«Инь-Ян. Китайское искусство любви»

В отличие от многих ставших классическими эротических романов, сей труд не сопровождается обращенной к читателям моральной проповедью и провозглашением высоких принципов, обычно предшествующих изысканному изображению сексуальных приключений и всего того, что им сопутствует. Такой конфуцианский подход, заключающийся в том, чтобы иметь надежное нравственное обоснование всякого поступка, был менее типичен для тех китайцев, которые исповедовали противостоящую конфуцианству, но все же схожую с ним даосскую веру. Если считать религию продуктом скорее души, нежели разума, то игривое и свободное от ощущения греховности сексуальное поведение китайцев выявляет в них инстинктивную приверженность даосизму, Представление об их холодности и непроницаемости, напоминающее образ англичанина с «надменной верхней губой», опровергается, как только появляется определенная близость. И потому одна из целей настоящей работы состоит в том, чтобы вызвать у читателя ощущение близкого знакомства с китайцами.

В названии книги присутствуют древние даосские термины, дополняющие Друг друга противоположности. Инь (женщина) и Ян (мужчина) равным образом могли означать землю и небо, тьму и свет, слабость и силу и прочие пары такого рода. Согласно учению о «Дао», или «Пути», совершенное равновесие этих противоположностей представляло собой идеал Гармонии, мужчина и женщина рассматривались как основополагающие компоненты. Великого Космоса. «Небо — первое, Земля — второе, человек — третье…» — утверждали даосы. Когда Инь и Ян вступали в половой союз, достижение Высшего Предела (оргазма) влекло за собой как бы кратковременную вспышку, посредством которой человек ощущал себя в первозданном единстве с Вселенной. Поскольку секс считался наиболее возвышенным и наиболее приятным видом человеческой деятельности, он вряд ли мог вызвать у того, кто им занимался, чувства вины и стыда столь знакомые другим обществам и народам.

На словах в Китае хранили определенное уважение к конфуцианскому учению о Золотой Середине и соблюдении умеренности во всем, но, как явствует из последующих глав, любовью и «постельным искусством» занимались с необузданной страстью, неизменно с радостью и хорошим настроением.