«Мифы древности - Ближний Восток»

Из потопа времен И вновь преданье это о потопе,Вновь до небес возносится кумир,И вновь кого-то небеса торопят,Грозя, что в глину превратится мир!И снова разрушает он жилище,И снова воздвигает он ковчег,И снова Арарат спасенья ищетВ кромешном мраке бедный человек.Но истина написана на глине,Не прервана тысячелетий нить.Вот сказ о человеке-исполине,Заставившем и прах заговорить.Пред силами неведомыми трепетВ той речи, раболепия печать.И дерзость та, что боги не потерпятИ от какой не смогут удержать [1].

В мифе все спорно и проблематично, начиная с самого понятия «миф». Единственное, что не вызывает сомнения, — глубочайшая его древность. Она недосягаема для мысли, и поэтому не возникает вопроса о родине мифа. Однако с полной определенностью может быть вычленен и назван древнейший регион фиксации мифов. Это Ближний Восток, где уже в конце IV тысячелетия до н. э. (ок. 3200 г.) появилось письмо, и вместе с ним открылся единственный шанс спасти от забвения многое из того, что люди мыслили о себе и об окружающем их мире, понять, как они представляли свою зависимость от могущественных и непонятных им сил природы. Впервые на Ближнем Востоке боги, до этого высекаемые из камня и вылепливаемые из глины, изображаемые на стенах пещер, обрели имена, вступили в родственные связи друг с другом и в воображаемый диалог с людьми. Письменность стимулировала мифотворчество. Мифы множились и разрастались, обогащаемые мифообменом между народами. Все настойчивей и шире в священную сферу мифов вторгались светские, сказочные мотивы. Постепенно, несмотря на консервативную силу религии, рассасывается архаический пласт мифов, питаемый человеческими жертвоприношениями. Архаические мифы преображаются, переосмысливаются в духе новых общественных интересов и задач. Происходит то, что принято называть актуализацией мифов.