«Рабочая книга по обществоведению. Политическая экономия»

Брегель Э.Я., Кабо Р.М Рабочая книга по обществоведению. Политическая экономия

1. О чем говорит политическая экономия и зачем нужно изучать ее?

Стоит только немного задуматься над вопросом о том, что представляет собою человеческое общество, чтобы понять необходимость существования целого ряда особых наук, занимающихся его изучением.

Для того чтобы яснее представить себе этот вопрос, нам придется начать несколько издалека. Всякая вещь познается путем сравнения и противопоставления ее другим. Поэтому и установить, что такое общество и почему оно является предметом исследования особого разряда наук, легче всего путем противопоставления общества природе, а общественных наук — естественным.

Для того чтобы поддерживать свое существование, человек должен бороться с природой; будучи вынужден приспособляться к природе, он вместе с тем приспособляет ее к себе. В густых лесах, кишащих всякого рода зверями, человек занимается охотой; по берегам морей и рек свивает себе гнездо рыболовство; на безлесных пространствах с мало плодородной почвой, но с хорошими естественными пастбищами распространяется скотоводство; наконец плодородные и удобные для возделывания земли составляют естественную основу для развития земледелия. Таким образом в первую очередь человек приспособляется к тем естественным условиям, которые он находит вокруг себя. Дело, однако, не ограничивается простым пассивным приспособлением его к этим условиям: в ходе развития сами эти условия не остаются неизменными, но изменяются под воздействием человека. Там, где некогда были густые первобытные леса или непроходимые болота, теперь находятся обширные поселения; непригодные первоначально для обработки пространства превращаются — при помощи таких средств, как осушение болот, искусственное орошение сухих земель, применение минеральных удобрений и т. п. — в плодородные пашни. Таким путем человек посредством своей активной деятельности, при помощи труда изменяет природу, заставляя ее во все большей и большей степени служить удовлетворению своих потребностей.

Но для того чтобы заставить служить себе силы природы, необходимо выяснить, каковы эти силы, что они собой представляют и как они действуют. Иначе говоря, для того чтобы завоевать природу, овладеть ею, необходимо познать, изучить ее. Можно привести сколько угодно примеров для иллюстрации этого положения. Каменный уголь много веков лежал в земле, прежде чем его стали применять для отопления; электрическая энергия всегда находилась в природе, но только с конца прошлого века она стала использоваться для приведения в движение фабрик и заводов. Пока люди не узнали свойств каменного угля или электричества, они, само собою разумеется, не могли использовать их для своих целей.

На первых ступенях человеческого развития, когда труд был весьма мало производительным и все время людей было поглощено упорной борьбой за самое жалкое существование, паука еще не могла выделиться в качестве самостоятельной отрасли человеческого труда, и познание природы развивалось лишь крайне медленно. С течением времени, по мере роста производительности труда, когда удовлетворение самых необходимых потребностей жизни могло быть достигнуто уже при помощи только одной части всего находившегося в распоряжении человека запаса энергии, — другая часть его могла быть обращена на сознательное и систематическое исследование природы, в целях еще более успешной борьбы с нею. Таким образом наука выделилась в качестве особого звена во всей человеческой деятельности, особой отрасли труда. Будучи при этом в ряде отношений подчиненной другим отраслям и зависящей от них, она, с другой стороны, дала возможность колоссального ускорения темпа развития человечества. Занимаясь систематическим и точным исследованием природы на основе уже выдвинувшихся потребностей и уже. имеющихся налицо средств, наука открывает новые явления и законы природы, развивая тем самым человеческие потребности и вместе с тем обнаруживая и умножая средства для их удовлетворения.

Что такое общество?

Науки, о которых мы только что говорили, относятся к разряду естественных наук. Они изучают либо окружающую человека природу, либо самого человека в качестве одного из элементов природного мира. Так, например, геология изучает свойства земной коры, физика и химия — свойства и действия различных веществ, анатомия — строение организма людей и животных, физиология — деятельность различных частей этого организма. И поверхность земли, и различные находящиеся на ней или в ней вещества, и органы человеческого тела — все это предметы, которые мы находим более или менее непосредственно перед собою, видим, осязаем, слышим и т. п. Иначе обстоит дело с предметом изучения общественных паук — с человеческим обществом. Можно увидеть, услышать или осязать человека, посмотреть под микроскопом бактерию, разглядеть в телескоп невидимую невооруженным глазом планету; но человеческое общество нельзя увидеть ни простым, ни вооруженным глазом, как нельзя воспринять его при помощи какого-либо другого из наших чувств. Правда, можно видеть не только одного человека, но и целую совокупность людей; однако простая механическая сумма обособленных друг от друга людей так же не составляет общества, как простое сложение рук, ног, головы и всех других частей тела никогда не в состоянии дать в результате живого человека.

Таким образом в отличие от предметов естественных наук человеческое общество не поддается непосредственно восприятию наших чувств. А между тем слова «общество», «общественный» и т. п. неоднократно произносятся каждым из нас, причем с ними связываются более или менее ясные представления о чем-то действительно существующем, реальном. Что же это такое?

Как из непосредственного личного опыта, основанного на наблюдении современного положения вещей, так и из всей предшествующей истории человечества нам известно, что люди всегда живут совместно, а не обособленно друг от друга. Формы этой совместной жизни, равно как и размеры связанной воедино группы пли совокупности людей, непрерывно меняются в ходе исторического развития, но самый факт связанности людей друг с другом остается, несмотря на все эти изменения.

Еще в самые древние времена, когда человек только еще вышел из животного состояния, люди жили большими группами, связь внутри которых основывалась на общем происхождении (кровное родство) и совместной борьбе за существование. Даже большинство животных видов вынуждено селиться целыми группами, чтобы иметь возможность отстаивать свое существование в борьбе с другими животными. Тем более это было необходимо для человека, не снабженного от природы такими мощными орудиями защиты и нападения, какими обладают другие виды животных. Вместо этих природных орудий человеку в его борьбе с природой служили, с одной стороны, силы той группы, внутри которой он жил, а с другой — те искусственные, созданные его трудом орудия, которые за долгие годы истории совершенно изменили всю картину земли и которые опять-таки могли быть созданы не усилиями отдельного лица, но лишь совместным трудом многих. Самой ранней формой связи между людьми были родовые союзы. В ходе же дальнейшего исторического развития родовое сообщество распалось, а в то же время круг людей, так или иначе связанных друг с другом, все более и более расширялся, охватывал целые общины, районы, государства и, наконец, весь мир.

Вот эта-то все расширяющаяся связь людей между собой, совокупность тех отношений, в которых они стоят друг к другу, и образует то, что мы называем обществом. Науки же, изучающие общественные отношения людей, называются общественными или социальными науками.

Разнообразие общественных отношений. Производственные отношения

Отношения, в которые вступают друг с другом члены общества, в высшей степени разнообразны, так как охватывают жизнь человека со всех сторон. Сельский учитель организовал вместе с местной комсомольской ячейкой избу-читальню в деревне и устраивает там чтение газет, книжек, докладов, — тем самым устанавливается некоторое идейное общение — обмен взгляд в и мыслей — между всеми принимающими участие в этом деле. Каждый участвующий в выборах советов принимает таким путем в той или иной степени участие в политической жизни страны, входит в другой род отношений с людьми. Рабочий текстильщик связан известными отношениями разделения труда и сотрудничества со всеми рабочими, занятыми на том же предприятии, а также и на тех предприятиях, которые поставляют сырье данному предприятию или получают от него продукты; кроме того он находится в известных отношениях с капиталистом — владельцем фабрики (поскольку имеется в виду капиталистическое предприятие), с инженерами, техниками, мастерами и т. д. Все это — особые виды общественных отношений. Культурное общение, политическое, экономическое общение — все они представляют собой различные формы или, вернее, различные стороны общественных отношений людей. И хотя между всеми этими сторонами существует самая тесная связь и взаимодействие, тем не менее каждая из них занимает особое место, отличается по ряду признаков от других сторон и потому изучается отдельными науками.

Можно ли, однако, среди всей массы различных, наблюдаемых в обществе, явлений и отношений найти какое-нибудь основное звено, существует ли некоторая основная связь между людьми, создающая и поддерживающая всю общественную организацию? На этот вопрос должен быть дан положительный ответ. Все многообразные связи и отношения между людьми держатся и развиваются па определенной основе, и такой, основой является совместный труд людей. Совместным трудом люди добывают все необходимое для жизни, только па основе материального производства возможно и развитие духовной культуры общества в виде наук, искусств и т. п. Трудовая, производственная связь между людьми является, следовательно, той основной скрепой, которою поддерживается вся общественная постройка. Складывающиеся в процессе трудовой деятельности, в процессе производства отношения между людьми — производственные отношения — образуют фундамент, на котором покоится все грандиозное здание государств, законов, обычаев, нравов, наук и искусств. Понятно поэтому, что и изучение этих отношений должно занимать особенно важное место, служа ключом к пониманию всего общества в целом.

Производительные силы и производственные отношения

Производственные (называемые иначе также экономическими) отношения не следует смешивать с техническим процессом производства. В процессе производства, рассматриваемом с технической точки зрения, человек является лишь одной стороной отношения, другой же стороной в нем является природа. Затрачивая свою собственную рабочую силу и всевозможного рода орудия и средства производства, люди извлекают из природы необходимые материалы и перерабатывают их в различные продукты, служащие удовлетворению их потребностей. Средства производства вместо с рабочими силами составляют производительные силы общества, т. е. тот аппарат, при помощи которого общество подчиняет себе природу. Чем выше уровень развития производительных сил, тем больше сумма потребностей в обществе, которая может быть удовлетворена, тем на более высокой ступени развития находится и все общество в целом. В то время как производительные силы выражают собою отношения между человеком и природой, производственные отношения означают отношения между людьми, складывающиеся в процессе их совместного воздействия на природу, в процессе общественного производства.

История хозяйства и политическая экономия

Производственные отношения людей изучаются особой отраслью обществоведения — экономическими науками. Основными из этих паук являются история хозяйственной жизни и политическая экономия. История народного хозяйства, как это ясно видно уже из самого ее названия, изучает различные формы хозяйства, сменявшие друг друга на протяжении всей истории человеческого общества, начиная с самых первобытных эпох и кончая новейшим временем. Она является, по преимуществу, конкретной описательной наукой, выясняющей строй хозяйственной жизни общества в различных странах и в различные периоды времени, но не выводящей каких-либо общих законов, управляющих экономическими отношениями людей. В противоположность истории хозяйства, политическая экономия исследует не различные формы общественного хозяйства, исторически сменявшие друг друга, по лишь одну определенную историческую форму, — товарно-капиталистическое хозяйство. При этом самый подход ее к изучению этого хозяйства также резко отличается от методов исследования, применяемых экономической историей: она не описывает явления в том виде, в каком они предстают нам, по подвергает их обобщающему теоретическому анализу, отыскивая за отдельными конкретными фактами и целыми их совокупностями общие законы, ими управляющие.

Полностью уяснить себе, почему именно капиталистическое хозяйство составляет предмет изучения особой — теоретической — науки, можно лишь после ознакомления с самим содержанием этой науки. Пока же можно сделать лишь несколько предварительных замечаний по этому поводу, которые могли бы, хотя бы в самых общих чертах, бросить некоторый свет на все дальнейшее.

Капиталистическое хозяйство и теоретический анализ его

Если мы мысленно представим себе хозяйство первобытного родового союза, то первое, что бросается при этом в глаза, — это его простота и примитивность. Круг потребностей людей весьма невелик, средства их борьбы с природой также чрезвычайно неразвиты, вся хозяйственная деятельность носит в высшей степени несложный характер, протекая из года в год на основе исстари установившейся традиции. Если, в противоположность этому, мы представим себе развитое социалистическое общество, то оно будет очень резко отличаться от первобытной коммунистической общины своими колоссально возросшими производительными силами, обширным кругом потребностей, непрерывным и совершающимся быстрым темпом развитием во всех областях жизни. Тем не менее при столь значительных различиях между ними имеет место и весьма существенное сходство в одном отношении. И там и здесь вся хозяйственная деятельность людей направляется коллективной волей членов общества; и там и здесь экономические отношения между людьми устанавливаются непосредственно и сознательно самим обществом. Благодаря этому все отношения между ними имеют настолько простой и ясный характер, что достаточно правильно описать их, чтобы понять экономический строй общества.

Совсем иное наблюдаем мы в капиталистическом хозяйстве. Отдельные люди не выступают здесь с самого начала как члены единого, сознательно управляемого целого; внешне они независимы друг от друга и руководствуются лишь своею личною волею. Однако, несмотря на это, люди каким-то путем связаны друг с другом, работают друг на друга, и все общество не распадается на кусочки, но каким-то загадочным образом продолжает существовать как единый производственный организм. При капитализме, как и при рабстве или крепостничестве, имеется неравенство между различными классами, борьба их за наибольшую долю в общественном продукте, эксплуатация одних другими.

Однако и эти отношения скрыты от внешнего взора и загадочны, так как устанавливаются не на основе прямого насилия, непосредственного господства и подчинения, но в результате свободного по форме соглашения между внешне независимыми и самостоятельно распоряжающимися собою личностями — капиталистами и наемными рабочими.

Вот этот-то загадочный, непонятный для непосредственного наблюдения характер производственных отношений при капитализме и обусловливает необходимость особой науки, которая бы проанализировала все сложные явления капиталистического хозяйства и открыла законы, управляющие им в его существовании и развитии. Этой наукой и является политическая экономия.

Итак, политическая экономия изучает производственные отношения людей в капиталистическом обществе, или, говоря короче, капиталистическое хозяйство, с целью установления общих законов его существования и развития. Но уже в самом начале нами было указано, что теория не вырастает сама собою, но имеет в конечном счете практическое значение в деле борьбы человечества за лучшие условия существования. Какое же значение в этом смысле имеет политическая экономия? Ответ на этот вопрос будет вместе с тем ответом и на вопрос о практическом смысле ее изучения.

Практическое значение политической экономии. Утопический и научный социализм

Первые великие социалисты, жившие в начале XIX в., — Оуэн, Сен-Симон и Фурье — ясно чувствовали всю несправедливость капиталистического строя, обнаружили и подвергли бичующей критике целый ряд присущих ему противоречий. Но, желая поставить на место капиталистического строя социалистический, они все свои надежды возлагали на добрую волю и разум людей, рассчитывая путем убеждения в преимуществах социализма привлечь к делу переустройства буржуазного общества всех людей — как рабочих, так и капиталистов, королей и министров, — надеясь, таким образом, мирно и в недолгий срок перестроить всю жизнь человечества на новых и лучших основаниях. История, однако, самым фактом существования капитализма в течение десятков лет после их смерти показала, что они ошиблись. Попытки первых социалистов изменить исторический ход вещей не удались; но не удались они вовсе не из-за того, что капитализм является вечной необходимостью для человечества, единственно возможной формой общественной организации. В настоящее время мы сами являемся свидетелями того, как на пространстве шестой части всего земного шара происходит строительство нового, социалистического общества и как в мировом масштабе капитализму становится все труднее и труднее поддерживать свое существование. Капитализм не вечен: долгие периоды истории общество жило и развивалось без него, еще более долгие периоды и еще более быстрым темпом будет оно развиваться после уничтожения капитализма во всем мире. Тем не менее самое это уничтожение возможно только при определенных условиях. Конечно, для того чтобы пересоздать общество, нужно, чтобы люди захотели этого: ведь история делается самими людьми; и первые социалисты были правы, стремясь завербовать как можно больше сторонников нового строя. Но вопрос-то ведь заключается в том, можно ли убедить всех людей и достаточно ли одного убеждения. Опыт показал, что капиталисты «от добра добра не ищут» и что они ни в коей мере не склонны лишаться настоящих благ своей жизни во имя всеобщего благоденствия людей в социалистическом обществе. Он показал, что капиталисты настолько же заинтересованы в сохранении капитализма, насколько рабочие заинтересованы в его уничтожении, и что причины такой заинтересованности тех и других коренятся в материальных условиях их существования и в тех экономических отношениях, в которых они находятся друг к другу. Наконец, опыт показал, что в течение длительного времени капитализм был прогрессивной формой общественной организации, давая возможность широкого развития производства, но что вместе с тем в ходе самого этого развития развивались также и свойственные капиталистическому обществу противоречия, формировались и росли те силы, которые в конечном результате приводят его к гибели.

Первые социалисты видели силу, способную перестроить общество, в разуме просвещенных людей; жизнь убедительно доказала, что возможность такого переустройства создается лишь в ходе развития самого общества. Но еще задолго до того, как это обнаружилось на практике, основоположники научного социализма — Маркс и Энгельс — предвидели и предсказали, как пойдет это развитие и к чему оно приведет. Первые социалисты потому и называются утопистами, а их учение — утопическим социализмом,[1] что они хотели воплотить в действительность придуманные ими формы общественной организации, не обращая внимание на то, насколько их идеалы соответствуют тому, что требуется ходом исторического развития. Научный социализм Маркса и Энгельса не только выдвинул известные идеалы, но и доказал, что они необходимо и независимо от воли отдельных лиц будут осуществлены, и показал, каким путем общество пойдет к их осуществлению. Такое гениальное предвидение возможно было только потому, что основоположники научного социализма глубоко проникли в сущность капиталистического хозяйства и открыли законы его движения, в то время как социалисты-утописты ограничивались только критикой современного им экономического строя, не проникая в самую его сердцевину, не давая научного анализа его.

Мы видим таким образом, что подобно тому, как естественные науки, изучая силы природы, позволяют предвидеть их действие и использовать это действие для нужд человека, политическая экономия, изучая капиталистическое хозяйство, дает возможность предвидеть направление его развития и учит рабочий класс, как оно может быть преодолено. В этом заключается ее огромная практическая ценность, поэтому и изучение ее необходимо для всякого желающего предвидеть грядущие судьбы человечества и действовать не вслепую, а на основе правильного научного предвидения.

Могут, однако, спросить: зачем же нам-то, в Советском союзе, где капиталистический строй уступил уже место новым общественным формам, заниматься изучением капиталистического хозяйства. На это нужно ответить следующее. Прежде всего мы живем не на уединенном острове, наша страна пока еще со всех сторон окружена капиталистическими государствами, борющимися с нею теми или иными способами. Поэтому вопрос о тем, чему принадлежит будущее — капитализму или социализму, приобретает особое значение; ответить же на него можно лишь путем познания законов, управляющих существованием и развитием капиталистического хозяйства. Кроме того и внутри СССР социализм ведет борьбу с остатками старого капиталистического хозяйства и с ростками нового. Наше хозяйство не является еще законченно социалистическим, в нем уживаются и борются различные уклады и формы экономических отношений. Поэтому и для понимания этого хозяйства, представляющего переходную форму от капитализма к социализму, необходимо внимательное изучение капиталистического строя и его экономики. И с этой стороны, следовательно, изучение политической экономии имеет важнейшее значение.

2. Плановое хозяйство общества

Отличительной особенностью всякого менового общества и капиталистического общества, в частности, является царящая в нем анархия производства, т. е. неупорядоченность, неурегулированность его.

В каждой отрасли производства существуют многочисленные и друг от друга независимые предприятия. Все они руководствуются исключительно своим частным интересом, мало заботясь о благе общества, и ведут ожесточенную борьбу друг с другом. Вместе с тем и предприятия различных отраслей, которые, казалось бы, должны взаимно восполнять друг друга, ведутся обособленно и независимо одно от другого. Во главе общества нет никого, кто бы организовывал в нем, как в едином целом, производство и распределение продуктов. Никто пе следит за тем, чтобы различные предприятия были друг с другом связаны, а производство в различных отраслях согласовывалось между собою.

По видимому, подобное общество не может существовать в течение более пли менее продолжительного промежутка времени. Не управляемое и не руководимое никем, оно должно распасться, так как будет не в состоянии удовлетворять потребности своих членов. Если, напр., производство пуговиц не согласуется с производством брюк, а последнее — с потребностями общества, то может оказаться, что люди будут вынуждены ходить голыми, обладая вместе с тем колоссальными запасами ни к чему не нужных пуговиц. Если же подобное несоответствие будет иметь место между всеми важнейшими отраслями производства, то существование людей в подобном обществе, а следовательно, и самого общества в целом, станет положительно невозможным.

Выходит как будто, что такое общество вообще немыслимо. Опыт, однако, показывает обратное. Капиталистическое общество есть общество меновое, производство в нем раздроблено между массой предприятий и никем не регулируется. Тем не менее оно каким-то чудом существует, да притом не год и не два, а многие десятки лет. Более того, — оно не только существует, но и развивается, т. е. живет не на одном и том же уровне, но постепенно этот уровень повышает. Производительные силы растут, производство и потребление расширяются, население увеличивается.

Как все это возможно для анархического, менового общества, кажется на первый взгляд неразрешимой загадкой. Но там, где становится в тупик поверхностное наблюдение, должен придти на помощь научный анализ. Задачей настоящей главы и является решение этой загадки, т. е. выяснение того, что скрепляет меновое общество в нечто целое, каким образом различные отрасли производства согласуются друг с другом, о, производство е целом поддерживается и расширяется.

Существующий в большинстве стран в настоящее время строй хозяйственной жизни, при котором различные предприятия производят независимо друг от друга продукты для продажи, не вечен. В течение многих столетий до его возникновения в обществе господствовал совсем иной тип отношений между людьми, который в некоторых (отсталых) странах сохранился и до наших дней. Для того чтобы получить представление о различных формах общественного хозяйства, существенно отличающихся от современной, приведем несколько примеров.

У австралийских негров-людоедов, стоящих на одной из самых низких ступеней культурного развития организацией, внутри которой протекает вся хозяйственная жизнь общества, является племя. Племя делится на ряд групп, каждая из которых обязана добывать определенный вид пищи. Одна группа, напр., охотится па кенгуру, другая — на птиц, третья — на змей, четвертая — собирает гусениц. Во главе каждой такой группы стоит вождь, руководящий всей ее хозяйственной деятельностью. Продукты, добываемые каждой группой, не потребляются ею самою, но поступают в распоряжение племени и распределяются последним между всеми входящими в его состав группами. Правила этого распределения в различных племенах не одинаковы, но все они стремятся обеспечить удовлетворение потребностей всех членов племени. При этом порядок распределения обычно установлен до мельчайших подробностей и вместе с другими обычаями передается из рода в род. Напр., в одном племени охотник, убивший медведя, получает ребра левой стороны, остальные же части добычи распределяются следующим образом между его родичами: отец получает заднюю правую ногу, мать — левую, старший брат — переднюю правую ногу, младший — левую и т. д.

В средние века хозяйственная жизнь людей отличается уже значительно более сложным характером, чем изображенная только что картина первобытного хозяйства. Орудия труда здесь значительно превосходят первобытный лук или кремневый топор, способы борьбы людей за свое существование гораздо более многообразны и совершенны. Место кочующего и живущего охотой племени занимает оседлал земледельческая община, состоящая из сравнительно небольшого количества крупных семейств, живущих в одном и том же месте и ведущих свое хозяйство одинаковым способом.

Обработка пахотных участков в такой общине производилась каждой семьей в отдельности, но занятая под ними земля принадлежала всей общине, которая путем жеребьевки распределяла ее равномерно между своими членами. Все остальные земельные угодья — луга, леса, воды, пустоши и т. п. — находились большей частью не только в общей собственности всех членов общины, но и в общем их пользовании. Скотоводство, охота и рыбная ловля велись сообща. А так как в качестве пастбища для скота служили также п пахотные земли (участки, оставленные под паром, и обрабатываемые участки — после жатвы), то и земледелие велось всеми семьями по одинаковой системе. Посев и жатва происходили одновременно во всей общине, а обработка участков одинаковым для всех образом чередовалась с оставлением их под паром.

Если мы бросим взгляд па жизнь каждой отдельной семьи, входившей в состав такой общины, то увидим, что хозяйственная деятельность ее не ограничивалась одним только земледелием и скотоводством. Прядение, ткачество, производство обуви, выделка деревянных изделий, гончарное дело, производство и починка сельхоз орудий — все эти и подобные им промыслы были необходимы для удовлетворения потребностей семьи. Большая часть всех этих работ выполнялась внутри самой семьи: с одной стороны, женской частью ее, с другой — мужчинами в свободное от сельского хозяйства время. Только немногие из них обособились в виде самостоятельных ремесел, выполнявшихся особыми людьми — специалистами. Ремесленники эти (напр. кузнецы) обслуживали целую общину, получали от нее содержание и таким образом являлись как бы ее должностными лицами.

Земледелие, другие отрасли сельского хозяйства, домашние промыслы, небольшое количество ремесел — этим по существу исчерпывался весь круг хозяйственной деятельности общины. Часть этих работ, как, напр., домашнее производство промышленных изделий, выполнялась отдельными семьями независимо друг от друга; план и порядок этих работ устанавливались главой каждой семьи. Другая часть работ (возделывание земли) производилась также семьями, но уже по системе, принятой всей общиной. Общий распорядок этих работ устанавливался общиной, которая распределяла земельные участки, выбирала систему полеводства, назначала время посева и жатвы и т. п.; на этой основе главы отдельных семей вырабатывали свой план деятельности и распределяли труд между различными лицами. Наконец третья часть работ непосредственно организовывалась общиной, державшей общего пастуха, приглашавшей определенное количество ремесленников для обслуживания всех своих членов, и т. д.

Хозяйственная жизнь того времени почти целиком умещалась в кругу подобной общины. Правда, различные общины обменивались друг с другом, по этот обмен был крайне ограничен и касался лишь немногих продуктов.

Описанное выше общинное хозяйство основано на свободном сожительстве и совместном труде многих отдельных семей. С возникновением крепостного права картина меняется, и в центре крестьянский общины (теперь уже подневольной) встает помещичья усадьба. Только часть своих земель крестьяне здесь обрабатывали для себя, другая же часть служила помещику. Либо она становилась помещичьей землей, возделываемой крестьянами для барина, либо же оставалась у крестьян, но получавшиеся с нее продукты отбирались помещиком в виде оброка.

Только часть производимых ими продуктов потреблялась крестьянами, остальное же шло в пользу помещика. Помещики получали от своих крестьян хлеб, скот, птицу, яйца, шерсть, лен, воск и т. п. сельскохозяйственные продукты, а также продукты домашних промыслов, как, напр., холст, шерстяные и льняные ткани, деревянные и другие изделия. Особые ремесленники были заняты в усадьбе в качестве дворовых и доставляли помещикам обувь, седла, телеги, металлические изделия, оружие, украшения и т. п. Но лишь ничтожная часть всех этих вещей использовалась для обмена и выходила за пределы усадьбы, основная же масса их потреблялась самими помещиками и их многочисленной челядью.

Что касается распорядка различных работ, числа людей, выполняющих ту или иную работу, и количества производимых продуктов, то установление всего этого зависело в крепостном хозяйстве от усмотрения помещика. Как и при описанных раньше формах хозяйственного строя, мы имеем здесь дело с определенным, заранее устанавливаемым производственным планом. Но выработка этого плана является тут привилегией феодала-помещика, эксплуатирующего своих крепостных, а не общим делом всех равноправных членов общины, как то было прежде.

Перебросимся теперь мысленно от далекого прошлого к не столь отдаленному будущему и представим себе хозяйственную жизнь в развитом социалистическом обществе, охватывающем весь земной шар. В противоположность средневековью, производство здесь не раздроблено между небольшими семейными группами, но сосредоточено в гигантских предприятиях, объединяющих в своих стенах многие тысячи различных работников. По занимаемой им территории это хозяйство также во много раз превосходит средневековое, замыкавшееся в границах небольшого округа. Несравненно выше стоит оно и по размерам производства. Что же касается распорядка и плана всей хозяйственной деятельности, то здесь он устанавливается уже, конечно, не небольшой общиной или феодалом-помещиком. Весь огромный человеческий коллектив, составляющий это социалистическое общество, определяет здесь — через посредство особых, избираемых им и руководящих хозяйством органов, — что, сколько и где должно быть произведено и как должно быть распределено для того, чтобы потребности всех его членов были возможно лучше удовлетворены. Эксплуатация здесь отсутствует, средства производства принадлежат не отдельным производителям, но обществу в целом, и интересами этого общества направляется весь хозяйственный механизм.

Мы бросили беглый взгляд на различные формы общественного хозяйства. Эти формы отличаются друг от друга, во-первых, по степени развития производительных сил; во-вторых, по господствующим в них отношениям между людьми. Производительные силы ничтожны в первобытном племени, значительно более развиты в средневековой крестьянской и феодальной общине, достигают высшей степени своего развития в социалистическом обществе. Отношения между людьми, входящими в состав данного общества, построены на началах равенства во всех описанных нами обществах, за исключением феодального поместья. В последнем помещик эксплуатирует своих крепостных крестьян и ремесленников, присваивая безвозмездно продукты их труда.

При всех указанных значительных различиях есть, однако, и существенное сходство между всеми этими формами хозяйственной жизни. И сходство это заключается в том, что во всех рассмотренных выше случаях мы имеем дело с плановым хозяйством. Заранее устанавливаемый хозяйственный план распределяет труд между различными его отраслями и между различными членами общества, указывает каждому производителю его место во всей хозяйственной системе и его отношения ко всем остальным людям. Тот же план назначает и количество каждого продукта, которое должно быть произведено, а в соответствии с этим — и количество людей, занятых в каждой отрасли производства. Он далее определяет и то, при помощи каких орудий и каким способом производятся все эти вещи. Наконец он устанавливает и порядок распределения продуктов между отдельными членами общества. Все это имеет место, независимо от того, кем и в чьих интересах этот план вырабатывается, служит ли он потребностям всего общества в целом или же через его посредство осуществляется эксплуатация одних людей другими.

Те формы хозяйства общества, при которых вся хозяйственная деятельность людей и все их экономические отношения друг к другу устанавливаются заранее и сознательно, в порядке определенного плана, называются плановым хозяйством. Общество же, в котором существует такое плановое хозяйство, называется организованным обществом.

3. Единичное капиталистическое предприятие

Плановый характер хозяйственной деятельности наблюдается не только при описанных формах общественного хозяйства.

И в капиталистическом обществе мы обнаружим сознательно устанавливаемый и проводимый план, если станем наблюдать за деятельностью отдельного предприятия. Любая современная фабрика, поражающая нас на первый взгляд беспрерывным и как будто хаотическим движением людей и машин, при внимательном рассмотрении показывает картину самого строгого порядка и организованности. В чем же заключается эта организованность предприятия и кто его организует?

Прежде всего перед фабрикой должна быть поставлена цель — производство тех или иных определенных продуктов, затем для достижения этой цели производственный процесс должен быть известным образом организован — разложен на последовательный ряд различных операций, каждая из которых должна быть поручена определенным лицам.

Так, напр., на ситцепечатной фабрике процесс производства складывается из следующих операций. Неотделанная ткань поступает сперва на склад сурового товара, где она раскладывается и сортируется. Затем она переходит в приготовительно-опальный отдел, где подвергается операциям браковки, клеймения и сшивки, сшитая же в длинные ленты пропускается через опальные машины, которые опаляют на ней ворс. Отсюда ткань поступает в отбельное отделение, где она промывается, вываривается в особых котлах и высушивается. Полученная после этого очищенная ткань переходит в склад белого товара, где опять разбирается, бракуется и сортируется. Пройдя, далее, через стригальное отделение, в котором она подвергается стрижке для отделения волосиков, ткань, наконец, переходит в печатное отделение, где на ней отпечатывается тот или иной узор. Тем самым цель всего процесса ситцепечатания как будто достигнута. Однако, прежде чем выйти с фабрики в совершенно готовом виде, ткань должна пройти еще несколько отделений. В запарно-зрельном отделении окраска ткани посредством ряда физических и химических процессов закрепляется и предохраняется от линяния. В аппретурном отделении ткань подвергается окончательной отделке — разглаживается, крахмалится, приобретает соответствующий блеск и т, д. После того она поступает в складальню, где раскладывается и упаковывается, и лишь в результате всего этого ситец оказывается готовым для выпуска на рынок.

Процесс производства на фабрике представляет собою сложное целое, состоящее из ряда последовательных операций, каждая из которых предполагает выполнение всех предшествующих операций и в свою очередь подготовляет последующие. Всякая отдельная работа выполняется особыми рабочими при помощи специальных машин и орудий. Рабочие различных отделений фабрики находятся в определенной производственной связи друг с другом: каждый из них занимает свое особое место в трудовом процессе, совершает известные движения, связанные с движениями других рабочих, получает от них предмет, над которым производит работу, и после исполнения этой работы передает его дальше. Для того чтобы производство продолжалось непрерывно, все звенья этой трудовой цепи должны быть плотно пригнаны друг к другу, машины и люди должны быть расставлены в определенном порядке, каждому рабочему должно быть указано его место, его непосредственные обязанности и его отношения к другим рабочим.

Но планомерность хозяйственной жизни предприятия не ограничивается тем, что процесс производства в нем разлагается на определенные операции, а рабочие, выполняющие эти операции, ставятся в известную производственную связь друг с другом. Рядом с этой стороной производства выступает и другая сторона его. Возьмем ту же ситцепечатную фабрику. Количество рабочих в каждом из ее отделений находится в определенном, отношении к количеству рабочих, занятых в других отделениях. Допустим для примера такое распределение общего числа рабочих на нашей фабрике между основными ее производственными отделами: приготовительно-опальный отдел — 40 рабочих, отбельное отделение — 166, стригальное — 62, чесальное — 22, печатное — 309, запарпо-зрельное — 62, апретурное — 232, складальня — 178. То, что имеет место именно такое, а не какое-нибудь иное, распределение рабочих сил, зависит от производительности труда рабочих каждого отделения. В нашем примере на трех рабочих отбельного отделения приходится один стригальщик. Если бы производительность труда стригальщиков повысилась, следовательно, операция стрижки ускорилась, то один стригальщик мог бы обработать больше продукта, и поэтому достаточно было бы иметь одного стригальщика на каждых пять или шесть рабочих отбельного отделения. Подобным же образом обстоит дело по отношению ко всем стадиям производственного процесса. В каждый момент число рабочих, занятых той или иной трудовой операцией, находится в определенном отношении к числу рабочих, выполняющих различные другие операции, связанные с данной. Рост же производительности труда в тех или иных звеньях производственной цепи приводит к изменению этого соотношения, к перегруппировке рабочих между различными отделами.

Производительность труда рабочих зависит, главным образом, от техники производства, от характера применяемых машин и орудий. Ясно, что эти последние должны быть так же распределены между различными отделениями фабрики в известной пропорции, что, напр., количества стригальных и чесальных машин должно находиться в определенном соотношении с числом варочных котлов в отбельном отделении, с количеством печатных машин и т. д. Сюда, следовательно, относится все то, что было сказано раньше по поводу распределения в предприятии рабочих сил. Рабочие и средства производства образуют в своей совокупности предприятие лишь при том условии, что они связаны в известную систему. Эта система означает, что они поставлены в определенную связь друг с другом, расположены в известном порядке и вместе с тем в определенном количественном соотношении.

Итак, рассматривая единичное капиталистическое предприятие, мы устанавливаем наличие в нем порядка и планомерности, притом в двух отношениях. Качественно этот порядок состоит в том, что процесс производства разлагается на ряд последовательных операций, поручаемых особым людям, так что все рабочие соединены между собою определенной производственной связью. Количественно планомерность па фабрике состоит в том, что рабочие и средства производства распределены здесь между различными частными работами в определенном количественном отношении, что распределение производительных сил отличается своей пропорциональностью. Мы выяснили, в чем заключается организованность предприятия. Кто же организует его?

Наблюдение и руководство всем ходом дел на фабрике является обязанностью особого технического персонала — мастеров, техников, инженеров, управляющих отделами и цехами и их помощников, наконец директора предприятия. Каждый из них выполняет свои особые функции, получает определенные указания и план деятельности от выше стоящих и в свою очередь руководит другими, подчиненными ему людьми. Все же они вместе взятые осуществляют необходимое управление предприятием: распределяют рабочих и машины по отделениям, устанавливают связь между ними и т. д. Они вводят в производство новые приемы работы и новые машины, они не учитывают производительность труда рабочих различных отделений. И если последняя изменится и потребуется новая расстановка людей и орудий, то сознательными усилиями всего этого руководящего персонала необходимые передвижки будут произведены, и новая пропорция между частями предприятия установится без какого-либо нарушения хода дел в нем.

4. Загадка товарного хозяйства

Так просто и ясно обстоит дело при рассмотрении отдельной фабрики. Но попробуем общества — выйти за ее пределы и взглянуть на труд людей в совместный масштабе всего капиталистического труд людей общества.

Основой капиталистического, как и всякого иного, общественного хозяйства, является совместный труд людей друг для друга. Как на отдельной фабрике трудовой процесс складывается из отдельных частичных операций, так и труд всего составляющего общество человеческого коллектива состоит из ряда крупных и мелких подразделении. В сельском хозяйстве люди используют поверхность земли и подпочву для получения необходимых им органических веществ. Труд, затраченный другими людьми в добывающей промышленности, извлекает из недр земли неорганические вещества, служащие средствами для производства остальных продуктов, — каменный уголь, железную руду и т. п. Оба указанные подразделения общественного труда, вместе взятие, доставляют обществу сырой материал. Переработка его, т. е. приведение в такой вид, в котором данное вещество может быть полностью приспособлено к удовлетворению человеческих потребностей, — является делом обрабатывающей промышленности. Наконец транспорт развозит готовые продукты по лицу всего земного шара, доставляя их потребителям.

Каждая из этих основных областей хозяйства распадается в свою очередь на множество более мелких подразделений, выполняющих свои особые функции во всем общественном хозяйстве. Любая отдельная отрасль производства не представляет собою самостоятельного и независимого целого, но может существовать лишь в связи с другими отраслями и лишь при наличии какого — то соответствия и пропорциональности между ними. Хлопчатобумажная промышленность, производя известное количество тканей, нуждается ежегодно в определенном количестве хлопка, каменного угля, ткацких станков и т. д., а занятые в ней рабочие должны потреблять ежегодно определенное количество хлеба, мяса, сапог и т. п. Для того чтобы все эти потребности могли удовлетворяться, сельское хозяйство должно произвести достаточно хлопка, добывающая промышленность — доставить в нужном количестве топливо, машиностроение и другие отрасли обрабатывающей промышленности — снабдить необходимыми орудиями и средствами производства, мукомольная, кожевенная и ряд других отраслей — выбросить в нужном объеме предметы потребления рабочих, наконец транспорт должен перевезти все эти продукты к месту назначения. Уже из этого примера ясно, насколько необходима согласованная работа различных отраслей производства. А ведь мы еще не учли того, что каждая из тех отраслей, от которых зависит хлопчатобумажная промышленность, сама в свою очередь зависит от ряда других. Общество не могло бы долго существовать, если бы в нем не было необходимой связи и пропорциональности между различными отраслями, если бы, напр., угля, железа и хлеба производилось слишком мало, а тканей слишком много, или же наоборот. Раз капиталистическое общество существует в течение многих лет и десятилетий, то, по видимому, требуемая связь и пропорциональность в нем худо ли, хорошо ли, но все же достигается. В предыдущих параграфах мы рассматривали плановое хозяйство общества, с одной стороны, отдельное капиталистическое предприятие с другой. Теперь мы бросили общий взгляд на хозяйство капиталистического общества, и видим, что во всех этих случаях наблюдается нечто общее, что нормальный ход экономической жизни немыслим без выполнения некоторых условий. Эти условия сводятся к следующему; во-первых, отдельные производители должны быть так или иначе связаны друг с другом, между ними в какой-то форме должны быть установлены определенные производственные отношения; во-вторых, производительные силы, т. е. рабочие силы и средства производства, должны быть в определенной количественной пропорции распределены между различными отраслями труда.

Оба эти условия должны соблюдаться, независимо от того, имеем ли мы дело с плановым хозяйством общества, отдельной капиталистической фабрикой или капиталистическим обществом в целом. Связь между отдельными рабочими и согласованность и пропорциональность между различными видами работ должны быть налицо везде для того, чтобы вся хозяйственная жизнь протекала нормально. Но находим ли мы подобное же сходство и в вопросе о том, каким образом эта связь и согласованность устанавливается?

Если поставить вопрос таким образом, то от отмеченных ранее сходств между плановым и капиталистическим хозяйством придется перейти к глубочайшим различиям между ними. Как в плановом общественном хозяйстве, так и на каждой отдельной капиталистической фабрике существует определенный производственный план. Этот план определяет и место каждого участника в процессе производства, и характер связи его с другими лицами, и количественное соотношение между отдельными видами работ. Выработка такого плана является делом особых людей и органов, руководящих данным хозяйством; на фабрике это будет директор, управляющий, инженеры и т. д., в первобытном коммунистическом племени — вожди и старейшины, в крепостном поместье — помещик, в будущем мировом социалистическом хозяйстве — ряд специальных организаций во главе с какими-нибудь мировым Госпланом.

Ничего этого нет в капиталистическом обществе, рассматриваемом как целое. Каждый капиталист проводит известный план у себя в предприятии, но различные предприятия, принадлежащие разным хозяевам, не объединены никаким общим для них планом. Никакой авторитет, никакая стоящая над отдельными предпринимателями воля не связывает здесь людей, работающих на различных фабриках и в различных отраслях производства, друг с другом. Никакая общественная организация не устанавливает пропорций, которые должны соблюдаться между производством различных отраслей.

Итак, капиталистическое общество представляет собою связную производственную систему, хотя ничья воля не устанавливает в нем заранее производственных связей и отношений между людьми. Распределение производительных сил в капиталистическом обществе обнаруживает известную планомерность и пропорциональность, несмотря на то, что отсутствует какой бы то ни было сознательный план, определяющий необходимые пропорции. Связанность и отсутствие тех, кто бы эту связь устанавливал; планомерность и пропорциональность и отсутствие тех, кто бы необходимый план вырабатывал и нужные пропорции определял, — таково то противоречие, перед которым мы очутились и решение которого составляет первую задачу политической экономии.

Решение этой задачи тем более необходимо, что речь идет не о соотношениях раз навсегда установившихся и застывших на данном уровне. Подобно тому как повышение производительности труда в отдельных цехах изменяет расстановку людей и орудий па фабрике, рост производительности труда в отдельных отраслях производства и изменение общественных потребностей означают необходимость нового распределения производительных сил в масштабе всего общественного хозяйства. И действительно, если рассматривать капиталистическое общество на протяжении длительных промежутков времени, то мы обнаружим существенные передвижки и изменения в соотношении различных отраслей производства.

При рассмотрении крупных отрезков времени значительные изменения наблюдаются в соотношении не только между отдельными отраслями промышленности, но и между основными подразделениями всего народного хозяйства.

Мы видим, что на протяжении нескольких десятков лет распределение населения между основными отраслями общественного труда коренным образом меняется.

Таким образом мало того, чтобы однажды установилась известная пропорциональность между сферами и отраслями хозяйства общества. В связи с изменением производительности труда и развитием общественных потребностей равновесие в общественном производстве становится возможным лишь при перегруппировке в нем, при замене прежних пропорций новыми. Но ведь при капитализме никем не ведется исчерпывающий учет движения производительности труда и изменения общественных потребностей; да если бы он и мог вестись кем-нибудь, то ведь никто не властен принудить капиталистов считаться с ним. Как же все-таки достигается соответствие между различными отраслями производства и приспособление производства к потребностям?

Капиталистическое общество выдвигает тут перед нами загадку. Но хозяйство этого общества представляет собою настолько сложное целое, что решить поставленную загадку можно лишь в результате длительного исследования. Капиталистическое хозяйство является не просто бесплановым, товарным хозяйством, по вдобавок еще таким, при котором все общество раскалывается па два противоположных класса: собственников средств производства — капиталистов и лишенных средств производства и работающих на своих хозяев — наемных рабочих. Наличие этих двух классов, из которых один эксплуатируется другим, оказывает огромное влияние на весь экономический строй общества и, в частности, на тот способ, каким поддерживается равновесие в хозяйственной жизни. Если бы мы, однако, попытались исследовать сразу различные стороны капитализма, то мы запутались бы в сложной цепи зависимостей и рисковали бы не придти ни к каким ясным выводам.

Как же должны мы поступить в таком случае?

Опыт целого ряда наук может навести нас на правильный след в решении этого вопроса. Возьмем, напр., химию. Прежде, чем перейти к изучению сложных соединений, она рассматривает и исследует те элементы, из различной комбинации которых все эти соединения образуются. Ясно ведь, что нельзя ничего понять о серной кислоте, не зная свойств тех элементов — водорода, серы и кислорода, из которых она состоит. Возьмем механику. Для того чтобы определить, как будет двигаться тело, на которое действуют, скажем, две силы в различном направлении, она рассматривает сперва, как двигалось бы это тело, если бы на него оказывала действие только каждая из этих двух сил в отдельности. И только после того, как это будет сделано, можно построить так называемый параллелограмм сил и определить ту равнодействующую, которая показывает действительное направление движения.

Подобным же образом поступают и другие пауки. Биология приступает к изучению сложных организмов на основе предварительного рассмотрения более простых, причем начинает с анализа того основного и простейшего элемента, из которого состоят все живые существа — с клетки. Физика устанавливает законы падения тел таким путем, что сначала наблюдает падение их в безвоздушном пространстве, и лишь затем рассматривает те видоизменения, которые вносит наличие атмосферы. Технология но начинает сразу с изучения сложных механизмов, но предварительно исследует простейшие элементы их, как, напр., винт, рычаг и т. п.

Можно было бы привести еще много подобных примеров. Но и сказанного вполне достаточно для того, чтобы понять, каким путем подходят различные науки к изучению сложных явлений. Все они идут от простого к сложному.

Таким же путем, очевидно, нужно идти и политической экономии для того, чтобы с успехом достигнуть своей цели — установления законов существования и развития капиталистического хозяйства. И ей следует начать с простого, чтобы затем перейти к сложному.

Но — возникает тут вопрос — каким образом получить это простое? Для естественных наук вопрос решается, сравнительно легко. Изучаемые ими простейшие явления получаются непосредственно из природы (напр, химические элементы, простейшие организмы), либо же производятся искусственно, при помощи постановки особых опытов (напр, падение тел в безвоздушном пространстве). Для политической экономии невозможно ни то, ни другое. Капиталистическое хозяйство, которое она изучает, существует в действительности лишь в качестве сложного целого. Что касается предшествовавших ему форм хозяйственной жизни общества, то и они представляли сплетение целого ряда различных явлений; кроме того, они в целом настолько отличны от капитализма, что рассмотрение их может дать лишь очень немного для понимания последнего. Наконец, не требуется особо объяснять того, что политическая экономия не в состоянии производить какие-нибудь искусственные опыты над капиталистическим хозяйством в целях приведения его в более простой для исследования вид.

Как же быть? Маркс дает следующий ответ на этот вопрос: «при анализе экономических форм нельзя пользоваться ни микроскопом, ни химическими реактивами. То и другое должна заменить сила абстракции». Абстракция — значит мысленное отвлечение. Мы мысленно отвлекаемся от ряда обстоятельств, делающих предмет нашего изучения сложным и недоступным для непосредственного анализа. В результате такого отвлечения перед нами оказывается более простое и доступное для изучения явление. Пусть оно в таком виде и не существовало никогда в действительности. Анализ его все же представляет собой дело, в высшей степени полезное и необходимое, так как позволяет в дальнейшем перейти к изучению сложных явлений, действительно наблюдаемых в жизни, но непонятных, если подойти к ним сразу и без подготовки. Таким образом переход от простого к сложному становится возможным в политической экономии на основе применения метода абстракции.

Как же применяется ею этот метод?

Капиталистическое хозяйство — сложное целое. Оно означает, во-первых, хозяйство анархическое, бесплановое, а во-вторых, хозяйство, основанное на эксплуатации рабочего класса классом капиталистов. Политическая экономия вначале отвлекается от второго момента, сосредоточивая все свое внимание на первом. Иными словами, она начинает с изучения более простых экономических отношений, при которых действие одного характерного для капитализма условия — стихийности, бесплановости всей хозяйственной жизни — не переплетается еще с влиянием другого момента — эксплуатации капиталистами рабочих. Такие отношения имели бы место в обществе, состоящем из самостоятельных мелких производителей, каждый из которых независимо от других людей и при помощи собственных средств производства производит для продажи продукты. Хозяйство такого общества называется простым товарным хозяйством. Подобно капиталистическому и оно отличается отсутствием сознательно устанавливаемого и обязательного для всех хозяйственного плана; но, в противоположность капитализму, оно не знает классового неравенства и эксплуатации. Именно поэтому рассмотрение простого товарного хозяйства и выяснение вопроса о том, как оно управляется, должно предшествовать изучению сложного товарного, т. е. капиталистического, хозяйства. Итак, в этой и в следующей главах мы будем иметь дело с обществом самостоятельных и независимых товаропроизводителей, чтобы, на основе установленных для него законов, перейти в дальнейшем к исследованию чисто капиталистического общества.

Теперь, основываясь на всем сказанном выше, мы в состоянии дать точную формулировку той проблемы, решение которой составляет задачу этой главы. Вопросы, стоящие сейчас перед нами и требующие своего выяснения, таковы: 1) каким образом устанавливается производственная связь между людьми в обществе самостоятельных, друг от друга независимых и ничьей верховной воле не подчиненных производителей т. е. в товарном хозяйстве? 2) как в этом обществе осуществляется необходимая пропорциональность и согласованность между различными отраслями общественного производства, несмотря на отсутствие сознательно и заранее выработанного плана и при наличии постоянных изменений производительности труда и общественных потребностей?

5. Форма связи производителей в товарном хозяйстве

Для того чтобы понять необходимость того особого типа связи между производителями, который составляет отличительную особенность товарного хозяйства, начнем с рассмотрения основных условий, определяющих производство и жизнь людей в этом хозяйстве.

Товарное хозяйство прежде всего основано на разделение труда между различными производителями. Это означает, что каждый отдельный производитель изготовляет только один какой-нибудь продукт или, самое большое, — несколько родственных друг с другом продуктов. Так, напр., сапожник выделывает сапоги, портной шьет одежду, мельник мелет зерно, ткач изготовляет ткани, пекарь печет хлеб, шорник делает сбрую, столяр производит деревянные изделия, гончар — глиняные, кузнец — металлические и т. д. Больше всего продуктов производит крестьянин, так как в рассматриваемом нами сейчас простом товарном хозяйстве специализация внутри сельского хозяйства не имеет места в сколько-нибудь обширных размерах. Наряду с зерновыми хлебами крестьянин здесь производит овощи, лен, пеньку, молочные продукты, скот, невыделанные кожи и т. п. продукты сельскохозяйственного производства. Тем не менее и он не производит всех необходимых ему вещей, и его деятельность ограничена известным кругом работ (а именно, работами, относящимися к различным отраслям сельского хозяйства) и не захватывает всех остальных.

Разделение труда в обществе не только разделяет людей, но и связывает их. На первый взгляд оно выступает только с первой своей стороны и кажется лишь разделяющим людей моментом. В самом деле, крестьянин производит хлеб, сапожник — обувь, а кузнец — изделия из железа обособленно и как будто совершенно независимо один от другого. Но так дело представляется лишь постольку, поскольку мы ограничиваемся рассмотрением самого процесса труда каждого из этих людей в отдельности и притом предполагаем, что все необходимые для этого труда условия имеются у них налицо. Однако к тому же самому явлению нужно подойти и с другой стороны. Для того чтобы выделывать сапоги, наш сапожник нуждается в коже, шиле, ноже, молотке, гвоздях и т. д. Но если ясно, что он не может производить сапоги сапогами же, то не менее ясно и то, что он не в состоянии произведенными им сапогами утолять свой голод. Вместо сапог здесь ему нужен хлеб. Выходит, что сапожник лишь в том случае может жить и выделывать сапоги, если он получит от крестьянина кожу и хлеб, а от кузнеца — молоток, гвозди и другие орудия. Подобным же образом обстоит дело и для всех других людей: крестьянин нуждается в плуге, подковах, обуви и т. п., кузнецу же, в свою очередь, нужны хлеб и сапоги. Итак, разделение труда между производителями обусловливает невозможность для каждого из них жить и производить обособленно друг от друга и таким образом требует наличия всесторонней связи между ними.

Как же эта связь устанавливается? Рассуждая отвлеченно, можно представить себе такое положение вещей, когда отдельные производители отдают изготовленные ими продукты в распоряжение всего общества, которое — в лице тех или иных своих органов — затем распределяет эти продукты между всеми ними. Но для того чтобы это имело место, нужно, чтобы производители были действительно обязаны передавать все свои продукты обществу. Очевидно, что для этого требуется наличие общественной собственности на средства производства, при которой производители получают орудия и предметы своего труда от общества в целом, не являются собственниками их и поэтому не в праве распоряжаться по своему усмотрению и произведенными с их помощью продуктами.

Однако все это мыслимо лишь в социалистическом, но пс в товарном хозяйстве. В последнем нет ни особых органов, которые объединяли бы все общество и в плановом порядке руководили хозяйственной жизнью отдельных его членов, ни общественной собственности на средства производства. Напротив, мы встречаемся здесь с частной собственностью на средства производства и с внешней независимостью отдельных производителей друг от друга. Сапожник, кузнец, крестьянин — каждый из них является собственником применяемых им материалов и орудий и вправе делать с производимыми им продуктами все, что он захочет. Но, ведь, мы знаем, что его независимость от других является лишь внешней или, как говорят, формальной. В действительности, он не нуждается в большей части производимых им самим, продуктов и, вместе с тем, нуждается в продуктах других людей, без которых он не только не будет в состоянии продолжать свое производство, но и умрет с голоду. Следовательно, он по существу заинтересован в том, чтобы отдать свои продукты и получить взамен чужие. Но как это может произойти? Ведь никаких органов, через посредство которых эта взаимная передача могла бы совершиться, в нашем обществе не существует.

При наличии всех этих условий, единственной возможной формой связи между людьми является взаимный обмен их своими продуктами. Каждый производит лишь один или несколько продуктов и нуждается в продуктах других, имея в избытке свои собственные. Вместе с тем каждый производитель является свободным лицом и частным собственником своих средств производства, не обязанным отдавать безвозмездно свои продукты кому бы то ни было. Наконец нет никаких общественных организаций, объединяющих всех людей и могущих взять на себя распределение продуктов между ними. Выходом из положения является взаимный обмен, при котором каждый отдельный производитель отдает свои изделия другим частным производителям, получая взамен их продукты. Производители, разобщенные друг от друга частной собственностью на средства производства, но вместе с тем не могущие — вследствие разделения труда — существовать и производить обособленно, вступают в необходимую связь между собою через посредство обмена произведенными ими продуктами.

В чем же заключаются основные особенности этой формы связи между людьми?

И в плановом хозяйстве, поскольку оно знает разделение труда, происходит передача продуктов одних людей другим для потребления. Но эта передача только завершает ту общественную связь, которая уже существовала между людьми благодаря тому, что каждый отдельный производитель является здесь лишь одним из органов всего производственного коллектива и заранее получает от него определенное задание. Напротив, в товарном хозяйстве связь между людьми создается лишь при взаимном обмене их произведенными ими вещами, так как до этого обмена отдельные производители работают на свой страх и риск (а не по заданию общества), производят, что они хотят и сколько хотят, и только при обмене вступают в определенные отношения и связь друг с другом.

Распределение продуктов в плановом хозяйстве является общественным актом (действием): общество в целом получает продукты от одних людей и передает их другим. Обмен продуктов в товарном хозяйстве является частным актом, делом отдельных производителей, от решения которых только и зависит, совершится та или иная меновая сделка или нет.

Итак, основные особенности меновой формы связи между людьми сводятся к тому, что 1) связь между производителями выявляется не до производства, но лишь после его окончания, отношения между людьми устанавливаются лишь при посредстве движения (перехода из рук в руки) вещей; 2) передача продуктов от производителей к потребителям совершается в порядке частного обмена, а не организованного обществом распределения.

В плановом хозяйстве произведенный продукт может потребляться самим производителем или каким-нибудь другим лицом, будь то другой равноправный с ним производитель (в коммунистической общине) или же стоящий над ним и эксплуатирующий его феодал-помещик. Как бы то ни было, продукты во всяком случае производятся здесь непосредственно для потребления. Иначе обстоит дело в товарном хозяйстве. Непосредственно продукты производятся тут для обмена, для рынка, и лишь через посредство обмена, лишь пройдя через рынок; они поступают в потребление. Продукты, производимые с целью их обмена, называются товарами. В плановом хозяйстве производятся просто продукты, т. е. полезные вещи, предназначенные прямо для потребления, в товарном — продукты, предназначенные для обмена, т. е. товары. В организованном обществе отдельные люди объединяются в одно целое благодаря заранее устанавливаемому плану и при посредстве людей, этот план вырабатывающих; в неорганизованном обществе таким связующим звеном служит обмен и те вещи-товары, которые друг на друга обмениваются.

Когда мы говорим о товарах, то нужно, следовательно, иметь в виду, что они отличаются двумя признаками. Во-первых, они должны быть полезны в том или ином отношении, должны быть способны удовлетворять тем или иным человеческим потребностям. Это их свойство называется потребительной ценностью. Но не оно является отличительной особенностью товаров, так как во всяком обществе — следовательно и в таком, в котором нет обмена и продукты не превращаются в товары, — вещи производятся лишь в том случае, если они удовлетворяют какую-нибудь потребность. Второй и главнейший признак, представляющий особенность товаров, отличающую их от простых продуктов, заключается в том, что люди обменивают их друг на друга. Эту обмениваемость товаров называют их меновой ценностью, или меновой стоимостью.

Между обоими этими признаками существует глубокое различие. Потребительная ценность товаров, способность их служить для потребления, основывается главным образом на их естественных качествах, на природных особенностях данных вещей. Меновая стоимость товаров, их обмениваемость друг на друга представляет собою чисто общественное свойство, не присущее вещам от природы, но присоединяющееся к ним лишь при определенных общественных условиях, — только в обществе, основанном на товарном хозяйстве. Понятно поэтому, что, изучая товарное хозяйство и его особенности, мы имеем в виду именно эту вторую, общественную черту их, превращающую их из простых продуктов в товары.

6. Распределение производительных сил в товарном хозяйстве и цены

Мы выяснили выше, что в товарном хозяйстве, лишенном сознательного руководства и плана, единственным способом связи между производителями служит обмен.

Тем самым мы ответили на первый из тех двух основных вопросов, которые выдвигаются перед нами при рассмотрении товарного хозяйства и которые были поставлены в § 3. Остаётся еще ответить на второй вопрос — о том, чем и как определяются те пропорции, в которых производительные силы общества распределяются между различными отраслями производства. Перед нами стоит вопрос о регуляторе распределения производительных сил в товарном хозяйстве.

Для решения этого вопроса нужно вновь обратиться к обмену, но уже рассматривать его с другой стороны, чем раньше. Прежде мы имели дело с самым фактом обмена, т. е. подходили к обмену с качественной его стороны, рассматривали его только как определенную форму связи между людьми. Но всякая меновая сделка имеет свою количественную сторону, так как не просто одни товары обмениваются на другие, но определенное количество одних товаров обменивается на определенное количество других товаров. Напр., 1 центнер железа обменивается на 6 центнеров хлеба или на 10 метров ситца или на 6 руб. золотом и т. п.

Количественные соотношения, в которых различные товары обмениваются на деньги, называются ценами, напр. 1 центнер железа = 6 рублям, 6 центнеров хлеба = 6 рублям, 10 метров ситца = 6 рублям. Соотношение цен на различные товары показывает, в какой пропорции эти товары обмениваются друг на друга. Так, в нашем примере: 1 центнер железа = 5 центнерам хлеба — 10 метрам ситца. Вот эти-то меновые соотношения или соотношения цен товаров и определяют, как должны быть распределены производительные силы общества: иными словами, они показывают, какая доля совокупного общественного труда, должна быть направлена в каждую отдельную отрасль производства.

Не так уж трудно понять, каким образом цены могут оказывать такое регулирующее (определяющее) влияние на все общественное производство. Ведь производство в товарном хозяйстве есть производство для обмена, для продажи. Каждый производитель продает свои товары и покупает чужие. Сапожник, напр., продает сапоги, а покупает взамен хлеб, мясо, кожу, орудия и т. п. Подобным же образом поступают и крестьянин, пекарь, мясник, кузнец и различные другие члены нашего мелового общества. Но раз дело обстоит таким образом, то легко сообразить, что благосостояние каждого из них ближайшим образом зависит от тех цен, которые установятся на его товары на рынке. Если, напр., сапоги высоко расцениваются рынком, т. е. если на них можно купить много хлеба, кожи и других товаров, то сапожник может жить не нуждаясь и вместе с тем расширять свое производство. Если же, напротив, цены сапог низки, то он вынужден сильно урезать свое потребление.

Цены — регулятор общественного производства

Но если уровень товарных цен оказывает такое влияние на благосостояние отдельных производителей, то он не может не оказывать сильного влияния и на состояние всего общественного производства. Ведь в товарном хозяйстве никто не поручает производителю делать тот или иной определенный продукт, но выбор занятия предоставлен всецело ему самому. Ясно, что люди стремятся применить свой труд таким образом, чтобы получать возможно больший доход и жить как можно лучше. Поэтому, чем выше цена товара, чем большее благосостояние сулит занятие производством его, тем большее число людей и будет обращаться к этому занятию. Если, напр., цена сапог понизится, а цена железа повысится, причем такое положение вещей продержится в течение некоторого времени, то часть сапожников в конце концов перейдет к кузнечному производству, не говоря уже о том, что новые рабочие силы (подрастающие рабочие) будут направляться в эту более выгодную отрасль производства. Иначе говоря, произойдет перераспределение производительных сил в обществе. То, что при товарном хозяйстве расширение или же сжатие производства в различных отраслях зависит от цен на их продукты и что цены таким образом служат регулятором общественного производства.

Итак, цены являются регулятором распределения производительных сил в товарном хозяйстве; от их повышения и понижения зависит приток работников и расширение производства в одних отраслях и отлив их и сокращение производства — в других.

7. Равновесие в распределении производительных сил и меновая стоимость

Раз распределение производительных сил в товарном хозяйстве ближайшим образом зависит от уровня цен товаров, то, очевидно, нам нужно объяснить, от чего же зависит самый этот уровень.

Цена образуется на рынке, в результате столкновения продавцов и покупателей и торга между ними. Продавцы предлагают для продажи определенное количество товаров и запрашивают за них определенную цену. Покупатели, в свою очередь, готовы купить известное количество товаров и предлагают продавцам свою цену. Ясно, что продавцы стремятся продать свои товары как можно дороже, покупатели же хотят приобрести их возможно дешевле. Между ними происходит торг: либо продавцы снижают свои цены до уровня, предлагаемого покупателями, либо покупатели повышают свои цены до уровня цен продавцов, либо же, наконец, и те, и другие идут навстречу друг другу, т. е. покупатели дают несколько дороже, чем раньше, продавцы же уступают немного дешевле. Как бы то ни было, сделки между ними могут состояться лишь после того, как они окончательно договорятся друг с другом и сойдутся на той или иной цене.

От чего же зависит эта окончательная цена, по которой товар будет продан? Для ответа на этот вопрос недостаточно просто сослаться на соглашение между продавцами и покупателями. Понятно ведь, что продавец не отступится от своей первоначальной цены и не согласится на менее выгодную для него цену во имя интересов покупателя, а покупатель не даст дороже из-за особой любви к продавцу. Если тот и другой делают это, то, очевидно, они должны быть вынуждены к тому важными обстоятельствами, не зависящими от одного их желания или нежелания. Каковы же эти обстоятельства?

Влияние спроса и предложения

Если товара вынесено на рынок мало, а желающих купить его оказывается много, то между покупателями разыгрывается борьба за обладание им или, как принято это называть в экономической науке, конкуренция из-за него. Борьба эта, само собою разумеется, ведется при полощи не физической, но экономической силы. Сильнее оказываются те из покупателей, которые предлагают за товар наивысшую цену, так как, конечно, им отдадут свой товар продавцы. Если, напротив, товара окажется выброшено на рынок слишком много, по сравнению с требованием на него покупателей, то уже продавцам придется конкурировать друг с другом и сбавлять цены, чтобы быть в состоянии избавиться от ненужного им самим товара, приобретя взамен его необходимые предметы потребления и средства производства.

Выходит таким образом, что цена каждого товара зависит, во-первых, от того, какое количество его предлагается на рынке, а во-вторых, от того, какое количество его спрашивается покупателями. Иными словами, цена определяется спросом и предложением. Тем самым мы как будто достигли цели и решили вопрос о цене или, как принято говорить, проблему цены (основные вопросы, решение которых составляет задачу той или иной науки, принято называть проблемами).

При более внимательном размышлении, однако, оказывается, что дело обстоит не так-то просто и что вывод, к которому мы пришли, далек от того, чтобы служить действительным и окончательным решением нашей задачи.

Предложение зависит от цен

В самом деле, задумаемся немного над тем, что же представляют собою те самые спрос и предложение, с которыми мы до сих пор имели дело. Начнем с предложения. Товары не с неба падают в руки их владельцев перед тем, как последние собираются отправиться на рынок, но должны быть произведены ими. Производство же в товарном хозяйстве является, как мы знаем, частным делом отдельных людей, а размеры его зависят от того, насколько цены произведенных товаров выгодны для их производителей. Получается, следовательно, что цены товаров зависят от предложения их, предложение — от производства, а производство — опять-таки от цен. Выходит таким образом, что наше объяснение уровня цен предложением очень смахивает на ту формулу, при помощи которой некий мудрец объяснял основы мироздания: «Земля на китах, киты на воде, вода на земле». Мы, как и он, пришли к той же точке, откуда вышли. Мы, как и он, не достигли никакого положительного результата, так как нельзя ведь объяснять неизвестную нам вещь (величину цены) ею же самою.

Спрос зависит от цен

Не лучше обстоит дело и со спросом. Купить в нашем обществе- обществе товаропроизводителей- может лишь тот, кто сам выносит на рынок свои товары для продажи, и лишь на такую сумму, какую он может выручить за них на рынке. Количество центнеров хлеба, которые сапожник может приобрести за свои сапоги, зависит, во-первых, от того, сколько пар сапог он предлагает для продажи, и, во-вторых, от того, во сколько центнеров хлеба оценивается рынком каждая пара сапог. Спрос, предъявляемый покупателем на рынке, далеко не то же самое, что его потребность: наш сапожник, быть может, в состоянии потребить и 15 и 20 центнеров хлеба, но если у него есть только 2 пары сапог для продажи, а каждая пара расценивается только в 5 центнеров хлеба, то его спрос ограничивается всего лишь 10 центнерами. Выходит, следовательно, что сам спрос зависит от цены на спрашиваемые товары. Опять оказывается, что мы топчемся все время на одном и том же месте или, вернее, кружимся вокруг одного и того же: цена зависит от спроса, а спрос — от цены.

В чем ошибочность объяснения цен спросом и предложением?

Теперь, после того как недостаточность объяснения цен спросом и предложением для нас ясна, попытаемся вникнуть в корень той ошибки, в которую впадают люди, довольствующиеся подобным объяснением (а таких немало среди противников экономического учения Маркса).

Если бы товары не производились трудом, а давались в готовом виде природой, причем каждый мог бы получить лишь определенное количество определенных продуктов, и если бы владельцы этих неизвестно откуда взявшихся продуктов обменивались между собою на рынке, то цены действительно определялись бы только спросом и предложением. В самом деле, при этих условиях владелец каждого продукта должен был бы лишь пассивно приспособляться к рынку, не будучи в состоянии сам оказывать влияния на соотношение между спросом и предложением. Если, напр., у Иванова регулярно оказывается 10 пар ненужных ему сапог, а у Петрова — 5 центнеров лишнего хлеба, то Иванову всегда придется отдавать 2 пары сапог в обмен на 1 центнер хлеба, как бы он ни считал это для себя невыгодным: ведь сапоги ему девать некуда, хлеб же иначе, как путем обмена, достать неоткуда.

Однако предположение о существовании подобного общества является лишь праздным вымыслом. В действительности, как мы знаем, не только жареные рябчики не летят сами к нам в рот, но и вообще все продукты, удовлетворяющие человеческие потребности, получаются лишь в результате затраты труда на их производство. Вели у Иванова есть сапоги, а у Петрова — хлеб, то это не потому, что само небо послало одному одно, а другому — другое, но по причинам более прозаическим: потому, что Иванов занимался сапожным промыслом, Петров же в это время пахал землю и сеял хлеб. Вместе с тем отпадает необходимость для каждого из них располагать всегда одним и тем же количеством одного и того же продукта. Раз продукты являются результатом производства, производство же предоставлено воле отдельных лиц, то наш сапожник может произвести сапог меньше или больше, может также и совсем бросить сапожное производство и перейти к земледелию. Иначе говоря, производитель здесь сам может оказывать влияние на соотношение между спросом и предложением. Слишком низкие цены на продукты данной отрасли (напр, сапожной) вызовут, как нам известно, отлив производительных сил из нее и перелив их в ту отрасль производства, цены на продукты которой высоки (напр, в земледелие). В результате производство и предложение продуктов первой отрасли (напр, сапог) сократится, и цена их повысится, производство же и предложение продуктов второй отрасли (напр, хлеба) расширится, и цена их падет. Если это изменение цен в свою очередь окажется слишком сильным, так что теперь уже производство продуктов второй отрасли — павших в цене — окажется невыгодным, то начнется передвижение производительных сил в обратном направлении (из второй отрасли в первую), что в конце концов приведет и к обратному движению цен (к повышению их во второй отрасли и падению в первой).

Итак, при необходимости затраты труда на производство и при свободном выборе каждым производителем отрасли для приложения своего труда, — при этих условиях цены не могут навсегда закрепиться на том уровне, на котором установились в один какой-нибудь момент времени и под влиянием данного, случайного соотношения между спросом и предложением. Цены здесь не только зависят от спроса и предложения, но и сами определяют предложение и спрос. Слишком сильное повышение цены приведет к такой передвижке производительных сил общества, которая в конце концов вызовет падение цены; если же это падение окажется чрезмерным, то новая передвижка производительных сил в обратном направлении приведет к повышению цены до нормальной ее величины.

Средний уровень цен определяется трудом

Но что же можно считать слишком высокими или чересчур низкими ценами? Ответить на этот вопрос — это значит выяснить, при каких ценах на свои и чужие товары производители будут уходить из одних отраслей производства и переходить в другие, а при каких ценах такие передвижки не будут иметь места. Хозяйственная (как, впрочем, и всякая иная) деятельность людей основана на соблюдении правила: с наименьшими затратами достигать наибольших результатов. Это правило, называемое часто экономическим принципом, руководит товаропроизводителями и при выборе ими той или иной отрасли для приложения своего труда. Каждый из них стремится получить наибольшие результаты, т. е. наибольший доход от своего труда. А так как выручка или доход производителей зависит в товарном хозяйстве от уровня цен на их продукты, то, следовательно, все они стремятся получить наиболее высокие цены за продукт каждого часа их труда.

Но ведь выбор той или иной отрасли производства является в меновом обществе частным делом товаропроизводителей. Поэтому если в одних отраслях производства будет получаться более высокая цена за продукт каждого часа труда, чем в других, то производители будут устремляться в эти наиболее выгодные отрасли, покидая свои, менее выгодные. Это приведет к росту производства и предложения, а значит к падению цен одних товаров и к сокращению производства и предложения, а следовательно, к повышению цен других товаров. В конце концов выгодность различных отраслей производства уравняется, так что товаропроизводители за одинаковое количество труда будут получать при обмене своих товаров равные цены. Только в этот момент устранятся побудительные причины для перехода людей от одних занятий к другим, производительные силы окажутся распределенными в должной пропорции между различными отраслями производства, и хозяйственная жизнь общества придет в некоторое равновесие.

Значит ли это, что соответствие между уровнем цен и количеством затрачиваемого на производство товаров труда, раз установившись, будет затем всегда иметь место? Конечно, нет. Товарное хозяйство — хозяйство бесплановое, анархическое. Если сегодня в нем производительные силы распределены пропорционально, так что производство различных отраслей соответствует спросу на их продукты, то завтра уже этого соответствия не будет, и одних товаров окажется произведено слишком много, а других — слишком мало. Вместе с тем и цены не удержатся на прежнем уровне. Цены тех товаров, которых произведено слишком много, падут, цены же товаров, произведенных в недостаточном количестве, повысятся. Производители, выбросившие свои товары на рынок в избытке, поплатятся за это понижением цен на их продукты и станут получать при обмене за час своего труда уже не час труда производителей других отраслей, но меньше. Это побудит их покидать свое занятие и переходить к другому, более выгодному. Начнутся передвижки рабочих сил и средств производства, которые в конце концов восстановят нарушенное равновесие в распределении производительных сил общества. Вместе с тем товары вновь станут обмениваться пропорционально количеству труда, затраченного на их производство.

Мы видим таким образом, что движение цен не представляет собою просто ряда беспорядочных подъемов и падений, но имеет в своей основе известный порядок, определенную правильность или, выражаясь по-научному, закономерность. И закономерность эта заключается в том, что при всех своих колебаниях цены как бы стремятся или тяготеют к известному среднему уровню. Этим уровнем является цена, соответствующая количеству труда, затраченного на производство товаров.

Меновая стоимость и рыночные цены

Конкретные пропорции, в которых товары обмениваются друг на друга в каждый данный момент времени, называют рыночными ценами. В зависимости от колебаний спроса и предложения рыночные цены товаров то поднимаются, то спускаются. Но все эти подъемы и падения вращаются вокруг известного среднего уровня, высота которого определяется затратами труда на производство товаров. Этот средний уровень цен называется меновой ценностью или меновой стоимостью[2] товаров. Рыночные цены постоянно колеблются вокруг меновой стоимости, временами совпадая с нею, временами отклоняясь от нее вверх или вниз. Анархия производства, нарушающая правильное соотношение между спросом и предложением, т. е. вызывающая перепроизводство в одних отраслях и недопроизводство в других, приводит к отклонению цен от меновой стоимости. Но каждое такое отклонение недолговечно, так как приводит к передвижке производительных сил между отраслями, к восстановлению нормальных пропорций в распределении общественного труда и к совпадению цены с меновой стоимостью. Спрос и предложение могут лишь объяснить нам отклонение цены от меновой стоимости и обратное движение ее к последней. Они, однако, не могут объяснить различий в самой величине меновой стоимости различных товаров. Эти различия объясняются исключительно неодинаковым количеством труда, затрачиваемого на производство различных товаров. Меновая стоимость товаров определяется количеством труда, которого стоит их производство. Товары, стоящие одинаковое количество труда, обмениваются в среднем друг на друга. Чем большее количество труда стоит данный товар, тем на большее количество других товаров он в среднем обменивается.

Живой и мертвый труд

Производство товаров требует не только непосредственной затраты труда, но и расходования известного количества средств производства: сырья, орудий, часть которых изнашивается, и т. п. Но эти средства производства, в свою очередь, являются продуктом труда, результатом затраты определенного количества рабочего времени. Они представляют собою, таким образом, как бы застывший в продукте прошлый труд или — как принято говорить — мертвый труд, в противоположность тому труду, который затрачивается непосредственно в производстве данного продукта и называется живым трудом. При обмене товаров учитывается как тот, так и другой труд, так что применение средств производства не нарушает установленного выше правила согласно которому меновая стоимость товаров находится в зависимости от затраченного на них труда.

Закон стоимости

Это правило, называемое законом стоимости, мы теперь можем, на основе всего изложенного выше, выразить следующим образом: меновая стоимость товаров пропорциональна количеству всего затраченного на их производство (т. е, как живого, так и мертвого) труда.

8. Меновая стоимость — выражение общественного труда товаропроизводителей

Однако приведенная только что формулировка закона стоимости еще недостаточна. В ней говорится просто о «труде»; между тем не только в различных отраслях производства труд людей различен по своему характеру и по подготовке, которая для него требуется, но и в каждой отдельной отрасли различные работники тратят неодинаковое количество труда при производстве одного и того же товара.

В таком случае, что же это за труд, которым определяется меновая стоимость товаров? Иначе говоря, выражением какого именно труда является меновая стоимость?

Различные виды труда отличаются друг от друга как по орудиям и материалам, в них применяемым, так и по самому характеру производимых работниками трудовых операций. Мы говорим, напр., что сапожник тачает сапоги, портной шьет одежду, кузнец кует подковы, пекарь печет хлеб и т. д. и т. п. «Тачает», «шьет», «кует», «печет» — каждое из этих слов выражает собою особый вид действий, отличающийся по своему характеру или качеству от другого.

Однако при всем своем качественном разнообразии, различные виды работ имеют и нечто общее, друг с другом. Это общее заключается прежде всего в том, что все они представляют собою труд, т. е. затрату человеческой рабочей силы, кто бы ни был тот человек, который эту силу затрачивает и каким бы особым способом он эту затрату ни производил. Когда мы говорим, что сапожник тачает, а портной шьет, то мы тем самым подчеркиваем различный характер их труда. Но наряду с этим мы говорим как про сапожника, так и про портного, что он работает, трудится; мы отмечаем тот факт, что в действиях обоих есть нечто общее, и этим общим является затрата труда как таковая, т. е. трата мускульной и нервной энергии.

Кроме этой общей естественной основы, различные виды человеческого труда сходятся друг с другом и с точки зрения общественной. Ведь все эти разнообразные профессии не существуют обособленно и вне всякой общественной связи друг с другом. Напротив, они взаимно друг друга дополняют и лишь в своей совокупности образуют законченное хозяйственное целое. Каждая отдельная отрасль труда выполняет лишь особую функцию о всем общественном производстве. А раз все эти функции при данных условиях необходимы и общественный труд определенным образом между ними распределен, то, следовательно, каждый вид труда в этом смысле общественно равен другому. В первобытные эпохи существовали бок о бок ничем друг с другом не связанные племена, занимавшиеся часто различными видами труда: одни жили охотой, другие — скотоводством, третьи — земледелием и т. п. Здесь труд охотника был равен труду скотовода и земледельца только с физиологической точки зрения, только как затрата труда, так как общественной связи между этими различными отраслями труда не было. В товарном хозяйстве труд сапожника равен труду кузнеца или пекаря еще и в том смысле, что они равным образом обслуживают общество. Они равны, следовательно, как затрата общественного труда. Дело, таким образом, не только в. том, что различные работы равны друг другу с физиологической стороны, представляя собою затрату определенного количества человеческой энергии. Они равны друг другу и в том отношении, что являются лишь долями совокупного общественного запаса труда, распределенного по различным отраслям производства, взаимно друг друга дополняющим и обслуживающим.

Теперь мы можем точнее определить характер того труда, который выражается в меновой стоимости товаров. Труд в качестве особого конкретного вида работы (в качестве, напр., тачания, шитья, ковки и т. п.) создает определенный продукт, обладающий известными полезными свойствами (напр, сапоги, брюки, подковы и т. д.), т. е. создает различные потребительные ценности. Но в меновой стоимости товаров проявляется не их различие (то, что это — сапоги, а то — брюки), но их равнозначность и равенство друг другу (напр. 2 пары сапог — 1 паре брюк). Поэтому в меновой стоимости выражается не этот конкретный труд тачания, шитья и т. п., но однородный, равный (физиологически и общественно) абстрактный труд, т. е. труд с его всеобщей стороны, рассматриваемый независимо от тех частных работ, форму которых он принимает. Это же положение принято выражать следующей краткой формулой: потребительная ценность создается конкретным трудом, меновая стоимость — абстрактным трудом.

Различия между разными видами работ не исчерпываются одной только качественной разнородностью их, но включают в себя также и различия по степени подготовки, требующейся для их выполнения. Одни виды работ (напр, работа землекопа или носильщика) требуют от своих исполнителей лишь достаточного здоровья и некоторой общей сноровки, другие же виды (напр, труд наборщика, токаря или часовщика) требуют также еще и более или менее длительной предварительной выучки. Первые относятся к простому или неквалифицированному труду, вторые — к сложному или квалифицированному.

Обмениваемые товары могут быть произведены при помощи одинакового по своей квалификации труда. Напр., оба обмениваемых, товара могут быть продуктами простого труда или же продуктами квалифицированного труда, но такого, который требует одинаковой подготовки со стороны обоих обменивающихся производителей. В этом случае ясно, что пропорции, в которых они в среднем обмениваются, будут соответствовать количеству труда, непосредственно затраченного при их производстве. Но как будет обстоять дело в том. случае, когда обмениваются товары, произведенные трудом различной квалификации?

Если бы час сложного труда обменивался на час простого, то все предварительные затраты труда на обучение пошли бы для нашего квалифицированного рабочего даром. Тем самым правило: равная меновая стоимость за равную затрату труда — было бы нарушено. Но с ним вместе было бы нарушено и равновесие в товарном хозяйстве: никто не был бы заинтересован обучаться впустую какому-нибудь ремеслу, так что число квалифицированных рабочих не пополнялось бы.

Для того чтобы это не имело места, нужно, очевидно, чтобы при обмене товаров учитывался не только труд, непосредственно пошедший на производство продукта, но и труд, предварительно затраченный на обучение работника. Полученная рабочим квалификация сама является продуктом труда — труда учителей, труда самого ученика, наконец труда, воплощенного в тех предметах (напр, бумаге, книгах и т. п.), которые были использованы при обучении. Весь этот труд и должен учитываться при обмене, т. е. соответствующая доля его должна прибавляться к тому труду, который затрачен непосредственно при производстве товара. Пусть, напр., обучение часовщика требует затраты 20000 часов простого труда, а затем он в течение своей жизни производит 1 000 пар карманных часов, затрачивая непосредственно на производство каждой пары по 20 часов труда. В таком случае для определения меновой стоимости пары часов нужно к 20 часам, пошедшим непосредственно на их изготовление, прибавить еще 20 часов, затраченные предварительно на его обучение (эти 20 часов получаются здесь в результате деления всего затраченного на обучение труда — 20 000 часов — на все количество производимых часовщиком продуктов-1000 штук). Следовательно, карманные часы будут обмениваться на такое количество продуктов простого труда, в котором заключено 40 часов его, хотя на самое их изготовление было потрачено только 20 часов труда. Квалифицированный труд оказывается, таким образом, умноженным простым трудом, в данном случае 1 час квалифицированного труда = 2 часам простого.

Итак, меновая стоимость товаров определяется общим количеством затрачиваемого — как прямо, так и косвенно — на их производство труда, причем квалифицированный труд сводится к простому.

Меновая стоимость товара пропорциональна количеству затраченного труда. Однако если бы она соответствовала количеству труда, затраченного на производство каждой отдельной штуки товара, то получилось бы, что различные экземпляры одного и того же товара имеют различную по величине меновую стоимость. Ведь количество труда, затрачиваемого на производство продукта, зависит от того, насколько этот труд производителен; производительность же труда в различных предприятиях различна и зависит от уровня техники в них и искусства их рабочих. Ленивый да неповоротливый сапожник провозится над изготовлением пары сапог, допустим, 2–3 дня, прилежный и искусный, работая такими же орудиями, изготовит их в день; при машинном же способе производства на каждого рабочего придется, быть может, 5 или даже 10 пар сапог в день.

В современном капиталистическом хозяйстве разница в производительности различных предприятий еще более велика, чем в простом товарном.

Итак, количества труда, затрачиваемые на производство одного и того же товара в различных предприятиях, не одинаковы. Но вместе с тем одинаковые товары не могут иметь на рынке различную меновую стоимость. Никто ведь не станет платить за сапоги Иванову 20 рублей только потому, что он потратил на их изготовление 20 часов, если такие же сапоги Петров, сделавший их всего в 10 часов, согласен отдать за 10 рублей. Выходит, следовательно, что меновая стоимость товара определяется не теми разнообразными количествами труда, которых фактически стоит производство его различным производителям, но какой-нибудь одной определенной величиной, т. е. количеством труда, затрачиваемым предприятиями одного какого-нибудь разряда производительности. Но каким именно предприятиям — худшим, средним или же лучшим — принадлежит решающее слово? Для ответа на этот вопрос представим себе, что получится, когда на рынок явятся производители одного и того же товара, затратившие на его изготовление различное количество рабочего времени. Каждый из них, конечно, захочет получить за свой товар подороже и, по крайней мере, оправдать затраченный им труд. Но кому и в какой мере это удастся сделать — зависит от обстоятельств. Если, напр., рынок может поглотить 1 000 пар сапог, а из предлагаемого к продаже количества 800 пар произведено лучшими предприятиями, то эти предприятия и будут играть определяющую роль, так что меновую стоимость сапог будет определять количество труда, затрачиваемое в них. Если, напротив, большая часть необходимых товаров поставляется средними или худшими предприятиями, то в таком случае обмен будет приспособляться к их трудовым затратам, так как продуктов лучших предприятий недостаточно для удовлетворения общественного спроса, и покупатели вынуждены полностью оплачивать затраты более отсталых. Владельцы лучших предприятий в этом случае получат добавочный доход, так как один час их труда будет приравниваться к двум или трем часам.

Таким образом меновая стоимость товаров определяется количеством труда, затрачиваемого на производство их в тех предприятиях, которые производят основную массу сбываемых на рынке товаров. Этот труд называется общественно-необходимым, так как именно в нем выражаются те условия производства, которые господствуют в обществе и на данной ступени развития необходимы для него.

То обстоятельство, что меновая стоимость товаров определяется затратой не любого индивидуального труда, но труда общественно-необходимого имеет огромное значение. Если бы каждый производитель в товарном хозяйстве получал доход, соответствующий количеству затраченного им лично труда, независимо от того, насколько производителен был его труд, то никто не был бы особенно заинтересован вводить технические усовершенствования, улучшать приемы своего труда и вообще тем или иным способом поднимать его производительность. Если же меновая стоимость определяется затратой общественно-необходимого труда, то все те, кто тратят сверх этого количества, т. е. работают менее производительно, получат меньший доход; те же, кто работают с производительностью, большей, чем общественно-необходимая, получат доход, превышающий затраченный ими труд. В результате лучшие предприятия будут процветать, а наихудшие — гибнуть, или, по крайней мере, влачить жалкое существование. Забегая вперед, можно сказать, что вся борьба крупного машинного производства с ремесленным и кустарным и победа первого объясняются в своей основе именно тем, что меновая стоимость товаров определяется не просто трудом, но трудом общественно-необходимым.

Мы разобрали в этом параграфе характер труда, определяющего меновую стоимость товаров, и видим, что этот труд является не индивидуальным и конкретным, но всеобщим и общественно-необходимым. Меновая стоимость представляет собою не просто выражение человеческого труда в товарном хозяйстве, но именно выражение общественного труда товаропроизводителей.

Общественный труд, поскольку он воплощается в товарах и выражается в меновой стоимости этих товаров, принято называть трудовой стоимостью или просто стоимостью товаров.[3] Таким образом закон стоимости может быть выражен следующим образом: меновая стоимость товаров является выражением их трудовой стоимости.

9. Закон стоимости — закон существования и развития товарного хозяйства

Нам остается теперь подвести основные итоги всему изложенному выше и в обобщенном виде выразить значение развитого выше закона стоимости.

Самое главное, что нужно всегда и непременно иметь в виду, когда мы говорим о законе стоимости и связанных с ним явлениях, — это то, что они являются отличительными особенностями товарного хозяйства и только в нем и имеют место. Правда, человеческое общество всегда основано на совместном общественном труде. Однако только в условиях товарного хозяйства этот труд выражается в стоимости.

В организованном обществе — будь то коммунистическое или же крепостническое — общественный труд учитывается прямо и непосредственно определенными органами общества. Он и выражается поэтому прямо в рабочем времени. Общество располагает определенным трудовым фондом или запасом труда, само распределяет его между различными отраслями производства, само получает продукты этого труда и, наконец, само распределяет эти продукты между своими членами. Здесь мы все время имеем дело просто с продуктом и трудовой затратой в ее непосредственной, осязательной форме.

В товарном хозяйстве общественный труд также должен каким-то образом учитываться и в определенных пропорциях распределяться между различными отраслями. Но здесь уже нет никого, кто бы прямо, сознательно и планомерно этим занимался. Поэтому и труд не может быть здесь выражен прямо и непосредственно в своей естественной форме — в форме рабочего времени. Задача такого учета и распределения падает тут на долю обмена, и общественный труд, затраченный на производство продукта, выражается лишь косвенно и при помощи обмена. Общественный труд, заключенный в каком-нибудь товаре, выражается здесь не прямо и абсолютно — в рабочих часах, но косвенно и относительно — в других вещах, на которые он обменивается. Вместо того чтобы установить, что, напр., в паре сапог заключено 5 часов общественного труда, или 1 пара сапог = 5 рабочим часам, мы можем здесь сказать только, что в паре сапог заключено столько же труда, сколько, напр., в 5 центнерах хлеба, или 1 пара сапог = б центнерам хлеба. Труд здесь определяется только относительно и путем обмена.

На место продукта и непосредственной трудовой затраты в этом хозяйстве выступают товар и меновая стоимость как особый «общественный способ выражать труд, потраченный на приготовление вещи» (Маркс). Благодаря этому особому, косвенному способу выражения затраченного на производство общественного труда, и самый труд превращается из простой, непосредственно выражаемой трудовой затраты в трудовую стоимость, т. е. в такую трудовую затрату, которая выявляется лишь относительно, только через посредство обмена и лишь в форме меновой стоимости товаров.

Итак, как самый способ учета и выражения общественного труда в товарном хозяйстве, так и отражающий его закон — закон стоимости и соответствующие ему понятия (товар, цены, меновая стоимость трудовая стоимость), — все это свойственно только товарному хозяйству и отличает его от всех других форм хозяйства общества.

Такие явления и законы, которые свойственны только одной какой-нибудь исторической эпохе, принято называть историческими категориями, в противоположность тем, без которых немыслима ни одна эпоха и которые поэтому называются логическими категориями. Следовательно, цена, стоимость (меновая и трудовая), товар — все это исторические категории товарного хозяйства.

Товарное хозяйство может существовать только на основе закона стоимости. Прежде всего, «обмен продуктов как товаров представляет определенный метод обмена труда, зависимости труда одного от труда другого» (Маркс). А без такого взаимного обмена труда и без взаимной зависимости и связи трудящихся никакое общество, основанное на разделении труда, немыслимо.

Закон стоимости, далее, является законом равновесия товарного хозяйства, ибо только при соблюдении его, т. е. при обмене товаров по их стоимости, имеется налицо пропорциональное распределение производительных сил и тем самым равновесие между различными отраслями производства. «Форма, в которой проявляется пропорциональное распределение труда при таком общественном устройстве, когда связь общественного труда существует в виде частного обмена индивидуальных продуктов труда, — эта форма и есть меновая стоимость этих продуктов» (Маркс). Но так как пропорциональное распределение труда и равновесие общественного производства необходимо для самого существования общества, то, следовательно, закон стоимости есть закон существования товарного хозяйства.

Не следует только никогда упускать из виду, что равновесие в товарном хозяйстве не представляет собою чего-то устойчивого и постоянного. Производители здесь не знают друг о друге, в обществе царит неупорядоченность или, как говорят, анархия производства. Понятно поэтому, что вскоре же после того, как равновесие в нем установится, оно вновь будет нарушено. Более того: в товарном хозяйстве нарушение равновесия общественного производства, т. е. факт, который сам по себе кажется ненормальным, является единственно возможным способом поддержания этого равновесия. Ведь только отклонения цен от стоимости вверх и вниз, т. е. нарушения равновесия, служат для производителей сигналом о том, в какую отрасль им следует направить свой труд, чтобы потребности общества были удовлетворены, т. е. чтобы необходимое равновесие установилось. Цены постоянно колеблются, но все время вокруг стоимости, равновесие постоянно нарушается, но для того чтобы вновь установиться. Такова особенность самого равновесия в товарном хозяйстве, сводящаяся к его неустойчивости и шаткости.

Закон стоимости, наконец, является и законом развития товарного хозяйства. Благодаря тому, что стоимость товаров определяется общественно-необходимым трудом, все производители стремятся и оказываются, вследствие взаимной конкуренции, вынужденными все время развивать производительность своего труда. Но это означает рост производительных сил всего общества, т. е. его движение вперед, его экономическое развитие. Без такого побудительного мотива, который создается действием закона стоимости, экономическое — а с ним вместе и всякое иное — развитие общества было бы при товарном хозяйстве невозможно.

Мы видели, что обмен есть особый общественный способ установления производственных связей между людьми, что меновая стоимость выражает отношение между различными частями общественного труда, т. е. общественное отношение между людьми. Однако познание всего этого является лишь результатом упорных усилий человеческой — мысли постичь строй общества, именуемый товарным хозяйством. На первый, поверхностный взгляд обмен кажется просто приравниванием друг к другу различных вещей, а меновая стоимость — отношением между вещами. Благодаря этому образуется представление, что вещь сама по себе обладает наряду с целым рядом естественных свойств, каковы, напр., вес, длина и т. п., еще одним свойством — обмениваемостъю. Но ведь известно, что от того, как сложится обмен и какие цены установятся на товары, зависит вся жизнь людей в товарном хозяйстве. Получается, таким образом, что каким-то неведомым путем вещи сами по себе приобретают господство над людьми. Ошибка подобных представлений заключается в том, что они приписывают вещам самим по себе ту роль, которую эти вещи приобретают лишь в силу определенных общественных отношений между людьми, сложившихся в товарном хозяйстве. Верно то, что благосостояние, поведение и деятельность людей зависят в товарном хозяйстве от цен вещей. Неверно, однако, что это господство вещей над людьми является таинственным, сверхъестественным свойством самих вещей, присущим им от природы, подобно другим, естественным свойствам их. Вещи существовали и будут существовать во всяком обществе, но только в товарном хозяйстве на их долю выпадает особая общественная роль — служить единственным связующим звеном между разобщенными производителями, только здесь они получают цену и стоимость.

Эти ошибочные представления, приписывающие общественную роль товаров самим вещам, Маркс назвал товарным фетишизмом. Фетишизмом вообще называются такие религиозные верования, в которых люди обожествляют те или иные находимые ими в природе вещи, причем приписывают им свои собственные, человеческие свойства. Изложенные выше воззрения являются товарным фетишизмом, потому что и они по-своему обожествляют вещи-товары, приписывая им самим такие свойства, которые являются результатом человеческих отношений. Величайшая заслуга Маркса заключается в том, что он доказал ошибочность подобных взглядов и вместе с тем объяснил, почему они неизбежно возникают в сознании товаропроизводителей.

10. Развитие обмена и происхождение денег

В предыдущей главе было выяснено, какой характер имеют отношения между производителями в товарном хозяйстве и каков тот скрытый регулятор, который заменяет отсутствующий в этом хозяйстве план и управляет всем его существованием и развитием.

Мы знаем, что в товарном хозяйстве производственные связи и отношения между людьми устанавливаются лишь через посредство обмена их своими продуктами, благодаря чему последние превращаются из простых продуктов в товары. Нам известно также, что этот обмен регулирует и распределение производительных сил общества между различными отраслями производства.

Однако в действительности самый этот обмен не имеет такого простого вида, как мы раньше предполагали. В более или менее развитом товарном хозяйстве производители не обменивают непосредственно свои товары на чужие, но сперва продают эти товары, т. е. получают за них деньги, а потом уже на полученные деньги покупают другие товары. Правда, и при этом содержанием обмена остается взаимная передача товаров. Если, напр., крестьянин продал хлеб и купил сапоги, а сапожник продал сапоги и купил хлеб, то по существу произошел обмен хлеба на сапоги, хотя каждый из этих товаров и обменивался непосредственно только на деньги. Поэтому-то и было вполне законным приемом исследования, когда мы в предыдущей главе при выяснении вопроса об условиях, определяющих обмен товаров, отвлекались от существования денег и предполагали прямую мену товара на товар.

Но если содержание меновых сделок в целом и при наличии денег сводится к обмену товара на товар, то форма обмена при этом существенно изменяется. При отсутствии денег каждая отдельная сделка представляет собою законченное целое и может быть выражена формулой Т — Т, где буквы Т обозначают товары: первая — товар, отданный в обмен на другой (напр, хлеб), вторая — товар, полученный в результате обмена (напр, сапоги). При наличии денег отдельная сделка представляет собою лишь часть целого: взаимная передача товаров происходит здесь при помощи двух обособленных друг от друга сделок — обмена товара на деньги, или продажи, и обмена тех же денег на другой товар, или покупки. Весь процесс обмена выражается тут уже формулой Т — Д — Т, где буква Д обозначает деньги, вклинившиеся в качестве промежуточного звена в обмен товара одного производителя на товар другого.

Именно такая денежная форма обмена представляет собою господствующую в товарном хозяйстве форму, которая сменила исторически предшествовавшую ей форму непосредственного товарообмена. Понятно поэтому, что вслед за установлением роли и значения обмена в целом, мы должны объяснить и различные его формы и ответить на вопрос: почему деньги вмешиваются в обмен товаров, и какую роль играют они в товарном хозяйстве? Это и составляет основную задачу настоящей главы.

Изменение форм хозяйственной жизни общества не происходит путем моментальной смены одного экономического уклада другим, но представляет собою длительный процесс. Натуральное или плановое хозяйство не сразу вытесняется товарным, но лишь постепенно и шаг за шагом отступает перед ним, а обмен продуктов проходит через ряд ступеней или форм, прежде чем приобрести определяющее значение для всего общественного строя.

Первоначальное появление обмена относится к древнейшим временам человеческой истории, когда натурально-хозяйственному укладу принадлежало еще полное господство. В течение долгого времени этот обмен носил лишь случайный характер. Первобытные дикие племена представляли собою замкнутое хозяйственное целое, все потребности людей удовлетворялись внутри каждого отдельного племени совместным трудом его членов, так что места для более или менее широкого развития обмена не оставалось. Европейских путешественников, открывавших новые земли, часто приводило в совершенное недоумение отсутствие у туземцев каких бы то ни было представлений о регулярном обмене. Один историк первобытной культуры сообщает нам, напр., следующее по этому поводу. «При первом знакомстве с австралийцами европейцы никак не могли склонить их к обмену. Предметы., которые они им давали, те так мало ценили, что тут же бросали их; но когда они пожелали получить от европейцев пойманную ими черепаху, они и не подумали предложить им что-нибудь в обмен: они просто хотели взять ее себе и были очень возмущены, когда им этого не позволили.

Однако полное отсутствие обмена встречается лишь в самые ранние периоды истории или лишь у самых отсталых из открытых в новое время первобытных племен. Свойственный первобытному человечеству кочевой образ жизни приводил к тому, что различные племена приходили в соприкосновение друг с другом, а это способствовало появлению обмена между ними. Но на первых порах этот обмен представлял собою лишь случайное явление и касался лишь немногих продуктов, большей частью тех, которые в силу — естественных условий встречались только в местах жительства чужих племен. К таким продуктам относятся, напр., соль, янтарь, кремень и т. п. Обмен ими не имел особенно большого значения и не нарушал основ натурально-хозяйственного строя жизни общества, а количественные пропорции, в которых эти продукты обменивались друг на друга, определялись еще чисто случайными обстоятельствами.

Следующая ступень развития обмена заключается в том, что в обмен втягивается все большее и большее количество продуктов, притом продуктов, необходимых для существования людей. Однако обмен этот в течение некоторого времени все еще остается непосредственным, т. е. обходится без участия денег. Отдельные племена производят в избытке те продукты, в изготовлении которых они по каким-либо причинам оказываются наиболее искусными, будь то медь, сушеное мясо, глиняная посуда, железная утварь, циновки. ткани, кожи, шкуры и т. п. На пограничных местах они устраивают рынки, куда доставляют все эти продукты и обменивают их друг на друга.

Различие между этой формой обмена и предшествующей сводится к тому, что в одном случае продукты производятся исключительно для потребления, и меновые сделки носят совершенно единичный и случайный характер, в другом же случае часть продуктов производится для обмена, так что обмен превращается в обычное явление. В связи с этим и количественные пропорции обмена приобретают большую устойчивость и во все большей степени определяются количеством труда, затрачиваемого на производство обмениваемых продуктов. Тем не менее и здесь значение обмена еще весьма ограниченно, так как для обмена производятся не все продукты, но лишь некоторые, да притом не основная масса последних, но лишь избыточная часть их.

Всеобщая форма обмена. Деньги

Чем более развитой и всеобщий характер принимает обмен, чем большее количество продуктов он охватывает, тем более недостаточной становится описанная только что форма обмена. В самом деле, ведь при непосредственном обмене каждая отдельная сделка может состояться только в том случае, если продавец и покупатель взаимно нуждаются в продуктах друг друга. Такое совпадение, однако далеко не всегда имеет место. Продавец одежды может, напр., нуждаться в железных изделиях, но не в состоянии выменять их на свою одежду, если последняя не нужна кузнецу. Непосредственный обмен таким образом ограничен довольно тесными рамками.

Для того чтобы преодолеть препятствия, возникающие благодаря непосредственному характеру обмена, люди бывают вынуждены брать в обмен не те продукты, которые им самим необходимы, но те, которые легче всего можно обменять на эти необходимые им продукты. При этом часто приходится проделать ряд меновых операций, прежде чем, наконец, удастся получить путем обмена тот продукт, который нужен. Вот что, напр., рассказывает о себе один европеец, путешествовавший по Африке. «Забавно было видеть, как мне пришлось расплачиваться за нанятую лодку на рынке в Ковелэ, на берегу Танганайки. Агент Санда требовал от меня уплаты слоновой костью, но ее у меня не было. Узнаю, что у Магомет-Ибн-Салиба есть слоновая кость, и он согласен выменять ее на сукно, но от этого было не легче, так как у меня не было сукна. Наконец узнаю, что у Магомета-Ибн-Гариба есть сукно, которое он готов обменять на проволоку. К счастью, проволока у меня оказалась, и я дал Магомету-Ибн-Гарибу требуемое количество медной проволоки, он, в свою очередь, передал Магомету-Ибн-Салибу соответствующее количество сукна, а этот последний дал агенту Санда требуемую им слоновую кость. Только после всего этого я получил от последнего право пользования лодкой».

Понятно, что при подобных условиях обмен не может беспрепятственно расширяться. Приобрести всеобщее господство он может лишь в том случае, если каждая отдельная меновая сделка в состоянии совершиться независимо от той сложной цепи совпадений, которая была изображена выше. Развитие обмена, требует устранения стоящих на его пути ограничений и препятствий, но оно же само и создает средства для их устранения. Не все товары играют одинаковую роль в хозяйственной жизни общества. Одни из них люди чаще обменивают, другие — реже, одни принимают в обмен более охотно, другие — менее. К таким наиболее часто обмениваемым и наиболее охотно принимаемым в обмен товарам принадлежат основные предметы ввоза или же продукты главных отраслей туземного хозяйства. Так, напр., излюбленным предметом потребления монгольского населения, чаще всего встречающимся, в обмене, является ввозимый из Китая чай. С другой стороны, из продуктов собственного производства наибольшее место в обмене занимают: у охотничьих народов — шкуры и меха, у скотоводческих— скот и т. д. Вот эти-то легче всего обмениваемые предметы люди и начинают брать в обмен на свои товары даже тогда, когда им самим они не нужны, так как зато потом их легко можно обменять на любой нужный продукт. Постепенно все большая и большая часть обмена начинает обслуживаться при посредстве этих предметов, пока, наконец, весь обмен не утратит свой непосредственный характер. Раз этот момент наступил, то все товары обмениваются уже не друг на друга, но на один какой-нибудь получивший всеобщее распространение в обмене или всеобщий товар. Этот всеобщий товар и есть деньги.

Стихийное появление денег. Товарная природа денег

Из сказанного выше видно, что было бы совершенно неправильно считать деньги чьим-нибудь сознательным изобретением. Никто не выдумал и не изобрел их, но они появились в результате длительного развития обмена и не обязаны своим возникновением чьей-либо сознательной воле или установленному свыше плану. Вместе с тем неправильно считать деньги чем-то обособленным от всего мира товаров: деньги произошли из товара и имеют таким образом ту же природу, что и последний. Развитие обмена постепенно приводило к выделению из всего мира товаров нескольких, а в конце концов и одного чаще всего обмениваемого товара, этот товар становился посредником в обмене всех остальных и таким образом превращался в деньги. Какой именно товар становился деньгами — зависело от ряда обстоятельств, важнейшие из которых указаны выше. Вопрос этот решался неодинаково у различных народов и в различные периоды их истории. В древней Руси, напр., как и во многих других странах в отдаленные периоды их истории, деньгами служил скот, так что княжеская казна называлась «скотницей», а казначей «скотником». Затем в качестве денег стали функционировать меха, в частности куньи, так что основные денежные единицы назывались «кунами». У других народов деньгами становились другие товары, напр., какао (в Мексике), соль (в Эфиопии), чай (в Монголии) и т. д. С течением времени, однако, различные товары, выполнявшие прежде роль денег, утрачивают эту роль, и всеобщее распространение в качестве денежного материала приобретают благородные металлы. Но прежде, чем установить причины этого явления, нам необходимо более подробно исследовать различные стороны той роли, которую играют деньги в товарном хозяйстве, иначе говоря, изучить различные функции денег. К этому вопросу мы сейчас и переходим.

11. Функции денег

1. Деньги, как мерило стоимости

В товарном хозяйстве, как нам известно, общественный труд не может получить простого и непосредственного выражения в рабочем времени.

Он выражается здесь косвенным путем, посредством обмена и приравнивания различных товаров друг к другу, т. е. превращается в стоимость. Пока обмен носит еще непосредственный характер, каждый производитель, прежде чем вступить в обмен, приравнивает свой товар многочисленным чужим, на который он намерен его обменять. Так, напр., сапожник устанавливает, что пара сапог равняется по своей стоимости 5 центнерам хлеба, или 1 центнеру гвоздей, или 10 килограммам масла, или 25 килограммам сахара и т. д. Каждый из этих товаров служит таким образом мерилом стоимости его сапог. Товар, служащий мерилом стоимости другого товара, Маркс называет эквивалентом (что означает в буквальном переводе «равностоимость»).

При непосредственном обмене все товары служат эквивалентами друг для друга. Если, напр., для охотника стоимость убитых им оленей выражается в хлебе, то для земледельца стоимость его хлеба выражается в оленьем мясе. Следовательно, если для хлеба эквивалентом является мясо, то. в свою очередь, сам он служит эквивалентом для последнего. Однако при этой форме обмена стоимость различных товаров получает разнородное выражение. Кузнецу для его производства нужно железо, и поэтому он выражает стоимость своих изделий в центнерах железа, сапожнику же железо не нужно, но зато нужны кожа и различные орудия, в которых он и будет выражать стоимость своих сапог. Выходит таким образом, что различные товары будут выражать свою стоимость по-разному. Но и стоимость одного и того же товара не получает здесь единого выражения, поскольку он приравнивается длинному ряду других.

Напротив, когда место непосредственного взаимного обмена различных товаров занимает обмен всех их на один товар, т. е. на деньги, тогда и стоимость их выражается в этом товаре, т. е. в деньгах. Вместе с тем стоимость товаров получает единое и всеобщее выражение: и сапожник, и кузнец, и крестьянин, и все остальные производители выражают стоимость своих товаров в виде денег, напр., в виде известного количества унций золота. Деньги являются всеобщим эквивалентом, т. е. мерилом стоимости всех товаров. Стоимость же товара, выраженная в этом всеобщем мериле (в деньгах), называется его ценой.

2. Деньги как средство обращения

В качестве мерила стоимости деньги функционируют независимо от того, имеются ли они в данный момент налицо у производителей или же нет. Можно выразить в золотых деньгах стоимость огромной массы товаров, не имея в кармане ни крупицы действительного золота. Для этого достаточно иметь эти деньги в представлении. Иначе говоря, деньги функционируют тут в своем мысленно представляемом, идеальном виде.

Это, однако, возможно только потому, что вслед за тем деньги выступают в виде реальных, осязаемых денег, передаваемых из рук в руки и обслуживающих переход из рук в руки товаров.

После того как сапожник выразит стоимость своих сапог в деньгах, напр, в золоте, он продает их, т. е. фактически обменивает их на золото, а потом покупает на это золото хлеб, мясо, кожу и т. п. нужные ему вещи. Производители этих товаров, в свою очередь, купят на полученные деньги другие товары и т. д. По своему существу, т. е. по своим конечным результатам, весь этот процесс сводится к передвижению товаров из рук их производителей, для которых они являются лишними, в руки тех, кто их потребляет. Но, в отличие от непосредственного обмена, он протекает здесь при непременном вмешательстве и посредничестве денег. Деньги служат посредником в деле перехода товаров из рук в руки или, как принято называть эту их функцию, средством обращения.

3. Количество денег, необходимых в качестве средств обращения

Если для выполнения деньгами функции мерила стоимости не требуется даже того, чтобы они имелись налицо, то в качестве средств обращения они должны иметься не только в наличности, но притом еще и в определенном количестве. От чего же зависит это количество?

Если в данный момент на рынке продается столько товаров, что стоимость их равна стоимости 17 424 долей чистого золота, а каждые 17,424 доли золота принято называть рублем (как это было в России до войны), то ясно, что денег понадобится 1 000 руб. Если количество тех же товаров удвоится, причем никаких изменений в их стоимости, не произойдет, то и денег понадобится вдвое больше, т. е. 2 000 руб. Следовательно, в каждый данный момент количество необходимых для обращения денег равняется сумме цен обращающихся (т. е. продаваемых) товаров.

Из этого, однако, было бы неправильно заключать, что раз в течение года обращается товаров на 20 миллиардов рублей, то и денег нужно столько же. Деньги отличаются от всех остальных товаров тем, что они не уходят из обращения, но все время остаются в нем, обслуживая движение все новых и новых товаров. Рубль, который сапожник заплатил сегодня за хлеб пекарю, последний завтра может отдать мельнику в обмен на муку, а мельник в тот же день может заплатить этим рублем за зерно крестьянину. Подобно тому, как один паровоз может в течение года перевезти десятки составов поездов, одного рубля может быть достаточно для обращения товаров, стоимость которых равняется стоимости нескольких рублей. Чем большее количество переходов из рук в руки проделывает каждый рубль, чем быстрее он оборачивается, тем меньше рублей нужно для обслуживания обращения товаров. Если, напр., цена обращающихся за год товаров равняется 20 миллиардам рублей, а каждый рубль делает в год 5 оборотов, то денег понадобится 4 миллиарда рублей, если же число оборотов денег достигнет 10, то денег нужно будет вдвое меньше, т. е. всего 2 миллиарда. Итак, в течение известного периода времени количество необходимых средств обращения равняется сумме цен обращающихся товаров, деленной, на среднее число оборотов денег.

4. Деньги как средство накопления (сокровище)

Никакой товаропроизводитель не обязан немедленно покупать чужие товары только потому, что он продал свои собственные. Такое соединение покупки и продажи было необходимо только до тех пор, пока не было денег, и один товар непосредственно обменивался на другой. С появлением денег продажа и покупка превратились в самостоятельные и особые сделки, так что стало возможным продавать не с целью последующей покупки, но для накопления денег. Деньги таким образом становятся средством накопления и превращаются в сокровище, изъятое из обращения. Вспомним хотя бы увековеченный в нашей литературе образ собирателя сокровищ — пушкинского скупого рыцаря!

Но сокровище — это не просто мертвый клад, не имеющий никакого значения для обращения. Дело в том, что количество необходимых для обращения денег зависит, как мы видели, от суммы цен продаваемых товаров. Но количества товаров, выбрасываемых на рынок, и цены их все время меняются, так что денег требуется для обращения то меньше, а то больше. Если денег нужно больше, чем раньше, то недостающая часть их извлекается из сокровища и поступает в обращение; если же, наоборот, их нужно меньше, то излишек уходит из обращения и пополняет собою сокровище. Таким образом сокровище способствует поддержанию количества денег в обращении на таком уровне, который при данных условиях (т. е. при данном количестве товаров, их ценах и быстроте обращения денег) является нормальным.

5. Деньги как платежное средство

Сроки покупки и продажи различных товаров могут не совпадать друг с другом. Прядильщик, напр., закупает сырье вперед на несколько месяцев, а свою пряжу сбывает лишь постепенно, по мере ее производства. В результате этого оказывается, что у производителя отсутствуют необходимые для покупки товаров деньги, между тем как продавцам нужно эти товары сбыть. Здесь на помощь приходит кредит. Продавец кредитует покупателя, т. е. отдает ему свои товары в долг, получая взамен их деньги не немедленно, не по истечении некоторого срока. В этом случае деньги уже не являются посредником при переходе товаров из рук в руки, т. е. не служат средством обращения. В качестве последнего здесь выступает простое обязательство должника уплатить в известный срок определенную сумму денег (такое обязательство может выражаться в долговой расписке, векселях или просто в честном слове покупателя); когда же этот срок наступит, должник уплачивает эту сумму кредитору и, следовательно, погашает свой долг. Деньги здесь вступают в обращение не одновременно с товаром, а после него, служат средством не покупки, а платежа (погашения долга) и называются поэтому платежным средством.

6. Количество денег, необходимых в качестве средства обращения и платежного средства

Если иметь в виду и эту их функцию, то количество денег, требующихся рынку, определится уже несколько более сложным образом, чем то было раньше, когда мы принимали во внимание только функцию средства обращения.

Допустим, что сегодня продано товаров на 1000 р., но из них только на 800 руб. продано за наличные, на остальную же сумму (200 руб.) в кредит. Так как за купленные в кредит товары нужно будет платить деньги лишь впоследствии, то в данный момент потребуется денег меньше, притом на столько, сколько составила сумма цен проданных в кредит товаров, т. е. в нашем примере меньше на 200 руб. Однако если по сегодняшним сделкам часть платежей отсрочена, то зато на этот день может падать срок расплаты за товары, купленные в кредит месяц тому назад. Если таких платежей придется на 300 руб., то количество необходимых денег составит 1000 руб. — 200 руб. (отсроченных платежей) +300 руб. (наступивших платежей). Но и этим дело еще не оканчивается. Часть наступивших платежей может быть совершена без всякого участия денег. Если, напр, сегодня сапожник должен платить кожевнику 50 руб., кожевник — портному, а портной — сапожнику тоже по 50 руб., то каждый из них оказывается на равную сумму должником и кредитором. Поэтому, вместо того чтобы рассчитываться по своим долгам наличными деньгами, они могут попросту зачесть друг другу эти долги, т. е. взаимно погасить эти платежи. Тогда требуемая сумма денег составит в нашем примере 1000 руб. — 200 руб + 300 руб. — 50 руб. (взаимно погашающихся платежей).

Итак, общее количество необходимых для оборота денег в отдельный момент времени равняется сумме цен обращающихся товаров минус сумма отсроченных платежей плюс сумма наступивших платежей и, наконец, минус сумма взаимно погашающихся платежей. Для того же, чтобы узнать, сколько денег нужно за известный период времени, полученную указанным путем сумму следует еще разделить на среднее число оборотов денег.

7. Почему благородные металлы вытеснили в качестве денег все другие товары?

Зная различные функции денег, мы теперь без труда поймем, почему эти функции теснее всего срастаются именно с благородными металлами. Деньги служат мерилом стоимости, а эту функцию лучше всего может выполнять тот товар, который более однороден, чем остальные. Только благодаря такой однородности простое указание количества денежного товара может быть достаточным выражением стоимости другого товара. Быки, напр., отличаются друг от друга по своему качеству и стоимости, так что недостаточно сказать, что какой-нибудь товар равен по стоимости одному быку, но нужно еще знать, какому быку. Металл, напротив, однороден, один кусок его вполне равен другому, так что и выражение стоимости в нем является наиболее простым и однородным. Деньги, далее, служат средством обращения. Для этого они должны быть способны легко обращаться, т. е. легко переноситься из рук в руки и с места на место. Но последнее возможно лишь в том случае, если в небольшой массе денежного товара заключена большая стоимость и если он может быть без ущерба разделен на любые части; а это как раз и имеет место по отношению к благородным металлам. Наконец эти металлы отличаются и своей прочностью, необходимой для того, чтобы они могли служить хорошим средством накопления.

Итак, целый ряд свойств (однородность, высокая стоимость, делимость, прочность) делает именно благородные металлы, в частности — золото, наиболее пригодными для выполнения функций денег. Это обстоятельство и объясняет то, что они с течением времени вытеснили из этих функций все другие товары.

12. Виды денег

1. Обращение металла по весу

В течение долгого времени после того, как благородные металлы завоевали всеобщее господство в качестве денег, они обращались не в виде отчеканенных монет, но в виде слитков той или иной формы.

Вес и пробу этих слитков приходилось поэтому заново устанавливать при каждой сделке, так как продавец, разумеется, не хотел верить на слово покупателю. В древнем Египте, напр., где деньгами служили золотые и серебряные кольца, картина обмена рисуется одним автором следующим образом. «Их (кольца) нужно взвешивать при каждой торговой сделке заново. Заинтересованные стороны пользуются этим как поводом для горячего спора. Покричав в течение четверти часа о том, что весы не в порядке, что пользование ими неправильно, что нужно повторить взвешивание, они, наконец, усталые от спора, приходят к соглашению и мирно расходятся».

2. Монеты

Обращение металла по весу имело, таким образом, значительные неудобства для продавцов и покупателей. Нужно было тратить много времени и сил на взвешивание и определение пробы, да притом все же были возможны ошибки и обманы (напр. к золоту добавлялась медь и т. п.). Неудобства эти были настолько велики, что жизнь постепенно выработала способы их преодоления. Отдельные крупные торговцы и целые общественные организации стали ставить на слитки свой штемпель, удостоверяющий их вес и пробу, и вместе с тем придавать этим слиткам однообразную и удобную для оборота форму (напр., форму небольших металлических кружков). Такие отчеканенные определенным образом и снабженные знаками, удостоверяющими их вес и пробу, куски металла называются монетами. При приеме их продавцы уже не производят операции взвешивания и испытания их пробы, но просто принимают их по счету, доверяя тому торговцу или той организации, чей штемпель они носят. Понятно, что наибольшим доверием и властью могла пользоваться только самая крупная и влиятельная организация, т. е. государство. Поэтому с течением времени чеканка монеты перешла всецело в руки государственной власти, частная же чеканка была прекращена. Современные монеты чеканятся на государственных монетных дворах и снабжены государственным штемпелем и названием, удостоверяющим чистый вес металла в них. Так, напр., русский «рубль» означал 17,424 доли чистого золота, так что в 5-рублевой золотой монете содержалось около 87,1 доли золота.

3. Неполноценные монеты

Монеты все время обращаются, т. е. переходят из рук в руки. Как ни прочен тот материал, из которого они сделаны, все же и он от непрерывного употребления стирается и изнашивается. Но если 5-рублевая монета потеряла от снашивания хотя бы 1/1000 своего первоначального веса, то она уже по существу не является пятью рублями. Тем не менее покупатели будут продолжать отдавать ее вместо 5 рублей, а продавцы будут согласны принимать ее по-прежнему за 5 рублей, как будто бы она только что вышла из-под станка, на котором она выделывается. Ведь эта монета нужна им только в качестве средства обращения, следовательно, им важно не то, сколько в ней есть в действительности чистого золота, но лишь то, чтобы и у них ее приняли за столько же рублей, за сколько они сами ее взяли. Каждый торгующий знает, что принимаемая им монета побывала уже во многих руках, а значит потеряла часть своего веса, но ведь и берет он ее не для переплавки в слиток, а тоже для передачи в чужие руки, так что не обращает внимания на эту потерю веса. Государство воспользовалось этим и стало само выпускать неполноценные монеты, т. е. такие, которые при самом своем выпуске не стоят того, что на них обозначено. Так, напр., в России, как и в ряде других стран, серебряные и медные монеты были неполноценными, так что в серебряном рубле содержалось такое количество серебра, которое стоило не 17,4 доли чистого золота, но примерно на 1/3 меньше.

4. Свободная и закрытая чеканка

В нормальных условиях и по отношению к основному денежному денежному металлу государства применяют обычно так называемую свободную чеканку. Под этим понимается такое положение вещей, когда каждое частное лицо вправе доставить на государственный монетный двор любое количество металла и получить взамен такое же количество этого металла, но уже в виде монет. Так, напр., в России, где 1 рубль был равен 17,4 доли чистого золота, каждый принесший на монетный двор золотой слиток, в котором заключалось 100 или 1000 раз по 17,4 доли, получал взамен 100 или 1000 рублей в виде золотых монет. Ясно, что при свободной чеканке монета может быть только полноценной, т. е. меновая стоимость ее всегда соответствует стоимости заключенного в ней металла. Ведь каждый может превратить слиток в монеты (отдав его на монетный двор) или же, наоборот, превратить монеты в слиток (переплавив их), а потому никто не станет отдавать слиток дешевле монеты или монеты дешевле слитка.

Между тем неполноценные монеты имеют большую меновую стоимость, чем заключенный в них металл. Это возможно только потому, что государство применяет по отношению к ним закрытую чеканку. Оно отказывается от свободного приема от частных лиц слитков в обмен на монеты и чеканит последние в ограниченном количестве и только для самого себя. Без этого ограничения получился бы сильный наплыв неполноценных монет в обращение, так как всякий желающий мог бы получить за 70 коп. в слитке рубль в монете. Этот наплыв вызывал бы сильное увеличение спроса и повышение цен до тех пор, пока рубль в монете не стал бы равноценен при обмене на товары 70 копейкам. Закрытая чеканка предотвращает все эти последствия и поддерживает меновую стоимость монет на более высоком уровне, чем стоимость заключенного в них металла.

5. Бумажные деньги

Чеканя 4,25 золотника чистого серебра в монету, государство называло эту монету рублем, хотя рубль (т. е. 17,4 доли чистого золота) и равнялся по стоимости 6 золотникам серебра. А так как оборот действительно принимал 4,25 золотника за рубль, т. е. за 6 золотников, и это соотношение на основе закрытой чеканки упрочилось, то выходило, что неполноценная монета являлась в значительной мере простым знаком или символом полноценной. Серебряный рубль, напр., равнялся в действительности только 7/10 золотого или 70 копейкам, на 3/10 же или на 30 копеек он являлся простым представителем или символом золота.

Но если могут обращаться такие деньга, которые отчасти являются простым заместителем или символом денежного металла, то почему бы не обращаться и таким, которые целиком являются таким символом, т. е. вообще не имеют самостоятельной стоимости? Раз продавец берет 70 копеек за рубль, то он возьмет за рубль и простую бумажку (которая сама по себе вообще не имеет стоимости), если только государство снабдит ее соответствующими штемпелем и названием, а другие продавцы будут тоже принимать ее по ее нарицательному или номинальному, т. е. выраженному в ее названии, достоинству. Государственная власть и стала в трудные минуты (в частности, во время войн) пользоваться этой возможностью получать деньги почти без всяких расходов со своей стороны. В результате этого к полноценным и неполноценным монетам прибавились еще и бумажные деньги.

6. Стоимость бумажных денег

Бумажные деньги обмениваются на определенное количество различных товаров, хотя сами по себе они не имеют никакой трудовой стоимости. Это возможно только потому, что они появляются в качестве заместителей металлических денег и заимствуют свою стоимость от последних. Золотой рубль имеет определенную трудовую и меновую стоимость. Бумажный рубль вступает в оборот как символ или представитель золотого и потому приобретает такую же меновую стоимость. Стоимость бумажных денег (как и неполноценных монет) определяется стоимостью металлических денег, заместителями и представителями которых они являются.

Но это не значит, что бумажный рубль всегда равноценен золотому. Такое положение вещей будет иметь место лишь до тех пор, пока бумажных денег выпускается как раз столько, сколько понадобилось бы обороту золотых. Часто, однако, бывает, что государство, нуждаясь в деньгах (напр, во время войны), выпускает значительно большее количество бумажных денег. Так, напр., для обращения товаров может быть нужно 2 миллиарда рублей золотом, а государство может выпустить бумажек на 20 миллиардов рублей. В этом случае все эти 20 миллиардов бумажных будут заместителями двух миллиардов золотых рублей, так что каждый бумажный рубль будет равноценен всего лишь 10 золотым копейкам. Такое явление называется обесценением-бумажных денег, чрезмерный же выпуск их, приводящий к этому обесценению, называют инфляцией.

Вредные последствия инфляции

Более или менее длительное и сильное обесценение денег подрывает возможность нормального выполнения ими всех своих функций. Правильное измерение стоимости товаров и определение цен становится невозможным, раз стоимость самого мерила (денег) непрерывно изменяется. Хранение и накопление обесценивающихся денег делается бессмысленным и невыгодным делом, так как означает уже не сохранение и накопление стоимостей, но, напротив, потерю их. Подобным же образом невыгодной становится и отсрочка платежей, на основе которой деньги выступали раньше в качестве платежного средства. Наконец обесценение денег может дойти до такой степени, что люди вообще перестанут принимать их в обмен за свои товары, и место денежного обращения вновь займет непосредственный обмен с присущими ему недостатками. Ясно, таким образом, что бумажно денежная инфляция оказывает в высшей степени вредное влияние на все хозяйство и что нормальной денежной системой является только такая, которая основана на свободной чеканке и обращении металлических денег, так как лишь при этих условиях устраняется возможность инфляции.

Банкноты

Не всякий напечатанный на бумаге денежный знак может быть отнесен к бумажным деньгам в том смысле, в каком это понятие было разъяснено выше. Кроме денежных знаков, выпускаемых государством для покрытия своих расходов, существуют знаки, выпускаемые банками для оказания кредита промышленникам и торговцам, — так называемые банкноты. Для того чтобы понять их природу, нужно представить себе, каким образом банковый билет или банкнота появляется в обороте.

Предположим для примера, что А купил у Б товаров на сумму 10 000 руб. не за наличный расчет, а в кредит, уплатив за них векселем, срок платежа по которому истекает через три месяца. Если Б в течение этих трех месяцев деньги не нужны, то он может спокойно хранить у себя вексель в ожидании того момента, когда срок кредита окончится и А заплатит по своему векселю наличными деньгами. Но как поступить ему в том случае, если ему, в свою очередь, необходимо купить товары еще до истечения этого срока? В первую очередь здесь приходит на помощь обращение самого векселя. Покупая товары у В, Б может расплатиться за них векселем, полученным им ранее от А. В этом случае кредитором А становится уже не Б, а В, к которому перешел вексель А и который по истечении трех месяцев потребует платежа по нему, Б же использовал этот вексель как деньги. Однако такое обращение векселя не всегда возможно. То лицо, у которого покупает товары Б, может ничего не знать об А и потому может отказаться принять в уплату за свои товары вексель, выданный А, не будучи уверенным в том, что А действительно заплатит по своему векселю. В этом случае на помощь приходит банк. Б, получивший вексель от А и нуждающийся в средствах для покупки товаров, обращается в банк и обменивает этот вексель на банкноты, которые, благодаря известности банка в широких кругах и его коммерческой солидности, всякий согласится взять у него взамен наличных денег. Банкнота таким образом является векселем банка, замещающим в обороте частные векселя.

Зная происхождение банкноты, мы можем уже, точнее установить различие между банкнотами и бумажными деньгами. Бумажные деньги выпускаются тогда, когда государство не может иными путями (при помощи налогов, займов и т. д.) получить достаточное количество средств для покрытия своих расходов. Выпуск бумажных денег обусловливается, следовательно, потребностями государственной власти, а не народного хозяйства. Оборот может совсем не нуждаться в добавочной порции денег, благодаря чему выпуск бумажных денег приведет, в конце концов, к их инфляции и обесценению со всеми вытекающими отсюда последствиями. Иначе обстоит дело с банкнотами. Банкнота возникает на основе товарного обмена. Выпуск банкнот поэтому обычно соответствует потребности оборота в средствах обращения и не приводит к тем вредным последствиям, которые связаны с выпуском бумажных денег. В то время как брошенные в обращение бумажные деньги прочно остаются в нем, хотя бы они и переполняли каналы обращения, — банкноты по истечении сравнительно краткого периода времени, который проходит до истечения срока платежа по векселю, возвращаются обратно в банк.[4]

13. Деньги — выражение общественных отношений в товарном хозяйстве

1. Деньги — воплощение общественного труда в товарном хозяйстве

В плановом или натуральном хозяйстве труд каждого отдельного производителя заранее, т. е. еще до его начала, предназначен для удовлетворения определенных общественных потребностей, заранее (при составлении всего хозяйственного плана общества), приведен в связь и сочетание с другими видами и отраслями труда.

Его необходимость для общества стоит, таким образом, вне всякого сомнения, т. е. иными словами индивидуальный труд непосредственно является вместе с тем и общественным трудом.

Не то в товарном хозяйстве. Отдельные производители и целые отрасли производства не связаны здесь заранее никаким единым планом. Каждый производит на свой страх и риск и не знает наперед, окажется ли его продукт, а значит и затраченный им труд, нужным для общества. Об этом он узнает только впоследствии, при обмене своих товаров. Если он сможет обменять их, то значит труд его нужен обществу; если же этот обмен не удастся, то значит этот труд остается просто его частным делом, до которого общество не имеет никакого касательства. Труд отдельного лица приводится в связь и сочетание с трудом других лиц лишь постольку, поскольку его товар будет обменен на их товары. Частный труд становится общественным лишь через посредство обмена вещей.

В связи с этим для каждого отдельного производителя воплощением общественного характера его труда служит тот чужой товар, на который он обменивает свой собственный. Если, напр., сегодня сапожник хочет обменять свои сапоги на хлеб, завтра на гвозди, а послезавтра на мясо, то лишь удача этого обмена делает его сапоги общественным продуктом (т. е. удовлетворяющим потребности других производителей), а затраченный им труд — общественным трудом (т. е. трудом, нужным для других). Хлеб, мясо и т. п. и служат для него подтверждением общественной необходимости его труда. Раз их можно получить в обмен на его сапоги, значит и труд его нужен обществу и является не только его частным делом, но вместе с тем и частью общественного труда.

Когда место такого непосредственного обмена занимает денежная форма обмена, тогда уже на долю денег выпадает роль служить таким выражением и воплощением общественного труда. Ни один товар не может, уже непосредственно обмениваться на другие, но должен быть предварительно продан, обменен на деньги, причем этот обмен не всегда удается. Напротив, деньги непосредственно и всегда можно обменять на любой из товаров. Все товары до их продажи представляют собою поэтому только продукт частного труда их производителей, в то время как деньги заранее и непосредственно воплощают в себе общественный труд. Когда товар удается обменять на деньги, тогда и только тогда владелец его оказывается в состоянии получить продукты других производителей; вместе с тем только продажа делает и его продукт достоянием других. Следовательно, если раньше мы установили, что в товарном хозяйстве люди связываются друг с другом через вещи (т. е. через обмен вещей — товаров), то теперь мы можем добавить к этому, что и эта связь не является непосредственной. В развитом товарном хозяйстве производители связываются друг с другом только через особую вещь — деньги.

Деньги таким образом — это вещь, которая служит единственным непосредственный воплощением общественного труда через посредство которой товаропроизводители вступают в связь друг с другом, а их труд превращается из частного в общественный.

2. Фетишизм денег

С появлением денег и развитием денежного обмена весь мир товаров распадается на две неравные части. К первой из них относятся все обыкновенные товары, ко второй же — только один — привилегированный, всеобщий товар, товар всех товаров — деньги. Именно в этот особенный товар хотят, превратить производители свои собственные продукты. Все жаждут денег, все стремятся к обладанию ими.

При этом никто уже не помнит о том, что сами деньги произошли от обыкновенного товара, и не знает, что те особенные функции, которые они приобрели после обособления от остальных товаров, представляют собою чисто общественное явление, основаны на общественных отношениях людей в товарном хозяйстве. С поверхностной точки зрения, дальше которой не идет рядовой товаропроизводитель, деньги представляют собою какую-то сверхъестественную вещь, которой якобы по природе присуща способность притягивать к себе все остальные вещи, обмениваясь на них. С этой фетишистической точки зрения общественные функции денег являются природной особенностью той вещи (напр, золота), которая выступает в качестве денег.

В развитом товарном хозяйстве, в котором роль денег прочно срослась с благородными металлами, людям показалось бы в высшей степени странным, если бы кто-нибудь стал превозносить и обоготворять, напр., скот. Напротив, в обществе, стоящем на той ступени развития, когда роль денег могла еще выполняться скотом, такое превознесение имеет место и кажется людям чем-то «естественным». К этому обществу применима и следующая характеристика, которая в образной форме излагает преклонение перед вещью, необходимо возникающее у людей в хозяйстве, основанном на денежном обмене. «Создается форменное обожание скота и преклонение перед ним: девушка легче всего находит мужа, если к ее привлекательности в виде приданого прибавляются крупные стада скота, и это даже в тех случаях, когда женихом является не свиновод, а профессор, священник или поэт. Скот является синонимом человеческого счастья. Скот и его сказочное могущество воспеваются в стихах. Из-за скота совершаются преступления и убийства. И люди, покачивая головой, повторяют: «Скот правит миром» (Люксембург). Стоит только заменить в приведенных фразах слово «скот» словом «золото» — и они становятся вполне применимыми и к современному товарному хозяйству.

Фетишистические взгляды на деньги, приписывающие последним чудесные силы и способности, можно встретить нередко как в практике, так и в литературе. Едва ли не наиболее ярким выражением их является следующее рассуждение, русского адмирала Мордвинова: «Из всех действующих в государственном составе сил первейшею должно признать денежную. Она творит и умножает изобилие и богатство внутри; она ограждает безопасность извне. Деньги питают труд и промышленность, науки крепят и распространяют общественные к ним связи. Деньги изощряют оружие, дают крылья флотам, шествие воителям, и песнь победная стяжается златом». После всего сказанного ранее нам должно быть ясно, насколько неправильны такие взгляды. Никакой особой «силой», способной самостоятельно творить что-либо, золото не является, так же как не является ею скот или какой-нибудь другой товар. Творит и производит не золото, а труд людей; что же касается того, что господство над трудом приобретается только на основе обладания золотом, то это возможно лишь благодаря особым общественным условиям, условиям товарного хозяйства.

Деньги — продукт товарного хозяйства

В действительности ни золото, ни какой-либо другой товар не являются деньгами по природе. Золото, напр., со всеми его естественными свойствами существовало задолго до того, как в обществе появились товарное производство и деньги. Но тогда оно было просто одним из многих продуктов, удовлетворяя потребность людей в украшениях, между тем как теперь оно занимает исключительное место среди всех вещей и как бы само по себе господствует над людьми. Однако ведь природа золота за это время не изменилась ни на йоту. Чему же следует приписать его новое положение? Ясно, что только изменению всего строя хозяйственной жизни человеческого общества, превращению натурального хозяйства в товарное. Подобным же образом дальнейшее изменение этого строя, уничтожение товарного хозяйства и полная замена его социалистическим положит конец этому господствующему положению золота, так как оно устранит товары и деньги, поставит всю хозяйственную жизнь под сознательный контроль общества и вновь сделает вещи простыми слугами людей.

Деньги — явление товарного хозяйства, они родились с его развитием и умрут вместе с ним. Только к товарному хозяйству и может относиться поэтому следующее ироническое и меткое замечание одного писателя: «у кого есть четвертак, тот является владыкой (в пределах четвертака) над всеми людьми, он повелевает поварам питать его, философам учить его, королям охранять его — в пределах четвертака».

14. Превращение стоимости в капитал

В предыдущих главах мы изучали, как развивается крупное капиталистическое производство, поглощая и вытесняя отсталые, докапиталистические формы.

Нам известно, что капиталистический способ производства, в отличие от всех других, основан на наличии двух классов — капиталистов и наемных рабочих. Задачей данной главы и является рассмотрение отношений между этими двумя классами, — отношений, образующих самую основу капиталистического строя.

В чем же заключается та проблема, которая возникает при рассмотрении этих отношений и для решения которой необходим особый теоретический анализ (исследование)? Чтобы ответить на этот вопрос, бросим беглый взгляд на весь ход хозяйственной жизни капиталистического общества.

Основой всякого хозяйства является совместный труд людей. При капитализме этот труд выполняется наемными рабочими, работающими под управлением наемных же служащих (техников, инженеров и т. п.). Что касается собственников предприятий, в которых они работают, — капиталистов, то последние сосредоточивают в своих руках все верховное руководство предприятиями. Не участвуя в самом процессе производства, они тем не менее регулярно получают в свою пользу значительную долю всех продуктов общественного труда. Рассматривая всю огромную товарную массу, пропускаемую ежегодно через рынок, мы увидим, что рабочий класс получает из нее лишь часть продуктов, едва достаточную для более или менее сносного продолжения своего существования. Вся остальная часть возвращается к классу капиталистов, подвергнувшись лишь перераспределению на рынке между отдельными членами этого класса. Она включает в себя не только средства производства, но и предметы личного потребления, идущие на удовлетворение личных нужд и прихотей капиталистов. Капиталисты, не участвуя сами в производстве, присваивают и потребляют часть производимых их наемными рабочими продуктов. Значит, мы имеем здесь дело с эксплуатацией класса наемных рабочих классом капиталист о в. Но эксплуатация трудящихся, вообще говоря, не есть какое-то новое, свойственное исключительно капитализму, явление. Она имеет место во всех тех случаях, когда средства производства не принадлежат самим производителям, но сосредоточены в руках особого класса люд ей; подобное же положение вещей существовало еще задолго до капитализма. Рабовладелец эксплуатирует своего раба, помещик эксплуатирует крепостных крестьян и ремесленников, капиталист эксплуатирует наемных рабочих. Однако капиталистическая эксплуатация существеннейшим образом отличается от предшествовавших ей форм эксплуатации. Рабский и крепостнический строй основывался на прямом насилии и господстве собственников средств производства над трудящимися. Рабовладелец и помещик были в той или иной форме собственниками не только средств производства, но и самих производителей; они владели последними и чинили над ними суд и расправу. При капитализме рабочие не только «свободны» от средств производства, т. е. лишены их, но вместе с тем и свободны от личной зависимости. Никто не заставляет рабочего вообще вступать в какие-либо отношения с капиталистами. Если же он и продает свою рабочую силу последнему, то зато ведь он получает взамен заработную плату, размер которой определяется формально свободным соглашением обеих договаривающихся сторон, а не какими-либо органами принуждения и насилия — вроде суда, войска или полиции.

Если, несмотря на все это, эксплуатация наемных рабочих все же имеет место, то мы стоим здесь перед загадкой, решение которой составляет дело политической экономии. Проблема капиталистической эксплуатации и сводится к вопросу о том, каким образом огромная масса лично свободных производителей эксплуатируется, без применения прямого насилия и принуждения, небольшой кучкой капиталистов.

1. Превращение денег в капитал

Под «капиталистом» в житейском обиходе часто понимают всякого человека, обладающего более или менее значительной суммой денег, отождествляя, таким образом, «капитал» с деньгами. Но в данном случае, как и во многих других, житейское словоупотребление не совпадает с научным взглядом на вещи. В самом деле, деньги, как нам известно, свойственны не только капиталистическому, но всякому развитому меновому обществу. В простом товарном хозяйстве деньги служат производителям средством покупки необходимых им орудий, материалов и предметов потребления. Но от одного обладания более или менее крупной суммой денег простой товаропроизводитель еще не превращается в капиталиста. Не обладание деньгами отличает капиталиста от простого товаропроизводителя но то употребление, которое он этим деньгам дает. Товаропроизводитель употребляет деньги для того, чтобы жить и работать, капиталист же для того, чтобы жить, не работая. И только постольку, поскольку деньги пускаются в ход таким образом, что дают их владельцам возможность получать регулярный доход, не участвуя самим в производстве, деньги превращаются в капитал.

Ясно, однако, что обладание деньгами не может быть использовано в целях получения постоянного дохода, если эти деньги будут зарыты в землю, положены в сундук или еще каким-нибудь образом оставлены в неподвижном состоянии. Вместо этого они должны быть пущены в ход, приведены в движение, и только в результате какого-то движения или процесса собственник их оказывается владельцем дохода, полученного без соответствующей затраты его личного труда. Тот процесс, в результате которого к капиталистам притекает доход на пущенные ими в ход денежные суммы, называется кругооборотом капитала. Рассмотрим же, как протекает этот кругооборот.

Кругооборот капитала

Первоначально капиталист выступает в качестве владельца определенной суммы денег. Но, как мы уже отметили выше, деньги эти не остаются праздно лежать у него, а совершают известное движение. Первое дело, с которого начинает наш капиталист, это — затрата имеющихся у него денег на покупку различных средств производства (зданий, машин, прочего оборудования, сырья, топлива, вспомогательных материалов и т. п.) и на наем рабочих. Сделав эти затраты, капиталист из владельца денег превращается в собственника промышленного предприятия. В его распоряжении находятся средства производства и рабочие силы, т. е. все то, что необходимо для производства.

Это превращение собственника денег в собственника средств производства и хозяина над рабочими является основой всего капиталистического строя. Только благодаря тому, что средства производства сосредоточены в руках класса капиталистов, рабочие же лишены всего, кроме своей собственной рабочей силы, — только благодаря этому капиталисты оказываются в состоянии существовать и господствовать над производством, не принимая в нем самом никакого участия. Следовательно, деньги становятся капиталом лишь постольку, поскольку рабочие лишены собственности на средства, производства и вынуждены выносить на рынок для продажи единственное, что у них остается, — свою рабочую силу. Что же происходит после того, как сделка между рабочим и капиталистом заключена? Дальше уже начинается самый процесс производства: рабочие применяют машины, перерабатывают сырье и производят продукты.

Однако ведь не производство же само по себе является целью капиталиста. Капиталистическое предприятие производит не предметы потребления для самого капиталиста, но товары, которые должны быть выброшены на рынок для того, чтобы после продажи перейти в потребление других членов общества или послужить в качестве средств производства новых продуктов.

Некоторые буржуазные ученые, затушевывая всеобщее господство товарного производства при капитализме, стремились представить дело таким образом, что как будто бы на рынок поступает не вся или, по крайней мере, не основная масса продукции, но лишь избыток продуктов, превышающий собственные потребности предпринимателя. Неверность этого взгляда станет нам тотчас же ясна, если мы только вспомним, какой специализированный характер и какие массовые размеры принимает производство при капитализме. Известный социалист Лассаль блестяще обнаружил ошибочность указанного воззрения, подвергнув его жестокому осмеянию в следующих словах: «Г. Борзиг, конечно, производит машины сперва для нужды своей собственной семьи, излишние машины он затем продает. Магазины, изготовляющие траурные платья, работают прежде всего на случай смерти кого-либо из домашних. Но так как эти случаи бывают чересчур редко, то остаток траура они выменивают. Господин Вольф, владелец здешнего телеграфного бюро, получает телеграммы главным образом для своего личного удовольствия и поучения. Телеграммы, остающиеся лишними после того, как он ими достаточно насладился, он отдает биржевым волкам и газетным редакциям, которые в обмен на это, в свою очередь, снабжают его своими газетными корреспонденциями и акциями».

Итак, по окончании производства изготовленные товары поступают на рынок и продаются. Но если капиталист учреждает предприятие не для того, чтобы оно производило предметы потребления для него самого, то он не ставит своей целью и удовлетворение потребностей общества. Его цель получение дохода, прибыли с затраченной им на производство суммы денег, производство же является для него лишь неизбежным злом, без которого этой прибыли нельзя получить. Но для того, чтобы прибыль получалась, он должен про давать товары дороже, чем стоили ему покупка средств производства и наем рабочих. Предположим, напр., что капиталист в течение года затратил на производство 1 млн. руб., из которых 800.000 руб. пошли на покупку различных средств производства, потребленных в течение этого года, и 200.000 руб. на оплату рабочих. Если бы при продаже готовых изделий капиталист выручил только 1 млн. руб., то все это дело было бы лишено для него какого бы то ни было смысла. Затрачивать на производство 1 млн руб. он станет только в том случае, если в результате продажи произведенных товаров он получит, кроме возмещения своих издержек, еще и некоторый избыток, если, напр., цена этих товаров составит 1 млн. руб. + 100 тыс. руб., 1 млн. руб. + 200 тыс. руб. и т. д.

Так оно в действительности и бывает. Капиталисты, затрачивая на производство определенную сумму денег, извлекают из обращения (т. е. в результате продажи произведенных товаров) большую сумму. Избыток, получаемый ими при этом и составляющий цель всей их деятельности, называется прибавочной стоимостью. Так, напр., если наш капиталист, затративший 1.000.000 руб., получит от продажи произведенных его рабочими товаров 1.100.000 руб., то 100.000 руб. будет представлять собою прибавочную стоимость, а 1 млн. руб. является возвратившимся к нему первоначальным капиталом.

Получением прибавочной стоимости и заканчивается весь процесс, но заканчивается лишь для того, чтобы потом начаться вновь. Капиталист не удовлетворяется однократным получением дохода, но стремится получать его регулярно. Поэтому только часть выручки за товары он затратит на собственное потребление (самое большее — если он использует для этого всю прибавочную стоимость, обычно же потребляется только часть последней). Что касается всей остальной части выручки, то она вновь затрачивается на покупку средств производства и оплату рабочих, начинается новое производство, и весь кругооборот происходит сызнова.

Стадии кругооборота и формы капитала

Мы видим таким образом, что весь процесс кругооборота капитала состоит из трех последовательных ступеней или стадий: 1) покупка средств производства и рабочих сил, 2) процесс производства, 3) продажа произведенных товаров. В зависимости от того, какую точку этого движения мы рассматриваем, и капитал нашего предпринимателя выступает в различных формах. Первоначально он выступает в форме денег, затем в форме средств производства и рабочих сил, купленных на эти деньги и действующих в процессе производства. После того, как средства производства и труд рабочих воплотились в готовых продуктах, капитал появляется в форме товаров, причем ими могут быть как средства производства, так и предметы личного потребления. Денежный капитал превращается в производительный капитал, т. е. капитал, воплощенный в виде таких товаров, которые действуют в производстве, — в виде средств производства и рабочих сил. Производительный капитал, в свою очередь, превращается в товарный капитал, т. е. сменяется капиталом, воплощенным в готовых или вышедших из производства товарах. Наконец, товарный капитал, путем продажи произведенных товаров, опять превращается в денежный капитал, и вся сказка начинается сначала.

4. Формула кругооборота капитала

Сокращенно формула может быть выражена так: Д-Т… П… Т1-Д1, причем Т обозначает средства производства и рабочие силы, а Т1 — готовые товары. Прямые линии указывают на акты обмена (Д-Т — покупка, Т1-Д1 — продажа). Точки обозначают перерыв в обращении, имеющий место в течение того времени, дока протекает процесс производства.

5. Простое товарное обращение и кругооборот капитала

Интересно сравнить эту формулу кругооборота капитала с известной нам формулой простого товарного обращение: Т-Д-Т.

При простом товарном обращении началом и концом капитала всего процесса является товар. Продажа (Т-Д) служит средством покупки других товаров (Д-Т). Произведенные им сапоги сапожник продает для того, чтобы на вырученные деньги купить хлеб, мясо, одежду, с одной стороны, и шило, дратву, кожу — с другой. Целью производства является потребление. При этом в течение всего этого процесса первоначальная сумма стоимости не испытывает никаких изменений. Сапоги, проданные сапожником, имеют ту же стоимость, что и средства производства и предметы потребления, купленные им на деньги, полученные от продажи сапог.

Противоположным образом обстоит дело при кругообороте капитала. Началом и концом этого процесса являются деньги. Покупка (Д-Т) служит средством продажи других товаров (Т1-Д1). Сапожник, продавший сапоги и купивший хлеб, выгадал уже постольку, поскольку ненужный ему предмет заменил нужным. Капиталист, получающий в конце такой же предмет, какой он выпустил из рук вначале, т. е. деньги, выгадывает лишь постольку, поскольку полученная им сумма превышает первоначально затраченную. Целью производства является прибавочная стоимость.

6. Что такое капитал?

Мы видели, что капитал воплощается в форме различных предметов — денег, средств производства и рабочих сил, готовых товаров. Следовательно, нельзя ограничить понятие капитала каким-нибудь видом вещей, будь то деньги, товары или особый род товаров — средства производства. Что же дает нам право объединить все эти разнородные предметы и подвести их под общее понятие «капитал»? Конечно, не то, что все они представляют собою определенные потребительные ценности. Потребительные ценности ведь существуют во всяком обществе, тогда как капитал есть особенность товарно-капиталистического хозяйства. То общее, что объединяет эти предметы друг с другом в качестве особых форм капитала, относится не к вещественной, но к социальной (общественной) их природе. Во-первых, все они воплощают в себе определенную стоимость, во-вторых, все они служат для капиталистов средством получения прибавочной стоимости.

Капитал таким образом, это — сумма стоимости, воплощающаяся в различных предметах и совершающая такой кругооборот, в результате которого обладатель ее получает, помимо возврата ее самой, еще и прибавочную стоимость.

Капитал, следовательно, есть только там, где образуется прибавочная стоимость. Эту связь между ними и хотят выразить, когда, как это нередко бывает, определяют капитал как «стоимость, создающую прибавочную стоимость», или просто «самовозрастающую стоимость». Ясно, однако, что подобные определения применимы лишь в целях экономии слов, так как по существу стоимость (т. е. труд, уже воплощенный в товарах) не может сама по себе ни «расти», ни «создавать» что-либо. Но раз это так, то перед нами возникает вопрос о том, каким образом происходит это кажущееся «самовозрастание» стоимости, каким образом, пройдя через известный кругооборот, 1.000.000 р. превращается в 1.100.000 р. или 1.200.000 р. Иными словами, перед нами встает вопрос: каков же действительный источник прибавочной стоимости?

15. Источник прибавочной стоимости

Буржуазные экономисты, стремясь к оправданию капиталистического дохода, не прочь усмотреть источник объяснения последнего в действиях самих капиталистов.

По мнению некоторых из них, природа дохода капиталиста и рабочего дохода в сущности одинакова. Рабочий трудится, производя продукты, капиталист же затрачивает свой труд, организуя предприятие и управляя рабочими. Его доход поэтому есть та же заработная плата и представляет собою лишь возмещение за его труд.

Неверность этой теории совершенно очевидна. Давно уже миновало то время, когда сам капиталист был управляющим своего предприятия и выполнял труд надзора за рабочими и организации производства. В условиях развитого капитализма труд по организации производства выполняется наемными директорами и управляющими предприятий, капиталист же может не ударять палец о палец и тем не менее получает колоссальные прибыли. Ясно, что эти прибыли никак нельзя вывести из его труда, а изображение их в виде особого рода заработной платы является грубым искажением действительности.

Неправильность этой теории и ее стремление затуманить действительные отношения, лишь бы только оправдать капиталистическую прибыль, в остроумной форме выявлены Марксом, когда он говорит про прядильного фабриканта следующее: «Наш друг, который только что кичился своим капиталом, вдруг принимает непритязательный вид своего собственного рабочего. Да разве сам он не работал? Не исполнял труд надзора и наблюдения за прядильщиком? И разве этот его труд не создает в свою очередь стоимости?» И Маркс одной фразой опрокидывает все эти доводы, замечая немедленно вслед за сказанным выше: «Но тут его собственный надсмотрщик и его управляющий пожимают плечами».

Ссылки на «труд» капиталиста слишком явно противоречат действительности. Поэтому на сцену появляется более тонкое оправдание капиталистического дохода. Пусть капиталист не играет никакой активной роли в производстве. Но ведь ему, по крайней мере, приходится отказываться от затраты на личное потребление той суммы стоимости, которая действует в его предприятии в качестве капитала. Если бы он затратил эту сумму на покупку предметов личного потребления, то она исчезла бы бесследно и не дала бы никакой прибавочной стоимости. Вместо этого он затрачивает эту сумму на покупку средств производства и наем рабочих, т. е. на производство, и по истечении известного промежутка времени получает как возврат первоначально затраченной суммы, так и доход на нее — прибавочную стоимость. Доход этот представляет собою, следовательно, не что иное, как плату за воздержание капиталиста от расходования своих средств на личное потребление.

Нетрудно разглядеть, что и это «объяснение» капиталистического дохода шито белыми нитками. «Воздержание» капиталиста есть прежде всего чисто пассивный акт и не может создавать никакой стоимости. Скупой рыцарь тоже воздерживался от расходования своих сокровищ на личные нужды, копя их в своих подвалах, но от этого сумма находящихся в его распоряжении стоимостей не возрастала сама по себе. Дело, значит, не в «воздержании» капиталиста, но в том применении, которое получает та или иная сумма стоимости, в тех действиях, которые совершаются в течение ее кругооборота.

Но, кроме того, вообще неправильно говорить о «воздержании» капиталистов как о какой-то приносимой ими жертве. Несмотря на это свое «воздержание», капиталисты расходуют огромные суммы на свое личное потребление, в то время как рабочие, которым действительно приходится поневоле воздерживаться от удовлетворения многих потребностей, никакой прибыли за это не получают. О воздержании капиталистов можно поэтому говорить лишь в ироническом смысле, как это, напр., и делает Лассаль в следующих словах: «Капиталистическая прибыль есть плата за воздержание! Счастливое слово, неоценимое слово! Европейские миллионеры — аскеты, индийские кающиеся, столпники, стоящие на столпе на одной ноге и протягивающие народу с согнутой спиной и бледным лицом тарелку, чтобы собирать плату за воздержание! И посреди них, высоко возвышаясь над своими кающимися товарищами, как самый главный кающийся и наиболее воздерживающийся, дом Ротшильда! Таково состояние общества!».

Итак, рассмотренные выше теории не дают нам правильного объяснения капиталистического дохода, представляя собою лишь неудачные попытки его оправдания. Вопрос об источнике прибавочной стоимости, следовательно, остается пока еще не решенным.

Прибавочная стоимость образуется в производстве

Для того чтобы ближе подойти к установлению того источника, из которого капиталисты черпают свой доход, рассмотрим вновь кругооборот капитала. Из предыдущего мы знаем, что средняя цена товаров соответствует их трудовой стоимости. Следовательно, количество общественного труда, заключенного в товарах, равно количеству труда, заключенного в обменивающихся на эти товары деньгах.[5]* Так, напр., если 1 рубль стоит 1 часа общественного труда, а капиталист покупает товаров (средств производства и рабочих сил) на 1.000.000 р., то, значит, эти товары стоят 1.000.000 часов труда. С другой стороны, если полученные в результате производства товары ему обычно удается продать за 1.200.000 р., то это может иметь место лишь потому, что они стоят 1.200.000 часов труда. Таким образом разница в цене между продаваемыми и покупаемыми им товарами обусловливается разницей в количестве труда, заключенного в них. Но откуда же может взяться эта последняя разница?

Прежде всего ясно, что возрастание стоимости происходит в процессе производства. В производство, напр., пускаются товары, стоящие 1.000.000 часов труда и купленные за 1.000.000 руб. Эти товары потребляются, а по окончании производства получаются новые товары, стоящие уже 1.200.000 часов и потому продаваемые за 1.200.000 руб. Значит, в течение производства стоимость возросла на 200.000 часов. Производство представляет собою совместное действие двух элементов — рабочих, затрачивающих свой труд, и средств производства, приводимых этим трудом в движение и обслуживающих его. Возникает вопрос: нельзя ли приписать действию средств производства тот прирост стоимости, который происходит в течение процесса производства и за счет которого получают свой доход капиталисты?

2. Прибавочную стоимость не могут дать средства производства

Ближайшее рассмотрение этого вопроса заставляет, однако, ответить на него отрицательно. Средства производства ведь не что иное, как мертвый труд. Производство их в свое время стоило определенного количества общественного труда. Эта затрата труда на их производство и придала им соответствующую стоимость. Что произойдет в дальнейшем с их стоимостью — зависит от того применения, которое они получат. Если они будут лежать бесплодно до тех пор, пока окончательно не придут в негодность, то стоимость их исчезнет бесследно. Если же, как это обычно бывает, они будут использованы по своему прямому назначению, т. е. будут употреблены для производства новых продуктов, то стоимость их будет перенесена на эти продукты. Если, напр., затрачиваемые при производстве центнера пряжи хлопок, каменный уголь, смазочное масло и т. п. сырые и вспомогательные материалы стоят 10 часов труда, да, кроме того, при производстве каждых 100.000 центнеров пряжи изнашиваются машины, стоящие 600.000 часов труда, то, следовательно, переносимая на центнер пряжи стоимость средств производства составляет 10 + 500000/100000 =15 часов.

Ясно, однако, что перенесение стоимости не может объяснить прироста ее. Труд, который был прежде заключен в сырье, топливе, машинах и т. п. средствах производства, представляет теперь лишь частицу всего общественного труда, воплощенного в готовых продуктах. Но ведь сам он от этого не стал ни на волос больше. Если взять наш пример, то те самые 15 часов, которые в свое время затратили хлопковод, рабочий-машиностроитель и ряд других производителей и которые прежде были воплощены в виде особых самостоятельных продуктов (хлопка, каменного угля, машин и т. д.), теперь составляют одно целое с трудом прядильщика и воплощаются в одном продукте — пряже. Продукт, в котором воплощается труд, изменился, но количество труда не претерпевает при этом никаких изменений: 15 часов остаются 15 часами, воплощены ли они в угле, машине или пряже.

3. Труд и рабочая сила

Средства производства не затрачивают сами труд, но лишь переносят на продукт тот труд, который был ранее затрачен на производство их самих. Они вообще не создают стоимости, не могут, следовательно, создать и прибавочной стоимости. Но кроме них в производстве участвуют только рабочие. Труд рабочих образует стоимость товаров. Он же, невидимому, должен служить и источником прибавочной стоимости. Как, однако, происходит это?

На первый взгляд кажется, что капиталисты оплачивают труд рабочих и что, таким образом, товаром, который рабочие продают капиталистам, является их труд. Будь это представление правильным, прибавочной стоимости неоткуда было бы взяться. Оплатить труд — это значило бы возместить всю ту стоимость, которая трудом создается, т. е., напр., за 10 часов труда отдать такое количество денег, стоимость которых составляет также 10 часов. Если бы это имело место в действительности, то никакой прибавочной стоимости капиталисты не могли бы получить. Наш прядильный фабрикант, напр., купил бы средства производства, стоящие 15 часов, за 15 рублей и заплатил бы прядильщику за 10 часов труда 10 рублей, а затем должен был бы продать пряжу за те же 25 рублей, которые он затратил на ее производство.

Раз, однако, прибавочная стоимость получается, то это значит, что капиталисты, получая от рабочих труд, оплачивают не этот труд, а нечто иное. Что же это за товар, который покупают и оплачивают капиталисты? Идя в контору капиталиста для того чтобы наняться на работу, рабочий не имеет ничего, кроме своей рабочей силы. «Под рабочей силой, или работоспособностью, мы понимаем совокупность физических и духовных способностей, которыми располагает конкретный организм, живая личность человека и которые пускаются им в ход всякий раз, когда он производит какие-либо потребительные стоимости» (Маркс). Эту-то рабочую силу рабочий продает, а капиталист оплачивает. Что же касается самого труда, то он затрачивается рабочим уже после продажи его рабочей силы и представляет собою не что иное, как потребление и использование последней. Рабочие получают от капиталистов оплату стоимости своей рабочей силы в виде известного количества денег, составляющего их заработную плату. Капиталисты же приобретают в результате этой сделки право использования или потребления этой рабочей силы.

4. Что такое стоимость рабочей силы?

Но что же такое представляет собою стоимость рабочей силы?

Рабочая сила неотделима от самого рабочего. Физические и духовные способности человека, составляющие его рабочую силу, сами являются результатом удовлетворения рабочим его физических и духовных потребностей. Удовлетворение же этих потребностей означает потребление ряда продуктов — будь то хлеб или газеты, брюки или театральные представления. Личное потребление рабочего есть вместе с тем производство его рабочей силы. Подобно тому, как стоимость средств производства переносится на изготовляемые с их помощью продукты, стоимость предметов потребления рабочих воплощается в рабочей силе. Итак, стоимость рабочей силы определяется стоимостью средств существования рабочего.

Величина стоимости всех обычных товаров определяется техническими условиями их производства. ищете рабочей От технических условий зависит как количество труда, затрачиваемого непосредственно в производстве данного продукта, так и количество труда, переносимое на продукт при потреблении средств производства. Для того чтобы произвести, напр., тонну пряжи, нужно потребить строго определенное количество хлопка, каменного угля и других средств производства. Не так просто обстоит дело со своеобразным товаром — рабочей силой. Тут мы должны различать два ряда условий, влияющих на количество и род необходимых средств существования рабочего, а тем самым и на стоимость его рабочей силы.

5. Физиологические условия

Определенный минимум потребления абсолютно необходим рабочему для того, чтобы восстановить затрачиваемую им энергию и, следовательно, сделать его вообще способным жить и работать. Эти физиологические условия существования рабочего в известной мере сходны с техническими условиями производства остальных товаров: и те, и другие представляют собою строго определенную величину, не зависящую от человеческой воли. Подобно тому, как машина не может работать, без топлива, человек не может, работать без пищи. Установлено, что работающий человек расходует в среднем 3.750 больших калорий тепловой энергии и что для восстановления этой энергии ему необходимо ежедневно потреблять определенное количество белков, жиров, углеводов, солей и т. д. Стоимость рабочей силы не может поэтому быть ниже стоимости физиологически необходимых средств существования.

Однако эта последняя представляет собою лишь минимальную границу стоимости рабочей силы, ниже которой она не может упасть под угрозой вымирания рабочего класса. Действительная стоимость рабочей силы не может надолго падать ниже этого минимума, но она может стоять и как правило стоит выше его.

6. Общественные условия

Одно и то же количеств необходимых питательных веществ можно получить в виде различных продуктов. Можно, напр., есть черный хлеб и простую говядину и пить кирпичный чай; но можно также вместо этого есть белый хлеб и птичье мясо и пить кофе или какао. И в том и в другом случае человек может поддерживать свое существование и работоспособность, но во втором случае предметы его потребления будут стоить большего количества труда, чем в первом. Подобным же образом обстоит дело и с прочими насущными потребностями. Так, напр., человеку нужна одежда, чтобы укрывать себя от холода, и место, где бы он мог жить; но ведь можно носить грубые шерстяные ткани или тонкое сукно и жить в углу или в более или менее хорошей квартире.

Итак, даже, если иметь в виду одни только физические потребности, то стоимость средств существования рабочего представляет собою не неизменную величину, но нечто в высшей степени растяжимое. Еще в большей мере это становится верным, если учесть наличие так называемых «духовных» или культурных потребностей. Правда, и здесь какой-то минимум удовлетворения их необходим для восстановления рабочей силы, поскольку от рабочего требуется наличие известного общего развития и специальной подготовки. Однако тут уже совсем трудно установить какие-либо точные границы потребления. Можно, напр., покупать б книг в год или 20, ходить в театр раз в год или еженедельно и т. п.

Физиологические условия существования человеческого организма ставят лишь низшую границу стоимости рабочей силы, но не определяют ее целиком. Решающее влияние на действительную величину стоимости рабочей силы оказывают чисто общественные условия. Потребности рабочих различны по своему характеру и объему в зависимости от той ступени исторического развития, на которой стоит общество. Потребности человека суть продукт окружающей его среды. Чем выше уровень развития производительных сил, чем большая масса различных продуктов производится в обществе и чем они разнообразнее, тем шире круг потребностей рабочих. Чем выше уровень культурного развития общества, чем большего умственного кругозора и навыков требует от рабочего самый процесс труда, тем больше и культурные потребности рабочих. Следовательно, как говорит Маркс, «размер так называемых необходимых потребностей, равно как и способы их удовлетворения, сами представляют продукт истории», так что «в противоположность другим товарам определение стоимости рабочей силы включает в себя исторический и моральный элемент».

Следует при этом иметь в виду, что уровень потребления рабочих, а следовательно, и стоимость их рабочей силы, определяется не просто и непосредственно уровнем их потребностей. Не все имеющиеся у них потребности рабочим удается удовлетворять. Ясно, что сами они стремятся возможно шире и лучше удовлетворять свои потребности. Но капиталисты, со своей стороны, насколько возможно, противодействуют этому стремлению. На этой почве между ними разыгрывается борьба, от окончательного исхода которой и зависит тот уровень потребления рабочих, который действительно установится, а следовательно и стоимость их рабочей силы. Каковы именно методы этой борьбы и в каких пределах рабочие могут улучшить свое положение при капитализме и увеличить стоимость своей рабочей силы — об этом мы будем говорить в одном из следующих параграфов. Здесь для нас важно только установить, что в каждый данный период времени стоимость рабочей силы представляет собою определенную величину, зависящую как от физиологических, так и от сложившихся к этому времени общественных условий.

7. Стоимость рабочей силы и стоимость, создаваемая рабочим

Итак, допустим, что на данной ступени развития общества дневная стоимость рабочей силы простого рабочего составляет б часов общественного труда. Это, иначе говоря, означает, что для производства ряда продуктов, потребляемых каждым рабочим в среднем за день, рабочие ряда других отраслей производства должны затратить 5 часов общественно-необходимого рабочего времени. Если предположить, что 1 рубль стоит 1 часа труда, то при этих условиях дневная заработная плата рабочего должна равняться 5 рублям. Только в этом случае она будет соответствовать стоимости его рабочей силы и даст ему возможность купить такое количество различных товаров, которое стоит 5 часов общественного труда и расценивается в 5 рублей.

Стоимость рабочей силы рабочий получает от капиталиста в виде заработной платы, отдавая ему взамен этого пользование своей рабочей силой. Всякий покупатель покупает товар, чтобы потребить его. Но рабочая сила ведь особенный товар, и потребление ее — особенное потребление. Потребление рабочей силы есть не что иное, как труд. Следовательно, уплатив за рабочую силу, капиталист и получает в свое распоряжение труд рабочего. Труд же создает новые стоимости. Вся эта сделка, однако, не имела бы никакого смысла для капиталиста, если бы труд рабочего был в состоянии создать лишь не больше того, во что обошлась его рабочая сила капиталисту. Ее ли бы в нашем примере рабочий мог создать стоимость только в 5 рублей, то никакого чистого дохода после продажи товаров у капиталиста не осталось бы. В действительности, однако, дело обстоит иначе. «Ежедневная или еженедельная стоимость рабочей силы совсем не то, что ежедневная или еженедельная работа этой силы, как и корм, съедаемый лошадью, совсем не то, что время, в течение которого она в состоянии везти всадника. Количество труда, определяющее стоимость рабочей силы рабочего, отнюдь не определяет каких-либо границ для того количества труда, которое в состоянии выполнить его рабочая сила» (Маркс). Если рабочая сила человека стоит 5 часов или 5 рублей в день, то количество труда, получающегося при ее использовании, может быть — в зависимости от длины рабочего дня -8, 9, 10 часов и т. д., а, следовательно, стоимость, создаваемая рабочим в течение дня, может составлять 8, 9, 10 рублей.

8. Прибавочная стоимость и прибавочный труд

Вот в этой-то разнице между стоимостью, создаваемой рабочим, и стоимостью его рабочей силы труд и скрыт источник капиталистического дохода. Капиталист уплачивает рабочему стоимость его рабочей силы (в нашем примере — б руб.). За это он приобретает возможность пользования рабочей силой, т. е. распоряжение трудом рабочего. Но труд рабочего (напр. 10 часов) создает большую стоимость, чем та, которую имеет его рабочая сила (напр. 10 руб.). Разница между обеими этими величинами остается в руках капиталиста и составляет прибавочную стоимость.

Мы видим, что источником капиталистического дохода является труд наемных рабочих. Рабочий только часть рабочего дня (напр., 5 часов) тратит на то, чтобы создать стоимость, равную стоимости его рабочей силы, т. е. на то, чтобы сделать возможным свое собственное существование. Эту часть рабочего дня Маркс называет необходимым трудом. Остальная часть рабочего времени (напр, другие 5 часов 10 — часового рабочего дня) составляет избыточный, по сравнению с этой необходимой величиной, или прибавочный труд. Необходимый труд окупает лишь стоимость рабочей силы, прибавочный труд создает прибавочную стоимость и образует действительный источник капиталистического дохода.

16. Прибавочная стоимость и капитал

1. Постоянный и переменный капитал

Прибавочную стоимость создает рабочий, затрачивая на производство товаров больше труда, чем стоит его рабочая сила. Но для того, чтобы иметь возможность затратить этот труд, нужно располагать сырьем, топливом, орудиями и т. д., т. е. всевозможными средствами производства.

Затраты капиталистов на производство состоят поэтому из двух частей: 1) затрат на оплату рабочих и 2) затрат на покупку средств производства. Когда производство закончено и готовые товары проданы на рынке, то в руках капиталистов оказывается, кроме возмещения всех этих затрат, еще и некоторая прибавочная стоимость. С точки зрения капиталиста, не вникающего особенно глубоко в сущность того общественного строя, в котором он живет, дело обстоит весьма просто. Он издержал на производство, напр., 1.000.000 руб., включая сюда все необходимые затраты. Этот миллион рублей и составляет его капитал. В результате производства и сбыта товаров, у него оказалось, кроме этого капитала, еще 200.000 руб. прибавочной стоимости. Он не задается вопросом о том, каков скрытый источник этой прибавочной стоимости. Обладание миллионом рублей в конечном итоге дало ему 200.000 руб. дохода. Капитал как бы сам по себе породил доход.

Нам, однако, известно из предыдущего, что такой взгляд на вещи является совершенно неправильным и что действительным источником прибавочной стоимости является прибавочный труд наемных рабочих. Но в таком случае мы не в праве уже рассматривать капитал как какое-то единое целое, все части которого играют совершенно одинаковую роль при создании прибавочной стоимости. Та часть капитала, которая затрачивается на покупку средств производства, имеет большое значение для производства продуктов, которые не могут ведь быть сделаны голыми руками без сырья и орудий. Однако она не играет никакой роли для образования прибавочной стоимости, заключенной в этих продуктах. Если, напр., из миллиона рублей капитала, израсходованного на производство, 800.000 руб. представляют собою затраты на средства производства, то эти 800.000 руб. просто переносятся на готовые продукты, но ни на копейку не увеличивают стоимости этих продуктов. Созданию же прибавочной стоимости служит другая часть капитала, а именно та, которая затрачивается на покупку рабочей силы, так как ведь только рабочие создают стоимости, превышающие стоимость их собственной рабочей силы. Если, напр., из миллиона рублей капитала 200.000 руб. затрачивается на наем рабочих, которые создают стоимость, равную 400.000 руб., то прибавочная стоимость в 200.000 руб. представляет собою, по существу говоря, результат затраты 200.000 руб. капитала, хотя для того, чтобы сделать этот результат возможным, потребовалось затратить еще 800.000 руб. на средства производства.

Итак, во всем затрачиваемом на производство капитале нужно различать две основные части — стоимость средств производства и стоимость рабочей силы. Стоимость средств производства просто переносится на производимые с их помощью продукты, но не создает никакого прироста, никакого изменения стоимости. Она называется поэтому постоянным капиталом. Напротив, стоимость рабочей силы не переносится просто на продукт, но вместо нее выступает живой труд рабочего, создающий новую стоимость и притом более высокую. Благодаря применению рабочей силы стоимость, вложенная в производство, изменяется, возрастает. Поэтому та часть капитала, которая затрачивается на покупку рабочей силы, называется переменным капиталом. Чем больше переменный капитал, тем больше и прибавочная стоимость.

2. Деление капитала на постоянный и переменный и на основной и оборотный

Понятия «постоянный» и «переменный» капитал не следует смешивать с часто употребляемыми в литературе и в обиходе понятиями «основной» и «оборотный» капитал. Под основным капиталом понимается стоимость тех средств производства, которые служат в течение ряда производственных периодов и лишь постепенно подвергаются снашиванию. Сюда, следовательно, относится стоимость машин, зданий и т. п., но не входит стоимость сырья, топлива и других средств производства, которые потребляются без остатка в течение одного производственного периода[6]). Что касается всей остальной части капитала, то она называется, в противоположность основному, оборотным капиталом, потому что она оборачивается целиком в течение одного производственного периода. Таким образом основной капитал всегда меньше постоянного, так как не включает в себя стоимости сырья, топлива и других быстро потребляемых средств производства. Оборотный капитал, напротив, всегда больше переменного, ибо включает в себя, кроме стоимости рабочей силы, также и стоимость этих быстро потребляемых средств производства (сырья, топлива и т. д.). Деление капитала на постоянный и переменный имеет первостепенное значение, так как служит для выяснения источника прибавочной стоимости, на которой покоится все капиталистическое хозяйство. Деление капитала на основной и оборотный имеет своей целью установить более второстепенные различия — различия но степени быстроты оборота различных составных частей капитала.

Норма прибавочной стоимости

Сумма прибавочной стоимости, выраженная в рабочих часах или в рублях, показывает нам абсолютные размеры эксплуатации рабочих капиталистами. Но она еще ничего не говорит о том, какова степень этой эксплуатации. Из того, напр., что рабочий ежедневно доставляет 5 руб. прибавочной стоимости капиталисту, нельзя еще ничего заключить о том, в какой мере рабочий работает на самого себя, а в какой мере он вынужден работать на капиталиста. Для того чтобы выяснить, какой степени достигает эксплуатация рабочих, нужно знать не только тот доход, который они доставляют капиталисту, но и тот, который получают они сами. Соотношение между обеими этими величинами является показателем того, насколько большую долю труда рабочих присваивают капиталисты в виде прибавочной стоимости, и, следовательно, насколько велика эксплуатация их. Если, напр., на каждый уплачиваемый своим рабочим рубль капиталист получает рубль прибавочной стоимости, то степень эксплуатации выше, чем в том случае, когда он получает только 60 копеек. Между тем во втором случае капиталист может получать даже большую по абсолютной сумме прибавочную стоимость, если он нанимает в несколько раз больше рабочих, чем в первом случае.

Допустим, что наш капиталист нанимает 100 рабочих, уплачивая каждому из них по 5 руб. в день, и что эти рабочие работают по 10 часов в день и создают стоимость по 10 руб. каждый. При этих условиях абсолютная величина прибавочной стоимости, доставляемой каждым рабочим, составит 5 руб. в день, а всеми вместе — 500 руб. Что касается степени эксплуатации рабочих, то она измеряется той пропорцией, в которой вся вновь создаваемая ими стоимость распределяется между ними и капиталистами. В данном случае на 5 руб., получаемых рабочим, приходится 5 руб. прибавочной стоимости, причем это соотношение одинаково как для каждого отдельного рабочего, так и для всех них вместе. Отношение суммы прибавочной стоимости, создаваемой рабочими, к стоимости их рабочей силы, или к переменному капиталу, измеряет, следовательно, степень их эксплуатации и называется нормой прибавочной стоимости или нормой эксплуатации. В нашем примере она равняется 1:1, или 100 %.

17. Два способа увеличения прибавочной стоимости

1. Удлинение рабочего дня

Допустим, что стоимость рабочей силы установилась на определенном уровне, не меняющемся в течение некоторого времени.

Тогда величина прибавочной стоимости может возрасти лишь в том случае, если рабочий будет создавать большую стоимость, чем прежде, т. е. будет затрачивать ежедневно большее количество труда. Пусть, напр., дневная стоимость рабочей силы составляет 5 часов труда или 5 рублей, а рабочий день равняется 10 часам, в течение которых создается новая стоимость в 10 руб. Прибавочная стоимость будет в этом случае составлять 5 часов или 5 рублей. Каким путем она может быть увеличена, если стоимость рабочей силы останется на прежнем уровне? Только путем увеличения количества труда, затрачиваемого рабочим ежедневно. Если он будет затрачивать вместо 10 часов 11 или 12, то вся вновь создаваемая им стоимость возрастет до 11 или 12 руб., а на долю прибавочной стоимости останется уже не 5, а 6 или 7 рублей.

Из этого видно, насколько капиталисты заинтересованы в удлинении рабочего дня. И, действительно, они добиваются его всегда, когда это только оказывается возможным. Это удлинение достигает непомерной величины во всех тех случаях, когда рабочие не в состоянии сопротивляться нажиму капиталистов и вынуждены соглашаться на самые худшие условия, лишь бы только получить возможность как-нибудь просуществовать. Подобное положение вещей особенно характерно для начального периода развития капитализма, когда рабочие были наиболее слабы и неорганизованны. В этот период рабочий день удлинялся до максимальных размеров, на какие только способен человеческий организм, и достигал нередко 14, 16 и даже 18 часов, причем бешеной эксплуатации подвергались не только мужчины, но и женщины, не только взрослые, но и малолетние. Продолжительность рабочего дня вообще не была ничем ограничена, и труд часто продолжался не только днем, но и ночью, оставляя рабочему лишь ничтожный перерыв на время сна и еды.

«Со времени возникновения крупной промышленности в последней трети XVIII века, — говорит Маркс про Англию, — начинается стремительное, напоминающее лавину, опрокидывающее все преграды движение в этой области. Всякие пределы, которые ставятся нравами и природой, возрастом и полом, сменою дня и ночи, были разрушены. Даже понятия о дне и ночи, по-крестьянски простые для старых законов, сделались настолько расплывчатыми, что один английский судья еще в 1860 году должен был проявить поистине талмудистскую мудрость для того, чтобы разъяснить в порядке судебного решения, что такое день и что такое ночь. Капитал справлял свои оргии».

2. Ограничение рабочего дня

Такое состояние не могло, однако, продолжаться вечно. «Как только рабочий класс, оглушенный грохотом производства, до некоторой степени пришел в себя, он начал оказывать сопротивление, и прежде всего на родине крупной промышленности, в Англии» (Маркс). Сорганизовавшись, рабочие начинают вести упорную борьбу за ограничение рабочего дня, применяя при этом различные методы — от разрозненных стачек до мощных политических движений, вроде чартизма, — и используя всякого рода разногласия внутри самих правящих классов. В конце концов им удается добиться обязательного ограничения рабочего дня путем издания особых фабричных законов. Первый такой закон, запрещавший ночной труд детей и ограничивавший рабочий день 12 часами, был издан в Англии в 1802 г. После 1833 года был издан ряд других законов, вводивших дальнейшие ограничения рабочего дня. Так, напр., закон 1847 г. ограничил труд подростков и женщин 10 часами. Примеру Англии последовали и другие страны по мере того, как с развитием капитализма в них возникало и крепло рабочее движение. В России фабричное законодательство начало развиваться с 1882 г. Сперва оно ограничивало только труд детей, а в 1897 г. был издан закон, устанавливавший максимальный рабочий день (11,5 часов) и для взрослых рабочих. Как ни незначительны были эти успехи фабричного законодательства, они достигались лишь в результате тяжелой и упорной борьбы рабочего класса.

3. Увеличение производительности труда

Раз длина рабочего дня при помощи общих постановлений закона или же путем частных соглашений между рабочими и капиталистами установлена на определенном уровне, то становится уже невозможным добиваться увеличения прибавочной стоимости посредством удлинения рабочего дня. Тут на сцену выступает уже другой способ увеличения прибавочной стоимости.

Величина прибавочной стоимости зависит, во-первых, от величины всей той стоимости, которая вновь создается рабочим, а, во-вторых, от величины стоимости рабочей силы. Если стоимость рабочей силы не меняется, то рост прибавочной стоимости не может происходить иначе, чем путем увеличения всей вновь создаваемой рабочим стоимости. Но если меняется — понижается — сама стоимость рабочей силы, то прибавочная стоимость будет расти и без удлинения рабочего дня, т. е. без повышения всей вновь создаваемой стоимости. Допустим, что закон ограничил рабочий день 10 часами, в течение которых рабочий создает новую стоимость на 10 рублей, и что дневная стоимость рабочей силы составляет 5 часов или 5 рублей. В этом случае прибавочную стоимость, разную 5 рублям, нельзя повысить путем удлинения рабочего дня и увеличения всей вновь создаваемой стоимости. Но ее можно повысить при помощи понижения стоимости рабочей силы. Если стоимость. рабочей силы понизится, напр, с 5 до 4 руб., то на долю прибавочной стоимости придется уже не 5, а 6 руб.; если стоимость рабочей силы упадет до 2 руб., то прибавочная стоимость повысится до 8 руб.

Как же может быть понижена стоимость рабочей силы? Раз количество потребляемых рабочими продуктов установилось на известном уровне и не может быть уменьшено, то для понижения стоимости рабочей силы требуется удешевление, т. е. понижение стоимости этих продуктов. А для этого необходимо уменьшение количества труда, общественно-необходимого для их производства, иначе говоря, повышение производительности труда в предприятиях, производящих их. Предположим, напр., что количество хлеба, мяса и других продуктов, потребляемых рабочим за день, стоило первоначально обществу 5 часов труда и продавалось за 5 руб. Если производительность труда в производстве всех этих продуктов возрастет вдвое, то для изготовления их потребуется всего лишь 2,5 часа труда, и цена их упадет до 2,5 руб. Но вместе с нею падет и стоимость рабочей силы. В результате этого из 10 руб. новой стоимости, создаваемой им за день, рабочий будет получать только 2,5 руб., на долю же капиталиста останется прибавочная стоимость в 7,5 руб.

Таким образом разделение труда, применение машин и т. п. усовершенствования, вводимые в производство предметов потребления рабочих, приносят огромную выгоду капиталистам, так как они приводят к удешевлению этих предметов, к уменьшению стоимости рабочей силы и к увеличению прибавочной стоимости.

4. Мотивы, побуждающие капиталистов к увеличению производительности труда

Не следует, однако, представлять себе дело таким образом, что капиталист, вводя усовершенствованные машины или применяя другие способы повышения производительности труда, ставит своей сознательной целью понижение стоимости рабочей силы. Пусть, напр., какой-нибудь производитель — фабрикант обуви введет лучшие машины и повысит производительность труда своих рабочих, так что на его фабрике производство пары сапог будет стоить всего 5 часов вместо прежних 10. Если на остальных фабриках условия производства не изменились, то стоимость сапог не понизится, так как эта стоимость зависит ведь от господствующей в обществе производительности труда, от общественно-необходимого труда. Что же в таком случае выгадает наш фабрикант от введения улучшенных способов производства?

Повышение производительности труда означает увеличение количества производимых продуктов. Если раньше производилось, напр., 1.000 пар сапог в неделю, то теперь будет их выделываться 2.000. Но до тех пор, пока условия производства сапог не изменятся в масштабе всего общества, не изменится и их стоимость. Поэтому капиталист будет по прежнему продавать на рынке пару сапог за 10 руб. Вся недельная выработка даст ему, след., 20.000 руб., вместо прежних 10.000 руб., расходы же на оплату рабочих не изменятся. Таким образом в его руках останется значительная сумма денег в виде добавочного дохода, добавочной прибавочной стоимости или сверхприбыли. Вот это-то обстоятельство и побуждает каждого капиталиста стремиться к увеличению производительности труда. Но если целый ряд капиталистов ввел улучшенные машины, то тогда уменьшится количество труда, общественно-необходимого для производства товаров, а значит падет их стоимость, пара сапог станет продаваться уже не за 10, а приблизительно за 5 рублей, и добавочная прибавочная стоимость (сверхприбыль) нашего фабриканта исчезнет. Но если его доход в этом случае сократится, то зато прибавочная стоимость всего класса капиталистов увеличится. Раз сапоги стали дешевле, то и стоимость рабочей силы (на которую влияет, наряду со стоимостью других товаров, также и стоимость сапог) уменьшится. Следовательно, прибавочная стоимость возрастет.

Вот таким-то окольным путем и происходит повышение производительности труда в производстве различных продуктов, падение стоимости рабочей силы и повышение прибавочной стоимости.

5. Абсолютная и относительная прибавочная стоимость

Мы видим таким образом, что существует два способа увеличения прибавочной стоимости. Первый способ характерен главным образом для начального периода капитализма. Капитализм здесь еще обеими ногами стоит на почве той слабо развитой техники, которая досталась ему в наследство от предыдущей эпохи, и повышает прибавочную стоимость, преимущественно, путем абсолютного удлинения рабочего дня. Прибавочную стоимость, возникшую в результате такого удлинения, называют абсолютной прибавочной стоимостью. Второй способ характеризует собою все последующее развитие капитализма, при котором происходит значительный прогресс техники и рост производительности труда. Прибавочная стоимость увеличивается здесь уже за счет изменения соотношения между различными частями рабочего дня при одной и той же длине его. Уменьшается та часть, которая падает на необходимый труд и в течение которой рабочий воспроизводит стоимость своей рабочей силы, и благодаря этому увеличивается та часть, которая приходится на прибавочный труд, и растет прибавочная стоимость. Прибавочная стоимость, возникшая таким путем, называется относительной прибавочной стоимостью.

18. Заработная плата и ее формы

1. Номинальная и реальная заработная плата

Количество различных средств существования, получаемое рабочими в оплату их рабочей силы, называется реальной заработной платой.

Однако капиталисты не расплачиваются с рабочими непосредственно теми продуктами, которые потребляются последними. В развитом товарном хозяйстве, как нам известно, товары обмениваются друг на друга не непосредственно, но при непременном посредничестве денег. Не избегает общей участи и особенный товар — рабочая сила. Капиталисты платят рабочим деньгами, и уже на эти деньги рабочие покупают необходимые им предметы потребления. Получаемая ими сумма денег называется денежной или, номинальной заработной платой.

Не всякое изменение номинальной заработной платы означает вместе с тем и соответствующее изменение реальной заработной платы. Допустим, напр., что номинальная заработная плата повысилась с 2 до 4 руб. в день. Если в то же самое время повысятся вдвое также и цены хлеба, мяса, сапог и других предметов потребления рабочих, то на повышенную денежную заработную плату можно будет купить не больше различных продуктов, чем раньше. Следовательно, реальная заработная плата не изменится. Больше того. Нередко случается даже, что номинальная заработная плата растет, реальная же- падает. Это бывает во всех тех случаях, когда цены потребляемых рабочими продуктов растут быстрее, чем денежная заработная плата. Если рабочий получает в день вместо 2 руб. — 4, за килограмм хлеба же он должен платить вместо 16 коп. — 50 коп., за пару сапог — вместо 5 руб. — 20 руб. и т. д., то количество покупаемых им продуктов уменьшится, т. е. реальная заработная плата его понизится. Помимо различий между реальной и номинальной заработной платой, нужно иметь в виду еще, ряд существенных различий в самой форме оплаты рабочих.

2. Повременная заработная плата

Средняя денежная заработная плата представляет собою не что иное, как стоимость рабочей силы, выраженную в определенном количестве денег. Но стоимость товара, выраженную в деньгах, принято называть ценой. Следовательно, денежная заработная плата есть цена рабочей силы.

На поверхности явлений дело, однако, представляется в извращенном виде. Капиталист, покупая рабочую силу, оплачивает ее лишь после того, как рабочим был затрачен труд. Поэтому на первый взгляд кажется, что он действительно оплачивает труд рабочего, а не его рабочую силу. Подобное представление легко укореняется и в голове рабочего, Он ведь действительно отдает капиталисту свой труд, получает же от последнего деньги. Для него, следовательно, заработная плата кажется оплатой труда

Понимание заработной платы, как цены труда, а не рабочей силы, приобретает особенное распространение благодаря тому, что заработная плата часто исчисляется в соответствии с рабочим временем. Капиталист уславливается., напр., с рабочим, что он будет платить ему за каждый час работы по 30 копеек, так что, напр., при 10-часовом рабочем дне рабочий должен получать 3 руб. в день. Заработная плата исчисляется тут по времени, затрачиваемому рабочим, и называется. поэтому повременной заработной платой. При таком способе оплаты рабочих совсем уже трудно отделаться от представления, что рабочему оплачивается весь его труд, а не стоимости его рабочей силы, соответствующая только части затрачиваемого им труда — необходимому рабочему времени.

3. «Цена труда»

Тем не менее и при повременной заработной плате в действительности оплачивается не труд, а рабочая сила. Происходит это следующим образом. Предположим, что стоимость, создаваемая рабочим в течение 10 часов, составляет 6 руб., дневная же стоимость его рабочей силы, выраженная в деньгах, т. е. цена ее, равняется 3 руб. В таком случае при 10 часовом рабочем дне рабочий по существу тратил бы на себя только б часов, остальные же 5 часов отдавал бы даром капиталисту, в качестве прибавочного труда, создающего прибавочную стоимость. Если бы ежедневно после первых б часов труда рабочий получал сполна всю созданную им за это время стоимость (3 руб.), а остальные 5 часов работал без всякой оплаты, то для всех было бы очевидно, что ему оплачивается не весь его труд, но только стоимость его рабочей силы. Когда, напр., крепостной крестьянин 3 дня в неделю работал на своем поле, а остальные 3 дня — на земле помещика, то было совершенно ясно, где кончается его труд на самого себя и где начинается его даровой труд на помещика. Капиталист поступает иначе. Получая 5 часов дарового труда рабочего, которые дают ему 3 руб. прибавочной стоимости, он внешне оплачивает рабочему каждый час его труда. Но при этом он так исчисляет почасовую заработную плату, чтобы получение этих 3 руб. было обеспечено. Если рабочему нужно тратить ежедневно на средства существования 3 руб., то эти 3 руб. капиталист даст ему только за 10 часов труда, в течение которых рабочий создает стоимость в 6 руб. А для этого он установит почасовую заработную плату в 30 коп. Внешне таким образом оплачивается каждый час его труда (по 30 коп.). Но оплачивается он ниже, чем вся вновь создаваемая за этот час стоимость (60 коп.). Следовательно, по существу рабочий получает стоимость, создаваемую только половиной всех затрачиваемых им рабочих часов, т. е. только дневную стоимость его рабочей силы. Итак, «цена труда» — это только замаскированное выражение стоимости рабочей силы. Это такой способ выражения стоимости рабочей силы, при котором затуманивается весь смысл сделки, т. е. безвозмездное присвоение капиталистом части труда рабочего. «Цена труда», т. е. часовая заработная плата, представляет собою не что иное, как дневную стоимость рабочей силы, деленную на все количество затрачиваемых рабочим часов.

4. Сдельная заработная плата

Второй основной формой заработной платы является сдельная заработная плата, при которой весь заработок исчисляется не соответственно числу проработанных часов, но соответственно количеству произведенных рабочим продуктов. Напр., занятый обточкой стальных изделий рабочий получает определенную сумму денег, допустим, 60 коп. за каждую обточенную им штуку. Если он обточит 8 штук в день, то получит 4 руб., если 10 штук — 5 руб. и т. д.

Если при повременной заработной плате кажется, что рабочий продает свой труд, то при сдельной он как будто продает продукт своего труда. Однако такое исчисление заработной платы, при котором она выступает в виде цены продукта, ни в коей мере не может нарушить того факта, что рабочий действительно продает капиталисту свою рабочую силу и получает оплату только ее одной. Предположим, что в среднем рабочий может обточить в день 8 штук, создавая новую стоимость в 8 руб., и что стоимость его рабочей силы составляет 4 руб. В таком случае капиталист может без всякого для себя ущерба платить рабочему по 50 коп. со штуки, так как при этом он не заплатит в общей сумме больше того, что стоит рабочая сила, и не получит меньше прибавочной стоимости, чем при повременной плате. Правда, усовершенствования техники повысят производительность труда рабочего, так что он будет выделывать, напр., вместо 8 штук в день -10. К тому же результату — увеличению выработки — может привести и большая напряженность (интенсивность) труда. Но тогда капиталист понизит расценки и будет платить за штуку всего по 40 коп. Итак, если часовая заработная плата есть дневная стоимость рабочей силы, деленная на обычное число часов рабочего дня, то поштучная заработная плата есть та же стоимость рабочей силы, деленная только на число вырабатываемых в среднем за день штук товара.

5. Выгодность сдельной заработной платы для капиталистов

Сдельная заработная плата обладает с точки зрения капиталистов крупным преимуществом перед повременной и поэтому представляет собою наиболее распространенную форму заработной платы. При сдельной плате каждый рабочий выбивается из сил, чтобы только выработать побольше продуктов, тогда как при повременной плате он не заинтересован в увеличении выработки. Но увеличенная выработка только временно улучшает положение рабочих, так как обычно сопровождается понижением поштучной платы. Все выгоды от этого увеличения используются, таким образом, капиталистом, получающим больше товаров и больше прибыли. Напротив, для рабочих сдельная плата невыгодна. Прежде всего она приводит к чрезмерному труду и истощению сил рабочих. Далее, она нарушает единство и чувство коллективности, вызывая в каждом отдельном рабочем стремление опередить своих товарищей и заработать побольше лично для себя.

19. Движение заработной платы

Заработная плата не остается неизменно на одном и том же уровне, но то повышается, то понижается, т. е. движется в том или ином направлении.

Каковы же причины, вызывающие изменения заработной платы, и в каком направлении движется она в ходе исторического развития капитализма? На этот вопрос нельзя ответить указанием одного какого-нибудь обстоятельства, влияющего на уровень заработной платы всегда в одном и том же направлении. То или иное движение заработной платы является результатом сцепления ряда причин, действующих часто в противоположных направлениях. Нашей задачей и явится установление основных из этих причин.

1. Прогресс техники

Характернейшей чертой капиталистического общества является ожесточенная конкуренция между капиталистами. Каждый капиталист стремится занять место другого и вытеснить чужие товары своими собственными. Но для того, чтобы достичь этого, он должен продавать свои товары дешевле, чем другие. А для того, чтобы иметь возможность делать это, он должен удешевлять производство, т. е. увеличивать производительность труда. Поэтому капиталисты стремятся наперебой к возможно большему разделению труда между своими рабочими, к введению все новых и новых машин и к другим усовершенствованиям техники производства.

Но рост производительности труда делает ненужной часть рабочих, занятых прежде в производстве. Если труд лучше разделен и применяется большее количество машин, то один рабочий становится в состоянии выполнить ту работу, которую делало раньше несколько человек. Остальные рабочие выбрасываются на улицу и образуют кадры безработных. Если уподобить конкуренцию между капиталистами — войне, самих капиталистов — полководцам, а их наемных рабочих — солдатам, то можно сказать, что «эта война отличается той особенностью, что сражения в ней выигрываются не столько вербовкой, сколько роспуском трудовой армии. Полководцы, капиталисты, соперничают между собою в том, кто из них сумеет уволить наибольшее количество промышленных солдат» (Маркс).

Следует, однако, иметь в виду, что капиталисты замещают часть своих рабочих машинами не при всяких условиях, но лишь в том случае, если это сулит им повышение прибыли. А это имеет место только тогда, когда цена вводимых в производство машин меньше, чем сумма заработной платы вытесняемых этими машинами рабочих. Если, напр., машина стоит 100.000 руб., то капиталист введет ее лишь в том случае, когда, благодаря введению ее, он сэкономит на заработной плате больше, чем 100.000 руб. Если, скажем, машина эта снашивается в течение 10 лет, а заработная плата рабочего в год составляет 1.000 руб., то введение данной машины будет иметь место лишь при том условии, что ею будет вытеснено по крайней мере 11 рабочих.

Рабочие, вытесненные с фабрик и заводов развитием разделения труда и применения машин, образуют тот резерв, из которого черпается рабочая сила в периоды быстрого подъема промышленности, и составляют так называемую промышленную резервную армию. Рост этой армии безработных не может, конечно, остаться без влияния на положение работающих. Чем больше безработица, тем больше претендентов на каждое место, тем сильнее конкуренция между рабочими, тем на более неблагоприятные условия готовы они идти. Вызывая рост промышленной резервной армии, технический прогресс, таким образом, оказывает понижающее влияние на уровень заработной платы занятых рабочих.

Если развитие техники выталкивает рабочих из производства и понижает заработную плату благодаря сокращению спроса на рабочую силу, то разорение прежде самостоятельных производителей действует в том же направлении, но только с другого конца. Ремесленники, продукты производства которых вытесняются дешевыми фабричными товарами, крестьяне, страдающие от малоземелья, недостатка средств производства и гнета налогов, бросают свои поля и мастерские и ищут работы на фабриках и заводах. Это означает значительно большее предложение рабочей силы и так же усиливает конкуренцию между рабочими, как и уменьшение спроса на рабочую силу под влиянием технического прогресса. Пролетаризация самостоятельных мелких производителей влияет, следовательно, на заработную плату в сторону ее понижения.

2. Накопление капитала

Наряду с обстоятельствами, тянущими заработную плату вниз, существуют и такие, которые влияют на нее повышательным образом. К числу последних относится прежде всего накопление (т. е. увеличение) капитала. Часть прибавочной стоимости капиталисты тратят не на свое личное потребление, но на расширение производства, т. е. присоединяют ее к первоначальной сумме своего капитала. Но ведь капитал, как известно, делится на две части — постоянный капитал, затрачиваемый на покупку средств производства, и переменный капитал, расходуемый на наем рабочих. На те же доли делится и накопляемая (присоединяемая к капиталу) прибавочная стоимость. Часть, ее прибавляется к постоянному капиталу, другая часть — к переменному. Добавочный переменный капитал означает добавочный спрос на рабочую силу, а это при прочих равных условиях увеличивает заработную плату.

Конкуренция между разрозненными рабочими, стремящимися отбить друг у друга жалкий кусок хлеба, — не последнее явление капитализма. Чем дальше идет его развитие, чем крупнее становятся предприятия, тем легче рабочим объединиться для совместной борьбы против предпринимателей, тем все больше и больше крепнет у них сознание необходимости собственными силами добиться лучших условий труда. Главным орудием в деле коллективной борьбы рабочих за повышение заработной платы, служит стачка. Устраивая забастовку, рабочие причиняют крупные убытки капиталисту. Фабрики стоят без дела, машины изнашиваются, сырье портится, конкуренты, пользуясь удобным случаем, завоевывают рынок. Поэтому, если рабочие оказываются в состоянии стойко держаться в течение некоторого времени и не возобновляют работу, то победа остается за ними. Стачечная борьба является, таким образом, важным фактором (причиной) повышения заработной платы.

Движение заработной платы — результат борьбы противоположных тенденций.

Мы перечислили лишь основные причины, вызывающие изменения заработной платы, и видим, что причины эти действуют в различные стороны. Вытеснение рабочих рук машинами и наплыв на фабрики новых рабочих, поставляемых разоряющимся крестьянским хозяйством и ремеслом, вызывают стремление заработной платы вниз. Увеличение суммы вкладываемого в производство капитала и развитие классовой борьбы рабочих обусловливают, напротив, ее движение вверх. В каком направлении и с какой силой будет в действительности происходить изменение заработной платы в тот или иной период времени, — это зависит от того, которое из этих стремлений (или, как принято говорить, тенденций) и в какой степени одержит верх над противоположным ему. Выяснить это можно лишь при рассмотрении всех конкретных условий, имевших место в данный отрезок времени. Рассуждая же теоретически, можно установить только те крайние пределы, которые ограничивают как понижение, так и повышение заработной платы.

3. Минимальные и максимальные границы заработной платы

Заработная плата не может надолго пасть ниже того уровня, который необходим для поддержания существования рабочих, так как такое падение привело бы к вымиранию рабочего класса, т. е. сделало бы невозможным самое капиталистическое производство. Физический минимум средств существования ставит, таким образом, границу падению заработной платы.

Что касается повышения заработной платы, то здесь на первый взгляд кажется, что отсутствуют какие бы то ни было границы для него и что классовая борьба рабочих может поднять ее до любого уровня. Однако такой вывод был бы неправилен. Организованная борьба рабочих наталкивается в конце концов на такое же организованное сопротивление капиталистов, устраивающих совместно бойкот рабочих (локауты) и принимающих другие меры для понижения заработной платы. Но, и помимо этого, в капиталистическом хозяйстве есть механизм, стихийно не допускающий слишком сильного повышения заработной платы. Этот механизм заключается в характере того самого накопления капитала, на которое мы уже указывали выше. Если заработная плата повысится очень сильно и, следовательно, прибыль капиталистов значительно сократится, то может оказаться, что последние не будут уже вкладывать такие же крупные суммы, как раньше, на расширение своих предприятий. Накопление капитала замедлится и в конце концов станет отставать от роста числа рабочих. Значительная часть рабочих окажется таким образом излишней, и заработная плата понизится. «Цена труда снова понижается до уровня, соответствующего потребностям возрастания капитала» (Маркс). Следовательно, заработная плата не может удержаться на, таком высоком уровне, при котором накопление капитала будет отставать от увеличения числа рабочих.

Итак, экономическая борьба рабочего класса с классом капиталистов, организация профессионального движения, устройство стачек и т. п. — все это способствует, правда, повышению заработной платы, но не в состоянии увеличить ее сверх определенного уровня.

Увеличение заработной платы и вызываемое им понижение прибыли капиталистов, как говорит Маркс, «никогда не может дойти до такого пункта, на котором оно угрожало бы самому существованию капиталистической системы». Уничтожение последней возможно лишь путем революционной политической борьбы рабочего класса, его борьбы за завоевание государственной власти. Что касается профессионального движения рабочих, то значение последнего лишь отчасти сводится к тому непосредственному улучшению положения рабочих (в частности, повышению заработной платы), которого можно добиться при его помощи. Главная же роль его заключается в другом. Более или менее мирная экономическая борьба с капиталистами сплачивает рабочих между собою, развивает их классовое самосознание, и тем самым способствует их объединению и организации для революционной политической борьбы с самыми основами капиталистического строя. В этом-то и состоит основная роль профессионального движения.

Что касается фактических данных о движении заработной платы, то наибольший интерес представляют, конечно, данные о реальной заработной плате. Однако исчерпывающие сведения об ее изменениях отсутствуют, так как капиталистические государства не вели постоянного и точного учета движения денежной заработной платы в различных отраслях производства и колебаний цен на предметы потребления рабочих. Те данные, которые имеются для последних нескольких десятков лет перед мировой войной, показывают неодинаковую картину для различных отрезков времени. В общем можно считать, что во второй половине прошлого века имело место повышение реальной заработной платы фабрично-заводских рабочих, происходившее не столько вследствие повышения денежной заработной платы, сколько в результате падения цен товаров. В Великобритании, напр., с 1860 до 1900 г., а в Соединенных штатах с 1871 по 1906 г. реальная заработная плата увеличилась на 80 %. В России с 1887 по 1900 г, реальная заработная плата возросла на 37 %.

С конца XIX века наблюдается, однако, обратная картина. Цены товаров заметно повышаются, денежная заработная плата несколько увеличивается, но не поспевает за ростом цен, а потому реальная заработная плата падает. В Великобритании с 1900 по 1910 г. реальная заработная плата уменьшилась на 11–12 %, в Соединенных штатах с 1896 г. по 1912 г. — на 16 %. В России в 1913 г реальная заработная плата осталась примерно на уровне 1900 г. Указанное выше повышение заработка рабочих после стачечной борьбы 1905 г. было таким образом в конце концов сведено на-нет, благодаря вздорожанию цен товаров. При этом даже удержание реальной заработной платы на низком уровне 1900 г. удавалось рабочим лишь при помощи ожесточенной борьбы.

Если даже реальная заработная плата и увеличивается, то это еще не означает уменьшения противоположности между рабочим классом и классом капиталистов. Факты показывают, что рост заработной платы, поскольку он вообще имеет места, отстает от общего роста богатства и дохода общества. Это означает, что рост производительности труда и увеличение массы вырабатываемых рабочими продуктов идет главным образом на пользу не им самим, но их эксплуататорам-капиталистам. Доля рабочих во всем доходе общества не растет, но, напротив, падает, иначе говоря, разница в положении рабочих и капиталистов все более и более увеличивается.

«Дом, большой ли он или маленький, удовлетворяет всем общественным требованиям, предъявляемым к жилью, пока окружающие дома тоже маленькие. Но если рядом с маленьким домом вырастает дворец, маленький дом становится хижиной… И, как бы с прогрессом цивилизации ни вырос этот дом в ширину, если соседний дворец вырастает так же или еще быстрее, обитатель сравнительно небольшого дома будет чувствовать себя в своих четырех стенах все неуютнее, неудовлетвореннее, приниженнее». Если потребление рабочего возросло, но в меньшей степени, чем богатство и потребление капиталиста, то «общественная пропасть, отделяющая его от капиталиста, расширяется» (Маркс).

Ряд данных подтверждает, что это в действительности имеет место. Так, напр., в Соединенных Штатах с 1849 по 1899 г. общая сумма продукции увеличилась с 1 до 13 миллиардов долларов, т. е. в 13 раз, сумма нее всей заработной платы возросла всего с 237 миллионов до 2,3 миллиарда долларов, т. е. только в 10 раз. В России с 1887 по 1913 г. валовая выработка на 1 рабочего увеличилась с 930 до 2.372 руб., т. е. более чем в 2 1/3 раза, заработная же плата рабочего выросла только с 184 до 268, т. е. всего на 40 %. Ясно, что доля рабочих в общей стоимости производимых ими продуктов падает.

20. Заработная плата рабочих различных категорий

В предыдущих параграфах мы рассматривали средний для различных категорий рабочих уровень заработной платы и его изменения.

Но ведь в действительности различные группы рабочих получают неодинаковую по величине заработную плату. Заработная плата у мужчин выше, чем у женщин и детей; заработная плата в промышленности выше, чем в сельском хозяйстве; заработная плата в одних районах и странах выше, чем в других. Чем же обусловливаются такого рода различия?

Стоимость рабочей силы равняется количеству труда, необходимому для того, чтобы эта рабочая сила могла быть получена. Но одинаково ли это количество для различных категорий рабочих? Конечно, нет. Поддержание рабочей силы простого необученного рабочего требует затрат труда лишь на те продукты, которые нужны для его текущего существования. Для того же, чтобы получить квалифицированную рабочую силу, необходимо, кроме того, потратить еще значительное количество общественного труда на предварительное обучение рабочего… Во время этого обучения затрачивает труд как сам рабочий, так и его учителя. Кроме того, обучение требует расходования известного количества предметов, которые, в свою очередь, представляют собою затраченный ранее общественный труд. Так, напр., при предварительном обучении в школе тратятся бумага, чернила, перья, изнашиваются книги и т. д., при последующем обучении в самом предприятии тратится зря часть материалов, расходуется лишний труд мастеров и т. п. Если бы эти повышенные затраты труда не окупались более высокой заработной платой по достижении той или иной квалификации, то рабочим не имело бы смысла приобретать последнюю. Кроме того и обслуживание текущих нужд квалифицированного рабочего требует больших затрат, так как без удовлетворения целого ряда культурных потребностей невозможно поддержание того уровня его развития, который нужен для выполнения его работы. Следовательно, заработная плата квалифицированного рабочего должна быть выше заработной платы простого рабочего настолько, чтобы, с одной стороны, оправдывались предварительные затраты труда на его выучку, а с другой — чтобы его текущее потребление стояло на уровне, достаточном для поддержания его квалификации.

Кроме этой причины, неодинаковый уровень заработной платы различных категорий рабочих зависит еще и от целого ряда обстоятельств, которые были рассмотрены нами в связи с вопросом о движении заработной платы.

Образование промышленной резервной армии вследствие вытеснения рабочих машинами и разорения мелких производителей не в одинаковой степени затрагивает различные категории рабочих. Ясно, что заработная плата тех именно категорий будет ниже, на которые этот процесс оказывает наиболее сильное влияние, т. е. конкуренция среди которых сильнее всего. Обратное влияние оказывают накопление капитала и организованность рабочих: там, где они сильнее всего, должна быть выше и заработная плата.

Итак, действительный уровень заработной платы каждой отдельной категории рабочих складывается под воздействием целого ряда переплетающихся друг с другом обстоятельств. От того или иного сплетения их зависит и разница в положений различных слоев и групп внутри рабочего класса.

Заработная плата взрослых рабочих всегда бывает выше заработной платы детей и подростков, а заработная плата мужчин выше, чем женщин.

Эта разница в заработной плате, в зависимости от возраста и пола, объясняется прежде всего неодинаковой квалификацией рабочих. Взрослые рабочие квалифицированнее малолетних и подростков, мужчины квалифицированнее женщин. Но кроме этого на уровень заработной платы рабочих различного пола и возраста влияет также и различная степень организованности рабочих. Женщины и дети менее организованы и способны к сопротивлению предпринимателям, чем мужчины. Поэтому и заработная плата их может падать очень низко.

Значительные различия в уровне заработной платы наблюдаются и при рассмотрении различных отраслей производства.

И здесь большую роль играет квалификация рабочих. В полиграфической или металлической промышленности необученные рабочие составляют значительно меньшую долю общего числа рабочих, чем в текстильной или пищевой, приобретение же соответствующей квалификации требует гораздо большей выучки. (Это видно уже из того, что женщины составляли 67 % общего числа рабочих текстильной промышленности и только 5 % — в металлообрабатывающей.) Ясно, что и заработная плата в них должна была стоять выше.

Другим фактором, влияющим на различия заработной платы по отраслям производства, является степень организованности рабочих. Печатники и металлисты, напр., относятся к наиболее организованной части рабочего класса. Текстильщики же, среди которых весьма высок процент детей и женщин и значительная часть которых состоит из людей, лишь недавно бросивших сельское хозяйство и пришедших в город, гораздо менее организованы и менее способны к упорной борьбе за свои нужды.

Большое влияние на соотношение заработной платы в различных отраслях производства оказывает характер накопления капитала в них. В тех отраслях, где капитал накопляется медленнее и спрос на рабочую силу растет мало, заработная плата ниже, чем в других. Так, напр., в сельском хозяйстве, которое развивается медленнее, чем промышленность, и в котором разоряющиеся крестьянские хозяйства поставляют огромное количество свободных рабочих рук, уровень заработной платы стоит ниже всего. Подобные же различия имеют место и внутри самой промышленности. В Германии, напр., в деревообрабатывающей, пищевой и текстильной промышленности число рабочих с 1882 по 1907 г. возросло менее, чем на 60 %, а заработная плата в 1909 г. составляла от 616 до 1.000 марок в год. С другой стороны, в химической и машиностроительной промышленности и в типографском деле — в отраслях, в которых число занятых рабочих за тот же период времени увеличилось на 165–180 %, - заработная плата в 1909 г. равнялась 1.145-1.260 маркам. Значительные различия в величине заработной платы обнаруживаются при рассмотрении уровня ее в различных районах. Это обстоятельство отчасти может быть объяснено различием отраслей производства, расположенных в разных районах. Но такое объяснение недостаточно, потому что даже рабочие одной профессии подучают неодинаковую заработную плату в различных районах. Наибольшее влияние на это различие оказывает неодинаковый приток рабочей силы в различные районы. Так, напр., в губерниях Центрально-Черноземного района, в которых сельское хозяйство выбрасывало наибольшее количество свободных рабочих рук, заработная плата с.-х. рабочего составляла в 1881–1891 гг. 93 руб. в год. В губерниях же южной полосы, обладавших значительными свободными пространствами плодородной земли и не только не имевших избытка рабочих, но, напротив, нуждавшихся в них и поглощавших ежегодно большое количество выходцев из других районов, заработная плата была значительно выше. В Таврической, Бессарабской и Донской губерниях за те же годы она составляла 143 руб.

Выбрасывание сельским хозяйством избыточной рабочей силы, ищущей своего применения, влияет и на заработную плату промышленных рабочих в различных районах. Так, напр., в западных штатах Северной Америки рост земледельческого производства происходил очень быстро, так что сельское хозяйство не только не выбрасывало рабочей силы, но и поглощало ее в значительном количестве. Напротив, в восточных штатах земледелие росло очень медленно, а иногда и абсолютно сокращалось, так что большое количество людей, прежде занятых в нем, уходило в города, ища себе работы в промышленности.

В соответствии с этим заработная плата промышленных рабочих составляла в 1905 г. в западных штатах 12–18 долларов в неделю, в восточных же — всего 6-10 долларов.

Если уровень заработной платы не одинаков в различных районах внутри одной и той же страны, то еще большие различия обнаруживает он при сравнении различных стран между собою. Так, согласно данным обследования, произведенного в 1905–1909 гг. английским министерством промышленности, реальная заработная плата во Франции была на 39 % ниже, чем в Англии, в Германии — на 32 % ниже, а в Соединенных Штатах — на 71 % выше. В России заработная плата была примерно в 3 раза ниже, чем в Англии, и в 5 раз меньше, чем в Соединенных Штатах.

При объяснении различий заработной платы до странам следует учесть целый ряд обстоятельств, в том числе средний уровень квалификации рабочих, распространенность женского и детского труда, степень сознательности и организованности рабочего класса и т. д. Решающее влияние, однако, можно приписать двум моментам — накоплению капитала, с одной стороны, и пролетаризации населения- с другой. Сильнее всего накопление капитала и рост промышленного производства происходили в Соединенных Штатах. Вместе с тем в этой стране (если рассматривать ее в целом) земледелие расширялось, захватывало новые, не обрабатывавшиеся прежде земли и не выбрасывало рабочую силу, но даже поглощало ее. В результате этого получалось, что потребность развивающейся промышленности в рабочих росла сильнее, чем число их, так что заработная плата достигла очень высокого уровня. В других странах промышленность росла медленнее, а сельское хозяйство выбрасывало значительные количества избыточной рабочей силы. Благодаря этому заработная плата устанавливалась на более низком уровне.

21. Прибавочная стоимость и капитал — особенность капиталистического общества

1. Прибавочный труд и прибавочная стоимость

Необходимым трудом является всякий труд, который производит продукты, безусловно необходимые для восстановления рабочей силы производителей.

Труд же, создающий избыточное, по сравнению с этой минимальной величиной, количество продуктов, будет прибавочным трудом. Следовательно, везде, где есть прибавочный продукт, т. е. продукт, потребление которого не является безусловно необходимым, есть и прибавочный труд. Раз производительность труда достигла такого уровня, при котором только части рабочего дня достаточно для удовлетворения необходимых потребностей людей, то остальная часть этого рабочего дня образует прибавочный труд.

Понятие прибавочного труда таким образом не говорит нам само по себе о наличии эксплуатации одних классов общества другими. И в социалистическом обществе будет иметь место прибавочный труд, но использоваться он там будет в целях дальнейшего расширения производства и повышения потребления всех членов общества. Допустим, что для возмещения изнашиваемых средств производства и для производства необходимого минимума предметов личного потребления членам социалистического общества (в котором производительность труда очень высока) достаточно было бы затрачивать лишь по 3 часа ежедневного труда. Это не значит, что люди действительно делали бы так из года в год, сохраняя свое производство и потребление на неизменном уровне. Стремясь к удовлетворению возможно большего круга потребностей, они могли бы работать вместо 3 часов, напр., по 6 часов в день. При этом в одних отраслях в течение этих добавочных 3 часов производилось бы добавочное количество предметов потребления, а в других отраслях — добавочное количество средств производства, которые в свою очередь в будущем способствовали бы созданию новых предметов потребления и притом в большем масштабе.

Итак, для того, чтобы в обществе существовал прибавочный труд, нужно лишь наличие известного уровня производительности труда. До тех пор, пока средства производства составляют собственность самих производителей, прибавочный труд последних обслуживает их самих. Совсем иначе обстоит дело в тех случаях, когда средства производства оторваны от производителей и находятся в руках другого класса. Тут уже прибавочный труд производит продукты не для нужд самих производителей, но для собственников средств производства, в прямой или косвенной зависимости от которых эти производители находятся. Здесь имеет место присвоение чужого прибавочного труда, присвоение одним классом общества прибавочного труда другого класса, иначе говоря, эксплуатация трудящихся собственниками средств производства. Подобное положение вещей имеет место как при капиталистическом строе, так и при других формах общества — в рабовладельческом и феодальном обществе.

Рабовладелец присваивает прибавочный труд раба, помещик- труд крепостного, капиталист — труд наемного рабочего. Но есть огромная разница между присвоением прибавочного труда в капиталистическом и во всяком ином обществе. Присвоение прибавочного труда рабов и крепостных основано на прямом господстве над ними рабовладельцев и помещиков, присвоение прибавочного труда наемных рабочих есть результат обмена, купли-продажи рабочей силы. Превращение рабочей силы в товар, а эксплуатируемого производителя — в юридически свободного и независимого товаровладельца представляет собою исключительную особенность капитализма. Прибавочный труд рабов и крепостных производит непосредственно предметы потребления для своих господ, создает потребительные ценности. Прибавочный же труд наемных рабочих производит продукты, предназначенные для обмена, — товары, создает меновые стоимости. Только в товарном хозяйстве, как нам известно, трудовая затрата превращается в трудовую стоимость, т. е. в такую затрату, которая входит в связь с другими видами труда лишь через посредство обмена товаров. Только в товарно-капиталистическом хозяйстве прибавочный труд превращается в прибавочную стоимость, т. е. прибавочный труд, образующий часть стоимости товара и присваиваемый собственниками средств производства лишь при посредстве покупки рабочей силы. Понятие прибавочной стоимости выражает таким образом особый характер эксплуатации производителей, имеющий место только в капиталистическом обществе. Оно включает, поэтому, следующие моменты: 1) прибавочный труд вообще, т. е. труд, создающий прибавочный продукт; 2) присвоение этого труда классом собственников средств производства, т. е. эксплуатация непосредственных производителей; 3) особая форма этой эксплуатации — присвоение прибавочного труда не путем прямого принуждения и насилия, но посредством покупки рабочей силы и создания рабочим стоимости, превышающей стоимость его рабочей силы. Прибавочная стоимость, следовательно, это — прибавочный труд наемных рабочих, присваиваемый капиталистами в качестве разницы между стоимостью, создаваемой трудом рабочих, и стоимостью их рабочей силы. Ясно, что прибавочная стоимость существует только в капиталистическом обществе.

2. Накопленный труд и накопленный капитал

Мы определили раньше капитал как сумму стоимостей, применяемых для получения прибавочной стоимости. Раз прибавочная стоимость представляет собою особенность капиталистического строя, то то же самое, конечно, нужно сказать и о капитале. В противоположность этому, буржуазные экономисты определяют обычно капитал как средства производства или накопленный труд. Для того чтобы производить продукты, недостаточно наличия одной только рабочей силы. Нужно, чтобы имелись сырье, топливо, орудия и другие средства производства. Все эти предметы сами представляют собою результат предшествующих затрат труда, т. е. являются как бы накопленным трудом, который служит средством для нового производства. Капитал и есть, говорят эти экономисты, не что иное как средства производства или накопленный труд.

Неверность такого определения капитала заключается в том, что оно смешивает воедино материальные условия производства с тем особым применением, которое они получают в капиталистическом обществе. Средства производства нужны людям при в с яком строе, без них немыслима хозяйственная жизнь, а значит и самое существование человеческого общества. Но при капиталистическом строе они приобретают совсем особый характер. Они здесь являются уже не просто средствами производства, но вместе с тем и средствами эксплуатации наемных рабочих капиталистами. Если применение их в качестве средств для создания продуктов свойственно всякому обществу, то только капиталистическому обществу свойственно использование их в качестве средств для присвоения прибавочной стоимости. Когда же буржуазные ученые — всякое орудие производства подводят под понятие «капитал», то это замаскировывает особую общественную природу капитализма и служит удобным мостиком для того, чтобы сделать вывод о неустранимости капиталистического строя. Раз нельзя обойтись без «капитала» (средств производства), то, значит, нельзя обойтись и без капитализма.

Маркс жестоко высмеивает это буржуазное определение капитала, превращающее его в вечное явление:

«Капитал есть накопленный труд, служащий средством для нового производства». Так говорят экономисты.

Что такое чернокожий раб? — Человек черной расы. Одно объяснение стоит другого.

Негр есть негр. Только при определенных общественных отношениях он становится рабом. Бумагопрядильная машина есть машина для прядения хлопка. Только при определенных отношениях она становится капиталом. Выхваченная из этих отношений, она так же не является капиталом, как золото само по себе — деньгами или сахар — ценой сахара».

Подобно тому, как негр только при рабовладельческом строе общества превращается в раба, машина только тогда становится капиталом, когда с нею соединяется труд наемного рабочего, создающий прибавочную стоимость собственнику машины — капиталисту. «Следовательно, капиталом предполагается наемный труд, наемным трудом предполагается капитал» (Маркс). Только там, где рабочая сила отделена от средств производства и является товаром, потребление которого создает прибавочную стоимость для капиталиста, только там накопленный труд (в тем числе и труд, воплощенный в средствах производства) превращается в стоимость, приносящую прибавочную стоимость, т. е. в капитал.

22. Первоначальное накопление капитала

Раз уже имеется налицо капиталистический способ производства, то увеличение или накопление капитала в руках класса капиталистов совершается путем присоединения к первоначальному капиталу части прибавочной стоимости, полученной в результате его кругооборота.

Накопление капитала предполагает здесь существование прибавочной стоимости как дохода, получаемого от эксплуатации наемных рабочих, а следовательно, предполагает и наличие капиталистического производства. Однако капитализм существовал не всегда, но возник лишь на определенной исторической ступени развития человеческого общества. Поэтому развитию капитализма на своей собственной основе, т. е. накоплению капитала за счет прибавочной стоимости, создаваемой в капиталистическом же производстве, должен был очевидно предшествовать период времени, когда наемного труда еще не существовало и когда за счет каких-то других источников накоплялись те богатства, которым в дальнейшем было суждено превратиться в орудие эксплуатации наемных рабочих, т. е. в капитал. Этот-то период и называется периодом первоначального накопления капитала.

Капиталистический строй основан, как нам известно, на существовании класса собственников средств производства, сосредоточивающих в своих руках огромные богатства, которому противостоит класс производителей, свободных, но лишенных средств производства и потому вынужденных продавать свою рабочую силу. Период первоначального накопления и отличается тем, что во время его были созданы эти основные предпосылки капиталистического способа производства, т. е. пролетаризация производителей — на одной стороне и накопление капитала — на другой. «Процесс, создающий капиталистическое отношение, не может быть ничем иным как процессом отделения рабочего от собственности на условия его труда; это — процесс, превращающий, с одной стороны, общественные средства производства и существования в капитал, с другой стороны, непосредственных производителей в наемных рабочих. Следовательно, так называемое первоначальное накопление есть лишь исторический процесс отделения производителя от средств производства. Он представляется «первоначальным», так как образует предысторию капитала и соответствующего ему способа производства» (Маркс).

Методы первоначального накопления

Буржуазные писатели, стремясь представить происхождение капиталистического строя в возможно более розовом свете, нередко изображали первоначальное накопление капитала как результат трудолюбия и воздержания одной части общества и лености и расточительности — другой. Маркс следующим образом характеризует такое представление о происхождении капитализма: «В незапамятные, времена существовала, с одной стороны, кучка трудолюбивых, разумных и прежде всего бережливых избранников и, с другой стороны, масса лентяев, оборванцев, прокучивавших все, что у них было, и даже больше того. Так случилось, что первые накопили богатство, а у последних в конце концов ничего не осталось для продажи, кроме их собственной шкуры… Такие нелепые детские побасенки все еще пережевываются снова и снова. Но раз дело касается вопроса о собственности священный долг повелевает поддерживать точку зрения детского букваря, как единственно правильную для всех возрастов и всех степеней развития».

В действительности, конечно, дело происходило далеко не таким невинным образом, как это хотят представить защитники капитализма. Мы уже знаем из предыдущей главы, как мелкие производители все больше и больше подпадали под власть торгового и ростовщического капитала и как, в результате этого, пролетаризация их становилась неизбежной, несмотря на все их трудолюбие и воздержание. Мало того. Пролетаризация производителей и накопление капитала происходили не только путем длительного и постепенного процесса экономического подчинения их купцам и ростовщикам, но, наряду с этим; и при помощи чисто насильственных методов.

В первую очередь, здесь нужно указать на насильственную экспроприацию крестьянства. Под теми или иными предлогами, в той или иной форме крестьяне массами сгонялись с земель, которые они обрабатывали в течение десятков и сотен лет, и вынуждены были искать себе других источников существования. Капиталистическая промышленность, быстро расширявшаяся и нуждавшаяся в новой рабочей силе, помимо той, которую она получила в наследство от ремесла, приобретала эту добавочную рабочую силу в лице обезземеленного крестьянства. Формы же этого обезземеления были в разных странах и в различные периоды времени неодинаковыми. В наиболее яркой форме экспроприация крестьянства происходила в Англии. Здесь еще в конце XV и в XVI вв. началось присвоение помещиками общинных крестьянских земель, причем благодаря большому спросу и высоким ценам на шерсть, связанным с развитием шерстяной промышленности, многие пашни были превращены в пастбища для овец. Особенно широкие размеры этот процесс принял в XVIII и начале XIX века, когда общинные земли присваивались уже не самовольно отдельными помещиками, но по особым, издававшимся парламентом «законам об огораживании общинной земли». Это «огораживание», означавшее превращение земли крестьянской общины в частную собственность помещика, коснулось за время 1710–1760 гг. 300.000 акров, а за время 1760–1843 гг. около 7 миллионов акров. В иной форме обезземеление крестьян происходило в России: в XVIII и первой половине XIX века путем непосредственного перевода крепостных крестьян, на фабрики и заводы, во второй половине XIX века — в результате крестьянской «реформы» 1861 года, лишившей крестьян значительной части земель и ускорившей их пролетаризацию.

Если класс свободных наемных рабочих в значительной своей части образовался за счет насильственного «освобождения» крестьян от земли, то класс промышленных капиталистов вырос на основе не менее насильственных методов накопления богатств. Особенное значение при этом имел грабеж колоний странами развивавшегося капитализма — Испанией, Португалией, Голландией, Францией и Англией. Крупные торговцы объединялись и организовывали компании для торговли с колониями, получали всякого рода привилегии и монополии от своих правительств и, пользуясь своей фактической и юридической властью, могли безнаказанно обирать туземцев. По этому поводу Марке приводит ряд ярких примеров, напр., из деятельности английской остиндской компании, монополизировавшей в своих руках сношения с Индией. «Монополии на соль, опиум, бетель и другие товары стали неисчерпаемыми источниками богатства. Должностные лица (компании) сами устанавливали цены и по произволу обдирали несчастных индусов. Генерал-губернатор участвовал в этой частной торговле. Его любимцы получали контракты на таких условиях, которые позволяли им лучше чем алхимикам делать золото из ничего. Крупные состояния вырастали, как грибы после дождя, и первоначальное накопление осуществлялось без предварительной затраты хотя бы одного шиллинга. Согласно одному документу, представленному в парламент, между 1757 и 1766 годами компания и ее должностные лица заставили индейцев подарить себе 6 миллионов фунтов стерлингов! В 1769–1770 годах англичане искусственно устроили голод, закупив весь рис и отказываясь продавать его иначе как по баснословно высоким ценам». Не отставали от Англии и другие страны. Так, напр., в результате такой — как иронически называет ее Маркс — «приятной торговли» одна из принадлежавших голландцам провинций на острове Яве сократила свое население за период 1750–1811 гг. в 10 раз — с 80.000 до 8.000 человек. Итак, в родословной капитала можно отметить две основные линии. Первая из них-постепенный процесс стихийного экономического подчинения ремесленника и крестьянина власти торгового и ростовщического капитала, — процесс, на котором мы подробно останавливались в предыдущей главе. Вторая линия — протекавший значительно более быстрым темпом процесс насильственной экспроприации земледельческого населения капиталистических стран и населения колоний, — процесс, о котором было сказано выше. И если капиталистический строй явился неизбежным продуктом экономического развития, то насильственные методы сыграли немалую роль в деле ускорения его возникновения и развития и наложили своеобразный исторический отпечаток на эпоху первоначального накопления капитала. Вместо буржуазных побасенок о «мирном» происхождении капитализма, мы должны помнить слова Маркса о том, что «насилие является повивальной бабкой всякого старого общества, когда оно беременно новым».

23. Равенство норм прибыли и невозможность обмена по стоимости

В предыдущей главе мы рассматривали отношения между рабочим классом и классом капиталистов и исследовали сущность капиталистической эксплуатации.

При этом мы, во-первых, представляли себе класс капиталистов как единое целое, а, во-вторых, предполагали, что кроме капиталистов нет никого, кто бы участвовал в эксплуатации рабочих.

Оба эти предположения были приняты нами не потому, что они соответствуют действительности, но потому, что они упрощают эту действительность. Упрощая ее, они дают возможность исследовать основные производственные отношения капиталистического общества- отношения между капиталистами и рабочими — в их наиболее чистом и простом виде. Теперь, когда это нами сделано, необходимо перейти к рассмотрению отношений уже не только между эксплуататорами и эксплуатируемыми, но и между самими эксплуататорами. А это требует отказа от тех абстрактных, упрощающих предпосылок, с которыми мы до сих пор имели дело. Теперь мы уже не вправе рассматривать всех собственников средств производства в капиталистическом обществе как одно лицо, но должны учесть наличие среди них целого ряда подразделений и исследовать характер и формы участия каждого из них в эксплуатации рабочих. Иначе говоря. от проблемы производства (образования) прибавочной стоимости мы должны теперь перейти к проблеме ее распределения, к рассмотрению тех отношений, которые создаются на почве участия в эксплуатации рабочего класса различных групп собственников средств производства.

Но и этого рода отношения мы не в состоянии рассмотреть сразу и одновременно. Для того чтобы в конце концов получить полное и ясное представление обо всех них, мы должны продолжать следовать тому методу, которым пользовались до сих пор, т. е. должны лишь постепенно и шаг за шагом переходить от более общих явлений ко все более и более частным. Это значит, что нам нужно прежде всего установить, на какие различные группы распадаются собственники средств производства при капитализме, а затем в последовательном порядке рассмотреть отношения между этими группами.

По каким же признакам можно подразделить на отдельные категории всех тех, кто прямо или косвенно участвует в эксплуатации рабочего класса, присваивая себе ту или иную долю совокупной прибавочной стоимости?

Если предположить, что все капиталисты являются собственниками промышленных предприятий и руководят как производством, так и сбытом товаров, то и в этом случае между ними остается то различие, что капитал их затрачен не в одной и той же, но в различных отраслях производства. Распределение прибавочной стоимости между капиталистами различных отраслей производства мы и рассмотрим в первую очередь.

Но кроме промышленных предпринимателей капиталистическое общество знает особые категории капиталистов, не имеющих вообще никакого непосредственного отношения к производству. Таковы торговые и ссудные капиталисты. Специальной функцией торговых капиталистов является покупка товаров у фабрикантов и продажа их потребителям. Все функции ссудных капиталистов ограничиваются тем, что они предоставляют в распоряжение промышленников и торговцев имеющийся у них, но самостоятельно ими не применяемый, денежный капитал. На чем основано подразделение класса капиталистов на эти различные категории, каковы взаимоотношения между ними и каким путем присваивают они создаваемую наемными рабочими прибавочную стоимость — эти вопросы мы будем рассматривать во втором разделе настоящей главы.

Если не соответствует действительности предположение о том, что класс капиталистов представляет собою нечто абсолютно единое, то неверно также и то, что все капиталисты в целом являются единственными собственниками всех средств производства. Правда, капиталистическое общество было бы вполне мыслимо и в том случае, если бы не существовало никаких других классов, кроме рабочих и капиталистов. Однако в действительности капитализм получил в наследство от феодального строя особый класс собственников, занимаю- щий свое особое место во всем хозяйстве общества. Это — класс землевладельцев, который не принимает никакого — ни прямого, ни косвенного-участия в производстве и получает доход посредством сдачи своей земли в аренду капиталистам. В третьем разделе этой главы мы и рассмотрим положение этого класса в капиталистическом обществе и отношения между ним и классом капиталистов.

Итак, вопрос о распределении прибавочной стоимости мы рассматриваем в следующем последовательном порядке: 1) Сперва предполагаем, что есть только один класс собственников средств производства- капиталисты и что все капиталисты вкладывают свой капитал в производство. 2) Затем уже рассматриваем распадение класса капиталистов на особые группы промышленных, торговых и ссудных капиталистов. 3) Наконец, включаем в круг нашего рассмотрения класс землевладельцев в качестве особого разряда собственников средств производства.

1. Затраты простого товаропроизводителя и издержки капиталиста

Простой товаропроизводитель, который является в одно и то же время собственником средств производства и рабочим, затрачивает на производство товаров свой собственный труд. В противоположность ему капиталист не затрачивает в производстве свой труд, но лишь обращает имеющиеся у него деньги на покупку средств производства и наем рабочих. Правда, с точки зрения общества дело не изменилось. Товары ведь производятся в действительности не деньгами, израсходованными нашим капиталистом, но по-прежнему трудом, только на этот раз трудом наемных рабочих. Капиталисту, однако, нет никакого дела до этого. Он затрачивает не труд, а капитал; поэтому и получаемый товар является для него лишь результатом затрат его капитала.

2. Норма прибыли

Различное положение в производстве простого товаропроизводителя и капиталиста и различный характер их затрат приводят к тому, что и вопрос о выгодности или невыгодности производства решается неодинаковым образом для них обоих. Простой товаропроизводитель, будь то ремесленник или крестьянин, затрачивает свой труд. Понятно, что и получаемый им доход он будет соизмерять с количеством затраченного им труда.

Получить возможно больший доход на каждый час своего труда — вот то правило, которое руководит им при выборе той или иной отрасли производства.

Иначе смотрит на вещи капиталист. Свой доход — прибавочную стоимость — он получает в результате затраты определенной суммы капитала. Труд затрачивает не он сам, а его рабочие. Поэтому его мало беспокоит вопрос о тем, велик или мал его доход по отношению к затраченному в производстве труду. Ему важно лишь, чтобы этот доход был как можно больше по сравнению с вложенным в предприятие капиталом. Мерилом выгодности производства для него, следовательно, является отношение суммы прибавочной стоимости к сумме затраченного капитала. Это отношение называется нормой прибыли и исчисляется за известный период времени, напр, за год.

Норму прибыли не следует смешивать с нормой прибавочной стоимости. Норма прибавочной стоимости есть отношение прибавочной стоимости к одному лишь переменному капиталу и выражает собою степень эксплуатации рабочих. Норма прибыли есть отношение прибавочной стоимости ко всему капиталу (как постоянному, так и переменному), и выражает собою ту степень, в которой возрастает, в результате получения прибавочной стоимости, весь вкладываемый в производство капитал.

3. Перелив капиталов и уравнение норм прибыли

То обстоятельство, что мерилом выгодности производства для капиталистов является высота получаемой ими нормы прибыли, оказывает крупнейшее влияние на товарное производство и обмен. Никто не заставляет каждого отдельного капиталиста вкладывать свой капитал в ту или иную отрасль. Выбор сферы для приложения капитала является его частным делом и решается исключительно в зависимости от той нормы прибыли, которую сулит производство того или иного товара. «Капитал, — говорит один автор (подразумевая под капиталом капиталиста), — боится отсутствия прибыли или слишком маленькой прибыли, как природа боится пустоты. Но, раз имеется в наличности достаточная прибыль, капитал становится смелым. Обеспечьте 10 %, и капитал согласен на всякое применение; при 20 % он становится оживленным; при 60 % положительно готов сломать себе голову; при 100 % он попирает ногами все человеческие законы; при 300 % нет такого преступления, на которое он не рискнул бы, хотя бы под страхом виселицы».

Стремясь к получению наибольшей прибыли, капиталист с охотой оставит одну отрасль производства для другой, если только в последней норма прибыли выше. Поэтому если норма прибыли станет неодинаковой в различных отраслях производства, то капиталисты будут извлекать свои капиталы из тех отраслей, в которых уровень ее низок, и вкладывать их в отрасли, в которых она достигает наибольшей величины. К какому же результату должен привести этот перелив капиталов из одних отраслей производства в другие?

Допустим, что цена ситца стоит очень высоко, так что хлопчатобумажный фабрикант получает высокую норму прибыли, цена же железа и прибыль железозаводчика, напротив, низки. Такое положение вещей приведет к тому, что железозаводчики станут сокращать свое производство и переносить капиталы в хлопчатобумажную промышленность. Производство железа будет падать, производство ситца- расти. Но это приведет к изменению цен обоих товаров. Раз предложение железа на рынке уменьшается, а спрос на него остается тем же самым, то цена железа повысится. Напротив, цена ситца, которого выбрасывается на рынок значительно больше прежнего, понизится. Повышение цены железа повысит норму прибыли железозаводчиков, понижение же цены ситца уменьшит норму прибыли хлопчатобумажных фабрикантов. Таким образом нормы прибыли в обеих отраслях будут все больше и больше сближаться друг с другом. Это будет продолжаться до тех пор, пока не установится равная для них обеих норма прибыли, при которой капиталисты ни одной из этих отраслей не будут заинтересованы в переброске своих капиталов в другую отрасль.

Итак, мы видим, что неравенство норм прибыли не может быть длительным явлением. Это неравенство необходимо приводит к переливу капитала из одних отраслей в другие. Результатом же такого перелива является рост предложения и падение цен одних товаров, сокращение предложения и рост цен других товаров, так что в конце концов устанавливается равная норма прибыли в различных отраслях производства. Следовательно, в среднем товары продаются по таким ценам, которые дают капиталистам различных отраслей одинаковый процент прибыли на их капитал.

При наличии известных условий равная норма прибыли может явиться результатом обмена товаров по стоимости.

Допустим, что все издержки капиталистов сводятся только к оплате рабочих. Тогда при одинаковой норме эксплуатации рабочих в различных отраслях производства капиталисты, обменивая товары по стоимости, получат равную норму прибыли на свой капитал. Предположим, напр., что капиталисты двух отраслей производства затрачивают по 1.000.000 руб. капитала, который целиком сводится к переменному капиталу и расходуется на выдачу заработной платы рабочим, и что норма прибавочной стоимости составляет 50 %. В таком случае каждый из них ж лучит по 500.000 руб. прибавочной стоимости при капитале в 1.000.000 руб., т. е. норма прибыли будет также равняться 50 % и, следовательно, будет одинаковой в обеих отраслях.

В действительности, однако, капиталисты только часть своего капитала затрачивают на наем рабочих, другую же часть расходуют на покупку сырья, топлива, оборудования и т. д., иначе говоря, вкладывают ее в качестве постоянного капитала. Постоянный капитал тратится на средства производства, которые, как нам известно, не создают прибавочной стоимости. Благодаря затратам на средства производства, сумма всего капитала должна быть больше, чем сумма затрат на наем рабочих. Пусть, напр., оба наши капиталиста к 1.000.000 руб. прибавляют еще по 1.000.000, так что весь капитал достигает 2.000.000 руб. Между тем раз число рабочих и норма их эксплуатации не изменяются, то и сумма прибавочной стоимости останется без изменения. Но норма прибыли есть ведь отношение прибавочной стоимости ко всему капиталу, т. е. должна уменьшиться.

В этом примере, благодаря включению постоянного капитала, норма прибыли оказалась меньше, чем в предыдущем. Но так как к 1.000.000 руб. переменного капитала добавлена одинаковая в обоих случаях сумма постоянного, то и это понижение одинаково касается капиталистов обеих отраслей. В результате они по-прежнему будут получать равную (хотя и иную по величине) норму прибыли от продажи своих товаров по их стоимости.

Соотношение между постоянным капиталом и переменным называется органическим составом или органическим строением капитала. В нашем примере предполагалось, что в различных отраслях производства органический состав капитала одинаков. При этом условии обмен товаров по стоимости сопровождался равенством норм прибыли.

Но на самом деле органический состав капитала неодинаков в различных отраслях производства. Прежде всего различна стоимость материалов, обрабатываемых рабочими. Медь стоит дороже железа, а золото дороже меди. А если материалы стоят дороже, то на каждый рубль заработной платы будет приходиться большая сумма затрат на материалы, чем в том случае, когда последние дешевы.

Еще большую роль играет различие в стоимости оборудования. В одних отраслях применяется много дорогих машин, тогда как в других требуются лишь простые и дешевые орудия. В Соединенных Штатах, напр., в 1905 г. на каждый рубль заработной платы приходилось различного оборудования: в производстве мехов -1,7 руб., ювелирных изделий -3,16 руб., шерстяных товаров — 5 руб., железа и стали — 7 руб., каменного угля -10 руб., свинца -12 руб.

Итак, в различных отраслях производства стоимость средств производства находится в неодинаковом отношении к стоимости рабочей силы, т. е. органический состав капитала различен.

Но в таком случае и нормы прибыли должны были бы быть неодинаковыми в различных отраслях.

Это означает, что неодинаковый органический состав капитала должен был бы приводить при обмене товаров по стоимости к неодинаковым нормам прибыли в различных отраслях производства.

Если товары обмениваются по стоимости, то не может быть равной нормы прибыли. Но ведь нам известно, что нормы прибыли в различных отраслях необходимо стремятся к равенству и что только при равенстве их капиталистическое хозяйство приходит в равновесие. Выходит, по-видимому, что товары в капиталистическом обществе должны продаваться не по их стоимости, так как только в таком случае может установиться равная норма прибыли.

Закон равенства прибылей и закон стоимости

В течение всех предшествующих глав мы имели дело с законом стоимости как с регулятором товарного хозяйства. На основе теории стоимости мы выяснили источник прибавочной стоимости п установили величину ее. На основе закона стоимости же мы пришли и к понятию нормы прибыли. Ведь норма прибыли есть отношение прибавочной стоимости к сумме стоимости средств производства и рабочей силы. До сих пор все шло гладко, и мы не наталкивались ни на какие противоречия. Но далее нам пришлось установить, что распределение капиталов между различными отраслями производства зависит от уровня нормы прибыли в них и что это обстоятельство приводит к установлению равной нормы прибыли. Между тем оказалось, что обмен товаров по стоимости не соединим с равенством прибылей в различных отраслях производства. Выходит как будто, что закон стоимости оказывается неприменимым к капиталистическому хозяйству, ибо он противоречит закону равенства прибылей. Но если мы откажемся от закона стоимости, то рушится и все то, к чему мы пришли на его основе. Мы лишимся возможности объяснить, чем регулируется обмен товаров, а с ним и все хозяйство общества. Станет бессодержательным и самое понятие нормы прибыли, так как нельзя будет установить, почему она равняется, напр., 10, а не 100 или 200 %.

Итак, мы попали в тупик. Или нужно оставаться на почве закона стоимости, но тогда мы, по-видимому, наперекор фактам должны отрицать равенство норм прибыли. Или же мы признаем равенство прибылей на одинаковые капиталы, но тогда вынуждены отказаться от закона стоимости, а тем самым превратить в бессмыслицу самое понятие нормы прибыли и лишиться всякого представления о регуляторе капиталистического хозяйства. Получается, как в известной сказке: «пойдешь направо — коня потеряешь, пойдешь налево-голову сломаешь». Присмотримся же поближе к делу и подумаем, нет ли какого-нибудь выхода из того тупика, в котором мы очутились.

24. Превращение стоимостей в цены производства

1. Средняя норма прибыли

Допустим для простоты, что во всем обществе встречается только двоякого рода органический состав капитала: в одних отраслях производства на каждый рубль переменного капитала приходится 2 рубля постоянного, в других же — 4 рубля, т. е. состав капитала выше.

Предположим, далее, что как в отраслях с низким, так и в отраслях с высоким составом капитала занято по 20.000 рабочих, причем каждый рабочий создает ежегодно стоимость в 2.000 руб., а получает заработной платы — 1.000 руб. Короче говоря, каждый рабочий создает прибавочную стоимость в (2.000 — 1.000) = 1.000 руб. В таком случае мы получим следующее положение вещей:

I. В отраслях с низким органическим составом капитала.

Переменный капитал = 20 млн. руб.

Прибавочная стоимость =1.000 р. х 20000 (рабочих)=20 млн. руб.

Постоянный капитал =20 млн.р.(переменного капитала) х 2=40 млн. руб.

Стоимость продуктов=40 млн. +20 млн. +20 млн. =80 млн. руб.

II. В отраслях с высоким органическим составом капитала.

Переменный капитал = 20 млн. руб.

Прибавочная стоимость = 20 млн. руб.

Постоянный капитал =10 млн. р. (переменного капитала) х 4=80 млн. р.

Стоимость продуктов = 80 млн. + 20 млн. +20 млн. = 120 млн. р.

Если бы в каждой отрасли капиталисты получали доход, равный сумме прибавочной стоимости, создаваемой их собственными рабочими, то норма прибыли составляла бы в отраслях первого рода — 33 %, а в отраслях второго рода — 20 %.

Но ведь нам известно, что неравенство норм прибыли не может существовать длительно. Если в отраслях с низким органическим составом капитала норма прибыли будет выше, то капиталы будут приливать сюда, уходя из отраслей с высоким органическим составом, и это будет происходить до тех пор, пока нормы прибыли не уравняются. Но на каком же уровне установится эта равная для обеих групп отраслей норма прибыли?

Если мы будем рассматривать всех капиталистов вместе взятых, то доход их во всяком случае сводится к прибавочной стоимости, создаваемой рабьим классом, как бы ни распределяли они ее между собою. Следовательно, уравнение норм прибыли может заключаться только в том, что вся создаваемая в обществе прибавочная стоимость распределяется между капиталистами различных отраслей производства равномерно, т. е. в соответствии с величиной капитала, применяемого в каждой отрасли. Значит, равная или общая для всех отраслей норма прибыли есть не что иное как отношение всей создаваемой в обществе прибавочной стоимости к сумме всего общественного капитала. В нашим примере вся прибавочная стоимость составляет 20 млн. руб. + 20 млн. руб. = 40 млн. руб., а общественный капитал равняется 40 млн. + 20 млн. (капитал первых отраслей) + 80 млн. + 20 млн. (капитал вторых отраслей) = 160 млн. руб. Общая для всех отраслей норма прибыли будет таким образом = 25 %. Как видим, эта норма представляет собою нечто среднее между теми нормами, которые получались бы, если бы капиталисты каждой отрасли получали прибавочную стоимость, создаваемую рабочими этой именно отрасли (в нашем примере — 20 и 33 %). Поэтому она называется средней нормой прибыли.

Следует иметь в виду, что эту среднюю норму нельзя определить как среднюю величину из двух отдельных (или, как говорят, индивидуальных) норм прибыли. Такая средняя составила бы в нашем примере 26,5 %, тогда как действительная средняя норма прибыли будет только 25 %. Складывая отдельные нормы прибыли и деля их потом пополам, мы как бы придаем одинаковое значение обеим индивидуальным нормам. Между тем нормы эти имеют неодинаковое значение, так как относятся к различному по величине капиталу. Норма 20 % относится к капиталу в 100 млн. руб., норма же 33 % — к меньшему капиталу, к 60 млн. руб. Ясно поэтому, что и общая или средняя норма прибыли должна быть ближе к 20 %, чем к 33 %, а не может лежать как раз посередине между ними.

2. Цены производства

Мы пришли к выводу, что во всех отраслях производства норма прибыли составляет 25 %. Если на каждую сотню рублей капитала капиталисты получают 25 рублей прибыли, то на 60 млн. руб. капитала в отраслях с низким органическим составом его они должны получить 15 млн. руб. прибыли, а на 100 млн. руб. капитала в отраслях с высоким его составом — 25 млн. руб. прибыли.

Сумма постоянного и переменного капитала, израсходованного на производство товаров называется издержками производства. Средние цены товаров в капиталистическом обществе должны быть, как мы видим, равны издержкам производства плюс средняя прибыль. Такие цены называются ценами производства. Нетрудно видеть, что цены производства отдельных товаров не совпадают с меновой стоимостью их.

Меновая стоимость товаров равняется издержкам производства плюс та прибавочная стоимость, которая создается в производстве данных товаров. Цена производства же равняется издержкам производства плюс та доля всей создаваемой в обществе прибавочной стоимости, которая при дележе последней приходится на имеющийся в данной отрасли капитал.

Таким образом, так как прибавочная стоимость не закрепляется за каждой отдельной отраслью производства, но распределяется поровну между капиталами различных отраслей, то средние цены товаров отклоняются от их стоимости. Равномерное распределение прибавочной стоимости, т. е. превращение ее в среднюю прибыль, приводит к тому, что обмен по стоимости сменяется обменом по ценам производства. Как же отклоняются цены производства товаров от их меновой стоимости?

Цены производства товаров, производимых в отраслях с низким органическим составом капитала, ниже стоимости, цены же производства товаров, производимых в отраслях с высоким составом капитала, выше стоимости. Отклонения цен от стоимостей вверх уравновешиваются отклонениями вниз, так что в общем итоге сумма цен производства всех товаров вместе взятых равняется сумме их стоимостей.

25. Трудовая стоимость — основа цен производства

Итак, мы пришли к выводу, что цены производства всех тех товаров, органический состав капитала в производстве которых выше или ниже среднего, отклоняются от стоимости этих товаров.

Правда, мы и раньше при рассмотрении простого товарного хозяйства имели дело с отклонениями цен от стоимости. Но там эти отклонения сводились к кратковременным колебаниям рыночных цен вокруг среднего уровня, средний же уровень цен товаров соответствовал их трудовой стоимости. Между тем теперь, по отношению к капиталистическому хозяйству, мы узнаем, что сам средний уровень, вокруг которого колеблются рыночные цены, не соответствует стоимости. Цены производства — это ведь средние цены товаров, такие цены, при которых устанавливается равновесие в капиталистическом хозяйстве. Если и они не соответствуют количеству общественного труда, затрачиваемого на производство товаров, то не значит ли это, что теория трудовой стоимости оказывается вообще неприменимой к капиталистическому обществу?

1. Качественная сторона обмена

Более внимательное размышление над этим вопросом показывает, однако, что это не так. Прежде всего ясно, что изменение тех пропорций, в которых товары обмениваются друг на друга, не меняет еще качественной стороны обмена, его общественной природы. Хотя капиталистам товары и кажутся продуктами их капитала, в действительности они по-прежнему являются продуктами общественного труда. Поэтому и обмен по своей природе остается ничем иным как формой связи различных звеньев совокупного общественного труда. Он является лишь особым историческим способом сочетания и объединения в одно общественное целое различных видов человеческого труда, — способом, необходимым для общества, состоящего из массы независимых, частных производителей. Таким образом качественная сторона теории стоимости во всяком случае относится как к простому товарному, так и к капиталистическому хозяйству. И капиталистическое общество может быть правильно понято только в том случае, если мы знаем, что «обмен продуктов как товаров представляет определенный метод обмена труда, зависимости труда одного от труда другого» (Маркс).

Но и количественная сторона теории трудовой стоимости не отпадает из-за того, что обмен происходит не по стоимостям, а по ценам производства. Теория эта утверждает, что средний уровень цен товаров определяется их трудовой стоимостью, но ведь эта зависимость может быть более и менее непосредственной. Наиболее непосредственный характер связи между средней ценой и стоимостью имеет место в простом товарном хозяйстве. Здесь средняя цена, непосредственно соответствует трудовой стоимости, прямо пропорциональна количеству затраченного на производство товаров общественного труда. Иначе обстоит дело в капиталистическим хозяйстве. Средняя цена — цена производства — не соответствует здесь непосредственно трудовой стоимости, не является прямо пропорциональной количеству труда, затраченного на производство каждого отдельного товара. Но это еще не дает нам права говорить о недействительности закона трудовой стоимости при капитализме. Ведь отсутствие непосредственной зависимости цены от стоимости не означает еще отсутствия всякой зависимости между ними. Средняя цена может определяться трудом, но только более косвенным образом.

Так оно и есть в действительности. Цены производства отклоняются от стоимости, вследствие того, что различные нормы прибыли уравниваются в одну среднюю норму. Но чем определяется средняя норма прибыли? Мы видели, что она представляет собою не что иное как отношение всей общественной прибавочной стоимости ко всему общественному капиталу. Значит, сама средняя норма прибыли, благодаря наличию которой цены производства отклоняются от стоимости, определяется трудовой стоимостью (прибавочной стоимостью- с одной стороны, стоимостью средств производства и рабочей силы — с другой). Но раз средняя норма прибыли определяется стоимостью, то значит и цена производства (которая равняется стоимости средств производства и рабочей силы плюс средняя прибыль) определяется стоимостью. Выходит, таким образом, что уровень цен производства может быть объяснен только на основе трудовой стоимости. Только зная стоимость всех товаров, мы можем определить среднюю норму прибыли и цену производства каждого товара. Следовательно, и при капитализме средние цены товаров определяются трудовой стоимостью их, но только не непосредственно, а через посредство средней нормы прибыли. В простом товарном хозяйстве меновые отношения двух товаров между собою определяются трудовой стоимостью только этих двух товаров, в капиталистическом же хозяйстве она определяются трудовой стоимостью всех товаров (так как средняя норма прибыли зависит от совокупной стоимости товаров). Иными словами, закон, трудовой стоимости при капитализме не отменяется, но лишь видоизменяет свое действие, он усложняется, но не исчезает.

В теории прибавочной стоимости мы выяснили противоположность интересов рабочих и капиталистов. Но если бы капиталисты каждой отрасли производства получали именно ту прибавочную стоимость, которая создается их рабочими, то эта противоположность ограничивалась бы рамками каждой отдельной отрасли. Однако теперь нам известно, что прибавочная стоимость не присваивается капиталистами каждой отдельной отрасли обособленно от всех остальных, но распределяется равномерно между капиталистами различных отраслей. Поэтому-то капиталисты каждой отрасли заинтересованы в эксплуатации не только собственных, но и чужих рабочих, ибо «прибыль обусловливается общей эксплуатацией труда всем капиталом, т. е. всеми его сотоварищами-капиталистами» (Маркс). В теории цен производства, следовательно, мы получаем, по выражению Маркса, «математически точное объяснение того, почему капиталисты, обнаруживая столь мало братских чувств при взаимной конкуренции друг с другом, составляют в то же время поистине масонское братство в борьбе с рабочим классом как целым». Несмотря на принадлежность капиталистов к различным отраслям производства, все они связаны классовым единством и действительно противостоят рабочим как единое целое. Капиталистическая эксплуатация есть эксплуатация рабочего класса классом капиталистов.

Но если углубленный анализ показывает, что под формой цен производства скрывается эксплуатация рабочего класса классом капиталистов, то на поверхности явлений, дело принимает совсем иной вид. Капиталисты отдельных отраслей получают прибыль не пропорционально количеству нанятых ими рабочих, но пропорционально сумме вложенного ими капитала. Одинаковый капитал (напр. 1.000.000 руб.) приносит одинаковую прибыль (напр. 200.000 руб.), независимо от того, высок или низок органический состав его, т. е. мало или много рабочих им используется. Из этого нетрудно сделать вывод, что прибыль вообще не является продуктом эксплуатации рабочих, но представляет собою порождение капитала самого по себе. Раз капитал везде приносит определенную и равную норму прибыли [напр. 20 %), то, по-видимому, это присуще ему по природе. И капиталисты, заинтересованные в том, чтобы истинная природа прибыли была скрыта от нескромных взоров, охотно придерживаются этих фетишистических представлений. Средства производства, по их мнению, так же создают прибыль, как труд рабочих производит средства существования последних. Тем самым из выражения определенных общественных отношений людей — капиталистических отношений — прибыль превращается в свойство вещей самих по себе.

26. Тенденция средней нормы прибыли к понижению

Органический состав капитала в обществе изменяется с изменением техники производства и производительности труда.

По мере того, как развивается техника и растет производительность труда, на каждый час живого труда приходится все больше и больше мертвого, т. е. заключенного в различных средствах производства. Происходит это потому, что рабочий приводит в движение значительно большее количество машин и перерабатывает большую массу сырья, чем прежде. Так, напр., в Соединенных Штатах число лошадиных сил, приводившихся в движение одним рабочим, в 1869 г. в среднем немногим превосходило 1, а в 1923 г. составляло уже около 4. Правда, сами орудия и сырье с течением времени удешевляются, так что увеличение количества их, приходящегося на каждого рабочего, не означает такого же увеличения суммы их стоимости. Тем не медее благодаря техническому прогрессу масса средств производства растет настолько сильно, что перевешивает уменьшение стоимости каждой единицы их. В результате и органический состав капитала растет.

Так если в 1849 г. на каждый доллар переменного капитала приходилось 2,2 доллара постоянного, то в 1914 г. эта сумма составляла уже 5,6 доллара.

Средства производства, как нам известно, не создают прибавочной стоимости. Сумма всей создаваемой в обществе прибавочной стоимости зависит от величины переменного капитала и от нормы прибавочной стоимости, но не от величины постоянного капитала. Если, напр., переменный капитал составляет 1.000 млн. руб., а норма эксплуатации равняется 100 %, то сумма прибавочной стоимости составит 1.000 млн. руб., независимо от того, будет ли при этом постоянный капитал равняться 1.000, 5.000 или 10.000 млн. руб. Чем больше постоянный капитал, тем больше будет и общая сумма капитала, тем меньшую, следовательно, долю составит по отношению к нему сумма прибавочной стоимости. Иначе говоря, чем выше органический состав капитала, тем ниже должна быть норма прибыли. Значит, повышение органического состава общественного капитала обусловливает понижение средней нормы прибыли.

Следует, конечно, иметь в виду, что понижение нормы прибыли не означает еще уменьшения абсолютной суммы прибыли. Раз число рабочих растет и переменный капитал увеличивается, то будет расти и сумма прибавочной стоимости или прибыли; тем не менее норма прибыли будет падать вследствие еще более быстрого роста постоянного капитала.

Однако повышенная прибыль получается только до тех пор, пока более высокий состав капитала остается уделом лишь отдельных предприятий. Конкуренция заставляет каждого капиталиста стремиться опередить своих соперников. В результате этого повышение органического состава капитала захватывает в конце концов целую отрасль производства, т. е. растет средний состав капитала, являющийся при данных условиях нормальным для производства того или иного товара. Но вместе с тем изменяется количество труда, общественно-необходимого для производства этого товара, и падает цена его, а с нею и прибыль, которая теперь начинает составлять меньший процент на капитал, чем прежде. Итак, понижение нормы прибыли в целых отраслях производства и средней нормы прибыли во всем обществе является конечным результатом стремления отдельных капиталистов к повышению своей индивидуальной нормы прибыли. Это понижение наступает только тогда, когда рост органического состава индивидуальных капиталов приводит к повышению состава общественного капитала в целом.

27. Распадение пробыли на промышленную и торговую

1. Кругооборот капитала. Период производства и период обращения

В течение своего кругооборота капитал, как нам уже известно, проходит через ряд ступеней, или стадий. Первоначально капитал находится в руках капиталиста в форме денег.

Затрачивая этот капитал на производство, капиталист покупает на него средства производства и рабочую силу. Наконец, когда процесс производства закончен и прибавочная стоимость воплощена в определенном продукте, капитал находится в руках нашего капиталиста в виде готовых товаров, которые он стремится сбыть, т. е. обменять на деньги, что бы затем вновь затратить последние на производство. Капитал таким образом в своем кругообороте принимает следующие три формы: денежный капитал, производительный капитал, товарный капитал.

Превращение денежного капитала в производительный не представляет обычно никаких затруднений для капиталиста. Имея деньги — этот всеобщий товар, способный непосредственно и без ограничений обмениваться на все остальные товары, — он легко может приобрести необходимые средства производства и нанять рабочих. Не так просто обстоит дело с превращением товарного капитала в денежный. Не говоря уже о том, что произведенный товар нужно для его доставки потребителю перевезти с места на место (притом часто на отдаленный рынок), самый сбыт, т. е. продажа товара, нахождение покупателя для него, требует известного периода времени… Только тогда, когда это время истекло и товар продан, первоначально затраченный денежный капитал возвращается к капиталисту вместе с прибылью на него, и только тогда становится возможным вновь затратить его на производство. Полный оборот капитала складывается таким образом из двух частей: периода производства, когда капитал находится в сфере производства, и периода обращения, продолжающегося до тех пор, пока вышедший из производства капитал не превратится вновь в производительный. Если допустить, что вырученные от продажи товаров деньги затрачиваются на покупку средств производства и рабочей силы немедленно, то период обращения сведется к тому времени, которое требуется для сбыта (или, как говорят, реализации) товаров, т. е. для обмена их на деньги.

2. Капитал, необходимый для обращения

В предыдущих параграфах мы предполагали, что превращение денег в товары и товаров в деньги происходит немедленно. Если бы дело обстояло таким образом, то капиталисты могли бы весь свой капитал вкладывать в производство, т. е. на всю сумму имеющегося у них капитала приобретать средства производства и рабочую силу. Но теперь мы выяснили, что по окончании процесса производства должен протечь известный период времени, прежде чем капиталисты получат вновь свой капитал в свободной денежной форме. В течение того времени, которое занимает обращение товаров, капитал находится в виде товарного капитала и не может быть затрачен на производство. Значит, капиталист не в состоянии вложить весь свой капитал в производство, но должен часть его держать в запасе, затрачивая эту часть на производство в течение того периода времени, когда готовые товары ожидают своего сбыта на рынке.

Допустим, напр., что период производства товаров продолжается 9 месяцев, а период обращения их, т. е. время, которое проходит до обмена их на деньги, — 3 месяца. Если при этом на производство (т. е. на покупку сырья, материалов и т. д. и оплату рабочих) тратится ежемесячно по 100.000 руб., то весь капитал должен быть равен 1.200.000 руб. В самом деле, предположим, что капиталист организовал, предприятие, имея всего 900.000 руб. капитала. Затрачивая по 100.000 руб. ежемесячно, он к концу 9 месяцев израсходует весь свой капитал и получит готовые товары. Но так как он должен в течение 3 месяцев ждать их сбыта, то он был бы вынужден приостановить на это время производство в своем предприятии. Ясно, что это очень невыгодно, так как здания и машины стоят и изнашиваются без пользы, а стоимость их не переносится на новые продукты, а просто утрачивается. Поэтому организовывать предприятие такой величины станет только тот капиталист, у которого имеется капитала не на 900.000 руб., а на 1.200.000 руб. Затратив в течение первых 9 месяцев 900.000 руб., он потом может ждать 3 месяца сбыта товаров, так как имеет еще 300.000 руб., которые и будут вложены в предприятие и обеспечат производство на эти 3 месяца.

Мы видим, что непрерывность производства обеспечивается только благодаря наличию добавочного капитала по сравнению с тем, который был бы необходим в случае немедленного сбыта товаров. В нашем примере при отсутствии 3-месячного периода обращения капиталисту достаточно было бы иметь 900.000 руб., благодаря же наличию этого периода ему приходится довести свой капитал до 1.200.000 руб., т. е. ему нужно иметь добавочных 300.000 руб. Следовательно, наличие, наряду с периодом производства, особого периода обращения увеличивает сумму капитала, необходимого для ведения предприятия.

Кроме добавочного капитала, необходимого просто благодаря тому, что между моментом окончания производства и моментом сбыта товаров проходит известный промежуток времени, обращение товаров требует еще особых затрат капитала. Для того, чтобы держать и сбывать товарные запасы, нужно иметь товарные склады, магазины, конторы и т. д. и располагать известным штатом торговых служащих — упаковщиков, приказчиков, счетоводов, конторщиков, кассиров и т. д. Все это требует добавочных затрат капитала. Если допустить, что для того, чтобы сбыть в год товаров на 900.000 руб., нужно ежегодно расходовать в виде всякого рода торговых издержек 100 000 руб., то общая сумма добавочного капитала, необходимого для обслуживания обращения товаров, составит в нашем примере уже не 300.000 р., а 400.000 руб.

3. Торговый капитал

Выше мы предположили, что сами промышленники сбывают свои товары потребителям их. Однако это вовсе не обязательно. Вместо того чтобы объединять в своем лице производство товаров и торговлю ими, фабриканты могут ограничиваться одним только производством, предоставляя сбыт товаров особой категории капиталистов, ограничивающихся, в свою очередь, только этой функцией. Так оно и есть в действительности. Между фабрикантами и окончательными потребителями вклинивается целый ряд посредников. Выходя с фабрики, товар переходит к оптовому торговцу, от него к розничному, и только от последнего попадает к настоящему потребителю. Класс капиталистов делится таким образом на особые группы промышленных и торговых капиталистов. Капитал, которым оперируют торговые капиталисты, называется торговым капиталом.

Как же складывается положение вещей при наличии торгового капитала? Наш фабрикант будет теперь заниматься исключительно производством. Затратив в течение 9 месяцев на производство 900.000 р., он затем продаст товары купцу, т. е. превратит свой капитал в денежный, и, следовательно, будет иметь необходимые средства для дальнейшего продолжения производства. Купец же (мы для простоты предполагаем здесь, что оптовый и розничный торговец в одном лице), затратив капитал на покупку товаров у фабриканта Иванова, через 3 месяца продаст эти товары потребителям и полученные обратно деньги может снова использовать для покупки товаров у фабриканта Петрова. Его капитал таким образом постоянно находится в сфере обращения и воплощается в известной массе товаров.

Следовательно, торговый капитал представляет собою не что иное как капитал, обслуживающий обращение товаров, "с той только разницей, что функция эта является теперь не побочной операцией производителя, а исключительной операцией особого рода капиталистов, торговцев товарами" (Маркс).

4. Торговая прибыль

Ни одна категория капиталистов не станет длительно затрачивать своего капитала на ведение таких предприятий, которые не приносят средней нормы прибыли. Это относится в равной мере как к промышленным капиталистам, так и к торговым. Если бы торговля не давала средней прибыли, то в нее не вкладывался бы капитал. Раз на нее затрачивается капитал, то, значит, торговцы каким-то образом получают на него такую же прибыль, как и промышленники. Эта прибыль, получаемая владельцами торгового капитала, называется торговой прибылью. Каков же источник торговой прибыли, и отчего зависит величина ее?

Для ответа на этот вопрос представим себе опять, что торговля еще не обособилась от промышленности и что сами фабриканты обладают капиталом, необходимым для обращения своих товаров. Возьмем прежний пример: 3 млн. руб. вкладываются ими в производство, 1 млн. руб. обслуживает обращение. Мы знаем, что прибавочная стоимость создается в производстве и что сумма ее зависит от числа наемных рабочих и степени их эксплуатации, иначе говоря, от величины переменного капитала и нормы прибавочной стоимости, Допустим, что из 3 млн. руб. занятого в производстве капитала 2 млн. руб. приходится на постоянный капитал, а 1 млн. руб. — на переменный, и что норма прибавочной стоимости равняется 100 %. В таком случае сумма прибавочной стоимости составит 1 млн. руб. Какова же будет средняя норма прибыли? Если бы весь капитал сводился к производительному, то норма прибыли равнялась бы 33 %. Но кроме производительного капитала есть еще 1 млн. руб. капитала, обслуживающего обращение. Хотя этот капитал и не имеет отношения к производству вообще, а следовательно, и к производству прибавочной стоимости, но для капиталистов одна сотня рублей так же хороша, как и другая. Прибыль поэтому будет рассчитываться на весь капитал, т. е. на 4 млн. руб., и составит- 25 %.

Дело по существу не меняется от того, что капитал, обслуживающий обращение, обособляется от производительного и становится собственностью особой группы капиталистов, т. е. превращается в торговый капитал. Прибавочная стоимость, создаваемая наемными рабочими, распределяется равномерно между промышленными и торговыми капиталистами. Средняя норма прибыли составит по-прежнему 25 %. Но если раньше вся сумма прибыли в целом получалась одной и той же категорией капиталистов, то теперь промышленные капиталисты получат прибыль в 25 % только на капитал в 3 млн. руб.,- что составит 760.000 руб., остальную же сумму прибыли — 250.000 руб. получат торговые капиталисты в качестве 25 % на свой 1 млн. руб. капитала. Как те, так и другие получают одинаковую норму прибыли на свой капитал, общая же сумма прибыли распадается на две части — промышленную и торговую прибыль. Итак, источником как промышленной, так и торговой прибыли является прибавочная стоимость, создаваемая наемными рабочими, а средняя норма прибыли определяется отношением суммы прибавочной стоимости к общей сумме промышленного и торгового капитала.

Часть прибавочной стоимости, создаваемой его наемными рабочими, промышленный капиталист отдает торговому. Но происходит это, конечно, не в такой форме, что фабрикант и купец объединяются для сбыта товаров и планомерно распределяют прибыль между собою. Как фабрикант, так и купец получает свою прибыль за счет разницы между ценами продаваемых им товаров и его собственными издержками. Но окончательная цена товара, та цена, по которой он продается потребителю, не может быть выше цены производства. Поэтому дело происходит следующим образом. Фабрикант продает купцу товары выше издержек производства, но ниже цены производства. Фабричная цена равняется издержкам производства плюс промышленная прибыль. Купец же продает эти товары потребителю по цене производства, которая равняется издержкам производства плюс промышленная прибыль плюс торговая прибыль.

Необходимость, кроме капитала, занятого в производстве, еще особого капитала, обслуживающего обращение, влияет понижающим образом на среднюю норму прибыли. Как мы видели в приведенном выше примере, при отсутствии капитала, занятого в обращении, средняя норма прибыли составляла бы 33 %. благодаря же наличию такого капитала она опускается до 25 %. Если бы выделение капитала, обслуживающего обращение, в особый торговый капитал не изменяло продолжительности периода обращения товаров, то норма прибыли оказалась бы на таком же уровне. Однако занятие торговлей в качестве специальной профессии позволяет капиталистам лучше знакомиться с положением и потребностями рынка, а потому быстрее сбывать товары. Но раз период обращения сокращается, то нужно и меньше капитала для обслуживания обращения, а потому средняя норма прибыли будет выше. Кроме того отделение торговли от промышленности дает возможность концентрировать торговые операции и тем самым сократить торговые издержки, что также уменьшает сумму капитала, занятого в сфере обращения. Итак, обособление капитала в сфере обращения от капитала в сфере производства в качестве особого торгового капитала приводит для всего класса капиталистов к экономии на сумме капитала, обслуживающего обращение, и, следовательно, к повышению средней нормы прибыли.

28. Распадение прибыли на процент и предпринимательский доход

1. Высвобождение денежного капитала

Если бы деньги, вырученные от продажи товаров, капиталисты немедленно затрачивали на покупку сырья, топлива, машин и т. д., то у них никогда не оказывался бы свободный денежный капитал.

На самом деле, однако, часть денег не вкладывается сразу в предприятие, но оседает в свободном виде в кассах капиталистов. Происходит это в силу ряда причин. Прежде всего сроки закупки сырых и вспомогательных материалов часто не совпадают со сроками продажи готовых товаров. Период реализации (сбыта) очень многих сырых материалов связан с, естественными условиями. Так, напр., растительное сырье- хлопок, лен, пенька и т. п. — в основной своей массе сбывается после того, как заканчивается сбор урожая. Подобным же образом обстоит дело с хлебом для мукомольной промышленности, картофелем — для винокуренной и крахмале паточной, свеклой — для сахарных заводов и т. д. Но и сбыт животного сырья — шерсти, кож, шкур и т. п. — приурочивается к определенным сезонам, связанным с периодами стрижки овец, убоя скота, охоты и т. д. Благодаря этому, многим отраслям промышленности приходится заготовлять сырье крупными массами в течение сравнительно коротких отрезков времени. Но в таком случае, продавая в течение остальной части года товары, капиталисты ту часть цены этих товаров, которая представляет собою возмещение стоимости сырья, не затрачивают в дело, но она остается у них в виде свободного денежного капитала. Так, напр., если центнер муки стоит 5 руб., из которых 4 руб. возмещают стоимость переработанного при помоле зерна, зерно же владелец мельницы заготовляет осенью, то от продажи каждого центнера муки будет высвобождаться и застревать в ожидании осени в кассе капиталиста 4 руб. в денежной форме.

Но этим еще не исчерпывается выделение свободного денежного капитала. Наряду с суммами, высвобождающимися из-за расхождения сроков сбыта товаров и закупки сырья, значительные суммы денег остаются в руках капиталистов в виде возмещения стоимости изношенного оборудования. Часть постоянного капитала приходится на долю зданий, машин и т. п. предметов, которые изнашиваются лишь постепенно и потому служат в течение ряда периодов производства. Эта часть называется основным капиталом. В противоположность всему остальному капиталу (т. е. переменному капиталу и стоимости сырья и материалов), который целиком потребляется в течение одного производственного периода и называется оборотным капиталом, основной капитал входит в стоимость продуктов лишь частями. Так, напр., если машина стоит 10.000 руб. и снашивается в течение 10 лет, то ежегодно только 1/10 ее стоимости, т. е. 1.000 руб., переносится на стоимость всех произведенных с ее помощью за год продуктов. Но если возмещение стоимости машин, зданий и т. д. капиталист получает по частям при продаже каждой партии товаров, то закупать новые предметы оборудования ему приходится сразу, и притом только тогда, когда старые целиком изношены. Благодаря этому он должен накоплять в денежной форме ту часть вырученного от продажи товаров капитала, которая падает на долю сношенной части основного капитала, — накоплять до тех пор, пока эти деньги не нужно будет обратить на покупку новых частей оборудования. В нашем примере капиталист будет ежегодно откладывать по 1.000 руб. с тем, чтобы по истечении 10 лет купить новую машину[7]).

Наконец, свободный денежный капитал образуется еще в связи с накоплением капитала. Часть прибавочной стоимости капиталисты не употребляют на свои личные нужды, но присоединяют к первоначальному капиталу, т. е. обращают на расширение своих предприятий. Однако предприятия нельзя расширять по произволу. Рост их возможен лишь в определенной пропорции, которая зависит от самой техники производства. Поэтому капиталист не может каждый предназначенный для расширения предприятия рубль немедленно пускать в дело. Он должен в течение некоторого времени накоплять этот добавочный капитал в денежной форме и лишь после того, как последний достигнет определенной величины, может действительно вложить его в предприятие.

2. Ссуда свободного денежного капитала

Мы знаем, что прибавочная стоимость образуется в производстве и зависит от величины производительного капитала, точнее от величины той доли последнего, которая приходится на переменный капитал. Что же касается той части всего капитала, которая лежит в денежной форме, то она участвует только в распределении прибыли, но не в создании ее. Поэтому, чем больше бездеятельного денежного капитала, тем ниже норма прибыли. Но здесь на помощь приходит кредит, который сводит сумму бездеятельного капитала к минимуму.

Деньги, высвобождающиеся при кругообороте капитала, могут не оставаться лежать у капиталиста в виде сокровища. Если у одного капиталиста в данный момент времени образуется свободный денежный капитал, то другой, напротив, в этот же момент может нуждаться в добавочном капитале. Периоды оборота капитала у различных капиталистов и в различных отраслях производства не совпадают друг с другом. Если у одних сырье заготовляется осенью, то у других — весной, если у одних пришла пора заменить старое оборудование новым, то у других новые машины лишь недавно были пущены в ход. Наконец, и расширение предприятий может оказаться в одной отрасли производства выгодным уже тогда, когда накопленная в ней прибыль еще недостаточна для этого. Таким образом, если на одной стороне образуется свободный денежный капитал, то на другой стороне в то же самое время оказывается потребность в добавочном денежном капитале для превращения его в производительный капитал. Тут-то и выступает кредит. Тот капиталист, у которого оказался свободный денежный капитал, кредитует, т. е. ссужает, им того, кто нуждается в добавочном денежном капитале. Благодаря кредиту, таким образом, деньги не залеживаются долго в виде сокровища, но переходят в руки тех, кто пускает их в ход. Праздный денежный капитал превращается в действующий (функционирующий).

Но, чем меньшая часть денег лежит праздно, тем меньше общая сумма денег, необходимых для капиталистического общества, тем меньшая часть капитала всего класса капиталистов существует в форме денег, т. е. в форме непроизводительного капитала. А это оказывает прямое влияние на уровень прибыли, повышая ее. Экономя денежный капитал, кредит повышает общую норму прибыли.

3. Процент на капитал

Отдавая высвобождающейся у них денежный капитал в ссуду, капиталисты делают это, разумеется, не безвозмездно в целях взаимопомощи. Побудительной причиной для отдачи капитала в ссуду служит тот доход, который получается кредитором и который поступает к нему в форме процентов, уплачиваемых должникам. Капитал будет отдан в ссуду в том случае, если он возвратится по истечении ссуды к своему собственнику в приращенном виде. Эта добавочная сумма денег, получаемая кредитором, называется ссудным процентом или просто процентом на капитал. Откуда же она берется?

Денежный капитал, отданный в ссуду, или, как его иначе называют, ссудный капитал переходит из рук кредитора в руки того капиталиста, который намерен производительно использовать его, т. е. употребить его для приобретения нового производительного капитала.

Предположим, напр., что А дал в ссуду в 100.000 руб. сроком на один год, а В из этих 100.000 руб. затратил 80.000 руб. на покупку средств производства (т. е. на постоянный капитал) и 20.000 руб. на наем рабочих (т. е. на переменный капитал). Если предприятие нашего капиталиста относится к числу средних, а средняя норма прибыли составляет 20 %, то по истечении года у Б окажется, кроме 100.000 руб. первоначального капитала, еще 20.000 руб. прибыли. Часть этих 20.000 руб. В и отдает А в качестве процента на ссудный капитал. Таким образом источником процента на капитал являйся та прибавочная стоимость или прибыль, которая созидается в результате производительного применения ссуженного капитала. Та же часть прибыли, которая за вычетом ссудного процента остается в руках капиталиста-предпринимателя, применившего взятый им в ссуду капитал, называется предпринимательским доходом.

Что касается уровня ссудного процента, то он не представляет собою какой-либо определенной доли прибыли, но колеблется в зависимости от спроса и предложения ссудного капитала. Если предложение ссудного капитала значительно, а спрос на него невелик, то уровень процента будет низкий, так что процент будет составлять небольшую часть прибыли. Напротив, при большом спросе и незначительном предложении ссудного капитала процент бывает высок и образует сравнительно крупную часть всей прибыли.

4. Фетишизм ссудного капитала

Если уже превращение прибавочной стоимости в среднюю прибыль затуманивает сущность капиталистических отношений, то в еще большей степени это имеет место благодаря распадению прибыли на предпринимательский доход и процент. Развитие кредита приводит к тому, что значительная группа капиталистов теряет всякую связь с производством и превращается исключительно в ссудных капиталистов или рантье, ограничивающихся отдачей в ссуду принадлежащего им капитала и живущих на получаемые от этого проценты. Все движение капитала для ссудного капиталиста сводится к получению большей суммы денег взамен меньшей, к акту Д-Д1 (где Д1=Д+д), причем совершенно ускользает из внимания тот факт, что основой процента служит производство прибавочной стоимости. «Капитал, — говорит Маркс, — кажется таинственным и самосозидающим источником процента, своего собственного увеличения… В капитале, приносящем проценты, перед нами выступает выработанный в чистом виде этот автоматический фетиш, самовозрастающая стоимость, деньги, высиживающие деньги, и в этой форме он уже не несет на себе никакого следа своего происхождения. Общественное отношение получило законченный вид как отношение некоей вещи, денег, к самой себе… Производить стоимость, приносить процент становится таким же свойством денег, как свойство грушевого дерева приносить груши».

5. Банки как посредники в кредите

Выше мы как бы предполагали, что кредитные отношения имеют место непосредственно между отдельными капиталистами. В действительности, однако, с развитием кредита между кредиторами и должниками становятся особые посредники в лице банков. Привлекая к себе свободные денежные капиталы от одних капиталистов, банки отдают их в ссуду другим. С одной стороны, банки выступают в качестве должников и платят проценты на капитал, с другой стороны, они выступают как кредиторы, получая проценты на ссужаемый капитал. Проценты, взимаемые банками, выше тех процентов, которые они сами платят, разница же между теми и другими образует банковскую прибыль.

Вмешательство банков в кредитные отношения способствует развитию последних. Сосредоточивая у себя огромные суммы ссудного капитала и специализируясь на кредитных операциях, банки легче, чем отдельные капиталисты, могут разместить эти суммы. Они скорее могут учесть кредитоспособность отдельных лиц, лучше узнают положение рынка, имеют более широкие деловые связи. Поэтому их посредничество значительно расширяет кредитные сделки. Целый слой капиталистов, не желающих по тем или иным причинам организовывать собственные предприятия, вкладывает свои средства в банки и превращается в рантье, живущих на проценты от ссужаемого ими капитала. Далее, при участии банков в кредитные отношения вовлекаются не только сами капиталисты, но и ремесленники, крестьяне и даже наемные рабочие. Помещая в банки свои сбережения, они тем самым передают использование части своего дохода в руки тех капиталистов, которые получают ссуды от этих банков. При посредстве банков капитал действующих капиталистов увеличивается за счет капиталов рантье и доходов различных групп населения.

6. Кредитные операции банков

Кредитные операции банков делятся на два основных вида. Те операции, при помощи которых банки привлекают к себе капиталы и в которых они выступают в качестве должников, называются пассивными операциями. Те же операции, при помощи которых банки размещают собранные ими капиталы, и в которых они выступают в качестве кредиторов, называются активными операциями.

Пассивные операции банков в основном сводятся к приему ими различных видов вкладов. Вклады делаются либо на заранее определенный срок (напр., 1, 5, 10 лет) и в таком случае до истечения этого срока не могут быть потребованы вкладчиком обратно, либо же они бывают бессрочными и тогда могут быть взяты в любое время. Особый род вкладов составляют так называемые текущие счета. Суммы, положенные на текущие счета, могут браться вкладчиками не только полностью, но и частями. Это делается при помощи выписки чеков, т. е. особых квитанций, содержащих в себе приказ вкладчика банку выплатить написанную на них сумму денег.

Из активных операций банков основными являются вексельные и товарные. Капиталист, продавший свой товар в кредит и получивший в уплату за него вексель, может обменять в банке этот вексель на деньги. Эта операция называется учетом векселей. Получая взамен своих денег вексель, банк становится на место кредитора и по истечении срока платежа получает причитающуюся сумму с лица, выдавшего вексель. Из других активных операций отметим подтоварные ссуды. Покупая товары, торговец часто должен выжидать в течение известного времени, прежде чем сумеет сбыть их. Для того чтобы иметь возможность в течение этого времени использовать вложенный в эти товары капитал, он закладывает их в банке, т. е. получает ссуду под них, а затем через известный срок выкупает их, возвращая полученную ранее сумму с процентами на нее.

7. Кредит как метод распределения и накопления капиталов

Развитие кредита и банкового дела и использование всех свободных денежных средств в качестве ссудного капитала является необходимостью для капиталистического общества. При свойственное этому обществу анархии производства, то в той, то в другой отрасли оказывается избыток или, напротив, недостаток капитала, и норма прибыли отклоняется то вниз, то вверх от среднего уровня. Для того, чтобы восстановить нарушенное равновесие, необходимо перераспределение капиталов между различными отраслями производства. Но каким путем может такое перераспределение произойти? Закрыть совсем свои предприятия в тех отраслях, где производство слишком велико, капиталисты не могут, так как это означало бы потерю всего того капитала, который вложен ими в здания, машины, оборудование и т. п. А ведь именно основной капитал достигает при развитом капитализме огромных размеров. Единственное, что могут сделать предприниматели в слишком разросшихся отраслях, это — сократить объем своего производства и ставшие свободными, благодаря этому, средства, а также вновь накопляемую прибыль перенести в отставшие отрасли. Однако для устройства новых предприятий нужно накопить предварительно очень значительные суммы денежного капитала, во много раз превышающие указанные выше средства каждого отдельного капиталиста. Здесь-то на помощь и приходит кредит. Если, напр., текстильная промышленность вышла из нормы, а в машиностроительной, напротив, производство недостаточно, то текстильные фабриканты вовсе не должны сами переносить часть своих средств в машиностроительную отрасль, организуя там новые заводы. Высвободившиеся у них средства они вложат в банки, куда стекаются свободные капиталы и из всех других отраслей, а также немалая часть доходов некапиталистических классов. Отсюда уже эти средства в накопленном виде перейдут посредством кредита в распоряжение машиностроительных заводчиков, которые используют их для расширения своих предприятий.

Кредит, таким образом, служит способом сосредоточения в определенных центрах (банках) и накопления всех свободных денежных средств и играет роль механизма, обеспечивающего возможность правильного распределения и перераспределения капиталов между различными отраслями производства. Вместе с тем только на основе кредита, как замечает Маркс, становится достижимым «колоссальное расширение размеров производства и предприятий, невозможных для отдельного капитала». Такие гигантские сооружения, как железные дороги, верфи, каналы, и т. п., могли быть выполнены лишь при помощи соединения в одно огромное целое многих сравнительно мелких капиталов и доходов, а это соединение могло быть достигнуто лишь посредством кредита.

29. Дифференциальная земельная рента

1. Цена производства и добавочная прибыль в промышленности

Цена производства промышленных продуктов равняется общественно-необходимым издержкам производства плюс средняя прибыль на капитал.

Под общественно-необходимыми здесь нужно понимать такие издержки, которые делаются предприятиями, производящими наибольшую массу товаров. Что касается предприятий с меньшими издержками, то они будут выручать добавочную прибыль, или сверхприбыль. Напротив, предприятия с издержками, превышающими общественно-необходимые, будут приносить своим владельцам прибыль ниже средней.

Общественно-необходимые издержки производства плюс средняя прибыль образуют общественную цену производства, по которой товар действительно продается на рынке. Издержки же производства каждого отдельного предприятия плюс средняя прибыль называются индивидуальной ценой производства. Получаемая лучшими предприятиями добавочная прибыль, в нашем примере 1 руб. 25 коп., представляет собою разность между общественной ценой производства (в нашем примере: 5 р. + 1 р. 25 к. = 6 р. 25 к.) и индивидуальной ценой производства лучших предприятий (в нашем примере: 4 р. + 1 р. = 5 руб.).

Добавочная прибыль является как бы премией за введение в производство таких усовершенствований, которые понизили издержки по сравнению с общественно-необходимым их уровнем. Напротив, получение в худших предприятиях прибыли ниже средней является как бы штрафом за недостаточную производительность этих предприятий и слишком высокие издержки в них. То обстоятельство, что, чем ниже издержки производства, тем выше прибыль, заставляет худшие и средние предприятия стремиться снизить свои издержки до уровня лучших. А так как низкие издержки последних обусловлены не какой-либо монополией, а лучшей техникой, которая могла бы быть введена и в других предприятиях, то такое уравнение различных предприятий, вообще говоря, возможно. Отстававшие прежде предприятия могут догнать передовые и снизить свои издержки до уровня последних (в нашем примере до 4 р. на метр). Но в таком случае те издержки (4 руб.) и цены производства (5 руб.), которые были прежде индивидуальными, станут общественными, следовательно, продажные цены товаров понизятся, и добавочная прибыль исчезнет.

Таким образом получение добавочной прибыли предприятиями с низкими издержками производства побуждает остальные предприятия понижать свои издержки и служит поэтому двигателем технического прогресса. Последний же, поскольку он уравнивает издержки производства в различных предприятиях и понижает цены товаров, приводит к исчезновению добавочной прибыли. Следовательно, добавочная прибыль в промышленности — явление временное.

2. Особенности сельского хозяйства

Перейдем теперь от промышленности к сельскому хозяйству. В сельском хозяйстве, как и в промышленности, неодинаковая величина издержек производства в различных предприятиях может обусловливаться различным уровнем техники в них. Но в этом отношении сельское хозяйство не представляет собою никаких особенностей. Из всех капиталистов, вложивших свой капитал в сельское хозяйство, те, предприятия которых стоят на более высоком техническом уровне, будут временно получать добавочную прибыль, остальные же будут развивать у себя технику, стремясь сравнять свои предприятия с лучшими.

Но если в этом смысле сельское хозяйство не отличается существенно от промышленности, то зато в другом отношении оно обнаруживает весьма важные особенности. Предприятия обрабатывающей промышленности не связаны неразрывно с определенным местом, в котором они находятся. Каждое из них требует для своего устройства очень небольшого земельного пространства и вместе с тем обычно не связано с определенными естественными условиями. Поэтому в случае надобности оно могло бы быть перенесено в любое место. Совсем иначе обстоит дело в сельском хозяйстве и в добывающей промышленности. Прежде всего самая возможность организации предприятия зависит здесь от естественных условий. Никто не станет сеять хлеб на такой почве, на которой не всходят посевы; нельзя устраивать каменноугольную шахту там, где нет залежей каменного угля. Далее, площадь земли, нужная для устройства предприятий, достигает здесь весьма крупных размеров, а это обстоятельство делает невозможным сосредоточение значительного числа предприятий на небольшом земельном пространстве. Поэтому сельскохозяйственное производство по необходимости занимает большую территорию, отдельные части которой заметно отличаются друг от друга по природным условиям и расстоянию от рынка. Как бы ни было выгодно перенести свое предприятие в другое место, капиталист в сельском хозяйстве не в состоянии этого сделать, раз лучшие земельные участки, количество которых ограничено, уже заняты другими.

Ограниченность пригодной для использования земельной площади и связанность сельскохозяйственных предприятий с определенным местом приводят к тому, что цена производства для сельскохозяйственных продуктов определяется несколько иначе, чем для промышленных. Если предположить, что техника в различных сельскохозяйственных предприятиях совершенно одинакова, то и в этом случае издержки производства будут в них различными, в зависимости от характера самих земельных участков. Производство хлеба на более плодородной почве обойдется дешевле, чем производство его при тех же орудиях и приемах труда, но на худшем по качеству участке. Перевозка хлеба на большие расстояния увеличивает издержки тех предприятий, которые расположены на земельных участках, наиболее отдаленных от рынков сбыта. Какие же издержки определяют цену сельскохозяйственных продуктов?

Возьмем тот же самый пример, который мы привели раньше при рассмотрении промышленности, и попробуем применить его к сельскому хозяйству. Итак, допустим, что мы имеем дело не с сукном, а с хлебом, которого требуется обществу 11,5 млн. центнеров и производство которого обходится на худших участках в 6 р., на средних-в 5 р. и на лучших — в 4 р. на центнер. При этом мы предполагаем также, что эта разница в издержках зависит не от технических, но от естественных условий, т. е. от таких условий, которые не зависят от предпринимателя иле могут быть изменены по его воле. Если бы цена хлеба соответствовала средним издержкам на его производство, т. е. равнялась 6 р. 25 к. (5 р. — издержки и 1 р. 25 к. — прибыль), то предприятия, производящие хлеб с большими издержками, не получили бы средней прибыли на свой капитал. Но это нельзя было бы уже рассматривать как штраф за плохое ведение предприятия, потому что, как мы предположили, по уровню техники все эти предприятия одинаковы, а различная величина издержек в них зависит от неодинаковости естественных условий. Выходило бы, что капиталисты, владеющие худшими или, более отдаленными земельными участками, штрафуются за такие обстоятельства, устранение которых не в их власти. При таких условиях никто не стал бы вкладывать свой капитал в эти участки, но перенес бы его в промышленность, получая там среднюю прибыль на него. Для того, чтобы привлечь капитал к худшим земельным участкам, обработка которых связана с крупными издержками, цена сельскохозяйственных продуктов должна быть достаточно высокой, чтобы доставить капиталисту среднюю прибыль н а его капитал.

Поэтому, если обществу требуется 11,5 млн центнеров хлеба, из которых 1/4 млн. центнера может быть произведена лишь при издержках в 6 р. на центнер, а средняя норма прибыли равняется 25 %, то цена хлеба должна составить 6 р. + 1 р. 50 к. = 7 р. 50 к. Таким образом общественно-необходимыми в сельском хозяйстве являются не те издержки, при которых производится наибольшая масса товаров, но издержки при относительно наиболее неблагоприятных условиях, т. е. затрачиваемые на худших земельных участках из всех тех, обработка которых необходима для удовлетворения потребностей общества. Так, напр., если общество нуждается в 1,5 млн. центнеров хлеба, то раз производство хотя бы только одной тысячи центнеров из всего этого количества требует при средней технике затрат в 6 р. на центнер, цена каждого центнера хлеба будет равняться 6 р. + 1 р. 50 к. (средняя прибыль), т. е. 7 р. 50 к.

3. Добавочная прибыль в сельском хозяйстве

Поскольку общественная цена производства определяется в сельском хозяйстве иначе, чем в промышленности, постольку и добавочная прибыль имеет здесь особый характер. Помимо временной добавочной прибыли, обусловленной лучшей техникой производства в отдельных предприятиях, сельское хозяйство знает еще особый вид добавочной прибыли, который связан с лучшими качествами самих земельных участков. Раз общественная цена производства сельскохозяйственных продуктов определяется издержками производства на худших земельных участках, то капиталисты, ведущие обработку средних и лучших участков, которые требуют меньших издержек, получат в результате продажи своих продуктов добавочную прибыль. В нашем примере общественная цена производства центнера хлеба равняется 7 р. 50 к., индивидуальная же цена производства составляет: для худших земельных участков — 7 р. 50 к., для средних — 6 р. 25 к. (5 руб. — издержки и 1 р. 25 коп. — средняя прибыль), для лучших — 5 р. (4 р. — издержки и 1 р. — средняя прибыль). Продавая свой хлеб по 7 р. 50 к. за центнер, капиталисты, обрабатывающие средние участки, будут получать 1 р. 25 коп. добавочной прибыли, а обрабатывающие лучшие участки — 2 р. 50 коп.

Естественные различия между земельными участками, в противоположность различиям техники производства, не могут быть устранены по желанию капиталистов. Поэтому и добавочная прибыль, основанная на таких различиях издержек, которые связаны с характером самих земельных участков, представляет собою не временное, а постоянное явление и образует прочный доход определенных лиц. Чьим же доходом она является?

4. Дифференциальная земельная рента

На первый взгляд может показаться, что эта добавочная прибыль составляет доход тех капиталистов, которые ведут свои предприятия на средних и лучших земельных участках. В действительности, однако, дело обстоит иначе. Если бы земля не была частной собственностью особого класса общества, то добавочная прибыль, на самом деле, оставалась бы у капиталистов. Но ведь еще задолго до капитализма земля стала частной собственностью особого класса землевладельцев-помещиков. Необходимую для ведения предприятий землю капиталисты могут получить только от землевладельцев. Ясно, однако, что последние не отдадут своей земли даром, но потребуют за нее определенную плату.

Если бы все земельные участки были одинакового качества, то и плата за них была бы одинаковой. Но ведь, как нам известно, различные участки отличаются друг от друга, причем средние и лучшие дают добавочную прибыль по сравнению с худшими. Понятно, что и плата, получаемая за них землевладельцами, будет неодинаковой. Раз добавочная прибыль образуется на основе лучших качеств определенных земельных участков, а земля вместе со всеми своими качествами принадлежит землевладельцам, то последние и потребуют от капиталистов выплаты им этой добавочной прибыли. И капиталисты принуждены согласиться на это требование. В самом деле, ведь и после уплаты добавочной прибыли у них остается средняя прибыль на свой капитал, т. е. такая же прибыль, которая получается в любой другой отрасли производства. Но на большее они и не могут претендовать. Если бы плата за землю оказалась вдруг настолько низка, что часть добавочной прибыли со средних и лучших земельных участков, оставалась бы в руках капиталистов, то нашлось бы множество охотников арендовать эти участки, и плата за них опять поднялась бы до уровня, поглощающего всю добавочную прибыль.

Итак, частная собственность на землю приводит к тому, что добавочная прибыль, получаемая со средних и лучших земельных участков, не остается в руках капиталистов, но переходит в руки землевладельцев. Этот доход их, представляющей собою разность между общественной и индивидуальной ценой производства с.-х. продуктов, называется дифференциальной (т. е. разностной) земельной рентой.

30. Виды дифференциальной ренты

Основой дифференциальной земельной ренты является разница в издержках производства на различных земельных участках.

В зависимости же от тех обстоятельств, в силу которых эта разница возникла, дифференциальная рента делится на различные виды. Разница в издержках производства может быть прежде всего обусловлена неодинаковым плодородием различных земельных участков. Чем плодороднее почва (независимо от того, является ли это плодородие даром природы или плодом усилий человека), тем производительнее труд, затрачиваемый на ней, тем меньше издержки производства.

На первый взгляд может показаться, что земельная рента есть просто дар природы. В самом деле, ведь плодородие почвы может и не зависеть от человека. Один участок в силу чисто природных условий может давать на 3 или 5 центнеров больше хлеба, чем другой. Земельная рента же в данном случае есть не что иное как цена этого избытка, даваемого средними и лучшими участками. В нашем примере земельная рента со среднего гектара (30 руб.) представляет собою цену 3 центнеров хлеба, а с лучшей десятины (50 руб.) — цену 5 центнеров хлеба. Грубейшей ошибкой, однако, было бы считать плодородие почвы источником земельной ренты. Плодородие почвы может нам объяснить только тот факт, что урожайность одних участков больше, чем других. Но ведь прежде всего земельная рента получается не в виде продуктов, а в виде цены этих продуктов, т. е. в виде денег. Иначе говоря, продукты должны быть проданы на рынке, должны представлять собою товары. Превращение же продуктов в товары имеет место, как мы знаем, только при определенных исторических условиях, лишь в меновом обществе. Но этого еще мало. Не всякий добавочный денежный доход от продажи сельскохозяйственных продуктов представляет собою земельную ренту. Политическая экономия имеет дело с капиталистическим хозяйством. Поэтому и понятие земельной ренты выражает капиталистические отношения в сельском хозяйстве. Земельная рента — это не просто добавочный доход, но добавочная прибыль. Источником ее, следовательно, является прибавочная стоимость, создаваемая наемными рабочими.

Дифференциальная земельная рента предполагает наличие следующих условий: 1) различия в качестве земельных участков, 2) товарного производства, 3) наличия в обществе классов наемных рабочих, капиталистов и землевладельцев. Из всех этих моментов только первый относится к числу природных условий, все же остальные являются чисто общественными условиями. Земля родит хлеб, но не создает товары, капиталистов и землевладельцев. Добавочный урожай основан на плодородии почвы, дифференциальная же земельная рента является продуктом капиталистического общества и исчезнет вместе с ним.

Издержки производства на различных земельных участках бывают часто неодинаковыми даже в том случае, когда по плодородию эти участки равны между собою. Причиной этого является различное местоположение этих участков, различная отдаленность их от рынков сбыта. Общая сумма издержек производства продуктов состоит не только из издержек по обработке почвы, но и из тех издержек, которых стоит перевозка этих продуктов до места сбыта их. Поэтому на отдаленных от рынка участках издержки производства выше, чем на более близких. Но если общество нуждается и в продуктах отдаленных участков, то на рынке должна установиться цена, достаточная для того, чтобы окупить издержки производства на них и оставить предпринимателям среднюю прибыль. Что касается всех остальных участков, то они будут давать добавочную прибыль, которая составит особый вид дифференциальной земельной ренты.

Предположим, напр.; что рынок снабжается хлебом с участков, расположенных от него на расстоянии 10, 14 и 30 километров, и что производство центнера хлеба стоит на каждом участке 5 р., а перевозка его обходится в 10 коп. с километра. В таком случае издержки производства (т.-е. издержки обработки плюс издержки перевозки) центнера хлеба составят на близких участках 6 руб., на средних — 6 р. 40 к. и на наиболее отдаленных — 8 руб. Общественная цена производства будет равняться издержкам производства участков, отстоящих от рынка на 30 километров, плюс средняя прибыль. При средней норме прибыли в 25 % это составит 8 р.+ 2 р.= 10 р. Индивидуальная же цена производства составит: для участков, отстоящих на 14 километров от рынка, 6 р. 40 к.+ 1 р. 60 к. = 8 руб., для участков, удаленных на 10 километров, 6 р. + 1 р. 60 к. = 7 р. 50 к. Разность между общественной и индивидуальной ценой, образующая дифференциальную земельную ренту, выразится в 2 р. 50 к. с центнера для близкого участка и в 2 руб. для среднего.

Одна и та же выручка для отдаленного участка с высокой стоимостью перевозки покрывает только издержки производства и среднюю прибыль, для более близких же оставляет еще, сверх того, добавочную прибыль в 20 и 25 руб., которая и выплачивается землевладельцам.

31. Рента с наихудших земель

Ограниченность земли требует обработки различных по качеству земельных участков. Это необходимо вызывает такие различия в издержках производства, которые основаны на различиях самих земельных участков и не зависят от капиталистов.

В силу этого цена производства сельскохозяйственных продуктов определяется издержками, необходимыми на наихудших землях. При таком положении вещей выручка от продуктов лучших земель оставляет, кроме средней, еще добавочную прибыль, образующую источник дифференциальной ренты. Итак, основами дифференциальной земельной ренты являются: 1) ограниченность земли, благодаря которой одновременно должны обрабатываться земельные участки различного качества; 2) капиталистический способ производства, при котором каждый капиталист, ведущий предприятие в соответствии с обычными требованиями техники, имеет право на получение средней прибыли от продажи своих товаров. Первое обстоятельство обусловливает неодинаковость затрат на производство, не зависящую от уровня техники в различных предприятиях. При наличии же капитализма это приводит к тому, что цены сельскохозяйственных продуктов соответствуют издержкам производства на наихудших (в смысле плодородия или отдаленности от рынка) земельных участках. Результатом всего этого является образование добавочной прибыли от продажи продуктов лучших земельных участков, которая и превращается в дифференциальную земельную ренту.

Таким образом для того чтобы объяснить происхождение ренты с относительно лучших земель, нет надобности прибегать к частной собственности на землю как монополии особого класса землевладельцев. Монополия земельной собственности объясняет не происхождение дифференциальной ренты, но лишь передачу ее из рук капиталистов в руки землевладельцев. Если бы не было особого класса землевладельцев, то от этого не исчезла бы еще добавочная прибыль с лучших земель: она только оставалась бы в руках самих капиталистов.

1. Частная собственность на землю и рента с наихудшей земли

Если бы не было обособленной от капитала частной собственности на землю и каждый владелец земли сам вел на ней то или иное предприятие, то ренту могли бы получать только владельцы относительно лучших земельных участков. В самом деле, в этом случае (как и в приведенных нами выше примерах) сельскохозяйственные продукты продавались бы по цене производства наихудших участков. Но эта цена не оставляет для худших участков ничего, кроме издержек производства и средней прибыли. Вся рента сводится здесь к разностной, дифференциальной, ренте, получаемой теми, кто владеет сравнительно лучшими земельными участками.

Дело, однако, существенно меняется, если учесть, что в действительности земля монополизирована в руках особого класса общества, который лишь обладает собственностью на нее, но сам не использует ее для производства. Если капиталист сам является и землевладельцем, то он может вкладывать свой капитал и в такой земельный участок, который никакой добавочной прибыли не дает. Он будет довольствоваться такой же средней прибылью, какая получается на капитал в любой отрасли промышленности. Но если землевладелец и капиталист — разные лица, то положение вещей в корне изменится. Необходимую для устройства предприятия землю капиталист в этом случае может получить только от землевладельца. Но последнего очень мало устраивает то обстоятельство, что капиталист получит среднюю прибыль. Ему нет никакого дела до капиталиста, и он не будет вступать с ним ни в какие отношения, если только это не сулит выгоды для него самого. И землю свою он, разумеется, не станет отдавать капиталисту даром, но потребует платы за нее, т. е. земельной ренты. Таким образом частная собственность на землю является причиной образования особого вида ренты — ренты с наихудших земель.

Было бы неправильно думать, что, при наличии ренты с наихудших земель, лучшие земли дают только дифференциальную ренту. Пусть, напр., собственник худшего участка получает ежегодно 5 руб. ренты за гектар, а лучший участок дает добавочную прибыль в 4 руб. Ясно, что собственник лучшего участка получат за гектар своей земли не 4 руб., а 5 руб.+4 руб.= = 9 руб., из которых 5 руб. составит просто плату за землю, а 4 руб. — добавочную плату за особые преимущества данного земельного участка. Следовательно, раз вообще имеется рента и с наихудших земель, то рента с лучших земель равняется ренте с худших из всех обрабатываемых земельных участков плюс дифференциальная рента (т. е. плюс добавочная прибыль с лучших участков).

Каким же образом земельная рента может получаться даже с наихудших участков? Рента есть тот остаток, который получается из цены сельскохозяйственных продуктов за покрытием издержек производства и средней прибыли. Значит, для получения ренты с наихудших земель цены, по которым продаются сельскохозяйственные продукты, должны быть выше, чем сумма издержек производства и средней прибыли на наихудших земельных участках. Но из предыдущего нам известно, что издержки производства на наихудших участках плюс средняя прибыль образуют общественную цену производства. Следовательно, раз имеется рента с наихудших земель, то это означает, что продажные цены сельскохозяйственных продуктов превышают цены производства. Но почему же сельскохозяйственные продукты, в отличие от всех остальных, продаются выше цен производства?

Уравнение прибыли и установление цен производства, дающих одинаковую среднюю норму прибыли на различные капиталы, основано на возможности свободного перелива капитала из одних отраслей производства в другие. Но возможность приложения капитала к земле зависит от того, получит ли капиталист эту землю от землевладельца. Землевладелец же до тех пор не отдаст свою землю капиталисту, пока последний не будет в состоянии уплачивать ему ренту, т. е. пока спрос на с.-х. продукты не возрастет настолько, что рыночная цена их превысит цену производства. Предположим, напр., что в связи с ростом населения общество, потреблявшее прежде 900 тысяч тонн хлеба, нуждается теперь в миллионе тонн и что недостающие 100 тысяч тонн могут быть произведены лишь по цене производства в 10 руб. за центнер. Если бы приложение капитала к земле не было стеснено частной собственностью на землю, то нужное количество хлеба было бы произведено и продано по этой цене. Но землевладелец не отдаст свою землю даром, а капиталист не поступится частью своей средней прибыли. Поэтому нужные обществу 100 тысяч тонн хлеба но будут произведены до тех пор, пока спрос на хлеб не доведет цену его до уровня, превышающего 10 руб., напр, до 12 руб. за центнер.

Итак, частная собственность на землю ограничивает прилив напитала в сельское хозяйство, а это приводит к тому, что продажные цены сельскохозяйственных продуктов поднимаются выше уровня цен производства и дают, кроме средней прибыли, еще и земельную ренту. Из какого же источника получается рента с наихудших земель? Ясно, прежде всего, что этим источником может быть только создаваемая рабочим классом прибавочная стоимость, так как ни землевладельцы, ни капиталисты сами не создают никакой стоимости. Но при этом может быть два различных случая, в зависимости от того уровня, которого достигнут цены с.-х. продуктов.

Из предыдущего нам известно, что техника производства в сельском хозяйстве является более отсталой, чем в промышленности, и что живой труд играет здесь относительно большую роль по сравнению с мертвым. Это означает, что органический состав капитала в сельском хозяйстве ниже, чем в промышленности. Но ведь в тех отраслях, органический состав капитала которых низок, цена производства товаров ниже их стоимости. Поэтому, если с.-х. продукты продаются выше цен производства, то это не означает еще, что они продаются выше стоимости. Если, напр., стоимость центнера хлеба равняется 12 руб., а цена производства его -10 руб., то и при продаже хлеба по его стоимости будет получаться добавочная прибыль в 2 р., которая и составит земельную ренту. В этом случае источником ренты с наихудшей земли явится прибавочная стоимость, создаваемая в самом сельском хозяйстве, а именно та избыточная (по сравнению с промышленностью) прибавочная стоимость, которая образуется в сельском хозяйстве благодаря низкому органическому составу капитала в нем. Этот вид ренты с наихудшей земли называется Марксом абсолютной земельной рентой.

Но может случиться и так, что благодаря высокому спросу на с.-х. продукты и недостаточности пригодных для обработки земель цена этих продуктов может превысить не только цену производства, но и стоимость их (напр., достигнет 1 р. 40 к.). В таком случае источником ренты явится уже прибавочная стоимость, создаваемая в промышленности, часть которой при посредстве высоких цен на с.-х. продукты перейдет от промышленных капиталистов к землевладельцам. Такую форму ренты с наихудшей земли принято называть монопольной земельной рентой.

32. Частная собственность на землю и развитие сельского хозяйства

Огромные суммы прибавочной стоимости поступают ежегодно землевладельцам в виде земельной ренты.

Но, в то время как капиталисты значительную часть своей прибыли обращают на накопление капитала, т. е. на расширение производства, землевладельцы, стоящие вдалеке от производства и не подгоняемые конкуренцией, тратят получаемый ими доход главным образом на свое личное потребление. Тем самым крупные средства отвлекаются от производительного назначения, и развитие сельского хозяйства замедляется.

Это имеет тем большее значение, что в ходе исторического развития капитализма земельная рента обнаруживает тенденцию к росту. Чем больше производится с.-х. продуктов, тем большая земельная площадь занята под сельским хозяйством, тем крупнее различия между различными земельными участками по их плодородию и расстоянию от рынка, тем больше сумма дифференциальной ренты. Чем быстрее растет промышленность и городское население, чем меньше может поспеть за этим ростом сельское хозяйство, тем выше цены с.-х. продуктов, тем больше абсолютная (и монопольная) рента. Рост ренты отвлекает все большие средства от развития сельского хозяйства, которое чем дальше, тем больше отстает от развития промышленности.

Может показаться, что в том случае, когда капиталисты не арендуют землю, но сразу покупают ее в полную собственность, отпадает все то, о чем мы говорили выше. Это, однако, не так. Цен а земли есть не что иное как та же земельная рента, но только умноженная, т. е. взятая за ряд лет вперед. Земля имеет для ее собственника только то значение, что обладание ею приносит ему определенный доход из года в год. Если он и согласится продать ее, то лишь за такую сумму денег, которая без всяких трудов и забот будет давать ему такой же доход. Как же определяется эта сумма?

Из сказанного ранее относительно ссудного капитала и банков нам известно, что деньги, превращаясь в ссудный капитал, приносят, собственнику их определенный доход (процент) без всяких усилий с его стороны. Земля и будет продаваться за такую сумму денег, которая при ее использовании в качестве ссудного капитала дала бы доход, равный получаемой с этой земли ренте.

Но это значит, что покупка земли капиталистами не устраняет перехода значительных сумм в руки непроизводительно потребляющих их землевладельцев. Отказываясь от ежегодного, получения ренты, землевладелец получает ее сразу в капитализированном виде.

Частная собственность на землю ограничивает развитие сельского хозяйства не землю только потому, что большая часть созданной в сельском хозяйстве прибавочной стоимости отвлекается от производительного применения. Она препятствует самому вложению капитала в сельское хозяйство. Прежде всего приложение капитала возможно здесь лишь при повышении цен до такого уровня, при котором даже худшие земли будут давать ренту их собственникам. Поэтому капитал вкладывается в эту область позже и в меньших количествах, чем это имело бы место при отсутствии абсолютной ренты.

Но и помимо того необходимость аренды земли на определенный срок оказывает в высшей степени отрицательное влияние на приложение к ней капитала. Дело в том, что арендные договоры ограничены всегда определенным сроком, по истечении которого земля со всеми ее принадлежностями переходит обратно к землевладельцу. Но вложение капитала в сельское хозяйство отличается той особенностью, что вложенный капитал прочно срастается здесь с тем земельным участком, к которому он приложен, и составляет как бы принадлежность последнего. Так, напр., капитал, затраченный на осушение или орошение земельного участка или на те или иные сооружения, не может быть извлечен из земли, но по окончании аренды переходит в собственность землевладельца. Сдавая затем ту же землю вновь в аренду, землевладелец получает в виде арендной платы уже не только ренту, но и процент на вложенный в землю капитал.[8] А так как с истечением договорного срока капиталисты лишаются затраченного ими и не отделимого от земли капитала, то они и не идут на крупные и долгосрочные затраты и ограничиваются только такими вложениями капитала, которые полностью окупают себя в течение краткого срока аренды. Поэтому при капитализме в сельском хозяйстве не осуществляется целый ряд технически вполне возможных улучшений, поскольку последние требуют вложения капитала на долгий срок.

Примечания

1

«Утопия» — значит, буквально, «сказочная страна», а в переносном смысле — необоснованная мечта, фантазия. Этим именем известный английский писатель Томас Мор, живший в XVI веке, назвал вымышленный им остров, на котором он изобразил общество, живущее на началах всеобщего равенства. Словом «утопический» поэтому обозначается социализм тех людей, которые думали воплотить в жизнь придуманный ими общественный строй, подобно тому как чудесный остров «Утопия» был вымышлен описавшим его в своем романе Мором.

(обратно)

2

Таким образом рядом с данным раньше общим определением меновой стоимости как обмениваемости товаров мы получаем теперь более конкретное, количественное, определение ее как нормального или среднего уровня цен.

(обратно)

3

Впрочем, нужно иметь в виду, что и меновую стоимость часто обозначают сокращенно одним словом: «стоимость». Следовательно, когда речь идет просто о «стоимости», то приходится по общему смыслу фраз судить о том, имеется ли в виду трудовая стоимость (т. е. овеществленный в товарах труд, который выражается в обмене) или же меновая стоимость (т. е. меновое отношение товаров, выражающее этот труд).

(обратно)

4

Кроме этих основных различий между банкнотами и бумажными деньгами нужно еще иметь в виду, что банкноты большей частью бывают разменными, т. е. обмениваются банком на соответствующее количество металлических денег, в то время как бумажные деньги такому размену не подлежат. Однако это различие не обязательно имеет место, так как банкноты могут быть и неразменными, как, напр., наш червонец.

(обратно)

5

Когда говорят о количестве труда, «заключенного» в товарах или деньгах, то под этим следует понимать не количество труда, физически заключенное в товаре, но количество труда, общественно-необходимого для его производства! Напр., стол, фактически содержащий 10 часов индивидуального труда, с общественной точки зрения может «заключать» в себе только 5 часов.

(обратно)

6

Когда о сырье, топливе и т. п. вещах говорят как о потребляемых в течение одного периода производства, то при этом имеется в виду, что они уже пущены в производство В качестве же бездействующих запасов они, конечно, могут лежать и в течение ряда периодов.

(обратно)

7

Суммы, составляющие возмещение стоимости сношенных частей основного капитала, называются амортизационными фондами.

(обратно)

8

Поэтому не следует отождествлять ренту с земельного участка с арендной платой, уплачиваемой за этот участок. Рента представляет собою ту часть прибавочной стоимости, которая превышает среднюю прибыль на капитал, и уплачивается за землю как таковую, т. е. за право приложения к земле собственного капитала. Арендная плата больше ренты, так как включает в себя еще процент на вложенный в землю и используемый арендатором чужой капитал. Процент этот черпается уже не из избытка прибавочной стоимости над средней прибылью, но из самой этой прибыли.

(обратно)

Оглавление

1. О чем говорит политическая экономия и зачем нужно изучать ее?

2. Плановое хозяйство общества

3. Единичное капиталистическое предприятие

4. Загадка товарного хозяйства

5. Форма связи производителей в товарном хозяйстве

6. Распределение производительных сил в товарном хозяйстве и цены

7. Равновесие в распределении производительных сил и меновая стоимость

8. Меновая стоимость — выражение общественного труда товаропроизводителей

9. Закон стоимости — закон существования и развития товарного хозяйства

10. Развитие обмена и происхождение денег

11. Функции денег

12. Виды денег

13. Деньги — выражение общественных отношений в товарном хозяйстве

14. Превращение стоимости в капитал

15. Источник прибавочной стоимости

16. Прибавочная стоимость и капитал

17. Два способа увеличения прибавочной стоимости

18. Заработная плата и ее формы

19. Движение заработной платы

20. Заработная плата рабочих различных категорий

21. Прибавочная стоимость и капитал — особенность капиталистического общества

22. Первоначальное накопление капитала

23. Равенство норм прибыли и невозможность обмена по стоимости

24. Превращение стоимостей в цены производства

25. Трудовая стоимость — основа цен производства

26. Тенденция средней нормы прибыли к понижению

27. Распадение пробыли на промышленную и торговую

28. Распадение прибыли на процент и предпринимательский доход

29. Дифференциальная земельная рента

30. Виды дифференциальной ренты

31. Рента с наихудших земель

32. Частная собственность на землю и развитие сельского хозяйства . . . . . . . . .

Реклама на сайте