«Повседневная жизнь русских литературных героев. XVIII — первая треть XIX века »

Не мы первые заметили: Российская империя обняла пятую часть суши, включила в себя сотни народов, одержала победу во множестве войн, создала пространное законодательство и уникальные формы быта, а лучшим, что оставила в подарок человечеству, стала ее литература.

Добавим: литература гонимая. По крайней мере, чувствовавшая себя таковой. И — в качестве «маленькой» мести — именно по текстам этой литературы поколения читателей судили, судят и будут судить о жизни русского XVIII и XIX веков. Чего авторы, кстати, не добивались. Некоторые из них ко времени создания своих книг не рассчитывали не только на перечитывание, но и на публикацию.

Тем не менее классическая литература — это тот единственный корпус текстов, который современный образованный человек именно перечитывает. В настоящее время книг выпускается столько, что каждый вправе выбрать себе интересующее направление и знакомиться только с ним. Единственным набором всем известных произведений остается классика. Именно она играет ключевую роль при передаче национального культурного кода.

Опасная миссия. Поскольку часто забывается, что русская классика, в отличие от классики любой из западных культур, создавалась в сравнительно короткие сроки. От Данте до Гоцци и Гольдони прошло пять веков. От Шекспира до Диккенса — три. А от «Капитанской дочки» до «Анны Карениной» — всего 40 лет.

Французы времен Мольера даже не задавались вопросами, которые стали волновать их при Гюго. На Западе за несколько столетий литература успевала вместе с обществом преодолеть тяжелые испытания и утратить интерес к проблемам, которые еще вчера казались неразрешимыми. Жизнь неоднократно менялась на глазах у писателей и читателей.

Русская же классика расцвела буквально на глазах у двух-трех поколений, которые существовали в сравнительно близкой реальности, не потрясенной пока ни мировыми войнами, ни революциями. Дворянину XIX века было гораздо проще понять собственного прапрадеда, жившего столетием раньше. Они сходным образом видели мир и почти одинаково отвечали на похожие вызовы времени. Страшный слом еще не произошел.