«Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий»

Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий (fb2) - Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий (пер. Ксения Стебнева) 24398K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Янош Эрдёди

Эрдёди Янош 'Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий'

Янош Эрдёди "Борьба за моря"

Иллюстрированная история

Редактор серии Марта Ф. Кемень

Издательство "Корвина" · Будапешт, 1979

Янош Эрдёди "Борьба за моря"

Эпоха великих географических открытий

Erdody Janos: Kuzdelem a tengerekert. Mora Ferenc Konyvkiado, Budapest, 1970

Иллюстрации на страницах 97/2; 99/1, 3; 101/3, 4; 111/1, 2; 115/1; 117/1; 121/1, 2; и цветные 1/2; II/1, 2, 3; IV/1, 2 заимствованы из книги: Ferdinand Anton, "Alt-Peru und seine Kunst"

(E. A. Seemann Verlag, Leipzig). Фотограф Б. Кек (Мюнхен)

С венгерского перевела Ксения Стебнева

Редактор перевода Надежда Аретинская

© Erdody Janos, 1970, 1979

ISBN 963 13 0820 0

Отпечатано в Венгрии, 1979 Типография "Атэнэум", Будапешт

Четыре корабля держат курс на запад...

Норманнские корабли в XI веке. Фрагмент ковра из Байё, на котором изображено завоевание норманнами Англии

Несколько недель между небом и землей

Уже третий день бушевало море. Зимняя буря катила беловерхие волны под серым небом. Куда ни глянь, всюду на беспокойной воде раскачивались голубовато-белые айсберги.

Ветер беспощадно швырял четыре корабля, словно желая разогнать их по всем концам света и потопить поодиночке. Но руки мужчин были сильнее, чем напор волн, их силу умножала ловкость и навигационная наука человека, властвовавшего и над водной стихией. Корабли викинга Лейфа не отрывались друг от друга: как бы ни швыряла их вода, они упорно поворачивали нос на запад. Сильный удар веслами в правом или левом ряду, несколько ловких маневров длинной рулевой лопастью - и суда снова принимали прежний курс.

Олаф, сын Харальда, стоял на носу среднего корабля твердо, словно каменное изваяние, корабельный истукан. Взгляд его был устремлен вдаль. Если глаз чайки видит плывущую в море рыбу с высоты полета стрелы, то глаз Олафа был столь остер, что и на тройном расстоянии полета стрелы замечал белую голову чайки, покачивающейся на воде.

Для Олафа было большой честью служить на флагманском корабле, быть впередсмотрящим на галере Лейфа, сына Эйрика Рауди. Прирожденный моряк, закаленный в штормах, Олаф был настоящим викингом. Кто бы мог подумать, что еще весной он носил монашеское одеяние, бормотал молитвы в монастыре и только на двадцатой весне своей жизни почувствовал немилосердную скуку в доме спасения и захлопнул его ворота за собой?

- Что видишь? - время от времени раздавался вопрос из глубины корабля. Это кричал Лейф.

Олаф, сын Харальда, отвечал:

- Воду и небо.

И опять воцарялась тишина. Слышался только вой ветра, грохот моря да равномерные удары весел по воде.

Мореплаватели отправились в рискованный путь. Их предводитель Лейф, сын Эйрика Рыжего, продолжал дело отца. Много лет назад Эйрик Рауди, по прозвищу Рыжий, в стране своих предков, на скалистых норманнских берегах, совершил убийство и, согласно древним законам страны, стал отверженным. Вместе со всеми своими чадами и домочадцами, а также с пожелавшими присоединиться к нему сородичами он сел на корабль, отправился на запад и нашел там новую землю, поросшую пышными лугами. Он так и назвал ее - Зеленая Страна, а на языке норманнов - Гренландия. Здесь он поселился, здесь вырос и возмужал его сын Лейф.

Повзрослев и набравшись сил, Лейф сам стал предводителем викингов. С четырьмя кораблями отважно пустился он в море, тоже на запад. Ходили слухи, что за широким морем лежит обширная и плодородная земля, до нее уже не однажды добирались норманнские корабли, рыскающие по бурному морю в поисках приключений. Сам Лейф побывал уже на разведке близ неведомых берегов.

Моряки-викинги были героями удивительных морских путешествий. За несколько поколений до Лейфа они добрались до далеких южных берегов земли франков, разграбили их города и вернулись с богатой добычей. Некоторые роды остались там, на теплых южных берегах, другие пробрались еще дальше на юг; об их удивительных приключениях певцы слагали стихи. Но Лейф стремился на запад, куда в свое время отправился его отец.

Тянулись дни, проходили недели между небом и водой. Впередсмотрящий неустанно пронизывал взглядом туман, дождь, снежный вихрь. С восхода до заката солнца на носу корабля стоял Олаф, а Лейф у рулевого весла ждал крика "Земля!"

Гребцы работали четко и слаженно. Их жены и дети разместились на прикрытом досками корабельном дне, раз в день женщины разводили в каменной плите огонь и варили кашу, приправляя ее сушеным и копченым мясом. На одном корабле с двенадцатью парами весел помещалось сорок-пятьдесят мужчин с семьями. Флот Лейфа из четырех судов насчитывал около двухсот моряков; столько же женщин и множество детей теснились в трюмах. В конце третьей недели пути, когда продовольствие и пресная вода были уже на исходе, силы мужчин начали убывать.

Олаф знал, что идут последние дни декабря: в бытность свою монахом он постиг премудрость христианского календаря и теперь древними руническими знаками отмечал на куске доски безвозвратно уходящие дни. Фыркнув, он тихонько засмеялся про себя: "Через два дня конец света!"

Это была одна из причин того, что весной ему надоела монастырская дисциплина. В начале 999 года после рождения Христова священники и их мирная паства вбили себе в голову, что, в соответствии с предсказаниями Библии, в конце года, в преддверии тысячелетия наступит конец света, Земля и все живые существа погибнут. В ожидании всесветной катастрофы монахи стремились очистить душу бесконечными постами, молитвами и всяческими покаяниями - такое самоистязание показалось Олафу чрезмерным. Он скинул монашеское одеяние, отказался от монашеского имени - брат Бенедикт, - покинул монастырь и вернулся к своему роду, а потом взошел на борт корабля-флагмана Лейфа, сына Эйрика.

И как раз в тот день, когда блаженные христиане ожидали зова небесных труб, возвещающих о конце света, около полудня острый глаз Олафа различил на горизонте какую-то бледную полоску.

Опасаясь строгости предводителя Лейфа, он не посмел закричать "Земля!", а лишь сказал осторожно:

- Я что-то вижу...

Удары весел стали тверже, четче, быстрее, попутный ветер наполнил парус... и это "что-то" стало ближе, отчетливее. Это была земля. Берег.

Винландом, Страной Винограда, назвал Лейф землю, к берегам которой впервые пристали его суда. Второй берег он назвал Маркландом, Страной Лесов. Найденная за этими двумя землями широко раскинувшаяся суша из-за ее скалистых берегов получила название Хеллуланда, Страны Камней.

1. Остатки корабля викингов

2. Нос корабля викингов, щели заткнуты коровьей шерстью. Рулевое весло, как и на многих других кораблях викингов, расположено сбоку на носу

3. Норманнский корабль XIII века

4. Парусно-гребное судно IX века

Вместо конца света Новый свет

Так случилось, что как раз в дни ожидавшейся всемирной катастрофы, в начале II тысячелетия, вместо предсказанного конца света произошло совсем другое: нога европейца ступила на неизвестный до тех пор материк, самую северную оконечность нынешней Америки. На картах, составленных много сотен лет спустя, Винланд указан как Новая Шотландия, Маркланд - как остров Ньюфаундленд и Хеллуланд - как полуостров Лабрадор.

Однако новому крещению этих земель предшествовали многие события. Ровно через полтысячи лет после похода викингов европейские мореплаватели снова обнаружили заокеанский материк. Великое открытие Лейфа к тому времени было совершенно забыто, ибо ни Лейф, ни его спутники и сами не подозревали, что они, собственно, открыли. Они не могли себе представить, что земля, к которой они пристали, является частью огромного материка, тянущегося от Северного до Южного полюса. Во время морских скитаний викинги, или норманны, не раз приставали к неведомым берегам, но новые земли интересовали их лишь как территория для грабежа или для поселения.

Странные это были люди. Слово "норманн" (норд-ман), указывающее на их происхождение, означало лишь одно: северянин. Это были скандинавы, предки современных норвежцев, шведов, датчан. К ним в одиночку или группами присоединялись люди другого происхождения, заключались смешанные браки, пришельцы приспосабливались к образу жизни норманнов, обитающих в основном на кораблях. (Норманнами викингов называли в Западной Европе, на Руси они были известны как варяги.)

Викинги вели богатую приключениями жизнь: на своей северной родине они селились в деревнях, но время от времени покидали родные берега и отправлялись в отважные морские походы. После длительных путешествий они возвращались с богатой добычей, но иногда оставались на чужих берегах, если захваченная территория казалась им подходящим местом для жилья. Они предпринимали крупные, знаменитые переселения уже в те времена, когда в средних и южных районах Европы в эпоху Великого переселения народов огромные массы различных племен кочевали но развалинам распадающейся Римской империи. Однако викинги продолжали свои скитания и отважные грабительские походы и позже, в X-XI веках, когда в остальных частях Европы кочевые народы в основном уже осели и начали расслаиваться по национальным признакам.

Викинги были грозными завоевателями и воинственными авантюристами. Народы, населявшие побережье Атлантического океана но всей его длине, жили в постоянном страхе перед их всегда внезапным появлением. Вот что писал о них летописец тех лет: "Море прямо-таки извергало флоты чужаков; не было гавани, неприступного берега, не было форта или крепости, куда не проникли бы морские разбойники викинги".

Название Нормандии, ныне Северной Франции, хранит память о высадившихся и поселившихся там когда-то норманнах. Они проникли и далеко на юг, дошли до самого Средиземного моря и на острове Сицилия основали норманнское королевство. Долгое время владели они этим крупным островом и значительной частью Южной Италии, держа в страхе окрестные побережья. Смельчаки из Сицилийского норманнского королевства побывали на греческих берегах и в Византии.

Поселившиеся на юге группы со временем ассимилировались с местным населением, однако многие остались на севере и продолжали свой прежний, наполовину оседлый, наполовину пиратский образ жизни.

Беспокойный нрав и грабительские наклонности викингов имели свои основания: их, как и кочевые народы древности, к скитаниям побуждала борьба за существование. На их суровой родине, где земля давала скудный урожай и большую часть года была покрыта снегом, могли прокормиться лишь немногие, остальных ждала судьба скитальцев; на суше они вили себе временное гнездо, настоящим же их домом был объемистый корабль.

1. Сундук VIII века из китовой кости. Вокруг изображения вырезаны рунические надписи древних северогерманских народов

2. Норманнский корабль, перевозивший конных воинов

3. Резные украшения носовой части кораблей викингов

4. Корабль викингов IV века

Длинный, похожий на вытянутую раковину и лишенный палубы корабль викингов был неприветливым и неуютным домом. Люди в нем мокли под дождем и снегом, под хлещущими через борт волнами. Гребцы на совесть работали длинными веслами и почти никогда не отдыхали, потому что паруса необычной пятиугольной формы лишь помогали движению корабля и без гребцов не могли сдвинуть с места судно.

Эти оторвавшиеся от родной земли бродячие корабли викингов почти постоянно были в пути. Вперед их гнал великий инстинкт, самый глубокий в человеке: стремление к лучшей жизни, желание уйти от жалкого прозябания. Они скитались по свету в поисках настоящей родины, где смогли бы жить по-человечески. В условиях того времени они не представляли свое существование иначе, как за счет других народов: обеспечить себе лучшую, сытую жизнь - значит отнять у кого-то землю, хлеб.

Кочуя по морям, завоевывая и грабя, викинги в совершенстве овладели наукой кораблестроения и накопили богатый навигационный опыт. Неудивительно поэтому, что в течение всего двух поколений в результате двух отважных походов (путешествие Эйрика Рыжего от норвежских берегов в Гренландию и путешествие Лейфа от Гренландии в Лабрадор) именно они оказались первооткрывателями Американского континента. Предводительствуемая Лейфом группа викингов осела на чужой земле.

Жизнь в новых колониях была беспокойной. Приходилось бороться с суровым северным климатом, с бурями, со скудностью земли, сражаться с коренным населением открытого побережья, которое сопротивлялось пришельцам. С некоторыми племенами колонисты жили в постоянной распре, другие же заключили с явившимися издалека викингами мир, вели с ними меновую торговлю.

От коренных жителей викинги услышали полумифические сказания о том, что в южных районах этого огромного материка, куда надо добираться много недель по морю или много месяцев по суше, народы живут в довольстве и изобилии.

Слухи об обетованных южных краях

Волнующие, манящие слухи... Аборигены скалистых берегов так часто говорили об этих сказочных далеких краях, что беспокойная молодежь и среднего возраста мужчины норманнской колонии построили новые корабли с традиционными двумя рядами длинных весел, подняли на мачты древние пятиугольные паруса викингов и снова пустились в море на поиски богатых южных краев.

К этому времени борода Лейфа уже начала седеть, да и Олаф, сын Харальда, из двадцатилетнего юнца превратился в солидного мужчину, главу семьи. Добрых десять лет они провели на берегах Хеллуланда, пока решились снова отправиться в путь.

Но теперь Олаф, стоя на носу корабля, смотрел не только вперед, а постоянно поглядывал и вправо: было решено двигаться на юг вдоль берега, значит, нельзя было удаляться от суши настолько, чтобы потерять из виду ее очертания.

Воздух становился все теплее, изменился состав лесов на берегах: между гигантскими соснами и другими северными породами хвойных все чаще стали попадаться дубы и какие-то неизвестные лиственные деревья. Позднее изменилась и пропорция: хвойные лишь изредка попадались среди пышных крон лиственных лесов.

Сходя на берег, чтобы пополнить запасы пресной воды и подстрелить свежую дичь, путешественники видели неведомых животных; в диком лесу шныряли краснокожие, враждебно настроенные люди - они пускали в незнакомцев стрелы, забрасывали их каменными топорами, копьями с отточенными наконечниками.

Викинги хоронили убитых товарищей, раненых вверяли заботам женщин и продолжали свой путь к сказочным южным краям...

Вот, пожалуй, и все проверенные, исторически достоверные факты. Дальнейшая история приключений викингов в Америке уже переходит в область не поддающихся проверке легенд. По песням, по туманным намекам в легендах можно лишь предполагать, что Лейф и его потомки благополучно достигли юга и нашли под его теплым солнцем богатую страну, однако их дальнейшую судьбу проследить невозможно.

1. Викингский рыцарь в полном снаряжении

2. Шлем викинга, изготовленный из кованых пластинок. V век

3. Схема скитаний викингов. Пунктирными линиями отмечены основные направления морских походов викингов; линия из точек, пролегающая частью по суше, показывает путь викингов, побывавших в Европе

Бородатый белый бог

Если в легендах есть какая-то доля правды, то отдельные группы отважных норманнских моряков добрались до побережья Центральной Америки, где в то время начали зарождаться огромные империи. Иначе говоря, они бывали в тех краях, куда европейцы по следам Христофора Колумба пришли лишь спустя пятьсот лет...

Ничего невероятного в этом предположении нет. Ведь если другие норманнские корабли гораздо раньше добрались вдоль берегов Европы до Сицилии, то корабли Лейфа с таким же успехом могли достичь Мексики.

И что весьма примечательно: когда испанцы в начале XVI века вторглись в Мексику, коренные жители страны рассказывали им суеверные предания о бородатом белом боге, который прибыл сюда много сотен лет назад на белокрылом корабле, жил здесь среди краснокожих людей, затем исчез. Но наступит время, и он вернется...

Страна крови и золота

Скитания первобытных людей

Странные народы жили чуждой для нас жизнью в огромных центральноамериканских империях, о которых Лейф слышал легенды на севере и на поиски которых снарядил свои корабли.

Древняя история этих народов ныне еще мало известна, к тому же изучение их прошлого сильно затрудняется тем обстоятельством, что испанские завоеватели в XVI веке не только убивали коренное население, но и производили огромные разрушения: они губили здания и украшенные надписями памятники, а прибывшие вместе с ними европейские священники, обуреваемые религиозным фанатизмом, уничтожали все попадавшие им в руки священные книги, документы, записи.

Историкам с помощью этнографии, сравнительного языкознания и других наук удалось с достаточной достоверностью установить происхождение народов, населявших когда-то Американский континент.

Очень давно, десятки тысяч лет назад, в едва известные нам времена но Земле бродили кочевые орды людей. Их гнал голод, холод и вражда более сильных племен; они искали места, где было больше пищи, где можно было жить в покое и безопасности. Никаких записей, надежных данных об этих скитаниях, конечно, не осталось, и историки стремятся рассеять туманную пелену далекого прошлого, восстановить его картину по символам древнейших легенд и преданий, по нескольким обнаруженным во время раскопок предметам, по языковым признакам и другим данным.

Многочисленные скитания, хотя и имели свою цель - поиски лучшей жизни, не были направлены к какому-то определенному географическому пункту, кочующие роды и племена древних времен не могли знать дальних краев, куда они стремились. Сотни случайностей, стихийные препятствия, суеверия, предзнаменования, преследование встретившегося на пути стада оленей, появление врага и т. д. - все это определяло и изменяло направление их движения. Сегодня трудно установить даже основные направления их скитаний.

Очень вероятно, если не точно, что в древние, давно забытые времена в северных районах Азии происходило крупное передвижение людей к востоку. Ученые почти единодушно сходятся в том, что долгое время, быть может, в течение тысячелетий через узкий Берингов пролив из Европы и Азии на Американский материк перебирались разрозненными группами племена, занимающиеся охотой, рыбной ловлей и поисками лучшей доли, которые затем продвигались по новому материку на юг, в самые теплые его края, и потомки которых заселили часть света, называемую ныне Америкой.

1. Тольтекский храм, построенный в доацтекские времена (реконструкция)

2. Одно из скульптурных изображений мексиканского бога войны Уицилопочтли. Изображения этого бога ваяли обычно из черного или темно-зеленого камня

3. Изображение божества доацтекской культуры; скульптура сделана из раскрашенной глины примерно в IV в.

Нет ничего удивительного в том, что в качестве важного места переправы использовался узкий морской пролив, названный позже именем великого путешественника и первооткрывателя XVIII века Беринга. В этой точке расстояние между Евразией и Американским материком самое маленькое. Племена, нашедшие это удобное место, переходили здесь с одного материка на другой. Те, которым оно в ходе их кочевок не встретилось, остались в Азии или погибли, попытавшись переправиться через море в менее благоприятном месте. На своих примитивных челнах и плотах, без соответствующего снаряжения и запаса продовольствия они не выдерживали долгий морской путь. Другой кратчайший путь между материками - участок океана между Гренландией и Лабрадором - стал доступным для человека гораздо позднее. Здесь понадобились корабли викингов, построенные с серьезным знанием дела, их навыки в мореходном деле. Прошло пятьсот лет, и европейские корабли смогли проделать еще более сложный путь от испанских берегов до Центральной Америки и на этот раз открыть Америку уже в полном смысле слова.

Искусство и жертвоприношения

На территории теперешней Мексики, полуострова Юкатан, Гватемалы, Перу и многих других стран Центральной и Южной Америки европейские мореплаватели нашли хорошо организованные и находящиеся на высокой ступени цивилизации империи с прочным общественным устройством и невероятно развитым искусством. Их наука, архитектура и астрономия, техника обработки металлов стояли на удивительно высоком уровне. Железа они, правда, не знали, но с другими металлами обращались мастерски.

Древняя цивилизация Центральной Америки была причудливой смесью кровавого, напоминающего первобытные времена варварства и утонченного образа жизни людей. У ацтеков были законы, свидетельствующие о более утонченном - по сравнению с моралью тогдашних европейских обществ - мышлении, и в то же время они приносили своим богам человеческие жертвы, обагряя алтари кровью тысяч своих собратьев. Их способы ведения войны были бесчеловечны, но их ювелирное искусство и тонкость скульптуры очаровывают и современного зрителя. Беспощадно подавляя свой народ, они в войнах с испанцами являли потрясающие примеры бескорыстного героического самопожертвования. Объяснение этой противоречивой, почти непостижимой двойственности следует искать, пожалуй, в мировоззрении и воспитании этих народов, в их традициях: личной жизни человека они не придавали значения, считали каждого, в том числе и собственную личность, крохотной частицей одного большого целого. По крайней мере, так можно судить по их действиям и поведению, по сохранившимся памятникам и легендам.

Испанские завоеватели столкнулись прежде всего с империей ацтеков, находившейся на территории нынешней Мексики. Народ ацтеков жил под властью правителей, окруженных авторитетом божества. Общественная жизнь их - подобно тому, как это было в древних формациях других частей света, - неразрывно переплеталась с религиозной жизнью.

Ацтеки были язычниками и поклонялись такому множеству богов, что в них трудно разобраться. Однако можно обнаружить следы веры в одно высшее существо, дюжину главных богов и сотни менее значительных божеств. Жрецы занимали одновременно и важные общественные посты, перед волей верховных жрецов склонялись даже монархи. Наиболее глубоко они чтили - снова эта противоречивость! - двух богов: беспощадного бога войны и милостивого отца людей.

Богом войны почитался Уицилопочтли (он же бог Солнца) или, по другому написанию, Вицлипуцли. (Произношение и транскрипция имен и обозначений древних народов Центральной Америки довольно приблизительны, в различных языках и в различные эпохи встречаются разные формы. Дело в том, что язык этих народов, произношение гласных сильно отличались от всех европейских языков, поэтому трудно установить, особенно сегодня, как звучали те или иные слова и имена. До нас большинство слов дошло с испанскими искажениями.) Скульптуры этого гневного бога, высеченные из черных или зеленых каменных глыб, изображают чудовище, вселяющее ужас.

1. Детальный рисунок каменного календаря (реконструкция)

2. Ацтекский каменный календарь с символическим изображением месяцев

3. Пиктографические знаки древнего мексиканского письма. В верхнем ряду слева направо: день, ночь, полночь, год; в нижнем ряду: небо, воздух, земля, вода

4. Скульптурный бюст мексиканской жрицы

Пернатый змей

Кровавому богу войны в религии ацтеков противостояло другое главное божество - Кецалькоатль, или Пернатый Змей, воплощение доброты и человечности. Этого бога ацтекские жрецы переняли из религиозных поверий тольтеков, живших на мексиканской земле до ацтеков. Кецалькоатль был богом воздуха; он обучал людей земледелию, обработке металлов, государственности, правилам человеческого общежития. В представлениях ацтеков он был высоким мужчиной со светлой кожей и длинной волнистой бородой. На этом внешнем облике, сильно отличающемся от вида коренного населения Мексики, отдельные ученые обосновывают предположение о том, что в легенде о Кецалькоатле отражается появление здесь и затем исчезновение викингов, когда-то скитавшихся в этих местах.

В легендах ацтеков о богах и о сотворении мира можно заметить и некоторое сходство с мифами ближневосточных и европейских народов и их древними легендами о сотворении мира. Из этого, разумеется, нельзя делать далеко идущие выводы, поскольку почти точно доказано, что предки народов Центральной Америки десятки тысяч лет назад перебрались в Америку через северный морской пролив. Они никак не могли принести с собой религиозные предания, возникшие гораздо позже. Однако и там, и тут наступила эпоха распада древних общинно-племенных формаций, период возникновения классового общества; в сходных условиях в человеческом мышлении возникли сходные представления. Не исключено, что на севере, где Евразийский материк отделен от Американского лишь узким морским проливом, движение продолжалось и позже, и группы кочевников переправлялись в Америку - это может послужить ключом к объяснению сходства отдельных легенд и обычаев.

В период испанских завоеваний древние обитатели Мексики имели общественную формацию, в некоторых чертах напоминающую европейский феодализм. Каста воинов господствовала над остальными общественными слоями; наряду со свободными ремесленниками и земледельцами здесь были и рабы, в большинстве случаев пленники, которые после нескольких лет работы кончали жизнь на жертвеннике. Жители империи ацтеков имели богатые шахты в горах и были не только искусными земледельцами и садоводами, но и великолепными мастерами чеканки и ювелирного искусства; завоевателей поразило обилие золота и драгоценных камней в стране, искусно выделанные ювелирные украшения и посуда. Все это богатство принадлежало, конечно, членам господствующей касты: прекрасные предметы искусства и достижения науки украшали и облегчали только их жизнь.

Однако даже сильная государственная организация военного типа не могла воспрепятствовать тому, что в стране время от времени вспыхивали восстания бедноты, которые члены господствующей касты воинов беспощадно топили в крови. Власть правителя распространялась на всю империю, но отдельными ее провинциями управляли вельможи, облеченные чуть ли не королевскими полномочиями. Даже во время испанских завоеваний случалось, что могущественные наместники восставали против самого правителя. Малочисленная испанская армия сумела за короткое время захватить огромную империю только благодаря тому, что она воспользовалась этими распрями, заключила союз с мятежными племенами и наместниками, жаждущими большей власти.

1. Ацтекское серебряное кольцо, вид сбоку и спереди

2. Таблица мексиканского летоисчисления. 52 символа на внешнем кольце изображают повторяющийся период времени продолжительностью в 52 года; среднее кольцо с 18 символами изображает, по всей вероятности, год, состоящий из 18 месяцев, 365 дней

3. Фасад храма в городе Чичен-Ица на полуострове Юкатан

Ацтекские звездочеты и инженеры

Законы империи отличались чрезвычайной строгостью. Очень многие преступления карались смертной казнью и тяжкими телесными наказаниями. Строго наказывались преступления против семейных уз, супружеская неверность, неповиновение детей главе семьи. Малейший проступок или сопротивление бедняков и рабов влекли за собой кровавую расправу. Ход судебного разбирательства строго определялся законами.

Структура общественного порядка империи, обычаи, религия, судебная практика - все это свидетельствует о том, что в стране ацтеков и в других империях Центральной Америки союзные и часто переплетающиеся касты жрецов и воинов во главе с правителем, выбиравшимся из самого могущественного рода, осуществляли жесткую и беспощадную военную диктатуру над народом, населением покоренных территорий и рабами.

Сохранившиеся до нашего времени скульптуры, украшения, предметы религиозного культа, драгоценности богачей и даже предметы их обихода свидетельствуют об очень высоком уровне изобразительного и прикладного искусства ацтеков. Они охотно и с большим вкусом использовали разноцветные птичьи перья в качестве украшений, из причудливо переплетенных перьев изготовляли декоративные головные уборы и одежду. Ценили они и золото, хотя далеко не в такой мере, как проникшие в их страну европейские авантюристы. Ацтеков немало удивляла тяга испанцев к золоту, овладеть которым те стремились даже ценой крови. О денежной и торговой системе ацтеков нам мало известно. Можно предполагать, что их математические познания находились на довольно высоком уровне. Об этом свидетельствуют огромные, нередко шести-семиэтажные хорошо спланированные постройки, а также то, что счет времени они вели с почти астрономической точностью, на основе года, состоящего из 365 дней. Их цифровая система проста и отчетлива..

Ацтеки часто вели войны с соседними народами, однако о военном искусстве в европейском смысле слова здесь вряд ли можно говорить. Выступавшая в поход армия стремилась ошеломить противника внезапным массовым нападением. Испанские завоеватели не столкнулись ни с какими планомерными военными действиями, если не считать нескольких примитивных военных хитростей. Вооружение ацтеков составляли мечи из шлифованного камня, пики с металлическими наконечниками, копья, пращи, набрасываемые на противника сети, плетенные из прутьев щиты и очень плотно сотканные хлопчатобумажные "панцири". Поэтому, несмотря на численное превосходство, они были беспомощны против испанцев, располагавших таким вооружением, как испанский стальной меч, латы и, главным образом, пороховое огнестрельное оружие, пушки и конница.

Ацтеки владели весьма неудобной письменностью. В этой области они не достигли высокой ступени развития, буквенного письма у них не было, как и слоговых обозначений. Для обозначения слов и понятий они пользовались сложными рисунками, что делало выражение мысли весьма затруднительным и малопонятным, поэтому читать и писать умели лишь немногие. Несмотря на это, в империи ацтеков, как свидетельствуют памятники того времени, велась летопись важнейших событий, имелись своды законов и литературные произведения на религиозные темы. К сожалению, вооруженные европейские варвары почти все это уничтожили.

"Их предком был не Адам..."

Документальных данных о повседневной жизни ацтеков почти нет. Испанцы для "морального оправдания" своих кровавых завоеваний создали гнусную теорию, согласно которой они сами, испанцы, являются потомками библейских Адама и Евы, а покоренные народы Нового Света происходят будто бы от другой человеческой пары и потому являются неполноценными людьми. На основе этой теории они "по праву" могли считать коренных жителей существами низшего порядка и гордо провозглашать: "Бог создал этих краснокожих для того, чтобы они служили белому человеку!" Жизнь и обычаи аборигенов интересовали их, следовательно, не больше, чем невежественного и бездушного человека интересуют находящиеся в его власти животные.

Изображения богов и предметы религиозного культа Мексики и Центральной Америки: 1. Каменная стела с горельефом божества из Центральной Америки. 2. Ацтекская богиня плодородия. 3. Бог подземных сил и землетрясений. 4. Алтарь домашнего божества из одного храма. 5. Бог тишины. 6. Скульптура бога с чашей (7) для крови жертвы. 8. Приносящий человеческую жертву жрец в красном одеянии и с ножом из обсидиана в руке; перед ним на жертвеннике (10) жертва (9). 11. Жертвенник. 12. Жертвенный нож. 13. Скульптура божества в виде чудовища. 14. Бог вина и хмеля. 15. Стела с изображением богини смерти. 16 и 20. Еще два изображения бога землетрясений. 17. Храмовая курильница. 18. Надгробный камень с символическим изображением смерти. 19. Храмовые трубы

21. Образец мексиканского пиктографического письма

Империя ацтеков была довольно замкнутой формацией, жившей своей изолированной жизнью. К северу от нее, на территории теперешних США, не было тогда сколько-нибудь значительной государственной организации; по равнинам, бесконечным лесам и горам бродили кочевые племена. Хотя к югу от империи и были подобные ей по организации страны, соседей разделяли почти непроходимые естественные препятствия. Во время войн армии с трудом преодолевали их, а в мирные годы связи между соседними народами были лишь случайными и единичными.

В середине XVI века в этот замкнутый мир внезапно ворвалась огромная чужая сила, коренным образом изменившая весь жизненный уклад континента.

Одержимые и висельники

Любознательность, тяга к приключениям, жажда золота

Эпоха вторжения европейцев, вооруженных завоеваний началась с появления у берегов Центральной Америки нескольких невинных с виду кораблей и высадки нескольких десятков белых людей. Эта горстка готовых на все людей пустилась на поиски неведомых земель, надеясь найти себе пристанище.

Отважные путешествия, вошедшие в историю как путешествия эпохи Великих географических открытий, являются "сверстниками" прочих событий истории человечества. Положительные и отрицательные стороны этих путешествий почти равноценны: это и плодотворное человеческое любопытство, служащее прогрессу, и жажда знаний, приключений, богатства. В путь бесконечным караваном двинулись ученые и авантюристы, жаждущие нового смельчаки и отчаянные головы, спасающиеся бегством из своей страны. Они поднимались на борт корабля в надежде найти что-то новое, в большинстве случаев не зная, что это такое и где оно находится.

Естественно, что наиболее полно нам известна история путешествий, отправным пунктом которых были европейские берега. Однако неверно полагать, что неведомые дальние края влекли к себе только европейцев. Уже сотни, даже тысячи лет назад дальние путешествия в неизвестные края совершали африканские мореплаватели, флотилии легких челнов с островов Полинезии; были и такие забавные для европейцев случаи, когда к их берегам прибывали путешественники с Дальнего Востока и "открывали Европу". Ибо путешествия, жажда новых впечатлений, стремление познать неведомое и часто сопутствующая им жажда золота всюду и во все времена побуждали отважных смельчаков пускаться в опасные приключения.

Но поскольку мы живем в Европе и лучше всего знаем именно эту часть света, в нашем повествовании речь пойдет главным образом о путешествиях европейцев.

Дешевый путь торговцам!

Когда же была эпоха Великих географических открытий? Примерно 500 лет назад; можно многое понять, если вспомнить, какие события происходили тогда в XV и XVI веках. Политическая карта Европы сильно изменилась: начали рваться феодальные отношения и возникать национальные королевства. Преобразования происходили и в экономической жизни: зарождались могущественные торговые компании, меняльные лавки старых времен превращались в крупные банки, предоставлявшие займы королям и вовлекавшие в сферу своих интересов целые страны. Начали проступать контуры капитализма. Коренным образом изменилось и мышление людей: вместо догм, основанных на религиозной вере раннего средневековья и устаревшей философии, выступает свободолюбивый дух научного исследования природы, сомнений и поисков реальных фактов. Родились и широко распространились два эпохальных открытия: пороховое огнестрельное оружие, революционизировавшее ведение войны, и книгопечатание, безгранично раздвинувшее рамки знаний и освободившее мышление от оков. Пошатнулось тысячелетнее господство римской церкви: появились обновители веры, возникли новые религии. В большинстве европейских стран городское население добивалось крупных привилегий, всюду вспыхивали грандиозные кровавые восстания крестьян, влачащих нечеловеческую жизнь. Иначе говоря, во всех областях жизни европеец искал и находил новые пути.

1. Древнеегипетское грузовое судно

2. Португальская галера у Малабарских островов

3. Легкий быстроходный корабль - каравелла XV века

4. Египетский корабль середины IV тысячелетия до н.э.

Однако почему именно в эти века совершилось столько великих географических открытий?

Были, конечно, и личные причины, побуждавшие отдельных людей к путешествиям. Под влиянием пробуждающегося сознания личности, стремления к новому человек созрел для того, чтобы распространить свой интерес и на неведомые края Земли. В этом же направлении действовали и ученые эпохи: наука все более решительно провозглашала столь долгое время находившуюся под запретом мысль, что Земля - шар, ее можно объехать вокруг и исследовать все ее точки.

Однако одного предпринимательского духа и жажды знаний было бы недостаточно для организации кругосветных путешествий. Нужна была соответствующая экономическая база и материальная поддержка. Именно в эту эпоху торговцы и банкиры начинают расширять сферу своей деятельности, стремясь подчинить себе как можно большие территории. Нужен был непосредственный водный путь (как самый дешевый способ перевозок) между Европой и далекими восточными островами, где выращивают пряности. Сухопутные перевозки были очень длительными, дорогостоящими, караваны часто подвергались разбойничьим нападениям, к тому же требовалось посредничество многих индийских, арабских и других купцов.

После 1453 года положение еще более осложнилось. В этом году турки захватили Константинополь, ключевой пункт торговых путей, ведущих в страны Ближнего Востока. Враждебные силы перерезали сухопутные дороги для торговых компаний, импортирующих в Европу пряности, краски, шелка и другие ценные товары. Многие крупные торговые фирмы и банки разорились или оказались на грани банкротства. Всей огромной европейской торговой сети грозил крах.

Назрела острая необходимость проложить новые пути любой ценой, если не по суше, так по морю!

Некоторые путешественники пытались найти прямой путь в Индию, огибая Африку. Другие, в частности самый знаменитый мореплаватель этой эпохи Христофор Колумб, отправились по океану на запад, исходя из того, что Земля - шар и, двигаясь в западном направлении, можно достичь восточных островов с таким же успехом, как и при отправлении на восток.

Земля - плоский круг или шар?

Это, конечно, очень простая и доступная истина, и сегодня мы не видим в ней ничего нового. Нам достаточно перелистать расписание рейсов авиакомпаний, чтобы узнать, что в Японию мы можем отправиться как в восточном направлении, так и в западном, например через Нью-Йорк. Нельзя, однако, забывать, что 500 лет назад даже авторитетные ученые ломали копья, доказывая, что Земля - это плоский круг, на краю которого добравшийся туда путешественник может "опустить ноги в ничто". Нужна была немалая смелость, чтобы поверить новым учениям, доверить им свою судьбу и в этом отчаянном доверии рисковать своей жизнью.

Что это были за люди, решавшиеся на такие путешествия? Они покидали европейский материк, пускались в неведомый океан с неточными приборами, фантастическими картами, на хрупких суденышках. Какая сила гнала этих отчаянных мореходов? Какая непреодолимая внутренняя или внешняя нужда?

Бесспорно, это были недюжинные натуры. Ведущие спокойную, устоявшуюся жизнь обыватели, привыкшие к мирному течению повседневных будней, ни за что не пустились бы в такую авантюру. Отважные первооткрыватели были цветом или, наоборот, отбросами общества. Среди них были высокообразованные люди, с маниакальным упорством верившие в открытые ими истины. Такого рода одержимость руководила Христофором Колумбом, примерно такого же типа человеком был Магеллан, совершивший первое кругосветное путешествие. Среди великих путешественников можно встретить и таких гениальных, исключительно храбрых полководцев, как, например, Эрнан Кортес, и таких жестоких пиратских вожаков, не знающих никаких преград и моральных норм, как Франсиско Писарро и Альмагро, и таких религиозных фанатиков, как Франциск Ксавьер. Великие английские путешественники Фрэнсис Дрейк, Джон Гаукинс и их спутники были работорговцами, готовыми и способными на все пиратами и одновременно верными слугами зарождающейся Британской империи. Бартоломеу Диаш и Васко да Гама - дельцы, любой ценой стремившиеся обеспечить Португалии путь к сказочно богатым островам Восточной Индии. Можно было бы продолжить длинный перечень различных типов людей, принимавших участие в великих путешествиях... Но важнее другое - все они обладали и общими, решающими в данном случае чертами характера: неслыханной выносливостью, отвагой и силой воли. Кроме того, они были талантливыми организаторами, без чего невозможно было бы преодолеть непредвиденные препятствия, возникавшие в пути.

1. Карта мира, составленная в XI веке. Наверху изображена Азия, внизу слева - Европа, справа - Африка

2. Карта мира, составленная в Вавилоне. Земля изображена в виде плоского круга, посредине Вавилон и истоки реки Евфрат; плоская Земля окружена воображаемым Всемирным океаном

3. Судно XV века с колесным винтом

4. Карта мира из рукописи XIII века. В центре Земли изображен Иерусалим, священный город

А их спутники, помощники, воины, экипажи судов? Это были отчаянные головы, предприимчивые люди, которым нечего было терять. Неимущие дворяне, опустившиеся на дно жизни городские мещане, спасающиеся от голодной смерти крестьянские парни, преследуемые законом преступники, беглые каторжане, жаждущие добычи разбойники и бог знает какой еще сброд. На палубе такого корабля можно было со спокойной совестью вынести дюжину смертных приговоров, дать несколько сот лет тюрьмы за совершенные и будущие преступления и пополнить население сумасшедших домов: среди членов команд были и помешанные.

Нет, средние, "порядочные" люди не поднимались на корабли, отправлявшиеся в Неизвестность. Или, поднимались лишь в том случае, когда их тащили туда канатами, силком, чтобы пополнить поредевшую команду. Оказавшись в такой ситуации, обыкновенный человек либо свыкался, становился авантюристом, либо погибал.

Голод, жажда, бич

Людей, отправлявшихся на поиски новых морских путей, на палубе корабля ждала суровая, беспощадная жизнь: нечеловеческий труд, невероятно плохое питание, постоянная и непосредственная смертельная опасность. Небольшое судно вмещало мало людей, поэтому они должны были постоянно нести почти круглосуточную службу, особенно во время бурь и на опасных участках пути, грозящих кораблекрушением. Их пищу составляла гнилая солонина, заплесневелые бобы и горох, червивые сухари; бывало, месяцами они не видели свежей пищи. Путешественники плыли по бесконечному водному пространству, постоянно мучимые жаждой, потому что взятая на корабль пресная вода через пару недель покрывалась плесенью и превращалась в омерзительную кашицу, кишащую слизистыми водорослями и червями.

Команда корабля или небольшой флотилии, пустившаяся в такой невероятно рискованный путь, представляла собой горстку совершенно разных людей, обреченных на неслыханные страдания и опасности. Ничто не связывало их между собой, кроме болтающейся между небом и водой общей тюрьмы, трещащего по всем швам парусника и жажды наживы.

Если их предводителем был такой же, как они, отчаянный авантюрист, они смотрели на него, как тигры на укротителя. Если же это был один из великих людей, руководствовавшихся более высокими целями, чем завоевания и приобретение золота, то команда попросту не понимала его. И в том, и в другом случае дисциплину на корабле можно было поддерживать лишь жестокостью. Казнь, кровавое наказание плетьми, опускание провинившегося на длинной веревке в море, где он волочился за кораблем на границе между жизнью и смертью, - все это было в порядке вещей на торговых кораблях и в военных флотах. На кораблях первооткрывателей, плывущих в неизвестность, по отношению к ставшим мореплавателями бандитам эти бесчеловечные наказания приходилось применять еще чаще и еще беспощаднее. Наряду с постоянной угрозой кораблекрушения, потери курса, голодной смерти, нападения диких племен на неизвестных островах и другими бесчисленными опасностями, таившимися в океане, капитану приходилось каждую секунду считаться с возможностью бунта команды. О таких событиях повествуют записи в судовых журналах многих великих путешествий.

1. Средневековая карта с современной географической сеткой меридианов и параллелей

2. Так называемая 'каталанская карта' 1375 года с известными в то время частями света. Многое в ней (например, контуры Европы) близко к действительности

3. Погрузка товаров и конницы на корабль. Рисунок XIV века

Нормальный человек сидит дома...

С учетом всего этого трезвомыслящие и мирно сидящие дома современники считали всякое такое путешествие просто немыслимым сумасбродством. Если хорошенько вдуматься, так оно и было.

Это придает легендарным подвигам и достижениям капитанов первооткрывательских судов еще большее величие, заставляет еще больше поражаться ими. Что же касается наслаждения плодами столь тяжко достигнутого успеха, надо сказать, что с большинством великих путешественников - если только они не погибли в пути - судьба обошлась неласково. С неумолимой последовательностью почти всегда повторялось одно и то же: по проложенному ими пути устремлялся жадный рой искателей добычи; потоки новых авантюристов и алчущих богатства лились на вновь открытые земли, стремясь затоптать, погубить Первого, только бы не позволить великому сопернику воспользоваться своим преимущественным положением в ограблении покоренных земель. Кандалы Колумба, опала Кортеса, убийство Писарро, казнь Бальбоа и многие другие подобные факты свидетельствуют о том, что первым сойти на берег, где еще не ступала нога европейца, не всегда было благодарной задачей.

Мореплаватель, который не ступал на корабль

Ученый принц

Почти ровно за сто лет до открытия Америки, в 1394 году, родился португальский принц Дон Энрикес, знаменитый ученый и предсказатель, прозванный Генрихом Мореплавателем. Он был одним из организаторов великих морских экспедиций, но сам поднялся на корабль всего раз в жизни, да и то в детстве, когда проделал небольшой путь от португальских берегов до Сеуты в Северной Африке.

Около полувека Генрих Мореплаватель провел в своей библиотеке, в научно-исследовательском институте, оборудованном в Сагрише, самой южной точке Португалии; он вел астрономические наблюдения с помощью приборов, переписывался со всеми знаменитыми учеными того времени, собирал вокруг себя ученых, особенно итальянцев, разрабатывал маршруты путешествий, снабжал ценными указаниями отважных капитанов кораблей, другими словами, на научной основе организовывал программу грандиозных морских путешествий Португалии.

Работа принца Генриха была связующим звеном между португальскими планами колонизации, деловыми целями торговых компаний, замечательными новыми научными теориями и их практическим осуществлением - деятельностью моряков первооткрывательских кораблей.

1. Портрет Генриха Мореплавателя из кодекса, написанного около 1450 года

2. Итальянские суда XV века, предназначенные для дальних плаваний

3. Ярмарка в западноиндийском городе Гоа, важном порту португальских колониальных владений

Генрих Мореплаватель работал с усердием муравья и с упорной последовательностью, требуя того же от своих сотрудников в интересах достижения цели; благодаря этому его имя вошло в историю мореплавания и географической науки. Суэцкого канала в то время еще не было, сообщение между Европой и Островами Пряностей осуществлялось отчасти по морю, отчасти же (после продолжительных и дорогостоящих перегрузок) сухопутными караванами и снова на кораблях. Принц Генрих ссылался на подготовку "крестового похода", на самом же деле он стремился найти непосредственный и непрерывный водный путь для португальской торговли. Его трезвые соображения были основаны на надежных научных расчетах.

Он рассуждал так: каким бы огромным ни казался Африканский континент, где-то на юге он должен кончаться. Следовательно, после успешных разведывательных путешествий его можно обогнуть на кораблях, соответствующим образом устроенных и оснащенных хорошо составленными картами и точными приборами.

Заманчивые берега Африки

После тщательной подготовки принц Генрих приступил к организованному сбору данных: изучал судовые журналы кораблей, плававших вдоль африканского побережья, организовывал и отправлял новые исследовательские экспедиции все дальше на юг. Посланные им корабли обогнули сначала считавшийся ранее недоступным мыс Нон (позже мыс Бохадор) у западных берегов Сахары, затем перебрались через Белый мыс и самую западную точку Африки - Зеленый мыс, приблизившись к экватору. Принц направлял буквально каждый шаг в разведке береговой линии Западной Африки.

Под руководством Генриха Мореплавателя на основе путевых записок и судовых журналов были разработаны новые, более точные и подробные карты. Его сотрудники занимались важными для ориентировки в море астрономическими исследованиями. Он не упускал из виду даже деталей: исследовал вопросы медицины и питания, имеющие огромное значение на судах дальнего плавания, разрабатывал важные решения в этой области. Его разносторонний творческий ум занимало все, от технических проблем кораблестроения до способов пополнения питьевой воды.

Грандиозную организаторскую деятельность принца Генриха и - что, пожалуй, еще важнее - его решительный разрыв с застывшими догмами ученых той эпохи можно оценить по достоинству лишь в том случае, если рассмотреть состояние топографии и вообще знание Земли и ее морей в начале XV века.

Большинство карт, начиная с древнейших известных карт и кончая картами той эпохи, содержали, наряду с многими верными деталями, множество невероятных неточностей, ошибок и фантастических выдумок. В лучшем случае составитель карты большими буквами писал на том или ином куске суши: "terra incognita", то есть "неведомая земля". Гораздо хуже было, когда он, опираясь на ненадежные моряцкие россказни или собственную фантазию, изображал на карте несуществующие страны, выдуманные моря, не соответствующую действительности береговую линию.

Кстати сказать, фантазия и выдумки моряков населили океаны и дальние континенты удивительными существами. К сожалению, этим россказням верили и многие доверчивые ученые. Средневековые путевые дневники и географические описания кишели морскими драконами длиной в милю, поглощающими целые корабли, полипами и "сосущими рыбами", затягивающими в пучину целые флотилии. Очень памятна легенда о фантастическом чудовище "крак", которое в течение столетий считалось серьезным научным фактом; этот "крак" изображался в виде огромного животного, плавающего на поверхности моря. Согласно легенде, он мог держаться на воде неподвижно и так долго, что его широкая спина затягивалась землей, ветер заносил на нее семена, и спина покрывалась буйной растительностью; затем на "острове" селились животные и люди, не подозревая, что под их ногами - спина животного, которое в один прекрасный день, пресытившись пребыванием на поверхности, погрузится в пучину моря и увлечет за собой все население недолговечного острова. Охотно преувеличивавшие пережитые ими опасности и отличающиеся богатой фантазией моряки рассказывали и об огромных птицах, которые нападали на корабль и ударами крыльев сносили все его снасти. Видели они и корабли-призраки, на палубе которых не было живых людей, а лишь проклятые души умерших грешников (эти россказни послужили истоками возникшей позже легенды о "Летучем голландце"). История об огромных китах, разбивающих ударами хвоста целые флотилии, была еще одним из самых скромных преувеличений, не столь далеких от действительности. На дальних же континентах жили двуглавые великаны, удивительные существа с огромным глазом на груди, драконы, люди с собачьими головами и птицы с человеческими головами - все это с самым серьезным видом рассказывалось в портовых кабачках, куда заглядывали вернувшиеся из дальнего плавания моряки.

1. Носилки с тентом для португальских дворян и богатых купцов в Индии

2. Португальские купцы заключают сделки с жителями Индии

3. Португальские купцы заключают сделки с жителями Индии

4. Корабль в лисабонском порту

"Неведомая земля"

Эти басни, смешивающие факты и вымысел, окутывающие мраком действительность и пронизанные суевериями, затрудняли работу ученых. В рассказах путешественников нелегко было отделить правду от выдумки.

Поэтому неудивительно, что сотрудники Генриха Мореплавателя работали в сагришском институте в нелегких условиях, пользуясь примитивными приборами, данными ненадежных описаний и нередко фантастическими картами. Тем не менее их указания помогали разведывательным кораблям достигать дальних южных берегов Африканского материка.

Принц Генрих не дожил до полного осуществления своей мечты. Он умер в 1460 году, но его полувековой подготовительный труд принес свои результаты. В 1487 году португальский капитан Бартоломеу Диаш достиг самой крайней южной точки Африканского континента. Он назвал ее Торментозо - мысом Бурь, но после возвращения из путешествия по приказу короля изменил это зловещее название; с тех пор самую южную точку Африки называют мысом Доброй Надежды.

Как бы ни назывался этот мыс, на нем моряки не увидели таблиц дорожных знаков с надписью "Если хотите обогнуть Африку, надо здесь свернуть на восток!" Люди Диаша обессилели от долгого и утомительного пути, корабли были потрепаны свирепствовавшими у мыса бурями: дикий неведомый край всем грозил гибелью. Вспыхнул бунт, когда команда решила силой принудить капитана повернуть назад.

Бартоломеу Диаш, к счастью своему и Португалии, был, вероятно, хорошим математиком. Как раз в этот критический момент он закончил свои расчеты и смог доказать команде, что они находятся у желанной цели: было бы безумием именно сейчас поворачивать назад. Страсти улеглись, более того, моряки согласились проделать для проверки расчетов еще несколько десятков миль на восток. Они знали: дома их ждет большая награда, если окажется, что они первыми добрались до искомой точки Земли.

Но на большее у Диаша не хватило сил. От самой южной точки Африки, мыса Доброй Надежды, он возвратился в Португалию. Задача обогнуть мыс и обойти Африку выпала на долю другого мореплавателя.

В течение следующих одиннадцати лет ничего нового не было предпринято. Не находилось хорошо подготовленного, отважного, надежного и предприимчивого капитана, который завершил бы успех Диаша.

Морские драконы, корабли-призраки, двуглавые великаны

Тем временем португальцы упустили случай, имевший значение для всей истории человечества.

В те времена, в восьмидесятых годах XV столетия, пороги влиятельных вельмож, ученых и торговцев Португалии обивал один беспокойный, странный человек со сбивчивой речью - итальянец по происхождению и славный моряк, называвший себя; на своем родном языке Христофором Коломбо; люди науки называли его на латинский манер Колумбусом, а свои письма на испанском языке он подписывал именем Кристобала Колона.

Христофор Колумб, желая поступить на службу к португальцам, выдвинул почти фантастический план: если в его распоряжение будет предоставлено несколько кораблей, он отправится к островам Восточной Индии на запад по океану. Ведь Земля - шар, и куда бы ни отправиться, можно добраться до любой ее точки.

Португальцы выслушивали его пожимая плечами, без особого вдохновения, если у них вообще хватало терпения выслушать фантастические бредни болтливого итальянца или прочитать его обширные прошения. В это время португальская наука мореплавания уже в течение 6-8 десятилетий методически и упорно следовала заданному Генрихом Мореплавателем направлению в создании восточного водного пути, казавшегося делом верным. Никому и в голову не приходило перевернуть все прежние проекты ради фантазий сумасбродного чужеземца. Да и приборы, не отличавшиеся точностью, не позволяли отправиться в путь с востока на запад, с их помощью можно было пускаться в плавание лишь с севера на юг, вдоль побережий. В конце концов Колумб вынужден был признать, что здесь он ничего не добьется. Во время путешествия Диаша он покинул Португалию, чтобы предложить свои услуги испанскому двору. Вначале у него ничего не получалось и здесь, но потом...

1. Высадка испанцев на полуострове Юкатан, борьба и торговля с индейцами. Цветная гравюра из книги, изданной в 1594 году

2. Резной перуанский рог из кости - музыкальный инструмент, использовавшийся в качестве боевого рожка и для созыва народа к религиозным церемониям

3. Пиктографическая рукопись ацтеков времен завоевания Мексики. Под пиктографическими рисунками испанский пояснительный текст того времени

Восточный водный путь

...В один прекрасный день весной 1493 года все Португальское королевство всколыхнула весть о том, что отвергнутый Христофор Колумб (теперь уже "адмирал Западного океана") водрузил испанский флаг на Индийских островах!

1. Три корабля Васко да Гамы. Рисунок сделан несколько позднее, в 1549 году

2. Портрет Васко да Гамы (с выцветшей, потемневшей от времени картины)

3. Карта земного шара 1520 года. Америка изображена довольно неуверенно, искаженно близ Сипанго (Японии)

Испанский соперник победил на первом этапе соревнования; по крайней мере, тогда еще думали, что достигнуты именно эти острова и берег Азии. Теперь уже и португальским кораблям надо плыть в Индию, любой ценой и как можно скорее! Подготовка ускорилась, были приложены огромные усилия. Нашелся наконец и подходящий капитан: в рискованный путь готов был отправиться Васко да Гама, отважный и многоопытный морской офицер.

Невероятно, непонятно, но факт: в это трудное, важное и опасное путешествие была послана флотилия всего из трех небольших кораблей с общей численностью команды в полтораста человек. 8 июля 1497 года флотилия Васко да Гамы покинула португальский берег.

Во время путешествия трех кораблей: "Сан-Габриел", "Сан-Рафаэл" и "Берриу" - офицерам и матросам Васко да Гамы приходилось нести невероятно трудную постоянную службу, почти превышающую человеческие силы. Волны швыряли легкие парусники, бури и морские течения играли ими. Уже одно то, что все три корабля держались вместе, не оторвались друг от друга безо всякой надежды снова встретиться в неведомом, открытом море, было великим достижением науки мореплавания и человеческого умения. Гниющие и вскоре совсем испортившиеся продукты, почти непригодная для питья вода отнюдь не способствовали хорошей кондиции команды. Под ударами перекатывающихся через палубу волн, задыхаясь от тропической жары, замерзая от пронизывающих ночных ветров, они нередко часами балансировали на снастях, работали с тяжелыми, раздуваемыми ветром парусами. Ни днем, ни ночью они не знали покоя - внезапные перемены ветра, подводные течения держали малочисленную команду в состоянии почти постоянной боевой готовности. Люди исхудали и ослабели; кожа и мышцы на их ладонях были стерты почти до костей грубыми канатами, пропитанными соленой водой. Если ослабевший матрос падал со снастей на палубу, он разбивался, если же в море - корабли не могли даже остановиться, чтобы спасти его. Суровые, полные испытаний дни тянулись бесконечной чередой.

Часы, за которые был достигнут и обогнут мыс Доброй Надежды, протекли на палубе трех кораблей не в торжественном настроении, а в тяжком труде. В неумолчном вое вихря звучали не тосты, а приказы, выкрики, ругань. Каждый из матросов в который уже раз проклинал минуту, когда он взошел на корабль, отправлявшийся на верную гибель.

Васко да Гама, человек с железными нервами и железной рукой, вел свою флотилию с непоколебимой уверенностью и требовательностью прежде всего к самому себе. Позволь он себе хоть минутную слабость - все было бы кончено. Опытный моряк знал, на что идет. И если ситуация складывалась сложнее, чем ожидалось, он не терялся. В конце концов удача, силы и знание принесли ему успех. Обогнув мыс, три корабля взяли курс на северо-восток, вдоль противоположного, неизвестного еще берега Африки; крохотная флотилия да Гамы дошла до Каликута, богатого индийского города, куда португальские купцы и путешественники раньше добирались лишь по суше.

1. Схема XVI века португальской столицы Лисабона

2. Фантастические заморские 'чудовища' из россказней моряков и путешественников. Изображения XVI века

3. Иллюстрация к морской легенде о 'корабле-призраке', под сломанной мачтой которого на капитанском мостике стоит только Смерть, живых людей на палубе нет. Рисунок сделан около 1500 года. Этот вымысел лег в основу легенды о 'Летучем Голландце'

Это была самая крайняя точка экспедиции, отсюда корабли Васко да Гамы повернули обратно.

В сентябре 1499 года, через два с лишним года после начала путешествия, в Португалию вернулся лишь один из трех кораблей, "Берриу". "Сан-Рафаэл" сел на мель, "Сан-Габриел" был так жестоко потрепан штормами, что его пришлось оставить в гавани Зеленого мыса.

Итак, давно желанный восточный водный путь был открыт. Это был длинный, опасный и утомительный маршрут, однако при всем этом он оставался самым выгодным для перевозок.

Успешное предприятие Васко да Гамы принесло португальской торговле огромные прибыли, королевству - расширение и упрочение колониальных владений, а науке - первую, почти точную карту береговой линии Африки.

Тот, кому континент "преградил путь"

Его величеству нужны деньги

Моряки Португалии последовательно искали путь в Индию и к сказочным островам в восточном направлении. Совершенно новый, эпохальный замысел Колумба натолкнулся на непонимание, и он вынужден был предложить свой план испанскому двору.

К тому времени, в конце XV века, Испания стала единым большим королевством. Многие самостоятельные герцогства и провинции были воссоединены - не без насилия. Последним шагом к воссоединению был брак Изабеллы Кастильской и Фердинанда Арагонского: чета стала править уже едино Испанией. Лишь в южных районах страны еще оставались разрозненные остатки арабских владений, веками распространявшихся на большую часть полуострова, а затем оттесняемых на все более ограниченные территории. Новое Испанское королевство прилагало огромные усилия к уничтожению остатков арабских завоеваний. Решающим успехом явился захват Гранады в январе 1492 года: магометане были окончательно вытеснены из Западной Европы.

Продолжительные войны и подавление внутренней распри основательно подорвали мощь молодого Испанского королевства. Пустую королевскую казну пытались наполнить за счет налогов на тысячи разбросанных но стране ремесленников и торговцев арабского происхождения, а также за счет изгнания евреев и конфискации их имущества.

Несчастным изгнанникам давали на сборы очень короткое время. По дорогам, ведущим в гавани и к границам, тянулись толпы измученных людей с жалким скарбом на плечах: они брали лишь то, что могли унести на себе. Число изгнанных за религию людей - мужчин, женщин, детей, стариков - составляло несколько сот тысяч.

В хаосе, воцарившемся в городах, деревнях, на дорогах и в гаванях, отразилась смута, охватившая всю страну. Ибо отнятое у изгнанных имущество на какое-то время решило насущные нужды испанской казны, но изгнание людей, игравших важную роль в экономическом кровообращении страны, вскоре обернулось тяжким бременем. В промышленности и торговле образовались незаполнимые пустоты, налоговые сборы катастрофически падали, продукция земельных владений не находила сбыта, уровень производства и торгового оборота опускался все ниже.

1. Сражение с собачьеголовыми людьми. Картина XIII века изображает битву Александра Македонского с чудовищами. Воины Александра Македонского одеты в средневековые рыцарские доспехи и сражаются рыцарским оружием

2. 'Плавучая деревня'. Иллюстрация к популярной в те времена морской истории о плавучем острове, на котором построены дома и живут люди

3. Из морской легенды: встреча корабля со стаей крылатых рыб. Рисунок 1594 года

Нужны были срочные и радикальные меры, которые вывели бы Испанию из кризиса.

Упрямый капитан

В этот критический момент отважному плану Христофора Колумба было впервые уделено серьезное внимание. Блеснул луч надежды: успех проекта мог, с одной стороны, обеспечить Испании большие преимущества в восточной торговле, с другой стороны, отдать наконец в руки испанцев сказочные сокровища Востока, о которых веками ходили легенды.

(Близость трех важнейших дат ясно обнаруживает взаимосвязь событий: в январе 1492 года пала Гранада и вместе с нею власть арабов на полуострове; в марте того же года был издан королевский приказ об изгнании евреев, а в августе, после многолетней волокиты, была отправлена в путь экспедиция Христофора Колумба. Все эти события произошли, следовательно, в течение семи месяцев.)

Кочующий из страны в страну бездомный морской капитан в течение многих лет вел переговоры, торговался с учеными, политиками и высшим духовенством, и хотя договор он в конце концов заключил с испанским королевским двором, нити держали в своих руках купцы и кораблевладельцы Севильи, Палоса, Кадиса и других крупных испанских портов; в проекте сумасбродного итальянца их больше всего интересовало западное направление пути. Ведь не прошло еще и пятнадцати лет со дня последнего заключения мира с португальцами, условия которого сильно ущемляли интересы испанских мореплавателей и торговцев. Самый существенный пункт межгосударственного договора состоял в том, что Португалия получила свободу действий на "открытых до сих пор или могущих быть открытыми после этого" островах и материках к югу от Канарских островов в районе Гвинеи: на этой территории за Португалией признавалась монополия на мореходство. Договор португальцы считали столь важным, что всем португальским кораблям строжайше приказывалось открывать в этом районе пушечный огонь по всем иноземным судам. Ясно, что это сильно затрагивало интересы испанского мореплавания.

Употребленное в договоре выражение "к югу от Канарских островов" отчасти объясняет курс путешествия Колумба: во время своей знаменитой первой экспедиции он направлялся на запад почти точно по стрелке компаса потому, что хотел пристать к берегам Индии севернее географической широты Канарских островов.

Христофор Колумб был упрямым, одержимым человеком, стремившимся доказать понятую им истину. Это, однако, отнюдь не означает, что в повседневной жизни он был человеком "не от мира сего", не считался с практическими требованиями. Он был капитаном корабля, следовательно, поддерживал постоянные связи с деловыми людьми, торговцами. Его бесплодные переговоры об организации экспедиции длились годами, и в это время на что-то надо было жить. В конце 1470-х годов Колумб был поверенным лиссабонского отделения одного крупного итальянского торгового дома, в первой половине 1480-х годов служил на португальских кораблях и несколько раз плавал в Африку. Все это свидетельствует о том, что он был не только опытным мореплавателем, но прекрасно разбирался и в интересах морской торговли, и в сложных конфликтах в этой области. Неверно, следовательно, представление о Колумбе как об оторвавшемся от жизни мечтателе. Он был подлинным представителем эпохи Ренессанса: в его душе научное любопытство, исследовательская страсть прекрасно совмещались с учетом требований практической жизни.

Однако самым сильным рычагом, движущим деятельность Колумба, были его научные убеждения. Они питали его непобедимое упорство, с которым он полтора десятка лет боролся за осуществление своего плана и в конце концов победил.

1. Изображение сухопутного торгового каравана XVI века. До открытия водного восточного пути такие караваны шли опасными и трудными путями, доставляя в Европу сокровища Островов Пряностей

2. Мыс Доброй Надежды. Гравюра XVII века

С невероятным усердием Колумб собирал данные для подкрепления своего эпохального замысла: через запад на восток! Он добывал доказательства по крохам из древней и современной ему литературы, из произведений греческих философов, из Библии, из книг современных географов-естествоиспытателей и отчетов морских капитанов. Разумеется, через его руки проходили бесчисленные, не имевшие для него никакой ценности легенды, предсказания, сказки и выдумки, подробные описания таких, например, деталей, как плавающие в неведомых водах куски деревьев, трупы людей, пролетающие вдали от континентов стаи лесных птиц и т. д.; попадались и научно обоснованные рассуждения или, по крайней мере, гениальные предвидения.

Решающие аргументы он почерпнул, вероятно, из двух источников. Одним из них была опубликованная в 1483 году работа "Imago Mimdi" (Картина мира) одного французского ученого, писавшего под именем Петрус Аллиакус. Автор подытожил аргументы старых и новых авторов и пришел к следующему выводу: "Из произведений великого Аристотеля и других знаменитых ученых мы знаем, что западные берега Испании отделены от восточного побережья Индии лишь небольшим морским пространством... Очевидно, при попутном ветре этот океан можно переплыть за короткое время; значит, восточные края Индии недалеки от западных берегов Африки..."

Через запад - на восток

Важную научную поддержку Колумб получил от естествоиспытателя Паоло Тосканелли.

Во время своих переговоров в Португалии Колумб узнал, что этот пользующийся международной славой итальянский врач и географ недавно послал одному своему другу-португальцу заключение о западном морском пути. Колумб немедленно и без колебаний обратился к соотечественнику. Ответ Тосканелли не заставил себя долго ждать, знаменитый ученый с готовностью ответил мореплавателю, сообщившему ему о своем отважном проекте: "В ответ на твое письмо, из которого я узнал о твоем благородном стремлении отправиться к богатым пряностями островам, высылаю тебе копию письма, посланного мною в свое время одному моему португальскому другу ... а также морскую карту, подобную той, что я выслал и ему..."

Важнейшие пункты присланной Колумбу копии письма состояли в следующем: "...Мы уже говорили о втором пути к Островам Пряностей, более коротком, чем ваш путь к Гвинее, то есть вдоль Африки... На составленной мною карте видны берега вашей страны и острова, откуда надо плыть к западу, не меняя курса; ты найдешь на карте страны, которых можно достичь этим путем. Я обозначил также расстояния, замеренные от экватора и полюса, которые нужно соблюдать во время плавания... Тебя не должно удивлять, что приносящие пряности территории, называемые обычно Востоком, я называю западными краями: тот, кто отправляется по южному морскому пути, к западу находит страны, достигаемые по северным сухопутным дорогам в восточном направлении..."

Конечно, Тосканелли тоже был сыном своей эпохи; в его письме есть детали, представляющие собой скорее выдумки и сказки, чем научные прогнозы и расчеты. Он пространно пишет о сокровищах дальних берегов, о богатстве их жителей, о гавани Зайтон, куда ежегодно заходит сотня больших кораблей, нагруженных перцем, не говоря уже о парусниках с другими ценными грузами. Многие богатые и счастливые провинции процветают там под владычеством короля королей - Великого Хана; сам же властитель проводит большую часть года в провинции Катай (во время Тосканелли ученые называли так Китай; Катай - причудливая смесь понятий о Китае, Индии, островах и Монгольской империи). Далее Тосканелли рассказывает о дальневосточном посольстве, побывавшем у римского папы около двухсот лет назад, в 1306 году, затем о послах, посетивших Рим в 1441 году, при папе Евгении IV. С одним из них Тосканелли беседовал лично. Посол рассказал ему о реках невероятной длины и ширины (может быть, о Янцзы), о мраморных мостах, о сотнях великолепных городов; о золоте, серебре и драгоценных камнях; о мудрецах, ученых-звездочетах и умном управлении империей.

1. Королева Изабелла

2. Король Фердинанд, муж Изабеллы

3. Рукопись одного из писем Христофора Колумба

"Путь не только возможен, но и вероятен"

После такого экскурса в область перемешанной с вымыслом действительности Паоло Тосканелли возвращается в письме к практическому вопросу: как воплотить в жизнь отважный план морского путешествия:

"На прилагаемой карте я изобразил схему морского пути из Лисабона прямо на запад, разделенного на двадцать шесть частей; длина одной такой части составляет 250 морских миль. В конце пути находится огромный город Квинсей [быть может, ученый слышал о Ханчжоу, и в его написании это название было искажено], что означает "Город неба". О бурной жизни и богатстве этого города ходят удивительные слухи. Город расположен в провинции Манжи, которая граничит с провинцией Катай, резиденцией властителя. На расстоянии примерно десяти участков пути, то есть 2500 морских миль от Антильских островов, находится знаменитая страна Сипанго [тогдашнее название Японии]..."

Переписка продолжалась. Содержание второго письма Колумба нам неизвестно, но сохранилось несколько копий ответа Тосканелли. В текстах отдельных копий наблюдаются некоторые расхождения (главным образом вследствие перевода с латинского на другие языки). В книге "Historia de las Indias" (История Индий) Лас Казас воспроизводит всю эту переписку на испанском языке и решительно утверждает, что письмо Тосканелли он "видел своими глазами и держал в своих руках".

Второе письмо Тосканелли содержит еще более решительные и ободряющие утверждения: "Велик и благороден твой план: к восточным островам плыть на запад... Этот путь не только возможен, но и вероятен. Несомненно, что это предприятие достойно всяческого уважения, оно принесет большую пользу и славу всему христианскому миру. Ты пока еще не предвидишь так ясно, как я, ибо у тебя не было возможности собрать столько надежных данных от авторитетных и ученых мужей..."

В результате переписки - часто спорной по достоверности, но все-таки вероятной - с известным всей Европе ученым Христофор Колумб, следовательно, заручился новой и важной поддержкой для своего проекта. Текст писем и карта Тосканелли подтверждали правоту Колумба, на которой он настаивал с упорством маньяка.

Неожиданное препятствие

И пусть не все данные были точными, пусть некоторые утверждения не имели под собой никакой почвы, соображения Тосканелли и Колумба в основных чертах все-таки полностью соответствовали реальному положению вещей, вернее, соответствовали бы, если бы не существовало нечто неожиданное, чего не мог предполагать ни тот, ни другой...

Этим "нечто" был огромный, протянувшийся почти от Северного полюса до Южного материк.

Огромный - названный позже Америкой - континент вырос на пути кораблей Колумба, когда храбрый адмирал, слепо веря в свою правоту, на всех парусах устремился к берегам Индии.

1. Портрет (сомнительной достоверности) Христофора Колумба, XVI век

2. Еще один портрет Христофора Колумба. Работа Германо Косты. В пользу достоверности портрета говорит большое сходство овала лица, формы носа, губ и подбородка

3. 'Санта-Мария', 'Нинья' и 'Пинта' - три корабля первой экспедиции Колумба; по всей вероятности, собственноручные рисунки адмирала

Великое заблуждение

Наказание оборачивается вечной славой

Какая прекрасная и вдохновенная получилась бы картина, если бы начало величайшего в истории человечества путешествия можно было изобразить так:

...В гавани толпятся десятки смелых и опытных матросов, они наперебой предлагают свои услуги адмиралу. Каждый мечтает подняться на палубу одного из кораблей, отправляющихся в фантастический, рискованный путь, но не всем выпадает такая честь: многие, повесив голову, грустно бредут прочь. Корабли великолепно построены и прекрасно оснащены, в полном соответствии с великой задачей...

Красивая получилась бы сказка. Но только сказка. Более того - ложь.

Ибо в действительности дело обстояло совсем иначе.

Для оснащения и отправки флотилии Христофора Колумба представители испанского королевского двора наметили порт Палое. Жители этого порта, находящегося на юго-западном побережье Испании, восприняли эту "честь" без особого волнения, скорее с недовольством.

Они давно привыкли ко всякого рода фантастическим предприятиям. Богатые жители Палоса были кораблевладельцами, собственниками или арендаторами рыбацких или торговых флотилий, купцами или ростовщиками, люди победнее были матросами, рыбаками, корабельными плотниками, канатчиками, мастерами по выделке парусов и т. п. Почти всех без исключения жителей Палоса кормило море, "сухопутных крыс", не имеющих к мореплаванию никакого отношения, они не допускали в свою среду. Да в городе и не было возможности заработать иначе, как только на море. Палое был городом моряков, а в те времена трудно было отличить моряка от пирата или морского разбойника от морского купца. Их суда - так было повсюду - в мирное время перевозили товары, а в войну превращались в боевые корабли. Но даже в мирное время ни одно, пожалуй, "торговле судно" не упускало в открытом море благоприятного случая, без колебания нападая на подвернувшийся парусник и грабя его до последнего гвоздя, нимало не заботясь о международном морском праве. Власти морских держав смотрели на такие мелкие авантюры сквозь пальцы, за исключением тех случаев, когда потерпевшая сторона устраивала слишком большой скандал и грозила серьезной местью.

Как раз в это время несколько палосских кораблей оказались замешанными в такого рода неприятную историю. Нет, их не грабили, напротив, отважные палосские моряки напали на португальские корабли и завладели их грузом. Отношения между двумя странами и раньше не были особенно дружественными, теперь же португальцы подняли шум и требовали наказания виновных. Испанский двор, следовательно, решил наказать Палое. Город обязали оснастить два корабля для экспедиции Колумба, снабдить припасами и подобрать команду. Таким образом, большая часть затрат на экспедицию была возложена на Палое, что потребовало от города значительных средств. Вполне понятно поэтому, что палосцы с недовольством относились к неприятному для них королевскому приказу. К тому же прибрежное мореходство, дававшее надежную прибыль, а нередко и легкую пиратскую добычу, было им больше по вкусу, чем экспедиция под командованием чужеземца в дикий и неведомый океан, да еще на собственные деньги.

Сбор податей мортирами

С недели на неделю, с месяца на месяц затягивали они исполнение королевского приказа. Приготовления велись невыносимо медленно. А в один прекрасный день, в самый разгар лета, все до единого корабли, как по мановению волшебной палочки, исчезли из палосской гавани - попросту сбежали.

Два варианта карты Тосканелли и современная карта. Сравнивая эти три карты, замечаем, что до путешествия Колумба европейская наука не догадывалась о существовании огромного Американского континента между Европой и Восточной Азией. Этот 'новый' континент и 'преградил путь' направлявшемуся в Индию Колумбу

Чаша терпения королевских властей переполнилась. Проделка добрых палосцев была открытым бунтом. Сеньор Пеньялоса, поверенный короля, не стал пускаться в переговоры с городским муниципалитетом и с судовладельцами. Он установил в крепости новенькие блестящие мортиры, велел зарядить их и навести жерла на жилые дома. В порт он направил два военных корабля, с которых высадились в Палос свежие войска. Затем снова огласил королевский приказ.

Зияющие жерла корабельных орудий и установленных в крепости мортир, прибывшие войска - все это оказалось убедительным аргументом. Исчезнувшие было палосские корабли вернулись на место, подготовка экспедиции, хотя и очень медленно, но продолжалась.

Но тут новая неприятность - в портовом городе оказалось невозможным найти ни одного матроса. Они как будто испарились, опасаясь, что их могут зачислить в команду экспедиции насильно.

И кто знает, отправилась ли бы вообще армада Христофора Колумба из палосской гавани, если бы не произошел вдруг благоприятный поворот.

Флот отправляется

Из долгих морских скитаний вернулся Мартин Никсон, один из самых популярных, зажиточных и отважных судовладельцев в городе, знаменитый морской капитан, пират и торговец. Пинсон был героем знаменитых и доходных, хотя подчас и сомнительных авантюр, палосские матросы охотно шли к нему на службу. К счастью для Колумба, почти уже потерявшего всякую надежду, Пинсона давно интересовало необычное, грандиозное предприятие. Его манила слава и сказочное золото Востока. Они сумели договориться: Мартин Алонсо стал капитаном каравеллы "Пинта", а его брат Висенте Яньес - капитаном другого корабля флотилии Колумба, "Нинья".

Все препятствия разом были устранены. В Палосе моментально разнесся слух, что и капитан Пинсон отправляется к островам Индии, где дома покрыты черепицей из чистого золота, откуда мешками можно вывозить жемчуг и драгоценные камни, не говоря уже об имбире, мускатном орехе, гвоздике и перце, ценящихся на вес золота, о китайских шелках и драгоценном красящем соке удивительных растений, ради которых также стоит рискнуть.

Корабли молниеносно были оснащены, команда укомплектована. В третий день августа месяца 1492 года из гавани Палоса вышла западноокеанская армада адмирала Христофора Колумба - три каравеллы: "Санта-Мария", "Пинта" и "Нинья" с командой 90 человек в общей сложности. 60-65 человек из них были опытными, испытанными моряками, остальные - королевские уполномоченные, ищущие приключений и золота дворяне, солдаты, ремесленники; было среди них и несколько тюремных узников, получивших помилование в обмен на тяжкую службу в королевском флоте.

Адмирал ведет фальшивую бухгалтерию

В начале пути, до Канарских островов, флотилия двигалась на юго-запад. Шестого сентября корабли покинули последнюю известную на крайнем западе точку, гавань Гомера на Канарских островах, повернули носами прямо к западу, и началось упорное и неуклонное продвижение на запад... только на запад... всегда на запад...

Попутный ветер надувал паруса. На гребнях волн плясали три корабля... три жалкие, хрупкие скорлупки. На палубе то натягивали, то ослабляли снасти, звучали отрывистые слова команды, похожей на грубую брань; хлещущая соленая вода разъедала кожу людей, солнце нещадно палило их. Адмирал сидел в своей крохотной каюте за столиком на тоненьких ножках, перо его порхало по бумаге, выписывая строки букв и цифр. Он рассчитывал результаты дневных замеров. Определив, сколько морских миль проделали корабли за последние сутки, он заносил результат в секретный судовой журнал. А в другой, подобный первому журнал проставлял совсем другую цифру.

В настоящем, постоянно запертом судовом журнале он сделал следующую запись: "Понедельник, 10 сентября. - Двигаясь день и ночь, мы прошли 240 морских миль. Скорость: 10 миль в час. Команде я сказал, что мы прошли 192 мили, чтобы длина пути не повергала людей в уныние".

1. Три корабля Колумба в пути. 2. "Санта-Мария", флагманский корабль Колумба (реконструкция)

3. Карта маршрута первого путешествия Колумба, составленная на основе его судового журнала с указанием направлений ветра и морских течений

С тех нор каждый день, в каждой записи адмирал утаивал дюжину-другую морских миль.

Его расчеты оказались правильными. В первые дни все было тихо, но потом команда забеспокоилась. Она беспокоилась и боялась бы еще больше, если бы знала подлинные цифры, если бы догадывалась, как далеко ушли они от привычного мира...

Куда хочет добраться Христофор Колумб?

Под раздутыми парусами, увлекающими корабли в неведомое, лишь двое по-настоящему знали, в какое отважное, почти безумное путешествие отправилась крохотная флотилия, два многоопытных и знающих мореплавателя: адмирал Колумб и капитан Мартин Алонсо Пинсон. Себя они не обманывали. При каждом порыве ветра, при каждом перевале с гребня одной волны на другую они знали, что сделали еще один шаг прочь от привычной человеческой жизни, быть может, шаг к гибели, к пропасти... Быть может, именно на этой миле они переступили роковую границу, после которой нет пути назад...

Но каждый из них расхаживал по своему капитанскому мостику с бесстрастным лицом, с хорошо разыгранным спокойствием. Если бы на одно мгновенье дрогнул хоть один мускул их лица, в команде началась бы паника. Для исполнения этой гениальной роли в течение почти полутора месяцев адмиралу придавали силы его несгибаемая воля и убежденность, а капитану Пинсону - беспокойная натура авантюриста и жажда золота.

Если кому-нибудь приходило в голову заглянуть через щели в каюту адмирала, когда этот странный человек вычерчивал при свете масляной коптилки кривые буквы в своем дневнике, он видел озабоченное, но решительное лицо, излучающее спокойствие и уверенность. Однако если внимательно вчитаться в скупые ограничивающиеся констатацией сухих фактов строки дневника, можно ощутить в них скрытое беспокойство. И Колумб имел человеческие слабости. Иногда - потом все чаще - в его дневнике встречаются записи, которыми он пытается как бы обмануть, подбодрить себя... Вокруг кораблей появились птицы... материковые птицы! Они не осмеливаются отлетать от берега дальше чем на 80-100 миль... А ведь Колумб знал, что так близко к суше они еще не могут быть... И раки... речные раки, которых нашли в пучке переплетенной водорослями травы, плавающей на поверхности моря! Откуда здесь взяться рекам, когда вокруг лишь бескрайний соленый океан? Узкая полоска на краю горизонта... Земля? Нет, всего лишь туман...

Это крики души, мечущейся между отчаянием и надеждой. Как будто утопающий появляется на мгновение из пучины, судорожно глотает воздух и снова погружается в бездну... Адмирал западного океана заносил в свой дневник все: как добрые признаки и факты, так и свои разочарования. Между строками дневника читается жуткое одиночество, одиночество затерявшегося в неизвестности человека.

С 6 сентября не видели ни деревьев, ни травы, ни земли. А уже 6 октября...

"Суббота, 6 октября. - Сегодня мы проделали 160 миль в западном направлении. Команде скажу: 132 мили. Ночью мы совещались; Мартин Алонсо Пинсон предложил изменить курс на запад-юго-запад. У меня создалось впечатление, что Мартин Алонсо хочет таким образом достичь острова Сипанго; я же считаю, что изменение курса оттянет наше приближение к суше. Благоразумнее сначала найти континент, а уж потом плыть к островам".

Трава, раки, камыш, кусок дерева...

Уже целый месяц они носятся между небом и водой, а у адмирала единственная забота: что раньше, Сипанго-Япония или Азиатский материк? Он и не помышляет о том, что они пристанут к какому-то совсем другому берегу.

Дни текут один за другим. 112 миль, 48 миль, 90 миль, 236 миль, в зависимости от ветра.

1. Высадка Колумба на острове Эспаньола (Гаити). Рисунок времен Колумба

2. Так выглядело первое поселение, основанное Колумбом на острове Эспаньола

3. Единственная сохранившаяся страница судового журнала Колумба с его собственноручной записью. В тексте адмирал выражает надежду, что клеветники одумаются

"Земля! Земля!"

В ночь с одиннадцатого на двенадцатое октября 1492 года адмирал сделал в своем дневнике длинную запись. Он занес данные погоды, скорость, проделанный за сутки путь. Отметил, что видели плывущие стебли камыша. И после обычной записи несколько сухих лаконичных фраз: "Во главе флотилии шла более быстроходная, чем два другие корабля, "Пинта", так что землю первыми увидели с палубы "Пинты", откуда мне доложили об этом в два часа ночи. Первым землю увидел матрос по имени Родриго да Триана, хотя я сам в десять часов вечера с заднего поднятого мостика моего корабля видел дальний огонь; свет, однако, блеснул столь слабо, что я не смел решительно утверждать, что видел землю".

В пятницу 12 октября на рассвете на острове Гуанахани высадились офицеры флотилии западного океана, нотариус армады и главный королевский уполномоченный; Христофор Колумб актом торжественной церемонии присоединил открытую землю к владениям испанского королевского двора.

Запись в дневнике уже от 13 октября свидетельствует о том, что адмирал спешил посетить Сипанго. Он не сомневался, что Япония находится совсем рядом...

Собаки не лают...

Люди, живущие вне времени

Обитатели Багамских островов ничего не знали даже о соседних с ними больших и высокоорганизованных империях, о стоящих на более высоком уровне развития обществах Мексики и полуострова Юкатан. Поколения сменяли друг друга, прожив лишенную всяких событий жизнь. Есть лишь туманные свидетельства того, что время от времени, очень редко здесь появлялся корабль работорговцев, принадлежавший ацтекам или майя, захватывал несколько дюжин островитян и исчезал. Такие события жители островов воспринимали как стихийные бедствия - бурю, землетрясение или морской прилив, потом забывали о них. Ни Колумб, ни последовавшие за ним путешественники не заметили ни малейшей связи между жителями островов и более отдаленными народами.

Так текла жизнь островов, быть может, уже сотни лет - без изменений, без времени. Племена жили замкнуто, в своем узком мирке. Иногда они, правда, вступали в столкновения с жителями соседних островов, но потом жизнь снова возвращалась в свою глубокую, давно выбитую колею. Островитяне охотились, ловили рыбу, собирали дары земли, на которой в этом благодатном климате само собой росло почти все необходимое. Потребности у них были самые примитивные: в еде, питьевой воде и какой-нибудь хижине на случай прохладной погоды или дождя, вот и все. Ходили они голыми, об одежде, стало быть, не нужно было заботиться. Формы и методы изготовления некоторых орудий, которыми они пользовались для охоты и рыболовства, передавались от отца к сыну. На своих лодках они не могли пускаться в дальние морские путешествия, да, видимо, и не испытывали к этому никакой тяги - все то, что было за горизонтом, для них попросту не существовало.

Высадившихся на их берега "с неба упавших" мореплавателей они встретили с изумлением, недоумением, но без враждебности. Их первая встреча с белым человеком прошла безо всяких недоразумений и трений. Мир, правда, длился недолго.

Придя в себя после первого потрясения и видя, что пришельцы их не трогают (Колумб держал своих людей в строгости и не позволял им никакого насилия), островитяне настроились на дружелюбный лад. Они шныряли, плескались между кораблями, подплывали к ним на лодках, предлагали испанцам фрукты и разную снедь и по-детски радовались, получив взамен несколько сверкающих стеклянных бусин, обломок зеркала или раскрашенный черепок.

1. Открытие Америки. Символический рисунок

2. Высадка Колумба на берег. Гравюра времен Колумба

3. Виньетка и типографический знак немецкой листовки 1497 года, сообщающей об открытии Америки

Где же золото?

В разгаре этой "великой" дружбы пытливые взоры испанцев искали золото и драгоценные камни. К счастью для островитян, у них не было ни золота, ни других сокровищ. У них не было чем поживиться, и это на какое-то время обеспечило им покой - до тех пор, пока не были основаны первые европейские поселения и не начался грабеж единственного достояния островитян, их мускульной силы. Идиллия кончилась, доброжелательные белокожие пришельцы превратились в кровавых работорговцев и надсмотрщиков.

Колумбу и его армаде рабы были не нужны. Он взял с собой лишь несколько островитян, служивших ему проводниками и переводчиками в дальнейшем пути, и обращался с ними неплохо.

Есть что-то странное, какая-то поэтическая символика в одном из первых впечатлений Христофора Колумба: островитяне держали собак, но собаки не лаяли...

Собаки не лаяли. Индейцы не били в боевые барабаны. Не вспыхивали ружейные фитили белых. Не летели со свистом копья из зарослей. Первые дни и недели "конкисты", завоевания Нового Света, проходили в мире и покое.

Мир первых недель

На островах жили красивые люди - высокие, стройные, хорошо сложенные и, по словам Колумба, "с подкупающими чертами лица". Густые, похожие на гриву волосы были спереди коротко подстрижены, сзади росли до плеч. Одни раскрашивали только лицо, другие все тело серой, белой и красной краской. Как правило, островитяне ходили голыми, лишь на некоторых островах женщины носили набедренную полотняную повязку. Оружия у них не было, железа они не знали. Для охоты пользовались копьем, для рыбной ловли - палкой из твердого дерева с отточенным костяным наконечником. Колумб с большим удивлением отмечает в своем дневнике, что никаких признаков религии у племен не наблюдается.

Однако испанская армада пустилась в неведомый океан не для того, чтобы заниматься этнографическими исследованиями и завязывать дружбу с жителями океанских островов. Адмирал не забывал о своей цели: высадиться на Азиатском континенте и добыть ценные пряности, а главное - золото! С первых же дней после высадки он плавал на своем корабле между Гуанахани и соседними островами, за всем наблюдал, все замечал, все хотел знать, пытался объясниться знаками и выяснить, где находится большой материк, где можно добыть золото, много золота. Кое-что он понял, многое из объяснений островитян, говоривших на незнакомом языке, истолковал неправильно. Было ясно, что не очень далеко отсюда в юго-западном направлении лежит большой остров, который называется не то Колбе, не то Куба. На этом острове люди живут в огромной стране. А золото? Да, да, и золото там есть. И много? Очень много. Трудно сказать что поняли островитяне из вопросов белых и что поняли испанцы из их ответов...

Адмирал, верный своей навязчивой идее, зацепился за новое известие, казавшееся ему важным и достоверным:

"Вторник, 23 октября. - Сегодня я решил отправиться к острову Куба. Я получил такие сведения о величине и богатстве этого острова, что кажется совершенно очевидным: этот остров - Сипанго".

Он велел поднять паруса и взять курс на Сипанго-Японию в Карибском море.

Через несколько дней три корабля бросили якорь у берегов Кубы.

Испанцы обнаружили здесь уклад жизни, подобный тому, который они наблюдали на месте предыдущей высадки, но уже на более высоком уровне развития. Недалеко от берега они наткнулись на крупное поселение.

1. Рисунок из отчета Колумба 1493 года

2. Рисунок из отчета Колумба 1493 года

3. Рисунок из отчета Колумба 1493 года

Действительно ли Япония находится около Кубы?

"По нашем прибытии жители поселения бросили все и убежали. Я запретил своим людям прикасаться к чему бы то ни было. По моему мнению, это поселение по красоте своей превышает все виденное мною до сих пор. И мне кажется, что чем ближе мы к континенту, тем красивее становится все вокруг. Группа просторных хижин напоминает военный лагерь, только они расположены не в строгом порядке, а разбросаны тут и там. Внутри жилищ чисто и красиво, предметы обстановки богато украшены. Мы видели много красивых статуэток, чаще всего они изображают женские фигуры; видели мы и маски удивительной работы. [Здесь, по-видимому, сказывается влияние ацтеков или майя: изготовление масок из обожженной глины и металла является отраслью искусства, характерной для двух великих центральноамериканских культур.] Не знаю, пользуются жители острова этими предметами для декоративных целей или для отправления религиозного культа. Здесь тоже есть собаки, но они тоже не лают. Мы видели диких и прирученных птиц, видели великолепно изготовленные сети и рыболовные снасти, искусное оружие. Вероятно, прибрежные жители ловят рыбу и отвозят ее в глубь острова. Остров необычайно красив, я не мог им налюбоваться".

И снова, как навязчивый мираж, мечты об Азиатском континенте:

"Я приложу все усилия, чтобы добраться до Великого Хана, который, по моим соображениям, должен находиться в этом районе или в городе Катай ..."

В записи от первого ноября упоминается, что кто-то видел людей с золотыми и серебряными украшениями. На другой день Колумб послал разведчиков в глубь острова. Одним из них был "крещеный еврей по имени Луис де Торрес, который якобы хорошо знает древнееврейский и халдейский языки, а также говорит по-арабски".

Нечего и говорить о том, чего стоило знание этих языков в Центральной Америке...

Через четыре дня разведчики вернулись. Они увидели много, но Великого Хана не нашли. В их отчете впервые упоминается "растение, которое люди зажигают, держат в руках и окуривают им себя по принятому здесь обычаю".

Кубинцы, следовательно, курили сигары.

Еще два месяца плавал Христофор Колумб между островами Карибского моря. Сначала на трех кораблях, потом на двух и наконец на одном. Мартину Алонсо Пинсону надоели бесконечные скитания и поиски. В ночь на 11 ноября он отплыл на "Пинте", чтобы на свой страх и риск заняться поисками сказочных сокровищ Востока. А в конце декабря каравелла "Санта-Мария" села на мель и затонула. Изо всей океанской армады лишь одна "Нинья" под командованием Христофора Колумба вернулась в Европу.

Штормы и заговоры

Адмирал проделал путь по океану во второй, в третий и в четвертый раз. За великим подвигом последовали бурные годы. Звезда адмирала вспыхнула и померкла, засияла снова, потом окончательно погасла. Соперники и враги одержали над ним верх: из третьего путешествия он вернулся в Испанию закованным в кандалы, в трюме корабля. Колумбу, однако, удалось стать на ноги, вернуть милость и доверие испанского двора. И он опять пустился в океан.

Катастрофа произошла во время его четвертой экспедиции за океан, хотя сам он до конца жизни так и не узнал о ней.

Четвертое путешествие Колумба состоялось в 1502 году, спустя десять лет после его первой героической экспедиции. За это время на открытых им островах уже во многих местах обосновались колонизаторы и авантюристы. Колумб же продолжал искать Азиатский континент, Великого Хана и Страну Золота. Во время последнего путешествия он достиг Гондурасского залива и оказался в непосредственной близости от полуострова Юкатан. Если бы он поверил тому, что услышал там, то на закате своей жизни он нашел бы... нет, не Индию и Великого Хана, а великолепные, сказочно богатые города майя на полуострове Юкатан: Чичен-Ицу, Майяпан, Ушмаль.

Но адмирал в течение всей своей жизни так часто ходил по следам фальшивых или неверно понятых слухов, что теперь, когда он действительно стоял в преддверии великой цели, просто не поверил. Вместо Юкатана он взял другой курс и снова пустился в бесконечные скитания среди островов.

После бесчисленных бурь, кораблекрушений, заговоров и мятежей, страданий, поражений и унижений он вернулся в Испанию усталым, разочарованным стариком.

1. Письмо Колумба к своему сыну Диэго

2. Высадка Колумба на берег. Картина создана позже указанного события, это подтверждается, в частности, тем, что художник изобразил Колумба с усами и бородой, а флотилию состоящей из четырех кораблей, хотя их было всего три

3. Поздняя картина, изображающая арест Христофора Колумба

Больше он не приближался к тем берегам, на которых во время первой его высадки приветливые краснокожие дружелюбно встретили бледнолицего пришельца, а их собаки не лаяли на него.

Завоеватели и бандиты по следам гения

Не Колумбия, а Америка!

Уделом последних лет жизни Колумба были лишения, презрение, несправедливость. Ему пришлось обивать пороги, сидеть в приемных, подавать бесчисленные прошения, чтобы добиться хоть части своих оговоренных в контракте прав. И до конца своих дней он так и не узнал, что открыл новый материк: вместе с большинством своих современников он был уверен, что побывал у восточных берегов Азии.

А ведь он был еще жив, когда два его знаменитых соотечественника поняли истину. Ученый-гуманист Петрус Мартир Англериус уже через полгода после возвращения Колумба из первой экспедиции назвал его открывателем "Нового Света" (novus orbis). Два года спустя, в следующей своей работе, он повторил выражение "Новый Свет". Однако это было лишь гениальное предвидение. Другой знаменитый итальянец, Америго Веспуччи, весной 1503 года приводил уже научные аргументы в доказательство того, что "открыта, как видно, новая часть света".

Веспуччи и сам сыграл важную роль в истории великих географических открытий. В 1497-1498 годах он сотрудничал с Колумбом в подготовке третьей экспедиции адмирала. Их связывали не только дела, но и узы дружбы. Позже Веспуччи и сам совершил путешествие, имевшее большое значение: он достиг центральной выступающей части Южной Америки, проделал путь длиной в добрых 4000 километров вдоль восточного побережья континента и добрался до самого устья "Серебряной реки", Ла-Платы. Это путешествие окончательно убедило его в том, что речь идет о континенте, о существовании которого до сих пор никто даже не догадывался.

Этому смелому утверждению он обязан тем, что лотарингский картограф Мартин Вальдземюллер в своей книге, опубликованной в 1507 году, предложил назвать новый континент Америге или Америкой в честь Америго Веспуччи.

Так и случилось: новый континент был назван не Колумбией, а Америкой.

После путешествий Колумба Веспуччи был не единственным мореплавателем, пустившимся в путь но океану на запад. Можно с полным основанием сказать, что наступление путешественников развернулось широким фронтом по всему побережью Америки, от холодного севера до южных краев, лежащих далеко за экватором. Отчасти по следам Колумба, отчасти независимо от него были осуществлены значительные путешествия. Примерно сорок лет назад немецкий ученый Георг Фридерици заметил, что если бы Колумб не открыл Америку намеренно, ее открыли бы другие случайно, спустя несколько лет. Бесспорно, это подтверждается тем, например, что Кабот, а затем Кортириал достигли берегов Северной Америки, а Кабрала, Де Лепе, Веспуччи и другие с успехом штурмовали Южную Америку. Это ничуть не умаляет заслуг Христофора Колумба, напротив, со всей очевидностью доказывает, что его путешествие было не авантюрным приключением, а неизбежным следствием развития европейской науки и экономики. Назрели все предпосылки для того, чтобы интересы европейцев распространились на весь земной шар. После открытия Америки "белым пятном" на карте в течение некоторого времени оставалась только Австралия, но после открытия островов Тихого океана стал известен и этот континент.

Новые открытия использовались для умаления значения Колумба, его заслуг перед человечеством. Утверждали даже, будто он знал о путешествиях викингов, имевших место полтысячи лет назад, что сводит на нет его достижения. Вольтер с присущим ему остроумием так ответил на эти нападки: "Когда Колумб предложил открыть второе полушарие Земли, ему возразили, что это невозможно, что ничего подобного нет; когда же он все-таки открыл его, заявляют, что он открыл давно известное".

1. Маршруты второго, третьего и четвертого путешествий Колумба. Маршрут второго путешествия отмечен сплошной линией, третьего - пунктирной, четвертого - пунктиром с точками

2. Руины дворца Христофора Колумба на острове Эспаньола (Гаити)

Эти насмешливые слова лучше всяких подробных описаний показывают, на какое непонимание, зависть и неприязнь наталкивалось все новое уже тогда.

В 1506 году, после горьких последних лет жизни, великий первооткрыватель скончался. На открытом им материке уже началась и в последующие годы развернулась в полную силу борьба всех против вся.

"Конкиста"

К дальним берегам, подняв паруса, направлялись целые флотилии. На вновь открытый материк обрушился настоящий человеческий поток, туда устремились толпы карьеристов, авантюристов, массы спасающихся от голодной смерти людей, преступников и жаждущих власти и богатства хищников. Их влекли слухи о золоте и возможность неограниченных завоеваний, грабежей. Удача и неразборчивость в средствах, отвага и бесчеловечная жестокость выделяли иногда из многотысячной массы грабителей какую-нибудь гениальную, но темную личность, однако в большинстве своем переселенцы были подонками и не обладали никакими выдающимися способностями. Период завоеваний, известный в испанской истории под названием "конкиста" (к нему очень быстро подключились и авантюристы других национальностей), представляет собой одну из самых отвратительных, кровавых и бесчеловечных глав в истории человечества. Однако на страницах и этой главы иногда встречаются величайшие достижения.

Первую колонию на земле Америки основал еще Колумб. После разрыва с капитаном Пинсоном и гибели "Санта-Марии" адмирал, в распоряжении которого осталась лишь самая маленькая каравелла, "Нинья", был вынужден вернуться в Испанию, оставив в выстроенном на острове Эспаньола (ныне Гаити) укреплении сорок лучших членов команды. Он оставил им годовой запас продовольствия, инструменты, боеприпасы и семена, прикомандировал к ним врача и ремесленников, назначил своего полномочного заместителя и наказал им основать до его возвращения колонию, поддерживать дружбу с островитянами, искать золото и заложить основы города. (Кстати, именно в эти дни вернулась "Пинта", и капитан Пинсон туманно объяснил свое двухмесячное отсутствие. Два корабля вместе отправились домой, но по пути шторм разогнал их в разные стороны; адмирал прибыл в Испанию на единственной сохранившейся каравелле.)

Гибель первой колонии

Первую испанскую колонию в Америке постигла печальная участь. Вернувшись спустя десять месяцев, Колумб нашел на месте укрепления Ла Навидад лишь зловещие развалины. После долгих расследований он узнал от одного дружественно к нему настроенного племени, что вначале колонисты перессорились между собой, устраивали дуэли, грабили и убивали друг друга, затем, разделившись на группы, стали разбойничать на острове, где их и прикончили лесные жители; на оставшихся в укреплении испанцев - их было около полудюжины - напало дикое племя: индейцы жестоко расправились с ними, не оставив в живых ни одного человека. Позже удалось обнаружить труп одного из колонистов и голову другого. От прочих не осталось и следа.

Такова была судьба первого поселения белых в Новом Свете. Она как бы в миниатюре предсказала последующие события: борьба друг с другом и война с коренным населением; грабеж и бесцельные убийства; жажда власти и золота; предательство и подлое убийство - из такой мозаики складывается грустная и волнующая повесть завоевания нового континента.

Никому и в голову не приходило задуматься над тем, что на вновь открытой земле издавна живут люди, и у этих людей могут быть какие-то права. Европейские монархи и высшее духовенство, торговцы и мореплаватели, полководцы и ученые - все они считали чем-то самим собой разумеющимся, что тот, кто силой захватит себе как можно больше земель и сокровищ Нового Света, тому больше достанется; кто захватит меньше, тому достанется меньше, а кто слаб - погибнет. Этот принцип хотя и не провозглашался открыто, но на практике его широко применяли ринувшиеся туда завоеватели и грабители.

Составленная в 1525 году карта вновь открытых земель. Пересекающая всю карту вертикальная линия - намеченная римским папой граница, разделившая Новый Свет на владения Испании и Португалии

Римский папа проводит Линию на карте

Обострилась борьба между двумя великими соперниками, двумя морскими державами Южной Европы: Испанией и Португалией. Новые успехи испанцев заставляли Португальское королевство опасаться за свои колониальные владения и морские торговые сделки. А испанцы не желали упускать своего, они стремились урвать все, что можно, в этой новой ситуации. Нужно было найти решение, как поделить добычу. После коротких, но бурных споров стороны договорились пригласить римского папу арбитром по вопросу раздела Земли. Последовали новые споры, подкупы, угрозы и шантаж, и спустя каких-нибудь два месяца после возвращения Христофора Колумба из первого путешествия, в мае 1493 года, папа Александр VI (Борджиа) огласил в торжественной булле свою волю. На карте была проведена линия в ста милях к западу от Азорских островов: все уже открытые и открываемые впредь земли по одну сторону линии принадлежали Испании, по другую - Португалии. Годом позже стороны в так называемом Тордесильясском договоре изменили границу владений и тем самым, казалось, окончательно урегулировали спор. Разумеется, ни в папской булле, ни в межгосударственных соглашениях не было и речи о правах туземцев. Этим людям римская булла уделила всего лишь несколько строк:

"Людей, желающих верить в Бога Единого, в творца неба и земли, нужно кротко обратить в христианство, но варварские племена, упорно настаивающие на своих заблуждения, необходимо унизить!"

Эта фраза означала призыв к крестовому походу. Туземцы (в то время испанцы называли их индейцами, ибо долгое время были уверены в том, что Америка - это Индия) либо должны безоговорочно покориться завоевателям, либо будут истреблены огнем и мечом. А какая судьба ждет покорившихся насилию, под угрозой принявших христианство индейцев - об этом в папской булле не говорилось.

Поскольку речь шла о людях, живущих в абсолютно других условиях, говорящих на совершенно неизвестном языке и не понимающих ни слова испанских миссионеров, вооруженные европейские завоеватели, наводнившие родину туземцев, получили неограниченные полномочия, права на любое насилие, в том числе и на убийство местных жителей. Правда, они и без папской буллы делали все, что им вздумается, но теперь они могли с гордостью утверждать, что их разбойничьи завоевания служат богоугодной цели.

Одновременно с набегами авантюристов, стремившихся набить собственный карман, начался и организованный государственный грабеж новых территорий. Создавались испанские колонии с губернаторами, наместниками, администрацией. Разница состояла лишь в том, что частные лица охотились только за золотом и другими ценностями, которые можно было вывезти, колониальные же власти отнимали у индейцев и землю, дарили переселенцам огромные владения, создавали плантации. Они хотели превратить Америку в испанскую территорию, местных жителей - в рабов испанцев, причем не в переносном, фигуральном смысле слова, а в рабов подлинных, жизнь и смерть которых находилась бы в полной зависимости от владельцев. Но даже рабами могли стать только те, кто принял христианство. Остальные подлежали уничтожению.

"Индеец не человек"

Первая крупная испанская колония была основана на острове Эспаньола, где наместником некоторое время был Диэго, сын адмирала Колумба. Королевским наместником всего найденного континента стал испанский гранд-сеньор Дон Николас де Овандо, глава рыцарского ордена Алкантара. На острове, к несчастью для его коренных жителей, нашли серебро и открыли рудники по его добыче.

Сегодня уже трудно сказать, к кому судьба была беспощаднее: к тем ли индейцам, которых загнали в рудники, или к тем, которых в качестве рабов получили милостью наместника вместе с землей предприимчивые колонизаторы, пожелавшие переселиться из Испании в Новый Свет.

1. Титульный лист изданного в 1505 году отчета Америго Веспуччи о его путешествии

2. Америго Веспуччи, именем которого названа Америка

3. Строки из книги немецкого ученого Вальдземюллера, опубликованной в 1507 году; в них содержится предложение назвать новый континент Америкой в честь Америго Веспуччи, 'человека острого ума'

Цепи, лютые собаки

Рассказы очевидцев передают многочисленные подробности о почти невероятной жестокости завоевателей. Падающих под непосильной ношей людей они плетьми и пинками пытались заставить встать и продолжать работу, выбивали им зубы оружейными прикладами, натравляли на них лютых, специально натренированных собак; для этой цели из-за океана испанцы привозили андалузских догов, выведенных для охоты и кровавой расправы. В записях сохранилось даже имя одной особенно сильной и кровожадной собаки: Бесерильо поймал или растерзал более трехсот индейцев и за эти свои заслуги получил в награду приставку "дон" к имени, означавшую дворянский титул.

Непокорных или пытавшихся бежать рабов заковывали в кандалы, и до самой смерти они работали с тяжелой цепью на ногах. В наказание лицо и грудь индейцев клеймили раскаленным железом, раны заливали горячей смолой. Отсечение уха или носа даже не считалось особенно тяжким наказанием.

Есть достоверные сведения и о таких случаях, когда население целых индейских деревень, доведенное жестокостями белых до отчаяния, выбирало добровольную смерть: взявшись за руки, люди разом прыгали в пропасть с высоких скал или бросались в морскую пучину.

Индейцы влачили свое тяжкое существование, страдали и гибли. А с моря на их берега высаживались все новые и новые толпы белых пришельцев.

1. Страница из иллюстрированного журнала с отчетом о прохождении пяти голландских кораблей через Магелланов пролив

2. Семья индейцев-кочевников; мужчина в центре изображен с луком и огромной дымящейся сигарой

3. Васко Нуньес де Бальбоа, первооткрыватель Тихого океана

Кецалькоатль сходит на берег

Гонец спешит

Сколько лет топчет он этот путь? Гонец не считал. Но уже наверняка лет десять-двенадцать прошло с тех пор, как он впервые пробежал по этой сначала плавно, затем все круче поднимающейся горной тропинке между городом Золтепек и горной крепостью Тласкала и обратно. Сейчас он мужчина, достигший полного расцвета, а тогда был еще подростком, когда сборщики налогов взяли его из дальней родной деревни. Сборщики собирали дань живьем: молодых девушек - на службу в королевский дом, молодых мужчин - в королевские рабы, на военную службу. Сборщики осмотрели и его, измерили, насколько расширяется его грудная клетка при вдохе, ощупали мускулы ног, послушали биение сердца и вынесли свой приговор: быть ему гонцом Владыки Гнева, господина всего Анауака, от озер до морей.

С тех пор он живет здесь. Обычно он находится в нижнем ярусе сторожевой башни города Золтепек; когда с востока прибывает гонец, он повторяет весть шесть раз, восемь раз, двенадцать раз, столько раз, сколько нужно, пока и сам не запомнит ее наизусть. Потом отправляется в путь. По пути повторяет слова, чтобы точно передать их шесть, восемь, двенадцать раз другому гонцу, который отправится из Тласкалы дальше.

Он повторяет весть беззвучно, одними губами. Ничего не забыть и не перепутать! Если он неправильно передаст хоть одно слово, его потащат на алтарь бога войны, и жрец священным каменным ножом вырвет его сердце из груди.

И вот уже десять-двенадцать лет бегает гонец но этому пути. Его научили, как должен бегать гонец Владыки Гнева. Он трусит по тропинке с военной точностью: быстрые упругие шаги при глубоком медленном вдохе - бег при длинном выдохе - снова шаги, снова бег, именно так, чередуя шаги с бегом, можно надежнее всего выдерживать равномерный ритм, проделать путь за предписанное время.

Десять лет... двенадцать лет... Было время, и не так давно, когда он нес службу на другом пути. Тласкала взбунтовалась против Владыки, и во время войны гонцам приходилось делать крюк. Но потом Владыка Гнева усмирил и наказал бунтовщиков, с тех пор все идет по-старому: гонец бегает от Золтепека до Тласкалы.

Жители Тласкалы, укрепления в скалах, угрюмо смотрят на него, бегущего по улицам города с отличительными знаками властителя Монтесумы, Владыки Гнева. Но они молчат, не произносят ни одного бранного слова. Только глаза их сверкают гневом. Быть может, однажды, когда в непокорном городе снова вспыхнет восстание, гонцу перед каким-нибудь домом подставят ногу, набросят на шею петлю и задушат его, чтобы задержать весть, которую он повторяет в уме. Жители города, угрюмые тласкаланцы, ненавидят правителя Монтесуму. Они не знают, да это их и не интересует, что раб-гонец служит Владыке под угрозой быть принесенным в жертву на алтаре бога войны.

Тропинка вьется все круче. Иногда в просвете между скалами уже видны в высоте башни Тласкалы. Размеренного чередования шагов и бега уже нет, но тропинке можно пробираться только ползком, на четвереньках. Гонец бормочет про себя весть... весть... Нет, не забыл, все помнит точно, до единого слова.

Вот и башня. Ее сложили в незапамятные времена из таких огромных камней, что в каждой глыбе можно бы спокойно вырубить лачугу. Камни тесно пригнаны один к одному. Вот и ворота.

Не надо ничего говорить, не надо показывать знаки: стражи знают гонца, впускают его. Теперь снова надо бежать по гладким каменным улицам города. Он не сбился бы здесь с пути и ночью, с закрытыми глазами. Он направляется прямо в дом гонцов.

1. Разноцветное покрывало инков с изображениями людей

2. Золотая маска из Центральной Америки. Такие маски надевали на мумии королей и знатных вельмож при захоронении

3. Цветной настенный ковер из Центральной Америки, по технике исполнения напоминающий гобелен

Поджидающий его сменщик вскакивает, настороженно слушает весть:

- Наместник провинции Кутластлан, припадая челом, докладывает Владыке Гнева: на восточном краю Анауака, где власть Владыки переходит с суши на воду, к берегу пристали крылатые корабли с неведомыми существами. Неведомые пришельцы умеют делать гром и молнию, тела их покрыты твердым панцирем. И еще среди них есть двуглавые, двурукие, шестиногие люди-олени. У них белая кожа и борода, как у Кецалькоатля, бога воздуха. Их немного, но они могут поражать с помощью своих выпускающих молнию палок и на расстоянии пятисот-шестисот шагов. Пришельцы разбили лагерь на берегу. Наместник просит приказа: пропустить их дальше или сокрушить?

1. Панорама Нью-Амстердама в 1625 году

2. Старейшая карта Нью-Йорка, называвшегося тогда еще Нью-Амстердамом. Рисунок 1661 года

Он повторяет весть шесть-восемь-двенадцать раз, как предписывает закон гонцов. Второй слушает, шепотом повторяет слова. Только слова. Ни один из них даже не задумывается над смыслом, над содержанием вести.

Второй гонец запомнил весть. Он уже отправляется в путь.

Прибывший из Золтепека гонец идет в комнату для отдыха. Теперь он ждет ответа.

А весть продолжает свой путь из уст в уста к резиденции Владыки, сверкающему городу Теночтитлан. Она должна прибыть в столицу в течение двух дней - наместник прибрежной провинции ждет ответа к четвертому дню.

Капитан Кортес

"Из моря выполз еж и свернулся в клубок на берегу", - эта мысль возникла в мозгу Эрнана Кортеса, когда он увидел выросший перед ним лагерь с торчащими на кольях ружейными дулами, угрожающе направленными во все стороны. Пятьсот пехотинцев, около двадцати кавалеристов, три дюжины лучников и тринадцать мушкетеров, готовые к бою, ожидали в лагере приказа капитан-генерала, Кортеса. В бухте стояли на якоре одиннадцать кораблей; их пушки были уже доставлены на берег для подкрепления позиций лагеря.

Начальник неподвижно стоял на вышке, сколоченной посреди лагеря. Перед ним простиралась зловещая темнота джунглей неведомого мира, позади - угроза плахи, казнь за неповиновение.

В апреле 1519 года на берегах Мексики, на границе между бурным прошлым и рискованным будущим стоял тридцатитрехлетний Эрнан Кортес.

Он стоял на вышке сторожевой башни. Перед его взором тянулась темная полоса безмолвного леса. Что ждет его здесь? . . Он пожал плечами и улыбнулся. Уже с самого раннего детства он не задумывался в таких ситуациях: если нужно было драться, он бросался в бой очертя голову.

Уже тогда он отличался необузданным характером: ни брань матери, ни розги отца, капитана наемников, не могли его укротить. Когда он подрос, у родителей появилась нелепая мысль отдать его учиться, пусть Эрнан Кортес станет ученым или священником. Он действительно был студентом в течение трех семестров: ходил в университет - вернее, мимо университета - в Саламанке. Потом вышло любовное приключение, скандал, прыжок с балкона, перелом костей, больница. Выздоровев, он излечился и от своей любви, а заодно отказался от университета, от всей Испании. Стал наемным солдатом, потом сел на корабль, как многие другие, которым были тесны рамки привычной жизни. Его дядя дон Николас де Овандо, наместник в Новом Свете, дал 21-летнему Кортесу внушительное имение и несколько сотен рабов-индейцев: пусть обрабатывает землю, выращивает сахарный тростник или что ему угодно.

1. Портрет Кортеса, написанный в 1525 году

2. Капитан-генерал Эрнан Кортес, покоритель Мексики

3. Главный храм города Чолула (реконструкция)

Эрнана Кортеса имение и плантации мало волновали: он жаждал золота и власти, а не удела плантатора, пересчитывающего рассаду. Он ждал удобного случая, чтобы вырваться из нового плена. Случай не замедлил представиться. Когда военная экспедиция во главе с доном Диэго Веласкесом отправилась на Кубу в поисках серебра, золота и для захвата рабов (на острове Эспаньола и рудники, и рабочая сила были уже почти истощены), Кортес присоединился к экспедиции, принимал участие в захвате Кубы и основании новых колоний. Тогда же началось и строительство столицы острова, города Гавана.

Шли годы. Отовсюду поступали волнующие, беспокойные слухи. Тут и там на континенте высаживались группы путешественников и конкистадоров. Много рассказывали о молодом искателе приключений, Васко Нуньесе де Бальбоа, который служил сперва под началом некоего Энсисо, затем сам возглавлял конкистадорские походы, пробившись по узкому перевалу (Панамскому перешейку) на противоположный берег континента. Там он нашел другое море, которое он назвал Тихим океаном и объявил его воды испанскими владениями. Это послужило окончательным, решающим доказательством того, что это не Индия, а континент, находящийся между Европой и Азией. Бальбоа в одно мгновение стал знаменитостью, однако покинутый им Энсисо выдвинул против него различные обвинения. Бальбоа, открывшего Тихий океан, схватили и казнили. Дело продолжил его соратник Франсиско Писарро, ставший во главе бродячего отряда конкистадоров. Другая экспедиция, которой предводительствовал Франсиско де Кордова, нашла на полуострове Юкатан дивные, богатые города майя. Правда, все члены экспедиции чуть не погибли там вместе с предводителем, но несколько человек, кое-как добравшиеся домой под разодранными парусами, рассказывали чудеса: они нашли Страну Золота!

Грихальва... Монтехо... Альварадо... Одно за другим прославлялись имена героев более или менее успешных авантюр.

Только имени Эрнана Кортеса среди них не было. Он как раз попал в большую беду. Пообещав жениться на младшей дочери Веласкеса, нового наместника Кубы, он передумал и, вместо того чтобы стать зятем наместника, примкнул к составленному против того заговору. С жалобой заговорщиков на Веласкеса Кортес пытался пробраться к высшим властям, находившимся на Эспань-оле, но патруль наместника перехватил его лодку. Кортесу удалось бежать из-под стражи, он нашел убежище в стенах одной из церквей. Потом строптивый идальго все-таки примирился с наместником и теперь уже официально сделал его дочери предложение, попросив в качестве приданого назначение его главой одной крупной экспедиции. Просьба его была удовлетворена, более того, его произвели в капитан-генералы.

Шестьсот человек против целой империи

Когда велись приготовления к экспедиции, Кортес получил от своего боевого товарища в подарок молодую рабыню. Это было настоящее сокровище: пятнадцатилетняя Марина была не только красавицей, но и знала испанский язык, прекрасно говорила на языках ацтеков и майя, знала их обычаи; она была отпрыском знатной семьи ацтеков.

Кортес снова навлек на себя гнев наместника, которому ничуть не нравилось появление юной красавицы Марины рядом с его будущим зятем, видимо, не думающим серьезно о предстоящем браке. Экспедиция чуть было не провалилась в самую последнюю минуту. Кортес попросту сбежал вместе со своим флотом из гаванского порта в самый разгар гнева, проклятий и клятв наместника, грозившего отомстить обидчику.

Итак, мосты за ним были сожжены. И вот он на берегах, таящих в себе бесчисленные неожиданности, быть может, крезовы сокровища... или страшную гибель. Здесь уже побывала закончившаяся неудачей экспедиция Грихальвы, однако в глубь суши он не добрался.

Эрнан Кортес надеялся, был почти уверен: уж ему-то удастся!

В его лагере были старые опытные авантюристы: Альварадо и Пуэртокаррера, участвовавшие в неудачной экспедиции предшественника; здесь были готовый на все Авила и капитан дель Кастильо, любитель книг и летописей; славившийся своей силой Олид, беглый галерный раб; прелат Ольмедо, патер-собутыльник рыцарей авантюры. Да и все остальные члены экспедиции - орда жаждущих крови и золота пиратов, готовых заплатить за фунт золота жизнью тысяч и десятков тысяч людей. Устремив жадные волчьи взоры на лес, они ждали.

В течение нескольких дней ничего не происходило. Все с нетерпением смотрели на капитан-генерала, который все еще не давал приказа отправляться.

1. Пирамидальное сооружение майя. Интересно, что число камер внутри пирамиды равно количеству дней в году - 365

2. Рельеф с полуострова Юкатан, изображающий богиню или жрицу

3. Рельеф из одного святилища на полуострове Юкатан

Похищенный флот

Лишь двое из всей команды знали, чего он ждет: сам Кортес и дель Кастильо. Неделю назад случилось одно событие (десять лет спустя дель Кастильо вспомнит об этом в своих мемуарах), которое должно было возыметь свои последствия. Предпоследняя остановка флота была на прибрежном острове Косумель, где люди Альварадо ограбили деревни и святилища индейцев. Кортес строго наказал их, а награбленные вещи вернул островитянам. С тех пор индейцы прямо-таки с поклонением смотрели на доброго белого человека. Марина, понимавшая их речь, сообщила Кортесу, что они считают его Кецалькоатлем, человечным богом, который сошел на землю Анауака, чтобы принести ей счастье... Этот слух должен был дойти до внутренних районов континента. Кортес ждал.

Вскоре после высадки команды и сооружения крепости, из джунглей вышла группа людей. Они принесли пришельцам подарки: еду, свежие кукурузные лепешки, яйца, индеек, фрукты. Марина неревела их слова: иноземцев вскоре навестит и полномочный хозяин провинции, наместник.

Золото или смерть

Казалось, блеск тропического солнца удвоился (или в глазах у испанцев зарябило?), когда на носилках, колыхавшихся на плечах рабов, прибыл наместник со своей вооруженной свитой. По его повелительному жесту носильщики развязали тяжелые тюки, разложили подарки: литое золото и серебро в пластинках и слитках; тысячи драгоценных камней в прекрасно выделанных глиняных кувшинах: бирюза, смарагд и сапфир; фигурки различных животных: ягуаров, уток, орлов - из золота; кованые пластинки из серебра с изображением символов ночи... Казначей экспедиции только золото одного рельефа солнца оценил в двадцать тысяч испанских дукатов.

Это были дары далекого повелителя Владыки Гнева, резиденция которого находилась в сказочном Теночтитлане.

"Возвращайтесь на родину..."

Наместник безмолвным жестом передал сокровища храма Кецалькоатля бледнолицым бородатым существам, быть может, братьям давно удалившегося из этой страны бога... быть может, один из них - сам Кецалькоатль в сверкающем панцире...

После этого наместник заговорил. Он передал пришельцам слова правителя Монтесумы. Марина переводила:

Привет вам, наши гости! Даже если вы сами боги, вы и тогда лишь гости наши на короткое время. Владыка желает, чтобы вы не делали ни шагу внутрь его империи; возвращайтесь как можно скорее на вашу неведомую родину по волнам моря, забросившего вас на наши берега!

Так сказал наместник. И снова замолк. Потом взмахнул рукой, и процессия исчезла во мраке джунглей.

Кортес задумчиво смотрел ей вслед.

1. Ацтекская пиктографическая рукопись, XV век

2. Верховный жрец майя приносит жертву. Вверху и слева каменного горельефа пиктографическая надпись майя

3. Храм-пирамида в майяском городе Ушмаль

Диковинный город озер

Сожженные корабли

Морской берег снова опустел. Ни вдали, ни вблизи испанцы не видели ни одного человека, кроме членов экспедиции. Только нестерпимый блеск кучи драгоценных камней доказывал, что все происшедшее им не приснилось.

Полтысячи человек устремили на сокровище напряженные взоры. Полтысячи пар рук со скрюченными пальцами жадно протянулись. А золото бесстрастно сверкало, камни искрились манящим блеском...

Первым опомнился Эрнан Кортес. Он дал короткую команду: вооруженные стражи встали вокруг кучи сокровищ.

Что теперь делать?

В ту ночь в лагере никто не сомкнул глаз. Офицеры и солдаты исходили криком в спорах, доходящих чуть ли не до смертоубийства. Большинство из них почти потеряло рассудок при виде сказочного богатства. Члены экспедиции разбились на две группы. Одни требовали раздела золота, драгоценных камней, жемчуга и серебра и немедленного возвращения с богатой добычей. Дома, на Кубе или в Испании, они смогут вести роскошную жизнь, соря деньгами направо и налево. В других брошенное к их ногам сокровище только разожгло аппетит; они кричали, что надо добраться до сказочной страны, ибо там, откуда послали столько сокровищ с полной презрения вестью, должно быть в сто тысяч раз больше! В пылу жестоких споров люди каждые полчаса меняли свое мнение, присоединяясь то к одной группе, то к другой, сами не зная, чего они, собственно, хотят.

Положение затруднялось и еще одним, до поры до времени скрытым противоречием. Сам Кортес и часть его офицеров полагали, что все мосты позади них сожжены: они открыто выступили против воли наместника дона Диэго Веласкеса, отправились в поход вопреки его запрещению, стало быть, терять им нечего, нужно играть игру до конца! Они знали, что победителей не судят: как только они смогут послать в испанскую казну несметные сокровища, неповиновение тут же из преступления превратится в заслугу. Им не хотелось возвращаться на Кубу с повинной, смиренными покаянными грешниками. Однако в отряде конкистадоров были и желающие избежать окончательного разрыва, надеявшиеся вернуть себе милость и расположение Веласкеса.

Под двойным давлением опьяневших от первой добычи людей и сторонников примирения с Веласкесом капитан-генерал Кортес видел лишь один выход: поставить людей перед фактами, создать такое положение, при котором возвращение невозможно!

Силой своего авторитета и угрозами он воспрепятствовал разделу сокровищ, велел погрузить их на корабль и немедленно отправил груз в Испанию с приказом передать его королю Карлу V и тем самым заручиться его милостивым расположением к экспедиции.

Остальные корабли, стоявшие на якоре в бухте, по приказу Кортеса были вытащены на берег. Верный капитану Мартин Лопес, корабельный плотник и технический руководитель флота, заявил, что корабли тяжко повреждены и продолжать плавание не могут. С них были сняты орудия, припасы, оснащение, а затем по приказу Кортеса все корабли были сожжены. Оставалось одно: продолжать путь вперед.

1. Мексиканское святилище бога-ягуара

2. Сооружение майя, украшенное пиктографическими надписями

3. Древняя мексиканская скульптура бога-ягуара

В союзе с индейцами

Конкистадоры основали на берегу новый город-крепость, назвав его Вилья рика де ла Вера-Крус (Богатый город истинного креста), или, короче, Веракрус, и оставили в ней гарнизон. С помощью подарков и ловких переговоров они завязали дружбу с жителями ближайшей провинции Семпоала. Это племя враждовало с ацтеками и, следовательно, видело в испанцах своих союзников. Воины Семпоалы поступили на службу к Кортесу, часть их осталась в Веракрусе для поддержки испанского гарнизона, большой отряд присоединился к выступившей в поход армии. Эта неожиданная помощь имела огромное значение, так как - хотя слова Кортеса о том, будто Семпоала могла предоставить пятьдесят тысяч воинов, кажутся сильным преувеличением - масса хорошо вооруженных и прекрасно знающих местность воинов, бесспорно, означала большую силу.

В тяжком и опасном походе армия Кортеса достигла провинции Тласкала. Кортес был осведомлен о том, что тласкаланцы - воинственный народ, который вот уже десятки лет сражается с Монтесумой и с ацтеками. Теночтитлану, могучему ацтекскому городу-государству, иногда удавалось навязать им свою волю, но тласкаланцы постоянно возобновляли борьбу за независимость своего города. Тактика была ясна: важно добиться союза с Тласкалой.

Однако проще было догадаться об этом, чем выполнить. Решительный народ Тласкалы при виде приближающихся чужеземцев взялся за оружие. Испанцам пришлось сначала победить их в крупной и кровавой битве, и лишь после этого в ходе мирных переговоров был достигнут столь желанный для Кортеса союз. Зато союз этот был таким прочным, что тласкаланцы во всем безоговорочно поддерживали испанцев, до конца сражались в войне на их стороне, не покидали Кортеса в самых критических ситуациях, помогли ему добиться победы, не подозревая, что их союзническая верность приведет в конце концов и их самих к вечному рабству.

Итак, из Тласкалы Кортес отправился к Теночтитлану уже во главе могучей армии, ядро которой составила испанская панцирная конница, закаленная в битвах пехота и небольшая артиллерия; их сопровождала масса неудержимых, готовых к бою воинов Семпоалы и Тласкалы.

Тем временем из Теночтитлана прибывали все новые и новые послы. Монтесума слал решительные, хотя и выраженные дружелюбным тоном предложения: он готов заплатить золотом - много золота! - за то, чтобы пришельцы немедленно удалились, не входя в столицу.

Кровавый путь

Кортес упрямо стоял на своем. В докладе, посланном Карлу V, он так передает свой ответ на требования Монтесумы:

"Я им ответил: нам совершенно необходимо войти в их страну, так как я должен дать Его Величеству, моему королю, подробный ответ о владыке Монтесуме и его империи. И поскольку я не могу отказаться от посещения столицы империи, было бы лучше, если бы он согласился на это и не вмешивался в определенные дела... К моему великому сожалению, господину Монтесуме причинило бы большой вред, если бы он вынашивал коварные планы".

Поводом для открытых угроз Кортеса послужило то обстоятельство, что его армия время от времени подвергалась внезапным нападениям. Послы Монтесумы всякий раз подчеркивали, что эти столкновения происходят без ведома и согласия владыки; каждая сторона при этом думала что хотела.

Крупное кровавое столкновение произошло в городе Чолула. Город был занят безо всякого сопротивления, но из случайно подслушанного разговора испанцы заподозрили, что жители города хотят устроить им западню. Реакция Кортеса была быстрой и жестокой: он отдал приказ о внезапном нападении на население города. Летописи упоминают об этой кровавой расправе как о "Чолулской резне".

Весть о могуществе и жестокости белых пришельцев с быстротой ветра распространилась по огромному плато Анауак, стране Монтесумы. Следствием этого явилась всеобщая тревога и отчаянное сопротивление. От владыки прибывали всё новые послы: они обещали еще больше золота и еще решительнее запрещали испанцам продвигаться вперед.

Эрнан Кортес не слушал ни обещаний, ни угроз: его армия неуклонно приближалась к столице.

1. Реконструированный вид площади перед главным храмом в Теночтитлане

2. Древняя скульптура мексиканского божества

3. Ацтекский жертвенный камень. На него клали пленников, принося их в жертву богу войны Уицилопочтли

Водопровод, зоологический сад, храм с сорока башнями

Дорога проходила мимо двух огромных потухших вулканов. Вершину одного из них, Попокатепетля, покрывал снег и окутывало облако дыма; это заинтересовало Кортеса и, несмотря на грозившую со всех сторон опасность, он послал небольшую экспедицию на разведку тайны вулкана. Молодой офицер Диэго Ордас дошел до края снегового покрова, дальше путь был невозможен. Его смелость позднее была вознаграждена Карлом V: король разрешил роду Ордасов изобразить на своем гербе вулкан.

После многочисленных переговоров с послами и мелких стычек, после долгого утомительного похода воины Кортеса с хребта перевала увидели наконец столицу Мексики. Это было потрясающее зрелище. Побывавшим в Италии испанцам оно напоминало Венецию. Великолепный город ацтеков был построен наполовину на воде, наполовину на суше, среди огромных озер, лагун и причудливого переплетения насыпей, мелких островов, естественных и искусственных каналов.

Кортес, человек с широким кругом интересов, прекрасный наблюдатель, занятый не только мыслями о сражениях и добыче, так описывает Теночтитлан в своих донесениях:

"Провинция, в которой находится этот крупный город и другие города, имеет форму почти правильного круга и охвачена кольцом высоких диких гор. Окружность долины составляет примерно семьдесят легуа [1 испанское легуа равно 5,57 км]. Почти вся долина занята двумя крупными озерами; на расстоянии более пятидесяти легуа можно передвигаться на лодках. Одно озеро пресное, другое - соленое... Столица Теночтитлан стоит на соленом озере, диаметр окружности города составляет добрых два легуа. Город на воде имеет четыре входа - это каменные насыпи шириной в две длины копья. Город так же велик, как, например, Севилья или Кордова. Улицы его широки и прямые как стрелы; на многих главных магистралях половину улицы образует мостовая, другую половину - канал, по которому плавают лодки. Улицы и насыпи во многих местах перерезаны поперечными каналами, через них переброшены мосты из больших и прочных балок... В городе много рыночных площадей, где ведется постоянная и оживленная торговля. Одна из таких площадей больше, чем весь город Сала-манка; она окружена аркадами, и ежедневно на ней собирается более шестидесяти тысяч людей - покупателей и продавцов. Здесь торгуют всевозможными продовольственными товарами, золотыми и серебряными украшениями, свинцом и оловом, ракушками и разноцветными птичьими перьями, обработанными и сырыми балками для строительства домов, строительным камнем, самой разнообразной птицей - индейками, дикими утками, курами, попугаями, соколами, голубями, а также зайцами, оленями, собачьим мясом. На этих рынках можно встретить продавцов лекарственных растений и различных снадобий. В цирюльнях моют и стригут волосы, в кухмистерских подают самые разнообразные кушанья и напитки. На рынке толпятся носильщики, готовые за плату доставить любой груз. На рынках города можно купить фрукты и кожи, красители и глиняную посуду, соленую рыбу и сласти... словом, все, что можно только себе вообразить в этом мире ... Все содержится в строгом порядке, каждый товар продается на своем месте в соответствии со своим назначением. Товары продаются по штукам и по объему, продажи на вес мы не заметили. На рынке имеется строение, где сидят рыночные судьи, они следят за порядком, решают споры, ловят преступников, проверяют мерки, уничтожают фальшивые мерки, на базаре их десять-двенадцать человек... В этом огромном городе много великолепно построенных языческих храмов. В храмах обычно живут жрецы, а в очень красивых святилищах установлены изображения божеств. Жрецы происходят из знатных семей, одеваются в черные одежды и до заключения брака не стригут и не чешут волосы. Для описания великолепия и деталей главного святилища города человеческий язык слаб. Это такое громадное здание, что на его территории, окруженной высокой стеной, вполне можно было бы построить город на пятьсот жителей. Внутри вдоль стены тянутся комнаты, залы, коридоры, удобно обставленные помещения, в которых живут жрецы. В здании сорок хорошо построенных башен, на самую высокую из них ведет лестница из пятидесяти ступеней. Храм богато украшен; работа каменщиков и плотников так хороша, что лучше ее нет в целом свете. Стены расписаны изображениями чудовищ и идолов. В трех самых больших залах храма установлены искусно изваянные скульптуры, поражающие своими размерами. Самый большой, самый почитаемый идол покрыт кровью жертв. Изображения идолов больше человеческих размеров изготовляют из кукурузной муки и фруктов, склеиваемых человеческой кровью; в большие праздники эти изображения съедают... В городе мы видели много больших и прекрасных дворцов, в них живут самые важные в стране люди, вассалы Монтесумы, которые часть года проводят в столице. Вокруг дворцов разбиты великолепные цветники. Вдоль ведущих в город насыпей на высоте человеческого роста тянутся два длинных трубопровода; диаметр труб - два хороших шага. По глиняным трубам в город поступает пресная вода; вторая труба - запасная, чтобы подача воды не останавливалась во время чистки первой трубы. Вода из трубопровода поступает в резервуары, а оттуда на лодках развозится по каналам во все концы города... В городе полно различных ремесленников, которые принимают заказы на работу. Жители города ходят в приличной одежде и отличаются большим усердием, чем в других городах; поскольку здесь находится резиденция правителя Монтесумы и многих других важных господ, порядок в городе царит безупречный... У Монтесумы в Теночтитлане и за его пределами имеется несколько замков, оборудованных с удивительной красотой. Один из его дворцов окружен великолепным садом с наблюдательными вышками, построенными в виде колонн из яшмы. В саду установлены клетки с птицами и прочими животными, даже с волками и львами [вероятно, Кортес видел каких-то других животных из семейства кошачьих], а также с другими дикими животными. Триста, стражей ухаживают за зоосадом... Каждый божий день на рассвете в королевском дворце появляется около шестисот знатных вельмож, в залах и помещениях которого они находятся до заката солнца. Вельможи получают пищу тогда же, когда Монтесума; триста-четыреста юношей-прислужников в полдень и вечером разносят блюда - мясо, рыбу, фрукты и овощи. Под каждым блюдом находится жаровня с раскаленными углями, чтобы еда не остывала. Во время трапезы рядом с правителем могут находиться только пять-шесть пожилых вельмож, с ними король делит свой стол. В начале и в конце трапезы подают полоскательницы для омовения рук; однажды использованным полотенцем король никогда больше не пользуется; то же самое касается посуды и блюд. Господин Монтесума переодевается четыре раза в день, никогда не надевая на себя дважды одну и ту же одежду. Появляющиеся в его дворце вельможи должны входить босиком, склонив голову в поклоне: они не имеют права смотреть в лицо правителя. При дворе этого правителя так много разнообразных обычаев и церемоний, что для описания их понадобилось бы гораздо больше места, чем имеется у меня в распоряжении".

1. План Теночтитлана, опубликованный в 1524 году в книге, содержащей отчеты Кортеса, следовательно, спустя всего три года после покорения Мексики. Посреди города высится главный храм, перед ним площадь для жертвоприношений. Ниже на плане в небольшом квадрате изображены фигуры животных, символизирующие зоосад Монтесумы. Напротив него на площади - дворец Монтесумы

2. Мексиканский рельеф с изображением воин

3. Южноамериканская индейская деревня, так называемое 'пуэбло', образец многовековой традиционной деревенской архитектуры

Я твой пленник, ты - мой...

Испанцы не встретили сопротивления и при входе в Теночтитлан. Более того, когда произошла встреча между правителем империи ацтеков и великим конкистадором, Монтесума вел себя со сдержанностью и непринужденностью искусного дипломата.

В донесении Кортеса о встрече говорится следующее:

"Господин Монтесума появился в сопровождении двухсот приближенных; все в богатых одеждах, они выстроились в два ряда по обе стороны широкой, прямой и красивой дороги. Монтесума шел посередине, слева и справа от него шагали по одному его родственнику. Когда мы сошлись, я спешился и пошел ему навстречу один, раскрыв руки, чтобы приветствовать его объятием. Однако сопровождавшие его лица встали между нами, дабы я не коснулся его; затем двое вельмож глубоко склонились передо мной и поцеловали землю в знак традиционного приветствия. После приветствия я снял с себя ожерелье из граненого стекла и повесил его на шею Монтесумы, он же повесил мне на шею тяжелую золотую цепь, взял меня за руку, и вся процессия двинулась, направляясь в один из огромных залов дворца... Тем временем моих людей разместили, владыка осыпал меня богатыми дарами: я получил множество золотых и серебряных украшений, затканных перьями драгоценных тканей, великолепных пестротканых хлопковых материй. После церемонии вручения подарков Монтесума сел рядом со мной и произнес: "Из рассказов предков и из преданий мы знаем, что и я, и остальные жители этой страны происходим из дальних земель. Нас вел могучий правитель, он не хотел оставаться здесь, однако наши предки построили жилища, обзавелись женами и детьми и не последовали за великим предводителем. И он покинул нас. Но мы всегда верили, что один из его потомков вернется и тогда мы станем его подданными. Вы явились оттуда, где восходит солнце, и говорите о далеком повелителе, который прислал вас сюда; может быть, он - потомок вождя наших предков..." В ответ на его речь я укрепил в нем веру в то, что Ваше Величество - именно тот повелитель, которого они ждут вот уже несколько поколений..."

1. Портрет Владыки Гнева Монтесумы, довольно достоверный, так как сделан по рисунку офицера армии Кортеса Гонсало де Сандоваля, который несколько раз лично встречался с Монтесумой

2. Портрет Монтесумы. Гравюра из книги того времени; латинская надпись - с искаженным написанием имени - гласит: 'Мутецума, последний король мексиканцев'

3. Ацтекский парадный щит, подаренный Монтесумой Кортесу

4. Гонсало де Сандоваль, один из военачальников Кортеса

Быть может, за неожиданными, означающими почти полную покорность словами Монтесумы скрывалась хитрость, а может быть, искренняя вера в то, что в империи появились потомки Кецалькоатля. Во всяком случае, Кортес постарался в максимальной степени выгодно использовать сложившуюся ситуацию. Он отказался от насилия, держал своих людей в узде. И ждал. Снова ждал.

Сложилось странное, очень напряженное положение, на первый взгляд казавшееся самой безоблачной дружбой. Притворились ли ацтеки покоренными или смирились с неизбежным событием - неизвестно, но по их угрюмым лицам было видно, что появление пришельцев означает для них конец привычного жизненного уклада. Поселившиеся в центре города белые и помогавшие им ненавистные тласкаланцы были окружены морем спокойных, но вынашивающих неведомые планы ацтеков. Эрнан Кортес, искусный полководец, не обманывал себя напрасными надеждами. Он трезво оценивал обстановку и осознавал, что стоит Монтесуме в одну прекрасную ночь приказать разрушить несколько мостов, перерезать плотины вокруг испанской ставки, поставить кольцо вооруженной охраны на окрестных берегах, насыпях и островах - и пришельцы будут уничтожены без единого удара мечом, погибнут голодной смертью.

Необходимо было что-то предпринять. Опасаясь военной хитрости ацтеков, Кортес прибег к предательству.

Дворец Монтесумы находился неподалеку от испанской ставки, превращенной в крепость. Кортес посетил владыку, при этом распорядившись укрепить обратный путь часто расставленными латниками. Он попросту арестовал правителя в его собственном дворце, в сердце империи и столицы. Монтесума сопротивлялся, но испанцы были настроены столь воинственно, что он вынужден был уступить, иначе его ждала смерть в собственных покоях.

Обставив этот смелый путч всеми атрибутами внешнего почтения, Кортес доставил Монтесуму в испанскую ставку в качестве "гостя". Там повелитель ацтеков содержался под строгой охраной, хотя видимость преклонения еще сохранялась: все испанские офицеры, в том числе и сам Кортес, входили в покои пленного короля без шлема, с непокрытой головой, и обращались к нему в самом почтительном тоне. Кортес, оберегая Монтесуму в качестве заложника, рассчитывал постепенно стать подлинным хозяином положения в стране.

Итак, в могучем кольце воинов империи, население которой составляло сотни тысяч человек, стояло небольшое железное кольцо испанского отряда, в центре которого находились два главных действующих лица развертывающейся драмы, Монтесума и Кортес, можно сказать, в плену один у другого, прямо как в сказке: лиса поймала щуку, а щука - лису...

1. Руины мексиканской горной крепости

2. Завоевание Мексики. Пунктирной линией указан путь Кортеса от города-крепости Вилья рика де ла Вера-Крус до Теночтитлана. Близ Чолулы обозначен вулкан Попокатепетль

Конец света в Мексике

Война вспыхивает

Пленение Монтесумы вызвало в столице великое смущение. Слепо подчинявшиеся повелителю ацтеки не могли себе представить, чтобы обыкновенный смертный мог поднять руку на полубожественную особу их правителя. Успех маневра Кортеса укрепил их суеверную убежденность в том, что эти белые действительно потомки давно покинувшего их Кецалькоатля; быть может, они появились снова на этой земле для того, чтобы свергнуть бога войны, занявшего место бывшего главного бога, чтобы Кецалькоатль снова взошел на небесный и земной престол.

Однако после первых часов испуга и неуверенности трезвый рассудок одержал верх. Кецалькоатль ли вернулся, или явились его посланцы - неважно, ясно одно: белые люди - враги страны. И с ними нужно бороться.

Открытая вражда пока еще не вспыхнула. Ее задерживало и тормозило то обстоятельство, что находящийся во власти испанцев Монтесума был вынужден время от времени в своих приказах призывать народ к спокойствию; пару раз его даже вывели на балкон сказать несколько слов собравшейся перед ставкой толпе. Напряжение, однако, непрерывно росло.

Тем временем Кортес получал тревожные известия от оставленного в Веракрусе гарнизона. С Кубы послана сильная армия во главе с Панфило де Нарваэсом с приказом разбить силы Кортеса, самого же "беглеца" схватить и доставить в Гавану.

Кортес недолго раздумывал над решением. Он оставил Педро де Альварадо с сильным отрядом для охраны драгоценного заложника, сам же во главе большей части своей армии направился форсированным маршем навстречу Нарваэсу. С помощью хитрых уловок и силы он рассеял посланную против него армию, захватил Нарваэса в плен, привлек на свою сторону его офицеров и солдат и вернулся в Теночтитлан со значительно возросшей армией.

Двадцать пять тысяч смертей за одну!

В столице тем временем уже шли бои. Кортес едва пробился к своей укрепленной ставке. Лишь там он узнал, что произошло во время его отсутствия.

Постоянная боевая готовность измотала нервы Альварадо и его небольшого гарнизона - все были измучены сознанием непрерывной опасности, витающей над ними. В праздничную ночь в одном из святилищ города знатные юноши исполняли религиозный боевой танец; Альварадо и его люди не то были введены в заблуждение угрожающими движениями, которыми сопровождался этот танец, не то соблазнились богатством украшений - они дали залп по празднующей толпе, затем обнажили мечи и устроили ужасающую резню. В ответ на это вспыхнула открытая война, остановить которую уже не могло и вмешательство Монтесумы. Пленный король уже не имел никакого авторитета. Никто не желал его слушать, когда он в последний раз появился на балконе, чтобы обратиться к народу, более того, в него полетели стрелы и град камней. Только испанские щиты спасли его от неминуемой смерти. Однако несколько дней спустя Монтесума умер при загадочных, до сих пор не выясненных обстоятельствах.

Кортес в своем донесении (на которое опирается, большинство поздних испанских историков) утверждал, что Монтесума умер от смертельной раны, полученной от камня из пращи одного из ацтекских воинов, своих собственных подданных. По другим источникам (и это более вероятно) испанцы, готовясь к прорыву, просто-напросто удушили его: Монтесума потерял для них свою ценность.

1. Образец письменности майя. Знаки высечены на каменном столбе

2. Ацтекский рисунок, изображающий битву с Кортесом. Рядом с двумя всадниками-испанцами их союзники-индейцы, напротив них - воины Монтесумы

3. Портал и часть стены главного храма ацтеков

"Ночь печали"

Итак, произошло то, чего испанцы опасались с самого начала. Теперь они должны были сражаться за свою собственную жизнь с тысячами беспощадных, разгневанных воинов, защищавших свою родину. Кортес в одном из своих донесений упоминает о том, что в ходе споров о перемирии новый вождь ацтеков заявил: если даже смерть каждого испанца будет оплачена смертью двадцати пяти тысяч ацтекских воинов, то и тогда пришельцы будут перебиты.

Армия Кортеса сражалась, располагая скудными припасами продовольствия и питьевой воды, отрезанная от всех путей к отступлению, безо всякой надежды на успех. Боеприпасы были на исходе, гибель каждого воина и каждой лошади означала невозместимую потерю; о помощи не приходилось и думать: никто на свете не знал, где сражается эта армия под угрозой полного уничтожения.

Поражение испанцев было очевидным. Можно было надеяться лишь на то, что небольшой кучке храбрецов все-таки удастся спастись, прорвавшись сквозь плотное кольцо ацтеков.

В ночь с первого на второе июля 1520 года Кортес дал приказ начать прорыв. Накануне вечером он сам вместе с несколькими всадниками ходил в разведку и был ранен. Ночью воины Кортеса вышли в северо-западном направлении к перерезанной в двух местах насыпи, за которой их ждала жизнь или смерть.

Эта ночь вошла в историю испанских завоеваний под названием "Ночь печали".

Перед отправлением во дворце, служившем испанцам ставкой, разыгрались жестокие, отвратительные сцены. Дисциплина упала, офицеры и солдаты набивали карманы, походные сумки, пазухи награбленным золотом и драгоценностями, рвали добычу друг у друга из рук. (Те, кто догадался в эту трагическую ночь выбросить все, затруднявшее движение, спаслись; многие же испанцы погибли в ночных схватках из-за золота - раненого солдата, упавшего в озеро, тяжесть неминуемо влекла на дно.)

Кое-как порядок был восстановлен, армия приготовилась к прорыву. Распахнулись ворота их дворца.

Кортес, который в своих донесениях Карлу V, написанных на сотнях страниц, чрезвычайно ярко и красочно изображал происходившие события и собственные наблюдения, о прорыве в эту страшную ночь упоминает лишь в нескольких скупых фразах, словно желая избавиться от жутких воспоминаний "Ночи печали", избежать подробного описания почти полного уничтожения ацтеками испанской армии.

Из воспоминаний очевидцев встает жуткая картина.

Кортес выбрал для прорыва хмурую, дождливую погоду: армия выступила в беспроглядную, почти беззвездную ночь. Копыта лошадей, колеса пушечных лафетов и обозных телег были обернуты тряпьем; по узкой, разрушенной в двух местах насыпи с глухим топотом, безмолвной и черной массой двинулась армия испанцев и их союзников, воинов Тласкалы и Семпоалы. Передовой отряд вел сам Кортес, командиром арьергарда был Педро де Альварадо.

Первого разрыва насыпи достигли благополучно. Здесь уложили заранее приготовленный переносный мост, часть армии преодолела первое серьезное препятствие. Мост уже начали разбирать, чтобы нести его к следующему разрыву, но тут оказалось, что полностью его поднять не удастся, так как шаткое сооружение прогнулось под тяжестью пушек и телег; наполовину разобранным мостом уже нельзя было воспользоваться и для отступления.

1. Дворец Кортеса в Мексике

2. Образец ацтекского пиктографического письма, XIV век

3. Доспехи Кортеса и его боевой лошади; оригинал хранится в одном из мадридских музеев

В этот момент вокруг армии, теснящейся на участке отрезанной с обеих сторон насыпи, из тысяч глоток раздался леденящий кровь боевой клич ацтеков. В бурлящей воде кишели сотни лодок и плотов, с обеих сторон на попавшую в ловушку армию посыпался смертоносный град стрел, копий, камней. Гремели боевые трубы, в башнях храмов жрецы отчаянно колотили в боевые барабаны. На поле битвы спешили толпы ацтекских воинов. Не считаясь со смертельной опасностью, они карабкались на насыпь, бросались на испанцев со своими острыми как бритва обсидиановыми мечами и кинжалами. Многие просто стаскивали испанцев в темную кипящую воду, и если тонули оба сцепившихся врага, можно было считать, что испанцу повезло. Хуже было тем, кого ацтеки живым вытаскивали из воды и тащили на алтарь бога войны: жрецы с окровавленными руками уже ждали. Обсидиановыми ножами они вспарывали грудь жертвы, вырывали из нее сердце и бросали в жертвенный сосуд Уицилопочтли.

На узкой насыпи шло жестокое сражение. Кортес при всей своей решительности не мог обеспечить боевого порядка в армии. Да армии, собственно, и не существовало: каждый боролся за собственную жизнь. Арьергард остался на первом участке насыпи, сам Альварадо спасся благодаря легендарному прыжку: всадив длинное древко своего копья в дно озера, он с ловкостью, сделавшей бы честь любому чемпиону по прыжкам с шестом, перемахнул через ров и присоединился к отряду Кортеса.

Испанская армия таяла на глазах, ей угрожало полное уничтожение. Необходимо было любой ценой прорваться вперед.

Кортес дал приказ: все обозные телеги столкнуть в воду, в прорезь насыпи. Одна за другой рухнули в воду тяжелые повозки, груженные продовольствием, сокровищами, боеприпасами.

Мало... Ров поглотил все бесследно.

Новый приказ в смертельном страхе: столкнуть в воду пушки! Приходится расстаться с самым действенным оружием... И все еще мало: переправа не налажена.

Последнее, что можно сбросить в воду, - трупы павших воинов. Сотни и сотни трупов, валяющихся на насыпи.

Наконец по трупам врагов и соратников, по мертвым телам ацтеков и испанцев остаткам армии Кортеса удалось добраться до следующего участка насыпи.

Слабая надежда на спасение придала погибающим новые силы. Теперь пошло в дело оружие - под ногами была твердая почва, открылся путь к спасению, если только они смогут прорваться сквозь кольцо противника.

Шаг за шагом, ценой кровавых и затяжных схваток измотанные воины пробивались вперед. На рассвете, после ожесточенных арьергардных боев они наконец оторвались от противника.

Испанцы на жертвеннике

По свидетельству Кортеса, в эту адскую ночь погибло 150 испанских и 2000 тласкаланских воинов. По вполне понятным причинам он старался приуменьшить потери. Другие источники того времени оценивают потери испанских воинов в 400-1100 человек и индейцев - 2000-8000 человек.

Армия Кортеса, обескровленная, смертельно усталая, отступала без продовольствия и тяжелых орудий, с жалкими остатками боеприпасов. Ей невероятно повезло: если бы ацтекские военачальники со своими огромными отрядами бросились ей вслед, один-единственный могучий удар уничтожил бы остатки испанской армии. Однако этого не произошло. Почему - это неизвестно и по сей день. Отбиваясь по пути от стремительно нападающих маленьких отрядов местных жителей, воины Кортеса достигли в конце концов Тласкалы, спасительного для них прибежища.

Понадобились многие месяцы, чтобы раненые встали на ноги. Кортес реорганизовал свою армию, из Веракруса было доставлено подкрепление; тласкаланцы выставили новые боевые отряды. Спустя год после "Ночи печали" Эрнан Кортес начал решающее наступление на Теночтитлан. 13 августа 1521 года после беспощадных сражений он захватил столицу.

Ров, заполненный трупами воинов

Кецалькоатль победил Уицилопочтли, грозного бога войны, думали жители Теночтитлана, из которых в живых остался лишь каждый десятый. Вскоре они узнали, что не древний доброжелательный бог победил кровожадного, требующего человеческих жертв идола, нет, речь идет совсем о другом: на них тяжким, невыносимым бременем легла новая власть, которая не вырывала на жертвеннике сердца отдельных людей, но приносила в жертву Молоху Золота целые народы.

Война в Мексике не закончилась покорением столицы. То тут, то там вспыхивало сопротивление, и Кортесу пришлось еще не раз выступать с походами. Однако посланные в Испанию сокровища и огромные успехи в завоевании земель обеспечили ему милость Карла V. Эрнан Кортес получил высокую должность, награды и стал главнокомандующим военными силами покоренной Мексики.

1. Кортес топит собственные корабли в бухте Веракрус

2. Первая встреча Кортеса с Монтесумой. Картина написана в середине XIX века на основе сохранившихся описаний и набросков очевидцев

Выяснилось, что его организаторские способности не уступают его военному гению. Он основывал города, колонии; собственно говоря, Кортесом были заложены основы испанского колониального владычества.

Мексика вынуждена покориться

В течение долгих лет Кортесу пришлось вести упорную борьбу со своими противниками, искушенными в интригах приближенными императорского двора. Медленно, но верно они подрывали его авторитет, славу, и император постепенно охладевал к нему.

Несмотря на прошлые успехи и заслуги, звезда удачи Кортеса закатилась; обычная судьба конкистадоров не миновала и его.

Эрнан Кортес умер в возрасте шестидесяти двух лет в своем имении в Испании. Будучи уже согбенным стариком, он еще раз совершил морское путешествие, чтобы вернуть себе милость императора Карла V. Но испанский король даже не принял одряхлевшего полководца; Кортес должен был примириться с мыслью, что время его прошло; имя и славу легендарного покорителя Мексики затмили деяния новых завоевателей.

Конец Эрнана Кортеса не был трагическим падением: он просто изжил себя, выполнил свою миссию, стал лишним, и тогда его просто отбросили, как ненужный инструмент.

Быть может, в горькой старости в долгие часы медленного прощания с жизнью он не раз задумывался над тем, что же дали ему пуды награбленного золота и море пролитой крови...

1. Ацтеки штурмуют испанскую ставку в Теночтитлане

2. Отступление по насыпи в 'Ночь печали'. Картина середины XIX в., написана на основе сохранившихся описаний и набросков очевидцев

Страна детей солнца

"Солнце пожалело род человеческий"

В древней легенде, передававшейся из поколения в поколение, говорилось следующее: "В давние времена жалкий удел ждал людей на земле: они боялись стихии, находили удовольствие в войнах и устраивали пиры, лакомясь мясом убитых пленников. Однажды Солнце, мать рода человеческого, сжалилось над ними. Оно послало к ним своих детей Манко Капака и Оэлло Уаку, брата и сестру, мужа и жену, чтобы они собрали людей и научили их совместной жизни. Небесная чета прошла по горам и долинам, вдоль берегов большой воды, вплоть до самого озера Титикака; они принесли с собой золотую палку с острым концом и там, где острие палки легко входило в землю, намечали места поселений, ибо земля здесь была плодородная. В долине Куско золотая палка так глубоко вошла в землю, что затонула в ней навеки. Дети Солнца поселились здесь и с любовью управляли людьми. Манко Капак обучил мужчин земледелию, а Оэлло Уака приучила женщин прясть и ткать. Люди отовсюду стекались к ним и основали здесь город Куско".

Это легенда, но ее нельзя назвать сплошной выдумкой. Конечно, не мирная прогулка небесной четы послужила основанию громадной империи инков на Тихоокеанском побережье Южной Америки, тем не менее поэтическая легенда содержит очень много подлинных сведений об этой интересной стране. В период своего расцвета империя включала в себя нынешнее Перу (это была крупнейшая и важнейшая часть империи, здесь была и самая развитая культура), Экуадор, Боливию и часть нынешнего Чили.

Между мексиканским государством ацтеков и империей инков наблюдалось некоторое сходство, но различия были гораздо значительнее.

"Поселите людей вместе", - говорится в предании. Действительно, социальной и экономической основой страны инков была сельская община, совместное владение землей и скотом; на этом основывалась и система государственной администрации. Если не считать королевских владений и имений, принадлежавших храмам, большая часть плодородных земель находилась в собственности общин; эти земли ежегодно перераспределялись между семьями, чтобы в одних руках не накапливались чрезмерные богатства. В одном из старинных описаний говорится: "В Перу никто не был богат, никто не был беден, да и не мог быть ни тем, ни другим". Конечно, это касается только землевладельцев: члены земельных общин не могли разбогатеть за счет других, но не могли и обнищать. Инки, знатные вельможи империи, владели огромным имуществом, богатые доходы получала и казна правителя. Правда, на эти средства содержалась каста жрецов, государственные чиновники и слуги, занимающиеся специальными работами ремесленники, старики и больные.

Общая земля и божественный правитель

В легенде говорится также: "Манко Капак научил мужчин земледелию". Основой довольно уравновешенного, постоянного и всеобщего благополучия было исключительно развитое сельскохозяйственное производство; с помощью хорошо построенных поливочных установок, разумного применения удобрений, умелого использования плодородных почв сельские общины добивались высоких урожаев.

1. Реконструированный вид святилища майя

2. Базальтовое изваяние ацтекского бога (или жреца). Задняя часть черепа и спина изображения покрыты содранной кожей жертвы, кожа кисти подвешена к локтю изваяния

3. Деревянный, инкрустированный жемчугом барабан в виде человеческой фигуры из святилища в Тласкале. В такие барабаны ацтеки били боевую тревогу

4. Образец ацтекской резьбы по дереву с бирюзовыми украшениями - двуглавая змея

Основателями империи, согласно легенде, были "брат и сестра, муж и жена". Это стало традицией: первой женой короля во все времена могла быть только его младшая сестра (до нашей эры такой обычай существовал в Египте); кроме того, у короля было еще четыре жены, почти равноправные по рангу с первой женой. В вопросе трононаследия приоритет принадлежал сыну первой жены. Как мы увидим позже, из-за этого разгорелась братоубийственная война именно в самый опасный момент, во время вторжения испанцев; внутренние распри явились одной из причин быстрого распада империи инков.

Империя получила свое название от инков - индейского племени языковой группы кечуа, обитавшего в Перу; инки основали союз племен, живших в долинах между прибрежными горными хребтами, и стали господствующим слоем в государстве, возникшем из слияния различных племен. Этот процесс произошел в начале XIV столетия. Инки удерживали власть, "управляли людьми", как говорится в предании, добрых два с половиной столетия, вплоть до падения империи. По легенде о Манко Капаке был дан и официальный ранг правителя инков: Верховный Инка, сын великого бога Солнца.

Бог Солнца... Когда люди Кортеса вторглись в Мексику, там (со времени удаления миролюбивого Кецалькоатля) небесным владыкой был кровавый бог войны Уицилопочтли. В это же время в Перу и во всей империи инков поклонялись главному богу - Солнцу, дающему урожай, жизнь, благословение. Быть может, именно в этом наиболее красноречиво выразилась разница между двумя империями. В одной текла кровь, бушевала война и резня, в другой тоже сражались, тоже приносили человеческие жертвы, но главным считали плодородную землю, жизнь.

Народ Перу, конечно, должен был чем-то расплачиваться за то, что из всех трех крупных американских империй (Мехико-Анауак, союз городов майя на полуострове Юкатан и страна инков) именно здесь жизнь была самой мирной и спокойной. Земледелец не имел и не мог иметь ничего, кроме жилого дома, инструментов и одежды, изготовленных им самим и его семьей. Вряд ли можно говорить и о личной свободе: вся жизнь земледельца регулировалась законами, власти вмешивались даже в такое дело, как выбор жены. Здесь, как и в Мексике, собирали подать людьми: время от времени цвет молодежи забирали из родительских домов на службу в храмах и у правителя.

Многих молодых девушек принуждали вступать в общество Девственниц Солнца, где, как в монастыре, они должны были содержать храмы в порядке, хранить священный огонь, зажженный в праздник поворота Солнца, ткать одежды, занавеси и ковры для жрецов, храмов и двора правителя. Древняя религия перуанцев довольно сложна и с трудом поддается реконструкции по дошедшим до нас памятникам и преданиям. Из множества божеств наибольшим поклонением пользовался бог Солнца Виракоча. В их верованиях играла какую-то роль и загробная жизнь, о чем свидетельствуют похоронные обычаи знатных инков. Тела правителей и вельмож высушивали, мумифицировали, придавали им положение, подобное положению эмбриона в теле матери, герметически завертывали в несколько слоев хлопковой ткани - подобно тому, как создавались египетские мумии. При захоронении рядом с усопшим складывались драгоценности и предметы обихода; одно время бытовал обычай, согласно которому после смерти господина должны были умереть его вдова и несколько слуг.

Узелковое письмо

Сильных или обладающих особыми талантами юношей забирали в солдаты, в слуги правителя или в избранные общества ремесленников.

Изделия мастерских Верховного Инки и вообще ремесленников свидетельствуют об изумительной ловкости и высоком мастерстве исполнителей. До сих пор сохранились великолепные ковры и ткани, сотканные жителями империи. Они владели искусством изготовления инструментов, ковки металлов; их бронзовые и каменные инструменты отличаются практичностью, декоративные предметы и украшения изумительно красивы. В империи процветало ювелирное мастерство, изготовление металлических предметов с инкрустацией и клепкой. В выплавке металлов применялись различные материалы; здесь добывали и обрабатывали золото, серебро, медь и олово.

1. Высеченная в скале скульптура майя

2. Ацтекские каменные маски XIV века

3. Ацтекская базальтовая статуэтка, изображающая горбуна. В Древней Мексике люди с физическими недостатками были окружены суеверным почтением

Архитектура находилась на гораздо более высоком уровне развития, чем у народов, которые строили только из обтесанного камня и дерева: перуанцы применяли в строительстве кирпич и соединительный раствор. По красоте, силе, гармонии пропорций их грандиозные сооружения, богато украшенные барельефами, не уступают великолепным мексиканским постройкам. Они основали многолюдные города, особенно в плодородных долинах и на плато; дворцы, храмы, жилые дома свидетельствуют об оживленной городской жизни. Горные крепости, сложенные из огромных камней, обеспечивали надежную защиту от нападения врагов, вооруженных примитивным оружием. Но развитая военная техника испанских завоевателей сломила сопротивление этих крепостей.

В стране инков строились интересные мосты. Почти через всю территорию империи тянулась могучая горная цепь Андов; часто приходилось перебрасывать мосты через пропасти, реки. Каменные мосты на сваях были прочны и устойчивы, но главной особенностью архитектурного искусства инков были висячие мосты; изящные, шаткие и в то же время прочные конструкции из бревен перекидывались над пропастями порой невероятной ширины. Эти мосты обеспечивали по пересекающим всю империю и по сей день вызывающим изумление знаменитым дорогам инков быстрое и надежное передвижение, перевозки и даже переброску войск. Инки не знали колес, для транспортировки тяжелых предметов они использовали вальки.

О математических и астрономических познаниях инков нам мало известно. Однако их календарь, охватывающий пятнадцать тысяч лет, свидетельствует о том, что они занимались и этими науками. Буквенного письма не было и у них, но они изобрели систему так называемого узелкового письма - кипу. Для передачи более или менее сложной мысли это узелковое письмо громоздко, примитивно; им пользовались скорее для передачи вестей и приказов, в качестве вспомогательного средства в курьерской службе и государственной администрации. Разноцветные шнуры связывались определенным способом, а к шнуркам привязывались узелки. Каждый цвет и каждый узелок, его форма и величина, число узелков и расстояние между ними имели свое значение. Секрет составления и чтения узелкового письма знали только государственные чиновники - кипукамайу. Это был неудобный и ненадежный способ общения; как правило, гонец получал и устную весть в дополнение к "написанной". Без кипу весть нельзя было понять, как и кипу без устной вести, следовательно, если гонец попадал в руки врагов, то никакие пытки не могли заставить его выдать тайну - он ее попросту не знал, потому что не умел читать узелковое письмо.

Сильно централизованный государственный аппарат при помощи хороших дорог и кодированного письма кипу управлял всей жизнью страны. Верховную власть считали божественной, господствующий класс инков твердо держал бразды правления в своих руках вплоть до появления испанцев.

Междуусобная война в Перу

Наибольшего расцвета империя инков достигла при Уайне Капаке, правившем незадолго до вторжения Франсиско Писарро, в 1493-1530 годах. Уайна Капак был талантливым военачальником и государственным деятелем: на юге он присоединил к своим владениям большую часть нынешнего Чили, а на севере покорил территорию, на которой ныне расположена республика Экуадор. По каким-то причинам он даже перенес свою резиденцию в Кито, и только что завоеванный северный город стал центром империи инков вместо древней столицы Куско. Он взял в жены дочь покоренного северного короля, наследницу трона Кито.

Нарушив вековые традиции, Уайна Капак назначил равноправными наследниками трона двух своих сыновей: Уаскара, сына своей первой жены и - по традициям инков - сестры, и Атауальпу, сына наследницы трона Кито. Это решение принесло много бед когда-то могучей стране инков. Перед смертью Капак разделил империю на две части: Атауальпа получил бывшее королевство Кито, а Уаскар - перуанскую территорию. Но напрасно Верховный Инка завещал сыновьям жить в дружбе, союзе и братском согласии, - этот наказ уже нельзя было осуществить. И в 1530 году, едва Уайна Капак навеки закрыл глаза, между братьями вспыхнула тайная вражда.

1. Голова одной из скульптур майя

2. Стенная роспись майя: морские божества и жрецы, трубящие в их честь. Особенно интересно изображение божества в правом углу вверху: его руки похожи на клешни рака

Они идут с севера

Уаскар совершил роковую ошибку. Ему нужно было либо попытаться сохранить мир и союз, либо начать открытую войну, немедленно и в полную силу. Вместо этого он выбрал третий, самый неудачный путь.

Он послал к брату гонцов с оскорбительным, усложняющим положение посланием, в котором утверждал, что он, Уаскар, сын первой жены, является законным наследником, и потому Атауальпа должен покориться ему, признать его власть.

Брат, правитель Кито, выгнал послов без ответа.

После этого Уаскар совершил вторую непоправимую ошибку; принял поражение к сведению и снарядил другое посольство. Теперь он уже соглашался на то, что каждый будет править своей частью империи, но требовал, чтобы Атауальпа символически признал превосходство старшего брата.

В ответ на это предложение, свидетельствующее о слабости и нерешительности, Атауальпа сообщил, что он не замедлит вместе со своей большой свитой явиться к брату и показать свою покорность...

Свита оказалась слишком большой: он вступил во владения сводного брата во главе двадцатитысячного войска, сметая всякое сопротивление; после короткого и кровавого военного похода вся империя оказалась в руках Атауальпы. Были битвы, после которых на поле брани оставалось шесть тысяч трупов.

Уаскар попал в руки победителя и содержался под строгой охраной. Воины Атауальпы устроили его сторонникам настоящую травлю; с теми, кого им удавалось схватить, они жестоко расправлялись.

В период междоусобной борьбы братьев империя инков пережила тяжкие потрясения и понесла большие потери. Страна оказалась в хаосе войны, мести и заговоров.

В это время на северных границах империи появилась готовая к решающему наступлению, крохотная, но хорошо вооруженная армия Франсиско Писарро. Писарро уже знал страну: он дважды побывал здесь с вооруженными отрядами.

Цветная карта мира, составленная Хуаном де ла Коса в 1500 году, несколько лет спустя после первой экспедиции Колумба. В отличие от принятых в настоящее время норм вертикальной осью карты является ось не север-юг, а запад-восток; карту, следовательно, нужно смотреть, повернув вбок так, чтобы закругленная верхняя часть оказалась слева. Контуры и детали давно известных континентов - Европы, Азии и Африки довольно точны, однако недавно открытый заокеанский материк составитель карты нарисовал наугад. Жирная черная линия находится на том месте, где римский папа провел границу между испанскими и португальскими колониями. Дыры и оборванные углы на карте - следы столетий, минувших со времени ее изготовления

Теперь он был полон решимости обернуть в свою пользу благоприятную ситуацию, созданную междоусобной войной.

1. Перуанская мумия в разрезе. Хорошо видно тело в положении эмбриона и многослойная оболочка вокруг него

2. Перуанская мумия в каменной маске

3. Перуанская мумия. Тела знатных покойников заворачивали в ткани и свивальники из хлопка, к верхушке мумии привязывали сверток в форме головы, на который накладывали роскошную каменную маску, после чего мумию помещали в усыпальницу

Хуан де Атауальпа принимает христианство...

Страна золота находится на юге

Франсиско Писарро, мрачный рыцарь эпохи испанских завоеваний, был одним из самых характерных и - наряду с Кортесом - удачливых представителей типа конкистадора.

Писарро родился в 1475 году. Во время его великого похода, то есть в 1532 году, ему было около шестидесяти лет, из которых он добрых двадцать - с 1510 года - провел на пропитанной кровью земле Нового Света. Его, как и многих подобных ему рыцарей удачи, привела сюда надежда на скорое обогащение и власть. Писарро быстро получил известность даже в здешнем сборище отборных авантюристов: его имя гремело на островах и на континенте, от Мексики до Панамы. Толпа проходимцев с уважением смотрела на него, так как Франсиско Писарро пользовался славой человека, не признающего милосердия, но не знающего также усталости, уныния и страха; это был отважный и совершенно лишенный морали человек. Дружба, верность людям или слову - такие понятия для него не существовали. Он считал, что доверять можно только сильной воле, решимости и оружию, но ни в коем случае не человеку - в том числе и самому себе, - разве лишь до тех пор, пока людей связывают общие интересы. Другими словами, это был образцовый представитель завоевателей Центральной Америки.

Писарро принимал участие во многих мелких разбойничьих набегах, в частности в знаменитой экспедиции Бальбоа. Однако подлинной своей удачи, удачи всей своей жизни, он не находил. Золото, которое ему посчастливилось добыть, он тут же проматывал.

В начале 1520-х годов испанцев, поселившихся в Новом Свете, взбудоражили вести о мексиканских завоеваниях Кортеса. Писарро и сам мечтал о подобном грандиозном предприятии, только он собирался отправиться не на север, где Кортес подчистил все, что можно, а мечтал найти Страну Золота на юге. До сих пор он не мог добыть столько денег, чтобы купить или нанять корабли, завербовать собственную армию для крупной экспедиции. Теперь же судьба послала ему двух соратников. Один из них, Диэго де Альмагро, слыл старым морским волком, испытанным воякой и был на добрых десять лет старше Писарро. Он производил впечатление опытного пирата, доброго помощника в любом предприятии масштабов Кортеса. Что касается денег, то их дал второй будущий компаньон, Эрнан де Луке. В бытность свою священником испанской колонии в Панаме он разбогател и теперь намеревался пустить в выгодный оборот деньги, нажитые на плантациях и сделках.

В следующие годы три компаньона с небольшой частной армией совершили две сравнительно крупные экспедиции в южном направлении, к тихоокеанским берегам Центральной Америки. Первая экспедиция, начатая в конце 1524 года, изобиловала злоключениями, но большой удачи не принесла. Один пример: место, где экспедиция вынуждена была провести полтора месяца в бездействии, она обозначила на карте в память своих тамошних бедствий как Пуэрта-де-ла-Амбре (Голодный порт).

Патер-банкир

Путешествие, кончившееся большими материальными и людскими потерями, дало один-единственный результат: более или менее точные сведения об огромной южной империи под названием Биро или Перу, где, по слухам, горы золота ждут тех, кто за ними отправится. Компаньонами овладела неизлечимая маниакальная идея: найти и ограбить эту неведомую сказочную страну.

1. Портрет инки

2. Перуанский идол

3. Перуанское изображение демона, уничтожающего людей

Император заключает сделку с авантюристом

10 марта 1526 года они заключили между собой невиданную сделку. Преподобный отец де Луке снова взял на себя роль финансиста. Он раздобыл - никого не интересовало, откуда - двадцать тысяч испанских золотых песо, сумму весьма внушительную, и предоставил ее в распоряжение компаньонов. В торжественном контракте они поделили между собой далекую империю, местоположение которой не было им точно известно, о величине и силе, о перспективах завоевания которой они не имели ни малейшего понятия; империю, само существование которой многие подвергали сомнению. Триумвират договорился: де Луке дает деньги, Писарро и Альмагро ставят на карту собственную жизнь и жизнь отчаянных бродяг, махровых бандитов, собравшихся под их знаменем, а в случае удачи, в которую не верил ни один здравомыслящий человек в панамской колонии, они поделят сокровища империи на такие же равные части, на какие патер де Луке разломил освященную просфору и (что несколько непристойно для его веры) благословил ею своих компаньонов и себя, скрепив этим разбойничий договор.

Итак, деньги добыты. Компаньоны послали по улицам Панамы глашатаев для вербовки добровольцев под знамя "Перуанское предприятие". Они знали, что на такую отчаянную авантюру пойдут только люди, которым нечего терять, для которых мечта о Перу - это последняя соломинка, за которую стоит ухватиться, перед тем как безвозвратно сгинуть в пучине. Им удалось набрать около ста шестидесяти совершенно сломанных жизнью, опустившихся бродяг. С этими подонками общества они отправились во второе путешествие.

Экспедиция была успешнее первой. Она достигла берегов империи инков и даже проникла на территорию бывшего королевства Кито, Здесь Писарро собрал благоприятные для его замыслов сведения о раздирающей империю междоусобной смуте, о ее раздробленности. Однако с крохотной армией нечего было и думать о завоевании страны, какой бы отважной эта армия ни была. Экспедиция, длившаяся полтора года, вернулась в Панаму - на этот раз не с пустыми руками и с надежными, казалось, сведениями. Люди теперь уже относились к Писарро не с таким недоверием. "Кто знает, может, вся эта история с Перу и не такая уж чепуха..." - рассуждали они.

Весной 1528 года Франсиско Писарро пустился в большой путь. Со своим испытанным помощником Педро де Кандиа он взошел на корабль и переплыл в Европу, чтобы доложить императору Карлу V о результатах разведывательных экспедиций, о своих надеждах и планах.

Писарро прибыл к императорскому двору как нельзя кстати. Карлу V снова - в который уже раз! - нужны были деньги, очень много денег. Он победил в сражении под Павией французского короля Франциска I, своего крупнейшего соперника в Европе, усмирил папу Клементия, искавшего союза с его врагами, но все эти успехи обеспечили недолговечный покой только на западных PI южных окраинах империи. С востока грозила огромная опасность: два года назад турки уничтожили под Мохачем венгерскую армию, причем на поле брани пал и венгерский король Лайош: буферное государство между империей султана и империей Карла V практически перестало существовать. Турецкие полчища могли вторгнуться в страну в любую минуту. Необходимо было срочно обеспечить защиту Вены и Австрии.

(О "Священной Римской империи" Карла V поговаривали, что "солнце над ней никогда не заходит". Границы ее тянулись от Австрии до Нидерландов, от Италии до Северной Германии, не говоря уже о покоренных конкистадорами территориях Нового Света.)

1. Древний перуанский барельеф, центральная фигура каменного портала, вытесанного из цельной глыбы. 3. Барельеф на портале одного из перуанских храмов Бога Солнца (вариант изображения № 1)

2. Перуанская металлическая посуда. Чеканный кубок с рельефами сделан из серебра, кубок в форме человеческой головы - из золота

Кроме военной опасности, Карла V волновало положение внутри империи. Отдельные немецкие князья хотели выбрать другого императора, а тем временем неплохо наживались на смуте, порожденной религиозной реформацией и спорами о вере; могучие торговые города в соответствии с изменением своих интересов то поддерживали Карла, то отворачивались от него; крестьянские волнения, продолжавшиеся уже три десятилетия, переросли в 1525 году в войну, охватившую пламенем огромные районы Германии, - усмирить крестьян удалось только ценой длительных и кровавых сражений. В огромной империи имелось бесчисленное множество других проблем, для решения которых нужны были ум, энергия, дипломатические способности, по прежде всего деньги, неимоверное количество денег.

Грабежи Кортеса в Мексике на некоторое время наполнили императорскую казну. Однако, как гласит старая пословица, "денег может быть много, но никогда не может быть достаточно". Поэтому Карл V с большим интересом и с возрастающей благосклонностью выслушал допущенного к нему на аудиенцию подозрительного авантюриста Франсиско Писарро.

Этот человек обещал золото! Горы золота, быть может, даже больше, чем было награблено в Мексике. Император не интересовался тем, как это золото будет добыто, какими средствами благородные металлы будут выжаты и доставлены в императорскую сокровищницу. Об этом он не расспрашивал и Кортеса. Деньги не пахнут. И когда Франсиско Писарро закончил волнующее повествование о своих приключениях и ошеломляющих планах, лицо Карла V прояснилось; он милостиво кивнул.

Этим жестом десятки тысяч индейцев были осуждены на мучительную гибель, сотни тысяч людей вместе с потомством - на рабство; за одно мгновение неведомая дальняя страна была отдана на разграбление алчной банде конкистадоров. Император знал, что лучшие куски растерзанной империи инков достанутся ему, волки перегрызутся между собой лишь из-за оставшихся клочьев.

Карл кивнул, но шестерни государственной машины крутились медленно. Приходилось смазывать их тут и там, обещать долю в добыче тому и другому. Контракт составлялся ровно один год. Наконец все было готово. В договоре император поручал Франсиско Писарро открыть и завоевать Перуанскую империю, назначал его наместником и верховным судьей империи, военачальником находящихся там сил в ранге, примерно соответствующем нынешнему рангу генерал-полковника. По контракту Писарро полагалась внушительная сумма годового жалованья, однако из него он должен был оплачивать своих чиновников и телохранителей. В целом можно сказать, что деловой контракт между авантюристом и императором обеспечивал Писарро компетенцию вице-короля страны инков.

Для двух своих компаньонов Писарро удалось добиться гораздо меньшего. Альмагро по условиям контракта получал должность коменданта крепости портового города Тумбеса, дворянский титул и годовое жалованье в размере двух пятых жалованья Писарро. Его преосвященству де Луке пришлось довольствоваться всего лишь звучными титулами: он стал епископом Тумбеса и "покровителем перуанских индейцев". Правда, годовое содержание назначалось и ему, но по сравнению с жалованьем Писарро оно было ничтожным.

Само собой разумеется, что жалованье нужно было пополнять за счет будущей добычи.

Главаря предстоящей пиратской авантюры посвятили в рыцари аристократического религиозного ордена святого Якова в Компостеле, чтобы он мог командовать своей армией во всем великолепии орденского плаща с вышитым золотым крестом. В контракте оговаривалось также, что Писарро обязуется взять с собой в поход определенное число священников, которые позаботятся о духовном спасении коренных жителей страны.

Писарро обязался в течение полугода после своего возвращения из Испании отправиться в поход из порта Панамы с отрядом не менее двухсот пятидесяти завербованных наемников.

Самый важный пункт договора состоял в следующем: в течение некоторого времени десятую часть благородных металлов, добываемых в перуанских рудниках, а также пятую часть золота, серебра и прочих ценностей, добытых "посредством меновой торговли или насилия", нужно доставлять в Европу, в императорскую сокровищницу.

1. Сцена сражения. Перуанский рисунок

2. Перуанская глиняная посуда

3. Перуанские глиняные сосуды с горлышком-трубкой

4. Перуанские ткачихи и горшечники

Диего де Альмагро неприлично ругается

Узнав о предательстве компаньона, Диэго де Альмагро бесновался так, что стены сотрясались. Дело в том, что перед отплытием в Испанию Писарро обещал добиться для него ранга генерал-полковника. Бартоло-мео Руис, навигационный эксперт пиратского флота, ожидал, в свою очередь, должности верховного судьи, а получил лишь звучный и никчемный титул "главного лоцмана южных морей". Оба в страшном возмущении покинули главаря, который захватил себе все и за их спиной заключил выгодную только для себя сделку.

Лишь благодаря уму и дипломатическому такту де Луке распавшийся было союз кое-как восстановился, однако прежнего согласия, основанного на разбойничьей чести, между eгo участниками уже не было. Источником постоянных недоразумений явилось и то, что Писарро привез с собой из Испании целую кучу родственников, троих братьев и других родичей, которые возомнили себя членами "вице-королевской династии" и вели себя надменно. Этого Альмагро, простой старый бандит, никак не мог вынести.

Организация экспедиции шла с трудом. Панамские испанцы еще хорошо помнили первые две авантюры Писарро, свои лишения и страдания в связи с ними. Они знали, что скрепляющая договор императорская печать не спасет их ни от голода, ни от эпидемий, ни от оружия перуанцев.

Наконец с большим трудом удалось завербовать сто девяносто наемников, в том числе двадцать семь всадников. В первые дни января 1531 года с этим отрядом на трех маленьких кораблях и пустился Писарро в свое третье перуанское путешествие. Ничтожность отряда не соответствовала даже скромным рамкам императорского договора, и ни один здравомыслящий человек не мог поверить, что горстка воинов может покорить огромную империю. Писарро оставил в Панаме своим заместителем Альмагро, с тем чтобы тот как можно скорее навербовал еще людей и поспешил вослед экспедиции на подкрепление.

Экспедиция хотела высадиться в Тумбесе, однако корабли отнесло бурей, и им пришлось пристать гораздо севернее. Последовал долгий и утомительный переход. Первым на пути отряда оказался город Коаке, на который он без раздумий напал и разграбил его. Пополнение продовольствия пришлось очень кстати, так как съестные припасы подходили к концу. Захваченное золото, серебро и другие ценности Писарро велел тут же погрузить на корабль (корабли следовали за отрядом вдоль берега), никто не смог припрятать ни крохи. Сокровища главарь отослал в Панаму в надежде на то, что добыча поможет вербовке добровольцев.

Наконец первая цель пути, порт Тумбес, была достигнута. На месте укрепления, построенного здесь во время первого похода, испанцы нашли одни развалины, гарнизон уже давно уничтожили перуанцы. В складках лохмотьев, прикрывавших останки одного из защитников крепости, нашли записку с несколькими торопливыми строками: "Знай, ступивший на эту землю: ты найдешь здесь больше золота и серебра, чем железа в нашей родной Испании..."

В Перу

На островке, расположенном неподалеку от берега, отряд остановился на продолжительный отдых. Воины решили подождать более благоприятного времени года для начала решающего выступления.

Когда кончился сезон бурь и дождей, Франсиско Писарро решил: пора.

Опять бесконечные переходы. По крутым горным тропинкам, по перекинутым через пропасти мостам ползла стальная змея - отряд закованных в панцири испанцев, нацелившихся на сердце империи инков.

Воины с недоверием осматривались: нигде никаких следов сопротивления. Нигде никаких гарнизонов: горные укрепления пусты, дороги исправны, не загромождены преградами; висячие мосты не разорваны, каменные мосты не разрушены. А ведь приближение испанцев не могло оставаться в тайне: днем и ночью с дальних горных вершин доносился глухой прерывистый бой сигнальных барабанов, вспыхивали сигнальные огни... Все это говорит о них... Донесения о их приближении несутся к правителю империи...

Почему же им позволяют беспрепятственно войти в страну?

1. Голова ягуара. Перуанская скульптура. Глиняное изваяние, покрытое красной и желтой глазурью

2. Роспись парадного плаща инков; бог-ягуар с головой жертвы в руке

Пример Кортеса

Опытные, закаленные в бесчисленных авантюрах конкистадоры в какой-то мере уже были знакомы с логикой жителей континента. Быть может, это ловушка: маленький отряд хотят заманить в глубь страны и там уничтожить. Но это наименее вероятное решение загадки, ибо индейцы уже усвоили: опасно навлекать на себя месть белого человека. Если расправиться с крохотным отрядом, на смену ему может прийти гораздо более сильная карательная экспедиция. Скорее всего, император инков задумал нечто подобное тому, что пытался проделать Монтесума с Кортесом: запугать испанцев, показать им мощь своей страны, могущество армии и отбить у них охоту к завоеваниям.

Писарро молчаливо ехал верхом во главе отряда, погруженный в раздумье: Кортеса ведь не сумели запугать ...

На краю огромного плато перед отрядом внезапно появилось посольство с приглашением властителя империи инков: пусть белые чужеземцы будут его гостями в городе Кахамарка.

Франсиско Писарро кивнул: он принимает приглашение. И снова в памяти ожил пример Кортеса: он захватил Монтесуму в плен в самой резиденции правителя ...

К городу отряд шел под пронизывающим ледяным ноябрьским ветром. Путь лежал через огромный военный лагерь. Правитель сосредоточил здесь неслыханное количество войск: по подсчетам испанцев, в лагере было собрано тридцать пять-сорок тысяч воинов. Нетрудно представить, какие чувства обуревали отряд из ста девяноста наемников, когда он продвигался к городу между сплошными стенами вооруженных воинов империи.

Атауальпа принял Писарро и нескольких его офицеров сидя на троне. С помощью переводчика они обменялись несколькими любезными фразами, правитель отвел для испанцев один из своих дворцов и сказал, что завтра он нанесет ответный визит испанскому "сыну Солнца"...

Наемники Писарро провели ночь в лихорадочной подготовке. Они превратили отведенный им дворец в крепость: две малокалиберные полевые пушки и мушкетеров они разместили так, чтобы держать под обстрелом громадную площадь перед дворцом. Писарро и его военачальники разработали план военных действий на следующий день.

Днем своего визита Атауальпа назначил 12 ноября 1532 года. С самого рассвета испанцы ждали правителя в полной боевой готовности, с растущим беспокойством, с напряженными до крайности нервами. Незадолго до захода солнца на площади перед дворцом выстроилась охрана владыки, затем около четырехсот его приближенных и свита из пяти тысяч человек, после чего появился и сам Атауальпа, восседая на троне, который несли слуги.

Писарро и его воины выстроились в воротах дворца. Встретить властителя Писарро послал своего полевого священника, монаха Висенте де Вальверде. Священник начал длиннейшую проповедь на испанском языке, из которой Атауальпа, естественно, не понял ни слова. А испанцы ждали предлога...

Педро Писарро, младший брат главаря конкистадоров, в своих мемуарах, изданных сорок лет спустя после описываемых событий, пишет, что сигнал к наступлению им подал сам Атауальпа, подал невольно, ни о чем не подозревая. Священник в своей проповеди требовал, чтобы империя покорилась завоевателям, и широким жестом протянул Библию - Верховный Инка небрежным жестом отстранил от себя безынтересный для него предмет: он и понятия не имел, что это такое. Миссионер Вальверде взвизгнул:

- Богохульник!

А Писарро взмахнул белым шарфом военачальника.

Грохнули пушки, загремели мушкеты, Писарро с конницей вылетели на площадь, за ними двигалась пехота. Закованная в панцири конница уже одним своим бешеным натиском вызвала панику, под ударами сабель телохранители Атауальпы упали как подкошенные. Когда обезумевшие люди опомнились и начали было сопротивляться, судьба битвы была почти решена. На камнях площади валялись сотни трупов, Писарро с несколькими воинами уже пробился почти к самым носилкам правителя.

Резня продолжалась полчаса. К заходу солнца на поле битвы остались тысячи трупов, а Атауальпа оказался пленником испанцев.

1. Франсиско Писарро, завоеватель Перу

2. Титульный лист книги о завоевании Перу, опубликованной в 1535 году

3. Писарро в парадном плаще рыцарского ордена. Рукой Писарро нанесена только загогулина подписи, сама же подпись сделана его писцом

Потянулись странные месяцы. Окруженный и полностью изолированный Писарро стал подлинным хозяином чужой, враждебно настроенной страны. Ибо вся мощь огромной перуанской армии и империи инков была парализована, перуанцы беспрекословно подчинялись любому приказу, исходившему от их бога - Верховного Инки; Атауальпа, пленник испанцев, приказывал все, что они требовали.

Несколько недель плена совершенно сломили сопротивление Атауальпы. Он на все был согласен. Примет он христианство? Да. Принесет присягу верности Карлу V? Да. Выдаст завоевателям золото и серебро? Да, да, да!

Только два своих требования он отстаивал с маниакальным упорством. Победители не должны прикасаться к святыне империи, храму Бога Солнца в Куско, и отпустить его, Атауальпу, на свободу, когда он выполнит все свои обещания. Пусть Писарро поклянется на распятии, что выполнит эти два требования пленного властителя.

Писарро поклялся.

Но вот как насчет выкупа?..

Атауальпа оглядел зал, где происходил торг:

- Я велю принести в этот зал столько золота, что его будет по колено.

Писарро улыбнулся, вынул кинжал из ножен, высоко поднял его и черкнул по стене:

- Вот столько!

И в Кахамарку со всех концов империи потянулись бесконечные караваны с золотом и серебром, с драгоценностями и храмовыми сокровищами, со всем имуществом городов и главной сокровищницы. Через несколько месяцев холм ссыпаемых в зале драгоценностей достиг отметки на стене.

Но тем временем Атауальпа узнал, что испанцы вступили в тайные переговоры с его братом, государственным пленником, содержавшимся в крепости Яуйя: они намеревались посадить Уаскара на трон Перу в качестве феодального князя. Атауальпа послал приказ убить Уаскара. Приказ был выполнен.

Писарро обрадовался случаю избавиться от Атауальпы. Он с самого начала знал, что ни в коем случае не отпустит своего пленника на свободу. Он выжал из правителя все, что было можно, и не нуждался в нем более.

К этому времени подоспел и Альмагро со значительным подкреплением. Положение испанцев в распадающейся империи упрочилось.

Военная хитрость, шантаж, торжественная казнь

Был созван "суд" по обвинению Атауальпы в организации убийства Уаскара. Приговор был вынесен очень быстро:

"Высокий Полномочный Суд, учитывая незаконное происхождение и узурпаторский характер власти обвиняемого; учитывая то обстоятельство, что он язычник и богохульник; учитывая далее, что он подстрекал своих подданных к вооруженному восстанию против испанской армии, присуждает за все эти преступления властителя Перу к смерти. Однако если преступник откажется от своей языческой веры и отдаст себя под защиту милосердной церкви, он заплатит за свои грехи не смертью на костре, а переселится из мира живых в мир мертвых путем удушения на позорном столбе".

Атауальпа понял, что выбор у него только один: медленная, мучительная смерть на костре или более быстрый, менее мучительный конец. Его уже подвели к готовому костру, когда он заявил, что готов принять крещение.

Вдохновенный миссионер, монах Висенте де Вальверде провел церемонию с большой торжественностью. Властитель инков за несколько минут до смерти получил имя Хуана де Атауальпы. После этого он был казнен. Корчась в предсмертных судорогах, он, вероятно, еще слышал, как выстроившиеся вокруг испанцы хором громко молились за спасение его души.

На другой день Писарро продолжил начатую им невероятно циничную комедию. Тело Атауальпы осталось на ночь на месте казни, а утром его отнесли в церковь Святого Франсиска, названную так в честь покровителя Франциско Писарро, чтобы предать вечному покою бренные останки "инки-христианина". Писарро и его военачальники беззастенчиво явились на похороны своей жертвы одетые в глубокий траур.

1. Старинное узелковое письмо инков - кипу. Смысл тайнописи определялся цветом и длиной шнурков, числом, формой и величиной завязанных на них узелков

2. Портрет Атауальпы XVI века. Подпись с искаженной транскрипцией гласит: 'Атабалиба, последний король перуанцев'

3. Перуанцы несут сокровища для выкупа Атауальпы. На заднем плане бесчинствуют люди Писарро, подгоняя перуанцев палками

Вокруг церкви собралась огромная толпа, в которой были также сестры и жены Атауальпы; с громким плачем они протестовали против того, чтобы Сын Солнца был погребен столь бесчестно, с таким вопиющим нарушением традиций. Испанцы разогнали толпу. Многие женщины в тот же день покончили с собой, чтобы, по их верованиям, сопровождать своего господина в Царство Солнца и воздать Атауальпе последние почести.

После траурной мессы испанцы продолжали дележ. Добыча превзошла все ожидания. После отчисления в императорскую казну Франсиско Писарро досталось шестьдесят тысяч золотых песо, ему достался и золотой трон Атауальпы, стоимость которого была оценена в двадцать пять тысяч. Даже самые последние рядовые воины отряда получили по четыре-пять тысяч песо, что составляло целое небольшое состояние.

Первый этап "Перуанского предприятия" закончился прибыльно, значит его стоило продолжить.

Человек человеку волк

Писарро и его ставленник, король-марионетка

Старинная латинская пословица гласит: Homo homini lupus est (Человек человеку волк). С полным основанием ее можно применить к вожакам армии завоевателей Перу: они действительно перегрызлись между собой, как волки.

Некоторое время после убийства Атауальпы они, опьяненные огромной добычей, жили в безоблачном, на первый взгляд, мире и дружбе.

Писарро считал, что в развороченной, как муравейник, стране неплохо было бы навести хоть какую-то видимость порядка. Лучшим выходом казался король-марионетка, само существование которого восстановит в стране спокойствие и приведет население к повиновению.

Сначала он взялся за другого брата Атауальпы, Топарку, однако юноша внезапно умер вскоре после коронации, во время перехода армии Писарро, доставлявшей нового "властителя" в древнюю столицу империи Куско.

Путь был невероятно тяжелым. Идти приходилось в суровую погоду, по почти непроходимым местам. К тому же перуанцы уже начали организованное сопротивление. В диких скалах и горных теснинах, па берегах бурных горных ручьев большие отряды перуанцев внезапно нападали на испанскую армию, сражаясь ожесточенно и отчаянно. Правда, все нападения были отражены, но испанцы понесли тяжкие потери, ибо гибель каждого воина и каждой лошади была для них невозместимой утратой. А нападения не прекращались, силы индейцев не уменьшались. Положение испанцев становилось безнадежным.

Суеверные головорезы сочли настоящим чудом событие, случившееся однажды во время этого рискованного перехода. Когда они расположились в тесном ущелье на привал, перед ними вдруг появился с пышной свитой знатный вельможа-инка, принц Манко, младший брат убитого Уаскара и единственный законный наследник верховной власти. Он заявил свои претензии на трон и просил помощи завоевателей, чтобы теперь, когда ветвь Атауальпы отпала, трон инков, согласно традициям, вернуть ему, Манко, законному наследнику.

Ничего не подозревая, Писарро с радостью согласился. Что может быть лучше: он посадит на трон самого что ни на есть законного властителя! Прямой отпрыск двухсотлетнего рода инков будет его, Писарро, вассалом!

1. 'Отдыхающий воин' - перуанский сосуд-скульптура

2. Сцены сражения; Перу

3. Ковер из дворца инков, изготовленный в технике гобелена; на ковре изображены воин и крылатое божество

С готовностью пообещав Манко свое покровительство, он, чувствуя прилив новых сил, пробился до самого Куско, везя в своем обозе нового владыку, союзника, который будет послушным орудием в его руках.

Спустя три дня после годовщины предательства в Кахамарке, 15 ноября 1533 года, отряд конкистадоров вступил в Куско, не встретив в столице никакого сопротивления. Правда, количество найденных здесь сокровищ отнюдь не оправдало алчных надежд завоевателей, но все-таки их нашлось столько, что они могли набить свои кожаные мешки золотом и послать приличную сумму императору.

В столице с тщательным соблюдением всех древних церемоний был коронован принц Манко, новый владыка, который стал теперь называться Манко Капак в честь предка, основателя империи (о переходе в "единственно истинную" веру на этот раз не было речи; политические соображения требовали не оскорблять религиозные чувства перуанцев).

Раздел добычи

Месяцы относительного покоя Писарро использовал для того, чтобы заложить основы колониальной власти. Он приступил к организации административного аппарата завоеванной империи, к восстановлению транспорта, создавал колонии, учреждал гарнизоны в стратегически важных пунктах.

Однако, после того как непосредственная опасность для жизни миновала, положение снова обострилось, снова почувствовалось напряжение между Писарро и Альмагро и их сторонниками. Сто девяносто воинов Писарро, которые вторглись в страну и проделали первый тяжкий переход к Кахамарке, осуществили государственный переворот и пленение владыки, считали себя "первозавоевателями" и требовали максимальных привилегий, за счет позже прибывших наемников, сторонников Альмагро. Люди Альмагро, со своей стороны, кричали, что они спасли окруженного Писарро и его людей от неминуемой смерти и должны получить за это заслуженную награду.

До открытого разрыва дело не дошло, тлеющая вражда и стремление каждой стороны получить больше в дележе добычи вызывали постоянные столкновения между воинами, тогда как между их главарями воцарилось постоянное настороженное недоверие.

Положение осложнялось еще и тем обстоятельством, что Дон Педро де Альварадо, бывший офицер Кортеса, теперь богач и губернатор Гватемалы, по собственному почину во главе значительной армии в пятьсот человек вошел с севера в империю, на территорию бывшего королевства Кито. Армия крупнейшего конкистадора Тихоокеанского побережья просто-напросто намеревалась отнять у Писарро и его сообщников часть богатой добычи. Между испанцами уже готова была разгореться вооруженная стычка, но в последний момент удалось достичь соглашения; Дон Педро де Альварадо получил кругленькую сумму в сто тысяч золотых песо, а взамен продал Писарро свою флотилию, состоявшую из двенадцати кораблей, пятьсот воинов вместе с боевыми лошадьми, все свои припасы и отказался от всяких претензий на захваченную территорию. С набитыми карманами он убрался восвояси.

Сделка оказалась выгодной для обеих сторон.

Военные силы Писарро после покупки армии Альварадо сильно возросли. Бурными темпами продвигались и работы по организации империи. Франсиско Писарро основывал города, начал строительство новой столицы - Лимы на берегу моря, к северу от Куско, древней резиденции Верховного Инки. Стремясь избавиться от своего соперника Альмагро, друга, превратившегося в молчаливого врага, он послал его с сильным отрядом на юг с приказом присоединить к завоеванным территориям северные провинции нынешнего Чили. Альмагро охотно взялся за выполнение этой задачи не только в надежде на добычу, но и потому, что он не чувствовал себя в безопасности рядом с Писарро, с тех пор как тот располагал гораздо более внушительным войском, чем он сам. Итак, Писарро остался, а Альмагро с развернутыми знаменами выступил в поход, к новым завоеваниям - разлука ни одному из них не причинила боли.

1. Завоевание Перу. Сплошная линия показывает передвижение армии Писарро, пунктирная - путь Альмагро к Северному Чили

2. Изображение пяти воинов-инков на старинной перуанской вазе. В центре предводитель: у него кольцо в носу в качестве украшения и нет заплечного мешка. Вооружены воины почти одинаково, только у крайнего справа есть щит

Марионетка бунтует

А что же Манко Капак, новый "повелитель" инков? Беспрекословно послушный и любезный, он тихо жил в тени Писарро. Будучи человеком любознательным и восприимчивым, он изучил обычаи и военные методы испанцев, наблюдал за их маневровой учебой, постепенно сдружился с грозным поначалу чудовищем - лошадью. Затем в один прекрасный день после выступления отряда Альмагро он бесследно исчез, как сквозь землю провалился.

На головы перуанских испанцев обрушился ад.

Имя Манко Канака, Инки, неслось по стране. За несколько дней под его знамя собрались несметные полчища воинов, огромная, хорошо организованная армия, которая выступила против испанцев; повсюду в горах отряды перуанцев нападали на гарнизоны и патрули Писарро.

Случилось то, что испанцы считали уже невозможным. Многотысячные армии сомкнулись кольцом вокруг каждого крупного испанского лагеря, вокруг городов. Численность поднявшихся против испанцев войск оценивали в двести с лишним тысяч человек. И Манко Капак проявил себя достойным учеником испанцев: он руководил военными операциями талантливо, как прирожденный военачальник, используя перенятое у испанцев военное искусство. Вскоре в руках предводителя инков появилось и захваченное у испанцев оружие, и перуанские воины обращались с ним ничуть не хуже, чем бывшие владельцы. Более того, испанцев атаковала даже небольшая перуанская конница - лошади и панцири также были отбиты у испанцев.

Трое братьев Писарро в течение долгих месяцев отчаянно защищались в гарнизоне Куско от ожесточенных атак перуанцев. Лима тоже превратилась в осажденную крепость, в которой оказался запертым, как волк в капкане, сам Писарро с отрядом.

Самым страшным оружием осаждавших города перуанцев были горящие стрелы и некое подобие бомб, которые они бросали на дома, покрытые в основном досками и соломой. Эти бомбы представляли собой раскаленные докрасна камни с содержанием руды, которые перуанцы завертывали в пропитанную смолой ткань и пускали в город из огромных пращей. Эти летающие костры-ядра приводили к огромным пожарам: во время осады Куско были дни, когда половина города пылала. В это же время испанцы столкнулись с другим страшным оружием - лассо. Длинную веревку с петлей на конце перуанцы умели бросать на большое расстояние и захватывали с ее помощью испанцев и их лошадей живьем, других же выводили из строя.

Зажигательные бомбы инков

Долгие месяцы борьба тянулась без заметного успеха для той или иной стороны. Ряды испанских наемников редели, припасы подходили к концу. Напрасно они уничтожали массы перуанских воинов своим превосходящим по технике оружием; если даже на одного павшего испанца приходилось десять перуанцев, потери завоевателей и тогда были больше, потому что армия их была малочисленна по сравнению с перуанской. В лагерь Манко Капака потоком текли воины с гор, тогда как Писарро неоткуда было ждать помощи или подкрепления. Перуанцы сохранили несравненное превосходство в силах даже тогда, когда Манко Капак отослал большую часть своих воинов домой убирать урожай, чтобы обеспечить свои войска продовольствием.

Перед глазами же испанцев носился призрак голодной смерти.

Невыносимый климат чилийских гор спас от неминуемой гибели осажденных, да и все испанские колониальные владения в Перу. Альмагро после долгих месяцев тяжелейшего перехода вынужден был отказаться от надежды победить силы природы; он не мог пробиться через леденящие холодом и бурями непроходимые горы и отдал своему отряду приказ возвращаться.

Его возвращение решило судьбу великого перуанского восстания. Получив подкрепление в виде отряда Альмагро, испанцы стали более успешно отбиваться от осаждающих и даже постепенно перешли в контрнаступление. Они разбили крупные перуанские войска, в ходе жестоких, кровавых боев оттеснили их в горы. Манко Капак отступил; еще в течение нескольких лет, укрывшись в неприступных горах, он руководил вылазками, но сколько-нибудь значительных успехов добиться уже не мог.

1. Гонец, несущий весть Верховному Инке. Рисунок на вазе

2. Висячий мост в Андах. Форма его была точно такой во время испанского вторжения

3. Так называемый 'мост инков' из бревен, связанных пучками лыка; такие мосты по сей день применяются в перуанских джунглях

4. Перуанские глиняные сосуды

Казнь бывшего соратника

Альмагро, ссылаясь на вторичное спасение Писарро и его воинов, а также уповая на прибывшие тем временем императорские распоряжения, настаивал теперь уже на разделе власти, себе и своим сторонникам он требовал город Куско и всю южную часть империи.

После бесплодных переговоров дело дошло до вооруженного столкновения. Писарро одержал верх, разбил воинов Альмагро, сам Альмагро был захвачен в плен - и снова был устроен "суд".

Смерть Писарро и месть

Семидесятилетний Диэго де Альмагро был обвинен в предательстве императора Испании. На публичную казнь Писарро не решился, риск был слишком велик. Смертный приговор привели в исполнение в тюрьме; давний соратник Франсиско Писарро был задушен в камере, безо всяких церемоний, в присутствии двух официальных свидетелей.

Час расплаты настал через каких-нибудь три года. Сторонники сына Альмагро, организовав заговор, напали на Франсиско Писарро в его губернаторском дворце во время ужина и прирезали его прямо за столом вместе с несколькими его друзьями и военачальниками.

После этого Гонсало Писарро поднял мятеж против новой партии Альмагро, и так длилось долго: завоеватели убивали друг друга, стремясь отнять друг у друга власть.

Что же касается перуанского народа, после последней отчаянной попытки освободиться он окончательно погрузился в состояние глубокого паралича, утратив всякую способность к организованному сопротивлению. Власть испанцев упрочилась и здесь, коренные жители империи превратились в рабов колонизаторов.

Раздался глас...

Заступник рабов

На открытых и завоеванных американских территориях в течение долгих десятилетий слышался лишь грохот битв, предсмертные крики убиваемых, стоны подгоняемых бичами рабов, ругань разбойников, требующих выдачи спрятанных сокровищ, пушечная пальба, песнопения миссионеров.

В этом бурном вихре звуков лишь один раз прозвучал голос честного человека, зовущего на помощь, прозвучал с такой силой, что она чувствуется по сей день.

Первым поднял свой голос в защиту угнетенных, обреченных на рабство и в полном смысле слова посылаемых на смерть индейцев молодой испанец Бартоломе де Лас Касас. Лас Касас родился в 1474 году, в двадцативосьмилетнем возрасте он впервые ступил на землю Нового Света и увидел превосходящую самую богатую фантазию бесчеловечность судьбы покоренных народов.

1. Перуанская статуэтка, изображающая музыканта, который играет на нескольких инструментах одновременно

2. Диэго де Альмагро

3. Картина, изображающая смерть Альмагро, опубликована в 1596 году. По обычаям тех времен, на гравюре запечатлено несколько моментов одной и той же истории. На первом плане, пленение Альмагро; справа: пленника уводят; слева: пленного пытают, бьют бичом, привязав к столбу; справа в нише: удушение привязанного к стулу Альмагро железным обручем 'гаррота'; в центре на заднем плане: тело казненного уносят

Уже первый ставший известным поступок этого молодого человека вызывает симпатию. От отца, принимавшего когда-то участие в первой экспедиции Колумба, Лас Касас получил в подарок раба-индейца. Он освободил раба и отпустил его в родную деревню. В 1502 году, во времена губернатора дона Николаса де Обандо, на Эспаньоле и в других карибских испанских колониях уже начала складываться жестокая колониальная система. Лас Касас без конца протестовал против бесчеловечного уничтожения коренных жителей. Его высмеивали, задавая ему вопрос: если позволить индейцам жить своей жизнью, кто тогда будет обрабатывать плантации? На этот бесспорно практический вопрос, казавшийся в ту пору неразрешимым, но чреватым кровавыми последствиями, Лас Касас ответить не мог. В полученном от губернатора имении он попытался обращаться с индейцами иначе, но те, наученные горьким опытом, естественно, не доверяли ему. Они просто не могли поверить, что белый человек может быть порядочным. И поскольку у Лас Касаса не было сторожевых собак, индейцы попросту сбежали из имения. Поражение молодого человека дало в руки палачей-колонизаторов новый аргумент: неудача Лас Касаса показала, что индейцев нужно держать в железных руках.

Столкновение практической жизни, подчиненной повседневным интересам, с гуманистическими соображениями и очевидная неразрешимость этого конфликта явились тяжелым моральным ударом для молодого испанца. Но Лас Касас решил не отказываться от своих благородных намерений, а продолжать поиски решения.

В те времена для честного человека, постигшего суть ожесточенной борьбы между угнетателями и угнетенными и всю жестокость власть имущих, было только два выхода: взбунтоваться, стать революционером, как поступали в то время лучшие люди многих стран Европы (в Чехии, в Германской империи, в отдельных испанских провинциях, на венгерской земле), или уйти в монастырь, спрятаться в его стенах от беспощадной действительности.

Бартоломе де Лас Касас не испытывал ни малейшего влечения к оружию, к вооруженной борьбе. Но, поняв свой долг, он не попытался уклониться от него. Он принял, правда, сан священника, но защитный покров церковной ризы использовал для своей благородной миссии борца-одиночки. Без сомнений и колебаний он в течение многих лет вел эту борьбу вплоть до самой смерти, настигшей его в возрасте девяноста двух лет.

Лас Касас сделал блестящую карьеру: он стал епископом епархии Чиапа в Мексике. Наряду с деятельностью священнослужителя он настойчиво и страстно боролся за улучшение участи индейцев. Совершая многочисленные поездки по стране, он делал наблюдения, обобщал опыт, а результаты своих исследований высказывал в лицо власть имущим. Четырнадцать раз он проделал тяжкий и опасный морской путь между колониями и Испанией; все свое красноречие, связи и выдающийся писательский талант он поставил на службу великой цели.

В свет вышли многие книги и брошюры Лас Касаса. Среди них и такие, которые не были посвящены непосредственно индейской проблеме, как, например, написанное на латинском языке исследование "Quaestio de regia dignitate" ("О королевском достоинстве"), свидетельствующее о просветительских идеях автора, далеко опередивших его эпоху. Лас Касас явно и недвусмысленно сформулировал опасный в его время тезис о том, что закон превыше всего, превыше правителей, следовательно, воля королей - еще не закон.

Однако важнейшей и ценнейшей его работой явилась "История Индий" (разумеется, под названием "Индий" следует понимать земли американских колоний). В этой книге автор с точностью историка, острой наблюдательностью репортера и страстностью честного человека, борющегося за правое дело, рисует потрясающую картину жизни в колониях. Книга, известная больше под названием "Отчет Лас Касаса", рассказывает о рабстве индейцев подробности более ужасные, чем картины Дантова ада.

"Что касается большого материка, - пишет он, - доказано, что наши соотечественники-испанцы опустошили более десяти густонаселенных стран, превратив их в безлюдные пустыни; территории этих стран больше всей Испании. Я берусь решительно утверждать, что за сорок лет, охватываемых в моей книге, вследствие власти христиан и их сатанинских поступков умерло несправедливой смертью более двенадцати миллионов мужчин, женщин и детей; вернее будет сказать - и я не думаю, что ошибаюсь, - что число жертв превышает пятнадцать миллионов".

Тысяча убийств в день

Пятнадцать миллионов человеческих жизней за сорок лет... Это означает, что испанские колонизаторы убивали более тысячи человек в день оружием, голодом и непосильной работой, на кострах и виселицах, с помощью собак и кто знает еще какими методами; тысячу человек в день, на протяжении четырех десятилетий... в непрерывной, кровавой, жуткой последовательности...

1. Дворец Франсиско Писарро в городе Куско

2. Руины горной крепости инков, построенной из громадных каменных глыб

3. Портрет Писарро

Посреди этой леденящей кровь оргии жестокостей и убийств одинокий человек боролся невероятно мужественно. Он никогда не умолкал, перо его неустанно бороздило бумагу; он нашел в себе смелость вступить в публичный спор с теоретиком кровавого угнетения, влиятельным придворным историком Сепульведой, пытавшимся "научными рассуждениями" оправдать злодеяния конкистадоров. На публичной дискуссии в городе Валладолид при огромном стечении народа, в присутствии юристов, теологов и королевских сановников Лас Касас с помощью неопровержимых данных и аргументов загнал в угол, пристыдил идеолога насилия.

Признаком некоторого успеха страстной борьбы Бартоломе де Лас Касаса за справедливость (и предостережений трезвомыслящих испанских торговцев и правительственных чиновников, испугавшихся опасности обезлюдения колоний) явилось то обстоятельство, что в 1542 году Карл V утвердил "Leyes Nuevas" ("Новые Законы"), регулирующие колониальную администрацию и обращение с индейцами. Важную роль в этом сыграло то, что императорский двор хотел навести порядок, покончить с колониальной анархией.

Однако император был далеко, а бумага, как говорится, стерпит все; в руках колониальных наместников, правителей, плантаторов, работорговцев и золотоискателей этот направленный на смягчение обстановки в колониях закон превратился в мертвую букву.

"Индейцы всегда вели справедливую войну против христиан!"

Лас Касас боролся до конца своих дней. Из его работ мы узнаем, как жили аборигены Нового Света в эпоху испанских завоеваний, как они умирали миллионами, умирали мучительно, унизительно для человека:

"...Христиане набрасывались на них, сидя верхом на лошадях, и начинали косить их мечами и копьями. Как будто они набрасывались на стадо овец: всякого, кто попадался им на пути, будь то юноша или старец, мужчина или женщина с ребенком у груди, они закалывали, рвали на куски. Младенцев отрывали от материнской груди и бросали на скалы, разбивали им головы. Они устанавливали виселицы и "в честь нашего Спасителя и его двенадцати апостолов"... [Лас Касас, свищенник-летописец, не в силах сдержать свое возмущение] ...подвешивали индейцев по тринадцать человек, зажигали под ними костры и заставляли их умирать медленной мучительной смертью от дыма, огня и удушения... Я собственными глазами видел, с какой невыразимой жестокостью были казнены несколько индейских предводителей: их привязали к решетке, а под решеткой разложили медленно горящий костер... Бежали все, кто мог, вслед беглецам посылали кровожадных псов, которые за несколько минут разрывали пойманного на куски... А если иногда индейцам удавалось с полным основанием, в свою защиту убить нескольких белых, ответ был один: за каждого убитого христианина казнить сто индейцев! . . Мне точно и достоверно исвестно, - продолжает Лас Касас свои тяжкие обвинения, - что индейцы всегда вели справедливую войну против христиан, а христиане ни единого раза не вели себя справедливо по отношению к индейцам; это были войны сатанинские, их организаторы - хуже всяких тиранов... На Кубе один вождь племени собрал свой народ, показал корзинку с золотом и сказал: "Это бог христиан, давайте бросим его в реку, чтобы его не нашли у нас и не перебили всех нас". Так индейцы и сделали, после чего все племя попыталось сбежать. Их догнали, окружили, вождя привязали к столбу, чтобы сжечь живьем. При этом монах-францисканец говорил ему о нашей вере. Вождь слушал, слушал, потом вдруг спросил: "А будут ли белые в вашем раю?" - и после утвердительного ответа монаха отвернулся со словами: - "Тогда я не приму христианство; пусть я лучше попаду в ад, чем быть с ними вместе еще и на том свете". Вот какую славу, - горько заключает Лас Касас, - приобрели в Индии христиане нашему Богу и нашей вере ..."

1. Перуанский глиняный сосуд, изображающий старуху

2. Воин-инка, ведущий пленника

Сухие цифровые данные, приводимые Лас Касасом, леденят душу:

"Пишу о том, чему сам был свидетелем. Во время моего пребывания там за три или четыре месяца от голода умерли более семи тысяч детей, родителей которых загнали в рудники... Носильщикам, скованным одной цепью, приходилось проделывать путь в сто-двести миль с тремя-четырьмя арробами на плечах (около пятидесяти килограммов); бывало, что после такого пути из четырех тысяч индейцев домой возвращалось человек пять-шесть, остальные умирали в пути. Тем, кто падал с ног, испанцы отсекали голову, чтобы не возиться с шейными оковами..."

Под влиянием этих кошмарных видений, неизмеримых человеческих страданий, безнадежной судьбы индейцев Лас Касас - с добрыми намерениями - совершил роковую ошибку. Быть может, его привела в отчаяние безнадежность борьбы, быть может, он послушался совета втершихся к нему в доверие людей, которые одурманили его красивыми словами, прикрывая свои планы наживы чистым именем Лас Касаса; быть может, он совсем не видел другого выхода... факт, что в одной из своих работ он написал, что было бы менее жестоко, погибло бы меньше людей, если бы для обработки плантаций Нового Света использовали африканских негров. Следовательно, надо официально разрешить колонизаторам ввозить негров...

Мысль принадлежала не Лас Касасу. Он, собственно, выдвинул лишь идею узаконения практики, втайне уже несколько лет процветавшей на плантациях. Работорговцы доставляли африканских негров в Америку уже с 1517 года. Из двух зол Лас Касас считал меньшим то, если сильных, выносливых, обладающих могучим телосложением негров привезут на смену агонизирующему индейскому народу. Он не подозревал, источником каких преступлений и позора станет высказанная им мысль.

Быть может, он понял - слишком поздно - свою ошибку, когда заметил, что самые отъявленные его враги, самые подлые рабовладельцы стали вдруг благосклонно кивать, слыша имя Лас Касаса. "Хорошая мысль!" - приговаривали они. Канцлер Хуан де Сельвахо открыто заявил, что в работе один мускулистый негр заменит четырех индейцев.

Лавина двинулась. Великодушный заступник индейцев, хоть и невольно, стал одним из виновников страданий другой человеческой расы. Будучи выдающимся человеком своей эпохи, он оставался тем не менее ее сыном: он не понял, что борьбу против рабства индейцев нужно вести под знаменами не защиты индейцев, а уничтожения самого института рабства.

1. Бартломе де Лас Касас, смелый защитник индейцев

2. Индейцы на лодках подвозят к кораблям фрукты, европейцы встречают их выстрелами

Несмотря на большую ошибку, Бартоломе де Лас Касас был одним из самых гуманных, смелых, до конца верных своей идее людей XVI века в Испанской империи, да, пожалуй, и во всей тогдашней Европе.

Ад для чернокожих

Охота на рабов в Африке

Было бы заблуждением или, по крайней мере, наивностью полагать, будто злополучная мысль Лас Касаса сыграла решающую роль в начале процесса ввоза негритянских рабов в Америку. Здесь действовали гораздо более могучие силы, чем недостаточно продуманная идея доброжелательного человека.

Охота за африканскими рабами и работорговля уже в течение многих столетий была грандиозным, хорошо организованным предприятием. Набожные европейские купцы-христиане и кораблевладельцы лихо торговали живым товаром с "нехристями-магометанами", арабскими охотниками за рабами. Моральное оправдание? За этим дело не стало: ученые теологи сослались на Библию, где ясно написано, что потомков Хама, черных, Бог осудил на вечное рабство. Юридическая основа? Была разработана официальная юридическая презумпция о том, что черные рабы являются, собственно говоря, осужденными на смерть тяжкими преступниками, которых вожди лишь из милости продают в рабство. Вожди племен такую версию опровергнуть не могли по той простой причине, что нападавшие на деревни охотники за рабами схватывали и убивали и их, так что утверждение юристов никто не оспаривал. Были, однако, и вожди-работорговцы, которые продавали своих соплеменников и пленников из враждебных племен.

Римская католическая церковь и ее глава - папа не раз выступали с протестом против рабства, но ведь в течение веков церковь много раз выступала за и против чего-либо, так что власть имущие всегда точно знали, насколько серьезно нужно прислушиваться к красивым словам. Когда испанские короли - сначала Карл V, затем Филипп II, - носившие официальный титул католических монархов, за хорошие деньги продавали патенты торговым домам Фландрии и Генуи на массовый ввоз африканских рабов, Риму и папе и в голову не пришло лишить властителей Испании звучного титула, хотя это грязное предприятие явно противоречило учению Христа.

"Черная слоновая кость"

Из-за жестокостей испанских колонизаторов, продолжавшихся в течение многих десятилетий, в колониях Нового Света число коренных жителей сильно сократилось, стала ощущаться нехватка рабочей силы. С ростом спроса на привозных рабов работорговля стала приносить щедрые барыши. "Черная слоновая кость" - так называли работорговцы свой живой товар; в доходное предприятие бросились сотни профессиональных охотников за рабами и капитанов кораблей.

Эти чудовища, совершенно утратившие человеческий облик, давно вели охоту на людей на западных и северных побережьях Африки - теперь они разошлись вовсю, ибо рынок невероятно расширился, цены на рабов возросли. Теперь уже рабов продавали не по одному и даже не по дюжине, как это было еще до Колумба в Севилье и других испанских городах: плантаторы Нового Света закупали сильных негров сотнями и тысячами, чтобы заменить ими измученных, ослабевших от голода и страданий индейцев.

Вооруженные отряды арабов и европейцев проникали в глубь африканских территорий, чтобы захватывать там как можно больше черных рабов. К западу направлялись целые флотилии с живым грузом в объемистых трюмах кораблей. Черные узники нередко месяцами томились в душных трюмах: корабли по несколько недель стояли в портах Африки, ожидая, пока трюмы наполнятся, и еще несколько недель длилось плавание.

1. Рабы-индейцы, подгоняемые испанскими надсмотрщиками

2. Индейские рабы переносят через джунгли части разобранного испанского корабля

Разлученные семьи

Судьба раба... Она начиналась в тот час, когда отряд вооруженных до зубов разбойников ночью окружал в лесу спящую негритянскую деревню и нападал на ее жителей. Разбойники поджигали сухостой, при вспышках пожара гремели выстрелы. Охотники хорошо целились: пули должны попадать в женщин, детей, стариков и щадить здоровых мужчин - их нужно захватывать по возможности целыми и невредимыми. Убийства были нужны только для устрашения, целью же были не трупы, а живое человеческое тело. Перепуганных негров вылавливали, упрямо сопротивляющихся старались обезвредить в рукопашной, оглушить ударом по голове, опутать петлей, сетью... Затем переправка через океан; в переполненном трюме на одного человека места приходилось меньше, чем ширина тела. Негры лежали, тесно прижавшись друг к другу, в оковах; они не могли двинуться с места даже при отправлении элементарных физиологических нужд. Скудное питание, недостаток воды, душный, спертый воздух - все это способствовало распространению заразных болезней, которые уносили каждого десятого. Каждое утро с умерших сбивали кандалы, трупы без проволочек сбрасывали в море. Работорговцы заранее учитывали массовые смерти и знали, что если живьем будет доставлена половина или хотя бы треть товара, расходы все равно окупятся... Следующей вехой судьбы рабов был рынок, где их продавали поштучно, чуть ли не на вес, разлучая семьи, почти как мертвый товар - ведь даже на скотном рынке сосунка не разлучают с матерью... А дальше - голод, побои, бесконечный напряженный труд на плантациях... И конец: смерть.

Эта участь выпадала людям, которые поколениями жили хоть и среди опасностей джунглей или пустыни, но в почти неограниченной свободе. Ими руководили только силы природы да приказ вождя племени или шамана - они повиновались им по традиции, доставшейся от предков. Теперь же каждым их взглядом, каждым движением управляли слова команды и удары бича. Они надрывались на непосильной работе, скудно питались и даже спутника жизни получали от хозяина. Очень немногим из них повезло - они попадали в руки если и не гуманного, но хотя бы здраво рассуждающего дельца. Такой плантатор обеспечивал для купленных за свои кровные деньги рабов более или менее терпимые условия жизни, чтобы они не вымирали слишком быстро и ему не приходилось бы покупать новых. Большинство колонизаторов не задумывались даже над этим: они жадно добывали и проматывали золото, давали волю своим животным инстинктам, наслаждались мучениями людей, полностью отданных в их власть.

Первое крупное восстание рабов

В глубине души черных рабов, насильно привезенных в Новый Свет, никогда не угасала искра воспоминаний о давней свободной жизни на родной земле. И если предоставлялся случай, они старались освободиться от оков или, по крайней мере, отомстить. В конце декабря 1522 года, спустя всего несколько лет после начала массового ввоза "черной слоновой кости", вспыхнуло первое крупное восстание рабов. Двадцать негров, рабов дона Диэго Колоны (сына Христофора Колумба), вырвались на свободу. За несколько часов к ним присоединилось большое количество других беглых рабов, они раздобыли оружие и вступили в отчаянную борьбу с испанцами. Многие колонисты поплатились жизнью, пока наконец превосходящие силы и более убийственное оружие не восторжествовали: восстание было жестоко подавлено, мятежники беспощадно истреблены.

1. Индейцы убивают миссионеров и их вооруженную охрану; гравюра по меди 1631 года

2. Древняя мексиканская трубка в форме человеческой фигуры; табак набивали в отверстие на спине фигуры, мундштуком служила нога

3. Североамериканские индейские кожаные сумки, изготовленные по вековым образцам

4. Индейские рабы добывают пальмовое вино

Страницы истории Америки свидетельствуют о том, что и позже происходили более или менее крупные восстания рабов, вплоть до войны за освобождение рабов, начавшейся в 1860-е годы.

Умный король смотрит сквозь пальцы

"А все-таки Земля - шар!"

Быстрая испанская колонизация Центральной Америки, распространение колоний на новом континенте в северном и южном направлениях скоро пробудили интерес других европейских держав к территориям Нового Света. Причем "интерес" этот (особенно в те времена, о которых мы повествуем) выражался обычно в войнах и завоеваниях.

Кругосветные путешествия для ученых того времени и для потомства означали открытие неведомых частей Земли и умножение знаний человечества. Авантюристы видели в открытиях новый источник обогащения. Что же касается политических руководителей европейских государств, они полагали, что новые континенты открываются лишь для того, чтобы обеспечить им новые возможности завоеваний. Что очень скоро и подтвердилось.

Новые соперники

Португалия, постоянно соперничавшая с Испанским королевством, пока еще не предпринимала крупных колонизаторских попыток на американской земле. Португальцы основали колонии лишь в нескольких местах на побережье нынешней Бразилии; это были тюремные колонии. Крупные португальские завоевания начались лишь во второй половине XVII века. Во время формирования Испанской колониальной империи в Америке португальцы все еще были заняты Восточной Индией, Островами Пряностей и проложением путей туда. Они совершили еще одну ошибку, подобную упущению из своих рук Колумба, ошибку тем более тяжкую, что на этот раз речь шла о португальце. Они не приняли плана кругосветного путешествия капитана Фернана Магеллана. Португалец Магеллан был вынужден поступить на службу к испанцам. Его флотилия под флагом извечного врага португальцев, Испании, впервые обогнула Землю как раз в то время, когда Кортес завоевывал Мексику (1519-1521).

Итак, с португальцами Испанскому королевству пришлось столкнуться в Америке лишь позже, в борьбе за колониальные владения. А пока что более серьезную и непосредственную опасность представляли два соперника испанской империи: Франция и Англия.

"Его величество бесконечно сожалеет..."

В начале XVI века французы попытались обосноваться в северной части Америки. Французский мореплаватель Жак Картье уже в 1534 году открыл берега современной Канады, реку Св. Лаврентия и ее устье. Однако из-за внутренней смуты в стране, гражданской войны под религиозными предлогами и т. д. энергичный захват французами крупных территорий начался лишь к концу столетия. Они стремились завоевать не только север: в шестидесятые годы XVI века флаг французского короля развевался уже на полуострове Флорида, находящемся гораздо южнее, по соседству с испанскими колониями. Именно тогда и именно здесь произошло первое вооруженное столкновение, первая колониальная война между двумя европейскими державами, не поделившими добычу. Испанцы и французы вели жестокие сражения исключительно беспощадными средствами. Захваченных в плен французских протестантов испанцы казнили "не как французов, а как еретиков", французы, в свою очередь, приканчивали испанских пленных "не как испанцев, а как убийц".

1. Раскрашенный глиняный сосуд, изображающий правителя, которого несут на носилках четыре раба

2. Расписная костяная пластинка-амулет, которую носили в Центральной Америке на шейной цепи

3. Погрузка на корабль рыцарей в доспехах. Рисунок из рукописной книги XV века

За сверкающими и огнедышащими пушками, под раздутыми парусами и горделиво развевающимися королевскими знаменами, за эффектным зрелищем батальных сцен стояли неприметные серые люди, о которых даже не упоминается в хрониках о жизни монархов. Рев пушек французских военных кораблей прославлял имя короля Франциска I, сам же король находился в это время в весьма неприятном положении. За несколько десятков лет вспыхнуло полдюжины войн между Францией и "Священной Римской империей", правил которой испанский король Карл V, и столько же раз подписывались договоры о мире или временном перемирии. Всякий раз одно из важнейших условий мирных переговоров состояло в том, что французы должны покинуть воды Нового Света! И если дела короля Франциска I обстояли плохо, ему приходилось подписывать такие договоры.

1. Охотники на рабов окружают африканскую деревню и захватывают в плен ее жителей

2. На руднике работают рабы-негры, привезенные в Америку из Африки

Однако богатые горожане французских портов, навигационные и торговые дома Нормандии и Бретани не желали отказываться от заокеанской прибыли. С одной стороны, следовательно, короля поджимали межгосударственные договоры, с другой - финансовая мощь городов. Половинчатое положение породило половинчатое решение. Французское королевство торжественно провозгласило, что оно отказывается от завоеваний земель в Новом Свете, а в то же время хорошо оснащенные и вооруженные флоты, отправлявшиеся из французских портов, свободно плавали в дальних запретных водах, нападали на испанские корабли и даже на центральноамериканские порты. Французский посол в Мадриде недоуменно разводил руками: нельзя же требовать от его величества, коронованного короля Франции, чтобы он брал на себя ответственность за действия своих непокорных подданных, авантюристов, известных под именем арматёры, или флибустьеры...

Посол извинялся. Арматёры сражались. Торговцы один за другим снаряжали частные пиратские флотилии. А испанцы и португальцы протестовали - и жестоко расправлялись с попадавшими к ним в плен французскими флибустьерами. В морском сражении у Баии, около бразильского побережья, были захвачены три французских корабля. Офицеров и команду крохотной флотилии высадили на берег, закопали по плечи в землю и стреляли в торчавшие из земли головы, как в мишени, пока не перестреляли всех. В ответ наемники французской торговой фирмы Анго в 1530 году напали на порт в Пернамбуку, устроили там массовую резню и разграбили склады.

Семья Анго играла ведущую роль в организации авантюрных экспедиций. Деловым центром фирмы был французский приморский город Дьепп. Эта богатая семья, занимавшаяся главным образом морской торговлей (и пиратством), была одним из движущих рычагов французских попыток завоевания колониальных территорий в Новом Свете. Эти люди, ворочавшие огромными деньгами, жили по своим собственным законам. Сохраняя внешние признаки почтительности, они ни во что не ставили королевские соглашения. В одном крыле дома Анго в Дьеппе писцы корпели над бухгалтерскими книгами, другое же крыло походило на дворец Генриха Мореплавателя: фирма Анго создала здесь целое собрание книг по географии и навигации, настоящий научно-исследовательский институт, где работали ученые различных национальностей, топографы, опытные мореплаватели, собирали и обрабатывали данные навигационной метеорологии, стремясь к научной организации и управлению торговым судоходством и пиратством.

В эти десятилетия протестантизм распространился и на французской земле. Многие католики порывали с римской церковью и присоединялись к французским протестантам, именовавшим себя гугенотами. Здесь произошло то же самое, что и в Германской империи, в Венгрии и в других странах: знать принимала новую веру лишь потому, что надеялась набить карман в смуте и неразберихе религиозных войн. Ибо экономическая и политическая борьба была неотделима от религиозных распрей.

Могущественные вассалы стали гугенотами, новая религия быстро распространялась и среди зажиточных горожан. В результате сложного переплетения интересов адмирал Колиньи, гугенот, один из крупнейших феодалов страны, и богатые горожане приморских портов, также в большинстве своем протестанты, дружно устремились к французским завоеваниям в Новом Свете.

1. 'Живой товар' размещали в трюмах работорговых кораблей с максимальным использованием места, по точным, почти научным расчетам

2. Мятеж, вспыхнувший на одном работорговом судне, идущем из Африки в Америку. На корме вооруженные охотники за рабами отстреливаются от безоружных негров

3. Смертоносный серебряный рудник в Потосе, печально прославившийся: тысячи рабов погибли здесь из-за жестокого обращения с ними

Научно-исследовательский институт в торговом доме

Дельцы любой эпохи находили, если хотели, "идейную базу" для своих махинаций. В XVII веке юристы французских судовладельцев и торговцев пытались оправдать действия своих хозяев принципом "свободы морского судоходства". Они сформулировали этот принцип словами звучной латинской фразы: "Маге sit commune!" (Море должно быть общей собственностью!) Понимать это, разумеется, нужно было так: захватывать заокеанские территории, порабощать их и грабить могут не только испанцы и португальцы, но и мы!..

Так продолжалось в течение почти четырех десятилетий. Французские пиратские корабли и высаженные ими на берег колонисты вели свои частные войны, на первый взгляд, против воли короля, в действительности же, конечно, и сам король был не прочь поживиться добычей и расширить свои владения. Он смотрел сквозь пальцы на разбойничьи подвиги своих "непокорных подданных".

В семидесятых годах XVI века положение французов в Америке ухудшилось. Адмирал Колиньи, покровитель частных колонизаторских отрядов, погиб в 1572 году, в Варфоломеевскую ночь, когда сторонники французского католицизма именем короля Карла IX перерезали в Париже сотни гугенотов. Адмирал флибустьеров умер - банкирам флибустьеров пришлось самим продолжать дело.

Гибель адмирала Колиньи была тяжкой потерей, так как теперь арматёры, сражавшиеся на свой страх и риск, лишились поддержки военного флота. Дела французов особенно пошатнулись на юге, где им приходилось преодолевать сопротивление крупных сил испанцев. Севернее, в Канаде, они обосновались прочнее. На территории Канады французы заручились союзом сильного и воинственного индейского племени гуронов; естественно, что хлынувшие затем на североамериканское побережье английские колонизаторы вступили в союз против французов с индейцами-ирокезами, давними врагами гуронов. Часть колониальных войн двух европейских держав сводилась к тому, что они натравливали друг на друга индейцев (действие знаменитых романов Купера о Кожаном Чулке разыгрывается на фоне этой вражды, разжигаемой белыми).

Гуроны и ирокезы

К этому времени, в эпоху Великих географических открытий, Англия выдвигается в первые ряды европейских великих держав. Английские буржуа экономически окрепли в успешной конкурентной борьбе с немецкими торговыми городами, с ганзейскими портами, с фламандской торговлей. Это укрепило и феодальное дворянство, так как развитие торговли и судоходства обеспечивало новые рынки для сбыта продукции, в первую очередь английской шерсти. Следующим шагом в обогащении - в соответствии с законами эпохи - стало стремление к экспансии. К тому же в XVI веке на английском троне почти сменили друг друга два выдающихся монарха: Генрих VIII (прав. 1509-1547) и Елизавета I (прав. 1558-1603). Генрих VIII обеспечил Англии больший вес среди европейских держав не в последнюю очередь тем, что не потерпел папской опеки, пошел на разрыв с Римом и основал независимую национальную церковь. Царствование Елизаветы I явилось первым великим периодом в истории Британской империи. Ее неуклонная и успешная экспансивная политика провоцировала на решающее столкновение Испанию, почти безраздельно властвовавшую на морях.

Английские рыболовные суда, ходившие на отлов в далекие рейсы, впервые пробудили в англичанах серьезный интерес к землям Нового Света. Рыбаки заметили, что в водах Ньюфаундленда, близ берегов Северной Америки, необычайно много рыбы: оттуда они возвращались с исключительно богатым уловом. А английские мореплаватели и политики знали: не только золото и серебро представляют собой ценность - хорошая сделка дороже золота!..

Один опытный британский морской капитан так отзывался о важности рыбной ловли в водах Ньюфаундленда:

- Не кривите рот, почтенные соотечественники, слыша неблагозвучное слово "рыболовство"! Рыбный улов приносит такое же золото, как и рудники Гвинеи; более того, ловя рыбу, прибыль можно получить с меньшими расходами и опасностями, легче и надежнее!

1. У берегов Кубы. Испанцы посылают индейцев в бой против появившихся здесь французских кораблей

2. Морское сражение между португальскими и французскими кораблями у берегов Бразилии

Рыболовство - выгодное дело

Вскоре английские рыболовные суда кишели в северо-американских прибрежных водах, к немалому беспокойству испанцев и французов. На всякий случай эти рыболовные суда были хорошо вооружены, а ради пущей безопасности их сопровождал королевский военный корабль.

Англия быстро поняла всю важность затеянного ею предприятия. Сэр Уолтер Рэли, знаменитый государственный деятель, авантюрист и первооткрыватель, один из поборников британской экспансии, открыто писал: "Захват и уничтожение ньюфаундлендского флота явились бы особенно тяжким ударом для Британии".

Испания и Португалия решительно протестовали против рыболовства англичан в "их водах". Они ссылались на решение папы 1493 года, на пресловутую Линию, однако Англия не принимала к сведению эти аргументы, во-первых, потому, что они противоречили ее интересам, а во-вторых, она и без того враждовала с папой.

После юридических споров должен был последовать решающий аргумент - пушечная пальба, однако до этого дело не дошло, поскольку на севере у испанцев и португальцев были незначительные морские силы; серьезных столкновений не было.

Еще больше, чем рыболовство, испанцев, пожалуй, беспокоило то обстоятельство, что в водах Северной Америки все чаще появлялись британские разведочные суда, искавшие на севере перехода к Азии. В это время в историю географических открытий попали имена Гудзона, Баффина, Фробишера и многих других их соотечественников.

Британские "морские волки"

Примерно в 1555 году в Англии было создано торговое общество "Для открытия неизвестных территорий" с участием богатых торговцев, кораблевладельцев, капитанов и предприимчивых вельмож. Открыто провозглашенной целью общества было пока что развитие торговли с Россией и Азией и поиски новых водных путей. Однако вскоре общество энергично принялось за поиски предполагаемого северо-западного прохода у самых крайних северных побережий Америки, другими словами, морского пролива, по которому можно было бы плавать из Северной Европы в Азию, минуя северную оконечность Американского континента. Разумеется, английские экспедиции заодно основали и колонии на североамериканском побережье к величайшему возмущению не только французских колонизаторов в Канаде, но и Испании.

К этому времени европейская и мировая политика английского королевства уже неприкрыто стремилась к ослаблению и даже, если возможно, уничтожению могущества Испанской империи. Во времена Филиппа II, современника и противника королевы Елизаветы, Испанское королевство и императорская корона, то есть "Священная Римская империя", уже не были в одних руках, как это было при отце Филиппа, Карле V. Однако испанский и императорский трон и теперь были связаны тесными родственными и союзническими узами. Елизавета стремилась сплотить под своим руководством европейские протестантские силы, прежде всего Нидерланды и отдельных германских князей, на борьбу против Испании Филиппа II. Важной ареной этой борьбы был бесконечный океан и американское побережье.

В самые неожиданные моменты и в самых неожиданных местах в американских водах начали вдруг появляться быстрые и подвижные британские парусники новой конструкции, великолепно оснащенные и вооруженные.

В Центральной Америке появились, например, хорошо вооруженные, но высказывающие мирные намерения работорговые суда под командой Джона Гаукинса. За хорошие деньги они продавали свой товар испанским колонизаторам в одном из портов Эспаньолы, затем, освободившись от живого груза, внезапно нападали на другой порт и увозили оттуда испанское золото уже в качестве добычи.

Рыцарский титул пирату

У Гаукинса во время первых его экспедиций служил молодой морской офицер Фрэнсис Дрейк. Он недолго оставался подчиненным; вскоре его имя стало известно не только на американском побережье, но и в Англии и Испании - он молниеносно пробился в первые ряды английских пиратских капитанов, прозванных "морскими волками".

1. Морской бой европейских кораблей с индейским флотом

2. Французский адмирал Колиньи, покровитель флибустьеров-конкистадоров

3. Нападение португальской армии на французскую крепость Форт Колиньи в бухте Рио в 1560 году

Первый его подвиг состоял в том, что он всего с двумя кораблями и командой из восьмидесяти человек на палубах легких парусников захватил и разграбил порт Номбре-де-Дьос. Пираты потрудились столь основательно, что в карманах живых и мертвых не осталось ни единого мараведи, в пакгаузах порта - ни единого гвоздя; за собой в Англию они буксировали испанский корабль с ценным грузом.

Это немедленно вызвало интерес заправил английской торговли и даже королевского двора. На этого способного молодого человека стоит обратить внимание, решил сэр Томас Грешем, богач, титулованный "торговец королевы", кредитор государственной казны, основатель лондонской биржи В качестве первой пробы Грешем финансировал и первую, имевшую столь бурный успех экспедицию Дрейка. Теперь же он видел в Дрейке человека незаурядных способностей.

Грешем и его компаньоны предоставили в распоряжение Дрейка достаточные средства для оснащения первоклассных кораблей и найма опытных, хорошо оплачиваемых моряков. К предприятию присоединился и сэр Фрэнсис Уэлсингем, начальник королевской тайной канцелярии. На совещании торговцы, государственный деятель и моряк-пират разработали смелый план, суливший огромные прибыли.

В определенные промежутки времени, раз или два в год, так называемые "серебряные флотилии" под усиленной охраной доставляли в Испанию награбленное в колониях золото и серебро. Место и время сбора кораблей, срок отплытия и курс держались, разумеется, в строжайшей тайне. Фрэнсис Дрейк взялся отыскать и захватить этот караван. В его ловкости и смелости финансисты не сомневались, они вложили в это рискованное предприятие огромные деньги. С помощью Уэлсингема Дрейк получил даже королевский патент: ее величество уполномочивало капитана Дрейка нападать на вражеские корабли и захватывать их где бы то ни было в океане; в документе точно указывалось, какая доля добычи должна отчисляться в сокровищницу королевы.

Ни королеву, подписавшую патент, ни уполномоченного на пиратские действия капитана не смущало то, что как раз в это время Англия и Испанское королевство не находились в состоянии войны... И то сказать: откуда простому капитану, скитающемуся по бесконечному океану, знать, не началась ли война между его королевой и Филиппом II, с тех пор как он покинул родные берега?.. Правда, если предоставится случай напасть на испанские берега, Дрейк может "предположить", что между Англией и Испанией идет война. Если же маневр раскроется, то что ж, английский посол в Мадриде извинится и с британским хладнокровием снесет взрывы гнева испанских министров.

Предприятие удалось, вложенные капиталы окупились сторицей. Быстроходные парусники Дрейка, похожие на плавучие арсеналы, обрушивались на испанские корабли и порты не только в Карибском море, но и в Тихом океане. После продолжительного кругосветного путешествия флагманский корабль Фрэнсиса Дрейка "Золотой лось" вернулся к родным берегам с богатой добычей: его трюмы были набиты слитками серебра, драгоценными камнями, пряностями, шелками. Каждый акционер общества получил на вложенные 100 фунтов стерлингов по 4700 фунтов, другими словами, прибыль составила сорок семь к одному, не считая отчислений в пользу королевы и капитана!

Королева Елизавета оказала удачливому капитану торжественный прием, посвятила его в рыцари. В следующий пиратский поход капитан отправился уже как сэр Фрэнсис Дрейк.

В первой половине восьмидесятых годов Дрейк совершил еще несколько удачных экспедиций; не каждая из них приносила столь щедрые прибыли, но, во всяком случае, испанские торговые дома несли огромные потери. В середине 1580-х годов почти ни один "серебряный флот" не достигал невредимым испанских портов.

Дрейк вскоре стал адмиралом и одним из важнейших лиц в английском морском флоте.

1. Капитан Магеллан (Фернан Магеллан), совершивший первое в мире кругосветное путешествие

2. Портрет Магеллана

3. Герб Магеллана с флага его флагманского корабля

Человеку, родившемуся позже, в эпоху других общественных отношений и моральных норм, трудно понять, что, собственно, происходило в те годы, когда министр королевы европейской страны и сама королева были компаньонами, поручителями, почти подстрекателями морского пирата, принимая участие в дележе его добычи ...

Вопрос действительно не так прост. Для верной оценки исторических событий и давно минувших дел необходимо знать образ мыслей людей той эпохи, вжиться в него и с этих позиций рассматривать их поступки. Мы не должны забывать, что в те времена люди жили в других условиях и подход к различным вопросам у них был другим.

В XVI веке уже распались религиозно-моральные нормы раннего средневековья, разрушился вековой и жесткий государственный и общественный порядок; изменились границы между странами, изменилась группировка общественных слоев внутри отдельных стран по их месту, значению и авторитету в обществе. Возникновение независимых национальных королевств и их борьба друг против друга порождали постоянное движение на арене международной борьбы; в отдельных странах городская буржуазия благодаря своей экономической мощи добивалась для себя власти за счет феодалов и дворянства, несущих военную и придворную службу. В этом постоянном брожении, в обстановке непрерывных изменений стерлись четкие границы между войной и миром, союзничеством и враждой, верностью и предательством, военными действиями и простым разбоем. В каждом крупном авантюристе той эпохи уживались черты торговца и разбойника, воина и мародера, моряка и пирата.

Рассматривая только одну из характерных черт сэра Фрэнсиса Дрейка, нельзя правильно оценить его личность. Точно так же во всей сложности характера и обстоятельств нужно оценивать и его современников, чтобы иметь о них верное представление. Во время англо-испанской борьбы не на жизнь, а на смерть королева Елизавета и ее правительство самым важным считали любой ценой нанести ущерб противнику. А если при этом удавалось еще и принести ощутимую прибыль Англии, ценность этих действий удваивалась.

Так сэр Фрэнсис Дрейк, пират и военный моряк, стал одним из национальных героев зарождающейся Британской империи.

Он не был одинок. История той эпохи пестрит подобными ему личностями. Вспомним хотя бы некоторых главных героев нашего краткого повествования: Кортес и Альварадо, Альмагро и Писарро и многие другие - почти все они были типичными представителями рыцарей-авантюристов, воинов-разбойников своей эпохи.

Только теперь, во второй половине XVI века, на смену испанцам пришли англичане.

В знаменитой сказке об ученике заклинателя духов запертый в кувшин и затем освобожденный джинн крепнет, берет верх над своим повелителем и начинает угрожать уже и своему господину... Королевским дворам не была известна эта притча, когда они патентами, деньгами, военными отрядами поддерживали отважные и кровавые пиратские предприятия.

1. Первая, примитивная карта Южной Америки, составленная Антонио Пифагеттой, спутником Магеллана

2. Мартин Фро-бишер, знаменитый английский путешественник и первооткрыватель

3. Сэр Джон Гаукинс, работорговец, капитан пиратов и адмирал Англии

4. Каравелла 'Виктория' единственное судно флотилии Магеллана, возвратившееся из первого в мире кругосветного путешествия

Не прошло и нескольких десятков лет, как состоящие на королевской службе пираты превратились в новую грозу морей -самостоятельных морских разбойников, действовавших на свой страх и риск, не признававших никаких ограничений и правил игры, никакой дисциплины, государственных или военных целей и заботящихся лишь о том, чтобы набить собственный карман. Эти пираты без разбору набрасывались на любую добычу, захватывали и грабили корабли, плавающие под чужим флагом или под флагом их собственной страны.

Карибские пираты

Тысячелетнее ремесло

Пиратский промысел возник одновременно с судоходством, точнее, с морской торговлей. С тех пор как по бесконечным океанским путям начали перевозить ценные грузы, всегда находились люди, рассуждавшие примерно так: чем добывать добро трудом, торговой ловкостью или любым другим законным путем, лучше отнять у других все, что можно ... Эта мысль осуществлялась на практике уже в самые древние времена.

О морских разбойниках, грабежах на водных путях говорится как в истории древнего египетского, индийского, китайского мореплавания, так и в ежегодных хрониках древних греков и римлян.

Один пример: в период процветания Римской республики, в I столетии до нашей эры, Помпей, знаменитый римский полководец, одержал, пожалуй, величайшую в своей жизни победу в долгой войне с пиратами. Еще замечательнее, чем громадные масштабы его длительного военного похода, то, что Помпей повел римский военный флот против настоящего пиратского союза, под черными флагами которого сражались сотни пиратских кораблей и тысячи воинов. Очистить от пиратов Средиземное море удалось лишь ценой огромных усилий, после многочисленных кровавых морских сражений.

Подобный - хотя и меньших масштабов - пиратский союз возник добрых полторы тысячи лет спустя среди островов Карибского моря, в центральном месте действия нашего повествования.

На островах, где Христофор Колумб впервые ступил на землю Нового Света, в течение долгих десятилетий сохранялся своеобразный уклад жизни. В XVI-XVII веках люди жили здесь в полном хаосе и неуверенности. Формально на острова распространялись законы испанского королевства, в действительности же господствовал закон джунглей. Власть испанских вице-королей и наместников простиралась лишь на те территории, где они располагали военными силами. Были острова, на которые никогда не ступала нога солдата или чиновника. Поселившиеся в таких местах люди руководствовались в своих действиях лишь своей силой.

Отбросы европейского общества, селившиеся в диких колониальных районах, не обнаруживали большой склонности к организованной общественной жизни. Работы они избегали, к систематическому земледелию тяги не испытывали даже в том случае, если могли раздобыть рабов силой или за деньги. Даже во внутренних районах крупных островов, например Кубы или Эспаньолы, в нескольких милях от прибрежных городов группы колонистов жили настоящей кочевой жизнью.

Охотники на буйволов

Сюда, на гигантскую мусорную свалку истории, люди собирались из самых различных мест, самыми различными путями и тропинками судьбы. Это были разорившиеся и потерявшие всякую надежду несостоявшиеся плантаторы; потерпевшие неудачу в попытках добыть золото авантюристы; беглые матросы и солдаты, преследуемые законом преступники; потерпевшие кораблекрушение или высаженные пиратами на берег команды ограбленных судов - и всех их объединяла одна общая черта: им нечего было терять.

1. Английская королева Елизавета, основательница морского владычества Англии

2. Морской бой между английскими и голландскими кораблями

Попавшие сюда из Европы люди жили так, будто колесо времени отбросило их на тысячи лет назад. Голодная смерть им не грозила: на островах, покрытых пышной растительностью, в изобилии водилась всякая дичь, по опустевшим плантациям бродили целые стада крупного рогатого скота и буйволов. Одичавшие домашние коровы превратились почти в новую породу: под предводительством диких быков и буйволов на Карибских островах носились обезумевшие стада. На этих одичавших животных охотились не менее одичавшие люди, которые питались мясом, что было почти единственной их пищей, и одевались в звериные шкуры. Среди них было много французов, обращенных испанцами в бегство во флоридских битвах, скорее всего, именно они назвали французским словом boucanier (буканьер) себя и себе подобных людей, живших полудикими ордами. Известна и английская форма этого названия: "buccaneer". Происхождение его не совсем ясно, некоторые видят в нем связь с копченым мясом "bucaon", другие утверждают, что это название придумали французские охотники на буйволов ("буйвол" по-французски "bouffle") и с незначительным искажением оно вошло в обиход.

Как бы то ни было, название "буканьер" быстро распространилось, его звучание весьма неприятно резало слух испанским колонизаторам. Необузданные полудикие банды вредили испанцам, где могли, те, в свою очередь, периодически устраивали на них облавы, во время которых уничтожали как бешеных собак без разбору мужчин, женщин, детей.

Странное зрелище представляла собой такая орда буканьеров в глубине тропических островов. Люди одевались в грубо обработанные шкуры, но располагали хорошим современным оружием: огнестрельное оружие и патроны они приносили с собой или захватывали у убитых ими испанских солдат. Главным их занятием была охота; убитое животное немедленно свежевали, из костей выпивали сырой мозг, затем поджаривали огромные куски мяса на вертелах над кострами, не слишком заботясь о том, чтобы оно прожарилось, набрасывались на него и пожирали полусырым, раздирая его зубами и ногтями и издавая при этом полуживотные гортанные звуки на какой-то дикой смеси французского и испанского языков, которую, во всяком случае, невозможно было назвать человеческой речью. Остатки мяса коптили и откладывали про запас. Испанцы распространяли о ненавистных им буканьерах слухи, будто они пожирают даже мясо убитых противников, однако никаких достоверных сведений об этом нет.

Из полудикой кочевой жизни, напоминающей первобытные времена истории человечества, эти люди могли вернуться в покинутый, уже почти забытый ими привычный мир очень редко и лишь особыми, сложными путями. Когда началась борьба за колонии, англичане и французы быстро поняли, что ордами буканьеров можно прекрасно воспользоваться как запасной боевой силой в борьбе с испанцами. Они щедро снабдили их новым оружием и боеприпасами: охота стала удачнее, а испанцы несли еще большие потери.

Это, однако, не привело к изменению образа жизни буканьеров. Совсем другие факторы сыграли свою роль в том, что их орды за сравнительно короткий срок почти совершенно исчезли. Одной из причин стало быстрое истребление дичи на островах. Буканьеры сами подорвали основу своего благополучия необдуманными охотничьими набегами. Вторая причина: расцвет пиратского промысла в Карибском море.

Здесь необходимо дать некоторые пояснения, В нашем повествовании уже много раз шла речь о пиратстве, морском разбойничестве. Современному читателю трудно уловить разницу между пиратством как совершенно законным и более или менее законным действием, то есть между морским разбоем, осуществляемым по поручению какого-либо государства (запрещен решением парижской конференции по международному морскому праву в 1856 г.), и обыкновенным преступным "частным" разбоем, осуществляемым без государственного патента. Между тем эти два действия были строго разграничены в отношении их юридической квалификации вплоть до середины XIX века. С тех пор любое насильственное действие в открытом море считается преступлением.

Однако, несмотря на юридические разграничения, на практике разница смывалась. Если государства официально допускают, поддерживают и почти насаждают пиратство, оно в конце концов ускользает из-под их контроля.

1. Томас Грешем, финансист английских пиратов

2. Сэр Уолтер Рэли, один из первых глашатаев английской колониальной экспансии, политический деятель и историк

3. Рыбачий поселок на берегу Ньюфаундленда. Здесь англичане впервые обосновались в Новом Свете

Пиратский промысел процветает

Это произошло и на Карибских островах: сначала флотилии различных национальностей, пиратствовавшие по поручению своих государств, сотрудничали с ордами буканьеров против испанцев и в случае нужды вербовали из них пополнение своих команд. Вскоре, однако, островные бродяги поняли: они могут заниматься разбойничьим промыслом и самостоятельно, это доходнее, чем быть наемниками пиратов. Среди них было немало бывших мореходов, корабельных плотников, людей самых различных профессий; они стали строить корабли и перешли к новому, приключенческому образу жизни.

Так буканьеры нашли обратный путь в общество своей эпохи - правда, на самый край этого общества, находящийся вне закона, но все-таки здесь они были ближе к современникам, чем во времена своей полудикой кочевой жизни. Сбросив сырые звериные шкуры, охотник на буйволов надел блестящие сапоги, украшенную перьями шляпу и стал капитаном собственного пиратского корабля - полудикий житель джунглей стал самостоятельным предпринимателем.

Не успели англичане опомниться, как тронутая ими лавина, которую невозможно было остановить, двинулась. Пиратские банды росли как грибы после дождя, по карибским водам носилось все больше кораблей под черным флагом, угрожая уже и английским судам. Нередко матросы английских судов бежали и присоединялись к свободным бандам, надеясь получить больше прибыли уже как самостоятельные предприниматели. Перечень знаменитых капитанов пиратского промысла, процветавшего в Карибском море добрых полтораста лет, пестрит английскими, французскими, голландскими и португальскими именами.

Огромная, достигшая численности в несколько тысяч человек армия пиратов, не признававшая законов ни одного государства и находящаяся вне общества, вскоре, чтобы не погибнуть, была вынуждена установить свои собственные законы, почти свое государство. Карибские пираты, враждебные всему миру, стремились навести какой-то порядок в своей жизни, обеспечить себе тыл от внезапных нападений. Так возникли неписаные, но весьма точные и строго соблюдавшиеся законы; тот, кто их нарушал, платил жизнью. Например, если кто-то отомстил за обиду убийством противника, он должен был известить об этом своих сообщников, которые созывали некое подобие суда присяжных и рассматривали дело. Если суд признавал поступок подсудимого справедливым, он не подвергался никакому наказанию за убийство, в противном случае подсудимого без долгих проволочек казнили и считали порядок восстановленным. Наиболее достоверным источником, рассказывающим об организации, обычаях и образе жизни, о бесчисленных знаменитых приключениях карибских пиратов, является книга фламандского авантюриста Эксвемелина "Американские морские разбойники". Эксвемелин сам жил среди пиратов, занимался вместе с ними разбоем несколько лет, потом, разбогатев, вернулся в Голландию и написал свою знаменитую книгу, которая была издана в Амстердаме в 1678 году.

Беззаконные законы

Заслуживает внимания уже само то обстоятельство, как Эксвемелин попал к пиратам. В молодости он поступил на службу во французскую Вест-Индскую компанию, переплыл на одном из ее судов в Карибское море и только там понял, что вследствие ловкой формулировки контракта с компанией и полученных им авансов он попал в настоящее рабство: плантаторы обращались со своими служащими как с предметами или с животными, продавали и покупали их. Вернуть авансы он не мог, его долги компании все росли, и не предвиделось никаких возможностей изменить судьбу.

Оставалось одно: бежать.

Эксвемелин, подобно многим другим рабам, в один прекрасный день бросил все и пустился в джунгли. Случилось так, что он встретился с капитаном пиратского корабля, который принял его в свою банду, после чего молодой фламандец шесть лет провел с морскими разбойниками.

1. Пиратская артиллерия штурмует порт Портобело

2. Одна из 'охотничьих' территорий карибских пиратов. Карта Панамского перешейка из книги Эксвемелина

Мемуары бывшего флибустьера

Из книги, в которой Эксвемелин рассказывает о пережитом им, мы узнали, что права и обязанности карибских пиратов регулировались контрактами, составленными с бухгалтерской точностью. Каждый член банды обязан был сам заботиться о своем вооружении и снабжать себя продовольствием на время предприятия. Обычно пираты вступали в компаньонские отношения по двое, принимая по отношению друг к другу взаимные обязательства по взаимопомощи и взаимовыручке. Если один из них погибал, его долю добычи компаньон отдавал вдове, если погибший был холост, наследником оставался компаньон. Такой договор в рамках банды, обеспечивающий взаимную страховку, нередко охватывал несколько человек, а то и всю команду корабля. o

Как стать капитаном пиратского судна?

Пиратским капитаном можно было стать двумя путями. Известный в пиратском мире человек, имеющий на своем счету успешные предприятия, организовывал банду, заключал договоры с наемниками. Но бывало и так, что несколько человек арендовали или строили корабль и выбирали из своей среды капитана. В любом случае команда обязывалась беспрекословно подчиняться капитану до возвращения из похода.

Пиратские законы определяли также и правила дележа добычи. Прежде всего необходимо было выплатить определенную контрактом долю владельцу корабля или построившим его плотникам. После этого получал свою долю корабельный врач, нанимаемый на корабль, и нанятые один-два мастера. Из оставшейся суммы вычитали возмещение убытков раненым, остальное подлежало дележу между членами банды. Одну часть получал каждый пират, четыре части - капитан, половину части - юнга.

Правая нога стоит 500 талеров, левая - 400

Пиратские законы точно определяли размер возмещения убытков на случай "производственных травм", ранений и телесных повреждений, понесенных во время пиратских нападений; вот некоторые примеры:

потеря правой руки - 600 испанских талеров серебром;

потеря левой руки - 500 талеров;

потеря правой ноги - 500 талеров;

потеря левой ноги - 400 талеров;

потеря одного глаза или одного пальца - 100 талеров;

огнестрельная рана в живот - 500 талеров и т. д.

Странно было не то, что пираты составляли столь тщательно разработанные, детальные договоры, а, собственно говоря, то, что они их выполняли.

Знаменитые пираты

Крепкой пиратской организацией, беспрекословным соблюдением ими собственных законов и отвагой, превосходящей всякую фантазию, и объясняется то, что за несколько десятилетий карибская пиратская республика превратилась в настоящую великую державу. Уже на рубеже XVI-XVII веков пираты совершали неслыханные по риску и смелости набеги. Позже, в период расцвета пиратского промысла, деятельность пиратов уже не ограничивалась тем, что они брали на абордаж в открытом море тот или иной корабль, захватывали его и грабили. Подлинно выдающиеся пиратские капитаны, такие, как голландец Ван Горн, французы Легран и Лолоннуа или самая яркая фигура пиратской истории, англичанин Морган, предпринимали уже сложные, грандиозные по своим масштабам морские и сухопутные военные операции.

Ван Горн, например, с сильной армией в 1200 человек осадил город Веракрус, взял его штурмом и разграбил, затем переправился на тихоокеанскую сторону материка, опустошил и разграбил перуанское побережье. Этот Ван Горн, кстати, начал свою пиратскую карьеру с того, что приобрел у французских адмиралтейских властей патент на грабеж всех кораблей, кроме, разумеется, французских. Позже он, однако, стал менее разборчив, нападал и на грузовые корабли, плывущие под французским флагом, более того, однажды ловким маневром захватил французский военный корвет, перебил офицеров, а команду принял в свою банду. С тех пор французский флаг на его мачте служил только маскировкой: он стал знатным членом карибской "международной пиратской республики".

Портрет знаменитого пиратского предводителя, выполненный по гравюрам того времени: 1. Француз Франсуа Лолоннуа, гроза Гондурасского залива

Портрет знаменитого пиратского предводителя, выполненный по гравюрам того времени: 2. Португалец Бартоломеу Диаш

Портрет знаменитого пиратского предводителя, выполненный по гравюрам того времени: 3. Джон Генри Морган, 'пиратский адмирал', позже вице-губернатор

Портрет знаменитого пиратского предводителя, выполненный по гравюрам того времени: 4. Бразилец Рокк

5. Титульный лист книги бывшего пирата Эксвемелина, повествующей о жизни, обычаях и приключениях морских разбойников

Франсуа Лолоннуа дважды попадал в плен к испанцам и каждый раз избегал казни, благодаря своей невероятной ловкости и удачливости. Лолоннуа был известен особой жестокостью. Однажды он захватил десятипушечный военный корабль, посланный на его поимку, собственноручно обезглавил шестьдесят человек команды, оставив в живых лишь одного, которого послал к губернатору Гаваны с издевательским письмом: "Господин Губернатор! Судьба, которую Вы предуготовили мне, постигла на сей раз Ваших людей..."

Лолоннуа не ограничивал свою деятельность водами. С его именем связаны отважные и успешные штурмы нескольких городов; во время одного из своих походов он опустошил все побережье Гондурасского залива и захватил многомиллионную добычу.

Самым известным из предводителей карибских пиратов является, пожалуй, Джон Генри Морган из Уэльса. Он вел морской разбой уже в подлинно крупнотоварных размерах, был не капитаном, а адмиралом: ему подчинялись целые пиратские флоты. Губернаторы Кубы, Эспаньолы и других крупных городов испанских колоний вынуждены были считаться с Морганом как с равноценным по рангу противником: они вели против него войны, заключали с ним временные мирные договора. А Модифорд, английский губернатор Ямайки, считал пиратского адмирала своим соратником и другом. Крупнейшей военной операцией Моргана является захват и сожжение города Панамы, полное уничтожение тамошней испанской армии. Последний период его жизни существенно отличался от конца других пиратских предводителей. Знаменитые пиратские вожаки обычно погибали в битве, от руки палача или бесследно исчезали в джунглях или бурном море. Морган закончил свою жизнь всеми уважаемым гражданином, столпом общества. После последней своей крупной авантюры он ограбил и бросил своих же пиратов и явился в Ямайку с огромным состоянием. Там он был посвящен в рыцари и назначен вице-губернатором - в этом ранге он добился больших заслуг... за преследование пиратов. После семнадцати лет успешного вице-губернаторства он скончался, гроб с его останками с великими почестями был установлен в усыпальнице кафедрального собора Святой Екатерины.

1. Нападение армии пиратов на гарнизон города Панама

2. Старая карта карибского царства пиратов

Странный, хаотический мир интересных и отталкивающих людей: таков был Карибский пиратский мир, побочная арена борьбы между европейскими великими державами.

И все-таки солнце заходит...

Приближается час расплаты

Карибская пиратская республика паразитировала на теле невероятно разросшейся Испанской колониальной империи. Законы взаимодействия, вероятно, сказывались и в данном случае: тело уже начало разлагаться, поэтому ядовитая трупная плесень сумела охватить его, ускоряя тление.

Это была мучительная, но пока еще не опасная для жизни болезнь. Наследники Карла V, союзная с германским императором мировая Испанская империя, над которой "никогда не заходит солнце", еще могли бы выдержать набеги кишащих в карибских водах банд и причиняемый ими ущерб.

Однако сто лет - большой срок. Столько времени протекло между воссоединением стран Пиренейского полуострова и восьмидесятыми годами XVI века. Сто лет много значат и в жизни империи. Особенно в том случае, если эта империя - как Испанское королевство - носит на себе смирительную рубашку жестокой, неспособной к развитию общественно-административной системы, а рядом с ней вырастает другая, новая держава, противник, питающийся новыми, свежими силами.

Человек, который потрепал бороду испанского короля

Столетие испанской косности, привязанности к старому, привычному, упорного консерватизма было для Англии столетием развития, бурной жизни и поисков новых путей. Испания стремилась сохранить и удержать старое, Англия - приобрести новое. Испанцы защищались - англичане нападали. Испанское королевство хотело обосновать свою экономику на награбленном в колониях золоте - страна королевы Елизаветы с неудержимым размахом развивала промышленность, торговлю, мореходство.

Обе стороны знали: приближается час решительного столкновения. Почти символичны главные герои драмы, разыгравшейся между двумя державами.

Для решения судьбы соперничества с Англией испанский король Филипп II назначил маркиза Санта-Круса, старого гранда; когда в ходе подготовки достигший преклонного возраста маркиз умер от старости, король назначил на его место еще более знатного гранда - герцога Медину Сидония. Со своей стороны, англичане назначили главнокомандующим своими военными силами бывшего морского авантюриста Фрэнсиса Дрейка, человека низкого происхождения, родившегося в доме сельского пастора.

Частна война капитана Дрейка

Два человека - два разных мира, две исторические эпохи.

Судьба - и государственный совет королевы Елизаветы - в лице сэра Фрэнсиса Дрейка нашла самого подходящего человека для того, чтобы "потрепать бороду короля Филиппа".

Непочтительное отношение к бороде испанского монарха Дрейк проявлял уже много лет. Испанский двор и вся Испания никого так не боялись и не ненавидели, как его. Имя грозного капитана перевели на испанский язык: "Еl Draque" (дракон). Однако вплоть до весны 1587 года испанские власти были вынуждены считать Дрейка простым пиратом: придворная канцелярия королевы Елизаветы всякий раз заявляла, что сэр Фрэнсис Дрейк действует безо всяких официальных полномочий, что, дескать, к его войне против испанских кораблей и портов, осуществляемой как частное предприятие, на его собственные средства, Англия не имеет никакого отношения.

1. Испанский король Филипп II, великий соперник английской королевы Елизаветы

2. Сэр Фрэнсис Дрейк

3. Протокол заседания английского военного совета, на котором было принято решение преследовать испанскую 'Непобедимую армаду'. Третья подпись в левом столбце: Фрэ Дрейк

В феврале 1587 года английско-испанские отношения обострились до предела. Английский феодальный суд приговорил к смерти шотландскую королеву Марию Стюарт, которая была казнена после утверждения приговора королевой Елизаветой. Пока Мария была жива, она была козырем в руках короля Филиппа, а ее сторонники были союзниками испанского короля в борьбе с Англией. После обезглавления шотландской королевы двойственное положение, обманчивая видимость мира между двумя странами исчезли: стало очевидно; что скоро дело дойдет до открытой вражды.

Сэр Фрэнсис Дрейк снова стал собираться в авантюрное путешествие. На свои средства он оснастил четыре корабля; первый лорд адмирала (главнокомандующий морскими военными силами Англии) предоставил в его распоряжение свой собственный крупный военный корабль и быстроходное курьерское судно. Четыре первоклассных корвета и два легких парусника из флота королевы присоединились к "частной эскадре", к тому же Дрейк получил разрешение принять под свой флаг несколько кораблей общества лондонских торговцев.

Средь бела дня в гавани противника

Таким образом, в порту Плимут вокруг флагманского корабля Дрейка "Елизавета Бонавентура" собрались значительные морские силы.

Кроме огромных материальных ресурсов, в теперешней экспедиции Фрэнсиса Дрейка было еще нечто, отличавшее ее от прежних предприятий. Приказ, полученный им от королевской канцелярии, гласил:

"Помешать подготовке испанского флота к нападению, воспрепятствовать сбору испанских морских сил вокруг Лисабона!"

Этот приказ превращал "частное предприятие" в военную операцию; пиратский капитан стал - теперь уже официально - солдатом Английского королевства.

Дрейк снарядил свой флот с необычайной быстротой; за какие-то две недели приготовления были закончены, и 2 апреля корабли вышли из Плимутской бухты.

Война, однако, пока еще не была объявлена, и уполномоченные королевы Елизаветы вели тайные переговоры с герцогом Пармой, представителем Филиппа II: обе стороны хотели выиграть время. Королева, намереваясь сохранить видимость мира, послала вслед флоту Дрейка дополнительный приказ, изменяющий первый:

"...Воздерживайтесь от насильственного вторжения в какой-либо порт упомянутого короля [Филиппа II], от нападения на любой его город или стоящий на якоре корабль, от какого бы то ни было враждебного выступления на суше. С другой стороны, желание королевы таково: если вы встретитесь с кораблями упомянутого короля или его подданных в открытом море, захватывайте их, избегая, по возможности, ненужного кровопролития..."

К своему счастью и к счастью Британской империи, Дрейк получил этот приказ с большим опозданием, когда призывы к умеренности потеряли всякую актуальность. (Правда, королева Елизавета чуточку помогла этому счастью: второй приказ она подписала ровно через неделю после отплытия флота... Она, стало быть, сделала все возможное для сохранения мира, не связав в то же время Дрейка по рукам и ногам...)

Флот сэра Фрэнсиса Дрейка взял курс прямо на Кадис, крупнейший испанский военный порт.

Прибыв туда, он не колебался, не предпринимал никаких уловок и военных хитростей - средь бела дня корабли с развернутыми военными знаменами вошли в бухту, во внутреннюю часть порта под звуки труб, боевых горнов и барабанов, раздающиеся с палубы флагманского судна. Тут же звуки военного оркестра сменились пушечной пальбой.

После этого эффектного входа в Кадис в порту началась отчаянная борьба не на жизнь, а на смерть; современники Шекспира ценили не только зрелищный эффект, но и кровавую драму...

В течение полутора суток гремела морская битва в бухте Кадиса (ночью внезапно наступил полный штиль, что на двенадцать часов обрекло парусники на неподвижность). Все обстоятельства обернулись в пользу англичан: внезапное нападение, военное искусство и смелость Дрейка, лучшая подготовка английских матросов, более современная артиллерия и тактика. Англичане одержали полную победу над испанцами в Кадисе, несмотря на то, что те защищались на "своем поле", в собственном порту, причем береговая артиллерия поддерживала огонь их судовых орудий.

1. Английская военная эскадра средь бела дня входит в испанский военный порт Кадис; одна из крупнейших военных операций Дрейка

2. Картина, изображающая гибель 'Непобедимой армады'

Колыбель кругосветных путешествий истлевает

Дрейк не потерял ни одного корабля, людские потери его были незначительны. Зато этот английский флот, оставшийся почти невредимым, потопил, расстрелял в щепки, поджег или захватил более тридцати испанских кораблей, в том числе несколько огромных галер. Еще более значительным, чем материальный ущерб, был моральный урон: слух о внезапном смелом нападении молниеносно распространился в Испанском королевстве, вызвав большое беспокойство.

По воде и суше в Кадис повалило подкрепление, но когда свежие военные корабли и береговые пушки прибыли туда, флот Дрейка был уже далеко.

Он стал курсировать вдоль испанских и португальских побережий. (Португалия входила в то время в состав Испанского королевства.) Снова сказалось преимущество новых методов английского судостроения, на быстроходных, чрезвычайно подвижных и обладающих большой маневренностью английских военных судах пушки были расположены лучше, что увеличивало их огневую мощь. Дрейк в любое время мог уклониться от неповоротливых испанских судов, а если принимал вызов, то подвижность его флота возмещала даже перевес сил противника.

Во время прибрежного курсирования флота Дрейка казалось, будто он совершенно забыл о прибыли. Он не захватил почти никакой ценной добычи и, казалось, не стремился к этому. Офицеры флота начинали ворчать. Им было не по вкусу, что сэр Фрэнсис Дрейк на этот раз предпочитает военные операции захвату добычи.

Однажды флот захватил около 1700 тонн обручей и досок для бочек - эту ценную древесину пришлось сжечь на берегу, потому что из-за большого объема ее невозможно было доставить в Англию. Дрейк подсчитал убытки испанцев: если бы древесина была обработана по назначению, получилось бы огромное количество бочек, в которых можно было бы разместить 25-30 тысяч тонн груза. Такие бочки были незаменимы в морской войне: на кораблях в них держали питьевую воду, вино, солонину, галеты, сушеную рыбу и другие продукты. Следовательно, уничтожение материала для бочек в значительной мере задерживало испанские военные приготовления, но англичане не имели от этого ни пенни прибыли. Сердце Дрейка-купца обливалось кровью, но сэр Фрэнсис Дрейк, капитан королевы, был доволен.

Для обычаев и правил дисциплины той эпохи характерно, что несколько кораблей флота (корабли, снаряженные лондонскими торговцами) бросили адмирала и отплыли в Англию до окончания грандиозной военной операции. Капитанам надоело скитаться по морям без малейшей надежды на добычу, они сговорились между собой и отделились от флота Дрейка. Никто не привлек их за это к какой-либо ответственности.

К концу похода, однако, и сам Дрейк не устоял перед духом эпохи. Ему стало известно, что вдоль берегов Африки держит курс на Испанию огромный испанский корабль "Сан-Фелипе", возвращающийся с Островов Пряностей. Дрейку предоставилась возможность увенчать успешные военные операции исключительно богатой добычей: добыть себе и королеве не только военную славу, но и целое состояние. Быстро приняв решение, он пустился к Азорским островам наперерез испанскому кораблю, захватил его и буксировал в порт Плимут вместе с грузом золота, серебра, перца, гвоздики, шелков, слоновой кости и прочих сокровищ.

Однако еще до этого крупного разбоя во время отважного похода произошел эпизод, которому Дрейк и его люди не придали никакого значения. Во время патрульного курсирования у берегов они захватили и Сагриш, бывший замок Генриха Мореплавателя; этот знаменитый в свое время научно-исследовательский институт был теперь уже полузабытым береговым укреплением. В нескольких запертых комнатах замка пылились и гнили остатки великолепного когда-то собрания книг по мореплаванию. Дрейк удостоил своим вниманием только шесть пушек, решив взять их с собой, а замок велел поджечь.

Облачко дыма, поднявшееся над Сагришем в мае 1587 года, символизировало собой окончание целой исторической эпохи крупных превооткрывательских экспедиций европейцев.

1. Маркиз Санта-Крус, первый командующий 'Непобедимой армадой'

2. Сэр Фрэнсис Дрейк, 'потрепавший бороду короля Филиппа'

3. Изданная в 1595 году схема кругосветного пиратского путешествия капитана Дрейка

Сэр Фрэнсис Дрейк, первый англичанин, совершивший кругосветное путешествие, человек новой эпохи, по всей вероятности, даже не подозревал о том, что он делает, отдавая приказ сжечь сагришский замок. Он не знал - да это и не занимало его, - что сагришский научно-исследовательский институт был колыбелью всех крупных географических открытий, совершенных в течение полутора веков, местом, где было научно обосновано длительное испанско-португальское морское владычество. Поэтому-то столь символичен тот факт, что последние памятники деятельности Генриха Мореплавателя погибли от руки выдающегося мореплавателя Англии, новой владычицы морей.

Таково было символическое окончание эпохи: крохотное, быстро развеянное ветром облачко дыма над развалившимся сагришским замком.

Фактическое же окончание эпохи было гораздо внушительнее, заметнее, дым и огонь его взметнулись к небу.

Гибель "Непобедимой армады"

Через год после триумфального похода Фрэнсиса Дрейка Испанская империя с огромным трудом закончила военные приготовления: родилась "Непобедимая армада", крупнейший в истории Испанской империи и военного искусства всех времен флот. Выступившая против Англии огромная Армада состояла примерно из ста тридцати кораблей, в том числе из шестидесяти с лишним гигантских корветов, вооруженных самыми крупными и тяжелыми пушками того времени.

Как черная грозовая туча, могучая Армада приближалась к английским берегам, к расположенной на островах стране, которая вызвала на поединок за морское владычество Испанскую империю.

С английской стороны на борьбу выступили люди новой эпохи: адмирал Говард и его лучшие офицеры, в том числе Дрейк, Гаукинс, Фробишер, Флеминг и другие, во главе меньших по численности, но более современных и маневренных сил.

И еще некто, вернее, нечто...

"Адмирал шторм"...

Целую неделю длился ад в проливе Ла-Манш, между английскими островами и континентом. Бешеная морская буря швыряла громоздкие испанские корабли, вокруг которых сновали верткие английские парусники; раскаты грома сливались с орудийной пальбой, вой ветра со свистом снарядов.

Когда буря улеглась и пушки замолчали, от "Непобедимой армады" остались лишь рассеянные на небольшие группы и сильно потрепанные отступающие корабли; испанским капитанам не оставалось ничего другого, как спасти все, что можно. Большая часть Армады, правда, после долгих скитаний вернулась домой, но военная мощь флота была уничтожена: небольшими звеньями, по одному тянулись испанские корабли в родные порты.

1. Военный корабль конца XVI века

2. Сэр Фрэнсис Уэлсингем, начальник тайной канцелярии королевы Елизаветы, компаньон Дрейка

3. Английский корвет 1514 года

4. Английское военное судно с рядом пушек по борту, начало XVI века

Эпоха испанского морского владычества закончилась. Начиналась новая историческая эпоха.

Сравнительная хронологическая таблица

Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий

Иллюстрированная история эпохи великих географических открытий.

Четыре корабля держат курс на запад...

Страна крови и золота

Одержимые и висельники

Мореплаватель, который не ступал на корабль

Тот, кому континент "преградил путь"

Великое заблуждение

Собаки не лают...

Завоеватели и бандиты по следам гения

Кецалькоатль сходит на берег

Диковинный город озер

Конец света в Мексике

Страна детей солнца

Хуан де Атауальпа принимает христианство...

Человек человеку волк

Раздался глас...

Ад для чернокожих

Умный король смотрит сквозь пальцы

Карибские пираты

И все-таки солнце заходит...

Сравнительная хронологическая таблица

Источник:

Эрдёди Я. 'Борьба за моря. Эпоха великих географических открытий' - Будапешт: Корвина, 1979 - с.159

Оглавление

Четыре корабля держат курс на запад...

Несколько недель между небом и землей

Вместо конца света Новый свет

Слухи об обетованных южных краях

Бородатый белый бог

Страна крови и золота

  Скитания первобытных людей

  Искусство и жертвоприношения

  Пернатый змей

  Ацтекские звездочеты и инженеры

  "Их предком был не Адам..."

Одержимые и висельники

  Любознательность, тяга к приключениям, жажда золота

  Дешевый путь торговцам!

  Земля - плоский круг или шар?

  Голод, жажда, бич

  Нормальный человек сидит дома...

Мореплаватель, который не ступал на корабль

  Ученый принц

  Заманчивые берега Африки

  "Неведомая земля"

  Морские драконы, корабли-призраки, двуглавые великаны

  Восточный водный путь

Тот, кому континент "преградил путь"

  Его величеству нужны деньги

  Упрямый капитан

  Через запад - на восток

  "Путь не только возможен, но и вероятен"

  Неожиданное препятствие

Великое заблуждение

  Наказание оборачивается вечной славой

  Сбор податей мортирами

  Флот отправляется

  Адмирал ведет фальшивую бухгалтерию

  Куда хочет добраться Христофор Колумб?

  Трава, раки, камыш, кусок дерева...

  "Земля! Земля!"

Собаки не лают...

  Люди, живущие вне времени

  Где же золото?

  Мир первых недель

  Действительно ли Япония находится около Кубы?

  Штормы и заговоры

Завоеватели и бандиты по следам гения

  Не Колумбия, а Америка!

  "Конкиста"

  Гибель первой колонии

  Римский папа проводит Линию на карте

  "Индеец не человек"

  Цепи, лютые собаки

Кецалькоатль сходит на берег

  Гонец спешит

  Капитан Кортес

  Шестьсот человек против целой империи

  Похищенный флот

  Золото или смерть

  "Возвращайтесь на родину..."

Диковинный город озер

  Сожженные корабли

  В союзе с индейцами

  Кровавый путь

  Водопровод, зоологический сад, храм с сорока башнями

  Я твой пленник, ты - мой...

Конец света в Мексике

  Война вспыхивает

  Двадцать пять тысяч смертей за одну!

  "Ночь печали"

  Испанцы на жертвеннике

  Ров, заполненный трупами воинов

  Мексика вынуждена покориться

Страна детей солнца

  "Солнце пожалело род человеческий"

  Общая земля и божественный правитель

  Узелковое письмо

  Междуусобная война в Перу

  Они идут с севера

Хуан де Атауальпа принимает христианство...

  Страна золота находится на юге

  Патер-банкир

  Император заключает сделку с авантюристом

  Диего де Альмагро неприлично ругается

  В Перу

  Пример Кортеса

  Военная хитрость, шантаж, торжественная казнь

Человек человеку волк

  Писарро и его ставленник, король-марионетка

  Раздел добычи

  Марионетка бунтует

  Зажигательные бомбы инков

  Казнь бывшего соратника

  Смерть Писарро и месть

Раздался глас...

  Заступник рабов

  Тысяча убийств в день

  "Индейцы всегда вели справедливую войну против христиан!"

Ад для чернокожих

  Охота на рабов в Африке

  "Черная слоновая кость"

  Разлученные семьи

  Первое крупное восстание рабов

Умный король смотрит сквозь пальцы

  "А все-таки Земля - шар!"

  Новые соперники

  "Его величество бесконечно сожалеет..."

  Научно-исследовательский институт в торговом доме

  Гуроны и ирокезы

  Рыболовство - выгодное дело

  Британские "морские волки"

  Рыцарский титул пирату

Карибские пираты

  Тысячелетнее ремесло

  Охотники на буйволов

  Пиратский промысел процветает

  Беззаконные законы

  Мемуары бывшего флибустьера

  Как стать капитаном пиратского судна?

  Правая нога стоит 500 талеров, левая - 400

  Знаменитые пираты

И все-таки солнце заходит...

  Приближается час расплаты

  Человек, который потрепал бороду испанского короля

  Частна война капитана Дрейка

  Средь бела дня в гавани противника

  Колыбель кругосветных путешествий истлевает

  Гибель "Непобедимой армады"

Сравнительная хронологическая таблица Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg