«Солженицын на мифотворческом фоне»

И этот писатель, судьба которого, писательская и личная, была необыкновенно бурной, почти детективной, теперь у пристани…

"Отлитый в бронзе, положенный на музыку, танцуемый в балете, воспетый в стихах, герой шуток, романов и десятков научных работ, любимый объект американских диссертационных исследований, подвергнутый сортирным остротам в журнале "Хастлер", предмет многочисленных подражаний и пародий, цитируемый и интерпретируемый в бесконечных немыслимых сочетаниях, Солженицын произвел впечатление, которое по размаху, если не по силе воздействия, не удалось произвести ни одному современному писателю"[1]. Прошло уже более двадцати лет, с тех пор как мною были написаны эти слова в завершение обзора эксцентричных откликов на Солженицына, появившихся как на Западе, так и на Востоке. Безусловно, за прошедшие годы палитра вариантов значительно расширилась, включив неизбежно и восхищенные, и презрительные мнения.

Мифотворчество или мифопоэтика завладевает репутациями и образами всех людей, чье значение перерастает обычный масштаб. Что же касается Солженицына, то в его случае длительность и многогранность этого процесса были беспрецедентны. В России, откуда все перипетии двадцатилетнего пребывания Солженицына на чужбине виделись очень смутно или не были различимы вовсе, эта тема недавно приобрела актуальность с выходом в свет книги о Солженицыне, которая ставит своей целью развенчать героико-привлекательный образ, созданный, по словам автора, "коллективным воображением поклонников Солженицына" (здесь и далее книга В. Войновича "Портрет на фоне мифа" — М., Эксмо, 2002 — цитируется без сносок).