Убедившись, что его багаж погружен, пассажир должен был занять место в вагоне. В
билетах не указывался номер места, отъезжающему нужно было самому найти свободное в
вагоне соответствующего класса, который бы еще и следовал до нужного места назначения.
Последнее для путешествующих по английским железным дорогам было очень важно - поезд в пути
постоянно переформировывался, на различных узловых станциях какие-то вагоны к нему
прицепляли, какие-то отцепляли и включали в состав других поездов. К примеру, обычный
курьерский поезд, отправлявшийся с Юстонского вокзала в полдень, при отправлении состоял из
транзитных вагонов, направлявшихся в Манчестер, Бекстон, Болтон, Рочдейл, Вулвергемптон и
Бирмингем. Переформировывался он пять раз: в Регби, в Бирмингеме, в Колуиче, в Кру и в
Стокпорте. Поезд, отправлявшийся из Лондона в 10:30, начиная с Престона вез вагоны из пяти
разных мест в Англии в пять разных мест в Шотландии. Поезд в 10:10 с вокзала Кингс-Кросс имел в
своем составе вагоны в шесть разных мест назначения, поезд в 12:30 - в семь, а поезд в 17:15 - в
восемь. Кроме обычных вагонов, в поездах назначались отдельные купе только для дам и хотя бы по
одному отделению для курящих каждого класса, причем последние, по свидетельствам
современников, были всегда заполнены. Обязанность правильно рассадить всех лежала на
кондукторе.
Кондуктор был тем представителем поездной прислуги, с которым пассажиры постоянно имели
дело. Его название на британских железных дорогах - guard, - восходила ко временам почтовых
дилижансов, когда кроме кучера на козлах ехал специально назначенный человек, отвечавший за
сохранность экипажа, почты и безопасность пассажиров. Самое престижное место, о котором мог
мечтать кондуктор, так и называлось на американский манер - conductor, но такие имелись только
на шотландских и континентальных экспрессах. Форма кондукторов отличалась от компании к
компании, но наиболее типичной считалась форма "Лондонской и Северо-Западной
железнодорожной компании", по крайней мере именно ее обычно изображали на иллюстрациях того
времени: темно-синий сюртук и фуражка с гербом компании.
В большинстве своем в
кондукторы попадали из
железнодорожных
носильщиков после особого
отбора и экзаменации. На
пассажирские поезда брали
особо опытных кондукторов,
имевших многолетнюю
практику на товарных
поездах, поэтому многие из
тех, с кем Холмсу приходилось
встречаться в начале своей
карьеры в Лондоне, помнили
времена, когда им
Кондукторский багажный вагон
приходилось в любую погоду
путешествовать на крышах вагонов, куда выводились маховики ручных тормозов, а для защиты от
сажи и искр, летевшей из паровозной трубы, им выдавали специальные проволочные защитные
очки. Однако ко времени знакомства Шерлока Холмса и доктора Уотсона кондукторы ездили уже в
специальных тормозных вагонах ( brake van), снабженных внутри всем необходимым тормозным
оборудованием, багажным отделением, а также специальными выступами в копусе по обе стороны
вагона или на крыше, позволявшими кондукторам смотреть вдоль состава.
На пассажирских поездах было по крайней мере два кондуктора: старший ( upper guard) и
младший ( under guard). Старший кондуктор ехал в самом последнем вагоне поезда, младший - в
первом после паровоза. Если поезд был длинным, еще один тормозной вагон цепляли в середине.
Начало карьеры Холмса попало на время, когда на английских дорогах стали внедряться вместо
старых ручных тормозов непрерывные тормоза, которые могли быть приведены в действие для всего
поезда как кондукторами, так и машинистом. Еще в 1875 году Министерством торговли было
устроено знаменитое "Ньюаркское тормозное испытание", когда были проведены сравнительные
тесты семи тормозных систем и только две конкурирующие американские системы непрерывных
тормозов - пневматические автоматические тормоза Вестингауза и вакуумные тормоза Смита, - были
признаны пригодными для практического применения. Вторые были дешевле, но проигрывали в
надежности пневматическим тормозам и не удовлетворяли трем из четырех требований, выдвигавшихся Министерством торговли. Дело с установкой новых тормозов шло не шатко-не валко
до 1889 года, когда в июне у местечка Арма в Ирландии произошла страшная катастрофа с составом, не имевшим непрерывных тормозов, и огромное количество пассажиров было либо убито, либо
покалечено. Спустя двенадцать недель после катастрофы через Парламент был проведен новый
"Закон о регулировании работы железных дорог", потребовавший от компаний внедрения путевой
блокировки, основанной на разделении пути на участки и позволении находится на участке только
одному поезду, а также непрерывных и автоматических тормозов, которые должны быть приняты
инспекторами Министерства торговли. По мере замены ручных на автоматические тормоза
обязанности по торможению для управления составом с кондуктора снимались, и вагоны, где он
помещался вместе с багажом, начали называть кондукторскими ( guard's van). В 1890-х в
пассажирских поездах в кондукторских вагонах появились, кроме кондукторского и багажного
отделений, несколько купе для пассажиров. Как правило, кондукторское и багажное отделение
находились в одном конце вагона, а пассажирское - в другом, хотя на "Лондонской и Северо-
Западной железной дороге" примерно до рубежа столетий существовали вагоны с центральным
расположением кондукторского отделения, позволявшим не разворачивать и не перецеплять на
конечной станции тормозной вагон перед следующей поездкой.
Что же входило в обязанности
кондуктора кроме тормозов? Он должен был
появиться на вокзале не менее чем за
полчаса до отправления и принять поезд под
свою ответственность. Во время стоянки
кондуктор подчинялся начальнику вокзала
или станции, но в пути он был полным
хозяином поезда. Он отвечал за состояние
поезда, пассажиров, багаж, почту, ценные
посылки (его обязанностью было следить,
чтобы они были выгружены на тех станциях,
куда предназначались), за перевозившихся
его поездом лошадей и личные экипажи, а
также за сданных ему на время поездки
собак. На платформе перед отправлением
кондуктор должен был проверить наличие у
пассажира билетов, прежде чем тот сядет в
поезд, но очень часто в начале поездки
билеты не проверялись вовсе. Как уже
упоминалось, он распределял пассажиров по
вагонам, следил за тем, чтобы пассажиры с
билетами низшего класса не садились в
вагон более высокого класса. Под его
особую опеку могли сдать детей с
Железнодорожный носильщик
инструкциями о том, как с ними обходиться.
На станциях пассажиры просили кондуктора приобрести им книги или газеты, либо что-то съедобное
в буфете перекусить.
Хотя на всех расписаниях всех железнодорожных компаний указывалось, что служащим
запрещено брать чаевые, за свои услуги пассажирам кондукторы часто получали "на чай". Впрочем, они составляли не такой уж и большой доход. При жаловании в 25-27 шиллингов в неделю
считалось большой удачей заработать на чаевых хотя бы шесть шиллингов за тот же срок. С этой
точки зрения наиболее "доходными" были для кондукторов молодожены, носильщики обычно сразу
предупреждали кондуктора, если на его поезд садилась такая пара, и тот становился на время пути
для молодоженов лучшим другом. Вышедшая в 1892 году анонимная брошюрка "Железные дороги и
железнодорожники" утверждала, что в Британии существовал обычай предлагать за оказанные
услуги кондуктору выпивку, но те часто отказывались от таких "чаевых", даже если не были
трезвенниками.
Когда поезд был готов к отправлению,
старший кондуктор докладывал о готовности
начальнику вокзала, получал от него
инструкции на предстоящую поездку,
железнодорожные накладные и путевую
документацию. Кондукторы проверяли, все
ли двери вагонов закрыты, после чего
каждый из кондукторов становился у своего
вагона. Отмашка зеленым флагом означала
сигнал машинисту к отправлению. Кроме
зеленого флага, в список обязательного для
кондуктора снаряжения входили также
красный и белый флаги, часы, свисток,
вагонный ключ и сигнальный фонарь,
позволявший давать сигналы белым,
УДОВЛЕТВОРИТЕЛЬНЫЙ ОТВЕТ
желтым, зеленым и красным цветом. Кроме
Самоуверенный старый джентльмен (приказным тоном): "Кондуктор, чего мы - того, кондуктор обязан был взять с собой в
э-э-э - ждем?"
вагон коробку петард (не менее 12) на
Кондуктор (невозмутимо): "Ждем, когда отправится поезд, сэр"
случай тумана или непредвиденной
остановки. Если поезд останавливался в чистом поле, старший кондуктор в заднем вагоне должен
был немедленно отправиться вдоль путей назад на расстояние 1200 ярдов, чтобы предупредить о
незапланированной остановке любой следующий позади поезд. Днем он нес с собой флажки, ночью
- фонарь, и в любое время суток - петарды, которые клались на рельсы: одна на расстоянии 400
ярдов от поезда, другая на расстоянии 800 ярдов, и еще две, в 10 ярдах друг от друга, на
расстоянии 1200 ярдов.
Из-за болезненного пристрастия английской публики к бескоридорным вагонам с
изолированными купе необходимость экстренной связи пассажиров с кондуктором и кондуктора с
машинистам была даже больше, чем в Америке или Европе. И вот с этой-то проблемой никак не
удавалось справиться. Если кондуктор для привлечения внимания машиниста мог воспользоваться
свистком или резко применить и отпустить тормоз, а тот, в свою очередь, мог подать условный
сигнал нужным количеством гудков или тормозным свистком, пассажиры были лишены этих средств
связи. Исправить такое положение потребовал "Закон о регулировании работы железных дорог", принятый в 1868 году. Согласно параграфу 22 "каждый поезд, проходящий расстояние более 20
миль без остановки, должен быть оборудован средствами связи между пассажирами и служащими
компании, отвечающими за поезд". Изобретателем системы тревожной сигнализации, ставшей на три
десятилетия основной на британских железных дорогах, был Т. Э. Харрисон из "Северо-Восточной
железнодорожной компании". Система представляла собой шнур, пропущенный снаружи через
кольца над окнами правой по ходу стороны вагонов вдоль всего состава. "Чтобы привлечь внимание
кондуктора или машиниста, пассажир должен дернуть за шнур, который межет быть найден снаружи
вагона, близко к карнизу, поверх окна вагонной двери, - гласила табличка с инструкцией, обычно
крепившейся к боковой стенке вагона над дверью. - Шнуры имеются по обеим сторонам поезда, но
тот, что по правую сторону вагона в направлении движения поезда, является тем единственным, которым только и может быть учинена коммуникация." Шнур приводил в действие свисток на
локомотиве, а также звонок в кондукторском отделении тормозного вагона. Видимо, этот шнур
вызывал у англичан приступы ностальгии по стремительно уходящим в прошлое временам парусного
флота и владычества Британии над морями, потому что с 1869 году с одобрения Министерства
торговли эта система стала внедряться на различных железных дорогах. Чтобы отохотить
пассажиров баловаться со шнуром, было установлено довольно серьезное наказание за
использование сигнализации без серьезной причины: 2 дня тюремного заключения или оплата
судебных издержек и 40 шиллингов штрафа (ко временам Шерлока Холмса штраф вырос до 5
фунтов).
Практика быстро показала, что эта система была не слишком эффективной, да и опускать
окно и искать на ощупь шнур вдоль крыши было довольно неудобно. В 1875 году один из
читателей "Таймс" описывал, как в поезде, в котором он ехал, у вагона-микст поломалась ось
передних колес и сошли с рельс задние, а пассажиры не могли подать об этом сигнал из-за
неработавшей сигнализации. Три джентльмена в одном из купе втянули шнур в окно и, упираясь, словно матросы на палубе парусника, дотянули его до противоположной стенки вагона, но все было
без толку. Мало что изменилось и четверть века спустя. В 1900 году пассажир одного из поездов с
вокзала Ливерпуль-стрит описывал в письме в "Таймс" схожие мучения со шнуром при попытке
подать сигнал кондуктору, когда в результате непрекращавшегося ливня вода стала заливать купе и
промокшие почти насквозь путешественники решили наконец известить об этом поездную прислугу.
Сперва сам автор письма, упершись ногами в дверь, вытянул сигнальный шнур на полтора метра в
купе, а затем при помощи двух спутников 2,5 м шнура было втянуто в окно и прикреплено к
оконному ремню, но это так и не привлекло внимания. В апреле 1891 года в купе для дам, где
находилось несколько женщин, сел пьяный дебошир и, угрожая ножом, пытался отобрать младенца
у одной из них. В течении 20 минут пассажирки пытались привлечь внимание кондуктора, дергая за
шнур, но без толку. Сигнализация просто не работала. Кондуктор обязан был проверить ее перед
отправлением, но не стал делать этого, потому что состав был коротким. Он видел чью-то руку, высовывавшуюся из окна, но не стал останавливать поезд, полагая, что какой-то пассажир просто
балуется с сигнальным шнуром. И таким примерам в газетах несть числа.
Уже через четыре года, видя неэффективность такой сигнализации, Министерство призвало
компании отказаться от нее и заменить какой-нибудь другой, например, аналогичной той, что
использовалась на американских железных дорогах, где шнур проходил не снаружи, а внутри
вагонов под лампами и на 8,5 см ниже крыши. Однако железнодорожные компании не желали опять
входить в расходы и уже внедренная система продолжала оставаться единственной тревожной
сигнализацией в большинстве поездов. Когда в 1889 году применение автоматических тормозов
было сделано обязательным, в поездах стали появляться системы экстренного торможения, приводимые в действие непосредственно пассажирами, как это делается в современных поездах при
помощи стоп-крана, но их внедрение происходило очень медленно. Первой ввела такую систему
"Манчестерская, Шеффилдская и Линкольнширская железная дорога" под руководством последнего
британского "железнодорожного короля" сэра Эдуарда Уоткина. В купе сразу под вешалкой для
шляп устанавливался рычаг, потянув за который, пассажир приводил в действие автоматические
тормоза.
Надо сказать, что еще за четыре года до изобретения
"шнуровой" сигнализации, в 1864 году, инженер
"Лондонской и Юго-Западной железной дороги" У. Г. Прис
разработал электрическую систему связи между
пассажирами и кондукторами. Спустя два года Ч.В. Уокер
предложил схожую систему на "Юго-Восточной дороге".
Многие компании пускали испытательные поезда с этими и
другими системами, но с появлением шнура отказались от
них. "Юго-Западная дорога" пыталась одно время сидеть
сразу на двух стульях, но затем отказалась от
электрической системы в пользу шнура на большей части
своих поездов. Исключением из правила стала "Юго-
Восточная железная дорога", которая после принятия
"Закона о регламентировании работы железных дорог"
сделала ставку на электрическую сигнализацию и в
дальнейшем лишь совершенствовала ее. За "Юго-Восточной
дорогой" в 1874 году последовала "Лондонско-Брайтонская
Переключатель Приса
и Юго-Восточного побережья".
В системах Приса и Уокера для создания электрической цепи использовался один
изолированный провод, в качестве обратного провода служили рельсы. На "Лондонско-Брайтонской
дороге" использовался в дополнение к рельсам неизолированный провод, пропущенный под рамами
вагонов, поскольку рельсы как обратный проводник были ненадежны в сухую погоду.
Переключатели системы
Уокера, применявшиеся на поездах
"Юго-Восточной компании", всегда
монтировались на боковой стенке
над одним из окон. Чтобы привести
сигнализацию в действие, надо
было потянуть на себя
шишкообразную ручку из слоновой
кости, которая замыкала цепь,
заставляя звенеть звонок в
кондукторских вагонах, и
фиксировалась в таком положении.
Как и во всех других системах,
Переключатель Уокера
звонок звенел до тех пор, пока
кондуктор не восстанавливал переключатель в исходное положение, чего пассажир сам сделать не
мог. Одновременно со звоноком на наружной стенки вагона откидывался на шарнире сигнальный
бело-красный деревянный диск, указывавший кондуктору вагон, откуда поступил сигнал. Каждое
купе первого класса и почти все купе второго класса были снабжены такими наружными
индикаторами, но для третьего класса на каждый вагон приходилось только по одному индикатору.
После модернизации переключателя, произведенной инженером Леонардом, ручка переместилась
вниз, и тянуть за нее стало значительно удобнее.
В вагонах "Лондонского-Брайтонской
компании" использовалась слегка
модифицированная система Приса. В оригинальной
системе переключатель был двусторонний, и
монтировался по центру в перегородке между двумя
купе так, что он выходил на обе стороны. Чтобы
привести сигнализацию в действие, требовалось
повернуть ручку против часовой стрелки. Сама
ручка была закрыта бумагой или стеклом, которое
нужно было разбить. После использования ручка не
могла быть возвращена пассажиром в
первоначальное состояние, для этого требовался
особый ключ, хранившийся у кондуктора. Именно в
таком виде систему Приса использовала
"Лондонская и Юго-Западная дорога". Инженер
Брайтонский переключатель
"Лондонско-Брайтонской компании" Страудли
поместил батарею, сигнальные звонки и переключатель в переносной ящик, который просто
вставлялся в вагоне в нужное место подобно лампе - это по-прежнему был центр межкупейной
перегородки выше голов пассажиров. Шишкообразную ручку переключателя надо было тянуть на
себя. От откидывающихся при тревоге дисков-индикаторов отказались, и кондуктор обязан был
осмотреть переключатели во всем поезде, чтобы найти нужный и отключить сигнализацию.
Если в кондукторском вагоне кондуктора раздавался сигнал тревоги, то в зависимости от
ситуации кондуктор устанавливал на оборудованном в его отделении электрическом семафоре одну
из четырех доступных команд (семафор работал примерно по тому же принципу, что и машинный
телеграф на пароходе) и передавал ее машинисту. У машиниста перед лицом висел циферблат, где
стрелка указывала на ту команду, которую было необходимо выполнить. Кроме очевидной помехи в
виде кондуктора, который должен был принять и лишь затем передать экстренное сообщение
машинисту, первые два десятка лет электрические системы были еще и ненадежны, как показывает
случай с полковником Бейкером, о котором чуть ниже.
С
ущес
твова
ли и
други
е
систе
мы
элект
ричес
кой
сигна
лизац
ии.
На
"Боль
шой
Переключатель "Центральной железной дороги"
Запад
ной железной дороге" в курьерских поездах использовалась сигнализация Спаньолетти. Над окнами
каждого купе монтировалась тревожная кнопка, на которую следовало нажать, чтобы у кондуктора
зазвенел звонок. Пассажир не мог отжать кнопку сам, и звонок в вагоне кондуктора продолжал
звонить, пока кнопку не отжимали снаружи вагона. На "Лондонской, Чатамской и Дуврской дороге"
переключатель был похож на поздний переключатель Уокера, но крепился не на боковой стенке, а в
центре межкупейной перегородки. Никаких индикаторов, указывавших на вагон, откуда подан
сигнал, не было. На "Большой Восточной железной дороге" схожий переключатель устанавливался
на перегородке и приводился в действие поворотом ручки в любом направлении - по или против
часовой стрелки. При этом индикаторы источника тревоги показывались по обе стороны вагона.
Наиболее оригинальной была система, использовавшаяся во второй половине 1890-х на поездах
Центральной (Midland) железной дороги. Гибкий стальной провод пропускался через трубу, шедшую
внутри поверх дверей и окон по обе стороны вагона. Провод жестко крепился в одном конце купе (В
на рисунке), а в другом соединялся с рычагом переключателя (С), который мог действовать в любом
направлении. Над боковыми окнами труба прерывалась на расстоянии примерно 35 см, а оголенный
в этих местах провод покрывался тканью, чтобы удобно было держаться за него рукой. Если
пассажир тянул провод за одно из таких открытых мест, срабатывал рычаг, откидывался диск
снаружи вагона, замыкалась цепь и звенел звонок. Таким образом, в каждом купе было четыре
места, откуда пассажир мог подать сигнал тревоги.
В 1898 году Министерство торговли
распространило среди директоров
железнодорожных компаний циркуляр, в
котором решительно отвергало наружный
коммуникационный шнур как совершенно
неэффективный способ связи, а методы
сигнализации путем дергания шнура или
провода, идущего внутри вагонов, не
расценивало как удовлетворительные. По
мнению министерских чиновников,
достаточно эффективными следовало
считать существовавшие на тот момент
основные электрические системы и метод
частичного применения тормозов, в связи с
чем Министерство потребовало у всех
железнодорожных компаний, которые
продолжали использовать в своих поездах
коммуникационные шнуры, немедленно
начать их замену на другие системы связи, и
приблизительно в 1903 году шнуры
окончательно вышли из употребления.
Все случаи срабатывания экстренной
сигнализации, равно как и вообще все
Сигнализация "Чатамско-Дуврской дороги"
события, происходившие в пути, как-то:
незапланированные остановки, задержки и т.п., вносились с объяснением причин оных старшим
кондуктором в свой путевой журнал, а по окончании поездки переписывались набело в
"формальный" журнал, отсылавшийся затем в офис суперинтенданта.
По прибытии на одну из нескольких станций на маршруте, где производился сбор билетов, кондукторы обязаны были сообщить пассажирам о необходимости приготовить билеты и помогать
сборщику билетов, открывая и закрывая двери вагонов. Однако сами кондукторы собирать или
проверять билеты не имели права, разве что им давалось на этот счет начальником станции особое
распоряжение. Зато в обязанности кондукторам вменялось не дозволять пассажирам покидать
вагоны, чтобы переоформить билеты на тот же поезд - ловкий способ оплатить только часть
проезда. На конечной станции после высадки пассажиров контролеры обыскивали вагоны в поисках
забытых вещей: старший контролер - вагоны первого класса, а младший - второго и третьего. Все
найденные вещи передавались начальнику вокзала, который хранил их в течении суток, после чего
невостребованные находки отправлялись главному багажному агенту.
Но оставим в покое поездную прислугу
и займем свое место в вагоне. Хотя в газетах
и околожелезнодорожных кругах постоянно
муссировался вопрос о покраске вагонов в
соответствии с их классом в определенный
цвет (как это было принято в России),
однако дело так и не сдвинулось дальше
обсуждений. Компании красили свои
паровозы и вагоны в свои собственные
"ливрейные" цвета. До 1899 года
"Лондонско-Чатамская и Дуврская дорога"
имела черные локомотивы и желтовато-
коричневые вагоны под цвет тикового
дерева, "Юго-Восточная" - такие же
паровозы и вагоны насыщенного красно-
коричневого цвета. Локомотивы были
В вагоне первого класса
коричневого цвета с черными трубами, хотя
сам коричневый цвет менял оттенки от светло-шоколадного до умбрового. "Большая Западная
железная дорога" пускала окрашенные в шоколадный цвет вагоны с кремовыми межоконными
панелями, которые тянули паровозы, выкрашенные "брауншвейгской зеленью". "Центральная
железная дорога" (Midland railway) до 1883 года окрашивала свои паровозы в зеленый цвет, а потом
перешла на покраску пассажирских паровозов и вагонов в темно-малиновый. Локомотивы
"Лондонской и Северо-Западной железной дороги" красились в "ежевично-черный", а вагоны -
пурпурный. Ливрейным цветом вагонов "Железной дороги Лондона, Брайтона и Южного Побережья"
было простое лакированное красное дерево с охряно-желтыми паровозами, в 1903 он сменился на
оранжевого-коричневый ("сырая умбра") с белыми или кремовыми верхними панелями, похожими на
те, что использовались в пульмановских вагонах. "Лондонская и Юго-Западная дорога" за время
проживания Холмса в Лондоне трижды меняла окраску для своих составов: вплоть до 1885 года ее
пассажирские вагоны окрашивались киноварью в красный цвет, но затем цвет был сменен на
гороховый, продержавшийся в течении 10 лет, пока в 1895 году не сменился на "королевский
зеленый".
Первый пассажирский вагон "Эксперимент" Стефенсона
Вагон первого класса 1840-х годов
Ко временам знакомства доктора Уотсона с Шерлоком Холмсом короткие двухосные
пассажирские вагоны, когда-то составлявшие основу подвижного состава британских железных
дорог, активно вытеснялись с главных дальних линий трехосными вагонами. Этими-то вагонами и
путешествовали по крайней мере первые десять лет знаменитый сыщик и его друг. В пассажирских
поездах были вагоны первого, второго и третьего класса, вагоны-микст ( composite, с купе разных
классов), багажные тормозные вагоны, вагоны для перевозки лошадей (на трех лошадей каждый) и
платформы для перевозки экипажей.
Трехосный вагон-микст (1 и 3 класс)
Как правило трехосный вагон имел длину около 10 м, ширину 2,5 м и тару 12 тонн. Корпус
вагона представлял собой внутренний деревянный каркас из тика, ясеня или дуба, обшитый
деревянными панелями и разделенный на пять купе для второго-третьего класса или четыре для
первого класса (по 2,2 м между перегородками для первого класса и по 1,7-1,9 м - для остальных).
Иногда каркас был деревостальной, а к концу XIX столетия стали использоваться цельностальные
склепанные каркасы. Купе занимало всю ширину вагона и имело две двери - по одной в каждом
конце купе. Двери эти захлопывались очень громко, только в начале 1890-х на некоторых дорогах
стали использовать каучуковые остановы между корпусом и дверью.
Оконный ремень в восттановленном вагоне 3
класса
Трехосный вагон 3 класса
Окна в дверях ( droplights) опускались и поднимались при помощи широких кожаных ремней
( window или droplight strap). Один конец ремня крепился к нижней части рамы и опускался вместе с
ней внутрь двери, а второй свободно свисал внутрь купе и служил для фиксации положения рамы.
Для этого в ремне были проколоты дырки, а на двери у нижнего обреза оконной рамы имелся
штырь, на который этот ремень надевался. Для вентиляции в двери над окном находился
вентиляционный проем, закрытый декоративным кожухом с прорезями, но такая вентиляция была
малоэффективна, и, по воспоминаниям многих путешественников, хотя бы одно из окон было
постоянно открыто, если только дело не происходило зимой. Как правило, обозначение класса купе
(в виде цифры или соответствующего слова) наносилось как на наружную, так и на внутреннюю
сторону двери.
Поскольку движение в Англии было левопутное, то выход на платформу осуществлялся через
левую по ходу движения дверь, правая не использовалась и в идеальном случае на время поездки
должна была запираться кондуктором (как, впрочем, и левая) - для этого использовался
классический четырехгранный вагонный ключ. Первоначально непреложным правилом было
запирать на время перегона между двумя станциями двери с обоих сторон, но к середине 1870-х
либо по известному разгильдяйству английской поездной прислуги в сравнении с их
континентальными и американскими коллегами, либо по нежеланию английской публики
поступаться свободой действий, делалось это довольно редко, и сообщения о гибели пассажиров, вышедших не с той стороны вагона и попавших под встречный поезд, либо о зеваках, покалеченных
на платформах открытыми до окончательной остановки поезда дверями, часто попадали на
страницы газет.
Освещение долгое время было масляное, в качестве горючего использовалось рапсовое масло.
В вагонах первого класса полагалось по одной лампе на купе, в вагонах второго и третьего чаще
всего на два купе приходилась одна лампа, закрепленная так, что торчала по обе стороны
перегородки. Поскольку из-за сквозняков, возникавших при открытых окнах и дверях, невозможно
было использовать аграндовы горелки, пламя масляных ламп было слабым и тусклым, читать при
нем было невозможно, и создаваемого такими лампами света хватало только на то, чтобы найти свое
место в купе.
В любую погоду ламповщики забирались вместе со
снаряженными лампами на крыши и, рискуя сверзнуться
оттуда, устанавливали их в специальные отверстия, после
чего зажигали особым запальником. По прибытии на
конечную станцию лампы снимали - ламповщик шел по
крыше, гасил лампы и скидывал вниз на платформу, где их
ловил помощник.
К середине 1890-х масляные лампы в основном вышли
из употребления, но, как писала "Таймс", "сохранились в
этих музеях железнодорожной археологии - железных
дорогах южнее Темзы". На их место пришли две
конкурирующие системы: освещение газовое и освещение
электрическое. "Северно-Лондонская дорога" считалась
первой, которая начала использовать газ для освещения.
Тридцать газовых светильников в поезде снабжались
обычным светильным газом из двух резервуаров в
тормозных вагонах, его хватало только на 2-2,5 часа.
Светильный газ получил распространение на многих
железных дорогах непосредственно в Лондоне и
окрестностях, поскольку короткие маршруты позволяли
Инструмент ламповщика для зажигания масляных ламп
(1848)
постоянно дозаправлять резервуары. В 1876-1877 годах
"Столичная железная дорога" провела испытания системы
берлинского инженера Пинча, уже появившейся на европейских железных дорогах, и потом приняла
ее на вооружение. В этой системе для освещения использовался нефтяной (попутный) газ, получавшийся в качестве отходов при производстве керосина и бензина. Под каждым вагоном
монтировался один или два стальных резервуара длиной около 3 м и диаметром около полуметра, в
который газ закачивали под давлением в 8-10 атмосфер. Внешне новые газовые лампы походили на
обычные вагонные масляные, но с белыми фарфоровыми рефлекторами, и были изолированы от
поступления воздуха из вагона, чтобы избежать воздействия сквозняков от открытых окон и дверей.
Баллоны заправлялись газом раз в день, причем заправка занимала считанные минуты. Во времена
Холмса систему Пинча внедрили на своих линиях также "Большая Восточная", "Юго-Восточная" и
"Юго-Западная" железные дороги.
Вторую по распространенности в Англии систему газового освещения приняли "Лондонская и
Северо-Западная", "Юго-Восточная", "Большая Западная", "Каледонская" и "Большая Северная"
железные дороги. Она носила имя своего изобретателя Поупа и использовала газ из сланцевой
глины, совершенно без запаха или дыма.
Была еще английская система Сагга, использовавшаяся частично на "Большой Западной
железной дороге" и сжигавшая в лампах смесь светильного газа с газом, сделанным из бензина, в
пропорции три к одному. Для нее на крыше каждого вагона крепились два цилиндрических
резервуара 5.8 м длиной и 30 см в диаметре. Однако широкого распространения эта система не
получила.
В последнее десятилетие XIX века системы Пинча и Поупа преобладали среди способов
освещения вагонов, стандартными стали двойные газовые горелки, крепившиеся под потолком в
центре, чтобы избежать чрезмерного нагрева воздуха в купе.
Конкурентное электрическое освещение начало распространятся с 1880-х, но дороговизна и
техническое несовершенство сдерживало его внедрение. Наиболее распространенной была система, при которой каждый вагон был оборудован динамо-машиной, приводившейся в действие от оси
вагона. Для снабжения энергией во время стоянки имелся аккумулятор. Менее распространенной
была система, где питание целиком осуществлялось от батарей.
Разница между купе разных классов
была существенной, но уже не столь
большой, как на заре железных дорог, когда
пассажиры третьего класса ехали просто на
открытых платформах, второй класс имел
крышу над головой, и лишь первый класс
путешествовал со всеми доступными тогда
удобствами в вагонах, построенных по
образцу дилижансов. Ко временам Холмса
все три класса были крытыми и отличались
друг от друга количеством помещавшихся в
купе человек и отделкой. Купе первого
класса было рассчитано на шесть человек,
второго - на восемь и третьего - на десять.
Материалы, использовавшиеся для отделки
интерьера, разнились от линии к линии. Так,
ОСКОРБЛЕННАЯ НЕВИННОСТЬ
на "Железной дороге Лондонской,
"Эй! Вас здесь не должно быть! У вас нет билета первого класса, я знаю!"
Брайтонской и Южного побережья" третий
"Нет! У меня нету билета."
"Тогда выходите! Это вам не вагон третьего класса!"
класс имел деревянные скамьи с прямыми
" Нет?! О, Боже! А я думал - третьего, судя по виду пассажиров!"
спинками, крашенные под дуб, и
перегородки между отделениями, доходившими чуть выше плеч, второй класс имел обтянутые
иссине-черным тиком сиденья и стены, крашенные под камень, первый класс был отделан синим
плюшем (а вагоны для курящих - именно в таком, скорее всего, ехали Холмс с Ватсоном в 1891 году
по пути на континент, после того как сошли в Ковентри, - буйволовой кожей). Только в первых
классах окна имели занавески или жалюзи, позволявшие отгородиться от слепящего глаза солнца, и
подлокотники между креслами, и только в первых классах над головами пассажиров устраивались
багажные сетки. Вагонов первого класса в поезде тоже достаточно мало, существовала даже
поговорка, что "первым классом ездят только принцы, американцы и дураки". Торговцы, туристы, богатые фермеры, ограниченные в средствах джентльмены и экономные богачи предпочитали
второй класс, а пассажиры третьего представляли собой "смесь бедных, богатых и безразличных".
Многие, кто зимой путешествовал первым классом, в разгар лета предпочитали прохладные доски
третьего класса пыльным подушкам и потной коже других классов. В 1875 году Центральная
(Midland) дорога, выяснив, что основную долю пассажиров составляет третий класс, полностью
отменила на своих линиях 2 класс, впервые оборудовав вагоны третьего класса мягкими сидениями.
Ряд железных дорог вскоре последовал ее примеру. Но Холмс с Уотсоном, хотя и не были ни
принцами, ни американцами, похоже, никогда не ездили ничем, кроме первого класса, и их эти
изменения не коснулись.
Многое в удобстве путешествия зависело, конечно, от железнодорожной компании,
обслуживавшей данный маршрут. Например, "Лондонско-Чатамская и Дуврская железная дорога", обслуживавшая наиболее популярный маршрут на континент, славилась своей непунктуальностью и
грязными вагонами, так что в письмах в "Таймс" рассерженные пассажиры призывали пользоваться
для поездок в Дувр альтернативным маршрутом "Юго-Восточной железной дороги", которая тоже
была весьма непунктуальна, но зато вагоные ее были сравнительно чисты. Зато "Лондонско-
Чатамская дорога" много внимания уделяла безопасности перевозок, первой оснастив все составы
тормозами Вестингауза, а линии - путевой блокировкой. "Брайтонская дорога" связывала Лондон с
английскими морскими курортами и поэтому заботилась о развлечениях своей публики в пути. Но в
целом железные дороги на юг от Лондона пользовались дурной репутацией в противоположность
северным дорогам, шедшим из Лондона в Шотландию и на западное и восточной побережье. Именно
здесь устраивались соревнования на скорость между поездами разных компаний, здесь в первую
очередь заботились о повышении комфорта пассажиров во время поездки, и именно здесь ходили
практически все знаменитые курьерские поезда-экспрессы: "Летучий Голландец" "Большой
Западной дороги", уходивший с Паддингтонского вокзала в 11:45 в Эксетер, "Летучий Шотландец"
"Большой Северной дороги", отправлявшийся в 10:00 с Кингс-Кросса в Эдинбург, "Дикий Ирландец"
с Юстонского вокзала до Холихида, согласованные с пароходами в Америку "Американские
специальные" с Юстона до Ливерпуля, другие курьерские поезда до Манчестера, Лидса, Ливерпуля, Глазго и Эдинбурга.
На середину 1870-
х пришлось появление
технических новшеств,
во многом
определивших
дальнейшее развитие
вагонного парка
британских железных
дорог во времена
Холмса. Пришедшие из
Америки двух и
трехосные вагонные
тележки позволили к
середине 1880-х
увеличить длину
пассажирских вагонов,
так что в 1885 году,
например,
"Центральная
железная дорога" на
главных линиях имела
вагоны третьего класса
Первый английский спальный вагон
на двухосных
тележках, тарой почти 18 тонн и длинной 13 м, с семью купе, рассчитанными каждое на 10 человек, и вагоны-микст с трехосными тележками, тарой 23 тонны и длиной 16,5 м, в которых было три купе
первого класса и четыре - третьего, всего на 58 пассажиров, и чулан для багажа. К 1894 году из
5000 вагонов только 350 штук были нового типа, остальные (обслуживавшие периферийные и
местные линии) принадлежали к старому доброму трехосному типу, который оставался основным до
Первой мировой войны. В 1873 году "Северо-Британская железная дорога" пустила в курьерском
поезде "Эдинбург-Лондон" первый английский спальный вагон. Это был трехосный вагон с тремя
купе и отделением для багажа. Одно купе было обычным, для второго класса, а два купе первого
класса были рассчитаны только на трех пассажиров каждое, поскольку кресла раскладывались и
превращались в кровать. За такое удобство нужно было расплачиваться: стоило это сперва 10
шиллингов сверх обычной платы за место в купе 1 класса, а через год - восемь шиллингов. Впрочем, за эти дополнительные деньги пассажир получал не только возможность поспать во время долгого
пути, но и посетить уборную, которая была оборудована в узком пространстве между двумя купе. В
1880-х уже все строившиеся новые вагоны стали снабжаться сортирами - но исключительно для
пассажиров первого класса. Некоторые компании, в частности "Кембрийская", "Каледонская" и
"Северо-Британская", были очень озабочены тем, чтобы количество пассажиров в каждом купе не
уменьшилось в новых вагонах по сравнению со старыми, для чего двери уборных снаружи оббивали
и прикручивали к ним откидывающиеся на петлях сидения. Пассажирам второго и третьего класса
такая роскошь по прежнему была недоступна, и они должны были полагаться в пути лишь на
собственное терпение.
В 1875 году
"Центральная железная
дорога" рискнула пустить
по своей основной линии
между лондонским
вокзалом Сент-Панкрас и
Бредфордом вагоны,
никогда прежде не
виданные на британских
железных дорогах. Она
приобрела в США в
аренду четыре вагона
"Компании
пульмановских спальных
вагонов", которые в
разобранном состоянии
были перевезены через
океан и собраны в
железнодорожных
мастерских в Дерби. Эти
вагоны не имели рам,
Салон первого пульмана на "Центральной железной дороге"
как это было характерно
для британских вагонов, а их корпус покоился непосредственно на двух двухосных тележках. У
вагонов были плоские боковые стенки, крыши со световыми фонарями и открытые площадки на
обоих концах. Два вагона представляли собой вагоны-салоны, а два - спальные вагоны. Первые
имели раздельные туалеты для леди и джентльменов, салон на 17 вращающихся кресел, обитых
красным бархатом, а вторые - попарно расположенные по обе стороны центрального прохода
диваны, которые при опускании спинки и выдвижении сидения образовывали с соседним диваном
общее ложе. При помощи откидывающихся створок можно было устроить постель вторым ярусом; специальная перегородка делила нижнюю и верхнюю постель на два отделения, а гардинные
занавески отгораживали спящих от центрального прохода.
Но начинание "Центральной дороги" не увенчалось тогда успехом. Английская публика
настороженно восприняла большое внутреннее пространство новых вагонов, длинные коридоры и
открытые площадки, предпочитая привычную замкнутость купе в двух и трехосных вагонах своей
британской постройки. Кроме того, стоимость каждого пульмановского вагона была сравнима со
стоимостью постройки и оборудования королевского вагона-салона, что тоже не вдохновляло
компании на их приобретение.
Следующей решилась на эксперимент "Железная дорога Лондонско-Брайтонская и Южного
побережья", которая в 1875 году пустила пульмановский вагон-салон до Брайтона, подцепив его к
курьерскому поезду из шести вагонов первого класса, отправлявшемуся с вокзала Виктория в 10:45
и шедшему без остановок до Брайтона. Этот четырехосный двадцатитонный вагон, носивший по
традиции, шедшей еще со времен почтовых дилижансов, собственное имя "Юпитер", был передан
Центральной железной дорогой, как спустя два года еще два: "Александра" и "Альберт-Виктор".
Затем инициативу подхватила "Большая Западная железная дорога". Рассудив, что при
сравнительно коротких расстояниях даже главных линий в Англии потребность в спальных вагонах
невелика, дирекция железной дороги сделала ставку на включение в состав курьерского поезда
Лондон-Лидс вагона-ресторана. Первый такой вагон, получивший имя "Принц Уэльский", появился в
1879 году.
Пульмановский спальный вагон
Обычно в составе поезда шли только один или два пульмановских вагона. В декабре 1881, меньше года спустя после знакомства Холмса с Уотсоном, на Брайтон был пущен курьерский поезд с
ограниченным количеством мест, "Pullman Limited", полностью состоявший из пульмановских
вагонов. В него входило четыре новых вагона: вагоны-салоны "Беатрис", "Мод" и "Виктория", и
вагон-буфет "Луиза". Вагоны имели 17,7 м в длину и тару 28 тонн каждый. Соединенные между
собой открытыми площадками, они представлял примитивный вариант коридорного поезда. Этот
поезд стал первым на британских железных дорогах поездом с электрическим освещением, использовавшим батареи, а также электрической системой коммуникации Страудли и Расбриджа.
Поскольку лампочки часто перегорали, первое время в крыше фонаря оставались масляные лампы, устроенные там еще при постройке вагонов. Поезд совершал по две поездки в каждую сторону, но
по прежнему оставался не очень популярным, и уже через год к нему стали цеплять обычные вагоны
первого класса для тех, кто предпочитал старые купе.
Пульмановский салон-вагон
Спустя семь лет, в декабре 1888 года, на линию Лондон-Брайтон вышел совершенно новый
пульмановский поезд, состоявший из трех новых вагонов: вагона для курящих "Альберт-Виктор", вагона-буфета "Принц" и вагона-салона или дамского вагона "Принцесса", а также багажного и
осветительного вагонов. Новые пульманы имели закрытые тамбуры вместо прежних открытых
площадок, и поезд стал первым в Британии настоящим коридорным поездом. В вагонах больше не
было масляных ламп, и освещение было полностью электрическим. Для сохранения однородного
вида поезда вспомогательные вагоны были построены и покрашены как пульманы, отличаясь
главным образом своей трехосной рамой вместо двухосных тележек, и получили прозвище
"пульмановские щенки".
Мужской туалет и уборная в пульмановском вагоне
Внутренняя обстановка была выполнена в характерном для викторианской эпохи стиле: в
дамском вагоне было установлено девятнадцать вращающихся кресел с подлокотниками и восемь
диванов, обитых синим бархатом, в то время как в "Альберте-Викторе" обивка была из более
мужественной сафьяновой кожи. Буфет за перегородкой из цветного стекла обслуживал завтраки, ленчи, чаи и ужины, в то время как в центральном проходе в декоративной витрине, увенчанной
неизбежной пальмой в горшке, были выставлены книги, конфеты, духи, сигары, фактически все, что
могло (в разумных пределах) оказаться срочно востребовано путешественником.
Время менялось, среди состоятельных слоев британского общества входили в моду
коллективные поездки на пикники и морские курорты, так что на этот раз, в отличие от
предшественников, новый поезд оказался настолько популярным, что через несколько лет по
воскресеньям к нему стали цеплять дополнительные вагоны: в 1890 году были построены вагоны-
буфеты "Королева" и "Императрица", а в 1893 году вагоны-буфеты "Принцесса Мери" и "Павильон" и
вагон-салон "Принц-регент". С 1898 году по воскресеньям (за исключением месяцев с июля по
сентябрь) на линию стал выходить новый "Пульмановский курьерский", состоявший из пяти вагонов: двух старых, "Виктории" и "Беатрис", и трех новых вагонов-буфетов: "Принцесса Уэльская",
"Герцогиня Йоркская" и "Ее Величество".
"Клубный поезд" в Англии
Успех "Лондонско-
Брайтонской дороги"
заставил другие компании
обратить на вагоны
пульмановского типа свое
внимание. В январе 1888
года для удовлетворения
просьбы, высказанной в
петиции английских
торговцев, действующих в
Париже, французская
"Северная железнодорожная
компания" и английская
"Лондонская, Чатамская и
Вагон клубного поезда снаружи
Дуврская компания"
договорились об открытии
специального пассажирского маршрута между Лондоном и Парижем. Ежедневно из Лондона с
вокзала Виктория и из Парижа с Северного вокзала должны были отправляться составы с вагонами-
салонами, с возможностью обеда между Кале и Парижем. Другая английская компания, "Юго-
восточная железная дорога", которая также эксплуатировала линию между Лондоном и Дувром, проходящую через Тонбридж и Ашфорд, решила также пустить скорый поезд, отправлявшийся с
лондонского вокзала Чаринг-Кросс.
Хотя в петиции торговцев речь шла лишь о поезде из обычных вагонов первого класса, было
решено сделать поездку на нем не уступающей комфорту "Восточного" и других континентальных
экспрессов, обслуживавшихся "Международным обществом спальных вагонов". Причем особые
удобства предполагались не только в поездах по обе стороны Ла-Манша, но и при пересечении
канала. Для этого "Лондонская, Чатамская и Дуврская компания" намеревалась использовать
строившийся для нее большой колесный пароход "Кале-Дувр", о котором мне уже приходилось
рассказывать. В итоге было заключено соглашение с "Международным обществом спальных
вагонов", которое обязалось поставить салоны-вагоны на двухосных тележках всем трем железным
дорогам.
Для курсирования
между Кале и Парижем
состав был сформирован из
следующих вагонов: салона-
вагона на 32 места, двух
салонов-вагонов по 26 мест,
курительного вагона с
кондукторской будкой и
тормозом, вагона-ресторана
на 48 мест без кухни и
багажного двухосный вагона
с кухней. Английские
составы были такими же за
исключением вагона-
ресторана, красились они в
оливковый цвет. Поезда по
обе стороны Ла-Манша
должны были отправляться в
4 пополудни и прибывать в
23:15, таким образом тратя
на весь маршрут семь с
четвертью часов.
Поскольку количество
Интерьер вагона-салона "Клубного поезда"
пассажиров ограничивалось
120 человеками, билеты предполагалось бронировать через клубы, отчего поезд получил название
"Клубный". В пути производился досмотр багажа и накрывался обед. Открыть маршрут
предполагалось к 1 ноября 1888 года, но трудности согласования между французскими и
английскими партнерами затянуло открытие почти на год, до Международной выставки в Париже.
"Клубный поезд" просуществовал до 1893 года, когда компании-владельцы были вынуждены
отказаться от него из-за финансовой убыточности.
В 1892 году "Юго-Восточная железная дорога" пустила до Гастингса поезд, состоявший из шести
вагонов американской постройки и одного тормозного вагона "Юго-Восточной дороги". Вагоны были
короче стандартных пульмановских и все еще имели открытые площадки. Весь состав красился в
зеленый цвет и имел надпись золотом "Юго-Восточная железная дорога" на верхней панели вместо
положенного имени "Пульман". Но это начинание не имело финансового успеха и состав был
расформирован, а вагоны включены в другие поезда компании. В 1898 году "Юго-Восточная
компания" вновь попробовала пустить пульмановский поезд до Гастингса. На этот раз в него
входили два тормозных вагона третьего класса, один обычный вагон третьего класса, один второго
класса и два - первого класса (вагон-буфет и вагон-салон). Он был более успешен и ходил до
Первой Мировой войны.
Новый вагон собственной конструкции "Центральной железной дороги"
В 1892-1893 годах все три конкурирующие маршрута между Лондоном и Шотландией
обзавелись "коридорными поездами". В марте 1892 года "Большая Западная дорога" пустила
экспресс "Лондон-Биркенхид", отправлявшийся с Паддингтонского вокзала в 13:30. Он состоял из
тормозного вагона длиной 12 м и четырех пассажирских вагонов по 15 м: из них два третьего
класса, один - второго, и один - первого. "Большая Западная дорога" не стала брать в аренду
американские "пульманы", предпочтя построить вагоны в соответствии с британскими вкусами.
Вагоны имели в одном конце мужской туалет, затем курительный салон размером с два купе с
широким коридором посередине, следом шли четыре обычных купе с дверями по обе стороны: как в
коридор, так и непосредственно на улицу. Из этих четырех купе последнее предназначалось
исключительно для дам, а за ним в другом конце вагона находился женский туалет. В отделке
вагонов первого класса использовался сафьян и тонкое сукно, во втором и третьем классе -
материалы поплоше, но в целом конструкция и оформлением вагонов во всем поезде было
единообразным. В каждом купе был установлен электрический звонок, которым мог быть вызван
кондуктор, а поскольку основными пассажирами экспресса были туристы из Америки или, наоборот, в Америку, "Таймс" ехидно писала: "Будем надеяться, что американские пассажиры не будут
использовать его слишком часто, когда им не требуется ничего более неотложного, чем леденец или
стакан холодной воды." В июне следующего года "Большая Западная дорога" пустила еще один
"коридорный поезд" между Лондоном и Пензансом (Корнуолл) в 10:15. Поезд состоял из четырех
вагонов: вагон-микст первого-третьего класса, тормозного вагона второго класса, тормозного вагона
третьего класса и вагона третьего класса, каждый длиной 17 м. Вагоны были соединены мягкими
кожаными переходами, превратив состав в первый по настоящему коридорный поезд. Был знаменит
коридорный поезд, или просто "Коридор", ходивший в 14:00 с Юстона до Глазго, Эдинбурга и
Абердина.
Крытые переходы между тамбурами пульмановских и коридорных вагонов
"Лондонская и Северо-Западная дорога" обзавелась вагонами-салонами собственной
конструкции, которые пускались в качестве спальных во всех ночным поездах между Лондоном и
Шотландией, Холихидом, Ливерпулем и Манчестером. За умеренную плату сверх обычной за место в
первом классе можно было получить спальное место в таком салоне (он предоставлял всего 16
мест). Салоны по предварительной заявке цеплялись также к дневным поездам между Лондоном и
Ливерпулем для больших компаний без дополнительной платы сверх первого класса.
Коридорный вагон-салон
Последнее десятилетие XIX века стало временем бурных споров, какие же вагоны возобладают
на дорогах Англии: традиционные британские с изолированными купе, столь милые английской
публике, или же новомодные пульманы и их подражания? Защитники первых утверждали, что, кроме
удовлетворения изначальной британской любви к уединению, старые вагоны были значительно
удобнее при посадке и высадке: пассажиры открывали дверь и выходили на платформу, а не
толпились у двух дверей в конце вагонов, и не создавали пробок, встречаясь в тамбуре с теми, кто
стремился не покинуть, а сесть в вагон. Старые вагоны были более экономичны, имея значительно
меньше пустого веса на каждого перевозимого пассажира. Кроме того, накопившийся огромный парк
старых вагонов было невозможно переделать на коридорную систему. Поклонники вагонов-
ресторанов и вагонов-салонов указывали на удобство поездки в новых поездах, где, особенно с
внедрением крытых тамбуров, можно пройти из начала поезда в конец, не выходя на улицу (можно-
то можно, да только кондукторы редко разрешали такое, опасаясь перехода пассажиров низших
классов в вагоны более высокого класса). Вагоны-рестораны скрашивали долгие часы поездки
хорошей едой и возможностью получить чай или кофе в любое время, о чем нельзя было даже
мечтать в старых поездах. А еще новые вагоны имели систему парового отопления непосредственно
от локомотива и были почти идеальны с точки зрения безопасности со стороны грабителей, убийц и
другого дикого народа, не давая им возможности уединиться со своей жертвой.
Отопление, возможность перекусить в
дороге и безопасность были, пожалуй,
главными проблемами британских железных
дорог. Согласно правилам большинcтва
железных дорог, с 1 ноября по 31 марта
каждое купе всех классов должно было
снабжаться по крайней мере двумя грелками
для ног. Обычно грелка представляла собой
продолговатый оловянный сосуд длиной 75
см, шириной 25 и высотой 8 см,
заполненный водой через отверстие,
которое затем герметично запечатывалось.
Весила такая грелка в заполненном
состоянии 12 кг. Грелки помещались в
бойлер, где нагревались практически до
момента отправления поезда. В 1880 году
французский химик Аселин запатентовал
грелку, наполнявшуюся не водой, а
ацетатом натрия, т.е. уксуснокислым
натрием. Перед использованием грелки
ацетат нагревали при температуре 100°C до
получения полного расплава, после чего
заливали в грелки, куда также помещали
два железных шара диаметром 5 см и весом
в полкилограмма. Затем запечатывали и
опять доводили до точки кипения, после
чего грелки были готовы к использованию.
При кристаллизации происходило
интенсивное выделение тепла, причем
время действия новой грелки было дольше в
три раза чем обычной, т.е. около 8 часов,
Грелки
давая возможность не тревожить пассажира
ночью. Когда грелка с кристаллами ацетата соды переставала греть, ее можно было встряхнуть.
Первой на своих линиях стала применять ее "Лондонская и Северо-Западная компания", а к 1894
году на всех главных линиях обычные грелки были заменены на новые патентованные грелки.
В реальной жизни снабжение пассажиров грелками очень зависело от политики
железнодорожной компании в этом вопросе. На северных железных дорогах даже в третьем класса
их меняли на всех главных станциях, тогда как на Лондонско-Брайтонской второй и третий класс мог
получить их только на конечных станциях, да и то если грелки оставались после раздачи в первом
классе. Сами по себе грелки были неудобны и неэффективны. В по-настоящему холодную погоду
вагон они нагреть не могли, при любой погоде сразу после раздачи они перегревали ноги, нередко
текли, о нее спотыкались пассажиры, которые входят в вагон или выходят из него, и, как писал
корреспондент "Таймс" в 1896 году: "единственное, что можно сказать в ее защиту, что пока она
теплая - а это длится не очень долго, - она немного лучше, чем ничего".
"Никто не любит грелки для ног, - писал все тот
же корреспондент "Таймс", -вероятно,
железнодорожные компании меньше всех,
поскольку это наиболее обременительный,
дорогостоящий, неудобный и неэффективный
способ обогрева железнодорожного вагона, который
человеческая изобретательность смогла выдумать.
Она часто слишком горячая в теплый день, и обычно
слишком холодная в день холодный; в очень
холодную погоду ее часто нет вовсе; она имеет
закоренелую привычку появляться и исчезать
подобно огню в залах ожидания, в соответствии с
календарем, а не в соответствии с термометром; и
она, возможно, вместе с лампой под потолком
вагона, о которой мы теперь должны сказать,
Разносчик дорожных пледов
источник большего раздражения и недовольства,
чем все другие неприятности железнодорожного путешествия вместе взятые." Сэр Эдуард Уоткин, рассказывая о внедрении грелок на "Манчестерской дороге", любил рассказывать историю старой
леди, которая приняла оловянную грелку за адскую машину, остановила поезд и потребовала убрать
грелку из вагона.
Спальные вагоны и вагоны-салоны в коридорных поездах между Лондоном и Шотландией, Холихидом, Ливерпулем и Манчестером обогревались трубами с горячей водой высокого давления, для чего каждый вагон снабжался маленьким нагревательным аппаратом, либо паром, получаемым
непосредственно от локомотива. Это был значительно более прогрессивный способ отопления, однако пока к составу не был присоединен паровоз, в вагонах было холодно, и современники
вспоминали о негодующих криках, призывавших выдать им грелки, которые звучали на вокзалах
вдоль всего поезда: "В ответе "На этом поезде нет грелок, сэр; купе отапливаются паром" последняя
часть предложения совершенно не слышна в общих восклицаниях "Позор!", "Постыдное
управление!". Как писала в 1888 году "Таймс", "любой, кто видел шотландский экспресс
"Центральной железной дороги", несущийся через вестморлендские холмы промозглым зимним днем, обращал внимание на совершенно пустой хорошо отапливаемый пульман и пассажиров первого
класса, кутающимися в меха и пледы."
Проблема с питанием в пути во времена
Холмса решалась различными способами.
Первым и наиболее древним были буфеты на
всех важных станциях, но снабжение в них
оставляло, как правило, желать лучшего:
холодный и невкусный фасолевый суп, черствые
пироги со свининой, банберийская слойка -
открытая, овальная, с начинкой из изюма,
цукатов и цедры, сваренные вкрутую яйца,
сэндвичи с ветчиной и скверное пиво. Как
правило железнодорожные компании сдавали на
станциях помещения подрядчикам, бравшимся
содержать буфе, за фиксированный процент от
выручки, и введили в расписании движения
поездов десяти-двадцатиминутные остановки на
крупных станциях с такми буфетами, чтобы у
пассажиров было время что-нибудь перехватить
на бегу, прежде чем поезд тронется в путь. Но,
как правило, никому и в голову не приходило
есть или пить в станционном буфете, если можно
было сделать это в другом месте.
В конце 1860-х в Англию из Австралии
приехали Феликс Спирс и Кристофер Понд
(будущие владельцы ресторана "Критерион", где
Ватсон встречался со Стэмфордом), объявившие
крестовый поход против скудости станционных
буфетов. Они начали со "Столичной железной
Станционный буфет в 1853 году
дороги", потом распространили свою
Рисунок из книги "Наши железные дороги"
деятельность на "Лондонскую, Чатамскую и
Дуврскую" и "Большую Восточную" железные дороги, но основным полем, где они применили свои
таланты, стала "Центральная железная дорога", где к середине 1880-х у них было более 200
буфетов, обеденных залов и баров при курительных комнатах. Они повысили качество и
разнообразие предлагаемых блюд, ввели девушек-официанток в строгих черных платьях вместо
привычных официантов в засаленых черных сюртуках и белых галстуках, а в 1873 году додумались
до корзинок с готовыми ланчами (luncheon basket), которые значительно облегчили пассажирам
жизнь. Такую корзинку заказывали у кондуктора, тот телеграфировал вперед, и на назначенной
станции являлся мальчик с плоской корзинкой ценой в три шиллинга. В корзине находилась
полубутылка (емкостью ок. 0,3 л) бургундского, кларета, стаута, "Йоханнисберга" или бутылка
газированной воды, половина холодного цыпленка, несколько кусков ветчины или языка, холодное
или горячее мясо, салат, хлеб, масло, сыр, нож, вилка, штопор, тарелка, стакан и салфетки. Без
вина или воды та же корзинка стоила на 6 пенсов дешевле. Можно было заказать за ту же цену
корзинку с горячим завтраком, но делать это надо было минимум за час до прибытия на станцию, где
подавались такие корзинки. В набор входил бифштекс или отбивная с гарниром из овощей или
жареной картошки, сыр, хлеб и т.д, а также какой-либо из перечислявшихся раньше напитков. Были
также чайные корзинки по 1 шиллингу. Полностью или частично опустошив корзинку - смотря по
аппетиту, - можно было выставить ее на другой станции. До появления вагонов-ресторанов Спирс и
Понд только на "Юго-Западной железной дороге" продавали 60000 корзинок с ланчами.
Корзинка с ланчем "Лондонской и северо-Западной
железной дороги"
Мальчик с корзинками и чаем
Они же ввели заказ телеграммой обедов, которые накрывались для пассажиров на
определенных станциях. Примером тому может служить появившиеся впервые в мае 1876 году
обеды на станции Нормантон для пассажиров вагонов-салонов в дневных поездах "Центральной
железной дороги", путешествовавших на юг или на север. У себя в вагонах пассажиры находили
небольшие рекламные листовки со следующим тестом:
"Господа Спирс и Пунд обращают ваше внимание на табльдот, предусмотренный на станции
Нормантон специально для путешествующих данным поездом, который накрывается точас по его
прибытию. "Центральная железнодорожная компания" устроила остановку для этого поезда в
Нормантоне на полчаса, чтобы предоставить время для обеда. Чтобы помочь подрядчикам в
подготовке необходимой провизии, пассажиры очень обяжут их, указав в соответствующем месте
вероятное число людей, которые будут обедать, и вручив это уведомление служащему, который
представится в вагоне на станции Лестер."
Спирс и Понд
"Кому горячий шоколад?"
Из Лестера число обедающих телеграфировалось в Нормантон, и когда поезд прибывал туда, на
накрытые в зале для гостей столы официантки подавали:
"Весенний суп" (суп из сезонных овощей).
Лососевые котлеты, соус тартар.
Бараньи котлеты, зеленый горошек.
Филе говядины в свином жире, пикантный соус.
Желе. Сливки.
Сыр. Салат.
К ланчу, накрытому Спирсом и Пондом во время испытательной поездки пульмановского вагона
в 1874 году, восходит начало ресторанного обслуживания пассажиров британских железных дорог
непосредственно в пути. Появление же вагонов-ресторанов в коридорных поездах воплотило в
жизнь мечту Уилльяма Чапмена, который еще в 1825 году говорил, что не видит причин, которые
мешали бы перевозить пассажиров в длинных четырехосных вагонах, в которых можно было бы
подавать пищу, пока поезд находится в движении.
Первый вагон-ресторан был пущен "Большой Северной дорогой" в 1879 году на маршруте
Лондон-Лидс. В нем подавали только легкий завтрак. В 1882 году на том же маршруте поставила
вагоны-рестораны "Центральная железная дорога", а вскоре аналогичный сервис появился на
муршрутах Лондон-Манчестер "Центральной", "Лондонской и Северо-Западной" и "Большой
Северной" железных дорог.
Вагон-ресторан "Большой Северной дороги" (1879)
Вагон-кухня на той же дороге
Казалось бы, появление "коридорных поездов" на главных маршрутах между Лондоном и
Шотландией должны были привести к быстрому внедрению вагонов-ресторанов, однако оно
задержалось до 1893 года, а на многих важных поездах и того дольше. Тормозом являлась
сложившаяся к тому времени система подрядов на ресторанное обслуживание пассажиров. Отказ от
контрактов приводил железнодорожные компании к довольно значительным расходам. Так, например, чтобы отказаться от десятиминутной остановки на завтрак на узловой станции "Суиндон-
Джанкшн", "Большой Западной дороге" в 1895 году пришлось заплатить 100 000 фунтов фирме
"Swindon Junction Hotel Co." в качестве возмещения за вложенные в буфет средства. Вместо
остановки в Суиндоне для кормления пассажиров было задействовано 24 вагона-ресторана
различных классов. Цены на ресторанное обслуживание в вагонах-ресторанах в среднем были
следующие:
Завтрак для 1 класса - 3 шилл., 2 и 3 класс - 2 шилл. 6 пенсов;
Ланч для всех классов - 2 шилл. 6 пенсов;
Чай или кофе, с куском хлеба и маслом, для всех классов - 6 пенсов;
Он же с пироженым или вареньем, 9 пенсов
Он же с водным крессом или салатом-латуком, 1 шилл.
Обед (табльдот): 1 класс - 3 шилл. 6 пенсов, 2 и 3 класс - 3 шилл.
Конечно, безопасность поездки была более важным вопросом, чем обогрев вагонов или
питание. Изолированность купе от остального вагона практически каждый год провоцировала
совершать нападения, грабежи и даже убийства. В истории криминалистики известны три громких
убийства на английских железных дорогах, совершению которых способствовала конструкция
английских вагонов.
В 1864 году случай свел в поезде "Северо-Лондонской железной дороги" 70-летнего Томаса
Бриггса и 25-летнего немца-портного Франца Мюллера. Деньги и часы мистера Бриггса
спровоцировали немца совершить убийство, и чуть позднее тело мистера Бриггса было найдено
рядом с железнодорожными путями между Виком и Боу. К счастью для полиции, Мюллер оставил в
купе свой цилиндр, прихватив вместо него цилиндр Бриггса. По этому цилиндру и удалось вычислить
убийцу. К тому времени Мюллер плыл на пароходе "Виктория" в Америку, но полицейским удалось
опередить его на более быстроходном пароходе и арестовать в Нью-Йорке при сходе на берег.
Убийца был повешен, а среди лондонских денди некоторое время был моден "укороченный цилиндр
Мюллера".
Обнаружение тела мисс Кемп
Купе, где был убит м-р Гоулд
Перси Лефрой Маплтон
В 1881 году на "Лондонско-Брайтонской железной дороге" совершил убийство Перси Лефрой
Маплтон. Жертвой его стал отошедший от дел 64-летний торговец зерном Айзек Гоулд. Когда поезд
шел по туннелю Балкомб, убийца трижды выстрелил в Гоулда из револьвера, а потом нанес
несколько ударов ножом в шею. На станции Престон-парк Маплтон попытался покинуть поезд, но
сборщик билетов обратил внимание на залитую кровью одежду пассажира и цепочку от часов, торчащую из его ботинка. Маплтон решил выставить жертвой себя и заявил ему, что человек,
ехавший с ним в купе, выстрелил в него при въезде в туннель Мерстем, а затем оглушил ударом по
голове и исчез, пока Маплтон был без сознания. Ему было позволено отправится домой в Уоллингтон
в сопровождении железнодорожного детектива по фамилии Холмс, который скорее охранял
Маплтона, чем держал его под арестом. У дома Маплтон попросил Холмса подождать его снаружи, а
сам бежал через заднюю дверь. Однако полиция выследила его, когда он давал телеграмму с
просьбой о переводе ему заработной платы, и Маплтон закончил свою жизнь на виселице.
В 1897 году в поезде, следовавшем из Хаунслоу на вокзал Ватерлоо, в купе 2 класса
"Лондонской и Юго-Западной железной дороги" была убита мисс Элизабет Камп. Ее труп был найден
под сиденьем, а орудие убийства - окровавленный аптекарский пестик, вскоре обнаружили на путях
рядом с Путни. На этот раз убийца так и не был найден, хотя полиция полагала, что им был
слабоумный бродяга, которого недавно поместили в сумасшедший дом, Но чтобы установить
идентичность его с усатым, залитым кровью человеком, заглянувшим в таверну "Альма" сразу после
отхода поезда от Патни, им надо было на опознании приклеить сумасшедшему усы, а это было
запрещено законом.
И
зол
иро
ван
ные
куп
е
про
воц
иро
вал
и на
про
тив
опр
авн
ые
пост
упк
и не
толь
ко
люд
ей с
кри
мин
аль
ным
Мисс Кейт Дикенсон
и
нак
лонностями. Пример тому - громкое дело
полковника Бейкера. В 1875 году
пятидесятилетний полковник Валентайн
Бейкер, помощник генерал-квартирмейстера
в Олдершоте и брат известного Самюэля
Бейкера, отслуживший к тому времени 27
лет в армии Ее Величества, участвовавший в
Крымской войне и 13 лет командовавший
На что
10-м гусарским Ее Величества полком, сел в
-то подобное надеялся полковник Бейкер
вагон поезда Юго-Западной железной дороги, и эта поездка стоила ему всей его дальнейшей
карьеры в британской армии. На его беду, в купе ехала в одиночестве мисс Кейт Дикенсон, девица
22 лет от роду. Сначала все было пристойно. Девушка сидела у открытого окна, полковник - на
противоположном диване, и оба беседовали о красоте пейзажей, проносившихся мимо, о театре, о
Королевской академии искусств, о месмеризме и других приятных вещах. Однако когда поезд
отошел от станции Уокинг, Бейкер внезапно поднял окно и спросил ее имя. Мисс Дикенсон
отказалась сообщить его. Тогда полковник сел рядом с ней и схватил ее за руку, умоляя назвать
свое имя и спрашивая разрешения написать ей. Девушка оттолкнула его, заявив, что не желает, чтобы он сидел рядом так близко. И вот тут полковнику Бейкеру шлея попала под хвост. Он
обхватил попутчицу руками за талию и стал целовать ее в щеку, требуя, чтобы она также
поцеловала его. Девушка вскочила и бросилась к звонку на противоположной стене купе. Полковник
тоже вскочил, убеждая ее не звонить, но звонок не сработал. Тогда Бейкер повалил мисс Дикенсон
обратно на сидение и, склонившись над ней, принялся целовать в губы, не давая ей шелохнуться.
Затем он опустился на колени и, как заявила на суде пострадавшая, ей показалось, что он залез ей
руками под платье и стал хватать ее выше ботинок. Мисс Дикенсон вскочила и попыталась разбить
стекло локтем. Когда это не вышло, она сняла оконный ремень с фиксатора и, опустив раму, высунулась по пояс в окно и стала кричать. Полковник тянул ее назад и убеждал замолчать.
Девушка повернула наружную ручку двери и спиной вперед вывалилась из купе, оказавшись на
подножке вагона. Более того, она ухитрилась встать так, что полуоткрытая дверь была между ней и
дверным проемом. Полковник Бейкер ухватил ее за запястье правой руки, другой рукой она
держалась за наружную ручку двери, и так она проехала миль пять при скорости поезда 40-46 миль
в час, отчаянно голося. Наконец кондуктор обратил внимание на головы пассажиров, высунувшихся
из окон и с любопытством наблюдавших за пассажиркой на подножке. Бейкер умолял ее ничего не
говорить, поскольку этим она ввергнет его в неисчислимые неприятности, а просто сказать, что она
была напугана. Когда кондуктор посадил его в соседнее купе к трем джентльменам и запер до
прибытия на ближайшую станцию, полковник жаловался попутчикам, как это плохо, что леди и
джентльменам приходится ехать в одном купе, дамы только зря беспокоятся и пугаются. Однако те
не высказали сочувствия, сразу же обратив внимание на штаны полковника, через ширинку которых
было видно белое исподнее.
Мисс Дикенсон не пожелала молчать. Полковнику было
выдвинуто обвинение в попытке изнасилования,
непристойном нападении и просто нападении. Он получил
приговор по наименьшему из них: год общей тюрьмы без
исправительных работ, 500 фунтов штрафа и возмещение
судебных издержек. Бейкер провел этот год в Хорсманджер-
лейнской долговой тюрьме, в отдельном помещении из двух
комнат, которые ему было разрешено меблировать, читая
книги и газеты, ежедневно встречаясь с друзьями и не
занимаясь никакими работами даже по уборке своей камеры
заключения. Он был исключен из списков армии, через год
после выхода из тюрьма покинул Англию и нанялся на
службу к турецкому султану, приняв участие в русско-
турецкой войне и прославившись в сражении при
Ташкисене, когда с турецким отрядом прикрывал от войск
генерала Гурко отступление Шакир-паши с Шандурникских
высот. Затем последовала служба египетскому хедиву, на
которой он стал Бейкер-пашой, операции в Суакине вместе
со своим бывшим 10-м гусарским полком, и многочисленные
петиции королеве о разрешении быть вновь зачисленным в
британскую армию, которые так и не были удовлетворены
вплоть до его смерти от тифа в Тель-эль-Кебире в 1887
году.
Полковник Валентайн Бейкер
Посмеиваясь над любовью англичан к изолированным
купе, американец Уильям Кеннеди в книге "Чудеса и диковины железных дорог" (1884) писал:
"Забавное происшествие связано с поимкой вора в английском вагоне. Леди и джентльмен
путешествовали одни. Некоторое время спустя мужчина попросил леди сделать ему одолжения
подняться и повернуться лицом к окну, поскольку он хотел переменить кое-что из одежды. Она
согласилась. Спустя мгновение он сказал: "Теперь, мадам, вы можете вернуться на место." Но
каково было его удивление, когда он обнаружил, что предполагаемая леди также произвела кое-
какие небольшие изменения в ее платье, и преобразилась, короче говоря, в мужчину, пока он сам в
свою очередь превратился в леди. Последовал смех, и мужчина, который говорил первым, сказал
своему спутнику: "Кажется, мы оба стремимся избежать признания. Что вы сделали? Я ограбил
банк."
"А я, - сказала бывшая леди, ловко застегивая пару наручников на запястьях своего
собеседника, - я детектив Дж. из Скотланд-Ярда, и в женском платье следил за вами в течение двух
дней. Теперь (вытаскивая револьвер) ведите себя тихо."
Все крупные железнодорожные компании имели собственную полицию пол руководством
суперинтенданта и собственных детективов, но последние редко занимались серьезными
правонарушениями, совершенными в поездах на линиях их компаний. Их основным занятием было
расследование краж или потери багажа, мелкие кражи из посылок, а также розыски товаров, украденного ночью из товарных вагонов. Как это не странно, Шерлок Холмс, похоже, ни разу не
занимался расследованием убийств или других серьезных преступлений, совершенных на железных
дорогах, хотя эта тема стала веьсма популярной среди современников и последователей Конана
Дойла.
Однако пришло время
завершить нашу поездку по
железной дороге. Обычно
непосредственно перед
въездом на большие станции
поезд останавливался и
контролер в синей униформе
приходил и собирал билеты
у тех, кто заканчивал свою
поездку. На другие станции
поезд въезжал без этой
остановки, а билеты отбирал
агент (начальник станции)
или контролер при выходе
из купе на платформу или
уже при уходе со станции.
Каждая станция имела
агента и одного или более
носильшиков. Маленькие
провинциальные полустанки
Провиницальная английская станция
могли иметь только двух
Рисунок из журнала "Панч", 1883
служащих - начальника и
носильщика, большие станции в дополнение к ним контролера и еще трех-четырех носильщиков.
Путеводитель Бедекера по Великобритании и в 1890 году, и в начале XX века утверждал, что для
пассажиров было большой проблемой определить, когда им следует сходить, потому что таблички с
названиями станций размещались крайне неудобно, часто были скрыты рекламными щитами, а в
темноте и вовсе было невозможно их разглядеть. Оглашение же названия станции носильщиками
только запутывали пассажиров из-за манеры носильщиков растягивать при крике слова так, что они
становились неузнаваемыми на слух.
Впрочем, другие современники утверждали, что на станциях пересадки носильщики часто
устраивали пассажирам настоящие допросы, пытаясь выяснить место назначения, и если пассажиру
надо было пересесть, брали его ручную кладь и отводили к купе в вагоне нужного направления. Как
уже говорилось, носильщикам и другим служащим официально не разрешалось брать чаевые, но
носильщики часто получали шестипенсовики за свои услуги.
Если пассажир
самомстоятельно выходил из
вагона, ему нужно было
просунуть руку через
опущенное окно и открыть
дверь ручкой снаружи. При
это считалось дурным тоном
оставить окно опущенным,
если до этого оно было
поднятым и в купе
оставались другие
пассажиры. Поскольку
никаких багажных
квитанций на внутренних
линиях не существовало, по
прибытии на станцию
пассажир обязан был
поспешить к багажному
вагону и сам забрать оттуда
багаж, указав на него
кондуктору. Особенно
приятна была эта процедура
Выгрузка багажа из кондукторского вагона
тем, кто с большим
количеством багажа должен был пересаживаться на другой поезд. Найти свой сундук или чемодан
часто было совсем не просто, зато мошенники, зарегистрировав в качестве багажа небольшой
потертый саквояж, вполне могли взять первый попавшийся сундук, погрузить его на кэб и - поминай
как звали. Однако Холмс с Уотсоном, похоже, всегода ограничивались в своих поездках минимумом
вещей, поэтому их дорожные саквояжи не надо было сдавать в багаж.
Список источников (до момента, когда мне стало лень их переписывать)
Bailey, F. M. England from a Back-Window. Boston: Lee & Sheppard, 1878
Barry, John Wolfe. Railway appliances (6th edition). L., Longmans, Green & Co., 1890
Findlay, George. The Working and Management of an English Railway. L., 1899
Grafton, Walter. A Handbook of Practical Gas-fitting. L., B.T.Batsword, 1901
Grinling, Charles H. The way of our railways. London: Ward, Lock & Co. Ltd., 1905
Lecoun, Peter. A practical treatise on railways. Edinburgh, Adam & Charles Black, 1839
Hills F.H. Gas and Gas Fottings. London, Whitaker & Co., 1902
International Inventions Exhibition. Official catalogue. London, Wil iam Clowes & Sons Ltd., 1885
Kennedy W.S. Wonders and curiosities of the railways. Chicago, S. C. Griggs & Co., 1884
Langdon W.E. Electric communication in railway trains // Journal of Institution of Electrical Engineers. Vol.
XXVIII. L.-NY: E. & F.N. Spon, 1899
London and North Western Railway Society. History of the LNWR. /
Mais, Henry. Report on observations on railways, and other subjects, made during a tour in 1883, under the Direction of the Government of South Australia. Adelaide: E. Spiller, 1884
Mason, James. The Year-book of Facts in Science and the Arts for 1877. L., Ward, Lock & Co., 1877
Pendleton, John. Our Railways: Their Origin, Development, Incident and Romance. London: 1894
Philip Sidney Bagwell, Peter J. Lyth. Transport in Britain: From Canal Lock to Gridlock. Hambledon & London, 2003
Railways and Railway Men. London and Edinburg, W. & R. Chambers, Ltd., 1892
Railway Herald Magazine, 1895-1896
Sampson, Henry. A History of Advertising from the Earliest Times. London: Chatto and Windus, 1875
Smail, H. C. P. By Pullman to Brighton // Sussex County Magazine, vol. 29, 1955
()
The Annual of Scientific Discovery for 1870. Boston: Gould & Lincoln, 1871
The Car Builder's Dictionary. N.Y., 1895
The Encyclopaedia Britannica. Vol. XX, N.Y., 1888
Vabley, Alfred S. Railway train intercommunication // Society of Engineers. Transaction for 1873. L: E. & F.N.
Spon, 1874
Van Nostrand's Eclectic Engineering Magazine. Vol.XI. N.Y., 1874
Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg
Комментарии к книге «И быстрее, шибче воли поезд мчится в чистом поле», Светозар Чернов
Всего 0 комментариев