«Горбачев - Ельцин: 1500 дней политического противостояния»

Горбачев-Ельцин: 1500 дней политического противостояния

Российский независимый институт социальных и национальных проблем

Центр политической и экономической истории России

Горбачев-Ельцин:

1500 дней политического противостояния

Под общей редакцией доктора философских наук М. К. ГОРШКОВА

и доктора исторических наук В. В. ЖУРАВЛЕВА

Составление: канд. филос. наук Л. Н. ДОБРОХОТОВ

Предисловие и послесловие: М. К. ГОРШКОВ, Л. Н. ДОБРОХОТОВ

Научно-техническая работа: А. И. КОЖОКИНА

К читателю

Ставшее достоянием истории противостояние двух лидеров перестройки на протяжении многих месяцев будоражило общественное сознание. И не только в нашей стране, но и за рубежом. Проблема Горбачев — Ельцин привлекала внимание политиков и политологов, историков и социологов, публицистов, широко обсуждалась в средствах массовой информации, получая не только различный по степени глубины и объективности анализ, но и обрастая откровенно субъективными оценками, поверхностными и пристрастными суждениями, чаще всего с позиций групповых политических подходов.

Драматический для бывшего Союза финал перестройки, отставка Президента СССР, предъявляемые ему серьезные претензии в ходе осмысления, оценки его реформаторской деятельности и в этой связи содержания, характера конфронтации Горбачев — Ельцин придали новый импульс общественному интересу к этой проблеме.

Предлагаемое документальное издание ставит цель показать объективную и по возможности полную, данную в развитии картину политического противостояния двух лидеров, очищенную от измышлений, передержек, явных фальсификаций. Высказывания по проблемам, которые обнаруживали несовпадение позиций Горбачева и Ельцина (иногда, впрочем, и совпадение), читатель получает, как говорится, из первых уст, т. е. от самих участников диалога. В последовательном, хронологическом порядке даются их речи, выступления, интервью, заявления и т. п. — иногда полностью, но главным образом, из-за ограниченности объема книги, — фрагментарно. Используемый принцип избирательности обусловлен также необходимостью вычленения лишь наиболее важных, принципиальных проблем, по которым ведется полемика, с одновременным стремлением показать диалог на всех этапах его развития.

Привлекается, хотя и в минимальном объеме, некоторый аналитический материал, комментирующий ход политической борьбы, — оценки политологов, в том числе и зарубежных, социологические данные, фиксирующие рейтинг популярности политических соперников на том или ином этапе борьбы, и т. п. При этом составители стремятся учесть существующие различные, порой диаметрально противоположные, взгляды и позиции.

Сборник назван «Горбачев — Ельцин: 1500 дней политического противостояния». Разумеется, здесь есть некоторая арифметическая неточность. Такая точность и невозможна в определении факта социально-политического характера. Однако, со скидкой на специфику публицистического приема, «округленно», можно констатировать, что именно полторы тысячи дней продолжалось это во многом судьбоносное для Союза противостояние двух лидеров перестройки, в котором за «точку отсчета» приняты события октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС, а финал связан с крушением СССР и логически вытекающей отсюда отставкой его Президента.

Но в сборнике «октябрю 1987 года» предпослан небольшой вводный раздел, куда вошли два фрагмента выступлений из 1986 года и название которого — «В преддверии борьбы: согласие на политической арене» — достаточно ясно указывает на его смысловую нагрузку: изначальное единство взглядов и позиций будущих оппонентов.

Первая часть сборника — «Первый раунд: политические качели набирают ход» — охватывает период с октября 1987 года по декабрь 1989 года. Это время, когда диалог Горбачев — Ельцин еще во многом неравноправен, в силу различий их политического статуса. Бесстрашно ринувшийся в бой Ельцин вскоре оказывается в роли «оправдывающегося школьника». На начальной стадии диалог ярко характеризует атмосферу авторитарности в высших эшелонах партийного руководства, свидетельствует об устоявшихся, строгих и вполне определенных «правилах игры». Вместе с тем содержание диалога именно на этой стадии напомнит читателю, за что боролись, какие идеалы отстаивали лидеры на заре перестройки, что они обещали народу, в чем клялись ему. Их противоречия, по обоюдным заявлениям, лишь тактического порядка, связаны с разными требованиями темпов преобразований при едином понимании конечной цели обновления общества.

Вторая часть — «Раунд второй: в эпицентре противостояния» — несет основную по содержанию нагрузку. По времени это 1990-й год и первая половина, точнее, январь — май 1991 года. Этот отрезок, хотя и перемежается точками подъема и спада в противостоянии, в целом характеризуется наивысшей степенью конфронтации. Обостряются и углубляются прежние противоречия, выходят на авансцену борьбы качественно новые: разногласия в вопросах тактики, степени радикальности преобразований перерастают в программные, в разное понимание конечных целей перестройки. Предметом несогласия становится кардинальный вопрос о самом «социалистическом выборе», о смене существующего социально-экономического и политического устройства. При этом важно отметить, что ныне диалог ведется уже на новом уровне, определенном новым статусом и того и другого лидера (Президент СССР и Председатель Верховного Совета России). Идет откровенная и жесткая борьба за власть по линии Союз (Центр) — республики (Россия).

Третья часть — «Третий раунд: летальный исход политической дуэли» это трагический финал перестройки. Развал, смерть Союза. А вместе с тем уход в политическое небытие его первого и последнего Президента. По времени третья часть охватывает июнь — декабрь 1991 года. А по характеру диалога знаменует собой полную смену декораций сравнительно с начальной стадией диалога. Оппоненты как бы меняются местами. Допрос «форосского пленника» на сессии Верховного Совета России — это едва завуалированный акт возмездия победителя за экзекуции октября — ноября 1987 года. Вообще мотив воздействия личных отношений двух политических лидеров на характер диалога разлит по всему полотну противоречивой, то драматичной, то курьезной картины их противостояния.

Принятая составителями структура сборника, разумеется, условна. Временные рамки, которыми ограничивается тот или иной этап развития политической борьбы, не следует воспринимать как имеющие строго научное обоснование. Они обозначены, скорее, в интересах более выпуклой, популярной подачи общего массива материалов и более легкого их восприятия.

Каждая из частей снабжена кратким введением, более конкретно характеризующим ее содержание и особенности в развитии политического диалога, а также небольшими текстами, предваряющими какие-то наиболее яркие документы или их цикл, имеющий тематическую завершенность. Другие комментарии самые минимальные, содержат лишь представление текстов и различного рода пояснения по их содержанию в виде кратких подстрочных примечаний.

Итак, читатель открыл первую страницу хроники политического поединка…

В преддверии борьбы: согласие на политической арене

Февраль 1986 года. XXVII съезд КПСС. Общество устремлено к обновлению. Концепция ускорения социально-экономического развития, предложенная партией, пробудила в народе веру в реальное улучшение жизни. Всеобщая эйфория ожидания перемен. Партийные лидеры, которым предстоит войти в историю в качестве главных политических соперников на этапе, получившем название «перестройки», пока едины во взглядах на реформирование общества. Они привержены социалистической идее и готовы утверждать в стране «подлинный, очищенный от искажений» социализм.

М.С. Горбачев. По-ленински мы будем действовать и впредь…[1]

(…) Более шести десятилетий назад, завершая дискуссию по Политическому отчету ЦК РКП(б) на XI съезде, В. И. Ленин высказал мысль принципиальной важности: «Все революционные партии, которые до сих пор гибли, — гибли оттого, что зазнавались и не умели видеть, в чем их сила, и боялись говорить о своих слабостях. А мы не погибнем, потому что не боимся говорить о своих слабостях и научимся преодолевать, слабости»[2]. (Продолжительные аплодисменты.)

Именно так, по-ленински, мы и действовали на нашем съезде. Именно так мы будем действовать и впредь! (Аплодисменты.)

Съезд ответил на коренные вопросы, которые жизнь поставила перед партией, перед обществом, вооружил каждого коммуниста, каждого советского человека ясным видением предстоящих задач. Он показал, насколько правильно мы поступили, выдвинув на апрельском Пленуме концепцию социально-экономического ускорения. Идея ускорения пронизывала всю нашу предсъездовскую деятельность, она была в центре внимания съезда, нашла свое воплощение в Политическом докладе ЦК, новой редакции Программы партии и изменениях в ее Уставе, Основных направлениях экономического и социального развития страны на двенадцатую пятилетку и до 2000 года. Эти документы полностью поддержаны и одобрены делегатами съезда. (Аплодисменты.)

(…) Понимаем, какую высокую ответственность перед историей берет на себя КПСС, какую огромную ношу она принимает, выдвигая стратегию ускорения. Но мы убеждены в насущной необходимости именно такой стратегии. (Аплодисменты.) Мы уверены в ее реальности. Опираясь на неисчерпаемые возможности и преимущества социализма, на живое творчество народа, мы сможем осуществить все задуманное. (Аплодисменты.)

Добиться ускорения социально-экономического развития страны — значит, совершенствуя экономическую систему социализма, придать новые могучие стимулы росту производительных сил, научно-техническому прогрессу, привести в действие огромные резервы нашего народного хозяйства.

Добиться ускорения — значит, тесно увязывая повышение благосостояния трудящихся с эффективностью труда, соединяя всестороннюю заботу о человеке с последовательным осуществлением принципов социальной справедливости, обеспечить проведение активной и сильной социальной политики.

Добиться ускорения — значит, углубляя демократию, неуклонно развивая социалистическое самоуправление народа, расширяя гласность в жизни партии и общества, открыть простор для инициативы и самодеятельности каждого трудящегося, каждого коллектива.

Добиться ускорения — значит, теснее связывая идеологическую и организаторскую работу с реальными проблемами жизни, избавляясь от пустословия и назидательности, повышая ответственность за порученное дело, приблизить ее к человеку, направить на преодоление трудностей, практическое решение стоящих перед нами задач. (Продолжительные аплодисменты.)

Все это, товарищи, мы можем и должны сделать! (Аплодисменты.)

(…) Товарищи! Наш съезд показал, что на нынешнем, переломном этапе общественного развития ленинская партия находится на высоте исторических задач. (Аплодисменты.) С этой трибуны от имени делегатов, представляющих всю нашу партию, хочу сказать: мы, коммунисты, дорожим доверием рабочего класса, крестьянства, интеллигенции, всех советских людей. (Продолжительные аплодисменты.) Для нас — превыше всего интересы народа, Отечества, социализма и мира. (Продолжительные аплодисменты.) Мы не пожалеем ни сил, ни энергии, чтобы воплотить в жизнь решения XXVII съезда Коммунистической партии Советского Союза. (Бурные, продолжительные аплодисменты. Все встают.)

Б.Н. Ельцин. Работа идет как бы по ленинским конспектам…[3]

Товарищи! На одном из съездов партии, где были откровенные доклады и острые обсуждения, а затем делегаты выразили поддержку единства, Владимир Ильич Ленин наперекор скептикам с воодушевлением воскликнул: «…вот это я понимаю! Это — жизнь!»[4] Много лет минуло с тех пор. И с удовлетворением можно отметить: на нашем съезде снова атмосфера того большевистского духа, ленинского оптимизма, призыва к борьбе со старым, отжившим во имя нового. (Аплодисменты.)

Апрельский (1985 г.) Пленум ЦК КПСС, подготовка к XXVII съезду, его работа идут как бы по ленинским конспектам, с опорой на лучшие традиции партии. Съезд очень взыскательно анализирует прошлое, четко намечает задачи на 15 лет и дает далекий, но ясный взгляд в будущее.

Проекты новой редакции Программы и изменений в Уставе партии активно обсуждались, и москвичи полностью одобряют их. (Аплодисменты.)

(…) Товарищи, каждый съезд партии должен иметь практическое значение для сообщения нашему движению сильного толчка вперед. Так считал Владимир Ильич Ленин. «Уроки правды», призыв в докладе быть всегда до конца откровенными и называть вещи по существу вызвали большие размышления. Они возникли также и после изучения материалов ряда съездов партии, и из общения, встреч в коллективах с людьми.

Хочу откровенно высказать беспокойство по ряду вопросов. Много возникает «почему». Почему из съезда в съезд мы поднимаем ряд одних и тех же проблем? Почему в нашем партийном лексиконе появилось явно чуждое слово «застой»? Почему за столько лет нам не удается вырвать из нашей жизни корни бюрократизма, социальной несправедливости, злоупотреблений? Почему даже сейчас требование радикальных перемен вязнет в инертном слое приспособленцев с партийным билетом? Мое мнение: одна из главных причин нет у ряда партийных руководителей мужества своевременно объективно оценить обстановку, свою личную роль, сказать пусть горькую, но правду, оценивать каждый вопрос или поступок — и свой, и товарищей по работе, и вышестоящих руководителей — не конъюнктурно, а политически.

Темпы роста общественного производства в последние годы замедлились, что является результатом плохо скоординированной работы отраслей народного хозяйства, отсутствия эффективного механизма влияния. Надо бы своевременно спросить с Совмина. Но нет. Постановления же совместные. И опять единственная сила, которая не дает «растащить» общее дело по своим ведомственным квартирам, — это партийные органы. Но и они уже настолько глубоко «влезли» в хозяйственные дела, что стали порой утрачивать свои позиции как органы политического руководства.

(…) Слабый контроль за работой кадров, почивание на лаврах годами и безынициативность ряда первых секретарей партийных комитетов, участившиеся отступления и злоупотребления, отсутствие самокритики и подлинной коллегиальности — здесь скрыты причины спадов и провалов в работе целых регионов И получается у нас: на каждом этапе много мы приобретаем и обязательно что-то теряем.

(…) Как этого избежать? Лекарство есть — контроль каждого постоянно сверху и снизу, причем не формальный. Сделать скромность культом в работе и поведении, замечать, не допускать даже начинающийся начальственный синдром в отношениях с людьми. Резко повысить требовательность, спрос, дисциплину. Давать принципиальные, пусть иногда жесткие, оценки положению дел и работе лично каждого руководителя, этим помогая им оставаться настоящими партийцами и на работе, и наедине со своей совестью. (Аплодисменты.)

Непререкаемость авторитетов, непогрешимость руководителя, «двойная мораль» в сегодняшних условиях — нетерпимы и недопустимы. Должна быть наконец в ЦК КПСС выработана система периодической отчетности всех руководителей и на всех уровнях. Считаю, что это должно касаться и отчетов секретарей ЦК КПСС на Политбюро или пленумах Центрального Комитета партии.

Делегаты могут меня спросить: почему же об этом не сказал, выступая на XXVI съезде партии? Ну что ж. Могу ответить, и откровенно ответить: видимо, тогда не хватило смелости и политического опыта. (Аплодисменты.)

Товарищи! В докладе убедительно прозвучал раздел о значении социальных факторов. Продолжая тему, хотел бы добавить один момент. Наверняка делегатам приходилось сталкиваться в трудовых коллективах с вопросами социальной справедливости. Обсуждаются они всегда остро, так как затрагивают большой круг самых жизненных интересов человека. Неуютно чувствуешь, слушая возмущение любыми проявлениями несправедливости сегодняшней или уже застарелой. Но особенно становится больно, когда напрямую говорят об особых благах для руководителей. Если коммунист-руководитель теряет свои необходимые качества: справедливость, партийную скромность, полную самоотдачу, — использует блага не по труду, то, выражаясь словами Ленина, это «нарушает демократизм и является источником разложения партии и понижения авторитета коммунистов»[5], чего допустить мы не можем. Поэтому мое мнение — там, где блага руководителей всех уровней не оправданы, их надо отменить. Это обязательно приведет к росту трудовой и общественной активности людей, не будет давать повода для различных спекуляций нашим идеологическим противникам. (Аплодисменты.) Для нас критерием социальной справедливости должны быть всегда интересы прежде всего рабочего класса. (Аплодисменты.)

(…) Делегация коммунистов столицы всецело поддерживает выводы Политического доклада ЦК КПСС, с которым выступил Генеральный секретарь Центрального Комитета партии Михаил Сергеевич Горбачев, практическую линию глубоких преобразований, проникнутую верой в партию, в творческие силы народа, его разум, талант и труд. И мы будем твердо и страстно убеждать, передавать идеи и дух съезда миллионам москвичей во имя успехов в этом необычайно трудном деле, во имя правды социализма в мире, во имя человека. (Продолжительные аплодисменты.)

I. Первый раунд: политические качели набирают ход

Исход жаркого перестроенного лета 1987 года. Вверх устремляется политический градус, хотя, быть может, в обществе это пока не очень заметно. Но в высших эшелонах власти завязываются крепкие узелки противоречий. Перестройку поддерживают все, но не все одинаково понимают ее цели, по-разному оценивают выбор путей и средств обновления общества. В основе конфликта «Горбачев — Ельцин», на этой, начальной его стадии, расхождения тактического порядка: в методах, приемлемых темпах и глубине преобразований, их радикальности. Цель остается единой: модернизация на подлинно социалистических началах, восстановление ленинской теории и практики социализма.

Диалог, неравноправный по официальному статусу оппонентов, ведется по таким проблемам, как концепция перестройки и ее результативность; понимание сущности социализма и его различных моделей, темпы обновления в партии, стиль и методы работы партийных органов, включая самые высшие; вопросы социальной справедливости, необоснованных привилегий; первые подходы к реформированию политической системы.

Немалое место занимают некоторые аспекты личных взаимоотношений политических лидеров, что налагает свою печать на характер диалога, усиливая субъективные моменты.

Б.Н. Ельцин. Письмо М.С. Горбачеву в Пицунду[6]

«Уважаемый Михаил Сергеевич!

Долго и непросто приходило решение написать это письмо. Прошел год и 9 месяцев после того, как Вы и Политбюро предложили, а я согласился возглавить Московскую партийную организацию[7]. Мотивы согласия или отказа не имели, конечно, значения. Понимал, что будет невероятно трудно, что к имеющемуся опыту надо добавить многое, в том числе время в работе.

Все это меня не смущало. Я чувствовал Вашу поддержку, как-то для себя даже неожиданно уверенно вошел в работу. Самоотверженно, принципиально, коллегиально и по-товарищески стал работать с новым составом бюро.

Прошли первые вехи. Сделано, конечно, очень мало. Но думаю, главное (не перечисляя другое) — изменился дух, настроение большинства москвичей. Конечно, это влияние и в целом обстановки в стране. Но, как ни странно, неудовлетворенности у меня лично все больше и больше.

Стал замечать в действиях, словах некоторых руководителей высокого уровня то, чего не замечал раньше. От человеческого отношения, поддержки, особенно от некоторых из числа состава Политбюро и секретарей ЦК, наметился переход к равнодушию к московским делам и холодному отношению ко мне.

В общем, я всегда старался высказывать свою точку зрения, если даже она не совпадала с мнением других. В результате возникало все больше нежелательных ситуаций. А если сказать точнее — я оказался неподготовленным, со всем своим стилем, прямотой, своей биографией, работать в составе Политбюро.

Не могу не сказать и о некоторых достаточно принципиальных вопросах.

О части из них, в том числе о кадрах, я говорил или писал Вам. В дополнение.

О стиле работы т. Лигачева Е. К. Мое мнение (да и других) — он (стиль), особенно сейчас, негоден (не хочу умалить его положительные качества). А стиль его работы переходит на стиль работы Секретариата ЦК. Не разобравшись, копируют его и некоторые секретари „периферийных“ комитетов. Но главное — проигрывает партия в целом. „Расшифровать“ все это — партии будет нанесен вред (если высказать публично). Изменить что-то можете только Вы лично для интересов партии.

Партийные организации оказались в хвосте всех грандиозных событий. Здесь перестройки (кроме глобальной политики) практически нет. Отсюда целая цепочка. А результат — удивляемся, почему застревает она в первичных организациях.

Задумано и сформулировано по-революционному. А реализация, именно в партии, — тот же прежний конъюнктурно-местнический, мелкий, бюрократический, внешне громкий подход. Вот где начало разрыва между словом революционным, а делом в партии далеким от политического подхода.

Обилие бумаг (считай каждый день помидоры, чай, вагоны… — а сдвига существенного не будет), совещаний по мелким вопросам, придирок, выискивание негатива для материала. Вопросы для своего „авторитета“.

Я уж не говорю о каких-либо попытках критики снизу. Очень беспокоит, что так думают, но боятся сказать. Для партии, мне кажется, это самое опасное. В целом у Егора Кузьмича, по-моему, нет системы и культуры в работе. Постоянные его ссылки на „томский опыт“ уже неудобно слушать[8].

В отношении меня после июньского Пленума ЦК и с учетом Политбюро 10/IX[9], нападки с его стороны я не могу назвать иначе, как скоординированная травля. Решение исполкома по демонстрациям — это городской вопрос, и решался он правильно. Мне непонятна роль созданной комиссии, и прошу Вас поправить создавшуюся ситуацию[10]. Получается, что он в партии не настраивает, а расстраивает партийный механизм. Мне не хочется говорить о его отношении к московским делам. Поражает: как можно за два года просто хоть раз не поинтересоваться, как идут дела у 1150-тысячной парторганизации. Партийные комитеты теряют самостоятельность (а уже дали ее колхозам и предприятиям).

Я всегда был за требовательность, строгий спрос, но не за страх, с которым работают сейчас многие партийные комитеты и их первые секретари. Между аппаратом ЦК и партийными комитетами (считаю, по вине т. Лигаче-ва Е. К.) нет одновременно принципиальности и по-партийному товарищеской обстановки, в которой рождаются творчество и уверенность, да и самоотверженность в работе. Вот где, по-моему, проявляется партийный „механизм торможения“. Надо значительно сокращать аппарат (тоже до 50 %) и решительно менять структуру аппарата. Небольшой пусть опыт, но доказывает это в московских райкомах.

Угнетает меня лично позиция некоторых товарищей из состава Политбюро ЦК. Они умные, поэтому быстро и „перестроились“. Но неужели им можно до конца верить? Они удобны, и прошу извинить, Михаил Сергеевич, но мне кажется, они становятся удобны и Вам. Чувствую, что нередко появляется желание отмолчаться тогда, когда с чем-то не согласен, так как некоторые начинают „играть“ в согласие.

Я неудобен и понимаю это. Понимаю, что непросто решить со мной вопрос. Но лучше сейчас признаться в ошибке. Дальше, при сегодняшней кадровой ситуации, число вопросов, связанных со мной, будет возрастать и мешать Вам в работе. Этого я от души не хотел бы.

Не хотел бы и потому, что, несмотря на Ваши невероятные усилия, борьба за стабильность приведет к застою, к той обстановке (скорее, подобной), которая уже была. А это недопустимо. Вот некоторые причины и мотивы, побудившие меня обратиться к Вам с просьбой. Это не слабость и не трусость.

Прошу освободить меня от должности первого секретаря МГК КПСС и обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК КПСС. Прошу считать это официальным заявлением.

Думаю, у меня не будет необходимости обращаться непосредственно к Пленуму ЦК КПСС.

12 сентября 1987 г.».

С уважением Б. Ельцин

Октябрьский (1987 г.) Пленум ЦК КПСС стал для общественности «точкой отсчета» последующего длительного противостояния «Горбачев — Ельцин». Завеса тайны (стенограмма Пленума была опубликована лишь в 1989 г.) подогревала общественный интерес. Однако было ясно: Ельцин бросил вызов системе партократии. И пострадал. И вызвал к себе тем самым сочувствие народа. Отсюда возникновение «феномена Ельцина», что определило многие последующие события.

Выступив на Пленуме с критикой хода перестройки, стиля работы партийных организаций, и прежде всего высших эшелонов партийного руководства, включая Генерального секретаря ЦК КПСС, Ельцин нарушил сложившиеся десятилетиями «правила игры» в цитадели власти, вызвав тем самым незамедлительную жесткую реакцию. Участники Пленума единодушно осудили позицию Б.Н. Ельцина. Она была оценена как политически ошибочная и нравственно несостоятельная. Отвергнуто как бездоказательное заявление о замедлении темпов перестройки и падении ее авторитета в глазах трудящихся, критика стиля и методов работы Секретариата ЦК, Политбюро, обвинение в нарушении коллективности в их работе. Все это признано безответственной попыткой раскола единства партии, ее высших руководящих органов в ответственный момент обновления общества. Сам факт выступления Б.Н. Ельцина и прозвучавшие в нем оценки связывались не с озабоченностью состоянием дел, а с такими личными чертами его характера, как амбициозность, склонность к левацкой фразе, недоброжелательность к товарищам, капитулянтство перед трудностями.

Б.Н. Ельцин. Начинать надо с Секретариата ЦК[11]

Доклады, и сегодняшний, и на 70-летие, проекты докладов обсуждались на Политбюро, и с учетом того, что я тоже вносил свои предложения, часть из них учтена, поэтому у меня нет сегодня замечаний по докладу, и я его полностью поддерживаю.

Тем не менее я хотел бы высказать ряд вопросов, которые у меня лично накопились за это некоторое время работы в составе Политбюро.

Полностью соглашаюсь с тем, что сейчас очень трудности большие в перестройке и на каждого из нас ложится большая ответственность и большая обязанность.

Я бы считал, что прежде всего нужно было бы перестраивать работу именно партийных комитетов, партии в целом, начиная с Секретариата ЦК, о чем было сказано на июньском Пленуме Центрального Комитета партии.

Я должен сказать, что после этого, хотя и прошло пять месяцев, ничего не изменилось с точки зрения стиля работы Секретариата Центрального Комитета партии, стиля работы товарища Лигачева.

То, что сегодня здесь говорилось, Михаил Сергеевич говорил, что недопустимы различного рода разносы, накачки на всех уровнях, это касается хозяйственных органов, любых других, допускается именно на этом уровне, это в то время, когда партия сейчас должна как раз взять именно революционный путь и действовать по-революционному. Такого революционного духа, такого революционного напора, я бы сказал, партийного товарищества по отношению к партийным комитетам на местах, ко многим товарищам не чувствуется. Мне бы казалось, что надо: делай уроки из прошлого, действительно сегодня заглядывай в те белые пятна истории, о которых сегодня говорил Михаил Сергеевич, надо прежде всего делать нам выводы на сегодняшний день. Надо прежде всего делать выводы в завтрашнее. Что же нам делать? Как исправлять, как не допускать то, что было? А ведь тогда просто дискредитировались ленинские нормы нашей жизни, и это и привело к тому, что они потом, впоследствии, ленинские нормы, были просто в большей степени исключены из норм поведения жизни нашей партии,

Я думаю, что то, что было сказано на съезде в отношении перестройки за 2–3 года[12] — 2 года прошло или почти проходит, сейчас снова указывается на то, что опять 2–3 года, — это очень дезориентирует людей, дезориентирует партию, дезориентирует все массы, поскольку мы, зная настроения людей, сейчас чувствуем волнообразный характер отношения к перестройке. Сначала был сильнейший энтузиазм — подъем. И он все время шел на высоком накале и высоком подъеме, включая январский Пленум[13] Центрального Комитета партии. Затем, после июньского Пленума ЦК, стала вера какая-то падать у людей, и это нас очень и очень беспокоит. Конечно, в том дело, что два эти года были затрачены на разработку в основном этих всех документов, которые не дошли до людей, конечно, и обеспокоили, что они реально ничего за это время и не получили.

Поэтому мне бы казалось, что надо на этот раз подойти, может быть, более осторожно к срокам провозглашения и реальных итогов перестройки в следующие два года. Она нам дастся очень и очень, конечно, тяжело, мы это понимаем, и даже если сейчас очень сильно — а это необходимо революционизировать действия партии, именно партии, партийных комитетов, то это все равно не два года. И мы через два года перед людьми можем оказаться, ну я бы сказал, с пониженным авторитетом партии в целом.

(…) Я думаю, что еще один вопрос. Он непростой, но здесь Пленум, члены Центрального Комитета партии, самый доверительный и самый откровенный состав, перед кем и можно, и нужно сказать все то, что есть на душе, то, что есть и в сердце, и как у коммуниста.

Я должен сказать, что уроки, которые прошли за 70 лет, — тяжелые уроки. Были победы, о чем было сказано Михаилом Сергеевичем, но были и уроки. Уроки тяжелых, тяжелых поражений. Поражения эти складывались постепенно, они складывались благодаря тому, что не было коллегиальности, благодаря тому, что были группы благодаря тому, что была власть партийная отдана в одни-единственные руки, благодаря тому, что он, один человек, был огражден абсолютно от всякой критики.

Меня, например, очень тревожит — у нас нет еще в составе Политбюро такой обстановки, в последнее время обозначился определенный рост, я бы сказал, славословия от некоторых членов Политбюро, от некоторых постоянных членов Политбюро в адрес Генерального секретаря. Считаю, что как раз вот сейчас это просто недопустимо. Именно сейчас, когда закладываются самые демократические формы, отношения принципиальности друг к другу, товарищеского отношения и товарищества друг к другу. Это недопустимо. Высказать критику в лицо, глаза в глаза, это — да, это нужно. А не увлекаться славословием, что постепенно, постепенно опять может стать «нормой». Мы этого допустить просто не можем. Нельзя этого допустить.

Я понимаю, что сейчас это не приводит к каким-то определенным уже, недопустимым, так сказать, перекосам, но тем не менее первые какие-то штришки вот такого отношения есть, и мне бы казалось, что, конечно, это надо в дальнейшем предотвратить.

И последнее. (Пауза.)

Видимо, у меня не получается в работе в составе Политбюро. По разным причинам. Видимо, и опыт, и другие, может быть, и отсутствие некоторой поддержки со стороны, особенно товарища Лигачева, я бы подчеркнул, привели меня к мысли, что я перед вами должен поставить вопрос об освобождении меня от должности, обязанностей кандидата в члены Политбюро. Соответствующее заявление я передал, а как будет в отношении первого секретаря городского комитета партии, это будет решать уже, видимо, пленум городского комитета партии.

М.С. Горбачев. Не хочет ли товарищ Ельцин побороться с ЦК?[14]

Товарищи, я думаю, серьезное у товарища Ельцина выступление. Не хотелось бы начинать прения, но придется сказанное обсудить.

Хочу повторить основные моменты заявления. Первое. Товарищ Ельцин сказал, что надо серьезно активизировать деятельность партии и начинать это следует с Центрального Комитета КПСС, конкретно с Секретариата ЦК. Замечания в этой связи были высказаны Егору Кузьмичу Лигачеву.

Второе. Ставится вопрос о темпах перестройки. Утверждается, что назывались сроки перестройки два-три года. Отмечается, что такие сроки ошибочны, это дезориентирует людей, ведет еще больше к сумятице в обществе, в партии. Положение чревато такими последствиями, которые могут погубить дело.

Третье. Уроки мы извлекаем из прошлого, но, видимо, с точки зрения товарища Ельцина, не до конца, поскольку не созданы механизмы в партии, на уровне ЦК и Политбюро, которые бы исключали повторение серьезных ошибок.

И наконец, о возможности продолжить свою работу в прежнем качестве. Товарищ Ельцин считает, что дальше он не может работать в составе Политбюро, хотя, по его мнению, вопрос о работе первым секретарем горкома партии решит уже не ЦК, а городской комитет.

Что-то тут у нас получается новое. Может, речь идет об отделении Московской парторганизации? Или товарищ Ельцин решил на Пленуме поставить вопрос о своем выходе из состава Политбюро, а первым секретарем МГК КПСС решил остаться? Получается вроде желание побороться с ЦК. Я так понимаю, хотя, может, и обостряю[15].

Садись, садись, Борис Николаевич. Вопрос об уходе с должности первого секретаря горкома ты не поставил: сказал — это дело горкома партии.

Вот, собственно, все, кроме твоего возражения, будто я неправильно тебя понял, что ты ставишь вопрос и перед ЦК о своей работе в качестве секретаря горкома партии.

Правильно я интерпретировал в сумме твои высказывания, товарищ Ельцин?

Давайте обменяемся мнениями, товарищи. Вопросы, думается, поставлены принципиальные.

Это как раз тот случай, когда, идя к 70-летию Великого Октября, и этот урок надо извлечь для себя, для ЦК и для товарища Ельцина. В общем, для всех нас.

В этом вопросе надо разобраться.

Пожалуйста, товарищи. Кто хочет взять слово?

Члены ЦК знают о деятельности Политбюро, политику оценивают, вам видней, как тут быть. Я приглашаю вас к выступлениям, но не настаиваю. Если из членов Политбюро кто-то хочет взять слово, то я, естественно, предоставлю. Пожалуйста.

Товарищи, кто хочет выступить, поднимите руку[16].

Б.Н. Ельцин. Я не хотел вбить клин в единство Центрального Комитета…[17]

Суровая школа сегодня, конечно, для меня за всю жизнь, с рождения, и членом партии, и в том числе работая на тех постах, где доверяли Центральный Комитет партии, партийные комитеты.

Сначала некоторые уточнения. Что касается перестройки, никогда не дрогнул и не было никаких сомнений ни в стратегической линии, ни в политической линии партии. Был в ней уверен, соответственно проводил вместе с товарищами по бюро, по городскому комитету партии эту линию. И если назвал волнообразной, волнообразной с точки зрения как-то отношения людей, то это касается периода между январским и июньским Пленумами Центрального Комитета партии. Не потому, что не знаем людей, слишком часто бываем, очень часто бываем, не слишком, но очень часто бываем в коллективах, самых разных, сотнях коллективов, поэтому знаем людей, знаем их настроение.

И когда после январского Пленума, как и после съезда, был большой всплеск, такой эмоциональный, политический, идеологический и настроя, хороший всплеск. И это продолжалось и после июньского Пленума ЦК, но вскоре вслед за июньским Пленумом Центрального Комитета партии мы стали замечать, что настрой несколько меняется. Но мы объяснили это тем, что июньский Пленум ЦК — сложный Пленум, он сложный для понимания с точки зрения экономических вопросов, что здесь, конечно, не просто проведение самого Пленума, а нужно большую проводить разъяснительную работу для того, чтобы как-то еще дальше поднять людей. И вот, видимо, по нашей вине мы допустили такой определенный спад, и я ни в коем случае не обобщал и не говорил это в целом по стране и по партии, говоря только о Московской организации.

Дальше, когда стали разъяснять, проводить эту работу, мы почувствовали снова некоторый, так сказать, подъем, поэтому я за краткостью и сказал, что в общем-то это процесс волнообразный, с точки зрения реакции людей, и наверное, нельзя рассчитывать на то, что он будет постоянно только круто вверх идти, какие-то будут определенные, может быть, и спады, и об этом говорилось.

В отношении единства. Нет, это было бы кощунственно, и я это не принимаю в свой адрес, что я что-то хотел вбить клин в единство Центрального Комитета, Политбюро. Ни в коем случае я это не имел в виду, как, между прочим, и в отношении членства Политбюро. Есть моя записка, где прямо четко сказано, что мое мнение это (она год тому назад была), что я считаю, что первые секретари территориальных комитетов партии не должны быть членами Политбюро, а должны быть ну если уж только кандидатами, поскольку, будучи членами Политбюро, они выводятся как бы из зоны критики со всеми последующими последствиями, что мы видели, так сказать, на своих глазах по ряду регионов страны.

В отношении славословия. Здесь опять же я не обобщал и не говорил о членах Политбюро, я говорил о некоторых, речь идет о двух-трех товарищах, которые, конечно, злоупотребляют, по моему мнению, иногда, говоря много положительного[18]. Я верю, что это от души, но тем не менее, наверное, это все-таки не на пользу общую.

В отношении…

Горбачев. Борис Николаевич…

Ельцин. Да.

Горбачев. Ведь известно, что такое культ личности. Это система определенных идеологических взглядов, положение, характеризующее режим осуществления политической власти, демократии, состояние законности, отношение к кадрам, людям. Ты что, настолько политически безграмотен, что мы ликбез этот должны тебе организовывать здесь?

Ельцин. Нет, сейчас уже не надо.

Горбачев. Сейчас вся страна втягивается в русло демократизации. И в реформе главное — демократизация, ибо такие ее элементы, как новый хозяйственный механизм, связанный с самостоятельностью предприятий, развитием инициативы, направлены на укрепление чувства хозяина у людей. То есть в конце концов речь идет о развитии демократизации. И после этого обвинить Политбюро, что оно не делает уроков из прошлого? А разве не об этом говорилось в сегодняшнем докладе?

Ельцин. А между прочим, о докладе, как я…

Горбачев. Да не между прочим. У нас даже обсуждение доклада отодвинулось из-за твоей выходки.

Ельцин. Нет, я о докладе первым сказал…

Голоса. О себе ты заботился. О своих неудовлетворенных амбициях.

Горбачев. Я тоже так думаю. И члены ЦК так тебя поняли. Тебе мало, что вокруг твоей персоны вращается только Москва. Надо, чтобы еще и Центральный Комитет занимался тобой? Уговаривал, да? Правильно товарищ Затворницкий сделал замечание[19]. Я лично переживаю то, что он вынужден был сказать тебе в глаза. Но не жалею, что этот разговор, начатый тобой, на Пленуме состоялся. Хорошо, что он состоялся.

Надо же дойти до такого гипертрофированного самолюбия, самомнения, чтобы поставить свои амбиции выше интересов партии, нашего дела! И это тогда, когда мы находимся на таком ответственном этапе перестройки. Надо же было навязать Центральному Комитету партии эту дискуссию! Считаю это безответственным поступком. Правильно товарищи дали характеристику твоей выходке.

Скажи по существу, как ты относишься к критике?

Ельцин. Я сказал, политически как я отношусь к этому.

Горбачев. Скажи, как ты относишься к замечаниям товарищей по ЦК. Они о тебе многое сказали и должны знать, что ты думаешь. Они же будут принимать решение.

Ельцин. Кроме некоторых выражений, в целом я с оценкой согласен. То, что я подвел Центральный Комитет и Московскую городскую организацию, выступив сегодня, — это ошибка.

Горбачев. У тебя хватит сил дальше вести дело?

Голоса. Не сможет он. Нельзя оставлять на таком посту.

Горбачев. Подождите, подождите, я же ему задаю вопрос. Давайте уж демократически подходить к делу. Это же для всех нас нужен ответ перед принятием решения,

Ельцин. Я сказал, что подвел Центральный Комитет партии, Политбюро, Московскую городскую партийную организацию и, судя по оценкам членов Центрального Комитета партии, членов Политбюро, достаточно единодушным, я повторяю то, что сказал: прошу освободить и от кандидата в члены Политбюро, соответственно и от руководства Московской городской партийной организацией.

М.С. Горбачев. Это попытки опрокинуть начатое[20]

Теперь хотелось бы дать несколько пояснений по выступлению товарища Ельцина.

Товарищ Ельцин прислал мне письмо на юг, в котором он выразил мысли, уже известные вам, и просил решить вопрос о его пребывании в составе Политбюро.

Когда я вернулся из отпуска, у нас с ним был разговор на эту тему. Мы условились, что в период подготовки к 70-летию Октября не время обсуждать его вопрос, а надо действовать. И в самом деле, товарищи, часа, минуты свободной нет. Вы, наверное, уже видите, что на пределе все идет. Необходимо решать много вопросов, чтобы достичь поставленные цели.

Мы тогда условились с товарищем Ельциным, что после праздников встретимся, посидим и все обсудим[21]. Причем в своем письме Борис Николаевич говорил, что «прошу рассмотреть вопрос. Не ставьте меня в такое положение, чтобы я обращался сам к Пленуму ЦК с этой просьбой». Но мы с ним договорились, и потому на той стадии я даже членов Политбюро не информировал, считая, что до объяснения в этом нет необходимости.

Я не думал, что после нашей договоренности товарищ Ельцин на нынешнем Пленуме Центрального Комитета, имеющем этапное значение для жизни партии в осознании ее истории и перспектив, представит свои претензии Центральному Комитету партии. Лично я рассматриваю это как неуважение к Генеральному секретарю, к нашей договоренности.

Я, конечно, считаю, что каждый может ставить перед Пленумом ЦК любые вопросы. Но есть же определенная этика. Такое поведение не помогает нам сейчас разворачивать дела, завершить подготовку к празднику Великого Октября.

Такое отношение, как я понял, всех нас поражает. На таком Пленуме предъявить свои амбиции и увести Пленум от обсуждения серьезных проблем достойно осуждения. Или уже у него настолько потеряно чувство ответственности перед временем, историей, утрачено чувство партийного товарищества, что даже нет уважения к Центральному Комитету?

Ведь мы же идем к мероприятиям, которых ждут вся наша партия, весь мир. Люди ждут, что мы скажем в эти дни. Как оценим пройденный путь, какие определим перспективы? Мы должны выразить мысли партии, оценить все, что было, и подтвердить, что КПСС берет на себя ответственность за будущее. И в этот момент товарищ Ельцин выдвигает свои эгоистические вопросы. Ему, понимаете, не терпится, не хватает чего-то! Суетится все время. А нужна выдержка революционная на таких крутых поворотах, когда кости трещат и мысли напряжены. Тащить надо эту огромную ответственность перед партией и народом. Насколько же надо быть безответственным, потерявшим чувство уважения к товарищам, чтобы вытащить все эти вопросы перед ЦК!

И все-таки должен сказать, товарищи, что главное для меня в этом Пленуме — единство Центрального Комитета партии и Политбюро. (Аплодисменты.)

Общество проходит чрезвычайно ответственный, сложнейший этап отечественной истории. Нам предстоит через активную политику, через реализацию стратегии вывести страну из состояния застоя, консерватизма, социальной апатии. И мы это можем сделать, потому что в нашем строе заложен колоссальный потенциал. Его только начинаем разворачивать, видим, что возможен выигрыш на всех направлениях — ив экономике, и в политике, во всем.

Ясно, товарищи, что сегодня время крутых, революционных перемен. И эти перемены, с точки зрения глубины, с точки зрения масштабов, с точки зрения темпов, еще не во всем нас удовлетворяют. Народ, мы видим, подталкивает нас.

Мы должны идти намеченным путем быстрее, с достоинством, опираясь на огромную мощь, которой располагает наша страна, полагаясь на политическую мудрость и зрелость нашей партии, способной и к критическому анализу, и к творческому осмыслению процессов, в том числе и прогноза на будущее. Политика, которую мы выработали и предложили народу, сегодня находится в стадии реализации, воплощения в жизнь. Она нагрузила наше общество, и эти нагрузки нарастают.

Мы должны справиться с трудностями. У нас есть все для этого, товарищи. Страна достигнет намеченного, но при условии, если мы будем приводить в действие все механизмы, и прежде всего такой механизм, как наша партия. Гарантия нашей перестройки — партия. Но партия сама должна перестраиваться и показать пример всем и во всех отношениях.

Естественно, может оказаться, что кто-то и не выдержит трудностей борьбы. Могут быть ошибки, могут быть дискуссии, ибо возникают новые проблемы, и нам не все ясно. Каждый день что-то мы проясняем, но развитие выдвигает новые вопросы. От них мы не можем уклониться, как уклонялись раньше. Проблемы надо решать, но с позиций открытости, гласности, демократизма и активной работы партии, чтобы весь этот механизм партийный действовал. Другой нет силы, способной все осмыслить и объединить всех на борьбу. Эта сила — партия.

Я в этом контексте рассматриваю и выступление товарища Ельцина. Хотелось бы с объективных позиций, как бы ни были задеты чувства, политически отреагировать на его выступление. Несомненно, оно незрелое, безответственное в политическом плане. Но это выступление и повод к тому, чтобы еще раз, товарищи, сказать, что нам нужна революционная выдержка. Особенно Центрального Комитета партии! Если дрогнут ЦК и Политбюро, если начнутся шараханье, шатание, деморализация руководящего, партийного ядра нашего общества, то о какой перестройке можно говорить!

Думаю, только с такими критериями и надо подходить ко всем проявлениям подобного рода. Сегодняшний случай дает повод предупредить всех от возможности впасть в такое состояние. Надо быть уверенными в правоте намеченного съездом. Мы на правильном пути, товарищи! Мы на правильном пути!

Уже два с половиной года, которые так негативно оценил товарищ Ельцин, мы идем правильным путем. И самая главная заслуга этого двухлетнего периода состоит в том, что партия имеет продуманную и уже теперь во многих отношениях проверенную политику. И практика это подтверждает. Мы не зря прожили эти два года, хотя они и не нравятся товарищу Ельцину. Не зря! Ведь посмотрите, что он сказал! Мне дали уже стенограмму. Вот ведь что он сказал: за эти 2 года реально народ ничего не получил.

Это безответственнейшее заявление, в политическом плане его надо отклонить и осудить. Мы добились немалого. Создана совершенно новая атмосфера в партии и в стране. Только в этой атмосфере стало возможным обсуждать подобные заявления, находить пути, обобщать опыт, предложения; мы всколыхнули народ. Партию выводим из состояния длительного застоя. И это нельзя не видеть кандидату в члены Политбюро! Как это можно не видеть? Нет, он это видит, но хочет навязать Центральному Комитету свои негативные оценки.

Между прочим, это стиль товарища Ельцина, и по данному поводу у меня лично с ним уже были беседы. Не только на Политбюро. В общем, это не первая попытка, теперь уже на уровне ЦК, навязать свои оценки по кардинальным вопросам политики. Причем с негативных позиций и в основном с левацких.

Видимо, он хотел так нас столкнуть, чтобы мы нагородили то, что было сделано, например, товарищем Хрущевым, и разъединить общество, вместо того, чтобы объединить его на процессах перестройки. Ума много не надо, чтобы говорить: да — плохо, да — мало, да — не так. А вот увидеть то, что мог видеть Ленин на примере одного паровозного депо, на одном факте, так сказать, разворачивать серьезнейшие теоретические концепции и трансформировать их в политику, это другое дело.

Но наши достижения не только в том, что мы изменили атмосферу, настрой в обществе и выработали новую политику. Ведь, товарищи, мы же еще при всех трудностях смогли сдвинуть с места решение многих социальных вопросов. Во-первых, хотя остаются трудности со снабжением продовольствием, но прибавка пошла. Медикам, учителям подняли зарплату, темпы строительства жилья подняли, реформа школы, высшего образования разворачивается. Дополнительно на эти цели направили немалые ресурсы. На неотложные нужды медицины 6 миллиардов рублей нашли. Сделали все, что сегодня могло общество. При всех трудностях изыскали средства, чтобы пенсии части населения поднять, улучшить условия учебы студенчеству.

Разве этого товарищ Ельцин не знает? Тогда позвольте спросить, почему он с такими заявлениями выступает перед Пленумом ЦК? Может быть, он полагает, что здесь сидят несведущие люди? Нет, дело в другом. Это попытка опрокинуть начатое, найти единомышленников. На июньском Пленуме он хотел, чтобы его поддержали, но остался в одиночестве. Никто не прореагировал, ибо надо решать вопросы, а не заниматься удовлетворением амбиций и претензий товарища Ельцина.

И сейчас, товарищ Ельцин, ты получил то, что должен был получить. Участниками Пленума политически верно и правильно оценена твоя позиция.

Теперь по конкретным вопросам. Я должен прямо сказать — поражен теоретической и политической беспомощностью товарища Ельцина.

Возьмите вопрос о перестройке. Два-три года ничего не дали, сказал он, и объявляли, что этого мало. Он нас то обвиняет, что мы спешим, то медлим. Это как ему удобно, в зависимости от настроения.

Должен сказать, товарищи, что мы на съезде не говорили, будто бы нам для перестройки нужно два-три года. Наоборот, мы разработали программу до 2000 года, а в Программе партии сказали, что намеченное в ней выходит за рамки этого тысячелетия. Так что не приписывайте, товарищ Ельцин, ни Центральному Комитету, ни в целом партии того, чего не было. Надо знать, за что Вы голосовали и что слушали. Это во-первых.

Во-вторых, очень важно, у наших классиков это самая сильная сторона, что они умели видеть переходы от одного этапа к другому, различать их. Вот мы прошли один этап, выработали политику перестройки. И говорим не о том, что в два-три года перестройку завершим. Я в Мурманске говорил, что у нас есть долгосрочные задачи, которые выйдут даже за двухтысячный год. У нас есть среднесрочные задачи. И есть неотложные задачи, о чем мы на июньском Пленуме говорили.

А есть еще этап, когда политика трансформируется в действия миллионов, во все клеточки советского общества, когда люди будут полтора-два-три года, как говорится, переваривать намеченное. Вот о чем идет речь, вот о каких двух-трех годах. Не разобрался товарищ Ельцин.

Теперь что касается его оценок роли партии. Если товарищ Ельцин хочет сейчас, когда переосмысливается и переделывается весь хозяйственный, демократический механизм, побыстрее перетрясти еще и партию, весь партийный аппарат, то мы этого делать не будем.

В партии не главное аппарат. Главное — направленность, стиль работы, политика партии, ее динамизм. Об этом речь и шла в докладе, об этом речь и ведем мы, чтобы партия не отставала. Есть элемент отставания. Это мы должны видеть, и с этим надо соглашаться. Но дальше-то идет утверждение, что Секретариат, Политбюро ЦК не занимаются вопросами партийного строительства. Нельзя с этим согласиться.

Что касается работы Секретариата тоже. Ну, во-первых, все повестки заседания Секретариата рассматриваются Генеральным секретарем. Ни одно решение не выходит без Генерального секретаря, за исключением некоторых текущих вопросов. Это во-первых.

Во-вторых, шесть членов Политбюро участвуют в работе Секретариата[22]. Мы можем говорить о недостатках в работе Секретариата сколько угодно, кстати, мы о них и говорим. Это другой вопрос. Не хочу сейчас занимать время Пленума.

И в работе Политбюро, и работе Секретариата, и лично каждого из нас есть большие резервы. Надо всем прибавлять в деловитости, товарищи. Я уже это не раз говорил.

Недавно встретился с группой секретарей обкомов партии Нечерноземья. Кое-кому персонально было сказано о необходимости улучшить работу. В присутствии всех, по-товарищески, по-партийному, как положено. И не для того, чтобы завтра освобождать от работы. Это у нас в прошлом так было: покритиковали — завтра сняли. Подобная практика не годится. Не об этом идет речь, товарищ Ельцин. Речь идет о том, что Вы, по существу, хотели дезориентировать Центральный Комитет партии, характеризуя работу Политбюро, Секретариата. Вот ведь о чем идет речь. Такой наскок надо отвергнуть.

Не скажу, что у меня легкие обязанности. И не так просто сейчас в Политбюро работать, тем более Генеральному секретарю. Но работать надо, другого пути нет. Политбюро должно быть жизнеспособным, динамичным, коллективным органом, постоянно действующим, принципиальным, настоящим штабом ЦК.

Я вкусил с Андреем Андреевичем Громыко, с Владимиром Васильевичем Щербицким, с Михаилом Сергеевичем Соломенцевым сложившийся стиль на последних этапах работы Леонида Ильича Брежнева. Знаю все, товарищи. Это была беда нашей партии. Секретари обкомов и ЦК союзных республик знают, что мы все делали, чтобы через Секретариат как-то активизировать работу партии. И потому мы сейчас извлекаем уроки из прошлого и действуем в духе времени решительно и требовательно.

В главном и в основном так и работают Политбюро и Секретариат ЦК. Это я честно заявляю Центральному Комитету партии и несу ответственность за это заявление. Тем не менее и Политбюро и Секретариат открыты для критики. Открыты.

Я говорил на Политбюро, что сейчас центр тяжести надо переводить на организаторскую работу, на контроль за решениями. Нужно меньше решений и больше контроля. Особая задача здесь у Секретариата ЦК. А раз он будет контролировать, то будет и спрашивать, повышать требовательность. Нравится это или нет, устраивает кого или не устраивает. Раз мы приняли решения, значит, их необходимо выполнить, провести в жизнь.

Если есть какие-то срывы в работе Политбюро или Секретариата, то надо сделать выводы. Но мне не известно, и я не допускаю, чтобы на Политбюро и на Секретариате унижалось человеческое достоинство. Спрос мог быть суровый, но чтобы унижали человека и оглупляли его, такого быть не могло.

Давайте договоримся, что к конференции[23] внесем необходимые предложения для демократизации механизмов укрепления и Политбюро, и обеспечения дееспособности Генерального секретаря, если он вдруг перестанет генерировать идеи, приносить пользу партии и народу. Бояться нам нечего. Наследных принцев быть не должно, и важно смелее идти на замену. В общем, мысль должна работать в этом направлении. Давайте всех избирать и за всех голосовать. И не надо, чтобы члены Политбюро были в тягость Центральному Комитету, стране, народу. Все должно идти естественно.

Полагаю, такие настроения у всех в Политбюро. И за должности, вцепившись в кресла, никто держаться не будет. Потому что сейчас такая тяжкая работа, что людей надо поддерживать, чтобы хватило сил. Срывы могут быть.

В общем, надо отвергнуть как очень серьезный политический промах то, что товарищ Ельцин бросил тень на деятельность Политбюро и Секретариата, на обстановку, сложившуюся в них.

Теперь что касается товарища Лигачева. Он весь на виду. Такая особенность этого человека — весь на виду. Открытый, с боевым характером, эмоциональный человек, но человек, который имеет огромный политический опыт, предан делу перестройки. Костьми, так сказать, ложится за нее.

Это пустые разговоры, болтовня зарубежного радио, что у нас нет единства. Нас хотят поссорить, столкнуть то Горбачева с Лигачевым, то Яковлева с Лигачевым и так далее.

Товарищи, у нас идут большие дискуссии по многим политическим, идеологическим, экономическим вопросам. А как иначе? Дискуссии идут, и это хорошо, что есть лицо, есть позиция у членов Политбюро. В конце концов принимаемые решения представляют единое мнение. И это важно.

И в этом негативная позиция товарища Ельцина. Ведь посмотрите, нигде, ни на Политбюро, ни на Пленумах, конструктивного в выступлениях у него нет: то не так, это не так. Тогда к чему все заявления? Просто выделить себя?

Вот чем я хотел заключить свое выступление, товарищи. Почему мы столкнулись с такой позицией товарища Ельцина? По-моему, выступавшие здесь правильно сказали. Видимо, и теоретически, и политически товарищ Ельцин оказался неподготовленным к такому посту, и ему сейчас трудно. Но я вот не сказал бы, что эта должность непосильна ему в перспективе, если он сможет сделать выводы. Ведь в партии у нас и более острые были ситуации, вспомните ленинские времена, товарищи. Мы должны и восстанавливаем дух того периода во всем. Поэтому я не драматизирую сегодняшнюю дискуссию.

Это то, что, думается, положено было сказать на Пленуме в связи с выступлением товарища Ельцина. Но я не услышал в его заключительном слове ответа на прямой вопрос: способен ли он взять себя в руки и уверенно повести дело. Сейчас я в трудном положении, но заключил бы так: все-таки, товарищи, не надо сгоряча решать этот вопрос. Я вношу такое предложение. Первое. Пленум ЦК КПСС признает выступление товарища Ельцина политически ошибочным. Не расшифровывать, по каким вопросам и что. Оно по всем пунктам политически ошибочно.

И второе. Поручить Политбюро ЦК КПСС, Московскому горкому партии рассмотреть вопрос о заявлении товарища Ельцина об освобождении его от обязанностей первого секретаря МКГ КПСС с учетом состоявшегося обмена мнениями на Пленуме ЦК[24].

И сразу давайте договоримся, что это все провести после праздников. Нельзя и некогда нам сейчас заниматься этим делом, товарищи.

Подходящее решение? Правильное? Москвичи, правильное решение?

Голоса. Правильное.

Горбачев. Ставлю на голосование проект этого постановления. Прошу поднять руку. Кто за? Кто против? Кто воздержался? Нет.

Вот такое решение приняли.

Еще раз хочу закончить тем, с чего начал. То, что выступление товарища Ельцина стало сегодня возможным при всей горечи сказанного им, говорит о том, что мы прошли через такой этап в работе Центрального Комитета партии, который поднимает его еще выше и повышает значение как руководящего центра партии и страны. (Аплодисменты.)

Пленум завершаем. Думали мы его закончить сегодня до обеда, но заканчиваем лишь к вечеру. Что же, такова задача ЦК: ничего не оставлять без внимания.

Товарищи! У кого какие есть по завершению Пленума замечания или суждения? Нет.

Пленум объявляется закрытым.

Выполняя решения октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС, Московский городской комитет партии на своем пленуме 11 ноября 1987 г. рассмотрел вопрос об освобождении Б.Н. Ельцина от обязанностей первого секретаря МГК КПСС. На пленуме, после выступления Генерального секретаря ЦК КПСС М.С. Горбачева, состоялся обмен мнениями, в котором приняли участие 23 человека. Прозвучало резкое и единодушное осуждение позиции Б.Н. Ельцина. Она квалифицировалась как «политический авантюризм», «ставка на раскол», «удар в спину ЦК и его Политбюро», а стиль работы и поведение Ельцина — как антидемократический, авторитарный.

По всем вопросам, связанным с ходом перестройки, подчеркнул М.С. Горбачев, члены ЦК КПСС едины. Однако…

М.С. Горбачев. Что же произошло с товарищем Ельциным?[25]

(…) Диссонансом прозвучало заявление, с которым на Пленуме выступил товарищ Ельцин Б.Н. Он заявил, что не имеет замечаний по докладу и полностью его поддерживает, однако хотел бы затронуть ряд вопросов, которые у него накопились за время работы в составе Политбюро. Следует сказать, что в целом выступление товарища Ельцина было политически незрелым, крайне запутанным и противоречивым. Выступление не содержало ни одного конструктивного предложения и строилось не на анализе и фактах, а на передержках и, по сути, как расценили его члены ЦК, было демагогическим по своему содержанию и характеру.

Товарищ Ельцин, в сущности, пытался поставить под сомнение работу партии по перестройке после апрельского Пленума ЦК и XXVII съезда КПСС, характер происходящих перемен и договорился до того, что перестройка практически ничего не дает и людям.

По мнению товарища Ельцина, установка Пленума ЦК на реализацию задач нового этапа перестройки в ближайшие два-три года является ошибочной, дезориентирует партию и массы. При этом он обнаружил полную теоретическую и политическую беспомощность в анализе хода перестройки, оказался неспособным понять, что в этой огромной работе по обновлению советского общества партии, всем трудящимся предстоит решать как долговременные, так и среднесрочные задачи и уже в ближайшие годы добиться заметного улучшения в удовлетворении насущных потребностей народа. Все его рассуждения, по сути дела, сводились к громким фразам. В частности, по его мнению, руководству партии не хватает «революционного напора» в проведении перестройки.

Особенно острую реакцию у членов ЦК вызвали попытки товарища Ельцина представить в превратном свете работу и обстановку в Политбюро ЦК, и в первую очередь в вопросах, касающихся принципов коллегиальности.

Разумеется, сам по себе факт выступления члена Центрального Комитета на Пленуме с критическими замечаниями в адрес Политбюро, Секретариата, отдельных товарищей не должен восприниматься как нечто чрезвычайное. Это нормальное дело. В этом отношении наша позиция однозначна: в партии не должно быть ни зон, закрытых для критики, ни работников, огражденных от нее. Мы и дальше будем развивать критику и самокритику на всех уровнях.

В данном случае произошло совсем другое. В ответственный политический момент, когда внимание ЦК было сосредоточено на принципиальных вопросах теории и практики нашего развития, товарищ Ельцин попытался увести работу Пленума в другом направлении, заявив о своей особой позиции по ряду вопросов.

Учитывая характер заявления товарища Ельцина на Пленуме, было решено обменяться мнениями. В обсуждении приняли участие 26 членов Центрального Комитета.

Должен сказать, что выступление товарища Ельцина вызвало у членов ЦК недоумение и возмущение. Пленум проявил полное единодушие в оценке этого выступления, признав его политически ошибочным. Ни один из выступивших не поддержал товарища Ельцина. Основной вопрос, который возник у членов ЦК, был следующий: неужели товарищ Ельцин и в самом деле не видит ничего позитивного в жизни страны после апрельского Пленума ЦК?

Участники Пленума говорили о том, что в нашем обществе создана новая атмосфера и она продолжает улучшаться. Возрождается активность народа, выводится из состояния длительного застоя партия, идут процессы демократизации и гласности. Все это имеет решающее значение для судеб страны. За два с половиной года разработаны теория и политика перестройки. Во всех отношениях это было чрезвычайно плодотворное время в жизни партии и всего общества.

Но мы занимались не только формированием политической и социально-экономической стратегии перестройки. Разработаны и внедряются крупные национальные программы по развитию машиностроения, вычислительной техники, увеличению производства товаров народного потребления. Расширилась практика государственной приемки, что положительно сказывается на качестве изделий. Крупным событием стало принятие Закона о государственном предприятии (объединении).

Новые методы управления экономикой, новый хозяйственный механизм создают реальные условия для повышения эффективности общественного производства.

(…) На июньском (1987 г.) Пленуме ЦК сделан вывод о том, что страна вступает в новый этап перестройки, в ходе которого нам придется преодолеть немалые трудности. Для этого необходимо наращивать усилия на всех направлениях работы. И от того, насколько умелы и энергичны будут действия в эти годы, во многом зависит, как пойдет перестройка в последующее время.

Размышляя над тем, что произошло с товарищем Ельциным, невольно вспоминаешь ленинские предупреждения о высокой ответственности руководителя, четкости его политических позиций. В свое время Владимир Ильич говорил, что есть объективная логика борьбы, которая «даже лучших людей, если они настаивают на занятой ими неправильной позиции, неизбежно приводит к положению, ничем фактически не отличающемуся от беспринципной демагогии»[26].

В жизни действительно бывает так, когда ошибки берут начало с личных амбиций, с желания выделиться, а если дело не идет как следует и человека приходится поправлять, он начинает упорствовать, дает волю собственному честолюбию. Тогда ошибки возрастают, усугубляются и могут превратиться в неприемлемую позицию.

Думается, что здесь мы имеем дело как раз с таким случаем. Товарищ Ельцин поставил личные амбиции выше интересов партии. Кстати, на проявления подобного рода ему указывалось в Политбюро, и он обещал извлечь для себя необходимые уроки. Но, как видно, это были мало чего стоящие обещания. По общему мнению членов ЦК, безответственный и безнравственный поступок товарища Ельцина наносит ущерб самому необходимому нам сейчас — объединению всех сил, мобилизации всех возможностей для решения крупнейших задач перестройки.

В конце своего выступления на Пленуме товарищ Ельцин заявил, что работа в составе Политбюро ЦК у него не получается по разным причинам «недостатка опыта и, может быть, отсутствия поддержки». Он поставил вопрос об освобождении его от обязанностей кандидата в члены Политбюро ЦК.

Здесь необходимо сделать некоторые пояснения. Начать с того, что намерение товарища Ельцина подать в отставку мне было известно до Пленума ЦК. Еще будучи в отпуске, я получил от него письмо, в котором содержалась просьба решить вопрос о его пребывании и в составе Политбюро, и на посту первого секретаря Московского городского комитета партии. После возвращения из отпуска у меня был разговор с товарищем Ельциным, и мы условились, что сейчас не время обсуждать этот вопрос, что встретимся и все обговорим после октябрьских праздников. Тем не менее товарищ Ельцин, нарушив партийную и чисто человеческую этику, решил поставить этот вопрос непосредственно перед Пленумом, минуя Политбюро.

Что касается мотива, который товарищ Ельцин выдвигает в качестве причины своей отставки — отсутствие поддержки со стороны Секретариата ЦК, то надо прямо сказать, что это заявление совершенно абсурдное и не соответствует действительности.

(…) Естественно, возникает вопрос: почему так произошло? В чем причины такого поведения товарища Ельцина? Политбюро тщательно анализировало этот вопрос и пришло к выводу, что причины кроются прежде всего в том, как понимал он перестройку и методы, которыми она должна проводиться в жизнь.

Его критический подход к недостаткам, его решительные заявления быстро преодолеть накопленные проблемы, избавиться от негативных явлений в жизни столицы встретили определенное понимание и поддержку трудящихся. И надо прямо сказать, что это позволило на первых порах добиться известных перемен к лучшему. Но ведь ясно, как ни важна и ни ответственна работа по анализу прошлой деятельности, критике недостатков, выработке решений, самое главное состоит в том, что обеспечивает успех дела, — это постоянная кропотливая деятельность всех партийных организаций, всех кадров, всех трудовых коллективов. Но у руководства МГК КПСС не хватило такого понимания и умения вести дело. Бюро горкома под влиянием товарища Ельцина пыталось достичь необходимых изменений наскоком, нажимом, окриком, голым администрированием. А это, как известно, приемы из старого арсенала, и они не могли дать устойчивых долговременных успехов.

К тому же, втянувшись на начальном этапе в широковещательные заявления и обещания, что в значительной мере питалось его непомерным тщеславием, стремлением быть всегда на виду, товарищ Ельцин упустил, ослабил руководство городской партийной организацией, работу с кадрами.

Видя, что дело начало стопориться, обстановка в столице не улучшается, а в чем-то даже ухудшилась, товарищ Ельцин попытался переложить ответственность за собственные крупные недостатки в работе на других, и прежде всего на руководящие кадры. Горком партии по инициативе товарища Ельцина и при его самом активном участии, по сути дела, начал по второму кругу перетряску кадров, о недопустимости которой ему ранее говорили. На одном из заседаний Политбюро перед январским Пленумом ЦК он был предупрежден, что если за словами о перетряске скрывается его практический замысел в отношении Московской городской партийной организации, то он поддержки не получит. На это товарищ Ельцин отреагировал тогда правильно. Он сказал буквально следующее: «Я — молодой человек в составе Политбюро. Мне преподнесен сегодня урок. Он мне нужен. Он не опоздал. И я найду в себе силы, чтобы сделать вывод».

Однако должного вывода он так и не сделал. Все это серьезно сказалось на деятельности всех организаций города, на общей обстановке в партийных организациях и, как он сам признал, привело к снижению трудовой и политической активности коммунистов, трудящихся.

В общем, товарищи, стиль и методы товарища Ельцина, для которых характерны псевдореволюционная фраза, псевдорешительность, оказались несостоятельными. Как показала жизнь, его хватило лишь на произнесение призывов и лозунгов, а когда настало время подтверждать слова конкретными делами, проявились беспомощность, суетливость, панические настроения. Судя по всему, он почувствовал и снижение поддержки со стороны коммунистов Москвы.

Б.Н. Ельцин. Никаких умыслов я не имел…[27]

Я думаю, нет необходимости давать здесь себе оценку, поскольку мой поступок просто непредсказуем. Я и сегодня, и на Пленуме Центрального Комитета, и на Политбюро, и на бюро горкома, и на нынешнем пленуме много выслушал того, что я не выслушал за всю свою жизнь. Может быть, это и явилось в какой-то степени причиной того, что произошло.

Я только хочу здесь твердо заверить и сказать, Михаил Сергеевич, Вам, и членам Политбюро, и секретарям ЦК, здесь присутствующим, и членам горкома партии, всем тем, кто сегодня на пленуме горкома, первое: я честное партийное слово даю, конечно, никаких умыслов я не имел и политической направленности в моем выступлении не было.

Второе: я согласен сегодня с той критикой, которая была высказана. Наверное, т. Елисеев сказал правильно: если бы это было раньше, то было бы на пользу[28].

Я должен сказать, что я верю, убежден по-партийному абсолютно твердо в генеральную линию партии и в решения XXVII съезда. Я абсолютно убежден в перестройке и в том, что как бы она трудно ни шла, она все равно победит. Другое дело, что она, и в этом иногда действительно у нас были разные нюансы ее оценок, она по разным регионам и даже по разным организациям идет по-разному. Но, конечно, я в перестройку верю, и здесь не может быть никаких сомнений. Я перед вами, коммунистами, проработавшими два года вместе в партийной организации, я заявляю абсолютно честно. И любой мой поступок, который будет противоречить этому моему заявлению, конечно, должен привести к исключению из партии.

В начале прошлого года я был рекомендован Политбюро и избран здесь на пленуме первым секретарем горкома партии, сформировалось бюро[29]. И надо сказать, бюро работало очень плодотворно. Сформировался исполком Моссовета, в основном я имею в виду председателя, его заместителей, которые, конечно, и это отмечали многие, стали заниматься конкретной работой. Но, начиная примерно с начала этого года, я стал замечать, что у меня получается плохо. Вы помните, мы на пленуме городского комитета партии говорили о том, что надо каждому руководителю, если у него не получается, всегда честно сказать, прийти и честно сказать в свой вышестоящий партийный орган, что у меня не получается. Но здесь, конечно, была тоже тактическая ошибка. Видимо, это было связано с перегрузкой и прочим. Но оно, действительно, стало получаться у меня, я не могу сказать про все бюро, стало получаться в работе хуже. Сегодня, пожалуй, наиболее четко это выразилось в том, что легче было давать обещания и разрабатывать комплексные программы, чем затем их реализовывать. Это, во-первых. И во-вторых, именно в этот период, то есть в последнее время, сработало одно из главных моих личных качеств — это амбиция, о чем сегодня говорили. Я пытался с ней бороться, но, к сожалению, безуспешно.

Главное сейчас для меня, как для коммуниста Московской организации, это, конечно, что же все-таки сделать, какое решение принять, чтобы меньше было ущерба для Московской организации. Конечно, ущерб он есть, и ущерб нанесен, и трудно будет новому первому секретарю городского комитета партии, бюро и городскому комитету партии сделать так, чтобы вот эту рану, которая нанесена, этот ущерб, который нанесен и не только Московской организации, чтобы залечить ее делом как можно быстрее.

Я не могу согласиться с тем, что я не люблю Москву. Сработали другие обстоятельства, но нет, я успел полюбить Москву и старался сделать все, чтобы те недостатки, которые были раньше, как-то устранить.

Мне было сегодня особенно тяжело слушать тех товарищей по партии, с которыми я работал два года, очень конкретную критику, и я бы сказал, что ничего опровергнуть из этого не могу.

И не потому, что надо бить себя в грудь, поскольку вы понимаете, что я потерял как коммунист политическое лицо руководителя. Я очень виновен перед Московской партийной организацией, очень виновен перед горкомом партии, перед вами, конечно, перед бюро, и, конечно, я очень виновен лично перед Михаилом Сергеевичем Горбачевым, авторитет которого так высок в нашей организации, в нашей стране и во всем мире.

И я, как коммунист, уверен, что Московская организация едина с Центральным Комитетом партии, и она очень Уверенно шла и пойдет за Центральным Комитетом партии.

М.С. Горбачев. Политически он оказался не на высоте[30]

(…) Сегодняшний пленум — еще один трудный, но поучительный урок. А трудные уроки усваиваются непросто и не всеми. Иной, послушаешь, горой за перестройку, и выводы сделает, и заверяет в преданности передовым идеям. Но когда слушаешь его, то чувствуешь такой застойный нафталин в заявлениях и заверениях, что невмоготу становится. Сегодня нам нужны дела, а не заверения, действия, а не обещания.

Нынешний урок не должен быть забыт. Это урок и для ЦК КПСС. Не буду сейчас оправдываться, подробно рассказывать, что предпринималось, чтобы не допустить ошибок в работе руководства горкома, которые мы сегодня обсуждали. Лично я переживаю за то, что произошло. Ведь у меня были беседы с Борисом Николаевичем Ельциным. Причем острые, откровенные, один на один.

Должен сказать, Борис Николаевич, помешали тебе амбиции твои, очень помешали. Накануне январского Пленума и на самом Пленуме ЦК мы тебя поправляли основательно. Накануне июньского Пленума опять был разговор.

Хочу поддержать товарищей, которые говорили о положительных сторонах в работе Б.Н. Ельцина. Но все-таки политически он оказался не на высоте, ему не по силам возглавлять такую парторганизацию, какой является Московская городская.

Когда на январском (1987 г.) Пленуме ЦК мы анализировали причины застоя, причины того, почему Политбюро и Секретариат ЦК на каком-то этапе в прошлом оказались неработоспособными и что нужно сделать, чтобы такого не повторилось, в своих выводах были едины. Нужно, чтобы везде была атмосфера подлинной партийности, критики и самокритики, коллегиальности. Никакого самодовольства. Товарищеское открытое партийное обсуждение — самая лучшая атмосфера, в которой только и могут формироваться плодотворные замыслы, проверяться правильность политики. Коллективность и коллегиальность огромная сила.

На октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК, когда все товарищи высказались и дали оценку выступлению товарища Ельцина как политически ошибочному, я спросил, есть ли другие предложения. Товарищ Затворницкий В. А., известный наш строитель, поднял руку и подошел к трибуне. Я не против, сказал он, решения ЦК. У меня вопрос к товарищу Ельцину. Как это вы, такой большой руководитель, думаете не о стране, не о партии, а заболели карьеризмом, сводите счеты, забыв о трудных делах, на которые мы поднялись. Разве это позволительно? Непозволительно!

Меня эти слова Владимира Андреевича Затворницкого прямо по сердцу полоснули.

Мы — партия рабочего класса, всего народа. Мы несем ответственность за каждое свое решение, за каждый практически шаг. Рабочий класс выстрадал перестройку, он горой стоит за перемены, за обновление, за нравственное оздоровление общества.

Нас недруги называют утопистами, предрекают, что мы провалимся. Говорят они это из-за страха перед нашей перестройкой. До январского Пленума они заявляли: это, мол, очередная кампания. Новая бригада управляющих страной пришла, старую критикует, счеты сводит, значит, дела не будет. Когда январский Пленум прошел, прошел июньский, они запаниковали. Теперь делается все, чтобы посеять сомнения у рабочего класса, неверие у трудящихся, скомпрометировать перестройку.

Пусть говорят! Злословить по нашему адресу — привычное дело для них.

Наш путь нелегкий, но мы шли в гору и сейчас опираемся не на плывуны, а на твердь и поэтому выстоим! У нас такой огромный потенциал, что мы можем решить все намеченное. Наша политика — реальная политика. Уверен, что москвичи внесут в ее реализацию тот вклад, на который рассчитывают страна, ЦК и правительство, а мы будем вас поддерживать. (Аплодисменты.)

Б.Н. Ельцин. Если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать…[31]

(…). Мне часто задавали вопрос, да и потом и я сам себя спрашивал, почему все же он решил не расправляться со мной окончательно. Вообще с политическими противниками у нас боролись всегда успешно. И можно было меня отправить на пенсию или послом в дальнюю страну. Горбачев оставил меня в Москве, дал сравнительно высокую должность, по сути, оппозиционер остался рядом…

Мне кажется, если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать. Несмотря на его в последнее время негативное отношение ко мне, он понимал, что такой человек, острый, колючий, не дающий спокойно жить забюрокраченному партийному аппарату, — необходим, надо его держать рядышком, поблизости. В этом живом спектакле все роли распределены, как в хорошей пьесе. Лигачев — консерватор, отрицательный персонаж; Ельцин забияка, с левыми заскоками; и мудрый, все-понимающий главный герой, сам Горбачев. Видимо, так ему все это виделось.

А кроме того, я думаю, он решил не отправлять меня на пенсию и не усылать послом куда-нибудь подальше, боясь мощного общественного мнения. В тот момент и в ЦК, и в редакцию «Правды», да и в редакции всех центральных газет и журналов шел вал писем с протестом против решений Пленумов. Считаться с этим все-таки приходилось.

В ряде выступлений после октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК КПСС и ноябрьского (1987 г.) пленума МГК КПСС М.С. Горбачев возвращается к «теме Ельцина». Продолжается заочный спор с оппонентом по вопросам хода перестройки, ее темпов, роли партии в процессах демократизации общества. Позиции Ельцина критикуются не только как амбициозные, но и лево-радикальные, авантюристические, отмеченные «улътраперестроечной» фразеологией.

М.С. Горбачев. Личные амбиции приводят к конфликту[32]

(…) Анализируя идейную борьбу, которую повела партия после Ленина, мы сумели разглядеть саму суть этой борьбы, ответить на вопрос о том, что лежало в ее основе, на чем она была «замешана». Наряду с главными причинами, которые определяли тогдашние идейные схватки — а ими были интересы революции, интересы социализма, — мы увидели и другие факторы, взаимосвязи, многие из которых весьма поучительны и с точки зрения нынешней работы. История учит, что на поворотных этапах развития общества нельзя исключать повторение, схожесть определенных ситуаций.

Мы знаем, что и в прошлом не раз личные черты характера отдельных руководителей, неумение или недостаточные зрелость и ответственность, непонимание той роли, которая возложена на руководителя, приводили к серьезным противоречиям, к конфликту с линией партии. В этих случаях личные амбиции, если они выплескиваются через край и прикрываются псевдореволюционной фразой и позой, показной озабоченностью по поводу высших целей и ценностей, приносят большой вред делу.

Мы знаем сегодня и другое: консерватизм и искусственный авангардизм, сколь бы различной ни была их риторика, на деле неизбежно в конце концов смыкаются друг с другом. Такова диалектика политики. Смыкаются на почве насилия над действительностью, ибо стремятс загнать ее в тупики: одни старых, изживших себя форм и догм, другие — абстрактных схем, опасных своей демагогической агрессивностью и пустотой иллюзий.

М.С. Горбачев. Мы не допустим игры в политику[33]

(…) Т. Брокау. И не будет никакой другой партии, кроме Коммунистической партии, в обозримом будущем в СССР?

М.С. Горбачев. Я не вижу такой необходимости, и таково мнение нашего общества. Сегодняшние перемены, которые разворачиваются в стране, глубокие перемены, охватывающие экономику, политику, сферу демократии, духовную сферу, социальную сферу, все они происходят по инициативе КПСС.

Мы создали новую атмосферу в стране, атмосферу гласности, открытости, имеем планы и дальше двигать процесс демократизации и гласности. Все это делается по инициативе КПСС. Партия вызвала на себя огонь критики. Вот это и есть демократия.

Т. Брокау. Может быть, вот об этом и поговорим? В своей книге[34] Вы говорите: правда — это главное. Ленин говорил: больше света. Один из Ваших коллег в Центральном комитете — бывший московский руководитель Ельцин выступил за реформы, за более быстрые реформы, его речь не опубликовали, а когда его сместили, то сделали это очень открыто и многое об этом написали. Америке казалось, что это эхо сталинизма. Это была ошибка?

М.С. Горбачев. Нет, ошибки нет. Знаете, мы будем идти по пути перестройки твердо, последовательно, по пути демократии и реформы — твердо и последовательно, но мы не будем перескакивать через этапы. Мы не допустим авантюризма. Мы изучили опыт всех других стран в этом отношении. И свой собственный. Но мы не допустим и консерватизма. Будем вести свою борьбу, не допуская авантюризма и ведя решительную борьбу с консерватизмом. Будем очень расчетливы и ответственны. За нашей спиной огромная страна, великий народ, мы не можем допустить игру в политику. А то, что произошло с Б.Н. Ельциным… послушайте, это же нормальный процесс для каждой демократии. Я не хочу считать, сколько при господине Рейгане сменилось министров, в том числе в последнее время…

Т. Брокау. Да, но когда их меняют, то им дают возможность высказаться, почему их меняют. Мы их выслушиваем.

М.С. Горбачев. Между прочим, товарищ Ельцин и на Пленуме ЦК два раза выступал, и выступал на пленуме городского комитета партии. Кстати, его выступление на пленуме горкома опубликовано дословно. Сам Б.Н. Ельцин поставил вопрос об освобождении его от этих полномочий. Уж доверьте нам решать такие вопросы. Я думаю, еще будут проблемы в перестройке, и их тоже надо будет решать. Но мы политическую свою линию, линию на перестройку будем вести настойчиво.

М.С. Горбачев. «Ультраперестроечная» фразеология оказалась беспомощной[35]

(…) 31 декабря мы в Политбюро провели несколько часов в обсуждении наиболее примечательных явлений прошлого года. И один из выводов состоял в том, что лишь какие-то отдельные лица да небольшие группы выступали с антиперестроечных позиций. В целом же и рабочие, и колхозники, и интеллигенция в самых острых дискуссиях, в самых сильных столкновениях мнений, обсуждении самых разных вопросов жизни отраслей, трудовых коллективов высказывались с чувством огромной ответственности за дело перестройки, за страну, за социализм.

Это, товарищи, очень важное явление. И хорошо, что мы перестали бояться, впадать в растерянность при движении мысли у народа, его стремлении реализовать потенциал социалистической демократии, который заложен в нашем строе. Набирает опыт партия, набирают опыт кадры. Нелегко это идет, небезболезненно: еще часто мы как бы стращаем друг друга. Нередко критикуют и нашу линию: одни — справа, другие — слева. Последние говорят, что перестройка будто бы остановилась, призывают к более решительным мерам, к перетряске кадров и тому подобному. Это, в частности, проявилось на октябрьском Пленуме ЦК партии.

Что показала дискуссия на Пленуме? То, что сейчас, когда мы приступили к серьезной работе, к практическому осуществлению политики перестройки, воплощению ее в жизнь, «ультраперестроечная» фразеология оказалась беспомощной. У представителей «революционной» фразы нет ни выдержки, ни готовности взять на себя ответственность, тяжесть упорной и длительной работы, чтобы вывести наше общество на новые рубежи.

Не будем скрывать, что партийный отпор этой фразеологии был воспринят какой-то частью интеллигенции, особенно частью молодежи, как удар по перестройке. Но это — глубочайшее заблуждение, и народ все правильно понял, не поддавшись демагогической фразеологии.

Один из важнейших сюжетов, по которому развивается политический диалог М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина, — социализм как общественно-экономический и политический строй. Когда речь идет о критике системы прошлых лет, то позиции оппонентов фактически едины. Однако свой «социалистический выбор» они отстаивают по-разному.

М.С. Горбачев. К чему мы идем?[36]

(…) Сейчас, когда мы вступили в решающий этап борьбы за воплощение в жизнь принятых решений, когда политика становится повседневной практикой, когда перестройка вышла на широкий простор, она все глубже затрагивает жизненные интересы десятков миллионов людей, все общество. И вновь стали актуальными вопросы, на которые, как казалось, уже даны ответы. Люди хотят лучше уяснить смысл начавшихся в обществе перемен, понять, в чем суть и предназначение перестройки, к чему мы идем, на какие рубежи стремимся выйти, что понимаем под тем новым качеством общества, которое хотим обрести.

Такое желание вполне естественно: мы начали перестройку форм общественной жизни, осваиваем новое, отказываемся от сложившихся стереотипов. Перемены затрагивают сознание и психологию людей, их интересы, положение в обществе, в трудовых коллективах. Чего греха таить — даже многие хорошие люди в прошлом как бы свыклись с нарушениями и недостатками, стали равнодушны к ним, снизили свою социальную активность. Многие не сразу поняли смысл начавшихся преобразований, не сразу увидели, что перестройка открывает новые цели в жизни, поднимает их самих, что она полностью соответствует их материальным и духовным интересам. Перестройка предъявляет особый счет к тем, кто жил не по труду, не по совести, кто работал плохо. Я уже не говорю о явных нарушителях законов и нравственности социалистического общества.

Такова, я бы сказал, непростая политическая и идеологическая ситуация, в которой нам приходится действовать. Партии приходится зачастую в буквальном смысле вести борьбу за перестройку как на производстве, так и в духовной сфере. Разумеется, эта борьба не принимает у нас форму классовых антагонизмов. Но мы видим, товарищи, как остро она протекает. Идут жгучие дискуссии о тех препятствиях, на которые наталкивается перестройка, людей беспокоит, что медленно, с трудностями претворяются в жизнь новаторские решения январского и июньского (1987 г.) Пленумов ЦК КПСС. Впервые за многие десятилетия мы реально ощущаем социалистический плюрализм мнений. И это тоже непривычно и оценивается неоднозначно, требует изучения, анализа, прояснения. Но за всем этим мы должны видеть главное — нарастающую поддержку политики перестройки со стороны народа.

Мы говорим, что поддерживаем и будем поддерживать то, что идет на пользу социализму, отвергаем и будем отвергать все, что во вред интересам народа. Мы видим — кое у кого возникла сумятица в умах: не отступаем ли с позиций социализма, особенно когда вводим новые, непривычные формы хозяйствования, общественной жизни, не подвергаем ли ревизии само марксистско-ленинское учение? Немудрено, что уже появились и «защитники» марксизма-ленинизма, плакальщики по социализму, считающие, что и то и другое под угрозой.

Откуда это идет? В чем причина подобных опасений? Дело, думается, в том, что сама перестройка понимается нередко по-разному. Одни видят в ней косметический ремонт, подкрашивание фасада, своего рода «подналадку» существующего механизма, который худо-бедно, но работает, а из нового еще не известно, что выйдет. Другие требуют демонтировать до основания саму систему социализма, объявляют путь, по которому десятилетиями шел народ, ложным, ведущим в никуда, начисто отрицают ценности социализма, заимствуют альтернативы им из арсенала буржуазного либерализма и национализма. Третьи увлекаются радикальной фразеологией, зовут к перепрыгиванию через этапы социалистического развития, игнорируя логику перестройки.

(…) Сегодня утвердилось понимание, что перестройка — это объективно необходимый этап развития советского общества, суть которого — переход его к новому качественному состоянию. Мы должны обеспечить радикальные изменения в производительных силах и производственны отношениях, революционное обновление общественных и политических структур, рост духовного, интеллектуального потенциала общества. Мы стремимся в современных условиях возродить ленинский облик нового строя, очистить его от наслоений и деформаций, освободиться от всего того, что сковывало общество и не давало в полной мере реализовать потенциал социализма. И главное — придать новое качество социалистическому обществу с учетом всех реальностей современного мира.

Суть социализма заключена в утверждении власти трудящихся, приоритета блага человека, рабочего класса, всего народа. В конечном счете задача социализма — покончить с социальным отчуждением человека, характерным для эксплуататорского общества, отчуждением от власти, от средств производства, от результатов своего труда, от духовных ценностей.

Октябрьская революция открыла путь к решению этой исторической задачи. Принципиальными шагами поворотного значения были установление власти трудящихся, отмена частной собственности на средства производства, ликвидация эксплуатации человека человеком. Это основополагающие завоевания социализма.

На протяжении всех 70 лет наша партия и народ вдохновлялись идеей социализма и строили его. Но в силу и внешних, и внутренних причин мы не смогли достаточно полно реализовать ленинские принципы нового общественного строя. Серьезно помешали этому культ личности, сложившаяся в 30-е годы командно-административная система управления, бюрократические, догматические и волюнтаристские извращения, произвол, а в конце 70-х начале 80-х годов — безынициативность и тормозящие явления, приведшие к застою. Эти явления и то, что от них осталось и дошло до нашего времени, должны безвозвратно уйти в прошлое.

Здесь и ответ тем, кто высказывает сомнение — не отступаем ли мы от социализма, от заложенных поколениями советских людей его фундаментальных устоев. Нет, от социализма, от марксизма-ленинизма, от всего, что завоевано и создано народом, мы ни на шаг не отступаем. Но мы решительно отказываемся от догматического, бюрократического и волюнтаристского наследства, ибо оно не имеет ничего общего ни с марксизмом-ленинизмом, ни с подлинным социализмом.

…(…) Да, социализм — это общество социальных гарантий, не оставляющее человека один на один с жизненными трудностями и невзгодами. Социальная защищенность советских людей базируется на уничтожении частной собственности и эксплуатации, на власти трудящихся. Принцип социальной защищенности человека закреплен в наших законах, подтвержден многолетней практикой. В стране созданы важнейшие социальные гарантии — право на жилище, обеспеченность работой, бесплатные образование и медицинское обслуживание.

При всех имеющихся здесь недостатках и пробелах принципиальное значение этих завоевании не подлежит сомнению. Однако уровень социальной защищенности в обществе зависит от величины национального богатства, а оно — в свою очередь — от правильного и последовательного применения принципа социализма «От каждого — по способностям, каждому — по труду». В соответствии с этим принципом благосостояние, условия жизни человека находятся в прямой зависимости от применения его способностей, таланта, от его вклада в общее дело. В этом — основа жизнеспособности социализма. Именно от таланта и конкретного вклада каждого труженика в общественное богатство страны. Вместе с тем мы должны решительно пресекать любые рваческие поползновения, где бы они ни проявлялись. Только честный и добросовестный труд в рамках наших законов и существующих норм может иметь высокое материальное вознаграждение и общественное признание.

Б.Н. Ельцин. Куда мы идем?[37]

(…) Многих людей волнует вопрос — куда мы идем? Тот ли мы строим дом, который нам нужен и в котором можно если не благоденствовать, то хотя бы сносно существовать? Общество сейчас изо всех сил старается перетряхнуть старые представления и найти единственно верное направление. Поблуждали-то мы уже вдоволь. Но проходы загромождены ложью, всякой догматической рухлядью, и всем нам придется хорошенько поработать, чтобы не потеряться в завалах прошлого.

Если верить учебникам, то социализм мы построили давным-давно, но затем мы его почему-то стали достраивать и наконец построили «окончательно и бесповоротно». Но идеологам показалось и этого недостаточно: тогда они не без помощи Л. И. Брежнева провозгласили «развитой социализм». Теперь они ломают голову над тем, как бы обозвать следующий этап. Ведь какая-то формулировка должна же быть. Без этого мы просто не можем. У нас существует, по подсчетам наших теоретиков, если не ошибаюсь, двадцать шесть видов советского образа жизни. Очевидно, скоро будет столько же разновидностей социализма.

Если непредвзято сопоставить теорию и практику социализма, то станет ясно: из основных его классических составных частей в жизнь воплощена только одна — обобществление собственности, и то это сделано топорно. Остальных же элементов социализма реально или нет вообще, или они заретушированы до такой степени, что их просто не разглядеть.

Чтобы представлять, куда идем, важно знать, откуда идем? В двадцатых годах Сталин «отрубил» демократический путь и стал насаждать государственно-авторитарный, административно-бюрократический социализм. Демократия была задушена в зародыше, а безгласное общество ничего, кроме карикатуры на самое себя, создать не может. Безгласные люди никогда не смогут договориться между собой. Было очень много устрашающих жестов и полное отсутствие при этом социально-политического диалога между партией и народом. Началось насаждение политического диктата и террора.

Иные перспективы сулил путь демократизации общества, в котором царили бы личный интерес, личная заинтересованность и личная ответственность. Да прибавить бы еще к тому истинный, а не показной хозяйственный расчет. Но увы, этого не случилось: дальнейшая экономическая политика строилась исключительно на основе «общественного интереса». Под его «крышу» подводились все негодные методы хозяйствования, которыми великолепно манипулировала комбюрократия, понимая под словами «общественный интерес» свои личные корыстные цели. Но отнюдь не интересы рабочего, крестьянина.

Сегодня много пишут про обновление нашего социализма. Но это, мягко говоря, плохая защита социализма, ибо можно обновлять то, что уже существует во времени и пространстве. Конечно, если дом построен, его можно как угодно обновлять, достраивать, расширять, реконструировать и т. д. А если его еще нет и в помине? Мое мнение таково: мы социализм только еще строим. Нужна честная, поистине научная теория, которая могла бы обобщить и учесть без спекулятивности семидесятилетний опыт нашего бытия.

Догматические представления о социализме не исчезают мгновенно. Еще долгое время они поддерживаются инерцией прошлых лет.

Длительная абсолютизация роли экономических факторов развития (в ущерб социально-политическим) сказалась и на общей стратегии перестройки. Экономическая реформа вовремя не была дополнена синхронной (а лучше бы опережающей) перестройкой политической структуры.

Следовало начинать перестройку с партии, ее аппарата. Необходимо было четко определить место партии в обществе и ее главные «направляющие удары». Получилось, что какое-то время мы перестраивали экономику, находясь в плену догм и традиций, пришедших из прошлого, из мертвых концепций, не имея комплексного пакета законов о собственности, о земле, кооперации, аренде, налоговой системе, новой системе ценообразования.

М.С. Горбачев. Отставка Лигачева? — Такой проблемы в ЦК нет…[38]

(…) Вопрос (газета «Гардиан», Великобритания).

В Москве находится 5 тысяч журналистов в рамках встречи в верхах. Внутренняя политика Советского Союза представляется им неожиданной в том плане, что господин Ельцин в интервью телевидению вдруг призывает к отставке господина Лигачева. Господа Бурлацкий, Заславская, а также Ю. Афанасьев вдруг стали рассказывать о трудностях, с которыми сталкивается избрание делегатов на предстоящую партийную конференцию. Вы призываете к тому, чтобы сторонники перестройки были участниками и делегатами конференции, но сейчас налицо только лишь некоторые проявления перестройки. Как Вы лично расцениваете процесс политической перестройки в Советском Союзе по мере того, как приближается партийная конференция, и что Вы думаете о призыве господина Ельцина относительно отставки господина Лигачева?[39]

Ответ. Ход перестройки и ее перспектива определены полностью в Тезисах ЦК КПСС по этому вопросу. Перед вами находится один из составителей этих Тезисов. Участвовали также все члены Политбюро, все руководство. В Тезисах выражено наше коллективное мнение относительно платформы предстоящей партийной конференции и перспектив перестройки. Думаю, что конференция даст второе мощное дыхание всему процессу перестройки на всех главных направлениях. Мы будем действовать решительно, но и осмотрительно. Огромная страна, огромная ответственность. Мы не можем поставить в сложное положение ни себя, ни наших друзей, ни мировое сообщество. Наши люди в ходе своего личного опыта перестройки становятся другими, как и мы сами. Мы вышли из одного состояния, осмыслили его, извлекли уроки, выстроили планы и ищем пути.

В главном мы нашли их, но остается много тактических и практических проблем. Не всегда, может быть, все идет успешно, не всегда мы находим точное решение по каким-то вопросам. Бывают срывы. Но если говорить о главном — перестройка набирает силу, народ стоит за перестройку. Общество пришло в движение, обновляется партия, все сферы общества находятся в процессе обновления.

(…) Относительно интервью товарища Ельцина Би-би-си я оказался в полном неведении. (Голос из зала: Эй-би-си.) Вынужден был вчера еще сказать, что ничего об этом не знаю. Это, конечно, меня не украшает. Но и вы слабо старались, чтобы я узнал своевременно (оживление). Я попросил, чтобы мне дали полные тексты того, что сказал товарищ Ельцин. Хочу с ними ознакомиться. Если корреспонденты, которые брали интервью, могут поделиться полной записью, без монтажа, буду благодарен. Ельцин — член ЦК. То, о чем он говорит, было предметом обсуждений на октябрьском Пленуме в прошлом году. Выступило 27 человек, причем выступали без всякой подготовки — как вот здесь, на пресс-конференции. Да и его выступление было абсолютно неожиданным. На Пленуме ведь был обмен мнениями: о том, с каким докладом выходить на 70-летие Октября. Но Ельцин выступил, и тут же начался обмен мнениями. Все 27 товарищей были единодушны: обобщения и выводы товарища Ельцина, относящиеся к разным аспектам деятельности ЦК, обстановки в Политбюро, работы Секретариата, являются неправильными. Его выступление было признано политически ошибочным. Так что дискуссия прошла, решение было принято, и в данном случае речь, возможно, идет о том, что товарищ Ельцин не согласен с решением Центрального Комитета партии. Тогда мы должны в Центральном Комитете спросить товарища Ельцина, о чем идет речь и чего он добивается.

Что касается товарища Лигачева и его отставки — такой проблемы в Центральном Комитете партии, в Политбюро не существует. Советую вам исходить из этого.

На XIX Всесоюзной партконференции, состоявшейся в июне 1988 г., особенно четко выявились расхождения М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина во взглядах на процессы демократизации в партии и обществе, на допустимую степень радикальности в реформировании политической системы.

В выступлении именно на этой конференции Б.Н. Ельцин дал целостный критический анализ хода перестройки в самой партии, поднял ряд ранее запретных тем — расходование денежных средств в КПСС, состояние привилегий и льгот в парт аппарате, коррупция в среде высокопоставленных руководителей.

М.С. Горбачев. Нужна кардинальная реформа политической системы[40]

(…) Ставя вопрос о кардинальной реформе политической системы, нужно исходить прежде всего из ясного представления: какие ее качества выдержали проверку временем и необходимы нам сегодня, а какие, наоборот, необходимо свести до минимума или полностью преодолеть.

Речь, как нам представляется, должна пойти о решении следующих основных задач.

Во-первых, сделать все, чтобы миллионы и миллионы трудящихся были включены в управление страной не на словах, а на деле.

Во-вторых, открыть максимальный простор процессам саморегулирования и самоуправления общества, создать условия для полного развития инициативы граждан, представительных органов власти, партийных и общественных организаций, трудовых коллективов.

В-третьих, отладить механизм свободного формирования и выявления интересов и воли всех классов и социальных групп, их согласования и реализации во внутренней и внешней политике Советского государства.

В-четвертых, обеспечить условия для дальнейшего свободного развития каждой нации и народности, укрепления их дружбы и равноправного сотрудничества на принципах интернационализма.

В-пятых, радикально укрепить социалистическую законность и правопорядок, с тем чтобы исключить возможность узурпации власти и злоупотреблений, эффективно противостоять бюрократизму и формализму, обеспечить надежные гарантии защиты конституционных прав и свобод граждан, а также выполнения ими обязанностей по отношению к обществу и государству.

В-шестых, четко разграничить функции партийных и государственных органов в соответствии с ленинской концепцией роли Коммунистической партии как политического авангарда общества и роли Советского государства как орудия власти народа.

Наконец, в-седьмых, создать эффективный механизм, который обеспечивал бы своевременное самообновление политической системы с учетом меняющихся внутренних и международных условий, способной ко все более активному развитию и внедрению во все сферы жизни принципов социалистической демократии и самоуправления.

(…) Советы, согласно ленинскому замыслу, соединяют законодательные, распорядительные и контрольные функции. Но это не отрицает рационального разделения труда между государственными органами, что особенно важно для взаимоотношений Советов с их исполнительными комитетами. В интересах правильного разграничения функций, усиления контроля представительных органов за деятельностью исполкомов многими участниками дискуссии[41] высказывалось предложение иметь в местных органах власти постоянно действующих председателей Советов и президиумы Советов. Они взяли бы на себя подготовку сессий, координацию работы постоянных комиссий и депутатских групп — словом, все, что связано с организацией интенсивной деятельности представительного органа власти.

Поскольку в современных условиях ставится задача поднять роль выборных органов, депутатов, представляется обоснованным мнение тех товарищей, которые считают, что с учетом новых задач очень важно подкрепить роль Советов как представительных органов народа авторитетом партии. Но делать это нужно на строго правовой основе.

Наиболее реальный здесь путь — рекомендовать на посты председателей Советов, как правило, первых секретарей соответствующих партийных комитетов. Возглавляя Советы и их президиумы, они будут самым активным образом содействовать улучшению всех сторон деятельности органов народного представительства.

Это вопрос большой важности, его следует рассмотреть подробней. Сейчас первые секретари обычно являются членами исполнительных комитетов. А это, как показывает многолетний опыт, вольно или невольно приводит к усилению прерогатив исполнительных органов, их аппарата в ущерб авторитету Советов как представительных органов.

Если первый секретарь партийного комитета будет избран председателем Совета, то это будет поднимать авторитет Совета, усиливать контроль за деятельностью исполкома и его председателя, позволит точнее разграничить функции партийных и советских органов в условиях, когда центр тяжести управленческой деятельности перемещается в Советы.

С другой стороны, товарищи, рекомендация партийных руководителей на посты председателей Советов поставит их под более действенный контроль трудящихся, поскольку избрание будет происходить на сессиях тайным голосованием. А это значит, что мандат партийного руководителя, который ему вручают коммунисты, будет каждый раз как бы проверяться и подтверждаться представителями народа на всех ступенях Советов. Конечно, возможны случаи, когда рекомендуемая кандидатура партийного секретаря не будет поддержана депутатами. Тогда, понятно, и партийный комитет, коммунисты должны будут сделать из этого соответствующие выводы.

(…) Назрела необходимость ввести также ряд демократических ограничений на занятие выборных должностей. Опыт прошлого показывает, что отсутствие этих ограничений было одной из главных причин злоупотребления властью и в центре и на местах. Мы знаем много примеров, когда вполне достойные, способные руководители, пробыв в своей должности десятилетия, вырабатывались и, продолжая занимать руководящее кресло, превращались в тормоз, обузу для дела.

(…) Как ЦК работает, какие вопросы обсуждает, какие решения принимает, насколько демократична атмосфера его деятельности, имеет огромное значение для всей партии, всего нашего общества.

Нам уже приходилось говорить на январском Пленуме ЦК о том, каково было положение на протяжении ряда лет в Центральном Комитете. Не повторяясь, скажу лишь, что многих промахов можно было бы избежать, если бы вовремя и обдуманно решались назревшие проблемы руководства страной, если бы всегда полнокровной и демократичной была работа Центрального Комитета партии.

Сейчас ситуация начала меняться, особенно после XXVII съезда партии. Я бы сказал так: Центральный Комитет возрождается, набирает силу. По-другому сейчас проходят пленумы ЦК. И тем не менее нам надо еще быть осторожными в оценках, не впадать в преувеличения.

Проблема номер один — активная работа членов ЦК не только на своем месте, но и в ходе подготовки, обсуждения и принятия общепартийных решений. Говоря об этом, я имею в виду и определенный опыт. Накануне последних пленумов вошли в практику предварительные советы с членами ЦК, секретарями партийных комитетов, рассылка документов по повестке дня и т. д. Все это сказалось и на активности самих членов ЦК, и на качестве принимаемых решений. Вот, кстати, и определенная гарантия против ошибок в работе, а цена таких ошибок, как известно, слишком велика.

Нам надо подумать и о новых формах организации работы в период между пленумами и на самих пленумах. Не следует ли иметь в ЦК комиссии по важнейшим направлениям внутренней и внешней политики, в которых регулярно работали бы члены Центрального Комитета? Тогда и партийный аппарат будет занимать подобающее ему место.

Наверное, надо расширить и участие членов ЦК в работе Политбюро. Не скажу, что этого нет, но пока это участие в значительной мере ограничивается работниками столичного аппарата, ведомств и научных учреждений.

Регулярными должны стать отчеты и информации Политбюро о его деятельности на пленумах ЦК.

Чтобы партийные комитеты, выборные органы действовали полнокровно и могли использовать все, что заложено в нашем Уставе, следует решительно обновить порядок их формирования. Это — решающий фактор активности всякого выборного органа, в том числе и партийного. Надо, чтобы выборы на всех уровнях проходили в демократической атмосфере, обеспечивающей широкое обсуждение кандидатур, состязательность и — как результат — избрание действительно преданных делу, талантливых, достойных людей, пользующихся безусловным авторитетом и способных вести политику перестройки.

Видимо, нам не удастся достичь этого, используя старые подходы, когда кандидатуры для возможного обсуждения, а затем и голосования, по сути дела, назывались секретарем, в лучшем случае — с участием членов бюро обкома, горкома, райкома партии и т. д.

В связи с этим, товарищи, на рассмотрение конференции выносится такое соображение: оставляя последнее слово за общим собранием или делегатами конференции, признать также право нижестоящих организаций одновременно с выборами делегатов на конференцию или съезд вносить предложения по кандидатурам в состав вышестоящего партийного органа. Как показала дискуссия, большинство решительно поддержало предложение о том, что коммунисты вправе выдвигать при выборах во все партийные комитеты, вплоть до ЦК КПСС, больше кандидатов, чем имеется мандатов, и руководствоваться при этом не тем, какую должность занимает человек, а его позицией в перестройке. (Аплодисменты.)

Действуй у нас такой порядок, не возникло бы тех вопросов, которые имели место в ряде случаев при выборах делегатов и нашей конференции.

Всеобщее внимание привлекло предложение об установлении единого пятилетнего срока полномочий для всех партийных комитетов, ограничении занятия выборных должностей в КПСС двумя сроками подряд, о допущении избрания на третий срок только в исключительных случаях. Интерес к этому не случаен, в нем проявилось беспокойство и коммунистов и беспартийных по поводу допускавшихся в прошлом нарушений, связанных с длительным пребыванием на руководящих должностях. В принципе, как мы понимаем, здесь обозначились три точки зрения. Одни товарищи поддерживают предложение, содержащееся в Тезисах. Другие — за то, чтобы пребывание на выборных должностях во всех звеньях партии ограничить двумя сроками подряд. И наконец, третьи высказываются за то, чтобы допустить исключение об избрании на третий срок подряд только для высшего эшелона. Что ж, товарищи, давайте еще раз посоветуемся и примем решение.

Б.Н. Ельцин. Я прошу политической реабилитации…[42]

Товарищи делегаты! Прежде всего я должен ответить на требования выступившего здесь делегата товарища Загайнова по ряду вопросов.

Первый вопрос. Почему я выступил с интервью иностранным телекомпаниям, а не советской прессе? Отвечаю. Прежде всего ко мне обратилось АПН, и я дал интервью еще задолго до телевизионных компаний. Но это интервью не было напечатано в «Московских новостях».

Вторично АПН обратилось уже позже, но, так сказать, тоже не гарантировало, что это интервью будет напечатано. Обратилась редакция журнала «Огонек» дать интервью тоже до этого. Я дал интервью в течение двух часов, но это интервью не было напечатано, хотя прошло полтора месяца. По заявлению товарища Коротича, видите ли, это не было разрешено.

Следующий вопрос. Почему я так «нечленораздельно» на организационном пленуме Московского горкома выступил? Отвечаю. Я был тяжело болен, прикован к кровати, без права, без возможности встать с этой кровати. За полтора часа до пленума меня вызвали на этот пленум, врачи соответственно меня накачали лекарствами. И на этом пленуме я сидел, но что-то ощущать не мог, а говорить практически тем более.

Далее. Получаю письмо от Гостелерадио СССР с объяснением и просьбой, что в связи с конференцией им поручено координировать интервью иностранным телекомпаниям нашими руководителями и они просят меня дать его ряду из них.

К этому времени таких просьб набралось пятнадцать. Я сказал первому заместителю председателя Гостелерадио СССР товарищу Кравченко, что смогу по времени дать только двум-трем, не больше. После этого следует от комитета телефонограмма, что определяются три телекомпании: Би-би-си, Си-би-эс, Эй-би-си. Ну соответственно я назначил время и в своем кабинете дал интервью этим трем компаниям. Вопросы и ответы шли сразу. На некорректные вопросы, которые бы наносили какой-то ущерб нашему государству, партии, их престижу, я давал решительный отпор.

Далее были вопросы в отношении товарища Лигачева. Я сказал, что имею единые точки зрения в стратегическом плане, по решениям съезда, по задачам перестройки и т. д. У нас есть с ним некоторые разные точки зрения в тактике перестройки, в вопросах социальной справедливости, стиля его работы. Детали я не расшифровывал. Был и такой вопрос: «Считаете ли вы, что, будь на месте товарища Лигачева какой-то другой человек, перестройка пошла бы быстрее?» Я ответил: «Да». По искажению сказанного телекомпания Си-би-эс (США) дала мое опровержение и письменное извинение за ошибку за подписью зам. президента телекомпании.

Затем меня вызвал товарищ Соломенцев[43], потребовал объяснений. Я высказал свое возмущение фактом вызова по такому вопросу и ответил устно на каждый заданный вопрос по интервью. Попытка поискать в Уставе мою вину не удалась. Считаю себя совершенно в этом невиновным. Пленка с полной записью была нашим переводчиком передана товарищу Соломенцеву. Что дальше со мной будете делать, не знаю, но это очень напоминает тень недавнего, недалекого прошлого.

Перехожу к выступлению.

Товарищи делегаты! Главным вопросом конференции, как она задумывалась, является демократизация в партии, имея в виду, что со временем она сильно деформировалась в худшую сторону. И конечно, обсуждение сегодняшних горячих вопросов в целом перестройки и революционного обновления общества. Сам период подготовки конференции вызвал необычайный интерес и надежды коммунистов и всех советских людей. Перестройка встряхнула народ. И видимо, перестройку надо было начинать именно с партии. Затем она повела бы за собой, как и всегда, всех остальных. А партия, как раз с точки зрения перестройки, и отстала. То есть получается, что конференцию сегодняшнюю надо было проводить значительно раньше Это моя личная точка зрения.

Но даже сейчас подготовка шла как-то поспешно. Тезисы опубликованы поздно, составлял их аппарат ЦК. О политической системе там не было сказано главного, что появилось в докладе[44]. Широко к разработке Тезисов не было привлечено даже большинство членов ЦК. Учесть уже в решениях нашей конференции все поступившие предложения, весь этот кладезь народной мудрости, конечно, не удастся.

Выборы делегатов, несмотря на попытку товарища Разумова в газете «Правда» убедить всех, что они были демократичными, тем не менее в ряде организаций проводились по старым штампам и еще раз показали, что аппарат верхнего эшелона не перестраивается.

Но обсуждение на самой конференции идет интересно. И сейчас самое главное, какие же будут приняты решения? Удовлетворят ли они коммунистов страны, общество в целом? Судя по первому дню, было очень настороженное, я бы сказал, даже тяжелое впечатление. Но с каждым днем накал нарастает, и все интереснее, интереснее слушать делегатов, и, видимо, это отразится на принятых решениях.

Хотел бы высказать некоторые замечания и предложения, касающиеся Тезисов ЦК, с учетом доклада товарища Горбачева.

По политической системе. Здесь считаю главным, чтобы действовал такой механизм в партии и обществе, который исключал бы ошибки, даже близко подобные прошлым, отбросившие страну на десятилетия, не формировал «вождей» и «вождизм», создал подлинное народовластие и дал для этого твердые гарантии.

Предложение в докладе о совмещении функций первых секретарей партийных комитетов и советских органов для делегатов оказалось настолько неожиданным, что здесь рабочий, выступая, говорил, что «ему это пока непонятно». Я как министр скажу: мне тоже. Для осмысления нужно время. Это слишком сложный вопрос. А затем я, например, предлагаю провести по этому вопросу всенародный референдум. (Аплодисменты.)

Некоторые предложения по выборам: они должны быть общими, прямыми и тайными, в том числе секретарей, Генерального секретаря ЦК, снизу доверху из состава бюро в областях или Политбюро, тоже выбранных всеми коммунистами таким же путем (как бы делать два тура выборов). Это должно касаться и Верховного Совета, профсоюзов и комсомола. Без всяких исключений, тем более для высшего эшелона, ограничить пребывание на выборной должности двумя сроками. На второй срок избирать только при реальных результатах работы за предыдущий период. Ввести четкие ограничения пребывания в этих органах, в том числе в Политбюро, по возрасту до 65 лет. Отсчет по срокам ввести с предыдущих выборов, а по возрасту — с текущего года. Наша партия, общество в целом доросли до того, чтобы им доверять решать самостоятельно такие вопросы, а перестройка от этого только выиграет.

Все сказанное, а не предложенная некоторыми двухпартийная система, по моему мнению, и будет определенной гарантией против культа личности, который наступает не через 10–15 лет, а зарождается сразу, если имеет почву. Думаю, нам уже сейчас надо остерегаться этого, так как пренебрежение ленинскими принципами за прошедшие годы и так много бед принесло народу. Должны быть жесткие преграды, установленные Уставом или законом.

В ряде стран установлен порядок: уходит лидер — уходит руководство. У нас во всем привыкли обвинять умерших. Сдачи тем более не получишь. Сейчас получается: в застое виноват один только Брежнев. А где же были те, кто по 10, 15, 20 лет и тогда и сейчас в Политбюро? Каждый раз голосовали за разные программы. Почему они молчали, когда решал один с подачи аппарата ЦК судьбы партии, страны, социализма? Доголосовались до пятой звезды у одного и кризиса общества в целом. Почему выдвинули больного Черненко? Почему Комитет партийного контроля, наказывая за относительно небольшие отклонения от норм партийной жизни, побоялся и сейчас боится привлечь крупных руководителей республик, областей за взятки, за миллионный ущерб государству и прочее? Причем наверняка зная о некоторых из них. Надо сказать, этот либерализм со стороны товарища Соломенцева к взяточникам-миллионерам вызывает какое-то беспокойство.

Считаю, что некоторые члены Политбюро, виновные как члены коллективного органа, облеченные доверием ЦК и партии, должны ответить: почему страна и партия доведены до такого состояния? И после этого сделать выводы — вывести их из состава Политбюро. (Аплодисменты.) Это более гуманный шаг, чем, критикуя посмертно, затем перезахоронять!

Впредь предлагается такой порядок: меняется Генеральный секретарь обновляется Политбюро, кроме недавно вошедших; в основном обновляется и аппарат ЦК. Тогда люди не будут в постоянном административном капкане. Тогда не будут критиковаться только после смерти, зная, что отвечать перед партией придется каждому, в том числе всему выборному органу.

И еще. Сейчас при четком заявлении Генерального секретаря, что у нас нет зон, руководителей, в том числе и его, вне критики, на деле оказывается не так. Зона, черта есть, выше которой при первой же попытке критики следует мгновенное предостережение «не тронь!». Вот и получается, что даже члены ЦК боятся высказать свое личное мнение, если оно отличается от доклада, высказаться в адрес руководства.

Это создает самый большой ущерб, деформирует партийную совесть и личность, приучает при каждом предложении «есть мнение» сразу поднимать руки: все «за». Конференция настоящая — это, пожалуй, первое исключение из этого, уже вошедшего в правило. Пока получается, что политика, проводимая руководящими органами, по существу, сохраняет свою непререкаемость, остается вне критики, вне контроля народных масс и сегодня.

Следует согласиться с предложением в докладе о создании из состава членов ЦК комиссий по направлениям, без рассмотрения и согласия которых не принималось бы ни одно принципиальное постановление ЦК партии. А сейчас, по существу, постановление не ЦК, а его аппарата, и многие из них сразу становятся мертворожденными. Крупные проекты обсуждать во всей партии и стране, причем практиковать референдумы. Как правило, исключить совместные постановления ЦК и Совета Министров СССР.

Да, мы гордимся социализмом и гордимся тем, что сделано, но нельзя кичиться этим. Ведь за 70 лет мы не решили главных вопросов — накормить и одеть народ, обеспечить сферу услуг, решить социальные вопросы. На это и направлена перестройка общества, но идет она с большим торможением, а значит, каждый из нас недостаточно трудится, недостаточно борется за нее. Но также одной из главных причин трудностей перестройки является ее декларативный характер. Объявили о ней без достаточного анализа причин возникшего застоя, анализа современной обстановки в обществе, без глубокого анализа в разрезе истории допущенных партией ошибок и упущений. И как результат перестройки — за 3 года не решили каких-то ощутимых реальных проблем для людей, а тем более не добились революционных преобразований.

Осуществляя перестройку, надо ставить рубежи не только до 2000 года (сейчас многим неинтересно, что он получит и придется ли получать тогда), а на каждые 2–3 года ставить и решать окончательно одну-две задачи для блага людей. Не разбрасываясь за счет других направлений, сосредоточить именно туда все — ресурсы, науку, энергию людей и т. д. Тогда с резко возросшей верой, что перестройка общества идет, что она дает результаты, что она необратима, люди значительно быстрее решат и другие проблемы. А пока вера людей может качнуться в любой момент. Пока все находились под гипнозом слов — это спасало. В дальнейшем — это риск потерять руль управления и политическую стабильность.

И об открытости в партии. В партии должно быть нормальным явлением многообразие мнений (это ведь не унификация). И наличие отличного мнения меньшинства не разрушит, а укрепит единство партии. Партия для народа, и народ должен знать все, что она делает. Этого, к сожалению, нет. Должны быть и подробные отчеты Политбюро и Секретариата (кроме вопросов, содержащих государственную тайну), это знание и жизни и биографии руководителей, и чем они занимаются, и сколько получают, и какие результаты у каждого руководителя верхнего эшелона на его участке. Это и регулярные выступления по телевидению, это и результаты приема в партию, обобщение писем трудящихся в ЦК и так далее. В общем, это должна быть вся партийная социология о моральном здоровье руководителей партии и государства. Она должна быть для всех открытой, а не тайной.

Есть и такие «запретные», «тайные» темы, как, например, вопросы финансов партийного бюджета. В Уставе сказано: как расходовать финансы, определяет ЦК КПСС, то есть не аппарат, а ЦК. Но такие вопросы на Пленумах не обсуждались. Впредь предлагаю это делать обязательно, так как, куда расходуются партийные деньги (а это сотни миллионов рублей), не известно ни членам ЦК, ни, конечно, другим коммунистам. Ревизионная комиссия на съезде об этом не докладывает, да ее, видимо, к кассе и не допускают.

Я, например, знаю, сколько перечисляется миллионов рублей в ЦК от Московской городской и Свердловской областной партийных организаций. Но куда они расходуются — не знаю. Только вижу, что кроме рациональных расходов строятся роскошные особняки, дачи, санатории такого размаха, что стыдно становится, когда туда приезжают представители других партий. А надо бы за счет этого материально поддержать первичные партийные организации, в том числе и по зарплате их руководителей. А потом мы удивляемся, что некоторые крупные партийные руководители погрязли в коррупции, взятках, приписках, потеряли порядочность, нравственную чистоту, скромность, партийное товарищество.

Разложение верхних слоев в брежневский период охватило многие регионы, и недооценивать, упрощать этого нельзя. Загнивание, видимо, глубже, чем некоторые предполагают, и мафия, знаю по Москве, существует определенно.

Вопросы социальной справедливости. Конечно, по-крупному, на социалистических принципах, они у нас решены. Но остались некоторые вопросы, которые не решаются, вызывают возмущение людей, снижают авторитет партии, пагубно действуют и на темпы перестройки.

Мое мнение. Должно быть так: если чего-то не хватает у нас, в социалистическом обществе, то нехватку должен ощущать в равной степени каждый без исключения. (Аплодисменты.) А разный вклад труда в общество регулировать разной зарплатой. Надо, наконец, ликвидировать продовольственные «пайки» для, так сказать, «голодающей номенклатуры», исключить элитарность в обществе, исключить и по существу, и по форме слово «спец» из нашего лексикона, так как у нас нет спецкоммунистов.

Думаю, что это очень поможет работать с людьми партийным работникам, поможет перестройке.

Структура и сокращение партийного аппарата. Не будет осуществлен ленинский призыв «Вся власть — Советам!» при столь могучем партийном аппарате. Предлагаю сократить аппарат в обкомах в 2–3 раза, в ЦК в 6-10 раз, с ликвидацией отраслевых отделов.

Хотел бы сказать о молодежи. В Тезисах о ней почти ничего нет. В докладе сказано много, и я бы поддержал предложение о принятии отдельной резолюции по молодежи. Не нам, а ей отводится и будет отводиться главная роль по обновлению нашего социалистического общества. Надо смело приучать ее руководить 'процессами на всех уровнях, надо смело отдавать целые пласты руководства всех абсолютно рангов молодежи.

Товарищи делегаты! Щепетильный вопрос. Я хотел обратиться только по вопросу политической реабилитации меня лично после октябрьского Пленума ЦК. (Шум в зале.) Если вы считаете, что время уже не позволяет, тогда все.

Горбачев М.С. Борис Николаевич, говори, просят. (Аплодисменты.) Я думаю, товарищи, давайте мы с дела Ельцина снимем тайну. Пусть все, что считает Борис Николаевич нужным сказать, скажет. А если у нас с вами появится необходимость, то мы тоже можем потом сказать. Пожалуйста, Борис Николаевич.

Ельцин Б.Н. Товарищи делегаты! Реабилитация через 50 лет сейчас стала привычной, и это хорошо действует на оздоровление общества. Но я лично прошу политической реабилитации все же при жизни. Считаю этот вопрос принципиальным, уместным в свете провозглашенного в докладе и в выступлениях социалистического плюрализма мнений, свободы критики, терпимости к оппоненту.

Вы знаете, что мое выступление на октябрьском Пленуме ЦК КПСС решением Пленума было признано «политически ошибочным». Но вопросы, поднятые там, на Пленуме, неоднократно поднимались прессой, ставились коммунистами. В эти дни все эти вопросы практически звучали вот с этой трибуны и в докладе и в выступлениях. Я считаю, что единственной моей ошибкой в выступлении было то, что я выступил не вовремя — перед 70-летием Октября.

Видимо, всем нам надо овладевать правилами политической дискуссии, терпеть мнение оппонентов, как это делал В. И. Ленин, не навешивать сразу ярлыки и не считать еретиками.

Товарищи делегаты! И в выступлениях на конференции, и в моем выступлении полностью нашли отражение вопросы, высказанные мною на октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС. Я остро переживаю случившееся и прошу конференцию отменить решение Пленума по этому вопросу. Если сочтете возможным отменить, тем самым реабилитируете меня в глазах коммунистов. И это не только личное, это будет в духе перестройки, это будет демократично и, как мне кажется, поможет ей, добавив уверенности людям.

Да, обновление общества дается тяжело. Но сдвиги, пусть небольшие, есть, и сама жизнь заставляет нас идти только по этому пути[45]. (Аплодисменты.)

М.С. Горбачев. О льготах и привилегиях. Ответ Б.Н. Ельцину[46]

(…) Этот вопрос поднимался и раньше. Естественно, возникла необходимость разобраться, о чем идет речь. То, говорят, сфера обслуживания для партийных работников носит какой-то ведомственный характер, то медицинское обслуживание, мол, закрытого типа, то спецторговля, то отдых особый. Начали разбираться с этими привилегиями. О чем же идет, в конце концов, речь? О нарушениях и злоупотреблениях? Или речь идет об установленных государством, общественными организациями, трудовыми коллективами льготах для своих работников? Оказалось, что эта система вообще очень разветвлена, она охватывает практически все общество. Между прочим, отвечая на вопросы одной зарубежной газеты, если вы обратили внимание, я уже говорил об этом.

Начнем с трудового производственного коллектива. Возьмем любые большие или малые комбинаты, объединения. Все они имеют свою медицинскую часть, свой общепит. Есть у них свои пансионаты, санатории, пионерские лагеря… Причем все это соответствующим образом финансируется профсоюзами. Промышленные предприятия, как правило, располагают системой заказов в торговле, открывают свои пункты обслуживания, парикмахерские и т. д. Прямо по месту работы. Нередко это — целое разветвленное хозяйство.

Есть свои фонды, дачные поселки, дома отдыха, больницы и у творческих союзов и организаций.

То же самое имеется у научных работников, у общественных организаций. Есть часть санаториев и у партии. Мне назвали такие цифры: из 2,5 миллиона мест в санаториях и домах отдыха около 8500 мест принадлежит партийным комитетам. Мне сообщили также, что 52 процента этих мест отдается работникам промышленности, сельского хозяйства, служащим. Вот такая система сложилась, товарищи, и с ней надо разобраться. Есть привилегии для ученых, для творческой интеллигенции, у военных, других категорий населения. Как видите, привилегии установленные, законные, давно сложившиеся.

И я об этом в интервью тогда сказал, да и в беседах с трудящимися не раз отмечал, что ведомства и некоторые промышленные объединения бесплатно предоставляют своим работникам ряд социальных благ, но это их право, это ими заработано. Кстати, и в Законе о предприятии предусмотрено, чтобы трудовые коллективы зарабатывали деньги на соцкультбыт, развивали свою социальную сферу. Таким образом, видимо, речь должна идти не о льготах вообще, а о том, что у некоторых групп людей есть незаконные привилегии. Конечно, следует заодно посмотреть, что собой представляют привилегии, узаконенные много лет назад, оценить их с позиции сегодняшнего дня. Видимо, необходимо, чтобы и ЦК и правительство разобрались в этом деле. Разобрались, внесли, если нужно, предложения и сказали обо всем народу. Все, как оно есть, — о том, где необходимо навести порядок, где оставить по-прежнему. Данный вопрос многих не оставляет равнодушными, задевает все общество. И его не просто вот так с ходу решить, надо разобраться.

М.С. Горбачев. В чем же драма товарища Ельцина?[47]

(…) В рамках реакции на эту дискуссию[48] не считаю возможным обойти выступление Бориса Николаевича Ельцина. Прежде всего, думаю, мы с вами правильно поступили, предоставив ему слово. Как я уже сказал, надо в рамках демократии снимать покров тайны с подобных вопросов, хотя, впрочем, и тайны здесь нет.

Выступление товарища Ельцина, в той части, где речь идет о конкретных проблемах, обсуждавшихся на конференции, в значительной мере совпадает и с докладом и с прениями. В этом смысле его предложения вливаются в общий поток дискуссии. Мы также отмечаем, что товарищ Ельцин, как и другие, высказался за продолжение перестройки, ее углубление в интересах общества, народа.

Но вот с чем я не могу согласиться, так это с заявлением Бориса Николаевича Ельцина о том, что объявили мы о перестройке без достаточного анализа причин возникшего застоя, анализа современной обстановки в обществе, без глубокого анализа истории, допущенных партией упущений, что перестройка носит декларативный характер.

В ходе подготовки конференции, состоявшихся дискуссий в партии и в обществе, на самой конференции мы с принципиальных позиций оценили и достижения и проблемы перестройки, подвели итоги деятельности партийных и государственных органов, трудовых коллективов, страны в целом. Я скажу так: мы поступили правильно, товарищи, ибо всех нас тревожит, как разворачивается перестройка. Эта тревога прозвучала и здесь, она нас мобилизовала, укрепила в намерении еще решительнее продвигать процесс реформ.

Думаю, неправомерна и неприемлема также критика товарищем Ельциным того, что за три года мы не добились революционных преобразований. Конечно, если иметь в виду общий замысел, рассчитанный на длительную перспективу, выход нашего общества через перестройку на новое качество, то пока еще нельзя говорить о революционных преобразованиях. Мы потратили немало времени на то, чтобы понять общество, в котором живем, прошлое, куда уходят корни многих нынешних явлений, окружающий мир и наши с ним взаимосвязи. Все это надо было осмыслить, чтобы не действовать «революционными скачками», которые чрезвычайно опасны, не допускать импровизаций в политике. Мы должны были включить общество, его интеллектуальный, научный потенциал, чтобы разобщаться во всем этом и на основе серьезного критического анализа выработать политику перестройки, а затем трансформировать ее на главных направлениях в практические решения. Это надо было сделать. И надо было сделать ответственно. Таким образом, мы предложили политику перестройки, и альтернативы ей нет. (Аплодисменты.) Это само по себе явилось большим достижением партии на прошедшем этапе.

Решением практических задач, которые беспокоят наш народ, мы обеспокоены так же, как товарищ Ельцин. И я думаю, прозвучавшие здесь выступления, особенно представителей рабочего класса, показали, что трудящиеся надеются на быстрейшее решение этих вопросов.

Не знаю, почему товарищ Ельцин высказал критическое отношение и к Тезисам ЦК, поставил под сомнение их основательность и продуманность. И в партии, и в стране, и в мире этот документ принят как очень серьезный. Непонятно и его утверждение, что якобы в подготовке Тезисов не участвовали члены ЦК. Я лично встречался с двумя третями членов ЦК, не говоря о том, что они писали, выступали со своими замечаниями. Наконец, был Пленум, на котором обсуждался проект Тезисов, товарищ Ельцин участвовал в его работе, но ничего не сказал, не просил слова. Члены ЦК здесь присутствуют, помнят, как это было.

Думаю, товарищи, самое убедительное доказательство того, что перестройка в стране идет, набирает силу, — это наша сегодняшняя конференция, весь характер дискуссий, принятые документы.

Пытаясь по-человечески разобраться во всем, что происходит в ЦК и в Политбюро — это ведь касается в первую очередь Генерального секретаря, — я не могу не вернуться к истории вопроса. Когда мы рекомендовали товарища Ельцина первым секретарем Московского горкома партии, исходили из того, что работа в столичной парторганизации нуждается в серьезном улучшении и сама обстановка в Москве требует оздоровления. Нужен был человек опытный, энергичный, обладающий критическим подходом. Эти качества наблюдались у товарища Ельцина, что и послужило основанием для его выдвижения на этот пост. И ваш покорный слуга тоже приложил к этому руку. На первых порах товарищ Ельцин активно включился в работу, многое делал, чтобы ее оживить, развернул борьбу с накопившимися в Москве негативными явлениями. Мы поддерживали его в этих усилиях, понимая, что перед Московской партийной организацией стоят нелегкие задачи, но на каком-то этапе почувствовали, что происходит что-то неладное. Это началось, когда наступила пора практического решения проблем перестройки, ее трансформации во все сферы жизни, когда потребовалась напряженная и углубленная работа, рассчитанная на коренные изменения. На это не хватило ни горкома в целом, ни его первого секретаря. И товарищ Ельцин, вместо того, чтобы опереться на партийную организацию, на людей, на коллективы, начал сбиваться на окрик, командные методы. За этим последовала бесконечная смена кадров.

Мы вначале полагали, что это, наверное, оправдано, что были подобраны не те товарищи, конференция, состоявшаяся в городе, не смогла правильно решить кадровые вопросы. И вероятно, так оно и было. Не все оказались способны решать новые задачи, взять на плечи руководство партийной организацией на этом поворотном этапе в развитии города и страны. Но когда он пошел менять кадры по второму и третьему кругу, это стало нас беспокоить. Товарищу Ельцину я высказал замечание на Политбюро. Сказал по-товарищески, что Борису Николаевичу надо сделать для себя вывод, учесть в работе. Иначе говоря, это была помощь, и ничего сверх того.

В чем, я думаю, драма товарища Ельцина как политического работника? На этапе, когда надо было решать практические дела, у него не хватило сил, и он сбился на громкие фразы, заявления, администрирование. Но и тогда — об этом все должны знать, нам следует прояснить этот вопрос до конца Политбюро не считало, что товарищ Ельцин потерянный человек, не может работать дальше. Мы продолжали его поддерживать, были приняты крупные решения по Москве, о чем я уже говорил на пленуме Московского городского комитета партии.

В августе 1987 года[49], находясь в отпуске, я получил личное письмо от товарища Ельцина, в котором он поставил вопрос об освобождении его от должности первого секретаря горкома партии. Я счел необходимым не спешить, внимательно разобраться с этим, и в Политбюро даже не знали о существовании этого письма. Решил после отпуска побеседовать с Борисом Николаевичем, предложил ему провести мероприятия по 70-летию Октября, а затем встретиться и переговорить. Он согласился с этим, но вопреки договоренности неожиданно выступил на октябрьском Пленуме ЦК. О смысле его выступления я уже говорил, было опубликовано мое выступление на пленуме МГК, ничего другого я тогда не говорил. Товарищ Ельцин после обсуждения и высказанных товарищами замечаний признал свои ошибки.

(…) После того как выступление товарища Ельцина было признано политически ошибочным — он и сам это признал, — я все-таки попросил членов ЦК: давайте не решать сейчас вопроса об освобождении его от обязанностей кандидата в члены Политбюро, поручим Политбюро рассмотреть этот вопрос. Но ситуация уже вызвала такую реакцию, что дело нельзя было оставлять в таком положении. Мы рассказали обо всем на пленуме Московского горкома, и там товарищи высказались о работе товарища Ельцина гораздо острее — вы об этом знаете.

В общем, товарищи, я думаю, что это урок не только для товарища Ельцина, это урок и для Политбюро, и для Генерального секретаря Центрального Комитета, для всех нас. Мы должны твердо идти по пути решительного возрождения нашей партии на ленинских принципах, на основе широкой демократизации, опоры на первичные парторганизации, кадры, выборный актив. Мы не можем решать великие задачи перестройки, которые перед собой поставили, прибегая к старым методам, осужденным не только партией, а всем обществом, самим временем. (Аплодисменты).

И еще один урок. Правильно товарищи сделали замечание на конференции: надо было проинформировать, сказать все, и тогда процесс не развивался бы так, как это произошло. (Аплодисменты.)

Выступление Б.Н. Ельцина на XIX партконференции на некоторое время как бы вернуло его из «послеоктябрьского политического небытия». Однако в целом 1988 год продолжал для него проходить под знаком знаменитой горбачевской фразы: «Я тебя в политику не пущу». Центральная пресса о нем молчит. Лишь кое-где на так называемой периферии, в местной или даже многотиражной печати появляются беседы с ним, в которых он получает возможность излагать свою точку зрения, в той или иной мере комментировать ход перестройки.

М.С. Горбачев ведет с ним скрытый, «анонимный» диалог, характеризуя его позицию как леворадикальную, как опасную политическую крайность, стремление «перескакивать через этапы».

Б.Н. Ельцин. Перестройка — это борьба[50]

(…) Проблем в стране накопилось до чрезвычайности много. Причем настолько острых, что малейшее промедление в их решении становится просто опасным. Привлекательность социализма за последние десятилетия и так несколько потускнела.

(…) Авторитет партии складывается не из громогласных лозунгов, призывов, решений, количества конференций или съездов. Слава богу, недостатка во всякого рода решениях и постановлениях у нас не ощущается. Гораздо важнее разобраться в реалиях жизни. А они таковы, что потребности населения во многом не удовлетворяются. Мы как будто забыли, что обязаны дать народу такой уровень жизни, который мог бы соперничать с другими странами. Даже превзойти, ибо мы сказочно богаты. Если мы этого добьемся, авторитет социализму обеспечен. Восстановится престиж партии. Пока же мы значительно отстаем, и кажется, путей к форсированному продвижению вперед у нас не так уж много. Поэтому, если не будет ощутимого рывка вперед (Б. Ельцин попросил не ассоциировать слово «рывок» со словом «скачок». Примеч. авт.), перестройка может захлебнуться. Будем честны: пока что, кроме активных действий средств массовой информации, интеллигенции, других бросающихся в глаза сдвигов незаметно. Или, во всяком случае, их очень и очень мало.

Я считаю, что необходимо наметить этапные два-три года, в течение которых должен быть решен ряд узловых вопросов, касающихся благосостояния населения. И во что бы то ни стало воплотить их в жизнь. Это очень поддержит дух народа, укрепит веру в перестройку. Людей надо вволю и вкусно накормить, одеть, дать им надежную крышу над головой. Убедить в необратимости демократизации…

— Что вы подразумеваете под словами «узловые вопросы»?

— Безусловно: питание, товары народного потребления и бытовое обслуживание. Под словами «бытовое обслуживание» я имею в виду обобщенное понятие — всю сферу услуг.

— О вас, товарищ министр[51], ходят чуть ли не легенды: говорят, например, когда Ельцин был первым секретарем Московского горкома партии, он демонстрировал, я подчеркиваю это слово, демонстрировал свое неприятие элитарности. Дескать, вы ездили на работу в общественном транспорте, часто бывали в трудовых коллективах, что еще в недавние времена не очень было принято партработниками такого ранга. Какими мотивами вы руководствовались, демократизируя таким образом деятельность номенклатурного работника?

— Такое поведение партийного руководителя — не мое изобретение. Социалистическая революция 1917 года никогда бы не победила, если бы большевики не шли в массы. Если бы они чурались и не понимали их. В Ленина были выпущены пули именно в тот момент, когда он возвращался с завода Михельсона. И поверьте, я не выпячивал свой стиль работы, потому что это для меня было естественным делом. Еще будучи первым секретарем Свердловского обкома партии, я бывал практически на всех предприятиях и имел тесный контакт с рабочими. Ну а что тогда называть связью с массами, если не личный контакт с ними? То, что рабочий человек может сказать у своего станка, он вряд ли отважится сказать на официальном приеме…

(…) За два года работы в Москве первым секретарем партийной организации я побывал на двухстах промышленных предприятиях. Встречи с трудовыми коллективами помогли мне узнать истинный их взгляд на перестройку, настроение, производственные проблемы. Иначе как можно ощутить реальную жизнь? С высоты власти она иногда представляется нам, руководителям, узорчатым красивым полотном, а когда перспективу изменишь увидишь в узорах изъяны, недоделки, а то и прорехи.

Когда, допустим, я шел по пролету какого-нибудь цеха и видел обращенные на меня доброжелательные лица рабочих, я проходил мимо. Чувствовал, здесь «вопросов нет». Но когда видишь лица раздраженные, а то и злые, нужно обязательно подойти и непременно спросить, что волнует людей, чем они озабочены. Многое проясняется в таких далеко не парадных контактах.

(…) Хочу подчеркнуть, что, будучи первым секретарем горкома партии Москвы, не делал ничего такого, чтобы каким-то образом выпятить себя. Ни в коем случае. Это была моя настоятельная потребность — встречи с людьми в естественной обстановке. И я думаю, такая потребность должна присутствовать в работе руководителя любого ранга, вплоть до Генерального секретаря.

— В отсутствии этой потребности М.С. Горбачева нельзя упрекнуть…

— Действительно, М.С. Горбачев активно встречается с трудящимися. Но, к сожалению, далеко не все высокопоставленные руководители следуют его примеру. Знаю таких партийных, советских и хозяйственных деятелей, которые просто боятся показаться на людях. Тем более, если их ждет недовольная аудитория, в которую надо «врезаться» и с которой надо вести речь не языком телетайпной ленты, а сугубо откровенно и — главное — с выходом на решение проблемы.

Да, я ездил в общественном транспорте и скажу вам: дело это очень и очень трудоемкое. Если, например, я собирался на какой-либо завод, то предварительно намечал маршрут, по которому обычно добираются до завода рабочие. Скажем, основной поток рабочих завода имени Хруничева направляется со стороны Строгина. В шесть часов утра садился здесь на автобус, добирался на нем до метро, пересаживался снова на автобус и к семи утра оказывался у проходной предприятия. И не ждал, когда приедет директор, шел в цеха, в рабочую столовую. И когда затем разговор заходил об «адовых» сложностях транспорта, я отчетливо понимал озабоченность рабочих. А поняв до корней проблему, легче найти ее уязвимые места. И тут уже «работает» не один холодный расчет, который обычно обитает в кабинетах, начинает действовать человеческое сопереживание. Потому что нельзя браться за большое дело, руководствуясь лишь экономическим расчетом. Нет, в партийной работе — это особенно важно понять — должна быть движущая эмоция, если угодно, страсть. Иногда меня призывали: будь спокойнее, будь сдержаннее, ведь так солидности больше. Я лично этого не понимаю. Ленин был очень эмоциональным, страстным человеком, и в то же время это не мешало ему решать грандиозные задачи. А мы ведь его выученики. Да это же абсурд — называть себя ленинцем и носить в груди ледяное сердце.

Я старался узнать проблемы Москвы не из кабинетного окна. Однако не отрицаю и работу в кабинете — именно там были нами «нарисованы» 24 программы развития Москвы до 2000 года. Все они действуют и поныне.

Теперь о моем отношении к элитарности. Повторяю, что никогда не хотел противопоставить свой «стиль» какому-то другому. Но что тогда мы называем перестройкой? Экономическая реформа? Она жизненно необходима, но ведь без разрушения старых стереотипов мы не осилим и реформу. Тот, кто считал или считает мои методы работы неправильными, думаю, тот сам находится в плену предрассудков. Наоборот, тому, кто так думает, надо немедленно перестраиваться. Нужно идти к людям и разговаривать с ними на человеческом языке. Как зоркое предупреждение я понимаю слова В. И. Ленина, сказанные им на XI съезде РКП (б): «В народной массе мы все же капля в море, и мы можем управлять только тогда, когда правильно выражаем то, что народ сознает. Без этого коммунистическая партия не будет вести пролетариата, а пролетариат не будет вести за собою масс и вся машина развалится»[52].

— На конференции вы высказали сомнение относительно совмещения функций первых секретарей партийных комитетов и руководителей советских органов. Не изменился ли ваш подход к этому вопросу?

— Решение на этот счет уже принято, и я как коммунист обязан ему подчиняться. Но как избиратель могу сказать следующее: главное, чтобы такое совмещение осуществлял умный, образованный, добрый человек. Но и этого еще мало. Надо, чтобы он знал от «а» до «я» всю советскую работу. А если не будет знать? Если пойдет по вершкам, не затрагивая глубин? К сожалению, и среди первых секретарей есть такие, которые дальше своего носа ничего не хотят видеть. А уж о творческом подходе к делу и речи нет. Впрочем, демократические Советы, как в зеркале, будут отражать уровень такого руководителя.

— Если судить по редакционной почте, люди больше всего хотят связать перестройку со справедливостью…

— Принципы социалистической справедливости измеряются не только рублем, дачей или престижной путевкой. И это, разумеется, важно, но я хочу сказать о другом. Мы духовно задавили человека. Он оказался под прессом дутых авторитетов, приказаний, непререкаемых распоряжений, бесконечного количества постановлений и т. д. Мы приучили людей к единоудушению, а не к единодушию. Разве это социально справедливо? Если мы голосуем, то непременно почти на все 100 процентов, если поднимаются руки, то все поголовно «за». Стыдно, что слово «плюрализм» пришло к нам из лексикона наших идеологических врагов.

Что же касается вопросов «ненормированного» материального обеспечения отдельных групп нашего общества, то здесь работы хоть отбавляй. В этом смысле незаслуженные блага не устраняются, а создается впечатление, что они даже наращиваются. Возможно, мне это кажется. Но в одном я твердо уверен: придет время, и вопросы социальной справедливости будут решены. А кто на этот счет еще не прозрел — жизнь заставит его это сделать.

Нет большого греха в строительстве ведомственных дач, санаториев, баз отдыха — что ж, есть деньги, стройте на здоровье. Но должна быть мера. Мера. Когда она переступается, то вместо блага превращается в вопиющую несправедливость. Когда в каком-то городе еще стоят бараки и тут же по соседству возводится роскошная вилла для начальника, здесь трудно отыскать и намек на справедливость.

У нас есть слои населения, между которыми нет сбалансированности в заработной плате. Один трудится больше, но получает меньше, другой же живет на «дотации» государства. Это, я считаю, несправедливо. Если у нас в обществе чего-то не хватает, то нужно, чтобы это почувствовали все. Руководитель агропрома, которому на дом привозят изысканные продукты, никогда грудью не пойдет на борьбу за Продовольственную программу. Для него она уже давно решена. Социальная справедливость — это отнюдь не утопия, как некоторые пытаются ее представить. Если она не будет торжествовать, это рано или поздно вызовет у народа недовольство. Недоверие к партии, Советской власти. К социализму вообще. А мы, коммунисты, кому служим? Народу, но никак не наоборот.

— Ваш сторонник сказал на конференции, что Ельцин жесткий, даже жестокий человек. Но если действительно так, то не могут ли быть перечеркнуты все ваши благие намерения этой чертой вашего характера?

— Не могу объяснить, почему он так сказал. В словаре Ожегова слово «жесткий» трактуется так: суровый, грубоватый, резкий. Жестокость — это крайне суровый, безжалостный, беспощадный человек. Какое из этих определений мне больше всего подходит — судить не мне. Пусть об этом судят мои бывшие и настоящие коллеги. Жесткий я или жестокий. Произнесенное слово воспринимается разными людьми по-разному. Для человека обидчивого, сверхчувствительного важен даже оттенок, интонация, по которым он уже может «вынести приговор» произносившему это слово. Амбициозный, спесивый человек на любое замечание может реагировать резко отрицательно, даже агрессивно. Работник, которого уличили в лени, безответственности, сутяжничестве и прямо сказали ему об этом, может назвать вас жестким и даже злодеем. В данный момент он вас по-другому и не воспринимает. Но я никогда не забывал и о другом: чтобы требовать от людей, нужно с двойной мерой требовательности подходить к себе. Да, когда я был первым секретарем Московской парторганизации, я работал с 8 утра и до 24 часов. И требовал полной отдачи от других. Многим это было не под силу, некоторые стали роптать и обвинять меня в жестокости. Но я считал и считаю, что в период перестройки без самопожертвования не обойтись. И в этом смысле я могу признать себя в какой-то мере жестким, даже, скорее, чрезмерно требовательным, но никак не жестоким. Для безответственного работника обыкновенная требовательность иногда превращается в необыкновенную жестокость.

— В контексте вышесказанного напрашивается и такой вопрос: правда ли, как об этом было заявлено на партконференции, что один из секретарей райкома партии из-за вашего к нему отношения покончил жизнь самоубийством?

— Этот человек уже давно не работал в райкоме партии. Когда с ним случилось это несчастье, он служил в одном из министерств. Расследование факта смерти показало, что она никак не связана с освобождением его от должности секретаря райкома.

М.С. Горбачев. Против попыток все перестроить одним махом[53]

(…) Конференция продемонстрировала огромное стремление коммунистов, всего народа к последовательному продвижению перестройки, приданию ей необратимости, энергичному решению практических вопросов на всех направлениях внутренней и внешней политики.

Вместе с тем она показала, что в обществе еще далеко не преодолены консервативные настроения, ностальгия по прошлому, попытки посеять сомнения, изобразить перестройку не как историческое созидание, а чуть ли не как общественную дестабилизацию. Этого тоже нельзя не учитывать, если мы хотим оставаться реалистами в политике.

Делегаты конференции предъявили строгий счет тем партийным комитетам, которые еще медленно меняют стиль и методы своей деятельности, во многих случаях не проявляют готовности и умения работать в условиях открытости, вести дискуссии, аргументировать, убеждать людей, по-большевистски воспринимать критику, как тому учил В. И. Ленин.

Некоторых просто пугает подъем энергии людей, их проснувшаяся общественно-политическая активность. На словах они за перестройку — но с карманной демократией; за гласность — но с дозированной критикой; за обновление — но чтобы лично для них все оставалось привычным, по-старому. С большим трудом идет борьба с иждивенчеством. Отсутствует требовательный спрос с конкретных людей за конкретное дело.

Делегаты убедительно показали, что механизм торможения хотя и надломлен, но во многом еще сохраняет свою силу. Конференция помогла лучше разобраться в том, где и как старые структуры и методы стоят на пути нового, мешают ему, не дают развернуться. Но она также показала, что многие сдерживающие перестройку факторы берут свое начало в недостаточной продуманности некоторых предпринимаемых шагов, некомпетентности, других субъективных причинах. Все это, вместе взятое, дает нам правдивую картину того, чего мы достигли уже на этом этапе перестройки, а что еще только предстоит решить, причем безотлагательно.

В конечном итоге, товарищи, — и это очень важно для Центрального Комитета — конференция прибавила всем нам реализма в оценке хода перестройки. Она продемонстрировала решимость общества идти вперед, преодолевая консерватизм и торможение. Одновременно она высказалась против всяких псевдореволюционных, оторванных от жизни лозунгов, максималистских требований и утопических попыток все перестроить одним махом.

М.С. Горбачев. Любая крайность — ошибочна и безответственна[54]

(…) Мы проходим, прямо надо сказать, товарищи, великую школу. Учимся жить и работать по-новому, даже строить свои отношения по-новому. Мы должны обязательно выдержать, справиться с большими нагрузками нынешнего этапа перестройки. Это относится и к кадрам, и ко всем трудовым коллективам.

Об этом я говорю еще и потому, что в такое ответственное, переломное время стали раздаваться голоса об угрозе перестройке. Кое-кто, не понимая всей сложности нынешних проблем, призывает одним махом разделаться с ними. Что можно сказать по этому поводу? Все это очень далеко от серьезной политики, от реальной жизни и опасно для дела. И какими бы мотивами сторонники таких подходов ни руководствовались, их взгляды в силу названных причин неприемлемы и должны быть отвергнуты. Но с такой же решительностью должны быть отвергнуты и взгляды тех, кого пугают активизация политических процессов, демократизация общества, реформирование экономики, кооперация со всеми ее проблемами, процесс оздоровления духовной и нравственной жизни, осмысление нашей истории и так далее, кто усматривает во всей этой новизне, которую несет с собой перестройка, чуть ли не угрозу социализму.

Общее, что объединяет носителей крайних взглядов, — это то, что и те и другие сбивают с толку людей, сеют сомнения в народе относительно смысла и предназначения перестройки. Любая крайность с научной точки зрения ошибочна, а с политической — безответственна. И мы не дадим, я уверен, — и вы, сибиряки, прибавили мне в эти дни уверенности своей твердой позицией столкнуть себя с избранного пути. Дорогу мы выбрали, и надо идти по ней твердым, уверенным шагом. Тут не должно быть никаких шараханий, каких-либо сомнений и колебаний. Мы знаем, чего стоят стране и народу ошибки в сфере политики. И должны быть очень ответственными.

М.С. Горбачев. Поддержать или опорочить обновление?[55]

(…) Сейчас мы располагаем не только концепцией перестройки, но и, вопреки некоторым утверждениям, имеем основательную стратегию обновления, конкретизированную по важнейшим направлениям общественного развития. Началось самое трудное время: нелегко было разработать концепцию перестройки, но ведь это, товарищи, все равно легче, чем воплотить ее в конкретные дела. Реализация намеченного связана с организацией огромной массы людей, перестройкой мышления и в партии, и в народе, и в каждом коллективе каждого человека. Это громадной, колоссальной трудности и масштабности процесс.

Мы же пока медлим, теряем время. А значит, проигрываем. Словом, получается разрыв между выдвинутыми целями, лозунгами и нашей работой.

Сейчас надо идти вперед, действовать. А жизнь будет обогащать, корректировать нашу работу, если в чем-то ошибемся. И тут нечего бояться, драматизировать.

(…) В нашей перестройке немало трудностей. Сложная мозаика настроений, сумятица в умах, иллюзии, нетерпение, раздражение — все это есть, все, как говорится, налицо. Но важно другое — к чему ты призываешь, во имя чего ты анализируешь события: чтобы поддержать прогрессивную линию на обновление общества, на выход к его новому качеству, или хочешь использовать срывы, трудности, проблемы, сложности для того, чтобы опорочить, дискредитировать перестроечную работу. Вот в чем суть вопроса, если рассматривать с точки зрения серьезного политического анализа.

Время сейчас такое, товарищи, когда надо занимать четкие позиции и партийным органам, и руководящим кадрам, всем — в том числе и средствам массовой информации.

Перестройка — это живой процесс, и ведут его живые люди, а не роботы, запрограммированные по каким-то схемам. Это процесс творческий, в нем есть своя диалектика, свои противоречия, свои драмы. Что скрывать: и в печати, да и в обществе в целом встречается путаница в анализе и оценках. По некоторым выступлениям, публикациям получается, что перестройка чуть ли не усугубила положение дел в экономике, разбалансировала финансы, ухудшила снабжение продовольствием, товарами, обострила жилищную и другие социальные проблемы. Что на это можно сказать?

Во-первых, зачем же приписывать перестройке то, что связано с предшествующим периодом? Как раз груз прошлых проблем и привел к необходимости перестройки.

И во-вторых. Критический пафос о предкризисном положении нередко догматично, механически переносится на сегодняшний день. Но разве мы уже завершили экономическую реформу, товарищи? Мы ее только начинаем, только разворачиваем.

А разве мы завершили политическую реформу? Мы только сформулировали политические установки на партийной конференции. Нам еще предстоит разворачивать все это, воплощать в жизнь. Предстоит выработать новый избирательный закон, дополнения к Конституции и многое, многое другое.

Б.Н. Ельцин. В чем мы расходимся?[56]

— Собираетесь ли Вы обратиться к делегатам будущего XXVIII съезда КПСС с просьбой о политической реабилитации?

— Для начала я бы хотел сказать несколько слов о том, как шли выборы на XIX партконференцию. До демократизации было далековато, хотя проводились выборы по утвержденной инструкции. Мою кандидатуру выдвигали московские коллективы — не прошла. Бюро Свердловского горкома партии поддержало 15 000 коммунистов, которые проголосовали за выдвижение, но мою кандидатуру все равно отклонили. В самый последний момент, когда дальше ждать уже было некогда, меня направили в Карелию, где меня хорошо встретили и избрали в числе 13 делегатов от этой республиканской парторганизации.

Если так же будут выдвигаться делегаты на XXVIII съезд КПСС, то буду ли я на съезде, у меня никакой уверенности нет. Но если я не буду на съезде, все равно обращусь к съезду письменно. Если, конечно, ничего не случится за эти два года.

Да уж откровенно, чтобы пробиться к трибуне, выступить на конференции, пришлось потратить ой как много усилий. Пришлось не просить — требовать. Ну а что было дальше — вы знаете.

— Как Вы думаете, может ли комсомол страны иметь полную самостоятельность? Собственную программу? Может ли лидер комсомола высказывать свое мнение, отличное от мнения Генерального секретаря?

— Я в этом убежден. Как и в том, что если уж не удается Председателя Президиума Верховного Совета избрать прямым тайным голосованием, то первого секретаря ЦК ВЛКСМ нужно, безусловно, избирать только так. Выборы «первого» в комсомоле должны быть прямые снизу доверху.

— Прокомментируйте обвинения Вас в том, что на заседаниях Политбюро Вы сидели и молчали.

— Это неправда. Я думаю, когда-нибудь представится возможность просто взять протоколы Политбюро и почитать. Там в скобках есть перечень фамилий, кто и по какому вопросу выступал. И все.

— Какие ошибки Вы допускали на посту первого секретаря МГК?

— Я недооценил влияние организованной мафии в Москве на все сферы. Тут меня не хватило. Как только мы взялись за торговлю, общепит, милицию — все и пошло. Это, пожалуй, главная ошибка. Тогда только со стороны торговли две тысячи человек были арестованы. В милиции главное управление сменили. В общепите сменили. Руководство городского КГБ сменили. На должность председателя исполкома Моссовета мне предложили четыре кандидатуры. Но я чувствовал — все они «свои». Поэтому пошел на рискованный шаг — поставить на эту должность генерального директора ЗИЛа, который с этой системой не связан. И он, действительно, честно боролся с этим всем. Ему очень трудно, поскольку Моссовет — одна из самых бюрократических организаций в Москве и стране.

Вторая моя ошибка та, что я не полностью воспользовался помощью, которую могли оказать Генсек и Политбюро. Мог полностью использовать т. Лигачева, т. Долгих и других. В отношении связей с массами. Тут я не могу себя упрекнуть. Я побывал за два года на двухстах предприятиях промышленности, не считая торговлю, общепит, транспорт и так далее. Наверное, сыграли роль и мои личные качества, требовательность. От нее здесь отвыкли. Будучи чистыми функционерами, ряд первых секретарей райкомов отвыкли работать по-настоящему. Мою требовательность воспринимали как жестокость. Может, надо было быть несколько погибче? Московское хозяйство оказалось сложным, не обошлось без ошибок, хотя я не согласен с выступлением товарища Горбачева, что я пошел по третьему кругу смены первых секретарей. Такого не было. Да, двадцать три первых секретаря из тридцати трех были заменены. Но если посчитать в процентах, сколько заменено первых секретарей обкомов КПСС 177 областей, то там процент смены побольше, чем в Москве.

— Как Вы считаете, насколько реальна программа обеспечения каждой семьи отдельной квартирой или домом к 2000 году?

— Тяжелый вопрос. Как у нас часто бывает, мы сначала провозгласили лозунг, потом стали считать — возможно ли это? Так мы и «коммунизм построили»… Когда провозглашали к 2000 году обеспечить жильем каждую семью, рассчитывали в 13-й пятилетке построить 700 миллионов квадратных метров жилья и 800 миллионов — в 14-й. А когда стали считать основательнее, то, к ужасу строителей, оказалось, что надо построить в 13-й пятилетке не 700 миллионов, а миллиард квадратных метров. И еще больше — в 14-й. Базы для этого нет. Когда начинался при Хрущеве бум жилищного строительства, мощности по крупнопанельному домостроению на 60 миллионов квадратных метров мы строили 15 лет. Теперь же надо построить мощности на 150 миллионов квадратных метров всего за три-четыре года. Это жилищная революция. Иначе программа не будет решена. Сегодня при социальной ориентации требуются колоссальные усилия по решению жилищной программы. Я не имею права не верить, потому что прямой участник реализации этой программы. Недавно собирали коллегию Госстроя, которой был подготовлен документ о создании базы для строительства жилья и участия всех в ее реализации.

— Есть ли у Вас свой взгляд на реформу экономики и, в частности, строительства?

— Я должен сказать, что думал над вопросами экономической реформы. Думал почти год и даже для себя изложил какие-то мысли по выходу из этой тупиковой ситуации в экономике, финансовых вопросах. Что же у нас получается? Хронический дефицит устойчивого превышения спроса над предложением порождает безудержный рост цен, инфляцию, снижение активности с переходом в застой производительных сил, апатию общества. Это продукт товарно-денежных отношений.

С другой стороны, при превышении предложения над спросом товарно-денежные отношения ведут к активизации деловой жизни, конкуренции, соревновательности, стабилизации цен в пределах общественно необходимых затрат труда. И дело не в игнорировании экономических законов, а в практических действиях государства. Длительное время мы шли и пока идем по первому кругу. Сфера строительства не является исключением. Могу сказать такие цифры, что принятых правительственных постановлений о строительстве объектов в 13-й пятилетке только на сумму 1,1 триллиона рублей. Если прибавить 300 миллиардов рублей на жилищное строительство, получается 1,4 триллиона рублей, что полностью исчерпывает две пятилетки. Таким образом, дефицит запланирован наперед. У нас нет силы воли остановиться, оглянуться и наконец сказать, что, если мы сформировали пятилетку, больше постановлений не вносить. Между прочим, так было, когда формировали 12-ю пятилетку. Но указаний первого лица государства хватило только на две недели, после которых начали рассматривать очередное постановление.

Переход с административно-государственного управления на экономическое саморегулирование может реализоваться только через модель товарно-денежных отношений, когда предложение опережает спрос. Что же нужно делать? Долг растет и внутренний и внешний. Поэтому необходимо на 40 процентов сократить государственные капвложения в промышленное строительство. И вот эти 50–60 миллиардов рублей надо не перекачивать в другие отрасли, а изъять из бюджета. Этим мы как бы создадим обстановку опережения предложения над спросом. Я имею в виду не только товары, но и средства производства. Это невозможно сделать, может быть, за один год. Но за два можно. Но, если на это пойти и отказаться от принятия новых постановлений, мы сразу оздоровим экономику.

Высвободившиеся материальные ресурсы нужно реализовывать только через оптовую торговлю или по прямым связям между предприятиями с целью стимулирования и отвлечения средств предприятий, населения для развития социальной сферы и социальной базы предприятий. Надо разрешить предприятиям свободно выходить из состава министерств и ведомств, существовать самостоятельно. Поэтапно резко сократить число министерств, а в последующем перевести их аппарат на хозрасчет и самофинансирование. Если не давать им ни копейки из бюджета, то они многие сами себя ликвидируют.

Сложновато, но надо думать, анализировать, искать выход.

— Может, М.С. Горбачев нуждается в единомышленниках, а не в оппозиции?

— Я никогда не был по отношению к нему, к партии в оппозиции. Он лидер. А почему мы не вместе, вы уже знаете.

— Есть ли у Вас идеал?

— Если в отношении женщины — то моя жена. В отношении политического лидера идеала выше, чем Ленин, я не представляю.

Социологическое зеркало

Из ответов на анкету «Человек года»

1988 год

1-е место М.С. Горбачев 55 % ответивших

3-е место Б.Н. Ельцин 4 % ответивших

Анкетирование проводилось Всесоюзным центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Опубл.: Независимая газета. 1991. 28 февраля.

М.С. Горбачев. Подбрасывается мысль о политическом плюрализме[57]

(…) Хотел бы высказаться по некоторым вопросам, имеющим, на наш взгляд, принципиальное значение. И прежде всего начал бы, может быть, неожиданно для вас — с характера дискуссий, развернувшихся в последнее время. Мы приветствуем дискуссии, это я считаю необходимым подчеркнуть сразу. Считаем, что они должны продолжаться. Другое дело, что у нас еще не овладели культурой дискуссий, но, повторяю, мы приветствуем их, мы — за дискуссии. Они позволяют полнее выявить и учесть общественное мнение, интересы различных слоев общества, поддержать все то новое, передовое, что входит с перестройкой в нашу жизнь. И вместе с тем вовремя подметить те или иные негативные явления, ошибки, избежать их разрастания.

Мы — за плодотворные дискуссии. Не драматизируя ситуации, хочу сказать, что в нынешних дискуссиях кое-что беспокоит. Убежден, что мы не вправе оставаться в положении сторонних наблюдателей, когда, например, раздаются голоса о том, что, мол, перестройка ведет к хаосу, вседозволенности, всеядности. Что она-де представляет угрозу нормальному развитию страны, что мы якобы уже заблудились не только в определении методов, способов решения задач, но и в самом выборе, в постановке цели. Уже исподволь кое у кого проявляется ностальгия по «старому доброму времени», слышатся разговоры, что стране нужна «твердая рука». Такие настроения не только проявляются в сфере эмоций и чувств, но и приобретают определенные философские и даже политические очертания.

Четыре последних года убедительно свидетельствуют, что наш народ решительно выступает за перестройку, за обновление общества на социалистических началах. И все же кое-кто пытается и здесь посеять семена сомнения. В некоторых дискуссиях выдвигается вопрос о том, что для перестройки рамки социализма, мол, тесны. Исподволь подбрасывается мысль о политическом плюрализме, многопартийности и даже частной собственности. Говорят о якобы неспособности через перестройку раскрыть потенциал социализма. И в том и в другом случае речь идет о неверии и в наш строй, и в наш народ, в партию, в наши социалистические институты.

Не могу не сказать и о том, что под видом гласности предпринимаются попытки атаковать КПСС. Атаковать партию, которая разработала и предложила политику перестройки, которая сегодня возглавляет работу по демократизации, стимулирует все перестроечные процессы и которая сама переживает глубокое обновление. И вместе с тем выполняет важнейшую объединительную, интегрирующую роль на этом поворотном этапе развития нашей страны.

Точка зрения ЦК КПСС — и я убежден, что она отражает доминирующее настроение в нашем обществе, — такова: подобные взгляды, независимо от того, какие субъективные причины лежат в их основе и под давлением каких обстоятельств они возникают, в корне ошибочны и противоречат интересам народа, по сути дела, направлены против перестройки.

По партии бьет тот, кто хочет сорвать перестройку, навредить ей. Глубоко убежден, что перестройку мы замыслили и ведем в целом правильно, и это не только мое мнение. И с этого пути нам ни в коем случае нельзя сходить. В этом я тоже твердо убежден. Перестройка нам крайне необходима.

(…) Конечно, на процессах перестройки пытаются паразитировать и спекулировать экстремисты, всякого рода безответственные элементы. Это есть, и мы видим это. Но это не повод, чтобы ставить под сомнение перестройку или использовать как предлог для того, чтобы включить тормоза, остановить перестроенный процесс. Появились и высказывания, в которых хотят представить вообще перестройку как нечто деструктивное, направленное на разрушение всего и вся. Если это результат излишней эмоциональности и болезненного воображения, то тогда можно понять. Но если за этим скрывается политическая позиция, то мы такую позицию должны отвергнуть как неприемлемую.

Но в равной мере неприемлема и другая крайность — оценка хода и направленности перестройки с левацких позиций. Мы — против попыток искусственного подталкивания перестройки, всякого рода призывов к форсированию темпов перестройки, перескакиванию через этапы. Мы считаем особенно опасными авантюристические и безответственные призывы к обострению борьбы и искусственному нагнетанию страстей, перетряхиванию кадров с использованием тех самых методов, от которых мы пытаемся уйти через перестройку, через демократизацию нашего общества.

(…) Сейчас, когда на нас взвалилась громада больших новых дел, как никогда, нужна консолидация наших сил, максимальное их сосредоточение на решении проблем перестройки, я бы сказал еще раз — на созидательной работе. Мы за консолидацию не любой ценой, а на принципиальной основе, на основе социалистических ценностей, поддержки перестройки, нацеленной на обновление нашего общества, придание социализму подлинно гуманного характера. Давайте и думать об этом, и делать все во имя этого.

Сказанное не отменяет наши подходы, наш курс на широкую демократизацию, гласность, утверждение социалистического плюрализма мнений. Речь не идет о какой-то «смене вех». Это — постоянная принципиальная линия Центрального Комитета партии. Мы ни в коем случае не отказываемся от социалистического плюрализма, именно социалистического, основывающегося на наших ценностях, открывающего широкий простор для выражения позиций, отражающих разные интересы, особенности восприятия тех или иных проблем. Он создает наилучшие условия для поиска истины, для того, чтобы не допустить ошибок на этом ответственном этапе развития нашей страны.

(…) Плюрализм мнений вовсе не означает навязывание одной точки зрения. Я бы сказал, что это, скорее, синтез разных мнений, на основе которого мы и приближаемся к истине. Если уж и говорить о нынешнем состоянии дискуссий, то как раз мы часто видим не совместную интеллектуальную работу, не обмен мнениями, не попытки подтолкнуть мысль к совместным поискам, а, скорее всего, они напоминают хождение «стенка на стенку». И получается, что все вроде бы ратуют за демократию, а сами призывают к кулачным методам расправы с оппонентами.

1989 год. В стране развернулась кампания по выборам народных депутатов СССР. Январский (1989 г.) Пленум ЦК КПСС принял Обращение ЦК КПСС «К партии, советскому народу», в котором была представлена предвыборная политическая платформа партии. Пленум выдвинул кандидатов в народные депутаты СССР от КПСС. Тема избрания депутатов от общественных организаций становится одной из принципиальных в политическом диалоге М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина. Она рассматривается как критерий демократичности складывающейся новой системы власти.

Б.Н. Ельцин. Что получается при «трехэтажной» системе выдвижения?[58]

(…) Работа депутата высшего законодательного органа в течение десятилетий больше напоминает собрание статистов, где никто не голосует против по причине страха или равнодушия. Надо превратить Верховный Совет СССР в орган, который будет от имени народа решать все принципиальные вопросы жизни страны, сделать подотчет ным ему все без исключения организации, всех руководителей вплоть до Генерального секретаря ЦК КПСС, Председателя Верховного Совета СССР. Мы убедились в ходе нынешней кампании в несовершенстве избирательной системы, особенно на уровне среднего и высшего звена. Демократична она лишь снизу.

Надо ввести всеобщие прямые тайные выборы из нескольких кандидатур, включая выборы Председателя Верховного Совета СССР, создать механизм, гарантирующий невозможность повторения авторитарности, волюнтаризма и культа личности, тем более что высшая законодательная и партийная власть сосредоточена в одних руках.

Депутату надо создать условия для постоянной связи с избирателями, защиты их интересов. А что получается при новой «трехэтажной» системе выдвижения? Часть депутатов, выдвинутых от профсоюза, партии, комсомола и т. д., избранных на пленумах, вообще, по сути, не имеет избирателей. Это что-то вроде министров без портфеля.

Чтобы депутаты знали политическую и хозяйственную обстановку, надо дать им возможность ездить по стране и встречаться с трудовыми коллективами; предоставить им право требовать проведения референдумов по вопросам, которые беспокоят всех советских людей. Так называемое всенародное обсуждение документов — обман. Называют огромные цифры предложений от трудящихся, а в закон вносят несколько десятков поправок. Где же остальные? И не знают люди о судьбе своих предложений.

Вопрос. Ваше отношение к совмещению партийной и советской власти.

— На государственном уровне это целесообразно. Правда, четыре года назад нас уверяли в обратном. Но на местном уровне это серьезная ошибка.

Вопрос. Ваше отношение к многопартийной системе.

— Я порекомендовал комсомолу попробовать создать какую-то молодежную организацию, может, студенческую, может, рабочую, посмотреть, за кем пойдет молодежь.

Теперь о партии. Как вы помните, Ленин в свое время изменил первоначальную точку зрения, об этом можно прочитать в его работе «Государство и революция»[59]. Сначала предлагалось, чтобы были на съезде представители всех партий, а затем, я извиняюсь, всех вышибли, а остались одни большевики. Но чем диктовалось такое решение Ленина, по его опубликованным работам судить трудно.

Сегодня надо идти по пути создания каких-то общественных формирований (но без националистического душка), которые вели бы открытые дискуссии с партией. Например, народный фронт. Мы еще не созрели для многопартийности. А в дальнейшем я не исключаю такой возможности.

Б.Н. Ельцин. Перестройка принесет перемены[60]

Высший законодательный орган страны должен выражать волю народа в решении всех принципиальных вопросов и препятствовать принятию ненужных, а порой и вредных решений и постановлений. Ему должны быть законодательно подотчетны все без исключения правительственные, политические и общественные организации, в том числе партия.

Практиковать периодические отчеты центральных органов перед Съездом народных депутатов, Верховным Советом СССР.

Действующий Закон о выборах не является истинно демократичным. Выборы депутатов и председателей Советов всех уровней должны быть всеобщими, прямыми, равными, тайными и только состязательными, включая выборы Председателя Верховного Совета СССР.

Создать государственно-правовой механизм, исключающий рецидивы авторитарных форм правления, волюнтаризма и культа личности.

Необходимо бороться против существующего элитарного бюрократического слоя посредством передачи власти выборным органам и децентрализации политической, экономической и культурной жизни.

Законотворчество не должно быть анонимным: каждый законопроект и поправка должны иметь авторство, а авторы — за них отвечать.

Народный депутат должен иметь право требовать проведения референдумов по важнейшим вопросам государственной жизни (строительство и использование Вооруженных Сил, приоритетные направления экономической и социальной политики, строительство атомных электростанций и т. п.).

Забота о человеке — главная цель социализма. Необходимо отдать еще больший приоритет сильной социальной политике и сосредоточить все усилия на трех наиболее важных направлениях: обеспечение продовольственными и промышленными товарами; сфера обслуживания; жилье. Выделить для решения этих задач значительно больше средств, в том числе за счет сокращения ассигнований на оборонную и другие отрасли. Отложить на 5–7 лет реализацию ряда космических программ. Это даст возможность за 2–3 года существенно повысить жизненный уровень советских людей.

В социальной политике отдать приоритет наименее социально защищенной части общества: малообеспеченным семьям, пенсионерам, женщинам, инвалидам.

Принимая во внимание неоправданное расслоение общества по имущественному признаку, необходимо ужесточить борьбу за социальную и нравственную справедливость. Добиться равных возможностей для всех граждан — от рабочего до главы государства — в приобретении продовольственных, промышленных товаров и услуг, в получении образования, медицинском обслуживании. Переориентировать Четвертое управление Минздрава СССР, обслуживающее сегодня руководителей, на нужды наименее социально защищенной части общества. Ликвидировать различные спецпайки и спецраспределители. Стимулировать хорошую работу только рублем, имеющим одинаковую покупательную способность для всех слоев общества.

Прочным фундаментом сильной социальной политики может быть только эффективная экономика. Необходима четкая научная программа оздоровления экономики в кратчайшие сроки.

В рамках этой программы:

реализовать лозунг «Землю — крестьянам!». Передавать землю в аренду на длительные сроки. Люди должны сами выбирать формы хозяйствования;

резко сократить число министерств и ведомств и постепенно перевести их аппарат на полный хозрасчет. Предоставить предприятиям возможность свободного выхода из состава министерств и право самостоятельной хозяйственной деятельности;

сократить на 40 процентов ассигнования на промышленное строительство и изъять их из бюджета как не обеспеченные товарной массой. За счет этого резко сократить внутреннюю задолженность государства и стабилизировать курс рубля.

Решение экономических и социальных проблем возможно только при дальнейшем развитии демократии. Предоставить больше самостоятельности средствам массовой информации, принять Закон о печати, который должен определять обязанности работников прессы, радио и телевидения и защищать их права. Средства массовой информации должны зависеть не от групп людей, а от общества.

Уделять серьезное внимание межнациональным отношениям. Все народы СССР должны иметь фактическую экономическую, политическую и культурную самостоятельность.

Разделяю обеспокоенность людей остротой экологической проблемы. Необходимо принять Закон об экологической ответственности. Составить экологическую карту страны и прекратить промышленное строительство в экологически напряженных районах, в том числе в Москве.

Принять ряд законодательных актов о молодежи. Согласиться в принципе с возможностью создания альтернативных молодежных организаций.

Перестройка и демократизация должны принести нашему обществу революционные перемены, и бороться за них надо по-революционному.

М.С. Горбачев. Не надо спекуляций на тему многопартийности[61]

(…) Состоявшиеся выборы[62] еще раз подтвердили, какие огромные возможности для выражения мнений, интересов, подходов кроются в социалистической демократии, в нашей системе народовластия. Поэтому напрашивается еще один очень важный вывод: нам надо идти и дальше по этому пути, а не искать какие-то иные дороги, не заниматься политическими спекуляциями, которые кое-кто стал подбрасывать через прессу, всякого рода абстрактными построениями, в том числе — о многопартийности. Демократизм определяется не количеством партий, а тем, какую роль играет народ в обществе.

И прямо скажем, товарищи: мы делаем первые шаги в политической реформе. Здесь пока много издержек и даже не обходится без путаницы. Мы видим несовершенство в тех процессах, которые развернулись на основе новых законов. И тем не менее это крупный шаг и в демократизации, и в развитии политической реформы. Предвыборная кампания и сами выборы продвинули нас очень далеко. Народ почувствовал свою силу, пусть даже нам порой и не хватало еще политической культуры. Не беда, это придет.

(…) Рождаются сильные, активные формы социалистической демократии. Нынешняя выборная кампания вновь подтвердила, что авторитет партии может расти и укрепляться не путем директив, указаний, нажима, а только в результате все большей активности в работе партийных организаций, расширения их связей с народом, поддержки ими демократических процессов, всего того нового, что лесет с собой перестройка.

И ведь не случайно, товарищи, что там, где перестройка идет быстрее, где уже имеются реальные результаты, там была нормальная, деловая атмосфера и в предвыборной кампании, и на самих выборах, и большая активность была, и поддержка народа. Подчеркиваю, активность людей выше там, где заметны реальные плоды перестройки, где они чувствуют заботу руководителей, видят их близость к народу, стремление изменить положение к лучшему, где основательно занялись нравственным оздоровлением, борьбой с негативными процессами.

Люди понимают: чтобы жизнь улучшилась, нужны время и работа с полной отдачей. Но они не прощают невнимательности, бесхозяйственности, попыток сохранить неприступными, как крепости, бюрократические кабинеты. Проиграли те, кто медленно перестраивается и не расширяет связей с трудящимися. Я бы сказал так: выборы подтвердили то, о чем мы говорили давно и не раз, — люди в рамках развернувшегося демократического процесса будут судить о руководителях всех рангов по конкретным делам, по их поступкам, по их гражданской позиции.

(…) Между прочим, в ходе избирательной кампании трудящиеся, твердо высказываясь за углубление процессов демократизации и гласности, за усиление конструктивной работы, резко ставили вопрос о защите перестройки от наскоков всякого рода демагогов и антисоветских элементов. К этому надо отнестись очень серьезно. Мы не можем, не имеем права быть наивными мечтателями. Без демократии, гласности перестройки нет. Но верно также и то, что мы должны ее защищать от тех, кто нам подбрасывает негодные лозунги. Тут должна быть полная ясность.

И еще об одном вопросе, имеющем принципиальное значение. Партия не снимает с себя ответственности за допущенные в прошлом деформации социализма. Признав это, она взяла на себя инициативу выработки политики перестройки, проявила мужество и будет до конца привержена этому курсу, чтобы двигать вперед процесс обновления. Без этого мы не можем жить, эту линию будем продолжать. И сама партия, ведя такую работу, подает пример критического отношения к своей деятельности. Она и дальше будет освобождаться, очищать свои ряды от людей инертных, ничего ей не дающих, а зачастую и просто ее дискредитирующих, порочащих. Но это не может поставить под сомнение необходимость деятельности партии, особенно сейчас, на нынешнем переломном этапе перестройки.

Есть, конечно, в нашей работе издержки, есть медлительность, отставание. Мы просто, скажу вам, не за всем поспеваем. Но партия меняется, перестраивается, она сама становится новой.

Партия на этапе перестройки выступает как инициативная политическая сила общественного развития. В развернувшихся общественных процессах, сопровождающихся и дискуссиями, и поисками, и разнообразием мнений, да и, прямо скажем, центробежными тенденциями, незаменима интегрирующая роль партии. Нужны ее политика, ее организаторская, идеологическая работа, ее кадровая линия. Какую бы сферу мы ни взяли — экономику, политику, межнациональные отношения, культуру, — везде незаменима роль партии. И все это должно делаться партией в рамках демократических процессов, в рамках Конституции, на основе четкого разделения функций партийного и государственного аппаратов. Этот процесс начался, и он будет продолжаться.

Еще раз хочу сказать: именно партия выступает гарантом тех демократических процессов и глубоких перемен, которые происходят в обществе. Роль партии как политического авангарда в особенности важна сегодня, когда страна находится на переломном этапе своей истории, когда идет процесс формирования социалистического правового государства.

I съезд народных депутатов СССР, при всем разбросе мнений относительно эффективности его работы, в судьбе Советского Союза стал событием этапного значения. Он ознаменовал собой практическое начало реформ политической системы, вывел развитие демократии и гласности на новый уровень. На новый уровень поднялся и диалог М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина, обусловленный прежде всего официальным выходом Б.Н. Ельцина на политическую арену в качестве народного депутата СССР, члена Верховного Совета и председателя одного из парламентских комитетов. Оценка социально-экономических итогов перестройки, социальные льготы и привилегии; сущность и перспективы экономической реформы; вопрос о власти и правовом государстве; национальная политика и отношения Союз — республики; партия и ее роль в перестройке вот главные темы, по которым развивается диалог политических оппонентов.

М.С. Горбачев. Политические реформы начались на практике[63]

(…) Думается, мы вправе сказать о начавшемся реальном процессе переориентации экономики на социальные нужды народа. Среднегодовой объем жилищного строительства за три последние года увеличен на 15 процентов в сравнении с предыдущей пятилеткой. Это значит, что советские люди получили дополнительно около 900 тысяч квартир. В прошлом году на индивидуальное жилищное строительство выделено 1,9 миллиарда рублей кредитов — в шесть раз больше, чем в 1985 году. Разворачивается жилищное строительство.

В непростых экономических условиях было изыскано 6 миллиардов рублей дополнительных ассигнований на здравоохранение и более 6 миллиардов рублей — на образование. Увеличена зарплата учителям, продолжается ее повышение врачам и другим медицинским работникам. В результате принятых мер в среднем за год в этой пятилетке вводилось больше, чем в прошлой: поликлиник — на 39 процентов, школ — на 37, детских дошкольных учреждений — на 14, больниц на 20, клубов и домов культуры — на 54 процента. Домов-интернатов для престарелых и инвалидов построено за три года столько, сколько за всю предыдущую пятилетку.

Впервые за последние пятилетки рост выпуска товаров народного потребления второй год подряд значительно опережает развитие промышленности в целом. Вдвое быстрее, чем в предыдущие годы — на 15 процентов ежегодно, расширяется сфера услуг. За последние три года более 5 миллионов семей получили землю под садовые участки и коллективные огороды.

Уже в первые годы перестройки перед нами встала проблема повышения производительности труда путем научно-технического прогресса. Только на такой основе можно было строить реальные планы по развитию экономики и улучшению жизни людей. При всей напряженности с ресурсами на развитие приоритетных направлений машиностроения и электроники на двенадцатую пятилетку было выделено практически в два раза больше капитальных вложений, чем в предыдущие пять лет. И сделать это было необходимо, потому что здесь мы сильно отстали.

В нашей новой инвестиционной политике акцент делается на решение социальных вопросов. Но мы стремимся не терять времени и для создания заделов, связанных с повышением научно-технического уровня народного хозяйства, чтобы и в будущем располагать ресурсами для улучшения жизни народа.

Мы пока не почувствовали существенной реальной отдачи от этих мероприятий…

(…) В чем же дело, почему мы не ощущаем пока даже того, что сделано позитивного? Прежде всего потому, что серьезно расстроена финансовая система страны, разрегулирован потребительский рынок. Всевозможные дефициты, товарная паника вызывают у людей острое и законное недовольство, социальную напряженность в обществе.

Причины здесь разные. Это — и тяжелое наследие прошлого, и большие потери, связанные с падением мировых цен на топливо и сырье, с чернобыльской трагедией, стихийными бедствиями. Но верно и то, что ситуация в экономике в немалой степени связана с нашими собственными действиями, а порой и бездействием уже в годы перестройки.

Начать с того, что государство продолжает жить не по средствам. Расходы бюджета в этой пятилетке растут быстрее национального дохода. Отсюда — увеличивающийся дефицит бюджета. Экономически это просто недопустимо и нельзя рассматривать иначе, как серьезный просчет в хозяйственной политике, за который в первую очередь несут ответственность Министерство финансов СССР и его аппарат.

(…) Не решен такой коренной вопрос экономической реформы, как создание механизма регулирования и увязки конечных результатов труда с фондом его оплаты, без чего невозможно двигаться вперед в экономической области. Возникает ситуация, когда расходы на заработную плату растут гораздо быстрее, чем производительность труда.

Все мы за то, чтобы люди хорошо зарабатывали, чтобы их заработки неуклонно росли. Но это должно сопрягаться с реальными конечными результатами их труда. В противном случае денег будет много, товара мало. Ситуация сложная, как оно и есть. В общем, товарищи, надо безотлагательно заняться разработкой хозяйственного механизма, который решил бы эту проблему.

(…) Все наши недоработки, упущения и беды сошлись в одной главной проблеме сегодняшнего дня — разбалансированности рынка. Именно она сводит на нет пусть пока небольшие, но уже начавшиеся положительные сдвиги в экономике, в социальной сфере. Этот вопрос приобрел политический характер.

Незамедлительно приостановить нарастание негативных явлений и прежде всего нормализовать положение на рынке — вот сегодня самая неотложная задача.

Главное здесь — быстрое наращивание производства товаров и услуг, с тем чтобы обеспечить опережающий рост товарных фондов по сравнению с денежными доходами.

Есть, правда, и другая точка зрения. Считают, что эту проблему нужно решать через полное включение механизмов рыночной экономики; пусть рынок поставит все на место. Мы не разделяем такой подход, это сразу взорвало бы всю социальную ситуацию, нарушило все процессы в стране.

(…) И конечно, самые решительные меры должны быть приняты по оздоровлению финансов и упорядочению денежного обращения в стране. Тут не обойтись без внесения необходимых коррективов во всю хозяйственную деятельность страны, без разработки бюджета чрезвычайной экономики.

(…) В связи с рассмотрением социальных вопросов хочу выразить уверенность, что Съезд подтвердит политическую установку XXVII съезда партии на решение жилищной проблемы — обеспечить каждую семью отдельной квартирой или домом к 2000 году. Задача очень и очень непростая. Но, товарищи, ее надо решать. Я убедился еще больше в обоснованности такой постановки, встречаясь с трудящимися во всех регионах страны. Скажу прямо, первый вопрос, который ставится в беседах, — даже не продовольственный, не о товарах, а жилищный. Учитывая остроту этой проблемы для миллионов людей в городах и на селе, нам, видимо, надо переоценить намеченные планы и изыскать новые возможности для расширения масштабов жилищного строительства.

Мы давали поручение изучить ситуацию и определиться, что же нужно, чтобы обязательно выйти на решение этой проблемы, чтобы, взяв на себя такое обязательство перед народом, мы не оказались бы банкротами. Напомню, в одиннадцатой пятилетке было построено 550 миллионов квадратных метров жилья. На двенадцатую пятилетку поставлена задача довести строительство жилья до 650 миллионов. Мы ее решим, это уже видно. На тринадцатую пятилетку в наметках выдвигалась задача довести объемы жилищного строительства до 820 миллионов квадратных метров, а теперь, по всему видно, надо выходить на 900 миллионов и на 1 миллиард квадратных метров — в четырнадцатой пятилетке. Тогда можно будет говорить о реальности выполнения поставленной задачи.

(…) Решая проблемы социально-экономического развития страны, мы должны исходить из последовательного проведения в жизнь принципа социальной справедливости.; Мало его провозгласить — надо еще привести в действие социальные и экономические механизмы, которые позволят устранить главный тормоз нашего развития — уравниловку, глубоко укоренившуюся психологию иждивенчества.

Мне уже приходилось на Съезде затрагивать проблему социальных льгот и привилегий. Добавлю к сказанному следующее. Система льгот складывалась на протяжении многих десятков лет — будь то дифференциация пенсий или отпусков, здравоохранение или жилье, обеспеченность материальными и духовными благами различных социальных, возрастных, профессиональных групп населения и территорий, а также различных ведомств. Видимо, к этим вопросам надо подходить так, чтобы, с одной стороны, стимулировать талант и высокопроизводительный труд, а с другой — оказывать помощь тем группам населения, которые в ней нуждаются. И уж конечно должны быть решительно исключены всякие искажения и тем более злоупотребления в этой области.

(…) Мы видим, товарищи депутаты, как много накопилось проблем в социальной сфере. Отовсюду слышны просьбы и пожелания об удовлетворении тех или иных запросов. Но, естественно, приходится все это соизмерять с нашими реальными возможностями.

Над чем тут следовало бы подумать? Прежде всего над перераспределением имеющихся ресурсов в интересах решения самых животрепещущих проблем.

Немалые ресурсы можно высвободить за счет улучшения положения дел в инвестиционном комплексе страны, резкого сокращения объемов капитальных вложений в производственное строительство. Называются разные цифры такого сокращения — от весьма умеренных до измеряемых десятками процентов. Кстати, первые шаги в этом направлении уже сделаны. Целесообразно, чтобы вновь сформированное правительство внесло свои предложения на этот счет в Верховный Совет СССР. Они могли бы быть тщательно изучены в комиссиях с привлечением специалистов, практических работников, ученых, и на этой основе внесены соответствующие коррективы в программу капитального строительства. Нам придется принимать трудные, но необходимые решения, на чем-то останавливаться, от чего-то отказываться.

(…) Об экономической реформе, о том, что она дала, какие проблемы возникли в ходе ее осуществления, сейчас ведутся, прямо скажем, острые дебаты в обществе. С учетом этого мы в Центральном Комитете довольно основательно проанализировали ход экономической реформы. Состоялось немало встреч по этим вопросам с учеными-экономистами, руководителями и специалистами, представителями производственных коллективов. Общий вывод таков: стратегический замысел реформы, ее основные направления определены правильно.

Но в практическом осуществлении реформы на всех уровнях допускается много непоследовательности, нерешительности, половинчатости, зигзагов и даже отступлений. И самое главное — мы очень медленно, с большим запаздыванием решаем вопросы разработки и включения в действие экономических механизмов. Иначе говоря, запаздываем с созданием экономической среды, в условиях которой реформа только и может набрать силу, разворачиваться и давать ожидаемый результат.

(…) Жизнь убедительно показала, что экономическая реформа просто невозможна без радикального обновления отношений социалистической собственности, развития и сочетания ее различных форм. Мы — за создание гибких и эффективных отношений по использованию общественного достояния, чтобы каждая форма собственности в живом соревновании, в справедливом состязании доказывала свою жизненную силу и право на существование. Единственное условие, которое нужно при этом поставить, — недопущение эксплуатации, отчуждения работника от средств производства.

С таким подходом к собственности неразрывно связано и другое решающее направление экономической реформы- становление полнокровного социалистического рынка. Разумеется, рынок не всесилен. Но другого, более эффективного и демократического механизма хозяйствования человечество не выработало. Без него социалистической плановой экономике не обойтись, товарищи. Это надо признать.

Мы считаем, что по мере углубления реформы будет происходить формирование такой системы отношений в хозяйстве, которую можно назвать правовой экономикой. Она будет базироваться не на административных распоряжениях, не на приказах, а на отношениях, урегулированных законом. Произойдет четкое разделение государственного руководства экономикой и хозяйственного управления.

Главными действующими лицами в экономике должны стать предприятия, концерны, акционерные общества, кооперативы. Для решения общих задач и координации усилий они, видимо, пойдут по пути создания на добровольной основе объединений, союзов и ассоциаций, к которым перейдут функции хозяйственного управления, выполняемые ныне министерствами. В справедливости такого подхода убеждают и наш опыт, и общемировые тенденции в развитии экономики.

Такой подход не означает принижения роли государства, если, конечно, не путать его с министерствами, а хозяйственное управление — с государственным руководством. Последнее избавляется от функций непосредственного вмешательства в оперативное управление хозяйственными единицами и сосредоточивается на создании общих нормативных рамок и условий для их деятельности. Его естественными сферами останутся узловые направления научно-технического прогресса, инфраструктура, защита окружающей среды, контроль за обеспечением социальной защищенности людей, финансовая система, включая ее налоговые инструменты, хозяйственное законодательство, в том числе — против монополизации и ее негативных для общества последствий.

(…) Позволю себе… остановиться лишь на некоторых вопросах, имеющих, как мне представляется, принципиальное значение для дальнейшей демократизации нашего общества.

Прежде всего — это реализация вновь выдвинутого нами исторического лозунга «Власть Советам!». Реконструкция представительных органов, всемерное расширение их прав и полномочий согласно Конституции, безусловное подчинение им аппарата — это первое условие возвращения Советам реальных рычагов власти и управления. За это здесь уже многие высказывались, и мы должны зафиксировать это в итоговых документах нашего Съезда.

Другое такое условие — четкое разграничение функций партийных и государственных органов. Партия решительно осудила порядки, при которых ее организации подменяли советские органы, выполняли, по сути дела, функции прямого управления хозяйством, да и всеми другими сферами жизни. Беря на себя несвойственные задачи, партийные комитеты утрачивали способность критически оценивать ход развития общества и выполнять роль его авангардной силы.

Выступив инициатором и главной движущей силой перестройки, Коммунистическая партия является сегодня гарантом этого революционного процесса, защиты его от поползновений и консервативных, и ультралевацких элементов. Именно она способна выполнять роль интегрирующей силы, без которой не может быть доведено до успешного завершения дело обновления социализма. (Аплодисменты.)

(…) Другой, не менее важный вопрос. Новые представительные органы должны получить не только полноценные юридические полномочия, но и реальные рычаги власти. А для этого нужно, чтобы Верховный Совет сразу же взялся за подготовку законов о республиканском хозрасчете и самофинансировании, о самоуправлении и местном хозяйстве. Следует, видимо, построить работу комиссий и палат так, чтобы эти важные документы были подготовлены для обсуждения и принятия уже ко Второму Съезду народных депутатов.

Речь идет о принципиальных вопросах, касающихся структуры федеративного государства, прав и возможностей местных Советов, расширения самоуправленческих начал во всей нашей политической системе. Я прямо скажу: лозунг «Вся власть Советам!» без разработки и принятия этих законов повиснет в воздухе, останется просто лозунгом, призывом.

(…) Все наши шаги по строительству правового государства, их эффективность должны измеряться главным критерием — что они дают советскому человеку.

Известно, как остро ставился избирателями в ходе выборов вопрос о достоинстве гражданина, его правовой защищенности. Во многом это следствие прошлой политической практики, исходившей из примата интересов государства над интересами людей. Радением о государственных интересах оправдывались нередко факты произвола, нарушения конституционных прав граждан, бюрократического к ним отношения.

Мы решительно отвергаем такой подход как несовместимый с общедемократическими и социалистическими ценностями и идеалами. (Аплодисменты.) Не может общее благо строиться на несправедливости, допущенной в отношении хотя бы одного человека. (Аплодисменты.) Каждый гражданин несет ответственность за свои поступки перед обществом, но и общество, государство несут ответственность перед гражданином за соблюдение его законных прав, неприкосновенность личности и имущества.

Все это — общие принципы, товарищи. Для того чтобы они по-настоящему заработали, вошли в нашу общественную практику, понадобится принять целую серию законов. Часть из них уже разрабатывается и в недалеком будущем может быть вынесена на обсуждение комиссий Верховного Совета. Это — проекты законов о свободе совести, о печати, об общественных организациях, о молодежи и ряд других. Мы должны привести в соответствие со временем, с новыми представлениями и задачами и уголовное, и гражданское, и трудовое, и семейное законодательство. Иначе говоря, обновленное общество должно опираться на обновленное законодательство.

(…) Узловые моменты национальной политики перестройки мы видим следующим образом.

В политической области — это существенное расширение прав союзных и автономных республик, других национальных образований; передача на места все более широкого круга управленческих функций; усиление самостоятельности и ответственности республиканских и местных органов. В федеративном государстве должно быть четко определено, что относится к компетенции Союза, а что является суверенным правом республики, автономии. Необходимо разработать правовые механизмы решения коллизий, которые могут возникнуть в их взаимоотношениях.

В экономической области необходима гармонизация отношений между Союзом и республиками на основе органического сочетания их экономической самостоятельности и активного участия в общесоюзном разделении труда. Под таким углом следовало бы перестроить регулирование единого народнохозяйственного комплекса страны, органически включив перевод республик, регионов, краев и областей на самоуправление и самофинансирование в общий процесс обновления советской экономики.

Принципиально важно, чтобы новый подход к развитию республиканского хозяйства и местного самоуправления не вел к автаркии, которая в современном мире выглядит анахронизмом, а способствовал углублению кооперации, отвечающей интересам каждой республики и всей страны…

В духовной области мы исходим из признания многообразия национальных культур как величайшей социальной и исторической ценности, уникального достояния всего нашего Союза. Ни одну из них мы не имеем права недооценивать или тем более утратить, ибо каждая неповторима.

Мы — за свободное, всестороннее развитие каждого народа, национального языка и культуры, за равноправные и дружественные отношения всех наций, народностей, национальных групп.

(…) Еще один важный момент, который здесь также затрагивался. По разным поводам депутаты предлагали вносить те или иные изменения в Конституцию СССР. Я присоединяюсь к тем, кто предостерегал от поспешной корректировки Основного Закона. Конституция — слишком важный политический документ, чтобы приспосабливать его текст к тем или иным возникающим ситуациям.

Другой вопрос — и тут мы едины, по крайней мере я так воспринял настроение Съезда, — что есть необходимость разработать и принять новую Конституцию страны. Закрепление в ней революционных преобразований, осуществляемых в ходе перестройки, явится одной из важнейших гарантий их необратимости. Но сейчас, в разгар реформ, у нас еще нет возможности учесть весь комплекс вопросов, которые должны найти отражение в новом Основном Законе.

Б.Н. Ельцин. Решается вопрос о власти[64]

Уважаемые товарищи депутаты! Уважаемые избиратели Москвы и других регионов страны! На Съезде решается главный вопрос, от которого зависит будущее нашего общества. Это вопрос о власти, которая по праву должна принадлежать народу в лице его высшего законодательного органа, то есть Съезду народных депутатов.

На состоявшемся накануне Пленуме Центрального Комитета КПСС мое предложение о реальной как бы передаче, именно на этом первом Съезде, власти от партии Советам не получило поддержки. Было принято решение рекомендовать на руководящие посты тех же лиц, которые не вывели общество из кризисов в политике, экономике, финансах, уровне жизни. К этому добавляются и составленные без учета мнения депутатов повестка и порядок дня Съезда. Считаю, подобный подход принижает роль избранников всего народа.

Как ни парадоксально, Съезд, который должен взять в свои руки власть, ответственность за перестройку и преобразование общества, оказался заложником законов и решений, принятых предыдущим Верховным Советом, сформированным еще в застойные времена.

Важнейшие вопросы государственной власти и управления, которые по логике законов должны были бы рассматриваться самим Съездом, были предрешены до него, а нам предложено за них голосовать. Полномочия Съезда по формированию высших органов власти и замещению должностей крайне узки, самостоятельно лишь избрание Председателя Верховного Совета СССР. Перестает быть выборным Президиум Верховного Совета. Нет альтернатив. В этих условиях не исключена опасность превращения Верховного Совета вместе с его Президиумом в аппарат или, скажем, полуаппарат при Председателе.

Между тем положение в стране крайне тревожное. Активизировались и консолидируются антиперестроечные силы, прогрессируют теневая экономика, коррупция, растет преступность, размываются моральные устои общества, обостряются проблемы молодежи, которая требует к себе политического доверия от всего нашего общества, поскольку за ней будущее.

Углубляется расслоение общества по имущественному признаку, не реализуются принципы социальной справедливости и социального равенства. Число бедных растет, падает вера советских людей в реальные результаты перестройки, обостряются противоречия в межнациональных отношениях. Видимо, требуется создание комиссии Верховного Совета по малым народам.

Решение продовольственной проблемы затягивается. Громоздкие управленческие надстройки в сельском хозяйстве сохраняются. Видоизменились лишь их названия, произошло перераспределение функций. Каким образом можно одновременно и перестраиваться, и штамповать антиперестроечные законы? За год после партийной конференции, поддержавшей курс на демократизацию, мы одним указом ударили по митингам и демонстрациям, другим — по гласности, третьим — разрешили использование против своего народа спецвойск. Ну и, конечно, злополучная статья II1, автора которой так и не удается найти до сих пор, а он, возможно, среди нас[65].

Именно в атмосфере подобного запретительного законотворчества, особенно в последнее время, становятся возможными такие преступления, как в Тбилиси[66]. Я был там и убедился, что это именно преступление, причем преступление против своего народа. Кроме создания комиссии по расследованию тбилисских событий, чтобы как-то успокоить народ, надо сказать на Съезде, кто все же принял решение в центре. (Аплодисменты.) Ведь об этом руководство знает.

Широчайшие слои народных масс сегодня не вовлечены в управление государством по существу. Наша печать, так много сделавшая на первых шагах перестройки, по-прежнему находится под контролем групп лиц, не отражает всего разнообразия мнений членов общества. Государственные и общественные институты не претерпевают каких-либо серьезных изменений, не сокращаются. Их громоздкость — непосильная обуза для общества.

Творцами застоя зарезервированы в законодательстве зоны, недосягаемые для закона. Организованная преступность проникла во все структуры общества, в том числе и в его высшие эшелоны, в партию. Дезорганизован внутренний рынок, усилилась инфляция, остаются очереди, талоны, стала реальной угроза финансового краха.

Не сломлена административно-командная система, власть по-прежнему принадлежит партийно-бюрократическому аппарату. Перестройка, как и всякая революция сверху, по мере своего развития и углубления захватывает интересы всех слоев общества. Но едва ли не самым существенным образом она затрагивает интересы самого аппарата как системы власти. Отсюда нерешительность и половинчатость в принятии решений, топтание на месте перед каждым шагом вперед, колебания то вправо, то влево, а то и шаги назад. Отсюда — усложненные, противоестественные, порой даже уродливые решения, обросшие инструкциями. Примеров тому немало. Громоздкая система власти выгодна только аппарату. Она оставляет ему поле для маневра, позволяет, опираясь на свой опыт и организованность, используя неопытность и разобщенность депутатов, оказывать влияние на их решения.

Товарищи, намеченная программа и обещания, данные за четыре года перестройки, не выполнены. Люди стали жить хуже. Таковы, по моему мнению, политические оценки текущего момента. Некоторая самокритичность доклада товарища Горбачева не снимает с него ответственности за все это.

Очень кратко, что и как, по-моему, надо сделать, чтобы перестройка продвигалась. Прежде всего следует рассмотреть на Съезде народных депутатов СССР цели и задачи общества, с их учетом утвердить комиссии, начать подготовку проекта новой Конституции.

Считаю одной из задач решительно провести децентрализацию власти и экономики, демонтаж командно-административной системы. Именно отсюда исходит сегодня угроза возврата общества к прошлому. Правовыми актами подготовить основу для преобразования общества, радикального изменения производственных отношений.

«Землю — крестьянам!» Да, надо, наконец, реализовать на деле этот лозунг, а крестьяне сами определят формы и способы хозяйствования и управления. И я полностью поддерживаю сегодня обращение тех, кто работает на селе. (Аплодисменты.) И безусловно, помочь крестьянам надо не только правительству и Центральному Комитету, а всему народу. Лишь тогда мы как-то сможем сдвинуться с мертвой точки по обеспечению продовольствием страны.

Надо обеспечить гарантии широчайшей демократизации и гласности, а не тормозить их, что уже делается. Чтобы на деле реализовать это, следует принять закон о печати. Средства массовой информации не должны в массовом порядке принадлежать органам партии. Они должны быть все же более самостоятельными. Сегодня в обществе есть острая необходимость в коллективном поиске путей преодоления кризиса. Нужен совет с народом, надо раскрыть его огромный творческий и интеллектуальный потенциал. Нужен мозговой центр талантливых ученых, политологов, экономистов, которые разрабатывали бы стратегию развития общества, и в том числе стратегию развития села.

Конституционным путем следует предоставить трудящимся право выбора руководителя государства из альтернативных кандидатур всеобщими, равными и прямыми выборами. Но главное — надо решить вопрос о роли и месте партии в обществе. Неотложной задачей представляется разработка и принятие закона о партии, который бы определил рамки компетенции и правомочности решений, принимаемых партийными органами.

Время критическое, ждать нельзя. Процессы демократизации партии серьезно отстают от темпов демократизации общества. Авторитет партии в массах падает. Поправить положение дел в партии, по моему мнению, может внеочередной XXVIII съезд КПСС, на который должны быть делегированы представители от всей партии путем альтернативных и прямых выборов в первичных организациях. На съезде партии следует также рассмотреть вопросы общей концепции перестройки, ее стратегии и тактики, чистоты рядов партии, избрать новый состав ЦК, так как нынешний состав за эти годы не решил поставленных задач. (Аплодисменты.)

Я считал необходимым затронуть эти внутрипартийные вопросы на Съезде народных депутатов, учитывая особую роль и значение партии в нашем обществе, ее инициативу в перестройке. Понятно, что без коренной перестройки в партии процесс преобразования в обществе дальше не пойдет. Реформа политической системы предполагает радикальные изменения структуры органов управления, их функций, полномочий. За четыре года в этом отношении ничего существенного сделано не было. Монопольные интересы ведомств являются сдерживающим фактором перестройки. Надо решительно преобразовать структуру органов управления. На принципах хозрасчета, добровольного объединения товаропроизводителей, социалистической конкуренции. За центром следует оставить только определение общих пропорций, регулирование производства через инвестиционную политику, налогообложение и другие экономические методы.

Для успешной реализации экономической реформы следует стабилизировать курс рубля, изъять из оборота не обеспеченные товарной массой, лишние бумажные деньги. За счет чего? В качестве одного из подходов я предлагаю временно, на ближайшие годы, сократить на 30 процентов, а не так, как предлагалось, — на 5-7-8 процентов, объем централизованных капвложений на промышленное строительство и вывести из оборота соответствующий денежный эквивалент. Можно стабилизировать курс рубля и другими путями. Предложения на этот счет имеются. Это решает три проблемы: съедает 30 миллиардов «незавершенки», укрепляет курс рубля, дает возможность предприятиям реализовать заработанные деньги, так как строители будут искать заказчика. Предложение как бы превысит спрос, появится возможность больше наполнить внутренний рынок товарами. Это, конечно, только часть программы. Необходимо сокращение количества министерств, причем более решительное, чем сейчас, перевести оставшиеся на хозрасчет, я имею в виду аппарат, и не финансировать их из госбюджета. (Аплодисменты.)

Сегодня поступательное движение экономической реформы сдерживается планами и часто ошибочными нормативами двенадцатой пятилетки. Считаю единственно приемлемым вариантом — не терять еще один год, определить новые планы, программы и нормативы на несколько лет с 1990, а не с 1991 года, а эту пятилетку ограничить четырьмя годами.

Чтобы реформа пошла, надо предоставить больше политических прав, а также экономическую и финансовую самостоятельность, хозрасчет каждой союзной республике, дать им территориальный суверенитет. И я поддерживаю в основном предложение, которое высказал депутат Горбунов от имени прибалтийских республик, в том числе о введении двуязычия. (Аплодисменты.) За центром следует оставить право координации вопросов, которые касаются интересов государства и общества в целом.

Без промедления требуется принятие законов о пенсиях, о бедности, об экологии, о формах собственности. В создавшихся условиях Съезд должен, прежде всего, принять государственную программу вывода страны из кризиса. Эта программа должна носить характер чрезвычайных мер. За 70 с лишним лет мы не сумели продвинуть вопрос хоть какой-то социальной справедливости. Есть все основания говорить о существовании элитарного слоя в нашем обществе, строящем социализм. (Аплодисменты.) Почему в стране десятки миллионов людей живут ниже всякого уровня бедности, а другие купаются в роскоши? Принципом социальной справедливости надо сделать защиту интересов наименее обеспеченных и социально не защищенных слоев общества. Начать, может быть, с того, что, учитывая дефицит, отменить все незаконные привилегии для номенклатуры, да и вообще убрать из нашего лексикона это слово «номенклатура». (Аплодисменты.) Это поднимет нравственное состояние общества. Установить официальный прожиточный минимум.

Уже на данном Съезде надо решить хотя бы один конкретный социальный вопрос, иначе люди нас не поймут. Допустим, установить бесплатное обеспечение лекарствами и проезд в городском транспорте для инвалидов и людей, живущих ниже черты бедности, решить пенсионный вопрос, хотя бы часть его. Проект постановления в качестве законодательной инициативы, составленный очень большой группой депутатов, я передаю в Президиум. До того, пока мы не решим все вопросы здравоохранения, предлагаю переориентировать 4-е Главное управление Минздрава СССР на обслуживание материнства и детства, для этого там есть очень квалифицированные люди. (Аплодисменты.) Это нужно ради нашего будущего, ради того, чтобы не было такого состояния, при котором детская смертность в СССР в два раза выше, чем в любой цивилизованной стране.

Есть некоторые замечания по работе Съезда. Не могу не высказать еще одно беспокойство. Настоящий Съезд, Конституция и партия наделили главу государства чрезвычайно широкими полномочиями. При этом просматривается очень тревожная тенденция: на фоне общего ухудшения экономической ситуации и обострения национальных вопросов происходит рост личного влияния и власти в руках главы государства. Эти «ножницы» могут привести к соблазну решать наши сложные проблемы силовыми методами. Мы можем вновь оказаться, сами того не заметив, в плену нового авторитарного режима, новой диктатуры. Тем более что за 70 лет нами так и не накоплено опыта ни партийного, ни парламентского, ни народного контроля за действиями лидера государства. Считаю, что в рамках построения правового государства настоящий Съезд обязан создать соответствующие, коллективно работающие механизмы. В качестве одного из элементов такого механизма предлагаю принять закон о ежегодном референдуме по вопросу доверия Председателю Верховного Совета СССР. (Аплодисменты.)

Товарищи! Трудящиеся страны, пославшие нас на этот Съезд, ждут от нас радикальных решений, решительных действий по перестройке и реальных результатов. Мы не должны их разочаровать. (Аплодисменты.)

М.С. Горбачев. Выходим на новый этап демократии и гласности[67]

(…) Я убежден в том, что нынешний Съезд выводит нас на новый этап развития демократии и гласности, самой перестройки. Наверное, у каждого есть свое мнение о Съезде, свои замечания, свои оценки по тем или иным выступлениям и решениям. Полагаю, это вполне нормально и естественно. Но, видимо, вы согласитесь, что Съезд при всех различиях в его оценке можно отнести к крупнейшим событиям в истории Советского государства. (Аплодисменты.)

Мы с вами являемся живыми свидетелями и участниками того, как в атмосфере Съезда идет свободное сопоставление взглядов, точек зрения на процессы, происходящие в обществе, на его прошлое, настоящее и будущее.

Это дает нам уникальную возможность, и не только депутатам, а всем трудящимся, всему обществу, иметь представление о реальном положении дел, о достижениях и недостатках в нашей жизни, причинах тех или иных негативных явлений. Это дает нам возможность еще раз убедиться, что в рамках широкой демократизации и гласности открываются реальные возможности для учета и реализации самых разнообразных интересов всех слоев общества.

Именно в такой атмосфере реализуется принцип плюрализма мнений. А это говорит о больших потенциальных возможностях нашей политической системы, нашего общественного строя. Я считал необходимым это подчеркнуть, поскольку кое-кто подбрасывает нам идею о конструктивной оппозиции, политическом плюрализме. Мне думается, Съезд, вся его работа — убедительный аргумент в пользу того, что и в рамках советской политической системы, на путях демократизации и гласности возможно самое широкое сопоставление взглядов, инакомыслие, выработка на основе разных точек зрения согласованных решений, нахождение компромиссов по всем вопросам, затрагивающим судьбы страны, всех наших народов.

(…) Мы не продвинемся вперед и не сможем достигнуть намеченных целей, если не осуществим кардинальную перестройку отношений социалистической собственности.

Нам нужна перестройка, при которой человек, трудовой коллектив был бы реально поставлен в положение хозяина производства со всеми вытекающими отсюда глубокими, серьезными последствиями. (Аплодисменты.) Без этого, товарищи, мы ничего не решим. Ничего не дадут ни структурные изменения, ни реорганизация управления, никакие наши призывы. Но если вдохнем живую струю в экономическую деятельность людей и коллективов, то обстановка коренным образом изменится. В этом я глубоко убежден и разделяю мнение тех, кто стоит на такой позиции. И в общем-то я думаю, что это не только плод научных, интеллектуальных упражнений, а уже и результат накопленного опыта.

И тут, должен сказать, мы пока с трудом нащупываем пути решения этой кардинальной проблемы. С трудом идет поиск наиболее эффективных форм хозрасчета, его прогрессивных моделей. Но, как мне представляется, постепенно все же вырисовывается общий подход к реформированию социалистической собственности.

Я бы поддержал соображения, высказанные здесь депутатами о возрождении действительно общенародного характера государственной собственности, соединении ее с человеком и коллективом через отношения социалистической аренды в самом широком смысле этого слова. Иначе говоря, вопрос стоит так: общество, оставаясь собственником общенародного достояния, передает его основную часть через разнообразные арендные отношения в распоряжение трудовых коллективов и отдельных людей, которые принимают всю полноту ответственности за ее использование, несут определенные экономические обязанности перед государством, ведут свое хозяйство самостоятельно, как за собственный счет, так и с помощью кредитов. Они формируют по результатам своей хозяйственной деятельности доход, выступая на социалистическом рынке как самостоятельные товаропроизводители. (Аплодисменты.)

(…) Я бы еще сказал о том, как нам подойти к проблеме социалистического рынка. Я твердо высказываюсь за рынок, но, как об этом уже говорил, нельзя согласиться с теми товарищами, которые считают, что все должен регулировать рынок. Мне думается, такое понимание роли рынка, который все проблемы решает автоматически, не приемлет даже современная капиталистическая система хозяйствования. Сделать так — это значит завтра создать еще большую напряженность в обществе, породить безудержную инфляцию. Поэтому надо развивать социалистический рынок, сохраняя плановое регулирование, экономические методы воздействия, в то же время стимулируя максимально хозяйственную самостоятельность первичных производственных коллективов.

(…) В выступлениях депутатов ставились принципиальные для нашей федерации вопросы отношений между центром и республиками. В результате дискуссии можно констатировать согласие по двум позициям, как мне кажется. Во-первых, о жизненной необходимости укреплять Союз Советских Социалистических Республик как многонациональное социалистическое государство, в рамках которого обеспечивается свободное развитие всех населяющих его народов. И второй момент. Необходимо наполнить реальным содержанием советскую федерацию, обеспечить суверенитет союзных республик, широкую самостоятельность автономий, равные права человека независимо от его национальной принадлежности. (Аплодисменты.)

(…) Сегодня мы все лучше осознаем, что перестройка — дело достаточно долговременное. Она является исторически переходным периодом в развитии социализма. Необходимо подчеркнуть еще раз, что мы против перескакивания через этапы, отрыва от реальности даже по самым благородным мотивам, связанным с понятным нетерпением. Но мы должны бороться, причем решительно, и с «постепеновщиной», с обломовским поведением, с вольным или невольным торможением перестройки. В конечном счете обе крайности — и консерватизм и левачество — сходятся. И результат, если положить любую из этих крайностей в основу политической деятельности, может быть один — непоправимый удар по перестройке.

Я выступаю за энергичную и вместе с тем взвешенную реалистическую политику. КПСС предлагает ее, не претендуя на непогрешимость и на абсолютную истину, наоборот, приглашая все общество, все интеллектуальные силы к ее обогащению. Мы должны самокритично анализировать каждый свой шаг.

Перестройка не была и не будет зоной вне критики, на то она и перестройка. Но самым нелицеприятным образом анализируя ее уроки, нельзя забывать хорошую поговорку: не выплескивать с водой и ребенка. Не будь апрельского Пленума ЦК, XXVII съезда партии, XIX партконференции, вряд ли бы, товарищи, — давайте будем реалистами и честными перед собой и перед нашим народом, — вряд ли бы состоялся наш Съезд. (Аплодисменты.) При всем многообразии взглядов, суждений и предложений, которые были на Съезде, не видеть и не понимать этого нельзя, если, конечно, не занимать предубежденную позицию. Это тоже здесь имело место.

(…) Затрону еще одни вопрос, который волнует всех вас, волнует он и меня. В силу исторических причин, тягостного опыта мы особенно чувствительны к вопросу о чрезмерном сосредоточении власти в руках одного руководителя. Это прозвучало и здесь, на Съезде. Раз вопрос есть, то считаю необходимым недвусмысленно высказать свое отношение к нему.

Как коммунист, я категорически не принимаю прозвучавшие, пусть не очень явно, намеки, будто пытаюсь сосредоточить в своих руках всю власть. Это чуждо мне по взглядам, мировоззрению, да и по характеру. Не для того осуществлен на апрельском Пленуме крутой поворот к новой политике, не для того партия и народ развернули трудную работу по демократизации, гласности, по очищению и обновлению нашего общества, общественной жизни.

У меня, как у Генерального секретаря, Председателя Верховного Совета, нет другой политики, кроме перестройки, демократизации и гласности, и я еще раз заявляю Съезду, трудящимся, всему народу о своей непоколебимой приверженности этой политике, ибо только на ее основе мы сможем консолидировать общество и двигаться вперед. В этом я вижу смысл своей жизни и своей работы. (Аплодисменты.)

Товарищи! Маркс и Ленин считали обязательным для революционной партии критическое отношение к своей деятельности. Думаю, мы можем сказать, что у нас в партии и обществе это становится нормой жизни. Но в этой же связи я, как коммунист, категорически отвергаю нападки на партию. (Аплодисменты.) Повторюсь, чтобы была полная ясность. Считаю, что вопрос должен стоять так: партия на службе у народа. Это главное. Она отвечает за политику, а потому не может быть вне критики и оценок народа. (Аплодисменты.)

Но совсем другое дело, когда речь идет о нападках на КПСС. Конечно, в истории партии были разные страницы, в том числе и трагические. Наша партия честно сказала о допущенных ошибках. Партия взяла на себя ответственность за них, выступила инициатором перестройки, радикального обновления общества.

Уверен, что 20 миллионов коммунистов, Центральный Комитет сумеют доказать перестройкой, что они находятся на высоте трудных задач времени, в состоянии и дальше выполнять роль политического авангарда советского общества. (Аплодисменты.)

Да, партия должна перестраиваться, как и общество в целом. Как Генеральный секретарь ЦК хочу сказать депутатам, что Политбюро намерено твердо проводить в жизнь линию XXVII съезда, XIX партконференции на перестройку в обществе. Думаю, что огромная работа предстоит и при подготовке XXVIII съезда КПСС. Но верно и то, что партия порой отстает от некоторых процессов, происходящих в обществе. И если она хочет быть его политическим авангардом, выполнять эту миссию и дальше — а'общество нуждается в такой авангардной силе, носителе программных целей, — то должна и перестраиваться быстрее, чем общество. (Бурные аплодисменты.)

Товарищи! Здесь звучали тревожные мотивы, касающиеся Центрального Комитета и Политбюро. Хочу сказать, что Центральный Комитет стоит на той же позиции, о которой я говорил, характеризуя позицию Политбюро. И заверяю вас, что никаких тут опасностей переворотов или еще чего-то подобного не существует. Об этом я заявляю твердо. (Аплодисменты.) Давайте кончать со всякого рода слухами, особенно здесь, в высшем органе власти, не полагаться на всякую болтовню, которую нам часто подбрасывают. (Бурные аплодисменты.)

Б.Н. Ельцин. Государственный переворот? — Такой опасности нет[68]

— В некоторых московских кругах царит большой страх. Как только Горбачев куда-то уезжает, начинаются разговоры о государственном перевороте в пользу авторитаристов. Об этих страхах упоминалось неоднократно даже на Съезде народных депутатов. Имеется ли действительно опасность государственного переворота?

— Нет, такой опасности не существует. Эти слухи не соответствуют реальным фактам. Я слишком хорошо знаю ситуацию, внутренний механизм. Я два года состоял в Политбюро. Могу заверить вас, что государственный переворот невозможен. Ни со стороны военных, ни со стороны отдельных членов Политбюро.

— Однако люди продолжают об этом говорить. Особенно некоторые интеллигенты…

— Дело в том, что результаты четырех лет перестройки не столь уж хороши. Во многих сферах не было сделано ни шагу вперед, более того, положение ухудшилось. Сейчас существует группа людей, связавших перестройку с именем Горбачева. А поэтому, когда Горбачев уезжает, тут же возникает некоторая тревога. Но это люди, не знающие, как функционирует данный механизм, назовем его «кухней» Политбюро. Другой фактор, ставший источником опасений, — довольно острая полемика, развернувшаяся недавно в политическом руководстве. Кое-кто подумал, что горячие споры могут вылиться в более серьезные столкновения…

— Сейчас, когда вас избрали председателем Комитета Верховного Совета СССР по вопросам строительства и архитектуры, вы опять имеете право на привилегии, положенные руководителям.

— Да, конечно. Но я не могу хитрить, обманывать своих избирателей и собственную совесть. А поэтому — никаких привилегий. Я думаю, что, если бы все руководители поступали таким же образом, положение в стране улучшилось бы. Их вклад должен оцениваться надлежащей заработной платой, а не другими благами.

— Вы были одной из виднейших фигур на Съезде. Как вы оцениваете этот дебют нового парламента?

— Я не оценил бы его как историческое, эпохальное событие, хотя, бесспорно, это шаг вперед по пути перестройки и демократизации. Были там и позитивные, и негативные аспекты. Среди позитивных аспектов, бесспорно, большая победа гласности благодаря прямой трансляции работы Съезда по телевидению. Не все этого хотели, произошло это именно благодаря требованиям московских депутатов, добившихся резервирования одного из телеканалов.

Другим позитивным фактом была активность депутатов. Слова попросили более 800 человек. Были заслушаны критические, интересные, творческие выступления. На Пленуме в октябре 1987 г. я первым подверг критике Генерального секретаря, что было впервые с 1917 г. Теперь же раздается критика со стороны многих депутатов.

— А негативные факты?

— Первый состоит в том, что Съезд не обеспечил окончательной передачи власти Советам. Для того чтобы стать действительно историческим событием, Съезд должен был бы исправить или устранить статью 6 Конституции, провозглашающую руководящую роль КПСС. Власть должна перейти к органам, избранным народом, т. е. к Съезду народных депутатов, а партия должна действовать в рамках, установленных законом, и отчитываться перед ним. В конечном счете КПСС представляет 20 миллионов граждан из общего числа 280 миллионов. За 72 года монопольной власти партия во многих случаях сыграла негативную роль в истории страны, в столкновениях, которые унесли столько жизней.

— Однако у тех, кто следил за работой Съезда, складывалось впечатление, что если бы большинство было действительно свободным и суверенным, то страна сделала бы не один, а два шага назад…[69]

— Я абсолютно с вами согласен. Все решения принимают две трети менее демократически настроенных депутатов. Те, кого хотел избрать аппарат, прошли на Съезд под вывеской общественных организаций. Лишь одна треть депутатов прошла через жесткую предвыборную борьбу, проложила себе путь в борьбе вопреки пожеланиям аппарата, благодаря воле избирателей. Однако я имел в виду не только этот конкретный Съезд. Передача власти Советам, в том числе местным, — принципиальный вопрос.

— Писали, что ваша речь на Съезде ознаменовала превращение радикального меньшинства в оппозицию. Так ли это?

— Термин «оппозиция» у нас имеет неприятный оттенок. Произносят его с трудом. На полпути были найдены слова «альтернатива» и «плюрализм»…

— Но мне кажется, что «оппозиция» и «альтернатива» — это одно и то же…

— В принципе да. Но никто не хочет это признавать. Такие слова, как «оппозиция», «фракция», внушают некоторым страх. Они тут же ассоциируются со словами «враги народа». Однако необходимо привыкнуть к тому, что в демократизирующемся обществе все это — реальные факты. И если сегодня кое-кому не удается произнести это слово, со временем он научится.

— Что вы будете делать теперь, когда стали председателем парламентского комитета? Останетесь ли вы во главе «альтернативы»?

— Я сказал это и Горбачеву. Я буду работать и продолжать свою борьбу. Избрание меня председателем Комитета Верховного Совета СССР по вопросам строительства и архитектуры — попытка отстранить меня от политики. Конечно, это затрудняет продолжение моей борьбы, но не мешает ей. У меня есть мои принципы, мандат от моих избирателей, обещания, которые я дал. Кроме того, политическая борьба должна стать нормальным явлением в нашем обществе.

— Есть еще одна комиссия по расследованию — комиссия ЦК по вашему персональному делу. Каковы будут результаты ее деятельности?[70]

— Я ничего не знаю о ее работе, я ее не чувствую, мне не задавали ни одного вопроса. Я думаю, что они стараются выйти из того абсурдного положения, в которое сами себя поставили. Они создали комиссию, которой нечего проверять. Но вот как теперь ее распустить? Конечно, на встречах с избирателями я всегда высказывался откровенно, на крайнем пределе гласности. Это может вызвать недовольство. И если я говорю что-то негативное о Горбачеве или о других руководителях, то и это может не понравиться. Но осудить меня за это нельзя.

— Вы говорили об острых дискуссиях в Политбюро. Каковы главные причины разногласий?

— Мне трудно это сказать, потому что я больше не состою в Политбюро. Главная проблема — финансово-экономическая. Как вывести страну из тупика, в котором она оказалась? Выбор между рыночным и нерыночным принципами. Между жесткой экономией денежных средств и обращением за новыми зарубежными кредитами. Социальная справедливость…

— Решен ли вопрос о новых займах за рубежом?

— Нет, окончательного решения пока нет.

— А каково ваше мнение?

— Мне ближе позиция Шмелева, считающего, что нужно взять еще денег на Западе. Я думаю, что наше руководство не может правильно оценить настроения народа. Оно не чувствует тяжести положения и возможных последствий. Люди не могут долгое время мириться с подобным положением. В конце концов создастся революционная ситуация. Мы должны выходить из положения сейчас, потому что потом это будет еще труднее. Но нужны энергичные меры для немедленного улучшения жизни народа. Я не думаю, чтобы народ мог терпеть еще больше года.

Б.Н. Ельцин. Полумеры нас сгубят[71]

— Судя по одному из последних ваших выступлений в Верховном Совете СССР, вы — один из инициаторов создания межрегиональной группы народных депутатов СССР. А на первом ее заседании, состоявшемся 29 июля, выступили е тезисами ее программы. Затем вас избрали одним из пяти сопредседателей этой группы… То есть, как вы и сказали, расширяете рамки политической деятельности. Какова цель этой группы? Нет ли тут, как уже приходилось слышать, опасности раскола? Не уведет ли эта группа Верховный Совет от решения наиострейших социально-экономических проблем?

— На Съезде, это было хорошо видно, определились «меньшинство» и «большинство». Меньшинство многие вопросы проиграло, что ли, так как оно не было скоординировано. Разброд и несогласованность часто мешали и давали обратный эффект нашей активности. Вместо того чтобы сразу поддержать дельные предложения, получалась митинговость. Не закончив одного вопроса, уводили Съезд новыми предложениями в другую сторону.

Но межрегиональная группа — это не какой-то параллельно действующий Верховный Совет. И ни в коем случае эта группа не ставит своей задачей отрицать все то, что вносится в Верховном Совете. Депутаты должны действовать с учетом кризисного состояния в стране, обществе, партии, политике, экономике, социальных вопросах, национальных отношениях и того, что пошла волна забастовок. Одной из причин всего этого является то, что перестройка идет медленно, нерешительно, полумерами. За это в первую очередь несет ответственность руководство страны, партии.

И вот эта группа ставит своей задачей как бы динами-зировать и процессы перестройки, и парламентскую деятельность в Верховном Совете, на Съездах. Да, нами будут вноситься какие-то альтернативные предложения. Но это — в рамках провозглашенного плюрализма. Это не противоречит ни Конституции, ни нашим законам. Да, мы внесем новые предложения по законам. Потому что та повестка, которая нам предложена в Верховном Совете, не полностью соответствует состоянию общества. Оно, можно сказать, вибрирует, находится в тяжелом состоянии, а нам предлагается разбирать законы о молодежи, об изобретательстве… Они, конечно, нужны, но можно подождать… Надо быстрее решать кричащие проблемы, которые загнали в тупик и экономику, и межнациональные отношения. Причем решать радикальнее! Полумеры сгубят нас. Лавирование между тем или иным мнением, желание удовлетворить абсолютно всех — это приводит, я бы сказал, к беспринципной позиции, к соответствующему результату, который мы и имеем сейчас.

Конечно же группа будет поддерживать законы, которые вносятся в Верховном Совете, если они действительно связаны с нуждами народа.

— Накануне я разговаривал об этой группе с некоторыми депутатами. Кое-кто, например, карагандинский шахтер Ярослав Дончак, прямо сказал: «Если эта группа будет противопоставлять себя Верховному Совету, то я в нее не войду. В нынешнее сложное время Верховный Совет должен быть единым».

— Слово «единство» уже нанесло большой вред нашей стране. Под «единством» у нас всегда предполагалось, что надо думать так, как думает вождь. Пора нам от этого стереотипа в конце концов избавляться. В борьбе мнений и вырабатывается наиболее верная точка зрения.

Но Дончак прав в том, что у группы не должно быть прямого противопоставления как самоцели. И этого нет. Не думаю, что группа станет блокировать любой проект закона, если он вносится не ею. Просто несерьезно так себе представлять задачи группы.

— То есть это не так, как понимает порой свои задачи оппозиция в некоторых странах — в угоду политических целей и амбиций что угодно проваливать?

— Нет, конечно. Для группы интересы народа и страны — это интересы номер один.

— Таким образом, деятельность не ради политиканства, а ради конструктивности, практических целей?

— Безусловно. Ведь это — одновременно и помощь Верховному Совету, его Президиуму. Скажем, мы уже сейчас начинаем подготовку ко второму Съезду. Так это же наша общая задача — чтобы он прошел с наибольшей отдачей. Мы хотим добиться принятия некоторых наиболее приоритетных, на наш взгляд, законов как можно раньше. Это ведь делается ради людей. Избиратели сейчас многого не понимают. Они смотрят по телевизору наши бесконечные и часто просто пустые дебаты. Их это уже возмущает, терпение у них кончается… Я встречался с членами забастовочного комитета Донбасса. Они высказывали недовольство и Съездом и сессией. Ждут конкретных решений. И я с этим полностью согласен. Наряду с общей дискуссией пора добиться и конкретных решений, связанных с жизнью людей…

Б.Н. Ельцин. На пленуме я буду драться за Горбачева…[72]

…Самые последние события. По Москве бродят слухи, что на ближайшем пленуме[73] намечается переворот. Хотят снять Горбачева с поста Генерального секретаря ЦК КПСС и оставить ему руководство народными депутатами. Я не верю этим слухам, но уж если это действительно произойдет, я буду драться на Пленуме за Горбачева. Именно за него — своего вечного оппонента, любителя полушагов и полумер. Эта тактика его в конце концов и погубит, если, конечно, он не осознает этой главной ошибки сам. Но сейчас, по крайней мере до ближайшего съезда, на котором, может быть, появятся новые лидеры, он единственный человек, который может удержать партию от окончательного развала.

М.С. Горбачев. О так называемом покушении на товарища Ельцина[74]

Товарищи, прения, как договаривались, завершаем. Сегодня днем собрались члены Президиума и послушали информацию по вопросу, который сейчас интересует уже не только общественность Москвы, но и страны. Так или иначе, нельзя уклоняться, на него нужно дать ответ. Я имею в виду вопрос о так называемом покушении на члена ЦК КПСС, члена Президиума Верховного Совета СССР товарища Ельцина Бориса Николаевича. Многие депутаты, и не только они, уже и лично ко мне обращались. Вышло так, что в последнее время товарищ Ельцин нескольким газетам на этот счет давал интервью. Нужно внести ясность. И Верховный Совет должен иметь тут ясность, потому что дело дошло просто до политической спекуляции. Если Верховный Совет заинтересован, то мы должны предоставить слово, как и поступили на Президиуме, товарищу Бакатину и товарищу Ельцину. Так, да?

Пожалуйста, товарищ Бакатин.

Бакатин В. В., министр внутренних дел СССР.

Уважаемые товарищи депутаты, Президиум Верховного Совета поручил мне доложить об обстоятельствах, связанных со слухами вокруг имени Бориса Николаевича Ельцина. Докладываю вам, что 29 сентября от первого заместителя начальника ГУВД Мособлисполкома товарища Черноглазова я получил вначале устный, а потом письменный рапорт о том, что им получен рапорт от командира охраны Успенских дач. В этом документе сообщалось об устном заявлении Бориса Николаевича Ельцина о якобы совершенной попытке покушения на его жизнь. Разрешите зачитать информацию об этом.

28 сентября 1989 года в 23 часа 10 минут на проходной дачного хозяйства «Успенское» Совета Министров СССР (Одинцовский район) к милиционерам Тумскому и Костикову, несшим службу по охране дач, обратился товарищ Ельцин Борис Николаевич и сообщил, что примерно в 21.00 он ехал на автомашине к своему другу, который проживает на территории указанного дачного хозяйства. (Я не называю фамилию друга.) Автомашина, на которой он ехал, была им остановлена на перекрестке дорог село Успенское — Николина Гора и водитель отпущен. Поздоровавшись с инспектором ГАИ, несшим службу на этом перекрестке, товарищ Ельцин пошел в сторону дачного хозяйства, расстояние около 500 метров, пешком. Во время движения его догнала автомашина, и неизвестные втащили его в нее, накинули на голову мешок и повезли в неизвестном направлении. Через некоторое время его вытащили из автомашины, сбросили с моста в Москву-реку. Примерно через 300 метров от моста вниз по течению он выплыл к берегу, отдохнул, после чего пришел на указанную проходную. Одежда на нем была мокрая. Работники милиции помогли отжать одежду, угостили чаем, спросили разрешения доложить о случившемся в отделение милиции. Однако товарищ Ельцин о случившемся просил никому не сообщать. Милиционеры позвонили на дачу, но там ответили, что здесь таких нет. Впоследствии сестра-хозяйка дачи пояснила, что товарищи, проживающие на даче, два дня назад легли на лечение в больницу. Спустя некоторое время в проходную дачного хозяйства позвонил мужчина и спросил, находится ли там Борис Николаевич. Что с ним? Ему ответили утвердительно и попросили принести одежду. Спустя некоторое время с аналогичным вопросом позвонила женщина, которой был дан тот же ответ. После этого она попросила его никуда не отпускать и дождаться ее приезда. Через 30–40 минут, в 00 часов 50 минут, к проходной на автомашине «Нива» подъехал неизвестный мужчина, еще через 10 минут на автомашине «Волга».серого цвета приехали жена, дочь и зять. Указанные лица уехали в час ночи.

Перед отъездом Борис Николаевич просил милиционеров никому не сообщать о случившемся. Я должен сказать, что милиционеры не имели права не сообщать о случившемся. В соответствии с Уставом патрульно-постовой службы и милиции СССР, его сто двадцать седьмой статьей, они обязаны доложить о подобных заявлениях — устных или письменных, а также о фактах. Тем более что они очевидны: мокрая одежда, насквозь вымокший человек в очень тяжелом состоянии не позволяли в данном случае не верить. Поэтому они и доложили по службе, я таким образом получил информацию о случившемся. Я также считал невозможным оставить это заявление без расследования, поэтому для объективного выяснения обстоятельств сделанного сообщения Борисом Николаевичем Ельциным следственным управлением ГУВД Мособлисполкома возбуждено уголовное дело по признакам покушения на умышленное убийство. О чем, собственно, можно было судить из его обращения к милиции.

Расследованием установлено, что обстоятельства, изложенные в заявлении товарища Ельцина, объективного подтверждения не нашли. В чем это выражается?

— Во-первых, водитель автомашины, закрепленный за товарищем Ельциным, факты остановки и выхода товарища Ельцина у поста ГАИ, в 500 метрах от проходной, категорически отрицает. Отрицает также и факт преследования их какой-либо автомашиной. Утверждает, что высадил его непосредственно у проходной Успенских дач в 22 часа 10 минут, передал ему два букета цветов. Один из этих букетов был обнаружен примерно в 900 метрах от проходной, где и опознан водителем. После возвращения домой, узнав от жены о телефонном звонке дочери Ельцина, водитель позвонил ей и на вопрос, где отец, ответил, что отвез его на Успенские дачи.

Второе. Работник ГАИ Русанов, дежуривший в этот день на посту до 22 часов 45 минут, с которым якобы поздоровался товарищ Ельцин, также категорически отрицает факт, что товарищ Ельцин выходил у поста ГАИ и двигался пешком в сторону проходной. Машина не останавливалась, и из нее никто не выходил.

Изучение местности, которое было проведено, показывает, что, судя по ее характеру, включая и тот мост, который там есть, никто не мог быть сброшен в воду без причинения тяжелых физических повреждений, поскольку высота моста там около 15 метров, а глубина воды под ним всего 1,5 метра. Других мест, где можно было бы подъехать на машине и выполнить эти действия, там нет. Тем более в столь короткое время, в течение одного часа, — полежать, отдохнуть и прийти.

Во время моего разговора с Борисом Николаевичем Ельциным 30 сентября, после того как были проведены предварительные действия органами дознания, он мне заявил, что никакого расследования не надо производить, поскольку факта покушения на его жизнь не было.

Со второго октября каких-либо действий по расследованию этого факта органами МВД не производится. Мы прекратили это дело. Следователь, который вел его, также разговаривал с Борисом Николаевичем Ельциным с целью выяснения обстоятельств. Я могу передать, что и в разговоре со следователем товарищ Ельцин подтвердил, что никакого нападения на него не было. О том, что случилось, как он сказал, я никуда не заявлял и не сообщал и делать этого не собираюсь. По поводу случившегося мне звонил сам министр, я просил его закрыть дело по расследованию данного случая. Он должен был дать указания по этому поводу.

Самого факта нахождения в проходной Успенских дач товарищ Ельцин не отрицал. В ходе этого разговора товарищ Ельцин несколько раз твердо и категорически подтвердил, что никакого нападения на него не было, к работникам милиции жалоб и претензий не имеет. При этом он сказал, что просил сотрудников милиции никуда не сообщать.

С учетом вышеизложенного я еще раз докладываю, что никаких следственных действий со 2 октября нами не производится. Дело прекращено. Факта нападения не было, это подтверждается и самим Борисом Николаевичем Ельциным. А поводом для распространения слухов о якобы имевшем место нападении явилось личное устное заявление товарища Ельцина. Причем независимо от того, проводилось бы расследование органами МВД или не проводилось, слухи все равно имели бы место. Расследование, которое нами произведено, просто позволит, по-видимому, более четко, ясно высказаться по этому поводу и пресечь дальнейшее их распространение, которое, безусловно, никому не на руку.

Председательствующий. Есть вопросы к министру? Присаживайтесь, товарищ Бакатин. Борис Николаевич, пожалуйста.

Б.Н. Ельцин. Нападения на меня не было[75]

Я, как заявил министру, когда он позвонил на следующий день, а также следователю через день и представителям многочисленных средств массовой информации, что никакого факта нападения на меня не было, никаких письменных заявлений я не делал, никуда не обращался, никаких претензий к органам внутренних дел не имею. У меня все.

Председательствующий. Есть вопросы? Давайте суммируем это так, как мы сделали на Президиуме. Таким образом, исходя из того, что доложил и министр и что сказал товарищ Ельцин Борис Николаевич, одно ясно: никакого покушения не было. Что же касается заявления работников, на основе которого началось расследование, то на Президиуме Борис Николаевич сказал, что, может, я пошутил, а меня неправильно поняли. Ну, допрашивать, пошутил или не пошутил, — это уже за пределами криминальных аспектов данной темы. Это уже дело другое. А для нас сегодня вопрос должен быть ясен. Об этом говорю еще раз потому, что, пока я объявлял, пришел еще один запрос.

Б.Н. Ельцин. Это — политический фарс, разыгранный М.С. Горбачевым[76]

16 октября 1989 года на сессии Верховного Совета СССР под председательством М.С. Горбачева был обнародован инцидент, затрагивающий мои честь и достоинство. Против моей воли к разбору данного вопроса был привлечен министр МВД СССР товарищ Бакатин, который, смешивая ложь с правдой, не имел морального права способствовать распространению слухов, порочащих меня в глазах общественности. Более того, товарищ Бакатин ранее заверил, что никакого расследования, а также оглашения информации, касающейся лично меня, проводиться не будет. Новый политический фарс, разыгранный М.С. Горбачевым на сессии Верховного Совета и раздуваемый официальной прессой как событие первой величины в стране, объясняется, конечно, не заботой о моем здоровье и безопасности, не стремлением успокоить избирателей, а новой попыткой подорвать здоровье, вывести меня из сферы политической борьбы.

Создание Межрегиональной группы, сплотившей на своей платформе почти 400 народных депутатов СССР, избрание меня одним из руководителей ее координационного совета, независимость нашей позиции, альтернативные предложения, идущие вразрез с консервативной точкой зрения сторонников административно-командной системы, и даже моя частная поездка в Соединенные Штаты Америки — все это вызывает яростное озлобление аппарата. По его команде была состряпана целая серия провокационных, лживых, тенденциозно настроенных публикаций в советской печати, в передачах Центрального телевидения, распускались среди населения самые невероятные слухи о моем поведении и частной жизни.

В связи с вышеизложенным считаю необходимым заявить следующее:

1. Все это является звеньями одной цепи акции травли меня и творится это под руководством товарища Горбачева М. С.

2. Вопросы моей безопасности и моей частной жизни касаются только меня и должны конституционно ограждаться от любых посягательств, в том числе со стороны партийного руководства.

3. В случае продолжения политической травли я оставляю за собой право предпринять соответствующие шаги в отношении лиц, покушающихся на мои честь и достоинство, как гражданина и депутата.

4. Считаю неприемлемым и опасным перенос акцентов с методов политической борьбы на безнравственные, беспринципные методы морального и психологического уничтожения оппонента. Это ведет к полному краху морально-этических установок, к демонтажу демократических начал перестройки и в конечном итоге — к жестокому тоталитарному диктату.

Народный депутат СССР Б.Н.Ельцин

17.10.89 года

Москва

Социологическое зеркало

Из ответов на анкету «Человек года»

1989 год

1 — е место М.С. Горбачев 46 % ответивших

4-е место Б.Н. Ельцин 6 % ответивших

Анкетирование проводилось Всесоюзным центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Опубл.: Независимая газета. 1991. 28 февраля.

II. Раунд второй: в эпицентре противостояния

Год 1990-й и начало 91-го… Реформирование политической системы обостряет ситуацию, вызывает крайнюю напряженность во всех сферах общественного бытия. Одно за другим следуют крупные политические события. В марте 1990 г. на III съезде народных депутатов СССР М.С. Горбачев избирается Президентом страны. В мае на I съезде народных депутатов РСФСР Б.Н. Ельцин становится Председателем Верховного Совета России. Летом внимание общественности приковано к работе XXVIII съезда КПСС, в значительной мере определившего не только судьбу партии, но и направление дальнейшего развития процесса социально-экономических и политических преобразований.

В условиях нового статуса лидеров перестройки их диалог, характеризующийся конфронтационностью, приобретает для страны едва ли не судьбоносное значение. Соперничество, отмеченное печатью борьбы за власть, отягощенное издержками личных отношений, по своему объективному содержанию, по возможным долговременным последствиям становится все более драматичным.

Диалог нестабилен, развивается непредсказуемо. Краткое согласие, подлинное или мнимое, сменяется всплеском непримиримой конфронтации. И вновь — дипломатические увертки, декларации о готовности к компромиссам, к сотрудничеству…

Пик политического противостояния приходится на март 1991 г., когда всенародный референдум должен был решить — быть или не быть Союзу?

К этому времени первоначальные разногласия двух лидеров, признававшиеся ими как лишь тактические, как расхождения в методах и темпах достижения единой цели, перерастают в противоречия программные, в разное понимание самих целей перестройки.

В поле зрения политических оппонентов остаются вопросы о роли партии в обновлении общества, о социалистическом выборе и понимании проблем социальной справедливости, однако на первый план все в большей мере выходят сюжеты экономической и политической реформ: о путях перехода к рынку, о судьбе Союза в свете обвальной суверенизации республик и необходимости нового Союзного договора, об отношениях Центр — республики и преодолении центробежных тенденций, об актуальности восстановления сильной власти на новой основе — демократического законодательства и президентской формы правления.

Начало 1990 года. Канун выборов в республиканские и местные органы власти. В общественном сознании усиливается настроение: М.С. Горбачев делает серьезный «шаг вправо» под воздействием консерваторов, и прежде всего — в партии. Обостряется борьба общественно-политических течений, именуемых «леворадикалъными» и «правоконсервативными» силами, что, естественно, получает отражение в диалоге Горбачев — Ельцин.

Б.Н. Ельцин. Падает вера в апостола перестройки[77]

— Вы являетесь председателем Комитета по строительству и архитектуре, но… Лично у меня создалось впечатление, что это место было специально для вас зарезервировано самим Горбачевым…

— Я тоже так думаю и объясню почему. Во-первых, сразу было оговорено, что комитеты и комиссии Верховного Совета должны формироваться не по отраслевому принципу, а по проблемам. Во-вторых, были ликвидированы все исполнительные органы управления капитальным строительством в стране. Госстрой СССР также был обезглавлен, и у него не осталось распорядительных функций. То есть был простой расчет «утопить» Ельцина вместе с его комитетом в ворохе бумаг, запросов, растерзать жалобами и т. д. Ведь у комитета нет ни штатов, ни средств, он голенький, как новорожденный ребенок. Власть, правда, у него есть, однако законодательная, но никак не исполнительная, не распорядительная. Вот и пошли люди к нам со всей страны: как будто мы не комитет Верховного Совета, а какая-то заштатная снабженческая контора. Дайте, просят, цемент, выделите башенный кран… Наверху как раз на это и рассчитывали. В жуткой текучке, в коловращении проблем, когда уж тут Ельцину заниматься политикой. Но ничего, больше работаем, а насчет политики говорить нечего — это моя прямая задача как народного парламентария.

Я просил товарища Горбачева не назначать меня председателем этого комитета, то есть не рекомендовать. Однако он явочным порядком вынес этот вопрос на обсуждение Верховного Совета. Что мне оставалось делать? И я решил «взорвать» мнение депутатов, чтобы отбить у них охоту за меня голосовать. Я вышел на трибуну и подверг критике состав Съезда[78] и вообще дал негативную ему оценку. Думал, рассержу депутатов, но… они все равно избрали. Зато этим маневром я четко выявил для себя: демократический потенциал оказался очень низким.

— Бросается в глаза одна «закономерность»: когда сессию или съезд ведет Михаил Горбачев, ваше «присутствие» на телевизионном экране бывает крайне редким. И на трибуне вас тоже не часто можно увидеть.

— Насчет режиссуры телевизионщиков не в курсе — может, им такую установку дали. На Съезде я выступал два раза и считаю это вполне достаточным. Нельзя бегать на трибуну по каждому поводу. Основная моя работа проходит на заседаниях Президиума, членом которого я являюсь. Больше никто из Межрегиональной депутатской группы туда не входит, а значит, весь огонь приходится брать на себя. Идут очень жаркие схватки: например, на последнем заседании Президиума 10 ноября я выступал 12 раз.

— В связи с чем?

— По самым разным вопросам. Дело дошло до того, что товарищ Горбачев пытался меня осадить: вы, товарищ Ельцин, успокойтесь… Пришлось возразить: нет, это вы, товарищ Горбачев, успокойтесь. Или вам все позволительно?

— Это для печати?

— Как хотите: что было, то было. Когда я стал защищать Прибалтийские республики в отношении их конституционных комитетов и вообще самостоятельности в применении собственных законов, меня тут же одернули: вы, Ельцин, за федерацию или конфедерацию? А я отвечаю: вы меня к стенке, пожалуйста, не прижимайте. Мы сегодня ведем речь не о федерации, не о конфедерации, мы сегодня говорим о самостоятельности республик. Ведь в конце концов должен же существовать реальный, а не макулатурный суверенитет. Реальный! Мое предложение по конституционному надзору было в конце концов принято.

— За прошедший год стали ли мы чуточку мудрее?

— В смысле парламентской деятельности опыт, разумеется, накапливается. Но прибавляется и дыр в нашей суме. Туже закручивается катушка межнациональных отношений. Бесспорно, что общество и его парламент левеют, руководство же в целом правеет. Происходит еще большее разъединение «берегов». К сожалению, Михаил Сергеевич сделал заметный шаг вправо, и сейчас, наверное, уже не Лигачев стоит у правого крыла, а сам Генсек. Создается впечатление, что он пригласил общество войти в архисложный лабиринт политических отношений, но знает ли он сам из него дорогу…

— Какие у вас есть основания так утверждать?

— Заволокичивается принятие фундаментальных законов по собственности, земле, по печати. Неприкрытое желание сохранить в неприкосновенности шестую статью Конституции лишний раз свидетельствует о непреклонном желании партверхов сберечь свое никем не признанное «лидерство». А попытка подкормить аппарат повышением зарплаты — разве это ни о чем не говорит? Пора бы вспомнить простую истину, «что государь велик лишь величием своих народов; что его правильно понятый интерес связан, по существу, с их интересами и, наконец, что его обязанность — сделать их счастливыми». То же самое можно сказать и о ведущей партии. А пока что партия плетется в хвосте перестроечного обоза и все высшие блага как имела, так и имеет. Как держалась за них руками и зубами, так и продолжает держаться. Почему родственники Щелокова[79] до сих пор лечатся в 4-м управлении Минздрава СССР? Чем же, интересно, они так отличились перед Отечеством? В то время, когда Андрей Дмитриевич Сахаров был сослан в Горький, чем занимался Щелоков?

— Москвичи говорят, что семью Микояна («от Ильича до Ильича…») «обслуживает» «Чайка» и два к ней водителя. Внучку Громыко — «Волга» и тоже два шофера…

— Это вполне «нормальное» явление в Москве. По-моему, идет какая-то циничная дразнилка народа. Судите сами: стоимость питания в обычной московской больнице — полтора рубля, а в спецбольнице 4-го управления — от 3 до 9 рублей. Когда вы, журналист, в последний раз ели кету с лимоном? Вот видите… А для пациентов спецбольницы эта пища дежурная. Народу пока что предлагают лишь духовную пищу — тут ее, слава богу, невпроворот. Но трагедия в том, что вера в перестройку падает, падает вера в ее апостола Михаила Горбачева. Потому что концепция перестройки, как, впрочем, и всех предыдущих «реформ», не была научно обоснована. Конечно, тут вина не только нашего Президента. Хотя большую часть упреков мы вправе адресовать ему как капитану нашего государственного корабля.

— По-моему, судьба готовит Горбачеву нелегкую участь мученика. Заслужил ли он столь тяжкий крест?

— Возможно, и не заслужил, но его окружают фарисеи…

— Борис Николаевич, получается, что перестройка дошла до некоей фазы застоя.

— У нас остался небогатый выбор: или радикальные (мирные) перемены, или снова — болото, или — чрезвычайное положение с диктатурой и железной рукой.

— Кстати, кое-кто видит в Ельцине железную руку.

— Об этом кричат на каждом углу манипуляторы общественным мнением. Эта жирная утка время от време^ ни выпархивает из форточек застойных кабинетов. То у Ельцина был инсульт, то он два инфаркта перенес, то из Америки чуть ли не пол-Капитолия привез… Москвичи, слава богу, разобрались, что к чему, и уже подобных разговоров не ведут. Сейчас обозначилось новое направление Ельцин-популист. Как будто это ругательное слово. Популист — и этим, мол, все уже сказано: разрушитель общественного спокойствия, подкопщик под фундамент перестройки, под авторитет ее апологетов. Это, простите, неразборчивость в средствах. Я думаю, что народ сам, без суфлеров разберется, во имя чего и против чего работает «популист» Ельцин.

— Вы, парламентарии, очень возлюбили слово «консенсус». Так вот, не приемлем ли этот принцип в ваших отношениях с человеком, которому, собственно, и было «посвящено» ваше «Заявление»?[80]

— Речь идет не только о наших с ним отношениях — речь идет о восстановлении понимания между ним и обществом. Его отход к «правому берегу» не возвысил его, не укрепил авторитет, а создал неопределенность, породил нехорошие сомнения. Лидер его масштаба не может менять курс в политике, не просчитав досконально все варианты.

— Вы считаете, что Михаил Горбачев изменил курс?

— Об этом я уже говорил.

— Готовы ли вы обсудить вопрос о покушении на вас?

— Как вы, наверное, успели убедиться, я не уклоняюсь от вопросов, даже если они мне не очень нравятся…

Первое. Почему на сессии Верховного Совета обсуждался столь широко столь частный вопрос — о покушении на меня? В практике любого парламента такого никогда не бывает. Значит, это кому-то надо было.

Второе. На Президиуме Верховного Совета я выразил категорический протест против обсуждения моего вопроса на сессии, однако на это не пошли.

Третье. У министра МВД СССР Бакатина, когда он выступал, дрожали и руки и губы, хотя слабеньким его никак не назовешь. Он волновался, потому что его заставили говорить, и говорить неправду.

Четвертое. Налицо разночтение между тем, что говорил Бакатин, и фактической стороной дела.

Из Раменок (после встречи с избирателями. — Корр.) я выехал в 21.50, хотя министр МВД утверждал, что в 21.00 я уже был у милицейского поста. Что будто бы на повороте, у поста, я остановился и поздоровался за руку с милиционером. Блеф это! Было также заявлено, что расстояние до моста составляет несколько километров… После выступления Бакатина сотни людей отправились на место «происшествия» и все замерили — оказалось 900 метров. Высота моста не 15 метров, а всего четыре, глубина реки в том месте также не полтора «бакатинских» метра, а три с половиной.

Я не делал никаких — ни официальных, ни полуофициальных — заявлений, и потому не было ни малейшего повода для возбуждения уголовного дела в связи с покушением. Нет, вернее, он был у ТОЙ стороны, которая хотела скомпрометировать меня.

— Так какова же подоплека?

— В средствах массовой информации все чаще и чаще звучат призывы к порядку, твердой руке, диктатуре, которая могла бы унять реформаторов и на неопределенное время снести «леса» перестройки. Это что — случайность? Уже было несколько попыток подвести страну к чрезвычайному положению. Хорошо, что депутаты оказались умнее тех, кто ставил этот вопрос на голосование. А если бы нет?! Поводы ищутся, и вот представьте себе, как отреагировали бы те же свердловчане или москвичи, если бы были убеждены, что покушение имело место.

Я рассчитываю на то, что люди, постепенно раздумывая и сопоставляя факты, поймут, в чем тут дело. И понимание такое приходит.

— И все же, Борис Николаевич, вы были сброшены с моста?

— Скажите, я могу рассчитывать на то, что люди сами во всем разберутся?

— Безусловно.

— Спасибо. Вот на это я и рассчитываю. А министру Бакатину я сказал, что я для себя сделал совершенно определенный вывод: никуда ходить и ездить один не буду…

Б.Н. Ельцин. Консерваторы сопротивляются, но не они угрожают Горбачеву[81]

Егор Яковлев. Борис Николаевич, какие, на ваш взгляд, наиболее характерные приметы приняла наша общественная жизнь из года минувшего?

Борис Ельцин. Все более возрастающее сопротивление консервативных сил — это прежде всего. И хотя очевидно, что придется расставаться с 6-й статьей Конституции, что надо идти на широкий фронт общественных движений, обладающих правами, равными с партией, вводить в практику рыночные отношения, консерваторы по-прежнему держатся за догматические положения марксизма-ленинизма, возлагают надежды на дисциплину с помощью жесткой руки…

(…) Егор Яковлев. На первом этапе перестройки всех объединяла очевидная мысль: дальше так жить нельзя. Но тогда снимались лишь верхние наслоения нашего былого, его внешний покров. А когда дело дошло до структур, когда приходится решать, а как надо жить, — тут началась поляризация.

Борис Ельцин. Согласен. На первом этапе (около двух лет) даже консервативная часть партийного аппарата не была чужда идеям демократизации, гласности, хотя, быть может, и не отдавала себе отчета, куда это приведет. Реформы воспринимались как новые декорации все на том же зеркале сцены. К тому же народ был воодушевлен, с людьми становилось легче работать. И аппарат пусть не форсировал новые процессы, но все-таки способствовал их продвижению. А дальше, когда встали вопросы демонополизации власти и экономики, пошла речь о рынке, привилегиях — все изменилось. Аппарат занял глухую оборону. Партия, потеряв первоначальную инициативу, стала отставать от настроения масс, от динамичных процессов в обществе. Жаль, что наша партия не нашла в себе мужества начать коренную перестройку в своем доме…

(…) Егор Яковлев. А в чем вы сами заинтересованы? В обновлении КПСС или в создании другой партии?

Борис Ельцин. На последнем Пленуме, где обсуждалось отделение части литовских коммунистов от КПСС, мое выступление в основном совпало с позицией Горбачева. К таким вопросам надо подходить с максимальной осторожностью, а не применять жесткие меры, как предлагали многие: «Давайте блокаду!», «Давайте КГБ», «Давайте исключать!», «Давайте запрещать!». А какой толк от этого? Отринем одних — уйдут другие. Я только за максимальную самостоятельность республиканских компартий, но в составе КПСС.

Что же касается вашего вопроса, то отвечу на него совершенно искренне. Партийная платформа к XXVIII съезду, которую уже в этом месяце должны положить нам на стол, многое покажет. Если это действительно серьезное обновление — тогда одно дело. И совсем другое, если это окажется очередной лакировкой: чуть-чуть изменим, чуть-чуть подправим, об этом скажем, а об этом умолчим, продолжая цепляться за монополию партии на власть. Тогда число тех, кто думает о создании другой партии, неминуемо возрастет. Много в нашей жизни было разных бед, но главная все-таки — это монополия партии на власть.

(…) Егор Яковлев…В последнее время заметен повышенный интерес к опыту западной социал-демократии. Что вы об этом думаете?

Борис Ельцин. Мне один умный человек сказал — и я с ним согласен: дело не в «измах» — социализм демократический, социализм гуманистический и социализм ли вообще. Дело в существе: в правах человека, в свободе выбора. Чтобы был человек защищен, жил действительно свободно, спокойно, в достатке и комфортно, в демократическом правовом государстве.

(…) Когда я сказал, что коммунизм для меня нечто заоблачное[82], что я не готов о нем рассуждать, меня принялись критиковать. Но о каком коммунизме может идти сегодня речь? Пока не удается создать людям элементарные условия. Давайте дадим человеку возможность свободно работать на земле, позволим ему иметь свои акции, чтобы он знал, что завод частично и в его собственности. Неважно, как это будет называться. Почему я критикую нынешнюю программу правительства? Потому, что она положена на старые схемы, в ней не заложен механизм перехода на рыночную экономику, нет программы, понятной человеку. В экономике, как и в политике, ограничиваемся серией полумер, компромиссами, а они ведут в тупик.

Егор Яковлев. Критику по части полумер вы адресуете обычно Горбачеву, упрекая его в нерешительности. Но на все — свои причины. Мне, например, очевидно, что противоречия между консерваторами и радикалами настолько обострились, что они в своем ожесточенном противостоянии, по сути, заняли плацдарм центра. В таких условиях трудно работать на опережение.

Борис Ельцин. Нынешний состав Центрального Комитета чрезвычайно консервативен. Он формировался в те времена, когда задачи, которые надо решать сегодня, едва ли были различимы на черте горизонта. Все это так. Но тогда я тем более не могу понять Горбачева. Почему он не принял мою главную идею, с которой я выступал на XIX партийной конференции и на Пленуме ЦК: собрать, не откладывая, внеочередной XXVIII съезд, обсудить проблемы партии. И это был бы съезд Горбачева, съезд перестройки партии, на нем можно было бы провести самые прогрессивные идеи, решительно отодвинув консервативное крыло. Сейчас все усложнилось. Потерпев поражение на выборах, консерваторы консолидировались.

И все-таки я не могу разделить те разговоры, которые так широко сейчас ведутся в печати, в том числе и в «Московских новостях»: консерваторы-де серьезно угрожают Горбачеву. Порой мне представляется все это весьма' тонкой дипломатией: через угрозу консервативного отката добиться поддержки Горбачева широкими массами. Вот в чем вопрос. А не в том, что правые натурально загнали его в угол…

(…) Егор Яковлев. Позвольте еще один прямой вопрос. Вы видите сегодня у руководства страной какую бы то ни было другую фигуру?

Борис Ельцин. В нынешней ситуации, при существующей системе нужен несколько другой Горбачев. Если он решится в выборе между народом и аппаратом опереться на народ и в позиции своей сдвинется влево — тогда пока не вижу. И вообще наши позиции с Горбачевым расходятся далеко не во всем последний Пленум еще одно тому свидетельство. Думаю, что мы едины в стремлении на деле осуществить конечные цели перестройки…

М.С. Горбачев. Краеугольная идея обновления партии[83]

(…) Коренной вопрос обновления партии — необходимость очиститься от всего, что ее связывало с авторитарно-бюрократической системой, которая наложила отпечаток не только на методы работы, на взаимоотношения внутри партии, но и на идеологию, образ мышления, на сами представления о социализме. В платформе[84] говорится: наш идеал — это гуманный, демократический социализм. Выражая интересы рабочего класса и всех трудящихся, опираясь на великое наследие Маркса, Энгельса, Ленина, КПСС творчески развивает социалистические идеи применительно к современным реалиям и с учетом всего колоссального опыта двадцатого столетия.

(…) Общество действительно переходит в новое качественное состояние. Но процессы, которые партия сознательно вызвала и которые, несомненно, будут приносить позитивные плоды, не застрахованы, как мы уже видим, от проявлений нестабильности, ослабления управления, центробежных тенденций. Надо сказать, в обществе это уже чувствуется, вызывая у людей непонимание таких явлений и тревогу. Сейчас с точки зрения стратегических задач и с учетом нынешних реальностей возникает необходимость провести перегруппировку сил в верхнем эшелоне власти с целью обеспечить динамизацию перестроечных процессов, прочнее гарантировать их необратимость. И в то же время — оказать сдерживающее воздействие на деструктивные тенденции, поставить заслон всему, что осложняет и тормозит обновление общества. Речь идет о процессах в сфере экономики и межнациональных отношений, касающихся безопасности людей, порядка и дисциплины.

Надо добавить, что вопрос этот уже широко обсуждается. Люди приветствуют то, что сделано в целях повышения роли законодательных органов, разграничения функций партийных и государственных органов. В то же время выражается явная неудовлетворенность дефицитом решительных действий там, где они требуются. Ставится вопрос о создании института президентства, со всеми необходимыми полномочиями для проведения в жизнь политики перестройки.

(…) Краеугольная идея перестройки самой партии — хочу, товарищи, сказать об этом еще раз — состоит в утверждении власти партийных масс. В этой связи нам предстоит по-новому понять роль первичных парторганизаций: в том, что касается приема в партию и выхода из нее, использования членских взносов, реализации задач, связанных с новой ролью партии как политического авангарда, и многого другого. По-новому должна быть переосмыслена роль районного, городского звена, существенно расширены их права. Мы должны внести такие изменения в систему формирования партийных органов всех уровней, которые обеспечили бы решающее слово коммунистам.

(…) В предварительном плане я бы поставил вопрос так — воздействие коммунистов на работу вышестоящих органов, вплоть до Центрального Комитета, в решающей степени зависит от того, насколько реально будет обеспечена им возможность посылать в эти органы своих представителей, тех, кому они доверяют, подлинных лидеров, активных поборников перестройки. Мы должны, я в этом убежден, высказаться за то, чтобы во всех выборных органах партии, включая ЦК КПСС, были бы мощно представлены самые активные, известные в партии передовые рабочие и крестьяне. И второе. Должна быть обеспечена в больших масштабах, чем до сих пор, гласность деятельности руководства партии, включая ЦК и избираемые им органы.

Б.Н. Ельцин. Нужен шаг вперед и шаг влево[85]

— В прошлом году вы сами выдвинули идею введения президентского правления в нашей стране, а теперь обставляете ее такими условиями, что президентство, по мнению М.С. Горбачева, становится бессмысленным.

— Я за президентство. Но при очень серьезной к этому подготовке.

Ведь пока неизвестно, над чем президентствовать. Для начала надо решить вопрос о государственном устройстве СССР. Надо принять закон о разделении функций центра и республик, дать максимально возможную самостоятельность республикам. То есть пойти по пути децентрализации власти, децентрализации экономики, потому что именно монополия, сверхцентрализация власти и экономики и довели нашу страну до нынешнего состояния. Надо добиться, чтобы были сильные республики, которые сами должны решить, какие функции отдать президенту, а какие оставить себе. И пока не будет союзного договора, договора между союзными республиками, вводить президентство не только преждевременно, но и опасно.

— Вы намекаете на то, что это путь к диктатуре?

— Не только. Прежде чем ввести президентство, нужно усилить законодательную власть — в не меньшей степени, чем власть президента. Об этом, кстати, говорили многие депутаты. Заглядывая немного вперед, я прихожу к выводу, что при нынешних обстоятельствах система президентства не приведет к какому-то резкому улучшению в экономике, к стабилизации положения, установлению порядка в стране.

— Но страна находится в тяжелейшем состоянии, и уже сегодня надо принимать радикальные меры по коренному улучшению ситуации. А вы говорите, что давайте отложим… Может быть, именно президентство и будет панацеей от наших бед.

— Это не панацея, а очень грубая ошибка. Считаю, что Председателю Верховного Совета надо более решительно действовать в рамках той власти, которую он имеет и которую до конца не использует. Пять лет нерешительности, полумер, компромиссов и привели страну к такому положению.

— Но ведь М.С. Горбачев в своих выступлениях честно и откровенно признавал, что действительно в ходе перестройки были совершены ошибки…

— Поймите, я не против перестройки. Наоборот. В стратегическом плане я поддерживал и поддерживаю Горбачева. Я имею в виду конечные цели перестройки как обновление всех сфер жизни нашего общества. Но с самого начала не было комплексной концепции перестройки.

Я предлагал сначала провести политическую реформу, затем идти на экономическую. Но до этого создать тот пакет экономических законов, который определяется только сегодня: закон о земле, закон о собственности, закон о налогообложении, закон о местном самоуправлении и т. д. А мы без этого фундамента бросились строить экономическую реформу… и до сих пор одна ошибка следует за другой.

— И последний вопрос. Каков ваш прогноз на ближайшие полгода?

— М.С. Горбачев должен сделать шаг вперед и хотя бы, как минимум, шаг влево. Он должен идти на более решительные меры, чем те, на которые шел все пять лет. Я все-таки оптимист и надеюсь, что положение будет выправляться и у нас не повторится румынский вариант. И еще я надеюсь на благоразумие армии: она не должна быть втянута в конфликт. Там это понимают, так как политические процессы их тоже затронули.

Перед внеочередным III съездом народных депутатов СССР собрался Пленум ЦК КПСС, рассмотревший ряд принципиальных вопросов, которые вызывали в обществе острые дискуссии и соответственно составляли предмет несогласий в диалоге Горбачев — Ельцин. В частности, Пленум принял решение внести в порядке законодательной инициативы на рассмотрение Съезда проект Закона об изменениях и дополнениях Конституции СССР по вопросам политической системы (статьи 6 и 7). Как известно, эти статьи конституционно закрепляли руководящую роль партии в политической системе общества. Были рассмотрены также вопросы о сроках созыва XXVIII съезда КПСС, норме представительства и порядке избрания делегатов съезда. В центре внимания оказался актуальный вопрос разработки проекта Устава партии как одного из основополагающих документов, призванных радикально обновить КПСС.

М.С. Горбачев. Вернуться к своему первородному назначению[86]

(…) Работая над Уставом, мы исходили из нового, сложившегося уже в годы перестройки, понимания места партии в обществе, ее функций, а также форм, средств и способов реализации партийной политики. Речь, таким образом, идет о выработке документа, призванного стать основным законом жизни той обновленной партии, к ко торой мы идем, — партии гуманного, демократического социализма.

Главным составляющим этого нового понимания является сформулированный на XIX партконференции принцип разделения функций партийных и государственных органов, последовательный выход партии из государственной системы как непосредственно управляющего всеми процессами ядра. Иными словами, речь идет о возвра щении партии к своему первородному предназначению — быть авангардной политической силой общества, разрабатывать и предлагать обществу линии перспективного развития, добиваться их реализации через коммунистов в государственных и общественных структурах.

(…) Особое внимание в Уставе уделено первичной партийной организации как основе партии. Мы стремились к тому, чтобы в уставных нормах закрепить возрастающее влияние низовых звеньев партии на выработку политики КПСС, избавить от мелочного вмешательства в их деятельность вышестоящих органов, аппарата. Новый Устав гарантирует первичным парторганизациям возможность самостоятельно и ответственно решать вопросы, связанные с определением программ и форм деятельности, своей структуры, периодичности и порядка проведения собраний, политических акций.

Сильный акцент в проекте Устава — я надеюсь, вы обратили на это внимание — делается на создание условий, благоприятствующих активной деятельности райкомов, горкомов партии. Мы считаем, что повышение роли этих опорных звеньев партийной структуры, ближе всего стоящих к первичным организациям, непосредственно ведущих политическую работу среди населения, должно стать ныне одной из основных линий в процессе демократизации общественной жизни.

С этой точки зрения мы считаем неприемлемыми предложения упразднить райкомы, горкомы, а также обкомы, крайкомы партии, как якобы ненужные перегородки между Центральным Комитетом и первичными партийными организациями. Нетрудно представить последствия такой «реформы». Центральный Комитет КПСС будет не в состоянии осуществлять непосредственную связь с более чем 400 тысячами первичных организаций. Коммунисты же утратят возможность влиять на положение дел в районах, городах, областях, краях, еще больше, чем в застойные времена, замкнутся на локальные интересы.

(…) Беспокоит, что в поиске новых решений порой забывается главный предмет нашей заботы — целостность КПСС. В частности, высказываются предложения перейти к построению КПСС по федеративному принципу — как союза компартий союзных республик, закрепить в Уставе КПСС только те права, которые добровольно делегируются центру компартиями союзных республик. Одновременно предлагается предусмотреть право компартий союзных республик на выход из КПСС путем референдума среди коммунистов республики.

Нетрудно представить последствия таких нововведений. Это был бы раздел КПСС по национальному признаку, при котором станет невозможной единая партийная политика, реализация интегрирующих, координирующих функций КПСС в обществе, совместная работа по укреплению Советской федерации, Союза ССР.

(…) В связи с заложенными в проект Устава принципами и подходами к решению проблем, касающихся республиканских компартий, встает и важнейший вопрос о создании республиканской партийной организации в России. Нет нужды говорить о той особой роли, которую Россия, как мощный системообразующий фактор, играет в рамках Союза, а коммунисты России — в обеспечении единства и целостности КПСС.

М.С. Горбачев. Подтверждаю приверженность целостности страны[87]

(…) Все мы ощущаем первые реальные результаты политических преобразований. Идет создание системы подлинного народовластия, формируются основы правового государства. Начат трудный, но жизненно важный переход от унитарного государства к полнокровной федерации.

(…) Будучи уже Президентом, я вновь подтверждаю свою приверженность целостности страны. В то же время исхожу из того, что предметом особой заботы президентской власти должно стать принятие мер по укреплению суверенитета союзных республик, их экономической и политической самостоятельности, повышение статуса автономных республик, других национально-территориальных образований.

Разделяя прозвучавшие здесь высказывания по этим вопросам, считаю безотлагательной разработку нового Союзного договора, который отвечал бы нынешним реальностям и потребностям развития нашей федерации, каждого народа. При этом следует предусмотреть дифференциацию федеративных связей с учетом своеобразия условий и возможностей каждой республики.

В целях подтверждения суверенитета республик и их права на самоопределение вплоть до отделения, что зафиксировано в Конституции, в ближайшее время должен быть также рассмотрен Верховным Советом и определен законом механизм выхода из Союза. Всеми этими вопросами в сотрудничестве с Верховным Советом будет заниматься Президент вместе с Советом Федерации.

(…) Из других вопросов политической реформы перед Президентом, как мне представляется, стоит в первую очередь задача содействовать быстрейшему становлению всей обновленной структуры Советов как полновластных органов народного самоуправления.

Новые республиканские и местные Советы приобрели сейчас необходимые права и возможности благодаря Законам о земле и собственности; вскоре должен быть принят Закон о местном самоуправлении и местном хозяйстве. Одновременно кладется конец опеке Советов со стороны партийных организаций, непосредственному вмешательству последних в решение конкретных государственных и хозяйственных вопросов. В этих условиях особенно важно, чтобы Советы поскорее освоили свою новую роль, заработали в полную силу. Иначе возникнет опасный вакуум власти.

Считаю необходимым подчеркнуть также следующее: именно в результате создания новой системы Советов возникает механизм, на который может опереться Президент страны, выполняя свои функции. Как вообще я представляю себе роль Президента в системе органов государственной власти и управления?

Прежде всего важнейшая его задача — быть гарантом необратимости перестройки, твердо и неукоснительно вести дело к формированию правовой государственности, самоуправляющегося социалистического общества.

(…) Подчеркну также, что в моем понимании Президент должен чувствовать себя и действовать как представитель не какого-то отдельного слоя и политического течения, но как доверенное лицо всего народа.

Это, конечно, не означает, что он должен отказаться от собственных политических убеждений, но означает готовность самым объективным и беспристрастным образом учитывать весь диапазон существующих в обществе взглядов и законных интересов. Действовать в соответствии с присягой, ставя превыше всего благо страны и народа.

В этой связи надо внести полную ясность в вопрос, который являлся и здесь, на Съезде, предметом оживленных, порой острых дискуссий. Я имею в виду совмещение постов Президента и Генерального секретаря ЦК КПСС. Я разделяю точку зрения депутатов, считающих, что такое совмещение сегодня и на ближайшую перспективу диктуется интересами перестройки.

Нынешний Съезд народных депутатов, внеся изменения в статьи 6 и 7 Конституции СССР, открывает новый этап в развитии демократии нашего общества. Отныне КПСС действует наравне с другими политическими организациями, будет участвовать в выборах, добиваться демократическими методами права на формирование союзного и республиканского правительств, органов власти на местах.

В этой связи одна из наиболее важных функций Президента и создаваемых при нем органов состоит, на мой взгляд, в консолидации политических течений и общественных движений. Убежден, что демократизм президентской власти предполагает диалог и сотрудничество с представителями различных направлений общественной мысли, их участие в разработке тех или иных президентских инициатив и программ.

М.С. Горбачев. Считаю себя коммунистом[88]

Газета «Гардиан» (Великобритания). Господин Президент, товарищ Президент! Вы еще являетесь Генсеком КПСС, но в последнее время отказались от ряда позиций, которые раньше встречались в теории и практике компартий, — таких, как диктатура пролетариата, однопартий-ность и т. д. Можете ли объяснить, какие конкретные аспекты Вашей политической философии отличают Вас от социал-демократов и считаете ли Вы себя уже более социал-демократом, чем коммунистом?

М.С. Горбачев. Я считаю себя не только членом Коммунистической партии, но и коммунистом. Это не уменьшает моего уважения к представителям других социалистических течений, к их поиску. Более того, осознание, что мы — одна цивилизация, живем в рамках взаимосвязанного мира и что каждый народ, реализуя свой выбор, вместе с тем использует и достижения цивилизации, предполагает, что и мы, решив придать через перестройку новую динамику, раскрыть потенциал социализма, будем вместе с тем использовать и опыт других, но применительно к нашим условиям. Главное, мы должны избежать того, что нанесло большой ущерб реализации социалистической идеи, когда одну модель навязывали или пытались копировать. В связи с этим допущены такие деформации, которые дорого обошлись и в какой-то мере нанесли ущерб самой социалистической идее.

Но даже пройдя через все это, испытав все удары судьбы, наш народ сохранил верность социалистической идее.

М.С. Горбачев. Что мы получаем от Ельцина? Разве что критику в полной дозе…[89]

(…) М.С. Горбачев зачитал следующий вопрос: «На мой взгляд, открытое письмо ЦК КПСС о консолидации на принципиальной основе противоречит той принципиальной основе, которая изложена в Вашем слове о Ленине[90}. Эта основа мне, как рядовому члену партии, ближе. Знаю достаточно хорошо Ваш стиль благодаря средствам массовой информации, и мне показалось, что Вы лично не принимали участие в составлении открытого письма. Так ли это?»

Прямо скажу, принимал… Мы — за свободу мысли, за сопоставление точек зрения. Опубликовали «Демократическую платформу», потом «Платформу марксистской партии» — обсуждайте, товарищи коммунисты!

Но почему и против чего мы обязаны были написать данное письмо? Коммунистов беспокоит, что вместо консолидации практически началась работа по расколу партии. Это уже не борьба мнений, не сопоставление точек зрения, не поиск истины, не консолидация, а попытка накануне съезда, а может быть, и на самом съезде расколоть партию. В этот ответственный переломный этап развития страны, государства, общества мы не можем ставить под удар такую силу, какой является КПСС. Поэтому письмо направлено против раскольников, а не против тех, кто критикует Платформу.

(…) Речь идет о тех, кто взял курс на раскол. Не может партия выполнять роль авангарда на нынешнем ответственном этапе, если она будет втянута в борьбу фракций. Мы за консолидацию всех сил — и тех, кто стоит на «Демократической платформе», и тех, кто предложил «Марксистскую платформу». Сопоставляя все точки зрения, надо делать так, чтобы съезд выполнил свою задачу.

(…) Поступил вопрос: «Почему, на Ваш взгляд, товарищ Ельцин имеет большой авторитет на Урале и на „Уралмаше“ и не имеет авторитета у правительства?»

М.С. Горбачев ответил: «По-моему, он избрал не лучший путь, пошел по пути конфронтации.

Что мы получаем от него? Разве что критику в полной дозе. Что ж, это право каждого члена ЦК и депутата, его право. Но мне сейчас кажется, что потенциал его как политического деятеля все же невелик. Программа и выступления его мне известны. Если их читать подряд — это как старая заигранная пластинка, набор тезисов: руководство доживает свой срок, оно исчерпало себя, оторвалось от народа и так далее, и тому подобное. Если брать критику саму по себе, то польза от нее все-таки есть. Но я не могу согласиться с его огульными обвинениями в адрес руководства страны, в адрес партии, ЦК.

То, что он затрагивает, требует серьезного политического анализа. Оставаясь принципиальным, критичным, требовательным, надо и самому нести ответственность. Борис Николаевич же спекулирует на трудностях, на социально-экономической напряженности. Все это есть, но можно и нужно действовать для того, чтобы извлекать уроки, поворачивать дело, а не спекулировать на трудностях с демагогических позиций. Я думаю, Борис Николаевич увлекся и никак не может свернуть с этой деструктивной колеи.

Вы, конечно, понимаете: что только потому, что я в Свердловске и вы меня об этом спрашиваете, я дал столь развернутый ответ. Вообще я никогда не углублялся в эти дискуссии, не люблю их. Нам сегодня нужно делать дела, а не заниматься лозунгами да обещаниями.

Наверное, нужно было бы сказать и о привилегиях. Мы должны прийти к тому, чтобы никаких незаконных привилегий не было. Должна быть одна лишь привилегия: чтобы труд, талант, положение, заслуги — все это ценилось, но на законных основаниях. В связи с этим мы уже многое решили. Знаю, что и у вас, и по всей стране эти проблемы решаются — с особняками, со всякими „спец благами“.

В Москве еще со времен гражданской войны Ленин, высшее руководство страны обеспечивалось государственными дачами. В тридцатые годы такая система была узаконена соответствующими решениями. Было это сделано, чтобы связать на определенном уровне зарплату руководства, чтобы она не отделялась резко от зарплаты рабочего, служащих, интеллигенции. Зарплата членов Политбюро, секретарей ЦК КПСС была 800 рублей, но при этом можно было заказывать продуктов на 400 рублей. Был ряд других льгот. Сейчас мы все дачи передали: в одном случае — ветеранам, в другом — детям, в третьем — медицине, в четвертом — под пансионаты.

Теперь все будет решаться в Верховном Совете, как во всех государствах. Что касается первых лиц — два-три человека — Верховный Совет должен официально принять решение: какую установить зарплату, что положено, и опубликовать, чтобы люди это знали. Главный критерий — чтобы все оценивалось зарплатой, а дальше жить так, как живет страна.

(…) Теперь, если разрешите, два слова о том, что Горбачев-де имеет счет в швейцарском банке и гонорары туда перечисляет. Должен огорчить любителей слухов: все мои гонорары идут в партийную кассу. В том числе за книгу „Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира?“ которая издана во многих странах. Внес в партийную кассу миллион рублей, ни копейки себе не взял. 350 тысяч рублей направил в Иркутскую детскую больницу, 100 тысяч долларов передал российской детской клинической больнице для тяжелобольных малышей. Раиса Максимовна шефствует над этой больницей, помогает, чтобы она развивалась, чтобы дети со всей страны могли получить здесь высококвалифицированную помощь. В Фонд культуры отчислено 50 тысяч рублей, 200 тысяч рублей — на памятник Теркину, 150 тысяч — Армении, пострадавшим от землетрясения, 50 тысяч — беженцам из Азербайджана. Гонорары за эту книгу еще поступают. Как я ими распоряжаюсь — вы сами видите из этого моего „отчета“.

И конечно, не существует в природе никаких счетов. Унизительно, просто стыдно, даже отвечать на эти домыслы. По-человечески обидно, что люди подчас опускаются до такого мещанского уровня, буквально обывательщины, используя подобные нелепые домыслы в политических целях.

(…) Сейчас, если победит перестройка, будет совсем другой мир. Проиграем мы, хотя думаю, не проиграем, просто наш путь может оказаться более или менее болезненным, — мир переменится к худшему. Знаю твердо, наш народ к старой жизни уже не вернешь и рот ему не закроешь. Кислород, который получило наше общество в результате демократизации, открытости, это то, что нужно нашему народу, каждому человеку.»

I съезд народных депутатов РСФСР. Открывается принципиально новая страница в отношениях Горбачев — Ельцин в связи с избранием последнего Председателем Верховного Совета России. С той и с другой стороны делается немало дипломатических заявлений о готовности к сотрудничеству, тем не менее диалог часто приобретает резкие тона со взаимными обвинениями в отнюдь не дипломатических выражениях.

Именно с I съезда народных депутатов РСФСР между М.С. Горбачевым и Б.Н. Ельциным начинаются расхождения по вопросу о социалистическом выборе[90], хотя даже в октябре 1990 г., на Второй сессии Верховного Совета России, Б.Н. Ельцин продолжает утверждать, что идет с М.С. Горбачевым в одном направлении и лишь привержен иному темпу движения, иным методам преобразований.

Б.Н. Ельцин. России нужен полнокровный суверенитет![91]

Уважаемые народные депутаты! Многолетняя имперская политика центра привела к неопределенности нынешнего положения союзных республик, к неясности их прав, обязанностей и ответственности. Прежде всего это относится к России, которая понесла наибольший ущерб от изжившей себя, но все еще цепляющейся за жизнь административно-командной системы.

Нельзя мириться с положением, когда по производительности труда республика находится на первом месте в стране, а по удельному весу расходов на социальные нужды — на последнем, пятнадцатом. Единодушное голосование народных депутатов по включению обсуждаемого вопроса в повестку дня говорит о том, что всем нам до предела ясно, что один из важнейших тактических путей выхода из кризиса — обеспечение реального народовластия в России. Средством достижения этой цели является обеспечение реального суверенитета России, равной среди равных союзных республик. Но нужен такой суверенитет, который не означал бы перетягивания власти и привилегий от союзных бюрократов к российским. Проблемы республики нельзя решить, не обладая полнокровным политическим суверенитетом. Только он позволит гармонизировать отношения России и Союза, между автономными территориями внутри России. Необходим политический суверенитет России и в международных делах.

Политическими основами новой Конституции республики, которая должна быть принята раньше новой Конституции Союза, думаю, в текущем году, должны стать следующие принципиальные положения.

1. Российская республика — суверенное демократическое правовое государство добровольно объединившихся в нем равноправных народов.

2. Вся власть в республике принадлежит народу, который осуществляет ее непосредственно и через Советы народных депутатов.

3. Отношения России с другими союзными республиками регулируются отдельными договорами, отношения с Союзом также регулируются специальным отдельным договором.

Сегодня центр для России — и жестокий эксплуататор, и скупой благодетель, и временщик, не думающий о будущем. С несправедливостью этих отношений необходимо покончить. Сегодня не центр, а Россия должна подумать о том, какие функции передать центру, а какие оставить себе. Не пора ли поставить вопрос и о том, а какой центр нужен России и другим республикам Союза. (Аплодисменты.)

4. Акты, принимаемые Союзом, не должны противоречить новой Конституции России и договору с Союзом. '

5. Вне делегируемых Союзу полномочий республика самостоятельно осуществляет внутреннюю и внешнюю политику.

6. Отношения между субъектами федерации внутри России регулируются на основе федеративного договора, по которому им гарантируются суверенитет, экономическая самостоятельность автономий, их культурная, национальная самобытность, право на справедливое и равноправное представительство во всех органах федерации.

7. В России устанавливается единое республиканское гражданство. Никто не может быть лишен этого гражданства.

8. Конституция республики гарантирует политический плюрализм, многопартийную систему, действующую в рамках парламентской демократии. Исключается монополия любой партии на власть. Партии и общественные организации действуют в рамках специального закона. (Аплодисменты.)

9. Гражданам России, гражданам других союзных республик, проживающим на ее территории, гарантированы все гражданские, политические и имущественные права.

10. Все формы собственности граждан России защищаются законом.

11. В республике осуществляется полное и безусловное разделение законодательной, исполнительной и судебной властей.

12. Выборы в представительные органы государственной власти являются всеобщими, равными, прямыми и тайными.

13. Пересмотреть атрибутику России, предусмотрев, в частности, создание республиканского гимна.

Экономический суверенитет России возможен лишь при условии формирования республиканской собственности, основу которой должны составить земля, ее недра, воздушный бассейн, лесные, водные и другие природные ресурсы, предприятия, вся производимая продукция, весь научно-технический и интеллектуальный потенциал. Необходимо законодательно обеспечить их использование исключительно в интересах России.

Передача принадлежащих республике природных и других ресурсов в пользование Союзу, другим союзным республикам может производиться на возмездной, выгодной для республики основе только парламентом России.

Очевидно, что этот же принцип должен быть распространен и «вниз», на субъекты Российской Федерации. Субъектами Федерации могут быть не только национально-автономные, но и территориально-экономические образования.

Считаю необходимым обеспечить реальную хозяйственную самостоятельность предприятий, независимо от форм их собственности. Схема такова: самый главный первичный суверенитет в России — это человек, его права. Дальше предприятие, колхоз, совхоз, любая другая организация — вот где должен быть первичный и самый сильный суверенитет. И конечно, суверенитет районного Совета или какого-то другого первичного Совета.

Исходя из специфики Российской Федерации, ее госу дарственной и политической суверенности, республика должна иметь право самостоятельно, без обязательного согласия союзного правительства вводить и отменять на своей территории экономические, хозяйственные меха низмы, проводить кардинальные реформы.

Взаимоотношения России с другими союзными республиками строятся на принципе взаимной экономической заинтересованности, как правило, на основе мировых цен. Россия сама определяет партнеров в своих взаимоотношениях с зарубежными странами.

(…) Только экономический суверенитет России позволит всерьез говорить о технической модернизации производства, ее реальной переориентации на человека, на самих россиян. Только при этом условии Россия сможет реально обеспечивать социальный суверенитет человека, его права, защищенность от государственного и местного диктата и бюрократизма, на деле осуществлять сильную социальную политику.

Но все это не значит, что речь идет о какой-то конфронтации с центром. Самое главное направление одно — укрепление Союза.

М.С. Горбачев. Истинный Союз создавать мы только начинаем[92]

Вопрос. Очевидно, что национализм и сепаратизм являются усложняющейся проблемой для СССР. Не могли бы Вы более подробно рассказать о том, какой Вам представляется конфедерация? Чем советская конфедерация будет отличаться от Советского Союза?

Ответ. В условиях демократизации и гласности очень быстро пошел процесс национального возрождения. Этот процесс в принципе позитивный. Усиливает исконную, природную мощь национального элемента в социальном и культурном подъеме страны. Но он и осложняет пере-строечный процесс на данном этапе, ибо породил не только центробежные, но и кое-где сепаратистские, националистско-эгоистические тенденции. Дело дошло до межнациональных конфликтов и кризисов государственно-национального плана. Пролилась кровь.

(…) Решение всей этой проблемы поистине исторического значения можно найти, и мы подходим к нему. В своем вопросе Вы употребляете термин «конфедерация». Мы считаем, что это был бы для нас шаг назад, хотя определенные конфедеративные элементы могут быть использованы при строительстве новых отношений между республиками и между некоторыми из них (если они этого захотят) и центром.

Мы предпочитаем термин «союз».

Когда рождался СССР, шли острые споры. Была точка зрения Ленина, что Союз должен быть федерацией равноправных республик. И была точка зрения Сталина, который, по существу, выступал за унитарное государство. Хотя по форме в 1922 году был принят ленинский подход, на практике все пошло по-иному.

Мы только сейчас начинаем создавать новый Союз в первоначальном значении этого понятия. Строительство нового облика союзного государства с неизбежным и обязательным учетом опыта и достижений семи десятилетий (иначе это — авантюра) — дело гигантски трудное. Сейчас есть предпосылки для того, чтобы заняться этим по-настоящему. Иначе процесс будет развиваться стихийно и отразится болезненно на всей перестройке. В наших условиях по-настоящему демократическое многонациональное государство и прогресс перестройки взаимно зависят друг от друга. Негативные разрушительные моменты в одном, просчеты и экстремизм в другом тут же сказываются на реализации общих перестроечных планов.

Не ставим мы под сомнение и право республик на выход из Союза. Принят закон о механизме реализации этого права. При этом прежде всего должна быть честно выявлена воля населения, а значит — обязателен референдум.

Вы спрашиваете, чем искомое состояние нашего Союза будет отличаться от нынешнего? Реальным содержанием суверенитета республик во всех сферах их жизни. Такой степенью свободы, которая позволяла бы каждому народу чувствовать себя полным хозяином на своей территории, оберегать свои корни и свой язык, полнокровно развивать свою национальную культуру. Качественно новыми отношениями между республиками и центром, между ними самими, их возможностями в разработке и осуществлении общесоюзной политики. Вот — если назвать самое существенное.

Вопрос. Вы посвятили свою жизнь делу марксизма-ленинизма. Вы сказали, что гордитесь своим членством в КПСС. Однако можно услышать мнение как в похвальном тоне, так и критическом, что Вы находитесь во главе процесса ослабления или даже демонтирования коммунизма. Что значит, по Вашему мнению, быть сегодня коммунистом и что это будет означать в ближайшие годы?

Ответ. Да, по своим убеждениям я был и остаюсь коммунистом. Бесполезно и непродуктивно отрицать огромный, уникальный вклад К. Маркса, Ф. Энгельса, В. И. Ленина в историю общественной мысли и всей современной цивилизации. Они превратили социалистическую идею в реальную силу прогресса. И не несут ответственности за все то, каким деформациям она подверглась в ходе ее осуществления на практике. Причины тут были не только субъективные, но и объективные.

Я считаю, что быть сегодня коммунистом означает прежде всего быть последовательным демократом, ставя превыше всего ценности общечеловеческие.

Далеко не безвредно держаться за выводы, сделанные в иную историческую эпоху. Распрощавшись с политической монополией, КПСС через демократические подходы должна добиваться консолидации всего общества, ориентируя его на глубокие, коренные преобразования в рамках социалистического выбора, и решительно действовать против всех, кто тянет назад. Никаких ответов на проблемы, которые стоят перед нашим обществом, позади нет. Ответы надо искать, только двигаясь вперед.

М.С. Горбачев. Хотят отлучить Россию от социализма[93]

(…) Меня просили, чтобы я сказал несколько слов о суверенитете. Причем прислали сразу три резолюции. Не знаю, сколько их ходит, но мне прислали резолюцию сибиряков, москвичей и с визой товарища Воротникова. И прислали мне выступление Бориса Николаевича Ельцина по этому вопросу.

Ну что в связи с этим сказать, товарищи?

По-моему, вопрос вами поставлен при обсуждении повестки дня принципиально и обоснованно. Я такую принципиальную постановку приветствую и как Президент страны, и как россиянин. (Аплодисменты.)

Хочу, насколько это возможно с этой трибуны, поддержать ваше стремление укрепить суверенитет Российской Советской Федеративной Социалистической Республики. Тут не может быть двух мнений.

Во-первых, суверенитет РСФСР должен укрепляться путем обеспечения полновластия Советов всех ступеней, создания в России целостной системы органов государственной власти, управления, правосудия, конституционного надзора и т. д. Сейчас я вот о чем подумал: у нас 19 июня — конференция коммунистов России. А уже провозгласила себя Российская социал-демократическая партия. Другие партии — на стадии оформления. И наверное, коммунистам России нужно создавать свою, Российскую компартию. Иначе непонятно, как политический спектр России будет выглядеть без оформленной Российской коммунистической партии. Для меня теперь этот вопрос совершенно ясен. (Аплодисменты.)

Во-вторых, суверенитет должен укрепляться не только политически, но и экономически. С тем, чтобы республика в полной мере распоряжалась своим богатством.

Суверенитет Советской России должен укрепляться также и духовно путем восстановления и развития всех сфер науки, культуры, образования, традиций, истории каждого народа, живущего на обширных просторах республики.

Есть здесь и особенности, о них надо тоже сказать. Суверенитет РСФСР имеет решающее значение для Союза в целом, поскольку без России Союз вообще немыслим. Это настолько ясно, что не требует дополнительной аргументации. (Аплодисменты.)

(…) Сейчас остро критикуют Советскую Федерацию. Но, во-первых, мы с вами не жили в Федерации по-настоящему. Она декларировалась, но мы в ней не жили. Мы должны еще пожить в ней, чтобы окончательно сделать выводы. Я почему об этом говорю? Когда анализируют нашу историю, надо учитывать, что реализована была, по сути дела, в натуре концепция унитарного государства в многонациональной стране, в том числе и в Российской Федерации. Будем, россияне, самокритичны. А ведь в России живут десятки народов. Мы должны возродить идею Ленина о союзе суверенных государств — как он видел федерацию.

По-моему, тема сохранения Союза присутствует на Первом Съезде народных депутатов РСФСР, и это говорит об ответственности. И очень важно не только для Съезда, для народов России, но и для всех народов страны. Я это приветствую.

Есть еще одна особенность, о которой нельзя забывать, когда вы говорите о суверенитете России. Речь идет о федеративной системе, включающей десятки автономных образований. Это уже звучит здесь. Смотрите сколько оттенков и граней в этом вопросе. И я вас приглашаю быть на высоте.

Просят, чтобы я высказался о выступлении Бориса Николаевича Ельцина. Я так понимаю, что это, по сути, его программное выступление. (Шум в зале.)

Не надо? Или сказать что-то? Хорошо. Тогда оставьте право выбора за мной. Если говорить о выступлении товарища Ельцина, а это действительно, как я вижу, заявка крупная, то я должен сказать, что многое в сказанном им перекликается с тем, что говорилось в соответствующих документах и на XIX Всесоюзной партийной конференции, и в решениях Верховного Совета, где он участвует, за многие из которых, я надеюсь, он голосовал.

(…) Что я подверг бы критике в его положениях? Это прежде всего два наиболее существенных момента.

Первое, с чем я бы не согласился в его выступлении, вот что. Это у него прозвучало. По сути, в нем содержится попытка отлучить Россию от социализма, который ни разу не упоминается в выступлении товарища Ельцина. И вообще автор программы — а она у него из многих пунктов — как бы одним росчерком пера хочет нас пригласить, чтобы мы распрощались с социалистическим выбором 17-го года. Впрочем, если вы обратите внимание, то социализму в выступлении Ельцина не нашлось места даже в названии РСФСР. Предложено отныне именовать ее Российской Республикой. То есть тут предложен отказ от социализма и Советской власти. Борис Николаевич еще, наверное, выступит с разъяснениями того, что он нам предлагает (я говорю не о программе, а о его выступлении). Знаю, у него есть сторонники и есть много тех, кто с ним не соглашается.

Я бы сказал так, подытоживая: для нас, россиян, по-моему, как и для всех народов нашей страны, социалистический выбор, власть Советов — не пустая фраза. Это — наши фундаментальные ценности, наши ориентиры. Не знаю, какие нам взамен хочет предложить ориентиры товарищ Ельцин. Но мы что должны изменить политический строй? Это противоречит линии перестройки, курсу, который мы предложили и который предусматривает придание социализму второго дыхания на путях демократизации, раскрытия его гуманного потенциала. Как же мы без России, если она пойдет в другом направлении, будем решать эту стратегическую задачу?

Это первое.

Я думаю, в своем выступлении — оно сильно у него политизировано Борис Николаевич не избежал конфронтационных подходов. Это проглядывает. Если, товарищи, очень подвергнуть серьезному анализу то, что он говорил, то получается, что нас призывают под знаменем восстановления суверенитета России к развалу Союза. (Аплодисменты.) Что значит своя денежная система, что значат мировые цены в экономических отношениях с остальными республиками и т. д.? Это — отрицание принципов, которые были сформулированы Лениным и легли в основу Союзного договора 1922 года, декларации того же времени. Тогда надо прямо говорить: отказываемся в принципе от того пути, на который мы встали в 1922 году. Это все очень серьезно.

Всех нас, кажется, может затронуть такой яркий тезис: Борис Николаевич утверждает, что суверенитет принадлежит и человеку, и предприятию, и районному Совету. Но я должен вам сказать: ни теоретически, ни политически этот тезис не проработан. Это очень сомнительный тезис, и он доводит вопрос о суверенитете до абсурда, создает такие перегородки, которые вообще подтолкнут сепаратизм в самой Российской Федерации и столкнут народы республики. И вообще привело бы к анархии, к местничеству.

Может быть, остается у Бориса Николаевича привязанность к его старой концепции — создать несколько русских республик на территории России. Но это — возврат к княжествам и к междоусобицам, противопоставлению. Правда, сейчас он к этому тезису не возвращается, но в завуалированной форме он содержится и здесь. Выходит, через его концепцию мы будем разваливать не только Союз, но и развалим Российскую Федерацию.

Б.Н. Ельцин. Переходить к рынку не в ущерб населению[94]

(…) Первоочередная задача российского парламента — предотвратить надвигающийся экономический кризис. Нерешительность и непоследовательность союзного правительства за истекшие пять лет, его вчерашние предложения уже лишают страну последних запасов прочности.

(…) Мало того, вчерашние предложения, в которых предусмотрены рост цен и переход к рынку в основном за счет народа, то есть это антинародная политика, Россия не должна ее принимать.

Сегодня уже паника в магазинах. И мы должны обратиться ко всем россиянам, сказав им, что российский парламент рассмотрит внимательно предложения союзного правительства, сделает свои выводы. А пока сейчас на слух их принимать нельзя. (Аплодисменты.)

Необходимо предпринять экстренные меры для спасения потребительского рынка. Его развал и вследствие этого неизбежный социальный срыв приведут к краху не только хозяйственных, но и общественно-политических структур. Главное для нас решить сейчас вопрос о том, как перейти к рынку? Считаю, что сделать это надо ненасильственно и не за счет снижения уровня жизни населения. Необходимо безотлагательно ликвидировать хотя бы наиболее острые проявления товарного голода.

(…) Переход к рыночным регулируемым ценам на товары народного потребления будет осуществляться, особенно на первом этапе, с минимальными социальными деформациями в обществе, но с гарантией защиты населения от понижения уровня жизни, в первую очередь малоимущих слоев, а через полтора-два года — добиться его роста.

(…) В социальной сфере накопилось столько кричащих проблем, что все мы сразу, безусловно, не решим. Нужна система приоритетов, и людям надо честно об этом сказать. Главное — не уповать на милость Политбюро, союзного правительства, министерств и ведомств, а дать свободу местным Советам и трудовым коллективам. Задача парламента России обеспечить этому процессу необходимую правовую основу. При переходе к рыночной экономике мы обязаны создать надежный механизм социальной защиты обездоленных слоев населения, таких, как беженцы, пенсионеры, инвалиды и другие. С этой целью необходимо обеспечить реальный товарный эквивалент зарплат, пособий, пенсий, стипендий на основе ежемесячного пересмотра их с учетом изменения индекса цен.

(…) Необходимо осуществить общероссийские программы по борьбе с бедностью, организованной преступностью, помощи инвалидам, пенсионерам, многодетным семьям, детям, одиноким людям преклонного возраста, молодежную программу.

(…) В последнее время все больше убеждаемся, что важнейшим приоритетом политики перестройки является культура. В республиканских социальных программах проблемы культуры, науки, здравоохранения должны обеспечиваться через приоритетность системы народного образования, которое занимает, на мой взгляд, ключевое место. Здесь главное — самостоятельность, национальная автономия школ.

(…) Уважаемые народные депутаты! Я понимаю, насколько неоднозначно в нашем депутатском корпусе отношение ко мне лично. Сложность процессов перестройки заставила меня оценить и важность политического компромисса, умение учитывать различные точки зрения, значимость диалога с разными политическими силами, в ходе которого только и возможно движение к реальному согласию. Я за деловые отношения, диалог, переговоры с Президентом, правительством, но на принципиальной основе, не в ущерб суверенитету, интересам республики.

(…) Вы с Михаилом Сергеевичем Горбачевым политики одного направления. Как будут строиться ваши отношения с Президентом в случае вашего избрания?

— Я в конце выступления сказал, отношения должны быть деловые, на принципиальной основе: диалог, переговоры, не в ущерб суверенитету, независимости России. Если у меня и было или есть что-то личное, я его отбрасываю. (Аплодисменты.)

Михаил Сергеевич много говорил о том, чего в вашем выступлении на Съезде не было. Разъясните, что значит разделение России на княжества, как об этом говорил Горбачев?

— Я об этом не сказал не потому, что не уложился во времени, а потому, что у меня ни в малой, ни в большой программах этого нет. (Аплодисменты.)

(…) Как вы относитесь к тезису товарища Горбачева, что суверенность отдельной личности ведет к анархии?

— Я с этим не согласен. Это два совершенно разных понятия. Что такое суверенитет личности? Это свобода выбора заключения договора с обществом, с отдельным регионом, с какой-то группой, а не то, что человек что хочет, то и делает. Суверенитет личности и анархия — это совершенно разные понятия.

(…) Ваше отношение к идее единой и неделимой России?

— Я думаю, что надо с другой стороны посмотреть. Вот опять же комиссия по национальному государственному устройству должна определить, во-первых, национально-территориальное устройство каждой автономии России, а здесь возможно создание каких-то новых автономий, и затем подготовить специальный федеративный договор об отношениях внутри России между суверенными автономными республиками, автономными образованиями и регионами.

Ваше отношение к «шоковой терапии»?

— Если ко вчерашней, то резко отрицательное. (Аплодисменты.)

(…) Вы в своем выступлении высказались о верховенстве российских законов над союзными Не выльется ли это в конфронтацию и конфликты?

— Я думаю, нужно сбалансирование подходить к этим вопросам, рассматривать их на уровне конституционных комитетов, руководителей республики, Союза. Надо находить такие точки соприкосновения, чтобы это не шло в ущерб суверенитету, но тем не менее, чтобы вопросы решались «мирным путем».

(…) Установилось мнение, что ваша программа исключает во всей нашей дальнейшей жизни понятие социализма, приведет к недемократичности не только Советского Союза, но и Российской Федерации. Как вы прокомментируете это?

— Я считаю, в мире нет как того капитализма, о котором говорили классики, так нет и того социализма, о котором они говорили. Хотя социализм был разный. Был социализм и развитой, был национал-социализм, был полпотовский социализм. Разного толка был социализм. Я не за тот социализм, который социализм ради социализма. Я за то, чтобы народу жилось хорошо, чтобы народ уважал руководство и верховную власть своей страны, своей республики и, наоборот, верховная власть республики и страны уважительно относилась бы к своему народу. Наверное, мы стоим, судя по нашему уровню, на каких-то подходах к социализму. (А п л о д и с м е н т ы.)

(…) В вашем выступлении была фраза: «суверенитет России в составе Союза». Какого Союза — федерации или конфедерации?

— Я думаю, что несколько больше, чем федерация, — вот такой суверенитет.

(…) В свое время вы критиковали руководство страны за то, что оно осуществляет перестройку широким фронтом. Говорили, что надо сосредоточить усилия на ряде конкретных проблем, в первую очередь социальных. Какую позицию по этому вопросу вы занимаете сейчас?

— Позиция та же самая. Но для того, чтобы этим суженным фронтом наступать, нам прежде всего нужно выйти из экономического тупика и кризиса. А тогда развивать сельское хозяйство, социальные вопросы.

М.С. Горбачев. Если это политическая игра, то впереди трудные времена[95]

Вопрос. Г-н Горбачев, обеспокоены ли Вы избранием г-на Ельцина?

Ответ. Меня беспокоит ситуация, которая сложилась на Съезде. Возникло своего рода противостояние, и это сказывается на решении вопросов. По сути дела — вы смотрите — несколько дней шла эпопея выборов Председателя Верховного Совета. В общем, оказалось так, что не нашлось человека в числе претендентов, который бы смог объединить подавляющее большинство депутатов. Своеобразная патовая ситуация. Это вызвало беспокойство и самих депутатов, и россиян: надо решать большие, трудные вопросы, нужны взаимодействие, сотрудничество, а тут противостояние. Это забеспокоило всех, и пошла дискуссия о том, как консолидироваться. Вот, собственно, первое, что меня беспокоит в связи со Съездом.

Вы обратили внимание, что с третьего захода товарищу Ельцину удалось несколько голосов прибавить и добиться небольшого перевеса. Поэтому самая актуальная проблема в связи со Съездом российским — это проблема объединения усилий для решения, проработки и решения всех проблем, которые стоят перед этой крупнейшей нашей республикой.

Товарищу Ельцину пришлось в последние дни разъяснять свою позицию относительно социалистического выбора. Он сказал, что у него нет расхождений с позицией Президента СССР. Его попросили также уточнить позицию относительно того, как он смотрит на перспективы развития Советского Союза и роль Российской Федерации в развитии и укреплении содружества наших народов. Его спросили, может ли он с Президентом и с союзным правительством плодотворно сотрудничать, взаимодействовать. Ответ был утвердительный. Наконец, он высказался за то, чтобы объединять все течения, возникшие в рамках самого Съезда, для того чтобы решать проблемы, которые стоят перед Россией.

Если это не политическая игра, ибо уже за несколько дней коррективы довольно серьезные внесены в лучшую сторону, если это серьезные политические позиции, тогда будут одни последствия. А если это игра политическая, то тогда могут быть еще трудные времена. Легко не будет. Поживем — увидим. Жизнь богаче всех учителей и экзаменаторов.

Б.Н. Ельцин. Надо уходить от формулы: все ради сильного центра[96]

Вопрос. Каковы первоочередные задачи Верховного Совета России?

Ответ. Надо найти такие формы и механизмы перехода к рыночной экономике, которые не снижали бы жизненный уровень населения.

Следующий шаг — это суверенитет России. Причем в очень широком смысле этого слова. Основываясь на Декларации о суверенитете, которая будет принята, на необходимых законах, Россия будет самостоятельной во всем и решения ее должны быть выше союзных.

Должна быть своя интерпретация Законов о земле, о собственности, о самостоятельности предприятий. Дальнейшие шаги — это договоры с союзными республиками, прямые договоры по всем направлениям — экономическим, торговым, научно-техническим, культурным, национальным и так далее. И мы должны также иметь договор с союзным правительством.

За год нужно подготовить законы, связанные с переходом на президентскую форму правления республики. Затем провести всенародные прямые тайные выборы Президента РСФСР из альтернативных кандидатур, определенных на Съезде народных депутатов России.

Вопрос. Не приведет ли политика утверждения суверенитета России к тому, что Советский Союз потеряет всякий смысл, что Россия подменит его?

Ответ. Считаю, что сейчас надо уходить от прежней формулы: все ради сильного центра. Наша страна, Союз будут сильны только с сильными республиками, и чем сильнее, самостоятельнее союзные республики, тем, наоборот, более сильным станет центр, наш Союз.

М.С. Горбачев. Скоро будет ясно, какие цели преследует товарищ Ельцин[97]

Вопрос (С. Кондратов, «Известия»). Михаил Сергеевич, хотел бы воспользоваться случаем и спросить, как, по Вашему мнению, будут складываться Ваши отношения с Ельциным? Предложите ли вы друг другу, так сказать, оливковую ветвь мира.

М.С. Горбачев. (…) Есть реальная жизнь, идут определенные процессы у нас дома. В Канаде мне тоже задали подобный вопрос. Я постарался на него ответить. Тогда я сказал: меня больше всего беспокоит какая-то тупиковая ситуация, которая сложилась на самом Съезде, на котором ни у кого нет сильного перевеса. Три тура понадобилось, чтобы товарищ Ельцин был избран, получив всего несколько голосов сверх нужного количества. Таково и сейчас соотношение на Съезде. Но в последние дни произошло нечто заслуживающее того, чтобы обдумать. Товарищ Ельцин по очень важным, серьезным политическим моментам, я бы сказал, по фундаментальным вопросам, изменил позицию, по крайней мере внес ясность. И я сказал: если это политическая игра, чтоб только занять пост, если это с его стороны маневр, за которым последует возврат к тому, чем товарищ Ельцин занимался в последние годы — а занимался он, прямо скажем, деятельностью не только критической (эту часть я считаю в какой-то мере конструктивной), но и деструктивной, в значительной мере разрушительной, — тогда и выводы для всех будут ясны. Тогда можно прогнозировать определенный характер развития события, тогда его председательство в Верховном Совете России будет осложнять перестроечные процессы. Он, надо сказать, мало оплодотворял новыми идеями наши поиски в рамках перестройки, идеями относительно форм жизни — и это в такое время, когда мы проводим фундаментальные изменения во всех сферах.

Я всегда говорю: жизнь поставит все на свои места. Сейчас, когда мы вышли на этап решительных изменений, когда от всех требуется особая ответственность за страну, когда мы меняем все, начинаем кардинальные перемены в экономике, и это все очень серьезно, — очень скоро будет ясно, какие цели преследует товарищ Ельцин.

М.С. Горбачев. Идет обновление, а не процесс распада…[98]

Вопрос. Сможете ли Вы вести дела с новым Президентом Российского парламента, когда Вы так критично высказывались друг о друге?

Ответ. Я уж на этот вопрос, собственно, ответил, поскольку мне его сразу задали на второй день, как только я оказался в Канаде в аэропорту. Если Председатель Верховного Совета Российской Федерации Борис Николаевич Ельцин будет действовать конструктивно, в духе перестройки, если он именно так будет вести дело на Съезде и в Верховном Совете, то я думаю, что это встретит поддержку центра, и он может рассчитывать на сотрудничество. Здесь не место эмоциям и каким-то личным симпатиям или антипатиям. Да и потом, это все такие вещи, которые я не отношу к непреодолимым. Будет определять то, какую он линию будет вести. То, что он заявлял в последние дни перед избранием, — это одно. Как он будет действовать дальше, мы посмотрим. Жизнь покажет.

Вопрос. Позвольте вернуться к вопросу о сотрудничестве. Возможно ли это в создавшейся ситуации? Важно ли, чтобы он не добивался, чтобы суверенитет России был выше суверенитета Советского Союза.

Ответ. Ну, я не думаю, что все это связано с позицией только товарища Ельцина, это будет решать российский Съезд, российский Верховный Совет. А у россиян много здравого смысла. И поэтому вряд ли кому удастся навязать им решения, которые бы наносили ущерб федерации.

Вопрос. Что касается Советского Союза и ситуации в Прибалтике, то Вы говорили, что отделение возможно, коль скоро оно осуществляется конституционным путем. Считаете ли Вы, что когда-либо в дальнейшем очертания Советского Союза, границы Советского Союза могут претерпеть изменения, что единство в том виде, в котором оно существует сейчас, может измениться?

Ответ. Я вообще смотрю оптимистично на будущее Советского Союза как федерации. Но в том случае и при обязательном условии, что этот Союз суверенных государств должен фундаментально измениться, реформироваться. Я думаю, что мы выйдем на полнокровную федерацию, которая будет сочетать самостоятельность, независимость, суверенитет республик с эффективно действующим центром, располагающим теми правами, которые делегированы ему самими республиками и закреплены в Конституции. И это будет означать успех для всех наших народов.

Почему? Потому, что все-таки за те годы, что прошли, при всех негативных процессах и при всем том, что накопились непростые проблемы в межнациональных отношениях и они сейчас в рамках гласности, демократии все вышли на поверхность, тем не менее за эти годы произошли такие вещи, которые очень тесно связали наши народы. И в человеческом плане, и в плане науки и культуры, и особенно в плане экономики. Произошло разделение труда в рамках федерации с учетом союзной специализации. И поэтому каждая республика нуждается в сотрудничестве с другой республикой, так или иначе все они очень тесно взаимосвязаны.

Я смотрю оптимистически, поскольку мы делаем выбор в пользу такого подхода, а интеграционные процессы, они во всем мире превалируют. В связи с этим и в таком контексте я думаю, что процесс распада, о котором сейчас так много говорят, — очень поверхностные суждения. Идет не процесс распада, а процесс обновления федерации, перехода ее в новое качество…

Вопрос. Для того чтобы наступило то будущее, к которому Вы стремитесь, по мнению большинства людей на Западе, Президент Горбачев должен стоять у руля. Разделяете ли Вы эту точку зрения?

Ответ. Ну, знаете, я должен просто ответить, выражая свою позицию, потому что, в конце концов, я нахожусь у руля, или я не буду находиться у руля — это должно решаться демократическим путем на основе существующих конституционных процессов. Это уже вопрос, так сказать, самой жизни. Но я хотел бы изложить свою позицию. Я уже о ней говорил. Для меня перестройка это мой выбор. С этим связана моя судьба как человека, как политика. И я с этой дороги не сойду, какие бы давления на меня ни оказывались… То, чем я располагаю, я употреблю Для того, чтобы этот процесс двигался. И прежде всего я вижу свою задачу в том, чтобы все перестроечные силы самых разных оттенков, все демократические силы общества объединять для того, чтобы содействовать успеху перестройки. Вот моя позиция. Это — твердая позиция, и я ее выбрал навсегда.

Б.Н. Ельцин. Я готов пройти свою половину пути[99]

Е. В. Яковлев. Мы беседовали с вами в самом начале этого года («В поисках согласия», «МЫ», № 2, 14 января 1990 г.). Тогда вы лишь раздумывали над предстоящими выборами в российский парламент, но уже предполагали неминуемое противодействие, которое вызовет выдвижение вашей кандидатуры в народные депутаты. Что скажете теперь: подтвердился ли ожидаемый уровень противодействия и было ли что-либо такое, чего предугадать вы не могли?

Б.Н. Ельцин. И да и нет. Баллотируясь депутатом, никакого противодействия я вообще не ощутил… Если же касаться выборов Председателя Верховного Совета, то здесь игра, как говорится, шла по-крупному. Я мог предположить, что к этому проявит интерес один из секретарей ЦК партии. Но я, признаться, не ожидал, что этим станет заниматься сам Генеральный секретарь. И мне оставалось лишь развести руками, когда стало известно, что вечером, накануне последнего голосования, Президент собрал 250 коммунистов-депутатов, стараясь предопределить результаты выборов, как вы понимаете, не в мою пользу. Мне кажется, что это было сделано напрасно.

Е. В. Яковлев. Конфронтация, теперь уже продолжительная, между вами и Горбачевым и раньше радости не доставляла. А ныне, когда вы стали Председателем Верховного Совета России, вызывает тревогу у всех, кто желает добра своему Отечеству. Повторю слова, прозвучавшие с трибуны российского съезда, они обращены и к Горбачеву и к Ельцину: «…если вы уж взялись за штурвалы: один — корабля страны, другой — корабля республики, то ведите эти корабли спокойно, умно, осторожно, рассудительно, советуясь с народом, с его избранниками, а мы вас в этом деле поддержим».

Б.Н. Ельцин. Чтобы договориться, надо иметь желание к этому. Я его имею и готов пройти свою половину пути, о чем говорил уже не раз. Ожидаю, что после возвращения Горбачева из Соединенных Штатов[100] мы встретимся и все обстоятельно обсудим. Наше сотрудничество необходимо, но, разумеется, в рамках суверенитета России, исходя из ее интересов. Россия есть Россия, и она вправе рассчитывать на диалог. Противодействие здесь ни к чему.

Е. В. Яковлев…Могли бы вы, по возможности афористично, выразить свой взгляд на будущее России?

Б.Н. Ельцин. Я высказал это в своей программе — за экономическое, духовное и культурное возрождение России. Но прежде надо выйти из кризиса. Можно сказать так: через кризис к стабилизации и возрождению.

Е. В. Яковлев. Подняться на три ступени?

Б.Н. Ельцин. И ни на одной из них не допускать снижения жизненного уровня народа. В этом, на мой взгляд, коренное отличие от того, что предлагает союзное правительство при переходе к рыночной экономике.

Е. В. Яковлев. Но возможно ли даже на первой ступени, пробиваясь через кризис, сохранить уровень жизни?

Б.Н. Ельцин. Я знаком с альтернативными проектами. Они предусматривают такой механизм, который не допускает снижения уровня жизни. Не следует только путать два понятия: цены и уровень жизни. Цены можно повышать, если гарантирован при этом уровень жизни.

Е. В. Яковлев. (…) Нынешнее повышение цен на фоне пустых прилавков может привести лишь к непредсказуемым последствиям.

Б.Н. Ельцин. Безусловно. Проще всего предположить — правительство совершило 'шаг необдуманный. Но так ли это? Вопрос трижды обсуждался на Политбюро, многократно Президиумом Совета Министров. И работали не покладая рук — подготовили документ в 130 страниц. Но тогда возникает вопрос: на что же рассчитывали, предусматривая многократное повышение ряда цен? Чем руководствовались? Желанием осуществить переход к рынку или неприятием его?

Е. В. Яковлев. В России есть целые регионы, руководители которых старательно вытаптывают даже те небольшие ростки рыночной экономики, которые у нас появились… Как вы собираетесь противостоять откровенному наступлению на арендаторов, кооперативы?

Б.Н. Ельцин. Необходимо оперативное реагирование на противозаконные действия иных руководителей иных регионов. Но Россия, как известно, велика, и всех ретивых ортодоксов за фалды не удержишь. Нужен более глобальный подход. Если в начале будущего года состоятся всенародные выборы Президента России, то должны пройти и всенародные выборы руководителей Советов всех уровней. Люди сами решат, с кем им дальше идти — с фанатиками административно-командной системы или с людьми нового мышления.

Е. В. Яковлев. Одна из нынешних трудностей заключается в том, что страна обрела политическую жизнь, не имея для этого политической структуры. К сожалению, сегодня нельзя назвать ни одного массового авторитетного общественного движения, на которое могли бы опираться сторонники перестройки. Как вы соотносите свои планы возрождения России с идеей создания ее компартии? Необходима она вам для реализации вашей программы?

Б.Н. Ельцин. Так я сказать не могу. Хотя и поддерживаю право на создание любой политической, общественной организации, пусть и оппозиционной, но действующей в рамках Конституции. Появится Российская компартия — в ней найдется немало людей, с которыми можно и полезно будет сотрудничать.

Е. В. Яковлев. Вы говорили, что высшие руководители страны, республики должны отражать интересы всего народа, а потому не связывать себя с какой-либо партией. Вы готовы приостановить свой стаж в КПСС сегодня или вернетесь к этому через год, решив баллотироваться на пост Президента России?...

Б.Н. Ельцин. После XXVIII съезда партии. Я избран его делегатом. На выборах у меня было 15 конкурентов, за меня отдали голоса 86 процентов коммунистов. Если я сейчас приостановлю свой стаж, то не оправдаю их доверия.

Е. В. Яковлев. С чем вы пойдете на XXVIII съезд?

Б.Н. Ельцин. Буду отстаивать демократическую платформу, которая, как мне видится, позволяет осуществить коренное преобразование партии. Но полагаю, что демократическая платформа соберет на съезде голосов двести не более того.

Е. В. Яковлев. Выборы на съезд проводились весьма поспешно, политические позиции тех, чьи кандидатуры выдвигались, не были до конца определены. Мне говорили, что среди делегатов примерно 45 процентов работников аппарата и еще 20 процентов хозяйственных руководителей[101]. Все это наводит на мысль, что съезд может принять весьма обтекаемые резолюции, как бы не замечая того раскола в партии, который существует, и не столько по организационным, сколько по политическим подходам. Тогда съезд окажется в тупике, а левое и правое крылья партии приобретут стремительное саморазвитие.

Б.Н. Ельцин. Больших надежд я на съезд не возлагаю. Но с точки зрения нравственности нельзя не использовать хотя бы последний шанс для спасения партии.

Е. В. Яковлев. Вы отстаиваете идею заключения Россией договоров с другими союзными республиками. Если это будет сделано, а республики, в свою очередь, заключат договора между собой, появится ли основа для нового Союзного договора?

Б.Н. Ельцин. Говоря о Союзном договоре, я не имею в виду сверхцентрализацию — это, скорее, конечный этап политического процесса, когда республики достигнут соглашения между собой.

Е. В. Яковлев. Для вас существует понятие «сильный центр»?

Б.Н. Ельцин. Понятие «сильный центр» обуславливает незыблемость вертикальных связей. Я за сильный «союз», который основывается на прочности горизонтальных межреспубликанских связей. А с союзным правительством мы заключим договор на реализацию тех программ, в которых Россия готова участвовать и готова выделить на них средства. Здесь же мы оговорим, какая доля власти делегируется союзному правительству.

М.С. Горбачев. Навязывают ликвидаторство, режут по живому…[102]

(…) Партия приняла на себя ответственность и за неудачи прошлых десятилетий, и за все сегодняшние тяготы. Поэтому она и оказалась под огнем критики, что в принципе не вызывает возражений. Но нельзя согласиться с тем, что наряду со справедливой, обоснованной критикой, нужной для реформирования партии и демократического обновления страны, предпринимаются попытки огульного развенчивания всего того, что она делала и делает. Обществу хотят навязать ликвидаторское отношение к КПСС. Звучат голоса с требованием: КПСС должна покаяться и уйти с политической арены. Провокационная суть и подстрекательский характер таких требований очевидны.

(…) Если же говорить о последних годах, то партия, ее ЦК, Политбюро, стремясь преодолеть тяжелый груз прошлого, разворачивая преобразования по обновлению общества, не избежали просчетов и даже ошибок. Не всегда успевали за событиями, не всегда находили точные политические решения тех или иных проблем. Недооценили, например, сил национализма и сепаратизма, скрывавшихся в недрах нашей системы, их способность соединиться с популистскими элементами, создавая взрывоопасную смесь. Партийные комитеты оказались неготовыми эффективно действовать в условиях демократизации и политизации общества, новых требований общения с массами. То есть не сумели быстро уяснить суть происходящих процессов и адекватно перестроить стиль, методы работы.

(…) Партия будет добиваться своих целей исключительно политическими методами, опираясь на сознательные, согласованные действия коммунистов, в том числе работающих в государственных органах, используя конституционное право на законодательную инициативу, завоевывая доверие масс. Из административного органа, навязывавшего свою волю обществу, КПСС превращается в политическую организацию, которая своей теоретической и практической деятельностью, способностью предлагать конструктивные решения проблем будет отстаивать право на политическое лидерство в условиях свободного соревнования с другими общественно-политическими силами.

(…) Идея организационного оформления российских коммунистов в самостоятельную партию отражает настроение большинства коммунистов России. Аргументы в пользу такого решения — это прежде всего расширение и укрепление суверенитета РСФСР, как и других союзных республик, наполнение российского суверенитета конкретным содержанием.

(…) Решительно не могу согласиться с теми, кто ищет спасение России в обособлении, замкнутости и даже в выходе из Союза ССР. Разве можно быстрыми темпами совершить прорыв в экономике и в социальной сфере, не объединяя потенциала республик, не используя преимуществ внутрисоюзной кооперации и разделения труда, сложившихся за десятилетия совместной жизни и работы! Те, кто готов расчленить Союз, резать, что называется, по живому, рвать сложившиеся многолетние народнохозяйственные связи, не отдают себе отчета в том, что все это неминуемо привело бы к ослаблению и самой Российской Федерации. Подобные попытки — преступление перед Россией, ее народом…

М.С. Горбачев. А какие цели скрываются за платформами?[103]

Вопрос. Михаил Сергеевич, что такое будет КПСС — союз партий республик, координационный центр или КПСС совсем не будет?

Ответ. Убежден, Коммунистическая партия в нашей стране будет. И я предвижу долгую жизнь этой партии, поскольку она — выразитель социалистической идеи и связана с интересами рабочего класса, трудового народа.

Поэтому я уверен и в долгой жизни социалистической идеи, коммунистической перспективы я не отбрасываю. А из этого вытекает и будущее Коммунистической партии. Но партия должна быть обязательно новой партией, партией, улавливающей все, что происходит в стране и вокруг страны.

И я — за единую КПСС, я против федерализации.

Вопрос. Как Вы относитесь к попытке части народных депутатов РСФСР провести решение о запрещении партийных организаций в производственных трудовых коллективах?

Ответ. Я уже высказывался на этот счет. Считаю, что партия, меняя стиль и формы своей работы, встала на путь демократизации, обновления, на путь разделения функций. Но она не уходит ни из одной сферы жизни общества. Такова наша концепция партии и идея построения ее деятельности, и я остаюсь их приверженцем. Я — за авангардный тип партии, не за парламентский. Это мое глубокое убеждение.

Вопрос. Как Вы относитесь к Инициативному съезду РКП в Ленинграде и его программным заявлениям о восстановлении руководящей роли КПСС, о сохранении планово-административной системы в экономике?

Ответ. Знаете, я в общем смотрю на те поиски, даже болезненные поиски, которые идут в рамках КПСС, все-таки с пониманием того, что это импульсы к необходимости нам обсуждать такие вопросы и находить пути обновления партии. Прежде всего с этой позиции подхожу. И, по-моему, когда выступал во Фрунзенском районе, где избирался делегатом съезда, я на эту тему уже рассуждал. О том, что есть много позитивного, интересного в той же демократической платформе. А есть и вещи неприемлемые: например, парламентский тип партии или наличие фракций с внутренней дисциплиной. Это я отвергаю. Не согласен принципиально.

Но дело даже в другом: а какие цели скрываются за той или иной платформой? Социально-политические, социально-экономические? Куда нас зовут? Вот это — уже другой вопрос. В самой демократической платформе вы этого не найдете. А вот когда ее сторонники выступают уже в других аудиториях, тогда и становится видно, что есть вещи, которые для нас неприемлемы. Но и в этом случае, считаю, мы правильно поступили, что и на съезде в виде содокладов — это вообще небывалое в истории нашей партии дали по пятнадцать минут выступить товарищам, коммунистам, которые отразили различные течения, возникшие в КПСС. Мы поступили правильно.

Что касается Инициативного съезда. Он был озабочен судьбой партии. Это и подталкивало коммунистов, которые собирались и один раз, и второй, чтобы реализовать эту озабоченность. И чтобы их услышали в КПСС. Это я приветствую.

Лето 1990 года. XXVIII съезд КПСС. Решается вопрос о судьбе партии, а ее судьба, в свою очередь, во многом предопределит дальнейший ход развития событий. При кажущейся общности позиций оппонентов, убежденных в необходимости коренного реформирования КПСС, по многим принципиальным моментам, связанным с ролью партии в обществе, в политическом процессе, с ее внутренней жизнью и структурой, выявляются непримиримые противоречия. М.С. Горбачев приемлет решения съезда, его Программное заявление и Устав. Б.Н. Ельцин выходит из КПСС.

М.С. Горбачев. Мы вышли на главный перевал. Вопрос стоит так: либо либо…[104]

(…) Одна из серьезных причин того, почему многое нам дается с таким трудом, — противодействие переменам со стороны бюрократического слоя в управленческих структурах и социальных сил, с ним связанных. Конечно, мы отдавали себе отчет, что перестройка неизбежно затронет интересы тех, в чьих руках была реальная власть и кто от имени народа распоряжался общественным богатством.

Нынешняя позиция части руководящих кадров, которые привержены старому и никак не могут интегрироваться в перестроечные процессы, более того, не принимают их ни политически, ни психологически, для нас ясна. И мы должны видеть, что, если не преодолеть позицию таких работников — а они есть, как я уже сказал, во всех эшелонах управленческой структуры, — перестроечные процессы будут обостряться.

(…) Я говорю о тех, кто упорно держится за прошлое, стоит на пути перемен, происходящих в обществе. Более того, пытается свою консервативную позицию защитить под флагом борьбы за интересы народа, чистоту идеологических принципов.

(…) Не следует закрывать глаза и на то, что в обществе проявились силы, толкающие нас к буржуазному строю, связывающие выход из нынешнего сложного состояния с переводом страны на капиталистические рельсы.

Сейчас, когда мы вступаем в решающую фазу перемен во всех сферах жизни, надо обратить внимание и на такой феномен, как взаимодействие самых крайних течений, различных деструктивных, экстремистских сил. Они даже объединяются, чтобы сбить с толку людей, сбить нас с главного направления перестройки.

(…) Товарищи! Коммунисты и все общество ждут от съезда ответа на ключевые вопросы о самой партии. Сейчас идет естественный и вместе с тем трудный процесс переосмысления ею собственной роли в обществе, сложившихся за десятилетия принципов строения и методов деятельности. Прежние представления о КПСС нуждаются в критической оценке и серьезных изменениях.

(…) Какой видится обновленная КПСС?

Партией социалистического выбора и коммунистической перспективы, добровольным союзом единомышленников, выражающим в своей политике интересы рабочего класса, крестьянства, интеллигенции.

Партией, приверженной общечеловеческим, гуманистическим идеалам, чуткой к национальным традициям и чаяниям и вместе с тем непримиримой к шовинизму, национализму и расизму, любым проявлениям реакционной идеологии и мракобесия.

Партией, освобожденной от идеологической зашоренности, догматизма, стремящейся играть инициативную роль в политических и идеологических процессах, действуя методами убеждения, пропаганды своей политики, развивая отношения диалога, дискуссии, сотрудничества и партнерства со всеми прогрессивными общественно-политическими силами страны.

Партией, строящей взаимоотношения между своими членами исключительно на основе партийного товарищества, уважения мнения каждого, признания прав меньшинства на собственную позицию, полной свободы обсуждения и обязательности для всех принятых большинством решений.

Партией, утверждающей во внутренней жизни принципы самоуправления, свободу действий партийных организаций, самостоятельность компартий союзных республик, объединенных единством программных целей и уставных положений.

Партией, открытой для контактов, взаимодействия с коммунистами, социал-демократами, социалистами разных стран и разной ориентации, с представителями многих других течений современной политической и научной мысли.

Предсъездовская дискуссия выявила несколько узловых вопросов, оказавшихся в центре столкновения мнений. Поскольку они являются ключевыми для понимания реформы КПСС, по ним следует определить ясную позицию.

Авангардная или парламентская партия. Выступив за изменение статей 6 и 7 Конституции СССР, партия конституировала свой отказ от подмены государственных органов, от исполнения административно-управленческих функций. В различных документах, в том числе в проекте Программного заявления XXVIII съезда, говорится о необходимости вернуться к ленинскому пониманию партии как авангардной силы общества.

(…) Принципиальный подход к решению возникших проблем, вероятно, ни у кого не вызывает сомнений. Мы исходим из того, что целостность КПСС вполне сочетается с максимальной самостоятельностью компартий союзных республик и автономий, нисколько не ограничивает их возможности учитывать национальные, исторические, местные и другие особенности, по своему усмотрению решать кадровые, финансовые и другие вопросы своей деятельности. Но поскольку эти проблемы переплетаются с процессом преобразования нашего Союза, то здесь есть разные тенденции, вплоть до федерализации партии и отделения от нее. Вы знаете ситуацию в Прибалтийских республиках. Несмотря на все меры, принимавшиеся Центральным Комитетом, нам не удалось помешать расколу на партии, оставшиеся на Платформе КПСС и вышедшие из нее. В результате коммунистическое движение в республиках резко ослаблено, к власти там пришли другие политические силы.

Если мы сейчас дадим себя втянуть в размежевание, в расколы, разъединения, то это нанесет поражение коммунистическому движению, будет ослаблять его и открывать возможности для усиления позиций других политических сил.

(…) Территориальный или производственный принцип. На вопрос, быть или не быть партийным организациям на производстве, ответ однозначный быть. Исторически наша партия действовала на базе рабочих коллективов, здесь ее корни, ее истоки. Принцип производственного строения КПСС отвечает сложившейся устойчивой традиции, и мы не видим оснований от нее отступать. Кроме того, самим коммунистам принадлежит право определять формы своей организации. Это, разумеется, в полной мере относится и к членам других партий.

(…) Сейчас довольно остро ставится и другой вопрос: вопрос о деполитизации органов государственного управления, суда, прокуратуры, других правоохранительных органов, а также армии. Наша позиция на этот счет определяется тем, что право на объединение относится к числу неотъемлемых политических свобод. Никто не может запретить членам партии создавать свои ячейки на предприятиях, в учреждениях и т. д.

Трудно представить себе деполитизированные государственные органы, трудно найти в мире армию, где бы не действовали органы по поддержанию морального духа, воспитанию солдат и офицеров. Здесь мы также не претендуем на исключительность — это естественное право всех партий, которые будут у нас зарегистрированы на законном основании. Вот наш подход.

(…) Принципиальный вопрос — о фракциях. Сейчас в развитии демократии и внутрипартийной гласности, открытости мы сделали огромный шаг. Осуждены всякие попытки подавить инакомыслие. Но есть порог, переступить который значило бы подкосить партию. Это создание фракций со своей особой внутренней дисциплиной. Уточняю: говоря о недопустимости создания такого рода фракций, мы имеем в виду, что члены партии, у которых сформировалась своя, отличная от позиции большинства точка зрения на те или иные вопросы, могут свободно обсуждать и пропагандировать свои взгляды, публично заявлять о них, вплоть до партийных съездов.

(…) О власти партийных масс. Суть реформы партии состоит в обеспечении на деле власти партийных масс, реального влияния коммунистов на политику партии. Для этого необходимо кардинально изменить положение первичных партийных организаций.

В проекте нового Устава КПСС учтено практически все, что предлагалось в предсъездовской дискуссии на этот счет. Устанавливается, что все они самостоятельны в устройстве своей внутренней жизни. Их решения, если они не противоречат программным целям и нормам Устава КПСС, не могут быть отменены вышестоящими органами, за исключением решений по персональным делам. Устраняется регламентация деятельности первичных парторганизаций. В их ведение передается прием в КПСС, они получают право окончательной оценки деятельности любого коммуниста, состоящего на партучете.

(…) Необходимо укрепить демократические основы избирательной системы в партии. Первый опыт прямых выборов делегатов на съезд КПСС, съезды компартий союзных республик, партийные конференции у нас имеется. В предсъездовский период получили распространение выборы партийных секретарей непосредственно на собраниях, конференциях, съездах. Нормой стала альтернативность. Весь этот опыт требует внимательного и спокойного изучения.

Сделан важный шаг в демократическом развитии партии. Но было бы неправильно закрывать глаза на то, что выборная стихия оказалась отнюдь не благосклонной к рабочим, крестьянам, женщинам, молодым коммунистам. Очевидно, нам нужно со всем вниманием отнестись к осмыслению предложения о введении прямого представительства первичных, других парторганизаций в вышестоящих партийных органах. Давайте обсудим.

(…) Учитывая сложнейший период развития нашего общества, новизну и масштабность проблем, которые пришлось решать в это время, определенный драматизм событий, мы со всей ответственностью можем сказать, что нынешний ЦК, избранный XXVII съездом КПСС, в основном и главном выполнил возложенные на него задачи.

Снимает ли это, товарищи, то, что было по ходу доклада сказано, — что этот Центральный Комитет допустил просчеты, не во всех случаях откликался на требования жизни, находил своевременно правильные ответы на то, что выдвигало наше динамичное время? Нет, конечно! Это надо отнести к недостаткам деятельности руководства партии, да и многих членов ЦК, ибо их работа на местах также стала предметом острой критики коммунистов.

Б.Н. Ельцин. Используем ли последний шанс?[105]

Ельцин Б.Н. Товарищи, партия подошла к своему съезду с грузом тяжелых проблем.

(…) Последние годы показали, что нейтрализовать действие консервативных сил в партии не удалось. Наоборот, слишком много говорили о том, что все мы в одной лодке, по одну сторону баррикад, в одной шеренге, с единым мышлением. Такая позиция дискредитировала тех коммунистов, которые являются искренними и последовательными сторонниками перемен.

(…) Чтобы понять, что может и должен решить наш съезд, надо прежде всего ясно видеть, что он из себя представляет. В Политбюро не решились пойти на единственно правильный в условиях перестройки порядок выборов делегатов: демократическим путем от всех платформ и групп, не зависящих от прежних структур партии. Чтобы любые объединившиеся шесть тысяч коммунистов избирали прямо своего делегата, тогда бы не получили такого состава съезда.

Поэтому при обсуждении на съезде главным явился не вопрос о перестройке в стране и путях ее развития. Этот вопрос решается народом за стенами этого здания, решается в Советах народных депутатов. На этом съезде стоит вопрос прежде всего о судьбе самой КПСС. Если говорить точнее, здесь решается вопрос только о судьбе аппарата верхних эшелонов партии. Вопрос стоит исключительно остро. Найдет ли в себе силы аппарат КПСС решиться на перемены? Использует ли он тот последний шанс, который дает ему этот съезд? Или да, или нет. Или партаппарат под давлением политической реальности решится на коренную перестройку партии, или будет цепляться за обреченные формы и останется в оппозиции к народу, в оппозиции к перестройке.

Тогда представители аппарата неминуемо будут вытеснены из всех органов законной власти. Такая партия не удержится ни в роли авангардной, ни даже в роли партии, имеющей представительство в Советах.

Утолительны[106] иллюзии тех, кто думает, что после выхода из партии всех инакомыслящих, кто не хочет быть приводными ремнями и винтиками партаппарата, у нее останется все имущество КПСС и связанная с ним власть. Этого не будет. В этом случае, к которому, кстати, подталкивают консерваторы, будет начата всенародная борьба за полную национализацию имущества КПСС как партии обанкротившейся и обязанной хотя бы своим имуществом возместить долги перед народом. В наследство аппарату партии останется только вывеска с названием «КПСС».

Можно предположить, что начнется борьба за привлечение к суду руководителей партии всех уровней за ущерб, который они лично нанесли стране и народу. Могу назвать хотя бы одно из этих дел — об ущербе в результате антиалкогольной кампании. Народ спросит и за все остальное: за провалы во внешней торговле, сельском хозяйстве, за национальную политику, политику в отношении армии и так далее, и так далее. Страна должна знать, какое наследство оставила ей КПСС.

Такова возможная перспектива аппаратной партии.

Тот, кто думает о каких-то иных вариантах, пусть посмотрит на судьбу компартий в странах Восточной Европы. Оторвались от народа, не поняли свою роль — и оказались на обочине.

Все ли так мрачно? Есть ли еще другой выход? Есть. Правда, для этого мало шансов победить именно на данном съезде. Это ясно видно. Но все мы, отдавшие партии десятки лет жизни, сочли своим долгом прийти сюда, чтобы попытаться сказать, что выход для КПСС все же есть. Трудный, тяжелый, но выход.

В демократическом государстве переход к многопартийности неизбежен.

В нашей стране постепенно формируются различные политические партии. При этом неизбежно коренное обновление КПСС. Какой наиболее безболезненный для народа, цивилизованный процесс модернизации партии?

Первое. Необходимо организационно зафиксировать имеющиеся в КПСС платформы и дать каждому коммунисту время для политического самоопределения. Уверен, большинство рядовых коммунистов связывает будущее партии с демократическим крылом.

Второе. Изменить название партии. Это должна быть партия демократического социализма.

Третье. На съезде рано обсуждать платформы и Устав. Надо принять только общую декларацию о преобразовании КПСС. Далее надо избрать новое руководство, способное подготовить новый съезд где-то через полгода-год.

Четвертое. Партия должна освободить себя от любых государственных функций. Первичные парторганизации должны быть упразднены в армии, в системе госбезопасности и в государственных учреждениях. На производстве судьбу первичных парторганизаций должны определить сами трудовые коллективы и сами члены партии. В новой партии или союзе ее члены должны платить минимум взносов. Так возникнет партия парламентского типа. Только такая партия при мощном обновлении общества сможет быть ведущей партией и побеждать на выборах в лице той или иной из своих фракций.

Любые фракции социалистической ориентации других партий могут входить в состав союза демократических сил страны. Народ признает этот союз и пойдет за ним, тем более, если он предлагает свою экономическую программу выхода из кризиса не за счет обмана народа и дополнительной нагрузки на его плечи. Союз выступит как федерация национальных союзов. Он будет иметь форму, отвечающую смыслу и духу нового Союзного договора между суверенными государствами страны.

С развитием в стране демократических движений и дальнейшей радикализацией перестройки этот союз сможет стать на деле и авангардом общества. Это обеспечит широкую социальную базу обновления общества, поставит заслон атакам консерваторов и гарантирует необратимость перестройки. Такова вторая альтернатива. Итак, или вариант аппаратной КПСС, тогда раскол и уход рано или поздно ее из числа реальных политических сил страны, или обновленная партия с переходом в союз демократических сил и перспективой сохранить роль активного участника перестройки.

В заключение хотел бы сказать следующее. События разворачиваются необычайно быстро. Попытка задержать их ход, о чем мечтают некоторые, неминуемо приведет партию к полному историческому поражению. Только опережение, только устремленность вперед вместе со всеми силами прогресса нашего общества могут дать надежду на то, что партия не потеряет себя, а возродится в новый авангардный союз демократических сил…

М.С. Горбачев. Запущено с умыслом…[107]

(…) Нельзя уходить от того, что сегодня запущено в общественную атмосферу, причем с определенным умыслом. Это опирается на объективную, так сказать, реальность. Здесь были выступления, в том числе, например, Бориса Николаевича Ельцина, который сказал, что в общем на съезде в основном функционеры, партийные работники. А действительно, около половины партийные работники. Добавьте к этому еще 20 % руководителей и так далее. И вот это будет гулять и бросать тень… Будет бросать тень на все, что мы здесь обсудили, на принимаемые правильные решения — и Программное заявление, и Устав, на нашу реакцию на многие наболевшие вопросы. Я прошу вас это понять, не поддавайтесь, так сказать, подзуживаниям снизу. Уверяю вас, что это так. (Ш у м в зале.)

М.С. Горбачев. Товарищу Ельцину, если он с нами, надо кое-что пояснить…[108]

Относительно выступления Бориса Николаевича Ельцина. Там, где товарищ Ельцин говорит о том, что партия должна реформироваться, обновляться, здесь, я думаю, мы все едины. То, как он думает, как представляет этот процесс, — я не совсем уверен, что подразумевает под всем этим товарищ Ельцин. Поэтому ему еще надо, если он с нами, пояснить, что он имеет в виду. Что касается моих взглядов на обновление партии, я их изложил.

Мне кажется, что то, что содержится во второй части выступления Бориса Николаевича, — это все очень серьезно и мы должны это отвергнуть как неприемлемое для нас, коммунистов. Да, мы за обновление, мы должны признать новую роль и положение партии, но будем действовать, содействуя нашему социалистическому выбору, и никаких других целей для нас нет. Более того, мы будем исходить из того, что коммунисты могут создавать свои партийные организации и действовать там, где они считают нужным и возможным. Другой подход — это нарушение конституционных прав, прав человека. Вот моя позиция по главному вопросу. (Аплодисменты.)

Б.Н. Ельцин. Заявляю о своем выходе из КПСС[109]

Долго раздумывая, я пришел к выводу, и об этом решении хотел заявить после XXVIII съезда партии. Но, учитывая сегодня выдвижение моей кандидатуры в состав Центрального Комитета партии, я должен сделать следующее заявление.

В связи с избранием меня Председателем Верховного Совета РСФСР и огромной ответственностью перед народом и Россией, с учетом перехода общества на многопартийность, я не смогу выполнять только решения КПСС.

Как глава высшей законодательной власти республики, я должен подчиняться воле народа и его полномочных представителей. Поэтому я в соответствии со своими обязательствами, данными в предвыборный период, заявляю о своем выходе из КПСС, чтобы иметь большую возможность эффективно влиять на деятельность Советов. Готов сотрудничать со всеми партиями и общественно-политическими организациями республики. (Аплодисменты, шум в зале.)

М.С. Горбачев. Это решил сам товарищ Ельцин…[110]

Ну вот, у нас есть заявление Бориса Николаевича Ельцина. И, поскольку это заявление сделано, съезд стоит перед тем, чтобы принять решение.

Он заявил о выходе, и, я думаю, съезд должен просто поручить Мандатной комиссии внести предложение о погашении его мандата. Одну минутку. Товарищи, он заявил о выходе, и я думаю, что ни в какую первичную организацию он не пойдет. Но что касается съезда, то мы должны поручить Мандатной комиссии внести проект постановления о прекращении, погашении его мандата как делегата XXVIII съезда[111].

Что касается всего остального, то это решил сам товарищ Ельцин. Я думаю, вы услышали аргументы. Мы должны их принять к сведению и на основе этого действовать. Ясно, что в связи с этим отпадает и сам вопрос о включении его кандидатуры в список.

Поэтому ставлю на голосование: в связи с заявлением товарища Ельцина о выходе из КПСС — я точно не помню, как он заявил, но в соответствии с тем, о чем он заявил, — поручить Мандатной комиссии внести проект постановления о погашении его мандата. Кто за это предложение или против, прошу проголосовать[112].

Б.Н. Ельцин. Рядом с «Балтийским фронтом» встала Россия. Центр забеспокоился…[113]

(…) Мы считаем, что надо идти к развитию горизонтальных связей. Надо разрушить этот вертикальный жесткий стержень. Разрушить — и идти на прямые связи добровольных, суверенных, независимых государств. На договоры, которые не диктовались бы из Центра: по каким процентным ставкам налог, по каким процентам отчисления в союзный бюджет и так далее, и так далее.

Латвия и Россия заключат договор без каких-либо предварительных политических или экономических условий. Это значит, так мы договорились, что будет первая часть политически-правовая нашего договора, который подпишут два Председателя Верховных Советов, причем подпишут в Москве (так предварительно мы договорились с Анатолием Валерьяновичем[114]), а вторая часть, уже наполненная, — договор об экономическом, научно-техническом, торговом сотрудничестве, о межнациональных отношениях, гражданстве, культуре, каких-то социальных вопросах и так далее — на уровне Председателей Советов Министров. Этот договор должен быть подписан в Риге.

Вот эти две составные части должны представлять из себя систему наших взаимоотношений в будущем, невзирая на то, что будет на союзном уровне каков будет Союзный договор и будет ли он вообще? И будет ли участвовать Латвия в Союзном договоре или не будет — мы тоже в этом отношении никаких условий не ставим.

Россия, возможно, будет участвовать в Союзном договоре. Но, мне кажется, на таких условиях, на которые Центр или не пойдет, или, по крайней мере, очень долго не пойдет. Поскольку проект, который подготовил Центр, мы считаем, он не может удовлетворить Россию, а наверное, и другие суверенные государства. И потому мы подготовили свой вариант, где имеем в виду, что будет договор о создании содружества суверенных государств, имеющих основы конфедерации, независимость и, допустим, каких-то два-три объединяющих элемента. Может быть, эти все государства, которые войдут в это содружество на добровольных началах, могут Союзу отдать оборону, госбезопасность (и то, название надо сменить, безусловно), ну и, наверно, еще что-то, связанное с нашими кредитно-денежными отношениями. Вот, пожалуй, все то, что можно было бы отдать Центру.

Притом, конечно, если оборона делегируется юридически Центру, то, безусловно, должен быть статус этих воинских частей, подразделений, Министерства обороны в этом каком-то государстве. Определенный статус, определенная численность должны быть заранее оговорены. И только при этом условии можно эту часть отдать.

Так, скажем, и по Комитету госбезопасности. Наше мнение, России, что его надо скорее преобразовать во что-то вроде органа защиты прав человека, а не фискального органа. Это, конечно, будет трудно, это другая будет организация. Но тем не менее мы считаем, что только таким образом можно разрушить этот монстр, который со страхом давит на всех на территории нашей страны и давит уже восьмое десятилетие, причиняя немало бед.

(…) Хочу вас еще раз поприветствовать и сказать, что (нам, бы хотелось одним из первых договоров заключить договор Россия — Латвия. До Союзного договора, — раз, до принятия новой Конституции — два, то есть в течение полутора месяцев заключить этот договор. И тогда наш фронт, тот фронт как бы обороны трех Прибалтийских республик, был все-таки маловат, и напор Центра был велик. И стала рядом Россия. И Центр уже серьезно забеспокоился. Ему сейчас наступать будет труднее на эту укрепленную цепь обороны. Это уже видно в действиях центрального руководства страны.

(Текст выступления публикуется по магнитофонной записи)

Б.Н. Ельцин. Открываем дверь в рынок[115]

Предварительное обсуждение показало, что программа складывается и имеет ряд существенных новшеств, позволяющих открыть дверь в рыночную экономику[116]. Для этого в ней предусмотрен ряд специальных чрезвычайных мер. Президент СССР М.С. Горбачев ежедневно следит за ходом работы над программой и, насколько мне известно, намерен сократить свой отпуск и вернуться в Москву для непосредственного наблюдения за разработкой программы. Представители союзных республик, кроме Латвии, Туркмении и Эстонии, принимают активное участие в этой работе, подготавливая основу для заключения экономического союза, который может быть заключен еще до подписания Союзного договора. Если не удастся на предварительном этапе достичь согласованности с разработчиками Союзной программы, то не исключено, что Верховный Совет РСФСР примет закон по предложенной программе и будет действовать в соответствии с этим решением еще до начала сессии союзного парламента. Что касается некоторых ведомств, которые в нарушение распоряжения Президента СССР не предоставляют группе необходимую информацию (Министерство обороны, Минфин СССР), то это недопустимо и не помогает консолидации реформаторов.

Конец лета, начало осени 1990 года ознаменовались кратковременным «замирением» двух лидеров. Связано это с перипетиями выработки программ перехода к рынку, когда и Президент СССР, и Председатель Верховного Совета России, казалось бы, одинаково благосклонно обратили взоры к так называемой программе «500 дней» Шаталина-Явлинского. Однако уже в октябре противоречия вновь обостряются. Кривая конфронтации стремительно летит вверх.

М.С. Горбачев. Атаки нарастают с двух сторон: пугают рынком и хоронят социализм[117]

Драматизм и ответственность момента состоят в том, что после подготовительного этапа, который мы прошли, реализуя политику перестройки, наступила фаза решающих перемен. И общественное мнение вновь взбудоражено темой судьбы страны — насколько научно, исторически обосновано намеченное движение к новым формам жизни, к обновлению общества. Решение этих действительно судьбоносных задач — в переходе к рынку в сочетании с дальнейшим развертыванием демократизации всей жизни общества.

Мы столкнулись с попытками напугать народ рынком, навязать ему мнение, будто переход к нему означает отказ от социалистической идеи, ведет к снижению жизненного уровня. Получается, якобы руководство страны только и печется о том, как бы ухудшить жизнь народа. За этой позицией кроются, скорее всего, интересы консервативных сил, которые не приемлют перестройку. Спекулируя на трудностях, используя напряженность в обществе, они хотят возбудить у людей подозрение в отношении мер перехода к регулируемому рынку, таким путем дестабилизировать ситуацию, затормозить процесс преобразований. Интересы тех, кто этим занимается, легко просматриваются. Они напрягают последние усилия, чтобы удержать или, по крайней мере, продлить существование командно-административной системы, связанных с ней форм жизни, а тем самым сохранить свое нынешнее положение, свои нынешние позиции. Так что речь идет о собственной выгоде, отнюдь не об интересах народа.

Есть в нынешних дискуссиях и другое, не менее распространенное мнение: не имеет, дескать, значения, какой будет экономическая организация общества, лишь бы человеку жилось хорошо. На первый взгляд кажется, такая формула должна всех нас устроить. Но это нарочитое упрощение. До конца свои взгляды и замыслы сторонники такой позиции пока не решаются обнародовать. Однако цель и так видна — обезоружить общественное сознание, лишить его верных ориентиров. И тоже с дальним прицелом — подготовить общество к тому, чтобы распрощаться с социалистической идеей, воспользовавшись трудной обстановкой, дискредитировать и похоронить ее, сменить политический курс перестройки. Не надо обладать большим даром предвидения, чтобы сделать вывод: атаки с этих двух сторон будут нарастать по мере углубления осуществляемых преобразований. Да, собственно, мы это уже и видим.

(…) Сейчас говорят о кризисе социализма, более того — о его историческом поражении. Лично я разделяю выводы тех, кто считает, что терпит поражение не социалистическая идея в целом, потерпел поражение прикрывающийся терминологией социализма утопический лево-радикальный военный коммунизм, отвергнутый Лениным в конце жизни. Именно поэтому у нас есть основания утверждать, что в СССР мы имеем дело с кризисом, обещающим не закат, а обновление и возрождение общества на основе современного понимания сущности социализма.

(…) Сегодня центр тяжести всей нашей работы по ее реализации перемещается в экономическую сферу. Предстоит осуществить кардинальные меры, прежде всего в том, что касается отношений собственности. Нынешнее монопольное, безраздельное господство государственной собственности главная причина кризисного состояния экономики и главное препятствие на пути выхода из этого кризиса…

(…) Мы должны осуществить приватизацию собственности, но в рамках нашего выбора. Это может показаться на первый взгляд парадоксальным, вроде бы теоретически несостоятельным. Но лишь на первый взгляд. Не могу согласиться с доводами тех, кто утверждает, что нам следует «начинать от печки», возвращаться чуть ли не к стадии первоначального накопления. Это было бы искусственное навязывание очередной модели без учета реальностей нашего общества.

М.С. Горбачев. Движемся к пониманию новой сути Союза[118]

Вопрос обозревателя «Правды». Каковы перспективы заключения Союзного договора? Успеется это сделать в этом году или работа слишком сложна и будет продолжена?

М.С. Горбачев. (…) Уверен, нам нельзя медлить в обсуждениях и выработке этих предложений. И должен сказать, что на Президентском совете очень интересная дискуссия на этот счет была. Она вселяет уверенность. Дискуссия шла вокруг предложений, которые уже отражали согласие центра и республик. Предложения эти даже оформлены были в виде проекта. Мы сочли, что на этом Президентском совете и Совете Федерации мы можем только обменяться мнениями, высказать свое суждение, оценки. Однако мы не имеем полномочий — ни центр, ни представители республик — эти оценки фиксировать, потому что это касается Верховных Советов всей страны, это касается и народов. Но то, что мы движемся к пониманию нового содержания, новой сути нашего Союза, — это несомненно.

И знаете, я почувствовал, что жизнь подталкивает всех к сотрудничеству. Есть понимание в обществе и на политическом уровне, что мы можем выбраться из трудностей и успешно двигаться в будущем, сохраняя сотрудничество, взаимодействие. Твердо звучала тема: нам необходимо единое экономическое пространство, а это значит — единая валюта, таможня, банк, но с учетом уже того, что это все будет происходить в союзе суверенных государств. То есть мы должны уйти от прошлых форм сотрудничества, к новым прийти, раскрыть потенциал Союза по сотрудничеству в новых формах. Убежден, что эту работу надо вести, она не простая. Не зря ведь мы пригласили все автономии. Это ведь тоже существенный элемент нашего государства, нашей страны, нашего общества. И они настаивают, чтобы ни один принципиальный вопрос, касающийся будущего страны, без их участия не решался. Весь комплекс вопросов, относящихся к теме: каким должен быть наш Союз, — это, может быть, сложнейший комплекс. Я сейчас с большим оптимизмом могу говорить, что мы будем продвигаться успешно, и то, что мы договорились перенести дело на уровень подготовительного комитета, составленного уже из руководителей республик и Союза, позволяет надеяться, что этой работе будет придана большая динамика.

Вопрос корреспондента «Политики» (Югославия). Михаил Сергеевич, не можете ли рассказать о модели, которая разрабатывается группой Шаталина? Это будет целостный проект перехода к рынку или концепция экономической основы Союзного договора?

М.С. Горбачев. Думаю, достоинство проекта, подготовленного группой академика Шаталина, состоит в том, что здесь органично сочетаются два подхода. Первый — что мы должны иметь реалистическую, эффективную программу перехода к рынку, но уже с учетом реальной ситуации и тех тенденций, процессов, которые происходят в Союзе. Сейчас попытки предложить программу перехода к рынку, которая бы игнорировала тот факт, что сегодня уже другое положение республик, это уже реальность, — можно сказать, что такая программа обречена.

Что касается программы, о которой идет речь, она получила какую-то поддержку со стороны республик, поскольку они сами участвовали в ее формировании. И в правительственной программе, которую я смотрел еще, скажем, в сыром виде, многое перекликается с проектом группы Шаталина. Да это и понятно. Во-первых, все имеют дело с реальностями одного общества, учитывают импульсы, которые дают новые процессы. Мне кажется, на завершающем этапе сопоставление как раз этих двух альтернативных проектов дает возможность столкнуть мысли, идеи, подходы и найти наиболее оптимальное, решение. А вообще вырисовываются по трем-четырем позициям наиболее, так сказать, серьезные расхождения. Вот они, наверное, и станут предметом более углубленной научной дискуссии специалистов и политиков.

Вопрос о ценах — одна тема, вопрос, что такое стабилизационные меры, их характер, — другая тема. Как быть с налогами, с налоговой политикой и формированием бюджета? Как с валютой теперь быть, поскольку и в этом вопросе должна быть ясность, как ее зарабатывать и как распределять, использовать? Все это, я думаю, еще будет подвергнуто дополнительному анализу, и мы получим в конечном счете тот проект, который сможем предложить республикам. А обсуждение в Верховных Советах республик и в Верховном Совете СССР, я полагаю, даст еще много пищи для того, чтобы выйти на окончательно продуманный, взвешенный, всеми принимаемый проект программы.

После того, когда она получит одобрение и в Верховных Советах республик, и союзном Верховном Совете, мы будем иметь такой документ. Наверное, он будет доработан, а не просто одобрен — это ясно. Сейчас у нас ни в одной республике ничего просто так не одобряют, эти времена позади. Все подвергается сомнению, тщательному анализу.

Б.Н. Ельцин. Срочно браться за программу Шаталина[119]

Из вступительного слова. На предстоящей сессии Верховного Совета необходимо в первую очередь рассмотреть программу перехода к рыночной экономике, которую разработала группа, возглавляемая академиком С. С. Шаталиным, с тем чтобы срочно перейти к ее практической реализации. В подготовке программы участвовали представители всех союзных республик.

Преимущество программы группы С. С. Шаталина в том, что она учитывает ситуацию, когда в большинстве союзных республик приняты декларации и законы о государственном суверенитете и только через законодательство этих республик можно реализовать такую программу. В то же время программа союзного правительства, как и прежде, основана на централизации, указаниях, что ведет к ее провалу.

Если мы начнем соединять две эти программы, то нам не хватит не только двух-трех месяцев, но и полугодия. Если же ориентироваться на предлагаемую группой Шаталина, то можно было бы в течение двух недель обсудить ее и проект соглашения на сессиях парламентов союзных республик, после чего подписать. А с первого октября начать отсчет действия.

Вопрос. Какова судьба Союзного договора?

Ответ. На пути его заключения предстоит пройти много рифов. Ведь сегодня имеется 13 проектов Союзных договоров — от 12 союзных республик и от центра. Они настолько различны, что совместить их сегодня — дело, кажется, невозможное. Так как между ними общего очень мало, надо двигаться вперед поэтапно. Например, вначале экономическое соглашение, которое может быть рассмотрено Верховными Советами союзных республик и принято ими и Президентом страны. Дальше работать над следующим блоком проблем и такими путями продвигаться к подписанию Союзного договора.

Вопрос. К чему может привести усиление президентской власти?

Ответ. На время реализации программы перехода к рыночной экономике нужна дисциплина и определенная властность. Если не будет дисциплины, то программа не сработает.

Вопрос. Нужны ли народные депутаты СССР и союзный парламент?

Ответ. В принципе реорганизация парламента нужна. Не исключено, что по истечении срока депутатских полномочий необходимость в двухступенчатой системе — Верховный Совет и Съезд — отпадет. В будущей союзной Конституции, по всей видимости, будет закладываться принцип одной ступени.

Вопрос. Кто будет реализовывать программу перехода к рыночной экономике?

Ответ. Мы говорили с Президентом о создании органа для реализации программы. Мне кажется, что это должен быть совет президентов суверенных государств вместо нынешнего Президентского совета.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Вячеслав Афанасьев. Мирная глава: «СССР и Россия — Горбачев и Ельцин»[120]

Когда-нибудь ученые напишут политическую историю XX века. В ней будет мало поэзии и много крови. Войны и перевороты будут следовать по страницам этой «Истории» с ужасающим постоянством. Однако я лично уверен, что, отодвинув в сторону войны и конфликты, одна из последних глав века будет названа вполне мирно: «СССР и РОССИЯ — Горбачев и Ельцин».

(…) Россия всегда славилась мореплавателями, однако все они были родом из портовых мест. Ни горный Урал, ни засушливое Ставрополье адмиралов России не дарили. Морских адмиралов. Однако сегодня можно с уверенностью сказать — два политических адмирала, перетягивая ванты и напрягая реи нашего корабля, кажется, поймали в паруса «ветер века» — ветер экономической демократии. Оставив бессмысленное занятие и споры у штурвала, они с удвоенной энергией повели судно государства в будущее.

Президент СССР Михаил Горбачев и Председатель Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин подписали на прошедшей неделе совместный документ, значение которого выходит далеко за рамки его прямого смысла. Их решением создана группа экспертов, призванная сформулировать концепцию вживления рыночных отношений в истерзанное тело советской экономики на основе программы правительства РСФСР «500 дней».

Ежедневные издания, опираясь на сообщение агентства «Интерфакс», откомментировали событие как окончательный поворот к рыночной экономике, отказ от необдуманного повышения цен и передачу экономической инициативы в руки радикально настроенных профессионалов. Однако за этим решением Горбачева (конечно, прежде всего Горбачева, ибо с первого дня своего председательства Ельцин протянул руку) не только признание правоты экономистов-рыночников.

(…) Как исторический оптимист, я склонен расценивать решение Горбачева и Ельцина как реквием союзному правительству. Ему именно сейчас и следовало бы просить об отставке.

Лариса Пияшева. Ельцин набирает очки, Горбачев их теряет… Но место лидера «демократического прорыва» вакантно[121]

(…) Скорее — второе. По крайней мере у меня сложилось твердое убеждение, что Горбачев готов пойти на смену правительства и радикализацию реформ.

(…) Хочется, чтобы Президент окончательно определился и перешел в наш лагерь. В конце концов он должен понять, что «правые» никогда не простят ему «оппортунизма», а место лидера демократических сил еще недолго будет оставаться вакантным. Ситуация смещается в сторону Ельцина, который с каждым новым решением набирает очки, а Горбачев их, соответственно, теряет.

Речь, разумеется, не идет о том, что Горбачев лучше Ельцина или наоборот. Я хочу сказать, что если радикальные реформы не начнутся на союзном уровне, то их станут проводить на уровне республик. И тогда нам не избежать конфликтов и раскола в самом демократическом лагере. А это сегодня самое страшное.

(…) Он сказал[122], что перестройка натолкнулась на противодействие практически всех слоев общества. По сути, только демократы до конца остались последовательными ее сторонниками.

(…) Но самое основное опасение Горбачева состоит в том, что перестройку перестали поддерживать рабочие и крестьяне. Они все запуганы рынком, под которым понимают только повышение цен, инфляцию и безработицу.

По мнению Горбачева, только консолидация всех демократических сил обеспечит интеллектуальный прорыв из этой ситуации.

— А как же быть с «социалистическим выбором», приверженность которому не устает подчеркивать наш Президент?

— Слово «социализм» за время встречи не было произнесено Горбачевым ни разу. Я думаю, если он решится на реформы, то, вероятнее всего, выберет тактику умолчания. И это правильно: единственный запрет, который должен сопровождать реформы, — это запрет на употребление слов «социализм» и «капитализм». Игра в термины заведет нас в тупик. Об этом я и сказала Президенту.

Этап реанимации социализма, придания ему «человеческого лица», «второго дыхания» закончен. Мы достаточно поэкспериментировали с различного рода моделями. Пора возвращаться на столбовую дорогу цивилизации. Имя новому историческому периоду — «демократический прорыв», содержание которого — реформа собственности, землепользования, финансовой и банковской системы…

(…) Обмануть никого не удастся, очень скоро все карты будут разложены, и ситуация прояснится окончательно. Станет ясно: либо Горбачев прекращает реанимацию социализма, дает отставку экспериментам по «планово-рыночной» экономике с гибридными формами частно-государственной собственности и сам становится во главе либерально-демократического прорыва. Либо это пока что вакантное место займет кто-то другой…

Виктор Смолин. Реставрируют «нормальный» капитализм[123]

(…) Радикальная «новая сила», набравшая мощь и одуревшая от национализма, вседозволенности, односторонней гласности и нежданно привалившего к ней «многопартийного счастья», уже давно отбросила первоначальные цели перестройки, похоронила «старый» и «обновленный» социализм, дискредитировала всю нашу октябрьскую и послеоктябрьскую историю и уже открыто и нагло требует восстановления «священной частной собственности», т. е. капитализма.

(…) В том, что правобуржуазные радикалы настойчиво стремятся реставрировать в стране «нормальный» капитализм, нет никакого сомнения. Для этого достаточно ознакомиться со взглядом сопредседателя МДГ Бориса Ельцина в его книге «Исповедь на заданную тему» (Вып. 4. С. 11–12) или с тезисами содоклада Г. Фильшина[124] «О переходе к регулируемой рыночной экономике», ставшими основой программы Ельцина — Бочарова (и примкнувшего к ним Горбачева) «500 дней».

А мы все еще удивляемся и задаем наивные вопросы: «Да что же у нас происходит?», «Куда нас ведут?».

(…) Радикалы усиленно ищут союзников среди высокопоставленных лиц государства и, прежде всего, у самого Горбачева, резонно считая, что если он, как «отец родной», дал им путевку в жизнь, то теперь, когда позиции сторон взаимно значительно сблизились, должен окончательно довести их и до желанной цели.

Поэтому они так любезно, но настойчиво все время и обхаживают Горбачева, что даже готовы передать ему главное кресло радикалов, если он окончательно определится и перейдет на их сторону с тем условием, чтобы он прекратил «реанимацию» социализма и сам стал бы во главе либерально-демократического прорыва, иначе это пока вакантное место займет кто-то другой (предполагается Ельцин. — В. С.)

Б.Н. Ельцин. Взят курс на возрождение России, есть кредит доверия народа[125]

(…) Мы начинаем с вами работу по выработке и реализации нового политического курса, курса на возрождение России. Прошедшие пять лет лишь убедили всех нас в необходимости этого. Нам важно как можно скорее избавиться от диктата центра и перейти от идеологизированной экономики к экономике эффективной.

Суть нашей экономической политики — воссоздание когда-то разрушенных мощных механизмов ее саморазвития, таких, как рынок, конкуренция, деловой расчет и так далее. Их действие позволит переключить ее на реализацию потребностей человека и общества.

(…) Да, положение сегодня сложнейшее. Но не должно быть ни паники, ни растерянности. Самое важное и самое ценное, что у нас есть, — это кредит доверия нашего уставшего и измотанного народа.

(…) Есть и еще один фактор. В последнее время в политике центра наметилась в целом более реалистическая линия. Россия дает мощный импульс и процессу обновления по всей стране, подталкивает вместе с другими республиками союзные органы на более решительные действия. И, что самое главное, центр уже не может игнорировать это и отбрасывать все, что нами делается. Все больше ощущается желание понять, разобраться в том, что мы предлагаем, действовать совместно. Это подтвердила и моя недавняя пятичасовая беседа с Президентом Горбачевым.

(…) Для реализации нашего курса и стабилизации положения в республике требуется сильная власть. Но это не означает возврата к временам беззакония и произвола, ущемления прав и свобод граждан. Сила власти — в эффективной работе всех ее составляющих структур, она в продуманности принимаемых решений, в их соответствии запросам сегодняшнего дня и перспективам развития. Сила власти — в последовательности и настойчивости при проведении политического курса. И наконец, сила власти состоит в том, что она результативна. Принимаемые законы должны работать, решения выполняться. И мы будем настойчиво проводить эти принципы в жизнь.

М.С. Горбачев. Судьба рынка определит и судьбу Союза[126]

(…) В этой программе[127] многое учтено из предложений, высказанных представителями республик. Они все время работали, участвовали в подготовке идей, и я должен сказать, что уже сам этот процесс сослужил хорошую службу для подготовки общесоюзного договора.

Если на начальном этапе довольно четко проявлялись центробежные тенденции, прямо надо сказать, изоляционистские настроения и даже сепаратизм, то чем дальше продвигалась и углублялась работа над проектом программы перехода к рынку, тем больше возникало согласия относительно того, каким должен быть не только рынок, но и сам наш Союз суверенных государств. Во всяком случае, работа над экономическими аспектами будущего Союзного договора показала, что в интересах всех народов необходим выход на новый уровень взаимоотношений, сотрудничества при одновременном понимании исключительной важности сохранения Союза как многонационального государства, основанного на принципах добровольности, равенства и сотрудничества суверенных государств.

Таким образом, мы довольно основательно продвинулись в понимании коренного вопроса, каким является для нас, для всего нашего общества вопрос о судьбе нашего многонационального государства.

Далее, в проекте программы высказываются предложения о подходах к дальнейшему совершенствованию системы власти и управления применительно к условиям функционирования рыночной экономики. Это также заслуживает внимания Верховного Совета СССР, тем более что по этим вопросам сейчас налицо различные точки зрения. Во всяком случае, есть немало тех, кто предлагает уже сейчас безотлагательно заняться кардинальной перестройкой, а может быть, даже перетряской всей системы власти и управления на всех уровнях, в первую очередь в верхнем эшелоне.

Звучит в последние дни: «Долой правительство», «Распустить Верховный Совет», «Распустить Съезд народных депутатов», «Долой Президента» и так далее. Мне уже приходилось перед вами на эту тему говорить, но считаю важным и сейчас сказать: такая постановка вопроса совершенно не приемлема, хотя мы ее и слышим с различных трибун и особенно площадей. Она нас, если бы мы ей последовали, втянула бы в тяжелые политические баталии, усилила противостояние в обществе. И это в тот момент, когда нам, как никогда, нужна консолидация с целью реализации программы перехода к рынку, разработки и проведения в жизнь нового общесоюзного договора. Вот вопросы, решением которых надо сейчас заниматься. В то же время, должен повторить, нам не обойтись без того, чтобы там, где это необходимо, внести изменения, коррективы в систему организации, функционирования власти и управления. Это будет органично связано с потребностями рыночной экономики многонационального государства, а не носить какой-то самодовлеющий характер.

Б.Н. Ельцин. На встречах Горбачев — Ельцин я не иду на уступки…[128]

(…) С учетом того, что программа союзного правительства не воспринимается народом и, конечно, будет остро обсуждаться сессией Верховного Совета Союза, мы вместе с Горбачевым подписали, утвердили рабочую группу по созданию программы на основе российской и союзной программ. Эта программа группы Шаталина — Явлинского передана вам после доклада Председателя Совета Министров России на обсуждение.

(…) Я предлагаю в проекте нашего постановления, во втором пункте, поручить Совету Министров разработать и представить Верховному Совету России план практических действий по реализации программы перехода к рынку в Российской Федерации с учетом высказанных замечаний. Причем добавить: дать поручение Совету Министров подготовить этот документ в двухнедельный срок. Внести его на рассмотрение нашей сессии и тогда не просто одобрить, а утвердить. Или, если будут еще замечания, доработать его. Но утвердить уже как российскую программу, и отсчет дней начать с 1 октября. У нас просто нет времени сейчас.

(…) Я хочу проинформировать, что эта программа прошла семь экспертиз — наших, международных, каких только экспертиз она не проходила. Наконец, последнюю экспертизу под руководством академика Аганбегяна, которому было поручено специально рассмотреть союзную программу Рыжкова, эту программу и определиться. Так он даже не нашел, что же из союзной программы можно включить в эту, чтобы ее усилить, и согласился с тем, что надо представлять эту программу, именно эту.

(…) Это две программы, которые никак не соединяются и не могут даже дополнить друг друга. Они исходят из совершенно разных политических и экономических предпосылок. Мы понимаем, что если Союз в целом не пойдет на эту программу, то мы, Россия, как суверенное государство, в соответствии с декларацией пойдем сами по этому пути. Со всеми вытекающими отсюда последствиями.

(…) А что Декларация о государственном суверенитете не выполняется, я не согласен. Да, за каждый подпункт идет колоссальная борьба на самом высоком уровне и до самого низа. Идет борьба, настоящая борьба. Это надо понимать. Центр не хочет Россию хотя бы немного выпустить из рук. Именно власть над Россией давала власть самому центру. И если он выпустит эту власть, то он выпустит все. Поэтому идет борьба за банки, за валюту, за золото, которому мы сегодня отрезали путь, чтобы за границу не шло. И за алмазы, и прочее, прочее… По каждому пункту идет борьба. И сказать, что не выполняется… Не надо нам самих себя унижать. Будем бороться за эту декларацию до конца. Я прошу не подозревать, что на встречах Горбачева Ельцина я, Председатель Российского Верховного Совета, хоть в чем-то пошел на уступки. Ни в чем том, что соответствует нашей декларации! Ни в чем! (Аплодисменты.) И даже последняя фраза была сказана: «Все это только не в ущерб интересам и суверенитету России». Все то, о чем мы договаривались.

(…) Очевидно, что правительство реализовывать эту программу не будет. Оно будет саботировать ее выполнение. Оно заинтересовано в том, чтобы эта программа провалилась. Правительство не способно ее реализовать, нужны другие структуры. Может быть, не правительство, может быть, это должен быть кабинет при Президенте?

(…) В отношении федеративного договора. Я разъясняю, что разработка федеративного договора связана с Союзным договором. Мы не можем разорвать эти два процесса. Они идут очень медленно. Поэтому связывать сейчас сроки выполнения программы с федеративным договором нельзя. Тогда мы все отбросим на полгода. Я не очень уверен, что в этом году будет подписан Союзный договор.

(…) В отношении того чтобы просить автономные республики воздержаться от принятия декларации, я думаю, что это будет с нашей стороны неэтично — диктовать волю народам. Пусть Верховный Совет республики определяет и решает, как ему быть, принимать декларацию или нет? Я встречался со всеми председателями этих республик, с каждым в отдельности и считаю, что декларации приняты достаточно взвешенно. Нам надо с уважением относиться к волеизъявлению народа и строить отношения России с этими республиками на договорных началах. А что касается участия их в Союзном договоре — этот вопрос проблематичен, может быть, он даже нереален. И поэтому скорее всего эти республики, заключая федеративный договор с Россией, будут как бы делегировать функции союзные тоже через Россию.

(…) Когда я приехал в Татарию, Башкирию, Коми и сначала встретился с каким-то определенным настроением, что вот мы с вами будем бороться. Я говорю, а с чем вы будете бороться? Мне понравился подход, скажем, в Якутской республике. В первом чтении там приняли декларацию, потом сами же депутаты сказали: Вы, тов. Николаев[129], поезжайте и посоветуйтесь с руководством Верховного Совета РСФСР по проекту декларации. Посидели, посмотрели, и очень активно комиссия поработала — не с точки зрения каких-то там нотаций, еще чего-то, — но с учетом опыта. И они на второй тур выносят принятие этой декларации. В одной республике один человек скептически все это воспринял и выступил: давайте выйдем из состава России. Но оказалось, некуда выходить. И таких настроений я больше не замечал. Поэтому, мне кажется, правильно будет заключать договор, который мы с вами тоже будем обсуждать, сколько возьмут республики на себя, сколько смогут они, может быть, это грубовато, властных функций проглотить, скорее всего реализовать, взять на себя, пусть берут. Но и ответственность пусть возлагают на себя за благосостояние народа, проживающего в республике.

М.С. Горбачев. Преобразуя, видеть грань, за которой — непоправимое[130]

Я присоединяюсь к тем критическим замечаниям, которые были высказаны в адрес и одной, и другой программы, но особенно в адрес программы, представленной Президентом. Но плохо — и это я говорил здесь перед началом дискуссии, — если мы все время не будем чувствовать особенностей нашей страны… Мы должны постоянно учиты вать, в каком контексте, в каком обществе мы начинаем переход к рынку. Это утяжеленная экономика. Разве просто в условиях этой экономики структурную политику осуществить? Это один момент. А разве не особенность — различный уровень развития наших регионов, республик? Особенность. А накопившиеся экономические проблемы? Они же реально существуют. Когда люди обсуждают переход, этот важнейший поворот, они спрашивают, как же эти проблемы будут решаться во время перехода и потом?

Наконец, приватизация. Как только мы произносим слово приватизация, то сразу в ответ слышим: частника хотите плодить, капитализм. А я так думаю: приватизация в общепринятом понимании — это смена собственника. В условиях нашей экономики это значит, что мы передаем права собственника от государства коллективам, народу, отдельным гражданам.

(…) В нашем государстве с его историей и традициями очень важно определиться, как конкретно приватизацию осуществлять. Так что у нас задача не ликвидировать государственную собственность, а покончить с тотальной обезличенностью собственности, которая оторвала человека, оттолкнула и угробила у него интерес к работе.

(…) Кто-то, может, думает: вот то, что представил Президент, — это лучшая программа, легче с ней будет. А вот правительственная программа: может быть, она более надежна? Но, я думаю, такой критерий оценки этих вариантов здесь не подходит. Давайте не будем ни себя обманывать, ни людей, которых мы призываем, чтобы они поверили нам, этому Верховному Совету, этому правительству, этим властям и поддержали в этом труднейшем выборе и решении. Переход будет трудным, это ясно по масштабам и новизне работы. Главное сегодня — сделать труднейший переход менее болезненным. Особенно это касается жизненных интересов людей. Необходимо включить самые широкие слои общества в этот процесс, сделать их в хорошем плане соучастниками, чтобы все они с пониманием пошли на трудности. Другими словами, нужен первоначальный этап — период вхождения в рынок. Сам рынок окончательно сформируется в течение 5- 10 лет. Рынок появится, а потом будет формироваться. Процесс вхождения в рынок требует механизмов, с одной стороны, защищающих от возможных перекосов, а с другой — обеспечивающих режим перехода. Если мы затянем вхождение в рынок, сделаем этот процесс мучительным. И все-таки для вхождения нужно время, чтобы пошел процесс, начали действовать и разворачиваться рыночные механизмы.

(…) Под воздействием принятой в Молдове декларации, в которой не было заявления о том, что Молдова остается в Советском Союзе, а говорилось о содружестве или что-то в этом роде, пошел процесс расшатывания, нарастания тревоги и беспокойства. Я находился в то время в Крыму, получил поток телеграмм.

Я убежденно говорю перед вами и перед всей страной, это будет гибельный выбор. А возьмите хотя бы нашу оборону: мы что, 15 ядерных государств на свет должны произвести? Да это в дрожь приводит все мировое сообщество. Мы — на правильном пути преобразований всех сфер нашего общества. Но надо, делая эти преобразования, видеть грань, за которой начинается непоправимое. Поэтому я твердо еще раз высказываюсь: да, я за Союз. Союз суверенных государств, очень тесно связанных, сотрудничающих, имеющих свои четко распределенные полномочия, центр и республики, действующие эффективно. В крайностях мы не найдем ответа.

И еще переход к рынку напрямую связан с политической стабильностью в обществе, с функционированием органов власти и управления. Считал и считаю, что такая постановка обоснована. Мы должны решительно отклонить идею перетряхивания системы власти и управления, откуда бы она ни исходила. Я категорически против такого подхода. Однако реальная ситуация, переход к рынку делают актуальной задачу внесения необходимых коррективов в механизм власти и управления. У нас есть все структуры для того, чтобы провести этот процесс в рамках политической культуры, решая все вопросы ответственно.

М.С. Горбачев. К рынку — с чистой совестью[131]

(…) КПСС на XXVIII съезде заняла четкую и ясную позицию по отношению к рынку. Это было сделано, как вы помните, в итоге широких дискуссий, серьезного научного анализа. Нам надо было пересмотреть десятилетиями устанавливавшиеся стереотипы и догмы, отбросить многое, считавшееся незыблемым. Вся наша прошлая идеология преподносила социализм как антипод рынку, а признание рынка рассматривала как покушение на социализм. Да, мы покушаемся на социализм, но только на тот социализм, который был выстроен бюрократически, при котором страна свернула с пути, на который встала в 1917 году.

(…) В условиях рынка открываются возможности для реализации социалистического принципа «от каждого по способности — каждому по труду». Современный рынок предполагает государственное регулирование социально-экономических процессов с помощью законодательных актов, развернутую систему социальных гарантий, социальной защищенности населения. А если говорить более точно: предполагает проведение новой социальной политики. У одной экономической модели была одна социальная политика, для другой, рыночной модели экономики, — нужна новая социальная политика. Так что коммунисты с чистой совестью должны включиться в работу по осуществлению политики перехода к рынку.

Людей волнует вопрос о собственности. Все согласны с тем, что причиной многочисленных наших экономических и социальных бед является государственная монополия на собственность, которая превращает ее в ничейную, подрывает стимулы к работе и хозяйственную инициативу. Есть понимание необходимости многообразия форм собственности. Но когда дело доходит до конкретики, возникает непонимание, даже возражение. Многие просто боятся, что в результате разгосударствления собственность попадет в руки дельцов теневой экономики, новых богачей. Я вижу задачу партии в том, чтобы донести до народа подлинный смысл намечаемых преобразований отношений собственности. Показать, что будут предусмотрены надежные гарантии, обеспечивающие участие в процессе разгосударствления трудящихся. Владельцами предприятий должны стать прежде всего сами трудовые коллективы. Именно такой подход закладывается в программу перехода к рынку. И уж конечно, под контролем государства останутся такие базовые отрасли, как энергетическая и топливная промышленность, транспорт и связь, оборонный сектор экономики и т. д.

(…) Анализ всех обстоятельств и опыт последних лет показывает, что оптимальный путь возрождения народов и реализации их самостоятельности пролегает через глубокое преобразование нашего многонационального государства и создание союза суверенных государств. Иначе говоря, не на путях разрушения и развала, а на путях интеграции в современных ее формах. Поэтому КПСС выступает решительно против сепаратизма, против разрушительных, деструктивных действий, от кого бы они ни исходили.

(…) Давайте говорить прямо, если эти тенденции не преодолеть, дать им и дальше развертываться, то стране может реально грозить «ливанизация», со всеми известными ее последствиями.

Глубокая осень 1990 года. Обострившаяся конфронтация Президента Союза и Председателя Верховного Совета России связана с непримиримыми позициями оппонентов по трем основополагающим вопросам: судьба Союза или единого многонационального государства; пути, методы и темпы перехода к рынку, понимание его характера; проблемы усиления законодательной и исполнительной власти.

По-прежнему сильны мотивы личной неприязни, подозрительности… Раздаются взаимные призывы к чувству ответственности за судьбы страны, народов.

Б.Н. Ельцин. Наш диалог все еще нестабилен[132]

(…) Мы считаем важнейшим разработку и заключение двусторонних договоров с союзными республиками. Обстановка требует в максимально сжатые сроки подвести прочную правовую базу под межреспубликанские отношения. Нужно очистить их от стихийности, поставить заслон произволу центра по отношению к республикам. Отвергаю демагогические утверждения, что наша деятельность в этом направлении разрушает Союз. Скажу жестко — это ложь, целенаправленная дезинформация. Система договоров обеспечит не искусственное единство республик, навязанное извне, а поставит Союз на экономическую основу интересов каждой республики.

(…) Самый крупный результат нашей работы — создание в кратчайшие сроки программы радикальной экономической реформы. Инициатива по ее разработке принадлежит России. На каждом этапе работы над программой мы стремились выполнять взятые на себя обязательства.

Работа, как видите, идет, и немалая. Но ситуация в республике не улучшается. Главная причина — экономическая необеспеченность нашего суверенитета. Не удалось разделить власть с центром честно и открыто. Делается все для сохранения существующей административно-бюрократической системы в рамках Союза.

(…) С чем мы столкнулись? С мощным откровенным саботажем усилий России в вопросах разграничения союзной и республиканской собственности со стороны союзного правительства, Госплана, Госбанка, союзных министерств.

Центральные органы стремятся любой ценой сохранить контроль над материально-техническими ресурсами и продовольствием, чтобы продолжать распоряжаться ими. Корпоративный интерес чиновников оказывается выше интересов народов России. Цель саботажа очевидна: создать представление у россиян, что вина за неблагополучное положение в республике лежит на парламенте и правительстве России.

Сегодня очевидно, что главные усилия центра направлены на то, чтобы не допустить укрепления экономической основы нашего суверенитета. Жестко блокируются те предприятия, которые хотели бы перейти под управление российских структур, всячески тормозится формирование банковской системы России. Идет вмешательство в национальные дела республики. Мы испытываем большие трудности в получении иностранных кредитов и помощи от других стран. Неужели правительству Н. И. Рыжкова не ясно, что расплачиваются за такую политику простые люди. Понятно, что игнорировать волю 150-миллионной России можно только при одобрении и поддержке высшего руководства страны.

(…) Хочу остановиться на вопросе отношений Горбачева и Ельцина. Внимание к ним подчас искусственно подогревается. Считаю, что это делается для того, чтобы отвлечь общественность от насущных проблем, от настоящих противоречий.

Заявляю, что по принципиальным вопросам мы с Президентом идем в одном направлении, но привержены разным темпам движения вперед, разным методам. Расходимся преимущественно по тактическим вопросам. Поэтому мы оба — и я, и Горбачев — открыты к диалогу. События последнего времени показали, что, когда такой диалог становится реальностью, от этого сразу выигрывает дело. Но, очевидно, это не всем по вкусу. Наш диалог все еще нестабилен.

Немало вопросов возникает и о судьбе тех договоренностей, которые были достигнуты у нас на встрече с Президентом Горбачевым. В связи с этим считаю нужным подчеркнуть, что ни я, ни Верховный Совет РСФСР в своих действиях не отступили от договоренностей с Президентом.

Хочу повторить, что готов к конструктивному диалогу, но не в ущерб интересам народов России. Однако все более убеждаюсь в том, что будущие договоренности с Президентом Горбачевым следует конкретизировать и сделать их итоги достоянием гласности.

Самое главное и сложное — это программы стабилизации экономики, перехода к рынку, вопросы продовольствия и товаров для населения. Историю вы знаете. Одна, вторая улучшенная программа союзного правительства не приняты и не могут быть одобрены.

Президент поддержал предложение организовать группу под руководством академика Шаталина по разработке реальной четкой союзной программы на базе российской. М.С. Горбачев контролировал работу группы, когда программа была подготовлена, высказался за нее. Верховный Совет РСФСР ее одобрил как союзную.

Во время нашей беседы Президент сказал, что будет поддерживать только эту программу.

Реально было начать отсчет с 1 октября. Мы к этому были готовы. Но тонущее союзное правительство нажало на Президента, и он в очередной раз меняет свое решение.

Появляется программа с поправками академика А. Г. Аганбегяна. Можно было бы с некоторыми поправками и ее принять. Но Н. И. Рыжкова она не устраивает. Опять нажим. И вот появляется реферат еще одной союзной программы, как программы Президента, где сделана попытка механически объединить программы группы Шаталина и правительства.

Делается очередная попытка сохранить ставшую нена вистной народу систему. Одновременно, еще до решения этого вопроса Верховным Советом СССР, издаются Указы Президента, направленные по существу на реализацию программы правительства Н. И. Рыжкова — правительства, которое завело страну в тупик, а сейчас ведет к хаосу…

М.С. Горбачев. Конфронтационный запал и диктат в заявлениях товарища Ельцина[133]

(…) Я хотел бы в принципиальном плане высказать свое отношение к выступлению Председателя Верховного Совета Российской Федерации товарища Ельцина Б.Н. Кстати, ко мне, наверное, как и к вам, на этот счет поступило обращение группы членов Верховного Совета СССР. И по моменту, выбранному для выступления, и по своему содержанию, и по тону оно претендует на роль политического заявления и поэтому не может быть оставлено без внимания.

Что я думаю по этому вопросу? Можно понять обеспокоенность и тревогу товарища Ельцина за обострившуюся ситуацию в развитии страны, за серьезные трудности, которые она переживает. Нельзя не разделить его суждений о необходимости принятия срочных и чрезвычайных мер, чтобы переломить обстановку. Немало острейших проблем ожидают своего решения в РСФСР, как и в других республиках нашей страны. И вполне понятно стремление парламента и правительства Российской Федерации в кратчайшие сроки добиться позитивных перемен.

Все это правильно, и, наверное, не возникало бы никаких вопросов, если бы речь шла о поиске путей и методов решения всех этих проблем, о призывах к общественному согласию, к консолидации всех сил общества, заинтересованных в судьбах страны. Исходя из такого понимания, мы должны и действовать на практике.

К сожалению, в речи превалировали другие, по сути дела, конфронтационные мотивы, резкие слова взамен весомых аргументов и предложений. И в самом деле, вслушайтесь только в тональность выступления: «произвол центра», «жесткие противодействия», «нежелание укреплять экономические основы и суверенитет России», обвинения в «преднамеренном обмане народа». И уж вовсе недостойно приписывать высшему руководству страны «игнорирование 150 млн. населения России».

Депутаты в своем обращении, о котором я говорил, спрашивают: как можно понять безоговорочное, отрицательное отношение к «Основным направлениям по стабилизации народного хозяйства и переходу к рыночной экономике», утверждение о неминуемом провале намеченного пути, тем более что эти категоричные оценки были даны через несколько часов после подписания документа Президентом СССР, без какого-либо обсуждения в Верховном Совете РСФСР.

Боюсь, что в данном случае Бориса Николаевича подвели его консультанты и советники. Полагаю, товарищи, что мне нет необходимости давать развернутый ответ на эти утверждения. Депутаты располагают всеми документами, у вас было много времени для того, чтобы их изучить и сравнить между собой. Наверное, вы согласитесь, что эти утверждения т. Ельцина являются странными, если не сказать больше.

В выступлении далее подчеркивается, что центр предполагает осуществить комплекс мер, которые дадут новый толчок инфляции. Тут есть доля истины. И я уже говорил об этом. Но ведь факт и то, что руководящие органы республики, приняв решение о досрочном вводе закупочных цен на мясо, по сути дела, дали резкий импульс ускорению инфляционных процессов в стране. И это не единственное решение такого рода.

Знаете, у меня складывается впечатление, что руководство России в определенной степени пасует перед трудностями и хочет переложить всю ответственность за возможные трудности на центральные органы власти. Уже резервируются ходы для отступления. Думаю, что ему пора переносить центр тяжести в работе на практические дела.

Ставя вопрос о создании коалиции для проведения реформ, товарищ Ельцин делает это в таком ультимативном тоне, привносит сюда столько конфронтационного запала и диктата, что возникает сомнение в искренности этих намерений. Предлагая создать коалицию, т. Ельцин Б.Н. так увлекся, что, кажется, даже забыл о том, что в Союзе существуют еще 14 суверенных республик.

Складывается впечатление, что за негативными отзывами на рассматриваемый нами сейчас документ стоят не деловые аргументы, а какие-то иные, скорее всего политические соображения. Я хотел бы ошибиться. Но ведь все мы должны отдавать себе отчет в том, что в нынешней тревожной ситуации программу стабилизации экономики, затрагивающую жизненные интересы страны, аморально превращать в предмет политических игр. Ее неудача не дала бы дивидендов никому, принесла бы беду и страдания всем людям.

Б.Н. Ельцин. Договариваемся на компромиссной основе[134]

Первый и главный из обсуждавшихся на этой встрече вопросов — вопрос о Союзном договоре, в котором, по мнению Президента, Россия может и должна сыграть большую консолидирующую роль.

Мы никогда не были противниками Союза и Союзного договора. И никто из руководителей правительства и Верховного Совета Российской Федерации никогда не заявлял, что он не собирается участвовать в Союзе и Союзном договоре и быть субъектом этого договора. Я выразил уверенность, что у Президента нет подозрений на этот счет.

…Но в каком качестве Россия будет подписывать Союзный договор? Декларацию о ее государственном суверенитете не признали. Разделение функций между центром и Россией официально не признали. Постоянно проводится диктат центра, как получилось с экономической программой и реформой. Все идет через центр, и практически реальной власти Верховный Совет и правительство республики не имеют. Продолжается линия диктата, линия на то, чтобы Россия не имела своего голоса и своего суверенитета. Это нарушение даже нынешней, безнадежно устаревшей Конституции. Поэтому я считаю, что надо сейчас в самое короткое время решить эти проблемы.

Президент же предлагал решать все эти проблемы после подписания Союзного договора — сначала подпишем договор, а потом будем определять, чем владеет Россия.

Договорились на компромиссной основе: сейчас создать комиссии Совмина Союза и Совмина России под руководством первых заместителей Председателей Советов Министров, которые должны четко определить вопросы разделения функций, а также вопросы о разделении собственности, об использовании национальных богатств, о валюте, о долгах, о финансовых ресурсах и налоговой политике, о банковской системе и роли банков, о самостоятельной внешнеэкономической деятельности Российской Федерации, о подготовке к проведению реформы, конвертируемости рубля, о бюджете на 1991 год. Договорились начать эту работу немедленно, вести ее параллельно с подготовкой Союзного договора. Концепция Союзного договора будет представлена Верховному Совету России через несколько дней. Иначе говоря, работа по двум вопросам будет идти параллельно, но до подписания договора Россия должна иметь четкие соглашения по передаче власти, собственности и другие экономические соглашения.

(…) На встрече поднимался вопрос и о «войне указов», в которой союзным правительством, по сути, отменяются российские постановления, а парламент России считает некоторые постановления и решения союзных ведомств, указы Президента не действующими на территории республики. Решили действовать так, чтобы по возможности избежать конфронтации, вести встречи на постоянной основе, предварительно согласовывать крупные политические акции, действия, законы и указы.

(…) Не договорились, что у нас будут разные налоговые системы, о том, что в союзный бюджет должны уходить 23 процента от налоговой ставки на прибыль. Наше мнение — мы скоро будем обсуждать этот закон — не более десяти процентов. Не более десяти! Или другой вариант — точные расчеты по каждой статье бюджета, в том числе должны быть раскрыты бюджеты военный, КГБ и все остальные,

(…) На нынешней встрече Президента страны М. Горбачева и Председателя Верховного Совета России Б. Ельцина было решено подписать протокол по всем обсуждавшимся вопросам, чтобы впредь избежать недоразумений и действий вразрез с договоренностью.

М.С. Горбачев. Армии в республиках? Тут больше политических игр[135]

(…) Здесь спрашивали, о чем шла речь на недавней встрече с Б.Н. Ельциным и другими. И с обеих сторон было признано, что Союзный договор центральный вопрос нашей сегодняшней жизни, что он нуждается в основательном решении, причем время требует ускорить эту работу. И здесь важно было прежде всего изложить свои позиции друг другу. В том, что касается необходимости укрепления и преобразования Союза, выхода на союз суверенных государств, но при условии сохранения этого союзного государства, расхождений не было. И мы условились публично заявить, что здесь расхождений центрального руководства и руководства Российской Федерации нет. А есть понимание огромной ответственности, прежде всего народов Российской Федерации, за судьбу нашего многонационального государства.

(…) Вопрос. По какому пути будет идти строительство Вооруженных Сил? Единый союз Вооруженных Сил или республиканские армии?

Я уверен, так же, как нам необходим союз суверенных государств, в рамках которого мы и можем выйти из кризисного состояния и обеспечить динамичное развитие всех регионов страны, точно так же для обеспечения безопасности союза суверенных государств нужны единые Вооруженные Силы. И я за то, чтобы принципы комплектования их сохранялись те, которые имеются.

(…) Кроме трех государств, по-моему, Соединенных Штатов, Великобритании и Японии, нигде профессиональных вооруженных сил нет. В том числе и в ФРГ. Везде, во всех государствах, по сути дела, взят принцип, который у нас. Я думаю, это очень хороший принцип, и, я уверен, общество за это.

Говорят, армии надо создавать в республиках. Не думаю, что это убедительно. Тут больше политических игр.

М.С. Горбачев. Был ли на встрече Горбачев-Ельцин акт капитуляции?[136]

(…) Здесь были вопросы: почему так случилось, что Верховный Совет России раньше узнал все о встрече Горбачева-Ельцина, а Верховный Совет СССР в неведении? Откликаясь на ваше пожелание, хотел бы кратко проинформировать о недавней беседе с тов. Ельциным, тем более что его выступление по этому поводу может создать превратное впечатление[137]. Стремление к сенсационности, по-моему, приводит к тому, что этот деловой разговор — ч- я так его и оценил на встрече с офицерами, еще не зная о выступлении Бориса Николаевича, — подается в виде каких-то ультимативных переговоров, чуть ли не так, что там был акт капитуляции. Нет такого впечатления? Хорошо.

Должен сказать, мы с Борисом Николаевичем условились не придавать нашим встречам, в том числе и этой, сенсационного характера. И даже сначала думали вообще о ней не сообщать. Я встречаюсь с Председателями Верховных Советов, с депутациями от различных республик, и не всегда, если не стоит какой-то острый, масштабный вопрос, надо все об этом публиковать. Это наша жизнь, наша работа. Но все же потом Борис Николаевич сказал, что вокруг этого уже начинается разговор, будто мы что-то скрываем. Договорились дать краткое сообщение, с которым вы знакомы.

(…) Так о чем же шел разговор? Прежде всего мы обменялись мнениями о нынешней ситуации в стране, о выводах, которые вытекают отсюда для практической работы. Было понимание, что обстановка требует решительных, далеко идущих действий.

В центре нашей беседы были вопросы, связанные с заключением Союзного договора. С обеих сторон было высказано мнение о том, что такой договор нужен для сохранения и обновления нашего многонационального государства, решения новых социально-экономических, культурных задач. С моей стороны было высказано пожелание тов. Ельцину, чтобы руководство России и лично он четко изложили свою позицию по этому кардинальному вопросу жизни нашей страны перед народами России и всей страны. И я приветствую, что тов. Ельцин в своем выступлении перед депутатами Верховного Совета РСФСР четко высказался по этому вопросу. Это имеет большое значение.

Основательно обсуждались вопросы, связанные с подготовкой Союзного договора: о полномочиях, собственности, субъектах Союза, Российской Федерации, структуре органов власти и управления. Этот разговор был просто необходим.

В том же контексте была обсуждена тема соотношения союзно-республиканского законодательства. Я высказывал точку зрения, которую сегодня вам изложил: надо найти ключ, чтобы на этапе перехода к заключению Союзного договора обеспечить эффективное функционирование всей политической системы, исполнительной власти. Иначе мы не сумеем решить фундаментальных вопросов, за которые уже теперь реально взялись.

Естественно, была затронута и обсуждена, насколько это позволило время, проблема реорганизации органов власти и управления применительно к нынешнему этапу развития страны, с учетом перспективы подписания нового Союзного договора. На этот счет Борис Николаевич высказал заявки России. Я изложил свою позицию, которая состоит в том, что мы должны решать эти вопросы, исходя из характера и содержания Союзного договора. В ходе дальнейшего обмена суждениями была признана необходимость того, чтобы нынешние и будущие властные структуры опирались на коалицию перестроечных демократических сил. Причем, как мне представляется, на основе этого подхода должны формироваться властные структуры не только на союзном, но и на республиканском и местном уровнях. Настойчивые требования на этот счет к центру, — я считаю, оправданные требования, — и было заявление председателя правительства, в этом духе он готовит предложения по кадрам. Но я думаю, такие же подходы должны быть и в республиках. А то ведь там получается уже монополия другого движения. А где же политический плюрализм, где коалиция? Почему она списывается со счетов на уровне республиканских органов? Если мы действительно хотим гражданского согласия, то не должно быть тут нескольких стандартов.

Был обсужден ряд вопросов, связанных с переходом к рынку, работой народного хозяйства в 1991 году, проблемами продовольственного снабжения, подходами к формированию бюджета, внешнеэкономическими связями. Прямо скажу, здесь есть особенности. Значительная доля хозяйства России находится сегодня в компетенции союзного правительства, и, естественно, возникают специфические вопросы. Не может быть так, чтобы правительство не взаимодействовало с российскими структурами власти и управления. Много было поставлено вопросов о бюджете, налогах, о процентах.

(…) Я бы добавил, что нам вообще не нужно противопоставлять руководство той или иной республики и Союза — будто одни, так сказать, больше выражают чьи-то интересы, а другие менее. Так сказать, менее русские, менее украинцы, менее узбеки, менее казахи и так далее. Политические руководители не могут стимулировать национализм, сепаратизм, мы должны использовать реформу нашего многонационального государства для возрождения наших государств, народов, придания нового дыхания нашему союзу, как федерации государств. Здесь сейчас открываются огромные возможности, и должны быть сделаны акценты на конструктивном взаимодействии. Попытки же выдать себя за ортодоксальных выразителей чаяний того или иного народа, противопоставить таким путем центр и республики неприемлемы, не отражают реальных позиций, которых придерживаются Президент, правительство, все, кто работает здесь, в центре.

М.С. Горбачев. Есть Ельцин, есть Горбачев — все мы в ответе за судьбу страны[138]

Вопрос французского телевидения. Вы возвращаетесь в Москву. Вас ждет там очень напряженная ситуация. Думаете ли Вы, что сможете руководить вместе с Борисом Ельциным?

М.С. Горбачев. То, что мы делали до сих пор, уверен, содержит в себе огромные шансы, хотя и есть опасности, о которых вы напоминаете. Есть пределы, есть черта во всех процессах, переступить за которую означало бы, что мы можем попасть в трудную, очень опасную ситуацию, которая будет сопровождаться и хаотическими явлениями и ослаблением связей в Союзе и института власти. Все признаки этих опасностей налицо. Именно это привело в движение все общество и политические институты. Именно это поставило как главный вопрос политическую стабилизацию. По сути дела последнее празднование 7 ноября показало, что люди — за то, чтобы продолжать преобразования, и в связи с этим они очень твердо высказались за политическую, экономическую, правовую стабилизацию, с тем чтобы выйти из этой кризисной ситуации и продолжать преобразования.

Вы ставите вопрос, смогу ли я продолжать. Да, я не только уверен, что смогу со своими товарищами продолжать, но и уверен, что в конце концов мы справимся с трудностями этой самой сложной фазы перестройки, через которую мы проходим. И здесь я вижу свою задачу в том, чтобы объединить все ответственные патриотические, конструктивные силы. Все те, кто видит, воспринимает трудности, боль, тревоги страны, напряженность и кто хочет, чтобы дело менялось к лучшему, все они — потенциальные участники этого процесса. Я вижу свою роль в том, чтобы объединять их через институты власти, через другую политическую деятельность.

Вопрос французского телевидения. А Борис Ельцин?

М.С. Горбачев. Есть Борис Ельцин, есть Валентин Петров, есть Иван Сидоров, есть Горбачев и т. д. Все мы связаны ответственностью за судьбу страны, и это должно определять позицию каждого из тех, кто сегодня в результате демократических преобразований демократическим путем стал во главе этих преобразований. Я думаю, что нет препятствий для того, чтобы, понимая эту ответственность, взаимодействовать и сотрудничать.

Вопрос французского телевидения. В продолжение того же вопроса, г-н Горбачев. Думаете ли Вы, что пока Вы будете во главе Советского Союза, какая-то республика выйдет из Советского Союза: Российская Федерация, прибалтийские республики?

М.С. Горбачев. Наша Конституция предусматривает право на самоопределение вплоть до отделения той или иной республики. И на этот счет теперь есть не только констатация в нашей Конституции, но и механизм этого выхода, реализации этого права на основе закона, принятого в начале нынешнего года. С этой точки зрения такое конституционное положение сохраняется. Если вы интересуетесь моей точкой зрения, то в последнее время я постарался высказать ее довольно определенно. Для этого понадобились и размышления, и беспристрастный и ответственный анализ, и оценка того опыта, через который мы прошли в рамках перестройки. Хотим мы того или нет, но и мы, и вы, и кто угодно должны считаться с реальностью. А реальность такова: это государство столетиями формировалось как многонациональное.

И последнее. После революции в течение десятилетий оно развивалось как унитарное государство — хотя и декларировалось как федерация. Это наложило свой отпечаток. Так вот, эти две тенденции определили многое., Это многонациональное государство, где живут вместе многие народы, где очень близки между собой люди различных национальностей, причем близки настолько, что существуют и смешанные браки и дети от этих браков. Все это происходило на протяжении целых поколений. Люди расселились на этих пространствах, работали вместе, создавая семьи, думая о настоящем и будущем. Все это очень серьезно. Кто это разделит? Вот мы увидели попытки искусственно, по каким-то критериям — сколько; кто где прожил или кто где родился разделить людей.

Во-первых, это самое махровое попрание прав человека, во Франции эта тема всегда очень остро ставилась. Не говорю уже о том, что вся наша экономика переплетена, оборона единая, управление единое, транспорт един и т. д. И освоение ресурсов шло с участием всех народов. Возникает вопрос: надо делить или делать что-то другое? Я сказал, представляя свои последние пункты программы на сессии Верховного Совета СССР, что пришел к выводу: мы не сможем разделиться. Надо разделить компетенции в том, что касается суверенитета, политической власти.

Во-вторых, мы должны так поступить, чтобы каждый народ обрел суверенность, имел возможности для того, чтобы организовать свою жизнь, реализовать свои культурные потребности и в то же время сотрудничать с другими, как это было десятилетиями и целыми столетиями. Тут надо искать ответ.

Надо искать ответы для реализации этой возродившейся у каждого народа идеи на путях национального возрождения, на путях не разрушения Союза, а его обновления, причем обновления решительного, фундаментального…

М.С. Горбачев. Мне говорят: перестаньте клясться, что привержены социализму… Не перестану![139]

(…) Я не мыслю, чтобы социализмом можно называть строй, где забыт трудящийся. Я ведь и сам из этой среды. Если отсутствует эта характеристика в общественном строе — народность — значит все, что с данным обществом связано, для меня уже неприемлемо. Все это мы и заложили в концепцию гуманного, демократического социализма.

Сколько мне уже, в том числе и недавно подписавшие обращения учредители «Московских новостей», говорят: перестаньте, Президент, заверять, клясться, что Вы привержены социализму. А почему я должен перестать? Это же мое глубокое убеждение. Не перестану, пока имею возможность говорить и делать все, чтобы это и было. И в политику так трансформировалось. Вот это философское понимание, когда оно было поддержано, стало источником формирования новой политики. Политики политических реформ в сторону народовластия и возвращения человека в политический процесс.

(…) Посмотрите, какой феномен. Люди, прошедшие через все, отвергнувшие сталинщину, казарменность, — за социализм! Социализм, значит, в народе сидит, в нас во всех сидит. И я не думаю, что это надо вытравливать, как кто-то пытается. Ибо осмысленный социалистический выбор как раз дает возможность, если трансформировать политику в новые формы жизни, развернуть потенциал общества, человеческий потенциал.

Да, нам надо было распрощаться с прошлым. Мучительный процесс! Но от чего, от кого мы должны отрекаться? Я что — буду отрекаться от своего деда, который был привержен всему этому до конца?

(…) Но тем не менее надо и расстаться со многим. И прежде всего освободить свое сознание от той скованности, от всего того, что нас держало, мешало нам мыслить, а значит, и действовать. Вот это мы делаем. И делаем решительно.

(…) Я думаю, у нас самая большая сложность сегодня. Надо справиться, выйти через новые процессы в политической сфере, через реформирование нашего Союза, через реформирование отношений собственности — к новому качеству, на новые формы жизни. Демократичные, в том числе в экономике это для тех, кто здесь говорил о рынке. Я за рынок всегда выступал и выступаю. Но будучи за рынок, однако, я, например, не приемлю частную собственность на землю — хоть что вы со мной делайте. Не приемлю. Аренда хоть на 100 лет, даже с правом продажи арендных прав, с наследованием. Да! А частную собственность с правом продажи земли — не приемлю. Это, кстати, традиция сельской общины, нашей сельской общины.

(…) С другой стороны, пугают — частная собственность! Я думаю, что частной собственности не надо бояться. Надо бояться спекуляции землей.

Но я, например, считаю, что в нашем конкретном обществе, как оно развивалось — сложилось, частная собственность не будет господствующей, народ не примет ее. Вот я исхожу из этого. Будет акционер, будет приватизация. Иногда говорят, что это вроде бы перейдет в частные руки. А я так понимаю приватизацию: это когда через аренду, а потом, может, и совсем следует выкупить, сделать народным предприятием. Надо отдать людям эту собственность.

(…) Наша задача — соединить социалистический подход с частным интересом, через модернизирование отношений собственности. И тогда у нас будет смешанная экономика: государственная собственность, собственность акционерного общества и т. д.

Б.Н. Ельцин. Я не пытаюсь «съесть» Горбачева…[140]

Е. В. Яковлев. Взаимоотношения, а точнее, взаимодействие двух ключевых фигур нашей политической современности — Горбачева и Ельцина — стало не только предметом постоянного внимания общества, но и поводом для бесконечных пересудов. (Вы не раз говорили, что дело вовсе не в личных отношениях между Горбачевым и Ельциным. Согласиться в этом с вами я до конца не могу: момент личных отношений, несомненно, сказывается на решении даже глобальных проблем, причем в наших условиях — тем более.) Реален или нет деловой и прочный союз между вами и Президентом СССР именно сегодня, несмотря на то что сумма противоречий между вами остается, как мне кажется, величиной постоянной?

Б.Н. Ельцин. Я тоже считаю, что личностное начало имеет немалое значение в политике. А говорил я о том, что, понимая все сложности данного момента, стараюсь быть свободным от всего негативного, что было в наших отношениях с Горбачевым, чтобы это не бросало тень на наши деловые отношения. Эту линию и продолжаю. Наши две последние встречи — каждая почти по пять часов — внесли какой-то прогресс в наши контакты. Но трудностей еще много. Мне, конечно, неудобно обвинять Президента, тем не менее после нашей первой встречи он не выполнил ряд обещаний, договоренностей, что, разумеется, не способствовало укреплению взаимодоверия. Поэтому на недавней второй встрече мы договорились протокольно оформить и вопросы, которые поднимались, и наши договоренности.

Е. В. Яковлев. Каков же прогноз ваших взаимоотношений?

Б.Н. Ельцин. Допущены серьезные ошибки, которые не способствуют нашему взаимопониманию.

Е. В. Яковлев. Вы считаете, что ошибки совершала лишь одна сторона?

Б.Н. Ельцин. Мне, наверное, легче говорить об ошибках той стороны…

Е. В. Яковлев. И Горбачеву тоже: он говорит исключительно о ваших ошибках… Честно говоря, Борис Николаевич, мы все устали от сложностей ваших отношений с Президентом. А вы сами от этого не устали?

Б.Н. Ельцин. Устал. И уже давно. Еще 5 лет назад.

М. Гоно. Порой оказывается трудно понять, кто из вас кошка, а кто мышка. Во всяком случае людям Запада в этом очень не просто разобраться.

Е. В. Яковлев. Для Президента естественна роль кошки, и он чувствует себя некомфортно, когда оказывается в иной роли.

Б.Н. Ельцин. Я совершенно искренен, когда говорю, что не стремлюсь и не пытаюсь его «съесть». Я заявил об этом и Горбачеву, поскольку не претендую на роль Президента СССР. Нет и еще раз нет. Более того, я сказал Горбачеву: если на прямых всенародных выборах Президента он предложит мне выставить свою кандидатуру как альтернативную, я категорически откажусь. А постоянные заявления о том, что кто-то рвется к власти — всегда «кто-то», всегда «какие-то силы» — это нечто мифическое… Возвращаясь же к прогнозу наших отношений, о котором вы спрашиваете, могу сказать, что мы движемся вперед, хотя и преодолевая всякий раз рифы. И впереди их немало.

Прежде всего Союзный договор. Подписать его как можно скорее, так, как хочет Президент, все равно не удастся. Даже если Россия займет в этом деле активную позицию. Да, я поддерживаю Союзный договор и буду проводить эту линию. Но Россия, как и другие республики, объявила о государственном суверенитете. И мы не можем подписать Союзный договор, пока Верховный Совет, Президент не признают декларацию о суверенитете Российской Федерации. Это во-первых. А во-вторых — пока не будут подписаны соглашения союзного и российского правительств о разделении функций, о передаче собственности. Надо знать, чем мы владеем: нефть, газ, золото, алмазы, драгоценные металлы… Только выяснив это, можно принять общий документ. А пока все движется сверху: создан проект Союзного договора, и в повестку дня съезда[141] включен доклад Президента по этому вопросу. Но как может съезд, одобрив проект договора, принять решение о подписании его всеми республиками? Это же не марионетки, а суверенные государства. Процесс воссоздания Союза должен вестись снизу.

Е. В. Яковлев. Россия подписала соглашения с Украиной, с Казахстаном. Реализуется идея горизонтальных договоров, которую вы предложили. Возможно ли накрыть такой «сеткой» весь Союз и в какие сроки?

Б.Н. Ельцин. Думаю, что с основными республиками мы заключим договоры в этом году.

Е. В. Яковлев. Вы считаете, что такая «сетка» может стать основой для Союзного договора? Или наоборот — она как бы подрезает центр?

Б.Н. Ельцин. Не хочу становиться носителем пессимистических взглядов на Союзный договор. Но вновь повторяю: для его заключения потребуется время. Мы же безотлагательно подписываем двусторонние соглашения, спасая тем самым наступающий 1991 год.

Е. В. Яковлев. Как мне представляется, центр ни разу не высказывал своего отношения к горизонтальным связям. Чем объясняется молчание?

Б.Н. Ельцин. Президент говорит: вы же не можете меня заподозрить в том, что я хочу удержать существующую жесткую систему? А я отвечаю: именно вас я в этом и подозреваю. Что касается горизонтальных связей, то со стороны центра одобрения слышать не приходилось. Правда, и критики пока нет, но думаю, что за этим дело не станет.

Е. В. Яковлев. Центр переживает кризис власти, если не исполнительный паралич. Поправить дело стремятся путем создания жестких структур — от Президента и донизу. При этом все больше отодвигается парламент, другие демократические институты.

Б.Н. Ельцин. И республики.

Е. В. Яковлев. Но проблемы укрепления исполнительной власти актуальны и для России. Какой путь вы собираетесь избрать для этого?

Б.Н. Ельцин. Опубликован проект новой Конституции Российской Федерации. Думаю, что на сегодняшнем этапе это одна из самых передовых, демократических конституций мира. Правда, не знаю, сколько от нее останется после борьбы различных течений в нашем парламенте. Конституция предусматривает президентство в России. Выборы Президента будут всеобщими, прямыми и на альтернативной основе. Альтернативы будут определяться на Съезде народных депутатов РСФСР.

Что касается самой формы президентства, то предлагается два варианта: как бы полупрезидентство, то есть без исполнительной власти, и полное. Мы хотим, чтобы народ сам высказался, за какую он форму.

Очевидно, что это будет способствовать усилению властных исполнительных функций. А в то же время в Верховный Совет внесен проект постановления о некоторой передаче более властных функций Совету Министров России.

Е. В. Яковлев. (…) Сегодня вошло в моду критиковать Горбачева. Ельцин на его фоне представляется лидером весьма радикальным. Тем не менее я думаю, что очень скоро станет нарастать критика в ваш адрес: ожидания общества всегда выше того, что удается сделать. К тому же в силу чрезвычайных обстоятельств вам придется принимать непопулярные решения, которые тоже не будут способствовать вашему имиджу. Готовы вы к этому?

Б.Н. Ельцин. Очевидно, так и будет. Хотя, проехав пол-России, я говорил на встречах: дайте новому Верховному Совету России, новому руководству кредит доверия на два года для стабилизации экономики, тогда третий год станет временем повышения жизненного уровня. Если мы не выполним это, то можете нас свергать, да мы и сами уйдем… Сейчас, кажется, удается в какой-то мере решить наиболее острые проблемы продовольствия. Но падение тем не менее еще какое-то время будет продолжаться. И если все останется в сегодняшнем состоянии, то волна недовольства всех захлестнет — и Горбачева, и Ельцина. Это может начаться к весне. Тогда придется действовать более решительно. Если бы Союз нам не связывал руки, можно было бы сделать значительно больше. Из-за той же экономической программы мы потеряли три месяца…

М.С. Горбачев. Радикально обновить, но сохранить Союз[142]

(…) Все мы понимаем, почему на настоящий Пленум вынесен вопрос о Союзном договоре. Этот вопрос имеет ключевое значение для продолжения всего нашего курса на перестройку, демократизацию, социалистическое обновление.

(…) Задача нынешнего Пленума заключается прежде всего в том, чтобы на переломном этапе развития заявить о позиции партии по жизненно важному для всех народов страны вопросу: быть ли нашему Союзу и каким ему быть?

(…) КПСС выступает за сохранение и радикальное обновление Союза. Это не тактический ход и не уступка кому-то под давлением обстоятельств, а принципиальная позиция партии.

(…) Мы за решительное преодоление разрыва между декларированными нормами и политической реальностью. Я имею в виду, как вы понимаете, тот факт, что, называясь федерацией, наше государство по существу было унитарным. За многие десятилетия произошли колоссальные изменения в численном составе наших народов, их экономике, культуре, национальном самосознании. Все это должно найти адекватное отражение в национально-государственном устройстве страны. Еще одна причина, побуждающая двигаться в этом направлении, связана с комплексом преобразований, осуществляемых в рамках перестройки. Демократизация, реформа отношений собственности, переход к рынку — все происходящие у нас экономические и социальные процессы предполагают создание политических структур, способных обеспечить условия для максимального развертывания самодеятельности республик, регионов, трудовых коллективов, граждан.

И, конечно, огромное значение имеет то, что наши народы твердо высказались за самостоятельность в решении основных вопросов своего развития. Понятно и совершенно справедливо стремление избавиться от гнетущей опеки ведомственной системы, которая в прошлом буквально не давала республикам шагу шагнуть. Для партии, верной социалистическому выбору, должна быть законом готовность воплощать в своей политике волю масс. Так мы и сделали, выступив за преобразование нашего многонационального государства в союз суверенных советских республик на федеративных принципах.

Тем самым КПСС выразила и свое отношение к принимаемым высшими органами власти союзных и автономных республик декларациям о суверенитете. Мы всецело признаем суверенитет республик и видим в нем принцип, который позволит оздоровить всю систему межнациональных отношений, придать новое качество самому Союзу.

(…) Важный вопрос, по которому мы должны четко определить свою позицию, касается соотношения полномочий республик и Союза. По сути дела, именно вокруг этого развернулась сейчас в стране идейная полемика и политическая борьба. Если вникнуть в суть этих споров, то, в первую очередь, речь идет о праве распоряжаться материальными ценностями. Именно отсюда взяла начало так называемая «война законов». Могут сказать: сейчас, когда преобразуется национально-государственное устройство страны, возникают, естественно, разные мнения по вопросам владения государственным имуществом, компетенции органов различного уровня. Этот довод был бы вполне правомерен, если бы эти споры приводили, в конечном счете, к выработке согласованных решений.

К сожалению, процесс разграничения полномочий стал выходить из-под контроля, приобрел характер открытого соперничества. Это — пагубное явление, от которого больше всего страдают, парализуются целые отрасли экономики, нарушаются естественные связи между предприятиями, подрываются сами устои государственной и трудовой дисциплины. Стремлением — положить конец этому нетерпимому положению продиктованы известные вам предложения, внесенные мною 17 ноября на рассмотрение Верховного Совета и получившие его одобрение[143]. Через неделю Съезд народных депутатов будет рассматривать соответствующий закон.

Надо сказать, что ошибочные подходы идут иногда и от недостаточно глубокого понимания диалектики общего и частного. Смысл формулы: сильные республики — сильный центр, в том, что за Союзом должен быть сохранен достаточно широкий круг полномочий, чтобы он мог выполнять свои функции и быть полезным республикам. И принципиально важно, что эти полномочия будут осуществляться представителями тех же республик, делегированными в союзные органы.

Есть и такое суждение: давайте сохраним экономические связи, обойдемся без политического союза. Но, выступая с таким предложением, надо трезво оценить все неизбежные последствия подобного шага и честно сказать об этом народу. Обо всем этом надо говорить в полный голос. Люди не должны оказаться обманутыми. Ведь то, что выгодно группе сепаратистов, пагубно для абсолютного большинства трудящихся.

Наконец, остановлюсь на вопросе, который задают многие коммунисты, трудящиеся: почему проект договора вносит изменение в название государства? Прежде всего хочу подчеркнуть, что это никоим образом не меняет принципиальной ориентации на социализм. В проекте договора нашли сильное выражение те идеи и принципы, которые мы связываем с социализмом, его гуманистической, демократической природой. К этому надо добавить, что в проекте сохраняется указание на народный характер нашей государственности. Я имею в виду понятие «Советский Союз». Так наша страна уже семь с лишним десятилетий выступает в мире, так она будет выступать и в дальнейшем.

(…) Есть также точка зрения, согласно которой сейчас главное заключить межреспубликанские соглашения. Спора нет, это может способствовать развитию сотрудничества республик и тем самым укрепит материальную базу многосторонних связей. Но только в том случае, если эти соглашения не имеется в виду противопоставить Союзному договору и общесоюзному рынку и, тем более, заменить их. Вот почему мы считаем и возможным, и необходимым, работая над республиканскими конституциями и межреспубликанскими соглашениями, твердо вести линию на подготовку и подписание нового Союзного договора. А еще до его подписания — энергично вводить в нашу государственную структуру новые принципы, связанные с преобразованием Союза. Это сейчас диктуется не только программными целями перестройки, но и неотложными нуждами вывода страны из кризиса.

Б.Н. Ельцин. Мы против Союза за счет России[144]

(…) Скажу твердо и определенно, Россия, безусловно, за Союз, основанный не на унитарных принципах, а на действительно свободном волеизъявлении каждой республики, на равноправии. За Союз, в котором не будет привилегий, не будет главных и второстепенных народов. За Союз потому, что он обеспечивает сохранение общего экономического пространства, дает его участникам особо и максимально благоприятный режим для экономических взаимоотношений друг с другом.

Новый Союз должен иметь прочную правовую основу и его основные принципы следует закрепить в Союзном договоре, который создадут сами республики. Мы выступаем за серьезную его подготовку. В этом процессе обозначилось противоречие. С одной стороны, идет активный процесс обсуждения этой темы — неоднозначно и трудно — по всей стране. А с другой, центр проявляет некоторую торопливость, стремится форсировать подписание договора. Предлагается документ, который в течение двух месяцев должен быть одобрен и подписан. В разговорах на эту тему ощущается некоторая ультимативная тональность. В республиках это вызывает в целом не очень хорошую реакцию. И вместо того чтобы ускорить процесс, на самом деле такая ситуация может затормозить, а в некоторой степени даже его блокировать.

(…) Было бы непростительной ошибкой, если поспешность подписания договора оставила бы за бортом Союза те республики, которые просто не успели сделать свой выбор, те, чьи обоснованные требования не были учтены и приняты.

Не все республики выразили желание участвовать в Союзном договоре. И силой их, конечно, не заставишь — такие времена прошли. Наверное следовало бы предусмотреть разные условия вхождения в Союз, дать возможность участия в определенных сферах, где есть обоюдная заинтересованность, предусмотреть подписание договора не сразу, а, возможно, по частям. Скажем, сначала экономический Союз.

(…) Прежде всего определить, каково государственное устройство России. Этот вопрос требует серьезного обсуждения. Сейчас идет процесс определения статуса автономий Российской Федерации. Назрела и необходимость более четко определиться с тем, что из себя представляют края, области. Пришло, наконец, время определить статус народов, не имеющих своих национальных образований, тем более что в их числе оказался и русский народ, давший имя республике. Государственное устройство России должно максимально точно отражать ее особенности, многообразие и масштабы.

Следует подготовить, обсудить и подписать Федеративный договор, определяющий правовую основу российского государства. Хотя, возможно, и не нужно обязательно определять первоочередность — Федеративный или Союзный договоров, эти процессы пойдут параллельно. И, видимо, сама работа над ними покажет, какой из них нужно принимать раньше.

(…) На пути к обновленному Союзу важно преодолеть унитарные подходы в политике центра. Пора начать, наконец, доверять республикам, прекратить утаивать от них жизненно необходимую информацию. Следует покончить и со сложившейся во всех без исключения республиках ситуацией, напоминающей двоевластие. Именно в этом прежде всего проявляется деструктивная роль центра, и сильнее всех от этого страдает Россия. До сих пор официально не признан ее суверенитет, не проведена работа по разделению собственности и функций между ней и центром.

(…) Единственным условием с нашей стороны был отказ жертвовать интересами Российской Федерации. Мы против Союза за счет интересов России. И поэтому мы не можем принять такой проект договора, в котором содержится хоть малая возможность этого. Это наша позиция, и такова позиция, может быть, и других республик.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Андрей Сафонов. Что же вы делаете, Михаил Сергеевич?[145]

Уважаемый Михаил Сергеевич!

Прошло пять бурных, наполненных потрясениями лет с той поры, когда в 1985 году с трибуны партийного Пленума Вами была провозглашена политика перестройки. Народ поверил Вам. Тогда же Вас избрали Генсеком. Затем Председателем Президиума Верховного Совета страны. В 1989 году I Съезд народных депутатов СССР сделал Вас Председателем Верховного Совета. Народ еще верил Вам. Страну продолжало лихорадить, и Вы заявляли, что для соблюдения Конституции Союза ССР, для обеспечения законности и порядка в охваченной огнем раздоров державе необходима сильная, а именно президентская власть. Впадавшие во все большее отчаяние люди были вынуждены вновь поверить Вам, и в результате Вы стали Президентом. Но надежды опять не оправдались: Вы не предприняли реальных мер для наведения конституционного порядка в стране. Сегодня я, как депутат парламента одной из союзных (во всяком случае, пока) республик[146], возьму на себя смелость прямо заявить: Ваш курс в социально-экономической области, в сфере внутренней и внешней политики, в области межнациональных отношений оказывается непоследовательным, ибо он приводит к развалу Союза Советских Социалистических Республик.

(…) Избрание Б.Н. Ельцина главой РСФСР, обнародование им своей программы, объявление о суверенитете России фактически превратили Вас, по меткому выражению «Коммерсанта», в «короля без подданных».

Согласен, Вы очутились в трудном положении. Но, верный себе, Вы вновь уступили, на ходу выдвинув концепцию «Союза суверенных государств» с элементами конфедеративных связей, то есть то, что Вы ранее не раз критиковали. Говорят, Вы умеете вовремя смягчить позицию. Но речь идет не только о Вас. Этим заявлением Вы прямо поощрили националистов и сепаратистов, одновременно подставив под удар сторонников единства и целостности Советского Союза. Что же Вы делаете, Михаил Сергеевич? Как это называется?

И. Чарнецка. Ваша конфронтация с Президентом пугает людей[147]

(…) Все Ваши противники, все Ваши приверженцы желают и ждут от Вас одного — единства действий с союзным правительством! Хватит ставить все с ног на голову! Только синхронные усилия совместных действий принесут результат, желаемый всеми. Ваша конфронтация с Президентом пугает людей, лишает уверенности. Ваша непримиримость, амбиции настраивают на самые печальные и тяжелые размышления и прогнозы. Терпение народа исчерпано, все чаще раздаются пока единичные, но полные отчаяния обращения к Армии. Эти обращения опасны, они продиктованы безвыходностью. И когда люди убедятся, что строить демократию в стране уже некому, а анархия разрушает и дальше страну, то такое обращение может стать массовым, и Армия не посмеет отказать своему народу, она возьмет его под защиту, ибо у народа, кроме нее, можно сказать, уже ничего и не осталось.

Игорь Клямкин. Качнувшись влево, Президент отступил назад[148]

(…) После избрания Ельцина Председателем Верховного Совета России стрелка политического компаса резко качнулась влево. И Горбачев, до этого сделавший все возможное и невозможное, чтобы Ельцина не выбрали, почти сразу двинулся в том же направлении. Но Президент остановился и отступил назад, когда выяснилось, что стрелка хотя и качнулась резко, но сдвинулась ненамного: своими смелыми законами и постановлениями российский парламент не смог поколебать позиции центральных ведомств, не смог заставить с собой считаться, когда Горбачев отступил, это обнаружилось еще раз. Ответив Президенту и союзному правительству яркой и резкой, не без раздражения и обиды речью Ельцина, российский парламент вынужден был примириться с решениями центра и начать к ним приспосабливаться.

Социологическое зеркало

Вполне одобряю деятельность Горбачева

На этот вопрос утвердительный ответ дали:

в декабре 1989 г. 52 % опрошенных

в январе 1990 г. 44 % —

в мае 1990 г. 39 % —

в июле 1990 г. 28 % —

в августе 1990 г. 23 % —

в октябре 1990 г. 21 % —

Рейтинг популярности менее чем за год упал более чем вдвое.

Данные социологических опросов рабочей группы Всесоюзного центра по изучению общественного мнения под руководством профессора Ю. Левады. Опубл.: Московские новости. 1990. 11 ноября

Поддерживали деятельность Ельцина на посту Председателя Верховного Совета России в октябре 1990 г. — 73,4 % опрошенных (данные телефонного опроса москвичей, организованного службой «Мнение»). Опубл.: Россия. 1991. 6-12 апреля.

Декабрь 1990 года. IV съезд народных депутатов СССР и Внеочередной (второй) съезд народных депутатов РСФСР. Все стремительнее ухудшается социально-экономическая и политическая ситуации в стране. Характеризуя ее, лидеры вынуждены прибегать к сильным выражениям: «новое качество кризиса», «чрезвычайные условия», «тенденция разложения и распада», «катастрофа неминуема, если…».

В этой ситуации в диалоге Горбачева — Ельцина особенно туго завязывается узел противоречий на темы: «Центр — республики», «Сильная исполнительная власть на всех уровнях», «Союзный договор: его характер, сроки и условия подписания».

М.С. Горбачев. В чрезвычайных условиях надо действовать решительно[149]

(…) Самое необходимое сейчас для преодоления кризиса — восстановить в стране порядок. Это упирается в вопрос о власти. Будут твердая власть, дисциплина, контроль за исполнением решений, тогда сумеем наладить и нормальное продовольственное снабжение, накинуть аркан на преступников, остановить межнациональную вражду. Не добьемся этого — неизбежны усиление разлада, разгул черных сил, распад государственности. В сложившихся чрезвычайных условиях нужны самые решительные действия. Без всякого промедления.

(…) Сама жизнь подвела нас к президентской форме правления, к необходимости создать политические и государственные структуры, соответствующие происходящим в обществе процессам. Задачи президентской власти я вижу в защите прав граждан, чести и достоинства каждого человека, нормального функционирования конституционного строя и государственных институтов. Именно ради этих целей нужна сильная исполнительная власть на всех уровнях — от главы государства до исполкомов в городе и на селе, власть, умеющая добиваться соблюдения законов, выполнения решений, способная поддерживать должный порядок и дисциплину.

(…) По новой структуре Президент, являющийся главой государства, будет непосредственно руководить Кабинетом Министров, объединять и координировать деятельность всех высших союзных органов власти и управления. Таким образом будет преодолено рассредоточение сил, параллелизм, который имеет сейчас место, ужесточен контроль, усилена персональная ответственность должностных лиц за порученное дело.

В такой многосложной стране, как наша, диапазон задач Президента огромен, особенно сейчас, в переходный период. И важно, чтобы рядом с ним работал вице-президент, имеющий свои постоянные обязанности и одновременно выполняющий конкретные поручения Президента.

Исполнительным аппаратом президентской власти станет Кабинет Министров во главе с премьер-министром. В него войдут руководители министерств и ведомств, ведающие теми сферами управления, которые будут закреплены за Союзом в соответствии с распределением полномочий между ним и республиками…

(…) Новая роль отводится в системе президентской власти Совету Федерации. Этот шаг связан с преобразованием нашего государства в союз суверенных республик. Новые функции Совета Федерации изложены в законе и вызвали живой интерес и немало дискуссий.

(…) Совет Федерации своими авторитетными рекомендациями поможет предупреждать споры и находить справедливые и разумные решения. Разумеется, это не означает подмены таких органов правового государства, каким является Комитет конституционного надзора, — в будущем это может быть конституционный суд, — вся судебная система, роль которых, как мне представляется, в условиях дальнейшей демократизации общества будет возрастать. Мы встали на путь дальнейшего разграничения функций законодательной, исполнительной и судебной власти и, я уверен, будем по нему идти.

(…) Таковы, товарищи, основные подходы, на которых создается прочная система президентской власти. Но она сможет действовать эффективно, если будет действовать эффективно вся исполнительная власть в стране. Сейчас этому мешает путаница, которая произошла у нас в разделении полномочий между выборными органами и их исполкомами, а также нарушение взаимосвязей исполнительной власти по всей вертикали. Мы, по сути дела, столкнулись со своего рода параличом ее на местах, на республиканском уровне и в центре. Внося изменения и дополнения в Конституцию, следует разрубить этот узел.

Итак, создание системы президентской власти предполагает повышение роли и ответственности всей исполнительной власти в стране. Мы предпринимаем эти меры еще до подписания Союзного договора. У нас просто нет времени ждать, обстановка, что называется, берет за горло, нужно действовать. Вместе с тем, считаю, что мы поступили правильно, включив в повестку дня Съезда обсуждение проекта Союзного договора.

(…) Сейчас мы вступили в этап радикального преобразования многонационального государства. Решается его будущая судьба, а значит, и наша с вами, каждого народа. Мы исходим из незыблемости принципа: каждый народ имеет право на самоопределение. Но именно народ в целом. Лучшей формой его волеизъявления является референдум. И я вношу на рассмотрение Съезда предложение — провести по всей стране референдум, чтобы каждый гражданин высказался «за» или «против» Союза суверенных государств на федеративной основе. Результат референдума в каждой республике и явится окончательным вердиктом. Что касается выхода из СССР, то он может быть осуществлен только на основе соответствующего закона, при обязательном учете всех аспектов этого сложного политического и социально-экономического процесса.

Б.Н.Ельцин. Обновление заблокировано центром, но… Россия не согласится с диктатом Кремля[150]

(…) Съезд слишком часто позволял навязывать себе решения, с которыми многие были не согласны или, по крайней мере, сомневались в их правильности. Союзный парламент фактически оказался отодвинутым на периферию политики. Сегодня или Съезд проявит волю и скажет свое слово, или он должен сойти с политической арены, как неоправдавший надежд избирателей.

Нужно откровенно признать: союзное руководство сегодня не имеет четкого политического курса на обновление страны. Внешне его действия носят характер импровизации, нереагирования на возникающие обстоятельства, бесконечного лавирования. Но за ними жесткая политическая логика, направленная на срыв суверенитетов республик, на саботаж радикальных реформ. В результате мы имеем сегодня союзный центр «народного недоверия».

Так называемая революция сверху закончилась. Кремль перестал быть инициатором обновления страны и активным проводником нового. Процессы обновления, заблокированные на уровне центра, переместились в республики. Депутатский корпус в ряде республик впервые серьезно ослабил контроль над собой со стороны тоталитарной системы. Выявилась реальная возможность начать радикальные преобразования именно в республиках. Оказалась под угрозой неограниченная власть партийно-государственной бюрократии. И это не передача властных функций от союзной к республиканской бюрократии, как здесь пытались преподнести, а единственная реальная возможность в условиях тоталитарного строя защитить самостоятельность предприятий, свои народы, каждого человека от произвола союзных ведомств.

(…) В последнее время в позиции центра возникли новые существенные моменты. Союзное руководство осуществляет значительную перегруппировку сил с тем, чтобы любой ценой удержать свои прежние позиции неограниченного хозяина всех республик. Перегруппировка сил в центре идет по нескольким направлениям.

(…) Неограниченными полномочиями наделяется Президент страны. Уже сегодня предполагаемый масштаб полномочий Президента не имеет себе равных в советской истории. Такого объема законодательно оформленной власти не имели ни Сталин, ни Брежнев. Крайне опасно то, что президентская власть у нас формируется под личные качества и гарантии конкретного человека. Фактически центр стремится сделать конституционное оформление неограниченного авторитарного режима, что может привести в конечном счете к конституционной оправданности любого произвола.

(…) Игнорируя декларации о суверенитете, союзное руководство приступило к реанимации командно-бюрократической вертикали сверху донизу, но только в более жестких формах, чем прежде. Усиливается неприкрытое вмешательство в дела союзных республик, в сферу их компетенции, с опорой при этом на консервативные силы.

(…) Убежден, что путь, избранный союзным руководством, ведет в тупик. Ужесточение позиций центра по отношению к республикам будет стимулировать только отрицательную ответную реакцию. Кнут уже перестал быть реальным фактором во внутренней политике, а Союз уже, кажется, потерял в результате такой политики давления минимум шесть республик.

(…) Можно обсуждать проблему усиления центра, если у него есть хоть какие-нибудь конструктивные предложения, кроме сверхцентрализации. Но их просто нет ни у Президента, ни у правительства. Был путь — программа Явлинского, которая экономически объединила бы и республики. Она была признана, в том числе и Президентом, а затем отброшена. Парламенты и народ оказались обманутыми. Потеряно три месяца.

(…) Как Председатель Верховного Совета РСФСР хочу заявить: Россия не согласится с восстановлением диктата Кремля, который к тому же не имеет реального курса возрождения страны.

В сегодняшней обстановке выход из кризиса возможен только на основе честного и равноправного диалога между центром и республиками. В этом не развал Союза, а, наоборот, его единственный путь, его спасение.

Первое. В союзе наконец должен быть создан режим наибольшего благоприятствования для республик. Для этого необходимо следующее: признать суверенитет. Реконструкция центра должна быть осуществлена, но только республики должны решать, какая структура центра им нужна и какие функции он должен выполнять, причем в минимальных объемах.

Второе. Необходимо, чтобы союзное руководство решительно и навсегда отказалось вмешиваться во внутренние дела республик без их согласия. В противном случае неизбежны и дальше конфликты, сохранение напряженности, парализующие действия как Союза, так и республик…

Третье. Нужно в сжатые сроки осуществить и подписать решения о разделе полномочий и собственности между республиками и Союзом. Диктовать условия должны республики. Затем начинать работу над Союзным договором или вести эту работу параллельно…

Четвертое. Союзное руководство должно активно содействовать развитию договорного процесса между республиками.

(…) Именно это явится основой нового Союзного договора, а не спускание инструкций сверху.

Активное участие республик в обновлении центра может обеспечить обновленный Совет Федерации. Его первоочередная задача — разработка совместных срочных мер выхода из кризиса, но при условии, что центр будет союзником.

М.С. Горбачев. Хватит пугать Кремлем советский народ[151]

(…) Превыше всего должны быть поставлены интересы народа и страны, и всякая политическая возня, перебранка по этому случаю, безответственность, думаю, не будут приняты нашим народом, будут осуждены, ибо это значило бы, что мы ничего не хотим видеть, не чувствуем по-настоящему всего, что происходит в стране.

Не могу оставить без реакции в этой связи выступления некоторых руководителей высокого ранга. Хватит эксплуатировать проблему центра и присваивать себе приоритет постановки вопроса о суверенитете. Он поставлен еще до появления некоторых из них на своих постах и, кстати, зафиксирован в решениях и программах по национальному вопросу. Это всем известно.

Мы не можем оставлять в таком состоянии наше многонациональное государство, поэтому встали на путь глубоких его преобразований. От этого не уйти, иначе не достигнуть никаких целей в обществе, где живет столько народов. Надо уходить от унитаризма, сверхцентрализации, идти по пути, на который мы встали, — к Союзу суверенных государств на принципах федерации.

В дискуссиях по этому вопросу хватит пугать Кремлем советский народ. В Кремле проходят Съезды народных депутатов СССР, Съезды народных депутатов Российской Федерации, здесь заседают профсоюзы, собираются рабочие. Это наш Кремль. Тут идет свободный обмен мнениями, здесь вырабатывается политика. Сегодняшние представители Кремля — это представители республик.

Социологическое зеркало

Из ответов на анкету «Человек года»

1990 год

1-е место — Б.Н. Ельцин 32 % ответивших

2-е место — М.С. Горбачев 19 % ответивших

Опрос проводился Всесоюзным центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ). Опубл.: Независимая газета. 1991. 28 февраля.

Январь 1991 года. Трагические события в Прибалтике: Литва, Латвия. В ночь с 12 на 13 января в Вильнюсе, в результате столкновений у здания телерадиокомитета, и поздним вечером 20 января в Риге, в стычках у Министерства внутренних дел, пролилась кровь. В основе конфликтов противозаконные акты, попрание конституционных принципов, мотивы политического- характера. Существуют разные точки зрения: акции одобрены Президентом СССР; армия и формирования ОМОН действовали по собственной инициативе; события спровоцированы литовской и латвийской стороной…

В любом случае, главным остается вопрос — на чьей стороне закон, где демократия, а где насилие, реакция? Горбачев и Ельцин оказываются «по разные стороны баррикад», в остром и непримиримом противостоянии.

Б.Н. Ельцин. Солдаты и офицеры, вас используют в политической игре…[152]

Солдаты, сержанты и офицеры — сограждане наши, призванные в армию на территории Российской Федерации и находящиеся ныне в республиках Прибалтики!

Сегодня, когда страна наша переживает экономический и политический кризис и здоровые силы общества, используя законные, конституционные формы, ищут пути выхода из сложившейся тяжелой ситуации, вам могут отдать приказ выступить против законно созданных государственных органов, против мирного гражданского населения, защищающего свои демократические завоевания.

При этом вам могут говорить, что с вашей помощью будет наведен порядок в обществе, но разве можно считать наведением порядка нарушение Конституции и Законов, а именно к этому вас толкают те, кто стремится решать политические проблемы с помощью силы армейских подразделений.

Перед тем как идти на штурм гражданских объектов на Прибалтийской земле, вспомните о своем родном очаге, о настоящем и будущем своей республики, своего народа. Насилие над законностью, над народом Прибалтики породит новые серьезные кризисные явления и в самой России, и в положении россиян, проживающих в других республиках, в том числе прибалтийских.

Цели реакции:

сорвать процесс демократизации в стране и связанный с ним переход к формам хозяйства, гарантирующим благосостояние не отдельных привилегированных групп правящего класса — номенклатуры, а всего народа;

аннулировать выстраданные народами Декларации о суверенитете республик и таким образом сорвать становление нового Союза суверенных государств.

Таковы цели реакционных сил, пытающихся использовать вас, солдаты и офицеры, в своей политической игре.

Неужели вы согласитесь с той ролью, которую они вам отвели?..

Б.Н. Ельцин. Нужен ли «договор с петлей на шее»?[153]

(…) Отвечая на вопрос, как, по его мнению, события в Прибалтике могут отразиться на подписании Союзного договора, глава российского парламента заявил, что этими действиями нанесен серьезный удар по возможности заключения такого договора, поскольку «среди руководителей республик уже не найдется желающих подписывать договор с петлей на шее». Кроме того, сказал он, центр снова проявил желание представить нам на блюдечке готовый текст документа, одобренный Пленумом ЦК КПСС, Съездом народных депутатов СССР. Такими действиями, да еще сопровождающимся давлением- сверху, добились того, что уже пять республик практически отторгнуты от будущего Союза[154]. Да и мы, сказал Б. Ельцин, наверное, подумаем в Верховном Совете РСФСР, нужен ли нам такой Союз, когда республике диктуют сверху, как поступать.

Далее Б. Ельцин проинформировал журналистов о том, что руководители четырех крупнейших республик — России, Украины, Белоруссии и Казахстана решили, не дожидаясь Союзного, заключить между собой четырехсторонний договор по всем позициям. Для этого решено собраться в Минске в ближайшее время — точная дата пока не была названа. Нам кажется, заявил Б. Ельцин, что такая акций явится хорошим стабилизирующим фактором для всего общества. К нашему договору смогут потом при желании присоединиться другие республики и центр.

(…) На пресс-конференции был задан вопрос, готовится ли российское руководство к защите суверенитета своей республики, если это понадобится. Б. Ельцин сказал, что для этого необходимо немедленно принимать меры по выполнению постановления внеочередного Съезда народных депутатов РСФСР о переподчинении органов госбезопасности на территории республики российскому парламенту. Кроме того, заявил он, мы все приходим к мысли, что защитить суверенитет без российской армии нам, видимо, не удастся. Но это, конечно, нужно обсудить на заседании Верховного Совета РСФСР, добавил он.

(…) Б. Ельцин уклонился от ответа на вопрос, считает ли он лично ответственным за литовские события Президента СССР, сославшись на недостаток информации. Но сказал, что, по его мнению, на Президента оказывается очень серьезное давление справа. «Мне кажется, — заявил Б. Ельцин, — что руководство страны под влиянием определенных сил решило, что демократическим путем трудно решить наши проблемы и надо поворачивать к „жесткой руке“».

М.С. Горбачев. Заявление Ельцина — политическая провокация[155]

(…) Я такого же мнения, как и подписавшиеся депутаты, — это грубейшее нарушение Конституции СССР. Заявление является не только вызовом верховным органам власти в СССР, но добавляет в напряженную обстановку в стране конфронтационный материал. Я это осуждаю как политически продуманный провокационный акт, не способствующий консолидации общества, а наоборот, подстрекающий к противоборству. Это надо отвергнуть и осудить. Это товарищ Б.Н. Ельцин должен самокритично признать и снять подобного рода призывы.

Будем рассчитывать, что благоразумие его еще окончательно не покинуло.

(…) М.С. Горбачев подчеркнул, что идет сложный политический процесс, есть в нем и борьба, и противостояние, а не только столкновение мнений. Поиск истины, альтернативные варианты, сказал Президент, я приветствую, и мы это должны сохранить, ибо это — демократия. Есть и попытки поставить под сомнение весь наш курс и нанести поражение великому делу в стране. Лихорадочно идет поиск образа врага. Вместо того чтобы посмотреть, почему происходят волнения, обостряется ситуация в той или иной республике, в том или ином регионе, бросаются в поиск: кто подстрекает, кто дает какие указания.

(…) А теперь — почему мы молчим в одних случаях и громко кричим в других? В самом деле, почему, когда законы нарушают права личностей той или иной республики — не буду сейчас говорить о Прибалтике, чтобы она, растревоженная и без того, не ложилась на эту раскаленную почву, — то молчит левая радикальная пресса, молчат выдающиеся борцы за демократию? В чем дело? Почему газета становится выразителем только одной точки зрения?

Оказалось, здесь мы не приобрели, а потеряли. Я читаю газеты, делаю обзоры и вижу: все эти подстрекательства против Президента, призывы все сметать — кстати, звучат они с участием представителей депутатского корпуса Российской Федерации — это не тот путь, на котором можно решить проблемы, нормализовать обстановку, обеспечить стабильность. Это будет общий тупик.

Нужен единственный подход для всех — Конституция, закон. Иначе демократия потерпит поражение. Демократия должна опираться на прочность законов и власть, обеспечивающую законность…

Б.Н. Ельцин. Наступил час выбора[156]

(…) Центр отказывается от переговоров с законно избранными органами власти. В любой момент может произойти непоправимое. Нет гарантии, что не будет отдан преступный приказ, который в сложившейся обстановке может послужить детонатором эскалации насилия, вызвать цепную реакцию вооруженного противоборства. Если это произойдет, в крови мирных, ни в чем не повинных граждан утонут надежды на возрождение всех наших республик, будет растоптана свобода и демократия. Горе придет в каждый дом, в каждую семью. Сегодня реальна опасность превращения Прибалтики в регион, откуда реакция маршем пойдет по стране, по всем ее республикам.

Сейчас нельзя ни в коем случае допустить, чтобы линия противоборства перерезала, как и семь десятилетий назад, народы, города, семьи. Наступил час выбора, выбора между миром и гражданской войной. Эта высшая ответственная миссия легла на каждого гражданина, на каждого человека, живущего или находящегося сегодня в Прибалтике.

(…) Считаю своим долгом остановиться на проблеме русскоязычного населения. Делаю это не только по должностной обязанности, но и по велению сердца. Российский парламент располагает всей полнотой информации о положении русских, людей других некоренных национальностей в республиках Прибалтики.

Наша позиция по этому вопросу — четкая и однозначная. Мы противники любой формы дискриминации в межнациональных отношениях. Ущемление прав какого-либо народа, даже самого малого, мы категорически отрицаем. Только равноправие, равные возможности всем людям, независимо от национальности, могут гарантировать стабильное развитие любого государства. На таких позициях мы стоим и в отношениях с прибалтийскими республиками. Российский парламент, правительство считают своей обязанностью использовать свои возможности для защиты россиян за пределами своих республик.

(…) Сегодня начавшийся процесс межнационального урегулирования[157] важно не сорвать, не заблокировать, нужно дать ему возможность набрать силу, выйти на конкретные результаты. Наибольшую опасность представляет с этой точки зрения набирающая в последнее время обороты линия на резкую конфронтацию. Фактически — на свержение законных органов власти. В спешном порядке, в глубокой конспирации формируют самозванные структуры, претендующие на всю полноту власти. Вещают от имени народа, но трусливо скрываются от него. Уже на третий день существования комитета спасения Литвы его засекреченные руководители совершили тягчайшее преступление, обагрили свои руки кровью, бросили на кровавую бойню военнослужащих, снова подставили солдат, заставили убивать. Взвалили на них груз ответственности, повернули на них гнев народа…

Б.Н. Ельцин. Не ввергнуть страну в пучину кровопролития![158]

— Борис Николаевич, из трансляции с сессии Верховного Совета СССР мы узнали о вашем намерении создать российскую армию. Как это согласуется с Конституцией СССР?

— Во-первых, такого решения не было принято Съездом народных депутатов РСФСР. Поэтому нельзя говорить об антиконституционных действиях. Во-вторых, я говорил о том, что нам надо искать пути для защиты своего суверенитета. Первое — создавать органы безопасности, и Съезд депутатов России уже принял такое решение; второе — может быть, думать и об армии. Потому что неизвестно, как будут развиваться события в республике, да и в Союзе после таких действий центра.

Мы только что провели консультации с рядом специалистов. Может быть, стоит начать с создания национальной гвардии, территориальных образований, ополчения.

Я не имею в виду приступить к их немедленному формированию, тем более что на нашей территории армии больше чем достаточно, в том числе и с ядерным оружием. Но думать об этом надо…

— Из получаемой по официальным каналам информации складывается впечатление, что руководство Российской Федерации, и вы в частности, бросаете на произвол судьбы русскоязычное население других республик. Из программы «Время» мы узнали, что вы не желаете вступать в какие-либо переговоры с их представителями.

— Во время своей последней поездки в Эстонию несколько дней назад я встречался с довольно значительной группой представителей русскоязычного населения. Это было глубокой ночью, но другого времени не было. Был большой разговор. Начался он довольно нервозно, но закончился вполне нормально. Я постарался убедить их, что договоры между нашими республиками нужны именно для того, чтобы мы имели юридические отношения с республиками и государствами, где имеется русскоязычное население. Иначе их не защитишь. В противном случае — армией, кулаками, криками? Это бесполезно…

— Предполагают ли эти договоры пересмотр дискриминационных законодательных актов в республиках Прибалтики, содержащих, скажем, ущемление в избирательном праве, ценза оседлости?

— Записано, что все акты должны предусматривать равенство прав всех граждан. Например, прямо на месте мы решили ряд вопросов, связанных с военнослужащими в Латвии. Это касается питания, талонов и так далее. Так что речь идет об уравнивании прав всех жителей.

— То есть должен восторжествовать здравый смысл. К этому вас призывал и Президент.

— Но здравый смысл в словах — это одно, а в действиях — другое. Вспомните его выступление в среду на сессии Верховного Совета СССР. Ко мне, например, приходят послы других государств с выражением обеспокоенности что же делает центр? Возможен отказ от иностранной помощи, могут быть прекращены многие международные программы. Однозначно — страна не должна быть ввергнута в пучину кровопролития и должна быть отведена от черты, за которой — гражданская война.

Почему были прерваны переговоры центра с Литвой? Ну, ушла бы она из Союза, ну и что? Мы остались бы с дружественным соседом, связанными экономическими и прочими связями, но не кровью. Были же избраны крайние, недопустимые меры. И за это должны отвечать конкретные виновники.

— Многие обсуждают ваше обращение к солдатам, сержантам и офицерам, призванным на территории России и находящимся в Прибалтике. Говорят, что вы призываете не подчиняться приказам командиров, а это уже бунт и преступление перед государством…

— Это прямая инсинуация, и таких слов не было. Есть другое: «Перед тем как идти на штурм гражданских объектов на Прибалтийской земле, вспомните о своем родном очаге, о настоящем и будущем своей республики, своего народа. Насилие над законностью, над народом Прибалтики породит новые серьезные кризисные явления и в самой России, и в положении россиян, проживающих в других республиках, в том числе прибалтийских»…

М.С. Горбачев. Решительно отвожу всякие спекуляции[159]

Товарищи! Кризис, морально-политическая напряженность в обществе, события, приведшие к жертвам, требуют прямого и откровенного разговора. В некоторой части общества проявляется непонимание и даже нежелание понимать политику Президента.

Трагический оборот, в который вылилось противостояние в Литве, а в последние дни в Риге, я, как и все, глубоко переживаю. Выражаю самые искренние соболезнования семьям, кого затронула эта беда. Обстоятельства, связанные с применением оружия, должны быть тщательно расследованы и оценены по закону.

Первое и главное, что я хочу сказать, сводится к следующему. События, которые произошли в Вильнюсе и Риге, ни в коем случае не являются выражением линии президентской власти, ради которой она была создана. И поэтому решительно отвожу всякие спекуляции, все подозрения и наветы по этому поводу.

(…) События в Прибалтике возникли в обстановке жесточайшего кризиса. Противозаконные акты, попрание самой Конституции, пренебрежение указами Президента, грубое нарушение гражданских прав, дискриминация людей иной национальности, безответственное поведение по отношению к армии, военнослужащим и их семьям создали ту среду, ту атмосферу, где такого рода стычки и побоища очень легко могут возникать по самым неожиданным поводам.

Вот где источник случившейся трагедии, а не в каких-то мифических приказах сверху. Именно так произошло и в первом, и во втором случае.

Как Президент вижу главную задачу в том, чтобы не допустить эскалации противоборства, нормализовать обстановку, добиться согласия и сотрудничества.

В этой связи необходимо следующее:

должны быть отменены антиконституционные законы Верховных Советов и постановления правительств республик, и прежде всего те, которые нарушают права человека;

любые общественные организации, комитеты и фронты, с какими бы программами они ни выступали, могут претендовать на приход к власти лишь конституционным путем, без применения насилия. Всякие попытки апеллировать к вооруженным силам в политической борьбе недопустимы;

должно быть абсолютно покончено с дискриминационными мерами по отношению к воинским частям, дислоцированным на территории республик, с просто позорным отношением к семьям и детям военнослужащих. В соответствии с существующими на сегодняшний день союзными законами войска находятся там, где это диктуется требованиями обороны и безопасности страны;

подтверждая конституционное право республики выйти из Союза, мы не можем позволить ни стихии в этом деле, ни произвола — даже со стороны избранных органов. Выход может произойти только на основе волеизъявления всего населения — референдума, и в результате процесса, предусмотренного законом.

(…) События последних дней были использованы определенными кругами для нагнетания обстановки под предлогом якобы происходящего правого поворота и опасности диктатуры.

Я решительно отвожу эти домыслы…

(…) События в Прибалтике спекулятивно используются как повод для постановки вопроса о расчленении наших Вооруженных Сил, создания армий республик.

Такие безответственные заявления чреваты серьезными опасностями, особенно если они исходят от руководства РСФСР.

Думаю, каждый разумный человек понимает, чем это могло бы обернуться для нашей страны и всего мира.

Мягко говоря, странными и нелепыми выглядят поклоны к загранице, к Организации Объединенных Наций с приглашением решать за нас дела, которые мы сами можем и должны решать[160].

Мы открыли свое общество для сотрудничества и взаимодействия со всем миром, будем и впредь верны взятому внешнеполитическому курсу. Однако внутренние проблемы страны должны решаться только советским народом и никем другим…

Б.Н. Ельцин. Игнорируя присягу, Президент СССР встал на путь насилия…[161]

(…) События в Прибалтике грозят выйти за границы Латвии, Литвы, Эстонии. Опасность диктатуры, о которой предупреждали политические и общественные деятели страны, стала реальной.

Союзное руководство своими действиями фактически отказалось от прежнего политического курса и открыто поддерживает реакционные силы.

Игнорируя присягу, Президент страны фактически встал на путь поддержки самозванных комитетов спасения, на путь оправдания фактов применения насилия и оружия против мирного населения.

Забыты рассуждения об общечеловеческих ценностях, правовом государстве и свободе. Четко обозначилось стремление любой ценой сохранить власть высшей партийно-государственной бюрократии, повернуть движение страны вспять.

После того как не удалось задушить реформы потоками слов о перестройке, «перешли к делу». Используя насилие, начали наводить так называемый порядок.

Отброшены провозглашенные на весь мир цели, заблокированы экономические реформы, предана демократия, растаптывается гласность, реставрируются произвол и беззаконие.

Нет гарантий, что не будет отдан преступный приказ, который в сложившейся обстановке может вызвать цепную реакцию вооруженного противоборства. Если это произойдет, не смогут осуществиться надежды на возрождение России, возрождение всех республик нашей страны.

(…) Сегодня самое главное — не допустить, чтобы в нашей жизни началось противоборство с оружием в руках.

(…) Пришло время сделать ответственный выбор. Страна ждет от вас определения позиций, подтверждения того, что вы против возрождения старых порядков. Не дайте превратить себя в орудие реакции! Не забывайте, что диктатура беспощадна…

Б.Н. Ельцин. Последние события — серьезный шаг к диктатуре[162]

(…) С 1 февраля в стране вводится совместное патрулирование МВД и военных, то есть практически наступает режим чрезвычайного положения. Но никто с нами не советуется, никто даже не ставит нас в известность. Мало того, это проходит приказом двух министров, что противоречит Конституции СССР и правам человека. Мы почувствовали серьезный правый уклон у руководства страны. Последние события — это серьезный шаг к диктатуре.

(…) Мне кажется, что консервативная часть общества сейчас очень консолидируется. Идут четкие команды по партийной линии — что нужно делать, как… Целая программа борьбы: информационная блокада, опять наступление на Ельцина, на российский парламент… И все это спланировано, скоординировано. В разных газетах, по телевидению и радио дается одно и то же.

Мы можем потерять все, если не дадим отпор и опустим руки. Я не накручиваю ситуацию. Обстановка и так видна. Мы хотим выразить протест, в том числе и по этому приказу МВД и Министерства обороны о совместном патрулировании. Комитет по законодательству Верховного Совета России все рассмотрел. Приказ противоречит Конституции СССР по нескольким пунктам…

(…) Теперь о делах социальной политики. Все требования, которые предъявлены профсоюзами, мы принимаем. В повестку дня сессии включен ряд первоочередных законов. В частности, закон об индексации, о занятости и социальной защите, закон о беженцах. Мы предлагаем на рассмотрение парламента концепцию ценообразования. Это вся политика цен. Вероятно, тут будет серьезное обсуждение и серьезные дискуссии.

Считаю, что одна из крупных, а может, даже первых реальных побед в вопросе суверенитета РСФСР это то, что нам удалось защитить свой бюджет. Ведь как он обычно составляется? Вначале — помощь другим государствам, потом — республикам, потом — всем структурам Союза, а уж России — что останется. Формирование бюджета шло сверху вниз, как диктат. Поэтому мы каждый год 70 миллиардов рублей в союзную казну и отдавали. А теперь решили сами сформировать свой бюджет. Причем бездефицитный. (Дефицит в 5,3 процента считается нормой. Отсюда и индексация: на такой же процент должна повышаться зарплата.) Никогда еще в нашей истории такого не было.

Короче, на Верховном Совете мы утвердили закон и бюджетную систему Российской Федерации, где значилось, что фиксированная сумма отчислений России в союзный бюджет составляет 23,4 миллиарда рублей, а не 70, как было раньше. Что тут началось, вы прекрасно помните по союзному Съезду народных депутатов. Но мы теперь имеем определенный финансовый плюс, который отдаем полностью в социальную сферу…

Февраль — март 1991 года. Наивысшая фаза противостояния Президента СССР и Председателя Верховного Совета России. Предела достигает конфронтация как по линии «центр — Российская Федерация», так и по линии «социализм — капитализм». Оппозицией окончательно «сброшены маски» относительно целей перестройки. Противоречия Горбачева — Ельцина приобретают характер программных расхождений. Продолжая отстаивать «социалистический выбор», Президент СССР обвиняет своего оппонента в жесткой борьбе за власть с целью изменения общественно-политического строя. Ельцин, в свою очередь, обвиняет Президента в измене перестройке, стремлении к диктатуре, сохранению тоталитарного государства.

Референдум 17 марта, завершившийся внешне «победой Горбачева», на практике тем не менее не оправдал надежд, что сказанное народом «да» Союзу положит конец разрушительным процессам, происходящим в обществе.

М.С. Горбачев. Идя на референдум, сделаем выбор: «да» или «нет» Союзу?[163]

Сегодня я хотел обратиться к вам по жизненно важному для всей страны вопросу. Это — предстоящий референдум о будущем нашего Союза.

(…) 17 марта советские люди должны дать ответ на один вопрос. Вот как он поставлен Верховным Советом: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантированы права и свободы человека любой национальности?» Ответ должен быть однозначным: «да» или «нет». Каждый из нас в отдельности и все мы вместе должны сделать выбор.

(…) Идя на референдум, обдумывая свою позицию, каждый из нас должен понимать, что, по сути, речь идет о судьбе нашего государства и каждого народа, о нашей общей судьбе. За последние месяцы на этот счет сказано уже многое. Обнародованы документы политических движений и партий. Особо я хочу выделить декларации о суверенитете, принятые высшими законодательными органами республик.

Хотя дискуссии по этому вопросу продолжаются, уже сейчас со всей определенностью можно сказать: советские люди — за сохранение Союза как общего достояния всех наших народов, их надежной опоры. Столь же решительно они выступают за его обновление, с тем чтобы все живущие в нем народы могли свободно развиваться, чувствовали себя хозяевами собственной судьбы.

Общее представление о том, каким должно быть обновленное союзное государство, дает проект нового Союзного договора. Он опубликован в печати. Что главное в концепции обновления Союза? Это прежде всего суверенитет республик — субъектов федерации, обеспечивающий право каждого народа на самоопределение и самоуправление. Это — совместное участие республик в реализации союзных полномочий, то есть всего того, что они поручают центральным органам власти и управления. Суверенным республикам нужна жизнеспособная федерация, которая действительно могла бы отстаивать общие интересы.

(…) Сейчас идет много дискуссий о том, что дал союз народов, сложившийся после Октябрьской революции. Но часто в полемике, критикуя то, что действительно заслуживает критики и осуждения, указывая на реальные проблемы, накопившиеся за эти годы, допускают и огульное отрицание позитивных изменений, происшедших в судьбе наших народов. А ведь сделано громадное дело! Десятки народов, которые не имели или в силу разных причин утратили государственность, получили возможность ее создать. Все республики обладают сейчас индустриальным, научно-техническим, кадровым потенциалом, накопили богатый опыт организации своей жизни. Союз дал возможность отразить фашистскую угрозу независимости всех народов, использовать выгоды взаимопомощи и сотрудничества в рамках огромного экономического пространства.

Можно с полным основанием сказать, что в стране сложилась уникальная цивилизация, являющаяся итогом многовековых совместных усилий всех наших народов. И это очень важно для понимания того, с чем мы имеем сейчас дело.

(…) По своему политическому весу и кредиту доверия Советский Союз выступает сегодня на международной арене как мощное государство, которое не без оснований называют супердержавой. Его политика оказывает влияние на все процессы, происходящие в мире. Огромные усилия понадобились, чтобы приобрести такое влияние. А растранжирить его, пустить по ветру — можно очень быстро.

(…) Обновленное союзное государство, федерация суверенных республик — это гарантированная безопасность, огромный рынок, мощная наука и культура.

Это — мировая держава, играющая одну из ключевых ролей в создании нового международного порядка, основанного на справедливости и солидарности…

Б.Н. Ельцин. Отмежевываюсь от политики Президента и требую его отставки[164]

Ломакин. Начнем с первого наиболее болезненного сейчас вопроса, о предлагаемой реформе ценообразования. Насколько я знаю, вы, Борис Николаевич, в свое время ответили отрицательно на предложение союзного правительства по проведению такой реформы, то есть, насколько я понимаю, фактически вы возложили всю ответственность за проведение этой не очень популярной, но, без сомнения, необходимой операции на плечи правительства. Может быть, вы поясните свою позицию.

Ельцин. Да, я просто считаю, что надо быть последовательным. И программа, которая была заложена в программе Шаталина — Явлинского «500 дней», программа реформы цен, она выглядела совершенно иной, она не была на первом месте, она не представлялась себе, что реформу в экономике надо начинать с реформы цен, чтобы на ней, на плечах людей въехать в рынок Павлову и другим.

Мое мнение, что это ведет в тупиковую ситуацию, такое повышение… Компенсация будет включена в заработную плату, а соответственно, в стоимость, себестоимость продукции, соответственно, опять в повышение оптовых цен, опять в повышение розничных цен, то есть виток приведет этот первый ко второму витку повышения цен, к третьему витку, и, конечно, действительно приведет к такой ситуации, что заинтересованности у производителей в повышении качества продукции, повышении, увеличении объемов производства продукции не будет. Ну и жизненный уровень людей упадет, потребление продукта питания и так сейчас довольно нищенское, оно еще больше снизится. Пусть подписывают этот документ авторы.

Ломакин. Согласен с вами, Борис Николаевич, но дело в том, что абсолютно реально то, что в свое время ряд экономистов призывали к тому, что рынок должен быть свободен, абсолютно полный, нерегулируемый, отпустить свободные цены. И что скрывать, уже практически у нас на глазах происходит это повышение цен. В Москве, например, без согласования с центром и республикой проводится это повышение, скрытое повышение цен.

Ельцин. Это другой вопрос. Или отпускать на рыночные, так сказать, свободные цены, или регулировать их в государственном секторе, только в государственном, а люди еще и берут с рынка, с кооперации и с других мест, поэтому это наибольший удар как раз по населению и произведет…

Я бы хотел еще вернуться все-таки к программе «500 дней». Ее разорвали в клочки, выбросили, хотя это талантливая работа, еще история рассудит и, наверное, вспомнит, кто был ее инициатором уничтожения. Там была эта проблема элегантно вырисована, 150 наименований самых необходимых предметов потребления, продуктов питания и товаров замораживались. Остальные постепенно отпускались на рынок; потом, когда рынок формируется, тогда уже и из этих 150 часть постепенно отпускается на рынок, вот как решалась эта проблема, а не просто первым сразу мощным выбросом в несколько раз повышением цен.

Попцов. Борис Николаевич, мне бы хотелось задать вам, может быть, главный вопрос. Все-таки где выход, будем ли мы жить лучше, каким вы видите Союз, а если как бы финальный вопрос — во что вы верите и верите ли вы во что-либо в этих условиях?

Ельцин. (…) Большие усилия, которые принимал российский парламент в последнее время, правительство. Только принято 140 законов и постановлений, касающихся прежде всего социальной сферы, — это вопросы защиты малоимущих граждан, и пенсионеров, и военнослужащих, и матерей с детьми, и молодежи. В сфере экономики приняты законодательные акты, касающиеся самостоятельности предприятий. Вот что мы особенно хотим, чтобы не было предприятиям вот этого давления ведомственного, чтобы они были самостоятельными; законы о предпринимательской деятельности, о налоговой системе и так далее. Ведется серьезная проработка вопросов и законов, связанных с приватизацией собственности, и эти вопросы будут уже обсуждаться на этой сессии. В аграрном секторе приняты законы о социальном развитии села, о фермерском хозяйстве, о продовольствии.

(…) Этот перечень можно было бы продолжить. Реализация замыслов российского парламента и дает ответ на вопрос: будем ли мы жить лучше? Да. Если бы Россия смогла жить по своим законам, если бы Россия смогла реализовать принятые законы, если бы не было блокирование республиканских органов со стороны центра, все это сказывается прежде всего на работе предприятий, положении людей, работе местных органов.

Жить лучше мы не сможем при существующем центре. Вот что я хотел сказать. Не сможем при постоянной политике обмана народа центром. Горбачев первые два года после 85-го года вселил некоторую надежду во многих из нас. Фактически с этого момента началась его активная политика, я извиняюсь, но обмана людей. Давая обещания, он, надо полагать, не очень хорошо представлял, как выполнять эти обещания. Вселив надежду в людей, он стал действовать по другим законам, особенно это проявилось в последнее время, когда стало совершенно очевидно, что он хочет, сохраняя слово «перестройка», не перестраиваться по существу, а сохранить систему, сохранить жесткую централизованную власть, не дать самостоятельность республикам, а России прежде всего. Здесь и проявилась его антинародная политика. Это денежные манипуляции, готовящееся беспрецедентное павловское повышение цен, резкий крен вправо, использование армии против гражданского населения, кровь в межнациональных отношениях, крах в экономике, низкий уровень жизни людей, и так далее. Вот вам результат шестилетней перестройки. И в этом главное.

Сегодня идет откат в обратном направлении. Идет попытка реанимировать командно-административные методы, укрепить командно-административный центр. При этом не проявляется никакого желания видеть процессы, происходящие в республике.

После избрания меня Председателем Верховного Совета избиратели высказывали настойчивое требование идти на сотрудничество с руководством центра. И, скажу откровенно, видит Бог, я многое сделал, много попыток, несколько попыток, чтобы действительно сотрудничать с ним, мы несколько раз собирались и обсуждали по 5 часов, значит, наши проблемы. Но, к сожалению, результат после этого был одним…

Я считаю моей личной ошибкой излишнюю доверчивость Президенту. Судя по всему, центр не даст республикам делать самостоятельных шагов. Тщательно анализируя события последних месяцев, я заявляю: я предупреждал в 1987 году, что у Горбачева в характере есть стремление к абсолютизации личной власти. Он все это уже сделал и подвел страну к диктатуре, красиво называя это «президентским правлением». Я отмежевываюсь от позиции и политики Президента. Выступаю за его немедленную отставку. Передачу власти коллективному органу — Совету федераций республик.

Я верю в Россию. И призываю вас, уважаемые сограждане, уважаемые россияне, верить в нашу Россию. Я сделал свой выбор. И каждый должен сделать выбор и определить свое место. Я хочу, чтобы вы меня услышали и поняли. Я такой выбор сделал. Я с этой дороги не сверну. Нуждаюсь в вере и верю в поддержку народов России, в вашу поддержку и надеюсь на нее…

М.С. Горбачев. Речь идет о различных программных целях[165]

(…) Думаю, было бы большим упрощением сводить все к личным отношениям между Горбачевым и Ельциным. Наверное, вы уже немного изучили Горбачева за эти годы и знаете, что у меня хватает запаса доброй воли, открытости и широты взглядов, чтобы выслушивать мнения всех. Более того. Положение Президента обязывает иметь дело не только со своей партией, которая тебя выдвигала и поддерживает, но и с другими политическими движениями, со всеми слоями нашего народа. Коммунисты должны это понимать. Иногда, однако, мне предъявляют претензии, что, имея дело с представителями других политических и общественных движений, я вроде бы изменяю коммунистам, партии. Это, я думаю, несерьезно. Более того, всем в партии следует окончательно освободиться от такого сектантского взгляда. Ведь КПСС уже заявила, что она отказывается от монополии на власть и готова сотрудничать на всех уровнях со всеми силами, заинтересованными в процветании страны. Эту точку зрения я разделяю и так буду действовать.

Таким образом, дело здесь не в личных симпатиях или антипатиях. Речь идет о двух различных политических линиях и программных целях. Расхождение в этом.

Если они раньше носили тактический характер, о чем не раз говорил и тов. Ельцин, то теперь он вышел на трибуну с предложениями, которые, я считаю, расходятся с целями перестройки — по крайней мере с теми, к которым мы все вместе стремились. В связи с этим все стало значительно сложнее. Я постараюсь сегодня на встрече с представителями науки и интеллигенции более широко осветить эту тему. Думаю, это надо сделать, поскольку мою позицию ждали коммунисты, трудящиеся страны.

(…) Мне пишут: так называемые демократические силы официально заявили о свержении существующего строя, что запрещено согласно действующей Конституции СССР. Тем не менее никакого отпора и противодействия им не оказывается. Может быть, такое положение дел нынешнее руководство страны устраивает?

Отвечу, борьба за власть политическими средствами в рамках Конституции, демократических процессов через выборы — вещь нормальная. Но в данном случае налицо борьба, вступающая в противоречие с конституционными структурами. Антиконституционным действиям мы должны сказать твердо: нет, это не пройдет. Народ ждет улучшения жизни, на него свалились такие тяготы, и в этой обстановке подстрекать людей на конфронтацию — значит не дорожить ни жизнью человеческой, ни народными интересами. Люди, которые в этой обстановке зацикливаются на противостоянии, на своих амбициях, напоминают тех, кто правит пир во время чумы. Я это вижу и обязан использовать все возможности Президента, чтобы не допустить скатывания к разрушительной для всех конфронтации. (Аплодисменты.)

М.С. Горбачев. В жесточайшей борьбе за власть — суть момента[166]

(…) Мы наломали немало дров, пока искали правильные подходы к развитию экономики, к проблемам государственного строительства. Трудно дались решения, которые мы теперь приняли и начали осуществлять.

И все же, говоря о причинах, определяющих нынешнее сложное состояние общества, важно подчеркнуть, что мы уже видим пути решения возникших проблем. Однако в последние год-полтора предпринимаемые нами усилия в значительной мере блокируются развернувшейся жесточайшей борьбой за власть. В этом, товарищи, суть момента. Поэтому я и хочу остановиться в своем выступлении на вопросах расстановки политических сил, характере политической борьбы, которую нам навязывают.

Начну с того, что мы не сумеем докопаться до смысла происходящих событий, если не откажемся от устаревших представлений, будто все, что совершается в стране, зависит от воли руководящего центра. Даже в доперестроечные времена это было верно лишь отчасти. И тогда действовали факторы, которые не в силах были держать под абсолютным контролем ни партия, ни самая тоталитарная власть.

Сегодня, когда началось фундаментальное обновление государственных структур, заявили о себе новые общественно-политические течения, а теперь уже и партии, стала реальностью свобода печати. И то, что сейчас происходит — и хорошее, и плохое, — совершается не по чьей-то верховной воле. Это результат сложнейшего взаимодействия и борьбы политических сил. Политическая борьба стала особенно жесткой, когда перестройка подошла к своему решающему этапу — перераспределению на демократической основе власти и собственности.

(…) Приходится, однако, констатировать, что в условиях нашей хрупкой, неокрепшей демократии некоторые образовавшиеся политические течения стали добиваться реализации своих планов не в конституционных рамках и не благодаря существующей законности, а вопреки ей. В этом в сущности весь драматизм нынешней ситуации, корень переживаемых трудностей. Нетерпение и радикализм стали оборачиваться нетерпимостью и агрессивностью. Курс на смешанную экономику пытаются подменить авантюристическим требованием тотальной приватизации, перехода к полному господству частной собственности. Законное стремление народов к самостоятельности, национальному возрождению — искусственно трансформировать в националистическую самоизоляцию и автаркию.

Развернутая в соответствии с этой идеологией «война законов» во многом парализовала власть, разорвала рынок, дезорганизует живые связи, формировавшиеся десятилетиями. Усилились нападки на Съезд народных депутатов, Верховный Совет СССР, на Президента. Сложилась парадоксальная ситуация, когда, уходя далеко в сторону от курса перестройки, стремясь по сути сменить ее цели и ориентиры, обвиняют центр в том, что он якобы свертывает реформы и готовит диктатуру. В действительности идет борьба за власть, игнорирующая требования закона и моральные нормы, дестабилизирующая ситуацию в обществе, грозящая столкнуть нас с пути реформ на путь конфронтации. И до тех пор, пока не будет устранено такое нетерпимое с точки зрения жизнедеятельности общества и государства положение, кризис будет углубляться, угрожая перерасти в гражданскую войну, резко ослабить, если не отбросить, страну на десятилетия назад.

(…) С сожалением должен сказать об эволюции, которую претерпели хорошо начавшиеся у нас демократические движения… Беда, однако, в том, что лозунги, которыми вдохновлялись эти активные перестроечные силы, в значительной мере оказались выхолощенными, переиначенными, используются для прикрытия других далеко идущих замыслов.

Группировки, выступающие под флагом демократии, разношерстны, но уже достаточно ясно выявились программные установки их лидеров. Куда же хотят вести нас, по крайней мере предлагают свои услуги, эти новоявленные «друзья народа»? Первый тезис их программы — дефедерализация, под которой подразумевается раздробление нашего великого многонационального государства. Один из идеологов демократов, председатель Моссовета Г. Попов, без эмоций, как говорится, чувств никаких не изведав, прямо говорит о возможности разделения Советского Союза на сорок-пятьдесят государств, переселения целых народов, перекройки границ между республиками. И этот антисоюзный и антинародный план выдается за кредо демократии. Причем за программными установками следуют и политические действия. Я имею в виду бешеные нападки на центр, то есть попытки бросить тень на тот же Союз, на референдум о будущем нашего многонационального государства.

(…) Сегодня можно констатировать, что так называемые демократы взяли в последнее время откровенно антикоммунистический курс. И прозвучавшее в Программном заявлении XXVIII съезда КПСС Обращение ко всем патриотическим силам, заинтересованным в судьбе страны, с приглашением к сотрудничеству в этой части повисло в воздухе. «Демократы» отвергают этот путь. Причем речь уже идет не только о неприятии идейной позиции КПСС — можно сказать, что это личное дело каждого, — а о призывах объявить ее «преступной организацией», учинить суд над ней. И это о 16 миллионах человек, о партии, которая сама начала ликвидировать монополию на власть, открыла путь демократизации и гласности.

(…) Не могу не сказать о попытках оппозиции присвоить в свое единоличное владение лозунги демократии. Если уж Б.Н. Ельцин и Г. X. Попов объявляют себя демократами, то миллионы коммунистов имеют для этого куда больше оснований. И еще неформальный вопрос. Представители этого направления объявляют себя «левыми», они даже предлагали центру создать блок — левый центр, поскольку, мол, они «левее» центра, более радикальны. Хорошо, давайте поразмыслим, пришло время внести ясность в этот вопрос. Со времен Французской революции, когда вошла в политический обиход такая терминология, под «левыми» подразумевались защитники социальных низов, а в современную эпоху — сторонники социализма и коммунизма. Это — общепринятая терминология. Между тем «демократы» отрицают не только тоталитарную модель социализма, которая была у нас в прошлом и которую отвергла сама партия. Они отвергают социалистическую идею, выступают за капитализацию общества. Не ясно ли, что в их лице мы имеем дело с типичной оппозицией правого толка… Надо назвать веши своими именами.

Правая по своей природе политическая сила взяла на вооружение средства борьбы, присущие левым радикалам. Объясняется это просто: «демократы» рвутся к власти. А поскольку первоначальный расчет молниеносно захватить ее законным путем — через Съезд народных депутатов, Верховный Совет — не удался, решили применить то, что сейчас некоторые аналитики называют «необольшевистской тактикой».

Вы понимаете, о чем я говорю. Это — разрушение государственных структур, перенос борьбы на улицы, организация демонстраций, митингов, забастовок, голодовок, создание психологической атмосферы, которая выбивала бы из колеи представителей других политических движений. В последние несколько недель мы могли наблюдать пик этой тактики. Искаженно истолковав драматические события в Прибалтике, а затем действия союзных властей по укреплению правопорядка — я имею в виду известные Указы Президента СССР, уж очень они им не нравятся[167] — правые подняли истошный крик о наступающей диктатуре и даже угрозе государственного переворота.

Вдумайтесь, какой цинизм! О перевороте рассуждают люди, требующие чуть ли не с первого Съезда народных депутатов СССР распустить этот впервые в истории нашего государства демократически избранный орган власти, ликвидировать Верховный Совет СССР. А как можно расценить попытки поправить падающий политический рейтинг и напомнить о себе, подняв новую деструктивную волну в обществе?

(…) Сейчас говорят, что беда или трагедия центра и его вдохновителя — Президента, Генерального секретаря ЦК КПСС, в том, что он-де никак не сделает выбор, за что его основательно подвергают критике и справа, и слева. Я имею в виду центр в политическом смысле, а не центральные органы власти. Думаю, пора внести ясность в эти понятия. Мы все видим, что и на правом, и на левом флангах есть масса людей, заинтересованных прежде всего в том, чтобы вывести страну из кризиса и решить проблемы рынка, нормального функционирования предприятий, поддержания хозяйственных связей. И нельзя допустить раскола в обществе, ведущего к гражданским конфликтам, оборачивающимся жертвами.

В этих условиях, я считаю, самая ответственная, спасительная роль выпадает как раз на долю политического центра, который призван воспрепятствовать столкновению крайних позиций, предложить обществу реальный путь выхода из кризиса. Центру всегда труднее.

М.С. Горбачев. Скажу вам одну крамолу: политический центризм должен примирить и левых и правых[168]

(…) Поляризация политических сил сопряжена с противостоянием, с конфликтами. Их могут уменьшить, приостановить скоординированные действия одновременно на трех направлениях. Это — активизация практических мер по выходу из экономического кризиса. Это — безотлагательное подписание нового Союзного договора. Это — создание устойчивой политической коалиции центристских сил.

На мой взгляд, развитие ситуации в стране объективно способствует превращению центристской политической ориентации в преобладающее, доминирующее политическое движение. В трактовке политического центризма следует исходить из того, что это не жестко фиксированная позиция, а политическое пространство, обусловленное динамикой самого политического процесса, если уж говорить применительно к нашим условиям. Подлинная центристская позиция не приемлет возврата к сталинизму и застою. И в этом смысле успехи любой политической партии, так же как ее неудачи, будут определяться прежде всего тем, сможет ли она повести за собой массы.

Но для подлинно центристской позиции неприемлем и авантюризм сил, которые себя называют радикальными, ибо они часто лишены реальной базы, не учитывают процессы, протекающие в обществе, и выдвигают ошибочные лозунги. Учитывая своеобразие и крайнюю противоречивость нынешней политической ситуации, КПСС просто не имеет права упускать инициативу в создании коалиции центристских сил, на основе объединения демократических партий, движений, отдающих приоритет интересам народа, выступающих с интернационалистических позиций единства Союза.

(…) Политический центризм — это линия политического здравомыслия, взвешенности, последовательного решения назревших проблем в интересах всех трудовых слоев общества. Вот политический смысл этой коалиции. Именно вопрос учета и выражения различных экономических, социальных интересов центристской политики, безусловно, является главным с точки зрения отношения к этой политике различных общественных групп и политических партий, движений.

Центристская политика — это линия на согласие и учет объективно существующих в обществе интересов, в рамках подлинного социалистического обновления. Органическая связь этой центристской линии со всем, что отвечает интересам социалистической ориентации в развитии страны, говорит в целом о патриотическом характере этого реалистического центризма. Это не узкий, а относительно широкий спектр политической ориентации. В наших условиях он может быть ограничен наиболее общими, но принципиальными критериями социалистичности, интересами прогрессивного общественного развития, отвечающими объективному состоянию общества, его историческим традициям, нравам и психологии.

Исходя из этого, вслушайтесь, я вам сейчас скажу одну крамолу, над которой всем нам надо подумать, я ее обдумал и произношу это сознательно, убежденно: центристская линия может и должна охватывать как лево-, так и правоцентристскую ориентацию, учитывая их умеренный и радикальный характер. Ибо мы не считаем, что-де и справа и слева работают одни авантюристы. Там есть вожди, которые себя и нас толкают неизвестно куда: одни требуют вернуться назад, другие пускаются в галоп, не считаясь с реальностями, с состоянием умов и вообще положением общества. Но и там и там много здоровых сил.

Б.Н. Ельцин. Пора засучить рукава и поднимать кулаки…[169]

(…) Они стали врагами. Если сегодня меня призывают: «Борис Николаевич, пригласите эту шестерку[170] к себе. Вы поговорите с ними, может, они как-то исправятся». Это враги. С ними надо не обниматься, с ними надо бороться. Даже с женщинами.

Да, мы допустили несколько тактических ошибок. Я лично тоже. Убаюкал Горбачев с программой «500 дней», сделав вид, что это та совместная программа. Убаюкал не только меня, но даже такого волка, как Шаталин Станислав Сергеевич, очень уважаемый. Он действительно нам говорил, что это получилась программа интересная, конструктивная, давайте вместе за нее бороться. И мы поверили. Мы поверили в октябре этому, а верить нельзя было. Ведь мы и раньше знали, что он обманывает постоянно народ, а тем более демократов и демократию. Мы знали об этом, но поверили, потому что мы видели, что тупик, что эту программу нельзя реализовать только на территории России. Она может быть реализована только по всей стране. Пошли на этот альянс. Давайте вспомним, и вы призывали при наших встречах еще в октябре прошлого года: «Сомкнитесь, идите вместе с Горбачевым. И тогда мы выиграем». Нет, это была ошибка. Я согласен с выступающими здесь, мы потеряли 4 месяца. И только 19 февраля, наконец, хватило у меня воли сказать, что я отмежевываюсь от политики Горбачева.

На нас уже давно идет мощнейшее наступление в разных формах, в том числе в средствах массовой информации. Причем, не чураются никакими методами. Опять травля, грязь, помои — все льется на нашу голову, и с каждым днем все больше и больше. А мы ухмыляемся, вытираемся и ждем следующих помоев.

Нам пора идти в наступление. Демократия в опасности.

К этому нас призывают шахтеры[171]. Им значительно труднее, чем всем сидящим здесь в зале. Они практически делают то, что надо сейчас делать. Практически!

(…) Давайте мы действительно в эти боевые их ряды вольемся и им поможем (а они нам помогают) и объявим войну руководству страны, которое ведет нас в болото.

Я согласен со многими выступающими здесь. Да, пришла пора на базе демократических сил, демократического движения, на базе «Дем. России» создавать мощную, организованную партию. Я долго не был убежден, что это нужно было делать, но после того, как мы видим, как на глазах организовывается КПСС, мы должны понять: они идут организованным фронтом.

(…) А март и вообще этот год будет решающим: или демократию задушат, или мы — демократы — не только выживем, но и обязательно победим в этом году.

Нас обвиняют в развале Союза. Кто развалил Союз, кто оттолкнул семь республик? Демократы? Российский парламент? Его руководство? Российское правительство?

Семь республик из Союза вытолкнул Президент со своей политикой. Нам не нужен Союз в таком виде, в котором существует сейчас. Нам не нужен такой центр — огромный, бюрократический. Нам не нужны министерства, нам не нужна вся эта бюрократическая крупная машина, которая жестко все диктует сверху вниз уже 70 с лишним лет. Мы должны от этого избавиться. Шесть лет, пока перестройка шла, все убеждали нас, что мы разрушим эту систему, что мы действительно идем на демократические преобразования. Это оказалось ложью. Нас обманули. И мы сейчас должны раскрыть глаза, что это была ложь, и идти уже своим путем — не той перестройкой, которая была, особенно в последние годы.

(…) Март — месяц трудный. Во-первых, референдум. Определятся по Союзу, то есть поддержка Горбачеву. Причем, сегодня напечатан проект Союзного договора. В очередной раз выступая на сессии Верховного Совета Союза, Президент обманул, когда сказал, что на девять десятых это все согласовано. Со стороны России руководитель рабочей группы Хасбулатов не подписал. И это подтасовка. Это просто обманным путем… (не договаривает). Я был на Совете Федерации 16 числа и сказал, что я категорически против того, чтобы публиковали этот документ. У нас — у России — свой путь обсуждения этого документа. Комиссия, которая создана съездом, — раз, обсуждение этого документа на съезде 28-го числа. Съезд, который нам навязали, но мы обсуждать будем этот документ, и только после этого мы согласны сесть за стол переговоров. И документ, который опять стараются сверху навязать, навязать, навязать! А то, каким Союз мы видим, только под тем документом мы сможем подписаться.

(…) Вы понимаете, что мы по своей искренности, может, это громко сказано, считали, что политика нравственная. Ничего там нравственного нет. У них политика безнравственная, она грязная — эта политика! И, может быть, кое в чем нам тоже пора, как шахтерам, засучить рукава и уже кулаки поднимать.

На сегодня у нас к этому проекту договора имеется несколько десятков серьезнейших замечаний, начиная с самого заголовка.

(…) Я за то, чтобы Президента избирали всенародно. Это я говорил и перед выборами. Но я за то, чтобы тогда вся структура власти была таким же образом подкреплена народом. То есть тогда бы все председатели Советов избирались всенародно. Во-первых, тогда туда предателей не пропустят, народ их видит насквозь. Во-вторых, это будет сильная исполнительная и законодательная власть на местах. Мы будем знать, через кого действовать.

(…) Тогда мы будем иметь надежных людей, Пока же у нас есть мысли, здесь кое-кто выступал: иметь полномочных представителей на местах в каждом Совете. Список уже есть. Самых надежных людей утверждает прямо Председатель Верховного Совета, они на местах будут проводить нашу политику, наши законы.

(…) Тем более что прокурор в России сейчас наш. Был не наш, а сейчас наш. То есть тот, который будет действовать по российским законам. Мне понравилось, как шахтеры Новокузнецка говорили, что они заявили о том, что только российские законы признают, и все. Вот если бы такая акция была проведена везде, это был бы сильный, мощный толчок. Конечно, сейчас демократам надо идти прямо к людям, разъяснять все.

(…) Я, как исключение, хотел бы единственный раз, учитывая, что пока не вышел из гриппозного состояния, не отвечать на многочисленные записки. Я их оставлю и потом отвечу, но не сегодня…

М.С. Горбачев. Наше «да» на референдуме предотвратит распад державы[172]

Итак, мы на пороге всесоюзного референдума. Такое событие происходит впервые в нашей отечественной истории. Участвуя в референдуме, каждый из нас должен отдавать себе полный отчет в том, что он решает главный вопрос, затрагивающий сегодняшний и завтрашний день нашего многонационального государства. Речь идет о судьбе страны, о судьбе нашей Родины, о нашем общем доме, о том, как жить нам с вами, нашим детям и внукам.

(…) Наше «да» на референдуме и заключение Союзного договора позволят положить конец разрушительным процессам, происходящим в нашем обществе, решительно повернуть к восстановлению нормальных условий жизни и работы.

Как я понимаю, именно это и нужно народу, именно этого больше всего хотят наши люди. Им надоели бесконечные словопрения и нагнетание страстей. Они требуют решения практических вопросов и в том, что касается производства, и в том, что касается потребительского рынка, законности и правопорядка, деятельности государственных органов. Одним словом, люди хотят введения жизни в нормальную колею.

(…) Твердое мое убеждение состоит в том, что, если в обществе произойдет глубокий раскол, победителей не будет. Проиграют все. Все мы с вами будем в проигрыше. Трудно даже вообразить, сколько бед и несчастий повлечет за собой разъединение страны, противопоставление людей и народов. И это была бы не только наша с вами беда. Распад державы, которая сегодня является одним из устоев современного мира, чреват всеобщим потрясением, я бы сказал, небывалых масштабов.

Обращаюсь ко всем вам, дорогие соотечественники: скажите на референдуме свое твердое «да» нашему великому союзному государству, сохраните его для себя и для своих потомков.

Б.Н. Ельцин. Союз не развалится. Не надо сеять панику[173]

(…) Хочу подчеркнуть, большинство граждан нашей республики за Союз. Это было ясно и без референдума. Но даже среди сторонников Союза часть людей приняли решение голосовать на референдуме против. И происходит это не случайно.

Смущает многое. Прежде всего неясная, двусмысленная формулировка самого вопроса.

Первое. Что такое «сохранить Союз»? Уже сегодня ряд республик заявили о своем намерении из него выйти.

(…) Если на эту часть вопроса о сохранении Союза я отвечу «да», за что я проголосую? За то, чтобы любой ценой руководство Союза удерживало республики в Союзе? Даже с помощью насилия против гражданского населения, даже вопреки воле большинства населения?

Второе. Что такое обновленный Союз? Насколько он будет обновлен? Покрасят фасад или пойдут на существенные изменения? Будет это обновление идти по сценарию центра или наконец по воле республик?..

Третье. В формулировке вопроса есть недвусмысленное указание на то, что Союз останется социалистическим. Этим определением стремятся, по сути, получить от народа одобрение старой, отживающей системы. Но ряд республик уже сняли это понятие из своих названий. Что же, им придется возвращаться к тому, что уже отвергнуто? А как быть в том случае, если они не захотят?

(…) Далее руководители КПСС, Компартии России любят ссылаться на то, что 74 года назад был сделан социалистический выбор, это наша судьба и мы должны во что бы то ни стало идти этой дорогой. Утверждение не бесспорное.

Честнее было бы спросить живущих сейчас об их отношении к социалистическому выбору, а не ссылаться на мнение предков…

Четвертое. Последняя часть вопроса — о правах и свободах человека. Непонятно, для чего внесена в формулировку. Считаю это безнравственным.

Неужели союзное руководство не имеет четкой позиции по вопросу о том, нужно или не нужно в полной мере гарантировать права и свободы человека любой национальности? Это первейшая обязанность и важнейшая задача государства. Это ясно и без референдума.

(…) Референдум проводится в расчете на то, чтобы получила поддержку нынешняя политика руководства страны. Она направлена на сохранение имперской унитарной сути Союза, системы.

(…) Что касается России, то мы за коренное обновление Союза, за то, чтобы Россия была в обновленном Союзе. Но за такой Союз, который устраивал бы не высшие слои бюрократии, а прежде всего сами республики, их народы.

(…) Сегодня развернута мощная пропагандистская кампания по союзному референдуму. Смысл ее, как и всегда, довольно прост.

Утверждают: если на референдуме положительный ответ даст меньшинство населения — наступит чуть ли не катастрофа. Пугают, как и прежде, гражданской войной, развалом страны, кровопролитием.

С другой стороны, пытаются убедить, что в случае успеха референдума наступит благоденствие, все конфликты урегулируются, прекратится кризис, все нормализуется. Как бы ни закончился референдум, Союз не развалится. Не надо пугать людей! Не надо сеять панику в этом плане!

М.С. Горбачев. Буду уважать мнение россиян[174]

— Быть ли Союзу, Михаил Сергеевич?

М.С. Горбачев. Убежден. Надо быть человеком либо неосведомленным, либо безответственным, чтобы придерживаться другого мнения.

— А как Вы относитесь к идее введения поста президента в России?

М.С. Горбачев. Я буду уважать мнение россиян.

— А Ваше личное мнение?

М.С. Горбачев. Мое мнение во многом базируется на впечатлении от опубликованного проекта Конституции России. Если в таком виде мыслится президентство в России, то, я думаю, это заключает в себе большие опасности. По сути дела, если развивать концепцию президентского правления в Российской Федерации, заложенную в проекте российской Конституции, то ни о каком Союзе суверенных государств, о сохранении Союза и речи не может быть. Думаю, этот вопрос еще станет предметом серьезных обсуждений самих россиян, Верховного Совета республики и особенно Съезда народных депутатов РСФСР.

— Насколько реальна перспектива гражданской войны в СССР?

М.С. Горбачев. Долг политиков — предупреждать о последствиях такого поворота событий: политических, экономических, военных. Люди должны все это осознавать, должны быть в курсе дел страны, ситуации в ней и вокруг нее. То, что идем к Союзному договору, идем к реформированию нашей экономики, становлению правового государства — все это в конечном счете будет укреплять порядок, взаимодействие и создавать совершенно иную ситуацию, в которой на демократических основах будут решаться самые сложные вопросы. О себе скажу, что сделаю все для продолжения истинно демократических преобразований и, там где нужно будет, если окажется в опасности судьба народа, государства, Конституции, использую все полномочия. Убежден, что общество располагает возможностями, чтобы решить перечисленные задачи без дальнейшего обострения обстановки, а тем более без гражданских конфликтов, которые бы означали раскол общества. Думаю, этого нам удастся избежать.

— Некоторые утверждают, что голосование за Союз — значит, голосовать за Вас лично…

М.С. Горбачев. Так считают иные политики. Но я уже ответил на этот вопрос в выступлении перед референдумом. Речь идет о судьбе нашего народа и судьбе всей нашей цивилизации. Это — не амбиции.

— Как Вы относитесь к последнему выступлению Ельцина, где он говорит о невозможности гражданской войны?

М.С. Горбачев. И это — после того, как он говорил: пойти войной, «засучить рукава и поднимать кулаки», выявлять врагов, в том числе в своем окружении. Знаете, мне здесь все ясно. Люди послушали, увидели и пусть сами разбираются. Лично для меня — это не серьезная дискуссия, не интеллектуальный разговор. Это — разрушительная позиция. Она не содержит ничего полезного…

М.С. Горбачев. Толкают к действиям с непредсказуемыми последствиями[175]

Л. П. Кравченко. Михаил Сергеевич (…) узловой вопрос — позиция России. Особенно в том, что касается разработки и подписания нового Союзного договора… То и дело обнаруживается противостояние Президенту, правительству, Верховному Совету СССР, а иногда сразу всем вместе. Возникает тупиковая ситуация: без России практически невозможно построить новый Союз. Каким Вам видится выход из этой ситуации?

М.С. Горбачев. Полагаю, выход уже найден. Все, о чем было сказано, имеет место. Причем противостояние идет под флагом «защиты российских интересов от диктата центра». Кстати, часто упоминается не Союз, не союзные органы, а именно центр как нечто мифическое, дьявольское, с чем надо вести борьбу. А ведь центр, при всех его недостатках, издержках, формируется сейчас самими союзными республиками, их представителями через высшие законодательные органы. И этот процесс в ближайшем будущем станет еще более демократичным, а позиции республик — еще более сильными.

Поэтому, думаю, постоянные обвинения по адресу центра нацелены не столько на прошлое, сколько на настоящее. За ними скрывается замысел, который свидетельствует, что в руководстве России не все разделяют позицию сохранения Союза как федерации. А ведь народ высказался именно за это!

Сегодня, после референдума, решающее значение для всех, в том числе для российского руководства, имеет воля самого народа. Россияне высказались за Союз — из этого и должны исходить как из политической реальности руководители России. Тем самым снимается главное препятствие Союз будет жить. Роль в нем России на новом этапе будет не меньшей, чем она была в предшествующие десятилетия и века. В этом — одна из особенностей нашего многонационального государства. Так оно складывалось исторически.

Повестка дня внеочередного Съезда народных депутатов РСФСР[176], которая была в предварительном плане сформулирована Верховным Советом республики, позволяет обсудить ситуацию с принципиальных позиций. Полагаю, речь будет идти об оценке политической деятельности российского руководства. Это главное. В некоторых кругах, средствах массовой информации все норовят свести к тому, что съезд должен решить некий персональный вопрос. Мне кажется, это — упрощение. Речь идет о политической линии. Должна быть оценена ситуация, обеспечены гарантии, что выработанная линия будет последовательно проводиться в интересах россиян и всего нашего многонационального государства.

И. С. Фесуненко. А не опасаетесь ли Вы… что снова раздадутся упреки в стремлении к диктатуре? Ведь в последнее время одни упрекали Вас в непоследовательности, даже нерешительности при принятии каких-то важных, вызывающих разногласия в обществе шагов. А с другой стороны, мы заметили, что, как только в рамках Конституции, закона Вы как Президент делаете твердые шаги, например принимаете последние указы[177] — тут же в так называемой демократической прессе слышатся голоса: «Горбачев уходит вправо!» Кстати, это уже подхватывают и на Западе.

М.С. Горбачев. Да, вы еще только забыли напомнить, но я-то знаю, что много говорят о слабости, нерешительности Президента. Эта тема тоже основательно кому-то нужна, и ее насаждают. Все это есть. Не скажу, что лишен переживаний, раздумий на этот счет, не реагирую на ситуацию. Нет. Но не могу согласиться с крайними суждениями, и это питает мою уверенность. Мы вышли на этап революционных преобразований. Это сопровождается тем, что задеваются коренные интересы людей. Возникает и недовольство. Но я вижу: то, что мы делаем и что должны будем сделать, отвечает интересам огромной массы. В конечном счете — интересам всех. Так надо постараться, может быть, впервые в истории нашего государства произвести глубокие перемены в рамках демократии, добиться гражданского согласия. Неужели опять: «красные» и «белые»? Неужели опять практика 37-го года? Или более ранних лет? Неужели опять: если вы не согласны со мной, имеете другую точку зрения, то вы мой враг? Больше того: «Если враг не сдается — его уничтожают»?! Что, мы опять таким образом будем решать проблемы?

(…) Думаю, в конце концов мы придем к политической культуре, которая позволит дальше решать проблемы спокойно, в демократических формах, на основе законности, а не подавления и тем более истребления, насилия. Если мы доживем до таких эксцессов, я буду считать напрасными всю свою работу, все то, что начал. Это была бы политическая моя смерть — я надеюсь, что не доживем до этого. В конце концов в нашем народе сильны здравый смысл и мудрость. Референдум это показал, что меня воодушевило.

Л. П. Кравченко. Михаил Сергеевич, сегодня существует откровенный сценарий развала СССР. Роспуск Съезда народных депутатов СССР, замена существующего государственного, политического строя. Я ничего не придумываю, это все уже написано в определенных программах. Оппозиция не стесняется в выборе средств, используются и митинги, и забастовочное движение. Даже шахтерским коллективам навязали известные критические лозунги, рассматривая их как потенциальную силу, мощное рабочее движение, которое тоже может быть направлено на разрушение. Идет спекуляция на социальных и экономических трудностях в стране, и очень часто стало использоваться такое оружие, как популизм. А что может быть противопоставлено этому напору, не пассивная наша государственная власть?

М.С. Горбачев. Может быть, самый важный вопрос, который вы сегодня задаете. Это все имеет место. Вы знаете, я не склонен преуменьшать опасности, хотя, должен сказать, то, что до сих пор предлагает обществу оппозиция, не содержит ничего существенного, что я, как Президент, готов был бы взять, что помогало бы решить какие-то вопросы. Кроме каких-то частных моментов, у оппозиции нет конструктивной программы, и с этой точки зрения она не может с нами конкурировать.

Где опасность? Она в том, что оппозиция хочет воспользоваться острой ситуацией в стране, социальной напряженностью, трудностями на потребительском рынке, с работой и подтолкнуть народ к действиям с непредсказуемыми последствиями. Это — самая серьезная опасность. Оппозиция имеет все возможности на съездах, в Верховных Советах излагать свои доводы, представлять свои аргументы, обращаться к народу. Значительная часть нашей прессы, если не большая, находится в распоряжении оппозиционных сил…

Но, как я уже сказал, эта их точка зрения не дает ответов, не предлагает выхода из ситуации. Поэтому они, видя бесперспективность, прибегают к другим действиям. Надо прямо сказать, что там, где оппозиционные силы оказались у власти, они показали, что не обладают необходимой компетенцией, способностью управлять процессами. Одно дело митинги, лозунги, хлесткие фразы, и другое — организация жизни общества, тем более на ответственном этапе, на котором мы находимся. Когда надо решать насущные задачи дня и в то же время создавать предпосылки для обновления общества, двигать его по пути реформирования. Поскольку ни то, ни другое им не удается — ни предложить обществу программы, которую бы оно приняло, ни доказать свою способность эффективно использовать власть, которую они получили во многих местах, — все это заставляет их торопиться. Люди это видят.

Оппозиция пытается воспользоваться тем, что ситуация напряженная, подтолкнуть людей. Явно встали на путь подстрекательства и пытаются втянуть в это рабочий класс, используя и наши промахи, нерешенность каких-то проблем. Но нельзя так обращаться с обществом, тем более когда оно находится на таком ответственном этапе. Это еще раз показывает людям, с кем они имеют дело.

Б.Н. Ельцин. Четко обозначились два политических курса[178]

(…) В стране к настоящему времени четко обозначилось два противоположных по направленности политических курса. Первый — это курс на осуществление стратегии глубоких преобразований во всех сферах жизни. Он предлагает:

проведение радикальных экономических реформ, возрождение самой рыночной сути экономики, решение человеческих проблем;

коренное обновление СССР, преобразование его в союз суверенных государств со значительно уменьшенными функциями центра только теми, которые ему передадут республики;

политико-правовая реформа, закрепляющая приоритет человека, его прав и свобод;

демонтаж политического и идеологического монополизма одной партии, развитие институтов демократии;

создание и укрепление эффективных механизмов социальной защиты человека, проведение социальной политики, направленной на раскрепощение активности человека, его инициативы и творчества;

и наконец, это курс на проведение открытой внешней политики.

Сегодня ярко проявляется и другой противоположный по характеру политический курс. Его основные особенности просматриваются довольно четко:

это дальнейшее сохранение и даже укрепление экономической монополии и центра, несмотря на то что в нынешних условиях она фактически ведет к экономической катастрофе и дальнейшему снижению уровня жизни;

это — курс на модернизацию унитарного государства, маскируемого под вывеской «обновленный Союз»;

это — объявление жестокой политической борьбы с демократическими силами страны, вплоть до попыток прямого свержения законно избранных органов власти так называемыми «комитетами национального спасения»;

это — курс на удушение гласности, единственное достижение перестройки. Ложь, прямая клевета, противозаконные запреты — типичные его проявления;

это — курс на обуздание народной активности, инициативы во всех сферах, в том числе и в экономике;

это не что иное, как возвращение политики, которая проводилась до апреля 1985 г. и нанесла огромный ущерб России. Этот курс способен лишь обеспечить безрадостное сегодняшнее существование или его ухудшение.

Наличие двух политик, двух политических курсов — коренная особенность сегодняшнего дня. От того, какой из них будет принят народом, какой одержит верх, зависит не только будущее России, страны, но и в значительной степени всего мира.

Такая ситуация возникла не по воле отдельных лиц, не создана искусственно какими-то силами. Это результат политического развития объективный итог перестройки…

М.С. Горбачев. Верю в торжество здравого смысла[179]

(…) Люди не хотят, чтобы мы в этой ситуации шли стенка на стенку, и, я думаю, всем нам надо проявить выдержку. А политикам, руководителям всех рангов выше всего поставить интересы страны, государства. Другого подхода не может быть. Все личное не должно мешать решению задачи спасения Отечества. Поэтому по возвращении из поездки в Японию мы наметили встречу руководителей республик, имея в виду все это обговорить и действовать.

(…) Задача задач — подписать новый Союзный договор уже в нынешнем месяце и приступить к его ратификации в следующем. Есть Союз как новая федерация, суверенное государство, есть наша Российская Федерация как государство, объединяющее республики. Это все соотносимо. Без того, чтобы обновилась, набрала другую динамику, жила и действовала в новых условиях Российская Федерация, трудно рассчитывать на то, чтобы была полнокровная, нормальная и уверенная жизнь Союза. Но точно так же за противопоставлением России Союзу последуют дезинтеграционные процессы в самой России, они уже пошли.

(…) Послушав заключительное слово тов. Ельцина, я увидел там элементы конструктивного приглашения к этому. Но через два-три дня был опубликован материал о пресс-конференции, которую он провел через сорок минут после заключительного слова, и я не понял: это один и тот же человек или нет[180].

Так вот, я исхожу из того, что было сказано перед съездом. Если российское руководство, Верховный Совет будут действовать так, то это, я думаю, создает базу для того, чтобы конструктивные процессы получили развитие, а с деструктивными, со всяким противостоянием было покончено. Если же будут действовать, как тов. Ельцин выступал в заключительном слове[181], тогда мы должны тоже прямо сказать: это ни к чему хорошему не приведет. Это — очередной виток, эскалация противостояния со всеми вытекающими отсюда опасностями и последствиями.

В обстановке, в которой мы живем, когда надо решать вопросы, не упуская и неделю, нельзя не взаимодействовать. Я думаю, в конце концов здравый смысл, разум, общая наша забота, тревога и ответственность за судьбу государства победят.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Нурсултан Назарбаев. Когда дерутся верблюды, погибают мухи.[182] Каждый гнет свою линию[183]

(…) А вообще хочется сказать, и, думаю выражу мнение многих, что политические раздоры уже порядком всем надоели, и особенно нас возмущает дефицит ответственности за судьбу страны, когда общий язык не могут' найти крупные политические руководители. Видимо, пора здесь остановиться и перевести все силы на улучшение жизни людей и восстановление отсутствующего порядка. Есть казахская мудрость: «Когда дерутся верблюды, погибают мухи».

* * *

Скажу откровенно, что в последнее время я пытался активнейшим образом вмешиваться, чтобы сблизить их позиции. (…) И просто непонятно, как после таких встреч, когда вроде договорились, согласовали позиции, выходят и каждый начинает гнуть свою линию, забывая о данном слове.

Сказать, что Горбачевым и Ельциным руководят только амбиции, язык не поворачивается. (…) Объяснить такую непримиримость чем-то иным — трудно.

Александр Ципко. Тактика политического эгоизма и цинизма[184]

(…) У меня складывается впечатление, что многие лидеры «Демократической России» своими кликушескими заявлениями, своими рассуждениями о гражданской войне просто провоцируют наш «бетон», подталкивают наших реакционеров к захвату власти. Лично у меня нынешняя политическая борьба вызывает чувство омерзения. Я не являюсь сторонником нынешней внутренней политики Горбачева. Тактика полумер себя скомпромитировала. Но я одновременно критически отношусь к политической тактике Ельцина и его сторонников.

(…) Меня мучает, что во многих случаях интересы страны, страждущих приносятся в жертву групповым интересам. Руководство страны с порога отклоняет все предложения демократов, правительства РСФСР, а демократы, Ельцин в штыки встречают все инициативы, идущие от Горбачева. Разве эта тактика не является проявлением величайшего политического эгоизма и цинизма?

Алексей Емельянов. Ельцин выразил то, о чем говорят в народе[185]

Выступление Б. Ельцина по телевидению 19 февраля взбудоражило союзный и российский парламенты. Буквально на следующий день они, что называется, «бросились в погоню за зайцем», забыв о всех насущных делах.

Сразу подчеркну исходный пункт: нельзя сводить все к противостоянию Горбачева и Ельцина, хотя элементы личностных отношений, разумеется, присутствуют. Это — отражение персонификации противоборства двух общественно-политических сил, движений. Одна сила выступает за переход к подлинному народовластию и правовому государству, другая — исчерпала свой демократический запас, по сути ведет к возрождению прежней авторитарной системы под несколько обновленными вывесками. Первую олицетворяет Ельцин, вторую на данном этапе, как это ни печально, — Горбачев.

(…) Особенный гнев вызвала позиция Ельцина по отношению к Президенту. Я выделил бы два аспекта — оценка Президента по существу и организационные выводы. И по тому и по другому аспектам Ельцин опять-таки, как в 1987 г., выразил то, о чем давно открыто говорят в народе. Если не везде, то, во всяком случае, в широких слоях. Я полностью разделяю данную Ельциным оценку Президента.

(…) Теперь о сознательном искажении мыслей Ельцина. Ельцин высказался за отставку президента и передачу его власти Совету Федерации. Можно с этим спорить, отвергать. Но это оценили как призыв к ликвидации всех законодательно (конституционно) избранных народом органов власти, в том числе и Верховного Совета СССР.

В стремлении к власти обвиняли Ельцина всегда. Надо учитывать, что истинное лицо нынешнего Ельцина проявилось в октябре 1987 г. Тогда Борис Николаевич один бросил вызов системе, партийной плутократии. Понятно, что если бы он думал о собственной власти, то не сделал бы тогда такого шага. Ельцин не назначал себя народным депутатом, подобно Горбачеву и другим лидерам. Он не скрывал, что стремился к власти. Но к власти, полученной не закулисным путем, за спиной народа, а власти от народа и ради народа. Да, Ельцин выступает за то, чтобы в России был Президент. Но избранный не кулуарно, узким кругом, а всем народом. Против этого сложно спорить в принципе. Но для себя Михаил Сергеевич опять добился исключения — его избирали на Съезде народных депутатов.

Действия обанкротившейся верхушки против Ельцина всегда давали противоположные результаты. Они вызывали гневное возмущение народа, повышали его авторитет.

Нодар Симония. Ельцин популярен не как демократ, а как популист[186]

(…) — Критики Горбачева утверждают, что он нерешителен, что он боится принимать решения, ведущие к быстрым и кардинальным переменам.

— В отличие от тактики критиков Горбачев обеими ногами стоит на земле. Он делает шаг вперед только тогда, когда полностью убежден, что почва под ним не рухнет. После выхода левых из КПСС, для него исчезла возможность балансировать между правыми и левыми, и правительство стало неуклонно смещаться вправо, чего он в сложившейся ситуации остановить просто не в состоянии.

Горбачев блестящий тактик, и он ведет себя абсолютно адекватно ситуации и в стране, и в мире. Он четко отдает себе отчет в том, что является главой огромного государства, многоукладного и разношерстного. Президент не должен и не может всем угождать, но он обязан учитывать точки зрения всех слоев общества.

Действительно, его часто обвиняют в нерешительности, в том, что он не может выбрать между левыми и правыми. Горбачев просто не имеет права на это. Если завтра он примет чью-то сторону, послезавтра начнется гражданская война. Он имеет право управлять страной, пока не занял крайней позиции.

— Каждый народ имеет то правительство, какого заслуживает. В очередях все больше требуют нового Сталина, и когда Горбачев требует себе новых полномочий, то «избранники народа» ему не отказывают. Значит, и они понимают необходимость авторитаризма для страны. Но вот вы говорите, что Горбачеву нет альтернативы, в глазах же многих россиян такой альтернативой является Ельцин. Он смотрится демократом и пользуется большой популярностью.

— Ельцин популярен не потому, что он демократ. Еще одна трагедия демократов заключается в том, что они не понимают, что Ельцин популярен не как демократ, а как популист. Это не одно и то же. Популизм в «третьем» мире всегда был связан с диктатурой. Перон в Аргентине, Сукарно в Индонезии, Хусейн в Ираке — все они популисты, и все они рано или поздно пришли к диктатуре. И для Ельцина задача № 1 не укрепление демократии, а создание режима личной власти, чем он сейчас и занят, стремясь стать Президентом России. И когда демократы ему в этом помогут, он отбросит их, как сбрасывают шубу летом.

Геннадий Зюганов. Речь не о выборе между Горбачевым и Ельциным[187]

(…) На последнем митинге в Москве «демократы» утверждали, что они за Союз, но призывают голосовать на референдуме 17 марта «против» лишь для того, чтобы выразить недоверие Президенту СССР и правительству. Даже если принять это лукавство за искреннее намерение, нельзя не видеть: Союза-то не будет. Наступят тяжелейшие последствия. И все это для того, чтобы выразить недоверие одним и поддержку другим политическим фигурам? И для этого рисковать судьбами миллионов людей? Да за кого же вы принимаете свой собственный народ, навязывая ему такие действия?

В такой обстановке еще и еще раз убеждаешься, что наш Пленум[188] был прав, когда констатировал, что речь сегодня идет не о выборе между Горбачевым и Ельциным и даже не о выборе общественного строя, а о бытии или небытии страны.

Социологическое зеркало

Что лучше с Вашей точки зрения, чтобы Б. Ельцин ушел в отставку или

март 1991 октябрь 1990

в отставку 15,1 % 8,8 %

продолжать 69,9 % 73,4 %

ничего не изменит 2,7 % 3,5 %

не знаю 12,3 % 14,3 %

чтобы продолжал свою работу на посту Председателя Верховного Совета РСФСР?

Чтобы М. Горбачев ушел в отставку или чтобы он продолжал свою работу

март 1991 октябрь 1990

в отставку 45,4 % 24,5 %

продолжать 33,9 % 51,2 %

ничего не изменит 3,8 % 6,7 %

не знаю 16,9 % 17,6 %

на посту Президента СССР?

Данные телефонного опроса москвичей 9-11 марта 1991 г., организованного службой «Мнение» (1544 респондента в случайной двухступенчатой выборке. 7-10 октября 1990 г. опрашивалось 1008 респондентов). Опубл.: Россия. 1991. 6-12 апреля.

37 фамилий назвали москвичи, отвечая на вопрос «ЛГ»: «Кто для вас сейчас самый авторитетный политический деятель в стране?» (1204 респондента в телефонном опросе по случайной двухступенчатой выборке.)

Вопрос не прост. Особенно в нынешней кризисной ситуации. Поэтому 26 процентов опрошенных не смогли на него ответить. А среди тех, кто ответил, предпочтение распределяется так:

Ельцин -54 %

Горбачев — 24 %

Собчак — 8 %

Попов — 2 %

Шеварднадзе — 2 %

По проценту с небольшим у Назарбаева и Станкевича. Чуть не дотянули до процента Лукьянов и Силаев. У премьера Павлова поклонников пока на полпроцента.

Данные опроса службы «Мнение». Опубл.: Литературная газета. 1991. 3 марта.

После так называемого январско-февралъского «зимнего наступления правых», поддержанного центром, и февральско-мартовского «контрудара» леворадикальных сил, в ходе которых с особой остротой и определенностью выявилась популярность двух политических линий в перестройке, наступила весна зыбкого, но обнадеживающего компромисса. С одной стороны, III внеочередной съезд народных депутатов РСФСР не оправдал надежд сторонников «здравого смысла» на пересмотр курса российского руководства и смену лидера, с другой — лево-радикальной частью этого руководства были сняты призывы к отставке Президента и другие наиболее резкие требования из арсенала конфронтации с центром. 23 апреля 1991 г. было принято Совместное заявление о безотлагательных мерах по стабилизации обстановки в стране и преодолению кризиса, получившее известность как Заявление «9+1», подписанное Президентом СССР и руководителями высших государственных органов 9-ти союзных республик: РСФСР, Украины, Белоруссии, Узбекистана, Казахстана, Азербайджана, Таджикистана, Кыргызстана, Туркменистана.

Заявление рассматривалось как реальный путь к сохранению обновленного Союза, к стабилизации обстановки, а в плане диалога Горбачев-Ельцин — как переход от конфронтации к согласию. Впрочем, неустойчивость перемирия продолжала давать знать о себе. Обнажившиеся в ходе февральско-мартовских боев противоречия принципиального политического характера для прочности союза лидеров делали в дальнейшем неизбежным отказ кого-либо от своих принципов.

Б.Н. Ельцин. Против защитников тоталитаризма я готов объединиться с Горбачевым[189]

(…) Борьба за суверенитет России и других республик нашей страны есть прежде всего борьба с советской тоталитарной системой и лишь после этого — с ее последним звеном в лице союзного центра, который воспроизводит традиционные административные, репрессивные методы управления.

Это очень важно еще раз подчеркнуть, поскольку тоталитарная система, ставшая неудачным выражением коммунистической идеи, реализуемой и достигаемой через насилие, угнетала не только свой народ, но и в значительной степени народы ряда других стран…

(…) Один из главных уроков перестройки, который мы извлекли для себя, состоит в следующем: в старом унитарном Союзе перемены невозможны. Россия сможет преодолеть наследие прошлого только при условии глубоких преобразований в политическом и государственном устройстве Советского Союза.

Необходим демонтаж мощных командно-бюрократических структур в центре, которые все еще остаются достаточно сильными гарантами незыблемости тоталитарного строя и губят любые реформы. Именно поэтому стала набирать силу линия на укрепление государственного суверенитета республик.

(…) Хочу сказать прямо и откровенно: обновленная Россия ни в коей мере не выступает за прекращение существования Советского Союза. Наоборот мы видим будущее всей страны именно как свободного добровольного союза Союза суверенных государств, которые находятся в четкой системе договорных связей между собой. Они сами определяют совместно те функции, которые должны осуществляться от их имени на центральном уровне.

Мы решительно отвергаем любые попытки сохранить внешне обновленную сверхцентрализованную систему, которая привела Россию и другие республики к глубочайшему кризису, а народ — к нищете.

Новый Союз должен быть построен снизу, усилиями самих республик.

(…) Не исключено, что самые яркие защитники тоталитарной системы, непримиримые противники демократических преобразований в нашей стране вынашивают планы применить грубую силу и попытаться любой ценой сохранить старые порядки, восстановить свою власть. Если такое развитие событий может иметь место, то я готов вместе с Президентом Горбачевым сделать все возможное, чтобы не допустить этого.

(…) В условиях острой политической борьбы, которая имеет место в современной России, лучшим способом достижения компромисса является «круглый стол». Его участниками могли бы стать руководители Союза и республик, лидеры КПСС, демократического, рабочего движения, представители деловых кругов и т. д.

Идея «круглого стола» поддержана различными политическими течениями России, и сейчас ведется работа по его подготовке.

К числу факторов политической стабилизации в стране считаю необходимым отнести наше предложение о моратории на несогласованное нормотворчество. Тем самым может быть устранена сама основа так называемой «войны законов».

М.С. Горбачев. Заявление «9+1» может стать началом перелома[190]

(…) Обстановка требует от всех политических сил и движений, которые не на словах, а на деле стоят на патриотических позициях, отбросить амбиции, отложить хотя бы на время взаимные претензии, помочь стране собраться с силами в трудный для нее момент. И должен сказать, что понимание этого проявилось на состоявшейся вчера моей встрече с Президентами, Председателями Верховных Советов, руководителями правительств 9 союзных республик. Заявление, принятое на встрече, опубликовано. Если предусмотренные в нем меры будут последовательно выполняться — а мы для этого должны делать все, — то это может стать началом перелома в развитии обстановки.

Дискуссия была острой, продолжалась много часов, по согласованные меры показывают, что обстановка позволяет действовать в общих интересах, в интересах народа. Участники встречи, осознавая всю критичность ситуации в стране, подчеркнули в совместном заявлении, что непременным условием стабилизации обстановки в обществе является восстановление повсеместно конституционного порядка, неукоснительное соблюдение действующих законов впредь до принятия нового Союзного договора и новой Конституции СССР.

Должен сказать, что каждый тезис принимался в результате серьезной дискуссии. Вместе с тем было единодушно подчеркнуто, что первоочередной задачей для преодоления кризиса является заключение нового Союзного договора с учетом итогов проведенного Всесоюзного референдума.

(…) Обсуждался и вопрос, который часто выдвигается в трудовых коллективах, среди общественности, — о введении чрезвычайного положения в стране. В результате длительной дискуссии пришли к выводу, что целесообразно действовать таким образом, как зафиксировано в совместном заявлении, имея в виду укрепление конституционного порядка и осуществление необходимых для этого мер.

(…) Думается, это принципиально деловое и конструктивное заявление, продиктованное нынешней ситуацией и осознанием той ответственности, которая лежит на всех нас. Оно сыграет свою роль в стабилизации политической и экономической обстановки в стране, в объединении усилий по преодолению трудностей, в которых развивалось общество, в осуществлении мер по скорейшему выходу из кризисного состояния.

Создается необходимая политическая атмосфера для дальнейшего проведения реформ, направленных на переход к рынку при сильной социальной защищенности, формирование правового государства, преобразование нашего Союза в соответствии с итогами всенародного волеизъявления. Есть основание надеяться, что это будет с удовлетворением встречено подавляющим большинством нашего общества, которое устало от «войны законов», издергано бесконечным противостоянием и ничего так не хочет, как введения повседневной жизни страны в нормальную колею.

М.С. Горбачев. Слышим голоса в пользу чрезвычайного положения…[191]

(…) По существу в центре дискуссии оказался вопрос о том, как, какими методами может быть обеспечен выход из нынешней критической ситуации. Один подход в том, чтобы искать ответы на путях продолжения, развития реформ, призванных радикально обновить наше общество, модернизировать его. Думаю, для нас, для КПСС нет другого способа выхода из кризиса, как объединяя все патриотические силы общества, все демократические, политические движения, добиваясь их сплочения вокруг приемлемой для всех программы антикризисных действий, восстановления и укрепления конституционного порядка в обществе.

(…) Тем не менее сегодня мы слышим настойчивые голоса в пользу совсем иного способа выхода из кризиса. Некоторые товарищи видят его только в одном — во введении чрезвычайного положения во всей стране. Причем под этим подразумевается отнюдь не потребность укрепления порядка и дисциплины на производстве, особенно в наиболее важных отраслях.

Будем говорить откровенно. По существу многим чрезвычайные меры видятся как средство возврата к политической системе, существовавшей у нас в доперестроечный период. Ставится вопрос о законодательном закреплении статуса правящей партии. Если кто-то хочет вернуться в состояние, напоминающее то, когда действовала статья шестая Конституции, то в обществе такая позиция не будет воспринята. И это будет оценено как концепция контрперестройки, как замах на реставрацию прежней системы.

(…) Надо консолидировать все здоровые силы общества вокруг конкретных и понятных задач: обеспечить сохранение и обновление нашего Союзного государства, преодолеть политический, экономический и духовньщ кризис. Такое широкое народное движение способно перечеркнуть авантюристические планы и правых и левых экстремистов. Подчеркну, что центристская политическая линия ни в коем случае не означает оппортунистического соглашательства со всеми и каждым. Именно опора на здравомыслящее большинство дает возможность отвергнуть и обуздать притязания всякого рода антикоммунистических, националистических, шовинистических, авантюристических и других элементов. Не позволить им прорваться к власти, используя кризисную ситуацию.

(…) В заключение хотел бы попросить, товарищи, еще раз обдумать и отнестись со всей ответственностью к Совместному заявлению, которое подписано 23 апреля руководителями Союза и девяти республик. Должен сказать, не так просто было согласовать эти позиции, еще труднее будет сохранить договоренности на этапе реализации. Но, думаю, мы должны действовать так, чтобы это согласие, которое достигнуто в такое ответственное для общества время, было сохранено и воплощалось в жизнь. Давайте со стороны КПСС поддержим эти объединенные усилия руководителей Союза и девяти республик. Это будет иметь огромное значение.

Б.Н. Ельцин. Произошло большое событие: отныне не конфронтация, а согласие[192]

(…) Я убежден, что произошло большое событие. Встреча высших руководителей республик — девяти республик и Президента страны — может положить начало существенному оздоровлению внутриполитической ситуации в стране, в России, конечно, тоже… Лично я исходил и исхожу из того, что достижение взаимопонимания с союзным руководством, с руководством союзных республик, действия всех в направлении радикальных реформ при строгом соблюдении всеми сторонами взятых на себя обязательств — это самый оптимальный путь развития Российской Федерации.

За девять с половиной часов, в течение которых продолжалась встреча, удалось существенно продвинуться вперед в сближении позиций руководителей республик и центра — Президента страны. Был достигнут компромисс, который позволяет сегодня проводить реформу в условиях согласия по основным вопросам, а не противостояния и конфронтации.

Для иллюстрации даже можно сказать: от первоначального документа, который был предложен, осталось процентов 20. Все было переделано по предложению руководителей республик, и после этого он был подписан.

(…) Было признано, что роль республики в Союзе существенно изменилась. Сегодня это — суверенное государство, которое проводит самостоятельную политику. Так было заявлено впервые. Никогда Президент страны на эту формулировку не шел.

Далее договорились, что новый Союз должен стать именно Союзом суверенных государств, добровольно объединяющихся между собой. Очень принципиальная позиция, не все на нее обратили внимание. Союзный договор не навязывается республикам «сверху», а этот процесс пойдет «снизу». При подписании заявления все согласились, что мы даем свои предложения о Союзном договоре. Сначала принимаем их на Верховных Советах, а потом уже какой-то объединяющий документ.

Впервые было признано, что Латвия, Литва, Эстония, Молдова, Грузия и Армения должны сами решать вопрос о присоединении к Союзному договору без какого-то давления, т. е. без армии.

В то же время республики, подписавшие Союзный договор, получают режим наибольшего благоприятствования отношений друг с другом, прежде всего экономических. А вот экономические отношения с не вошедшими в Союз республиками будут строиться на основе мировых цен или на взаимно согласованных условиях.

(…) На встрече опять было впервые признано, что существенным изменениям должны быть подвергнуты государственные союзные органы.

Президент признал, что да, союзные органы в таком виде, которые сегодня есть, не могут существовать, если идти на настоящую политическую реформу, экономическую реформу, на обновление общества. Что демонтажа в командно-административной системе практически не происходит. И он сказал, что после подписания Союзного договора через полугодие — принятие новой Конституции, соответственно выборы народных депутатов, выборы союзных органов с полной реорганизацией, т. е. ликвидацией железобетонной командно-административной шапки, которая очень тяжела для всех. И всенародные выборы нового Президента страны, если это будет предусмотрено Конституцией. Идея чрезвычайного положения или прямого президентского правления была категорически отвергнута всеми руководителями девяти республик. Чрезвычайное положение в современных условиях только резко усугубляет ситуацию. Чревата массовым гражданским неповиновением.

Говорить с народом с позиции силы сегодня просто недопустимо, это было бы просто политическим безумием.

(…) Здесь напрашивается тогда вопрос ко мне: как же понимать, что я подписал заявление 23 апреля, а чуть раньше, 19 февраля, я говорил об отставке Президента. Я считаю, что это логично, и когда я это говорил шахтерам, они это восприняли с пониманием. Тогда был очень большой напор правых сил, как говорят, некоторые вышли из окопов — и они за собой потянули Президента. Я бы не сказал наоборот, а именно так. И вот эта крайняя, может быть, жесткая мера, которая выбрана, — требование об отставке Президента — это как бы ему предупреждение. Если события будут разворачиваться дальше таким же образом, что будет наступление со стороны правых, то тогда мы, республики, берем дело в свои руки.

После этого происходят события: разворачивается рабочее движение, забастовочное движение, разворачиваются прогрессивные силы. Пересмотрел ряд своих позиций и Президент. И с учетом всего вот этого было возможно собраться в таком составе и подписать подобное заявление. И нелогичности я здесь не вижу, хотя Президента там серьезно критиковали — почти каждый руководитель республики. Не обошлось и без критики с моей стороны, и довольно резко критиковали и прямо сказали, что, в общем, для вас это последний шанс. То есть если вы будете выполнять наши согласованные решения, то да, давайте будем действовать, а если не будете, тогда мы повернем по-своему.

(…) Меня спрашивают: как же можете вы ему верить, поскольку вы уже несколько раз собирались вдвоем и, к сожалению, договоренности не всегда выполнялись? Но все-таки надо здесь разницу принимать во внимание. Там мы сидели вдвоем, а здесь десять человек и девять высших руководителей республик, а потому сейчас уйти от выполнения каких-то наших взаимных договоренностей, я думаю, просто невозможно.

Если он пойдет на это, то у нас тоже есть в запасе свои варианты. Мы договорились о том, чтобы в порядке контроля такие встречи были продолжены, то есть проводить какие-то подобные встречи постоянно.

М.С. Горбачев. Заявление «9+1» не маневр, а продолжение курса[193]

Корреспондент журнала «Ньюсуик», США.

Может быть, г-н Горбачев скажет, какого рода отношения с главой одной из республик Советского Союза он считает уместными для главы западного государства после объявления о документе девяти республик, который был подписан и Президентом? Как западным странам подходить к этим республикам, какой совет Вы бы дали западным руководителям?

М.С. Горбачев.

Господа, нам всем нужно исходить из того, что Советский Союз существует. Это — во-первых. Что он будет существовать, это — во-вторых. Что, в-третьих, это — могучая держава. И в-четвертых, она ею останется. Трудности, кризисные полосы, которые мы проходим, — это большое испытание для общества, но оно не могло быть меньшим. Мы должны его пройти. На встрече руководителей республик, состоявшейся с моим участием и по моей инициативе, мы совместно пришли к выводу, что сейчас выше всего должны быть поставлены общенациональные интересы. Вопрос стоит о судьбе государства, о судьбе единого экономического пространства, рынка; вопрос стоит о международной роли нашего государства, и все были едины в том, что по всем этим параметрам мы должны прибавить, а не нанести ущерб. В связи с этим шел разговор о том, что мы должны делать, реализуя итоги референдума. Референдум высказался за сохранение союзного государства как обновленной федерации, где действуют суверенные республики, обеспечиваются и гарантируются права и свободы человека. Вот ключ к тому, как должны перестраиваться отношения. Я думаю, что в новой федерации роль республик в связи с реформированием, в связи с перераспределением полномочий — а я считаю это необходимым, потому что до сих пор мы назывались федерацией, но, по сути дела, были унитарным государством, — будет меняться на основе децентрализации власти и ответственности.

Союзные органы будут созданы в том виде, в каком они нужны. Но они нужны для того, чтобы реализовывать главную задачу, поддержанную народом на референдуме, — сохранить и придать большую динамику этому государству, этой державе, не только не уменьшить, но повысить ее роль. Для этого союзные органы будут располагать всем необходимым. Это будет отвечать интересам и Союза в целом, и государств, республик, которые его образуют. С учетом этого и будут перестраиваться отношения, будут перераспределяться ответственность, компетенции внутри страны, и, естественно, при реализации внешней и внешнеэкономической политики. В этой сфере, я думаю, дела будут выглядеть таким образом, что все принципиальные вопросы будут носить согласованный характер, будет совместно вырабатываться и внешнеполитический, и внешнеэкономический курсы, а при их осуществлении будет обеспечиваться координация. Это открывает возможности для более активного участия правительств республик в реализации внешней и внешнеэкономической политики. Но я должен сказать и о другом, о том, что одновременно мы идем по пути развития инициативы и предоставления прав, в том числе и в сфере внешнеэкономической деятельности, самим предприятиям, концернам, ассоциациям и т. д. Так что это общий процесс.

(…) В итоге перестроечных процессов мир будет иметь дело с могучей державой, и одновременно он будет иметь возможность общаться с ней в новых формах, при активном участии всех республик.

Агентство «Интерфакс», В. Терехов.

Вопрос к Михаилу Сергеевичу. Уважаемый Михаил Сергеевич! Скажите, пожалуйста: те события, которые прошли за эти пять-шесть лет, повороты вправо, влево, в том числе в отношениях с Россией, чем они вызваны?

Корреспондент сравнил Президента СССР с капитаном корабля, у которого время от времени пытаются вырвать из рук штурвал, и спросил, продолжает ли Президент свой курс или делает маневры с тем, чтобы сохранить целостность страны.

М.С. Горбачев.

Я затрону ту часть вопроса, которая касается штурвала. Знаете, я соглашусь с вами в том, что мы, конечно, прокладываем курс нашему перестроечному кораблю в сложной погодной, морской ситуации — штормит, не все видно, туманы. Да еще и барахлят приборы, да еще в команде оказались не все те, что надо. Все есть. И тем не менее я бы сказал так. Корабль идет по тому курсу, который мы выработали. Я этот курс называю концепцией перестройки. Мы идем к целям, обозначенным этой концепцией. Все же то, что относится к нашей конкретной деятельности в рамках этого курса, с усилиями, направленными на то, чтобы двигаться к намеченным ориентирам, — это уже вопросы тактики, маневра, учета реальностей. Путь у нас сложный. И все же сложности, которые я образно перечислил, имеются.

(…) Совместное заявление девяти республик совместно с Президентом что это, продолжение курса или маневр? Нет, товарищи, я высоко оцениваю этот документ. Он приобретает особое значение в силу того контекста, в котором он сформирован и подписан. Он свидетельствует о наличии чувства ответственности за судьбу государства, страны и за продолжение этого курса у тех, кто его подписал. И в этом его значение.

Я понимаю, что вопросы возникать могут, но не в связи с текстом заявления — записаны вещи очень серьезные, необходимые. Я думаю, что это заявление вы с нами вместе подписали бы, товарищ Терехов. Я в этом уверен. Но вот вдруг заговорили о каком-то тайном меморандуме, который тоже вроде бы был подписан. Кто это делает и с какой целью, мне непонятно. И что бы значил такой факт: вдруг в прессе, которая ближе к Демократической России, к Моссовету, Б.Н. Ельцин стал подвергаться критике за то, что он подписал этот документ. Причем критикуют его за то, что он вроде бы сдал позиции, уступил, что это непростительно и т. д. Видимо, для того, чтобы освободить своих сторонников от этого впечатления, сам Б.Н. Ельцин, а потом Р. И. Хасбулатов и некоторые другие вдруг стали говорить, что, наоборот, Президент сдал позиции, что его положили на лопатки. Знаете, все это несерьезно, когда речь идет о таком документе, как совместное заявление, затрагивающее фундаментальные вопросы на таком ответственном этапе перестроечных процессов. Это несерьезно. Здесь встает вопрос, что бы это значило. Товарищ Терехов, это вам домашнее задание. Видимо, кому-то хочется, чтобы даже если заявление и подписано, то на практике согласие не состоялось бы. А рае хочется, то идет давление.

На деле же у нас был очень серьезный, ответственный, принципиальный разговор. Он имел свою логику, свое развитие. Встретился тот круг людей, который был связан с референдумом. И все говорили: Федерация? — Да. Единый рынок? — Да, со всеми атрибутами и признаками, присущими единому экономическому пространству — деньги, таможня, финансовые инструменты и т. д., налоги. Спор был по налогам, он продолжится. Да и вообще обмен мнениями шел по всем вопросам. Но это был серьезный, ответственный разговор. Никто никого не клал там на лопатки, не видел я, чтобы кому-то давали под ложечку или куда-то в другое больное место. Нет, это был очень ответственный, я должен сказать, разговор, дискуссия понимающих людей. На основе этой дискуссии я объявил перерыв и за 45 минут продиктовал эти тезисы, эти пункты, которые легли в основу соглашения. После расшифровки стенографисткой представил их, мы начали их дорабатывать. Все в основе сохранено. А вчера я услышал, что 20 процентов осталось. Начали переводить на проценты, несерьезно это все. Я не хочу дальше углубляться, я хочу сохранить приверженность заявлению и надеюсь на то, что все участники состоявшейся ответственной встречи на этом этапе отечественной истории докажут, что они могут держать слово, что они не позволят играть с такими вещами и с собой. В такой ситуации, когда люди ждут изменений к лучшему, заниматься дешевыми политическими играми, я думаю, это была бы политическая смерть для политиков, поставивших подпись под этим документом…

Б.Н. Ельцин. На соглашение «десятки» смотрю с оптимизмом[194]

(…) К сожалению, приходится говорить о сбоях, ошибках и нашего демократического, радикального движения, объяснимых его молодостью. В частности, такой: не затруднило ли оно своим радикализмом компромисс с более умеренной частью общества, что в какой-то мере сузило базу демократии, возможности «круглого стола»?

— Мне кажется, тут надо видеть главное: частичные реформы, постепенность в их проведении погубит нас. Народ этого не выдержит. Когда говорят, что реформы логично, мол, растянуть на годы — это не для нас. Это для общества, где уже достигнут сносный уровень жизни и где народ может и подождать. У нас же такая кризисная ситуация и плюс такая мощная бюрократическая система, что с ними надо кончать не постепенно, а радикально. Другое дело, что с точки зрения организации демократического движения, привлечения людей на свою сторону, демократам и впрямь надо было быть поумереннее, не отпугивать людей (а многие боятся разрушить то, что есть) ультралевыми речами, сдвинуться к центру, я бы так сказал. Это помогло бы больше консолидировать демократическое движение. Хотя я считаю, что с апреля месяца есть сдвиг в этом плане. Он наметился как ответ на «зимнее наступление» правых. И благодаря как раз демократическому движению, рабочему движению, забастовочному движению появилась возможность встречи 23 апреля и известного соглашения «9+1». Думаю, что к этому моменту Президент понял, что опираться надо, пусть из центра, но все же и на левое плечо, что именно в этом залог движения вперед. Ведь отсюда и конструктивный характер соглашения «9 + 1».

— Но разве это важное соглашение не было шагом навстречу друг другу обеих сторон — центра и республик?

— Думаю, что больше отступил все-таки Президент, чем представители республик. Но главное — тут вы правы — соглашение стало возможным на основе общего компромисса. Значение этого я в полной мере оценил во время визита в Чехословакию… Из бесед с Гавелом, Дубчеком, с другими руководителями Чехии и Словакии мне стало ясно, насколько наших соседей беспокоили наша нестабильность, война законов, противостояние. А заявление «десятки» их воодушевило. Они почувствовали, что теперь можно развивать контакты. Хотя, конечно, совсем на другой основе, чем раньше.

— Как Вы думаете: с чьей стороны и в каком виде существует угроза соглашения «9+1»?

— Угроза соглашению, и реальная, — со стороны противников реформ, поклонников чрезвычайного положения — они в последнее время явно проявили себя. Но хочу сказать и другое: процесс, начало которому положило соглашение «десятки», имеет и сильные защитные механизмы. Они — во взаимодействии центра и республики, центра и демократических сил. Конечно, упрощать этот вопрос нельзя, но на перспективы этого соглашения я смотрю с оптимизмом.

Мнение политиков, политологов, публицистов

Иван Полозков. «Соглашение девяти» — это начало собирания Союза[195]

(…) — А как вы расцениваете «соглашение девяти»?

— Считаю его весьма знаменательным. Не может не обнадеживать, что руководители девяти республик, между которыми в последние годы обозначились расхождения по некоторым существенным вопросам, сумели найти общий язык. Я бы сказал, что это начало собирания Союза, возрождения его силы на обновленной основе. И особо хотел бы отметить, что вместе с другими руководителями за столом переговоров подписал совместный документ Борис Николаевич Ельцин. Он показал, что может стать выше частных интересов, действовать дальновидно, занимать конструктивные позиции, отвечающие интересам России и россиян.

Олег Румянцев. Заявление «9+1» — ущербная форма «круглого стола»[196]

(…) — На третьем Съезде народных депутатов РСФСР Б. Ельцин высказал идею «круглого стола». Я считаю, что просто одно ее высказывание привело к перемирию между ним и М. Горбачевым. Речь шла о создании условий для проведения политики реформ в России и в Союзе, то есть на межреспубликанском уровне. К сожалению, эта идея не была поддержана Съездом и частью руководства «Демократической России». Мы стали свидетелями ущербной формы «круглого стола» — известного заявления «9+1». Если бы состоялся «круглый стол», то это стало бы не просто заявлением узкого круга руководителей девяти республик и Президента СССР, а еще и реально существующих политических сил, представляющих государство и общество.

Мы не можем допустить, чтобы 10 человек решали, каким будет Союз, какими будут правительства и парламенты. Механизм заключения Союзного договора должен решаться именно за «круглым столом». Идея, я думаю, вновь становится актуальной.

А. Черкасов. «Надо забрать у центра водку и Кремль», — сказал Ельцин[197]

(…) Значительно сложнее ситуация с «заявлением десяти». Борису Николаевичу надо было убедительно объяснить свое письменное братание с Генсеком КПСС. Сделал он это профессионально. По крайней мере у большинства слушателей в залах и на площадях возражений не возникало. Действительно, доводы приводились веские:

— Наконец-то союзный Президент поумнел. Хотя бы немного. За девять с половиной часов встречи текст заявления был переработан на 80 процентов. Президент впервые признал право республик образовать Союз суверенных государств, а также право на политический суверенитет всех республик, которые не намерены заключать Союзный договор. Республики получают генеральную лицензию на экспорт своей продукции. Выполнены и политические требования шахтеров. После подписания Союзного договора и принятия новой Конституции страны будут проведены новые выборы Президента СССР и союзного парламента.

Убеждает? Да. Но остаются, черт побери, вопросы, на которые не находишь ответов. Когда и. в каком виде будет принята новая Конституция? Ведь нынешние «народные избранники» способны похоронить в уточнениях и поправках любое здравое дело. Почему безрезультатной болтовней оказались требования отставки павловского Кабинета Министров и создания коалиционного правительства народного доверия? Как случилось, что Ельцин легко отказался от жестких требований своего знаменитого февральского телевыступления? Не является ли его политическое балансирование «а ля Горбачев» результатом тайного сговора о разделе сфер влияния? Не случайно же народный депутат РСФСР Белла Денисенко упрекала лидеров демократов: «Вы подбросили шахтерам политические требования, а теперь продаете их».

…Когда критикуешь признанных любимцев демократической общественности (да и своих тоже), чувствуешь себя чрезвычайно неуютно. Едва ли не ренегатом. Но растить новых «священных коров» тоже не хочется. Поэтому я должен рассказать и еще об одном уроке, полученном во время визита…

Черно-белые телевизоры уже не в моде. Ну а черно-белые политики?

На одном из митингов Ельцина спросили из толпы народа:

— Когда водка будет?

— Ее держит в руках центр. Надо забрать у него водку и Кремль, ответил он с ходу.

Просто, не правда ли? Не надо долго думать, что такое хорошо и что такое плохо. Лидер объяснит, кто всегда прав и кто виноват. Виноват центр. Эта истина проста, как яйцо. Проглотил — и не надо думать, долго переваривать.

Ельцин понятен митингу. Во всех кузбасских городах его восторженно приветствовали аплодисментами. Тысячи людей смеялись над его шутками. Провинциальные бабки, угрюмые шахтеры, милиционеры дружно поднимали руки вверх, голосуя за выдвижение «несгибаемого Бориса» в российские Президенты.

Социологическое зеркало

Кого бы Вы хотели видеть на посту Президента РСФСР?

Б. Ельцина 55 % опрошенных

М. Горбачева 1 % —

Данные опроса Московского отделения Всесоюзного центра изучения общественного мнения, проведенного в первой декаде мая 1991 г. на улицах Москвы в 34 пунктах, среди 2,5 тыс. жителей города. Опубл.: Российская газета. 1991. 16 мая.

III. Третий раунд: Летальный исход политической дуэли

Июнь — декабрь 1991 года. Драматический финал противостояния. Единая и некогда могучая держава распадается на «суверенные части», СССР прекращает свое существование. Президент подает в отставку.

На заключительном этапе политического соперничества Горбачев — Ельцин все сосредоточивается на вопросе о реформировании Союза, его новом образе. В тень уходит даже проблема «социалистического выбора» (лишь изредка Горбачев продолжает уверять общественность в своей приверженности идее социализма). Предельно обострена тема сохранения государства. Каким ему быть и быть ли вообще. В процессе подготовки нового Союзного договора дискуссии ведутся вокруг понятий: федерация, конфедерация, ассоциация, содружество… Внешне, казалось бы, и Горбачев, и Ельцин за сохранение Союза как единого государства, но… подспудно обнаруживается разное понимание его сути: степень сохранения властных функций центра и суверенности республик. Горбачев подозревается в стремлении сохранить старый деспотический центр; Ельцин — в намерении довести суверенизацию до фактического уничтожения единого государства.

Впрочем, многотрудный путь подготовки нового Союзного договора изобилует неоднократными поворотами от казалось бы найденного согласия, к новым противоречиям, неразрешимым проблемам (разумеется, поиск компромисса зависел не только от позиций двух соперничающих лидеров). Ново-Огарево, где идут бесконечные переговоры по бесчисленным вариантам проекта этого документа, становится центром политической жизни.

Июнь — июль в диалоге Горбачев — Ельцин проходят в целом под знаком согласия. Еще действует импульс соглашения «9 + 1», хотя политическая и социально-экономическая ситуация в обществе продолжает обостряться — и под влиянием послеапрельских цен, и непрекращающихся межнациональных конфликтов. В короткой, но напряженной борьбе проходят выборы первого Президента России. Горбачев поздравляет своего оппонента. Хотя тут же идиллия внешнего умиротворения омрачается недружественным выпадом нового Президента: указ о департизации.

А затем следует август. Попытка государственного переворота. Ельцин и Горбачев по одну сторону баррикад. Правда, «форосскому пленнику» приходится выслушать немало нелицеприятных слов, в том числе и от Президента России. Октябрь 1987-го всплывает на фоне августа 1991-го. Оппоненты меняются местами. Генсек отрекается от партии. Оба президента вновь начинают говорить о согласии, общей ответственности и возможностях для надежного сотрудничества.

Следует завершающий тур в борьбе «за» или «против» Союза. Главное противоречие в позициях оппонентов: единое государство (пусть и конфедеративного типа) или Содружество независимых государств?

Соглашение в Беловежской пуще 8 декабря и Алма-Атинская декларация от 21 декабря разрешили это противоречие в пользу Содружества независимых государств. За короткое время (с августа по декабрь) дважды отстранявшийся от власти Президент СССР принимает решение об отставке. История таким образом ставит точку на более чем четырехлетней конфронтации Горбачев Ельцин.

Завершилась короткая предвыборная кампания и 12 июня 1991 г. состоялись выборы Президента России. Им стал, как и ожидалось, Б.Н. Ельцин. До выборов в прессе муссировался тезис о том, что Президент СССР, Генсек и возглавляемая им партия делают все возможное, чтобы затруднить Ельцину путь в президентство. Победа Ельцина в свете этого многими воспринимается как поражение Горбачева. Зарубежные комментаторы также рассматривают свершившийся факт как дополнительное, весьма серьезное «неудобство» для Президента СССР. Ну а Горбачев между тем говорит:

М.С. Горбачев. Россия и Союз нужны друг другу[198]

Президент СССР ответил на вопрос: «Какими вы видите задачи президента России в обновляемом Союзе?»

(…) Я не мыслю Союза без России. Без нее его просто не может быть. Но точно так же Россия нуждается в Союзе. Об этом стоит сказать еще и еще раз.

(…) Мне кажется, что самые трудные дебаты, дискуссии, может быть, даже недопонимание — позади. По крайней мере я это чувствую. Есть понимание того, что превыше всего — судьба нашего Отечества, нашего государства. Незаменима роль россиян и Российской Федерации в обновлении федерации союзной. Такое понимание, надеюсь, станет ключом к тому, чтобы и президент и новые структуры власти России действовали прежде всего в интересах решения этой задачи, фундаментальной для всей нашей страны, нашего многонационального государства, для перестройки.

(…) Я вижу задачи президента, новой исполнительной власти в Российской Федерации в том, чтобы содействовать согласию в стране и в республике, продвигать радикальные реформы в экономике, двигаться к рынку с тем, чтобы получать результаты, которые бы позволяли решать социально-экономические проблемы. Прежде всего поднимать благосостояние людей…

М.С. Горбачев. Нас объединило чувство общей ответственности[199]

(…) Нас объединило чувство общей ответственности — оно и лежало в основе всех, скажу без преувеличения, исторических встреч в Ново-Огареве. Прилагая максимум усилий, чтобы вывести страну из глубокого кризиса, мы прежде всего думаем о народе, о тех реальных последствиях, которые он должен ощутить — ив политике, и в экономике. И сегодня мы имеем конкретные результаты этих усилий. Очень большое значение придаю этому процессу, ибо он замешен на согласии, на объединении усилий, необходимых для решения задач, которые встали на путях коренного обновления нашего общества, его перехода к рынку.

Поэтому еду в Лондон не только с мандатом, основанным на собственных убеждениях и представлениях, но и с общей позицией союзных республик. Следовательно, то, что я имею в виду сказать в британской столице, — это наша согласованная позиция. Это очень важно. Думаю, это прежде всего важно для нас — людей, живущих в этой огромной стране, которая играет соответствующую роль в судьбах современной цивилизации. Удовлетворен итогами встречи.

Конечно, были и проблемы по согласованию совместных шагов. Не без этого. За плечами — огромная работа, достигнуто такое взаимопонимание, что сейчас остается лишь идти решительно вперед, по пути глубоких демократических и экономических преобразований в рамках Союзного договора. Это то, что должно нам дать политическую и финансовую стабильность, стабильную ситуацию, которая поможет в итоге преодолеть кризис.

(…) Речь, конечно, шла и о политической стабилизации. Без нее все остальное — утопия. Будет согласие на широкой основе, на объединении национальных и общенациональных патриотических сил, можно думать о самых далеко идущих реформах.

(…) Я бы сказал, что дискуссия по экономическим вопросам заняла центральное место. Ведь идея политической реформы, согласия уже понятна, осознана всем нашим обществом. Без этого — тупик. И те, кто толкает нас на путь конфронтации, поиска противников, — люди вчерашнего дня.

А сегодня нам требовалось основательно проработать экономические аспекты сотрудничества республик. Здесь проявилось понимание того, что мы сможем успешнее решать все проблемы, если будем помнить: мы сформировались как единый мощный рынок, на котором сложилось — хотим мы того или нет разделение труда. Мы очень зависим друг от друга, огромна степень кооперации. Разрушать это под видом якобы суверенитета? Нет, не в этом суверенитет! И это сейчас понимают в республиках.

Мы уходим от унитарности, командной системы, которая не давала кислорода республикам. Но мы не имеем права впасть в другую крайность автаркию, замкнутость, чересполосицу границ, которых не приемлет динамичная экономика. Это было бы гибелью.

Весь комплекс таких вопросов обсуждался сегодня. Понимание того, что мы должны сохранить единый рынок, придать ему новое дыхание, используя инициативу коллективов, регионов, частную инициативу — об этом шла речь, и в этом, мы убедились, есть понимание…

Б.Н. Ельцин. Президент берет с собой наше согласие[200]

(…) Я бы отметил два момента. Первое, что Президент СССР едет в Лондон с позицией не только центра, но и с мнением всех девяти республик, их руководителей. Это согласованное мнение. Думаю, что это важно не только для советских людей, но и для стран «семерки».

Второе. Президент огромной державы едет для того, чтобы высказать взгляды на те программы, которые можно было бы осуществить совместно со странами «семерки», во взаимных интересах. Это особенно важно в период нашего перехода к рыночной экономике. При чем тут спекуляции о «протянутой руке»? И еще. Хотел бы особенно отметить роль Ново-Огарева как колыбели политического процесса, в котором доминируют уважение к республикам, друг к другу, принципиальность, стремление к разумному компромиссу во имя создания нашего обновленного государства.

М.С. Горбачев. Поздравляю Бориса Николаевича Ельцина с избранием на пост Президента республики[201]

Уважаемый Съезд народных депутатов Российской Федерации!

Только что состоялся торжественный акт приведения к присяге и вступления в должность первого Президента Российской Федерации. Может быть, кто-нибудь по этому поводу скажет: «Ну что особенного, одним президентом стало больше в стране». Я придерживаюсь другого мнения. Произошло событие, важное не только для России, но с учетом ее роли и ответственности в Советском Союзе и для всей нашей многонациональной Родины.

Поздравляю Бориса Николаевича Ельцина с избранием на пост Президента республики, с началом нового этапа его политической и государственной деятельности.

Введение института президентства является логическим результатом тех демократических преобразований, которые происходят в русле перестройки, политической и правовой реформы. Сама жизнь подвела к выводу, что рядом с сильной и компетентной законодательной властью должна эффективно действовать столь же сильная и компетентная исполнительная власть. Надо признать, осознали мы это с известным опозданием, когда обнаружилось, что не только старые проблемы, но и новые задачи решаются медленно, а то и вовсе откладываются в долгий ящик, когда повсеместно, на всех уровнях, с освобождением от несвойственных функций партийного аппарата мы почувствовали слабость управления, разлаженность механизмов исполнения. Свое негативное воздействие на ситуацию оказала «война законов». Словом, нам всем стало ясно, что если не избавимся от паралича власти, не наладим эффективного взаимодействия между Союзом и республиками, не обеспечим последовательного проведения принятых законов, то кризис, в котором оказалась страна, грозит затянуться, принять хронический характер.

(…) Я хочу пожелать Борису Николаевичу в первую очередь успеха в практических делах, которые будут определять продвижение Российской Федерации, всех входящих в нее республик и регионов по пути удовлетворения насущных потребностей людей.

(…) Как мне думается, одна из главных забот Президента России, Съезда народных депутатов и Верховного Совета республики — быстрейшее решение вопросов, связанных с обновлением Российской Федерации. Ведь это десятки народов, объединившихся в многонациональное государство, столетиями строивших его и защищавших от врагов, видящих в нем свое общее Отечество. Сегодня все его территории буквально сплетены многообразными связями политическими, экономическими, культурными и просто человеческими.

(…) Как Президент страны я — за демократическую, сильную, сплоченную, современную Российскую Федерацию. Такая Россия нужна самим народам, проживающим на ее территории, без такой России просто не состоится обновление нашего союзного многонационального государства. Глубоко убежден, что интересам народов Российской Федерации, как и всех республик, объединенных в наш Союз, отвечают не расхождение по своим углам, не самоизоляция, а, напротив, сотрудничество и согласие в обновленном многонациональном государстве. Этому и должно служить заключение нового Союзного договора.

(…) Я приветствую ответственную позицию Съезда народных депутатов и Верховного Совета Российской Федерации, твердо выступивших за сохранение и обновление нашего Союза, за преобразование его в Союз суверенных государств — демократическое федеративное государство. Думаю, такую же позицию высшие органы законодательной и исполнительной власти России займут и сейчас, на завершающем этапе работы над новым Союзным договором, когда мы вплотную подошли к подписанию этого исторического документа…

В диалоге Горбачев — Ельцин тема партии более почти не возникает. Однако в июле появляется Указ Президента РСФСР «О прекращении деятельности организационных структур политических партий и массовых общественных движений в государственных органах и учреждениях РСФСР». В связи с этим в адрес Генсека усиливается критика со стороны коммунистов, требующих защиты. М.С. Горбачев на июльском (1991 г.) Пленуме ЦК КПСС реагирует на это.

М.С. Горбачев. Указ Президента России о департизации осложняет обстановку[202]

(…) Всем нам нужно еще и еще раз осознать, что на нынешнем этапе развития общества КПСС может рассчитывать на успех именно как партия политического действия.

Как в этой связи отнестись к принятому на днях Указу Президента РСФСР о департизации государственной службы, прекращении деятельности парторганизаций на предприятиях и в учреждениях? Его политическая оценка дана в заявлении Политбюро ЦК КПСС[203]. Я солидарен с теми товарищами, кто считает, что Пленум должен высказать свое отношение к этому документу. Какими бы аргументами ни обосновывали эту акцию, она осложняет и без того насыщенную конфликтами обстановку. Это отнюдь не то, в чем нуждается сейчас общество. Мы говорим о согласии, а принимаем документы, которые на деле могут использоваться в ущерб консолидации, наметившейся тенденции к конструктивному решению трудных вопросов, чего ожидает все общество.

Затронуты демократические права трудовых коллективов, которые через общественные организации выражают свои интересы, свои позиции.

Поскольку в данном случае речь идет о правах граждан и общественно-политических объединений, свое заключение должен дать Комитет конституционного надзора СССР. Председатель Верховного Совета СССР вчера направил соответствующее обращение к Комитету конституционного надзора.

Как бы ни развернулись события, не следует впадать в панику. Никто не вправе запретить работу партии с трудовыми коллективами…

События 18–21 августа, известные как попытка государственного переворота. Группой высших должностных лиц правительства Президент СССР отстранен от исполнения обязанностей под предлогом болезни. Во главе сил, оказавших противодействие путчу, становится Б.Н. Ельцин. Он за восстановление конституционной президентской власти, хо*тя ряд предпринимаемых им шагов и противоречат Конституции СССР. Ельцин протягивает руку Горбачеву, вызволяя его из «форосского плена». При этом не скрывает, что к Президенту СССР имеются серьезные претензии.

Последующие события на внеочередном V съезде народных депутатов СССР, 2–5 сентября, приводят к фактической смене общественно-политического устройства в стране. Горбачев и Ельцин проводят единую линию, хотя вполне возможно, что Президент СССР делает это под давлением обстоятельств, стремясь любой ценой удержаться у власти.

Б.Н. Ельцин. Появилась возможность укрепить российскую государственность[204]

Дорогие соотечественники!

Несколько дней назад я обратился к вам, ко всем гражданам России, с призывом дать отпор реакционной кучке высокопоставленных путчистов, воспрепятствовать их стремлению задушить демократические процессы в стране, не допустить возможности ввергнуть многострадальный народ в хаос гражданской войны.

В сложившейся драматической, а подчас и критической ситуации преступному заговору была противопоставлена сила — сила народа, сбросившего с себя оковы 70-летнего рабства.

Именно благодаря поддержке всех слоев населения, особенно молодежи, патриотически настроенных воинов Советской Армии, работников МВД РСФСР, решительные действия руководства Российской Федерации обрели подлинную силу и обеспечили победу над политическими авантюристами, которые будут преданы суду.

В настоящее время созданы условия и появилась возможность стабилизировать политическую обстановку в стране, укрепить российскую государственность. Антиконституционные акты пресловутого «советского руководства» признаны недействительными, вновь восторжествовал закон.

Выражаю искреннюю признательность трудовым коллективам, военнослужащим, всем гражданам РСФСР за оказанную поддержку, солидарность в столь трудный для государства российского час.

Выражаю уверенность, что именно этот час станет началом долгожданной консолидации общества на пути движения к прогрессу.

Необходимость во всеобщей забастовке, как средстве отпора путчистам, миновала.

Призываю всех сограждан во имя национального единства приступить к созидательной работе, направленной на экономическое и социальное обновление России, укрепление ее независимости и могущества.

М.С. Горбачев. Я должен отметить выдающуюся роль Президента России[205]

Дорогие сограждане. Я выступаю сейчас перед вами уже в тот момент, когда могу с полным основанием сказать — государственный переворот провалился. Заговорщики просчитались. Они недооценили главного — то, что народ за эти, пусть очень трудные, годы стал другим. Он вдохнул воздух свободы, и уже никому этого у него не отнять.

Взрыв народного негодования вызвали государственные преступники, посягнувшие на демократию, попытавшиеся восстановить тоталитарный режим. Они попытались осуществить самое страшное — направить армию против народа. Но и это у них не прошло. Многие командиры, офицеры, большинство солдат, целые части и соединения отказались выполнять их приказы. Остались верными присяге, встали рядом с отважными защитниками демократии…

Заговор сорван, авантюристы арестованы и понесут суровое наказание…

Я хочу поблагодарить всех тех, кто, рискуя не только положением и личной свободой, но и часто жизнью, стал в первые шеренги защитников конституционного строя, защитников закона, прав человека. Прежде всего я должен отметить выдающуюся роль Президента России Бориса Николаевича Ельцина, который стал в центре сопротивления заговору и диктатуре. То, что произошло в эти дни, мало сказать «большой урок для всех нас». Это тяжелый урок. Страшная наука. И надо сделать все необходимые выводы и в области государственного строительства, и в отношениях между республиками, между партиями и общественными движениями, в межнациональных отношениях и, конечно, в экономической политике, в сфере духовно-нравственной…

Нам надо сплоченнее и быстрее идти по пути радикальных реформ. Завтра состоится моя- встреча с руководителями девяти республик. Мы все обсудим, все взвесим, продумаем неотложные меры, ближайшие перспективы. И скажем об этом стране и миру…

Я уже говорил с руководителями республик о дальнейших планах действий, и, по-видимому, в ближайшее время будет назначена новая дата подписания договора[206]. После этого последует принятие новой союзной Конституции, нового избирательного закона, выборы союзного парламента и Президента. Надо провести эту работу в установленные сроки, не затягивая, поскольку затяжка переходного периода, как видим, опасна для демократических преобразований…

М.С. Горбачев. Я человек принципиальный. И не флюгер… Привержен социалистической идее[207]

(…) Я хочу сказать здесь перед вами, что я — по-настоящему с вами. Все вы увидели, что не зря мы эти шесть лет с таким трудом и в таких трудных и болезненных поисках искали пути движения вперед. Общество отвергло путчистов. Они оказались изолированными. Им не удалось направить армию против народа.

(…) Республики заняли правильную позицию. И здесь я должен воздать должное и на первое место поставить принципиальную позицию российского парламента, российских депутатов, российского правительства и выдающуюся роль Президента России Бориса Николаевича Ельцина.

(…) Президента СССР спрашивают, как он относится к указам и постановлениям Президента России Б.Н. Ельцина, принятым на чрезвычайной сессии Верховного Совета РСФСР в дни кризиса.

Считаю, что в той обстановке россияне действовали, исходя из высших интересов. То, что они приняли, было продиктовано этой ситуацией, ответил М.С. Горбачев.

(…) Один из вопросов касается позиции КПСС в дни кризиса.

Считаю, это — один из важнейших вопросов, заявил Президент. Это та реальность, которую мы должны видеть, знать, понимать. Вижу свой долг, буду делать все, что в моих силах, для того чтобы изгнать из КПСС реакционные силы. На основе ее новой Программы, считаю, есть возможность объединить все прогрессивное, все лучшее, думающее в партии. Поэтому, когда в целом о партии говорят как о реакционной силе, я с этим не согласен. Знаю тысячи людей в ее рядах — они настоящие демократы, привержены перестройке, привержены нашей борьбе. И не сдаются, не гнутся. Вот это должна ясно обозначить новая Программа КПСС. Никогда не соглашусь, чтобы Программа устраивала тех, кто тоскует по старым временам. Поэтому мы должны сделать все для того, чтобы реформировалась сама партия, чтобы она стала живой силой перестройки. Что касается позиции коммунистов, в том числе и по отношению к случившемуся, то, за исключением некоторых комитетов, Они во многих случаях, особенно рядовые коммунисты, отмежевались.

(…) Один из зарубежных репортеров спрашивает: у кого сейчас больше власти — у Президента СССР или Президента России.

Я так вопрос не ставлю, пояснил М.С. Горбачев, мы делаем с Борисом Николаевичем в последние месяцы все для того, чтобы согласие, наше сотрудничество с ним стало постоянным фактором объединения всех демократических сил вместе со всеми республиками. Это показали и последние дни. Давайте думать об этом. Такую позицию кое-кто пытается взорвать, но нас уже закалила ситуация, мы знаем, кто есть кто на самом деле.

(…) Следующий вопрос вновь касается ситуации в КПСС. Могут ли в ней восторжествовать консервативные силы, возможен ли уход из нее самого М.С. Горбачева, в случае если обновление партии не произойдет?

Я отношусь к людям, которые никогда не скрывали своих позиций, напомнил Президент. Являюсь убежденным приверженцем социалистической идеи. Эта идея пробивает дорогу на протяжении многих веков. У нее много сторонников, они возглавили правительства ряда государств. Есть разные ветви социалистического движения, ибо оно — не какая-то модель, колодка, под которую надо подгонять и общество. Нет, это идея, именно идея, которая включает в себя ценности, выработанные в ходе поиска более справедливого общества, лучшего мира. Это идея, которая питается и многими достижениями христианства, других философских течений. Я рассуждаю как демократ, поскольку не может быть социалистической идеи без демократии, без правильного и надежного решения социальных вопросов. Рассуждая на эту тему, нельзя обращаться лишь к тому, к чему привела реализация сталинской модели организации общества. Какое это имеет отношение к социалистической идее?

Поэтому иной раз и задают вопрос: Октябрьская революция — это катастрофа или все-таки истинная революция? Понимаю, почему такой вопрос возникает. Потому что исторические результаты, на которые рассчитывали люди, делавшие эту революцию, не оправдались. Но это не были результаты реализации идей Октября, подлинно народной революции. То были результаты насильственного внедрения сталинской модели организации общества. Тут нельзя, не следует путать одно с другим. Поэтому я сознательно занимаю избранную позицию. Идеи социализации присутствуют во многих других общественных течениях. Что же касается моих собственных взглядов, то я человек принципиальный. И не флюгер. За все эти годы делал все, чтобы покончить со сталинизмом. Если не осуществить этого, нечего и думать о реализации социалистической идеи. Напомню ленинское положение о том, что социализм — это живое творчество масс. Вот оно, отрицание всякой модели. Сотворить жизнь в каждой стране должны сами люди. И мы должны наращивать, развернуть процессы демократизации во всех сферах. Думаю, что это все движение к большей справедливости по отношению к человеку, утверждению его прав и свобод, прав и свобод народов. Это и есть движение в направлении реализации социалистической идеи. Таково мое понимание проблемы…

М.С. Горбачев. Сообщение об аресте Ельцина было элементом шантажа…[208]

Начну с того, что пытался уже в эти дни сказать, осмысливая все то, что произошло, оценивая, кто что делал в эти дни, воздать должное позиции Российской Федерации. Начну с этого, потому что прежде всего россияне в своей огромной массе, Верховный Совет, выражающий интересы и волю россиян, правительство объединились и стали основной стеной на пути заговорщиков. Я хочу особо — и это я тоже делаю в результате той оценки, которая базируется на реальностях всего, что произошло, — выделить выдающуюся роль в этих событиях президента России Бориса Николаевича Ельцина.

(…) Замыслы (путчистов. — Ред.) были далеко идущие: прежде всего нанести удар по авангардным демократическим силам, которые на себе несут ответственность за демократические преобразования в стране и держатся, несмотря на все перепитии, сложности и трудности. В этом состоял замысел. И элементом этого шантажа по отношению к Президенту страны было сообщение о том, что Президент России уже арестован. Иначе говоря, расчет был вот такой: нанести удар, изолировать Президента страны, если он не согласится на сотрудничество с этими реакционными силами, и изолировать Президента Российской Федерации. Они просчитались в главном. Мы считаем, несмотря на все трудности, что наше общество за эти шесть лет стало другим…

Мнение политиков, политологов, публицистов И. Карпенко, Г. Шипитько. Нас коробила форма обращения с Президентом СССР[209]

Сообщение ТАСС об этой встрече[210] заканчивается словами: «М.С. Горбачеву было задано немало трудных вопросов. На многие из них пришлось отвечать, преодолевая и смущение, и самолюбие».

И, наверное, многие, большинство из нас были, мягко говоря, разочарованы, не получив точного и ясного ответа М.С. Горбачева на конкретные вопросы, однозначной, как теперь принято говорить, оценки ситуации. Здесь Президент страны явно и очевидно для всех проигрывал в открытости и четкости позиции Президенту России.

Все так. Но нас часто коробила форма обращения депутатов, да и подчас и самого Б.Н. Ельцина с Президентом СССР. Для чего надо было заставлять М.С. Горбачева, еще не оправившегося от шока, читать, как нашкодившего школьника, текст, обвиняющий членов его команды в предательстве? Так же как и требовать объявить каждого коммуниста преступником?.. И дело не только в форме. Дело и в сути. От Президента тут же, буквально в зале, требовали утверждения немедленных карательных мер и главных ключевых должностей в будущей союзной структуре государственной власти для России. Мог ли позволить себе Горбачев принимать эти ультимативные требования, подменяя суд и прокуратуру, или, в другом случае, не получив согласия остальных республик, как бы ни были велики заслуги России в нынешней победе демократии? Не мог, просто не имел права, если считал себя Президентом демократического правового государства. Демократия «навыворот» немногим отличается от диктата путчистов…

Б.Н. Ельцин. Мы поддерживаем с Горбачевым постоянный контакт…[211]

(…) Хочу заверить сограждан, я, как Президент, руководство республики полностью контролируем обстановку в России и ее регионах. У нас есть достаточно возможностей, чтобы сохранить стабильность, обеспечить мирный характер перемен в это сложное время. Мы поддерживаем постоянный контакт с Президентом Горбачевым, руководителями республик и координируем свои действия.

М.С. Горбачев. Последние события открывают возможности, чтобы наше сотрудничество было надежным…[212]

Б.Н. Ельцин. После путча Президент Горбачев сильно изменился…

«Были моменты, когда Михаил Сергеевич Горбачев считал, что я политический труп. И я порою считал, что он не может больше быть Президентом страны. Но после путча Президент Горбачев сильно изменился. Сейчас мы дружно ведем общую тяжелую работу».

Так ответил Президент России Борис Ельцин на первый вопрос Питера Дженнингса, одного из самых популярных комментаторов Америки.

— Некогда это был очень трудный вопрос, сейчас на него ответить легче, — этими словами П. Дженнингс предварил вопрос о личных взаимоотношениях Горбачева и Ельцина, который многие считают ключевым для будущего нашей страны.

Оба президента подтвердили не только высокую степень делового взаимодействия, но и растущее личное доверие между ними. «Последние события открывают возможности для того, чтобы это сотрудничество было надежным и прочным», — сказал М.С. Горбачев.

В этой связи и Горбачев, и Ельцин отрицали содержавшееся в одном из вопросов предположение, будто российский руководитель использует сложное положение союзной администрации для укрепления и расширения своей личной власти. «Об этом идет много разговоров», — признал, впрочем, Горбачев, подчеркнув, что объединение демократических сил страны все же важнее, чем личные отношения двух лидеров.

(…) Очень твердо ответил М.С. Горбачев на волнующий весь мир вопрос о советской ядерной мощи. По его убеждению, контроль за использованием ядерного оружия в Советском Союзе «более жесткий, чем в США». Даже в дни путча ни малейшей угрозы произвольного использования этого оружия не существовало, сказал Президент СССР. Б.Н. Ельцин, говоря о перспективах, без колебаний сказал, что ядерно-ракетный потенциал страны, который ныне размещается на территории России, Украины и Казахстана, будет вскоре перемещаться в РСФСР, где создан специальный правительственный орган, ответственный также за ядерные ледоколы и подводные лодки.

При всем внешнем согласии двух лидеров можно было заметить, что их позиции не совпадают стопроцентно. В проблеме контроля за ядерным оружием это отразилось скорее интонационно, чем словесно. Однако вопросы экономического взаимодействия в устах двух руководителей звучали различно. Горбачев предпочитает видеть единое экономическое пространство страны, организованное из единого центра, но с тем важным уточнением, что субъектами внешнеэкономической активности все больше будут становиться предприятия, концерны, объединения.

Б.Н. Ельцин сказал, что американским руководителям придется пересмотреть концепцию взаимодействия. По словам российского Президента, с Союзом будут согласовываться только концепции, а «вся начинка», куда входят промышленность, сельское хозяйство, кредиты, культурный обмен, — станет делом республик.

(…) Оба лидера подтвердили, что коммунизм в той модели, которая реально существовала, потерпел поражение. При этом Б.Н. Ельцин сказал, что это была трагедия для нашей страны, выразив сожаление, что этот ужасный эксперимент случился в такой огромной стране, как Россия, а не в каком-нибудь государстве поменьше.

М.С. Горбачев обратил внимание на то, что социалистические идеалы нашли достойное воплощение в ряде стран, где права человека строго соблюдались, а демократическими принципами не жертвовали в угоду марксистским догмам. Однако он не счел нашу страну вправе рекомендовать любому другому народу ни перехода к коммунизму, ни отказа от него.

(…) Фермер из Чикаго поднял перед советскими руководителями вопрос о состоянии продовольственного снабжения в Советском Союзе и масштабах необходимой помощи с Запада. Президент СССР в своем ответе подчеркнул, что даже в самые напряженные дни последних событий руководство страны постоянно работало над этой проблемой. «Мы действительно нуждаемся в сотрудничестве, что касается продовольствия и медикаментов, — сказал Горбачев — И я хочу заверить вас, что в эти дни мы вместе с республиками много занимались совершенствованием эффективного механизма для доставки продовольственных товаров потребителям».

Что касается помощи с Запада, то Горбачев сообщил о создании межреспубликанской комиссии по ее распределению с тем, чтобы она не осела в «мафиозных структурах».

Б.Н. Ельцин подчеркнул ответственность каждой из республик за обеспечение своего населения продовольствием. Он не отрицал важности межреспубликанской кооперации, однако не оставил сомнений в том, что Россия в случае необходимости будет в первую голову беспокоиться о своих гражданах.

М.С. Горбачев очень достойно и тактично ответил на трудный для него вопрос: сумеет ли он по праву претендовать в будущем на пост Президента в свете того, что практически все люди из его ближайшего окружения предали его во время недавнего путча?

(…) Не развивая идеи о своей личной ответственности, он сообщил о создании механизма новых кадровых решений, основанного на контакте с республиками. Он выразил надежду, что народ будет оценивать его по реальным делам, но не исключил и неблагоприятного для себя исхода, заметив с улыбкой, что такова уж доля политического деятеля.

М.С. Горбачев. Ельцин занял мужественную позицию[213]

(…) Огромную роль сыграла борьба, организованная против путчистов Б.Н. Ельциным. Он занял мужественную позицию, действовал решительно, беря на себя всю ответственность. В тех чрезвычайных обстоятельствах это было оправдано и, вернувшись в Москву, я подтвердил принятые им в дни путча указы. Считаю, что в той обстановке россияне действовали, исходя из высших интересов. То, что они делали, было продиктовано ситуацией. Без этой твердой позиции события могли бы приобрести более драматический характер.

Б.Н. Ельцин. Мы вправе предъявить претензии Горбачеву[214]

(…) Ситуация в стране настолько сложна, что нужны кардинальные решения и безотлагательные меры — это, видимо, всем ясно. Августовский переворот не был случайным, он явился закономерным результатом той политики, которая проводилась в стране.

(…) Оценивая причины путча, не могу не сказать о роли Президента страны. Его непоследовательность в проведении реформ, нерешительность, а порой и капитуляция перед агрессивным натиском ущемленной в правах партократии — все это создавало благоприятную почву для реванша тоталитарной системы. Не думаю, что Михаил Сергеевич не знал истинной цены Янаеву, Крючкову, Пуго, Я зову и другим.

Вспомним январь этого года, когда страна с тревогой ощутила: курс Президента Горбачева делает резкий крен вправо. Позиции сдавались одна за другой, усилилась репрессивная роль КГБ, узаконивалось участие армии в решении политических проблем, ужесточился контроль над средствами массовой информации. Для участия во встрече государств «большой семерки» в Лондоне Президент привлек не Явлинского, а Павлова, результаты экономической политики или авантюры которого остро почувствовало население всей страны.

Да, сегодня мы вправе предъявить претензии Горбачеву. Подчеркиваю, претензии, но не счет. После переворота страна, и в первую очередь Россия, стала иной, иным стал и Президент. Он нашел в себе силы, чтобы многое переоценить. Это шаг, достойный доверия. Я, например, лично верю сегодня Михаилу Сергеевичу Горбачеву значительно больше, чем даже три недели тому назад, до путча.

Б.Н. Ельцин. Рухнули несущие конструкции унитарного государства[215]

(…) События августа и то, что за ними последовало, резко изменили всю ситуацию в стране. Обрушились многие несущие конструкции унитарного государства.

Значительно возросла амплитуда колебаний политического курса ряда союзных республик, что негативно отразилось на межреспубликанском процессе. Возникли элементы замешательства и растерянности в демократическом движении. После путча потребовалось срочно вносить глубокие коррективы в политический курс России.

(…) Отмечу ряд принципиальных моментов:

Первое. Существенно пересмотрена наша позиция в отношении центра. Раньше мы вынуждены были ориентироваться на затяжное, изматывающее сосуществование с ним и постепенное реформирование.

Теперь задача в том, чтобы в скорейшее время демонтировать остатки унитарных имперских структур и создать мобильные и дешевые межреспубликанские структуры.

Мы относимся к этому вопросу предельно серьезно. В своем недавнем интервью я уже рассказал о нашем решении прекратить финансирование союзных министерств, кроме трех: Министерство обороны, МПС и Минатомэнерго.

Второе. Россия никогда не выступит инициатором развала Союза.

Наоборот, считаю своим долгом использовать все возможности для создания содружества суверенных государств. Иначе россияне, живущие как в РСФСР, так и за ее пределами, нас просто не поймут.

Третье. Существенным фактором наших действий явился значительный рост центробежных тенденций в стране. В этих условиях мы намерены действовать таким образом, чтобы интересы России были надежно защищены. Руководством республики прорабатываются меры по защите ее экономического суверенитета, в частности, меры от возможной рублевой интервенции в случае введения национальных валют и т. д.

Четвертое. Новая обстановка заставила внести значительные коррективы в процесс экономических реформ. Прежде всего потребовалось пересмотреть допутчевые представления об их темпе, последовательности действий.

Глубокий экономический и социальный кризис требует действовать решительно с тем, чтобы максимально сократить болезненный для уровня жизни населения период, остановить спад производства необходимой обществу продукции…

Мнение политиков, политологов, публицистов

Анатолий Бутенко. Амбиции лидеров стали резервом реакции[216]

(…) Антиконституционный переворот случился после длительного разобщения демократических сил, группировавшихся с одной стороны, вокруг инициатора перестройки М. Горбачева, а с другой — вокруг оппозиционера Б. Ельцина, Этот длительный период разобщения и взаимной борьбы привел к негативным последствиям. Нетерпимость, перерастающая во взаимную неприязнь, не только свидетельствовала о весьма невысоком уровне политической культуры, но и была показателем слабого понимания лидерами своего политического призвания, своих обязанностей перед народом, что и сделало их личные амбиции и антипатии важнейшим резервом реакции…

Владимир Кузнечевский. События все еще сквозь призму: Горбачев Ельцин[217]

(…) Вызывает, — однако чувство некоторого сожаления, что и сейчас Запад все еще стремится рассматривать события через призму: Горбачев Ельцин: «Крах переворота означает конец эры Горбачева и начало периода эры Ельцина» (США); «Горбачев был символом смены власти в СССР, с Ельциным наступает смена самой системы» (ФРГ) и т. п…Но дело совсем не в Ельцине, а в том, что в эти августовские три дня он сделал стоивший ему лично очень много рывок, вывел Россию из 74-летнего летаргического сна и представил ее во всем ее обличье, и в хорошем, и негативном, всем народам СССР, союзным республикам и мировому сообществу. Слово «советский» из лексикона ушло. Его заменило слово «русский» в применении к России. И это оказалось неожиданным для многих. Уже 26 августа западные обозреватели заговорили в своих комментариях о том, что Горбачев сейчас необходим для противовеса Ельцину, что Ельцин со своей командой берет на себя слишком много, присваивая России союзные структуры…

Игорь Корольков. Нужна была трагедия, чтобы Президент СССР прозрел[218]

(…) Судьба Горбачева не менее драматична, чем судьба обманутого шекспировского короля. Привечать льстивых и продажных, но отторгнуть честных и верных — коллизия вечная, как мир… Предаваемое анафеме российское руководство во главе с Ельциным спасло Горбачева. Должна была произойти трагедия, чтобы Президент СССР, как и король, прозрел и увидел кто есть кто.

(…) Горбачев сегодня признает то, что отвергал совсем недавно. Отчасти это были его убеждения, отчасти — необходимость учитывать могучую реакционную силу. Сегодня он свободен от давления со стороны болди-ных и крючковых, но не свободен от самого себя. И некоторые предпринимаемые им шаги — это скорее шаги, к которым его подталкивает решительный Ельцин, а не к необходимости которых он пришел сам.

Борис Славин. Три поворота истории[219]

(…) За три дня августа произошло три поворота истории. Первый был совершен гэкачепистами, второй — демократическими силами, остановившими путч. Третий —;; либеральными силами, которые настояли на приостановлении деятельности КПСС и повороте на путь капитализма. Недаром в печати этот поворот называют августовской буржуазной революцией. В результате укрепили свои позиции выразители интересов отечественного и компрадорского капитала, которому было тесно не только в тоталитарной системе, но и в рамках демократического социализма, на который был нацелена перестройка.

Роберт Давид[220]. Перестройка окончилась диктатурой[221]

(…) Перестройка окончилась, и результаты ее оказались плачевными. Как многие предрекали, она окончилась диктатурой, но не армии и большевиков, а победивших буржуазных сил: это они, мелкие хозяева из кооперативов, кинулись на защиту Ельцина в дни «путча», они и стяжали плоды его победы. Но речь идет о железной диктатуре. Яковлев, редактор «Московских новостей», и Яковлев, архитектор перестройки, и Третьяков, редактор «Независимой газеты», — все стоят за закрытие оппозиционных газет.

(…) И чтобы упрочить диктатуру, Ельцин и его клевреты немедленно ликвидировали выборную систему местного самоуправления и заменили ее своими назначенцами — «префектами». Так Россия вернулась к сталинским временам, когда верховный вождь назначал правителей областей по принципу личной преданности. Но даже Сталин старался обставить это фикцией «выборы на месте». Ельцинцам это уже ни к чему.

Эдуард Володин. Негодуем по наивности[222]

(…) О том, что означает перестройка, ее инициатор никогда не скрывал. С апреля 1985 года и по сей день он неустанно повторяет, что в стране осуществляется революция. Поэтому все негодующие ныне по поводу конечных результатов пропагандистского лозунга «Больше социализма» негодуют по наивности. О революции в стране было сказано с самого начала — открыто и однозначно. Именно о том, что революция последовательно проходит свои фазы и как социально-политический взрыв отменяет, уничтожает старые структуры и стереотипы, постоянно твердят идеологи перестройки по любому поводу и даже без повода. И если кто-то сейчас говорит о попранных идеалах и т. п. красивых вещах, то говорит и бичует собственное недомыслие и прекраснодушие.

Социологическое зеркало

За кого народ?

27 августа 1991 года Центр социально-экономических исследований «ТИННИ-Социо» (руководитель — П. Коротин) провел по заказу еженедельника «Аргументы и факты» и газеты «Известия» опрос общественного мнения.

Опрошено 1185 чел. по выборке, представляющей взрослое городское население РСФСР, Украины и Белоруссии.

Результаты опроса в процентах от числа опрошенных.

1. Как по-вашему, удастся ли Горбачеву в результате происходящих событий сохранить свои позиции?

а) «скорее да» — 27 % (20 августа было 27 %).

б) «скорее нет» — 61 % (20 августа — 51 %).

в) «затрудняюсь ответить» — 12 % (20 августа — 22 %).

2. Кто еще, кроме Горбачева, мог бы претендовать на аналогичный пост?

Б. Ельцин — 49 %, А. Собчак — 8 %, Э. Шеварднадзе — 5 %, А. Яковлев 4 %.

3. Назовите, пожалуйста, наиболее популярного в настоящее время политического деятеля.

Б. Ельцин — 74 %, А. Собчак — 8 %, А. Руцкой — 5 %, М. Горбачев — 4 %, Г. Попов — 4 %.

Опубл.: Аргументы и факты. 1991. № 34. Август.

Авторитет Президента

Изменилось ли Ваше отношение к Горбачеву после переворота?

нет, не изменилось 42 %

да, ухудшилось 27 %

да, улучшилось 24 %

затрудняюсь ответить 7 %

С каким из суждений о Президенте Вы согласились бы?

должен остаться 50 %

переизбрать 33 %

пост не нужен 13 %

затрудняюсь ответить 4 %

Опрос по заказу газеты «Московские новости» проведен 30 августа — 1 сентября в 12 городах России Всесоюзным центром изучения общественного мнения (ВЦИОМ) при поддержке фонда «Общественное мнение». Опрошен 1071 человек. Опубл.: Московские новости. 1991. 8 сентября.

Вот, что думали москвичи в начале сентября 1991 г.

о М. Горбачеве о Б. Ельцине

В отставку! 32,9 % 4,2 %

Продолжать! 56,2 % 91,3 %

Не знаю 10,9 % 4,5 %

Опрос межредакционной социологической службы «Мнение». Опубл.: Правда. 1991. 12 сентября.

402

Социологическое зеркало

№ п/п Фамилия Москва Крупные Малые Соотношение

деятеля города города, поддерживающих и

(в Москве) села неподдерживающих

1. Б.Н. Ельцин 4,36 4,44 3,95 86,5: 4,3

2. А. А. Собчак 4,31 4,07 3,49 83,8: 4,0

3. Э. А. Шеварднадзе 4,06 4,05 3,44 74,8: 7,1

4. А. В. Руцкой 4,02 3,82 3,26 68,0: 4,1

5. И. С. Силаев 3,99 3,89 3,26 73,3: 6,1

6. Г. А. Явлинский 3,87 3,88 3,26 63,8: 6,8

7. Р. И. Хасбулатов 3,85 4,24 3,32 69,7: 5,0

8. С. Б. Станкевич 3,83 3,35 3,14 66,1: 6,0

9. Г. X. Попов 3,77 3,46 3,28 65,6: 11,0

10. С. С. Шаталин 3,71 3,58 3,18 57,1: 5,0

11. А. Н. Яковлев 3,70 3,64 3,21 58,3: 8,3

12. В. В. Бакатин 3,51 3,72 3,37 52,8: 10,6

13. И. И. Заславский 3,46 3,22 3,15 42,3: 9,0

14. Г. В. Старовойтова 3,42 3,32 3,04 43,1: 12,0

15. Н. Назарбаев 3,32 3,47 3,16 38,8: 14,1

16. С. М. Шахрай 3,28 3,45 3,02 28,3: 5,3

17. М.С. Горбачев 3,26 2,93 3,11 41,3: 22,2

18. О. Г. Румянцев 3,23 3,07 3,06 18,7: 5,6

Рейтинг по 5-балльной шкале Персональные оценки (рейтинги) составлены

на основании опроса общественного мнения, проведенного в России 15–19

сентября 1991 г. центром «Россика» по репрезентативной выборке.

Опрошено 1500 человек. Опубл.: Независимая газета. 1991. 25 октября.

Краткое сентябрьское затишье после бури августовских событий сменяется новым всплеском политических баталий. Это завершающая фаза борьбы, которая идет, с одной стороны, под лозунгом «Империя рухнула! Да здравствует Союз Суверенных Государств!:.» С другой — «Не допустим возрождения командного центра!» А за этим — фактическое отрицание всякого центра вообще. Вместо единого государства — содружество государств. В диалоге Горбачев — Ельцин вновь непримиримое противоречие. Первый принципиально не приемлет концепцию содружества, второй (да, на этот раз он) под давлением других республик, не может не искать выхода на путях именно такого аморфного образования, ибо идея центра сильно дискредитирована в глазах республик, не без участия и российского руководства. Разыгрывается заключительный акт драмы трехсотмиллионного народа.

Б.Н. Ельцин. Россия не допустит возрождения командного центра[223]

(…) Убежден, что именно Российская Федерация должна сыграть решающую роль в выводе страны из глубокого кризиса, возвращении в жизнь людей стабильности и покоя. Россия не ставит перед собой целью возвыситься в ходе реформ над соседями, провести их за счет тех или иных республик. Мы готовы тесно сотрудничать в деле преобразования с дружественными суверенными государствами.

Реформы в России — это путь к демократии, а не к империи. Россия не допустит возрождения иного командного центра, стоящего над ней и другими суверенными государствами. Она станет гарантом того, что диктата сверху уже не будет. Межреспубликанские органы призваны играть только консультативно-координирующую роль. Реальную власть теперь осуществляют республики. И поэтому Российская Федерация должна будет вести самостоятельную политику, действовать, исходя из национальных государственных интересов, а не по навязанному ей шаблону…

М.С. Горбачев. Нужен новый образ центра[224]

Лен Карпинский. Почему-то в новой обстановке механически повторяется старая, теперь ложная альтернатива. Если центр, то обязательно такой, с каким мы имели дело десятилетия и, увы, до недавних дней. Такой, который источает постоянную угрозу свободолюбивым народам, их национальной государственности. Получается: либо есть независимость, тогда нет и не может быть никакого центра, либо сохраняется центр, тогда прощай, независимость. Но почему же не представить себе появление принципиально другого, малознакомого нам центра как структуры выявления и согласования интересов суверенных республик, механизма отыскания консенсуса?

Михаил Горбачев. Я с вашими рассуждениями полностью согласен. Вы затронули центральную проблему. И от того, как она будет разрешена, во многом зависит, что будет с нами дальше.

Да, не в том альтернатива, будут ли республики суверенными государствами (они уже стали такими) или сохранится союзный центр. Она в том, выкарабкаемся мы из общей беды и пойдем дальше вместе либо кинемся врассыпную. Республики связаны между собой отнюдь не только коридорами власти, так сказать, через бюрократический протез партийного и государственного аппарата. Связки проросли через всю ткань жизни республик. Так что будем взаимодействовать через раздоры и конфликты или путем цивилизованного сотрудничества? Тоталитарный бюрократический центр, воплощающий в себе великодержавную, унификаторскую политику и идеологию, уже распался. Это благо для всех, но нельзя это смешивать с развалом союзных связей. И следовательно, речь — о новом образе центра. Не центр-деспот, командующий и помыкающий республиками, а центр-координатор, уполномоченный на посредническую роль и наделенный для этого средствами самими республиками. Например, я сравниваю задачи нынешнего Верховного Совета СССР с миссией Учредительного собрания в переходный период.

(…) В наследие мы получили невиданную плотность взаимосвязей. Поэтому и нужно нам держаться вместе, идти дальше в особо тесном строю.

Да, у россиян в определенных группах политиков, в том числе в окружении Бориса Николаевича Ельцина, есть такие, которые думают: России надо отделиться «как всем». Стряхнуть с себя эти «прелести», эти тяготы «особой ответственности» за других и, опираясь на свои природные ресурсы, свой экономический и интеллектуальный потенциал, начать жить самостоятельно. Эта очередная академическая утопия — опаснейшая… Я говорю открыто: Россия не сможет сама себя вытащить, потому что она также зависима от других республик. Опасность этого «самостийного плана» обусловлена именно сегодняшним положением. Может быть, через несколько лет Россия и смогла бы справиться со своими проблемами в одиночку. Но это через несколько лет. Для других республик, в том числе и для Украины, изоляционизм — катастрофа…

Лен Карпинский. Но, с другой стороны, почему все эти общие заботы, оставшиеся нам в наследство от бывшего Союза, не может взять на себя Россия, став «правопреемницей» СССР? В конце концов не все ли равно, где расположен притягательный центр консолидации?

Михаил Горбачев. Как только Россия напрямую попыталась, скажем так, дать указания республикам, сразу все суверенные республики всполошились. Это что — возрождение империи?.. Народы в большинстве своем готовы признать лидерство России, но только в форме нового союза и через новые союзные институты, где бы Россия на практике выполнила свою роль. Такие союзные институты необходимы прежде всего самой России. С тем чтобы ее образ и ее роль воспринимались естественно, в виде равноправного партнерства.

С Борисом Николаевичем Ельциным мы обсуждали этот вопрос. Я не увидел у нас принципиальных расхождений. Но обратите внимание: люди, подбрасывающие сегодня эту тему в духе «самостийности» России или ее особого превосходства над другими республиками, вдруг получают поддержку со стороны кого? Со стороны самых непримиримых критиков в недавнем прошлом того же российского руководства. Сегодня они надеются, что Президент России воспримет их точку зрения.

(…) Самая большая трудность — это мы сами. Это наши головы, наши привычки, наш уклад жизни. Необходимость революции умов — вот что всегда определяло мое политическое поведение. Я вынужден был с этим считаться и считаюсь. Я все-таки лучше других представляю замысел перестройки, не все, что обрисовано в политических документах, охватывает масштаб и глубину задуманных преобразований. Надо было менять систему, я к этому пришел. Но если бы с самого начала, не подготовив общество, так поставить вопрос, ничего бы не получилось. Я знал — дело связано с переходом к новым формам жизни, что приведет к столкновениям…

Мнение политиков, политологов, публицистов

Виталий Третьяков. Союз Ельцина и Горбачева. С чьей стороны союз?[225]

(…) Пока Ельцину нет достойных соперников на политическом Олимпе России. Он первый в ее истории всенародно избранный Президент. Он является символом борьбы с властью КПСС и центра. Он — персональное воплощение победы демократов над путчистами. У него по-прежнему очень высокая (на порядок выше, чем у других) популярность в народе (в России). Следовательно, в ближайшее время реальная борьба за власть в этой республике будет вестись не против Ельцина, а за влияние на него.

Однако Ельцин, продемонстрировавший лучшие качества политика в борьбе за власть (при том, что эта борьба отвечала и интересам общества в целом), до сих пор не может продемонстрировать таких же качеств в роли политика, находящегося у власти. Как реформатор он пока лишь немногим превзошел Горбачева. Россия, как и Союз до того, так и не приступила к решению двух главных проблем: экономическим реформам и «замораживанию» межнациональных конфликтов. Вся борьба ведется в чисто политической (притом все чаще в закулисной) сфере. Кроме того, многие опасаются «великодержавных наклонностей» Ельцина, которые могут проявиться под давлением на него определенных групп. Наконец, несмотря на то, что самостоятельность Ельцина как политика, по-видимому, достаточно велика, круг его советников также неясен, как это было раньше и с Горбачевым.

Безусловно, этот союз[226] заключен с обеих сторон, но особенно со стороны Ельцина, как тактический (для Горбачева просто не было выхода). Может ли он перерасти в стратегический союз? Это достаточно маловероятно. Противостояние Горбачева и Ельцина в период с осени 1987 года до зимы 1991-го слишком свежо в памяти всех, включая и их самих. Сильной России, равно как и другим республикам, если они будут сильны, центр во главе с активным Президентом не нужен. Кроме того, команды, окружающие двух президентов, рано или поздно начнут конфликтовать друг с другом (ибо речь идет о сохранении их у реальной власти), что, естественно, не будет улучшать отношений Ельцина и Горбачева.

Когда вновь возникнет открытая (или полуоткрытая) конфронтация, покажет время. Возможно, и очень скоро. Пока же Горбачев, выжидая во внутренних делах и позволяя Ельцину делать здесь ошибки, вновь наращивает свою активность на внешней арене, потихоньку восстанавливая свой авторитет.

Светлана Горячева. За Горбачева и Ельцина держатся влиятельные силы[227]

— Не слишком вы суровы к Б.Н. Ельцину? Он ведь и так взвалил на себя тяжелейший груз ответственности, попросив у Съезда дополнительных полномочий еще и главы правительства. Кстати, многие считают это тактической ошибкой. Мол, можно было менять правительство при выполнении непопулярной у народа программы, а самому оставаться как бы вне тотальной критики. Теперь же придется нести единоличную ответственность за все возможные провалы и неудачи.

— Что касается моей «излишней суровости» к Б.Н. Ельцину. На первом Съезде народных депутатов РСФСР в своей программной речи он обещал осуществить экономические преобразования без ухудшения жизненного уровня народа и повышения цен. Думаю, что этим в большей мере и заслужил симпатии людей перед избранием на пост Президента. Последнее же обращение к народу на нынешнем Съезде развеяло иллюзии даже у многих его сторонников об истинных средствах обещанного продвижения к «благополучию». Теперь уже ни для кого не секрет, что путь к нему будет идти через повышение цен, массовую безработицу и в результате обнищания легко доверившихся людей.

Вы знаете, в тот день, когда он выступил со своим, я считаю, безжалостным обращением к народу[228] и пообещал миллионам советских людей, что приведет их к нищете (якобы, правда, временно необходимой для улучшения экономики), мне стало в глубине души по-человечески, по-женски, может быть, жалко его. Это же нравственный крах, что, возможно, он сознает и сам. Я видела, как нелегко ему было читать текст этого обращения. Ведь Б.Н. Ельцин, возможно, вынужден перечеркивать самого себя. Мы только начали крушить основы нашего, конечно, далекого от совершенства, но реального социалистического устройства, еще к капитализму-то настоящему, жесткому не приступали, а как круто изменилась к худшему жизнь людей. Тысячи бездомных и нищих заполнили наши города. Б.Н. Ельцин ведет речь о ночлежках и бесплатных «благотворительных супах» для миллионов наших соотечественников, которые очень скоро будут в них нуждаться. Для великой, родной моей России — это страшный позор и тяжелое потрясение. Б.Н. Ельцин, как русский человек, я уверена, хорошо понимает весь трагизм собственного положения он в силу логики своей борьбы за власть стал, как мне кажется, орудием тех сил, которые глубоко враждебны России и ее народам.

— То есть вы полагаете, что Б.Н. Ельцин не вполне свободен в своей политической деятельности? От кого он зависим.

— Как и М.С. Горбачев, Б.Н. Ельцин, как я думаю, сильно зависим от своего окружения, от помощников (кстати, в окружении обоих президентов есть одни и те же советники), среди которых имеются люди, идеализирующие капиталистический путь развития, убежденные в необходимости некой, если так можно сказать, «американизации» нашего государства. Не случайно ведь за несколько дней до открытия V внеочередного Съезда РСФСР Б.Н. Ельцин, как сообщили некоторые средства массовой информации, звонил Дж. Бушу и проинформировал его о своих намерениях форсированного перехода к рынку. Вы знаете, это потрясло меня и, я думаю, многих наших парламентариев даже из числа сторонников российского Президента. Много раз депутаты настаивали обсудить в Верховном Совете хотя бы некоторые наметки антикризисной программы, усиленно готовившейся в сентябре — октябре помощниками Б.Н. Ельцина. Но нам, народным избранникам, в этом отказали, а американского президента заранее любезно познакомили со всеми нюансами. Разве так пренебрежительно можно поступать по отношению к депутатам?! И разве пристало Президенту великой России так подобострастно домогаться одобрения своих шагов у богатого заокеанского «дядюшки»?

(…) Как долго сохранится, по-вашему, нынешняя кризисная ситуация? Способны ли взаимодействовать в настоящее время М.С. Горбачев и Б.Н. Ельцин? Кто же все-таки будет управлять нашей страной?

— В ближайший период (я его вижу до лета будущего года) кризис будет нарастать. Да никто и не обещает облегчения жизни. Естественно, это вызовет массовое недовольство народа, которое неизбежно приведет к параличу власти.

На прежнем своем посту (по долгу службы) я регулярно знакомилась с работами и публикациями зарубежных советологов. Некоторые из них откровенно говорят, что в мире есть влиятельные силы, которые «держатся» за М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина. Они будут подталкивать их к взаимодействию. Тут очень важно, кто будет во главе России, потому что это определит и союзного лидера. Пока не ясно, кого же за океаном окончательно прочат на роль своего «главного партнера» в этой части земного шара. В любом случае в ближайшее время во главе Союза будет тот, на кого поставит Америка. Это уже сегодня не секрет зарубежных советологов. Америка сейчас ставит на двоих: М.С. Горбачева и Б.Н. Ельцина. Как долго это будет продолжаться? Вероятно, все-таки не очень долго. Поймет наконец народ, что на самом деле эти люди поддерживают новую буржуазию, и откажет им в доверии.

— Светлана Петровна, вы не ответили на вопрос, зачем Б.Н. Ельцин берет на себя дополнительные и крайне ответственные обязанности главы правительства. Ведь это, как говорят некоторые мои коллеги-журналисты, политологи, не совсем верный тактический ход?

— Ваши коллеги забывают один очень важный момент. К тому тяжелому экономическому выбору, к которому сегодня подталкивают народ, сможет привести лишь человек, кому он доверяет. И тот имидж, который создавался очередному «народному вождю» — Б.Н. Ельцину т. н. демократической прессой, сделал свое дело: народ, не искушенный в тонкостях политической игры, вверил ему свои надежды.

Никто другой, кроме Б.Н. Ельцина, обладающего большой народной поддержкой, сегодня не в состоянии выполнить эту задачу — столь жестко, бесчеловечно внедрять рынок — ни в России, ни в любой другой республике старого СССР. Как только кто-либо иной начнет этот процесс, он будет сметен народной волной. Важно начать процесс перехода к капитализму именно в России. Она затем неизбежно подтолкнет к этому всех остальных соседей. Так вот, если не Б.Н. Ельцин, то кто способен «капитализировать» сегодня Россию? Больше некому. Поэтому он и сосредоточивает в своих руках такую огромную власть, чтобы выполнить эту задачу.

Леонид Васильев. Горбачев не был ни демократом, ни подлинным реформатором[229]

На Западе все едва ли не единодушно всегда считали, что Горбачев реформатор, причем радикального, революционного типа. Собственно, для этого, казалось бы, были все основания: кто, как не он, открыл дорогу демократии, стал отцом гласности, разбудил советских людей? Нет слов, Горбачев сделал историческое дело, и заслуги его признаны всеми, о них немало писал и я. Но значит ли это, что Горбачев — реформатор в том смысле, в каком его привычно воспринимали и все еще многие воспринимают на Западе? Отнюдь. Горбачев демократом не был и не мог быть подлинным реформатором по той простой причине, что был коммунистом, главой коммунистов и защитником «социалистического выбора», в чем он неоднократно публично — и весьма охотно — признавался.

Может показаться, что я сгущаю краски, ведь Горбачев все время говорил о гуманном, демократическом, чуть ли не «христианском» социализме, убеждая слушателей в том, что его социалистический выбор правомерен, что без социализма мы не обойдемся и что КПСС вместе с ним вот-вот станет партией реформаторско-социалистического типа. Бог мой, как он заблуждался — если, конечно, не лукавил! Или он действительно не понимает принципиальной разницы между основанным на принуждении и диктатуре марксистским социализмом и гуманно-демократическим немарксистским? Если понимает — давно уже должен был сказать, что отвергает не просто «сталинскую модель», но именно марксистский социализм. Если не понимает или не хочет признать этот факт — то стоит ли удивляться, что реформы Горбачева не шли, что в решающий момент КПСС показывала свое истинное лицо и под ее давлением Горбачев ловко (в чем он виртуозен, так это в искусстве политического лавирования) уходил от решающего шага.

Социологическое зеркало

16 октября Центр социально-экономических исследований «ТИННИ-Социо» провел опрос жителей России, Украины и Беларуси. Опрошено 1175 человек по выборке, представляющей взрослое городское население. Репрезентирующие признаки: пол, возраст, социальное положение, образование.

Результаты опроса (в процентах) распределились следующим образом.

1. Как вы оцениваете результаты деятельности Б.Н. Ельцина в первые сто дней пребывания на посту Президента РСФСР?

а) отрицательно, ему необходимо уйти в отставку — 16 % опрошенных;

б) существенных результатов нет, но Ельцин — единственная фигура, способная занимать этот пост, — 23 % опрошенных;

в) положительно, ему необходимо продолжать работу на посту Президента России — 35 % опрошенных;

г) затрудняюсь ответить — 26 %.

При этом 13 % респондентов, опрошенных на территории Украины и Беларуси, ушли от ответа на данный вопрос в связи с тем, что «это проблема России».

2. Как, по-вашему, что сейчас нужнее нашей стране: демократия или «сильная рука»?

а) демократия — 51 % опрошенных;

б) «сильная рука» — 35 % ;

в) затрудняюсь ответить — 14 % .

Опубл.: Аргументы и факты. 1991. № 41. Октябрь 419

М.С. Горбачев. Я за конфедеративное демократическое государство[230]

(…) На ваше одобрение представлен проект Союзного договора.

Ваше решение либо приблизит общество к выходу к новым формам жизни, либо наши народы будут обречены надолго и, пожалуй, безнадежно выпутываться поодиночке. Что конкретно ждет в этом случае каждого из них и всех нас вместе, весь внешний мир, предсказать невозможно. Одно ясно — последствия будут тяжелыми.

В марте этого года подавляющее большинство граждан на всенародном референдуме высказалось в пользу сохранения обновленного Союза. Последние месяцы, наполненные событиями бурными, тревожными и трагическими, еще больше укрепили убежденность людей в необходимости Союза. Об этом говорят все опросы общественного мнения.

(…) Я не раз публично, на государственных совещаниях и форумах, излагал свою концепцию нового Союза. И в этом обращении к вам хочу еще раз подчеркнуть: речь не о возрождении в новом обличье старого центра. Старого Союза нет, и возврат к нему невозможен. Это доказал и провал августовского путча. Речь идет о создании совершенно нового государственного и межгосударственного образования, суть которого недвусмысленно изложена в проекте представленного вам договора.

(…) Две основополагающие идеи заложены в конфедеративную концепцию договора, которая определяет характер новой, небывалой государственности.

Это идея самоопределения, национально-государственного суверенитета, независимости.

И это идея союзничества, сотрудничества, взаимодействия и взаимопомощи.

Моя позиция однозначна. Я — за новый Союз, Союз Суверенных Государств — конфедеративное демократическое государство. Хочу, чтобы в преддверии вашего решения эта моя позиция была всем хорошо известна. Медлить далее нельзя. Время может быть катастрофически потеряно…

Б.Н. Ельцин. Ничего не предпринимать было бы преступно[231]

(…) Переговоры в Беларуси стали закономерным следствием тех процессов, которые развивались в течение последнего времени. Страна переживает тяжелый кризис государственности. Было ясно, что союзные структуры были не готовы к коренному обновлению. Декларации о суверенитетах 1990 года коренным образом изменили ситуацию. Был поставлен фактически крест на унитарной модели Союза. В прежнем варианте Союзного договора по сути протаскивалась все та же модель Союза с сильным центром. За время переговоров восемь республик из пятнадцати уже отвернулись от Союза. Другие все же были готовы пойти на компромисс и подписать Союзный договор. Такой подход был уничтожен в дни августовского путча.

После августа распад Союза ССР вступил в новую стадию, началась его агония. А в это время мы стали тонуть в согласованиях, широких и узких обсуждениях, консультациях. Все это приобрело характер какой-то дурной бесконечности. На фоне острейшего экономического кризиса, отсутствия самого необходимого эти игры все больше раздражали народ. Итогом такого развития могло быть только одно — дальнейшая дезинтеграция страны.

1 декабря народ Украины высказался на референдуме за независимость. Украина отказалась подписывать дого*-вор. Последствиями этого могли стать дальнейшая нестабильность в мире, эскалация конфликтов внутри бывшего Союза. Ничего не предпринимать в этих условиях было бы просто преступно.

Главный итог состоит в следующем. Три республики, которые выступали учредителями СССР, приостановили процесс стихийного распада того общего пространства, в котором живут наши народы. Найдена единственно возможная формула совместной жизни в новых условиях — содружество независимых государств. В соглашении констатируется, что СССР прекращает свое существование. Но я отвергаю обвинения в адрес подписавших, что они якобы самовольно ликвидировали СССР. Союз уже не способен играть позитивной роли во взаимоотношениях между его членами.

Задача состояла в том, чтобы спасти все здоровое, что можно еще спасти, построить реалистическую модель содружества. С конституционной точки зрения необходимо подчеркнуть, что, образовав в 1922 году Союз, его учредители не утратили своего государственного суверенитета и своего статуса, ответственности учредителей Союза.

Основные позиции и подходы были согласованы еще год назад, когда четыре республики — Беларусь, Казахстан, Россия и Украина — в декабре вели подготовку четырехстороннего соглашения. Оно не было заключено, но его принципиальные положения выдержали испытание временем. Важнейший итог переговоров в том, что достигнуто соглашение о взаимодействии в проведении экономической реформы. Впервые за много месяцев значительная часть экономического пространства бывшего Союза будет развиваться в соответствии с согласованной экономической политикой. Речь идет не только о движении в одном направлении, но прежде всего о тесном взаимодействии.

Подписанные соглашения диктуют волю республик сохранить единую денежную единицу — рубль. Введение национальных валют какой-либо стороной будет подчиняться согласованным правилам. Главное условие — ненанесение ущерба партнерам.

Договорились взять под совместный контроль денежную эмиссию, проводить однотипную бюджетную налоговую политику, координировать внешнеэкономическую, таможенную политику. Принципиальное значение имеет договоренность о том, что государства обеспечивают друг другу свободу транзита. Достигнута договоренность о сроках либерализации цен — со 2 января.

В ходе переговоров наши республики пришли к общему мнению по поводу, который волнует народы не только наших стран, но и весь мир. Соглашение предусматривает тесное сотрудничество государств в обеспечении мира и безопасности, их волю к ликвидации всех ядерных вооружений, а также их волю ко всеобщему и полному разоружению. СНГ будет обеспечивать единство военно-стратегического пространства, единство ядерных сил под объединенным командованием. Общее мнение — создать оборонительный союз с единым командованием стратегическими вооруженными силами.

М.С. Горбачев. Дай Бог, чтоб я ошибся[232]

(…) Москва полна слухами о перевороте. Думаю… никто сейчас этого сделать не может. Но если произойдет распад страны, к власти могут прийти… фашиствующие диктаторы.

(…) Я считаю сегодня главным вопросом вопрос государственности.

(…) Мы пришли на эту землю лет на 60–70, и не нам ее кроить.

(…) Не убежден, что подписанные в Белоруссии соглашения обладают механизмами их реализации.

(…) Я не знаю, почему за спиной Президента решили проигнорировать Союзный договор… Думаю, что из тупика переговоров с Украиной можно было бы найти выход, например, ассоциированное членство. «Украинский момент» был… использован руководителями России.

Вопрос: — Накануне подписания соглашения вы знали о нем?

— Предвидел. Сказал Борису Николаевичу. «Моя задача, чтобы ты подписал договор первым», тогда и украинский вопрос можно решать. Он сказал: «Нет».

(…) Мне позвонил Шушкевич 8-го числа и сказал, что они уже позвонили Бушу, что соглашение подписано. Это позор… Стыдобища… Ставить Президента в известность только потом…

— Вас изолировали от этого соглашения…

— Это ненормально, но пусть идет процесс, главное, чтобы в конституционных, нормальных формах.

Вопрос: — Мы идем по пути Югославии?

— Давайте сделаем все, чтобы этого не было.

Вопрос: — А если снизу все-таки пойдет создание нового сообщества? Не кажется ли Вам, что Вы глубоко заблуждаетесь?

— Дай Бог, если я ошибаюсь. Хочу, чтобы я ошибся.

(…) На встрече с командующими военных округов я спросил у командующего Киевским военным округом: «Правда, что 80 процентов офицеров округа русские?»

— Правда, товарищ Президент.

Что, когда процесс разовьется и все отделятся, русские офицеры будут возглавлять армию другого государства?

(…) Я уйду в отставку в одном случае, если поставят крест на Союзном договоре. Я сделал все, что мог. Я проявлял гибкость, когда меня мяли и ВПК, и партия, но главные идеи избавления от тоталитаризма, протащил, с ошибками, со всем, но главное — состоялось. В моей жизни… уже состоялось. А так измениться, отказаться от Союза… я не могу. И не надо заботиться о моем трудоустройстве.

Вопрос: — У кого будет «кнопка»?

— Где она сейчас, я знаю. А там… будет объединенное командование, пусть разбираются, но уже без меня.

Б.Н. Ельцин. Я не хочу говорить плохо о Горбачеве[233]

Вопрос. Борис Николаевич, можно ли сказать, что Содружество независимых государств существует и что Советского Союза больше нет?

Ответ. Несомненно, Содружество существует, поскольку Россия, Украина и Беларусь уже подписали и одобрили договор о его создании. Для того чтобы окончательно сказать, что Советского Союза больше не существует, нужно подождать еще по крайней мере две недели, ибо некоторые структуры еще не перешли под российскую юрисдикцию. Тем не менее три наши республики аннулировали Союз 1922 года и отозвали своих депутатов из советского парламента, поскольку Советской власти практически уже не существует. Три дня назад я говорил с Горбачевым о времени, необходимом для довершения этого перехода, и сказал ему, что данный процесс должен завершиться в декабре или, в крайнем случае, к середине января.

Вопрос. Будет ли ваше Содружество походить на Европейское сообщество? Каковы будут его координационные структуры?..

Ответ. Действительно, наше Содружество напоминает Европейское сообщество и даже Британское содружество. Прошлогодние переговоры показывают, что мы могли бы продолжать обсуждение нового Союзного договора и в следующем году, но по-прежнему без успеха. В республиках очень силен страх перед центром. Пока единственной координационной структурой является объединенное командование стратегических сил. Когда договор о Содружестве будет подписан всеми, а я думаю, что его подпишут не менее десяти государств[234], а может быть и больше, мы соберемся для принятия окончательного решения о необходимых координационных структурах. Наш центр будет очень небольшим, сведенным до минимума. Самой грубой ошибкой Горбачева было стремление к созданию обширного и могущественного центрального правительства. Если бы была принята идея о конфедерации, а может быть, даже и о федерации[235], то не исключено, что Союзный договор был бы уже давно подписан. Вместо этого мы потеряли массу полезного времени.

(…) Вопрос. Как родилась идея о создании Содружества?

Ответ. Впервые о ней заговорили в декабре прошлого года, когда советское правительство тормозило реформы. Тогда Россия, Украина, Белоруссия и Казахстан направили своих представителей в Минск, чтобы изучить вопрос о создании Содружества. Горбачев воспрепятствовал этому плану, однако документы остались, и мы вновь рассмотрели их в Минске 8 декабря. Поэтому, чтобы заключить договор, нам потребовалось всего лишь полтора дня.

(…). Вопрос. А у кого будет находиться «черный чемоданчик» с управлением на случай атомного нападения?

Ответ. Не у Горбачева.

Вопрос. Может быть, у вас?

Ответ. Перейдем к следующему вопросу.

(…) Вопрос. А будет ли играть какую-нибудь роль в Содружестве Горбачев?

Ответ. Нет. Мы будем обращаться с ним достойно и с уважением, которого он заслуживает, однако, поскольку мы решили к концу декабря завершить переходную фазу в стране, то он тоже должен принять свое решение за этот срок.

Вопрос. Как вы оцениваете работу, проделанную Горбачевым? В чем он, по-вашему, ошибался?

Ответ. Я очень высоко оцениваю первую фазу его деятельности, в 1985–1986 гг., в начале перестройки. Он очень много сделал для демократии как во внутреннем, так и во внешнеполитическом плане. Может быть, если бы не было Горбачева, то это сделал бы кто-нибудь другой. И тем не менее важность его роли и работы очевидна. Однако, начиная с 1987 года, он совершил массу ошибок. Потерял время, не начал экономическую реформу, действовал полумерами. Но я не хочу плохо говорить о Горбачеве. Повторяю: я уважаю и ценю все то, что он сделал. Если он решит уйти в отставку, Россия возьмет на себя всю ответственность, гарантируя ему приличную пенсию и подобающее отношение.

Вопрос. Складывается впечатление, что, несмотря на хорошие «рабочие отношения», вы всегда недолюбливали друг друга в личном плане…

Ответ. В последние месяцы наши отношения были достаточно хорошими. Конечно, нас никогда не связывала дружба. Не могу сказать, что со мной всегда хорошо обращались с человеческой точки зрения, особенно в 1987 году. Однако после путча, когда Горбачев понял, что коммунизм и рыночная экономика не могут сосуществовать, наши отношения улучшились, стали более тесными. Если бы так было с самого начала, все было бы гораздо проще.

М.С. Горбачев. Будет ли содружество жизнеспособно?[236]

(…) На смену длительному и трудному историческому процессу формирования единой страны приходит процесс ее разъединения, расчленения. И он также не будет легким. Тут не должно быть никаких иллюзий. Очевидно, что общество еще не осознало, что это — поворот колоссального масштаба, затрагивающий основы жизни народов и граждан.

(…) Сейчас реальностью становится идея содружества независимых государств. И важно, жизненно важно, чтобы этот сложнейший процесс не усилил разрушительные тенденции, наметившиеся в обществе.

(…) Смысл соображений в том, чтобы очертить минимум положений, без которых содружество в современных условиях, как мне представляется, не сможет стать жизнеспособным…

Первое. Должно быть четко зафиксировано понимание содружества как многонационального образования при абсолютном равенстве не только самих государств, но и живущих в них национальностей, всех религий, традиций, обычаев, геополитического местонахождения.

Наиболее подходящим названием поэтому для содружества мне представляется: «Содружество европейских и азиатских государств» (СЕАГ).

Второе. Мало просто официально признать Декларацию прав человека и демократических свобод. При уникальной расселенности людей на огромных пространствах, где на протяжении веков перемешивались и пересекались судьбы миллионов семей, где десятки миллионов смешанных браков, проблема открытости границ и гражданства должна быть проработана особенно тщательно.

Уверен, что у всех, кто не заражен национализмом и сепаратизмом, а это сотни миллионов, неизбежно возникнет чувство утраты «большой Родины». А когда практически начнется процесс государственного, административного и прочего размежевания, определения условий гражданства, это затронет очень многих самым непосредственным образом — в быту, на производстве, в человеческих связях.

Поэтому, возможно, на какой-то довольно длительный период придется согласиться с нормой — «гражданин содружества» наряду с гражданством в соответствующем государстве…

Третье. Для стабильности содружества решающее значение имеет создание социально ориентированной рыночной экономики, беспрепятственное развитие и защита всех форм собственности.

(…) Я убежден: потребуются соответствующие структуры экономического взаимодействия в рамках содружества.

Четвертое. С полной ответственностью и знанием дела от носительно целостной системы военно-стратегической безопасности страны могу сказать, что малейшие попытки дезинтегрировать эту систему чреваты бедой международного масштаба.

(…) Договаривающиеся стороны могли бы определить безотлагательно структуры единого контроля и главнокомандования стратегическими силами, включая все основные военно-технические и научно-оборонные компоненты. Коллективное командование — это абсурд.

Пятое. Самостоятельная, суверенная деятельность каждого члена содружества на мировой арене правомерна, Но если есть содружество, а это политическое образование, то должно быть и его политическое представительство в мировом сообществе. По типу, скажем, Европейского сообщества, которое является субъектом международного права.

(…) Я не представляю себе, как можно сохранить общую стратегическую оборону без минимума общей внешней политики.

Самое разумное было бы иметь структуру по делам внешних сношений, приспособив ее к нуждам и принципам содружества, включая и вопрос о членстве в Совете Безопасности ООН…

Шестое. Будет нанесен невосполнимый урон духовному развитию всех народов, если уже сейчас члены содружества не договорятся о координации (и о ее органах) в области науки и культуры, языка межнационального общения, охраны памятников, об источниках содержания музеев, мирового класса театров, библиотек, архивов, крупнейших институтов, лабораторий, обсерваторий и т. п.

Седьмое. О процедуре правопреемства. Начинать новую эпоху в истории страны надо с достоинством, с соблюдением норм легитимности…

Поэтому я предложил бы после ратификации документа о содружестве и обмена ратификационными грамотами провести заключительное заседание Верховного Совета СССР, который принял бы свое постановление о прекращении существования Советского Союза и передаче всех его законных прав и обязательств содружеству европейских и азиатских государств…

М.С. Горбачев. Не хочу «разрезать пирог и съесть его с чаем»[237]

Вопрос. Наш журнал выходит в понедельник (23 декабря. — Ред.). Останетесь ли вы к тому времени Президентом Советского Союза?

М.С. Горбачев. В понедельник? Я уверен, что останусь. Сейчас идет процесс, который возвращает нас на путь создания нового Союза. Мы двигались по этому пути до тех пор, пока референдум на Украине не создал новую ситуацию.

…Я целиком выступаю за глубокую реформу и перераспределение власти, но они решили отделиться, и это огромная ошибка. Если мы начнем разваливать нашу страну, нам будет просто гораздо труднее договориться друг с другом. И они думают, что ускорили этот процесс, но на самом деле нам угрожает опасность завязнуть в разнообразных спорах.

Я считаю, что, хотя мы должны перераспределить власть, это чревато различными опасностями. Важно, чтобы мы не сошли с правильного политического пути.

Вопрос. Можете ли вы гарантировать, что в этот переходный период вы сохраните контроль над «ядерной кнопкой»?

М.С. Горбачев Абсолютно. Все будет оставаться так, как было всегда. Любые тревожные слухи здесь и за границей о том, кто оудет держать палец на этой кнопке, безосновательны.

Вопрос. Каковы в действительности ваши отношения с Ельциным?

М.С. Горбачев. Мы расходимся по основным концепциям. Я — за сохранение Союза как государства. Я против того, что называю — разрезать пирог и съесть его с чаем. (Горбачев рисует на листке бумаги: появляется изображение пирога, перечеркнутого крест-накрест.) Кто имеет право резать нашу страну на куски?

Если этот процесс приведет к созданию содружества, — я признаю его как реальность. Хотя я не разделяю их концепции того, что это необходимо, я желаю им успеха. Но я не хочу, чтобы этот вопрос решался на улицах, и я использую весь свой авторитет для того, чтобы этот процесс развивался нормально и конституционно.

В то же время я по-прежнему твердо убежден, что мы совершаем ошибку Я хотел бы трижды ошибаться. Но я хочу следовать этому курсу. Если процесс выйдет из-под контроля, тогда мне придется похоронить все, чему я посвятил лучшие годы своей жизни.

Вопрос. В таком случае, что вы можете положить в основу вашего партнерства с Ельциным?

М.С. Горбачев. Есть более высокие интересы, которые должны нас объединять. Горбачеву и Ельцину просто никуда от этого не уйти.

Вопрос. Согласен ли с вами Ельцин в отношении этих более высоких интересов?

М.С. Горбачев. Безусловно. На человеческом уровне нет никаких препятствий для того, чтобы вести с ним диалог. Мы разошлись в этой концептуальной проблеме содружества.

Кто знает, может быть, я ошибаюсь. Но я твердо уверен в своей правоте. Однако что касается меня, то это не должно мешать нашему сотрудничеству. Я надеюсь, что он чувствует то же самое.

М.С. Горбачев. Я покидаю свой пост по принципиальным соображениям[238]

Дорогие соотечественники! Сограждане!

В силу сложившейся ситуации с образованием Содружества независимых государств я прекращаю свою деятельность на посту Президента СССР. Принимаю это решение по принципиальным соображениям.

Я твердо выступал за самостоятельность, независимость народов, за суверенитет республик. Но одновременно и за сохранение союзного государства, целостности страны.

События пошли по другому пути. Возобладала линия на расчленение страны и разъединение государства, с чем я не могу согласиться.

И после алма-атинской встречи и принятых там решений моя позиция на этот счет не изменилась.

Кроме того, убежден, что решения подобного масштаба должны были бы приниматься на основе народного волеизъявления.

Тем не менее я буду делать все, что в моих возможностях, чтобы соглашения, которые там подписаны, привели к реальному согласию в обществе, облегчили бы выход из кризиса и процесс реформ.

Выступая перед вами в последний раз в качестве Президента СССР, считаю нужным высказать свою оценку пройденного с 1985 года пути. Тем более что на этот счет немало противоречивых, поверхностных и необъективных суждений.

Судьба так распорядилась, что, когда я оказался во главе государства, уже было ясно, что со страной неладно. Всего много: земли, нефти и газа, других природных богатств, да и умом и талантами Бог не обидел, а живем куда хуже, чем в развитых странах, все больше отстаем от них.

Причина была уже видна — общество задыхалось в тисках командно-бюрократической системы. Обреченное обслуживать идеологию и нести страшное бремя гонки вооружений, оно — на пределе возможного.

Все попытки частичных реформ — а их было немало — терпели неудачу одна за другой. Страна теряла перспективу. Так дальше жить было нельзя. Надо было кардинально все менять.

Вот почему я ни разу не пожалел, что не воспользовался должностью Генерального секретаря только для того, чтобы «поцарствовать» несколько лет. Считал бы это безответственным и аморальным.

Я понимал, что начинать реформы такого масштаба и в таком обществе, как наше, — труднейшее и даже рискованное дело. Но и сегодня я убежден в исторической правоте демократических реформ, которые начаты весной 1985 года.

Процесс обновления страны и коренных перемен в мировом сообществе оказался куда более сложным, чем можно было предположить. Однако то, что сделано, должно быть оценено по достоинству.

Общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно. И это — самое главное завоевание, которое мы до конца еще не осознали, а потому что еще не научились пользоваться свободой.

Тем не менее проделана работа исторической значимости:

— Ликвидирована тоталитарная система, лишившая страну возможности давно стать благополучной и процветающей;

— Совершен прорыв на пути демократических преобразований. Реальными стали свободные выборы, свобода печати, религиозные свободы, представительные органы власти, многопартийность. Права человека признаны как высший принцип;

— Началось движение к многоукладной экономике, утверждается равноправие всех форм собственности. В рамках земельной реформы стало возрождаться крестьянство, появилось фермерство, миллионы гектаров земли отдаются сельским жителям, горожанам. Узаконена экономическая свобода производителя, и начали набирать силу предпринимательство, акционирование, приватизация;

— Поворачивая экономику к рынку, важно помнить, что делается это ради человека. В это трудное время все должно быть сделано для его социальной защиты, особенно это касается стариков и детей.

Мы живем в новом мире:

— Покончено с «холодной войной», остановлена гонка вооружений и безумная милитаризация страны, изуродовавшая нашу экономику, общественное сознание и мораль. Снята угроза мировой войны.

Еще раз хочу подчеркнуть, что в переходный период с моей стороны было сделано все для сохранения надежного контроля над ядерным оружием.

— Мы открылись миру, отказались от вмешательства в чужие дела, от использования войск за пределами страны. И нам ответили доверием, солидарностью и уважением.

— Мы стали одним из главных оплотов по переустройству современной цивилизации на мирных, демократических началах.

— Народы, нации получили реальную свободу выбора пути своего самоопределения. Поиски демократического реформирования многонационального государства вывели нас к порогу заключения нового Союзного договора.

Все эти изменения потребовали огромного напряжения, проходили в острой борьбе, при нарастающем сопротивлении сил старого, отживавшего, реакционного — и прежних партийно-государственных структур, и хозяйственного аппарата, да и наших привычек, идеологических предрассудков, уравнительной и иждивенческой психологии. Они наталкивались на нашу нетерпимость, низкий уровень политической культуры, боязнь перемен.

Вот почему мы потеряли много времени. Старая система рухнула до того, как успела заработать новая. И кризис общества еще больше обострился.

Я знаю о недовольстве нынешней тяжелой ситуацией, об острой критике властей на всех уровнях и лично моей деятельности. Но еще раз хотел бы подчеркнуть: кардинальные перемены в такой огромной стране, да еще с таким наследием, не могут пройти безболезненно, без трудностей и потрясений.

Августовский путч довел общий кризис до предельной черты. Самое губительное в этом кризисе — распад государственности. И сегодня меня тревожит потеря нашими людьми гражданства великой страны — последствия могут оказаться очень тяжелыми для всех.

Жизненно важным мне представляется сохранить демократические завоевания последних лет. Они выстраданы всей нашей историей, нашим трагическим опытом. От них нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах и ни под каким предлогом. В противном случае все надежды на лучшее будут похоронены.

Обо всем этом я говорю честно и прямо. Это мой моральный долг.

(…) Я покидаю свой пост с тревогой. Но и с надеждой, с верой в вас, в вашу мудрость и силу духа. Мы — наследники великой цивилизации, и сейчас от всех и каждого зависит, чтобы она возродилась к новой современной и достойной жизни…

Мнение политиков, политологов, публицистов Анатолий Карпычев. Тайная операция — «декабрьский поворот»[239]

(…) Нынешняя официальная пропаганда старательно утверждает, что в декабре принято единственно верное решение, что ликвидация Советского Союза есть не что иное, как «попытка устранить затянувшееся двусмыслие и лицемерие, правовое и политическое», что наступил час «учиться компромиссам».

(…) Мне официально внушают: обиды за державу не должно быть, кончина СССР — печальная необходимость. Ее никто не хотел, но надежд к декабрю не осталось. Почему же не осталось? И сразу вспоминается пресс-конференция членов Госсовета в Ново-Огареве, где Борис Николаевич Ельцин, к слову которого люди прислушиваются, громко и спокойно сказал: «Союз — будет».

И другие президенты вместе с М.С. Горбачевым серьезно сказали: «Союз будет». Это было в ноябре 14-го числа. Пожалуйста, запомните дату. Потом вы сопоставите ряд признаний уважаемых политиков, и тогда придется сделать вывод, что нас, мягко говоря, порою водили за нос. Вот только во имя чего неизвестно.

Итак, 14 ноября была уверенность. Даже проснулась надежда, что наконец-то президенты договорятся, не будут стыдливо отводить глаза друг от друга и дружно возьмутся за экономику, дабы накормить народ, и спокойствие, пускай пока нищенское, вернется в наш дом, а потом, глядишь, придет и достаток. Согласие, которого не хватало, вроде бы торжествовало.

(…) Через некоторое время мы снова увидели на экранах телевизоров Ново-Огарево. Было это 25 ноября. В тот день президенты и руководители республик к нам не вышли. Отвечать пришлось одному М.С. Горбачеву. Мы узнали, что парафирование Союзного договора (предварительное подписание) не состоялось. Лидеры республик отказались это сделать. Но было все-таки согласие направить договор в парламенты для обсуждения. Мы понимали, что заключение Союзного договора — дело непростое, даже щепетильное, республики в старые времена изрядно намучились под прессом всесилия центра, а потому требуется время, чтобы забыть старые и новые обиды, но одинокая фигура М.С. Горбачева перед журналистами рождала сомнение в успехе.

(…) И вот наступил декабрь. Как потом выяснится, месяц — поворотный в судьбе страны. Кравчук засобирался в Минск, и туда же отправился Ельцин. Накануне Горбачев признался, что он разговаривал с Борисом Николаевичем, позиция Украины беспокоит обоих, и вот, дескать, Ельцин поговорит с Кравчуком в Беларуси.

Вроде ничто не предвещало неожиданностей, хотя после августовского переворота позиции М.С. Горбачева явно ослабли. Иногда казалось, что он вновь обретает уверенность после «экзекуции», устроенной ему некоторыми российскими депутатами сразу же после возвращения из Фороса. Но это только казалось… Горбачева в декабре «дожимали». Российские власти вторглись в сферу полномочий союзных органов, Украина разыгрывала свою карту — словом, схватка с центром уже шла на его территории, в Кремле. Указы и постановления россиян, начатые после августа, урезали власть и влияние президента повсюду: в экономике, в распоряжении финансами, в управлении, во внешней политике.

Не собираюсь ставить все под сомнение в тех указах, хотя они объективно помогали развалу СССР, но не могу не признать — то была неплохая работа. Ее венчала принятая в Минске модель государственного устройства, где не было места центру, президенту, Советскому Союзу.

Так что же — в декабре был конституционный переворот? После Минска этот вопрос журналисты задали Геннадию Бурбулису. «Нет, это не переворот, ответил он. — Речь о процессе».

С этим же вопросом журналисты подступались к М.С. Горбачеву. Он уходил от прямого ответа. Свое отношение к Минску он выразил в заявлении, назвав недвусмысленно факт роспуска СССР неконституционным действием.

Коль наши политики роспуск СССР переворотом не считают, назовем его декабрьским поворотом. Ирония судьбы: в августе Б. Ельцин возвращал отстраненного от власти Президента из Фороса, а в декабре, когда речь шла о «процессе», он же подписал «приговор» Президенту вместе с Л. Кравчуком и С. Шушкевичем.

Вот что сказал Леонид Кравчук французскому журналу «Пари-матч» по этому поводу, приоткрывая завесу над тем, что было в Беларуси.

— Когда было задумано провести историческую встречу, на которой была провозглашена кончина СССР? — спросили журналисты.

Ответ Л. Кравчука. Где-то около 15 ноября. Место проведения встречи Минск предложила выбрать Украина. Это самая маленькая из трех столиц, и там у нас было больше шансов сохранить свою встречу в тайне. Что и произошло ко всеобщему удивлению.

— Как проходила эта встреча в белорусском лесу?

Ответ. Сейчас я сообщу вам что-то новое. Ельцин привез с собой горбачевский текст о создании Союза. Горбачев делал нам следующее предложение: Украина вправе внести любое изменение, пересмотреть целые параграфы, даже составить новую редакцию при единственном условии — она должна предварительно подписать этот договор. Ельцин положил текст на стол и передал вопрос Горбачева: «Подпишете ли вы этот документ, будь то с изменениями или без них?» Сам он сказал, что подпишет только после меня. Таким образом, судьба договора целиком зависела от Украины. Я ответил: «Нет». Сразу стал вопрос о подготовке нового документа. Специалисты работали над ним всю ночь.

(…) Сейчас, перечитывая строки политической хроники декабря, интервью и документы, связанные с образованием содружества, меня не покидает ощущение, что все наши разговоры о торжестве демократии, о правовом государстве — все это пока что мечта, красивая жар-птица из сказки. Даже если СССР себя изжил, даже если центр надо было ликвидировать, даже если Горбачев стал тормозом на пути реформ — почему бы не обсудить это гласно, открыто, а не втайне? Можно понять декабристов, которые тайно готовились выйти на Сенатскую площадь против царя, но никак нельзя понять, почему втайне вершился декабрьский поворот? Почему людей-то не спросили? В 1922 году, когда Союз организовывали, в тайне это не держали. Наоборот, нашли и слова, подходящие моменту, и людям сделали приятное — не обегали их стороной. Что же случилось через много лет? Приведу слова бывшего Председателя Совета Союза Верховного Совета СССР Константина Лубенченко, который в интервью итальянской газете «Унита» заметил:

— Была завершена блестящая тайная и неожиданная политическая операция, совсем как в военное время… В обычное время я не вижу необходимости для такой скоропалительности. Руководители трех государств могли бы отказаться от подписания Союзного договора, что и сделал в Ново-Огареве президент Ельцин, когда не пожелал первым ставить свою подпись под проектом. Можно было сесть за стол переговоров без центра, обратиться к парламентам с предложением упразднить Договор 1922 года, подготовить протокол. Руководители республик не стали этого делать.

Блестящая тайная операция ставит точку в борьбе России и центра, и вообще в соперничестве в высшем эшелоне власти — сначала в Политбюро, затем в президентских структурах. «Объектом» соперничества был реформатор Михаил Горбачев, а потому и демократы, и партократы при всей нелюбви друг к другу в данном случае были единомышленниками, как бы дополняли усилия друг друга. То, что не смогли сделать «товарищи по партии» с Горбачевым на своих пленумах, доделали минские договоренности.

Убежден, без августа не было бы декабря. Конечно, в целом ставить знак равенства между ними несправедливо, исторически неверно. Видимо, сходство событий этих двух месяцев объясняется отношением к судьбе Президента СССР. Однако не она здесь определяющая, о чем сказал сам Горбачев, отвечая на вопрос об отставке: «Это не актуальный вопрос. Я назвал только один случай, когда я так поступлю. Участвовать в развале страны я не буду».

Насколько правым в своем предчувствии окажется опытный политик увидим.

(…) Из выступлений Б.Н. Ельцина: «Основные позиции и подходы были согласованы еще год назад, когда четыре республики — Беларусь, Казахстан, Россия и Украина — в декабре вели подготовку четырехстороннего соглашения. Оно не было заключено, но его принципиальные положения выдержали испытание временем».

Но дело даже не в том, экспромтом или нет родились документы. На размышления наводит другое. Получается, когда из Ново-Огарева нас торжественно заверяли, что «Союз — будет!», кто-то уже, видимо, знал, что ни Союза, ни Горбачева не будет?

«Все было честно, открыто и законно», — слова президента Кравчука. Но как же открыто? Вспомним: «Выбрали местом встречи Минск, ибо было больше шансов сохранить ее в тайне» («Пари-матч»).

Возвратившись домой, президент Кравчук на киевском аэродроме сказал, что Горбачев знал о встрече.

Читаю интервью Нурсултана Назарбаева:

— Горбачев, как и я, не знал о том, что состоится подписание такого документа.

«Толкователи» декабрьского поворота утверждают: «Назарбаев о Минске знал, с ним разговаривали».

Назарбаев уточняет:

— В предварительном разговоре со мной и Ельцин, и Кравчук, и Шушкевич говорили: они будут обсуждать то, как совместно переходить к рыночной экономике, согласовывать позиции, и обсудят, как дальше быть с проектом о ССГ.

Никак не могу понять: почему столько шероховатостей в поведении политиков? Они как будто страшились, что их не поймут.

(…) Декабрьский поворот открывает новую дорогу в завтра. Уж коль двинулись мы по ней, надо идти, как бы ни было трудно. Сегодня, по-моему, уже ясно: нельзя было перепрыгивать из СССР в СНГ без переходного периода. Нельзя сегодня содружеству жить без координирующих институтов. Без Согласия и Здравомыслия.

Инна Муравьева. Что оставил нам Горбачев?[240] Это было, было…

25 декабря 1991 года ровно в 19.00 первая программа Центрального телевидения познакомила нас с прощальной речью советского Президента. Раскрепостив прессу, он стал первым государственным деятелем в нашей стране такого масштаба, чьи поступки и действия уже при жизни не были закрыты привычным для нас долгие годы: «а об этом низ-зя!». Мы видели его уверенным и ироничным в 1987-м, негодующим — в дни работы XXVIII съезда КПСС, раскованным и элегантным — в гостях у Коля и Буша, взволнованным — у трапа самолета, который вернул его из Фороса.

Мы прожили в «эре Горбачева» почти 7 лет. Конечно, какой срок для истории! Но для каждого из нас… Колоссальный внутренний путь. Ушел страх. Открылись клапаны собственного самоуважения. Великая глупость и великий миф — «общественное — выше личного», или «раньше думай о Родине, а потом — о себе» — развеян. Мы поняли, что без уважения к себе, своему дому, семье не бывает Граждан.

Итак, что оставил нам Горбачев? С точки зрения его противников распавшуюся державу, которая именовалась Советским Союзом; безудержную инфляцию, нищих на улицах; милиционеров и, как говорят, до 80 процентов людей у черты бедности.

Но зато мы имеем имя Андрея Дмитриевича Сахарова и собственное прозрение. Имеем книги Александра Исаевича Солженицына и постижение великой истины — «Человек» действительно может звучать гордо. Так ли мало?

В своей прощальной речи Михаил Горбачев с горьким назиданием сказал: «Не научились еще пользоваться свободой». Воспользуемся этим его совсем не лишним советом. Спасибо, Михаил Сергеевич…

Шамиль Султанов. Почему обречен Борис Ельцин[241]

(…) Главное преступление горбачевых, яковлевых, ельциных против своего народа, и прежде всего русского народа, в том, что они стали внушать ему ненависть к самому себе, к своей истории, культивировать в нем комплекс неполноценности.

(…) Нации стали разбегаться из Советского Союза не только и не столько из-за трудностей, сколько из-за того, чтобы избежать парализующего волю яда неполноценности и вины, распространяемого Горбачевым. То же самое происходит сейчас и в России «благодаря» Ельцину.

А ведь действительно Горбачев и Ельцин (сознают они это или не сознают) презирают свой народ, видя в нем низменных, ни на что не годных рабов.

(…) Возможны ли реформы в стране, где подорван национальный дух?

«Трудовая Россия»: Пусть Ельцин ляжет на рельсы![242]

Люди труда! Товарищи! Антинародная политика Горбачева — Ельцина привела к развалу страны, к братоубийственным конфликтам, к голоду и нищете. Сегодня Горбачев, сделав, как он заявил, дело своей жизни, умывает руки. Дело продолжает Ельцин. Если Горбачев развалил СССР, то Ельцин разваливает Россию. Оба проводят политику в интересах западного капитала. А западный капитал заинтересован разграбить и уничтожить нашу страну, превратив ее в конгломерат враждующих между собой полуколоний. Сегодня Ельцин и его окружение, состоящее из лиц, входивших вчера в окружение Горбачева; проводят политику приватизации и либерализации цен. В результате общественное достояние переходит в руки тех, кто нечестным путем нажил капиталы, а цены так растут, что честному труженику становятся недоступными основные продукты питания, одежда и кров. Напомним, что в своих предвыборных выступлениях Ельцин клялся лечь на рельсы, но не допустить роста цен. Так пусть же Ельцин выполнит свое предвыборное обещание и ляжет на рельсы.

Политика Ельцина никогда не принесет блага трудящимся, так как она преследует иную цель: создать благоприятные условия для западных монополий и нашей криминальной буржуазии грабить страну и народ. Все разговоры о социальной защите, социальных гарантиях и т. п. на поверку являются демагогией. Наши дети недоедают сегодня. Подрывается здоровье будущего поколения. Следовательно, мы вправе определить эту политику, как политику геноцида против российских народов…

Майкл Доббс. Как оценит история Михаила Горбачева?[243]

Какую оценку даст история Михаилу Горбачеву? В глазах некоторых он был освободителем. Для других — защитником старого, репрессивного режима… Лидеры советских республик проигнорировали его при формировании нового содружества независимых государств. Его собственный народ относится к нему с неприязнью, и многие винят его в экономическом хаосе, охватившем страну. К отставке его подталкивали почти все его прежние коллеги, и он, видимо, был бессилен изменить последнюю, печальную главу советской саги.

(…) Талант Горбачева к компромиссам и уклончивость были одновременно и его силой, и его слабостью. Его тактические маневры, вероятно, в нескольких случаях спасли страну от возврата к правлению коммунистов сторонников жесткой линии. Однако, отказавшись пойти на решительный разрыв с прошлым, он потерял свой шанс осуществить значительные экономические реформы.

(…) В отличие от российского президента Бориса Ельцина, также бывшего областного партийного босса, Горбачеву никогда не удавалось порвать со средой, из которой он вышел. Его политическая власть скорее проистекала из его лидерства в правящей партии, чем из подлинного мандата народа. До самого августовского путча он оставался человеком партии с присущими ей мелкими интригами и напыщенным бюрократическим языком.

(…) Чем больше Горбачев латал систему, тем яснее становилось, что просто залатать ее будет недостаточно. Лозунг «ускорение» уступил дорогу лозунгу «перестройка». В конце концов и сама перестройка была дискредитирована. Все прогнившее здание нужно было реконструировать. То, что началось как попытка обновить коммунистическую систему, привело к антикоммунистической революции. Попытавшись реформировать коммунизм, Горбачев в конце концов лишь ускорил его закат.

(…) Мирный демонтаж тоталитарного государства Горбачев считает своим главным историческим достижением. Он указывает на провал августовского путча как на доказательство, что демократия начинает наконец приживаться на неприспособленной к этому русской почве. «Моей целью было сделать так, чтобы наша страна впервые в своей многовековой истории прошла важную поворотную точку без кровопролития», — говорит он.

Еще неясно, достиг ли Горбачев своей главной цели. Пока что вторая русская революция проходила относительно бескровно, учитывая размах и скорость свершения событий… Но события в бывшем Советском Союзе еще не завершены. Нынешний экономический хаос делает возможным практически любой исход, включая насильственную реставрацию какого-либо авторитарного или фашистского режима.

Где будет жить М. Горбачев?[244]

Он съезжает со своей квартиры на улице Косыгина (не по своей, конечно, воле, а по решению глав 11 государств). Ее не будет занимать Б. Ельцин, и не только потому, что не хочет жить по соседству с Язовым.

А вот подмосковную дачу «особого назначения» Горбачева Президент России скорее всего займет в самое ближайшее время, поскольку она оснащена средствами связи, управления, военными и прочими делами. Семья же Горбачевых получит меньшую, но тоже неплохую дачу.

Кроме того в распоряжении экс-президента будут две «Волги» (или «ЗИЛ» + «Волга»), ему оставлена также его нынешняя зарплата в виде пенсии, медицинское обслуживание и 20 человек челяди. По этой цифре возникли разногласия. М. Горбачев запросил вначале 200 человек на охрану и обслугу.

И еще по одному, исключительно принципиальному вопросу М. Горбачеву было отказано — в предоставлении неприкосновенности. «Если вы за что-то беспокоитесь, покайтесь сейчас, пока Вы Президент», — сказал Б. Ельцин во время девятичасового разговора.

Политическая борьба и драма народов

Сейчас, когда пишутся эти строки, первый и последний Президент бывшего СССР, отрекшийся от КПСС ее Генсек, любимец Запада и солидной части остального зарубежья вот уже третий месяц, как сошел и, по мнению многих, навсегда с большой политической арены. И напротив, его оппонент, долгое время игравший «вторую скрипку», сегодня — в ранге Лрезидента России, на вершине власти.

В то время как пресса многозначительно толкует о будущей деятельности «Горбачев-фонда», становится распространенным убеждение в том, что народ «быстро и с удовольствием» забыл главного архитектора катастрофической перестройки. Но так ли это? В оппозиционных средствах массовой информации, по преимуществу национально-патриотической ориентации, тема Горбачева в последнее время настойчиво зазвучала в совершенно новом аспекте. Создана и заявила о себе общественная комиссия «по расследованию антинародной, антигосударственной деятельности» М. Горбачева, обвиняемого в «сознательном уничтожении страны в интересах других держав», развале ее хозяйства и государственности, нарушении территориальной целостности, провоцировании межнациональных конфликтов и массового обнищания народа, в проявлении личной нескромности и своекорыстия.

Такова реальность. Понятно, что ответственность возлагается не только на Горбачева, не обходится вниманием и его ближайшее окружение. Насколько справедливы подобные, пока не лишенные эмоционального перехлеста обвинения, видимо, покажет будущее, когда общество получит доступ к исчерпывающей информации обо всем, что связано с замыслом и осуществлением перестройки. Но надо ли удивляться столь болезненной реакции народа, пострадавшего от непродуманных или неосуществленных, или не так осуществляемых реформ? Нет, удивляться решительно нечему — ведь Горбачев добился результатов, прямо противоположных тому, что декларировалось шесть лет назад, на взлете его политической карьеры. Лидер обещал советскому народу обновление общества, образно говоря, «сияющий Храм на зеленом холме», но храм социалистический, с его социальной справедливостью для всех, равными правами для всех, законами для всех, дисциплиной для всех, высокими обязанностями для каждого. Именно он повторял: все свои преобразования мы намерены осуществлять в соответствии с социалистическим выбором и это не прихоть вождей, это требование народа. «Народ просит только одного: не отходите от социализма». Такие и подобные по смыслу слова и Генсек и Президент повторял неоднократно с самых высоких трибун, суля «горькое разочарование» тем, «кто надеется, что мы свернем с социалистического пути», а уж тем более «перейдем в другой лагерь». Говоря, что «мы будем идти к лучшему социализму, а не в сторону от него», он считал необходимым постоянно подчеркивать честность и открытость такой позиции, отсутствие всякого лукавства как перед своим народом, так и перед заграницей (на это полезно обратить внимание, т. к. позже по данному поводу последуют обескураживающие признания).

Поскольку в итоге все получилось, по популярному выражению, «с точностью до наоборот» — становится понятен и ясен гнев народа, во всяком случае той его части (а это, безусловно, весьма значительная часть), которая не смогла с легкостью иных политиков в одночасье отрешиться от так называемой социалистической ментальности.

Но было бы не верным утверждать, что в общественном мнении изжиты всякие следы позитивного отношения к деятельности М.С. Горбачева. В газетах еще появляются, правда уже очень редко, письма «простых людей», горячо защищающих Михаила Сергеевича, главным образом, за его благие намерения. Далеко не всеми осознаются масштабы национальной трагедии, к которой объективно, вне зависимости от первоначальных устремлений, подвели страну лидеры перестройки в слепом угаре тотального разрушения основ государственности, экономических и социальных связей.

Пытаясь объективно взглянуть на плоды реформаторства М.С. Горбачева, политологи признают за перестройкой определенные достижения, подчеркивая, что все они лежат в сфере духовной, идейно-психологической: плюрализм мнений, деидеологизация, гласность. Говорят (по преимуществу в сегодняшней правительственной прессе) об избавлении «от страха порабощенности партокра-тическим государством». Отмечаются успехи международной политики, приведшей к окончанию «холодной войны». При этом следует трезвая констатация того факта, что цена, уплаченная обществом за полученные духовные блата, оказалась непомерно великой, ибо на другой чаше весов распад государства, экономики, социальных и национальных связей, правовой беспредел плюс вместо «войны холодной» — очаги вполне «горячих» конфликтов.

Что касается вычленения негативных результатов перестройки, то здесь мы, пожалуй, не обнаружим какого-либо разброса мнений, во всяком случае среди отечественных политиков, не причастных к реализации ее курса, политологов, публицистов. А вот на отмеченные выше «достижения» имеется и иная точка зрения, сторонники которой также находят убедительные аргументы. С оптимистическим выводом М.С. Горбачева, сделанным им по итогам собственной деятельности, о том, что «общество получило свободу, раскрепостилось политически и духовно», считают они, согласен видимо только тот, кто еще не оказался за чертой бедности и не вкусил всех прелестей нищеты, не ввергнут в пучину межнациональной бойни, не рекрутирован в стремительно растущую армию безработных, кто глух к беспрецедентным унижениям нации на международной арене, не видит уготованных бывшей великой державе колониальных перспектив. Деидеологизация оборачивается просто заменой одной идеологии другой, с противоположным знаком, возможность свободно выражать мнения ограничивается «экономической удавкой», наброшенной на неугодные средства массовой информации. Таким образом, вопрос о политической и духовной раскрепощенности, утвердившейся демократии оказывается дискуссионным. И применительно к переживаемому моменту все чаще можно слышать об опасности растущей анархии, движущейся в лучшем случае к жесткой авторитарной системе, а то и к новому диктату, хотя и названному демократическим. Московские события 23 февраля нынешнего года дали новые основания для такого рода суждений (кстати, поборник демократии М.С. Горбачев оправдывает действия верхушки московского правительства с применением дубинок против ветеранов войны, стариков и женщин. Как это понять?).

Подвергается сомнению и тезис об избавлении от страха порабощенности тоталитарным партократическим государством. Испытывала ли такую «порабощенность» основная масса трудового люда, имевшего вполне приличный уровень жизни и спокойную уверенность в завтрашнем дне? И если все же такой страх был, то чем лучше пришедший ему на смену страх перед безработицей, нищетой, голодом, угрозой нового кровопролития в гражданской войне?

И, наконец, самый весомый «козырь» — заслуги на международной арене, прекращение «холодной войны». Но ведь о прекращении предпочитают говорить Горбачев и вдохновители его политической линии. Президент Буш у себя дома прибегает к другой формулировке: победа Запада в «холодной войне». А если есть победа, значит есть и поражение. Подобного рода сомнения также не могут не посещать многих и многих людей.

Таким образом, что же остается от «положительного сальдо» перестройки? Трудно сегодня на все эти вопросы простому человеку получить сколько-нибудь утешительные ответы. Но сегодня о наших домашних делах, не без нашего раболепного поощрения, безапелляционно судят где-то там, «за бугром», и сбитое с толку общественное мнение, как в достославные грибоедовские времена, ориентировано исключительно на Запад. А что же говорит Запад? Способен ли он понять наши беды и боли? Или, подхваливая нас за безумный порыв саморазрушения, преследует свои эгоистические, корыстные цели? Послушаем его…

Мировые лидеры Запада и США единодушно прочат М.С. Горбачеву «почетное место в истории» по той простой причине, что он, по выражению французской газеты «Монд», «делал именно то, что от него ожидали…» (не лишне заметить: ожидали там, на Западе, а не у нас). Ну, а чего ожидали — тоже не секрет. С его уходом, как считает «Голос Израиля», «завершилась эпоха расшатывания основ советской империи и коммунистической идеологии», а радио «Свобода» всемирно-историческое значение дня ухода в отставку последнего руководителя Советского Союза связывает с тем, что «отныне нет этой огромной страны». Да, зарубежные лидеры не скупятся на превосходные степени, оценивая деятельность нашего Президента. «Его отставка знаменует собой кульминацию замечательной эры в истории его страны (это тогда, когда в стране льется кровь в межнациональных конфликтах, ее наводнили сотни тысяч беженцев, когда 80 % населения отброшены за черту бедности, а над крупнейшими городами нависает угроза голода…) и ее долгих, зачастую трудных отношений с Соединенными Штатами», — считает президент США Дж. Буш. «Он установил в своей стране свободы, способствовал прекращению „холодной войны“ и началу процесса разоружения», — подхватывает президент Франции Франсуа Миттеран. «Горбачев сумел „изменить ход истории“, оставил свою страну „на уверенном пути к демократии“, — вторит им премьер-министр Великобритании Джон Мейджор, ну, и конечно, канцлер объединенной Германии Гельмут Коль уверяет всех нас, что Михаил Горбачев „вывел свою страну из 70-летнего состояния застоя и угнетения, способствовал свободному развитию народов Центральной, Восточной, Южной Европы и подтвердил их право самим выбирать свой путь…“».

Да, мировые и западноевропейские политики оперируют категориями исторического масштаба. Но оперируют преднамеренно не желая за абстракциями типа «свободы и демократии» видеть горькие реалии, конкретные беды простого человека, народа.

Зарубежные политологи, в отличие от политиков, нередко весьма критичны в отношении к Горбачеву, вменяя ему в вину то, что он много говорил и мало что делал, недооценивал значение межнациональных конфликтов, упорно настаивал на сохранении Союза и уклонялся от необходимых экономических реформ, потому что они были невозможны в политическом отношении. При этом однако их вывод снисходителен: «не следует возлагать на него слишком тяжелое бремя вины».

Да, вопрос об ответственности лидера тоже острейший. И снова, отбрасывая оттенки, мы видим две позиции: уже упоминавшиеся нами призывы к расследованию «антинародной деятельности» — с одной стороны, и с другой целиком положиться на суд истории. А приговор истории будет зависеть от того, выберется ли страна на торную дорогу цивилизации, восстанет из пепла или же погибнет, исчезнет, как исчезали некогда могучие государства иных эпох. Если выживем — Горбачев будет предтечей возрождения страны, если нет — ее могильщиком. Стало быть не кому другому как опять-таки народу предстоит, затянув пояса и стиснув зубы, поработать на светлый имидж нашего лидера в исторических аналах.

Судьба реформаторства в России и недавнем Союзе пробуждает горькие раздумья и оставляет много вопросов, на которые еще не получены исчерпывающие ответы. Исторический опыт, даже не столь отдаленный, свидетельствует, что хороший реформаторский замысел, как правило, или тормозился на пол-пути, недоосуществлялся или воплощался в нечто прямо противоположное. Такова недосказанность, половинчатость реформ 60-х годов прошлого века, насильственно прерванный процесс столыпинских начинаний, та же «узда» пресечения курса новой экономической политики, крах буйных реформ Хрущева, робких попыток Косыгина, Андропова в условиях абсолютного цейтнота… И всякий раз — незавершенность, отторжение реальностью. Всякий раз практика посрамляла теоретическую модель, концепцию.

Та же судьба, если не более драматичная, постигла и реформаторство Горбачева. Прекрасно начиналась перестройка: была разработана, как утверждалось, концепция обновления общества, достижения его нового качества, нарисованы радужные перспективы… Народ горячо поддержал ее. А в итоге — трагический финал. Как говорится, пошли по шерсть, а воротились стрижены. Каковы причины этого — вопрос, разумеется, специального изучения, но внимательный читатель без сомнения многое получил для ответа на него в ходе знакомства с материалами настоящей книги.

В многочисленных публикациях, пытающихся осмыслить крах «эры Горбачева» и задуманных им реформ, проблема, к сожалению, редко рассматривается глобально, в контексте назревшей модернизации в рамках всего мирового сообщества. Да и в масштабах страны объективный фактор также учитывается не в полной мере. Поиски причин поражения перестройки пока сводятся по преимуществу к субъективному фактору и на поверхности разговор о роли личностей, их позициях, уровне компетенции, нравственных нормах и других индивидуальных качествах. По горячим следам событий это, вероятно, и естественно, тем более, что и недооценивать субъективные моменты тоже нельзя (а более фундаментальные исследования — впереди).

Причины поражения Горбачева-политика интерпретируются по-разному. Существует мнение, что его погубили полумеры (кстати, это постоянный упрек в его адрес со стороны Ельцина), стремление лишь подремонтировать, подналадить систему. Он — реформатор, которого постоянно «держали за фалды» старые, прежде всего партийно-бюрократические структуры, та среда, которая его взрастила и с которой он не мог порвать. И хотя он эволюционировал в сторону все большего радикализма, тем не менее решительно определить своих позиций не успел (или сделал это слишком поздно). При этом, Горбачев-реформатор, пользовавшийся революционной фразеологией, что позволило радикальным либерально-демократическим силам (именовавшимся леворадикальными) перехватить «знамя перестройки», изменив существующую политическую и экономическую систему. Те, кто полагает, что как политик Горбачев оказался полным банкротом, при всех нюансах отношения к нему, пожалуй, сходятся в одном, когда решительно отказывают ему в профессионализме: отсутствие собственных выстраданных взглядов, концепции и четкой цели, ответственности, дара предвидения.

Но есть и иная позиция. Горбачев-революционер. И свои революционные намерения он объявил открыто и сразу — «революционная перестройка». А поскольку всякая революция предполагает социально-политический взрыв, смену системы, то разговоры о гуманном демократическом социализме были не чем иным, как отвлекающей риторикой и тот, кто попался на эту удочку, должен винить самого себя, а свершившийся в августе 1991 г. «буржуазный переворот» — не что иное, как изначально искомый результат. В свете этого уход Горбачева-политика со сцены не воспринимается как его банкротство, ибо главная цель достигнута, а начатое дело продолжает его оппонент, будто бы противостоявший ему в течение нескольких перестроечных лет.

Думается, что только время покажет, какие из бытующих сегодня точек зрения на Горбачева ближе к истине.

Это о Горбачеве. А что же говорят, думают и пишут сегодня о Ельцине? Он постоянно рядом. Он идет об руку с Горбачевым. И все как обнадеживающие, так и безрадостные итоги — это плод их общих усилий. Правда, на каких-то этапах Ельцин предпочитал дистанцироваться от Горбачева. Но сегодня определенная часть общественности склонна считать, что именно Ельцин принес нашей стране окончательное освобождение от чуждого ей режима власти, что именно он «великий разрушитель».

С именем Б.Н. Ельцина связан бунт против системы, ее кризис, разразившийся в самых верхних эшелонах власти. Так называемый «феномен Ельцина» тем и феноменален, что вызов партийно-бюрократическому аппарату был брошен одним из самых высокопоставленных функционеров этого аппарата, а массы, давно недовольные всевластием партийной аристократии, сразу же откликнулись на популистские лозунги борца с ее «необоснованными привилегиями», ярого защитника социальной справедливости и с восторгом признали в нем своего вождя. Тем более, что бунтарь подвергся суровой экзекуции и был низвергнут с Олимпа. Существует мнение, что секрет популярности Ельцина объясняется не только социально-психологическим фактором сердобольности русского народа, всегда отдающего свои симпатии пострадавшему за правду, но и целенаправленной деятельностью средств массовой информации, оказавшихся по преимуществу в руках тех политических сил, которые, стремясь к изменению общественно-политической системы, сделали ставку именно на этого политика как единственного, кто, имея личные счеты с властью, в то же время мог на достаточно высоком уровне бросить вызов всесильной партийно-бюрократической системе. Пресса, телевидение и радио сделали партийного функционера Ельцина выразителем и защитником народных интересов, имея прагматическую цель — убрать с политической арены партию. Другой, более подходящей фигуры на политическом небосклоне просто не было.

Отныне все, что говорил Ельцин, стало гласом народа. И очень многие политологи видят разницу между Горбачевым и Ельциным как раз в том, что первый, при всей приверженности к демократическим реформам, повязан своим аппаратным первородством, средой, которая его создала, а второй решительно порвал с ней, встав на сторону народа. Отсюда его радикализм, горячее желание реформировать систему во имя всеобщего блата.

Распространено и иное мнение, что движущая сила политической активности Ельцина — неуемная жажда власти. Что его стиль — это «железная рука», стремление к диктатуре, а рассуждение о демократии лишь удобное средство достижения цели. Иным он просто и не может быть, ибо весь его руководящий опыт — это опыт административно-командной системы, с которой он повязан, хотя и повел с ней борьбу. Его популизм отнюдь не признак демократизма, а как раз наоборот. Как свидетельствует история, именно популизм есть признак диктатора, он возводит его «на престол», обеспечивает ему всенародную поддержку, которая потом легко игнорируется утвердившимся во власти.

Ельцин-политик рассматривается и как оппозиционер по своему амплуа, как разрушитель. Созидательная часть программы — это то, в чем он еще никак себя не проявил и в способности к чему многие политологи ему попросту отказывают.

Неожиданно диаметрально противоположные взгляды высказываются на ту мировоззренческую базу, которая определяет деятельность Ельцина. Одна точка зрения: Ельцин прагматик-управленец. Он совершенно свободен от какой-либо идеологии. Его нет смысла обвинять в отступничестве от марксизма, потому что марксистом он никогда не был, несмотря на свой сорокалетний партийный стаж. Он был прилежным функционером той системы, которая называлась социалистической, и руководствовался до поры до времени, пока она еще была жизнеспособна, установленными ею «правилами игры». Искренне стремился на своем месте сделать ее более эффективной. Со сменой конъюнктуры он легко освободился от воздействия «измов» и в новом качестве вновь озабочен не служением идеологическим идолам, а эффективностью конкретного дела… И это его качество представляется великим благом для России, с избытком натерпевшейся от идеологического диктата большевиков.

Но есть и другой взгляд. Беспартийность Ельцина мнима. Он сбросил марксистские одежды, чтобы тут же облачиться в одежды демократические, точнее — либерально-демократические, в которых щеголяет большинство «демороссов». Их идеология — это «зеркальная идеология» только что отринутой марксистско-ленинской, лишь с противоположным знаком (плюс изменен на минус). Отсюда логически вытекают необольшевистские методы руководства: та же идейная нетерпимость, тот же авторитарный стиль, пренебрежение правом и т. д. и т. п.

Понятно, что политика лидеров формируется под воздействием целого комплекса факторов социально-экономического, политического, даже геополитического характера. Но сильны и воздействия субъективного толка определенных политических сил, группировок, вплоть до ближайшего окружения лидеров. И с этой точки зрения, Горбачев всегда подозревался одними в сильной подверженности влиянию со стороны партийно-советского корпуса, всех старых структур реформируемого госаппарата, другими — в следовании в русле так называемой леворадикальной политики. А его упорные призывы к разумному центризму воспринимались с одинаковым недоверием как справа, так и слева.

Применительно к Ельцину вопрос о влиянии столь же актуален. Однако здесь имеется существенный нюанс. Если критика справа, обвиняющая в пагубности проводимой политики его команду, распространяется и на самого Российского Президента вплоть до требований отставки, то критика слева пока ограничивается лишь порицанием «команды», выводя самого Президента из зоны «обстрела».

Итак, два лидера, два стиля. Что-то их роднит и что-то разводит по разные стороны баррикад. Истории было угодно распорядиться так, чтобы столкнуть их в изнурительном противоборстве на ответственнейшем из этапов в жизни страны. Противоборстве драматичном для ее судьбы.

Сейчас, когда разрушено еще недавно могучее государство, размещавшееся на шестой части суши земного шара, когда в рассыпавшихся республиках произошла смена общественно-политического строя, конфронтацию Горбачев Ельцин следует рассматривать под самым «острым» углом зрения: в какой мере она способствовала развалу Союза, какова их реальная роль в том трагическом повороте событий, когда неуправляемые процессы взяли верх над собственно преобразующими?

И была ли внешняя конфронтация двух лидеров конфронтацией по своей глубинной, внутренней сути? Не двигались ли оппоненты изначально к одной цели, но прямо противоположной той, которая декларировалась? Мы ставим эти вопросы, не считая необходимым давать на них однозначный ответ. Пусть приводимый в книге материал послужит пищей для размышления… А мы лишь напомнили, какие существуют позиции, взгляды на эту проблему.

Противостояние Горбачев — Ельцин первоначально выглядело как борьба более радикального крыла перестройки с менее радикальным, а точнее с центристским направлением, при общем большевистском, партократическом прошлом реформаторов и, в принципе, одинаково понимаемом характере модернизации общества. Еще на I съезде народных депутатов СССР в мае 1989 года раздавались голоса, призывающие не сталкивать лбами Горбачева и Ельцина, не противопоставлять их друг другу, поскольку «это два крыла перестройки». И сам Ельцин, как известно, летом того года был готов «драться за Горбачева». Принципиальные расхождения, связанные с отрицанием социалистической идеи и легализацией курса на капитализацию общества (если, конечно, эти расхождения не были, как считают некоторые, мнимыми, и риторика Президента не противоречила его истинным устремлениям), начали проявляться с лета 1990 г., т. е. с I съезда народных депутатов РСФСР, на котором Б.Н. Ельцин уже старательно обходил вопрос о социалистическом характере устройства Российской Федерации, усилились к ноябрю 1990 года, после его выхода из КПСС, и вылились в откровенную расстановку точек над «i» к марту-апрелю 1991 года. Б.Н. Ельцин становится фактически во главе той оппозиции, которая, перехватив поначалу социалистическое «знамя перестройки» и с определенного момента уже не считая нужным скрывать далее свои истинные намерения, взяла открытый курс на реализацию исключительно либерально-демократических ценностей, повела борьбу за власть с целью изменения общественно-политического и социально-экономического устройства в стране.

В леворадикальных, демократических средствах массовой информации преобладает жестко навязываемый общественному мнению мотив: Президент СССР изменил перестройке, ушел вправо, стал стремиться к диктатуре, к реставрации тупиковой модели бюрократического, унитарного государства сталинско-брежневского типа. Отсюда — непримиримая позиция конфронтации, требование отставки Президента, роспуск ВС СССР, съезда народных депутатов СССР и т. п. Кстати, именно к этому времени относится вспыхнувший весьма симптоматичный спор о том, где же все-таки «право», а где «лево». Горбачев, дерзнувший напомнить политизированной общественности классическое понимание левого радикализма и правого консерватизма, тут же получил сокрушительный отпор из всех орудий «демократической» прессы. Вообще средства массовой информации на этом этапе оказывают все более откровенный нажим на Президента, буквально диктуя, подсказывая ожидаемые необходимые шаги. Делается это и с той и с другой стороны, так что Президент находится перманентно под огнем критики, постоянно маневрирует, демонстрируя свой знаменитый талант к компромиссам и уклончивость (что в конечном счете и привело его к закономерному финалу).

К противоречиям, связанным с постепенным отходом от социалистического характера перестройки, с лета 1990 года прибавляются противоречия центр-республики, вспыхивает борьба за сохранение и уничтожение Союза. Ее апогей — референдум 17 марта 1991 г. В сознании значительной, едва ли не подавляющей части людей вопрос — быть или не быть Союзу? — свелся к формуле «Горбачев или Ельцин». Борьба политических линий, пожалуй, беспрецедентно для послесталинского периода нашего развития персонифицировалась в двух этих личностях, в их противостоянии. В газете «Советская Россия» была опубликована имевшая почти символический смысл информация о том, как на одном из заводов спор двух рабочих, сторонников Горбачева и Ельцина, переросший в драку, трагически закончился смертью одного из них. Страсти накалились до угрожающе опасной степени. И хотя опять же, в силу одностороннего по преимуществу воздействия средств массовой информации на общественное сознание, М.С. Горбачев выглядел как защитник опостылевшего тоталитарного государства и тормоз радикальных преобразований, а Ельцин олицетворение демократии, реформ, независимости республик и, в частности, суверенитета России — народ высказался все же за сохранение Союза. Однако на практике это не означало завершения конфронтации по данному вопросу в пользу М.С. Горбачева. Борьба продолжалась. Народ — это та сила, утверждают политики, с которой нельзя не считаться. Теоретически верное положение. Однако в реальной жизни мы, к сожалению, не так уж редко сталкиваемся с лидерами, которые не просто манипулируют народным мнением, но подчас откровенно игнорируют его. Правда, это имеет свои определенные последствия. И для судеб политиков, и для народов.

Следует заметить, что на характер противостояния Горбачев-Ельцин имелась и точка зрения, отличная от только что рассмотренной нами. Причем, высказывалась она, хотя и не так громко, уже на достаточно ранних стадиях конфронтации двух лидеров перестройки. Согласно этой позиции, противостояние расценивалось как фикция, как лжепротивостояние, как политическое шоу, к которому прибегают одни и те же силы деструктивного, антинародного, антигосударственного характера. Политическая линия за исключением может быть каких-то незначительных нюансов, одна — разные лишь декорации в виде ключевых политических фигур. И как только одна фигура теряет в глазах народа кредит доверия, ее сменяет другая, вновь обретающая кредит доверия на критике предыдущей, но проводящая в сущности ту же политику. Недаром, подчеркивают сторонники этой точки зрения, бывшая «президентская команда» Горбачева, дискредитировав его, почти в полном составе перешла к Ельцину. Ясно, делается отсюда вывод, что политика нового лидера, направляемая старыми советниками, будет той же самой.

Любопытно, что эта точка зрения уже как бы на качественно ином уровне, но подтверждает исходную позицию противостояния, когда при тактических расхождениях оппонентов, непреложной считалась истина, что Горбачев и Ельцин «два крыла перестройки», что идут они в одном направлении. Да, действительно, на поверку вышло, что и шли они первоначально в одном направлении и эволюционировать затем стали тоже в одном направлении. Разница опять же лишь в темпах, откровенности, большем или меньшем лукавстве, но не в объективном содержании самого процесса.

На последнем, катастрофическом этапе борьбы, когда М.С. Горбачев последовательно сдавал свои социалистические позиции, стремясь любой ценой зацепиться, если не за власть, то хотя бы за ее иллюзорное подобие, он наговорил много такого, что дает основание усомниться в искренности его первоначальных позиций (для многих остается неясной другая дилемма: или он допустил грубый промах или это трагическая фигура, ставшая жертвой непреодолимых сил). Так, М.С. Горбачев объявил своим главным историческим достижением «мирный (?) демонтаж тоталитарного государства» (видимо, кровавые столкновения на национальной почве не в счет). Но разве такие цели ставились в 1985 году? И вот тут следует более чем симптоматичное признание, сделанное М.С. Горбачевым в беседе с главным редактором «Московских новостей» Л. Карпинским: «Я все-таки лучше других представляю замысел перестройки, не все, что обрисовано в политических документах, охватывает масштаб и глубину задуманных преобразований. Надо было менять систему, я к этому пришел. Но если бы с самоРо начала, не подготовив общество, так поставить вопрос, ничего бы не получилось…»[245]. Позиция предельно ясна: надо было менять систему! Но, так как народ не готов к резкому повороту в своей судьбе, цели от него скрываются, в политических документах царит гуманно-социалистическая риторика… Если бывший президент и архитектор перестройки искренен в этих последних своих высказываниях, то было ли серьезное основание для конфронтации Горбачев-Ельцин? Разумеется, кроме амбициозно-личных мотивов… Кстати, о приверженности бывшего Президента к разного рода тайнам и «фигурам умолчания», недавно лишний раз обмолвился его новый пресс-секретарь, сообщив, что у держателя «Горбачев-фонда» имеется еще с десяток тайн, способных сделать бестселлером его очередные мемуары.

Во что обходятся эти тайны доверчивому народу с его неизжитой верой в возможность достижения социальной справедливости?

Впрочем, составители, как уже подчеркивалось, не навязывают читателям ни одной из существующих и изложенных выше точек зрения на противостояние Горбачев-Ельцин. Исходя из того, что факт этот состоялся и обрел завершенность, а его общественно-политическая значимость не вызывает сомнений, они и предложили хронику данного противостояния, его внутреннее наполнение для самостоятельного анализа и выводов.

М. К. Горшков, доктор философских наук

Л. И. Доброхотов, кандидат философских наук

Примечания

1

1 Из речи при закрытии XXVII съезда КПСС, 6 марта 1986 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи: В 7 т. М., 1987. Т. 3. С. 281 — 283; 286.

(обратно)

2

2 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 45. С. 118.

(обратно)

3

3 Речь на XXVII съезде КПСС, 25 февраля 1986 т.//XXVII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 25 февраля — 6 марта 1986 г.: Стеногр. отчет: В 3 Т. М., 1986. Т. 1. С. 140–145.

(обратно)

4

4 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 8. С. 333.

(обратно)

5

5 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 293.

(обратно)

6

6 Публикуется по книге: Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. Л., 1990. С. 7–10.

(обратно)

7

7 Б.Н. Ельцин избран первым секретарем МГК КПСС на пленуме Московского городского комитета партии 24 декабря 1985 г.

(обратно)

8

8 Член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Е. К. Лигачев в течение 17 лет, с 1965 по 1983 г., возглавлял Томскую областную партийную организацию.

(обратно)

9

9 Июньский (1987 г.) Пленум ЦК КПСС обсудил вопрос «О задачах партии по коренной перестройке управления экономикой». На Политбюро 10 сентября 1987 г. среди прочих был затронут вопрос о социальной справедливости, отмене необоснованных привилегий и льгот, по которому разошлись точки зрения Б.Н. Ельцина и Е. К. Лигачева.

(обратно)

10

10 Поясним читателям, о чем идет речь в письме. Лигачев создал комиссию Секретариата ЦК по проверке состояния дел в Москве. Ни конкретного повода, ни причины для этого не было.

(обратно)

11

11 Выступление (с минимальными купюрами, не наносящими ущерба сути) на октябрьском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС: Стеногр. отчет.// Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 239–241.

(обратно)

12

12 Ни в одном из официальных документов XXVII съезда КПСС, включая и доклад на нем М.С. Горбачева, нет упоминаний о 2–3 годах как о каком-то принятом рубежном сроке перестройки. В докладе М.С. Горбачева на июньском (1987 г.) Пленуме ЦК говорилось о реальной возможности в 2–3 года серьезно изменить положение с продовольственным снабжением, а на встрече с трудящимися Мурманска речь шла о 2–3 годах, которые потребуются на осознание, усвоение массами идей перестройки.

(обратно)

13

13 Речь идет о январском (1987 г.) Пленуме ЦК КПСС.

(обратно)

14

14 Реплика в связи с выступлением Б.Н. Ельцина на Пленуме ЦК, 21 октября 1987 г.//Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 241.

(обратно)

15

15 Как явствует из письма Б.Н. Ельцина М.С. Горбачеву от 12 сентября 1987 г., вопрос об освобождении от обязанностей кандидата в члены Политбюро он ставил в увязке с освобождением и от должности первого секретаря МГК КПСС.

(обратно)

16

16 По заявлению Б.Н. Ельцина на Пленуме выступило 27 человек, в том числе члены Политбюро Е. К. Лигачев, Н. И. Рыжков, Э. А. Шеварднадзе, А. Н. Яковлев и другие. Все они единодушно осудили Ельцина.

(обратно)

17

17 Ответное слово и диалог с М.С. Горбачевым по ходу выступления на Пленуме ЦК КПСС, 21 октября 1987 г./ /Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 279–281.

(обратно)

18

18 В выступлении на Пленуме ЦК Б.Н. Ельцин действительно говорил о «некоторых членах Политбюро», однако позже, в книге «Исповедь на заданную тему» он выразился более обобщенно: «Вместо реального и критического анализа складывающейся ситуации на Политбюро все громче и отчетливее звучали славословия в адрес Генерального секретаря». (См.: Указ. соч. С. 79.)

(обратно)

19

19 Выступивший на Пленуме член ЦК КПСС бригадир комплексной бригады треста Мосстрой № 1 Главмосстроя В. А. Затворницкий провел аналогию с октябрьским (1964 г.) Пленумом ЦК, когда был снят со всех постов Н. С. Хрущев, заметив, что в том случае участники Пленума со своей задачей «в полтора раза быстрее справились». Он обвинил Б.Н. Ельцина в желании «прорваться в члены Политбюро», этим объясняя побудительный мотив его выступления.

(обратно)

20

20 Заключительное выступление в связи с заявлением Б.Н. Ельцина на Пленуме ЦК КПСС, 21 октября 1987 г.//Известия ЦК КПСС. 1989. № 2. С. 282–286.

(обратно)

21

21 В упоминавшейся книге «Исповедь на заданную тему» Б.Н. Ельцин настаивает на том, что конкретной договоренности о встрече именно после октябрьского Пленума, после праздников, не было. Речь шла лишь о встрече «позже», без уточнения сроков. И поскольку после телефонного звонка приглашения для разговора не последовало в течение 2-х недель, он принял трудное решение выступить на Пленуме. (См.: Указ. соч. С. 8–9.)

(обратно)

22

22 Имеются в виду: член Политбюро, Генеральный секретарь ЦК М.С. Горбачев, члены Политбюро, секретари ЦК Л. Н. Зайков, Е. К. Лигачев, В. П. Никонов, Н. Н. Слюньков, А. Н. Яковлев.

(обратно)

23

23 Речь идет о XIX Всесоюзной партийной конференции, решение о проведении которой 28 июня 1988 г. было принято на июньском (1987 г.) Пленуме ЦК.

(обратно)

24

24 Текст принятого после голосования Постановления идентичен приведенному М.С. Горбачевым проекту.

(обратно)

25

25 Из выступления на пленуме Московского городского комитета партии, 11 ноября 1987 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 5. С. 450–453; 455–456.

(обратно)

26

26 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 42. С. 242.

(обратно)

27

27 Выступление на пленуме Московского городского комитета партии, 11 ноября 1987 г.//Правда. 1987. 13 ноября.

(обратно)

28

28 При обсуждении вопроса член МГК КПСС, ректор МВТУ имени Н. Э. Баумана А. С. Елисеев сказал, что происшедшее стало следствием длительного пренебрежения нормами партийной жизни многими членами горкома, отсутствия с их стороны принципиальности — своевременно не указали Б.Н. Ельцину на его ошибки. «Давайте набираться смелости говорить вовремя, — призвал он, — и тогда мы будем избегать таких ошибок». (См.: Правда. 1987. 13 ноября.)

(обратно)

29

29 Допущена неточность. Первым секретарем МГК КПСС Б.Н. Ельцин избран 24 декабря 1985 г.

(обратно)

30

30 Из заключительного слова на пленуме Московского городского комитета партии, 11 ноября 1987 т.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 5. С. 457–458.

(обратно)

31

31 Фрагмент книги: Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. С. 141.

(обратно)

32

32 Из заключительного слова на совещании в ЦК КПСС о задачах партийной работы… 20 ноября 1987 г./'/Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 5. С. 463–464.

(обратно)

33

33 Фрагмент интервью Американской Национальной Телекомпании Эн-би-си, 2 декабря 1987 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 5. С. 485–486.

(обратно)

34

34 Речь идет о книге М.С. Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира». М., 1987.

(обратно)

35

35 Фрагменты из выступления на встрече в ЦК КПСС с руководителями средств массовой информации, идеологических учреждений и творческих союзов, 8 января 1988 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 6. С. 22.

(обратно)

36

36 Из речи на Пленуме ЦК КПСС, 18 февраля 1988 т.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 6. С. 60–61; 63–64; 76–77.

(обратно)

37

37 Фрагмент книги: «Исповедь на заданную тему»//Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. С. 123–125. Книга писалась летом 1989 г. Несколько нарушая хронологию, составители стремились сблизить на страницах сборника высказывания двух политических лидеров по данной проблеме.

(обратно)

38

38 Фрагмент пресс-конференции в Москве, 1 июня 1988 г., по итогам советско-американской встречи на высшем уровне // Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 6. С. 294–296.

(обратно)

39

39 В речи на XIX партконференции Б.Н. Ельцин поясняет, что в интервью вопрос стоял иначе и соответственно ответ имел иное звучание. Вопрос: «Считаете ли Вы, что будь на месте товарища Лигачева какой-то другой человек, перестройка пошла бы быстрее?» Ответ: «Да». Признав искажение сказанного, телекомпания Си-би-эс (США) дала опровержение Б.Н. Ельцина и письменное извинение за ошибку.

(обратно)

40

40 Из доклада на XIX Всесоюзной конференции КПСС, 28 июня 1988 г.//XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня 1 июля 1988 г.: Стеногр. отчет: В 2 т. М., 1988. Т. 1. С. 48–49; 54–56; 81–83.

(обратно)

41

41 Речь идет о дискуссии, развернувшейся в печати по Тезисам ЦК КПСС к XIX Всесоюзной партийной конференции после их публикации в «Правде» 27 мая 1988 г.

(обратно)

42

42 Выступление на XIX Всесоюзной конференции КПСС, 1 июля 1988 г. // XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня — 1 июля 1988 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 55–62.

(обратно)

43

43 К моменту конференции М.С. Соломенцев — член Политбюро ЦК КПСС, председатель Комитета партийного контроля при ЦК КПСС.

(обратно)

44

44 Речь идет о совмещении постов председателей Советов и первых секретарей соответствующих партийных комитетов.

(обратно)

45

45 После выступления Б.Н. Ельцина в ходе продолжавшихся прений первый секретарь Татарского обкома КПСС Г. И. Усманов, первый секретарь ЦК Компартии Эстонии В. И. Вяляс, член Политбюро, секретарь ЦК КПСС Е. К. Лигачев, главный редактор газеты «Правда» В. Г. Афанасьев, генеральный директор Московского НПО «Станкостроительный завод» им. С. Орджоникидзе Н. С. Чикирев, первый секретарь Пролетарского райкома партии г. Москвы И. С. Лукин критиковали отдельные положения из речи Б.Н. Ельцина, в частности его неприятие принципа совмещения одним лицом партийных и государственных функций, выразили несогласие с постановкой вопроса о «политической реабилитации». Наиболее критично прозвучало выступление Е. К. Лигачева, практически целиком посвященное анализу линии поведения, занятой Б.Н. Ельциным, его политических взглядов. Секретарь парткома Свердловского машиностроительного завода им. Калинина В. А. Волков отметил заслуги Ельцина на посту руководителя Свердловской областной партийной организации и выразил сожаление по поводу того, что материалы октябрьского (1987 г.) Пленума ЦК не были опубликованы, что затрудняет решение по реабилитации.

(обратно)

46

46 Реплика в ходе обсуждения резолюции «О гласности» // XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня — 1 июля 1988 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 163–164.

(обратно)

47

47 Из речи при закрытии XIX Всесоюзной конференции КПСС, 1 июля 1988 г.//XIX Всесоюзная конференция Коммунистической партии Советского Союза. 28 июня — 1 июля 1988 г.: Стеногр. отчет. Т. 2 С. 180–184.

(обратно)

48

48 Речь идет о состоявшейся на конференции дискуссии по вопросам о гласности, о культуре критики.

(обратно)

49

49 Неточность. Письмо Б.Н. Ельцина М.С. Горбачеву датировано сентябрем 1987 г.

(обратно)

50

50 Из беседы с корреспондентом латвийской газеты «Советская молодежь», состоявшейся 23 июля 1988 г. во время отдыха Б.Н. Ельцина в одном из санаториев Юрмалы//Советская молодежь. 1988. 4 августа (г. Рига).

(обратно)

51

51 Б.Н. Ельцин в это время работал первым заместителем Госстроя СССР в ранге министра.

(обратно)

52

52 Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 45. С. 112.

(обратно)

53

53 Из доклада на Пленуме ЦК КПСС, 29 июля 1988 г./'/Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 6. С. 508.

(обратно)

54

54 Из выступления на встрече с представителями трудящихся Красноярского края, 16 сентября 1988 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 6. С. 544–545.

(обратно)

55

55 Из выступления на встрече в ЦК КПСС с руководителями средств массовой информации, идеологических учреждений и творческих союзов, 23 сентября 1988 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 6. С. 268–270.

(обратно)

56

56 Фрагменты беседы, состоявшейся в ноябре 1988 г. в Высшей комсомольской школе при ЦК ВЛКСМ с ее слушателями, преподавателями, научными сотрудниками // Молодая гвардия. 1988. 13 декабря (г. Курск).

(обратно)

57

57 Из выступления на встрече в ЦК КПСС с деятелями науки и культуры, 6 января 1989 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 7. С. 228–229; 244; 246.

(обратно)

58

58 Из выступления и ответов на вопросы 11 февраля 1989 г. на окружном предвыборном собрании в г. Березники Пермской области, где Б.Н. Ельцин был выдвинут кандидатом в народные депутаты СССР. Позже он остановил свой выбор на Московском национально-территориальном округе № 1 // Березниковский рабочий. 1989. 16 февраля.

(обратно)

59

59 Не ясно, что автор имеет в виду. По вопросу об отношении к многопартийности в упоминаемой работе В. И. Ленина ничего не говорится.

(обратно)

60

60 Предвыборная программа кандидата в народные депутаты СССР// Московская правда. 1989. 21 марта.

(обратно)

61

61 Из выступления на встрече в ЦК КПСС с руководителями средств массовой информации, 29 марта 1989 г.//Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 7. С. 410–411; 414–415.

(обратно)

62

62 Речь идет о выборах народных депутатов СССР, состоявшихся 26 марта 1989 г.

(обратно)

63

63 Из доклада на I съезде народных депутатов СССР, 30 мая 1989 г. // Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 7. С. 560–563; 567, 569–570; 572–577; 582, 589.

(обратно)

64

64 Выступление на I съезде народных депутатов СССР, 31 мая 1989 г.//Первый съезд народных депутатов СССР. 25 мая — 9 июня 1989 г.: Стеногр. отчет: В 6 т. М., 1989. Т. 2. С. 43–49.

(обратно)

65

65 Имеется в виду статья «Об уголовной ответственности за государственные преступления», принятая Указом Президиума Верховного Совета СССР от 8 апреля 1989 г.

(обратно)

66

66 Речь идет о событиях в Тбилиси 9 апреля 1989 г., в ходе которых погибло 16 демонстрантов.

(обратно)

67

67 Из заключительного слова на I съезде народных депутатов СССР, 9 июня 1989 г./ /Горбачев М.С. Избранные речи и статьи. Т. 7. С. 590–591; 593–594; 597; 600–602.

(обратно)

68

68 Из интервью итальянской газете «Коррьере делла сера», июнь — июль 1989 г.//Аргументы и факты. 1989. 8-14 июля (перепечатка из газеты «Коррьере делла сера»).

(обратно)

69

69 Так в источнике. — Ред.

(обратно)

70

70 На мартовском (1989 г.) Пленуме ЦК КПСС ряд членов ЦК внесли предложение обсудить и дать оценку некоторым выступлениям члена ЦК КПСС Б.Н. Ельцина, которые, по их мнению, противоречили политическим установкам ЦК, партийной этике и уставным нормам КПСС. Пленум счел необходимым поручить специальной комиссии изучить этот вопрос и свои выводы доложить очередному Пленуму ЦК КПСС. Информации об итогах работы комиссии в печати не было. (См.: Правда. 1989. 17 марта.)

(обратно)

71

71 Из беседы с корреспондентом газеты «Труд», июль 1989 г.//Труд. 1989. 1 августа.

(обратно)

72

72 Фрагмент книги: Ельцин Б.Н. Исповедь на заданную тему. С. 180.

(обратно)

73

73 Речь идет о сентябрьском (1989 г.) Пленуме ЦК КПСС.

(обратно)

74

74 Из стенограммы заседания Второй сессии Верховного Совета СССР от 16 октября 1989 г.//Известия. 1989. 18 октября.

(обратно)

75

75 Из стенограммы заседания Второй сессии Верховного Совета СССР от 16 октября 1989 г./ /Известия. 1989. 18 октября.

(обратно)

76

76 Заявление для печати и других средств массовой информации //Советская молодежь. 1989. 20 октября (г. Рига).

(обратно)

77

77 Фрагменты беседы с корреспондентом газеты «Советская моло-дежь»//Советская молодежь. 1990. 3 января (г. Рига).

(обратно)

78

78 Речь идет о I съезде народных депутатов СССР.

(обратно)

79

79 Н. А. Щелоков — министр внутренних дел во времена Л. И. Брежнева.

(обратно)

80

80 Речь идет о «Заявлении для печати и других средств массовой информации», сделанном Б.Н. Ельциным в связи с обсуждением на сессии Верховного Совета СССР дела о покушении на него. (См.: Наст. сб. С. 155.)

(обратно)

81

81 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Е. Яков-левым //Московские новости. 1990. 14 января.

(обратно)

82

82 Б.Н. Ельцин ссылается на одно из своих высказываний, сделанных во время поездки в США летом 1989 г.

(обратно)

83

83 Из доклада на февральском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС// Известия. 1990. 6 февраля.

(обратно)

84

84 Февральский (1990 г.) Пленум ЦК КПСС рассмотрел вопрос о проекте Платформы ЦК КПСС к XXVIII съезду партии.

(обратно)

85

85 Из беседы с корреспондентами еженедельника «Аргументы и факты»//Аргументы и факты. 1990. 3–9 марта.

(обратно)

86

86 Из доклада на мартовском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС//Известия. 1990. 12 марта.

(обратно)

87

87 Из речи Президента СССР на внеочередном III съезде народных депутатов СССР//Известия. 1990. 16 марта.

(обратно)

88

88 Фрагмент пресс-конференции, состоявшейся 15 марта после окончания работы внеочередного III съезда народных депутатов СССР//Известия. 1990. 17 марта.

(обратно)

89

89 Из беседы с рабочими «Уралмаша», 25 апреля 1990 г.//Известия. 1990. 26 апреля.

(обратно)

90

90 Речь идет о выступлении М.С. Горбачева на юбилейном торжестве в связи со 120-летием со дня рождения В. И. Ленина.

(обратно)

91

91 Разумеется, если судить только по тем заявлениям М.С. Горбачева, которые постоянно делались официально, на публику.

(обратно)

92

92 Из выступления на I съезде народных депутатов РСФСР, 21 мая 1990 г.//Известия. 1990. 25 мая.

(обратно)

93

93 Из интервью журналу «Тайм», 22 мая 1990 г.//Известия. 1990. 28 мая.

(обратно)

94

94 Из выступления на I съезде народных депутатов РСФСР, 23 мая 1990 г. Сделано по желанию депутатов, попросивших отреагировать его на дискуссию о суверенитете//Советская Россия. 1990. 25 мая.

(обратно)

95

95 Из выступления и ответов на вопросы кандидата на пост Председателя Верховного Совета РСФСР на I съезде народных депутатов РСФСР, 25 мая 1990 г.//Советская Россия. 1990. 27 мая.

(обратно)

96

96 Из беседы с журналистами у входа в резиденцию премьер-министра Канады, 30 мая 1990 г.//Советская Россия. 1990. 31 мая.

(обратно)

97

97 Фрагменты пресс-конференции Председателя Верховного Совета РСФСР, 30 мая 1990 г.//Советская Россия. 1990. 31 мая.

(обратно)

98

98 Фрагмент совместной с Дж. Бушем пресс-конференции в Вашингтоне, 4 июня 1990 г.//Известия. 1990. 5 июня.

(обратно)

99

99 Из интервью английской телекомпании Би-би-си//Известия. 1990. 10 июня.

Последнее верно, только если гены, отвечающие за эти признаки распложены на разных хромосомах.

(обратно)

100

100 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Е. Яковлевым //Московские новости. 1990. 10 июня.

(обратно)

101

101 В первых числах июня М.С. Горбачев находился с официальным визитом в Соединенных Штатах Америки.

(обратно)

102

102 Среди делегатов съезда было 40 % партийных работников, но четвертую часть из них составляли секретари первичных партийных организаций; хозяйственные руководители составляли 17 % //См.: XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза, 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 1. М., 1991. С. 184.

(обратно)

103

103 Из доклада на Российской партийной конференции//Известия. 1990. 20 июня.

(обратно)

104

104 Из ответов на вопросы делегатов Учредительного съезда Коммунистической партии РСФСР//Известия. 1990. 26 июня.

(обратно)

105

105 Из доклада XXVIII съезду КПСС// XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 1. С. 59–60; 89–91; 96-101.

(обратно)

106

106 Речь на XXVIII съезде КПСС. Дается с незначительными сокращениями // XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 1. С. 472–475.

(обратно)

107

107 Так в источнике. Следует — «утопичны». — Ред.

(обратно)

108

108 Реплика по ходу дискуссии на съезде//XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 155–156.

(обратно)

109

109 Фрагмент дискуссии при выдвижении кандидатов на пост Генерального секретаря ЦК КПСС//XXVIII съезд Коммунистической партии ^Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 244.

(обратно)

110

110 Выступление в ходе выборов Центральных органов партии// XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 500–501.

(обратно)

111

111 Выступление в ходе выборов Центральных органов партии// XXVIII съезд Коммунистической партии Советского Союза. 2-13 июля 1990 г.: Стеногр. отчет. Т. 2. С. 501.

(обратно)

112

112 Решение о погашении мандата делегата XXVIII съезда КПСС Б.Н. Ельцина большинством голосов принято (за — 3671, против — 150, воздержалось — 103). (См.: Там же. С. 501.)

(обратно)

113

113 Из выступления в Верховном Совете Латвийской Республики//Советская Латвия. 1990. 3 августа (г. Рига).

(обратно)

114

114 А. В. Горбунов — Председатель Верховного Совета Латвийской Республики.

(обратно)

115

115 Из заявления для прессы после встречи с рабочей группой по подготовке концепции перехода к рыночной экономике//Известия. 1990. 16 августа.

(обратно)

116

116 Речь идет о программе, получившей широкую известность под названием «500 дней».

(обратно)

117

117 Из выступления в Одесском военном округе//Известия. 1990 19 августа.

(обратно)

118

118 Фрагменты пресс-конференции с советскими и иностранными журналистами, 31 августа 1990 г.//Советская Россия. 1990. 2 сентября.

(обратно)

119

119 Фрагменты пресс-конференции по итогам двадцатидвухдневной рабочей поездки по России. В источнике материал дается в изложении //Советская Россия. 1990. 2 сентября.

(обратно)

120

120 Из статьи «Как поймать „ветер века“?» //Мегаполис — Экспресс. 1990. 9 августа.

(обратно)

121

121 Из беседы с корреспондентом «МК» //Московский комсомолец. 1990. 8 августа.

(обратно)

122

122 Автор комментирует состоявшуюся в июле 1991 г. встречу М.С. Горбачева с московскими «радикалами»-экономистами, публицистами, политологами.

(обратно)

123

123 Из статьи «Пора сказать правду»//Московский строитель. 1990. 13–20 ноября.

(обратно)

124

124 Г. Фильшин — бывший заместитель Председателя Совмина РСФСР, ушедший в отставку в связи со скандальным «делом о 140 миллиардах».

(обратно)

125

125 Из вступительного слова на Второй сессии Верховного Совета РСФСР, 3 сентября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 5 сентября.

(обратно)

126

126 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 17 сентября 1990 г. // Советская Россия, 1990. 18 сентября.

(обратно)

127

127 Речь идет о программе, направленной в Верховный Совет Президентом, в которой делалась попытка — соединить достоинства правительственной программы и программы группы академика Шаталина.

(обратно)

128

128 Из выступлений председательствующего на Второй сессии Верховного Совета РСФСР//Советская Россия. 1990. 19, 20, 22, 27 сентября.

(обратно)

129

129 М.Е. Николаев — Председатель Президиума Верховного Совета Якутской — Саха ССР.

(обратно)

130

130 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 21 сентября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 22 сентября.

(обратно)

131

131 Из вступительного слова на октябрьском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС//Советская Россия. 1990. 9 октября.

(обратно)

132

132 Из выступления на Второй сессии Верховного Совета РСФСР, 16 октября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 17 октября.

(обратно)

133

133 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 19 октября 1990 г.//Советская Россия. 1990. 20 октября.

(обратно)

134

134 Из выступления на возобновившейся после короткого перерыва 13 ноября 1990 г. Второй сессии Верховного Совета России, в котором Б.Н. Ельцин по просьбе депутатов рассказал о своей встрече с М.С. Горбачевым 11 ноября 1990 г.//Известия. 1990. 14 ноября.

(обратно)

135

135 Из выступления и ответов на вопросы на встрече с народными депутатами-военнослужащими.//Советская Россия. 1990. 15 ноября.

(обратно)

136

136 Из доклада на сессии Верховного Совета СССР, 16 ноября 1990 г./ /Известия. 1990. 17 ноября.

(обратно)

137

137 Речь идет о выступлении Б.Н. Ельцина на Второй сессии Верховного Совета России 13 ноября 1990 г. (См.: Наст. сб. С. 257.)

(обратно)

138

138 Из интервью, данного в Париже для советского и французского телевидения//Известия. 1990. 22 ноября.

(обратно)

139

139 Из выступления на встрече с деятелями культуры страны//Советская Россия. 1990. 1 декабря.

(обратно)

140

140 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Е. Яковлевым и ведущим политическим обозревателем французского журнала «Пари-матч» М. Гоно//Московские новости. 1990. 2 декабря.

(обратно)

141

141 Речь идет о предстоящем IV съезде народных депутатов СССР.

(обратно)

142

142 Из выступления на декабрьском (1990 г.) Пленуме ЦК КПСС// Известия. 1990. 11 декабря.

(обратно)

143

143 Речь идет о предложениях по установлению президентской формы правления: пост вице-президента, Кабинет Министров вместо Совета Министров СССР, уточнение функций Совета Федерации и др.

(обратно)

144

144 Из выступления на Внеочередном (втором) съезде народных депутатов РСФСР, 11 декабря 1990 г.//Советская Россия. 1990. 12 декабря.

(обратно)

145

145 Из статьи «Мысли вслух и вопросы Президенту СССР М.С. Горбачеву»//Литературная Россия. 1990. 2 ноября.

(обратно)

146

146 Автор во время написания статьи — народный депутат ССР Молдова.

(обратно)

147

147 Из «Открытого письма Председателю Верховного Совета России Б.Н. Ельцину» //Литературная Россия. 1990. 2 ноября.

(обратно)

148

148 Из статьи «Октябрьский выбор Президента»//Огонек. 1990. № 47. С 6.

(обратно)

149

149 Из доклада на IV съезде народных депутатов СССР, 17 декабря 1990 г.//Советская Россия. 1990. 18 декабря.

(обратно)

150

150 Из выступления на IV съезде народных депутатов СССР, 19 декабря 1990 г.//Известия. 1990. 20 декабря.

(обратно)

151

151 Из заключительного слова на IV съезде народных депутатов СССР, 19 декабря 1990 г.//Известия. 1990. 20 декабря.

(обратно)

152

152 Из Обращения Председателя Верховного Совета РСФСР, 13 января 1991 г.//Куранты. 1991. 17 января.

(обратно)

153

153 Фрагменты пресс-конференции Председателя Верховного Совета РСФСР 14 января 1991 г., посвященной его поездке в Прибалтику. В источнике дается в изложении//Известия. 1991. 16 января.

(обратно)

154

154 Имеются в виду республики Прибалтики, Грузия и Молдова.

(обратно)

155

155 Из выступления на сессии Верховного Совета СССР, 15 января 1991 г. По просьбе депутатов М.С. Горбачев реагирует на заявление Б.Н. Ельцина о необходимости создания российской армии. В источнике дается в изложении//Советская Россия. 1991. 16 января.

(обратно)

156

156 Из Открытого письма Председателя Верховного Совета РСФСР народам Прибалтика/Российская газета. 1991. 19 января.

(обратно)

157

157 Имеются в виду уже заключенные двусторонние договоры России с Эстонией и Латвией, подготовка подобного договора с Литвой и дополнительного соглашения по обеспечению прав русскоязычного населения в Прибалтике и латышей, литовцев и эстонцев в России.

(обратно)

158

158 Из беседы с корреспондентом еженедельника «Аргументы и факты»//Аргументы и факты. 1991. № 3. Январь.

(обратно)

159

159 Из Заявления Президента СССР в связи с событиями в Вильнюсе и Риге//Правда. 1991. 23 января.

(обратно)

160

160 Председатель Верховного Совета Эстонии А. Рюйтель, Председатели Верховных Советов РСФСР и Латвии Б. Ельцин и А. Горбунов, постоянный представитель Литвы в Эстонии С. Хубараускас, обсудив в Таллинне ситуацию в Прибалтике, обратились к Генеральному секретарю ООН Пересу де Куэльяру с предложением «срочно созвать под эгидой ООН Международную конференцию по урегулированию „балтийского вопроса“».

(обратно)

161

161 Из Обращения Председателя Верховного Совета РСФСР к участникам демонстрации и митинга в Москве, 20 января 1991 г.//Куранты. 1991. 23 января.

(обратно)

162

162 Фрагменты из выступления на встрече с группой народных депутатов-рабочих, 28 января 1991 г.//Куранты. 1991. 30 января.

(обратно)

163

163 Из выступления по Центральному телевидению, б февраля 1991 г.//Известия. 1991. 7 февраля.

(обратно)

164

164 Фрагменты интервью, данного комментатору Центрального телевидения С.Л. Ломакину и председателю Всероссийской компании телерадиовещания О.М. Попцову, 19 февраля 1991 г.//Советская Россия. 1991. 23 февраля.

(обратно)

165

165 Из ответов на вопросы во время встречи в объединении «Минский тракторный завод им. В. И. Ленина», 26 февраля 1991 г.//Советская Россия. 1991. 28 февраля.

(обратно)

166

166 Из выступления на встрече с представителями научной и творческой интеллигенции Белоруссии, 28 февраля 1991 г.//Правда. 1991. 1 марта.

(обратно)

167

167 Речь идет об Указах от 29 января 1991 г. «Об образовании при Президенте СССР Комитета по координации деятельности правоохранительных органов» и «О взаимодействии милиции и подразделений Вооруженных Сил СССР при обеспечении правопорядка и борьбе с преступностью».

(обратно)

168

168 Из выступления на встрече с руководителями городов и районов, предприятий, хозяйств и учреждений, ветеранами войны и труда Могилевской области БССР, 28 февраля 1991 г.//Правда. 1991. 2 марта.

(обратно)

169

169 Из выступления на встрече в Центральном доме кинематографистов, 9 марта 1991 г.//Советская Россия. 1991. 12 марта.

(обратно)

170

170 21 февраля 1991 г. на сессии Верховного Совета России группа народных депутатов: заместители Председателя Верховного Совета РСФСР С. П. Горячева, Б. М. Исаев, председатели палат В. Б. Исаков, Р. Г. Абдулатипов, заместители председателей палат А. А. Вешняков и В. Г. Сироватко выступила с Заявлением, в котором подвергла критике политический курс российского парламента и лично Б.Н. Ельцина, призвав к созыву внеочередного съезда народных депутатов РСФСР.

(обратно)

171

171 Речь идет о забастовках шахтеров Кузбасса, Караганды и других регионов, выдвигавших политические требования, включая отставку Президента СССР. Речь идет о забастовках шахтеров Кузбасса, Караганды и других регионов, выдвигавших политические требования, включая отставку Президента СССР.

(обратно)

172

172 Из выступления по Центральному телевидению, 15 марта 1991 г.//Известия. 1991. 16 марта.

(обратно)

173

173 Из выступления по «Радио России», 15 марта 1991 г.//Независи-мая газета. 1991. 16 марта.

(обратно)

174

174 Фрагменты беседы с советскими и иностранными журналистами у избирательного участка, где голосовал Президент СССР, 17 марта 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 18 марта.

(обратно)

175

175 Из беседы с председателем Всесоюзной государственной телерадиокомпании Л. П. Кравченко и политическим обозревателем И. С. Фесуненко на Центральном телевидении, 28 марта 1991 г.//Правда, 1991. 29 марта.

(обратно)

176

176 Речь идет о III внеочередном съезде народных депутатов РСФСР.

(обратно)

177

177 Имеются в виду Указы Президента СССР о выводе из-под юрисдикции Моссовета Главного управления внутренних дел и о запрете проведения митингов и демонстраций в г. Москве.

(обратно)

178

178 Из доклада на III внеочередном съезде народных депутатов РСФСР, 30 марта 1991 г. //Российская газета. 1991. 31 марта.

(обратно)

179

179 Из выступления на совещании советских, общественных и хозяйственных руководителей Хабаровского края, 15 апреля 1991 г.//Правда. 1991. 16 апреля.

(обратно)

180

180 На пресс-конференции Б.Н. Ельцин резко говорил о депутатской группе «Коммунисты России», обвинял ее в том, что она хотела обезглавить Российский парламент, критиковал Указ Президента о выводе из-под юрисдикции Моссовета Главного управления внутренних дел и о запрете проведения митингов и демонстраций в г. Москве, отстаивал идею «круглого стола», как средства разрешения политического кризиса в стране; допускал другие высказывания в духе конфронтации с центром.

(обратно)

181

181 В источнике видимо опечатка. В данном случае имеется в виду пресс-конференция, а не заключительное слово.

(обратно)

182

182 Фрагмент интервью, данного корреспонденту еженедельника. «Аргументы и факты»//Аргументы и факты. 1991. Март.

(обратно)

183

183 Из беседы с корреспондентом «Комсомольской правды»//Комсомольская правда. 1991. 13 апреля.

(обратно)

184

184 Из беседы с корреспондентом «Комсомольской правды»//Комсомольская правда. 1991. 16 марта.

(обратно)

185

185 Из статьи «Не старайтесь, ничего не выйдет!»//Аргументы и факты. 1991. Март.

(обратно)

186

186 Фрагмент беседы с корреспондентом «АИФ»//Аргументы и факты. 1991. Март.

(обратно)

187

187 Из статьи «Без масок и в масках. Кто и почему разрушает Союз»//Советская Россия. 1991. 14 марта.

(обратно)

188

188 Речь идет о мартовском (1991 г.) объединенном Пленуме ЦК и ЦКК Компартии РСФСР.

(обратно)

189

189 Из выступления в европейском парламенте, 16 апреля 1991 г.//Российская газета. 1991. 23 апреля.

(обратно)

190

190 Из вступительного слова на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК КПСС, 24 апреля 1991 г.//Правда. 1991. 25 апреля.

(обратно)

191

191 Из заключительного слова на объединенном Пленуме ЦК и ЦКК КПСС, 26 апреля 1991 г.//Правда. 1991. 27 апреля.

(обратно)

192

192 Из интервью программе «Парламентский вестник России», вышедшей в эфир 4 мая 1991 г. по второй программе ЦТ//Куранты, 1991. 7 мая.

(обратно)

193

193 Фрагменты совместной пресс-конференции М.С. Горбачева и Ф. Миттерана в Москве, 6 мая 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 8 мая.

(обратно)

194

194 Из беседы с корреспондентом «Известий»//Известия. 1991 23 мая.

(обратно)

195

195 Из ответов корреспонденту «Советской России»//Советская Россия. 1991. 27 апреля.

(обратно)

196

196 Из интервью, данного еженедельнику «АИФ»//Аргументы и факты. 1991. № 21. Июнь.

(обратно)

197

197 Из репортажа, помещенного в одно из кемеровских газет в связи с визитом Б.Н. Ельцина//Шанс. 1991. 8-14 мая.

(обратно)

198

198 Фрагменты блицинтервью, данного корреспондентам ТАСС, программе «Время» и ТВ «Новости» на избирательном участке № 11 Октябрьского района г. Москвы в день выборов Президента РСФСР, 12 июня 1991 г.//Правда. 1991. 13 июня.

(обратно)

199

199 Из беседы с журналистами после совещания в Ново-Огареве, перед поездкой в Лондон на встречу с руководителями семи ведущих индустриальных стран, так называемой «семерки», 8 июля 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 9 июля.

(обратно)

200

200 Из беседы с журналистами после совещания в Ново-Огареве, 8 июля 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 9 июля.

(обратно)

201

201 Из выступления на торжественном заседании IV съезда народных депутатов РСФСР, посвященном вступлению в должность первого Президента России, 10 июля 1991 г. — Правда. 1991. 11 июля.

(обратно)

202

202 Из доклада на Пленуме ЦК КПСС, 25 июля 1991 г.//Правда. 1991. 26 июля.

(обратно)

203

203 См.: Правда. 1991. 24 июля.

(обратно)

204

204 Обращение Президента РСФСР, 22 августа 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 23 августа.

(обратно)

205

205 Заявление по Центральному телевидению. 22 августа 1991 г.//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 23 августа.

(обратно)

206

206 Подписание Союзного договора было назначено на 20 августа, однако попыткой государственного переворота этот акт был сорван.

(обратно)

207

207 Фрагменты пресс-конференции, состоявшейся в Москве 22 августа 1991 г.//Правда. 1991. 23 августа.

(обратно)

208

208 Фрагменты из беседы с депутатами российского парламента в Доме Советов на Краснопресненской набережной, 23 августа 1991 г.// Российская газета. 1991. 24 августа.

(обратно)

209

209 Из репортажа «Как Президент держал ответ перед российскими депутатами»//Известия. 1991. 26 августа.

(обратно)

210

210 Речь идет о встрече М.С. Горбачева с депутатами российского парламента, 23 августа 1991 г.

(обратно)

211

211 Из выступления по «Радио России», 29 августа 1991 г.//Российская газета. 1991. 31 августа.

(обратно)

212

212 Из ответов во время телемоста, проведенного американской телекомпанией Эй-би-си, 5 сентября 1991 г. В источнике дается в изложении: Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 6 сентября.

(обратно)

213

213 Из книги: Горбачев М.С. Августовский путч. Причины и следствия. М., 1991. С. 20.

(обратно)

214

214 Из выступления на внеочередной сессии Верховного Совета СССР//Известия. Московский вечерний выпуск. 1991. 4 сентября.

(обратно)

215

215 Из выступления на Всероссийском съезде судей, 18 октября 1991 г.//Российская газета. 1991. 19 октября.

(обратно)

216

216 Из статьи «Август-91»//Правда. 1991. 19 сентября.

(обратно)

217

217 Из статьи «Поднявшаяся с колен»//Российская газета. 1991. 28 августа.

(обратно)

218

218 Из статьи «Личная драма Президента»//Российская газета. 1991. 27 августа.

(обратно)

219

219 Из статьи «Три поворота истории за три дня»//Правда. 1991. 12 октября.

(обратно)

220

220 Роберт Давид — израильский публицист.

(обратно)

221

221 Из статьи «Под железной пятой»//День. 1991. № 18. Сентябрь.

(обратно)

222

222 Из статьи «Вы хотели революций…»//Советская Россия. 1991. 26 октября.

(обратно)

223

223 Из выступления на V съезде народных депутатов РСФСР, 28 октября 1991 г.//Российская газета. 1991. 29 октября.

(обратно)

224

224 Из беседы с главным редактором «Московских новостей» Л. Карпинским//Московские новости. 1991. 3 ноября.

(обратно)

225

225 Из статьи «После путча, накануне реформы»//Независимая газета. 1991. 23 октября.

(обратно)

226

226 Союз Ельцина и Горбачева.

(обратно)

227

227 Фрагменты беседы с корреспондентом еженедельника «Глас-ность»//Гласность. 1991. 7 ноября.

(обратно)

228

228 Имеется в виду выступление Б.Н. Ельцина на V внеочередном съезде народных депутатов РСФСР.

(обратно)

229

229 Из статьи «Мир без Советского Союза»//Независимая газета. 1991. 5 октября.

(обратно)

230

230 Из обращения по Центральному телевидению к парламентариям страны, 4 декабря 1991 г.//Советская Россия. 1991. 4 декабря.

(обратно)

231

231 Из выступления на сессии Верховного Совета РСФСР, 12 декабря 1991 г.//Правда. 1991. 13 декабря.

(обратно)

232

232 Фрагменты беседы с журналистами, 12 декабря 1991 г.//Комсомольская правда. 1991. 13 декабря.

(обратно)

233

233 Фрагменты интервью, данного газете «Репубблика» (опубликовано 17 декабря)//Российская газета. 1991. 19 декабря.

(обратно)

234

234 Договор о содружестве подписали 11 бывших союзных республик СССР.

(обратно)

235

235 Непонятно, почему речь идет о федерации, когда даже идея конфедерации, за которую на последнем этапе ратовал и М.С. Горбачев, была отвергнута.

(обратно)

236

236 Из послания, написанного 18 декабря 1991 г. участникам встречи в Алма-Ате по созданию Содружества независимых государств//Правда. 1991. 20 декабря.

(обратно)

237

237 Из интервью журналу «Таймс» (опубликовано 23 декабря)// Санкт-Петербургские ведомости. 1991. 25 декабря.

(обратно)

238

238 Выступление по Центральному телевидению, 25 декабря 1991 г. (дано с самыми минимальными купюрами)//Российская газета. 1991. 26 декабря.

(обратно)

239

239 Из статьи «Декабрьский поворот»//Правда. 1992. 25 января.

(обратно)

240

240 Это было, было…//Российская газета. 1991. 27 декабря.

(обратно)

241

241 Из статьи «Саддам Хусейн, или почему обречен Борис Ельцин» // День. 1992. 29 декабря — 9 января.

(обратно)

242

242 Из заявления участников «Марша голодных очередей», 8 декабря 1991 г.//Молния. 1991. Декабрь.

(обратно)

243

243 Из статьи «Реформы Горбачева лишают его занимаемого поста»// Правда. 1991. 20 декабря (перепечатка из «Вашингтон пост» от 15 декабря).

(обратно)

244

244 Аргументы и факты. 1991. № 52. Декабрь.

(обратно)

245

245 Московские новости. 1991. 3 ноября.

(обратно)

Оглавление

К читателю

В преддверии борьбы: согласие на политической арене

М.С. Горбачев. По-ленински мы будем действовать и впредь…[1]

Б.Н. Ельцин. Работа идет как бы по ленинским конспектам…[3]

I. Первый раунд: политические качели набирают ход

  Б.Н. Ельцин. Письмо М.С. Горбачеву в Пицунду[6]

  Б.Н. Ельцин. Начинать надо с Секретариата ЦК[11]

  М.С. Горбачев. Не хочет ли товарищ Ельцин побороться с ЦК?[14]

  Б.Н. Ельцин. Я не хотел вбить клин в единство Центрального Комитета…[17]

  М.С. Горбачев. Это попытки опрокинуть начатое[20]

  М.С. Горбачев. Что же произошло с товарищем Ельциным?[25]

  Б.Н. Ельцин. Никаких умыслов я не имел…[27]

  М.С. Горбачев. Политически он оказался не на высоте[30]

  Б.Н. Ельцин. Если бы у Горбачева не было Ельцина, ему пришлось бы его выдумать…[31]

  М.С. Горбачев. Личные амбиции приводят к конфликту[32]

  М.С. Горбачев. Мы не допустим игры в политику[33]

  М.С. Горбачев. «Ультраперестроечная» фразеология оказалась беспомощной[35]

  М.С. Горбачев. К чему мы идем?[36]

  Б.Н. Ельцин. Куда мы идем?[37]

  М.С. Горбачев. Отставка Лигачева? — Такой проблемы в ЦК нет…[38]

  М.С. Горбачев. Нужна кардинальная реформа политической системы[40]

  Б.Н. Ельцин. Я прошу политической реабилитации…[42]

  М.С. Горбачев. О льготах и привилегиях. Ответ Б.Н. Ельцину[46]

  М.С. Горбачев. В чем же драма товарища Ельцина?[47]

  Б.Н. Ельцин. Перестройка — это борьба[50]

  М.С. Горбачев. Против попыток все перестроить одним махом[53]

  М.С. Горбачев. Любая крайность — ошибочна и безответственна[54]

  М.С. Горбачев. Поддержать или опорочить обновление?[55]

  Б.Н. Ельцин. В чем мы расходимся?[56]

  Социологическое зеркало

  М.С. Горбачев. Подбрасывается мысль о политическом плюрализме[57]

  Б.Н. Ельцин. Что получается при «трехэтажной» системе выдвижения?[58]

  Б.Н. Ельцин. Перестройка принесет перемены[60]

  М.С. Горбачев. Не надо спекуляций на тему многопартийности[61]

  М.С. Горбачев. Политические реформы начались на практике[63]

  Б.Н. Ельцин. Решается вопрос о власти[64]

  М.С. Горбачев. Выходим на новый этап демократии и гласности[67]

  Б.Н. Ельцин. Государственный переворот? — Такой опасности нет[68]

  Б.Н. Ельцин. Полумеры нас сгубят[71]

  Б.Н. Ельцин. На пленуме я буду драться за Горбачева…[72]

  М.С. Горбачев. О так называемом покушении на товарища Ельцина[74]

  Б.Н. Ельцин. Нападения на меня не было[75]

  Б.Н. Ельцин. Это — политический фарс, разыгранный М.С. Горбачевым[76]

  Социологическое зеркало

II. Раунд второй: в эпицентре противостояния

  Б.Н. Ельцин. Падает вера в апостола перестройки[77]

  Б.Н. Ельцин. Консерваторы сопротивляются, но не они угрожают Горбачеву[81]

  М.С. Горбачев. Краеугольная идея обновления партии[83]

  М.С. Горбачев. Вернуться к своему первородному назначению[86]

  М.С. Горбачев. Подтверждаю приверженность целостности страны[87]

  М.С. Горбачев. Считаю себя коммунистом[88]

  М.С. Горбачев. Что мы получаем от Ельцина? Разве что критику в полной дозе…[89]

  Б.Н. Ельцин. России нужен полнокровный суверенитет![91]

  М.С. Горбачев. Истинный Союз создавать мы только начинаем[92]

  М.С. Горбачев. Хотят отлучить Россию от социализма[93]

  Б.Н. Ельцин. Переходить к рынку не в ущерб населению[94]

  М.С. Горбачев. Если это политическая игра, то впереди трудные времена[95]

  Б.Н. Ельцин. Надо уходить от формулы: все ради сильного центра[96]

  М.С. Горбачев. Скоро будет ясно, какие цели преследует товарищ Ельцин[97]

  М.С. Горбачев. Идет обновление, а не процесс распада…[98]

  Б.Н. Ельцин. Я готов пройти свою половину пути[99]

  М.С. Горбачев. Навязывают ликвидаторство, режут по живому…[102]

  М.С. Горбачев. Мы вышли на главный перевал. Вопрос стоит так: либо либо…[104]

  Б.Н. Ельцин. Используем ли последний шанс?[105]

  М.С. Горбачев. Запущено с умыслом…[107]

  М.С. Горбачев. Товарищу Ельцину, если он с нами, надо кое-что пояснить…[108]

  Б.Н. Ельцин. Заявляю о своем выходе из КПСС[109]

  М.С. Горбачев. Это решил сам товарищ Ельцин…[110]

  Б.Н. Ельцин. Рядом с «Балтийским фронтом» встала Россия. Центр . забеспокоился…[113]

  Б.Н. Ельцин. Открываем дверь в рынок[115]

  М.С. Горбачев. Атаки нарастают с двух сторон: пугают рынком и хоронят социализм[117]

  М.С. Горбачев. Движемся к пониманию новой сути Союза[118]

  Б.Н. Ельцин. Срочно браться за программу Шаталина[119]

  Вячеслав Афанасьев. Мирная глава: «СССР и Россия — Горбачев и . Ельцин»[120]

  Лариса Пияшева. Ельцин набирает очки, Горбачев их теряет… Но место лидера «демократического прорыва» вакантно[121]

  Виктор Смолин. Реставрируют «нормальный» капитализм[123]

  Б.Н. Ельцин. Взят курс на возрождение России, есть кредит доверия народа[125]

  М.С. Горбачев. Судьба рынка определит и судьбу Союза[126]

  Б.Н. Ельцин. На встречах Горбачев — Ельцин я не иду на уступки…[128]

  М.С. Горбачев. Преобразуя, видеть грань, за которой — непоправимое[130]

  М.С. Горбачев. К рынку — с чистой совестью[131]

  Б.Н. Ельцин. Наш диалог все еще нестабилен[132]

  М.С. Горбачев. Конфронтационный запал и диктат в заявлениях товарища . Ельцина[133]

  Б.Н. Ельцин. Договариваемся на компромиссной основе[134]

  М.С. Горбачев. Армии в республиках? Тут больше политических игр[135]

  М.С. Горбачев. Был ли на встрече Горбачев-Ельцин акт капитуляции?[136]

  М.С. Горбачев. Есть Ельцин, есть Горбачев — все мы в ответе за судьбу . страны[138]

  М.С. Горбачев. Мне говорят: перестаньте клясться, что привержены . социализму… Не перестану![139]

  Б.Н. Ельцин. Я не пытаюсь «съесть» Горбачева…[140]

  М.С. Горбачев. Радикально обновить, но сохранить Союз[142]

  Б.Н. Ельцин. Мы против Союза за счет России[144]

  Андрей Сафонов. Что же вы делаете, Михаил Сергеевич?[145]

  И. Чарнецка. Ваша конфронтация с Президентом пугает людей[147]

  Социологическое зеркало

  М.С. Горбачев. В чрезвычайных условиях надо действовать решительно[149]

  Б.Н.Ельцин. Обновление заблокировано центром, но… Россия не . согласится с диктатом Кремля[150]

  М.С. Горбачев. Хватит пугать Кремлем советский народ[151]

  Социологическое зеркало

  Б.Н. Ельцин. Солдаты и офицеры, вас используют в политической игре…[152]

  Б.Н. Ельцин. Нужен ли «договор с петлей на шее»?[153]

  М.С. Горбачев. Заявление Ельцина — политическая провокация[155]

  Б.Н. Ельцин. Наступил час выбора[156]

  Б.Н. Ельцин. Не ввергнуть страну в пучину кровопролития![158]

  М.С. Горбачев. Решительно отвожу всякие спекуляции[159]

  Б.Н. Ельцин. Игнорируя присягу, Президент СССР встал на путь . насилия…[161]

  Б.Н. Ельцин. Последние события — серьезный шаг к диктатуре[162]

  М.С. Горбачев. Идя на референдум, сделаем выбор: «да» или «нет» . Союзу?[163]

  Б.Н. Ельцин. Отмежевываюсь от политики Президента и требую его . отставки[164]

  М.С. Горбачев. Речь идет о различных программных целях[165]

  М.С. Горбачев. В жесточайшей борьбе за власть — суть момента[166]

  М.С. Горбачев. Скажу вам одну крамолу: политический центризм должен . примирить и левых и правых[168]

  Б.Н. Ельцин. Пора засучить рукава и поднимать кулаки…[169]

  М.С. Горбачев. Наше «да» на референдуме предотвратит распад державы[172]

  Б.Н. Ельцин. Союз не развалится. Не надо сеять панику[173]

  М.С. Горбачев. Буду уважать мнение россиян[174]

  М.С. Горбачев. Толкают к действиям с непредсказуемыми последствиями[175]

  Б.Н. Ельцин. Четко обозначились два политических курса[178]

  М.С. Горбачев. Верю в торжество здравого смысла[179]

  Нурсултан Назарбаев. Когда дерутся верблюды, погибают мухи.[182] . Каждый гнет свою линию[183]

  Александр Ципко. Тактика политического эгоизма и цинизма[184]

  Алексей Емельянов. Ельцин выразил то, о чем говорят в народе[185]

  Нодар Симония. Ельцин популярен не как демократ, а как популист[186]

  Геннадий Зюганов. Речь не о выборе между Горбачевым и Ельциным[187]

  Социологическое зеркало

  Б.Н. Ельцин. Против защитников тоталитаризма я готов объединиться с . Горбачевым[189]

  М.С. Горбачев. Заявление «9+1» может стать началом перелома[190]

  Б.Н. Ельцин. Произошло большое событие: отныне не конфронтация, а . согласие[192]

  М.С. Горбачев. Заявление «9+1» не маневр, а продолжение курса[193]

  Б.Н. Ельцин. На соглашение «десятки» смотрю с оптимизмом[194]

  Иван Полозков. «Соглашение девяти» — это начало собирания Союза[195]

  Олег Румянцев. Заявление «9+1» — ущербная форма «круглого стола»[196]

  А. Черкасов. «Надо забрать у центра водку и Кремль», — сказал . Ельцин[197]

  Социологическое зеркало

III. Третий раунд: Летальный исход политической дуэли

  М.С. Горбачев. Россия и Союз нужны друг другу[198]

  М.С. Горбачев. Нас объединило чувство общей ответственности[199]

  Б.Н. Ельцин. Президент берет с собой наше согласие[200]

  М.С. Горбачев. Поздравляю Бориса Николаевича Ельцина с избранием на пост Президента республики[201]

  М.С. Горбачев. Указ Президента России о департизации осложняет . обстановку[202]

  Б.Н. Ельцин. Появилась возможность укрепить российскую . государственность[204]

  М.С. Горбачев. Я должен отметить выдающуюся роль Президента России[205]

  М.С. Горбачев. Я человек принципиальный. И не флюгер… Привержен . социалистической идее[207]

  М.С. Горбачев. Сообщение об аресте Ельцина было элементом . шантажа…[208]

  Мнение политиков, политологов, публицистов . И. Карпенко, Г. Шипитько. Нас коробила форма обращения с Президентом . СССР[209]

  М.С. Горбачев. Последние события открывают возможности, чтобы наше . сотрудничество было надежным…[212]

  М.С. Горбачев. Ельцин занял мужественную позицию[213]

  Б.Н. Ельцин. Мы вправе предъявить претензии Горбачеву[214]

  Б.Н. Ельцин. Рухнули несущие конструкции унитарного государства[215]

  Анатолий Бутенко. Амбиции лидеров стали резервом реакции[216]

  Владимир Кузнечевский. События все еще сквозь призму: Горбачев . Ельцин[217]

  Игорь Корольков. Нужна была трагедия, чтобы Президент СССР прозрел[218]

  Борис Славин. Три поворота истории[219]

  Роберт Давид[220]. Перестройка окончилась диктатурой[221]

  Эдуард Володин. Негодуем по наивности[222]

  Социологическое зеркало

  Социологическое зеркало

  Б.Н. Ельцин. Россия не допустит возрождения командного центра[223]

  М.С. Горбачев. Нужен новый образ центра[224]

  Виталий Третьяков. Союз Ельцина и Горбачева. С чьей стороны союз?[225]

  Светлана Горячева. За Горбачева и Ельцина держатся влиятельные силы[227]

  Леонид Васильев. Горбачев не был ни демократом, ни подлинным . реформатором[229]

  Социологическое зеркало

  М.С. Горбачев. Я за конфедеративное демократическое государство[230]

  Б.Н. Ельцин. Ничего не предпринимать было бы преступно[231]

  М.С. Горбачев. Дай Бог, чтоб я ошибся[232]

  Б.Н. Ельцин. Я не хочу говорить плохо о Горбачеве[233]

  М.С. Горбачев. Будет ли содружество жизнеспособно?[236]

  М.С. Горбачев. Не хочу «разрезать пирог и съесть его с чаем»[237]

  М.С. Горбачев. Я покидаю свой пост по принципиальным соображениям[238]

  Мнение политиков, политологов, публицистов . Анатолий Карпычев. Тайная операция — «декабрьский поворот»[239]

  Инна Муравьева. Что оставил нам Горбачев?[240] . Это было, было…

  Шамиль Султанов. Почему обречен Борис Ельцин[241]

  «Трудовая Россия»: Пусть Ельцин ляжет на рельсы![242]

  Майкл Доббс. Как оценит история Михаила Горбачева?[243]

  Где будет жить М. Горбачев?[244]

  Политическая борьба и драма народов . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте