«Утопия у власти»

«Утопия у власти» имела три русских издания, но публиковало «историю Советского Союза с 1917 г. до наших дней» лондонское издательство. В 1992—1993 гг. «Утопия у власти» была напечатана в приложении к парижской газете «Русская мысль». В 1982 г., когда книга была закончена, о московском издании речи, конечно, быть не могло. «Утопия у власти» доходила на родину авторов, но одиночными экземплярами, которые не рекомендовалось держать открыто на полках.

Первое московское издание приходит к новому читателю. Он новый, ибо может читать историю Советского Союза, написанную свободно, без всякой цензуры, в России, которая перестала — или почти перестала — бояться своего прошлого. Читатель новый и потому, что он не живет в Советском Союзе. «Утопия у власти» заканчивалась констатацией факта: в результате неудержимой, как тогда казалось, экспансии над советской империей никогда не заходило солнце. СССР был супердержавой. Одной из двух, и шли споры: какая — первая. Экспансия остановилась. Империя рухнула. Сегодня книгу держит в руках новый читатель, гражданин России.

Александр Некрич, один из авторов «Утопии», был согласен с тем, что история Советского Союза, доведенная двумя авторами до 1985 г. (третье издание), будет дополнена «Седьмым секретарем», книгой о «блеске и нищете Михаила Горбачева», написанной Михаилом Геллером. Таким образом читатель получает историю самого значительного феномена XX в. — историю СССР со дня захвата власти большевиками в октябре 1917г., до роспуска Советского Союза бывшими коммунистами в декабре 1991 г.

Авторам казалось важным продемонстрировать, что советский феномен не был только главой русской истории. Он был явлением универсальным.

Николай Бердяев, бывший свидетелем революции в России, изгнанный Лениным из строившегося земного рая, писал, что человечество всегда мечтало об идеальном государственном и общественном строе и боялось только, что реализовать утопию невозможно. В 1922 г. русский философ предупреждал: утопию можно построить. И это его очень пугало. Николай Бердяев надеялся, что наступит век, когда будут найдены средства избежать утопии и вернуться к обществу менее идеальному, но более свободному.