И эта верность русским самобытным идеалам продолжалась целых два столетия, после совершенной Петром революции.
В другой своей книге «Русская религиозная психология и коммунистический атеизм», Н. Бердяев пишет:
«К XIX веку сложился своеобразный русский духовный тип, отличный от духовного типа русского средневековья, Руси Московской, и из этого типа нужно понять воинствующий атеизм русской революции». Эти признания Н. Бердяева уничтожают все его лжемудрствования в указанных двух книгах, цель которых доказать западному миру «национальные корни русского коммунизма».
Русский тип государственности и культуры, как справедливо указывает Л. Тихомиров, был высшим типом по сравнению с государственностью и культурой Запада, он только находился на более низшей ступени развития. Но понять это ни Петр, ни его современники, ни первые русские интеллигенты, видевшие свет только на Западе, — не смогли.
Очаровавшись Западом, первые западники сделали роковой вывод, что все русское ниже западного. Этот ученический, примитивный взгляд распространился и на основы национального бытия: православие и формы исторической национальной власти. С той поры все религиозные, государственные и социальные принципы русская интеллигенция стала искать на Западе и только на Западе.
В «Обзоре русской культуры» проф. Рязановский нисколько не идеализирует Московскую Русь, когда утверждает что:
Комментарии к книге «Русская Европия, Россия при первых преемниках Петра I», Борис Башилов
Всего 0 комментариев