«Выстрелы в Сараево»

Народы забывают иногда о своих национальных задачах, но такие народы гибнут, господа, они превращаются в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие, более сильные народы.

По приказу князя Милоша Обреновича, вождя второго сербского восстания против турок, черногорец Никола Новакович в 1817 году отсек голову Карагеоргию, вождю первого восстания. Голова сербского льва отсечена в селе Радованье, а оказалась на блюдце… перед турецким султаном в Царьграде. С тех пор сербы начали враждовать: кто за Обреновичей, кто за Карагеоргиевичей.

Насилие, в ее различных формах, — читаем в академическом сербском издании, — примечательная особенность сербской политической культуры на протяжении всего века. Убийство во имя порядка, к чему в чрезвычайных ситуациях прибегал еще Карагеоргиевич, со временем стало основным средством, которым князь Милош прокладывал путь к своей абсолютной власти[1].

Милош был умным, лукавым, но очень коварным правителем. Его самоволие не захотели терпеть «уставобранители» (молодые да ранние поклонники сербской конституции, первая из которой была принята именно при Милоше), и в июле 1839 года вместе с младшим сыном Михаило он покинул Сербию. В Белграде остался его старший сын, смертельно больной Милан, который вскоре умер. «Уставобранители» привели на престол князя Александра, сына Карагеоргия.

В декабре 1858 года те же «уставобранители» вернули князя Милана на престол, и князь Александр занял его место в эмиграции. Старый Милан умер в сентябре 1860 года Михаило, унаследовавший власть, был искусным и образованным правителем, при нем Сербия быстро развивалась, становясь внушительной военной силой на Балканах. Но турки по-прежнему сидели в сербских крепостях и устраивали беспорядки. В апреле 1867 года в крепости Калемегдан наконец состоялась торжественная передача турками сербам ключей от столицы и других городов: через 583 года Белград снова стал сербским.