Историк будущего, заинтересовавшись культурой 60-90-х годов нашего столетия, натолкнется на одно из интереснейших и сложнейших явлений – бахтинский бум. Нас, современников и отчасти протагонистов этого бума, тоже поражает, что русский литературовед Михаил Бахтин, десятилетиями известный немногим специалистам единственной книгой о Достоевском, вышедшей в конце 20-х годов, в несколько лет, так сказать, интеллектуально завоевал мир, когда стали выходить его работы, по большей части неизданные, на свободном рынке книг и идей.
Можно возразить, что поразительного в этом буме мало или совсем ничего, если думать об огромной значимости работ этою ученого, которого мы пока по-прежнему будем называть «литературоведом», при всей неадекватности этого определения. Но это слишком простое, если не упрощенное возражение, хотя в нем и содержится часть истины. В самом деле, другие современные Бахтину русские ученые, тоже заною открытые одновременно с ним, причем их интеллектуальная значимость приближается к бахтинской, не вызвали в мировой культуре такого резонанса и, входя в сферу русистики, почти не вышли за ее рамки и не породили своего рода новую академическую дисциплину, как в случае Бахтина произошло с бахтиноведением.
Первое, что поражает тех, кто воспринимает бахтинский бум как историко-культурную проблему, которую нельзя объяснить одними лишь качествами Бахтина, это то, что в отличие от почти всех других русских мыслителей, вновь открытых в последние годы в России и в мире, его нельзя свести к «русской идее» или к русскому философско-религиозному возрождению начала века. Разумеется, связь Бахтина с русской культурой его времени несомненна и глубока, но в его случае диалектика локального и универсального требует особенно тонкого подхода. При этом универсализм его мышления очевиден.
Комментарии к книге «Значение «открытия» Бахтина для мировой культуры», Витторио Страда
Всего 0 комментариев