«Вопросы борьбы в русской истории. Логика намерений и логика обстоятельств»

Кто-то может сказать: ну это роман, так сказать, «для красного словца». Нет, не для красного словца, Загоскин отталкивался от летописей, от свидетельств современников, которые чётко зафиксировали жестокую борьбу между различными русскими силами, причём борьба эта не сразу прекратилась после избрания в 1613 г. на подобии Земского собора (столь же нелегитимного, сколь и Михаил Романов, присягавший Владиславу и на момент избрания бывший подданным этого польского королевича, которого предатели-бояре выпросили у его отца Сигизмунда на царский трон). Вот что написано в «Повести о Земском соборе 1613 года» о внутрирусском противостоянии в Москве сразу же после капитуляции Кремля: «И хожаху казаки в Москве толпами, где ни двигнутся гулять в базарь – человек 20 или 30, а все вооруженны, самовластны, а меньши человек 15 или десяти никако же не двигнуться. От боярска же чина никто же с ними впреки глаголети не смеюще и на пути встретающе, и бояр же в сторону воротяще от них, но токмо им главы свои поклоняюще».

Именно казаки заблокируют подворье князя Пожарского, чтобы не допустить избрания Рюриковича на московский престол, взяв таким образом реванш над земцами, над дворянско-купеческим ополчением. Впрочем, выкрикнутый ими Миша Романов, а точнее, его близкое окружение обманут казаков, и новая династия сделает ставку именно на бояр-предателей и часть детей боярских, т. е. дворян, но это уже другая история.

В сухом остатке: 4 ноября – далеко не лучшая дата для демонстрации единства русских, реальность была намного сложнее. Смута – вообще сложное явление, неподъёмное для его одномерной концептуализации. С этим вплотную столкнулись советские историки, искусственно разделившие Смуту на «крестьянское восстание под руководством Болотникова» и «иностранную интервенцию и борьбу с ней». Здесь ложно всё – и само разделение и то, что представлено в качестве частей, на которые искусственно расчленили такое целостное историческое событие как Смута.

Во-первых, в России никогда не было крестьянских войн, только казацко-крестьянские; как только казаки прекращали борьбу и бросали крестьян, всё заканчивалось. Казацкая составляющая казацко-крестьянских войн представляла собой более или менее масштабный разбой, который советские историки приравнивали к классовой борьбе; разумеется, в разбое был и социальный протест, но, с одной стороны, не только он – было и нечто а-социальное по сути; с другой – сам протест выражался а-социально по содержанию.