто как следует, качественно испугались. Травмированные и перетрусившие желают прекратить свое бытие в качестве русских и переродиться. Всем своим поведением они сигнализируют тем, кого они считают Сильным: «Мы все поняли, мы больше не будем русскими. Не надо нас наказывать».

Они старательно, ритуально, публично оплевывают все, что может показаться их новому хозяину обидным – Александра Невского, Кутузова, Сталина. Дело не в их реальных или же мифических недостатках или злодействах. Кутузова обвиняют в любви к порнографии, Невского в союзе с Ордой, Сталина – в репрессиях. Но на самом деле их вина – русские войска в Прибалтике, в Париже и Берлине. Вот что надо забыть.

Таких «забывателей» достаточно как среди эмигрантов, так и среди русских бывшего СССР, «адаптировавшихся» к новому мировому порядку лучше других. Но таких достаточно и у нас. Очень классический случай – то, что происходит на передачах «Исторический процесс». Господа Сванидзе, Пивоваров, Симонов ведут себя не как историки, что было бы логично ожидать от передачи с названием «исторический процесс», а именно – как судьи. Они заняты осуждением русской истории. И каждая попытка сказать им, что они где-то ошибаются, вызывает незамедлительный приступ агрессии. Они защищаются от этого знания всеми силами, потому что подобное знание приобщает их к группе риска – ненавистным русским.

Эта агрессия и сеансы истерики в эфире – обычное проявление страха.

Для них предложение поверить в то, что Россия – не абсолютное зло, от которого надо отречься, чтобы продолжать жить, – все равно, что предложение еврею на оккупированных фашистами территориях налепить на себя желтую звезду добровольно в тот момент, когда он уже раздобыл поддельную справку о чешском происхождении.

Это, кстати, отлично свидетельствует об их истинной вере в гуманизм нового мирового порядка. Они отлично понимают, что русских щадить не будут. Залешан – будут. Ингерманландцев – наверное, даже будут нанимать на работы, сибирякам будут давать подачки, бросать косточки. А вот русский – русский должен умереть, чтобы не смущать своим страшным русским именем нового хозяина мира, не пугать его своей историей, не напоминать о казаках в Париже и о красном знамени над Рейхстагом. Не должны звучать более нигде в мире слова «Кто с мечем к нам придет…». Хозяину это неприятно слышать.

Вот и стараются наши интеллигенты. Думают, как услужить.

У этих господ, помимо трусости и самоотрицания, есть еще одна, куда большая проблема.

Они не на ту сторону поставили.

Все больше и больше людей вспоминает простые истины, что Родина – одна, что надо мыть руки перед едой, а быть русским – большое счастье и удача.

А мы будем помогать эти вещи вспоминать по мере сил.

Почему они ненавидят жизнь. О классе-паразите

25 мая 2012

Победа нашей хоккейной сборной подарила нам радость по той же причине, по которой она кому-то изрядно испортила настроение.

Я благодарю своего коллегу с сайта «Инофорум» за то, что он сделал хорошую подборку выражений, разложил их по банкам с формалином и наклеил бирки:

«Лучше вместо миллионов, выделяющихся на сборную, накормить пенсионеров! – пишут участники «Белой ленты» ВКонтакте. – Рашка вместо того, чтобы знать свое место в мире, будет гордиться». Дальше – больше. «Апполитичному быдлу, даже если оно работает в офисе, не нужна свобода, не нужен демократический президент Навальный, ему бы с семками поболеть за хоккей и потом, занюхнув портянку Путина по ТВ, выйти на улицы с пивком кричать ура», – пишет дама из Пскова в Моем Мире, собирая несколько десятков комментариев «+1». Или вот: «Ребята, если они достойные сыны Отечества, должны были проиграть хотя бы потому, что понимали – Путин будет пиариться на этой победе» с добавлениями «надо было проиграть, чтобы Раша поняла, в какой она ж*пе». Да и сама победа, по словам «члена оргкомитета протестных действий», оказывается «го**но». Потому как «на чемпионате мира может любой победить, а вот на Олимпиаде попробуй». Вот и одно из «золотых перьев» протеста, Леонид Бершидский переживает на страницах «Сноба» о том, что победы сборных всегда повышают рейтинг власти. И надеется, что уж на Олимпиаде-то россияне обязательно проиграют – таким образом нанеся «репутационный» удар режиму и понизив его рейтинги.

Не обошлось без традиционных «разоблачений» – оказывается, победу в чемпионате мира…купил Путин. Ничего нового. Когда Россия выиграла «Евровидение», победила голландцев в футбольном чемпионате, взяла кубок ЧМ по хоккею – немало представителей «недовольных горожан» неистово убеждали – все куплено, «Газпром» теперь будет чуть ли не бесплатно гнать газ в Европу «чтобы тайна не раскрылась». «Русская мафия купила весь мир, Россия не может, просто не имеет ни возможности, ни морального права выигрывать, а значит это купленная победа!» – пишут недовольные. Заглядываем в Twitter, и… «сыграл Путин в хоккей, и мы сразу чемпионы… весь этот «спорт» давно куплен, а вы еще упрекаете меня, что я рестлинг смотрю».

Мило, правда?

Понятно, что людям, считающих себя флагманом российского общества, любой российский успех – как приступ язвы. Но почему?

Уважаемый читатель, скорее всего, предположит, что вышеописанные индивидуумы просто-напросто нас ненавидят, и безусловно будет прав. Однако они же не говорят себе, что они ненавидят народ. Не делают по утрам зарядку ненависти. Нет, есть, конечно, и такие, но это не сюда – это к правоохранительным органам и в медицинские учреждения. Большинство же этих людей лжет себе. Они себе говорят, что ненавидят некое «быдло», которое, вероятно, съело некий абстрактный идеальный народ, как волк бабушку и Красную Шапочку, и держит его в животе. Если это «быдло» распотрошить, то из его живота сразу же повалятся добрые молодцы с красными девицами на любой вкус и ориентацию.

Читатель вспомнит, конечно же, и об их нежелании быть русскими, а быть русскими обезвреженными – со снятой боевой частью. И опять будет прав – недаром все в эти дни активно вспоминали именно советский высококлассный хоккей и «Красную Машину». А эти при любом русском успехе или победе тут же готовы втянуть голову в плечи, бегать и орать, чтобы не радовались громко. Потому, что успех – это повод для признания русских все еще достаточно опасными, а следовательно, нуждающимися в зачистке, а их – не справляющимися с заданной ролью. И это – тоже верно.

Но это еще не все.

Есть еще один пикантный нюанс.

Дело в том, что трупные черви вообще ненавидят любые признаки жизни. Все живое, румяное, гетеросексуальное, мускулистое с клюшкой или изящно женственное с гимнастической лентой, даже и не думающее разлагаться – абсолютно противоположно их комфортной среде обитания.

Не их эстетика.

Я сейчас поясню.

Помните, Сергей Ервандович Кургинян, чертя жуткие загогулины на белом листочке, рассказывал нам про класс-паразит, который никак не может закончить первичное накопление капитала?

Что это означает буквально для отдельно взятых людей? Что у нас есть некий тип человека, который живет и обогащается за счет разложения российского государства. И у этого человека есть своя мораль (которая по нашим меркам скорее антимораль), свое мировоззрение, весьма похожее на гностицизм, только в роли мерзкой материи, оковы которой надо сбросить, там «совок», а в роли гада-демиурга, создавшего все это неправильно – Сталин. Есть у этого типа людей и своя эстетика. Эта мораль, эта эстетика, это мировоззрение, искусство, которое он создает – есть воспевание так лакомой ему мертвечины, переставшей шевелиться и от этого ставшей средой еды, среды и комфорта.

Для него любые попытки окружающих начать жить, а не разлагаться – есть мерзкое неповиновение высшей воле, кукиш, направленный им в нос: «Ты добычи не добьешься…» Это – дискомфорт! Для могильного червя-трупоеда нет большей трагедии, чем узнать, что он поторопился с выводами и слухи о смерти страны и общества – несколько преувеличены. Естественно, успехи, победы, оптимизм и прочее подобное «сделано у нас» – для него омерзительны и нуждаются в немедленном затаптывании и заплевывании (пусть хотя бы и под видом оплакивания). Если могильный червь плачет над нашими победами, говоря что-то там о цене, о пенсионерах и прочем – нужно четко помнить: то, что он обильно проливает над нашими ранами, это не слезы. Это – слюна.

Самое ненавистное этому типу человекообразных организмов явление – это творчество.

Я не о креативности говорю. Креативность для зарабатывания денег – сколько угодно. Спортивные успехи, но только ради бабок – свой человек. Если кто-то ухитрился нарубить бабок методом нарубки икон – вообще прекрасно. Нарисовали дерьмом Джоконду – замечательно. Поставили «Сон в летнюю ночь» Шекспира, но с мастурбацией, гомосеками и мочеиспусканием – красота.

Проблема в том, что подлинные победы никогда ради денег не делаются. Ради денег могут достигаться временные успехи. А вот победы достигаются только желанием победы и любовью к своему спорту. Подлинные достижения в профессии получаются от радости творчества, а не от зарплаты. Зарплата – лишь дает возможность делать что-то. И все.

А такая победа, как у нашей сборной, не может быть производной от страсти к гонорарам. Гонорары будут – и это справедливо. Но суть не в них, а в том, что играть надо любить! Свое дело надо любить!

У Юрия Никулина была замечательная формула счастья: «Счастье – это, когда тебе утром очень хочется на работу, а вечером очень хочется домой». То есть – любимая работа + любимая семья.

Все большее количество людей, которых я знаю, все лучше понимают это на примере своей жизни.

Но в понимании трупоедов это счастье творчества и любовь к победе ради победы – извращение. Побед ради побед, ради друг друга в их мире – нет. Именно поэтому у них и возникают постоянно в голове призраки заградотрядов, стреляющих в спину наступающим. Все это: творчество, победы, «за други своя» – свойства жизни. А жизнь им непонятна и для них непригодна.

Вот деньги – деньги им понятны. Потому, что деньги – это то, во что превращается человеческая энергия, жизнь, творчество, если все это взять и омертвить, сплюснуть и нарезать. Деньги можно любить по-разному. Можно их любить за силу – считать количество нулей на счете, как будто сантиметром мерить себе бицепс или… ну, не бицепс. Можно любить деньги за то, что их можно тратить – кому на пирушку, кому – на подарок девушке, кому – на лекарства.

А можно их любить именно за то, что вот эта мертвая бумага и есть человеческие жизни, усилия, труд, творчество – в упокоенном, разложенном виде.

Можно смотреть на инженера-умницу, работающего в оборонном КБ за 15-20 тысяч и ощущать свое червиное превосходство на том основании, что за передачу, растлевающую детей этого инженера, тебе платят в двадцать раз больше. Юрист рейдеров получает еще больше. Топ-менеджер корпорации, заказавшей рейд, – еще больше. Червь торжествует над разлагающимся человеком!

Проблема всего этого порядка в том, что он организует круговорот несчастья, а каждый человек: во-первых, по природе – творец, во-вторых, ему свойственно любить, а в-третьих, он хочет быть счастлив.

Поэтому люди обязательно, несмотря ни на какой гипноз, снова начнут творить, любить и жить настоящей и полной жизнью. А следовательно – у них будет соответствующая им страна.

И всякий знак того, что жизнь куда-то возвращается, для червей – враждебен.

Потому что это значит, что где-то их время прошло.

О «врожденном генетическом неравенстве элит и народов». К откровению экс-вице-премьера России Коха

4 июня 2012

Есть такая наука – генетика. Приносит много пользы. С ее помощью создаются новые препараты и методики лечения болезней, выводятся новые сельскохозяйственные культуры.

Время от времени генетику пытаются применить в области политики.

Не избег этого соблазна и наш старый знакомый Альфред Рейнгольдович Кох. Между прочим, бывший вице-премьер нашей Родины.

На этот раз он с гордостью представил читающей публике свое предисловие к русскому изданию книги ныне известного немецкого политика Тило Саррацина «Германия: самоликвидация».

Прочитав это предисловие, я захотел обозначить некоторые важные, по моему мнению, нюансы восприятия действительности, резко различающие Альфреда Рейнгольдовича и ему подобных от нас.

Начнем с отношения к такому знаковому для современной европейской политической культуры понятию, как политкорректность.

Сейчас политкорректность превратилась в диктат слабого над сильным… Человек справедливо рассчитывает на их позитивную оценку обществом и на вполне материальные дивиденды от своих успехов. Но политкорректность культивирует в успешном человеке чувство вины и стыда, предлагая ему замысловатые софизмы типа бесконечной во времени исторической вины целых народов перед другими народами. И неважно, что, например, рабовладение в Америке было в 19-м веке, а нацизм в Германии – в первой половине 20-го. Неважно, что французский или британский колониализм скорее дал народам Африки и Азии импульс для социального прогресса, чем остановил его.

Мне, как и Альфреду Рейнгольдовичу, не нравится политкорректность. Разница в том, что политкорректность Альфреду Рейнгольдовичу не нравится потому, что связывает ему руки и язык, не давая ему желанной свободы называть тех, кого он считает низшими по отношению к себе, прямо в глаза низшими, и поступать по отношению к ним как к низшим, одаривая их «импульсами к социальному прогрессу», например в стиле французского или британского колониализма. Если вспомнить его поздравление российским женщинам к Восьмому марта – сразу станет понятно, о каком именно народе ведет речь уважаемый Альфред Рейнгольдович. Для него в политкорректности ненавистно то, что в ней еще осталось напоминающего совесть. Ему бы хотелось освободиться от этой химеры окончательно.

Нормальному же человеку политкорректность не нравится по совершенно другой причине. По причине того, что политкорректность – есть форма, сожравшая содержание и легализовавшая зло под брендом «варианта нормы». Когда бл**дство – вариант семейных ценностей, проституция – вариант бизнеса, зло – вариант добра, аморальность – вариант морали. И все эти варианты равны, и правда не имеет никаких преимуществ над неправдой.

Политкорректность более всего похожа на Пилата, говорящего Христу: «Что есть Истина?», при этом имея в виду, что никакой Истины нет потому, что кругом – одни «варианты истины», на проверку оказывающиеся удобными способами само– или просто – обмана.

Политкорректность – есть опустошенная оболочка, переварившая в себе сострадание к слабому, милосердие к несчастному и прощение к грешнику.

Когда мы начинаем говорить о таких вещах, как справедливость по отношению к народам, социальная справедливость, подобные Альфреду Рейнгольдовичу по понятной причине рано или поздно выруливают на генетику.

Сейчас я приведу довольно пространную цитату:

Рискуя навлечь на себя гнев общественности, повторю (вслед за Тило Саррацином) еще раз: люди не равны!

Они разные. И эта разность может лишь отчасти быть компенсирована упорством и воспитанием. Как ни грустно это констатировать, но часто люди не равны изначально, генетически. В таком заявлении есть некоторая обреченность.

Да – это неравенство фатально.

Но, тем не менее, это правда, и гораздо правильнее ее признать, чем строить общество, делая вид, что это не так.

Напрасно думать, что игнорирование генетического неравенства есть проявление гуманизма по отношению к слабым.

Что это некая невинная и простительная форма социального милосердия. Уверяю вас – это опасное заблуждение. Россия, более чем кто-либо, уже наступала на эти грабли. И пусть ее опыт будет серьезным предупреждением всем тем, кто считает, что генетически обусловленного интеллектуального неравенства не существует.

Начнем с того, что поборники генетического равенства попросту вообще отрицают генетику как науку о наследовании различий.

И в этом смысле они становятся в одну шеренгу с товарищем Сталиным, который как раз и объявил генетику буржуазной лженаукой. Ведь Сталин, которого можно назвать каким угодно злодеем, тем не менее безусловно не был идиотом. И генетику он отрицал отнюдь не в приступе бессмысленного самодурства. Сталин был человек последовательный и понимал, что генетика мешает ему уничтожать интеллектуальную элиту нации. А уничтожать очень хотелось. Поэтому и был выдвинут тезис о том, что новую (не хуже, а даже лучше старой) элиту можно попросту воспитать. А вся эта чепуха про наследование интеллектуальных способностей тормозит победу прогрессивного пролетариата над паразитирующей буржуазией и выродившейся аристократией.

Внимательно прочитав то, что написал г-н Кох, мы можем понять, почему именно проклятые коммунисты назвали генетику «продажной девкой империализма». Именно из-за засилья таких людей, как Альфред Рейнгольдович, в мировой политике того времени. Именно из-за того, что слишком многим было выгодно найти применение генетики в политике и обосновать с помощью нее две вещи: 1) генетическое неравенство этносов; 2) генетическое неравенство элит и управляемых этими элитами народов. Чтобы, по словам самого Альфреда Рейнгольдовича, построить такой мировой и государственный порядок, который учитывал бы фатальное генетическое неравенство людей.

Полагаю, что практический эксперимент и его результаты известны всем читателям.

И стоит, конечно, еще раз заострить внимание на выводах.

Дело ведь не только в постановке проблемы и констатации элементарных фактов. Это правда, что чернокожие как правило достигают лучших результатов в беге и баскетболе. Это правда, что евреи – усердны. Это правда, что немцы – пунктуальны. Это правда, что генетика может стать фактором решающего неравенства в области физического или интеллектуального развития – генетические нарушения и болезни никто еще не отменял. Пока не отменял.

Проблема не в наблюдаемых фактах. Проблема в выводах, которые мы из этих фактов делаем.

И эти выводы гораздо больше говорят о нас, нежели о генетике или о природе политкорректности.

Ответ на генетический вопрос – это граница, пролегающая между двумя мирами, мира между которыми не будет никогда.

Потому что один мир в качестве ответа на генетику строит порядок, легимитизирующий «фатальное генетическое неравенство людей», а второй мир считает человека и его творческий потенциал – неповторимой и не имеющей равных ценностью, а создание условий для реализации этого права на раскрытие творческого потенциала – обязанностью всего общества, созданного людьми, непрерывно раскрывающими свой творческий потенциал в интересах друг друга и помогающими друг другу в творчестве. Потому что, теряя творческий потенциал хотя бы одного человека, мир несет невосполнимую утрату.

Способности человека должны быть раскрыты и реализованы. Вне зависимости от их масштаба. Потому что, только реализовывая себя как творца, человек может быть счастлив. А право на счастье имеет каждый.

Никто не может построить свое благополучие за счет лишения кого-либо другого права на счастье.

И ни один из этих миров не потерпит параллельного существования другого. Первый – из хищнического желания пожирать, второй – потому что сострадание к обитателям мира первого потребует от людей с совестью действия.

Фактически заявление Альфреда Коха можно расценивать как дипломатическую ноту первого мира – второму о том, что у них есть территориальные притязания на Российскую Федерацию с целью придания нам «импульса» им. Африки.

Мы приняли и поняли послание, Альфред Рейнгольдович. И мы ответим.

Почему либералы ненавидят свободу

1 июня 2012

Засиживание хороших слов непонятно кем началось не вчера. Я предлагаю вспомнить, что не любимое никем слово «либерал» вообще-то происходит от «libero» – освобождаю.

Свобода – отличная штука. Если верить Библии, то свободу придумал сам Бог. Бог так полюбил человека, что решил дать ему то, чего не было ни у кого из творений – Свободу. С целью даровать человеку свободу он дал ему первый запрет – не есть с дерева познания Добра и Зла. Не лишил человека возможности есть с этого дерева, а именно запретил, оставив возможность этот запрет нарушить. Чтобы у человека появился выбор между послушанием и не послушанием. Выбор – то есть Свобода. Так благодаря первому запрету человек стал свободен. Это первый парадокс во всей этой истории.

Вылетев из рая и обнаружив, что отныне смертен (причем смертен ото всего подряд), наг, нищ и обязан пахать, пасти и вкалывать, – человек несколько расстроился и принялся решать вопрос своей зависимости от, прямо скажем, не райской окружающей среды. Он начал бороться за свою свободу от нее.

Он боролся за свободу от болезней и открыл сначала гигиену, а затем и медицину, которые незамедлительно наложили на него множество запретов. Он боролся за свободу от голода и холода, что потребовало запретить себе бездельничать. Он боролся за свободу от незащищенности и одиночества – и изобрел семью и государство. А вместе с ними он изобрел обычаи, традиции и законы.

Человек освобождался, давая себе запреты и накладывая на себя обязанности. Запрещая себе что-либо, отказываясь от чего-то – например, от человеческого мяса, жертвоприношений, прелюбодеяния или клеветы, человек не только оформлялся, отсекая от себя все лишнее – он приобретал новые свойства, которых ранее не имел: он получил возможность смотреть на окружающих, подобных себе, уже не как на еду, гонцов к богам, самок и соперников, а как на сограждан и товарищей. Человек приобретал способность осознанно любить себе подобного, что стало приближать его к Богу.

Открытие любви для души человеческой, наверное, значит столько же, если не больше, чем первая НТР (переход от присваивающего вида хозяйства к производящему).

Человек запрещал себе все больше и больше, принимая на себя все большие и большие обязанности. И к концу позапрошлого века речь уже зашла о том, что человек откажется рассматривать себе подобного как источник наживы, откажется от эксплуатации человека человеком и, таким образом, освободит труд и превратит его в творчество.

К сожалению, стечение ряда обстоятельств привело к технически преждевременному началу Красного Проекта и последующему его краху.

Основной альтернативой красной идеологии освобождения труда стала идеология, как бы в насмешку назвавшаяся либеральной.

На мой взгляд, либерализм, который зародился в Европе как антитеза абсолютизму и сословному расслоению – не совсем то, что мы имеем на руках сейчас с инкорпорированным в эту идеологическую систему антисоциализмом и антисоветизмом.

Если тот старый добрый либерализм требовал признания за человеком прав и достоинства вне зависимости от происхождения и таким образом действительно был ступенькой на лестнице освобождения человечества, то либерализм новый – образца Айн Рэнд – требует категорического расслоения человечества даже не на классы, а скорее на касты, где благородство происхождения или дворянское звание заменялись на богатство.

Богатство стало признаком правильного распоряжения собственной судьбой и свободой. Регулирующая роль государства в целях общего блага объявляется подавлением свободы. Когда любая власть выдавливается из общественного пространства, в обществе остается только одна власть – власть денег.

Эксплуатация человека человеком, таким образом, – это уже не постепенно устаревающий рудимент, подлежащий отмиранию, типа каннибализма или групповых браков, а священное право правильно распоряжающегося своей свободой по отношению к неправильно распоряжающемуся. («Если ты такой умный – почему ты такой бедный?»)

Перерожденный, переживший свою историческую актуальность либерализм начал снимать те запреты и обязательства, которые ранее человек на себя брал с целью освободиться от зависимости перед средой. Начала разлагаться традиционная мораль.

Парадокс, но, снимая с себя обязательства по отношению друг к другу, снимая запреты, человек все больше возвращался в свое «адамово проклятие» – с атомизацией общества, разрушением семьи, со все возрастающей зависимостью от внешней среды, которая изменила свою природу, когда график температур или магнитуда колебаний при землетрясении оказывают на жизнь человека не большее влияние, чем график котировок и стоимость фьючерсов.

Со все исчезающей способностью управлять своей судьбой, с пропадающим значением любви в отношениях.

С целью увеличения собственного ареала господства, а также лучшей эксплуатации трудовых и природных ресурсов либерализм выдвинул альтернативный проект развития человечества – уничтожение государств, уничтожение религий, уничтожение самого определения человек как понятия священного – и превращение его в такой же ресурс, как нефть или рогатый скот, с ценностью, измеряемой в денежных единицах.

Это уничтожение позиционируется как освобождение – снятие барьеров, запретов и обязательств. Единственный нюанс в том, что именно эти запреты и обязательства делают нас свободными людьми.

Я это все вот к чему. В связи с наступившим системным кризисом созданной на руинах Красного Проекта либеральной мировой системы у нас возникло окно выбора в какой-то мере сродни выбору Адама – срывать ли яблоко или не срывать. Как мы понимаем свободу: как запреты себе, освобождающие нас для чего-то нового и друг для друга, или как разрешение себе существовать без развития с целью друг друга потреблять?

И тут мало угадать правильный ответ. Надо еще на самом деле – практически – ответить.

Беспричинные инопланетяне и добрые вампиры. К особенностям передовой пропаганды

9 июня 2012

То, что Запад устроил в Северной Африке и на Ближнем Востоке, разрушив одного за другим, сначала Тунис и Египет, потом Ливию и теперь подкрадываясь к Сирии, мне по жанру более всего напоминает нечто из западного же кинематографа. «Битва за Лос-Анджелес», «Морской Бой», «Трансформеры» и другие произведения кинематографа, заточенные под интересы Министерства обороны США в области вербовки новобранцев.

Суть произведений примерно такова. Где-то в космосе находятся технологически превосходящие нас пришельцы, которые в любой момент, когда им главный ганглий заклинит, могут прилететь, сесть на небоскребы высокотехнологичной жопой, раздавить ею Великую Американскую Мечту, Страну Смелых и Свободных, а потом начать выкачивать из налогоплательщиков кровь, а из окружающего мира еще что-нибудь – например, воду. Но ни в коем случае не нефть, иначе у смотрящего это кино среднего американца могут появиться нежелательные ассоциации.

Мотивация у инопланетян при этом, как правило, отсутствует, и все их полеты и стреляние по небоскребам объясняются на уровне реплики абстрактной Марфы Фоминишны 95-ти годков от роду: «Им надоть, они и летають. А што они все расколошматили, так на то они и гумноеды-нехристи».

Инопланетяне, которые все крушат безо всякого смысла по инопланетянской своей тоталитарной природе, очевидно противопоставляются ВС США, которые громят все осмысленно и из лучших побуждений.

Это как бы взгляд на себя снизу. С позиции собственных жертв, но не пристально – чтобы не замечать мотивов, не акцентироваться на сходстве, не приводить зрителя к пониманию тех людей, которых, возможно, вот прямо сейчас бомбят.

При этом в качестве основного культурного продукта такого типа фильмов производится поведенческий стереотип, который укладывается в черепную коробку зрителя: «мы – оплот Свободы поэтому мы – Ценность и должны себя защищать», «вступайте в вооруженные силы Соединенных Штатов».

Это продукт, рассчитанный на молодого, физически здорового неудачника, способного к строевой службе.

Для другой целевой аудитории применяется другой прием – обучение лояльности. Тут замечательно работают девочковые фильмы про вампиров.

Вампир в этом жанре – образ элиты, которая прекрасно выглядит, долго живет, пользуется красивыми вещами, – и все это за счет прямого потребления обычных людей.

В них закладываются поведенческие сценарии и мировоззрение, которые позволят человеку быть «лояльной пищей».

Особенно важно то, что в вампиры (то есть в элиту) невозможно выбиться, добиться элитного статуса. Элита закрыта. Статус элиты передается через укус. В элиту – приглашают, а не входят. И приглашение это нужно заслужить лояльностью, что, например, в течение уже нескольких серий проделывает героиня наипопулярнейшего сериала «Сумерки».

Все эти стереотипы и поведенческие сценарии с успехом переносятся с отдельных людей на целые государства. Запад ведет себя в точности как вампир по отношению к остальному человеческому населению планеты.

Западное сверхпотребление, продолжительность жизни населения, индустрия красоты и моды, айфоны, западное могущество и западная инновационная экономика, западная демократия держатся на неоколониальной системе, брутальные проявления которой мы сейчас можем наблюдать в Северной Африке.

Право же на свое привилегированное положение, право на жестокость по отношению к донорам Запад обосновывает… продолжительностью жизни, уровнем потребления, иновационной экономикой, демократией и гей-парадами. То есть выдает следствие за обоснование.

При этом, как и настоящий вампир или несущий сверху высокотехнологичное разрушение инопланетянин, Запад без своих жертв и доноров – просто не существует.

Стоило глобализации дойти до такого уровня, что ранее огромный мир, в котором можно было много предпринять для своего успеха и о чем никто бы никогда и не узнал или узнал слишком поздно, превратился в небольшой городок, где каждый у всех на виду, – как Запад, в точности как вампир из классического фильма, побледнел, осунулся от недостатка крови и начал разлагаться.

Пришлось начинать избавляться от ранее прикормленных приспешников, в результате чего финансовый кризис в этих странах стал лютовать особенно сильно, а страны-доноры, начавшие было обрастать мясом, подверглись показательному растерзанию.

Что все это значит для нас как для любителей кино?

Это значит, что в ближайшее время нас, скорее всего, просто захлестнет поток фильмов про беспричинных инопланетян, от которых нас может спасти только ВС США, и добрых вампиров, которые на нас когда-нибудь женятся.

Жизнь будущих мертвецов. О разнице между их апокалипсисом и нашим

Семен задумался о жизни, грустит и пьет десятый день.

А Николай веселый ходит, все время думает про смерть.

Гениальное стихотворение неизвестного автора

27 июля 2012

Коллега Чаусов на днях совершенно точно отметил странную популярность жанра «скучного апокалипсиса» в современном западном кино.

За последнее время вышло сразу несколько фильмов этого печального и безнадежного жанра: «Меланхолия» Ларса фон Триера, «4,44» Абеля Ферары и «Ищу друга на конец света» Лорен Скафария.

Вот примерные содержания картин.

«Меланхолия»: Свадебная вечеринка оборачивается катастрофой вселенского масштаба: обнаруживается, что на Землю надвигается планета под названием Меланхолия. С каждым часом она все ближе, и шансов на выживание у человечества все меньше… (Кинопоиск)

«4,44»: Ученые объявили последний день на Земле, но он оказался похож, если и не на обычную пятницу, то на последние часы рождественского вечера, когда уже прекратилась подарочная лихорадка, все сидят по домам с родными и близкими, редкие прохожие и машины спешат к своим. Сиско (Уиллем Дефо) и Скай (Шенин Ли) готовятся встретить опустошение планеты в квартире на Манхэттене – смотрят новости, записи интервью с Далай-ламой и лекций экологического пророка Альберта Гора, в последний раз занимаются сексом, медитируют; Скай пишет картину, Сиско пытается дозвониться дочери…

Ведущий новостей в последний раз прощается со зрителями, разносчик приносит последние коробки с китайской лапшой, с крыши соседнего дома шагает мужчина. (Газета. Ру)

«Ищу друга на конец света»: Индейцы майя были правы: дни нашей планеты сочтены. Астероид с нежным именем Матильда, несущийся на полной скорости к Земле, остановить уже не удастся, всему живому на планете осталось всего лишь три недели. Разумеется, каждый реагирует на невеселую новость по-своему: кто-то, вооружившись арматурой и бейсбольной битой, идет громить магазины и жилые кварталы, кто-то устраивает масштабные оргии, кто-то спешит расстаться с жизнью, не дожидаясь остальных. (Газета. Ру)

Метеорит или планета с нежным названием, погромы, самоубийства, оргии. Сходство этих текстов напоминает мне страницы школьного учебника по геометрии с однотипными примерами. Сходство это определенно не может быть случайным. Западный человек начал решать какую-то важную для него лично мировоззренческую задачу.

Какую?

Можно вдаться в конспирологию и предположить, что некая мировая закулиса руками режиссеров Феррары и фон Триера (что само по себе довольно фантастично) подготавливает человеческое сознание к масштабному катаклизму.

Можно пойти с социологических позиций и предположить, что это культурная реакция на изменяющуюся социальную обстановку на западе – кризис общества потребления, воспринимаемый как условный конец света.

Мое объяснение намного неприятнее.

Ранее жанр апокалипсиса также был популярен. Но в каждом фильме присутствовал герой-спаситель и сопутствующая ему надежда на продолжение жизни человечества и цивилизации. Даже после смерти главного героя – жизнь продолжается, остается память о нем, плоды его жизни, друзья, дети. Остается мир, в котором цветут цветы, растут деревья и – рождаются новые дети.

В новой же традиции – надежда исчезает полностью, после катастрофы не остается ничего.

На мой взгляд, причина такой резкой перемены заключается в неизбежно вытекающей из секуляризации и либерализма утрате Западом христианской веры, которая давала человеку надежду на преодоление смерти, утрате героической идеи, которая меряет человека совершенным, а не потребляемым: совершенное остается – даже после того как процесс потребления прекращается вместе с остановкой дыхания и сердцебиения.

Западный отторженный от веры (любой веры) человек, воспитанный в идеологии потребления, не может рассмотреть ничего за пределами своего собственного существования. Его смерть означает для него одновременную вселенскую катастрофу – уничтожение всего мира. Именно отсюда – и жанр.

Поскольку воспитан человек именно в обществе потребления, а следовательно, возлюбил себя как Бога и поклоняется себе, то он лишен того, чем защищались от страха смерти его верующие предки – любви к Богу, к стране, к народу, к жене. Все вышеперечисленное в его сознании – не объект любви, а среда обитания или объекты потребления. И, следовательно, никакого самостоятельного смысла не имеют и не дают.

Для современного западного секулярного человека он сам и окружающие его люди – временно живые мертвецы. Это общество будущих мертвых. Это те, кто временно шевелится, а потом навсегда перестанет. Все эти люди – сограждане Абсолютного Ничто. Это вопиющая и плачущая о себе пустота.

Единственное, что утешает современного европейского человека – только относительно большая продолжительность жизни, это благополучное «не сейчас». И наркотик потребления, который в виду глобального кризиса заметно снизил свое воздействие. Фильмы этого жанра анализируют как раз тот момент, когда у зрителя отнимается его страусиное «не сейчас», и спрашивают: «А если сейчас, то что?»

В результате ответ выглядит в точности как обычная человеческая жизнь, только в крайнем и концентрированном варианте. Временно живые мертвецы внезапно начинают беспричинно совокупляться, пить, красть, убивать, грабить и мародерствовать, плакать и кончать жизнь самоубийством – то есть делать все то же самое, что делали раньше (или хотели сделать), но быстро и суетно, словно обжора, запихивающий в рот куски, давящийся, обжигающийся, перемазывающийся – только потому, что обеденное время подошло к концу.

Эти фильмы безнадежны и плаксивы именно потому, что безнадежно секулярное мировоззрение, а персонажи трахаются, грабят и убивают себя именно потому, что секс, потребление и самоубийство – единственные ответы, которое секулярная гуманистическая европейская цивилизация припасла на такой случай.

Собственно, это и есть ответ на вопрос «Что такое вера?»

Вера – это страстная, могучая, пылкая надежда на победу над смертью. Страстная надежда на то, что мы не прекратимся, и любовь наша не потухнет, а спасет нас и даст нам вечную жизнь – не для того, чтобы ходить вечно в белых туниках и играть на арфах, а для того чтобы творить еще больше, соучаствуя в том, что Христос назвал «се творю все новое».

Что же касается теперь уже не их, а нас, то я не вижу никакого другого способа не погружаться в слизь саможаления и созерцания наступающего ужаса небытия, кроме как любить жизнь с такой силой и полнотой, чтобы не оставалось места для страха смерти.

Каждый день просыпаться и засыпать с одной и той же молитвой о том, чтобы Бог помог тебе быть таким, каким он тебя задумал, а не как попало. Так сильно любить друг друга, своих жен, мужей, детей, народ и Родину, чтобы на страх не оставалась пространства в сердце и времени.

И, если уж на то пошло, и Апокалипсис наступит, – встретим его вместе. Как и полагается братьям, как и полагается народу, которым мы и являемся.

На миру и смерть красна.

А с вами мне ничего не страшно.

Призрак сверхчеловека

14 августа 2012

В своем интервью известный галерист и организатор выставок того, что в некоторых кругах называется «современным искусством», Марат Гельман, в числе прочего сказал следующее:

«Кирилл должен сказать, что церковь не должна вмешиваться в дела государства – и не будет больше. События декабря показали, что церковь ошиблась. Когда люди вышли на улицы бороться против лжи, они ведь, по идее, были не за Путина, не против, – они были против фальсификаций. Церковь как носитель нравственных традиций должна была сказать: власть может быть любая, но врать нехорошо. Но она заняла позицию – мы защищаем власть, потому что мы тоже власть. А в Польше, когда была большая антисоветская борьба, церковь встала на сторону народа – и выиграла. Сейчас, мне кажется, церкви нужно каким-то образом подать сигнал, что была совершена ошибка и что далее церковь будет стараться уходить от политических вопросов».

В переводе на русский это означает примерно: «Встаньте на колени, покайтесь, поклянитесь на верность новому господину, и мы больше не будем вас преследовать».

Довольно странно слышать такие заявления от шута горохового, если не знаешь, кто за этим шутом стоит.

По сути своей – это расширенный, расшифрованный ультиматум, предъявленный либеральной частью российской элиты Русской Православной Церкви вообще и Патриарху Кириллу лично, и ранее, кстати, кратко сформулированный Надеждой Толоконниковой («Толокно»).

Я полагаю, что всем понятно, что Марат Гельман, как и Толокно – человек не самостоятельный. За ним стоит кто-то повыше, за этим кем-то еще кто-то повыше, а там уже и ниточка в Кремль привела, а над человеком из Кремля – та часть мировой элиты, что занимается внедрением либерально-фашистского проекта глобализации.

Понятно, чего они хотят добиться.

Цель первая – вынудить Церковь отказаться от многовекового, идущего еще от Византии принципа симфонии Церкви и государства. Таким образом, решается сразу несколько тактических и стратегических задач: удаление Церкви с пути к власти в России и превращение ее в свой инструмент – инструмент разрушения государственности. И, разумеется, удаление Церкви как объединителя русского пространства – Украины, Белоруссии, Молдавии и т. д.

Цель вторая – вынудить Церковь к вероучительной либеральной реформе, к отказу от отстаивания традиционных идеалов и устранить Церковь со своего пути к идеологическому доминированию на российском пространстве. Таким образом, открывается возможность к окончательной «авторизации общества», придания ему аморфности, лишение его возможности сопротивляться негативным культурным, социальным и политическим изменениям.

Если необходимо емко, в одно слово, охарактеризовать обе эти цели, то этим словом будет слово «разложение».

Но это только малая часть рассматриваемой нами проблемы.

А вот вам вторая часть проблемы: А почему они вообще решили, что такая постановка вопроса, как разрушение симфонии государства и Церкви, – возможна? Где они почувствовали такую слабость, которая в состоянии дать им шанс?

Ну, во-первых, есть некоторый опыт. Как указал в своем интервью Марат Александрович, есть опыт польской католической церкви (которая отважно возглавила в 1980-х борьбу за национальные ценности, а теперь имеет дело с демографическим провалом, гей-парадами на улицах Варшавы и постоянным падением процента верующих). Не стоит также забывать и ситуацию с Сербской Православной Церковью, когда прекрасный человек – Патриарх Павел – упустил из рук свой клир, и часть его поучаствовала в «бархатной революции». Кстати, именно в этом причина любви либералов к покойному сербскому Патриарху и жажда постоянно противопоставлять его аскетизм дорогим часам Кирилла. Причина злобы на самом деле в том, что, глядя на Кирилла, они понимают – с этим такие фокусы не прокатят.

Во-вторых, некоторые надежды им внушает имеющееся в Церкви «власовское лобби», представленное наиболее ярко власовским батюшкой Георгием Митрофановым. Большое влияние в Церкви «власовское лобби» получило в результате восстановления канонического общения РПЦ и РПЦЗ (Русской Православной Церкви за рубежом), которая ранее успела изрядно послужить как Адольфу Гитлеру, так и ЦРУ. Тут надо отдельно отметить услуги семейства Раров. Я говорю о семье того самого журналиста Александра Рара. Если вы походите по Вики по его родственникам, то обнаружите, что семья Раров имеет отношение ко всему подряд, что так или иначе затрагивает русский коллаборационизм в годы Великой Отечественной и холодной войны, а также РПЦЗ. Вся семья по всем веткам и направлениям нашпигована деятелями РПЦЗ, предателями из РОВС, Национально-трудового союза, РОА и черт знает еще какой нечисти. Это, кстати, к вопросу о том, откуда вдруг у высших чиновников нашего государства вдруг брался иногда интерес к Ивану Ильину.

Но самой главной причиной их надежд и чаяний является тот факт, что у российского государства и Церкви нет общей, связывающей их цели. И пока этой цели нет, можно интриговать по-крупному, а не в тактическом плане.

Дополнительным стимулом к немедленному действию служит то, что на горизонте явственно забрезжила возможность нового Красного Проекта в союзе с традиционными гуманистическими религиями, которые чувствуют для себя реальную опасность, исходящую от проекта Нового Мирового Порядка, основанного (сейчас-то у кого-нибудь остались сомнения? а почему?) на секуляризации и дегуманизации общества. Это заставляет авторов Нового Мирового Порядка действовать быстрее, чем им бы хотелось, в условиях кризиса мировой капиталистической системы и будучи неподготовленными.

В общем, маски почти слетели. И эта ситуация дает нам исторический шанс.

Вышеперечисленные исторические и идеологические противоречия традиционно наиболее остры и угрожающи именно в России – благодаря ее почти мистической способности выявлять скрытую суть всех вещей и явлений. Именно поэтому новая надежда для человечества обязана родиться именно в нашей несовершенной, но такой удивительной и такой прекрасной стране. Решение должно быть поистине русским – простым, надежным, доступным, понятным каждому и рабочим. Что-то вроде идеологического автомата Калашникова. Этот автомат находится на гербах нескольких государств как символ их борьбы за свободу. Та идеология, что родится на нашей земле, неминуемо войдет в миллиарды сердец – благо опыт у нас есть.

Нам нужен прочный союз, который красные (верующие и неверующие) могли бы заключить между собой.

Что общего у ученого Курчатова, у монаха Сергия Радонежского, у космонавта Гагарина, у св. Франциска, у монаха Дамо, у Данте, Микеланджело, у Достоевского?

Это стремление к плодотворному совершенству человека. Совершенству, обогащающему собой всех. Совершенству разума, выражающемуся в познании, в науке и человеческой экспансии за прежние пределы. Совершенству тела, выражающемуся в здоровье, долголетии, спортивных достижениях и красоте. Совершенству души, подразумевающему развитое умение любить.

Я говорю о цивилизации человекостроительства, выведения человека на новый уровень своего развития. Как когда-то современный Homo S. Sapiens (Человек Разумный) произошел от Homo Habilis (Человек Умелый), а тот, в свою очередь от Homo Erectus (Человек Прямоходящий), так из современного нам Homo Sapiens должен произойти новый вид человека – Homo Verus (Человек Истинный). Сначала человек поднялся телесно, потом поднялся его разум – сегодня нет нужды важнее, чем возвышение души и целей человека.

Пришла пора великого образования – то есть придания человеку образа Того, Кто по своему образу его создал.

Эта идея созвучна православной идее «обожения человека», аскезы – обрезания сердца, творческого преобразования мира и «стяжания духа мирного». Эта идея будет принята и мусульманами, и буддистами, и атеистами. Всеми, кому дорог человек.

И эта идея будет отвергнута всеми, кто человека явно или втайне (даже от себя) презирает. Эта идея неприемлема для тех, кто хотел бы видеть человека свободным прежде всего от образа, формы, а вместе с нею утратившим и суть – дух, волю и силу, превратившимся в лужу слизи, которую можно топтать или помещать в абсолютно любые удобные или рентабельные условия.

Произнесите эту идею в обществе, и вы мгновенно увидите тех, кто придет от нее в ярость и первым делом закричит о свободе.

Эти люди инстинктивно чувствуют, что что-то сдвинулось в мире в неприятную для них сторону. Они чувствуют незримое прикосновение истории.

Это призрак бродит по планете. Призрак сверхчеловека.

У него русский акцент.

Окончательная интеллигенция

30 августа 2012

…Изначально предполагалась, что интеллигенции уготована особая судьба в нашем народе – роль разума, которому надлежит осветить своим светом и облагородить наши тела, наши дела и души, помогая нам постигать новое, действовать разумнее, понимать тоньше и глубже основы морали и человеческой этики. Это – самая, возможно, важная задача в развитом обществе.

Но все это было возможно и остается возможным только в одном случае. Если интеллигент, приобретая образование и возможность другого уровня потребления, не дезертирует из народа, частью которого призван являться.

Для того чтобы продолжать быть народом, нужно уметь уважать его несмотря на его поражения и недостатки, радоваться его радостям, горевать вместе с ним его горестями, праздновать его праздники и никогда не противопоставлять свои интересы интересам народа, никогда не презирать его, никогда не глумиться над тем, что для народа свято. Единственное, что способно научить интуитивно без долгих и мучительных тренировок выполнять все эти правила и соблюдать запреты – глубокая, искренняя, настоящая любовь к этому народу. Почтительная любовь ребенка к родителю, затем – пылкая страсть влюбленного, потом ответственная и надежная любовь супруга к супругу, а затем мудрая как родителя к ребенку. И каждая должна прийти в тот самый нужный час, не задерживаясь и не торопясь.

Вся эта мощная социальная конструкция оказывается в заложниках у совершенно нематериальной субстанции – умении любить. Умении таком эфемерном, таком неформальном и таком необязательном. И самое главное – таком невыгодном, неудобном и нерентабельном.

И мы должны констатировать: сегодня российская интеллигенция в большинстве своем действует не по назначению. Каждая интеллигентская исповедь в собственной интеллигентности сегодня начинается с перечисления причин, по которым он разлюбил народ и страну – сколько их, этих исповедей, не коллекционируй. Кого-то накрывает за вкусным ужином за границей, кого-то прихватит у пропахшего мочой привокзального сортира. Кого где. Но самое главное в этой исповеди одно – «я больше не люблю тебя, Родина» и «я больше не такой». И при рассказах о своих переживаниях – довольно посредственных, прямо скажем, по сравнению с неинтеллигентными переживаниями рабочих с их производственными и денежными проблемами, солдата или офицера, побывавшего на войне, но так и не решившего пока квартирный вопрос, – складывается впечатление, что рвется что-то глубинное. Такие страдальческие интонации мог бы выдать какой-нибудь гей при рассказе о том, как он сменил ориентацию. Уже в этом – самом первом вопле новорожденного интеллигента – ухо чувствует деградацию, разрыв между предназначением и выбранным мировоззрением, а также прилагающейся к этому мировоззрению биографией конкретного индивидуума.

Чем больше пропасть между интеллигентом и народом, тем больше пропасть между предназначенным интеллигенту и реальным содержанием его жизни, тем ужаснее деградация.

Деградирует решительно все, но в первую очередь, безусловно, понятия, при помощи которых человек познает и описывает реальность. Все мы любим виртуального правозащитника и «брайтонского интеллигента» Льва Натановича Щаранского. Он обогатил наш словарь такими терминами как «совестливость», «неполживость», «слезинка ребенка» и так далее.

Парадокс этих терминов состоит в том, что их форма абсолютно противоположна содержанию – в силу деградации, произошедшей с носителями этих понятий. Так, «неполживость» обозначает способность бессовестно врать с целью подчинения слушающего, «почитание слезинки ребенка» – способность к лицемерию в стиле «онажемать!» или «унеежедети!» с целью обеспечения сообщникам безопасного отхода на заранее заготовленные в политические убежища.

И вообще – все эти понятия суть не что иное, как крючки и присоски, аналогичные тем, которыми паразит прикрепляется к носителю.

Особое место в этом ряду занимает такое слово как «совестливость». «Совестливость» российского интеллигента – есть не что иное, как способ навязывания окружающему народу себя в качестве морального авторитета. Российский интеллигент никогда не стыдится своих собственных дел – ни соучастия в раскраже с последующей распродажей Отечества, ни призывов сдаваться в руки головорезов солдат, которых дома ждут матери и невесты, ни надругательства над матрасом, ни наркоторговли, ни кражи спиртзавода. Все это – частные случаи его уникальной частной жизни, и призывать его к ответственности за них в тот момент, когда он пытается раскрыть вам Истину куда большего масштаба – просто-напросто репрессии.

Российский интеллигент стыдится чего-нибудь большого. Желательно огромного. Это подчеркивает масштабы его совести. Ему подавай такой предмет стыда, в котором каждый поучаствовал, который каждому или же большинству дорог и важен – чтобы никто не остался в стороне от обвинения. Типовой русский интеллигент современности стыдится сразу за всю Россию, за ее историю, за политику, за искусство, за народ, за религию. Особенно удачно стыдиться за православие – оно и повинно в возникновении что государства, что народа.

Отличие этой деградантской совестливости от обычной человеческой совести в том, что совесть тихо говорит человеку о том, что он плох и должен измениться и исправиться, совестливость же – громогласно заявляет о мощном моральном превосходстве своего носителя над окружающими. Это превосходство заключается в том, что его совесть – тоньше настроена, чем у большинства. Совестливость – претензия на право управлять большинством и назначать ему моральные ориентиры – определять для других людей разницу между добром и злом. Совестливость – спам-реклама аутсорсинга познания добра и зла, инструмент порабощения и паразитирования. Фактически фраза, построенная по типу «Мне стыдно за Россию/РПЦ/Государство/Историю России» в переводе на русский означает: «Я совершеннее вас – делайте то, что я скажу».

Естественно, у многих людей возникает вопрос: а кто такой этот человек, который призывает меня служить его идеалам? Ответ на этот вопрос у настоящего интеллигента и у российской «интеллигенции», естественно, разный. Когда такой вопрос задают Жоресу Ивановичу Алферову, он всегда может назначить конкретный круг вопросов, в которых он компетентен, причины, по которым его что-то не устраивает, и основания, которые дают ему право считать себя в чем-то компетентным и имеющим право на доверие. Когда такой вопрос задают российскому «интеллигенту» – никакой конкретики вы не дождетесь. Вы только узнаете, что ему за вас стыдно, а следовательно он – выполняющий эту важную функцию за вас – значительно лучше, чем вы.

Настоящий интеллигент нагло, не стесняясь, любит свой народ – вас. Именно это доказал все тот же Жорес Иванович в своем эпическом эфире либерального телеканала «Дождь», о котором я что-то часто вспоминаю. Там он заговорил о славянстве, о триедином русско-белорусско-украинском народе. И столь же была показательна реакция на его слова – интеллигентных ведущих в студии начало отчетливо корежить.

Михаил Васильевич Ломоносов окончательно доказал свою любовь к русскому народу и России своими трудами по очищению истории от норманнской теории и тем, что посвятил один из своих трудов теме увеличения и распространения русского народа. Юрий Лотман отдал свою жизнь русской филологии, Пушкин – русской поэзии. Денис Васильевич Давыдов успел послужить и русскому языку, и славе русского оружия. Никогда такого не произойдет с российской «интеллигенцией» – слишком высоко их презрение и к стране, и к народу, и к его культуре и истории.

Наша интеллигенция – суть самозванцы, претендующие на уважение и почет, равный почету, оказываемому лучшим из нас, на основаниях, которые они сами же для нас и придумывают.

Сейчас в рядах этой интеллигенции происходит очередная стадия деления. Я смотрю на некоторое смятение в рядах этой своры носителей гордынек. Многие из них струсили – они не знают, как им отнестись к эпидемии спиливаемых по всей стране крестов, к поджогам и осквернениям храмов. Они почувствовали, что происходит что-то тектоническое, что задвигалась сама почва под ногами.

Некоторые нашли для себя уютное спасение в теории, предложенной Глебом Павловским и гласящей, что оскверненные храмы и поваленные кресты – дело рук российских же спецслужб. Им неприятно оказаться на одной стороне с откровенными сатанистами, получить их в союзники и стать их легальным политическим крылом.

Что ж, страх – не любовь и не может стать основой созидания, но он может хотя бы удержать от разрушения и окончательной деградации. Хоть как-то и хоть кого-то спасти.

Что ж – хоть так.

Но есть и другие. Те, кто все-таки сделали свой следующий шаг.

Владимир Варфоломеев на «Эхо Москвы» делится мнением:

«Если это именно религиозные символы, то почему и на каком правовом основании их массово устанавливают вне территорий культовых и мемориальных объектов, таких как храмы или кладбища?

Пока не очень понимаю причин поднятого шума, если речь идет о самодельных конструкциях, не обладающих статусом исторических или культурных памятников, а потому вряд ли подлежащих государственной защите.

Без ответа на вопрос о законности действий групп граждан, произвольно воздвигающих кресты вдоль дорог и на городских окраинах, вряд ли можно корректно оценивать поступки тех, кто эти кресты уничтожает».

Владимир Абаринов – там же:

«Те объекты, которые в обиходе называются поклонными крестами, на самом деле нечто иное. Они не имеют никакого культового значения. Как сказано на одном православном сайте, кресты эти устанавливаются «на въездах и выездах в город, дабы выезжающий мог помолиться в дорогу». Нужно еще разобраться, кем установлены эти кресты, на чьей земле, на какие средства и кому принадлежат. Если это порча чужого имущества, то кто владелец и где его иск? Если земля находится в частном владении, хозяин может ставить на ней все что угодно. Если церковная – тоже. Если государственная, то религиозные символы на ней неуместны».

Хорошо знакомый нам Александр Подрабинек на «Ежедневном Журнале»:

«И, наконец, надо заметить, что срубленные поклонные кресты не являются ни культовыми сооружениями, находящимися на территории объектов культа, ни историческими памятниками, ни памятниками архитектуры или зодчества, ни городскими монументами. Их статус не вполне понятен. Но дело даже не в формальном статусе (или отсутствии такового), а в том, что установка таких крестов является проникновением церкви на общественную светскую территорию. Это никого особенно не трогало, пока РПЦ не явила миру образ лицемерия и гонителя несправедливо преследуемых».

В переводе это все означает: «Касылек-касылек! Какой касылек? Нету у вас методов против Кости Сапрыкина!» Российский интеллигент – существо, облагороженное интеллектуальной работой и высшим образованием, опускается до поведения обычного уголовника с его «не докажете» и «она сама хотела!», и до всего этого он докатился только за счет того, что однажды решил, то для него необязательно любить ни «эту страну», ни «этот народ».

И, глядя на них, я думаю: а может ли человек не просто стать духовным «ничто», но и пройти путь дальше – стать отрицательной величиной, античеловеком? Какова будет эта «окончательная интеллигенция»?

Белые банты. День непобедимости будущего

1 сентября 2012

Сегодня я отвел в первый раз в первый класс дочь. Поэтому сегодня о врагах народа я писать не буду. Не ко времени.

Я сегодня видел очень важные, по-настоящему важные вещи.

Во-первых, я видел трясущихся и схватившихся судорожно за руки взрослых, объединенных осознанием того факта, что их мелочь серьезно покрупнела и выплыла из маленькой семьи в большое общество, а следовательно, родители – какими бы они ни были разными, каких бы ни придерживались воззрений на искусство, религию, политику и даже друг на друга – теперь нужны друг другу, чтобы защищать, обучать, делать лучше своих детей. Родители отправили во внешний мир уязвимую часть себя. Теперь им нужно доверять друг другу, надеяться друг на друга. Верить друг в друга. Родительство особенно ярко показывает, как сильно мы нуждаемся в обществе. То есть друг в друге.

Во-вторых, я видел гладиолусы и астры, а также замечательно огромные белые банты, воздушные шары, школьную форму, когда мальчики в брюках, а девочки в юбочках. И это было правильно и хорошо – потому что девочки должны вырасти женщинами, а мальчики будут мужчинами, а дети должны быть детьми, а не взрослыми, из которых просто выпустили воздух. У детей не должно быть никотиновой зависимости, опыта приема алкоголя и наркотиков, пирсинга и татуировок. Я видел класс балета, борцовские ковры в спортзале, лаборатории химии, физики и биологии. Я видел комнату военного дела. И это прекрасно – потому что это нормально. А нормальность, как выяснилось за последние десятилетия, – бесценное сокровище, которое так и норовят спереть какие-нибудь доброжелательные на вид дяденьки и тетеньки с сальными глазками.

В-третьих, я слышал огромное количество советской музыки и понял – точнее говоря, еще раз вспомнил об одной вещи: в СССР школа была одним из самых главных мест человеческой жизни, одним из мест, на которых было сосредоточено внимание всего общества. Это происходило из-за присущего, наверное, только нашей стране культа детства. Этот культ детства возник на стыке трагедии поколения детей войны, детства, практически лишенного и надежды на наступление Светлого Будущего. Сейчас от культуры, возникшей на этой почве, нам остались записи детских хоров и огромное количество светлых детских фильмов, включая великолепные «По секрету всему свету», «Петров и Васечкин» и «Гостья из будущего». Сейчас в нашей культуре на этом месте не то чтобы дыра, а хуже – Гай Германика. И это очень и очень печально.

Печально, но исправимо.

В-четвертых, я слышал, как на торжественной линейке вручают грамоты за победы на олимпиадах и отличную учебу. Я слышал, как назывались русские, белорусские, украинские имена и фамилии учеников. Я слышал, как назывались фамилии армянские и азербайджанские. Немецкие. Еврейские. Фамилии со всех концов планеты. Эти фамилии объединяло одно – они отлично учились.

В-пятых, я видел множество детей. Кто сказал, что мы вымрем? Мы вымрем только при одном условии – если мы разучимся любить наших жен и отучим их любить нас. Только в этом случае нам угрожает исчезновение. А жизнь без настоящей любви…. Впрочем, мы любим и любимы, судя по курносым результатам, стоящим с букетами на линейках по всей стране.

В-шестых, я слышал гимн Советского Союза.

Когда линейку объявили открытой, грянул гимн Александрова, но по чьей-то мудрой идее – без слов, только музыка. И я услышал, как сначала родители, тихо, но потом, оглядываясь и слыша вокруг то же самое – а по-другому не могло и быть потому, что мы все свои, – все смелее и смелее, все громче и громче запели «сплотила навеки велика Русь», а потом и ребята 12-ти, 13-ти, 14-ти лет за ними продолжили «великий могучий Советский Союз».

Я слышал, как дети из армянских и азербайджанских семей, исторические родины которых опять готовы вцепиться друг другу в глотку, поют про «Отечество наше свободное, дружбы народов надежный оплот».

Они пели это потому, что запомнили. А запомнили они это потому, что поняли. А поняли они это потому, что нуждаются сами и видят, как вокруг них нуждаются люди в том, про что поется в советском гимне – свобода, дружба народов, сила, борьба, Победа.

И поэтому наша страна бессмертна. Она никогда не будет побеждена. Потому что невозможно победить человеческое желание мечтать.

Будущее наше.

Наши передовые полки в виде пока еще довольно несмышленых отпрысков уже подошли к границам его и готовы штурмом взять его столицу, выкинув из нее тех, кто хотел это Будущее у нас и наших детей украсть.

Наша задача – не подвести наших детей сейчас, продержаться, не позволить никому добраться до них до того момента, когда они смогут сами постоять за себя.

Поздравляю вам с 1-м сентября, дорогие читатели. Это наш день.

Как и все дни.

Это наша страна.

Это наше Будущее.

Потому что это наши дети.

Твое место в идеологической войне. Вопрос о школе, империи и проститутках – один и тот же

6 декабря 2012

Мы много спорим, и это правильно. И в последнее время я уверен, что мы спорим по одному-единственному вопросу, о чем бы внешне речь ни шла.

Вот, например, о сексе. Ролик, в котором питерский депутат Милонов сцепился с мадам Арбатовой по вопросу о легализации проституции. Количество просмотров ролика на Ютубе и стилистика комментариев напоминают о трейлере фильма «Чужой против Хищника».

Или вот об империи. Много копий сломано уже в боях между «национал-демократами» и «имперцами» на тему народного блага, которое, по мнению одних, заключается в европейской интеграции, сбросе этнически нерусских территорий, резком ограничении миграции, а по мнению других – в экспансии в Азию, постройке собственной идентичности и участии в процессе мировой глобализации в качестве самостоятельной единицы.

Или вот о культуре. Можно ли допустить преподавание в школах предмета «основы православной культуры» или же в цивилизованном государстве двадцать первого века это совершенно недопустимо?

И, кстати, каким должно быть российское образование – таким, каким его видит г-н Фурсенко, или таким, каким его видят подписанты этого письма?

Кипят споры, идут битвы.

Что при этом бросается в глаза? То, что огромное большинство нашего народа вообще не имеет никакого мнения по этому поводу. Это большинство просто не проинформировано относительно основных причин возникновения подобных споров и не представляет себе главных последствий того или иного решения этих вопросов.

На практике это означает, между прочим, что народ лишен реального права определять свою судьбу и из исторического субъекта, который действует, превращен в исторический объект, которым действуют.

Это несправедливо.

Поэтому ситуацию нужно исправлять. В каждом случае до людей надо доносить правду о том, что им на самом деле предлагается выбирать. И не обрезки правды, а максимально полную кусковую правду.

Еще раз: я считаю, что все вышеперечисленные вопросы и еще многие другие – на самом деле всего лишь щупальца одного спрута. И я вам это сейчас докажу.

Итак, по порядку.

Дело не в том, что легализация проституции никаким образом не улучшит общего положения проституток, в отличие от реальной борьбы с безработицей, контроля миграции, создания системы здравоохранения.

Мы сейчас не об этом.

Суть вопроса легализации проституции в двух аспектах: 1) можем ли мы признать за зло право на существование; 2) готовы ли мы соучаствовать в зле с целью придать ему более цивилизованный вид.

Аналог ситуации: вы попали в городок, где есть бордель, хозяин которого лупит «девочек» смертным боем, не дает есть мороженое и смотреть кино «Красотка». Жители города таковы, что проститутки им необходимы – они так привыкли. Полиция коррумпирована. И вот вам полицейские и горожане делают предложение: «Мы и сами понимаем, что все плохо! Станьте хозяином борделя вместо того плохого. Будьте хорошим хозяином борделя: давайте проституткам смотреть кино, следите за их здоровьем, не бейте – и все будут довольны. Горожане будут качественно е-ться, полицейским не нужно будет закрывать глаза на слишком уж грязные дела».

У вас, соответственно, два выхода: 1) согласиться и стать сутенером; 2) поинтересоваться у полицейских и горожан – а не пробовали ли они быть людьми ради разнообразия? Не потреблять себе подобных, например.

Это как раз и есть выбор, который предлагается обществу: становиться или не становиться сутенером. Готовы ли мы все оптом – дети, мужчины, женщины, старики, младенцы, ученые, студенты, слесари и продавщицы – быть сутенерами? И что в этом плохого? Ведь налоги в казну и улучшение ситуации с правами проституток – благо?

Вопрос номер два: национальное государство или империя? Что будет благом для народа?

Дело в том, что и имперцы, и нацдемы утверждают, что прежде всего пекутся о благе народа. И та и другая сторона при этом может быть вполне искренней.

Проблема в том, что они по разному понимают, что такое народ, и что такое благо.

Имперцы принимают за благо созидание и человеческое развитие, а национал-демократы за благо почитают потребление, пусть даже организовать это потребление следует путем отказа от суверенитета и развития. То есть модель национальной мечты национал-демократов – всем народом заполучить айфон. Это цель, а что необходимо делать по дороге к ней – вопрос вторичный. Народ, осознавший свой айфонный интерес, должен при неоходимости доставить кому угодно какое угодно удовольствие – лишь бы добиться.

И вот теперь мы подбираемся к сердцу спрута. Внимание, вопрос: откуда такая разница в понимании блага? Почему нам при ответе на эти вопросы вообще понадобилось привлекать такие фундаментальные понятия как благо, зло, созидание, потребление и так далее?

Мой вариант ответа на этот вопрос таков: потому что у нацдемов и имперцев – сторонников легализации проституции и противников этой легализации – разные понимания человека. Разные определения человека.

Для одних человек неотъемлемо содержит в себе идеальное, которое должно воплощаться. Для вторых человек – форма существования белковой материи.

То есть выбор между европейством, нацдемством, легализацией проституции, потреблением и имперством, особым путем, созиданием, развитием, непримиримой борьбой за человеческое достоинство и категорический отказ от соучастия в преступлении – выбор этот зависит от решения теологического вопроса о сути человеческой природы. Мы этот вопрос решаем, когда принимаем решения по этим вопросам общественной жизни. Мы решаем не только и не столько, что будет с проститутками и будем ли мы сами сосать, чтобы нам дали айфон, а мы решаем крайний философский вопрос: «Кто я?»

Пикантный нюанс еще заключается в том, что даже если мы встанем на колени, приползем к своим господам и скажем, что «да, я признаю себя протеином без всякого смысла, без идеального, да, я – тварь без Творца», сделаем все, как велено, и напомним про обещанный айфон, – не факт, что айфон вообще дадут. А не наденут, например, ошейник и не отведут в барак, где на все наши мольбы, слезы и напоминания про обещание рая потребления скажут: «Ты же сам (!), сам (!) только что признал себя белком! Почему ты жалуешься, что мы с тобой обращаемся как с белком? Да, у нас тут общество потребления. Только оно рай для нас, а для тебя тут ад. Потому что потреблять будем мы, и потреблять мы будем тебя».

Важность этих вопросов, их цена для судьбы нашего народа – предельна. Проблема в том, что мы не можем решить этот вопрос без совершенно специфических познаний, которыми в данный момент обладает только… Ну, вы поняли.

Вот отсюда, кстати, кафедра теологии в МИФИ, отсюда уроки «основ православной культуры», именно поэтому церковные СМИ поддерживают ученых из МГУ, которые хотят защитить гуманитарное образование и классическую русскую культуру.

Вот о чем на самом деле идет речь. Вот где находится линия фронта. И вот сейчас уже можно оглянуться и увидеть, кто на какой стороне линии фронта находится, и, соответственно, где у тебя друзья, а где враги.

И где ты сам. Кто ты.

О людях и разделителях. К «красному христианству» будущего

18 декабря 2012

В Сети, по телевизору, в прессе, литературе прочно обосновался аргумент, привязывающий – по мнению людей, его использующих, – коммунизм к нацизму. Аргумент звучит так: нацисты уничтожали людей по признаку принадлежности к национальности, а коммунисты по признаку принадлежности к классу.

Как правило (настолько часто, что иные случаи можно просто и не рассматривать), далее после приведения этого аргумента идут ритуальные слезы про утраченный Цвет Нации, про крепких хозяйственников-кулаков, про Россию, Которую Мы Потеряли, и так далее, а среди всего прочего обязательно будет сказано об изначально антихристианской сути коммунизма и об отрицании им собственности, освященной еще Десятью заповедями: не укради, не возжелай…

Надо отметить, что существуют и «контрагитаторы слева». Они такие левые, так выступают за равенство всех людей, что упоенно рассуждают о «людях с определенным складом мозга, которым нужен воображаемый друг» и «людях определенного уровня развития, которые боятся сами взять ответственность за свою жизнь». Но в антихристианскую агитацию среди современных красных вложено куда меньше, чем в антикоммунистическую пропаганду среди христиан – поэтому со стороны красных сегодня отторжения почти не заметно.

Вернемся к тезису, внедряемому в ряды христиан: «у нас и у них взаимоисключающие мировоззрения».

И вот именно об этом я хочу с вами, уважаемые читатели, поговорить, ибо что меня злит по-настоящему, так это низкопробное вранье, которое изначально предполагает, что собеседник – круглый идиот и вранья классом выше не заслуживает. А что меня злит просто до невероятия – так это низкопробное презрительно-высокомерное вранье, разошедшееся огромным тиражом только потому, что люди, хорошие, добрые люди наши, просто не верят в то, что им могут настолько нагло и низкопробно врать прямо в глаза люди в очках и галстуках. Наши добрые и доверчивые граждане просто не понимают, что перед ними такие же Совести Нации, как Шура.

Так насколько же коммунизм в своем отношении к богатству и собственности противоречит христианству?

Читаем притчу о богаче и нищем Лазаре (Лк.16:19-31). Перед нами богач, наказанный за богатство, и бедняк – неэффективный собственник, при жизни не вписавшийся в рынок и получивший рай за неэффективность. Так? Или дело не в богатстве? Сейчас притчу о богатее и Лазаре принято трактовать как урок об отсутствии милосердия, о презрении к бедности, а христианство на самом деле и не против богатства.

Соглашусь.

Но тут надо бы быть настолько же справедливым и к «советскому» варианту коммунизма. И напомнить, что он тоже не против богатства. Напротив, он за всяческий достаток и против бедности как инструмента эксплуатации человека человеком. Помните цели социалистической экономики? «Все более полное удовлетворение неуклонно растущих материальных и духовных потребностей трудящихся». И в христианстве и в коммунизме труд и достаток находятся на почитаемом месте. Притча о богатее и Лазаре показывает нам сходство позиций христианства и коммунизма по вопросу социального расслоения и социального высокомерия, по отношению к равнодушию богатых к страданиям бедных.

Проблема в том, что на принятии этого разделения человечества и строится капитализм с его капиталами, питающимися бедностью. Без бедности не будет и богатства. А бедность – это не только, когда мало денег и не хватает на айфон. Бедность – это маленький срок жизни, это высокая детская смертность, это отсутствие доступа к образованию и культуре. Бедность – это консервация человека, нашего брата, в первобытном диком состоянии. И богатство всего мира держится за этот порядок вещей, применяя насилие к каждому, кто хочет этот порядок изменить – что в 1980-х к СССР, что в 2010-х к бедуинскому мечтателю Каддафи. Потому что богатство не существует без бедности, а власть денег невозможна там, где все живут в достатке.

Назовем вещи своими именами: капитализм есть жестокость по отношению к человеку, применяемая не ради него же.

Это как раз и есть то, за что богатей из притчи про Лазаря отправился в ад.

…Для христианской веры и коммунистической идеологии материальные блага в равной степени не являются целью, а являются средством для высвобождения лучших качеств и способностей человека.

И в этом они вполне едины – потому что и искренних христиан, и искренних красных объединяет любовь к людям. Та самая, которая «есть Бог». Располагающий простой бескорыстной практической любовью к людям человек, заявляющий о своем неверии в Бога, – для искреннего христианина не меньший собрат по вере, чем верующий.

Вообще попытки распилить людей с помощью «непреодолимых различий в манифестах» – признаны замаскировать именно тот факт, что между настоящими красными и настоящими христианами непроницаемой стены нет. А непроницаемая стена есть только между любящими людьми и людьми притворяющимися. И именно притворяющиеся, для которых проповедь любви бессмысленна, стараются определить себя через какое-нибудь отличие в декларациях – от «погибших», «неверных», «идейно вредных».

Апостол Павел, кстати, по этому поводу высказался прямо: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая или кимвал звучащий. Если имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю веру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, – то я ничто. И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит. Любовь никогда не перестает, хотя и пророчества прекратятся, и языки умолкнут, и знание упразднится» (1-е послание к Коринфянам 13:1-8).

В этом смысле сама история с атеизмом крайне показательна.

Когда над человечеством прозвучала массовая проповедь атеизма, похоронным звоном возвестившая нам об отсутствии надежды, об иллюзорности любви, – все люди, поверившие в нее, сделали для себя разные выводы.

Одни решили, что раз Бога нет, раз нет надежды на Царствие Небесное и Божье правосудие – так создадим же его, люди, сами, и сами рассудим друг друга. Так поступили красные.

А другие услышали, что раз Бога нет, то нет совершенства и не к чему стремиться, и правды нет, и любви не существует. А значит – будем же наслаждаться всем, чем можем безнаказанно насладиться. И для этого нам нужна только сила, власть и деньги – любой ценой. Любой, потому что в мире, где нет Бога, любая цена – позволена.

Так и повелось. Атеистическая небогатая Куба учит и лечит людей по всему миру. Верующие Штаты позволяют собственным психически больным гражданам невозбранно бомжевать, а при взгляде на американского ребенка из трейлера можно четко спрогнозировать, что не учиться ему в университете – потому что «ну мы же в несправедливом мире живем, че поделаешь». В безбожной ГДР почему-то порно (это такая штука, где людей на добровольно-финансовой основе унижают до состояния мяса) не снимали, а в христианско-демократической ФРГ – только вперед.

И сегодня все по-прежнему. Ничего в главном не изменилось. Мы (официально став сто лет назад из христиан красными, затем, 20 лет назад, снова христианами, а сейчас уже как-то, по опросам, и теми и другими сразу) все так же не готовы принять несправедливость и несчастье как норму.

…Когда вспоминают ту страшную кровь, что была пролита между христианами и коммунистами, нам часто пытаются навязать прошлое как непреодолимое противоречие, но это ложь.

Были конфликты между христианами и астрономами, коммунистами и генетиками, но все прошло. Должно пройти и это. И, становясь красными, мы не противоречим Христу, а напротив – слушаемся его.

История разногласий коммунистов и капиталистов по поводу религии – это конфликт вокруг иконы, которую одна из конфликтующих сторон использовала как ширму, за которой могла творить свои злодеяния по отношению к другой стороне. То, что в ходе этого конфликта пострадала Русская Православная Церковь, виноваты не только и не столько красные, сколько те, кто пытался обосновать свое право на разделение русского народа на богатеев и лазарей, орудуя крестом как воровской отмычкой.

Правда же заключается в том, что русский народ, по слову Христову, принял решение быть совершенным (чего не смог богатый юноша из соответствующего эпизода Евангелия) – не отнять и поделить, а раздать и расстаться с самим устаревшим понятием богатства как разделителя. Была выдвинута новая формула идеала: от каждого по способностям, каждому по потребностям – что вполне соответствует древней формуле «Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам».

Еще более явно к этой формуле направляет текст, который мы в «Однако» неоднократно цитировали и будем цитировать еще: «…Необходимо, в-третьих, добиться такого культурного роста общества, который бы обеспечил всем членам общества всестороннее развитие их физических и умственных способностей, чтобы члены общества имели возможность получить образование, достаточное для того, чтобы стать активными деятелями общественного развития, чтобы они имели возможность свободно выбирать профессию, а не быть прикованными на всю жизнь, в силу существующего разделения труда, к одной какой-либо профессии.

Что требуется для этого? Было бы неправильно думать, что можно добиться такого серьезного культурного роста членов общества без серьезных изменений в нынешнем положении труда. Для этого нужно, прежде всего, сократить рабочий день по крайней мере до 6, а потом и до 5 часов. Это необходимо для того, чтобы члены общества получили достаточно свободного времени, необходимого для получения всестороннего образования. Для этого нужно, далее, ввести общеобязательное политехническое обучение, необходимое для того, чтобы члены общества имели возможность свободно выбирать профессию и не быть прикованными на всю жизнь к одной какой-либо профессии. Для этого нужно, дальше, коренным образом улучшить жилищные условия и поднять реальную зарплату рабочих и служащих минимум вдвое, если не больше, как путем прямого повышения денежной зарплаты, так и, особенно, путем дальнейшего систематического снижения цен на предметы массового потребления.

Таковы основные условия подготовки перехода к коммунизму.

Только после выполнения всех этих предварительных условий, взятых вместе, можно будет надеяться, что труд будет превращен в глазах членов общества из обузы «в первую жизненную необходимость» (Маркс), что «труд из тяжелого бремени превратится в наслаждение» (Энгельс), что общественная собственность будет расцениваться всеми членами общества как незыблемая и неприкосновенная основа существования общества.

Коммунизм стоит на христианстве. Русский коммунизм – это этап осознания Россией самой себя и своей роли в истории Человечества. Выдерни из коммунизма христианство – и останется вульгарный троцкизм, уравниловка и пошлость.

Ненависть к России, ужас перед ней происходят от того, что Россия – зародыш альтернативного будущего для всего Человечества. Будущего, в котором нет разделения людей на богатеев и лазарей, в котором у разделителей нет власти.

Поэтому у разделителей нет большей мечты, чем выдать наше прошлое за будущее, за судьбу и стравить на основе старых конфликтов красных и христиан.

Гореотумизм. Почему у них почетно презирать Родину

3 января 2013

У российского медиакласса принято говорить с народом едким суровым голосом правды. Набор правды двести лет как не меняется (в полном соответствии с концепцией единства русской истории) и состоит в том, что такую нелепую страну уважающий себя человек уважать не может. Не заслужила, не за что.

Медиакласса разного уровня у нас – где-то миллион. Поэтому он сам себе и творец, и аудитория. Согласие насчет России у них такое, что творцы иногда слишком увлекаются.

Вот, например, едко рубит правду журналист Лев Новоженов: «Вполне возможно, что проблемы многих из нас заключаются в том, что когда-то давно, в раннем детстве, нас не усыновила никакая американская семья. И даже если бы нас использовали на органы, вполне возможно, что кто-то из нас был бы органом вполне добропорядочного человека. Не так уж и плохо, я считаю, чем быть каким-нибудь козлом на площади Курского вокзала и просить докурить чинарик».

В библейской притче про Лазаря и богача богач попал в ад только за то, что радовался жизни, жрал и пил, не замечая страданий нищего Лазаря у порога своего дома. Я не знаю, какой стороной своего организма Лев Юрьевич читал Библию и читал ли он ее вообще, но мне почему-то кажется, что он никакой стороной не мог там прочесть, что богачу следовало разобрать Лазаря на органы и отослать в Рим.

А вот рубит правду правозащитница Ольга Романова: «Землетрясение в Сочи. Надеюсь, все развалилось».

Когда после вот такого наша интеллигенция (в контексте одичания россиян в христиан) закатывает истерику про Инквизицию, которая сжигала женщин за неурожаи, эпидемии и пожары – как-то особенно остро ощущаешь, что во времена этой самой Инквизиции Ольга Романова следила бы за своим языком значительно лучше.

Когда все это читаешь и слушаешь, в душе просыпаются символические деятели. Внутренний Иван Грозный, например, настоятельно рекомендует посадить Льва Юрьевича на бочку с порохом, а вокруг поставить трансплантологов с авоськами и сачками – на кого, как говорится, Бог пошлет. А что касается Ольги Евгеньевны, то тут и сам Иван Васильевич теряется, и ему не остается ничего кроме самоцитирования: «Да ты ведьма!»

Но потом, когда отдышишься и руки судорога отпускает, все же возникает вопрос: «А за что это они нас так? Мы им что – не родные? И если да – то почему, собственно?» Родились они тут же и с нами, в тех же роддомах. Учились в тех же школах, в тех же институтах. Видели все то же, что и мы. Страна у нас – одна.

Почему же мы чужие настолько, что и не знаем как будто ничего друг о друге и знать не хотим?

Ответ подскажет нам, как водится, русская классика. А.С. Грибоедов и его бессмертное «Горе от ума».

Я вот его немедленно перечитал и понял.

Это у медиакласса (ранее любившего себя под брендами «креативный класс», «интеллигенция», «просвещенное общество») особый вид коррупции.

И он не менялся вне зависимости от того, откуда происходят его носители – из допетровского дворянства или из бабелевской Одессы. И какое образование получали. Посмотрите на Чацкого, примерьте на современного представителя медиакласса, насчитайте хоть сколько-нибудь отличий.

Отбросим смутные воспоминания школы. Посмотрим на товарища Чацкого прямо. Чацкий – человек, который «хотел объехать целый свет, и не объехал сотой доли», вернувшийся с чужбины и попавший «с корабля на бал». Он осматривает современную российскую действительность. И что он видит?

Он видит гражданскую чиновную государственную службу, которая представляется ему Фамусовым – дураком, трусом, врагом просвещенья и певцом подхалимажа.

Военная служба России представлена Скалозубом – пустым и глупым карьеристом, получающим награды ни за что, за пустое сидение в траншеях.

Все это Чацкий решительно отвергает формулой «служить бы рад – прислуживаться тошно».

Затем порицанию подвергается свет за свою любовь к пустому подражанию французской моде. Ну и сама Россия удостаивается гневного изобличения за то, что в ней «нет свободы».

Фамусов

Позвольте, батюшка. Вот-с – Чацкого, мне друга,

Андрея Ильича покойного сынок:

Не служит, то есть в том он пользы не находит,

Но захоти – так был бы деловой.

Жаль, очень жаль, он малый с головой,

И славно пишет, переводит.

Нельзя не пожалеть, что с эдаким умом…

Чацкий

Нельзя ли пожалеть об ком-нибудь другом?

И похвалы мне ваши досаждают.

Фамусов

Не я один, все также осуждают.

Чацкий

А судьи кто? – За древностию лет

К свободной жизни их вражда непримирима,

Сужденья черпают из забытых газет

Времен Очаковских и покоренья Крыма;

Всегда готовые к журьбе,

Поют все песнь одну и ту же,

Не замечая об себе:

Что старее, то хуже.

Где, укажите нам, отечества отцы,

Которых мы должны принять за образцы?

Не эти ли, грабительством богаты?

Защиту от суда в друзьях нашли, в родстве,

Великолепные соорудя палаты,

Где разливаются в пирах и мотовстве,

И где не воскресят клиенты-иностранцы

Прошедшего житья подлейшие черты.

Да и кому в Москве не зажимали рты

Обеды, ужины и танцы?

Хорошо, что тогда практики усыновлений за границу не было. А так полный набор: коррупция, отсутствие истинной свободы, подавление инициативы. Женщины разращены настолько, что забывают лучших креативных интеллектуалов страны и влюбляются в каких-то Молчалиных.

Весьма знакомый портрет России. Она в описании Чацкого настолько отвратительна, что нельзя и подумать о том, чтобы смешать себя с ней хоть в какой-то форме – например, в форме службы. Россия сначала должна исправиться и уж только потом, когда в ней можно будет служить, а не прислуживаться, будет почитаться просвещение, наступит свобода, уйдет никому не нужное старичье «времен Очакова и покоренья Крыма», – вот тогда уже…

Логично.

Нет, я не пытаюсь объяснить, что Скалозуб – не лентяй и не дурак, что Фамусов – не проходимец, а Молчалин – не пустое место. Или что крепостное право не отвратительно.

В России, да и везде и всегда, дураков, подлецов, проходимцев и лентяев – больше, чем хотелось бы обнаруживать.

Дело в том, являются ли они сутью страны, исключающей всякую возможность служить ей и ее народу, или же автор просто так видит?

Дело в том что, в описываемый Грибоедовым период была…

…создана система образования, включавшая на начальной ступени приходские одноклассные школы и двухклассные уездные училища, далее следовали четырехклассные гимназии и, наконец, в основу высшего образования было положено обучение в университетах и немногочисленных технических учебных заведениях.

Центральными звеньями этой системы были российские университеты (Московский, Петербургский, Казанский, Дерптский и др.). Наряду с ними существовали и сословные дворянские учебные заведения – лицеи, самым известным из которых был Царскосельский лицей. Военное образование дети дворян получали в кадетских корпусах.

В эти годы образование в России сделало существенный шаг вперед. Если в XVIII в. оно оставалось привилегией высших дворянских кругов, то уже в первой четверти XIX в. получило широкое распространение в дворянской среде, а позднее и среди купечества, мещанства, ремесленников.

Заметно выросло в стране число библиотек, среди которых появилось много частных. Все больший интерес у читающей публики стали вызывать газеты и журналы, издание которых заметно расширилось («Северная пчела», «Губернские ведомости», «Вестник Европы», «Сын отечества» и др.).

Неплохо дела обстояли и в науке:

…В первой половине XIX в. русская наука достигла значительных успехов. Успешно изучалась русская история. Впервые образованный читатель получил обширную, написанную литературным языком, 12-томную «Историю государства Российского», созданную в 1816-1829 гг. Н.М. Карамзиным. Заметный вклад в отечественную медиевистику внес Т.Н. Грановский, лекции которого в Московском университете имели большой общественный резонанс.

Значительных успехов добились русские филологи, А.X. Востоков стал основателем русской палеографии, в тесном содружестве работали русские и чешские славяноведы.

В первой половине XIX в. русские моряки совершили около 40 кругосветных путешествий, начало которым положили экспедиции И.Ф. Крузенштерна и Ю.Ф. Лисянского на парусниках «Надежда» и «Нева» (1803-1806). Предпринятая в 1819-1821 гг. Ф.Ф. Беллинсгаузеном и М.П. Лазаревым экспедиция к Южному полюсу на шлюпах «Восток» и «Мирный» открыла Антарктиду. В 1845 г. начало работать Русское географическое общество,

В 1839 г. благодаря усилиям В.Я.Струве открылась знаменитая образцовая астрономическая обсерватория в Пулково (под Петербургом), оборудованная крупнейшим телескопом.

Мировую известность получили работы отечественных математиков: В.Я. Буняковского, М.В. Остроградского. Существенным вкладом в развитие математики было создание Н.И. Лобачевским так называемой неевклидовой геометрии.

Успешно работали в области электричества русские физики. В.В. Петров открыл электрическую дугу (1802), имевшую большое практическое значение, занимался проблемами электролиза. Работы Э.X. Ленца были посвящены вопросам превращения тепловой энергии в электрическую, П.Л. Шиллинг явился создателем электромагнитного телеграфа (1828-1832). Впоследствии в 1839 г. другой русский физик Б.С. Якоби соединил подземным кабелем столицу с Царским Селом. Якоби также много и успешно работал над созданием электрического двигателя, лодка с таким двигателем прошла испытание на Неве. В мастерской Якоби использовалось еще одно его открытие – гальванопластика, изготавливалась скульптура, медные барельефы, которыми, в частности, был украшен Исаакиевский собор в Петербурге.

Над изучением структуры металлов трудился металлург П.П. Аносов, химик Н.Н. Зинин сумел получить анилиновые красители из бензола, мировой известностью пользовались биологи К. Бэр и К. Рулье. Русские медики начали использовать наркоз при операциях (Н.И. Пирогов применил обезболивающие средства и антисептики в полевых условиях), работали в области переливания крови (А.М. Филомафитский).

И так далее. Набрав в Яндексе «Русская культура первой половины 19-го века», можете почитать сами: театр, литература, архитектура и так далее… Словом, совершенно затхлая страна, как и положено державе-победительнице Европы.

Ну и, естественно, постоянные общественные обсуждения проектов отмены крепостного права.

Но кто такие эти прислуживающиеся Якоби, Лазаревы, Беллинсгаузены, Лобачевские по сравнению с молодым человеком, только что прибывшим из Европы?! Из стран, где понимают, что такое свобода? У него в этой стране – одно сплошное горе от его ума. У Аносова нет горя, у Ленца – нет горя, у Шиллинга – нет горя. А у Чацкого – есть. Почему?

Ответ: у них ума по сравнению с ним маловато.

На вопрос – как это? – отвечаю: смотря что считать за ум.

В данном случае за ум принимается не интеллектуальная сила, не вычислительные способности интеллекта, не созидательная синергия знаний. Нет, за ум тут принимается понимание жизни, правильного и неправильного, терпимого и нетерпимого, добра и зла. То есть за ум тут принимается не что иное, как идеология.

И вот в рамках этой идеологии воины-мореплаватели Лазарев и Беллинсгаузен, ученые Ленц, Шиллинг, Аносов ни в какое сравнение не идут с ничего не совершившим на свете, кроме европейского турне, молодого человека с правильным отношением к жизни. Его стандарты морали настолько высоки, что не позволяют ему соучастия в ужасной России с ее крепостным правом и дурными вкусами в области моды, в отличие от падших мореплавателей, реформаторов образования и ученых.

Вообще впоследствии самоутверждение за счет недостижимого для любого реального доброго дела повышения требований к морали станет вполне расхожим рецептом повышения самооценки.

Чуете что-то знакомое?

Да, это он. Наш медиакласс. Это он думает, что первый обнаружил рецепт чудесного превращения: стоит съездить в Европу в галстуке – тут же станешь сосудом с драгоценной субстанцией, возвышающей тебя над соотечественниками.

Почему так происходит?

Алгоритм прост.

Чем отличается российский интеллигент от простого смертного? Дипломом об образовании.

А откуда Россия получила свою науку, своих профессоров, своих первых ученных?

С Запада.

И вместе с наукой, знаниями, профессорами и образованием мы получали, как примесь, и западную идеологию, западный взгляд на нас же, предрассудки и мифы.

Суть в том, что у разных людей эта примесь всегда вызывала разную реакцию. Так, например, учившийся в Германии Ломоносов всю жизнь посвятил тому, чтобы побороть немецкие предрассудки в области исторической науки; тому, чтобы у России была великая русская литература, а не просто преклонение перед западной; были свои университеты, фабрики и заводы, была своя металлургия, своя минералогия, химия, физика и так далее. Он справедливо видел в науке огромную силу и желал, чтобы русские в полной мере обладали этой силой, позволяющей самим находить свое место в мире и самим быть хозяевами своей судьбы. Ломоносов ставил образование и науку на службу русскому народу и России, а не Россию и русский народ на службу образованцам. И он был сам достаточно силен, чтобы задуманное – воплощать.

Но были и есть люди амбициозные, но слабые – как умом, так и характером. Они не в состоянии отделить знание от предрассудка, не имеют достаточно воли, чтобы не преклониться перед чужой силой и не перенять взгляд сильного на самих себя и свою страну. Взгляд же этот добрым не будет никогда.

И они становятся рекламными агентами услуг западных интеллектуалов по взятию нашего разума, науки и представления о себе, добре и зле – на аутсорсинг.

Так вот люди и различаются. Одни становятся реально великими людьми, как тот же Ломоносов, Лобачевский или Карамзин, а другим уготована слава лишь как литературным персонажам сатирической самоутешительной комедии.

Поэтому рано или поздно они вслед за своим литературным чертежом произносят сакраментальное: «Карету мне, карету!», что в на современный русский можно перевести как «Тойоту мне, Тойоту!» или просто: «Пора валить».

Поравалитик – как и многие больные – довольно озлобленное существо. Поэтому за всякими «чтоб у вас тут все развалилось» и «да у вас тут только уроды нормально себя чувствуют» у него, как правило, не ржавеет.

Хотя для нормальных людей даже крепостное право – не повод сдаваться Наполеону или оставлять Антарктиду неоткрытой.

Особый путь как норма. О Красном Проекте и сменивших его химерах

13 февраля 2013

Так называемый российский «особый путь» давно уже является предметом, который одна часть медийной тусовки старательно оплевывает, а другая столь же старательно отстаивает.

Одни высокомерно посмеиваются и, ковыряясь в зубах, говорят, что выдумки все про какой-то там особый путь: нету его, а есть только отставание от общеевропейского исторического процесса.

Вторые, задыхаясь от патриотического чувства, цитируют тютчевское «Умом Россию не понять… аршином… стать… верить». А третьи с ехидцей отвечают им Губерманом: «Давно пора, е***а мать, умом Россию понимать» и довольно наблюдают за охватившей ряды противника истерикой.

Четвертые соглашаются с наличием некоего особого пути, после чего немедленно призывают все это прекратить. Потому что «особый путь» – это вера в Доброго Царя, обманутого боярами, ужасные Александр Невский, Петр Первый, Иван Грозный и Сталин! И еще немножечко Путин. То есть тирания, азиатчина, неполноценное христианство, православие, кровавые кирзовые сапоги и тысячелетнее рабство. В то время как на торной дороге Западной Цивилизации сплошняком модернизация, права человека, свободы, инновации и английский газон трехсотлетней выдержки.

Пятые же утверждают, что Особый Путь – это уникальная русская духовность, патриотизм, способность к самопожертвованию и самоограничению: крестьянушки, селянки, румяные гимназистки и березки, Вера, Царь и Отечество, – все то, над чем надругались большевики. Надругались, растоптали, замотали в колючую проволоку и расстреляли в спину из пулеметов, после чего загнали на баржу и затопили в Ледовитом океане.

Шестые под Особым Путем подразумевают Красный Проект, сбросивший с русского народа оковы царизма и капитала, пореблядства и мещанства и вырвавшийся из Темного Прошлого в Космос, и павший от предательского удара в спину.

За рубежом иностранные умники не отстают и выдвигают свои теории. Для части европейской интеллигенции Россия – надежда всего Человечества на новое слово в области духа. Для большей части европейской элиты Россия – дикая территория, на которой вечно царит тирания, а народ суть медведи, носящие шкуры мехом вовнутрь и только притворяющиеся европеоидами. От России и ее народа вечно исходит угроза Западной Цивилизации, и с этим надо что-то делать. Например, попробовать завоевать еще раз.

Все вышеперечисленное – не что иное, как чудовища, порожденные сном национального разума.

Россия без сюжета

Идеологическая и историческая картина России была ушлыми радетелями о народном благе сначала превращена в мозаику, а затем рассыпана. Это было сделано для того, чтобы Российская история утратила сюжет. А вне сюжета детали мозаики можно тасовать как угодно, подбирая только те цвета, которые нужны для обоснования любого выгодного манипулятору тезиса.

Когда нет возможности взглянуть на все произведение в целом, нет и возможности определить, что какой-то предмет, который вам предъявляют в качестве фрагмента его или неотъемлемой части, – на деле совершенно чужд произведению, инороден. Это дает почти полную свободу для вбрасывания фальшивок. Фальшивки в этом случае можно обнаружить только по чисто формальным и техническим признакам.

В качестве классического примера можно привести так называемое «Соглашение между НКВД и гестапо» о сотрудничестве в холокостостроении. Фальшивка была вычислена по причине того, что в ней значились не существующие на момент «подписания» организации, в ней стояли подписи людей, которые не могли подписать такой документ физически, не соответствовали звания и должности подписывающих лиц. Однако фальшивка продолжает постоянно всплывать в пропагандистских фильмах – таких как фильм «Советская история» латвийского режиссера Шнорре. В пользу латышского фальсификатора работает тот факт, что у огромной аудитории отсутствует общее представление о мировой истории начала ХХ века, включая гражданскую войну в Испании.

Так и живем. Каждый собирает мозаику, как хочет. Сталин коммунистов колосится пшеницей, на руках переносит производства за Урал, кует промышленность, реет и парит. Сталин либералов – кровожадный тупой монстр, косящий людей серпом и разбивающий молотом, в точности как на плакатах министерства пропаганды Третьего Рейха, уничтожающий украинцев и кавказцев из русского шовинизма, уничтожающий русских из-за кавказского шовинизма, евреев от антисемитизма и всех подряд из сионизма.

Оба эти Сталина могут существовать в равной степени потому, что они никак не встроены в картину мира и сюжеты, которые принесены в жертву пропагандистским интересам.

Этнический национализм как деградация национального сознания

У отсутствия сюжета есть еще одно важное следствие. Дело в том, что смысл произведения, его мораль раскрываются именно через сюжет. Если нет сюжета, если он скрыт или разрушен, то нет никакой возможности понять смысл, мораль, цель произведения. Разрозненное месиво фактов, мнений и информационного мусора – бесцельно и бессмысленно. А, следовательно, не представляет ценности.

Проще говоря, мозаично-мусорный взгляд на историю обесценивает идентичность, превращая человека в конструктор «лего», из которого в любой момент можно сделать все что угодно. Утрачивая национальный смысл, человек утрачивает и национальность. В данном случае речь идет о национальности как о принадлежности к нации – политическому субъекту.

Находясь в условиях исторического и культурного релятивизма, личность опускается на более низкий уровень самоидентификации и опознавания «свой/чужой» – к этнической принадлежности, которая, в отличие от культуры и истории, может определять по чисто материальным критериям – фенотипу, языку и происхождению.

Вот именно это и есть – современный русский этнический национализм. Национализм, который стал не продуктом восхождения и синтеза, как буржуазный национализм французской революции, а продуктом деградации национальной имперской культуры и распада осознания единства истории.

Это именно он говорит о том, что некий русский Особый Путь есть иллюзия, а русские – обычный европейский народ, целью которого является повысить уровень потребления. В то время как европейский национализм подчеркивает именно особость своих наций, объединившихся вокруг национальных идеалов (свобода, равенство, братство или же порядок, труд и честность).

Поскольку этот вид этнического национализма – продукт именно деградации, а не развития – отличает сугубо материалистическое, потребительское мировоззрение, как следствие, происходит отказ от ценностей нематериальных. То есть связанных с наличием национального сюжета и национального смысла – суверенитета и этической полноценности – первородности, то есть способности нации самой вырабатывать свои представления о добре и зле. Эти категории для него более не важны. Таким образом, современный русский этнический национализм есть химера – форма порабощения пораженной им общности.

О перерождении Красного проекта в химеру

Идеологический регресс, утрата идеалов, вызвавшая к жизни современный российский регрессивный этнонационализм, вызван крушением предыдущей имперской идеологии – крушением Красного Проекта.

В идеологической системе Красного Проекта было несколько слабых мест, которые противник смог успешно использовать против него.

Первым слабым местом идеологии СССР было постоянное попрание дореволюционной России – открещивание от нее, отрицание преемственности, очернение.

Огромное количество русофобских мифов было подхвачено и даже создано коммунистическими идеологами. Включая такие совершенно вопиюще несправедливые мифы как «тюрьма народов», «мракобесие» или «немытая Россия». Советская идеология осознанно позиционировала себя как отрицателя исторической России. Современные либеральные русофобы в этом плане совершенные и почти полные наследники русофобов советских, ненавидевших все это «исконно-посконное».

Совершенно необходимая попытка привести красную идеологию к миру с русской историей носила лицемерный характер, когда из прошлого выхватывались отдельные личности – Суворов, Ушаков, Нахимов, Ломоносов, Грозный, и их отдельные поступки и объявлялись своими, «нашими», «хорошими», – но при этом противопоставлялись стране и эпохе.

Исключения, безусловно, были, и со временем они появлялись все чаще.

К числу таких прекрасных исключений, например, относится «Россия Молодая» Юрия Германа – и книга, и фильм, объединяющие всю историю России в один эпический сюжет, позволяющие смотреть в будущее России, прочно стоя ногами на непрерывной, не фрагментарной, а цельной и прочной осмысленной истории.

К сожалению, деградация идеологии зашла слишком далеко, переродив Красный Проект в мало кого убеждавшую химеру.

Второй причиной этого перерождения был воинствующий атеизм, следствием которого было не только систематическое нарушение прав граждан на свободу вероисповедания, но и деградация русского православия, которое было отдано на сохранение женщинам пожилого возраста и сохранено ими в точном соответствии со своими представлениями – какой рукой свечку держать, как поворачиваться, как кланяться и т. д. Они, собственно, до сих пор бдительно охраняют православие и православные храмы от новых прихожан, применяя весь арсенал методов воздействия – менторские поучения, злобное шипение, ворчание и так далее и тому подобное.

Пострадала и советская культура. Постоянно ведомая война с наследием вынуждала удалять из русской классической культуры все, что советского человека могло к христианству привязать. В итоге классическая русская литература – основа высокой классической русской культуры и воспитания – перестала быть понятна советскому человеку без дополнительных пояснений. Потому просто, что эта литература выросла из православного понимания Евангелия. Русские дети вынуждены были постигать русское наследие при помощи «переводчика». Размер этой трагедии переоценить невозможно.

Коммунистическая идеология и сама пострадала от этих действий, поскольку с секуляризацией, которая неизбежно усиливалась борьбой с христианством, советский человек утрачивал мотивацию, необходимую для построения коммунизма. Материализм не мог обосновать потребность человека в самосовершенствовании и творчестве. Советский человек перерождался из героя в потребителя, что, как ни оценивай, несовместимо с образом жизни строителя коммунизма.

Современное неоязычество и национализм, кстати, также многим обязаны промахам советской идеологии. Борьба с христианством ввела многих деятелей искусства в соблазн освещать в своих произведениях встречу христианства и славянского язычества, полностью становясь на позиции воспевания язычества. Есть эти элементы и в моем любимом фильме «Русь Изначальная», есть и в нелюбимом «Легенда о княгине Ольге». Примечательно то, что «Легенда» была снята советским режиссером Юрием Ильенко, в новое время снявшим русофобский сюрреалистический бред «Молитва за гетмана Мазепу», а сын его – ныне известный украинский политик, стоящий на позициях крайнего украинского национализма и жутчайшей русофобии. При этом невозможно не заметить, что сын явно вдохновляется образом князя Святослава, созданного в «Легенде» его отцом.

Идеологическое однообразие, монополия государства над СМИ существенно ограничили возможности для развития общественной мысли и лишили граждан, во-первых – иммунитета от сторонней пропаганды, а во-вторых, что еще более страшно – доверия к рупорам собственной страны.

В итоге, когда пропагандистская машина была развернута на 180 градусов и нацелена на очернение СССР, социализма и коммунистического проекта, не нашлось достаточного количества граждан, кто смог бы сопротивляться новой идеологии.

Крушение Красного Проекта с такими недостатками было предопределено, потому что никакого Проекта к моменту разрушения СССР уже не было. Это была красная химера, выполнявшая уже в основном ритуальные функции.

Впрочем, ее смерть породила на свет не более симпатичного монстра, который до сих пор здравствует, – химеру «белую».

Особый путь. О Белой Химере и Еврохимере

19 февраля 2013

В предыдущей части описана историческая Красная Химера, в значительной степени отрицавшая дореволюционную историю России. Сегодня мы поговорим о Белой и Европейской Химерах и о частях нашей истории, отрицаемых ими.

Белая Химера

Белая Химера во многом самому своему существованию обязана системным идеологическим порокам СССР.

Как я уже говорил, Красный Проект выродился в химеру во многом благодаря отрицанию преемственности между Советской Россией и Россией дореволюционной. Очень часто это отрицание приводило к прямой лжи – порой не менее отвратительной, нежели описанная в предыдущей части фальшивка про генеральное соглашение между НКВД и гестапо.

Простейший пример – историография польского восстания 1863 года как благородного акта борьбы «за нашу и вашу свободу». Польское восстание 1863 года, вызванное фактически недовольством со стороны польских феодалов тем, что было отменено крепостное право, и стремлением подчинить себе белорусских, русских и литовских крестьян их же руками – описывалось в тонах превосходнейших. Русофобская газета «Мужицкая правда», натравливавшая крестьян на русских (любых русских), преподносилась как пример служения интеллигенции делу свободы. Русские погромы, массовые казни, разгромы православных кладбищ и церквей – замалчивались. Предводители восстания – выставлялись героями. И все только лишь потому, что дореволюционная Россия в мифологии Красной Химеры занимала почетное место Абсолютного Зла, против которого все меры и все методы были хороши. В этом отношении большевики, если честно, ничем не отличались от нынешних либералов, которые закатывают истерику с пеной на губах при слове «СССР» или «Сталин». Потому что польское восстание было восстанием за рабство, причем нашего же народа – и никакими идейными соображениями ложь в данном случае не оправдать.

Вообще постоянное вранье и тупое, баранье упорствование в нем (в том числе и отрицание России исторической) подорвали доверие граждан русских граждан СССР к идеологии КПСС. И в тот момент, когда «видным коммунистам» понадобилось свернуть проект «коммунизм», легитимизировать расхищение государственной собственности и они включили обратную, антикоммунистическую пропаганду, – она упала на подготовленную почву. Ужас в том, что на долгие годы понятия «русский патриот» и «антикоммунист» стали чуть ли не тождественны.

Белая Химера стоит на отрицании советского периода так же, как Химера Красная стояла на отрицании дореволюционного периода российской истории. Для Белой Химеры СССР – историческая пропасть, в которую провалилась историческая тысячелетняя Россия, а не этап исторической жизни России и ее народа.

Это отрицание, демонизирование советского периода заставляет Белую Химеру героизировать и оправдывать даже не меньших русофобов, чем польская шляхта, а больших – гитлеровцев и примкнувших к ним русских коллаборационистов – Шкуро, Краснова, Доманского, Власова и так далее.

На службе у Белой Химеры стоит своя мифология о преступлениях СССР. Мы столько раз писали о ней, что лишний раз здесь повторяться не будем. Скажем лишь, что в этой мифологии речь не о реальных преступлениях, которые, кстати, тоже были, а именно Преступлениях – вселенских, непростительных смертных прегрешениях, которые нельзя ни понять, ни искупить.

Паспортизация городов объявляется закрепощением села. Индустриализация – доказательством милитаризма. Репрессии – жуткая, но естественная для государства, пережившего революцию, интервенцию и Гражданскую войну вещь – превращены в аналог инопланетной оккупации с каннибализмом, вампирами, кровавым студнем, гигантскими мясорубками. Противостояние с Церковью – прискорбное, жестокое и чудовищное, но далеко не новое в человеческой истории – в абсолютный, крайний, последний грех.

И так далее.

Кстати. Для того чтобы убедиться в том, что противостояние с церковью есть элемент большинства цивилизаций, можно посмотреть не только на Пугачева и Разина, но и на вполне европейских Кальвина с Дантоном, казнивших священников оптовыми партиями.

А ведь именно на их учениях и встала современная капиталистическая республиканская Европа. Кстати, главный предмет поклонения еще одной – Европейской – Химеры, вечно грезящей о так называемой «нормальной стране» и «нормальном развитии». Что естественно подразумевает, что у нас-то все ненормально – ни развитие, ни страна.

Еврохимера

Европейская Химера, как правило, видит главный корень проблемы в азиатизации России в результате пережитого татаро-монгольского ига.

Очень яркий представитель этой точки зрения в информационном пространстве – горячо любимый нами и неоднократно Сергеем Ервандовичем Кургиняном профессор Юрий Пивоваров.

Юрий Сергеич хорош настолько, что я бы его оцифровал и поставил в качестве автоответчика на вопросы про судьбы Отечества. Обеспокоился судьбой Отечества? Спросил оцифрованного Юрия Сергеича про то, кто виноват и что делать, – и поступил точно и скрупулезно наоборот. Светлое Будущее – гарантировано.

Юрий Сергеич – само воплощение химеры европейства. Пророк. Жрец. Апостол.

Посмотрите, пожалуйста, кого мы не любим!

Юрий Сергеич не любит:

– Александра Невского, который заключил мир с Ордой, но лупил немцев и шведов почем зря. С точки зрения Юрия Сергеевича, Александр совершил чудовищную ошибку, не принеся в жертву себя и вверенный ему новгородский люд идеям европейства. То есть рыцарской чести, готическим соборам, Круглому Столу и хрусту камелотской булки.

(То, что бывает с теми, кто заключил союз с Европой против Орды, прекрасно видно по трагической судьбе Галицко-Волынского княжества – многократно преданного, многократно предавшего, униженного и разоренного не только монголами, но и Европой. Не получившего поддержки ни от кого и всем задолжавшего вассальные долги. Но всего этого нет во вселенной профессора Пивоварова. Потому что он просто не подобрал эти кусочки рассыпанной исторической мозаики).

– Кутузова Михаила Илларионовича. За нахальное сопротивление внедрению в России прав человека, свободы, равенства и братства.

– Петра Великого. За мерзкое европиезирование без евроинтеграции, но с оккупацией частей Европы и обижанием шведских королей.

– Ивана Грозного. За азиатствование (никому не нужное присоединение Сибири), ливонские войны (опять против Европы!), опричнину (уничтожение Лучших Людей).

– Ленина и Сталина. Но, в отличие от Белой Химеры, не за «прерывание» русской истории, а за ее мерзкое, греховное и неправильное продолжение.

Все эти люди, с точки зрения Европейской Химеры, – виновны в преступном неевропействе.

В завершение части, посвященной химерам, хочу сказать, что у этих химер есть прекрасные положительные свойства. А именно: они все оперируют набором фактов и мифов, изучая которые и отличая мифологию от исторической реальности, мы постигнем суть и сюжет русской истории.

Особый путь. Химера национальной неполноценности

26 февраля 2013

В предыдущих частях описаны исторические Красная, Белая и Европейская химеры, отрицающие целые эпохи нашей истории. Сегодня мы поговорим о Химере национальной неполноценности.

Жертвы химеры европейства полагают воссоединение с Европой, принятие европейских ценностей и образа жизни – наилучшим решением русского вопроса. В связи с чем им довольно сложно оценить результаты уже имевшихся попыток русской евроинтеграции.

Евроинтеграций было несколько, но удалась только одна – интеграция в Европу Галицко-Волынского княжества, на территории которого русский народ прекратил свое историческое существование. Все остальные проекты неизменно проваливались.

Проект евроинтеграции севера Руси под редакцией Ливонского ордена провалился под лед Чудского озера. Не достиг успеха и Карл XII. Провалились в 1612 году поляки. Наполеоновский проект освобождения русских крестьян от крепостного права был обработан дубиной народной войны и выброшен на старую Смоленскую дорогу – на мороз. Освобождение России от Сталина и большевизма под руководством лидера прото-Евросоюза также провалилось.

Во всех этих прискорбных неудачах жертвы химеры европейства, разумеется, винят русскую власть соответствующего периода – Александра Невского, Петра I, Иосифа Джугашвили, Кутузова и Александра I.

Однако невозможно не заметить одного позорного факта: во всех эксцессах гнусного антиевропейства власти народ занимал подлую соглашательскую позицию и даже соучаствовал в совершаемом преступлении по срыву евроинтеграций.

Можно наговорить множество гадостей и про Невского, и про Кутузова, раскопать компромат на Петра I. Но ужас ситуации в том, что сколько ни называй Петра I антихристом, Сталина – тираном, Кутузова – порнолюбителем, соцопросы будут показывать высокую популярность Иосифа Виссарионовича, а русская культурная традиция бережно хранит память о славных победах Петра и Михаила Илларионовича Кутузова.

Да и сама Европа прекрасно помнит, как именно она получила первые уроки русского фольклора.

Стеснительные «европейцы» типа нашего любимого академика Юрия Пивоварова народ склонны оправдывать, входить в его тяжелое положение. И пропасть между ожидаемым поведением народа и свершившимся историческим фактом заполнять извинительными, с их точки зрения, мифами.

Например, в оборот вводится миф о том, что на самом деле народ не хотел воевать за советскую власть и усатого тирана, и именно этим объясняется отступление РККА в первый период войны и большое количество пленных. И только потом, когда Сталин создал штрафбаты и заградительные отряды, армию удалось заставить воевать.

Миф этот прекрасно опровергнут теми, кого трудно заподозрить в каких-либо симпатиях к советскому солдату – немецким генералитетом и рядовыми вермахта.

Поскольку каши маслом не испортишь, я приведу здесь цитату из книги «За что сражались советские люди» А. Дюкова с репликами немецких генералов:

«Уже сражения июня 1941 г. показали нам, что представляет собой новая советская армия, – вспоминал генерал Блюментрит, начальник штаба 4-й армии, наступавшей в Белоруссии. – Мы теряли в боях до пятидесяти процентов личного состава. Пограничники и женщины защищали старую крепость в Бресте свыше недели, сражаясь до последнего предела, несмотря на обстрел наших самых тяжелых орудий и бомбежек с воздуха. Наши войска скоро узнали, что значит сражаться против русских…»

На самом деле Брестская крепость держалась не «свыше недели», как пишет Блюментрит, а без малого месяц – до 20 июля, когда последний из ее защитников нацарапал на стене слова, ставшие символом героизма советских солдат летом сорок первого: «Погибаю, но не сдаюсь. Прощай, Родина!»

«Часто случалось, – рассказывал генерал фон Манштейн, командующий 56-м танковым корпусом, – что советские солдаты поднимали руки, чтобы показать, что они сдаются нам в плен, а после того как наши пехотинцы подходили к ним, они вновь прибегали к оружию; или раненый симулировал смерть, а потом с тыла стрелял в наших солдат».

«Следует отметить упорство отдельных русских соединений в бою, – не без удивления писал 24 июня в дневнике начальник генерального штаба сухопутных войск генерал-полковник Гальдер. – Имели место случаи, когда гарнизоны дотов взрывали себя вместе с дотами, не желая сдаваться в плен» Через пять дней Гальдер поправляет сам себя: это не отдельные случаи. «Сведения с фронта подтверждают, что русские всюду сражаются до последнего человека… Бросается в глаза, что при захвате артиллерийских батарей и т. п. в плен сдаются немногие. Часть русских сражается, пока их не убьют, другие бегут, сбрасывают с себя форменное обмундирование и пытаются выйти из окружения под видом крестьян».

4 июля новая запись: «Бои с русскими носят исключительно упорный характер. Захвачено лишь незначительное количество пленных».

Через месяц боев Гальдер записывает окончательный и крайне неприятный для германского командования вывод, сделанный фельдмаршалом Браухичем: «Своеобразие страны и своеобразие характера русских придает кампании особую специфику. Первый серьезный противник».

Министр пропаганды Геббельс, перед началом вторжения считавший, что «большевизм рухнет как карточный домик», уже 2 июля записывает в дневнике: «На Восточном фронте: боевые действия продолжаются. Усиленное и отчаянное сопротивление противника… У противника много убитых, мало раненых и пленных… В общем, происходят очень тяжелые бои. О «прогулке» не может быть и речи. Красный режим мобилизовал народ. К этому прибавляется еще и баснословное упрямство русских. Наши солдаты еле справляются. Но до сих пор все идет по плану. Положение не критическое, но серьезное и требует всех усилий».

«Красная Армия 1941-1945 гг. была гораздо более сильным противником, чем царская армия, ибо она самоотверженно сражалась за идею, – подытоживал Блюментрит. – Это усиливало стойкость советских солдат. Дисциплина в Красной Армии также соблюдалась более четко, чем в царской армии. Они умеют защищаться и стоять насмерть. Попытки их одолеть стоят много крови».

Таким образом, гнусное соучастие советского народа в сопротивлении евроинтеграции можно считать доказанным. И то же самое можно сказать и о любом обсуждаемом периоде. В битве на Чудском озере участвовало не только регулярное войско, но и собранное ополчение. В войне 1812 года огромную роль сыграли действия партизан, в чем вы можете убедиться, прочитав воспоминания непосредственного участника событий – Дениса Васильевича Давыдова.

Иными словами – нельзя сказать, что народ имел какое-то другое мнение по поводу евроинтеграции и своего европейства, нежели власть.

И это в то время, когда французы действительно могли бы отменить крепостное право, немцы открывали на оккупированных территориях православные храмы, а Ливонский орден, безусловно, облагодетельствовал бы Новгород европейским правом, свободами и ценностями.

И тут на сцену выходит новая идеология. Я сейчас приведу слова одного из ее литературных родоначальников.

«В двенадцатом году было на Россию великое нашествие императора Наполеона французского первого, отца нынешнему, и хорошо кабы нас тогда покорили эти самые французы: умная нация покорила бы весьма глупую-с и присоединила к себе. Совсем даже были бы другие порядки-с…»

Если вы полагает, что цитирование Смердякова – лицемерный прием и так нельзя, я вас разочарую.

Смердяков национал-демократами полностью реабилитирован идеологом национал-деморатов А. Широпаевым:

«…Мысль Смердякова по своей сути очень не глупа. «Совсем даже были бы другие порядки…» – а почему бы и нет? Взять хотя бы знаменитый «Кодекс Наполеона». Он сметал остатки феодализма и утверждал равенство всех перед законом, главенство права и принцип частной собственности. «Кодекс Наполеона» оказал огромное влияние на дальнейшее правовое становление всей Европы. Не стоит и говорить о том, насколько он отличался от порядков феодально-крепостнической России.

…Смердяков – вот самый интересный и непонятый брат Карамазов. И самый умный, самый глубокий, в чем-то наиболее близкий к народу. Он наиболее смело и интересно заявил тему о России. Независимо от воли автора, он взломал лед ментальных табу. Одной своей фразой он вышел за пределы сусальной «русскости», «православия», «родины», России. Он освободился от России как фетиша, взглянув на нее с точки зрения здравого смысла и нормальных человеческих интересов».

А русский народ упрямо и настойчиво отказывался от всех этих бонусов и шел на поводу у российских властей. Почему? Почему же русские действуют против своих интересов?

К этому вопросу всегда рано или поздно приходит любой последовательный «евроинтегратор».

И вариантов ответа тут не так уж чтобы и очень много.

В системе ценностей, где Европа – однозначное добро, а российская власть – однозначное зло, есть только один вариант, который позволяет и далее оставаться «европейцем»: признание русского народа испорченным.

Если вы желаете ознакомиться с наивысшими достижениями в этой области – рекомендую вам набрать в Гугле или Яндексе словосочетание «квадратный ватник». Автором сего креатива является Антон_Сусов – одновременно член партии «Яблоко» и «Национал-Демократической Партии».

Господин сей прекрасно иллюстрирует только что описанную мною тенденцию. Отказ русского народа от ценностей Европы объясняется тем, что русские – народ-дегенерат, народ-раб, искалеченный своей историей. Русскому народу в лицо бросают обвинение в том, что тот не в состоянии сделать выгодный для себя выбор, поскольку раб не умеет и не может выбирать. Сопротивление русских оккупации провозглашается не проявлением свободолюбия, а результатом покорности.

Травмирующим моментом может назначаться татаро-монгольское иго, советский период, правление Ивана Грозного, крепостное право, петровская вестернизация, – все что угодно. Плюс все это может быть объявлено причиной разом. То есть история русского народа – аномальна и нуждается в радикальном сломе: например, разделении русского народа на части и образовании новых наций – ингерманландцев, поморов, сибиряков, залешан и так далее. Эти нации смогут стать европейскими, в отличие от единой русской нации, которая европейской стать не может в силу своей ущербности и самодостаточности.

И вот здесь – внимание. Потому что мы подобрались к самому сердцу мифа о поврежденности русского народа.

Эта поврежденность, то есть неевропейскость, усугубляется тем, что эта поврежденность – неизлечиваемая. Поскольку народ отказывается принять лекарство – европейские ценности, – а принудить его нельзя. Следовательно, нужно радикально снизить эту сопротивляемость методом введения внешнего управления, оккупации. Или же просто уничтожить сам исторический субъект «русский народ», разделить его и переучредить во что-то иное, что способно к исправлению.

Здесь, простите, я вновь вынужден вернуться к персонажу Федора Михайловича Достоевского: «Все шельмы-с, но с тем, что тамошний в лакированных сапогах ходит, а наш подлец в своей нищете смердит и ничего в этом дурного не находит. Русский народ надо пороть-с…»

Вот это вот смердяковское бытовое «пороть-с» на самом деле, когда мы начинаем говорить о таких вещах, как история, и превращается в «разделение на несколько наций», то есть – подчинение русских, наказание русских, смирение русских. Русские должны признать, что такие же шельмы, как и все, и обуть лакированные сапоги. Вот в чем интерес: носить лакированные сапоги и перестать заботится о вопросах этики – «все шельмы».

Приписываемая русским рабская покорность, воспитанная ордынским игом, тираническим характером власти, крепостным правом и так далее, кстати, не выдерживает элементарной проверки фактами. Такими, как восстания Разина и Пугачева. Тем, что на большей части территории России и вовсе не было крепостного права. Тем, что казачество – совершенно вольное сословие, имеющее демократические институты управления – регулярно и абсолютно органично участвовало в национально-освободительном движении во время очередных попыток евроинтеграций.

Также отдает некоторым парадоксом рецепт пробуждения у раба европейского чувства собственного достоинства и осознания интересов – порка, унижение и разделение.

Пороть, унижать, ослаблять, смирять и всячески обезвреживать нужно не безвольного и слабого раба, а напротив – того, кто силен, осознает сою силу, того, кто невероятно, несовместимо с целями «евровоспитателей» горд, «много о себе думает» и руководствуется не прямыми и очевидными интересами, а предпочитает им некие абстракции. А способность к абстракциям – симптом более высокой степени развития национальной культуры.

И вот перед нами исчезает образ согбенного раба, боящегося французской свободы, и возникает новый образ – образ народа настолько гордого, что он не может позволить себе унизиться до такой степени, чтобы принять «свободу» от чужака. Принятие подобных «даров» русский народ считает осквернением себя. Русский народ не может ничего принять от простых народов – тем более, принять навязанное. Даже православная вера была принята Русью не в результате политического или военного давления со стороны Византии, а была отвоевана у Византии вместе с рукой Анны Порфирогениты – чтобы принять православие, русские взяли Херсонес.

Такую гордость можно было бы назвать даже гордыней, если бы соединенные с нею реальная сила, способность преодолевать невероятные трудности и лишения, способность к самопожертвованию не превращали бы ее в подлинное величие.

Это – национальная гордость первородного народа. Народа, который самостоятельно, а не через посредство других народов разрабатывает этику, систему ценностей и так далее. Выражаясь религиозным языком: первородные народы – те, у кого свои собственные договоры с Богом.

Когда русские крестьяне, в том числе и крепостные, называли свободных французов «шаромыжник» и «шваль» (от «мон шер ами» и «шевалье»), они этим утверждали, что даже в крепостном крестьянине больше самоуважения и достоинства, чем во французском дворянине.

У первородных народов другие трудности, нежели у обычных. Другая, более тяжелая судьба, другая степень ответственности – и именно это и не устраивает наших оппонентов. Планка русского народа слишком высока для того, чтобы они могли чувствовать себя комфортно. У русских огромные, неохватные для других народов, непонятные, грандиозные требования к себе. Быть русским – невероятно трудно. Соответствовать предъявляемым к себе требованиям – очень тяжело. Эта особенность часто используется «европеизаторами» в пропаганде, когда выставляются русские неудачи, русские неудачники и сравниваются с теми требованиями к себе, утверждениями, которые мы вслух озвучиваем. Например, обсасываются неудача с аппаратом «Фобос-Грунт» в сочетании с утверждением «Россия – космическая держава», или вывешивается потрет алкоголика с надписью «народ-богоносец». Упавший космический аппарат и наличие алкоголиков не смутит ни англичанина, ни француза – потому что они же не сумасшедшие, чтобы предъявлять к себе требования, в списке которых будет 100-процентно идеальное население и 100-процентная успешность во всех исключительно областях деятельности. Но русские такие требования к себе предъявляют и мучаются, когда не могут соответствовать собственным же запросам к себе.

Все это «европействование» и «нацдемство» – всего лишь красивые названия для опрощения. Национальная идея – «сесть на пол и быть проще» и «прикинуться ветошью и не отсвечивать».

Это понижение уровня требований к себе. Это желание расслабиться. Русским быть трудно для всех, но для них это невыносимо – потому что непонятно, зачем такими трудами отстаивать право на формирование собственной этики. В чем вообще от этики и тем более ее созидания радость и удовольствие? В чем выгода?

И вот об этой особой этике, чем она в корне отличается о европейской, мы поговорим в следующей части.

А пока запомните: когда кто-то говорит вам, что русский народ – народ-урод, народ-раб, народ-дегенрат, знайте – это вопит завистливое ничтожество. Вопит от зависти к национальному достоинству русских.

Особый путь. Химера «исторической европейской Руси», или Откуда царь

13 марта 2013

Что бы русские ни начали мастерить – получится автомат Калашникова. Какую бы партию русские ни начали создавать – выйдет КПСС. Как бы русские ни выстраивали свою государственную власть – наверху все равно появится царь.

Кому-то от этого плохо. Кому-то – прикольно. Кто-то в это вообще не верит.

Но начнем мы исконно с тех, кому плохо.

«Новгород – это загубленная московщиной Возможность.

Возможность формирования нормальной буржуазной нации.

Возможность православной реформации, уже сквозившая в новгородских ересях.

Возможность демократии.

Россия, созданная Москвой, противоположна и первому, и второму, и третьему.

Россия ПО СУТИ антагонистична Европе.

Лишь только Россия сформировалась как феномен, она немедленно вступила в конфликт с Ближней Европой в лице Новгорода.

То, что эта Европа своя, русская, вызывало в Москве ОСОБУЮ ненависть.

Россия садистски убила Новгород и насилием сформировала свой, ОСОБЫЙ тип русскости. Московитский тип. Триединый тип служаки, империалиста и раба.

Если бы победил Новгород, мы не узнали бы опричнины, царизма, крепостничества, Ленина и Сталина. Мы были бы ДРУГИМИ. И страна у нас была бы совсем другая.

Да, мы вряд ли подарили бы миру Достоевского. А он так уж очень нужен миру?» («Новгород в сослагательном наклонении», А. Широпаев).

…Невооруженным взглядом видно, что, исполняя ритуал ненависти к «Москве» и воспевая «Новгород», поэт и питерский этнонационалист Широпаев решает проблемы глубоко личные – проблемы самоидентификации («Мы были бы ДРУГИМИ»). Почему нынешняя собственная национальная, культурная и гражданская самоидентификация не нравится националисту – также ясно из самого текста («тип служаки, империалиста и раба»).

Мне понятна степень возмущения г-на Широпаева. Вред, нанесенный ему нашей идентификацией, трудно переоценить. Много мы лишили его. Вот он тут сам перечисляет:

«Русский – значит Европа, вольность,

Воля, Север, стоячий х++!»

Потеряв перечисленное, поневоле расстроишься и превратишься в мизантропа.

Однако попробуем утешить его и других «руссо-европейцев», разобравшись в вопросе противопоставления Новгорода с его «буржуазностью» и свободами и Москвой с ее тиранией и империализмом – все ли так, как они думают. То ли он потерял и то ли он приобрел? Ответа на этот вопрос требует не только обычная человеческая гуманность по отношению к Алексею Алексеевичу – нам необходимо самим понять, что мы приобрели когда-то, что потеряли, и почему все вот так, как есть.

Для начала рассмотрим вопрос: почему в головах наших европействующих интеллигентов засел Новгород? Причем именно в противовес Москве?

Дело в том, что Новгород принципиально отличался от Москвы тем, что в нем отсутствовала такая раздражающая российского интеллигента вещь, как Царь. Не просто там какой-то царь. А Царь. С Большой Буквы. Русский Царь.

Одновременно с этим считается, что в Новгороде было то, чего не было в Москве – вече и боярская республика.

На самом деле вече как нерегулярное народное собрание случалось и на Москве. Отличие заключалось в том, что московское вече не было инструментом управления государством и городом. Вече для Москвы – чрезвычайная мера, к которой прибегали только в особых обстоятельствах, когда основные постоянные органы управления не работают. Как, например, в момент карательного похода на Москву Тохтамыша в 1382-м году.

И в Новгороде, и в Москве была своя элита – бояре. Но в Москве они заседали в боярской думе – совете – сначала при князе Московском, а потом при царе, а в Новгороде они были полновластными хозяевами – им принадлежали все самые важные должности, земля, деньги. Они имели собственные вооруженные дружины. Они создавали политическую повестку дня и проводили свою политическую волю через вече, которое было отнюдь не референдумом с подсчетом голосов и кабинками для голосования, а соревнованием по перекрикиванию друг друга заранее нанятых олигархами партий крикунов.

Разница в укладах действительно огромная.

В чем причина? Как эта разница образовалась?

Оппоненты наши, не особенно обременяя себя уважительным отношением к опыту московского царства, заявляют о неком духовном повреждении, полученным Москвой в результате ордынского ига. В их магическом мировосприятии Москва заразилась духом восточной деспотии, инфицировалась Ордой и так далее. Народ, короче, испортился и стал не тот. Все как обычно.

Однако изучение языка, культурной жизни того времени в Москве и в Новгороде опровергает идеи о каком-либо принципиальном культурном отличии русского народа Новгорода от русского народа Москвы. Следовательно, дело в адаптации к внешним условиям – именно в них разница, а не в мифических «мистическом повреждении» и «инфицировании ордынством».

Разница роли князя и в Москве и в Новгороде раскрывает нам суть дела.

В Новгороде князь призывался вече и изгонялся им же. Знаменитый Александр Ярославич Невский был призван Новгородом фактически для решения конкретного вопроса – устранения угрозы. В дальнейшем историческая судьба Новгорода практически и не знала решительных и крупных военных столкновений. Удобное расположение поблизости от торговых путей, защищенность от Орды Москвою создали прекрасные условия для развития торговли, которую Новгород и вел, сделавшись настоящей русской биржей, снабжавшей Европу всем, чем была богата русская земля. Герой новгородских сказок – купец Садко.

Совершенно противоположный образ жизни вела Москва. В истории Московского княжества невозможно найти и пяти лет без крупной военной компании, усобицы, ордынского набега. Подобный образ исторической жизни требует сильного регулярного войска, отличного, постоянно технически совершенствующегося вооружения, постоянных фортификационных работ, создания специальных средств для восстановления разрушаемого войной – домов, зерновых запасов, выкупа полона – механизмов взаимопомощи, организации такой взаимопомощи и соответствующей концентрации средств в этих механизмах.

Функцию выкупа полона, кстати, взяла на себя Русская Православная Церковь.

Это принципиально разные точки накопления средств. В Новгороде средства служат делу торговли и концентрируются у торговой олигархии, а в Москве, решающей другие исторические задачи, средства концентрируются в руках РПЦ и «силовиков». Потому, что они там нужнее. Герои Москвы – воины и священники.

Важность военного вождя в Москве была в разы, на порядки выше, нежели в живущем торговлей Новгороде. Поэтому московский князь не приходил и уходил по желанию города и местной олигархии, а был постоянным единоличным органом управления, не наемным менеджером, а «надежей государем» – символом защищенности.

Впрочем, нельзя сказать, что поведение Московского и Новгородского боярства сильно различались. Боярство постоянно находилось в состоянии конкуренции друг с другом за власть и золото и в этой борьбе постоянно находилось в поисках дополнительного ресурса. Одна фракция опиралась на сильную княжескую волю, вторая на княжескую волю соседнего князя, в третьи водили дружбу с ордынцами. Кто-то с Литвой. В Москве над этой ареной столкновения интересов был арбитр – князь, исключительная важность которого давала ему возможность контролировать этот процесс и пресекать попытки бояр решать личные вопросы в ущерб государству.

В Новгороде не было никого. Поэтому новгородское боярство делилось на партию промосковскую и партию пролитовскую. Проновгородской партии не было и не могло быть – потому что в этой системе она была попросту не предусмотрена. Новгородский охлос же в основном симпатизировал Москве, поскольку понимал языковое и культурное единство – раз, страдал от боярских усобиц, на которые не было никакой управы – два.

Превращение московского князя в царя решало исторический русский вопрос об объединении нации. Присоединяя к единому русскому государству Новгород, московский царь не проявлял империализм, а восстанавливал единство русского народа, что совершенно соответствовало ожиданиям этого народа. Это утверждение доказывается той болью разделения, которой пропитана древняя русская литература: «Слово о погибели русской земли», «Слово Даниила Заточника», «Слово о полку» и так далее. Феодальная раздробленность, сопровождавшаяся феодальными усобицами, воспринималась русским национальным сознанием как грех, страшный грех, ставший причиной ордынского ига.

Возникновение русского царя решало вопрос скверны княжеских усобиц, было искуплением греха разделенности. Так же как московский князь смирял бояр, так русский царь смирял князей.

Если вы хотите понять и почувствовать как именно, как сильно, с какой страстью ждал русский народ русского царя-объединителя, то вспомните речь, которую вложил в уста своему герою Николай Васильевич Гоголь:

– Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: поднимается из Русской земли свой царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!

Это могучая страсть к преодолению собственной слабости и разделения говорит в нас и сейчас, когда нас снова обвиняют в том, что ждем, де, мы Хозяина, как рабы и хамы, упивающиеся своим рабством.

Лгут, разумеется. «Хозяин» – говорили, например, про известно кого тогдашние бояре.

В народе говорили «Вождь».

И по этой разнице и можно сразу же понять, кто холоп на самом деле.

Такова историческая трагедия России: народ – воин, а бояре – холопы.

Наша нынешняя историческая задача, кстати, помимо прочего, еще и в том, чтобы преодолеть эту трагедию, создав для нашего народа элиту, достойную его.

О правах человека в поле традиционных ценностей

6 июня 2013

…Для начала я попрошу вас проделать маленький умственный эксперимент.

Давайте представим себе, что перед вами возникает некто и произносит следующую речь:

«Мы докажем обществу, что у секса нет возраста. Мы законным путем добьемся того, что сексуальные действия будет возможно совершать с детьми разного возраста, даже с новорожденными. Мы снимем все табу и запреты! Все начинается с провокаций. Сначала шок, скандал, все в ужасе. А через полгода это уже не скандал. Вспомни, как начиналось гей-движение. Пятьдесят лет назад геев выгоняли с работы за сексуальную ориентацию. А сейчас общество наказывает тех, кто встает у них на пути. Гей-браки и усыновление детей – это только начало. Педофилы спасут этот мир, больной сексуальной неудовлетворенностью. Пусть через десять-двадцать лет, но победа будет за нами!»

Автор фразы – президент голландской партии педофилов Мартайн Аутенбогаард, и он действительно собирается добиваться закрепления за собой и себе подобными права на сексуальное использование детей. В Голландии этот парень жив и здоров, ходит себе по магазинам и улицам. Без особого расположения со стороны сограждан, но и без такой степени дискомфорта, чтобы его судьба могла стать поучительным примером.

Усложним ситуацию – снабдим нашего педофила представителем-правозащитником нашего отечественного разлива.

И вот вместо щетинистого и пузатого дегенерата на вас добрыми глазами смотрит седенькая старушка и начинает рассказ о том, что «недопустимо лишать детей права на любовь».

Именно вот так и действует российская порода мутантов-правозащитников. Методика довольно простая: при необходимости снять с какой-либо группы общественную блокировку правозащитники заявляют что общество – архаично и патерналистично, подавляет свободу этой группы на распоряжение собой и, таким образом, общество дискриминирует эту группу. Метод совершенно универсален и работает в каких угодно областях.

Если нам необходимо пролоббировать интересы наркоторговцев, нам нужно начать защищать права наркоманов: запретить принудительное лечение как нарушающее конституционное право на свободу, бороться за легализацию наркоторговли и так далее.

Ну и как я уже говорил, если нам понадобится легализовать педофилию, нам потребуется всего лишь начать бескомпромиссную борьбу за право детей на любовь.

Как верно подмечал Владимир Ильич Ленин, «по форме все правильно, а по сути – издевательство».

По сути, наркомания – болезнь, поражающая волевые механизмы психики, поэтому на волю наркомана собственное лечение отдавать не следует.

По сути, ребенок – существо с несформировавшейся психикой, которая не позволяет принимать решения об участии в сексе. По сути, детство – охраняемое состояние человека. Охраняемое взрослыми от взрослых проблем, от травм и злоупотреблений для того, чтобы в этот период смогла сформироваться полноценная, не изуродованная человеческая личность, способная продолжать собственную и видовую жизнь, принимать решения за себя и свое потомство.

И так далее.

То есть, проще говоря, права человека, их список и способ их реализации зависят от того, что мы понимаем под человеком.

Если человек – подобие Божие, наш брат и товарищ, творец, созидатель, познаватель, у него один состав прав.

Если же человек – ресурс, рынок, потребитель, у него состав прав другой и другие методы реализации их.

Верно и обратное: какой список прав человека вы создадите, какие механизмы реализации этих прав вы пропишете, такого человека вы и вырастите и воспитаете.

Сила, способная навязать так или иначе – убеждением ли, насилием ли – миру свое понимание прав человека, является силой, способной на глобальное переформатирование человечества. То есть – мировым властелином.

Это и есть причина, по которой и страны ЕС, и США наперегонки пытаются донести до мира простую истину, заключающуюся в том, что именно они лучше всех знают о правах человека и всем все расскажут и покажут.

Таким образом, наш первый вывод – то, что России нельзя отставать от конкурентов, она должна сама сформулировать свою концепцию понимания человека и его прав и предложить ее миру. Есть мнение, что русская культура и многовековой опыт сосуществования в одной стране нескольких мировых конфессий дают все основания считать, что российская концепция человека и его прав будет не хуже, чем у Европы и США.

Этот идеологический рынок должен быть нами освоен со всей российской предприимчивостью.

Теперь хочу обратить ваше внимание на замечательный феномен двойных стандартов, которые мы так привыкли высмеивать в западном обществе.

Сейчас я вас немного расстрою. Дело в том, что никаких прав человека без двойных стандартов не бывает и быть не может.

Общество, если его представления о человеке искренни и оно стремится к самосохранению, не должно признавать строго оппозиционную себе точку зрения на человека и его права как равноправную. По одной простой причине – потому что между представлением общества о человеке и его правах и представлением противоположным находится граница, которая пролегает между Добром и Злом.

Простейший пример. Если общество всерьез считает, что «права человека – это права гея, а права гея – это права человека», то оно не станет мириться с альтернативной точкой зрения на гомосексуализм. Для такого общества традиционное христианство, именующее гомосексуализм грехом, – Зло. А Злу не дают таких же прав, как Добру, потому что это обесценивает структурность общества. Поэтому в Европе католических священников, проповедующих на гей-парадах, и врачей, пытающихся найти способ лечения гомосексуализма, преследуют и сажают в тюрьмы. В строгом соответствии с заветами Валерии Ильиничны Новодворской: «Я всегда знала, что приличные люди должны иметь права, а неприличные (вроде Крючкова, Хомейни или Ким Ир Сена) – не должны. Право – понятие элитарное».

С другой стороны, если в стране устанавливаются как основные и наиболее охраняемые традиционные ценности, то выставки «современного искусства» с глумлением над распятиями и иконами, театральные постановки с педофилией и наркоманией и прочий культурный сатанизм должны перекочевать из официальных, пусть и частных, галерей-театров в то место, где и должен находиться сатанизм – в катакомбы, тайные сборища на квартирах адептов. Потому что сатанизм в нашем понимании – Зло. А у Зла нет и не может быть равной ценности с Добром, равной защиты и так далее.

Если общество чтит подвиг своих предков, павших в боях за Родину, как священный и жизнеобразующий, то перспективы «творцов», обряжающих в военные мундиры с боевыми наградами обезьян, – вполне определенны. И у персонажа, находящего разницу между СС и СМЕРШем только в красоте формы, должно быть не эфирное время на федеральном телеканале, а очевидные и естественные проблемы с социализацией. Потому что «приличные люди должны иметь права, а неприличные – нет».

При этом важно то, что вот эти изъятия из прав, места, действия, взгляды, на которые защита не распространяется, должны быть открыто продекларированы обществом в своих законах и других документах. Так, чтобы когда Альфред Рейнголдович Кох открывал свой рот, чтобы произнести что-нибудь про генетическое неравенство людей, он четко знал, что безнаказанно он может это делать только на тайном сборище себе подобных. Подчеркиваю: тайном. Потому что дерьму место в канализации, сатанистам в катакомбах, а нацистам – под гусеницами русских танков. Потому что свобода слова – это свобода для приличных людей. У неприличных никакой свободы слова нет.

Да, у нас пока все не так, вокруг все еще царит первозданный хаос. Но он уже начал структурироваться в нечто, что желает жить и побеждать. А это невозможно без пригодной для жизни и победы идеологии. Поэтому никакого другого пути, кроме только что мною описанного, у нас нет.

Есть такая профессия – мечтатели. Как они должны работать

20 июня 2013

В стране одновременно происходит несколько интересных процессов, которые на первый взгляд находятся в плоскостях разных, но на самом деле неразрывно связанных друг с другом.

Давайте отследим события.

Во-первых, Президент поручил правительству заняться кинематографическим образованием: «Проработать совместно с представителями киноиндустрии и образовательных организаций вопрос о развитии образования в сфере кинематографии в целях подготовки высококвалифицированных профессиональных кадров, отвечающих современным требованиям». Вероятно, начальника страны начало беспокоить то, что выползает наружу из кинематографических вузов после обучения, – глаза красные, носы в белом порошке, а фильмов нормальных чуть.

Во-вторых, тот же самый Путин на совещании в Сочи объявил звездам творческой элиты о смене правил работы государства с кинематографом.

В-третьих, в Перми с места директора Музея современного искусства поперли товарища Гельмана.

В-четвертых, люди решили снять фильм о 28 героях-панфиловцах, попросили у граждан 300 тыс. рублей на начало съемок – и для начала один только контингент Тупичка Д.Ю. Пучкова набрал им миллион за пару дней.

В-пятых, идет активное обсуждение содержания будущего единого учебника по истории.

В рядах всеми нами любимых либералов, правозащитников, западников и демократических журналистов царит предсказуемая и греющая сердце патриота истерика.

Теперь давайте осмыслим полученную картину.

Для того чтобы понять, что все это значит, позвольте мне сначала продемонстрировать вам краткий сеанс злорадства в исполнении демократического журналиста Владимира Познера по случаю результатов очередного опроса ВЦИОМ.

«В связи с Днем России, который имел место быть в прошлую среду, ВЦИОМ (Всероссийский центр изучения общественного мнения) провел опрос среди россиян на тему, чем и кем гордятся они, имея в виду последние 10-15 лет. Если говорить в целом, то получается, что чуть более 60 % опрошенных вообще не находят, чем гордиться. Чуть более 40 % говорят «ничего вообще нет», а порядка 19 с небольшим процентов говорят, что они затрудняются ответить на этот вопрос.

Что касается положительных ответов, то наибольшее количество не среди людей, а среди предметов, что ли, или событий получили еще не состоявшиеся зимние Олимпийские игры в Сочи. А среди людей – президент Путин, 9 % назвали его предметом гордости.

Вообще цифры, надо сказать, не то, чтобы очень мощные, и не дающие повода для оптимизма.

…

В общем, я решил воспользоваться сегодняшней программой, чтобы высказаться по этому поводу. И конечно, напомнить всем старую римскую пословицу: «Vox populi vox Dei», «Глас народный – глас Божий.

Удачи вам».

Трудно не заметить в выданном журналистом тексте некоторого торжества – «смотрите, даже народ говорит, что ему нечем гордиться! А голос народа – голос Божий!»

Есть только один нюанс: а кто создает для опрашиваемого народа информационное поле? Кто сообщает народу о том, есть у него, чем гордиться или нет? Уж не Владимир ли Владимирович Познер?

А кто у нас снимает историческое кино, которое рассказывает народу историю этого самого народа, а следовательно, сообщает народу о том, кто он такой?

А не из учебников ли истории черпают свои представления об истории зрители и творцы?

А кто у нас отвечает за представления народа о прекрасном? Случайно не люди искусства? А кто этих людей находит и предъявляет их творения народу – не работники ли музеев, галеристы и коллекционеры?

То, что происходит, – это попытка отобрать у маленькой, но сплоченной кучки людей монополию на создание культурного пространства, которое является точно такой же реальностью, как дома, дороги и заборы, и на которое точно так же распространяется закон «разбитых окон».

Проще говоря, расписанную нехорошими словами, испачканную и замусоренную Родину куда труднее обустраивать и намного легче предать и бросить. В такой Родине намного легче воровать и пилить, чем честно жить и работать. В ней намного труднее завести семью и детей, нежели спиться. И так далее.

Но дело не только в законе разбитого стекла. Все еще глубже.

Человек – часть мира, а мир – часть человека. Помните, у Льва Николаевича Толстого в «Войне и мире» был замечательный момент, когда осознание своего единства с миром просыпается у Пьера?

«Прежде громко шумевший треском костров и говором людей, огромный, нескончаемый бивак затихал; красные огни костров потухали и бледнели. Высоко в светлом небе стоял полный месяц. Леса и поля, невидные прежде вне расположения лагеря, открывались теперь вдали. И еще дальше этих лесов и полей виднелась светлая, колеблющаяся, зовущая в себя бесконечная даль. Пьер взглянул в небо, в глубь уходящих, играющих звезд. «И все это мое, и все это во мне, и все это я! – думал Пьер. – И все это они поймали и посадили в балаган, загороженный досками!» Он улыбнулся и пошел укладываться спать к своим товарищам».

Что делает нас такими, каковы мы есть? То, с чем мы связаны. С чем наша связь наиболее прочна? С тем, что мы изменили или создали. Это круговорот творения, в котором мы преображаем мир, а мир преображает нас. Наши отношения создают нас, формируют, заставляют расти, меняться, взрослеть, приобретать совершенно новые, ранее небывалые у человека качества.

Эрнесто Гевара, известный как Че, говорил: «Рискуя показаться смешным, хотел бы сказать, что истинным революционером движет великая любовь. Невозможно себе представить настоящего революционера, не испытывающего этого чувства».

Человек, строго говоря, – это звук, производимый струнами, натянутыми между его сознанием и внешним миром. Каждая струна тянется к чему-то, с чем наша душа связана, и чем больше этих связей, тем сложнее и насыщеннее музыка. То есть человек. Чем прочнее эти связи, тем мощнее аккорд мы способны выдать во Вселенную, заставляя мир повторять нас как эхо.

Все это происходит только в том случае, если нас настроить. Но как это сделать? Если мы являемся отражением мира, а мир – нашим отражением, то мы находимся в замкнутом круге, из которого не выйти. Бытие определяет сознание, сознание контролирует и меняет бытие, и так по кругу.

Мы обречены вечно воспроизводить своей жизнью все тот же обгаженный и разрисованный забор, возле которого выросли. Были бы обречены, вернее, – если бы не умели мечтать. Мечтать о другом, лучшем мире, других, более совершенных нас, да хотя бы о более чистом и аккуратном заборе. Умение мечтать вырывает нас из вышеописанного круговорота обреченности. Мечта приходит к нам из мира идеалов – наших представлений о том, как все должно быть, из наших представлений о сути вещей – о том, что такое мир, что такое забор, что такое мы, что есть человек.

Так вот: для народа мечты создают специальные люди, которых народ освобождает от тяжелого физического труда, позволяет им немного оторваться от рутины и быта, забраться в башенки из слоновой кости с одной только целью – чтобы они создавали для нас настоящие качественные мечты, для того чтобы они постигали разницу между добром и злом, уродством и красотой, истиной и ложью – и доносили до народа, одновременно вселяя в народ веру и надежду. Чтобы у народа хватило физических и духовных сил для того, чтобы преодолеть увиденное расстояние между тем, как есть, и тем, как должно быть.

Наше общество слишком долго полагалось на чужие представления обо всем этом. Мы слишком долго пытались мечтать чужими мечтами. Мы пытались смотреть на себя чужими недобрыми к нам глазами. И мы наконец-то поняли, что от этого мы просто вымрем как мамонты.

То, что должно произойти сейчас, – это возврат к себе.

Ну и еще – возврат нашей творческой интеллигенции к нам и к своим прямым обязанностям.

Покончить с диффамацией России. Как это делается

29 июня 2013

Когда я и мои ровесники были маленькие, нам очень нравились фильмы про Войну. Про ту самую. А еще «Одиночное Плавание» и «В зоне особого внимания».

Довольно большая часть того удовольствия, что мы получали от просмотра этих фильмов, заключалась в «тра-та-та-та-та!», «ты-дыщ!» и «БДЫЩ!!!!», от которого в разные стороны разлетались немецкие зольдатен унд официрен и мерикан солджерз. Кто-нибудь один, обязательно горящий, бежал к воде и не добегал, вызывая в мальчишеских сердцах чувство удовлетворения справедливостью мироздания.

Согласитесь – фильмы про войну не были бы и вполовину так зрелищны, если из них убрать разлетающихся, разбегающихся и паникующих под «Шайзе! Партизанен! Гитлер капут!» носителей западной культуры.

Нечто сходное с этим мальчишеским переживаниям испытываю я сейчас, когда наблюдаю переполох и истерику, выдаваемые нашими самовыдвиженцами в «совести нации» по поводу закона, предложенного депутатом Яровой. Нет, я понимаю, что они фрики. Но как еще картину битвы нарисовать, если на ней нет разбегающихся и горящих статистов?

Поэтому – коротко. И Кох, и «литератор Иван Давыдов» (кстати, кто это?), и «историки» Соколов с Мирским, и некто Сванидзе – все любимцы публики и малоизвестные клоуны исправно горят и разбегаются. Один отметился, второй уличает нас в попытке «законсервировать нашу войну». «Помните, если кто-нибудь с восторгом описывает, как белокурые бестии в июне сорок первого резали глотки косорылым Ванькам или Абрамкам, – он не фашист. Он, скорее всего, просто дурак. А фашисты – те, кто запрещает думать и говорить вам, мне и даже ему…» Третий переживает, что «историки теперь вообще не должны писать о пакте Молотова-Риббентропа, о совместном советско-германском параде в Бресте», а сам закон нужен, чтобы «заткнуть рот тем, кто захочет обнажить нелицеприятные факты о наших солдатах». Четвертый расстроен: закон, если он будет принят, не позволит «объективно критически подойти ни к чему: ни к преступлениям Сталина, ни к ГУЛагу, ни к депортации народов, ни к страшным ошибкам на фронтах войны…» И какой-то горящий и не добегающий до воды фрик плачет, что «абсолютно запрещено будет упоминать о фактах мародерства или изнасилованиях, которые происходили на территории Германии после прихода туда советских солдат».

Этих пылающих статистов можно понять – в опасности находится жанр, в котором они вкусно работают уже лет 25. Репертуар может пострадать. Некоторые номера, так сытно кормившие в прошлом, станут неприменимы. Никто, например, не сможет рассказывать о «совместном параде в Бресте», потому что его не было. Это ужасно. Срывателям покровов придется при возникновении желания рассказать о русских унтерменшах, насиловавших немок, говорить также о мерах, предпринятых командованием против этого явления, о том, какова реальная статистика и о том, откуда дровишки у нынешних разоблачителей.

Сегодня к хору протестующих «совестей нации» присоединилась Европа.

Организация по безопасности и сотрудничеству в Европе (ОБСЕ) раскритиковала законопроект председателя комитета по безопасности Госдумы Ирины Яровой, предусматривающий уголовную ответственность за критику войск антигитлеровской коалиции. Об этом сообщается в пресс-релизе ОБСЕ.

Как утверждает представитель международной организации по свободе СМИ Дуня Миятович (Dunja Mijatović), проект Яровой несет потенциальную угрозу свободе слова и прессы, а в конечном счете может повредить демократии и соблюдению прав граждан.

Казалось бы – такой закон можно только поддержать! Ведь совершенно очевидно, права и свободы каких именно граждан имеются в виду. А ущемление прав и свобод этих граждан – в некотором роде историческая миссия России.

Однако есть некоторые «но», которые я бы хотел призвать вас учесть.

Во-первых, этим законом мы вовлечем российский суд напрямую в научную дискуссию. Маловероятно, что судьи имеют достаточную подкованность в этом вопросе, чтобы не превратить процесс в бесконечную «войну экспертиз».

Во-вторых, этот закон ничего не позволит нам сделать с зарубежной ревизионистской тусовкой. Они как гавкали, так и продолжат гавкать. Резун как писал, так продолжит, и ему ничего не сделается.

В-третьих, не вижу никакой необходимости брать на себя нелегкое бремя защиты репутации всей антигитлеровской коалиции. Может быть, пусть они сами ответят за свои фокусы? За Хиросиму и Нагасаки, за Дрезден, за поощрение (в отличие от СССР) изнасилований?

И, в-четвертых, скажите мне: неужели же мы ограничимся защитой только одного куска нашей истории? Давайте-ка вспомним цикл передач «Суд времени». Пощадили ли наши либералы хоть что-то из нашего прошлого?

А это значит, что вопрос нужно решать радикально. Полностью.

Так вот: у меня есть предложение. Надо переформулировать закон и превратить его из закона, защищающего один период истории, в закон «Об ответственности за историческую диффамацию» – то есть за умышленное распространение порочащих российский народ сведений вне зависимости от подлинности этих сведений.

Диффамацией следует также считать распространение истинных порочащих сведений, если целью их распространения является создание необъективного негативного образа российского народа, государства и истории.

Так, например, диффамацией следует считать распространение истинных сведений о совершенных бойцами Красной Армии изнасилованиях немок – в том случае, если распространение этих сведений производится с целью создать необъективное, ложное, негативное мнение о солдатах Красной Армии, о российском/советском народе, о российском государстве. Например, методом умолчания о мерах, предпринятых командованием РККА для предотвращения насилия, подборки фактов, умолчания об общем настрое солдат к немецкому населению, тенденциозного толкования фактов.

Следует уполномочить этим законом Президента России и Парламент на защиту российского народа от диффамационной деятельности за рубежом.

Законом следует определить бюджет, который российское государство будет тратить на таковую защиту ежегодно, и правила распределения грантов на связанные с этим юридические и исторические исследования.

Следует также образовать службу по мониторингу случаев диффамационной деятельности.

Мы должны сделать антидиффамационную работу рутинной и ежедневной бюрократической деятельностью. Следует неукоснительно привлекать к ответственности и заставлять отвечать за каждое свое слово, сказанное в адрес России и ее народа, каждого, кто осмелится нас задеть или попробовать задеть.

Следует привлекать к уголовной ответственности лиц, систематически и злостно занимающихся деятельностью по диффамации. Организации и лица, находящиеся за рубежом, должны получать от России гражданские иски на крупные суммы.

Наша цель в том, чтобы заставить каждого, кто желает нас судить, публично и в полной мере ответить за все свои суждения и доказать их. Или же ответить за то, что взялись судить нас, не имея на то достаточных доказательств. Посрамление гордыни – несомненно богоугодное дело, с которым мы без сомнения справимся, как только набьем руку.

Вот это – действительно будет достойным ответом.

А то, что сейчас предлагает нам уважаемая госпожа Яровая – пока просто полумера.

Голая правда о гей-парадах, публичных поцелуях, Горбачеве и Фрейде

21 августа 2013

Дорогой читатель! Сегодня на Х Всемирном конгрессе украинцев политик и экс-шеф МВД Украины Юрий Луценко заявил: «Лучше позволить раз в год гей-парады, чем каждый день ждать российские танки». Таким образом, деятель объяснил необходимость принятия европейских ценностей во всей их полноте.

Перед тем как перейти к оценке данного заявления – несколько ярких цитат.

Вот газета «Гардиан», Лондон, Великобритания: «Русские спортсменки Ксения Рыжова и Юлия Гущина поцеловались в знак протеста против закона о запрете гей-пропаганды» (девушки позже назвали это больной фантазией западных медиа, и текст пришлось отозвать).

Вот «Атлантико», Париж, Франция:

«Как бы то ни было, Сталин не был единственной опорной фигурой в бессознательном Горбачева… Как несложно убедиться, Раиса (Горбачева) была скорее не супругой, а доминантной, фаллической матерью, главным источником вдохновения».

А вот «Эхо Москвы», Москва, Латынина:

«И вот, исключительно все западные путешественники – Герберштейн, Олеарий и Маржерет, то есть все, кто приезжали в Россию в XVI-XVII веке – отмечали необыкновенное распространение гомосексуализма на Руси по сравнению с Западной Европой, где за это наказывали… Более того, собственно, аналогичная ситуация была, видимо, вообще во всей Православной церкви, потому что я напомню, что в ней, в восточной церкви в отличие от западной существовал институт, который назывался «адельфопоэзис», или «адельфопоэя». Братотворение. Это очень странный, я бы сказала, церковный обряд, при котором двое мужчин в церкви в присутствии всей общности сочетались навечно узами. Причем, так сказать, как бы сказать, некоторые части обряда, я бы сказала так, понравились современным геям (то, что говорилось)».

Если вам, уважаемые читатели, в этих цитатах что-то кажется неправильным или даже возмутительным, но вы не можете точно и сразу сказать, что именно, – это стоит обсудить.

Речь пойдет о мировоззрении и бытовой человеческой культуре, которые неразрывно связаны с нашими правами человека.

Все вышеприведенные цитаты имеют один и тот же общий признак – позаимствуем мощный образ – анально-фаллическое мировоззрение. То есть все мироздание, все явления и процессы рассматриваются через ж***у.

Я полагаю, что большинство читателей «Однако» терпеть не могут Михаила Сергеевича Горбачева. Но даже несмотря на это – нас оскорбляет сведение его отношения к Раисе Максимовне к словосочетанию «фаллическая мать». Я полагаю, что само употребление подобного словосочетания – уже признак какой-то нравственной патологии. Мы можем сказать, что Михаил Сергеевич был «подкаблучником», или употребить более наукообразное «был патологически зависим от супруги», но назвать Раису Максимовну «фаллической матерью» и таким образом оскорбить отношение Михаила Горбачева к Раисе Горбачевой мы не можем, как бы мы его ни презирали. Мы для этого слишком уважаем такие понятия, как «мать», «жена» и «любовь». Пусть эти мать, жена и любовь будут не чьи-то, а самого Горбачева, чтоб он провалился.

И когда кто-то описывает чьи-то отношения с женой как отношения с «фаллической матерью», он посягает не на абстрактного или конкретного Михаила Сергеевича, его жену и мать, он посягает на наше отношения к этим понятиям.

Наше отношение к гей-парадам (которые, на наш взгляд, по всем статьям уступают нашим танкам) вызвано примерно тем же – ценностными различиями, выраженными в эстетическом восприятии.

Когда в очередном блоге продвинутого блогера или в газетной статье рукопожатного издания мы видим фото европейских гей-парадов, у нас возникает чувство стыда, брезгливости и даже ярости. Почему?

Наши уважаемые оппоненты из гомосексуального лобби и прогрессивная общественность утверждают, что это в нас завывает пещерная гомофобия, и предлагают нам от нее избавиться.

Однако, по моему мнению, они нагло меняют местами причину и следствие. И вот почему.

В нашей культуре женщина – это не просто биологический объект, предназначенный для получения с нас алиментов. Женщина – это архетип, феномен культуры, оставивший след во всем культурном наследии человечества. Женщина – это мать. Объект почитания, символ мудрости и природы. Женщина – это жена. Объект плотской любви, символ жизни, чистоты. Женщина – это Прекрасная Дама. Символ рыцарского предназначения мужчины.

Это не потому, что нашей левой пятке так захотелось, это – результат развития человеческой культуры на протяжении веков, развития инструмента улучшения человека, возвышения его над животным.

Мужчина в нашей культуре – это брат, товарищ, на которого можно положиться, который не предаст тебя, не забудет позаботиться о твоей семье, если с тобой что-то случится. Мужчина в нашей культуре – герой. Мужчина символизирует силу, верность, благородство и честь.

На гей-параде мы видим мужчин, лишенных мужественности, мышцы, созданные не для братского служения товарищу в бою, а для утехи. Мы видим на мужчинах антимужественную одежду, мы наблюдаем у них антимужественное поведение. И поэтому у нас возникает чувство стыда и брезгливости.

Еще хуже в отношении женщин. Когда мы видим мужиков, одетых, как женщины, когда мы видим их утрированно вульгарное поведение, мы видим в этом действии ритуальное надругательство над женщиной.

Согласно Вики, ненависть – «интенсивное, длительное, отрицательно окрашенное чувство, отражающее неприятие, отвращение и враждебность к объекту ненависти (человеку, группе, неодушевленному предмету, явлению). Вызывается как какими-либо действиями объекта, так и присущими ему качествами, восприятием объекта ненависти, как противоречащего убеждениям и ценностям субъекта, негативно влияющего на его жизнь, препятствующего удовлетворению его важных потребностей.

Это и есть то, что мы чувствуем, когда кто-то совершает ритуальное надругательство над женщиной. Речь идет именно о надругательстве, так как настоящие женщины никогда не ведут себя так развязно и вульгарно, как трансы и геи на своих шествиях.

Причем нужно понимать, что легализованное постоянное надругательство над символом приводит к его девальвации в общественном сознании. То есть гей-парады действительно и реально унижают женщин, которых мы культурно и генетически призваны защищать.

Это и есть природа нашего возмущения.

И последнее по очереди, но не последнее по важности. Гей-культура посягает на нашу свободу быть нормальными людьми. Это прекрасно видно по бредням «Гардиан» относительно лесбийства Ксении Рыжовой и по бредням Юлии Латыниной относительно института побратимства. Да, Ксения поцеловала в губы подругу по команде. Да, ритуал побратимства предусматривал поцелуй в уста.

Дело в том, что это – нормально.

Это нормально, когда друзья обнимаются и целуются. Это нормально, когда люди одного пола ходят в обнимку. Это нормально, когда люди моются в бане.

Было.

А теперь из-за кучки пошлых развязных типов два русских человека в Пасху похристосоваться не могут без того, чтобы их в чем-то не заподозрили.

В баню общественную невозможно из-за вас пойти!

Эти люди лишили нас части свободы, присвоив себе эксклюзивное право на толкование объятий и поцелуев.

Проходу от вас нет – от***сов и от вашего крикливого мнения о нас, о наших отношениях, о нашей истории и наших обычаях!

Люди с анально-фаллическим мировоззрением лишают нас братских и дружеских объятий, внешних проявлений товарищества.

Для нас гомосексуальные активисты – это адепты антикультуры, совершающие надругательство над сутью мужества и женственности, над отношениями между мужчинами и мужчинами, какими они должны быть, – и над отношениями между мужчинами и женщинами.

Защищая себя от гей-парадов, мы защищаем наш разум от шизофрении. Потому что одновременно почитать женщину и позволять глумиться над ней или даже участвовать в таком глумлении и приветствовать его может только шизофреник с плюрализмом в одной отдельно взятой голове.

Особо хотелось бы отметить странную связь, существующую между желанием видеть вокруг разврат и так называемым «западничеством». Собственно, даже русская ежесубботняя баня виделась европейцам развратом, ибо зачем так часто мыться, если мытье не предлог для чего-то другого?

Этот недобрый, пошлый, карикатурный взгляд на человека и на мир в последнее время считается признаком хорошего тона во всем мире. И только России хватило мужества на то, чтобы сказать свое «нет» этому нисходящему культурному потоку.

Со слова «нет» начинается свобода.

И это слово «нет» было в Европе услышано. Кем-то радостно, а кем-то без восторга. Но дело тут не в правах гомосексуалистов. Дело именно в свободе. Кто-то свободу приветствует, кто-то же в ярости от того, что мы тут что-то о себе возомнили. Именно этим и объясняется пожелание итальянского политика Джанлуиджи Пираса в адрес Елены Исинбаевой быть изнасилованной на площади.

Это нормальная реакция насильника на проявление самкой свободы. Это нормальное проявление ненависти и фобии по отношению к женщине от извращенца.

В России такая норма прижиться не должна.

Урок мира. Чему мы научились у Беслана

1 сентября 2013

Когда-то давным-давно, в другой, теперь уже далекой-далекой стране, день 1 сентября был просто праздником знаний – днем хризантем, гладиолусов, больших белых бантов, школьной формы, линеек, урока Мира.

В наше время и в нашей стране нашлись люди, которые все изменили.

1 сентября они пришли в Бесланскую школу № 1 и взяли в заложники детей, их родителей и учителей. Всего 1100 человек.

Они заперли захваченных детей, их родителей и учителей, заминировали школу, не давали заложникам даже пить. Они мучили их три дня.

В течение всех трех дней на Россию, на российский народ и на руководство страны оказывалось чудовищное давление. Визжала пресса. Политики в галстуках произносили веские речи.

Все сводилось к тому, что Россия должна поднять руки и сдаться на волю тех, кто мучил детей.

Террористы плохо закрепили одну из мин, подвешенных в спортзале школы, и она взорвалась. Прямо среди заложников.

Спецназ не был готов к штурму. Многие были без брони. Местное население – испуганное, озлобленное, вооруженное, всем сердцем переживающее за своих детей и желающее их спасти – сильно осложняло работу военных.

В этой ситуации бойцы «Вымпела» и «Альфы» пошли на штурм.

Никогда за свою историю эти подразделения не несли таких больших потерь.

У них не было другого способа спасти детей, кроме как разменять их жизни на свои собственные.

Всего террористами были убиты 334 человека.

Сейчас, в наши дни, в нашей стране дело террористов продолжают на другом – на информационном уровне. Клевещут на наш спецназ, строят отвратительные теории заговора.

Пытались нажиться и другие. Ныне забытый «мессия» Григорий Грабовой обещал несчастным матерям, потерявшим своих детей от рук убийц, воскресить их. Всего за 39 тысяч рублей за душу.

Чем отличается Грабовой от людей, утверждающих, что наш спецназ не спасал детей, а убивал их?

Ничем.

Чего же добились наши враги?

Многого.

Они показали всем народам Кавказа, как русские любят кавказцев.

Так кавказцы узнали, кто им друг. И кто враг.

Дружба русского и осетинского народа укрепилась этой кровью. Потому что мы понимаем – их убивали за нас. Потому что они понимают – русские солдаты умерли за их детей.

Много было слов сказано о том, что русские – оккупанты, об «империалистической политике Москвы на Кавказе», о «русском фашизме». И что? Чего стоят теперь эти слова, когда русские солдаты отдали себя, свои жизни за кавказских детей? Кто-то полагает, что за ингушских детей или за татарских, или за чеченских русские сделают меньше?

Русские отдали свои жизни за кавказцев.

Этим сказано ВСЕ.

И говорить тут больше не о чем. Можно только молиться.

Многие после бесланской бойни ждали нового витка осетино-ингушского конфликта – ведь среди террористов были ингуши, а у ингушей и осетин долгая история крови и обид.

Но ингуши не припоминали соседям-осетинам былую резню. Они собирали деньги на помощь, лекарства, одежду. Они молились в своих мечетях за осетинских детей. Они выбрали свою сторону. И беды не случилось, а между осетинами и ингушами вдруг протянулась связующая ниточка. Ибо «ближний – это тот, кто оказал тебе милость» (Евангелие от Луки, глава 11, стих 26-37).

Милость делает нас ближними.

Террористы, желая нам зла, дали нам урок мира.

Урок, который имеет для истории нашей страны решающее, поворотное значение. Это была точка невозврата, в которой кавказцы и русские выбрали не вражду и рознь, а братство.

Они дали кавказцам и русским общих героев. Которых мы никогда не забудем.

Детство как стратегическая отрасль. О необходимости воспитательного кино

3 сентября 2013

Уважаемые читатели! Докладываю: День знаний прошел совсем неплохо. Дочку во второй класс отправили, гимн СССР спели, цветы учительнице подарили, советскую музыку послушали.

Тем временем

…в немецком Лейпциге завершился Всемирный чемпионат рабочих профессий WorldSkills International-2013. Россия впервые приняла участие в столь представительном смотре трудовых резервов, хотя сама организация WorldSkills International (WSI) существует с 1946 года. Как-то так сложилось, что страна победившего пролетариата никогда не входила в организацию, вот уже седьмой десяток лет занимающуюся развитием профтехобразования и повышением уровня рабочего мастерства.

Нашу страну представляли 15 участников из разных регионов. Ребята прошли отборочные соревнования, прежде чем попасть в сборную России. Большинство впервые оказалось за границей. Увы, чуда не произошло. По итогам командных соревнований Россия заняла практически последнее, 41-е место, разделив его с Чили, Эстонией, Исландией, Кувейтом, Оманом и Саудовской Аравией.

Если вам кажется, что первый и второй абзацы никак не связаны, – вы ошибаетесь. Сейчас я вам это докажу.

Знаете, что меня удивляет и настораживает второй год подряд на сентябрьской школьной линейке?

Обилие советских «школьных» песен при полном отсутствии песен этого жанра российского периода.

«Почему так?» – скребется в голове настойчивый колючий вопрос.

Ответ прост, но не очень приятен. Дело в том, что в СССР было детство.

Не в том смысле, что у нас в Российской Федерации детей нет, а люди появляются сразу взрослыми… Хотя… на самом деле вообще-то, если быть честным, так оно и есть. Но не будем забегать вперед.

Детство было отраслью народного хозяйства.

«Все лучшее – детям», помните?

Это самое «лучшее» – это, конечно, образование, медицина, кружки и секции. Ну и, конечно же, – культура и искусство.

Некоторые люди по какой-то неизвестной мне причине считают, что искусство – это такое пространство ненастоящести, где можно делать все что угодно под омерзительным лозунгом «я так вижу». Другие, не менее непонятные мне люди считают, что искусство – это такая вещь, которая должна полностью отражать реальность, желательно в самом негативном восприятии. По мнению этих людей, говоря «правду», они раскрывают глаза человечеству на него самого и таким образом приносят пользу. Такой подход бывает обоснован, но он не всегда и не во всем уместен. Так, например, хор первоклашек, поющий песню про то, что они начнут бухать с шестого класса, а аборты делать с седьмого, мне не кажется достойным примером моралистского жанра.

Искусство – это такая штука, которая позволяет нам получить эмоциональный опыт, которого мы в обычной жизни не имеем. И на этом опыте изменить (желательно в лучшую сторону) свою личность – получить поведенческие сценарии, выстроить иерархию ценностей, выработать отношение к разным явлениям и феноменам социальной жизни.

Мы не принцы датские, и у нас не отравляли отца. Но благодаря Шекспиру мы имеем эмоциональный опыт переживания таких чувств, как жажда мести, скорбь, стремление к справедливости, сомнение и так далее. Мы не врывались в киношку «Белое солнце пустыни», чтобы помочь товарищу Сухову, – за нас в нашем детстве это делали Петров и Васечкин.

Мы не умели любить принцесс и сражаться из-за них на мечах, мы не умели нести Кольцо Всевластия в Ородруин, но любви к женщине, верности, храбрости, смирению нас учили доблестный рыцарь Айвенго, Фродо, Арагорн и так далее. Именно в этом их миссия. Именно в этом заключается воспитательная функция искусства.

Советское искусство обслуживало советское детство, хорошо понимая, для чего человеку детство и что из этого детства должно вырасти. Детство в СССР было делом государственной важности, что подтверждается несколькими педагогическими университетами, самой развитой в мире педагогической наукой и огромным количеством внешкольных образовательных учреждений.

Поэтому в СССР снимались до сих пор любимые нами детские фильмы и писались прекрасные детские песни.

Именно поэтому ничего подобного сейчас не происходит, так как детство из дела общественного стало делом частным – и еще рынком игрушек.

Дети выращиваются либо усилиями родителей, либо на продукции условной Гай Германики.

Потом дети вырастают и становятся обществом, в котором почему-то возникает проблема разводов, абортов, алкоголизма и общего инфантилизма. И это неудивительно, потому что детям с помощью искусства не объясняли, как это – быть взрослым. Никто не показывал ребенку Сухова, Харлампиева, Айвенго и так далее. Поэтому ребенок понятия не имеет как это – любить, хранить верность, сражаться за правду и Родину и так далее.

Поэтому он сначала бегает от армии, потом заставляет девушку сделать аборт и в итоге запивает это дело алкоголем.

Он не вырос. Он не повзрослел. Он просто утерял детство и пребывает в состоянии неопределенности и потери идентичности до самой старости.

Помимо детства СССР еще нуждался в промышленности.

А промышленность не бывает без рабочих. Поэтому СССР нужно было рабочих воспитывать. Сложность была еще и в том, что до того как кровавые коммунисты учинили индустриализацию, Россия была аграрной страной с превалированием среди населения крестьян. Крестьянская культура – архаичная, прочная, консервативная. Она во многом симпатичная. Но для города и производства она подходит не очень. Да и для товарного коллективного производства сельхозпродукции – тоже.

Выходит, нужна новая культура. Нужны новые поведенческие сценарии. Нужно задать для человека новые стандарты образа жизни, новые стандарты быта. Нужно заново отделить добро от зла. Нужно пробудить в человеке новые достоинства – профессионализм и постоянное стремление к учебе. Как это сделать?

СССР был тоталитарным государством, в нем не давали свободным творческим личностям делать на государственные деньги все, что им придет в голову, и поэтому в СССР была нужная государству массовая культура.

«Вы должны твердо помнить, что из всех искусств для нас важнейшим является кино» – В.И. Ленин.

Ленин сказал, творческая интеллигенция сделала. Поэтому появились такие фильмы, как «Дело было в Пенькове» – для жителей села, «Большая семья» – для рабочих крупных заводов, «Большая перемена» – для учителей, «Иван Бровкин» – для юношей призывного возраста и «Иван Бровкин на целине» – для демобилизовавшихся юношей с зудом в пятой точке. И так далее.

Все это делалось для того чтобы человек, переживая жизни героев фильмов и книг, мог соотносить пережитое со своей жизнью и понимать, насколько она правильна, к чему стремиться, чего избегать, а самое главное – КТО ОН ТАКОЙ. Кто он? Орудие извлечения прибыли; существо, потребляющее на выходных; молодец, удачно ухвативший за задницу Катьку из столовой, или же рабочий – это звучит гордо? Почему гордо? Как гордо? Насколько гордо? Откуда взялась эта гордость? На все эти вопросы отвечало тоталитарное советское искусство, еще не понимающее прелести киллеров, проституток и их юристов.

С разрушением советской системы в массовое кино и телевидение попали совершенно другие люди. И они там так и торчат до сих пор из своих «Бригад» и «Бандитских Петербургов».

В итоге получилось так, что благодаря массовой культуре человек российский может себе представить, как быть адвокатом, менеджером, миллионером, ментом, бандитом и даже б…ю. А вот как быть в этом обществе рабочим, он не понимает. Он не понимает, кем он станет и как он будет жить, если он станет рабочим. Он не понимает, в чем рабочее достоинство и гордость.

Поэтому в рабочие люди попасть не хотят, потому как стать рабочим – это все равно что исчезнуть.

В связи со всем вышесказанным, а так же с тем, что нам в кои-то веки повезло, наконец, с министром культуры, хотелось бы возобновления государственного воспитания людей людьми, а не прорехами на человечестве.

Что подразумевает возрождение детского кинематографа, а также ренессанса таких жанров, как «фильм воспитания», «производственная драма» и «производственная комедия».

Кстати, в Америке когда-то эти жанры тоже были популярны. Пока Америка не стала постиндустриальной.

Помните «Полицейскую академию»? Классика же.

Трудно быть взрослым

15 февраля 2014

Текст коллеги Мараховского «Каста благородных донов» широко разошелся по Сети и вызвал множество споров.

По версии коллеги, великое произведение «Трудно быть богом» (А. и Б. Стругацкие, 1964) важно для нас сегодня тем, что иллюстрирует мировоззрение целой касты отечественных интеллигентов, привыкших считать недообразованных и «пассивных» сограждан – недолюдьми.

Не могу согласиться. На самом деле повесть Стругацких критически важна для формирования нашего мировоззрения, потому что в этой книге ставится вопрос о том, как правильно быть человеком. Речь о таком прекрасном человеческом качестве, как зрелость.

Это не случайная тема – она проходит через все творчество Стругацких. Через «Обитаемый остров», «Попытку к бегству», «Жук в муравейнике», «Трудно быть богом», «Волны гасят ветер» и так далее.

…Мир Полудня, который описывают нам братья Аркадий и Борис в качестве мира будущего – это мир могущественных инфантилов, вечных невзрослеющих детей. Человек обретает зрелость в борьбе с трудностями, в борьбе со злом. Но зло и трудности, настоящие беды и несчастья в мире Полудня отсутствуют.

Стругацкие не случайно интересовались именно этим вопросом. На их глазах выросло первое поколение советских людей, которое не знало ни голода, ни войны, ни изнурительной работы на хозяина – ничего. Они не ведали зла. Вы и сейчас можете на это же поколение посмотреть – насколько мы почитаем их отцов и матерей, вынесших нашу страну из огня Войны, державших наш мир, словно атланты небо, настолько же нам непонятны эти седые или плешивые дети, которые заняты в основном тем, что перечисляют на память то, чего им недодала Родина. Это поколение, даже не «продавшее» СССР, а прогулявшее его, как школу. Они не знали, что такое настоящее зло. Они не видели серых штурмовиков на улице, их не выкидывал из дома немецкий офицер, они не разбирали завалы из трупов себе подобных. Они много чего не. В их мире зло – это была и остается очередь в магазине, чиновник-дурак и алименты.

Они не понимают, как реагировать на зло. Они не могут его даже узнать.

В мире Полудня, как и в позднем СССР, зло – это мифический скелет, прикованный к пулемету там, где кончается дорога. Смутный образ, легкое подозрение, тень прошлого.

Люди заняты свободным творчеством, игрой, развлечениями. Это могущественные дети, которые летят на неизвестные планеты, чтобы потроллить друга – «кинуть в Самсона черепом самсона гребенчатозадого». У них есть пищевые синтезаторы, они делают золото из опилок.

Люди Полудня почти всемогущи. Когда происходит очередной виток эволюции, из людей Полудня появляются сверхлюди Полудня – людены. Люден – это игра слов от «нелюдь» и Homo Ludens – человек играющий. Из могущественных детей появляются всемогущие сверхдети. Так, например, превратившийся в людена персонаж «Волны гасят ветер» Тойво Глумов просто однажды забывает о том, что у него когда-то была любимая жена. Разве это не напоминает нам поведение советских творческих личностей, вечно пребывающих в промискуитете и алиментах?

Встреча такого могущественного человеко-ребенка с настоящим злом – постоянная тема творчества Стругацких. Эти люди даже не могут вспомнить зачастую, кто такой Гитлер:

– Массаракш, что такое фашизм? Агрессия, расовая теория… Гилтер… нет, Гилмер… Да-да – теория расового превосходства, массовые уничтожения, геноцид, захват мира… – «Обитаемый остров».

Человечество совершенно забыло о той грязи, из которой вышло. Человечество превратилось в ребенка, которому нет дела до прозы жизни:

– Массаракш, – пробормотал Максим. – Я совсем забыл про эти штуки!

– Ты многое забыл, – сказал Странник. – Тебе известно, что в стране инфляция? Тебе вообще известно, что такое инфляция? Тебе известно, что надвигается голод, что земля не родит? Тебе известно, что мы не успели создать здесь ни запасов хлеба, ни запасов медикаментов? Нам нужны врачи… Двенадцать тысяч врачей. Нам нужны белковые синтезаторы. Нам необходимо дезактивировать сто миллионов гектаров зараженной почвы – для начала. Нам нужно остановить вырождение биосферы… – «Обитаемый Остров».

Единственные взрослые в мире Полудня – это сами прогрессоры и сотрудники Комкона. Местная Кровавая Гэбня. Они повзрослели, сталкиваясь с настоящим историческим брутальным злом. Они ответственны:

Ошибка ученого – это, в конечном счете, его личное дело. А мы ошибаться не должны. Нам разрешается прослыть невеждами, мистиками, суеверными дураками. Нам одного не простят: если мы недооценили опасность. И если в нашем доме вдруг завоняло серой, мы просто не имеем права пускаться в рассуждения о молекулярных флуктуациях – мы обязаны предположить, что где-то рядом объявился черт с рогами, и принять соответствующие меры, вплоть до организации производства святой воды в промышленных масштабах. И слава богу, если окажется, что это была всего лишь флуктуация, и над нами будет хохотать весь мировой совет и все школяры в придачу… – «Жук в муравейнике».

Так вот, возвращаясь к повести «Трудно быть богом». Главное, что происходит в ней, – это процесс превращения инфантильного избалованного человека Полудня Антона в настоящего человека.

Мы видим его монологи: «Стисни зубы и помни, что ты замаскированный бог, что они не ведают, что творят, и почти никто из них не виноват, и потому ты должен быть терпеливым и терпимым…». «Мы все чаще ловим себя на мысли: «Да полно, люди ли это? Неужели они способны стать людьми хотя бы со временем?» И даже: «Протоплазма. Просто жрущая и размножающаяся протоплазма».

Антон считает себя замаскированным богом, пытается прощать окружающих арканарцев за их несовершенства свысока. Он не Бог-спаситель. Он – обычный олимпиец. С той только разницей, что за ним стоят не жертвенники с принесенными в жертву волами и вином, а советские ГлавНектарСбыт и Амброзия ГОСТ 1999.

Антон пытается быть отстраненным. Он пытается быть выше.

Проблема в том, что человек – это не его мировоззрение, не его гуманизм, национальность и совокупность вкусов и предпочтений. Человек – это СВЯЗЬ с себе подобными. Человек не точка. Человек – это линия, соединяющая точки.

Поэтому человек не может отстраняться от людей. Это делает его все меньше и меньше человеком. Богом он себя при этом считает, дьяволом или хурмой – не важно.

Человек – это не то, чем он себя мнит. Человек – это его связи с другими, его любовь и ее проявления.

И когда олимпиец Антон связывает себя с аборигенами королевства Арканар на средневековой планете, он, наконец, взрослеет и становится… ну да, становится арканарцем. Забавные местные дикари Кира и барон Пампа превращаются в любимую женщину и настоящего товарища. За которых надо сражаться и даже хочется мстить.

Так землянин Антон становится не поддельным, а настоящим Руматой Эсторским – арканарцем, умеющим ненавидеть и убивать. Потому что именно любовь дает нам право на ненависть и умение ненавидеть.

«Рискуя показаться смешным, хотел бы сказать, что истинным революционером движет великая любовь. Невозможно себе представить настоящего революционера, не испытывающего этого чувства», – Эрнесто Че Гевара. Социализм и человек на Кубе. 12 марта 1965 г.

Так говорил наш великий земной революционер, наш Арата Красивый.

То, что показал Арканару землянин Антон, ставший «тутошним» арканарцем Руматой, – это ужас русской революции. Ненависти, порожденной любовью. Это рассказ о том, как рождается мужчина и как рождается революционер.

…Очень симптоматично и символично то, что взрослые могущественные дети из мира Полудня забирают Антона, ставшего человеком, и лечат его от этого. В этом эпизоде, на мой взгляд, сказано слишком много о том, как погибла наша страна. О том, как проиграли ее пузатые, плешивые и седые дети.

И сейчас на самом крупном ее осколке правят кагэбэшники. Просто потому, что других взрослых в стране не оказалось.

Повесть Стругацких «Трудно быть богом» – это повесть о взрослении, а не проповедь. Проблема в том, что дети, советские избалованные, плешивые и седые дети не могут понять этого. Для них это гимн о собственном превосходстве. Они исступленно повторяют про черных и серых, прыгают при словах «нам не надобны умные», почитая за умных себя и именно так объясняя себе и окружающим свою ненадобность. В то время как они не надобны потому, что народу слишком накладны их представления об уме и свободе, не нужны их умения выдавать чепуху за полезное. Наши либералы – то есть бывшие советские интеллигенты – носятся с «Трудно быть богом», как дурачок с писаной торбой, потому что просто не в состоянии понять, что да – это про них, но не с одобрением, а с беспощадным осуждением, со страхом за страну, попавшую в их руки.

Творчество Стругацких все пронизано ужасом перед тем, что советские люди повстречают на своем пути настоящее Зло и окажутся не готовы. Произведения Стругацких порой оканчивались хорошо. Но в реальности – злу для победы понадобилось всего лишь много улыбаться и обещать.

Чапаев и гей-парад. Разъяснение вопроса меньшинств на картошке

21 декабря 2013

Обама в Сочи не приедет.

Горе-то какое. Геи не пускают.

Франсуа Олланд – тоже отказался. Почему, не сказал, но всем и так все понятно – в России притесняют геев.

Смотришь на эту истерику международного масштаба по поводу российской государственной гомофобии и задаешься идиотским вопросом: а почему в качестве главных интересов гей-сообщества нам представляют право на пропаганду гомосексуализма и на гей-парады? Эта правда – действительно то, что для гея важнее всего? Это и есть – самые фундаментальные его потребности?

Если это так, что значит, правду говорят эти странно одетые люди, все увешанные крестами, про то, что геи – враги человечества?

Подождите, постойте, притормозите. ЗАЧЕМ им гей-парад? Зачем им несовершеннолетние? Это же нелогично! Интересы гомосексуалистов лежат в совершенно другой области, которая никак с парадами и несовершеннолетними не пересекается. Это ведь они авторы вполне справедливой формулы «какое вам дело, что два взрослых человека делают в своей спальне?».

И правда – какое мне дело? Никакого.

Тогда какое им дело до гей-парада и несовершеннолетних? Должно быть никакого. Однако имеем то, что имеем.

А у их увешанных крестами оппонентов – у них что, нет ничего важнее, чем запрещение книг Джоан Роулинг за пропаганду колдовства?

Почему такая накаленно идиотская форма борьбы за права, что с одной стороны, что с другой?

Я этим вопросом постоянно задаюсь. Почему в Европе такой шум вокруг рождественских елок? Они правда так мешают мусульманам, которые чтят пророка Ису? Кто придумал, что елка оскорбляет мусульман? Им больше всего в этой жизни елка мешает, а не неоколониальная политика и отсутствие трудовых прав?

…Тут одно из двух: либо все люди на свете – идиоты, либо в этом идиотизме должна быть какая-то система. Какая-то стратегия.

И изобразить ее можно крайне наглядно.

Специально для наглядности я мобилизовал из памяти Василия Ивановича Чапаева и его товарищей по одноименному фильму. А также картошку, на которой он показывал, где мы и где белые.

– …Есть стратегия! – сказал Василий Иванович, с грохотом ставя на деревянный стол, за которым уже сидели Анка, Петька и Фурманов, чугунок с дымящейся картошкой.

– Стратегия чего, Василий Иваныч? – спросил Петька и закинул ногу на ногу.

– Буржуйская стратегия по порабощению пролетариата методом создания контролируемых общественных конфликтов.

Фурманов аккуратно достал из нагрудного кармана заранее скрученную папироску и прикурил.

– Ну и в чем же она, товарищ Чапаев?

Чапаев поставил на середину стола три картошки.

– Ну вот, смотрите. Вот тут, значит, Анка, вот тут, справа ты, Петька, а товарищ Фурманов у нас слева. А я буду тут, – Василий Иванович взял солонку и поставил напротив картошек.

– А почему это, Василий Иваныч, ты – солонка, а мы – картошки? – поинтересовалась Анка.

– Потому что вы – рабочий класс, а я – буржуй и гидра империализма. Значит, вот какое дело. Угнетаю я вас – хуже некуда. Вы работаете на меня день и ночь напролет. Все прибавочный продукт создаете в поте своего трудового лица. Мозолистыми руками своими куете мое богатство. Может быть между нами мир, совет да любовь?

– Не может, – сухо ответил Фурманов. – Не может быть мира между трудом и капиталом.

– От и я так думаю. Не может, – Чапай показал на стол. – Но как же мне быть? Вас-то вон сколько, а я-то – один. Устроите вы забастовку или революцию и отберете у меня, у буржуя, присваиваемый прибавочный продукт. Так, что ли, получается? Против всего народа никому и ничему не устоять. Народ, он, понимаешь – сила!

Чапай грохнул кулаком по столешнице и продолжил:

– А вот скажем, что будет, если я тебе скажу, что Фурманов – гомосексуалист?

Фурманов кашлянул, но возражать не стал – партия могла и не туда назначить.

– Ну и что? – горячился Петька. – Ну и что? Он же ведь за наше дело! За пролетариат! За революцию! Чем он мне помешать может? Верно, Ань?

Анна не одобряла нового назначения Фурманова, но тоже понимала, что такое революционная дисциплина.

– Ничем, Петь. Ничем нам Фурманов не помешает.

– Это правильно, товарищи. Потому что ваши интересы с интересом Фурманова никак не пересекаются, потому что находятся в личном интимном пространстве, которое у вас разное. Ну какие у вас могут быть противоречия? Никаких. Выходит, не удалось мне натравить вас на Фурманова?

– Не удалось, – отвечали Анна и Петр.

– А что, если Фурманов на вас в атаку пойдет? – спросил Чапай и поставил картофелину, обозначавшую Фурманова, между солонкой и двумя остальными картофелинами.

– Какую атаку? – изумилась молодежь.

– Психическую.

Чапай взял солонку и начал солить картошку-Фурманова.

– Например, скажу я ему, что вы его за человека не считаете. Гей-парадом ему ходить не даете. Это когда люди, сняв штаны и извалявшись в перьях, бегают по улице, а все должны им говорить, что они нормальные и правильно делают, а иначе будет, значить, что вы их за нормальных не считаете и враждебно к ним относитесь.

После паузы Анка поинтересовалась:

– А это разве нормально? Вдруг дети увидят…

– Кстати, о детях! А еще я придумаю такую штуку, что всем детям обязательно будет рассказывать, что вот это вот все – не срамота, а самая что ни на есть нормальная жизнь. И жениться этим мужикам разрешу и детей усыновлять. И воспитывать в своей эстетике.

То, что гомосексуальная эстетика и гетеросексуальная противоположны – понятно. То, что вам кажется красивым – не кажется красивым им, а то, что нравится им – вам покажется отвратительным, известно. Это механизм выживания вида, заложенный в нас эволюцией, который требует от нас оценивать мужчину как товарища, а женщину как хранительницу очага и мать потомства.

Не один раз уже об этом было говорено. Но вы лучше посмотрите, как изящно удалось решить мне мою проблему – стоило всего-навсего права, относящиеся к частной жизни, распространить на общественное пространство! От вас под предлогом признания равноправия требуют не непрепятствия, а соучастия.

От вас требуют не признания прав других, а отказа от своих. От права не участвовать в чужих сексуальных ритуалах, от права не сопереживать и не одобрять чужой и чуждой вам эстетически сексуальности. Вас просто-напросто ритуально насилуют. И из права человека на частную жизнь получилось привилегированное агрессивное меньшинство, угнетающее большинство. Я лишил вас союзника! – на этом месте Василий Иванович взял щедро посоленную картофелину-Фурманова и откусил от нее кусок, – и создал конфликт, который в ваших глазах затмил тот конфликт, что у нас был до этого – конфликт из-за прибавочной стоимости. И это все несмотря на то, что вам, как и гомосексуалистам, – нечего терять, кроме своих цепей. Только что вы готовы были сражаться за равенство против меня, а сейчас я возглавляю борьбу за равенство против вас.

– Василий Иванович! А как же нам тогда с гомосексуалистами быть? Они нам кто? Мы за них или против? – Петька явно был взволнован.

– А Ленин за кого был? – хитро прищурился Чапай.

– За интернационал, – ответил Фурманов, туша докуренную папиросу.

– Вот и мы – за него же.

Об исключительности наций. Как умирает «идеальный хищник капитализма»

30 сентября 2013

…Существуют ли исключительные нации? Что такое исключительность нации? Откуда она происходит, какую играет роль в истории и чем заканчивается?

Умеет наш Президент подкинуть актуальную проблемку для обсуждения.

В данном случае круги дискуссий широко разошлись от брошенного в информационное море утверждения о «не-исключительности» американской нации.

Напомню, что произошло это в статье за авторством Владимира Путина в «Нью-Йорк таймс»:

«Президент США предпринял в своей речи попытку обосновать исключительность американской нации. Проводимая США политика, по словам Президента США, «отличает Америку от других». «Вот что делает нас исключительными», – прямо заявил он. Считаю очень опасным закладывать в головы людей идею об их исключительности, чем бы это ни мотивировалось. Есть государства большие и малые, богатые и бедные, с давними демократическими традициями и которые только ищут свой путь к демократии. И они проводят, конечно, разную политику. Мы разные, но когда мы просим Божьего благословения, мы не должны забывать, что Бог создал нас равными».

Эффект фраза произвела. Сначала было довольно красноречивое молчание. Полученную оплеуху нужно было осознать и переварить. И только потом пошла реакция.

Надо сказать, что спектр реакций был очень широк – от полного одобрения и восхищения до яростного оспаривания. Что любопытно, одобрение не всегда исходило откуда-нибудь из Китая или Белоруссии – были и американские источники, прямо признавшие правоту Путина. Вот, например, Томас Тревор из American Thinker:

«Если бы речь шла о настоящей идее американской исключительности, о той, что выражена Рашем Лимбо и Карлом Кэнноном (кто эти люди, интересно. – Прим. ред.), то товарищ Путин попал бы пальцем в небо. Однако Путин говорил именно об американской идее исключительности в понимании Барака Обамы. К сожалению, Путин абсолютно прав».

Или вот кусочек интервью бывшего заместителя министра финансов США Пола Крейга Робертса:

«Это прекрасное заявление сигнализирует о величайшей смене ролей в истории человечества. Путин теперь утвердился в роли лидера свободного мира, в роли защитника власти закона, а Обаму считают лидером жульнического, противоправного, разжигающего войны государства, которое изолировано в мировом сообществе».

И так далее, и тому подобное. В нашей стране наибольшую известность приобрела реакция сенатора Джона Маккейна, который написал гневную статью на портале «Правда. ру» (что уже демонстрирует степень адекватности сенатора, ибо он явно был уверен, что публикуется в главном издании русских – газете «Правда»). В статье автор настолько шикарно играл в «Думу» в закоулках собственного мозга, что ее постеснялись пиарить даже профессиональные путиноборцы из отечественных электронных СМИ.

Но были и другие реакции, тысячи их – от краткого «меня тошнит» (сенатор Менендес) до многословного «Я считаю Америку исключительной нацией, потому что она проявила готовность, жертвуя кровью и богатствами, отстаивать не только свои узкие интересы, но и интересы всего мира» (президент Обама, трибуна ООН).

Короче, все это дает нам повод поговорить о национальной исключительности – и о том, что под этим имеется в виду. Очень хочется понять причину такой гипертрофированной реакции американских друзей. А это возможно только в том случае, если мы поймем, во что, в какое чувствительное место ударил Путин. И как именно.

Можем ли мы сказать, что американская нация совершенно обыкновенная, что она ничем не отличается от других наций, не выделяется на их фоне?

Мне кажется, это было бы как минимум лукавством.

Безусловно, американская нация – не такая, как все. Америке слишком многое удалось в новой и новейшей истории, чтобы мы могли закрывать глаза на исключительную роль, которую сыграла эта страна в истории человечества. Америка достигла небывалого величия, власти и богатства. Это не просто какие-то там большие богатства, большая, значительная власть. Это исключительная власть и исключительное богатство.

В чем причина подобного успеха? Понятное дело, что сильно помогла география. Но нас интересует не она.

Этот уникальный и – повторюсь и настою – исключительный успех Америки связан прежде всего с национальной философией и особенностями складывания американского государства.

Дело в том, что сама Америка, в отличие от большинства остальных государств, создавалась на самой заре капитализма и в условиях ускорения технического прогресса. Если все государства имели корни не только в феодализме, но помнили также времена военной демократии и варварских вождей, то американская нация была построена с нуля именно капиталом, только капиталом и в противовес всему остальному миру, отягощенному пережитками, стереотипами, традициями и сомнениями старых, уже отживших свое формаций. США были созданы капиталом и технократами для капитала.

Американская конституция – это манифест капитала.

Американская философия – это философия денег.

Американская политика – это политика денег.

Американская власть – это власть денег.

Американская нация была нацией турбо-модерна, а его сила заключалась в исключительной актуальности в условиях жизни в капиталистическом мире. Американская нация – идеальный хищник этих джунглей. Американская философия идеально подходит для решения этических вопросов именно в условиях капитализма.

Именно эта исключительная актуальность и соответствие условиям позволили США одержать победу в холодной войне над СССР, элита которого утратила свою актуальность, разменяв ее на власть.

Это не значит, что СССР не был актуален. Это не так. Проблема СССР была в том, что его актуальность находилась в будущем. СССР создавался людьми, во многом опередившими свое время. Ленин и Сталин прямо заявляли, что им приходится менять условия существования советского государства, а не приспосабливать само государство к ним. Проблема в том, что подобный подход требует сверхмобилизации всех сил общества, которая не может быть осуществлена без насилия и сверхограничения потребления. Система СССР просто не выдержала соревнования с самой средой – техническим уровнем мира, степенью информатизации, глобализации, экономической системой.

США же соответствовали этой системе идеально. Они были порождены этой системой. В то время как СССР был антисистемой – очагом бунта против нее.

…Как я уже говорил, для своей среды США – идеальный хищник. Исключительный.

А потом произошло следующее. Победив СССР, США перестроили весь мир под себя. Теперь все, грубо говоря, так работают, все так думают, все так живут. Теперь США – как все, только больше и сильнее. США – больше не исключение из мира. Они – больше не новое слово.

Так что же разозлило американцев? В чем дело? Если у них все так хорошо, если они так исключительно актуальны, так приспособлены – на слова русского Путина можно было бы только хмыкнуть, а то и просто пропустить их мимо ушей.

Дело в том, что слова Путина констатировали очень неприятную вещь – мир изменился. Поменялись условия и правила игры.

В этих новых условиях США – уже не идеальный хищник, а устаревшая модель, пораженная жадностью, праздностью, хлебом и зрелищами, ипотечными компаниями и долларовым станком, – всем тем, что полагается победителю за счет побежденных. Отягощенная всем тем, зачем побеждала.

…В эпоху динозавров T-Rex был царем животного мира – суперхищником. Но метеорит, врезавшийся в землю, изменил климат, и ящер превратился в пищу для ничтожных ранее млекопитающих.

То же самое происходит сейчас на наших глазах в глобальной политике, экономике – и недолго осталось ждать перемен, например, даже в философии.

Роль метеорита в данном случае сыграл технический прогресс, обеспечивший многократный рост скорости передвижения людей и грузов и на сотни порядков ускоривший обмен информацией.

Он уничтожил непреодолимую стену между метрополиями и колониями.

Раньше, когда информация, грузы и люди путешествовали медленно, колониальные товары возникали как бы из ниоткуда, а грабеж, война и насилие происходили как бы нигде. Потом все это стало происходить очень далеко. Потом чуть ближе.

А сейчас, благодаря информационным и транспортным технологиям, все происходит прямо здесь. Здесь идет война, здесь убивают людей, здесь добывают нефть. И все все видят. Откатить технологии назад не получается и не получится, поэтому правящий класс пытается откатить назад само умение видеть что-либо вокруг себя, вышибая из своего населения механизмы сознательности – образование, христианство, традицию, старательно дегуманизируя человека.

Но это только часть проблемы. Вторая часть проблемы в том, что противник теперь тоже прямо тут – на улицах Лондона – разделывает английского солдата, врезается в небоскребы на самолете, устанавливает шариат в кварталах европейских столиц. Покупает власть тех же Штатов, чтобы американской армией раздолбать своих противников.

И свидетели, и жертвы, и соучастники, и преступники – все оказались в одной крохотной комнате. И уже не вполне понятно, кто тут хищник – огромный сильный ящер, которому уже не хватает корма на огромное тело, или маленькие, но приспособленные крысы, катающиеся на нем и подъедающие его хвост.

…Путин, в общем-то, так прямо и заявил США, что их время быть тираннозавром и альфа-самцом всего мира прошло. Они устарели. Вне зависимости от того, что он имел в виду – они его именно так поняли. Значит, поняли верно.

…Что все вышеперечисленное значит для нас?

Это значит, кстати, одну очень парадоксальную вещь.

Страны Запада во главе с США, уничтожая СССР, разрушая нашу экономику и государственность, сами не знали, какую услугу оказывают нашей стране.

Наша страна воссоздается сейчас после фактической смерти заново. Ее проблемы – это не проблемы умирающего, который уже ничем не владеет. Это проблемы ребенка, который еще ничего не умеет и не понимает.

А главное – нам не оставили от нашего прошлого ничего, за что можно было бы держаться. Это значит, что у нас больше возможностей соответствовать изменившимся глобальным условиям.

Что немаловажно: новые условия гораздо больше подходят для построения того государства, которое у нас не получилось достроить в прошлый раз. И уровень прогресса больше соответствует, и уровень информатизации населения, и уровень глобализации.

Потрясающая игра Фортуны.

Россия так молода после этой недавней страшной своей смерти, что может стать всем, чем захочет.

И в США это понимают. Но измениться они не могут.

Они, часть старого мира, титаны хаоса, с ужасом смотрят на то, как новый мир вырастает прямо из созданного ими, и в этом мире уже есть свои боги, среди которых им нет места. Титаны же умирают вместе со старым миром.

Слова конкретного русского президента – лишь болезненное напоминание об этом.

«Украина. Конец»

19 ноября 2013

Многие из нас, тех, кто называет себя русскими патриотами, смотрят сейчас на Украину. Мы смотрим, ждем.

Говорят про то, что Россия предала братскую славянскую страну. Говорят, что нельзя отгораживаться от родственников на Украине в тот момент, когда нет границы с чужеродными из Средней Азии, что вот это вот ограждение от славян и Европы в сочетании с безвизовым режимом с Таджикистаном и есть идеология нынешней российской власти.

Злорадствуют, что Россия наконец-то признала свое истинное место – в Азии. Злорадствуют, что Россия наконец-то проиграла Украину.

На Украине же – все просто отлично. Все просто прекрасно.

Что же происходит на Украине?

Как стало известно «Вестям», Марков задержан за избиение националистов.

Лидер партии «Родина» в телефонной беседе с корреспондентом «Вестей» подчеркнул, что его задержали за участие в драке 2007 года у стен облгосадминистрации.

Президент Украины Виктор Янукович подписал поправки к Налоговому кодексу, которые могут лишить лидера партии УДАР Виталия Кличко права участвовать в предстоящих выборах главы государства. Об этом сообщает Лента. ру со ссылкой на «Главком».

Соответствующий законопроект был принят Верховной радой 24 октября, спровоцировав скандал. Поводом для него стало положение, звучащее следующим образом: «В случае, если лицо имеет право постоянного проживания на территории иностранного государства, оно, считается, не проживает на Украине». Во фракции УДАР заявили, что эта поправка является провокацией против ее лидера, который имеет вид на жительство в Германии, и, по данным СМИ, некоторое время платил там налоги (чтобы зарегистрироваться кандидатом в президенты, Кличко по закону должен жить на Украине в течение десяти лет, предшествующих дню выборов).

Будем говорить прямо – это зачистка конкурентов ради сохранения власти. Это, безусловно, подрывает легитимность будущих выборов. Проще говоря, это узурпация власти. Янукович теряет легитимность.

Одновременно со всем этим президент Украины собирается подписывать соглашение об ассоциации с ЕС, но каждую неделю ездит на встречи к Путину.

И то и другое имеет общую цель с баном Кличко и арестом Маркова – это действия, направленные на сохранение власти любой ценой.

Ассоциация с ЕС, а если говорить прямо – жертвоприношение Украины и ее народа на алтарь европейской экономики, даст Януковичу поддержку Европы, а Путин… Путина нужно как-то уговорить оплатить все это счастье Януковича потому, что экономика рушится прямо на глазах, нечем платить зарплаты, нечем оплачивать энергию. Все это чревато простым и понятным словом «бунт».

Скажем правду: это – конец.

То, что мы сейчас видим, – конец Украины как проекта «не Россия». Мутант нежизнеспособен именно в силу идеологии создания – Украина как не Россия не может существовать. Единственный способ для Украины быть – это быть Россией.

Все это – агония, и украинская элита может только затянуть ее и выбрать варианты ликвидации Украины как государства.

Политическая конфигурация на данный момент такова: нелегитимный Янукович, который потерял поддержку прорусского Востока как предатель и ненавистный бандеровскому Западу с самого начала. С Востока мы имеем загнанного на нары по надуманному поводу Маркова и Медведчука, Запад ставит на Тягнибока. Наиболее вероятные симпатии центра относятся к Кличко, которого Янукович хочет лишить возможности избираться, то есть просто назначил себя врагом как самих братьев, так и их электората.

Теперь Януковича ненавидят все, его ненавидит вся Украина, и это единственный консенсус, существующий в украинском обществе.

При этом Запад ненавидит Восток и пользуется полной взаимностью. Единственное, что стоит между ними и их ненавистью, – единый президент Украины, на которого теперь высоким сторонам просто наплевать. В Крыму обосновались исламисты, готовые к вооруженной борьбе как против киевского правительства, так и против местного русского населения, большая часть которого имеет русские паспорта.

Насилие вспыхнет вот-вот.

Вдобавок ко всем этим факторам правительство Украины самостоятельно добавляет еще один – странные и двусмысленные действия по отношению к Приднестровью. Как будто всего вышеперечисленного мало.

Экономический коллапс, исчезновение энергетики и социалки, пропажа зарплат, ваххабиты в Крыму, русский бунт, бандеровщина, нелегитимный президент. Что бы все это могло значить? С точки зрения украинского патриота – это «покращения», еще одно слово за время украинской незалежности, превратившееся в собственную противоположность. Как и незалежность, кстати.

Так и вижу труды филологов будущего на эту тему: «Лингвистические перверсии периода «незалежности». Можно диссертацию написать.

Сейчас же мне очевидно, что Украину в ближайшее время раздерут на части, судьба которых будет зависеть, в том числе, и от нашей готовности и желания вмешаться в этот ужасный процесс.

«Вечера на ху»

11 декабря 2013

Новость вчерашнего дня, последняя, актуальная: большая украинская делегация едет подписывать соглашение об ассоциации с ЕС.

Как известно всем, «астрологи объявили неделю Евромайдана, количество политических экспертов в интернете увеличилось вдвое».

Пишут про Украину все. Эмоциональный накал – хоть мартеновскую печь разогревай. Описывают, какие у кого рожи, кто насколько дурак и так далее. Фоторепортажи. Коллажи. Карикатуры.

Событий много. Вот только что памятник Ленину снесли. У одной части СМИ полный восторг и эйфория, у другой – негодование и траур. Объяснения иногда просто поражают.

К сожалению, никто даже и не собирается задать традиционный вопрос: «А как же так вышло?» Как вышло так, что «пророссийский» Янукович ломанулся ассоциировать Украину с ЕС, попутно посадив в тюрьму наиболее пророссийского политика Украины Игоря Маркова? Почему резко сдал назад? Почему опять майдан? На что майданщики надеются?

Позвольте мне изложить мое понимание ситуации и на основании полученной картины сделать небольшой прогноз.

Что на самом деле происходит на Украине?

Украина – не Россия

Причина всего происходящего горького бардака заключается в том, что Украина – не Россия. Это не шутка. Украина создавалась на обломках СССР, за счет России и вопреки России. Особенность украинского проекта, в отличие, например, от прибалтийского, заключается в том, что Украина как «не Россия» не имеет никакой исторической, культурной, экономической и геополитической базы. Более того, и экономика, и история, и культура вопиют страшным криком о том, что они желают наиболее полной интеграции с русскими экономикой, историей и культурой потому, что без них они задыхаются, хиреют и умирают.

Умирает Харьковский завод, на котором создали легендарные 34-ки, умирает Южмаш, которому добрые европейские паны (смиловались, с…) предложили делать вместо космических кораблей собачьи ошейники, умирает литература, вырвавшая из себя Булгакова и Гоголя, умирает история без Боброка Волынского, без Потемкина и Ушакова, заваленная голодоморными мегалитами и памятниками Бандере. Все гниет, все разлагается. У всего этого нет будущего.

Активисты националистической партии «Свобода» разрушили памятник Владимиру Ленину, который находился на бульваре Шевченко в Киеве. Скульптуру свалили с пьедестала с помощью тросов. Украинская милиция по факту сноса памятника провела несколько задержаний.

Проект «Украина – не Россия» изначально был основан не на экономической, политической или какой-то иной стратегии. Он был основан на идеологических химерах – «саблезубых москалях – татаро-уграх», «наследии Орды», «извечном сталинизме» и прочих монстрах, существующих не в реальности, а в идеологической сказке, транслируемой в головы украинцев.

Сказка эта настолько дурна и уродлива, что поверить в нее мог бы только сумасшедший. Национальный украинский миф – это бред сумасшедшего. А следовательно, вся элита, даже если она очень умна, должна вести себя как ненормальная. Репортаж из жизни украинской элиты – это гибрид передач «Сельский час» и «Байки из склепа».

Безумие – это одно из правил хорошего тона в украинском высшем свете, если такое словосочетание вообще возможно. Имеется в виду не священное безумие храбрецов или безумие поэтов. Нет. Это дурь с турбонаддувом.

Ни один человек в таком состоянии разума не может принимать адекватные решения. Если человек совершенно уверен в том, чего нет и не будет, и игнорирует то, что совершенно точно есть и весьма близко, а именно в этом вся соль украинствования, он не сможет построить никакой более или менее разумной стратегии. Это и есть главная движущая сила «перемоги» – специфического украинского медиажанра, в котором неимоверными усилиями, ухищрениями, интригами, подлостью и предательством, а иногда и самопожертвованием (согласитесь, самопожертвование во имя предательства – такое нечасто встретишь) одерживается результат, обратный успеху. А иначе и не может быть. Потому что – Украина.

Это, так сказать, исходная ситуация.

Теперь перейдем к цветочкам. В смысле к предательству.

Партизанский отряд с предателем

Все знают эту шутку: «Один украинец – хозяин, два украинца – партизанский отряд, три украинца – партизанский отряд с предателем». Хорошая шутка. Смешная. Пока не поймешь, насколько правдивая.

Украинская незалежность зиждется и выработала собственную политическую школу, основной предмет которой – кидок и предательство как основа суверенитета. Украина держится на кидке. Она им живет. Незалежность же – инструмент избегания ответственности за очередной кидок – за «технические» заборы газа, за вечные неуплаты, за все.

Уже в самом начале украинского проекта на множестве местных лбов была написана хитрая мысль: «нас будут кормить и поить за то, что мы будем предавать москалей». Сама Украина начиналась как проект по монетизации предательства. При этом Украина кидает не только Россию, она кидает всех. Разница в том, что при Викторе Андреевиче кидали чаще Россию, а при Викторе Федоровиче кидают всех подряд. Это называется «многовикторность политики».

Результатом всего этого стало то, что украинская политическая элита теперь состоит из людей, для которых кидать и предавать – это как дышать и есть, естественное дело. Все командование партизанского отряда «Украина» состоит из предателей.

Незалежность не только инструмент для кидка, но и цель кидка. А как иначе сохранить незалежность, если соблюдать все договоры? Ведь рано или поздно тогда придется все же уйти либо к ЕС, либо к России и потерять кормовую базу – возможность всех кидать. Поэтому чтобы продолжать кидать – надо кидать.

Когда кого-то предаешь, ты обязан думать о последствиях. Когда ты все время многовекторно предаешь всех – лучше становится вообще не думать. Именно в этом секрет смелости украинских политиков: они уже давно привыкли жить, зажмурившись, а чтобы не думать и не слышать, поют про себя «Ще не вмерла».

Так происходит круговорот «зрады» – предательства. Его невозможно остановить изнутри. Некому. Этот хоровод пляшут все.

Кони пьяны, хлопцы запряжены

Почему именно сейчас? Потому что Украина всеми своими еще живыми культурными, историческими и экономическими тканями притягивается к России. И это дает доход промышленному востоку Украины, на который опирается Виктор Федорович.

Однако чем ближе притягивается к России Украина, тем ближе вступление в Таможенный союз, а впоследствии – потеря возможности незалежно кидать. А самое главное то, что российская элита, будучи впущенной на украинский простор, расправится с украинской в один момент. Потому что более рациональна, более богата, более зубаста. Следовательно – надо кидать.

Как кидать?

Так же, как и всегда – метнуться в Европу. Но вот тут вышла незадача.

Дело в том, что Украина настолько деградировала за время незалежности, что Европа уже не хочет платить за то, что Украина не будет с Россией. Предательство больше не стоит реальных денег. Не за что больше платить. Украина – больше не жемчужина в восточно-европейском ожерелье Европы. Теперь это просто еда. О чем Европа и сообщила пану Януковичу в 900-страничном проекте соглашения об ассоциации, по которому Украине надо закрыть остатки промышленности и отдать Европе свое население в качестве дешевой рабочей силы. В полон.

Уговоры не помогли. Не помогла и поездка в Китай. Никому не нужны предатели, когда их возможность предавать исчерпана. И это Януковича не устроило. Потому что это не устроило промышленный восток, который не хочет закрывать свои производства.

Что же делать? Опять кидать!

Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами

Руководят очередным майданом, безусловно, те самые предатели из партизанского отряда. Но откуда, откуда же они берут массовку? Что движет этими человеческими массами?

Ответ мы найдем, как обычно, в русской классической литературе малоросского происхождения. Помните эпизод, когда доведенный до отчаяния кузнец Вакула приходит к Пацюку продавать свою душу, а слышит, что черт у него уже давно за плечами? Вот это и есть мотивация – отчаяние от своей собственной жизни, на фоне того, как прямо на глазах у отчаявшегося Европе в рот вареники сами залетают, по дороге обмазываясь сметаной.

Такое отчаяние – страшная сила. Они думаю, что продадут душу дьяволу, но хоть наедятся, подарят своим невестам и женам «царицыны черевички». А потом, может быть, когда-нибудь придет к ним в таком же отчаянии и москаль и попросит оказать посреднические услуги.

Людям же невдомек, что именно они и готовят эти вареники и сметану, а их женщины предпочли бы работящих мужиков рядом с собой, нежели волшебные вареники и яркие сапоги. В пропаганде евроинтеграции ничего про это нет.

Переведи меня через майдан!

Виктор Федорович, безусловно, знал, что Европа ему этого не простит. Как знал он и то, что одесситы не простят ему их предательства. Виктор Федорович прекрасно понимал, что будет бунт. Либо на востоке, либо на западе – но будет обязательно.

Он убрал в тюрьму предполагаемого главаря одесского бунта, но не успел позаботиться о «евроинтеграстах», что и расхлебывает.

Расхлебывает вполне спокойно и расчетливо. Он спокойно ведет список подвигов, совершенных на майдане, с тем чтобы, когда он предъявит счет, адвокатам не было что сказать.

Те люди, которые считают, что Виктор Федорович трусоват и нерешителен, мало думали о том, где он вырос и выбился в люди. Люди, которые считают, что Запад дал им Волшебную Непобедимую технологию – Цветную Мирную Революцию, даже не предполагают, что сами они с этой технологией находятся внутри чужой технологии, уже опробованной недавно в России и показавшей свою пригодность.

Выбор свой Виктор Федорович делает спокойно и расчетливо.

Выбор в пользу евроинтеграции: инструмент давления – страшный майдан с Кличко, Тягнибоком и Яценюком. Награда за послушание – ликвидация экономики, освобождение «женщины с косой» и нары.

Выбор в пользу ТС: инструмент давления – промышленники востока лишат власть финансирования, армии, торговли, морского сообщения. Награда – сохранение власти (на некоторое время) и свободы.

При любом выборе возможны изменения границ Украины. Как вы думаете, что он выберет?

И что же теперь будет?

А будет все строго по сюжету нашего любимого фильма «Свадьба в Малиновке». «Эх, Гриша! За что я был в тебя такой влюбленный?» – и мы увидим удаляющийся силуэт в шароварах, сшитых из знамени, и в украденных в разных местах сапогах.

А потом в город войдут красные. Они, правда, еще не знают, что они красные, но со временем догадаются. Самых упорных и невезучих самостийников повяжут бабы.

И придет рассвет.

Он будет красным.

Русские, «которых нет», но которых они боятся

2 марта 2014

Невозможно не заметить, что сразу же после эйфории от кровищи, трупов, хаоса и многоразового запуска Януковича на орбиту, праздника свободы, «москалив на ножи», прав человека и демократии, кутежа с портретами Бандеры и Шухевича, веселого выбивания глаз «беркутовцам» и фоточек «селфи» в интерьерах Межигорья, морды нашей оппо-тусовки вдруг изрядно подвытянулись.

Причиной стал злодейский бунт русского населения Востока и Новороссии против демократических бандеровцев.

В Севастополе, Симферополе, Харькове, Донецке и много еще где люди имели наглость выгнать к черту присланное банедровское начальство и вывесить на зданиях местных администраций российские флаги.

Высший Свет в шоке.

Начали так, как обычно в таких случаях поступают люди, полагающие, что у них есть какое-то превосходство. С угроз.

«Можно раздать российские паспорта и под предлогом «защиты российских граждан» (по «осетинскому варианту») ввести войска. Можно аннексировать Крым. Но что потом? Дело не только в неминуемой международной изоляции (Крым – не Южная Осетия, двадцать лет де-факто жившая отдельно от Грузии). Дело в том, что «независимый» (или аннексированный) Крым для начала останется без воды для полива и питья. Кто верит, что Украина после этого сохранит снабжение Крыма водой через Северо-Крымский канал? Или не потребует за это бешеные деньги?» – спрашивает депутат законодательного собрания Санкт-Петербурга Борис Вишневский.

«Придется объяснить. Наверху Крыма есть тонкий перешеек, по которому в Крым едут поезда с российскими туристами, но не только. Еще по нему проходит Северо-Крымский канал, по которому в Крым поступает вода из реки Днепр. Именно благодаря этому каналу в Крыму может существовать сельское хозяйство и жить много людей. Именно поэтому Крым приписан к Украине – стоит перекрыть канал, и Крым превратится в пустыню. Наладить подачу воды каким-либо другим образом невозможно, опреснять морскую воду дорого, да и сделать это можно только для прибрежных городов. Именно поэтому все фантазии об отделении Крыма были и остаются фантазиями. …А еще в Крыму живут крымские татары, которые не очень любят Россию (есть причины) и, в отличие от привыкшего к курортной расслабухе русского населения, очень организованы», – снисходительно информирует известный блогер Игорь Бигдан.

Что все это означает в переводе на наш человеческий русский язык с этого вот – экономически-ласкового? Это означает: а ну-ка встали на колени, русские рабы, и начали целовать те жопы, которые вам приказали. А не то – сдохнете у нас от жажды.

Заманчивое предложение, не так ли? Оно особенно хорошо контрастирует с теми многолетними завываниями о ценах на газ, которые установила Россия для Украины. Как же так? А как же «братство народов»? А как же «отпусти брата, если ты его любишь»? Вы что – были с нами неискренни?

В принципе, уже в самом этом аргументе к покорности содержится железный лязг контраргумента.

Игорь и Борис! А у вас пальцы не дрогнут на вентиле? Я не о совести. Я о цене газа. Я о крымчанах, которые могут воспринять этот дружеский намек как предложение отбить всю территорию, необходимую для своего самообеспечения. Совместно с крымскими татарами, которыми вы собрались крымчан травить, но которые тоже не любят жажды и голода.

Для того чтобы осмелиться перекрыть Крыму вентиль и начать блокаду Крыма, нужно не просто иметь яйца. Нужно иметь стальные яйца. Ув. Игорь и Борис! Вы не против, если их пощупают?

Кстати, о крымских татарах. Дело в том, что далеко не все они являются русофобами и не все они встроены в выкормленный Меджлис. Есть и другие.

…Кому-то не нравится стилистика нашего МИДа. Вот Александру Пинхосовичу, например:

«То ли заразились манерами от Януковича, то ли зэковская культура, успешно вытеснив язык дипломатического протокола, сама завоевала высотку на Смоленской, но факт налицо: МИД России возмутился «беспределом» на Украине. Так и пишут в своем официальном комментарии: «Мы требуем от новой украинской власти остановить этот беспредел». По-моему замечательно: президент «мочит в сортире», МИД рассуждает о «беспределе»!»

И правда! И как у нас язык повернулся только сказать такое неприличное слово в адрес этих замечательных людей?

Надо МИДу взять Александра Пинхосовича за шкирку в консультанты, показать ему вот это видео и спросить, как вот это называть в дипломатических документах? Мы все хотим послушать.

Но дело не только в этом. Дело в том, что воссоединение Крыма с Россией – это же фашизм. Именно так считает бывший большой человек Андрей Илларионов.

По его мнению, вот это – фашисты, а вот это – наверное, Коминтерн.

Очень понравилось то, что на фоне крымских событий некоторые люди, еще недавно этнографией никак не интересовавшиеся, внезапно обнаружили целый народ – русских. Вот, например, зам. главного редактора «Московского комсомольца» Айдер Иззетович Муджабаев:

«Больше того, эти вооруженные боевики в первую очередь подставляют русских людей, которым, как и всем – украинцам, татарам – ни война, ни ненависть в Крыму не нужна. Им нужна работа, спокойствие и порядок, нужны туристы из России и других стран. Скажу прямо, как думаю: это омерзительная провокация против русских, якобы интересы которых цепляющиеся за власть бандиты используют как идеологическое прикрытие. Русские крымчане – прекрасны, доброжелательны, уважают и дружат с татарами, украинцами. Вместе растят детей. Ходят друг к другу на свадьбы, похороны…»

Вот про похороны – особенно аппетитно.

Это ж мечта, чтобы люди все время друг к другу на похороны ходили. Под чутким руководством.

Но уже то, что на «Эхе» внезапно вспомнили про русских! Это такой знак, что…

А чего это они вспомнили, кстати? Чего это вдруг русские крымчане из совков-империалистов превратились в прекрасных людей?

А просто скоро же референдум по статусу Крыма. Внезапно от голосов русских что-то начало зависеть. И не только от голосов. Но и от способности поднять и направить на человека ствол.

Поэтому и Тягнибок начал обращения к русским записывать, и «львовская интеллигенция» начала про русский язык что-то мямлить.

Но не это самое вкусное.

Дело в том, что у крымских русских есть одно свойство, которое для рукопожатной тусовки особенно важно.

Это русские, которыми в течение более чем двадцати лет управляли Кравчук, Кучма, Ющенко и Янукович.

Эти русские – уязвимы. А значит, теоретически, силой и запугиванием, уговорами, обманом их можно бы, наверное, как-то превратить в «идеальных русских» – чтоб не смели говорить на своем языке, чтобы свою историю учили по чужим русофобским учебникам, чтобы не смели иметь собственное достоинство, чтоб платили и каялись. И на ложках играли по трактирам. Вот это – и есть идеальные русские, существование которых можно бы и признать. Это даже можно посчитать добром.

В отличие от страшных чудовищ, населяющих Россию, защищенных мощной военной машиной – авиацией, армией и флотом, имеющих промышленность, науку и веру, нагло полагающих, что они сами вправе решать, что добро и что зло. Русские, которые выбирают ужасного Путина. Их лучше бы не было вообще.

Тут некоторые докатились до того, что открыто полагают, что «вежливые люди» в Крыму – это российские солдаты. Говорят, что русские вертолеты летают над Крымом, что русские БТРы ездят по украинским дорогам туда и сюда. Какая ложь!

Вам любой Альфред Кох моментально докажет, что трусливее русского мужчины на свете нет никого. Вам любой Фельгенгауэр на пальцах объяснит, что вооружение российской армии – это ржавый металлолом. Опять же русские – тысячелетние рабы и алкоголики.

Куда нам при таких-то данных лезть в европейскую державу, населенную потомками вольных козаков и героев УПА?

Да и самих русских-то нет и не было никогда. Есть только сброд, совки, антропологическая катастрофа, продукт отрицательного генетического отбора.

Нету нас. Нету! Успокойтесь. Не обращайте внимания. Нас не может быть. Не бывает. Мы не существуем.

Мы – миф, игра вашего сознания.

Успокоились?

А на похороны придем. Обязательно.

Патриотизм как норма. Ликбез для образованных

3 апреля 2014

История с реинкорпорацией Крыма снова разбудила притихшую уже было после «Дождя» дискуссию о сущности, вредности и полезности патриотизма.

Чем больше я ее наблюдаю, тем больше во мне крепнет убежденность: образованные вроде бы люди – просто не знают, что такое патриотизм. И что такое национализм заодно. Понятия не имеют.

Чего за примерами ходить?

«Патриоты малосимпатичны. Вы постоянно врете – правда, это видовое у патриотов: надо врать часто… Вы говорите с Лимоновым, Прилепиным, ну мало ли патриотов. Я охотнорядцев терпеть не могу. То, что вы называете тут патриотизмом – это оголтелая имперская пропаганда… Патриотизм – это вирус, холуйство перед Путиным… «Спасение русских на Украине» – это и есть провокация фашизма» (Максим Кантор).

«Крым был взят у истекающей кровью, раненой, обездвиженной страны. Это называется мародерство… россияне ликуют, потому что не хотят видеть реальность. Любая форма патриотизма – это подмена реальности» (А. Невзоров).

И так далее.

Опять происходит применение друг по другу тяжелых баллистических (давно умерших и оттого не могущих воспротивиться) авторитетов. Цитируют, как обычно, Семюэля Джонсона, Марка Твена («Душа и суть того, что обычно понимают под патриотизмом, есть и всегда была моральная трусость»), Джорджа Сантаяну («Мне кажется ужасным унижением иметь душу, контролируемую географией») и тому подобное. Полную подборку перлов можно прочитать в Википедии. Они стучат нам этими цитатами, как погремушками по лбу, и спрашивают, как мы смеем спорить с Марктвеном?

Расставим точки над «Е»: мы не спорим с Твеном. Я вот лично – с ним абсолютно согласен. И с Джонсоном я не спорю. Раз сказал, что «прибежище негодяев» – значит, так оно и есть. Я вообще не буду спорить с этими англичанами и американцами. Зачем?

Они ведь говорили не о нашем, а о своем – американском и британском – патриотизме. А я полагаю, что им лучше знать, чем он на самом деле является. Если они считают патриотизм в своих странах трусостью, подлостью, прибежищем негодяев, оскорблением, то кто я, например, такой, чтобы их разубеждать? Я – русский и не имею к их патриотизму никакого отношения.

Поговорим лучше о том, что нас касается. О нашем русском патриотизме, о том, что это такое, откуда берется и нужен ли он вообще и зачем.

Патриотизм есть осознание естественной связи человека с Родиной. Осознание наличия этой связи и выражение этой связи в любви.

Именно в этой формуле и заключается причина конфликта. Достаточно большая, для того чтобы быть заметной, группа людей отрицает наличие этой связи и нормальность выражения этой связи в любви.

Аргумент их прост: а с какой, собственно, стати я буду любить и чувствовать себя связанным с незнакомыми мне людьми и территорией?

Чтобы опровергать такие аргументы, претендующие на якобы трезвость и рациональность, нужно понимать, в чем заключается эта самая связь, как она возникает и какие у нее последствия.

Для чего человеку народ? Для чего человеку Родина?

Это очень трудные для некоторых вопросы. Для некоторых несчастных – и вовсе неразрешимые.

Я помню, как возникло целое православное движение «уранополитизма», отрицающее патриотизм, национализм и прочие привязанности земные, как мешающие человеку осознавать себя гражданином Царствия Небесного. Я помню, как эти люди, отряхнувшие прах Отечества с ног своих и воспарившие над нами, остро наслаждались осознанием своей праведности, чистоты и незамутненности своей веры. И я отчетливо помню, как моментально после знакомства с этой идеей увидел за ней ухмылку Сатаны. Какая роскошь – разучить человека любить, уверяя его, что всякая любовь, кроме любви к Богу, есть измена ему. И как можно было попасться в эту ловушку, когда любовь к Родине, народу и людям проходит сквозь всю Библию.

Но мы отвлеклись. Так зачем же человеку народ и Родина? Зачем?

Перед ответом на эти вопросы я еще раз напомню, что говорю только о русском патриотизме.

Так вот, мой вариант ответа на этот вопрос таков: народ и Родина (русский народ и Россия) нужны человеку (русскому), чтобы быть полноценным. Не в утилитарно-медицинском смысле, а в возвышенном, как в пушкинском «Пророке», персонаж которого понял, что он видит, слышит и говорит, только тогда, когда его коснулся Бог.

Так вот: Господу нет нужды касаться каждого из нас непосредственно, превращая в пророков. У нас есть наш народ, который создал то, чего не может сделать семья, чего не может сделать община, чего тем более не может сделать один человек, – уникальную, высокую, сложную, богатую культуру.

Культуру, в которой мы обитаем с детства, впитываем в себя, живем в ней, любим, ненавидим, прощаем, убиваем, щадим, дружим, работаем. Культуру, которую мы передаем и совершенствуем, как часть народа. Культура, которую мы получили от тех, кого уже нет, и отдадим тем, кто еще не родился, замыкая единство мертвых, живых и еще не родившихся, что и является народом. Культура – это не понимание различий между салатной вилкой и вилкой для рыбы. Точнее – не только и не столько это. Культура – это понимание добра и зла. Того, что должно быть и хорошо весьма, и того, что зло, и до́лжно приложить все силы, чтобы этого не было.

Это Пушкин, это русские народные сказки, Чайковский и Толстой, Эйзенштейн и Даниил Заточник, Нестор и Карамзин, Сергий Радонежский и Серафим Саровский, Сталин и ты, читатель, Маяковский и Гумилев, Есенин и Блок, Лука Войно-Ясенецкий и Иван Павлов, Достоевский и Каверин, Крапивин и Ефремов, Глинка и Гоголь, Ломоносов и Менделеев, Суворов и Гагарин, Королев и Жуков, Крузенштерн и Курчатов, Лисянский и Беллинсгаузен, Ермак и Дмитрий Донской, Евпатий Коловрат и псковские десантники.

Нет им (вернее, нам) числа и счета. Нет им иного вместилища, кроме как вместилища под названием «русский народ». Все остальное – треснуло бы и развалилось. Нет им ни предка, ни наследника, кроме русского народа. Это наследие неподъемно для тех, кто не мы.

Знать, что это все и есть ты, и поступать соответственно – и значит быть русским патриотом: видеть, слышать, чувствовать, знать, говорить.

Быть им не всегда просто, потому что приходится соответствовать предназначенью. Быть не Швейком, а одним из 28 панфиловцев. Быть не хитрым портняжкой, а Ильей Муромцем. Иногда – не Мазепой, а Карбышевым.

Возможность и обязанность быть такими нам дает наша русская культура, язык, вера, этика, история.

Это такой облачный сервис, из которого мы загружаем самих себя такими, какими мы нам нужны, чтобы быть сейчас.

Россия создает нас такими, какие мы есть. Возможно, у кого-то есть причины быть недовольными, но не у меня и не у большинства моих соотечественников. Мы прекрасно осознаем, как нам повезло, какое это счастье – быть русским. Вероятно, Александру Невзорову или еще какому Артемию Кивовичу хочется предъявить претензии. Мы их понимаем, но помочь не можем.

Родина – это колыбель русского народа, которая воспроизводит его и длит в истории, позволяя развивать и передавать культуру. Государство – это механизм обеспечения выживаемости народа и Родины, отстаивания их интересов.

Таким образом, сопереживание народной жизни, осознание своей связи с Родиной – это норма. Это – нормальное свойство здорового человека. Неспособность же к этому – не рациональность, не трезвомыслие, не что-то там еще, а патология. Эмоциональная тупость, слепость и ограниченность. Это инвалидность.

Да, с помощью патриотизма можно манипулировать людьми. Можно создавать иллюзии угроз, фантомы интересов, можно принуждать и наживаться.

Это ничем не отличается от действий похитителей детей, ожидающих выкупа, мошенников, звонящих на телефоны и предлагающих БАДы по ценам живой воды.

Но это не значит, что человеку нужно перестать хотеть быть здоровым, а детей не нужно любить.

Это значит, что нужно учиться и уметь отличать настоящее от нестоящего, незабудку от дерьма, любовь от секса, мечту от вожделения.

И тогда все будет хорошо.

Война миров У

15 мая 2014

Правда в том, что мы не понимаем украинцев. Я имею в виду не тех украинцев, который просто живут на Украине, точнее на территории, которая когда-то была Украиной, а украинцев настоящих – свидомых украинских патриотов.

Мы их не понимаем совершенно.

Мы разговариваем с ними не на разных языках – украинский и русский похожи как две капли воды, мы говорим на разных сознаниях.

Мы разные до смешного.

Помните мегабородатый анекдот про двух товарищей, которые решили в москалей пострелять?

– А если они нас?

– А нас за шо?

Смешно же?

Ну как это человек может не понимать, «за шо» в него будут стрелять, если он сам начал стрелять в другого? Как это взрослый человек может не понимать, что такое адекватный ответ? Что стрелять в людей – плохо? Что москали – люди? Конечно, не может. Поэтому и смешно. Смешно же?

Но это про простых, про сельских, немудреных людей.

Мы-то – люди интеллигентные.

Давайте про интеллигенцию.

Дадим слово настоящему украинскому творческому интеллигенту Олегу Скрипке:

«Если бы мы все вместе были украинцами, знали язык, ходили на украинские концерты, читали украинские книги – невозможно было бы создать пятую колонну и опираться на русскоязычных людей, чтобы уничтожать страну и убивать патриотов на улицах. Надо было стать культурными людьми, знающими свой собственный язык, и не прикрывать собственную лень и безграмотность ханжеской толерантностью к языкам. Два языка – это ханжество. Это слабость – прикрывать свою безграмотность, лень и неуважение к истории и культуре какой-то псевдодемократией. В результате создается пятая колонна, и это очень хороший аргумент завоевывать территории и убивать людей на улице».

Смешно? Ну как взрослый, без психических патологий человек не видит, что уважение к украинскому языку у него подразумевает неуважение к неукраинскому – русскому? Как это взрослый человек может не понимать, что такое адекватный ответ? Что не уважать людей – плохо? Что жители Юго-Востока – люди и такие же граждане, такое же коренное население Украины?

Смешно?

Или вот этот совершенно нечеловеческий хохот про «горелых колорадов» после трагедии в Одессе? Чего не понимают эти радующиеся люди?

Кто мог оставить сотни комментариев в Сети с содержанием:

«Это не люди, все происходящее в доме профсоюзов – это естественный отбор. так мы очищаемся от мрази (здесь и далее орфография и пунктуация авторов).

– ТАК НУЖНО ПОСТУПАТЬ СО ВСЕМИ КОЛОРАДАМИ.

– Колорадосы сдохли? Тогда не жалко. Жалко только что мало всего 38… 9 мая будут сидеть как мыши и тихо бздеть.

– Добра работа, попалили хлопцi колорадiв. Слава Украiнi!

– Всего 38 козломордых парашников? Маловато, маловато… Вот 138 или 238 – вот это хорошо бы».

Словом, пора поговорить о еще одном аспекте деятельности Украинского государства – украинизации.

Суть украинизации, той, что проводилась на бывшей Украине последние 23 года, отлично сформулировал украинский национально-сознательный политик Ростислав Новоженец: «Все русское мешает нам жить».

Почитайте его интервью в Сети, если испытываете интерес к ужастикам про ходячих мертвецов.

Я про мертвецов не только из желания оскорбить.

Я опять про человеческую полноценность.

Я уже говорил и никогда не устану повторять, что для полноценности человеку нужна культура. Только культура, создаваемая веками, может создать для человека среду, в которой он может стать полноценным. Только культура может помочь человеку различать Добро и Зло. Только нация может создать культуру. И только великая нация может создать культуру мирового значения.

Беда украинцев в том, что эта великая, сложная, дающая истинную человеческую полноценность, высокая культура мирового значения – у нас с ними общая.

Это – Великая Русская Культура.

Она у нас общая потому, что мы ее создавали сообща.

А следовательно, с точки зрения того, кто хочет оторвать украинцев от русских навсегда, эта культура – помеха. И значит, ее нужно уничтожить.

Что и происходило в течение 23 лет.

Украинского патриота в Гоголе интересует не «но и у последнего подлеца есть крупица русского чувства», а ругательные письма Гоголя про российскую бюрократию. Слово «русский» вообще было вымарано из украинского издания «Тараса Бульбы». Лишенный русскости Гоголь – это польские погромы и выбор Андрия. Ничего больше просто не остается.

Пушкин для украинизатора – бабник и москальский негр. Лермонтов – автор стихотворения про «немытую Россию». Что, кстати, сомнительно.

Словом, на том месте, где у человека, полноценного человека, у русского должна находиться высокая культура, у продукта украинизации находится обугленная черная дыра, присыпанная по краям «кохайтеся чорнобривы, да не з москалями» и «вражою злою кровью волю окропите».

Потому что больше ничего ему не оставлено.

Отдельный ужас в том, что и европейскую высокую культуру жертва сделать своей не в состоянии – потому что не вырос, отсутствует необходимый понятийный аппарат.

Вырусь автоматически является вылюдью.

Подчеркну: Украина – проект по расчеловечиванию огромной общности людей, по производству из русских нелюдей под руководством выруси.

Если у кого-то внутренний интеллигент в ужасе запищал «не может быть!» – просто поглядите на пани Фарион.

Все как в сюжетах голливудских ужастиков про зомби-апокалипсис. Хотели в военной секретной лаборатории вывести идеального неубиваемого солдата – получили кровожадного ходячего покойника. Так и тут: хотели идеального антирусского – получили существо с потусторонней моралью.

Эти люди избавлены от таких химер, как совесть и человечность. Их попросту неоткуда взять – потому что источник этих понятий для них закрыт. Потому что он – общий с нашим. А они не хотят иметь с нами ничего общего.

И когда люди Донбасса, Одессы, Крыма и так далее в ужасе бегут от этих созданий, стремятся отгородиться от них блокпостами и заборами – это не только потому, что нелюди много жрут и не работают. Не только из-за русского языка и Бандеры с Шухевичем. Бандера и Шухевич – это только два рога, что торчат на башке у черта из-под европейской шляпы. Дело в том, что у этих народов разное, принципиально противоположное понимание добра и зла. И русские Востока бывшей Украины хотят оградить свое понимание этих вещей, свою человечность от нелюди.

Историческая миссия России – не только положить конец античеловеческому проекту, но и вернуть культуру и человечность жертвам этого эксперимента.

Слушайте русское молчание

6 мая 2014

Мир переполнен призывами к России. Мир призывает русских и их президента повлиять на «пророссийских сепаратистов» на Юго-Востоке Украины. Международное сообщество, российская интеллигенция, украинский медиакласс задыхаются от крика, которым напоминают нам о нашем миролюбии, о непротивлении злу, о Льве Толстом и Махатме Ганди.

– Мир! Мир! Мир! Милосердие!

Вот что слышим мы круглыми сутками.

И одновременно с этими призывами из тех же самых ртов в нас летят угрозы:

– Санкции! С голода сдохнете! В пещеры вас загоним! В бараки! Все отнимем, все отберем, всех купим, заставим! Засудим!

Что же раздается в ответ? Что слышат наши визави от русского президента? Что они слышат от нашего народа?

Молчание.

На мир опустилось тяжелое, невыносимое, как предгрозовая тишина, русское молчание.

Отлились и высохли женские слезы. Разгладились только что искаженные от омерзения и гнева лица мужчин.

Тишина. На мир опустилась священная русская тишина, на фоне которой все выкрики, все призывы, все махания транспарантами, зигхайли, «смерть ворогам» и «слава Украине», требования выглядят особенно жалко и неуместно – словно пьяные требования «Мурку!» в консерватории перед началом исполнения второго концерта для фортепьяно с оркестром Рахманинова.

Время этой музыки прошло. Не будет ни рэпа, ни блюза, ни рок-н-ролла. Они уже неуместны.

Сейчас в мире загремит русская симфония.

Но пока… пока еще первые ноты не пронзили огромное сердце человечества – в мире наступает тишина. Так решила русская душа, и никакая сила на свете не в состоянии запретить наступить этой тишине. И хрипнут луженые глотки, давятся заготовленными и выученными словами опытные ораторы.

Тишина идет.

Тишина, огромная и могучая, как медведь, наступает, наваливается на земной шар, душит в железных объятиях.

Они еще пытаются кричать, чтобы не дать себе поверить в то, что неизбежное уже происходит, не дать ужасу опуститься из осознавшего все разума в сердце и заморозить его. Но крики все более похожи на писк.

Так решила русская душа, и в который уже раз за человеческую историю Бог с ней согласен.

А если Бог с нами, то кто против?

Почему русские молчат?! Почему их президент молчит? Почему они не отвечают?

Все больше и больше страха в этих вопросах.

Все больше и больше понимания правильного ответа на них.

России больше не с кем разговаривать на этой планете. У России нет достойных собеседников. У России нет предмета, который стоит с кем-либо обсуждать.

Россия молчит. Россия ужасна в своем молчании.

Страшен этот молчаливый, все понимающий, пронзающий насквозь, не оставляющий места ни для какого лицемерия, не позволяющий закрыть от себя ни одну, хоть самую хорошо обдуманную подлость, ни одно предательство, как бы ни было оно завернуто в пелены оправданий, ни одно преступление, взгляд.

Где? Где же они раньше могли видеть этот жуткий взгляд?

Ах, да… Русские иконы.

Так смотрит русский Бог.

Русский Бог. Бог – русский?

Да. Сегодня Бог – русский!

И все Небесное Воинство сейчас – русское. И Святой Георгий сменил копье на РПГ-7.

Это взгляд России. Это взгляд Бога.

…Страшно русское молчание. Потому что это приговор.

В этой опускающейся на мир тишине больше нет возможности за отвлекающим шумом прятать от себя правду о себе.

Россия молчит. И в этом молчании они лихорадочно пытаются вспомнить, что там говорили их великие о России? «Россия – это загадка, упакованная в тайну, спрятанную в непостижимость». Так, кажется?

И понимают ответ: просто Россия – это Бог.

А если Россия – это Бог, то «Мне отмщение и Аз воздам» – это про нее. Она воздаст.

Вот-вот прозвучат во Вселенной первые ноты новой русской симфонии. Она сорвет все маски, она проветрит и обновит весь мир – душа за душой. Она не оставит ничего затхлым и старым. Она сотворит все новое. Она прогремит как гроза, она пронесется по миру как буря, она потрясет незыблемое и развеет в пыль то, что казалось вечным.

А пока – на мир пришла русская тишина.

Слушайте тишину.

Народ-священник. Мы никуда не денемся

15 августа 2014

Совпало сразу несколько событий. Во-первых, Сергей Лукьяненко написал отличный текст «Мы – жиды», где сравнивал европейские гонения на евреев с нынешней русофобией. Во-вторых, новоросский полководец И.И. Стрелков своим приказом официально запретил матерщину в войсках и ввел сухой закон. Рукопожатная публика в истерике. Креативный класс массово тонко иронизирует над попытками «вечно пьяных и матерящихся ватников» вырваться за пределы отведенного им в мире креаклов амплуа.

Украина запретила показ фильма «Белая гвардия» по Булгакову за неуважение к украинскому народу. Украинская певица Карпа выступила в платье с матерной надписью в адрес Президента РФ.

Российское общество окончательно разделилось на людей, для которых самое важное, что сейчас происходит в мире, – это уничтожение им подобных в Новороссии, и тех, кто разделяет «европейские ценности в еде» и не понимает, ради чего им теперь оставаться без итальянского сыра.

Во всем потоке рыданий о хамоне и пармезане наиболее выпукло выглядит текст Валерия Панюшкина «Пармезан – это духовность»:

«Я полагаю, что говорить: «Не нужен нам ваш пармезан, гречневую кашу будем есть вместо пармезана» – это и есть бездуховность. Так может говорить человек, которому еда нужна просто для того, чтобы набить брюхо; человек, не ценящий ни вкуса, ни культуры, ни технологии».

А абсолютное идеальное воплощение отечественного креаклиата Евгений Понасенков разразился жуткой руганью в адрес России и русского языка.

«Известный тезис о том, что «могуч русский язык», – категорически ложен: он слаб. Чтобы описать мое отношение (как историка и гражданина) к режиму, к рабскому агрессивно-послушному большинству – не хватает слов. Сказать, что я все это презираю, что мне это отвратительно, омерзительно, назвать это скотством, убожеством, гнилью, грязью и т. д., и т. д. – это НИЧЕГО не сказать. Мат – еще акварельнее. Слаб русский язык, чрезвычайно слаб и беден. По крайней мере, для описания самой России».

Если вам кажется, что между этими фактами нет никакой взаимосвязи, – вы ошибаетесь.

На самом деле за всеми этими, на первый взгляд разрозненными фактами скрывается одна из уже причин начинающейся Третьей мировой войны.

Для войны всегда находится множество причин. Тут и геополитика с экономикой – точнее говоря, жажда власти и жажда богатства. Тут и личные амбиции, обиды, счеты, комплексы, влияющие на решения, принимаемые элитами. Война – это всегда мерзкая каша из малых и больших преступлений, гордынь, похотей, сребролюбий и много еще чего.

Но в войнах между Россией и остальным миром всегда есть в клубке сюжетных линий одна особенная – та, что придает каждой такой войне эсхатологический оттенок.

Со странным восторгом Европа рассуждает о «загадочной русской душе» и немедленно срывается в животную пещерную русофобию. Европа с восхищением рассказывает себе самой сказки о волшебной России – стране святых, стране царей, стране могучего таинственного народа, а затем внезапно начинает заходиться в истерике про унтерменшей, диких азиатов, чужое страшное племя.

Отчего так?

Почему сами азиаты не вызывают у Европы и Запада такой странной реакции?

Тут, конечно, много геополитики и жадности. Да, им очень бы хотелось, чтобы мы были не Россией, способной ощетиниться штыками и ядерными боеголовками, а чем-то вроде Африки – богатой страной, приспособленной для несения в нее Бремени Белых. Это вполне объясняет агрессию, русофобию и прочий негатив.

Но откуда же восхищение?

Откуда же европейская интеллигентская русофилия с постановками Чехова в театрах, с постоянными попытками экранизаций Толстого?

Проблема ведь не в ненависти или в любви. Загадка отношения Европы к нам заключается в постоянном трагическом сочетании. Европейская культура несколько больна нами. Европейское сознание воспринимает нас одновременно как объект поклонения и как источник опасности и даже скверны. Европейская культура полагает нас понятием сложным, высоким – «тайной, упакованной в загадку», но одновременно с этим мы для них низки и примитивны.

Все это выглядит странно и на первый взгляд необъяснимо. Для нас – советских детей.

Это потому, что у нас нет религиозного образования.

Человек религиозно образованный быстро опознает этот странный сценарий отношений.

Это отношение древних евреев и язычников к Христу, пророкам и апостолам.

Я помню, что многие не поняли меня, когда я заявил, что «Россия – это Бог». Кто-то углядел в этом шовинизм, даже фашизм, национальное чванство, религиозную экзальтированность. Они, конечно же, ошиблись, и речь шла не об этом.

Европейская интеллигенция очарована той тщательнейшей сложностью, с которой русская культура вообще и литература в частности занята вопросами борьбы добра и зла в человеческой душе. Они без ума от беспощадного зеркала человеческой души – Достоевского. Они поражены масштабностью восприятия человека в творчестве Толстого. Они потрясены величием ежедневного быта в восприятии Чехова. Никогда ни один народ не создавал такого.

Не знаю точно, но вполне вероятно, что одной из причин подобного развития нашей культуры, помимо чисто хозяйственно-политических причин, был сам русский язык, развившийся под влиянием литургического церковно-славянского языка – то есть языка, целенаправленно созданного для того, чтобы описывать высокие смыслы.

Некоторое время Европа купается в этом русском наследии, наслаждается непривычной сложностью, бьется лбом о «загадку русской души», которая, страдая, наполняется светом. Они вначале полагают, что это такой русский брахманизм – аналог нестриженых ногтей и немытого тела, чесотки и худобы, которые являются платой за некую мистическую духовность, оторванность от материального мира.

Но капля за каплей, строчка за строчкой, книга за книгой сливаются вместе, и постепенно из всех этих ярких палехских красок – черного, красного, золотого, таких забавных и народных по отдельности, – на холстине с картой «таинственной России с медведями, царями и русской душой» появляется лик Христа, который смотрит прямо в европейскую, обеспеченную всяким комфортом и изобилием душу и говорит страшное:

«…если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною».

Потому что когда в мире кто-то прозябает в невежестве – это ты протанцевал на дискотеках и проиграл на приставках его образование. Потому что когда кто-то в мире умирает от голода, от болезней, которые человечество давно уже научилось лечить, – это ты проел его жизнь, это ты потратил на таблетки для похудения его лечение.

А самое страшное, что нет разницы между тобой и этим человеком, потому что он брат твой, а ты – сторож брату своему.

Вынести эти звучащие тихо, без навязывания и скандирования, но грохочущие, как горный обвал в душе слова – европейская душа не может. Эти слова как камни падают на сердце, и каждое слово разбивает его в красные брызги, не дает дышать.

Разве можно жить как прежде с таким знанием?

Поэтому и реакция у господ европейцев на Россию именно такая, как у менял и фарисеев на Христа, апостолов и пророков, – сначала они очарованно слушают, удивленные внезапно возникшей внутри жизнью, а затем, понимая, что это для них значит, чего от них требуют – хотят распять, побить камнями, отрубить голову. Заставить замолчать.

А главное – заставить закрыть глаза и не смотреть больше ему, европейцу, сквозь его европейские глаза в его европейскую душу. Им страшно представить себе, каким мы его видим. Он не хочет так на себя смотреть. Он не может позволить, чтобы кто-то видел его таким – за всеми занавесками, за всеми вывесками, за всеми сюртуками и галстуками – дряблым, обрюзгшим пожирателем людей.

Мы с нашей культурой, специально заточенной под то, чтобы понимать, полюбить и простить каждого человека – видим их насквозь и легко. Наша культура позволяет нам взять все их высшие произведения, легко их переосмыслить, обогатить новыми смыслами, усложнить, поставить спектакль, снять кино. Они же – не в состоянии даже поставить хоть что-то из наших классиков так, чтобы нам было не смешно.

Выколоть нам глаза. Вырвать наш язык – вот их мечта. Вот их способ обрести покой.

Украина для них – это миг сладчайшего торжества, когда удалось отторгнуть и растлить часть народа-пророка, заставить его предать своего Учителя – русский язык и Русский Мир. Предать на смерть за 30 евро. И сейчас самое время заставить его изваляться в грязи, в падали, осквернить себя до последнего предела, заставить его снять с гниющей коровьей туши веревку и на ней повеситься. Вот высшая власть Запада над бывшим русским! Вот он, предел мечтаний и истинное наслаждение!

Западная русофобия – это наследующее фарисеям, римлянам, язычникам и менялам богоборчество, которое говорит, что нет власти выше власти кесаря и царство Истины никогда не наступит. Ибо что есть истина? – Нет ее и нет никакого другого причастия, кроме пармезана и хамона.

А Истина все смотрит и смотрит им в глаза и не говорит ничего.

Именно поэтому за Россией куда более охотно идут бедные страны. Это потому, что они проходят в игольное ушко, в отличие от богатых. И им нечего бояться русского взгляда и русского молчания. Оно не про них.

Многие могут начать возражать в том смысле, что для кого-то после 1917-го, а для кого-то после 1991-го Россия уже не может претендовать на право судить, но они ошибаются – Бог всегда умеет заставить пророка выполнить предназначенное. И если Иону проглотил кит, чтобы доставить его к Ниневии, то Россию глотает и несет в себе сама человеческая история.

Сейчас в жизненных интересах США и Запада – любой ценой сохранить свою власть и богатство. И, следовательно, Запад как система адаптируется именно к этой задаче – карать и подавлять, порабощать и грабить. Соответственно этой задаче и кооптируются элиты от Мари Харф и Френсиса Фукуямы до Бернара Анри Леви – идеологов подавления всего мира, певцов палачей.

Жизненно важная задача России сейчас – сказать миру новое слово, заново принести миру Благую Весть и отстоять свою свободу это слово нести. Поэтому в элиты России будут ближайшие годы кооптироваться философы, поэты и воины.

Да, Россия сейчас не эталон и не соответствует своему предназначению. Но будет. Обязательно будет.

Нам предстоит пережить страшный и болезненный момент, который Александром Сергеевичем был описан так:

Перстами легкими как сон Моих зениц коснулся он. Отверзлись вещие зеницы, Как у испуганной орлицы. Моих ушей коснулся он, — И их наполнил шум и звон: И внял я неба содроганье, И горний ангелов полет, И гад морских подводный ход, И дольней лозы прозябанье. И он к устам моим приник, И вырвал грешный мой язык, И празднословный и лукавый, И жало мудрыя змеи В уста замершие мои Вложил десницею кровавой. И он мне грудь рассек мечом, И сердце трепетное вынул, И угль, пылающий огнем, Во грудь отверстую водвинул.

Собственно говоря, все уже началось.

И льющаяся по Русскому миру кровь – прямое доказательство этого.

И стрелковский запрет мата, и проповеди пармезана на фоне огня в Новороссии, и яростная беспомощность по отношению к русскому языку – это все начинающиеся конвульсии разделяющегося русского народа. Разделяющегося на народ-пророк, народ-священник – и то, что не получилось.

Оглавление

О девампиризации сознания

9 мая во Львове: о самом опасном существе на свете

Инопланетные советы по модернизации и покаянию

«Русский» как прилагательное

  Россия – колыбелька из листовой брони

  Зарусь и вырусь

Приватизация истории началась

Рожденный летать и бесполетная зона

О национальной гордости обидороссов

Капиталипсис

  За что капиталисты ненавидят капитализм

  После глобализации

Порнографический взгляд на великих русских

Европа и Ратко Младич

Великое кино о великой войне, которое никто не снял

Гарри Поттер и Обыкновенные Мы

Юргенс и Гонтмахер в переводе на русский язык: либероидная диктатура при «слабом царе»

Прекрасное далёко. Как спасти Алису Селезневу

Договориться с Христом, или Кое-что о европейских ценностях

О реархаизации

Война всегда рядом, или Почему русские мало улыбаются

Похвала Бжезинскому, или О дерегуляции мира

Суд над дьяволом, или Кое-что о русской справедливости

Убийство страны в декорациях «Высоцкого»

Самопоклонничество и его последствия

VIP-восстание против быдла

Возвращение Геракла, или Сравнение мифов

К проблеме шаманизации: Сванидзе и лечение геморроя огурцом

Война внутри поколения. Об истинной природе сегодняшнего противостояния

Бесы как проект. К арт-осквернению Храма Христа Спасителя

Зачем быть человеком в мегаполисе. Фильм «Учитель на замену» и кризис безразличия

Памятка для начинающих покорителей России: как это делается

Секретный сценарий. Почему 200-летие Отечественной войны пройдет без киноэпоса

И где твоя победа, ад? О двух главных русских праздниках

Темная ночь. Мелкая элита и Великая война

Старая добрая любовь и «пост-любовная» эпоха

Простые вещи. «Мы уже не русские, не надо нас наказывать»

Почему они ненавидят жизнь. О классе-паразите

О «врожденном генетическом неравенстве элит и народов». К откровению экс-вице-премьера России Коха

Почему либералы ненавидят свободу

Беспричинные инопланетяне и добрые вампиры. К особенностям передовой пропаганды

Жизнь будущих мертвецов. О разнице между их апокалипсисом и нашим

Призрак сверхчеловека

Окончательная интеллигенция

Белые банты. День непобедимости будущего

Твое место в идеологической войне. Вопрос о школе, империи и проститутках – один и тот же

О людях и разделителях. К «красному христианству» будущего

Гореотумизм. Почему у них почетно презирать Родину

Особый путь как норма. О Красном Проекте и сменивших его химерах

  Россия без сюжета

  Этнический национализм как деградация национального сознания

  О перерождении Красного проекта в химеру

Особый путь. О Белой Химере и Еврохимере

  Белая Химера

  Еврохимера

Особый путь. Химера национальной неполноценности

Особый путь. Химера «исторической европейской Руси», или Откуда царь

О правах человека в поле традиционных ценностей

Есть такая профессия – мечтатели. Как они должны работать

Покончить с диффамацией России. Как это делается

Голая правда о гей-парадах, публичных поцелуях, Горбачеве и Фрейде

Урок мира. Чему мы научились у Беслана

Детство как стратегическая отрасль. О необходимости воспитательного кино

Трудно быть взрослым

Чапаев и гей-парад. Разъяснение вопроса меньшинств на картошке

Об исключительности наций. Как умирает «идеальный хищник капитализма»

«Украина. Конец»

«Вечера на ху»

  Украина – не Россия

  Партизанский отряд с предателем

  Кони пьяны, хлопцы запряжены

  Тому не нужно далеко ходить, у кого черт за плечами

  Переведи меня через майдан!

  И что же теперь будет?

Русские, «которых нет», но которых они боятся

Патриотизм как норма. Ликбез для образованных

Война миров У

Слушайте русское молчание

Народ-священник. Мы никуда не денемся Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg