«Баллады»

Подвластна им бесплотных духов рать,

Им ведомо - из этой вереницы

Кто может бурю и грозу наслать.

Безумцам уподобясь, те провидцы

Глядят во тьму, где тайное вершится.

Коллинз

О, скорбный час! О, скорбный час!

Туманит горе нам глаза!

Навеки вождь покинул нас,

Могучий дуб сожгла гроза.

Враги дрожали пред тобой,

Сын Гильенора, Роналд наш:

Бил прямо в цель твой лук тугой,

Не знал пощады твой палаш.

И горек плач саксонских вдов

В краю, где Тиза плещет вал,

Где ты, низринувшись с холмов,

В бою мужей их побеждал.

А в мае Роналда костер

Всех ярче пламенел средь тьмы,

И весело звучал наш хор,

И до утра плясали мы.

Для нас был Роналд крепкий щит,

Спокойно жили стар и млад...

О, как теперь душа скорбит:

Он не воротится назад!

К нему однажды старый друг

Приехал с дальних островов,

Чтоб вместе скоротать досуг

Охотою в глуши лесов.

Гость Роналда, отважный Мой,

Был дивным даром награжден:

По арфе пробежав рукой,

Грядущее провидел он.

Заклятья он такие знал,

Что отступал пред ним злой дух,

Такие песни он слагал,

Что устрашался смертных слух.

Тех чудных песен волшебство

Сзывало мертвых из могил,

И прозревал он смерть того,

Кто был еще в расцвете сил.

И вот, наскучив есть и пить,

Решили как-то поутру

Вожди оленя затравить

В глухом гленфинласском бору.

Нет с ними слуг, дружины нет,

Чтоб на охоте их беречь:

Одежда их - шотландский плед,

А верный страж - шотландский меч.

Три летних дня в лесу густом

Летают стрелы и поют,

И вот охотники вдвоем

Несут добычу в свой приют.

Гленфинласский угрюмый бор

Один ту хижину стерег;

С ней вел немолчный разговор

Монейры сумрачный поток.

И мирны были небеса,

И был покой земли глубок,

И летняя легла роса

На мох, на вереск, на песок.

Сквозь дымку серебристых туч

Пробилась бледная луна

И бросила неверный луч

На лес, на Кэтрин-лох она.

Беседуя, вожди едят

Настрелянная дичь вкусна,