«Слова в научной фантастике»

Именно идеи заставляют тебя писать. Они распускаются в твоем мозгу, прорастая из маленького зернышка, и держатся в тени, пока не становятся целыми сюжетами и не наступает время их рассказать.

Но когда дело доходит до слов, начинаются запинки.

Даже когда речь идет о, казалось бы, простом приключенческом сюжете. Мики Спилейн объявляет, что ты находишься в баре, и начинает оттуда свою историю. Ты и я должны додумать, голографические ли у бара стены, снабжены ли кабинки антигравитаторами, какие такие особые ядохимикаты подают для инопланетян, или, может быть, посетителей обслуживают роботы, или имеется автоматический раздатчик напитков.

Но едва фантазия разыграется, как ее тут же стопорит. Вот она, идея — в твоей голове. Ты можешь ее описать: прибор, вживленный в голову, испускает индуцирующий луч в мозг жертвы, прямо в центр удовольствия. Но, черт возьми, как ты это нечто назовешь?

Может, я могу помочь?

Одиннадцать лет назад я сидел на лекциях по экономике в Калифорнийском университете и записывал тарабарщину вместо конспектов. Я писал:

рейкарлиу

виприн

кзанол

нал

кзин (кзинти)

тнуктип (тнуктипун)

тринт (тринтун)

Эдгар Берроуз создал много подобных слов, чтобы дать названия своим марсианским (извините, барсумианским) растениям и животным, единицам измерения. Последователи поддержали этот метод, который, в общем-то, вполне органичен при описаниях будущего или инопланетной среды. Многие слова из моей собственной тарабарщины стали названиями инопланетных форм жизни.

Создание новых слов — это одно из основных умений писателя и, возможно, самое простое.

Инопланетянину наверняка понадобится инопланетное имя. Если инопланетянин пока не востребован сюжетом, имя понадобится, когда он выйдет на авансцену. И звучать это имя для тебя и твоих современников будет совершенно бессмысленно. Лазер, тахион, кварк[1]: что значили эти слова двадцать лет назад?