Комок глины
Самое первое воспоминание о себе (А.М.) связано у меня с похоронами. Причем воспоминание это вовсе не грустное, наоборот - светлое.
В том солнечном майском дне помнится дорога, глубокая серая пыль - в ней остаются отчетливые лунки от копыт лошади. Мы идем за телегой - очень медленно. Даже для меня, двухлетнего мальца, медлительность эта чрезмерна. Меня ведет за руку любимая моя тетка. А путь неблизкий - до кладбища, километра два с половиной.
И наверное, мне интересна была лошадь, и телега, и, конечно, то, что находилось в телеге. Это было - голубое, как небо над головой, и именно оно, "кусочек неба", привлекало мое внимание. Впрочем, возможно, из-за малого роста я видел его не целиком, а только часть. Что это гроб и что в том гробу, длинном ящике, обтянутом голубой материей, мой родственник, брат бабушки, скорее всего никто мне не объяснял, вполне разумно полагая, что ребенку в столь малом возрасте невозможно объяснить, что такое "смерть", и тем более - настроить его на нечто печальное и торжественное. В общем, мне, наверное, какое-то время было интересно и весело видеть все, что вокруг, а потом я, должно быть, устал от долгого монотонного пути и начал хныкать. И тогда меня посадили на телегу - то ли рядом, то ли позади "длинного голубого ящика".
И опять для меня началось что-то интересное: я сидел, свесив ноги, в задней части телеги, лицом к идущим за гробом и, вполне возможно, улыбался им и болтал ногами...
Но вот что запомнилось крепче всего: великолепная темно-бурая глина комками, горкой насыпанная возле длинной прямоугольной ямы. Солнечный свет в яму не проникал, оттого она казалась черной и вызывала во мне некий страх.
Я не помню, открывали ли тогда крышку гроба у могилы. Скорее всего нет: потому что священник, должно быть, в церкви ещё после отпевания "предал земле" тело усопшего, то есть крестообразно посыпал освященной землей покойника, полностью покрытого в конце чина белым саваном. И после этого обрядового действа там же, в церкви, гроб заколотили. Но я этого не видел. Церковь была в селе Акулово. Там тоже было кладбище, но на семейном совете решили: отпевать в Акулове, а хоронить здесь, в Одинцове, в земле "родительской".
Комментарии к книге «Азбука последнего ритуала», Александр Моршин
Всего 0 комментариев