««Я почему-то должен рассказать о том...»: Избранное»

Имя Карла Карловича Гершельмана мало что говорит современному русскому читателю. Между тем это был интереснейший человек, оставивший заметный след в литературе и искусстве Русского зарубежья 1920-1940-х годов. Он был одновременно и писателем, и художником, при этом удивительно многоликим и неординарным. К. К. Гершельман выступал и как поэт (пожалуй, именно в этой области он добился наибольшей известности), и как прозаик, и как драматург, и как детский писатель, и как литературный критик, и, наконец, как автор историко-литературных статей и эссе. Столь же многогранен К. К. Гершельман как художник. Он был графиком и акварелистом, занимался иллюстрацией книг и рисовал театральные декорации. В дополнение ко всему этому К. К. Гершельман был интересным мыслителем, и хотя он не считал себя философом, но создал свою философскую систему, которую обобщил в так и не вышедшем в свет труде «Философия 1/4 часа».

Нельзя сказать, что К.К. Гершельман был неизвестен в литературных кругах русской эмиграции. Не случайно В.С. Варшавский в своей книге «Незамеченное поколение» назвал Гершельмана в числе авторов, получивших «общеэмигрантскую известность»[1]. В высшей степени показательно, что стихотворения К. К. Гершельмана входили почти во все сводные антологии эмигрантской поэзии, начиная с «Якоря» 1936 года и «На Западе» 1953 года (одна из первых послевоенных антологий) и кончая аналогичными сборниками, вышедшими в России в 1990-е годы («Вернуться в Россию — стихами», четырехтомная «Мы жили тогда на планете другой…»). И это при всем том, что произведения Гершельмана никогда не выходили отдельными изданиями! Более того, можно говорить об использовании опыта Гершельмана другими поэтами Русского зарубежья. Так, Ю.П. Иваск признавался, что идея его известной поэмы «Играющий человек» («Homo ludens») подсказана именно Гершельманом[2].