«Трудная судьба Православия в Китае»

Трудная судьба Православия в Китае

Сейчас в Китае насчитывается около 15 000 православных верующих. Большей частью они проживают в Пекине, Шанхае, провинции Хэйлунцзян, районах Синьцзян и Внутренняя Монголия.

«Как будто никем не сознается, какое огромное значение имеет Китай для Православия и что только усиленное распространение Православия в недрах Китая может в будущем спасти Россию от „нового“ монгольского нашествия». Эти критические и одновременно принципиальной важности слова были сказаны еще в начале прошлого ХХ века тогдашним главой Пекинской православной миссии епископом Иннокентием (Фигуровским). Что же произошло с Русской православной миссией за минувшее столетие в самой населенной стране мира? Почему опубликованный уже в ХХI веке Межконтинентальным издательством Китая в Пекине краткий, но фактически официальный справочник «Религии Китая» (автор Сан Цзи, русский перевод Ян Юньхуа) утверждает, что «основных религий в Китае пять. Это буддизм, даосизм, мусульманство, католичество и христианство (протестантство)». А как же Православие?

Наша газета начинает публиковать серию статей, посвященных истории Православия в Китае. Понятно, что все подробности этого большого периода охватить не удастся. Но об узловых моментах драматической истории — с начала основания в Пекине Русской православной миссии в 1715 году и до нынешних времен, сказано будет.

Автором данного материала об истории Православия в Китае и Русской духовной миссии в Пекине является российский журналист и китаевед Владимир БАТУРОВ, который, добавим, почти сорок лет назад окончил Институт восточных языков (ныне Институт стран Азии и Африки) при МГУ, получив диплом историка-китаеведа. Позже он стажировался в Сингапурском университете и в Шанхайском университете международных отношений. В течение восемнадцати лет Владимир Батуров работал в китайской редакции Московского радио (ныне «Голос России»), затем — на Центральном телевидении в программе «Время». В 90–е годы в ВГТРК он возглавлял телевизионные «Вести», был советником председателя компании. В последние годы является независимым журналистом.

18 век

Имя его в современной России известно очень немногим православным — в основном китаеведам, да и то не всем. Песок времени засыпал многие подробности его биографии. Точно даже не установлено, когда он скончался: то ли в 1711–м, то ли в 1712 году. Могила его, как и само кладбище, где он был похоронен, не сохранились, и можно уповать только на чудо, если место погребения этого скромного человека когда-нибудь будет найдено. Имя первого известного в исторических анналах православного священника на китайской земле — Максим Леонтьев. Именно он более четверти века окормлял небольшую православную общину в Пекине с 1685 года. Потому этот год и считается официально началом присутствия Православия в Китае. Но если говорить более строго, история Православия и его приверженцев в Китае уходит намного глубже в толщу веков, чем обычно принято считать. Другое дело, что самые давние сведения об этом носят характер почти легенд, а исторически достоверных документов, к сожалению, мало. Тем не менее они есть. Надо отметить, что первые православные, в том числе русские (но не только они), на территории современного Китая оказались не по своей воле. В XIII веке многие земли тогдашнего Китая, как и Руси, находились под владычеством завоевателей-кочевников из Великой степи. Хан Хубилай, один из наследников знаменитого Чингисхана, продолжил дело своего предка и к концу своей жизни правил едва ли не половиной Евразии. Он покорил огромные территории Китая и основал там монгольскую династию Юань, а ее столицей сделал нынешний Пекин.

Тогдашняя Русь, огромная часть которой тоже оказалась под игом чужеземцев, наряду с другими завоеванными государствами на Кавказе, в Крыму и т. д., была вынуждена поставлять Хубилаю и прочим ханам всевозможные виды дани, а также множество по сути рабов-ремесленников и подневольных молодых воинов. Исторические анналы говорят, что в войске Хубилая был корпус из русских численностью 10 тысяч человек. Понятно, что это были православные люди. Среди других православных в его войске было много алан, предков нынешних осетин, а также «грузин-христиан греческой веры». Известно, что русские и христиане-кавказцы строили на китайской земле, в Пекине в частности, свои церкви, но христиан-несториан, которых тоже было не так уж мало среди пленных, пускали в них только после нового «крещения». Имена первых православных священников в Китае, к сожалению, до нас не дошли.

Судьба практически всех православных тех далеких времен в Китае была весьма печальна. Ремесленники в основном сгинули на чужбине. Некоторые из них, если и выживали, были быстро ассимилированы местным населением. В известном смысле можно говорить, что китайцы и русские — братья по крови. А воинов направляли в самые опасные походы на юг Китая и даже в Индокитай, где многие сложили свои головы. Монгольские правители Китая относились к православным русским воинам, известным своей храбростью, с немалым уважением. Например, правнук Хубилая император династии Юань Тоб-Тимур (по-китайски Вэньцзун) в 1330 году сформировал полк из русских, который получил название «навеки верная русская гвардия». В последующем по требованию из Пекина вассалы монгольского хана еще не раз дарили ему сотни русских пленных воинов, видимо, рассчитывая, что те помогут удержать Поднебесную в своем подчинении.

Этого, однако, не случилось, и в конечном счете монгольская династия Юань была свергнута в результате восстания китайцев, а вместе с ней закончилось существование в Китае первой, но весьма малочисленной в сравнении с огромной китайской массой русской православной общины. К сожалению, неизвестно, оказали ли тогда русские православные хоть какое-то влияние на верования китайцев — в большинстве своем приверженцев конфуцианства, даосизма, буддизма.

История имеет свойство странным образом повторяться. Китайская династия Мин, созданная на обломках монгольской Юань, тоже закончила свое существование. И тоже — бесславно. Почему — это отдельная тема. В Китае в 1644 году пришла к власти династия Цин. Ее основали маньчжуры — малочисленный, но воинственный народ с северо-востока современного Китая. Сейчас этого народа практически нет. Он почти полностью ассимилирован китайским большинством. Но удивительно, что тогда, в XVII веке, примерно 300 тысяч маньчжуров завоевали огромный, как считается, трехсотмиллионный Китай.

А вскоре начались конфликты цинского (маньчжурского) Китая с Русским государством. К тому времени Россия (будем использовать это современное название) быстро набирала силу и, в частности, распространяла свое влияние все дальше на восток. Причем освоение русскими Сибири и дальневосточных земель происходило не обязательно по прямым повелениям из Москвы. Среди казаков, бывших как бы авангардом этого движения на восток, оказывалось много беглых крестьян и вообще людей, находившихся, как говорится, не в ладах с законом. В свою очередь маньчжуры пытались закрепиться на берегах Амура. Тут, для понимания дальнейшей ситуации с Православием в Китае, необходимо вспомнить о маленькой крепости — остроге Албазин в верховьях Амура. Первоначально он был основан даурами. Эту крепость завоевали казаки. В 1682 году Албазин стал административным центром русского Приамурья во главе с воеводой. В воеводстве обитало свыше двух тысяч крестьянских семей, которые были в те времена весьма большими. Однако мирного соседства между русскими и маньчжурами не получилось. Противоборство приняло характер приграничных вооруженных конфликтов.

Цинское войско, имея огромное численное превосходство, неоднократно осаждало Албазин. В 1685 году маньчжуры после долгих баталий принудили его защитников, многие из которых были ранены, к сдаче. Около сотни взятых в плен храбрецов, в числе которых оказался и священник Максим Леонтьев, по повелению цинского императора Канси были доставлены в Пекин. Албазинцев, в своем большинстве православных, компактно поселили в пригороде Пекина, и они были причислены богдыханом к почетному военному сословию. Они стали «русской ротой» императорской гвардии, получив приличное жалованье, казенные квартиры, деньги на первоначальное обзаведение хозяйством и наделы пахотной земли. Канси также «гуманно» распорядился холостых казаков женить на вдовах казненных местных преступников. Для богослужения русским была передана во владение буддийская кумирня, которую отец Максим обратил в часовню. Там вплоть до 1695 года он совершал богослужения, удовлетворяя духовные нужды своей паствы — крестил, венчал, отпевал и молился за единоверцев.

Узнав о деятельности отца Максима и его усилиях сохранить веру среди албазинцев, русские власти обратились к китайскому императору с просьбой об освобождении пленных или же о разрешении им построить в Пекине русскую церковь. Канси, который был весьма терпим в вопросах веры, пошел навстречу. В 1696 году священник Максим Леонтьев вместе с прибывшим из России духовенством освятил церковь во имя Святой Софии Премудрости Божией, однако ее называли Никольской в честь чудотворной иконы святителя Николая Мирликийского. Отец Максим спас эту икону и кое-какую церковную утварь во время осады Албазина и смог привезти в Китай. К сожалению, наставления отца Максима, как писал историк Православия в Китае иеромонах Николай (Адоратский), «не в состоянии были предохранить албазинцев от языческого влияния», а «в ближайшем их потомстве явилось открытое равнодушие к вере отцев». К тому же с годами албазинский батюшка стал стар и немощен, его зрение ухудшалось. Ему требовалась замена. Он и сам это, видимо, понимал. Албазинцы через русских купцов, время от времени прибывавших в Пекин с торговыми караванами, обратились с просьбой прислать им из России нового священника.

Всероссийский император Петр Первый, несомненно, знал о сложных проблемах в православной общине Пекина. Императора постоянно занимала мысль о распространении Православия в Китае и Монголии. И он был первым правителем России, кто в указе еще от 1700 года поставил вопрос о создании постоянной духовной миссии в Пекине. Смерть священника Максима Леонтьева ускорила решение вопроса о миссии. Русское правительство смогло договориться с цинскими властями об отправке в Пекин группы священников. Договорились также о включении в состав миссии учеников для изучения местных языков, обычаев и культуры Китая. При этом обычно очень решительный Петр призывал к всемерной осторожности, чтобы миссионерская работа не вызвала озлобления богдыханских чиновников и тем самым не осложнила межгосударственные отношения.

В качестве главы миссии был отправлен воспитанник Киевской духовной академии архимандрит Иларион (Лежайский) со священником, диаконами и учениками. Путешествие длилось около двух лет. И вот в конце 1715 года первая миссия прибыла в Пекин, ее члены были торжественно приняты и зачислены… на императорскую службу. Им отвели казенные квартиры около православной церкви и выдали единовременное пособие, а также назначили ежемесячное жалованье. Богдыхан зачислил прибывших миссионеров на свою службу, поскольку православные священники обслуживали нужды гвардейской роты, составленной из албазинцев и других русских, оказавшихся в Срединной империи. Архимандрита Илариона он пожаловал титулом мандарина 5–й степени, священника с диаконом — мандаринов 7–й степени и т. д. Архимандрит «устроил правильное и стройное богослужение, чем привлекал в православную церковь не только албазинцев, но и других, язычествующих жителей Пекина».

Стоит отметить, что католические миссионеры начали проповедовать в Китае на много десятилетий раньше православных священников. Например, уже к XVIII веку иезуиты перевели на китайский язык до 500 книг религиозно-нравственного содержания, к 1723 году только иезуиты имели более 300 тысяч новообращенных, более 300 церквей, множество часовень, молелен, церковных поместий, фабрик и заводов. Миссионеры других орденов в совокупности имели 35 церквей и до 35 тысяч новообращенных. Католические миссионеры не испытывали радости в связи с появлением в Пекине Русской православной миссии и практически сразу стали интриговать против нее при дворе богдыхана.

Несмотря на первоначальную благосклонность цинских властей к православным, жизнь членов Русской духовной миссии в Пекине оказалась весьма трудной. Тоска по родине, чужая среда, непривычный климат и пища не прибавляли оптимизма и здоровья. Скоро стал болеть начальник миссии архимандрит Иларион. В апреле 1718 года он скончался и был похоронен на кладбище албазинцев.

Следующая миссия выехала из Петербурга в Китай лишь через три года. На служение многотрудному делу «проповеди слова Божия и размножения православныя христианския восточного благочестия веры» в Китае был избран епископ Иннокентий (Кульчицкий). Одиннадцать месяцев он добирался до Иркутска, а дальше начались дипломатически-бюрократические игрища, и епископ застрял в Сибири. Иезуиты посоветовали китайским чиновникам не допускать русского владыку в Пекин. В конце 1722 года умер благоволивший христианам император Канси, и на престол вступил его четвертый сын, Юнчжен. Он негативно относился к католическим миссионерам и при своем дворе оставил их минимум, а прочих приказал отправить на юг Китая, в Кантон и Макао, для высылки на родину. Множество католических храмов новый монарх закрыл. Но и православного епископа Юнчжен не жаждал видеть в Пекине.

А в январе 1725 года умер император Петр Первый. У взошедшей на трон Екатерины I появились новые элементы в китайской политике, насторожившие Пекин. В итоге епископ Иннокентий остался в России. Вместо него в Пекин, по указу Екатерины I от декабря 1726 года, начальником миссии был назначен архимандрит Антоний (Платковский) «с приличным числом священников и прочих церковных служителей, а именно от четырех до шести персон». Понятно, что в таком составе широкую миссионерскую деятельность развернуть было нелегко.

Для второй миссии было отведено весьма почетное место в центре Пекина на посольском дворе, вблизи от императорского города, правительственных канцелярий и торговых улиц. Прежде здесь останавливались вассальные князья, прибывавшие ко двору. С приездом Русской миссии посольский двор стали называть Наньгуань (Южное подворье) в отличие от Бэйгуань (Северного подворья), где жили албазинцы. На средства, выделенные цинским правительством, на Южном подворье поставили каменный храм и перенесли в него икону святителя Николая Чудотворца. Храм возводили китайцы по своей традиционной строительной технологии: он оказался на удивление прочным и устоял даже во время страшного землетрясения, когда только лишь в Пекине погибло около 75 тысяч человек.

* * *

Изучая материалы и документы той эпохи, можно с прискорбием сказать, что не все русские миссионеры отличались благочестием, не все они выдержали тяжелые условия жизни в Китае. Некоторые морально и физически сломались, так и не вернулись на Родину, скончавшись в Китае. Но было и подвижничество, твердое служение православной вере, долгу и Отечеству. И таких примеров — множество.

19 век

В апреле 1997 года года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил «Восстановить исполнение указа Синода о почитании в лике местночтимых святых мучеников священномученика Митрофана и 221 православных мирян, с ним в Китае пострадавших. Днём их памяти определить 24 июня».

Существование в столице Китая на протяжении почти двух с половиной веков (1715–1954) Русской духовной миссии — явление во многом уникальное. Члены миссий (всего таких миссий было двадцать) являлись свидетелями, а подчас и участниками крупных событий, происходивших в истории Китая и российско-китайских отношений. Официальным посланникам российского правительства, приезжавшим в Китай, долгое время не удавалось получить от властей маньчжурской династии Цин разрешение на создание в Пекине на постоянной основе светского дипломатического представительства России. Поэтому начальникам и другим членам миссий Русской Православной Церкви с одобрения Санкт-Петербурга приходилось неофициально брать на себя в Пекине серьезные дипломатические функции. Некоторые члены миссии проявили себя искусными дипломатами. Это при том, что им приходилось действовать в крайне специфических условиях цинского Китая с его политикой самоизоляции от внешнего мира и высокомерно-презрительного отношения к иностранцам. Тем не менее представители Русской Православной Церкви нередко весьма успешно отстаивали интересы Российского государства и его подданных, в том числе инославных.

Особо важно отметить, что пекинская миссия дала России первых крупных ученых-китаистов. Их научное наследие и ныне представляет собой настоящую сокровищницу российского китаеведения. Например, перу архимандрита Иакинфа (Бичурина), возглавлявшего 9–ю миссию с 1807 по1821 год, принадлежит свыше ста крупных исследований, статей, переводов китайских исторических, географических и философских произведений. Биография отца Иакинфа необычна и полна драматизма. Он родился в 1777 году в небольшом чувашском селе в семье дьячка. Учился в Казанской семинарии, которую блестяще закончил и вскоре принял монашеский постриг. Затем молодой монах был возведен в сан архимандрита и направлен в Иркутский Вознесенский монастырь. Там он был определен ректором местной семинарии. Но из-за конфликта с семинаристами его через какое-то время перевели в Знаменский монастырь в Тобольск — тогдашнюю сибирскую столицу и важный центр по связям России с Китаем.

Начальником 9–й миссии тридцатилетний архимандрит стал довольно неожиданно: по именному указу Александра I, когда ранее назначенный Синодом и уже находившийся на пути в Пекин прежний ее глава малограмотный отец Аполлос «по его неспособности» был оставлен в Иркутске. Отец Иакинф получил сообщение о своем назначении в пекинскую миссию, находясь в Тобольске, и вскоре отправился в далекий путь, занявший несколько месяцев. Параллельно шло согласование его кандидатуры на пост главы миссии с цинскими властями. В итоге он прибыл в Пекин лишь в начале 1808 года. Одаренный полиглот, уже знавший несколько языков, православный священнослужитель быстро освоил трудный китайский язык, завел многочисленные знакомства, что дало ему бесценное знание обычаев и нравов страны. Составленное им описание Пекина по существу легло в основу всех последующих европейских путеводителей по столице империи Цин. Из «пекинской командировки» отец Иакинф, помимо огромного количества личных научных записей, привез с собой 400 пудов ценнейших китайских книг для Публичной библиотеки в Петербурге и Училища азиатских языков в Иркутске.

Архимандрит Иакинф (Бичурин) был, несомненно, очень умным, эрудированным и талантливым человеком. Однако он не желал замечать многие очевидные пороки цинской власти. К тому же его искреннее увлечение научными исследованиями нередко мешало непосредственному руководству делами самой миссии, что давало повод его явным и тайным недоброжелателям писать на него доносы в Петербург. Более того: после возвращения на Родину отца Иакинфа обвинили в недостаточно ревностном отношении к миссионерским обязанностям! Были найдены ошибки и прегрешения в его хозяйственно-финансовой деятельности в Пекине. В итоге церковный суд в 1823 году приговорил бывшего начальника миссии к лишению сана архимандрита и отправке его пожизненно в Валаамский монастырь рядовым монахом. Но в его защиту выступили влиятельные друзья. С его громадными знаниями он был нужен для работы в Министерстве иностранных дел, а новый император Николай I, видимо, понял, что наказание для лучшего российского знатока Китая слишком сурово. В 1826 году на ходатайстве министра иностранных дел Нессельроде царь начертал резолюцию: «Причислить монаха Иакинфа (Бичурина) к Азиатскому департаменту» (с предписанием постоянно проживать в Александро-Невской лавре в Санкт-Петербурге).

Икона святых мучеников Китайских

В последующий период выдающийся ученый создал множество трудов по литературе, географии, истории Китая и соседних стран, составил несколько учебников китайского языка и словарей. Он активно занимался преподавательской деятельностью. В 1828 году, учитывая его вклад в отечественное востоковедение, научное сообщество избрало отца Иакинфа в Академию наук России. Через три года, по представлению французских востоковедов, он был избран членом Парижского азиатского общества. Несколько раз его работы отмечались Демидовской премией, присуждаемой ежегодно Академией наук за лучшие отечественные научные труды. Работы отца Иакинфа произвели настолько большое впечатление на А. С. Пушкина, с которым его связывала дружба, что великий поэт даже подавал прошение царскому правительству с просьбой разрешить ему присоединиться к следующей в Китай миссии. Однако эта просьба была отклонена.

Другой известный русский востоковед архимандрит Палладий (Кафаров) провел в Китае в общей сложности около тридцати лет. Он тоже происходил из духовного сословия. Это был высокообразованный священник, окончивший духовное училище, затем Казанскую семинарию и, наконец, Санкт-Петербургскую духовную академию. Впервые он попал в Китай еще в 1840 году в возрасте 23 лет в составе 12–й миссии и прослужил в ней семь лет. Затем дважды назначался главой православных миссий — 13–й и 15–й.

Дряхлеющая цинская династия переживала один кризис за другим. Крупные неурядицы, связанные, в частности, с Тайпинским восстанием, некоторые вожди которого испытывали определенные симпатии к христианству, расшатывали цинский режим изнутри. Военные поражения Пекина в ходе так называемых «опиумных войн» с западными державами подрывали многовековую «великую стену» изоляционизма извне. Цинские власти были вынуждены пойти на серьезные уступки. В Пекине открывались дипломатические представительства разных государств, а миссионеры получили широкую свободу действий на территории Китая. Россия не участвовала в войнах против Китая и как пограничное с ним государство была заинтересована в его стабильности, однако вслед за другими державами решила установить с Пекином полноценные дипломатические отношения. Это позволило провести разграничение сфер деятельности духовной и дипломатической миссий России в Китае. Первая, перестав выполнять дипломатические функции, была подчинена Святейшему Синоду, а вторая, естественно, оказалась в ведении Министерства иностранных дел.

При очень скромном бюджете и малочисленном штате глава 15–й миссии смог сохранить лучшие традиции научного изучения Китая. Сам он написал немало трудов по истории и культуре религий Китая и составил лучший для того времени «Китайско-русский словарь». Новым и главным направлением его деятельности стала подготовка к более активной проповеди Православия среди местного населения. Лучших своих сотрудников архимандрит Палладий нацелил на перевод Священного Писания, богослужебных текстов и богословских сочинений на китайский язык. Также были сделаны первые шаги для подготовки священнослужителей из местного населения. Именно отец Палладий обратил внимание на способного китайского мальчика по имени Цзи Чунь и целенаправленно начал заниматься его подготовкой. А когда он, серьезно заболев, по совету врачей собрался ехать в Россию, то поручил своему преемнику архимандриту Флавиану завершить подготовку юноши к принятию сана священника. К сожалению, архимандриту Палладию не довелось дожить до этого важного события в истории Православия в Китае. Не смог он и благополучно вернуться в родное Отечество. В декабре 1878 года священнослужитель скончался от разрыва сердца в Марселе, куда он прибыл из Китая морским путем, и был похоронен в Ницце.

Первый китайский православный священник — отец Митрофан (Цзи Чунь) — был рукоположен в 1882 году. Он немало лет прослужил в миссии, пока из-за проблем со здоровьем не ушел в заштат и стал получать скромную пенсию. А впереди его ждала мученическая кончина. Трагедия случилась в 1900 году, когда на значительной части территории Китая бушевало так называемое «боксерское» восстание. К этому времени 18–я духовная миссия, которую возглавил архимандрит Иннокентий (Фигуровский), заметно активизировала проповедь Православия в Срединной империи, не ограничиваясь только Пекином. Это было связано с серьезным укреплением позиций России на северо-востоке Китая. Весной 1896 года между Россией и Китаем был заключен секретный так называемый Московский договор — оборонительный союз России и Китая против становящейся все более агрессивной Японии. Статья 4–я договора гласила: «Чтобы облегчить доступ русским сухопутным войскам в угрожаемые пункты и для обеспечения их съестными припасами, китайское правительство соглашается на сооружение железнодорожной линии через китайские провинции Амурскую (то есть провинцию Хэйлунцзян. — Авт.) и Гиринскую (Цзилинь. — Авт.) в направлении на Владивосток».

Вскоре через Маньчжурию на русские деньги и с участием большого количества специалистов из России началось сооружение Китайско-восточной железной дороги (знаменитой КВЖД). На линии КВЖД возник ее центр — новый город Харбин с многотысячной русской православной общиной, появились другие станции и населенные пункты, обслуживающие эксплуатацию железной дороги. Практически сразу же там началось строительство православных церквей. Весной 1898 года Россия заключила с Китаем договор о приобретении в аренду на 25 лет на Ляодунском полуострове незамерзающего Порт-Артура в качестве военноморской базы и торгового порта Дальний и о концессии на строительство железнодорожной ветки (так называемая Южно-маньчжурская железная дорога) от КВЖД до этих пунктов. Там тоже возникли православные общины, и началось возведение храмов.

…Многие жители Китая и большая часть его правящего класса очень болезненно реагировали на агрессивные и все более бесцеремонные действия ряда зарубежных держав (особенно Японии, Германии и Англии) в Поднебесной и тяжело переживали выявившееся техническое и прочее отставание своей страны. При этом немало китайцев по-прежнему считали иностранцев «варварами». Своеобразной формой протеста против политики иностранных держав и унижения Китая на рубеже XIX–XX веков стало крайне ксенофобское движение ихэтуаней. В переводе «ихэтуань» значит «отряды справедливости и согласия». Но за рубежом, в том числе и в России, они стали более известны как «боксеры», поскольку на многих знаменах ихэтуаней были изображены большие кулаки или были написаны три иероглифа «и-хэ-цюань», что можно перевести как «кулак во имя справедливости и согласия». Все несчастья, выпавшие на долю китайского народа, — неурожаи, наводнения, засуху, голод и нищету — «боксеры» приписывали иностранцам. Их они называли не иначе как «янгуйцзы» (в буквальном переводе — «заморские дьяволы»).

Особо жестоко ихэтуани преследовали китайцев-христиан и иностранных миссионеров. Они пытали и насиловали их жен и детей, превращали их дома и церкви в пепелища. За весь период восстания погибло до 30 тысяч католиков и 2 тысячи протестантов. Из 2500 иностранных миссионеров было убито 134 человека. По словам религиозного историка иеромонаха Николая (Адоратского), «Православие не вторгалось насильственно в Срединную империю, как то было с другими исповеданиями». Однако восстание ихэтуаней не обошло стороной Русскую духовную миссию и православные общины.

Когда многотысячные отряды повстанцев стали приближаться к Пекину, то китайские власти, заверив членов миссии, что им нечего опасаться, выделили для охраны территории Северного подворья десять стражников, вооруженных копьями. Но по настоянию российского дипломатического посланника М. Н. Гирса все русские члены духовной миссии покинули Северное подворье и перебрались в так называемый Посольский квартал, взяв с собой только самое ценное из церковной утвари и главную реликвию миссии — икону святителя Николая Мирликийского из албазинской церкви. Она была принесена в Пекин еще в 1685 году пленными казаками. Вечером 1 июня 1900 года ихэтуани дотла сожгли Северное подворье. Также в Пекине было разгромлено русское кладбище, «причем памятники были разрушены, могилы разрыты, и кости почивших выброшены из могил», — говорится в документах.

Основная резня произошла в ночь с 10 на 11 июня (по новому стилю с 23 на 24 июня) в церкви при миссии, где в то время находился отец Митрофан, подбадривавший и утешавший верующих людей. Среди современных православных китайцев известна следующая версия событий. Некоторые убеждали пастыря идти в российское посольство, чтобы спастись, но он отказался. А когда ворвавшиеся в церковь громилы схватили отца Митрофана и потребовали от него отказаться от веры в Христа, то священник ответил им: «Мой Бог Иисус Христос — Бог не только русских, но и китайцев, и всех людей мира». Пытаясь устрашить пастыря, головорезы убили его матушку и детей прямо у него на глазах. «Теперь ты видишь, что ваш Бог Иисус Христос не спас их», — сказали они. Отец Митрофан в ответ произнес: «Нет, Он спас их. Я встречу их в Царствии Небесном». — «Где это Царствие Небесное?» — «Я вижу его. Вы не можете видеть его, потому что вы не крещены во имя Отца и Сына и Святого Духа. Если вы уверуете в Иисуса Христа, Он откроет ваши глаза и покажет вам Царство Небесное». После этих слов пастыря убийцы выкололи ему глаза и сказали: «Теперь что ты видишь?» — «Теперь я вижу Царство Небесное лучше, не плотскими глазами, а моей душой и сердцем». Тогда они убили его и разрубили тело мученика на мелкие части. Страшную смерть приняли и остальные христиане: всего 222 человека, в том числе женщины и дети.

* * *

Мученический подвиг православных китайцев не забыт. В апреле 1997 года Священный Синод Русской Православной Церкви постановил «восстановить исполнение Указа Синода о почитании в лике местночтимых святых мучеников священномученика Митрофана и 221 православных мирян, с ним в Китае пострадавших. Днем их памяти определить 24 июня».

Начало 20 века

В 1914 году в состав Русской духовной миссии входило более 80 человек: 35 русских и 46 китайцев. Издававшийся ею в Пекине журнал «Китайский благовестник» в том же году утверждал, что «китайцы во многих местах отдают предпочтение православной вере перед католичеством и протестантством».

«Боксерское» восстание 1900 года, имевшее ксенофобский, а также и антихристианский характер (в КНР его считают антиимпериалистическим и патриотическим), было трудным испытанием для Православия в Китае. Как считается, примерно из тысячи человек китайской православной паствы Русская духовная миссия потеряла около трехсот. Некоторые из-за страха отреклись от Православия, но другие стали мучениками за веру Христову. В их числе 222 верующих в Пекине, о которых уже шла речь. В память об убиенных православных китайцах на территории подворья миссии был позднее воздвигнут храм Всех святых мучеников.

Тяжелые утраты, и не только материальные, понесла и русская колония в Маньчжурии. Печальна была участь отряда (около ста человек строителей и защитников еще тогда недостроенной Китайско-восточной железной дороги), пробивавшегося из Мукдена (Шэньяна) к корейской границе под командованием поручика Валевского и инженера Верховского. До безопасных мест многие не добрались. Поручик Валевский получил смертельную рану в бою, а захваченный в плен инженер Верховский был казнен. Его голову повесили в клетке. Спустя год на Пятницком кладбище в Москве появился скромный памятник с надписью: «Борис Александрович Верховский. 1873–1900. Здесь погребена голова инженера путей сообщения Бориса Александровича Верховского, казненного китайцами — „боксерами“ в Маньчжурии в городе Ляоян в июле 1900 года. Останки привезены в Россию в 1901 году».

В конечном итоге восстание было подавлено. В августе 1900 года небольшие по численности — всего около 15 тысяч — экспедиционные войска восьми держав, в том числе и России, после двухдневных боев штурмом взяли Пекин. Длившаяся в течение 56 дней осада Посольского квартала, где от бесчинств «боксеров» — ихэтуаней спасались дипломатический корпус и множество иностранцев, включая членов Русской духовной миссии, была снята. Отряды «боксеров» и 70–тысячный гарнизон цинской столицы были разгромлены или отступили из города. Вдовствующая императрица Цыси, которая вела двуличную политику и заигрывала с «боксерами», слабовольный император Гуансюй, а также многие высшие сановники бежали в глубь страны…

Начальник 18–й миссии архимандрит Иннокентий (Фигуровский) очень тяжело переживал гибель единоверцев в Китае и уничтожение плодов огромного труда многих поколений миссионеров, но не впадал в уныние. Сразу же после снятия осады он отправился к разгромленному подворью миссии — Бэйгуань. Побывав на пепелище, пастырь не вернулся в Посольский квартал, а нашел приют в близлежащем ламаистском монастыре Юнхэгун, одна из кумирен которого была превращена в православную церковь. Сюда же стали стекаться и уцелевшие православные китайцы. А вскоре отец Иннокентий спас от разграбления монастырь Юнхэгун, лично преградив дорогу в него германскому отряду. Архимандрит заявил непрошеным гостям, что он не позволит причинить вред монастырю и его обитателям. Его решительное вмешательство сыграло свою роль — немцы ретировались. Китайские власти потом высоко оценили его благородный поступок и в знак благодарности подарили Русской миссии большой участок земли, прилегавшей к Северному подворью, с постройками. Этот комплекс домов традиционной китайской постройки сохранился по сей день на территории посольства Российской Федерации и известен под названием «красная фанза» («красный дом»).

С именем пастыря, затем архипастыря Иннокентия (1863–1931) связана целая эпоха в истории Русской духовной миссии, которую он возглавлял 35 лет. Это был неординарный человек. Один из стажеров миссии так впоследствии писал о нем: «Трибун по умению внушать свои мысли, ученый по знаниям и богатырь по внешнему виду, он сразу же умел располагать к себе слушателей». Сын священника Енисейской епархии, он с детства участвовал в миссионерской работе своего отца среди малых народов Сибири. Проповедь Православия отец Иннокентий считал главной целью своей жизни. У него складывалась блестящая церковная карьера в России. Но архимандрит Иннокентий с готовностью покинул Родину для миссионерской работы в Китае. Интересно, что в Пекин он отправился через Западную Европу, чтобы там познакомиться с постановкой миссионерского дела у своих западных коллег.

Летом 1901 года архимандрита Иннокентия вызвали в Петербург для консультаций в Синоде о будущей судьбе миссии. Понесенный урон оказался настолько велик, что после «боксерского» восстания даже обсуждался вопрос о ее закрытии и полном прекращении православной миссионерской деятельности в Китае. Однако во многом благодаря подвижнической роли отца Иннокентия, ставшего вскоре епископом и вернувшегося в Китай в августе 1902 года, деятельность миссии под его руководством была возрождена.

Во время Русско-японской войны 1904–1905 годов возникло «Братство Православной Церкви в Китае», а при нем — комитет «для попечения о больных, раненых и нуждающихся воинах и их семей». Духовная миссия в Пекине перед Первой мировой войной имела довольно солидные материальные и финансовые средства и не такой уж малый штат. Годовой бюджет доходил до 100 тысяч рублей золотом. Во время войны, к 1917 году, капитал миссии приближался к 1 миллиону рублей, и весь он был помещен в русские военные займы. Глава миссии, стремясь к экономической самостоятельности, старался сделать ее материально независимой. С этой целью он открыл несколько магазинов, где работали в основном православные китайцы.

В 1914 году в состав Русской духовной миссии входило более 80 человек: 35 русских и 46 китайцев. Издававшийся ею в Пекине журнал «Китайский благовестник» в том же году утверждал, что «китайцы во многих местах отдают предпочтение православной вере перед католичеством и протестантством». Однако по большому счету реальность была не столь уж благостной. К примеру, за весь 1913 год было крещено только 487 человек. В предреволюционный 1916 год, когда миссия функционировала еще нормально, общее количество китайцев православного вероисповедания составляло чуть более 6 тысяч человек. А вот католиков и протестантов среди китайцев оказалось тогда во много раз больше! Если посмотреть данные переписи 1920 года, то католиков в Китае насчитывалось почти 2 миллиона (в 1900 году — 740 тысяч). Количество протестантов с 80 тысяч в 1900 году достигло примерно 400 тысяч в 1922 году.

Почему Православие даже в период относительно благоприятных условий не смогло найти путь к душам десятков и, возможно, сотен тысяч китайцев? Это большой и сложный вопрос. Ответить на него однозначно крайне трудно. Рискну, однако, высказать несколько соображений. Прежде всего, перед представителями инославных конфессий изначально ставилась задача проповеди учения Христова среди китайцев. Причем католические миссионеры даже после того, как император Канси в 1720 году издал указ о запрете католицизма, более 120 лет вели свою деятельность в подполье. А когда запрет под давлением западных держав был снят, то оказалось, что католики, особенно французские, имеют хорошо подготовленных и многочисленных проповедников, в том числе и китайцев. В 1903 году католических священнослужителей-иностранцев было в Китае 1075 человек, а священнослужителей китайского подданства — 499. После «боксерского» восстания католичество наряду с миссионерской деятельностью стало уделять серьезное внимание расширению своего влияния в китайском обществе, создавая учебные заведения, больницы, благотворительные учреждения.

Очень активно вели себя здесь и протестанты. Например, к концу XIX века протестантских миссионеров в Китае насчитывалось около 1500 человек, и существовала 61 протестантская организация. С началом XX века распространение протестантизма пошло еще быстрее. Протестантские миссионеры (половину их составляли американцы) вели себя, можно сказать, весьма гибко, умело приспосабливаясь к китайским условиям. Кое-где, например, их церкви строились в стиле китайской храмовой архитектуры, а протестантские гимны перекладывались на национальные мелодии. Протестантами создавались (прежде всего, для своей паствы) больницы, просветительские учреждения (от школ до университетов), своего рода кассы взаимопомощи, спортивные и детские организации и т. д. Огромные суммы денег протестанты тратили на издание большими тиражами Библии и другой литературы на китайском языке и языках некоторых национальных меньшинств.

Между тем перед Русской духовной миссией в течение многих десятилетий ставилась в основном задача духовного окормления выходцев из России: албазинцев, их потомков, а также русских купцов, что вели торговлю с Китаем. Среди высших российских сановников и иерархов Церкви было слишком мало людей, понимавших роль Китая в исторической перспективе. Царский министр финансов граф Витте, активно занимавшийся восточной политикой России, откровенно писал в своих воспоминаниях о ситуации в начале ХХ века: «В то время… в сущности говоря, было очень мало лиц, которые знали бы вообще, что такое Китай, имели бы ясное представление о географическом положении Китая, Кореи, Японии, о соотношениях всех этих стран».

Владыка Иннокентий (Фигуровский), великолепный знаток Китая, был, скорее, исключением. Он неоднократно обращался в Синод с предложением открыть православные миссионерские станы во всех основных городах Китая. В одном из своих докладов в 1907 году из Пекина в Петербург он писал: «Для истинно верующих русских людей здесь широкое поле деятельности, наилучшая и самая благодатная почва для произрастания духовных плодов… К сожалению, однако, никто не внемлет нашему гласу мольбы, когда мы ходатайствуем о расширении миссии. Как будто никем не сознается, какое огромное значение представляет Китай для Православия и что только усиленное распространение Православия в недрах Китая может в будущем спасти Россию от нового грозного монгольского нашествия».

Думается, что «новое грозное монгольское нашествие» — это фигура речи. Архипастырь имел в виду, что для России может представлять потенциальную угрозу антихристиански и антирусски настроенный великий соседний Китай, которому, кстати, тогда принадлежала вся Монголия. Однако инициативы начальника 18–й миссии не получили поддержки в Петербурге. Учитывая масштабы Китая и численность его населения, материальных и финансовых ресурсов православной миссии выделялось все-таки слишком мало. Остро не хватало хорошо подготовленных православных пастырей с отличным знанием китайского языка, а также качественных переводов на китайский язык православных книг. Многие миссионеры не знали достаточно глубоко обычаи и культуру соседнего народа. Особенности национального характера китайцев всерьез не изучались, как, увы, слабо изучаются и сегодня. Некоторые представители Русской духовной миссии из-за своего неблагочестивого поведения не стали моральным примером для китайцев. Надо разобраться, почему они вообще оказались в Китае.

Следует отметить еще одну очень важную даже для современных реалий деталь. В начале ХХ века в России оказались сотни тысяч (по некоторым данным, до миллиона) китайцев. Говоря по-современному, гастарбайтеров. Они строили железные дороги, работали на приисках, занимались огородничеством, содержали прачечные, вели мелкую торговлю и т. д. В период Первой мировой войны они даже строили укрепления для русской армии в прифронтовой полосе. К несчастью, Русская Православная Церковь упустила из виду эту огромную массу людей. Серьезная миссионерская работа среди них фактически не велась. Зато многие из них стали объектом агрессивной большевистской богоборческой пропаганды. А после 1917 года около 50 тысяч этих китайцев влились в отряды так называемых «красных китайских интернационалистов», которые «прославились» в России дичайшими зверствами, наподобие тех, что совершали в Китае «боксеры». В том числе их жертвами стали и православные священники. Может быть, это предвидел епископ Иннокентий в 1907 году? Этот страшный урок, по-моему, до сих пор не усвоен.

* * *

Большевистский переворот 1917 года, Гражданская война и репрессивная религиозная политика советских вождей-атеистов самым печальным образом сказались на судьбах Православия в Китае и нашей духовной миссии в Пекине. Вскоре сотни тысяч православных беженцев из бывшей Российской империи были вынуждены покинуть ее пределы, спасаясь от военных бедствий, голода и расправ со стороны советских властей, и нашли убежище в Китае. Православная миссия, лишившись материальной и финансовой поддержки из России, тем не менее делала все возможное, чтобы помочь своим несчастным соотечественникам. Но, увы, она не в состоянии была вести активную миссионерскую работу среди китайцев. В 1919 году все православные станы в Китае были закрыты.

Сама же духовная миссия в Пекине в ноябре 1920 года перешла во временное подчинение Зарубежному Архиерейскому Синоду. Владыка Иннокентий, не принявший Октябрьской революции и советской власти, вскоре был возведен в сан архиепископа и возглавил созданную в 1922 году епархию Пекинскую и Китайскую.

Православию в Китае в 20–40–е годы прошлого века пришлось пережить очень трудные времена. При этом не столько из-за политики местных властей, сколько из-за властных безбожников в Москве, которые всячески пытались препятствовать деятельности Русской Православной Церкви, внести раскол в ее общины, особенно за рубежом. Тем не менее миссии и ее начальнику в большой степени удалось сохранить духовное единение, православные традиции в огромной русской колонии в Китае, а также предотвратить захват собственности миссии советскими властями.

По соглашению от 31 мая 1924 года между Москвой и Пекином были восстановлены дипломатические и консульские отношения, прерванные вскоре после захвата власти большевиками. В частности, китайские власти в одном из документов поначалу признали право собственности правительства СССР в отношении находившихся в Китае зданий и земельных участков Русской духовной миссии. Это являлось весьма сомнительным юридическим новшеством. Российское государство (еще при царях) формально никогда не являлось владельцем имущества духовной миссии в Пекине и других местах Китая. Многое было приобретено на частные пожертвования российских и местных благотворителей. Многое было создано стараниями местной, в том числе китайской, паствы, которая, конечно, никогда не представляла царскую Россию. Кроме того, Церковь в СССР официально была отделена от государства.

Понятно, что если бы план Кремля по экспроприации имущества миссии осуществился, то она была бы разгромлена. Однако архиепископ Иннокентий как глава миссии, выразив протест, смог добиться справедливости. Ему удалось доказать китайским властям, что законным владельцем имущества являлось не Российское государство, а Русская Православная Церковь в лице Русской духовной миссии в Китае.

…Владыка Иннокентий, возведенный в 1928 году в сан митрополита, старел, и его здоровье с каждым месяцем все ухудшалось. Архипастырь преставился 28 июня 1931 года. Похоронен он в склепе церкви Всех святых мучеников, сооруженной им на братской могиле святых мучеников-китайцев, на территории духовной миссии.

Вторая треть 20 века

Вряд ли штабс-капитан Леонид Святин мог предполагать, что он будет двадцатым и последним начальником Русской духовной миссии в Китае (1933–1954). При этом он стал первым, но и последним главой миссии из среды вынужденных эмигрантов. Так произошло далеко не случайно.

Леонид Святин был сыном диакона из оренбургских казаков и стремился пойти по стопам своего отца. После окончания семинарии в Оренбурге он поступил в Казанскую духовную академию. Но когда началась Первая мировая война (кстати, о которой у многих из нас, все еще находящихся в плену привитых в советские времена пропагандистских клише, довольно превратное представление), то молодой человек, движимый патриотическими чувствами, посчитал, что его место на поле брани. В действующей армии на Кавказском фронте он был после окончания курсов младших офицеров в чине прапорщика.

Революцию большевиков Святин не принял и вскоре присоединился к белому движению на своей малой родине в составе так называемой Оренбургской армии. К концу Гражданской войны она потерпела ряд поражений, и в 1921 году ее остатки отступили в китайский Туркестан. В одном из армейских обозов был вывезен тяжело больной тифом Леонид Святин (уже к тому времени штабс-капитан). Оправившись после болезни, он добрался до Пекина, где его приютили в духовной миссии, а его наставником стал будущий начальник 19–й миссии архимандрит Симон (Виноградов), впоследствии архиепископ Пекинский и Китайский. В 1921 году бывший офицер в возрасте 27 лет принял монашеский постриг в миссии в Пекине, с которой он связал большую часть своей дальнейшей жизни. Владыка Симон, возглавивший после смерти митрополита Иннокентия (Фигуровского) 19–ю миссию, был достойным представителем русского духовенства в Китае. Краткое время его правления (1931–1933) пришлось, к сожалению, на очередной период нелегких испытаний и для миссии, и для сотен тысяч православных, оказавшихся волею судьбы в Китае.

Сначала это были интриги и попытка раскола со стороны китайских священнослужителей. Огорчительно, что главную роль в этой некрасивой истории исполнял сын первого китайского священника-мученика за веру Митрофана. Протоиерей Сергий Чан считал, что он как старейший на тот момент китайский священник, имевший определенные заслуги перед миссией, должен стать ее начальником и распоряжаться ее имуществом. Используя связи среди влиятельных лиц Китая, он обратился за поддержкой к гоминьдановскому правительству в Нанкине и получил ее. Но владыка Симон, известный добросердечием и смирением, проявил в этой ситуации твердость. Архипастырь заявил о несвоевременности изменений в организации миссии, чего требовали сторонники отца Сергия, и остался фактическим главой миссии.

Время тогда было сложное: в сентябре 1931 года Япония оккупировала северо-восточные провинции Китая, включая основные центры русской эмиграции, и вскоре создала там марионеточное государство «Маньчжоу-диго» во главе со своим ставленником, «императором» Пу И. Этот невзрачный человек, маньчжур по национальности, был еще в детском возрасте последним императором цинского Китая.

С началом японской оккупации значительная часть русских стала уезжать из обжитых мест в Маньчжурии в другие районы Китая, и больше всего — в Шанхай. Через несколько лет в тамошней колонии выходцев из России насчитывалось почти 50 тысяч человек. Архиепископ Симон многое сделал для соотечественников — беженцев в Шанхае, которых хорошо знал, так как в 20–е годы служил там епископом. Владыка, понимая важность храма для жизни православной общины в Шанхае, придавал огромное значение возведению нового собора (а построенная еще в начале ХХ века церковь миссии была разрушена в ходе волнений 1927 года). Жаль только, что завершения строительства великолепного по архитектуре храма в честь иконы Божией Матери «Споручница грешных» он не увидел. Совершая в Шанхае в феврале 1933 года освящение места для кафедрального собора, архиепископ простудился и вскоре умер. Его тело было перевезено в Пекин и погребено в склепе храма Всех святых мучеников. Когда в 1940 году переносили гроб с останками владыки Симона, то обнаружилось, что они нетленные.

Леонид Викторович Святин был пострижен в монахи в пекинском Успенском монастыре с именем Виктор (это имя его отца). Было ему тогда 27 лет, и с тех пор никогда и ни при каких условиях он не снимал монашеской рясы. В 1929 году отец Виктор был возведен в сан архимандрита, а позже состоялась хиротония его во епископа Шанхайского. Сделано это было руководством Русской Православной Церкви Заграницей. После смерти архиепископа Симона епископ Виктор был утвержден на должность начальника миссии опять-таки Зарубежной Русской Православной Церковью.

В детали тех распрей в рамках статьи вдаваться трудно. Но стоит сказать, что на этот раз китайцы-оппоненты владыки Виктора, и особенно уже упоминавшийся отец Сергий, рассчитывали на поддержку и из Москвы. Следует отметить, что в тот период советские спецслужбы активно «работали» с религиозными деятелями в самом СССР и вне его: некоторых из них привечали и даже подкупали, а непокорных преследовали, вплоть до убийств, совершавшихся тайно. Серьезные конфликты возникали среди православных в Китае, которые провоцировались японскими спецслужбами. При любом удобном случае с помощью своей агентуры те вносили разлад в православные общины для достижения собственных грязных целей.

Тем не менее владыка Виктор смог быстро завоевать большой авторитет среди православной паствы разных национальностей и в целом не допустить в то время серьезного раскола. Во многом его стараниями в 1935 году широко и торжественно было отмечено 250–летие Православия в Китае. Выступая в Успенском соборе в Пекине, он произнес слова благодарности в адрес своих предшественников: «Трудами многих поколений строилась миссия, молитвами святых подвижников освящено ее прошлое… много знаменитых ученых, много выдающихся политиков воспитала она в тиши своих стен; свидетельницей великих событий в истории Китая была она, и не только свидетельницей».

При начальнике 20–й миссии, несмотря на скудный бюджет, удалось построить десятки новых церквей и молитвенных домов, женский монастырь и храм при нем, открыть школы и другие заведения миссии в разных регионах громадной страны. Владыка Виктор, знавший китайский язык, смог также возобновить (хотя и в ограниченных масштабах) миссионерскую деятельность среди китайского населения.

Во время Великой Отечественной войны архиепископ Виктор, как истинный русский патриот, молился за победу русского народа. Этим он вызвал неприязненное отношение к себе со стороны японских оккупационных властей. Еще до капитуляции гитлеровской Германии владыка принял решение о признании юрисдикции Московского Патриархата и известил об этом Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия (Симанского).

Когда летом 1945 года Советская армия вступила на территорию Маньчжурии, то там только в Харбине действовало почти тридцать православных храмов и часовен, две церковные больницы, четыре детских приюта, а также три мужских и один женский монастырь. Священнослужителей готовили духовная семинария и богословский факультет местного университета. Но вскоре представители атеистической советской власти все это, с их точки зрения, «безобразие» стали решительно прекращать.

Недальновидная, мягко говоря, политика советского руководства привела к тому, что вскоре начался массовый отъезд русских эмигрантов из Китая — в США, Австралию, Новую Зеландию, страны Латинской Америки и т. д. Часть православных, правда, вернулась на Родину, но многие потом горько пожалели, что поддались на сладкозвучные слова советской пропаганды. Жизнь для истинно верующих в СССР была очень тяжелой. Хотя, заметим, и для оставшихся в Китае она тоже была нелегкой.

После настойчивых просьб митрополита Харбинского Мелетия и начальника миссии архиепископа Пекинского Виктора о воссоединении с матерью — Церковью в декабре 1945 года было принято постановление Священного Синода Русской Православной Церкви, согласно которому в состав Московского Патриархата вошли дальневосточные епархии на территории Китая. В июне 1946 года был образован Восточно-Азиатский экзархат Московского Патриархата, включавший в себя Харбинскую и Пекинскую епархии. Разумеется, гоминьдановским властям Китая все это очень не нравилось. Зная о патриотической позиции архиепископа Виктора, они даже арестовали его по ложному обвинению во время поездки русского владыки в Шанхай.

Журнал Русской духовной миссии в Китае «Китайский благовестник» писал: «Весть об этом событии всколыхнула весь многонациональный Шанхай, не говоря уже о русской колонии, остро переживавшей заточение своего духовного главы… В газетах стали публиковаться письма с выражением симпатии православным христианам и самому архипастырю». Только после вмешательства представителей советского консульства владыка был освобожден из гоминьдановских застенков.

Но, к сожалению, среди православного духовенства в Китае произошел раскол: часть священников во главе с епископом Шанхайским Иоанном (Максимовичем) продолжала оставаться под омофором Русской Зарубежной Церкви. Еще до провозглашения Китайской Народной Республики епископ Иоанн с большей частью своей паствы эмигрировал в США.

Тем не менее в 1949 году численность православных разных национальностей достигла в Китае 100 тысяч человек. Существовало более 100 православных храмов — как на севере, так и на юге страны, в крупнейших городах и провинциях. Только в Харбине насчитывалось 23 православные церкви с 45 тысячами верующих, в большинстве своем русских. Еще примерно 60 тысяч православных жили в других районах Китая — в Пекине, Тяньцзине и Шанхае, Внутренней Монголии и Синьцзяне.

Приход к власти коммунистов во главе с Мао Цзэдуном в октябре 1949 года добавил новые проблемы для православных в этой стране. Но полная катастрофа произойдет позже.

На самом пике так называемой советско-китайской дружбы в 50–е годы, когда в СССР началась очередная фаза войны с религией (как известно, эту войну Хрущев считал одной из главных задач), Москва договорилась с Пекином о закрытии сначала Русской духовной миссии, а затем и Восточно-Азиатского экзархата. Все храмы и хозяйственные объекты были переданы в собственность китайской стороне, а сам городок миссии в Пекине — советскому посольству. С санкции Москвы посол СССР П. Ф. Юдин, который, по свидетельствам его современников, отличался холуйством и одновременно самодурством, отдал распоряжение о сносе храма Всех святых мучеников, близ которого были похоронены начальники миссии и где покоились мощи китайских мучеников, а также тела членов царской семьи, расстрелянных в Алапаевске. Подверглись разрушению или перестройке под так называемые хознужды колокольня, часовня и ряд других зданий. «Случайно» сгорела воссозданная после восстания ихэтуаней библиотека миссии. Правда, наиболее ценная часть ее, как говорят, была заранее вывезена, и теперь предстоит выяснить, куда конкретно.

Начальник последней, 20–й миссии архиепископ Виктор все это, конечно, видел. Он сильно переживал, но сделать уже ничего не мог. В середине 50–х годов прошлого века владыка вернулся в Россию и служил в Краснодарской епархии. Здесь он прожил десять лет и в 1961 году был возведен в сан митрополита. В августе 1966 года архипастыря не стало.

Священный Синод Русской Православной Церкви в 1957 году принял решение о даровании статуса Автономии Китайской Православной Церкви. Идея создания Китайской Автономной Православной Церкви принадлежала Пекину, коммунистические вожди которого стремились подчинить себе все и вся. Помощь из Москвы православным храмам и общинам в Китае полностью прекратилась. Предстоятелем Автономной Церкви в Китае стал епископ Пекинский Василий (Шуан). Вторым епископом Церкви стал епископ Шанхайский Симеон (Ду). Эти первые епископы-китайцы были рукоположены в Москве. Паства Китайской Автономной Православной Церкви насчитывала к тому времени около 20 тысяч человек, но довольно быстро сокращалась — пожилые люди умирали, а молодые стремились уехать из коммунистического китайского «рая».

Наступление на православные общины продолжалось и велось самыми гнусными способами. Например, в 1958 году власти КНР решили на месте русских православных кладбищ, которые располагались в центральной части Харбина, создать парки для гуляний и развлечений. С точки зрения традиционных китайских верований, эта идея была кощунственной. Но атеистическое руководство КНР обратилось к атеистическому советскому руководству с просьбой о переносе кладбища русских воинов, погибших в период Русско-японской войны 1904–1905 годов и захороненных в Харбине. ЦК КПСС дал добро на такое перезахоронение, оговорив, правда, что могилы советских воинов в Харбине «останутся на прежнем месте».

Генконсул СССР в Харбине получил соответствующие указания. Вскоре русские кладбища были превращены в парки. Могилы сровняли с землей, а часть надгробных плит и памятников, особенно с христианской символикой, увезли для облицовки дамбы на берегу реки Сунгари. Крест-памятник на Старом кладбище был взорван. А Успенский храм на Новом кладбище в Харбине правители-коммунисты превратили в клуб смеха, установив там кривые зеркала. Остатки русских (не воинских) кладбищ в Харбине были вынесены далеко за город, куда добраться мог не каждый.

Почти смертельный удар по Православию в Китае был, однако, нанесен во время маоистской погромной так называемой «культурной революции» в середине 60–х годов прошлого века, о чем я постараюсь рассказать в заключительной статье.

Конец 20–го — начало 21 века

Предыдущая глава заканчивалась сообщением, что почти смертельный удар по Православию в Китае был нанесен во время маоистской погромной так называемой «культурной революции» в середине 60–х годов прошлого века. Незадолго до нее после смерти епископа Пекинского и Китайского Василия (Шуан), последовавшей в 1962 году, и епископа Шанхайского Симеона (Ду), скончавшегося в 1965 году, Китайская Автономная Православная Церковь лишилась епископской иерархии. Понятно, что это означало.

В период «культурной революции» внешняя жизнь Китайской Автономной Православной Церкви прекратилась. Были закрыты все храмы, многие священники претерпели гонения, ссылки, некоторые были убиты. Например, в Харбине, где находилась самая мощная община православных верующих, с храмов посбивали кресты. Хунвэйбины сожгли деревянный Свято-Николаевский собор — русскую святыню города. Жгли всю ночь. Старики-русские стояли и плакали. Некоторые из них попытались спасти иконы. Многие церковные реликвии погибли или были растащены. На месте храма был воздвигнут памятник «героям культурной революции», но он долго не простоял: со временем там просто сделали клумбу. В оставшихся церквях богоборцы замазывали изображения святых, а на лица китайских священников они надевали коровьи намордники и на грузовике возили их по городским улицам, избивая при этом. Мало кто из духовенства выжил… Фактически Православие было загнано маоистами в глубокое подполье.

Впоследствии десятилетний период «культурной революции» (1966–1976) был назван самими же представителями компартии Китая «феодально-фашистской диктатурой».

Начало руководством КНР политики реформ и так называемой «открытости» на рубеже 70–80–х годов прошлого столетия привело и к изменениям в религиозной политике этого государства. Она стала более терпимой и прагматичной, но при этом оставалась весьма жесткой и не вполне внятной.

Православная жизнь в Китае начала возрождаться в этот период. Однако движение шло слишком медленно и очень противоречиво. Впервые за долгие десятилетия православная община в Харбине, состоявшая из китайцев, в 1986 году получила разрешение собираться на соборную молитву в Свято-Покровском храме. Хотя верующим и было позволено отмечать религиозные праздники согласно православной традиции, тем не менее конфликты православных с местными властями происходили нередко.

А официальный статус Китайской Автономной Православной Церкви до сих пор не определен, и Церковь лишена возможности во всей полноте жить литургической жизнью.

С 90–х годов прошлого века начали активизироваться контакты Русской Православной Церкви как с официальными властями КНР, так и с представителями Православия в Китае. В 1993 году состоялся визит в Китай делегации Русской Православной Церкви во главе с тогдашним митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом, председателем Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата. Он побывал и в Харбинской епархии. С ответным визитом Москву посетила китайская делегация во главе с настоятелем прихода в Харбине иереем Георгием Чжу. После смерти отца Георгия в 2000 году Святейший Патриарх Московский и всея Руси Алексий II попросил у китайских властей разрешение прислать преемника на место усопшего священнослужителя, но положительного ответа Его Святейшество так и не получил.

В январе 1994 года вступило в силу «Положение о регулировании религиозной деятельности иностранных граждан на территории КНР», теоретически позволяющее иностранным священнослужителям совершать богослужения по приглашению китайских религиозных организаций и при согласии Управления по делам религии при Госсовете КНР. Проблема пастырства в православных общинах в Китае уже тогда стала настолько критической, что местные власти Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, например, неофициально разрешили с 2002 года архиепископу Астанайскому и Алма-Атинскому Мефодию (Немцову) осуществлять пастырскую деятельность в местных общинах. Однако опыт получился не очень удачным. Так, в декабре 2003 года в Синьцзяне был арестован отец Иларион (Иванов) — русский православный священник из Казахстана. За что? За то, что он раздавал религиозную литературу и совершал богослужения в Кульдже (где есть церковь и проживает, как считается, около двух тысяч православных христиан) и в Тачэне (там храма нет). Интересно, что церковь во имя святителя Николая Чудотворца в Кульдже, разрушенная во время «культурной революции», была восстановлена в 1992 году за государственный счет. Однако на все, что происходит в этом храме, и даже на то, чтобы звонили колокола, необходимо каждый раз получать санкцию властей.

После того как в декабре 2003 года скончался последний православный священник в Пекине-Александр Ду Лифу, встал вопрос о назначении его преемника. И снова решить этот вопрос не удалось. Сколько было случаев, что представители китайского Управления по делам религии давали обещания представителям Русской Православной Церкви или дипломатам Российской Федерации, но на практике они так и оставались обещаниями, не более!

Отрадно, правда, что православные граждане России, Украины, Белоруссии и других государств, находясь в КНР, получили возможность духовно там окормляться и поддерживать живую связь с Русской Православной Церковью. Еще в мае 1996 года на территории посольства Российской Федерации в Пекине прошла первая церковная служба после 40–летнего перерыва. Там сегодня действует храм Успения Божией Матери, превращенный было в гараж, но теперь восстановленный. Стоит отметить, что еще относительно недавно о возможности регулярных богослужений здесь не могло быть и речи. В марте 2008 года службы стали проходить и в помещении генерального консульства Российской Федерации в Шанхае. Но понятно, что это не может кардинально повлиять на общую ситуацию с Православием в Китае. Тем более что вход на территорию диппредставительств Российской Федерации ограничен по режимным соображениям. Граждане КНР на службы вообще не допускаются, поскольку китайским законодательством формально запрещено проводить проповеди среди них иностранным миссионерам. А в диппредставительствах Российской Федерации богослужения совершаются, естественно, только священниками нашей Церкви.

Настояще время

Сегодня в Китае, по весьма приблизительным оценкам, насчитывается 12–13 тысяч православных. В большинстве случаев это потомки русских эмигрантов из смешанных семей. Для страны с населением 1,3 миллиарда человек это, как говорится, капля в море. Более того, численность православных не растет, а, наоборот, — с каждым годом сокращается. При этом лишь малая часть граждан КНР, считающих себя православными, всерьез знакома с канонами Православия, а многие из них даже не крещены по подлинно каноническим правилам, и их, по большому счету, трудно назвать православными. На всю страну, условно говоря, Китайская Автономная Православная Церковь (о неясном статусе которой уже говорилось) имеет всего четыре прихода, которые между собой организационно почти никак не связаны.

Для сравнения: за последние тридцать лет численность христиан других конфессий выросла многократно: католиков — в 4 раза (их здесь насчитывается до 15 миллионов человек), протестантов — в 20 раз (их около 50 миллионов). За последние два десятилетия были открыты десятки тысяч католических и протестантских приходов по всей стране.

По мнению настоятеля прихода Святых апостолов Петра и Павла в Гонконге (это особый район Китая с большим своеобразием политической и религиозной жизни) протоиерея Дионисия Поздняева, который много и весьма плодотворно занимается проблематикой Православия и вообще христианства в Китае, религиозный ренессанс в этой стране в период проведения реформ и «открытости» коснулся всех религиозных течений, что связано, прежде всего, с «коллапсом идеологии атеизма». Процесс религиозного ренессанса связан также с поддержкой из-за рубежа. Примечательно, что западные лидеры, например бывшие президенты США Джордж Буш и Билл Клинтон, публично демонстрировали поддержку своих конфессий в Китае, участвуя во время своих визитов туда в богослужениях, проходивших в самых крупных христианских храмах Пекина. «Те силы, которые принимают участие в этом процессе, окажутся впоследствии силами, определяющими структуру всего китайского мира», — считает отец Дионисий, подчеркивая, что «западное христианство уже принадлежит к кругу этих сил». Однако, по его словам, «неопределенным остается вопрос о роли и месте Православия в этом процессе». При этом священнослужитель убежден, что потенциал имеется, и важно лишь правильно выстроить миссионерскую работу.

Во время своего визита в Китай в сентябре прошлого года Президент России Дмитрий Медведев встречался с председателем КНР Ху Цзинтао и вручил китайскому лидеру книгу «Православие в Китае», изданную при содействии Русской Православной Церкви. Тогда же находившийся в Пекине сотрудник Отдела внешних церковных связей Московского Патриархата Д. И. Петровский передал экземпляр этого издания в дар главе Государственного управления КНР по делам религий Ван Цзоаню. Книги также были переданы в посольство Российской Федерации в Китае и в генеральные консульства Российской Федерации в Шэньяне, Шанхае, Гуанчжоу и Гонконге для передачи их библиотекам и научным центрам Китая. Конечно, очень важно, чтобы руководство Китайской Народной Республики и научная общественность Китая правильно понимали историческую роль Православия в своей стране. Но этого мало.

В конце прошлого года прозвучала обнадеживающая информация: в Москве в ближайшее время будет открыто подворье Китайской Автономной Православной Церкви на территории храма Святителя Николая Чудотворца в Голутвине. Там предполагается издавать приходскую газету на китайском языке (видимо, прежде всего для десятков тысяч китайцев в России), готовить священников из среды китайцев для будущего служения на родине.

Завершая этот краткий экскурс в историю Русской духовной миссии в Пекине и вообще в историю Православия в Китае, рискну сформулировать задачи, которые необходимо срочно решать для того, чтобы Православие заняло достойное место среди христианских конфессий в соседней и очень важной для России стране.

Максимальные усилия надо направить на решение проблемы острой нехватки православных священно-служителей из числа китайцев. Новое их поколение должно сочетать в себе искреннюю веру, высокие моральные качества и отличное знание православной догматики. Без таких священников успешная проповедь Православия в Китае невозможна. Необходимо терпеливо договариваться с китайскими властями, которые могли бы направлять в Россию на подготовку для служения в Китайской Автономной Православной Церкви избранных ими кандидатов. При успешном окончании ими духовных семинарии и академии, получении ими высшего богословского образования, по решению Священноначалия и с согласия китайской стороны, они могли бы быть рукоположены в священнический сан с последующим возвращением их в КНР.

Это задача на многие годы. И поэтому надо формализировать отношения Русской Православной Церкви с китайской стороной, то есть официально заключить некое соглашение о сотрудничестве, может быть, при посредничестве госструктур двух стран или даже высших руководителей двух государств. Представляется, что китайские власти могут пойти на это, поскольку они заинтересованы в некоем балансе между христианскими конфессиями, где сейчас имеется явный перекос в сторону западных. Тем более что Русская Православная Церковь практически никогда прежде не вмешивалась в Китае во внутреннюю политику этой страны и не участвовала, в отличие от некоторых других, в каких-либо «подрывных» акциях в отношении китайских властей.

Необходимо тщательное планирование программы подготовки китайского православного клира, рассчитанной на 10–15 и даже 20 лет, и ее финансирование. Не исключается также возможность — конечно, при согласии китайских властей — создания православной семинарии на территории КНР с направлением туда преподавателей из России.

Очень важно изыскивать финансовые и материальные ресурсы для восстановления православных храмов в Китае, приведения там в порядок мест погребения православных, поддержки масштабной благотворительности в самом широком смысле этого слова.

Крайне необходимо наладить большую работу по переводу на китайский язык богослужебных книг, лучших произведений святых отцов и массово издавать качественную православную литературу. Сложность китайского языка настолько велика, что для успешного перевода требуется немалый штат специально подготовленных переводчиков. К сожалению, на сегодняшний день тиражи изданий на китайском языке с православной тематикой настолько незначительны, что они часто недоступны даже для весьма небольшой нынешней православной паствы в Китае. Поэтому следует хорошенько подумать и быстро найти решения, как можно воспользоваться современными средствами коммуникации, особенно Интернетом, для проповеди Православия в Китае. Число пользователей Интернета в этой стране давно перевалило за 100 миллионов. Католические и протестантские конфессии в Китае уже имеют множество сайтов на китайском языке. Это несравнимо с количеством православных интернет-ресурсов на китайском языке. Их, увы, пока единицы.

Всем этим надо безотлагательно заниматься, если мы действительно хотим, чтобы Китай навсегда стал дружественным России государством, а Православие стало прочным мостом для взаимопонимания, дружбы и духовного сближения двух великих народов.

Оглавление