«Расстрел на площади»

Светлой памяти Сашуленьки — Александры Михайловны Кузьминой

посвящается эта книга

31 октября 1961 года из Мавзолея вынесли гроб с телом Сталина и захоронили у Кремлевской стены.

Место погребения выбирали подальше от усыпальницы вождя мирового пролетариата — крайнее слева, за могилой Калинина. Его загодя обнесли сплошным забором как бы для проведения ремонтных работ.

Поздней ночью, когда Красная площадь была пустынна и холодный осенний ветер кружил по мокрой брусчатке невесть откуда залетевшие сморщенные листья, солдаты специального кремлевского караульного подразделения пронесли сквозь распахнутые задние двери Мавзолея оббитый красным и черным пышный гроб и осторожно опустили в сырую яму. Закапывали тихо, стараясь, чтобы не звенели штыки лопат и не громыхали о крышку комья земли.

За два дня до описываемого события, 29 октября в 19 часов 47 минут Мавзолей посетил секретарь ЦК КПСС товарищ Шелепин. Он вошел в усыпальницу тем же путем, каким немного погодя отправился в последний путь прах Отца народов, и надолго бездвижно замер у саркофага, под которым покоилось тело великого Сталина.

Шелепин никогда не считал себя сентиментальным и способным на рефлексию человеком, но теперь (надо сказать, не без удивления) испытывал нечто похожее на угрызения совести.

Он глядел на сосредоточенный, суровый сталинский профиль, на узкий покатый лоб и крупные, миндалевидной формы ноздри, на сжатые бледные губы, и в душе подымалась бессильная злоба.

Ведь и по его, Шелепина, вине, по его малодушию Сталина изгоняют из последнего пристанища. Трудно даже представить, что в траурном зале Мавзолея отныне будет стоять только один гроб с маленьким, похожим на лакированную куклу с приклеенными усиками и бородкой телом Ленина. А Сталин обречен гнить в земле.

Шелепин пытался отогнать прочь навязчивую мысль. В конце концов, он не виноват. Его заставили. Всех заставили. Один за другим на высшую партийную трибуну поднимались виднейшие деятели государства и, как заведенные, клеймили дела и образ того, благодаря кому выстояло в войнах и потрясениях Советское государство. И он, Шелепин, тоже клеймил. Когда, окончив речь, он двинулся на свое место, Хрущев одобрительно кивнул ему. У Хозяина был вид победителя.