«Евреи, которых не было. Кн. I»

Андрей Михайлович Буровский Евреи, которых не было. Кн. I

A.M. Буровский Евреи, которых не было. Кн. I

ПРЕДИСЛОВИЕ

Взаимоотношения еврейства и христианства уже две тысячи лет являются центральной темой истории, своего рода исторической осью, вокруг которой творится философия, культура, религиозная мысль. За это время родились конфессии, государства, общественные формации партии, движения, библиотеки, направления и школы. Муза истории Клио оказалась самой плодовитой из всех муз и отчаянно стремилась стать наукой. Но стала ли муза Клио наукой? Или это особый жанр письменности, увлекательный, фантастический, рисующий грандиозные картины расплывчатыми красками? Я называю историю наукой с одной существенной оговоркой – это самая неточная из наук.

Она податлива к сильным мира сего, подвержена идеологии, политизирована и несет отпечаток пристрастия авторов. Цитата у историков всегда считалась царицей доказательств. Игра в цитаты стала любимым занятием историков. Чем больше цитат, тем солидней исторический труд. Цитаты из Библии, решений съездов КПСС, трудов Апостолов, политиков, документов и лжедокументов всегда повышали рейтинг авторов. Например, книга Солженицына А.И. «Двести лет вместе» на 2/3 состоит из цитат, множество из которых противоречит фактам. Увлекшись цитатами в описании Великой Отечественной войны, из которых следовало, что евреи штурмовали Алма-Ату, Солженицын забыл упомянуть полторы сотни евреев – Героев Советского Союза.

Советский период показал, какой в принципе не должна быть историческая наука. Ленин, совершивший на немецкие деньги предательский переворот в тылу воюющей армии и создавший террористическое государство, был канонизирован. Его чучелу в Мавзолее до сих пор поклоняются зомбированные граждане, его скульптурные изображения украшают площади городов России.

В те недавние годы существовала мощная идеологическая индустрия в виде отделов райкомов, обкомов, ЦК, кафедр СМИ, в которых трудились десятки тысяч квалифицированных людей. Главными задачами этой индустрии были укрепление власти КПСС, борьба с американским империализмом и международным сионизмом. На этих трех китах паслись, кормились, делали карьеру и благосостояние идеологи страны.

Распад СССР приостановил карьеру борцов с сионизмом, но не лишил их пропитания. Появились сотни фашистских, полуфашистских, коммунистических газет, журналов, листков, редакции которых оказались укомплектованными отставными марксистскими мэтрами. С серьезным видом они делают попытку переложить вину своей любимой ленинской партии за все грехи и преступления перед народом на мифических жидомасонов.

В 90-х годах прошлого века в России «жидомасонофобия» стала распространенным и стойким умственным дефектом, разновидностью идеологической паранойи. Наиболее продвинутые идеологи, уступая политкорректности, переименовали Всемирный жидомасонский заговор в Мировую Надгосударственную Систему Управления Финансами.

Если раньше советские историки восхваляли большевиков, но замалчивали роль евреев в Октябрьской революции, то теперь те же авторы клянут евреев за участие в этой революции, принесшей России одни несчастья. По мнению влиятельных в коммуно-патриотической среде идеологов, евреи развалили СССР с помощью диссидентства, еврокоммунизма и мировой закулисы.

Появился ряд толстых книг о русско-еврейских отношениях, написанных русскими писателями. Еврейство в них толковалось как единый организм, а его существование и влияние на Россию рассматривалось в диапазоне: загадка (Шафаревич И.Р. Трехтысячелетняя загадка. История еврейства из перспективы современной России. Изд-во: Библиополис, СПб, 2002) – злокозненный заговор в духе «Библиотеки русского патриота».

Книга A.M. Буровского «Евреи, которых не было» охватывает период от Ветхого Завета до наших дней и обширную географию расселения евреев. Труд A.M. Буровского отличает новизна фактов, фундаментальность подхода к известным и неизвестным событиям, логика и в то же время парадоксальность в доказательстве ряда идей. Многие мифы и штампы еврейской истории и мифы окружающих евреев народов обновляются и подымаются на уровень современных знаний.

История любого народа изобилует драмами и трагедиями. Евреи испытали эти драмы и трагедии в экстремальной пропорции. A.M. Буровский первым из русских писателей описывает историю евреев в доброжелательном для них ключе, пытаясь «ИХ» глазами взглянуть на коллизии прошлого. В то же время A.M. Буровский ищет золотую середину, т.е. истину, которая, возможно, не устроит закоренелых традиционалистов – участников русско-еврейского диалога.

Я вспоминаю, как в таких диалогах обсуждалась тема государственного антисемитизма. Вопрос: «Почему евреев нет в шахтах и забоях, и какой же это государственный антисемитизм?» всегда ставил в тупик еврейскую сторону. A.M. Буровский это объяснил двухтысячелетней поголовной грамотностью евреев, выработавшей стереотип интеллектуальности и стремление к умственной работе.

Книги A.M. Буровского энциклопедичны и фундаментальны, а авторский стиль придает им увлекательность и яркость. Все познается в сравнении. Сравнивать книгу А.И. Солженицына и книги A.M. Буровского, посвященные одной и той же теме, все равно, что сравнивать телефонную книгу с романом Дюма «Граф Монте-Кристо». У A.M. Буровского также много полемики, но эта полемика уважительна по отношению к евреям.

В 1997 году в издательстве «Новый Геликон» я выпустил книгу «Евреи. Христианство. Россия», в которой попытался дать оценку роли евреев в развитии культуры, науки и экономики России. Я был уверен, что симбиоз ума и талантов двух этносов – русского и еврейского – станет основой долгоиграющей и взаимно полезной дружбы. Тогда тенденция в сторону дружбы еще не набрала своей критической массы.

Сейчас я надеюсь, что книга A.M. Буровского создаст, наконец, положительную равнодействующую в русско-еврейском диалоге.

Кац Л.С, г. Санкт-Петербург, публицист

Книга посвящается всем моим друзьям, коллегам и деловым партнерам – всем русским, украинцам, белорусам, евреям, татарам, чеченцам, полякам, немцам, удмуртам, финнам, эвенкам, карпатороссам, эфиопам, армянам и американцам, а также всем помесям мелсду этими народами. Всем, с кем я мог обсуждать проблемы этой книги, и кто не впадал при этом в буйное помешательство.

Пренебрегать иудейством безумно; браниться с иудеями бесполезно; лучше понять иудейство, хотя это труднее.

B.C. Соловьев

Введение

Правду всем надо уметь выслушать. Всем на свете. И евреям тоже.

Л.И. Солженицын

Исторические мифы знают много удивительных вещей, которых не знает скучная наука история. Обыденную, неинтересную историю, которая встает со страниц исторических источников, мифы заменяют другой – красочной и увлекательной. В мифах дикие, вечно пьяные сволочи, презрительно названные «коровьими парнями» подонки американского общества, — они превращаются в бесконечно романтичное племя ковбоев. Грязь и кровь истребления индейцев – в увлекательное приключение. Сволочная и кровавая работа шпиона – в патриотические приключения Штирлица и Клосса. Возникают сословия, исторические события, целые профессии, которых никогда не существовало. Но с которыми жить увлекательнее!

Так же расцвечивают мифы «неудобные» страницы национальной и государственной истории. Жутчайшие типы вроде Ивана IV или Петра I превращаются в патриотических личностей и чуть ли не в ангелов небесных. Со страниц многих и многих исторических сочинений сходят Иван и Петр, которых никогда не существовало. Их окружают совершенно удивительные личности, которых тоже никогда не было и быть не могло: трезвый Меншиков, приличный Шафиров и даже – что уж вовсе ненаучная фантастика – Марта-Екатерина, блюдущая женскую честь.

И вся история выворачивается, делается из неудобной, «неправильной» – патриотической и ровной, «такой, как надо». В этой высосанной из пальца истории происходят как будто те же события, подписываются как будто те же договоры, грохочут те же сражения… Но только «вроде бы» – потому что в мифах все эти исторические события и деяния поданы не такими, какими они были, не так, как они состоялись, а в соответствии с волей заказчика.

Если человек, под влиянием несчастной любви или же попросту съев лишнего, разочаровался во всем нашем мире – к его услугам вообще «другая» история, где люди происходят от духов, существа древних рас мирно спят в тибетских пещерах, а континенты My и Атлантида затонули, чтобы наши предки могли разбежаться из них. Тут действуют уже несуществующие расы и целые континенты. Это уже целая выдуманная планета; планета Земля, которой не было.

Но даже бредни Блаватской и Мулдашева бледнеют перед мифами о евреях. Перед мифами, которые сочинили сами же евреи… Не самая лучшая их часть. И мифами, которые сочинены какими-то странными личностями, почему-то очень боящимися и ненавидящими евреев. Тут что ни слово – то мифология!

Со страниц взволнованных книг встают такие образы известных из истории евреев, что даже сам себя не узнал бы в творениях тот, про кого все это написали. Вождь первобытного племени Моисей превращается в творца мировой религии, голландский националист Барух Спиноза – в светоч иудаизма, полузабытый Шолом Рабинович – в писателя класса Льва Толстого и Достоевского, а шаман Фрейд – в великого ученого. Все это воистину евреи, о которых рассказывают – но которых никогда не было.

Когда я читал про «четыре тысячи лет еврейской истории», когда у очередного автора исторической книжки получалось так, что евреи создали все здание современной цивилизации, включая изобретение огня, письменности и членораздельной речи, — ясное дело, тут речь идет о евреях, которых никогда не существовало. И о событиях, которых не было и не могло быть.

Или вот классический миф про «шесть миллионов евреев, истребленных нацистами». К счастью для меня и для моих читателей, в Российской Федерации нет закона, запрещающего сомневаться, что этих миллионов было именно шесть. Во многих европейских странах приняты соответствующие законы, и вы рискуете попасть в тюрьму, если усомнитесь в этой цифре. Правда, Мировой центр современной еврейской документации в Париже называет другую цифру – 1,445,000… И всякий, кто занимался проблемой, вынужден согласиться – эта цифра гораздо больше похожа на правду! А остальные четыре с половиной миллиона?! А это тоже евреи, которых не было.

На этих несуществующих евреев наталкиваешься постоянно, стоит вчитаться в любые исторические документы. Как только прижмешь еврейского историка, укажешь ему на несуразность – он тут же уведет тебя в средневековье, в древность, ловко заскачет по временам и странам… Последуй за ним, если можешь!

В результате я написал не совсем такую книгу, какую собирался. Сначала я хотел написать небольшую веселую книжку, в которой досхавалось бы на орехи все националистам и мракобесам, независимо от национальности.

Сначала я думал дать так… небольшие отсылки на материал средневековья и древности. Но «небольшие отсылки» разрастались, как снежный ком. И оказались необходимы, — потому что если я не написал бы более подробно, любой критик с упоением к этому бы прицепился: «А! Вы даже не знаете, что три тысячи лет назад!…». К тому же материалы древней истории активно используются и сегодня.

Даже объяснение слов «еврей» и «жид» уводит нас на Древний Восток. Приходится соединять в одной книге рассказ о таких временах и странах, которые никогда не соединились бы ни в каком другом повествовании.

Рассказ о каждой эпохе и каждой стране требует некоторого настроя, умения «вжиться» в место и время. А тут получается – только-только я познакомил читателя со спецификой, допустим, раннего Средневековья, только-только мы оба начали жить в этом, говоря по науке, хронотопе… А тут… Вы себе представляете? Азохенвей! Геволт! Геволт! Ге-волт! Приходится немедленно переносить действие в другую страну и другую эпоху, а там начинать с самого начала вживание в местный колорит.

Так что пришлось мне включить в книгу еще и материалы библейских и средневековых времен, и теперь мою книгу придется читать дольше и потратить на нее больше умственной энергии, чем я хотел, начиная ее писать.

Надеюсь только, что читатель понимает – я в этом совсем не виноват. Во всех неудобствах читателя виноваты, конечно же, евреи.

Глава Нулевая, или Пути искажения истории

Если бы геометрические теоремы затрагивали интересы людей, они бы непременно опровергались.

Немецкая поговорка

КАКИЕ ОНИ ПЛОХИЕ

Конечно же, на рынке есть обширнай литература о том, какие евреи плохие. Для любителей этой литературы существует целая «Библиотечка русского патриота» (25 названий книг!) [1], которую гораздо честнее было бы назвать «Библиотечкой русского антисемита».

Анализировать всерьез весь этот бред я не берусь; достаточно, я полагаю, одной из них. Пощадим бедного Ю.И. Иванова, когда он путает даты публикации «Велесовой книги» и «Слова о полку Игореве» [1, с. 58]. Когда он всерьез рассказывает о переписке протопопа Аввакума с Петром I, попросту путая Петра и Алексея Михайловича (тем более, что в письме адресат Аввакума и назван – Михайлович) [2, с. 61]. Когда он называет воспитателя Александра I Лагарпа Лагарном [2, с. 76].

Все равно ведь особой надежды на одоление коварных евреев Ю.И. Иванов не возлагает: евреи сами скупают книги, содержащие правду о них [2, с. 43]. Вот в чем, оказывается, причина малотиражности «Библиотечки русского антисеми…», то есть, конечно же, «русского патриота»! Не в бездарности авторов дело, как видите, а в происках самих же евреев.

Но как ни грозен враг, Ю.И. Иванов очень старается вывести его на чистую воду. Не будем, щадя читателя, анализировать тексты типа этого: «С целью размытия национальных чувств и ослабления русского духа, а также для сионизации других людей, многие молодые евреи стали жениться на русских дурах, принимая их фамилии…» [2, с. 148]. Тут никакие сионисты, скупающие книги, не нужны, хватит одних «размытия» с «сионизацией».

Но Бог с ним, ограничимся теми «историческими фактами, на которые опирается автор. Итак: «Песнь песней» написана арийцами [2, с. 49], а вот инквизицию и орден иезуитов создали как раз иудеи [2, с. 51], уже в Древнем Египте семиты умели клонировать людей, чем активно и занимались [2, с. 156]. Владимир Святой – еврей по матери, имя его матери – Малуши – означает на иврите «дочь царя» и сам он никакой ни рабичич (сын рабыни), а «раввинич» [5, с. 53-54].

Рассказав о том, как Иван Грозный боролся с масонами [2, с. 61], Ю.И. Иванов переходит ко временам более близким: «После отмены крепостного права русский крестьянин попал в руки евреев, которые этот факт тщательно скрывали в истории, насаждая в русских учебниках целые моря вымыслов и лжи относительно эксплуатации русских против русских» [2, с. 97-98].

Но история отравления Александра III особым еврейским ядом все-таки лучше всего; тем более, что излагается она в очень художественной форме и со ссылкой на книгу «еврея Эдгара Сал-туса «Императорская оргия». Оказывается, придворный врач, выкрест Захарьин, был тайным иудеем и скормил императору яд (особые еврейские изобретения по части ядов излагаются подробно в другом месте).

«Император еще не знал об этом, он спросил:

– Кто ты такой?

Захарьин, наклонившись, прошептал:

– Я еврей.

– Еврей! – простонал Император. – Презренный палач! Тогда Захарьин обернулся к присутствующим и сказал:

– Его Величество бредит.

А затем опять, повернувшись к царю, прошептал:

– Вы приговорены к погибели.

Император поднялся на постели, хотел что-то крикнуть, но яд был сильнее. Император скончался. Ззхарьин был пожалован орденом Александра Невского с традиционными бриллиантами. Насмешки ради, он принял орден. Думай, читатель, думай!» [2, с. 96-97].

Это все – яркие, но лишь немногие из примеров, которые я мог бы привести; надеюсь, читатель уже верит мне – книга Иванова не только плохо написана в литературном отношении. Автор не просто невежествен настолько, что путает русских царей и «Велесову книгу» со «Словом о полку Игореве». Это на редкость бездарная и лживая книга.

И вся «Библиотечка…» такова: про макание мацы в кровь православных младенцев, про масонов – строителей Иерусалимского храма и про «полторы тысячи лет еврейского заговора».

Что сказать по поводу всего этого печатного маразма? В памяти всплывает вечер, проведенный в семье старых друзей семьи, Владимира Александровича и Екатерины Николаевны Плетневых. Светлый круг от лампы на столе, в круге – привезенная из Парижа эмигрантская газета «Знамя Романовых». Центральная статья газеты – про то, как оживает в Советской России аристократия. Вот Гагарин в космос полетел – а ведь, ясное дело, не мог же полететь в космос вонючий мужик?! Само собой, не мог! В космос полетел, всем это очевидно, князь Гагарин…

И помнится тонкая, с пигментными пятнами, рука Екатерины Николаевны, Плетневой по мужу, Римской-Корсаковой по отцу. Тыльной стороной этой руки отстраняет Екатерина Николаевна газетку, на лице – брезгливая гримаса:

– За дураков краснеем…

Урок этот для меня – на всю жизнь. Простите, господа инородцы, поясной поклон вам всем – за дураков мы, русские, порой краснеем. Случается.

ФОЛЬКСХИСТОРИ

Откровенно говоря, я не знаю, кто первым назвал этот жанр красивым немецким словом фольксхистори – то есть «истории для народа». Фольксхистори – это популярно написанный вариант выдуманной истории. Тот вариант, который почему-либо больше устраивает автора, — то ли из идейных соображений, то ли он ждет, что так ему больше заплатят. Такую выдуманную историю про борьбу Ивана Грозного с масонами невозможно подтвердить фактами, и факты в фольксхистори попросту выдумываются, перевираются или подтасовываются.

К моему огорчению, к жанру фольксхистори приходится отнести и многие книги Л.Н. Гумилева – особенно те, в которых появляются евреи. Боюсь, что взволнованный рассказ Льва Николаевича о том, как иудейская община, захватив власть в Xaзарии рии, начала уменьшать число русов, не выдерживает никакой критики. Истории про то, как бедных славян заставляли воевать с Византией, чтобы их стало поменьше, про истребление десятков тысяч славян на Каспийском море вызывают тягостное недоумение: ну зачем он все это придумал?! Как и формулировки типа: «иудеи построили… крепость Саркел» [3, с. 94], чтобы эффективнее отбиваться от русов.

Особенно забавно положение о том, что евреи не выдерживали конкуренции с греками и армянами в торговле; потому-то они, оказывается, и помогали арабам, открывая ворота византийских крепостей мусульманам.

Забавно уже потому, что сам же Гумилев приводит текст, авторство которого приписывается хронисту и врачу Иосифу бен Иегошуа Га-Когену, жившему в XVI веке: что при нашествии арабов «и спасались бегством многочисленные евреи из страны Па-рас (Персия. – А.Б.), как от меча, и двигались от племени к племени, от государства к другому народу, и прибыли в страну Ру-сию, в землю Ашкненаз и Швецию, и нашли там много евреев» [3, с. 78-79].

Все книги из «Библиотечки…» – это чистейшей воды фоль-ксхистори. То есть попытки создать свою версию истории. Версию, устраивающую этих людей вместо существующей версии, которая их решительно не устраивает.

КАКИЕ ОНИ ХОРОШИЕ

Есть литература, прямо противоположная по смыслу. В сочинениях некоторых евреев, особенно американских раввинов, из мглы времен встает гениальный, великий, необъятно мудрый еврейский народ, послуживший опорой и основой для всей мировой цивилизации. Наиболее примитивный вариант этого бреда – это, наверное, составление списка «Ста самых гениальных евреев», в который включается, по-моему, решительно всякий, кого только не лень туда включить. То, что в некоторые версии списка угодили поляки, французы и татары, — это я свидетельствую лично.

Если же мы о книгах, то лично мое воображение было потрясено творением американского раввина мистера Даймонта. Потрясено тем, как поразительно могут сходиться книжки русских и еврейских «патриотов». То есть пафос-то в этих книгах противоположный по смыслу, но главное – очень похоже. И те> и другие не хотят знать реальной истории, их она совершенно не устраивает. И тем, и другим необходима разная, но фолькс-хистори.

Очень похожи даже используемые выражения. У Иванова читаем: «Изменник Родины, уголовный преступник, бездарный иоижер, профессиональный картежник, антисоветчик, моральный разложенец, заядлый сионист сын Дмитрия М. Шостакович» [2, c. 213-214].

Ау М.Даймонта читаем: «Ее (Америки. – А.Б.) подстрекательская конституция, известная под названием «Декларация независимости», была явно списана с левацкой книжонки «Общественный договор», созданной похотливым мегаломаньяком Руссо» [4, с. 385].

Уровень исторических познании, сила аргументации, убедительность фактологической базы – все роднит Иванова и Даймонта.

«Монголы были одеты в волчьи шкуры, ели все живое – кошек, собак, крыс, вшей – и пили человеческую кровь, если под рукой не было ничего другого» [4, с. 251]. Царь лично «поручил Нилусу – печально известному монаху – придумать какое-нибудь новое обвинение против евреев» [4, с. 412].

Я уже не говорю, что это евреи изобрели алфавит [4, с. 63], и даже ратуша и колокола на ратуше изобретены пражскими евреями в XV веке [4, с. 321]. Стоит ли напоминать, что колокола на ратушах во Франции (почему-то не в Праге) датируются и XI веком. Все равно ведь мистер Даймонт не поймет.

Одним словом, «евреи Запада создали западную культуру» [4, с. 420] – так, знаете ли, скромненько, но со вкусом.

Взгляд со стороны на самих себя полезен всякой стране и народу, но много ли ценного в таком взгляде: Россия – это «гигантская, невероятная, лоскутная страна, отдельных княжеств, где рыскают татары и казаки» [4, с. 312].

Или вот: «Они (русские цари. – А.Б.) поняли, что евреи необходимы им для развития экономики завоеванных территорий. «Мужики» же должны были оставаться послушными и невежественными. Евреи могли свободно передвигаться по Польше, Литве и Украине, но в «Святую Русь», где 95% населения составляли «мужики», въезд евреям был запрещен. Царям удалось сохранить душу «мужиков» в ее первозданной чистоте. В 1917 году, после Октябрьской революции, «мужики», попавшие в Москву и впервые увидевшие автомашину, крестились и громко шептали: «Господи, помилуй». Они думали, что увидели дьявола или еврея» [4, с. 313-314]. Кем надо быть, чтобы всерьез писать все это, чтобы переводить на русский язык и распространять в России подобную макулатуру, пусть думает сам читатель.

Или вот: «За одиннадцать веков своего существования Византия произвела на свет только три художественные формы: византийские церкви, византийскую живопись и кастрированных византийских мальчиков-хористов» [4, с. 281].

Ладно, Византию мистер Даймонт не любит (видимо, за преследования евреев… но какую тогда землю допустимо любить?). Но вот Эллада, к которой он вроде бы изволит благоволить:

«Период расцвета античной Греции продолжался пять столетий. Затем греки превратились в народ пастухов. Они никогда не достигли вновь своего былого величия. Совершенно иначе дело обстоит с евреями. Они сохраняют творческую активность на всем протяжении своей четырехтысячелетней истории. Они внесли свой вклад в развитие Востока и Запада, хотя и Восток, и Запад не всегда осознают значение этого вклада, и, даже осознавая, не всегда готовы признать себя в долгу перед евреями» [4, с. 5].

Ну, о величии этого вклада у нас будет время поговорить. Пока же отмечу: уважаемый мэтр, написавший огромную книгу, не имеет никакого понятия о громадных, основополагающих пластах мировой истории. Я уж не говорю, что греки и сегодня живут отнюдь не разведением коз и вовсе не являются «народом пастухов», что высказывания мистера Даймонта звучат попросту оскорбительно.

Но дело обстоит намного хуже. Мистер Даймонт то ли не знает, то ли не желает знать, что эллины после классического периода VI-III веков до Рождества Христова вовсе не «превратились в народ пастухов». После завоеваний Александра Македонского они заложили основы для синтеза культур Востока и Запада – эллинизма. А эллинизм – это и Александрийская библиотека, и измерение размеров земного шара Эратосфеном, и Колосс Родосский, и разделение мира на части света, и… впрочем, перечислять придется долго. Слишком долго. Без наследия эллинизма просто невозможно представить себе истории человечества и современной цивилизации. Мистер Даймонт не знает и того, что эллины вместе с римлянами создали исполинскую Римскую империю, наследницей которой по праву считает себя весь Западный мир, и были в ней признанным народом интеллектуалов (вот у евреев в Римской империи репутация была прескверная, как у нечистоплотных фанатиков и пустых болтунов). И даже когда Западная Римская империя пала, Восточная Римская империя, греческая Византия, дожила до 1452 года. А византийские наука и техника были образцом для всего Запада по крайней мере до XIV-XV веков.

Помнится, когда-то журнал «Костер» поместил письмо одного юного шахматиста, семиклассника Коли С. Правда, сознавался Коля, конем ходить он еще не умеет, но уже выиграл в шахматы у всех в своем классе, а теперь просит редакцию журнала найти ему гроссмейстера, чтобы Коля и у него мог выиграть партию в шахматы. Редакция, помнится, пообещала найти ему такого же гроссмейстера, который не умеет ходить конем…

К чему это я? А к тому, что если человек берется писать книги по истории, то, казалось бы, очевидно – он должен хоть краем уха слышать и об эллинизме, и о Византийской империи. Господин Даймонт презрел это элементарное требование и не утрудил себя такого рода знаниями. И это делает его чем-то неуловимо похожим на Колю С, победителя гроссмейстеров. Пишет Даймонт такую же фольксхистори, как Иванов, пусть с противоположным знаком. Спорить с «интеллектуалами», у которых монголы питаются вшами, и с «историками», никогда не слыхавшими о Византийской империи, я не буду, но ничто не мешает мне показать их дичайшую безграмотность, что называется, во всей красе.

БРАТЬЯ ПРОХУДИВШИХСЯ УНИТАЗОВ

Есть и еще огромный пласт литературы, несколько увядший сейчас, в самые последние годы, но пышно расцветавший еще в начале 1990-х. Боюсь, что если я сам, без помощи его провозвестников, назову это направление так, как оно того заслуживает, тут же поднимется визг и вой: «Антисемит!!!». И после этого вопля любые разумные аргументы уже не будут приниматься во внимание. Поэтому сначала я приведу цитату, а потом пускай уж судит сам читатель:

«Моя Родина – не Россия, а СССР, то есть Советская Россия, типовая картинка моего детства, от которой сжимается сердце, а к глазам подступают давно уже не сладкие слезы, — не плакучая березка и не курящаяся банька над прудом, а ржавый электромотор в мазутном ручье, расцветший малахитовой зеленью, сыпучие горы пропыленного щебня, оглушительная танцплощадка в горсаду… и когда тоска по Родине становится совсем уж невыносимой, я отправляюсь куда-нибудь на Кировские острова, через парк культуры и отдыха, где все еще геройствует гипсовый матрос с дисковым автоматом, за стадион…

Там, на берегу сверкающего отравленного залива, я снова оказываюсь у себя дома – на свалке. Среди битого кирпича, колотого бетона, драных бревен, ржавых гусениц, карбюраторов, сиксиляторов, среди гнутых труб, облезлых гармошек парового отопления, оплавленных унитазных бачков, сплющенных консервных банок, канистр, баллончиков из-под хлорофоса, на целые версты простершихся вдоль морских ворот Петербурга, — на душу мне снова опускается покой» [5, с. 240].

Когда у человека хватает совести писать такого рода тексты, Уже мало что способно удивлять.

Приводя жесткий пассаж В.В. Шульгина: «Перед евреями два пути: один путь – покаяния, другой – отрицания, обвинения всех, кроме себя. И от того, каким путем они пойдут, зависит их судьба», А. Мелихов комментирует: «Чему не могу противиться – так это благородному тону» [5, с. 204].

Действительно, уж чем-чем, а благородством интонации его творение не отличается, и вот здесь-то действительно кроется важное отличие сочинений Мелихова от книг, написанных русской интеллигенцией. Как бы ни относиться к В.В. Шульгину и к его общественной позиции, он-то себя не на помойке нашел. А вот господин Мелихов – нашел, чем гордится; и, право, он не единственный в своем роде.

Потому что существует обширная литература евреев, осознающих себя обитателями и даже прямыми порождениями помойки, братьями опорожненных консервных банок и сородичами оплавленных унитазных бачков. Иногда они выступают с какой-то патологической серьезностью, как И. Бабель, описывая мир одесского дна так, что от его героев, ситуаций и даже запахов желудок непроизвольно сокращается. Иногда становятся они своего рода массовиками-затейниками – когда публикуются сборники «Еврейский анекдот» с такими, например, перлами: «Купил еврей на птичьем рынке попугая. Попугай заорал: «Бей жидов!» Еврей укоризненно покачал головой: «С таким-то носом…».

ЧТО ЖЕ ДЕЛАТЬ?!

Конечно же, произведения типа приведенных – далеко не все, что есть по еврейской тематике. Есть великолепные монографические исследования, хотя бы Дж. Д. Клиера [6] или А. Кестлера [7]. Но они вовсе не предназначены для массового читателя и отвечают на какие-то очень уж частные вопросы, как и положено научным исследованиям.

Есть книги, написанные евреями в зарубежье. Самые известные из них написаны сионистами специально для русских евреев… чтобы они просвещались и побыстрее ехали в Израиль. Но даже эту «Библиотечку Алии» [8] попробуйте-ка отыскать, даже в крупных городах России! А ведь это книги, написанные русскими евреями, и специально для жителей России.

Тем более попробуйте отыскать «Историю еврейского народа», написанную группой «профессоров Иерусалимского университета, принадлежащей к особому направлению в еврейской историографии, которую принято называть «Иерусалимской школой» [9].

Если я назову широко известные в зарубежье имена Марго-лиса или Некрича, если я назову литературу, изданную специальным Центром иудаики на русском языке при Иерусалимсом университете, боюсь, читатель решит, что я перешел на шаманские завывания, — до такой степени все это никому неведомо. Виноват ли русский читатель? Нет, скорее виноват русский издатель.

А уж книги на немецком и польском языках – вообще особая статья, и разбираться здесь надо особо… Ведь переводов, как правило, нет.

Получается странная вещь: литературы о евреях много, даже избыточно много, но вся она или недоступная, или непопулярная, а чаще всего – и непопулярная, и недоступная. А та, что популярна и доступна, — это как раз вдохновенные, но плохо написанные книги про плохих или хороших евреев или же вопли из помойки.

А вот чего у нас нет в этом безбрежном море еврейской и околоеврейской литературы – так это книги популярной и в то же время объективной и научной!

Такую книгу пытался написать А.И. Солженицын – но ведь и у него не получилось. Не будем даже поминать мэтру фразы типа такой: «Остатки хазаров – это кумыки на Кавказе, а в Крыму они вместе с половцами составили крымо-татар» [10, с. 13-14]. Жаль, что формулировки такого известного человека вызывают порой ассоциации с Ивановым и Даймонтом.

Но хуже всего все-таки другое. В книге А.И. Солженицына заявляется: буду писать объективно о тех и других, не опущусь до позиции участника драки. Но, на мой взгляд, такой подход скорее заявляется, чем реализуется. Книга Александра Исаевича – огромный шаг вперед по сравнению с очень многими работами, но ведь и это – только попытка «нашего» взгляда на «них».

И в результате я рукоплещу Александру Исаевичу, когда он разоблачает старый и зловонный миф про тысячные жертвы погромов, показывает, как эти чудовищные жертвы создавала извращенная фантазия «демократической общественности». Но вот Александр Исаевич пишет про еврейских боевиков, начавших стрелять по толпе…

И у меня сразу же возникает вопрос; а откуда взялись эти еврейские боевики? Тут ведь возможны только два варианта ответа: то ли евреи народ такой донельзя порочный, им только дай кого-нибудь зарезать или застрелить, то ли все-таки было в истории Российской империи что-то, заставлявшее нормальных до какого-то момента юношей вооружаться наганами, палить в толпу и проделывать прочие малопочтенные вещи. Я не поклонник ни американских раввинов – провозвестников гениального от природы народа, ни духовного чада этих раввинов, «нордического» «доктора» Геббельса. Поэтому я не в силах уверовать в природную порочность какого-либо народа. Видимо, эти еврейские юноши испытывали все-таки не врожденное желание стрелять по живой мишени, но что-то сделало их боевиками.

И вот тут у меня претензии к Александру Исаевичу: ведь он и слова не пишет о том, что приводило еврейских юношей к пальбе из наганов. И получается – Александр Исаевич не сумел сделать исключительно важного: не сумел увидеть ситуацию с «их» точки зрения. Не смог понять, а как «мы»-то выглядим для «них» и почему «они» порой стреляют в «нас». Так и В.В. Шульгин в своей прекрасной книге очень хорошо объяснил, что «нам» не нравится в «них», но даже не поставил задачу – показать, что «им» не нравится в «нас» [11]. А ведь это не менее важно.

Увидев книгу А.И. Солженицына на прилавках, я было всерьез огорчился: опередили… Но теперь вижу, что поторопился, и вот предлагаю читателю эту свою книгу: книгу о мифах, накрученных вокруг евреев. Книгу о евреях, которые не существовали никогда и нигде, но сведения о которых прочно вошли в мировую историю.

ЧАСТЬ I. В ПОЛЕ ЕВРЕЙСКОЙ МИФОЛОГИИ

– Откуда ты это знаешь?

– От самого ребе.

– Твой ребе врет!

– Ну не может же врать человек, который каждую субботу общается с Богом?!

Еврейский анекдот

Глава 1 Расовый миф

Когда-то персы были великими воинами, но вошли в соприкосновение с евреями, а теперь влачат жалкое существование на задворках Дальнего Востока в качестве армян.

А. Гитлер

С чувством сильного недоумения читал я много лет назад книгу некого немецкого еврея Фрица Кана, озаглавленную: «Евреи как раса и культурный народ» [11]. Книга вышла в Германии в 1921 году и украшена такими, например, перлами: «Моисей, Христос и Маркс – три представителя специфической расы и расовых особенностей» [11, с. 199] и что «Троцкий и Ленин украшают нашу расу» [11, с. 202]. Оставлю в стороне вопрос, кем должен быть человек, чтобы «украшать» самого себя родством с Троцким и Лениным. Обращу внимание читателя на прозвучавшее слово «раса» и на то, что использует его еврей, — причем еврей, вполне лояльный к коммунистам разного розлива. Для автора евреи – это раса.

Ф. Кан – явный и откровенный социалист, а вот его сородич Бенджамин Дизраэли – решительнейший консерватор. С точки зрения кавалера ордена Подвязки, виконта Гюгенденского, графа Биконсфилда (все это титулы Дизраэли), евреи идут в социалисты не от хорошей жизни, а под давлением не признающего их общества христиан. И тогда «…избранная раса подает руку отбросам и презреннейшим частям общества» [12, с. 193].

Как мы видим, слово «раса» звучит вполне определенно. И еще как определенно! «…Еврейская раса связывает современные народы с древнейшими временами… Они – яркое свидетельство лживости современного учения о равенстве людей и о космополитическом братстве, которое при своем осуществлении только содействовало бы падению великих рас» [12, с. 192].

Кто это? Геббельс?! Нет, это все еврей Дизраэли. Хотя, конечно, интересно, кто такой для Дизраэли Фриц Кан – «отброс общества» или «человек избранной расы»?

Не меньше удивления испытал автор, читая В.В. Шульгина:

«Есть люди, которые евреев просто «не переносят». Бесполезно их спрашивать, что им в евреях не нравится. Не нравится все. Начиная с физических качеств – наружности, черт лица, горбатого носа, оттопыренных ушей, горбатых спин…

Вот я это написал и почувствовал, что сразу же выходит как-то оскорбительно для евреев. Между тем, что же я говорю такое – плохое?» [13, с. 10].

И следуют рассуждения, что господин Шульгин не нанес бы никакого оскорбления китайцу, говоря о его шафрановой коже и узких глазах…

«… А вот с евреями выходит «совсем наоборот». Стоит самым академическим тоном перечислить несколько отличительных черт этой расы, как таковое описание сейчас же начинает звучать неким измывательством, насмешкой, презрением» [13, с. 10].

Эта оценка внешности евреев и правда выглядят, выражаясь мягко, странной. Горбатых спин и оттопыренных ушей я видел у них ничуть не больше, чем у потомков русского дворянства, в кругу, породившего самого Шульгина.

Но самое главное не в этом… У человека, открыто и честно объявляющего себя антисемитом, у русского дворянина, гордящегося своим происхождением, вдруг появляется точка сопри-косновнения с двумя евреями! Да какая точка! Все трое дружно считают евреев особой расой.

Остается предположить, что во времена, когда жили и работали эти люди, такая точка зрения была довольно обычной.

Впрочем, два слова о самой расовой теории.

РАСОВАЯ ТЕОРИЯ – ЕЕ СОЗДАТЕЛИ И ПОКЛОННИКИ

Общество в России еще не забыло, как лихо проводили в жизнь расовую теорию в Третьем рейхе. Боюсь только, что у читателя нет четкого представления о том, что же это за теория, откуда она взялась и что же вообще с этой расовой теорией произошло.

Пока я процитировал двух авторов 1920-х годов – русского и еврея, которые всерьез пользуются словом «раса» по отношению к евреям. Но в том-то и дело, что во 2-й половине XIX – начале XX века это было распространенным явлением – вовсе не только в среде нацистов или каких-то еще плохих людей. В СССР приложили колоссальные усилия для того, чтобы представить немецких нацистов в виде своего рода «белокожих горилл», диких созданий, противостоящих всему цивилизованному миру. Даже собственное их название – национал-социалисты – в СССР заменили на «фашисты», чтобы любой ценой откреститься от явного родства. Ведь нацисты – национал-социалисты – в Германии отродясь не были фашистами.

Фашисты в Италии и в Испании были консерваторами. Их Цель была в том, чтобы сплотить нацию в фашо – пучок и за счет роста корпоративного начала, сворачивания демократических свобод, подавить движение социалистов. Ведь социалисты хотели воплотить в жизнь утопию, построить идеальное общество на выдуманных теоретиками началах. А фашисты хотели любой ценой не позволить им этого, сохранить завоевания цивилизации XIX века. Поэтому когда пленных немецких солдат в России называли «фашистами», они, мягко говоря, удивлялись.

– Мы не фашисты, мы нацисты! – отвечали они вполне мотивированно, а у советских людей окончательно заходил ум за Разум.

Nationalsozialistische Deutsche Arbeiterpartei – национал-социалистическая немецкая рабочая партия (NSDAP) – так официально называлась партия, созданная Гитлером и пришедшая к власти в 1933 году (пришедшая к власти, кстати сказать, законным, вполне конституционным путем).

Идеология этой партии была очень схожа с коммунистической – рабочих и вообще всех трудящихся угнетает буржуазия, надо произвести социалистическую революцию, привести к власти настоящих вождей рабочего класса, установить государство социальной и политической справедливости. Нацистов порой называют «коричневыми», но это имеет тот же смысл, который в России имеет черный цвет. «Черный народ», «черная сотня»… В Германии это звучало как «коричневый народ». Простонародье, народная толща. И шли в бой «коричневые» не под каким-нибудь, а красным знаменем. Шли для того, чтобы освободить немецких рабочих от власти еврейской, французской и англо-американской буржуазии.

В этом национальный социализм действительно сильно отличался от интернационального, в котором национальности угнетаемых и угнетателей не придавали особого значения. Но убеждения и тех и других имели один и тот же интеллектуальный и духовный источник – работу интеллектуалов недоброго XIX столетия. Ведь социализм – ив его националистической, германской, и в его интернационалистской, советской, версии – никак не изобретение простонародья и не «поверье неграмотных масс». Ничего подобного. Все теории, которые легли в основу всех социалистических режимов, созданы в кабинетах самых что ни на есть высоколобых интеллектуалов.

В 1850-е годы в самых развитых странах Европы сложилась научная школа, которую назвали расово-антропологической. Лицо школы определяют французы Ж.А. де Гобино и Ж.В. Лапуж, британцы Ф. Гальстон, К. Пирсон, Х.С. Чемберлен. Назвать их всех или каждого по отдельности тупыми или недостаточно интеллектуальными будет очень, очень затруднительно. Наверное, именно поэтому в СССР имена творцов расовой теории скрывались, и уж тем более ничто написанное ими не переводилось – даже для исторических факультетов или для профессиональных историков. Познакомимся с этими лицами.

Жозеф Артюр де Гобино происходил из знатной французской семьи и родился в частном доме родителей близ Парижа в 1816 году. Социолог, антрополог, писатель и публицист, он более четверти века, с 1849 по 1877 год, находился на дипломатической работе. Жозеф Артюр де Гобино написал несколько исследований по истории и этнографии Востока, которые принесли ему известность и ученые степени, а также несколько художественных и публицистических книг. Пока было можно, на русский язык перевели «Век Возрождения» (1913), «Кандагарских любовников» (1923) и «Ве-икого чародея» (1926). Кое-что напечатано в журнале «Земля и люди» за 1905-1906 годы. Между прочим, книги очень неплохие, а что их колорит устарел – так это касается и Киплинга. В своем главном труде «О неравенстве человеческих рас» П853-1855) Ж.А. де Гобино отстаивал идею, согласно которой три основные расы имеют разные способности и разный творческий потенциал. Белая раса – самая способная к творчеству – постоянно развивается и стремится расширить свое влияние. Это вызывает напряжение у других рас, и борьба рас становится движущей силой развития народов. Плохо то, что белая раса при распространении по земному шару и в ходе борьбы смешивается с более низкими расами, а это ведет к снижению ее способностей и культуры.

С точки зрения Ж.А. де Гобино, самой творческой частью белой расы является ее германская ветвь, которую он упорно называл слишком знакомым термином: «арийская»; по его мнению, этой-то ветви предстоит создать культурную элиту человечества.

Жорж Ваше Лапуж – человек несравненно более скромного происхождения и положения в обществе, чем де Гобино, Так, провинциальный профессор, один из многих. Родился в городке Невилль, в департаменте Вьенна, в 1854 году, и окончил свой жизненный путь уже в годы торжества своих идей – в 1936 году, в Пуатье. Но в своих теориях пошел он куда дальше учителя. По его мнению, длинноголовая раса долихокефалов, нордическая раса, постоянно борется с короткоголовыми, брахикефалами. Развитие всякой цивилизации начинается с того, что во главе ее становятся арийцы, раса господ, и составляют высший класс этого общества. По мере того как длинноголовые смешиваются с короткоголовыми, цивилизация приходит в упадок. И получается, что раса – это основной движущий фактор истории.

Хьюстон Стюарт Чемберлен (1855-1927) родился в Англии, где фамилия эта куда как известная: семья Чемберленов-полити-ков, папа и два сына, приходятся ему дальними родственниками.

Вот у него расовая вражда арийцев и семитов стала основой исторического процесса! Все, чем гордится коллектив, сделали, конечно же, светлокожие, светловолосые арийцы, высокие и с Длинными черепами. Невыразимо отвратительные семиты с круглыми головами и курчавыми волосами низко гадили арийцам и паразитировали на их достижениях.

Постепенно Х.С. Чемберлен так проникся собственными писаниями, что даже переехал из родной Британии в Германию: поближе к арийцам. Тут его ждало, с одной стороны, разочарование – далеко не все немцы так уж торопились в арийцы, а некоторые так просто крутили пальцем у виска. С другой же стороны, некоторые все-таки проникались, в том числе люди весьма влиятельные. Х.С. Чемберлен был вхож даже к канцлеру Вильгельму II и вел с ним долгие беседы о черепах и культурах. В его последние закатные годы уже к самому Чемберлену захаживал некий новый политический деятель, не имевший, впрочем, особых шансов, — Адольф Гитлер. Чемберлену очень нравилась политическая программа Гитлера, но решительно не нравился его череп и другие расовые признаки.

РАСЫ И ЯЗЫКИ

У Чемберлена первого окончательно сформировалась основная ошибка, так сказать, практического расизма: то, что Чемберлен называет расами, в действительности является языковыми группами. Те, кого еще Ж.А. де Гобино именовал арийцами, носят более длинное и скучное название – индоевропейцы. Само слово возникло, когда в начале XIX века немецкий ученый Ф. Бопп и датчанин Р. Раек доказали: языки ариев, захвативших Индию во II тысячелетии до Р.Х., иранцев и большая часть европейских языков имеют общее происхождение. Появилось предположение, что существовал когда-то единый язык или группа сходных языков, и народ, говоривший на этом праязыке, начал расселяться по разным сторонам света. Откуда? Еще одна загадка.

Но главное-то – известные нам индоевропейские народы говорят на языках одной группы, но относятся они к разным расам. В пределах большой европеоидной расы, как ее варианты, выделяются от 9 до 12 малых рас, или расовых типов. Есть среднеевропейский расовый тип, или, если угодно, малая раса. Есть балтийский расовый тип и балканский, средиземноморский и восточноевропейский.

Ирония судьбы в том, что в англосаксонских странах принято такое название для европеоидной расы: «кавказская раса». Эмигранты из бывшего СССР открывают в США ресторанчики с «кавказской кухней» – и добрые американцы звереют, устраивают им обструкцию. Они-то ведь решили, что рестораны открыли нацисты! Попробуй объясни, что имеются в виду невинные и совершенно неарийские лаваш, чебуреки…

Не менее забавно выглядят малограмотные переводы американских детективов: «На тротуаре лежало лицо кавказской национальности»… Очень часто в оригинале стоит нечто вроде: «На тротуаре лежал мужчина кавказской расы». То есть попросту – белый мужчина.

Праиндоевропейцы, арийцы, скорее всего, относились к европеоидной расе, но к какой малой расе – неизвестно. В современном же мире индейцы и негры США и Латинской Америки – тоже индоевропейцы, потому что говорят на английском или исиском языках. Европейцы принесли в Америку язык и культуру… Но, конечно же, не расовые признаки. С лютыми врагами «арийцев», «семитами», получается еще интереснее: народы, говорящие на семитских языках, проживают в Европе, Азии и Северной Африке, но народы это очень разные.

Если же мы о евреях, то по любой классификации евреи – все оавно ярко выраженные европеоиды. Исключение составляют эфиопские евреи, или, что более вероятно, эфиопы, принявшие иудаизм. Если же о европейских евреях, то они – ярко выраженные «арийцы». Крючковатые носы? Курчавые волосы? Миндалевидные глаза? Но этих черт полным-полно в среде любых южных европеоидов. И нет никакой такой еврейской малой расы в рядах европеоидов.

А знаете, что самое пикантное? В числе всех европейских народов есть люди разного расового типа… И среди евреев тоже, разумеется. Другое дело, что большинство норвежцев, до 99%, относится к скандинавскому расовому типу, а люди балканского расового типа среди них редкость… Светловолосые блондины с морозно-голубыми глазами – тоже не очень распространены. А вот евреи – народ чуть ли не самый разнообразный в расовом отношении, у них почти в равных пропорциях представлены по крайней мере три малые расы, а в меньшинстве, процентов по пять, — еще три.

Не будем пока обсуждать евреев Эфиопии и Китая, чтобы у читателя не пошла кругом голова и не пришлось бы отмечать – евреи представлены всеми тремя большими расами…

Ограничимся Европой, но и тут получается, что если ставить знак равенства между понятиями «европеоид» й «ариец» – то евреев, по крайней мере, европейских евреев, тоже следовало бы считать арийцами. Скажу строго между нами, только вы никому не говорите: у некоторых немецких евреев даже есть пресловутая «немецкая косточка». Опять же – не должно ее быть, а она вот есть у них, и все тут. Умные люди даже знают причину этого явления… Об этом вы тоже никому, пожалуйста, не говорите, но причиной было элементарное смешение двух народов. Смешение не всегда законное, порой осуждаемое священниками и законодателями обоих народов, но не остановимое никакими решительно силами.

Почему же Чемберлен стал противопоставлять «арийскую» и «семитскую» расы?! А потому, что так ему хотелось. И его заказчикам, конечно.

СУДЬБА РАСОВОЙ ТЕОРИИ

Вот эту расовую теорию и взяли на вооружение такие нехорошие люди, как национал-социалисты в Германии! Люди, чьим официальным «борцом за идею» и «мучеником, потерпевшим от рук врагов», автором нацистского гимна был… обыкновенный сутенер.

До того, как войти в национал-социалистическое движение, Ганс Хорст Вессель был обычным сутенером из пролетарского района Вейдлинга, на востоке города Берлина. Родиться в этом районе никогда не было украшением для биографии, и люди сколько-нибудь процветающие не селились и старались не бывать в Вейдлинге. Примерно как в Ист-Энде в Лондоне, на Хит-ровом рынке в Москве.

Здесь и в более благополучные времена что ни день, то в пивнушках и подворотнях щекотали ребра лезвия ножей. А уж в двадцатые – тридцатые годы, когда Германия выясняла, какой социализм лучше другого, коммунисты и нацисты то и дело сходились в страшных уличных побоищах, выясняя, кто из них настоящий сын рабочих, истинный пролетарий и верное чадо народа.

В 1926 году Ганс Хорст Вессель вышел из тюрьмы – отсидел два года за мошенничество. В Германии – инфляция, голод и нищета. Даже люди с очень высокой квалификацией порой сильно нуждаются в самом необходимом. Хорст Вессель восстанавливает знакомства и вспоминает, помимо прочего, о своем старинном друге Гиммлере. Откуда такие друзья у боевого офицера, прошедшего всю Первую мировую войну, сказать и трудно… и вместе с тем, пожалуй, чересчур просто. В конце концов, не родился же Гиммлер почтенным семейным человеком? Но о том, как выглядело их первое знакомство и при каких обстоятельствах возникло, история умалчивает. Так же трудно сказать, о чем говорили они при своей первой встрече в 1926 году, — начинающий функционер Национал-социалистической партии и уголовник с городского дна, человек, которому не всякий вор подал бы руку. Оба они давно уже покойники, а свидетелей беседы не осталось… Да и были ли они, свидетели? В таких делах стараются обходиться без них.

Доподлинно известно, что Хорст Вессель со своими друзьями составил отряд «Штурм-5», и они долго били коммунистов по всему пролетарскому Вейдлингу. Зрелище коммунистов, драпающих по Вейдлингу под градом булыжников, радует мое антикоммунистическое сердце, но я не уверен, что Вессель и его друзья были намного приличнее.

В 1928 году Вессель сочинил песню, позже названную его именем и ставшую партийным гимном Национал-социалистической рабочей партии Германии. Трудно сказать, до каких высот мог бы подняться «истинный ариец», сутенер с задворок Берлина, но 23 февраля 1930 года другой сутенер, коммунист Али Хе-лер, убил Ганса Хорста Весселя в драке. Драка состоялась в одном из кабаков пролетарского района Вейдлинга, и по поводу причин побоища есть несколько версий. Нацисты рассказывали, что Хорст Вессель бился за высокую идею и умер с именем фюрера устах. Коммунисты не отрицали, что драка была сугубо идейная, но вот последние слова Хорста Весселя приводили та-кие что приходилось исключать дам из числа слушателей. Люди опытные уверяли, что гиганты политической борьбы попросту не поделили прав на одну из местных девиц.

Если это и так, разумеется, создать культ Хорста Весселя это не помешало, напротив, — культы покойников создавать легче всего. Напомню читателям, особенно молодым: родившиеся в начале века поколения считали, что с приличными дамами и порядочными девицами не говорили о «таких вещах». Гитлеровские власти Германии назвали свой гимн именем сутенера, и говорить с собственной женой о политике интеллигентным немцам приходилось, нарушая это маленькое табу.

Естественно, таким, как Вессель (и Али Хейер), вовсе не нужны были как раз «жемчужные зерна» расовой теории. Нужнее всего для них оказались те стороны расовой теории, о которой и не подозревали отцы-основатели. Эти «нацисты с улицы» начали с того, что довели расовую теорию до нужной стадии упрощения, чтобы сделать ее положения понятными любому «арийцу». В том числе и тому, кто уж никак не отягощен «иудейской химерой интеллекта».

Кстати, провозгласив курс на самые простые и примитивные эмоции и упрощенное видение мира, нацисты поневоле оказались отступниками от своих отцов-основателей. Для Гобино и Чемберлена арийцы тем и были хороши, что очень интеллектуальны и, что называется, с закрытыми глазами одолеют менее интеллектуальные расы.

Но то, что казалось важным старой европейской профессуре, вовсе не было значимым для^орвавшихся до власти люмпенов и полуучек. Одно объявление Иозефа Геббельса доктором философии – с его шестью классами гимназии – таит за собою просто океаны пресловутого комплекса неполноценности. Для наглых выскочек самым важным в арийской расе оказались не бездны интеллекта, — к ним-то как раз нацисты испытывали крайнее подозрение, и всякий умник казался им тайным евреем.

Для нацистов арийцы сделались воплощением «нерассужда-ющей воли», «отвращения к интеллигентской рефлексии», «презрения к болтовне», «творцами и разрушителями» с «прекрасным огнем дикого зверя» в глазах. На место, где идеалом был интеллектуал, совершавший творческие акты, нацисты поставили какое-то дикое создание… и даже, пожалуй, не дикое, а одичавшее.

Их идеалом стал человек даже не дикий, то есть живущий до Цивилизации, а человек, сознательно отказывающийся от всего, что цивилизация в состоянии ему предложить. Сами себе они казались грозными и прекрасными и сделали своим символом роскошного дикого зверя – могучего серого волка. Но если разобраться, гитлеровский «сверхчеловек», предпочитающий «напряжение воли» напряжению интеллекта, а пинок ноги – чтению книги, напоминает даже не дикого волка, обитавшего когда-то в нетронутых германских лесах по соседству с древними германцами, а скорее одичавшую дворнягу. Эдакого немецкого Ша-рикова, тявкающего из своей подворотни на «всякого там в семи комнатах».

Интересно, понимал ли Геббельс, что, провозглашая интеллигенцию «отбросами нации», зачисляет в «отбросы» и собственных «отцов-основателей»? Что восстань из гроба Гобино и даже Чемберлен, они бы этих высказываний Геббельса, мягко говоря, не похвалили бы?

Впрочем, быть профессором при нацистах стало куда менее почетно, чем когда-либо в прошлой истории Германии. Адольф Гитлер всерьез предлагал «не пичкать ученика никчемными знаниями», а учить его «строить здоровое тело». Ведь «гении никогда не смогут появиться из нации дегенерировавшей!»

Полуграмотный функционер Юлиус Штрайхер выступал перед студентами Берлинского университета и нарисовал две чаши весов:

– Вверху – содержимое мозга фюрера, — вещал Штрайхер. – А в нижней чашке – дерьмо профессорских мозгов.

Что бы ни изучал студент, он должен был в первую очередь ознакомиться с расовой теорией во всей красе, а его настольной книгой должна была стать книга Германа Гауха «Новые основы расовых исследований».

«Животный мир следует классифицировать на представителей нордической расы и низших животных… – всерьез писал герр Гаух, и, пожалуй, самое удивительное в творениях полупочтенного господина Гауха – это его пионерская серьезность. – Не существует ни физических, ни психологических отличий, которые могли бы подтвердить отличие человека от животного мира. Единственное различие, которое существует, — это различие между представителями нордической расы, с одной стороны, и животными, в основном представителями ненордической расы и недочеловеками, представляющими переходный вид, с другой стороны».

Если даже студент еще мог стоять на ногах после таких сногсшибательных открытий, герр Гаух добивал его в других местах своего объемистого творения. Например в этом: «Нордическая раса остается единственной, которая способна издавать звуки изумительной чистоты, тогда как у неарийских рас произношение нечистое, отдельные звуки спутаны и больше напоминают крики животных, скажем, лай, хрип, фырканье или писк. То, что птиц можно научить говорить лучше, чем других представитеЙ животного мира, объясняется тем, что их голосовой аппарат является нордическим по своей природе – сильный, узкий, с коротким языком».

И этот бред надлежало изучать, повторять, воспроизводить на экзаменах, чуть ли не заучивать наизусть.

Все начиналось в детстве, когда детям 8 или 9 лет от роду внушались совершенно анекдотические представления о себе как об арийцах, которые должны преодолеть в себе «химеру интеллекта» и отринуть «выдумки французов и иудеев про необходимость культуры».

То же самое продолжалось и в гимназии, где строевая подготовка и физкультура потеснили дурацкие предметы, усвоению которых придавали такое значение всякие обыватели: математику, историю или французский язык. Тем более, что преподавали ведь не «историю», а «арийскую историю», и не «биологию», а «нордическую биологию».

Создать арийскую математику было особенно непросто, но и тут образование давалось с однозначным уклоном к чему угодно, только не к самой математике, как ни странно. Содержание почти всех задач сводилось к определению скорости шагающих колонн, числу сброшенных бомб и количеству убитых врагов. Интеллигентные немцы смеялись, что, читая учебники сыновей и дочерей, они сразу начинают собираться на фронт. Так что университет с учебниками герра Гауха лишь венчал многолетний учебный маразм Третьего рейха.

Конечно же, дорвавшиеся до власти неудачники приложили все усилия, чтобы свести на нет мир, породивший Аммона, Гобино и Гальстона. Какими бы рациональными причинами это ни объяснялось (война, нужно побольше солдат, страна окружена врагами…), трудно отделаться от мысли, что в борьбе с интеллигенцией был и чисто эмоциональный заряд. Ну очень уж раздражали «всякие там умники» Гиммлера, Йодля и их подельщиков по Нюрнбергскому процессу. «При слове «культура» я хватаюсь за пистолет!» А ведь и правда хватались.

До Второй мировой войны Германия оставалась страной университетов, а вся мировая наука разделялась на две почти равные части: немецкая и вся остальная.

За двенадцать лет правления Гитлера под трескучие вопли о величии немецкой науки биографии ученых проверялись, и до трети цвета немецкой науки было отстранено от преподавания за каплю еврейской, французской, славянской или цыганской крови в их жилах. А треть оставшихся лишали кафедр и лабораторий за то, что они оказались не в силах постигнуть глубину расовой теории или всю бездну премудрости космической борьбы горячего и холодного. Даже ученые, когда-то поддержавшие нацистов, были не в силах вести курсы «нордической геометрии» или «арийской физики твердого тела», и от них старались избавляться.

Не говоря уже о том, что сами университеты закрывались, а в оставшихся число студентов сокращалось последовательно и закономерно. Скажем, в Лейпцигском университете в 1938 году осталось всего 1928 студентов против 7348 в 1932, — главное ведь было вовсе не во вбивании в юношей глупостей и не в насыщении профессорским дерьмом их юных арийских мозгов.

А ПРИ ЧЕМ ТУТ ВООБЩЕ ЕВРЕИ?

Действительно, а почему евреи оказались жертвами расовой теории? Почему это они «неарийцы», какая-то «особая раса»? Чего это к ним прицепились? Ведь евреи – европейцы, и тут ничего не поделаешь. Но во что хочется, в то и верится. В Германии шел к власти национальный социализм, и он требовал, во-первых, «научного» обоснования. А во-вторых, требовал создать образ врага. Такого врага, против которого могли бы сплотиться жители Германии… большинство жителей.

Явление это многоликое и непростое, но самое главное – влиятельные люди в Германии, многочисленные слои немецких жителей хотели, чтобы немцы и евреи были бы как можно дальше друг от друга. Политика сделала заказ, и наука старательно взяла под козырек, выдала то, что требовалось: «арийскую» и «семитскую» расы.

Расовая теория применительно к евреям стала способом сводить счеты, убирать неугодных людей, «разбираться» с врагами режима… И неукоснительно лепить образ врага – коварного, чудовищного, подлого.

Тогда же было изменено законодательство: ведь задуманное нацистами никак невозможно было осуществить согласно законам и морали цивилизованного общества. Отменить законы? Нет, мы в Германии… Нацисты стали изменять сами законы.

«Закон о защите народа и государства» от 18 февраля 1933 года фактически аннулировал Веймарскую конституцию, дал Гитлеру и его партии исключительные права и возможности.

Тогда же, в феврале 1933 года, введен закон, запрещавший «мучить животных», — он фактически запрещал кошерный убой скота и тем самым – кошерную пищу.

Ну, допустим, это еще так, мелкий укол. Но «Закон об упорядочивании национального состава управленческого аппарата» от 11 апреля 1933 предполагал изгнание евреев из управленческого аппарата всех уровней и прием на работу исключительно арийцев. Этот закон впервые формулировал понятие о «неарийце». Оказалось – это всякий, у кого хотя бы дед или бабушка были евреями или исповедовали иудаизм (то есть под нож заведомо шла часть гоев, принявших в разное время иудаизм из разных соображений).

Закон о редактировании газет 4 ноября 1933 запрещал редактировать немецкие газеты уже не только евреям и «полукровкам разной степени», но уже и лицам, которые состояли в браке с евреями.

Режим окреп, безработица уменьшилась, народ все сильнее поддерживал NSDAP, и 15 сентября 1935 года приняты были Нюрнбергские расовые законы: «Закон о гражданстве рейха» и «Закон о защите немецкой крови и немецкой чистоты». Эти законы поставили евреев вне гражданства, вне системы регистрации актов гражданского состояния, вне имущественных социальных отношений… словом, вне жизни общества. 550 ты-сяч евреев превратились в одночасье в существ, на которых не распространяется закон, которые должны жить отдельно от немцев, не имеют право на престижную и высокооплачиваемую работу, на собственность и должны нашивать на одежду желтые звезды, чтобы их на расстоянии можно было легко опознать.

Расовые законы ударили по гораздо большему числу людей, потому что, не говоря ни о чем другом, и законных браков между немцами и евреями было очень много. У такого известного человека, как А. Шпрингер, первая жена была еврейка, и развелся он с ней после введения расовых законов. Не говоря о тех, кто введение этих законов считал позором, а ведь их было не менее трети всей нации.

Во многом расовые законы копировали законодательство США: с 1896 года в США негры и белые должны были жить раздельно. Иметь «то же самое» (по крайней мере, в теории), но раздельно!

Под знаменем расовых законов нацисты сначала провели «ариизацию производства», «ариизацию собственности» и «ари-изацию капитала», то есть, говоря попросту, отобрали собственность у всех немецких евреев. Ас 1941 начали «окончательно решать еврейский вопрос» с помощью газовых камер.

Так что евреи в этой всей «расовой» истории, разразившейся в Европе с конца XIX по середину XX века, все-таки оказались «при чем» сразу с двух сторон.

Для начала их не захотели признать своими братья по расе, немцы-арийцы (что было, наверное, нехорошо с их стороны, после стольких-то веков законного и незаконного скрещивания). И мало того, что не признали – их чуть не истребили под шизофреническим предлогом, что они принадлежат к низкой и опасной расе.

А потом они сами, вплоть до нашего времени, оказываются хранителями этого мрачного мифа! Вот ведь парадокс: хотя бы в трех приведенных мной в начале главы цитатах, двое евреев гораздо решительнее, гораздо ярче заявляют о своем расизме, чем Русский В.В. Шульгин. Высказывания Шульгина как раз представляются на их фоне чем-то размытым, нечетким, недоговоренным. Потому что, даже объявляя себя антисемитом и признавая, что «в расизме что-то есть», Шульгин живет в культуре, где Расизм непопулярен, а идея равенства людей давно утвердилась.

«А евреи?!» – возмутится иной мой читатель. А вы перечитайте приведенные цитаты, мои хорошие. Поверьте мне – слово «раса» применительно к евреям мелькает постоянно как раз в трудах самих же евреев.

По-видимому, расовая теория очень хорошо легла на какие-то психологические, социальные, культурные установки и представления евреев, в том числе того интернационального сообщества, что собиралось в Израиле на деньги американских евреев. Почему так получилось – особый разговор, но до наших дней, до начала XXI столетия, в Израиле дожило многое, что не показалось бы варварством в Европе 1920-х годов, но вот сейчас выглядит в лучшем случае мрачной архаикой (это я еще очень, очень мягко…).

Из уст в уста ходит история про то, как в 1950-е годы, когда романтика «своего государства» еще не выветрилась из израильских голов, несколько антропологов из Иерусалимского и Тель-Авивского университетов получили от своего правительства весьма необычное задание: установить, чем именно отличаются евреи Европы от основного населения «их» стран – французские евреи от французов, немецкие от немцев и так далее. Ни правительство Израиля, ни сами антропологи не сомневались – такие отличия есть! Их просто не может не быть! Задание было дано, антропологи его восприняли, и даже кое-что проникло в печать…

Но вот результаты этой работы, мягко говоря, удивили всех – и членов израильского правительства, и антропологов, принявших задание к исполнению. Потому что быстро выяснилось – нет никаких расовых отличий между евреями и народами стран, в которых эти евреи проживают. Ну нет, и ничего с этим нельзя поделать!

Правительственную программу пришлось сворачивать, не привлекая к ней внимания, изо всех сил делая вид, что никакой программы и вообще никогда не было… Как давешнего горьков-ского мальчика.

Но ведь какие-то установки – увидеть свое расовое отличие – были: и у правительства, и у ученых! Причем евреи проводили расовые исследования в 1950-1960-е годы – как раз тогда, когда во всем мире тема считалась неприличной. После Освенцима – расовые изыскания?! Немыслимо! А в Израиле, как видите, вполне даже мыслимо. Почему?

Немецкие нацисты действительно видели в евреях что-то вроде вышедшей на поверхность нечистой силы. А кого видят в самих себе евреи? По крайней мере те евреи, которые вовсе не стесняются заниматься расовыми исследованиями? Неужели «избранной» и «высшей» расой, по Дизраэли? Кого же тогда видят они в нас всех, не-евреях? В гоях, если угодно? Неужели рабочую скотину?!

Насчет изучения расовых особенностей евреев по заданию правительства Израиля – я не могу гарантировать читателю, что мне рассказывали чистую правду. Таких историй ходит по свету очень много… в смысле, историй таких же непроверяемых, ненадежных, но очень похожих на правду. Гарантировать, что так все и было, нет ни малейшей возможности, но в эту историю я лично верю больше, чем на 50%.

Во-первых, кое-какие публикации есть. По заданию или не по заданию, но расовыми изысканиями израильские ученые занимались. И в США занимаются. Недавно в прессе мелькнуло сообщение, что ученые еврейского происхождения на западе США разрабатывали проект создания искусственного существа. Причем не просто какого угодно искусственного существа, а на основе еврея. Они всерьез считали, что преимущество «еврейской расы» должно сказаться и здесь: в создании киборга из еврея.

Во-вторых, если такое исследование и произвести, результат будет именно таким, как гласит легенда: никаким. Потому что евреи и правда ничем не отличаются от народов, среди которых живут.

НАРОДНЫЙ ОПЫТ ВЫДЕЛЕНИЯ ЕВРЕЕВ

– Как?! – возразят мне на это. – Вы разве не знаете, что евреев легко отличить по внешнему виду?! В этом деле и исследований не надо, все и так знают, кто тут еврей, а кто нет!

Говоря откровенно – эта ловля гонимого племени по форме носа и по миндалевидным глазам представляется мне еще менее надежной, чем поиск людей «плохой расы» по форме половых органов и ушных раковин. Почему? А потому, что евреи вовсе и не отличаются от «гоев» ни формой носа, ни курчавостью, ни смуглой кожей, ни уж тем более пресловутой горбатостью и оттопыренными ушами.

Мне доводилось видеть фотографии евреев арабских, китайских, французских, британских, польских, венгерских, румынских, греческих, итальянских. Единственно, каких евреев я мог отличить от «гоев», так это британских – просто потому, что большинство из них въехали в страну совсем недавно и все еще отличаются от остальных британцев. Наверное, в этом случае важны были даже не черты лица, а выражение, поза, улыбка и так далее.

Но даже в числе польских евреев удивительным образом присутствовали и те, у кого «расовые» еврейские черты выражены были очень ярко, и много людей, совершенно неотличимых от поляков. Это при том, что в Польше евреи дожили до XX века, как особый замкнутый народ, ведущий обособленную жизнь. Что же касается евреев из Венгрии и Румынии, то пусть простят мне и они сами, и венгры с румынами, но, по-моему, их различить невозможно.

Что же до китайских евреев или евреев из арабского мира, то я тем более не могу никак определить их этническое происхождение по внешности: мне нужно заранее знать, что это именно евреи.

Но разве нет типажей, которые сразу отличимы? На мой взгляд, их действительно нет. Есть типажи, которые в разных странах стали считать еврейскими с большей или меньшей надежностью. В каждом европейском народе есть люди, относящиеся к разным малым расам. Людей кавказской и южноевропейской малых рас ольше в Италии, чем в Норвегии, но, во-первых, и в Норвегии они тоже встречаются. А во-вторых, нет никакой разницы между курчавым и смуглым евреем и итальянцем. Большинство тех, кого вы в Москве «сразу определите», как евреев, вполне могли бы сойти за греков, румын, кавказцев разных национальностей, турок… Одним словом, за каких-нибудь южан.

– Я могу отличить! Я берусь! – уверяют многие «специалисты по евреям».

И тут у меня сразу возникает вопрос: а вы уверены, что, определив этническое происхождение прошедшего мимо вас в толпе или сидящего на скамейке человека, вы никогда не ошибаетесь? Вы уверены?

…В далеком 1980-м году я познакомился в экспедиции с милой девушкой Ирой Бирман. Несколько раз мы встречались уже в Петербурге, и хорошо помню, как на набережной Невы к нам подсела какая-то женщина… Приняв и меня за иудея, она долго рассказывала нам обоим, как она любит евреев, — какие евреи умные, хорошие, честные, добрые, замечательные… Тогда я, первый и последний раз, слышал от Ирины отвратительную уличную ругань.

– Терпеть не могу этого диссидентского жидолюбия! – так объяснила девушка мне, оцепеневшему от изумления.

Ну, а другая женщина – так вообще не еврейка. Люда, если разобраться, гречанка по матери (отец – русский из Ярославля). У Люды – крупной, красивой женщины – ярко выраженный южный… если хотите, еврейский тип: миндалевидные глаза, тонкий нос с выраженной горбинкой, смуглая кожа, бойкое, подвижное лицо.

Живет Люда в Берлине, и одно из проклятий ее жизни – это люди, которые подсаживаются к ней в парках или в кафе и объясняются в любви… Но в любви не к Люде, а к евреям.

– Если бы они хотя бы ко мне приставали! – возмущенно орет Люда.

Женщину не радует даже то, что эти люди действуют из самых благородных побуждений. Говоря между нами, популярность ее как женщины радовала бы ее значительно больше.

Сартр рассказывает забавную историю про французского еврея, который уже в пору действия расовых законов развлекался в Германии Гитлера: ходил по кабакам, где собирались эсэсовцы, и слушал их рассказы о страшных семитах, смертельной угрозе человечеству. – А я на них разве не похож?!

И эсэсовцы разъясняли еврею, что он-то хоть и француз, но в этом он не виноват, в нем сразу виден ариец – вон какой высокий и светловолосый. А у них, у истинных арийцев, у них-то природный нюх на семитов! [13, с. 43].

Но этот французский еврей развлекался – еще не ведая, к чему идет дело, и как не до смеха может стать ему самому, после оккупации Франции нацистами. А вот НКВД активно использовал это обстоятельство – что есть евреи, просто идеально похожие на немцев. Появляется в Германии эдакий человек, великолепно владеющий языком, и притом пухлощекий блондин с серыми или голубыми глазами… эдакими эмалево-непрозрачными, очень «арийскими» глазами. Ну кому придет в голову, что вовсе он не Пауль Кох, а Василий Айзенберг, что родился он не в Шпандау, а в Житомире и живет в Берлине временно, выполняя здание из Москвы?!.

Историю такого еврея, «с обликом типичного немца», использованного НКВД, рассказал Эфраим Севела: «Из таких людей советские оккупационные власти в Германии формировали первые органы немецкого самоуправления, которые потом и взяли власть в свои руки, приведя страну под контроль коммунистов» [14, с. 131]. Герои Ирины Гуро – героические советские разведчики, и притом вроде бы этнические немцы… Так у нее и в классическом «Дорога на Рюбецаль», экранизированном в СССР, и в других произведениях [15]. Но, видимо, ей просто не хочется рассказывать этой истории до конца; что главные герои таких приключений а-ля Штирлиц, как правило, не немцы.

Ну а что есть евреи, никак не отличимые от русских, это знает каждый из нас.

Причем если даже евреи, появившиеся в новой для них стране, и отличались от коренного населения (как британские до сих пор немного отличаются от британцев), то очень быстро эти отличия исчезли. Механизм состоит в том, что людей, которые хоть как-то общаются между собой, физически невозможно удержать от смешивания. Разных планов про то, как удержать, придумано было немало, но вот реализовать ни один пока что не удалось.

ПРИНЯТИЕ В ОБЩИНУ И КРЕЩЕНИЕ ЕВРЕЕВ

Специально для «арийцев» расскажу об одном не очень значительном фрагменте еврейской истории: когда варварские племена германцев завоевали сначала бывшую провинцию Германия, а потом всю Галлию, они обнаружили многочисленное еврейское население в таких городах, как Клермон, Орлеан, Кельн, Париж, Марсель. Эти евреи были римскими гражданами, и большинство их них носило римские имена. Причина их появления здесь проста: евреев селили на северо-западе империи как мятежное племя, которое полезно расселять подальше от племенной территории.

Варвары же не видели особой разницы между разными категориями ромеев. Даже много позже любая национальная группа, пришедшая из империи в варварский мир, была «ромеями» для варваров. Цыгане ведь даже сами себя называют ромеи – «ро-мэн», — потому что предки их проникали в Британию и Германию с территории Римской империи.

Так вот, в первые века совместной жизни – с IV по VII века – между германцами и евреями было много смешанных браков. Римские евреи довольно легко вступали в браки с иноверцами, лишь бы те чтили Единого Бога, а не были бы язычниками. Тем более они легко принимали к себе в общину людей из германских племен, — лишь бы те готовы были пройти обряд принятия иудаизма – гиюр. Иноплеменник, прошедший гиюр, называется гер и обладает всеми правами урожденного иудея. И таких ге-ров из германских племен было много (прошу извинить за невольный каламбур).

Идиллию разорвала позиция христианской церкви: епископат яростно интриговал среди недавних христиан, внушая пастве, что грешно дружить с потомками убийц Христа. До этого германцы даже и не очень понимали, в чем разница между иудаис-тами и христианами…

Церковные соборы в VI веке в Орлеане даже сделали попытку отделить евреев от остального населения, выделить евреев в особую бесправную касту – носить особые знаки на одежде, жить в отделенной от остального города иудерии, не общаться с христианами и даже язычниками.

Ввести эти законы в жизнь не удалось: королям и герцогам евреи были нужны, и они отстаивали права евреев жить по своим законам. Но церковь не успокаивалась. Епископ Авит из Клер-мона ходил в еврейский квартал, уговаривал евреев креститься. В 576 году нашелся один-единственный отступник, и община ему не простила: когда выкрест шествовал в какой-то церковной процессии, к нему подбежал еврей и вылил ему на голову какое-то вонючее масло. После этого толпа христиан разгромила синагогу и грозила перебить всех евреев, а на другой день епископ Авит созвал всех клермонских евреев и предложил им креститься или же убираться из города. Иначе, мол, он не сможет удержать гнев толпы. Около пятисот евреев Клермона согласились креститься, остальные переехали в Марсель. Пятьсот человек! Очень много, тем паче – при тогдашнем малолюдстве.

582 год. У короля Хильперика был в Париже торговый и финансовый агент: еврей с римским именем Приск. Король и епископ Турский постоянно уговаривали Приска принять христианство. Однажды король «шутя» наклонил голову Приска и сказал епископу Григорию Турскому: «Приди, епископ, и возложи на него руки». Приск в ужасе вырвался и отбежал, чтобы епископ не мог «возложить руки». Король рассердился, а Григорий вступил с Приском в долгую беседу про истинную веру. Приск доказывал, что Христос не был сыном Божиим, но епископ, как гласит христианская летопись, одолел его в полемике (интересно, существует ли иудейская версия этой истории?).

Король Хильперик в этот раз отпустил Приска, чтобы дать ему время одуматься, но со словами: «Если еврей не уверует добровольно, я силой заставлю его верить!»

Многие евреи тогда в Париже крестились. Приск же под разными предлогами отказывался креститься, откровенно тянул время, и тогда его в одну из суббот, когда он шел в синагогу, убил ножом некий выкрест из евреев.

В 629 году король франков Дагоберт даже издал указ, которым все евреи, которые не желают креститься, изгонялись из страны. Указ явно не был приведен в исполнение, но подписан-то он, тем не менее, был.

Даже много позже, уже в IX веке, евреям удавалось пополнить свои ряды перебежчиками-христианами. Вот, скажем, как рассказывают о таком случае «Хроники» епископа города Труа:

«Диакон Бодо, который с колыбели рос в христианской вере, получил придворное воспитание и в должной мере превзошел науки Божественные и мирские, просил год тому назад у императора дозволить ему отправиться в Рим и молиться там после того, как император пожаловал ему многле дары; и он, Бодо, достиг просимого, но попутал его Сатана, и он оставил христианскую веру и принял иудаизм… И когда был он обрезан и отрастил волосы и бороду, и изменился обличием, и назвался Элиэзером… и взял в жены дочь еврея, то заставил и своего родственника принять еврейский закон» [16, с. 110-111].

Единственный вопрос, который я скромно задаю и немецким нацистам, и расово озабоченным евреям: скажите, господа, а как вы собираетесь отделять благородную арийскую кровь грязных белобрысых дикарей от крови презренных семитов, выкрестившихся в IV-VII, даже в IX. веках? И как вы собираетесь отделить гены Авраама, Исаака и Якова от генов столь поносимых вами германцев?

Это – только один пример массового смешения евреев с другими народами, и привел я его только потому, что он имеет прямое отношение к германцам. Но и эти античные евреи, смешавшиеся с германцами, вовсе не были «чистокровными семитами». Греки и римляне, принявшие гиюр, составляли по крайней мере половину их предков… Если не больше. А те, кто начал смешиваться с греками и принимать греков в общины, еще раньше смешивались с вавилонянами, ассирийцами и арамеями.

Так чьи же расовые черты улавливали специалисты Третьего рейха?! «Семитов» или римлян-«арийцев»?! О вэй! Вечно с этими евреями проблемы… Даже вон думать приходится, а это не арийское занятие.

ТАЙНОЕ СМЕШЕНИЕ

Но периоды, когда множество иноверцев вливались в еврейские общины, — это только надводная часть айсберга. Евреи продолжали смешиваться с иноплеменниками и в периоды самого что ни на есть «раздельного существования», когда легально обзавестись общими детьми было практически невозможно.

И помимо еврейской проблемы, известно множество примеров того, как законы, обычаи, традиции разделяли людей на сословия и категорически запрещали всякое смешение крови. Известны случаи, когда браки людей разных народов запрещались, и этот запрет поддерживался всей силой обычаев, традиций и законов. Результатом этого становилось только то, что вместо заключения законных браков люди встречались тайком и все равно имели общих детей. Пример мулатов тому порукой, а ведь мулаты есть везде – ив либеральной Бразилии, и в США, у которых нацисты в Германии копировали свои расовые законы. Что Бразилия в этом вопросе выглядит как-то симпатичнее, это уже другое дело…

Помню, мы обсуждали как-то это явление с моим другом, сотрудником Эрмитажа Юрой Л. (евреем, если это важно). Действительно, какое интересное явление! Оказывается, невозможно никаким способом пресечь смешение людей, живущих на одной территории!

– А может быть, это и к лучшему… – серьезно заметил Юра. – Может быть, состояние влюбленности – это способ как-то помешать человеку выращивать генетические касты, не связанные между собой? А то ведь существо с таким огромным мозгом, с такими возможностями управления естеством… оно обязательно что-нибудь да придумает. А так – как ни изобретай барьеры и границы, как ни разводи людей по разные стороны баррикад, всегда найдутся люди, которые захотят их преодолеть.

Легко отнести наш разговор 1982 года за счет романтической настроенности молодых людей (по 27 лет). Но ведь исторические факты подтверждают главное в наших рассуждениях. Наверняка не один вельможный пан отличался от предков повышенной курчавостью и носатостью… потому что если его «табельный» предок и был натуральным ясновельможным паном, то вот фактический-то на поверку оказывался непристойнейшим типом, кантором местной синагоги…

И точно так же наверняка не один датийный до идиотизма раввин рождался на свет почему-то с глазами светлыми и вовсе не миндалевидными. Ведь его фактическим отцом, что поделать, был вовсе не официальный муж тети Песи, а титульный папа ясновельможного пана…

Раввин постарается не прикоснуться к пану, чтобы не оскверниться об «гоя». Пан брезгливо зажмет нос, чтобы показать, сколько отвратен для него чесночный дух, исходящий от «жида». Не ведающие, не желающие ведать о родстве братья! Как глупо оба вы себя ведете…

А есть еще и географический механизм смешения народов; состоит этот механизм в том, что жители любой территории, как бы они исходно друг от друга ни отличались, постепенно становятся внешне похожи друг на друга. В конце концов, пресловутые расы ведь не просто так взяли и образовались, в их существовании есть смысл, есть закономерность. Существует не очень понятная нам логика природных процессов, в силу которой в Центральной Азии люди становятся вот такими, а в Африке – вот такими. В середине 1970-х годов в Южной Африке, тогда государстве совершенно расистском, у африканеров-буров начали рождаться вдруг темнокожие дети. Европейский народ, сформировавшийся на самом юге Африканского материка, буры хранят жесточайшие расовые законы. Для них, кучки европейцев, живущих отдельными фермами в окружении негров, расизм стал способом сохраниться. В случае африканеров можно почти гарантировать: «этнографический» способ если и «работал», то в одну сторону – европейцы ходили к чернокожим рабыням.

Но темнокожие детишки стали рождаться у африканеров – словно в насмешку, в издевательство над их расизмом. Причем рождались в семьях самых старых переселенцев, самые отдаленные предки которых поселились в Африке в XVII, в XVIII веке, гордившихся древностью своего рода не меньше, чем европейские дворяне… Почему?! Я могу дать только один полунаучный ответ: потому, что природа решила: через двести пятьдесят или триста лет жизни в Африке пора семье становиться темнокожей.

…Может быть, и в этом тоже причина того, что датские евреи – люди крупные, рубенсовского сложения, а итальянские – тощие и смуглые, с мясистыми тяжелыми лицами. Как знать, с какой силой и в какие сроки действует закономерность?

– Но ведь все равно же я берусь определить! И даже запах от них другой! – будут настаивать многие.

К вопросу о запахе… Почти десять лет продолжался мой брак с еврейской женщиной, и в этом браке родилось двое сыновей. Расстались мы с женой по причинам, которые имеют касательство к отношениям и судьбам мужчин и женщин, но к историческим судьбам народов, очевидно, не имеют ни малейшего отношения. Специфического запаха вполне определенно не было, и вообще пахло от этой женщины хорошо. Специально для читателей «Библиотечки русского патриота» сообщаю – от некоторых моих знакомых русских дам пахло хуже. Даже значительно хуже. Случайность? Но я и помимо своей первой жены имел тесное знакомство с дамами еврейской национальности. Запаха не было. Врут.

Грешен, пытался я определять национальность и по внешно-. сти… Соблазн велик, а этнография и археология – слабы. Последние попытки этого рода я предпринял весной 2001 года, когда в мои руки попал журнал «Новая Польша».

Вот пан Ежи Гедройц… Сама фамилия, которая оканчивается на «ойц», характерная внешность… Возникло даже умиление: еврей, а ведь польский патриот! Сколько пользы он принес своему отечеству, издавая в Париже в эмиграции газету «Культура»!

– Да вы что?! – ужаснулись моему невежеству поляки. – Пан Гедройц – из литовской знати; он хоть и без титула, а до войны на улицах Кракова торговцы величали его «князем»…

Или вот пан Адам Михник. Какое тяжелое, значительное лицо зрелого красивого человека! Какая спокойная уверенность в себе, ироничное знание о своей элитности, неотъемлемых правах. В Польше вообще много красивых, видных мужиков средних лет, но пан Михник даже и на их фоне выделялся. Словом, ярко выраженный польский интеллектуал и, скорее всего, родом из шляхты.

– Не болтайте… Он же еврей… – тихо шепнули мне польские знакомые.

– Не может быть!

– Может, может…

Совсем уж роковая попытка определять по внешности национальность имела место в Германии, во Франкфурте. Редко я видел такой ярко выраженный нордический тип: узкое костистое лицо, тощая фигура, холодные светлые глаза…

– Bitte… Wo befindet sich die Stra?e…1 [1 Пожалуйста… Где находится улица… (нем.)] Нордический тип реагировал с завидной быстротой:

– Маша! Тут один ихний герр спрашивает, где тут улица… Через пару минут мы все трое жизнерадостно хохотали и я, и «нордический тип», и его Маша. Но урок был, поверьте мне, впрок, и больше я так делать не буду. И вам, дорогой читатель, не советую.

Главa 2. Миф о «библейском народе»

Теперь много таких находют, которые с древности за советскую власть стояли.

Г. Федоров

СЛОВЕСНЫЙ ДЫМ

Но, может быть, раса там или не раса, а евреи все-таки чем-то особенный народ?! Например, уже своей невероятной древностью. Основу полуграмотной книги американского раввина Даймонта, которую мы еще много раз будем цитировать, составляет «пафос еврейского единства, которое одно… обеспечивает еврейству величие и бессмертие, составляющие сквозную тему его истории» [17, с. 11].

По мнению мистера Даймонта (и не его одного, как нам предстоит убедиться), «…еврейская история развертывалась на фоне не одной, а по крайней мере шести цивилизаций. Этот факт противоречит утверждениям многих исторических школ, которые считают, что любая цивилизация… живет только один срок и срок ее существования – пятьсот, от силы тысяча лет. Однако евреи, как мы видим, живут уже четыре тысячи лет. У них была не одна, а шесть разных культур в рамках шести различных цивилизаций, и, скорее всего, будет и седьмая. Как согласовать этот факт с историей?» [4, с. 24].

«Тем не менее они (евреи. – А.Б.) умудрились (переходя из цивилизации в цивилизацию. – А.Б.) сохранить общую этническую идентичность и культуру» [4, с. 25].

На наш взгляд, тут и «согласовывать с историей» решительно нечего, потому что все, сказанное мистером Даймонтом, — чистейшей воды мифология.

К моему удивлению, представление о себе, как о «библейском народе», широко распространено в еврейской среде. Формы этого осознания, конечно же, очень отличаются у разных людей – в зависимости от их культурного и нравственного уровня.

Мой народ Я от бабушки это слышал И нередко теперь во сне Вижу концлагеря и гетто, Звезды желтые на спине. Окровавленные младенцы Устремляют свой странный взгляд На Майданек и на Освенцим И на печи, что там дымят. И какой-то там толстый оберет, Запах пепла вдохнув, изрек: «Ничего, мы их всех угробим, До единого, дайте срок! Мы их пытками, мы их газом, И еврейский вопрос решен!» Повзрослел я как будто сразу И не верил, что это сон. Только оберет дурел от стонов Продолжая стрелять в упор. Шесть загублено миллионов, Моих братьев, моих сестер! Но и нынче от лап паучьих Расползлись по земле следы, Новым фюрерам, новым дуче Не приелось и не наскучит Рассуждение, что живучи И виновны во всем жиды! И им бы крикнуть в лицо нам: «Юде!», В удушающий бросить газ… Но такого уже не будет Никогда торжества у вас! Да, не будет! Поймите, наци: Наши судьбы у нас в руках! Будет Эйхман в петле болтаться В назидание вам в веках! Нас на старый аршин не мерьте, Время круто ушло вперед,— А еврейский народ бессмертен, Мой библейский.святой народ!

1 [18, с. 4]

[1] По просьбе редактора журнала «Барьер» Юрия Лесмана сообщаю, что стихотворение помещено в журнале ошибочно и не отражает линии журнала.

Конечно же, эти стихи отражают мировоззрение не основной и не самой значительной части евреев… Я бы даже сказал, не самой приличной их части. Но такие воззрения, среди прочих, в их среде присутствуют, и не замечать их – не очень разумно.

Впрочем, и несравненно более культурные люди удивительным образом соглашаются с мистером Даймонтом: например, «группа профессоров Иерусалимского университета, принадлежащая к особому направлению в еврейской историографии, которую принято называть «Иерусалимской школой» [9, с. 2]:

«… авторы этого труда сходятся в своих взглядах в том, что все они усматривают в еврейской истории с ее первейших этапов и по сей день – целостность, не делимую даже в разнообразии исторических процессов. Это история народа – религиозной и культурной группы, в которой объединяющее начало преодолевает тенденцию дробления…

…О единстве еврейской истории и ее преемственности свидетельствуют основные исторические факты: воссоздание еврейского государства на древней родине нации, после двух тысяч лет изгнания и рассеяния; жизнь еврейской диаспоры в различных цивилизациях…; проявление всеобщей еврейской солидарности со времен Филона Александрийского и до огромного энтузиазма, охватившего всех без исключения евреев во всем мире, в момент, когда угрожала опасность самому существованию государства Израиль накануне Шестидневной войны» [19, с. 3].

По мнению большинства евреев, с которыми мне доводилось беседовать на эту тему или чьи книги мне доводилось читать, евреи, с которыми мы имеем дело сегодня, — единый народ. Это раз. И современные евреи, и евреи времен вавилонского плена, жившие 25 веков назад, тоже один народ.

А. Дас – израильский автор, в 1958 году в Иерусалиме издал книгу: «Израиль-молодое государство в Азии», где пишет о «нации, существование которой упоминается четыре тысячи лет назад» [20, с. 5].

Некий И. Захар писал в своей книге, вышедшей в США в 1963 году, что евреи «смогут восстановить великолепие еврейской цивилизации» [21, с. 565-566]. Правда, одновременно он писал и про то, что Израиль, вообще-то, создан не для всех евреев, а для евреев Переднего Востока, арабского мира, Восточной Европы, — тех, чья судьба «сложилась менее счастливо», чем на Западе. Так сказать, восстанавливать величие суждено почему-то «менее везучим» среди дорогих сородичей.

Мнение это распространено очень широко, и вовсе не в одной еврейской среде. Мнение разделяют и многие «гои». По мнению лорда Бальфура, одного из создателей государства Израиль, «для еврея определенно имеет место непрерывная духовная преемственность с момента рассеяния его народа». На этом основании лорд Бальфур делает вывод о «возрождении независимого государства Израиль». Не о создании нового государства, а именно о «возрождении» [20, с. 5].

В русской литературе эта же мысль выражается не так протокольно, как в речах политического деятеля Британии, а очень изящно и поэтично. А.И. Куприн ведет повествование от имени военного врача Кашинцева. Кашинцев едет к месту нового назначения, случайно останавливается в корчме, где хозяйка – поразительно красивая еврейка. Среди мыслей – а не есть ли вообще цель существования в овладении такой красивой женщиной и прочих идей в том же направлении, главный герой предается и таким размышлениям:

«Удивительный, непостижимый еврейский народ! – думал Кашинцев. – Что ему суждено испытать дальше? Сквозь десятки столетий прошел он, ни с кем не смешиваясь (кроме вавилонян, эллинов, римлян, галлов, германцев и еще примерно 40 разных народов. – А.Б.), брезгливо обособляясь от всех наций, тая в своем сердце вековую скорбь и вековой пламень. Пестрая, огромная жизнь Рима, Греции и Египта давным-давно сделалась достоянием музейных коллекций, стала историческим бредом, далекой сказкой, а этот таинственный народ, бывший уже патриархом во дни их младенчества, не только существует, но сохранил повсюду свой крепкий, горячий, южный тип, сохранил свою веру, полную великих надежд и мелочных обрядов, сохранил священный язык своих вдохновенных божественных книг, сохранил свою мистическую азбуку, от самого начертания которой веет тысячелетней древностью! …Нигде не осталось следа от его загадочных врагов, от всех этих филистимлян, амалекитян, моави-тян и других полумифических народов. А он, гибкий и бессмертный, все еще живет, точно выполняя чье-то сверхъестественное предопределение… Или в самом деле у судьбы народов есть свои, непонятные нам, таинственные цели?…» [22, с. 225-226].

Не имеет смысла цитировать других авторов, потому что легко можно будет собрать буквально десятки цитат, — но все это будет повторением той же мысли, хотя и выраженной на очень разном уровне.

Если говорить об уникальности ебрейской истории, то я готов тут же согласиться со всеми процитированными авторами. Действительно, еврейская история уникальна… как и любая другая история любого другого народа. Например, история украинцев или японцев – чем это она не уникальна и почему не увлекательна?!

Я готов даже согласиться с тем, что «еврейская история слишком увлекательна, слишком интересна, слишком необыкновенна, чтобы оставаться достоянием одних лишь евреев и ученых» [4, с. 13], — правда, с дополнением, что такова история и любого другого народа (например, украинцев или финнов). Но вот с чем я согласиться решительно не в силах – это с представлениями о чуть ли не вечном библейском народе.

Рискую огорчить часть своих читателей, как евреев, так и русских, — но претензии на невероятную древность как раз вовсе не какая-то еврейская особенность. И четыре тысячи лет – тоже не самый длинный срок. Скажем, в Индии любят говорить про «восемь тысячелетий индусской истории», и вот с профессором Алаевым «В коридоре здания Бенгальского азиатского общества… заговорил не старый еще человек в национальной белой одежде, державший в руке папку, завязанную ботиночными шнурками. Горящие глаза свидетельствовали о том, что он жаждет излить кому-то душу…

– Знаете, я занялся историей и увидел, что все написанное до сих пор – ложь. Европейцы безбожно переврали и оболгали нашу историю… Я доказал, что все великое в индийской культуре существовало всегда – и касты, и идолопоклонство. А… различные памятники религиозной литературы были созданы одновременно и не имеют даты. И Индия всегда была индусской. Конечно, здесь возник еще буддизм. Но это была всего лишь преходящая фаза – он удержался в стране не больше каких-нибудь полутора тысяч лет. Я доказал это все неопровержимо, ссылками на писания наших святых, которые, как вы понимаете, не могут оспариваться.

Конечно, я далек от того, чтобы выдавать этого не совсем нормального брахмана за типичного представителя индийской исторической школы. Но он развил и довел до логического конца идеи, которые в более мягкой и не в столь неприемлемой форме проводятся также в работах профессиональных историков» [23, с. 252-253].

Так комментирует Л.Б. Алаев свою встречу с «этим не совсем нормальным брахманом». И возникает вопрос: а как тут насчет «не совсем нормального раввина»? Или его не может быть, потому что не может быть никогда? Все раввины всегда вполне нормальные?

Можно по-разному относиться и к индусам, и к евреям, и к их претензиям на «тысячелетние истории». Но, во всяком случае, сама по себе претензия на древность – уже не оригинальна. Это типичная принадлежность многих восточных культур.

КРАСИВЫЙ ДЫМ ВЕТХОГО ЗАВЕТА

Впрочем, у евреев есть очень авторитетный источник, утверждающий их веру в свою древность: Ветхий Завет. Мало кто из евреев, да и из христиан рискнет отрицать его культурную и историческую ценность. А в Ветхом Завете очень ясно говорится, как Бог заключил с иудеями договор через их праотца Авраама. Рассказывается об этом событии, я бы сказал, весьма прозаически:

«Он (Авраам. – А.Б.) возвел очи свои, и взглянул, и.вот, три мужа стоят против него. Увидев, он побежал навстречу им от входа в шатер, и поклонился до земли.

И сказал: Владыка! Если я обрел благоволение пред очами Твоими, не пройди мимо раба Твоего.

И принесут немного воды, и омоют ноги ваши; а потом пойдете; так как вы идете мимо раба вашего. Они сказали1: сделай так, как говоришь.

И поспешил Авраам в шатер к Сарре, и сказал: поскорее занеси три саты лучшей муки и сделай пресные хлебы.

И побежал Авраам к стаду, и взял теленка нежного и хороше-го. И дал отроку, и тот поспешил приготовить его.

И взял масла и молока, и теленка приготовленного, и поставил пред ними; а сам стоял подле них под деревом. И они ели» (Бытие. Глава 18. 2-8) [24, с. 19-20].

Эта сцена, говоря по правде, больше всего напоминает сцену визита герцога к богатому мужику времен Филиппа Красивого или Ричарда Львиное Сердце. И многое в ней непонятно. Визитеров трое, и все они угощаются наравне. Потом же один из них оказывается Богом, и именно он, Бог, излагает свою, вполне персональную программу:

«От Авраама произойдет народ великий и сильный, и благословятся в нем все народы земли.

Ибо я избрал его для того, чтобы он заповедал сынам своим и дому своему после себя, ходить путем Господним, творя правду и суд; и исполнит Господь с Авраамом, что сказал о нем» (Бытие. Глава 18. 18-19) [24, с. 20].

Некоторые ученые видят в этом «визите троих» проявление древнего иудейского язычества. Мол, первоначально евреи заключили договор вовсе не с единым Богом, а с пантеоном своих богов. В конце концов, ведь исключительность японского народа провозглашает синтоизм – религия, согласно которой богов и духов существуют миллиарды, и только верховных божеств – сотни.

В конце концов, Библия открывается словами: «В начале Бог сотворил небо и землю» (Бытие. Глава 1.1.) [24, с. 5].

В древнееврейском же подлиннике для обозначения слова «Бог» в этом тексте используется слово «элохим», то есть множественное число. «В начале боги сотворили небо и землю».

Я не владею ни современным ивритом, ни древнееврейским языком и не берусь судить о правильности того или иного перевода. Пусть говорят об этом люди более образованные. Но отметить саму вероятность многобожия иудеев еще библейских времен мне кажется совершенно необходимым.

Заключив договор с Богом (или с богами) своего племени, евреи попадают в плен к египтянам, где опять происходит невероятное количество приключений, и, наконец, первому пророку Моисею Господь объясняет смысл своего появления перед Авраамом и его сыновьями, Исааком и Иаковом: он хочет дать иудеям землю Ханаанскую, «землю Хананеев, и Хеттеян, и Аморреев, и Евеев, и Иевусеев, о которой клялся Он отцам твоим, что отдаст тебе землю, где течет молоко и мед» (Исход. Глава 13. 5.) [24, с. 75].

Моисей с помощью Бога выводит иудеев из Египта, сорок лет водит их по пустыне и наконец, после многих приключений, в основном батального жанра, иудеи завоевывают Ханаан.

Пересказывать эти легенды нет никакой необходимости: в наше время они изданы на русском языке огромными тиражами разной степени популярности: от девятитомной «Библии с комментариями» до «Популярной Библии для детей», где вся библейская история изложена на 35 страницах с картинками. Каждый сможет потратить на их изучение ровно столько времени и умственной энергии, сколько захочет.

Важнее другое… Только явившийся Моисею Бог вполне однозначно обладает свойствами, которые приписываются иудейскому божеству как таковому: он принципиально един, всемогущ, сотворил небо и землю, он отрицает право иудеев поклоняться другим божествам. Наконец, он невидим и является Моисею в виде знаменитого образа: «неопалимой купины», то есть, попросту говоря, куста, который горит пламенем и не сгорает.

От Бога на горе Синай Моисей получает не менее знаменитые десять заповедей, то есть две каменные плиты-скрижали с текстом законов, которые Бог дал иудеям и велел их неукоснительно соблюдать.

Впрочем, невидимость Бога и во времена Моисея весьма относительна. Не только Моисей, но и «семьдесят старейшин из-раилевых» поднимались на синайскую гору.

«И видели Бога Израилева; и под ногами его нечто подобное работе из чистого сапфира, и как самое небо, ясное.

И Он не простер руки Своей на избранных из сынов Израи-левых. Они видели Бога и ели и пили» (Исход. Глава 24. 11-12) [24, с. 88].

В общем, если есть и пить с Богом раньше мог только Авраам и его домочадцы, то теперь число сотрапезников и собутыльников Бога несколько расширилось. Демократизация, однако.

Конечно же, доверять библейским текстам можно в различной степени. От полного отсутствия критики источника: «Видимо, кочевая жизнь шла на пользу патриархам. Все они, согласно Библии, жили свыше ста лет» [4, с. 41].

И до отношения к нему как к историческому источнику: то есть как к сложному по структуре, не всегда понятному уже за давностью лет сообщению.

«Историческая традиция связывает Исход из Египта, странствования по пустыне и процесс превращения израильских племен в единую нацию с личностью законодателя и вождя Моисея» [25, с. 27].

«О Моисее, как исторической личности, нет никаких документов, помимо библейских текстов. Это обстоятельство не дает возможности проверить достоверность библейских преданий путем сравнения с другими историческими источниками. Нет никаких сомнений в том, что некоторые элементы этих преданий носят легендарный или чисто литературный характер. В рассказе о рождении и детстве Моисея, например, много общих черт с легендами о рождении и детстве евреев в эпосах Древнего Востока. Отделить эти легендарные элементы от исторических фактов, содержащихся в эпопее об Исходе, наука пока не в состоянии» [25, с. 27].

Ну что ж! По крайней мере, это позиция ученых, а не любителей бабушкиных сказок.

ПЛАМЯ СКВОЗЬ ДЫМ

На критический лад настраивает уже то, что существует лишь один источник, в котором упоминаются Авраам, Лот, Исаак, Иаков, Моисей, — это Библия, Ветхий Завет.

Причем ведь Древний Восток в эту эпоху, во II тысячелетии до Рождества Христова, был достаточно цивилизованным обществом. Писали в те времена много, существовало несколько систем письменности: иероглифической, клинописной, слоговой.

В Индии, в Китае во II и даже в I тысячелетии до РХ. был один-единственный центр цивилизации, окруженный варварскими племенами. Прелесть же Древнего Переднего Востока вообще в том, что тут всегда существовал не один, а несколько центров цивилизации. Несколько цивилизованных народов, находившихся примерно на одном уровне развития культуры. Одни из них временно возвышались, другие – и тоже временно – могли приходить в упадок, но всегда несколько народов и несколько сильных государств оспаривали друг у друга гегемонию. Из-за этого скрыть что-либо на Переднем Востоке было довольно-таки трудно…

Вот, например, фараон Рамзес II попытался скрыть, что проиграл важное сражение под городом Кадеш в 1312 году до Р.Х. В Египте проигранную битву пытались изо всех сил представить, как выигранную…

Но, во-первых, хетты во главе с их царем Муваталлу тоже имели свое мнение, кто в этой битве выиграл, а кто проиграл, и оставили свои тексты. Во-вторых, ассирийцы, вавилоняне, жители города Мари тоже знали об этой битве, и знали, как она кончилась. В-третьих, в 1296 году до Р.Х. египтяне заключили с хеттами договор – и по этому договору они как раз вовсе не оставляли за собой Сирию… По этому договору они уходили из Сирии, а город Кадеш и его округа становились частью Хеттской державы. И как бы ни пыжился Рамзес II, нам известно, кто выиграл, а кто проиграл битву под городом Кадешем.

В этом плане особенно интересно – никто на Древнем Переднем Востоке и слыхом не слыхал ни об Аврааме, ни об Иакове, ни об Моисее. Ни египтяне, ни вавилоняне, ни хетты, ни ассирийцы ничего не знают ни об одном из этих лиц. Богатейшие архивы в городе Угарите и Мари, в Вавилоне и Ниневии, тексты, высеченные в камне пещерных храмов Египта и написанные в его папирусах, хранят о них полнейшее молчание.

Из чего не следует, что этих людей никогда не существовало. Из этого следует только одно – все эти лица и их история не интересовали никого, кроме создателей Библии. В результате приходится с большим трудом продираться к истине, соотнося тексты Библии с данными по истории цивилизованных народов Древнего Востока, угадывать, что же именно имели в виду авторы Библии.

Начнем с того, что древний Ханаан и Израиль в Египте все-таки знали, и неплохо. С Переднего Востока вывозились дерево, металл, кожи, шкуры, слоновая кость (до середины II тысячелетия до Р.Х. в Сирии водилось много слонов – таких же, как в современной Индии; потом их, увы, всех истребили).

Но мало нам хозяйственных документов, мало договоров между государствами! В Ханаане долгое время жил образованный египтянин по имени Синухет, и он оставил нам оч-чень интересную «Повесть о Синухете», написанную еще в XX веке до Р.Х. Египетский вельможа Синухет оказывается замешан в заговоре после смерти фараона Аменемхета. Спасая жизнь, Синухет бежит в хорошо знакомые египтянам, но неподвластные фараонам земли, в которых легко угадать горную часть Ханаана. Через эту область порой проходили египетские купцы и посланники фараона, многие понимали египетский язык. Так позже Мазепа бежит в Крым, Вольтер поселяется в Швейцарии… примеры можно умножать до бесконечности.

Судьба Синухета сложилась в общем совсем неплохо. С местным царьком Аммиянши он подружился и даже породнился, собственноручно рубить дрова или пасти коров ему как-то не приходилось. Но напрасно ждать от Синухета восторга по поводу того, что он увидел в Ханаане.

Жили в местах, где он поселился, люди полуоседлые: не земледельцы, не настоящие кочевники-скотоводы.

«Поскольку скотоводы первой половины II тысячелетия до н. э. не были подлинными кочевниками, постольку непрерывно то там, то сям происходил процесс как перехода от жизни подвижных пастушеских племен с базой и посевами у водопоев к полной оседлой жизни, так и наоборот – покидание оседлых селений в дни войн или неурожаев и перехода к скотоводческому полубродяжничеству» [26, с. 225].

Этот полукочевой мир, варварская периферия тогдашних цивилизаций – Вавилона, Египта, Ассирии, — простирался в ту пору от Междуречья до Синая и от Аравии до Армянского нагорья и гор Загроса.

Для всех, всерьез претендующих на богоизбранность Ханаана и на невероятную древность высокой израильской культуры, тягостно будет читать «Повесть о Синухете», потому что нравы варварской периферии отличались всеми чертами, которыми и должна отличаться культура варваров. От идиллической пастьбы скота и до регулярных набегов на соседей – тоже своего рода формы ведения хозяйства.

Синухет описывает виденное: дикие нравы, поединки, драки с позиции человека гораздо более высокой культуры. Первым в мировой литературе он отзывается о ком-то, как о «великовозрастных детях». Жители царства Аммиянши и его соседи казались ему наивными, глуповатыми и в то же время верными слову, честными, душевно цельными… примерно так, как рисовались гунны, германцы и славяне римским писателям два тысячелетия спустя, а негры – англичанам и французам в XVII-XIX веках, в пору строительства колониальных империй.

Как и варвары, бродившие к северу от Великой Китайской стены, как те же вандалы и готы, эти полукочсвые-полуоседлые племена охотно грабили тех, кто цивилизованнее и богаче. Примерно в 1700 году на Египет начинается нашествие семитских племен, которые называются весьма неопределенно: «гиксосы». Вообще-то, гиксосы на египетском языке означает что-то вроде «вожди чужих племен». Скорее всего, состав этих завоевателей-переселенцев был очень и очень пестрым – ведь «Палестина до прихода израильтян населена различными племенами, среди которых наряду с хананеями традиция называет также хуритов, хеттов… и еще хиввитов, иевуситов, вререзеев и гергессеев. Кто они были – об этом ровно ничего неизвестно» [26, с. 229].

Гиксосы завоевали… а попросту затопили своим переселением большую часть Египта, и только на юге, в Фивах, удержались местные правители – особая XVII династия фараонов. Завоевание завоеванием, но весьма возможно, что большая часть хлынувших в Египет жителей Среднего Востока могла быть переселенцами, которые спасались от голода. Для этих переселенцев фараоны из гиксосов были такие же чужаки с непонятными обычаями и непонятным языком, как и коренные египтяне.

Вот и возможная основа для истории про «египетское рабство»…

Правда, продолжалось гиксосское владычество не 400 лет, а куда меньше – примерно 110, — но со счетом времени в Библии вообще не очень хорошо. Похоже, что его просто еще не очень хорошо умели считать. В ранних книгах Библии даже откровенно путают лунный год, то есть современный месяц, и солнечный год; оттого-то библейские пророки и живут то тридцать лет, то девятьсот.

«В XVI веке до н.э. гиксосская знать в Египте была уничтожена» [26, с. 238], и начался обратный процесс – завоевания новым централизованным Египтом стран Переднего Востока. Уже Яхмос I, первый фараон XVIII династии, начал наступление на Палестину-Сирию-Финикию… на Передний Восток. Вряд ли переселенцы, пришедшие в Египет в составе гиксосов, остались в этой стране. Более вероятно, что имел место массовый «Исход из Египта». Исход… куда? Достаточно взять в руки карту, и станет видно – в «землю Ханаанскую»!

…А следом шла армия фараона: мощная, централизованная. В 1502 году до Р.Х. на севере Палестины, возле города Мегиддо, состоялась грандиозная битва войска Тутмоса III и коалиции из 330 царьков и вождей. Каждый вождь и каждый царек воевал сам по себе, исход битвы был предельно ясен.

О том, какое впечатление произвела битва на многоплеменных жителей Ханаана, говорит хотя бы такой факт: грядущую битву сил зла и добра, Бога и дьявола, иудеи уподобили сражению при Мегиддо. Армагеддон – подобный Мегиддо. Описывать, как египтяне резали побежденных и гнали в Египет добычу, как-то не хочется – скучно. Почти та же дикость, что при стычках карликовых княжеств Ханаана, только масштабы и организованность побольше.

Впрочем, завоевание Ханаана Египтом не привело к исчезновению отдельных государств. По-прежнему Ханаан жил разобщенно, множеством разных племен и карликовых государств. По «данным раскопок, то один, то другой город подвергался разновременным разрушениям… эти крепости были центрами городов-государств, достаточно независимыми, чтобы воевать между собой» [26, с. 230].

Время от времени египтяне повторяли свои набеги на Ханаан. Их походы-набеги преследовали сразу три цели: завоевания, устрашения и ограбления. Египтяне завоевывали новые территории, неизменно ограбляя взятые города и устрашая тех, кто уже стал их постоянными данниками.

С этими походами связано первое в истории упоминание слова «Израиль» – в надписи на триумфальной стене фараона Мер-непты, в 1233 году до Р.Х.:

«Никто под девятью дугами головы не поднимает; разрушена Техену, затихло Хати, разграбленный Ханаан постигло зло, Ас-кал он был взят. Гезер как бы и не существовал, Иноам как бы никогда и не был, Израиль опустошен и семя его уничтожено, Хару стоит перед Египтом, как беззащитная вдова».

В этой надписи египтяне четко различают Ханаан и Израиль. Возможно, именно в это время, в XIII веке до Р.Х., евреи действительно проникают в Ханаан, то есть подтверждается библейская версия. Религиозные историки (не только еврейские) «вычислили», что «Исход из Египта» должен был произойти около 1250 года до Р.Х. Способ «доказать» именно эту дату очень прост. Ведь при сильных фараонах XVIII династии евреи не могли выйти из Египта – сильные фараоны их бы не отпустили. Вот когда при Менефте I могущество Египта склонилось к упадку… Тогда евреи могли уйти из Египта! Так рассуждает даже такой сильный историк, как СМ. Дубнов [25, с. 46].

Правда, даже у сторонников этой версии не хватает духу уточнить: каким образом и когда расступилось Красное море, чтобы пустить евреев пройти по дну? Какого числа и какого года Яхве и Моисей вычудили это замечательное чудо?

В целом же доказательная сила подобных рассуждений очень напоминает мне, как ни странно, такого не любимого евреями историка, как Лев Николаевич Гумилев. Лев Николаевич тоже считал, что главное – это подойти к истории с «правильной» схемой. Если по этой схеме какое-то событие «должно» произойти – значит, оно произошло. Скажем, когда хазары шли на Киев, кто их «должен» был туда провести? Разумеется, единоверцы хазар, злые евреи. А раз так, то и мучиться с доказательствами нечего, незачем искать подтверждения версии в источниках! И так ведь все ясно – злые евреи провели к городу хазар.

…Евреи не любят Льва Гумилева, несмотря даже на то, что там он на четверть еврей, но ведь аргументация времени выхода евреев из Египта и проводников-евреев у хазар – совершенно на одном уровне.

Караван семитских племен по пути в Египет (египетская настенная роспись)

Некоторые же историки полагают, что израильские племена давно уже жили в Ханаане, просто о них ничего не было слышно до 1233 года. Тут, конечно, возникает вопрос о соотношении израильских племен и евреев – не очень очевидно, что это одно и то же… Вроде бы не все израильские племена были евреями, не все евреи ушли из Египта…

Но тут надо бы выяснить, откуда взялось само слово «еврей». Долгое время специалисты считали, что слово «еврей» пошло от широко распространенного слова «хапиру», «хабиру», «апиру». Например, некий Абди-Хиба, тогдашний царек Иерусалима, около 1400 года сообщает о вторжении в его страну «людей хабири» и жалуется, что ему нет помощи со стороны Египта. Или когда вторгшиеся в Сирию войска фараона сообщают о «поимке хабиру» и отправке их на строительство каналов.

Международная конференция в 1954 году пришла к выводу, что хапиру – беглецы, изгои самого разного происхождения. Этим словом называли на Переднем Востоке всех, кто бежал из населенных мест, скрываясь от войны, нашествия, голода или повального мора. Свободных земель на Переднем Востоке было еще много. В Сирии не вывели еще слонов, тысячные стада диких быков-туров мешали пройти домашнему скоту на водопои. В горах Ливана и Антиливана водились медведи, в густых зарослях вдоль рек – тигры, а в открытых степях: – львы. Кто не боялся ни слонов, ни тигров, селился в кустарниках и лесах, — семьями, родовыми общинами.

Стоило централизованным империям начать наступление на варварскую периферию – и «ответом на небывалый рост эксплуатации был массовый уход населения в хабиру» [26, с. 247].

Мысленно замените в приведенных мной сообщениях Египет на Московское царство, а хабиру на казаков – и ничего не изменится. А кроме казаков есть еще одна аналогия: хунхузы в Китае – то беглые крестьяне, заселяющие периферию страны,

то разбойники, то повстанцы, то верные слуги императоров… по обстоятельствам.

Есть версия, что еврей – сын Эвера, то есть потомок Авраама, но серьезные ученые так не думают.

Может быть, и правда «еврей» происходит от «хапиру» – этого собирательного названия всех изгоев. Всех, выпавших из родового уклада, из жизни централизованных империй. Так ведь и Рим первоначально населили беглецы из более стабильных городов и областей.

Другая версия происхождения этого слова – «ибри», то есть «заречные», люди с того берега реки. По версии СМ. Дубнова, так называли уже Авраама, когда он пришел «с берега дальней реки, и это имя осталось за его потомками» [25, с. 14].

Более реалистичные версии предполагают, что слово «ибри» стали относить к тем, кто переселился в Ханаан с другого берега Иордана, и произошло это при переселении «колен Израилевых» в XIII веке до Р.Х. Спорить вряд ли имеет большой смысл.

Очень может быть, что именно к этому времени относится и появление слова «гой», которым современные евреи обозначают любого инородца. Первоначально это слово не носило никакого негативного оттенка и означало попросту «народ». «Основной ячейкой общества пастухов-амореев являлась родоплеменная единица, носившая название гаиу (гой – народ, особенно в значении «чужой народ») [26, с. 234]. Позже слово «гой» – это «инородец». Если еврея назвать этим «обидным» словом или, еще того лучше, «нерусью» – он обижается. Но когда русского называют «гоем» – тут все в порядке.

ПОЯВЛЯЮТСЯ ИСТОЧНИКИ

Назовем вещи своими именами: все «четвертое тысячелетие» еврейской истории не имеет никакого серьезного подтверждения – ни археологического, ни через письменные источники.

Можно, конечно, считать Библию непререкаемым авторитетом и даже делать на ее основе выводы, скажем, об «…освобождении от филистимлянского ига всей центральной части Израиля» [4, с. 45]. Но реально вся история евреев-ибри до XI века до Р.Х. остается совершенно неизвестной.

Да ведь и в Библии не сообщается никаких конкретных дат, а очень многие сроки, говоря мягко, сомнительны. Нигде ведь не сказано, в каком именно году и по какой системе летосчисления Авраам «вышел из Ура Халдейского» и в котором часу какого дня Моисею вручили скрижали с десятью заповедями.

Согласно Библии, время от начала завоевания израильтянами Ханаана и до появления первых общих царей называется «время судей». Это время раздробленности, разобщенности израильтян, которые после завоевания Ханаана сразу же утратили общую цель. Но еще раз подчеркну: об этой эпохе мы знаем только из Библии. Других источников нет, а Библия сообщает зачастую совершенно фантастические сведения: хотя бы про Самсона, истребившего тысячу людей ослиной челюстью и обрушившего целый храм на себя и врагов в свой смертный час. Странно, но вот русские богатыри типа Ильи Муромца или Алеши Поповича вызывают обычно у евреев насмешку… А чем Самсон отличается от них?! И от других богатырей других народов?!

Истории про Давида и Голиафа, Самсона и Далилу, Иисуса Навина и иерихонские трубы красивы, поэтичны… И в плане достоверности они находятся где-то рядом с историями про короля Артура или про Кия, Щека и Хорива. Народы, относящиеся к самим себе не так восторженно, склонны писать по поводу этих периодов скорее художественные произведения, нежели научные монографии. В конце концов, что такое трилогия М. Стюарт про Мерлина и короля Артура [27] или «Русь Изначальная» В. Иванова? [28]. Это предложение какой-то авторской версии легендарных времен, о которых известно очень мало. В истории и впрямь могло бы происходить что-то похожее… Но насколько автор угадал, сказать очень непросто.

Серьезно же датированная история древних иудеев начинается с истории единого Иудейского царства (ок. 1067-977 годы до Р.Х.), в котором правили Саул, а за ним Давид и Шломо, которого гои называют чаще всего Соломон.

В 977 году до Р.Х., после смерти Шломо-Соломона, Иудейское царство раскололось. Южная часть государства готова была признать сына Щломо, Ровоама, несмотря на его тяжелый, жестокий характер. А десять северных колен, то есть племен, восстали под характерным лозунгом: «Что у нас общего с домом Давида?!». Северяне выбрали себе особого царя, и в Израиле быстро сменялись выборные цари, узурпаторы и небольшие династии (дольше трех поколений не сидела на троне ни одна). Израильское царство называлось порой и «Десятиколенным». Омри, пятый израильский царь, построил новую столицу, Самарию. С тех пор Израильское царство называлось иногда Самарянским.

В Иудее правили потомки Давида и Соломона.

С этого времени в истории Ханаана наступает эпоха двое-царствия, когда самостоятельно существовали два независимых иудейских государства. «В двух царствах существовали как бы два отдельных народа: израильтяне и иудеи… Северяне издавна отличались от южан своими нравами и обычаями, а после раскола эти различия стали усиливаться. Прежде различные части народа соединялись двумя связями: династией Давидовой и святым общенародным храмом в Иерусалиме… Вскоре отложившиеся колена оборвали и последнюю связь: отреклись от Иерусалимского храма и создали себе особое богослужение» [25, с. 129].

Этот период продолжался до 720 года до Р.Х., и мне придется констатировать два достаточно сложных обстоятельства…

Во-первых, мне не особенно понятно, в чем состоит библейская сущность этого периода. В Иудее как-то прочнее верили в Яхве и более стойко блюли заключенный Авраамом договор. Но и тут поклонялись не только Яхве, но и богам рек, местностей и гор. Многоженство и рабство, в том числе обращение в рабство соплеменников и единоверцев, было нормой.

Чистый иудаизм, не смешанный с язычеством, был религией абсолютного меньшинства, интеллектуальной элиты – и не более. И даже цари вовсе не так уж крепки были в «библейской вере». Иноплеменные жены Давида и Соломона свободно отправляли свои обряды, и царь порой лично участвовал в этих обрядах. Шокировало ли это кого-то, кроме раввинов, мы не знаем.

Во всяком случае, весьма многие иудеи поклонялись вовсе не Яхве, а поклонявшиеся Яхве или делали это посредством языческих культов, или даже путали его с другими богами. Кроме того, многие иудеи легко принимали культы языческих богов. Отличались этим даже их цари: например, царь Ахаз находился под сильным влиянием Ассирии. И когда ему угрожало несчастье, он решил отвести грозящую беду весьма своеобразным способом: обрезанный потомок Авраама, Исаака и Иакова принес в жертву одного из своих сыновей ассирийскому богу Молоху. Так сказать, для умилостивления божества.

Но Иудея – это страна несравненно более иудаистская, чем расположенный к северу от нее Израиль. В Израиле вообще во многом вернулись к языческим формам почитания Яхве – например, в виде отлитого из золота быка. Такие изваяния, откровенно копирующие изваяния египетского Аписа, поставлены были Яхве в двух городах. В Иудее простой народ молился на высотах – в Израиле же Яхве открыто ставились алтари на высоких холмах, а одновременно, порой на тех же местах и даже посредством тех же алтарей, поклонялись Ваалам или Баалам – божкам рек, территорий и холмов. То есть молились там одновременно и Яхве, и другому божеству, как местному воплощению Яхве. Или Яхве – как проявлению местного божества… Наверное, были представлены все до единого варианты.

С севера к Израилю примыкали территории, населенные финикийцами – народом, очень близким к иудеям по языку и культуре, но языческим. Финикийские государства были очень богаты за счет международной торговли. Влияние финикийцев, с их культами Астарты и Ваала (бога солнца из Тира), колоссально. При священной роще Астарты и при храме Ваала в Самарии состояло несколько сотен жрецов. В Израиле одновременно жили «пророки Яхве», то есть иудейские священники, и «пророки Ваала», то есть языческие жрецы. Народ слушался и тех, и других, поклонялся и Яхве, и Ваалу.

Вторым по значению культурным влиянием на Израиль было сильнейшее воздействие арамеев, их языка и образа жизни. Напомню здесь, что Арам – тогдашнее название Сирии. Арамеи составили основное население тогдашней Сирии, а их язык и культура тоже родственны иудейской. Вероятно, в те времена иудеи могли понимать арамеев без переводчика. Так в XVII – XVIII веках украинцы могли понимать без переводчика и поляков, и русских – и учиться у них в меру своей готовности.

Во-вторых, я по-прежнему не понимаю, какое отношение к этим иудеям имели их отдаленные потомки. Даже говорящие на иврите жители современного Израиля говорят вовсе не на том языке, на котором беседовали строители Иерусалимского храма времен Соломона. Даже современный иудаизм – совсем другой, чем был в те времена. А уж по части нравов и обычаев, так тут даже и сравнивать нечего! Шепну на ухо: не завидовал бы я современному еврею, очутись он в этой дикой восточной стране – государстве Соломона и Давида. Как сказал один кот устами евреев-Стругацких: «Не советую, гражданин, не советую… Съедят».

Так что применительно к периоду 1067-720 годов до Р.Х., не вижу я ни единства иудейского народа, ни образцовой высокой культуры, ни даже соблюдения иудеями библейских традиций.

ЕЩЕ ОДИН БИБЛЕЙСКИЙ НАРОД

Крохотный народец, пасший овец вокруг Мертвого моря, мог думать что угодно о самом себе и окружающем мире. Но эти мнения, как нетрудно понять, были вовсе не обязательны для других народов. I тысячелетие до Р.Х. на Переднем Востоке – время сложения мировых империй. Несколько самых могучих, самых цивилизованных стран и народов оспаривали Друг у друга право завоевать Арам, Финикию, остальной Передний Восток.

Долгое время Ханаан был своего рода «зоной влияния» Египта. Поднимаясь, другие народы тоже старались наложить державАссирийцы штурмуют крепость. Наскальный барельеф

ную длань на маленькие независимые княжества. В 767 году до Р.Х. ассирийский царь Фул впервые вторгся в Израильское царство; вторгся так, между прочим, — по дороге в Египет. В Израиле тогда шла очередная междоусобица, и очередной узурпатор трона Менахем дал ассирийскому царю выкуп с условием: Ассирия утвердит права Менахема на трон. Фул согласился, и Менахем стал царем… Но царем царства, которое уже зависело от Ассирии.

В 755 году в ходе новой междоусобицы полководец Факей захватывает власть в Израиле. Вместе с арамейским царем Реци-пом он решил свергнуть власть Ассирии. В союз эти двое решили взять третьего – царя Иудеи Ахаза. Но иудейский царь Ахаз не захотел присоединяться, и тогда союзники вторглись в Иудею, чтобы силой заставить его присоединиться к союзу.

Верный сын Яхве, достойный потомок Авраама, Ахаз написал письмо ассирийскому царю Тиглат-Паласару: «Я раб твой и сын твой. Приди и спаси меня от царя арамейского и царя израильского, ополчившихся на меня!» Тиглат-Паласар не имел ничего против того, чтобы приобрести новых рабов и сыновей. Двинув огромную армию, он завоевал арамейское царство и убил его царя Реципа. С тех пор присоединенное к Ассирии арамейское царство стало называться «Сирия», то есть «маленькая Ассирия». Половину территории Израильского царства Тиглат-Паласар просто присоединил к своему царству, а жителей перевел в другие земли. Остальная часть должна была платить дань.

Впрочем, пока Израиль, уменьшившись вдвое, сохранял собственного царя и жил по своим законам и обычаям. Очередной израильский царь Гошеа попытался даже освободиться от зависимости. Гошеа понадеялся на Египет – египтяне пообещали ему, что как только ассирийцы выступят против Гошеа, они тут же двинут против них свою армию. Вдохновленный египетскими агентами влияния, Гошеа перестал платить дань ассирийскому царю Салмонассару, но когда Салмонассар вторгся в Израиль, ни один египетский солдат не перешел границу. Ассирия разгромила армию Израиля, Гошеа был казнен, как изменник, а столица Израиля Самария пала в 721 году до Р.Х. – после трех лет осады.

Можно спорить, являлся ли Гошеа предателем. С точки зрения ассирийцев – несомненно, ведь он приносил клятвы царю Салмонассару и нарушил эти клятвы. С другой точки зрения, он был вовсе не изменником, а правителем-патриотом, который вынужденно признавал главу оккупационного государства, а сам, как мог, действовал в интересах своей родины.

Так спустя почти три тысячи лет спорят славяне о том, кто был Мазепа – предатель, как думали и думают многие русские (в том числе и A.C. Пушкин), или великий сын украинского народа (как думают многие украинцы)? Если представить себе Речь Посполитую в роли египетского провокатора, Украину в роли Израиля, а Московию в роли Ассирии, мы получим почти полную аналогию этой исторической ситуации.

Но как бы ни оценивать роль Гошеа, после него Израиль окончательно теряет всякое подобие независимости. Разгромленный и ограбленный, он управляется ставленниками Ассирии. Большую часть иудеев выселили с родины, расселив на их территории хутеев, вавилонян и ассирийцев. «Они смешались с остатком туземцев-израильтян и образовали впоследствии особую полуязыческую, полуеврейскую народность, известную под именем самарян» [25, с. 168].

В Иудее царь Ахаз добровольно признал власть Ассирии, страна избежала разгрома. Но многим иудеям не нравились ни уплата дани ассирийцам, ни языческие культы, насаждавшиеся в потерявшей независимость Иудее. Уже сын Ахаза, царь Хизкия (724-696 гг. до Р.Х.) уничтожил все идолы и выбросил из Иерусалимского храма все их изваяния. Медный змей, якобы исцеляющий от болезней, разделил участь остальных идолов. Хизкия сменил священнослужителей, отлучая от храма самых равнодушных или склонных к язычеству. Он запретил строить алтари на вершинах холмов, а всем иудеям по праздникам велел строго являться в Иерусалим для участия в общей службе в храме.

По-видимому, эти меры были психологической подготовкой для достижения независимости: иудаизм уже однозначно был племенной религией, его «укрепление» государственными методами означало пропаганду «своего», противопоставленного «чужому».

В 703 году Хизкия восстал против Ассирии; как и Гошеа, он заручился поддержкой египтян, и на этот раз египтяне не обманули. Во время осады Иерусалима ассирийцами подошла египетская армия. В лагере ассирийцев то ли разразилась эпидемия какой-то страшной болезни, по некоторым данным, даже чумы. То ли свершилось еще более назидательное чудо: в одну ночь громадная масса полевых мышей изгрызла все снаряжение, обувь, одежду и все деревянные части оружия в их армии. И ассирийцы вынуждены были возвратиться назад.

Иудея испила из источника независимости, но продолжалось это недолго: сын Хизкии, Менаша или Манассия (695-640), снова реабилитировал язычество, уравнял его в правах с иудаизмом. Кумирни Астарты, Ваала и Молоха стояли везде, даже на площади возле Иерусалимского храма. «В долине Гинома (Гегином), за городом, возвышался алтарь, на котором приносили Иегове в жертву маленьких детей, по образцу кровавого служения богу Молоху» [25, с. 178].

Более полвека правил «плохой» Менаша, а при его сыне Иошии (638-608) произошло новое восстановление иудаизма. Иошия боролся с идолопоклонством, а языческих жрецов прогнал из страны.

Трудно сказать, в какой степени язычество действительно «было связано с распутством и грубым суеверием. В стране завелись распутные жрицы, чародеи, колдуны и вызыватели мертвецов» [25, с. 178]. Это оценка современного человека, твердо знающего, что жрицы не должны быть распутными, что иудаизм – это хорошо, и что именно он-то и есть истинно и исконно национальная религия, а не культ Ваала. Что думали люди, жившие в ту эпоху? Видимо, их убеждения не были настолько отчетливы.

Во всяком случае, в Иудее так и шло: цари Иудеи то благоволили к язычникам, то боролись с ними, сменяясь с удручающей последовательностью без сбоев. Как нарочно, чтобы всякому непредубежденному человеку стало ясно, — иудеи сами не знали, в какую сторону качнуться.

Но положение страны определяла уже не борьба с идолопоклонством и не такое сверхважнейшее явление, как приход провинциалов в Иерусалимский храм. Уже при Менаше Ассирия опять стала властвовать над Иудеей, и так и властвовала, пока не надорвалась в строительстве этой империи. В конце VII века до Р.Х. от Ассирии стали отпадать провинция за провинцией.

Египетский фараон Нехо отправился с большим войском на Ниневию. Войско пошло через Иудею, и стало понятно – египтяне вовсе не сделают Иудею независимой, а подчинят ее себе. Царь Иошия пошел воевать с фараоном, и при многострадальном Мегиддо войско Нехо наголову разбило иудеев. Смертельно раненого царя Иошию увезли в Иерусалим, где он и умер.

Иудея стала частью египетской провинции Арам, а в Иерусалиме завели богослужения египетским богам.

Так что Иудея вовсе не была независимой страной к тому времени, когда вавилонский царь Навуходоносор взял и разгромил столицу ассирийцев Ниневию. Превратив Ниневию в дымящиеся развалины, Навуходоносор пошел против Египта, а по пути захватил Арам (Сирию). В 600 году иудейский царь Иоаким изъявил покорность Вавилонии и дал клятву верности ее царям.

В 597 году до Р.Х. произошло очередное восстание, и опять по подстрекательству Египта. Египтяне, вообще-то, не обманули, фараон Хофра выступил в поход, и Навуходоносор отступил от стен Иерусалима. Но отступил, чтобы разбить египтян и вернуться. Ликующие иудеи всерьез думали, что Яхве их в очередной раз спас, а вавилонская армия уже опять была здесь и довела дело до конца.

На этот раз после взятия Иерусалима Навуходоносор увел 10 тысяч знатнейших людей, разграбил все общественные богатства храма и частные у состоятельных людей. С азиатской жестокостью расправился Навуходоносор с последним царем Иудеи Цидкией и его родом. Не обольщаясь насчет своей судьбы, Цид-кия пытался бежать вместе с сыновьями. Вавилонская конница перехватила их на пути к морю. По личному приказу Навуходоносора сыновей Цидкии казнили на его глазах, самому ему выкололи глаза и в цепях отвели в Вавилон. 60 высших священнослужителей было уничтожено тогда же.

Для остальной грязной работы Навуходоносор поставил своего начальника телохранителей Навусодорана. Этот вавилонский царедворец разрушил все здания Иерусалима, сжег храм и сразу же угнал в Вавилонию вообще всех иудеев – по крайней мере, всех знатных, умелых, образованных и богатых. В Иудее остались в основном землепашцы да мелкие ремесленники, жители маленьких городков.

На 586-537 годы до Р.Х. приходится вавилонское пленение. В эту эпоху то ли вообще большинство иудеев жило в Вавилонии, то ли, во всяком случае, оставшиеся и угнанные мало отличались по численности. Общее же число угнанных определяется разными цифрами, от нескольких десятков тысяч до миллиона. Когда цифры так сильно расходятся, это свидетельствует об одном – никто ничего точно не знает.

Дальнейшие события опять связаны с действиями внешних сил. Усиливаясь, молодая Персидская империя двинула свои войска на Вавилон. Дряхлая Вавилония оказалась не в состоянии не только воевать и побеждать, но даже и трезво оценить меру опасности. Вавилонский царь пировал с приближенными в осажденном персами Вавилоне, так он был уверен в безопасности своей столицы. Тем более, персы не шли на штурм, они занимались в стороне каким-то странным и, наверное, бессмысленным делом…

Персидская же армия прокопала огромный канал – новое русло для Евфрата. Река потекла в сторону, ее русло возле города обнажилось. По пояс, по бедра и кое-где и по колено персидские солдаты прошли по руслу Евфрата, обогнули стены города и внезапно оказались прямо посреди Вавилона.

По библейской легенде, именно в эту ночь перед пирующими вавилонянами на стене зала вспыхнула горящая надпись: «Мене, текель, уфарсин». То есть: «Сосчитано, взвешено и разделено».

Объяснить этого не мог никто; только иудейский пророк Даниил (конечно же!) сразу понял, что это означало. «Сосчитаны дни твоего правления, царь, взвешены твои грехи, разделено твое царство между мидянами и персами».

Насчет горящей надписи ничего определенного сказать не могу: это один из тех случаев, когда библейское сказание не подтверждается никакими другими источниками. В Библии приводится даже какое-то никому больше неведомое имя пировавшего царя: Бель-шацар. Такого вавилонского царя история не знает, хотя имя тогдашнего владыки Вавилона хорошо известно: царь Набонид.

Но вот что зимой 538 года до Р.Х. персы, отведя русло Евфрата, внезапно появились в городе и стремительно взяли его – это исторический факт. Иудеи были в таком восторге от этого, что вышли навстречу персидскому войску с пением и плясками, размахивая пальмовыми ветвями.

Персидский царь Набонид умилился такому энтузиазму и освободил иудеев из вавилонского плена. Всем евреям было разрешено вернуться, казна выдала деньги на восстановление храма. Даже все захваченные в храме вавилонянами золотые и серебряные сосуды персы вернули.

С 537 года началось возвращение иудеев в Иудею. В 516 году отстроили Иерусалимский храм – ровно через семьдесят лет после разрушения старого, как и предсказывали пророки.

С этого времени Иудея попала под владычество персов и двести лет входила в состав Персидской империи (537-332 годы до Р.Х.). Что характерно, она ни разу и не попыталась освободиться.

Как будто бы все возвратилось на круги своя… Но так только казалось.

ЧТО ПРОИЗОШЛО В ВАВИЛОНИИ?

На Древнем Востоке очень часто применяли переселение людей завоеванных стран. У ассирийцев и вавилонян было даже специальное название для такой меры – «вырывание».

Каждый народ слишком тесно был связан со своей землей. Даже языческие боги были для него порождением своей земли и не существовали без нее. Язычники могут жить на обширных территориях и не растворяться в местных народах только одним способом: если они составляют правящее меньшинство, которое может свободно передвигаться по всей империи. Таким меньшинством были вавилоняне, потом персы… хотя, справедливости ради, и они очень мало жили вне своей племенной территории. Ну, ходили войска, ну, приходили в чужие земли чиновники для сбора дани… Но даже постоянных гарнизонов ассирийцы и вавилоняне вне своей страны не держали и вне своей территории жили временно.

В Вавилонии иудеи находились в положении завоеванных, более того – в положении «вырванных». Все известные нам «вырванные», кроме иудеев, теряя связь со своей землей, постепенно теряли и свою религию, свои обычаи, представление о себе как особом народе.

В отличие от иудеев, «вырванные» израильтяне, менее стойкие в единобожии, постепенно растворились среди амореев и арамеев Вавилонии, а в самом Израильском царстве стала формироваться какая-то другая, не иудейская народность.

Жизнь в Вавилонии потребовала создать такую традицию, которая не зависит от территории, на которой живут люди. Язычество не в состоянии создать такую традицию, а единобожие – способно.

Иудеи не могли молиться в храме – храм сгорел, а само место, где он стоял раньше, осталось за 600 километров. Расстояние немалое и в наши дни, а ведь тогда и дорог почти не было. Так, вьючные тропы, петляющие между кедрами в горах, по степям, где львы не всегда уступают дорогу человеку.

Иудеи молились Яхве по-другому: вне храма. Сначала – просто собирались в домах друг у друга. Потом появились специальные молитвенные дома. В этих домах полагалось молиться вместе, обратившись лицом к Иерусалиму (так потом мусульмане будут молиться лицом к Мекке, а в каждой мечети появится мих-раб – специальное углубление, указывающее на Мекку).

Особую роль приобрели все записи библейских текстов. Писцы на Древнем Востоке вообще почитались – системы письменности были сложные, учиться приходилось долго, и дело это было дорогое. Умников уважали все, образованных ценили везде. Но здесь, в вавилонском плену, иудеям пришлось выработать особое отношение к писаному слову и к тому, кто его пишет и читает. Иудеи стали считать священным сам текст Библии, особенно тексты заповедей Моисея. При этом умеющие читать и писать приобрели непререкаемый авторитет, и среди иудеев появилось множество людей, которые хотели бы быть грамотными.

До вавилонского плена Яхве для многих иудеев был, вероятно, чем-то вроде бога местности – персонифицированным воплощением Ханаана и одновременно племенным божком. Что и давало возможность ставить ему алтари на высотках или изображать в виде быка или змея. Или почитать его наряду со змеем и быком и приносить ему кровавые жертвы. Не говоря о том, что Авраам кушал с богом тельца и лепешки, а Моисей с первосвященниками лично общался с Яхве на горе, хотя уже с ним не выпивал.

Но уже тогда, в «староиудейском времени», Яхве все тдаляется и отдаляется от Земли и населяющих ее людей. Теперь же, после вавилонского плена, Яхве окончательно становится невидимым божеством, отделенным от какой-либо конкретной территории. Он до конца становится не богом Синая, не богом Ханаана, а богом вселенским.

Ревнивый бог, не желавший делить жертвы с другими богами, окончательно сделался единственно возможным, единым Богом, а остальные божества объявлялись не то чтобы неправильными… Мало этого! Они объявлялись несуществующими!

Религиозные люди вправе увидеть в этом некие этапы бого-познания – постижения людьми объективных знаний о Боге. С точки зрения истории культуры, речь идет немного о другом: появился такой вариант культуры, который позволял почитать единого невидимого Бога уже не только в Ханаане, но решительно где угодно.

И вот первое изменение, произошедшее в вавилонском плену: появилась еврейская диаспора. То есть и в древности, и в наше время нет народа, который не выпускал бы облачко диаспоры. Но всякая диаспора неустойчива, непрочна.

Всего три поколения потребовалось для того, чтобы растворилась, исчезла в коренных народах Европы и Америки русская диаспора – почти миллион человек. Испанцы в Америке очень быстро, за те же 3-4 поколения, осознали себя вовсе не испанцами, а людьми других, местных народов – мексиканцев, аргентинцев и колумбийцев. В США есть закон: сенатором может стать только тот, чей отец родился в США. Президентом может стать только тот, чей дед родился в США, — то есть четвертое поколение эмигрантов. Опыт заставил признавать факты: третье-чет-вертое поколение переселенцев становится людьми другого народа. Соответственно, третьему-четвертому поколению переселенцев уже можно доверять. Это уже не переехавшие в США славяне, немцы или шведы, а американцы.

Так вот, в Вавилонии родилась культура, которая позволяет народу жить в диаспоре неограниченно долго, и притом не растворяться среди других народов. Из примерно 600 тысяч иудеев того времени порядка 100 тысяч жили в Иудее, около 50 тысяч вернулись… Но очень многие иудеи, около 400-450 тысяч, вовсе не вернулись на родину из Вавилонии, а продолжали в ней жить. Некоторые, перемещаясь по Персидской империи, поселялись в землях коренной Персии – в Сузах, Экбатане, других крупных городах. Некоторые из них даже служили персидским царям и заняли при их дворах важное положение. И вот при том, что две трети иудеев жили в диаспоре, они оставались иудеями, не растворяясь ни в семитском населении Вавилонии, ни в арийском населении Персии.

Но это – только одно, только первое изменение в культуре.

Из этого изменения есть очень любопытное следствие: «портативное» единобожие, в котором умение читать и комментировать священные тексты становится еще и очень динамичным.

Действительно, ведь в любой момент может появиться человек, который начнет комментировать священные тексты как-то «не так», не стандартно. В любой момент любой образованный человек может разочароваться в том, чему учит его ребе в его синагоге, и начать поиск «правильного» иудаизма. При этом он может стремиться его и реформировать, и «очистить» от всяких «позднейших наслоений», но результат будет одинаков: очень реальная перспектива раскола.

Потому что ведь реформатора слушают не только раввины, не только интеллектуальная элита. Идеалом иудеев стала поголовная грамотность: религиозной ценностью стало получить образование – уже для того, чтобы самому читать Библию. Трудно сказать, когда именно был достигнут идеал, но, скорее всего, уже к концу вавилонского плена довольно значительный процент мужского населения мог если и не участвовать в религиозных диспутах, то, по крайней мере, понимать, о чем идет речь и составить собственное мнение. В исторической перспективе число грамотных и образованных все расширялось, пока не охватило практически все мужское население и довольно большой процент женского.

Трактовки Библии обсуждались, разные версии иудаизма принимались разными людьми. Версии эти были чисто теоретическими, они не требовали что-то делать или тем более менять в реальной жизни. Поэтому все версии были очень абстрактными, идеологическими. То есть объяснявшими по-своему какие-то явления окружающего мира.

Для проверки правильности своей версии иудаизма не надо было ни ставить опытов, наблюдать за материальными объектами, ни делать выводов из того, что есть на земле. Все наоборот: утвердившись в своем правильном понимании слов пророка, можно было уже приступать к изменениям материального мира.

Разумеется, разные версии иудаизма принимались не всеми поголовно. Возникали религиозные партии: своего рода версии еврейской культуры. Евреи постоянно разбивались на эти партии и спорили до хрипоты.

Начиная с вавилонского плена, у иудеев все время появляются какие-то новые партии и течения, спорят между собой… и хорошо, если спорят чисто словесно.

У греков тоже были партии, были и философские споры. Но партии – политические объединения, они возникали на базе общих интересов, по отношению к чему-то очень простому, приземленному. Скажем, была в Афинах «морская» партия – в нее объединялись все, кормившиеся от моря: моряки, рыбаки, владельцы кораблей, торговцы заморскими товарами и рыбой. Эта партия считала, что накопленные в войнах средства Афин надо потратить на строительство новых кораблей. Была другая партия – эвпатридлов-землевладельцев, и ее представители считали, что деньги государства надо тратить не на морские суда, а на поддержку тех, кто производит оливковое масло и вино.

При этом никак нельзя сказать, что философские споры греков переставали волновать из-за столкновений и борьбы партий. Ни в коем разе! Греки сходились на главной площади города-государства, на агоре, и спорили до хрипоты: из атомов состоит мир или все произошло из воды? Порой начиналась даже рукопашная – и таким способом «доказывались» философические истины.

Но никому из греков не приходило в голову написать трактат и доказать: раз мир порожден водой – значит, должна победить морская партия! Или – если мир состоит из земли, то и деньги надо потратить — в интересах партии эвпатридов. Их партии были очень прагматичными и существовали независимо от споров про то, как и из чего возникла Вселенная. Греки отделяли материальное от идеального.

Иудейские же партии были идейными. Если Бог сказал так и мы правильно поняли слова Бога, переданные через пророка,ничего не поделаешь, надо переделывать и весь материальный мир. Вот в чем были новаторами иудеи времен вавилонского плена – они изобрели феномен идеологии. А где идеология – там и раскол, вплоть до гражданской войны, потому что люди всегда принимают разные идеологии.

При этом пророки, плохо знавшие историю, последовательно считали племенную жизнь, когда «все были равны», неким утраченным идеалом. Классовое же общество и все с ним связанное – своего рода «повреждением нравов», возникшим из-за того, что иудеи слишком уж контактировали с иноплеменниками и что-то от них перенимали. В результате отказ от того, что несут другие народы, и восстановление первоначальной чистоты иудаизма часто казались иудеям способом вернуться в племенной рай, где никто не будет мешать им быть равными, никто никого не будет эксплуатировать, никто не будет плохо себя вести. В XX веке почти так же думали немецкие национал-социалисты, стремившиеся вернуться к простоте нравов древних германцев, неукоснительно помогавших друг другу и не стремившихся к личному успеху.

Эти два «изобретения», идеологизация общества и вытекающие из этого расколы, эти попытки вернуться в потерянный рай красной нитью проходят через всю историю еврейского народа.

Второе изменение состоит в том, что исчезло племенное деление. Еще перед пленением оно было чем-то совершенно реальным, а тут «вдруг» исчезает. Все объяснимо: племена изначально очень близки друг к другу, и это сближение только растет. В плену, в общей беде, в неустройстве никому уже нет дела до племенной принадлежности.

Точно так же и на Руси племенное деление окончательно исчезает после нашествия монголов. До XIII века оно есть, с XIV века появляются народности, племенного деления уже не знающие.

Но и это еще не все.

Стоило иудеям вернуться в Иудею, они не только стали строить жилища и вырубать кустарник, которым заросли их поля. Они захотели отстроить храм. И тут-то выяснилась любопытная подробность… Читатель не забыл, надеюсь, что к северу от Иудеи, на землях бывшего Израильского царства, обитала небольшая народность самарян. Ближайшие родственники иудеев по крови, они и в культурном отношении были очень к ним близки. Правда, признавали они священными не все книги Библии, да и в те, которые признавали, внесли изменения. И поклонялись Яхве они тоже со многими языческими обычаями.

Так вот, после возвращения иудеев из плена, самаряне хотели тоже участвовать в восстановлении храма. Они хотели строить Иерусалимский храм вместе с иудеями, чтобы он был общим для них храмом. Так вот: правитель Зерубавель и первосвященник Иешуа категорически отказали самарянам в праве восстанавливать храм. Они – только полуевреи! Не им принадлежит священный храм!

Понимать это «полуевреи» можно двояко: с точки зрения культуры. Мол, самаряне исказили веру в Яхве, они «неправильные иудаисты». А можно понимать и с племенной, генетической точки зрения: самаряне по крови «не чистые».

Вскоре мы увидим, что имелось в виду. Пока же отметим главное: вернувшиеся из плена вовсе не считали самарян дорогими соотечественниками. Прошли времена, когда цари Иудеи и Израиля произносили речи в духе: «Твой народ мой народ, твоя страна – моя страна».

И более того: оставшиеся в Иудее тоже не воспринимались, как дорогие сородичи. «Только «иудеи» – потомки переселенцев в Вавилонию, видимо, включив в свой состав… довольно заметное число прозелитов иного этнического происхождения, сохранили и обозначение «евреи» [26, с. 277].

То есть этноним «еврей» относился теперь уже только к вернувшемуся из плена! Остальные же должны были или влиться в состав нового этноса, или влиться в состав других народов, или исчезнуть с лица земли.

Вот третье изменение: вернувшиеся в Иудею обнаружили, что они не похожи ни на самарян, ни даже на тех иудеев, которые оставались в своей стране, не пройдя вавилонского плена. Вернулся какой-то другой народ.

Что характерно, иудеи диаспоры принимали очень активное участие в жизни Иудеи. Один из них, Эзра, жил в Вавилоне, но очень сокрушался об упадке религиозной жизни в Иудее. Так сокрушался, что поехал в Иудею, стал там первосвященником и стал проводить широкие реформы. Например, вот такие: «Эзра требовал, чтобы иудеи, которые имели иноплеменных жен, немедленно развелись с ними. Многие поспешили исполнить это требование: иноплеменницы были отпущены и возвратились к своим родным» [4, с. 206]. По некоторым данным, иудеи «добровольно изгнали 113 иноплеменных жен из общины» [29, с. 43].

Некоторые евреи, с которыми я обсуждал эти события, высказывали уверенность: женам евреев предложили гиюр! Выгнали только тех, кто отказался… Правда, вот источника, где бы это описывалось, мне никто не смог указать. А если даже это и правда – почему женщины должны были отказываться от своей веры? Потому что евреям приспичило? Да, это серьезная причина.

Мне, впрочем, не удалось выяснить, что думали об этом брошенные, как ветошь, иноплеменные жены. Не менее интересно, что думали на этот счет дети и внуки этих женщин. Что, спокойно смотрели, как их маму или бабушку «отпускают», чтобы она «возвратилась к своим родным»? Трудно представить себе, чтобы во всех случаях этот разрыв живого тела народа проходил с идиллическими улыбками всех участников событий.

Но, во всяком случае, мы знаем, что думали соседи иудеев: «Это (изгнание иноплеменных жен. – А.Б.) навлекло на иудеев ненависть соседних племен. Моавиты, аммониты и самаряне стали беспокоить своими набегами жителей Иерусалима и разрушали город» [25, с. 206].

Позже второй великий реформатор религиозной жизни, Не-хемия, тоже очень заботился о том, «чтобы дурные священники были удалены от храмовой службы. Один из главных священников Менаша, женившийся на дочери начальника самаритян Сан-балата, был изгнан из Иерусалима (около 430 г.)» [25, с. 208].

О том, что думала про это жена Менаша, и даже как ее звали, я не могу ничего сказать. Я даже не знаю, уехал ли Менаша из Иерусалима вместе с женой, и если да – мои ему и ей поздравления. Но опять же – позиция иноплеменников известна: начальник самаритян (тесть Менаши? Не знаю, не знаю…) «построил для своего племени особый храм на горе Гаразим, близ города Сихема, и назначил Менашу первосвященником в этом храме. С тех пор самаритяне все более отдалялись от иудеев в своих верованиях и образе жизни» [25, с. 209].

При этом был сам Нехемия виночерпием у персидского царя и приехал в Иудею, как официально посланный царем Артаксерксом пеха – то есть наместник. Вот вам мораль: жить в диаспоре можно, делать карьеру при дворе оккупантов – дело хорошее. Но жениться на иноплеменницах – ни-ззя!

Позже Нехемия боролся еще с тем, что богатые иудеи в голодные годы обращали в рабство задолжавших им бедняков. Соплеменник не должен кабалить другого соплеменника! Нехемия добился своего, и даже позже, когда иудеи все-таки обращали в рабство других иудеев, раба-иудея даже клеймили особым клеймом и обращались с ним не как с другими.

Вообще-то, у ученых есть длинное, но не очень трудное слово для обозначения такого рода явлений: этноцентризм. То есть система представлений, когда в центре Вселенной для племени становится оно само.

Долгое время ведь вообще иноплеменник не считался человеком, а иностранные языки – членораздельной речью. Самоназвание чукчей – «луораветлан» буквально и означает – «настоящие люди». Все остальные, что русские, что иудеи,—люди, соответственно, не настоящие. Самоназвание «славяне» прямо происходит от представления, что есть люди, владеющие словом, умеющие говорить. А остальные, соответственно, «немцы», то есть немые.

Только с ходом времени народы учились понимать, что другие – тоже человеческие существа. Но не зря же уже в Евангелии от Луки появляется образ доброго самарянина. Именно самарянина. Который потому так и добр, что спасает в пустыне иноплеменника, иноверца, — того, к кому он вполне может и не испытывать никакой лояльности. Кого он вполне может оставить на верную смерть, вовсе не считая, что поступил в чем-то нехорошо.

Но даже когда дикая мораль первобытных людей преодолевается, народы устойчиво считают самих себя лучше, чем остальные. Хотя бы в чем-то, но лучше, и вопрос только в степени этой самовлюбленности.

Этноцентризмом страдали все народы Древнего Востока – уж такой уровень развития. Страдали им даже такие цивилизованные люди, как римляне, всерьез считавшие, что римский вольноотпущенник, умеющий говорить по-латыни, гораздо выше иноземного царя!

Но следует признать, что этноцентризм у иудеев во время вавилонского пленения – это нечто исключительное даже для Древнего Востока. По крайней мере, иноплеменных жен никто и никогда не выгонял. И меня не очень удивляет, что у иноплеменников это вызывало недобрые чувства :с иудеям.

С невероятно высоким уровнем этноцентризма связаны и другие приобретенные черты. Например та, которую Шульгин назвал «мордохайством».

История, о которой подробно повествуется и в Библии, такова: был при дворе персидского царя Ксеркса один такой придворный, Аман… Впрочем, вот они, строки из Библии:

«Собрались Иудеи в городах своих, по всем областям царя Артаксеркса, чтобы наложить руку на зложелателей своих; и никто не мог устоять пред лицом их, потому что страх пред ними напал на все народы.

И все князья в областях, и сатрапы, и областеначальники, и исполнители дел царских поддерживали Иудеев, потому что напал на них страх пред Мордохаем.

Ибо велик был Мордохай в доме у царя, и слава о нем ходила по всем областям, так как сей человек поднимался все выше и выше.

И избивали Иудеи всех врагов своих, побивая мечом, умерщвляя и истребляя, и поступали с неприятелями своими по своей воле.

В Сузах, городе престольном, умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек.

И Паршандафу, и Далфона, и Асфафу, и Порафу, и Адалью, и Аридафу,

и Пармашфу, и Арисал и Аридлая, и Ванезафу, — десятерых сыновей Амана, сына Амадафа, врага Иудеев, умертвили они, а на грабеж не простерли руки своей.

В тот же день донесли царю о числе умерщвленных в Сузах, престольном городе.

И сказал царь Эсфири: в Сузах, городе престольном, умертвили Иудеи и погубили пятьсот человек и десятерых сыновей Амана; что же сделали они в других областях царя? Какое желание твое? И оно будет удовлетворено. И какая еще просьба твоя? Она будет исполнена.

И сказала Эсфирь: если царю благоугодно, то пусть бы позволено было Иудеям, которые в Сузах, делать то же и завтра, что сегодня, и десятерых сыновей Амановых пусть бы повесили на дереве.

И приказал царь сделать так; и дан на это указ в Сузах, и десятерых сыновей Амановых повесили.

И собрались Иудеи, которые в Сузах, так же и в четырнадцатый день месяца Адара, и умертвили в Сузах триста человек, а на грабеж не простерли руки своей.

И прочие Иудеи, находившиеся в царских областях, собрались, чтобы встать на защиту жизни своей и быть покойными от врагов своих, и умертвили неприятелей своих семьдесят пять тысяч, а на грабеж не простерли руки своей.

Это было в тринадцатый день месяца Адара; а в четырнадцатый день того же месяца они успокоились и сделали его днем пиршества и веселия» (Эсфирь. Глава 9. 2-17) [24, с. 541-542].

Здесь очень многое нечетко, вплоть до того: сколько же детей было у Амана? Кого вешали иудеи на другой день – трупы уже убитых ими десятерых сыновей Амана или на другой день они убили еще десять сыновей Амана?

Тем более непонятно, кого конкретно убили в эти страшные дни? Вроде бы упоминаются конкретные имена. Стало быть, существовали какие-то списки этих обреченных «зложелателей»? Но ведь и названо всего несколько имен, а убитых-то семьдесят пять тысяч. Пусть даже это сильное преувеличение, в восточном духе. Но главное в том, что убитых было много. Под нож шли вовсе не одни поименно перечисленные «зложелатели», а целые слои общества, целые толпы людей. Людей, виновных лишь в том, что они родились не иуцеями, а персами и оказались поблизости от разгоряченных, вооруженных толп, опьяненных кровью и собственной безнаказанностью.

Погром стал возможен потому, что он был в духе тогдашнего восточного общества. Хозяин жизни и смерти и отдельного человека, и целых народов в нем – царь. Аман полизал ему все, что полагается лизать владыкам, и царь позволил ему истребить сколько-то своих подданных. То ли из-за ненависти к иудеям вообще, то ли из-за личной неприязни к Мордохаю, Аман готов истребить всех иудеев, до каких только он дотянется.

Все зависит от воли, желания и блажи одного человека: царя Артаксеркса. К счастью для Мордохая, ему есть что положить на чашу весов – это не только собственное умение подлизывать царю, но и сладость заветного места его воспитанницы Эсфири. Какое-то время все держится на одном: на том, укажет ли царь Эсфири жезлом, позволит ли он ей вообще подойти? А если позволит, то что он скажет в ответ на ее просьбы? К счастью Мор-дохая и Эсфири, им удалась похабная гаремно-политическая интрига, и колесо завертелось в их сторону. Что эти двое радовались, еще понятно… Но как эта история у современного человека может вызывать что-то, кроме брезгливости… Вот это уже непостижимо!

А персидские чиновники, холуи холуев и всяческие холуи, — это простые исполнители воли царя, и они сделают все, что им велят из дворца в Сузах. Велят дать Аману резать евреев? Слушаемся! Велят позволить евреям резать персов? Как прикажете!

Приходится признать, что действия Мордохая и его племени довольно обычны для той эпохи и той части света. Обычна даже отвратительная жестокость, с которой истребляют целые семьи, с удовольствием отмечая: мол, вырезали и детей своих врагов! Ведь и на глазах царя Цидкии были убиты его сыновья – в назидание и на страх всем остальным.

Так что история, конечно, отвратительная, но не одни иудеи в ней виновники: так же дико, жестоко, кровожадно, безнравственно было и все общество Древнего Востока. Известно, что ассирийцы порой снимали кожу с живых врагов – защитников крепостей и этими кожами покрывали стены взятого города. Порой ассирийцы даже «простирали руку» на рациональное использование этой человеческой кожи, делая из нее чепраки, иную конскую упряжь, украшения. Мальчиков же лет 13-14 ассирийцы специально учили отрезать у пленных конечности, вырывать им языки, выкалывать глаза и так далее – приучали к нечеловеческому отношению к человеку… Не к любому человеку, разумеется, а к иноплеменнику. Ведь иноплеменник для первобытного племени вовсе и не был человеком, и уже цивилизованные, живущие в совсем других измерениях народы Древнего Востока долго сохраняли эти древние мрачные понятия.

Таковы были и другие народы Древнего Переднего Востока. Гутии приносили людей в жертву своим богам. Урарты не раз устраивали жуткую резню в ассирийских городах, а ассирийцы делали тоже самое в урартийских. Нравы начали меняться только после появления мировых империй, в которых на протяжении поколений жили разные народы под управлением одного царя.

Еще больше изменили нравы мировые религии: зороастризм, митраизм и особенно христианство. Для этих религий не было «своего» по крови, могли быть только «свои» по религиозным Убеждениям. Уже от этого объединяющего начала мировых религий вьется дорожка к современному представлению: что человек – это вообще всякое двуногое существо, какого бы цвета ни была его кожа и какими бы звуками оно ни общалось с окружающими.

Но разве не было резни между христианами?!

Успокойтесь, была. Да еще какая резня! Взять хотя бы печально знаменитую Варфоломеевскую ночь. И совершенно прав A.A. Бушков: Варфоломеевская ночь была лишь ответом на множество случаев, когда протестанты резали католиков, — с той же отталкивающей жестокостью.

Такой резней, большой и маленькой, полным-полна вся война протестантов с католиками, вся Тридцатилетняя война 1618-1648 годов. Основным полем этой войны была Германия, и местами население в ней сократилось на треть, а то и на сорок процентов. Так что все было, было, было…

Нет в мире народа, в истории которого не было бы кровавых расправ, резни, массового убийства по принципу коллективной ответственности. И Русь, Россия – тоже не составляет исключения.

Разница между резней, когда евреи убивали персов, и другой резней не в том, конечно же, что вот всем можно, а именно евреям ни в коем случае нельзя. Разница в том, что ведь никому и в голову не придет праздновать это событие.

Потому что это именно в честь такого славного, в высшей степени героического события, как погром и резня, купленные гаремной женщиной Эсфирью у царя Артаксеркса, был установлен праздник Пурим в 14 день месяца Адара (за месяц до Пасхи). В этот день в синагогах читается библейская книга «Эсфирь», в числе прочего с этими вот самыми строками, которые я привел. Так сказать, в назидание потомкам.

Насколько мне известно, еврейский народ – единственный в истории народ, который превратил память об одном из учиненных им погромов в праздник. Я ошибаюсь? Тогда приведите мне, пожалуйста, примеры такого рода! Хотя бы один или два.

«Первый в истории типичный погром, то есть массовое истребление жизней, устроили сами евреи. Мало того, они до сих пор ежегодно празднуют это кровавое деяние», — констатирует В.В. Шульгин [30, с. 125]. И предлагает новый термин: «мордо-хеевщина». «Одно из двух: или погром есть деяние отвратительное, — и в таком случае нельзя его праздновать; или же, если его празднуют, то нельзя осуждать другие народы, которые прибегают к погромам «при аналогичных обстоятельствах»… Логично!

Я не буду предлагать новый термин, а воспользуюсь уже введенным. И констатирую – этноцентризм «новобиблейского» еврейского этноса так силен, что он способен восторгаться самыми отвратительными и жестокими деяниями, которые совершил против своих врагов, хочет запомнить их и хочет передать в виде исторической памяти потомкам. Но при этом «новобиблейский» народ, конечно же, никак не может допустить, чтобы другие народы поступали таким же образом! Не только чтобы эти народы резали его, «библейский народ», но и друг друга! Это… это дикость и варварство, проявление скотской сущности гоев… вот что это такое!

…А современный еврей, поднимающий чашу вина за здравие славного предка Мордохая, — он, конечно же, не тварь дрожащая, а право имеет и вообще суть воплощение всех добродетелей. Ведь при этом хорошие резали плохих. Тех, кого и надо всегда резать.

Итак, вот четвертое отличие: резкое, не имеющее прямых аналогий усиление этноцентризма.

И, наконец, пятое отличие: изменяется разговорный язык.

Во время вавилонского плена иврит оставался языком богослужения. Но арамейский – язык базара, улицы, торговых рядов, язык покупки, продажи, любого повседневного общения. Этот язык вообще становился все в большей степени общим языком для всего Переднего Востока. И в Ассирии, и в Вавилонии, и даже в Персии он был государственным языком наряду с родственным ему ассирийским и совершенно чужим персидским.

Для иврита же это язык очень близкий: арамеи пришли в Сирию во время того же нашествия семитов на Передний Восток, что и иудеи в Ханаан – в XII-XI веках до Р.Х. Они ассимилировали более ранних переселенцев – аморреев, или амурру. Вскоре даже Ассирия и Вавилон заговорили на арамейском языке-объединителе.

Вернувшиеся из Вавилона иудеи разговаривали на арамейском языке. Думаю, что сам по себе переход не был сложен… Так русские легко переходят на украинский, живя на Украине, и украинцы – на русский в России. Но, во всяком случае, переход произошел. На арамейском языке написаны Талмуд, пророчества Эзры, Даниила. На арамейском языке (а вовсе не на иврите!) проповедовали Христос и апостолы.

Приходится признать: до вавилонского плена и после него существуют какие-то совсем разные иудейские народы. На Древнем Востоке это в общем-то нередкое явление; историки превосходно понимают, что в эпоху Нового Царства в Египте жил совсем другой народ, чем в эпоху строительства пирамид: изменились и язык, и нравы, и образ жизни.

Есть устойчивая традиция различать «старовавилонское» царство и «нововавилонское», «староассирийское» и «новоассирийское».

Так и в Иудее. С 1067 до 586 года до Р.Х. мы наблюдаем некий «староиудейский», или, если хотите, — «старобиблейский» народ. После 537 на арене истории появляется другой народ – если угодно, «новобиблейский».

По каковому поводу можно задать некий ехидный вопрос… Например, потомками какого из этих народов должны быть современные евреи? А можно действовать более конструктивно: просто принять к сведению, что жизнь народов и стран Древнего Востока вовсе не так «застойна», не так монотонна, как кажется. Происходило множество событий, возникали и распадались империи, брались штурмом и возводились города, возникали и исчезали народы (прямо как и в наше время, право же).

Впрочем, и дальнейшая история иудеев не отличалась монотонностью и скукой.

МОГЛО ЛИ БЫТЬ?!

Читатель, воспитанный на представлениях об эволюции, вправе усомниться: неужели за каких-то пятьдесят-шестьдесят лет мог возникнуть новый этнос?! Как же так – ведь для рождения народов надо гораздо больше времени!

Но в том-то и дело, что для рождения народа, для появления нового «стереотипа поведения», как выражался Лев Гумилев, очень часто необходим совсем небольшой срок. Самое главное здесь – это осознать себя чем-то отдельным от остальных, противопоставить себя остальным.

Есть очень серьезные основания полагать, что славяне осознали себя особым народом во время нашествия готов. Всего порядка полутора, а может быть, и одного столетия, в конце I и до самого начала III века по Р.Х. властвовали готы в верховьях Вислы и в Карпатах. Но за это небольшое время славяне очень хорошо осознали, что есть «мы» с нашим языком, обычаями и культурой. А есть «они» – вовсе на «нас» не похожие и нам не особенно приятные (уже потому, что завоеватели).

Насчет славян – только гипотеза, хотя характерно, что такая гипотеза есть в научном мире. Но так же быстро, за какое-нибудь столетие, осознали свое единство украинцы. Еще в начале XVII века не было никаких таких украинцев, а была южная оконечность, «украина» Руси, и называли себя живущие в ней русинами. Грянула казацкая война Богдана Хмельницкого, потом Украинская война между Речью Посполитой и Московией… За небольшой срок произошло множество событий, жестоких и страшных. И уже в начале XVIII века Грабянко, первый украинский националист-теоретик, обосновал: украинцы – никак не поляки и не москали, это особый народ. А «предатель» Мазепа попытался впервые в истории создать независимое украинское государство.

Вавилонский плен вполне мог стать событием, которое заставило «вырванных» сплотиться в особый народ. Ведь все вокруг были чужие!

ИСТОРИЯ «НОВОБИБЛЕЙСКОГО» НАРОДА

Этот «новобиблейский» народ очень сильно отличается от того, который сложился в XII-XI веках до Р.Х. Он дожил, по крайней мере, до первых веков по Рождеству Христову, до раннего Средневековья. Судьба этого народа по-прежнему зависела от других народов, а не от него самого.

С 135 года по Р.Х., после трех восстаний иудеев против Рима, их поголовно выселили из Иудеи. Весь народ до последнего человека оказался в диаспоре. По всем известным нам параметрам, это все еще был тот самый библейский народ, который возник во время вавилонского плена.

В эпоху Римской империи иудеи расселились на огромной территории – от Иберии (современной Испании) и Северной Африки (современного Алжира и Туниса) до самых восточных пределов Рима. Известно, что испанский король Рекаред в IV веке насильно крестил разом 90,000 евреев. Поступок дичайший, но даже если число «новообращенных» преувеличено, масштаб еврейского расселения уже виден. Уже с вавилонского пленения евреи заселяли и Восток. Они жили в Персии, Закавказье, Эфиопии, Индии и даже Китае. Я не оговорился – в Китае.

«Странно видеть бедного перса» – отмечает китайский писатель и поэт Ли Шан-Ин [31, с. 38]. В примечаниях к этому отыскиваем: «В китайской литературе сохранилось много заметок о персах танских времен – богатых купцах, знатоках всякого рода драгоценностей, в частности драгоценных камней. Во времена Ли Шан-Иня персы проживали в различных районах Китая, главным образом на юге – в крупных приморских городах» [31, с. 118].

Остается уточнить, что эпоха династии Тан – это период с 618 по 907 годы после Рождества Христова. И что «персы», поселившиеся тогда в Китае, очень странные – почему-то строят вовсе не храмы для поклонения Солнцу и не «башни молчания»; нет в Китае ни одного такого храма, ни одной «башни молчания», и не было их никогда. А вот синагоги эти «персы» почему-то строят усиленно, и именно с эпохи Тан появляются в Китае евреи. Почему тогда персы?! А потому, что персов уже знают, с ними торгуют, и всякий, прибывший из их страны, в глазах китайцев – тоже перс.

Во всех странах своего расселения евреи сохраняли тот же подвижный, мобильный, интеллектуальный иудаизм, который возник во время вавилонского пленения (хотя, как мы увидим, и иудаизм сильно изменялся с ходом времени). Они сохранили одни части культуры, особенно связанные с тем же иудаизмом, но совершенно утратили другие.

Живя в разных странах, иудеи начали по-разному одеваться, по-разному есть и по-разному вести себя. Если читатель думает,

что китайские евреи едят по субботам фиш, фаршированные яички или вареную курочку, он очень сильно ошибается. Если он полагает, что в Эфиопии иудеи носили черный кафтан самого жуткого покроя, по моде «черта оседлости», и легендарную черную шляпу, он ошибается еще сильнее.

И уж вот чего наверняка не сохранили иудеи, расселяясь по лицу Земли, так это арамейского языка. Иврит, как священный язык, еще сохранялся в синагогах. Да и то за века возникли очень, очень различные версии этого священного языка. Но в быту в каждой стране евреи говорили на местных языках. И это делало их иностранцами друг для друга.

– Позвольте! – возразят мне иные евреи. – Вот ирландцы Северной Ирландии ведь ничем не отличаются от англичан и шотландцев… Язык у них английский, и в семьях они тоже говорят по-английски. Но ощущают-то они себя ирландцами, и только по одной причине – они католики и считают, что их землю завоевали протестанты.

– Не позволю! – отвечу я этим, может быть, и милым, но малообразованным людям. – Не позволю я подтасовывать факты! Ирландцы-католики живут вовсе не в диаспоре, а на своей земле. Северная Ирландия – это примерно четвертая часть завоеванной англичанами земли… С трех четвертей британцы ушли, на четверти территории остались. Это раз.

Ирландцы сильно отличаются от англичан своими обычаями, нравами, поведением – а вовсе не только религией. Тут скорее обратная связь: они так держатся за религию, чтобы подчеркнуть эти различия… Это два.

Ирландцы живут в этой ненормальной ситуации всего с 1916 года. И при этом все время пытаются соединиться с остальными ирландцами. В Британии им неуютно. Это три.

Так что аналогия хромает, и случаев, когда религия сама по себе удерживала людей, как единый народ… Нет, таких случаев наука все-таки не знает!

Сколько людей, и все наши!

Сколько народов, и все – еврейские!

Итак, в каждой стране своего проживания евреи говорили на двух языках: на языках окружающего народа и на иврите. В каждой стране возникала особая этнографическая группа – евреи данной страны. Ведь язык – это и способ мышления, и система ценностей, и образ мира. А жизнь в стране – это и знание других обычаев, и приспособление к иному менталитету, и другой образ жизни. Всего два поколения прожила русская эмиграция в разных странах Европы, а ведь уже русские французы существенно отличаются от русских немцев, хотя никто не мешает ездить друг к другу, переезжать из страны в страну, есть много смешанных браков.

В Средневековье многие евреи считали иврит настолько священным, что на нем нельзя было говорить о повседневных вещах. При этом, естественно, иврит изменялся. В синагогах Китая и Испании слова произносили по-разному (если хотите, с разным акцентом). Но самое главное – иврит и не годился для повседневного общения. Уже в начале XX века иврит был языком с количеством слов порядка 15,000. На таком языке невозможно говорить о сколько-нибудь сложных предметах. Китайский еврей и испанский, даже аравийский и итальянский не имели общего языка для разговора о чем-нибудь современном для X или XV века. Они могли вместе молиться, но вряд ли смогли бы поговорить о поведении своих детей или о том, как надо готовить щуку, стрелять из лука или строить дом. О всех этих предметах они говорили на языке того народа, в окружении которого жили.

Тех, у кого нет особого своего языка, трудно считать особым народом, и для такой общности существует более скромный термин: «этнографическая группа». Евреи каждой страны – это своя особая этнографическая группа со своей историей, особенностями духовного склада, психологии и языкового поведения. При этом такие этнографические группы возникали, исчезали и снова возникали… Я совсем не уверен, что, скажем, современные грузинские евреи – это та же самая этнографическая группа, которая сложилась при первом проникновении евреев в Грузию, за VI веков до Р.Х.

Из сказанного не вытекает, что евреи не могли образовывать новых народов в рассеянии. Еврейских народов, живущих сегодня на Земле, известно по крайней мере три. Я говорю «по крайней мере», потому что в любой момент может подтвердиться существование новых еврейских языков и говоривших на них народов, и ничего в этом не будет необычного.

Но совершенно точно можно сказать, что существует народ «сефардим», сефарды. Говорили они на языке спаньоль, возникшем на основе испанского. А есть ашкенази, и говорят эти ашке-нази на языке идиш, очень близком немецкому. А есть персидские евреи, расселившиеся по нескольким странам и уже почти тысячу лет говорящие на особом языке – «еврейско-татском».

Некоторые еврейские ученые считают, что речь идет вовсе не о двух разных народах, а о двух этапах жизни единого еврейского этноса в Европе: сефардском и ашкеназском. Не буду спорить; если принять эту идею, то получается, что от библейского народа современным евреям-ашкенази еще дальше, чем я думал.

Самое точное описание этой ситуации я нашел… в Большой советской энциклопедии: «Евреи – название различных народностей, имеющих общее происхождение от древних евреев – народа, жившего в Палестине с середины 2-го тысячелетия до н.э. по 1-1 вв. н.э.» [32, с. 377]. И: «Евреи – общее этническое название (на рус. яз.) народностей, исторически восходящих к древним евреям» [33, с. 10].

Более корректное объяснение мне неизвестно.

Есть много примеров того, как встречались евреи, принадлежащие к разным народам. Скажем, в 1804 году Кавказ власти Российской империи отнесли к черте оседлости – позволили селиться там русско-польским евреям ашкенази. В Грузии появилось довольно много ашкеназских евреев. И… что? «Общение между местными и приезжими евреями поначалу было весьма ограниченным. Они не знали языков друг друга, их разделяла стена неприятия. Наладить подлинное сотрудничество двух еврейских общин впервые попытались сионисты» [34, с. 25].

Понятно! Перед лицом общей перспективы – совместного прыжка в утопию – наладилось какое-то «сотрудничество» (интересно, на каком языке?). Это – через несколько десятков лет после жизни в одной стране, на одной земле, но врозь. Да ведь и «сотрудничество» с сионистами принимало, конечно, не большинство иудеев – что грузинских, что ашкеназских. Большинство, стало быть, не только продолжало жить разными общинами, но и по-прежнему «не сотрудничали». Так-то.

В Соединенных Штатах Америки, когда в нее хлынул поток бородатых и диких аидов из русских и польских местечек, местные евреи тоже вовсе не так уж сильно им обрадовались. То есть сначала был страшный энтузиазм: спасти дорогих сородичей от ужасов погромов и преследований царского правительства. Пусть хоть все убегут за океан! Но очень скоро американские евреи убедились: эти «русские евреи» не только говорят на своем никому не ведомом языке, но это какие-то совсем другие евреи! Они ведут себя «не так», одеваются и работают «неправильно…». В общем, родственные чувства подостыли, и я мог бы привести много примеров таких высказываний американских евреев о русских, что не всякий Геббельс додумался бы. Но и объем книги раздувать не хочется, и марать ее грязными речами лишний раз.

Да! Читатель! Если в Израиле когда-нибудь кончится война, а после войны на карте мира останется еще Израиль… Словом, если вы когда-нибудь приедете в эту страну, не вздумайте сказать местным смуглым евреям «чах-чах!». Потому что этим словом европейские евреи в Израиле дразнят марокканских, напоминая им об участи чистильщиков ботинок. А марокканские евреи очень этого не любят и проявляют нелюбовь с помощью кастетов и ножей. Проверять – не проверял, но один мой знакомый бежал (по его словам) километра три от разъяренных марокканских евреев. Так что очень, очень не советую…

Получается, в мире существует много разных еврейских народов, и далеко не всегда в таких уж мирных отношениях. И ничего нет в этом исключительного, свойственного одним евреям.

Ничего необычного и невероятного. Как говаривал Филипп Филиппович, «нет в этом никакой контрреволюции». А есть такое явление, как суперэтнос. Я лично считаю, что этот термин ввел в науку Лев Николаевич Гумилев. Те, кто не любит Льва Николаевича, пытаются найти, кто до него уже использовал этот термин… Пока что они этих примеров привести не могут, и я, с позволения уважаемых коллег, буду считать именно Л.Н. Гумилева автором термина.

Суперэтнос – это совокупность из нескольких народов. Никогда не найдем мы народа совершенно изолированного, не имеющего никакой «родни». Всегда существует несколько более или менее близких народов, имеющих общих предков и хоть какие-то общие черты в поведении и культуре.

Кто-то сказал, что субэтнос – это как подвид в биологическом виде. Тогда суперэтнос – это примерно то же самое, что и род. В каждом суперэтносе есть народы живые и ископаемые. Точно так же и в животном мире, кстати: есть роды, а в каждом роде живых существ – несколько видов, как живых, так и ископаемых. Носороги, например, представлены сейчас на Земле пятью видами. А всего известно по крайней мере 26 видов носорогов – 21 из них ископаемые.

У славян тоже есть такие народы. «Повесть временных лет» писала про четырнадцать то ли племенных союзов, то ли небольших народов, расселившихся от Балтики до Черного моря. Славяне живут на Земле до сих пор, и вот эту книгу я пишу на одном из славянских языков. Но ни полян, ни древлян, ни теверцев нет больше на Земле.

Ископаемые этносы могут быть даже в языковом плане понятны потомкам… Но это не делает их дорогими сородичами.

Представьте, что вы пошли в лес за грибами, и вдруг встречаете там страшно изможденного, голодного подростка, и этот парнишка на вопрос:

– Ты кто?! Отвечает:

– Аз полянин естым.

Сказано не по-русски, но ведь понятно! Вполне понятно, потому что современный русский язык прямо происходит от древнерусского, на котором говорит наш мальчик-полянин. Если представить себе действие «машины времени», перебросившей мальчика-полянина в XXI век, то мы имеем реальный шанс побеседовать с собственным предком… Но ведь мы все равно принадлежим к разным народам. Мы – русские, а он, этот мальчик, — даже не «древний рус», а полянин…

Точно такое же отношение к современному немецкому народу имеют вандалы, франки, маркоманны, саксы, готы, свевы – германские народности раннего Средневековья.

Восстань из гроба некий мальчик-иудей… Скажем, отбился от родителей во время перехода угоняемых в Вавилонию, бродил по кустарникам, с ужасом слушая топот диких быков и рев льва в кустарнике, да и вышел, по «машины времени» велению, по моему хотению, к странной, очень ровной дороге, встал на ней передохнуть… А тут навстречу ему катят в машине дорогие «сородичи» – современные израильтяне!

Вы знаете, в этом случае могло бы получиться еще хуже, чем с мальчиком-готом: еще пристрелят его «на всякий случай», как арабского террориста. Потому что если мальчик-иудей владеет хоть немного ивритом – то еще хорошо, хоть как-то можно объясняться. А если он может говорить только по-арамейски? Что тогда?

Выводы

– Выводы! – потребует читатель. Выводы очень простые:

1. Очень может быть, за библейскими историями про «египетский плен» и «исход из Египта» и стоят исторические реалии, но эти реалии не имеют никакого отношения к этнической истории евреев. В Библии отразилась память о том, что было до появления еврейского племенного союза.

2. Первый народ, который можно назвать иудейским или еврейским, сложился в XII-XI веках до Рождества Христова. Этот народ сложился путем смешения еврейского племенного союза, вторгшегося в Ханаан, и местных племен. Стоит добавить, что местные племена были очень разного происхождения.

3. После вавилонского плена из потомков этого «староиудейского» народа сложились два новых этноса: самарян из смешения переселенцев в Палестину и иудеев и «новоиудейский». Этот второй состоял в основном из вернувшихся из вавилонского плена; они исповедовали другую версию иудаизма, чем в «староиудейские» времена, и к тому же говорили на арамейском языке.

4. «Новоиудейский народ» – это народ, возникший во время вавилонского плена, в VI веке до Р.Х., просуществовал он до II – III, а может быть, даже до V века по Р.Х., то есть по крайней мере восемь, а возможно – и десять-одиннадцать веков. Но уже в V веке по Рождеству Христову евреи начали использовать для повседневного общения латынь, а на Востоке – языки местных народов.

5. В Средние века на всем материке Евразия и даже в Северной Африке сформировалось много этнографических групп, исповедующих иудаизм. Каждая из них состоит из потомков «библейского» народа и представителей местных народов, принявших гиюр.

6. Если судить по языку, то в разное время возникало по крайней мере три иудейских народа – сефарды, ашкенази, вавилонс-ко-персидские евреи, говорящие на еврейско-татском языке; очень может быть, что существуют и другие, — за полтора тысячелетия диаспоры вполне могди возникать такие народы. Если о них не знаю я – это не значит, что таких народов вообще быть не можст.

Еще две и даже полторы тысячи лет назад существовал народ древних евреев, или древних иудеев, если угодно. В наше время у этого народа много потомков, но ни один из них не тождествен ему. Даже евреи современного Израиля говорят на совсем другом иврите, чем говорили во времена царя Соломона. Восстань из гроба Давид, пророк Иосия или царь Хизкия, они бы не поняли ни израэлитов, ни даже ученых раввинов.

Глава 3. Миф исключительности

Бродит по свету еврей,

Называя Жидом себя Вечным,

Алчным взглядом высматривает,

Что бы себе заграбастать.

Зловещая шляпа его и пейсы

Страх на людей наводят.

Но я соберу всеобъемлющий ум

Своего народа,

Стану Вечным Хохлом

И тоже по свету отправлюсь.

И ничего в этом мире

Ненадкушенным не оставлю!

А. Левченко

СИМПТОМЫ

Итак, в реальной жизни мы имеем дело не с некой «расой евреев» – ее существование высосано из пальца. Не с «библейским народом», а с несколькими, и притом с весьма различными этносами, происходящими от некогда существовавшего на Древнем Востоке народа иври – иудеев.

Но, как мы уже убедились, бредни про то, что «история еврейского народа – одного из древнейших народов мира – насчитывает четыре тысячелетия» [35, с. 9], проникает даже в Школьные учебники Израиля.

Не менее интересно и полезно выяснить, как вообще определяет еврея современное государство Израиль. Часто приходится слышать, что, мол, в Израиле «скопировали» расовые законы Геббельса. Это не так. Согласно Нюрнбергским законам, иудеем признавался тот, у кого трое из родителей его родителей были евреями. Или тот, у кого евреями были двое из родителей его родителей, а сам он принял иудаизм или входит в еврейскую общину [36, с. 46].

А если у человека евреями были двое родителей его родителей, а он в общину не входит? Тогда он, наполовину еврей по крови, евреем не считался.

Вот по израильским законам это не так. У них еврей – это человек, у которого мама была еврейкой или кто принял гиюр. Но при этом по Закону о гражданстве 1952 года «все права репатрианта, предусмотренные другими законодательными актами, предоставляются также детям и внукам еврея, его супруге/супругу, супругам его детей и внуков. Это положение не распространяется на евреев, которые по собственному желанию перешли в другую религию.

Получение прав репатрианта членами семьи еврея в соответствии с пунктом «а» настоящего параграфа не зависит от того, жив ли он, а также от того, репатриировался ли он в Израиль.

Все условия, дающие право стать репатриантом по этому или другому закону, действительны для случаев, описанных в пункте 4а (а)» [37].

И получается, что в действительности в Израиле считают евреями тех, кого в нацистской Германии евреями бы вовсе и не считали. Нацисты – просто либералы и демократы в сравнении с основателями Израиля. Эти-то все предусмотрели, вплоть до внуков.

Что здесь наиболее интересно, так это сила народного поверья в то, что тщательное копание в вопросе, кто тут еврей и в какой степени, это вовсе не плод их собственных размышлений. Это, мол, некая вынужденность, нас заставили злые нацисты так поступать…

– Нас заставила политическая ситуация… Мы просто скопировали отношение к нам нацистов… – объяснят многие евреи из числа сторонников Израиля.

Ну, кто у кого научился – это не так однозначно. В конце концов, массовый развод с женами-иноплеменницами устроили не германские нацисты после принятия расовых законов, а древние иудеи сразу же по возвращении из вавилонского плена. Так сказать, за двадцать четыре века до принятия расовых законов в Нюрнберге.

Что же касается политической ситуации, то ведь эпоха мировых войн показала множество примеров – как славных, так и отвратительных, как героических, так и жалких. На любой вкус. Если была необходимость учиться у кого-то, то к услугам евреев были и Уинстон Черчилль, и Теодор Рузвельт, и Иосип Броз Тито, и Шарль де Голль. Да-да, именно – на любой вкус.

Но евреи, строя свое государство, захотели связать свои установки именно с Геббельсом. Поздравляю, господа, вы нашли прекрасного учителя. Достойного, по заслугам уважаемого.

Почему вообще возможно это мрачное варварство? Что позволяет евреям (или заставляет евреев, если угодно) постоянно возвращаться и к идее расы, и к прочим мрачноватым идеям, казалось бы, давно сваленным на историческую свалку? Куда-то вместе с теплородом, с «живой молекулой», с превращением сосны в елку под влиянием окружающей среды… В общем, на свалку допотопных, никак не подтвердившихся и никому не нужных идей.

Похоже, что евреи – последний народ на Земле, по крайней мере в Европе, который воспринимает всерьез этот миф расы, миф «почвы и крови».

Почему? А потому, что относится к самому себе зверски серьезно… избыточно, ненормально серьезно.

У меня есть только одно это предположение, и если кого-то оно не устраивает – что ж, я буду рад выслушать возражения: происходит это потому, что иудаистская, еврейская традиция считает евреев народом исключительным. И многие евреи, живя в поле этой культуры, вполне непринужденно, вполне искренне считают самих себя некими исключениями из правил.

Представление о себе как особой расе льстит национальному самолюбию, да к тому же прямо падает на уже воспитанные представления. Вот эта идея и используется снова и снова.

Вот некий И. Руди в вышедшей в Израиле книге «Социология еврейского народа» вводит понятие «евреизм», что означает «непрерывность еврейской истории», которая объясняется «в первую очередь биологическим инстинктом к существованию, развитым у еврейского народа» [20, с. 9].

И далее утверждает, что:

1. Израильская культура, единственная на всем Древнем Востоке, которая пережила все другие восточные культуры и вместе с эллинской заложила основы западной культуры.

2. Израильтяне являются единственным народом, который пережил все народы Древнего Востока.

3. Еврейский народ был первым, который еще в X веке до Р.Х. имел богатую историческую литературу, а в VIII веке имел обширные сведения об окружающем мире, — в отличие от ассирийцев и вавилонян.

4. В любой области науки, в литературе, музыке обнаруживается влияние еврейского культурного наследия [20, с. 9-10].

Первое – мне и здесь как-то не очень понятно, в чем необъятное величие культуры этого царства. Бытовые нравы народа оставались дичайшими: работорговля, драки и пьянство вовсе не ушли в мрачное прошлое. В Библии очень подробно пишется, что должен делать человек, у которого сын-первенец родился не от любимой, а от нелюбимой жены, — стало быть, существовало и многоженство, причем не как редкое исключение, а как религиозная и юридическая норма. В хозяйствах и гаремах того же Давида и Шломо копошился целый муравейник рабов и выводок жен.

Истории того, как Шломо-Соломон стал царем в обход других сыновей от других жен Давида, можно посвятить отдельный детективный роман, но где тут что-то отличное от других восточных нравов, где тут высокая духовность? Ну, грызлись между собой отупевшие от безделья бабы, предназначенные единственно для утехи царя, учиняли гнусные интриги, чтобы протолкнуть своих детей на трон их общего отца… и только!

Второе… Далее И. Руди всерьез пишет, что еврейский народ был первым народом, который еще в X веке до Р.Х. имел богатую историческую литературу, а в VIII веке имел обширные сведения об окружающем мире – в отличие от ассирийцев и вавилонян.

На такие претензии разве что руками разведешь. Потому-то грамота – вообще умение писать и читать – только и появляется у евреев в этот период, в XI-X вв. до Р.Х. В Библии упоминаются не дошедшие до нас книги «Летопись царей израильских» и «Летопись царей иудейских». При первых трех царях единого государства состояли писцы-мазкиры, но постоянных летописных записей они не вели.

Тогда же записывались фольклорные тексты: «Книга войн Яхве» и «Книга песен». До сих пор библейские сказания передавались устно. По мнению большинства ученых, именно в период двуцарствия записаны древнейшие части исторических и законодательных книг Библии. Греки V века до Р.Х. сочли нужным записать «Илиаду» и «Одиссею», и, по существу, иудеи сделали то же самое.

В VIII веке и пророки стали излагать свои мысли письменно. Илия и Элиша (Елисей) – последние пророки, не оставившие после себя письменных улик.

Все это вполне почтенно, но ведь все это – первые пробы пера, первые опыты письменности молодого, бесписьменного до сих пор народа.

Для сравнения: летописям в Египте порядка 30 веков до Р.Х. – за два тысячелетия до иудеев. В Шумере – 28 веков. В Аккаде – 26 веков. В Ассирии – 22 века.

Первый сборник законов, Кодекс Хаммурапи, датируется 1750 годом до Р.Х. – за 850 лет до двуцарствия с первыми записями юридических текстов (Кодекс Хаммурапи попросту более сложен, многогранен и несет в себе более развитые правоведческие идеи).

Художественная литература? И летит он, летящий далеко, Он улетает от вас, о люди! На земле его нет, он на небе. Он пронзил небеса, словно цапля, Он лобзал небеса, словно сокол, Он вскочил к небесам саранчёю.

Этому тексту не три тысячи, а почти пять тысяч лет. Эти стихи высечены в гробнице одного из фараонов V династии примерно за 2700 лет до Рождества Христова [38, с. 5]. Иероглифы выбиты в скале и окрашены в зеленый цвет – цвет травы, цвет жизни и воскрешения.

Вообще же египетская литература III-II тысячелетий до Р.Х. исключительно богата – пусть даже до нас дошли только жалкие крохи. Но тут и любовная лирика, и публицистика, и философская лирика, включая такие шедевры, как «Разговор разочарованного со своей душой» или «Обреченный царевич».

Они не строили себе пирамид из меди, И надгробий из бронзы. Но они оставили наследство в писаниях, В поучениях, сделанных ими [38, с. 102].

По мнению академика М.А. Коростовцева, «Прославление писцов» написано где-то в конце II тысячелетия до Р.Х. Право, было за что прославлять.

Шумерская и аккадская литература – современницы египетской, времен строительства пирамид, с ее циклом мифов о Гиль-гамеше, его друзьях Энкиду и Хумбабе, о мудром Утнапиштиме, сумевшим стать бессмертным. Многое и в вавилонской литературе, и в библейских сказаниях прямо восходит к этим древнейшим литературным традициям – трудно не провести аналогии между змеем, похищающим у Гильгамеша траву, дарующую бессмертие, и змеем, искушавшим Адама и Еву.

Египетская, вавилонская, угаритская, аккадская, шумерская, хеттская, ассирийская, хурритская – все эти литературные традиции древнее иудейской. Этого можно не знать или «не знать»… то есть, попросту говоря, не хотеть знать, — но от желания и нежелания знать что-то очень мало что изменяется. Они древнее. А появившаяся уже в I тысячелетии до Р.Х. еврейская литература – литература поздняя и откровенно ученическая.

Вообще Ханаан, если называть вещи своими именами и не выдумывать величия, которого не было, всего-навсего диковатая периферия больших культурных стран и финикийских торговых городов.

Подтверждением факта вторжения в Палестину диких кочевников ученые считают смену «хананейской материальной культуры на более убогую» – так считают серьезные ученые-востоковеды с мировыми именами [26, с. 290]. И если израильский экономист Руди полагает иначе – право же, это его личные проблемы!

Что же касается «обширных сведений об окружающем мире», то позволю себе еще раз привести слова этого же весьма авторитетного историка: «Составители исторических книг Библии хотя (подобно Гомеру в Греции) и обладали благодаря родовым генеалогиям некоторой концепцией прошлого собственного племенного союза, но не имели никакого представления об истории даже своих ближайших соседей. Поэтому они предполагали существование филистимлян и филистимлянских городов-государств на побережье Палестины еще во время первых патриархов, не говоря уже об эпохе израильского нашествия» [26, с. 280].

Комментарии нужны?

А что же насчет более дальних соседей?

Многие ученые, изучавшие Библию, считают: процессия ангелов, поднимающихся по лестнице в небо, — это не что иное, как отголосок процессии шумерских и аккадских жрецов на пи-рамиду-зиккурат.

Как тут не вспомнить Александра Городницкого!

И там, где влажные торцы Одела влажная завеса, С волненьем смотрим на дворцы, Как скиф на храмы Херсонеса.

Вот так же, вероятно, смотрели, вылезая из шатров, одетые в козьи шкуры кочевники на торжественные процессии цивилизованных и богатых народов.

Но давно известно: во что хочется, в то и верится! Идею «ев-реизма» развивает, конечно же, наш старый знакомый мистер Даймонт… И, как всегда, делает он это так, что, право слово, лучше бы он этого не делал.

С точки зрения мистера Даймонта, «Следуя требованию времени, евреи установили конституционную монархию… Конституционная монархия, созданная двенадцатью коленами Израиля примерно в 1000 году до н.э., была первым в истории экспериментом этого рода. Позднее такую форму правления в течение короткого времени практиковали греки и римляне. Затем она ис чезла, чтобы возродиться с подписанием Великой хартии вольностей» [4, с. 64].

Многообещающее начало? Но это еще только так, цветочки! Мимоходом пнув всех иудеев, которые не соответствуют его представлениям (например, один из апостолов, Саул-Павел, пренебрежительно назван «эллинизированный еврей из Малой Азии» [4, с. 190]), мистер Даймонт обстоятельно занимается фальсификацией истории Иудейской войны.

Он не единственный, чья иудейская гордость никак не в силах признать, что иудейский полководец Иосиф бен Маттияху стал никем иным, как рабом, потом вольноотпущенником императора Веспасиана Флавия (откуда и фамилия Флавий – вольноотпущенники обычно получали фамилию бывшего хозяина).

«Иосиф был взят в плен, но вскоре ему удалось завоевать расположение Веспасиана и его сына Тита» [4, с. 180], — всерьез пишет мистер Даймонт, никак не объясняя появления у Иосифа этой фамилии. Но повторяю – не у него одного нет на это душевных сил. «Римский император Веспасиан почтил его присвоением ему своего родового имени Флавиев» – бывает и такое [39, с. 183].

Но есть вещи намного хуже этой нелепой гордости не по разуму и по незнанию истории. Мистер Даймонт всерьез полагает, что именно восстания в Иудее сыграли решающую роль… в крушении Римской империи. По его мнению, Иудейская война была первым и единственным вызовом, брошенным Римской империи покоренными народами. Представьте себе, говорит мистер Даймонт, что Венгрия в 1956 году сопротивлялась бы СССР не несколько недель, а несколько лет. Что счет жертв с обеих сторон пошел бы не на десятки тысяч, а на миллионы… Вот тогда мы имели бы полную аналогию тому, чем стала Иудейская война для Римской империи. «После первой Иудейской войны границы (Римской. – А.Б.) империи никогда уже больше не расширялись. После третьей они начали сокращаться» [4, с. 197].

Ну, во-первых, это просто фактологически неверно, потому что восстания покоренных народов происходили и в 61 году (Британия), и в 68 году в Галлии. В числе прочих причин в Иудее так долго провозились еще и потому, что в империи постоянно где-нибудь полыхало, и обычно в нескольких местах сразу.

Кроме того, после смерти Нерона в 68 году в Римской империи шла гражданская война (в ходе которой и победил Веспасиан, выдвинутый легионерами восточных областей империи).

Опять же – ну что тут поделать! Что ни выдумывай, какие мифы ни сочиняй – а была Иудейская война так, не очень значительным эпизодом на фоне мятежей в гораздо более значимых провинциях (той же Галлии) и сполохов гражданской войны. Связывать ее с началом распада империи… С тем же успехом можно напрямую связать Кавказскую войну и крушение Российской империи. А что?! Сопротивлялся Кавказ ни много ни мало шестьдесят лет. А всего через полвека после взятия Гуниба и пленения Шамиля (1863 год) распалась империя!

Если при Адриане римляне вынуждены были перейти от агрессии к обороне, дело тут вовсе не в одной какой-то войне, а в нескольких, которые приходилось вести одновременно. Восстания в Египте, на Кипре, в Киренаике вовсе не были «чисто еврейскими». Поднимались очень многочисленные слои покоренных народов.

Кроме того, восстание Бар-Кохбы закончилось в 135 году по Р.Х., а присоединения к территории Римской империи делались и в Парфянской войне 163-165 годов, и на Дунае в самом конце II века. То есть после восстания.

Но масштаб-то претензии каков! Евреи сокрушили Римскую империю – ни много ни мало.

И дальше все в таком же точно духе. Вот, например: «С четвертого по двенадцатый век нашей эры… процветали три уникальные центра еврейского образования – в Суре, Пумбедите и Нехардее. Эти аристократические иешивы… послужили прототипами первых европейских университетов, возникших в XII в.» [4, с. 213].

Опять фактологически неверно: первый европейский университет основан в 1095 году, в Болонье. Но даже и без этого невежества от такого заявления покачнет многих наивных людей, полагавших до сих пор, что предшественники университетов – римские грамматические школы и монастырские академии… Интересно даже – знали ли вообще европейцы, заводя университеты, об этих «аристократических иешивах»? Честно говоря, сомневаюсь…

«Христово воинство» (при завоевании Испании в XV веке. – А.Б.) сперва не отличало евреев от арабов, так как они носили одинаковые одежды и говорили на одном и том же языке. Поэтому реконкистадоры одинаково беспристрастно убивали и тех, и других, никому не оказывая предпочтения. Но скоро испанские графы и гранды оценили еврейскую ученость и предприимчивость. Тогда евреям были предложены различные льготы, чтобы побудить их остаться в христианской Испании, расширить ее торговлю и обогатить культуру… Благодаря своим знаниям и опыту марраны занимали важные государственные посты. Они брали себе жен из благороднейших испанских семей и становились не только грандами и кузенами королей, но и даже епископами и архиепископами. Это вызывало зависть и гнев коренных испанцев-христиан, которые не могли достичь столь высоких должностей…» [4, с. 286-287].

Интересно было бы прочитать этот отрывок кому-нибудь из современных испанцев, особенно с фамилиями Альба или Бурбон. Пусть знают, что их тупые предки, не способные достичь высоких должностей, уступали свои места при дворе гениальным евреям! То-то они хохотать будут…

Впрочем, и никакие другие исторические события без евреев совершенно невозможны! Вот, например, инквизиция…

«Рьяные властители решили наказать христиан-альбигойцев в Южной Франции, осмелившихся сомневаться в догмах церкви. Так как вместе с жизнью еретик, как правило, лишался и своего имущества, знать скоро заметила прямую зависимость между числом очищенных смертью еретиков и количеством золота в своих сундуках. Охота за еретиками оказалась доходным предприятием. В одном из французских городов было безжалостно убито 20,000 альбигойцев; их имущество было законным образом конфисковано. Наконец папство забеспокоилось: частная охота на еретиков была запрещена (как впоследствии и частная охота на евреев). Так образовалась инквизиция…» [4, с. 285].

Все понятно? Из охоты на евреев, разумеется. Напомню только, что, по Иванову, как раз евреи-то инквизицию и придумали.

А Возрождение? А Реформация?

«Разве тот факт, что Возрождение возникло в тех районах, где существовала наиболее активная еврейская жизнь, является лишь случайным стечением обстоятельств? Возрождение началось не во Франции, Англии или Германии, а в областях, где евреи уже 300 лет занимались переводом греческих, арабских и еврейских классиков на латынь… Петрарка шел по следам евреев» [4, с. 284].

«Эти умонастроения (вызванные Крестовыми походами. – А.Б.) выразились в творческом взлете Возрождения и религиозном протесте Реформации. В первом евреи участвовали в полной мере и с блестящим успехом; во втором они пытались держаться вне «семейной ссоры» и потерпели ужасное поражение» [4, с. 283].

Правда, чуть ниже на той же странице мистер Даймонт пишет, что «печальная обязанность еврейского историка» состоит в том, чтобы отметить: среди имен деятелей Возрождения «не было ни одного еврея» [4, с. 283] и что «роль самих евреев в развитии Ренессанса представляется уже не столь ясной» [4, с. 284].

И не удивительно! Ведь привести хотя бы одно имя еврея – деятеля Возрождения и Реформации – Даймонт не в состоянии.

Правда, рассказывает он про Иоханна Рейхлина (1455-1522) как про человека, «заложившего фундамент протестантизма».

«Гуманистическая философия Рейхлина была иудаистской. Христианин, воспитанный на латыни, бегло говорил на иврите, был знаком с ивритской литературой и изучал Каббалу – еврейскую мистико-метафизическую философию, просочившуюся в работы еврейских и христианских ученых времен Возрождения. Рискуя жизнью, ибо отклонение от церковной догмы означало смерть, Рейхлин защищал евреев и Талмуд от злословия и клеветы и популяризировал еврейство в среде интеллектуалов-христиан. На примере Рейхлина можно убедиться, что иудаизм играл большую роль в распространении гуманистического учения в Германии» [4, с. 283-284].

Иногда мне бывает жаль, что нельзя оживить уважаемого гер-ра профессора Рейхлина (да и Петрарку), рассказать им, кто же, оказывается, их учителя, и дать потом возможность им пообщаться с мистером Даймонтом, желательно в каком-нибудь тихом, уединенном месте, и не давать Даймонту оттуда сбежать слишком быстро. Средневековые методы воспитания жестоки, но ведь он честно заработал…

Между образованными евреями Старого Света и диковатыми созданиями из США есть много точек несоприкосновения. И я очень далек от мысли, что бредни Даймонта могут принимать всерьез ученые из Иерусалима. Но и они порой опускаются почти до уровня мистера Даймонта, — хотя бы когда они всерьез анализируют еврейскую мысль как важнейший исток реформации: «Критический подход к религии и к Библии, возникший в кругах испанских изгнанников, сыграл очень важную роль в развитии еврейской мысли, хотя в XVII веке влияние его как среди евреев, так и среди христиан было весьма ограниченным» [39, с. 394].

А к тому же у них попадаются такие, например, шедевры:

«Все современные государства ценят по заслугам своих научных работников-евреев; упадок немецкой науки в гитлеровской Германии после изгнания евреев послужил им добрым уроком. Если в Средние века и в эпоху развивающегося капитализма терпимость по отношению к евреям была обусловлена их незаменимым вкладом в область денежных операций и финансовой администрации, то после Второй мировой войны положение их является в значительной мере следствием их исключительных успехов в области науки» [39, с. 755].

Именно за счет своей то ли природной, то ли воспитанной в них гениальности «…евреи превратились в своего рода общественный слой, обладающий немалым весом в современном об-' ществе» [39, с. 755].

Интересно, а как бы реагировали израильские ученые, напиши кто-нибудь в Германии: «В XIV-XV веках немцы были основным городским населением в Польше, Литве, в Прибалтике. Они превратились в своего рода общественный слой, который пользовался немалым весом». Нет, мне даже страшно подумать, какой визг и вой поднялся бы! В каких чудовищных грехах обвиняли бы сказавшего нечто подобное (причем с гораздо большими основаниями, нежели у авторов приведенного отрывка)! А уж сочини некто… неважно кто – перс, француз, немец или русский нечто в духе мистера Даймонта, сведи он всю историю человечества к истории его народа… Тут бы не просто поднялся визг и вой, тут бы наверняка более квалифицированные коллеги сочли бы долгом откреститься от своего собрата да еще и принесли бы публичные извинения.

Но даже самые культурные евреи вовсе не считают, что они «за дураков краснеют». Даже если понимают, что написана глупость, — все равно не краснеют они. Почему?

ДИАГНОЗ

Каждая языческая верка хороша вот чем: она нимало не отрицает, что остальные верки – такие же хорошие, как она сама. Язычник действует грубо, жестоко – в том числе и потому, что такова его вера. Сохранилась запись беседы протестантского миссионера с негритянским вождем с юга Африки.

– Понимаешь ли ты, что такое добро, сын мой?

– Конечно, понимаю! Добро – это когда я угоняю чужих коров и краду чужих жен!

– Но что же тогда зло?!

– А это когда у меня угоняют коров.

Язычник действительно живет по таким правилам, и чтобы измениться, ему надо сначала перестать быть язычником. Если бы Аман повесил сыновей Мордохая, то даже у самого Мордохая это не вызвало бы нравственного протеста. Обычнейшее дело – горе побежденным, и все. Каждое племя делает именно так.

А вот с иудеями приключилась такая печальная вещь… Иудаизм – в тех формах, в которых он сложился во время вавилонского плена, — включает в себя черты и мировой религии, ту мораль, о которой Мартин Бубер высказался коротко и ясно: «Нельзя желать другому того, чего не хочешь по отношению к самому себе! А все остальное – это уже толкования…». Не случайно же христианство признало законы, приписываемые Моисею. Как выразился один из Римских пап: «Мы молимся и почитаем Закон, ибо он был дарован отцам вашим через Моисея. Но мы осуждаем вашу религию и ваше искаженное понимание Закона».

От десяти заповедей не откажутся ни буддисты, ни конфуцианцы, ни даосисты, ни митраисты, ни зороастрийцы, ни мусульмане. Любая мировая религия признает мораль, которую принес иудеям Моисей.

Бог, почитаемый в иудаизме, сотворил не только кочевья Авраама, и даже не только Ханаан, а весь мир, все небо и землю. Все твари земные и все люди сотворены Им, и Ему должны быть благодарны за бытие. Как поют муэдзины, созывая мусульман на молитву: «Могуществу Твоему нет предела, и милостям Твоим нет конца».

И поэтому тоже иудаизм – религия вселенская. Она пытается осмыслить не кусочек Земли, как всякое язычество, а весь видимый и невидимый мир. Весь Универсум, в котором живет человек. Иудаизм «старобиблейского» народа еще был привязан к одному небольшому куску Земли. Иудаизм «новобиблейского» народа не привязан ни к какой конкретной географической точке. Эту религию можно исповедовать в любом месте земного шара, а также в любой точке космоса.

Но иудаизм сложился как религия мировая и вместе с тем как чисто племенная. Иудеи – избраны Богом. Это группа племен, потом небольшой народ, заключивший личный, племенной договор с Богом. Этот договор заключен вовсе не со всем человечеством, а с очень небольшой его частью. Не очень понятно даже, имеем ли мы все вообще отношение к этому договору и существуют ли у нас, с точки зрения иудаизма, бессмертные души. Имеют ли для нас значение Законы Моисея и существуют ли для нас с вами (для 99,9% человечества) загробная жизнь, Суд, рай и ад. Потому что Бог сказал Аврааму: «Потомству твоему даю Я землю сию, от Реки египетской до великой реки, реки Евфрата: Кенеев, Кенезеев, Кедмонеев, Хеттеев, Ферезеев, Рефаимов, Амо-реев, Хананеев, Гергессеев и Иевусеев» (Бытие. Глава 15. 18-21) [53, с. 14].

Раньше Бог говорил Адаму и Еве: «Наполняйте собою землю и обладайте ею, и владычествуйте над рыбами морскими и над птицами небесными, и над всяким животным, пресмыкающимся по земле» (Бытие. Глава 1. 28) [53, с. 2].

И племенам, произошедшим от Ноя: «Да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рбы морские; в ваши руки отданы» (Бытие. Глава 9. 2) [53, с. 8].

Теперь он точно так же отдает во власть потомков Авраама…. людей. В Библии (глава 10 Книги Бытия) подробно перечисляется «родословие сынов Ноевых». Авраам – лишь один из множества этих потомков, но именно он и только он заключает с Богом договор и только ему обещает Бог: «И сделаю потомство твое как песок земной; если кто может сосчитать песок земной, то и потомство твое сосчитано будет. Встань, пройди по земле сей в долготу и в широту ее: ибо Я тебе дам ее» (Бытие. Глава 12. 16-17) [53, с. 12].

Получается, что людям Бог отдает во власть животных и рыб, а потомкам Авраама в такую же власть – и людей. Ведь все известные древним иудеям «племена земные» перечислены в том же контексте, что и звери и птицы. Это факт.

Из очень многих текстов Библии прямо вытекает, что все народы даны евреям для удовлетворения их нужд. Прямо или косвенно – а вытекает.

Сама избранность Богом в иудаизме очень своеобразна: это избранность по генетическому принципу. Родился от еврейки – ты избранный, каковы бы ни были твои личные качества. Не родился – не избран. Подонка, запойного пьяницу, негодяя, убийцу – какого-нибудь Яшу Свердлова или Минея Губельмана, какого-нибудь расстрельщика, славно потрудившегося в подвалах ЧК, — их Бог избрал для Себя.

А вот Владимир Иванович Вернадский, Николай Михайлович Амосов, Лев Николаевич Толстой или другой самый умный, самый праведный, самый достойный человек – не избран. Ну не хочет его знать Бог, да и все тут! Дан он иудеям в пропитание, только тем вообще и интересен.

В самом начале церковного раскола на Западе протестанты считали, что Бог избирает для спасения то одного, то другого человека. Такого счастливчика можно узнать, в числе всего прочего, и по удачливости в делах: если человек богат, по крайней мере обеспечен, — значит, Господь выбрал его для спасения души. Такое избранничество никак не зависело ни от личных качеств, ни от заслуг, ни от поведения человека. Богоизбранные были избраны просто потому, что такова Божья воля – чистейшей воды Божий произвол.

Но даже это страшненькое учение – детские игрушки в сравнении с иудаизмом. Потому что иудаизм внутренне расколот, в нем содержится одновременно две морали: мораль мировой религии – но для своих, для избранного Богом народа. И мораль язычника – для всех остальных. Для 99,9% людей. Если ячник угонял коров и жен у врага – это было добро. Если у язычника угоняли жен и коров. – творилось зло. Но язычник не ждал, что к нему отнесутся иначе и заплатят ему другой монетой. Так уж устроен его, язычника, мир – как у Короля в пьесе Евгения Шварца: «Люди давят друг друга, режут родных братьев, сестер душат… Словом, идет повседневная, будничная жизнь». А иудеи не только живут сами по двум законам сразу: для себя один, для всего человечества другой. Они искренне ждут, что все остальные признают их исключительность и отнесутся к ним не по законам языческим, а по законам мировой религии – как к братьям. Но сами-то они братьями быть не готовы.

Весьма любопытное наблюдение: во всех исторических книгах, написанных евреями, причем даже в очень хороших книгах, допускаются дичайшие неточности, как только речь заходит об истории других народов. Ну, про мистера Даймонта как-то и говорить неинтересно. С ним все ясно. Но и у Александра Янова Виссарион Белинский становится вдруг лидером славянофилов, а у С.М. Дубнова евреи поднимают из праха польские города, разрушенные татарами (возле которых татары даже и не появлялись…).

Эта небрежность колеблется от простых, не принципиальных неточностей до дичайших ошибок, за которые восьмикласснику вполне могут поставить «двойку». За Белинского-славянофила – запросто поставили бы. Почему?!

Я могу объяснить это только одним, довольно невеселым способом: а потому, что евреям наплевать на историю других народов. И вообще на всех, кроме самих себя, любимых. Будь это иначе, всегда можно исследовать «другого»… уж в таких-то пределах. Неточности возникают потому, что для исследователей все это неважно. Вот три волоска росло на бороде царя Соломона или только два… О! Это важнейший вопрос! А вот как была устроена экономика Франции, на какие сословия делилось общество Германии… Какая разница?! Что вообще значат и Германия, и Франция, и обе они вместе взятые в сравнении с волосками на бороде… или на другом месте царя Соломона?!

Знаменитый русский философ Владимир Соловьев так высказался по поводу не менее знаменитого пушкинского «Пророка»: «Прямое призвание всех еврейских пророков относилось не к людям вообще, а к еврейскому народу, и универсализм их был не отвлеченным и предвзятым, а представлял живое перерастание национальной религиозной идеи, ее реальное расширение в идею всемирно религиозную, причем живым средоточием до конца оставалось национальное «я» Израиля. Бог в Библии никогда не повелевал своим пророкам обходить моря и земли, а, напротив, возвещал через них, что все народы сами придут к Израилю» [40, с. 63].

И делал вывод: «Пророк» – стихотворение вовсе не библейское по духу, в нем поставлены проблемы духовных исканий современности».

ИУДАИСТСКАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

«Цивилизация – это совокупность людей, стоящая между народом и человечеством» – такое определение цивилизации дал американский ученый Янч. Цивилизация стоит на «религиозно-культурном фундаменте». Одна из «мировых» религий формирует культуру какого-то огромного региона. Догматы, идеи и требования этой религии формируют отношение к миру всех, кто живет на этой территории.

Существует мусульманская и христианская цивилизации, буддистская и конфуцианская (дальневосточная). Коль скоро существует совокупность людей, исповедующих иудаизм, следует сделать вывод и о существовании иудаистской цивилизации. Принадлежность к ней определяется не по крови. Мы уже видели и увидим еще много раз, как люди разных племен и народов принимают иудаизм. И совершают гиюр, входят в состав общин и начинают поклоняться Яхве целыми государствами. На всех этих людей, независимо от способа обращения, действует совершенно определенная пропаганда, к ним предъявляются требования,

4-2

как бы исходящие из уст Творца. И психология этих людей изменяется в соответствии с религиозно-культурным фундаментом иудаистской цивилизации.

ЗАРАЖЕННЫЕ

Значит ли сказанное, что только одни евреи полны убежденности в собственной исключительности? Вовсе нет. В мире не так уж мало людей, вполне искренне считающих евреев светочами мира. Любой психиатр расскажет вам, что безумие очень легко индуцируется. Стоит в комнату, где сидят спокойные, умственно трезвые люди, вбежать провонявшему мочой обезумевшему существу, повыть и поплясать, и у этих трезвых людей (и у евреев, и у гоев одинаково) неизбежно возникает подспудное желание самим немножко повыть и поотбивать чечетку.

Ну, пусть не громко повыть, не вовсю поплясать, а так… Совсем немножечко подвыть сквозь зубы, попритопывать ногами в такт бешеным, невольно привлекающим внимание скачкам сумасшедшего.

Психиатры шутят иногда, что «эти дела тоже заразные», и в чем-то они, пожалуй, правы. Это же касается и сферы безумных идей, сумасшедших представлений «…нации, которая себя объявила избранным Богом народом и почти убедила в этом мир [4, с. 17].

Почти убедила? Я сказал бы так: убедила некоторых представителей этого мира. Вот хотя бы: «Народ израильский! Светоч мира! Ты особенно прости меня. Прах убитых во время погромов младенцев мучит мою совесть. Прости меня, самый даровитый, самый блистательный народ из всех народов» [41, с. 360]. Вообще-то, слово «убеждение» к Сергею Михайловичу Труфа-нову, в монашестве отцу Илиодору, вряд ли применимо. Побывал он в рядах самых отпетых черносотенцев и «строителей нового общества», пытался и делать карьеру с помощью Распутина и устроил с ним безобразную драку, даже хотел убить. Был и христианским монахом, и колдуном, и язычником, и «пламенным атеистом».

Тем не менее, начинал-то Илиодор с того, что стал страшнейшим антисемитом и поносил евреев так, что просто делалось неловко. И детишек они ловят и едят, и на помеле летают, и в мацу кровь подмешивают, и неурожаи от них… Словом – ужас!

Обо всех этих ужасах отец Илиодор, слегка подзабывший и Нагорную проповедь, и многие другие высказывания Спасителя, рассказывал много и охотно, по большей части устно, но случалось – и письменно.

На некоем витке своей биографии, когда страну уже захватили… скажем так: захватили интернационалисты, вот тут-то и выяснилось, что агрессивнейший антисемитизм отца Илиодо-ра – вовсе не глубокое нравственное убеждение, а попросту способ сделать карьеру в политике. То-олько запахло жареным, и перековавшийся отец Илиодор Труфанов решил, что ему тоже надо сделаться пламенным интернационалистом… и начал произносить тексты типа вышеприведенного.

Хотя, может быть, дело не только в политической проституции. Может быть, мы имеем дело с искренней «перековкой» человека, который убедился: евреи его переиграли в политические игры, а раз так – значит, они умнее и достойнее, «светочи мира, самый блистательный народ». Или мы присутствуем при очередном интриганском вираже отпетой политической проститутки, и не более того.

Если второе предположение верно, то с удовольствием отмечу: карьера Труфанова на этом кончилась – и церковная, и светская – любая.

Но вот уже в наше время, и уж наверняка без всякого внешне-. го принуждения некий М.А. Князев пишет в аннотации к своей книге:

«Число 7 во все времена историки у разных народов считали магическим, загадочным, чудодейственным. Кроме этого числа еще два – 4 и 11 —нашли свое выражение в проявлениях свойств материального мира как в микроструктурах, так и в Большом космосе…

…Мировой сионизм, как часть современной истории, является в настоящее время активно действующим на эволюцию фактором…

Исследованию этого феномена с точки зрения общей тенденции эволюционного процесса и посвящается настоящая работа» [42, с. 4].

Уровень аргументации таков: автор полагает, что «групп крови – четыре, и человеческих рас тоже четыре» [42, с. 57], из чего делаются далеко идущие выводы.

Книга изобилует перлами типа «Резерфорд взглянул на небо и построил планетарную систему атома» [42, с. 30] (вспоминается невольно из Стругацких: «Оорт первым взглянул на небо и увидел, что Галактика вращается». Или Князев пил из тех же родников?).

Все это позволило бы Князеву занять почетное место в «Библиотечке русского антисемита», если бы не одно, но очень важное обстоятельство: он от всей души считает евреев светочами мира, а все связанное с евреями (Князев упорно называет все это одним лишь словом «сионизм») он считает генеральной дорогой космической эволюции. К светлым высотам космического разума ведет нас, по Князеву, «явление, которому не менее 3500 лет, а именно это время я бы отвел истории сионизма» [42, с. 9].

Воистину, «я далек от того, чтобы считать этого не вполне нормального брахмана типичным представителем индусской исторической школы». Но Князев – это тоже некое явление, пусть и не очень многочисленное: гой, отчаянно верящий в еврейскую исключительность и природную избранность. Он уверовал и уже, как умеет, так и пытается убеждать в этом читателя. Послушайте! Неужели даже для таких нельзя ничего сделать?! Хотя да! Обрезание в иудаизм. Обряд, называемый гиюр. Обрезайся, пока не поздно, Князев, и ты спасешься!

Но в целом, конечно же, народы не особо радуются, столкнувшись с комплексом исключительности. Заражаются в основном те, кто имеет соответствующую предрасположенность.

Глава 4. В чужом глазу…

Причину антисемитизма следует искать в самих евреях,

Соломон Лурье, профессор Петербургского университета

Антисемитизм – это психологическая проблема. Ее источник находится не в реальности, а в мозг> антисемита… Это, несомненно, отклонение от психической нормы.

Мистер М. Даймонт, об академических степенях и заслугах которого мне ничего не известно

Мир традиционных обществ, мир Старой Европы можно сколько угодно считать неким утраченным идеалом, светлым раем, из которого изгнано современное человечество. Для некоторых англичан и шотландцев идеалом стало Средневековье: для Вальтера Скотта, столетием позже для Честертона.

Для замученного сложностями жителя конца XX – начала XXI века таким светлым временем становятся порой XIX, XVIII века. Тогда все было проще, приятнее, понятнее… как кажется сквозь тьму времен, как-то все здоровее и оптимистичнее.

Реальность очень далека от поисков потерянного рая позади. То есть все это было, конечно: прочные супружеские пары, которым строгое воспитание (и отсутствие воображения, и страх…) не позволяло даже и подумать об утехах на стороне. Добродушные сельские батюшки, не утратившие душевного здоровья, даже пройдя «воспетую» Помяловским бурсу. Мудрые разговоры на профессорских субботах; такие уютные и умные, что впору забыть, что всего в километре-трех от беседующей профессуры привязывают к столбу очередную жертву на Сенной площади, о чем и Некрасов писал. Несомненно, в историческом прошлом человечества есть немало очень и очень хорошего.

Но с другой стороны… Я уже писал об ассирийцах, покрывавших стены взятых крепостей кожами убитых врагов. Когда во II веке до Р.Х. Марк Порций Катон советовал сельским хозяевам выгонять из дому состарившегося раба, это вызвало возмущение многих римлян – современников Марка Порция. Но ведь Катон всего лишь сделал шаг вперед в римских законах и обычаях! Состарившегося или ослабевшего раба римляне не выгоняли, а выбрасывали – когда он уже не мог ходить. Выбрасывали на особый островок в устье Тибра, при впадении его в Средиземное море. Выберется с этого островка, заваленного человеческими трупами в разной степени распада, — получает свободу. Каковы были шансы раба – об этом подумайте сами.

И все, что я пишу, — вовсе не крайность, и пишу я совсем не для того, чтобы пощекотать нервы читателю. Отношение к иноплеменнику, как к животному или как к инопланетному чудовищу, которое необходимо истребить как можно быстрее, — такая же часть истории человечества, как и нежный лепет новобрачных, и мудрые беседы патриархов, и разумные труды счастливых и могучих мужей зрелых лет, окруженных полчищем детишек (от разных жен, до торжества христианской морали).

В том-то и дело, что бесполезно искать народ, который никогда бы не «обижал», а говоря попросту, который никогда не резал бы другие народы. Таких народов нет и быть не может, как бы ни было горько это слышать. И когда мне говорят об исторической вине русских, немцев или другой имперской нации, я склонен тут же согласиться… но и дополнить собеседника: «а давайте теперь поговорим об исторической вине других народов перед ними, хорошо?». И еще раз подчеркну: как нет на свете безгрешного человека^так нет на Земле и народа, не отягощенного исторической виной.

Другой вопрос, что в современном мире народы вовсе не стремятся продолжать конфронтацию. Скорее они стремятся подвести жирную черту под всеми разделявшими их проблемами, извиниться за ту часть исторической вины, которая почиет и на них. Новые идеи общежития XX и XXI веков требуют переосмыслить эту часть общего прошлого.

Малоизвестный в России факт: в 1962 году епископы Польши обратились к католикам Германии со словами: «Прощаем вам и сами просим прощения». За что прощение?! Ведь не было в мире лагерей уничтожения более страшных, чем в Польше. Освенцим,

Майданек, Треблинка… Эти польские слова стали символами, а ведь истребляли в них далеко не одних евреев. Об этом сказано в словах «прощаем вам».

А ведь было и «очищение» от немцев Щецина и прилегавших к ним областей, западных районов Польши. Что Сталин сознательно провоцировал кровавую расправу, хотел повязать поляков кровью, по старому уголовному закону, чтобы не было невиновных, — это факт. Что после немецкой оккупации поляки не особенно жаловали немцев и вполне могли хотеть для них жестокой расправы; что у многих из них были очень, очень веские поводы для личного мщения – тоже факт. Но в том-то и дело, что поляки не хотели уже в 1962 году, когда события войны были еще совсем свежи в памяти, быть виноватыми. Им была неприятна память о том, что они выволакивали немцев из их домов, убивали их, избивали, отнимали у них имущество, пинками гнали – кого к границе, а кого к наскоро вырытым рвам.

И поляки, продолжая прекрасно помнить, что перед ними виноваты немцы, одновременно просили прощения за свою коллективную вину. Для интересующихся: германские священники ответили, диалог состоялся, и польско-германские отношения изменились до неузнаваемости.

Более известный факт: полностью урегулированы германско-французские отношения, и на той же основе – каждая сторона оказалась в силах признать свою вину во всех предыдущих конфликтах.

Еще более известный факт: Испания принесла официальные извинения за террор, инквизицию, за изгнание евреев в далеком XV веке.

Единственное, чего можно было бы пожелать, — чтобы таких взаимных извинений было принесено как можно больше. К счастью, к этому все и идет. К сожалению, из этого правила есть одно исключение. То есть я не берусь судить о племенах Папуа – Новой Гвинеи или Центральной Африки. Может быть, там этих исключений очень много. Но в Европе оно только одно.

То есть когда речь заходит о «прощаем вас» – евреи еще могут поучаствовать. Хотя, справедливости ради, и в части «прощаем» их слова выглядят, скорее всего, как «напоминаем вам».

«Что же касается слов Куняева, что «еврейский вопрос является больным и опасным», то таким его делали и делают воинствующие юдофобы, существование которых было всегда и сейчас является действительно опасным для любого общества, ибо это признак его дегенерации, а сами они – и вправду тяжело больны, потому что трудно излечить такое опасное заболевание, как расовая ненависть и антисемитизм» [43, с. 29].

Меня всегда радует, когда еврей обретает пресловутое «благородство интонации». Наверное, это даже несколько преувеличенная радость, — очень уж достали меня истерические бабьи вопли про «Все мы совки!» и так далее, издаваемые родственниками прохудившихся унитазов. В словах же господина Этингера есть и глубина, и благородство интонации. Эти слова просто приятно читать независимо от того, соглашаешься с ними или нет.

Но это прекрасный пример того, как упорно идет «игра в одни ворота». И вот вам тут же другой пример: огромная статья Лазаря Флейшмана, посвященная анализу сборника – Ф. Достоевский. «Еврейский вопрос». М.: «Витязь», 1998. (Книга эта, если помнит читатель, фигурирует в «Библиотечке русского антисемита».)

В основном полемизирует господин Флейшман с позицией некого А. Мельского, автора статьи «У истоков великой ненависти» с характерным подзаголовком – «Является ли антисемитизм признаком некультурности».

Мельский, разумеется, доказывает, что антисемитизм является как раз признаком высокой культуры, обширного ума, прекрасного образования и прочих интеллектуальных добродетелей. Используя цитаты из Ветхого Завета, он доказывает, что «иудаизм есть религия ненависти и мести». Некоторые из цитат и правда звучат устрашающе. Возьмем хотя бы приводимый и Флейшманом псалом: «Дочь Вавилона! Опустошительница! Блажен, кто воздаст тебе за то, что ты сделала нам! Блажен, кто возьмет и разобьет младенцев твоих о камень!» [44, с. 28].

Но далее Лазарь Флейшман приводит слова С. Лурье (того самого, чье мнение об антисемитизме я вынес в эпиграф ко всей книге) о том, что стремление к мести «совершенно нормальная и здоровая реакция у народа со здоровым национальным чувством», и что призывы к мести стали раздаваться в еврейской литературе после погромов в Александрии, в Эдесе, после преследований, организованных могущественными владыками.

«Разве национальный эгоизм присущ лишь евреям, а не всем народам мира? Может, православный народ России – исключение?» [44, с. 29]. Опять же – отмечу благородство интонации, не очень-то характерное для еврейской мысли вообще, и для хасидского журнала «Лехаим» – особенно. Сказано даже: «Я знаю, что народ русский – добрый и хороший, не хуже любого другого» [44, с. 32].

Спасибо, Лазарь, вы превосходно похлопали меня по плечу… Или погладили по голове? Или по мохнатой спине? Вам виднее. Трудно не ответить таким же комплиментом тому, кто тебя «погладил», пусть и в форме совершенно оскорбительной. Так что будем считать, что еврейский народ тоже не хуже других.

Но все же…

Все же я не в силах забыть: в своей статье вы отстаиваете вовсе не равенство евреев и других народов. Если бы равенство я тут же сделался бы вашим единомышленником. Беда в том, что вы отстаиваете вовсе не равенство, не право на это равенство в глазах других народов. Вы отстаиваете идею превосходства евреев над другими, идею исключительности евреев.

«Евреи, помня и сознавая свою миссию избранности»… [44, с. 29] – так пишете вы, и вам даже не приходит в голову, что само по себе «осознание» «миссии избранности» – варварство и дикость даже не в переносном, а в самом прямом смысле слова. Потому что сама идея национальной избранности и племенного превосходства – идея, родившаяся в эпоху дикости, процветавшая в эпоху варварства, а цивилизованными народами отброшенная на свалку истории.

Господин Флейшман убежден, что если кто-то не любит евреев, если кому-то не нравятся евреи, это может быть только по одной-единственной причине: потому что этот человек, скорее всего, невежествен и глуп. «Изучение антисемитской литературы позволяет подтвердить общий закон антисемитизма: «Не было, нет и быть не может антисемитского произведения, автор которого не лукавил, не хитрил и даже не лгал либо не был бы невеждой в истории народов и религий» [44, с. 30].

Или другой вариант: это бесчестный человек, который не смог выдержать с евреями конкуренцию в интеллектуальной или профессиональной жизни, выведенный кем-то из евреев на чистую воду из-за своих грязных делишек.

Вольтер писал, что евреи – «не что иное, как невежественный и варварский народ, который издревле соединяет грязнейшее корыстолюбие с отвратительнейшим суеверием и непреодо-лимейшей ненавистью ко всем народам, среди которых они терпимы и за счет которых они обогащаются». А раз так, тут же ищется причина, и самая непочтенная причина, в личной жизни Вольтера. По мнению господина Л. Флейшмана, причина эта простая и чисто личная: Вольтер проиграл придворную интригу одному из берлинских банкиров-евреев.

Вот современник Вольтера, граф Альфред де Виньи, — тот пишет вполне объективно: «Это восточное племя, прямые потомки патриархов, преисполненные всеми древними знаниями и гармониями, которые ведут их на вершину успеха в делах, литературе и особенно в искусствах… Всего сто тысяч израильтян среди тридцати шести миллионов французов, но они без конца получают первые призы в лицеях. Четырнадцать из них завоевали первые места в Нормальной школе. Пришлось сократить число тех, кому разрешается участвовать в конкурсе…».

«Не ясно ли, — комментирует Лазарь Флейшман, — что в условиях «Свободы, Равенства» даже без «Братства» и стало очевидным то, о чем и написал граф де Виньи. А после этой очевидности пришлось отобрать равенство: «пришлось сократить

число тех, кому разрешается участвовать в конкурсе», т.е. ввести процентную норму. И В.К. Плеве, министр России в 1902-1904 годах, видимо, с учетом французского опыта, заявлял: «Благодеяния высшего образования мы можем предоставить лишь ограниченному числу евреев, так как иначе скоро не останется работы для христиан». Потому-то антисемиты так ненавидят демократию, что она предполагает равенство возможностей» [44, с. 31].

Давайте «переведем» сказанное господином Флейшманом: евреи – это исключительный народ, который просто не может не занимать привилегированного положения. Не занимать его он может только из-за каких-то интриг, из-за попыток искусственно ограничить его возможности. Никак иначе быть не может, никакой другой возможности для евреев не предусматривает господин Флейшман. Только одну: быть привилегированным меньшинством и нести другим народам какую-то смехотворную «миссию». Смехотворную? Да, я сказал именно так. Потому что любая претензия нести другим народам некие истины (которых эти народы совершенно не хотят познавать) – это и неприлично, и глупо, и подло, и преступно. Но в первую очередь – смешно.

Вероятно, для господина Флейшмана справедливо и другое: если евреи где-то не являются привилегированным меньшинством, то это и есть вернейший признак антисемитизма.

Ну и, конечно же, намек: мол, антисемитизм, помимо прочего, определяется, по крайней мере, усугубляется и «психическими сдвигами».

Не буду даже спорить, — но почему-то Флейшман ни слова не говорит о том, что комплекс исключительности, упорная жажда принадлежать к некоему «генетически запрограммированному» меньшинству вызывается комплексом неполноценности, творческими неудачами и уж, конечно, «психическими сдвигами». А ведь такой вывод еще очевиднее.

В основных чертах с господином Флейшманом, конечно же, солидарен и мистер Даймонт: «Рассуждения антисемитов похожи на рассуждения параноиков. Параноику тоже кажется, что его преследуют. Он не в состоянии объяснить, что его гложет. И это лишь усиливает его гнев. Поэтому он изобретает оправдания своему гневу. Он выбирает определенных людей или группы людей, которые якобы «сговорились» против него. Его логика безупречна. Но поскольку она построена на самообмане, собственные выводы никогда его не удовлетворяют. Чтобы убедить себя в справедливости, ему нужно «защитить» себя от «преследователей», жестоко покарав их. Параноик способен дойти до такой ярости, что может убить ни в чем не повинных людей, если его вовремя не начать лечить. Но западный мир не сумел вовремя остановить распространение параноидального антисемитизма в своих странах. В результате социальная паранойя кончилась взрывом массового уничтожения» [4, с. 413].

И еще одна эскапада из «Лехаима».

«Господин Мельский не захотел, вернее, не смог привести ни одного случая убийства иудеями христиан или мусульман» [44, с. 22].

Возможно, господин Мельский и правда затрудняется это сделать, — книги его я не читал и сужу о ней только по огромной статье в «Лехаиме». Но если и так, я берусь восполнить упущение.

Не будем даже говорить о множестве библейских историй такого вот рода: «И предали заклятию все, что в городе, и мужей и жен, и молодых и старых, и волов, и овец, и ослов, все истребили мечом» (Книга Иисуса Навина. Глава 6. 21) [24, с. 239].

Или вот еще более красочное место: «А народ, бывший в нем (в аммонитском городе Равве. – А.Б.), он вывел и положил их под пилы, под железные молотилки, под железные топоры, и бросил их в обжигательные печи. Так он поступил со всеми городами Аммонитскими» (2-я Книга Царств. Глава 12. 31) [24, с. 343].

Техника, кстати, совершенно нацистская – убить как можно более дешевыми, подручными средствами (здесь вот – сельскохозяйственным инвентарем) и сжечь. Так что если современный Израиль многое почерпнул из теорий доктора Геббельса, то есть и несомненный обратный процесс: духовное окормление евреями немецких нацистов. Не верите? В приведенном выше отрывке все, по-моему, очень четко написано.

Представляю, как бы завыл господин Флейшман, какие обвинения посыпались бы, затей я рассказывать столь же отстранение, в библейском духе: «Пришед Отто Скорцени со свои эсэсовцы ко граду Кракуву, и вывел всех бывших там иудеев, и положил под пулеметы, а недобитых под штыки и приклады, и бросил трупы в специальные печи. И так поступил Гитлер со всеми городами и местечками иудейскими». Такие тексты, если речь идет об истреблении евреев, совершенно невозможно оформлять с библейской спокойной эпичностью; они требуют заламывания рук и ритуальных завываний. А вот евреям – им можно!

В этих жутких фрагментах Ветхого Завета описано, как иудеи истребляли аммонеев – убивали за то… вернее, убивали потому, что они аммонеи. Проводили политику геноцида и расчище-ния жизненного пространства.

Ну ладно, перейдем к более близким временам. Будем считать, что описанное в Ветхом Завете было давно и неправда.

Уточню только еще, что событие, которое В.В. Шульгин называет «мордохайство» и годовщину которого верующие иудеи весело празднуют каждый год в праздник Пурим, было массовым истреблением вовсе не язычников, а зороастрийцев – людей, поклонявшихся единому Богу, хотя и не под именем Яхве.

Про христиан? Пожалуйста! События в маленьком княжестве Химьяр на юге Аравии в 517-525 годах. Евреи там истребляли христиан множеством способов, включая сожжение живых людей, которых загоняли в христианский храм и поджигали (вам это ничего не напоминает, господин Флейшман?). В конце концов войско христиан-эфиопов разгромило Химьяр при активной помощи населения – христиан и язычников. Но как только весть об этом достигла Византии, в городе Скифополе евреи напали на христиан, и в ходе погрома сгорело добрых полгорода.

Весной 529 года иудеи вместе с язычниками убивали христиан в Самарии, Сирии и Палестине. При этом евреи священников рубили живьем на куски, истребляли ризы священников, иконы и мощи, а прихожан, пытавшихся спастись в храмах, сжигали вместе с церквами.

Что-нибудь посовременнее? Во время погромов 1899-1905 годов не раз и не два еврейские боевики врывались в кварталы, где жили христиане, и устраивали там резню. Например, в городе Гомеле в 1903 году, где евреи во время русского погрома зарезали то ли пятерых, то ли семерых христиан. Били и убивали людей за то… вернее говоря, потому, что они христиане. Не свои.

Особенно сильное впечатление производит православный погром в Одессе в 1905 году. Бабель с восторгом описывает, как действовали одесские уголовники: «Слободские громилы били тогда евреев на Большой Арнаутской. Тартаковский убежал от них и встретил похоронную процессию с певчими на Софийской. Он спросил:

– Кого это хоронят с певчими?

Прохожие ответили, что это хоронят Тартаковского. Процессия дошла до Софийского кладбища. Тогда наши вынули из гроба пулемет и начали сыпать по слободским громилам» [45, с. 156].

Все почти правильно, и я бы отметил еще: злые русские погромщики дали траурной процессии выйти. Интересно, а в аналогичной ситуации евреи выпустили бы православных? Говоря откровенно, не уверен…

Только уважаемый Иссак бен Эммануил таки чуть-чуть неточно рассказал: бил пулемет не по «слободским громилам», а по мирным жителям Одессы. Как ни странно, в этом городе кроме аристократов, людей высшей расы, жили еще всякие там гои, необрезанная православная шушера. Далеко не все они имели к погрому хоть какое-то отношение. Город жил себе, как жил всегда, и по толпе, расходившейся из магазинов, бил пулемет из гроба. Так что кто тут громила – на месте Исаака бен Эммануила я бы придержал язык.

Ну, примеры истребления евреями христиан я как будто привел.

А уж неведение господина Флейшмана о том, как и когда евреи убивали мусульман… Тут только руками разведешь. Поднимая проблему, я задам один только вопрос: знакомо ли господину флейшману такое географическое название: Дейр-Ясин? Неизвестно? Тогда мне придется внести ясность в вопрос.

Дейр-Ясин – это арабское поселение в Палестине, 9 апреля 1948 года поголовно вырезанное отрядом еврейских террористов из организации «Иргун». Начальником отряда был Мена-хем Бегин, будущий президент Израиля. Убито все население – 253 человека, причем беременным женщинам вспарывали животы, младенцам разбивали головки о заборы и стены домов.

Теперь вы знаете, что такое Дейр-Ясин, господин Флейшман? И знаете, почему это географическое название стало мрачным символом – в той же степени, что и Бабий Яр, Освенцим или Катынь? То есть вы, конечно, можете помнить только Бабий Яр и не хотеть помнить Дейр-Ясин, но это уже другой вопрос, вопрос ваших личных пристрастий.

Еще примеры? Господин Флейшман, уверяю вас, я могу привести много примеров! И все это будут примеры того, как иудаи-сты, евреи истребляли мусульман или христиан. Если вы, господин Флейшман, не изволите их знать – а скорее всего, просто не хотите знать, так это ваши проблемы. Факты не изменяются от того, что кто-то, видите ли, не желает о них слышать.

Читатель вправе спросить: а чего это я вцепился именно в творение Лазаря Флейшмана? Что, оно единственное в своем роде? Если бы! Но понимаете, не могу же я заниматься всеми проявлениями некорректного, нечестного ведения полемики, когда у еврея появляется двойной счет – один для евреев, другой для всех остальных? Я взял яркие примеры этого явления из популярного, издаваемого большим тиражом журнала «Лехаим».

Думаю, что я сумел показать, что господа Флейшман и Эт-тингер разоблачают некорректное отношение их оппонентов к евреям, — и на первый взгляд правильно делают («За дураков краснеем», господа… «За дураков краснеем», что поделать…). Но только на первый взгляд, потому что они утверждают ничуть не менее несправедливое и ничуть не более осмысленное отношение к евреям, чем их оппоненты. Они так же некорректно обращаются с фактами, так же безбожно их перевирают, подтасовывают, «забывают», не учитывают.

НЕОБХОДИМАЯ ОГОВОРКА

Оговорюсь на всякий случай еще раз – я очень далек от мысли, что эти представления разделяются всеми евреями. Еще дальше я от мысли, что еврейство представляет собой некую единую систему или единый организм, действующий века и тысячелетия. Само утверждение такого рода для меня – признак интеллектуального невежества и духовного варварства. В жизни любого народа есть разные течения, и ни один представитель народа не обязан принимать ни одного из этих течений.

В духовной жизни каждого народа есть струя, в которой этот народ объявляется исключительным и особенным. Всегда находятся люди, не способные одинаково оценить преступления, совершенные их народом против других и другими против их народа. Беда в том, что в еврейской мысли очень сильна именно эта струя.

Будет предельно несправедливо сказать, что все евреи страдают комплексом национального величия, что они считают самих себя невинными жертвами чужой злобы, что они не способны замечать других народов, их проблем, страданий и суждений. Ничего подобного всем евреям я никогда не приписывал.

Я знаю много книг, написанных с совершенно других позиций, и я знаю многих евреев, которые не имеют ничего общего с идеологией еврейской исключительности.

Я знаю многих евреев, которые и к идее исключительности относятся с некоторым отвращением, — примерно как Екатерина Михайловна Плетнева относилась к парижским горе-монархистам. «За дураков краснеем…».

Я знаю многих евреев, которые таким же брезгливым движением отодвигают сам журнал «Лехаим», совершенно любой его номер. Точно так же многие евреи, говоря мягко, не очень одобряют хасидизм. Я знаю немало евреев, для которых любавичский ребе Менахем-Мендл Шнеерсон, поднимавшийся над полом от собственной святости, — это не духовный руководитель и наставник, а попросту миф. И не очень приятный, не украшающий еврейство миф.

Да-да! Хасиды могут заявить мне, что это все – «неправильные», и даже «ненастоящие» евреи. Что все евреи должны почитать

цадика, а кто не почитает – это евреи «недостойные», «не подлинные», и они не имеют права представлять великий и древний народ.

Но ведь и господа хасиды должны быть в курсе: их представления и мнения по какому-либо поводу вовсе не обязательны ни персонально для меня, ни для кого бы то ни было еще. Это – некая групповая позиция, и если вести себя корректно – то и говорить надо не от имени нации, а от имени своих единомышленников. То есть не от имени то ли 12, то ли даже 15 миллионов людей, а от имени кучки любителей читать тот же самый журнальчик.

Попытка же вещать от имени всего еврейства – заведомая ложь. Еврейство в полном составе никому не поручало говорить от своего имени, и даже правительство Израиля имеет право высказываться только от имени своих граждан – тех пяти миллионов евреев, которые захотели стать гражданами этой страны.

Так что уж извините, но я не буду делить евреев на «правильных» и «неправильных», «достойных» и «недостойных». В полном соответствии с принципом демократии, к которому взывает господин Флейшман, я оставляю за евреем право быть таким, каким он хочет.

Могу ответить, впрочем, и в несколько ином тоне: простите, но ведь я – всего лишь жалкий гой. Моя мама – не благородная еврейка, а ничтожная полуславянка-полунемка, и я вовсе не гениален от рождения. Где уж мне, убогому, возвыситься до сияющих вершин племенной еврейской духовности! До нравственного величия Мордохая, лучезарного океана племенной мудрости Эзры, до высочайшей культуры кочевника, пасущего баранов вокруг Мертвого моря и гадящего, где присел. Так что разбирайтесь в своей духовности сами, господа иудеи. В том числе разбирайтесь и в том, кто из вас «настоящий» иудей, а кто – подделка.

Мое же дело, дело простого европейского интеллектуала, — заниматься наукой, а не орать вместе с той или другой толпой. Я должен собирать, анализировать и систематизировать факты. И вот я говорю вам – далеко не все евреи разделяют убеждения хасидов, не все они читают «Лехаим». И уж, конечно, далеко не все евреи разделяют представление о своей исключительности. Я бы даже сказал, как раз лучшим представителям еврейского народа такая мифология совершенно не свойственна. Ни в одном народе его лучшие представители не разделяют подоночных представлений народных низов и криминальных элементов.

ПСИХОТИП «ГЕНИАЛЬНЫХ ОТ РОЖДЕНИЯ»

Тем более, я, разумеется, признаю: миф национальной исключительности есть у любого из народов. Если это важно, то, конечно же, я признаю, что этот миф есть и у русских,

и у немцев, и у шотландцев… вообще у всякого народа, считающего себя цивилизованным. Но у евреев этот миф исключительно, ненормально силен и занимает особое место в представлениях о мире большинства евреев. То, что покажется варварством в духовной жизни почти любого другого народа, у евреев почти что нормально. То, что у других народов связано по большей части с умствованиями люмпенов и культурно отсталых слоев населения, у евреев сплошь и рядом разделяется самими что ни на есть высоколобыми интеллектуалами. Этот миф основывается на трех китах:

1. Представление о богоизбранности по генетическому, биологическому признаку.

2. Представление о невероятной древности еврейского народа и о том, что все евреи на протяжении всех времен, от легендарного Авраама, и во всех землях от Марокко до Китая – один народ.

3. Представление об уникальности, исключительности всего происходящего с евреями на протяжении всей «четырехтысяче-летней истории».

Миф поддерживается представлением о том, что евреи, наделенные исключительными достоинствами и талантами, — невинные жертвы вражды окружающих. Эта вражда иррациональна, абсурдна и отражает в основном комплекс неполноценности гоев, которые при равных условиях все равно не смогут конкурировать с иудеями. Но эта вражда существует всю историю еврейского народа, и ни один еврей не может быть от нее избавлен каким-либо способом.

Немецкая классическая философия размышляла о «Stand zum Tod» – «стоянии перед смертью» человека. Смертный человек стоит перед осознанием своей конечности, и это является самым мощным вызовом для его интеллекта, духовности, воли, умения владеть собой.

Это течение в духовной жизни евреев можно назвать своего рода «стоянием перед враждебным миром».

В сущности, что узнают о самих себе еврейские мальчики и девочки, которые учатся по израильским учебникам? Да вот это и узнают! Что они – представители уникального по древности народа, исключительно духовного и умного. Целые главы в этих учебниках посвящены проявлениям антисемитизма: «Разжигание ненависти к евреям» [39, с. 180-181], «Насилие как форма вражды к евреям» [16, с. 132-136].

Но ни в одном из них не сказано ни полслова о национальном высокомерии евреев. О позорнейшем эпизоде массового развода с женами-иноплеменницами сказано предельно кратко, как об одной из частей клятвы соблюдать Тору, и в числе прочего «больше не смешиваться с другими народами» [39, с. 111].

Интересно, замечу я, что сказали бы в израильской прессе и в том же журнале «Лехаим», если бы русские принесли бы массовую клятву… ну, например, Мокоши или другому племенному божеству. Клятву «не смешиваться больше с другими народами»? И если бы русские взяли бы да отправили жен-иноплеменниц, в том числе и евреек, по домам? То-то было бы вою и крику, зала-мываний рук и обвинений в антисемитизме… Причем выли бы и приплясывали евреи по всему миру, не как-нибудь. По отношению к ним – евреи это знают твердо – так поступать нельзя.

А если евреи учинили гадость по отношению к гоям – все в порядке! Положительный пример, на котором учат подростков, как им надо жить на белом свете.

Даже цитаты подобраны специфическим образом. Там, где приводятся слова Страбона, ему приписано: нет, мол, в мире места, «где не было бы еврейской общины». Хотя писал Страбон несколько иначе – о появлении евреев как этноса, а вот общины, судя по всему, его совершенно не интересовали. А место, которое обычно переводится так: «племя это везде сделалось господствующим», вообще выпущено [39, с. 177].

Действительно, ну зачем смущать душевный покой деток?! Если у кого-то и возникало невосторженное отношение к евреям, то только по одной причине: «Все знали, что евреи не поклоняются местным богам и избегают принимать участие в церемониях и праздниках в честь этих богов. Взаимное отчуждение усугублялось и тем, что евреи отказывались есть за столом у неевреев из-за законов кашрута» [39, с. 178-179].

Несмотря на это, «среди неевреев было немало людей, интересовавшихся еврейской культурой, тысячи из них приняли иудаизм. Но большинство местных жителей проявляло к евреям вражду, иногда переходившую в открытую ненависть [39, с. 179]. Эти нехорошие люди почему-то «отнимали пожертвования для Иерусалимского храма, то приказывали явиться в субботу в суд или в учреждение».

К тому же антисемиты, хотя они, вообще-то, люди малокультурные да к тому же психически больные, почему-то писали «книги, разжигавшие ненависть к евреям», которые «столетиями распространялись в Александрии и в других городах, во многих странах. Конечно, прочтя их, люди начинали ненавидеть евреев, даже если ни разу в жизни не встречались с ними» [39, с. 181]. В Александрии, правда, трудно было «никогда не встретиться» с евреями – они составляли от 40% до половины всего населения…

А дальше – больше: «Христиане возложили на весь еврейский народ ответственность за распятие Иисуса, и более того, считали, что эта вина лежит на всех евреях до скончания времен» [16, с. 27].

Это положение и неверно по факту, и попросту несправедливо. Даже в древности так считали вовсе не все христиане, и тем более вовсе не все христиане так считают сейчас. Но принцип коллективной ответственности выдерживается неукоснительно: «религиозные страсти разжигались фанатичными монахами, и толпы людей шли от поселения к поселению, врывались в синагоги, разрушали и сжигали их» [16, с. 36].

Некоторые положения учебников, кажется, написаны мистером Даймонтом: «К концу XV века в Западной Европе почти не осталось евреев. Они проживали в станах Западной Европы около полутора тысяч лет, способствовали развитию ее торговли, внесли большой вклад в культурную и общественную жизнь, но повсюду оставались ненавистными чужаками. На исходе Средневековья, в связи с ростом религиозного напряжения и укреплением сословия горожан, короли разных стран решили, что необходимость в евреях отпала. И один за другим стали изгонять их из своих владений» [16, с. 153].

Такие тексты могут сформировать только одно представление о евреях: как о людях, которые во всех отношениях превосходят окружающих, и одновременно как о несчастных жертвах, на которых постоянно направлена агрессия «остальных».

Какой тип человеческого сознания может быть сформирован таким способом? По-моему, только один – психотип человека, который страдает одновременно манией величия и комплексом неполноценности.

Как бы хлестко ни высказывались господа Даймонт и Флейшман о параноиках-антисемитах, но ведь все собранные мною факты свидетельствуют об обратном. Параноидальное мышление демонстрируют скорее евреи… некоторая их часть. И очень жаль, что именно эта их часть пишет, редактирует и выпускает учебные пособия.

То, что должен почувствовать в себе и знать о себе юный еврей, может быть передано, пожалуй, примерно таким набором тезисов:

евреи – самый древний, самый гениальный, самый мудрый и самый замечательный народ мира (в духе Илиодора: «Светоч мира»);

все евреи со времен Авраама и на всем земном шаре – один народ; поэтому все, совершенное каждым из них в любую эпоху и в любой точке Земли, для каждого другого еврея – деяние соплеменника;

евреи генетически, если угодно расово превосходят все остальные народы; они такие потому, что такими родились;

евреи совершили практически все открытия, на которых стоит современная цивилизация. Не очень понятно, как обстоит дело с изобретением евреями огня и членораздельной речи, не евреи ли начали первыми делать каменные орудия – но уж алфавит, гражданское общество, справедливое судопроизводство, капитализм и даже колокол на ратуше изобретены именно евреями;

евреи стоят за всеми поворотными эпохами в истории человечества. Возрождение, Реформация, капитализм – это все их работа;

в современном мире евреи – это не только народ, но и социальное положение. Без евреев не существуют наука, искусство, культура всего человечества;

всю свою историю евреи окружены злобой и ненавистью окружающих. Их таланты не признают, их заслуги отрицают. Как только острая необходимость в евреях исчезает, от них тут же избавляются;

евреев постоянно обвиняют в каких-то гнусных преступлениях. Разумеется, они в принципе неповинны ни в чем подобном;

вся история евреев – это история погромов, жесточайших расправ, изгнаний, несправедливости, садизма по отношению к ним;

происходит это потому, что все окружающие народы постоянно завидуют евреям, а сами сделать то же самое неспособны;

узнать антисемита очень легко – это всякий, кто не восхищается евреями, не учится у них всему на свете и не признает их особым, исключительным и выдающимся народом.

Если сделать безумное в полной мере параноидальное допущение – что все это соответствует действительности… То ведь даже и в этом случае воспитать можно было бы только одно – то самое, многократно поминавшееся нами параноидальное мышление. Мышление человека, который осознает самого себя непререкаемым совершенством, который доходит до нарциссизма в самолюбовании и в самообожании. В своих глазах он своего рода аристократ в масштабах планеты Земля, причем аристократ и по рождению, и по личным качествам, и по уму, и по своим познаниям. Еврей генетически, по факту рождения, не равен людям любой другой нации.

И который одновременно осознает себя преследуемым – причем умным, хорошим, честным человеком, которого преследует свора диких, отвратительных, глупых и к тому же завистливых типов. Его дом, его город, страна – это осажденная крепость. Его унизят, изобьют или убьют, как только будут иметь такую возможность.

И еще одно… А что, по-вашему, должны думать и что должны чувствовать народы, среди которых живут люди с таким типом сознания? Люди, которые убеждены в своем превосходстве так, что даже не пытаются это скрывать. Их священные тексты, их высказывания, их поведение очень ясно показывают, что всех, кроме себя, они считают то ли местной фауной, то ли в лучшем случае грязными дикарями.

Причем если французы и британцы считали дикарями жителей Африки и Южной Америки, то там у туземцев был шанс:

цивилизоваться самим, сделаться такими же умными христианами, как их владыки.

У гоев же нет такого шанса. Только дети евреек могут быть гениями от рождения и великанами духа. Мы же все (99,9% населения земного шара) как родились двуногим зверьем, так и подохнем.

Наверное, в такой ситуации может быть только две ответные реакции:

1. Рациональная реакция. То есть попытка разобраться в ситуации и понять, что претензии евреев абсурдны, а поведение – глубоко некорректно.

Показать, доказать эти положения элементарно.просто – достаточно подвергнуть анализу соответствующие тексты, от Ветхого Завета до статей, написанных полгода назад. Но стоит произнести хоть одно осмысленное слово, хотя бы и попытаться говорить об этом вслух, и тут же раздается отнюдь не членораздельная речь, а истерический бабий визг: «Антисемити-и-зм!!! Антисемиты иду-ут!!!».

Изопьем из родников В.В. Шульгина, столь нелюбимого некоторой частью евреев: «Итак: что нам в них не нравится? Откровенно говоря, больше всего нам в них не нравилось то, как они к этому относились, т.е. к тому, что они нам не нравились. Они, можно сказать, совершенно в этом вопросе были невменяемы. И вот почему было совершенно невозможно с ними об этом говорить. С. Литовцев, вместо шаманских заклинаний, которыми обыкновенно встречали членораздельную речь даже вполне благоразумного антисемита, заговорил, наконец, человеческим языком, — не озорно и не лая» [30, с. 7].

С. Литовцев заговорил нормальным человеческим языком уже в эмиграции, когда и он, и Шульгин одинаково оказались вынуждены бежать с собственной Родины. Чистая правда: для большей части евреев почти невозможно обсуждать собственные проблемы на рациональном уровне. Они гениальны – и баста! Они лучше всех – и хоть ты тресни! А если вы в этом сомневаетесь – вы самый что ни на есть грязный антисемит.

2. Второй способ психологической защиты: «перевернуть» поведение евреев, скопировать его, то есть обвинить евреев как раз в том, в чем они обвиняют весь мир. То есть фактически скопировать их поведение, как в зеркале.

Этот путь действительно ведет к взаимным погромам, и туг как в старой персидской истории с Мордохаем и Аманом – кто кого опередит. Только вот кого считать тогда «плохим», а кого «хорошим» – того, кто успел ударить первым? Или жалеть проигравшего?

А поскольку безумие довольно легко индуцируется, часть гоев начинает относиться к евреям примерно так же, как они относятся сами к себе. И вот тогда-то рождаются потрясающие истории про масонов – строителей Иерусалимского храма, про «полтора тысячелетия жидовского заговора», про мацу, обмакнутую в человеческую кровь, и так далее.

Евреи, слушая этот бред, просто кипят от возмущения. Но почему?! Ведь антисемиты вовсе не отрицают их исключительности. Они только придают этой исключительности другое значение… Не такое, какое хотели бы придать ей евреи, но это уже другой вопрос. А исключительность-то признают?! Признают! Еще как признают! Кто еще, кроме евреев, способен тайком править миром? Кто способен затаиться на полторы или две тысячи лет, потихоньку подкапливая силы и набирая финансовых ресурсов для рывка к мировому господству? Кто еще мог захватить власть в России, погубить ее, осквернить, отпраздноватьХануку в Кремле, обречь русский народ на вымирание? Ну то-то…

В случае с Князевым все несколько иначе: тут гой в восхвалении евреев обретает даже больший размах, чем они – в самовосхвалении и в самолюбовании. У него сионизм из националистического политического течения ставится в ряд с главнейшими событиями эволюции… Ну что тут сказать?! Гои-то мы это уж точно, гой и есть, да вот странное дело! Даже в маразме и то, случается, оказываемся масштабнее избранного Богом, гениального от рождения народа.

ЗЕРКАЛО ООМИКАМИ АМАТЕРАСУ, ИЛИ ЕЩЕ ОДНА ФОЛЬКСХИСТОРИ

Не сомневаюсь, что некоторые читатели сурово осудят меня, причем осудят не за что-нибудь, а за нехватку человеколюбия. Имеют право евреи думать по-своему о своей истории? Могут они отвергать всякие там разные данные всякой там науки и все равно верить в то, во что хочется? Развели тут скучищу: раскопки какие-то, коричневые от древности ломкие тексты, извлеченные из хранилищ… Зачем все это?! Ведь так удобно, так увлекательно и весело верить в библейские истории! Это можно даже немного сочетать с данными современной науки…

Попробую объяснить, почему я считаю господство мифов в сознании явлением попросту опасным. В том числе – исторических мифов.

Имеет ли право человек считать себя… кем хочет и чем хочет? Имеет. Безусловно, имеет он право. Порой его самоопределение вызывает некоторую иронию: например, если купец объявляет себя природным дворянином или внук деревенского кузнеца распространяет слухи, что настоящий отец его герцог.

Но если человек очень уж настаивает на том, что он – Наполеон Бонапарт, что на нем треугольная шляпа и серый походный сюртук, если он требует немедленно предоставить ему Жозефину и наследника, окружающие почему-то начинают беспокоиться и, случается, запирают его в специальное заведение, принимаются почему-то лечить. Они исходят из того, что человек, считающий себя Наполеоном, не может позаботиться о самом себе, да к тому же вполне может оказаться опасен для окружающих.

Точно так же и народы могут объявлять себя не тем, чем они являются в действительности. Пока все это не очень расходится с действительностью – ну, пускай себе. Люди смеются над вечными спорами Англии и Франции XVII, XVIII, да и XIX века из-за научного и культурного первенства. Но пока они просто выясняют, кто первым на поле битвы при Фонтенуа крикнул: «Господа! Стреляйте первыми!» (то ли француз проявил благородство, то ли англичанин), до тех пор никто особенно не проявляет беспокойства. Ну очень хочется внуку деревенского кузнеца побыть незаконным, но герцогом. И пусть себе будет в собственном воображении, пока нет в этом никакого вреда. Мы можем даже назвать его «вашим сиятельством», если ему очень хочется.

Но вот в первой половине XX века немцы объявили себя не обычным европейским народом, а арийцами, прямыми и славными потомками древних германцев. Смешно? И смешно тоже – в той же степени, в какой смешон человек, объявляющий себя головкой сыра или хрустальным графином. Но скоро выяснилось, что безумие очень опасно. Если хотите, Германия Гитлера стала модельным примером такого безумия. Красноярский ученый Н.С. Печуркин сравнил Россию с коллективным Христом, распятым за грехи всего человечества [46, с. 61]. И в назидание – вот так поступать нехорошо! Германия – это еще один «коллективный Христос», на примере которого всем должно быть ясно, как опасно увлекаться определенного рода идеями.

История неопровержимо свидетельствует: опасно выдумывать реальность, это всегда плохо кончается. А что такое эта самая реальность? Это то, что существует объективно, независимо от нашего желания. Вы можете считать себя Наполеоном или графином – ваше дело… Но факты свидетельствуют, что вы вовсе не графин и не Наполеон, а Петя Иванов.

Наука же ищет только одно – эту самую объективную истину. Объективную – то есть не зависящую от чьего-то мнения, умонастроения, желания. Ученые не ангелы, но их цель – найти то, что постижимо рациональными средствами, и то, что доказуемо. Если такую истину удается найти, спорить с ней бесполезно. То есть вы можете, конечно, отрицать, что земля шарообразна, что тела притягиваются друг к другу… Но есть ли в этом особый смысл?

Если уж на то пошло, оспаривать можно и выводы естественных наук. Мало кому известно, что сейчас в Британии существует Общество плоской Земли. Члены этого общества (их, если не ошибаюсь, около сорока) считают, что Земля, естественно, вовсе не круглая, а плоская. Что она круглая, придумали злые ученые назло простым людям, а правительства дурачат простых людей из своих каких-то соображений. Но во всяком случае учение о шарообразности Земли – великое зло! Общество регулярно собирается, зачитывает доклады, ведет протоколы заседаний… А что? Его члены законопослушны, Общество не нарушает никаких правил, не приносит явного вреда… А верить во что-то или не верить имеет право каждый свободный гражданин Британии.

История с Обществом плоской Земли – пример сравнительно безобидной организации. Детям его членов я, правда, не особенно завидую, т.к. учиться в школе им было не очень просто. Не завидую и близким людям тех, кто год за годом ставит себя в идиотское положение… Но, в конце концов, блажь кучки людей по поводу плоской Земли – это блажь сравнительно невинная. Никому от нее не становится плохо, кроме самих господ выдумщиков.

Что касается исторических мифов – то они несравненно опаснее, потому что прямо затрагивают область коллективных интересов. Национальных интересов, общественных, групповых. Изопью еще раз из родников профессора Алаева, который рассказывает о байке, ходившей среди индусских помещиков: если провести аграрную реформу, крестьяне попросту перестанут работать и умрут с голоду. Помещики, получается, единственный способ создать хоть какой-то стимул бездельникам-мужикам.

«Думаете, мои крестьяне стали жить лучше? Они вообще перестали работать и просто голодают».

Брюзжание старого заминдара не вызывало сочувствия» [23, с. 110].

Брюзжание любого паразита, любым способом оправдывающего свой паразитизм, не вызывает сочувствия. Но вот вам пример того, как взрослый человек придумывает самому себе миф, и этот миф позволяет ему творить явную несправедливость, «в упор не замечать» неправедности собственных богатств. Но вот вам пример, когда люди несут явную чушь, потому что им так выгоднее и удобнее.

Если история – наука, то и в истории надо стремиться к познанию истин. Что проку выдумывать историю, если ее можно познать. Конечно, и знание истории не освобождает от столкновения мнений, от споров и личных пристрастий. Взять хотя бы такой вопрос, как принадлежность России к той или иной цивилизации. Для одних Россия – природная европейская страна, отторгнутая от Европы кривыми саблями монголов. Для других – особая православная цивилизация. Для третьих – что-то вообще особенное и исключительное, невиданное в мировой истории. Для четвертых – часть особой евразийской цивилизации, а монголы – это наши друзья, товарищи и братья. Для пятых Россия – первая неевропейская страна, подвергшаяся модернизации и постепенно превратившаяся в европейскую.

Каждая группа любителей доказывает свое уже почти двести лет, со времен западников и славянофилов, а воз и ныне там. В том смысле, что до сих пор не выяснили однозначно, кто же мы такие, многообразия мнений за эти двести лет только прибавилось. И вовсе мы не одни такие, так же спорят о самих себе почти все известные народы. Иудеи начали, похоже, первыми. Когда у них возникли первые религиозные партии… хотя, может быть, первыми были как раз аккадцы и шумеры… Впрочем, это особая тема.

К таким «разборкам» можно отнестись, как к спорам членов семьи о том, происходят ли они от деревенского кузнеца или и правда герцог сделал им прадедушку. Или они «из купцов». И вообще пращур Иванов был русский или на самом деле он выкрестившийся еврей. Спорят – и Бога ради! Ведь в этих спорах они не причиняют никакого вреда ни самим себе, ни другим.

Вот если члены этой семьи сойдутся в том, что они – хрустальные графины… Вот тут дело уже нехорошо! Потому что логику поведения такого «хрустального графина» просчитать невозможно, и что он учинит – неизвестно. Вдруг вы с ним поздороваетесь, подойдете к нему, а он и решит, что вы собираетесь его, хрустального, разбить?! Решит, да примет свои меры – хрястнет вас топором на всякий случай. А что? Примеры бывали как в частной жизни, так и в жизни целых народов.

Такое опасение возникает, если русские объявляют себя не евразийцами или православными фундаменталистами, а придумывают самим себе какое-то фантастическое происхождение. Примеры такого рода есть, их даже довольно много.

В последнее время и украинцы объявляют себя «истинными арийцами», и раздаются даже голоса, что «Веды» написаны на острове Хортица [50].

Привожу эти примеры, чтобы показать – сочиняют сказки о самих себе вовсе не одни евреи. Разница в том, что если русский народ и почитывает Демина и Петухова, то все же их бреднями в массе своей не увлекается. И в школьных учебниках эти мнения никак не отражены. Нет в них утверждения, что русский народ существует уже 15 тысяч лет и что ценности цивилизации создал он и только он, подвергаясь по пути нападкам остальных этносов – грязных завистников.

Но преподавать русскую историю с помощью каждого из них – вполне можно. В смысле – технически возможно. Чтобы Петухов занял в школьных учебниках место Ленина, надо немногое, сущую мелочь – чтобы большая часть народа поверила имен но в эти сказки, осознала бы себя «русами» из жилищ мамонтов и начала бы строить государство «русов-индоевропейцев», разметнувшееся от Испании до Северной Америки. Вот и все.

Поведение народа, если он примет подобные бредни большинством голосов, обретает черты некоторой непредсказуемости – как в случае с человеком, объявившим себя Наполеоном или головкой сыра. А опыт подсказывает к тому же – рано или поздно быть агрессии…

Потому что выдумывать историю начинают, если уже сложился какой-то предрассудок. Если уже начал жить какой-то миф, а рациональные доводы науки его разрушают, делают выдумку предков не такой красочной и яркой.

Например, если археология Индусского субконтинента никак не подтверждает цифру «восемь тысяч лет», а вот очень уж хочется, чтобы все это непременно было! И восемь тысяч лет, и вечный, неизменный индуизм… Раз хочется – пусть так и будет. Вместо данных науки народ принимает очередной исторический миф – и не очень важно, создаст его «не вполне нормальный брахман» с безумно горящими глазами фанатика или прилично одетый человек в деловом кабинете – так сказать, идя навстречу потребителю.

Исторические мифы появляются там, где люди не хотят мыслить рационально. А что сон разума порождает чудовищ – это известно давно.

В Японии до 1945 года даже в школьных учебниках учили не историю, а мифологию. То есть называли-то это историей, но… Вы знаете, как возникла Вселенная? Нет! Лаплас тут ни при чем, Коперник и Шмидт тоже. В Японии учили не этому! Оказывается, когда-то очень давно бог Идзанами бродил вокруг то ли земной оси, то ли торчащей из воды горы… Какой именно – предание не помнит.

Рассердился бог, что вокруг все холодно, мокро и скучно, ударил копьем по воде и туману. Из капель морской воды, упавших с копья бога Идзанами, образовались Японские острова. А из пены и грязи, упавших с его копья, образовались все остальные земли. Многовато было пены и грязи, конечно… Подозрительно много, куда больше, чем чистой воды… Но ведь и нечистых людишек, не заключивших договор с Яхве, гораздо больше, чем иудеев. А Святая земля – уж и вовсе крохотный клочок суши, гораздо меньший, чем Японские острова.

На Японских островах, согласно японским «учебникам истории», начали править потомки богов Идзанами и Идзанаги. Первый император Дзимму, правивший за 660 лет до Рождества Христова, получил свои регалии лично от верховной богини японского пантеона Оомиками Аматерасу. Богиня вручила внуку меч, ожерелье из яшмы и зеркало. Эти три святыни, побывавшие в руках богини и первого императора, хранились в специальном хранилище и считались подлинными, «теми самыми». Японцы смешивались с императорской династией, и теперь все они – божественного происхождения, родственники Идзанами и Идзанаги.

Когда один из профессоров Токийского университета в середине 1930-х годов усомнился в подлинности одной из реликвий, яшмового ожерелья, его чуть не сожрали живьем, долго хаяли в прессе и оставили преподавать только после долгих извинений и «признаний своей ошибки». При этом, заметьте, почтенный профессор вовсе не сомневался в правдивости сказки про Идзанаги и Аматерасу, не сомневался он и в реальности вручения реликвий Дзимму лично из рук богини. Он усомнился только в подлинности одной из трех реликвий… И то – не сносил бы головы!

Да! Из мифа делался еще один вывод: за тысячи лет жизни на Японских островах все японцы между собой перероднились, в том числе и с императорской фамилией. А из этого следует, что в крови каждого японца течет капелька крови богов, в том числе бабушки первого японского императора, Оомиками Аматерасу.

Еще раз напомню: весь этот бред о происхождении Японии и власти императоров учили в школах, изучали по учебникам истории. За незнание материала ставили двойки, а за неверие в миф рубили головы, и совсем не в переносном смысле слова.

Мы уже видели, чему именно учат в школах Израиля. А ведь все представления о «библейском народе», природно-гениальном создателе всей современной цивилизации, в любом случае есть не что иное, как мифология. Иногда смешная… по крайней мере смешная до тех пор, пока твоим детям не пытаются преподнести ее, как истину в последней инстанции. Иногда невежественная и глупая, как у Даймонта. Иногда до отвращения агрессивная, как у Погорельского.

Может быть, читатель в силах понять то, чего совершенно не понимаю я: чем история про Оомиками Аматерасу и Дзимму лучше или хуже, чем история про Авраама и Якова, блуждания по дороге из Египта или прочая мифология? И чем божественная кровь японцев лучше или хуже, чем божественное избранничество евреев? Тогда покажите мне это! Автор готов отказаться от своих слов в любой момент, но только сначала объясните, в чем же все-таки состоит разница?!

Исторические мифы надобны тем, кто не хочет будить сон своего разума, кого вполне устраивают чудовища, порожденные их же воображением. Опыт человечества свидетельствует: исторические мифы обычно полезны тем, кто замыслил что-то недоброе. Ведь для совершения хороших дел чудовища совершенно не нужны.

НАЦИОНАЛЬНЫЙ ГЕРОЙ ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ

Выражаясь на языке бюрократии, «есть встречное предложение»: а почему бы не создать древнюю русскую историю в духе еврейской? Ведь преподаванию еврейской истории по первым книгам Библии есть отличнейшая аналогия: преподавание русской истории с помощью былин. А что?! Почему «им» можно, а «нам» нельзя?! «Велесова книга» даже лучше «Книги Бытия», потому что написана человеком, мыслящим современно, а значит, и более логично. В «Велесовой книге» гораздо остроумнее все связано между собой, тоньше мотивировано, сильнее закручено.

Представляю, что началось бы во всем мире, а паче всего в Израиле, что писали бы журналы «22» и «Время и мы», если бы в России стали преподавать русскую историю примерно в таком духе: мол, пошел наш национальный богатырь Илья Муромец, вломил гаду-Жидовину, и нам так же делать надлежит. А кому он не нравится, тех Ильюша брал за ноги, и ка-ак залепит во вражеское войско! Как махнет – улица, а отмахнется – переулочек. Так не бывает?! Как сказать… По словам Н. Носова, создателя «Незнайки», в жизни этого не бывает, а вот в сказочном городе все бывает. В былинах тоже все что угодно бывает, и особенно эпически там выглядят картины, когда «наши» начинают крушить «ихних». То Илья Муромец во вражеском войске улиц понаделает, то Самсон ослиной челюстью зашибет тысячу человек. И что бы ни вопили «они» в «ихних» журналах, орать им все равно недолго, потому что мы уже идем.

Так что все в порядке, даешь русскую историю с позиции пяти тысяч лет беспрерывного баб-яговства и кощей-бессмертства. Не нравится?! Ма-алчать! А то и у вас понаделаем улиц. Внуки Бабы Яги! Потомки Кощея! За мной!

Да-да… А что это за «сине море», а? Куда это Илья Муромец окунал свои сапоги или там лапти? В Черное море?! Кто сказал?! Это был Индийский океан. Почему именно Индийский океан? Потому что мне так хочется и потому, что это доказывают ссылки на вопли наших юродивых, вот почему. Вы ведь, надеюсь, понимаете, что ссылки на наших святых не могут оспариваться? Ах, не понимаете?! Опергруппа, на выезд!

Действительно, если израильтяне всерьез ссылаются на «Завещание Авраама», — мол, пращур Авраам оставил им Ханаан, потому они и право имеют (в том числе имеют право окончательно решать вопрос палестинских арабов). Тогда, в совершенно той ее логике, почему бы не произнести: «Завещание Ильи Муром-ца»? Завещал он нам ноги мыть в Индийском океане и «мочить» всех, кто только попадется по дороге.

А кстати… Почему именно Индийский океан? Может быть, Ильюша купался в море как раз Средиземном? Та-ак… Жид овина он, стало быть, поймал как раз на склонах горы Кармел, я так понимаю, а дуб на острове… Его еще предстоит поискать, и я уверен, что найдем. Сами израильтяне скажут. В конце концов, что такое Израиль, и что он такое против армии, превышающей в несколько раз все его население? Да еще с ядерными ракетами? Как сядем на берегу Средиземного моря, развесим портянки на маслинах, да вставим кипятильники в задний проход первым пойманным – они нам сами расскажут, где стоял дуб Кощея Бессмертного, где порхала ступа с истинно русской Бабой Ягой и кто из них сбил Змея Горыныча!

И вообще – хватит трепаться, как вонючая интеллигенция. Змея Горыныча – на штандарт! Знамя выше! Тесней сомкнем ряды, внучатки вы мои Бабки Ежкины! Дорогу Горынычевым батальонам! Дорогу языческим штурмовикам! Мы идем, рабству продолжаться недолго!…

ЧАСТЬ II. В МИРЕ НЕЕВРЕЙСКИХ СТЕРЕОТИПОВ

…Солженицына не читал, но конечно же против.

Из выступлений советской интеллигенции 1970-х годов и послесоветских евреев 2001 года

Глава 1. Стереотип взаимовыручки

В мире много идей и затей,

Но вовек не бывало в истории,

Чтоб мужчины рожали детей,

А евреи друг с другом не спорили.

И. Губерман

Американцы придумали не так уж много хороших вещей, но вот уж что сделали, то сделали; есть у американцев одно очень полезное слово – стереотип. Стереотип – это предвзятое мнение о чем-либо. Как раз тот случай, когда вполне можно не читать Солженицына, но заранее знать, что он – подлый антисоветчик, предатель, клеветник, не «наш» человек и вообще эмигрант. Таким же образом житель Южных штатов США «точно знал», что негры ленивы, прожорливы и глупы, что они неспособны научиться грамоте и что высшее счастье для них – быть рабами белого человека. Точно так же немецкий нацист знал заранее и несомненно, что евреи подлые и хитрые, избегают честного труда и очень опасны, когда стреляют из засады. Вот выйти для честного солдатского поединка в чистом поле у них никогда не хватит духу… Но стоп! Вот мы уже о евреях.

Если же о стереотипах, то можно уверенно сказать: чем большее значение имеет какой-либо народ, чем важнее знание о нем для остальных народов, тем и стереотипов о нем больше. Стоит собраться компании из трех-четырех человек, и тут же объявится своего рода эксперт по еврейскому вопросу. Объявится и наговорит столько вздора, сколько не наговорит и целая толпа политиков. Попробуйте только возразить! «Специалист по евреям» знает свое дело! Он уселся прочно, надолго; он излагает четко, громко, уверенно… и, как правило, на полметра мимо.

Самое поразительное не то, что существуют национальные стереотипы, а скорее то, что хотя бы некоторые из них и хотя бы иногда соответствуют действительности. Беда не в том, что стереотипное мнение обязательно лжет… Можно уверенно сказать: любое стереотипное мнение о евреях оказывается не то чтобы обязательно ложным. Беда скорее в том, что такое мнение относится всегда не ко всем евреям, а к какой-то их части, но это суждение, как назло, упорно считают типичным свойством всех вообще евреев, во все времена и при всех обстоятельствах.

Самым упорным из таких стереотипов, скорее всего, надо считать стереотип еврейской взаимовыручки. Мол, евреи всегда держатся друг за друга, они никогда не продают друг друга христианам. Они действуют как единое целое и всегда помогают друг другу.

ПОД ВЛАСТЬЮ ЭЛЛИНОВ

Впервые об этом было сказано еще до Р.Х. – как раз в то самое время, когда еще существовал «новобиблейский» еврейский народ, говоривший и писавший на арамейском языке. Имеет смысл послушать, что же именно говорилось, но, конечно же, с учетом – кто и что именно говорил.

Манефона часто называют «первым антисемитом», и для этого есть основания. Правда, Манефон очень мало похож на образ антисемита, который с такой настойчивостью рисуют и мистер Даймонт, и журнал «Лехаим»: образ невежественного злобного дурака, агрессивного и недалекого жалкого существа, проигравшего жизнь, и теперь злобно завидующего процветающим евреям.

Потому что был Манефон человеком исключительно ученым, умным и талантливым, и к тому же весьма успешным в жизни. Сын грека и египетской жрицы высокого ранга, Манефон сделался верховным жрецом в Гелиополе и одновременно – сотрудником знаменитого Александрийского Мусейона – музея и вместе с

тем Академии. Прекрасно зная и греческий, и египетский языки, Манефон был редким исключением из правила: чаще всего такие «помеси» утрачивают наследие и отцов, и матерей, падают если и не на дно жизни, то уж наверное – на дно культуры. Манефон счастливо избежал судьбы сделаться и не греком, и не египтянином – он-то как раз был сразу и греком, и египтянином.

Манефон известен до сих пор как автор книги, написанной на греческом языке: «История Египта». Это он первый разделил историю Египта на три царства и на 30 династий; его хронологией пользуются до сих пор. Манефон относится к числу историков, которых потомки пока не поймали ни на одной неточности.

Так вот, вы себе представляете? Этот Манефон взял и сделался антисемитом! Манефон признавал подлинными легенды Священной истории, но при этом писал, что евреев прогнали из Египта потому, что они болели проказой и представляли опасность для окружающих. Что вывел их из Египта сумасшедший жрец Моше (Моисей). Он был тоже прокаженным, то-то его и изгнали из Египта вместе с евреями. Манефон считал, что евреи нечистоплотны, дики, и что они назло египтянам приносят в жертву коров и быков в Иерусалимском храме, — ведь в Египте коров обожествляли, а быку Апису поклонялись.

Было обвинение и похлеще: насколько мне известно, Манефон первым обвинил иудеев в том, что они приносят в жертву людей других народов, выцеживая у них кровь. «Ежегодно они похищают грека, откармливают его в течение целого года, потом заводят в лес, убивают, тело его приносят в жертву всесожжением, согласно их обычаю, и дают клятву ненавидеть греков».

Еще Манефон писал, что евреи страшно жадные и добиваются всего, действуя группой, поддерживая друг друга, и что им для достижения своей цели все средства хороши. Везде-то они просочатся, везде пролезут, и нет же, чтобы честными методами.

Насчет шествия прокаженных во главе с сумасшедшим жрецом, — в это не очень-то верится. Но кое в чем, наверное, Манефон был не так уж и неправ. Например в том, что «они проникли во все страны мира, и трудно указать такое место в мире, куда бы это племя не пробралось и не стало бы господствующим» – это писал уже Страбон в своей «Географии». Другое дело, что отнести еврейское засилье можно на счет разных причин, и отнестись к нему по-разному. Судя по интонации, Страбон или нейтрально-безразличен к явлению, просто изучает его, и все, или даже восхищен талантами тех, кто «пробрался во все страны мира» и стал там «господствующим».

В эту эпоху, с III века до Р.Х., эллины, а потом и римляне создали мировые империи, и евреи, умеющие жить в диаспоре, в основном городское население, стали занимать престижное положение в производстве товаров и в торговле.

Даже в учебниках пишут, что в 135 году по Р.Х. в Китай прибыло посольство Римской империи. Но вот какой малоизвестный факт: в самой Римской империи об этом посольстве решительно ничего не известно. Никто его не посылал, ни один император и ни один его приближенный и не думали устанавливать дипломатические отношения с Китаем. А посольство вот взяло и приплыло и попросило о льготах для купцов – подданных Римской империи. Льготы были даны, и в Китае появились торговые представительства сирийских купцов, потом и их небольшие колонии в портовых торговых городах. Кто возглавлял «посольство», мы не знаем, но вот имена некоторых торговых людей, воспользовавшихся его плодами, известны. Одного «сирийца» звали Иегу-да, другого – Авраам. Комментарии нужны?

Разумеется, прознай правительство Римской империи о самовольстве сирийских евреев, мало бы им не показалось. В конце концов, торговцы присвоили себе права дипломатического представительства – ни много ни мало.

Но с другой стороны, ведь и купцы не нанесли никакого вреда Римской империи. Никакого ущерба ее престижу, никакого материального вреда… В материальном отношении они скорее принесли империи пользу – если, конечно, отождествлять интересы империи и ее подданных. В конце концов, торговых людей в те времена кто только не обижал – и разбойники, и даже законные власти. Назваться посольством означало приобрести «крышу» в лице могучей Римской империи, — с ней-то охотников связываться было немного.

Но Манефон жил за триста лет до легендарного посольства, и если он у кого-то и научился говорить гадости про евреев, то никак не у сородичей отца. Потому что с самых первых этапов знакомства эллины отзывались об иудеях с интересом и явным уважением. Феофраст, старший современник Александра Македонского, сверстник его учителя Аристотеля, называл иудеев «народом философов». Клеарх из Сол, ученик Аристотеля, говорил, что это не народ, а целая философская школа.

Сохранилась легенда, что при завоеваниях Александра Македонского на Востоке иудеи сначала не хотели нарушать клятву верности персам и отказались признавать власть Александра. Но когда Александр Македонский двигался со своей армией на Египет, навстречу ему вышла целая процессия во главе с первосвященником Яддуа: привычные подчиняться завоевателям, иудеи поняли, что плетью обуха не перешибешь.

К их удивлению, Александр сам сошел с коня и низко поклонился Яддуа. Он объяснил это тем, что еще в Македонии к нему во сне явился некий восточный человек и предсказал, что завоевание Азии кончится для Александра Македонского победой и славой. Это видение, по словам Александра, было очень похоже на Яддуа…

Если принимать легенду всерьез, имеет смысл предположить: а не рассказывали ли Александру об Иерусалиме и его первосвященниках? И обо всем «народе философов»? Если да – то стоит ли удивляться, что в честолюбивых снах ему явилось нечто очень похожее…

Во всяком случае, Александр посетил Иерусалим, даже принес жертву Богу Израиля и оставил Иудее ту же свободу и то же самоуправление, которое было у нее при персах.

Сам Александр умер очень рано, в 34 года, и его империю разделили ближайшие соратники. Селевк взял себе Сирию и Вавилонию, Птолемей взял Египет, Неарх взял себе только флот. С этого момента Неарх исчезает из истории, потому что флот вышел из Персидского залива неизвестно куда и бесследно пропал в океане. Никто никогда не видел ни одного корабля, ни одного матроса этого флота. Исчезновение флота Неарха – одна из самых больших загадок истории.

Птолемей же, воцаряясь в Египте, сначала по дороге из Вавилона увел многих иудеев с собой в Египет – до миллиона человек. А потом и саму Иудею захватил и не стал отдавать Селевку. Не надо думать, что с иудеями в Египте приключилось что-то нехорошее. Скорее всего, Птолемей просто хотел иметь побольше людей из «народа философов» и не мог смириться, что ими владеть будет один только Селевк.

Птолемей основал династию, в которой его имя стало чем-то вроде титула царя. Для египтян же Птолемеи были чем-то вроде фараонов… в конце концов, мало ли какие иноземные династии побывали на египетском престоле.

Птолемей I Лаги (304-283), первый царь в этой династии, продолжал выводить евреев к себе в Египет и дал им все права гражданства. 2 из 5 городских кварталов в Александрии заселено было евреями. Иудеи составили половину населения этого города.

С тех пор между евреями, жившими в империи Селевкидов, и египетскими евреями – подданными Птолемеев – появилось много различий; даже летосчисление было другое, потому что в империи Селевкидов считали время с года воцарения Селевка – с 312 г. до Р.Х. И гражданами государства были далеко не все из них.

Птолемей II Филадельф (283-247) окружал себя поэтами, учеными и путешественниками. Он создал знаменитый Мусей-он, в котором были собраны величайшие художественные и литературные сокровища всего мира. Евреев было много при его Дворе, и царь любил спорить и беседовать с ними о различных предметах. Очень мешал языковой барьер: как только эллинам или египтянам удавалось прижать к стене иудея, он тут же цитировал Библию на иврите: «А мы говорили вовсе не об этом!».

И тогда царь сделал неожиданный ход: он написал иерусалимскому первосвященнику Элиазару и попросил его прислать самых ученых людей. Элиазар с удовольствием выполнил просьбу царя, прислал по одним данным 70, по другим – даже 72 ученых, одинаково сведущих по-гречески и по-еврейски.

Элиазар поместил этих ученых в особом здании на острове Форос, близ Александрии, — на острове, где помещался знаменитый Форосский маяк, второе чудо света, высотой в 135 метров. По легенде, Фил ад ел ьф велел держать каждого из переводчиков в полной изоляции, а потом велел сравнить все полученные переводы Библии на греческий язык.

История эта излагается несколько иначе у Льва Николаевича Гумилева: он считает, что царь приставил к переводчикам стражу и сказал, что казнит их всех, если их переводы будут отличаться друг от друга. О других версиях этой истории я не слышал и, честно говоря, не особенно в нее верю. Скорее всего, Льву Николаевичу просто было приятно придумывать, как пугали и мучили евреев.

Во всяком случае, перевод Библии был сделан, все семьдесят копий оказались практически идентичны, и этот перевод вошел в историю как Библия Септуагинта – то есть Библия семидесяти толковников. И теперь споры иудеев с египтянами и греками велись не менее ожесточенно, но зато с большим знанием предмета.

Отношения иудейской общины с Птолемеями омрачились лишь на мгновение при Птолемее IV Филопаторе (221-205). Этот фараон разбил селевкидского царя Антиоха III Великого, и иудеи торжественно поздравили его (кстати, многие иудеи воевали в армиях Птолемеев)… Царь захотел посетить Иерусалим, а в Иерусалиме – храм. Все бы хорошо, но царь, несмотря на уговоры жрецов, ропот народа, попытался войти не только в открытые всем приделы храма, но и в святая святых. По легенде, царь успел только встать на порог – и тут же упал, ему сделалось дурно. Царя пришлось вынести из храма на руках, и с тех пор он невзлюбил евреев.

Вскоре Филопатор издал указ, согласно которому пользоваться гражданскими правами могли только те, кто соблюдает греческие религиозные обряды. Евреи заведомо не могли поклоняться идолам, и их положение в государстве пошатнулось. Что поделать! Эллинистические державы были сложными соединениями греческих традиций гражданского общества и восточной деспотии. В классический период Греции, в Афинах или в Беотии VI века до Р.Х. никто не мог отнять права гражданства у того, кто не запятнал себя преступлением. Теперь фараон греческого происхождения с греческим именем Птолемей мог по своему произволу отнять гражданские права – причем сразу у целого народа. Вот захотел – и отнял!

Есть даже сведения, что Филопатор не ограничился попыткой лишить евреев гражданства, а учинил еще более жестокие преследования. Как-то он согнал александрийских евреев на площади и напустил на них диких слонов. По легенде, толпа издала такой крик ужаса, что слоны испугались, бросились назад и подавили стражу и зрителей-египтян. Опять же, согласно легенде, Филопатор после этой истории раскаялся и не стал преследовать иудеев – счел избавление их от слонов божественным чудом и знамением.

Был ли он вполне вменяем, Филопатор? Трудно сказать, потому что психика неограниченного владыки всегда искажена – уже из-за его безнаказанности.

Главное, больше не было никаких неприятностей, и до самого конца независимого Египта прожили легендарные два квартала Александрии, город в городе. Здесь была построена синагога таких размеров, что слов священника не было слышно у входа; чтобы все знали, когда возглашать «аминь», поднималось специальное знамя.

Иудеям этого было мало, и Птолемей VI дал согласие построить в Египте второй храм наподобие иерусалимского. Такой храм воздвигли не где-нибудь, а в Гелиополе (Манефон перевернулся, наверное, в своей гробнице) в 160 г. до Р.Х. Этот храм, полная копия Иерусалимского, простоял больше двух веков, до Иудейской войны.

В III-II веках до Р.Х. евреи ассимилировались в лоне греческой культуры. Даже не порывая с иудаизмом, они начинали перенимать эллинские обычаи, даже в семье говорили по-гречески, называли детей греческими именами и постепенно становились эллинами полностью или хотя бы частично.

В эту эпоху в жилых домах Иерусалима на стенах и полу появляются мозаики, позже такие дома возникают и в еврейских кварталах других городов. Гробница Схарии и семьи Хезер на Иерусалимском кладбище с колоннами и абаками очень похожа на греческие гробницы в Северном Причерноморье или на Переднем Востоке.

Для этого периода, а потом для римского времени типично украшение синагог, хотя изображение живых существ – вопиющее нарушение запретов иудаизма. Но такие синагоги с украшениями, с фресками на темы Ветхого Завета известны в Малой Азии и в Сирии. Синагога в Тунисе имеет мозаичный пол и стены, расписанные растительными орнаментами, которые переплетаются с изображениями играющих дельфинов и птиц совершенно в римском стиле. И надпись на латыни: «Раба Твоя, Юлия, на свои деньги сделала эту мозаику в синагоге». Как нетрудно понять, Юлия – имя типично римское и уж никак не еврейское.

В эллинистическое время изменяется и планировка синагоги – она становится состоящей из трех сегментов, как и античные храмы (раньше было только два сегмента). При раскопках в Дура-Европос археологи долгое время считали, что ведут раскопки римского храма, — такова была планировка сооружения, столько мозаик было на стенах. А оказалось – синагога…

Поток эллинизации так захлестнул иудеев, что повсеместно появились евреи с именами Язон, Аристовул или Медея, все больший процент людей отступался от законов Моисея, и традиционную жизнь вели по большей части жители деревень, и то не все.

Интересно, как оценивает это явление уже почти современный ученый еврейского происхождения Соломон Михайлович Дубнов: «В жизни древних эллинов, коренных обитателей Греции, были наряду с дурными сторонами и хорошие, как, например, любовь к гражданской свободе, наукам, изящным искусствам, но среди позднейших греков, населявших во времена Селевкидов Сирию и Малую Азию, эти лучшие качества были весьма слабы, а наружу выступали худшие, грубые языческие верования, распущенность нравов, погоня за наслаждениями, страсть к роскоши. Такие наклонности были противны духу иудаизма. Моисеевы законы предписывали иудеям вести скромную жизнь, соблюдать чистоту нравов, воздерживаться от роскоши, не гнаться за удовольствиями, служить невидимому единому Богу, творцу природы, а не идолам, изображающим разные силы природы.

Таким образом, евреи, подражавшие греческим обычаям, являлись отщепенцами от своей веры и народности» [25, с. 229-230].

По этому поводу я в силах задать Соломону Михайловичу только один недоуменный вопрос: а как насчет евреев, которые становятся учеными в Российской империи и пишут книги на русском языке? Они-то как, не являются презренными отщепенцами? Нет?

Точно так же, как в Российской империи появились Левитан, Пастернак и Дубнов, точно так же в Египте Птолемеев появились философы-евреи – Аристовул, Эвполем, Эзекиель, Филон Александрийский и многие, многие другие.

Интересно, что феномен эллинизации одинаково оценивают почти полностью ассимилированный СМ. Дубнов и составители израильского учебника [35]: в этом учебнике про евреев в Египте Птолемеев не написано вообще почти ничего. Сказано разве что про антисемита Манефона, но нет ни звука про второй храм и уж тем более про греческих философов еврейского происхождения; даже про таких известных, как Филон, — ни единого слова. По-видимому, Филон не входит в число «Ста знаменитых евреев», а второй храм лучше забыть, как страшный сон. Ведь храм, «как известно», только один, в Иерусалиме, откуда иудеи были изгнаны злыми, отвратительными римлянами. На развалинах «того самого» храма верующий иудей обязан хотя бы раз в жизни пролить слезы об изгнании и о страданиях в диаспоре. Нет и не может быть второго храма!

Ведь и правда! Если юные граждане Израиля будут знать об этом храме, в Александрии, они, чего доброго, не так уж рьяно кинутся рыдать – и на развалинах храма, и на реках вавилонских и сибирских. Чего доброго они, еретики, захотят взять и построить храм, если уж он так необходим. Чего выть, как гиены, на развалинах двухтысячелетней давности, если можно построить храм в Александрии… а также и в Москве, Лос-Анджелесе, Красноярске и Токио. Нет-нет! За нехваткой учебного времени и бумаги на учебники о втором храме – ни гу-гу!

Вернемся теперь к Манефону, попробуем понять, откуда же вдруг его гнев?! Объяснить поведение Манефона я могу только одним способом: он стоял на позициях не эллинов, а египтян. В конце концов, египетские жрецы, образованная египетская знать были его первыми учителями, его общественным кругом. А верхушка египетского общества евреев, что поделать, не любила. Эта верхушка считала, что это она должна стоять у трона Птолемеев-фараонов. В евреях этот слой видел попросту наглых выскочек и относился к ним плохо и даже агрессивно. Отсюда, похоже, и оценки Манефоном «народа прокаженных и сумасшедших».

Антисемитизм Манефона совершенно не похож на антисемитизм, который хотело бы видеть большинство евреев, — на антисемитизм злобных неудачников и недоучек. Но в нем проявляется другая сторона этого явления: за громкими фразами, жуткими обвинениями и далеко идущими выводами очень хорошо заметны деловые интересы и политические страсти.

Но вот в чем Манефон явно ошибался: ни о каком единстве евреев и ни о какой взаимовыручке речь, на мой взгляд, не шла. Более того: мне трудно представить себе народ, больше расколотый и больше склонный к внутренним ссорам и дрязгам, чем евреи в эллинистическое время. Мало того, что сохранялось и даже обострилось противостояние жителей Иудеи и евреев диаспоры, постоянно возникали споры о том, можно ли строить второй храм в Александрии или Иерусалимский храм должен оставаться единственным. К этим страстям добавились страсти по ассимиляции, и, конечно же, возникло множество группировок, расходившихся в том, до какой степени ассимилироваться позволительно. А тут еще и начал изменяться сам иудаизм…

ИУДАИЗМ – МИРОВАЯ РЕЛИГИЯ

Если община евреев, при размахе-то ассимиляции, и сохранилась, то лишь по одной причине: многие греки и египтяне стали принимать иудаизм. Обряд принятия иудаизма иноплеменником называется гиюр, и в те времена он был очень легким и простым. Иудаизм же был сложнее идолопоклонничества и нес в себе более высокую мораль. В конце концов, и Яхве, и пророки Израиля не устраивали драк и не спали с чужими женами, как Зевс, не затевали сомнительных делишек, как Аполлон и Афина Паллада.

Прав, тысячу раз прав мудрейший Эркюль Пуаро, гениальный сыщик, порожденный фантазией Агаты Кристи: «Эти боги и богини… они выглядели личностями криминальными. Пьянство, дебоширство, кровосмешение, насилие, грабеж, убийство и мошенничество – словом, достаточно, чтобы держать уголовное право в постоянном напряжении. Ни приличной семейной жизни, ни порядка и метода. И даже в преступлениях – ни метода, ни порядка!» [51, с. 398].

Еще под властью Персии иудеи спорили, должен ли иудаизм оставаться племенной веркой, идеи и запреты которой касаются только одного малого племени, или же иудаизм позволительно нести другим народам. Разные пророки изрекали по этому поводу настолько разные мнения, что впору заподозрить: а может, они говорили от имени разных богов?!

Пророк Иеремия пугал иудеев страшными карами, если они не будут выполнять законов Моисея, и в числе прочего, если они будут и дальше брать жен-иноплеменниц. Впрочем, примерно то же самое говорили и пророки Исайя и Оссия – с очень небольшими вариациями.

А вот пророк Иона отправлен был Богом для проповеди вовсе не иудеям, а ассирийцам, в их главный город Ниневию. Некоторым ученым уже в XIX столетии казалось невероятным, чтобы еврейский бог Яхве послал бы своего пророка проповедовать иноплеменникам… да не просто иноплеменникам, а чудовищно жестоким, смертельно опасным. Поэтому ученые предполагают: Иона был отправлен проповедовать не ассирийцам, а иудеям, жившим в Ниневии. Мол, его проповеди обращены исключительно к тем, кто уже принял иудаизм.

Я не могу согласиться с этой трактовкой, потому что в «Книге пророка Ионы» очень ясно сказано, что ходит он по всему городу, а не по какой-то его части, «Ниневия же была город великий у Бога, на три дня ходьбы» (Иона. Глава 3.3.) [24, с. 832].

«И поверили ниневитяне Богу: и объявили пост, и оделись во вре-тища от большого из них до малого» (Иона. Глава 3.4.) [24, с. 832 ].

Пусть даже «ниневитяне» для Ионы – исключительно живущие в Ниневии иудеи. Но уж про ассирийского царя сказать это никак невозможно, а «это слово дошло до царя Ниневии, — и он встал с престола своего, и снял с себя царское облачение свое, и оделся во вретище, и сел на пепел» (Иона. Глава 3.0.) [24, с. 832].

Выходит, Иона проповедовал все же иноплеменникам-ассирийцам; я же констатирую факт – всю «новобиблейскую» эпоху, с вавилонского плена, иудаизм колебался между племенной веркой, которая обращена только к одному-единственному народу, и мировой религией, которая обращена к любому человеку, сыну или дочери любого человеческого племени.

Эти две тенденции всегда четко проявляются в иудаизме, а теперь, в эллинистическую эпоху, иудаизм начал реально превращаться в мировую религию. В Римской империи при общем населении порядка 30-35 миллионов человек в I-II веках по Р.Х. до миллиона гоев исповедовало иудаизм (вспомним хотя бы неизвестную Юлию, украсившую мозаиками синагогу в Тунисе).

Три синагоги в Эдессе. Зачем так много? Ну, во-первых, чтобы хватило на всех прихожан. А во-вторых, были и кое-какие идейные расхождения… Например, в одну из этих синагог не пускали иноплеменников, а пускали только евреев, — в смысле, только детей евреек. По генетическому принципу, от которого прослезился бы столь почитаемый в Израиле Геббельс. В другую синагогу пускали всех, чтящих закон Моисея. А в третью не пускали как раз евреев – в смысле, детей евреек. По не очень почтенному, хотя и вполне понятному по-человечески принципу: раз они с нами так – и мы с ними будем так же!

Невольно возникает вопрос: почему же все-таки иудаизм так и не стал мировой религией? Ведь в это время шел очень активный,

порой лихорадочный поиск мировой религии, которая могла бы объединить жителей Римской империи. Рим завоевал множество народов и племен. Рим был так могуч, что мог бы разбить не только всех врагов по отдельности, но и любукз возможную их коалицию. Но и сам Рим, и все завоеванные им племена духовно жили каждый в своем языческом мирке. Сам этот мирок возник в какой-то маленькой стране, для удовлетворения духовной жажды маленького народа, изолированного от всех остальных. Этот опыт уже и сам по себе не годился для жизни в колоссальной империи, на громадных пространствах земли. Что поделать, если пастухи давно уже поднимались на Олимп в поисках пропавших коз и не нашли там никаких богов. Ни Зевса, ни Афины Паллады, ни Гефеста! Только холод, снег, обледеневшие скалы, звенящая тишина горного разреженного воздуха. Когда все Средиземное море на сто раз пересечено купеческими судами, а леса почти исчезли под топорами дровосеков, трудно убедить людей, что в море живет Посейдон, а в лесах мчатся собаки вечно юной охотницы Артемиды. Земля стала слишком тесной, понятной, чтобы населять ее кентаврами, богами и нимфами. Многие римляне и греки в I-II веках по Р.Х. признавались, что не верят в богов. Наполненный людьми разных племен, мир опустел без божественного.

А кроме того, ведь боги каждого народа создавали вовсе не всех людей, а только людей «своего» племени. Зевс не имел никакого отношения ни к Египту, ни к Ра и Аммону. Он был богом только для эллинов, и только эллины были его дети.

Когда разноплеменные жители Римской империи стали принимать культы восточных богов и богинь – Изиды, Мардука, Иштар, Озириса, — поклонники каждого бога обретали эту общую идею. Поклонников Изиды и Озириса в Римской империи считали на миллионы – больше, чем в Египте. У Ашторет поклонников стало больше в Италии и в Галлии, чем в Вавилонии.

Персидский бог Митра почитался в облике солнечного диска и в облике быка. Священного быка убивали над ямой, перекрытой жердями. Кровь лилась сквозь жерди на сидящих в яме новичков, и те причащались свежей, дымящейся кровью своего бога. А потом ели плоть божества, показывая Солнцу себя и куски жертвенной пищи. Митра стал богом воинов, путешественников, самостоятельных владельцев земли или мелкой собственности в городе, — богом всех, кто обречен на суровую мужскую жизнь вне племенной и родовой поддержки. Митраистов тоже были миллионы.

Среди этих «новых религий» иудаизм, на первый взгляд, занимал очень скромное место: очень уж тесно он оказался привязан к образу жизни и народным верованиям персов. Но и он если завербовал немного новообращенных, то оказал очень серьезное воздействие на поиски новой веры для всех.

На фоне этих религий иудаизм выигрывал – он давал такого же объединяющего всех бога, и притом бога более экзотичного и объединявшего надежнее. Какой еще бог уверенно заявлял, что он не просто лучший бог, а единственный?! Не единственный в своем роде, а вообще Единственный, и что он будет карать за поклонение другим богам?! А никакой. Даже Митра не заявлял ничего похожего. А вот Яхве заявлял, что он единственный, а все остальные боги – ненастоящие. В результате его поклонники отрывались от пестрого и буйного языческого мира, оказывались отделены одной рукой от остальных и объединены другой.

Яхве заявлял, что он сотворил весь мир. Поклоняться ему можно было в любой точке Земли – ив Дура-Европос, и в Тунисе. Причем поклоняться ему было делом недорогим и несложным, а что требовало книжного учения, умственных усилий – так людей, склонных к таким занятиям, во все времена было немало.

Кроме того, иудаизм предлагал новую, общечеловеческую мораль. Не убивай… Не кради… Не спи с чужой женой… Не ври… Это все так легко чуть-чуть дополнить: не убивай никого и никогда. Не кради у людей любого племени. Не ври ни на каком языке.

Иудаизм учил, что люди должны почитать Бога и блюсти закон; что Богу не нужны жертвы и самоистязания, а нужно, чтобы люди жили по другим житейским правилам и подчинялись другим нравственным законам, чем язычники.

И еще… Иудаизм учил, что после смерти тела продолжается жизнь души, и что судьба этой души прямо зависит от поведения человека при жизни. Та жизнь, вечная, к которой жизнь тела – лишь преддверие, зависит от того, какие законы ты соблюдал тут, пока жил. И насколько последовательно соблюдал.

Итак, вот реальная цена разговоров о единстве всех иудеев во времена эллинистические и римские: религиозный раскол на иудаистов племенных и иудаистов интернациональных, еще усугубленный ассимиляцией.

Но и это еще далеко не все!

ДУРОСТЬ И ЖЕСТОКОСТЬ СЕЛЕВКИДОВ

С самого начала эллинизма, с 312 года, Селевки-ды и Птолемеи оспаривали друг у друга Иудею. Порой вели они себя точно так же, как Вавилония и Египет в точно такой же ситуации: например, агенты Селевкидов подстрекали иудеев прекратить платить дань Птолемеям, обещая прийти на помощь восставшим. Все эти попытки не имели особого успеха, пока иудеи были верны Птолемеям. Но после правления Филопатора, травившего их дикими слонами, лояльности у них поубавилось. И когда Антиох III Великий двинул свои войска, иудеи поставляли его армии продовольствие, прогнали из Иерусалима египетский гарнизон и даже вступали во вспомогательные войска. В 201 году Селевкиды утвердились в Иудее.

При Антиохе III жилось иудеям совсем неплохо – примерно так же, как под Птолемеями. Но стоило вступить на престол его младшему сыну, Антиоху IV Эпифану, и все тут же переменилось кардинально. Впрочем, не менее важно и другое – что «жители Иерусалима разделились на партии» [7, с. 224].

Одну партию составили злополучные «эллинизированные». Возглавляли эту партию не кто-нибудь, а первосвященники Иерусалимского храма с именами Язон и Менелай. Нет-нет, я не шучу: иудейских первосвященников действительно звали этими эллинскими именами!

Мне трудно принять всерьез рассуждения Дубнова о том, что «эллинизированные» только и делали, что «предавались роскоши и праздности и все более утрачивали скромные еврейские нравы» [25, с. 224], что они «увлекались веселым образом жизни и вольными нравами греков… и ради этого часто отказывались от своих народных обычаев» [25, с. 229].

В иврите, правда, сохранилась своеобразная памятка об этих временах: греческое слово «эпикуреец» («апикорос» в еврейском произношении на иврите) стало страшным ругательством.

Впрочем, до самого конца жизни в Палестине «новобиблейского» народа совет первосвященников назывался греческим словом «синедрион», что означает на языке эллинов «собрание». Еще одно заимствование, как видите. Ну, а греческое слово «синагога» употребляется и сейчас. На иврите ведь «дом собраний» – это «бет-ха-кнессет» [52, с. 400]. Так что о сущности заимствований из эллинского языка евреями вполне можно еще и поспорить.

Но, впрочем, ведь и «апикорос» не доказательство того, что «эллинизированные» были очень дурными людьми. Это доказывает только то, что победила другая партия, которая вот так относилась ко всему, что связано с эллинской культурой (продолжая строить синагоги по образцу эллинских храмов и называя их эллинским словом).

Я же осмелюсь предположить, что в эллинской культуре иудеев могло привлекать не только посещение театров или домиков гетер… Хотя, во-первых, это разные вещи, и меня удивляют современные евреи, которые не хотят этого понимать. В театры-то они сами ходят, а порой еще в них и трудятся. А во-вторых, хоть режьте, в посещении и театра, и гегеры не вижу безысходного кошмара. Почему-то не только гетеры, но даже такие полезные вещи, как стадионы и даже бани сурово осуждаются современными еврейскими историками. Какое от них исходило зло и почему иудей ни в коем случае не должен был следить за чистотой и физическим развитием собственного тела, я не в состоянии понять. Тем более, что пишут об этом люди, давным-давно не в первом поколении освоившие эту «эллинскую скверну» – использование для мытья горячей воды.

Но кроме театров и гетер, стадионов, бань и других чудовищных вещей, в корне чуждых иудаизму и таящему погибель для еврея, эллинизм мог предложить человеку такие свои стороны, как философия, рациональное отношение к миру, занятия науками и искусствами, независимое положение гражданина, к которому никто не имеет права лезть в душу, выясняя, какого он мнения о мудрых словах великого пророка имярек, или учить его «правильно» спать с женой. И я не уверен, что в «эллинизированные» уходила самая худшая часть иудеев.

Другая партия, хасидеи, то есть «чистые», отстаивали чистоту своей веры – конечно, как они сами ее понимали. Их лозунги по отношению к эллинской культуре очень напоминали лозунги современных мусульманских фундаменталистов: никаких заимствований. По отношению к «эллинизированным» их намерения очень напоминали Ясира Арафата образца 1970-1980-х годов с его шизофренической политикой: «дорваться и резать».

…Все началось с того, что Менелай втерся в доверие к царю и подсидел своего коллегу, иудейского первосвященника Язона. Поехал с данью к царю Антиоху IV Эпифану и так сумел ему пснравиться, что царь поставил его первосвященником, а Язона сместил. Попутно Менелай еще и спер несколько священных сосудов из храма (наверное, «нравиться царю» было не дешевым удовольствием), а священника, уличившего его, убил. В общем, разбойник и разбойник, не особенно годящийся в жрецы даже Мардука или Ваала. Но когда жители Иерусалима отправили к царю Антиоху делегацию, чтобы обличить Менелая, Антиох слушать их не стал, а велел сразу казнить.

В 169 году до Р.Х. Антиох IV Эпифан отправился воевать с Египтом. Прошел слух, что он погиб. Иудеи в Иерусалиме восстали, а потом – наверное, из природной солидарности друг с другом и из любви друг к другу – стали сбрасывать сторонников Менелая с крепостных стен. По одним данным, побросали «всего» сто человек. По другим – несколько тысяч. Швыряли, как полагается на Древнем Востоке, целыми семьями.

Сам Менелай отсиделся в сирийской крепости на территории города. Язон был на стороне народа и принимал участие в восстании. Как иногда говорят, слухи о смерти Антиоха IV Эпи-фана оказались сильно преувеличены. Царь прибыл в Иерусалим, подавил восстание. Несколько тысяч человек были проданы в рабство, число убитых не упоминается.

Если бы царь ограничился наведением порядка – все могло бы закончиться мирно. Но Антиох IV Эпифан решил насильно ассимилировать иудеев. Он запретил исповедовать иудаизм и приказал под страхом смерти поклоняться языческим богам и приносить им жертвы.

Повсюду в Иудее стали ставить статуи эллинских богов, алтари для принесения в жертву животных, нечистых по понятиям иудаизма. В Иерусалимском храме поставили статую Зевса и начали перед ней службы по языческому обряду. Запрещалось отмечать субботу, религиозные праздники, собираться в синагогах. По всей стране шныряли доносчики и бродили военные отряды, чтобы проверять исполнение законов и заставлять иудеев их исполнять.

«Эллинизированные», вероятно, могли осуждать жестокости и крайности, но в принципе ничего не имели против. Они приносили жертвы языческим богам, ели мясо нечистых животных и стремительно завершали свой путь к тому, чтобы стать эллинами.

Хасидеи же уходили из страны, искали гостеприимства у соседних племен или скрывались в пустынях, ущельях и лесах. По ночам они проникали в города и села, поддерживали верных иудаизму, воодушевляли народ.

Сохранилось множество историй о людях, готовых умереть, но любой ценой сохранить верность вере. Старца Элиазара сирийцы уговаривали съесть мяса жертвенного животного, но старец умер под пытками, отказываясь нарушить запрет Яхве.

Мать и семеро ее сыновей, чьи имена не дошли до нас, содержались в тюрьме за отказ отступиться от иудаизма. Их избивали кнутами и палками на глазах друг у друга, но безрезультатно. Сам царь явился к ним и потребовал, чтобы они съели свинины.

– Мы скорее удавимся, чем нарушим закон наших предков! – воскликнул старший из сыновей.

Разъяренный царь велел вырвать ему язык, отрубить руки и ноги и кинуть его в котел с кипятком на глазах матери и братьев. Когда убили всех, кроме последнего, самого младшего, царь сказал его матери:

– Уговори хоть этого сына, чтобы он слушался меня и тем самым спас свою жизнь!

Мать же обратилась к сыну со словами:

– Не бойся этого злодея и умри добровольно, как умерли твои братья, за Бога и нашу веру!

. Мальчик, естественно, был казнен, а вслед за ним вскоре и мать.

В этой истории слишком много эпического, сказочного – от числа сыновей и от строгой последовательности, с которой жестокий Антиох IV Эпифан движется от старшего к младшему, до откровенной театральности всех реплик (создатели этого текста могли определять себя как угодно, могли испытывать ритуальную ненависть любой силы к греческой культуре, но с греческим театром они наверняка были знакомы).

Важно, что такого рода сцены, пусть менее торжественные и назидательные, все-таки происходили – и служили для иудеев примером. И примером мужества, и примером всего, что будет с ними самими, если они не будут бороться. Не от хорошей жизни иудеи переделали прозвище Эпифан, то есть Великолепный, в Эпиман – то есть Безумный, Бешеный. Восстание становилось все более неизбежным, и оно, наконец, произошло.

Легенда связывает события, начавшиеся в горном городке Модеине близ Иерусалима, со священником Мататией из рода Хасмонеев и его пятью сыновьями. Когда отряд воинов вошел в городок и жителей согнали на площадь, чтобы заставить их принести жертву языческим богам, нашелся только один отступник. Но только он собрался принести нечестивую жертву, как старик Мататия бросился на него и вонзил нож в сердце «предателю». Что ж! Таковы они, народные вожди, — это всегда люди, лучше нас знающие, что нам надо и как мы должны поступать. Это и у евреев так, и не только.

Затем народ под руководством Мататии и его сыновей кинулся на сирийцев и быстро перебил их. С этого почти стихийного выступления началась настоящая партизанская война, и руководил ею, конечно же, народный вождь Мататия, а после его смерти во главе повстанцев встал его сын Иуда Маккавей (Молот).

Более двадцати лет, с 167 по 140 год до Р.Х., шли освободительные войны, приведшие к власти династию, которую называют и Хас-монеями, и Маккавеями. Это была не только война против сирийцев, но и против «эллинизированных». Несчастным соплеменникам, посмевшим думать не так, как хотели от них хасидеи, повстанцы возвращали все, что успели сделать им самим язычники-эллины.

Разумеется, героические иудеи совершили много новых славных подвигов. Например, один из сыновей Мататии, Элиазар, убил мечом боевого слона в 164 году до Р.Х. при битве у города Бет-Цура. Слон рухнул на героя и раздавил его. Не советую читателю проявлять излишнюю доверчивость: длина меча не позволяет заколоть слона – лезвие слишком коротко и попросту не может дойти до жизненно важных органов. Если бы в истории упоминалось копье – еще о чем-то говорить имело бы смысл… Хотя и с копьем не так просто подойти к боевому слону – ведь обученный слон вовсе не двигается по прямой, он все время бросается из стороны в сторону. Ну ладно, сын Мататии был необычайно силен и в такой же степени стремителен, слон просто не успел от него убежать. Но резать слона мечом… Это напоминает

историю, с помощью которой Дж. Даррелл отомстил противному местному охотнику: он рассказал, как на его бабушку напал бешеный дромадер, и она задушила дромадера голыми руками.

Хотя, конечно, «истинный ариец» все может, это давно известно, и нет таких препятствий, которые не преодолели бы большевики. Послушайте! Может, Элиазар задушил этого препротивного слона? Или завязал ему хобот узлом, и он задохнулся? Так бы сразу и говорили…

Но самое главное – из этого времени к нам дошло много примеров самой замечательной иудейской смычки и взаимной поддержки. Вот одна из них: сирийский царь Антиох Сидет подговорил зятя иудейского князя Симона, Птолемея, убить тестя и самому занять его престол. Птолемей заманил родственников к себе в крепость Док, близ Иерихона, — якобы на пир. Там Симона и его сыновей убили, а свою тещу Птолемей держал в заточении, как заложницу. Предусмотрительный Птолемей, явно годящийся в восточные владыки не хуже Артаксеркса или Мордохая, послал убийц и к старшему сыну Симона, Иоханану Гиркану, но его предупредили, и он вовремя сбежал.

Иоханан тоже годился в восточные владыки и несколько раз подходил с сильной армией к замку Доку, где затаился Птолемей. А Птолемей каждый раз выводил на крепостную стену свою тещу и маму Иоханана и обещал ее зарезать, если Иоханан будет себя вести не по понятиям. В конце концов Птолемей, оставленный сирийцами без помощи, бежал из Иудеи, но тещу все-таки напоследок зарезал.

Иоханан же повел себя очень неплохо для человека, в одночасье потерявшего отца, мать и двух братьев. Впрочем, у него к тому времени были взрослые сыновья, Аристовул и Антигон. Дети с греческими именами у явного хасмонея – это меня необычайно радует. Душевное здоровье-все-таки очень привлекательное качество! Даже для восточного владыки.

Иоханан с помощью удачных сыновей завоевал земли самаритян и идумеев и насильственно обратил их в иудаизм под страхом изгнания и смерти.

Тут есть некоторое противоречие… С одной стороны, иудейская традиция появление царя Ирода Великого рассматривает как наказание за это насилие. Царь Ирод захватил власть в 37 году до Р.Х. с помощью римлян и прославился жестокостями, чрезмерными даже для той эпохи и для Востока. Родом же царь Ирод был идумеянин… Вот, мол, заставили идумеян идти обрезаться в иудаизм, а потом к самим же иудеям эта жестокость вернулась. Что ж! Получается красиво, интересно, немного мистично и сохраняет некоторое благородство тона.

С другой стороны, эдомиты «с течением времени слились с евреями…» [25, с. 249]. И получается, что связывать происхождение Ирода с насильственным обрезанием его далеких предков – это примерно то же самое, что считать Смутное время наказанием за крещение татарских предков Бориса Годунова. А события 1917 года – карой Божьей за женитьбы русских царей на немецких княжнах. Логика та же – то есть вопиющее отсутствие логики; лишь бы потешить свои стереотипы да попугать самих себя ужасами ассимиляции.

ПАРТИИ

И после избавления от владычества Селевкидов не перевелись партии у иудеев. Только-только ослаб пафос освободительной борьбы, как общество распалось, по крайней мере, на три партии – садуккеев, фарисеев и ессеев. В таких случаях полагается говорить: «все образованное общество распалось». Но в том-то и дело, что образованный слой у евреев того времени громаден, не меньше трети, а то и половины всего мужского населения. Партии не были чисто верхушечным, столичным или придворным изобретением, «распадалась на партии» очень значительная часть всего народа.

Название партии садуккеев происходило от имени первосвященника Садика или Цадика. Потомки этого первосвященника стояли во главе этой партии. Садуккеи отстаивали ту версию иудаизма, которая бытовала до вавилонского плена, — с храмом, первосвященниками, обязательными жертвоприношениями. Они не отрицали синагоги, но считали ее чем-то глубоко второстепенным. Для них не были важны толкование священных текстов и споры о том, как понимать то или иное место в Библии.

Само воскресение из мертвых, суд по делам человека, существование рая и ада оставалось для них очень сомнительным делом. «В тот день приступили к нему садуккеи, которые говорят, что нет воскресения…» – свидетельствует апостол Матфей (Мф. Глава 22. 23) [53, с. 1009].

Фактически садуккеи стояли за то, чтобы иудеи оставались своеобразным, но ничем не выдающимся народом Древнего Востока. В чем-то народом даже более примитивным, чем египтяне или вавилоняне, — те-то уже давно не сомневались в существовании загробного суда… Хотя и не очень представляли себе, как выглядит этот суд и к каким последствиям приводит.

Такой народ Древнего Востока вполне мог не бояться эллинизации – ассимиляция не угрожала его основным ценностям. И садуккеи стояли за широкие заимствования из эллинской культуры.

Фарисеи, то есть «обособленные», «отделившиеся», и впрямь последовательнее других стояли за обособление евреев. Для них

был не столь важен храм, сколько синагога и устные народные предания и запреты. Фарисеи считали необходимым строжайшим образом соблюдать эти требования традиции – и записанные в Библии, и устные, до самых мельчайших деталей. Воспаленному воображению фанатиков представлялось невероятно важным помнить о каждой, самой мельчайшей частности. Фарисеи охотно помогали больным и бедным, но притом не просто так, а для сплочения общества.

Из рядов лично скромных ученых, социально активных фарисеев выходили ученые, толкователи Библии, учителя, предприниматели. Глубокая религиозность и нравственные добродетели фарисеев несомненны. Но они – что поделать? – в полном соответствии с положениями иудаизма и впрямь считали самих себя людьми, достигшими пределов совершенства. Раз выполняют закон – что еще надо? Они уже угодны Богу, они уже с ним. И такая позиция производила не слишком выгодное впечатление.

Фарисеи отстаивали ту версию иудаизма, которая сложилась в диаспоре… Но не как мировую религию.

А была еще партия «ессеев», то есть «совершающих омовение» или «врачующих». Это была очень странная партия, которую правильнее всего назвать «партией углубления иудаизма».

Ессеи стояли в стороне от любых общественных или государственных дел, посвящая себя исключительно делу личного спасения. На самих себя они смотрели, как на сословие «святых», очень беспокоились о своей телесной чистоте, каждый день купались в реке или озере. Жили небольшими общинами, куда принимались только мужчины. Собственность обобществлялась. Ессеи занимались земледелием, пили только воду, ели только хлеб и овощи, вели тихую, углубленную в самое себя жизнь.

Ессеи считали, что близится конец света, когда Бог будет судить людей, и что нужно быть как можно более безгрешными, чтобы попасть в хорошее место после смерти. Для этого ессеи старались как можно меньше грешить, а согрешив – ибо как прожить на Земле без греха? – старались исповедаться друг другу, рассказать о грехе и тем изжить его, сделать как бы не бывшим.

В простонародье ессеи считались чудотворцами или святыми, — откуда и название. К ним обращались за прорицанием судьбы, за излечением от болезней. За пределами же Иудеи о ессеях слышали немногие – очень уж тихий и незаметный образ жизни они вели.

Партии садуккев и фарисеев старались оттеснить друг друга от управления страной и от должностей первосвященников, их сторонники устраивали порой ожесточенные уличные стычки с мордобоем и поножовщиной. Справедливости ради нужно сказать, что ессеи стояли в стороне от всякого подобного безобразия. Естественно, расколотость еврейского народа на партии очень мешала ему и при нашествиях, иноземных завоеваниях и в организации нормальной жизни страны в мирное время.

ИУДАИЗМ И ХРИСТИАНСТВО

Существует устойчивое представление, что христианство родилось, как бы выросло из иудаизма. Представление это вовсе не только еврейское, но в еврейской же среде оно приобретает вид не допущения, а непререкаемой истины, причем в самой крайней, самой непримиримой форме. Евреи, как выясняется, стали прибегать к «упаковке» еврейской религии на экспорт. Эта идея и дала миру вначале христианство, а затем – ислам» [4, с. 82].

«С начала четвертого века еврейство стоит лицом к лицу не с языческим миром, а с обществом, в котором все большую власть приобретает церковь, вышедшая из того же еврейства. Христианское религиозное мировоззрение все более отдаляется от основ иудаизма» [35, с. 265].

Известна и причина, по которой христиане сделались такими плохими: «Все императоры… были христианами, и, конечно, оказывали церкви могучую поддержку. По всей империи выросли великолепные соборы. Этот союз церкви с императорской властью имел далеко идущие последствия для характера самой христианской религии. С тех пор, как в распоряжении церкви оказались средства принуждения, она стала преследовать приверженцев других религий и навязывать им свое вероисповедание. Так маленькая еврейская секта превратилась в могучую и победоносную христианскую церковь» [16, с. 22].

Даже всегда очень корректный СМ. Дубнов не может не заявить, пусть мимоходом: «христианская религия, вышедшая из иудейской» [25, с. 373].

Как ни парадоксально, самый подробный и самый корректный рассказ о возникновении христианства содержится в израильском учебнике – том самом, который точно знает, отчего испортились нравы у христиан.

Читаешь, и душа радуется – авторы даже не поддерживают обвинения христиан в питии крови языческих младенцев! Возникновение же самого слуха связывается с замкнутостью собраний христиан. Мол, не знал толком никто, чем они там занимаются, вот и приписали пропавших детишек христианам… Логично! И в учебнике объясняется, что жилось христианам в Римской империи невесело, — объясняется почти так же подробно и корректно, как в современном польском, например [54, с. 166-181].

Совершенно корректно описывается важнейший вопрос, стоявший пред первой общиной христиан: «К кому обратиться? Только ли к евреям, или к неевреям, которые захотят принять новое учение и стать христианами?» [16, с. 18].

Действительно, это был самый важный, самый главный вопрос, стоявший перед апостолами, для решения этого важнейшего вопроса они и сошлись в Иерусалиме в 49/50 году по Р.Х., через 16 лет после Его смерти на кресте. Это был первый в истории церковный собор, — сходка апостолов и их активнейших сторонников, примерно пятидесяти уже немолодых людей, не признаваемых ни еврейским, ни римским обществом.

Почему-то важнейшее решение приписывается персонально апостолу Павлу, но, по христианской традиции, решение это соборное, общее: «христианином является всякий, кто верит в Иисуса и принимает его учение – независимо от того, еврей он или нет. А соблюдение заповедей Торы Павел счел необязательным» [16, с. 19].

Справедливо! Апостолы окончательно поняли, что произошедшее в праздник Пейсах, в месяц ниссан, на 6 году правления императора Тиберия, совершенно выходит за пределы племенного или локального события. Вопрос ведь не в том, соблюдает ли человек заповеди Торы, а в более важном: кто пришел тогда на Землю? И второй, не менее важный: к кому?

Апостолы ответили на эти вопросы так: пришел Сын Божий. Пришел ко всему человечеству.

Евреи ответили на оба вопроса иначе: пришел то ли очередной пророк, то ли вообще никто не приходил, христиане все сами придумали. Но если Христос и пришел, то пришел Он исключительно к иудеям.

Вот и все! Мартин Бубер сумел изложить смысл Ветхого Завета и Торы в одной фразе: «остальное – это уже толкования». Так и здесь: вот точка несоприкосновения, пункт различия между христианами и иудеями.

Почему же тогда Христос пришел именно в Иудею?! Почему он – сын Яхве? На этот вопрос может быть очень простой ответ: да потому, что в те времена большая часть человечества понятия не имела ни о каком таком едином Боге. Спаситель никак не мог прийти не только к африканцам или индейцам, но даже к цивилизованным индусам и китайцам, — они не имели никакого представления о Едином. Даже на Переднем Востоке, где идея единого Бога пустила глубокие корни, самым подходящим местом для прихода Христа была Иудея. А самой подходящей средой для его понимания были иноплеменники-иудаисты и еврейская диаспора в Римской империи.

Эти люди верили в единого Бога, они знали о покаянии и прощении, они ждали мессию, но, в отличие от фарисеев и садуккеев, уже были готовы признать мессию не племенного, но вселенского. Мессия – царь иудейский, который сделает евреев владыками мира, не пришел (они его до сих пор ждут). Пришел Тот, Кто отказался быть мессией для одного отдельно взятого народа. И первыми, кто приняли его, были, строго говоря, не этнические евреи, а иудаисты всех племен и народов. Как оказалось, и язычники были готовы понять и принять Спасителя, стоило обратиться к ним на языке мировой религии и сказать, что перед этим Богом нет иудеев и эллинов, а есть люди-человеки, каждый по-своему плохой и хороший.

Но тут же и объяснение, как испортились христиане, и: «После разрыва с иудаизмом христиане все еще продолжали считать себя евреями. Они даже провозгласили себя «истинным Израилем» [16, с. 24].

Вот это уже некорректно! То есть, может быть, составители учебника считают, что оказали христианам большую услугу, похвалили их за готовность «считать себя евреями». Но это не так. Мало того, что не все апостолы были этническими евреями (Андрей и Лука – имена эллинские), но и христиане называли себя «Израилем в духе» вовсе не потому, что вздумали провозгласить себя евреями. Христиане вовсе не отрицали роли иудаизма в подготовке пришествия Христа. Евреи были для них «Израилем во плоти», причем «Израиль» в этом контексте – страна обетованная, святая земля. После пришествия Христа «Израиль во плоти» уже не имеет смысла, важен «Израиль в духе» – совокупность тех, кто исповедует Христа. Смысл: христиане теперь играют ту же роль в мире, которую играли евреи до прихода Богочеловека на Землю.

Христианство не забывало о связи с иудаизмом. Не случайно же римская власть после провозглашения христианства государственной религией и запрещением язычества признала иудаизм как «разрешенную религию», которую не возбранялось исповедовать. То есть были и эксцессы, типа бесчинств монаха Бар-Зомы, который в IV веке устроил своего рода Крестовый поход, — пошел со своей шайкой на Палестину, громя по дороге синагоги и убивая евреев. Но это именно что эксцесс, причем римские власти поймали Бар-Зому и казнили. По одной из версий, именно после Бар-Зомы иудеи затруднили обряд гиюра, стали отговаривать неофитов от обрезания. До погромов, учиненных под знаменем христианства, особых проблем восприятия новичков не возникало.

Но и споря с иудаизмом, и объединяясь с ним против язычников, и громя синагоги, и запрещая громить синагоги, играть в евреев христиане как-то и не думали и евреями себя не считали ни в каком решительно смысле.

Только один знакомый мне еврей не согласился с тем, что христианство – это ненормально расплодившаяся иудаистская секта. Это был Владимир Соломонович Библер.

– Неизвестно еще, чего больше в христианстве, — иудейского или античного… – заметил Владимир Соломонович на одном из своих семинаров.

Участники семинара восприняли сказанное по-разному. А ведь и правда, неизвестно… Содной стороны, некоторые секты иудаизма обнаруживают просто поразительное сходство с христианством.

В общинах ессеев нетрудно увидеть прообраз монастырей, а в них самих – предшественников христиан. В 1948 году у иных христианских теологов возникли проблемы: в районе Кумрана, у северной оконечности Мертвого моря, стали находить в пещерах рукописи… Написанные на коже, обернутые в льняные ткани и спрятанные в глиняные кувшины, эти рукописи написаны в период с 134 года до Р.Х. по 68 год по Р.Х. (то есть во время Великого восстания, как называют евреи Иудейскую войну). Секту, оставившую эти рукописи, сразу связали с ессеями, и слишком уж многое в этих рукописях указывало на связи этой секты с ранним христианством, слишком много черт сближали быт и учение общины ессеев и общины ранних христиан. Что же, происхождение христианства не самостоятельно?! Заговорили даже о «христианстве до христианства»… Трудно сказать, действительно ли рукописи, найденные в 1948 году в пещерах Кумрана, на берегу Мертвого моря, — это рукописи ессеев. Ученые «все чаще подвергают сомнению эту гипотезу» [29, с. 13]. Если в Кумране оставили рукописи не ессеи – тут даже все интереснее, потому что тогда получается – не одна секта иудаистов ждала мессию, исповедовалась друг другу, очищалась от грехов, уходила от мира,… Впрочем, философия ессев очень разнообразна, в ней были сильно различавшиеся общины [29, с. 117].

Но ведь и ессеи, и кумранские сектанты, при всем их внешнем сходстве с христианами, ведь и они не поднялись до уровня надплеменной морали. Иудаистами они были, иудаистами и ушли из этого мира. Пусть даже очень своеобразной категорией иудаистов, напоминавшей христиан.

А предшественников христианства легко увидеть и за пределами иудаизма: это и египетские, и халдейские жрецы, и зороас-трийцы: они чтили Ахурамазду, сотворителя мира, и видели в мире арену битвы добра со злом. И митраисты – тоже предшественники христиан! Они поклонялись единому богу Митре, чтили его в виде солнечного диска и священного быка.

Очень многие ромеи – и римляне, и эллины – тоже предшественники; не случайно же они вступали в общины иудеев, чтобы отойти от языческих культов и культиков, поклоняться единому Творцу.

Сумей иудаизм освободиться от слишком тесной связи с одним народом тогдашнего мира – и очень может статься, он бы и стал религией, объединяющей империю.

Христианство же окончательно и бесповоротно родилось как мировая религия. «Несть ни эллина, ни иудея пред ликом Моим», — так сказал Спаситель. Эти слова повторяют даже слишком часто, к месту и не к месту, но ведь это и правда было сказано, и сказано именно Человекобогом.

Вот этих слов и не хватало иудаизму, чтобы занять место христианства в духовной (а затем и политической) жизни империи.

Родилось христианство в Иудее, в Иерусалиме, нет слов. Но в числе посещенных Иисусом Христом городов мелькает «почему-то» Капернаум, а среди людей, подходивших к Спасителю, есть и римские легионеры (явно никак не иудаисты). Он пришел ко всем и не отказывал в Себе никому.

Да и в самом учении христианства, в его духе, в его постулатах чего больше: душного страха нарушить мельчайший запрет или воспарения духа? Бесправия пророка – живого рупора Бога, который не выбирает свой судьбы, который панически бежит, как бедный Иона, так, что приходится проглатывать его китом, чтобы слушался, — или свободы выбора?

Христианство – это античный рационализм, античный индивидуализм, античное свободолюбие. Христианство немыслимо без таких типично античных идей (напрочь отсутствующих на Востоке), как свобода воли и свобода выбора человека. Ведь христиане верят, что человек лично, персонально выбирает между добром и злом, и от этого выбора зависит его посмертная судьба.

То есть можно привязать идею конца света, обычай исповед-ничества, — к заимствованиям от ессеев. Но конца света ждали тогда многие язычники, в том числе в Египте и в Сирии.

Сколько взяло христианство у самых разных языческих культур – трудно сказать. Этой теме посвящают книги, учебники, чуть ли не целые библиотеки. «В самом язычестве не было данных для внутреннего роста, для воспитания в себе начал универсализма» [55, с. 199]. Но элементы античной языческой культуры прослеживаются в самой планировке христианского храма – в его трехчленной структуре, в его убранстве – статуях, иконах, фресках, алтаре, сосудах. Античность в эту пору проникла и в иудаизм – вспомним изображения людей, мозаики в синагогах… Сама традиционная поза Богородицы с младенцем напоминает поздние изображения Изиды, о чем тысячу раз говорили пламенные атеисты, разоблачавшие сказки о Боге.

Христианство не родилось из иудаизма, как его секта, — это неправда. Христианство возникло на маргиналии, на стыке нескольких культур. Если даже можно сказать, что оно возникло в иудаизме, — то не в том фарисейском, ортодоксальном, а во вселенском иудаизме диаспоры, который был открыт диалогу со всеми и находился под сильнейшим влиянием античной культуры.

Огромной империи необходима была религия, которая сплотила бы ее разноплеменное, разнородное население.

Этому разноплеменному, разноязыкому сборищу необходимо было нечто простое, понятное самому малокультурному человеку, — и в то же время глубокое. То, что преобразит его жизнь.

Людям, которые уже критически отнеслись ко всем языческим культам, нужно было сделать следующий шаг: создать религию рефлексивную, духовную. Веру, которая по своей внутренней сложности соответствовала бы новому опыту жизни.

Античная культура вырвала челоеека из общины и рода. Римские юристы не знали принципа коллективной ответственности, а только индивидуальную. За свои поступки каждый человек отвечал лично, сам.

Христианство предлагало то же самое – личный, индивидуальный путь спасения.

Люди античной Римской империи хорошо знали, что мир населяет множество народов, и невозможно сказать, что какой-то из них выше или лучше остальных.

«Несть ни эллина, ни иудея пред ликом Моим» – отвечало человеку христианство.

Человеческая душа – сложна, многопланова, различна… Душой надо уметь управлять, учил опыт.

Христианство предлагало исповедь, рефлексию, «стояние перед смертью» в осознании своей конечности и бесконечности одновременно.

В христианстве отразился опыт жизни в эллинистических государствах, потом в Римской империи; опыт мистических исканий народов Переднего Востока. Опыт соединения этих духовных исканий и опыт совместной жизни в одном огромном государстве.

Такая религия была необходима – и она появилась. Христианство – очень своевременная религия. Именно поэтому оно так быстро (по историческим меркам – стремительно) прошло путь от крохотной общины до религии большинства и до положения государственной религии.

Причем ведь тогда, в I-III веках по Р.Х., вовсе не одно христианство пыталось стать религией всех людей. На стыке иудаизма, ранних форм христианства, восточных культов, митраизма и зороастризма, разных вариантов язычества появлялись такие причудливые религии, что только диву даешься. Хорошо, что большая часть из них просуществовала недолго.

Багауды, например, даже считали себя христианами, но понимали христианство куда как оригинально. Багауды были уверены, что мученическая смерть приводит человека прямо в рай. В результате шайки багаудов стали бедствием во всей Северной Африке. Подкараулив одинокого проезжего или прохожего, они под страхом смерти вручали ему здоровенную дубину.

– Убивай нас!

Несчастный путник убивал багаудов, обеспечивая им Царствие небесное, а что он сам, по совершении страшного греха, должен был попасть в ад – это уже была его личная неприятность, багаудов нисколько не волновавшая. Как будет жить нормальный человек с опытом убийства нескольких людей, волновало их ничуть не больше. Трудно сказать, что же это – безумие, культ объективно сатанинский или же попросту своеобразное преломление христианства в сознании людей уголовного мира.

Или вот, например, мандеизм, намного менее кровавый и жуткий, чем вера багаудов. Верующие чтят в мандеизме Ман-дад-Хайя светлую силу, Иоанна Крестителя считают истинным пророком, а вот Христа, Авраама и Моисея – ложными пророками. Мандеизм был силен в I веке по Р.Х., потом угас и почти исчез с лица Земли. Но небольшие общины мандеистов до сих пор существуют в Иране и Ираке.

Были и другие, еще более экзотичные религии, но говорить о них можно долго, и это отдельная тема.

А самое главное – евреи-то ведь принимали участие решительно во всех этих духовных течениях… То есть тут опять же в любой момент можно сказать, что апостолы или иудеи, ударившиеся в мандеизм, — это евреи «неправильные», «ненастоящие», не такие, как «надо». Спорить я не буду, а только кротко, как подобает жалкому гою, замечу: никто не уполномочивал ни господ раввинов, ни господ хасидов, ни господ сотрудников Симхона и Ороси-ра судить, какие евреи настоящие, а какие нет. Все эти определения вы сами придумали, малоуважаемые. Поэтому вы и дальше занимайтесь своими делами, господа, не отвлекайтесь от своих сверхважных занятий, а мое дело констатировать – евреи в I-III веках по Р.Х. участвовали практически во всех духовных течениях, возникавших на громадной территории Римской империи.

Это раскалывало их? Да, несомненно. Иудеи жили менее спокойно и менее дружно, чем любой другой народ империи. Но зато до чего увлекательно!

В ДРУГИХ ЭТНОСАХ ЕВРЕЕВ

– Ну ладно! – заявит мне читатель. – Все это было давно и неправда, и сам же ты утверждал – современные евреи имеют довольно косвенное отношение к древним и средневековым. То – другой иудейский народ, другая эпоха. Хорошо! Это все было давно, соответственно будем считать, что неправда. И вообще на смену «новобиблейскому» народу пришли другие этносы…

Но в том-то и дело, что в любую историческую эпоху и под любыми звездами происходит совершенно то же самое: евреи неизменно раскалываются по трем направлениям:

1. Все время возникают новые религиозные партии (в XIX и XX веках это и светские течения в духовной жизни).

2. Непременно существует раскол между богатой и просвещенной верхушкой и основной массой народа (у сефардов этот раскол был почти так же остер, как в России XIX века).

3. Возникает раскол между сторонниками и врагами ассимиляции. Появляется множество сторонников «ассимиляции в разной степени», — от врагов даже мыслей об ассимиляции и до тех, кто становится язонами, менелаями, графами альморадами и Поляковыми.

А кроме того, красной нитью через всю историю евреев проходит такая вещь, как эгоизм каждой отдельной общины. Евреи в каждой из них – в Вормсе, в Париже или в Вильно – худо-бедно пристроены, накормлены, имеют кусочек хлебца. Но что, если в такую общину попросится новоприбывший?

«В XII веке еврейские общины Франции ввели закон о запрете поселения. Затем его приняли евреи в Италии, Германии, Чехии, Польше, Литве и других странах. Этот закон запрещал «пришлым» евреям вступать в еврейскую общину другого города без разрешения ее правления – кагала. Обычно разрешение давали только тем, кто платил крупную сумму за право водворения» [56, с. 33].

Закон не выглядит особо миролюбивым. Даже если ничего не происходит. А если начались гонения?! «Как правило, этот закон не применялся к евреям, покинувшим родные места вследствие погрома или изгнания» [56, с. 33]. Но «если над евреями в каком-либо городе или стране только сгущались тучи и они хотели уйти в более спокойные места до того, как грянет гром, шансов на прием местными общинами, находящимися в этих местах, было немного. А когда гром, то есть погром, уже разражался, бежать было нелегко» [56, с. 33-34].

Но и принятые (если им вообще удавалось бежать) были неравноправными членами общины и лишь постепенно приобретали статус (если приобретали). Нарушать «хазоку», то есть монополию местных на предпринимательство и на работу в выгодных местах, было нельзя, можно было только работать у местных по найму.

Даже в 1648 году, когда евреи побежали толпами от казаков Богдана Хмельницкого, евреи Белоруссии и Литвы приняли их, но уже зимой 1648/49 года многие были вынуждены вернуться – местные общины не дали им более длительной помощи. И во время нового похода казаков в 1649 году они снова попали под удар.

А последних беженцев литовские евреи выслали назад сразу же, как только на Украине закончилась война – в 1667 году.

И даже в самой общине, в самое мирное время, наследовал «хазоку» только один из сыновей. Остальные должны были или искать себе общины, готовые их принять, или… или… страшно договаривать – они были вынуждены выкрещиваться! Те, кого «сперва лишили возможности получить какую-либо «хазоку» и тем самым заставили покинуть свои общины, затем не приняли их ни в какую другую общину и таким образом вытолкнули из еврейского мира вообще. Именно эти выкресты были самыми опасными для евреев» [56, с. 36].

Вели себя выкресты по-разному, но трудно не согласиться с автором: «Неоправданная враждебность к своим единоверцам и соплеменникам была возведена в ранг закона, который действовал почти во всех ашкеназских общинах в течение многих веков и рассматривался общественным мнением как вполне целесообразный. По сути, это был грех всего нашего народа. И наказанием за него стали все новые и новые бедствия, которые обрушивались на евреев отчасти по их собственной вине: они сами себе создавали врагов, доносы которых приводили к страшным гонениям» [56, с. 37].

ПРИМЕРЫ ИЗ НЕДАВНЕГО ПРОШЛОГО

Может быть, современные евреи в России все-таки какие-то другие? Ну что ж, раз уж мы о конкуренции в среде самих евреев, то приведу несколько примеров идиллии, царившей в еврейской среде России в начале нашего… нет, увы! Уже прошлого, XX века.

Начнем с того, что с конца XIX века русско-польское еврейство разбрелось по всем видам революционных и нереволюционных партий, от монархистов до анархистов и социал-демократов. Разве что в Союз русского народа их не пускали, но это иудаистов. Однако несколько евреев, выкрестившихся в православие, в Союзе русского народа состояло; один из них с такой очень православной, коренной великорусской фамилией Гендельман проходил по спискам Союза в Ярославле.

В художественной форме это кипение политических страстей лучше всего описал Д. Маркиш в своем «Полюшке-поле»: три брата в семье, и каждый идет в свою сторону, делает свой политический выбор [57].

Художественный вымысел? Да, но на строгой исторической основе. Вот на такой, например: брата Якова Свердлова, Зиновия Свердлова, усыновил еще до революции Горький. Соответственно, носил он фамилию Пешков и стал, войдя в надлежащие годы, убежденным врагом большевизма.

Зиновий Пешков вступил добровольцем в армию Франции и дослужился в ней до генерала. В годы Второй мировой войны стал убежденным сторонником де Голля, был его ближайшим сотрудником. В 1960-е годы выполнял важные дипломатические поручения французского правительства, устанавливал дипломатические отношения Франции с Китаем. Похоронен на русском православном кладбище возле церкви Сен-Женевьев-де-Буа.

Может быть, с точки зрения религии он был и «неправильный» еврей, но обсуждать это я не вижу никакого решительно смысла. Если заниматься не идеологическими заклинаниями, а реальными фактами, если не считать религиозный фундаментализм единственной точкой отсчета, приходится признать: тут трудно вообще определить, к какому народу относится Зиновий Пешков. Он еврей? Русский? Француз? Каждое мнение имеет право на существование. Вот карьеру он сделал блестящую, полностью подтвердив репутацию «гениального от рождения» народа.

Впрочем, больше всего меня сейчас интересует такой факт: в 1918 году Зиновий Пешков побывал в Москве по поручению своего правительства. По служебным делам он встретился с Яковом Свердловым. Яков пытался обнять Зиновия, а тот резко оттолкнул брата и заявил, что беседовать с ним будет только сугубо официально и на французском языке.

Такого нет даже в «Полюшке-поле».

Больше известно такое событие, как убийство палача Петрограда Урицкого Л.А. Каннигиссером. Каннигиссер тоже не знал ничего про необходимость быть лояльным ко всему еврейству. Этот впечатлительный, по-русски жертвенный паренек был в ужасе как раз от национальности Урицкого. Ему была ненавистна сама мысль, что по этому кровожадному подонку будут судить вообще обо всех евреях, и это был один из основных мотивов его поступка.

И в Ленина, Бланка по матери, ведь стреляла не кто-нибудь, а Фанни Каплан. Еврейка сажала из маузера в еврея, в упор.

Да! А где был любавичский ребе в 1916 году, вы не знаете? А он сидел в тюрьме, чтоб вы знали. Сидел ребе потому, что добрые сородичи и единоверцы написали на него донос: якобы любавичский ребе шпионит в пользу Германии.

И вся эта политическая круговерть, эти доносы друг на друга и выстрелы друг в друга – на фоне таких враждебных друг другу течений, как сионизм, хасидизм, массовая эмиграция в Америку. Сравнить эту круговерть я берусь разве что с ситуацией «перестройки» и начала 1990-х годов, когда евреи опять оказались в партиях абсолютно всего спектра, от еврейской секции «Памяти» до Демократического союза. И опять же на фоне массовой эмиграции и деятельности Симхона по вывозу в Израиль тех, кто еще там пока не оказался.

Ситуации, когда брат идет на брата, были и в самой что ни на есть русской среде. Но степень расколотости у евреев явно куда больше – уже в силу того, что у них не существовало сословий. Русские жили все же компактными группами, внутри которых собирались люди, в чем-то подобные друг другу, и делавшие, в массе своей, похожий выбор. Ну, и ни массовой эмиграции, ни чего-то аналогичного сионизму у нас не было.

– Так что же, — спросит читатель, — еврейской солидарности вообще на свете не существует?!

– Да нет, скорее всего, что-то и когда-то бывает… Но, как гласит поговорка, «слухи о моей смерти значительно преувеличены». Наверное, все решают обстоятельства. И есть, по крайней мере, один очень хороший способ сделать еврее в высшей степени солидарным народом.

– Что, пресловутый антисемитизм? О нем много говорят, но что это такое? И неужели чья-то вражда до такой степени пугает евреев?

– Нет, я имею в виду не просто вражду или неодобрение; этого недостаточно. Бредни Манефона никого не волновали, у нас даже нет никаких сведений, что они вызывали какие-то сильные чувства у евреев – современников Манефона. Нужны крайние формы антисемитизма, надо поставить евреев на грань уничтожения, и вот тогда-то они отвернутся от нас всех и очень полюбят друг друга. Никакие гонения и никакой народ поголовно не истребят – но противопоставить себя всему остальному миру, скоре всего, заставят.

ПЕРЕД ЛИЦОМ ИСТРЕБЛЕНИЯ

Самое забавное в том, что столкновение с античной культурой поставило «новобиблейский» еврейский народ на грань уничтожения. То есть весь бы он, до последнего человека, вряд ли ассимилировался бы… И не все были способны перенести такой ужас, как превращение избранного Богом народа в какую-то специфическую часть эллинов. В конце концов, и Филон Александрийский, оставаясь эллином, сохранял и предрассудки, и убеждения еврея. Почему бы и нет?

Как ни парадоксально, процесс исчезновения евреев с лица Земли больше всего организовывали цари, относившиеся к ним или равнодушно, или даже заинтересованно. А прервали процесс массовой ассимиляции евреев два царя, которые больше всех пакостили им и, как могли, «боролись» с евреями. Мне трудно сказать – «царя-антисемита», потому что я сам не могу решить, с чем мы тут имеем дело, — с антисемитизмом или с обычнейшим самодурством неограниченного восточного владыки.

Но как бы ни трактовать поступки сначала Птолемея IV Фи-лопатора, а потом Антиоха IV Эпифана, — именно эти примерно полвека, с 221 по 169 год до Р.Х., оказались роковыми для ассимиляции. Сначала египетских евреев, все больше становящихся эллинизированными греко-египтянами, вполне лояльными к династии Птолемеев, до полусмерти напугал и оттолкнул от себя Птолемей IV Филопатор. Потом Антиох IV Эпифан начал планомерно делать все необходимое, чтобы ассимиляция вообще прекратилась.

В сущности, что сделал Птолемей Филопатор? Он показал евреям, что их положение в его государстве непрочно. То есть поставил под сомнение ценность ассимиляции, ее значение для каждого отдельного человека.

Антиох пошел еще дальше – он начал заставлять евреев ассимилироваться и истреблять тех, кто не хотел этого делать. То есть начал убивать евреев ровно за то, что они – евреи. Ведь именно за это и приняли смерть и старец Элиазар, и мама с семью сыновьями: они отказались перестать быть евреями.

В результате раньше ассимиляция вызывала самые приятные ассоциации: беседы умных людей, гражданские права, расширение своих свобод и возможностей, а все еврейское представало чем-то отсталым и, выразимся помягче, несколько однообразным. Если традиционная жизнь и сохраняла прелесть чего-то теплого и уютного, то это был уют старого кресла и тепло поездки к бабушке в деревню. Тем более, никто не мешал в любой момент сидеть и ездить… я хотел сказать, расставание с традицией оставалось вполне добровольным.

А вот после шизофренического террора, обрушенного Анти-охом Эпифаном на Иудею, ассимиляция стала ассоциироваться с насилием, жестокостью и уже не расширяла возможности человека, а сужала их. Еврейская же традиционная жизнь стала не просто уютной и домашней, а своего рода зоной свободы.

Как только «зоны свободы» поменялись местами, тут-то ассимиляции и конец. По крайней мере, массовой ассимиляции.

Прошу извинить, если моя аналогия покажется кому-то неприличной и недалекой, но единственно, с чем я могу сравнить

поведение Антиоха Эпифана, так с попыткой изнасиловать влюбленную в вас девушку. Поступок, который у любого судьи и любого присяжного вызовет, в первую очередь, искреннее недоумение: ну зачем?!

А в наши дни разве не так? Большая часть немецких евреев вовсе не хотела бежать из страны – даже после принятия Нюрнбергских законов. «Они же хотят нас убить!», «Нет, в такой цивилизованной стране это невозможно!». В конце концов, выехала большая часть немецких евреев, примерно 300 тысяч из 500. Эти 300 тысяч, как правило, вовсе не рвались в Палестину и уехали в Британию или в США, и там выступали зачастую как яростные немецкие патриоты. Шла война, и англосаксы много чего говорили о немцах, и как раз немецкие евреи часто останавливали их. И укоризненным либеральным «какая разница?», и весьма тонким указанием на то, что немцы бывают очень разными…

В декабре 1941 года в Нью-Йорке устроили митинг с участием последних спасшихся из Германии евреев. Устроителям очень хотелось, чтобы евреи порассказали бы про ужасы нацизма, подогрели бы антинемецкие настроения. Уж эти-то нам помогут! – потирали ручки устроители. А получилось с точностью до наоборот. «Кучка негодяев устроила все это безобразие, а мы все теперь будем расплачиваться!» – кричали на митинге евреи, сурово осуждая «кучку негодяев», но оставались неспособными ни отделить себя от немцев, ни проклясть «мордерфольк».

Немецкие евреи, пережившие Холокост, тоже далеко не все выехали из Германии. Не говоря о том, что некоторые (по разным данным, от 10 до 30 тысяч человек) вернулись на родину из эмиграции, примерно 20 тысяч евреев, освобожденных из лагерей армиями союзников, не уехали ни в США, ни в Палестину, а остались в Германии навсегда. Немцы даже немного гордятся этим, я же задаюсь вопросом: ну и чего добился Гитлер?!

Если б не этот подонок, сегодня в Германии еврея встретить было бы труднее, чем пакистанца, а большинство их было бы даже не «немцами Моисеева закона», а «немцами с примесью еврейской крови».

Парадокс, но либеральные, прекраснодушные люди сделали все необходимое, чтобы евреи исчезли. Причем исчезли способом, который не создает чувства вины, а наоборот – позволяет радоваться тому, какие предки были хорошие: добрые, лояльные ко всем, «правильные» христиане. Наверное, это и есть самые злейшие антисемиты.

А вот сохранению евреев на Земле помогают как раз злые, жестокие люди, которых и антисемитами называть не хочется, — они ведь прилагают максимум усилий, чтобы евреев на Земле жило побольше. Когда евреи оказываются поставлены на грань уничтожения, когда их убивают ровно за то, что они евреи – вот

тут-то они и начинают культивировать какие-то причудливые (и, скорее, все же вредные для них самих) идеи – то изоляции, то национального превосходства, а то и прямой агрессии. В общем, как раз антисемитов следует считать какими-то извращенными, но любителями евреев: никто не прикладывает больше усилий, чтобы евреи сохранялись. Это наш брат, либерал, способствует их полному искоренению.

ВИРТУАЛЬНОСТЬ ДОБРЫХ ЦАРЕЙ

А если бы ни Филопатор, ни Эпифан не стали бы проводить жесткой антиеврейской политики?

Во-первых, тогда Иудея, скорее всего, не перешла бы под управление Селевкидов: ведь Антиох III во многом потому и смог оторвать Иудею от государства Птолемеев, что иудеи попросту испугались политики Филопатора и во время одной из войн стали поддерживать Селевкидов. Откуда беднягам было знать, что попадают они из огня да в полымя?

Во-вторых, можно уверенно предсказать: число эллинизированных росло бы до тех пор, пока в их число не попали бы все или почти все жители Египта. При этом эллинизация самой Иудеи шла бы наверняка медленнее – уже потому, что ее население было в большей степени крестьянским, консервативным, и там при любых обстоятельствах остались бы люди, стремившиеся остаться чистыми: и в религиозном, и в расовом отношениях.

К этому добавьте еще одно: тогдашняя еврейская диаспора еще не была разорвана между Персией и Римом, эллинистический мир включал практически всех евреев.

Ассимиляция, конечно, могла привести к двум результатам:

1. Полное растворение иудеев в рядах эллинов.

2. Появление эллинизированного еврейского народа, который при всей своей ассимилированности продолжает чтить субботу, верить в Яхве, ходить в синагогу и искренне считает себя прямыми потомками Авраама, избранными Богом сынами Исаака и Иакова.

Наиболее вероятный вариант – появление в диаспоре (не только в Александрии) обоих этих вариантов. А в Иудее продолжает доживать, все больше дичая и озлобляясь, все меньший по численности «сухой остаток» – неэллинизированные, хасмонеи. Иешив у них нет, грамоту у них знает все более узкий круг первосвященников, и постепенно они сами себе запрещают все более Широкий круг профессий и занятий. Например, пасти коз – дело почтенное, потому что их гонял хворостиной еще пращур Авраам. А вот про верблюдов в Библии ничего нет, и, значит, разводить верблюдов – страшный грех. Впрочем, какие глупости могут придумать полуграмотные фанатики – это никогда и никому не известно, тут возможны самые невероятные и вполне непредсказуемые вещи.

Судя по многим признакам, новый еврейский субэтнос эллинизированных уже появился и заявил о себе. Если так, то до появления нового еврейского этноса было рукой подать: два-три поколения от силы. Дальнейшие события могут разворачиваться по нескольким сценариям:

1. Идет себе и идет тихая, незаметная ассимиляция… КI веку по Р.Х. приходится искать иудеев для изучения. Ищут в Иудее и с трудом находят нескольких стариков, которые еще помнят, как произносить слова на арамейском и иврите.

При этом часть эллинов еще помнит, что их прапрадедушек звали не Язон и не Александр, а почему-то Иегуда или Мордо-хай. Некоторые из них еще исповедуют Яхве, но решительно ничем другим от всех окружающих не отличаются. Как в наше время есть датчане и британцы, которые ходят в синагогу, так и здесь – ну, часть эллинов ходят в синагоги. Ну и пусть себе ходят, никому ведь от этого не хуже.

2. Возникает два разных еврейских народа, в диаспоре и в Иудее. Эллинизированные все в большей степени почитают свой храм в Александрии, потом начинают строить и другие храмы… Причем постепенно разница между храмом и синагогой стирается. Этот народ вполне интегрирован в эллинистический мир и составляет его часть.

Где-то по холмам вокруг Мертвого моря бродят какие-то дикие, спаленные субтропическим солнцем создания, и время от времени они собираются в Иерусалимском храме, проталкиваясь сквозь толпы вытесняющих их из Иерусалима иноплеменников (включая эллинизированных). Так они, стоя по щиколотку в крови жертвенных быков, стеная и вопя, призывают проклятия на головы тех, кто стал «неправильными» иудеями и посмел, не спросившись у них, ассимилироваться. Волнует ли это эллинизированных иудеев, собирающихся в своих храмах, — догадайтесь, пожалуйста, сами.

3. 50 год до Р.Х. В Иерусалиме хасмонеи начинают вести себя примерно так же, как казаки в XVII веке: употреблять слишком много крепких напитков, бить в барабаны, издавать дикие вопли, а потом, естественно, бросаются на эллинизированных. Тем, кто не обрезан, немедленно отрезают половой член тупым ножом. Гарнизон (в котором много и иудеев) пытается прекратить безобразие. Хасмонеи совершают ряд покушений на жизнь и здоровье должностных лиц, находящихся при исполнении служебных обязанностей. На каждого солдатика приходится сто хасмонеев, гарнизон перерезан или бежит.

Царь Птолемей VIII двигает регулярную армию и начинает таки немножко обижать сбесившихся дика… то есть я хотел сказать, героических патриотов Иудеи. Глава общины в Александрии, первосвященник Александрийского храма Михаил, посоветовавшись с членами синедриона Язоном, Василием и Андреем, предлагают царю использовать еврейское ополчение. А за это пусть царь, когда начнет продавать в рабство хасмонеев, сперва отдаст их на воспитание членам общины. Птолемей VIII, поразмыслив, отдать хасмонеев на воспитание не соглашается, потому что проведенные в Мусейоне опыты показали: хасмонеи не способны запомнить цифры большей, чем 35, а чтению, письму и приличному поведению они не обучаемы в принципе. Но он согласен дать преимущество евреям в покупке своих почти соотечественников. Дальнейшие события показывают, что правы были и цари, и первосвященники: потому что если новорожденных хасмонеев сразу уносить от родителей и воспитывать подальше от взрослых, уже страдающих культурным дебилизмом особей, они оказываются почти обучаемы, разве что чаще страдают лунатизмом и энурезом, чем дети нормальных евреев.

Прошу обратить внимание: во всех трех случаях еврейский вопрос оказывается «окончательно решенным», и в очень давние времена.

Но кого тогда ловили бы под кроватью современные «патриоты»?! Очень трудно представить себе, кто занял бы место зелененьких жидомасончиков, маленьких таких и очень вредных.

ВИРТУАЛЬНОСТЬ МИРОВОГО ИУДАИЗМА

Есть и еще одна, пусть очень малая, но весьма интересная вероятность… Представим себе, что не христианство, а иудаизм стал мировой религией во всей Римской империи.

Кстати говоря, виртуальность добрых царей сразу же делает вероятнее и эту виртуальность: иудейская культура все сильнее проникает в толщу античной, встречает ответное движение. В I-И веках по Р.Х. иудаистов было до миллиона в Римской империи – в основном на Востоке.

А если бы ассимиляция продолжалась? Если бы I-II вв. до Р.Х. были бы веками распространения иудаизма по империи? Тогда к I-II вв. по Р.Х. число иудаистов могло бы оказаться и больше. С одной стороны, чем больше сторонников и прихожан, тем сильнее позиции у религии, тем больше у нее шансов стать государственной религией. С другой стороны, ведь чем больше иудаистов в империи, тем обширнее среда, в которой и родилось христианство!

Так что представить себе иудаизм как государственную религию Римской империи, потом как религиозно-культурный фундамент европейской цивилизации вполне можно… Но при соблюдении двух важнейших условий:

1. Если иудаизм окончательно станет религией не племенной, а мировой. Нужно для этого немногое: громко, вслух заявить, что с точки зрения раввината Яхве – это Бог всех людей. Сначала он явил себя одному из колен израилевых, потом всему народу… А теперь вот нет оснований не считать его Богом для всего человечества.

2. Если иудаизм окажется способен впитать в себя античное наследство, примет в себя то новое, что принесла в мир античная цивилизация. То есть признать свободу воли, право человека на выбор, индивидуальную ответственность за свою посмертную судьбу как фундаментальные ценности.

– То есть иудаизм должен был бы стать своего рода христианством, и только тогда он мог бы стать мировой религией и сыграть в истории такую же роль? – ехидно спросят меня.

– Нет, — отвечу. – Христианство исповедует Христа как Сына Божия. Стать христианством ни одна религия не может по определению. Я предлагаю другое: провести мысленный эксперимент, при котором не ведется спор, был ли Христос, и если да, то был ли он мессией. Если встать на религиозную точку зрения, то сама постановка вопроса неправомочна: спорить и говорить надо именно о том, мессия Христос или не мессия. В обоих случаях все становится предельно ясно.

Но если рассуждать с позиций не религии, а науки, то Римской империи необходима была религия, обладающая определенными параметрами. Только такая религия могла бы стать фундаментом будущей европейской цивилизации.

Вопрос: мог ли иудаизм стать такой религией, приобрести такие параметры? Оставаясь, естественно, при этом самим собой, иудаизмом.

Вот я описал эти параметры, и читатель легко «опознал» в них важнейшие признаки христианства. Но иудаизм, который сделал бы обязательным исповедь, окончательно запретил бы любые жертвы Богу; иудаизм, который произнес бы знаменитое «несть ни эллина, ни иудея пред ликом Яхве», вовсе не становится христианством. Сохраняется религия, ждущая мессию.

Мессию, который так и не пришел. Мессию надо ждать, а чтобы дождаться, надо изучать священные тексты, строить синагоги, праздновать субботу и другие установленные праздники.

Я понимаю, что описанная мною картина больше всего напоминает ночной кошмар антисемита: все население Римской империи, а потом и Европы поголовно превращается в евреев!

Но ведь произошло нечто не менее странное, и, с точки зрения язычника, ничуть не менее кошмарное: вся Римская империя, потом вся Европа начинает молиться причудливому Богу, зачем-то полезшему на крест! Просто Европе нужна была именно такая религия.

Но что неизбежно: это вселенский характер религии. Это уже не иудаизм, а какой-то яхвеизм – потому что не называть же исповедание Яхве всеми племенами и народами по племенной верке одного из этих народов.

И неизбежен раскол между ортодоксами иудаизма и теми, кто хотел бы идти вперед. Раскол между иудаизмом фарисеев и перерастающем в яхвеизм иудаизмом многоплеменной вольнодумной диаспоры.

Тоже что-то родное, не правда ли?

В чем-то принятие яхвеизма было бы хуже христианизации: все же иудаизм – религия, не использующая зрительных образов. Яхвеизм вполне мог бы прервать традицию и ваяния, и живописи, или, по крайней мере, загнать ее куда-то на периферию европейской культуры. Так ведь произошло и в мусульманском мире, где традиция живописи и ваяния удавлена была всюду, куда приходил ислам; сохранилась живопись только в Персии, да и то в довольно слабых формах.

А раз иудаизм (яхвеизм?) – менее наглядная религия, меньше способная взывать к самым примитивным эмоциям, то он и менее доступен самым отсталым слоям населения и самым далеким от цивилизации племенам. Это чревато войнами еще более жестокими, чем велись за христианизацию Германии, Прибалтики и Скандинавии.

Но в чем-то яхвеизация и лучше: иудаизм и его потомок яхвеизм требует образования! Европейская цивилизация могла бы состояться как более культурная, более «книжная», чем в ее христианском варианте.

Не очень-то просто представить себе Раввина Римского, который спорит с королями и герцогами о размерах своей светской власти да заодно отлучает от яхвеизма Верховного Цадика Константинопольского. Тем более трудно представить себе шумные сборища раввинов, бешено спорящих между собой о смысле буквы «алеф» в такой-то строке Священного писания и делающих из этого далеко идущие выводы о том, кто должен быть вассалом короля Франции, а кто – герцога Нормандии. Или, скажем, какие формы могли бы принять народные ереси яхвеизма или ях-веистский протестантизм.

Представить себе Мартина Лютера с пейсами или яхвеистс-кого Патриарха Всея Руси в халате и лисьей шапке, украшенной золотой звездой Давида, взывающего «Яхве! Яхве! Яхве!» во время крестного… то есть, я хотел сказать, во время звездного хода, мне как-то еще тяжелее – кружится голова, а перед глазами словно лопаются какие-то мутные шарики. Но в том-то и дело, что это вполне могло состояться. Иудаизм и христианство довольно долго, около трех столетий, соревновались – кому из них стать религией всех жителей империи. Иудаизм не дотянул совсем чуть-чуть…

А счастье было так возможно, так близко.

Выводы

1. Для того, чтобы иудеи не предпочитали «своих» чужим, а начали бы заниматься более осмысленными делами, нужно немногое – следует только быть терпимыми к их обычаям, не оскорблять их веру и стараться нести дух не конфронтации, а сотрудничества. И все!

2. Евреи очень чувствительны к зову более высокой культуры и охотно ассимилируются – вплоть до полного в ней растворения. Если евреев не трогать – по возможности просто не обращать на них внимания и обращаться с ними справедливо, — они легко перенимают новое, и третье поколение ассими-лянтов уже не очень помнит, кто были их бабушки и дедушки, что они думали про законы кашрута, обрезание и светлые подвиги национальных героев – Иисуса Навина, Эсфири и Мор-дохая.

3. Вот когда евреев начинают убивать, разрушать их синагоги и заставляют отрекаться от своего способа поклоняться Богу – этого они почему-то не любят и в ответ на репрессии довольно быстро сплачиваются, объединяются, обвиняют в своих бедствиях другие народы, ну прямо согласно польской поговорке: «Если еврей чихнет в Кракове, в Варшаве ему тут же ответят: «На здо-ровьичко». А некоторые из них так вообще перестают интересоваться всем остальным миром.

Исходя из всего написанного в этой главе, я берусь дать отличный совет всем врагам гонимого племени: если вы действительно хотите искоренить евреев, прекратите их преследовать. Лучше всего, будьте подчеркнуто безразличны к национальности людей в вашей стране, а к религии и обычаям евреев сохраняйте интерес и уважение.

И тогда, дорогие враги племени иудейского, вы быстро достигнете своей цели – евреи начнут исчезать! Тут же, не пройдет и трех поколений, появятся те, кто начнет перенимать вашу культуру, изучать ваш язык и вообще растворяться в иной общности. А через пять поколений для изучения евреев придется производить археологические раскопки.

С другой стороны, нет ничего хуже преследований. Размахивать «Библиотечкой русского антисемита» – это прекрасный способ не только заработать в морду, но и обеспечить евреям путь в грядущие века. Воистину: «стрелял, стрелял в него этот белогвардеец и раздробил бедро, и обеспечил бессмертие».

Глава 2. Стереотип пацифизма

Бедные сыны Израиля, растерявши все присутствие своего и без того мелкого духа, прятались в пустых горел очных бочках, в печах и даже запалзывали под юбки своих жидовок; но коза-ки везде их находили.

Н.В. Гоголь

НА РЕКАХ ВАВИЛОНСКИХ И СИБИРСКИХ

Существует устойчивое мнение, что евреи не любят и даже боятся оружия. Они физически хилые, и уж, конечно, очень плохие солдаты. Одно из классических антисемитских описаний – описание тощего противного мужика с тонкогубым недобрым ртом и явной симптоматикой несварения желудка, мироеда и грубого тирана. И притом типа, способного пользоваться только рафинированно мирными способами подавления и унижения людей. Хитрой казуистикой, иезуитством и враньем он вымотает вам душу и все нервы… Но применить физическую силу этот тип не способен, да и чересчур слаб физически. А уж взять в руки что-то острое, тем более что-то, хотя бы теоретически способное сделать «пух!»… Этого еврей якобы сделать не способен совершенно органически.

Самое удивительное, что этот фольклорный персонаж существует и в представлении самих евреев! По крайней мере, некоторой части евреев. Вот хотя бы описание того, как вымышленный Л. Фейхтвангером великий актер Либаний играет еврея Апеллу: «Они хотят заставить его поклоняться своим богам, светлому Ор-музду и темному Ариману. И так как он отказывается, они начинают дергать его за бороду и за волосы и рвут до тех пор, пока он не падает на колени… они отнимают у него для алтарей своих богов ту горсточку денег, которые он скопил, и убивают троих из семи его детей. Он хоронит своих трех детей, он ходит между тремя маленькими могилками, затем садится и поет старинную песнь: «На реках вавилонских мы сидели и плакали» [58, с. 387]. Так он и плачет, нелепый и беспомощный дурак, для кого-то отвратительный, для кого-то трогательно-жалкий, а для кого-то просто жалкий, без всяких «трогательно»: по вкусу. Так и слоняется по свету, из Парфии в Египет, оттуда в Рим, и иезде его обижают и гонят, и везде «покорно, в дикой тоске, поет он, покачиваясь, свою старую несню: «На реках вавилонских мы сидели и плакали…»[58, с. 389].

Чем привлекает народные сердца эта нелепая аналогия то ли Ивана-дурака, то ли Емели, лежащего на печи, понять трудно.

Еще более удивительный факт – в реальной жизни тоже встречаются евреи, напоминающие то ли «тонкошеего Аарона» из антисемитского анекдота, то ли еврея Апеллу.

С Гришей К. я познакомился случайно. Мой близкий друг, Андрей Г., был почему-то неравнодушен к этому человеку с вечно луковой физиономией, выражавшей примерно такую мысль: «О! Как ужасен этот мир! Сколько в нем скорби и тоски!».

О чем и как вообще можно общаться с Гришей К., я не в состоянии понять сегодня, не был в силах понять этого и двадцать лет назад, когда мы оба стали гостями Андрея Г. в его экспедиции. Попытки Гриши вести беседы о том, как хорошо жить в Одессе, наталкивались на мое полнейшее недоумение.

Мой рассказ о том, как работают экспедиции исследователей океана – плывут люди на корабле Академии наук до тропиков, проводят интереснейшие исследования, наталкивался на недоуменно вытаращенные глаза Гриши, и этот мой рассказ немедленно получал своеобразный комментарий из Гришиных уст. Мол, заходят эти корабли в разные интересные порты, и можно привезти из тех иностранных портов кучу тряпок… Таких нейлоновых тряпок, таких дефицитных, столько стоящих внутри страны! Гришины восторги по поводу академического таки гешефта заставляли уже меня тупо вылупливать глаза… Мне было совершенно неинтересно, какие лифчики, блузки и кофты привозят гешефтмахеры из таких поездок. Гриша обалдевал от того, что с виду нормальный человек занимается и даже всерьез интересуется наукой, а не лифчиками. На второй же день вымученных разговоров и взаимного неодобрения произошло следующее…

В этот вечер я, совершенно случайно, положил охотничье ружье поперек крыльца экспедиционного домика. Положил из чистой лености; устал за день, проведенный в лесу, и вместо того, чтобы сразу почистить и повесить, куда полагается, убежал на реку, — помогать другу вытаскивать на берег лодку. Андрей не спешил, мы долго с ним болтали и курили, а ружье все это время так и лежало на крыльце. Через два часа я пришел с Енисея и обнаружил Гришу за странным даже для него занятием: Гриша нервно вышагивал вдоль крыльца, судорожно курил сигарету за сигаретой. Он явно давно хотел зайти в домик, но почему-то не решался… При моем появлении затравленный взор Гриши уперся в ружье… Я убрал злополучную двустволку, Гриша с огромным облегчением вошел; автор же сих строк, скажу совершенно откровенно, впал в самую глубокую задумчивость.

Дальнейшие события доказывают только одно: до какой степени нас, интеллектуалов, опасно провоцировать на разного рода эксперименты. Гриша уехал из экспедиции спустя всего несколько дней, и все эти дни оружие было сущим проклятием Гришино-го существования. Ружье оказывалось в его спальном мешке, за ужином оно падало прямо на голову Гриши, а когда бедный Гриша шел в уборную, на задвижке деревенской дощатой будочки тоже оказывалось ружье.

Я издевался над Гришей до тех пор, пока не убедился: Гриша готов приложить любые усилия, чтобы не переступать через ружье и не прикасаться к нему ни под каким видом. Он готов был не спать, не ужинать и не входить в домик. При этом Гриша не возмущался, никак не обсуждал своего поведения, не пытался ни о чем договариваться, а молчаливо страдал. На реках сибирских он заламывал руки и плакал, совершенно как еврей Апелла на реках с менее продолжительным ледоставом; но, что характерно, демонстрировал стойкость… правда, не очень понятно, на кой черт нужную в такой ситуации.

… А теперь давайте так: достаточно мне сделать далеко идущие выводы из этой истории – и какое сильное подтверждение получит пресловутый стереотип!

Но вот беда: сразу же после моего приезда из экспедиции, буквально в тот же вечер, мама позвала меня к телевизору:

– Ты посмотри, что они делают!

«Они» – это были плохие израильские агрессоры, обижавшие хороших арабов. Диктор объяснял, до чего они отвратительные, эти агрессоры, но кадры оказались интересны сами по себе: пригибаясь к земле и озираясь, агрессоры с характерными национальными носами пробирались через дымящиеся развалины, и прямо под ногами пробиравшихся, временами стрелявших через огонь и дым агрессоров валялось нечто с полуоторванной головой – не берусь судить, с плохой головой или с хорошей, видно не было.

После этих кадров Гришино поведение представало, скажем так, не в роли единственно возможного. Увлекаться далеко идущими выводами не стоило, а стоило сесть и осмыслить происходящее. После чего я впал в еще более глубокую задумчивость.

РИМ

Источником задумчивости была еще и книга Иосифа Флавия «Иудейская война» [59]; книга про то, как в 66 году по Рождеству Христову восстала римская провинция Иудея. Предлогом восстания стали злоупотребления прокуратора провинции Флора, который однажды потребовал ни много ни мало 17 талантов золота из фонда храма. Впрочем, гораздо больший протест вызвала идиотская выходка Флора, который на Пейсах оделся еврейским первосвященником. Самому Флору этот маскарад мог казаться забавной шуткой, но иудеи думали иначе: с их точки зрения, Флор нанес им тяжелое оскорбление. Еще менее смешным для иудеев казалось, что подстрекаемые Флором язычники стали оскорблять их и насмехаться над ними во время молитв и религиозных ритуалов.

В XV веке так объясняли причины и предлог Великой войны 1409-1434 годов (предлогом стало требование Тевтонского ордена вести переговоры не на латыни, а на немецком). «Шел по дороге слепец, споткнулся о камень… Он упал потому, что слеп, но ведь и потому, что там был камень…». Так что Флор был только так, лишь камушек на дороге. Война же разразилась потому, что обе стороны оказались глухи и слепы. (По крайней мере, такова моя оценка, и позже я попробую ее обосновать подробнее. – А.Б.)

Так что дело не только и не столько в учиненных Флором безобразиях. Это был именно предлог, потому что в Иудее уже образовалась религиозная партия зелотов – то есть ревнителей; эта партия не допускала возможности жить под римлянами и только искала предлога к восстанию. Не было бы этого – непременно нашелся бы другой, чуть попозже.

От зелотов отделилась самая крайняя их секта – сикарии. Сикарии, от латинского sicarii, то есть «кинжадьщики», сжигали долговые документы, освобождали рабов и подстрекали их убегать к ним… в общем, это было восстание простонародья, враждебное даже средним законопослушным слоям. Любопытно, что в числе вождей сикариев был Менахем, сын вождя зелотов, Иуды Галилеянина.

Далеко не все евреи так уж жаждали вести с римлянами войну, тем более – войну на уничтожение. Синедрион иудейских первосвященников был в ужасе от поведения зелотов и считал даже римское господство меньшим злом. Я уже писал о жившем в иудеях подспудном стремлении вернуться в «золотой век», когда предки были все равны, жили в шатрах, доили коз и были счастливы. Народные массы не раз покупались на попытку вернуться в потерянный рай, имущие классы всегда были несколько сдержанней. Фактически восстание зелотов было национально-освободительным движением и социальной революцией одновременно. Иудея оказалась в состоянии гражданской войны, и до того, как напасть на римлян, зелоты несколько дней воевали с со сторонниками синедриона, а потом устроили жуткую резню в городе.

В мае 66 года зелоты напали на римлян под Иерусалимом. Легионы осторожно отступили, а зелоты пришли в восторг от собственной победы. В ноябре 66 года наместник Сирии Цестий Галл пошел на Иерусалим, не смог взять города и отступил. Иудеи (в том числе устами Иосифа Флавия) рассказывали, что истребили чуть ли не все войско Цестия Галла. У римлян нет таких сведений, они почему-то считали, что Цестий Галл увел свои легионы, и правильно сделал – незачем губить солдат, если иудеи сами режут друг друга.

Первая карательная экспедиция римлян потерпела полное поражение, но не потому, что иудеи были сильнее, а потому, что римляне недооценили масштабов восстания. Они думали, что имеют дело с кучкой фанатиков, а оказалось – с массовым народным восстанием.

Размещенные в Сирии части не могли справиться с зелотами, и тогда римляне двинули настоящую армию – порядка 60 тысяч человек во главе с Веспасианом Флавием.

Как во время любой колониальной войны, операции римлян против иудеев больше всего напоминали драку взрослого с ребенком. Опытные солдаты, прошедшие школу войны в Галлии и Германии, дрались упорно и умело. Закованные в железо, вооруженные и обученные самым совершенным для того времени способом, римляне воевали с иудеями так же, как испанцы – с голыми индейцами в уборах из перьев, а немецкие рыцари – с западными славянами, надевавшими на голову черепа зубров вместо шлемов и стрелявшими стрелами с костяными наконечниками.

Иудеи бросигась в бой с отчаянием людей, защищающих свою землю, помноженным на ярость религиозных фанатиков. Увы им! Римляне не испарялись в воздухе от самых горячих молитв, а Яхве не очень спешил лично явиться на выручку своим верным сынам. Не прогремела колесница с упряжкой крылатых огненных коней пророка Илии, центурионы Веспасиана Флавия не превращались в соляные столпы.

Вырубая иудеев короткими мечами-гладиусами, выдавливая их с поля боя железным строем легионов, римляне неизменно обращали в бегство противника, даже сильно превосходящего их числом, — как позже британцы индусов. Оставляя за собой поля, заваленные мертвыми телами, римляне несли очень небольшие потери; за семь лет войны легионы в Иудее потребовали только одно пополнение. Такие пополнения требовались по традиции, если в легионах недоставало 10% солдат.

Рассказы мистера Даймонта о чудовищных потерях, которые нес Рим, конечно же, очень увлекательны, но, боюсь, абсолютно недостоверны. Мало ли, что мистеру Даймонту так хочется.

Число же погибших иудеев оценивалось примерно в миллион – в треть населения страны. Из этого миллиона только около ета тысяч погибло на поле боя – остальные умерли от голода или были истреблены римлянами. Огромное число людей покончило с собой, не желая сдаваться; многие из них убивали сначала жен и детей, потом сами следовали за ними. Число этих самоубийц, к сожалению, крайне трудно установить сколько-нибудь достоверно.

Единственные, кто спасся при штурме Иерусалима, — это христиане. Было ведь сказано Христом: «Скоро разрушится сей город, и не останется камня на камне». Христиане поверили, и ушли из Иерусалима заранее. А кого Яхве решил погубить, тем не дал пойти за Христом.

Характерно сказанное Веспасианом уже при осаде Иерусалима. Когда его упрекнули в нежелании идти на штурм, тот высказался вполне определенно. Мол, зачем рисковать своими воинами, если можно просто подождать, когда евреи перебьют друг друга (это опять про солидарность). И расчеты Веспасиана, кстати, оправдались целиком и полностью.

После того, как Веспасиан стал императором, в 69 году во главе армии стал его сын, Тит Флавий. Тит впервые в истории применил то, что можно назвать «тактикой выжженной земли», — в мятежных областях он сжигал посевы, вырубал оливковые рощи и фруктовые сады. Ни Яхве, ни пророки почему-то не явились, чтобы кормить свой народ (наверное, чем-то были очень заняты, а может, хотели в очередной раз «испытать» иудеев). Тит Флавий осадил Иерусалим и здесь тоже вырубил все леса вокруг города. «Земля обнажилась, как целина» – красиво сказал Иосиф Флавий [59, с. 80]. Впрочем, уникальные бальзамовые деревья вырвали с корнем сами иудеи – не хотели, чтобы деревья достались врагу. После пяти месяцев осады, в августе 70 года, Тит Флавий взял мятежный город штурмом, разрушил его и сжег Иерусалимский храм.

Восставать против римлян было безумием, сущей бессмыслицей со стороны зелотов. Иудея не могла не быть раздавлена – и ее раздавили по всем правилам воинского и политического искусства. В 73 году пала Масада, последняя твердыня сикариев. Не желая сдаваться и не имея сил воевать, сикарии перебили друг друга. Когда римляне ворвались в крепость, в ней было всего пятеро живых существ: две женщины и три ребенка. Вообще-то, сикарии убили всех женщин и детей в крепости, и почему они оставили в живых именно этих, никому не известно. После штурма Масады мятежная провинция замирилась на долгие сорок лет, до очередного восстания.

Сразу скажу: у восставших иудеев не было ни одного, в том числе и самого ничтожного шанса. Даже сумей они задавить массой, истребить легионы Тита Флавия, отдавая десятки жизней за одну (что уже совершенно невероятно), — и тогда колоссальная империя очень мало пострадала бы. Она просто-напросто двинула бы в Иудею еще одну армию, побольше, и эта вторая армия довела бы дело до конца. Тем не менее и зелоты, и тем более сикарии вели себя не хуже, чем «лесные братья» Литвы и Западной Украины.

В рядах же самих иудеев не было согласия: мало того, что сторонники синедриона пытались сдать Иерусалим, многие иудеи и самаряне получили название «верноподданные» – это были те, кто перешел на сторону Рима уже в ходе войны.

Еще в 67 году на сторону римлян перебежал полководец Йо-сеф бен Маттийаху. Он стал рабом самого императора Веспасиана; по прошествии некоторого времени Веспасиан Флавий отпустил Иосифа на свободу. Так поступали большинство римлян, — вольноотпущенники работали лучше рабов, а связь хозяина и вольноотпущенника, напоминавшая феодальные отношения вассалитета, сохранялась всю их жизнь. По римским законам, вольноотпущенник принимал фамилию хозяина, отпустившего его на свободу. Вольноотпущенник Веспасиана вошел в историю как автор «Иудейской войны», Иосиф Флавий.

Уже во время осады Иерусалима на сторону римлян перебежал еще один иудей – Иоханан бен Заккай. Из осажденного города не так просто было выбраться. Иоханан придумал способ, мягко говоря, не самый нравственный: его ученики выбежали на улицу с рыданиями, что дорогой учгтель умер от заразной болезни. Городские власти тут же позволили похоронить «умершего» за пределами города, между стенами Иерусалима и валами осаждающих римлян. Посыпая голову пеплом, раздирая на себе одежды и завывая должным образом, ученики вынесли за городские стены заколоченный гроб… и принесли его прямиком к шатру Веспасиана. Там «воскресший» Иоханан долго пророчествовал и в конце концов попросил Веспасиана: если он станет императором, пусть он позволит Иоханану бен Заккаю с его учениками основать в каком-нибудь из городов Палестины школу – для изучения еврейских законов и преданий.

Чуть позже царица Береника, дочь царя Агриппы I, вступит в бурный роман с Титом Флавием – прямо под стенами Иерусалима. Возможно, Береника была совершенно очарована прелестями Тита и страстно в него влюблена; но ведь тоже не Бог весть какой перл племенной солидарности.

Я рассказываю это для того, чтобы еще раз показать – единства в рядах иудеев было не так уж много. Не все хотели войны, а из тех, кто хотел и воевал, уцелели немногие.

Воевать с Римом было безумием? Несомненно. Но, в конце концов, и оборона Киева в 1242 году от монголов была совершенным безумием. Гораздо разумнее было бы отворить ворота, заплатить дань и жить себе дальше спокойно.

Вся эпопея Белого движения – такой же акт безумия, попытка кучки людей идти против обезумевших вооруженных толп. Помните Булгакова? «С офицерами расправляются. Таким и надо. Их восемьсот человек на весь город, а они дурака валяли. Пришел Петлюра, а у него миллион войска» [60, с. 180].

убийц, к сожалению, крайне трудно установить сколько-нибудь достоверно.

Единственные, кто спасся при штурме Иерусалима, — это христиане. Было ведь сказано Христом: «Скоро разрушится сей город, и не останется камня на камне». Христиане поверили, и ушли из Иерусалима заранее. А кого Яхве решил погубить, тем не дал пойти за Христом.

Характерно сказанное Веспасианом уже при осаде Иерусалима. Когда его упрекнули в нежелании идти на штурм, тот высказался вполне определенно. Мол, зачем рисковать своими воинами, если можно просто подождать, когда евреи перебьют друг друга (это опять про солидарность). И расчеты Веспасиана, кстати, оправдались целиком и полностью.

После того, как Веспасиан стал императором, в 69 году во главе армии стал его сын, Тит Флавий. Тит впервые в истории применил то, что можно назвать «тактикой выжженной земли», — в мятежных областях он сжигал посевы, вырубал оливковые рощи и фруктовые сады. Ни Яхве, ни пророки почему-то не явились, чтобы кормить свой народ (наверное, чем-то были очень заняты, а может, хотели в очередной раз «испытать» иудеев). Тит Флавий осадил Иерусалим и здесь тоже вырубил все леса вокруг города. «Земля обнажилась, как целина» – красиво сказал Иосиф Флавий [59, с. 80]. Впрочем, уникальные бальзамовые деревья вырвали с корнем сами иудеи – не хотели, чтобы деревья достались врагу. После пяти месяцев осады, в августе 70 года, Тит Флавий взял мятежный город штурмом, разрушил его и сжег Иерусалимский храм.

Восставать против римлян было безумием, сущей бессмыслицей со стороны зелотов. Иудея не могла не быть раздавлена – и ее раздавили по всем правилам воинского и политического искусства. В 73 году пала Масада, последняя твердыня сикариев. Не желая сдаваться и не имея сил воевать, сикарии перебили друг друга. Когда римляне ворвались в крепость, в ней было всего пятеро живых существ: две женщины и три ребенка. Вообще-то, сикарии убили всех женщин и детей в крепости, и почему они оставили в живых именно этих, никому не известно. После штурма Масады мятежная провинция замирилась на долгие сорок лет, до очередного восстания.

Сразу скажу: у восставших иудеев не было ни одного, в том числе и самого ничтожного шанса. Даже сумей они задавить массой, истребить легионы Тита Флавия, отдавая десятки жизней за одну (что уже совершенно невероятно), — и тогда колоссальная империя очень мало пострадала бы. Она просто-напросто двинула бы в Иудею еще одну армию, побольше, и эта вторая армия довела бы дело до конца. Тем не менее и зелоты, и тем более сикарии вели себя не хуже, чем «лесные братья» Литвы и Западной Украины.

В рядах же самих иудеев не было согласия: мало того, что сторонники синедриона пытались сдать Иерусалим, многие иудеи и самаряне получили название «верноподданные» – это были те, кто перешел на сторону Рима уже в ходе войны.

Еще в 67 году на сторону римлян перебежал полководец Ио-сеф бен Маттийаху. Он стал рабом самого императора Веспасиана; по прошествии некоторого времени Веспасиан Флавий отпустил Иосифа на свободу. Так поступали большинство римлян, — вольноотпущенники работали лучше рабов, а связь хозяина и вольноотпущенника, напоминавшая феодальные отношения вассалитета, сохранялась всю их жизнь. По римским законам, вольноотпущенник принимал фамилию хозяина, отпустившего его на свободу. Вольноотпущенник Веспасиана вошел в историю как автор «Иудейской войны», Иосиф Флавий.

Уже во время осады Иерусалима на сторону римлян перебежал еще один иудей – Иоханан бен Заккай. Из осажденного города не так просто было выбраться. Иоханан придумал способ, мягко говоря, не самый нравственный: его ученики выбежали на улицу с рыданиями, что дорогой учгтель умер от заразной болезни. Городские власти тут же позволили похоронить «умершего» за пределами города, между стенами Иерусалима и валами осаждающих римлян. Посыпая голову пеплом, раздирая на себе одежды и завывая должным образом, ученики вынесли за городские стены заколоченный гроб… и принесли его прямиком к шатру Веспасиана. Там «воскресший» Иоханан долго пророчествовал ив конце концов попросил Веспасиана: если он станет императором, пусть он позволит Иоханану бен Заккаю с его учениками основать в каком-нибудь из городов Палестины школу – для изучения еврейских законов и преданий.

Чуть позже царица Береника, дочь царя Агриппы I, вступит в бурный роман с Титом Флавием – прямо под стенами Иерусалима. Возможно, Береника была совершенно очарована прелестями Тита и страстно в него влюблена; но ведь тоже не Бог весть какой перл племенной солидарности.

Я рассказываю это для того, чтобы еще раз показать – единства в рядах иудеев было не так уж много. Не все хотели войны, а из тех, кто хотел и воевал, уцелели немногие.

Воевать с Римом было безумием? Несомненно. Но, в конце концов, и оборона Киева в 1242 году от монголов была совершенным безумием. Гораздо разумнее было бы отворить ворота, заплатить дань и жить себе дальше спокойно.

Вся эпопея Белого движения – такой же акт безумия, попытка кучки людей идти против обезумевших вооруженных толп. Помните Булгакова? «С офицерами расправляются. Таким и надо. Их восемьсот человек на весь город, а они дурака валяли. Пришел Петлюра, а у него миллион войска» [60, с. 180].

Безумием были польские восстания и 1830, и 1863 годов. Российская империя не могла не задавить поляков, и она их последовательно давила, а оставшихся в живых погнала в Сибирь в кандалах.

Иудеи были несравненно менее культурны, чем римляне; шла война античной культуры с Древним Востоком. Армии, способной потягаться с римской, у иудеев не было (и ни у кого тогда не было). Война зелотов и сикариев была жестокой мужицкой войной, в которой солдаты-партизаны бросаются на копья, чтобы другие могли добраться до врага, пока его копье занято трупом; войной, в которой умирающие пытаются в свои последние минуты вцепиться в закованную в металл ногу легионера зубами, а захваченного в плен врага разрывают на части, откусывая ему уши и вытыкая пальцами глаза. Все это не очень эстетично, не благородно и вызывает скорее спазму тошноты, чем величавое чувство шагов истории. Это вам не Милорадович, кричащий под Смоленском в августе 1812: «Виват, французы! Нет, ну как наступают, шельмы, а?! Виват, французы!». Это вам не спокойное мужество адмирала Нельсона: «Англия надеется, что каждый до конца выполнит свой долг».

В Иудейской войне, по крайней мере, со стороны иудеев, нет уважения к неприятелю, этого спокойного мужества солдат-граждан (как у солдат Рима и много позже – Британии Нельсона), нет благородства солдат-аристократов (как у французского и русского). Есть утробная ненависть к врагу и такая же утробная жестокость – и к врагу, и к самим себе. Но ведь именно так воевали казаки на Украине, сипаи в Индии, испанцы в 1806 году, при нашествии Наполеона.

Позволю себе отнести и Иудейскую войну, и восстание Бар-Кохбы к тому же классу явлений. Но, вообще-то, речь в этой главе шла о самой по себе способности евреев участвовать в военных действиях…

Читатель вправе не разделять ни убеждений иудеев, ни их желания вести вооруженную борьбу. Несомненно, иудеи проиграли. Они не добились и не могли добиться ничего. Иерусалимский храм римляне сожгли, большая часть страны оказалась разорена. Но ведь воевали, и неплохо. Стойкое, цепкое мужество, злая жестокость обреченных поневоле вызывают уважение; по крайней мере, вызывают уважение у всякого, кто воспитан в серьезном отношении к воинской чести, презрению к смерти и прочим устаревшим понятиям.

В 113 году, в правление императора Траяна, вспыхнуло еще одно еврейское восстание. Евреи были рассеяны, они жили вовсе не только в Иудее; восстание вспыхнуло на Кипре, в Египте, Киренаике, в Антиохии. Масштаб его далеко не таков, как у Иудейской войны, но и с этим восстанием пришлось провозиться три года, снимая легионы с фронтов Парфянской войны. Во время этих событий римляне снесли до основания второй храм в Иерусалиме и огромную синагогу, которой александрийские евреи так гордились.

Иудеи воспользовались войной, которую вела Римская империя? Этот удар в спину был отвратительным предательством, изменническим поступком? Несомненно! …В той же степени, в которой со стороны Армии Крайовой и бандеровцев было предательством использовать войну между СССР и Третьим рейхом. Положение поляков и украинцев было даже хуже, потому что их били все и с обеих сторон – и нацисты, и коммунисты. Иудеи же для Парфянской империи оказались очень полезным элементом, ценнейшей «пятой колонной» внутри Римской империи. Парфяне охотно снабжали иудеев оружием, а беженцев из Римской империи также охотно принимали у себя. Такой страны не было в тылу ни у поляков, ни у украинцев в 1939-1945 годах!

Кстати, на Кипре восстание иудеев помогали подавлять местные греки и другие народы. Они-то под Парфию ну совершенно не хотели.

В 132 году, через шестьдесят лет после взятия Иерусалима Титом Флавием, вспыхнуло восстание Бар-Кохбы. Это восстание тоже соединяло в себе черты социальной революции, гражданской войны и национального движения. Бар-Кохба объявил себя мессией – ни много, ни мало! Заодно он объявил себя потомком царя Давида, — то есть претендовал на верховную светскую власть.

Синедриону Бар-Кохба нравился еще меньше зелотов. Для христиан он был лже-мессией, и идти за ним они оказались решительно не способны. Народ опять оказался расколот, римляне опять применили тактику «выжженной земли». Император Адриан бросил в бой своего полководца Севера, уже прославленного на Дунае.

После восстания Бар-Кохбы страна была разорена еще страшнее, чем Титом Флавием: войска Севера вырубали оливковые рощи и сады, сжигали посевы, истребляли скот, сжигали любые строения. «Они превращают все в пустыню, и называют это умиротворением» – писал великий Тацит про своих соотечественников. Хочется верить, что для самого Бар-Кохбы и его сторонников и соратников зрелище родины, превращенной в пепелище, было необыкновенно сладостно и возвышало их религиозные чувства. Потому что «умиротворенная» Иудея и впрямь больше всего напоминала пустыню, а численность населения упала с 1,300,000 до 750,000 человек (до 69 года в Иудее жило порядка 3 миллионов человек).

К тому же иудеев окончательно выселили из Иерусалима и центральной части Иудеи. Адриан запретил даже само название «Иудея», и провинцию переименовали – Сирия-Палестина. Святой Иероним в IV веке по Рождеству Христову писал: «Иудея, теперь называемая Палестиной… Многие историки именно с этого времени, с 135 года, ведут отсчет еврейской диаспоры.

Восстание Бар-Кохбы тоже не достигло и не могло достигнуть какой-то осмысленной цели. Восставать было таким же безумием, как для украинцев сидеть в схоронах и после 1945 года, как для литовцев вести упорную партизанскую войну до конца сталинской эпохи. В 135 году последние повстанцы были окружены и истреблены до последнего человека. Бар-Кохба погиб, и труп его никогда не был найден. У меня нет никаких причин так думать, кроме интуиции, но уверен: очень многие народные вожди хотели бы такой судьбы. Подумайте сами: народный вождь в последнем бою рубится вместе со всеми и исчезает! Никто не может сказать, где его могила, никто не может сказать, что видел его труп. Так Дмитрий Донской воевал на Куликовом поле в одежде рядового воина. Так Спартак бесследно исчез, и до сих пор неизвестно, какой из 6 тысяч трупов, сброшенных голыми в свальные могилы, был его трупом, «самого фракийца Спартака». Сколько легенд тут возможно, сколько версий – и про «чудом спасшегося» вождя, и про героя, разделившего общую судьбу!

…Но как бы ни оценивать эти события – а все реалии того времени как-то плохо вяжутся с рассуждениями о евреях, не способных взять в руки оружия.

Римляне плохо понимали евреев и в большинстве своем относились к ним то с иронией, то с плохо скрытым презрением. Так, довольно глухая, да еще и мятежная провинция. Диковинные люди, не желающие понимать, как надо «правильно» жить, да еще кидаются, как дикие звери. Но представление о евреях-трусах, евреях – плохих солдатах римляне никак не могли бы разделить. Вероятно, услышав об этом, они сочли бы Иванова и других авторов «Библиотечки русского антисемита» попросту плохо информированными. «А ты знаешь сколько времени возился Флавий с этими дикарями?! Мне рассказывал брат – уже насадишь его на копье, а иудей визжит, махает топором, все пытается тебя достать…». Скорее всего, репутация евреев в Римской империи напоминала репутацию кавказских горцев – чеченцев или лезгин в другой империи – в Российской.

ИСПАНИЯ

Ладно, это все «новобиблейский» народ, пред-ковый народ для всех последующих еврейских народов. Но вот возьмем евреев Римской империи. Античные евреи служили в армиях эллинистических царьков, а в III веке из них даже формировали целые гарнизоны на границе с Германией.

В Испании евреи воевали в войсках и христианских, и мусульманских князей. Когда враги определяли день битвы при Солаке (1086), это было непросто, потому что нельзя было назначить ни пятницу, ни субботу, ни воскресенье – сражались люди, чтящие и тот, и другой, и третий день (христиане проиграли эту битву).

О другом сражении, при Ал-Фуэнте, оставил стихи прекрасный поэт, писавший стихи на нескольких языках, Шмуэль ха-Нагид:

И стояли солдаты в строю боевом, На противников яростно глядя своих. В день отмщения думают люди о том, Что и первенец смерти желанен для них. День был мутным, и начал туман выпадать, И черно было солнце, как сердце мое, И как море при шторме, ревела вся рать, И Господнему гласу подобен был голос ее. Копья чертили в воздухе линии, Словно молнии, вырвавшись из темноты. И стрелы были подобны ливню, Ив решето превратились щиты

[16, с. 96].

Этот еврей XI века, сделавший при дворе гранадского эмира сказочную карьеру, принимал участие в сражениях, и не он один такой, я вас уверяю. Для внесения полной ясности: мнения евреев о том, чью сторону нужно держать (ну конечно же!), опять раскололись. Было много сторонников того, чтобы воевать на стороне христиан.

Граф Барселоны в 1149 году отдал евреям не только место в городе, чтобы они могли там поселиться, но и сельскохозяйственные земли, чтобы евреи могли выступать на его стороне во время войны.

Король Кастилии Альфонс VII назначил еврея Иегуду ибн-Эзра комендантом крепости Калатрава. В это же время кастильские короли поселили бежавших из мусульманских земель евреев в крепости Тудела с условием ее защищать от мусульман.

Альфонс IX даже писал папе Клименту VI (25 июля 1342 года): «Поскольку город Севилья из-за своей обширности нуждается в населении… были приняты многие евреи, а также сарацины, дабы заселить сей город; в евреях же мы нуждаемся более всего, поскольку они много способствуют удовлетворению нужд города и не раз выступали плечом к плечу с христианами на защиту города от сарацин, и не боятся отдать жизнь свою».

Известны и случаи, когда евреев в Кастилии делали дворянами – за мужество, проявленное в боях. Таково, например, происхождение кастильских придворных семей Вакар и Бенвенис-те. Логика королей проста и вызывает только уважение: в дворяне жалуют не за «правильные» религиозные убеждения, а за личные качества. Если бы так и продолжалось…

Интересно, какие чувства овладели бы Шмуэлем ха-Наги-дом, жителями Туделы или первым из Вакаров, посвященным в рыцари на залитом человеческой кровью поле славы и смерти? Что сказали бы они, прочитав дурости из «Библиотечки русского антисемита»? Ох, не советую я вам, «русские патриоты», встречаться в чистом поле с такими, как Шмуэль ха-Нагид и Вакар… Не советую. Будет больно, я вас таки честно предупреждаю.

ЕВРОПА

Со стереотипом «тщедушного, трусливого еврея» не согласились бы и в Средневековье. На протяжении всего европейского Средневековья евреев не призывали в европейские армии, — но ведь и вообще военное дело было делом элитным, занятием немногочисленных наследственных профессионалов. В христианском мире еврейство жило изолированно в своих еврейских кварталах, но что характерно – никаких представлений о специфической еврейской трусости или боязни взяться за оружие в средневековой Европе не было.

Были случаи, хотя и редкие, когда евреи-выкресты попадали в европейское дворянство. Особенно в Италии, где традиции Римской империи жили и много позже после ее гибели. Итальянское дворянство было сословием сравнительно открытым и жило не в укрепленных замках, а в городах (Ромео стоял под балконом Джульетты в городе Вероне, возле частного дома, а не возле вала и рва укрепленного замка). В Италии права дворянства богатые горожане часто могли попросту купить, и ничто не мешало еврею, принявшему христианство, проделать этот маленький гешефт. Но если ты дворянин, в случае войны изволь являться по призыву своего князя, герцога или короля и вести себя соответственно.

Не могу порадовать читателя вестью, что эти евреи – в армиях ли Альморавидов, на стороне ли итальянских князей в их частных войнах – покрыли себя неувядаемой славой, что их как-то особенно отличали. Но, во всяком случае, никаких особых черт характера, мешавших им воевать, никакой специфической робости современники этих евреев не заметили. Солдаты как солдаты, не хуже других и не лучше.

В НОВОЕ ВРЕМЯ

В XVII, особенно в XVIII веке, европейские народы осознавали себя суверенными нациями, имеющими право жить без воли королей и Римских пап. Если так, то нации должны уметь и защищать сами себя. Рождаются массовые армии, и в них солдатами становятся не бедолаги, пойманные на улицах, и не родовые дворяне, которые учатся военному делу лет с трех. В массовые армии призывают всех граждан. Каждый гражданин имеет неотъемлемое право на свободу, гражданские права, вплоть до избрания в судьи или в члены парламента. Гражданин имел частную собственность, и даже за уголовное преступление власть не могла отнять у него эту собственность.

Но за эти права гражданин платил и содержал собственное государство. Платил налоги, и не только деньгами, но и кровью. Воинская повинность означала, что государство оставляет гражданину одного из его сыновей, обычно старшего. А вторых и третьих сыновей государство призывало в армию, на установленный законом срок, обучало их и бросало в бой, если начиналась война.

В XVIII веке в европейских странах – во Франции, Австрии и в Пруссии – встает вопрос эмансипации евреев, то есть вопрос предоставления евреям полноценных гражданских прав. Но если их эмансипировать – тогда надо и призывать евреев в армию!

Замечу: в странах, где гражданское общество развивалось более органично, постепенно, не существовало самой по себе проблемы. В Британии никто специально не вербовал евреев в морские пехотинцы, но никто и не сомневался в праве еврея пойти служить на флот или в колониальную армию в Индии. Уже в XVIII веке были случаи, когда евреи в Индии воевали там в составе войск Ост-Индской компании. Точно так же евреи оказывались в составе колониальных армий и голландской Ост-Индии.

Во Франции было иначе. Тут и евреев было много – 70 тысяч человек на 25 миллионов населения, целых 0,3%. И католическая религия не позволяла забывать, что евреи – враги Христа, пожиратели зазевавшихся христианских младенцев. И гражданское общество во Франции формировалось медленнее. Иногда кажется, что королевская власть с каким-то самоубийственным, чуть ли не мазохистским пафосом тормозила развитие общества и тем самым подготавливала взрыв, делала его все более неизбежным.

Перед революционной властью – Конвентом – встал вопрос: как революционная утопия должна относиться к таким реальным, вполне материальным евреям? Было высказано мнение, что это народ реакционный, — ведь евреи чтят Ветхий Завет и вовсе не готовы отказаться от своей религии. А ведь мерзкая католическая церковь, которую гражданин Вольтер называл не иначе, как гадиной, — она ведь тоже почитала Ветхий Завет, считала его частью Священного Писания. Значит, делался вывод, что евреи – это прямо-таки религиозная Вандея, враги народа, и надо их поголовно казнить, чтобы всем остальным стало лучше.

К счастью для евреев, существовала и другая логика, не менее шизофреническая, но более к ним благожелательная. Евреи, согласно этой логике, — народ как раз прогрессивный, «друзья народа», потому что они не католики, и к тому же их угнетал, считал неравноправными людьми королевский режим. Как из Бастилии выпустили жертв королевского произвола, например, невинного ягненочка, маркиза де Сада, — так надо освободить всех евреев.

В Конвенте шли такие бешеные споры о судьбе евреев, что вопрос решили передать самому народу. Пусть народ путем референдума скажет – надо истребить евреев, как врагов народа, или надо предоставить им гражданские права, как исконным друзьям народа. Правда, референдум почему-то провели только в Париже, и опять же евреям повезло: французские крестьяне вовсе не были антисемитами, но и особой приязни к евреям не испытывали. Что сказала бы сельская Франция, составлявшая 70% населения, — Бог весть. Но из 60 районов Парижа 53 проголосовали за предоставление евреям гражданских прав. Из этого, кстати, приходится сделать вывод: евреев в Париже знали с хорошей стороны. Мол, трудолюбивые и честные. С 1791 года 70 тысяч французских евреев сделались полноправными гражданами.

Провозгласить-то их гражданами провозгласили, а вот что теперь с ними делать? Что делать с народом, который живет сам в себе, по своим собственным законам, и почти не входит в контакт с христианами?

Этот вопрос пришлось решать не болтунам и крикунам в парижской говорильне-Конвенте, а великому практику – Наполеону. Нет-нет! Автор сих строк вовсе не бонапартист. Скорее уж роялист, с вашего позволения. Но справедливость заставляет отметить: в этом вопросе, как и в большинстве других, Наполеон действовал просто и жестко, заложив основу для всех более поздних законов.

Для начала Наполеон созвал национальную ассамблею еврейских нотаблей – то есть выборных лиц. Всем им предложили двенадцать вопросов. Одобряют ли евреи многоженство? Можно ли у них развестись с женой? Может ли еврей жениться на христианке? Считает ли себя французский еврей французом? Согласны ли евреи выполнять законы Франции? Готовы ли евреи воевать за Францию? Какой административной властью обладают раввины?

Трудно сказать, насколько понимали эти нотабли смысл происходящего, в том числе и смысл задаваемых им вопросов. Но ответили они на вопросы старательно и честно. Естественно, многоженства евреи не одобряли, жениться на христианках изъявили готовность. Ведь христиане не язычники! А ограничения на брак в иудаизме есть только с язычниками.

Но самое главное, евреи подтвердили, что раввины властью не обладают, а вот французским властям они готовы подчиняться. Франция – родина французских евреев, и они готовы защищать ее от внешнего врага и вообще лояльны к французскому государству.

Получив нужные ответы, Наполеон созвал не что иное, как… Великий еврейский синедрион. Тот самый, что разогнали еще римляне! Который.не собирался две тысячи лет!

Имя Наполеона мгновенно облетело весь еврейский мир и стало необычайно популярным. Созыв же синедриона показался таким замечательным действием, что в синагогах служили специальные службы в честь почтеннейшего ребе Наполеона. Откуда было евреям знать, что Наполеон разгонит синедрион, как только он выполнит свою миссию?

Великий синедрион подтвердил все, что уже сказали ассамблеи еврейских нотаблей, — что законы Моисея суть не административные и не государственные, а религиозные законы. Наполеону только того и надо было. Раз так – то юрисдикция раввинов не распространяется на гражданские и уголовные дела, евреи подчиняются тем же законам, что и все остальные люди. Отныне французские евреи стали не государством в государстве, а частью французской нации. Опять же – одни французы идут по воскресеньям слушать проповедь кюре и звуки органа, а других «французов Моисеевой веры» шафар призывает слушать раввина. Вот и все!

С этого момента во Франции регулярно призывали евреев в армию – на тех же основаниях, что и всех остальных. В составе французских вооруженных сил евреи не составили себе определенной репутации – ни плохой, ни хорошей.

К сожалению, меньше известно другое – то, что в окружении генерала де Голля были и евреи. Одного я уже называл – Зиновий Пешков, а было немало и французских. Вели себя они совсем неплохо, и некоторые французские граждане еврейского происхождения за участие в Первой и Второй мировых войнах получили ордена Почетного легиона.

Во время войны Севера с Югом в США евреи воевали на обеих сторонах. На Юге они как-то не очень продвинулись… Трудно сказать, почему именно. А вот в армии генерала Гранта к кончу войны, к 1865 году, было 9 генералов-евреев и несколько сотен офицеров.

ВОСТОЧНАЯ ЕВРОПА

Интересно, что евреев считали плохими солдатами в Австрии и в Пруссии, притом уже после того, как армии этих государств (без евреев) била армия Наполеона (в составе которой были и евреи).

Я готов допустить, что евреи и правда плохо воевали под знаменами прусских королей и австрийских императоров. Но почему? Странно, что никому не приходило в голову элементарное предположение: что евреи плохи как солдаты ровно по одной-единственной причине – а есть ли им за что воевать?!

В конце концов, евреи и в Пруссии, и в Австрии были людьми особого еврейского народа ашкенази. Говорили они не на немецком, а на идиш, веками вели совершенно замкнутый образ жизни. Еврейские общины были государством в государстве, и евреи порой даже не очень представляли себе, кто из властителей этих стран ведет войны, и какие именно. Разумеется, у евреев не было решительно никаких причин воевать за чужие национальные государства, — пусть даже они и жили на территории этих государств.

Стоит всерьез заинтересоваться вопросом, и выясняется очень любопытная деталь: по существу, европейцы очень несправедливы к евреям. Не предоставляя евреям никаких гражданских прав, они почему-то хотят, чтобы евреи блистали гражданскими добродетелями. Людей, для которых и Франция, и Пруссия – лишь страны временного, случайного проживания, объявляют обязанными чувствовать себя детьми этих государств и нести все подобающие повинности! Что за абсурд…

Но вот ведь какое дело: стоит евреям интегрироваться в. национальное общество Франции или Австрии – и тут же исчезает их упорное нежелание служить в армии и воевать.

Австрийские евреи тоже относятся к восточной ветви – это «трофейные» польские евреи, оказавшиеся в составе Австро-Венгерской империи после разделов Польши.

Еще в середине XVIII века императрица Мария-Терезия изгоняла евреев из Праги и Вены: придворный священник убедил ее, что болезнь наследника престола происходит оттого, что христопродавцам позволено жить в христианском государстве, в Австрийской империи. Изгнание продолжалось всего несколько лет, да ведь каков прецедент…

Но в числе ближайших к Марии-Терезии придворных был выкрест: Иосиф фон Зонненфельдс, воспитатель и личный друг Иосифа II, который и наследовал Марии-Терезии. Он сделал не так уж и мало: ввел законодательство, запрещающее пытки, основал Национальный театр, стал президентом Императорской академии наук, заботился об артиллерийском парке, и при нем артиллерия в Австрии стала лучшей в Европе.

Взойдя на престол, его выученик Иосиф II издал Декрет о веротерпимости – в 1782 году. Евреи теперь могли жить вне гетто, не должны были носить отличительные знаки на одежде, могли учиться в гимназиях и университетах и трудиться в любых сферах производства, торговли и управления.

Евреи – подданные Австрийской империи – призывались с того же, 1782 года. Массового взрыва энтузиазма это не вызвало, но и массового дезертирства тоже. Развала армии как будто тоже не произошло.

В ПРУССИИ

Есть огромная разница между западными и восточными евреями – по великому множеству признаков. Евреи большей части Германии относятся скорее к западному еврейству, чем к восточному, но именно в Пруссии евреев позвали с востока, из Польши. Произошло это в правление Великого регента Фридриха Вильгельма, между 1640и 1688 годами.В 1712 году в Берлине возникла первая синагога.

В Пруссии гражданские права евреям предоставили в 1812 году. Потом, правда, опять отняли, но очень непоследовательно, и фактически евреи все равно их имели, кроме избирательных (эти права тоже дали в 1848 году). И в армию их призывали.

Евреи воевали в армиях немецких княжеств и Пруссии против Наполеона. Воевали во время Франко-прусской войны, причем на обеих сторонах.

Опять же были среди них люди весьма разные – и хорошие солдаты, и скверные… Но в целом не оказалось у евреев-ашке-нази каких-то специфических черт, отвращающих их от армии или военной службы. Люди как люди. Как все.

В заключение напомню еще, что множество евреев воевало во время Второй мировой войны в составе армий всех стран-участниц, кроме разве что Третьего рейха. И о них, и о евреях в армиях Российской империи и СССР я буду писать во втором томе этой книги.

Поэтому я покажу читателю только одного еврея, служившего в Российской императорской армии, — Иосифа Трумпельдора. Родился он во Владикавказе, в семье боевого офицера, служившего еще с николаевских времен. В университет поступить Иосиф не смог из-за процентной нормы и получил диплом зубного врача (по другим данным – зубного техника). Тут началась Русско-японская война, и в ней Иосиф Трумпельдор принимал такое активное участие, что получил четыре Георгиевских креста, был в Порт-Артуре во время осады, потерял левую руку по локоть, был в японском плену.

После окончания войны и возвращения из плена он смог все-таки окончить университет, а потом стал активным сионистом и уехал в Палестину. Там он участвовал в создании Еврейского легиона, имел множество приключений батального жанра и был убит арабами в 1920 году, едва достигнув сорока лет. Убит в ночном бою, защищая еврейское поселение от нападавших.

Не вдаваясь в подробные споры о личности Трумпельдора и о правильности его выбора, все же замечу: Георгиевские кресты уж точно давали не пробравшиеся в Генеральный штаб евреи.

Иосиф Трумпельдор, четырежды георгиевский кавалер (1880-1920)

Выводы

1. Если подвести итог, то судьба стереотипа оказывается такой же печальной, как и почти всех других стереотипов. Выясняется, что и родился-то стереотип из-за нежелания задумываться; если угодно – даже из-за элементарной нечестности, когда от людей требуют качеств, не соответствующих их реальному положению в жизни. В реальности евреи проявляют ровно столько же талантов и способностей к участию в военных действиях, как и люди любой другой нации.

2. «Новобиблейский» народ считал, что ему есть что защищать, — и был истреблен на 60 или 70%, но не отступился от своих племенных ценностей.

К эллинистическим правителям и к Риму евреи были лояльны – и гарнизоны составлялись в том числе и из евреев-граждан.

Испания стала для иудеев второй родиной – и евреи проявили хорошие бойцовские качества.

3. Французские евреи стали самыми обычными гражданами, в том числе и совсем неплохими солдатами Франции. Для этого стоило только сделать их полноправными гражданами страны.

4. Немецкие и восточные евреи считаются плохими солдатами. Наверное, они часто и являются ими. Но стоит начаться интеграции евреев в немецкое общество, и происходит уже знакомое – евреи, переставая быть изгоями, становятся или патриохами, «пруссаками Моисеевой веры», или, по крайней мере, гражданами, вполне лояльными к своему отечеству.

5. Любимый стон еврейских националистов: «Евреи в составе европейских армий стреляли друг в друга!!!». Что они стреляли не только друг в друга, а еще и во французов, немцев и славян, их не волнует, что очень характерно для иудейской цивилизации.

Но эта ситуация, когда евреи были в армиях обоих враждующих государств, повторялась великое множество раз, по меньшей мере со времен войн Селевкидов и Птолемеев. И в Испании было то же самое, причем за шесть веков до Кодекса Наполеона.

Глава 3. Стереотип жадного жида

Везде, где, не зная смущения,

Историю шьют и кроят,

Евреи – козлы отпущения,

Которых к тому же доят.

И. Гендельман

Не меньше, чем образ еврея-труса, распространен образ хитрого, жадного еврея, помешанного на материальной выгоде. Он своего не упустит, этот хитрый, пройдошливый аид! Что бы он ни делал, чем бы ни занимался, он всегда имеет в виду коммерческую выгоду и неизменно умеет извлекать золото из всего, к чему прикоснется. «Если хочешь заняться каким-нибудь делом, посмотри, занимаются ли им немец или еврей. Если занимаются – смело занимайся тем же самым» – такой совет дает своим читателям граф Алексей Константинович Толстой.

«Евреи – прирожденные коммерсанты! Для них нет более естественного занятия, чем торговля и предпринимательство» – в этом уверяли меня многие, и не только в России. Многие люди искренне уверены, что ростовщичество и торговля – обычные занятия большинства евреев с незапамятных времен.

Но как раз в «незапамятные» времена так вовсе не думали: ни на Древнем Востоке, ни в римское время, ни в раннее Средневековье. Не будем даже брать ни «старобиблейский» народ, откровенно пастушеско-земледельческий, ни «новобиблейский» народ, крестьяский на 80%.

Но и в диаспоре, причем и в странах Европы, и в мусульманских странах по крайней мере до IX, а то и до X века большинство евреев занималось земледелием. А почему бы и нет? Тогдашняя экономика базировалась на земледелии. Если еще и владеть клочком благодатной земли в Испании или в Италии, можно обеспечить себя всем необходимым и жить себе спокойно и обеспеченно – хоть на родине, хоть в рассеянии.

Занимались евреи, конечно же, не только этим. «Сам факт рассеяния евреев как в христианских, так и в мусульманских странах, их правовое положение, их тесные связи между собой в самых различных странах, сравнительно высокий уровень образования и сохранившиеся в их среде традиции древнего мира – все это вместе взятое способствовало развитию некоторых своеобразных тенденций и форм в экономической деятельности евреев и привело к тому, что они выполняли особые функции в хозяйстве народов, среди которых они жили. Они играли первенствующую роль в области торговли и финансов» [9, с. 267].

Мусульманский писатель IX века Эль-Джахати, плохо относившийся к евреям, писал, что «…среди евреев можно найти только красильщиков, дубильщиков, цирюльников, мясников и починщиков бурдюков». Он, мягко говоря, не прав, этот злопыхатель Эль-Джахати! Потому что, как мы уже знаем, евреи в Северной Африке, в Египте, а уж тем более в Испании становились и врачами, и музыкантами, и придворными, и ремесленниками решительно любой квалификации.

Сам факт профессионального и социального успеха налицо. Но на страницах источников как-то незаметен карикатурный образ хитрого и жадного злодея. Наоборот – многие богатые евреи известны как меценаты, помощники бедных, разумные и щедрые люди. Может быть, о плохих людях писать не так интересно, яркие личности лучше запоминаются, чем скучные болваны, и в результате какие-то детали прошлого стерлись. Не могу исключить такой возможности, но констатирую факт: единственные черты, которые отмечались в отношении сефардов, — так это их старательность в ремеслах, надежность и честность. И мусульмане, и христиане в Испании считали, что евреи – люди порядочные, и что верить им очень даже можно. Такова была, по крайней мере, общая репутация народа.

В ЕВРОПЕ

Для периода со времени падения Западной Римской империи справедливо отмечается «…огромное значение евреев в международной торговле и материальной культуре Западной Европы периода Меровингов и Капетингов до середины XI века» [9, с. 267-268].

На землях бывшей Западной Римской империи после завоевания ее варварами установилось воинственное, грубое общество,

почти что не знающее денег. В разных местах все, конечно же, по-разному. Хуже всего с денежным обращением в племенах варваров, которые и не очень понимают, что такое вообще деньги. Почти так же плохо и на всех территориях, на которых поселились варвары. Чем дальше от побережья Средиземного моря – тем хуже.

Известен случай, когда император Карл Великий (около 790 года) захотел построить не деревянный, а каменный дом – причем такой, какие строили в Византии. И оказалось, что у императора нет денег на такой дом. Во всей его огромной империи не нашлось необходимой суммы, а ведь в той же Византии каменные дома строились; они были доступны даже не особенно богатым людям, и заказчики расплачивались за работу, конечно же, деньгами.

Строились и в Италии, и в той части Галлии, которая называлась Нарбоннской – по имени своего главного города, Нарбон-на. И в Испании, особенно на юге, вдоль побережья Средиземного моря. В этих краях деньги очень даже ходили, были торговля, купцы и передвижение потоков денег и товаров. В том числе между Испанией, Италией, Нарбоннской Галлией, то есть европейским христианским миром и мусульманским Востоком, Византией. Действительно, должен же кто-то организовывать эту самую международную торговлю и вообще считать деньги и вести финансовые документы?!

Еврейские общины лихо выполняли эти функции, организуя передвижение товаров и денег. Причем ведь вам, купцу, вовсе незачем было брать с собой в путешествие деньги. Деньги в те времена ходили только металлические, стоимость их определялась по весу, и, как нетрудно понять, крупные суммы весили очень и очень много. К тому же по морям шастали пираты, а в живописных лесах, покрывавших бывшие культурные земли, разбойники плодились быстрее, чем дикие кабаны.

Путешествия купцов были определенно не скучными, и они старались передвигаться, не отягощая себя слишком большими суммами денег, а встречаясь с нехорошими людьми, выдавали себя за нищих путников. В этом занятии очень помогала такая вещь, как заемное письмо – прообраз банковских чеков и векселей. Допустим, едете вы в город Хайфу, чтобы купить там большую партию сукна и привезти ее в город Массилию – в Марсель. Если брать деньги, придется тащить с собой два-три центнера золота и серебра. Естественно, ваше появление в порту вызовет очень сильное оживление, и, боюсь, плавание может приобрести самые увлекательные и романтические стороны. Люди любят читать о Сильверах и Черных Псах, но, по моим наблюдениям, встречаться с ними в реальной жизни почему-то совершенно не стремятся.

Но вам вовсе и не надо привозить в порт золото. Деньги портят людей, это известно. Вы идете к почтенному купцу Манассии (Иосифу, Иуде, Якову… – неважно). Купец без труда входит в ваше положение и пишет вам письмо к своему знакомому, живущему в городе Яффе. В результате путешествуете вы налегке, а уже в городе Яффе приходите к почтенному купцу Адонаю, Мор-дохаю или Хаиму, отдаете ему письмо… Этот человек прекрасно знает, кто вам это письмо написал, и он легко дает вам необходимые центнеры золота. Вы покупаете сукно и едете с ним в Марсель, не перевозя через море ни на копейку больше, чем нужно для вашего собственного прокормления.

Конечно же, вы платите почтенным иудеям некий процент, но в любом случае это вам обойдется дешевле, чем перевозка морем такого количества золота.

Конечно, тут все держится на личном знакомстве и личном взаимном доверии этих купцов – но ведь на таких же личных отношениях доверия держались и любые купеческие компании (само название о чем-то говорит, верно?), и любые торгово-фи-нансовые дела до появления громадных банков и акционерных обществ. Впрочем, на доверии и личном знакомстве и сегодня очень многое что держится. У евреев есть эти знакомства и есть это доверие друг к другу, вот и все. И у меня нет никаких данных о том, что евреи дискриминируют христианских купцов или мешают им. Скорее наоборот: они христианских купцов привлекают к сложным финансовым делам и учат, как надо поступать… на свою голову.

Впрочем, пока евреи – многочисленный и обеспеченный слой людей в христианской Европе, по крайней мере в теплых, привычных для них странах. Самые крупные общины были в Риме, Венеции, Неаполе, на острове Сицилия. И занимаются они вовсе не только торговлей.

В империи Карла Великого они были ремесленниками, торговцами, сборщиками разных пошлин, музыкантами, занимались медициной и строительством.

В Нарбонне в 768-772 гг. евреи становились крупными землевладельцами, и у них на полях и виноградниках работали крепостные-христиане [68, с. 249]. Как видно, общество вовсе не выработало какого-то специфического отношения к евреям, как к плохим и «неправильным» людям.

В Лионе евреев было так много и они занимали такое важное положение, что в 849 году базарный день по желанию евреев был перенесен с субботы на воскресенье. Против этого отчаянно, но безрезультатно протестовали христианские епископы, в том числе знаменитый епископ Агобарт [68, с. 276].

Церковь относилась к евреям не очень хорошо. Я бы даже сказал, подозрительно. Галльские епископы жаловались, что евреи покупают рабов-христиан и заставляют их соблюдать иудейские обряды. Что иудеи похищают детей христиан и продают их в рабство мусульманам, что они называют свинину «христианским мясом», что они открывают ворота городов мусульманам и норманнам [61, с. 487-488].

Насчет сдачи городов – хотелось бы поконкретнее: какие именно преступные иудеи, когда, какой город, какому именно мусульманскому полководцу сдали? Насколько мне известно, такие случаи были только в Испании, где евреев лет сто последовательно доводили до крайности, заставляли отрекаться от иудаизма и продавали в рабство за ослушание. Кончилось и впрямь восстанием, причем евреи открыли городские ворота арабам-мусульманам из Северной Африки и вместе с ними ударили по христианам. Что сказать по этому поводу? Правильно сделали! Другие же случаи науке как-то неизвестны.

Такой же скучной, прозаической конкретики хотелось бы и насчет краденых и проданных детей. Ну хоть один случай, я вас умоляю! Выведите их на чистую воду, этих предателей и похитителей невинных крошек! Дайте мне оружие против пособников мусульман, норманнов и самого Сатаны!

Но беда как раз в том, что никаких конкретных данных не приводится. Есть эмоции, есть жутко звучащие, но не доказанные обвинения. Ах да! Насчет «христианского мяса»… Ну что тут посоветовать обиженным христианам… Ну, пусть покажут язык или сделают «козу» первому встречному раввину. Или, скажем, начнут называть между собой кошерное мясо «иудейской какашкой». В общем, какие-то детские обиды, и я в силах посоветовать только такие же детские формы удовлетворения.

Много ли было выкрестов в эту эпоху, сказать трудно. Время от времени церковь с большим удовлетворением отмечала, что кого-то из гонимого племени удалось убедить в том, что Христос был и правда мессия.

Но были и обратные случаи. В 847 году молодой монах из Аллемании (Германия) принял иудаизм, женился на еврейке, уехал в Испанию и там науськивал мусульман на христиан, вел антихристианскую пропаганду. Такие истории церковь воспринимала очень болезненно.

Впрочем, никаких преследований евреев в это время не было. Порой христианские монахи приходили в синагоги, и с ними вели Долгие богословские споры. Временами папы особенно жаждали обращения евреев, и тогда интенсивность споров возрастала. Папа Григорий Великий в 590 году даже стал давать разного рода привилегии и делать денежные подарки евреям, которые захотят креститься.

– Но они же тогда будут обращаться в христианство неискренне, ради выгоды! – говорили папе.

– Ну и что? Зато их дети и внуки уже будут настоящими христианами…

Потомок одного из выкрестов сам сделался Римским папой под именем Анаклета II (ИЗО-1138).

Возможно, именно эта история легла в основу еврейского мифа про «еврейского папу Эльханана». Миф гласит, что у ученого раввина Симона из города Майнца похитили сына Эльханана. Мальчика окрестили и сдали в монастырь, а он, благодаря врожденной гениальности, сделал карьеру вплоть до папского престола. Этот бывший еврейский мальчик, а теперь большой дядя и Папа Римский, очень скучал по своему родному папе и по своей родной вере. Чтобы увидеться с родным папой, Римский папа стал притеснять евреев города Майнца, рассчитывая – они пошлют в Рим старого умного Симона. Так и произошло, и, оставшись со старым папой наедине, Римский папа сознался, кто он такой.

Эта история имеет две версии конца: по одной, Папа Римский тайно сбежал обратно в Майнц, вернулся в иудаизм и жил иудеем долго и счастливо. По другой, он бросился с башни собора Святого Петра в Риме – раскаявшийся Эльханан хотел ценой своей жизни искупить свое отступление от истинной веры.

Придумано так хорошо, что даже жаль – ни в одной версии этого мифа нет буквально ни словечка правды. А реальный «еврейский папа» Анаклет II даже и не думал каяться, да и он уже принадлежал к четвертому поколению выкрестов; нетрудно подсчитать, что еврейской крови в нем была всего одна восьмая. Нельзя сказать, что так уж невероятно много.

Короли и герцоги относились к евреям куда лучше: ведь еврей были полезны и интересны, в отличие от еле грамотных и вообще неграмотных европейцев. Карл Великий тоже был неграмотным, даром что был великий воин и очень разумный император. У себя в Аахене он любил беседовать с евреями, вернувшимися из дальних стран. Ведь эти люди могли рассказывать о каких-то любопытных вещах, а монахи и рыцари, при всех их достоинствах, не могли.

Посылая посольство в Багдад, к калифу Харуну ар-Рашиду, Карл включил в состав посольства среди прочих и еврея Ицхака. Этот Ицхак стал единственным, кто вернулся и привез королю белого слона, ответный подарок калифа Харуна ар-Рашида. Наверное, Ицхак не читал необходимых книг и не знал, что он – коварное и подлое создание. Франкская знать тоже не знала, что они – куда большие патриоты, чем Ицхак; видимо, они и прижились на теплом, богатом Востоке. А Ицхак один вернулся на дикую голодноватую родину и выполнил задание короля.

Но самое главное – евреи в раннее Средневековье ведут образ жизни небольшого национально-религиозного меньшинства,

которое мало отличается от остальных меньшинств и большинств. В поведении евреев европейцы вообще не усматривают каких-то принципиальных, а тем более порочных отличий от поведения христиан. Даже церковь не обвиняет евреев в какой-то особенной хитрости, лживости или пройдошливости. Обвиняют в распятии Христа, в следовании «неправильному» закону и так далее.

При этом евреи владеют всеми городскими профессиями, которые известны в западноевропейском Средневековье, среди них много земледельцев. К тому же они выступают в роли учителей христиан в области финансов, международной и транзитной торговли.

ОТ ИМПЕРИИ – К ЕВРОПЕ

Не все представляют себе, до какой степени все изменилось в западном мире на рубеже X и XI столетий. До X века Запад жил наследием Западной Римской империи. До этого времени продолжали существовать римляне, ромеи. В разных частях бывшей Римской империи они говорили уже на разных версиях латыни, но понимать друг друга еще понимали. Римляне жили по своим законам, по римскому праву. Варварские племена – каждое по своему племенному закону. Единая империя оставалась идеалом, уже давно недостижимым. Общество смотрело назад, в потерянную империю, а не вперед, к появлению новых общностей на развалинах империи.

В XI веке происходит сразу несколько важнейших событий, которые свидетельствуют: на развалинах Римской империи родилась новая цивилизация!

1. Началась «великая расчистка»: перестали сокращаться площади культурных земель, началось наступление людей на леса и пустоши. Наметился рост населения.

2. Вымирают последние старики, еще говорившие на языках варварских народностей: лангобардов или бургундов.

3. Создаются первые «настоящие» университеты (явно без влияния иешив).

4. Появляются новые народности.

Уже к X веку произошла, по словам О. Тьерри, «территориальная революция» – стали формироваться народности: бретонская, аквитанская, провансальская, французская, бургундская, итальянская, немецкая. Причем немецкая «нация» состояла из саксов, франконцев, баварцев, швабов-аллеманов, тюрингов. Конечно, это еще не нации, но это уже и не племена; это народ-ног сти, возникшие на разных территориях [63, с. 247]. Большая часть жителей Европы начала осмысливать себя не как ромеев и не как людей того или иного племени – а в первую очередь как «местных», «тутэйших», со своим языком и культурой.

5. Происходит первый Крестовый поход – новая цивилизация переходит от пассивной обороны к агрессивному воздействию на внешний мир.

Растут города, а в этих городах – купечество, которое уже знает, как вести дела. Появляются местные ремесленники, качество работы которых не уступает еврейскому, а то и превосходит его. Называя вещи своими именами, теперь появились европейские христианские горожане, которым евреи – злейшие конкуренты. Евреев все больше вытесняют из сферы торговли и ремесел: эти занятия переходят в ведение гильдий горожан, куда вступали только христиане. Особенно усиливается процесс вытеснения евреев из всех других сфер после Крестовых походов – появился прямой ход на Восток, посредники опять же стали не нужны.

Что характерно – евреям это было понятно и тогда, понятно и сейчас отдаленным потомкам тех, кого победившие конкуренты превратили в «исчадия Сатаны». «В самой Европе, по мере развития городской жизни, число торговцев-христиан росло, и евреи все более оттеснялись в область мелкой торговли» [29, с. 419].

Все больше евреев обращаются к ростовщичеству, «платя за это ценой всеобщей ненависти к себе» [4, с. 135]. Кстати говоря, иудаизм запрещает ростовщичество из тех же соображений, что и христианство. Евреи-ростовщики нарушали запрет своей собственной религии… Но жить-то ведь надо! Называя вещи своими именами, евреев вытесняют в сферу непрестижных занятий, которые считаются стыдными и пятнающими репутацию. Так в буддистской Японии касту «эта» (ударение на последнем слоге) заставляли заниматься забоем и разделкой животных, выделкой кож. Так в Индии подметанием городов и выносом мусора занимались члены самых низших каст.

Евреи и тут ухитрились действовать в соответствии со знаменитым советом Дейла Карнеги: «Судьба вручает тебе лимон… сделай из него лимонад!».

А короли и герцоги теперь могут получить и от христиан то, что необходимо для их государств. Соответственно, они могут обойтись и без евреев… что и делают.

Если раньше евреев звали приехать в страну потому, что там не хватало своих горожан, и короли опекали этих беспокойных, но полезных людей, то теперь их только терпят и к тому же нахально используют для выжимания денег.

В XIII веке евреи превращаются в главных банкиров Англии, да к тому же в банкиров, которых не уважают, с которыми обращаются по-свински.

Казна все время вводит новые и новые налоги – специально для евреев, конечно! Был налог на холостяков, но если еврей хотел жениться – пусть платит другой налог, на брак! На каждую сделку, заключенную евреем, — тоже налог. И после смерти еврея треть имущества отходила казне.

Казна все время занимает, занимает… Король Генрих II был должен Аарону из Линкольна около ста тысяч фунтов – сумму, почти равную годовому доходу королевства от налогов, примерно 45 тонн серебра. Не отдал.

Джон Безземельный вымогал у евреев огромные суммы. Не по закону, а просто шантажом, угрозами, даже пытками. Просто потому, что можно. У одного богача в Бристоле он хотел «взять взаймы» 10 тысяч серебряных марок. Тот не хотел или не мог дать, и тогда король велел выдергивать зуб за зубом, пока тот не даст этой суммы. В конечном счете еврей дал.

Точно так же и во Франции король Филипп Красивый выжимал деньги путем арестов и шантажа, попросту отбирал их у богатых людей.

Характерно, что само изгнание евреев прямо зависело от появления во Франции ломбардских банкиров – тех, кто мог взять на себя их функции. Выходцы из северного итальянского княжества Ломбардия, действительно, быстрее остальных христиан Запада научились вести финансовые операции, в том числе освоили (или сперли у еврейских банкиров?) идею заемного письма.

В 1306 году евреев изгнали из Франции. В месячный срок им было велено выехать, взяв с собой только то, что они могут унести, и еду на время пути. Добро евреев король объявил своей собственностью и распродал христианам. Кстати говоря, чем отличается поступок короля от «ариизации собственности» в Германии 1935-1937 годов? Я не в силах этого понять.

Многое в поведении европейцев XIII-XIV веков может вызывать чувство неловкости у нас, у дальних потомков этих людей и их единоверцев. Но, может быть, самое неприятное: как не хотели уходить изгоняемые! Эти евреи тоже не читали нужных книг и не знали, что они космополиты, что их истинным отечеством является только Израиль, что они должны гордо отряхнуть с подошв прах всяких там Франций и Англии.

Наверное, это тоже были какие-то «неправильные» евреи, как вот был Ицхак, придворный Карла Великого. Но французские евреи уехали недалеко и поселились в независимых от указов короля провинциях Южной Франции. Жили там, ждали, что их пустят обратно. Умер Филипп IV, на престол сел Людовик X. В 1315 году он позволил евреям вернуться, поскольку этого «требовал общий голос народа».

Насчет гласа народного – судить трудно. А вот что финансовая система Франции не выиграла от изгнания евреев – это факт. То есть делать то же самое, что и евреи, ломбардцы оказались вполне в состоянии. Но делали это, во-первых, все-таки хуже, а во-вторых, были куда менее управляемы и покорны. Евреям-то деваться было некуда, их можно было давить сколько угодно.

Невольно вспоминается словечко «тайяж», бывшее юридическим термином в европейском Средневековье. Завоеватель получал право тайяжа над завоеванным: например, норманны, захватившие Англию в 1066 году, получили право тайяжа над англами и саксами. «Слово не переводится на русский язык. Корень его образует множество слов, обозначающих понятие: строгать, пускать сок, надрезать, гранить, тесать камень… Понятно – тайяж человека возможен, когда он, человек, низведен до положения вещи» [64, с. 243]. По отношению к евреям никто не объявлял право тайяжа де юре, то есть по закону; однако де факто осуществлять это старое феодальное право было по отношению к ним гораздо проще, чем в отношении христиан.

Так вот и добрый король Франции милостиво позволил евреям вернуться в его королевство… Только вот вернуть украденное у них имущество он «позабыл».

В XIV веке во Франции не раз повторялось то же самое, что в масштабе страны, — но теперь в масштабе, так сказать, муниципальном: евреев не раз возвращали в города, из которых их до того уже выгнали, — ведь после их ухода ставки процентов увеличились!

Но маховик крутился уже в предсказуемом направлении. В богатые страны Западной Европы въезжало все больше ломбардских купцов и ростовщиков, горожане-христиане все росли в числе и крепли; вопрос был только в сроках.

В июле 1290 английский король Эдуард I дал евреям срок до 1 ноября, чтобы уехать. Уехали, часто еще до ноября, 16 или 16,5 тысячи евреев, большинство из них во Францию. Формальная причина изгнания: очередное похищение христианского ребенка для получения крови. Трудно не видеть за этим совсем иной, куда более прозаической причины – экономической.

В 1394 году произошло окончательное изгнание евреев из Франции. Уехало примерно 100 тысяч человек, в основном в Италию.

В ИТАЛИИ

Разумеется, в Италии тоже была необходимость в ссудном капитале, в займе денег, в торговле. Но в Италии, не так сильно растерявшей наследие Рима, было больше христиан, которые могли заниматься всем этим. Другое дело, что даже в купеческих республиках типа Флоренции, Венеции или Генуи давать деньги в рост считалось недостойным делом, и уважающие себя люди старались этим не заниматься.

Папа Иннокентий III уверял, что многие христианские короли, монастыри и князья сами боятся заниматься ростовщичеством и потому привлекают евреев как своих агентов.

Во всяком случае, известно, что ростовщики-христиане гораздо хуже обращались со своими должниками, чем евреи с христианами, да и брали большие росты. В 1430 году во Флоренцию позвали евреев, чтобы они снизили процент по ссудам до 20% вместо взимавшихся христианами 33%.

Может быть, христиане были попросту более уверены в себе, в своем положении и в праве обижать единоверцев? Возможно. Но их должникам от этого было не легче, и порядка в делах от этого тоже больше не стало. Даже в презренной роли ростовщиков евреи больше устраивали общество, чем ломбардцы.

Кроме того, богатые торговые города Италии имели очень богатый внутренний рынок, там находилось место для всех. Да и внешняя торговля, приток товаров со всего света, давала место под солнцем для самых различных людей. В результате евреев не так сильно вытеснили из других сфер жизни, как в остальной христианской Европе.

В Италии известны не только евреи-крестьяне и землевладельцы, не только еврейские банкиры, ремесленники и ростовщики, но и толстый слой, который точнее всего можно назвать еврейским «средним классом». Евреи были циркачами, фокусниками, дрессировщиками, торговцами скотом, портными, сапожниками, коробейниками, моряками, торговцами пряностями…

Внизу этого слоя находилось немало людей физического труда: кузнецов, гончаров, чернорабочих.

В верхах, наряду с еврейской буржуазией, располагался слой еврейской интеллигенции: актеров, драматургов, художников и скульпторов. Даже женщины иудейской веры становились актрисами, певицами и танцовщицами, даже врачами и банкирами (или надо говорить «банкиршами»?).В Италии было много еврейских врачей, и эти врачи учились уже не только дома, но получали образование в высших медицинских школах Салерно, Падуи и т.д. Были и еврейские профессора медицины, которые читали лекции вовсе не только евреям.

Широкую известность и долгую посмертную славу имел еврей-врач Фолтиньо, профессор Падуанского университета; он умер от чумы, заразившись от своих пациентов, — ухаживал за опасными больными.

Церковь распространяла слухи о «порче» евреями-врачами пациентов и запрещала лечиться у них. Известны случаи, когда священники спрашивали на исповеди: не ходил ли их прихожанин к еврейским врачам?! Это особенно забавно, потому что потом эти ревнители веры сами бежали к евреям-медикам.

Не у своего ли руководства брали пример сии недостойные пастыри? Римский папа Бонифаций IX всегда имел при себе лейб-медиками евреев Мануэло и его сына Анджело. Они получили от папы и римского магистрата грамоту, освобождавшую их и их потомство от податей за безвозмездное лечение бедных.

Из литераторов известны сторонники философии Маймони-да, переводчик арабских философов Яков Анатоли и врач Гилель Верона (XIII век). Они, впрочем, известны сравнительно мало, а вот Иммануил Римский, личный друг Данте, писал великолепные стихи. И не церковные, вернее, синагогальные песнопения, а веселые и умные светские песни, где воспевал любовь, вино и счастье, высмеивал глупость и невежество.

Самой известной его поэмой стала поэма «Ад и Рай», причем в аду Иммануил поместил талмудистов, презирающих светские науки, врачей-шарлатанов и бездарных писателей. А в раю он нашел место добродетельным гоям, признающим единобожие. Тут я шлю очередное воздушное лобзание мистеру Даймонту и тем иудеям, которые всерьез считают, что евреи индуцировали итальянское Возрождение. Римский откровенно следовал в фарватере Данте, что тут поделать… И поэма его очень во многом ученическая и подражательная.

Раввины объявили Иммануила Римского вольнодумцем и пытались запретить его книги, но умные евреи все равно их, разумеется, читали. И не одни только евреи.

В эту эпоху в Италии вообще многое неуловимо напоминало эллинистический период. В том числе и тем, что ортодоксальные раввины не могли найти слов для того, чтобы «как следует» обругать «растленных» и «развратных» итальянцев. Эти люди, как и полагается вождям патриархальных общин, «совершенно точно знали», что должен делать и даже что должен думать каждый еврей. «Как известно», все евреи должны быть преданны своим семьям, а все еврейские девушки становиться к венцу невинными и с краской смущения на щеках. О вэй! Неслыханное растление нравов, идущее от этих мерзких, непристойных итальянцев, захватило и «Израиль во плоти»! Некий раввин, побывавший на Сицилии в 1487 году, с отвращением отмечает, что «большинство невест становятся под брачный балдахин уже беременными».

Не меньшее отвращение у иных раввинов вызывали и внебрачные романы некоторых евреев. Или им было попросту завидно? Но бредни раввинов, появившихся на свет, вероятно, в процессе чтения родителями Талмуда, оставались их частным делом. В Италии же после сожжения Талмуда рукой палача появился неплохой анекдот: мол, законы Талмуда для евреев отменили… Что им остается? Жить по законам «Декамерона», вот что!

Конечно же, было много смешанных браков. Было много выкрещиваний. В конце XV века в Италии появилось много выходцев из Испании, но уже к XVII веку численность итальянских евреев резко упала. Если не из-за ассимиляции евреев, то почему?

«ОТРОДЬЯ САТАНЫ»

Именно в это время – не раньше! – и зарождается стереотип, о котором идет речь. Взять хотя бы рисунок «Евреи поклоняются золотому тельцу». Действительно, а чему еще могут поклоняться растленные типы?!

Евреев начинают представлять жадными, патологически расчетливыми, подлыми, хитрыми, пройдошливыми. Мерзкими типами, которые куда угодно без мыла влезут и в любую дырку просочатся из-за своего отвратительного корыстолюбия.

У этого мифа много сторонников, потому что много заинтересованных лиц. Практически все горожане-христиане будут только рады, если евреев в Европе не станет.

Церковь и раньше стремилась демонизировать евреев, вбить клин между ними и христианами. Раньше это ей не удавалось сделать, потому что евреи были нужны христианам, и даже в Испании широкие слои христиан ничего не имели против евреев.

Соборы в Латеранской церкви в Риме и раньше считались вселенскими, и их решения были обязательны для всего католического мира. Но Латеранский собор 1215 года папа Иннокентий III созвал в особенное время. В это время еретические движения широким потоком растекались по Европе, и борьба с ними становилась чуть ли не основной задачей церкви. Латеранский собор 1215 года большую часть времени посвятил именно борьбе с вальденсами, альбигойцами и прочими еретиками. Этот собор создал мрачноватый общественный институт, получивший название инквизиции.

Собор, конечно же, не мог не сказать своего слова о евреях, и он его сказал. Согласно решениям Латеранского собора 1215 года, евреи должны были жить в особой, отведенной для них части города. Они и раньше жили в особых кварталах, — просто потому, что так удобнее соблюдать религиозные предписания. Но раньше это было не законом, а обычаем, и, конечно же, обычай нарушали. Теперь бытовая норма превращается в строгий закон.

Евреи теперь должны носить одежду, на которой нашиты специальные знаки, и шляпы установленного образца: с широкими полями и дурацкой высокой пипкой в середине. Эти шапки изображены на евреях, например, на барельефе Нюрнбергского собора; барельеф изображает, как евреи (в шляпах, предписанных Латеранским собором) платят Иуде Искариоту его тридцать серебреников.

На соседнем барельефе изображен Иуда Искариот, который повесился на веревке от мешка с деньгами, а бесы беснуются вокруг. Разумеется, у членов синедриона не могло быть таких шляп, но авторы барельефа руководствовались вовсе не идеей исторической истины. Им надо было показать, как евреи предают Христа, и они вполне сознательно хотели возложить ответственность за распятие Богочеловека не только на Кайафу, но и на тех совершенно реальных евреев-современников, которых постоянно видели вокруг себя прихожане Нюрнбергского собора. В таких вот шапках.

Евреи, согласно решениям Латеранского собора 1215 года, не должны были вступать в брачные отношения с христианами, даже дружить с ними, не входить в их дома и не есть вместе с ними. Раньше евреи отказывались от совместных трапез из-за законов кашрута, но бывали случаи, когда они принимали у себя христиан. Теперь это становилось невозможно.

Еврей должен был даже уступать дорогу христианину и не обгонять его, если идет с ним в одном направлении. Ездить верхом евреям тоже запрещалось.

Это – решения церковного собора, но ведь распространение слухов, позорящих евреев, рисование на них карикатур – это уже дело мирян. Так сказать, дело ревностных исполнителей.

А ведь к этому самому времени относятся английские рисунки: «Аарон – отродье Сатаны» и рисунок Ицхака, главного кредитора английского короля, с его невесткой и сыном. Окруженные бесами, отвратительные, эти люди должны всем своим видом показывать, как отвратительны евреи.

Характерно, как подчеркиваются на этих английских рисунках «национальные» носы семьи Ицхака и особенно Аарона. Это особенно забавно потому, что точно такие же носы были у многих испанских вельмож, — и не только в силу их еврейского, арабского или берберского происхождения, а, допустим, от греческих или сирийских предков… Да и финикийские колонии, колонии Карфагена в Испании были. Но этих носов у испанцев… скажем так, у тех, кого в Англии считали испанскими христианами, — в Англии «не замечали». Скажем, фамильные «ястребиные» носы герцогов Альба даже казались красивыми и связывались с хищной сущностью герцогов Альба – грозных и прекрасных.

Но безобразный крючковатый еврейский нос, миндалевидные глаза (так умиляющие художников Северной Европы у итальянских женщин) становятся своего рода признаками «плохого» происхождения, чем-то глубоко подозрительным.

В то же время появляется первый «кровавый навет» – еврейскую общину в городе Норвиче в 1144 году обвиняют в похищении христианского мальчика для принесения в жертву. По утверждениям некоторых христиан, евреи перед Пасхой крадут христианского младенца и, по одним слухам, истязают его так же, как истязали Христа, по другим, они с помощью специальных инструментов выцеживают из ребенка кровь и то ли выпивают ее, то ли используют для приготовления мацы.

В 1144 году прошел слух, что евреи купили христианского ребенка, истязали его так же, как их предки истязали Иисуса Христа1.

[1] Само по себе обвинять современных евреев в смерти Христа – вопиющий абсурд. И потому, что казнила Христа римская власть – что превосходно известно. И потому, что нелепо возлагать ответственность на людей XII века за то, что произошло за тысячу сто лет до их рождения. Это похоже на попытку современных людей отомстить даже не французам за 1812 год, а монголам за сожжение Киева и Владимира в XIII веке.

Несмотря на то, что шерифы короля не раскрыли преступления (впрочем, и ребенка они не нашли), по стране прокатилась волна погромов и выступлений. Народ требовал выгнать или «достойно наказать» евреев, совершивших столь страшное преступление.

Пропавший ребенок из Норвича так и не был найден, но народная молва тут же назвала еще несколько таких же жертв еврейской жажды крови. Эти случаи вообще были высосаны из пальца; очень часто детишки, которых объявляли похищенными и умерщвленными, благополучно играли возле своих домов. Но истерия нарастала, и королям пришлось брать евреев под защиту… Как вы думаете, они сделали это бесплатно?

Вся эта устрашающая демонизация евреев, это упорное изображение их младшими братьями бесов и лучшими друзьями самого Сатаны откровенно преследует несколько нехитрых целей:

1. Заглушить голос собственной совести. Действительно, вытеснять из хозяйственной жизни, лишать средств к существованию, грабить, пытать, безобразно унижать и, наконец, выгонять с родины людей как-то не совсем хорошо. Даже если они молятся по-другому, или не признают твоей веры, или даже исповедуют совсем другого Бога… все равно это очень нехорошо.

Вот если эти люди – почти что и не люди, а мразь, подонки, чуть ли не демоны, тогда совсем другой разговор! Тогда на них не распространяются все принципы естественной человеческой солидарности, и они сами в этом виноваты. Одно дело – конкуренция в торговле сукном или пивом. Совсем другое дело – преследовать нелюдей, пьющих кровь коварно похищенных милых крошек.

2. Перевести отношение к евреям, вообще все вопросы, связанные с евреями, из рационального пласта культуры в иррациональный. Чтобы никто не задавал «неудобных» вопросов – от «чего к ним все прицепились» и до «а чем они хуже всех остальных». Чтобы каждому было понятно на уровне эмоций, на уровне, предшествующем разуму, — каждый еврей несет персональную ответственность за распятие Христа; внешность его смешна, поведение отвратительно, он гадок и нелеп.

И нет никакого смысла спрашивать, что чувствует этот противный, маниакально жадный урод, когда у него вырывают зубы или угрожают смертью его детям.

3. Создать обстановку общественной истерии, в которой по отношению к евреям становится можно то, чего нельзя по отношению ни к кому другому. Чтобы то, что показалось бы в другом случае гадостью, в отношении евреев казалось чуть ли не геройством.

Знаете что, господа единоверцы? Мне глубоко неприятна эта страница европейской истории. А вам?

НОВОЕ ВРЕМЯ

В XVII-XVIII веках многие общины евреев, живших в Оттоманской империи, в Нидерландах и в Англии, вернулись к занятиям евреев в раннем Средневековье – то есть к международной торговле. И в Средиземноморье, и в коммерческой деятельности, связанной с освоением Нового Света.

Никаких отрицательных качеств, никаких черт особой жадности и злобности у евреев-шкиперов парусного флота, акционеров Ост-Индской компании или купцов, торгующих с Америкой, как-то никто не обнаружил. Ничьих младенцев тоже никто почему-то не похитил с целью выпивания крови.

Но с ростом еврейских общин в Британии, Нидерландах и США, евреи в этих странах стали переходить к самым разным занятиям, включая земледелие и самые разные виды ремесел. В XIX, тем более в XX веке нет буквально ни одного рода занятий, которого не освоили бы евреи.

Так что сказали они о себе на этот раз совершенную правду: «Большое разнообразие и резкие перемены в занятиях евреев и в экономических функциях, которые они выполняли в хозяйстве тех стран, в которых они жили в Средние века, опровергают легенду об особом «еврейском духе» в этой области. Однако они, бесспорно, указывают на предприимчивость, гибкость и жизнеспособность евреев даже в условиях ограничений, лишений и опасностей» [21, с. 269].

– Так неужели они вовсе не жадны, не скаредны?! – спросят меня. – А откуда же тогда большие деньги?

– Большие деньги есть не у всех евреев. А у тех, у кого они есть, вы знаете – в основном от работы. Евреи в массе своей – очень хорошие работники.

– Но мы же знаем – «они» всегда стараются устроиться, где потеплее и полегче, где меньше физического труда. И вообще умеют делать так, чтобы им платили деньги, даже когда другим не платят за такую же работу.

Иллюстрация в книге «Евреи Эльзаса»: француз показывает евреям инструменты для разных ремесел и предлагает отойти от ростовщичества и торговли. Юмор ситуации заключается в том, что ростовщичеством занимался от силы 1% эльзасских евреев. Остальные освоили ремесла давно и явно без помощи французов.

– Евреи хорошо умеют видеть, понимать… кажется, даже умеют интуитивно чувствовать, где можно лучше заработать. В конце концов, это цивилизация, которая жила городскими видами труда, в том числе интеллектуальным трудом, века и тысячелетия.

Крестьянин умеет не то что видеть – он нутром, той самой интуицией чувствует, что и где надо сажать, как за посаженным ухаживать и когда собирать урожай. Так и еврей: он видит лучше и точнее нас, где можно лучше заработать в традиционных для него видах труда. Почему это плохо, господа? Тем более – почему это презренно?

За интеллектуальный труд платят всегда больше, чем за сколачивание ящиков. Предприниматель зарабатывает больше, чем наемный работник. Что тут нового? Если сам хочешь так, но не Умеешь, надо учиться. Если учиться лень – то хотя бы перестаньте завидовать.

– Но они ведь жадные! Скупые!

– А вот это как раз чепуха. У нас с древности есть народный идеал бескорыстия. Кто недостаточно бескорыстен, кто придает

деньгам значение – тот ославляется скупым. Прокутить, расшвырять – это по-русски! Мы порой и «прижались» бы, но боимся, что нас за это осудят. Мы не широки, не щедры – мы, скорее, не умеем обращаться с деньгами.

Большинство же евреев скорее щедры, но вместе с тем и глубоко убеждены – деньги должны работать!

Жаден и скуп был скорее тот русский купец, который перед смертью свои деньги съел. Макал в мед крупные купюры и ел – чтоб не оставить наследникам.

Вот еврей так никогда не сделает – скорее он сумеет доставить массу мелких и крупных удовольствий всем, кого он любит и кого ему приятно радовать.

– Но тогда они слишком рациональны…

– И это не так! Евреи, скорее, безудержно романтичны. Они вечно носятся с какой-то идеей фикс, бывают очень непрактичны, и их очень легко обмануть.

В Багдаде в 1160 году, после смерти «мессии» Давида Аль-роя, евреев обманула ловкая шайка воров. Они показали евреям письмо, якобы посланное «чудесно спасшимся» мессией… Мессия сообщал евреям, что им надо передать все свое имущество этим жуликам – ведь евреям оно больше не нужно. А им самим ждать, когда надо облачиться в зеленые одежды, и в определенную ночь, в полночь, поднимется сильный ветер. Евреи должны сидеть на крышах своих домов, и тогда ветер подхватит их и унесет прямо в Иерусалим.

Самое поразительное, что евреи Багдада поверили. Они отдали все свое имущество с просьбой разделить его между бедными, а сами в указанный срок забрались на крыши и старательно там ждали, когда же поднимется ветер. Мусульмане в Багдаде очень веселились по этому поводу, и 1160 год стал называться у них «годом перелета».

Заметьте: евреи легко отдали все, что имели, для достижения своей мечты. Это раз. Имущество они просили разделить между бедняками. Это два. А многие ли русские вспомнят о бедняках накануне Царствия небесного? Эта история говорит не только о легковерности и наивности евреев, но и об их высоких душевных качествах.

– А что-нибудь поближе можете привести?

– Пожалуйста! Евреи приложили колоссальные усилия, чтобы привести к власти коммунистов. А те стали расстреливать раввинов и взрывать синагоги. Чем не жулики, показавшие письмо от «мессии»?

Если еще ближе, то пожалуйста: не могу сказать, проводятся ли сейчас, в данный момент, сборы денег «на Израиль». Представляете, какая сюрреалистическая сцена: приходят к еврею, чаще всего не чистокровному, чаще всего даже не очень представляющему, где вообще находится Израиль. Приходят и просят денег на «Великий Израиль». И что самое невероятное – он, сплошь и рядом, — дает! Ну, чем не «год перелета»? «Год перелета» даже как-то приличнее, потому что там арабы обманули евреев, эксплуатируя их детскую веру в мессию, в «освобождение» и прочие наивные поверья, устаревшие уже в XII веке. А тут евреи обманывают других евреев.

Я знаю немало людей, которые легко обманывали евреев в частной жизни: продавали им якобы хорошие, а на самом деле разваливающиеся автомобили, фальшивые бриллианты и чуть ли не партитуру труб Страшного Суда. Глухой отголосок этой последней истории есть у Стругацких; но купил-то партитуру труб Страшного Суда еврей! Купил за приличные деньги, причем купил-то у хитрого украинца!

Опыт показывает, что большинство евреев – практичных, умных, приспособленных, добившихся успеха там, где русские не смогли этого сделать, — проявляли просто фантастическую доверчивость, и для нее, видимо, есть сразу две веские причины:

1. Евреев легко обмануть, потому что они считают себя умнее и хитрее других. Любой опытный человек знает, как опасно недооценивать окружающих и переоценивать самого себя. А евреи это делают постоянно.

2. Евреев легко обмануть, потому что сами они не хотят и не любят обманывать. Человека трудно обмануть тогда, когда он сам к этому готов. Попробуйте незаметно подойти в лесу к человеку, когда он сторожек, напряжен и сам на кого-то охотится! А если он идет и насвистывает, радуясь солнышку и теплу, — даже неопытный человек легко окажется от него в двух шагах, а идущий даже не оглянется.

Как правило, евреи – не обманщики. Они прекрасные работники, ловкие коммерсанты, и они на 90% люди, очень хорошо умеющие самостоятельно решать свои проблемы.

По поводу же самого стереотипа невольно возникает два вопроса:

1. Может быть, как раз сами по себе предприимчивость, гибкость и жизнеспособность евреев стали причиной появления стереотипа жадности и хитрости? Так, скажем, в не очень культурной компании «настоящими мужчинами» признают только запойных неудачников, осуждая тружеников и умниц, как «слишком хитрожопых» и «ловкачей». Мы-то вот люди бесхитростные – украли, выпили, в тюрьму… А они, гады, ловко устроились, хитрованы! Может быть, так же и здесь?

2. Почему, собственно, евреи до такой степени успешны?

Действительно, пусть далеко не все евреи в раннем Средневековье заняты транзитной торговлей, а позже совсем немногим евреям должны английские короли…

Но почему это именно евреи? Почему именно из еврейской среды, из еврейских семей выходят люди, составляющие финансовую, культурную и научную (например, медицинскую) элиту?

Ведь стоит хоть немного ослабить прессинг – и заметную часть элиты эллинистического Египта, Римской империи, Испании Омейядов, Италии XV века начинают составлять евреи. Почему?!

Глава 4. Стереотип интеллектуальности

Корреспондент:

– Почему в Англии нет антисемитизма?

Уинстон Черчилль:

– Потому что ни один англичанин не согласиться считать себя глупее еврея.

Подлинный факт

ПРЕДАТЕЛЬСКОЕ УТВЕРЖДЕНИЕ

Эту главу я осмелюсь начать с возмутительного утверждения: я искренне считаю, что евреи действительно умнее нас. Нас – это в смысле любых гоев.

Именно поэтому они и составляют заметную часть элиты в любой стране, где евреи есть, а преследование евреев – не очень сильное. Поэтому – а не в силу деятельности масонских лож или тайного мирового правительства.

Ну вот – написал, и сам же написанного испугался… Мало того, что за эту книгу меня обязательно зашибут евреи, теперь мне уже и от гоев нет спасения!

…Хотя, с другой стороны, есть стойкая народная традиция – считать евреев исключительными умниками. Может быть, еще и не сразу меня зашибут… Насколько сильна эта традиция, я убедился на собственном примере, и при обстоятельствах совершенно фантастических.

Дело было в 1988 году; я ехал на работу в автобусе № 42. Автобус неспешно полз в гору, а я с интересом прислушивался к разговорам студентов в набитом до отказа автобусе. И слышу такой диалог:

– Буровский, он кто? Он русский?

– Какое там, русский! Он у нас в универе работает.

– А-а-аа…

Вот тут я почувствовал, как тесно связаны в массовом сознании интеллект, вообще занятие любым умственным делом, и еврейство. Эта связь в нынешней России так сильна, что вообще всякого умника, всякого интеллектуала начинают считать «как бы евреем».

Наверное, теперь-то, после выхода нескольких моих книг, эти ребята окончательно убедились – еврей! Это очень напоминает мне ситуацию в Бразилии. Там вроде бы и нет расовой дискриминации, но как-то так всегда получается, что богатый или образованный человек, занимающий престижное положение в обществе, — белый. А если негры или мулаты поднимаются по общественной лестнице, они «становятся в глазах общества белыми» [65, с. 19]. Внешне они негры – но по положению белые, и к ним так и относятся.

Евреи тоже считают самих себя чуть ли не гениями от рождения. Мой знакомый кавказско-петербургского происхождения рассказывал, как однажды участвовал в семинаре некой еврейской организации. Семинар плавно перешел в банкет, особо стойкие участники банкета устроили танцы, и продолжалось это чуть ли не до утра.

Часа в три мой знакомый вышел покурить; на улице стояла миловидная женщина, тоже курила. Слово за слово, и молодые люди ощутили все нарастающий интерес друг к другу. Дама рассказала, что одинока, сын-подросток уехал в лагерь, она переводчик, вот хорошо, подруга затащила сюда, а то еще сто лет никуда бы не вырвалась…

– У меня предложение… Может быть, убежим отсюда и пойдем гулять? Или прямо поедем к вам, а?

– А, давайте! Что нам, евреям, терять!

– Но я не еврей.

– Ха-ха-ха, ловко вы это придумали!

– Да нет, я правда не еврей. У меня папа грузин, мама армянка, а вырос я в Петербурге.

– Ха-ха-ха, ха-ха-ха, ну как он гениально врет! Ну надо же! Отар рассердился, стал совать новой знакомой свой паспорт.

Дальнейшее могло произойти, наверное, только в предутренний час, когда выпито уже очень много, сознание смещено, и туман поднялся над Невой, закрывая стрелку Васильевского острова, окутывая Заячий остров. Женщина посмотрела в упор на Отара, ухмыльнулась:

– Надо же… А ведь у вас такое умное, интеллигентное лицо…

К чести дамы будь сказано, интереса к Отару она не потеряла, роман состоялся. Но представления еврея о других народах, полагаю, обнажились предельно отчетливо.

В современной России нет никакой официальной дискриминации русских. Но услышать во время концерта что-то в духе: «Споем нашу, русскую, крестьянскую песню» – это пожалуйста! И никто не задает вопрос: почему, собственно, ставится знак равенства между всем «русским» и «крестьянским»? Почему русское – это посконные рубахи и лапти? А любой образованный человек становится как бы немножко евреем?

ВО ВСЕ ВРЕМЕНА

Далеко не в такой степени, но традиция считать евреев нацией умников существует, по крайней мере, с эллинистического времени, красной нитью проходит через историю Рима и Средневековья, вспыхивает в Новое время в Голландии, Англии и Германии.

Относятся к этому по-разному, и, что характерно, в этом чисто эмоциональном восприятии народы процветающие, активные, интеллектуальные, скорее, восхищаются умом и образованностью евреев.

Народы угнетенные и отсталые по этому поводу, скорее всего, склонны возмущаться, считая ум как бы неким хитрым приемом, которым евреи оттесняют их в сторону.

Эллинам было интересно спорить с «народом философов» – они, наконец-то, нашли себе достойных оппонентов. До какой степени утвердилась в сознании современников именно эта пара вечных оппонентов и спорщиков, говорит хотя бы знаменитое: «Несть ни эллина, ни иудея пред ликом Моим». Почему не сказано: «Ни ромея, ни вавилонянина»? Или: «Несть ни галла, ни египтянина пред ликом Моим»? Ведь смысл как будто был бы такой же. По-видимому, потому что эти двое, эллин и иудей, очень уж на слуху у всех, и именно как противоположности, как оппоненты. Но при этом оппоненты равные по силе, по значимости. Это пара оппонентов, которые интеллектуально лидируют в Древнем мире, и потому такое противопоставление очень уж многозначительно.

Намного многозначительнее, чем упоминание «галла и вавилонянина».

Так вот, эллины скорее склонны восхищаться еврейским умом, а египтяне, судя по Манефону, склонны отрицать его, сердиться на него, а очень может быть, что и завидовать ему. В их представлении евреи интеллектуально лидируют в Египте ровно потому, что они хитрые, поступают всегда нечестно и проталкивают друг друга на хлебные должности.

Но это мнение неверно сразу по множеству причин, и вот самая простая из них: с помощью поддержки «своих», с помощью «блата» можно хорошо устроиться на какой-то чиновничьей работе или в Мусейоне.

Правда, даже в Мусейоне «по блату» проще устроиться подметальщиком, нежели научным работником: если там числиться и не выдавать никакого результата, то и уважение коллег и благодеяния очередного Птолемея быстро иссякнут. «Устроиться» в торговой компании еще труднее, потому что в ней надо все время что-то делать, доказывать свою полезность. А если ты вообще полезен не будешь, владелец фирмы рано или поздно тебя турнет, потому что никакая лояльность к «родному человечку» не должна мешать предпринимателю зарабатывать деньги. Если лояльность будет намного сильнее эффективности, то ему ведь, предпринимателю, скоро будет не из чего быть и «лояльным», и для «сестриных, своячициных деток» тоже настанут плохие времена: ведь от разорившейся фирмы невозможно получить ни одного сестерция или обола.

Так что даже возможности «устройства на хлебное место» все же ограничены личными качествами претендующего. А уж тем более никак нельзя стать «по блату» Филоном Александрийским, переводчиком Библии, которого послал в Александрию первосвященник Элиазар, или Иосифом Флавием.

Стать выдающейся личностью пока что никому не удавалось с помощью богатого дядюшки или влиятельного дедушки. Тем более, стать представителем интеллектуальной элиты: тем, чьи идеи интересны другим людям, чьи книги читают, на чьи картины смотрят. И вот как раз интеллектуальную элиту общества евреи формируют никак не в соответствии с процентной нормой.

В Египте живет около восьми миллионов египтян, около миллиона евреев и несколько сотен тысяч греков. Среди интеллектуалов, определяющих культуру эллинистического Египта, греков очень много; еврейские имена постоянно мелькают в числе философов, поэтов и ученых. Но это все «египетские умники» только по месту жительства, а не по этническому происхождению.

Если Эвклид – египетский математик, то ведь тогда и Баруха Спинозу можно назвать голландским философом. А египтян в блеВеликий еврейский философ, ученый и медик, живший в средневековой Испании, Раббенну Моше бен Маймон Ромбам (1135 – 1204)

стящей плеяде интеллектуалов, собравшихся в Александрии, практически нет. Манефон и то наполовину грек, что тут поделать!

Римлян иудеи несколько недолюбливали и входили в их культуру с откровенной неохотой, но по-гречески писали много и в римское время… не говоря уже о распространении и иудаизма, и христианства.

А мусульманский мир, и не только в Испании, сразу же взрывается множеством еврейских интеллектуалов: врачей, философов, писателей, реформаторов, организаторов государственной жизни. В конце концов, Авиценна ведь тоже не таджикский и не афганский, а именно еврейский ученый, как и Маймонид, что тут поделать, этнический еврей. Сделанное Авиценной (Ибн-Синой, Бенционом, если угодно) или Маймонидом сделано не в рамках еврейской культуры, а в рамках мусульманской. Но были-то они евреи, и я могу только констатировать этот факт, пока оставив его без объяснения.

Даже еврейские ростовщики и банкиры средневековой Англии и Франции укладываются в эту закономерность: они делают то же, что христиане. Но «почему-то» делают это лучше.

«Придворные евреи» германских княжеств вызывают колоссальное раздражение своего общества. Но, в конце концов, ну кто же мешает самим этническим немцам пробиваться наверх? Надо думать, немецкие князья готовы оказать предпочтение скорее уж «своим».

Немцы, организующие хозяйство и общественную жизнь, не хуже известны, но их «почему-то» очень мало. Почти всегда евреи оказываются эффективнее, и этому тоже трудно найти объяснение в групповщине или в хитром подставлении каких-то подножек христианам.

Впрочем, это все примеры того, как евреи ухитряются проявить свои таланты вопреки общественному мнению, политическому строю, давлению «коренного» населения. Только в Испании Омейядов евреи пользуются такой же свободой, такими же возможностями, как в Александрии Птолемеев. И тут же, буквально с нуля, расцветает культура сефардов!

В Италии даже не уравнивают евреев в правах… Скорее закрывают глаза на решения Латеранского собора 1215 года, не больше. И тут же в итальянской культуре проявляется мощная еврейская струя!

Начинается период эмансипации европейских евреев… И Европа XVIII-XIX веков оказывается перед явлением удивительным, неприятным, раздражающим: евреи мгновенно выпускают облачко интеллектуалов, играющих огромную роль в культурной, деловой и политической жизни «своих» стран.

В XVIII веке европейский город жил еще по средневековым традициям. Все производство и вся торговля находились в руках гильдий и корпораций… Внедриться в эти области производства «чужакам» не было ни малейшей возможности. Евреи получают равные права…

Но реализовать их можно только там, где рынок еще не поделен. Торговля «колониальными» товарами – сахаром, кофе, табаком, какао – как раз такая область, и евреи устремляются в нее. Даже когда возникают большие торговые компании, евреи и входят в состав акционеров этих компаний, и торгуют в розницу колониальными товарами.

Эти товары нуждаются в системе сбыта. А существующие цеха плохо умеют налаживать систему торговли новыми товарами, они чересчур неповоротливы. Именно евреи налаживают эту систему.

Евреи занимают важные позиции в торговле шелком, монопольные – в торговле алмазами и их огранке. Никто не мешал христианам их обогнать – просто евреи действовали быстрее и активнее.

В 1748 году рабочие-христиане обратились в муниципалитет города Амстердама с просьбой ограничить деятельность евреев-огранщиков. Но времена вытеснения евреев из городских ремесел кончились вместе со Средневековьем. Муниципалитет резонно рассудил, что ведь это евреи основали такое производство, а раз так, никто не будет их ограничивать по закону. Пусть работают.

Шелковую промышленность в Голландии и Италии основали именно евреи. Из Голландии их потом вытеснили христиане – ведь закон вовсе не предоставлял евреям каких-то преимуществ, он был совершенно нейтрален к национальности предпринимателя и работника, и только. Из области огранки алмазов христиане не смогли вытеснить евреев, а из шелкового производства – смогли. И вся мораль.

Но в Италии шелковая промышленность осталась в еврейских руках, и в середине XIX века ее основали и в Германии. Хлопчатобумажные ткани в Германии тоже начали производить евреи.

Поистине «основание новых отраслей промышленности, сбыт новых товаров и модернизация коммерческой системы произвели гораздо больший переворот в экономической деятельности евреев, чем среди городского сословия христиан, еще не вышедшего из общественных и экономических рамок, унаследованных от Средневековья. Поэтому неудивительно, что методы еврейских купцов воспринимались горожанами как нарушение традиций и подрыв освященных веками устоев» [39, с. 414].

Говоря попросту – евреи оказываются неизмеримо динамичнее, они меньше связаны традициями, условностями, предрассудками. Кроме того, они попросту двигаются быстрее.

А дальше – больше: корпоративная система в странах Европы рушится весь XIX век, и к его концу уже ничто не мешает евреям развивать активность решительно везде, где им хочется. В результате получается как… Вовсе не евреи разводили виноградники в долине Рейна – но минимум половина всей винной торговли оказывается в их руках. Совсем не евреи основывали в Германии производство фарфора; более того – к нему немцы относились сентиментально, как к достижению своего народа. Но к 1920-м годам, по одним данным, 65% акций этого производства, по другим – даже 80% оказалось в руках у евреев и выкрестов.

Поразительно, но сами евреи вовсе не видели в этом никакой опасности для себя. С их точки зрения, все происходило вполне справедливо, а что на справедливость могут быть разные точки зрения, их не интересовало. Мало ли что болтают всякие там ту-земцы-гои, и чем там они недовольны?!

В XIX и XX веках поле интеллектуальной деятельности во всех странах Европы, где произошла эмансипация евреев, заполняется этими умными (а с другой точки зрения – хитрыми и юркими) людьми. Действительно, вот кто появился в эти два века в Германии: Гейне, Анна Зегерс, Фейхтвангер, Кафка, Цвейг.

Этих писателей можно любить и не любить, это дело вкуса, но попробуйте представить себе германскую (если хотите – герма-ноязычную) литературу без этих имен. Получается? У меня – нет.

Полагаю, уже можно вывести то, что Владимир Иванович Вернадский называл «эмпирическим обобщением», — то есть такой систематизацией фактов, которая позволяет их наилучшим образом если и не объяснить, но описать. Так вот, не подводя теоретической базы, констатирую:

1. Во все времена евреи очень эффективно конкурируют с христианами и мусульманами. В равных условиях конкуренции они почти всегда выигрывают у христиан и мусульман.

2. Во всех странах, где снимается дискриминация евреев, начинается бурная и массовая ассимиляция евреев.

3. Во всех странах, где правительство снимает ограничения на деятельность евреев и ставит евреев и остальное население в равные условия, евреи занимают в экономике и в общественной жизни очень важные позиции. В самых развитых странах эти позиции сравнимы с позициями государствообразующего народа. В странах хотя бы незначительно более отсталых евреи занимают господствующие позиции.

4. Во всех таких странах евреи составляют очень большой, непропорциональный их численности, отряд творческой интеллигенции.

В сущности, что происходит в Европе XIX – первой половины XX века? Нет ничего нового под луной! Там происходит то же самое, что происходило уже и в эллинистическом Египте, и в Испании Омейядов. И это вызывает не самую лучшую реакцию окружающих народов.

АНТИСЕМИТИЗМ СТРАХА

«Приобщение евреев к европейской среде производило на горожанина и на интеллигента в большинстве стран Европы впечатление головокружительного успеха. Выяснилось, что если евреям предоставляется возможность свободно – в более или менее равных условиях – конкурировать с окружающей средой, их шансы на успех значительно более высоки.

Лишь на этом фоне можно найти объяснение тому поразительному явлению, что во многих европейских странах в конце XIX века послышались голоса, грозно усилившиеся с течением времени, призывающие к защите бедного европейца от всемогущего еврея» [39, с. 403].

Кивнем головой, соглашаясь с умными авторами «Очерка истории еврейского народа», и пожалеем лишь об одном – что эти элементарные истины обсуждаются в еврейской среде через пятьдесят лет после Холокоста, а не за сто лет до него. Хотя, конечно, есть такая поговорка: «Если бы я была такая умная до, как моя бабушка после, я бы никогда не делала глупостей».

У самых развитых народов лидерство евреев вызывает, скорее, восхищение. Они могут себе это позволить, потому что у них евреи контролируют значительные, но не определяющие сектора в экономике. Еврейских интеллектуалов много, но они не оттесняют на второй план интеллектуалов других народов. Еврейская тематика в искусстве и литературе заметна, но не выходит на первый план.

Народы менее развитые испытывают перед евреями настоящий тяжелый страх. Эллины евреев не боялись, а вот египтяне – боялись, и Манефон изо всех сил пытался изобразить евреев так, чтобы с ними просто невозможно было иметь дело – чисто психологически.

В XIX и XX веках евреев не боялись англосаксы. Но в Германии, Австро-Венгрии, в славянских странах, особенно в Польше и России, страх перед евреями только нарастал. Ведь что получается? Вдруг оказывается, что евреи – это не просто какая-то то забавная, то неприятная разновидность туземцев. Это, «как выясняется», очень опасные люди. Они «вдруг» на протяжении считанных десятилетий, даже считанных лет подминают под себя экономику страны, ее культурную и интеллектуальную жизнь. Возможность общественной карьеры, накопления богатств, приобретения недвижимости, организации какого-то производства оказывается в зависимости от этих юрких инородцев.

При этом евреи вовсе не обязательно должны быть враждебны людям из других народов или сознательно ограничивать их в чем-то. Вовсе нет! Евреи могут быть как раз очень даже благожелательны к гоям, особенно к умным. Я бы даже сказал, что к умникам любого племени евреи решительно неравнодушны и очень часто стараются приблизить их к себе.

В конце XIX и начале XX века Европу охватила особая форма антисемитизма. Если антисемитизм во Франции и Англии XIII-XIV веков был «антисемитизмом конкуренции», то этот антисемитизм – в чистейшем виде «антисемитизм страха».

Это, конечно, и страх перед тем, что тебе лично может не оказаться места в экономике, общественной жизни и культуре собственной страны. Но не только! Это и страх перед тем, что ты окажешься «последним из могикан». Это и сложность смотреть в глаза соплеменникам, которым повезло меньше, чем тебе самому. Это страх перед тем, что твоя страна уже меняется и вскоре изменится до неузнаваемости. Это страх перед очень милыми, благоволящими к тебе инородцами, потому что они вездесущи, могущественны и явно понимают, что происходит. А ты не понимаешь и во всем зависишь от них. Они тебя вознесли? Значит, могут и погубить! А логику их поведения ты понимаешь хуже, чем хотелось бы…

Такой страх в чем-то сродни страху перед неведомой, необъяснимой стихией. Перед землетрясением, например, или громадной молчаливой тенью, мелькнувшей вдруг наперерез тебе в сине-зеленой морской воде.

Антисемитизм страха встречается и в наши дни, например в США, когда публикуется статистика: по числу молодежи, получающей высшее образование, лидируют шотландцы, итальянцы и евреи. Шотландцы для англосаксов – это «свои»; отношение к ним примерно такое же, как у русских к украинцам и белорусам. Итальянцы – это уже посерьезнее… Но Бог с ними, христиане, как-никак. А вот евреи вызывают самое сильное опасение – потому что страшно лет через 30 оказаться в стране, в которой элита будет еврейской не на 5, а на все 50%.

Но эти страхи современных людей – детские игрушки по сравнению со страхами, замучившими европейца в Новое время, особенно в Германии и России XIX и начала XX веков.

ПОЧЕМУ?!

Действительно – если есть эмпирическое обобщение, то неплохо бы попытаться его понять. Л.Н. Гумилев объясняет с присущим ему пассионарным апломбом: «Евреи-рахдони-хиты представляли суперэтнос, искусственно законсервированный на высокой фазе пассионарное™» [3, с. 146]. Вот, начали евреи жить в городе, оторвались от кормящего и вмещающего ландшафта, а главное – перестали с кем бы то ни было скрещиваться. И генофонд их не менялся тысячелетиями… Если читатель внимательно читал эту книгу, говорить ему о сохранении неизменного еврейского генофонда уже ничего не надо, и я этого делать не буду.

Более серьезное объяснение состоит в том, что евреи – народ более ученый, чем любой другой. Дело как бы даже не в биологическом уме, а в учености, в гибкости интеллекта. Эта позиция более реалистична, потому что если в наше время превосходство евреев в образовании сказывается слабо, то в течение очень длительного исторического времени разрыв между иудеями и гоями был огромен.

Действительно, со времен вавилонского плена религиозный еврей попросту не мог, не имел права не учиться. Знать грамоту хотя бы настолько, чтобы самому прочитать священные книги; разбираться в религиозных вопросах хотя бы настолько, чтобы понимать, о чем и почему спорят книжники, — это стало религиозной нормой. Иудаизм после вавилонского плена оказался отделен от племенной земли, но «зато» прочно прикреплен к целой библиотеке священных текстов.

Можно сколько угодно забавляться, обсуждая бесплодный характер такого учения: мол, евреи обсуждали надуманные, ненужные в практической жизни, не подтверждаемые практикой постулаты. Кому и зачем-де нужно бесплодное умствование по поводу того, какой пророк и когда, по какому поводу и что изрек? Какой смысл в комментариях этих священных текстов, в комментариях на комментарии и в комментариях на комментарии комментариев?! Сам тип этой учености породил не очень уважаемое в русской культуре словечко «талмудизм». От словечка веет скукой и пылью, и представляется невольно эдакий старый дурак, Который сидит в пыльной скучной комнате и сам весь скучный и Пьшьныц. Сопя и кряхтя, старик с безумно горящими фанатическими глазами скрипит пером, пишет никому и ни за чем не нужный трактат «О погублении души всех, употреблявших в пищу козий сыр»… или какую-нибудь еще злую нелепую чушь.

В общем, как у Соловьева: «И все также наглухо были заперты ворота знаменитой медресе Мир-Араб, где под тяжелыми сводами келий ученые улемы и мударрисы, давно позабывшие цвет весенней листвы, запах солнца и говор воды, сочиняют с горящими мрачным пламенем глазами толстые книги во славу Аллаха, доказывая необходимость уничтожения до седьмого колена всех, не исповедующих ислама» [66, с. 17-18].

Талмудизм – это символ косности, узости, недоброй неприязни к «не своим», отрешенности от живой правды жизни, от реальности, от любви и уважения к миру. Словечко «талмудизм» пустили в русский язык евреи… Действительно, ведь не очень легко объяснить, какой смысл в том, чтобы выяснить, «почему в Экклезиасте сказано: «и муха смерти воздух отравляет» – в единственном числе, а не «и мухи смерти воздух отравляют» – во множественном числе». Или зачем помнить наизусть, где это сказано: «и ходили они от народа к народу»? [67, с. 377]. Что проку в такой учености?

Но тут следует отметить два очень важных обстоятельства:

1. Хедер, еврейская начальная школа, возник еще на Древнем Востоке, в эпоху вавилонского пленения; В застывшей, словно в заколдованном сне, жизни еврейской общины поразительно многое даже в XIX, если не в XX веке, оставалось таким же или почти таким же, как на Древнем Востоке. Поколения, жившие в этих столетиях, уже очень ко многому относились не так, как их предки.

2. Талмудическая ученость действительно мало помогала в практической жизни. Но, во-первых, даже в хедере учили ведь и чтению, письму и счету, а чтение, письмо и счет – весьма практические науки и основы всякого образования вообще.

Во-вторых, знание какой-то батареи текстов, умение помнить, какой текст или фрагмент текста откуда взят, умение понимать и комментировать эти тексты – это же основа всякой гуманитарной образованности! И русской в том числе. Если вы прочитаете… ну, допустим, что-то из «Евгения Онегина» или, например: «И стал княжить он сильно // Княжил семнадцать лет», а ваши собеседники со смехом закончат: «Земля была обильна // Порядка только нет» [68, с. 386], — чем отличается эта гимнастика для мозгов, эта веселая игра ученых людей, наконец, эта демонстрация хорошего образования от выяснения талмудически образованного еврея – где и почему сказано «и ходили они от народа к народу»? Да ничем!

Скажу даже больше. Знание таких текстов, образование в области литературы, истории, культуры, богословия было основой основ и в средневековой Европе, и во всех странах Востока вплоть до появления современной системы дифференцированного, научно обоснованного образования, основанного на компетентности, на знании фактов в самых разных областях.

А ведь многие в еврейских общинах учились не только в начальной школе, хедере, но и в высшей школе, в иешиве. Обучение в иешиве вполне можно сравнить с обучением в грамматической школе Древнего Рима, в школе законников-легистов Византии, а образованного еврея – с ученым монахом Европы или ученым чиновником Китая, шэньши.

Такое учение тоже совсем неплохо тренирует мозги. Для него нужно и знание грамоты, и память, и интерес к отвлеченному, и умение оперировать абстрактными понятиями, и способность применять то, что узнал в одном месте, в каких-то совсем иных сферах…

То есть такое образование помогает выявить внутренний интеллектуальный потенциал человека.

То есть учение, став религиозной нормой, потянуло за собой, сделало религиозной нормой другое – выявление интеллектуального потенциала. То есть более угодным Богу, более важным и ценным для Него становился тот, кто учился лучше; то есть тот, кто был умнее, обучаемее, обладал более гибким умом и более емкой памятью, умёл связать между собой больше причин и следствий.

Нелепо ставить знак равенства между умом и образованностью, но связь между этими качествами, конечно же, очень даже имеется: образованность не прибавляет ума, но помогает реализовать тот ум, который у человека есть. К тому же образование приучает совершать умственные усилия, напрягать интеллект, волю, растормаживать воображение и фантазию. Ведь «способности без трудоспособности вообще не заключают в себе существенной ценности» [69, с. 11].

Религиозной нормой для евреев сделалась реализация своих способностей. Чем биологически умнее был еврей, чем он был образованнее, тем он был религиозно совершеннее. Даже в такой сложной и мудрой религии, как христианство, возможен идеал святости без идеала образованности. В том же XX веке граф Лев Николаевич Толстой выводил типы святых, которые потому и святы, что неучены и дики. В одном из его рассказов ходить по водам оказывается способен только монах-отшельник, который и молиться Богу-то не способен – рот у него зарос волосом, потому что монах жил в скиту и разучился говорить. Или описанный И.С. Шмелевым поразительный случай, когда люди всерьез завидуют матери маленького дебила: он ведь угоден Богу, этот юрод…[70, с. 283].

Далеко не все христиане согласятся с идеями Льва Николаевича; современному россиянину как-то дико читать это место у

Ивана Шмелева, но ведь само по себе разлучение двух идеалов – образованности и святости – позволяет сделать и такого рода выводы. А в иудаизме такой возможности нет. В иудаизме свят тот и только тот, кто образован.

Есть такое словечко на идиш: «шлемазл»; это что-то вроде еврейского юродивого. Это человек, совершенно отрешенный от реальной жизни, не способный ни заработать на жизнь, ни постоять за себя… Но «зато» посвятивший себя книжному учению, ушедший в толкования Талмуда или писание очередных комментариев на комментарии комментариев комментариев.

Такой шлемазл вовсе не уходит от мира, он продолжает жить в семье, а очень часто и заводит собственную семью. Содержать шлемазла – не всегда легкая экономически, но всегда почетная задача. Семьи со своими шлемазлами даже гордились тем, что вырастили такое сокровище.

Достаточно сравнить два типа юродов – грязного, полусумасшедшего русского юродивого и еврейского шлемазла – и будет очень легко понять, почему при равных условиях евреи достаточно легко конкурируют с русскими.

Религиозной ценностью очень давно, по-видимому тоже с Вавилона, стало дать образование как можно большему числу людей; по возможности – всем вообще евреям.

Есть разные мнения о том, когда именно евреи достигли практически поголовной грамотности, — по крайней мере, поголовной грамотности мужского населения. Самые горячие головы утверждают даже, что эта поголовная или почти поголовная грамотность народа достигнута уже в эпоху вавилонского плена или в эллинистическое время. Скорее всего, это не совсем точно, но, в конце концов, какая разница, две тысячи лет назад или «всего» восемнадцать веков назад практически вся иудейская цивилизация сделалась поголовно грамотной. В любом случае это произошло на тысячелетия раньше, чем появились поголовно грамотные народы, относящиеся к другим цивилизациям.

Вторым по времени, если не поголовно, то массово грамотным народом на Земле стали японцы, но произошло это не ранее XVI века. А европейцы стали грамотными в большинстве только в XIX-XX веках, с появлением массовой школы. В большинстве, но, как правило, и тогда в меньшем проценте, чем евреи.

Наверное, в разных концах мира в разное время иудеи стали грамотны поголовно до последнего человека – кроме физически не способных освоить элементарную грамоту. Скорее всего, в Вавилоне или в Риме, Александрии или даже какой-нибудь диковатой Паризии сделать это было легче, чем в общинах, заброценных волею судьбы в Грузию или Эфиопию. Но идеал был, и евреи старались приблизиться к нему по мере сил.

Уже в Средние века «грамотность мужчин была почти поголовной. Большая часть еврейского общества занималась духовными вопросами и, во всяком случае, была в состоянии следить за ними. Ученость была идеалом, ученый – наиболее уважаемой личностью. Успехи в учении служили основой повышения в общественном положении… Средний уровень образования в еврейских общинах равнялся только тому, на котором находились монастыри и школы при соборах (если не считать некоторых городов Италии)» [9, с. 271].

Общины евреев ашкенази, обитателей Польши и Западной Руси, за свой счет содержали иешиву и юношей «бахурим», которые учились в иешиве. К каждому такому бахурим приставляли не менее двух мальчиков «неарим», которых он должен был учить, дабы упражняться в преподавании Талмуда и в научных прениях.

«Каждый юноша со своими двумя учениками кормился в доме одного из состоятельных обывателей и почитался в этой семье, как родной сын…

И не было почти ни одного еврейского дома, в котором сам хозяин, либо его сын, либо зять, либо, наконец, столующийся у него ешиботник не был бы ученым; часто же все они встречались в одном доме».

В результате «нет такой страны, где бы святое учение было бы так распространено между нашими братьями, как в Государстве Польском» [25, с. 519].

Забота об учении была важным общественным делом, которое и финансировалось не «по остаточному принципу» и занимало немало времени и силу руководителей общины.

«При начальнике иешивы состоял особый служитель, который ежедневно обходил начальные школы (хедеры) и наблюдал, чтобы дети учились в них усердно и не шатались без дела. Раз в неделю… ученики хедеров обязательно собирались в дом «школьного попечителя», который экзаменовал их в том, что они прошли за неделю, и если кто-нибудь ошибался в ответах, то служитель его крепко бил плетьми, по приказанию попечителя, и также подвергал его великому осрамлению перед прочими мальчиками, дабы он помнил и в следующую неделю учился лучше… Оттого-то и был страх в детях, и учились они усердно… Люди ученые были в большом почете, и народ слушался их во всем; это поощряло многих домогаться ученых степеней, и таким образом земля была наполнена знанием» [25, с. 520].

«В иешиботах польско-литовских городов учащаяся молодежь пользовалась всеобщим уважением. Даже после того, как эти молодые люди оставляли иешиботы и становились купца-Ми или арендаторами, они продолжали заниматься изучением Талмуда и дискуссиями о нем. Богатые члены общин, даже те, кто сам не отличался ученостью, старались заполучить в качестве женихов для своих дочерей выдающихся учеников иеши-бот, невзирая на их материальное положение. Таким образом, создалось еврейское руководство, состоящее из богатых и ученых» [9, с. 358].

Как видно, для участия в руководстве общиной мало было быть, и даже не всегда было обязательно быть богатым. И мало того… Образование было почти недоступно основной массе русского и украинского народов еще в начале XX века, но оно вполне было доступно «миллионам жителей гнилых местечек, старьевщикам, контрабандистам, продавцам сельтерской воды, отточившим волю в борьбе за жизнь и мозг за вечерним чтением Торы и Талмуда» [3, с. 44].

Доступно не потому, что кто-то создавал им особые условия. Совершенно очевидно, что особых условий для учения никто продавцам сельтерской воды не создавал, это они тратили на учение свое время – кровное время, свободное от мелочной торговли.

Что делать? Евреи в этом вопросе обогнали нас на несколько веков. Мы – отсталый народ, а вот евреи – передовой. Можно сердиться по этому поводу. А можно догонять… Догонять гораздо интереснее!

ИУДАИЗМ И МЫШЛЕНИЕ

Опасаясь вызвать недовольство, а то и ярость единоверцев, отмечу еще один важнейший фактор: это сам по себе иудаизм.

К одному из самых сильных сторон христианства относится то, что христианство создает тип активного, деятельного человека. Действительно – идеал находится вне мира. Идеал – только у Бога. Материальный мир и в том числе сам человек весьма далеки от совершенства. Сравнивая мир с идеалом, христианин стремится если и не привести его к полному совершенству (что невозможно), то хотя бы приблизить к идеалу.

Сравнивая с идеалом самого себя, христианин вынужден делать вывод о своей греховности, и делать принципиально то же самое – приводить самого себя к идеалу. Ведь в человеке, как мы верим, сталкивается высшее, божественное, и тварное – то есть животная, природная сущность. Тварное и божественное борются, и свободная воля человека определяет, что же именно в нем победит.

Христианство формирует в человеке некую тревожную черту, которой, похоже, начисто лишен язычник. Если мир – арена вечной схватки дьявола и Бога, то ведь никто заранее не сказал, что добро непременно победит. И уж, конечно, оно не победит без участия людей… В том числе и без твоего лично участия. Мир требует постоянного внимания, постоянных усилий, постоянного усовершенствования. Христианин просто обречен принимать постоянное участие в созидательной работе и озираться вокруг в постоянной тревоге: а не происходит ли вокруг чего-нибудь неподходящего?! Чего-то, что требует его вмешательства, чтобы устроить Божий мир хотя бы чуть более разумно?

Но если сравнить христианина с иудаистом, тут же выясняется: христианин – типаж все-таки более спокойный. Ведь в мире присутствует Бог. Дух Святой разлит в мире, и мир хоть в какой-то степени, но свят. Этот мир никак не оставлен Богом: в мире уже был мессия, и он недвусмысленно сказал, что еще придет в мир перед концом. Причем концом, который ничего особенно плохого не сулит ни уже умершим, ни дожившим до конца времен. Грядет суд, и каждый из нас получит по заслугам… Так что же мешает вести себя так, чтобы не вызвать Божьего гнева? Кроме того, Господь милостив. Мы – Его творения, Его дети. А кто же, если сын попросит у него хлеба, даст ему вместо хлеба камень? И если попросит рыбы, кто же даст сыну вместо рыбы змею?

Но ведь иудаист вовсе не считает, что в мире разлита божественная благодать! Мир не благой, хотя с тем же успехом и не отвратительный. Он просто есть – никак особенно не окрашенный, как и мир язычника. С этим неблагодатным миром, данным иудею для прокормления, можно поступать по-свойски, изменяя и преобразовывая. Но, с другой стороны, ведь и не помогает никто…

Еврей гораздо больше предоставлен самому себе в этом мире, чем христианин. Его Отец гораздо меньше опекает его, и потому ему жить куда страшнее. Но, с другой стороны, и сыновняя позиция у еврея слабее. Волей-неволей еврей сам принимает решения, без оглядки на Бога. Это даже не «на Бога надейся, а сам не плошай», это вынужденная взрослая жизнь в мире, где тебя никто не защитит.

КАББАЛА

Христианство приучает своих приверженцев к рациональному мышлению; наверное, это одна из самых рациональных религий, и это великий воспитатель. Самые принципы Рационального познания были выработаны церковью.

В конце концов, на чем основывается все учение христианской церкви и ее миссия в мире? Да на том, что в годы правления императора Тиберия в одной из самых глухих римских провинций произошло нечто. Сплелся целый клубок событий, которые могут иметь множество самых различных объяснений. Можно было верить или не верить в то, что Бог сошел к людям в своем Сыне; можно было не верить и в самого Бога, а верить в Ашто-рет, Ваала или золотого тельца Аписа.

И даже поверив в Бога и в его Сына, люди могли распространять самые фантастические слухи о том, что же все-таки произошло. Многие жители Иерусалима и всей Иудеи что-то видели, что-то слышали и как-то это все для себя поняли… уж как сумели, так и поняли. Можно себе представить, какие фантастические и нелепые слухи ходили вокруг Богоявления, если невероятнейшими сплетнями сопровождается каждое вообще значительное событие? Как волна самых фантастических слухов захлестывает такое событие, прекрасно показал М. Булгаков в своей «Белой гвардии».

Тем более, во времена Христа фантазия людей не умерялась никаким образованием – даже таким скверным, какое получаем мы сейчас. А произошедшее событие было даже важнее, судьбо-носнее для современников, чем вход в Киев Петлюры или свержение Украинской Директории.

Семь вселенских соборов IV-VII веков стали рассматривать все эти слухи, мнения, отголоски, рассказы. Соборы постарались привести в систему все, что известно о Христе, и отделить достоверные сведения от явно недостоверных. Изучили более двадцати одних только Евангелий, и лишь четыре из них были признаны заслуживающими доверия; эти Евангелия: от Луки, от Марка, от Иоанна и от Матфея, церковь считает каноническими, то есть удостоверяет своим авторитетом – это истина. Остальные Евангелия названы апокрифическими – то есть за их подлинность и достоверность сообщаемого в них церковь не может поручиться.

Там, на соборах, и были заложены принципы того, что мы называем сейчас «научным аппаратом» и «доказательностью». Применяют эти принципы вовсе не одни ученые, но и врачи, и следователи, и агрономы, и писатели: все, кому по долгу службы надо добираться до истины сквозь нагромождения случайных сведений, а порой и сознательных попыток лгать.

Но в том-то и дело, что иудаизм требует еще более рационального, еще более критического отношения к жизни. Тот уровень обработки информации, который типичен только для интеллигентных гоев, стал обычен практически для всех или почти всех евреев.

В мире ведь нет Бога. Бог не пронизывает этот мир, как Дух Святой. А раз так, нет никаких причин не познать этот мир полностью и до конца, не разложить его на части, не изучить его механику… Более того – это изучение тоже ведь богоданная задача; ведь книжное учение и задачу понимания священных текстов так легко приложить и к задаче изучения природы.

Читателю может показаться это дикостью – но ведь и идея Каббалы тоже очень рациональная в своей основе. Для человека в древности, в Средневековье, было несомненно, что в основе мироздания лежат какие-то скрытые от него, но несомненно идеальные законы: порядки связанных между собой чисел, геометрические фигуры, словесные формулы. На этом основана магия: если знать тайные связи между явлениями, если уметь управлять ими, можно творить добро и зло, стать могущественным, как античный бог типа Гефеста или Аполлона. А Каббала – это очень еврейское учение, и христиане тут только ученики [71].

Для христианина в Каббале и в магии есть нечто еретическое, — уже вторжением в области, которые Бог по разумению своему скрыл от человека. Скрыл? Значит, знал, что делал, и нечего в них лезть слабыми человеческими ручонками, извращенным человеческим умишком.

А вот для еврея нет греха, нет ереси в познании этих тайных законов. Сама религия подталкивает его к такому занятию. Много ли может познать еврей из такого рода изысканий – это уже второй вопрос. Главное – путь открыт, и ряды каббалистов не убывали с древности до XX века, а временами число их резко возрастало.

ОЖИДАНИЕ МЕССИИ

Для иудеев мессия в наш мир еще не пришел. Он может прийти в любой момент, но ведь никто не знает, когда именно и где… Мессии в еврейской жизни появлялись постоянно, только в одни периоды от «мессии» до другого «мессии» проходили века, а то они шатались просто толпами, почти как пророки в VII-IV веках до Р.Х. по Иудее.

Около трехсот раз являлись разного рода жулики, объявлявшие себя мессиями. Как хотя бы Саббатай Цви в Турции XVIII века. Султан отнесся с юмором к попытке сесть на его трон и велел отделить голову Саббатая от тела: с той лишь целью, объяснил султан, чтобы увидеть своими глазами чудо воскрешения. Заливаясь слезами, сознался Саббатай, что он не мессия, а только лишь мелкий мошенник, и был приставлен привратником к одному из Дворцов султана. Чтобы всем все было очевиднее, султан даже поощрял общение с «мессией» и приставил к нему охрану: обманутые евреи часто порывались намять Саббатаю бока.

Или вот красочная история еще одного прихода еврейского «мессии». Польский парень и еврейская девушка тайно встречались, и стал у девушки расти животик (ну, не было контрацептивов в XVII веке, что тут поделаешь).

– Не плачь, моя ненаглядная, я помогу беде.

– Замуж возьмешь?! Я выкрещусь.

Но парень придумал, по его мнению, получше. Вечером, когда вся семья грешницы сидела за ужином, в окно влетел здоровенный булыжник, и замогильный голос возгласил:

– Радуйся,.Соломон! На тебе почиет благословение Авраама, Исаака и Якова и лично пана Бога! Твоя дочь вскоре родит мессию!

Слышали это многие, а во что хочется, в то и верится. Иудеи как-то не обратили внимания, что говорил-то голос почему-то по-польски, и что Господу Богу зачем-то понадобился булыжник. Они стали окружать девицу всяческой заботой, в местечко стали стекаться паломники… Все бы хорошо, но вот родила она дочь… Это единственное, чего не мог, конечно же, предусмотреть бедный парень.

Смешно? Не очень, потому что мне как-то и не хочется думать о судьбе девушки. А в чем она виновата, если подумать? В том, что любила своего парня? Да, это страшное преступление! А ведь община будет травить и ребенка – страшно подумать! Незаконнорожденного! Прививая ему комплекс неполноценности и идиотское чувство вины неизвестно перед кем. В общем, все это гнусно, господа.

А перед евреями открывается не очень веселая перспектива: постоянно сталкиваться с новыми «мессиями» и выяснять, подлинные они или очередная подделка. Каждый может оказаться и подлинным, вот ведь в чем дело! И расслабляться еврею не приходится.

Вот и получается: мало того, что религия делает еврея образованным, она еще и заставляет его быть самостоятельным и ответственным. И недоверчивым. И критичным. И думать, думать, думать…

ДРУГИЕ ПРИЧИНЫ

Очень легко заметить, что, по крайней мере, еще два обстоятельства делают еврея более активным и более умным, чем окружающие.

Во-первых, это сама по себе жизнь в диаспоре, за которой стоит жесткое давление окружающего мира, постоянная и беспощадная борьба за жизнь. Еврей совершенно точно знает, что он должен быть не просто умным и хорошо помнить Талмуд. Он должен уметь делать что-то такое, за что ему заплатят деньги. Причем он должен уметь делать это так хорошо, чтобы деньги платили именно ему.

Мало работать так же хорошо, как все окружающие. Евреи в средневековой Англии и Франции работали не хуже, а, пожалуй, даже лучше, чем ломбардские купцы и банкиры. Но лам-бардцы были «свои», христиане, и как только без евреев смогли обойтись, так сразу же их и выгнали. Еврей внутренне, на уровне подсознания убежден: он должен работать не просто лучше других, а с большим отрывом от других. Иначе от него быстро избавятся.

К этому добавляется естественное человеческое стремление делать свое дело хорошо, подспудное стремление к совершенству. Такое стремление есть у всех людей, но у евреев с их страхом изгнания, уничтожения, насилия желание работать хорошо приобретает особенно рафинированные, порой какие-то судорожные формы.

Могу дать читателю вполне серьезный совет: если вы попали в чужой город, вы никого не знаете в этом городе и вам срочно надо выдернуть зуб, из двух кабинетов с надписями «Гершензон» и «Иванов» выбирайте тот, на дверях которого написано «Гершензон». Гарантию, разумеется, дает только страховой полис (а в наше время и он гарантий не дает), но при прочих равных обстоятельствах лучше пойти к еврею. Ученые степени врут, их можно купить или присвоить безо всякого на то основания. Никакая новая техника не заменит профессионального мастерства. А шансов на то, что еврей – хороший специалист, больше. Евреи чаще и острее, чем люди других народов, считают, что плохо работать – это стыдно. И еще они считают, что плохо работать – опасно.

Во-вторых, еврей волей-неволей знает несколько языков. Живя среди других народов, он вынужден говорить на языках тех, кто вокруг. Женщины еще могли не учить языков гоев, особенно если община большая и все необходимое можно купить-починить-заказать внутри общины. Да и еврейки часто вынуждены были знать языки. А уж мужчины были просто обречены на знание нескольких языков.

Сефарды говорили на спаньоль… Но ведь и знание испанского оставалось необходимым. И арабского. На каком, по-вашему, языке говорил Маймонид с другими придворными и с самим калифом? На иврите? Но и иврит мцогие знали, писали на нем стихи и философские трактаты. Переводили Аристотеля с греческого на латынь и на латыни беседовали с европейскими книжниками про Цельса, Авиценну и Феофраста.

То есть я не утверждаю, что каждый из евреев Испании знал все эти языки в полном совершенстве, но даже самый низкопоставленный, коснеющий в полном убожестве иудей вынужденно знал два-три языка – хотя бы на уровне бытового, повседневного общения. А еврейская интеллигенция была, и тоже поневоле, полиглотной.

В странах Европы – местный язык, иврит, а для образованных еще и латынь. Если заниматься торговлей, то местный язык нужен не один. Если торговля международная, то нужны языки еще и восточные.

Ашкеназский еврей говорил на идиш, знал иврит, польский и западнорусский (много позже назовут его украинским). Желательно было знать и немецкий, а после вхождения Польши в состав Российской империи – и литературный русский язык, на котором объяснялась администрация, который стал официальным языком делопроизводства.

Язык – это ведь тоже верное средство для тренировки мозгов. Даже не выученный до конца или плохо выученный язык открывает человеку новую систему представлений о мире ценностей, взглядов, сравнений, образов. Это и само по себе будит мысль, пришпоривает воображение, толкает ввысь и вперед. А тут еще включается сравнение… У нас вот так… У испанцев вот так… А у поляков – вон оно как… А у русских…

Еврей поневоле оказывался всю свою историю в межкультурном пространстве. Волей-неволей он должен был объясняться с людьми разных народов, разных культур и языков. От этого растет неуверенность в «единственно правильных» способах реагировать на окружающее, понимание, что каждую проблему можно увидеть по-разному. И предложить много решений… То есть происходит расширение сознания, растет умение смотреть на явление со стороны.

Я много раз убеждался в том, что мои еврейские коллеги лучше умеют видеть ситуацию «извне». То есть у нас, европейских интеллектуалов, это тоже неплохо получается, но видеть столкновения народов с «птичьего полета», понимать, кому и что надо друг от друга, евреи в целом умеют гораздо лучше. Случайно ли лучшие культурологи России, да, пожалуй, и всей Европы – Лотман и Гуревич? Я совсем не уверен, что это случайно.

НА ГЕНЕТИЧЕСКОМ УРОВНЕ

Чарльз Дарвин вполне серьезно считал, что качества, приобретенные при жизни организма, передаются потомству.

Немецкий врач Роберт Кох в 1865 году доказал, что это не так. Роберт Кох отрезал мышам хвосты. Бесхвостые мыши размножались, у них рождались хвостатые мышата. Роберт Кох им тоже отчекрыживал хвосты, и, лишенные своих розовых хвостов, белые мыши производили новое, тоже хвостатое поколение.

Когда на свет появилось 22-е поколение хвостатых мышей, роберт Кох перестал уродовать бедных зверюшек и сел писать статью о том, что приобретенные при жизни признаки не передаются по наследству.

Современная наука считает, что все намного сложнее, чем думали в XIX веке. Каждый сыновний организм чем-то отличается от родительских, и эти мутации не зависят от опыта родителей. Но от удачности мутации зависит и выживание организма, и число его детенышей. То есть организмы нового поколения порождают в большем числе те, кто является мутацией получше.

Если в популяции есть требование – быть умным и обучаемым, то и выживать умные и обучаемые будут чаще, и рождаться детей у них будет больше.

Но если так – то и рождаться у таких людей умные и обучаемые будут чаще. А к ним ведь тоже будут предъявляться те же требования: быть умными и обучаемыми…

Благоприятные признаки будут закрепляться намного быстрее, если передавать их будут по обеим родительским линиям. А ведь в еврейской среде века, тысячелетия был нормой отбор умников и умниц для брака. Жениха уж наверняка экзаменовали на знание Торы и Талмуда. Да и ум женщины был важен, и если невеста получала хоть какое-то образование, это ценилось.

Шел половой отбор, потому что умники выбирали умниц и наоборот. «Происхождение человека и половой отбор» – название знаменитой книги Ч. Дарвина, и в этом, что называется, «что-то есть». На женщин в еврейском обществе тоже действовал интеллектуальный отбор, хотя и гораздо слабее, чем на мужчин.

На протяжении жизни многих поколений у евреев шло закрепление признаков интеллекта и обучаемости. К этому можно относиться с завистью, можно – истерично, но факты мало меняются от того, как мы к ним относимся.

Следствия понятны, и их два. Во-первых, мужчинам приходится еще тянуться, стараться быть еще умнее и сильнее. Раз жена ученая и умная – надо дотягивать! Надо соответствовать ее уровню, чтобы оставаться лидером в семье. Из-за этого, кстати, многие мужичонки послабее и поглупее не любят и боятся умных женщин.

А во-вторых, образованная мать никогда не позволит, чтобы ее дети остались без образования.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Иудейская цивилизация – единственная из изустных, которая утвердила идеал грамотности и образованноети, как религиозный идеал. И она в самой большой степени этот идеал реализовала.

Даже поголовно грамотные сегодня народы Земли еще вчера были неграмотны. Единственное исключение из этого – народы и этнографические группы, входящие в иудейскую цивилизацию.

Вероятно, сефарды были первым в истории Земли поголовно грамотным народом. Ашкенази – это единственный пока существующий народ, который поголовно грамотен на протяжении всей своей истории.

Очень многие черты еврейской культуры свидетельствуют о таком эмоциональном отношении к книге, грамоте, образованию во всех сферах, которые свойственны лишь культурному меньшинству других народов.

Средневековый равви Симха из Витри оставил нам описание обряда начала учения: «Когда человек приводит в школу сына, то для него пишут буквы на доске… и умывают его, и одевают в чистые одежды, и взбивают для него три яйца, и приносят ему яблоки и другие плоды, и всячески ухаживают за большим мудрецом, который отправился в школу. И берут его под руки. И ведут в синагогу, и кормят халами с медом, яйцами и фруктами, и читают ему буквы. А потом намазывают их медом на доске, и велят слизывать, и возвращают его матери» [16, с. 116].

Замечу, что описание это не только очень подробное, но и очень эмоционально насыщенное, какое-то «вкусное», прямо как «яблоки и другие плоды». Автор буквально упивается этой сценой, наслаждается тем, как ребенка трех лет приводят в школу. И ведь, заметьте, очень верао с точки зрения психологии: старшие показывают ребенку, что учиться вкусно и приятно. Даже сами буквы, и те намазаны медом в самом буквальном смысле слова! Как хорошо…

Такая сцена очень близка не одним евреям, а человеку всякого вообще образованного слоя. Сама сцена того, как ухаживают за «большим мудрецом» трех лет, радует родительское сердце. Просто приятно представлять себе и этого ребенка, и взрослых людей, делающих праздник из его первого школьного дня. Лицо расплывается в улыбке, стоит вообразить себе этих людей, умерших тысячу лет назад. Разница в том, что образованный слой в любом европейском народе до середины – конца XIX века оставался окружен превосходящими его численно и совершенно темными сородичами. Большинство народа осталось бы как раз совершенно равнодушным к такому описанию. А евреи полностью входили в этот самый образованный слой. И получается, что эмоции российского или немецкого интеллигента, жителя торговой республики Флоренция или средневекового монаха хорошо понятны даже еврею, занимающему самое скромное положение в своем обществе. Но не всегда так уж хорошо понятны соотечественникам этих людей.

ПЕРЕДОВОЙ НАРОД

В истории постоянны ситуации, когда один народ научается делать что-то, чего другие еще отнюдь не умеют. Тогда этот народ становится передовым, а другие – отсталыми. Слова эти можно брать или не брать в кавычки – дело вкуса, но догонять передовые народы всегда приходится.

Современные европейцы еще не до конца отвыкли от роли авангарда человечества. Но задолго до того, как Британия, Франция и Германия заставили все человечество у них учиться, жителям самих этих стран пришлось учиться у Великого Рима. Римляне учились у эллинов, эллины учились на Востоке… А чаще всего народы учатся друг у друга, в том числе передовые учатся у отсталых. Ведь и слова «тайга», «анорак» и «ураган», умение делать каноэ и умение есть сырую печень белого медведя европейцы заимствовали не у самых цивилизованных народов Земли.

Так вот, евреи – это передовой народ на протяжении огромного периода истории. И передовой не по умению жить на побережье Северного Ледовитого океана или проникать вглубь тропического леса. То есть все это – тоже дело-то полезное, но для человечества куда менее важное, чем умение работать с информацией. Евреи своей поголовной полуторатысячелет-ней грамотностью, своей привычкой к книжному, теоретическому, отвлеченному обогнали все народы ровно настолько, сколько времени они будут идти к этой поголовной грамотности.

Второй в мире народ массовой грамотности мужского населения – японцы. У них этот уровень был достигнут в конце XVI века, и получается – они отстали от евреев всего на тысячу лет. В Европе первый закон об обязательном всеобщем обучении приняла Норвегия в 1814 году. Значит, время отставания – порядка полутора тысячелетий. Франция, Британия, Германия догнали евреев меньше ста лет назад. Россия, насколько можно наблюдать, евреев еще не догнала.

То есть умные люди есть везде, в том числе среди эскимосов и бушменов. Вопрос заключается в том, как может реализоваться их ум, пока человек сидит над лункой во льду и ждет нерпу с гарпуном в руках или собирает в пустыне съедобные дни.

Ученые люди есть у всех народов с того момента, как появляется письменность. Но практически у всех до самого последнего времени образована только верхушка, самый незначительный по числу людей слой. У древних египтян или жителей Вавилонии элементарно грамотных было от силы 1-2% всего населения, а образованные люди в каждом поколении исчислялись чуть ли не десятками. В России XVIII века было почти как в Египте времен фараонов – кучка ученых людей, почти полностью сконцентрированная в Москве и в Петербурге, а под ними и вокруг них – колоссальная и почти необразованная страна.

На протяжении веков и тысячелетий повторялась эта картина, из страны в страну, из эпохи в эпоху: столкновение большого народа, 1-2 процента которого грамотно, и кучки евреев, в рядах которых неграмотных нет. Большой народ привык к своей мощи, влиянию, да и быть умным, ученым. Он очень нервно реагирует, когда его представителей вытесняют из каких-то привычных ниш, когда оказывается – юркие пришельцы необходимы для организации чего-то важного для этого народа.

Все очень просто: интеллектуальная элита большого и могучего народа очень и очень малочисленна. Именно эта элита должна организовывать международную торговлю, становиться высшими чиновниками, преподавать в университетах и писать книги. Именно она сталкивается с обществом, которое способно выставить столько же грамотных, образованных, сколько их в этой элите. Да евреи к тому же динамичнее, активнее и опираются на вековой опыт.

Не думаю, что имеет смысл говорить о «заговоре» и ловить под кроватью зеленых жидомасончиков, когда существует очень простое, вполне материалистическое объяснение причин, в силу которых евреи побеждают в конкурентной борьбе (при равных условиях, конечно).

Но, как правило, большой и сильный народ не понимает, каким способом его побеждают. Так, дикари на картине Василия Сурикова «Покорение Сибири Ермаком» не могут понять – как русские казаки убивают их на расстоянии трех полетов стрелы? Так, индейцы в ужасе разбегаются при виде испанца, спрыгивающего с седла: одно существо вдруг раздвоилось. Отсталый народ просто не понимает, каким образом он терпит поражение.

А тут еще евреи с типичной усмешечкой колонизатора отталкивают своей нагловатой повадкой. Так смотрели на черных голых дикарей британские мореплаватели, обменивая железные ножи и стеклянные бусы на золото и слоновую кость. Так же смотрят евреи: ну почему эти дикие не понимают – совершенно не важны размеры государства, не принципиальна военная мощь, тем более смешны всякие побрякушки в виде сверкающих эполет, оркестров, играющих бравурную музыку,

и тронов из чистого золота?! Важны ум и деньги, образование и умение работать. Тому, кто умеет работать и учиться, всегда будет хорошо, а тот, кто не умеет, всегда будет жить плохо, некрасиво и неинтересно. Как «они» не понимают этого? Почему?!

Так шкипер, прохаживающийся по палубе полупиратского судна, вовсе не враждебен черным диким созданиям. Он, конечно же, считает себя и своих людей в тысячу раз выше этих «бесхвостых павианов», но в конце концов он же либерал, и он знает: в любом народе попадаются достойные. Вот этот вроде бы даже поймет, если объяснить ему, как ходит бриг в открытом море. Надо будет подарить этому дикарю старые трусы и поломанный бинокль. А в будущем сезоне сделаем его своим представителем на берегу…

Снисходительное пренебрежение ранит, тем более ранит людей, привыкших смотреть на евреев не как на передовой народ, а как на туземцев. Европейцы быстро объяснили индусам и африканцам, что они тут главные, — орудийными залпами.

Европейцы не получили аналогичного урока от евреев: евреи не имеют своей армии, и вообще витает поверье, что они слабаки и воевать в принципе не умеют. В результате европейские народы оказываются не способны увидеть – они столкнулись с народом передовым. С народом, по сравнению с которым сами они – многочисленное и сильное, но вместе с тем и жалкое туземное племя.

Это мешает делать самое главное – учиться. Для того, чтобы стереть с еврейских физиономий ухмылочку превосходства, можно сделать только одно – достигнуть такого же уровня развития. Русские были для многих французов почти тем же самым, что персы или индусы. Но рев пушек под Бородином и Ватерлоо заставил их кое-что заметить. Тем более, стали переводиться русские романы, появились русские художники… не хуже французских.

Так же и здесь: единственное, что может остановить победное шествие колонизаторов, стереть наглые ухмылки с их высокомерных физиономий, — это поголовная грамотность Другого народа. Пока только крохотная элита может конкурировать с евреями – ничего не изменится, а попытки запрещать евреям занимать какие-то должности или работать в каких-то сферах от конкуренции не спасут, а вот раздражение вызовут непременно.

Беда в том, что народы никак не могли распознать в евреях Передового народа. Так д не начали у него учиться. И евреи виновны в этом ничуть не меньше… ну, пусть будет это поганое слово, — не меньше гоев.

ВЫВОДЫ И ЭМОЦИИ

Евреи действительно интеллектуальнее остального населения Земли, и очень многие явления их истории порождены именно этим. Догнать их – это единственный способ действительно победить евреев, стать «не хуже». К сожалению, чаще всего христиане выбирали другой путь – путь фиктивной победы. То есть изгоняли, ритуально презирали, игнорировали их превосходство. И придумывали самые невероятные объяснения того, почему «они» успешно конкурируют с «нами». Ведь если «они» – хитрые заговорщики, подлецы, обманщики… Тогда они вовсе и не превосходят нас ни в чем! У них не только можно не учиться, у них нельзя учиться! Ни в коем случае!

История взаимоотношений евреев и христиан – это история векового непонимания друг друга. Виноваты в нем, как всегда, обе стороны, но зададимся вопросом все-таки о своей половинке вины. Почему гои веками не желали ничего слышать о том, что евреи их хоть в чем-то превосходят? Почему так упорно отыскиваются самые невероятные признаки заговора, групповщины, сговора, глобального обмана… одним словом, какой-то нечестной игры?

А потому, что так приятнее думать. Гоям, видите ли, обидно. «Кричат им вослед… а это им очень обидно». Ишь, ходют тут всякие носатые, да еще носы задирают, будто шибко умные! От такой логики только плечами пожмешь: мало ли кто ничего не хочет слышать о чем-то или о ком-то. Скажем, английские леди очень возмущались теорией Дарвина: «Как?! Моя бабушка похожа на обезьяну?!». Ну и что изменилось от их обид? Виды все равно изменяются, и предки человека были обезьяноподобны, кто бы и что бы ни думал по этому поводу. А эти леди как дурами были, так дурами и помрут.

Впрочем, есть примеры совершенно фантастической слепоты людей, которых кем угодно можно назвать, но только не дураками.

Вот, например, живший в прошлом столетии уважаемый профессор Пфеффенкоффер не хотел ничего слышать о микробах. С точки зрения профессора Пфеффенкоффера, микробов придумали французские ученые, чтобы получать денежки на свои исследования и обижать немецких ученых. В чем именно видел он личное оскорбление, сказать трудно. Но факт остается фактом – видел. Раз так, то ведь и никакой «культуры бактерий холеры» быть не может. Эту чепуху придумал Луи Пастер и другие разложившиеся французики!

– Да вы посмотрите, профессор! Вот она, в этих пробирках!

– В пробирках? Ну-ка, ну-ка…

И профессор с невероятной ловкостью выпил содержимое одной из пробирок.

– Что вы делаете?! Тут же хватит на сто заболеваний холерой! Вы обречены!

А профессор, сверкая стеклами очков, поглаживает себя по длинной, до пояса, совершенно седой бороде:

– Вот и проверим, умру я от холеры или нет…

Не умер! Профессору Пфеффенкофферу невероятно повезло: в среднем один человек на тысячу совершенно невосприимчив к холерным микроорганизмам, й волею судеб именно профессор Пфеффенкоффер, лютый враг микробов, оказался этим тысячным.

Но для самого Пфеффенкоффера, конечно же, эта история была доказательством – никаких микробов не существует! С тем он и помер в возрасте 95 лет, в 1900 году. Последнюю лекцию он прочитал за несколько часов до смерти; естественно, в этой лекции он тоже рассказывал студентам, что никаких микробов нет, их выдумал злодей Луи Пастер.

Другой великий ученый, Рудольф Вирхов, «не хотел ничего слышать» про человека – современника Великого оледенения. Выдающийся врач и физиолог, создатель патологической анатомии и представления о социальных болезнях, он занимался изучением почти всех известных в те времена болезней. Он объяснил механизм развития опухолей, туберкулеза, воспаления и прочих патологий нашего организма. Он основал журнал «Архив Вирхова», который издается и поныне в Германии. Он был членом почти всех академий и научных сообществ, какие только существуют в мире.

Стоит ли удивляться, что при упоминании Вирхова лица у большинства врачей становятся очень уважительными?

Но вот существования человека, современника мамонта, Вирхов категорически не признавал. Никакие открытия не были для него доказательствами. Найдены кострища, обгорелые кости, каменные орудия?

– Чепуха! – уверенно говорит Вирхов. – Это пировали современные пастухи, а расколотые камни сами упали с потолка пещеры и побились друг об друга.

В пещере Неандерталь находят знаменитого неандертальца – кости человека в одном слое с костями животных ледникового времени и каменными орудиями.

– Какой там неандерталец! – заявляет Вирхов с апломбом. – Это же монгол! К тому же голова большая, видите? Значит, еще и дегенерат. А ноги кривые – сразу видно, привык ездить верхом. Это казак, всякому ясно. Во время зарубежных походов русской армии в 1813 или 1814 году он отстал от своих, был ранен и забился в пещеру. Так всегда делают раненые казаки, вы не знали? В пещере он умер и оказался погребенным из-за движения горных пород. А может, его на скорую руку закопали другие казаки.

Между прочим, яростная борьба Рудольфа Вирхова с археологией палеолита принесла невероятное количество вреда – именно потому, что был Рудольф Вирхов человеком очень ученым, уважаемым всеми и влиятельным. Так что при упоминании Р. Вирхова лицо всякого археолога-палеолитчика принимает совсем другое выражение, чем у говорящих о нем врачей, — задумчивое такое выражение.

Откуда такое бешеное сопротивление даже очевидным фактам? Что поделать! С детства, со времен, когда маленький Руди носил коротенькие штанишки и сидел на горшке, привык Рудольф Вирхов считать, что Земля сотворена совсем недавно. Ему так сильно не хотелось расставаться с этими представлениями, так неприятна была ему мысль, что человек мог жить в какую-то «добиблейскую» пору, что он готов был выдумать любую чушь – лишь бы даже не думать о большей древности Земли и человека.

И Пфеффенкоффер, и Вирхов – это примеры заблуждений людей очень умных, интеллигентных ученых. Тех, кто без критического отношения к собственным идеям и мнениям просто не сможет работать.

Тем более, целые народы нежно лелеют свои мифы и стереотипы и могут, что называется, в упор «не желать ничего видеть и слышать». У большинства представителей всякого народа (и евреев тоже) и рефлексии, и ума поменьше, чем у ученых. К тому же массы людей поддерживают друг друга в самых фантастических представлениях – лишь бы утвердиться в своих привычных предрассудках.

Евреи не замечают, что отвратительное национальное самохвальство разрушает их собственную психику, формирует вместо умников самовлюбленных идиотов, вместо порядочных людей – мелких врунишек и поганцев.

Ну и что?! Видят – не видят, хотят замечать или нет, а это все равно происходит. Нежелание же видеть реальность такой, какова она есть, только делает бедолаг еще хуже, чем они могли бы стать.

Так же и гои могут «не замечать» или «не хотеть об этом слышать», но евреи-то все равно умнее! Гои могут выдумывать самые фантастические причины, по которым евреи, вовсе не имея больших способностей, вытесняют их из тех или иных сфер. Они попросту не желают смотреть правде в лицо. Им, видите ли, это обидно… А быть глупее – это им не обидно, вот ведь что самое удивительное! Что можно поделать с такой логикой?!

И если продолжать этого «не замечать», не пытаться сократить разрыв, не думать и не учиться – то евреи и будут при прочих равных возможностях обгонять гоев при свободной интеллектуальной конкуренции.

При том положении, которое занимают в мире эти 15 миллионов, мне таки просто неясно, какую еще роль в будущем мироздании смогут сыграть эти люди… Как-то фантазия начинает нехорошо буксовать.

Впрочем, я, кажется, начинаю уже рассуждать в стиле Князева про роль сионизма в глобальной эволюции всего космического пространства…

Изыди, Сатано! Тьфу, тьфу, тьфу!!!

ЧАСТЬ III. МИФЫ XX ВЕКА

Всегда еврей гоним или опален

И с гибелью тугим повит узлом.

Поэтому бесспорно уникален

Наш опыт обращения со злом.

И. Губерман

До сих пор мы имели дело с евреями, которые совсем не похожи и на собственные представления, и на суждения окружающих народов. Мы выяснили, что реальные евреи очень мало похожи и на чужие, и на свои собственные выдумки.

В этом смысле почти все евреи, о которых говорит литература и даже наука история, — это евреи, которых не было.

Но все же до сих пор мы имели дело не с евреями, которых не было вообще… Которых не было физически. Теперь же мы познакомимся с несколькими миллионами евреев, которых не просто описали не такими, каковы они есть. Мы познакомимся с евреями, которые вообще никогда не существовали, но которым людская небескорыстная фантазия обеспечила бытие на страницах самых разнообразных сочинений.

Появление этих евреев связано с событиями совсем недавними: с попыткой истребления евреев, предпринятой немецкими нацистами. Катастрофа евреев получила название Холокоста, в Израиле ее называют на иврите Шоа – что означает «истребление». Казалось бы, событие это из тех, что не требуют комментариев, исключают любые спекуляции. Но, к сожалению, и тут не обошлось без мифологии, да еще какой…

Глава 1. Миф об уникальности Шоа

Любой большой писатель русский

Жалел сирот, больных и вдов,

Слегка стыдясь, что это чувство

Не исключает и жидов.

И. Губерман

Идея совершеннейшей уникальности Холокоста очень близка сердцу многих евреев. «Методичное и жестокое уничтожение нацистами 6 миллионов евреев не имеет прецедентов и считается величайшим преступлением, известным мировой истории. Из каждых трех евреев два были убиты» [72, с. 207-208]. Так характеризует Холокост «Карманная еврейская энциклопедия».

Г. Померанца очень беспокоит, что «понятие «геноцид» распространяется на совершенно другие явления. Например, на истребление социальных слоев» [73, с. 19]. Чем истребление казаков или кулаков отличается от истребления цыган – этого господин Померанц не объясняет, просто декларирует – вот отличается, и все тут! Действительно: а вдруг произошедшее с твоим народом не уникально, и более того… вдруг твой собственный народ окажется причастен к чему-то такому… непочтенному?! Страшно подумать.

Такое же, только высказанное более честно беспокойство охватило многих французских евреев, когда во время войны и этнических чисток в бывшей Югославии стали проводиться исторические параллели между событиями в Германии и событиями в Югославии. Причем даже не только словесно! Общество «Врачи мира» распространяло афиши с изображением лагеря, окруженного колючей проволокой и вышками, наполненного изможденными заключенными. Текст гласил: «Это лагерь, где идет этническая чистка. Не напоминает ли он вам что-то другое?».

Так вот, «во Франции немедленно вспыхнула дискуссия. Некоторые представители еврейских организаций восстали против того, что они называли «покушением на память о Шоа»… они делали ударение на уникальность Шоа и недопустимость сравнений. Они также говорили, что сравнение Милошевича с Гитлером приводит к преуменьшению и даже к отрицанию специфичности опыта и страданий евреев» [74, с. 25].

Когда в 1987 году в Лионе судили нацистского преступника Барбье, возник, как ни странно, вопрос: кто должен свидетельствовать против преступника? Некоторые всерьез полагали, что свидетельствовать против Барбье имеют право только евреи. Ведь если свидетелями будут участники движения Сопротивления, которых репрессировал Барбье по политическим мотивам, — тогда это будет «отрицанием или умалением абсолютной уникальности преступлений нацистов против евреев» [74, с. 26].

Но если геноцид – это «возвращение к племенному сознанию, для которого уничтожение побежденных… это норма» [75, с. 20], тогда в чем же уникальность Шоа?

А ни в чем. Племенное сознание первобытного человека исходит из коллективной вины: «один за всех и все за одного». Война первобытных племен велась именно на уничтожение: до младенца в люльке и до эмбриона в чреве матери. Для африканских племен, австралийцев или индейцев ворваться в поселок противника, когда мужчины ушли на охоту, и перебить их семьи, означало не страшное преступление, а веселую (благо, почти безопасную) охоту. Окончательную победу, окончательное решение вражеского вопроса. Классический миф о происхождении богатыря и мстителя, сюжет, прослеженный от Австралии до Норвегии: из разоренного врагами поселка убегает женщина, унося в себе не родившегося младенца. Вырастает богатырь и на каком-то этапе кладет головы врагов к ногам счастливой и довольной мамы.

Мораль как будто ясна: резать надо до последней беременной бабы, чтобы мстителю неоткуда было взяться.

Даже цивилизованные народы на Древнем Востоке поступали почти так же, и очень долгое время обращение в рабство, превращение в данников было шагом вперед, актом гуманизма по сравнению с обычной практикой древности – ведь людей все же оставляли в живых! Да и назывались рабы в Египте весьма «духоподъемно» – «живые убитые» [76, с. 148].

Мировые империи перемешивали людей. Делали привычным общение с «другим». Мировые религии учили тому, что все люди равны перед Богом^ и нравы постепенно изменялись. Подробно не стоит останавливаться на этом, тем более, что написаны и статьи [77], и целые книги на эту тему [78].

Кто не верит на слово – пусть читает и убеждается, а остальных прошу просто поверить: нравы человечества очень изменились за последние века, а уж тем более за тысячелетия. Расизм и геноцид означают вовсе не что-то уникальное, впервые проявившееся в истории, а «дехристианизацию и дегуманизацию, возврат к варварству и язычеству» [79, с. 331].

Человечество как-то не очень захотело вернуться к первобытным временам патриархальной резни Иисуса Навина и Мордохая, и потому геноцид в Югославии – «это победа Гитлера с того света» [80, с. 53].

Но и в XX веке в Европе геноцид евреев и цыган, проводимый нацистами, — вовсе не первый. В 1914-1915 годах в Турции под руководством партии младотурок было вырезано порядка 2,5 миллиона армян. 40% живших на Земле армян было уничтожено тогда. Есть, кстати, данные, что «турки только были исполнителями воли верховной власти Турции, а эта власть была еврейской: пост президента, главы МВД и службы госбезопасности занимали лица еврейского происхождения (так мне объяснили ученые Армении еще в 70-е годы); ну, а с 1917 года евреи резали нас миллионами!».

И получается, что «Условно, не претендуя на абсолютную историческую точность, можно сказать, что мы, русские, оказались третьей жертвой еврейского Холокоста» [81, с. 78].

Не очень доверяя сведениям А. Сидорченко (похоже, в своей активной нелюбви к евреям он мог и преувеличить), отмечу – есть и такая позиция. И как там с армянами – не знаю, но что в геноциде русских евреи повинны непосредственно – это уж, простите, голый факт. А что этот русский Холокост из-за громадности народа «пришлось» растянуть на несколько этапов, от петербургских дворян и до кулаков, никак не отменяет других фактов: что русский народ Ленин и Троцкий предполагали истребить эдак на 90%, за ненадобностью, и сохранить только проникшихся идеями коммунизма, так сказать, «перековавшихся».

И получается, что до еврейского Холокоста только в европейских странах только в XX веке состоялось два нееврейских Холокоста: армян и русских. Одновременно же с еврейским Холо-костом происходило еще два: цыган, которых так же методично и последовательно истребляли немецкие нацисты, и истребление сербов хорватами.

Весь мир слышал про Освенцим и Треблинку, Бабий Яр и Майданек. А многие ли слышали про Ясеновац? Могу рассказать: в лагере Ясеновац, в Югославии, было уничтожено несколько сотен тысяч человек. Но были это все южные славяне, и в основном крестьяне, — люди, не умевшие или почти не умевшие писать. В результате мир и сейчас мало что знает об этом устрашающем преступлении.

Когда еврейский Холокост, гибель нескольких сотен тысяч или миллионов становится предлогом для разговора о неотъемлемых правах человека, для осуждения принципа коллективной ответственности, для проклятия расизма, социализма, оккультизма и других видов дикости и варварства, — это можно только приветствовать. В конце концов, с какого Холокоста начинать, с армянского или с еврейского, — нет разницы. Главное – ужаснуться тому, как тонок цивилизованный слой у современного человека, как легко мы все проваливаемся во времена Иерихонские и покорения Ханаана. Ужаснуться тому, что «в последние десятилетия после Холокоста европейская цивилизация наблюдала геноцид в Камбодже, Биафре… В настоящее время она равнодушно смотрит, как в центре Европы, в странах бывшей Югославии, тысячи людей гибнут от голода, холода и войны…» [82, с. 12].

Но странно, вызывает чувство неловкости попытка объявить Холокост какой-то уникальной особенностью еврейской истории, каким-то национальным атрибутом вроде пейсов или обрезания. Любой человек протестует и душа в нем вопиет, если кого-то обрекают на уничтожение. Но еще сильней переворачивается душа, когда смерти людей твоего народа делаются чем-то исключительным, служащим для подтверждения мифа исключительности и избранничества. Когда одному из народов, переживших общую беду, оказывается, плевать на чужие страдания, лишь бы подчеркнуть исключительность и особенность «своих». Когда вопреки очевидным и общеизвестным фактам отрицается, что другие народы пережили нечто подобное.

Впрочем, пусть читатель сам делает выводы и дает название явлению.

Глава 2. Миф о шести миллионах

В евреях есть такое электричество,

Что все вокруг евреев намагничено,

Поэтому любое их количество

Повсюду и всегда преувеличено.

И. Губерман

27 января 2002 года исполнилось 57 лет с того дня, когда советские войска вошли в Аушвиц-Освенцим. По этому случаю в актовом зале Московского еврейского общинного центра состоялась антифашистская конференция. «Конечно, в этот день большинство выступающих говорили об Освенциме и о том, что еще далеко не решена проблема официального умолчания о жертвах, понесенных еврейским народом во Вторую мировую войну. В числе прочего, писатель Матвей Гейзер… напомнил, что из четырех миллионов жертв Освенцима евреи составляли не менее трех четвертей» [83, с. 2].

Насчет Освенцима… До 1990 года и впрямь в этом лагере бронзовые таблички извещали посетителей – мол, в Освенциме истреблено 4 миллиона человек. В 1990 году, сославшись на «советские преувеличения», табличку заменили: «один миллион пятьсот тысяч уничтоженных». Насчет «советских преувеличений» – вопрос темный. Вроде бы ни эмигрантское правительство Польши, ни руководители и ученые Польской Народной Республики не оспаривали этой цифры, а ведь поляки вели себя независимо и по более мелким поводам. Но факт: сегодня этой цифры, «четыре миллиона», не принимает никто. Очень может быть, что и цифра «один миллион» будет серьезно пересматриваться, и не в сторону увеличения. «Четыре миллиона» – это цифра, выбитая под пытками из немецких военнопленных, принятая торжествующими союзниками на развалинах Европы 1945 года. Комендант Освенцима Рудольф Гесс называл цифру в два с половиной миллиона; после новой серии пыток сразу «вспомнил», что жертв было три с половиной миллиона. Но один из свидетелей, Рудольф Врба, называл ту же цифру – два с половиной. «Два – три миллиона», — согласился эсэсовец Перри Броуд.

Назывались тогда и другие цифры – и 9, и 8, и 7 миллионов покойников. Например, французское Ведомство по изучению военных преступлений назвало 8 миллионов. Четыре миллиона – это цифра, принятая Нюрнбергским трибуналом.

Чем ближе к нашему времени, тем меньше цифры. 1,6 миллиона – цифра, названная Иегудой Бауэром, израильским экспертом, в 1989 году. 800-900 тысяч называет еврейский историк Геральд Рейтлинг в 1993 году. 1,5 миллиона, согласно официальному заявлению польского правительства в 1995 году. В 1993-1994 годах стали называть даже цифры порядка 600-700 и даже 450-550 тысяч убитых.

Так что «большой писатель» Матвей Гейзер (интересно, что он написал? Читал кто-нибудь им написанное?) может сколько угодно «напоминать» эту извлеченную из нафталина цифирь… За которую давно уже стыдно ее собственным создателям.

Но мифические «четыре миллиона», уничтоженных в Освенциме, — это еще детские игрушки! Как насчет шести миллионов одних только евреев? Откуда эта цифра? Кто установил и с какой мерой достоверности, что миллионов было именно шесть?

Способ, которым считали еврейские потери некоторые современные авторы, достоин пера Шолом-Алейхема: «Коньяк пили свой? С вас три рубля». Делается подсчет элементарно: сравнивается число евреев, живших в стране в 1939 году и после войны. Вся разница списывается на истребление нацистами, а такие «мелочи», как эмиграция (обычно массовая), как смертность от естественных причин (во время войн повышенная), как понижение рождаемости (все народы во время войн недополучают младенцев), — не принимаются во внимание.

В Германии в 1933 году жило пятьсот тысяч евреев. Значит, всех их и уничтожили! Правда, даже наш старый знакомец, американский раввин мистер Даймонт, пишет: «Более 300 тысяч из 500 тысяч немецких евреев покинули страну» [4, с. 483]. Что?! Еще триста тысяч?! Значит, пятьсот тысяч плюс триста… Восемьсот тысяч убили!

В Польше в сентябре 1939 года жило три миллиона двести тысяч евреев. Значит, все они истреблены в лагерях уничтожения! …А что, по крайней мере, миллион, а может быть, и два миллиона польских евреев пережили Холокост – это, естественно, мелочи, «с вас три рубля», и не о чем тут больше толковать.

Между прочим, тут мы затрагиваем очень болезненную тему. Болезненную, во-первых, для еврейского национального сознания: для многих евреев почему-то очень важно, чтобы во время Холокоста было убито именно шесть миллионов евреев и ни на одного меньше.

Во-вторых, это утверждение – фактор международной политики. Во Франции, Германии, Австрии, Португалии, Испании, Дании, Голландии, Швейцарии были приняты законы, согласно которым запрещено отрицать тот «факт», что в гитлеровской Германии было убито шесть миллионов евреев.

Скажем, немецкий инженер Гермар Рудольф усомнился в том, что в помещении Освенцима, представляемом как газовая камера, могли убивать людей. Этот человек не делал никаких политических выводов, он усомнился только в технических деталях: в том, что именно это помещение по своим техническим характеристикам могло быть использовано для отравления газом – и только. Инженер был осужден на 18 месяцев лишения свободы! [84, с. 6]. Он усомнился лишь в одной из деталей официального мифа, но этого было достаточно.

Правда, и еврейский ученый Ехуда Бауэр, профессор в Еврейском университете, утверждает: «Технические возможности для переработки человеческого жира в мыло не были известны в то время. Узники лагерей могли поверить в любую историю ужасов, и нацистов это вполне устраивало. Нацисты сделали достаточно ужасных дел в войну, нам ни к чему верить в сказки». Он подданный не ФРГ, а Израиля, и это облегчает ему жизнь.

В Израиле цифра «шесть миллионов» считается чуть ли не ритуальной. В этой стране возведен огромный, на несколько гектаров, Музей Катастрофы-Яд Вашем. В этом музее на человека оказывается вовсе не только чисто умственное воздействие. Многие спецэффекты рассчитаны на воздействие сугубо эмоциональное. Имитируются звуки: шипение вползающего в камеру газа, крики и стоны людей, детский смех и хлопанье в ладоши, звук движения множества ребятишек…1

[1 Излишне говорить, что в Яд Вашем не раздается записанный на пленку крик арабских женщин, которым Менахем Бегин вскрывал животы, и плач младенцев из Дейр-Ясин, которым он разбивал головы о заборы.]

В Яд Вашем принимают присягу у израильских солдат. Так сказать, проводят эмоционально-идеологическую обработку, а потом восемнадцатилетний парень выходит на плац и тут же, на территории Музея Катастрофы, приносит присягу.

Это все в Израиле есть. Но все-таки политический строй Израиля хоть в чем-то разумнее политического строя ФРГ: в Израиле нет закона, карающего за попытку самостоятельно думать и за умение считать. Может быть, эти тысячелетние традиции интеллектуальной жизни сказываются на законодательстве? Хочется верить…

Во всяком случае, самые кардинальные высказывания по поводу самых распространенных мифов доносятся именно из Израиля. Житель же Европы серьезно рискует, если пытается ревизовать миф о шести миллионах, или другие части этого мифа (хотя бы о гибели четырех миллионов людей в Освенциме), или пресловутую байку о вытопленном из евреев жире.

Марсель Дюпра, который распространял во Франции книгу Харвурда «Шесть миллионов – потеряны и найдены», был убит бомбой, подложенной в его машину. После этого некоторые еврейские организации сделали заявление для прессы, в котором они выражали одобрение этому убийству и предупреждали остальных о последствиях попыток проанализировать тот период истории.

Э. Цунделю, на книгу которого автор еще будет ссылаться, посылали бомбы по почте, была взорвана бомба возле его дома. Потом его дом был подожжен, в результате чего был принесен значительный материальный ущерб. Дом швейцарского историка Юргена Графа был сожжен, как и дом шведского исследователя, проживавшего в Дании. Книжный склад американской организации, объединяющей нескольких исследователей этого вопроса, также был подожжен. Французский историк, профессор Р. Фориссон, который занимается этим вопросом, был жестоко избит, и только вмешательство людей, находящихся поблизости, спасло ему жизнь [84, с. 5].

Так что тема – скользкая, сложная, даже опасная. Проще всего повторять ритуальные фразы о «чудовищных зверствах немецко-фашистских захватчиков».

Только вот и правда непонятно – откуда взялась цифра 6 миллионов?

ОТКУДА ЦИФРА?

Впервые ее назвали еще в 1943 году, и назвали ее два еврея. Рафаэль Лемкин – Bi книге «Axis Rule in Occupied Europe» («Правление нацистов в оккупированной Европе»), напечатанной в Нью-Йорке. Кстати, этот самый Лемкин позже составил конвенцию ООН о геноциде, согласно которой расизм предписывалось сделать противозаконным. Сионистский активист Наум Гольдман, впоследствии ставший президентом Еврейского конгресса, в 1942 году на приеме в отеле «Балтимор» в Нью-Йорке заявил, что из 8 миллионов евреев Европы осталось в живых самое большее 2 или 3 миллиона. Откуда ему были известны такие цифры? Это ему Гитлер рассказал?

В 1945 году, эти цифры первыми назвал бывший шеф гестапо в Братиславе Дитер Вислицени. Назвал он их чехам, которые пытали его настолько страшно, что об этом не хочется рассказывать. Вторым был Вильгельм Хеттль, подручный Адольфа Эйх-мана. Откуда шеф провинциального гестапо мог знать такого рода цифру – Бог весть, но Вислицени знать ее мог. Вот только «почему-то» ему позволили дать показания против Эйхмана (Вислицени первым представил его страшным типом, лично виновным в миллионах смертей), а потом с его головы не упал ни единый волос. Вислицени никогда не привлекался к ответственности – вот что наводит на размышления. Неужели за то, что подтвердил «нужное» количество покойников?

Военнопленный Курт Герштейн утверждал, что он антифашист, сумевший проникнуть в СС. На допросе французскому офицеру Рэймонду Картьеру он назвал другую цифру: «не менее сорока миллионов».

В его первом меморандуме от 26 апреля 1945 г. он снизил цифру до двадцати пяти миллионов, но даже эта оценка была слишком невообразимой для французов. В его втором меморандуме, который он подписал в Роттвайле 4 мая 1945 г., он снизил цифру до шести миллионов. Эту цифру впоследствии и стали использовать на Нюрнбергском процессе.

Кстати, Герштейн был осужден в 1936 г. за посылку аморальных материалов по почте. Деталь маленькая, но о многом говорящая. После того как он написал свои меморандумы, было объявлено, что он повесился в камере тюрьмы Шерше Миди в Париже.

Очень может статься, союзники охотно запустили бы и эту цифру, сорок миллионов… Но очень уж она невероятная. Невольно вспоминается история, рассказанная В. Шефнером: про мальчика, который в голодные двадцатые годы съедал котлетку, но уговаривал живот, будто съел целых две.

– Уговори живот, что съел четыре!

– Нет, мой живот не поверит в четыре котлетки… А в две котлетки он поверит.

Вот так миллионов и стало не сколько-нибудь, а именно шесть.

Меморандумы Герштейна содержат совершенно фантастические сведения не только о числе уничтоженных: например, о приезде Гитлера в концлагеря Польши в июне 1942 года, хотя известно, что Гитлер никогда в эти лагеря не приезжал. Эта фантастика не помешала союзникам использовать такие «показания».

Есть, конечно, и другие цифры. Лорд Рассел из Ливерпуля в книге «Владычество свастики» (Лондон, 1954) утверждает, что «не меньше, чем пять миллионов евреев умерли в немецких концлагерях». Впрочем, он признает: «точное число никогда не будет известно». Но тогда почему именно пять?

М. Перлцвей, делегат от Нью-Йорка на Всемирном еврейском съезде, заявил: «Это факт, что семь миллионов евреев потеряли жизни благодаря жестокому антисемитизму» [84, с. 18].

Чтобы обосновать фантастическое количество еврейских потерь, Сидней Олдерман в своей обвинительной речи на Нюрнбергском процессе 20 ноября 1945 г. заявил, что в Европе, оккупированной немцами, проживало 9,6 млн. евреев. Еще больше раздутая цифра, 9,8 млн., была приведена на процессе Эйхмана профессором Шоломом Бароном. Будь это правда, и погибни из них 6 миллионов, — и правда «из трех евреев» были бы убиты Два. Но это неправда, и Шолом Барон не мог не знать, что он лжет.

Согласно данным самих нацистов, — статиста Гиммлера, доктора Ричарда Корхерра, под властью нацистов оказалось 5,55 миллиона евреев. Это во время, когда территория, оккупированная Германией, была наибольшей.

А согласно Мировому центру современной еврейской документации, это число составляет 4,5 миллиона. Еврейский источник называет меньшую цифру, чем нацистский!

Согласно Энциклопедии Чеймберс, число евреев, проживавших во всей Европе в 1937 году, составляло шесть с половиной миллионов. При этом «Базельские зарисовки», нейтральная швейцарская газета, используя еврейские статистические данные, установила, что между 1933 и 1945 гг. полтора миллиона евреев эмигрировали в США, Англию, Швецию, Испанию, Португалию, Австралию, Палестину и даже Китай и Индию. Это подтверждает еврейский журналист Бруно Блау, который приводит то же самое число в нью-йоркской еврейской газете «Строительство» от 13 августа 1948 г.

В нейтральных странах Европы (Португалии, Испании, Швеции, Швейцарии, Ирландии, Турции и Гибралтаре) и в Британии, территория которой никогда не была оккупирована, согласно Мировому альманаху за 1942 г., число евреев составляло 413 тысяч… [84, с. 14] Большинство из них – недавние переселенцы.

Из 600 тысяч немецких евреев 400 тысяч эмигрировали из Германии перед сентябрем 1939 г., когда началась война. Это также подтверждается в публикации Всемирного еврейского конгресса «Единство в диаспоре», в которой говорится: «Большинству немецких евреев удалось выехать из Германии до начала войны». Но все они посчитаны по принципу: «В 1933 году жили в Германии? Значит, убиты!».

Тогда же выехало 480 тыс. из Австрии и Чехословакии, что составляло почти все еврейское население тех стран. Это было сделано через Управление еврейской эмиграции в Берлине, Вене и Праге, созданное Эйхманом, главой Еврейского отдела расследований в гестапо.

Уже после сентября 1939 года Институт еврейской эмиграции в Праге помог 260 тыс. евреев эмигрировать из Чехословакии. Немцы настолько хотели поскорее завершить эту эмиграцию, что Эйхман даже организовал в Австрии центр по подготовке эмигрантов в Палестину, где молодые евреи изучали методы ведения сельского хозяйства, чтобы подготовить себя к новой жизни в Палестине. Но и они считаются умершими в газовых камерах: до войны они были? После войны их нет! До обеда коньяк был? С вас три рубля!

После сентября 1939 г. в Германии, Австрии и Чехословакии оставалось только 360 тыс. евреев. Убить большее количество нацисты не могли чисто физически.

Судьба западных и восточных евреев и во время войны сложилась по-разному. На востоке Европы евреев раза в два больше. В одной Польше в 1937 году проживало порядка 3 миллионов евреев, но около полумиллиона эмигрировало из Польши до 1939 года, — в том числе и из-за страха перед Гитлером. А в начале войны началось массовое бегство евреев в районы, оккупированные Советским Союзом. Число этих еврейских переселенцев в Советский Союз называют от около полутора миллионов (Райт-лингер) до двух миллионов двухсот тысяч (Ф. Фостер).

Число евреев, оставшихся в Польше под нацистами, составляло от миллиона до двух миллионов человек, а быть может, и меньше.

Как «считают» этих людей некоторые историки, хорошо показал немецкий ученый Гермар Рудольф. В своей книге он проанализировал работу главы Берлинского института исследований антисемитизма В. Бенца. В коллективной работе своего института «Измерение смерти народа» Бенц доказывал, что в Третьем рейхе было уничтожено от 5,29 до 6,01 миллиона евреев [85].

Гермар Рудольф с германской скрупулезностью ловит Вольфганга Бенца на подтасовках фактов – ни много не мало, в 533 случаях. В числе всего прочего, Бенц считал погибшим всякого польского еврея, который не вернулся на прежнее место жительства после войны. Жаль, что Рудольф не посвятил этому специальной книги, а опубликовал свои данные в небольшой статье в книге другого ученого, Гаусса [86, с. 244].

Последовательно применяя метод В. Бенца, вероятно, и его самого следовало бы считать покойником: ведь родился он не в Берлине {стало быть, к месту рождения до сих пор «не вернулся»).

Число евреев, которые находились на территории СССР к 21 июня 1941 года и не успели бежать перед нашествием, определяется тоже по-разному, но цифры колеблются между одним и полутора миллионами.

Таким образом, общее число евреев на территориях, оккупированных Германией, можно определить только приблизительно и в очень большом диапазоне – от двух до трех или трех с половиной миллионов.

Сколько из этих (примем большую цифру) трех миллионов евреев, находившихся в Европе, осталось в живых после окончания войны? Это ключевой вопрос в легенде о шести миллионах убитых.

Известно, что в лагерях на территории собственно Германии в 1945 году находилось 200 тысяч евреев. Треть из них выехала в США, две трети – в Палестину, а 20 тысяч осталась в Германии.

Число переживших войну польских евреев подсчитать труднее, потому что довольно большое количество евреев (особенно родом из Западной Белоруссии и Западной Украины) осталось в СССР в тех местах, куда они были эвакуированы во время войны. К тому же после войны Западная Украина и Западная Белоруссия вошли в состав СССР, и даже если эти евреи вернулись домой, они все равно остались в СССР и перестали быть «поляками».

«Еврейский объединенный комитет распределения для Нюрнбергского трибунала указал, что на 1945 г. в Польше оставалось только 80 тыс. евреев. Он также заявил, что в Германии и Австрии не было перемещенных польских евреев, что весьма противоречило, мягко говоря, тому факту, что много польских евреев арестовывалось американскими и английскими оккупационными властями за спекуляцию.

А когда коммунистический режим в Польше оказался не в состоянии предотвратить большой погром в Килце (4 июля 1946 г.), то более чем 150 тыс. польских евреев бежало в западную зону оккупации. Их появление вызвало значительное замешательство в правительственных кругах оккупационных держав, и, чтобы избежать огласки, эмиграция этих евреев в США и Палестину была осуществлена в рекордные сроки. После этого число польских евреев, переживших немецкую оккупацию, было значительно «пересмотрено», и в американском еврейском ежегоднике за 1948-1949 гг. указывается число 390 тыс., что представляет значительный скачок от более ранней цифры 80 тыс. Очень может быть, что и это число будет увеличено» [84, с. 19].

Число евреев в Польше 1945 года оценивают по-разному – от шестисот тысяч до полутора миллионов. Во всяком случае, за первые двадцать лет послевоенной польской независимости четыреста тысяч выехали на Запад до 1965 года. После 1968 года, когда Гомулка фактически изгнал евреев из Польши, примерно пятьсот тысяч евреев покинули родину. Часть из них оказалась в Палестине, все, кто только мог, — в США.

Из Румынии в 1960-1970-е годы выехало в Израиль до четырехсот тысяч евреев и столько же бежало на Запад, в Германию и в США.

Еврейская эмиграция из Венгрии составила в те же годы триста или четыреста тысяч человек.

В Болгарии до 1970-х годов проживало порядка четырехсот тысяч евреев (в этой стране, кстати, истребления евреев вообще не было). Потом часть этих евреев выехала в США или в страны Западной Европы, небольшая часть – в Палестину.

Кроме того, в послевоенные годы во всех странах Восточной Европы ассимиляция евреев шла еще большими темпами, чем раньше. «Исчезновение» евреев из Польши, уменьшение их численности в Болгарии объясняется, среди прочего, и этим. Ведь

дети от смешанных браков, как правило, осознают себя уже не евреями.

Может, лучше посчитать потери, полагаясь на цифры убитых, приведенные самими нацистами? Но и эти данные ненадежны. Про Освенцим я уже писал. В не менее известном лагере, в Дахау, сначала числилось 238 тысяч уничтоженных евреев. Но в 1962 г. епископ Мюнхена Нойхаусселер произнес в своей речи на церемонии в Дахау, что из 200 тысяч интернированных в этом лагере только около 30 тысяч умерли. Епископа не подвергли репрессиям – отрицать факты легко, кода за вами стоит оккупационная армия, в других случаях делать это сложнее. Впоследствии цифра была еще уменьшена.

Можно ли верить таким данным?

Может быть, можно использовать данные, сообщенные самими жертвами? Согласно Еврейскому объединенному комитету распределения, число евреев, требующих компенсации как «жертвы фашизма», с 1945 года постоянно возрастало, и за десять лет, с 1955 по 1965 год, выросло в три раза, достигнув цифры 3,375,000! Подождем, пока число жертв, собственноручно задушенных Гитлером, возрастет до 35 миллионов?

Разобраться в цифрах эмиграции и иммиграции, депортаций, смертностей, переселений, показаниях и опровержениях – невероятно сложная задача. Приведу несколько оценок, данных отдельными экспертами и целыми организациями.

Еврейский эксперт Райтлингер предлагает новую цифру – 4 192 200 «пропавших евреев», из которых, по его оценкам, треть умерла от естественных причин. По его мнению, убито «только» 2 796 000, но можно считать нацизм ответственным за смерти всех этих людей (ведь смертность от болезней и от старости тоже была во время войны, тем более в гетто, повышенной).

Профессор Рассиньер приходит к выводу, что число евреев, погибших во Вторую мировую войну, не могло превышать 1 200 000, и указывает, что близкая цифра была впоследствии принята Мировым центром современной еврейской документации в Париже.

Анализ, проведенный швейцарской газетой «Базельские зарисовки» и профессором Рассиньером, показывает, что было бы просто невозможно, чтобы число евреев, погибших во Вторую мировую войну, превысило полтора миллиона.

Согласно данным Мирового центра современной еврейской документации в Париже, только 1 485 000 евреев погибло от всех причин включительно, и что, хотя эта цифра, скорее всего, выше реальной, она и близко не подходит к тем шести миллионам.

По оценкам еврейского статиста Хильберга, погибло 897 тыс. евреев.

Швейцарская статистика Красного Креста о погибших в войну заключила, что «число жертв преследований в результате расовой и идеологической политики между 1939 и 1945 гг. не превышает 300 тыс., не все из которых были евреи».

Как видно, по существующим «статистическим данным, особенно по тем, которые относятся к эмиграции, можно показать, что число евреев, погибших в войну, составляет только очень малую часть, от тех «шести миллионов» [84, с. 12].

Тут ведь еще один фактор… Несомненно, ведение боевых действий и вызванные этим причины (голод, болезни, стресс, бомбежки) привели к гибели миллионов людей во всех воюющих странах. 700 тысяч мирных жителей погибло при блокаде Ленинграда, больше трех миллионов мирных жителей (немцев) погибло от союзнических бомбардировок и в результате крайне жестокого изгнания немцев из Пруссии, Западной Польши, Су-детской области в Чехии.

Возникает естественный вопрос: в каком качестве учитывать число евреев, погибших в Кельне под бомбежками союзной авиации? Или умерших от голода в Ленинграде в 1942 году?

Любимое объяснение, почему именно о евреях надо говорить особо, — только они погибли «как евреи». Кроме того, множество евреев погибло вовсе не «как евреи», а как жители своих стран и городов и как солдаты своих армий. Французские, британские, американские, советские, польские солдаты и офицеры еврейского происхождения, погибшие с оружием в руках, не были уничтожены согласно расовым законам!

Кроме того, судьба евреев, жертв геноцида, не исключительна: так же точно истребляли нацисты цыган, а в СССР так же истреблялись и немцы, и в те же самые годы. Бомбардировки союзников унесли жизни 3 миллионов немцев, — все они были убиты именно «как немцы», в порядке «возмездия».

В 1940-е годы союзники нуждались во впечатляющих цифрах и фактах, они охотно поддержали бы и цифру «сорок миллионов убитых», будь она хоть чуть-чуть правдоподобной. С тех пор «официальные оценки» евреев, погибших в войну, все время потихоньку снижаются.

КАК ФАЛЬСИФИЦИРОВАЛИСЬ ДАННЫЕ?

В ходе Второй мировой войны совершены были чудовищные преступления. Совершались они всеми участниками событий, и, в числе всего прочего, совершались они и союзниками против немцев. «Доказать» любой ценой, что немцы негодяи и преступники, было и для англосаксов, и для СССР способом самооправдания. Бомбардировки английского города Ковентри «проклятыми тевтонами» унесли жизни 30 тысяч чело-зек. Бомбежки немецких городов союзной авиацией унесли жизни трех миллионов человек. Как выглядели бы англосаксы, если бы нелицеприятный суд стал задавать им неудобные вопросы? Например, о том, насколько необходимо было бомбить жилые кварталы Дрездена, Кельна, Гамбурга, Лейпцига, Берлина, даже не пытаясь разрушить находившиеся в них промышленные и военные объекты?

Англосаксы рисковали предстать перед миром не в облике благородных спасителей человечества, а в роли грязных убийц, мстящих за Ковентри по вонючим законам времен Великого переселения народов и поедания человечины. Чтобы избежать таких ужасов, англосаксы остро нуждались в демонизации нацистов, а по возможности и всего немецкого народа.

В Первую мировую войну английская пропаганда обвиняла немцев в поедании (!) бельгийских детей, а также в том, что они якобы подбрасывали детей в воздух и пронзали их штыками. В дополнение к тому англичане писали, что у немцев была целая фабрика, в которой они добывали глицерин и другие вещества из трупов убитых. После войны глава министерства иностранных дел Великобритании принес извинения – мол, это было сделано в целях военной пропаганды.

Но после Второй мировой войны извинений принесено не было, более того, вместо того, чтобы утихать с годами, пропаганда о жестокости нацистов скорее интенсифицируется. Такого рода информация необходима союзникам, и если бы даже никогда не было Холокоста – поистине, его необходимо было выдумать.

Миф создавался еще во время войны. Он состоял в колоссальном преувеличении масштабов совершенных нацистами преступлений. Ну, и в сокрытии своих собственных, разумеется. Победив, доблестные союзники стали творить миф, находя «доказательства» и собирая «свидетельские показания».

В 1945-1946 годах зафиксировано множество случаев, когда военнослужащие вермахта, особенно офицеры СС, подвергались пыткам, чтобы выжать из них «признания», которые бы подтверждали преувеличенные цифры массового истребления евреев. Коменданта Освенцима Рудольфа Гесса собственноручно пытал сержант британских вооруженных сил Бернард Кларк (этнический еврей, кстати сказать). Гесса растягивали на станке для убоя скота и избивали так, что «крики и удары сливались в одну какофонию, и, казалось, ей не будет конца». Через три дня Гесс был доведен до того, что начинал кричать при одном виде британского мундира. И начал давать «правдивые» показания.

Американский сенатор Джозеф Маккартни в заявлении, сделанном 20 мая 1949 г., обратил внимание американской прессы на следующие случаи применения пыток, чтобы выбить «признания». Офицеры дивизии СС «Лейбштандарте Адольф Гитлер» избивались кнутами до такой степени, что они были все в крови, после чего им наступали на половые органы, когда они лежали на полу. Допрашиваемых подвешивали и избивали до тех пор, пока они не подписывали «признания». Генерала СС Освальда Пола били и обмазывали лицо нечистотами, пока он не подписал то, чего от него требовали. На основании таких «признаний», выбитых из генерала Зеппа Дитриха и Иоахима Пайпера, дивизия «Лейбштандарте…» была осуждена как «криминальная организация», хотя она была нормальной фронтовой дивизией.

«Я слышал и даже видел документальные доказательства того, что с пленными плохо обращались, избивали и пытали такими методами, которые могут придумать только извращенцы, — писал Маккартни. – Пленные подвергались таким мерам воздействия, как импровизированные приговоры и казни, которые отменялись в последний момент. Им говорили, что у членов их семей изымут карточки на питание или даже передадут их в советскую зону. Все это проводилось с одобрения прокурора для того, чтобы обеспечить психологическую атмосферу, рассчитанную на выбивание «признаний». Позволив себе такие действия, США дают повод остальному миру нас критиковать и сомневаться в наших мотивах и нашей морали».

Такие методы имели место также на процессах во Франкфурте и в Дахау, и значительное число немцев было осуждено только на основании их «признаний». Как видите, не только сталинские соколы отправляли на Колыму лишь на основании собственных показаний арестованного. В США тоже есть такая практика.

Американский судья Эдвард Ван Роден, один из трех членов Армейской комиссии Симпсона, шторая расследовала методы дознания на судах в Дахау, рассказал о методах, которые использовались, чтобы выбить «признания». Репортаж об этом был напечатан в газете «Ежедневные новости» 9 января 1949 г., а также в английской газете «Иллюстрированный еженедельник» 23 января 1949 г. Среди описанных методов были пытки горящими спичками, запихивание иголок под ногти, одиночное заключение на полуголодном содержании, а избивали «преступников» так, что выбивали зубы и ломали челюсти.

Согласно Ван Родену, 137 «обвиняемым» были нанесены удары в пах такой силы, что атрофировались половые органы. Это была стандартная процедура у американских «следователей», некоторые из которых впоследствии стали прокурорами, — подполковник Буртон Эллис, глава комитета по военным преступлениям, и его ассистенты капитан Рафаэль Шумакер, лейтенант Роберт Бирн, лейтенант Уиль Перл, майор Моррис Элловиц, Хар-ри Тон и майор Киршбаум. Советчиком по юридическим вопросам был полковник А. Розенфельд.

Уже по фамилиям этих людей читатель может видеть, что у большинства из этих людей было «предвзятое мнение о процессе», согласно выражению судьи Венестурма, т.е. они были евреи и не должны были вовлекаться в эти расследования.

Показания, которые давали бывшие немецкие офицеры, — такие, как Хесс, Хеттль, Вислицени, Хелльригель и другие, совершенно неправдоподобны и часто кажутся попросту издевательством. В материалах НКВД есть показания некоего одесского грузчика, обвиненного в шпионаже в пользу нескольких иностранных государств, в том числе Греции… По словам грузчика, собранные им шпионские данные увозил под своей черной повязкой кривой на один глаз греческий резидент Филипп Македонский.

Ну, а немецкие офицеры рассказывали, например, о расстреле ста евреев в Минском гетто, как при этом присутствовал Гиммлер, и как он выблевал тут же на землю. Всем известно, что Гиммлер никак не мог находиться в тот день в Минске, т.к. он был на конференции в Житомире. Это обстоятельство отмечено во многих книгах – например, книге К. Фовинкеля «Вермахт в войне».

Более того, в апреле 1959 г. один из «свидетелей» в Нюрнберге, Бах-Зелевски, публично отказался в западногерманском суде от своих показаний, сделанных в Нюрнберге. По его словам, эти показания не имели ничего общего с фактами, и он их сделал ради того, чтобы сохранить свою жизнь. На эту историю опустилось «благоразумное замалчивание», и до сих пор выходят книги, распространяющие миф о том, как Гиммлер чуть не потерял сознание при виде расстрелянных людей. В России – хотя бы «Семнадцать мгновений весны» Ю. Семенова.

Нюрнбергский процесс над основными «военными преступниками» до сих пор пользуется большим уважением у большинства россиян. Как же! Международный военный трибунал с 20 ноября 1945 года по 1 октября 1946 года провел 403 открытых судебных заседания. В Нюрнберге судили государственную и военную верхушку Третьего рейха, его политическую элиту. Свидетелей допросили 116, а уж письменных свидетельств изучили аж 300 тысяч. Издали семь томов документов! [87] …Впрочем, на русском языке много чего не издано до сих пор. Хотя бы Устав Нюрнбергского трибунала и особенно текст Лондонского соглашения от 8 августа 1945 года, на основании которого и создавался Устав. В зарубежных изданиях его все-таки приводят.

…Правда, как-то не очень понятно, как можно судить людей за поступки, которые в момент совершения не рассматривались как преступления. Одно это – дичайшее нарушение одного из основополагающих принципов европейской юриспруденции. Стоит задуматься над этим, и уже появляется какое-то другое отношение к процессу, куда менее восторженное. Но в том-то и дело, что правовой базой для трибунала были вовсе не международные и государственные правовые акты. В августе 1945 года в Лондоне специально для Нюрнбергского процесса создали особый Устав. На основании статьи 19 этого Устава трибунал был «освобожден от необходимости правил доказательства вины», а согласно статье 21 суд не должен был требовать доказательств «для общеизвестных фактов». То есть этот трибунал сам решал, что общеизвестно, а что нет, что надо доказывать, а что не надо. Жаль, что уже нельзя применить этот Устав к его создателям.

Американский судья Венерстурм, который был президентом одного из трибуналов на Нюрнбергском процессе, пришел в такой ужас от организации процесса, что подал в отставку и улетел назад в США.

Судья оставил заявление для прессы, где перечислил свои возражения по поводу ведения процесса. Его письмо было напечатано в газете «Чикаго Трибьюн», а также в книге Марка Лау-терна «Последнее слово о Нюрнберге».

В этом документе судья писал, что:

1. Члены прокуратуры вместо того, чтобы сформулировать и попытаться применить юридические нормы к ведению процесса, занимались в основном преследованием личных амбиций и мщением.

2. Девяносто процентов администрации Нюрнбергского трибунала состоит из людей с предвзятым мнением, которые по политическим или национальным причинам поддерживали обвиняющую сторону.

3. Обвиняющая сторона, очевидно, знала, кого выбирать на административные посты военного трибунала, и там много оказалось «американцев», чьи иммиграционные документы были очень недавними и кто либо своими действиями по службе, либо через их действия как переводчиков создал атмосферу, враждебную к обвиняемым.

4. Настоящей целью Нюрнбергского процесса было показать немцам преступления их фюрера, и эта цель также явилась предлогом, под которым трибунал был создан.

Судья преувеличивает? Нет…

Согласно сведениям, сообщенным американским юристом Эрлом Карролем, шестьдесят процентов персонала прокуратуры были немецкие евреи, которые выехали из Германии после принятия там расовых законов. Он также указал, что только меньше чем десять процентов американского персонала на Нюрнбергском процессе были рождены в США.

Главой прокуратуры, который работал под началом генерала Тэйлора, был Роберт М. Кемпнер, еврей, эмигрант из Германии. Его помощником был Моррис Амхан. Марк Лаутерн, который наблюдал за работой трибунала, писал в своей книге: «Вот все они приехали – Соломоны, Шлоссбергеры, Рабиновичи, члены прокуратуры».

Таким образом, был нарушен еще один фундаментальный юридический принцип – «никто не может судить свое дело». Более того, большинство свидетелей также были евреи [84, с. 27].

Согласно профессору Маурису Бардишу, который также был наблюдателем на Нюрнбергском процессе, единственной заботой этих «свидетелей» было не продемонстрировать свою ненависть слишком явно и создать впечатление объективности.

Не менее красочные факты приводятся в книге об этом процессе, написанной выдающимся английским юристом Вилом и выразительно названной «Прогресс в варварстве» (1953).

Как выразился фельдмаршал Монтгомери, этот процесс сделал проигрыш войны преступлением. По словам же Харвурда, этот процесс стал наибольшим юридическим фарсом в истории [88, с. 23].

К сказанному добавлю еще одно: после войны Германию буквально наводняли отряды мстителей. В их числе были вовсе не только одни евреи. Известно несколько случаев, когда поляки, чехи и украинцы находили убийц своих близких и расправлялись с ними. Западная пресса писала и сейчас пишет об этом достаточно свободно, тут нет никакого секрета. Случалось, мстители убивали вообще первого попавшегося под руку эсэсовца и вообще любого воевавшего немца.

Но этих-то людей не жаловала и юриспруденция своих стран, и оккупационные армии. Если учесть, что судили их военные трибуналы, то, по законам военного времени, многие мстители сразу же попадали на виселицы.

А вот еврейские отряды, совершавшие «акты возмездия», поддерживались и общественным мнением, и на государственном уровне в государстве Израиль. Именно из этих «отрядов возмездия» и вырос постепенно Моссад. Главной целью Моссада долгое время был отлов всех, кого эта организация зачисляла в военные преступники.

В качестве примера таких блестящих операций Моссада часто приводят поимку Эйхмана, который скрывался под чужой фамилией на территории Аргентины и Парагвая.

Не обсуждая оперативных качеств этой операции, замечу: арест и похищение Эйхмана были тяжелейшим нарушением международных законов. Уверен: укради его не Моссад, а любая спецслужба любого другого государства. – и международная общественность возмутилась бы до небес! А тут – евреи немца поймали… Это можно. До сих пор такого рода деяния не только не отрицаются, а ими чуть ли не гордятся. В книгах, посвященных поимке Адольфа Эйхмана, муссируется тот же допотопный миф

Адольф Эйхман (1906-1962) – возглавлял отдел «по делам евреев» в Имперском управлении безопасности нацистской Германии. Степень его личной вины за организацию массового истребления евреев до сих пор не очень ясна про «шесть миллионов» истребленных и даже сообщаются сказки про то, что совещание высших нацистов 1942 г. «постановило уничтожить одиннадцать миллионов евреев», включая евреев еще не захваченных нацистами стран [89, с. 80]. Скажу коротко: никаких сведений, подтверждающих это вранье, не существует.

По-видимому, такого рода книги возможны только в атмосфере, когда М. Перлман пишет о том, что «сотни людей не могли жить спокойно, зная, что человек, на котором лежала ответственность за кампанию по уничтожению евреев, жив и находится на свободе. Для этих людей была одна цель в жизни: найти Эйхмана… и заставить его предстать перед судом еврейского народа» [89, с. 210].

Один из спецназовцев Моссада, поймавших Эйхмана, даже рассказывает в своей статье, как он сообщил о своей роли в операции своей маме, — на ее смертном одре. И как его мама была счастлива: ее сын отомстил за родственников!

Впрочем, что один Эйхман! Эли Визель, лауреат Нобелевской премии мира (!!!), всерьез убежден, что «всякий еврей должен испытывать здоровую мужскую ненависть к немцам» [90, с. 92].

Странное дело, а почему миллионы русских эмигрантов вполне могли жить спокойно, зная, что Лев Троцкий жив и находится на свободе? Почему миллионы поляков никогда не вели целенаправленной охоты на тех, кто прямо виновен в минировании Кракова? В уничтожении Варшавы? В гибели нескольких миллионов поляков? Почему украинцы не испытывают «здоровой мужской ненависти» к немцам или полякам? Полезно все же сравнивать поведение разных народов. Хорошее это направление в науке – так называемые межкультурные исследования.

Но тут вдумчивый читатель вправе начать задавать вопросы. Если все так, как я рассказываю, почему же эти факты до сих пор не преданы гласности?! Почему виновные в преступлениях, совершенных на территории Германии, не понесли самого строгого наказания?! – спросит наивный читатель.

Да потому, что преступники приняли необходимые меры. По договору о создании ФРГ, правительство Аденауэра обязалось не проводить никаких расследований и процессов о военных преступлениях союзников. Не только не сводить счеты, но и не изучать никогда ни бомбежек, ни геноцида немцев, ни «актов возмездия».

Будь немцы умные люди, они бы, наверное, сумели наврать, где надо, навести тень на плетень и организовать собственные «акции возмездия». Но немцы, как известно, глупы. Зачем-то они много работают и, как последние дураки, соблюдают договоренности и законы. Глупые немцы и в этот раз не нарушили навязанного им закона. Множество немцев до сих пор расплачивается за убийство миллиона или полутора миллионов евреев, но никто не понес никакой ответственности за убийство трех миллионов немцев, истребленных «как немцы» бомбежками. Никто не ответил не то что кровью – даже ломаным грошом за миллион немцев, вбитых гусеницами советских танков в песчаные балтийские дюны в Восточной Пруссии. И уж, конечно, никто не ответил за гибель двух миллионов немцев, живших с XVIII века в России и истребленных в СССР. Истребленных тоже «как немцы», в полном соответствии с принципом коллективной ответственности. Дешева кровь на червонных полях, и никто не будет ее выкупать. Никто.

Убивать евреев?! Как можно! Это же не паршивые немцы.

ЗАЧЕМ?

А затем, что при создании ФРГ Конрад Аденауэр подписал еще один документик. Согласно этому документу, ФРГ должна уплачивать компенсацию тем, кто пострадал по вине гитлеровского государства. Если человек жив – то ему лично. Если умер – то наследникам. Если никого не осталось – то Израилю, израильскому государству.

За какое число людей платить? Ясное дело, за шесть миллионов! (Эх, жаль, никак не получается за сорок!) С 1953 года, как только окрепла германская экономика, оправилась от налетов союзников, — начались выплаты.

Доктор Макс Нуссбаум, бывший главный раввин Берлина, сказал 11 апреля 1953 г.: «Позиция евреев была укреплена финансово через репарации, которые правительство Германии выплачивает как Израилю (государству, которое не существовало во время войны), так и отдельным евреям». Коротко и ясно.

По оценкам А. Лилиенталя, приведенным в его книге «Цена Израиля», за первые девять лет своего существования Израиль получил больше 10 миллиардов долларов. Для сравнения – такую же примерно сумму получил СССР в виде займов от США во время войны.

К 1995 г. ФРГ выплатила Израилю более ста миллиардов марок, совершенно фантастические деньги.

Правда, многие несознательные евреи отводили ручейки этого золотоносного потока в собственные карманы: число евреев, требующих компенсации от ФРГ, с 1945 постоянно возрастало, и за десять лет, с 1955 по 1965 годы, оно выросло в три раза, достигнув цифры 3,375,000!

Но и при этом в отдельные годы выплаты из ФРГ составляли до 40% бюджета Израиля. Судите сами: ну может ли Израиль согласиться с данными эксперта Райтлингера, профессора Расси-ньера, Мирового центра современной еврейской документации в Париже?! Ведь это значит уменьшить количество выплат! Израиль никогда не смог бы принимать такое количество приезжих, не будь у него этих немецких денежек.

В книге «Драма европейских евреев» французский юрист Рассиньер пишет, что миф о шести миллионах – «всего лишь метод, с помощью которого Израиль получает огромные репарации от Германии, начиная с 1953 г.». Однако с юридической точки зрения основания для репараций очень сомнительны, и чем больше дыма, чем больше диких обвинений, тем тяжелее разобраться в ситуации:

«Пожалуй, мне разрешат напомнить, — пишет юрист с ученой степенью, мсье Рассиньер, — что Израиль был основан в мае 1948 г., а до этого евреи были гражданами других стран. Чтобы оценить размеры этого обмана, стоит лишь взглянуть на ситуацию, где Германия платит Израилю репарации из расчета на шесть миллионов убитых, но по крайней мере восемьдесят процентов из тех «шести миллионов», оказывается, вовсе и не умерли! А в дополнение к тому Германия продолжает платить репарации даже после того, как человек, подававший требование о компенсации, умер. Деньги в таких случаях идут его наследникам».

НЕКОТОРЫЕ АНАЛОГИИ

Некоторая небрежность с цифрами такого рода появляется у евреев частенько, не только по поводу Шоа. В полемике с А. Диким Эммануил Райе в своей рецензии в журнале «Часовой» писал: «За полвека советского владычества, по приведенным самим же А. Диким цифрам, от него (еврейского населения. – А.Б.) осталось только два миллиона… Значит, Октябрьская революция сократила численный состав еврейского населения России на две трети. Эта пропорция намного превышает потери всех других народов СССР» [91, с. 50].

Что же стряслось с четырьмя миллионами советских евреев?! Наверное, Свердлов, Нахамкес и Троцкий отравили их «Циклоном-Б»! Или нет, по России же, невероятной, как стадо платяных вшей, носились, Даймонт свидетель, «казаки, татары» и «стадо белых горилл»! Погромы, погромы, погромы, после которых немногие оставшиеся в живых рыдают на могилах и пепелищах! Вот оно в чем дело: русские чудовища голыми руками передушили четыре миллиона евреев! Азохенвэй! Геволт! Геволт! Геволт! Вэй мир! Эй, международная общественность!

В любом случае «жалость к бедному еврейскому народу, потерявшему из своих шести миллионов четыре миллиона, и негодование к тому народу, на земле которого это произошло, неизбежно должна появиться у недостаточно осведомленного читателя» [91, с. 57].

Да только вот беда!

«…по Брест-Литовскому договору с Германией, заключенному от имени России единоплеменниками Г. Раиса: Бронштейном, Иоффе и другими, от России отошли Польша, Латвия, Литва, Эстония и Бессарабия, на территории которых и проживали эти «потерянные» евреи» [91, с. 57].

Остается согласиться с Андреем Диким: «Такой способ полемизировать… у всех народов мира, кроме, может быть, израильского, от имени которого выступает г. Райе, считается недопустимым» [91, с. 57].

Впрочем, что там мнения расово неполноценных, двуногих зверей-гоев. Дитя благородной еврейки желает вести полемику именно так! Жалаит он! Душа требует! Что, кому-то не нравится?! Антисеми-и-ти-изм!!!

ДВИЖЕНИЕ «РЕВИЗИОНИСТОВ»

Не этой ли концентрированной еврейской злобностью, упорным желанием любой ценой доказывать свою исключительность (при полном отсутствии интереса к страданиям всех остальных) вызвано и движение «ревизионистов» – то есть ученых, которые вообще отрицают само существование Холоко-ста? На Западе довольно много людей, которые вообще считают Холокост еврейской выдумкой. То есть «что-то», может быть, и было, но самого главного – лагерей уничтожения и газовых камер – не было никогда. И вообще под «окончательным решением» нацисты понимали не уничтожение, а депортацию. Наверняка такой вариант фольксхистори возникает и потому, что правду признавать очень уж неприятно, — этот корешок очень уж очевиден.

Но, наверное, есть и другая психологическая основа: если одни упорно преувеличивают свои потери и страдания, изо всех сил пытаются представить их чем-то исключительным, уникальным, стремятся вызвать у всех остальных комплекс вины, то ведь этому хочется сопротивляться.

Из полутора… может быть, даже из одного миллиона покойников сделали шесть… А мы сделаем полмиллиона! Или вообще двести тысяч! «Нас» превращают в неисправимых чудовищ, заставляя весь народ и через полвека платить за преступления 1% поколения дедов… А мы постараемся доказать, что жертвы «сами виноваты», и возложим на «них» такой же комплекс коллективной вины, какой «они» изо всех сил стараются натянуть на «нас».

Несколько книг «ревизионистов» переведено на русский язык, и я их уже использовал: книги Графа, Цундела, Харвурда. Самая известная из книг «отрицателей Холокоста», переведенная на русский язык, — это «Шесть миллионов – потеряны и найдены» Роберта Харвурда. Это очень квалифицированная книга,—по крайней мере, в сто раз лучше книги Даймонта. Большая часть книг «ревизионистов» до сих пор неизвестна в России… а жаль. Из них назову еще книгу Г. Рудольфа [92], — ее все-таки легче достать.

Чем сильно движение «ревизионистов»?

Во-первых, тем, что они, как юродивые, говорят о том, о чем боятся, не смеют или не решаются заговорить очень многие. Дело не только в действии законов, карающих за попытку. Общественность во всем мире настроена таким образом, что любая попытка отнестись к преступлениям нацистов объективно и без эмоций тут же воспринимается не содержательно, а эмоционально. Даже если никто не орет «нацист!», не хохочет, как гиена и не фыркает от возмущения, — присутствующие будут относиться к сказанному в первую очередь как к источнику эмоций. Или как к политическому действию: «А! Ты за нацистов, да?!».

Точно так же и попытки анализировать число убитых, условия содержания в концлагерях или судьбы конкретных людей тут же наталкиваются на чисто эмоциональное сопротивление. Или трактуются как стремление «преуменьшить страдания несчастных жертв», «сыграть на руку» их мучителям. И вообще: вы «за кого»?!

Так вот, ценность движения «ревизионистов» в том, что они уводят обсуждение истории Второй мировой войны, нацистского режима, Холокоста, поведения в нем политических сил из пласта эмоциональных завываний в пласт рационального обсуждения. Не «немецко-фашистские захватчики совершили невероятные зверства, залили землю кровью невинных людей!!!», а «батальон СС номер такой-то расстрелял 26 евреев 14 мая 1942 года». И из пласта политического в пласт научный. Не «на кого этот факт работает?», а «твердо ли установлен этот факт?».

«Ревизионисты» занимаются скучной прозой. Они выясняют, что на самом деле происходило в тех или иных местах, кто именно и что именно совершил… или не совершал. Независимо от правоты «ревизионистов» и от двигающих ими мотивов, мир от их деятельности становится трезвее и разумнее. Это радует.

Во-вторых, «ревизионисты» показывают явные несуразности в истории Второй мировой войны и Холокоста. А этих несуразностей гораздо больше, чем хотелось бы.

Весь мир обошла книга «Дневник Анны Франк». Семья Франк пряталась полтора года в тайнике, пока ее не выдали голландские сторонники Гитлера. Анна погибла, ее сестра и родители остались живы. По «Дневнику Анны Франк» сняты фильмы, прошли по всему миру пьесы… Это очень известное литературное произведение, «Дневник Анны Франк».

Это хорошее литературное произведение, но вот известный исследователь легенды о массовом истреблении Дитлиб Фельде-рер из Швеции, который написал книгу о дневнике Анны Франк, утверждает, что это подделка. Он обращался в свое время к Отто Франку, отцу Анны, с просьбой разрешить проанализировать оригиналы рукописи, но получил отказ.

Затем, однако, по решению западногерманского суда, такой анализ был проведен. Официальный экспертный анализ Государственного уголовного департамента ФРГ охватывал три дневника и записную книжку с записями, датированными периодом времени с 12 июня 1942 г. по 17 апреля 1944 г., которые приписываются Анне Франк. При анализе дневника было установлено, что некоторые записи были сделаны шариковой ручкой. Добавить остается, что шариковые ручки запущены в производство только в 1951 г. Так что смотрите фильмы, читайте «Дневник Анны Франк». Литературная сторона ведь не пострадала от того, что «Дневник…» написан вовсе не Анной, и после войны.

Сколько было рассказано про идею нацистов «рационально использовать труп» заключенного, про «мыло из человеческого жира»! Так много написано (даже некие образцы предъявлялись в виде фотографий и показывались по телевизору), что некоторых читателей, наверное, огорчит заключение одного израильского ученого: в сороковые годы наука не располагала возможностью готовить мыло из человеческого жира. Нацисты если бы и захотели – у них не было такой возможности.

Если читателя интересуют факты: по некоторым, очень нечетким и противоречивым данным, в Освенциме проводились опыты по использованию человеческого жира. Есть серьезные причины считать, что таких опытое никто и никогда не проводил. Но если и проводил – то только первые, самые первые опыты. Менее жуткими они от этого не стали, но где же тут «тысячи тонн» такого мыла, снабжение им воинских частей или использование в лагерях?

Мыло из убитых евреев – это очередная пропагандистская утка, стоящая в одном ряду с заводом, изготовлявшим глицерин из павших французских и британских солдат. Во время Второй мировой войны эта байка всплывала регулярно, а в 1946 году даже состоялось… захоронение 20 ящиков мыла на еврейском кладбище в румынском городке Фольмигени. На ящиках была надпись: «чистый еврейский жир». Мыло хоронили со всеми подобающими почестями, выполнялась вся предписанная иудаизмом процедура.

Симон Визенталь, один из главных свидетелей на Нюрнбергском процессе, писал не без полета вдохновения: «Это было в Варшавском воеводстве, а фабрика находилась в Галиции, в Бельзеце. На этой фабрике с апреля 1942 года по май 1943 года переработано 900 тысяч евреев на сырье… Культурному миру трудно понять, с каким удовольствием нацисты и их жены смотрели на это мыло. …Зачарованная печаль, сидевшая в этом маленьком предмете ежедневного пользования (куске мыла. – А.Б.), разрывала даже окаменевшие сердца людей XX века» [90, с. 25].

Нужно ли доказывать, что в Бельзеце не было никакой фабрики, что никто чисто технически не смог бы «переработать на мыло» даже девятерых евреев, не говоря о 900 тысячах?

Как и большинство пропагандистских трюков, захватывающая история переработки евреев на мыло становится со временем все бледнее… на ней настаивают все меньше… И сегодня очень трудно позавидовать тем, кто принял в те времена всерьез эти похороны ящиков с мылом. Потому что израильские ученые прямо заявляют, что в те времена изготавливать мыло из человеческого жира было технически невозможно. Израильский эксперт Шмуль Краковский даже сообщил, что сказку про мыло из еврейского жира сочинили сами же нацисты. По мнению Ш. Краковского, их целью было доставить душевные страдания евреям. Остается невинно округлить глаза и спросить: «А разве Визенталь – нацист?!».

«Ревизионисты» неоднократно указывали на то, что свидетели Нюрнбергского и подобного ему процессов давали совершенно фантастические показания (которые, тем не менее, вполне серьезно принимались судом). Приведу один лишь пример: в числе документов, до сих пор хранящихся в Музее Освенцима, есть и такое показание:

«Некая молодая полька вошла в газовую камеру и перед голыми заключенными произнесла короткую, но пламенную речь, в которой она заклеймила нацистских преступников… После этого поляки опустились на колени и празднично произнесли молитву. …Потом они вместе спели «Интернационал». Во время пения пришел автомобиль Красного Креста, был пущен в камеру газ, и все испустили дух в пении и экстазе, мечтая о братстве и совершенствовании мира… И там стояла маленькая девочка пяти лет и держала за руку годовалого братца. Один из команды подошел, чтобы братца раздеть. Девочка громко воскликнула: «Прочь, убийца евреев! Не прикасайся обагренными еврейской кровью руками к моему прекрасному братику! Я теперь его добрая маменька, и он умрет у меня на руках» [90, с. 97].

Еще раз напомню: весь этот нелепый, вызывающий чувство неловкости бред про поляков-католиков, которые после молитвы поют «Интернационал» и мечтают о совершенствовании мира, про пятилетнюю девочку, произносящую патетические речи на пороге газовой камеры, не только считался «ценными свидетельскими показаниями», но и неоднократно публиковался. Остается поблагодарить господ «ревизионистов» за то, что они обратили, наконец, внимание на нелепость и недостоверность такого рода «показаний».

«Ревизионисты» показывают, что порой во всем мире принимают за чистую монету явно невероятные сведения. Истории про сжигание трупов без горючего, про сжигание тысяч трупов в огромных ямах, про поливание еще не сгоревших трупов вытапливающимся из других трупов жиром еще более невероятны, чем Анна Франк, пишущая шариковой ручкой свой дневник. Трупы не могут гореть сами собой! Это нарушение элементарных законов природы! Известно, что в крематориях надо потратить немало горючего для сожжения каждого трупа, а в Индии стоит вполне серьезная проблема исчезновения лесов из-за необходимости сжигать покойников: на каждого из них требуется до 300 килограммов дров, и то мягкие ткани сгорают не всегда полностью, в воду Ганга сбрасываются и кости, и обугленная человеческая плоть. Уничтожая трупы в Бабьем Яру, нацисты столкнулись с такой же проблемой; уже после их бегства из Киева жители города могли пройтись по сплошному пласту пепла, смешанного с костями. В этом пласте толщиной порядка 2-3 метров попадались почти не прогоревшие куски человеческих тел и куски золота: просмотренные немцами зубные коронки, обручальные кольца и так далее. Это золото и искало население. Но промысел оказался недолог, потому что пласт начал издавать сильнейшее зловоние, и «работать» там сделалось просто опасно.

На фоне этих фактов истории про «самовозгорающиеся» трупы выглядят особенно забавно, и остается посетовать, как же легко вроде бы неглупым людям внушить самые невероятные вещи! Стоит построить получше машину пропаганды, повторять одну и тут же глупость почаще – и готово! Ведь в то, что нацисты сжигали трупы почти или совсем без применения дров или горючих материалов, верят десятки миллионов людей.

Если, конечно, справедливо мнение базельского «Еврейского обозрения Макоби», писавшего в номере за 11 ноября 1993 года, что «каждый еврейский человек… может жить, зная, что еврейский народ не подчинен законам природы» [90, с. 99], — тогда все в порядке. Трупы остального человечества не горят, а вот евреи – горят. Если же на евреев хотя бы частично распространяются законы физики…

«Ревизионисты» собрали приличную «коллекцию» историй про то, как убивали евреев, но большую часть этих историй смело можно отнести к числу сказок. Чего стоят истории про «пневматический молот», «электрические ванны», удушение раскаленным паром, применение хлористого газа, кипятка, кислот! Американский обвинитель Роберт Джексон на Нюрнбергском процессе даже говорил о «специально изобретенном средстве уничтожения», с помощью которого 20 тысяч евреев были убиты «мгновенно и так, что от них ничего не осталось, никакого следа» [90, с. 27]. Василий Гроссман всерьез утверждал, что в Треб-линке из специальной камеры откачивали воздух, и евреи умирали [93, с. 11].

Очень подозрительно выглядит и то, что рассказы обо всех этих способах уничтожения много раз изменялись оккупационными войсками. Применительно к Треблинке таких способов уничтожения было по крайней мере пять, и очень уж часто менялись показания свидетелей.

Подозрительно выглядит и полное отсутствие материальных доказательств многих преступлений. Сразу после войны по миру пошли жутчайшие истории про холм, на котором уничтожали людей электротоком. Холм якобы срыли перед отступлением.

Стефан Шенде с подробностями рассказывал о «человеческой мельнице» в Бельзеце – колоссальном сооружении диаметром 7 километров, уходящем глубоко под землю. Заключенных туда свозили на поездах, шедших спиралью и все ниже и ниже, ставили на специальные плиты и медленно погружали в воду. Их убивали разрядами электричества, а потом металлические плиты поднимались, и опять пускали ток, сжигая этим током тела дотла [94, с. 290]. Не будем даже спрашивать: зачем запускать сложнейший механизм, опуская тысячи людей в воду, если ток мог испепелить их и так? Если он действовал не благодаря воде, а передавался через металл? Отметим другое: никаких следов «человеческой мельницы» в Бельзеце не обнаружено. И следов разрушения, взрыва какого-то колоссального сооружения тоже не обнаружено. Все это очень подозрительно и уж, конечно, никак не подтверждаются сказки, рассказанные Шенде в его книге с претенциозным названием «Последний еврей из Польши».

Есть, конечно, у «ревизионистов» и серьезные огрехи. Проистекают они в основном от неведения специфики Восточной Европы, особенно России. Передавая нелепые слухи о том, что «немцы сбросили всех евреев в Днепр», «ревизионисты» вообще выражают сомнение, — а был ли вообще расстрел в Бабьем Яру? И если был, то действительно ли уничтожили 40 тысяч человек?

Насчет числа убитых – спорить не буду. Говорили и про 20 тысяч человек, и про 33 тысячи. Вряд ли это так уж важно. Торговаться о числе не имеет ни малейшего смысла, потому что убийство даже одного человека – это тягчайшее преступление. А вот насчет самого факта…

Когда «ревизионисты» передают нелепые слухи о Бабьем Яре, трудно сдержать улыбку. Но в том-то и дело, что Бабий Яр – вовсе не страшная сказка. Чтобы знать это, автору сего даже не надо читать книги, потому что осенью 1941 года женщины моей семьи находились в Киеве. Деда за его немецкое происхождение укатали в Сибирь, и еще хорошо, что он вообще остался в живых. Дядю призвали в Красную армию, и он погиб в 1942 году А мама и бабушка были в Киеве, и для них вовсе не было тайной происходившее в Бабьем Яру. Впрочем, весь город видел, как собирали евреев, как их гнали туда, где уже раздавались пулеметные очереди.

В тот же день за моей 17-летней мамой пытались ухаживать юные немецкие солдатики. Реакция понятная: ужас. Для русско-немецкой девочки эти солдаты были как бы залиты человеческой кровью.

– Там же были старики, женщины, дети! Как вы смогли?! Реакция немецких солдатиков: обида, возмущение.

– За кого вы нас принимаете, девушка?! Мы – не палачи, мы солдаты. В Бабьем Яру вовсе не было людей, там были одни только евреи!

Общее число свидетелей одного только Бабьего Яра вряд ли меньше нескольких десятков тысяч, и до сих пор жив человек, который 14-летним мальчиком вылез из рва и убежал. Некоторые свидетели написали книги, и для заинтересованного читателя могу рекомендовать книгу самого известного из этих живых свидетелей, Кузнецова [95].

В последние годы движение «ревизионистов» так усилилось, книг издается так много, что «Библиотека Конгресса при каталогизации книг» приняла формулировку: Холокост. Еврейский. 1939-1945. В противовес другой: Холокост. Еврейский – Ошибки. Измышления» [96, с. 164].

Если кого-то интересует личное мнение автора – то, скорее всего, речь идет не столько об ошибках, сколько о неточностях и о преувеличениях «ревизионистов». И уж, конечно, их книги гораздо полезнее, чем книги Даймонта, — и для установления исторической истины, и для нравственного здоровья человечества.

Но среди мифов о Шоа особо надо рассказать о попытках сделать коллективных преступников из целых народов Европы.

Глава 3. Миф о немцах-преступниках

– Такой уже ты дряхлый и больной,

Трясешься, как разбитая телега,

На что ты копишь деньги, старый Ной?

– На глупости. На доски для ковчега.

И. Губерман

Придется нам опять почитать мистера Даймонта, так как есть у него способность самым красочным образом выражать мысли, характерные для худшей части евреев.

Как мы помним, согласно расовым законам, евреями считались люди, у которых трое из дедов были евреями, или тот, у кого евреями были двое из дедов и кто состоял в еврейской общине или исповедовал иудаизм. А тот, кто не исповедовал иудаизма и у кого евреями были только двое из дедов и бабок? Тот не считался евреем. А тот, у кого одна бабка или один дед были евреями? Нет, он не считался евреем.

Таковы факты. Но мистеру Даймонту надо, чтобы эти факты были другими, и вот: «По этим законам все, в чьих жилах текла еврейская кровь, лишались гражданских прав. Евреем считался даже тот, у кого только дедушка был евреем» [4, с. 482]. И не стыдно ему врать, взрослому дядьке?! А еще раввин, служитель Божий…

Дальше больше – «Убийство стало круглосуточным занятием немцев» [4, с. 484]. «Мало-помалу значительная часть немецкого населения была занята планированием, строительством и обслуживанием лагерей уничтожения» [4, с. 486]. В общем, не спали и не ели, а только убивали и убивали.

«В одном только Освенциме было занято свыше 7,000… немцев. Они приготовили сотни тонн человеческого пепла, который использовался как удобрение на немецких полях. Они вытопили из еврейских трупов тысячи тонн жира, из которого приготовлялось дешевое мыло» [4, с. 488].

Ну, о мыле мы уже кое-что знаем. Как нетрудно понять, «приготовить» пепел от сожженных трупов невозможно, он сам образуется при сжигании. А рассеивали этот пепел над вполне даже польскими полями, отнюдь не вывозя в Германию.

Впрочем, доводилось мне даже читать про то, что «из еврейских костей немцы делали муку и продавали ее в магазинах; из трупов делали мыло и посылали его в подарок своим женам; волосами еврейских женщин и девушек они набивали матрацы. Шесть миллионов евреев превратились в пепел, муку и мыло» [97, с. 275].

Как видите, дорогой читатель, основатель государства Израиль международный террорист Менахем Бегин – еще более отвратительный враль, чем мистер Даймонт. Но если Даймонта еще допустимо считать невеждой, то уж Менахем Бегин врет сознательно и подло, — ведь он-то, как-никак, участник событий и современник (в отличие от Даймонта, писавшего с того берега океана). Уж Менахем Бегин наверняка хорошо знает: никогда и никто не делал муку из «еврейских костей», а тем более не продавал ее в магазинах. Никогда и никто не слал своим женам мыла из человеческого жира (М. Бегин сказал бы, вероятно: «из еврейского жира»). Даже будь у нацистов такая практика, большую часть евреев они истребили не в лагерях, а в местах массовых расстрелов. Разумеется, в Бабьем Яру никто не «превращался в пепел, муку и мыло».

Объяснить эти (продолжим выражаться помягче) преувеличения можно только одним: упорным желанием, во-первых, сделать преступления нацистов еще более отвратительными и масштабными.

Во-вторых, желанием распространить эти преступления с кучки негодяев (виновных тоже в очень разной степени) на весь немецкий народ.

Этой тенденции отнюдь не избежали и российские евреи.

Взять хотя бы стихотворение К. Симонова, которое так и называется: «Так убей же его, убей!».

Если немца убил твой брат, Если немца убил сосед, Это он, а не ты солдат, А тебе оправданья нет! Так убей же его, чтоб он, А не ты на земле лежал. Не в твоем дому чтобы стон А в его но мертвом стоял. Так хотел он, его вина – Пусть горит его дом, а не твой. И пускай не твоя жена, А его пусть будет вдовой.

Пусть исплачется не твоя, А его родившая мать, Не твоя, а его семья Понапрасну пусть будет ждать. Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей, Сколько раз увидишь его, Столько раз и убей!

Так писал Константин Михайлович, с разных сторон объясняя, почему необходимо «их» убивать.

Но это что! Вот Илья Эренбург: «…Убедить немца нельзя, но зарыть немца можно и должно. Чем больше немцев убьет каждый боец, тем скорее кончится эта проклятая война… Убей немца – не то немец убьет тебя. Много еще немцев, но все-таки виден им конец: мы их перебьем. Немцы говорили, что они народ без пространства. Ладно, мы выдадим каждому фрицу по два аршина. Проклятая страна, которая принесла столько горя всему человечеству, которая разорила и опечалила наш народ, получит по заслугам: Германия станет пространством без народа» [98, с. 111].

У людей, стрелявших друг в друга на войне, наверное, естественны негативные чувства друг к другу, от недоверия и неприязни до настоящей тяжелой ненависти. Трудно полюбить тех, кто убивал твоих близких, бомбил твои города, кто целился в тебя, и ты жив потому, что этот «кто-то» промахнулся.

«Ох, как это соблазнительно возненавидеть другую нацию, особенно когда есть личные, такие уважительные причины. Не обязательно ненавидеть, можно презирать, брезгливо морщиться, можно не доверять, вежливо улыбаться, обходя щекотливые вопросы…» [99, с. 202].

Но ведь даже ненависть, которую на государственном уровне культивировали в СССР в 1942, 1943 годах, «потом, в сорок четвертом, в сорок пятом стали подправлять, корректировать, разъяснять, и то мы не очень-то хотели вникать» [99, с. 152].

Наверное, эти не лучшие чувства неизбежны у воевавшего поколения. У тех, на кого падали бомбы. Правда, эти чувства я гораздо чаще обнаруживаю у советских ветеранов, чем у немецких… Ну ладно, даже это можно объяснить комплексом вины. Немцы считают себя неправыми, нацией преступников, и потому готовы прощать больше, чем жертвы их преступлений. Ладно, пусть будет так…

Но почему одни люди считают, что «нельзя же себя допускать»? Задают вопрос: «Как могло то низменное, стыдное чувство быть таким сильным?» [99, с. 202] И даже ненавидя, презирая, не хотят испытывать эти чувства, считают их низкими и недостойными. Почему поляки, которым досталось ничуть не меньше евреев, чья страна лежала в совершеннейших руинах, в чьей стране располагались самые страшные лагеря уничтожения, могли примириться с немцами?

А другие люди вовсе не задают себе вопросов Д. Гранина. Просто ненавидят совершенно непринужденно, с такой простодушной злобностью, что только диву даешься.

То есть некоторым евреям хотелось бы сделать виноватыми не только немцев. «В 1995 году, уже при президенте Жаке Шираке, признана ответственность французского государства и также коллективная вина», — с удовлетворением констатирует еврейская исследовательница. И: «Уже признаны как факт депортация на расовой основе и преследование евреев. Это все вписано в общую национальную французскую память» [100, с. 167].

Так что французы – они тоже не сахар, и в их национальную память тоже необходимо запихнуть поглубже: вот что «вы», гады, сделали с «нами»!

Но немцы – они, конечно же, вне всякой конкуренции. «По сей день единственными в мире сторонниками подлейшей нацистской теории, отождествлявшей Гитлера с Германией и видевшей в гитлеризме откровение немецкой души, оказываются евреи, не оправившиеся от шока того времени. Можно ли винить их? Но понять – не значит принять и оправдывать1.

[1 Если вдуматься в отношение к немцам поляков, украинцев и французов, тоже много чего испытавших, то и понять эту концентрированную злобу бывает не очень просто.]

Германофобия принимает подчас в Израиле отталкивающие, постыдные формы. Год назад состоялся у нас Международный съезд партизан и организаций сопротивления времен войны. Прибыли греки, французы, бельгийцы, итальянцы… Единственными, кого израильские партизаны отказались допустить на съезд, были их немецкие товарищи – активные участники боев с гитлеровцами, единственная вина которых была в том, что они как немцы принадлежали к «народу убийц». Это крайний пример, но без преувеличения можно сказать, что для многих германофобов в Израиле явление «хорошего немца» просто невыносимо… Какая-то из глубины души идущая потребность заставляет их хотеть, чтобы каждый немец был гитлеровцем. Зло должно быть персонифицировано; анализировать, различать – значит снижать ненависть» [101, с. 70].

А им, как изволите видеть, вовсе не хочется «снижать ненависть» и для того персонифицировать и различать.

Марголин находит даже объяснение, как будто даже и объективное: «Каждый, имеющий малейшее представление о еврейской истории, знает, что ее отличительную черту составляет непомерно затянувшееся Средневековье. В Германии Гитлера вулканически прорвалось Средневековье, которое под тонким слоем последних двух-трех столетий дремлет и доныне в глубине европейской цивилизации. Но у евреев Средневековье зримо и ощутимо по сей день на самой поверхности жизни. Легче снять черный кафтан с тела, чем с души. При малейшем потрясении оживают призраки прошлого. Оживает комплекс заклейменного народа» [101, с. 69-70].

Единственная поправка – оживает не Средневековье. По крайней мере, не европейское Средневековье с его уже поголовным христианством, с законами, преследующими индивидуального преступника, а не весь его род и коллектив Бог знает до какого колена. Оживает Древний Восток во всей красе – с кровной местью, устрашающими акциями, с крепостными стенами, покрытыми кожей врагов.

Не хочется очередной раз «обобщать», и потому скажу так: у евреев слабее, чем у христианских народов, выражена «свойственная порядочному человеку склонность взыскательней относиться к себе и ко всему своему, чем к другим и ко всему чужому» [БЭ, с. 48]. У древних иудеев, создавших свою мировую и одновременно племенную религию, было другое понимание порядочности, чем у нашей старшей современницы Доры Штурман.

К сожалению, большинство людей, читающих книги о Холо-косте, об истреблении евреев и обо всем, что происходило в лагерях уничтожения, ищет не столько исторических знаний, сколько возможностей пощекотать себе нервы. Эдакий фильм ужасов, действие которого разворачивалось в самой что ни на есть реальности, и не так уж давно. Событие жуткое, как ночной кошмар, но которому есть множество свидетелей.

Но стоит углубиться в вопрос с другими целями, и тут же выясняются удивительные вещи.

Стоит присмотреться – ив нацистской Германии найдется немало людей, которые не убивали, а спасали евреев. По миру в 1993 году прошел фильм Стивена Спилберга «Список Шиндле-ра», и десятки миллионов людей узнали про этого необыкновенного человека, Оскара Шиндлера.

К сожалению, книга Томаса Кеннели не переведена на русский язык и не издана приличным тиражом. Рассказывают, что во время премьеры «Семнадцати мгновений весны» в зале раздавались время от времени взрывы хохота: так веселило немцев изображение реалий Третьего рейха в этом фильме. Ну, а в книге Т. Кеннели этого нет, там реалии выписаны в полном соответствии с познаниями даже не историка, а очевидца.

Шиндлер действительно поставил себе цель: спасти как можно больше людей еврейского происхождения. И он, выпуская продукцию для вермахта, включал евреев в списки «совершенно необходимых» ему для этого производства людей. Эсэсовцы прекрасно понимали его игру, и как-то один из них даже заявил: что, мол, вы зря стараетесь? У этих людей нет никакой перспективы, мы их все равно поголовно уничтожим, не сегодня, так завтра [103, с. 247].

Интересно, что сами спасенные проявили одно из самых симпатичных еврейских качеств: умение помнить добро. Еще на Рождество 1945 года они подарили ему… золотой браслет. Сделан он был из золотых коронок, вынутых этими людьми из собственных ртов. А когда Шиндлер после войны скрывался в Южной Америке (он ведь работал на нацистское государство, этот ужасный военный преступник Шиндлер!), спасенные им и их дети слали Шиндлеру деньги и продовольствие. Справедливость пришла к нему поздно: истеричная германофобия помешала признать Шиндлера праведником мира до шестидесятых годов. Но люди, которых он спас, признавали его независимо от воли своего государства и от воплей тех, кто хотел только коллективной мести немцам.

Иногда мне кажется, что личные отношения людей – независимо от государств и политических систем – единственный способ сделать все Холокосты всех народов мрачным воспоминанием. Чем-то вроде отвратительной и страшной сказки, приходящей из мглы веков вместе с историями про ассирийцев, римскую работорговлю, колониализм, Одесскую и Киевскую ЧК.

И Шиндлер ведь был не один! Вот еще одна книга о спасении болгарских евреев, вышедшая с характерным подзаголовком «Второй случай Шиндлера» [104]. Некоторые немцы рассказывали мне, что существует по крайней мере еще пять книг, и все с таким же подзаголовком, про «второй случай Шиндлера». Это наводит на размышления…

Берлинский пастор Лихтенберг с «кристальной ночи», с первых погромов в 1938 году, молился «за евреев и неарийцев» каждый день. Молился публично и к тому же призывал свою паству. Так и молился до 1941 года, когда его все-таки арестовали. Полгода Лихтенберга держали в тюрьме, старались его «перековать». «Меня не интересует, какие статьи ваших законов я нарушил, — заявил Лихтенберг на суде. – Но я действительно молился за несчастных». Пастор Лихтенберг умер по дороге в Дахау.

Еврейский ученый Эмиль Фокенхайм в книге «О христианстве после Холокоста» пишет, что по крайней мере один христианский друг не отказался от него в тяжелые годы, хотя сам подвергался из-за него опасности. Такие же сообщения делают довольно многие из уцелевших евреев: у всех у них были какие-то Друзья среди «арийцев».

Сегодня Германию захлестывает просто какой-то покаянный психоз. По стране катится вал разрывания на себе одежд, самооплевывания и самоотрицания. «Мы – народ Отто Скорцени и Гитлера!!!» Это массовое поветрие не кажется мне ни разумным, ни даже по-человечески симпатичным. В ФРГ законы запрещают сомневаться в том, что евреев убили не шесть миллионов, а меньше. Если вы захотите выразить такое сомнение – вам не преподавать во многих, и притом в самых престижных университетах. Демонстрировать дружелюбие по отношению к иностранцам считается хорошим тоном, а сомневаться в том, что немцы ужасные типы – неприлично.

Есть в Германии такой писатель – Вейдле. В 1999 году он получал в Берлине престижную литературную премию.

– Что вы смотрите по телевизору?

– Ничего. Я не могу смотреть телевизор.

– Скучные программы?

– Нет. Просто телевизор превратился в большую дубинку для немцев. По телевизору все время показывают и рассказывают, какой я отвратительный человек, какие вообще немцы плохие и жестокие. Мне неприятно слышать об этом по пять раз в день.

Что тут было! Премию Вейдле все-таки дали, но на телевидение больше не пустили, и начался длительный, не по-немецки шумный, не по-европейски грубый процесс поношения Вейдле на телевидении и в печати. Минимум человек десять сочли нужным объяснить, что это такие, как Вейдле, начали две мировые войны, это из-за таких, как он, к ним до сих пор относятся подозрительно. «Демократическая общественность» даже устроила пикетирование возле дома Вейдле, причем скандировала хором: «Вейдле – нацист!».

Или вот: в декабре 2001 года в Берлине готовили выставку, посвященную «преступлениям вермахта». Да, именно так! Целью выставки было показать преступность вермахта, его, как выражаются пропагандисты, «античеловеческую сущность». В ходе подготовки выяснилось, что часть фотографий попросту подделана… То есть сами фотографии-то подлинные, но запечатлено на них совсем не то, что написано. То труп ребенка среди развалин, как оказалось, сфотографирован вовсе не в английском Ковентри, а в немецком Кельне. И свидетельствует эта фотография не о «зверствах немецко-фашистских захватчиков», а о мстительных настроениях британских летчиков (на войне как на войне, но эта девочка лет пяти наверняка не состояла в НСДАП и не принимала участия в слете эсэсовцев).

Те мертвые женщины и дети, как выясняется, — это вовсе не евреи, собственноручно задушенные злодеем Вейдле. Это, оказывается, немцы, убитые НКВД в Восточной Пруссии…

Шум поднялся невероятный, собралась целая международная комиссия, — проверяли подлинность фотографий. Часть отбраковали, но все-таки основная цель выставки осталась прежней – показать, какие немцы ужасные и какой он был чудовищный, этот вермахт. С этой идеологией выставка и состоялась.

Некоторые же немцы ощутили себя задетыми. С точки зрения этих чудовищ, которые так и не стали демократами, вермахт вовсе не был преступной организацией. Тут уместно заметить, что вермахт и правда был самой обычной национальной армией и вовсе не ставил никаких идеологических целей. Нацистское государство и национал-социалистическая рабочая партия пытались установить контроль над армией, хотели ее сделать орудием для проведения своей политики. Но Красная армия в Советской России с самого начала была таким орудием, а вот вермахт все-таки создавался с другими целями и слугой НСДАП до конца так и не стал.

Сравнить это можно с тем, как если бы после переворота 1917 года сохранялась бы русская армия. С вековыми традициями, со штандартами, пропитанными пылью дорог Германии и Франции, пороховым дымом Лейпцига и Бородина. Со «здравия желаю» и «вашим благородием», с Георгиевскими крестами и георгиевскими кавалерами. А над этой армией, изо всех сил корячась сделать ее идейной и послушной, мечутся большевички.

Представляю сцену: сидит задумчивый казак, чистит саблю. Вваливается Яша Свердлов – со всей атрибутикой в виде черной кожанки, шлема типа «думоотвод», огромного нагана, из которого, впрочем, Яша не способен попасть даже в корову. Начинает нести про эксплуатацию человека человеком и необходимость мировой революции.

– А пошел ты…

– Тебя самого эксплуатируют! Ты жертва капитализма!

– Сам ты жертва… Сказал бы я, чего. Отвали, не мешай саблю чистить.

– Троцкому пожалуюсь!

– Я т-тебе, сука, пожалуюсь.

…Для Советской России такие отношения армии и политического руководства – просто ненаучная фантастика. Но вермахт в Третьем рейхе примерно так и жил, то лавируя, то откровенно посылая подальше, как их называли в войсках, «нациков».

Если я скажу, что офицеры вермахта много раз не губили, а спасали людей на оккупированных территориях (в том числе и евреев), многие воспримут это как глупую выдумку. В том числе и многие немцы воспримут.

Но вот такая история произошла в Вильнюсе в 1941 году… Дело в том, что в Вильно-Вильнюсе жил такой человек – Семен Маркович Шапшал, верховный хакан всех караимов. Шапшал служил русским царям, пока существовала империя, одно время даже был русским послом в Иране. После распада империи пожилой Шапшал тихо доживал в Вильно, служа караимам своего рода духовным вождем.

После оккупации Польши1 к Шапшалу стали ходить в гости немецкие офицеры. Старшие офицеры, в чине подполковника или полковника. Семен Маркович охотно угощал их кофе и на хорошем немецком языке рассказывал о своих приключениях, показывал сувениры, привезенные из разных концов мира. Как-то раз гости Шапшал а спросили:

– Герр Семен, а вы знаете, что скоро будете уничтожены?

– За что?! – изумился Шапшал.

– За что… Вы ведь еврей?

– Нет, я караим… У нас много отличий от евреев.

– Вы не могли бы написать документ о том, что именно вас отличает?

– Разумеется… А почему это важно?

– Потому, что если караимы – евреи, то их уничтожат вместе с евреями. А если это совсем другой народ – то к нему и относиться будут иначе. Напишете?

– Напишу…

– И не забудьте обосновать, что караимы – потомки остготов.

– Но они вовсе не потомки!

– Это не имеет значения, вы, главное, напишите. Шапшал пожевал губами, помялся… Таких задач ему на дипломатической службе не доводилось решать.

– Я не уверен, что смогу написать правильный документ… Документ, который будет соответствовать духу…

– Господин Шапшал, если вы не напишете документа, это будет стоить жизни лично вам и всему вашему народу. Лучше напишите, что караимы – потомки остготов, которые приняли иудаизм.

– Но мы не принимали иудаизм! Мы с евреями не согласны… У нас похожая, но совсем другая вера.

– Тем лучше. Расскажите и про то, что караимы не имеют к евреям никакого отношения. А мы завтра зайдем и поможем дописать документ.

[1] Тут необходимо напомнить, что до конца Второй мировой войны Вильно вовсе не был литовским городом. Вильно входил в Речь Поспо-литую до 1939 года. Столицей Республики Литва между 1920 и 1939 годами был Шауляй. В 1945 году Сталин создал Литовскую Союзную Социалистическую Республику в составе СССР. Вычищая поляков с территории СССР, он передал Вильнюс и окрестности этой новой республике.

На другой день офицеры зашли к Шапшалу, долго кромсали написанное им, чтобы текст «соответствовал духу». Геббельс умиленно всхлипнул, читая творение Шапшала в редакции офицеров вермахта… Про «всхлипнул» – может быть, это еще и фольклор, но что из-за своевременно написанного документа караимы сохранились как народ – это факт.

А немецкие офицеры отправились в Вильнюсское гетто, объяснили ситуацию и стали записывать в караимы всех желающих. Эсэсовцам это вовсе не нравилось, но поделать они ничего не могли, — офицеры вермахта ссылались на постановление Геббельса. Так в СССР кто-то мог заорать: «Да это же сам товарищ Каганович подписал!». По одним данным, они спасли три тысячи человек, по другим – пять.

История сохранила некое продолжение, связанное с Шапша-лом. После советской оккупации Литвы в ней вел раскопки начинающий московский археолог Д.Б. Федоров [105]. Они с Шап-шалом подружились, и Федоров пытался открыть в Вильнюсе музей истории караимов. Однажды он попросил:

– Напишите, как именно поляки эксплуатировали караимов.

– Почему это важно?

– Потому что если вы пролетарии – тогда мне будет легче организовать музей.

Семен Маркович пожевал губами, подумал…

– Вы знаете… Похожий документ мне уже доводилось писать…

Для интересующихся: Федоров сумел придать бумаге необходимое «соответствие духу», но музей все-таки не открыли.

Жаль, что история умалчивает, какова судьба немецких гостей Шапшала, спасителей нескольких десятков тысяч караимов осей Европы и нескольких тысяч евреев Вильнюса. Может быть, они и сегодня доживают свой век – хорошо, если на родине, а не в Парагвае. Возможно, кто-то из них прямо сейчас рассказывает десятилетнему испаноязычному правнуку, как он шел через готические города Европы, давил москитов на щеке; потом старик переводит взгляд на пальмы, склонившиеся над Параной, и собственное прошлое кажется ему невероятным цветным сном.

Хорошо, если так; мне приятно думать, что эти славные люди могут быть живы. Потому что в ту страшную, рычащую ненавистью, хлюпающую человеческой кровью эпоху жизнь их могла прерваться спустя считанные дни или недели после мирных бесед с Семеном Марковичем за чашечкой кофе. Если их нет в этом мире – дай Господи, чтобы сразу и чтобы в бою.

«Мы – народ Гитлера и Геббельса!» – стонут, заламывают руки современные немцы. Народ Гитлера? Ну, какой народ в боль-Шей степени заслуживает этого названия, можно еще поспорить: «По мнению Ганса Франка (нацистского юриста, исследовавшего родословную Гитлера. – А.Б.), дедом Адольфа Гитлера скорее всего являлся еврей Франкенберг» [106, с. 5].

Дед этот по отцу, и по законам раввината Гитлер не мог быть признан евреем. Но он еврей в той же степени, что и Лев Гумилев или публицист Лев Аннинский, и пусть расово озабоченные сами спорят, «чей» он в большей степени и согласно чьим обычаям. Для моего народа племенная жизнь кончилась давно.

Но Гитлер Гитлером, а Оскар Шиндлер – уж точно этнический немец. И эти офицеры вермахта, вряд ли причисленные к числу праведников мира. Немцы – народ Гитлера и Геббельса?! В гораздо большей степени они народ Конрада Аденауэра, пастора Лихтенберга, вильнюсских друзей Шапшала, Оскара Шин-длера. И многих, многих других шиндлеров.

А положение, в котором очутились немцы, ничего не доказывает, кроме одного: евреи – вовсе не исключительная нация. Вот и немцы теперь – козлы отпущения, которых к тому же доят. Впрочем, такими же козлами пытаются сделать и поляков.

Глава 4. Миф про поляков-преступников

Мы всюду на чужбине, и когда

Какая ни случится непогода,

Удвоена еврейская беда

Бедою приютившего народа.

И. Губерман

Перед Второй мировой войной почти три миллиона ашкенази жило в Польше. Во время между 1920 и 1939 годами польские евреи стремительно ассимилировались. Общее число родившихся от родителей разных национальностей превышало полмиллиона, и число их стремительно росло.

В Польше официально действовали те же сионистские организации, что и в Российской империи. Только в СССР их прикрыли, а в Польше они работали себе и работали. Функционировала организованная Жаботинским молодежная боевая организация «Бейтар» во главе с будущим палачом Дейр-Ясин, еврейским террористом Менахемом Бегином.

Вот он, один из парадоксов еврейской жизни: евреи в Польше имели то, чего были напрочь лишены евреи в СССР. Но настроены были просоветски!

«Читая предвоенную эмигрантскую прессу, я не мог отделаться от неприятного чувства и благословлял судьбу, что я свободен от узости и мелочных придирок и могу относиться к советской действительности с должной объективностью. Резкие антисоветские выступления вызывали во мне брезгливость. В моей книге «Идея сионизма», вышедшей перед войной, нет и следа враждебности к Советскому Союзу, — так писал бывший киевский еврей Ю. Марголин (чей отец и дядя были богаты и известны еще в XIX веке). – Прожитые тяжелые годы не отразились на объективности моей мысли. Я перестал бы быть самим собой, если бы потерял способность спокойно и всесторонне анализировать факты, учитывая все про и контра. Бесполезно говорить мне о достижениях и заслугах Советского Союза. Я знаю все, что может быть сказано в его пользу.

Семь минувших лет сделали из меня убежденного и страстного врага советского строя. Я ненавижу этот строй всеми силами своего сердца и всей энергией своей мысли. Все, что я видел там, наполнило меня ужасом и отвращением на всю жизнь. …Я считаю, что борьба с рабовладельческим, террористическим и бесчеловечным режимом, который там существует, составляет первую обязанность каждого честного человека во всем мире. Терпимость или поддержка этого мирового позора людьми, которые сами находятся по другую сторону советской границы, в нормальных европейских условиях, — недопустима. Я счастлив, что нахожусь в условиях, когда могу без страха и открыто рассказать все, что знаю и думаю об этом режиме» [101, с. 183-184].

Наверное, иные евреи осудят меня за эти слова, но позиция Марголина – очень, очень еврейская… в силу уже двойного счета. Пока мордовали в лагерях не его, пока советская власть была проеврейской, а под нож шли русские – он брезгливо морщился: ах, какие они мелочные, не способные беспристрастно изучать все факты, эти полуживотные-гои! Он ни слова не сказал против красных преступников, когда ангелы не успевали принимать души расстрелянных на Соловках. А как дали по башке именно ему, когда в лагеря пошла высшая раса, гениальные дети евреек, — вот тут-то мы и заорали!

«Люди, нейтральные перед лицом советской системы, заслуживают такого же глубокого презрения, как и те, кто считали возможным нейтралитет и терпимость по отношению к Освенциму, Треблинке и Бухенвальду… В сознании этих людей или в их подсознании происходит глубокий процесс перерождения «левой идеологии»… в нечто такое, что отдает бойней и гнильем лагерного барака. Если мы хотим понять сущность западных симпатий к системе, уничтожающей основные ценности Запада, нам не надо бояться слова «перверсия».

Симпатии к сталинизму вытекают из процесса внутреннего гниения и разложения, который начался и, может быть, всегда в известной степени проходил внутри европейской культуры» [101, с. 198].

«Перверсия заключается в том, чтобы не просто подавить свободу, как это делалось в прежние века, а профанировать и растлевать. В этом находят особый вкус европейские сладострастники, которые «играют» в соединение высоких идеалов с концлагерями и находят особые «дрожь» и «ощущения» в синтезе полицейской диктатуры с «прогрессивностью» [101, с. 199].

Непонятно лишь одно: способен ли Ю. Марголин отнести эти слова к самому себе и множеству других польских евреев? Если и нет, у нас самих нет причин этого не сделать. Пока гром не грянул над ними самими, они и занимались этой «перверсией» – политической или какой-то иной, это пускай сами разбираются. Это они «профанировали и растлевали», играя в соединение концлагерей с тем, что им мерещилось как высокие идеалы. И на их пухлых интеллигентских ручках ничуть не меньше человеческой крови, чем на засученных рукавах самых матерых эсэсовцев.

Одновременно с ассимиляцией евреев, усилением влияния еврейских партий «рост влияния нацизма привел к усилению юдофобии во всех звеньях польского государственного аппарата» [107, с. 69]. Насчет государства – вранье. А вот в обществе антисемитизма и впрямь стало многовато… Другое дело, что неплохо бы задать вопрос: а почему растут такие настроения? То есть если всякий, кто не любит евреев, — опасный параноик, в мозгу которого образовалась не существующая реально проблема, тогда один разговор: ясное дело, поляки попросту свихнулись.

Но кто его знает… Вдруг поляки меньше были склонны к тому, что господин Марголин обозначил как перверсия. Может быть, в их гойских мозгах, не проникнутых величием Талмуда, не так быстро шел «процесс внутреннего гниения и разложения», процесс растления свободы и превращения ее «в нечто такое, что отдает бойней и гнильем лагерного барака».

Если так, то поляки, получается, намного меньше евреев «заслуживают глубокого презрения». Это ведь не они поддерживали омерзительные социалистические идеи. Они, скорее, защищались от них.

Что в Польше этого времени появились пронацистские партий и группировки: «Рыцари Белого Орла», «Сокол», «Фаланга», «Союз Великой Польши» – это факт.

Что в Польше после смерти Ю. Пилсудского (1935 год) на рассмотрение сейма пытались внести поправки к конституции, ограничивающие права евреев, а потом предлагали законопроект введения процентной нормы в вузах (в 1921-1922 годах доля евреев среди студентов составила 24%, при том, что евреев было 8% всего населения).

Законопроект в сейме даже не приняли к рассмотрению, но вузы имели собственные права и часто вводили процентную норму, пусть негласно. Во Львовском университете и Львовском политехническом институте введены были особые «еврейские скамьи». Естественно, задние. Естественно, евреи должны были слушать лекции, только сидя на этих скамьях.

В 1932 году Ицхак Езерницкий, будущий Ицхак Шамир, поступил в Варшавский университет. «Как и у всякого еврея в этом городе, у меня были основания для страха… Многие из моих однокашников, еврейских студентов, не появлялись на улице без какого-либо средства защиты от хулиганов-антисемитов, чья агрессивность постоянно и неуклонно возрастала. …В более поздний период своей жизни я привык всегда иметь при себе оружие… Но в эти первые недели в Варшаве меня раздражала необходимость постоянно помнить, что, идя в университет, следует сунуть в карман нож…» [108, с. 19-20].

Польша, к которой относится все сказанное, исчезла с карты мира на несколько лет. 1 сентября 1939 года немецкие нацисты начали Вторую мировую войну, и начали ее с нападения на Польшу. К октябрю все было кончено, началась оккупация, и продолжалась она до лета 1944 года.

Насладившись зрелищем студента, идущего с ножом в университет (и обвиняющего в этом других), изопьем из родников библейской мудрости мистера Даймонта: «Самым постыдным было поведение поляков. Они безропотно выдали немцам 2 миллиона 800 тысяч евреев из 3 миллионов 300 тысяч, проживавших в стране» [1, с. 491].

Сказано по-американски хлестко, но мало того, что цифры высосаны из пальца: Даймонту несколько сложнее будет указать, какая именно организация польского государства или общества «выдала» нацистам евреев. Известно, что в 1942 году польское подпольное правительство создало специальную организацию Совет помощи евреям (Rada Pomocy Zydom), в состав которой вошли представители всех политических партий тогдашней Польши. Всех! Эта организация использовала правительственные средства и действовала от имени эмигрантского правительства.

Эмиссар польского правительства Ян Карский много раз пытался говорить с англичанами и американцами: нацисты истребляют евреев! Этот смелый разведчик надевал рваную одежду со звездой Давида на рукаве, проникал в Варшавское гетто; переодевшись украинцем-охранником, наблюдал погрузку в товарные вагоны евреев в лагере в Избице-Любельской. Живой свидетель и вместе с тем представитель влиятельных, хорошо образованных поляков, он был принят в самых высоких сферах западных стран.

«Пожалуй, на Британских островах не осталось ни одного более или менее влиятельного политика, к которому он не попытался бы обратиться» [109, с. 6]. Говорил и с Рузвельтом, но «властелин мира» «вопроса помощи евреям коснулся коротко, избегая каких-либо обязательств» [109, с. 8].

Так что польское правительство сделало все, что могло: О его работе Ян Карский издал книгу в США на английском языке: «История подпольного государства». Книга выдержала тираж больше 360 тысяч экземпляров, и если мистер Даймонт об этом не знает, так он и о существовании Византии ничего не слыхал; с американскими раввинами это случается.

Хуже, что большинство современных евреев хотят видеть поляков коллективными антисемитами и негодяями, а США и Британию – обителью демократии и прав человека. Но все это – чистейшей воды идеология, и эта позиция не имеет ничего общего с действительностью. Как раз именно англосаксонские страны остались совершено равнодушны к еврейской судьбе. Евреи могут продолжать молиться за них – но факты именно таковы.

Что же до частного поведения по крайней мере некоторых поляков, выглядело оно порой и таким образом: «…в 1932 году двадцатилетним парнем влюбился в польскую девушку, что случается и с самыми крайними сионистами. Десять лет спустя это обстоятельство спасло ему жизнь, но в тридцатые годы в Ченстохове в ужасе были обе семьи (ее семья, неукоснительно католическая, с традициями, отец – «легионист» и депутат польского сейма). Брак был оформлен только в 1946 году, когда буря разметала и Польшу Пилсудского, и патриархальный еврейский быт. Ничего не осталось, кроме развалин. Никого не осталось из старшего поколения. Все погибли. Два мира должны были обрушиться, чтобы уничтожить препятствия к записи в актах гражданского состояния.

До этого Павел прошел через гетто, и из немецкого концлагеря помог ему бежать в 1944 году сам комендант. В Ченстохове уже не было евреев, но была у Павла жена. Она, рискуя жизнью, укрыла его в своей комнате. Для этого пришлось ей разобрать изнутри печь. День за днем выносила она в сумке по одному кирпичу, чтобы не бросалось в глаза соседям, пока не образовалось в печи место, где мог спрятаться человек. В этой комнате побывала однажды немецкая полиция с собаками – и ничего не заметила. За шесть месяцев в печи выгорело у Павла много привычных чувств и воспоминаний. После освобождения он принял «новую Польшу», стал журналистом, очень способным журналистом, редактором большой провинциальной газеты. С братом в Тель-Авиве переписка оборвалась. Мы считали его «потерянным».

С годами пришло жестокое разочарование. Столкнулись в душе этого человека никогда не умиравшая любовь к стране еврейского возрождения и нерушимая верность к той, что спасла ему больше, чем жизнь, — веру в человека [101, с. 34-35].

Не забудем, кстати, и этого немца-коменданта, который помог бежать еврею Павлу. Может быть, для расистов, проповедующих ненависть к немцам за то, что они немцы, этот комендант и не является человеческим существом. Но не уподобляться же эсэсовцам из Анэнэрбе и их еврейским ученикам (или учителям? Пусть сами разбираются). А нам с вами резон запомнить, что был такой достойный человек, спасший еврея-заключенного (а может быть, и не его одного).

Противоположная по смыслу ситуация, «чудовищная история» в семье будущего президента Израиля Ицхака Шами-ра. Ицхак Шамир рассказал об этом автору статьи уже после официальной беседы. «Его отец родился в деревне недалеко от Рожан, там жили и его предки. Соседские отношения с польскими крестьянами складывались весьма доброжелательно, даже более того. Летом маленький Ицик обычно сюда приезжал, после чего Рожаны, как он вспоминал, казались ему большим городом. Крестьяне, друзья деда, единственного еврея, причем всеми любимого в округе, часто приезжали к Езер-ницким…

Когда к Рожанам приближались немцы, сестра Мириам с мужем Мотлом, пытаясь спастись от надвигающейся гибели, бежали в деревню к своим надежным друзьям. Кто же мог тогда предположить, что они погибнут не от рук фашистов, а по воле тех, кому доверили свою жизнь: их расстрелял лесник, пообещавший спрятать от немцев. Такая же участь постигла отца: «Он попросил помощи у старых друзей, жителей «своей» деревни, — говорил Шамир, — тех самых мужиков, на чьи плечи я любил карабкаться в детстве; их большие улыбающиеся лица до сих пор у меня перед глазами. Он им верил, а они предали и убили его» [108, с. 19].

История и в самом деле чудовищная, совершенно в духе того, что происходило во время погромов в России, — лично знакомые люди убивали друг друга. Вот только уточнить бы: а родители Рабина не имели ли кое-какого отношения к «растлению» и «перверсии»? Может быть, польским крестьянам, в силу присущей гоям скотской тупости, не нравилась красная пропаганда?

Почти то же самое произошло в местечке Едвабно, и уже в массовом порядке. О событиях в Едвабно написано несколько книг на английском и польском языках. Переводов этих книг на русский нет, и я сошлюсь на две публикации, доступные российскому читателю: в журнале «Лехаим» [ПО] и в журнале «Новая Польша» [111].

В изложении еврейского автора эта история такова: «23 июня 1941 года в городок вошли немецкие войска, а 25 июня поляки приступили к еврейским погромам. Они убивали своих соседей топорами, протыкали вилами, вырезали им языки, выкалывали глаза, топили в пруду, рубили головы. Простые обыватели играли в футбол отрезанной головой учителя иврита» [ПО, с. 29].

10 июля нацисты приказали уничтожить евреев в Едвабно. Тогда поляки согнали евреев на центральную площадь, оттуда погнали их в сарай на окраине городка, в который уже побросали тела жертв. Евреев заперли там вместе с красным знаменем и сожгли живыми.

В изложении поляков история выглядит несколько более сложной, потому что, в отличие от господина Этингера, они не забыли об очень важной детали: первый раз немецкие войска вошли в Едвабно в сентябре 1939 года. 28 сентября немецкие войска ушли из Едвабно, потому что городок перешел в советскую зону оккупации, согласно тайному договору между Третьим рейхом и СССР о разделе Польши. Почти два года продолжалась советская оккупация, и только 23 июня 1941 года в Едвабно вновь вошли немецкие войска. Тут же, уже 25 июня, вспыхивают самосуды, и нескольких евреев в Едвабно и окрестных городишках убивают как сотрудничавших с советской властью. А уж потом начинается массовое убийство.

Кроме того… Поляки в «Новой Польше» поместили выдержки из разных печатных изданий, дали слово людям разных убеждений. Допускаю, что евреи тоже могли бы сказать весьма разные слова… Но «Лехаим» не дал им такой возможности.

После войны состоялся процесс над убийцами, но проходил он закрыто, в Польше эта история не была широко известна. Только в 2000 году журналист Ян Томаш Гросс написал книгу «Соседи», где подробно и жестко описывал события этих нескольких дней.

Население же Едвабно не поддерживало тех немногих поляков, которые помогали евреям, и в 1945 году им пришлось уехать из местечка.

Такова сама история, по крайней мере, так рассказал ее Гросс, и именно эта редакция событий вызвала в Польше настоящий общественный взрыв весной и летом 2001 года. Конечно же, историю Едвабно в Польше восприняли по-разному. Есть контингент, который отреагировал просто: «Еще маленький был этот сарай! Всех не загнали». Были люди, хватавшиеся за головы: «Что же мы за народ?! Чем мы лучше немцев?!».

Но, к счастью, большинство поляков проявило более спокойную, не чисто эмоциональную реакцию.

Во-первых, в самой истории многое было непонятно. «4600 человек в одном сарае?! Но таких сараев не бывает! 1300 евреев в сарае?! Покажите нам сарай, в котором может поместиться 1300 человек!» Может быть, таких сараев было несколько? Или евреев в том сарае было все-таки поменьше? Да и вообще – во всем Едвабно жило до войны всего 2100 человек, из них порядка 60% евреев. Откуда там 4600 и даже 1300 евреев?! Такие вопросы, вполне в духе «ревизионистов», были заданы. И справедливо.

Во-вторых, поляки совсем не забыли о поведении многих евреев в 1939 году. Гитлер и Сталин разделили Польшу, и весьма многие евреи бежали навстречу советским войскам: ура! Наши пришли! Между прочим, да не забудет читатель: дело не только в нравственной позиции этих встречавших НКВД и Красную армию. Они были еще и государственными изменниками, то есть совершали тяжелое преступление, караемое всеми кодексами всех стран мира.

Еврейский писатель говорит об этом весьма обтекаемо, давая понять несерьезность обвинений поляков: «Поляки искали виноватых в советской оккупации в 1939 году, которая повлекла за собой аресты поляков органами НКВД» [ПО, с. 29].

Но чуть позже вынужден выдавить сквозь зубы: «Антисемитские настроения в Польше подогревал тот факт, что в состав польского руководства входило несколько евреев, — Якуб Берман и Хиляри Минц. Кроме того, несколько евреев было в органах безопасности на ответственных постах, и это ловко использовалось антисемитскими элементами» [ПО, с. 30]:

Насчет «элементов» – ничего не могу сказать, а вот добавить кое-что есть: евреи в польском коммунистическом руководстве были от начала до конца ставленниками Сталина и вернулись в Польшу с Советской армией. Чем эти люди отличаются от бургомистров, которых ставили нацисты, трудно понять. Если и отличались – то решительно в худшую сторону, потому что ставленники Советов были беспощаднее и подлее большинства бургомистров,

«Польское население, за исключением небольшой группы коммунистов в городах и еще меньшей – в деревне, восприняло нападение СССР и создаваемую здесь советскую систему так же, как и немецкое нападение…

Еврейское же население, особенно молодежь, массово приветствовало вторгающуюся армию и введение новых порядков, в том числе и с оружием в руках.

Второй вопрос – это сотрудничество с репрессивными органами, прежде всего с НКВД. Сначала этим занимались всяческие «милиции», «красные гвардии» и «революционные комитеты», позднее – «рабочая гвардия» и «гражданская милиция». В городах они почти полностью состояли из польских евреев.

«…Польские евреи в гражданском, с красными нарукавными повязками, вооруженные винтовками, широко принимали участие также в арестах и депортациях», — так писал в газету «Речь Посполита» профессор истории пан Томас Стшембош, и выдер. жки из его статьи перепечатала «Новая Польша» [111, с. 69-70].

Советские войска захватили Западную Белоруссию и Запад, ную Украину – то есть не территорию собственно Польши. Но и в этих восточных областях Второй Речи Посполитой было густое польское население. Жили там и украинцы, и белорусы, и поляки, и евреи.

В короткое время оккупации восточных областей, с осени 1939 по лето 1941 года, страшный удар обрушился именно на поляков. А евреи составили слой местной агентуры советской власти. Возможно, в этом проявились старые межнациональные противоречия, и поляки расплачивались за свое высокомерие в отношении евреев. Пусть так! Но известно немало случаев, когда польские офицеры Армии Крайовой успевали переодеться в гражданскую одежду, жили дома и вполне могли избежать ареста НКВД. Доносили на них именно евреи, и польский парень вполне мог по такому доносу попасть в лагеря и вернуться только в 1945 году. А мог попасть и в Катынь и не вернуться вообще. Почему поляки должны об этом забывать?

В Едвабно начиналось с расправы именно с такими евреями – с коллаборационистами, работавшими на НКВД. Чем отличается такая расправа с предателями от убийства агентов гестапо? Да ничем!

А нравится это евреям или не нравится, но поведение этих добровольных стукачей и агентов советизации было вот этим самым: государственной изменой и предательством. Ведь граждане Польши, получается, добровольно шли на службу оккупационной армии.

В-третьих, поляки совершенно справедливо сочли кампанию в печати не столько делом установления исторической истины, сколько политическим актом.

Идея раскопать место массового погребения евреев в Едвабно вызвала бешеное сопротивление именно с еврейской сторо ны. Казалось бы, вот прекрасный случай установить истину, доказать полякам, какие они страшные преступники! Но законы иудаизма, оказывается, воспрещают проводить раскопки погребенных…

В Польше немало было людей, соглашавшихся с этой логикой: мол, раз есть такое положение, нельзя тревожить прах евре' ев. К счастью, победила другая логика: Польша – суверенное государство, и на своей территории оно должно следовать своим законам, а не обычаям раввината. Раскопки произвели. В двух братских могилах число покойников составило 300-400 человек. Что ж! Вот такие сараи бывают, в которых может поместиться 300 человек. Это реально.

Президент Польши Квасневский принес извинения от своего имени и от имени поляков, которые переживают боль и стыд за эту трагедию, попросил прощения у еврейского народа. 40% поляков были за то, чтобы просить прощения. 35% – категорически против. Александр Квасневский действовал от имени меньшинства.

То есть большинство поляков относятся к убийству евреев в Едвабно совершенно адекватно: как к страшному и отвратительному преступлению. Но помнят они еще и про тех польских офицеров, которые попали в Катынь потому, что их выдали Советам их еврейские сверстники. И офицеров НКВД, оставивших после себя кровавый след в Польше, и их добровольных помощников – тоже помнят.

Вообще в самой Польше трудно придумывать какую-то фоль-ксхистори, связанную с событиями Второй мировой войны. Эта война оставила слишком страшный след на польской земле. Слишком много трупов, слишком много разрушенных семей, слишком много тяжелого и мрачного. Поляки помнят слишком многое, их память хранит события, очень разные по смыслу.

На их земле нацисты истребляли евреев. Но истребляли-то сплошь и рядом с помощью других евреев! «В гитлеровских гетто существовала так называемая еврейская полиция, которая помогала загонять в лагеря смерти своих соплеменников, затем их отправляли в крематории самих»… [112, с. 61].

Тут, надо сказать, у А. Некрича несколько неточные данные: некоторые деятели еврейской полиции не только остались в живых, но и никем не преследовались после войны (считалось, вероятно, что еврей не может быть военным преступником). Некоторые из них свободно уехали в США, иные и в Израиль.

Например, некий Кастнер – сукин сын из будапештского гетто, помог нацистам уничтожить несколько десятков тысяч евреев, а сам бежал в Швейцарию вместе со своими родственниками, друзьями и просто богачами, которые сумели обеспечить ему покровительство.

После войны «преступник» Шиндлер бежал в Латинскую Америку, а «жертва фашизма» Кастнер чувствовал себя превосходно под покровительством союзников – как-никак, один из «чудом спасшихся».

В лодзинском гетто комендантом был еврей Румковский, и Именно этот Румковский отправил в крематории всех своих сородичей из гетто. Румковского убили последним, именно этот Подонок не спасся. А когда после гибели гетто 800 евреев спасались в подвалах, именно польская полиция давала им воду и хлеб [113, с. 583].

В варшавском гетто главной опорой нацистов был некий Черняков, главный еврейский коллаборационист. Застрелился он в 1943 году, когда началось знаменитое восстание [114]. Из чего делаю вывод – оружие у него было (и применил он его вполне правильно).

В мае 1943 года в варшавском гетто вспыхнуло восстание. К тому времени в гетто оставалось всего 40 тысяч человек из 450 тысяч – остальных уже отправили в газовые камеры. Не более 7 тысяч евреев в гетто могли воевать и имели хоть какое-то оружие. Эти люди напали на 800 эсэсовцев, когда те вошли в гетто, чтобы собрать евреев в очередной транспорт. Три дня шли уличные бои. Чему удивляться: что эти 800 эсэсовцев не могли справиться с плохо вооруженными, голодными евреями? Или тому, что при таком численном перевесе вообще хоть один эсэсовец ушел на своих ногах? Не знаю.

Во всяком случае, через три дня эсэсовцы отступили, и в гетто вошел отряд генерала Струпа, поддержанный даже артиллерией. Артиллерия методично разрушала дом за домом, квартал за кварталом, превращая кварталы города в дымящиеся развалины. И все равно пришлось предпринять несколько атак, большая часть которых была отбита.

Струп просто не мог не победить, но евреи, поставленные перед неизбежностью гибели, проявили просто исключительную воинскую доблесть. Зафиксировано несколько случаев, когда еврейские юноши ложились под танки со связками гранат, когда несколько человек оставались на верную смерть, прикрывая отход своих.

У них не было выбора? Да. Это мужество загнанных в угол? Да. Но умирать можно по-разному. Евреи держались порядка шести недель. Ни нацисты, ни они сами, ни поляки не предполагали, что гетто продержится так долго. Порядка 6 тысяч человек сгорело в пылающем гетто во время пожаров, 7 тысяч евреев было убито в уличных боях.

Остальных сразу же отправили в Треблинку, где отравили их газом и сожгли. Жаль только, что знаем мы далеко не всех, — из всего гетто спаслось всего несколько человек, и они рассказали далеко не обо всех, кто заслуживает памяти за свой героизм.

Мистер Даймонт со свойственной ему глубиной исторических познаний полагает, что «напрасно евреи взывали о помощи к польской подпольной армии. Поляки надеялись, что немцы решат за них еврейский вопрос в Польше. Они не предвидели, какой сюрприз готовит им история. Когда в июле 1944 года польское подполье вело неравную битву с немцами в той же Варшаве, оно обратилось за помощью к русским. Подобно тому, как поляки отказались помочь евреям, русские отказались помочь полякам. Отлично вооруженная 150-тысячная польская армия была уничтожена. Немцы решили за русских их польский вопрос» [4, с. 490].

Почти так оно и было, за одним важным исключением: 150-тысячную «отлично вооруженную» армию Даймонт попросту придумал. Было повстанцев от силы 16 тысяч человек, вооружение у них было только легкое. Но восстание и впрямь началось в расчете на подход Советской армии, когда первые советские танки уже входили в пригород Варшавы, в Прагу.

А Советская армия сознательно прекратила наступление на Варшаву, три дня выжидала. Советское командование не хотело, чтобы Варшаву освободила Армия Крайова, подчиненная лондонскому эмигрантскому правительству. Восставшие поляки были почти поголовно уничтожены нацистами, город практически перестал существовать.

Как видите, мнение Даймонта расходится с мнением Маркиша – он-то хорошо видит действие закона возмездия. Впрочем, когда возмездие касается не евреев, а людей других народов, многие евреи готовы признать действие этого закона. По крайней мере, пятеро российских евреев разного возраста и разных умственных способностей приводили мне в пример историю этих двух варшавских восстаний в пример, именно как случай действия такого закона.

Странно только, что для Черняка, соубийцы десятков и сотен тысяч евреев, они не находят слов, достойных его поступков. А в рядах поляков не выделяют тех, кто уносил и прятал обожженных и раненых евреев; поляков, у которых были свои семьи и за которыми гнались вооруженные эсэсовцы и пылили немецкие танки.

Потому что и с предателями-поляками все не совсем так однозначно… Восстание в варшавском гетто не поддержала Армия Крайова. А вот просоветская Армия Людова, подчинявшаяся Польской рабочей партии, пыталась помочь, и, среди прочего, поляки вынесли из пылающего гетто нескольких раненых. Эти евреи дожили до конца войны.

Еще в одном гетто, в белостокском, в августе 1943 года война шла шесть дней. По немецким данным, евреи убили более 20, по данным поляков – до 100 человек карателей [115, с. 98].

Евреи восстали, несмотря на акции устрашения: при входе нацистов в Белосток сразу были сожжены живьем в синагоге 2000 человек. А здесь шесть дней шли самые настоящие боевые действия. Известны даже имена некоторых евреев. Подросток 15 лет Гальтер стрелял из обреза по целому взводу, успел ранить несколько человек. Некая девушка Дора подбежала к броневику и в упор убила немецкого офицера (в следующий момент ее буквально отшвырнуло ударом сразу нескольких пуль). Нацисты подавили восстание и вывезли в Треблинку, Освенцим и Майданек до 30 тысяч человек; из них уцелело 10 или 15 (не тысяч – отдельных людей).

Поляки не помогали восставшим (в Белостоке и не было польской боевой организации), но спрятали тех, кого могли, — до тридцати человек. И что характерно – никто не выдал!

Как видите, поляки занимали очень разные позиции. Одни жители Варшавы собирались смотреть, как немцы долавливают гетто, словно на спектакль. Были случаи, когда они указывали немцам – вот, мол, глядите, господин фёльджандарм, еще один во-он туда побежал! А другие поляки помогали, рискуя собственными жизнями. И как тут вывести какое-то коллективное, всех касающееся правило – это я ума не приложу.

Справедливее всего, наверное, будет сказать: в условиях безвластия, когда исчезло их национальное государство, поляки делали собственные, очень разные выборы. Был ли коллаборационизм? Был. Но масштабы его в Польше так невелики, что это вызывает удивление и уважение. На Западной Украине, в Литве создавались целые дивизии, воевавшие на стороне нацистов, в том числе и дивизии СС. В Польше никогда не было ничего подобного.

И если большинство варшавян не помогало повстанцам, то многие поляки делали совсем другой выбор. Например, вот такие:

«За укрывание жидов доктор Владислав Заполович сгинул в Освенциме, куда вывезены его жена и сын Збигнев». «В Грушове член боевой юношеской организации Армии Крайовой Каспер Вода за укрывание жидов вывезен в ноябре 1943 года в Освенцим, где умер мученической смертью». «За укрывание своей служанки профессор истории польской литературы Казимир Колбу – шевский был арестован и вывезен в эшелоне в Майданек, где умер 20 января 1943 года» [116, с. 275].

Помогать евреям было опасно: «3 мая 1943. 22 марта в Мша-нии Дольней фольксдойче Гельб повесил за ноги крестьянина и обрек его на смерть за спасение земляков-евреев» [116, с. 76].

Широко известен был случай пригородного селянина Людо-мира Маршака и его семьи, которые сгинули в Павиаке 7 марта 1944 года за укрывание в землянке, выкопанной в огороде, около тридцати евреев, в том числе Эммануэля Рингельблюма, хрониста восстания в гетто, который погиб вместе с остальными [117, с. 75].

Сообщения такого рода делают не только поляки, но и евреи: «В 1944 году в г. Самбор за укрывательство евреев было расстре~ ляно 27 местных жителей» [116, с. 64].

Как мы видим, есть множество примеров того, как поляки самлгo разного общественного положения спасали своих еврейских знакомых (и незнакомых – просто как людей, попавших в серьезную беду). Судя по таким свидетельствам, укрывание евреев и помощь им носило массовый характер: «За помощь еврейским людям гитлеровцы уничтожили в Бельцах около 1000 поляков из Львова» [117, с. 275].

Общее число евреев, спасенных поляками, оценивается по-разному, но никто не называет цифры меньшей, чем 100 тысяч человек. Стоит почитать, как по-доброму, даже любовно, пишут поляки про своих друзей-евреев [118; 119]. Интересно, издается ли что-то подобное в Израиле? Или оттуда несется только истеричный вой про поляков, сдавших нацистам всех «своих» евреев?

Общее число поляков, помогавших евреям, вряд ли когда-нибудь будет названо. На 1 января 1992 года из 9949 праведников мира поляков было 3558. То есть треть. Очевидно, что это – надводная часть айсберга. Далеко не обо всех героях вообще хоть что-то известно. Например, многие католические священники укрывали евреев (особенно детей) в монастырях. За это им угрожала смерть или отправка в лагерь уничтожения – и неизвестно, что страшнее. Но сами они считали свое поведение не подвигом, а естественным поступком христианина. Большинство этих приходских священников, монахов и монахинь были бы очень смущены, если бы их стали преувеличенно хвалить за такие поступки. На любом пьедестале эти люди, как правило, выходцы из простонародья, чувствовали бы себя крайне неуютно. Но общее число еврейских детишек, спасенных католическими священниками, превышает 20 000 человек.

Многие из этих ребятишек даже не помнили своих родителей или помнили их очень плохо. Все они были крещены, получили польские имена и тем самым были спрятаны от нацистов. И многие из них выросли поляками, в чем лично я не вижу совершенно никакой беды. Если кто-то. полагает, что им следовало умереть в газовых камерах, но не отречься от своего еврейства, пусть встанет и скажет; что ж, весьма интересно будет послушать.

Множество спасителей евреев осталось неизвестными просто в силу семейных причин: особенно если прятали еврейских Детей, выдавая их за своих собственных. Один мой знакомый в Кракове (он просил его не называть) рассказал мне такую семейную историю… Старший брат его отца в 1943 году наблюдал очередной этап евреев, которых эсэсовцы гнали по улицам… Понятно, куда и зачем. В толпе смертников почти не было мужчин – женщины, множество детей, из которых самые маленькие еле могли идти. Как ни орали эсэсовцы, как ни лаяли собаки, дети 3-4 лет не могли двигаться быстро и ползли еле-еле.

Парень буквально прыгнул в этот этап, схватил первые два существа, до которых дотянулся, и закричал эсэсовцам:

– Что вы делаете! Это же мои сыновья! Вы убиваете польских детей!

Эсэсовец засмеялся и сказал:

– Ты хоть смотри, кого берешь. Это же девочки…

– Да! Да! Это мои дочки! Отдайте их мне!

И женщины, шедшие в толпе обреченных, стали тоже кричать:

– Мы знаем этого пана, это и правда его дети! Это ошибка, тут просто потеряны документы!

Эсэсовец опять засмеялся и велел:

– Ладно, забирай их. Но давай беги быстро и прими меры.

Парень не дал себя долго уговаривать и в тот же день «принял меры»: отнес девочек в костел. Священник тут же окрестил их и сделал соответствующие записи, выдал парню свидетельства о крещении – да еще такие, как будто девочек крестили два и три года назад. Что характерно – никто не донес. Отметим и это обстоятельство!

И еще отмечу поведение эсэсовца. Ему, этому многократному убийце евреев, по заслугам полагалось бы стать одновременно и праведником мира – ведь без него поляк никогда не смог бы спасти этих девочек. Такого же звания, по справедливости, должен удостоиться и комендант лагеря, выпустивший оттуда Павла. Парадокс? Абсурд? Что делать, такая была эта страшненькая эпоха. Если читателю хочется абсолютной ясности: вот «мы», вот «они», вот линия фронта между нами, ему следует взять другую книгу. Или Симонова, или Менахема Бегина, — у них все предельно ясно и сразу понятно, где «наши».

А в семье пана С.К., спасибо одному из этих эсэсовцев, появились две приемные сестры. Родителей они не помнили и до сих пор считают себя польками, а своего спасителя так и называют «папой». Сколько в Польше таких семей? Об этом знает только пан Бог.

Думаю, сказанного вполне достаточно для вывода: обвинять поляков в антисемитизме и неверно с точки зрения истории, ив высшей степени нечестно. Колоссальное испытание, шесть лет нацистской оккупации, вызвало к жизни очень… ну очень разные линии поведения. Разумеется, были среди поляков и самые настоящие преступники. Удивительно не это, восхищение и уважение к польскому народу вызывает то, что их было немного!

Но большинство поляков, независимо от склонности рассказывать национальные анекдоты, сделало на удивление симпати^ ный выбор. Шесть лет – срок, заметный даже в масштабах всей жизни, — поляки упорно старались жить по законам нормального общества, с его законами взаимовыручки. Многие люди, которым евреи совершенно не нравились, считали своим нравственным долгом спасать их. «Специфический польский парадокс: на оккупированной польской земле можно было одновременно быть антисемитом, героем антигитлеровского сопротивления и участником операций по спасению евреев», — писал пан Адам Мих-ник в «Общей газете». Говоря откровенно – не вижу никакого парадокса. Любой человек, на глазах которого убивают детей, захочет их спасти, будет помогать беглецам из лагерей уничтожения и так далее. Не вижу в этом ничего ненормального для человеческой натуры.

Но если в стране живет народ, составляющий то ли 8%, то ли 10% населения, и у поляков есть некоторые основания считать, что этот народ хочет сокрушить законную польскую власть, установить что-то в духе того ужаса, что делается у восточного соседа… Естественно, они будут, спасая евреев от уничтожения, относиться к ним настороженно. Что в этом-то странного?

Только вот насчет антисемитов… Если бы поляки и правда были народом антисемитов, ни один польский еврей не дожил бы до конца войны. А вот он, факт: порядка миллиона польских евреев дожили до конца оккупации страны немецкими национал-социалистами. И еще то ли полмиллиона, то ли еще один миллион людей «смешанной крови». Все эти люди, независимо от своего собственного поведения, обязаны своей жизнью полякам.

Война и геноцид, крематории Освенцима и оккупация стали тем испытанием, которое выявило цену многому, — в том числе и нравственным качествам людей, и твердости их в догматах христианства.

Во Львове митрополит греко-католической церкви Андрей Шептицкий открыто выступил против геноцида. В 1942 году он написал послания лично Гитлеру и Гиммлеру (понятия не имею, дошли эти послания до них или не дошли) и обратился к прихожанам с пастырским посланием «Не убий!». В нем он прямо призывал спасать евреев в монастырях.

А в Словакии, в том же самом 1942 году, группа евреев во главе с раввином обратилась к местному католическому епископу: «Помогите! Нас угоняют на восток!» – «Вас не просто отправят на восток, — ответил епископ, — вы не просто умрете там от голода и болезней. Вас перебьют всех от мала до велика, женщин вместе с детьми, и это будет наказанием, которого вы заслужили за смерть нашего Господа и Спасителя».

Вот два священника, занимавших примерно одинаковое положение в иерархии, и каждый из них совершил выбор.

Если уж говорить о дорогах, которые мы выбираем, почему бы не отметить и множества выборов, совершенных самими евреями? Одни из них в 1939 году воевали на стороне государства, гражданами которого являлись. 32 216 евреев погибли в этой войне как солдаты; осеним себя крестным знамением. Пусть будет им пухом родная для них польская земля, и да будет Царствие небесное этим людям. Они сделали все, что было в их силах, для спасения своей родины и своего народа. Если крематории Май-данека и Треблинки дымили – то именно они не имеют к этому никакого отношения.

Но как быть с другими? «Хуже обстоит дело с евреями. 80% евреев искали избавления от службы в Войске Польском, говоря «сам за себя» [116, с. 69]. Эти люди не только дезертировали из армии в военное время (и тем заслужили смертную казнь по законам военного времени), не только предавали свою родину в час смертельной опасности, но и прямо помогали эсэсовцам прогнать свои этапы по улицам Кракова и Лодзи. Еврейская кровь – не только на эсэсовцах, но и на них.

Свой выбор сделали и евреи, работавшие в полиции в гетто, забивавшие своих сородичей в эшелоны, едущие на Освенцим.

Почему же идея коллективной вины, огульного обвинения поляков как народа-преступника, пустила такие глубокие корни? Может быть, это объясняет суждение учителя-еврея, который ездил с израильскими подростками в Польшу, чтобы показать им места, где жили их предки. И места, где погибли многие их родственники.

«Ассоциация с жертвами, соответственно, ставит очень выгодно их национальную нравственную позицию. Они в этой ассоциации могут принимать роль судьи: «Мы – жертвы, значит, мы можем судить. А есть немцы, поляки, в общем, плохие люди, которых мы можем осудить, а мы-то хорошие». Негативизм по отношению к полякам со стороны еврейских групп из Израиля. При том, что сами польские гиды – католики. Они испытывают большое чувство вины, совершено неосознанно, они не имели отношения к этим событиям. Плохо то, что школьники воспринимают все это как естественную вещь. Они это чувство вины переносят на конкретные народы, и это плохо» [120, с. 199].

Да, это очень плохо, господин Лещинер. Плохо с нравственной точки зрения; из детей, считающих свой народ невинной коллективной жертвой, а другие народы сборищем негодяев, с большой степенью вероятности вырастут плохие, непорядочные люди. Кроме того, выращивать людей, несущих в своем сознании двойной счет, инстинктивно разделяющих людей на «своих» и «чужих», — очень опасно. И для других народов, и для их собственного.

Главa 5. Судьба советских евреев

Не ходи на тот конец,

Не водись с ворами,

Рыжих не воруй колец,

Скуют кандалами…

А. Северный

«Большая часть еврейского населения… проживавшего в захваченных нацистами странах Западной Европы, за исключением Голландии, пережила Катастрофу. Но даже и в этой стране уцелело около 25 процентов евреев, что не идет ни в какое сравнение с ничтожной долей оставшихся в живых в Польше или в Литве. Даже среди собственно немецких евреев большинство не было уничтожено: примерно две трети из них успели покинуть Германию до запрета эмиграции евреев из этой страны осенью 1941 года» [121, с. 94-95].

К этому добавлю: норвежцы спасли всех евреев, проживавших в их стране: все норвежские евреи были переправлены в нейтральную Швецию. В Дании приказ о ношении евреями желтой звезды имел своеобразные последствия: через два часа после выхода этого приказа король и королева Дании вышли на вечернюю прогулку с желтыми звездами на одежде. Так они и гуляли, раскланиваясь с жителями Копенгагена. Немецкий комендант города возмутился. «Мы не можем поступить иначе. Если это касается наших подданных, то касается и нас», — пожали плечами монархи. Спустя несколько часов уже большая часть гулявших по набережной носила такие же звезды. Назавтра почти все датчане вышли из домов с желтыми звездами на одежде.

А через два дня всех датских евреев вывезли в Швецию на рыбачьих лодках через пролив Каттегат. Не успели нацисты уйти, как евреи начали возвращаться домой; король и королева Дании поздравили их с возвращением и лично навестили некоторых.

Фельдмаршал Маннергейм предупредил, что если гитлеровцы хоть пальцем тронут хоть одного из живущих в Финляндии 1700 евреев, Финляндия разорвет союз с Германией и вступит с ней в войну. «Мы не потерпим убийства своих граждан», — заявил Маннергейм.

Кстати, вот еще пример выбора разных путей. Один прибалтийский немец, подданный Российской империи, учившийся в Риге и в Москве, — Альфред Розенберг, стал одним из ближайших подручных Гитлера. А другой… другой – генерал царской армии Маннергейм! Историческая судьба одна, народ один, а пути разные.

Население Голландии, Бельгии и Франции тоже почти не помогало нацистам; так, отдельные сукины дети. Большая часть евреев в этих странах дожила до конца войны.

Уже в Польше соотношение уничтоженных и доживших до конца войны совсем другое: мертвых столько же или даже больше, чем живых.

В Литве все еще хуже. Здесь до конца войны дожило в лучшем случае 10% прежнего еврейского населения. Очень часто евреи истреблялись не немецкими нацистами, а самим населением. «В Каунасе 25-26 июня 1941 г. литовские фашисты убили 1,500 евреев, сожгли десятки еврейских домов и синагог. Еще 23,000 евреев было убито в течение следующих нескольких дней» [122, с. 64].

«В Литве, в Ковно, погром провел партизанский отряд Кли-матиса. Во время погрома в ночь с 25 на 26 июня было устранено 1500 евреев, подожжено или иным способом разрушено несколько синагог и сожжен еврейский квартал, в котором насчитывалось 60 домов. В последующие дни таким же способом обезврежено 2,300 евреев. В других областях страны проводились, по ковнен-скому образцу, аналогичные операции, хотя и меньшего масштаба, и они распространялись здесь и на оставшихся на местах коммунистов» [123, с. 129].

В планы нацистов входило создать впечатление, что не они, а само местное население начало истребление евреев, что «ненависть к евреям у населения оккупированных областей носила всеобщий и стихийный характер» [123, с. 127].

В докладе от 15 октября 1941 года, предоставленном Гиммлеру бригадным генералом СС Шталером о деятельности «Группы А», которая действовала в Белоруссии и Прибалтике, вытекает, что хотя «верная приказам, полиция готова была решить еврейский вопрос всеми мерами и со всей решительностью» [123, с. 127], «не менее важно было установить на будущее время в качестве бесспорного и доказуемого факта, что освобожденное население по собственной инициативе прибегло к самым суровым мерам против большевиков и евреев, без того, чтобы можно было обнаружить наличность указаний со стороны немецких органов» [123, с. 128-129].

Такая политика позволяла не только переложить на других грязную работу, но и встать в позу освободителей: мол, стоило нам сбросить советскую власть, как народ сам истребил своих мучителей и эксплуататоров. Иногда это удавалось: в Латвии погромы удалось вызвать путем «соответственного воздействия на латышскую вспомогательную полицию. В ходе погрома все синагоги разрушили, и около 400 евреев было убито. Так как в Риге скоро наступило всеобщее успокоение, дальнейшие погромы стали невозможны.

Как в Ковно, так и в Риге, поскольку это было возможно, были сделаны кинематографические и фотографические снимки, устанавливающие, что первые стихийные погромы евреев и коммунистов были проведены литовцами и латышами» [123, с. 129-130].

«В Эстонии, при относительно незначительном числе евреев в стране, не было возможности вызвать погромы…» [123, с. 130].

По данным американского профессора латышского происхождения Андреаса Эстергалиса, до прихода немцев в Латвию убито было 23 тысячи евреев. В Риге сожжена хоральная синагога вместе с полутора тысячами евреев, сбежавшимися туда, чтобы искать «убежища в Божьем храме» [124, с. 78-79].

Так что не только в подстрекательстве дело. Народы Прибалтики, кроме разве что эстонцев, поднялись на погромы еще до прихода нацистов, в то время, когда Советской армии в стране уже не было, а нацистской – еще не было. То есть ситуация Едвабно, едва ли не уникальная в Польше, в Литве и в Латвии стала типичной. Почему? Да потому же, почему было и Едвабно: потому что среди еврейского населения этих стран слишком многие встречали Красную армию как свою армию. То есть слишком многие евреи в этих странах запятнали себя предательством, государственной изменой и сотрудничеством с оккупантами1.

Помощь любым оккупантам со стороны польских и латышских евреев – это государственная измена.

«Среди подпольной компартии Латвии, среди тех, кто радостно встречал Красную армию, было большое количество евреев. На горе евреям, первым комиссаром НКВД Латвии – всего на три месяца – стал еврей Сергей Шустев» [124, с. 78]. Та же ситуация в Литве.

На Западной Украине – то же самое. Хонигсман в своей книге обо многих евреях пишет, что они убиты «местными нацистами», а не немцами, но и объясняет причину: «Евреи Волыни, Ста-ниславщины и Подолья активно помогали становлению Запад-ноукраинской Народной Республики и ее армии» [107, с. 75].

Но если в сравнении с Польшей страны Прибалтики выглядели менее благополучно, то в сравнении с Белоруссией и Украиной тут население было несравненно гуманнее и порядочнее в отношении к евреям.

[1] Можно как угодно относиться к Польше, Литве и Латвии – но ведь это были самостоятельные государства, со своими границами, законами и армиями. Их подданные – в том числе евреи – были гражданами этих государств. Среди всего прочего, они служили в армиях этих государств и приносили воинскую присягу.

Ссылаясь на книгу Марка Дворжецкого, изданную Еврейским народным союзом во Франции и Еврейским национальным рабочим союзом в Америке в 1948 году, Соломон Шварц показывает, что только очень небольшая часть населения Вильно помогала евреям. Но…

Многие профессоры Вильнюсского университета (Дворжецкий называет семь имен) тайно и с большим риском для себя и своих семей помогали евреям: прятали их, давали продовольствие и деньги, продавали для них вещи и т.д. Директор виленского архива вместе с литовским учителем и польской монашкой спасли двенадцать евреев. Много евреев было спасено польскими женщинами. Дворжецкий называет троих – видимо, самых активных, — каждая из которых спасла несколько десятков человек. Многие польские домработницы и няни спасали детей своих хозяев.

Многие католические священники, литовцы и поляки, не только сами спасали евреев, но и призывали прихожан (по крайней мере, семь или восемь из них были за это повешены).

Настоятельница бенедиктинского монастыря под Вильно скрывала 17 евреев, связанных с организацией Сопротивления в виленском гетто. В этом же монастыре в ноябре 1941 года состоялась встреча представителей виленского подполья с курьером варшавского гетто (был этот курьер поляком). Другие два курьера виленского гетто – это польки. Одна из них погибла.

«Я полагаю, что число поляков и христиан вообще, укрывавших евреев, было значительно больше, чем известно. Деревенские поляки проявили при этом гораздо больше сердечности, чем горожане. И, наверное, значительно большее число поляков укрывало бы евреев, если бы не панический страх, что у них обнаружат евреев. Немцы повесили на Кафедральной площади в Вильно человека (это был еврей), расклеили плакаты по улицам и объявили в газетах, что это христианин, наказанный за помощь евреям; труп висел так несколько дней» [123, с. 345-346].

В одном только городе Вильно, при всей готовности многих литовцев расправляться с евреями, спасено евреев больше, чем на Украине и в Белоруссии, взятых вместе. Как видно, и здесь население выбирало разные, очень разные пути-дороги.

А в коренных славянских странах, Белоруссии и Украине, народ выбирал другие стратегии – или полной пассивности, или активного сотрудничества с нацистами.

На Западной Украине очень хорошо видно, как по-разному относились к евреям поляки и украинцы. В Самборе расстреляно 27 поляков за укрывательство евреев. За то же самое вывезено из Львова и расстреляно до 1000 поляков. А одновременно «во Львове фашисты, сформировавшие потом батальон «Нахтигаль», убили по собственной инициативе с 30 июня про 3 июля 1941 года 400 евреев… Таких были сотни, может быть, несколько тысяч на всех оккупированных территориях. Большинство же местного населения заняло позицию стороннего наблюдателя» [107, с. 65]. «Чей» он, батальон СС с поэтичным названием «Нахтигаль» («соловей» по-немецки), хорошо известно – украинских нацистов. Поляков туда не взяли бы, даже если бы они и захотели.

Пан Адам Михник в Польше может, и всегда мог вслух заявить свою позицию [125, с. 65-69]. В украинской среде он бы не мог вести себя таким образом.

В результате вот страшненькая статистика. В январе 1939 года евреев в СССР было три с половиной миллиона. После присоединения польских территорий их стало больше пяти миллионов, что дает по численности среди народов СССР четвертое место после русских, украинцев и белорусов.

В 1946 году в СССР живет порядка 1 800 000 евреев, что составляет одиннадцатое место по численности.

Потому что «из оказавшихся на оккупированной территории СССР 2,75-2,9 миллиона евреев спаслось менее одного процента (точных данных о числе спасенных евреев нет)» [126, с. 65].

Интересно, что во всех странах Европы уничтожение евреев началось в декабре 1941 года, после нападения на СССР.

Сами нацисты вели себя в СССР совсем не так, как в других странах (в том числе и не так, как в Польше). С самого начала они заявляли, что идут бороться с «жидо-болыневизмом». В листовках, которые они разбрасывали над территорией СССР, говорилось, что евреи захватили в России власть и превратили население страны в рабов, в крепостных еврейских комиссаров; что патриоты России расстреляны именно еврейской властью. Что народам России не нужна эта проклятая власть и что надо послать ко всем чертям евреев и коммунистов и идти прямо на Москву вместе с немецкой армией, чтобы освободиться от ига коммунистов и проклятых евреев.

Везде уничтожение евреев проходило в несколько этапов:

1. Выделение – желтая звезда и т.д.

2. Концентрация в гетто.

3. Отправка в лагеря уничтожения.

В СССР всего этого не было. Евреев не концентрировали нигде, а убивали сразу, как только добирались до них. Знаменитый массовый расстрел в Бабьем Яру состоялся на десятый день после начала оккупации. В Киеве не было регистрации, навешивания отличительных знаков и так далее.

Везде немецкая армия передавала правление оккупационной администрации, а уж она истребляла евреев. В СССР же вермахт

принимал участие в окружении места расстрела, иногда и в собирании евреев.

При захвате в плен воинской части, селекцию военнопленных, выделение и немедленное убийство евреев и коммунистов осуществлял сам вермахт.

Рядовых военнопленных польской армии отправляли в гетто, где они разделяли судьбу остальных евреев. Евреев-офицеров польской армии содержали в лагерях вместе с неевреями, и многим из них удалось спастись.

В Европе не было массового участия немцев в геноциде. В Треблинке, Собиборе и Бельзеце, где истреблено порядка полутора миллионов евреев, было всего около ста немцев и порядка 400 украинцев.

В Европе нацисты следовали собственным же Нюрнбергским законам: дети смешанных браков и собрачники евреев не уничтожались, а евреем считался только человек, в котором еврейская кровь преобладала.

В СССР же с начала 1942 года оккупационные власти решили, что даже четвертькровки (если один дед или одна бабка были евреями) подлежат уничтожению [126, с. 32].

Наконец, в Европе евреи истреблялись тайно, это была одна из самых страшных тайн нацистов. В СССР же истребление шло почти публично. Весь Киев знал, что происходит в Бабьем Яру.

Что удивительно: это не повлияло на желание населения помогать жертвам! Более того – много было активных помощников из «местных», и эти местные помощники делали зачастую основную часть «грязной работы».

В других странах местная полиция сторожила евреев в гетто, сопровождала к лагерям уничтожения, но никогда не принимала участия в их уничтожении. А в СССР – принимала.

Кроме того, именно местные жители помогали выявлять евреев. Без помощи местной агентуры нацистам попросту не удалось бы выявить советских евреев. По религиозному принципу отыскать их вряд ли бы удалось, архивы в СССР были уничтожены или вывезены, а паспорт не так трудно «потерять». Без добровольных помощников нацисты долго выясняли бы, кто тут еврей, а кто не еврей. Без них и Бабий Яр был бы совершенно невозможен.

Действительно, ведь в 1939 году в Киеве жило 846,3 тысячи жителей. Ну кто мешал двадцати или сорока тысячам оставшихся в городе евреев раствориться в миллионном населении? Я даже не говорю: что было бы, если на сборные пункты по объявлению нацистов явились бы все жители города, — как датчане, надевшие желтые звезды? Но возьмем даже более пассивную форму сопротивления: как могли бы нацисты отыскать евреев, если бы они сами не приходили на сборные пункты? Если бы они вот взяли – и не явились?

Такое покорное до тупости, раздражающе пассивное поведение евреев возможно было только в одном случае – если они не видели путей к спасению. В Польше видели, а вот на Украине – нет. Потому что по крайней мере в нескольких случаях евреи пытались спрятаться, догадываясь, что их в недалеком будущем ожидает… И их неизменно выдавали! Местная полиция, отлично знавшая местные условия, владевшая русским и украинским, предполагала, где может затаиться тот или иной еврей, и неизменно находились те, кто показывал на сарай, подвал или шкаф, в котором прятался несчастный. На весь Киев было буквально несколько случаев, когда еврея все-таки успешно прятали близкие люди.

Но, что совершенно невероятно, очень часто и собрачники евреев «сдавали» или, во всяком случае, не препятствовали поимке мужа или жены. Историей польки, полгода прятавшей в печи мужа-еврея, тут и не пахло.

Зафиксировано несколько случаев, когда женщины, уходя на Бабий Яр, поручали соседям или друзьям малолетних детей. Те, кому их поручали, далеко не всегда сдавали их нацистам, но всегда находился тот, кто доносил. Этим доносчикам нацисты сначала давали какую-то малость, типа пачки сигарет или пальто, еще хранящего тепло тела только что убитого еврея (впрочем, давали и блузки, рубашки, юбки, платья, снятые с истребляемых; и «награждаемые» брали!). А потом нацисты и вообще не награждали доносчиков, и поток все равно не иссякал.

Число еврейских детей, все-таки переживших Бабий Яр, усыновленных или удочеренных жителями Киева, вряд ли превышает и десять человек. Официальной статистики нет, а свидетели называют буквально несколько имен. Напомню, что пять человек были не убиты, а ранены и выбрались изо рва после расстрела. Получается, что шанс быть «недостреленным» и шанс быть не выданным были примерно равны.

«Почти все евреи, авторы воспоминаний, говорили о поразившем их факте: бывшие школьные друзья, соседи, сослуживцы вдруг начинали отказывать им в любой помощи, когда нужно было переночевать всего одну ночь, получить кусок хлеба и т.д. Был ли причиной только страх перед оккупантами? Ведь в тот же самый период помогали бежавшим военнопленным, а наказание было таким же» [127, с. 40-41]. Напомню: в Германии знакомым евреям достаточно часто помогали.

По данным Управления по делам репатриации при Совете Министров СССР, за время оккупации из СССР в Германию попало 11 428 евреев [128, с. 103]. Все они, конечно, скрывали свое происхождение, но вот что интересно: больше всего они боялись натолкнуться как раз на знакомых, на земляков, — то есть на тех, кто знал их «настоящее происхождение». Тех, кто их может выдать, боялись больше, чем нацистов! Кстати, некоторым в Германии очень понравилось.

И получается, что уникальная политика нацистов в оккупированном СССР была возможна потому, что ее поддерживало огромное количество местных жителей: украинцев, белорусов и русских. Поддерживало более активно, чем население не только Польши, но и Германии.

Этот вывод подтверждается и таким фактом: во время оккупации выходило «от двухсот до четырехсот периодических изданий на русском, украинском и белорусском языках» [127, с. 38].

Многие из этих изданий были заводскими многотиражками с чуть измененными названиями. Вплоть до анекдотического: «Газета Мариупольского завода имени бывшего Ильича». Не надо думать, что это газеты были маленькие и существовали строго за счет подачек от нацистов. Ничего подобного! «Тираж таких газет, как «Новый путь» (Смоленск) и «Речь» (Орел), доходил до 100 тысяч экземпляров» [127, с. 133].

О содержании говорит хотя бы такое творение из одной такой газеты:

Все жиды да жиды, не податься никуды.

Жид заведует в колхозе, мужик роется в навозе.

Долго жили мы в беде и не ждали помощи,

Слава Богу, Гитлер спас от жидовской сволочи [129, с. 145].

В этой прессе геноцид практически не скрывался! Вплоть до статистики: раньше было столько-то евреев, а теперь проживает столько-то. Эта пресса много писала о гетто, об истреблении евреев в других странах Европы. Били и по сочувствию к евреям. Приводились данные: когда во Франции начались депортации, некоторые из них надели желтые звезды, но тут же были арестованы.

Газета «Голос Крыма» стала издаваться через день после истребления 14,000 евреев в Симферополе, и в первом же ее номере помещены 3 статьи, оправдывающие и декларирующие необходимость избавления от еврейства.

Некоторых евреев, которые были арестованы в начале 1950-х годов, НКВД поразил больше всего: следователи НКВД говорили с ними на языке этих оккупационных газет! Например, «Мифы о зверствах еврейских врачей, помогавших НКВД» [127, с. 41], печатались и в оккупационной прессе. Мифы там или не мифы – разобрать трудно, но ведь каков источник вдохновения!

Принято считать, что это происходит за счет «влияния буржуазной пропаганды». Но, может быть, не только в этом дело?

Удивляться ли тому, что «многие, пережившие Шоа, не хотели рассказывать детям и внукам о пережитом? Некоторые сознавались, что говорят о виденном впервые» [130, с. 68]. Ведь евреи, пережившие Шоа, прекрасно знали, что не только оккупанты хотели их уничтожить. С таким и самому жить непросто, и детей хочется прикрыть.

Это отсутствие перспективы, ощущение бессмысленности сопротивления, своей заброшенности в беспощадном мире, видимо, и делало евреев такими пассивными. В западных областях Белоруссии и Украины, входивших в Речь Посполитую, все-таки было иначе. Тут были и гетто, и восстания в гетто, — почти как в Польше.

Ну, и еще неожиданность. Зондерфюрер СС писал в июле 1941 года представителю имперского министерства оккупированных областей при Верховном командовании армии:

«…Поразительно, как плохо евреи осведомлены о нашем к ним отношении и о том, как мы обращаемся с евреями в Германии и не такой уж далекой Варшаве. Не будь этой неосведомленности, был бы немыслим вопрос с их стороны, проводим ли мы разницу в Германии между евреями и другими гражданами. Если они и не ожидали, что при немецком управлении будут пользоваться теми же правами, что и русские, они все же думали, что мы оставим их в покое, если они будут прилежно продолжать работать [123, с. 126].

Наносимый нацистами удар был ужасен еще и потому, что оказался внезапен. И необходимо различать еще Белоруссию и Украину. По словам «доверенного лица немецкого командования» – белоруса из Литвы, впервые приехавшего в Белоруссию в августе 1942 года, — «для белорусов не существует еврейского вопроса. Это для них чисто немецкое дело, не касающееся белорусов. И тут сказалось советское воспитание, не знающее различия между расами. Евреям все сочувствуют и их жалеют, а на немцев смотрят как на варваров и палачей евреев…: еврей, мол, такой же человек, как и белорус» [123, с. 132].

Но в то же время из отчета немецкой «полиции имперской безопасности»: «Ожесточение украинского населения против евреев чрезвычайно велико, так как их считают ответственными за взрывы в Киеве. На них смотрят так же, как на осведомителей и агентов НКВД, организовавшего террор против украинского народа» [123, с. 133].

В Белоруссии в октябре 1941 года «…местное население, когда оно предоставлено самому себе, воздерживается от какой-либо акции против евреев. Правда, от населения поступают коллективные заявления о терроре со стороны евреев при советском режиме или оно жалуется на новые проделки евреев, но в нем нет готовности принять какое-либо участие в погромах» [123, с 131].

В материалах Нюрнбергского процесса есть официальный немецкий отчет о том, как в Борисове русская полиция 20 и 21 октября 1941 года уничтожила 6 500 евреев. При этом автор

отчета отмечает, что истребление евреев отнюдь не встретило массового сочувствия у населения.

«Глаза последних (неевреев. – А.Б.) выражали либо полную апатию, либо ужас, так как сцены, разыгрывающиеся на улице, были страшны. Неевреи, может быть, еще накануне истребления евреев считали, что евреи заслужили свою судьбу; но на следующий день было ощущение: «Кто приказал такую вещь? Как это возможно было убить 6 500 евреев всех сразу? Сейчас убивают евреев, а когда придет наш черед? Что сделали эти бедные евреи? Они ведь только работали. Действительно виновные, конечно, находятся вне опасности» [123, с. 134-135].

Из отчета доктора Иоахима Кауша в июне 1943, после «инспекционной поездки» по Украине и Крыму:

«Украинцы довольно равнодушно наблюдали истребление евреев. При последних операциях по истреблению евреев прошлой зимой несколько деревень оказало сопротивление» [123, с. 133].

Но все это – вариации внутри одного и того же. На территории СССР евреи были поставлены перед простой и жесткой альтернативой – бегство или смерть. Если не удавалось бежать вслед за советскими войсками – бежали в леса. В том числе бежали люди совсем не подготовленные к жизни вне цивилизации, больные, обремененные семьями, да к тому же бежали накануне зимы 1941/42 годов. Часто евреи ничего не продумывали – лишь бы попасть в лес, а там будь что будет.

Само собой возникло удивительное явление: семейные лагеря, где скапливались тысячи и десятки тысяч беженцев. В таких лагерях поневоле шло образование еврейских партизанских отрядов – надо же было охранять свои семьи. Эти евреи, как правило, не имели своего собственного оружия и добывали его в бою или покупали у полицаев, уголовников или (через третьих лиц) у немецких солдат.

Партизанские отряды возникали, как грибы после дождя, но даже у молодых боеспособных евреев, которые хотели бы войти в партизанский отряд, порой возникали трудности странного рода… «Быть принятым в советский отряд было нелегкой задачей. Были отдельные русские отряды, которые принципиально не принимали евреев. Они мотивировали это тем, что евреи будто бы не умеют и не хотят бороться».

Так что оружие нужно было не только чтобы отбиваться от немцев. Ничуть не меньшую опасность для евреев в семейных лагерях представляли партизанские отряды белорусов и особенно украинцев: эти отряды охотно нападали на евреев.

Для партизан просоветского направления евреи еще были «одними из своих», да и то чисто теоретически. Скажем так: советские не исповедовали идеологии, которая заставляла бы

bх быть враждебной к евреям. Но и тут были командиры партизанских отрядов, которые без всяких приказов не любили евреев и не принимали их к себе. Или в отряде складывалась uруппа, которая не хотела иметь дела с евреями: идейно или просто по укоренившейся привычке не принимать евреев в свои дела.

Казалось бы, евреи должны быть просто идеальными партизанами: уж они-то никак не могли перекинуться к противнику. Но есть информация, что нацисты использовали евреев в качестве своих шпионов, именно пользуясь такой их репутацией. Не исключаю, что в каких-то случаях могло быть и так, но что стоит за этими сведениями: честная работа еврея-агента на гестапо (что очень трудно себе представить) или посылка агента, чья семья взята в заложники (что представить себе уже проще). И уж наверняка на одного реального агента нацистов приходился не один десяток липовых.

Был случай, когда возле города Борисова в партизанском отряде расстреляли еврейскую семью с пятилетним ребенком: якобы их подослали немцы [131, с. 90].

В другом случае в партизанский батальон в районе Мстис-лавля пришла радиограмма из Центра: «По имеющимся точным данным, немцы направляют из гетто евреев для отравления колодцев в местах сосредоточения партизан» [132, с. 91].

Вот и угадывай, что это. Военная неразбериха, дичайшая путаница, реальная провокация нацистов? Или провокация внедренного к нацистам агента-антисемита? Или сознательная провокация самого Центра, не желающего засорять партизанские отряды евреями?

Во всяком случае, радиограмма была, и свое дело она сделала. Даже принятый в советский отряд еврей вполне мог ждать, что придет такая радиограмма, и с ним поступят по законам военного времени. Или что он получит в бою пулю в спину от «своего» же – если этот «свой» вспомнит, как его деревню «раскулачивал» отряд какого-нибудь «комиссара Кальсонера» или «коммуниста Рабиновича».

Это мы пока про партизанские отряды советских, подчинявшихся Москве. А ведь «свои» отряды были у каждой политической силы – то есть у каждой националистической партии или партийки. Согласно идеологии Бандеры, евреев можно и нужно было спасать и брать к себе в отряды, если они патриоты Украины. Но многие подчиненные Бандеры этой идеи не признавали, украинского патриотизма евреев не допускали и резали всех евреев, до которых только могли добраться.

Армия Крайова относилась к евреям очень сочувственно, но и с советскими партизанами, и с украинскими националистами воевала до последней капли крови.

А в чем разница в отношении к евреям партизанских отрядов «Полесье» и «Луговой» – это понять вообще невозможно. Кажется, единственное различие в том, что бойцы «Полесья» евреев расстреливали, а «Лугового» – топили.

Как должны были поступать и что делать истощенные, плохо вооруженные люди, встречая кого-то в лесу, по каким признакам узнавать свою судьбу – Бог весть. Эта ведь семья с пятилетним ребенком (ребенка тоже расстреляли, как шпиона?) небось тоже надеялась на что-то.

А еще были проблемы с продовольствием. Наваливалась зима, деревню и так уже начали «коллективизировать», реквизировали много продуктов, а роскошный урожай 1941 года частично сгорел прямо в полях. В сельской местности бежавшие в леса евреи часто вызывали недовольство: они и в партизанских отрядах, и в семейных лагерях «жили за счет деревни, и без того разоренной войной» [123, с. 135]. «В Липичской пуще были отдельные русские отряды, которые из своих собственных продуктов выделяли продовольствие для семейных лагерей» [123, с. 151]. Но потому эти отряды и упоминаются, что они были исключением. Гораздо чаще евреям приходилось браться за оружие, чтобы выбить из сельского населения хлеб. А эта партизанская «продразверстка» вызывала ответные действия – и самих украинских мужиков, легко достававших обрезы, и в виде жалоб «своим» партизанским отрядам.

Считается, что из всех украинских земель на Волыни евреям было лучше всего, — якобы из-за того, что партизаны контролировали большую часть территории. Но вспомним – это ведь недавняя территория Польши! И значительную часть ее контролирует Армия Крайова.

Есть много свидетельств, что партизаны нападали на небольшие городки, села, помогали евреям спасаться из гетто. Но, во-первых, проделывали все это в основном еврейские партизанские отряды. Во-вторых, имело это вид весьма различный.

Отряд «Жуков» напал на Сверж и спас там 170 евреев. Это был еврейский партизанский отряд!

В Коссово отряд «Щорс» спас 3000 евреев (в отряде «Щорс» было к тому же изрядно евреев). Но один из спасшихся в Коссово, Давид Лейбович, рисует такую картину: «После боя, который продолжался четыре часа, партизаны опять ушли в лес. Они взяли с собой молодых людей из среды наших (еврейских. – А.Б.) рабочих. Более старых и слабых евреев они не соглашались взять и оставили их в городе. Я с моим братом ушел с партизанами в лес. Наутро в понедельник, 3 августа, прибыли немцы из окружающей местности и перестреляли всех оставшихся в живых евреев» [123, с. 159].

В целом же и подполье, и советская власть в Москве игнорировали Катастрофу.

Во всех партизанских листовках, распространяемых в Белоруссии и Прибалтике, только в одном случае есть упоминание о геноциде евреев: в литовской. В воззвании «Союза Освобождения Литвы», напечатанном в первом номере подпольной газеты «Отечественный фронт» от 1 июня 1943 года, содержался призыв к литовским полицейским и солдатам сопротивляться попыткам использовать их для истребления «евреев и других народов».

«Ты должен отдавать себе отчет, что немцы хотят уничтожить литовский народ. Сперва они уничтожают нас морально, пытаясь сделать всех литовцев палачами. Позже немцы перестреляют нас, так же, как евреев, и в свое оправдание перед белым светом будут ссылаться на то, что литовцы испорченный народ, палачи и садисты».

Вряд ли автор или авторы листовки знал (знали) о приведенных выше немецких документах… Скорее всего, сработало здоровое крестьянское чутье.

Компартия, так сказать, «интернационалисты по жизни», тоже молчала. В конце лета 1942 года ЦК компартии Белоруссии выпустил воззвание «Гитлер-освободитель» – освободитель от жизни. Но и тут ни слова о евреях.

К 1 мая 1943 года в Белоруссии получено и распространено воззвание «К трудящимся Белоруссии» за подписями секретаря ЦК компартии Белоруссии Пономаренко и председателя Верховного Совета Белоруссии Наталевича. В нем очень энергично говорится об «истреблении наших людей гитлеровцами» и что «в одном лишь районе Витебска в последнее время убито, сожжено и отравлено более 40,000 женщин, стариков и детей». Но ни слова о национальности уничтоженных.

В целом же подполье игнорировало политику истребления евреев. В книгах, которые выходили в СССР после войны, в мемуарной литературе – тоже никакого упоминания. В воспоминаниях Вершигоры и Ковпака вы не найдете никакого упоминания еврейской проблемы, а партизаны с еврейскими именами упоминаются эпизодически. «Я много беседовал с Колькой Мудрым… Но я никогда не знал, что самый смелый автоматчик третьей роты Колька Мудрый был еврей». Из всех последующих изданий мемуаров (П. Вершигоры. – А.Б.) этот фрагмент был изъят» [132, с. 87].

В СССР о Холокосте постарались забыть настолько, что даже названия Бабий Яр или минское гетто были неизвестны очень многим. Но это, так сказать, продукты для внутреннего употребления. На международной арене Советское правительство очень боялось огласки про «еврейскую советскую власть». К тому времени советской власти уже очень хотелось быть властью не интернациональной, а национальной.

Одновременно очень не хотелось известий о том, что советские евреи оказались в худшем положении, чем польские или французские.

В результате Советское правительство на официальном уровне ни разу не издало ни единого звука в защиту евреев. А в то же время в статьях, специально предназначенных для американской печати, Эренбург пишет, что «в Харькове, Вильне, Львове были случаи казни за спасение евреев. Это не остановило благородных людей» [123, с. 137]. Но назвать он может всего 10 случаев, с общим числом в 24 спасенных (и то данные по большей части недостоверные).

Сразу после войны издательство «Эмес» в Москве выпустило ряд книг, написанных евреями-партизанами или евреями о еврейском Сопротивлении. Сведения, сообщавшиеся в этих книгах, были еще более фантастическими, чем в творениях Эрен-бурга. Скажем, Г. Смоляр сообщал, что в Минске организовалась группа женщин, которые спасли несколько десятков ребятишек из минского гетто. Никто, кроме Г. Смоляра, никогда ничего не слыхал об этих женщинах.

Сами евреи с их упорно просоветской, розовой ориентацией очень помогали врать про то, как их спасали. Во многих американских газетах печатались сообщения о том, что в Белоруссии протест против политики геноцида принимал массовые формы: «…в Белоруссии сотни русских крестьян были казнены нацистами за обращения к военным и полицейским властям против истребления евреев.

В деревне Ушташа крестьянское население пошло религиозной процессией с иконами и крестами к главному помещению нацистов, чтобы в последний момент просить о сохранении жизни двумстам евреям, которых в это время вели на расстрел. Наци открыли огонь по процессии и убили 107 человек, прежде чем демонстранты успели разбежаться, чтобы спастись от пуль» [123, с. 137-138].

Интересно, что как раз в те годы, когда СССР шумел на весь мир о том, как его подданные спасали евреев, внутри самого СССР информацию о Холокосте зажимали, елико возможно. И уж, конечно, изучать реальную историю еврейской партизанщины нужно не по пропагандистским материалам, предназначенным для легковерных за рубежами СССР.

Интересны материалы, собранные в Польше сразу после войны. В мае 1945 года в Лодзи бывшие партизаны организовали Союз партизан – то есть союз бывших партизан. «Пахах» – «Партизан-Хаил-Халуц». Впрочем, оставаться в Польше они не собирались, а стали пробираться в Австрию, потом в Италию, чтобы уехать в Палестину или (меньшинство) в Америку. Не случайно же в своих мемуарах генерал Андерс приводит стенограмму разговора со Сталиным: Сталин прямо не советует брать в Войско Польское евреев: ненадежные солдаты, вырвутся из СССР и сбегут [123, с. 290-291].

В рамках Союза уже при его образовании была создана Историческая комиссия. Ее председатель Моше Каганович, сам бывший партизан, родившийся в городке Ивье близ Лиды, в 1948 году в Риме выпустил книгу «Еврейское участие в партизанском движении в Советской России».

Поразительно, но, уже получив кровавый урок, Моше Каганович о партизанском движении в самой Польше говорит мимоходом, а вот к СССР у него огромные симпатии, колоссальное доверие к советской пропаганде. Казалось бы, ну и публиковал бы свои воспоминания в Москве! Так нет же…

С. Шварц отмечает еще одну особенность книги: «…прямо кровожадное отношение автора к немцам, в котором чувствуется влияние гитлеровской заразы и которое делает автора неспособным поставить жестокость партизан-евреев по отношению к немцам и к тем, кто им помогал, в правильную историческую перспективу. Можно и должно признать, что в условиях зачаточного существования человеческого общества жестокая месть с воздаянием равным за равное есть не просто проявление жестокости, но зачаточная форма права. И нельзя осуждать евреев оккупированных областей за то, что кровавый разгул гитлеровского безумия вернул их к этим первобытным представлениям. Но трудно, например, примириться с тем, что автор в обстановке мира, через три года после уничтожающего разгрома гитлеризма, не столько исторически и психологически объясняет, сколько гло-рифицирует1 предание еврейскими партизанами пленных немцев «еврейской смерти» по страшным, установленным Гитлером, образцам» [123, с. 152].

Соломон Шварц лукавит: далеко не все партизаны превращались в двуногое зверье. Почему-то «кровавый разгул гитлеровского безумия» не заставил польских партизан из Армии Крайовой сжигать пленных гитлеровцев живыми, топить в уборных или сажать на кол. Кстати, вот еще одно вранье: сами немцы ничего подобного не практиковали, так что «образцы», которых держались евреи-партизаны, вовсе не установлены Гитлером.

Хоть убейте, но я не могу, связать патологическую еврейскую жестокость ни с чем другим, как с нормами еврейской иудаистс-кой культуры.

Вот что хорошо в работе Еврейской исторической комиссии, — что она собирала показания евреев-партизан. Это было нетрудно, потому что большинство евреев-партизан из Западной Укра1 По-видимому, «восхваляет»?

ины и Белоруссии обычно бежало в Польшу в конце войны или сразу после ее окончания.

Похожую работу пытались проделать В. Гроссман и И. Эрен-бург, но созданная ими «Черная книга» – попытка собрать сведения о Холокосте – была запрещена властями.

ПОПЫТКА ОБЪЯСНЕНИЯ

Соломон Шварц не отрицает, что «…общее количество евреев, спасенных неевреями, оставалось ничтожным… по сравнению с количеством евреев (и тем более еврейских детей), спасенных неевреями не только во Франции, Бельгии или Голландии, но и в Польше. И если в странах Западной Европы это еще можно объяснить меньшей жестокостью гитлеровского террора и, соответственно, меньшей запуганностью населения, более высоким уровнем культуры, то для Польши эти аргументы уже не действуют: террор в Польше не уступал террору в Белоруссии и на Украине, а уровень культуры тут и там был приблизительно одинаков» [123, с. 142].

Но вот подробно объясняя причины этого явления, автор впадает в обычные еврейские стереотипы. Он отмечает, например, что перед войной антисемитизм в СССР «был гораздо слабее – кроме, может быть, некоторых частей Украины, — чем в Польше, стране (по многим причинам) широко распространенного, традиционного, народного антисемитизма. Между тем население Польши проявило гораздо больше отзывчивости к еврейскому бедствию, чем это имело место в Советском Союзе» [123, с. 142].

Соломон Шварц считает, что все дело в последствиях советской власти: в пассивности и запуганности подсоветского населения. «Советские люди так привыкли молчать, наблюдая акты насилия, подавлять в себе проявления естественной реакции на насилие, что в массе своей они даже психологически оказались неспособны к здоровой реакции на гитлеровскую политику истребления евреев. Даже испытывая чувство ужаса перед совершаемыми над евреями насилиями, они пассивно наблюдали их, и едва ли многим из них приходила при этом в голову мысль, что они сами могли бы что-то сделать, чтобы – с риском для себя – спасти того или иного еврея» [123, с. 143].

Наверное, это правильное рассуждение, но я берусь назвать и еще несколько причин, которые Шварц просмотрел:

1. Все-таки в Польше общий уровень культуры выше, чем на Украине и даже в Белоруссии. К тому же в Польше очень высока привычка к самоорганизации. Общество умеет жить и без государства, само решая свои проблемы. Тем более – у поляков есть опыт жизни и под немецкой, и под русской оккупацией с XVIII века.

А в странах Запада – это и еще более высокий уровень гражданского самосознания, чем в Польше.

2. В качестве второй причины я назвал бы то, что сами евреи в Польше, а еще больше в странах Европы сильнее интегрированы в общество. Одно дело – граждане, которые такие же, как все, ничем не отличаются от окружающих, только ходят в другую церковь. Таких граждан естественно спасать так же точно, как и всех остальных.

Совсем другое – иностранцы, живущие на той же территории, но никак не включенные в польское общество. Для поляков евреи были чужаками в гораздо большей степени, чем для датчан или французов.

3. А третья и самая важная причина: ни в Польше, ни в Дании евреи не были привилегированным слоем.

Может быть, читателю покажется сомнительным само положение о евреях как привилегированном слое в первые двадцать лет существования СССР. Тогда я отсылаю его ко второму тому этой книги и к книге А. Дикого. Она выдержала два издания, вышла в 1967 году в Нью-Йорке, в США и уже в 1994 году в Новосибирске [133]. Данные, приведенные в этой книге, до сих пор никому не удавалось опровергнуть – при том, что эмоций вызывали они очень много. Здесь тратить время на обоснование своего тезиса я не могу.

Нигде евреи не нанесли остальным народам такого количества обид, не совершили такого количества преступлений, как в СССР. Нигде и никто не имел таких серьезных оснований злорадствовать над еврейской бедой, таких веских оснований для черствости и жестокости. Порой кажется, что Холокост удивительным образом стал расплатой, проявлением закона возмездия за розовые иллюзии евреев, за их участие в революционном движении, за их поддержку советской власти.

Особенности Холокоста на территории СССР были бы невозможны, будь сами евреи другими, веди они себя иначе. Это – тоже расплата. Возмездие за бессудные расстрелы, ЧК, НКВД, лагеря, голод 1930-1932 годов.

Украинцы «не замечают» пальбы в местах массовых расстрелов? А многие ли евреи «замечали», путешествуя из Киева в Сочи, на заслуженный отдых, что вдоль полотна железной дороги валяются трупы умерших от голода украинских мужиков? В том числе маленьких детей?

Кстати говоря: а многие ли современные евреи, авторы сборников про Холокост, замечают, что параллельно с истреблением евреев шло точно такое же, ничуть не менее страшное и жестокое, истребление цыган? Ах, это их совсем не интересует! Они взволнованы другим: какие-то злонамеренные личности смеют отрицать уникальность их собственных страданий! Но тогда почему они считают, эти милейшие люди, что их страдания должны интересовать кого-либо, кроме них самих? Долг платежом красен, господа. Как аукнется, так и откликнется.

Глава 6. На чьих руках кровь?

И покуда на свете на белом,

Где никто не безгрешен, никто,

В ком-то слышится: «Что я наделал?!»,

Можно сделать с землей кое-что.

Е. Евтушенко

Трудно не согласиться с паном Адамом Михни-ком: «Коллективную ответственность я считаю видом преступления». Но сказано это уже на рубеже XXI века; совсем недавно с паном Адамом не согласились бы не только евреи, но и поляки. С идеей коллективной ответственности произошло то же, что и с идеей военного решения конфликтов. До Первой мировой войны не было в Европе народа, который не готов был бы к крутым военным решениям конфликтов.

А. Тойнби хорошо показал, как исчезла эта идея в Британии, — за поворот в сознании было заплачено гибелью половины (!!!) всей мужской молодежи между 1914 и 1918 годами. В Германии эта идея просуществовала до конца Второй мировой войны, а в России, похоже, с ней до конца не расстались и по сей день.

Так же и идея коллективной ответственности кажется преступлением – сейчас. Века, тысячелетия люди всех племен и народов поступали достаточно просто: патриархально резали друг друга. Еще в XVIII веке, даже в начале XX, принцип коллективной ответственности вовсе не рассматривался, как варварство. За преступление одного преспокойно уничтожали других, и, в свою очередь, сородичи уничтожавших расплачивались за чужие грехи.

Есть ли народ, который никогда не принимал в этом участия? Народ, не пятнавший одежд кровью невинных? Если кто-то из читателей сможет мне назвать такой народ, я буду совершенно счастлив: такое открытие тянет на Нобелевскую премию! Пока же мне не предъявили столь ошеломляющего открытия, позволю себе утверждать: такого народа не существует. Нет того, кто был всегда только беспомощной жертвой и никогда не становился бы палачом. Нет того, кто всегда терпел унижения и никогда не унижал других.

История Европы в годы Второй мировой войны очень типична в этом отношении. После войны победители дружно сбросили на побежденных ответственность, обвинив даже в том, чего они никогда не совершали. Но ведь и англосаксы прямо виновны в чудовищных бомбардировках, пытках, насилиях, изгнании побежденных с их исконных земель, ограблении побежденных стран, разделе их территории и так далее.

Считать евреев исключением? Но евреи (по крайней мере ашкенази) были последовательными проводниками советизации, агентами влияния и местной агентурой СССР – одной из сверхдержав того времени, делившей Европу с Третьим рейхом. На этом пути они совершили множество актов предательства, вплоть до прямой государственной измены, множество преступлений, выдавая Советам граждан своих стран и сами становясь функционерами советской системы, принимая участие в убийствах и пытках ни в чем не повинных людей. Поражает удивительная тупость, с которой большинство евреев так и не удосужилось понять: их ненаглядный социализм – вовсе не вековая мечта человечества, а всего лишь их племенной миф. И что они не имеют никакого права навязывать свою блажь всем остальным народам. Не меньше поражают чудовищная жестокость, злобность и злопамятность, с которыми евреи вколачивали свой племенной миф в жизнь всех народов, до которых сумели дотянуться.

На еврейских руках очень большое количество человеческой крови, — ничуть не меньше, чем на немецких, польских, украинских или русских. Палачи становились жертвами, а после того, как откатывались нацисты, они опять становились палачами. Значит ли это, что евреи – народ особенно злокозненный? Ни в коем случае! Это означает всего лишь, что еврей – не исключение. Они в точности такие же, как все. И только.

В преступлениях виновны не все евреи! Большевики – выродки! Большевики – исчадия, исторгнутые из общин религиозных евреев!

…Но евреи Литвы, Латвии и Польши, бежавшие навстречу Красной армии, как правило, не были большевиками. По крайней мере, членами ВКП(б) они не были, а атеистами были лишь некоторые из этих бежавших. Это раз.

В любом другом народе палачами тоже была лишь исчезаю-ще малая часть всего населения. Не знаю, что заменяет совесть Даймонту и Менахему Бегину; оставим на том, что заменяет их бред про немцев, поголовно и ежечасно истреблявших евреев, мывшихся исключительно мылом, сделанным из еврейского жира, торговавших в магазинах мукой из еврейских костей. Если хотя бы 0,1% немцев, живших на Земле между 1933 и 1945 годами, совершили хоть какие-то преступления, это уже очень много. Неправдоподобно много.

99,9% даже взрослых немцев, погибших под бомбами или раздавленных советскими танками, были не виновны абсолютно ни в чем (разве лишь в поддержке режима национальных социалистов). А уж ни один ребенок младше 15 лет из двух миллионов погибших немецких детей не был виновен даже в этом.

Это два.

Все эти люди «виновны» только с точки зрения идеи коллективной вины.

Но самое главное – это позиция современных людей. Живущие сегодня немцы и поляки каются даже в грехах, в которых виноваты очень мало. Даже англосаксы как-то неуютно чувствуют себя при упоминании массовых выдач казаков на расправу Сталину. На этом фоне позиция современных евреев, свято убежденных в своей невиновности перед другими народами, просто пугает. То, что их сородичи предавали Польшу и Венгрию (да и Российскую империю, только поколением раньше), то, что они толпами шли в оккупационные войска и совершали тягчайшие преступления, не вызывает у них «сотрясения совести».

Из правила есть исключения. Александр Кац в книге «Евреи. Христианство. Россия» (СПб, 1997, с. 465-466) пишет: «Поскольку в этой партии и в НКВД были не один и не два, а много евреев, то преступления их замарали еврейский народ в целом».

Живущая в Германии Соня Марголис не раз поднимала в своих книгах вопрос об исторической вине евреев.

Михаил Хейфец прекрасно осознает, как много вреда России принесли его сородичи. «Нагловатые, самоуверенно-довольные, распевали взрослые евреи на «красных праздниках» и на свадьбах: «Там, где сидели цари и генералы, теперь сидим там мы, они сидят под нами…». Не мешало бы им вовремя вспомнить конец царей и генералов и потом не жаловаться на злую еврейскую судьбу. Пока они самозабвенно токовали, в толщах униженной, измученной, репрессированной, оскверненной массы накапливался великий гнев, который, в первую очередь, готов был плеснуться на них, на чужаков, говоривших с неприятным тягучим акцентом, тормозивших спокойную крестьянскую жизнь, с раздражавших аборигенов торопливым темпераментом «делашей», не понимавших ни чуждых им национальных ценностей, ни чуждых устоев. Накопленный этот гнев использовал Сталин, чтобы сокрушать сторонников троцких-бронштейнов и каменевых-ро-зенфельдов, использовал его и Гитлер, чтобы сокрушать сталинских «жидов-политруков», и снова использовал Сталин, который отмежевался от этих политруков, чтобы гнать своих солдат тенями Суворова и Кутузова» [134, с. 43-44].

Так вот и Гитлер использовал гнев, копившийся внутри «униженной, измученной, репрессированной, оскверненной массы» славян. Этого можно «не замечать» – но тут уж дело личное, мало изменяющее объективное положение вещей.

Порядочные люди есть везде, между всеми народами. Но там, где у европейцев течет полноводная река национального покаяния, у евреев еле-еле сочится чахлый родничок покаяния отдельных личностей.

Глава 7. Виртуальность «без Шоа», или Перспектива Идишленда

На всем лежит еврейский глаз,

Везде еврейские ужимки.

И с неба падают на нас

Шестиконечные снежинки.

И. Губерман

Действительно, что могло бы сложиться в Восточной Европе, продолжись и после Второй мировой войны жизнь местечек-штетлов? В. Гроссман, объезжая Украину область за областью, отметил, что земля лежит без евреев. Там, где веками, со времен Киевской Руси, кипела жизнь ашкеназских евреев, стало пусто. А потом пустое место закрылось украинцами и белорусами, и сегодня разве что покрытые закорючками еврейского алфавита доски-скрижали на кладбищах напоминают, что здесь жили когда-то евреи.

Правда, главный вывод Гроссмана не очень справедлив – вовсе не все эти евреи погибли, основная масса переселилась в другие края.

Ашкеназских евреев осталось много в Румынии, в Венгрии, в Болгарии – порядка полутора миллионов. В Польше – около шестисот тысяч чистокровных и почти столько же людей со смешанной кровью. В СССР – порядка 1 800 тысяч – 2 миллионов евреев и огромное число тех, в ком есть еврейская кровь, но кто евреем себя отнюдь не осознает. Но мало кто из этого сонмища людей вернулся после войны на пепелище. Страна ашкенази могла терять население постепенно, поколениями. Из-за войны отток произошел резко и сразу.

Число евреев в Восточной Европе и после 1945 года продол-Жало сокращаться; на поверхности лежит причина этого: переезд в Израиль или в западные страны (в первую очередь – в США). Сам факт появления у евреев своего государства воспринимался восторженно; перспективы его смотрелись просто лучезарно. К тому же социализм, как предстояло убедиться евреям, — вовсе не такое замечательное состояние общества, когда нужно не одаривать им кого-то, а самим пользоваться плодами этого чудного общественного устройства. Из Румынии, Венгрии, Польши, Болгарии, если выпускали – то и из СССР потянулся ручеек «репатриантов». Эти «репатрианты» сплошь и рядом хотели вовсе не в Израиль, а в США, но во всяком случае – они покидали Европу. Тем, кто уже однажды «встал на крыло», кого война уже заставила бежать с привычных мест, продолжать переселяться было проще. Если семья уже переехала из родных Засосенок в Сибирь или в Белоруссию – психологически легче переехать второй раз, в Палестину или в США.

Есть и вторая причина, не столь очевидная: психологический шок Холокоста. Основная психологическая ломка даже не в том, что Гитлер и правда чуть не уничтожил ашкеназских евреев (ему просто не хватило времени). Но ведь оказалось: народы Восточной Европы вовсе не хотят видеть возле себя и между собой евреев. Пережить нападение самого страшного врага – всегда возможно, история не знает случая поголовного уничтожения народов. Гораздо труднее пережить предательство тех, на кого рассчитывал. Не так страшно, когда на тебя идут убийцы с аккуратно засученными рукавами. Гораздо страшнее, когда люди, которых ты считал дорогими сородичами, вдруг начинают смотреть пустыми глазами.

– Меня же убьют!

– Ну и что?

Даже ужас Бабьего Яра не столько в самом факте массового убийства, сколько почти в полном, мертвенном равнодушии киевлян. Похоже, что именно эту часть шока очень многие евреи загоняли внутрь, старались даже не думать о ней (потому и не рассказывали детям). Потому что жить на Украине, подумывая о позиции украинцев во время Холокоста, — психологически просто немыслимо.

Трудно сказать, от какого зрелища больнее сжимается сердце. От облика малыша, который захлебывается криком и собственной кровью в противотанковом рву, или от вида взрослого, сильного, вооруженного, который не один год шагал дорогами войны. Кто прошел атаки, смерти, кровь, кто валялся в госпиталях, кто, костенея от ужаса, шагал по человеческому пеплу и после всего был поставлен перед фактом: все это было напрасно. Он зря умирал за эту землю, потому что это вовсе не его земля; он здесь лишний. Не случайно же потек в Польшу, а оттуда в Израиль ручеек партизан с Украины и Белоруссии. Чужая ближневосточная страна, с которой, казалось бы, нет ничего общего, стала ближе земли, где ветры несутся над несчетными могилами предков.

Этот ручеек евреев-переселенцев 1940-х годов – одна из самых страшных тайн СССР. То, что больше всего хотели бы предать забвению.

Но представим себе, что Гитлер не пришел бы к власти. Не возникает Третий рейх, не начинается Вторая мировая война.

При таком повороте событий Израиль как независимое государство вполне мог бы и не возникнуть. Действительно, в этом случае стремление уехать из Европы у евреев было бы куда слабее. Тем более – разделенная пятью границами, страна ашкена-зи начала бы все сильнее осознавать себя как потенциальное государство. Почему еврейское государство должно возникнуть именно на Переднем Востоке, на землях прежнего царства Израиль? Оно вполне может быть и «местным», восточноевропейским, говорящим на идиш и со столицей в Бердичеве, Могилеве или Бреславле. А почему нет?

К тому же до Холокоста британцы делали все зависящее от них, чтобы не создавать еврейского государства на Переднем Востоке и ограничивать поток евреев-переселенцев. Израиль – подарок Холокоста; после массовых истреблений стало психологически трудно отказывать сионистам в организации своего государства. Не будь Холокоста – были бы иными позиции и британцев, и международной общественности. К тому же давление евреев на Передний Восток было бы слабее, влияние сионистов оставалось бы очень и очень ограниченным.

Даже и сложись Израиль как суверенное государство, в виртуальности «без Холокоста» его привлекательность для евреев была бы несравненно меньше. Трудно сказать, как могли бы развиваться взаимоотношения двух еврейских государств – иври-тоязычного в Палестине и идишеязычного в Восточной Европе. Очень может статься, Идишленд оказался бы страной и более богатой, и более культурной.

Трудно, конечно, прогнозировать, как могла бы развиваться страна ашкенази, разорванная пятью государственными границами. Слишком тут многое зависит от самых различных случайностей, в том числе и от темпов ассимиляции в разных странах. Но при определенных условиях – например, если бы в стране ашкенази появились университеты с преподаванием на идиш, а в Белостоке и Бердичеве возникли бы современные производства, могли бы возникнуть и требования культурной, а то и политической автономии.

Тут бы все опять же зависело бы от лояльности стран, в которых жили ашкенази. Если в Венгрии у евреев будут права национально-культурной автономии, а в других странах их не будет, сложится ситуация времен Австро-Венгрии, где признавался украинский язык, и Российской империи, где он категорически не признавался.

В предельном случае требование дать евреям ашкенази свое государство, Идишленд, могло бы сделать Восточную Европу таким же нестабильным регионом, каким является сегодня Северная Ирландия. Или как страна курдов, разорванная между Турцией, Ираком и Ираном. Уже полвека курды хотят иметь свою государственность, а их то пытаются депортировать (в Турции), то травят газами (как в Ираке Саддама Хусейна). Требованиям – полвека, а воз и ныне там. Евреи ашкенази вполне могли бы стать такими курдами Восточной Европы.

Еще раз повторяю – все возможные варианты просчитать невозможно, одинаково реально самое различное течение событий. Приведу одну свою фантазию по этому поводу. Просто для того, чтобы читатель не решил – Идишленд, мол, это всегда хорошо.

ВИРТУАЛЬНОСТЬ ИДИШЛЕНДА

Конец сороковых годов. Осенью 1948 год партия «Самоопределение» в Польше и Венгрии требует предоставления политической независимости евреям (не забудем, что в такой виртуальности Западная Белоруссия и Западная Украина остаются в составе Польши). Демонстрации быстро перехлестывают в гражданские беспорядки. Патриотически настроенная молодежь бьет евреев, уже не очень разбирая степень виновности. Евреи с криком «Вам нужна великая Польша, нам нужны великие потрясения!» бьют патриотическую польскую молодежь. Полиция бьет и тех, и других. Евреи бьют еще и полицию. Во Львов и Белосток вводят войска, Варшава на осадном положении. В Кракове в Казимеж полиция не заходит, фактически это автономный еврейский город.

Старейшины города Кракова объявляют себя синедрионом, принимающим на себя всю полноту власти, и провозглашают вечный и незалежный, а также неделимый Идишленд от Познани до Витебска и от Вильно до Софии.

Болгария и Румыния заявляют, что не потерпят территориальных претензий еще и от евреев. Счастливая Британия официально выражает солидарность с борющимся народом Идишлен-да, неофициально выражает сочувствие правительствам Восточной Европы и тайно предлагает свой опыт по подготовке антитеррористического спецназа.

В Киеве, Минске, Виннице, Одессе – демонстрации евреев, поддерживающих братьев за рубежом.

Сталин стремительно организует народное правительство Идиш-ленда за границей. Правительство сидит в Бердичеве; оно делает

вид, что только что перебралось в СССР из Кракова, что оно выражает волю всех евреев будущего Идишленда. «По просьбе трудящихся Идишленда» Красная армия переходит польскую границу, чтобы помочь самоопределению трудящихся евреев. В Белостоке Красную армию встречают банкиры Хейфиц и Катцентот. Они фотографируются с советскими офицерами, делают сообщения для прессы и как-то незаметно исчезают. Эти два идиота еще не успевают доехать до Колымы, как во всех крупных газетах Германии, Франции, Британии и США появляются заголовки: «Освобожденный еврейский народ приветствует победителей!» – и далее в том же духе.

В декабре 1948 года почти вся территория Польши оккупирована СССР. Только в густых лесах засела Армия Крайова и народное ополчение, да Народная армия Идишленда никак не может взять Вавель, замок польских королей посреди Кракова.

Польское правительство раскалывается. Часть уезжает в Лондон и оттуда руководит Армией Крайовой, сидящей в пуще; часть остается на родине и начинает мелочно торговаться с Идишлен-дом и с советскими оккупантами по поводу территориального размежевания, чуть ли не каждого забора или луга с коровами. Но тут создается еще одно народное правительство – уже польское, и оно тоже просит добрых советских оккупантов помочь построить им вместо страшной буржуазной жизни счастливую социалистическую. Оставшиеся в Польше члены правительства вывозятся на Колыму, а Польская Народная Советская Социалистическая Республика (ПНССР) заявляет о своем желании войти в состав СССР.

Из Израиля едут отряды коммандос, хорошо научившиеся стрелять по безоружным арабам и жаждущие применения своим талантам. Но Вавель и они взять не могут, а вышедшие из пущи патриоты почему-то обзывают их оккупантами и другими плохими словами и начинают обижать, стреляя и добивая прикладами.

Такого ужаса не может выдержать ПНССР, и ее Армия Людо-ва начинает помогать братьям по духу из Израиля, воюя против Армии Крайовой.

Да! Я же еще не рассказал, что делает весной 1949 года демократическая Германия! Германия, в которой Гитлера и Тельмана в 1933 году поймали и посадили в одну клетку, где они быстро сожрали друг друга… Германия, в которой горячо поддерживают самоопределение братского еврейского народа, который и говорит на языке, похожем на немецкий, и очень хотят ему помочь. Но помочь, конечно же, не допуская вместе с тем его насильственной советизации…

В общем, читатель уже, скорее всего, уловил, какой общеевропейский клубок завязывается в самом Идишленде и вокруг. Какой там Ольстер…

ЧАСТЬ IV. ТАЙНА ЕВРЕЕВ АШКЕНАЗИ

Во всех углах и метрополиях

Заложник судеб мировых,

Еврей, живя в чужих историях,

Все время вляпывался в них.

И. Губерман

Даже страшные тайны Холокоста, который то ли был, то ли не был… Даже увлекательные перспективы еврейского государства в центре Европы не так интересны, не в такой степени непостижимы, как тайна так называемых восточных евреев, — то есть говоривших на идиш обитателей Польши, Западной Руси, Венгрии, Румынии, Болгарии. Дело в том, что эта ветвь мирового еврейства, численностью в две трети всех евреев мира, до сих пор совершенно загадочна. Неизвестно, ни кто они, ни откуда пришли. Непроницаемая тайна лежит над историей этого народа. Эти евреи вполне определенно есть… Но кто они?! Тайны, тайны, тайны…

Глава 1. Откуда в Польше евреи?

Из заморского из леса,

Где и вовсе сущий ад,

Где такие злые бесы,

Чуть друг друга не едят…

Высоцкий

ПРОСТОТА И ПОНЯТНОСТЬ

На первый взгляд, все очень просто и понятно: «Монгольское нашествие в XIII веке оставило Польшу без организованной и признанной системы централизованной власти. Лишь во второй половине XIII века положение в Польше стало стабилизироваться, постепенно начали набирать силу местные князья. Для укрепления экономики государства польские короли стали приглашать переселенцев из более развитых стран, в основном из Германии. Они были очень заинтересованы в росте городов, развитии ремесел и торговли, поскольку население Польши было, главным образом, крестьянским. Поэтому торговцам и ремесленникам предоставлялись особенно выгодные условия. Тысячи и тысячи немцев начали переселяться на восток, а с ними и многие евреи, которым были обещаны особые привилегии.

Поначалу евреи жили в больших городах и в областях, примыкавших к немецким княжествам, откуда они прибыли. Постепенно, освоившись в стране и вследствие притока все новых еврейских переселенцев, они стали перебираться в другие районы.

В конце XIV века много евреев поселилось в Литве…» [16, с. 158].

«Вслед за немцами они были вторым по важности переселенческим элементом, восстановившим польские города, разрушенные татарскими полчищами» [4, с. 268].

И получается, что «еврейское население Восточной Европы представляло собой в основном лишь ответвление западноевропейского еврейства» [9, с. 292].

В общем, очень логичная картина. И ее никак не меняет тот факт, что «еврейская община Польши начала формироваться еще до изгнания евреев из Западной Европы. Уже в 1264 году, за двадцать лет до изгнания их из Англии, в Польше были даны привилегии евреям всей западной части страны» [16, с. 157].

Ведь «немецкие евреи, спасаясь от грабежей крестоносцев, осели в Польше уже к 1100 году. Здесь они процветали. Все больше и больше евреев бежало из Германии и Австрии в Польшу, где их принимали с распростертыми объятиями. Король Болеслав V даровал евреям либеральную привилегию самоуправления» [4, с. 309].

Действительно, очень логично. Немецкие евреи проникают в Польшу, — просто распространяясь по лику Земли, без особого специального намерения. «Полагают, что уже со времен Карла Великого еврейские купцы из Германии приезжали в Польшу по делам, и многие там оставались на постоянное жительство» [25, с 381].

Предположение логичное, но только на правах никем не Доказанной гипотезы. Потому что, честно говоря, я понятия не имею, кто это из серьезных ученых так «полагает». Не встречал я как-то книжек по этому вопросу, где кто-то всерьез что-то подобное утверждал. А если Соломон Михайлович в силах мне назвать имена этих «полагающих», то интересно было бы узнать, на какие документы они опираются. Потому что документов нет. Вообще нет. Есть народный фольклор, то есть легенды.

И если все так просто и понятно, то почему же тогда самая авторитетная из доступных мне книг на эти темы говорит: «О том, как и когда евреи появились в Польше, не существует единого мнения – это событие окутано легендами, мифами и вымыслами» [9, с. 16].

Дж.Д. Клиер входит в число наиболее надежных еврейских историков. Ему меньше, чем остальным, свойственна небрежность во всем том, что касается истории неевреев, он наименее идеологичен. И именно он отказывается дать появлению евреев в Королевстве Польском однозначное объяснение, а также предложить какие-то раз и навсегда определенные даты.

В чем же загадка?

ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НЕПЕРЕСЕЛИВШИХСЯ

Первая часть загадки в том, что переселяться-то на восток в общем и некому. Потому что во всех городах Германии, Англии, Франции, Швейцарии речь идет об очень маленьких еврейских общинах. И дело не в погромах и не в том, что во время пандемии чумы в XIV веке умерло так много евреев. Их никогда не было много к северу от Пиренейских гор и от побережья Средиземного моря.

К моменту падения Римской империи евреев было много в средиземноморских областях: странах Италии, Испании, Северной Африке, на Переднем Востоке; там и климат привычнее, и с нееврейским населением установились пусть и не всегда мирные, но давние и сравнительно стабильные отношения.

В Галлии евреев было много на юге, там, где климат средиземноморский. Эту южную часть Галлии называли Нарбоннс-кой – по ее главному городу, Нарбонну. Река Луара делит Галлию почти ровно на две половины; к северу от Луары евреев было гораздо меньше, чем к югу.

В Германии евреи долго не двигались дальше Рейнской области – старых имперских земель. Число евреев там, в Кельне и Майнце, никогда не было велико.

Для раннего Средневековья трудно назвать конкретные цифры, но известно, что, когда короли вестготов велели евреям креститься или уходить, крестившихся было 90 тысяч. А не крестившихся и отданных в рабство христианам или изгнанных было намного больше.

Сколько было евреев в Испании XIV века, трудно сказать; называют разные цифры: от 600 тысяч до полутора или даже двух миллионов. В одной Кастилии насчитывалось до 80 общин, объединявших до миллиона евреев. Если вспомнить, что в Испании жило всего 8 или 10 миллионов человек – христиан, мусульман и евреев, — то в любом случае процент очень высокий. Евреев в Испании было так же много, как веком позже будет в Польше.

В 1391 году в Испании начались спровоцированные монахами-изуверами нападения на евреев и гражданские беспорядки. Организовывал их некий монах Фернандо Мартинес; если власти даже останавливали и наказывали погромщиков, то самого Мартинеса почему-то не трогали. Он, правда, собственноручно не убивал и не пытал, но идейную базу подводил именно он: надо немедленно окрестить всех евреев, чтобы враги Христа исчезли из Испании, не оскверняли ее землю. Где был этот поп во время сражений, где евреи проливали кровь вместе с христианами, — У меня нет никаких сведений.

Началось в Севилье, где уличные бои с перерывами продолжались три месяца. Прокатилось по всей Кастилии, перекинулось на Арагон. Изуверы, возглавлявшие обезумевшую толпу> разнесли если не все общины Испании, то, по крайней мере, крупные общины – в Кордове, Толедо, Валенсии. Погромщики врывались в «юдерию» с воплями: «Вот идет Мартинес, он вас сейчас всех перекрестит!». В Барселоне евреи заперлись в крепости, заручившись поддержкой властей. Власти не выдали, но солдаты гарнизона убежали и сами участвовали в осаде крепости. Крепость подожгли, евреев убили или крестили: кроме тех, кто покончил с собой (большинство) или сумел убежать (единицы).

Вот тут появляется статистика! Известно, хотя и примерно, число убитых и крестившихся. Убито было «всего» около десяти тысяч, крестилось примерно полмиллиона человек. Сколько бежало в Марокко и в Португалию, трудно сказать наверняка. По крайней мере, счет шел на сотни тысяч. Известно, что в Португалии не менее 20 тысяч крещеных евреев вернулось к вере отцов. Им грозила за это кара, но верховный раввин и лейб-медик короля Португалии, Моисей Наварро, представил королю подлинные грамоты Папы Римского, запрещавшие крестить евреев насильно. Король разрешил евреям вернуться в иудаизм и запретил их за это преследовать.

По-видимому, евреев и после 1391 года оставалось в Испании очень много. Известно, что монахи много раз врывались в синагоги, требуя немедленно креститься. Часто синагогу тут же переделывали в храм, а евреев крестили целой общиной.

Организовывал эти безобразия епископ Бургосский Павел, воспитатель кастильского королевича и личный друг Папы Римского. В прошлой жизни это был талмудист Соломон Галеви… Таких крещеных евреев, которые часто и не изменяли принципиально круга общения и образа жизни, евреи называли «анусим» – то есть «невольники»., а испанцы – «марранами», то есть «отверженными». Каждый народ высказался в своем духе, право же, и разница – в пользу евреев.

Общее число марранов и «людей смешанной крови» в Испании определяется примерно – от шестисот тысяч до полутора миллионов (из 8 или от силы 10 миллионов всего населения). Это была своеобразная группа населения – не евреи и неиспанцы. Многие из марранов действительно слились с испанцами, но большинство старалось тайно придерживаться иудаизма. Они селились отдельно, старались поддерживать знакомства в основном среди «своих»… Известен даже особый марранский погром, когда в 1473 году чернь три дня бесновалась в Кордове, в квартале марранов. Тогда прошел слух, что во время крестного хода некая девица-марранка вылила из окна ночной горшок – прямо на статую Божьей Матери. Правда или нет – теперь уже не установить, но погром был, убили больше тысячи людей, в том числе и грудных младенцев, — основных, надо полагать, врагов Божьей Матери. Был ли смысл убивать столько людей из-за одной дуры (которую опять же не убивать, а выпороть бы, и только), — это тоже вопрос, который поздно задавать.

Судя по всему, марранов в Испании было больше, чем евреев, потому что число изгнанных в 1492 году называют порядка трехсот тысяч. Уже из единой Испании: брак Фердинанда Кастильского и Изабеллы Арагонской объединял два крупнейших королевства, создавал одну большую страну. В 1492 году христианнейшие венценосцы Фердинанд и Изабелла решили, что больше иноверцы не должны осквернять собой Испанию. Принять это решение очень помогала мрачно знаменитая личность: создатель испанской инквизиции, духовник королей, монах Томас Торквемада. Сохранилась легенда, что евреи предлагали Фердинанду и Изабелле такие деньги за право остаться, что король и королева заколебались. К несчастью, Томас Торквемада подслушивал и в решающий момент ворвался в комнату, устыдил: как могут они получать мзду от врагов Христа! Хотя верно ведь: изгнав евреев, Фердинанд и Изабелла присваивали их имущество. Зачем брать часть, если можно «ариизировать» все?

Перед тем, как уйти навсегда с родины, евреи три дня мучительно прощались с родными могилами, рыдали на своих кладбищах. Как всегда, как во время любого очередного изгнания, они не хотели уходить.

«И шли, обессиленные, пешком триста тысяч, в числе их был и я, весь народ – отроки и старцы, женщины и дети; в один день, из всех областей королевства… Куда погнал их ветер изгнания… и вот – беда, тьма и мрак… и постигли их многие бедствия: грабежи и несчастья, голод и мор… продавали их в рабство в разных странах, мужчин и женщин, а многие утонули в море… Канули, как свинец. На других обрушились огонь и вода, ибо корабли горели… И история их ужаснула все царства земли… и остались (в живых) лишь немногие из всего их множества» [35, с. 169].

Так описывал этот чудовищный «поход» дон Ицхак Абрава-нель, один из выдающихся руководителей испанского еврейства. Но, к счастью, Ицхак Абраванель все же преувеличил масштаб массовой гибели. Эти люди в своем большинстве все-таки не погибли, и мы очень хорошо знаем, где они оказались: Турция приняла порядка 100,000 изгнанников, еще столько же осело в Северной Африке.

Акт мрачной справедливости: эти евреи охотно шли в пираты, грабящие побережья Франции и Испании. Они оказались неплохими мореходами и воинами, да к тому же хорошо знали психологию и особенности поведения христиан. В беспощадную войну мусульман с христианами внесли они элемент и вовсе уж иррациональной ненависти и злобы. На острове Джерба еще в начале XIX века возвышалась пирамида из черепов христиан, пока ее не убрали в 1830 году по требованию французского консула.

В Италии евреев было уже несравненно меньше, чем в Испании: по разным оценкам, в XIV-XV веках – от 30 до 80 тысяч. К счастью, их никто и никуда не выгонял, и к ним даже добавились испанские изгнанники.

Число выгнанных из Англии называют разное, но все оценки колеблются между 12 и 16 тысячами человек. Это много с точки зрения организации такого шествия, — тем более, что шли ведь не молодые вооруженные мужчины и даже не бездетная молодежь, переселяясь на новые земли. Шел народ, и в это число — 12 или 16 тысяч человек – входили и грудные младенцы, и глубокие старики, и женщины на последних стадиях беременности, и кормящие матери. Но это очень мало в сравнении даже с итальянской колонией, не говоря уже об испанских евреях и о евреях мусульманского мира.

Из Франции выгнали чуть больше евреев – цифры колеблются от 80 до 100 тысяч человек. Впрочем, куда направились евреи из Франции, тоже известно – они ушли или в Италию, или в южные княжества – Лангедок и Бургундию, которые были вассальными княжествами Франции, но на которые указы об изгнании евреев не распространялись. Лишь очень немногие из французских евреев направили свои стопы в далекую, слишком холодную для них Германию.

КОЕ-ЧТО ВАЖНОЕ О ЕВРЕЯХ ГЕРМАНИИ

Что характерно, прибытие этих евреев в Германию вовсе не прошло бесследным, и уж что-то, а городские архивы в этой стране всегда содержались в порядке (что очень облегчает жизнь историкам). Нам очень хорошо известно, какие именно евреи, в каком числе прибывали в какие немецкие города, сколько их там было и куда они перемещались. Известно, что общину во Франкфурте-на-Майне основал равви Элиа-зар бен Натан, который пришел в этот город с семьей из Майн-ца в 1150 году, и такая же точность царит во всех остальных случаях.

Иногда евреев считали не по головам, а семьями: в летописях отмечалось, сколько семей прибыло в такой-то город или переехало из Майнца во Франкфурт или из Цвикау в Берлин. В этом нет ни малейшего пренебрежения к евреям – точно таким же образом очень часто оценивалась и численность христиан. И для летописцев, и для королевских чиновников были важны взрослые мужчины, главы семей – те, кто будет платить налоги, работать, нести ответственность за поддержание порядка. Женщины и дети их просто не интересовали, и летописцы их как бы не замечали.

Так вот: цифры совершенно ничтожные. Евреев в Германии было очень мало и до Крестовых походов, и черной смерти. Ведь Германия для евреев еще в большей степени, чем Британия, была лишь крайней северной периферией их местообитания: холодной и дикой страной, где они селились не от хорошей жизни. Еще раз подчеркну: чем дальше от побережья Средиземного моря, тем меньше евреев. Характерно, что большинство беглецов из Франции осело даже не в прирейнских областях, а в Эльзасе и Лотарингии, то есть на территории, спорной между Германией и Францией.

В этом малолюдстве огромную разрядку произвели погромы XI-XIII веков, а во время пандемии чумы евреи не только умирали, как и все остальные, но их еще и истребляли христиане. Конечно, изгоняемые из Франции и Англии как-то увеличили общее число немецких евреев, но на сколько? Самое большее, на 20-30 тысяч человек, и цифра эта взята с потолка. Очень приблизительная цифра.

Во Франкфурте, признанной столице немецких евреев, в 1241 году их было всего 1811. В 1499 году даже меньше – всего 1543. Подчеркну лишь, что эти цифры включают всех евреев, в том числе новорожденных младенцев. Впрочем, и в более поздние времена евреев во Франкфурте было немного. В 1709 году – всего 3 019 человек при общей численности городского населения в 17-18 тысяч. В 1811 году – порядка 2-3 тысяч при общей численности горожан в 40 500 человек [135, с. 48}.

Приходится признать, что в XIV-XV веках в Германии жило очень мало евреев.

В Новое время евреям разрешено вернуться в Англию и Нидерланды, и этот процесс тоже хорошо документирован.

В Нидерландах после освобождения из-под испанского владычества в 1593 году протестанты установили широкую веротерпимость. Фактически все началось с того, что марранам дали полную возможность вернуться к вере отцов, а чаще – даже к вере дедов и прадедов. Возникли общины… прошел год, второй… а никто не преследует! Слух об этом проник и в саму Испанию… Естественно, оттуда побежал за марраном марран, и вскоре «на улицах еврейского квартала в Амстердаме XVII века можно было встретить человека, бывшего католическим исповедником при испанском королевском дворе, а теперь ставшего еврейским ученым или купцом, или бывшего испанского министра или военачальника, ставшего главой еврейской общины и участником судоходной компании, посылающей свои корабли в Новый Свет» [19, с. 386].

Из Германии в Нидерланды тоже есть переселенцы – их несколько сотен человек; есть и выходцы из Польши и Руси. Но в основном еврейская община Нидерландов состоит из сефардов.

В Англии еще в 1649 году группа революционных офицеров приняла решение о широкой веротерпимости, «не исключая турок, и папистов, и евреев». 12 ноября 1655 года Оливер Кромвель ставит перед Национальной ассамблеей вопрос о допущении евреев в Англию, причем без всяких ограничений в правах. Кто бешено сопротивляется – так это английское купечество, но дело явно идет к положительному решению.

Как часто бывает, вмешалась совершенная случайность: между Англией и Испанией начались очередные военные действия. Британское правительство арестовало испанских купцов и их товары, а «испанцы» возьми и заяви, что они вовсе не католики, а насильно крещеные иудеи, и вовсе они не враги, а как раз самые что ни на есть друзья Англии… Между прочим, указ Эдуарда I об изгнании евреев и запрещении им жить в Англии так и не был отменен, и не отменен до сих пор. Но фактическое право жить в Британии евреи получают, когда правительство охотно предоставляет «испанским купцам» политическое убежище; и после войны в Англию течет неиссякающий ручеек марранов-сефар-дов. В Англии они переходят обратно в еврейство и вольно поселяются в стране. Их десятки тысяч. К ним добавляются и немецкие евреи, главным образом из Ганновера: несколько сотен человек.

Во Франции с 1648 года, после присоединения к ней Эльзаса по Вестфальскому миру по завершении Тридцатилетней войны, оказываются местные, германские евреи. Их порядка 20 или 30 тысяч человек, а очень скоро после этого правительство, опять же не отменяя средневекового указа, допускает въезд в страну итальянских и испанских евреев. К 1700 году их въезжает столько же, сколько было «трофейных» евреев из Эльзаса, полученных счастливой Францией в 1648 году. Есть серьезные причины полагать, что это потомки беглецов из Франции XIV века.

Мораль сей басни проста: евреев в средиземноморских странах много; в Германии евреев очень мало. Переселяясь в одну и ту же страну, германские евреи буквально тонут в массе сефардов.

Немецкие ученые, впрочем, нисколько не сомневаются в том, что именно с территории Германии шло еврейское заселение Польши. Но вот какая интересная деталь: все авторы, которых мне доводилось читать, очень уверенно сообщают: «В Польшу и Голландию евреи расселяются в XVI-XVIII веках» [135, с. 8]. Но переселение в Голландию документировано с немецкой скрупулезностью, указан чуть ли не каждый переселенец, а при необходимости можно поднять архивы и установить даже демографические изменения в еврейской диаспоре к началу Нового времени имена многих переселенцев. А вот переселение в Польшу не документировано никак. Нет никаких конкретных сведений – какие семьи, какие евреи и когда переехали в тот или иной польский город.

Может быть, дело тут в напряженных отношениях между Германией и Польшей? Но Германия как единое государство возникла только в XIX веке. До этого каждое княжество проводило собственную политику, и эта политика далеко не всегда была враждебной Королевству Польскому. Кроме того, многие города имели права самоуправления (знаменитое Магдебургское право), и эти города вели собственные архивы. Никогда бы ратуша таких городов не допустила, чтобы городские граждане или даже жители, не имевшие прав граждан, исчезли бы из города и их отъезд не был бы учтен. Да и не было никаких причин не отметить, что, скажем, «двадцать семей евреев в 1240 году переехали из Магдебурга в Краков». Тем не менее, таких документов нет, и приходится сделать вывод, что на протяжении нескольких веков действовал какой-то непостижимый «фактор X», который препятствовал учитывать эмиграцию евреев из всех княжеств и городов Германии в Польшу. Я не имею никакого представления, что это за таинственный «фактор X», который действовал несколько веков во всех германских городах и государствах, при всяком политическом строе и независимо от поворотов международной политики.

Характерна карта расселения евреев по Германии из Еврейского музея во Франкфурте. На ней с немецкой аккуратностью показано: кто, когда и откуда переезжал. Маленькие аккуратные стрелки показывают движение людей между маленькими красными точками – пунктами расселения. Но в сторону Польши ведет огромная красная стрела, и упирается она в огромное красное пятно во всю территорию Польши. Никакой конкретики. Ни одного определенного факта.

И приходится сделать вывод: или эмиграции евреев из Германии в Польшу не было вообще (что совершенно невероятно), или все же пресловутый «фактор X» существует.

И самое главное – численность евреев в самой коренной Польше, без Руси, уже к 1400 году составила, по крайней мере, 100 тысяч человек. К началу XVI века их сотни тысяч, то есть численность польско-литовско-русских евреев приближается к числу испанских сефардов и превышает численность итальянских евреев. Как могли крохотные германские общины вызвать к жизни это огромное сообщество? Численность польских евреев (переселенцев) значительно больше, чем в стране, из которой идет расселение! В полном соответствии с поговоркой про курочку, которая бычка родила.

В общем, глубоко прав Джон Дойл Клиер – слишком уж тут много легенд, мифов и вымыслов.

КТО ЖЕ ТАКИЕ АШКЕНАЗИ?

Вообще-то Ашкеназ – это Германия на иврите. Ашкенази – это немецкие евреи. Если считать таковыми всех евреев, когда-либо живших в Германии, то прав будет один из авторов «Лехаима»: «История ашкенази… никак не меньше полутора тысячелетий» [136, с. 40].

Правда, В. Фоменко явно имеет в виду вовсе не всех немецких евреев, а евреев, говорящих на идиш, и это ставит его слова под очень большое сомнение. Ведь вполне определенно, что Эли-азар бен Натан, пришедший во Франкфурт из Майнца, говорил не на идиш (тогда и немецкого-то языка еще не существовало), а объяснялся на латыни и на иврите.

Но в том-то и дело, что вполне авторитетная книга по истории евреев понимает слово «ашкенази» еще шире! В главе «Общинное самоуправление и духовное творчество ашкеназских евреев в X-XV веках» пишется буквально следующее: «Когда в 1211г. Палестина вновь попала под власть мусульман, туда переселилось около 300 раввинов из Франции и Англии во главе с одним из виднейших тосафистов Шимшоном из Санса. Уже до того в Акко находилось много законоучителей, выходцев из Франции… Тяга ашкеназских евреев к Палестине никогда не прекращалась» [9, с. 333].

И далее: «Еще в период Крестовых походов ашкеназские евреи устремились на восток – а затем и в славянские страны» [9, с. 341].

То есть для авторов книги «ашкеназские евреи» – это вообще все европейские евреи. В смысле – евреи, жившие в христианской Европе, в том числе и Западной Европе. Евреи Франции – это однозначно ашкенази!

Так думают не только они одни. В учебнике, который я уже много раз цитировал, на стр. 156 помещена странная карта. В ней четко показано стрелками разной конфигурации: из Испании приезжают сефарды – в Северную Африку, Францию и Англию. В Африке они и остаются сефардами, а вот из Франции и Англии в Германию тянутся уже ашкенази… [16, с. 156]

То есть авторы учебника всерьез исходят из того, что сефарды, переселяясь в XI-XII веках в Англию, каким-то таинственным образом становятся ашкенази и в 1290 году покидают эту страну уже в новом качестве. Для любого историка или этнографа это как-то не очень достоверно.

Если использовать самый надежный признак народа – язык, то получается, что по крайней мере до XVII века существуют сефарды – тот еврейский народ, который сложился в Испании в VII-VIII веках. Они заселяют христианские страны Европы и довольно сильно меняются в них. Связь с Испанией и Португалией даже в XVII веке у евреев Нидерландов очень сильная, но в Нидерландах как раз сказывается очень важное обстоятельство… В эту страну с разных сторон въезжают евреи из Испании и других стран Средиземноморья, евреи из Германии и евреи «с востока». После погрома, учиненного на Украине, многие евреи устремляются на запад, в Голландию, и вот что из этого получается:

«Где только было возможно, сефарды сохраняли своеобразие своих обычаев и жизненного уклада. Они хранили преданность своим традициям испанских общин и гордились достоинствами своих прежних центров. В некоторых местах особые сефардские общины просуществовали в течение долгого времени наряду с местными общинами, находившимися в этих странах на протяжении многих столетий до изгнания евреев из Испании. Это привело к принципиальным изменениям в жизни еврейских общин. До сих пор община, как, например, вормсская, краковская или сарагосская, объединяла всех евреев данного города. После изгнания сосуществование нескольких общин в одном городе стало обычным явлением. Отдельная синагога, особые молитвенные обряды, общее происхождение членов той или иной общины имели большее значение, чем сожительство в данном месте. Это привело, с одной стороны, к обогащению еврейской культуры на Ближнем Востоке и в Италии, а с другой – к некоторой напряженности между различными группами еврейского населения. Трения продолжались довольно долго: пока сефардская община достигала преобладания и объединяла вокруг себя все местное население, или пока сефарды не растворялись в местной общине, или пока все общество не примирялось с фактом сосуществования различных синагог, общин и обрядов в одном и том же городе.

После гонений 1648 года беженцы из Польши и Литвы содействовали усилению этого процесса. Многочисленные еврейские пленники оказались в Турции и были выкуплены. Часть их обосновалась там на постоянное жительство, а часть направилась в Западную Европу. Новоприбывшие ашкеназские евреи настаивали теперь, как в свое время сефарды, на своем праве основывать собственные синагоги, вводить свои молитвенные обряды и назначать своих раввинов» [9, с. 389-390].

Так что получается: сефарды вовсе не тождественны ашкенази. Более того – они не тождественны и евреям Германии!

Евреи, поселившиеся в Германии с давних времен или бежавшие туда из Англии и Франции, превратились если и не в другой народ, то в другую этнографическую группу. С XI-XII веков оторвались они от других сефардов, с XIII-XIV веков жили в Германии. Они говорили на немецком языке и вели себя, одевались и даже молились не так, как сефарды.

А ашкенази – это самоназвание польско-литовских евреев, которым немецкие евреи никогда не пользовались. Ашкенази говорили на идиш, а не на немецком – это хотя и родственные, но совершенно разные языки. И они не только говорили, но и вели себя, одевались и молились не так, как германские евреи и сефарды.

Современные еврейские ученые даже не отрицают существования разных еврейских этносов – они попросту их не замечают, что называется, не вдаваясь в полемику. Для них евреи – это единый народ, а не суперэтнос. Еврейским ученым удобно использовать слово «ашкенази» для обозначения всех евреев, которые жили в христианских странах Европы.

Но такое употребление термина вносит невероятную путаницу: исчезают очень серьезные различия между разными еврейскими народами. Ашкенази – это немецкие евреи? Все европейские евреи? Но итальянские совсем другие… Значит, ашкенази – это все европейские, кроме итальянских? Или ашкенази – это все европейские евреи, немецкие евреи и польско-литовские евреи? Все это одна группа? Никак нет! Четко выделяется несколько очень разных групп.

Ведь и сефарды не тождественны другим этническим группам евреев. И ашкенази – совсем не все европейские евреи.

В самом общем виде можно построить примерно такую схему: античные евреи, подданные Римской империи, расселяются в Галлии и в Британии еще во II-III веках по Р.Х. Новая волна расселения была волной сефардов – выходцев из мусульманских стран, говоривших на языке спаньоль (то есть прямыми потомками античных евреев).

Эта волна только в Италии натолкнулась на многочисленное еврейское население, которое то ли уже имело собственный язык ладино, то ли это спаньоль так изменился в Италии под влиянием и в среде местных евреев.

Во всех других странах христианской Европы сефарды, не порывая со своей исторической родиной, начали утрачивать свою идентичность сефардам и ладийо Средиземноморья. Они давно осваивали Германию, а после изгнания их из Франции и Англии эта страна окончательно стала своего рода вместилищем для всех евреев христианской Европы. В Германии евреи говорили на немецком языке, продолжая использовать иврит как культовый, священный язык.

В Новое время началось «возвращение на Запад», в Англию и в Нидерланды. И вот тут-то оказывается, что единства между евреями нет. В Нидерландах сталкиваются по крайней мере три разные группы, а скорее всего – и три разных еврейских народа.

Все это, конечно, только грубая схема, но как бы ее ни уточнять, ни совершенствовать, — все это история потомков тех, кто пришел с берегов Средиземного моря, через Италию или Испанию. Нам ничего не известно об еврейских переселенцах в Европу из Византийской империи или из Персии.

И точно так же мы вынуждены сказать: евреи из Германии никак не могли создать еврейскую общину в Польше. Там явно жили какие-то совсем другие евреи. Тем более, что в Польше, задолго до Крестовых походов, уже было еврейское население…

ДРЕВНЕЕ ЕВРЕЙСКОЕ НАСЕЛЕНИЕ ПОЛЬШИ

Есть старое предание, что около 842 года умер польский князь Попель. На вече в Крушевице поляки долго спорили, кого избрать новым князем, и договорились решить дело своего рода божьим судом: пусть князем будет тот, кто первым придет в город наутро. Этим первым совершенно случайно оказался старый еврей Абрам Порохувник. Он, однако, не согласился стать князем и отдал свой жребий деревенскому колеснику Пясту: мол, Пяст тоже умный человек, и он достойнее. Такой поступок не противоречил морали язычников и был им вполне понятен. Иудаист Порохувник действовал в полном соответствии с законами и моралью языческого общества, это имеет смысл отметить.

Я хочу обратить внимание читателя на еще одно очень важное обстоятельство: этот Абрам – еврей со славянской кличкой или даже с родовым именем Порохувник, — то есть Пороховник. По-видимому, он, если и пришелец, то давний, привычный, с устоявшейся и явно хорошей репутацией. А может быть, и потомок переселенцев в нескольких поколениях.

Судя по отношению поляков, он вовсе не нахальный пришелец. Стало быть, и лично Порохувник, и, скорее всего, евреи вообще принадлежат к числу знакомых и не вызывающих раздражения. То есть и евреи, и поляки ведут себя так, как ведут себя представители двух коренных племен, давно изучившие друг друга.

Есть и еще одна легенда, что будто бы в конце IX века, около 894 года, явились из Германии евреи к польскому князю Лешеку

и просили допустить их в Польшу. Лешек расспросил их об иудейской религии и дал свое согласие. Тогда, мол, многие евреи и переселились в Польшу.

Пересказывая эти откровенно легендарные истории, С.М. Дубнов внезапно переходит к тону, каким впору повествовать о реальных исторических событиях, которые хорошо документированы: «Движение евреев в Польшу усилилось с конца X века, когда польский народ принял христианство и тем связал себя с западной католической церковью и западными народами, среди которых евреи жили в значительном числе» [25, с. 380].

В этих уверенных словах все вызывает удивление, особенно же два положения: во-первых, никаких оснований утверждать что-то подобное нет. О переселении евреев в Польшу в X или XI веках сведений не больше, чем о биографии и деяниях Абрама По-рохувника.

Есть легенда, подтверждающая еще более древнее появление евреев в Восточной Европе. Связана она со строительством Праги [137].

Разумеется, нет ничего странного в том, что уже в раннее Средневековье евреи могут оказаться в Восточной Европе. Там ли еще они оказывались! А тут все же не Китай; все же земля, населенная какими-никакими, а европеоидами.

То, что в Польше было это древнее еврейское население, даже не противоречит более поздним волкам расселения из Германии. Ну, было какое-то очень древнее расселение, скорее всего из Византии. Жили среди полудиких славянских племен, несли им свет цивилизации, насколько было в их силах и насколько местные воспринимали. А потом начались Крестовые походы, и евреи побежали в Польшу. Волна изгнаний из Англии и Франции XII и XIV веков – и новая волна переселений в Польшу.

Все очень логично, но только вот принять эту схему никак не могу – мешают, по крайней мере, четыре важнейших обстоятельства:

1. Судя по всем древним легендам, к евреям в Восточной Европе относились как-то странно… Не как к нежелательным пришельцам, а скорее как к еще одному местному, коренному народу. Может, конечно, это связано с тем, что славяне пока еще – язычники? Что их еще не просветили, кто распял Христа и выпил всю кровь у христианских младенцев? Может быть, но, во всяком случае, есть в этих легендах некая странность.

2. И в гораздо более позднее время, на протяжении всей своей документированной истории (то есть с XII-XIV веков), евреи Восточной Европы ведут себя иначе, чем западные. Они живут в сельской местности и заняты своего рода городскими занятиями в сельской местности: ремеслами, торговлей, а особенно торгово-посреднической деятельностью. То есть, попросту говоря, становятся своего рода прослойкой между крестьянством и оптовыми купцами и промышленниками города.

3. У евреев Восточной Европы есть свой особый язык, происхождение которого тоже очень загадочно. Нигде на Западе не говорили на идиш.

4. Евреи Западной Европы гораздо малочисленнее восточных. Трудно представить себе демографический взрыв, который за считанные десятилетия превратил бы переселенцев из Германии, эти тысячи семей, в огромный народ, в десятки и сотни тысяч евреев Речи Посполитой.

Впрочем пора рассмотреть странности, которых мы пока не касались: язык идиш и поведение восточных евреев.

ТАИНСТВЕННЫЙ ИДИШ

Язык, на котором говорили польские евреи, очень близок к немецкому. Как спаньоль произошел от испанского, а ладино – от латыни или итальянского, так идиш произошел от немецкого. Авторитетный справочник полагает, что идиш «начал складываться в XII-XIII вв. в Германии, где имелись большие поселения евреев, пользовавшихся в обиходе немецкой речью с употреблением древнееврейских слов и оборотов для обозначения религиозных, культовых, судебных, моральных и др. понятий.

С переселением массы евреев в Польшу и другие славянские страны (XV-XVI вв.), в идиш стали проникать славянские слова и морфемы.

Разговорный идиш распадается на три диалекта: польский, украинский и литовско-белорусский (эти названия условны, так как не совпадают с границами данных территорий)» [138, с. 42-43].

Наверное, неплохо было бы изучить самые ранние тексты на идиш, написанные еще в Германии, до начала славянского влияния: сразу многое стало бы ясно.-Но таких текстов не существует, вот в чем дело. Удивительно, что никто не видел текстов, написанных на идиш в Германии, и без поздних славянских примесей. Так сказать, ранних вариантов, родившихся в Германии в XII-XIII веках, когда он «начал складываться», или хотя бы в XIV в.

Все тексты на идиш известны только с территории Польши, все они гораздо более поздние, не раньше XVI века. Все известные ранние тексты уже отражают заимствования из славянских языков, в первую очередь из польского. И таким образом происхождение идиш никак не указывает на миграцию евреев из Германии.

Причем распространен идиш по всей Речи Посполитой – и в коренной Польше, ив Западной Руси, но возникнуть он мог только в Польше, и только в очень ограниченный период – с XIV по начало XVI века. Дело в том, что польские города, включая Краков, формировались как немецкие, о чем, впрочем, уже говорилось. Только в этот период горожане в Польше говорили на немецком языке или на смеси немецкого с польским; позже город ассимилировался, стал почти полностью польским, кроме еврейских кварталов, разумеется. Причем города севера нынешней Польши, Поморья говорили только по-немецки – это была территория Ливонского ордена. Смешения немецкого с польским там не происходило, ассимиляция немцев поляками не шла. Поляки могли сколько угодно называть Данциг Гданьском, но он оставался чисто немецким городом по языку, стилю управления, населению, связям, политической ориентации.

В Западной Руси город говорил по-польски и на идиш. Немецкий квартал был только в Вильно, и не он определял лицо города. А на каком языке говорили евреи Западной Руси до образования идиш, неизвестно.

Идиш вполне определенно появился на юге Польши и оттуда распространился на Западную Русь. Говорит ли это о перемещении евреев из Польши на Западную Русь? Или заимствовался язык, а население оставалось неподвижно?

Очень загадочный язык.

В ЧЕМ РАЗЛИЧИЯ?

Различия между западными и восточными евреями есть даже во внешности. Нет-нет, не будем опять трясти нечистые косточки Геббельса! Но в Западной и Центральной Европе евреи гораздо меньше отличаются от местного населения, чем в Восточной. Это уже характерная черта, наводящая на размышления.

Еще больше различий в хозяйстве.

«В XV веке в Южной Германии, в Моравии, Богемии евреи стали заниматься виноторговлей в сельских областях. То есть часть из них стала расселяться по небольшим городкам и селам. Там они занимались посредничеством, в оптовой торговле… Евреи скупали лен, шерсть и другое сырье и перепродавали их городским оптовикам.

Так начался новый этап экономической деятельности евреев в Германии, формы которой стали впоследствии наиболее характерны для экономики Польши и Литвы, куда с XV века устремились немецкие евреи» [4, с. 292].

То есть лишь небольшая часть западных евреев вела тот же тип хозяйства, который вели восточные евреи на протяжении всей своей истории.

Наконец, как уже говорилось, есть серьезные отличия и в местных версиях иудаизма, и в обычаях. Это различия на этническом уровне!

Итак, приходится признать, что польско-литовские евреи составляют какую-то особую группу, отдельную от прочих общность. Эта общность никак не могла возникнуть вследствие переселения из Западной Европы или Германии.

Может быть, в формировании польских евреев приняли участие евреи Юго-Западной Руси? Ведь на юго-западе Руси евреи жили задолго до того, как о них стали упоминать поляки.

Глава 2. Евреи Древней Руси

Пустившись по белому свету,

Готовый к любой неизвестности,

Еврей заселяет планету,

Меняясь по образу местности.

И. Губерман

В КИЕВСКОЙ РУСИ

Еще в 137 году появилась еврейская колония на Таманском полуострове, — император Адриан сослал туда еврейских пленников после восстания Бар-Кохбы. «Евреи держались и под готами, и под гуннами», — с удовлетворением констатирует Солженицын [10, с. 13]. То есть, видимо, имеется в виду, что евреи не растворились меж другими народами до 933 года, когда князь Игорь взял на время Керчь и, вывел оттуда евреев в Киев.

В Киеве часть города называлась Козары, — наверное, там селились хазары, а ведь они приняли иудаизм. Игорь поселил пленных из Керчи 933 года в Козарах. Там же он поселил пленных из Крыма в 965 году. В 969 – хазар из Семендера. В 989 – евреев из Корсуни – Херсонеса, в 1017 году – евреев из Тмутаракани. Возникала своего рода сборная солянка из византийских евреев и хазар, и в эту гремучую смесь добавлялись еще и западные евреи – в силу того, что город стоял на караванных путях. Возможно, сюда добрались и беженцы от первого Крестового похода 1095 года [139, с. 516].

Впрочем, такой авторитетный ученый, как Авраам Гаркави, думал, что еврейская община в Юго-Западной Руси «была образована евреями, переселившимися с берегов Черного моря и с Кавказа, где жили их предки после ассирийского и вавилонского пленений» [140, с. 40].

Гаркави считает, что эти восточные евреи, вообще не испытавшие влияния античной культуры, пр<рникли на Русь до падения Тмутаракани от половцев (1097 год) и что по крайней мере с IX века говорили на славянском языке. Мол, только когда они бежали в XVII веке от погромов Хмельницкого в Польшу, тогда заговорили на идиш. Многое в схеме А. Гаркави совершенно неприемлемо – например, тексты на идиш известны с XVI века, до Хмельницкого. Но, в конце концов, почему бы среди евреев Киева не могло быть не только «трофейных», захваченных на берегах Черного моря, но и добровольных переселенцев – и с Востока, и из Византии?

Может быть, и правда «в Киевскую Русь шли еврейские переселенцы из Византии и ближних азиатских земель, а в соседнюю Польшу шли эмигранты из Западной Европы» [25, с. 380]. Ведь в Вавилонии и Персии с древнейших времен жили «бесчисленные десятки тысяч, и невозможно установить их число», по словам Иосифа Флавия. Эти десятки тысяч в VIII-X веках переселялись на Северный Кавказ, в Дагестан и вполне могли перемещаться на Русь. Ничем не хуже античных евреев.

Во всяком случае, Киев IX-XIII веков – город многонациональный. Благодаря пути «из варягов в греки» и караванным дорогам он больше похож на города Италии, чем Британии или Германии. И в этом городе «в первой половине XI века еврейский и хазарский элемент… играл значительную роль» [141, с. 340].

В конце X века, когда Владимир выбирал веру, недостатка в евреях не было. Владимир, «выслушав иудеев, спросил: где их отечество?» – «В Иерусалиме, — ответствовали проповедники. – Но Бог во гневе своем расточил нас по землям чужим». – «И вы, наказываемые Богом, дерзаете учить других?»-опросил Владимир. – «Мы не хотим, подобно вам, лишиться своего отечества» [142, с. 181].

Эту историю старательно передают друг другу – от Татищева к Карамзину, от Карамзина к Соловьеву, а от того к современным историкам, воспроизводят в учебниках и находят в ней что-то невероятно назидательное. Отмечу в ней только одно: не надо было затевать дорогостоящее и опасное путешествие, чтобы поспорить с иудеем. Вон он, живет в Козарах.

По мнению Ю. Бруцкуса, во время массового насильственного крещения в Киеве в 988 году тогда же крестилась часть «ко-зарских евреев» из Киева. Очень может быть, что из них, из «козарских евреев», происходит и Лука Жидята – новгородский епископ и духовный писатель.

Вообще русских христиан этого времени евреи интересовали очень живо, и не только как соседи или партнеры по караванной торговле, но и как оппоненты, и как носители какой-то иной, не христианской духовности. Может быть, дело в том, что русские – очень уж недавние христиане? Или активные местные иудеи сами навязывали полемику, заставляли думать о предметах, которые в более спокойных условиях не вызвали бы особенного интереса? По крайней мере, в первом религиозном сочинении на Руси, «Слове о законе и благодати», «полемика… так свежа и жива, как она представляется в писаниях апостольских» [141, с. 280]. А это – середина XI века.

В это же время знаменитый монах Феодосии Печерский специально ходил к евреям, спорил с ними о вере и притом ругал их и обзывал беззаконниками и отступниками. Может, монах просто срывался на крик, не в силах переспорить иудеев? Действительно, все, как в Египте или в Сирии времен первых христиан, веке во II или в III.

Есть и другое предположение – что Феодосии попросту искал мученической смерти. Мол, киевский монах Евстафий, проданный в рабство в Крым, был распят своим хозяином-иудеем за отказ признать закон Моисея. В самой по себе истории многие исследователи сомневаются: в ней слишком много от византийских житий святых. Похоже, историю страдальца за веру придумали, чтобы и на Руси были такие святые. Но возможно, что на Древней Руси попросту придали форму византийского жития подлинной истории – такое ведь тоже вполне возможно. Весь антиеврейский пафос в житиях святых Древней Руси – явственно византийского происхождения. Кстати, в переложении церковного устава Ярослава Мудрого есть прямые заимствования из византийских кодексов – например, запреты на половые связи христиан с евреями.

Если так, то в жажде великомученичества Феодосию Печерс-кому вполне определенно не повезло: как отругивались иудеи и как они обзывали в ответ Феодосия, история умалчивает, но вот распять святого они вполне определенно не распяли. Жалеть ли об этом?

В самом же Киеве «в новых городских стенах (закончены в 1037) имелись Жидовские ворота, к которым примыкал еврейский квартал» [144, с. 253]. Князья использовали евреев примерно так же, как немецкие, — то есть покровительствовали в обмен на денежные дотации. Особенно старался в этом Святополк Изяс-лавович, и хотя свою кличку Окаянный он заслужил явно по другому поводу, приходится отметить – и здесь Святополк как-то странно отметился.

«Некоторые ученые, модернизируя события, называют эти беспорядки «погромами». В действительности же они были лишь косвенно направлены против евреев, причем протест вызывала только их экономическая деятельность, точнее, по всей вероятности, и то, что евреи выступали проводниками ненавистной соляной монополии, установленной Святополком» [145, с. 45].

В 1113 году, в междуцарствие, Владимир Мономах медлил занять киевский престол, и в эту пору безвременья киевляне поднялись на бунт. Побили они многих ненавистных за «неправды» бояр, а кроме того, «потом Жидов многих побили и домы их разграбили за то, что сии многие обиды и в торгах христианом вред чинили. Множество же их, собрався к их Синагоге, огородясь, оборонялись, елико могли, прося времени до прихода Владимирова». А когда Владимир Мономах подошел, «просили его всенародно о управе на Жидов, что отняли все промыслы христианом и при Святополке имели великую свободу и власть… Они же многих прельстили в их закон».

Владимир отвечал киевлянам так: «понеже их (Жидов. – А.Б.) всюду в разных княжениях вошло и поселилось много и мне не пристойно без совета князей, паче и противно правости… на убив-ство и грабление их позволить, где могут многие невинные погибнуть. Для тог немедленно созову князей на совет» [144, с. 129].

Отмечу приоритет закона, действовавший в Древней Руси, и поведение князя, который не хочет поступать «противно правости», его страх перед гибелью невинных.

И еще отмечу, что и еврейский погром был вызван жадностью князей. Стремясь получить побольше денег, они покровительствовали евреям, а те преступали обычаи и законы не только из жадности, но и понимая – их пребывание в Киеве и благополучие прямо зависит от сумм, переданных Святополку.

На княжеском совете принято было решение ограничить размер процентов при займе, что и было внесено в соответствующие Уставы Русской Правды, в Правду Ярославичей. Карамзин почему-то пишет еще о том, что по решению совета Владимир «выслал всех жидов; что с того времени не было их в нашем отечестве» [145, с. 89]. Но, видимо, Николай Михайлович все же выдавал желаемое за действительное, потому что в летописях упоминается, что в 1124 году в большой пожар «погорели Жиды в Киеве».

Были евреи даже в Северо-Восточной Руси, тогда особенно плохо заселенной и диковатой. У владимиро-суздальского князя Андрея Боголюбского был, по крайней мере, один приближенный еврей, Ефрем Моизич, то есть Моисеевич. По данным Соловьева, он был в числе тех, кто убил князя Андрея [146, с. 546]. Для любителей этой темы уточню: князь Андрей Боголюбский был убит мятежными боярами в ночь с 28 на 29 июня 1174 года, в своем любимом Боголюбове. В центре заговора стояли, как это ни огорчительно, не евреи, а дети, внуки, зятья боярина Кучки, владельца Москвы. Как радовался бы Иванов и другие расово ушибленные, если бы князя Андрея зарезали евреи! Но сделали это бояре, которые не любили и боялись Андрея, — он ведь правил без них, окружал себя «неказистыми» людьми, старался подавить всех, кто от него независим. Среди заговорщиков оказался и осетин Анбал, ключник князя (вот они, инородцы…). В эту проклятую ночь он украл из спальни князя его меч. Князь, никогда не расстававшийся с мечом, оказался совершенно безоружен.

Убийцы прошли во дворец ночью, вооруженные. Семеро профессиональных воинов с мечами и копьями ворвались в спальню, стали рубить князя мечами и саблями. Но князь сам напал на них! И так успешно напал, что даже убил одного из нападавших. Убийцы кинулись прочь, унося с собой лежащего на полу человека… Только на улице, при свете луны и звезд (ведь стояла ясная июньская ночь!), убийцы поняли, что ошиблись.

И раздались громкие стоны – голос князя Андрея звучал в ночи. Убийцы кинулись назад… в неверном свете факелов не оказалось князя в спальне, потому что за эти несколько минут князь встал, «побежал под сени, полез на ту и скончался», как пишет летописец.

Кровавый след и стоны помогли убийцам найти его, уже почти спасшегося. Известно имя того, кто отсек князю правую руку: Петр, зять боярина Кучки. И, сделав свое дело, убийцы беспрепятственно ушли.

Почему никто не помог князю?! Ну ладно, ключник Анбал его предал… А как же «молодшая дружина» – сотни профессиональных воинов, каждый из которых всем был обязан Андрею Боголюбскому?! Наверняка во дворце была охрана, и ответ может быть только один, довольно грустный: охрана тоже изменила князю. Пусть и не убивали благодетеля, но и не спасли, когда он со стонами, пятная собственный дворец кровью, пытался спрятаться под сени. А потом дали убийцам удалиться.

Бояре надеялись, что горожане поддержат их и преступление останется неотмщенным, но в своих расчетах сильно ошиблись. Города не поддержали их, всеобщего восстания не началось. Князь Андрей был «плохим» только для разоряемой им знати и вполне «хорошим» для народа. Население было лояльно к его династии, и на владимирский престол сел младший сын Юрия Долгорукова, родной брат Андрея – Всеволод, которого позже прозвали Всеволод Большое Гнездо за огромное число детей и внуков.

Православная церковь канонизировала князя Андрея, и его мощи в роскошной гробнице находились в Успенском соборе во Владимире. Уже в XX веке, по словам советского историка, «революционный народ не почитает мощей, и многие мощи, служившие раньше для обмана верующих, были публично вскрыты и ликвидированы. При этом нередко выяснялось, что в гробнице «святого» лежали вовсе не человеческие кости, а кости животных» [146, с. 89].

Но только вот ведь беда! Исследование костей скелета, несколько столетий пролежавшего в Успенском соборе, полностью подтвердило – это скелет Андрея Боголюбского. Более того – изучение скелета позволило объяснить некоторые странности в описании летописца.

Например, у историков давно были сомнения – не преувеличил ли летописец героизма князя Андрея. Мог ли человек в 64 года, безоружный, оказать такое эффективное сопротивление нескольким опытным воинам и даже кого-то убить? Но в Успенском соборе лежал человек, чей «скелетный возраст был меньше паспортного», как высказались ученые на профессиональном жаргоне. Физиология и физическая мощь Андрея Боголюбского на момент смерти соответствовала не 64, а, скорее, 50-55 годам.

Левая рука скелета была перерублена в нескольких местах, а потом совсем отрублена. Летописец писал о правой руке – видимо, он пытался усилить впечатление от описаний зверского убийства, — отрублена-де «главная», правая рука, которой рубился князь. Но вот на рисунке в более поздней летописи показано как раз, как убийцы отсекают именно левую руку… И думаю, все с самого начала хорошо знали, что речь идет именно о левой руке, и понимали, почему – если у князя не было щита, он вполне мог обмотать чем-то левую руку и использовать ее в качестве щита. Так делали, если не было другого выхода, и иногда собственная рука служила надежной защитой, и воин, получив серьезные ранения, все-таки оставался в живых. А несколько слоев плотной ткани или кусок шкуры все-таки смягчали удары.

Видимо, убийцы и отрубили эту руку потому, что она и так держалась «на ниточке», а они страшно торопились.

Летописец называл Андрея Боголюбского «жестковый-ным» – то есть не наклонявшим головы. Князь всегда держал голову немного откинутой, глядя на собеседников гордо, непреклонно. А у скелета в Успенском соборе оказались сросшимися несколько шейных позвонков! Человек, похороненный в Успенском соборе, при всем желании не мог бы держать голову и шею иначе! Так что летописец в своем определении «жестковыйный» – назвал князя Андрея очень точно: и впрямь, шея у него была крайне «жесткая», в самом буквальном смысле. Летописец, конечно же, имел в виду совсем дру. гое, да и все окружающие были уверены – осанка князя доказывает вовсе не костную болезнь, а его страшное высокомерие, заносчивость…

На скелете было множество следов «прижизненных ранений» – то есть поражений костей, заживших за годы жизни. А кроме них – множество ранений, которые никогда не зажили… Ранений, нанесенных темной ночью 29 июня 174 года. Ру, бящие удары нанесены были по затылку, в плечевой сустав, плечо, предплечье, кисть руки, в бедро; колющие удары – в лоб, в бедро, в плечо – и все удары наносились сбоку и сзади.

Анатомы и антропологи считают, что уже первые ранения были смертельными. И что убийцы долго рубили человека, беспомощно лежавшего на правом боку.

Характер ранений ясно показывает: погиб этот человек не в бою, не в поединке… Он был подло убит, и убийцы, скорее всего, сами смертельно боялись его, истекающего кровью, беспомощно лежащего, — иначе зачем так долго рубили покойника? Так же вот и на Юлии Цезаре насчитали 27 смертельных ран: убийцы не могли остановиться.

Так что ученые вынуждены были разочаровать «революционный народ» – на этот раз попы не обманули рабочих, и в Успенском соборе лежал действительно Андрей Боголюбский, а не «кости животных».

Что же до судьбы убийц…

Как только Всеволод пришел к власти, он тут же отомстил за брата. Характерно, что убийцы не бежали в другие земли, и ни одному из них не достало мужества покончить с собой. Семерым главным убийцам подрезали поджилки, чтобы они не могли двигаться, положили в просмоленные гробы и утопили в озере в Бо-гомилове.

С тех пор каждую весну гробы всплывают, поплавают в пруду месяца два, качаются на волне, потом тихо уходят под воду… Естественно, не все хотят верить, что это гробы. Мол, всплывают-то кочки! Только кочки…

Кочки?! Сам я видел это только на фотографиях, но среди этих «кочек» есть объекты с очень четкими геометрическими очертаниями. Другое дело, что торчат на поверхности воды только крышки гробов. Но правильные прямоугольники видны очень четко среди размытых очертаний кочек.

История, конечно, ужасная, но если в ней активно участвовал и Ефрем Моизич, в свой последний час на берегу пруда взывавший к Яхве, это никак не свидетельствует о некоем «жидовском заговоре». Скорее, в духе современных религиозных евреев, пора назидательно поднять палец: вот как плохо заканчивается для еврея попытка играть роль в русской истории!

Есть еще данные, что при Андрее Боголюбском «приходили из Волжских областей много Болгар и Жидов и принимали крещение», а после смерти Андрея его сын Георгий сбежал в Дагестан к еврейскому князю [147, с. 26]. Кто этот загадочный «еврейский князь», приютивший у себя русского княжича, мы еще попробуем понять. Отметим пока, сколь тесны связи Древней Руси и евреев!

Или вот, история про встречу Ильи Муромца с Жидовином. При советской власти из сборников былин эта легенда изымалась, но теперь нам тоже можно знать, что как-то Добрыня Никитич «видит в поле следы от копыт громадные: каждый след величиной с полпечи. Присматривается Добрыня к следу, говорит себе:

– Это, видно, Жидовин, чужой богатырь, заехал в наши вольные степи из земли жидовской» [148, с. 53].

Этот самый Жидовин из земли жидовской – самый настоящий богатырь, ничем не хуже того же Ильи Муромца: «чернеется громадное: конь, как гора, на нем богатырь, словно сена копна, — не видать лица под меховой шапкой пушистой». Палицей он играет «весом в девяносто пудов», и, даже одолев Жидовина, Илья Муромец говорит: «Тридцать лет езжу я в поле, братцы мои названные, а такого чуда ни разу еще не наезживал!» [148, с. 55].

Давно отмечено, что есть нечто неуловимо общее в истории России и Испании. Так вот: точно так же есть что-то общее между евреями этих двух стран. Только испанские мавры и христиане XIII-XIV веков могли бы описать еврейского богатыря так же, как в русских былинах.

По всему колориту сразу видно, что тут речь не о немногочисленных евреях в небольших разбросанных общинах. Евреев на Руси много, знают о них хорошо, относятся серьезно.

Очень может быть, важную роль в судьбе евреев Древней Руси сыграла страна хотя и не еврейская, но принявшая иудаизм, как государственную религию, — Хазарский каганат.

Выводы

1. Евреи присутствовали в землях восточных славян со времен Киевской Руси. Происхождение еврейства Древней Руси очень смешанное – это и хазары, и античные евреи из византийских земель, и переселенцы с Востока, из Персии и Грузии, и западные евреи. Киев в IX-XIII веках был космополитическим городом, где евреи занимали вполне престижное, вовсе не угнетенное положение.

Влияние этих евреев на русскую культуру несомненно.

Судя по всему, к этому времени мы можем отнести появление того, что можно назвать «русским еврейством» или «славянским еврейством», — то есть появление этнографической группы евреев, говоривших в быту на славянском языке.

Глава 3. Химерические хазары, или Хазарские химеры

Поскреби еврея найдешь хазарина.

Почти поговорка

Может быть, многие недоуменные вопросы снимает изучение Хазарской империи. Это была удивительная степная империя. Ее официальной религией стал иудаизм.

СТЕПНАЯ ИМПЕРИЯ

Происхождение племени савиров чаще всего связывают с гуннами – мол, они были одним из племен гуннского племенного союза и пришли вместе с ними. Насколько это справедливо – трудно сказать. Все может быть. Лев Николаевич Гумилев считает хазар «потомками гуннских мужчин, которые взяли сарматских жен». Это тоже вероятно, хотя и не очень доказуемо.

Точно известно, что хазары и болгары – племена родственные и говорили на тюркских языках. Так же точно известно, что в 571 году Западный тюркский каганат покорил племена болгар и хазар. Но были эти племена практически независимы, а очень быстро освободились и формально. Почти сразу после покорения сильные племена болгар и хазар начали растаскивать каганат, стараясь создать собственные государства.

В середине VII века, примерно в 650 году, савиры-хазары отделились от каганата и создали собственное государство. Называлось оно просто, немудряще – Хазарский каганат, а глава государства был каганом. В области военной техники хазары были все же разнообразнее. Они то ли сами изобрели, то ли очень удачно заимствовали у кого-то кольчугу. Прочный и в то же время пластичный, спускавшийся до колен и принимавший форму всадника доспех был немногим хуже, чем у европейского рыцаря. Порой делались кольчуги и для коня. Тяжелый всадник на могучем коне, с длинным копьем и с саблей стал завоевывать пространства.

Началось все на стыке степей Северного Кавказа, Каспийского моря и богатых культурных земель, которые мы сегодня называем Северным Дагестаном. Степи эти короткой теплой зимой наполнялись множеством людей и огромными стадами: тут лежали зимние пастбища, на которые отгоняли скот со всех степей к востоку от Дона и до Урала. А вдоль Каспия шли очень своеобразные места: море с одной стороны, горы с другой. Но между горами и морем лежит благодатная земля с субтропическим климатом, и город Семендер, столица Хазарского каганата, славился своими садами.

Сам по себе стык земель с разным климатом и типами хозяйства – прекрасное место для развития культуры. А к тому же здесь вдоль моря вьется древняя торговая дорога, которая так и называется – Каспийский проход. Проход соединял цветущую долину Куры в Азербайджане, откуда уже близко до Персии, и степи Северного Кавказа.

Семендер стоял на перекрестии караванных путей из Персии и Средней Азии в Восточную Европу. Из дремучих лесов на Каме и Волге везли шкуры, кожи, мед, золото. Рудники на Южном Урале поставляли бронзу высокого качества. В бесконечных междоусобных войнах степняки захватывали рабов.

К 700 году хазары владели всем Северным Кавказом, Приазовьем, большей частью Крыма, степью и лесостепью Восточной Европы вплоть до Днепра. Возникла еще одна в ряду бесчисленных степных империй.

Сами хазары в большинстве своем оставались кочевниками-скотоводами. Среди самих хазар земледелием занимались в основном бедняки – те, у кого не было скота. Но и на Северном Кавказе, и в Дагестане жили многочисленные народы земледельцев. Они жили в Хазарском каганате, где официальным языком был хазарский, и подчинялись хазарским ханам. Они жили в мире, где хазары были главным, привилегированным народом, и при малейшей возможности они начинали называть себя так же – хазары. Происходило то, что тысячу раз уже происходило и, наверное, будет происходить в больших и маленьких империях.

Сколько турок, ушедших за ханом Османом, вторглось в Малую Азию? Не больше 50 или 100 тысяч человек. Сколько византийцев жило на полуострове Малая Азия? Не меньше 6 или 7 миллионов. Но турки были завоеватели, они стали главные, и потомки византийских греков называют себя турками.

Орда тюрок, пересекшая Дунай, не насчитывала и 200 тысяч человек, а славян задунайских было не меньше двух или трех миллионов. Славяне к тому же были несравненно культурнее завоевателей, и тюркский язык дикарей-скотоводов исчез, растворился в стихии сложного славянского. Но потомки славян, попавших в подчинение тюркам-болгарам, называют себя болгарами и по сей день.

Так и здесь: число хазар росло намного быстрее, чем они могли бы размножиться сами. Тем более, что до середины VIII

века империя только расширялась. Перспективы не вызывали опасений.

УГРОЗЫ ИЗВНЕ

В VII и VIII веках Византийская империя вовсе не чувствовала усталости. С Западным тюркским каганатом то дружили, то воевали, и при этом Византия неуклонно стремилась прибрать к рукам Закавказье. В 626 году византийские войска вместе с хазарами действовали в Закавказье, — это первый пример, когда взаимодействовали византийцы, и именно хазары, а не тюрки.

В 695 году в Херсонес был сослан свергнутый император Юстиниан II. Он вовсе не оставлял надежду вернуться на трон, но жителям Херсонеса его активность очень не понравилась, и они написали донос в Византию. Не дожидаясь результатов, Юстиниан II убежал в государство готов, Готию, признававшую вассалитет Хазарского каганата. Хазарский каган обещал Юстиниану II помочь и даже выдал за него замуж дочь, крещенную под именем Феодора и обвенчавшуюся с Юстинианом И. Византийцы же стали уговаривать кагана убить своего неудобного зятя, обещая за это большой выкуп. Трудно сказать, собирался ли каган предать родственника, но вот чем Юстиниан не отличался, так это патриархальной доверчивостью: только-только жена рассказала ему о предложении византийцев, как Юстиниан II бежал в Дунайскую Болгарию и с помощью болгарского хана Тарвела захватил трон в Константинополе. Он вывез из Хазарии свою жену и маленького сына Тиверия. Он даже объявил Тиверия соправителем, хотя тот был еще совсем младенцем.

Узнав об этом, жители Херсонеса с перепугу объявили о своем выходе из Византийской империи и присоединились к Хазарскому каганату. Каган прислал в город своего тудуна (управителя). Страхи херсонесцев оказались оправданы: Юстиниан II начал войну, взял и сжег дотла город Херсонес, а всех его жителей продал в рабство. Хазарского тудуна увез с собой в Константинополь. Весь Крым восстал против жестокого Юстиниана. Его возглавил ссыльный армянин Вардан, которого крымские греки объявили новым императором под именем Филиппа.

К хазарам обратились оба – и Юстиниан, и Вардан-Филипп. Хазары считали, что Юстиниан первый начал с ними военные действия (кстати говоря, собирался ли каган убить зятя-Юстиниана, до сих пор неизвестно). К тому же Юстиниан очень неудачно вернул хазарам их тудуна – бедняга умер, пока его везли на родину. Не очень разбираясь, почему умер их тудун и виноват ли в этом Юстиниан, хазары перебили 300 греков, прибывших с тудуном, окончательно поссорились с Византией, поддержали Вардана и двинули армию на Херсонес.

Видимо, Юстиниан II и правда был жестокий, злой человек. Собственная армия восстала против него, и он оказался беспомощным. В 711 году Филипп взял Константинополь, казнил Юстиниана, а его солдаты в суматохе прирезали маленького «соправителя» – Тиверия.

Отвратительная история, нет слов, отягощенная к тому же и детоубийством, и неоднократным предательством. Но вследствие этой истории хазары оказались союзниками Византии. Это было хорошо и само по себе, и в перспективе ведения военных действий с общим врагом – с мусульманами.

Потому что, начиная с 640 года, Закавказье охвачено сплошным пожаром войны с мусульманами. Если мусульмане пока не идут на Хазарию, то вовсе не по доброте душевной – у них просто пока еще нет сил. А вообще-то, они ведут священную войну, газават, и их цель – покорить весь мир и заставить его принять ислам. Это молодая растущая цивилизация, она очень агрессивна и настойчива.

Впрочем, столкновения с мусульманами не избежать даже без всякого газавата: ведь хазары постоянно набегали на богатые страны Закавказья, уже преследуя собственные цели, — грабеж, например. Да еще и Византия подзуживала их. Арабы вынуждены были бы воевать с Хазарией, даже если бы они этого не хотели.

После серии мелких стычек, которые хазары вели на чужой территории, в 692 году арабский полководец Мухаммед ибн-Ог-бай ответил настоящим военным походом и взял Дербент. Последовала серия войн, в которых арабы побеждали чаще: они были и многочисленнее, и лучше подготовлены, чем хазары.

В 735 году наступили самые трагические события: мусульмане вторглись в Хазарию через Каспийский проход и Дарьял. Вел войска Мерван, родственник калифа, и поступил он по-восточному хитро, даже подловато: предложил хазарам заключить мир. Стороны обменялись послами, но хазарского посла Мерван задержал и отпустил на свободу, когда армия вторжения уже прошла узости Каспийского прохода и была в двух шагах от Семен-дера.

Каган так перепугался, что немедленно бежал, даже не попытавшись сопротивляться; армия завоевателей только преследовала хазар, занимала их города и грабила в свое удовольствие. А когда хазарская армия, опомнившись, стала идти с арабами параллельным курсом по левому берегу Волги, опытный Мерван выбрал момент и темной ночью переправил свою армию по понтонному мосту. Внезапный удар по спящему лагерю хазар – и за несколько часов все было кончено, армия перестала существовать.

Сразу же выяснилось, что «арабы, не обладая значительными силами, не захотели остаться в стране, им не понравилась холодная и мрачная северная земля» [149, с. 41].

Что «холодная и мрачная земля» – это сегодняшние Кубань и Ставрополье – отдельная тема. В конце концов, арабы жили в субтропиках, им там нравилось больше. Даже на Кубани они, бедные, мерзли, а зимние ночи на 45-й параллели казались им нечеловечески долгими.

Интереснее другое: мусульмане воевали не для того, чтобы ограбить хазар, подчинить их себе или уничтожить их страну, а жителей продать в рабство. Они воевали, во-первых, для того, чтобы прекратить их набеги; во-вторых, для того, чтобы вовлечь Хазарию в число мусульманских стран.

Единственное условие, которое предъявили арабы поверженному кагану: принять мусульманскую веру вместе со своими придворными. Каган вынужден был согласиться, так как деваться ему было некуда. Муллы запретили кагану пить вино и есть свинину, разъяснили самые основные положения своей веры – и мусульманская армия с множеством пленных и возами награбленного имущества двинулась назад.

ВЫБОР ВЕРЫ

Примерно в это же время Хазарский каганат резко перемещается на север. Новая столица Итиль в низовьях Волги постепенно становится важнее Семендера, население переходит на Нижнюю Волгу или на Дон – особенно к той части излучины Дона, которая ближе всего к Волге. Причина проста – отойти подальше от мест, очень уж доступных для мусульман.

Конечно же, хазары сохранили тесные связи с Византией. Даже крепость Саркел, третий по значению город Хазарии, построен с помощью византийского инженера, Петрония Камати-ра: император Феофил послал своего приближенного, чтобы помочь друзьям-хазарам. Жаль, что, построенный в нижнем течении Дона, сейчас Саркел лежит на дне Цимлянского водохранилища, примерно в 15 км от современного берега.

Более того…

Император Лев Исавр в 732 году – в разгаре войн с арабами и незадолго до разгрома хазар – даже женил своего сына Константина на сестре хазарского кагана. Девушку звали Чичак, что значит – цветок. В крещении хазарская княжна стала Ириной, а ее сын от Константина, названный по деду тоже Львом, сидел на троне в 775-780 годах. У него было прозвище Хазар.

Мне трудно разделить мнение, высказывавшееся и М.И. Артамоновым [150, с. 12], и С.А. Плетневой, что хазары для стран Восточной Европы стали неким щитом, заслонившим Европу от мусульман [149, с. 42].

С тем же успехом можно считать ее спасительницей стран Востока от византийской или от славянской агрессии.

«Я живу у входа в реку и не пускаю русов, прибывающих на кораблях, проникнуть к ним (то есть к мусульманам. – А.Б.). Точно так же я не пускаю всех врагов их, приходящих сухим путем, проникать в их страну. Я веду с ними упорную войну. Если бы я оставил их в покое, они уничтожили бы всю страну изма-ильтян до Багдада», — так писал хазарский царь Иосиф министру калифа Испании Абдуррахмана III, Хасдаи ибн-Шафруту.

Судьба Хазарии скорее как раз в том, что это – срединная промежуточная страна, в которой вечно и все воюют за свои эгоистические интересы (совершенно чуждые самой этой стране).

Наверное, именно поэтому Хазария и не стала христианской страной.

Еще в 680-е годы некий хазарский князек возжаждал таинства крещения, причем и для самого себя, и для всего населения страны. Князек позвал христианского епископа Исраила, и тот старательно, честно искоренял алтари Тенгри-хана, «чудовищного, громадного героя», бога неба и света, боролся с языческими обрядами, такими, как дикие пляски и битвы на мечах в нагом состоянии» [151, с. 90].

Как будто миссия епископа Исраила оказалась довольно удачна: видимо, хазары уже готовы были принять веру в единого бога. Но каган совершенно правильно увидел политическую подоплеку действий князька: желание попросту отделиться от каганата. К худу это или к добру, но христианизация даже отдельного маленького княжества не состоялась, а уж тем более всего каганата.

Христиан много в странах, которые завоевали хазары, особенно в Крыму. На этих землях была даже создана византийскими священниками особая митрополия, в которую входило 7 епархий.

В 860 году многих хазар обратил в христианство св. Кирилл (брат Мефодия).

Обо многих событиях в Хазарии и окрестных странах мы знаем из книги «Житие Иоанна Готского». Но ведь христианство было официальной идеологией Византийской империи; не за что-нибудь, за христианизацию мира велись войны.

Византийцы постоянно использовали христианство для усиления своего влияния в Хазарии. Стоило готам в Крыму подняться против хазар, и византийцы уже готовы принять готов в свое подданство. Не получилось – хазары разгромили повстанцев, казнили их главарей… Кроме епископа Иоанна Готского, за котоporo очень уж просила Византия. А стоило пощадить Иоанна Готского, как византийцы тут же переходят к интригам с целью расширить влияние христианской церкви в Хазарском каганате, а Крым так и вообще присоединить к Византии…

Все логично: уже императора Константина изображали с двумя священными реликвиями в руках: жезлом и державой. Если жезл – это, в сущности, палка, которой пророк должен «пасти свое стадо», то держава – символ куда более сложный: это крест, воткнутый не во что иное, как в земной шар. Такова была претензия византийских императоров – власть, ни много ни мало, над всем миром. Власть, освященная крестом.

Так что, с одной стороны, единобожие было все в большей степени необходимо и для каганата как государства, и для все большего числа самих хазар. В конце концов, поклонение дубам, холмам, небу в виде Тенгри-хана и пляски нагишом все меньше давали их душам. Хазары духовно перерастали язычество, как многие народы до них и после них.

С другой стороны, принять и ислам, и христианство мешали внешние обстоятельства. И на этом фоне очень интересен был опыт одного из хазарских каганов, Булана.

ОЙ! А ОНИ ТАКИ ОТКУДА?!

Тут надо сказать, что евреи испокон веку жили в городах Дагестана: это ведь район активнейшей караванной торговли. В Вавилонии, по словам Иосифа Флавия, евреев было «бесчисленные десятки тысяч, и невозможно установить их число». Уже во времена персидских царей проникали они в Грузию, в торговые города вокруг Каспийского моря, поселялись на территории, которую мы сейчас называем Дагестан.

Откуда Гумилев взял, что в Дагестане жили исключительно участники восстания Маздака? Что они одичали и вели образ жизни местного языческого этноса, забывая свою веру и культуру? Что они «заселили пустую степь, жили за счет ландшафта и находились со своими соседями-хазарами в симбиозе» [3, с. 88]?

Скажу коротко – никаких источников по этому поводу нет. Из источников не вытекает ни специфики местного еврейства, ни принадлежности к нему Булана. По Гумилеву, он не принимает иудаизм, а просто восстанавливает, разрешает себе и соплеменникам назвать себя иудаистами после особенно славной победы.

Если Лев Николаевич и пишет об этом, то только по одной причине – ему так хочется. У нас же нет никаких данных ни для того, чтобы считать евреем самого Булана, ни для принятия прочих странных предположений Л.Н. Гумилева.

Тогда, в 723 году, иудаизм приняли каган Булан и некоторые из его придворных. И только.

В этом же году число евреев Хазарии пополнилось: император Лев Исавр издал указ о насильственном крещении всех евреев, проживающих в Византийской империи. Нет никаких данных, как осуществлялся этот указ на практике, но, разумеется, крестились далеко не все. Большинство предпочитало бежать, а Хаза-рия была близко, союзницей Византии, и въехать в нее было нетрудно.

«Владетель Константинополя во времена Харуна ар-Рашида изгнал из своих владений всех живущих там евреев, которые вследствие сего отправились в страну хазар, где они нашли людей разумных, но погруженных в заблуждение; посему евреи предложили им свою религию, которую хазары нашли лучшей, чем их прежняя, и приняли ее», — так рассказывает о событиях мусульманский источник.

Евреев в Хазарии стало еще больше, чем раньше, да к тому же сразу две разные группы: старые переселенцы из Вавилонии и Персии и совсем «свежие» переселенцы из Византии. Опять процитирую Л.Н. Гумилева, и опять для того, чтобы пожать плечами: ну откуда он все это взял?! «Хазарские евреи встретили выходцев из Византии с древним радушием, но те заплатили им за гостеприимство оскорбительным презрением» [3, с. 82].

Говоря коротко, мы не имеем никакого представления о том, как жили между собой в Хазарии евреи этих двух разных народов. Для нашей же темы важно именно это: евреев в Хазарии стало еще больше.

У А. Кёстлера есть красивая мысль о том, что быт Хазарии, ее торговые города на перекрестках путей, космополитический дух очень соответствовали еврейскому духу и порождали нечто подобное в людях всех народов. Каждый, кто жил таким образом и занимался вот такими делами, становился похож на еврея. И в результате и понимал его лучше, и легче принимал именно иудаизм. Идея красивая и сильная, что говорить [6, с. 44].

Примерно на десятилетие (799-809 гг.) выпадают реформы кагана Обадии: этот каган объявил иудаизм государственной религией. Более поздние хазарские цари считали, что Обадия – законный наследник престола, «из сыновей его (Булана; – А.Б.) сыновей царь по имени Обадия» [152, с. 97].

Но, конечно же, об этом перевороте у Л.Н. Гумилева тоже свое мнение: что Обадия был вовсе не хазарин, а еврей, причем из византийских евреев-талмудистов. Что он захватил власть в стране путем переворота и установил диктатуру еврейской общины. Хазарский каганат, по Гумилеву, и состоялся именно таким образом: как диктатура кучки международных торговцев, не имевших ничего общего со всем остальным населением Хазарии.

«Обстоятельства, при которых произошел этот не столь религиозный, сколько политический переворот, прикрыты множеством легенд, которые все без исключения представляются вымышленными с одной целью – утаить от истории и народа истинное положение дел» [3, с. 90].

Одно в этом радует – что уже пришел Гумилев, и он нам сейчас все расскажет! Он и рассказывает, вот только верить ли? Доказательств никаких нет и в помине, есть только одно – желание загнать историю в свои схемы.

По Гумилеву, весь блеск Хазарского каганата существовал только для иностранцев, а населению страны было только хуже от правления иудеев-чужеземцев. Что захватившая власть иудейская община правила исключительно в своих собственных интересах, оставаясь чужой для хазар. Что мало раскола между «хорошими» одичалыми евреями из Дагестана и «плохими» талмудистами из Византии, возник еще один раскол: на иудо-хазар и тюрко-хазар. Ведь если хазарин женился на иудейке, то ее дети включались в иудейскую общину, а по отцу имели все права члена рода. А если еврей женился на хазаринке, то их дети были никто и для тюрок, и для иудеев. В общем, из этих злосчастных «отходов» межнационального общения получился этнос караимов…

«Этим беднягам не было места в жизни. Поэтому они ютились на окраине Хазарии, в Крыму, и исповедовали караизм, не требовавший изучения Талмуда, а читать Пятикнижие их могли научить любящие, но бессильные против велений закона отцы» [3, с. 88].

Все эти рассуждения Льва Николаевича даже нельзя назвать «неверными» или «неправильными» – они попросту высосаны из пальца. Перед нами не история, а типичная фольксхистори – собрание надуманных интерпретаций.

Впрочем, почему-то и очень серьезные историки считают принятие иудаизма некой «исторической ошибкой». «Еврейские проповедники с большим трудом обосновали иудейское происхождение кагана и его окружения, поскольку, согласно догмам иудаизма, — узкой, сугубо национальной религии, иноплеменники не могут быть истинными иудеями, но не смогли сделать этого для всех народов, входивших в состав Хазарского каганата. Следовательно, новая религия не объединила, а, наоборот, разъединила и без того непрочное государственное образование, возглавленное хазарами» [149, с. 62].

И далее: «междоусобица страшно ослабила государство в целом… Война феодалов против кагана продолжалась в течение нескольких лет, очаги ее вспыхивали то в одной части Хазарии,

то в другой, поскольку разноэтничные и нередко враждебные друг другу роды сталкивались в этой борьбе между собой. Степь полыхала…» [149, с. 62-63].

Согласиться с этой оценкой непросто. Гражданская война-обычная и естественная плата за принятие единобожия. Так было в свое время с евреями, такова же плата за христианизацию во всех случаях, какие нам только известны. Не только на Руси «Добрыня крестил Новгород мечом, а Путята огнем», так же крестились все европейские племена и народы. Да, смута обошлась дорого; в круговерти гражданской войны погибли и многие мятежные феодалы, и сам Обадия, и его сыновья. Да, от Хазарии отпал христианский Крым. И все-таки результат был: Хазария стала более монолитной и сильной.

С 810 по 965 год жила Хазария как иудаистское государство, и как раз эти полтора столетия – время ее высшего взлета. Оценка же СИ. Плетневой, не могу отделаться от этой мысли, вызвана не трезвой оценкой происходящего, а предрассудком. Ведь «заранее известно», что иудаизм – религия племенная, и что принимать ее не надо! А раз так, то все несчастья Хазарии – от иудаизма, а все достижения – вопреки.

Может быть, принятие общей веры в единого бога обошлось Хазарии дороже, потому что она была очень уж непрочным соединением очень уж разных племен? Может быть.

Возможно, иудаизм был не лучшим из возможных выборов? Принятие христианства или ислама прошло бы легче, не в такой степени разорвало бы страну? Возможно.

И все-таки так – это много лучше, чем никак.

Еще одна легенда состоит в том, что якобы средневековые евреи категорически не принимали хазар в качестве дорогих единоверцев. На страницах этой книги мы много раз убеждались, что во что хочется – в то и верится, но вот если проанализировать источники – то, оказывается, все, мягко говоря, не так.

В духе того времени евреи старались осмыслить появление единоверцев в религиозно-мистическом духе: считали хазар потомками пропавших колен Соломоновых и полуколена Манасси-ева, обитающими «в стране Козраим, вдалеке от Иерусалима, …они бесчисленны и забирают они дань от 25 государств, и со стороны исмаильтян платят им дань по причине внушаемого ими страха и храбрости их» [153, с. 84].

Это не более нелепо, чем осмысление родства славян через родство братьев Руса, Чеха и Ляха, и уж, конечно, вполне добродушно. Более того, нет вообще ни единого свидетельства, что хотя бы какие-то евреи, при каких бы то ни было обстоятельствах, отрекались от родства с хазарскими иудаистами.

В саму Хазарию хлынул поток евреев – уже третий за ее историю. Евреев из Византии, Персии, мусульманских стран, в первую очередь.

Слухи о «степном царстве иудеев» шли по всей тогдашней Европе, и многие еврейские общины приходили в сильное волнение. В середине же X века возникла даже переписка между испанскими евреями и хазарами. Началась она с письма придворного кордовского халифа Абдуррахмана Ш Хасдая ибн-Шафрута: еврей заинтересовался слухами о Хазарии и написал письмо. После пышных пожеланий благоденствия в восточном духе, Хасдай очень дельно описал свою «страну Ал-Андалуз», рассказал о путях, которыми пойдет это письмо, пересказал рассказы византийских купцов и в заключение просил царя Иосифа ответить на его вопросы… Примерно 30 вопросов.

Что интересно, византийский император категорически отказался помочь посланнику Хасдая добраться до Хазарии,—хотя на самом деле это было совсем не сложно. Император ссылался на невероятные трудности и чудовищные опасности, подстерегающие в пути, на невероятные расстояния, безводье и целые племена людоедов и разбойников. Скорее всего, в Византии очень уж ревниво относились к тому, что Хазария может получить поддержку европейских евреев и стать их лидером. Не хотела Византия, как видно, сближения евреев с каганатом.

Хасдай стал разрабатывать новый маршрут письма через Египет, Иерусалим, Месопотамию и Армению… Но тут в Кордову приехали послы из немецкого княжества, а с ними – двое еврейских ученых. Они предложили другой маршрут – через Венгрию, Русь и Болгарию.

Хасдай получил весьма обстоятельный ответ на свое письмо. Судя и по самому факту, и по некоторым деталям, оно и правда шло через Русь. Например, жители Германии в этом письме были названы так, как их называли славяне – «немцами». Переписка хазар с испанскими евреями интересна и сама по себе, и как ценный источник. И из написанного, и из способа доставки видно: у европейских евреев была связь с Хазарией, был к ней очень сильный интерес.

Так что погибла страна, судя по всему, вовсе не из-за низменных происков захватившей власть иудейской общины, а по причинам более прозаическим. Эти причины вовсе не скрыты сионскими мудрецами от остального человечества, а как раз превосходно известны современной науке. Как и все известные в мире империи, Хазария погибла из-за усиления своей периферии. Усиливаясь, вассалы не считали нужным быть по-прежнему лояльными к центру, и единое государство разваливалось.

СУДЬБА КАГАНАТА

Правда, между началом конца и принятием иудаизма прошло почти столетие. В 895 году печенеги захватили Причерноморье и прогнали союзных Хазарии мадьяр (венгров) на Дунай. Изгнание оказалось удачным для самих изгнанных: венгры завоевали славянские территории, и на захваченных ими землях начала формироваться европейская страна, Венгрия. Этим кочевникам скорее повезло, они прочно вошли в европейскую историю; но Хазария-то верных союзников потеряла, а с ними – и позиции в Северном Причерноморье.

Усиливаясь, Византия уже не испытывала такой потребности в союзнике против мусульман, да слабеющая Хазария и перестала быть таким уж желательным союзником. Она превратилась для Византии скорее в слишком уж сильное варварское государство, которое не грех и ослабить. Византия начинает натравливать на Хазарию кочевников, тех же печенегов.

Возможно, сыграли роль и различия в вероисповедании. Сделайся Хазария христианской, Византия гораздо теплее принимала бы ее проблемы; Хазария осталась бы ее постоянным союзником. Тут же получилось так, что «…каган и царь, опекая евреев, ссорились с византийским двором и церковью» [149, с. 64] и оказывались один на один все с новыми и новыми врагами. Если так, то получается, что принятие иудаизма все же погубило Хазарию. Но не потому, что интриговали злые жиды, а потому, что от принявших иудаизм отступились, умыли ручки добрые христиане в Константинополе.

Весь IX век силы и влияние Хазарии угасают.

Но главный удар нанесли каганату славяне. С ними Хазарский каганат связан оказался очень прочно, потому что с передвижением основных центров Хазарского каганата на север произошло и покорение славян. Древляне, поляне, радимичи, вятичи платили им дань. Началось это веке в VIII в. – не раньше, но и никак не позже.

Усиливаясь, славяне перестали платить дань, что уже ослабляло каганат. А они к тому же начали регулярные набеги на мусульман, проходя через территорию Хазарии. Что и подчеркивало слабость Хазарии, и делало ее еще большим врагом мусульман.

Первый прорыв в Каспийское море датируется в промежутке 864-884 годов. Потом в 909 славяне разграбили остров Абес-кун, в 910 захватили и разнесли по камешку город Сари.

В 913 году произошла еще более пикантная история. Русы попросили разрешения у кагана выйти в Азовское море из устья Дона – чтобы напасть на византийские земли. Добрый каган дал разрешение. Тогда, уже без всякого разрешения, славяне перетащили свои ладьи из Дона в Волгу и направились вниз, к городу Итилю. Там они сообщили о своих намерениях: сплавиться в Каспийское море и грабить мусульман. Каган вряд ли пришел в такой уж восторг, но согласился, оговорив, что половина добычи отходит ему.

Через какое-то время русы вернулись, привезя богатую добычу; как видно, жили они по понятиям, потому что честно пытались поделиться, в полном соответствии с уговором. Но тут возмутилась наемная дружина кагана: с их точки зрения, надо было напасть на негодяев, которые убивали и грабили мусульман. И вот тут каган совершил, что называется, нетривиальный поступок: он согласился со своей славной гвардией и разрешил ей напасть на русов. Но и русов он тоже предупредил о времени нападения (что-то есть в этом очень похожее на поступки Артаксеркса, который и евреев резать разрешил, и евреям защищаться и резать персов тоже разрешил).

Три дня продолжалась битва; в конце концов русы были побеждены, большая часть их погибла, а уцелевшие вынуждены были уйти без добычи. С тех пор русы не появлялись в Хазарии очень долго, больше полувека. Дело не в отсутствии сил – именно на эти полвека приходятся знаменитые походы князя Игоря (913-914 и 943-944 годы). Просто грабить можно было не только мусульман, но и Византию, а предательство люди вообще не очень склонны забывать, тем более люди военные. Для воинов предательство – и худший из грехов, и поступок, не очень понятный психологически. Предателя сторонятся, как носителя не только опасных или неприятных черт характера, но и как человека, создающего непредсказуемые, непонятные ситуации, чье поведение невозможно предвидеть. В какой-то степени это сродни желанию избегать встреч и бесед с сумасшедшими.

Отмечу и еще одно: поступки кагана ясно показывают его неуверенность, страх, отсутствие четкой, продуманной политики. Каган мечется, соглашаясь с любым решением, которое ему предлагают. Судя по всему, дело тут не только в личных качествах кагана, но и в том, что его государство разваливается, а реальных сил бороться за власть у кагана нет.

Уже это одно ставит под сомнение версию Л.Н. Гумилева, что иудейская верхушка, захватившая власть в Хазарском каганате, натравливала русов на Византию сознательно – чтобы уменьшить их число. Даже зверства русов в Малой Азии он объясняет тем, что «видимо, русские воины имели опытных и влиятельных инструкторов, и не только скандинавов» [3, с. 131]. Для того, чтобы хазары могли «подступить к Киеву, опустошить страну и принудить Хельгу (Олега. – А.Б.) против его воли воевать… за торжество купеческой иудейской общины Итиля» [3, с. 130], у хазар попросту не было сил.

Интереснее другое: почему все-таки славяне-русы добрых полвека на ходили ни на Хазарию, ни на мусульманские страны? Какую роль в поведении славян сыграл страх второй раз быть обманутыми при набеге, в какой мере – этот психологический комплекс отвращения и гнева, а в какой – обыкновенная мстительность, трудно сказать. Во всяком случае, вот факты: в 60-е годы X века (960-е годы) начинаются походы князя Святослава Игоревича. Князь идет уже не грабить, а расширять свое государство. Конечно, воины, бывшие в походе 913 года, уже состарились и вряд ли участвуют в новых великих делах. Но у них ведь есть дети и внуки… Сорокалетние сыновья преданных каганом в 913 году, двадцатилетние внуки идут в войске Святослава.

Попытка сопротивления хазар сломлена походя, почти без усилий. Войско широко растекается по сердцу Хазарии, устью Волги. После его походов Итиль и Семендер разорены и запустели, город-крепость Саркел захвачен и фактически присоединен к Руси. Хазарию не присоединяют к Руси, не делают союзницей. Ее просто добивают, и все.

Десять или двадцать лет после этого похода Хазарский каганат, вернее, огрызок каганата, еще продолжает доживать, уже не играя никакой международной роли. В конце X века Хазарский каганат окончательно перестал существовать.

АНАЛОГИЯ

Хазарский каганат был не единственным в истории государством, принявшим иудаизм в качестве государственной религии.

Нечто подобное произошло немного раньше в княжестве Химьяр, в Южной Аравии. Южную Аравию, где выпадает много осадков, очень тепло и можно выращивать по два и три урожая в год, называли «Счастливой Аравией». В IV-VI веках в княжества Счастливой Аравии бежало много иудеев из империи. Много здесь было и христиан, но государственной религией христианство не стало.

В начале VI века по Р.Х. царский дом в Химьяре, на юге Аравии, испытал сильное влияние евреев, среди жен царей были и еврейские наложницы.

В 517 году сын знатного химьярита из правящего рода Йазан и рабыни-еврейки, Зу-Нувас, захватил престол. Для захвата пришлось убить законного царя Маадикариба, христианина… что, впрочем, обычно для придворных нравов вообще, а для восточных – особенно.

Зу-Нувас начал с ограбления христианских купцов, находившихся в его государстве. Поскольку через Химьяр вели важнейшие караванные и морские дороги, недостатка в таких купцах не было, все время прибывали новые и новые. Свою политику Зу-Нувас объяснял тем, что в Византийской империи «угнетают евреев».

Кроме того, царь начал силой насаждать иудаизм (часть его приближенных приняла иудаизм) и преследовать христиан. Христиане Химьяра обратились к царю Эфиопии. Войско христиан-эфиопов принудило Зу-Нуваса бежать из Зафара – своей столицы. Большая часть эфиопов сразу же ушла домой, а в городе остался небольшой отряд, примерно из 500 или 600 человек.

Через некоторое время Зу-Нувас подошел с сильным отрядом к Зафару и обещал эфиопам свободное возвращение домой, если они капитулируют. Те согласились, вышли из крепости… и немедленно были истреблены. Части повезло – их сразу же зарезали. Других загнали в здание церкви и сожгли живыми. А на месте этой церкви построили потом синагогу.

На следующий год Зу-Нувас, развивая успех, взял город На-гран и устроил там резню христиан. Чтобы лучше спорить с христианами, Зу-Нувас послал за еврейскими учеными из Тиверии – одного из важнейших культурных и религиозных центров в Палестине, то есть находившейся на территории Византии. С той поры Зу-Нувас вел переговоры с христианскими городами только с помощью своеобразных консультантов – еврейских вероучителей из Тиверии. Эти раввины учили своей вере арабов в Химьяре и отчаянно спорили с христианскими миссионерами.

Караванная и морская торговля прекратилась, из только что процветавшего Химьяра шел поток беженцев. Не только в Византии и Эфиопии, но и в Иране были недовольны. И прекращением выгодной для всех международной торговли… и что тут говорить? Ну, не все же люди так высоко духовны, так утонченны, как дети еврейских рабынь, так глубоко интеллектуальны, как раввины из Тиверии, которые могли прекратить геноцид, но не сочли нужным. Не всем же, в том числе и не всем язычникам, нравится сожжение церквей вместе с живыми людьми.

В Византии была и еще одна сложность – в конце концов, тиверские раввины были подданными византийского императора. Христианские священники уговаривали арестовать еврейских раввинов из Тиверии, а всех остальных евреев города посадить в тюрьму, «покуда они не дадут ручательства, что не будут посылать грамоты и знатных людей к царю Химьяра… и предупредить их, что если они не сделают этого, то их синагоги будут сожжены и попраны крестом, и христиане овладеют ими».

Христианский император Юстиниан благосклонно выслушивал такие жалобы: в конце концов, шла борьба за христианизацию известного тогда мира. Принятие иудаизма в Химьяре нарушало планы императоров, поведение евреев из Тиверии казалось попросту предательством.

Юстиниан не имел ни сил, ни времени послать верных полководцев на юг Аравийского полуострова. Он не обрушил репрессий на Тиверию. Зачем устранять следствие, если налицо важная, всем видная причина? По обыкновению византийцев, любивших натравливать варваров друг на друга, они стали искать союзников и легко нашли их – в лице эфиопов, к которым ведь тоже взывали истребляемые христиане.

Эфиопам было совсем не просто пойти новой войной на Химьяр – очень уж одолевали их окружающие языческие племена. Когда, наконец, поход состоялся – это был настоящий крестовый поход. Выступление войска приурочено было к празднику Троицы, 18 мая 525 года, и сопровождалось молебном в кафедральном соборе эфиопской столицы Аксума. Беженцы из Химья-ра не шли вместе с армией, их задача была иной: поднять восстание в тылу у борца против угнетения иудеев, верного ученика интеллектуалов из Тиверии, царя Зу-Нуваса. Сделать это было, видимо, несложно, потому что при подходе армии эфиопов тут же восставали города и целые области. Зу-Нувас пытался отбиваться с кучкой оставшихся верными ему войск, но был убит в первом же сражении. Эфиопы ходили по стране, не встречая сопротивления, убивали иудеев и разрушали синагоги (у вас, читатель, хватит совести осудить их за это? После той церкви, сгоревшей с живыми людьми?).

Впрочем, иудеев вовсе не перебили поголовно. Часть из них увели в Эфиопию, часть осталась жить в Йемене, часть уехала от сраму подальше – в Византию или в Персию1. В изображении еврейских ученых Зу-Нувас и его сподвижники предстают гораздо привлекательнее, чем они были в истории, а действия христиан приобретают вид иррациональной ненависти к иудеям (пресловутый антисемитизм, не иначе).

[1] Характерно, что еврейские ученые очень стараются передать эту историю не совсем точно… Даже такая серьезная книга, как «Очерк истории еврейского народа» [9, с. 246-247], допускает много умолчаний. Ничего не говорится о преследованиях и ограблении христиан, тем более о зверском убийстве эфиопских всинов. Конечно же, нет ни слова о погроме, учиненном евреями по отношению к христианам в Византии в 529 году. Сообщается даже, что Юстиниану «…удалось восстановить против Химьяра эфиопов» [9, с. 247].

На этом история иудаистского Химьяра закончилась, и вопрос только в одном: почему в Хазарии все не кончилось так же быстро и бесславно? Ответ лично у меня только один: люди бывают очень разные, и иудеи, и язычники. Зу-Нувас взял в иудаизме то, что было там близко именно ему, — ублюдочную племенную мораль. В результате он пресек международную торговлю и совершил множество преступлений, поставивших его вне цивилизованного мира.

А потом Обадия взял в иудаизме другое – вселенскость, мораль мировой религии. Видимо, эти стороны иудаизма им нравились больше, и они использовали именно их. В результате караванная торговля окрепла, а Хазарский каганат вошел в мировую историю.

Еще раз подчеркну свою уверенность: если опыт Обадии и оказался порочным, то не из-за происков иудейских купцов или несовершенства самого иудаизма, а из-за международной обстановки. Иудейское государство сразу же оказалось в изоляции, и любовь евреев всей Европы и Персии не смогла этого компенсировать.

СУДЬБА ХАЗАР

Ну хорошо, такова судьба Хазарского каганата, государственного образования. А хазары? Куда девались те сотни тысяч, может быть, и миллионы людей, которые на вопрос о своем народе отвечали: «хазарин»?

Еще до падения каганата «хазары частью переселились в Крым, частью рассеялись по русским землям» [25, с. 379]. Нестор упоминает, что в Киев прибыли «хазарские евреи» около 986 года. Они-то и спорили с Владимиром о том, какую веру ему следует принять.

Тогда же появляется и Козары – квартал в Киеве. Было ли это место, где сидел хазарский гарнизон, а потом остались более скромные люди – купцы и ремесленники? Или там жили хазары, а уж к ним стали подселяться единоверцы-евреи? Или с самого начала там жили купцы, торговавшие с Хазарским каганатом? Козары – то есть место, где живут торгующие с хазарами? Гадать можно долго, только стоит ли? Главное ведь – был квартал. Уже при Игоре, в самом начале X века он точно был.

Ещё одно наследие Хазарского каганата: считается, что караимы – это потомки хазар. Вроде бы логично – тем более, что караимы уплощают своим младенцам головы, как это делают некоторые степняки, как это делали хазары. Обычай состоял в чем? Подвязывали дощечку к головке младенца, и пока его косточки мягкие, пластичные, затылок принимал плоскую форму. Благодаря этому обычаю очень легко отделить погребение хазарина от погребения любого иного инородца; судя и по самим хазарам, и по караимам, изменение формы черепа никак не сказывалось на интеллектуальных способностях человека. На что стоит обратить внимание: на Западной Руси караимы появились в XIV столетии, это документировано неплохо.

Но и на территории уже павшего каганата не сразу исчезло хазарское население. Л.Н. Гумилев показал, что могилы хазар бывают значительно моложе их распавшегося каганата [154]. То есть в XII-XIII веке сын Андрея Боголюбского вполне мог бежать к «жидовскому князю». И было откуда являться болгарам и жидам на Русь. По мнению большинства ученых, хазары могли доживать на Средней Волге, в ее низовьях или в Дагестане до нашествия татар в XIII веке. Многие из них бежали на Русь в страхе перед нашествием. Множество хазар переселилось на Русь в конце XII – начале и середине XIV века.

Считается, что они ассимилировались на Руси. Это довольно сомнительно, потому что мощным препятствием к ассимиляции становилась их вера. Язычника можно окрестить, но иудаист вовсе не рвется креститься и даже проповедует преимущества своей религии.

Придя в город, хазары уже остановиться могли только в иудейском квартале. Для всех они были жидами просто в силу своего иудаизма, а в тонкости этнического происхождения никому и не приходило в голову вникать. Так что если и ассимилировались, то никак не в христианском населении. Никто не оспаривает, что хазары вливались в состав еврейских общин Польши и Литвы. Споры, собственно, ведутся только о том, каково соотношение хазар и евреев (пришедших, как уверяют, из Германии). «Возможно, что в еврейские общины Польши и Литвы влились остатки хазар, народа тюркского происхождения, высшие слои которого перешли в еврейство в VIII-IX веках» [9, с. 341].

С точки зрения А. Кёстлера, хазары составляют большую часть предков восточных евреев, ашкенази. По его мнению, в XIV-XV веках большая часть хазар оказалась на территории Западной Руси – будущих Украины и Белоруссии. Часть из них проникла и собственно в Польшу. Если до хазар евреи на этой территории и жили, то массы переселяющихся хазар поглотили их полностью, потому что на одного коренного еврея приходилось несколько пришельцев. Так что кто кого ассимилировал…

А. Кёстлер даже объясняет, откуда взялся идиш и почему так быстро изменился характер вольных степняков. Идиш возник в самой культурной части страны ашкенази, в Польше. Поэтому и распространился на всю территорию их расселения. А народный характер… Он меняется очень быстро, если есть на это основания. Основаниями же были в первую очередь условия жизни в гетто.

Интересна реакция на книгу Кёстлера: у многих евреев, в том числе и у Г. Померанца, она оказалась крайне бурной и притом сугубо эмоциональной. Не в силах ничего возразить по существу, мысли Кёстлера подвергают несколько истеричной обструкции по принципу: «Кёстлера не читал, но все же говорят!…».

В чем причина такого неприятия? Буду рад, если мне возразят по существу, но пока получается: протестуют те, для кого почему-то невыносима сама мысль о происхождении от хазар. То есть против хазар эти люди ничего не имеют, но… как?! Хазары их предки?! Геволт! Они потомки древних иудеев, прекрасных, благородных иудеев, и лично Авраама и Якова! А тут эти мерзкие степняки с кривыми носами и смуглой кожей…

Вообще-то, бывают открытия и порадикальнее… Например, один ученый, работающий в Плесе, Травкин, по мнению коллег, «офинел». Николай Травкин полагает, что никакого передвижения населения из территории Киевской Руси на северо-восток никогда не было. По крайней мере, археологические данные ни о каком переселении не свидетельствуют, а говорят только о смене культуры.

– То есть современные русские – это ославяненные финны?

– Да! – гордо отвечал Травкин коллегам.

Разумеется, это не твердо установленный факт, а не более чем любопытная гипотеза. Но, во-первых, я прислушался к самому себе: а что, если я по происхождению финн, потомок перешедших на русский язык финнов? А знаете, ничто души не потревожило и ничто ее не бросило в дрожь. Финн так финн, ничего не меняется, и возникает даже забавный способ дразнить кое-кого.

Во-вторых, я рассказал эту байку многим русским… И представьте себе, никто не продемонстрировал реакции а-ля Поме-ранц. Никого не взволновало, что теперь он не будет благородным славянином, происходящим от Святослава, Ратибора и Божа… Да! И от Кощея Бессмертного с Ильей Муромцем, как же я это забыл! Так вот, никто из моих русских знакомых не заволновался из-за этой «ужасной» перспективы. Реакция была разная – от веселого удивления до полного безразличия. Но вот реакции отторжения определенно не было ни в одном случае.

Почему? А потому, что среди русских почти нет расистов.

Ах, вы имеете в виду, что евреи, узнавшие про теорию Кёст-лера!…

Минуточку, минуточку… А про евреев на этот раз я ничего не говорил.

Глава 4. Евреи Западной Руси

Вообще на юге России над евреями не тяготело общественное презрение, усердно культивирующееся некогда в Польше.

Еврейская энциклопедия. Т. 6, с. 712

РАЗГРОМ

Трудно сказать, существовала ли особая этнографическая группа славянских евреев на Древней Руси, говоривших в быту по-славянски. Еще труднее ответить, каково соотношение евреев и хазар среди иудеев Киевской Руси. Как вообще провести грань?

Очевидно, что Киевская Русь становится своего рода плавильным котлом, где смешиваются хазары, евреи из Хазарии, разного рода помеси, византийские евреи – прямые потомки античных, выходцы из мусульманского мира и из Европы. Соотношением хазар и евреев в этом плавильном котле пусть занимаются расово озабоченные, мы же отметим другое: евреев на Руси много, и они разделили ее судьбу, что опять же подобно только участи испанских евреев, разделивших судьбу изгнанников-мавров.

Потому что спустя сто лет после погрома и обороны синагоги евреями еврейский квартал Киева постигла та же участь, что и весь город. В декабре 1240 года внук Чингисхана, Бату-хан, возглавлявший поход Золотой Орды к «последнему морю», подступил к городу и взял его после отчаянного сопротивления.

После войны, когда Киев лежал в руинах и найти большой участок для раскопок не было трудно, город копала экспедиция Михаила Константиновича Каргера. Раскопали в числе прочего и окрестности Золотых ворот, несколько раз переходившие из рук в руки. Слой на этом участке заполняют обугленные обломки бревен, костяки множества порубленных саблями, проткнутых копьями и стрелами людей. По положению скелетов видно, что многие пытались выбраться из завала еще живых и уже мертвых, когда рухнули горящие дома, погребая под собой груды людей.

Есть и страшноватенькая находка в Киеве, часть слоя гибели города, — полуземлянка гончара, в одной половине которой располагалась мастерская, в другой, отделенной печкой, — жилая часть. У входа в землянку лежат двое: среднего роста человек с легкой монголоидностью, в типичном для степняков шлеме, с кривой саблей. И рослый, без панциря, с топором. На полу мастерской – скелет молодой женщины, в позе распятой; в руки скелета вогнаны два кинжала, лезвия которых уходят глубоко в земляной пол. А на печке, в другой «комнате», — скелетики детей четырех и пяти лет.

Так вот: данные у меня сугубо неофициальные; сведения эти сообщили мне люди, принимавшие участие в раскопках и рассказывавшие мне об этом камерно, коллегиально. Они не просили называть их фамилии, и я делать этого не буду. Но по этим рассказам Каргеру тогда «не рекомендовали» вести раскопки Жидовских ворот и еврейского квартала Киева. А Михаил Константинович был не тот человек, который бы такую «рекомендацию» партийных властей посмел бы вот взять и не выполнить.

Но некоторые коллеги рассказывали, что еврейский квартал все же был потревожен раскопками. Данные этих раскопок если и публиковались, то без всякого указания на принадлежность древностей именно евреям. Но раскопанного участка достаточно, чтобы утверждать – тут шел самый отчаянный бой. Жидовский квартал погиб, разделив участь всего города. Если и уцелел кто-то из киевских евреев, чьи предки укреплялись около синагоги сто лет назад, то скорее всего был уведен с арканом на шее или бежал, прибившись к единоверцам, в другие места. Благо, прибиться было еще где.

В ВЕЛИКОМ КНЯЖЕСТВЕ ЛИТОВСКОМ И РУССКОМ

После татарского погрома еврейские поселения на Волыни и в Галиции сохранились. Великие князья, стремясь опять заселить Киев после нашествия, звали и евреев переселяться на старые места. Великий князь Даниил Галицкий, правивший на Волыни в 1221-1264 гг., селил евреев в построенных им и восстановленных после нашествия городах, и на тех же основаниях, что и христиан. Его преемники эту практику поддерживали и продолжали. «Евреи составляли важный компонент общества в Великом княжестве Литовском еще прежде его объединения с Польшей, где имелось собственное многочисленное и признанное законом еврейское население» [7, с. 49].

«Пользуясь вольностями, предоставленными евреям и в других татарских владениях, киевские евреи вызвали этим ненависть к себе со стороны мещан» [155^ с. 517].

Насчет «вольностей, предоставленных татарами», придется, кажется, внести некоторые уточнения: «сии люди откупали у Татар дань наших Княжений, брали неумеренные росты с бедных людей, и в случае неплатежа, объявляя должников своими рабами, отводили их в неволю. Жители Владимира, Суздаля, Ростова вышли, наконец, из терпения и единодушно восстали, при звуке Вечевых колоколов, на сих злых лихоимцев: некоторых убили, а прочих выгнали» [143, с. 54-55].

Может быть, Карамзин попросту антисемит?! Злобствует на евреев, завидуя их гениальности, вот и плетет всякие гадости? Но вот и еврейский историк отмечает: «В документах XV в. упоминаются киевские евреи – сборщики податей, владевшие значительным имуществом» [155, с. 254].

Еврейская энциклопедия объясняет появление этих сборщиков податей «движением евреев из Польши на Восток» и отмечает проникновение евреев – откупщиков таможенных и других сборов в Минске, Полоцке, Смоленске.

Но почему надо считать, что они откуда-то пришли? Разве потому, что установился миф такой – о распространении евреев из Германии в Польшу, а оттуда на Русь? Но уже из рассказанного видно, что такое предположение совершенно не обязательно.

Вполне можно предположить, что перед нами – потомки евреев, живших здесь по крайней мере с IX века, то есть фактически – коренное население. Может быть, они и в Польшу пришли, главным образом, с Руси? В пользу такого предположения гораздо больше фактов, чем в пользу прихода русских евреев из Польши.

Что еще следует отметить? Поразительное отсутствие антисемитизма в Западной Руси. Здесь не было ни обвинений в питии крови христианских младенцев, ни в отпавлении кололцев и распространении чумы. Не было – да и все! На Западной Руси не прижились святые Западной Европы, канонизированные как мученики, принесенные в жертву евреями. На Руси полностью отсутствовала идея связи евреев с дьяволом. Идея «тойфель-фолька» – дьявольского народа, была очень популярна в Германии, в Западной Европе вообще, но в Польшу и на Русь она не проникала – ни в Средние века, ни в Новое время.

Даже когда в самой Польше начались преследования евреев, литовско-русская знать последовательно выступала в их защиту на всех сеймах и сеймиках. Можно дать этому грустное объяснение, что в XVI веке в самой Польше уже существовал слой поляков-горожан, выступавших конкурентами евреев, а на Западной Руси слоя славянских горожан еще не было. Знать продолжала нуждаться в евреях, влиятельных врагов не появилось. Так сказать, Западная Русь еще не доросла до антисемитизма.

Но может быть и другое объяснение: может быть, Западная Русь просто хорошо знала евреев, умела включать их в свое общество и потому относилась к ним лояльнее? Вскоре мы найдем много фактов в пользу этого предположения.

Выводы

1. После нашествия татар русские евреи никуда не исчезли, они продолжали жить на русских землях, вошедших в Великое княжество Литовское и Русское.

Мы видим, что в XIV-XV веках эти евреи становятся откупщиками – то есть посредниками между, непосредственными производителями товаров и плательщиками налогов и властями.

То есть осваивают ту социальную нишу, которую всегда приписывают польским евреям.

2. По традиции это еврейство Западной Руси – Великого княжества Литовского и Русского – принято считать крайним восточным ответвлением европейского, переселенцами из Германии, а затем из Польши.

В действительности для такого предположения нет никаких оснований. Такое предположение делается только потому, что уже давно сложился такой стереотип, и ученые никак не могут выйти за его пределы.

Скорее наоборот: можно предположить, что русские евреи перемещаются на запад и формируют польское еврейство.

3. Западная Русь очень толерантна к евреям и сохраняет традицию спокойного к ним отношения даже тогда, когда в Польше начинаются антисемитские выступления.

Глава 5. Еврейская Речь Посполитая

«Ну и страна! – подумал Штирлиц. – Кругом одни жиды».

Очень остроумный анекдот

Нет никакого сомнения – какое-то количество евреев проникало в Польшу и с Запада, из Германии. Именно к ним обращены призывы Болеслава Благочестивого, именно им дана грамота, дарующая привилегии на всей территории Польши. Грамота Болеслава Благочестивого от 1264 года почти полностью воспроизводит другой документ: жалованную грамоту, данную герцогом Фридрихом, евреям Бены. Грамота дарует право автономного судопроизводства для евреев, устанавливает неприкосновенность личности и имущества, дарует свободу передвижения и грозит наказаниями тем, кто будет евреев притеснять. Среди прочего, в документе есть и такие слова:

«В соответствии с эдиктами папы мы запрещаем со всей строгостью на будущее обвинять еврея, проживающего в нашем государстве, в том, что он якобы использовал человеческую кровь, поскольку все евреи по своей вере избегают использовать кровь вообще».

Впрочем, известны монеты польских королей XII и начала XIII веков с надписями на иврите типа «равви Абрам, сын Исаака» или «Мешко, король польский». Считается, что чеканщиками монеты тоже были еврейские выходцы из Германии.

Евреи-менялы в Польше. Рисунок середины XIX в.

Во всяком случае, в XIII веке евреев в Польше уже много, их положение в обществе и занятия нуждаются в законодательной базе. Часть законодательства дается грамотой Болеслава, дополняют его положения церковного собора 1267 года во Вроцлаве. Собор постановил, что евреи должны жить отдельно от христиан, в особой части города. В каждом городе полагалось иметь только один такой квартал и в нем – только одну синагогу. На одежде евреи должны были носить особые отличительные знаки, им запрещалось нанимать христианских слуг, а христианам запрещалось служить у евреев и покупать у них съестное.

Некоторые положения вроцлавского собора просто восхитительно патриархальны. Отмечается, например, что поляков надо особенно тщательно оберегать от ужасов контакта с евреями. Потому что поляки ведь: «юный росток на христианской почве»: Выражено почти поэтически, стиль чуть ли не трогательной любовной баллады про какой-нибудь «юный росток». Но поползновение-то дичайшее, вполне в духе Латеранского собора: держать и не пущать.

Позже, в конце XIII века, эти положения подтверждают еще два церковных собора. И, что характерно, никто и никогда эти постановления не отменял. На каком-то этапе они теряют силу de fakto, но не de jure. Польский костел никогда не отказывался от положений Вроцлавского собора. То есть он их, конечно, не соблюдает сегодня и не соблюдал уже очень давно, но официально эти ограничения не отменены.

В 1364 году Казимир III распространил привилегии Болеслава, данные для Малой Польши на все расширявшееся Польское государство. Традиция относит это за счет того, что король был увлечен некой еврейкой, Эстеркой, и сделал ее своей любовницей. Если верить портретам, которых нарисовано немало, королю очень повезло: красивая женщина с ласковыми, добрыми глазами, чувственными полными губами и, конечно же, с умопомрачительной грудью, которой позавидует любая американская кинозвезда.

…Упаси вас Бог поверить этим картинам, дорогие мои читатели! Потому что рисовали их в XVIII-XIX веках, на волне романтического отношения ко всему польскому прошлому. А в XIV веке ни одного портрета Эстерки нарисовано не было, и ее внешность каждый художник изображал по собственному вкусу… И по своим представлениям о том, как должна выглядеть любимая женщина его короля.

То есть роман с еврейкой Эстеркой, дочерью портного из Опочно, у короля был, это факт. Король поселил ее в своем дворце около Кракова, и у них родилось несколько детей. Дочерей Эстерка воспитывала в иудаизме, а сыновья Пелко и Немир были крещены и стали родоначальниками нескольких дворянских польских родов. Судьба самой Эстерки, кстати, трагична – после смерти Казимира ее убили при гонениях на евреев, начатых преемником Казимира, Людовиком Венгерским. Длились гонения недолго, но Эстерку все-таки убить успели.

Но я не уверен, что только личной жизнью короля объясняется склонность Казимира Великого к евреям. Дело в том, что в те времена было очень мало поляков-горожан. Христианское европейское государство, Польша остро нуждалась в третьем сословии – в ремесленниках и купцах. Приходилось мириться с тем, что города в Польше были в основном немецкими. Немцы переселялись на восток вполне мирно, становились по крайней мере относительно лояльными подданными польской короны. Но все же до 80% ремесленников в начале XIV века были немцами. Даже королевский город Краков, столица Королевства Польского, состоял фактически из двух расположенных рядом городов: королевского замка Вавель, вокруг серой каменной громады которого лепились деревянные избы мужиков, и каменного немецкого города с ратушей, площадью Рынок, с часами на башне (привет мистеру Даймонту!), вечевым колоколом… Все, как полагается!

Но город-то был немецкий, вот в чем дело. И немцы, хоть и были лояльны к Казимиру III Великому, все же старались платить ему денег поменьше. А поскольку они были монополистами, и, кроме них, некому было ковать мечи и латы для рыцарей, ввозить и вывозить товары из страны, они несколько злоупотребляли своим положением. В какой степени злоупотребляли – сказать трудно, но, во всяком случае, дело было. Немецкий город жил по своим законам, по-своему судил и рядил своих граждан, хоть они и были подданными польского короля. До сих пор в Кракове сохранился музей средневековых пыточных инструментов. И известен случай, когда суд немецкого города приговорил своего гражданина к ослеплению за то, что тот вовремя не отдал занятые деньги.

У королей же, и не только польских, есть такая особенность: они не любят, чтобы им диктовали условия. То есть не будь у Казимира выхода – он бы вынужден был смирить гордыню и улещать краковских немцев, чтобы они ковали латы получше, а в казну платили по-исправнее. Но у Казимира выход был, и этот выход назывался «евреи». А если по-польски – «жиды».

Казимир III, по заслугам названный Великим, позвал в Краков евреев. Быстро возник еще один город возле первых двух – город еврейский. На этот раз евреи проявили лучшие свойства своей натуры – умение быть благодарными, и назвали свой город в четь короля: Казимеж. Казимеж – так по-польски произносится имя Казимир.

Краков быстро разрастался, Казимеж стал одним из районов королевского города Кракова. Но это был особый район города, в котором люди жили не так, как полагалось в Польском королевстве, а как полагается по законам Талмуда.

Достоверно известно, что Казимир III любил ездить в Казимеж, и не только, чтобы ухаживать за Эстеркой, но и для долгих бесед с еврейскими учеными. По всем описаниям, был Казимир очень умным человеком, и, я надеюсь, что не обижу поляков (в том числе польских антисемитов), если предположу: может быть, Казимир просто любил умные разговоры об отвлеченном, приятную интеллектуальную компанию? А ведь окружение короля, все эти здоровенные рубаки, вряд ли читали много книг и вряд ли знали то, что изучалось если не в хедере, то уж точно в самом начале обучения в иешиве.

Иногда я думаю, что многолетняя страсть короля к Эстерке могла иметь ту же природу. Может быть, Казимиру хотелось еще и разговаривать с близкой женщиной? Может, такие чудаки попадались и в XIV веке? Даже среди королей?

Уния Польши с Великим княжеством Литовским и Русским привела к тому, что и литовским евреям в 1388 году дали аналогичную грамоту – как в Польше, уравняли в правах с христианскими горожанами.

Многие евреи и после Казимира Великого достигали в Польше высокого, престижного положения. У такого знаменитого, по заслугам популярного короля, как Владислав Ягелло, всеми финансовыми делами заведовал литовский еврей Вол-чко.

Не все, конечно, было так уж идиллично. Стоило в 1348 году начаться чуме, и евреев тут же обвинили в распространении заразы (особая пикантность в том, что среди евреев было много врачей, лечивших и христиан). В Кракове и нескольких других городах даже вспыхнули погромы. Небольшие, без большого числа жертв, но тем не менее. Новый погром в Кракове разразился в 1407 году. Власти пресекли действия погромщиков, едва они вошли в Казимеж, — но опять же, лиха беда начало.

Католическая церковь евреев не особенно любила, и если честно – то и не за что было любить. Потому что не знаю, в духовной ли младости поляков тут дело, но несколько раз евреям удавалось переубедить католиков, и они переходили в иудаизм. В Кракове в 1539 году по распоряжению местного епископа сожгли на костре мещанку Екатерину Залешовскую, уличенную в склонности к иудейству. Вдова райцы, то есть городского советника, она входила в краковский патрициат. Почтенная дама заявила, что не верит, что Иисус Христос – Божий сын: «Господь Бог не имеет ни жены, ни сына, да ему и не нужно этого. Ибо сыновья нужны только тем, кто умирает, Бог же вечен… и всех нас считает сыновьями».

В это время евреям удалось многих поляков обратить в иудаизм, и прошел слух, что обращенных они прячут в Великом княжестве Литовском и Русском. Тогда же, в 1539 году, состоялось королевское следствие по поводу обрезавшихся и убежавших в Литву. Следователи пришли к выводу, что на евреев возвели напраслину, но многие и тогда, и теперь сомневались в справедливости выводов следствия. Похоже, все-таки были они, эти поляки, обращенные в иудаизм.

В Литве обращение в иудаизм стало таким характерным явлением, что евреев в 1495 году даже выгнали из Литвы. Правда, через восемь лет указ официально отменили, и евреев опять пригласили в Литву, да и выполнить указ не успели… Так и жили не выгнанные иудеи во многих городках Литвы, так до них руки и не дошли.

В середине XVI века пошла по Польше молва, что иудеи купили у некой христианки из Сохачева церковное причастие. И евреи кололи его иголками и издевались над ним, пока из причастия не потекла кровь. История была бы забавной, если бы четверо евреев не были сожжены на костре.

Тогда же пошел и старый слух о причащении евреев кровью христианских младенцев, но тут уж вмешался король Сигизмунд II Август и запретил возбуждать «подобные нелепые обвинения» без предварительного следствия, на котором факт убийства младенца должно было подтвердить четырьмя свидетельствами христиан и тремя свидетельствами евреев. Насколько мне известно, ни одного дела не возбудили.

И вообще короли и государственные люди заступались за евреев, потому что какой же дурак будет резать курицу, несущую золотые яйца?

Как видно, в Польше все происходило принципиально так же, как в Европе, только евреев пока никто не выгонял. Но их так же используют короли, к ним так же настороженно относится церковь… Так же точно их подозревают в распространении заразы во время эпидемий.

Но было два существенных отличия. Во-первых, евреи Польши и Руси образовали единый народ.

Во-вторых, они заняли совсем особую социально-экономическую нишу, которую западное еврейство никогда не занимало и занять даже не пыталось.

В-третьих, восточные евреи объединились в организацию, охватывающую всю страну.

АШКЕНАЗИ В ПОЛЬШЕ И НА РУСИ

К XVI веку окончательно сложился новый еврейский народ – ашкенази. Этот народ имел свою территорию, — ашкенази не жили западнее Эльбы и восточнее Днепра, севернее Литвы и южнее Волыни. Существует страна ашкенази – со своим климатом, природными условиями, деревьями и животными. Ашкенази не имели собственного государства, но у них есть своя страна. Ведь и курды живут в Турции, Иране и Ираке, своего государства у них нет, своя страна, Курдистан, у них, конечно же, есть. Так же точно нет своего государства у басков в Испании, туарегов в Северной Африке, живущих в Алжире, Тунисе, Чаде, Мавритании, Марокко.

На этой же территории живут и многие другие народы. У некоторых из них есть свои государства – например, у немцев, венгров или у русских, но Речь Посполитая официально говорит не по-немецки и не по-русски, а по-польски и на этом языке ведет свою документацию.

– У некоторых народов – валахов, цыган, караимов, курдов – тоже нет своего государства. Тем не менее, это тоже их страна, их территория обитания. Если хотите – ареал распространения.

У евреев ашкенази есть даже больше оснований считать эту территорию своей – этот народ и возник на территории Польши и Западной Руси (кроме Поморья).

Страна ашекенази, страна народа без государства, зависит от воли государственных лиц и от их решений. Затеют вообще выгнать евреев – и выгонят. Захотят позвать еще каких-то других евреев, например, из Персии, — позовут.

Даже решения, не имеющие к евреям, казалось бы, никакого отношения, отзываются на их судьбе, и очень сильно. Вот объединилось Великое княжество Литовское и Русское с Польшей в одно государство, и притом две трети территории княжества вошло прямо в Польшу, в коронные земли. О евреях, живущих в разных точках страны ашкенази, никто при этом и не думал, но именно после этого стали возникать три ветви идиш: польская, украинская и литовско-белорусская. Судьбы евреев в трех частях своей страны ашкенази стали расходиться. Условия их жизни стали различаться, они контактировали с народами, которые вели себя по-разному, считали важными или неважными разные вещи, и, конечно же, это сказывалось на национальном характере.

Убежденный в действенности законов, любящий юмор польский еврей; спокойный белорусский еврей, которому не хватает только вислых усов; нервный, привыкший в любую секунду отвечать агрессией или бегством украинский – это люди одного народа. Возможно, ашкенази просто не хватило исторического времени для того, чтобы распасться на три народа, как распались русские на белорусов, малороссов и великороссов.

На стыках межнационального общения у евреев неизбежно возникал интерес к культуре «титульного народа»; появлялся слой евреев, читающих по-польски не только записки от булоч«Еврей Лейба» – гравюра, отпечатанная в Киеве, XVIII в. На заднем плане поляки бьют протестующего еврея. В пояснительном тексте Лейба сокрушается об утрате Палестины.и жалуется, что отсутствие в Польше редьки и чеснока может заставить евреев есть свинину

ника или указы местного райцы, но и художественную литературу. На стыке культур рождалось явление, которое я рискнул бы назвать еврейской Польшей. У живших тут ашкенази сохранялся свой взгляд на очень и очень многое. Осваивая культуру, они вовсе не становились такими же поляками, как этнические поляки. Ведь и марраны сохраняли свою специфику, да как долго! И во всех странах, где такие исследования проводились (Франция, США, Италия, Россия), выяснялось, что евреи чем-то отличаются от остального населения. Впрочем, точно так же отличаются от французов живущие в стране итальянцы. И уж точно отличаются от немцев живущие в Германии турки или те же итальянцы.

Но культуру – осваивают, духовно становясь не просто случайными жителями страны, а именно польскими евреями. Порой польскими патриотами, ценителями ее культуры, истории и литературы.

Так же возникают и еврейская Украина, еврейская Белоруссия, и не их вина, что эти страны в культурном отношении очень уж проигрывают Польше. Даже живя в Минске или в Полтаве, еврей чаще ассимилируется как поляк.

Еврейская Польша, еврейская Украина, с XVIII с завоеванием Речи Посполитой Российской империей – и еврейская Россия возникают все в одной и той же стране. В стране ашкенази, на стыке с культурами других народов одного-единственного – все тех же ашкенази.

НОВАЯ СОЦИАЛЬНАЯ НИША

В конце XV века в Польше произошло то же, что случилось в Западной Европе на два столетия раньше: в ней выросло национальное третье сословие. Немцам хорошо – они практически полностью растворились в многолюдье польских купцов и ремесленников. Остались от них соборы и ратуши в нескольких городах, музей пыточных инструментов в Кракове и немецкие фамилии у некоторых поляков.

А евреям куда деваться? Для них ассимиляция категорически неприемлема, а польские горожане наступают на пятки. В 1485 году краковские горожане попытались запретить евреям любую деятельность, «кроме наших закладов за просроченные долги» – то есть превратить евреев в народ ростовщиков, наподобие западноевропейских. Этот номер у них не прошел, и вообще польские евреи почти не были ростовщиками. Как ни странно это может показаться читателю, многие из них ссужали деньги под проценты у христиан, в том числе и у монастырей. В целом же евреи занимались ремеслом и торговлей, составляя горожанам-христианам конкуренцию.

В 1521 году главы магистрата города Львова писали в Познань: «Неверные евреи лишили нас и наших занимающихся купечеством сограждан почти всех источников пропитания… Они овладели всей торговлей, проникли в местечки и села, не оставили христианам ничего». Львовские горожане даже направили делегацию к королю с такими же слезными жалобами, но король как-то не внял их страданиям.

В Западной Европе евреев было очень мало, и всех их выгнали, чтобы они не мешали подниматься местным горожанам. А в Речи Посполитой евреев вытеснили из многих городских профессий… Но из страны не прогнали, И это при том, что евреев в Речи Посполитой было много – от 5 до 8% населения, по разным оценкам.

Евреи нашли для себя другую социально-экономическую нишу. Такую, в которой христианам было очень трудно, даже невозможно с ними конкурировать. И на которую, справедливости ради, христиане и не претендовали. Это была та ниша, о которой я уже начинал говорить, — посредничество между «настоящими» горожанами и крестьянством. Скупка сырья у крестьян, продажа тем, кто будет его перерабатывать. Скупка готовой продукции оптом в городе, продажа ее в деревне в розницу. Втиснуться в такую нишу очень трудно; надо очень много работать, чтобы сделаться полезным и крестьянину, и горожанину Доход будет очень невелик, потому что «наваривать» много нельзя: иначе крестьянин и горожанин начнут договариваться без посредников. В общем, это ниша для не очень богатых людей.

Частью этой ниши стал еще один вид посредничества: между шляхтой и все тем же многострадальным крестьянством. Зачем вельможному пану самому вести хозяйство? Это отлично может делать жид. Пан может спокойно проедать и пропивать доходы от имений, живя в городе истинно по-дворянски: не работая, ни о чем не думая и притом хлебая дорогое вино каждое утро. А уж дело жида, который взял в аренду его имение, выколотить побольше денег. И никуда он, этот жид, не денется! Даже если сбежит с деньгами, сам же кагал его поймает и накажет, чтоб никто не смел думать на бедных евреев, что они нечестные люди. А если не сбежит, все равно к его рукам прилипнет не так уж и много. Вельможному пану уйдет почти все, и надо ведь еще дать как можно больше, чтобы пан не сомневался – надо продлить жиду аренду.

В XV веке покровителем евреев был король; начиная с XVI века, появляются частновладельческие евреи: те, кто живет на земле магнатов. По отношению к ним, владельцам земли, евреи несли те же повинности, что раньше королю. Выводы? Очень простые – евреи окончательно превратились в своеобразное феодальное сословие, причем сословие зависимое.

На землях феодалов, чтобы сделать их земли доходнее, евреи строят корчмы, гостиницы и кабаки. Евреи строят дороги, чтобы всем этим было приятнее и удобнее пользоваться. Евреи придумывают способы обработки земли, введение новых культур, евреи строят сахарные заводы, гонят вино из пшеницы, организуют обработку кожи и прядение льна. Им надо крутиться, этим жидам! Крутиться совсем не нужно ясновельможному пану – он доверил евреям это занятие. Крутиться иному мужику, может быть, и хотелось бы, он и смог бы, да крепостное право не велит. Там же, где крепостного права нет, там ниша уже занята евреями. Крестьянин звереет и делает свои выводы – постепенно становится антисемитом.

Ясновельможный пан качает головой, видя, как крестьяне голы и босы. Вон, пальцы торчат из сапога, вон, заплата на заплате. Допускаю, что пан даже качает головой вполне искренне: в конце концов, язык и религия у пана и мужика одни. Проповедь о вреде пьянства читает им обоим один ксендз в одном костеле. Пан искренне жалеет мужиков и вместе с тем осуждает их нравы. Пить же нельзя, нехорошо и неразумно А они пьют.

Виноват в этом кто? Ясное дело, не ясновельможный пан. То есть если подсчитать, куда и что идет, выясняется, что, во-первых, на шее у мужиков сидит в основном все-таки ясновельможный пан, а еврей примостился так… с краешку. Очень часто еврей живет не лучше, а то и хуже мужиков, потому что крутится он много, а зарабатывает все равно мало.

Во-вторых, деятельность жида объективно выгодна для всей страны, для всех ее классов общества: выражаясь научным языком, евреи «формируют промышленную и транспортную инфраструктуру». Жид делает дело, которое ясновельможный пан делать ленится, а мужик не умеет, да ему никто и не позволяет.

Но чтобы понять это, надо все хорошенько подсчитать, а что там считать, на счетах щелкать?! Это жидовское занятие. Нам, славянам, выпить бы (в жидовском кабаке), бабу потискать (чужую жену) да проблеваться в крапиве.

Точно так же ведь если еврей объективно не пускает мужика самого «развивать инфраструктуру», то есть в торговлю и сельскую промышленность, то ведь не по своей подлой воле. Это не еврею, это ясновельможному пану не хочется никуда пускать мужика. Это ему пуще смерти страшно любое изменение в общественных отношениях, любая потеря своего положения пана.

А еврей выполняет только роль экономического держиморды при пане, причем выполняет за гроши.

Так новая экономическая ниша оказывается чреватой для евреев множеством неприятностей. Причем вроде бы никто ни в чем не виноват, происходит естественный процесс… Но так легко найти в этом процессе виновника, так просто объяснить, кто именно сидит на шее у основной части народа…

Я, правда, не уверен, что эта ниша «найдена» в XV или в XVI веке. Очень похоже на то, что на Западной Руси эту нишу «отыскали» сразу же после татарского нашествия. Кроме того, на Западной Руси были богатейшие магнаты – князья Острож-ские, Вишневецкие, Сапеги, Радзивиллы, Потоцкие. Эти-то хозяйством отродясь не занимались, и, очень похоже, ниша посредников между всеми и всеми разрабатывалась на Западной Руси уже века с XIV.

Если это предположение верно, то еврейство собственно Польши попросту сползло в уже готовую нишу. То есть остались и торговцы, и мелкие ремесленники, но все больше и больше евреев оказывалось арендаторами, управляющими, посредниками.

К тому же в православных областях Речи Посполитой возникла еще одна проблема. Пока магнаты Западной Руси были православные, этой проблемы не было. Но на протяжении XVI века шляхта Западной Руси все сильнее ополячивалась и все больше переходила в католицизм. Для этой шляхты все больше и больше православие становилось не верой отцов, а суеверием простонародья.

Раз так, то источником доходов при аренде становились и православные храмы. Сдавался православный храм в аренду к еврею – так же точно и на тех же основаниях, что мельница, дорога или кабак. Хочешь слушать литургию? Плати. Хочешь крестить ребенка, венчаться, отпеть покойника? Плати арендатору-еврею. Тут та же история, что с дорогой или с кабаком: самому еврею достанется процентов десять, остальное все равно уйдет помещику. Но ведь не помещик стоит, смотрит бесовскими своими жидовскими глазами, протягивает руку за крестьянскими грошиками. Помещик, хоть и католик, все же понятнее, ближе… А эти… За требы, за принятие святых даров, — плати… И кому плати! Страшного Суда на них нет, на сатанинских исчадий!

На Западной Руси и, главным образом, в землях короны, на будущей Украине, пан-католик отдает православного мужика в аренду к еврею. Кто за это расплатится в ближайшем будущем? Ясное дело, еврей!

Понимают ли это сами евреи? Самое интересное, самое невероятное – не понимают! Нет ни одного текста, дошедшего до нас из XVII, даже из XVIII века, в котором был бы отражен страх за свое будущее. Хотя бы понимание своего сложного положения. Ну хотя бы анализ того, что думают о положении евреев другие! Нет, всего этого нет. Сидя на пороховой бочке, евреи с поразительной тупостью не видят в упор, что их ненавидят. И ненавидят вовсе не в силу психических отклонений или каких-то предрассудков, а ненавидят последовательно, мотивированно, закономерно. Судя по всему, они просто не понимают, что делают нечто… ну, скажем так, — нечто, чему можно дать негативную оценку. Живут чем-то, что можно осудить. Почему?!

Я могу предложить только одно объяснение: а потому, что евреям наплевать на любые оценки других народов. То, что болтают мужики в кабаке, говорят паны за преферансом, заведомо не имеет никакого значения. Евреям заранее «известно», кто здесь избран Богом, кто здесь ходячее совершенство и живое чудо всех времен. И что не восхищаться этим чудом, не считать выше себя это чудо, не признавать превосходства этого чуда – это просто глупость, неспособность понять очевидные вещи или психическое заболевание.

КАТАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ

Польские короли XV и XVI веков обычно покровительствовали евреям. Сигизмунд! в 1507 году подтвердил льготные грамоты прежних королей. Богатые евреи при нем брали на откуп сбор казенных налогов и пошлин, арендовали королевские имения и всегда умели извлечь из них немалый доход. Этот король поставил одного такого еврея старшиной над всеми литовскими евреями. Богатый брестский еврей, главный откупщик и сборщик податей в Литве, Михаль Иезо-фович, получил право непосредственно сноситься с королем по всем еврейским делам и представлять все еврейство Литвы. Он имел право «судить своих соплеменников по их собственным законам», взимать с них установленные подати и так далее.

Преемник Сигизмунда I, Сигизмунд II Август еще расширил права еврейских общин в их самоуправлении. Еврейское слово «кехила» превратилось в польское «кахал», а потом и в русское «кагал». Теперь раввины и старосты могли судить непослушных или совершивших преступления по законам Моисея и Талмуда (то есть по законам двух – или трехтысячелетней давности) и приговаривать виновных даже к очень строгим наказаниям, кроме разве что смертной казни. Стефан Баторий в 1580 году дал еще несколько новых льгот.

«В результате всех этих мер «евреи составляли в Польше особое сословие, управлявшееся во внутренней жизни своими выборными представителями, светскими и духовными» [25, с. 517].

Члены катальных советов каждой общины избирались каждый год в дни Пасхи путем голосования и жребия. Во главе кагала стояли старосты, числом 3 или 4 человека (роши). За ними стояли почетные особы (тувы), судьи (даяны), попечители и старосты учебных заведений (габаи).

Кагал делал раскладку налогов, вносил деньги в казну, заведовал синагогами, кладбищами и всеми благотворительными заведениями, обучением юношества, разбирал тяжбы, выдавал ссуды, давал документы на недвижимое имущество.

Но и это не все! Для решения сложных судебных вопросов, которые не удавалось решить внутри кагала, ежегодно устраивали съезды раввинов и старшин. Проводили их обычно на ярмарках, особенно часто в Люблине.

Потом создали постоянно действующий сейм, или ваад в масштабах всей Польши, уже не только для решения спорных вопросов, но и как своего рода еврейское правительство. Такой сейм назывался «Сейм четырех областей», «Ваад арба арацот», потому что в нем участвовали уполномоченные от четырех областей государства: Великой Польши (главный город – Познань), Малой Польши (Краков), Подолии (Львов) и Волыни (Острог и Владимир). То есть в него входили представители всех главных общин Польши.

«Сейм четырех областей» решал сложные судебные случаи, разъяснял законы, издавал новые постановления относительно общественного и духовного быта евреев, — то есть был своего рода правительством.

В Литве был свой ваад, в котором участвовали раввины и катальные депутаты от пяти главных литовских общин: Бреста, Гродно, Пинска, Вильно, Луцка.

Не надо считать, что все было так уж идиллично. «Демократические принципы, лежавшие в основе кагала, были рано попраны олигархией… Кагал нередко становился даже поперек пути народного развития, — так считал такой серьезный историк, как Ю.И. Гессен. – Прсстолюдины не имели фактически доступа в органы общественного самоуправления. Катальные старшины и раввины, ревниво оберегая свою власть… держали народную массу вдали от себя» [155, с. 37].

И даже: «Кагалы, не пользуясь авторитетом в народе, поддерживали свое господство благодаря именно содействию правительства» [155, с. 43].

Руководителей русской общины по заслугам называли «мироедами». Весьма справедливое название для тех, кто сидел на шее у общинников, используя их труд и свое привилегированное положение. Мироеды… но тут не русский «мир», тут еврейский кагал. Хорошо, пусть будут они «кагалоеды»!

А рядовому еврею не было никакого исхода. Деваться ему, бедняге, некуда. Должен он всегда, всю жизнь, от рождения до смерти, жить в кагале и слушаться его старейшин, знать свое место. Выйти за пределы кагала он не может, решать свои вопросы за пределами кагала – тоже не может. На стороне кагала – и религиозная власть. Если еврей проиграет еврейский суд и обратится в польский, он тут же подвергается херему – отлучению, анафеме. То есть фактически исключается из общины.

Катальная система ставила крест на всякой возможности еврея быть независимым человеком – как всякий европейский горожанин, гражданин средневекового города. Кагал консервировал общественную психологию в тех формах, которые сложились не только до появления вольных городов и их граждан, но и до античной эпохи.

«Зато» если еврей будет верен общине, будет делать не карьеру самостоятельного специалиста или предпринимателя, а «ка-галоеда», он может подняться в руководство общины и даже стать членом ваада, еврейского парламента в масштабах всей Польши. Чем отличаются люди, которые хотят быть независимыми специалистами и предпринимателями от «кагало – и мироедов», — об этом подумайте сами.

Такой глобальной организации, такого государства в государстве никогда не было ни в какой другой стране. Не только в разобщенной Германии, где каждое княжество и чуть ли не каждый город жили по своим собственным законам, но даже в централизованной Англии, даже в изобилующей евреями Испании не было ничего подобного. Разве что в Багдадском халифате, где вавилонские экзархи могли представлять весь еврейский народ перед лицом калифа… Но вавилонские экзархи были из рода Давида – своего рода пережившие свою эпоху еврейские цари, если угодно. А в Польше все катальное начальство выбиралось… И получается, что еврейское государство в государстве все-таки было по-европейски демократическим.

Наверное, многим евреям это нравилось, — в Польше катальная система максимально приближалось к тому, что можно назвать еврейским государством. Без территории, границ и армии, но «зато» со своей организацией, законами и культурой. Лишь немногие евреи могли жить всю жизнь, вообще не входя в контакт с гоями, но, во-первых, были и такие. Во-вторых, даже те, кто постоянно торговал с гоями, должен был избегать только одного – совершать тяжелые преступления против них. Например, если еврей убивал гоя, его судил польский суд. Но обокрасть или обмануть гоя – и в польском суде уже будет представитель кагала. То есть свой, кагальный суд – это суд; он заставит тебя отдать деньги, да еще и дополнительно накажет за то, что ты подвел остальных. Но перед гоями тебя закроет широкая грудь катальных старшин, и если ты не входишь в «гойский» мир, то и противостоишь ты этому миру не один.

А если ты ведешь себя корректно, то можешь и вообще прожить всю жизнь, почти не видя гоев, не зная их и почти не умея говорить на их смешном и неприличном языке.

КАЗАЧЬЯ СМУТА

Среди страшных дат, призванных пугать потомков, одной из самых зловещих «звезд» кроваво мерцает эта дата: дата «козацкого» мятежа, поднятого Чигиринским сотником Богданом Хмельницким.

Нет ничего дальше от реальности, чем представление о Богдане Хмельницком и его шайке как об украинских повстанцах, православных фундаменталистах или даже людях, которых оскорбляла иноземная и иностранная власть. Первоначально восставшие казаки требовали одного: включения себя в реестр, в список казаков, получающих жалованье, то есть превращения себя из вольных гуляк в слуг государства. Совершенно конкретного государства – Речи Посполитой.

Включить сорок тысяч казаков в реестр?! Сорок тысяч новых дворян?! Где взять деньги?! И государство всеми силами воюет с потенциальными шляхтичами. Дичайшее восстание – воюем за то, чтобы нас сделали слугами государства, — того самого государства, с которым воюем!

Другое дело, что слишком многое в Речи Посполитой XVII века вело к тому событию, которое в Польше называли и называют «казачьим бунтом», в Российской империи называли то «восстанием малороссов против Польши», то «восстанием Богдана Хмельницкого», а в СССР стали называть «освободительной войной украинского народа».

В Речи Посполитой получилось, как в Московии, в 1676 году, где казацкое восстание Степана Разина оказалось спусковым крючком к крестьянской войне, и страна в одночасье встала на пороге новой Смуты.

Казацкое восстание за включение себя в реестр наложилось на слишком большое количество противоречий, буквально разрывавших Украину. Противостояние католиков и православных, поляков и русских, униатов и католиков, униатов и православных, шляхты и «быдла», казацкой старшины и «черни», реестровых казаков и нереестровых, казачества и мещанства, католической шляхты и православных русских магнатов, иные из которых были гораздо богаче короля, — все эти противоречия моментально взорвались, стоило казакам и татарам войти на большую часть Украины.

Наверное, это многих огорчит… И многих казаков (вернее, их потомков), и людей, слишком хорошо учившихся по учебникам советского времени… Но Богдан Хмельницкий выигрывал сражения с поляками только в одном-единственном случае – если выступал в союзе с крымскими татарами. Победы у Желтых Вод, под Пилявцами, в Корсунском и Зборовском сражениях принято считать победами казаков над поляками… Это глубоко неверно. Все это примеры совместных татарско-казацких побед.

С самого начала крымский хан был теснейшим союзником Богдана Хмельницкого, а как только крымчаки отошли от казаков после Зборовского сражения – и пришлось подписать Зборовский мирный договор 1649 года, и это был договор, которого не подписывают победители. Богдану Хмельницкому не позавидуешь – поскольку единственным способом успешно воевать с поляками он мог только под лозунгом освобождения православной Украины от поляков-католиков. Но освобождать Украину он мог только вместе со злейшими разорителями Украины* с крымскими татарами, формально – мусульманами, фактически – чуть ли не шаманистами, которые непринужденно устраивали конюшни и в православных церквах, и в католических костелах. Не пытаться ограничить грабежи и увод татарами людей Богдан Хмельницкий не мог. Но, теряя покровительство татар, он терял и возможность побеждать.

Беда еще, что восстание казаков пришлось на последние недели жизни короля Владислава IV. После его смерти в Польше установилось бескоролевье, и некоторое время не могли дать достойный ответ. В конце 1648 года Богдан Хмельницкий и его союзники-татары оказались владыками всей Украины. Население встречало их с разной степенью восторженности, а татар так вполне определенно видеть на Украине не хотело. Но «зато» множество крепостных и полукрепостных, нищих ремесленников и мещан, работавших по найму, почуяли великолепную возможность изменить свое положение, записавшись в казаки. К ним присоединялись и беглые поляки, и всевозможный приблудный люд, число казаков стремительно росло, и все они хотели бы попасть в реестр…

Только избрав нового короля и убедившись, что крымские татары отступились от союзника, в начале 1651 года польские войска переходят в наступление, громят казаков под Берестеч-ком и в июне очищают от них Киев.

По Белоцерковскому мирному договору казаки теряли почти все, что завоевали: власть казацкой старшины признавалась только на территории Киевского воеводства, а выборный гетман должен был подчиняться коронному гетману и не имел права на внешние отношения без разрешения правительства Речи Посполитой. Реестр сокращался до 20 тысяч человек, крепостные, сбежавшие в казаки, должны были вернуться под власть панов, шляхта имела право вернуться в свои поместья, а казаков обязывали разорвать союз с крымским ханом.

Если бы этот договор применялся на практике, казачье движение, вероятно, удалось бы ввести в некие приличные рамки. Но земля горела под ногами польской армии – ив Киевском воеводстве, и по всей Украине. Даже если бы Богдан Хмельницкий хотел остановить гражданскую войну, вряд ли это было в его силах. Страна уже оказалась ввергнута в Смуту, и действовать чисто репрессивными методами уже не имело никакого смысла. Война продолжалась… Мятеж продолжался…

С самого начала Богдан Хмельницкий, сколько он ни заявлял о себе, как о «единовладном русском самодержце», прекрасно понимает – самому ему не усидеть.

Уже 8 июня 1648 года он пишет письмо Алексею Михайловичу о принятии Украины под руку Москвы. В начале 1649 года он повторяет такое же письмо.

В украинскую Смуту оказывается втянутой еще и Московия, начинаются военные действия нескольких государств, а там приходит в движение и Турция…

Очень характерно, что все историки, пишущие о событиях того времени, как бы не замечают присутствия евреев. Польские, украинские, русские историки подробно описывают, как и куда ходили армии, какие решения принимали командиры и что делали солдаты и офицеры. Многие из этих описаний интересны, полезны, назидательны… Но все эти описания неполны.

Потому что, даже описывая бедствия мирного населения, разорение жителей деревень и местечек, жестокость одичалых казаков, все удивительным образом «в упор не замечали» евреев. Исключение, конечно же, составляют еврейские авторы, но у них другой перекос – они не замечают ничего, что не имеет прямого отношения к евреям, — а в результате картина получается еще более искаженной. Почитать того же мистера Даймонта, и получается примерно так, что «злобный, жестокий и хитрый Богдан Хмельницкий» [4, с. 310] и начал-то военные действия из антисемитских побуждений. А это, мягко говоря, не совсем точно.

1648 ГОД

Истина состоит в том, что Восточная Европа – родина многих народов. Любое событие на ее территории, хотим мы того или нет, отражается на всех других народах, даже на тех, которые вообще не хотели принимать участия в военных действиях и даже не очень понимали, что вообще происходит.

Понимал ли румынский цыган в 1941 году, почему танк со свастикой на броне вдруг повернул к его кибитке? Знал ли он вообще о существовании расовой теории, слыхал ли про доктора Геббельса и прочие теоретические изыскания? Вряд ли. Сидел человек у костерка, вдыхал запах дыма, любовался на синее небо и осенний убор леса да лениво прикидывал, куда поедет со своей кибиткой, когда докурит. Сидел на пеньке, добродушно усмехался в усы цыган: чего это поехал в его сторону немецкий танк? Он жил в других измерениях, предельно далеких от овладевшего людьми жестокого безумия. Он даже не понимал, что происходит, но тем не менее последними впечатлениями в жизни этого совершенно мирного человека могли стать хруст кибитки под танковыми гусеницами, страшный крик его детей, пулеметная очередь в упор. Независимо от понимания, почему так.

Так же точно евреи Западной Руси не имели никакого отношения к казацкому мятежу. Им было глубоко наплевать на все проблемы казаков, в том числе и на то, кто из них есть в реестре, а кого там нет. Они даже не противились включению казаков в реестр; справедливости ради, если бы они и захотели сократить или расширить реестр – у них не было бы такой возможности. В чем-чем, а в вопросах составления реестра никому и в голову не пришло бы спрашивать мнения самого уважаемого раввина или члена ваада. Наверное, не очень многие из евреев вообще были способны понять, почему реестр – это так страшно важно для казака.

Тем более они были совершенно безразличны к животрепещущему вопросу: будет ли Западная Русь частью Речи Посполи-той, войдет в Московию, станет частью империи султана или сделается «самостийной» под новым именем – Украины.

Единственно, в чем можно обвинить евреев, — это в неумении понимать других людей. Века были они откупщиками и арендаторами и так не удосужились понять, как воспринимают их украинские крестьяне, кем они являются в их глазах. Евреи не умели смотреть на себя глазами других, а тем более не умели принимать во внимание свою репутацию. Мотивы тех или иных поступков христиан были так же недоступны их воображению, как и мотивы поведения самих евреев – для казака или шляхтича. Только этой поразительной наивностью можно объяснить изумление евреев: с чего это вдруг их начали резать?!

А казаки резали их еще более жестоко, чем польскую шляхту, чему можно найти и объяснения. Шляхта была все же понятнее, ее образ жизни и поведение были доступнее для казаков. Поляк и русский человек были людьми разных народов, разных ветвей христианства, но людьми одной цивилизации. Евреи принадлежали к другой цивилизации и были совершенно непостижимы – почти как инопланетяне. И неприятны.

К тому же шляхта все же могла и отомстить. Были правила, нарушать которые небезопасно, — на зверское убийство раненых, попавших в плен к казакам, на резню детей и женщин поляки отвечали. Нет, они не опускались до уровня запорожского зверья – но переставали брать пленных, например. Под Зброевом пленных не брали, раненым противника помощи не оказывали, несмотря на увещевания ксендзов. Казаки могли сколько угодно пить водку и буйствовать, но они очень хорошо знали – шляхту опасно доводить до озверения. Евреи были беззащитнее, на них проще было выместить накопившееся зло.

Похоже, что дело было не только в накопившемся зле, но и в составе самих казацких толп. Наивно видеть в казаках украинцев, защитников своей земли. Среди казаков были и татары, и москали, и уголовные преступники из Польши, сбежавшие к казакам. Таковы уж были эти «мстители за народ» и «защитники православной веры», и вели они себя соответственно: «Убийства сопровождались варварскими истязаниями – сдирали с живых кожу, распиливали пополам, забивали до смерти палками, жарили на угольях, обливали кипятком; не было пощады и грудным младенцам (несомненно, самым главным врагам православия и самым лютым откупщиком. – А.Б.). Самое ужасное остервенение выказывал народ к евреям: они осуждены были на конечное истребление, и всякая жалость к ним считалась изменой. Свитки Закона были извлекаемы из синагог: казаки плясали на них и пили водку, потом клали на них евреев и резали без милосердия; тысячи еврейских младенцев были бросаемы в колодцы и засыпаемы землей».

Очень часто казаки захватывали еврейских девушек, насильно крестили их и так же насильно венчались с ними. Само стремление брать в жены непременно евреек заставляет сделать довольно неприятное предположение: может быть, казаки считали евреев более высокой социальной кастой, чем они сами? Может быть, брак с еврейской женщиной был для них тем же, чем брак с графиней для расстрельщика из ЧК образца 1919 года?

Готовность же творить насилие ставит под сомнение верность казаков христианству: и принятие крещения, и уж тем более брак может быть делом только добровольным; в сам обряд венчания входит вопрос священника о согласии невесты.

Что самое удивительное – православные священники крестили и венчали насильно; а это заставляет поставить под сомнение уже их христианство: принадлежность к христианской вере людей, которые носят рясы и машут кадилом, служат литургию и всерьез считают себя носителями Апостольской благодати.

Трудно сказать, сколько трагедий видела Речь Посполитая в эти месяцы казацкого безумия. Одна из еврейских «невест» бросилась с моста в реку, пока казаки волокли ее в церковь крестить и венчаться. Другая сумела убедить своего будущего «мужа» в том, что она умеет «заговаривать пули». Казак был настолько темен и глуп, что поверил в эти сказки, и для проверки выстрелил в «невесту». Естественно, казак убил ее наповал, но, по крайней мере, эта еврейская девушка не стала женой казака. Наверное, этот казак наслушался историй про «еврейское колдовство»; впрочем, психология казаков для европейца еще менее доступна, чем еврейская.

Зная о своей судьбе в казацких руках, евреи бросались под защиту крепостных стен, но и тут не всегда им удавалось уцелеть. Узнав, что в городе Немирове укрепилось много евреев, Богдан Хмельницкий отправил туда казацкий отряд – специально для истребления евреев. Зная, что взять укрепленный город непросто, казаки переодели свой передовой отряд в польские кунтуши и подошли к стенам с польскими знаменами. Евреи решили, что этот польская армия идет к ним на выручку, открыли ворота… Резня, устроенная в этом городе казаками и местными русскими жителями в июне 1648 года, унесла больше шести тысяч жизней ни в чем не повинных людей.

Известно, какую смерть принял немировский раввин Иехи-ель: он скрывался со своей матерью на кладбище, когда некий местный сапожник нашел его и стал избивать дубиной в явном стремлении убить. Старуха мать умоляла сапожника убить ее и пощадить сына, но сапожник убил сначала раввина на глазах матери, а потом уже ее саму.

Это история человека известного, ученого раввина, который был к тому же главой и преподавателем местной иешивы. Сколько людей менее знаменитых было убито таким же образом, мы знаем только приблизительно.

В этой истории хорошо проявляются две важные закономерности.

Во-первых, соседи убивают соседей. Это очень странно, потому что даже в случаях самой жестокой национальной вражды и резни лично знакомые люди стараются избегать участия в кровопролитии. Человек может быть самым злейшим антисемитом,

но еврей, которого он лично знает, приобретает для него какие-то личностные, индивидуальные черты. Он уже выделился из толпы, из смутной массы «врагов». Даже если он выделен по каким-то скверным чертам, он все равно уже личность, а не пустое место; не абстрактный «христопродавец», а Мойша Рабинович с соседней улицы, любитель выпить и жуликоватый тип… И квасом он торгует разбавленным. Но это же не причина его зарезать?!

Всегда, организуя резню, правители старались не допускать, чтобы соседи резали соседей. Даже армянский геноцид в Турции или «кристальная ночь» в Германии требовали участия тех, кто не был лично знаком с жертвами. А тут соседи резали соседей, вот что совершенно удивительно.

Во-вторых, евреи, как видно, верили в помощь поляков. Во многих случаях не зря верили: для коронного войска и для большинства шляхты евреи были пусть странными, пусть даже не особенно приятными, но подданными короля. Коронное войско защищало евреев от казаков, как и всех других жертв бунтовщиков, совершенно на тех же основаниях. В некоторых городах евреи отсиделись вместе с поляками и выдержали по несколько штурмов (например, в Чернигове). В конце концов, шляхту казаки тоже резали, и поляки не могли не чувствовать некоторую общность судьбы.

Но вот в городе Тульчине все получилось не так, хотя поляки и евреи дали друг другу клятву, что будут друг другу верны и будут держаться до конца. Сначала удалось отбиться, причем евреи организовали эффективную самооборону и казаки очень потерпели от их стрельбы из ружей с крепостных стен (очередной мой воздушный поцелуй Иванову и другим «экспертам» по тщедушному, небоеспособному еврейству). А потом казаки предложили полякам сделку: мол, они не тронут католиков, на том они целуют крест. Только пусть поляки выдадут им врагов христианского человечества и своих злейших эксплуататоров. Поляки согласились и тайно открыли ворота.

Казаки начали с того, что ограбили евреев и поставили перед выбором – креститься или умереть. С удовольствием сообщаю, что ни один еврей не дрогнул, и казацкий сброд зверски перерезал полторы тысячи человек. Я избавляю читателей от подробного описания, как именно убивали этих евреев.

С еще большим удовольствием могу сообщить, что в Тульчине, покончив с евреями, казаки начали резню католиков. Мрачная, но справедливость… Казаки целовали крест на том, что поляков не тронут? Но есть много признаков того, что христианство казаков – чисто внешнее; это как бы идеология, объясняющая, почему они «должны» резать евреев и католиков. Из католиков в Тульчине тоже не уцелел ни один человек: казаки убили даже младенцев, беременных женщин и священников.

Резня продолжалась в течение всего лета и осени 1648 года. Даже Иеремия Вишневецкий, «ужас казачий», не был в силах их остановить. Только когда был выбран новый король Ян-Казимир, брат Владислава IV, казаки остановились, и начались переговоры. Для темы нашей книги особенно важно, что на территории казацкой Украины евреям было запрещено проживать.

Ян-Казимир разрешил всем евреям, которые под угрозой смерти перешли в христианство, перейти обратно в иудаизм. Насильно окрещенные еврейки убегали от «мужей»-казаков, и их семьи принимали их обратно.

Множество евреев казаки продали в рабство. Турецкие евреи собрали деньги и выкупили около двадцати тысяч невольников. Многие из них вернулись домой.

Какое-то время могло казаться, что жизнь возвращается в свое нормальное русло. К сожалению, так могло только казаться.

ПОСЛЕ 1648 ГОДА

В 1650 году начались новые военные действия между казаками и поляками. С 1654 года в эту войну ввязалась и Московия. В 1655 году Швеция начала войну с Польшей, и был момент, когда почти вся территория Польши оказалась занята шведскими войсками. Этот период получил у поляков выразительное название «Потоп». К тому же пришла чума… В Краковской, Калишской, Люблинской, Познанской областях вымерло до половины населения. Евреям было даже хуже других – они жили очень тесно, а разойтись по стране было опасно: повсюду ходили вражеские армии.

При этом ведь евреи были чужими для всех. Поляки относились к евреям лучше нетерпимее всех других, — уже как к чему-то привычному. Но ведь и польская армия была армией Речи По-сполитой. Это ни в каком смысле не была еврейская армия; она никак абсолютно не была связана с евреями, хотя и готова была их защищать, как подданных своего короля. Многие общины пострадали от «реквизиций», которые мало отличались от грабежей, и даже от прямого ограбления. Шведская армия грабила и поляков, а уж беззащитных евреев не теребил разве что ленивый. На Украине, особенно на отошедшей к Московии левобережной, восточной Украине ужас Немировской резни постоянно висел над евреями.

Стоит ли удивляться, что многие пленники, выкупленные в Турции единоверцами, не захотели возвращаться на Украину и осели в Турции или уехали в Нидерланды?

Еврейские историки часто пишут, что уцелела от силы одна десятая еврейского населения. Это, выражаясь мягко, преувеличение, но и более реальные цифры ужасны: порядка пятисот тысяч жертв. В те времена в Польше жило порядка 18 миллионов человек, из них полтора миллиона евреев. Значит, погиб каждый третий. Это чудовищная цифра потерь за десять лет, с 1648 по 1658 год. Тем более чудовищная, что это потери не только мирного населения, но и вообще не воевавшего, не объявлявшего никому войны народа. Евреи ни с кем не воевали, но все воевали с евреями.

При этом на той части Украины, которая отошла к Московии, вообще пропали все еврейские общины. Эта часть Украины, на радость казаков, стала свободна от евреев.

Евреи эти события запомнили и даже в наше время в синагогах читают молитвы за упокой душ мучеников веры, принявших смерть от рук казаков. Натан Ганновер из Заслава, очевидец событий, написал об этом книгу, которая в XIX веке вышла на русском и немецком языках.

Все эти бедствия не могли не наложить отпечатка на жизнь евреев, на их интеллектуальный и духовный уровень.

Не успели замолчать пушки, как новое бедствие – сама Польша начала клониться к упадку. Тут сразу надо оговорить, что независимость евреев от своего окружения – весьма условная величина. Два величайших взлета еврейской жизни прямо связаны с взлетом страны их проживания: Испании XIII – XV веков и Польши XVI века. XVI век называют порой «золотым веком» польского еврейства. Но это и «золотой век» самой Польши. XVII век взорвался чередой войн, упадком экономики, международного значения Польши и ее культуры. На евреях это отразилось самым непосредственным образом.

Во-первых, возросло давление общества на евреев. Во множестве мест шляхта и городские магистраты стали ущемлять права и привилегии евреев, отдавать явцое предпочтение христианам.

Только с этого времени известны случаи, когда польские школяры целыми толпами нападают на беззащитных евреев, избивают их, а порой и врываются в еврейские кварталы. Погромы, устроенные гимназистами, зафиксированы во Львове, Познани, Вильно. Появился даже термин «шилергельд» – то есть специальные суммы денег, собираемые евреями и вручаемые школярам, чтобы от них откупиться. Чтобы избежать «шилергелойфа», то есть налета школяров. И они брали эти деньги! Вот ведь что самое удивительное.

Можно ли допустить, чтобы старшие не знали о бесчинствах молодежи, о «шилергельде» и прочих безобразиях? Конечно же, нет. Стало быть, и взрослые поляки не имели ничего против такого рода «забав» и такого рода «доходов» своих милых мальчиков. Впрочем, иногда деньги платились руководству школ, и они удерживали своих учеников от бесчинств. Ах, гадкие люди, не давали молодежи заработать!

Польское общество весь XVII и XVIII века словно бы бурчит сквозь зубы: «Нам самим мало…». Когда чего-то не хватает, хочется сократить расходы за счет «чужих», это закономерно. А в Польше начинает не хватать слишком многого, от хлеба до образования.

Во-вторых, стало более жестким катальное управление. Войны и бедствия редко приводят к усложнению и гибкости системы управления. В экстремальных условиях обществом стараются управлять просто и жестко, чтобы каждое действие давало простой и хорошо предсказуемый результат.

Польское правительство окончательно отказывается иметь дело с отдельно взятым евреем. Оно имеет дело исключительно с кагалом, — и когда речь идет о сборе податей, и когда речь идет о проступке или преступлении, совершенном евреем. Кагалы сосредоточивают в своих руках просто устрашающе большую власть над каждым отдельно взятым евреем. То есть, с одной стороны, кроме кагала некому заступиться за еврея – польская власть чуть ли не официально заявляет, что ей на этого еврея наплевать. С другой стороны, еврей становится совершенно зависим от кагала, от благоволения его руководства…

Этот уровень зависимости несравненно больше, чем зависимость члена общины в Германии или у сефардов. Там еврей, которого обидела община, свободно может сменить место жительства, стать членом другой общины. Польский еврей практически прикреплен к своему месту жительства. Если кагал не велит – никуда он не уедет, и в другом месте никто его не примет. К XVII – XVIII векам относится множество жалоб евреев на несправедливую раскладку податей, на жестокости, чинимые по отношению к бедным, и так далее. Евреи все еще надеются на справедливость польского суда, но этот суд уже не для них.

Эта жесткая привязанность к месту в общине очень напоминает традиции Древнего Востока, традиции крепостного права… Но никак не традиции вольных европейских городов, в которых жили западные евреи.

В-третьих, снижается уровень образования евреев. В XVI веке талмудическая наука была распространена во всех слоях еврейского народа. Теперь же она делается достоянием узкого круга книжников. Основная масса евреев слишком бедна, чтобы учиться, для них довольно самой элементарной грамоты.

Свято место пусто не бывает, и в этот период резко возрастает роль самых грубых суеверий, появляются чудотворцы-знахари, которые лечат от всего на свете заклинаниями и талисманами. Называли их «баалШемы», и у меня есть нехорошее подозрение, уж не Ваала ли они поминают в собственном названии.

Появилось множество «нравоучительных» книг, в которых речь велась о рае, об аде, ангелах и демонах.

Растет и роль «тайной науки», Каббалы. «Нет страны, где евреи занимались бы так много каббалистическими бреднями, чертовщиной, талисманами, заклинаниями духов, как в Польше». Хорошо, что эти слова произнес Иехиель Гальперин, крупный еврейский ученый. Минский раввин, он уже на пороге XVIII века написал серьезную историческую книгу «Порядок поколений», в которой изложил события еврейской истории с библейских времен до 1696 года. Любого гоя, который посмел бы так оценить духовную жизнь польских евреев, непременно обвинили бы в антисемитизме. Иехиелю Гальперину трудно кинуть такое обвинение.

КОЕ-ЧТО ОБ УСВОЕННЫХ УРОКАХ

На что я еще хотел бы обратить внимание читателя: ни в книгах украинских историков, ни в современных учебниках нет никакого упоминания про казацкие зверства в отношении евреев. Совершенно. В книге классика украинской историографии М. Грушевского еще пишется, что «крестьянство убивало или прогоняло панов и жидов-арендаторов, грабило панские подворья и католические костелы» [156, с. 136].

В современных же украинских учебниках евреи на Украине вообще не упоминаются. Никак. Ни в каком контексте. 35 из 380 страниц такого учебника посвящены «национально-освободительной войне» 1648-1649 годов [157, с. 148-183]. Подробнейшим образом описывается каждое сражение с «поляками» – то есть с теми подданными польского короля, кто оставался верен присяге. Большое место уделяется международной политике Богдана Хмельницкого и созданию того, что автор учебника называет «украинской казацкой державой» [157, с. 58-161], его личности и его детству [157, с. 135-137]. Особое место отведено живописанию восторга «всего украинского народа» по поводу «победы над поляками [157, с. 155 ]. Но о резне – ни слова нет. Совершенно. Про «изгнание ненавистного панства» [157, с. 148] – пожалуйста! Про взятие городов [157, с. 153-155] – пожалуйста! А вот про евреев на Украине, про их роль в экономике и политике – ни единого слова.

Тем более, современный украинский школьник не получает никаких сведений о том, что выделывали его предки в местечках 'и штетлах. Да и вообще в учебнике нет о евреях ничего. Наверное, их никогда и не было, потому не было и резни. Разумна ли такая политика – это пусть судит читатель.

В рассказе о гайдамацком движении – тоже ни слова про евреев. «18 мая 1768 года повстанцы взяли Умань. В городе гайдамаки устроили страшенный погром, перебив около двух тысяч шляхтичей, корчмарей, арендаторов, униатских ополченцев, учеников василианской школы. Этот всплеск народного гнева повстанцы считали справедливой расплатой за свое гнобление и несчастную жизнь» [157, с. 315].

Вот-вот! Уже интереснее – про корчмарей бы и про арендаторов… Но о том, кто были эти арендаторы и управляющие, в другом месте сообщаются совершенно фантастические сведения: оказывается, «особенно тяжело приходилось селянам тех сел, которые были отданы в аренду или управление мелкой шляхте» [157, с. 310]. Какие там евреи… Вам почудилось.

И сам факт резни чуть ли не померещился полякам: с большим осуждением пишется об оставшихся в живых детях растерзанного гайдамаками губернатора Умани Младановича: «Через 60 лет в 77-летнем возрасте Вероника написала воспоминания про «Уманьскую резню, а ее брат Павел свои домыслы так и назвал «Уманьская резня». В этих домыслах подлинные события переплетаются с выдуманными жалостливыми историями, порожденными в польской среде» [157, с. 316].

А евреям погром даже и мерещиться не может – на Украине их попросту не было.

С удовольствием сообщаю, что в польских учебниках по истории сведения даются другие, и уж, по крайней мере, про жи-дов-арендатрров школьник получает представление [158, с. 110].

Выводы

1. Польско-русское еврейство – смешанного, восточно-западного происхождения. Вполне возможно, что хазарской крови в нем даже больше, чем крови западного еврейства. Евреев в Речи Посполитой очень много, до 10% всего населения. У этой части еврейства есть самоназвание – ашкенази.

2. Кагальная организация охватывает все польско-русское еврейство и работает как государство в государстве. Еврея судят по еврейским законам, он может всю жизнь прожить по своим обычаям и в среде своих, сталкиваясь с поляками и русскими только чисто формально, по делу. Тем более, евреи не имеют никакого отношения к жизни польского и русского народов, и их история никак не пересекается с историей стран, в которых они обитают.

3. Евреи в Речи Посполитой занимают особую социально-экономическую нишу. Эти люди живут в сельской местности, но род занятий у них типично городской: ремесло и торговля. Евреи часто становятся арендаторами поместий польской и русской шляхты, потому что шляхта сама предпочитает не вести хозяйство. Для мест обитания евреев приходится вводить новые термины – «местечко» и «штетл».

4. В православных землях Белой и Малой Руси евреи-арендаторы берут в аренду и православные храмы. Русский крестьянин имеет дело не с помещиком-поляком или ополяченным русским, а с евреем-арендатором. Для православного русского крестьянства евреи – еще худшие эксплуататоры-иноверцы, чем поляки.

В результате гнев казаков в 1648 году упал в огромной степени на евреев. Страшная резня 1648-1649 годов очень хорошо памятна и евреям, и всей Польше. Но на современной Украине эти факты стараются скрыть, в том числе и от самих украинцев.

5. Во второй половине XVII – начале XVIII веков Речь По-сполитая приходит в упадок – и польское еврейство вместе с ней.

Глава 6. Евреи и Московия

Везде цветя на все лады

И зрея даже в лютой стуже,

Евреи – странные плоды:

Они сочней, где климат хуже.

И. Губерман

ЕРЕСЬ ЖИДОВСТВУЮЩИХ

Отметим: все сказанное касается только Юго-Западной Руси, будущей Украины. Ни в Новгороде, ни тем более в Московии пока ни одного еврея нет.

Распространение ереси жидовствующих – первый случай, когда еврейское влияние проникло на север. Хотя, с другой стороны, еврейские историки не хотят признать, что это было еврейское влияние. В общем, так: все началось с того, что некий «поп Алексий назвал себя Авраамом, жену свою Саррою и развратил … многих духовных и мирян». Виноват в этих безобразиях был, разумеется, еврей – могло ли быть иначе! Это был киевский еврей Схария, который приехал в Новгород по торговым делам и там сумел цинично вербануть бедного попа Алексия, да еще сразу вместе с женой. Сообщается, что вербовку Схария вел вместе с пятью своими единоверцами, но кто были эти пятеро – служащие Схарии или другие купцы, неизвестно.

Бедные новгородские священники еще не знали, как опасно вести споры с евреями, и вот гадкий Схария «сумел обольстить… двух священников, Дионисия и Алексия; уверил их, что закон Моисеев есть единственный Божественный; что история Спасителя выдумана; что Христос еще не родился; что не надо поклоняться иконам и проч.» [159, с. 121].

Н.М. Карамзин полагает, впрочем, что убедительность речам Схарии придавала Каббала… «Ею-то, наукою, пленительною для невежд любопытных и славною в XV веке… Каббалисты хвалились… что они знают все тайны Природы, могут изъяснять сновидения, угадывать будущее, повелевать Духами…»[145, с. 121-122].

Интересно, что большая часть еврейских ученых не хочет признавать еврейский источник ереси. С точки зрения Ю.И. Гес-сена: «Твердо установлено, что ни в насаждении ереси, ни в ее дальнейшем распространении евреи не принимали никакого участия» [155, с. 8]. Правда, аргументации нет.

Хотя если все-таки совратил священников иудей Схария, то как же это, «никакого участия»?! Еще как принимали, христопродавцы! Тем более, и современная Еврейская энциклопедия констатирует: «Жидовствующие не признавали Иисуса Христа Сыном Божиим… учили, что Мессия еще не явился… почитали ветхозаветную субботу паче «Воскресения Христова» [160, с. 580]. Так что попался он, этот Схария.

А дальше веселее. Ересь очень распространилась в Новгороде,—ведь «Новгородские еретики соблюдали наружную пристойность, казались смиренными постниками, ревностными в исполнении всех обязанностей благочестия» [145, с. 122]. Соответственно, еретиков стали считать людьми благочестивыми, если не святыми. И получается, что не без основания.

Когда после захвата Новгорода Иван III приехал в свое приобретение, он тоже был совершенно очарован этими двумя, Дионисием и Алексием-Авраамом. Так очарован, что увез их обоих в Москву и сделал протоиереями Успенского и Архангельского соборов – главнейших соборов страны, где покоился прах великих князей Московских, которые находились в Кремле. «Алексий снискал особенную милость Государя, имел к нему свободный доступ, тайным своим учением прельстил не только нескольких крупных духовных и государственных чинов, но убедил великого князя возвести в митрополиты – то есть во главу всей русской Церкви – из своих обращенных в ересь архимандрита Зосиму. А кроме того, обратил в ересь и Елену, невестку великого князя, вдову Иоанна Младого и мать возможного наследника престола, «внука благословенного» Дмитрия» [145, с. 123].

«При московском дворе… в моде были астрология и магия, вместе с соблазнами псевдонаучной ревизии всего старого, средневекового мировоззрения», это было «вольнодумство, соблазны просветительства и власть моды» [161, с. 497]. Но просветительство шло, что характерно, под знаменем ожидовения.

«Поразителен быстрый успех и легкость этого движения. Они объясняются, очевидно, взаимным интересом» [10, с. 37]. И В.Н. Топоров приходит к выводу, что «русский читатель был заинтересован в переводах еврейских религиозных текстов» [141, с. 357]. Как мы видим, «острота и живость этого контакта напоминает ту, что возникла в Киеве в XI веке» [10, с. 37]. Почему это так? Ведь теперь русские люди, даже в Московии, не такие уж неофиты.

Ересь «открыл» новый новгородский архиепископ Геннадий. Собрав целый ворох доказательств, что тут действует целая секта, владыко Геннадий слал в Москву соответствующие документы, а сам продолжал расследование и обличение ереси. В конце концов в 1490 году был собран целый церковный собор, но и тогда положение церковных иерархов оказалось очень непростым: ведь собор возглавлял не кто-нибудь, а только что поставленный митрополит Зосима, сам жидовствующий.

Выслушав обвинительную речь Геннадия, собор предлагал казнить еретиков. Действительно, ведь «сии отступники злословят Христа и Богоматерь, плюют на кресты, называют иконы болванами, грызут оные зубами, повергают в места нечистые, не верят ни Царству небесному, ни воскресению мертвых и, безмолвствуя при усердных Христианах, дерзостно развращают слабых» [145, с. 123]. По тем временам, не сносить бы им головы, этим жидовствующим.

Но великий князь Иван III почему-то настаивал на менее строгом наказании: на проклятии ереси и на заточении еретиков. Одна причина такой мягкости Ивана, вообще-то совершенно ему не свойственной, очевидна: слишком глубокие корни пустила ересь в его ближайшем окружении, в том числе в его семье, чтобы рубить сплеча.

Вторая причина, может быть, более тонкая. Очень может быть, Иван III «из политических соображений не выступал против ереси. С помощью Схарии он надеялся усилить свое влияние в Литве, а кроме того, хотел сохранить расположение влиятельных крымских евреев: «князя и владетеля Таманского полуострова Захарии де Гвизольфи, крымского еврея Хози Кокоса, близкого к хану Менгли-Гирею» [162, с. 610]. Если так, то выходит, что Иван III был политиком более тонким, расчетливым и более подловатым, нежели полагается считать.

После собора 1490 года Зосима еще несколько лет плел сеть, пока не попался окончательно. В 1494 году великий князь велел ему тихо, не привлекая к себе внимания, уйти в монастырь.

Но и после этого ересь не умерла! В 1498 году жидовствую-щие даже чуть не захватили власть в Церкви – когда ставленник этой секты, Димитрий, внук Ивана III, был венчан на царство. Но потом Иван III передумал, отдал престол все-таки сыну от Софьи Палеолог, Василию, а Димитрия заточил в тюрьму, где несчастный юноша скоро умер.

Еретики политически проиграли, а после собора 1504 года началась отвратительная средневековая расправа. Еретиков сжигали в баньках и в клетках, заточали в каменные мешки, запарывали кнутами и топили… не хочется перечислять.

Часть еретиков бежала из Московии в Великое княжество Литовское и там официально обрезалась в иудаизм. Как будто РусскаяПравославная церковь могла торжествовать. «Так громче, музыка, играй победу, мы победили, и враг бежит, бежит, бежит…». Прямо по Гоголю:

«Испуганный жид припустил тут во все лопатки, как только могли вынести его тонкие, сухие икры. Долго он бежал без оглядки между козацким табором и потом по всему чистому полю, хотя Тарас вовсе не гнался за ним, размыслив, что неразумно вымещать запальчивость на первом подвернувшемся» [163, с. 287].

Но, во-первых, последствия ереси жидовствующих сказывались еще долго. «Ересь была осуждена; ее проповедники пострадали, но созданное ими настроение критики и скепсиса в отношении догмы и церковного строя не умерло» [10, с. 37-38].

Во-вторых, очень может статься, что «резко отрицательное отношение к иудаизму и евреям в Московской Руси, неизвестное там до начала XVI в.», повелось именно после истории с жидов-ствующими» [145, с. 509].

В-третьих, поражает сила мины, так легко заложенной евреем Схарией. Этот удивительный человек, похоже, просто зарывал свой талант в землю: таким, как он, любая разведка вымостит жизненный путь золотыми слитками! Нет, ну вы покажите мне еще хоть одного разведчика, который с такой невероятной легкостью и так успешно завербовал бы местную агентуру… Да какую! Какие успешные, какие ценные кадры! Явно незаурядные священники. Такие умницы, что царь, прибыв в Новгород, сразу обращает на них внимание. Косвенно, через них, вербуется уже окружение царя и чуть ли не сам царь. Вот это да!

Схарии давно уже нет в Новгороде, самого Новгородского княжества уже нет, а заложенная Схарией мина все тикает! Да не только тикает, еще и в 1504 году, то есть через тридцать четыре года после приезда Схарии в Новгород, — заложенная им мина взрывается.

В-четвертых, удивляет реакция московитов на учение Схарии: как легко все же удалось их перевербовать, привлечь на свою сторону, вселить сомнение в правильности догм своей церкви. Как это у Мюллера в «Семнадцати мгновениях весны»: «Как это я вас ловко перевербовал… И без всяких этих штучек, хе-хе-хе…».

Вот эта легкость впадения в ересь, вся эта странная история того, как русские люди бегут в Литву (то есть в Западную Русь) и выкрещиваются… то есть обрезаются в иудаизм, оставляет у меня чувство тягостного, порой горького недоумения.

Действительно, ну что это за священники, которых так просто перевербовать, — потряси пред ними Каббалой, они и побегут, куда им скажут! И, наконец, я не очень понимаю поступки русского правительства и лично Ивана III.

Если священники в Московии могут стать «смиренными постниками, ревностными в исполнении всех обязанностей благочестия» только с помощью учителей-евреев, то Московию, конечно, жалко. Но ведь и отчаиваться же нельзя! Иван III явно не прав, начиная бороться с такой полезной ересью.

Давайте подойдем к вопросу с точки зрения государственной. Если один-единственный еврей сумел сделать множество приличных людей из целой толпы запойных невежественных попов, что должно делать государство?

Разумеется, необходимо ввести в Московию как можно большее число евреев, — заманить высокими окладами, дарить им земли и привилегии… Лишь бы ехали и брали под свою руку, начинали воспитывать православное духовенство! Чтобы было побольше хороших попов, хотя бы для этого.

Не пойдут евреи добром в Московию – необходимо начать войну с Великим княжеством Литовским, вторгнуться вглубь его территории. Войскам следует дать задание – наловить как можно больше евреев, а пойманных евреев надо крепко связать, привезти в Москву и там поставить их во главе специальной семинарии, даже духовной академии для священников!

Между прочим, я сейчас почти не шучу: уважающий себя правитель ни в коем случае не должен упускать ни одного шанса сделать своих подданных умнее и интеллигентнее.

Но, кажется, я могу объяснить, почему в Московии имела такой успех секта, почему для интеллектуальной жизни Московии такую громадную роль сыграла проповедь одного-единственно-го Схарии. В какой-то мере это объясняет и причину такой популярности евреев вообще… Дело в том, что Московия – это совершенно жуткая провинция. Провинция и в масштабах славянского мира, и всего мира вообще.

Из Московии далеко до всех центров цивилизации. Московия постоянно имеет дело не с этими самыми «центрами», а с их дальней периферией, то есть тоже с духовной провинцией. Не с Константинополем, а с Болгарией и Украиной. Не с Францией, а с Польшей. Не с Кельном и Мюнхеном, а с диковатыми немцами Прибалтики. Не с Персией, а Дербентом.

У московитов – страшный дефицит любой информации о чем бы то ни было. Любых сведений, мнений, суждений, представлений. Невероятный дефицит общения с любым «не таким» человеком, колоссальная ценность любой возможности хоть какого-то сопоставления, сравнения, общения.

Любая информация, приходящая из внешнего мира, просто обречена на колоссальное внимание, может быть, даже и избыточное. Может быть, и не стоят эта книга, эта идея или эта теория выеденного яйца, но ведь в Московии же этого не знают. Сравнивать не с чем, никакого опыта критики, опыта оценки происходящего нет. И более того: любое мнение, отличное от привычного, любая форма отклонения от стандарта воспринимаются с восторгом именно потому, что они новые и непривычные. Так провинциальные интеллигенты в СССР 1950-1960-х годов выбрасывали порой прекрасную старинную мебель, чтобы поставить на ее место безобразную, непрочную и дешевую – но «зато» современную.

И еще… Не самые худшие люди клюют на иностранщину в яркой конфетной обертке. Они очень наивны, они порой не понимают, из каких соображений им рассказывают то или иное, посвящают в тайны Каббалы или льстят их уму. Но они – самые интеллектуально активные, самые деятельные члены своего общества. Перед теми, кто хочет вырваться из душной московитс-кой провинции, открывается печальный выбор между Познанием и Родиной – ведь Родина совершенно не ценит своих умников, не интересуется их судьбой и ничуть не помогает им в их стремлении узнать что-то новое. Тем более – не награждает.

Запомним этих несчастных русских людей, которые бежали из страны и стали в Западной Руси евреями. Настанет час, и Московия «отомстит» за них, поставив в такой же чудовищный выбор местечкового еврея: между верностью своей вере и возможностью учиться.

…Как хорошо, что мы с вами, читатель, живем в XXI веке, через столетия после ереси жидовствующих, да и черты оседлости!

ПОЛИТИКА МОСКОВИИ

Еще в XV веке еврейские купцы свободно ездили в Московию, и первым запретил евреям въезд Иван IV. Вряд ли он так уж хорошо знал, кому и что запрещает. Тут или последствия ереси жидовствующих, или очередная блажь не вполне нормального царя.

Характерно, что для Западной Руси евреи – вполне знакомый и активно используемый элемент: специфические, но привычные подданные польского короля. В 1550 году король Сигиз-мунд Август потребовал, чтобы им позволили свободный въезд в Московию, и получил от Ивана IV великолепный ответ: «В своих государствах Жидом никак ездити не велети, занеже в своих государствах лиха никакого видети не хотим, а хотим того, чтобы Бог дал в моих государствах люди мои были в тишине безо всякого смущения. И ты бы брат наш, вперед о Жидех к нам не писал» [145, с. 749].

А то злые аиды чего только не выделывали: русских людей «от христианства отводили, и отравные зелья в наши земли привозили, и пакости многие людям нашим делали». Страшно, аж жуть! Вот только верить в эти ужасы было бы легче, приведи добрый царь Иванушка, самый православный государь за всю нашу историю, ну хоть какие-то примеры «отравных зелий», ввозимых в Московию врагами православной веры, цинично распявшими Христа. Тогда совсем цены бы не было его речам! Ну, пусть не приводит химический состав «отравных зелий», которыми «они» травят «нас»,' а хотя бы пару примеров отравлений рек, озер, колодцев, ручьев… ну, хотя бы кадушки в одном, отдельно взятом доме! Так ведь нет… В общем, демагогия, и только.

По мнению Дж. Клиера, в типично москальской юдофобии «смешивается страх за единство православной церкви с растущей ксенофобией перед лицом мощных сил, грозивших национальному существованию Московского государства» [6, с. 50]. Трудно не согласиться, выслушав умное слово.

Известно, что во время Ливонской войны, при взятии Полоцка в 1563 году Ивану стали жаловаться местные русские люди «на лихие дела и притеснения» от евреев – арендаторов и управляющих у местных магнатов. Иван якобы велел всем евреям немедленно креститься. Те отказались, и 300 евреев было утоплено в Двине – тут же, на глазах у Ивана.

Интересно, что эту историю не считают подлинной и даже не упоминают в своих книгах Ю.Т. Гессен и СМ. Дубнов – русские историки еврейского происхождения. Но «зато» упоминают (конечно же!) мистер Даймонт, «Очерк…» и авторы «Лехаима». Это наводит на размышления, но не о подлинности самой истории 1563 года (тем более, она очень уж в духе Ивана IV), а скорее об особенностях ее восприятия разными группами евреев. Невольно возникает подозрение, что действия московитов до такой степени неприятны обрусевшим евреям XIX века, что они уж лучше поставят

под сомнение сам по себе «случай», чем будут его обсуждать.

При Дмитрии I Ивановиче, которого упорно называют Лжедмитрием I, евреи появились вместе с другими людьми из Западной Руси. Они разделили общую судьбу западных русских, истребленных во время погрома 17 сентября 1606 года. Различий по национальному признаку никто не делал, все пришедшие с «самозванцем» были в глазах московитов «поляками» или «ляхами». В приступе утробной ксенофобии озверелые московиты резали всех «не своих».

Вт про Лжедмитрия II было официально объявлено, что он «родом Жидовин», и что его окружение – сплошные еретики и «богоубийцы-жиды». До сих пор неизвестно, правда ли это. Был он человек образованный, читал книги на нескольких языках, в том числе на иврите; а мы уже знаем, что в Московии и ее наследниках любой умный и ученый человек сплошь и рядом объявляется евреем. Тем более, не очень понятно, что именно делает правительство в Москве: сообщает горькую правду о человеке, претендующем на престол, или будит в своих подданных самую мрачную ксенофобию, чтобы Лжедмитрия все возненавидели.

После Смуты польско-литовские люди были несколько ограничены в правах. Например, им на какое-то время запретили ездить в Москву с товарами. Но и тут нет никакого исключительного положения евреев – Московия обособляется от Западной Руси и мелко мстит ей, не более того.

Именно евреев упомянули в договорах только один раз, в мирном договоре 1618 года: в армии королевича Владислава, вторгшегося в Московию после посажения на престол первого из Романовых в 1612 году, было немало евреев. Как видим, при столкновении Западной Руси с ее жуткой северо-восточной «сестрицей» – Московией евреи всякий раз участвуют в военных действиях. Может быть, для них эти войны тоже имеют какое-то значение? И, как видите, никаких признаков дискриминации жидов со стороны западных русских людей.

Ни в текстах других международных договоров, ни в законодательстве Московии нет ни малейшего признака дискриминации евреев. Вроде бы какой-то указ все-таки был, потому что при Федоре Алексеевиче «которые Евреяны впредь приедут с товары утайкою к Москве», товаров их на таможню не принимать, потому что «Евреян с товары и без товаров из Смоленска пропускать не велено» [164, с. 330]. Но та же самая Еврейская энциклопедия отмечает, что «практика не соответствовала… этому теоретическому правилу».

В 1638 году был случай почти в духе богобоязненного царя Иванушки: когда король Речи Посполитой послал в Москву своего торгового агента еврея для ведения торговых переговоров, а ему отвечали таким образом: что евреев «никогда в России не бывало, и с ними никакого сообщения Христиане не имеют».

И ведь правда не имели – потому что в Московии ни одного еврея не было. Вот во время Украинской войны московитские войска волей-неволей, но имели с ними «сообщения». Лучше бы они этого не делали…

В Могилеве полковник Поклонский велел евреям убираться из города, а их дома хотел разделить между магистратом Могилева и московитскими властями. Евреи тянули, тянули… Они надеялись на то, что войска Речи Посполитой отобьют город у москалей. Но когда прошел слух, что поляки подходят, полковник Поклонский велел евреям выйти из города. Едва они выполнили приказ, как русские солдаты напали на них и перекололи штыками и порубили саблями всех, кто не успел убежать. Имущество евреев было (ну конечно же!) разграблено.

Когда московиты подступили к Вильно, большая часть евреев убежала из города заблаговременно – было мало шансов, что гарнизон отобьется, а попадать в руки москалей никто не хотел. Интуиция не подвела евреев: не успев войти в город, московиты устроили еврейский погром, а всех уцелевших все равно выгнали. Что имущество сперли, об этом я уже не говорю, это и так очевидно.

Но в целом евреи на территориях, где ходила армия москалей, пострадали сравнительно мало. Могилев и Вильно – это два.крайних примера. Ведь для стрельцов или солдат рейтарских полков евреи были не реальными людьми, которых они имели основания ненавидеть, а скорее каким-то экзотическим явлением, и притом видимым впервые. У душевно скверного, гнилого человека могло, наверное, возникнуть желание и ограбить кого-то: раз «они» Христа распяли, то и их, наверное, обижать можно. Вроде и не людей грабишь, а как бы за поруганного Христа мстишь. Но все это ведь тоже чистой воды теория, а ненависти-то нет. И многие общины вообще не видели обиды от москалей, в отличие от обитателей нынешней Украины.

В русской Украине евреев вообще не осталось – если кто-то и пережил лихолетье 1648-1649 годов, то местные русские убивали их при вступлении на территорию московитских войск. А если евреи чудом оставались в живых, то их прогоняли уже сами москали, чтобы в их государстве не было врагов Христа. А ведь за это время, между 1654 и 1667 годами, шла то ли одна затянувшаяся война, то ли целая серия войн, плавно перетекавших одна в другую.

С другой стороны, московитская армия много раз сталкивалась с выкрестами, ведущими военные действия в составе польско-литовско-русской армии. Были случаи, когда мирное население уводили вглубь Московии, — в том числе и евреев. По словам Ю.И. Гессена, «к ним отнеслись отнюдь не хуже, чем к прочим пленным».

После Андрусовского мира многим пленным предложили остаться в Московии. Не забудем, что информационный голод неизбежно должен был обернуться другим голодом: кадровым. В Московии вечно не хватает квалифицированных чиновников, офицеров,, специалистов, и там постоянно готовы привлекать людей из-за рубежа: лишь бы годились. В годы Украинской войны многих польских пленных ссылали подальше, в Сибирь, — чтоб не сбежали обратно. Но и здесь использовали этих пленных в армии, для несения административной службы и так далее.

В качестве яркого примера: основатель острога Красный Яр, современного Красноярска, — русский из Западной Руси, Андрей Дубенский. Пленный времен войны с Владиславом 1618 года, сослан в Тобольск, потом в Енисейск. Именно этот человек провел разведку в 1626 году, выбрал место для будущей крепости, а в 1628 году пришел к Красному Яру с отрядом из 300 казаков и основал город. Это далеко не единственный случай, когда пленные Украинской войны поднимаются очень высоко в московитс-ком обществе и занимают в нем престижное положение.

Так вот, в 1667 году многим предложили остаться в Московии, в том числе и многим евреям. Некоторые из них приняли предложение, потом перешли в христианство и стали основоположниками русских дворянских фамилий [165, с. 9-10].

А другие крестившиеся евреи поселились на Дону, в станице Старочеркасской, и от них пошло несколько казачьих фамилий. И бежавшие из Московии жидовствующие, которые потом обрезались в иудаизм, и эти выкресты 1667 года, будущие казаки, — тоже воздушный поцелуй доктору Геббельсу и его современным любителям, читателям «Библиотечки русского антисемита». Ну и евреям, конечно, лелеющим миф о своей «расе».

Так что, как видим, определенности в еврейской политике никакой не было: то их и в Москву не пускают с товарами, выгоняют с только что занятой территории, то позволяют основывать дворянские фамилии. «Противоречивые распоряжения указывают на то, что правительство Михаила Федоровича не преследовало принципиальной политики по отношению к евреям» [165, с. 611]. Весьма справедливое мнение, к которому добавлю лишь одно: правительство Михаила Федоровича, да и всех первых Романовых, не знает евреев, да и не очень хочет их знать. Ну, есть какие-то… И только. По существу же и вера евреев, и их поведение – неведомы. К тому же еврейская политика попросту совершенно не актуальна в стране, где нет еврейского населения.

Еще одним источником пополнения московитских евреев становится слобода Кукуй. В конце 1660-х годов англичанин Коллинз писал, что «евреи с недавнего времени размножились в Москве и при дворе», потому что им помогает и покровительствует придворный врач-еврей [159, с. 330]. Есть упоминания и о конкретных еврейских фамилиях. У меня нет никаких данных о том, были ли на Кукуе «настоящие» евреи, то есть люди, которые придерживались иудаистского закона, ели кошерную пищу и ходили в синагогу. Вроде бы на Кукуе синагоги-то как раз и не было. Свидетельство Коллинза становится вполне понятным в одном случае – если речь идет о выкрестах.

Вот выкрестов на Кукуе было много, потому что в Россию ехали в основном от полной безнадеги (а безнадега у неприкаянных выкрестов случалась куда чаще, чем у гоев). Или ехали забубённые головушки, стремясь спрятаться вдали от цивилизации. То ли от полиции, то ли от кагала, то ли попросту от стыда – все одно ьедь спрятаться, верно?

Кукуй, как и всякое подобное место (например, колониальная армия Ост-Индской компании или пиратская республика на острове Тортуга), — это вообще классический случай невероятного смешения самых разнородных людей. На Кукуе за одним столом в таверне «Пестрый кобчик» могут мирно попыхивать трубками потомок шотландских королей, выкрест с юга Франции, лютеранский священник из Гамбурга и бежавший из-под собственной виселицы пират Индийского океана, в котором смешиваются три европейских и пять туземных народов. Эти тонкости хорошо различали сами обитатели Кукуя, но их вполне могли никак не замечать русские. Для них даже и различия между разными еврейскими народами были не очень важны, и шотландцы, голландцы, швейцарцы, французы и датчане смешивались в единую груду «немцев».

Для эпохи, предшествующей Петру I, и для эпохи Петра можно уверенно говорить о еврейском происхождении целого ряда крупных, известных деятелей. Часто говорилось о еврейском происхождении Франца Лефорта. Вполне определенно были евреями вице-канцлер Петр Шафиров и Антон Девиер, первый генерал-полицмейстер Петербурга и зять Меншикова, начальник тайного розыска Вивьер и даже любимый шут Петра – Акоста.

Весьма приближены ко двору были и двоюродные племянники Шафирова, Абрам и Исаак Веселовские. О том, были ли крещены эти двое, и о вероисповедании Акосты мне неизвестно. Сохранилось письмо Петра к Абраму Веселовскому: «Для меня совершенно все равно, крещен человек или обрезан, чтобы только он знал свое дело и отличался порядочностью». В пользу того, что Веселовские были не крещены, а обрезаны, говорят и их имена: при крещении ведь имена давали по святцам, христианские.

Но о том, что все остальные – выкресты, можно говорить совершенно точно. Причем люди с французскими фамилиями Лефорт, Девиер или Вивьер крещены никак не в России. Это – евреи из Западной Европы, потомки сефардов. Польско-русские евреи при Петре представлены разве что Шафировым, да и тот – выкрест во втором поколении.

Приходится констатировать факт – ив начале XVIII века в Российской империи, прямой наследнице Московии, нет евреев. Есть тоненький ручеек еврейских выкрестов, перетекающий из-за рубежа. Этим евреям, как и отдельным выкрестам из польско-русских евреев, Московия готова предоставить полное право ассимилироваться в русском народе, в том числе и в рядах самой высшей знати (дети и внуки Шафирова и Девиера вошли во многие фамилии высшего русского дворянства).

Но это все политика по отношению к выкрестам, а не евреям. По отношению к евреям – к евреям ашкенази как особому народу, евреям, как людям особой религии и особой цивилизации, в Московии нет никакой определенной политики. Это касается как евреев Польши и Западной Руси, так и европейских евреев. Для Московии их как бы и нет.

Выводы

1. Московия – единственная русская страна, в которой плохо знают евреев. Великороссы – единственный славянский народ, который не имеет опыта общения с евреями.

2. Из-за своей изоляции и вызванного ею информационного голода Московия очень легко поддается любой пропаганде.

3. В Московии совершенно нет никакой определенной политики по отношению к евреям. Для правительства Московии их как бы и не существует.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Читатель, ты еще не обалдел от обилия посыпавшихся на тебя евреев? Лично я – обалдел. И мало того, что евреев миллионы, и притом разного цвета кожи, живших в разных странах и в разное время… О них ведь и до сих пор невозможно точно сказать – существует он или нет. А если и существует, то в каком качестве, реальное ли это лицо или литературный персонаж? Или виртуальный персонаж какого-то политического мероприятия?

С некоторыми евреями как будто удалось разобраться, и они слегка материализовались для нас. Стало возможно отделить правду от совсем уж откровенного вымысла, появились хоть какие-то тропки в загадочный еврейский мир. Но скажем откровенно: мы лишь царапнули по поверхности, и на одну еврейскую загадку, о которой шла речь, приходится пять, о которых я даже не упомянул.

Действительно: существует ли секта, использующая для своих ритуалов кровь христианских младенцев? Правду ли писал выкрест Яков Брафман о «Мировом кагале», который координирует жизнь всего еврейства во всем мире? Что за таинственные книги, написанные задолго до Рождества Христова, хранятся в Эфиопии? Какие загадочные вещи знал и, скорее всего, унес с собой в могилу Иван Ефремов?

Возможно, я когда-нибудь и займусь этими увлекательными и таинственными предметами. Но скорее всего – уже нет. Еврейская тематика пропитывает сознание человека и может попросту всосать его, как губка. Вот третьего дня, покупая молоко, я сказал знакомой продавщице буквально следующее: «Ой! Ну оно таки у вас точно свежее?» Это не было игрой; это я так «пропитался». Наверное, разумнее прервать изучение еврейских тем и заняться вещами не менее увлекательными: мифологией современной России, например, тайнами XVIII века или загадками русской эмиграции. Изучая эти темы, по крайней мере, не начнешь изъясняться с акцентом.

Но вот о чем в этой книге я не сказал ни полслова: о том, как жили евреи в Российской империи и в СССР. Многочисленное еврейство Польши и Западной Руси, говорящий на идиш народ ашкенази после разделов Речи Посполитой в конце XVIII века сделался новым народом необъятной Российской империи. Тогда, больше 200 лет назад, возникла еврейская Россия – еврейская страна в составе России. Это такая же страна, как Армения, Латвия или Молдавия, ничем не хуже любой из них. Это страна со своим народом, языком и культурой, со своей особой исторической судьбой.

С жизнью этой страны связано не меньше, а, пожалуй, что и побольше загадок, стереотипов и мифов, чем с евреями других стран Европы. А для нас, ныне живущих россиян, эта страна и ее история даже актуальнее – именно здесь кроются корни современных русско-еврейских проблем.

Когда два народа вдруг, помимо собственного желания и даже не очень понимая, что происходит, оказываются не просто соседями, но жителями одного государства, они волей-неволей вынуждены общаться между собой, учиться понимать друг друга, как-то приспосабливаться друг к другу, в конце концов. Завязываются какие-то отношения, складываются какие-то представления друг о друге – когда справедливые, а когда и не очень. Что в этих представлениях истинно, а что порождено предвзятостью, страхом, невежеством, просто ошибочными толкованиями? О «еврейских стереотипах» в этой книге речь уже шла, но ведь есть и «русские стереотипы», и о них тоже надо бы поговорить.

Как складывались русско-еврейские отношения – и, что не менее важно, почему сложились они так, а не иначе? Что предопределило тот путь, по которому пошла история этих двух народов? Что в этой истории было неизбежно, а что зависело от конкретных людей, делавших правильный или неправильный выбор? И какой выбор делать сейчас?

Ответы на эти вопросы я попытаюсь дать во втором томе этой книги, который я посвятил еврейской России, ее народу, ее невероятно трагичной и увлекательной истории.

ЛИТЕРАТУРА

1. Привожу список книг «Библиотечки русского патриота» так, как он воспроизводится на форзацах книг издательской фирмы «Витязь» (с соблюдением орфографии подлинника):

Ф.М. Достоевский. Еврейский вопрос. Генри Форд. Международное еврейство. Дуглас Рид. Спор о Сионе. Ушкуйник. Памятка русскому человеку. В.В. Шульгин. Что нам в них не нравится. Александр Селянинов. Евреи в России. Григорий Бостунич. Масонство и русская революция.

Петр Шибин. Ломехуза. Виктор Безверхний. История религии. A.M. Иванов. Христианство. П. И. Пащенко. Милости быть не может. Г. Пугачев. Еврейский фашизм в России. Ричард Харвурд. Шесть миллионов-потеряны и найдены.

Борис Миронов. Что делать Русским в России?

Сто законов из Талмуда.

Ю.М. Иванов. Евреи в русской истории.

Еврейская оккупация России.

М.И Стелъмашенко. Правда о Русских евреях.

Юрий Иванов. Осторожно: сионизм!

H.A. Родионов. Решение еврейского вопроса.

Петр Шибин. У истоков великой трагедии.

Александр Севастьянов. Национал-демократия.

Арчибальд Рамзей. Безымянная война.

Георгий Седов. Финал катастрофы.

В. Корчагин. Суд над академиком.

2. Иванов Ю.И Евреи в русской истории. М.: Витязь, 2000.

3. Гумилев JI.H. Древняя Русь и Великая Степь. М.: Товарищество Клышников, Комаров и К., 1992.

4. Даймонт М. Евреи, Бог и история. М.: Имидж, 1994.

5. Мелихов A.M. Исповедь еврея. СПб: Новый Геликон, 1994.

6. КлиерДж.Д. Россия собирает своих евреев. Происхождение еврейского вопроса в России: 1772-1825. Иерусалим: Гешарим – М.: Мосты культуры, 2000.

7. Кёстлер А. Тринадцатое колено. СПб: Евразия-СПб, 2001.

8. Алией в Израиле называют поток евреев, приезжающих из других стран. Для алии израильскими властями составлена специальная библиотечка, больше 130 названий книг. Перечислить их все и невозможно, и не нужно, но вот некоторые, имеющие прямое отношение к нашей теме:

Теодор Герцлъ. Избранное.

На одной волне (еврейские мотивы в русской поэзии).

Говард Фаст. Мои прославленные братья.

Евреи в Советской России (1917-1967).

Мой путь в Израиль.

Моше Натан. Битва за Иерусалим.

Давид Маркиш. Присказка.

Исаак Бабель. Детство и другие рассказы.

Социальная жизнь и социальные ценности еврейского народа.

Антисемитизм в Советском Союзе.

Гилель Бутман. Ленинград – Иерусалим с долгой пересадкой.

Эли Визель. Легенды нашего времени.

Н. Полетит. Виденное и пережитое.

Альбер Мемми. Освобождение еврея.

Мы начинали еще в России.

А. Кёстлер. Воры в ночи.

М. Новомейский. От Байкала до Мертвого моря.

М. Стейнберг. Как сорванный листок.

Голда Меир. Моя жизнь. Кн. 1 и 2.

Василий Гроссман. На еврейские темы. Кн. 1 и 2.

Януш Корчак. Избранное.

9. Очерк истории еврейского народа. Под ред. проф. Ш. Этингера. Т. 1. Иерусалим: Библиотека-Алия, 1994.

10. Солженицын А И. Двести лет вместе (1795-1995), Часть I. М.: Русский путь, 2001.

11. Кап F. Die Jbden als Rasse und Kulturvolk. Berlin, Weltverlag, 1921.

12. Мандель BJ2. Консервативные и разрушительные элементы в еврействе // Россия и евреи. Paris: YMKA-PRESS, 1978.

13. Сартр Ж.-П. Портрет антисемита. М.: Панорама, 1999.

14. Севела Э. Мужской разговор в русской бане. М.: Панорама, 1993.

15. Гуро И. И мера в руке его… Песочные часы. М.: Советский писатель, 1981.

16. История еврейского народа. От талмудической эпохи до эпохи эмансипации. Иерусалим: Библиотека-Алия, 1993.

17. Р. Нудельман. Предисловие к русскому изданию // Даймонт М. Евреи, Бог и история. М.: Имидж, 1994.

18. Погорельский Ю. Мой народ // Барьер. СПб, 1992, №4.

19. Краткая еврейская энциклопедия. Т. 3. Иерусалим: Об-во по исследованию еврейских общин, 1982.

20. Никитина Г. С. Государство Израиль. М.: Наука, 1968.

21. SacharLM. The Course of Modern Jewish History. New York, Englewood Cliffs, 1963.

22. Куприн A.M. Жидовка // Собр. соч.: В 6 т. Т. 3. М.: Госиздат худож. лит., 1957.

23. Алаев Л.Б. Такой я видел Индию. М.: Наука, 1971.

24. Ветхий Завет. Кемерово: Кемеровское кн. изд-во, 1991.

25. Дубнов СМ. Краткая история евреев. Ростов на/ Д: Феникс, 1997.

26. История Древнего Востока. Зарождение древнейших классовых обществ и первые очаги рабовладельческой цивилизации. Часть вторая. Передняя Азия. Египет. М.: Гл. ред. восточн. лит., 1988.

27. Стюарт М. Трилогия про Мерлина. Собр. соч.: В 12 т. Тт. 8-10. М.: Терра-книжный клуб, 2000.

28. Иванов В Д. Русь Изначальная. М.: Современник, 1982.

29. Шиффман Л. От текста к традиции. История иудаизма в эпоху второго храма и период мишны и талмуда. Иерусалим: Гешарим – М.: Мосты культуры. 2000.

30. Шульгин В.В. Что «нам» в «них» не нравится? СПб: Вече, 1993.

ЪХ.Цзацзуань. Изречения китайских писателей. М.: Наука, 1974.

32. Большая советская энциклопедия. 2-е изд. М.: Советская энциклопедия, 1952. Статья «Евреи».

33. Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 9. М.: Советская энциклопедия, 1972. Статья «Евреи».

34. Эйчис Л. Евреи в Грузии: 26 веков вместе // Ле-хаим, 2001, №9 (ИЗ).

35. История еврейского народа. От эпохи патриархов до восстания Бар-Кохбы. Учебник для средней школы. Иерусалим: Библиотека-Алия, 2000.

36. Захаров В., Кулишов В. Анатомия Холокоста. Начало начал. Германия, 1933-1939 годы. М.: Коллекция «Совершенно секретно», 2000.

37. Еврейский русскоязычный сайт.

38. Поэзия и проза Древнего Востока. М.: Худож. лит., 1973.

39. Очерк истории еврейского народа. Под ред. проф. Ш. Этингера. Т. 2. Иерусалим: Библиотека-Алия, 1994.

40. Соловьев B.C. Значение поэзии в стихотворениях Пушкина // Пушкин в русской философской критике. М.: Наука, 1990.

41. Политическая история России в партиях и лицах. М: Терра, 1993.

42. Князев М.А. Будущее мирового сионизма. Только для посвященных. М.: Шохине, 1997.

43. Этингер Я. Явление «больное и опасное». О ненависти к евреям сегодня // Лехаим, 2001, № 10.

44. Флейшман Л. У неиссякаемого источника великой ненависти // Лехаим, 2001, № 11.

45. Бабель Н.Э. Избранное. М.: Гослитиздат, 1957.

46. Печуркын КС Россия с протянутой рукой. Красноярск: Красноярский фонд выживания, 1993.

47. Кандыба В.М. История русского народа до XII в. н.э. Ростов н/Д: Феникс, 1995.

48. Демин В.Н. Тайны русского народа. М.: Лель, 1997.

49. Петухов ЮД. Колыбель Зевса: История русов от «античности» до наших дней. М., 1998.

50. Коропаченко Ю. Арийцы с острова Хортица. Киев, 1992.

51. Кристи А. Подвиги Геркулеса // Кристи А. Избранные произведения. Т. 15. Новосибирск: Гермес, 1994.

52. Большой путеводитель по Библии. М.: Республика, 1993.

53. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового Завета. Канонические. Москва: Российское библейское об-во, 1997.

54. Historia Ludzi 1 klasa gimnazjum. Od czasow najdawniejeszych do pierwszych odkryc geograficznych. Krakow: Znak, 2000.

55. Боголюбский Н.П. Богословие в апологетических чтениях. М: Изд-во братьев Сытиных, 1915.

56. Синельников А. Какова доля правды в сказке о еврейской солидарности? // Лехаим, 2001, № 8.

57. Маркиш Д. Полюшко-поле. М.: Известия, 1991.

58. Фейхтвангер Л. Иудейская война/Барнаул: День, 1993.

59. Флавий И. Иудейская война. Харьков: Фолио. М: ACT, 2000.

60. Булгаков М.А. Белая гвардия. М.: Правда, 1989.

61. Тюменев А.И. Евреи в древности и в Средние века. Пг.: Госиздат, 1922.

62. Вебер Г. Всеобщая история: В 12 т. Т. 5. М.: Изд-во Солдатенкова, 1893.

63. Тьерри О. Избранные сочинения. М.: Соцэкгиз, 1937.

64. Иванов В Д. Русь Великая. М.: Современник, 1992.

65. КобышВ. Бразилия без карнавала. М.: Политиздат, 1968.

66. СоловьевЛ.В. Повесть о Ходже Насреддине. Л.: Лениздат, 1980.

67. Шолом-Алейхем. Мой первый роман // Шолом-Алейхем. Собр. соч.: В 6 т. Т. 4. М.: Худож. лит., 1960.

68. Толстой А.К. История Государства Российского от Гостомысла до Тимашева // Толстой А.К. Собр. соч.: В 4 т. Т. 1. М.: Худож. лит., 1963.

69. Штурман Д. Земля за холмом. Ann Arbor: Эрмитаж, 1983.

70. Шмелев КС Лето Господне. СПб, 1996.

71. Лайтман М. Каббала. Тайное еврейское учение (основные положения в доступном пересказе). Новосибирск: Интербук, 1993.

72. Карманная еврейская энциклопедия. Ростов н/ Д: Феникс, 1999.

73. Померанц Г.С Война не растворилась в мире // Уроки Холокоста и современная Россия. М.: Научно-просветительский центр «Холокост», 1995.

74. Завадски П. Уникальность или универсальность? Споры вокруг Шоа // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1998.

75. Назаретян А.П. Цивилизационные кризисы в контексте универсальной истории. М.: ПЕР СЭ, 2001.

76. Авдиев В.И. История Древнего Востока. М.: Высшая школа, 1970.

77. Буровский A.M. Люди ли мы? (О соотношении «естественного» и «искусственного» в современном человеке) // Общественные науки и современность, 1996, №4.

78. Соловьев B.C. Еврейский вопрос – Христианский вопрос. Собрание статей. Варшава: Правда, 1906.

79. Бердяев H.A. Христианство и антисемитизм. Новосибирск: Русский архив, 1994, № 5-8.

80. Эдельман М. Европейскую цивилизацию в XX в. разрушила привычка к убийству людей // Уроки Холокоста и современная Россия. М.: Научно-просветительский центр «Холокост», 1995.

81. Сидорченко A. Soli Deo gloria!.. Славянск, 2000.

82. Эдельман М. Европа в минуту безумия создала тоталитарный строй // Уроки Холокоста и современная Россия. М.: Научно-просветительский центр «Холокост», 1995.

83. Успех борьбы зависит от нашей дружбы // Лехаим, 2002, № 3.

84. Цундел Э. Шесть миллионов – потеряны и найдены. М.: Витязь, 1998.

85. Benz W. Dimension das Volkenmords. Berlin: R. Oldenburg, 1991.

86. Gauss E. Grundlagen der Zeitgeschichte. Grabert, 1994.

87. Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками. Сборник материалов. Тт. 1-7. М.: Юриздат, 1957-1961.

88. Харвурд Р. Шесть миллионов – потеряны и найдены. М.: Витязь, 1998.

89. Перлман М. Как был пойман Адольф Эйхман. СПб: Лимбус пресс, 2001.

90. Граф Ю. Миф о Холокосте. М.: Витязь, 2000.

91. Дикой А. Русско-еврейский диалог. М.: Витязь, 1994.

92. Rudolf G. Gutaten bber die Bildung und Nachweisberkeit von Cyanidverbindungen in den Gaskammern von Auschwitz. London: Cromwell Press, 1993.

93. Гроссман В. Ад Треблинки. M.: Иностранная литература, 1946.

94. Szende S. Der letzte Jude aus Polen. Zbrich: Europa Verlag, 1945.

95. Кузнецов. Бабий Яр. Франкфурт-на-Майне: Посев, 1964.

96. Барам Б. Отрицание Холокоста: опыт противостояния // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

97. Бегин М. В белые ночи. Тель-Авив, 1978.

98. Фукс В. Роковые дороги поволжских немцев. 1763-1993. Красноярск: Возрождение, 1993.

99. Гранин Д. Примечания к путеводителю. Л.: Советский писатель, 1967.

100. Коэн М. Шоа и Виши: изменения в национальной памяти евреев и французов // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

101. Марголин Ю. Над Мертвым морем. (Без выходных данных).

102. Краткая еврейская энциклопедия. Т. 1. Иерусалим: Об-во по исследованию еврейских общин, 1982.

103. Kenealy Т. Schindlers Liste. Munchen: С. Bertelsmann Verlag, 1983.

104. Nissum G. Der Mann, der Hitler stoppte. Ein zweiter Fall Schindler. Berlin: Siedler Verlag, 2000.

105. Федоров Г Б. Рута // Федоров Г.Б. Дневная поверхность. М.: Детгиз, 1966.

106. Пруссаков В. Оккультный мессия и его Рейх. М.: Молодая гвардия, 1992.

107. Хонигсман Я. Катастрофа еврейства Западной Украины. Евреи Восточной Галиции, Западной Волыни, Буковины и Закарпатья в 1933-1945 годах. Львов, 1998.

108. Гейзер М. Влюбленный в Эрец-Исраэль // Лехаим, 2001, № 3 (107).

109. Корчак Е. Живая легенда // Новая Польша, 2000, №2.

ПО. Этингер Я. Парадоксы польско-еврейских отношений // Лехаим, 2001, № 8.

111. Едвабне, или Сотрясение совести // Новая Польша, 2001, №7-8.

112. Некрич А. Отрешись от страха. London: Overseas publications interchange Ltd, 1979.

113. Kronika Getta Lodzikiego. Lodz: Widawnictwo lodskie, 1965.

114. Archiwum Ringelbluma. Listy o Zagladzie. Warszawa: Widawnictwo naukowe PWN, 1997.

115. Беркнер CC. Восстание в Белостокском гетто / / Тень Холокоста. Мг: Фонд «Холокост», 1997.

116. Kto ratuje jedno zycie Polazy i zydzi. 1939-1945. London: Ksengarnia Polska Orbis, 1969.

117. Korbonski S. Polacy, zydzy i holocaust. Warszawa-Komorow: Antyk-Marcin Dybowski, 1999.

118. Gray M. Wszystkim ktorych kochalem. Lodz: Wydawnictwo Lodskie, 1990.

119. Pawlak W.B. Urodzeni w Warszawie. Warszawa: Iskry, 1986.

120. Лещинер В.Р. Холокост глазами современных школьников (из опыта поездки учащихся по местам массовых уничтожений) // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

121. Синельников A.B. Причины уменьшения численности советского и постсоветского еврейства. Его демографические перспективы // Уроки Холокоста и современная Россия. М.: Научно-просветительский центр «Холокост», 1995.

122. Хитерер В.Я. Формирование сознания нееврейского населения СССР и Холокост // Уроки Холокоста и современная Россия. М.: Научно-просветительский центр «Холокост», 1995.

123. Шварц СМ. Евреи в Советском Союзе с начала Второй мировой войны (1939-1965). Нью-Йорк: Издание американского еврейского рабочего комитета, 1966.

124. Коваль Л.И. История Холокоста: взгляд из Литвы // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

125. MuxhukA. Мне хватит смелости оставаться евреем для антисемитов // Уроки Холокоста и современная Россия. М.: Научно-просветительский центр «Холокост», 1995.

126. Арад И. Уникальные черты Холокоста на территории СССР // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

127. Альтман И.А. Холокост и пресса на оккупированной территории СССР // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

128. Полян ПМ. Евреи из СССР на территории Третьего рейха // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

129. Дубсон В. Нацистская антисемитская пропаганда в Центральной России (1941-1943) // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

130. Агмон П. Сбор и использование видеосвидетельств по истории Катастрофы // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

131. Левин A.M. Евреи и партизаны Белоруссии в годы нацистского геноцида // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

132. Елизаветинский СЯ. Еврейское сопротивление и участие евреев в партизанском движении в Украине в годы Второй мировой войны // Тень Холокоста. М.: Фонд «Холокост», 1997.

133. Дикой А. Евреи в России и в СССР. Новосибирск: Благовест, 1994.

134. Хейфец М. Место и время (еврейские заметки). Париж: Третья волна, 1983.

135. Mauer Е. Die Frankfurter Juden. Blicke in die Vergangenheit. F-am-Main: Verlag von Waldemar Kramer, 1966.

136.Фоменко В. Время помнить всегда! // Лехаим, 2001, №9.

137. Ирасек А. Старинные чешские сказания. М.: Детгиз, 1991.

138. Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 10. М.: Советская энциклопедия, 1972. Статья «Идиш».

139. Еврейская энциклопедия: В 16 т. Т. 9. М.: Тер-ра-Тегга, 1991. (Репринтное издание Об-ва для научных еврейских знаний и изд-ва Брокгауз-Ефрон).

140. Краткая еврейская энциклопедия. Т. 2. Иерусалим: Об-во по исследованию еврейских общин, 1982.

141. Топоров В.Н. Святость и святые в русской духовной культуре. В 2 т. Т. 1. М.: Гнозис, 1995.

142. Соловьев СМ. История России с древнейших времен: В 15 кн. Кн. 1. М.: Изд-во соц.-эконом. лит-ры, 1962.

143. Краткая еврейская энциклопедия. Т. 4. Иерусалим: Об-во по исследованию еврейских общин, 1982.

144. Татищев В.Н. История Российская: В 7 т. Т. 2. М.-Л.: Изд-во АН СССР, 1963.

145. Карамзин Н.М. История Государства Российского. Т. 4. М.: Наука, 1992.

146. Рабинович М.Г Судьбы вещей. М.: Детгиз, 1973.

147. Бруцкус Ю. Истоки русского еврейства // Еврейский мир. Ежегодник на 1939 год. Париж: Объединение русско-еврейской интеллигенции, 1939.

148. Застава богатырская и встреча Ильи Муромца с Жидовином // Антология семейного чтения. Сказки. Легенды. Предания. М.: OLMA PRESS, 1991.

149. Плетнева С.А. Хазары. М.: Наука, 1976.

150. АртамоновМ.И. История хазар. Л.: Наука, 1962.

151. История агван Моисея Каганкатваци, писателя X века. Пер. К. Патканьяна. СПб, 1861.

152. Коковцов ПК. Еврейско-хазарская переписка в X веке. Л.: Изд-во АН СССР, 1932.

153. Берлин И. Исторические судьбы еврейского народа на территории Русского государства. Пг.: Еврейская историческая библиотека, 1919.

154. Гумилев Л.Н. Открытие Хазарии. Л.: Наука, 1962.

155. Гессен Ю.И. История еврейского народа в России: В 2 т. Т. 1. Л.: Типография кооперативного об-ва, 1925.

156. Грушевсъкий М. Истор1я Украши, приладжена до програми вищих початкових шкш нижних клаав шкш середшх. Кшв: Варта, 1993.

157. Швидько Г.К Истор1я Украши. XVI-XVIII столптя. Киев: Генеза, 1997.

158. Historia Ludzi 2 klasa gimnazjum. Od Renesansu do rewolucji rai'dyiernikowej. Krakow: Znak, 2001.

159. Соловьев СМ. История России с древнейших времен: В 15 кн. Кн. 3. М.: Изд-во соц.-эконом. лит-ры, 1962.

160. Еврейская энциклопедия: В 16 т. Т. 7. М.: Тер-ра-Тегга, 1991 (Репринтное издание Об-ва для научных еврейских знаний и изд-ва Брокгауз-Ефрон).

161. Карташев A.B. Очерки по истории Русской Церкви: В 2 т. Т. 1. Париж: Ymca-Press, 1959.

162. Еврейская энциклопедия: В 16 т. Т. 13. М.: Тер-ра-Тегга, 1991 (Репринтное издание Об-ва для научных еврейских знаний и изд-ва Брокгауз-Ефрон).

163. Гоголь Н.В. Тарас Бульба// Гоголь Н.В. Избранное. М.: Московский рабочий, 1970.

164. Еврейская энциклопедия: В 16 т. Т. 8. М.: Тер-ра-Тегга, 1991 (Репринтное издание Об-ва для научных еврейских знаний и изд-ва Брокгауз-Ефрон).

165. Платонов С.Ф. Москва и Запад. Берлин: Обелиск, 1926.

166. Еврейская энциклопедия: В 16 т. Т. U.M.: Тер-ра-Тегга, 1991 (Репринтное издание Об-ва для научных еврейских знаний и изд-ва,Брокгауз-Ефрон).

СОДЕРЖАНИЕ

Кац A.C. Предисловие ……………………………………………………….. 3

Введение…………………………………………………………………………….. 5

Глава Нулевая, или Пути искажения истории…………………. 7

ЧАСТЬ I. В ПОЛЕ ЕВРЕЙСКОЙ МИФОЛОГИИ

Глава 1. Расовый миф………………………………………………………… 17

Глава 2. Миф о «библейском народе»…………………………………. 41

Глава 3. Миф исключительности……………………………………….. 85

Глава 4. В чужом глазу………………………………………………………101

ЧАСТЬ П. В МИРЕ НЕЕВРЕЙСКИХ СТЕРЕОТИПОВ

Глава 1. Стереотип взаимовыручки………………………………….. 125

Глава 2. Стереотип пацифизма…………………………………………165

Глава 3. Стереотип жадного жида………………………………….. 183

Глава 4. Стереотип интеллектуальности…………………………204

ЧАСТЬ III. МИФЫ XX ВЕКА

Глава 1. Миф об уникальности Шоа…………………………………..235

Глава 2. Миф о шести миллионах………………………………………238

Глава 3. Миф о немцах-преступниках………………………………..264

Глава 4. Миф про поляков-преступников……………………………..274

Глава 5. Судьба советских евреев…………………………………….,. 291

Глава 6. На чьих руках кровь?…………………………………………….308

Глава 7. Виртуальность «без Шоа»,

или Перспектива Идишленда……………………………….311

ЧАСТЬ IV. ТАЙНА ЕВРЕЕВ АШКЕНАЗИ

Глава 1. Откуда в Польше евреи?………………………………………316

Глава 2. Евреи Древней Руси………………………………………………334

Глава 3. Химерические хазары, или Хазарские химеры……….342

Глава 4. Евреи Западной Руси…………………………………………….360

Глава 5. Еврейская Речь Посполитая…………………………………364

Глава 6. Евреи и Московия………………………………………………….390

Заключение……………………………………………………………………402

Литература…………………………………………………………………….404

Буровский Андрей Михайлович

ЕВРЕИ, КОТОРЫХ НЕ БЫЛО Курс неизвестной истории

В 2 Книгах Книга I

Редактор О. В. Полей Художественный редактор О. И. Адаскина Технический редактор М.В. Гайдукова Компьютерный набор Т.В. Итименева Компьютерная верстка MR Гайдукова Корректор СВ. Павловский

Общероссийский классификатор продукции OK-005-93, том 2; 953004 – научная и производственная литература

Санитарно-эпидемиологическое заключение № 77.99.02.953.Д.000577.02.04 от 03.02.2004 г.

ООО «Издательство ACT» 667000, Республика Тыва, г. Кызыл, ул. Кочетова, д. 28 Наши электронные адреса: E-mail: astpub@aha.ru

ООО КИ «Издательские проекты» 660017, Красноярск, ул. Обороны, 26, оф. 12, тел./факс (3912) 22-40-53,

-press.ru e-mail: izdatproekt@mail.ru

УДК 94(47)

ББК 63.3(2)

Б90

Серия «Курс неизвестной истории» Художник Г. Вдовенко

Подписано в печать 24.02.04. Формат 84xl08V32. Усл. печ. л. 21,84. Тираж 2500 экз. Заказ № 679.

Буровский А.М.

Б90 Евреи, которых не было: Курс неизвестной истории: В 2 кн. Кн. I / A.M. Буровский. – М.: ООО «Издательство ACT»; Красноярск: ООО КИ «Издательские проекты», 2004. – 414, [2] с: ил. – (Курс неизвестной истории).

ISBN 5-17-022941-0 (Кн I)

ISBN 5-17-013492-4 (ООО «Издательство ACT»)

ISBN 5-98399-004-7 (Кн I)

ISBN 5-98399-003-9 (ООО КИ «Издательские проекты»)

Существовал ли Всемирный жидомасонский заговор?

Почему в революционном движении России участвовало так много евреев?

Существовал ли в Советском Союзе государственный антисемитизм?..

Вопросов, стереотипов, порожденных двухтысячелетней историей взаимоотношения еврейства и христианства, двумя веками русско-еврейских отношений – множество.

Книга историка A.M. Буровского – яркая но стилю, увлекательная по изложению – дает свои, подчас спорные, неожиданные ответы на эти и многие другие вопросы, охватывая огромный период – от библейских времен до наших дней.

УДК 94(47) ББК 63.3(2)

© A.M. Буровский,2004

© ООО КИ «Издательские проекты», 2004

© ООО Издательство ACT», 2004

Оглавление

A.M. Буровский . Евреи, которых не было. Кн. I

Введение

Глава Нулевая, или Пути искажения истории

ЧАСТЬ I. В ПОЛЕ ЕВРЕЙСКОЙ МИФОЛОГИИ

  Глава 1 Расовый миф

  Главa 2. Миф о «библейском народе»

  Глава 3. Миф исключительности

  Глава 4. В чужом глазу…

ЧАСТЬ II. В МИРЕ НЕЕВРЕЙСКИХ СТЕРЕОТИПОВ

  Глава 1. Стереотип взаимовыручки

  Глава 2. Стереотип пацифизма

  Глава 3. Стереотип жадного жида

  Глава 4. Стереотип интеллектуальности

ЧАСТЬ III. МИФЫ XX ВЕКА

  Глава 1. Миф об уникальности Шоа

  Глава 2. Миф о шести миллионах

  Глава 3. Миф о немцах-преступниках

  Глава 4. Миф про поляков-преступников

  Главa 5. Судьба советских евреев

  Глава 6. На чьих руках кровь?

  Глава 7. Виртуальность «без Шоа», или Перспектива Идишленда

ЧАСТЬ IV. ТАЙНА ЕВРЕЕВ АШКЕНАЗИ

  Глава 1. Откуда в Польше евреи?

  Глава 2. Евреи Древней Руси

  Глава 3. Химерические хазары, или Хазарские химеры

  Глава 4. Евреи Западной Руси

  Глава 5. Еврейская Речь Посполитая

  Глава 6. Евреи и Московия

ЛИТЕРАТУРА

СОДЕРЖАНИЕ

Реклама на сайте