«История Русского народа от потопа до Рюрика»

В. Г. Манягин История Русского народа от потопа до Рюрика

ВСТУПЛЕНИЕ

О ДРЕВНОСТИ СЛАВЯНО-РУСОВ

«Откуда есть пошла Руская земля стала есть и кто в ней почал первее княжити?» — такой же бессмертный вопрос на Руси, как и «кто виноват?» и «что делать?». Вот уже почти тысячу лет ломают по этому поводу копья летописцы и историки, но, похоже, что чем дальше мы движемся по шкале исторического времени, тем меньше у нас надежды узнать истину.

В школьные годы нам раз и навсегда закладывают в голову «сумму знаний», слагаемую, в основном, из сработанных по шаблону постулатов господствующей исторической теории. А она гласит, что славяне выступили на историческую арену позже других народов, и это предопределило их отставание от «цивилизованного мира», что история России началась не ранее VIII–IX веков, а до того на Восточно-европейской равнине царили дикость и варварство и все хорошее — начиная с азбуки — мы получили с Запада, который навечно обречены догонять без малейшей надежды на успех, потому что, как известно, «ученик не больше учителя» (Лук. 6:40). В общем, не народ, а удобрение для роста «исторических наций». Именно это пытались внушить нам на протяжении трех последних столетий западные учителя от Канта и Гегеля до Маркса и Рейгана, называвших славян то «неисторическим», то «реакционнейшим» народом, а то и попросту «империей зла».

Наши «брадатые предки», как называл Карамзин великороссов, вплоть до XVIII столетия имели национальную гордость, высокую самооценку и не страдали комплексами неполноценности, столь развившимися у российской интеллигенции в последующие века. Уже самоназвание «славяне» — «славные», «известные» — свидетельствует об этом. Боровшиеся со славянами западные племена (прежде всего германские), переделали его на свой лад: склавин (раб). Так что идеологическая война началась не вчера и даже не в позапрошлом веке. Но после вестернизации России при Петре Первом она была перенесена на русскую территорию.

Немецко-русский историк Шлецер, по мнению Карамзина, «муж ученый и славный», сказал, что Россия началась от 862 года{1}. А до этого «великая часть Европы и Азии, именуемая ныне Россиею, в умеренных ее климатах была искони обитаема, но дикими, во глубину невежества погруженными народами, которые не ознаменовали бытия своего никакими собственными историческими памятниками»{2}; народами, которые, как считал господин Карамзин — «русский Тацит», официальный историограф государства Российского — «пили кровь убитых неприятелей{3}, выделанную кожу их употребляли вместо одежды, а черепы вместо сосудов»{4}.

Вот на таких историях о своих предках и воспитывались поколение за поколением русские интеллигенты. Как следствие, в образованной русской среде развилось низкопоклонство перед Западом, осложненное презрением к собственному народу. И уже не шлецеры и байеры, а легионы взращенных в родных пенатах ученых стали уничтожать в молодом поколении «любовь к отеческим гробам».

«Из… краткого обзора внешних отношений русской истории можно видеть, что, беря эту историю с чисто хронологической стороны, мы должны поместить ее лишь во вторую половину Средних веков и в Новое время и что о всемирно-историческом значении русской истории позволительно говорить лишь по отношению к двум последним векам нового времени», — писал известный в начале XX века российский историк Н. И. Кареев. — «И в отношении к первым начаткам культурной жизни, и в отношении к началу крупной исторической роли России приходится одинаково указывать на очень позднее выступление нашего отечества на путь более широкого исторического развития. Судьба всех позже приходящих в общем та, что им больше приходится испытывать влияний, чем самим влиять, более повторять то, что уже было пережито другими, чем идти впереди других… Отдаленность от главной исторической сцены, чисто физические условия страны, постоянная борьба с азиатскими кочевниками, татарское иго, — все это, вместе взятое, крайне неблагоприятно влияло на русскую жизнь. Позднее других народов вступив на большую историческую дорогу и медленнее других по ней двигаясь, русские должны были, конечно, сильно отстать от своих западных соседей, и эта отсталость является одним из наиболее бросающихся в глаза общих фактов русской истории. Но столь же бросается в глаза и другой факт, именно весьма значительный прогресс, сделанный русскою жизнью за два последних столетия и особенно за вторую половину XIX века»{5}.

Это сказано о стране, которая изначально была самым большим государством Европы, чьи правители с IX века роднились с королевским домами Франции, Польши, Чехии, Дании, Швеции, Англии и т. д. И насколько далеко от России находилась «главная историческая сцена»? Какие спектакли на ней ставились? Разве щит на вратах Царьграда, Ледовое побоище, Куликовская битва, Грюнвальдское сражение, Ливонская война имели меньшее значение для истории, чем битва при Пуатье, испанская Реконкиста, Столетняя и Тридцатилетняя войны? Уже сама нулевая точка отсчета важности исторических событий, находящаяся где-то в Страсбурге, с головой выдает тех, кто эту важность определяет.

И нынешние учебники составляются с тех же шлецеровско-карамзинских позиций. «Киевские летописцы считали, что племена восточных славян собрались в давние времена вокруг Киева… — пишут авторы одного из современных школьных учебников истории, впрочем, тут же уточняя, какие же это «давние времена». — Возникновение русского государства новгородцы связывали с приглашением варягов и датировали это с точностью до одного года — 862 г.»{6}.

В целом выход славян на историческую арену авторы относят к IX в.: «Нестор решил создать специальное введение к своей летописи-хронике, начинавшейся с описания нападения русской флотилии на Царьград в 860 г.»{7}. В лучшем случае, было некое лесостепное шебуршание в VI–VII вв. А до того момента славянам отказано даже в существовании. Три первых века по Р.Х. («Трояновы века») для авторов учебника — времена «праславян»{8}.

Итак, можно констатировать, что с конца XVIII века и поныне в российской историографии существует официозная точка зрения на русскую историю, в соответствии с которой славяне вышли на историческую арену только во второй половине IX века (то есть, после призвания варягов, однозначно определяемых в этом случае, как норманны), а «всемирно-историческое значение» Россия приобрела только с XVIII века, когда на русском престоле оказались представители той ветви Романовых, которую, практически без натяжек, можно назвать немецкою (не говоря уже об отдельных ее представителях, например, Екатерине II). Таким образом, германские племена дважды вытащили славян из бездны «дикости и невежества», создали (в IX веке) и реконструировали (в XVIII) государство Российское, а без их участия ни о какой исторической роли славяно-русов и говорить не приходится.

Мысль эта отчетливо прослеживается от Шлецера и Карамзина до современных написателей многочисленных «историй отечества». Стоит отметить, что эти историки, как триста лет назад, так и сегодня, были на содержании либо у нерусской власти, либо у организаций, ведущих идеологическую войну против русского народа (таких, например, как масонство или фонд Сороса).

* * *

Совсем иная история славяно-русов предстает перед нами, если мы обратимся к работам тех русских историков-патриотов, которые не получали денежного вознаграждения за свои исторические труды, а если и состояли на государственной службе, то по другому (не историческому) ведомству. При этом стоит обратить внимание на то, что чем ближе (считая от нас) к границе XVII–XVIII веков они жили (то есть, чем менее было замутнено их сознание шлецеровско-карамзинскими баснями и чем родней им были летописные и устные предания русского народа), тем более своеобразную, яркую и древнюю историю Руси-России они описывают.

И первым среди них надо назвать Василия Никитича Татищева (1686–1750), солдата, ученого, политика, чиновника, исследователя. Он участвовал в Полтавском сражении, руководил металлургическими заводами, осваивал Южный Урал и Северный Казахстан, основал Екатеринбург. Но в веках прославила его имя написанная им «История Российская», три тома которой донесли до нас бесценные сокровища русских летописей, уничтоженных затем в московском пожаре 1812 года.

В первом томе своей «Истории» В. Н. Татищев (ссылаясь на таких античных авторов, как Диодор Сицилийский и Геродот), указывает на древность славян, которые, по его словам, «сначала жили в Сирии и Финикии», затем на южном побережье Черного моря, участвовали в Троянской войне, после которой значительная их часть переселилась в Европу, заняв северное и северо-западное побережье Адриатики (современную Албанию, Сербию, Хорватию и северную Италию){9}.

По мнению Татищева, «во времена Солоновы» представители славянской аристократии изучали философию в Афинах{10}, а в VI веке по Р.Х. уже «завоевали всю Европу», после чего пришли «в Северную Русь»{11}.

За столь «невероятные» сведения Василий Никитич был ошельмован чиновниками от исторической науки как лжец, чуть ли не сам на досуге сочинявший летописи. Немцы же, во главе с Бироном, временщиком Анны Иоанновны, окружавшие в середине XVIII века царский трон, обвинили русского историка в казнокрадстве и взяточничестве, в участие в антиправительственном заговоре, и Татищев лишен наград и чинов, посажен в Петропавловскую крепость. Проводя последние годы своей жизни в родной подмосковной деревне Болдино, за сутки предсказал свою смерть и лично указал, где на кладбище устроить ему могилу. Умер великий русский историк 26 июля 1750 г.

Согласно с Татищевым мыслил и другой величайший русский ученый, Михаил Васильевич Ломоносов (1711–1765), которого можно сравнить разве что только с Леонардо да Винчи. Сын крестьянина-помора из Холмогор (одного из древнейших северных центров славяно-русской цивилизации), стал основателем физической химии, разработал теорию атомно-кинетического строения вещества, был художником, химиком, астрономом (открыл существование на Венере атмосферы), филологом, поэтом. Был Ломоносов также и историком, хотя об этом предпочитают особо не распространяться.

Оно и понятно. Мало того, что этот русский гений начисто отвергал норманнскую теорию и подверг ее сокрушительной критике. Он одним из первых выступил против учения о неисторичности русского народа, его «исконных дикости и невежестве».

«Немало имеем свидетельств, — писал Ломоносов в своей «Древней Российской истории…», — что в России толь великой тьмы невежества не было, какую представляют многие внешние писатели. Инако рассуждать принуждены будут, снесши своих и наших предков и сличив происхождение, поступки, обычаи и склонности народов между собою»{12}.

К сожалению, это пожелание русского ученого — взглянуть непредвзято на своих предков и честно оценить степень их невежества по сравнению со славянами — «внешние» (иностранные) писатели так и не исполнили. Что, впрочем, не так уж сложно понять. Как не сложно понять и тех «внутренних», русскоязычных описателей нашего Отечества, которые шли и идут в фарватере «внешних».

Ломоносов считал, что славянский «народ и язык простираются в глубокую древность», резонно замечая, что так как «величество и могущество» славянских племен больше полутора тысяч лет (то есть, по крайней мере, со II века по Р.Х.) одинаково велико («стоит на одной мере»), то странно было бы думать, будто славяне возникли в I веке и за сто лет расплодились «до столь великого многолюдства»{13}.

И так же, как Татищев, со ссылкой на античных авторов, пишет о «древнем обитании славян-вендов в Азии»{14}, участии в Троянской войне и расселении после нее по Европе{15}.

Еще один русский историк, противник норманнской теории, Д. И. Иловайский относит начало русской истории, по крайней мере, к I и II векам до Р.Х.{16}, выводя славяно-русов из роксаланов. За свои патриотические убеждения он был «наказан» замалчиванием его трудов и заслуг на ниве исторической науки.

«Серьезные» историки XIX–XX вв., «забывая» труды Татищева и Ломоносова, принялись говорить о том, что «начальная летопись не помнит времени прихода славян из Азии в Европу»{17} и что начало Руси относится к первому тысячелетию по Р.Х.{18}, дружно указывая на создание Киевского государства, как на изначальную точку отсчета русской истории. Умолчание стало главным оружием антирусской партии в исторической науке.

НЕМНОГО О ВЕРЕ, НАУКЕ И ХРОНОЛОГИИ

Споры о древности славян и хронологии русской истории неизбежно ведут к вопросу о том, какие периоды в ней можно выделить.

Если не учитывать своеобразные и экзотические периодизации русской истории, например, по отношению между лесом и степью{19}, то несложно заметить, что большая часть историков разграничивает исторические периоды по политическим центрам (Киевская Русь, Суздальская земля, Московское царство, Петербургский период) либо политическим событиям (татаро-монгольское иго, Смутное время, реформы Петра Великого). Однако, в любом случае, хронологический отсчет ведется ими от призвания варягов и создания Киевского государства.

Нетрудно заметить и то, что в трудах В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова славяно-русская история имеет обширный хронологический период, предшествующий Киевскому. Например, первая часть «Древней Российской истории…» Ломоносова называется «О России прежде Рюрика» и содержит такие главы, как «О дальной древности славенского народа» и «О преселениях и делах славенских», в которых как раз и сообщается об истории славяно-русов во II тысячелетии до Р.Х. — I тысячелетии по Р.Х.

В. Н. Татищев делит свою «Историю Российскую» на пять частей (периодов), в первой из которых он желает «объявить о писателях и описать древние, касающиеся отечества нашего, три главных и от них произошедшие народы, как то: скифы, сарматы и славяне, каждого обиталища, войны, переселения и названий изменения, насколько о них нам древние передали, и сия до начала обстоятельной русской истории по 860 год после Христа»{20}. Далее Татищев описывает примерно тот же исторический период, что и Ломоносов в первой части своего труда. Оба историка считают этот период завершенным с призванием Рюрика.

Учитывая имеющиеся на сегодняшний день данные, историю славяно-русов можно проследить на основе письменных источников, по крайней мере, до середины II тысячелетия до Р.Х. В связи с этим автор данной работы, как сторонник креационной теории развития мира и человеческого общества{21}, предлагает следующую периодизацию русской истории по отношению славян к истинному Богу, так как вся история, по глубочайшему убеждению автора, есть промысел Божий о человечестве:

I. Пролог (XX–XVIII вв. до Р.Х.), или от Потопа до Вавилонского смешения языков.

II. Библейский период (XVII в. до Р.Х. — I в. до Р.Х.), или от Вавилонского смешения языков до Рождества Христова;

III. Христианский период (I–XVII вв. по Р.Х.), или от Крещения Руси апостолом Андреем Первозванным до Раскола 1666 г.;

IV. Апостасийный{22} период (XVII–XX вв. по Р.Х.), или от Раскола 1666 г. до государственного переворота 1993 г.

V. Эпилог (к. XX — н. XXI в. по Р.Х.), или от государственного переворота 1993 г. до второго пришествия Господня.

Быть может, кому-то эта периодизация покажется «ненаучной» и слишком экзотичной, однако, по мнению автора, она имеет ничуть не меньше прав на существование, чем наукообразные и не менее экзотичные евразийские периодизации русской истории либо урезанные и фальсифицированные периодизации «норманистов». Автор считает, что только имея христианский взгляд на мир и общество, можно создать научную теорию, в которую непротиворечиво укладываются все известные исторические факты, и которая позволяет правильно их оценить и познать истину.

* * *

Прежде, чем перейти к изложению непосредственно исторических событий, необходимо сказать читателю несколько слов о креационизме, взаимоотношениях науки и веры, о роли Священного Писания и христианства в познании мира и о том как библейская хронология соотносится с реальной.

Креационизм — учение о божественном начале в мироздании, о сотворении мира и человека Богом, отвергающее теорию эволюционного развития. Конечно, креационизм исходит из предпосылки, лежащей за пределами науки (веры в Бога и в то, что именно Господь создал мир). Поэтому, несомненно, креационизм требует веры в Бога как в силу, которая послужила причиной сотворения мира.

С другой стороны, оппонентам креационизма, считающим его «ненаучной» теорией, необходимо напомнить, что эволюционная, «научная» теория возникновения и развития мира также требует определенной веры в некие предпосылки, лежащие в ее основании, с чем согласны и сами ученые-эволюционисты:

«Первая из недоказуемых предпосылок, на которой основывается наука, — это вера в то, что мир объективно существует и человеческий ум способен понять его истинную природу. Второй и наиболее известный постулат, лежащий в основании структуры научных знаний — это закон причины и следствия… Третья основная научная предпосылка — убеждение, что природа едина»{23}.

Сами эти предпосылки науки «определяют и ограничивают научный способ мышления», при этом «каждый из этих постулатов либо уходит корнями в христианское богословие, либо не противоречит ему… Научная мысль отделилась от богословия, так как она не приняла постулата относительно какой-либо внешней силы, или силы, выходящей за пределы измеримых естественных сил»{24}.

То есть расхождение между богословием и наукой началось с того момента, когда часть ученых волюнтаристски отвергла Сущего Бога и возвела в божественный ранг природу. Замечательно сказал в свое время по этому поводу профессор Капица: «Говорить о том, что ДНК возникла в процессе эволюции, все равно что считать, будто телевизор может возникнуть в процессе встряхивания деталей»{25}.

По существу, эволюционисты заменили веру в личного Бога пантеизмом, и их отказ признать научность креационизма носит иррациональный, я бы даже сказал, религиозный характер. История науки показывает, что вера в Христа нисколько не препятствует познанию мира. Христианами были тысячи ученых, в том числе и совершивших величайшие открытия: Исаак Ньютон, Блез Паскаль, Уильям Гершель, Иоганн Кеплер, Михаил Ломоносов, Луи Пастер, Карл Линней, Иван Павлов, Клерк Максвелл… список этот можно продолжать и продолжать.

Один из выдающихся математиков XX века А. Кошин говорил: «Я — христианин. Это значит, что верю в Бога и в Божество Иисуса Христа так же, как до меня верили выдающиеся ученые: Тихо-де-Браге, Коперник, Декарт, Ньютон, Лейбниц, Паскаль, Гримальди, Эйлер, Гюльден, Бошкович, Хершиль и прочие великие астрономы и математики прошлых лет».

Макс Планк (1856–1947), знаменитый профессор физики Берлинского университета, основатель квантовой теории, лауреат Нобелевской премии, в своих докладах, лекциях и сочинениях проводит мысль: «Куда бы мы ни обращали наши взоры, каким бы ни был предмет нашего наблюдения, мы нигде не находим противоречия между наукой и религией; мы скорее констатируем их абсолютную гармонию в основных пунктах, особенно в области естествознания. Как религия, так и наука, в конечном результате, ищут истину и приходят к исповеданию Бога. Религия славит Бога в начале, наука — в конце всех мыслей. Первая представляет Его как основу, вторая — как конец всякого феноменального представления о мире».

Ни один добросовестный исследователь не станет отрицать, что современная наука уходит корнями в креационистское мировоззрение библейского христианства. И хотя Библия «не научная книга, в смысле детального технического и математического описания природных явлений… тем не менее, Библия касается широкого спектра разнообразных естественных явлений и упоминает огромное количество исторических событий… Люди слишком быстро склонились к тому, что Библия ненаучна. Однако достоверные факты наблюдений и опытов не противоречат библейскому взгляду на мир и историю. Библейская космология никогда не была опровергнута; просто под ее влиянием люди почувствовали себя неуютно и отвергли ее…»{26}

Для христианина невозможно верить в Бога и отвергать ту часть Священного Писания, которая затрагивает самые коренные вопросы науки и важнейшие события истории. «Как может человек поверить в то, что Библия говорит истину о спасении, о небе, о вечности — о доктринах, которые он не может проверить опытным путем, — если его учили, что те библейские факты, которые можно проверить, ложны?»{27}

* * *

Так как в этой книге выдвигается гипотеза, в соответствии с которой вся история человечества насчитывает не более 6000 лет, ледниковый период закончился во времена совсем не столь отдаленные, как предполагает официальная наука, и, в связи с этим геологические катастрофы планетарного масштаба потрясали Землю и изменяли ее лик всего три-четыре тысячи лет назад, то автор считает необходимым сказать несколько слов о возрасте нашей планеты и методах датировки тех или иных археологических находок.

Если говорить о возрасте Земли, то надо отметить, что наука может делать это только основываясь на изучении некоторых геофизических процессов. Однако делается это с учетом ложных допущений, которые превращают научный анализ в субъективный и волюнтаристский. К таким ложным допущениям относятся следующие:

1. Геофизический процесс, используемый для определения возраста Земли, всегда шел с той же скоростью, что и сегодня;

2. Система, в которой протекает данный геофизический процесс, была закрытой на протяжении всего времени существования планеты;

3. Известен количественный состав элементов данной системы на тот момент, когда процесс начал идти с постоянной скоростью.

Кроме того, и система, и процесс должны иметь всеобщий, а не локальный характер. Иначе процесс позволит судить только о возрасте той части системы, в которой он протекает.

Понятно, что ни первое, ни второе, ни третье не может быть достоверно известно современной науке. Кроме того, в природе фактически не существует ни полностью замкнутых систем, ни процессов, все время протекающих с постоянной скоростью. Невозможно определить начальные условия процесса, так что, все что знают ученые аналитики — это лишь результат процесса на данный момент. Все остальное — догадки соискателей научных степеней и Нобелевских премий, вроде открытия «планет земного типа» в других звездных системах на основании колебания орбит звезд, «видимых» только в радиотелескоп.

Хорошо иллюстрирует ненадежность официально признанного пяти- (шести-? семи-? восьми-?) миллиардного периода существования нашей планеты пример расчета этого периода по изменению магнитного поля Земли. Измерение магнитного поля началось почти полтора столетия назад и с тех пор проводится регулярно. На основании этих измерений рассчитана экспериментальная зависимость значения средней индукции магнитного поля Земли от времени. Оказалось, что эта зависимость описывается экспоненциальной функцией, значение которой уменьшается примерно вдвое каждые 1400 лет. Таким образом, 1400 лет назад магнитное поле Земли было в два раза сильнее, чем сегодня, 2800 лет назад — в 4 раза, 3200 лет назад — в 8 раз, 4600 — в 16 раз. Геофизический процесс ослабления магнитного поля Земли можно считать протекающим с постоянной скоростью, более, чем любой другой, поскольку его изменения определяются глубинными процессами в земном ядре.

На основании полученных за полтора века данных доктор Томас Барнс, профессор физики университета Эль-Пасо, определил, что максимально возможный возраст Земли 10 000 лет, так как далее сила магнитного поля Земли окажется недопустимо большой{28}. Это не значит, что срок существования Земли не может быть меньше 10 000 лет, он всего лишь не может превышать этот период, но вполне может составлять и семь, и шесть тысяч лет.

Точно так же, как во много раз завышен срок существования нашей планеты, преувеличена и древность известных историкам цивилизаций. Прежде всего, следует указать на то, что не существует достоверных письменных свидетельств, даже относящихся к истории самых древних государств, таких, как Вавилон, Шумер, Египет, которые превышали бы временную границу в 2000 лет до Р.Х., то есть, границу, очерченную библейским потопом. Об этом будет подробнее сказано ниже, в отдельной главе.

Во-вторых, все датировки органических останков — дерева, костей и пр. — основанные на современных «научных» методах, например, радиоуглеродного анализа, потрясающе неточны и недостоверны. Тот же радиоуглеродный анализ может быть относительно точен только для периода в последние 3000 лет (например, до времен библейского царя Соломона (900–е гг. до Р.Х.), но уже для времени Троянской войны (примерно 1200 г. до Р.Х.) или Новохеттского царства (вторая половина второго тысячелетия до Р.Х.) он дает уже слишком большую погрешность).

Да и в пределах трех тысяч лет радиоуглеродный метод дает половину ошибочных и сомнительных датировок, то есть, его надежность не превышает 50 %. Объективные ученые считают: «Вне зависимости от степени «полезности» радиоуглеродного метода следует признать, что он не в состоянии обеспечить точные и надежные результаты. Противоречия, встречающиеся в рамках этого метода, огромны, полученные хронологические данные бессистемны и зависимы друг от друга, а считающиеся правильными даты, по существу, взяты с потолка»{29}.

Попутно стоит отметить, что сам процесс образования радиоуглерода (углерода–14) в атмосфере Земли, свидетельствует об ошибочности оценки возраста Земли сроком в несколько миллиардов лет. Дело в том, что сегодня скорость распада углерода–14 (1,63x104 в секунду на 1 квадратный метр земной поверхности) меньше, чем скорость его образования (2,5х104 в секунду на 1 квадратный метр земной поверхности). Соответственно, скорость образования примерно в полтора раза выше скорости распада. Учитывая, что два процесса — распада и образования — достигнут равновесия тогда, когда все атомы углерода–14, первыми образовавшиеся из азота, опять превратятся в азот, на что потребуется время, равное пяти-шести периодам полураспад (для углерода–14 период полураспада равен 5730 лет), то есть, около 30 000 лет, можно утверждать, что коль такое равновесие еще не наступило, то и возраст Земли не превышает 30 000 лет (а реально — гораздо меньше).

Вывод о том, что Земля очень молода, и ее возраст не превышает нескольких тысячелетий, позволяет сделать анализ ряда природных процессов, таких, как альфа-распада урана и тория, эрозии земной коры и выноса химических элементов речными водами в океан и пр. Это значит, что все геологические катастрофы, такие, как ледниковый период, потоп, образование современных береговых линий материков и прочие, случились не миллионы и сотни тысяч лет назад, а во времена, когда уже существовали пирамиды и Вавилонская башня.

Патентованный «научный мир» идет на все (об этом свидетельствует хотя бы история с подделкой т. н. «археоптерикса», слепленного из нескольких куриных перьев и костей ящерицы), чтобы удержать профанов в счастливом неведении по поводу истинной истории Земли и человечества, причем, не в последнюю очередь исходя из своих атеистических воззрений. Отказавшись от Бога, ученые-атеисты отказались и от Истины. И это надо учитывать каждому, кто считает своим девизом слова: «Мыслю — значит, существую!».

Конечно, «дать фактическое научное доказательство сотворения мира Творцом человеку неверующему и не ищущему веры невозможно, так как, если и мертвые воскреснут, по словам Спасителя, неверующий все равно не поверит. Но человеку, ищущему правды Божией, просящему у Бога премудрости и разума, Бог откроет мудрость, которую утаил от премудрых мира сего»{30}.

Часть I ОТ ПОТОПА ДО ВАВИЛОНА

Глава 1 ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП

Библейский всемирный потоп (Быт. 6–8) был важнейшим событием, границей между допотопной и новой эрой в человеческой истории. Ученые-эволюционисты, признавая сам факт этой глобальной геологической катастрофы, оспаривают практически все частности, которые о ней сообщает Библия. Отрицаются его датировка, длительность, всемирность, постройка Ноева ковчега, возможность спасения в нем по паре от всех животных, как это указано в Библии (Быт. 6:19).

Библия неоднократно и конкретно говорит о всемирности потопа и истреблении водной стихией «всякой плоти» на Земле, за исключением Ноева семейства: «И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое» (Быт. 6:13); «истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли» (Быт. 7:4); «И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом» (Быт. 7:19); «все истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге» (Быт. 7:23).

Библейский потоп покрыл всю Землю, поднявшись «на пятнадцать локтей» (Быт. 7:20) выше самых высоких гор на земле и истребив «все существующее». Хотя западные, а вслед за ними и некоторые православные богословы склонны считать, что потоп мог носить не всемирный характер, однако «православное богословие с этим согласиться не может, во-первых, потому, что это противоречит и смыслу и букве библейского повествования, …а во-вторых, и потому, что и с научной точки зрения трудностей при объяснении местного потопа гораздо больше, чем для объяснения потопа всемирного»{31}.

У разных народов имеются сказания, напоминающие описание потопа в Библии. Когда европейцы впервые проникли в Индию и Китай, они поражались тому, что везде имеется предание о Всемирном Потопе. Легенды о великом потопе известны у индейцев, австралийских аборигенов, полинезийцев и др. Наиболее близки по содержанию к библейскому рассказу шумерские (XVIII–XVII вв. до Р.Х.) и аккадские (VII в. до Р.Х.) записи на клинописных табличках. Всего в мире легенд о потопе известно более 500. Исследовав 86 из них (20 азиатских, 3 европейских, 7 африканских, 46 американских и 10 из Австралии и Океании), доктор Ришар Андре пришел к выводу, что 62 полностью независимы от месопотамского и еврейского вариантов, т. е., не передавались от народа к народу. Таким образом, всеобщность предания о потопе свидетельствует, что в основу его легло какое-то действительное мировое событие, запечатлевшееся в памяти народов и сохранившееся в течение многих веков.

У большинства народов, имеющих легенды и мифы о потопе, рассказывается и о герое, подобном библейскому Ною. У шумеров это царь Зиусудра, у аккадцев — Атрахасис (Утнапиштим), в Индии — Ману и т. д., вплоть до неких безымянных братьев у индейцев Северной Америки. Это также подтверждает, что речь идет об одном и том же событии.

Потоп стал не только переломным рубежом для человечества. Он привел к радикальной смене климата на планете. Первозданный мир был снабжен настолько совершенной климатической системой, что «Господь Бог не посылал дождя на землю» (Быт. 2:5). Земля орошалась росой. Вокруг планеты имелась оболочка из водяных паров, которая обеспечивала теплый и мягкий климат на всей земле, ослабляла циркуляцию воздуха, препятствуя возникновению ураганов и ливней, защищала планету от космических излучений намного надежней, чем это делает современная атмосфера. В этой паровой оболочке были сосредоточены значительные запасы имеющейся на планете воды. Еще одним колоссальным хранилищем планетарных вод была «великая бездна» (см. Быт. 7:11; Пс.41:8), состоящая из расположенных глубоко под землей гигантских резервуаров{32}.

Конечно, все сказанное выше — всего лишь гипотеза, имеющая свои pro и contra, однако, надо отметить, гипотеза, подтвержденная не только словами Библии, но и данными современной науки. В феврале 2007 года американские ученые Майкл Вайсешн, профессор сейсмологии Вашингтонского университета (Сент-Луис) и Джесси Лоуренс из Калифорнийского университета (Сан-Диего) сообщили об открытии, по крайней мере, двух подземных океанов, один из которых располагается под Восточной частью Евразии, а другой — под Северной Америкой на глубине от 1200 до 1400 км. По запасам воды эти океаны не уступают Ледовитому. Именно такие водные резервуары и могли быть библейскими «безднами вод». Ученые даже смоделировали, как мог происходить всемирный потоп: «Не исключено, что в допотопные времена подземные резервуары основательно прорвало. И началось катастрофическое извержение горячей соленой воды с паром, как из лопнувшего котла. Уровень Мирового океана поднялся, а сверху от сконденсированного пара еще и ливень хлынул — на 40 дней и 40 ночей. Вот и получился Всемирный потоп. А потом воду засосало обратно внутрь»{33}.

После потопа начал действовать совершенно иной климатический механизм: появилась четкая смена времен года (Быт. 8:22), радуга (Быт. 9:13). Ни то, ни другое невозможно было при сохранении мощного парового слоя в атмосфере (сейчас толщина слоя водяных паров в атмосфере составляет менее пяти сантиметров). В результате ухудшившихся климатических условий снизилась продолжительность человеческой жизни.

Не ставя перед собой задачу отстаивать истинность библейского повествования о потопе по каждому пункту, укажем на тот факт, что потоп не был местным разливом рек Тигра и Евфрата, нашедшим потом отражение в мифологии народов Двуречья. Всемирность потопа имеет для нас принципиальное значение, так как с этим связано «догматическое учение о единстве и непрерывности человеческого рода от Адама через Ноя до нашего времени»{34}, свидетельствующее о том, что все ныне живущие народы произошли от трех сыновей Ноя.

Кроме этого факта, для нас важно установить хотя бы приблизительную дату потопа, так как его завершение (а длился он более года — с 27 дня второго месяца до 27 дня второго месяца следующего года — см. Быт. 7:11–8:14, то есть с ноября по ноябрь по нашему календарю, как поясняет Толковая Библия Лопухина) является точкой отсчета истории послепотопного человечества. В восточно-православной традиции за дату потопа обычно принимается 4000 год до Р.Х. (а датой сотворения мира — 5500 или 5508 год до Р.Х.){35}. Католики считают, что мир был сотворен 7900 лет назад{36}.

Однако, по хронологии Ашера, основанной на буквальном понимании библейской истории, от сотворения мира до Авраама прошло 2000 лет, от Авраама до Рождества Христова — также 2000 лет (следовательно, мир по Ашеру был сотворен в 4000 г. до Р.Х.){37}.

Есть еще две весьма заслуживающих доверия и более соответствующих Библии хронологии. Первая из них, иудейская, считает, что от сотворения мира до Рождества Христова прошло 3760 лет. По расчетам же т. н. Римских хронографов (не имеющим отношения к католикам) от сотворения мира до Рождества Христова прошло 3948 лет, что почти совпадает с хронологией Ашера и самой Библией.

Важным свидетельством, по крайней мере, для христиан, являются слова апостола Варнавы, который пишет в своем Послании: «Господь окончит все в шесть тысяч лет»{38}, то есть, существование мира укладывается, в данном случае, в шесть тысячелетий. Вслед за апостолом Варнавой об этом говорят и святой Ипполит Римский в своем «Слове о Христе и Антихристе», а также и святой Ириней Лионский{39}.

Таким образом, наиболее достоверной датой сотворения мира можно считать дату, близкую к 4000 году до Р.Х., сейчас же, в 2007 году по нашему летосчислению, идет последнее или предпоследнее десятилетие шестой тысячи лет от сотворения мира{40}.

Остается выяснить хотя бы приблизительную дату всемирного потопа.

«Сказание о Словене и Русе и городе Словенске» называет датой потопа 2242 год от сотворения мира{41}, то есть, 1758 год до Р.Х. По Ашеру, потоп произошел в промежутке от 2300 до 2350 года до Р.Х{42}. В среднем, можно принять за дату всемирного потопа примерно 2000 год до Р.Х., что соответствует библейским данным (2062 год от сотворения мира или 1948 г. до Р.Х. — см. Быт. 5 по Геннадьевской{43} Библии).

Глава 2 ХАМ И ЕГО БРАТЬЯ

Итак, примерно в 2000 году до Р.Х. волны всемирного потопа прибили, по воле Божьей, к горам Араратским Ноев ковчег, из которого вышла семья Ноя — восемь человек. Они и стали прародителями современного человечества. Давайте поближе познакомимся с нашими предками (если только Вы лично, уважаемый читатель, не придерживаетесь той странной мысли, что Вашим предком была шустрая обезьяна из африканских джунглей).

Праотцу Ною было пятьсот лет, когда у него родились три сына: Сим, Хам и Иафет (Быт. 5:44){44}. Эта короткая библейская фраза порождает множество вопросов. Почему Ной стал отцом так поздно, тогда как другие праотцы, перечисленные в Библии, впервые испытали радость отцовства в 65–180 лет? Почему дата рождения всех трех сыновей Ноя приходится на его пятисотлетие? Почему их имена перечислены не по старшинству (считается, что Хам назван в Библии младшим сыном (Быт. 9:24), Аггада{45} называет Иафета старшим)? Почему у сыновей Ноя не родились дети до потопа, который начался, когда им исполнилось уже сто лет и они были женаты? Ведь к столетнему юбилею у большинства представителей допотопного человечества уже были дети.

Собственно, как толкователи православной Библии, так и Аггада сходятся на том, что столь позднее появление сыновей Ноя на свет призвано было предупредить заражение их грехами окружающего мира. Тезис весьма спорный, так как за сто лет, что прожили они в допотопном мире, его тлетворное дыхание могло не единожды их коснуться. По той же причине, как утверждает Аггада, у сыновей Ноя до потопа не было детей.

С другой стороны, сам Ной жил среди развращенных людей 600 лет, но остался праведником: «Был человек праведный и непорочный в роде своем… обрел благодать пред очами Господа» (Быт. 6:9; 6:8). Хотя Библия подчеркивает праведность Ноя, но она не дает никаких подробностей. Аггада же рассказывает, что Ной научил людей пользоваться плугом, серпом, топором и другими орудиями труда. (Его склонность к земледелию, как мы знаем, проявилась после потопа в том, что он стал первым виноградарем.) Его любовь к людям выражалась и в том, что он откладывал строительство ковчега, ожидая, чтобы выросли посаженные им для постройки ковчега деревья, в надежде, что люди тем временем сойдут с пути греха, и призывал их к раскаянию. Другим проявлением добродетельности Ноя служит его забота о животных в ковчеге.

В целом мы можем констатировать только то, что дата рождения сыновей Ноя связана, каким-то образом, со временем начала потопа. Это одна из тех тайн Промысла Божьего, которую едва ли можно раскрыть с помощью человеческой логики.

Другая загадка связана со старшинством Ноевых сыновей. Во всех библейских списках они расположены в следующей последовательности: Сим, Хам и Иафет. Из этого, казалось бы, проистекает закономерный вывод о том, что старший сын — Сим, средний — Хам, а младший — Иафет. Однако все не так просто.

В главе 9–й, где рассказывается об изобретении Ноем вина и о том, что, выпив его, он опьянел и лежал нагим в своем шатре (Быт. 20–21). Хам же, увидев наготу отца, рассказал об этом Симу и Иафету (Быт. 9:22). Из-за этого якобы Ной, протрезвев, проклял его, называв при этом младшим (юнейшим — Геннадьевская Библия) сыном (Быт. 9:24). Однако, вслед за этим, сразу же выясняется, что проклятие относится вовсе не к Хаму, а к Ханаану (Быт. 9:25). Вот этот эпизод:

«Ной начал возделывать землю и насадил виноградник; и выпил он вина, и опьянел, и лежал обнаженным в шатре своем. И увидел Хам, отец Ханаана, наготу отца своего, и выйдя рассказал двум братьям своим. Сим же и Иафет взяли одежду и, положив ее на плечи свои, пошли задом и покрыли наготу отца своего; лица их были обращены назад, и они не видали наготы отца своего. Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньший сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих. Потом сказал: благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему» (Быт. 20–27).

Итак, согрешил Хам, а все тумаки и шишки получил его невесть откуда появившийся сын. Эту странность попыталась разрешить еврейская Аггада. Согласно Аггаде, когда Хам увидел наготу пьяного отца, он оскопил его, сказав: «У Адама было лишь два сына, и один убил другого; этот же человек, Ной, имеет трех сыновей и, тем не менее, хочет зачать четвертого». Поскольку Хам лишил Ноя возможности зачать четвертого сына, Ной проклял четвертого сына Хама, Ханаана. Однако некоторым еврейским учителям данная версия показалась несколько недостоверной, и потому часть аггадических источников утверждает, что Ной проклял Ханаана, потому что именно он оскопил его, а вина Хама состояла в том, что он рассказал братьям о наготе отца.

Давайте получше разберемся в личности Ханаана, пострадавшего за грехи отца (или, все же, за свои собственные?).

Библия называет Ханаана последним в числе сыновей Хама: Хуш, Мицраим, Фут и Ханаан (Быт. 10:6). Однако такая последовательность вызывает большие сомнения, если взглянуть на то место в Библии, где Ханаан появляется впервые: «Сыновья Ноя, вышедшие из ковчега, были: Сим, Хам и Иафет{46}. Хам же был отец Ханаана» (Быт. 9:18). Итак, Ханаан появляется в Библии в тот момент, когда из ковчега выходят сыновья Ноя. Ни о каких Хуше, Мицраиме и Футе нет еще и речи. Даже если Ханаан родился не в ковчеге, а после выхода из него, он, как ни крути, не младший, а старший сын Хама.

Но Хама ли? Давайте еще раз вспомним проклятие Ноя: «Ной проспался от вина своего и узнал, что сделал над ним меньшой сын его, и сказал: проклят Ханаан; раб рабов будет он у братьев своих». Как видим, сразу за словами «меньшой его [Ноя] сын» следует имя Ханаан. Ханаан будет раб рабов у братьев своих — у каких братьев? Может быть, у Хуша, Мицраима и Фута? Отнюдь нет! У Сима и Иафета: «Благословен Господь Бог Симов; Ханаан же будет рабом ему; да распространит Бог Иафета, и да вселится он в шатрах Симовых; Ханаан же будет рабом ему».

Итак, из текста Библии можно сделать вывод, что Ханаан — младший сын Ноя и брат Сима, Хама и Иафета. Вполне возможно, что он совершил то преступление, которое ему приписывает Аггада. Тогда становится понятна и та ненависть евреев к потомкам Ханаана, которые населяли Палестину — Обетованную землю — до вселения туда евреев. Во время завоевания евреями Палестины уничтожался весь ханаанский народ, вплоть до младенцев и домашнего скота:

«Теперь иди и порази Амалика и истреби все, что у него; и не давай пощады ему, но предай смерти от мужа до жены, от отрока до грудного младенца, от вола до овцы, от верблюда до осла» (1 Цар. 15:3). «И послал тебя Господь в путь, сказав: «иди и предай заклятию нечестивых Амаликитян и воюй против них, доколе не уничтожишь их» (1 Цар. 15:18).

Амалкитяне — одно из ханаанских племен, которые все Библия рисует в отрицательном свете — как воплощение идолопоклонства и распутства. Пятикнижие (Чис. 23:23; Втор. 7:1 и другие) запрещает израильтянам вступать в союзы и браки с ханаанеями и поклоняться их богам. Отрицательное отношение к бракам с ханаанеями ярко проявляется в библейском повествовании о патриархах: Авраам и Исаак запрещают своим сыновьям брать в жены ханаанеянок (Быт. 24:3; 28:6). В Лев. 18:3 содержится запрет «поступать по делам земли Ханаанской», затем следует список половых запретов (Лев. 18:6–23) и предостережение «не делать мерзостей», которым предавались ханаанеи (Лев. 18:24, 26, 27).

Электронная Еврейская Энциклопедия отмечает: «Неясно, почему Ной проклял не Хама, а его сына Ханаана; некоторые исследователи предполагают, что вследствие глубокой враждебности израильтян к ханаанеям имя Хам было заменено на Ханаан».

Допустим, но откуда взялась эта глубокая враждебность? И было ли имя Хам заменено Ханааном, или же замене подверглись совсем другие слова?

Начнем ab ovo и вернемся к рождению Сима, Хама и Иафета. То, что они родились в один год, может означать только одно: они были близнецами-тройняшками. Физиология человека такова, что женщина не может рожать трижды в течение года. Трем братьям предстояло стать родоначальниками нового человечества, и не одно из послепотопных племен не может похвастаться превосходством по старшинству — их праотцы родились одновременно. Последовательность, в какой они появились на свет, зафиксирована в Библии (Сим, Хам, Иафет), но нигде не сказано, кто из них младший, кто старший, они различны лишь дарами Божьими.

Во всем этом глубокая мудрость Промысла Божьего: все человеческие племена появились в одно время, от равных по старшинству родителей, ни один народ не имеет в этом преимущества перед другим. Говоря современным языком, баллы они должны были набирать в процессе развития, пытаясь следовать воле Божьей, а не получить в виде бонуса в начале игры.

Но, скорее всего, в ковчеге во время потопа, у Ноя появляется младший, четвертый сын — Ханаан. Косвенно об этом свидетельствует и значение его имени: «покорная, подвластная, униженная земля»{47}. Действительно, земля, еще так недавно гордившаяся своими исполинами-богоборцами{48}, лежала, покорная и униженная, скрытая водами потопа. Рождение четвертого сына делало замысел о воссоздании человечества на Земле ущербным, противоречило Промыслу Божьему — хотя бы потому, что у нового мужчины не было пары (три старших сына вошли в ковчег вместе со своими женами).

Ханаан должен был, рано или поздно, либо вступить в схватку с кем-то из братьев за обладание женщиной, либо дожидаться рождения сестры или племянницы и совершить кровосмешение (скорее всего, он так и поступил — иначе откуда появились многочисленные ханааняне?). Если же он остался без женщины, то так и не стал бы одним из праотцев. Любой из этих вариантов едва ли соответствовал воле Божьей.

Когда Ханаан вышел из ковчега вместе со старшими братьями (вернее сказать, его вынесли), он был младенец нескольких месяцев от роду. Сколько же, спросит читатель, ему было лет, когда он навлек на себя проклятие Ноя? По крайней мере, столько, — отвечу я — сколько надо винограднику, чтобы вырасти и принести плоды.

Примечательно и то, что вокруг не было развращенных допотопных людей, от которых Ханаан мог бы заразиться нечестием. Грех оставался в его крови, как следствие первородного греха Адама и Евы. Зараза проросла изнутри. Именно как с порослью, засорившей Божий виноградник — послепотопное человечество — и боролись с ханаанеями евреи, уничтожая их подчистую. Исходя из каких-то своих соображений, они сменили отцовство Ханаана — от Ноя к Хаму. Это было тем более легко, что Библию они записали только после Вавилонского пленения. Более того, можно с большой долей вероятности утверждать, что с Библейскими сказаниями евреи познакомились только в плену, переняв их от ариев и кое-что интерпретировав в них по-своему.

Надо было только в Быт. 9:18 и в Быт. 9:22 вставить слова о том, что Хам был отец Ханаана; выбросить между 21 и 22 стихами 9-й главы Бытия описание того, что совершил Ханаан (если оно там было); в Быт. 10:1 убрать Ханаана из перечня сыновей Ноя, а в Быт. 10:6 добавить «и Ханаан».

Потомки Ханаана, с точки зрения евреев, знавших тайну происхождения их праотца, не имели права на существование, как искажение замысла Божия. Из них практически никто не уцелел{49}. Они целенаправленно уничтожались и уничтожаются до сих пор: ведь последний остаток ханаановой поросли — это палестинцы (филистимляне, пилистим) — народ, возникший в результате ассимиляции пришедшими в XII в. до Р.Х. «народами моря» местных потомков Ханаана, — с которыми государство Израиль и поныне ведет совершенно иррациональную войну на тотальное уничтожение. В древности именно филистимляне оказались наименее пострадавшим от еврейского завоевания Земли Обетованной племенем. Во время Вавилонского пленения они смогли расселиться на опустошенных землях. Македонское и римское владычество, а также и правление идумейской династии Иродов не позволили тогда евреям решить палестинский вопрос кардинально. И только после двухтысячелетнего перерыва они смогли вновь начать свою священную войну с потомками Ханаана — с резни в Сабре и Шатиле.

* * *

Итак, подводя итоги нашего знакомства с семьей Ноя, отметим самое важное для нас: три его сына были близнецами, и потому ни одно из послепотопных племен не имело преимущества перед другими по старшинству праотца. Они различались между собой только тем и имели преимущество только в том, насколько полно понимали и принимали волю Божью как руководство к действию. Возможно, у Ноя был четвертый сын — Ханаан, родившийся не по воле Божьей, но по Его попущению, дабы сделать в дальнейшем невозможным появление других праотцев — сыновей Ноя.

Глава 3 НА ПУТИ К ВАВИЛОНУ

Мир после потопа нельзя было назвать райским местечком. Кучка людей оказалась в пустыне. Вокруг не было других людей, дикие животные, спасенные Ноем на ковчеге, еще не успели размножиться, растительность не успела восстановиться после наводнения, длившегося целый год. Как известно из Библии (Быт. 8), вода убывала постепенно, и потому возможно предположить, что долины великих рек — будущие колыбели древних цивилизаций — были бескрайними болотами, лишенными растительности и животного мира. Наверняка на вершинах гор уже стал появляться снег — предвестник близкого ледникового периода. Таким образом, первым послепотопным людям для обитания оставалась полоса предгорий, уже сухая и еще теплая. На горных террасах, покрытых плодородным илом потопа, Ной разводил свои виноградники.

Как жила и что делала семья Ноя в это время? Библия рассказывает, что Ноев ковчег остановился на горах Араратских (Быт. 8:4). Гора Арарат, вулканический массив в Турции — два слившихся основаниями потухших вулкана — Большой Арарат (5165 метров) и Малый Арарат (3925 метров), находится на стыке границ трех современных государств: Армении, Ирана и Турции. Подошва этой двойной горы лежит на высоте 2 тысяч метров над уровнем моря.

Однако Арарат — это не просто гора, а огромный горный массив, второе название которого хорошо нам известно из курса школьной истории — Урарту{50}. Одно из возможных значений этого слова — «Гора боли». Сейчас вершина Арарата покрыта ледником, в снегах которого наиболее пытливые граждане уже не первую сотню лет находят Ноев ковчег, настолько хорошо сохранившийся, что некоторые умудрялись продавать отломленные от него кусочки дерева. Истории, которые рассказывают о поисках Ноева ковчега, напоминают свидетельства «очевидцев» появления НЛО, причем, с тем же результатом: все они что-то видели, но, кроме фотографий весьма сомнительного качества, предъявить ничего не могут.

В 1893 году архидиакон несторианской церкви Нурри после восхождения на Арарат заявил, что он видел Ноев ковчег. По его словам, корабль сделан из толстых досок темно-коричневого цвета. Обмерив судно, Нурри пришел к выводу, что его размеры вполне соответствуют указанным в Библии. Возвратившись в Америку, он организовал общество по сбору средств для экспедиции, после которой ковчег как библейскую святыню должны были доставить в Чикаго. Но правительство Турции не дало разрешения на вывоз судна из страны. О судьбе собранных средств остается только гадать.

Во время Первой мировой войны, в 1916 году, экипаж русского самолета (борт № 7) под командой капитана Владимира Росковицкого, во время облета вершины Арарата (напомню, что ее высота более 5 километров, а дело происходит в 1916 г.) «увидел гигантские очертания корабля. Была видна даже одна из створок двери. Размеры судна просто поразили: с городской квартал! О находке сообщили на базу, но в ответ авиаторы услышали громкий и продолжительный смех». Действительно, кроме смеха это сообщение ничего вызвать не может: мало того, что фанерная «этажерка» капитана Росковицкого летала на высоте 5000 метров, она еще и с базой по рации связывалась, тогда как другие самолеты в то время общались с землей покачиванием крыльев!

Летом 1953 года американский предприниматель Джордж Грин с вертолета сделал 6 четких фотографий большого судна, наполовину ушедшего в лед. Спустя 9 лет он умер, а все оригиналы снимков, разумеется, бесследно пропали.

6 июля 1955 года альпинист Фернанд Наварра со своим пятнадцатилетним сыном Габриэлем совершил восхождение на гору Арарат, отыскал Ноев ковчег и сообщил миру об этом открытии. Сообщалось, что он сделал фотографии, на которых якобы ясно различимы очертания корабля. Впрочем, сами снимки не опубликованы.

После 1974 года Турция объявила этот район закрытым, сославшись на нахождение там постов наблюдений за линией границы, и тем самым спасла многочисленных искателей ковчега от необходимости придумывать все новые причины того, почему неуловимый корабль не дается им в руки. Теперь они предпочитают искать его при помощи космических спутников.

Едва ли можно ожидать, что им будет сопутствовать успех, так как все их поиски сосредоточены на вершине Арарата, а Библия говорит о горах Араратских. То есть, место, где остановился ковчег, совсем не обязательно находится на вершине горы. Более того, в древности не было единого мнения, где же закончил свой путь ковчег. Некоторые исследователи считают, что это была одна из высочайших гор Армении — Масис. В персидских преданиях вместо Арарата указан вулкан Демавенд (5604 метра) в Мазендаране на южном берегу Каспийского моря. В арамейском и сирийском переводах Библии в качестве места остановки ковчега указаны Турэ Карду («горы Курдистана») к юго-востоку от озера Ван, в книге Юбилеев (5:28, 7:1) — гора Лубар (не идентифицированная наукой), а в вавилонском сказании о потопе — гора Ницир (Нимуш) в горном массиве Загрос (к северу от Вавилона), которую в настоящее время отождествляют с Пир Омар Гудрун. Точное место, где на «горах Араратских» началась история послепотопного человечества, современной библеистикой не установлено.

Однако об этом можно сделать некоторые предположения. Ной, по преданию, поселился со своей семьей всего в ста с небольшим километрах от Арарата — в долине реки Аракс, там, где доныне стоит город Нахичевань. С армянского языка это название переводится как «долина Ноя» (Ной по-еврейски — Hoax). Считается, что праотец человечества прожил здесь всю свою послепотопную жизнь — 350 лет (Быт. 9:28), то есть до 1600 года до Р.Х. Еще в 1984 году в Нахичевани показывали «могилу Ноя», но затем ее снесли при помощи бульдозера какие-то не в меру ретивые борцы с «религиозным мракобесием» из числа советских чиновников. Так же, как в 70-е гг. по распоряжению Ельцина снесли в Екатеринбурге дом инженера Ипатьева, в котором была расстреляна царская семья.

Именно долина Аракса стала тем местом, где семья Ноя жила первые десятилетия после потопа, а Нахичевань по праву заслуживает название древнейшего человеческого поселения на земле. Здесь же произошли, скорее всего, и все те трагические события, о которых говорилось выше: опьянение Ноя, проклятие Ханаана, пророчество о судьбе остальных Ноевых сыновей.

Первые люди жили по законам, которые им дал Господь сразу после прекращения потопа, получившим название «Законы Ноевых сынов». Эти законы стали минимумом моральных обязательств, налагаемых Библией на человечество:

«И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю [и обладайте ею]; да страшатся и да трепещут вас все звери земные, [и весь скот земной,] и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они; все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все; только плоти с душою ее, с кровью ее, не ешьте; Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его; кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию; вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь по земле, и умножайтесь на ней.

И сказал Бог Ною и сынам его с ним: вот, Я поставляю завет Мой с вами и с потомством вашим после вас, и со всякою душою живою, которая с вами, с птицами и со скотами, и со всеми зверями земными, которые у вас, со всеми вышедшими из ковчега, со всеми животными земными{51}; поставляю завет Мой с вами, что не будет более истреблена всякая плоть водами потопа, и не будет уже потопа на опустошение земли. И сказал [Господь] Бог: вот знамение завета, который Я поставляю между Мною и между вами и между всякою душою живою, которая с вами, в роды навсегда: Я полагаю радугу Мою в облаке, чтоб она была знамением [вечного] завета между Мною и между землею. И будет, когда Я наведу облако на землю, то явится радуга [Моя] в облаке; и Я вспомню завет Мой, который между Мною и между вами и между всякою душою живою во всякой плоти; и не будет более вода потопом на истребление всякой плоти. И будет радуга [Моя] в облаке, и Я увижу ее, и вспомню завет вечный между Богом [и между землею] и между всякою душою живою во всякой плоти, которая на земле.

И сказал Бог Ною: вот знамение завета, который Я поставил между Мною и между всякою плотью, которая на земле» (Быт. 9:1–17).

Это был первый Завет, который Бог заключил с послепотопным человечеством. В нем Он не только дал предписания о пище и о создании уголовного законодательства на основе возмездия за преступление («кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека»), но и повелел распространяться по земле. Но как раз этого приказания люди и не выполнили. Вместо этого они все вместе отправились на юго-восток. Их путь пролег по дуге от восточной оконечности Малого Кавказского хребта к той точке плоскогорья Загрос, которая, врезаясь в болотистую долину двуречья Евфрата и Тигра, отстоит от места, где был построен Вавилон, всего на 90–100 километров.

Глава 4 СТОЛПОТВОРЕНИЕ

Почему внуки Ноя покинули долину Аракса? Уж точно не от перенаселенности. Первое послепотопное поколение насчитывало примерно 30 человек. Библия называет 16 внуков Ноя (Быт. 10:1–22), хотя число это может варьироваться в сторону увеличения на несколько имен. Понятно, что кроме мальчиков у Сима, Хама и Иафета рождались и дочки. Едва ли их было меньше, чем сыновей. Так что, в среднем, каждый сын Ноя имел около десяти детей. Таким образом, семья Ноя превратилась уже через пару десятилетий в небольшое племя из 40–45 человек.

Далее Библия говорит уже о тридцати правнуках Ноя (Быт. 11) и четырех праправнуках, явно пропуская «неинтересные» с точки зрения бытописателя имена. К тому моменту, когда потомки Ноя через сто лет после потопа спустились с западных склонов Загроса в долину Сеннаар (Быт. 11:2), их было 70 семей, насчитывающих в целом от 800 до 1000 человек{52}. Эти люди были одним народом и говорили на одном языке: «На всей земле был один язык и одно наречие» (Быт. 11:1).

«Двинувшись с востока, они нашли в земле Сеннаар{53} равнину и поселились там. И сказали друг другу: наделаем кирпичей и обожжем огнем. И стали у них кирпичи вместо камней, а земляная смола{54} вместо извести. И сказали они: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которые строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык; и вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать; сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле; и они перестали строить город. Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт. 11:2–9).

Итак, обойдя заболоченную долину Двуречья по нагорьям Загроса, потомки Ноя вышли к среднему течению Тигра, чуть южнее нынешнего Багдада. Переправившись через него, они расположились в том месте, где Тигр и Евфрат сходятся ближе всего. Но это сейчас здесь среднее течение двух великих библейских рек, а четыре тысячи лет назад воды Персидского залива плескались всего в сотне километров от первого города на земле. Только много столетий спустя речные наносы образовали сушу, заставившую отступить море, а Тигр и Евфрат слились в нижнем течении в одну реку. До сих пор там, где плескалось море, сохранились обширные болота.

Болота были бичом Вавилонии во все времена существования этой страны. Именно из-за болот, осушение которых требовало создания колоссальной системы каналов, их поддержания в рабочем состоянии, и, следовательно, большого труда, на земле появилось рабство. Отцы семейств продавали в рабство детей, заимодавцы — несостоятельных должников. Впоследствии огромное число рабов давала война.

Еще одним тяжким грузом легла на плечи правнуков Ноя обязанность строить храмы-зиккураты, первый из которых — Вавилонская башня — известен всем. Надо было вылепить из глины миллионы кирпичей (как подсчитали археологи, на Вавилонскую башню ушло около 85 миллионов кирпичей), обжечь их на солнце, приготовить скрепляющий раствор из жидкой глины с примесью золы и асфальта, поднять все это на высоту 30-этажного дома (все же достроенная в VI веке до Р.Х. Вавилонская башня была высотой 91 метр){55}. Библейская энциклопедия сообщает, что каждый «кирпич» был около 6 метров в длину, 4,5 м в ширину и 2 м в толщину. На изготовление этих кирпичей, а точнее, глиняных плит, ушло около трех лет, а на само строительство башни — еще более двадцати{56}.

Может быть, урожайность в Двуречье и была неплоха, но жизнь в этом месте легкой не назовешь. Спрашивается: почему же первые послепотопные люди стремились именно сюда? Ответ на этот вопрос прост: а куда должен стремиться человек после долгого и опасного путешествия? Конечно, домой!

Здесь, на берегу Персидского залива, был центр допотопной цивилизации, где-то недалеко отсюда располагался Эдемский сад, из которого Господь изгнал Адама и Еву. Здесь, в допотопном городе Шуруппаке, стоявшем на Евфрате, Ной строил свой ковчег. Куда же еще было возвращаться пережившим потоп людям, как не к себе на родину? Они сделали это, как только земля подсохла и море отступило.

Кстати, вторая причина, по которой внуки Ноя покинули его долину в горах Кавказа, была непосредственно связана с понижением уровня Мирового океана. Лишняя вода, покинувшая свои небесные и подземные резервуары, уже не могла вся в них вернуться. Но, в связи с изменением климатических условий на планете, она медленно, но неуклонно превращалась в толстый ледниковый панцирь на полюсах, который спускался все ниже к экватору. Вершины гор также покрылись снегом. Холод воцарился на огромных просторах Евразии, Каспийское море покрылось льдом (свидетельством этого, как и того, что Каспий соединялся в свое время с Ледовитым океаном, остались каспийские тюлени). Комфортной для жизни осталась узкая полоса земли вдоль экватора. В горах Кавказа стало неуютно, и большинство людей оставило Нахичевань и праотца Ноя.

Едва ли можно назвать этот поступок богоугодным. «Да, — говорили они — мы должны будем, хотим или нет, расселиться по лику планеты уже в силу того, что число наше возрастает, возникают конфликты, не хватает пригодной для жизни земли. Но докажем себе и своим потомкам, что мы не сдались, и оставим после себя памятник: построим себе город и башню, высотою до небес, и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли».

Нетрудно догадаться, что у такого масштабного проекта был соответствующий руководитель, который впервые в истории человечества смог объединить людей для действий, не ставящих целью получение материальной выгоды. Это — Нимрод, чей отец Хуш (Куш) был старшим сыном Хама и прародителем народов, населяющих Африку. Хуш и его сын Савтеха стали основателями Кушанского царства (Эфиопии).

Среди хамитов, видимо, было сильно развито стремление к власти над себе подобными: именно они стали основателями практически всех первых государств. Второй сын Хама, Мицраим и его сын Петрусим основали Египетское царство, третий сын Хама, Фут, стал прародителем ливийцев (Карфаген), внук Хама Кафторим создал государство на Крите. Потомками Хама были также шумеры, китайцы, японцы, инки, ацтеки, майя — народы, отличавшиеся повышенной жестокостью и приверженностью к язычеству и созданием тоталитарных государств.

Нимрод, основатель первого в истории государства, был жестоким человеком и богоборцем. Его имя в переводе с еврейского звучит революционным призывом и означает «восстанем!». В еврейских и мусульманских преданиях он не только вступает в борьбу с Богом, но и преследует Авраама{57}.

Библия говорит о нем: «Сей начал быть силен на земле; он был сильный зверолов пред Господом, потому и говорится: сильный зверолов, как Нимрод, пред Господом» (Быт. 10:8–9). Аггада считает, что удачу в охоте Нимроду приносили «кожаные ризы», сшитые Самим Господом Адаму и Еве при изгнании из рая (Быт. 3:21). Завидев эти одежды, звери становились перед Нимродом на колени, и тот их легко убивал, народ же, видя это, провозгласил его своим царем.

Вероятнее, что до Нимрода — первого охотника — никто из послепотопных людей не убивал животных. Ко временам Нимрода звери настолько размножились, что перестали быть редкостью, а жестокость этого внука Хама позволила ему проливать их кровь. Из шкур люди начали шить себе «кожаные ризы». Все это могло произвести на потомков Ноя неизгладимое впечатление, высоко поднять престиж Нимрода с одной стороны, и внушить окружающим страх перед ним — с другой. Известно, что он был не только первый охотник, но и первым начал воевать, проливая уже кровь не животных, а себе подобных{58}.

По мусульманскому преданию, потерпев неудачу в строительстве Вавилонской башни, Нимрод пытается взлететь в небо в ящике на четырех орлах, вскормленных мясом.

Потеряв из виду землю, он пускает в небо стрелы; их ему возвращает, окрасив кровью, архангел Гавриил, и Нимрод думает, что он ранил самого Бога. Нимрод еще четыреста лет (конечно, в этом легендарном случае он мог преследовать Авраама) продолжает вести нечестивый образ жизни; ангел предлагает ему покаяться в грехах, в ответ на это Нимрод вызывает Бога на бой. В конце концов, его убивает, согласно Аггаде, Исав, внук Авраама.

При всей фантастичности этого варианта, надо учесть, что сокращение длительности жизни послепотопного человечества шло постепенно, от поколения к поколению. Если Ной жил 950 лет (Быт.9:29), то, например, его сын Сим 602 года (Быт. 11:10–11), правнуки и праправнуки Ноя жили около 400 лет, жизнь шестого-десятого поколения потомков Ноя сократилась до 200–300 лет (Быт., 11), а Авраам прожил «всего» 175. Поэтому, например, Сим, в соответствии с Библейским повествованием, умер уже после рождения Авраама.

При такой длительности жизни люди могли достичь многого как в добрых делах, так и в злых. Большинство из них выбрало последнее и пошло за Нимродом. И потому Богу пришлось вмешаться в ход человеческой истории и сотворить чудо, получившее впоследствии название «смешение языков».

Глава 5 ВАВИЛОН

Собственно, Вавилон и переводится на русский как «смешение»: «Посему дано ему имя: Вавилон, ибо там смешал Господь язык всей земли, и оттуда рассеял их Господь по всей земле» (Быт.11:9){59}. Слово «язык» имело двойное значение — и как язык, на котором человек говорит (например, русский, английский, немецкий), и как народ (у Пушкина: «И назовет меня всяк сущий в ней язык: и гордый сын славян, и финн…»).

Город царя Нимрода был не только первым, но и, в течение многих веков, богатейшим и славнейшим городом на земле, столицей Шумерского царства, состоящего первоначально из четырех городов: Вавилона, Эреха, Аккада и Халне (Быт. 10:10). Сам Вавилон, по Геродоту, располагался по обоим берегам Евфрата и представлял собой квадрат, каждая сторона которого была длиной примерно в 18–20 км. Соответственно, город занимал площадь около 400 кв. км. Надо сказать, что Рим в период расцвета империи был в три раза меньше по площади (как и Москва до сожжения ее Давлет-Гиреем в 1571 г.{60}), чем Вавилон. То есть первый город на Земле вполне мог соперничать по величине с современными нам крупнейшими городами, а до XX века ему не было равных. Город окружали циклопические стены, сложенные по той же технологии, что и Вавилонская башня. Они имели толщину около 25 метров (для сравнения — стены средневекового Московского Кремля были толщиной 6 метров), так что по ним могли проехать в ряд сразу шесть колесниц, а высота этих стен местами достигала 11 метров. Над стенами возвышались 250 башен, сто ворот, ведущих в город были сделаны из сияющей меди. Внутри города имелись 676 площадей, через Евфрат был перекинут громадный мост. На восточном берегу реки стоял царский дворец и знаменитый храм Бела, имевший в пересчете на современные цены имущества и владений на четверть триллиона долларов.

Кроме Вавилонской башни в городе находилось еще одно чудо света — висячие сады Семирамиды, расположенные в северо-восточной части дворцового комплекса. Через восемь основных ворот, носящих имена шумерских богов, к центру города вели восемь главных улиц, предназначенных для религиозных шествий. Наиболее известны ворота богини Иштар и улица, ведущая от них к главному святилищу Вавилона — храму Эсагилы, недалеко от которого стояла 90-метровая Вавилонская башня — зиккурат Этеменанки («Храм связи неба и земли»). Ворота, улица и даже стены домов, стоящих вдоль нее были облицованы цветными изразцами и украшены статуями.

Достигший своего наивысшего расцвета при Навуходоносоре II (604–562 гг. до Р.Х.), «город ста золотых ворот» постоянно притягивал к себе различных завоевателей. В 1595 г. до Р.Х. он был захвачен хеттами, в 1598–м — касситами, в XIII и в XII веках до Р.Х. разгромлен ассирийцами. В 689 г. до Р.Х. Вавилон был до основания разрушен ассирийским царем Синахерибом, потомком Сима и Ассура.

Вавилон был заново отстроен около 680 г. до Р.Х., в 538 г. до Р.Х. захвачен персами, а в 331 г. до Р.Х. — Александром Македонским, который решил сделать Вавилон столицей мира, но внезапно умер по непонятной причине в возрасте 30 лет. В 312 г. до Р.Х. перешел под власть Селевка, одного из полководцев Александра Македонского и основателя державы Селевкидов. Селевк переселил большую часть жителей Вавилона в свою новую столицу Селевкию, построенную близ Вавилона. С этого момента Вавилон стал терять свое значение, и ко II веку по Р.Х. исчез с политической карты мира. В течение последних восемнадцати веков на этом месте находилась жалкая деревушка и… огромные кучи мусора — все, что осталось от первого и величайшего города на Земле.

В иудейской и христианской традиции Вавилон — олицетворение греха, который подлежит неизбежному наказанию от Бога: «Посему так говорит Господь: вот, Я вступлюсь в твое дело и отмщу за тебя, и осушу море его, и иссушу каналы его. И Вавилон будет грудою развалин, жилищем шакалов, ужасом и посмеянием, без жителей. Как львы зарыкают все они, и заревут как щенки львиные. Во время разгорячения их сделаю им пир и упою их, чтобы они повеселились и заснули вечным сном, и не пробуждались, говорит Господь. Сведу их как ягнят на заклание, как овнов с козлами. Как сделался Вавилон ужасом между народами! Города его сделались пустыми, землею сухою, степью, землею, где не живет ни один человек и где не проходит сын человеческий. И посещу Вила{61} в Вавилоне, и исторгну из уст его проглоченное им, и народы не будут более стекаться к нему, даже и стены вавилонские падут. Выходи из среды его, народ Мой, и спасайте каждый душу свою от пламенного гнева Господа» (Иер. 51:36–45).

Вавилонские цари-богоборцы Нимрод и Навуходоносор стали прообразами последнего и величайшего в истории человечества богоборца, описанного в Апокалипсисе Иоанна Богослова — антихриста, который, по Библии, придет перед концом света, чтобы объединить разобщенные вавилонским смешением языков человеческие племена в единое всемирное государство, провозгласить себя его царем и богом, поработить всех людей, заклеймить их числом 666 и вступить в Армагеддон — последнее сражение с Господом. То есть, достичь той цели, к которой стремился Нимрод. Поэтому не случайно в Апокалипсисе появляется образ «Вавилонской блудницы»: «И на челе ее написано имя: тайна, Вавилон великий, мать блудницам и мерзостям земным» (Откр., 17: 5).

Стоит ли после этого удивляться, что один из центров современной антихристианской цивилизации — Европейский Союз — разместил свои руководящие органы в здании, как две капли похожем на Вавилонскую башню, изображенную на картине Питера Брейгеля. Большинство христиан нисколько не сомневаются, что глобализация с ее Новым мировым порядком и единым миром с прозрачными границами есть не что иное, как попытка «пересмотра» случившегося четыре тысячи лет назад смешения языков, то есть прямое богоборчество, за которое современный мир ответит так же, как ответили мир допотопный и Вавилон.

Избежать этого можно только одним способом: не участвовать в безбожных делах. Апокалипсис советует христианам уйти от Вавилонской блудницы: «Выйди от нее, народ Мой, чтобы не участвовать вам в грехах ее и не подвергнуться язвам ее» (Откр.18:4). То же самое говорит и пророк Иеремия всем верным Господу, находящимся в древнем Вавилоне: «Выходи из среды его, народ Мой, и спасайте каждый душу свою от пламенного гнева Господа» (Иер. 51:45). Так же поступил во время строительства Вавилонской башни сын благочестивого Сима, Ассур: «Из сей земли (из Вавилонии. — В.М.) вышел Ассур и построил Ниневию, Реховоф-ир, Калах и Ресен» (Быт. 10:11–12).

Если часть потомков Сима не участвовала в строительстве Вавилонской башни и избежала смешения языков (а, следовательно, у них остался тот язык, на котором говорили люди от сотворения мира до потопа), то большинство других потомков Ноя упорствовали в своем богоборчестве, и не желали уходить из Вавилона. Тогда строительство башни было прервано Богом, который «смешал» язык людей, из-за чего они перестали понимать друг друга, не могли продолжать строительство города и башни и рассеялись по всей земле.

Библия в Бытие, глава 10 называет племена-семьи сынов Ноевых, от которых «распространились народы на земле после потопа» (Быт. 10:32). Их 60. Если же учесть все имена, названные в 10-й главе книги Бытия, то количество семейств увеличивается до 75, оканчиваясь на Иоваве.

Эти 60–75 семей (примерно 700–1000 человек), которые можно разделить на три большие группы по их прародителям (Симу, Хаму и Иафету), и положили начало всем языкам и народам, населяющим ныне планету.

Таким образом, все народы, племена и языки, как бы они ни различались, имеют общие корни в не столь далеком прошлом. Представители разных народов могут вступать в смешанные браки{62}, обладают равными умственными способностями. Хотя языки разных народов очень отличаются друг от друга, но их может выучить человек, говорящий на другом языке, что свидетельствует об одном общем источнике всех языков. Фактически, существует только один род людей — род человеческий, и только одна раса — раса людей{63}.

Различие между людьми проходит по вероисповедному принципу (на тех, кто со Христом, и на тех, кто против Христа), о чем нам свидетельствует Библия: «А теперь вы отложите все: гнев, ярость, злобу, злоречие, сквернословие уст ваших; не говорите лжи друг другу, совлекшись ветхого человека с делами его и облекшись в нового, который обновляется в познании по образу Создавшего его, где нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но все и во всем Христос. Итак облекитесь, как избранные Божии, святые и возлюбленные, в милосердие, благость, смиренномудрие, кротость, долготерпение, снисходя друг другу и прощая взаимно, если кто на кого имеет жалобу: как Христос простил вас, так и вы» (Кол. 3:8–13).

В этой фразе вся квинтэссенция христианского общежития: разделение между людьми кладет грех. Если же человек оставил грех и облекся во Христа (крестился), поступает по Его заветам, то проклятие вавилонского разделения языков перестает на него действовать: нет во Христе ни язычника (эллина), ни превозносящегося своей «чистотой» и «праведностью» ветхозаветного иудея. Не важно, обрезан ты или нет, раб или свободный, варвар или скиф{64} — в обществе истинных христиан все это опадает как шелуха и остается главное: любовь, всепрощение и взаимопомощь. Таким хотел видеть омытое водами потопа от прежних грехов человечество Господь. Но человечество этому воспротивилось, и его история пошла другим путем.

Часть II ОТ ВАВИЛОНА ДО ТРОИ

Глава 6 В ПОИСКАХ ПРАОТЦЕВ

Библия подробно рассказывает о происхождении еврейского народа (Быт. 11) и о населении Палестины, что вполне понятно, так как Ветхий Завет во многом является историей потомков Сима и Авраама. Постоянные торговые и культурные связи (как и частые войны) евреев с их соседями-хамитами и филистимлянами, с Египтом и Шумером привели к тому, что в Библии осталось достаточно данных о сынах Хама и Ханаана.

Однако гораздо меньше повезло детям Иафета, которые стали праотцами народов, населивших Европу и Евразию, в том числе и славяно-русов. Если для Сима и Хама в Священном Писании указаны не только правнуки, но, в отдельных случаях, даже праправнуки, то перечень потомков Иафета обрывается на внуках, причем список их явно не полон (см. таблицу 1), так как названы его внуки только от Гомера и Иавана (Быт. 10:3–4).

Интересно, что и наука поддержала традицию умолчания в отношении этих потомков Ноя. Если термины «хамиты» и «семиты» употреблялись достаточно часто и практически официально, то термин «яфетиды» — только как исключение и только отдельными учеными, например, академиком Н. Я. Марром. Более того, общий термин «яфетиды» заменили более узкими терминами «индоевропейцы» и «арии», распространяя эти названия и на тех потомков Иафета, которые индоевропейцами и арийцами никак являться не могут, но, между тем, присваивают себе как первое, так и второе (например, германцы), в то же время пытаясь опровергнуть принадлежность к ариям славянских и некоторых других евразийских народов. Поэтому попробуем хотя бы частично восстановить справедливость и проследить исторический путь яфетидов.

Всего в Библии у Иафета названы восемь сыновей{65}: Гомер, Магог, Мадай, Иаван, Елиса, Фувал, Мешех и Фирас (Быт. 10:2) и семь внуков: Аскеназ, Рифат и Фогарма (сыны Гомера) и Елиса, Фарсис, Киттим и Доданим (сыны Иавана). На этом перечне, собственно, и заканчивается библейская история потомков Иафета. Поэтому придется искать подробности об их жизни у древних авторов.

Обратимся, прежде всего, к знаменитому еврейскому писателю древности, Иосифу Флавию (бен Маттафею), который, будучи иудейским священнослужителем, приводит в своем труде «Иудейские древности»{66} не только библейские данные, но и устное предание еврейского народа.

«В конце концов, люди, вследствие своего разноязычия стали расходиться и расселились повсюду по земле, кто куда попадал, или куда кого привел Господь, так что вся суша, как внутренняя, центральные места, так и береговые полосы покрывались населением. Явились также и такие люди, которые переправились на кораблях на острова и заняли их. Некоторые народы сохранили при этом свои прежние, основные названия, другие их переменили, третьи, наконец, приняли имена, по их мнению, более понятные своим новым соседям. Виновниками такого нововведения были греки{67}…

У сыновей Ноя были потомки, в честь которых лица, завладевшие какой-либо страною, называли ее население. У Ноева сына Яфета было семь сыновей{68}. Последние расселились начиная с гор Тавра и Амана до реки Танаиса, а по Европе до Гадиры, занимая встречающиеся по пути земли, до этого никем не занятые, и дали населению свои собственные названия. Именно: родоначальником тех народов, которые теперь именуются у греков галатами, а вообще называются гомарейцами, был Гомар; Магог же положил начало тому народу, который от него получил название Магога, а ими (греками) именуется Скифами. От сыновей Яфета, Явана и Мада произошли племена: от Мада — мадеи, называющиеся у эллинов мидянами, а от Явана произошло имя Ионии и всех греков. Фовел положил начало фовелийцам, которые современниками нашими именуются иберами. Мосохенцы, родоначальником которых является Мосох, носят теперь название каппадокийцев, хотя существует еще указание на их древнее имя: посейчас (I век по Р.Х. — В.М.) у них есть город Мадзака, указывающий сообразительным людям, что таким образом когда-то назывался и весь народ. Фирас же назвал фирянами подвластное себе племя, имя которого греки переделали во фракийцев. Вот все эти народы ведут свое происхождение от сыновей Яфета. Из трех сыновей Гомара Асханаз положил начало асханазийцам, которые называются теперь у греков регийцами, Рифат — рифатейцам, ныне пафлоганийцам, Форгам же форгамейцам, которых греки, кажется, называли фригийцами.

У сына Яфета Явана было три сына{69}: Елисей, давший свое имя народу, которым он правил; это — теперешние эоляне; затем Фарс, родоначальник фарсийцев. Так в древности называлась Киликия, доказательством чего служит следующее: самый выдающийся главный город их носит название Тарса, причем они изменили в имени его букву тау (τ) на фиту (θ). Хетим, наконец, завладел островом Хетимою (он теперь именуется Кипром), от чего все острова и большинство прибрежных пространств называются евреями Хетим. Доказательством верности моего сообщения служит один из городов на острове Кипр; этот город до сих пор сохранил название Китиона, как именуют его те, кто переделал его имя на греческий лад, причем таким образом имя его не особенно сильно отличается от слова «Хетим».

Столькими-то народами владели сыновья и внуки Яфета»{70}.

Из приведенной цитаты видно, что все сыновья и внуки Иафета первоначально расселились в Малой Азии (азиатская территория современной Турции), на островах Эгейского моря и Кипре (Хитим, сын Явана) и в Греции (Яван). Впоследствии они заняли всю Европу от ее северо-восточной границы — Танаиса (р. Дон) до Гадиры (Гадес, город Кадис в современной Испании) на юго-западе.

При этом Гомер и Асханаз (Аскеназ) стали прародителями киммерийцев и германских народов; Яван (как уже говорилось выше) — греков; Фогарм — фригийцев (от него же произошли армяне). Однако из всех потомков Иафета нас интересуют, прежде всего, те, кто может считаться праотцами славяно-русского народа.

Иосиф Флавий назвал скифов (от которых многие древние, средневековые и современные авторы производят славян) потомками Магога. Первоначально, по Геродоту, скифы жили в восточной части Средней Азии{71}, но были изгнаны оттуда массагетами. Переселившись на северное побережье Черного моря, скифы, в свою очередь, захватили земли киммерийцев вокруг Азовского (Киммерийского) моря. То, что славяне происходят от скифских племен (например, скифов-пахарей) считается сегодня весьма вероятным даже в официальной науке. Отметим также, что славян называли скифами уже во вполне «исторические» времена.

В письме Василия Македонянина Людовику II (IX век по Р.Х.) славяно-русы названы борейскими (северными) скифами — βόρειοι Σκὺθαι{72}. Отсюда понятна фраза «Повести временных лет»: «По разрушении же столпа и по разделении народов взяли сыновья Сима восточные страны, а сыновья Хама — южные страны, Иафетовы же взяли запад и северные страны. От этих же 70 и 2 язык произошел и народ славянский, от племени Иафета — так называемые норики (т. е., северные. — В.М.), которые и есть славяне». Норики — это не западноевропейские шведы-normann'ы, а греческие славяне—βόρειοι, живущие к северу от Черного моря.

В Италии конца I — начала II тысячелетия по Р.Х. все северные народности (датчане, шведы, норвежцы и т. д., в том числе и славяне), «разумелись под общим географическим Septemtrionales, как напр., в булле папы Григория IV: «Ipsuraque filium nostrum iam dictum Anscharium et successores eius legatos in omnibus circumquaque gentibus Danorum, Sueonum, Nortwehorum, Farriae, Gronlandan, Halsingolandan, Islandan, Scrideuindum, Slauorum (выделено мной. — В.М.), nec non omnium Septentrionalium et Orientalium nationum, quocunqne modo nominatarum delegamus»{73}.

К числу наших праотцев (а именно, племен, поселившихся там, где сейчас находится Москва) причисляют также Мешеха{74} (Мосха, Моска). Называя мосхийцев каппадокийцами, Флавий именует их по современному ему названию заселенной ими некогда области — Каппадокия (восточная часть Малой Азии от черноморского побережья до горного хребта южного Тавра{75}). Первоначально мосхийцы жили в верховьях Евфрата, в районе так называемых Серебряных гор. Впоследствии гомарейцы (племя Гомара) оттеснили их на северо-запад, к малоазийскому берегу Черного моря, где мосхейцы поселились по берегам реки Галис (ныне Кызылырмак). Их столицей стал город Маздака, переименованный при Августе Октавиане в одну из бесчисленных Цезарей. В память о мосхийцах остались Мосхийские горы (восточная граница Колхиды — ныне Черноморское побережье Кавказа) и столь нелюбимые сейчас в России «турки»-месхетинцы. Ну и город Москва{76}, столица Московского царства, населенная столь же нелюбимыми (в некоторых странах к западу от России) москалями-московитами…

Глава 7 КОЕ-ЧТО О ПРОИСХОЖДЕНИИ РУССКИХ И ОСНОВАНИИ МОСКВЫ

В том, что Москва, Московское царство и московиты произошли от Мосха и мосхийцев, были абсолютно уверены средневековые европейцы.

Петр Петрей в своем труде «История о Великом княжестве Московском…» (1620 г.) пишет: «Никакого основания не имеют слова тех, кои утверждают, что русские называются москвитянами от города Москвы, потому что название москвитян древнее построения и основания города Москвы, и москвитянами назывались первые обитатели берегов реки Москвы. После того от них получили название город и крепость, построенные на этой реке… Находя, что народы, жившие в старину на реке Москве, были не так многочисленны и значительны, чтобы могли вести войну со своими соседними князьями и королями, а тем менее покорять земли, прежде чем Великий князь перенес туда свое местопребывание из Володимера, я считаю вполне справедливым, что москвитяне получили свое название частью от речки Москвы, частью же от Мосоха, сына Иафетова, который жил сначала в Азиатской Скифии{77}, на Эвксинском море у ключа Термодона… он прогнан был оттуда лидийским царем в другие места к северу и во время своего бегства и изгнания поселился между реками Танаисом (Доном. — В.М.), Борисфеном (Днепром. — В.М.), Волгою и Москвою, где еще и ныне живут его потомки и имеет свое пребывание теперешний Великий князь: потомки стали сильны и велики, так что не только боятся их соседние страны, но и чужеземные народы»{78}.

Петрею вторит Яков Рейтенфельс в своем отчете «из киммерийского мрака» (1680 г.) герцогу Тосканскому{79}: «…всякий ясно видит из свидетельств Геродота, Плиния, Страбона, Птолемея и других, достоверных и надежных древних писателей, что мосхи, мосхины и мосинокки занимали как Каппадокию, так и известные кавказские ущелья близ Черного моря… Затем они же, теснимые могущественными ассирийцами… достигли северного берега Черного моря, пространствовавши по Кавказским и Мосхийским горам, и пришли к р. Танаису, а отсюда постепенно расселились по всей Руси, двигаясь преимущественно по следам гомеритов… Продолжая, таким образом двигаться все дальше, они около 1900 года от сотворения мира и 300 года после потопа, страшно увеличили своим присоединением к нему, Сарматское государство, образовавшееся ранее из потомков Магога и Фувала и части гомеритов. Относительно этого вполне сходятся отрывочное известие Катона, утверждающего, что северные страны были заселены на 108 лет ранее, нежели Италия, и показания Бероза{80}, говорящего, что Мозох основал две колонии{81}. Как бы ни было, но имя мосхов, сохранившееся в названии одного древнейшего божества{82} и реки Москвы в небольшом уголке Европы, начало в позднейшие века после долгого забвения все шире и шире распространяться… ныне называемое Московией государство заключает в себе, и до сей поры, народы, ведущие свое начало от потомков Мозоха и Магога, т. е. мосхов, готов и скифов, как бы сросшихся в одно целое, тем не менее, они, то все в совокупности, то лишь некоторые из них, были в разное время известны остальному миру под различными именами»{83}.

Поляк Феодосий Софонович в «Хронике з Летописцев стародавных, з Нестора Печерскаго и инших, также з хроник Польских о Руси, отколь Русь почалася» (1672 г., глава «Отколь Москва взяла свое название») пишет об основании Москвы Мосохом: «Начать же селиться на сем предъизбранном и предлюбезном его и преднадвысочайшем и всепрекрасном месте своем Московском над двумя реками, на нем же и ныне есть место всепреславном, святый и предцарствующий и славою предъименитою предъвозсиятельствующий и предпреименованный всепревеликий град Москва по имени реки тоя Москвы под ним сущая и текущая стоит. Сию же реку тогда сущую безыменитую бывшую от исперва, он Мосох князь, во пришествии своем к ней и поселении прекрасном и излюбленном, преименовал ее Мосох по имени своему, самого себя и жены своея княгини прекрасныя и прелюбезныя, нарицаемая Квы. И тако по сложению общекупному имен их, князя нашего Моса и княгини его Квы красныя преднаречеся тогда река та до них самих изначала безыменитая предбывшая, Москва река прозванием их и от тогда, даже убо и до днесь тако зовома она есть. Вторую же меншую реку, впадшую и текущую в ту же Москву реку, преименовал Мосох вместо чадородий своих честных, сына своего первородного, именуемаго сице Я, именем и прозванием своим так зовома Я, тогда же с ним предприбывшаго, и во имя дщери своея Вузы прекрасны и прелюбезныя, тако предзовомыя, с ним же тогда предприбывшия. И тако же назва реку ту безыменитую вторым прозванием и тех же детей своих общекупным их именованием Явуза реку. И та река Яуза, даже и доныне такожде звашеся».

Конечно, такие, известные одному автору, подробности не могут не настораживать. Впоследствии историки с большей осторожностью относились к версии о происхождении топонима «Москва» от Мосоха. М. В. Ломоносов писал: «Мосоха, внука Ноева, прародителем славенского народа ни положить, ни отрещи не нахожу основания»{84}. В. Н. Татищев, сомневаясь в истинности сведений Иосифа Флавия о происхождении «мешинов от Месеха», нисколько не сомневается, что славяно-русы занимали Малую Азию, а само слово «мешины» означает «мешеные», т. е., смешанные славянские племена, каковое слово, по его мнению, и дало название Мизии как азиатской, так и европейской{85}. И далее Татищев пишет:

«6. Мосох праотец славян. Польские авторы из Берозуса, Иосифа Жида и других древних писателей доводят, что славяне от Мосоха, внука Иафетова, произошли и от его имени мосхи, моши, мадоки, амаксобы именовались, и Московия именно оное древнее именование возобновила. Стрыковский на это свидетельство польских писателей древних приводит, рассказывая: «Мосох, шестой сын Иафетов, по толкованию расширяющий или распространяющий, есть отец и патриарх Москвы или Руси всех народов, славянский язык употребляющих», … «и назывались моски, московиты, модоки, максобы и пр. Берозус халдеянин в кн. 4 и 5 пишет: «После потопа на 131-м Мосхус народы мошовитов вдруг в Азии и в Европе основал». Потом Ксенофонт грек в Гистории редитус грекорум, Аполлоний в стихах Арганаутских, Геродот, Юлий Солин, «Полигистория», гл. 20, н. 40, Птоломей, кн. 5, 6, 9, 13, Плиний, «История натуральная», кн. 5, гл. 27 и кн. 6, гл. 9 и 10, Трогус Помпей, Июстин, Помпоний Меля в «Истории положения мира», гл. 2, Иосиф Флавий в «Древностях жидовских», Корнелий Тацит, Страбон и другие все древние еврейские, халдейские, греческие и латинские историки; также и новейшие: Миареций, Кадлубек, Анонимус Галлюс, Длугош, Меховий, Юстус Деций в «Древностях Польши и фамилии Ягелловой», Ваповский, Кромер, кн. I, гл. 5 и 12, Вельский и пр. польские, а также Тилеманн Стелла, Цезареус, Карион, Филип Мелянтом, Куреус — немецкие; Энеас Сильвиус, Волотеран, Дубравий и пр. — итальянцы и чехи Мосоха, праотца Москвы и тех стран и народов, часто воспоминают. Также Феодор Библиандер об избранном народе изложение евреев так пишет: Мосох, или Месох, часть Азии от Понта принял, где Мосхитов горы и неизмеримые просторы Кападдокии». Конец выписки из Стрыковского. … Правда, что сей так трудолюбивый каноник немалой похвалы за его собрание достоин, что в сей его книге находим, но сожаления достойно, что его труда много погибло, как он сам … говорит: «О делах славян я от потопа, порядочно собрав, описал, если достаточно чтобы докончить Бог жизнь мою продолжит. … Родословие всех князей русских и литовских с великим трудом я собрал и отдельно описал». Но обоих сих не видим, разве только остались в Вильне в библиотеке св. Троицы, где довольно Древностей находится, да невнимание поляков к наукам оное в землю закрывает, ибо не только новых сочинений, но сей печатной Стрыковского Истории, почитай, сыскать уже невозможно; только голанцы, леность поляков компенсируя, сию и другие на польском языке напечатали.

Что же о происхождении имен у Стрыковского, то надлежит прилежно рассмотреть, нет ли в том от любви к отечеству какого самомнения, как то у многих народов находим, например французы галатов и галов, славян, издревле в Пафлагонии живших, галлами именуя, к себе причисляют. Хотя и то бесспорно, что славяне с Кимрами, аланами и готами, также и сами гуны или угры, и славяне венды через их войны остатками своими немалую часть Франции населили. Германе также многие древние и нисколько к ним не относящиеся народы, как вандалов, готов, кимров и самих скифов, а также и шведы сих себе привлекают и родословия весьма далеко без достаточных доказательств придумывают, да иногда и неподходящее или явным свидетельствам противное к славе и чести своей натягивают. Стрыковский же, если не большею частью, то по меньшей мере Геродота, Страбона, Плиния, Иосифа Флавия, не заглянув в них для проверки, во свидетели призвал. О других я не знаю.

7. Если же так рассудить, что все народы, сколько их разных названий было и есть, по уверению Моисееву, от одного Ноя и его сынов произошли, то значит, все равны. Но чтоб можно сказать, кто от которого сына пошел, оное весьма сомнительно, ибо тысячи лет народы переходя мешались, иногда пленниками и покоренными себя умножали, иногда пленением и обладанием от других язык свой переменить и оставить принуждены были, следственно, по языку иным народ, нежели на самом деле, считаются. Потому точнее будет сказать, что все сарматы и татары покоренные и от других народов издавна в Русь пришедшие, язык и веру переменив, по языку, ныне употребляемому, славянами или русскими с древности себя полагают. …О Мосохе ж, предке или праотце славян, хотя так много авторов согласующихся друг с другом представляется, однако ж то не без сомнительств, которые я не для опровержения того родословия, но для дальнейшей проверки и к сведению любопытных в гл. 30 показал.

К тому здесь еще нечто представляю: 1) В Библии еврейской, Бытия, гл. 10, ст. 1, Паралипоменон, гл. 1, Иезекииля, гл. 32, написано Месех и в греческой точно положено; псалом 120 в еврейской: «Горе мне, что я пребываю у Месеха»; в русской (греческой), псалом 119: «Горе мне, что я пребываю у Мосоха, живу у шатров Кидарских». И таки имя Месех переменено. Иезекииля в гл. 27 в греческой вместо Месех находится Макрино, в гл. 38 и 39 в еврейской и греческой — Месох, в русской — Мосох, о чем в гл. 30, н…, пространнее. Берозус зовет Месек и Мешени. Иосиф Флавий, Древностей кн. I, гл. 6, яснее рассказывает так: «Мешех мешинам имя дал, ибо Каппадокия имя новое, однако ж сохранились еще знаки древнего имени, потому что у них город Мезена зовется. Тирер, который ими владел, от себя тиреры назвал, но греки переменили. От Рифата же, сына Гомерова, были рифаты или пафлагоны. Меса, сын Симов, основал месанов, их же град ныне Посинбург».

8. Из сего ясно показывается, что в имени Мосох погрешение есть, хотя то бесспорно, что многие к Иосифовым сказаниям с такой предвзятостью относятся, что почти равным Моисею почитают. Но я не смею так много ему верить, рассудив, что ему в происхождении родов в такой глубокой древности не более, как мне, верить можно, ибо он, кроме Библии, никакого так древнего и заслуживающего доверия историка не показывает, да, чаю, и не было, разве египетские и халдейские, и тех ему использовать было не весьма удобно, разве прежде читал. Да видим в нем довольно, что он некоторое несогласно с Библиею писал. Однако ж что он мешинов между славянами указывает в Пафлагонии, потом в Мезии от них, а от греков Фракия именованной, то можно поверить, что это имя мешены славянское, от смешения разных родов перешедшим во Фракию далось, смотри в гл. 35, но он по сходству названия к Месеху причел»{86}.

«Если подлинно, что моши, или мосхи, амаксобы и пр. от Мосоха пошли, то произошли не славяне, но сарматы…» — пишет Татищев, с чем можно согласиться, так как сарматы (которых отождествляют с финно-угорскими племенами) являлись alter ego славяно-русов и отождествлялись с последними многими авторами.

Вышеприведенные значительные цитаты автор позволил себе только по той причине, что вопрос о Московском царстве (и, соответственно, история Москвы) лежит за хронологическими рамками данной книги, но при этом история мосхов является важной составляющей общей истории славяно-русских племен.

Что же касается сомнений В. Н. Татищева в происхождении мосохов (мешенов, как он их называет) от Мосоха, то оно вызвано, видимо, современными ему политическими обстоятельствами, а именно, противоборством за гегемонию России и Польши в славянском мире, в частности, в Малороссии и Белой Руси.

Татищев пишет по этому поводу: «Последнее имя Московия, Москов, москали, также весьма недавно поляками образованное и от других за неведением было принято. Причина сему есть злость и зависть поляков. Когда Руссия от татар разорена и в бессилие приведена была… тогда литва из лесов выйдя и от прежнего подданства русского отрекшись, с князем их многие города русские, а потом чрез много лет Червонную Русь, Волынь и всю Малую или просто Русь захватили, сами князьями русскими, а по соединении с Польшею королями русскими писаться стали, о чем Стрыковский поляк точно говорит. И желая то свое насилие утвердить, а славу русскую и честь государей умалить, великим князем русским надлежащий от древности титул дать не хотели, равняя их с удельными князьями, по Москве граду престольному московскими именовали, чего мы никогда не принимали…»{87}

Поэтому, признавая и всячески утверждая в своем труде Малую Азию как прародину славян, Татищев, противореча уже не только польским и западноевропейским авторам, но и античным, упорно отказывает Мосоху в праве быть праотцем даже не московитов, а мосхов. Но политические и идеологические споры трехсотлетней давности не должны влиять на объективность современных суждений.

* * *

Еще одним предком русского народа называют Фувала{88}. «Фовел положил начало фовелийцам, которые современниками нашими именуются иберами», — пишет Флавий. Мы знаем, что и сейчас существует не только Иверия на Кавказе (Грузия), но и Иберия в Пиренейских горах (Испания). Однако Фувал (Тувал) стал прародителем еще одного народа, гипербореев, населявших Ultima Thule — мифический остров Дальний (Крайний) Фуле-Туле на севере Европы или даже в Северном Ледовитом океане и названный в честь Фувала. Отложив разговор об этом, отмечу сейчас лишь то, что если был дальний Туле, то должен быть и ближний. Тульцы-гипербореи, населявшие землю Туле, были еще одним племенем славяно-русского народа. О них и пишет Геродот, пересказывая слова Аристея, как о народе, живущем на границе с северным (если следовать логике рассказа) морем, гораздо севернее скифов, которых и греки, и византийцы называли бореями (см. выше о письме Василия Македонянина).

Фувала называет в числе прародителей славяно-русских племен Я. Рейтенфельс, когда говорит о создании Сарматского государства из потомков «Магога и Фубала и части гомеритов»{89}.

Итак, библейскими праотцами триединого славяно-русского народа можно назвать трех сыновей Иафета: Магога, Фувала и Мосоха, давших начало трем славяно-русским племенам — скифов, тульцев и московитов. Если, забегая вперед, взглянуть на судьбу этих племен в исторической перспективе, то окажется, что каждое из них — по старшинству библейского прародителя (сначала потомки Магога — скифы-бореи-славяне, затем потомки Фувала — тульцы-венеды-русы, а ныне потомки Мосоха — мосхи-сарматы-московиты) — играло господствующую роль в истории славяно-русского народа.

Глава 8 ЗЕМЛЯ МАГОГА

Выше уже говорилось о том, что племя Мосоха было изгнано гомарейцами с территорий в верховьях Евфрата в Малую Азию. Но мосохи не одни покинули обжитые места. Вместе с ними, без сомнения, были племена Магог и Фувал. Об этом свидетельствует не только то, что на историческом пути их имена все время упоминаются рядом, но и ценнейший источник по истории того времени — Библия. В Толковой Библии Лопухина об этом сказано так: «Фувал, Мешех. — Как в книге Бытия, так и в других местах Священного Писания эти два народа обычно соединяются вместе и изображаются данниками Магога (Иез. 38:2; 39:1)… Ученые полагают, что первоначально обе данные народности обитали в верховьях Тигра и Евфрата, между Мидией и Скифией…»{90}

В. Н. Татищев также считал, что «…из Диодора Сицилийского и других древних будет вполне очевидно, что славяне сначала жили в Сирии и Финикии… Перешедши оттуда, обитали при Черном море в Колхиде и Пафлагонии…»{91}. Ломоносов пишет о славянском величии и могуществе в Азии, которое «началось за многие веки до разорения Трои»{92}. С большой долей вероятности можно считать истинным и утверждение о том, что Дамаск — один из древнейших городов мира — был основан кем-то из трех прародителей славяно-русов.

В книге пророка Иезекииля Магог, Фувал и Мосох упомянуты как проживающие в одной земле, причем это — земля Магога: «И было ко мне слово Господне: сын человеческий! обрати лице твое к Гогу в земле Магог, князю Роша, Мешеха и Фувала, и изреки на него пророчество и скажи: так говорит Господь Бог: вот, Я — на тебя, Гог, князь Роша, Мешеха и Фувала!» (Иез.38:1–3). Причем, если Гог — имя собственное, то князь Рош, ошибочно понимаемое как «князь народа Рош (Рос)», является титулом, дословно переводимым на русский как «Великий князь». Именно так можно перевести древнееврейские слова «неси-рош»: неси — князь, рош — верховный, главный.

Таким образом, в этой библейской цитате мы видим титул правителя трех славяно-русских племен: Великий князь Магога, Мешеха и Фувала (ср. с русским «Царь Государь и Великий князь всея Великия, и Малыя, и Белыя Руси»).

О том, что Магог и Мешех, Мешех и Фувал проживали вместе в Малой Азии, свидетельствуют древние авторы. У Геродота мосхи и тибарены (как в его время называли потомков Фувала) входят в Персидской державе в один округ (сатрапию){93} и выступают на войну одним отрядом под единым командованием{94}. На карте, составленной по «Анабасису» Ксенофонта (401–400 гг. до Р.Х.), моси-хойнии (мосхи) расположены рядом со скифами (магогом) западнее города Трапезунд, т. е., примерно там же, куда за 1300 лет до этого переселились их предки. Полузависимое государство Фувал (Табал) существовало на протяжении многих столетий на юго-востоке Малой Азии{95} вплоть до античности.

Магог, Фувал и Мешех стали теми народами, которые создали третью (наряду с Египтом и Вавилоном) великую державу того времени: Хеттскую империю. Считается, что именно о них идет речь в Библии{96}, но, сопоставляя известные нам исторические факты, следует усомниться в аналогичности библейских хиттим (םי.-ת ח) и малоазиатских хеттов. Прежде всего, хетты Каппадокии были потомками Иафета, а библейские хиттим произошли от Хета, сына Ханаана, т. е., были, согласно общепринятой классификации, хамитами; во-вторых, малоазийские хетты были смешанным народом, состоящим из трех братских племен, потомков трех праотцев, а палестинские хиттим произошли от одного предка; и, наконец, хетты создали великую империю древности, существовавшую более 600 лет, тогда как маленький народец хиттим жил в долине реки Хеврона и ничем особым, кроме продажи участка земли под могилу жены Авраама Сарры, не отличился. Сами еврейские источники указывают на это противоречие: «Поскольку Хеттская империя никогда не включала в себя Эрец-Исраэль, библейские упоминания хеттов как части древнего населения страны трудно поддаются объяснению»{97}.

Хотя великое государство хеттов неоднократно упоминается в письменных источниках Египта и Междуречья, но оно было прочно забыто историками вплоть до XIX столетия, когда началось его исследование. Известны названия примерно 1400 хеттских городов, открыто же пока местонахождение всего 12{98}. Среди ученых не умолкают споры о том, кто такие хетты (сходятся только на том, что это «индоевропейцы»), когда и откуда они пришли в Малую Азию — из Европы через Балканы, либо из Передней Азии, «из региона на стыке юго-восточной части Малой Азии и Северной Мессопотамии»{99}. Последняя гипотеза совпадает с данными Иосифа Флавия об изгнании мосхов гомарейцами из Малой Армении. Кроме того, бесспорным для современной исторической науки является деление поселившихся в Малой Азии пришельцев на три народа: неситов (центр Малой Азии), палайцев (северо-восток) и лувийцев (юго-запад){100}, которые были родственны друг другу и говорили на схожих, имевших незначительные различия языках. Их можно отождествить с Магогом, Мешехом и Фувалом.

Когда эти народы пришли в Малую Азию, земли ее не были пустынны. Здесь уже жили хатты. Несмотря на схожесть звучания этнонимов «хатты» и «хетты», это были два совершенно разных народа. Хатты не были потомками Иафета (индоевропейцами, по научной классификации), а являлись, скорее всего, семитами. Во всяком случае, они поддерживали тесные связи с потомками Ассура, сына Симова, купцами из города Ашшура (не исключено, что именно эти хатты и есть те хиттим, которые упоминаются в Библии). Пользовались они и староаккадской клинописью{101}, т. е. семитической письменностью. Так же, как семты и хамиты в Междуречье, хаттские города-государства Малой Азии воевали между собой за гегемонию на полуострове.

Города хаттов возникли сначала как колонии Аккада, одного из крупнейших городов Месопотамии, а затем контроль над ними перешел к семитскому Ашшуру. Купцы вывозили в метрополию золото, серебро и медь. Медь имелась в Малой Азии в избытке, но была огромная нехватка олова, без которого сложно изготовить бронзовое оружие (можно использовать другие, заменяющие олово металлы). Ашшур же ввозил из Малой Азии медь, а из Афганистана — олово, изготавливал бронзу и сбывал с большой прибылью этот стратегический товар. Ашшурские купцы доставляли олово и хаттам, которые также занимались изготовлением бронзы. Хаттские города процветали и богатели именно на посреднической торговле.

Но в середине XVIII века до Р.Х. в нескольких малоазиатских городках произошел технологический прорыв: там научились изготавливать железо, причем не только метеоритное, но и из руды. Однако поначалу оно (как каких-то двести лет назад у нас — алюминий) считалось драгоценным металлом, из которого изготавливались украшения и символы власти. Один из хаттских царьков, Анитта, во время борьбы за верховную власть над хаттскими городами, в знак покорности получил от соперника железный трон и скипетр. Железо категорически запрещалось вывозить за пределы страны.

Анитта захватывал город за городом, и уже стал величать себя «великим царем» Куссарского царства со столицей в городе Несе, но тут на хаттов нашла пагуба, выразившаяся в упадке торговли с Ассирией. Все благосостояние хаттов базировалось на торговле, тем более, что центральное плато Малой Азии, малоорошаемое и каменистое, плохо подходит для земледелия. Хаттская экономическая катастрофа была результатом усиления хурритских (гомерийских) племен, создавших государство Митанни в Северной Месопотамии и перерезавших торговые пути между хаттами и Ассирией. Они же выдавили в Малую Азию племена Фувала и Мосоха.

И тогда народ Магога, подкрепленный своими собратьями, начал инфильтрацию в ослабевшее государство хаттов. Едва ли хаттские города, возникшие как торговые колонии, были многолюдны и в период расцвета, а в период упадка они стали легкой добычей для многочисленных пришельцев. Все началось с изменений в хаттском языке, который наполнялся индоевропейскими словами. Об усилении значения в общественной жизни нового народа свидетельствует увеличение индоевропейских (яфетических) имен в хаттских, еще клинописных записях-табличках. Пришлые народы оказались так многочисленны, что стали занимать не только центр Малоазийского полуострова, но и, как говорилось выше, его северо-восток и юго-запад.

Сто лет спустя после «великого царя» Анитты, к середине XVII века до Р.Х., хатты растворились в пришельцах, пало Куссарское царство, и на его месте появился новый народ — хетты, говорящие на новом, хеттско-неситском языке и создавшие новое государство — Хеттскую империю.

Первый хеттский царь Лабарна (Тлабарна) взошел на престол еще в Куссаре, столице бывшего хаттского царства. Он покорил соседние области и распространил власть хеттов на земли «от моря и до моря», то есть от черноморского до средиземноморского побережья Малой Азии.

Следующий царь хеттов, Хаттусили I перенес свою столицу в центр расселения пришлых племен, город Хаттусу (почему и был прозван Хаттусили — Хаттусским). Примечательно, что хатт Анитта, в бытность свою «великим царем», захватил, разрушил Хатуссу (населенный хеттами город) и проклял на веки вечные любого царя, который решит сделать этот город своей столицей. Однако ни разрушение города, ни проклятие, наложенное на него, не смогли предотвратить неизбежного: падения хаттов и победы пришельцев. Смена столицы означала не только смену правящей династии, но и смену господствующего этноса — хаттов (потомков Хама либо Сима) на хеттов (потомков Иафета).

Кстати, примечательно, что, по результатам компьютерного анализа, проведенного Институтом креационных исследований, географический центр Земли находится как раз в Малой Азии (39° с.ш. и 34° в.д.), там, где находилась земля Магога и столица Хеттского царства{102}.

Глава 9 «МАТЬ НАРОДОВ» И СОСЕДИ ХЕТТОВ

В античности, для которой второе тысячелетие до Рождества Христова было такой же древностью, как для нас — сама античность, Месопотамию называли «матерью народов», прекрасно сознавая, что именно оттуда, как из некоего материнского лона, родились все племена, населившие Ойкумену. Волна за волной выплескивались они из узкой болотистой низменности, зажатой между восточными горами и западной пустыней (тогда еще — степью), растекаясь по лику земли, занимая долины рек, морские побережья, острова — все наиболее пригодные для жизни места.

Самые шустрые (а ими оказались хамиты) заняли долины великих рек: междуречье Тигра и Евфрата (вавилоняне), Хуанхэ и Янцзы (китайцы) и, конечно, берега Нила (египтяне). В верховьях Тигра поселились племена Ассура (семиты){103}, создавшие затем Ассирийское царство. По предгорьям Кавказа и Арарата бродили племена гомарейцев и мадайцев (внуки и правнуки Гомера и Мадая, сынов Иафета). На северном Кавказе и по Кубани разместился Аскеназ, сын Гомера, праотец германских народов и киммерийцев (не случайно евреев, выходцев из Германии, называли в Средние века ашкенази). Дальше по северному черноморскому побережью, у кромки ледника, жил со своим племенем его брат Рифат (по имени которого стали называться таинственные и неуловимые как земля Санников Рифейские горы). Восточное побережье Средиземного моря от Синая до Тавра заняли «сыны Ханаановы», среди которых неприкаянно мыкался праотец еврейского народа Авраам со своими стадами и родичами.

Фирас (сын Иафета; в греческих мифах — Япета) достиг самой западной точки Азии и основал там Трою (которой надлежит затем сыграть трагическую роль в истории хеттов). Киттим (сын Иавана, племянник Фираса) поселился на Кипре. Еще один сын Иавана, Фарсис-Тарсис стал прародителем тирсенов (тирренов), в честь которых названо Тирренское море, зажатое между островами Сицилия, Корсика, Сардиния и Аппенинским полуостровом. Геродот ставил знак равенства между пеласгами и тирсенами. А в античной традиции (с IV–V вв. до Р.Х.) этот народ однозначно идентифицируется с этрусками.

Сам Иаван (в греческих мифах — Пелопс, сын Зевса) достиг Европы и заселил Грецию и острова Эгейского моря. В честь него назван полуостров Пелопоннес. Между прочим, Европа, которую, как мы помним из известного мифа, похитил Зевс-бык, переводится на русский одновременно и как «широкоглазая» (т. е., с широко расставленными глазами), и как «синеглазая» (видимо, в той древности это были синонимы). Кстати, по первоначальному (пеласгическому, а не греческому) мифу, бык перевез ее не в Европу, а на Крит.

Широколицые синеглазо-сероглазые блондины, двоюродные братья хеттов-праславян, стали западными соседями Хеттской империи и известны историкам под именем пеласгов. Во время своего наивысшего распространения пеласги занимали юг Балканского полуострова, Фессалию, Эпир, острова Эгейского моря, западное побережье Малой Азии, Крит. Все эти территории объединяла так называемая крито-микенская культура. Греки-эллины{104} появятся здесь только лет через пятьсот и начнут многовековую истребительную войну с пеласгами, в которой, к сожалению, победят. Пеласги так и не сумели создать единого царства, остановившись на стадии городов-государств с вождями-царьками во главе. Может быть, это было обусловлено тем, что племена пеласгов были рассеяны по островам и берегам Эгейского и Средиземного моря на большом расстоянии друг от друга.

Историкам очень мало известно о пеласгах. Однако можно совершенно уверенно утверждать, что этот народ обладал более высокой культурой, чем уничтожившие их эллины. Геродот утверждает, что пеласги говорили «на варварском языке»{105}, отличном от эллинского. Нет ничего невероятного в том, что язык пеласгов был схож (но не идентичен) с языком хеттов (племен Магога, Фувала и Мешеха, сынов Иафета, которым Иаван, праотец пеласгов, приходился родным братом). Если взглянуть на т. н. «стелу пеласгов»{106} и сравнить ее надписи с текстом «Влесовой книги», то можно найти много общего.

И это неудивительно. Ведь письменность к пеласгам принес Кадм, переселившийся на Балканы в первой половине II тысячелетия до Р.Х. с восточного побережья Средиземного моря — то есть, именно оттуда, где обитали в то время (на стыке Финикии и Верхней Месопотамии) племена Мосха и Фувала. Об этом пишет В. Н. Татищев: «… славяне сначала жили в Сирии и Финикии, где по соседству еврейское, египетское или халдейское письмо иметь свободно могли»{107}. Надо лишь добавить, что еврейское письмо как и сами евреи, появится в этих местах лет через пятьсот после того, как праотцы славяно-русов их покинут. Так что ни о каком заимствовании из еврейского не может быть и речи. Зато сами евреи могли много чего позаимствовать от хеттов в начале первого тысячелетия до Р.Х. Зато язык и письменность пеласгов могли быть родственны хеттским. Стоит отметить схожесть в целом языков яфетической группы. Например, русскому слову «вино» соответствует латинское «винум», древнегреческое (пеласгийское) «войнос» и хеттское «вийана», тогда как по-финикийски это слово уже значительно отличается от хеттского или греческого и звучит как «йайн». Впрочем, и здесь виден общий корень, сохранившийся еще с тех времен, когда Ной выращивал виноград на берегу Аракса.

Различие же между хеттскими и пеласгийскими словами напоминает больше разницу в звучании некоторых русских и литовских слов: голова (рус.) — главас (лит.), огурец (рус.) — огуркас (лит.)… Такое сходство — результат того, что в течение трехсот лет (с XIII по XVI в.) населявшие Великое княжество Литовское русские и литовцы жили вместе, хотя и не смешиваясь между собой, причем русские составляли до 90 % населения Литовского государства, а русский язык был государственным.

Однако хеттов и пеласгов роднили не только письмо и речь, но и архитектура. Если сравнить уже открытые археологические памятники двух этих народов, то мы увидим в них много схожего. Пеласги основали все знаменитые древние города Греции, и в каждом из них создали так называемые циклопические стены (пришедшие затем дикие эллины создали легенду о том, что в строительстве этих стен принимали участие великаны-циклопы, почему и прозвали их циклопическими). Наиболее известны «циклопические» стены Трои, описанные в «Илиаде». Чуть более ста лет назад открыты «циклопические» стены Микен. Афинский акрополь, в свое время называвшийся Пеларгик, также опоясывали «циклопические» стены. По легенде, греки, завоевавшие Аттику, договорились с пеласгами о том, что те построят для завоевателей эту крепость, а греки взамен не будут изгонять пеласгов с родины (впрочем, после постройки Пелагрика греки не сдержали слова и прогнали пеласгов).

Гораздо меньше известно об архитектуре хеттов. Как уже говорилось выше, 99 % известных по письменным источникам городов хеттов не исследованы. О хеттских постройках можно судить по руинам храмов в каппадокийских Эюке и Богазкеое (Изили-Кайя) и в киликийском Деунук-таге у Тарса. В Эюке и Деунук-таге циклопические стены храмов были сложены из огромных тесаных камней. В Богазкеое сохранились остатки дворца, фундамент которого сложен из монолитов — каменных глыб до 6 м длиной.

Стоит обратить внимание и на то, что Львиным воротам в Микенах соответствуют Львиные ворота в Хатуссе, столице Хеттской империи. Украшавшие их львы — не просто символ верховной власти, но и свидетельство того, что пеласги и хетты почитали одно и то же верховное божество: Великую мать богов (она же известна у азиатских народов как Кибела, Аштарот, Астарта), которая обычно изображалась либо стоящей на льве, либо в колеснице, запряженной львами.

В целом можно сказать, что от восточных пределов Малой Азии до Аппенинского полуострова в первой половине второго тысячелетия до Р.Х. расселились родственные друг другу яфетические племена хеттов и пеласгов, объединенные схожими языком, культурой и религиозными верованиями. При этом пеласги не создали большого единого государства, так как для этого у них в течение первых трех-четырех веков не было основной предпосылки — сильного внешнего врага. Хетты же в самом начале своей истории столкнулись с враждебно настроенным племенами гомарейцев и мадайцев и вынуждены были сорганизоваться в государство, способное дать отпор противнику на восточной границе. И не только дать отпор, но и перейти в наступление, ибо того требовало от них их геополитическое положение.

Центром геополитики и яблоком раздора II тысячелетия до Р.Х. были города Халеб (Алеппо, существующий и по сей день в Сирии) и Каркемиш. Если взглянуть на карту древних цивилизаций, то мы заметим, что народы, выходя из Междуречья Евфрата и Тигра, расселялись как бы в длинном коридоре, ограниченном (весьма приблизительно) с севера 45-й, а с юга — 20-й параллелью (о происхождении этого коридора, во всяком случае, его северной границы, поговорим позже).

Именно в этом «коридоре» лежат реки, чьи долины стали колыбелью первых «речных» государств: Тигр и Евфрат, Нил, Инд и Ганг, Сырдарья и Амударья, Хуанхэ и Янцзы. Соответственно, и расселение из Месопотамии шло по двум направлениям — на восток и на запад. Восточный путь — в Китай и Индию — мы до времени оставим в покое. Нас интересует западный путь расселения народов. Он начинался в Вавилонии, на нижнем Евфрате, шел вверх по этой великой реке на северо-запад, и там, в предгорьях южного Тавра, сворачивал на запад, к побережью Средиземного моря, Здесь была историческая развилка: можно было перевалить Тавр и двинуться по Малой Азии в Европу, или по Финикии и Палестине — в Египет и Северную Африку. Именно на этой развилке и стоял эти города. Обойти их на пути из Месопотамии в Египет южнее было крайне сложно: там простирались непроходимые Сирийская и Аравийская пустыни.

Тот кто контролировал Халеб и Каркемиш, контролировал не только торговлю между Месопотамией, Египтом и Малой Азией (в том числе, и торговлю стратегически важным сырьем для производства бронзы, а, следовательно, — оружия). Владея этой территорией, можно было контролировать мировую политику, вступая в альянс то с одной, то с другой из мировых держав против третьей стороны. На протяжении всего II тысячелетия до Р.Х. Аккад, Митанни, Ассирия, Египет и Хеттское царство стремились установить господство над этими сирийскими городами и удержать их как можно дольше.

Для хеттов потеря контроля над северной Сирией означала одно: быть загнанными на Малоазийский полуостров, потерять стратегическую инициативу и постоянно находиться под угрозой нападения со стороны двух других сверхдержав того времени — Египта и Ассирии. Поэтому хеттское царство на протяжении всей своей многовековой истории вело на востоке непрерывные войны. И едва ли хетты ожидали, что смертельный удар будет нанесен их государству со стороны мирного запада.

Глава 10 ИМПЕРИЯ ХЕТТОВ

На сегодняшний день историческая наука довольно точно определяет время существования хеттской империи: с 1680 по 1190 г. до Р.Х. Эти пятьсот лет хеттской истории делят на три периода: Древнехеттское царство (1680–1500 до Р.Х.), Среднехеттское (1500–1380 до Р.Х.) и Новохеттское (1480–1190 до Р.Х.).

Первые хетты совершенно недвусмысленно отделяли свое государство от Куссарского царства хаттов. Основателем Хетского государства его историческая традиция считала не хаттских (семитских) правителей Куссара, царей Питхану или Анитту, а царя Лабарну I (ок. 1680–1650 гг. до Р.Х.){108}. Именно он стал родоначальником новой династии, первым из «Великих князей» (рош наси) земли Магог, Мешех и Фувал, сокрушив власть хаттов и раздвинув пределы своего государства «от моря и до моря», покорив соседние области и племена.

С победой хеттов прежний государственный язык хаттов (аккадский диалект староассирийского языка) и прежняя клинопись были заменены хеттским языком и оригинальной силлабо-идеографической письменностью. Хотя первые хеттские цари сохранили за городом Куссаром статус столицы, но ненадолго. Уже наследник Лабарны I, Лабарна II Хаттусили (Хаттусский, ок. 1650–1620 гг. до Р.Х.), перенес столицу из хаттского Куссара в хеттскую Хаттусу (почему и получил свое прозвище). Лабарну II не испугало даже знаменитое проклятье царя Анитты, которое тот наложил на Хаттуссу, после того как взял штурмом и до основания уничтожил этот город: «Кто после меня царем станет и город Хаттусу снова заселит, пусть его небесный бог бури поразит!»{109}. Кстати, это является еще одним доказательством принадлежности династии Анитты и династии Лабарны к разным народам. Хеттские мать богов и бог грома оказались сильнее хаттского бога бури, дали победу хеттам — поэтому и хаттским проклятием можно было пренебречь.

Когда Лабарна II (он же — Хаттусили I) вступил на престол, в его подчинении была вся центральная и восточная часть Малоазийского полуострова. Обустроив новую столицу, Хаттусили совершил несколько походов на запад Малой Азии, к побережью Эгейского и Мраморного морей. В результате этих походов хетты установили контроль над царствами Арцава и Вилуса. В зависимость от Хеттского царства попала и Троя, коренное население которой состояло из пеласгов. Лабарна-Хаттусили не стал присоединять этот город к своему государству, а только превратил его в вассала, сохранив власть местных царей, но назначив в Трою «губернатором» одного из своих родственников{110}.

Установление контроля над западом Малой Азии было вызвано не просто естественным желанием сильного государства поживиться за счет слабого, а необходимостью обеспечить свою стратегическую политику надежным тылом. Дело в том, что Троя (точно так же, как Халеб на востоке), контролировала сухопутные маршруты из Малой Азии в Европу: на Балканы и в Грецию, а может быть и далее, вплоть до Британских островов, служивших источником дефицитного у хеттов олова, необходимого для получения бронзы. Кроме того, власть над Троей позволяла пресекать проникновение с запада враждебных или просто чужих племен на территорию Малой Азии.

В преддверии запланированной Хаттусили войны на востоке, как первое, так и второе было крайне важно для безопасности хеттского государства. А война была неизбежна и по политическим, и по экономическим причинам.

Гомарейцы (хурриты), вытеснившие некогда Магога, Мешеха и Фувала в Малую Азию, создали в верховьях Евфрата государство Митанни. Этот народ, давний и непримиримый соперник хеттов, нарушил торговые связи Малоазиатского полуострова с Аккадом и Ашшуром (основным потребителем хеттской меди и поставщиком олова и сельскохозяйственной продукции). А это значительно ослабляло хеттское государство и могло привести к его уничтожению. Кроме того, как уже говорилось выше, Северная Сирия имела важное геополитическое значение. Поэтому вопрос о контроле над ее территорией с самого начала существования хеттского государства был одним из главнейших в его внешней политике{111}.

Как считают современные историки, язык хурритов-митанни входил в число восточнокавказских языков и близок языкам современных народов Северного Кавказа, прежде всего, чеченам и ингушам, а также аварам, лезгинам и пр.{112} Позволяют провести некоторые аналогии с северокавказскими народами и отдельные особенности социального устройства Митанни. Например, население Митанни объединялось в большесемейные общины, называвшиеся «димту» — «башня», так как первоначально такая семья жила в большой башне-крепости{113}. В период своего расцвета Митанни простиралась от Арарата до Средиземного моря.

Возникнув почти одновременно с хеттской державой, в XVII веке до Р.Х., Митанни до самого своего конца (XIV в. до Р.Х.) оставалось основным военным противником как Хеттского царства, так и ассирийских городов-государств. Эти города, населенные, в основном, семитами, заняли ключевые позиции в посреднической торговле между странами Загросса (совр. Иран), Армянского нагорья, Месопотамии и Малой Азии. Торговля и стала источником их богатства и процветания. Для них было характерно быстрое развитие товарно-денежных отношений (деньгами служили слитки свинца, олова и серебра), торговля землей, широкое распространение рабства. Среди ассирийских городов выделился со временем Ашшур, который и стал центром возникшей в XIV–XIII вв. до Р.Х. Ассирийской империи.

Именно Ашшур, значительно пострадавший политически и экономически от гегемонии Митанни в верхней Месопотамии, стал стратегическим союзником хеттов в войне с хурритами. Неудивительно, что свой первый удар Хаттусили I нацелил на города Северной Сирии, стремясь восстановить связь между Малой Азией и Ашшуром.

Среди захваченных им и разгромленных городов числятся Алалах (Телль-Атшана на нижнем Оронте) и Урша (около современного Газиантепа). Сирийская твердыня Халеб не была тогда завоевана, но ее войска потерпели поражение у Аманусских перевалов. Затем Хаттусили покорил Царуну, Хашшу (Хасуву около современного Арабана), Циппасну и Хахху (севернее большой излучины Евфрата, около современного Самсата). При этом Хаттусили гордился тем, что он первым из царей после Шаррумкена Аккадского перешел здесь Евфрат и что Хахху не удалось сжечь даже Шаррумкену, между тем как он, Хаттусили, не только сжег Хахху, но и запряг царя этого города в повозку{114}.

Однако Хаттусили I был вынужден вновь направить войска на юго-запад Малой Азии, в царство Арцаву, и, пользуясь этим, Митанни нанесло мощный ответный удар по хеттам. Вторжение противника привело к восстанию прежних хаттских «царств» — городов-государств, вошедших в состав державы хеттов, так что все «страны» Малоазийского полуострова кроме Хаттусы отделились от Хаттусили I. Царя предали многие государственные сановники и военачальники. В мятеже приняли участие двое его сыновей и племянник. В ожесточенной борьбе Хаттусили разгромил мятежников. Изменившие ему родственники были отправлены в ссылку, вожди мятежников казнены. Но здоровье царя оказалось непоправимо подорвано. В связи с болезнью он передал власть своему внуку, ставшему царем Мурсили I (ок. 1620–1594 гг. до Р.Х.).

Мурсили I удалось победоносно довершить то, что начал его дед. Он не только разгромил хурритов в Северной Сирии, но и завоевал Халеб, прорубив, таким образом, проход в Месопотамию. Затем, совместно с ассирийскими союзниками, хетты совершили поход на Вавилон и в 1595 г. до Р.Х. захватили и разрушили древнейший на земле город, прекратив правление династии, ведущей свой род от царя Нимрода. С этого момента Хеттское царство встало в ряд мировых держав того времени.

Однако против Мурсили I был составлен заговор, и в 1594 г. до Р.Х. он был убит, а в империи хеттов начался упадок, вызванный, не в последнюю очередь, династическим кризисом. Четыре следующих царя умерли насильственной смертью.

Здесь будет уместно сказать, что одной из основных причин, вызвавших династический кризис, был хеттский социальный институт «панку» — народное собрание всех свободных мужчин, способных носить оружие. По существу, это известное нам из истории славян вече, выросшее из столь же знакомого института «военной демократии», характерной для яфетических (индоевропейских) народов.

Царь в Древнехеттском царстве был скорее военным вождем, который еще не мог передавать свою власть по наследству. Он лишь выдвигал кандидатуру «наследника престола», а окончательно утверждало его в царском достоинстве именно собрание воинов. Между царем и собранием шла постоянная борьба. Цари стремились к самодержавию и наследованию престола от отца к сыну, к сокращению роли народного собрания в этом вопросе, тогда как панку стремилось удержать свои права и сохранить традиции.

Хеттским царем мог быть избран не только царевич, но и любой мужчина из царского рода — при условии, что за него проголосует панку.

Видимо, именно то, что Хаттусили I, в условиях чрезвычайного положения после подавления мятежа единолично, без панку, назначил себе наследника-внука, устранив от власти имевших такое же право на престол сыновей и племянника, и послужило причиной того, что выдающийся правитель и победоносный военачальник Мурсили I был убит заговорщиками.

А, как известно, стоит убить царя, и процесс деградации государства остановить очень трудно. Можно вспомнить русскую Смуту начала XVII века. Убийство царя Иоанна Грозного{115}, его сыновей — царя Федора Иоанновича и царевича Дмитрия Углического — привели к убийству царя Бориса Годунова, царя Федора Борисовича Годунова (и всей семьи Годуновых), свержению и убийству царя Василия Шуйского (не говоря уже об убийстве многочисленных Лжедмитриев и повешенном Романовыми младенце-«ворёнке», сыне Марины Мнишек), к многолетней гражданской войне и фактической гибели Московского государства (ибо возникшее затем государство Романовых было совсем иным, чем государство Рюриковичей).

Нечто подобное пережило и Хеттское царство. После Мурсили I в стране не прекращались дворцовые перевороты, узурпация трона, убийства царей. Были убиты один за другим Хантили I, Цитанта I, Аммуна, Хуцция I…

Лишь пятый в этом ряду, царь Телепина, смог временно стабилизировать ситуацию, издав закон о престолонаследовании, согласно которому право вступления на престол отныне имели только сыновья царя по старшинству, либо, если царевичей не было, муж царевны. Панку, урезанный до представителей высшей аристократии, отныне мог лишь следить за соблюдением этого закона, который действовал затем до конца существования Хеттского государства.

Однако было поздно, процессы деградации государственного организма зашли слишком далеко, и после смерти Телепины Древнехеттское царство рухнуло в небытие.

Сто следующих лет, так называемое Среднехеттское царство, стало для хеттов веком позора и унижения. И поныне историки спорят, а не является ли это царство мифом и ученой выдумкой? В серьезных трудах даже и не касаются данного вопроса «ввиду недостаточной изученности истории Среднехетского государства…»{116}

Так или иначе, но сто лет упадка хеттской державы привели к значительному усилению его врагов. Вся Северная Сирия, в том числе и стратегически важный Халеб, была захвачена Митанни. А северное побережье Малой Азии завоевали племена касков, отрезав хеттов от Черного моря. Отпала область Арцава на юго-западе и небольшие пограничные государства на востоке Малоазийского полуострова. Начинать приходилось с исходных позиций, с холмов Каппадокии.

Глава 11 МИРОВАЯ ДЕРЖАВА

Примерно с 1400 г. до Р.Х. начинается «хеттское чудо» — возрождение и стремительное возвышение Новохеттского царства. Первые цари этой державы, Тутхалия III, Суппилулиума I и Мурсили II (отец, сын и внук — как видим, возрождению государственности сопутствовало утверждение принципов самодержавной монархической власти) начали, как и первые древнехеттские цари, с установления контроля над западной оконечностью Малой Азии. Страны Арцавы и Вилусы (Троя) вновь признали протекторат хеттов и обязались выплачивать им дань, присылать вспомогательные войска и боевые колесницы, выдавать преступников. Были совершены карательные походы против племен касков, которые, хотя и не увенчались разгромом этого варварского народа, засевшего в труднопроходимых горах черноморского побережья Малой Азии и ведущего партизанскую войну, но прекратились каскские набеги на хеттскую территорию. Хеттам вновь подчинились мелкие царства на восточной границе.

Затем наступило время серьезных войн. Суппилулиума I (ок. 1380 — ок. 1340 гг. до Р.Х.) вернул хеттам Халеб, Алалах, Каркемиш, переправившись через Евфрат, разгромил города хурритов, захватил столицу Митанни, город Вашшукканн и посадил на митаннийский престол хеттскую марионетку, женатого на его дочери, «царя» Шаттиваззу. Все территории к западу от Евфрата Суппилулиума I аннексировал, оставив Шаттиваззе лишь восточную часть Митанни. В стратегически важных Халебе и Каркемише хеттский царь посадил наместниками своих сыновей, царевичей Пияссили и Телепину. Во всех остальных городах Северной Сирии были установлены, как сейчас выражаются дипломаты, дружественные хеттам режимы.

Новохеттское царство раздвинуло свои границы на востоке до верховий Евфрата и Тигра, на юге — до гор Ливана. Разгром Митанни привел к деградации этого государства и захвату его восточных территорий новосозданной Ассирийской империей. Таким образом, в XIV–XIII вв. до Р.Х. сложился концерт трех великих держав древнейшего времени: Хеттии, Египта и Ассирии.

В чем же причина «хеттского чуда»? Почему народ, отброшенный врагами в горы, не имеющий развитого сельского хозяйства, отрезанный от моря и преданный всеми союзниками, смог не только выжить, но и воссоздать свою великую державу?

Необходимо отметить, что могущество древних государств базировалось не столько на количестве населения и, соответственно, величине армии, сколько на качественных характеристиках последней. Например, Александр Македонский с 30–тысячной армией разгромил полумиллионную армию персов. А качественные характеристики определялись инновациями — изобретением новых вооружений и тактических приемов. Вспомним, как повлияли на ход истории создание македонской фаланги или парфянской тяжелой конницы — катафрактов.

У хеттов тоже было военное ноу-хау. И не одно, а сразу три: железное оружие, модернизированные боевые колесницы и новая тактика их применения.

Как уже говорилось выше, железо в Малой Азии производили еще в самом начале II тысячелетия до Р.Х. По крайней мере, уже в XVIII веке до Р.Х. из него делали украшения и культовые предметы, а вывоз железных изделий в другие государства строго контролировался властями. Можно предположить, что производство железа было государственной тайной, известной крайне ограниченному кругу лиц. То, что железо не распространилось широко как материал для изготовления оружия уже в те времена, обусловлено, прежде всего, именно сохранением в тайне технологии его производства. Тайна, ограничивающая количество мастеров, работавших с железом (скорее всего, это были династии, передающие мастерство от отца к сыну и традиционно работавшие с железом, как с драгоценным металлом, не думая об экспериментах), в свою очередь, привела к тому, что на несколько столетий было задержано открытие технологии изготовления стали. И, наконец, в течении тех 100–150 лет, пока длился государственный кризис, хеттам было не до новых технологий. Однако именно хаос, чехарда во власти, господство права сильного, способствовали тому, что технология производства железа вырвалась на свободу — наверняка мастеров, владеющих ею, захватывали, запугивали, подкупали. Каждый местечковый князек и вельможа хотел иметь собственных мастеров, владеющих секретом производства царских украшений из драгоценного «аму-тума» (железа — хетт.). Ведь сам хеттский царь именовался «великим царем из железа»{117}.

Неудивительно, что вскоре у хеттов появилось не только «небесное» железо — метеоритное и «обычное» железо — из руды, но и «чистое» железо — сталь. И началась хеттская технологическая революция. Из стали начали изготавливать хозяйственные орудия (сосуды, ножи, молоты, серпы, ножи и кинжалы) и, главное, оружие: мечи, копья, топоры, палицы, доспехи. Другие народы стали использовать сталь лет на триста позже (в Италии — в XI в. до Р.Х.), а в остальные уголки Средиземноморья железный век добрался с опозданием почти на полтысячи лет, в IX–VIII веках до Р.Х.

Вторым фактором, сыгравшим решающую роль в достижении победы над врагом, стало усовершенствование хеттами боевой колесницы. Обычно считают, что родина этого рода древних войск находится на северном берегу Черного моря, во владениях скифов. Это не совсем так. Во-первых, как уже говорилось ранее, народ Магог, по мнению античных авторов, и есть скифы. А, во-вторых, колесницы существовали, практически, с самого начала человеческой истории, и в дело их усовершенствования внесли вклад многие народы.

Первыми применили колесницы в бою шумеры. На так называемом «Штандарте из Ура» прекрасно видно, что шумерские «колесницы» были двуосные, запряженные низкорослыми лошадьми. Спереди у этой колесницы-телеги крепился щит, за которым прятался экипаж из двух человек: возничего, управлявшего упряжкой из четырех лошадей и воина, метавшего в противника дротики. Колеса у этих повозок не имели спиц, она была маломаневренной и не могла развивать высокую скорость. Применялась как таран для прорыва рядов вражеской пехоты.

Вслед за шумерами колесницы стали использовать египтяне, гиксосы, ассирийцы. Однако именно хетты-«скифы» придали колеснице тот вид, который нам знаком по античным рисункам. О том, что хеттов можно назвать «народом колесниц», свидетельствует тот факт, что процентное соотношение колесниц и воинов было самым высоким. Если в Ассирии одна колесница приходилась на 200 воинов, в Китае и Индии — на 100, в Египте — на 50, в Карфагене — на 20, то у хеттов одна колесница приходилась на 10 воинов!

Если шумеры и гиксосы использовали колесницы как таран, а ассирийцы и египтяне — как транспортное средство для командиров и лучников, то шумеры нашли им новое применение. Во-первых, они ввели в экипаж третьего человека, щитоносца. А во-вторых, стали применять колесницы для перевозки тяжеловооруженных пехотинцев непосредственно к месту сражения. Теперь закованному в латы воину не надо было бежать по полю боя навстречу врагу, теряя силы и время. Тысячи колесниц доставляли десант в нужную точку, высаживали и отъезжали в сторону, готовые при отступлении подобрать воинов и увезти их прочь.

Все эти новшества позволили хеттам выдержать военное столкновение с набиравшим силы Египтом. Поначалу отношения между Новохеттским царством и Египтом были дружественными. Но хеттская экспансия в южном направлении привела к столкновению интересов двух этих стран в Сирии.

В Египте с XVI века до Р.Х., после изгнания гиксосов (1570 г. до Р.Х.), на сто лет раньше, чем у хеттов, закончился период смутного времени и создается мощное Новое царство (XVI–XI вв. до Р.Х.). Совершается технологический скачок: внедряется бронза вместо меди (тогда как ассирийцы используют бронзу уже много столетий, а хетты вскоре изобретут сталь), новые сооружения для орошения. В армии появились колесницы (коневодство в Египте развивается только под воздействием гиксосов-завоевателей, а в сельском хозяйстве все еще применяют быков в качестве тягловой силы и сани-волокуши){118}. Из этого видно, что Египет в техническом и военном развитии заметно отставал от хеттов и народов Месопотамии.

Однако политически хетты и египтяне вступили в имперский период почти одновременно. Опять же, как и у хеттов, это связано с укреплением принципов монархической самодержавной власти фараонов XVIII династии. Два первых фараона этой династии, Яхмес и Аменхетеп, освободили страну от гиксосов и вернули под протекторат Египта племена Куш в Северной Эфиопии.

Еще во время борьбы с гиксосами египетские войска, преследуя противника, вышли за пределы Синайского полуострова и вторглись в Палестину. С этого момента начинается египетская экспансия на север. Войска фараона Тутмосиса I огнем и мечом прошли Палестину и Сирию и вышли к Евфрату у митаннийского города Нахрайны. О крайнем изоляционизме египтян свидетельствует тот факт, что, увидев огромную реку, текущую в противоположном Нилу направлении (не с юга на север, а с севера на юг), они изумились и назвали Евфрат «Перевернутой водой». Двадцатилетний перерыв египетским завоеваниям положило царствование фараона-женщины Хатшепсут. Но около 1500 года на престол взошел Тутмосис III (ранее — соправитель Хатшепсут), и началась эпоха его великих завоевательных походов.

В первом же походе он, в битве у города Мегиддо (более известном теперь как Армагеддон{119}), разгромил коалицию городов-государств Палестины и Сирии, организованную царем города Кадета. Осадив в Мегиддо всех враждебных царей, фараон обратился к войску с речью: «Все властители всех северных стран заперты в этом городе, поэтому взятие Мегиддо подобно взятию тысячи городов». Однако сказать было проще, чем сделать. Египтяне еще не умели штурмовать по-настоящему укрепленные города. Только шестимесячная осада и голод заставили «всех царей севера» сдаться. Царьков простили и отправили по домам на ослах — боевые колесницы, в том числе и отделанную золотом колесницу царя Кадеша, фараон забрал себе. Писцы скрупулезно перечисляют богатую добычу — сотни колесниц, доспехи, коровы, быки, пленные — вплоть до деревянных подпорок княжеских шатров. Создается впечатление, что именно ограбление противника было главной целью египетских войн.

Из года в год, в течение 20 лет, Тутмосис III в период созревания урожая совершает походы на север, грабя и разоряя более слабых соседей. Можно сказать, что именно на этих походах «поднялся» Египет. Самым северным городом, до которого дотянулись длинные руки фараона, стал Каркемиш на Евфрате. От Средиземного моря на волах привезли египетские корабли, спустили их в библейскую реку и поплыли вниз по течению, грабя и разоряя митаннийские города. Сын Тутмосиса III, Аменхетеп II, привел из Сирии более 100 000 рабов, а внук, Тутмосис IV, заставил сирийские города окончательно подчиниться своей власти. Результаты египетских завоеваний признал и правитель Митанни, которому удалось заключить мир с фараоном, выдав за него замуж свою дочь и пообещав зятю дружбу и военную поддержку.

Однако вскоре в Египте начался внутриполитический кризис, как результат противостояния двух группировок, борющихся за власть. И в это же время Новохеттское царство начинает свои военные походы против Митанни. Ослабленный Египет уже не может поддержать своего союзника, и хетты устанавливают контроль над городами Северной Сирии. Только к концу XIV в. до Р.Х. фараонам новой, XIX династии удается окончательно преодолеть последствия кризиса и организовать поход против хеттов.

Весной 1312 г. до Р.Х.{120} фараон Рамзес II выступил против хеттского царя Муваталли II, который и сам был не прочь выяснить, кому из них двоих предстоит распоряжаться в Сирии. Первое столкновение хеттов и египтян произошло у стен все того же Кадиша. Хетты могли рассчитывать на верность этого города, который уже не раз подвергался разгрому со стороны египтян. Кроме того, Муваталли II применил хитрость: в лагерь противника был заслан лазутчик, который сообщил египтянам, что хетты, испугавшись их войска, бежали на север. Нетерпеливый Рамзес бросился в атаку только с передовыми частями и попал в засаду. Фараон уцелел случайно — его спас отряд новобранцев, посланный по берегу моря то ли на разведку, то ли для обходного маневра. Египтянам удалось продержаться до вечера, когда к полю боя подтянулись отставшие части. Битва закончилась вничью. Кстати, она была самой большой в истории колесничной битвой — с той и с другой стороны в ней участвовали более 5000 боевых колесниц (и с этой точки зрения можно сравнить битву под Кадешом с крупнейшим в истории танковым сражением под Прохоровкой в 1943 г.).

Никто еще не знал, что война продлится 15 лет, будет долгой и упорной и не принесет ни той, ни другой стороне ничего, кроме огромных людских и материальных потерь. В 1296 г. (по другой версии — в 1270) до Р.Х. Рамзес II заключил с хеттским царем Хаттусили III мирный договор, по которому каждый остался при своем: фараону досталась южная часть Сирии, а хеттам — северная. Граница двух великих держав проходила под Кадешем, но сам город (который к этому времени египтяне успели разрушить еще раз) остался за хеттами. Мир, как водится, скрепили брачным союзом хеттской царевны и престарелого фараона. Кстати, после этого он прожил еще 45 лет, пережил 12 своих сыновей, но с хеттами больше не воевал.

Глава 12 КАКИМИ МЫ БЫЛИ?

Прежде, чем ответить на вопрос, вынесенный в заголовок главы, надо вспомнить, что Хеттскую империю населяли разные народы: древние аборигены этих мест хатты (хамиты, либо семиты); победившие их магог, фувал и мосох (названные историками «хетты», «лувийцы» и «палайцы», яфетиды); пеласги, а затем аххеявы (как первые, так и вторые тоже яфетиды), множество небольших местных племен, заселявших юг, запад и восток Малой Азии, хурриты, которых хетты десятками тысяч захватывали в плен и поселяли на своей территории. Все жители Хеттского государства называли себя «сынами земли Хатти», точно так же, как сегодня все жители России именуются, независимо от национальности, гражданами Российской Федерации, а за рубежом — русскими.

Поэтому, как бы ни хотелось сказать про хеттов вслед за поэтом: «Мы были высоки, русоволосы», но, боюсь, что это несколько не соответствует действительности. Впрочем, если посмотреть на современные славянские племена, то и среди них не часто встретишь блондинистых великанов, почему-то сконцентрировавшихся по большей части даже не в Германии, а в Скандинавии и в Мордовии. В массе своей белорусы, великороссы и малороссы заметно отличаются друг от друга по внешнему виду, а уж о «братушках» сербах и болгарах и говорить нечего — их сложно отличить от турок.

По сравнению с ними хетты были настоящими представителями индоевропейского племени, которых было «трудно спутать с другими народами древнего Востока»{121}. Типичный «сын земли Хатти» имел светло-каштановые волосы, был среднего роста, коренаст и склонен к полноте{122}. В общем, мало отличался от среднего великоросса.

Сходство это дополняется немногими сохранившимися изображениями хеттов.

Если в лицах супружеской пары (особенно мужа) на хеттском надгробии еще можно найти некоторые признаки присутствия азиатской крови, то кто осмелится отрицать, что лицо сфинкса (а в античной, прежде всего, греческой традиции, заимствованной как раз из Малой Азии от хеттов, сфинкс всегда был женского пола) хоть чем-то отличается от лица среднерусской деревенской красавицы, в кокошнике, повязанном сверху цветастым платком, плотно прикрывающем шею и голову? Этот нос, эти широко распахнутые серые глаза (не забывайте, что Европа, похищенная из той же Малой Азии быком-Зевсом, переводится как «сероглазая»), эти губы, этот овал лица — да это же моя бабушка Евдокия, уроженка Ярославской губернии!

Так что некоторые исследователи, описывающие хеттов как крючконосых брюнетов, мягко говоря, вводят читателей в заблуждение.

Во времена Новохеттского царства хетты носили бороду (в древности брились); воины и знать вообще, заплетали волосы в косичку (или в две), трансформировавшиеся впоследствии в еврейские пейсы и… казацкий оселедец (хетты повлияли на внешний вид как первых, так и вторых). Мужчины носили длинную, до колен рубашку с длинными рукавами, украшенную вышивкой и металлическими вставками, круглую шапочку (повседневную, похожую на тюбетейку, как и в Московской Руси). Знатные люди одевали «на выход» высокую коническую шапку (высокие собольи шапки бояр и крестьянские колпаки также знакомы нам по средневековой Московии). На ноги обували мягкие кожаные сапоги с загнутыми кверху носками — чтобы не спотыкаться на своих каменистых плоскогорьях. Вот только штаны хетты не очень жаловали — до тех пор, пока не превратились в скифов и не уселись верхом на лошадь (там-то без штанов конский пот разъедал кожу на ляжках в два счета). А пока что новохеттские воины щеголяли юбками, проносясь на колесницах по полю боя.

Женщины, в отличие от многих других окружавших хеттов народов, одевались очень скромно: свободные складчатые юбки подвязывали широким поясом, сверху надевали длинную рубаху, и все это прикрывали плотной накидкой до пят — от круглого головного убора до шерстяных гетр и башмаков, так что свободными оставались лишь лицо и кисти рук.

О хеттской архитектуре, об их пристрастии к циклопическим кладкам уже упоминалось выше. Крепостные стены, построенные хеттами, представляют собой кладку из необработанных огромных каменей, чаще всего без применения раствора. Промежутки между камнями кладки заполнялись щебенкой, а стена, для устойчивости, опиралась на земляной вал и имела уклон внутрь. Такие укрепления характерны для многих хеттских городов, в том числе и для столицы Хаттусы. «Этот город, помимо сети внутренних укреплений, был окружен двойной оборонительной стеной с целой системой устроенных на определенном расстоянии друг от друга башен, лестниц и потерн. Внешняя стена, высота которой не могла быть установлена, состояла из трех частей: земляного вала, уложенного на подстилку из щебня, ряда больших каменных квадров и, наконец, стены из саманных кирпичей. Земляной вал идет на всем протяжении стены… Вал, по-видимому, достигал высоты примерно в 10 м при толщине в 50 м. С внешней стороны вал имел уклон внутрь, иногда под углом в 25°, иногда более крутой и был покрыт слоем механически пригнанных друг к другу больших необработанных камней, причем промежутки между ними были заполнены мелкими камнями»{123}.

Судя по всему, за такими стенами хетты чувствовали себя весьма уверенно. Во всяком случае, хеттский дом ничем не напоминал крепость.

«В нем не было вестибюля и центрального зала. Комнаты располагались в произвольном порядке, группируясь вокруг внутреннего дворика. Тот иногда находился прямо перед домом.

Хетты строили дома обычно из кирпича-сырца на каменном фундаменте. Отдельные камни заподлицо подгоняли друг к другу, обходясь без строительного раствора. В лесистой местности использовались деревянные балки. Нередко здания насчитывали несколько этажей. Из окон или дверей верхних этажей можно было по приставной лестнице спуститься вниз, на соседнюю крышу. Крыша дома была плоской; ее мастерили из сплетенных и обмазанных глиной ветвей, положенных на деревянные стропила. По крыше можно было ходить.

Дом освещался и проветривался благодаря огромным низким окнам, которые закрывались ставнями; решетка на окнах отсутствовала. Хеттские дома, дворцы и храмы были залиты светом; в них всегда притекал свежий воздух; они казались распахнутыми настежь.

Интерьер хеттского дома отличался простотой. В доме имелись очаг и каменный сток. Основными предметами мебели являлись кровать, стул, стол и сундук. Мебель была менее громоздкой, чем наша. Ее легче было вынести из помещения и перевезти на другое место. Внутри хеттских домов встречаются также небольшие вымощенные комнатки, возможно ванные или туалеты.

Присаживаясь, хетты для большего удобства подкладывали под себя подушки. Самое высокое сиденье в доме предназначалось для главы семьи или уважаемого гостя. Взобраться на это сиденье можно было лишь с помощью специальной скамеечки. В домах знатных людей и кровать была такой высокой, что на нее поднимались по ступенькам или приставным лестницам. Воистину, за возвышение при дворе требовалось смириться с определенными неудобствами. Бедняки, разумеется, не затрудняли себе жизнь подобным способом.

В зажиточных домах на полу перед кроватью лежали тканые коврики, чтобы, сняв обувь, человек не простудился, ступая по каменным плиткам.

Подвал хеттам заменял огромный (высотой около Двух метров) глиняный сосуд, врытый в пол. В нем хорошо сохранялись продукты, ведь внутри было сухо и прохладно.

В доме непременно имелась зернотерка. Она состояла из двух камней: камня с углублением, в которое насыпали зерно, и ступы, умещавшейся в руке. Среди других предметов, которые встречались в домах хеттов, можно назвать веретено, ткацкий станок, металлическое зеркало, глиняные амулеты, игрушки»{124}.

Все население Хеттской империи можно разделить на элиту с царем во главе, свободных, но несущих повинности подданных и рабов. Вроде бы типичный рабовладельческий социум. Однако, когда вглядишься в него попристальней, язык не поворачивается назвать его таковым. Уж скорее это феодальное государство, характерное для средневековой Европы.

Свободные хетты, работавшие на земле (большего или меньшего размера земельные владения назывались «дома») обязаны были поставлять натуральный оброк («саххан») — сдавать государству определенный налог продуктами и выполнять трудовые повинности («луцци») — обрабатывать государственные земли, ремонтировать крепости, дороги, мосты, ирригационные сооружения и т. п.

Чиновники, военная аристократия, служители храмов освобождались как от первого, так и от второго. Для их содержания царь выделял им «дома». Именно эту элиту первоначально называли свободными. Затем звание свободных распространилось на всех нерабов.

Сам царь, царица, царевичи, храмы тоже, разумеется, имели «дома»: царский («дом Солнца»), «дом дворца», «дом царицы», «дом бога» (храмовые владения). В последних не только жрецы, но и простые работники освобождались от государственных повинностей.

Свободные хетты, хотя и имели свои хозяйства, пользовались участком земли, владели скотом и рабами, но оставались экономически зависимыми, прежде всего, потому, что земля далеко не всегда была их частной собственностью. Чаще всего их «дома» были выделены им во владение вельможами из «больших домов», полученных от царя{125}. Выделялась земля и для прокормления профессиональным воинам (аналог в Московской Руси — дворянин): «…поля «человека оружия» [воина. — В.М.] обрабатываются общинниками, пока царь не даст пленного»{126}, т. е. раба.

Таким образом, в Хеттской империи верховным собственником земли являлся царь, который распределял ее на условиях государственной службы между представителями элиты, которые, в свою очередь, предоставляли лично свободным, но экономически зависимым лицам право пользоваться землей за выполнение ими повинностей. Получали наделы при условии военной службы царю и профессиональные воины. Все хетты, от свободных общинников до придворных вельмож были «рабами» царя{127} (подобно тому, как в Московской Руси и князья называли себя в челобитных холопами Великого князя). Вся эта система взаимосвязей на основе наделения земельными участками никак не напоминает классическое рабовладельческое общество античных Греции и Рима. Не совсем похожа она и на феодальную (феод — наследственное частное владение) и вассальную (иерархическую структуру, определяющую отношения между владельцами феодов) систему. Единственный ее аналог — Московское царство XV–XVI вв. по Р.Х., где государство стремилось ликвидировать систему частного княжеского и боярского землевладения с последующим перераспределением фонда государственных земель на условиях личной службы Великому князю (царю).

Еще больше укрепляет эту аналогию то, что «рабскую эксплуатацию в хеттском обществе не следует рассматривать как главный фактор, определяющий характер хеттского социального организма. Этот последний определялся общественным слоем свободных, но социально зависимых хеттских общинников, как основных производителей материальных благ в Хеттском государстве»{128}.

То есть не раб, а лично свободный хеттский земледелец был основой Хеттского царства. Рабы являлись всего лишь подсобной рабочей силой, весьма дешевой во времена победоносных войн, но редкой в период мира или военных поражений.

Хеттскими законами за рабом признавались некоторые права, в частности, на защиту его права на имущество и на жизнь. Раб отвечал по закону за совершенное преступление, правда, в отличие от свободного человека, должен был не только заплатить штраф, но и подвергался физическому наказанию, например, отрезанию ушей и носа{129}. По истечении определенного времени раб мог быть приравнен к свободному земледельцу{130}, что также характерно для славянского социума начала I тысячелетия по Р.Х.

Глава 13 ВО ЧТО МЫ ВЕРИЛИ?

Интересно и то, что у хеттов мы находим многие знакомые нам по христианству религиозно-культурные атрибуты. Таков, например, хеттский новогодний религиозный ритуал, который передавал битву между хеттским верховным Богом Грозы, победившим змия-дракона Иллуянку. В одном из вариантов мифа у Бога Грозы рождается от земной женщины Сын, который и помогает Отцу победить змия. Сохранился барельеф, на котором изображен Бог-громовержец, поражающий свернувшегося в кольца дракона.

С христианской точки зрения, нет ничего невозможного в том, что хетты сохранили в памяти слова, сказанные в Эдеме Богом-Отцом змею, соблазнившему Адама и Еву: «И сказал Господь Бог змею: за то, что ты сделал это, проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем ее; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту» (Быт. 3:14–15).

В принципе, хеттский миф хорошо укладывается в христианское учение о том, что сатана-змий через соблазнение Адама и Евы пытался разрушить замысел Бога о мире и человеке, но сам был побежден воплотившимся через Деву Сыном Божиим. С другой стороны, миф, перешедший затем по наследству к грекам (Персей и Андромеда), напоминает нам и повествование о Георгии Победоносце, поразившем змия своим копьем. Именно этот хеттский сюжет изображен на гербе современной Москвы — последней по времени столицы мосхов-московитов, составлявших часть триединого хеттского этноса.

Так перекликаются эпохи.

Как пример такой переклички можно указать и на перун (молнию) — трезубец, который держит в руке хеттский Бог Грома, изображенный на древнем барельефе. Стоит вспомнить, что трезубец был родовым знаком князя Рюрика и оставался таковым у первых князей из дома Рюриковичей. Ныне этот трезубец изображен на государственном флаге Украины, население которой произошло от магогов-скифов, бывших когда-то основой хеттского народа.

Если же вернуться к новогоднему ритуалу, то атрибутом умершего и воскресшего бога плодородия Телепину (то есть божества, дающего жизнь всему на земле) является вечнозеленое древо жизни (дважды появляющееся в Библии: вначале в Эдеме, а затем — в конце, в Апокалипсисе, в сошедшем с небес Новом Иерусалиме), очень напоминающее нашу рождественскую ель.

Дает пищу для аналогий и хеттский миф о падении с неба лунного божества. Падение совершилось, видимо, не без участия Бога Грома, который метает в падающего свою молнию. Как тут не вспомнить библейского пророка: «Как упал ты с неба, денница, сын зари! разбился о землю, попиравший народы» (Ис.14:12). Быть может, в этом мифе нашла отражение память о войне между Архангелом Михаилом и восставшем на Бога сатаной.

Примечательно и то, что одним из важных религиозных символов у хеттов был… двуглавый орел. Этот орел играл роль посредника между миром людей и богов.

В одном из хеттских текстов, представляющем собой описание ритуала, осуществлявшегося при сооружении нового дворца, в котором образ царя связывается с возвращением его ранее утерянных и как бы разобщенных частей существа, так описывается его роль:

Приди ты, Орел

(Орел фигурирует в качестве вестника к Богу Грозы и богу Солнца).

(И) лети!.. К месту вечного огня лети! И принеси мне кинуби! («Горшок (?) для жара».)

Возврат «кинуби» соотнесен с обретением «прежнего лада», «обновлением» царя»{131}. Современный исследователь «Слова о полку Игореве» Л. Гурченко связывает с хеттским ритуалом упоминающийся в этом древнерусском литературном произведении «пламенный рог»:

За ним кликну карна, и жля, поскочи по Руской земли, смагу мычючи в пламяне розе.

(За ним кликнули карьба и вопль, поскакали по Русской земле, мча в пламенном роге огонь воскрешения{132})

«Огонь и жар «воскрешения», — считает Л. Гурченко, — «смага в пламенном роге», связанная с проявлением одоления и победы, а через слово «мычючи» — с молнией и грозой (то есть, опять же, с Богом Грозы. Не исключено, что это самое «кинуби» с пылающим тремя языками огнем воскрешения и держит в своей руке изображенный на барельефе бог Пирва, он же — славянский Перун. — В.М.) имеет естественный повод для соотнесения с символикой факелов древнеславянского ритуала на празднике в честь мертвых, когда «весною в воскресенье четвертой недели поста, совершая праздник в честь мертвых, лужичане ходят на Тодесберг, с зажженными факелами, поминают покойников и на возвратном пути поют: «Смерть мы погасили, новую жизнь зажгли». Можно утверждать, что существует определенное соответствие между этим и упомянутым хеттским ритуалом, в котором кинуби соотнесен с обретением «прежнего лада» и «обновлением» царя»»{133}.

Такое соответствие тем более вероятно, что между культурой упомянутых выше лужичан (западных славян, одной из отраслей венедов) и культурой хеттов существуют определенные связи: «Можно предполагать, что влияние хеттов распространялось на территории, занимаемые племенами с лужицкой культурой. В этих условиях необходимо выдвинуть гипотезу, что лужицкому обществу не было чуждо изображение божеств в образе всадников. Далее, правдоподобна точка зрения, что такое изображение божеств было заимствовано из Малой Азии, вероятно, от хеттов. Лужицкие племена могли познакомиться с ними непосредственно или через другие народы»{134}.

Хотя В. Хенсель и считает, что наиболее вероятно опосредованное влияние хеттов на лужичан через другие народы, однако это не так. Лужичане-венеды являются потомками племени Фувал, еще одной составляющей хеттского этноса и потому не получили от хеттов через посредников, а пронесли сквозь века традицию тех изображений божественных всадников, о которых идет речь. Здесь можно вспомнить верховное божество балтийских вендов, Свитовита с острова Готланд, для которого были построены вполне реальные конюшни, где содержались вполне реальные белые скакуны, на которых он время от времени объезжал свои владения. С ним ассоциируется хеттский бог дня и света Сиват (на Руси — бог Свентовит; именно белый всадник на белом коне — «ездец» — является древним символом Белой Руси, он же — Георгий Победоносец на московском гербе).

Кстати, как это часто бывает, несколько эпитетов, прилагаемых к одному божеству, исследователи хеттской мифологии превратили в несколько «богов». Так, из эпитетов Бога Грозы Пирвы «могущественный» появляется в статьях о хеттах «бог» Тархнут, из его же эпитета «бог-наш» (! — и почему через дефис?! да и пользовались ли древние хетты дефисом?) появился еще один «бог» — Сиу-Суммис (по-русски получается совершенная тавтология: «бог Бог-Наш»). Это все равно, что эпитеты «всемогущий», «всевидящий», «всемилостивый», прилагаемые христианами к своему Богу, считать отдельными божествами.

Кроме того, хеттологи, прекрасно зная, что хатты и хетты — два разных народа, смешивают пантеоны их богов, редко когда это оговаривая. Видимо, надеются на профессионализм читателя. А в результате получается, что тот бог бури, которого призывал хаттский царь Анитта, проклиная столицу хеттов Хаттусу, приравнивается к Богу Грозы Пирве, под покровительством которого хеттский царь Лабарна Хаттусу восстанавливает…

Иногда пишут, что хеттское государство было «царством 1000 богов»{135}, добавляя к хеттским и хаттским также и хурритские божества. Но такое расширение пантеона произошло уже в эпоху заката Новохеттского царства, и именно религиозный синкретизм послужил одной из основных причин крушения Хеттской империи. Она не смогла выжить, затеряв свое Божество среди тысячи чужих.

Показательна в этом случае история с главным женским божеством хеттов, Богиней-Матерью. Эту древнейшую и наиболее почитаемую у хеттов богиню нередко идентифицируют с Кибелой-Иштар-Аштарот семитских и хамитских племен. На самом деле «Великая Мать» хеттов гораздо древнее приписываемых ей поздних обличий. В крайнем случае, она является их первообразом, искаженным и изуродованным азиатскими племенами в культ оргиастического характера, сопровождаемый самооскоплением, исступленностью, ритуальной проституцией. В таком виде он и вернулся потом бумерангом к хеттам.

Об этом свидетельствует то, что богиня Аштерот стала известна хеттам только в новохеттский период, после завоевания Северной Сирии{136}. Что же касается богини Иштар-Шаушки (вавилонской ипостаси Аштарот), то ее культ был нововведением царя Хаттусили III и его жены — царицы Пудухепы (1–я половина XIII в. до Р.Х.). Однако о «Великой Матери», богине солнца, писал в своих священных гимнах еще за 400 лет до этого основатель династии хеттских царей Хаттусили I{137}.

Иногда «Великая Мать» изображалась в облике крылатой женщины. Этот образ, весьма распространенный в древности, характерен, как ни покажется это странным, и для русской православной культуры. В «Слове о полку Игореве»: «Въстала обида в силах Дажьбожа внука, вступилъ(а) Девою на землю Трояню, въсплескала лебедиными крылы на Синем море у Дону плещучи». Крылатая Дева появляется на Синем (Азовском) море не случайно — здесь скифы-магоги, предки славян, обитали почти тысячелетие. Л. Гурченко, автор перевода и комментариев к «Слову…», небезосновательно считает, что «образ крылатой Девы соотнесен с образом Богородицы «Взбранной Воеводы»»{138}. Он указывает, что «в древнейшей иконографии Софии Премудрости Божией и «Деисуса» в одних случаях Богородица подразумевается крылатой, в других Она изображена с крыльями. Так, например, в Новгороде София Премудрость Божия предстает в образе крылатого Ангела, который в Троице изображен посредине. В Киеве крылатый Ангел замещен образом Богородицы «Оранты». В традиционном «Деисусе» с Богородицей и Предтечей встречаются композиции, изображающие Богородицу с крыльями{139}. В общем виде мы можем сказать, что славянская Дева-лебедь связана с фракийско-этрусскими представлениями о человеке-лебеде, причастном к богам войны{140}.

Это вновь выводит нас на хеттского Бога Грозы — бога воинов. И через него — на Георгия Победоносца с московского герба. А от него — к Параскеве Пятнице, которая ассоциировалась у великороссов-московитов с этим святым. Соотнесенность Параскевы Пятницы с конным св. Георгием четко зафиксирована в народе: «Георгия замест Пятницы променяли» (поговорка о суздальцах). Ср.: фольклорный рассказ о торговце, выдающем икону св. Георгия на коне за икону Параскевы Пятницы{141}. На Украине Пятницу причисляли к русалкам{142}. А народное сознание великороссов так же четко соотносило эту святую, «водяную и земляную матушку», с Мокошью, главным женским божеством московитов-мосхов.

И тут нужно вновь вспомнить Феодосия Софоновича с его «Хроникой з Летописцев стародавных…», где он рассуждает о происхождении названия реки Москвы от имени Мосоха и его жены Квы. Более вероятна другая гипотеза. Хеттская «Великая Мать», она же «Матерь богов», она же «Мать Источников» имела краткое имя «Ма» (которое, как кажется, не требует перевода, во всяком случае, ни на один яфетический (индоевропейский) язык).

Из «Влесовой книги» известно, что у славян было женское божество, парное Перуну, так называемая «перуница», которую чаще всего называли «матырь сва» или «матырь сва славян». Она имеет и другое имя — Магура (включающее слог «ма»). Это вестница Перуна, являющаяся во время войны. Она — крылатая дева, которая начинает бить крыльями в случае войны, призывая к бою. Она возвещает начало похода и указывает, как вести войну (но именно такова функция хеттской «Великой Матери»{143}). «Матерь Сва» славян, как и хеттская «Матерь богов», имеет отношение к «рогу воскрешения» — дает воинам во время боя пить из рога «живой воды», вводит погибших в рай, поет им победные песни. Можно предположить что «Сва» есть сокращение от Сварог — то есть, небо, или бог, его символизирующий. Во «Влесовой книге» говорится, что Перун и Свентовид, о которых говорилось выше — «два естества Сварога». Таким образом, «Матерь Сва» славян — это «Матерь богов» хеттских: Пирвы (Перуна, грозы) и Сивата (Свентовида, дня, света). Сварог, Перун и Свентовид составили древнеславянскую «троицу», воспринимаемую нашими предками не как три разных бога, а как три ипостаси единого Триглава{144}, которого дополняла крылатая богиня-Дева, аналог хеттской «Великой Матери», Ма Сва — Москва — Мокошь.

Поэтому нет ничего удивительного, что именно на двуглавом орле (символе как хеттской, так и московской государственности) восседала хеттская «Великая Мать». Она изображалась в длинном одеянии, с короной на голове. В Богаз-кеое найдено ее изображение в высоком 8-угольном головном уборе, что также перекликается с христианской традицией, по которой богородичная звезда имеет 8-лучевую форму.

Более того, в Православной церкви до сего дня существует икона Божьей матери «Азовская», где Богородица восседает на орле. Эта икона почиталась еще в XVI веке казаками, находилась с ними в отбитом у турков Азове — на берегах все того же Синего Азовского моря, где Дева «въсплескала лебедиными крылы».

Изображения двуглавого орла встречались у хеттов повсюду: на металлических нашивках для одежды, амулетах, подвесках, на барельефах и надгробных плитах. В Синопе найдена золотая бляха хеттского происхождения, вырезанная из листового золота, длиной в 6,5 см. К верхнему краю бляхи припаяно два выступа, которым в самой общей форме приданы контуры птичьих голов. На бляхе имеются дырочки для пришивания к одежде{145}. В Эюке найдены монолиты со сфинксами и двуглавыми орлами. В Богаз-кеое сохранились изображения богов, восседающих на двуглавых орлах. На надгробной позднехеттской плите хорошо виден двуглавый орел, взлетающий в небо. На его груди в круге изображение либо солярного знака, либо 8-конечной звезды «Великой Матери».

Нет сомнения, что двуглавый орел был чем-то вроде хеттского государственного символа, имеющего религиозное происхождение, связанного с воскрешением, возрождением, восстановлением, как это видно из имеющихся религиозных текстов. Символ этот оставил глубокий след в сознании народов, обитавших в Малой Азии не только в доантичной древности и античности, но и в первом тысячелетии по Р.Х. Недаром, перенеся столицу Римской империи на берега Босфора, Константин Великий сменил одноглавого римского орла на двуглавого византийского. Этот византийский орел, позаимствованный (позаимстовавнный ли?) позднее Московской Русью, восходит к хеттской культуре{146}. Надо признать, что все доморощенные толкования его символизма («смотрит одной головой на запад, а другой на восток») — не более чем жалкий лепет, не имеющий никакого отношения к сакральной загадке, насчитывающей уже почти четыре тысячи лет. А впервые в истории человечества символ двуглавого орла встречается в вавилонском городе Сирпурле, где он изображался на знамени. Видимо, именно этот город можно считать исходным пунктом странствий Магога, Мосоха и Фувала после вавилонского смешения языков.

Еще одной загадкой хеттской цивилизации является полное отсутствие царских погребений. Все окружающие народы придавали огромное значение посмертной участи своих правителей. Египтяне строили для фараонов гигантские пирамиды. Для крито-микенской цивилизации характерны роскошные, набитые золотом купольные гробницы царей. Да и впоследствии, в той же Малой Азии было достаточно примеров заботы о царских останках. Чего стоит только гробница царя Мавзола, давшая имя мавзолею на Красной площади. А вот у хеттов не нашли ни одной царской могилы. Ученые тешат себя мыслью, что некрополь хеттских царей еще не отыскан. И напрасно тешат. Вожди хеттов были яфетидами («индоевропейцами»). Их трупы кремировали.

До появления хеттов индоевропейский (яфетический) ритуал сожжения умершего царя в Анатолии не встречался. Сохранилось подробное хеттское описание этого обряда и ритуальная песня, которая и по основному содержанию, и по форме возводится к древней индоевропейской традиции:

Солнца Бог! Ему на благо Приготовь ты этот луг! Луг никто пусть не отнимет, Луг никто пусть не отсудит! Пусть на том лугу пасутся У него быки и овцы, Кони с мулами пасутся.

Не только самое представление о загробном мире как пастбище, где пасутся домашние животные, приносимые в жертву и сжигаемые при погребении царя, но и название этого пастбища (хеттское uellu, родственное греческому названию Елисейских полей и имени восточнославянского «скотьего бога» Велеса — покровителя загробной жизни) возводится к общеиндоевропейскому{147}.

Глава 14 НАКАНУНЕ ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЫ. ПЕЛАСГИ И АХЕЙЦЫ

Однако вернемся к истории. Как это часто бывает, накануне своей гибели Новохеттское царство находилось на вершине могущества. Давний враг — Митанни — лежал в руинах. Война с Египтом закончилась миром и установлением твердых границ. Вавилон деградировал и не мог быть серьезным соперником.

Но ближневосточный политический горизонт не был безоблачен.

Раздел «сфер влияния» и «вечный мир» между Египтом и Новохеттским царством были вызваны, не в последнюю очередь, объединением в это время ассирийских городов-государств в единое царство, которое тут же заявило о себе как о жестоком агрессоре. При царе Ададнерари (1307–1275 гг. до Р.Х.) в очередной раз была разбита дряхлая Вавилония, его сын, Салманасар I (1274–1245 гг. до Р.Х.) окончательно уничтожил государство Митанни, обозначив основное направление ассирийской экспансии на запад — против Египта и хеттов.

Для ассирийцев была характерна бессмысленная жестокость: захватив в плен около 14 000 митаннийских воинов, Салманасар приказал их всех ослепить. Во время войн ассирийцы разрушали города, убивали или калечили пленных, грабили захваченные территории. В рабство почти не угоняли — ассирийские торговцы-семиты в рабах для крупных государственных строек не нуждались, их интересовал контроль над торговыми путями и обогащение за счет прямого грабежа.

Наследник Салманасара, царь Тукульти-Нинурте I (1244–1208 гг. до Р.Х.) осмелился напасть на территорию Хеттского царства, захватив при этом около 29 000 пленных. Так началось многовековое противостояние хеттского народа против Ассирии.

Однако беда пришла не с востока.

На западе, где берега Эгейского моря и Геллеспонта{148} долгое время населяли родственные хеттам пеласги, с середины II тысячелетия до Р.Х. началась борьба последних с пришлыми племенами ахейцев за «жизненное пространство». В этой борьбе, по словам Геродота, называвшего пеласгов также и ионийцами (что отнюдь не ставит между ними знак равенства), победили пришельцы{149}. Ахейцы изгнали пеласгов, которые были вынуждены бежать на север и запад Балкан, на острова Эгейского моря (прежде всего, Эвбею, Лесбос и Лемнос, последний оставался местом компактного проживания пеласгов до времен греко-персидских войн), Крит (откуда они совершали затем набеги на Египет и Ханаан), в западную Анатолию{150}, в северную Италию. Дионисий Галикарнасский считал, что именно пеласги построили в Италии города, занятые впоследствии этрусками, и дали толчок развитию этрусской культуры.

Часть пеласгов, переселившаяся на северо-восток Балканского полуострова, соединилась со своими единоплеменниками, жившими на Геллеспонте. Впоследствии они стали известны как фракийцы, принимали участие в Троянской войне на стороне Трои, частично переселились в Малую Азию, но большей частью отсиделись от многочисленных врагов в Родопских и прочих балканских горах, создали на протяжении многих веков несколько государств, из которых самые известные — Одрисское царство (самое крупное в Европе в V веке до Р.Х.) и Дакия (знакомое многим по голливудскому фильму «Даки»), воевавшая с Римской империей. Фракийцами были известный по греческим мифам певец Орфей, спустившийся в Аид за своей возлюбленной Эвридикой и вождь восстания гладиаторов Спартак. В конце первого тысячелетия до Р.Х. - первом тысячелетии по Р.Х. фракийцы неоднократно соединялись с родственными племенами скифов, славян и болгар. Считались во времена Геродота вторым по численности народом на планете{151}.

Поселившиеся в Малой Азии фракийцы «превратились» со временем во фригийцев, создавших государство Фригия, самым известным правителем которой был мифический царь Мидас (прикосновением руки превращавший все в золото). Со временем неисповедимыми историческими путями часть фригийцев переселилась в Галлию (Францию) и две с половиной тысячи лет спустя именно фригийский колпак стал символом Великой Французской революции 1789 года.

Другие пеласги, двинувшиеся в юго-восточном направлении, стали в конце XIII столетия до Р.Х. первой волной т. н. «народов моря», накатившей на средиземноморское побережье Финикии и Египта. Древнеегипетские надписи упоминают народ «plst» («пилист», в Египте и Иудее при письме употребляли только согласные буквы), напавший на Египет. Вскоре пеласги захватили территорию на плодородном побережье Ханаана и создали Пятиградие — союз пяти городов: Газы, Аскалона, Аккарона, Гата и Ашдода. Они владели техникой изготовления железа (Египет к этому времени только перешел от меди к бронзе) и установили свою гегемонию надо всей территорией, названой в честь них Палестиной{152}.

В то же время на эту территорию претендовали вторгшиеся скотоводческие племена ибри (считается, что это слово буквально означает «перешедшие [реку]», то есть, пришедшие из-за Евфрата, современное «иври», откуда — иврит). Это были предки евреев, покинувшие под давлением Митанни Верхнюю Месопотамию. Столкновение между ибри и пеласгами за контроль над Палестиной было неминуемым, и оно произошло. Началась трехсторонняя война между хананеями (потомками Ханаана, аборигенами этих мест), пеласгами и ибри. В этой войне хананеи были практически полностью уничтожены либо смешались с пеласгами. Это смешение дало начало народу филистимлян-палестинцев. (Филистимлянами в греческом переводе Библии назван народ пелиштим. В свою очередь, библейское плиштим — еврейская транскрипция слова пеласги, от которого и получила свое название Палестина{153}.)

Сами евреи не отрицают «эгейского» происхождения палестинцев, но производят некоторую подмену понятий, даже — всего лишь умолчание, когда переводят слово «плиштим» как «вторгшиеся», не уточняя, что вторглись они не в «Эрец-Израэль», а в Египет: «Филистимляне (,םי.-ת' שי.ל פ плиштим, буквально «вторгшиеся»), народ эгейского происхождения, населявший южную часть Средиземноморского побережья Эрец-Исраэль…»{154} Впрочем, как мы видим, и слово плиштим произошло не от еврейского вторжение, а от египетского plst, пеласги{155}. Война, в том числе и информационная, начавшаяся три тысячи лет назад, не закончена и поныне, о чем свидетельствует Газа, до сих пор остающаяся центром национального сопротивления палестинского народа геноциду со стороны Израиля.

При этом «серьезные» ученые вплоть до начала XX века по Р.Х. не признавали существования пеласгов. Они считали их мифическим народом. «Пеласги — это просто тень, лишенная всякой исторической реальности», — писала энциклопедия Эрша и Грубера. Историки изменили свое мнение только под напором неопровержимых фактов, полученных в результате археологических открытий прошедшего столетия. Но для древних авторов пеласги были вполне реальным народом, носителем высочайшей культуры, совершенно отличным от греков. Геродот называл их варварами{156}, при том что греки, ставшие образцом для подражания европейской цивилизации, заимствовали у пеласгов не только алфавит, технологию строительства, мореходные навыки, но и религиозные верования и обряды{157}. Да и великим народом греки стали лишь после того, как они ассимилировали покоренных пеласгов. «До своего объединения с пеласгами эллины были немногочисленны» — пишет Геродот{158}. Не желавших терять свою этническую идентичность ахейцы изгоняли за пределы страны{159}.

Вся беда пеласгов заключается в том, что они так и не создали централизованного государства, и потому не смогли успешно противостоять врагам. Даже в Ханаане они создали не единое царство, а союз пяти городов-государств. Не имея своей государственности, пеласги исчезли, растворившись во фракийцах, палестинцах, этрусках, греках и прочих народах, передав им свою высочайшую культуру, ставшую основой многих цивилизаций античного мира. Это были, если употребить выражение Валерия Брюсова, «учителя учителей».

Заманчиво считать этот великий народ предтечей славяно-русов, и многие этого искушения не смогли избежать, находя «русский след» и «русские» надписи от Италии до Палестины, но я считаю, что наш русский народ имеет хотя и родственных пеласгам, но других предков, не менее великих и столь же незаслуженно забытых. Их историю необходимо восстанавливать общими усилиями всех патриотически настроенных исследователей.

* * *

Что касается ахейцев, то они, как и пеласги, были хорошо известны египтянам под названием «Акайваша» — Ахайя (Эгея). В узком смысле слова так называлась территория на западе и юго-западе Малой Азии, неподконтрольная хеттам с центром в городе Милаванда (будущий знаменитый античный город Милет). После разгрома пеласгов ахейцы начинают широкую экспансию в бассейне Эгейского моря, что вызвало напряжение в их отношениях с хеттами и тесную связь с Египтом, как потенциальным союзником в борьбе с Новохеттским царством. К середине XIII века до Р.Х. вожди Аххиявы (так называли Ахайю хетты) все чаще нападают на хеттских союзников в западной Анатолии{160}.

Объектом ахейской агрессии становится зависимая от хеттов область Вилуса на азиатском берегу Геллеспонта. Современная наука практически не сомневается в том, что Вилуса и есть та Троада, которая стала театром военных действий Троянской войны. Но ни одна крупная война не начинается без предварительных этапов: дипломатического противостояния, торговых эмбарго, военных инцидентов на границе. Не стала исключением и Троянская война. Набег за набегом совершают цари ахейских государств европейской Греции и малоазийского побережья на Трою и еще оставшиеся под властью пеласгов острова Эгейского моря.

Сохранилось письмо правителя Лесбоса к хеттскому Царю Муваталли о том, что ахейцы напали на его остров и увели в Милаванду (Милет) захваченных в рабство ремесленников{161}. Возрастает напряженность между хеттами и ахейцами из-за контроля над Кипром — важным поставщиком меди{162}. Попытки урегулировать назревающий конфликт дипломатическими мерами не удается. Тогда хетты организуют экономическую блокаду ахейцев. С государствами Сирии и Ливана, через которые шел в обход хеттов транзит бронзы из Месопотамии в Ахайю, заключаются соглашения о торговом эмбарго против греков. В 1220 г. до Р.Х. хеттский царь Тутхалия IV подписывает один из таких договоров с северосирийским государством Амурру. В ответ ахейцы усиливают напор на Вилусу, которая является ключевым пунктом на пути торговых караванов, перевозящих медь из Фракии в Малую Азию к хеттам.

Ситуация осложнялась еще и тем, что как Фракия, так и Вилуса были населены пеласгами и родственными им племенами. На европейском берегу Геллеспонта, практически напротив Трои, находилась столица фракийских пеласгов, город Ларисса. Таким образом, перед ахейцами стояла двойная задача: не только затруднить хеттам доставку сырья для производства бронзы, но и добить побежденного врага — пеласгов, чтобы не допустить будущего реванша. А сказки о похищении Елены Прекрасной, как о поводе к Троянской войне, пусть остаются на совести Гомера.

После того, как дипломатия и эмбарго не принесли желаемых результатов, хеттам, как великой державе, не оставалось ничего иного, как применить силу. Между 1220 и 1210 гг. хетты организуют военный поход против Милаванды и захватывают этот город{163}. Ахейцы не только теряют свой платцдарм в Малой Азии, но и «житницу Греции» — именно отсюда поступало к ним зерно, которое в самой Греции (несмотря на мнение, будто в ней все есть) выращивать было просто негде. После этого война стала неизбежна.

Глава 15 ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ХЕТТЫ И АМАЗОНКИ

Война началась в 1210 году до Р.Х. и продолжалась долгие 10 лет (по другой версии, взятие Трои приходится на 1184 год до Р.Х., соответственно, и начало войны смещается на 1194–й).

Против Трои выступили почти все известные города-государства материковой Греции, а также правители островов Крита и Родоса (к этому времени также захваченных ахейцами). Основными союзниками Трои стали хетты, пеласги и фракийцы. Последние, собственно говоря, и появляются на подмостках истории благодаря тому, что их упомянул в «Илиаде» Гомер. Не углубляясь в описание хода войны (нас интересует здесь, прежде всего, результат) надо отметить несколько моментов, имеющих непосредственное отношение к хеттам.

Хотя хетты прямо не упоминаются в «Илиаде», но как держава, контролирующая Вилусу и захватом Милаванды давшая ахейцам повод к агрессии, Новохеттское царство не могло уклониться от полномасштабного участия в войне, чтобы не «потерять лицо» — а к этому на Востоке относились весьма серьезно. Кроме того, падение Трои открывало для врагов хеттов практически сухопутный маршрут из Европы в Азию через Геллеспонт. А это совсем другой уровень угрозы, чем вторжение ахейцев морем.

Несомненно, хеттские войска в войне участвовали. Об этом свидетельствуют стихи «Одиссеи»:

Так Эврипила, Телефова сына, губительной медью Он [Неоптолем] ниспроверг, и кругом молодого вождя все кетейцы пали его{164}.

Здесь «кетейцы» — хетты (египтяне их называли так же). Эврипил, сын Телефа (Телепа — имя хеттское, был царь Телепину) и Астиохи, сестры троянского царя Приама. Таким образом, кетейцами-хеттами командует хетт Эврипил{165}, племянник Приама, выдавшего свою сестру за одного из представителей хеттского царского дома.

Что касается Приама, то он, скорее всего, был пеласгом. В пользу этого свидетельствует один эпизод из Библии, а именно — битва Давида и Голиафа{166}. Описание того, как молодой Давид убил великана-филистимлянина (1 Цар., 17:1-51), известна практически всем. Но мало кто даже из людей, читающих Библию постоянно, помнит, что Голиафа убили дважды. Второй раз филистимский гигант умер не так картинно и не от руки Давида, ставшего к тому времени старцем: «Было и другое сражение в Гобе; тогда убил Елханан, сын Ягаре-Оргима Вифлеемского, Голиафа Гефянина, у которого древко копья было, как навой у ткачей» (2 Цар., 21:19). Здесь же есть и другой персонаж, который «поносит израильтян» (2 Цар., 21:20), аналогично тому, как в первом эпизоде делал это Голиаф. Трудно предположить, что на протяжении одного поколения у филистимлян было два одинаковых гиганта с одним и тем же именем и из одного и того же города.

«В какой из битв погиб Голиаф на самом деле, — пишет автор гипотезы А. Афанасьев, — читатель волен решать по своему усмотрению. Но я бы выбрал второй вариант. И дело здесь не только в том, что рассказ о второй гибели Голиафа, непритязательный, лишенный романтических красок, более правдоподобен, — но и в том, что первая версия, выставившая израильского царя в наивыгоднейшем свете, сильно отдает плагиатом.

Точно такая же история рассказывалась еще под Троей. Когда никто из данайцев не смел выйти на единоборство с Гектором, старец Нестор, стыдя и возбуждая, рассказал данайцам одну из историй своей молодости. Будто некогда сошлись на плодородных полях Пелопоннеса два войска; впереди одного из них стоял «богу подобный» богатырь Эревфалион; он выкрикивал себе поединщика, но все трепетали, и выйти не решился никто. Вызов принял тогда совсем еще юный Нестор:

Вспыхнуло сердце во мне, на свою уповаю отвагу, С гордым сразиться, хотя между сверстниками был я и младший, Я с ним сразился, — и мне торжество даровала Афина! Большего всех и сильнейшего всех я убил человека! В прахе лежал он, огромный, сюда и туда распростертый{167}.

Не правда ли, узнаваемый сюжет? Самый юный принимает вызов поединщика, перед которым все трепещут, — и побеждает. Можно даже довольно точно сказать, от кого услышал Давид эту рассказанную под Троей историю: от филистимского царя, носившего очень характерное имя — Анхуз.

Если бы древние римляне взяли на себя труд вчитаться в Библию, думаю, они очень удивились бы, обнаружив имя Анхуза на страницах иудейского Священного Писания. Ведь сходное имя — Анхиз — носил их собственный легендарный предок. Анхизом звался престарелый троянский герой, которого на плечах вынес из горящей Трои его сын Эней, родоначальник римской аристократии.

В античных источниках, кажется, нигде не говорится, что Анхиз после гибели Трои переселился в Палестину, но известно, что он вместе с сыном некоторое время жил на Крите — главной морской базе филистимлян (Вергилий в «Энеиде» только намекает на это, а Овидий в «Метаморфозах» говорит об этом прямо). Поэтому, взяв на себя смелость оспорить мнение Вергилия, будто Анхиз умер на Сицилии, можно предположить, что троянский герой под именем Анхуза окончил свои дни в Палестине. Во всяком случае, такая версия хорошо объясняет знакомство царя Давида с историей троянско-греческого конфликта.

Давид состоял телохранителем Анхуза (1 Цар., 28: 2) и за время прохождения службы вполне мог наслушаться от словоохотливого старика разных троянских побасенок, историй и преданий, которыми потом, по воцарении, украсил свою биографию»{168}.

Если Анхиз, родственник царя Трои, бежал к пеласгам в Ханаан-Палестину, а не к хеттам, то с большой долей вероятности можно утверждать, что он не хетт, а пеласг. Соответственно, пеласг и сам Приам.

Однако вернемся к хеттам. Еще один эпизод Троянской войны, описанный в «Илиаде», свидетельствует, хоть и косвенно, о справедливости утверждений об участии в ней предков славяно-русов — хеттов. На помощь троянцам приходят амазонки во главе со своей царицей Пентесилеей, которая погибает от руки Ахилла.

Еще Татищев высказал убеждение, что амазонки греческих мифов — это славяне{169}. Так же считает и Ломоносов: «Амазоны, или алазоны, славенский народ, по-гречески значат самохвалов; видно, что сие имя есть перевод, славян, то есть славящихся, со славенского на греческий»{170}. Действительно, алазон в переводе с греческого — «бахвал», «хвастун», «кичливый». Но какое, казалось бы, отношение к алазонам имеют амазонки, выжигавшие якобы правую грудь, чтоб ловчее управляться с луком? Самое прямое.

Грекам, которым не за что было любить славный народ хеттов, показалось мало перевести хеттское самоназвание «славные» как «хвастуны». Они пошли еще дальше, и в обязательной перед каждым сражением перебранке (интересная, кстати, аналогия: брань — перебранка — оборона…) переиначили алазонов в амазонов — безгрудых. То есть, вы с виду мужчины, но на самом деле — не воины, а бабы, только без грудей. На это сравнение ахейцев вполне могло натолкнуть то, что у хеттов женщины и на конях скакали, и на войну хаживали — по крайней мере, аристократки: «Вот женщины у вас, хеттов, мужики, а вы при них — бабы безгрудые».

А через полтысячи лет, когда гомеровский эпос решили записать, поди разберись, что там было в устном варианте: то ли алазоны, то ли амазоны, а то и вовсе амазонки. Так и вошло насмешливое прозвище в мифологию, беллетристику и Геродотову историю.

Надо вспомнить и то, что река, на которой зарождалась государственность хеттов, называлась Галис (ныне Кызыл-Ирмак). Галис по-гречески — Ализон, а люди, давшие название этой реке — ализоны-алазоны. Здесь же впоследствии находилась область Галатия (Алазия), названная якобы в честь переселившегося сюда «кельтского» племени галатов. Вот только не странно ли, что местность называется то по-хеттски, то по-гречески, то по-кельтски, но все эти слова — однокоренные?

Геродот нисколько не сомневался ни в существовании амазонок, ни в том, что они неоднократно воевали с эллинами{171}, и считал их прародительницами савроматов, которые произошли, по его мнению, от амазонок и скифов{172}. При этом амазонки прибыли на кораблях из Малой Азии, из района устья реки Галис — единственного места, где хетты сохраняли в то время выход к Черному морю.

«После победоносного сражения при Фермодонте эллины (так гласит сказание) возвращались домой на трех кораблях, везя с собой амазонок, сколько им удалось захватить живыми. В открытом море амазонки напали на эллинов и перебили [всех] мужчин. Однако амазонки не были знакомы с кораблевождением и не умели обращаться с рулем, парусами и веслами. После убиения мужчин они носились по волнам и, гонимые ветром, пристали наконец к Кремнам на озере Меотида»{173}.

Скорее всего, это были хеттские женщины, которых захватили во время войны греки, решившие отправить добычу домой на кораблях. Только добыча оказалась кусачей. Как бы то ни было, эта история — еще одно подтверждение родственных связей между хеттами-скифами-савроматами.

Есть у Геродота, Страбона, Павсания и других античных историков и географов упоминания о том, что алазоны впоследствии жили между скифами на реке Южный Буг, рядом с греческой колонией Ольвия, куда и поставляли, будучи оседлыми земледельцами, зерно на продажу{174}.

* * *

После разгрома хеттского войска и смерти его предводителя Эврипила дни Трои были сочтены. Не будем гадать насколько подлинна история о Троянском коне, в честь которого современные хакеры называют свои вредоносные программы, хотя, скорее всего, доля истины в ней есть. Стоит отметить, что именно по поводу этого коня сказана в «Илиаде» знаменитая фраза: «Бойтесь данайцев, дары приносящих». Никто, собственно, особо и не задумывается, почему надо бояться данайцев, если осаждали Трою и оставили подарок с секретом ахейцы? Здесь надо вспомнить, что данайцы — это тоже пеласги. У Еврипида написано:

Отец пятидесяти дочерей Данай, Прибывши в Аргос, основал Инаха град И всем, пеласгов имя кто носил, Данаев прозвище велел в Элладе взять.

Таким образом, данайцы — это пеласги, оставшиеся в Греции под властью ахейцев и выступившие против родственных им троянцев на стороне врагов. Поэтому и надо бояться данайцев, ибо подарок предателей не может быть от чистого сердца.

Действительно ли троянцы настолько ошалели от радости, что сломали стену и ввезли коня в город, или нет, но так или иначе Троя была взята и разрушена до основания. Из всего огромного семейства Приама уцелели лишь несколько человек: Гелен, Кассандра, супруга Гектора Андромаха и Эней с Анхизом и Асканием.

Больше всего повезло Энею. Он, по преданию, стал прародителем династии альбанских царей, а через них — родоначальником римлян. Свое происхождение от Энея вели Юлий Цезарь и император Август. Пытались назвать его основателем Рима, но вовремя сообразили, что разница между датой падения Трои и датой основания Рима несколько велика для одной человеческой жизни.

Впрочем, греческая традиция смотрит на события гораздо реалистичней чем римская: после падения Трои Эней остался в Троаде и правил уцелевшими троянцами. Затем ему пришлось (видимо, в результате очередного вражеского нашествия) все же переселиться за море, в Эпир или Фессалию — к своим соплеменникам-пеласгам.

Но почему хетты не пришли на помощь троянцам, не прислали очередное подкрепление? Дело в том, что Новохеттское царство как раз в конце XIII века до Р.Х. переживало внутригосударственный кризис{175}. Непрерывные войны ослабили экономику, сократилось мужское население. Находилось в упадке сельское хозяйство. Из письма, адресованного хеттским царем правителю Угарита видно, что в это время хетты испытывали большую нехватку продовольствия. Страна не могла обеспечить себя продовольствием, а импортировать его из-за границы было затруднительно ввиду враждебного окружения. Негативно влияли на хеттское общество и заимствования религиозного характера у окружающих народов, о чем уже говорилось выше.

Внешнеполитическое положение тоже было тяжелым. Ассирийцы атаковали юго-восточные границы, с севера шли бесконечные набеги касков. По всей восточной границе, наверняка не без содействия Ассирии, восстали небольшие полузависимые от хеттов государства верхнего Евфрата.

Удар ахейцев лишь довершил картину. Хетты, прекрасно сознавая всю стратегическую ценность Трои, видимо, больше ничего не могли сделать для ее спасения в сложившихся условиях. Пожар Трои стал погребальным костром для цивилизации хеттов. И не для них одних. Путь из Европы в Азию оказался открытым, но воспользовались им не ахейцы, которые надорвали свои силы в десятилетней борьбе за Илион. Новые завоеватели, дорийцы, обрушились на них и присвоили себе все их завоевания. Ахейцам пришлось отправиться в изгнание вслед за пеласгами, превратиться в очередных неприкаянных морских скитальцев.

И новая волна «народов моря» захлестнула Египет и Переднюю Азию — пеласгов (в том числе, и из разгромленной Трои), ахейцев, этрусков, ликийцев, секулов и прочих, лишившихся своей отчизны. Египет еле отбился от них, потратив на это все силы (дошло до того, что казна не смогла выплатить жалованье служащим царского некрополя и они устроили забастовку, оставив без должного ухода мумии фараонов) и ослабел настолько, что выбыл из числа великих держав и стал впоследствии легкой добычей для ассирийцев, персов, македонцев и римлян.

Вместе с «народами моря» через прорыв в хеттской обороне на западе ринулись многочисленные племена из Европы, «известные только по имени, да и то в неточной египетской передаче»{176}. Орды мигрантов захлестнули Малую Азию и смели Новохеттское царство. Пришельцы захватили Сирию и расположились лагерем посреди Амурру. В течение полувека они наводили ужас на великие державы.

Только в середине XII века до Р.Х. фараону Рамзесу III удалось окончательно отбить сухопутные и морские набеги пришельцев. Меньше всех пострадала Ассирия, но и ей пришлось не сладко — вплоть до X века она оставалась в глубокой обороне. «Ни одна страна, начиная с Хатти, не устояла перед их войсками», — говорится в одной из египетских надписей по поводу пришельцев.

Часть III АРИЙЦЫ

Глава 16 РИФЕЙСКИЕ ГОРЫ

Прежде чем последовать дальше по историческому пути прародителей славяно-русского народа, стоит более подробно разобраться в том, откуда и почему пришли те сильные и воинственные народы, которые разгромили пеласгов и хеттов, огнем и мечом прошли восточное Средиземноморье, потрясли Ассур и Египет? Что послужило причиной первого в истории человечества «великого переселения народов»?

Понять это невозможно, если придерживаться той косной теории, что на исторической памяти «цивилизованного человечества» лик планеты и климат на ней оставались практически неизменными и не испытывали катастрофических и глобальных изменений. Нет, грандиозные катастрофы планетарного масштаба происходили и происходят до сих пор довольно часто, только память человеческая очень быстро забывает о них, обращая их в мифы. Всего сто лет назад грандиозный взрыв вулкана Кракатау в Индонезии унес сотни тысяч человеческих жизней, повлиял на атмосферу во всем мире, но многие ли помнят об этом сегодня? Что же говорить о катастрофах, случившихся три-четыре тысячи лет назад?

Именно одна из таких глобальных катастроф и вынудила миллионы людей двинуться с северо-запада Европы на юго-восток. Эти события были непосредственно связаны с загадочными Рифейскими (Гиперборейскими) горами, о которых писали практически все античные авторы, начиная от Гекатея и Гесиода. О них сообщают: Аристотель в «Метеорологии» (кн. I, гл. 13, § 20), Гиппократ, Евстафий в комментарии к «Землеописанию» Дионисия, Птолемей (III, 55), Маркиан (II, 39), Плиний (IV, 8; V, 98; VI, 15, 19, 33, 219), Солин (171, 3811), Помпоний Мэла (I, 109, 115, 117; III, 1, 36) и многие другие античные авторы.

Горы эти тянулись с востока на запад, и, по мнению древних географов, с них текли все большие реки Восточной Европы, кроме Истра (Дуная). Причем, чем раньше жил античный ученый, тем южнее на его карте располагались южные склоны Рифейских гор.

У Гекатея и Гесиода они шли практически по северному побережью Черного моря, рассекая Европу пополам и отделяя ее юго-западную часть (Балканы, Аппенинский и Пиренейский полуострова) от северо-восточной. Маркиан говорит о горах, «которые называются Рипейскими… и лежат внутри материка между Меотийским озером и Сарматским океаном» (т. е. между Азовским и Балтийским морями).

У Птолемея Гиперборейские горы проходят уже между 55–57–й параллелями, то есть, там, где сегодня стоит Москва. С них текут Танаис (Дон) и Ра (Волга). И, наконец, Аристотель говорит, что Рифейские горы «лежат под самым севером, выше крайних пределов Скифии»{177}.

Правда, уже Страбон называет Рипейские горы мифическими, верить в которые заставляет лишь «незнакомство с этими странами»{178}.

Европейские путешественники позднего Средневековья, слепо верившие древним авторитетам, посещая Московию, с изумлением обнаружили, что никаких гор там, где рисовали их на античных картах, нет. И вскоре Павел Иовий вводит в заглавие своей «Книги о посольстве Василия, великого государя Московского к папе Клименту VII» (1525) следующую фразу: «Кроме того указуется заблуждение Страбона, Птолемея и других, писавших о географии, там, где они упоминают про Рифейские горы, которые, как положительно известно в настоящее время, нигде не существуют»{179}. Ему вторит Матвей Меховский: «Что там нет гор, называемых Гиперборейскими, Рифейскими и Аланскими, это мы точнее точного знаем…»{180}

Современные ученые без тени сомнения отождествляют Рифеи с реальными горными массивами в Азии. Правда, каждый — на свой вкус: кто с Уральскими, кто с Кавказскими горами, а кто — с Алтаем и Гималаями. В общем, тот мистический туман, который покрывал эти горы в древности, не рассеялся до сих пор.

А между тем, некоторые исследователи предлагают оригинальное, но вполне реальное объяснение: древние горы просто… растаяли{181}. Выше уже говорилось, что после потопа значительная часть воды была связана в ледниках, образовавшихся в связи с изменением климата на планете. Крупнейший ледник, возникший в Скандинавии, распространился на всю Северную и Восточную Европу, оказав огромное влияние как на природу, так и на историю человечества.

Современная наука считает, что ледниковый период состоял из ряда последовательных оледенений, последние из которых (Днепровское, Московское и Валдайское) были в плейстоцене, начавшись примерно 230 тысяч лет назад (Днепровское) и закончившись около 11 тысяч лет назад (Валдайское). Московское занимало промежуточное положение между ними (125–170 тысяч лет назад). При этом в разных научных источниках датировки значительно (в два и более раз) различаются. Например, считается, что Валдайское оледенение закончилось в период от 11 000 до 22 000 лет назад. Однако некоторые ученые весьма логично считают эти оледенения всего лишь тремя этапами единого ледникового периода. Дойдя до своей крайней южной границы (примерно на линии Волгоград — Киев — Прага — Париж), ледник начал таять и отступать с промежуточными границами — там, где сегодня остались возвышенности: Среднерусская, Валдайская, Приволжская, Белорусско-Смоленская и др.

Удивительно, но геологи-профессионалы признают, что именно этот ледник называли в древности Гиперборейскими горами: «Кромку льда значительной высоты{182}… называли Гиперборейскими горами, т. к. она представляла собой перемешанные обломки горных пород, почвенного покрова и льда»{183}.

Однако, сразу возникает вопрос: кто называл? Ведь древние греки не настолько древние, чтобы жить в плейстоцене, хотя бы и позднем. А неизвестные племена каменного века едва ли пользовались такими греческими названиями. Конечно, можно сказать, что греки просто перевели на свой язык дошедшее до них от первобытных людей название, но не слишком ли это большая натяжка — утверждать, что в течение 10 тысяч лет от племени к племени передавалось название «сверхсеверные» горы, пока не добралось до греков? А те, неизвестно зачем и почему подхватили его и свято поверили в существование давно растаявших гор — и не где-нибудь, а, практически, в сотне-другой километров от северной границы Балкан — того места, откуда сами они и вторглись в Грецию? И мало того, что поверили, но и сделали эти горы местом обитания своих богов и героев, таких, как Аполлон и Орфей. А потом на протяжении полутысячи лет с маниакальным упорством рисовали эти несуществующие горы на своих картах — причем, с учетом таяния ледника, отодвигая их все дальше на север…

Есть и еще некоторые интересные нюансы в этом вопросе. На всех древних географических картах Каспийское и Аральское моря изображены как единое целое, более того, они соединены с Ледовитым океаном длинным и узким проливом, как, например, на карте Эратосфена (276 г. до Р.Х. — 194 г. до Р.Х.). Считали Каспийское море заливом Мирового океана античные географы Гиппарх, Посидоний. А Патрокл, якобы лично совершивший плавание по Каспийскому морю, утверждал, что пролив между ним и Океаном имеет длину 6000 стадиев (примерно, 1100 км). Также весьма распространено было в древности мнение, что Черное море соединялось с Каспийским судоходным проливом. Но, как и в случае с Рифейскими горами, для «простого народа» распространена версия, утверждающая, что это одна из ошибок античных ученых, гениальных умом, но ограниченных в возможностях познания мира.

Между тем, современная наука нисколько не сомневается, что Каспийское и Аральское моря были единым водным бассейном, соединявшимся как с Черным морем, так и с Ледовитым океаном проливами.

«Каспийское море… питаемое подледниковыми водами, имело значительно большие размеры и заполнило собой всю Прикаспийскую низменность до краев, а избыток воды сливался через Кумо-Маныческую впадину в замкнутый бассейн Черного моря»{184}. Указывается, что Аральское море было «одним из элементов водосборной системы» Каспия, а «такие реки, как Амударья, Сырдарья, Узбой… вносили определенный вклад в водный баланс Каспийского моря»{185}. То есть, говоря по-русски, Арал был частью Каспия, и в это единое море впадали Амударья и Сырдарья. (Арал, кстати, за несколько десятилетий второй половины XX века настолько высох, что превратился в настоящее время в два отдельных озера, в одно из которых впадает Амударья, а в другое — Сырдарья.)

«В результате таяния подошвы ледника мощные водные потоки устремились в Каспийское море как со стороны Волги, так и со стороны Тургайской ложбины»{186}. Тургайская ложбина — узкая и длинная долина, отрезающая Южный Урал от Казахского мелкосопочника (продолжения горной системы Тян-Шаня и Алтая) и соединяющая Туранскую низменность с Западно-Сибирской равниной (долиной рек Обь и Иртыш). Лучше всего можно представить эту географическую фигуру в виде водяных часов с двумя резервуарами. Конечно, пока ледник таял и представлял собой горный склон, обращенный на юг и «подпирающий» талые воды как запруда, вода могла устремиться из «верхнего» резервуара (Сибири) в «нижний» (Туранскую низменность, большую часть которой занимало тогда Каспийско-Аральское море). Но когда ледник растаял, и воды от его таяния затопили Западно-Сибирскую равнину, Тургайская ложбина превратилась в тот пролив между Каспием и Океаном, по которому плавал Патрокл. Подтверждением слияния с Ледовитым океаном остался каспийский тюлень и остров Тюлений у берегов Калмыкии.

Ничего невозможного в этом географическом раскладе нет. Западно-Сибирская равнина и сейчас представляет собой одно сплошное болото. А возвышенность, ограничивающая ее с востока, называется Белогорский Материк — весьма говорящее название. Повышение уровня Мирового океана в результате таяния ледника могло составлять сотни метров. Например, во время ледникового периода береговая линия Евразии проходила намного севернее и Новая Земля, Северная Земля, Новосибирские острова, остров Врангеля (а на востоке — Сахалин и Японские острова) составляли одно целое с материком. После окончания оледенения огромные территории, миллионы квадратных километров, были затоплены и остаются под водой по сей день. Если взглянуть на крупномасштабную карту Сибири, то видно, что все равнины и низменности не менее чем на пятьдесят процентов покрыты водой — так много там больших и малых озер, оставшихся как напоминание о растаявшем леднике и вечной мерзлоте.

Итак, в конце последнего оледенения на месте Арала и Каспия плескались холодные волны огромного моря, северные границы которого доходили до Саратова и Уральска (а Волгоград «покоился» на дне морском); на западе соединялись проливом с Азово-Черноморским бассейном; глубоко врезаясь между Большим и Малым Кавказскими хребтами, затопляли долину реки Куры почти до Тбилиси. На северо-востоке это море соединялось через Тургайский пролив с Западно-Сибирским морем и Ледовитым океаном. По Каспию плавали тюлени и льдины а, может быть, и айсберги, сползающие с Уральских гор. Посреди моря торчали несколько вершин Устюрта, превратившихся в острова.

И все это было не 10 или 15 тысяч лет назад, а во втором тысячелетии до Р.Х. Только этим можно объяснить тот факт, что древние греки зафиксировали и письменно, и на географических картах исчезнувшие ныне проливы, очертания морей, линию ледяных гор. Такие сведения первобытные племена не могли донести до античных географов даже при наличии феноменальной исторической памяти.

Глава 17 РЕКА ОКЕАН И ПЕРВОЕ ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ

Непосредственно с Рифейскими горами связано еще одно античное предание — о реке Океан. В «Илиаде» Гомер так описывает эту странную реку: «Кругом Океан предо мною пенный, ревущий бежал, неизмеримый». Страбон в «Географии», подробно исследуя данные Гомера (и называя его первым географом{187}), признает, что поэт подразумевает под Океаном как море, так и реку: «Гомер называет весь Океан «глубокотекущим» и «текущим вспять» (Од. XI, 13; XX, 65), а также и рекой. Он говорит и о части Океана как о реке или как о «течении реки». Гомер говорит не обо всем Океане, а о части его в следующих стихах:

Быстро своим кораблем Океана поток перерезав, Снова по многоисплытому морю пришли мы. (Одиссея, XII, I)»{188}

Страбон предполагает, что здесь имеется в виду «нечто вроде лагуны или залива, который простирается от зимнего тропика к Южному полюсу»{189}. Во всяком случае, он соглашается с тем, что это некое мощное течение, являющееся частью Мирового океана, но отличающееся от него и не являющееся рекой в общепринятом смысле слова.

Геродот пишет, что «Океан, по утверждению эллинов, течет, начиная от восхода солнца, вокруг всей земли, но доказать этого они не могут»{190}.

По представлению Гиппарха, рекой Океан ограничивался предел обитаемого мира на севере. Она текла у подножия Рифейских гор, и соединялась как с Каспийским, так и другими морями. Марк Терренций Варрон (116–27 г. до Р.Х.) сообщает, со ссылкой на римского автора I в. до Р.Х. Корнелия Непота, об индийцах{191}, которых при плавании по Океану пронесло мимо Каспийского моря и вынесло к Германии. В легенде об аргонавтах, похитивших золотое руно из Колхиды, сообщается, что они, спасаясь от преследователей, вошли в устье Истра (Дуная) и вышли в море уже на Балтике.

Собственно, ничего невозможного в этом нет. В. Янович считает, что «река Океан действительно существовала и была порождением ледника. Южный край ледника, опоясывающий всю северную часть Земли в широтном направлении, своей тяжестью прогибал земную кору и выдавливал перед собой огромный земляной вал, так называемую «морену напора»… Пространство между ледником и мореной напора заполнялось талой водой ледника и конденсирующейся на его южном склоне атмосферной влагой, образуя то, что древние именовали рекой Океан.

Называть Океан рекой было вполне естественно ввиду его большой протяженности при относительно небольшой ширине, пресной воде и наличии течения… Из реки Океан, протекавшей у подножия ледника, действительно могли брать начало все большие европейские реки от Дуная до Волги, как это утверждали древние»{192}.

Если взглянуть на современную географическую карту, то видно, что вдоль гипотетического русла Океана (Западно-Сибирская равнина — Тургайская ложбина — Кумо-Манычевская впадина — Сиваш — Полесье — Восточная Пруссия) остались низменности и обширные заболоченные участки. В частности, В. Янович считает, что «существовал переток воды из Днепра в Южный Буг, доказательством чего является прослеживаемое под руслами Гнилого Тикича и Синюхи желобоподобное углубление в кристаллических породах»{193}.

Так что неудивительно, если жителей Таманского полуострова иногда заносило в Германию.

Титанический водный поток шириной не меньшей, чем современная Волга в нижнем течении (а то и с Обскую губу), несущий глыбы льда, бегущий без начала и конца, а на его северном берегу — блистающая бесконечная ледовая стена высотой в два километра, над которой вечно клубятся серые тучи, должны были производить на видевших их людей неизгладимое впечатление.

Наверняка Гомер, до того как стал незрячим, видел это незабываемое зрелище, которое он описал, когда рассказывал о киммерийцах, живущих на берегу реки Океан:

Там страна и город мужей киммерийских. Всегдашний Сумрак там и туман. Никогда светоносное солнце Не освещает лучами людей, населяющих край тот, Землю ль оно покидает, вступая на звездное небо, Или спускается с неба, к земле направляясь обратно. Ночь зловещая племя бессчастных людей окружает. (Одиссея, XI, 14–19)

Область обитания киммерийцев — самого северного во втором тысячелетии до Р.Х. народа — Боспор Киммерийский (Керченский пролив), Крым, Таманский полуостров, древние авторы описывали как сумрачную землю, вечно покрытую туманом. Для древних греков, а затем и римлян, северное побережье Черного моря (в том числе и бывшая «всесоюзная здравница» — Крым) были тем же, чем для нас является сейчас Заполярье — местом весьма неприветливым и холодным. Черное море греки назвали первоначально Понтом Авксинским, то есть, морем негостеприимным.

Одна из наиболее вероятных версий, объясняющих значение этнонима «киммерийцы», утверждает, что он происходит от греческого слова χειμεριοι, есть «зимние». Геродот утверждает, что в его время (V в. до Р.Х.) в Скифии было очень холодно, а «к северу от Скифской земли постоянные снегопады, летом, конечно, меньше, чем зимой»{194}. То есть, снег на широте Москвы шел даже летом. Черное море у побережья Крыма и Керченский пролив покрывались льдом, таким крепким, что по нему переходили вместе с повозками скифские войска: «Море здесь и весь Боспор Киммерийский замерзают, так что скифы, живущие по эту сторону рва [т. е. к западу от Киммерийского вала. — В.М.], выступают в поход по льду и на своих повозках переезжают на ту сторону до земли синдов [Таманского полуострова. — В.М.]. Такие холода продолжаются в тех странах сплошь восемь месяцев, да и остальные четыре месяца не тепло»{195}. О суровых климатических условиях не только на Боспоре Киммерийском (где виноград не растет!), но и на Боспоре Фракийском и даже на Средиземном море (где на зиму приходится закапывать виноградные лозы в землю), пишет Страбон{196}.

Все эти климатические особенности можно объяснить только тем, что Днепровское оледенение произошло во втором тысячелетии до Р.Х., а Валдайское еще позже. Интересно сравнить карты распространения культур «каменного» и «бронзового» веков с границами этих оледенений.

На карте расселения народов в энеолите (якобы в III тысячелетии до Р.Х.) прекрасно видно (составители даже провели границу!), что известные народы, имеющие определенные признаки культуры, обозначенные цифрами, находятся южнее линии 29, за которой находится гипотетическая область расселения неких безликих «поздненеолитических племен» без роду-племени. Эта граница совпадает с южной границей продвижения Днепровского оледенения (см. карту на с. 176).

А на карте расселения народов в период «бронзового века» (якобы II тысячелетие до Р.Х.), те же самые гипотетические «поздненеолитические племена» сдвинули южную границу своего обитания далеко на север, освободив среднюю полосу России и Прибалтику известным культурам — фатьяновцам и протобалтам. И опять же, северная граница расселения известных народов соответствует южной границе оледенения — на этот раз Валдайского (см. карту на с. 177).

Даже если принять датировку, указанную как на одной, так и на второй карте за истинную, то Днепровское и Валдайское оледенение были не 200 000 и 20 000 лет назад, а в III–II тысячелетиях до Р.Х. Кроме того, надо учитывать, что многие очаги культур соответствуют зачастую одному и тому же народу, перемещавшемуся на протяжении тысячелетия с места на место в зависимости от политических, климатических и иных условий.

Именно эти изменения климата и вызвали то «великое переселение народов», которое сокрушило сначала пеласгов, а затем и хеттов.

Выше уже говорилось, что первоначально племена и народы расселялись как бы в длинном коридоре, ограниченном с севера приблизительно 45-й параллелью. На самом деле, это не совсем так. Речь идет о народах, создавших государственность: шумерах, вавилонянах, ассирийцах, египтянах, хеттах, китайцах, пеласгах. Но были племена, не нашедшие места в пределах «цивилизованной» ойкумены. Они осваивали «неудобья» Европы, Азии и Африки. О них мало что знали историки древности, мало известны они и современной науке. Как ни странно, наименее изучены племена, населявшие в древности среднюю Европу — территорию современной Германии и Англии.

Считается, что исконными обитателями этих мест были кельтские и родственные кельтам племена, которые занимали территорию к западу и к северу от Альп во II тысячелетии до Р.Х.{197} В Англии (составляющей одно целое с материком в то время, когда ледник связывал значительное количество воды и береговая линия Европы в Атлантике проходила намного западнее, чем сейчас) с 1800-х годов до Р.Х. процветала культура строителей мегалитов (Стоунхендж), освоивших ткачество, изготовление керамики и бронзовых орудий. Что это были за племена — неизвестно. В период переселения народов в середине II тысячелетия до Р.Х. в Британию вторгаются первые отряды кельтов. Смешавшись с местным населением, они положили начало народу, который ученые назвали бриттами. С VIII века до Р.Х. бритты-кельты становятся доминирующим племенем на Британских островах.

Распространенность кельтов в Европе была такова, что, как отмечает Страбон, античные географы и историки объединяли под именем кельтов все европейские племена от Иберии (Испании) до Скифии, называя их то кельто-иберами, то кельто-скифами{198}. Действительно, кельты были многочисленным яфетическим народом, населявшим территорию, охватывавшую современные Германию, Чехию, Францию, Австрию, Англию. Считается наиболее достоверной версия, по которой кельты пришли в Центральную Европу из северного Причерноморья. Если предположить, что кельты, как и киммерийцы, были потомками Гомера (происходили от его второго сына Рифата, тогда как киммерийцы от старшего — Аскеназа), то нет ничего удивительного, что им пришлось идти в обход Черного моря, по причерноморской тундре (граница вечной мерзлоты проходила тогда южнее современного Киева). Путь в Европу через Малую Азию и Балканы был закрыт враждебными народами: хеттами, пеласгами и фракийцами, схватки с которыми за место под солнцем начались у сынов Гомера сразу же после исхода из Месопотамии. Кроме того, горные перевалы уже стали непроходимы из-за высокогорных ледников на Кавказе, в Альпах, Родопах.

Как уже говорилось выше, суша во время ледникового периода занимала намного большую площадь. Так же как на севере и востоке Евразийского континента почти все острова соединялись с материком, так и на западе Британские острова (Англия, Шотландия и Ирландия) составляли с континентальной Европой одно целое. Не было ни Северного, ни Балтийского морей. На месте Ла-Манша и Ирландского моря текли широкие полноводные реки, находились многочисленные поселения{199}.

Близость ледника (центр которого находился в Скандинавии) видимо, не особо смущала аборигенов. Хотя в последнее оледенение климат был суровым. «По все Южной Европе средние температуры как лета, так и зимы были на 8–9° ниже современных. На широте южной Германии и северо-западной Украины температура августа составляла примерно +10 — +11 °C — столько же, сколь сейчас в тундрах Сибири и Якутии. Средняя температура февраля составляла –19 °C на территории современной южной Германии и –27 °C на Украине. В средней Европе господствовали тундростепи и полярные пустыни»{200}. Это согласуется со словами античных географов о холодном климате Северного Причерноморья.

Ледяной щит покрывал не только Скандинавию, но и север Британии, шел через современную Данию и Прибалтику к Москве и дальше — к Уралу. Территория обитания кельтов представляла так называемую тундростепь, лежащую между полярной пустыней на севере и аридной степью на юге. Однако «природа здесь, скорее, напоминала не тундру, а альпийские луга с обильными травами…»{201}. Это позволяло кормиться огромным стадам травоядных, что, в свою очередь, вело к развитию т. н. загонного лова. В нем участвовали большие группы людей: создавали большие загоны-ловушки (до 100 га площадью), загоняли туда стада животных: мамонтов, зубров, оленей. Зверей не только убивали, но и содержали в загонах некоторое время, сохраняя «еду» впрок. В общем, жили кельты неплохо.

Однако, конец ледника стал и концом их благоденствия. Мало того, что с таяньем льдов климат стал более влажным, и «послеледниковый период с обилием влаги, снега, топких торфяников, болот, со сменой растительности мхом, лишайником, карликовой березой»{202}, обрек на гибель животный мир ледниковых лугов. Для кельтов наступил локальный потоп. «Уровень Мирового океана поднялся на 100–130 метров. Были затоплены огромные участки земной поверхности. Так, на дне пролива Ла-Манш обнаружено «продолжение» реки Сена, составлявшей некогда одну систему с реками Британии, а на дне Северного моря — «продолжение» Рейна. Там же, под водой Северного моря обнаружен торф сухопутных болот и найдены изделия людей каменного века. У берегов Норфолка выловлен в куске торфа костяной гарпун того же вида, что и обнаруженные в близлежащих сухопутных регионах. Подобные находки известны и на других участках Северного и Балтийского морей от Ганновера до Вислы»{203}.

Считается, что затонула суша от Испании до Исландии. В связи с этим выдвинута интересная версия: именно эти территории и являются Атлантидой, а само это слово означает не что иное, как «Старая земля» (Alt Land, Old Land, с поправкой на кельтский «акцент»). Как бы там ни было, но, потеряв свою землю и лишившись источников пропитания, кельтские племена снялись с места. Некоторые из них переселились в Британию, ставшую островом (благо, что с таянием ледников жизненное пространство там увеличилось), но большая часть направилась в теплые страны — на Балканы и дальше на юг. Если во время ледникового периода все европейские горы были покрыты непроходимыми льдами (а мы знаем, что переход зимой через Альпы и во времена Суворова был подвигом), то теперь горные ледники значительно уменьшились, и путь для мигрантов был открыт.

Кельты, эвакуировавшиеся из зоны затопления, надавили на своих соседей, те — на живущих южнее — и события стали развиваться по принципу домино. Конечно, все случилось не за год, и даже не за одно столетие. По мере таяния ледника, век за веком уходила под воду «старая земля», становясь дном Атлантического океана. И век за веком усиливался напор сотен тысяч людей, которых уже не мог ни вместить, ни прокормить оставшийся незатопленным кусок Европы. Вал беженцев на кораблях и телегах катился на юг. Ахейцы смели пеласгов, дорийцы смели ахейцев. Рухнула Троя, рухнула хеттская империя. Тысячи кораблей с воинами «народов моря» из года в год, из века в век выходили из портов Сицилии, Крита, Эллады, пытаясь пробиться на благословенный и плодородный юг из разоренной Европы. Ближневосточные дороги были забиты пришельцами, потрясавшими Египет и заставившими ассирийского хищника затаиться в своей норе на два столетия.

А когда и природа, и человечество пришли в себя после катаклизма, мир стал иным. Иными стали не только климат и очертания материков, растительность и животный мир. Иные народы появились на месте безвозвратно канувших в Лету. Эллины не желали вспоминать пеласгов, которые передали им свою высокую культуру — и о пеласгах забыли на три тысячи лет, назвали «тенью, лишенной всякой исторической реальности». О хеттах, «людях из железа», сотрясавших Вселенную громом тысяч своих колесниц, тоже забыли. Их плоскогорья накрыла засуха, земли их запустели почти на пять веков. Полторы тысячи хеттских городов занесло прахом, их руины лежат и поныне под землей.

Sic transit gloria mundi.

Но хетты воскресли, как воскресал по их вере двуглавый божественный орел, который и не орел вовсе, а старая как мир вечная птица Феникс, обращающаяся в прах, и возрождающаяся из небытия. Так возродились и хетты — в другом месте и под другим именем, но с той же неуемной жаждой жить и побеждать.

Глава 18 ЭВАКУАЦИЯ ПО-ХЕТТСКИ

Авторы интереснейшей книги «Хетты. Неизвестная империя Малой Азии» задаются вопросом: куда исчезли хетты после разгрома их государства варварами, вторгшимися из Европы? Как свидетельствуют данные археологических раскопок хеттской столицы Хаттусы, «… хетты во главе с царем покинули ее, вывозя оттуда все самое ценное. Они покидали город отнюдь не в спешке, под натиском наступающих врагов. Переезд из Хаттусы был тщательно спланирован, он не был похож на паническое бегство. Вопрос только: «Куда?» Куда была перенесена хеттская столица около 1200 года до нашей эры?»{204}

Однако как раз этот вопрос некорректен. Дело не столько в том, куда «переехала» столица хеттов, сколько в том, куда делся весь хеттский народ? Даже с учетом войн, голода, природных и социальных катаклизмов, обрушившихся на хеттов в последнее столетие существования их государства, население великой империи не могло просто исчезнуть, раствориться в окружающих народах. Но… исчезло.

Да, конечно, в течение почти всего I тысячелетия до Р.Х. на восточной окраине Малой Азии существовали так называемые «новохеттские» государства, мелкие восточноанатолийские и северосирийские «царства», одно из которых даже называлось «Великое Хатти». В горах Южного Тавра засели потомки Фувала, создавшие княжество Табал. Именно благодаря этим государствам мы имеем возможность ознакомиться с артефактами хеттской культуры{205}. В юго-восточном углу черноморского побережья зацепились мосхи и какое-то количество потомков Магога. Но все это были обломки былой роскоши, не игравшие впоследствии никакой политической роли в истории. А на месте хеттской империи осталась зияющая брешь.

Но, как известно, «если в одном месте чего-то убавится, то в другом прибавится непременно». Давайте посмотрим: а не появился ли где на рубеже II–I тысячелетия до Р.Х. какой-нибудь новый народ? Искать долго не придется — именно в то время, когда исчезли хетты, на историческую сцену вышел новый народ, имя которого до сих пор на слуху, более того, стало предметом ожесточенных споров в наш век, и даже имело непосредственное отношение к последней Мировой войне. Это — арии-арийцы.

Народ этот, расселившись на огромном пространстве от Месопотамии до Инда, дал этим местам свое имя — Ариана (совр. Иран){206}. Этимология слова «арий» идет от санскрита и древнеперсидского языка и обозначает «благородный». Следует особо отметить, что «слово это помимо иранских, в других индоевропейских языках определенно не засвидетельствовано, и употребление данного термина в отношении других индоевропейцев, в частности, германцев, не имеет под собой научных оснований»{207}. Таково последнее слово российской академической науки, и нет оснований с ним не соглашаться.

Таким образом, ни германцы, ни другие европейские народы кроме русских (великороссов, белорусов и малороссов) не являются арийцами. Более того, нельзя называть их и индоевропейцами, по той простой причине, что индоевропейцами можно назвать только те народы, которые пришли в Европу из Индии. А это опять же могут быть лишь арийцы — ибо именно они завоевали долину реки Инд, вытеснив хамитов-дравидов в джунгли центрального и южного Индостана.

Считается, что арии пришли в Иран с севера. Но гипотезы о расселении «протоиндоевропейцев» из района Южного Урала — Волги — Черного моря (которые так греют сердце «русских патриотов»), в частности, «Курганная теория» Марии Гимбутас о прародине протоиндоевропейцев на Средней Волге, не могут быть истинными прежде всего потому, что тогда термин «арийцы» изначально употреблялся бы во всех «индоевропейских» языках, а не появился бы в них только с XIX века по Р.Х. Да и Ираном — землей арийцев — называли бы совсем иное место на Земле. Кроме того, на Волге и Урале тогда стоял ледник, а южнее плескались холодные волны Арало-Каспийского моря.

Весьма сомнительна и попытка определить сроки и направления миграции «праиндоевропейцев» по ареалу распространения колесниц, в соответствии с которой первые колесницы появились на Южном Урале (2000 г. до Р.Х.), откуда их обладатели двинулись в Центральную Азию (1800 г. до Р.Х.), а затем в Малую Азию и в Индию (1500 г. до Р.Х.). Только далекий от науки человек может поверить в «незыблемость» такой датировки. Плюс-минус пятьсот лет для данного исторического периода — еще не самый большой допуск, случались у наших археологов «коррекции» и побольше. Да, к тому же, не могли ведь «индоевропейские народы» дважды расселяться из одного и того же места (в IV тысячелетии в соответствии с «курганной теорией» и во II тысячелетии — в соответствии с «ареалом колесниц»?). Нет, именно в Малой Азии, у хеттов, начался этот колесничий «забег», и через Иран и Центральную Азию достиг Южного Урала, а не наоборот, как пытаются нам представить.

Вся современная расовая «арийская теория», начиная с ее основателя, француза Артура де Гобино, направлена только на то, чтобы доказать исконную принадлежность европейских народов к арийскому племени. И более того, доказать, что только западноевропейцы являются «истинными арийцами» — белокурыми бестиями — тогда как всякие там славяне, если и были арийцами, то давно утратили свое первородство, смешавшись с тюрками и татарами. Этому и служат попытки определить прародину арийцев-индоевропейцев в степях между Уралом и Черным морем.

Необходимо четко понять, что не все яфетиды (потомки Иафета) являются арийцами, и не все арийцы — индоевропейцы.

Арийцы — это те потомки Магога, Фувала и Мосха, сыновей Иафета, остатки хеттской аристократии, которые заняли Иран и, превратившись там в результате трехвекового этногенеза в ариев, распространили свое влияние на значительную часть территории Евразии от Месопотамии и Дуная на западе до Китая и Сахалина на востоке.

Индоевропейцы — часть ариев, на раннем этапе этногенеза отделившаяся от основной этнической общности, и завоевавшая северо-западную Индию (долину Инда и предгорья Гималаев). Эту группу было бы вернее называть не «индоевропейцами» (которых в природе не существует) а индоарийцами. Они стали прародителями современной индийской цивилизации. Вектор распространения этого народа был направлен на восток, и, в конце концов, им удалось к началу христианской эры освоить долину Ганга и даже выйти в современные Бирму и южный Китай. Но на север и запад их экспансия никогда не распространялась, и потому некорректно связывать их с Европой.

Все остальные потомки Иафета, прежде всего населявшие Западную, Южную и Центральную Европу и Кавказ (германцы, кельты, пеласги, этруски и прочие), не являются ни арийцами, ни индоевропейцами. Они яфетиды.

К иранским (то есть, к арийским) языкам относятся многие живые и мертвые языки Центральной Азии, Ближнего Востока, Кавказа и Восточной Европы; в числе первых — персидский и таджикский (фарси), пуштунский (афганский), курдский, осетинский и многие другие. Среди вторых — мидийский, парфянский, тохарский, хазарский и — внимание! — скифо-сарматский язык, то есть язык предков славян и угро-финнов.

Никаких киммерийцев, кельтов и прочих протогерманских потомков Гомера в этой группе языков нет.

Так что арийцы — это и есть хетты, погрузившие свои пожитки на многочисленные колесницы, и отправившиеся из Анатолии на восток искать новую родину.

«Хаттуса потеряла статус столицы еще до падения Хеттской державы (немецкий археолог Ю. Зееэр). Царь Суппилулиума II, его ближайшее окружение, а также чиновники, военные и жрецы покинули город и отбыли в неизвестном направлении. За ними последовали прочие горожане — прежде всего ремесленники и торговцы. Это массовое переселение уничтожило городскую инфраструктуру… Очевидно, после отъезда знатных людей бедняки окончательно подчистили брошенную метрополию. Когда, в конце концов, враги добрались до Хаттусы, там нечем было поживиться»{208}.

Действительно, было кому «подчищать» столицу, потому что уехали не все, а прежде всего обладатели боевых колесниц — благородные люди, владельцы больших и малых земельных наделов-«домов», хеттские «дворяне», способные содержать упряжку лошадей и выезжать на поле боя в тяжелом вооружении. А благородные — это и есть арии. С собой они захватили ремесленников, которые в те времена почти всегда были полузависимыми служащими царской фамилии и высокопоставленных придворных. Купцы, имеющие капиталы и возможность воспользоваться транспортом и охраной, примкнули к уходящим. Таким образом, все, что составляет основу государства: правительство, чиновники, армия, обслуживающие их ученые, ремесленники, слуги, купцы — покинули гибнущее царство.

Вполне возможно, что сначала это было спланированное отступление на «заранее приготовленные позиции» — в города Восточной Анатолии и Северной Сирии. Из них наиболее известны Мелитена, ставшая после разгрома Новохеттской империи столицей одного из ее осколков, т. н. Великого Хатти (Восточная Анатолия), и Каркемиш, главный город другого карликового «царства» — «просто» Хатти (Северная Сирия){209}. Правители этих княжеств именовали себя впоследствии, подобно великим хеттским царям, «царями из Хатти». Но в древности для такой преемственности нужны были веские основания. Самозванства тогда не терпели.

Возможно, что именно сюда эвакуировался хеттский царь с придворными, армией и госархивом, который не найден до сих пор{210}. И именно отсюда Суппилулиума II отправился в свой последний поход — морской. Флот хеттов отплыл из гавани Угарита, лежавшей на финикийском побережье, напротив о. Аласии (Кипра), чтобы отбить его у народов моря: «Я пустился в путь… и быстро достиг моря, я, Суппилулиума, великий царь. Но против меня прямо в море трижды выходили в сражение корабли Аласии. Я уничтожил их; захватив корабли, я сжег их в море. Когда же я достиг берега, толпы врагов, [захвативших] Аласию, вышли против меня сражаться…»{211}

Дальнейшая судьба последнего хеттского царя неизвестна. Однако мы знаем, что город Угарит был уничтожен катастрофическим землетрясением. Не исключено, что флот погиб в море в результате того же землетрясения. Или царь был убит во время высадки на Кипр. Так или иначе, обратно он не вернулся.

На суше, на руинах хеттского царства, разыгралась последняя сцена великой трагедии: междоусобица в царской семье. Как видно из сохранившихся хеттских текстов, в последние годы существования Хеттской империи были четыре ветви царского рода, претендующие на верховную власть: потомки Суппилулиума I, Мурсили, Муваталли и Тудхалии. «Придя к власти, Суппилулиума II потребовал от сановников принести ему клятву на верность: «Я буду защищать лишь потомков моего господина Суппилулиумы. Я никогда не поддержу другого человека, потомка Суппилулиумы Первого, потомка Мурсили, потомка Муваталли и Тудхалии». Археологи нашли не одну подобную табличку»{212}.

Победитель в этой гражданской войне остался править руинами империи. Остальные были вынуждены отправиться дальше на восток. И стать арийцами.

Глава 19 АРЙАНА ВЭДЖА — АРИЙСКИЙ ДОМ

Дорога на восток оставалась для хеттов единственной открытой. На юге был Египет, на юго-востоке путь в Месопотамию закрывала Ассирия. Сзади напирали враги. Оставался один путь — через верховья Евфрата и Тигра, южнее озера Ван к озеру Урмия и далее на восток, на Иранское нагорье.

Как уже говорилось выше, с ариями ушли не все. Кроме Табала и Каркемиша на территории бывшей хеттской империи осталось еще одно княжество, о котором стоит упомянуть: Халиту. Его население, легендарные халибы, обитавшие в верховьях рек Евфрат и Галис (Кызылырмак), были известны далеко за пределами Малой Азии. Античная традиция, «забывшая» о хеттах, считала их первыми металлургами-сталеварами. В древнем мире сталь называли по их имени — «халипс»{213}. Этническую принадлежность халибов трудно определить точно. Но, если вспомнить, что именно хетты первыми научились выплавлять сталь, то более чем вероятно, что халибы были одним из хеттских племен. А учитывая, что из трех народов, составивших этнос хеттов (магог, фувал и мосох) именно мосхи первоначально поселились на данной территории, то можно сделать предположение, что таинственные халибы, научившие народы Передней Азии и Средиземноморья изготавливать железо, — не кто иные, как мосхи, предки савроматских (угро-финских) племен, турок-месхетинцев и москвичей-московитов.

Впоследствии часть мосхов вошла в состав государства Урарту и влилась в образующийся армянский этнос. А другая часть мигрировала вдоль восточного побережья Черного моря на север. Геродот сообщал о племенах мосхов и моссиников, проживавших в начале V в. до Р.Х. на территории, входившей в XIX сатрапию Персидского царства{214}, то есть, между Трапезундом и р. Фасис в Колхиде. Затем они переселились на Северный Кавказ, приняли участие в этногенезе савроматов, и наконец, достигли северных пределов Евразии, где расселились от Балтики до Оби и были известны по летописям как «чудь белоглазая» — рудокопы и кузнецы раннего русского средневековья.

Можно предположить, что племя мосхов было в Хеттской империи по преимуществу ремесленниками, тогда как магог — воинами, а фувал — интеллектуалами (хеттская письменность была на самом деле лувийской, а лувийцы — научный этноним фувальцев).

Нет сомнения, что как первые, так и последние, в немалом количестве отправились на восток вместе с воинами-магогами. Число покинувших землю Хатти могло составлять сотни тысяч человек. Ведь известно, что из регулярных военных походов ассирийцы и хетты приводили десятки тысяч пленных. Здесь же было событие экстраординарное — переселение целого народа.

Но по пути многие отставали, занимая приглянувшиеся места, устраивая новую жизнь. Многочисленные арийские города-государства распространились по всему Иранскому нагорью от Загроса на западе до Инда на востоке, от Средней Азии на севере до Аравийского моря на юге. Эта территория, по большому счету, и может называться упомянутой в Авесте{215} «Арйаной Вэджа»{216} — родиной арийцев. В современной научной литературе она локализуется по-разному: в Хорезме, на берегах Аракса, в междуречье Амударьи и Сырдарьи и даже в южно-русских степях. Но истина заключается в том, что все эти места в совокупности (за исключением причерноморских степей, куда арии пришли позже) были местом этногенеза арийцев, древней Арианой. Ведь так назывался не только древний Иран, но и значительная область на границе Афганистана и бывших среднеазиатских республик СССР{217}. Страбон пишет, что область ариев находилась в 6000 стадиев восточнее Гирканского (Каспийского) моря{218} — в районе современного Герата.

Ариана была не просто местом, где хетты смогли обрести новую родину, она была очень привлекательным местом, страной, выражаясь библейским языком, «текущей медом и млеком». Например, описывая Гирканию (юго-восточное побережье Каспийского моря), Страбон указывает на ее необычайное плодородие: «Доказательства благосостояния этой страны следующие: виноградная лоза производит 1 метрет{219} вина, смоковница 60 медимов{220}; хлеб родится из зерна, выпавшего из соломы; пчелы роятся на деревьях, а мед течет с листьев. То же имеет место и в области Матиане в Мидии…»{221} Страбон называет Арию и Маргиану (соседнюю с Арией область, современный юг постсоветской Средней Азии) «самыми могущественными странами в этой части Азии»{222}. И эти места также были столь плодородны, что здесь росли виноградные лозы, чьи корни у основания могли охватить только двое людей, а виноградные гроздья были размером в 2 локтя (около 90 см){223}. Ария, по словам Страбона, «превосходит другие [страны] качеством вина, так как там сохраняют вино в несмоленых сосудах по крайней мере в течение трех поколений»{224}.

Какое отличие от «океанского побережья Кельтики и Борисфена» (совр. Франция и Украина), «где даже виноград не растет», или от «Средиземноморья и Боспора» (совр. Италия и Турция), где «гроздья маленькие», а на зиму виноградную лозу «закапывают в землю»!{225}

Неужели этот рай земной дожидался ариев необитаемым? А если нет, то как потерпевшим поражение в войне и в междоусобице беглецам удалось захватить этот благословенный край и дать ему свое имя?

* * *

Конечно, эта земля была изначально заселена. Если на запад из Месопотамии вел путь по Евфрату, то на восток — через горы Загроса, к южному берегу Каспия и далее через Среднюю Азию в Китай, либо — на юго-восток, в долину реки Инд. По этому древнему пути, ставшему затем известным как Великий Шелковый путь, шли из Месопотамии многочисленные народы, населившие Китай, Индию, да и само Иранское нагорье. Как водится, самые сильные захватили «лучший кусок», за которым не надо было отправляться на край света: племена эламитов осели на восточных рубежах Вавилонии, в юго-западной части Иранского нагорья. Дравиды дошли до Инда, создав в его долине знаменитую Хараппскую цивилизацию. В Китае множество протокитайских племен заняли долину реки Хуанхе, затеяв нескончаемую войну за гегемонию в Поднебесной.

Большинство исследователей считают эламитов потомками Сима, хотя это — вопрос не бесспорный. Что касается дравидов и китайцев, то они — без сомнения, хамиты. Хотя китайцев и считают потомками хеттов на том основании, что «древнее название Китая — Катай… произошло от названия племени хэте, которое, в свою очередь, возможно произошло от хеттов (дети Хета, сына Ханаана)»{226}. Но в данном случае мы вновь видим совмещение хаттов и хеттов, о котором уже говорилось выше. Действительно, и хатты, и протокитайцы были хамитами. Но хетты был отличный от хаттов и протокитайцев яфетический народ, не имеющий ничего общего с хамитами.

Впрочем, история происхождения (и возможное будущее) китайцев становится еще интереснее, если учесть, что в Библии они значатся как потомки Ханаана (Быт. 10:15–17). И если вспомнить, что Ханаан, возможно, был четвертым сыном Ноя, то вполне возможно, что сегодня все хананеи собрались в одном месте и в большом количестве…

Хетты действительно имели непосредственное отношение к появлению слова «Китай», но не как предки современных этнических китайцев (хань), а как прародители кочевых, полукочевых и оседлых арийских народов (прежде всего, северных племен ди (VII–VI вв. до Р.Х.), «принадлежавших к так называемому «скифскому миру»{227}), создавших в I тысячелетии до Р.Х. — I тысячелетии по Р.Х. на северо-западе современной территории КНР ряд государств, которые и получили общее название Катай, перенесенное затем на собственно Китайское государство, самоназвание которого — Чжунго (буквально, Срединное государство).

Глава 20 КИТАЙ, ЕГИПЕТ И ПРОЧИЕ ХАМИТЫ

Хотя ни история Китая, ни история других хамитских народов не является областью нашего исследования, однако, так как арийцам уже на самой начальной стадии своего существования пришлось с ними столкнуться, необходимо сказать о хамитах несколько слов.

Все первые государства, основанные хамитами — Вавилон, Египет, Хараппа в Индии и Ся в Китае — имели ряд общих черт. Во-первых, они образовались в долинах больших рек, во-вторых, имели тоталитарный характер, в-третьих, в них возникло и имело большое экономическое и социальное значение рабовладение, в-четвертых, все они были технически отсталыми по сравнению с государствами, основанными яфетидами и семитами, и, наконец, в-пятых, все они пережили глубокий кризис в XVIII–XVII веках до Р.Х., в результате чего были захвачены иноземными завоевателями.

Существует известный исторический миф о глубокой древности и высокой культуре (в широком смысле слова) хамитских государств. Так, например, в случае Китая, речь идет о, «по крайней мере, семи тысячелетиях»{228} китайской истории, хотя тут же срок сокращается втрое: «Почти треть ее [истории Китая] занимает древнекитайская цивилизация»{229}. То есть, древнекитайская цивилизация существовала не 7000 лет, а всего лишь 2350. Если считать от нашего времени, сроки получаются уж совсем «детскими». Будем надеяться, что автор данной фразы имел в уме «до н. э.» Тем более что он тут же и пишет: «Ее начало [китайской цивилизации] относят к рубежу III–II тысячелетия до х.э. Концом ее считают крушение империи Хань (220 г. х.э.)»{230}.

Таким образом, действительная история Китая вовсе не уходит корнями в седую древность, а начинается примерно тогда же, когда и история других цивилизаций древнего мира — после потопа, «на рубеже III–II тысячелетия» до Р.Х.

Однако весьма непоследовательно (или, все же, в этом есть определенная логика?), автор академической статьи о Китае через пару абзацев опровергает свои слова о «рубеже» и пишет, что самая ранняя бронзовая культура на территории Китая «датируется XXIV–XV вв. до х.э.». Во-первых, XXIV век — вовсе не рубеж. А, во-вторых, самая ранняя бронзовая культура в Китае, Эрлитору, начало которой почтенный автор датирует XXIV веком до Р.Х., и предшественников которой, по словам автора «пока не выявлено» (что и неудивительно), вовсе не такая древняя. Археологи датировали дворец в Эрлитору (недалеко от современного г. Лоян на Хуанхэ) 1700 годом до Р.Х.{231}. Там и найдены самые древние изделия из бронзы в Китае. Во всяком случае, сами китайские археологи и историки, изучающие этот период в рамках поддерживаемого правительством КНР хронологического проекта «Ся-Шан-Чжоу», пришли к выводу, что культура бронзового века Эрлитору является легендарным царством Ся и датируется XVII–XVI вв. до Р.Х. Напротив, ученые за пределами Китая пытаются опровергнуть выводы китайских коллег. Оно и понятно: рушится миф о многотысячелетней китайской цивилизации, а вместе с ним и основания многих докторских диссертаций и профессорских званий.

Конечно, после того, как один из китайских императоров приказал сжечь все книги, существовавшие до его правления, кроме медицинских учебников и военных уставов, о древнем Китае можно писать что угодно. Однако факты — упрямая вещь, а они свидетельствуют, что китайцы стали пользоваться железом только в VI–V вв. до Р.Х. (на 1000 лет позже, чем хетты, и на 500 — чем страны Средиземноморья и Передней Азии), а широкое применение ирригации началось лишь в IV–III вв. до Р.Х., на полтора тысячелетия позже, чем в Месопотамии и Египте{232}.

Разумеется, у древних китайцев были и свои особые достижения — фарфор и шелк. Но, выражаясь странными словами популярной песенки, как первое, так и второе — всего лишь «виньетка ложной сути» на экономическом базисе китайской государственности. Не будь у китайцев фарфора и шелка, им просто пришлось бы выплачивать «северным варварам» больше риса в виде дани. Для китайского же народа изготовление шелка было еще одной тяжкой государственной повинностью.

Точно так же, как в Египте народ горбатился на строительстве пирамид, в Китае множество людей гнали на местные «стройки века»: «… строительство Великой стены, ирригационных сооружений, дорог по всей империи, широкое градостроительство, возведение многочисленных дворцов и храмов, наконец, сооружение грандиозной гробницы для Цинь Шихуанди — недавние раскопки вскрыли огромные масштабы этого подземного мавзолея. Государственных рабов гнали на работы сотнями тысяч, но их не хватало, несмотря на постоянный приток»{233}. В России такое было только при бесноватом Петре Первом, который угробил четверть миллиона мужчин на стройках «России молодой».

Если уж мы вспомнили о Египте, то стоит сказать, что и его цивилизацию искусственно состарили на пару тысяч лет. Собственно, вся периодизация египетской государственности «тесно связана с манефоновской традицией»{234} — по имени египетского жреца Манефона{235}, который «по требованию македонских правителей «вспомнил» историю Древнего Египта»{236}. От его «Истории» до нас дошли только незначительные отрывки у историков, живших уже после Р.Х.: Иосифа Флавия, Африкана и Евсевия, и то «часто в искаженном виде»{237}.

Сами историки признают многочисленные недостатки манефоновской периодизации. «Манефон делит всю историю династического Египта на три больших периода — Древнее, Среднее и Новое царства; каждое из названных царств делится на династии, по десять на каждое царство [одно это говорит об искусственности построения и условности деления. — В.М.], — всего тридцать династий. И если манефоновское деление египетской истории на три больших периода на самом деле отражает определенные качественные этапы в развитии страны, то такая равномерная раскладка династий по царствам представляется условной, да и сами эти династии, как можно убедиться, — образования весьма условные [вот такая условная история! — В.М.]. В основном манефоновская династия охватывает представителей одного царствующего дома, но нередко, по-видимому, может вмещать в себя несколько неродственных правящих домов, а однажды два царственных брата отнесены к двум разным династиям. Несмотря на это, наука до сих пор для удобства придерживается манефоновской династийной традиции. Внесены коррективы в этапную периодизацию истории Древнего Египта; первые две манефоновские династии вынесены в Раннее царство, а последние, начиная с XXI династии, — в Позднее царство»{238}.

Вот оно как! Оказывается, наука (читай — историки) «ради удобства» готова мириться с заведомой «искаженностью» и «условностью» периодизации египетской истории. Ну подправят чуток Манефона — к трем периодам присочинят два своих, станет всего пять. А что? Манефону все равно, он 2300 лет назад помер.

К Манефону претензий нет, он справился с задачей как мог, на том научном уровне, который существовал в его время. Претензии к современным ученым, которые сделали ставку на теорию двухтысячелетней давности. И в самом деле: Манефон научил Флавия, Флавий научил Евсевия, Евсевий научил… ну и так далее, вплоть до XXI века, от учителя к ученику, от профессора к доценту передавалась «условная» манефоновская история. Не будешь же перечить учителю?

А почему, собственно? Потому что так проще получить степень? Тогда почему бы не использовать в астрономии до сих пор геоцентрическую систему Птолемея?

Если, как и в случае с Китаем, обратиться к фактам, то мы увидим, что достоверные, письменно подтвержденные данные о египетской цивилизации имеются только начиная с того же мистического рубежа III–II тысячелетия до Р.Х.

«Хронология истории Египта, основанная на древних письменных свидетельствах, охватывает с достаточной достоверностью период до 1900 года до Р.Х., так как в записях упоминаются астрономические данные. Можно воспользоваться «списком царей» Египта, хотя и гораздо меньше достоверным, и прибавить к хронологии еще 11 веков до 3000 года до Р.Х.»{239}

Действительно, «список царей» Манефона не вызывает доверия. Есть большое подозрение, что в нем периоды правления династий обоих египетских царств выстроены не параллельно (для каждого царства отдельно), а в одной последовательности, что вдвое увеличивает время их правления{240}. Стоит отметить, что один и тот же фараон имел сразу несколько имен — до пяти (личное, тронное и т. д.){241}. А если учесть, что многие фараоны писали на «памятниках древней архитектуры» свои имена поверх имен царствовавших предшественников, то разобраться, кто есть кто среди фараонов, и кто из них что построил, очень сложно.

То, что история Древнего Египта вовсе не так стара, как ее малюют, косвенно подтверждает и технологическая отсталость египтян по сравнению с вавилонянами, хеттами и ассирийцами. Вплоть до Нового царства в Египте пользовались в основном медными и даже каменными орудиями труда. Вокруг весь мир давно использует бронзу, хетты приступают к производству железа, но упорные египтяне продолжают пилить свои каменные плиты для пирамид медными пилами!{242} И только с XVI в. до Р.Х. начинает внедряться бронза. Лишь благодаря завоевавшим их гиксосам египтяне научились разводить лошадей и строить колесницы. Судя по всему, только тогда появляется в Египте и одно из главных изобретений человечества — колесо и в египетском «народном хозяйстве» сменили сани-волокушу на повозку{243} и то в основном в армии. И ведь нельзя сказать, что египтяне не знали о колесе или бронзе. Знали, но не использовали. Это даже не лень, а какой-то умственный застой, прострация. И только страстное желание регулярно грабить окружающие народы привело к реорганизации египетской экономики и армии.

Надо сказать, что египтянам еще повезло. Хотя их завоевали около 1680 г. до Р.Х. гиксосы, египтяне пережили кризис, поразивший в XVIII–XVII вв. до Р.Х. речные хамитские цивилизации и даже смогли, освободившись от оккупантов, стать на пятьсот лет великой державой. Другим так не повезло. Примерно в 1766 г. до Р.Х. (по другим данным — после 1700 г. до Р.Х.) была уничтожена враждебными племенами протокитайская цивилизация Ся. В 1595 г. хетты разрушили Вавилон.

На рубеже XVIII–XVII вв. до Р.Х. перестала существовать древнеиндская цивилизация Хараппы. Здесь кризис не был осложнен вражеским вторжением и проявил себя в чистом виде — как климатическая катастрофа и вызванные ею социальные изменения. «Примерно к концу XVIII в. до х.э. Хараппская цивилизация перестала существовать. Можно утверждать с достаточной уверенностью, что она не погибла в результате внезапной катастрофы. Обширный материал, накопленный к настоящему времени археологами, показывает, как постепенно, в течении столетий, приходили в упадок некогда цветущие города… Происходила смена городов сельскими поселениями и варваризация культуры»{244}.

Надо отметить, что и в случае с Хараппской цивилизацией были попытки искусственно увеличить ее древность. Еще несколько десятилетий назад ее датировали XXX–XXVI вв. до Р.Х.

Вполне возможно, что кризис речных цивилизаций от Египта до Китая стал результатом климатических изменений, вызванных таянием ледника и смещением вслед за этим климатических зон на север и вверх по отношению к уровню моря. Например, в Северном Китае в то время «климат становится значительно холоднее и суше»{245}. Не случайно именно в эти века гегемонию в международных отношениях у речных цивилизаций перехватывают страны, расположенные на нагорьях: Новохеттское царство, Ассирия, Митанни. Но ледник продолжал таять, вызвав через 200–300 лет очередное изменение климата (чему свидетельство — голод XIII в. до Р.Х. в Новохеттском царстве и последующее превращение Анатолийского плоскогорья на несколько столетий в необитаемую полупустыню), затопление обширных площадей суши на северо-западе Европы (и последовавшую затем миграцию кельтов на юго-восток) и возвращение плодородия в долины великих рек Азии. Речные цивилизации, там, где они уцелели (в Египте) или сменились родственными (Шань-Инь в Китае), снова воспряли духом.

Этого не произошло в хамитской Вавилонии, которая на многие века оказалась под властью чужеземцев: касситов, Ассирии, Элама. Не возродилась и цивилизация дравидов в долине Инда — быть может, именно потому, что не была никем завоевана и прошла цикл угасания до конца, выродившись в дикие племена, забывшие о своем великом прошлом.

Глава 21 АРИИ — ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА

Расселившись на той огромной территории, о которой сказано выше, арии не создали единой политической структуры, но стали прародителями многочисленных народов и государств, постоянно враждующих друг с другом за гегемонию в Центральной Азии.

Этому способствовали две причины: а) изначальная политическая раздробленность, вызванная тем, что на восток из Хеттии уходили сторонники нескольких враждующих между собой претендентов на хеттский престол; б) оставившие руины Новохеттской империи воины, чиновники, ученые, купцы, ремесленники имели разную этническую принадлежность. Триединый хеттский народ в изгнании временно утратил свое единство. На протяжении примерно пятисот лет в Ариане шел процесс создания новых народов и государств — от городов-государств рубежа II–I тысячелетия до Р.Х. до Мидийской и Персидской империй.

Ситуация осложнялась и тем, что в непосредственной близости от района формирования арийской нации находилась Ассирия — старый враг хеттов. Еще одним соперником Арианы стало Урарту — новое государство на горах Арарат. Собственно, Урарту и значит Арарат по-ассирийски, сами же «урарты»{246} называли свое государство Биайнили. Первоначально племена урартов входили в состав государства Митанни. Но после того как оно пало, а пришедшие ему на смену хетты и ассирийцы ослабли, урарты объединились и создали собственное царство между двух крупнейших озер Армянского нагорья — Ваном и Урмией — со столицей в городе Тушпа (сегодня г. Ван). Судя по близости языка к гомарейцам-хурритам{247}, урарты были яфетиды. Они сыграли, наряду с остатками хеттского этноса, ведущую роль в формировании армянского народа. К концу IX века до Р.Х. Урарту распространяет власть на Северную Сирию и Восточную Анатолию, включая в сферу своего влияния хеттские княжества и «царства» (и отрезая, как и Митанни когда-то, Ассирию от поставок металла из Малой Азии).

На юго-востоке от озера Урмия Урарту столкнулось с Ассирией в борьбе за Манну — первое значительное государство, созданное выходцами из Хеттии на территории Западного Ирана (в IX в. до Р.Х.). Манна — первое известное государство на территории нынешнего Азербайджана, сыграло в образовании азербайджанского этноса такую же роль, как Урарту — в образовании армянского. Скорее всего, Манну нельзя назвать арийским государством, если подразумевать под таковым созданное ариями, которые, как народ, образовались на территориях, лежащих к востоку и юго-востоку от Манну. Однако впоследствии влияние мидийцев и персов оставило здесь заметный след.

К востоку от Маннийского царства, на южном берегу Каспийского моря пришельцы-арии, ассимилировав местные каспийские племена, стали основой этнической арийской общности — мидян, сыгравших важную роль в истории Передней Азии середины I тысячелетия до Р.Х. Мидяне были первым арийским племенем, создавшим великую империю (VII в. до Р.Х.). Мидийское царство объединило в своих границах Месопотамию, почти все арийские и часть бывших хеттских территорий — от Черного моря до Гималаев.

Южнее Мидии, на восточном берегу Персидского залива, находилась область Парса, где возник еще один арийский народ, персы. Персидская империя сменила Мидийскую (VI в. до Р.Х.), еще больше расширив ареал влияния арийцев, завоевав Северную Индию, Финикию, Израиль, Египет и Малую Азию. Однако персидское войско потерпело два тяжелейших поражения от другой группы арийцев — саков-массагетов и скифов-сарматов, которые разгромили персидские войска в Средней Азии (530 г. до Р.Х.) и Северном Причерноморье (514 г. до Р.Х.). Причем в битве с массагетами в степях Казахстана погиб основатель Персидской империи царь Кир II Великий{248}.

Мы видим, что от появления арийских городов-государств до возникновения первых арийских империй прошло около пятисот лет. Это был результат того, что арийцам в первые века своего существования приходилось вести непрерывные войны за выживание со своими соседями, и, прежде всего, с Ассирией. Земля Арийская была обильна, но не было в ней «наряду», то есть, единого управления. Поначалу пришельцы не знали, где находятся месторождения железной руды, а бронзу производить было непросто из-за блокады враждебных государств. Да и оружие из бронзы было вчерашним днем в армиях стран Передней Азии. Арии в Западном Иране смогли развернуть широкое производство железа только к IX–VIII вв. до Р.Х.{249}

Ассирия, Вавилония, Урарту и Элам не стеснялись использовать свои политическое и технологическое преимущества против ариев. В IX в. до Р.Х. ассирийцы, пришедшие в себя после климатической катастрофы и столкновений с народами моря, начали совершать систематические походы против арийских городов-государств. На протяжении 200 лет они совершили десятки грабительских походов в Западный Иран с целью захвата материальных ценностей и пленных. В арийских областях, оказавших сопротивление, ассирийцы уничтожали крепости и поселения, сжигали посевы, устраивали зверские расправы над населением. Несмотря на то, что многие арийские города оказывали врагу ожесточенное сопротивление, они не могли в одиночку устоять против ассирийской армии, вооруженной по последнему слову тогдашней военной техники. Чтобы уцелеть, приходилось прятаться в горах, возвращаясь затем на пепелище и начиная жизнь с нуля.

Только после того, как Урарту перекрыло ассирийцам доступ к железу Малой Азии и Армянского нагорья, агрессия Ассирии ослабла, и она даже пошла на союз с Манной против Урарту. В VIII в. до Р.Х. урартские цари много раз совершали походы на Манну, однако не добились от нее ни покорности, ни даже выплаты регулярной дани. Но урартская агрессия (так же, как и ассирийская) несла западной Ариане смерть и разорение. Только во время одного похода середины VIII в. до Р.Х. на Парсу урарты угнали 12 300 голов крупного рогатого скота, 32 100 — мелкого, 2500 лошадей, около 40 000 пленных: 6000 мужчин, 25 000 женщин (остальные, видимо, дети; угоняли только тех, которые могли пережить переход, всех остальных детей попросту убивали). Это была добыча лишь из трех захваченных урартами крепостей{250}.

Но после разгрома Урарту в 714 г. до Р.Х. союзными войсками Ассирии и Манны политика Ассирии на Востоке вновь меняется в сторону ужесточения. Вплоть до 677 г. до Р.Х. ассирийцы совершают грабительские походы в Иран. Однако политика Ассирии в Западном Иране приобретает новые черты. Ассирийцы теперь не довольствуются грабежом, и даже регулярной данью. После завоевания Парсуа{251} и прилегающих к ней областей они создают здесь две новые провинции и начинают выводить отсюда группы арийцев, заселяя освободившееся место семитами{252}. К 705 г. до Р.Х. Ассирия захватила Мидию и другие страны южнокаспийского региона, создав здесь еще две провинции. Таким образом, ассирийские войска вышли к западным границам центральноазиатской Арианы.

Однако с 677 г. до Р.Х. ассирийцам стало не до экспансии. Бывшие союзники-маннеи совместно со скифами (пришедшими в Переднюю Азию в погоне за киммерийцами) повели наступательную войну против Ассирии. К войне подключился Элам (семитское государство на восточной границе Вавилонии), возглавивший антиассирийскую коалицию, в которую вошли практически все окружавшие Ассирию государства, так как каждое из них подвергалось агрессии со стороны ассирийцев. Война шла с переменным успехом больше полувека, в ходе ее Ассирия захватила Египет и восточное побережье Средиземного моря, в 648 г. до Р.Х. ассирийцами был до основания разрушен Вавилон, в 639–м — уничтожено Эламское царство, но… в августе 612 г. до Р.Х. союзные войска скифов, мидийцев и вавилонян захватили Ниневию, столицу тысячелетней{253} Ассирийской империи.

Падение этого реликта древности, последнего из тройки великих держав послепотопного мира — Хеттии, Египта и Ассирии — открыло дорогу для экспансии Нововавилонского царства (626–539 гг. до Р.Х.) и ознаменовало начало новой исторической эпохи в Передней Азии, соответствующей периоду античности в Европе. На мировую арену вышли новые народы: персы, мидийцы, греки, македонцы, скифы. Предыдущая страница истории была перевернута и основательно забыта, как забыто и то, что ее главные действующие «лица» — пеласги и хетты — стали этнической и культурной основой для большинства новых «великих» наций.

Глава 22 ИРАН И ТУРАН

Однако значительная часть мигрантов из Хеттии не осталась в западной Ариане. Причин тому могло быть несколько. И беспокойные соседи — ассирийцы и урарты — далеко не самая решающая. Прежде всего тех плодородных земель, о которых с таким восторгом писал Страбон, на всех не хватало. Хотя кроме Элама значительных государств в этом регионе не было, все же оно оставалось заселено множеством местных племен (не менее 6–8 языковых групп), в основном, эламитами, касситами, лулубеями. Арии создавали свои города-государства между этими племенами, и процесс ассимиляции аборигенов занял у них несколько веков{254}.

К тому же, до сих пор всю внутреннюю часть Иранского нагорья занимают солончаки и пустыни (Деште-Кевир, Деште-Лут, Дашти-Марго), протянувшиеся от Загроса до долины Инда, так что плодородные территории оказались обрамлением этих негостеприимных земель. Так же, как солончаки и пустыни Прикаспийской и Туранской низменностей, соленые пустыни Ирана стали результатом таяния огромных ледников, покрывавших горные хребты, протянувшиеся от Каспийского моря до Гималаев{255}.

И, наконец, между самими ариями изначально не было единства. Наследственная вражда нескольких родов, принесенная из Хеттии, сохранилась на протяжении всей истории арийских племен Ирана, Средней Азии и Индии вплоть до арабского завоевания в VII–VIII вв. но Р.Х. Вражда эта положила начало разделению арийских племен на «Туран» и «Иран».

Но разделение это было не только политическим, но и религиозным. Гумилев пишет по этому поводу: «Иран и Туран населяли близкородственные племена арийцев. Разделяла их не раса или язык, а религия. Инициатива разделения древнеарийской культурной целостности приписывается пророку Заратустре, жившему в VI в. до н. э. и проповедовавшему монотеизм, почитание Ахурамазды («мудрого владыки») вместо пантеона арийских богов — дэвов, тех самых, которых эллины помещали на Олимпе, а германцы в Валгалле. Помощники Ахурамазды — ахуры эквивалентны эллинским гигантам и индийским асурам — врагам дэвов. Мифология и космогония в новом исповедании оказалась перевернутой на 180°. Новую веру приняли далеко не все. Даже в Иране она возобладала не сразу. Но все арийцы, которые сохранили верность древним богам, стали туранцами, а сторонники Заратустры — иранцами. Так совершилось разделение на Иран и Туран. Персидские цари покровительствовали учению Заратустры. В Туране, под которым понималась Средняя Азия и современный Афганистан, почитали не Ормузда, а дэвов»{256}.

Однако надо сказать, что Лев Николаевич изложил общепринятую, но далеко не единственную версию возникновения зороастризма.

Действительно, учение Заратустры (зороастризм) было государственной религией Персидской империи вплоть до ее окончательного падения в VII в. по Р.Х. Это учение было записано в своде священных книг — Авесте (от апастак, абастаг — «основа», «установление», «предписание» на среднеперсидском языке). Этот свод, записанный в VI в. по Р.Х. специально созданным для него алфавитом из 49 букв (включая 14 гласных), состоял из 21 книги, из которых до нас дошла лишь треть. Авеста была распространена на всем пространстве Персидской империи от Индии до Средиземного моря.

До этого Авеста существовала в устной передаче на протяжении многих столетий. Ее лингвистический анализ показывает, что наиболее древними частями Авесты являются Гаты и «Ясна семи глав», в которых весьма точно воспроизводятся особенности языка, вышедшего из употребления за много веков до VI века по Р.Х., когда Авеста была записана, и даже еще более древнего диалекта этого языка, на котором пророчествовал Заратустра.

Персидская (сасанидская) традиция считает, что Заратустра жил «за 258 лет до Александра [Македонского]», т. е. в конце VII — начале VI вв. до Р.Х. «Но эта дата, очевидно, связана с неисторической традицией иранского эпоса… Вместе с тем, уже для позднеахеменидского времени античными источниками засвидетельствована версия, относившая Зороастра к гораздо более седой древности. Из сопоставления материалов самой Авесты и иных исторических данных следует, что Заратустра и Виштаспа [правитель страны на территории современного Афганистана, куда Заратустра бежал с родины — западной Арианы (предположительно, Мидии) от преследований. — В.М.] жили задолго до ахеменидской эпохи. Ученые, не придающие значения «традиционной» дате, полагают, что можно говорить о времени между X/IX — началом VI в. (а иногда время жизни пророка уводят даже во II тысячелетие до х.э.)»{257}.

В «Младшей Авесте», созданной позднее Гат и «Ясны семи глав» и распространявшейся в Персидской империи, некоторые географические названия локализованы в Западном Иране и соседних областях, в том числе в Азербайджане (Мидии). Но надежно идентифицируемые относятся к восточным частям Иранского плато и к Средней Азии.

По сообщению Авесты о «Арйана вэйджа» — арийской родине (доме), зима там (на реке Pax) длится 10 месяцев, а лето — лишь два. Считают, что это отражает воспоминание об областях далеко к северу от Ирана и Средней Азии. Реку Pax отождествляют не только с Сырдарьей (Яксарт античных авторов, Ахшарата иранцев) но и с Волгой, названной у Птоломея Ра(х).

Для того чтобы объяснить зимы длиной в 10 месяцев, вовсе не обязательно забираться на Волгу. В Авесте упоминаются «северные» области расселения ариев: Хваризам (Хорезм), Сугда (Согдиана), Маргу (Маргиана, по реке Мургаб), Харайва (Арейа, совр. Афганистан в районе Герата), Бахди (Бактрия, страна между Гиндукушем и Амударьей), Хайтумат (на юго-западе совр. Афганистана), Арахосия (юго-восток Афганистана в районе Кандагара). Суровый климат на этих территориях объясняется тем, что Авеста описывает их такими, какими они были на рубеже II–I тысячелетия до Р.Х., когда влияние ледникового периода было еще заметно: сохранялась вечная мерзлота на широте устье Волги — Арал — Балхаш, а почти всю Туранскую низменность занимало Каспийско-Аральское море.

Таким образом, лингвистика и география древнейших частей Авесты свидетельствует, что Заратустра жил не в VI в. до Р.Х., а на 500 лет раньше, и его учение было сформировано им не в Западном Иране (Персии или Мидии), а в Восточном — Среднеазиатской Ариане. «Более вероятны, или, по крайней мере, не встречают прямых возражений мнения о возникновении зороастризма в таких областях, как Арейа, Маргиана, Дрангиана»{258}. То есть, вовсе не в Иране, а в Туране (Средней Азии) по классификации Гумилева. В Туране арийский этнос и арийский язык сохранились в большей чистоте, чем в Персии, где смешение с местными племенами и переселенными сюда при ассирийцах семитами оказало заметное отрицательное влияние на западноарийские племена.

И только потом зороастризм, возникший первоначально как единобожие, был принят в Персии, уже расширенный и «модернизированный» до многобожия. Персидская империя не могла допустить, чтобы ее традиционный противник — арийские племена Средней Азии и Северного Причерноморья (массагеты, саки-скифы, парфяне и пр.), неоднократно громившие персов, оставались «страной добра». Присвоив учение Заратустры и исказив его (о чем будет сказано ниже), персы, пользуясь своей политической и культурной гегемонией в Передней Азии (в результате чего именно они писали историю в то время), объявили своих противников «империей зла» — Тураном, а себя — верными последователями Ормузда, единственными истинными арийцами — Арьяной.

Как это часто бывает, последователи Заратустры вскоре после смерти своего учителя стали его поправлять и добавлять. Постепенно было сделано много уступок «до-заратустровским» верованиям неарийских народов Арьяны, вновь стали почитаться древние «божества». Абстрактные сущности (или, если угодно, эманации) Ахурамазды стали отдельными «богами», в честь которых в Авесте появились гимны. Так создавался новый пантеон «богов» во главе с Ахурамаздой. В IV в. до Р.Х. зороастризм в сильно реформированном «младоавестийском» виде распространяется в Западном Иране и становится официальной религией{259}.

Глава 23 ЧТО ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА?

Без сомнения, такая основополагающая черта зороастризма, как учение о борьбе добра и зла, являющейся сутью мирового процесса, изначально существовали у всех ариев и ранее — у хеттов. Однако значение самого Заратустры и его учения заключаются в том, что он четко сформулировал это учение и тем самым предотвратил духовную катастрофу арийцев.

Как уже говорилось выше, одной из основных причин поражения хеттов был религиозный синкретизм хеттского общества, которое (так же, как имперский Рим в последний период своего существования) допустило заимствование религиозных верований и обрядов у окружающих хеттов народов, в частности, у ассирийцев-семитов и хамитских племен Передней Азии. Если первоначальная хеттская религия проповедовала борьбу добра и зла, света и тьмы, в которой соучаствовал и человек, то религиозные верования других народов, хотя и делили «богов» на «добрых» и злых», но почитали и тех, и других, лавируя между добром и злом исходя из своих интересов. Но, как известно, «нельзя служить двум господам одновременно», и формально нейтральная позиция в этой мировой борьбе вела в лагерь зла. Отсюда оргиастические культы в религии и беспрецедентная жестокость на войне, разъедающие народ как проказа.

Урок не прошел для хеттов впустую. Когда они пришли в Ариану и расселились среди аборигенов — хамитских и семитских племен — возникла угроза повторения старой истории. Разобщенные, рассеянные племена арийцев вновь могли соблазниться чужими богами.

И тогда Заратустра стал проповедовать учение, возвещенное ему, по его словам, Ахура-Маздой — Мудрым Владыкой, Творцом Вселенной. Господь Заратустры — единый Бог, имеющий шесть сущностей, в которых Он проявляется. Они называются Амеша Спента — «Бессмертные Святые»: Ваху Манах — «Благая Мысль» (персонифицированный затем в Митру), Арта Вахишта — «Лучшая Правда», Спента-Амарти — «Святое Благочестие», Хшатра Варйа — «Избранная Власть» (в будущем — Индра у индоарийцев), Харватат — «Целостность», Амеретат — «Бессмертие». У Ахура-Мазды есть Спанта-Манйу — «Святой Дух», которому противостоит его дух-близнец со знаком минус, Ахра-Манйу (Ахриман, Ариман) — «Злой дух».

Хотя и считается, что в зороастризме добро и зло равносильно, но мы видим, что Творец вселенной Ахура-Мазда стоит выше духов-близнецов, Спанта-Манйу и Ахра-Манйу. Эти духи еще до творения мipa сделали свой выбор между добром и злом. Вслед за ними Амеша Спента, вставшие на сторону добра, а дайвы (дэвы) выбрали зло. Вслед за духами такой же выбор предоставлено сделать и человеку.

Именно осознанный выбор между добром и злом возвышал роль человека в решении судеб мира и отличал религию арийцев от религиозных верований окружавших их народов.

Человек, вставший на сторону сил добра, способствует победе доброго начала, что является целью мирового процесса. Заратустра учил, что после дня Страшного суда и испытания огнем те, кто избрал добро, окажутся в царстве справедливости, созданном Ахура-Маздой в новом мире, возникновение которого ознаменует триумф сил добра над злом.

У человека для борьбы со злом есть три орудия: добрая мысль (манах), доброе слово (вачах) и доброе деяние (шйаотна). Особое значение придавалось умножению материального добра, созданного добрыми силами для человека — разведению скота, возделыванию полей и любой другой деятельности, ведущей к изобилию. Это вело к увеличению рода, а многочисленное потомство умножало воинство добра.

Особенностью зороастризма было отрицание аскетизма, так как «ни один из тех, кто не есть не способен ни к усердному занятию земледелием, ни к усердному занятию произведением сыновей» («Младшая Авеста»).

Праведный образ жизни признавался главным долгом человека перед силами добра и был основным условием достижения личного спасения в будущей загробной жизни. Жертвоприношениям и молитвам первоначально в зороастризме отводилась незначительная роль. Авеста учит, что возделывающий хлеб наносит ущерб злому началу и способствует победе добра в такой же мере, как и произносящий 10 000 молитв. Заратустра отверг массовые жертвоприношения скота — что позволяет проводить параллели со словами пророка Осии: «Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос.6:6), которые повторил и Христос (Матф.9:13; Матф.12:7).

Сходное религиозное учение существовало и у индоариев. Страбон пишет, что брахманы долины Инда «полагают, что мир сотворен и обречен на гибель, так же как это утверждают и греки; мир они считают шарообразным, и Бог, который создал и управляет этим миром, проникает всю вселенную… При этом брахманы вплетают в свои рассказы, подобно Платону, мифы о бессмертии души, о суде в Аиде и другие в таком же роде… Они берут себе в жены как можно больше женщин, чтобы иметь много детей, так как от многих женщин можно иметь и больше достойных детей [воинство добра — В.М.]»{260}. Страбон передает слова индийского «софиста», описавшего рай и причины изгнания из него людей довольно близко к христианскому учению: «В древнее время все было полно ячменной и пшеничной муки, как теперь пыли. Одни источники текли водой, другие — молоком, а также медом, иные — вином, иные — елеем. От пресыщения и роскоши люди сделались высокомерными. Зевс [в понимании Страбона. — В.М.], возненавидев такое положение, уничтожил все это и обрек человека на жизнь в труде. Когда вновь появились на свете умеренность и другие добродетели, снова вернулось изобилие благ. Теперь человеческие дела уже приближаются к пресыщению и высокомерию, и существует опасность истребления всего»{261}.

В целом не сложно заметить глубокое сходство между зороастризмом и христианством, может быть, за исключением разногласий по вопросу об аскезе. Да и здесь можно вспомнить, как фарисеи укоряли Христа за то, что Его ученики не постятся (Матф.9:14–17). Война между добром и злом, которая началась еще до сотворения мира (Спанта-Манйу и Ахра-Манйу в зороастризме, Архангел Михаил и Денница в христианстве), Страшный суд, обновление мироздания, Царство Божие — все это есть и в том, и в другом религиозном учении. Совпадает и то, что Вселенная обновится огнем, и тот, кто в нем не сгорит, получит награду в будущем мире: «… каждого дело обнаружится; ибо день [Страшного суда. — В.М.] покажет, потому что в огне открывается, и огонь испытает дело каждого, каково оно есть. У кого дело, которое он строил, устоит, тот получит награду» (1 Кор. 3:13–14).

Примечательно, что слово «парадиз», до сих пор обозначающее во многих языках «рай», восходит к арийскому «пара-дайза» — буквально, «огороженный сад», то же самое, что и библейский Эдем. Такие пара-дайзы знатные арийцы и персидские вельможи строили в своих имениях. Собственно, отсюда берут начало версальские сады, английские газоны и парки Петергофа.

Не исключено также, что три «волхва», «царя» или «мага», пришедшие с Востока и принесшие дары новорожденному Христу, были зороастрийским священнослужителями{262}.

Кстати, Сын Божий, помогающий Отцу-Творцу спасти мир, был еще в религиозном учении хеттов (см. выше). У ариев обновлению мира огнем и воскрешению праведников в Царстве Божием предшествует появление трех пророков-Спасителей, «сыновей Заратустры». Как мы знаем, у христиан вторым лицом Святой Троицы является Бог-Сын. И это при том, что в ветхозаветном иудаизме такая фигура, как Сын Божий, отсутствует.

С точки зрения исторической науки в этих параллелях прослеживается зороастрийское влияние на христианство, которое шло как через иудаизм (в результате вавилонского пленения, после которого и была записана Библия), так и непосредственно через ранних христиан{263}. Однако с религиозной точки зрения, такие «совпадения» можно считать результатом сохранившихся от «парадизных» времен у хеттов и арийцев преданий о непосредственном богообщении первых людей в раю и после потопа.

Одновременно можно вспомнить, что у хеттов священный огонь, доставляемый в роге двуглавым орлом-фениксом с неба, также служил символом обновления Вселенной и человека. Видимо, не случайно у зороастрийцев основным в ритуале остался культ огня, как символ мировой справедливости («Правды»-Арты), ассоциировавшейся с судом Ахура-Мазды в конце существования этого мира.

Еще несколько фактов позволяют провести параллели между хеттами и ариями.

На хеттских цилиндрических печатях, которые являют собой ««весьма исключительное явление, и изображения на них не восходят к вавилонскому репертуару» (О. Герни), изображалась монограмма царя под крылатым солнечным диском»{264}, который, судя по находке подобного диска с двумя птичьими головами (о чем было сказано выше), был также стилизованным изображением двуглавого орла. Но такое же изображение крылатого диска мы часто встречаем в Персии, как, например, на барельефе из Персеполиса. Причем имеющиеся у диска птичьи хвост и лапы не оставляют никакого сомнения, что и здесь солнечный диск с крыльями изображает одновременно и орла.

Изображения двуглавого орла, на котором поднимаются в небо хеттские «божества» сохранились до сих пор (см. выше). Но подобные изображения характерны и для Ирана. На изготовленной в Иране в VI в. по Р.Х. (т. е. полторы тысячи лет спустя после гибели Хеттской империи) серебряной чаше неизвестный персидский мастер изобразил священную птицу, возносящую в небо Ардвисуру Анахиту.

Не менее достоин внимания найденный в Риме барельеф с изображением Митры — персонифицированной в личное божество Благой Мысли Ахура-Мазды. Здесь рождающийся Митра держит в руке факел со священным огнем (параллель с хеттским огненным рогом) и одет во фригийский колпак, родиной которого считается Малая Азия. Этот факт свидетельствует не только о взаимосвязанности хеттских и арийских религиозных символов (как Два предыдущих), но и об их хеттском происхождении, ибо едва ли персы-арии одели бы на голову своего самого почитаемого божества шапку — символ одного из покоренных ими народов.

В этой связи интересно отметить созвучие имени Ахура-Мазды с названием столицы мосхов, упомянутой Иосифом Флавием — Мадзака (Мазака в современном написании{265}), находившейся в Малой Азии, а также имени знаменитого министра-социалиста Персидской империи визира Маздака, попытавшегося за полторы тысячи лет до большевиков поделить всю собственность громадной страны.

Таким образом можно утверждать, что, во-первых, зороастризм является естественным развитием первоначальных хеттских религиозных воззрений (прежде всего, учения о борьбе добра и зла и свободном выборе человеком своей жизненной позиции) и использует хеттские религиозные символы.

Во-вторых, зороастризм сформировался в Центральной Азии, на территории Восточной Арианы, среди восточно-арийских племен, ставших основой как для индо-арийцев, так и для предков славяно-русов: скифов (саков) и сарматов. В силу этого последние никак не могут быть «Тураном» и имеют гораздо больше прав называться арийцами, чем персы и мидяне, смешавшиеся с другими народами Передней Азии и исказившие им в угоду учение Заратустры.

Глава 24 ИНДОАРИЙЦЫ

Именно страны «Турана» стали тем местом, где сформировались предки нашего народа. И не только нашего. Отсюда, из древней Арьошайаны, еще до наступления I тысячелетия до Р.Х. племена арийцев через Гандхару (совр. Кандагар) вторглись в долину Инда. Как уже говорилось выше, к середине II тысячелетия до Р.Х. хараппская цивилизация, созданная хамитскими племенами дравидов, погибла. Арийцы, обосновавшись первоначально в верховьях Инда, постепенно вытеснили остатки этих племен на юг, за горы Виндхья, отделяющие Индо-Гангскую равнину от полуострова Декан, где дравиды обитают и поныне.

На протяжении первой половины I тысячелетия до Р.Х. арийцы заняли долины Инда и Ганга. В IX–VI вв. до Р.Х. здесь появились первые индоарийские государства. В первой половине I тысячелетия до Р.Х. сложился индоарийский этнос и возникла т. н. «ведическая» цивилизация — по созданному в это время священному своду Вед. Именно самхиты — сборники, составляющие Веды, служат основным источником наших знаний по истории Индии того времени.

Как и зороастризму, Веды говорят о борьбе добра и зла. Собственно, само возникновение Вед связано с празднованием дня зимнего равноденствия, 25 декабря, когда свет побеждает тьму: древнейшая часть Вед, Ригведа («Веда гимнов») была первоначально сборником молитв, читаемых в «новый год» — празднование начала календарного цикла. В этот день бог грома Индра победил чудовище-дракона (миф, восходящий к хеттской традиции, где также бог грома, покровитель воинов, побеждает дракона).

Но, в отличие от зороастризма, в ведической религии большое значение придавалось жертвоприношению, тогда как роль человека в победе доброго начала над злым была минимальной. Можно сказать, что ведическая традиция ближе религиозным воззрениям хеттов, чем зороастрийцев. Это может свидетельствовать о том, что уход предков индоарийцев из Центральной Азии в Индию произошел раньше, чем проповедь Заратустры получила распространение в Иране.

Хотя и зороастризм, и ведизм возникли на одной этнической основе и из одной религиозной традиции, дальнейшее их развитие шло диаметрально противоположно. Не последнюю роль в этом сыграло то, что, несмотря на кастовую систему организации общества, влияние хамитов на индоарийцев оказалось значительным. О таком влиянии свидетельствует хотя бы то, что в поздневедийской литературе — брахманах — по сравнению с самхитами зафиксировано изменение этнического состава индоарийских племен. «Из примерно сорока названий [племен. — В.М.], встречающихся в самхитах, в брахманах сохраняется лишь пятнадцать. В то же время появляется три десятка новых, многие из которых не имеют индоевропейской [арийской. — В.М.] этимологии. Уже это отчетливо характеризует происходившие в первой трети I тысячелетия до х.э. перемены, в частности, процесс культурной ассимиляции»{266}.

Таким образом, за первые триста лет после переселения в Индию, две трети арийских племен не просто ассимилировали хамитские племена дравидов, оставшиеся на покоренной территории, но настолько срослись с ними, что утратили свои арийские племенные наименования.

Эта этническая деградация вызвала, в свою очередь, проникновение чуждых веяний в религию индоарийцев, что и отразили брахманы. В них господствует проповедь пантеизма (бог перестает быть личным и становится безличностным, существующим везде и нигде) и магизма (возможности воздействия на вселенную посредством определенных слов и действий). Отсюда уже недалеко до пифагорейства и каббалы — и действительно, брахманы начинают учить, что влиять на абстрактное можно воздействуя на конкретное путем использования магии чисел, например, совпадения количества частей или слогов в словах, обозначающих разные предметы{267}.

Вместо свободы воли человека, который может выбирать между добром и злом, ведизм признал фатализм, так широко распространившийся среди индоарийцев, что слово сабха, обозначающее «собрание» [общины], «совет» [царский], «суд» — стало одновременно обозначать и «игорный дом» — в смысле места, где бросаются гадальные кости и жребием испытывается судьба и решаются споры{268}. В то же время азартная игра стала любимым развлечением ведийской знати.

Однако ведийское общество еще сохраняло многие арийские ценности и арийский воинский дух. Прежде всего, это отражается в структуре власти и в организации общества.

Весь народ делился на четыре варны (касты): брахманы (священнослужители), кшатрии (воины), вайшьи (свободные земледельцы) и шудра (чужак, социально зависимый, религиозно «нечистый», услугами которого нельзя пользоваться перед религиозными церемониями — отсюда «неприкасаемый»). Первые три касты назывались «дважды-рожденными», так как проходили в детстве специальный обряд посвящения, дававший им право участвовать в ведических церемониях. Однако религиозная «неполноценность» шудр не означала их полной социальной отверженности. Уже в одной из древнейших ведических книг — Атхарваведе — содержится заклинание, которое произносит царь с целью быть угодным и ариям, и шудрам (что является еще одним подтверждением этнической конвергенции ариев и дравидов уже в начале I тысячелетия до Р.Х.).

Первоначально индоарийцы жили большими родами-семьями (домами), причем зачастую имущество было общим для всей семьи. В одной из брахман говорится: «Если кто из членов семьи что-либо приобретет, это принадлежит всей семье». Внутри семьи царили патриархальные отношения, при которых вся полнота власти принадлежит старшему в роде: «Когда после долгого отсутствия возвращается домохозяин, то все домочадцы трясутся: что он скажет, что сделает». Глава рода частично выполнял и функции священника. Рабовладение было не развито, и раб находился на положении самого младшего члена семьи, чуть ниже детей и женщин.

Были развиты элементы так называемой «военной демократии», когда все взрослые свободные мужчины владели оружием и имели право участвовать в народном собрании. Население, за исключением «царей», жило в деревнях-общинах, занимаясь земледелием и скотоводством. Цари-раджи жили в «замках», вокруг них сформировалась военная аристократия — будущая основа профессиональной армии. Главный бог индоарийцев в то время — Индра, воин, вступающий в бой на колеснице. Колесница была для индоарийцев символом власти, отличающим кшатриев от «простого народа» — вайшьев. Впоследствии таким символом становится колесо, олицетворяющее солнце. Здесь мы снова можем провести параллели с хеттами и арийцами, использовавшими как религиозный символ орла с кругом на груди, в который вписана восьмилучевая звезда (обод со спицами?). У персов круг увеличился, и потерял спицы и орлиные головы, а у индоарийцев спицы сохранились, но «отпали» голова и крылья.

Почитали такое «колесо» как солярный символ (коло, коловрат) и древние славяне, получившие его через скифов. Об этом свидетельствует обычай катать с горы на праздник Ивана Купалы зажженное колесо — символ того, что с этого дня солнце пошло «под горку» — световой день уменьшается. Последним историческим применением этого символа в России стала эмблема ОАО «Российские железные дороги» — золотое (цвет солнца) колесо с крылышками.

Индоарийцы свое «колесо» власти стилизовали под свастику. Впрочем, свастика считалась священным символом и на территории древней Персидской империи. Дошла она и до России второго тысячелетия по Р.Х., где использовалась как священный символ вплоть до начала XX века (когда в 1917 г. был напечатан на «керенках» — денежных знаках Временного правительства) как элемент вышивки, росписи и иконописи. К сожалению, немецкие нацисты, присвоив себе, без всякого на то права, свастику как знак своего движения, дискредитировали его на ближайшие несколько столетий.

Отношения между властью раджи и народом напоминали отношения внутри рода-семьи. «Царь» олицетворял всю общину (народ), в которой был как бы всеобщим отцом. Власть его считалась сакральной, непосредственно влияющей на жизнь каждого члена общины. Если, например, был осквернен его домашний очаг, то очаги всех семейств считались оскверненными, и никто не имел права готовить пищу в своем доме.

Первоначально ведийские «цари» (а, по существу, военные вожди) не собирали налогов, а получали добровольное приношение своих еще не подданных, а соплеменников. Это приношение шло в общий фонд, из которого «царь» не только брал определенную часть себе на содержание, но и использовал собранные продукты для жертвоприношений, вознаграждения жрецам и воинам, раздачи населению по случаю праздников или неурожаев.

Однако со временем число допущенных к общественному обеспечению сокращалось, пока не совпало с числом высших военачальников, придворных и жрецов. Одновременно добровольные приношения стали налогом, а бывшие соплеменники — подданными. Постепенно арии-вайшьи из свободных общинников превратились в зависимых от царской власти землепашцев, которых даже лишили права владеть оружием, а их социальный статус максимально приблизился к шудрам.

В середине I тысячелетия до Р.Х. у индоарийцев произошла «буржуазная революция». Только с этого времени в Индии начинают широко распространяться каменное строительство и производство железа, что привело к очистке от джунглей огромных площадей в долине Ганга. Бурно растет население, появляются большие города (которых до этого практически не было) и развивается торговля. Ближе к Рождеству Христову была даже основана первая европейская (римская) торговая фактория — Арикамеда. Индия, наряду с Китаем и Аравией становится крупнейшим торговым партнером Римской империи, которая тратила на экзотические товары с Востока ежегодно до 100 миллионов сестерциев{269}.

Развитие торговли привело к тому, что индийцы начинают чеканить монету. А если в стране есть денежные знаки, значит, есть и люди, у которых их много{270}. Действительно, среди индийцев (которых едва ли уже можно было называть арийцами), появилось большое количество очень богатых ростовщиков, купцов и землевладельцев. В индийской литературе того времени об их богатствах рассказывается подробно, со смакованием деталей и сказочными преувеличениями. Здесь и золото, и драгоценности, роскошные дома и одежда, толпы слуг и рабов. Вполне логично, что эти разбогатевшие «новые индоарийцы» объединяются в религиозные и профессиональные союзы и начинают бороться «за свои права» — за власть.

Нувориши в кастовом обществе, чтобы занять места, которые ранее могли принадлежать только наследственным воинам-кшатриям, фальсифицировали за деньги свои генеалогии и доказывали изумленным знакомым, что на самом деле происходят от древних кшатрийских царей и героев. Индийским олигархам удавалось добираться до самого верха социальной лестницы. Известны несколько царских династий, основатели которых попали «из грязи в князи». Например, «традиция крайне неодобрительно отзывается о Нандах{271}. Им отказывают в знатности происхождения, подчеркивают их жадность и жестокость»{272}. Ничуть не лучше оценивал народ и представителей династии Маурьев, создавших одно из самых больших индийских государств. Ее родоначальник Чандрагупта (Сандрокотт в греческом написании) перешел на сторону Александра Македонского во время его вторжения в северо-западную Индию и предложил завоевателю свои услуги в обмен на помощь в борьбе против Нандов. Когда Александр ушел из Индии, Сандракотт предал македонцев и изгнал их гарнизоны из долины Инда, после чего сверг Нандов и создал собственную империю. Конечно, для политики эпохи развитой плутократии это в норме вещей, но едва ли такие поступки оправдывал кодекс воинской чести кшатриев.

Социальные потрясения середины I тысячелетия до Р.Х. привели к крушению ведической цивилизации. Точно так, как буржуазным европейским революциям XVI–XVII веков по Р.Х. понадобилось идеологическое обоснование в виде религиозного учения протестантизма (объявившего богатство признаком богоизбранности), и древнеиндийским буржуа была необходима собственная религия, отличная от религии воинов-арийцев и закрепляющая «нравственные идеалы» победителей.

И такая религия не замедлила появиться. Уже с V в. до Р.Х. в Индии распространяется буддизм, который возник — как бы дико это ни звучало для современного любителя индийской экзотики — как религия торгашей. Действительно, характерной чертой буддизма является определение жизни как страдания. Страдание связано не только со смертью и болезнями, но и со страстями и желаниями: богатства, наслаждения, лучшей кармы и т. п. Освободиться от страдания можно только путем полного контроля над своими желаниями, а конечная цель любой жизни — нирвана («угасание»). Для того, чтобы достичь столь желанного «ничто», необходимо отказаться от собственности, семьи и любых привязанностей, бросить все и превратиться в бхикшу — нищего. А иначе никак не «спастись» — не угаснуть…

Казалось бы, как такое сверхаскетическое учение может иметь отношение к торговле и богатству? Но… «Излюбленные персонажи буддийских преданий — купцы и зажиточные горожане, которые слушают проповеди Будды и оказывают покровительство его ученикам и последователям»{273}. Именно в этих преданиях смакуются громадные богатства «слушателей Будды», о которых было сказано выше — ростовщиков и купцов, стремящихся утвердить свою власть на руинах арийских патриархальных государств. Эти индийские нувориши становятся социальной базой новой религии.

Подавлять желания и стремиться поскорее угаснуть — удел бедняков и рабов, лишних ртов, которых в «новой» Индии становилось все больше и больше. Недаром Геродот считает Индию того времени самой населенной страной на Земле. Для этих страждущих посреди экономического бума — хинаяна, «узкий путь спасения» — ходить попрошайничать с миской для риса в руках, ограничивать свои желания и зависть к власть и богатство имущим, не плодить лишних пролетариев и перестать, в конце концов, быть самому пролетарием{274}.

А для тех, кто ну никак не может расстаться с нажитым непосильным трудом на ниве ростовщичества и торговли богатством, есть махаяна — «широкий путь», «большая колесница». Главное, проезжая по широкому пути в большой колеснице, не забывать одаривать щедрыми подаяниями родную буддийскую общину. И спасешься. А в бхикшу никогда не поздно записаться. Более того, сторонники «широкого пути спасения» обвиняли сторонников «узкого» в эгоизме. Монах, стремящийся лишь к личному спасению и бросивший ради этого имущество и семью, еще не отрешился полностью от своего «я». Накушавшись дарового риса, сидит он под банановым деревом, и все ему трынь-трава. Ведь это и есть вершина эгоизма! Надо, наоборот, жертвовать собой и, сохраняя бизнес и любимых женщин, помогать ближнему достичь вожделенного угасания. Даже если самому на этот раз угаснуть не удастся.

По-человечески вполне понятно, почему эта версия буддизма становится наиболее популярной в Индии.

Но вот что странно: многочисленные адепты буддизма не замечали, что под флером красивых слов о страданиях, спасении и защите прав животных — нет ничего! Буддизм оказался вещью в себе, вернее, для себя. Ведь «три драгоценности» буддизма — это сам Будда, его учение (дхарма) и буддистская община (сангха). Из чего можно сделать вывод, что «драгоценностью» буддизма является сам буддизм. А если добавить к этому, что в буддизме нет бога-творца и единственная награда правоверного буддиста — раствориться в великом ничто, то возникает вопрос: а чем же буддизм привлекателен?

Единственный ответ — своим бесподобным эгоизмом, равного которому тогда не было ни в одном религиозном или философском учении. Ведь если Бога нет, и рая нет, и ада нет — то все дозволено?!{275}. А, следовательно — цель оправдывает средства. И если ты самый ловкий, самый хитрый, самый богатый и достиг власти — нет силы, которая тебя покарает за твою подлость. Страдающим от несовершенства мира можно помочь угаснуть, а совесть (если еще сохранилась) легко успокоить щедрой жертвой на благо общины.

И нет ничего удивительного в том, что цари «буржуазных» династий Нандов и Маурьев сделали все, чтобы превратить буддизм в первую в истории мировую религию. Император Ашока, например, даже послал в Грецию, Египет, Македонию, Киренаику (Северную Африку) специальные посольства, чтобы проповедовать там учение Будды. И если античные источники ничего не сообщают нам о судьбе этих проповедников, то в более близких странах распространение буддизма шло гораздо успешнее. Буддизм вскоре распространился в Восточном Иране, на Шри-Ланке (Цейлон), в Средней Азии, Китае, на Тибете, в Сибири и Японии. Может быть, в этом не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что на экспорт отправили «большую колесницу», а не «узкий путь»?

В самой же Индии буддизм был вытеснен на периферию общественного сознания новой религией — индуизмом. Это была вера хамита, окончательно восторжествовавшего над своим завоевателем-арием. «Основу индуизма составляли архаические верования многочисленных народов древней Индии: культы деревьев, гор, водоемов, животных (таких, как змея, корова, обезьяна, слон). И поныне в индуизме огромную роль играет поклонение богине-матери, распространены весьма примитивные суеверия»{276}.

Критика индуизма выходит за рамки данной книги, но для понимания его сути стоит привести один пример. В Бхагавадгите («Песнь Господа»), поэме, содержащей основные черты идеологии индуизма, приводятся слова Кришны (воплощения одного из верховных индуистских божеств — Вишну) о том, что мораль относительна и определяется происхождением человека. У каждого человека в этой жизни свое предназначение и свой долг, и то, что для одного является добродетелью, для другого — грех. Этот нравственный релятивизм означал окончательное забвение того, что говорил Заратустра о борьбе добра и зла и месте ариев в этой вселенской битве.

Так кончилась индоарийская цивилизация. Европе она не дала ничего, кроме оранжевых одежд, Камасутры и мифа о никогда не существовавшем «индоевропейском» народе.

Глава 25 МАССАГЕТЫ

Если в долинах Ганга и Инда хетто-арийская вера в единого Бога-Творца выродилась в буржуазный безбожный буддизм и деградировала в пантеизм индуистского толка, а в Персии зороастризм был искажен до неузнаваемости в политических целях, став основой для создания пантеона языческих богов, то иначе обстояли дела в центральноазиатской Арейе. Именно здесь на рубеже I тысячелетия до Р.Х. вел Заратустра свою проповедь, позволившую сохранить единобожие. Отсюда двинулись на юг, в Индию, арии, столь неосмотрительно смешавшиеся там с хамитами.

Но путь на север был для арийских племен закрыт. Там, где сегодня простираются Черные и Красные пески (Каракумы и Кызылкумы) в то время еще плескались волны Арало-Каспийского моря, питаемого талыми водами последнего ледника, центр которого находился в Скандинавии. Одновременно огромные ледники Памира и Каракорума питали Оке (Амударью) и Яксарт (Сырдарью), впадавшие в это море с юга.

Близость ледников, холодные воды Арало-Каспия, гигантское море, покрывавшее всю Западно-Сибирскую равнину и сливавшееся с Северным Ледовитым океаном, откуда шел холодный воздух Арктики, — все это делало Арайю отнюдь не субтропиками. За «самой северной рекой» — Яксартом (Сырдарьей), во времена Страбона росли ели{277}. Граница вечной мерзлоты проходила по линии современное устье Волги — озеро Балхаш{278}, в ста километрах севернее Яксарта.

Тот рай, который описывали Геродот и Страбон, появится здесь несколько веков спустя, когда воды ледникового потопа иссякнут, а сами ледники окончательно растают, перестав охлаждать воздух. А пока что нагорья Центральной Азии были покрыты великолепными альпийскими лугами с сочными травами, что весьма пришлось по душе хеттам-ариям — скотоводам и любителям лошадей.

Впрочем, не все из них были кочевниками-скотоводами. Часть ариев занялась земледелием, а те из них, кто поселился вдоль берегов рек и на морском побережье — стали рыбаками.

Постепенно, когда море отступило, и природа преобразила морское дно в бескрайнюю плодородную равнину, прорезанную могучими реками и кое-где еще прерываемую заболоченными участками, арии снова пустились в путь — на север и восток.

Стоит сказать, что античные авторы практически не знают китайцев вплоть до античных времен. Страбон упоминает серов (так называли китайцев в античный период европейцы по наиболее известному китайскому товару — шелку) как племена, живущие в Индии{279}. Но более-менее достоверные сведения о китайцах проникают в Европу только во времена Римской империи. Такая изолированность Китая объяснима тем, что путь из Центральной Азии на восток долгое время перекрывали многочисленные горные ледники. Как считается, в последнее оледенение нижняя кромка ледника на Алтае, Тянь-Шане, Памире, Копетдаге, Эльбурсе{280} и Кавказе опустилась ниже отметки в полтора километра над уровнем моря{281}.

Только после того, как ледники отступили высоко в горы, арийские племена смогли проникнуть на Алтай, в Северо-западный Китай, на берега Енисея и Амура, откуда добрались до Сахалина и Хоккайдо, дав начало например, таким народам, как енисейские киргизы и дальневосточные айны. Кстати, «монгольский» Потрясатель Вселенной Чингисхан был русый, голубоглазый мужчина с прямым носом и светлой кожей, вовсе не похожий на современных монголов{282}.

Но большая часть ариев двинулась на север и расселилась на вновь освободившихся от воды землях — от восточных берегов Каспия до Алтая. Здесь арийские племена вновь изменили свое самоназвание и стали называться саками и массагетами. Греки называли и тех и других скифами.

«Большинство скифов, — пишет Страбон, — начиная от Каспийского моря, называются даями. Племена, живущие восточнее последних, носят название массагетов и саков, прочих же называют общим именем скифов, но у каждого племени есть свое особое имя. Все они в общей массе кочевники. Из этих кочевников в особенности получили известность те, которые отняли у греков Бактриану, именно асии, пасианы, тохары и сакаравлы, которые переселились из области на другом берегу Иаксарта рядом с областью саков и согдианов, занятой саками. Из даев одни называются апарнами, другие — ксанфиями и третьи — писсурами»{283}.

Примечательно, что одно из племен, жившее на территории современной Туркмении, к юго-востоку от Каспия, называлось дахи — предки даков, сражавшихся с Римской империей. Чуть севернее, на берегах залива Кара-Богаз-Гол, жили предки болгар, которые переселились сюда с верховий Окса (Амударьи), где стоял город Балгар (в Ферганской долине). Впоследствии они, вместе с остальными скифами, оказались на Северном Кавказе (Балкария), откуда одна часть болгар двинулась на север по Волге (Великая Булгария древнерусских летописей), а другая — на Балканы. Не только болгары и даки, но и подавляющее большинство других населяющих на рубеже I тысячелетия Восточную Европу народов — угров, хазаров, сабиров, балтов, финнов — были близкими родственниками, чьи предки изначально занимали территорию от Каспия до Китая. Крупнейшим из этих племен были массагеты и саки.

Саки, жившие между восточным берегом Каспия и Оксом, известны своими набегами на Бактриану, Армению и Малую Азию. Они доходили до своей прародины — Каппадокии, которая к этому времени вновь возродилась и была заселена. Персам с трудом удалось разгромить саков, и с тех пор в Персидской империи справляли праздник Сакеев — в честь спасения от «сакской угрозы». Некоторые античные авторы приписывали эту победу Киру.

Если это и так, то персидскому царю отомстили собратья саков — массагеты. Они разгромили персов на берегах Яксарта (Сырдарьи) и царица Тамарис бросила отрубленную голову Кира в бурдюк, наполненный кровью, со словами: «Пей досыта!» С этого момента массагеты выходят на историческую арену и находят свое место в античных хрониках. Как пишет Страбон, «массагеты доказали в войне против Кира свое мужество, которое многие восхваляют… одни из них обитают в горах, другие — на равнинах, третьи — на болотах, которые образуют реки, четвертые — на островах в болотах. Они прекрасные наездники и пешие воины; вооружены луками, мечами, панцирями и бронзовыми боевыми топорами. Уздечки и перевязи у них из золота. Серебра в их стране нет, железа мало, зато медь и золото встречаются в изобилии. Массагеты, живущие на островах, питаются, ввиду отсутствия зерна для посева, кореньями и дикорастущими плодами; одеждой им служит древесное лыко (ибо у них вовсе нет скота); для питья они употребляют выжатый сок плодовых деревьев. Болотные жители питаются рыбой и одеваются в шкуры тюленей, заходящих сюда с моря{284}. Жители гор также питаются дикорастущими плодами; у них есть лишь немного овец, поэтому они не режут их, сохраняя на шерсть и молоко. Одежде они придают пеструю раскраску, применяя не теряющие свежести краски. Обитатели равнин не занимаются земледелием (хотя земля у них есть), но живут на манер кочевников и скифов, питаясь бараниной и рыбой. У всех такого рода племен находим и некий общий образ жизни…: их погребальные обряды, обычаи и весь быт схожи; это люди самобытные, дикие и воинственные, однако при деловом общении честные и не обманщики»{285}.

Как видно из этого описания, массагеты проживали на большой территории, разнообразной по своему ландшафту (горы, равнины, болота, острова), занимались и скотоводством, и рыболовством, но при всем своем различии — это был единый народ, сформировавшийся в другом месте и пришедший на новую родину «готовым».

То, что греки и прочие европейские авторы познакомились с массагетами через персов (воспринимавших массагетов как часть Турана — «империи зла»), без сомнения, сыграло свою роль в формировании отрицательного имиджа яксартских «варваров». Многие до сих пор склоняются к версии, что даже слово «массагеты» означает по-персидски «рыбоеды» (от «масуо» — рыба). Кстати, если считать, что климатические условия и ландшафт Центральной Азии были неизменны на протяжении нескольких последних тысячелетий, то сколько же рыбы водилось в песках Кызылкумов, чтобы дать название целому народу, жившему не только на островах, но и в горах?). Образ дикарей, питающихся плодами и кореньями, ходящих в шкурах и лыке, практикующих промискуитет и даже разрубающих на куски стариков и поедающих их вперемешку с бараниной{286} не может вызвать ничего, кроме отвращения. Так и хочется воскликнуть, перефразируя футбольного комментатора из известного кинофильма: «Нет, такой предок нам не нужен!»

Что касается «дикости» саков и массагетов — то авторы сообщений о них сами опровергают себя и не замечают того. Как дикари, занимающиеся собирательством и рыболовством, могли изготавливать бронзовое вооружение, золотые украшения, конскую упряжь?

Один взгляд на так называемого «золотого человека» — находку советских археологов опровергает теорию дикости центральноазиатских скифов лучше множества слов. «Алтын Адам» (Золотой Адам) был найден в 1970 г. в кургане Иссык под Алма-Атой. Под курганом находилось захоронение молодого (примерно 18 лет) воина в великолепных доспехах. В связи с находками древних скифских погребений на Алтае, по аналогии с ними, можно предположить, что воин из кургана Иссык — молодая женщина. Так находят свое подтверждение известия об амазонках — начиная от хеттских, пришедших на помощь осажденной Трое, до скифских, посетивших Александра Македонского в Персеполисе.

Кроме золотой одежды в кургане были найдены более четырех тысяч украшений, изготовленных из листового золота, некогда нашитых на одежду, обувь и головной убор, а также золотые перстни, статуэтки, бронзовое и золотое оружие, сосуды. На одной из чаш обнаружены письменные знаки — так называемое иссыкское письмо.

Находки датируются VI–V вв. до Р.Х. «Золотой человек» был создан сакскими мастерами за пять веков до Страбона (родился в 64 г. до Р.Х.), за сто лет до «отца истории» Геродота (490–430 гг. до Р.Х.) и примерно в то время, когда массагетская царица Тамарис бросала отрубленную голову Кира II Великого в кровавый мешок (530 г. до Р.Х.).

Так как культура не возникает на пустом месте, а требует многовековой культурной почвы — то понятно, что сакско-массагетское искусство и «иссыкское» письмо возникли не позднее первой половины I тысячелетия до Р.Х.

Собственно, истоки скифского (сакско-массагетского) художественного стиля можно видеть в так называемой «луристанской{287} бронзе». Находят многочисленные образцы этого стиля — характеризующиеся вычурностью, «роскошностью» стиля, смесью реализма и фантастики в изображении людей или божеств, животных и сверхъестественных существ. К луристанской бронзе относятся предметы ритуального и бытового назначения, вооружение, конская сбруя. Ранее луристанскую бронзу датировали периодом от III до I тысячелетия до Р.Х., однако разум восторжествовал, и теперь ее относят к X–VII вв. до Р.Х.{288} — т. е. к моменту появления ариев в Иране. Очень похоже, что знаменитый скифский «звериный стиль» — как на Алтае, так и в Северном Причерноморье — прямой «потомок» луристанской бронзы.

Так что известия о диких рыбоедах в тюленьих шкурах не имеют под собой никаких оснований. Удивительно и то, что сторонникам такого толкования слова «массагет» не приходит в голову поинтересоваться: если первая часть слова («масса») означает рыбу, то как переводится вторая «гет»?

Кроме «рыбной» есть еще несколько версий толкования этнонима «массагет». Есть объяснение его как составного из слов «мае», «сака» и «та» и означающее «большая сакская (скифская) орда». Но более вероятно, что слово это можно перевести как «большие» или «великие» геты. Даже сейчас в русском языке масса означает нечто большое, значительное. «Навалились всей массой», «такая масса обрушилась» и т. п. Что касается «гетов», то на примере современного русского языка мы знаем, как часто «г» переходит в «х». Так что массагеты — это не кто иной, как «Великие хетты» — народ, помнящий, кто он и откуда. Тем более, что в Восточной Европе вплоть до начала I тысячелетия по Р.Х. существовали Малые геты, родственники скифов, и соответственно, Великих гетов. Интересно, что в Китае, где массагеты проникли до среднего течения Хуанхэ, их называли «да юэчжи» — «большие юэчжи». Такой версии придерживался, например, Н. А. Веселовский{289}. От них китайцы научились делать железо, а японцы — фехтовать двумя мечами (у «Золотого человека» справа висит короткий акинак, а слева — длинный боевой меч).

Глава 26 БЕЛЫЙ БОГ НА БЕЛОМ КОНЕ

Родство массагетов с хеттами и ариями можно проследить и по религиозным символам и обрядам. Только они к середине I тысячелетия до Р.Х. сохранили арийское учение о единобожии. Как пишет Геродот, «единственный бог, которого они почитают, это — Солнце. Солнцу они приносят в жертву коней, полагая смысл этого жертвоприношения в том, что самому быстрому богу нужно приносить в жертву самое быстрое существо на свете»{290}.

Оставим на совести Геродота толкование жертвоприношения коня, отметив только, что именно у хеттов похоронные гимны включали обращение к Богу Солнца, а при кремации царя сжигали животных, прежде всего коней.

Солнца Бог! Ему на благо Приготовь ты этот луг! Луг никто пусть не отнимет, Луг никто пусть не отсудит! Пусть на том лугу пасутся У него быки и овцы, Кони с мулами пасутся.

Бог света у хеттов, скачущий на белом коне и поражающий копьем дракона, был также и одним из любимых символов массагетов. На фалларах (доспехах, прикрывающих грудь боевого коня) массагеты часто изображали либо очень напоминающего св. Георгия Победоносца всадника, поражающего копьем дракона, либо т. н. «Беллерофонта».

В греческой мифологии Беллерофонт — это один из древних божеств-героев, всадник на крылатом коне, борющийся со злом, в частности, с чудовишной Химерой. От Беллерофонта через другого греческого героя, Персея, также убившего дракона и спасшего от него царевну Андромеду, можно провести прямую аналогию к драконоборцу святому Георгию, белому всаднику с копьем, побеждающему дракона, но и далее — к Апокалипсису, где дракон преследует Деву. И наконец, из того же Апокалипсиса можно вспомнить описание второго пришествия Христа, когда Он явится в белых одеждах на белом коне и поразит Своих врагов.

Однако заимствован первообраз-Беллерофонт греками был у хеттов, которые называли этого героя Пихассасаиса, изображали верхом на крылатом коне, возносящемся в небо к Солнцу. Это изображение часто встречается на хеттских печатях, не имеющих аналогов в древнем мире. В раннегреческих изображения Пихассасаиса-Беллерофонт держит в руке «трезубец» — треххвостую молнию хеттского бога грома, о которой сказано выше. То есть он — хеттский Сын Бога, рожденный от Девы и помогающий Отцу побеждать змия-дракона Иллуянку (см. гл. 13).

Таким образом, «совпадений» между хеттскими и массагетскими священными изображениями более чем достаточно, чтобы говорить о связи между ними.

Влияние массагетов на политику и этногенез различных азиатских и европейских народов трудно переоценить. Они вели победоносные войны с величайшими завоевателями древности — Дарием I, Киром Великим (убит массагетами), Александром Македонским (был ранен в бою с ними), участвовали в создании таких великих держав, как Парфянское и Кушанское царства (первое овладело территорией от центральноазиатской Арейи на запад до верховий Евфрата, а второе — на юго-восток до долины Инда), дав им представителей правящих династий.

Прокопий Кесарийский (VI в. по Р.Х.) отмечает родство славяно-русов с массагетами и гуннами: «Образ жизни у них, как и у массагетов, грубый, безо всяких удобств, вечно они покрыты грязью, но по существу они не плохие люди и совсем не злобные, но во всей чистоте сохраняют гуннские нравы»{291}. Позднеантичные сказания считали, что в память о Томирис был назван город Томы (ныне Констанца, Румыния) бывший в течение нескольких веков столицей т. н. Малой Скифии{292}.

Геты, пришедшие на Балканы вместе с даками, и также ведущие свое происхождение от массагетов, как и эти последние, почитали единого Бога — Салмоксиса. Геродот назвал гетов теми, «кто верит в своё бессмертие» (getas tous athanatizontas), «потому что согласно их вере они не умрут, а отправятся к Салмоксису». Салмоксис «учил, что ни он, ни его гости, ни их потомки не умрут, а лишь попадут в иное место, где будут жить вечно, пользуясь всеми благами»{293} И опять налицо аналогия с учением Заратустры о посмертной жизни в Царстве Божием тех ариев, которые сражались на стороне Добра.

* * *

Значительным достижением массагетской военной мысли стал тяжеловооруженный всадник — катафрактарий. Как некогда закованного в броню хеттского царя называли «железным человеком», так и катафрактарии казались окружающим народам металлическими всадниками.

Для вооружения катафрактариев характерен, прежде всего, тяжёлый доспех, который закрывал воина с ног до головы. Голову защищал шлем с металлической маской или бармицей, закрывавшей лицо. Катафрактарий носил пластинчатый или чешуйчатый панцирь. Парфянские катафрактарии II в. н. э. использовали комбинированный чешуйчато-пластинчатый доспех, в котором грудь вместо мелких чешуек прикрывали крупные прямоугольные вертикальные пластины. Возможно, в таком доспехе вместо чешуи могла использоваться и кольчуга.

Руки защищали или чешуйчатые рукава панциря, или металлические наручи из широких поперечных полос, кольцами обхватывающих руку. Ноги катафрактария закрывали поножи, по конструкции подобные наручам. Защита рук и ног могла быть изготовлена из кожи. Закрытый с ног до головы сверкающими доспехами, катафрактарий представлял собой впечатляющее зрелище. Древние авторы оставили нам красочные описания таких всадников. По словам Свиды, «все они сидели на своих лошадях как статуи, к их конечностям были подогнаны доспехи, которые точно соответствовали формам человеческого тела. Они покрывали руку от запястья до локтя, а оттуда до плеча, в то время как пластинчатая броня защищала плечи, спину и грудь. Голова и лицо были покрыты шлемом с металлической маской, которые делают их носителя выглядящим как статуя, потому что даже бедра и ноги и самые кончики ног покрыты доспехом. Он соединен с панцирем прекрасным кольчужным плетением, наподобие ткани, так что ни одна часть тела не останется видимой и непокрытой, потому что это плетение защищает руки и является таким гибким, что носители его могут даже сгибать пальцы».

К катафрактариям относится не просто конница, закованная в доспехи, но конница, использующая специальные тактику, построения и приёмы. Главным оружием катафрактария был контос (греч. κοντoς «рогатина»; лат. contus) — огромное копье, достигавшее у сарматов длины 4–4,5 м. Удары такого оружия были страшными: древние авторы сообщают, что эти копья могли пронзить насквозь сразу двух человек. В бою контосом сарматы действовали, вероятно, двумя руками. Особенности вооружения катафрактариев определяли их тактику, приемы боя и боевые порядки. Такая конница атаковала врага на легкой рыси сомкнутым строем. Защищенные доспехами от стрел, дротиков и других снарядов, они представляли собой грозную силу и часто, опрокидывая врага длинными копьями, прорывали его боевые порядки. Именно в особенностях тактики и заключается основное отличие катафрактариев от других видов тяжелой конницы.

Родиной такого рода конницы называют Парфию, но известно, что она появилась в Средней Азии уже в IV–III вв. до н. э. От еще более ранних времен до нас дошли доспехи, а также изображения тяжеловооруженных скифов, что позволило археологам реконструировать покрой и внешний вид скифской боевой защитной одежды. Это и «безрукавки», обшитые чешуйками, и чешуйчатые «кафтаны» с рукавами, иногда панцирным набором покрывалась только грудь воина, чаще — весь торс. Весьма часты находки чешуйчатых набедренников, набрюшников и «накидок», также покрытых рядами чешуек. Лошади скифов также были защищены широкими бронзовыми, а иногда и золотыми налобниками, грудь их прикрывали кожаные или войлочные нагрудники, усиленные бронзовыми бляхами. Тяжеловооруженные всадники выстраивались в центре боевого порядка скифских войск и на полном скаку таранили копьями и конями фронт противника. Легкая конница окружала врага, и рукопашная схватка довершала дело{294}.

Так что, несмотря на то, что у скифов-массагетов не было железа (не потому, что они не умели его изготовлять, а потому что не нашли его месторождений; там, где имелись залежи железной руды — например, в Китае — хетты-геты-юэчжи широко применяли железное оружие), они изготавливали бронзовые доспехи, ставшие образцом для парфянских, сарматских и прочих катафрактариев.

И вскоре пришло время, когда скифы вышли из своей среднеазиатской колыбели, чтобы стать фактором мировой истории на тысячу лет.

Глава 27 ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ

Примечательно, что многие средневековые авторы нисколько не сомневались: скифы — это русские/славяне. Жак Маржерет, написавший интереснейшие мемуары о своем пребывании в России, говорит об идентичности русских и скифов:

«Российская империя{295} представляет собой часть страны, которую издавна называли Скифией… русские, о которых здесь идет речь, — это те, кого некогда называли скифами, а с некоторых пор ошибочно называют московитами, поскольку московитами могут называться жители всего лишь одного города… в этом сочинении… говорится о Белой Руси, некогда Скифии, а ныне Московии»{296}.

О том же пишет в своем сочинении Яков Рейтенфельс: «…все ныне называемое Московией государство заключает в себе и до сей поры народы, ведущие свое начало от потомков Мозоха и Магога, т. е. мосхов, готов [под готами здесь надо понимать балканских гетов, которых в Средневековье часто путали с готами-германцами. — В.М.] и скифов, как бы сросшихся в одно целое…»{297}.

О происхождение русских (москвитян) из Азиатской Скифии пишет Петр Петрей{298}. Даниил Принц из Бухова начинает свою книгу о Московии словами: «В какое время сарматы, которые суть славяне, заняли Россию, неизвестно; известно, однако же, что древнее жилище их было именно в этих местах»{299}. Так же считает и Мавро Орбини в «Историографии народа славянского» (1606 г.).

Таким образом, вплоть до XVIII века (когда немцами была проведена лжереконструкция русской истории) практически никто не сомневался, что скифы были прародителями славяно-русов.

Как уже было сказано выше, древние историки и географы называли «скифами» все племена, живущие к востоку от Каспия вплоть до Алтая{300}. Нет сомнения, что эти племена были близкородственны друг другу, имели либо единый язык, либо его диалекты, схожую культуру и обычаи. Но в то же время от них произошли многие народы, которых античные и раннесредневековые авторы различали: сарматы, болгары, хазары, авары, гунны, славяне и пр. Уже на самом раннем этапе выделяли из общей массы «скифов» массагетов и саков. (Так, в современном мире прекрасно понимают, что в России живут разные народы и народности, но могут называть их всех «русскими», а в Российской империи русскими называли великороссов, малороссов и белорусов.)

Чем скифы заслужили честь дать свое имя другим арийским{301} народам Центральной Азии? Тем же, чем и русские — своей активной позицией на внешнеполитической арене.

К VIII–VII вв. до Р.Х. климат по всей Азии снова претерпел определенные изменения. Брошенные некогда хеттами плоскогорья Малой Азии из полупустыни вновь превратились в земли, хоть и не плодородные, но вполне пригодные для житья и богатые медью, железом и золотом. Сюда потянулись фригийцы-фракийцы (некоторые ученые считают их близкородственными народами, другие — одним народом, к фракийцам относятся вифаны и мисы, от них — Мизия как европейская, так и азиатская), которые еще во времена Троянской войны начали осваивать Западную Анатолию, переселяясь туда с Балкан. Как уже говорилось, это был родственный хеттам и пеласгам народ. К VIII в. до Р.Х. территория Малой Азии уже была способна прокормить большие массы конницы и через Босфор сюда двинулись фракийские конники-треры{302}.

В это же время в центре Малой Азии возникает первое великое постхеттское государство, ставшее известным историкам — Фригийское царство. Не в последнюю очередь его расцвет связан с открытием залежей золота. Золотой запас Фригии был так велик, что появилась древнегреческая легенда о царе Мидасе (он был реальным историческим лицом), который одним прикосновением все превращал в золото. При Мидасе Фригия стала крупнейшим импортером товаров в Грецию, причем, как уверяют историки, товарный поток шел в одном направлении — в греческие полисы, так что торговое сальдо было полностью в пользу Мидаса. Однако Фригия была известна в античном мире не только своими товарами и золотом, но и высокой культурой. Фригийцам Греция и Рим обязаны такими культурными приобретениями, как цветные фризы (от лат. phrygium — т. е. фригийский) под двускатной крышей, настенные ковры, вышивка золотыми нитями, фригийский музыкальный ряд, двойная свирель и кифара (род гуслей), ангорские козы, декоративные розы и многое другое{303}. Фригийцы ассимилировали остатки хеттов и поддерживали тесные связи с осколками хеттской империи — хеттскими «царствами» Восточной Анатолии. В Азии Фригия стала наследницей великой хеттской державы, и в силу своей геополитической позиции проводила сходную с хеттской внешнюю политику.

Однако в начале VII в. до Р.Х. с Северного Кавказа в Малую Азию вторглись конные орды киммерийцев (протогерманцев), которые, пройдя по восточному побережью Черного моря (через Колхиду — современную Абхазию и Урарту), расположились воинским станом на лугах Каппадокии (где некогда пасли свои табуны хетты) и стали совершать набеги на окружающие страны. Собственно, набеги киммерийцев и стали, в конце концов, основной причиной упадка Фригии.

Однако сами киммерийцы, несколько десятилетий наводившие ужас на азиатские народы, были всего лишь беглецами, вынужденными спасаться от своих исконных врагов — скифов. Ведь киммерийцы-гомерийцы (потомки библейского Гомера, старшего сына Иафета) вытеснили Мешеха и Фувала с верховий Евфрата в Малую Азию во времена первоначального расселения после вавилонского столпотворения. Затем был период двухвекового соперничества хеттов с митанни — еще одним протогерманским народом, родственным киммерийцам. Но ледник, спустившись с Кавказских гор, отрезал Северный Кавказ от Закавказья, а затем высокий уровень Мирового океана вследствие таяния ледников изолировал киммерийцев на северокавказском предгорье как на огромном острове. Только в начале I тысячелетия вода отступила, открывая киммерийцам путь на юг.

Но едва ли киммерийцы стронулись бы с места, если бы не скифы. Отступившие воды Мирового океана открыли скифам дорогу с предгорий Алтая и Тянь-Шаня на Южный Урал, где они создали Андроновскую культуру и строили свои кольцеобразные города. Затем, когда древнегреческий Океан — поток талых ледниковых вод из Каспия в Черное море — окончательно иссяк и его русло стало проходимым, скифская тяжеловооруженная конница вторглась на Северный Кавказ, в киммерийские земли.

Геродот передает скифское сказание об этих событиях: «Кочевые племена скифов обитали в Азии. Когда массагеты вытеснили их оттуда военной силой, скифы перешли Араке и прибыли в киммерийские земли (страна, ныне населенная скифами, как говорят, издревле принадлежала киммерийцам). С приближением скифов киммерийцы стали держать совет, что им делать пред лицом многочисленного вражеского войска. И вот на совете мнения разделились. Хотя обе стороны упорно стояли на своем, но победило предложение царей. Народ был за отступление, полагая ненужным сражаться с таким множеством врагов. Цари же, напротив, считали необходимым упорно защищать родную землю от захватчиков. Итак, народ не внял совету царей, а цари не желали подчиниться народу. Народ решил покинуть родину и отдать захватчикам свою землю без боя; цари же, напротив, предпочли скорее лечь костьми в родной земле, чем спасаться бегством вместе с народом. Ведь царям было понятно, какое великое счастье они изведали в родной земле и какие беды ожидают изгнанников, лишенных родины. Приняв такое решение, киммерийцы разделились на две равные части и начали между собой борьбу. Всех, павших в братоубийственной войне, народ киммерийский похоронил у реки Тираса (могилу царей там можно видеть еще и поныне). После этого киммерийцы покинули свою землю, а пришедшие скифы завладели безлюдной страной.

И еще теперь в Скифской земле существуют киммерийские укрепления и киммерийские переправы; есть также и область по имени Киммерия и так называемый Киммерийский Боспор. Спасаясь бегством от скифов в Азию, киммерийцы, как известно, заняли полуостров там, где ныне эллинский город Синопа (в Синопской бухте две с половиной тысячи лет спустя русский флот разгромит турецкий. — В. М.)»{304}.

Как считают историки, это вторжение произошло около 700 г. до Р.Х.{305}. Ошибкой будет считать, будто названный Аракс, через который переправились скифы, — это кавказская река. Античные авторы знают два Аракса — на Кавказе и в Центральной Азии. Геродот говорит об Араксе как о реке в Азии, к востоку от которой живут массагеты. Самое интересное, что, по Геродоту, азиатский Аракс — очень большая река, «больше Истра» (Дуная. — В.М.), на которой есть много островов «величиной с Лесбос». Она берет начало «в Матиенских горах, откуда течет и Гинд (Инд. — В.М.)», т. е. в Гиндукуше и Гималаях. Геродот пишет, что «одно-единственное устье Аракса течет по открытой местности в Каспийское море»{306}.

Страбон добавляет к этому, что страна массагетов «наводняется рекой Араксом, которая, разветвляясь на множество рукавов, впадает на севере всеми своими остальными устьями в другое море (т. н. «Северное» или «Скифское», т. е. соединяющееся с Ледовитым океаном море на месте Западно-Сибирской равнины — В.М.), и только одним своим устьем — в Гирканский залив (Каспийское море, которое было в то время «заливом» Мирового океана. — В.М)»{307}.

Лесбос — один из четырех крупнейших островов Эгейского моря. Весьма сомнительно, что остров (тем более много островов) такой величины мог находиться на реке. И действительно, некоторые современные исследователи считают, что то «единственное устье Аракса», которое «впадает в Гирканский залив» — не река, а сток вод из Аральского моря в Каспийское, попросту говоря — длинный и широкий пролив, омывающий множество островов — вершин современного плато Устюрт — с юга и с севера. Назывался он Узбой, и от него осталось лишь высохшее русло и Сарыкамышское озеро. Узбой впадал в Каспийское море южнее залива Кара-Богаз-Гол. Можно предположить также, что стоков было два: южный — Узбой, и северный, впадающий в Каспий выше полуострова Мангышлак. Арабские карты еще X–XI вв. (!) изображают Каспийское море в виде круга (т. е., ширина его с запада на восток равна длине с юга на север) с двумя островами посредине{308}. В то же время необходимо отметить, что уже во времена Геродота Каспий имел практически современный вид: «Каспий — это море совершенно особого рода. Длина его — пятнадцать дней плавания на гребном судне, а ширина в самом широком месте — восемь дней»{309}. Из чего можно сделать вывод, что сообщения об «огромной реке Араке» с островами «размером с Лесбос» — имеют более древнее происхождение и относятся ко времени на несколько столетий раньше, чем жил Геродот (V в. до Р.Х.). Как, впрочем, и источники, послужившие основой для арабских и других средневековых карт Каспия.

В любом случае, скифы не могли форсировать Узбой под напором врага по той простой причине, что этот поток находился глубоко «в тылу» у массагетов, которые занимали территорию от Каспия до Сырдарьи{310}, а саки (народ, который считается непосредственным прародителем скифов) жили к северо-востоку от Сырдарьи и не имели нужды переправляться через нее, спасаясь от массагетов, наступавших с юго-запада.

Единственной водной преградой на пути у скифов мог оказаться… другой «Аракс» — водный сток из Аральского моря в Западно-Сибирскую равнину (долину реки Тобол), проходящий по Тургайской ложбине и оставивший после себя почти непрерывную цепь озер. Здесь и были те «устья Аракса», которые, по словам Страбона, впадают в «другое море» — Скифское (так античные авторы называли вовсе не Ледовитый океан и тем более не Балтику, как считают некоторые, а высохшее ныне «Западно-Сибирское» море, мало чем отличающееся в то время от Ледовитого океана). Перейдя обмелевший с отступлением ледника в Скандинавию поток Океана-«Аракса», скифы на некоторое время задержались на Южном Урале, дав этому морю свое имя. Можно сказать, что именно здесь, на Южном Урале и левом берегу Нижней Волги скифы сформировались как отдельный народ. Здесь они пробыли ровно столько времени (век, как будет показано ниже), сколько понадобилось природе на то, чтобы сделать Кумо-Маныческую впадину (русло бывшего Океана), соединяющую Каспий с Черным морем, проходимой.

Кстати, считается, что и река Тобол, и город Тобольск являются свидетельством того, что именно здесь некоторое время обитал народ Фувал (Тубал-Тобол), последовавший вслед за скифами-саками на запад.

Теперь сложно сказать, что вызвало столкновение саков и массагетов. Но точно известно, что часть саков не ушла из Центральной Азии. Все саки делились на три племени: саки-хаомаварга (варящие дурманящий напиток хаому; отсюда современное словечко «сварганить» — сварить, сготовить — со специфическим «наркотическим» оттенком); саки-тиграхауда (носящие остроконечную шапку, похожую на фригийский колпак — память о малоазийской родине); саки-парадрайя (проживающие за морем). Видимо, последние и были теми саками, которые отступили под напором массагетов «за море» — на северное побережье Аральско-Каспийского моря.

Судьба оставшихся была незавидна. Конечно, у них были еще «взлеты», когда саки совместно с массагетами побеждали персов и македонцев, основали Парфянское царство (вождь сакского племени парнов Аршак стал основателем парфянской династии Аршакидов{311}). Весьма вероятно, что Будда был из сакского рода (его титул Шакья-муни означает «сакский мудрец»). Но саки неуклонно шли к ассимиляции с другими народами. Быть может, не последнюю роль здесь сыграл и полюбившийся им наркотик — хаома.

Уже в VI–V вв. до Р.Х. часть саков после неудачных войн (был взят в плен царь саков-тиграхауда) признает власть персов и воюет в составе персидской армии во время греко-персидских войн. Во II в. до Р.Х. саков изгнали из родных приаральских мест вторгшиеся с востока юэчжи (еще одно арийское племя, долгое время жившее в северо-западном Китае). Саки пытались переселиться в Парфянское царство, но были отброшены в кровопролитных сражениях в Афганистан и Северную Индию, где к I в. по Р.Х. растворились в местных народах. В индийских источниках II в. по Р.Х. «шаки» упоминаются как «выродившиеся воины» «Манусмрити»). Сейчас от них остались лишь голубоглазые блондины-африди (пуштунское племя) в Афганистане.

Глава 28 ПОХОД В РОДНЫЕ ПАЛЕСТИНЫ

Совсем иной, как ясно из вышесказанного, была судьба саков-парадрайя, превратившихся в скифов и ставших вскоре «потрясателями» Азии. И сразу возникает вопрос: а как удалось скифам, побежденным массагетами, разгромить киммерийцев? Ведь те тысячу лет жили на Северном Кавказе, и, судя по всему, не теряли времени даром: и много столетий спустя местные народы вспоминали их как «богатырей», «исполинов», «героев» (груз. «гмири») и даже «кумиров»-божков, которым надо поклоняться (в угро-финском языке сохранилось слово «kumartaa» — «кланяться», «поклоняться», отсюда же и кимры, этноним и топоним, часто встречающийся как в Европе, так и в России). В общем, народ был авторитетный, умеющий заставить себя уважать.

И здесь также не последнюю роль сыграли климатические изменения, о которых уже говорилось. Весь предыдущий период своего существования киммерийцы жили в непосредственной близости от ледника: огромного северного, и меньшего, кавказского. Обитали в полуземлянках (что само по себе говорит о нежарком климате), занимались земледелием и отгонным скотоводством. И вдруг в начале I тысячелетия до Р.Х. становится заметно теплее, земледелие приходит в упадок, а самим холоднолюбивым жителям Прикубанья (по одной из версий, киммерийцы означает «зимние») приходится перестраивать свою жизнь и становиться скотоводами-кочевниками. Не все могут иметь табуны коней и отары овец. Поэтому неудивительно, что в том споре «царей и народа», о котором упоминает Геродот, народ захотел покинуть ставшую бесплодной, с точки зрения землепашца, землю. Цари же и прочие «новые» киммерийцы, успевшие перестроиться и заиметь движимое имущество в виде табунов и отар, хотели сохранить родные степи вместо трудного отступления по Кавказским горам, в которых их скот передох бы от бескормицы. В общем, в результате спора «могилу царей» можно было увидеть у реки Тираса. (Кстати, едва ли это мог быть античный Днестр, это не соответствует ни месту обитания, ни маршруту отступления киммерийцев.)

У киммерийцев, как у вновь испеченных кочевников не было ни навыка, ни опыта конной войны. Наверняка сыграла свою роль и длительная географическая изоляция от остального мира. Так что «исполинами» и «героями» они были для маленьких горных племен, а перед катафрактами скифской конницы, обладающей передовыми приемами военного искусства, недоступными остальным народам, у которых конница все еще использовалась как подсобный род войск, киммерийцы не устояли. Они бежали без боя, перебив собственных племенных царьков и оставив скифам свои зеленые пастбища.

Около 715 г. до Р.Х. киммерийцы вторглись в Урарту, а оттуда ударили в тыл фригийским войскам царя Мидаса, сражавшегося с ассирийцами за Каркемиш (как видим, этот город и пятьсот лет спустя после хеттов оставался важным стратегическим пунктом). Мидас вынужден был отступить. В результате фригийско-киммерийской войны киммерийцы сумели закрепиться в центральной Анатолии, на Каппадокийском нагорье, откуда совершали набеги на Фригию, Урарту и Ассирию. Но в 680 г. до Р.Х. ассирийская армия вторглась в Малую Азию и разгромила кочевников. Киммерийский вождь Теушпа погиб в бою, а сами киммерийцы превратились в наемников, служивших за деньги. В 675 г. Урарту, создав военную коалицию, в которой участвовала также Ассирия, разгромила Фригию, отдав ее на поток и разграбление киммерийцам.

Гибель Фригийского царства привела к усилению Урарту в Восточной Анатолии и нового государства — Лидии — на западе Малоазийского полуострова. И в это же время в Азии появляется новая сила: с севера, вдоль западного побережья Каспийского моря, пришли скифы.

Принято считать, что они «преследовали киммерийцев», но пришли в Азию другим путем. «Известно также, — пишет Геродот, — что скифы в погоне за киммерийцами сбились с пути и вторглись в Мидийскую землю…»{312} Однако разница почти в полвека между вторжениями киммерийцев и скифов и сам маршрут скифов заставляют усомниться в том, что последние так уж стремились догнать первых. Эти пятьдесят лет скифы могли потратить на то, чтобы на завоеванных предгорьях Кавказа вырастить воинов и лошадей для армии.

С 670–х гг. до Р.Х. скифы превратились в один из решающих факторов большой азиатской политики, а в 50–х гг. VII в. до Р.Х. под предводительством царя Мадая, воспользовавшись войной между Вавилоном и Ассирией, захватили Мидию. И только следующий удар они нанесли по врагам-киммерийцам, разгромив и истребив их на своей исторической родине — в Каппадокии-Хеттии. Это спасло Западную Анатолию от постоянной киммерийской угрозы и позволило Лидии стать одним из великих азиатских государств. Совершили скифы и поход на Египет. В Палестине фараон Псамметих встретил их с просьбой не нападать на его страну и откупился богатыми дарами. Скифский воинский лагерь расположился у стен Дамаска, откуда скифы собирали дань со всего Ближнего Востока.

Разгром Ассирии коалицией, в которой не последнюю роль играло Скифское царство (на территории современного Азербайджана), привело к усилению Мидии, которая не только освободилась от скифской зависимости, но и подчинила себе Урарту. Однако вскоре мидийцы решили разделаться с опасными соседями и уничтожить скифов.

Как говорит Геродот, «28 лет владычествовали скифы в Азии и своей наглостью и бесчинством привели все там в полное расстройство. Ведь, помимо того, что они собирали с каждого народа установленную дань, скифы еще разъезжали по стране и грабили все, что попадалось. Тогда Киаксар (мидийский царь. — В.М.) и мидяне пригласили однажды множество скифов в гости, напоили их допьяна и перебили»{313}. Это произошло, скорее всего, в 591 г. до Р.Х.

Может быть, цель и оправдывает средства, но средства эти не делают мидянам чести. Презрев закон гостеприимства, столь чтимый на Востоке, убив у себя в доме союзников, они, похоже, возбудили против себя гнев Божий — при следующем царе Мидия стала добычей персов.

Часть уцелевших скифов ушла назад, на Северный Кавказ, но другие попытались закрепиться в Каппадокии, перейдя под покровительство лидийского царя Алиатта, отца широко известного по поговорке Креза{314}. Эту историю также передает Геродот, и его рассказ несколько по-иному освещает столь печально для скифов закончившуюся мидийскую пирушку.

«Орда мятежных скифов-кочевников переселилась в Мидийскую землю. Царем же мидян в то время был Киаксар, сын Фраотра, внук Деиока. Царь сначала дружественно принял этих скифов, так как они пришли просить убежища, и даже отдал им своих сыновей в обучение искусству стрельбы из лука. Однако по прошествии некоторого времени вышло так, что скифы, которые постоянно занимались охотой и всегда добывали дичь, ничего не убили. Когда они вернулись с пустыми руками, Киаксар (человек, очевидно, вспыльчивый) обошелся с ними весьма сурово и оскорбительно. Получив такое незаслуженное оскорбление от Киаксара, скифы решили разрубить на куски одного из мальчиков, бывших у них в обучении. Затем, выпотрошив, как обычно потрошат дичь, подали на стол Киаксару как охотничью добычу. После этого скифы хотели немедленно бежать в Сарды к Алиатту, сыну Садиатта. Так это и произошло: Киаксар и его гости отведали этого мяса, а скифы отдались под защиту Алиатта.

Так как Алиатт, несмотря на требования Киаксара, не захотел выдать скифов, то у лидийцев с мидянами началась война. Пять лет длилась эта война, причем верх одерживали то мидяне, то побеждали лидийцы, и однажды — даже в какой-то ночной битве. Так с переменным успехом продолжалась эта затяжная война, и на шестой год во время одной битвы внезапно день — превратился в ночь. Это солнечное затмение предсказал ионянин Фалес Милетский, и даже точно определил заранее год, в котором оно и наступило. Когда лидийцы и мидяне увидели, что день обратился в ночь, то прекратили битву и поспешно заключили мир»{315}.

Необходимо отметить, что этот эпизод произошел уже после расправы над захмелевшими скифами, то есть, сама предательская расправа мидян над союзниками-скифами не могла быть вызвана убийством мальчика. И все же, если поверить словам Геродота, вспыльчивость Киаксара не идет ни в какое сравнение с коварством и злобой скифов, которые хладнокровно накормили отца мясом ребенка.

Но здравый смысл заставляет усомниться в подлинности переданных Геродотом фактов. Во-первых, скифы мятежниками не были. Во-вторых, простым охотникам царских детей на воспитание не дают, во всяком случае, они не живут с ними постоянно. В-третьих, даже убив мальчика, охотники не могли бы его приготовить и подать на стол царским гостям, если они по совместительству не были поварами, лакеями и стольниками. И, наконец, в-четвертых: не обезумел же Киаксар, чтобы после расправы над скифскими вождями доверять своих детей скифам.

Следует сделать вывод, что мальчики (а скорее, один мальчик) были заложниками у скифов, подтверждающими некие союзнические обязательства мидийского царя по отношению к ним. После вероломного убийства своих вождей скифы казнили заложника и отправили его тело отцу. В ином случае Алиатт не принял бы скифов.

Кстати, на поверку царевич мог оказаться вовсе и не мальчиком, а юношей или взрослым мужчиной — Киаксар к тому времени был уже в годах и не тянул на молодого отца. Царствовал он 40 лет (625–585 гг. до Р.Х.) и во время описываемых событий (591–590 гг. до Р.Х.) уже тридцать пять лет был на престоле, да и воссел на него, видимо, не ребенком, так что было ему лет 55–60, а сыновья его сами уже могли иметь детей.

Может быть, случай с оскорбленными охотниками и имел место в истории, но едва ли ему можно придавать такое значение, какое приписывает Геродот. Да и инсинуации насчет «наглых» «бесчинствующих» скифов тоже оставим на совести «отца Истории». Ведь никому не нравится, когда с тебя собирают дань. И память о налоговом инспекторе остается соответствующей.

В целом же, по поводу скифского похода в Азию можно предположить, что он имел целью, конечно, не месть киммерийцам, а попытку закрепиться на своей исторической родине, в Каппадокии-Хеттии. Дважды скифы приходили туда, и оба раза не смогли удержаться. В войне между мидянами и лидийцами скифы оказались единственными проигравшими: граница между Мидией и Лидией прошла по реке Галис и вся Каппадокия отошла к жаждущему скифской крови Киаксару.

И скифам пришлось уйти на север, в Причерноморье. На календаре был май 585 года до Р.Х.

Глава 29 ПРИШЕДШИЕ ОТ РАЙСКОЙ ГОРЫ

Вторую половину 1–го тысячелетия до Р.Х. можно без больших натяжек назвать эпохой второго Великого переселения народов. Но если во время первого переселения (в середине 2 тысячелетия до Р.Х.) основная масса мигрантов принадлежала к кельтам (потомкам Гомера, т. е. одному из иафетических племен), то теперь в путь двинулись арийцы — скифы, массагеты, юэчжи и прочие племена, населявшие Азию от Каспийского моря до Тихого океана.

Едва ли кто-то из них покинул свою прежнюю родину добровольно. Если кельты вынуждены были, в свое время, двинуться на юго-восток из-за климатической катастрофы, спасаясь от потоков талых ледниковых вод, то начало переселения арийцев определялось двумя главными факторами: благоприятными климатическими условиями и, как следствие, ростом народонаселения.

Ледник окончательно отступил в горы и на крайний Север, огромные пространства Евразии стали цветущей степью, покрытой сочными травами, давшими пищу бессчетному количеству животных. Если ранее народы и государства теснились в долинах немногочисленных великих рек, способных прокормить ограниченное число людей, то теперь перед человеком открылся простор бескрайних степей под бесконечным небом. Арии освоили кочевое скотоводство, которое стало для них основным видом хозяйственной деятельности на ближайшую тысячу лет.

Но благоприятные условия жизни и рост народонаселения привели к борьбе за жизненное пространство между самим ариями. Стиснутые в предгорьях Центральной Азии и Северо-Западного Китая народы стремились выйти на оперативный простор. Сначала массагеты вытеснили на запад скифов, затем и сами (в конце 1–го тыс. до Р.Х. — начале 1 тыс. по Р.Х.) вынуждены были отступить туда же под напором юэчжи (тохаров), пришедших из современного Синьцзяня (КНР) и дахов (даков), наступавших на них с юго-восточных берегов Каспия.

В «Велесовой книге» (как бы к ней ни относиться, она дает много фактов для анализа) мы читаем об этом времени: «О той щас бия Богумир — муж славой, я имел трие дщере и двие соини. Тоие бо веидиящя скуфе до стенпои… И тако я ту мате иех, иже рещня Славуни…»{316} Что на русский можно перевести примерно так: «В то время (щас=час, ср.: «тотчас», «сейчас», разг. «щас») был Богумир, муж славы, который имел трех дочерей и двух сыновей. Те вели скифов в степи… и также была там мать их, которую звали Славуня…»

Далее сообщается о возникновении трех родов (древлян, кривичей и полян) от трех дочерей Богумира, которых звали Древа, Скрева и Полева и двух — от сыновей: от старшего, Сева — северян, от младшего, Руса — русов.

Возникли те роды в Семиречье: «Утворисе роди тоие о Седмерецех, идеже обитвящехум за морыя о край зеленья, камо скотивудияи. Древнлноо исходу до Карпенстея горе то биаша она лиятуи пред тисенщ трие стуи за Иермянреху». Т. е. «Сотворились роды те в Семиречье, где обитали за морем в краю зеленом, когда скотоводили. Древнее исхода к Карпатской горе то было, лет за тысячу триста до Германареха»{317}.

То есть возникновение пяти родов предшествовало исходу предков скифов-славяно-русов из Семиречья. Эти события датируются примерно IX–VIII вв. до Р.Х., так как упоминаемый автором «Влесовой книги» Германарих, за 1300 лет до которого возникли пять родов, умер в 375 г. по Р.Х. Что касается Семиречья, то, если учесть все прочие факты, не приходится сомневаться, что это — Семиреченская область Российской империи, протянувшаяся от северных склонов Тянь-Шаня вдоль долин семи рек: Сырдарья, Талас, Чу, Или, Каратал, Аксу, Лепсы. С севера ее замыкает озеро Балхаш.

Затем, в табличке I 96, рассказывается о переселении скифов с их прародины в причерноморские степи: «Придошия из крае зеления о море Годьско, а тамо пототщешиа годе, яква намо путе преткавшиащя. А тако се бииящехом о земе тея о житне нашиа. А до те сва биаща оце нашиа о брезех море по ра риеце. А со влика трудноще понеправеще сва лиудииа а скутиа на онь брег, идыщиа Дону, а тамо годе видиаи шедь до полудне, а годьско море видиаи. А годе измещену противу сен бе статисиа зриаи и тако нуждена сен биияте и прожитниу и живуитва сва, иякожде иегунште бияше по степех оцеве и налезе на не, лудиа биияху и скутииа берущиа… Годь бо бияша ещеа на зелень крае и мало упреди оце, идущиа Раи рьека. Есь влика и оделиашоить ной оде ина лиудои и теще до море Фасисте…»{318}.

Перевести на русский это можно примерно так: «Пришли из края зеленого к Готскому морю (Азовскому) и там наткнулись на готов, которые нам преградили путь. И так бились за землю ту, за жизнь нашу. А до того времени были отцы наши на берегах моря (Каспийского) по Ра реке (Волге). И с великой трудностью переправили своих людей и скот на другой берег, идуща к Дону, и там готов увидали, идя на юг, и Готское море увидали. И стоящих против нас готов увидали, и вынуждены были биться за жизнь свою, за добро, когда гунны (? — м.б., хунну, племена хянь-юнь и хуньюй, предки хуннов, известны китайцам со второго тысячелетия до Р.Х. — В.М.) бии в степях отцов наших, нападая на них, людей убивая и скот забирая… Готы же были тогда в зеленом крае и немного упредили отцов, идущих от Ра реки. [Которая] есть велика и отделяет нас от иных людей, и течет в море Фасиское (Черное море — по р. Фасис, как считает Асов)».

Многие авторы, как, например, Лесной и Асов, не сомневаются в том, что здесь описана битва скифов-славян с готами. Однако это вызывает большие сомнения в свете того, что время переселения скифов из-за Волги (примерно VIII век до Р.Х.) и время появления готов в Причерноморских степях (1–я половина III в. по Р.Х.) разделены тысячью лет. Скорее, автор данной записи «Влесовой книги», под именем знакомых ему готов описывает киммерийцев. Более того, можно предположить, что готы — это потомки киммерийцев, часть которых, как считали средневековые авторы, ушли в свое время, после разгрома их скифами, на северо-запад.

То, что в данном месте «Велесовой книги» надо под готами подразумевать киммерийцев, подтверждают записи на других дощечках.

В частности, более подробно о переселении «из края Семиречского», от «горы Ирштиа» (что С. Лесной переводит как «Райская гора»{319}, но перевод А. Асова «горы Арийские»{320} видится более верным исходя из контекста, впрочем, «Райская» и «Арийская» могут быть в данном случае смысловыми синонимами) говорится в дощечке II 15а:

«…изоидощьшя одь края Седьмриецштиа у горе Ирштиа и Загогриа обентьщия виек. И такова понехщьша идее на Двуериеце, ръзбияи о той комоньствем своиемуи, и теше до земе Сирштие. И тамо стаи пождие, идьща гороима влкима, и снезиема, и лядоима, а отоще до стеои и тамо бендещь се стадоие свои. И скуфе биа се прьва пряуве одрщеня оце нашае пря… Идьшиа о прие тие до гориа Карпенстие, и тамо риаще ощелои пентои кнзои и гради и селои угнищьесте…»{321}.

Т.е., «…изошедши из края Семиреченского, от горы Арийской (?) и Загорья, обитали век. И после того шли на Двуречье (Междуречье, Месопотамия), разбивая тех конницей своею, и дошли до земли Сирийской (перевод «Сирштие», по Асову, что вполне согласуется с историческим походом скифов в Азию в VII в. до Р.Х.). И там стояли некоторое время («пождие»), пошли великими горами (Кавказ), и снегами, и льдами, а оттуда в степи и там были со стадами своими. И скифами были впервые названы отцы наши… Шли после тех битв к горе Карпатской и там избрали пять князей, и грады и села построили…»

В дощечке II 5а говорится, что до Карпатской горы скифы дошли «за 1500 лет до Дира» (киевского князя Дира, правившего в IX в. по Р.Х.). То есть, в середине VI в. до Р.Х., примерно 30 лет спустя после заключения мира между мидянами и лидийцами в мае 585 г. до Р.Х.

Таким образом, пять родов протославяно-русов под давлением врагов покинули Зеленый край у райской Арийской горы (территорию между рекой Сырдарьей и озером Балхаш) на рубеже IX–VIII вв. до Р.Х. Примерно век они жили на берегу Каспийского моря, на Южном Урале, где копили силы и ждали, пока Волга-Ра (а вернее, ее отрезок, соединяющий Каспий с Азовским морем) станет, пусть и с трудом, но проходимым (ибо с тыла в степях их теснил некий враг). Южный Урал и прилегающие степи стали для скифов базой для подготовки вторжения на Северный Кавказ, в киммерийские владения. В Уральских горах скифы нашли железную руду (вспомним, что в Средней Азии железа в то время не обнаружили, и все оружие было из бронзы), а в степях паслись табуны для конницы, которая должна была сокрушить врага.

Судя по всему, в середине VIII в. до Р.Х. скифы разгромили киммерийцев. Именно эта война описана во «Велесовой книге». Это подтверждается не только тем, что вписывается в хронологию скифского похода, но и тем, что именно в то время Волга-Ра могла еще впадать в «Фасиское» (Черное) море своим старым «океанским» руслом, но во времена исторических готов (II в. по Р.Х.) это было уже невозможно.

Несколько десятилетий скифы готовились к Азиатской войне — и вовсе не к преследованию киммерийской орды, а к завоеванию своей исторической родины — Каппадокии. Они совершили походы в Мидию, Сирию, Анатолию, но не хватило сил и политического опыта, и скифы вынуждены были уйти через снега и льды Кавказских гор (может быть, через Дарьяльское ущелье, т. к. путь вдоль Каспия могли перекрыть мидяне) обратно на Северный Кавказ, откуда расселились вплоть до Карпатских гор. Здесь они избрали пять князей — по числу родов, приняли имя скифов и начали новую жизнь.

Так возникло Скифское царство, простоявшее до III в. по Р.Х. — восемь веков, на двести лет дольше, чем Хеттская империя. Скифы создали высочайшую культуру, участвовали в этногенезе многих народов, определили пути исторического развития обширнейших регионов Азии и Европы.

История скифов описана в многочисленных научных трудах, начиная от Геродота и заканчивая современными учеными. Однако, несмотря на такое внимание научного мира, оно направлено, в основном, на частности и избегает широких обобщений.

«Так называемый «скифский вопрос» давно обсуждается в науке. Чем больше ученые уделяют ему внимания, тем меньше он проясняется. Однажды Р. Исмагилов очень точно назвал его «своеобразным нервным узлом». Казалось бы, всего несколько десятков лет назад о скифах наука знала почти все. На поверку же вышло, что большая часть из того была просто придумана. Поэтому понятно, куда сегодня расходуются нервы историков, когда они разгрызают тугие «узлы». В подобных ситуациях обычно меньше всего доверяешь науке и лучше обратиться к рассказу самого Геродота. Он дает длинное и весьма любопытное описание нравов и страны скифов, которые жили между Днепром и Доном»{322}.

Глава 30 ВЕЛИКАЯ СКИФИЯ

Последуем доброму совету и обратимся к «Истории» Геродота, без цитирования которой не обходится ни один рассказ о скифах. Добавим только, что и у Геродота не всему можно слепо верить. Например, его рассказ об убиении массагетами и исседонами стариков «вряд ли заслуживает доверия»{323}.

Значительная часть сообщений Геродота о скифах собрана в IV книге его «Истории» («Мельпомена»), которую он начинает рассказом о походе персидского царя Дария I (522–486 гг. до Р.Х.) против скифов. Рассказ этот послужил, как сейчас принято говорить, «информационным поводом» для описания самой Скифии, ее истории, географии, климата, населения, верований и обычаев.

Когда остатки разгромленных скифов вернулись из азиатского похода, длившегося, по мнению Геродота, 28 лет, их встретили с оружием в руках бастарды, появившиеся на свет от связи скифских женщин с рабами. После многочисленных схваток, так и не принесшим скифам победы, один из них предложил, оставив мечи, идти на рабов с плетками в руках. И якобы такая психическая атака принесла скифам победу{324}.

На самом деле скифы находились на Ближнем Востоке с 670 по 585 г. до Р.Х., т. е., можно говорить об их почти столетнем отсутсвии «дома». Без сомнения, какие-то отряды скифского войска могли возвращаться на Северный Кавказ и ранее начала VI в. до Р.Х., однако массовый исход скифов из Азии начался только после мидийской бойни в 591 г. до Р.Х. Поэтому и «слепых» скифских рабов, и их восставших сыновей нужно идентифицировать с теми киммерийцами, которые остались в Приазовье и стали под владычеством скифов «черной костью» — пастухами и прочими слугами, «рабами». Нет ничего невозможного, что, в отсутствие большинства скифов-мужчин, расплодившиеся за несколько десятилетий «рабы» положили глаз не только на скифское добро, но и на скифских женщин. Отсидеться от вернувшихся хозяев они решили в Крыму{325}, где постороили т. н. «киммерийские валы» — цепь укреплений, отделивших Керченский полуостров от остальной Тавриды. Не исключено, что в то время на месте нынешнего Перекопа (красноречивое название! Не зря здесь во все времена копали ров, чтобы отделить Крым от материка) в то время существовал пролив (остаток русла Океана), а вот со стороны Таманского полуострова в Крым можно было пройти, если и не «аки по суху», то верхом на коне, зная, конечно, брод. Есть сведения, что таким образом в Крым, спустя тысячу лет, ворвались гунны, ударив в тыл готам{326}. И как иначе могли переправиться конные скифы через Меотийское озеро? Ведь флота у отступавших из Азии всадников не было.

Окончательно разбитые, киммерийцы бежали на запад. Следы киммерийцев находят во Фракии и на Днестре, где, видимо, и произошли последние их сражения со скифами{327}. Нет сомнения, что часть киммерийцев осталась в Причерноморских степях и слилась с другими народами, часть была рассеяна по Восточно-Европейской равнине, и, как писали средневековые авторы, присоединилась к сарматам (нынешним угро-финнам). Недаром стоит на великой русской реке Волге городок Кимры. И не случайно среди угро-финских народов России процент нордических блондинов выше, чем в «арийской» Германии{328}.

Но киммерийцам пришлось отступать еще дальше — в Прибалтику и Западную Европу: «Археологические следы их передвижений встречаются в Северной Италии, Южной Франции и в других местах. В античной письменной традиции сохранялась версия, что кимвры на севере Ютландии и кимры — ветвь кельтов (нынешние уэльсцы) являлись потомками киммерийцев»{329}.

Оттуда, с Балтийского побережья и с берегов Северного моря через 900 лет они вернулись в Причерноморье под именем готов — чтобы отомстить скифам и отвоевать свою родину. У древних народов память была гораздо длиннее, чем у современных. Именно готы нанесли Скифскому царству последний, смертельный удар. Но об этом — позже.

Пока же, в V в. др Р.Х., как говорили сами скифы Геродоту, их народ был молод, «моложе всех»{330}. Геродот рассказывает нам три версии происхождения скифов, две мифические — от Таргитая, сына Зевса и нимфы Борисфена (Днепра), или от Скифа, сына Геракла и змееногой женщины, и одну (которой придерживается и сам «отец истории») — более реалистичную, по которой скифы просто пришли из Азии{331}.

Действительно, если верить «Велесовой книге», только после разгрома киммерийцев на Днестре, дойдя до Карпатских гор, пять родов отца Богумира приняли название скифов. А с другой стороны, корни скифов уходят в глубокую древность: они считают, что «со времени их первого царя Таргитая до вторжения в их землю Дария прошла как раз тысяча лет»{332}. Что не так уж далеко от истины: примерно за тысячу лет до похода Дария I на скифов (514–512 гг. до Р.Х.) возникла Новохеттская империя (XV в. до Р.Х.)

Не все, кто жил в Скифии — скифы. Собственно скифы — это сколоты, как сами они себя называют, или царские скифы, как переводит это Геродот. Сколоты — это племена, ведущие свой род от трех потомков Таргитая, его сыновей Липоксая, Арпоксая и Колаксая, которые нашли упавшие с неба золотые плуг, ярмо, секиру и чашу — т. е. символы трех каст: землепашцев, воинов и жрецов. Предметы достались самому младшему — Колаксаю, который и стал царем всех скифов. Кстати, переход царского престола по наследству к младшему сыну сохранялся потом в Степи тысячелетие — например, у тех же хазар.

«От Липоксаиса (как называет его на греческий лад Геродот) произошло скифское племя, называемое авхатами, от среднего брата — племя катиаров и трасниев, а от младшего из братьев — царя — племя паралатов. Все племена вместе называются сколотами, то есть царскими. Эллины же зовут их скифами…»

Есть много версий по поводу того, как переводится этот этноним. Например, Татищев предположил, что название «скиф» произошло от греческого «скинос» (кожа), т. к. скифы носили кожаные одежды, либо от еврейского «скиния» — шалаш (шатер) в котором обитали в своих скитаниях «скиты» (skith){333}. Отсюда, видимо, возникла мысль о том, что «скиф-скит» означает скиталец, а само слово имеет славянское происхождение. Выводят слово «скиф» и из старо-готского (читай — киммерийского) «skiatha», означающего «стрелки из лука», и из готского «skildus» или норвежского «skioeldr», т. е., «люди со щитами», и из западнотюркского «Сакев», что буквально означает «Дом Сака», в смысле «Земля Саков»{334}.

Мне лично больше импонирует предположение о киммерийском происхождении этнонима «скифы». Убегают киммерийцы, сломя голову в Западную Европу, а на вопросы встречных: «От кого бежите?», отвечают: «От стрелков из лука!». Но едва ли этот вопрос можно будет когда-нибудь решить окончательно и бесповоротно.

Описывая различные народы, о которых скифы ему рассказали, несмотря на весьма мифические подробности (вроде одноглазых людей, стерегущих золото грифов, и поедания стариков), Геродот дает, в принципе, логичную с точки зрения современных исторических знаний, картину появления скифов в Европе: «Аримаспы изгнали исседонов из их страны, затем исседоны вытеснили скифов, а киммерийцы, обитавшие у Южного моря, под напором скифов покинули свою родину»{335}. Исход арийских племен с северо-запада Китая вызвал, по принципу «домино», передвижение всех племен Центральной Азии, в том числе и саков-скифов.

Но самое интересное, что здесь у Геродота мы вновь встречаемся с уже знакомыми нам «амазонами»-алазонами: «Ближе всего от торговой гавани борисфенитов{336} (а она лежит приблизительно в середине всей припонтийской земли скифов) обитают каллипиды — эллинские скифы; за ними идет другое племя под названием ализоны. Они наряду с каллипидами ведут одинаковый образ жизни с остальными скифами, однако сеют и питаются хлебом, луком, чесноком, чечевицей и просом»{337}.

Ализоны жили к западу от Днепра, их территория простиралась, по крайней мере, до Южного Буга. Хотя все исследователи, начиная от Геродота, называют их скифским племенем{338} (и это, несомненно, так), но стоит обратить внимание, что по официальной версии истории «протославян», здесь, в границах той же самой территории, в V–VII вв. по Р.Х. жили анты — уже «стопроцентные» славяне. А севернее их — венеды, как раз там, где, по Геродоту, обитали «скифы-земледельцы», сеявшие зерно не для собственного пропитания, а на продажу». И вот сидят наши ученые мужи, связавшие себя по руками и ногам теорией о том, что славяне появились только в VI–VIII вв. по Р.Х., и гадают: как, когда и откуда «протославяне» пришли сюда — из степей ли Центральной Азии, из Припятских болот, либо просто свалились с неба, как золотые инсигнации царской власти у скифов? И только одна мысль не допускается ни под каким видом: что жили здесь пять славянских родов отца Богумира со времен разгрома киммерийцев.

Но есть некоторые современные авторы, которые связывают геродотовских скифов-ализонов с алазонами, жившими во II тысячелетии до Р.Х. в верховьях реки Тигр{339} — то есть, на пути миграции ариев из Хеттии в Иран. Так прослеживается тысячелетняя связь между сынами Магога (скифами) и славянами (ализонами).

На берегах Черного моря от Дуная до Дона обитали скифы-кочевники, в том числе и так называемые царские скифы. Это была основная ударная военная сила Скифского царства, способная защитить не только себя, но и все находящиеся в зоне ее ответсвенности родственные и дружественные племена, что и показала в последующем война с персами. Такая структура организации государства, когда кочевники находились в симбиозе с оседлым населением, была характерна для Восточной Европы на протяжении почти двух тысяч лет — до появления Романовской России. Мы видим союз кочевой Орды и оседлого хлебороба и землепашца и в Гуннской империи, и в Хазарском каганате, и в Рюриковской Руси{340}.

Из сообщений Геродота мы узнаем, что царские скифы жили к востоку от реки Герра вплоть до Дона. Ученые до сих пор затрудняются идентифицировать эту реку с какой-либо из ныне существующих на Украине: «Исследователи полагают, что их идентификация, имеющая большое значение для локализации скифских племен, очень сложна ввиду неясности и противоречивости сведений Геродота»{341}

Однако украинский исследователь B. C. Янович предположил (и нашел убедительные подтверждения своей гипотезе), что некогда Днепр разделялся на две реки в районе г. Черкасс. Западное русло (Борисфен) тек на юг, и, сливаясь с Гипанисом (Южным Бугом), впадал в Черное море возле Ольвии, в лиман южнее ее. Восточное русло (Герр) отклонялось далеко на восток, сливалось с Гипакирисом (р. Ингулец) и впадало в море близ современной Евпатории. Сейчас это современное русло Днепра. Автор гипотезы считает, что причиной этого мог быть «моренный вал… в стоке через Приднепровскую возвышенность». Он способствовал возникновению крупного озера и стоку воды через западное русло (Борисфен), до тех пор, пока вал не был размыт Днепром и воды реки пробили себе новое, восточное русло (Герр-Днепр){342}.

Если вспомнить, что Приднепровская возвышенность появилась в результате Днепровского оледенения, то существование нанесенного ледником вала еще во времена Геродота неоспоримо свидетельствует о том, что последнее оледенение произошло вовсе не 12 000 лет назад, а гораздо позже, как об этом и говорилось выше. Иначе ко временам Геродота песчаный вал был бы уже давно размыт. О том, что эти земли совсем недавно по историческим (а не геологическим!) меркам освободились ото льда свидетельствуют и сильный холод, и постоянные снегопады в скифских степях, и замерзающий Киммерийский Боспор, по льду которого люди переходили из Крыма на Таманский полуостров{343}.

Еще одним свидетельством того, что география Восточной Европы всего две с небольшим тысячи лет назад была во многом отличной от нынешней, являются слова Геродота о том, что практически все реки Скифии вытекают из больших озер: «… Тирас [Днестр] …начинается на севере и вытекает из большого озера на границе Скифии и земли невров… Гипанис [Южный Буг] — берет начало в Скифии. Вытекает она также из большого озера, у которого пасутся дикие белые кони. Озеро это справедливо зовется «матерью Гипаниса». … За ними следует пятая река под названием Пантикап [Ингул]. Течет она также с севера и из озера. …Гипакирис [Ингулец] — берет начало из озера… Наконец, восьмая река — Танаис [Дон]. Она течет сверху, беря начало из большого озера…»{344}.

Конечно, на современных картах мы не увидим никаких озер у истоков всех названных рек. И можно было бы списать озера на «неосведомленность» Геродота, но все же в специальной литературе упоминаются огромные озера, расположенные в междуречье Днепра и Вислы, особенно по течению Припяти. Сегодня здесь, на границе Белоруссии, Польши и Украины остались лишь бескрайние болота, а уж об истоках Днестра и Южного Буга и говорить нечего — это теперь предгорья Карпат. И все же именно здесь находилось русло реки Океан, несущей талые воды ледника из Черного моря в Атлантику. И Припятские болота недвусмысленно свидетельствуют, где это русло проходило. А реки Ингул и Ингулец вытекали из того же озера, откуда брали начало два русла Днепра — Борисфен и Герр.

Но интересней всего, что озеро, из которого вытекал Дон, существовало еще в Средние века. Сигизмунд Герберштейн в своих «Записках о московитских делах» сообщает: «Знаменитая река Танаид{345}, которая отделяет Европу от Азии, начинается приблизительно в восьми милях к югу от Тулы, с незначительным уклоном к востоку, но не с Рифейских гор [разумеется, ледник уже давно растаял. — В.М.], как передавали некоторые, а из огромного Иванова озера, т. е. озера Ивана, которое простирается в длину и в ширину приблизительно на 1500 верст и начинается в лесу, который одни называют Оконицким лесом, а другие Епифановым лесом. Из этого озера вытекают две большие реки, Шат и Танаид: Шат — к западу; приняв в себя реку Упу, он вливается в Оку в северо-западном направлении. Танаид же сперва течет прямо на восток и между царствами Казанским и Астраханским проходит в шести или семи нем[ецких] милях от реки Волги; затем, заворотив к югу, он образует болота, которые называют Меотидскими»{346}.

Ныне на карте вы никаких «огромных озер» в полторы тысячи верст не найдете. Да и в 150 верст не видно (надо учесть, что в исторических документах часто появляются и пропадают «лишние» нули). Есть малюсенькое озерцо севернее Новомосковска — и все. Можно посмеяться над доверчивым иностранцем (правда, оставившим подробное описание всего Московского царства и его истории, сохранившим для нас массу интереснейших сведений по областям страны, рекам, плодородию почвы, обычаям и т. п.), но можно и задуматься, а почему это два автора, Геродот и Герберштейн, не самые последние люди своего времени, с промежутком в две тысячи лет утверждают одно и то же? Может, доля истины тут есть? И вся средняя полоса Восточно-Европейской равнины после отступления ледника была покрыта бесчисленным множеством больших и малых озер (не в последнюю очередь из-за таяния слоя «вечной мерзлоты», как это происходит и сейчас на севере Сибири)? А за озерами, как многократно повторяет Геродот, лежит безлюдная пустыня (тундра?): «Севернее ализонов живут скифы-земледельцы. … Наконец, еще выше их живут невры, а севернее невров, насколько я знаю, идет уже безлюдная пустыня»{347}.

Таким образом, северная граница территории Скифии проходила примерно по 50–й параллели, южная — по берегу Черного моря, с запада и востока границей служили Дунай и Дон соответственно. Геродот пишет, что Скифское царство представляло собой квадрат с длинной сторон 40 000 стадий каждая. Однако здесь, скорее всего, мы вновь имеем дело с т. н. феноменом «лишнего нуля». Греческий стадий равнялся 185 метрам, и 40 000 стадиев — это около 7500 км. При таких границах Скифия раскинулась бы до Северного полюса. Реальная сторона геродотовского квадрата была в 10 раз меньше — примерно 700–750 км. Скифия почти вписывалась в границы современной Украины. Климатические условия, судя по Геродоту, соответствовали тем, что сейчас существуют в средней полосе европейской части России. Земля была плодородной, степи покрыты травой, имелось огромное количество дичи и рыбы (в том числе осетровых), были месторождения соли. Скотоводство и земледелие процветало. Зерно производили на экспорт.

В Скифском царстве жили и кочевники, и оседлые скотоводы, и земледельцы, и охотники. Понятно, что это вело к различному образу жизни. Хотя Геродот устами царя Иданфирса и утверждает, что у скифов «нет городов и обработанной земли»{348}, мы знаем, что это верно лишь по отношению к царским скифам, но не к их подданным.

Тот же Геродот упоминает о городе Гелоне в земле самого северного племени, входящего в Скифское государство — будинов. Правда, он пишет, что основавшие город гелоны были эллинами и ничего общего не имели с будинами{349}. Но греческий географ II в. до Р.Х. Клавдий Птоломей приводит список из шести городов, расположенных на Борисфене (причем, с указанием их координат): Азаргий, Амадока, Сар, Серим, Метрополь, Ольвия (она же г. Борисфен). По крайней мере, четыре из названных городов принадлежали аборигенам. Координаты города Амадока соответствуют Киеву, а на месте города Серим находится село, по которому получила свое название знаменитая Зарубинецкая культура и древнее городище, которое местные жители называют Сурмы{350}. Надо думать, что это были не единственные города Скифского государства.

Скорее всего, скифские поселения на Борисфене не слишком отличались от Гелона, который был построен целиком из дерева (то, что длина каждой стороны городской стены была 30 стадий, или пять с половиной километров — т. е. вся площадь крепости составляла около 30 кв. км — вызывает большие сомнения). Этот город был сожжен персами во время войны{351}.

Глава 31 ПЕРВАЯ ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

Мы привыкли к тому, что Великой Отечественной войной долгие годы называли войну с немецко-фашистской Германией и ее саттелитами. Но надо помнить, что впервые такое название получила война 1812 года, когда против России выступил Наполеон со своей полумиллионной армией, состоящей из «двунадесяти» европейских народов. В 1914 году Первую мировую в России также называли Второй Отечественной, и таковой она и осталась бы, без сомнения, в истории, если бы не революция 1917 года.

Однако самой первой Отечественной войной в Российской истории можно без особых натяжек назвать войну Скифского царства против персидской агрессии. Персия долгое время была ведущим государством древнего мира, объединив под своей властью территории от Инда на востоке до Дуная на Западе, от Черного моря на севере до Эфиопии на юге. На протяжении всей своей истории персы не прекращали вести завоевательные войны, которые, в конце концов, истощили генофонд этого воинственного народа (в персидской армии служили в основном, персы и родственные им мидяне, т. е. западноарийские племена Центральной Азии) и привели к гибели Персидского государства.

В школьных учебниках по истории древнего мира довольно много места отводится войнам между Персией и Грецией (первая половина V в. до Р.Х.), рассказывается о мужестве греков, защищавших свои «демократические свободы» (хотя самый известный подвиг в истории греко-персидских войн совершили триста спартанцев, подданных «тоталитарной» Спарты). Можно сказать, что практически все образованные современные люди хотя бы краешком уха слышали об этой войне. Греки в ней победили, изгнав персов не только из европейской, но и из малоазиатской Греции. Однако не эта война надломила силы персидского государства, а малоизвестная, но крайне важная для судеб мира война между персами и скифами.

Она началась за двадцать лет до вторжения персов в Грецию, и этот «выбор приоритетов» свидетельствует о том, какого противника для себя персы считали наиболее опасным. Выше уже говорилось о среднеазиатской войне между персами и массагетами, в которой погиб персидский царь Кир в 530 г. до Р.Х. Теперь, пятнадцать лет спустя, персы решили совершить заход с другой стороны, через Балканы. В 514 г. до Р.Х. царь Дарий с огромной армией переправился с помощью греков{352} через Фракийский Боспор (в районе современного Стамбула). На месте переправы он распорядился поставить два мраморных столпа, на которых написали перечень всех народов, которые шли войной на скифов. Численность армии составляла около 700 000 человек (если, конечно, и здесь не вмешался пресловутый «лишний нуль»). Кроме того, армию поддерживал флот из 600 кораблей{353}, на которых служили матросами в основном малоазийские греки.

Но ядро персидской армии составляли персы и мидийцы. Большая часть взрослого мужского населения персов являлась воинами. Они начинали служить, по-видимому, с 20 лет. Высшие командные должности в гарнизонах, расположенных в основных стратегических пунктах и в крепостях, занимали обычно персы{354}. Армия состояла из конницы и пехоты. Комбинированные действия кавалерии и лучников обеспечивали персам победы во многих войнах. Лучники расстраивали ряды противника, а после этого кавалерия уничтожала его. Главным оружием персидской армии являлся лук. Однако время массированного применения тяжеловооруженной конницы в Персии наступит значительно позже.

Элитные войска составляли 10 000 человек т. н. «бессмертных», первая тысяча которых состояла из представителей самых знатных родов и была личной охраной царя. Они были вооружены копьями. Важную вспомогательную роль в персидской армии играли военные части, состоявшие из покоренных саков и некоторых других восточно-арийских племен. Позже персы стали широко использовать наемные греческие войска. В персидской армии были карийцы, хорезмийцы, иудеи, арамеи, и египтяне. Во флоте служили в основном финикийцы, киприоты, греки с островов Эгейского моря и побережья Малой Азии.

И вся эта огромная сила навалилась на северное Причерноморье.

На пути от Боспора до Истра (Дуная) почти никто не оказал персам заметного сопротивления. Фракийцы (потомки пеласгов), живущие на европейском берегу проливов, «… подчинились Дарию без боя»{355}. Только геты{356} «самые храбрые и честные среди фракийцев» пытались сопротивляться Дарию, но «тотчас же были покорены»{357}. Этих гетов из общей массы фракийцев выделяет как Геродот{358}, так и сами скифы{359}, что свидетельствует об особом отношении к ним. Действительно, балканские геты сыграли значительную роль в истории славянских народов. Сейчас отметим только, что геты, судя по всему, придерживались единобожия и верили, что после смерти попадут в рай, где их душа будет жить вечно и счастливо{360}. Нет сомнения, что спасение души и обретение райского блаженства для гетов ассоциируется с честностью и храбростью, о которых упоминает Геродот, отсюда проистекает и то, что геты оказались единственным из балканских народов, не побоявшимся сразиться с персами несмотря на огромное неравенство сил. По всей видимости, геты не фракийцы, а одно из племен, близкородственных скифам-славянам и пришедшее с ними в Причерноморье.

Подойдя к Истру, персы построили переправу на левый берег и вторглись на территорию Скифского царства. Что могли противопоставить скифы вражеской армии?

О численности скифов (как, впрочем, и о многом другом) существуют противоречивые мнения. Геродот пишет: «Численность населения у скифов я не могу определить точно, так как получил об этом весьма различные сведения. Действительно, согласно одним сообщениям, скифы очень многочисленны, а по другим — коренных скифов, собственно говоря, очень мало. Местные жители, однако, показывали мне вот что: между реками Борисфеном и Гипанисом существует местность под названием Эксамней. …В этой местности стоит медный сосуд величиной, пожалуй, в шесть раз больше сосуда для смешения вина, который Павсаний, сын Клеомброта, велел посвятить, богам и поставить у входа в Понт. Кто не видел этого сосуда, тому я его опишу: он свободно вмещает 600 амфор{361}, а толщина этого скифского сосуда шесть пальцев. По словам местных жителей, сделан он из наконечников стрел. Один скифский царь, по имени Ариант, пожелал узнать численность скифов. Он приказал для этого всем скифам принести по одному наконечнику стрелы и каждому, кто не послушается, грозил смертью. Тогда скифы принесли такое множество наконечников, что царь решил воздвигнуть из них себе памятник: он повелел изготовить из наконечников этот медный сосуд и выставить в Эксампее»{362}.

Видимо, при общей многочисленности населения Скифского царства с зависимыми и полузависимыми племенами, число самих «царских скифов», тех, кто называл себя сколотами, было сравнительно невелико. Стоит учесть, что не прошло еще и века после возвращения скифов из Азии, вряд ли за это время они могли достичь такой численности, чтобы противостоять без общего ополчения всех племен персидскому нашествию, несмотря на то, что сколоты были профессиональными воинами и обладали отличными боевыми навыками.

«Среди всех известных нам народов только скифы обладают одним, но зато самым важным для человеческой жизни искусством. Оно состоит в том, что ни одному врагу, напавшему на их страну, они не дают спастись; и никто не может их настичь, если только они сами не допустят этого»{363}.

Персам, отличным воинам и хорошим лучникам, на этот раз предстояло встретиться с великолепными воинами и самыми лучшими в мире стрелками из луков. Но и помимо этого у скифов были достоинства, позволившие им создать одну из самых боеспособных армий древнего мира.

Скифы, как истинные потомки хеттских кузнецов, «владели всеми передовыми технологиями своего времени: получали железо из руды, превращали его в сталь, использовали различные приемы ковки, закаливания, цементации, наваривания. Железное оружие произвело революцию в военном деле. Армии великих держав вооружились стальными мечами, стальные ободья повысили прочность колесниц… Но и на этом фоне скифские военные достижения были незаурядными»{364}.

В VIII в. до н. э. скифы изобрели двухперые и трехперые наконечники стрел. Их отливали из бронзы. Снабженные такими наконечниками стрелы обладали повышенной дальнобойностью и пробивной силой. Поэтому скифский лучник мог держаться на безопасном расстоянии от врага. Другое скифское нововведение — специальная выучка лошадей, которые почти не нуждались в поводьях. Конь был приучен к управлению шенкелями и подчинялся движениям ног наездника, всадник получал возможность стрелять из лука на скаку.

Основой скифского войска была легкая конница, типичный скифский воин — конный лучник, вооруженный также копьем для метания и коротким мечом-акинаком. Колчан с луком и стрелами привешивался к поясу с левой стороны, а на правом боку висел акинак.

Скифская конница считалась лучшей в мире. Она действовала без обоза, даже наконечники стрел отливались по мере необходимости в походных условиях. Для этого в состав конных отрядов включались мастера-литейщики, возившие с собой переносные литейные формы и запас бронзы.

Излюбленный тактический прием скифов — конная атака лавой с метанием стрел и притворным отступлением{365}. Стрельба велась на скаку, когда скифский отряд, не приближаясь вплотную к противнику, вдруг разворачивался, мчался мимо и притворно «обращался в бегство».

Оборотясь назад, скифский воин успевал выпустить несколько стрел. При этом скифы славились как искуснейшие стрелки, бьющие точно в цель. Результаты скифского налета оказывались убийственными для врага, в то время как сами скифы оставались недосягаемыми.

Тяжелая панцирная кавалерия с длинными мечами и копьями тоже существовала у скифов, но играла вспомогательную роль. Такие отряды составляли гвардию скифских правителей. Всадники в металлических шлемах и панцирях сидели на лошадях, также защищенных специальными боевыми доспехами.

В пешем бою скифы действовали мечами, копьями и секирами. Обоюдоострые боевые секиры-сагарисы описаны в древности у среднеазиатских саков. От ударов противника пеший воин прикрывался легким щитом. В числе скифских тактических приемов известен и такой: стремительное нападение конницы и вслед за ним рукопашный бой в пешем строю.

Примеры изобретательности и хитрости скифов вошли в учебники военного искусства. В собрание военных хитростей, которое составил древнеримский военачальник Фронтин, включен, например, такой случай: «Скифский царь Атей, когда ему пришлось сразиться с более значительными силами трибаллов, приказал женщинам и детям и всей нестроевой толпе подогнать к тылу неприятелей стада ослов и быков и при этом нести впереди поднятые копья; затем он распустил слух, что будто бы к нему идут подкрепления от более отдаленных скифов; этим уверением он побудил неприятелей отступить»{366}.

Кстати, умение скифских всадников, оборотясь назад, на полном скаку стрелять из лука так поразило европейцев, что и в двадцатом веке кокетливый взгляд, брошенный уходящей дамой через плечо своему кавалеру, назывался «скифским выстрелом» и наповал поражал воздыхателя.

«Скифский выстрел» стал возможен не в последнюю очередь потому, что скифские всадники использовали седло, которое давало им очевидное преимущество над вражеской кавалерией, поскольку ни персы, ни греки, ни римляне не использовали седел. Не ясно, имели ли скифы шпоры. На вазе, найденной в кургане Чергомлык, имеется картинка оседланного коня, а ремень, свисающий с подпруги, выглядит как кожаная шпора. В скифских могилах не было обнаружено, однако, никаких железных шпор.

Лук был самым опасным оружием скифских всадников. Короткий (около 2,5 фута), с двойным искривлением скифский лук, был хорошо приспособлен для стрельбы с коня. Стрелы изготовлялись из дерева или тростника; наконечники стрел были бронзовыми, хотя иногда в курганах обнаруживаются каменные, костяные и железные наконечники. Дальность полета стрел составляла около 120 метров. Колчан для стрел делался из дерева или кожи, и обычно богато украшался. Колчан скифского вождя покрывался золотыми или серебряными пластинками и крашеными — врезным путем и барельефом — рисунками, представлявшими военные сцены. В дополнение к луку скифский воин использовал также бронзовый или железный меч и кинжал. Типичная скифская тактика состояла в атаке врага в различных местах одновременно маленькими кавалерийскими отрядами. После первого столкновения скифские всадники бежали, с тем, чтобы завлечь армию врага на свою территорию, где было легко его окружить и уничтожить. Неудачная кампания персидского царя Дария, описанная Геродотом, может рассматриваться как классический пример скифской военной тактики{367}. Позднее такая тактика и в 1812–м, и в 1941–м позволила России устоять в схватке с более сильным противником, собраться с силами и нанести врагу поражение. А началось все со скифов.

Когда они поняли, что силы персов намного их превосходят, то обратились к союзным племенам с просьбой о помощи. Дальнейший ход этой военной кампании подробно описывает Геродот. Цари племен, входящих в сферу скифского влияния — тавров, агафирсов, невров, андрофагов, мелангхленов, гелонов, будинов и савроматов — собрались на совещание, где мнения разделились. Цари гелонов, будинов и савроматов решили выступить вместе со сколотами против персов, но племена агафирсов, невров, андрофагов, меланхленов и тавров отказались поддержать скифов и объявили о политике вооруженного нейтралитета. Несложно заметить, что за сколотов выступили родственные им племена, а против — племена, в основном этнически чуждые, прежде всего, тавры — доскифское население Крыма, отличавшееся повышенной кровожадностью и негостеприимностью: «У тавров существуют такие обычаи: они приносят в жертву Деве потерпевших крушение мореходов и всех эллинов, кого захватят в открытом море, следующим образом. Сначала они поражают обреченных дубиной по голове. Затем тело жертвы, по словам одних, сбрасывают с утеса в море, ибо святилище стоит на крутом утесе, голову же прибивают к столбу… С захваченными в плен врагами тавры поступают так: отрубленные головы пленников относят в дом, а затем, воткнув их на длинный шест, выставляют высоко над домом, обычно над дымоходом. Эти висящие над домом головы являются, по их словам, стражами всего дома. Живут тавры разбоем и войной»{368}.

Агафирсы, как указывает Геродот, по своим обычаям напоминают фракийцев: «Агафирсы — самое изнеженное племя. Они обычно носят золотые украшения и сообща сходятся с женщинами, чтобы всем быть братьями и как родные не завидовать и не враждовать между собой. В остальном их обычаи схожи с фракийскими»{369}. Судя по всему, их принадлежность к коренным скифам тоже под большим сомнением, так как скифы и фракийцы — два разных народа. Как уже говорилось выше, фракийцы — пеласги еще в середине второго тысячелетия до Р.Х. были родственным народом и союзниками хеттов.

Как пишет Каир Бек-Али, «в болгарском языке существует слово «пiрак» в значении «соединение» Более точный смысл сохранился в кипчакской форме «бiрак» — «союз, единство» (от числительного «бiр» — один). В русском языке, кстати, слово «брак» тоже означает «союз, сочетание». Предполагаю, что в названии «Фракия» нашло отражение понятие — «Союзники». Принимая во внимание эту версию, проясняется вопрос о загадочных «союзниках хеттов» в их войне с египтянами. Ведь именно на территории, которая позже становится известна как государство Фракия, хетты содержали свои колесницы, и пасли лошадей, именуя своих соседей «Союзниками». Иначе они их не называли. Наверняка это было истинное название кочевого общества, но сохранившееся в переводе{370}. Так что если обычаи агафирсов «близки фракийцам», то и сами они ближе последним, чем скифам, что и подтвердилось их поведением во время войны, когда они не пропустили скифов на свою территорию и даже угрожали им войной{371}.

Андрофаги хотя и носили «подобную скифской» одежду, но имели особый язык, отличный от скифского. Из того, что у невров «скифские обычаи», а у меланхленов — «скифские нравы», вовсе не следует, что они наверняка скифы. Во всяком случае, некоторые историки не считали их скифами{372}.

Так распределились силы. Скифы разделили свою армию на две части. В первой, под командованием царя Скопасиса, были скифы и савроматы. Ему была поставлена задача заманить персов в глубь скифской территории, медленно отступая вдоль побережья Меотиды (Азовского моря) к Танаису (Дону). Если же персы повернут назад, преследовать их. Вторая скифская группировка под руководством царей Иданфирса и Таксакиса с присоединившимися к ним будинами и гелонами также должна была отступать, держась на расстоянии дневного перехода от противника. Одна из задач, которую скифы хотели решить — заманить персов на территорию племен, отказавшихся принять участие в войне, и таким образом вынудить их вступить в столкновение с персами.

Головной отряд скифов встретил противника на расстоянии трехдневного перехода от Истра (Дуная), и тут же принялся уничтожать растительность, продовольствие и колодцы на пути у персов. Персы, в свою очередь, начали немедленно преследовать скифов. Отступив за Танаис (Дон), скифско-сарматское войско, пройдя через Сарматию, вступило в земли будинов и гелонов. Дарий форсировал Дон и сжег город гелонов. Пройдя землю будинов, Дарий остановился на реке Оар (как считают, это Сал или Волга, что представляется маловероятным) и приказал построить восемь больших укреплений на расстоянии 60 стадий (примерно 11 км) друг от друга. Их руины существовали еще при Геродота. Однако укрепления так и остались недостроенными, так как персам пришлось вновь кинутся в погоню за скифами, которые обошли противника с севера. Пройдя по землям андрофагов, меланхленов и невров, скифы остановились на границе с агафирсами, и вновь повернули в Скифию.

Дарий постоянно пытался навязать скифам генеральное сражение (как и Наполеон Кутузову двадцать три века спустя). Но попытки возбудить на бой скифских царей, называя их беглецами и рабами, разбились о железобетонную самоуверенность скифов. «Пока нам не заблагорассудится, — ответил Дарию Иданфирс, — мы не вступим с вами в бой». Видимо, переговоры со стороны Дария были вызваны теми же причинами, что и письма Наполеона Александру I — голодом и плачевным моральным и физическим состоянием персидской армии. А скифы, со своей стороны, приступили к тактике партизанской войны — нападали на фуражиров, «когда те выходили на поиски пищи», атаковали небольшие персидские отряды. Положение персов стало совсем тяжелым.

И тогда скифы предприняли новые шаги, которые поставили персидскую армию на грань гибели. Савроматы под командой Скопасиса отправились для переговоров с греками, сторожившими мост через Истр, и предложили им по истечение 60–дневного срока, назначенного самим же Дарием, оставить мост и вернуться на родину. Цель этого понятна — лишить персов возможности отступить за Дунай и полностью уничтожить захватчиков. А для того, чтобы персы не вернулись к переправе раньше установленного срока, оставшиеся скифы применили еще одну хитрость: «Скифы же, замечая замешательство персов, поступали следующим образом, стараясь как можно дольше удержать персов в своей стране и терзая их нуждой и лишением всего необходимого. Скифы оставляли часть своих стад вместе с пастухами, а сами уходили в другое место. Персы же приходили, захватывали скот, каждый раз при этом гордясь своей удачей. Это повторялось часто, пока, в конце концов, Дарий не оказался в затруднительном положении»{373}.

Наконец скифы решили, что соотношение сил сложилось в их пользу, и выстроились перед персидским лагерем для генерального сражения, в котором должна была решиться судьба многих народов Европы и Азии. Накануне сражения они прислали Дарию «дары», которые тот, все еще ослепленный своим «величием», принял за изъявление покорности: «Скифские цари, … отправили к Дарию глашатая с дарами, послав ему птицу, мышь, лягушку и пять стрел. Персы спросили посланца, что означают эти дары, но тот ответил, что ему приказано только вручить дары и как можно скорее возвращаться. По его словам, если персы достаточно умны, должны сами понять значение этих даров. Услышав это, персы собрали совет. Дарий полагал, что скифы отдают себя в его власть и приносят ему [в знак покорности] землю и воду, так как-де мышь живет в земле, питаясь, как и человек, ее плодами; лягушка обитает в воде, птица же больше всего похожа [по быстроте] на коня, а стрелы означают, что скифы отказываются от сопротивления. Такое мнение высказал Дарий. Против этого выступил Гобрий…. Он объяснял смысл даров так: «Если вы, персы, как птицы не улетите в небо, или как мыши не зароетесь в землю, или как лягушки не поскачете в болото, то не вернетесь назад, пораженные этими стрелами»{374}.

После этого произошел инцидент, который окончательно убедил Дария, что он не совсем владыка вселенной. «Когда скифы уже стояли в боевом строю, то сквозь их ряды проскочил заяц. Заметив зайца, скифы тотчас же бросились за ним. Когда ряды скифов пришли в беспорядок и в их стане поднялся крик, Дарий спросил, что значит этот шум у неприятеля. Узнав, что скифы гонятся за зайцем, Дарий сказал своим приближенным, с которыми обычно беседовал: «Эти люди глубоко презирают нас, и мне теперь ясно, что Гобрий правильно рассудил о скифских дарах. Я сам вижу, в каком положении наши дела. Нужен хороший совет, как нам безопасно возвратиться домой». На это Гобрий ответил: «Царь! Я давно уже узнал по слухам о недоступности этого племени. А здесь я еще больше убедился в этом, видя, как они издеваются над нами. Поэтому мой совет тебе: с наступлением ночи нужно, как мы это обычно и делаем, зажечь огни, оставить на произвол судьбы слабосильных воинов и всех ослов на привязи и отступить, пока скифы еще не подошли к Истру, чтобы разрушить мост, или пока они не приняли какого-нибудь гибельного для нас решения»{375}.

Так Дарий и поступил. Бросив раненых, ослабевших и обозных мужиков на милость скифов, «царь царей» (как и Наполеон на Березине) бежал с остатками армии к Дунаю. Скифы, обнаружив утром брошенный персами лагерь, кинулись за врагом в погоню. И вот еще одно удивительное совпадение с войной 1812 года: как и французы, персы отступали по разоренным дорогам, где не осталось ни воды, ни еды, ни фуража. Но если французов это вынудила сделать русская армия в сражении под Малоярославцем, то персы выбрали такой путь только по собственной глупости, чем несказанно удивили скифов.

Последние, подступив всей армией к мосту на Дунае раньше персов, еще раз предложили грекам разрушить мост, вернуться на родину и освободиться от персидского рабства. Поначалу греки с энтузиазмом приняли это предложение, но командующие греческими отрядами — сплошь «тираны милостью Дария» — испугались, что в случае освобождения ионийских городов от персидской оккупации лишатся власти. И обманули скифов, пообещав «ревностно служить им» и разрушить переправу.

И тут скифы дали маху. Вместо того, чтобы спокойно дожидаться Дария у моста, они вновь отправились на поиски персов, причем, считая персов людьми разумными, искали их в тех частях степи, которые еще не были разорены. Персы же, чтобы не заблудиться, шли по ранее проложенным путям. Два войска разминулись.

Когда Дарий вышел на берег Дуная, коварные греки изменили скифам, и, восстановив небольшой участок моста, разрушенный для вида, пропустили персов на правый, фракийский берег реки. «С тех пор, — говорит Геродот, — скифы считают ионян, поскольку те были свободными людьми, самыми жалкими трусами из всех людей, а как рабов весьма преданными своему господину и наименее склонными к побегу».

Так окончилась скифская эпопея Дария. Из 700–тысячной армии (если верить Геродоту) смогли уцелеть всего 80 тысяч (11 %). Во всяком случае, убегая в Азию, Дарий оставил прикрывать Фракию полководца Мегабаза с 80 тысячами воинов{376}. Мост через Боспор Дарий уже не строил — не для кого, — а сам переправился через пролив на кораблях.

Глава 32 МИР ПОСЛЕ СКИФСКОЙ ВОЙНЫ

Значение скифо-персидской войны для истории трудно переоценить. Период перед ее началом стал временем наивысшего расцвета Персидской империи. Но во время войны со скифами персы потеряли кадровый состав своей старой армии, с которой завоевали практически все известные «цивилизованные страны» Европы и Азии. С конца VI — начала V в. до Р.Х. начинаются восстания греческих городов против персидского владычества, а затем и вековые греко-персидские войны, закончившиеся походом Александра Македонского, разгромившего Персию.

Но вот что интересно. Когда в 491 г. до Р.Х. персы вторглись в Аттику, их армия вряд ли насчитывали более 15 тысяч человек{377}. Поражение в битве на Марафонской равнине, когда погибло 6400 персов и всего 192 грека, ясно говорит о низких боевых качествах персидских войск. 28 сентября 480 г. до Р.Х. персидский флот был разбит греками в морском сражении при о. Саламине при соотношении сил греческих и персидских кораблей как 380 к 650. 26 сентября 479 г. до Р.Х. в сражении у города Платеи греки вновь разгромили персидскую армию — у персов даже не было тяжеловооруженных воинов, основной ударной силы античной пехоты!

Все это было следствием уничтожения скифами кадровой персидской армии.

По Сузскому миру 499 г. до Р.Х. персидским войскам было запрещено появляться западнее реки Галис, т. е. вся западная Малая Азия фактически перешла под греческий протекторат. Гибель Персидской империи и завоевание Азии македонцами стали лишь вопросом времени.

Эллинизация Азии, Александрийская библиотека и маяк на острове Фарос, птолемеевский Египет и красивейший город древности — Антиохия-на-Оронте, Пергамское царство и многое другое, без чего античную историю не представить, — все это стало возможно лишь потому, что в степях северного Причерноморья скифские воины разгромили персов. От этого удара персы уже никогда не оправились. Весной 334 г. до Р.Х македонская армия в составе 30 000 пехотинцев и 5000 конницы выступила в азиатский поход. Этого оказалось достаточно, чтобы Персия Ахеменидов канула в Лету.

* * *

В первой половине IV в. до Р.Х. скифам пришлось впервые столкнуться с Александром Македонским. Как сообщает Псевдо-Каллисфен, 400 000 скифов выступили из своих степей в поход на юг. По приказу отца, царя Филиппа II, Александр вышел им навстречу с небольшим войском, и благодаря хитрости и военным талантам наголову разгромил пришельцев, устроив им засаду, так что вожди скифов униженно признали себя рабами и данниками Александра: «Мы рабы твои, государь, и мы будем служить тебе вовеки по желанию твоему»{378}.

Не только численность скифского войска, но и, прежде всего, признание скифскими вождями своей зависимости от иноплеменников, заставляет усомниться в правдивости этого сообщения. Известно, что скифы всегда предпочитали смерть рабству. Можно предположить, что имел место либо обыкновенный набег скифов с целью добычи, либо посылка вспомогательных войск на помощь фракийцам, чтобы противодействовать попыткам македонцев закрепиться на европейском берегу Боспора, где царь Филипп готовясь к нападению на азиатские владения Персии, хотел построить военный лагерь. В этом случае понятна и малочисленность войск Александра.

В другой раз Александр скрестил оружие со скифами уже после разгрома Персии, когда в 329 г. до Р.Х. начал поход против скифов-саков в Среднюю Азию. В течение трех лет шла война македонцев с саками, пока Александру не удалось оттеснить противника высоко в горы и в казахские степи. Руководивший сопротивлением вождь Спитамен был предательски убит. Но и тогда македонскому царю пришлось, чтобы утихомирить отчаянно сопротивлявшихся скифов, жениться на Роксане{379}, дочери одного из сакских вождей. В боях со скифами Александр был ранен, а его армия понесла тяжелые потери.

С именем этого великого завоевателя связана средневековая русская легенда о «Послании Александра царя Македонского» к «словенскому народу», дошедшая до нас в «Сказании о Словене и Русе».

Так как это «Сказание…» мало известно широкому читателю, и даже упоминается о нем не часто, автор позволит себе привести его полностью.

Сказание о Словене и Русе и городе Словенске{380}

В лето от сотворения света 2244, во второе же лето по потопе, по благословению Ноя праотца разделися вся вселенная на три части трем сыном его, Симу, Хаму и Афету. Низвержеся от нерадения Хам от благословения отца своего Ноя, зане упився вином. И потом истрезвися Ной от вина, и разуме, елико сотвори ему менший сын Хам, и рече: «Проклят буди Хам отрок и да будет раб братома своима». И благослови Ное дву сынов своих, Сима и Афета, иже покрыта наготу отца своего, опак зряще, наготы же его не видеша. И благослови Сифа, сына Арфаксадова, да вселится в пределех Ханаановых. Афету же по благословению отца своего Ноя излиявшуся на западныя и на северный страны даже и до полунощия. По мале же времени правнуцы Афетовы Скиф и Зардан отлучишася от братий своих и от рода своего от западных стран, и коснушася полуденных стран, и вселишася во Ексинопонте, и живяху тамо многа лета, и от сих породишася сынове и внуцы и умножишася зело, и прозвашася по имени прадеда своего Скифа Скифия Великая. И бысть между ими распря и междоусобица и крамола многа и тесноты ради места. Начальницы же тогда родители их княжаху единого отца сынове пяточислении{381} кровницы, им же имена: 1) Словен, 2) Рус, 3) Болгар, 4) Коман, 5) Истер. От сих же племене во время последнее и каган сыроядец изскочи, о нем же греческая история последи изъяснит. Мы же на предлежащее возвратимся, Князем убо скифским Словену и Русу, мудростию и храбростию в роде своем всех превозшедшим, и начата размышляти со ближними своими премудре, рекоша же сице: «Или толико всего вселенныя, иже ныне под нами? Еда несть во жребии праотца нашего Афета еще части земли благи и ко вселению человечю угодны? Слышахом бо от предков своих, яко благословил праотец наш Ной прадеда нашего Афета частию земли всего западнаго и севернаго и полунощнаго ветров, и ныне убо, братие и друзи, послушайте совета нашего, оставим далече от нас вражду сию и несогласие, еже ныне тесноты ради творится в нас, и подвигнемся убо, и идем от земля сея и от рода нашего, и пойдем по вселенной света, сущей во жребии прадед наших, иде же нас приведет счастие и благословение праотца нашего благословеннаго Афета и подаст нам землю доброплодну во обитание нам и родом нашим». И люба бысть сия речь Словенова и Русова всем людем, и все яко единемы усты реша: «Благ совет князей наших и добра речь и угодна премудрых держателей».

И в лето от сотворения света 3099{382} Словен и Рус с роды своими, отлучишася от Ексинопонта, и идоша от роду своего и от братия своея, и хождаху по странам вселенныя, яко острокрилаты орли прелетаху сквозе пустыня многи, идуще себе на вселение места благопотребна. И во многих местех почиваху, мечтующе, но нигде же тогда обретше вселения по сердцу своему. 14 лет{383} пустыя страны обхождаху, дондеже дошедше езера некоего велика, Моикса зовомаго, последи же от Словена Илмер проименовася во имя сестры их Илмеры. И тогда волхвование повеле им быти населником места оного.

И старейший, Словен, с родом своим и со всеми, иже под рукою его, седе на реце, зовомей тогда Мутная, последи ж Волхов проименовася во имя старейшаго сына Словенова, Волхова зовома. Начало Словенску граду, иже последи Новъград Великий проименовася. И поставиша град, и именоваша его по имени князя своего Словенеск Великий, той же ныне Новъград, от устия великаго езера Илмеря вниз по велицей реце, проименованием Волхов, полтора поприща. И от того времени новопришельцы скифстии начаху именоватися словяне, и реку некую, во Илмер впадшую, прозваша во имя жены Словеновы Шелони. Во имя же меньшаго сына Словенова Волховца преименова оборотню протоку, иж течет из великие реки Волхова и паки обращается в него. Больший же сын оного князя Словена Волхв бесоугодник и чародей и лют в людех тогда бысть, и бесовскими ухищреньми мечты творя многи, и преобразуяся во образ лютаго зверя коркодила, и залегаше в той реце Волхове путь водный, и не поклоняющих же ся ему овых пожираше, овых же испроверзая и утопляя. Сего же ради людие, тогда невегласи, сущим богом окаяннаго того нарицая и Грома его, или Перуна, рекоша, руским бо языком гром перун именуется. Постави же он, окаянный чародей, нощных ради мечтаний и собирания бесовскаго градок мал на месте некоем, зовомо Перыня, иде же и кумир Перунов стояше. И баснословят о сем волхве невегласи, глаголюще, в боги сел окаяннаго претворяюще. Наше же християнское истинное слово с неложным испытанием многоиспытне извести о сем окаяннем чародеи и Волхове, яко зле разбиен бысть и удавлен от бесов в реце Волхове и мечтаньми бесовскими окаянное тело несено бысть вверх по оной реце Волхову и извержено на брег противу волховнаго его градка, иде же ныне зовется Перыня. И со многим плачем тут от неверных погребен бысть окаянный с великою тризною поганскою, и могилу ссыпаша над ним велми высоку, яко же обычай есть поганым. И по трех убо днех окаяннаго того тризнища проседеся земля и пожре мерзкое тело коркодилово, и могила его просыпася с ним купно во дно адово, иже и доныне, яко ж поведают, знак ямы тоя не наполнися. Другий же сын Словенов малый Волховец живяше со отцем своим во граде своем великом Словенцы. И родися Волховцу сын Жилотуг, и протока проименовася во имя его Жилотуг, в ней же той утопе еще детеск.

Другий же брат Словенов Рус вселися на месте некоем разстояннем Словенска Великаго, яко стадий 50 у соленого студенца, и созда град между двема рекама, и нарече его во имя свое Руса, иж и доныне именуется Руса Старая. Реку же ту сущую едину прозва во имя жены своея Порусии, другую ж реку имянова во имя дщери своея Полиста. И инии градки многи Словен и Рус поставиша. И от того времени по имяном князей своих и градов их начахуся звати людие сии словяне и руси. От создания мира до потопа лет 2242, а от потопа до разделения язык 530 лет, а от разделения язык до начала создания Словенска Великаго, иже ныне Великий Новъград, 327 лет. И всех лет от сотворения света до начала словенскаго 3099 лет. Словен же и Рус живяху между собою в любви велице, и княжиша тамо, и завладеша многими странами тамошних краев. Такоже по них сынове их и внуцы княжаху по коленом своим и налезоша себе славы вечные и богатства многа мечем своим и луком. Обладаша же и северными странами, и по всему Поморию, даже и до предел Ледовитого моря, и окрест Желтовидных вод, и по великим рекам Печере и Выми, и за высокими и непроходимыми каменными горами во стране, рекома Скир, по велицей реце Обве, и до устия Беловодныя реки, ея же вода бела, яко млеко. Тамо бо берущи дорогою скорою звери, рекомаго дынка, сиречь соболь. Хождаху ж и на Египетъския страны воеваху, и многое храбрьство показующе во еллинских и варварских странах{384}, велий страх от сих тогда належаше.

Начальницы же в Словенех во время Александра царя Македонскаго. Начальнейшии же тогда во Словянех и Русех князи быша, им же суть имена: первый Великосан, вторый Асан, третий Авесхасан. Сии же бяху храбръством и мудростию многих превзошедше. Всея же вселенныя тогда самодержец бысть многосчастный Александр, сын Филиппа Македонскаго. О сих же вышереченных словенех и русех от всех стран жалостен слух и самому самодержцу во уши провозгреме. Премудрый же самодержец и всесветлый царь нача розмышляти с подданными своими: «Что сотворити подобает с сыроядцы сими? Ратьми ли многими ополчитися и розбити сих и покорити в вечную работу? Но неудобно сему быти никако ж зелнейшаго ради дальняго разстояния пуста и неудобпроходных морских вод и превысоких гор». Но обаче посылает к ним з дары многими и писание, всякими похвалами украшено и самого царя высокодержавною десницею златопернатыми писмены подписано. Писание же имяше образ сицев:

Послание Александра царя Македонскаго

«Александр, царь царем и над цари бичь Божий, презвитяжный рыцарь, всего света обладатель и всех, иж под солнцем, грозный повелитель, к покорным же мне милосердый пощадитель, к непокорным же яростный меч, страх всего света, честнейший над честнейшими, в далекоразстоятельном и незнаемом крае вашем от нашего величества честь и мир и милость вам и по вас храбросердому народу словенскому, зацнейшему колену русскому великим князем и владцом от моря Варяжского и до моря Хвалимского, велебным и милым мне храбрственному Великосану, мудрому Асану, счастному Авехасану вечне поздравляю, яко самех вас лицем к лицу любезне целую, сердечно приемлю яко други по сердцу моему и нагреднейшии подданицы нашему величеству и сию милость даю вашему владычеству. Аще каковый народ вселится в пределех вашего княжества от моря Варяжскаго и даже до моря Хвалимского, да будут вам и потомку вашему подлежимы вечной работе, во иныя ж пределы отнюдь да не вступит нога ваша. Сие достохвалное дело замкнено сим нашим листом и подписано нашею цысарскою высокодержавною правицею и за природным нашим государьским златокованным гербом привешеным. Дано вашей честности в вечность в месте нашего дела в Великой Александрии изволением великих богов Марша и Юпитера, и богини Верверы, и Венуса месяца примоса начальнейшаго дня».

А припинье царские руки верх строк златопернатыми писмены написано сице: «Мы Александр, царь царем и над цари бичь, сын великих богов Юпитера и Венуса в небе, земский же Филиппа силнаго царя и Алимпиады царицы, нашею высокодержавною правицею утвердих вечне». Сии ж князи словенорустии, иж таковыя высокия чести сподобишася от всего державнаго того самодержца прияти и сию пречестнейшую епистолию почитаху вельми и обесиша ю в божницы своей по правую страну идола Велеса и честно покланяхуся ей, и праздник честен творяху в началный день примоса месяца».

По сих же многим летом прешедшим, восташа от рода сих во языце словенстем два князя, Лалох и Лахерн, и сии паки воевати начаша земли скипетра греческаго. Приходиша же и под самый той царствующий град и много зла и кровопролития сотвориша скипетру греческаго царствия. И храбрый князь Лахерн под царствующим градом убиен бысть близ моря, место же то и доныне зовется Лахерново, на нем же монастырь честен возгражден во имя Пречистыя Богородицы, и множество тогда безчисленно руских вой под стенами града падоша. Князь же Лалох язвен велми со оставшими возвратися во своя со многим богатством. Живяху же отнюд погании, яко скот, не имуще закона. О них же свидетельствует в хожении своем блаженный апостол Андрей Первозванный, яко отнюдь невегласи тогда поганы беша. В Синдерех же тогда княжаху два брата, единому имя Диюлел, а другому Дидиядакх, невегласи боги их тогда нарицаху за то, иже пчелы им налезоша и борти верх древия устроиша. По мале ж времени прииде на землю Словенскую посланный праведный гнев Божий, измроша людей без числа во всех градех и в весех, яко некому уже погребати мертвых. Оставшии же люди пустоты ради избегоша из градов в дальныя страны, овии на Белыя воды, иже ныне зовется Бело езеро, овии на езере Тинном, и нарекошася весь, инии же по иным странам и прозвашася различными проимяновании. Овии же паки на Дунав ко прежним родом своим, на старожитныя страны возвратишась.

Первое запустение Словенску. А Великий Словенеск и Руса опустеша до конца на многия лета, яко и дивиим зверем обитати и плодитися в них. По некоих же временех паки приидоша з Дунава словяне и подъяша скифи болгар с собою немало, и начата паки грады оны Словенеск и Русу населяти. И приидоша же на них угры белыя, и повоеваша их до конца, и грады их раскопаша, и положиша Словенскую землю в конечное запустение.

Второе запустение Словенску. По мнозе же времени оного запустения слышаху скифские жителие про беглецы словенстии о земли праотец своих, яко лежит пуста и никим не брегома, и о сем зжалишаси вельми и начаша мыслити в себе, како б им наследити землю отец своих. И паки приидоша из Дуная множество их без числа, с ними же и скифы и болгары и иностранницы поидоша на землю Словенскую и Рускую, и седоша паки близ озера Илмеря и обновиша град на новом месте, от старого Словенска вниз по Волхову яко поприща и боле, и нарекоша Новград Великий. И поставиша старейшину и князя от роду же своего именем Гостомысла. Тако же и Русу поставиша на старом месте, и ины грады многи обновиша. И разыдошася кииждо с родом своим по широте земли, и овии же седоша в полях и нарекошася поляне, сиречь поляки, овии полочане речки ради Полоты, овии мазовшане, овии жмутяня, инии же бужане по реце Бугу, овии дреговичи, овии кривичи, овии чюдь, инии меря, инии же древляне, и инии морава, серби, болгари сих же от роды, и инии же северы, и инии лопи, и инии жн мордва, и инии же мурама, инии же в различная именования прозвахуся.

И тако начаша разширятися страна она вельми, а общим же имянем прозывахуся. Сын старейшаго князя новгородцкаго Гостомысла, именуемый младый Словен, сей отъиде от отца своего в Чюдь и тамо постави град во имя свое над рекою на месте, нарицаемом Ходницы, и нарече граду имя Словенеск, и княжив в нем три лета, и умре. Сын же его Избор, сей преименова имя граду своему и нарече Изборск. Сей же князь Избор змием изъяден умре. Земля же Руская тогда сверже с себя ризы сетованныя и паки облечеся в порфиру и виссон и к тому уже не вдовствуя, ниже сетуя, но паки по сем же и дети разилоди и на многа лета опочивая пребывши с премудрым Гостомыслом. Егда ж сии во глубокую старость прииде и не могий уже разсуждати, ниже владети таковыми многочисленными народы, ниже утишити многомятежных междоусобных кровопролитий в роде своем, тогда убо он премудрый, седый умом и власы, призывает к себе вся властели руския, иж под ним, и рече к ним осклабленым лицем: «О мужие и братие, сынове единокровницы, се аз уже состарехся вельми, крепость моя изчезает и ум отступает, но токмо смерть. А се вижду, яко земля наша добра и всеми благими изобильна, но не имать себе властодержца государя от роду царскаго. Сего ради в вас мятеж велик и неутишим и межъусобица зла. Молю убо вы, послушайте совета моего, иже реку вам. По смерти моей идите за море в Прускую землю и молите тамо живущих самодержцев, иже роди кесаря Августа, кровницы суще, да идут к вам княжити и владети вами, несть бо вам срама таковым покоритися и в подданстве у сих быти». И возлюбиша вси речь старейшинскую, и егда сей умре, тогда всем градом проводиша честно до гроба, до места, нарицаемаго Волотово, иде ж и погребоша его. По смерти же сего Гостомысла послаша всею Рускою землею послы своя в Прускую землю. Они же шедше и обретоша тамо курфистра или князя великого, именем Рюрика, рода суща Августова, и молиша сего, да будет к ним княжити. И умолен быв князь Рюрик, и поиде на Русь з двема братома своима, с Трувором и з Синеусом.

И седе Рюрик в Новеграде, а Синеус на Белеозере, а Струвор в Зборце. И по двою лету Синеус умре, потом же и Струвор, и бысть Рюрик единодержавен, над всею Рускою землею державствова лет 17. Новгородцы же видевше Рюриково доброродство и мужественное его остроумие, пророчествоваху к себе, глаголюще: «Разумейте, братие, яко непременно имамы быти под едином игом державнаго обладателя. От сего Рюрика и от рода его и не токмо упразднится им самовластие наше, но и раби им будем». Тогда Рюрик уби некоего храбра новгородца именем Вадима и иных многих новгородцев и советников его. Аще тогда и нечестиви бяху новгородцы, но обаче по пророчеству их, паче же благоволением Божиим и доныне царствуют ими от Рюрикова семене благородное изращение. Яко же прежде в нечестии повиновася им и до блаженнаго Владимира, им же сподобишася познати сущаго Бога и просвещени быша святым крещением и сияют благочестием неподвижно и неотступно, веру христову держаще и непременно обладаеми Владимировыми благородными чады и внучаты в роды и роды.

* * *

Конечно, в этом «Сказании…» многое попорчено средневековыми переписчиками, внесшими в древний памятник не только многочисленные полонизмы вроде «презвитяжного рыцаря» и «цысарской правицы», но и современные им идеологемы о происхождение московской династии от кесаря Августа. Но в целом это документ, по крайней мере, показывающий, как смотрели на происхождение и древность славяно-русов средневековые московские книжники и политики, какими они хотели видеть своих предков.

Глава 33 СКИФЬ КРЕЩЕНАЯ

Один из интереснейших моментов славяно-русской истории (на ее скифском этапе) связан с упомянутым в «Сказании о Словене и Русе» «хождении» апостола Андрея Первозванного. Действительно, примерно с начала XI в. на Руси известна письменная версия легенды о крещении Руси апостолом Андреем Первозванным еще в I веке по Р.Х., то есть, непосредственно сразу после завершения земной жизни Иисуса Христа.

Первозванным его назвали по той причине, что он стал первым из призванных учеников Христа. Евангелисты Матфей и Иоанн по-разному описывают встречу Андрея с Иисусом. В Евангелии от Иоанна говорится о том, что Андрей впервые увидел Спасителя, когда святой Предтеча указал на идущего Иисуса Христа и произнёс: «Вот Агнец Божий». Услышав это, Андрей вместе с другим учеником Предтечи, имя которого евангелист не приводит, оставил Крестителя и последовал за Христом. Потом Андрей нашёл своего брата Симона Петра и тоже привёл его к Иисусу. Матфей же повествует о том, как Спаситель встретил Андрея и его брата Симона Петра на берегу Генисаретского озера, где братья ловили рыбу, забрасывая сети в воду. Иисус обратился к ним со словами: «Идите за мною, и Я сделаю вас ловцами человеков». И они последовали за ним, оставив свои сети.

Двенадцать учеников Иисуса разделили между собой страны, куда они должны были нести евангельскую проповедь, обращая язычников ко Христу. Святому Андрею выпали по жребию обширные земли Вифинии и Пропонтиды с городами Халкидон и Византия, также земли Фракии и Македонии, простирающиеся до Чёрного моря и Дуная, кроме того, земли Скифии и Фессалии, Эллады и Ахайи, города Амине, Трапезунд, Ираклия и Амастрида. Святой Андрей прошел эти города и страны, неся язычникам евангельскую проповедь. Первым поприщем его апостольского служения стало побережье Чёрного моря, которое в те времена называли Эвксинским Понтом (Гостеприимным морем).

Апостол Андрей проповедовал в Малой Азии, прародине хеттов-скифов, где его жестоко пытали и чуть не убили в Синопе язычники, основал епископию в городе Византии (будущем Константинополе), прошел все северное побережье Черного моря от Босфора до Абхазии, посетил города Феодосию и Херсонес.

Древнерусские источники, считают, что путь апостола Андрея пролегал значительно дальше на север. Повесть временных лет, начиная с общего с другими источниками утверждения о служении апостола в Причерноморье: «А Днепр втечет в Понетьское море жерелом; еже море словет Руское, по немуже учил святый Оньдрей, брат Петров» (Стлб. 7), — далее рассказывает о том, что по прибытии в Корсунь Андрей узнал, что неподалеку находится устье Днепра, и, решив отправиться в Рим, поднялся вверх по Днепру. Остановившись на ночлег на холмах, на которых впоследствии был построен Киев, апостол, по утверждению летописца, сказал бывшим с ним ученикам:

«Видите ли горы сия? Яко на сих горах возсияет благодать Божия, имать град великий быти и церкви многи Бог въздвигнути имать».

Апостол поднялся на горы, благословил их и водрузил крест. В XIII в. на месте, где это, по преданию, произошло, была сооружена церковь во имя Воздвижения Честного Креста, замененная в середине XVIII столетия храмом архитектора Растрелли в честь самого Первозванного апостола.

Различные средневековые источники сообщают о дальнейшем пути святого Андрея в Новгород, где он воздвигнул крест около нынешнего села Грузино на берегу Волхова, к Ладожскому озеру и далее до острова Валаам, где он установил каменный крест. Оттуда апостол, как считается, направился в Рим через Польшу (польское средневековое предание о принятии крещения от Андрея Первозванного также существует).

«В древнейшей рукописи «Оповедь», хранившейся в монастырской библиотеке Валаама, об этих событиях сообщалось: «Св. Андреи от Иерусалима прошел Голядь, Косог, Родень, Скеф, Скиф и Словен смежных лугами, достиг Смоленска, и ополчений Скоф и Славянска Великого, и Ладогу оставя, в ладью сев, в Бурное вращающееся озеро на Валаам пошел, крестя повсюду и поставлял по всем местам кресты каменные. Ученики же его Сила, Фирс, Елисеи, Лукослав{385}, Иосиф и Косма повсюду сделали ограды и все посадники доезжали от Словенска и Смоленска, и многие жрецы окрестились и капища Перуна и Велеса разрушили и уничтожили». О пребывании св. Андрея на Валааме говорит и другой па мятник древности: «Вселетник» киевского митрополита Илариона 1051 года, оригинал которого утерян. Во «Вселетнике» говорилось: «Ноября 30–го св. ап. Всехвального Андрея Первовозванного и Церкви поборника восхвалим: зане, якоже древ[не] тому прийти в Киев, Смоленск, Новгород, Друзино (Грузино) и Валаамо»{386}.

Из той же «Оповеди» известно, что каменный крест, установленный святым Андреем Первозванным, сохранялся на Валааме до времени преподобного Сергия Валаамского.

Митрополит Макарий (Булгаков) замечает по этому поводу: «Предание о благовестии святого апостола Андрея даже во внутреннейших областях нашего отечества не заключает в себе ничего невероятного, и нет основания отвергать его безусловно или принимать за одну идею».

Историки, наоборот, считают, что летописные рассказы о крещении славяно-русов апостолом Андреем носят мифический характер. Скепсис и ирония по отношению к этому преданию проникли даже в ученые клерикальные круги. Профессор Московской духовной академии Е. Е. Голубинский (н. XX века) посвятил целый раздел своей фундаментальной «Истории русской церкви» (т. I. M., 1901) разбору летописного рассказа о «хождении» апостола Андрея в Россию, назвал его «легендой» и «крайне несообразным вымыслом», так как этот рассказ «заставляет апостола идти путем, который не только в 50 раз длиннее обыкновенного, но который в его время был совершенно неизвестен», направляет его в «неведомую пустыню», где апостол «не мог иметь никакой надежды утвердить сколько-нибудь прочным образом христианство … Для чего же предпринимал бы он в нее путешествие? Не для того же в самом деле, чтобы ставить кресты на необитаемых горах или наблюдать такие обычаи, как паренье в банях…» — ехидно вопрошает этот ученый богослов.

И действительно, с точки зрения официальной истории, в I в. по Р.Х. не было еще ни славян, ни Киева, ни Новгорода, и была вместо России одна лишь дикая пустыня. А ведь крестят людей! Что ж получается, пришел апостол, постоял на безлюдных Киевских горах, сказал неведомо кому свое пророчество о том, что здесь «град великий быти», проплыл по Волхову и вернулся в Рим почему-то через Польшу (точнее будет сказать: через территорию, где появится много веков спустя Польша) и Балтийское море? С точки зрения современного исторического официоза, полная бессмыслица.

Но, с другой стороны, многие историки античности, Средневековья и нового времени указывают на то, что земли эти в древности не только были густо населены, но на них располагались многочисленные города.

Выше уже говорилось, что греческий географ II в. до Р.Х. Клавдий Птоломей приводит список из шести городов, расположенных на Днепре: Азаргий, Амадока, Сар, Серим, Метрополь, Ольвия, причем координаты Амадоки соответствуют Киеву. Кстати, в XIX веке в Киеве были обнаружены тысячи римских монет, датированных II в. до Р.Х. - IV в. по Р.Х.{387}, так что существовал этот город задолго до рубежа V–VI вв. — официально признанной даты его основания Кием.

П. Й. Шафарик считал, что «задолго до призвания варягов, в странах между Понтом [Черное море] и Бельтом [Балтика] была несравненно большая населенность, образованность и общественность, нежели думали прежние ученые»{388}. Более того, выдающийся чешский археолог и славяновед начала XX века Любор Нидерле писал, что восточные славяне продвигались вверх по Днепру и Десне еще до нашей эры и что тогда же они достигли и более северных территорий около озера Селигер и на Валдае и совершенно неправы те историки, которые считают, что славяне пришли к озеру Ильмень и на Вятку лишь в VIII–IX веках{389}.

Так что задолго до Рождества Христова на Днепре, Десне, Ильмене жили многочисленные племена славяно-русов, стояли их города, в том числе и Амадока (Киев) и Славенск (Новгород). Античные ученые называли их скифами, да и они сами, как видно это из «Велесовой книги» и «Сказания о Словене и Русе…», приняли этот этноним как общее название для всех своих племен. Скифы были хорошо известны не только античным историкам, но и апостолам. Как уже говорилось выше, апостол Павел, в послании к Колосянам, упоминает наряду с эллинами и иудеями (упоминание двух этих народов вполне понятно и оправдано) еще и скифов (Кол. 3, 11). Вполне возможно, это связано с тем, что апостолы обратили внимание на сильные элементы единобожия, сохранившиеся у скифов от зороастризма. Мог ли в таком случае апостол Андрей Первозванный пройти Скифию лишь по ее южной черноморской окраине, не приложив все усилия к тому, чтобы обратить ко Христу весь скифский народ? Конечно, нет.

И нам стоит внимательней взглянуть на рассказ о миссионерской деятельности св. Андрея. Хотя в новозаветной книге апостольских Деяний практически ничего не сказано о деятельности большинства апостолов (кроме апостола Павла), но все же существует обширная древнехристианская литература об апостолах, которую называют апокрифической, и со временем это слов стало как бы клеймом, уничижающим ее ценность. Но апокриф — это всего лишь не вошедший в библейский свод христианский литературный памятник. Многие из числа апокрифов в первые века христианства почитались Церковью и даже использовались как богослужебная литература. С другой стороны, такие библейские книги как Откровение св. апостола Иоанна Богослова вызывали ожесточенные споры и в течение длительных периодов времени считались апокрифичными, прежде чем были включены в библейский канон.

Письменные рассказы-апокрифы о «хождениях» апостола Андрея известны в Церкви по крайней мере со II века{390}. В это время как раз стали умирать живые свидетели его миссионерской деятельности, и потребовалось зафиксировать их рассказы письменно. В них рассказывается о проповеди апостола в странах «варваров и антропофагов».

Некоторые толкователи священных текстов утверждали, что антропофаги, которых просвещал апостол Андрей — это негры-людоеды, а его апостольская миссия проходила вовсе не в Скифии, а в Африке. Впрочем, большинство отцов Церкви так не думали. Св. Ипполит Римский (III в.) и Дорофей Тирский (IV в.), придерживаясь текстов первоначальных апокрифов, считали, что миссия апостола Андрея проходила именно в Скифии. Так же, со ссылкой на Оригена, писал церковный историк Евсевий Кесарийский и другие церковные писатели вплоть до Никиты Пафлагонского (н. X века) и Михаила Пселла (XI в.).

Да и те самые антропофаги-людоеды, о которых как об объекте проповеди апостола писали апокрифы II века, на самом деле ассоциируются с племенем андрофагов, о которых пишет Геродот, рассказывая о Скифии:

«За Борисфеном же, со стороны моря, сначала простирается Гилея, а на север от нее живут скифы-земледельцы [славяне. — В.М.]… Эти земледельцы-скифы занимают область на три дня пути к востоку до реки Пантикапа, а к северу — на одиннадцать дней плавания вверх по Борисфену. Выше их далеко тянется пустыня. За пустыней живут андрофаги — особое, но отнюдь не скифское племя. А к северу простирается настоящая пустыня, и никаких людей там, насколько мне известно, больше нет»{391}.

Это племя, которое носит одежду «подобную скифской, но язык у них особый»{392}. Оставим на совести Геродота то, что он приписывает им людоедство. Скорее всего, андрофаги были такими же людоедами, как ямальские ненцы — самоедами. Да и то, что они названы не антропофагми (поедателями людей), а андрофагами (поедателями мужей) может свидетельствовать вовсе не об их каннибализме, а о свирепости в бою. Во всяком случае, жили они как раз там (далеко на север от верховий Днепра-Борисфена), где впоследствие располагался Словенск Великий (он же будущий Новгород).

Что касается маршрута св. Андрея Первозванного, то надо сказать, что в традиционном описании он вызывает очень много вопросов. Все жития указывают, что «первым поприщем его апостольского служения стало побережье Черного моря». Но потом, по разным житиям, он оказывается весьма непоследовательно то в Синопе (южный берег Черного моря), то в Византии (ныне Стамбул), то во Фракии (Балканы), то в Самосате (на реке Евфрат), то на Кавказе, то опять на Босфоре. Такие зигзаги без ковра-самолета никак не возможны. Представляется весьма вероятным, что они появились как результат попытки византийских церковных политиков Средневековья утвердить происхождение своей епископской кафедры от первозванного апостола Андрея в противовес римской кафедре, основанной первоверховным апостолом Петром. Для этого Босфор Киммерийский в житии апостола Андрея был подменен (по крайней мере, в некоторых случаях) турецким Босфором, а Фракия «случайно» поставлена на место Фригии, тем более, что и там, и там, по существу, жил один и тот же народ.

Теперь посмотрим, что получится, если учесть эти поправки. Началась миссия апостола Андрея, как и указывают все источники, действительно на южном берегу Понта, в Вифинии (самая северо-западная оконечность полуострова Малая Азия). Оттуда он отправился не через Босфор во Фракию, а на юго-восток, во Фригию. Из Фригии — на северо-восток, в провинцию Понт, где он проповедовал в городах Синопе и Неокесарии, из Понта прошел через азиатскую Скифию (а вовсе не через северочерноморскую), находящуююся в юго-восточном углу Черного моря, вел проповедь в сирийском городе Самосаты в верховьях Евфрата, откуда пошел в Колхиду, в город Фасис на одноименной реке, через земли абасков (Абхазию) вышел на Северный Кавказ, где обращал ко Христу аланов (племя, родственное современным украинцам-славянам и осетинам), откуда отправился в Боспорское царство (Таманский полуостров и Крым), посетил Феодосию и Херсонес, где и узнал дальнейший путь в глубь Скифии по Днепру.

Далее его путь пролегал через Амадоку-Киев к Словенску-Новгороду, через Ладожское озеро и Валаам, по Балтике в Скандинавию, Исландию{393} и Шотландию{394}. В последней стране апостола Андрея до сих пор считают своим покровителем. Затем через Европу он якобы добрался до Рима, откуда отправился в Эпир (греческая территория на берегу Адриатического моря), Фракию, Малую Скифию (нынешняя Добруджа, западный берег Черного моря) и в Пелопонес, где в городе Патры и был подвергнут мучительной казни — распят на косом «андреевском» кресте. Случилось это в 60–е годы по Р.Х.

Но у современных исследователей есть версия, что святой Андрей в Риме не был, тем более, что об этом не упоминается ни в одном его житии{395}. Правда, утверждают и то, что апостол не проходил по Днепру, который в Повести временных лет якобы заменил Дунай — на том основании, что у Днепра «одно жерло», а у Дуная три: «В случае с апостолом Андреем противоречие между Днепром и Дунаем разрешается достаточно просто, поскольку в большинстве древних и исправных текстов ПВЛ рисуется фантастическая (с точки зрения исторической географии) картина, согласно которой Днепр втекает в Черное море тремя устьями. Факт этот в высшей степени примечателен, поскольку исключает возможность отнести его за счет ошибочной правки редакторов и переписчиков, ибо реальный Днепр в исторически обозримое (голоценовое) время неизменно впадал в Черное море одним устьем с Южным Бугом, образуя общий Буго-Днепровский лиман. Последнее обстоятельство было хорошо известно на Руси и даже заставило монаха Лаврентия в процессе переписки текста ПВЛ соответственно изменить «тремя жерелы» … на «жерелом» при сохранении «семидесяти жерел» у Волги … Наоборот, у Дуная, при столь же неизменном наличии семи рукавов дельты, по традиции указываются только три важнейшие — Килийское, Сулинское и св. Георгия. Именно эти «три жерела» и обозначены автором рассказа у реки, избранной апостолом для своего путешествия»{396}.

Но, как признает сам автор этой гипотезы, у Дуная вовсе не «три жерла», а семь. Мы же знаем, и об этом уже говорилось выше, что еще во времена Геродота Днепр впадал в Черное море двумя потоками. Если учесть, что один из днепровских потоков соединялся с устьем Южного Буга, то можно считать, что это и есть три искомых днепровских «жерла».

Соглашаясь с тем, что апостол Андрей не посещал Рим, можно предположить, что он из Шотландии направился через Данию в Польшу, где крестил венедов, затем по Висле достиг ее верховий и, перебравшись в Дунай, спустился на Балканы (этот путь из Балтики в Черное море был одним из самых оживленных торговых путей древности). Тогда более логичным выглядит и его посещение Фракии и Малой Скифии до мучительной казни в Греции, которая, плыви он из Рима через Адриатику, оказалась бы на его пути раньше Балкан.

Маршрут святого апостола Андрея Первозванного прошел таким образом, что он выполнил свою миссю полностью — проповедал Христа всем скифам (славяно-русам) на всех территориях, где они только могли проживать в то время: в Малой Азии (азиатская Скифия), от Черноморского побережья вплоть до Ладоги (Великая Скифия), в Южной Прибалтике, в бассейне Вислы и на западном побережье Черного моря (Малая Скифия).

В Киеве, там, где, по преданию, проповедовал апостол Андрей, в 1212 году была поставлена деревянная церковь во имя Воздвижения Честного Креста. В XIX в. ее заменили на Андреевскую церковь, построенную по проекту Растрелли.

Наверняка, среди скифов появилось много христиан, вполне возможно, что и епископия, которую апостол создал якобы на турецком Боспоре, на самом деле была им основана на Боспоре Киммерийском и стала первой христанской церковью на территории России. Блаженный Иероним в IV веке писал: «Гунны изучают псалтирь; хладная Скифия согревается огнем веры истинной; войска рыжих и белокурых гетов и даков носят за собой походные храмы». Древние месяцесловы донесли до нас сказание о мучениках Енене, Нирине и Пине: «Эти святые были из Скифии, северной страны, ученики святого апостола Андрея. Они учили о имени Христовом и многих из варваров обратили к правой вере, и крестили их». Впоследствии, как апостол Андрей и сотни других последователей христианства, мученики были казнены{397}.

В Приазовье, на северном берегу Черного моря и в верховьях Дона обнаружены археологические следы христианских общин, относящихся к I в. по Р.Х.: «Находки четырехугольных каменных евхаристических жертвенников-престолов, штампов для просфор с символическим изображением креста, комплексов из 5 (в Херсонесе) и 6 (в Танаисе) светильников (которых первоначально было по семь, и они составляли семисвечник) в подземных помещениях ясно свидетельствуют о существовании в этих античных городах христианских общин, совершавших тайные евхаристические собрания. Одна из этих «Сионских горниц» (в Танаисе) была разрушена при работах по реконструкции городской стены, точно датируемой последними годами I века»{398}. А в Курске найдены подвески с христианской символикой, датируемые V–VII вв.

Есть указания и на то, что апостол Андрей основал христианские общины на русском Севере. В частности, ниже приводится рассказ обращенного апостолом ко Христу жителя Новгорода{399}:

«Родом я из Великого Новограда. Нас было два брата. Отец наш был князь новогородской. Старшаго брата моего звали Перей-Туча, а меня Мунга. Жили мы с братом на правом берегу Волхова. Жили мы там с братом в великой любви и согласии. Брат мой имел у себя одного сына и дочь. Сына его звали Яромир, который в одно время купался в реке Волхове, получил себе великую и неисцельную болезнь. Один престарелый жрец и великий волхв сказал, что для исцеления этой болезни нужна кровь и вода, но не славянорусская.

Тогда мы с братом и по общему совету жрецов обрекли всех чужеземцев, едущих той рекой мимо нас, из девяти десятого убивать и кровью убитого мазать больного и смывать оную водою реки Волхова. Такой наш варварский приказ долгое время исполнялся в точности: убивали, мазали, смывали, но пользы болящему никакой не было, окроме что день ото дня болезнь молодаго князя умножалася. В число таких чужеземцев угодил и св. Апостол Андрей Первозванный, едущий кораблем из Новограда в свое отечество через море Неву, и он по жребии как раз вышел десятый, его представили по обычаю к нам.

В ночь перед проездом Апостола мимо нас, болящий видит во сне стоящего на корабле Апостола и плывущаго вниз по реке, дивно одетаго странного мужа, о котором невидимый голос сказал ему, что этот странной один только и может исцелить его от болезни его. Услышал такую радостную весть, болящей проснулся. И рассказал сон свой отцу и мне. И при этом рассказал образ и подобие странного того и одежду его до самомалейшей подробности, какого цвета и вида была она.

Еще слава его вем была во устах болящаго, как служители наши привели к нам страннаго того. Подобие его и одежда его поразили нас, и мы забыли все, страх и трепет напал на нас, и мы ушли от болящаго в другую горницу, куда привели и страннаго того мужа.

В это самое время болезнь князя Яромира налетела на него со всей своей силой и он стал уже бороться со смертью. Вскоре за сим поразил слух наш громкий вопль и рыдания матери болящаго и всех бывших тут с ней у одра болящаго. Услышав это, мы почуяли, что князь помер. Сердца наши замерли.

В это время брат мой в иступлении и не помня себя падает к ногам страннаго того и просит его исцелить от болезни сына его уже умирающаго. Новый крик плача уверил нас, что Яромир помер. Брат мой от этого едва не лишился разума.

Странник поднимает с полу брата моего и коротко говорит ему: «Бог, котораго я слуга, может воскресить и исцелить сына твоего, только веруй в него, как я верую, и сделайся христианином». Слово «христианин» привело брата и меня в смущение, великая ненависть посеяна в нас жрецами нашими. По словам их, эта самая злая вера во вселенной основана на крови. Но плачь и рыдание над умершим его сыном заставило его забыть все ужасы и кровавые обряды христианской веры, сказал странному тому мужу: «Если будет слово твое право, то я со всем домом моим приму христианскую веру!»

Тогда странный оный подошел к одру умершаго юноши, велел умолкнуть плачущим, помолясь довольно богу у одра умершаго, потом взяв его за руку и громко сказал ему: «Именем Бога Иисуса Христа юноша тебе глаголю: «Востани!»» и с словом этим за руку воздвиг умершаго князя как от сна и никогда неболевшаго, и отдал его родителям его.

Тут брат мой и княгиня, мать умершаго сына, и вое кресшей молодой князь поверглись к ногам страннаго того мужа, а с ними бывшие тут сродичи и друзья наши единогласно и единодушно пожелали быть христианами. К этому присоединились три сына сестры нашей, князья по имени Имн, Пимн и Римн.

Жрецы, пришедшия мазать кровию страннаго того, видя такое чудо, сочли это за чары, и видя се бывшее желание быть христианому, удалились в великом гневе на князя Перея-Тучу и на страннаго мужа. Весь род нашь у знаемые блиские нам, и слуги наши приняли от Апостола христианскую веру и все крещены от него. При крещении моем получил я себе имя вместо Мунги Германа.

Чрез несколько времени по утверждении нас в христианской вере Апостол Андрей собрался в путь в свое отечество водою чрез море Неву и Варяжское, взял меня с собой и оставил меня на этом острове проповедовать христианскую веру, оставил мне на память о себе каменный крест и свое благословение на остров. А вышесказанныя князья, дети сестры нашей, пошли по слову Апостола проповедовать Христианскую веру в разные стороны, а именно: Имн ушел на берега реки Вислы, и есть тот самый, который послал тебя ко мне. Пимн ушел в Великий Новогород, который там возвратит тебе двух сыновей твоих. А Римн живет теперь в Ростове и есть искренний друг брата моего, переселившагося туда. Брат Перей-Туча живет в окресности Ростова. Так же недалеко от него поселился и князь Римн на берегу реки Нерли в пещере мудреца Клеобула…»

Имеются и другие указания на христианство славяно-русов скифского времени{400}. Например, готский царь Винитарий хитростью захватил вождя антов Буса и семьдесят антских старейшин и приказал распять их. Как известно, распятие на кресте считалось в Древнем Риме позорной казнью для рабов. Римским гражданам, например, отрубали голову и, как видно из истории с апостолом Павлом, не имели права без суда даже подвергать телесным наказаниям. Но с середины I века по Р.Х. распятие на кресте стало применяться именно как казнь для христиан. Например, в Средние века многие русские христиане, попавшие в неволю, были распяты в Крыму за отказ отречься от Христа. Конечно, христианство Буса и его сподвижников гипотетично, но ничего невозможного в этом предположении нет.

Однако вскоре скифы потеряли свою гегемонию в Причерноморских степях и почти все следы скифского христианства были утрачены. Скифам на смену пришли сарматы, которые в результате трехвековой войны со скифами стали ко II в. по Р.Х. господствовать на территории от Урала до Балтийского моря.

Глава 34 САРМАТЫ

Ни персы, ни македонцы не смогли поколебать степную империю скифов. Взять над ней верх смогли только более быстрые всадники, более меткие лучники, те, для кого, как и для скифов, степь была родным домом — сарматы.

Союзники скифов по борьбе с Дарием, как считается, были и их ближайшими родственниками. Во всяком случае, Геродот рассказывает следующую легенду о происхождении сарматского народа:

«Эллины вели воину с амазонками… После победоносного сражения при Фермодонте эллины (так гласит сказание) возвращались домой на трех кораблях, везя с собой амазонок, сколько им удалось захватить живыми. В открытом море амазонки напали на эллинов и перебили [всех] мужчин. Однако амазонки не были знакомы с кораблевождением и не умели обращаться с рулем, парусами и веслами. После убиения мужчин они носились по волнам и, гонимые ветром, пристали наконец к Кремнам на озере Меотида. Кремны же находятся в земле свободных скифов. Здесь амазонки сошли с кораблей на берег и стали бродить по окрестностям. Затем они встретили табун лошадей и захватили его. Разъезжая на этих лошадях, они принялись грабить Скифскую землю.

Скифы не могли понять, в чем дело, так как язык, одеяние и племя амазонок были им незнакомы. И скифы недоумевали, откуда амазонки явились, и, приняв их за молодых мужчин, вступили с ними в схватку. После битвы несколько трупов попало в руки скифов и таким образом те поняли, что это женщины. Тогда скифы решили на совете больше совсем не убивать женщин, а послать к ним приблизительно столько молодых людей, сколько было амазонок. Юношам нужно было разбить стан поблизости от амазонок и делать все, что будут делать те; если амазонки начнут их преследовать, то они не должны вступать в бой, а бежать. Когда же преследование кончится, то юноши должны опять приблизиться и вновь разбить стан. Скифы решили так, потому что желали иметь детей от амазонок.

Отправленные скифами юноши принялись выполнять эти приказания. Лишь только женщины заметили, что юноши пришли без всяких враждебных намерений, они оставили их в покое. Со дня на день оба стана все больше приближались один к другому. У юношей, как и у амазонок, не было ничего, кроме оружия и коней, и они вели одинаковый с ними образ жизни, занимаясь охотой и разбоем.

В полдень амазонки делали вот что: они расходились поодиночке или по двое, чтобы в стороне отправлять естественные потребности. Скифы, приметив это, начали поступать так же. И когда кто-нибудь из юношей заставал амазонку одну, женщина не прогоняла юношу, но позволяла вступить с ней в сношение. Разговаривать между собой, конечно, они не могли, так как не понимали друг друга. Движением руки амазонка указывала юноше, что он может на следующий день прийти на то же место и привести товарища, знаком объясняя, что их будет также двое и она явится с подругой. Юноша возвратился и рассказал об этом остальным. На следующий день этот юноша явился на то же место вместе с товарищем и застал там уже ожидающих его двух амазонок. Когда прочие юноши узнали об этом, они укротили и остальных амазонок.

После этого оба стана объединились и жили вместе, причем каждый получил в жены ту женщину, с которой он впервые сошелся. Мужья, однако, не могли выучиться языку своих жен, тогда как жены усвоили язык мужей. Когда наконец они стали понимать друг друга, мужчины сказали амазонкам следующее: «У нас есть родители, есть и имущество. Мы не можем больше вести такую жизнь и поэтому хотим возвратиться к своим и снова жить с нашим народом. Вы одни будете нашими женами и других у нас не будет». На это амазонки ответили так: «Мы не можем жить с вашими женщинами. Ведь обычаи у нас не такие, как у них: мы стреляем из лука, метаем дротики и скачем верхом на конях; напротив, к женской работе мы не привыкли. Ваши же женщины не занимаются ничем из упомянутого, они выполняют женскую работу, оставаясь в своих кибитках, не охотятся и вообще никуда не выходят. Поэтому-то мы не сможем с ними поладить. Если вы хотите, чтобы мы были вашими женами, и желаете показать себя честными, то отправляйтесь к вашим родителям и получите вашу долю наследства. Когда вы возвратитесь, давайте будем жить сами по себе».

Юноши послушались жен и так и поступили: они возвратились к амазонкам, получив свою долю наследства. Тогда женщины сказали им: «Мы в ужасе от мысли, что нам придется жить в этой стране: ведь ради нас вы лишились ваших отцов, и мы причинили великое зло вашей стране. Но так как вы хотите взять нас в жены, то давайте вместе сделаем так: выселимся из этой страны и будем жить за рекой Танаисом».

Юноши согласились и на это. Они переправились через Танаис и затем три дня шли на восток от Танаиса и три дня на север от озера Меотида. Прибыв в местность, где обитают и поныне, они поселились там. С тех пор савроматские женщины сохраняют свои стародавние обычаи: вместе с мужьями и даже без них они верхом выезжают на охоту, выступают в поход и носят одинаковую одежду с мужчинами»{401}.

История эта вполне легендарна, но есть в ней и здравое зерно. Фермодонт, с которого прибыли в Северное Причерноморье якобы амазонки — река в Каппадокии. Именно она стала исходным пунктом миграции еще одной части хеттского народа — кузнецов халибов (мосхов-месхетов) через Кавказские горы на север, как упоминалось выше. Миграция эта заняла столетия, прежде чем самые упорные дошли до Кубанских степей и встретили здесь тех ариев, выходцев из Хеттии, чей путь пролегал через Иран и Среднюю Азию, вокруг Каспийского моря в южно-русские степи. Насколько сильно пришельцы повлияли на этногенез сарматов — сказать сложно. Вполне возможно, что произошла история, чем-то напоминающая похищение сабинянок: юноши-скифы женились на девушках-ализонках и бежали с ними на северо-восток от Дона, где и осели на постоянное место жительства. То, что определенные трения между воинственными невестками и мирными скифскими свекровями были, видно и из сообщения Геродота.

Мигранты из Малой Азии и были, по всей видимости, теми, кого античные авторы называли амазонками — насмешливым прозвищем, данным греками своим врагам-ализонам, чьей родиной, как уже говорилось выше, были берега реки Галис, текущей с гор Каппадокии и впадающей в Черное море.

Частично ализоны, от которых произошли славяне (малороссы-украинцы), пришли с саками-скифами из Средней Азии. Другие, о которых и идет речь в данном случае, оставшиеся после гибели Хеттской державы в Малой Азии, теперь встретились со скифами на Северном Кавказе. От этой части ализонов ведут свой род не только московиты (великороссы), но и современные осетины и абхазы.

Сарматы отличались от скифов не только большей свободой в поведении и воинственностью женщин, но и языком. После гибели Хеттии исторические пути ализонов-саков и ализонов-халибов разошлись на несколько столетий, и это привело к различиям в их языках. Хотя сарматы говорили по-скифски, пишет Геродот, «но исстари неправильно, так как амазонки плохо усвоили этот язык»{402}.

Если учесть, что сарматы принимали участие в скифо-персидских войнах в качестве вспомогательных союзных войск, можно утверждать, что этот народ уже существовал в начале VI в. до Р.Х., но был в конце VI — начале V в. до Р.Х. еще недостаточно сильным и многочисленным, чтобы держать себя на равных со скифами, и находился в полузависимом состоянии от последних.

Другое предположение, которое можно сделать о происхождении сарматов, заключается в том, что ализоны-халибы пришли в степи Северного Кавказа вместе с отступающими из Азии скифами.

Примечательно, что посвящая практически целые книги своих трудов скифам, античные историки сообщают о сарматах весьма скудные сведения. Между тем, с III в. до Р.Х. сарматы стали настолько сильны, что начали войну против скифов. Война шла для сарматов успешно, и уже ко II в. до Р.Х. они господствовали в степи от Дона до Дуная, отрезав славяно-скифские племена ализонов и землепашцев, населявших лесостепи между Днепром и Южным Бугом от царских скифов-кочевников. Последние нашли себе убежище там же, где некогда скрывались их враги-киммерийцы — в Крыму. Здесь они создали свое полукочевое Скифское царство со столицей в Неаполе Скифском на реке Салгир. Оно вело непрерывные войны как с сарматами, так и с их союзником, Боспорским царством и окружающими греческими городами-государствами.

Насколько скифы стали слабее в политическом и военном аспекте, говорит следующий пример. По сообщению историка II в. по Р.Х. Полиена, когда скифы напали на союзный сарматам Херсонес Таврический, сарматская царица Амага (совершившая перед этим государственный переворот и удалившая с престола своего мужа-алкоголика), в сопровождении всего 120 всадников, проскакав за сутки 200 км, ворвалась в ставку скифского царя, перебила охрану, уничтожила самого царя и всех его родственников за исключением одного царевича, которого заставила немедленно подписать «вечный мир» с греками и сарматами{403}.

Не в последнюю очередь военные успехи сарматов объяснялись широким применением в их войсках тяжеловооруженных всадников — катафрактариев. Если у скифов последние составляли лишь небольшую элитную часть армии, то у сарматов «железные всадники» стали основным ударным родом войск. Несколько тысяч катафрактариев, неуязвимых для стрел и копий противника, стальным ураганом сметали все на своем пути, нанизывая на четырехметровые копья сразу по нескольку врагов, пробивая насквозь щиты и латы.

Сарматы активно влияли на европейскую и азиатскую политику, принимали участие в войнах на стороне Боспорского царства и некоторых малоазийских государств, а в 179 г. до Р.Х. сарматский царь Гатал стал союзником понтийского царя Митридата VI в его войне против Рима. С этого момента территория Северного Причерноморья стала называться в Европе Сарматией{404}. Это название получило широкую популярность после написания Клавдием Птолемеем «Космографии» (II в.) и просуществовало вплоть до Средних веков, и еще в XVII в. великороссов европейцы называли сарматами. Как пример можно привести «Трактат о двух Сарматиях» Матвея Меховского (к. XV — начало XVI вв.) и «Книга Историография початия имене, славы и расширения народа славянского…» далматинского историка Мавро Орбини (1601 г.), изданная на русском языке по распоряжению Петра I в 1722 г. Сарматским в начале Христианской эры называли Балтийское море. Добрались сарматы даже до острова Рюген, где основали святилище арийского белого бога-всадника Свентовита, победителя дракона.

Русские летописи также указывают, что русы есть часть сарматского народа. Густинская летопись начинается с того, что сообщает: «Розшедшемуся Словенскому народу в Сармации седеши комуждо на своем месте…»{405}.

Таким образом, мы видим, что сарматы, как и скифы, стали предками славяно-русского народа, с той лишь разницей, что ализоны-скифы преимущественно участвовали в этногенезе малороссов, а ализоны-сарматы — великороссов. Современные лингвистические и археологические исследования отмечают связь славянства со скифо-сарматским населением степей Причерноморья{406}.

Сарматы так и не создали единого государства, подобного Скифскому царству, и изначально состояли из нескольких крупных племенных союзов, самыми известными из которых были языги, роксоланы, сираки, аорсы и аланы{407}. Последние жили на Северном Кавказе, по крайней мере, до X в. по Р.Х. Их потомками сегодня являются осетины. Аланы сыграли большую роль в истории. Они господствовали в первом тысячелетии по Р.Х. в степях Ставрополья, а после нападения гуннов в 371 г. часть аланских племен, бежавшая из родных степей, дошла до Франции и Испании{408}.

Другой племенной сарматский союз, роксоланов, некоторые исследователи считают непосредственными предками русов. М. В. Ломоносов писал о происхождении русов от роксалан{409}. Именно роксоланы сыграли основную роль в разгроме скифов, отвоевав у них во II–I вв. до Р.Х. Причерноморские степи между Доном и Днепром. В следующем столетии они занимают территорию западнее Днепра и начинают совершать набеги на Балканы. Во II–III вв. по Р.Х. роксоланы воюют с Римской империей на Дунае.

На рубеже Христианской эры из общей массы скифо-сарматского населения Северного Причерноморья начинают все отчетливей выделяться славяно-русские племена. Некоторые сведения об этом процессе можно почерпнуть из сочинений римских авторов и донесений римской разведки.

«Еще в I в. до н. э. римский географ Страбон сообщал о племенах «росхолан» (роксолан), живших на пространстве от берегов Днепра до берегов Дона. Известный римский чиновник и историк Гай Плиний Секунд Старший (23–79 гг. н. э.) среди варваров также называл роксолан и венедов, живших севернее Понта Евксинского (Черного моря) за Дунаем. Военная разведка римлян начала исследовать Сарматию (Восточную Европу) еще при императорах Клавдии и Нероне — между 41 и 68 гг. н. э. Уже в 68 г. н. э., еще до постройки валов Траяна, роксоланы ворвались в Мизию и разбили там римлян. Известный римский историк Публий Гай Корнелий Тацит (сер. I в. н. э. — ум. после 113 г.), в прошлом военный и консул, называл и соседей роксолан, родственный им воинственный народ венедов, умевший хорошо сражаться в пешем строю. Но, пожалуй, наиболее яркую картину движения и расположения варварских народов Восточной Европы дал в своем «Географическом руководстве» римский географ Клавдий Птолемей (89-167 гг. н. э.). Он сообщал, что все свои сведения о Сарматии получил в войсках Восточного Легиона (части которого базировались в Таврии). Сообщения Птолемея относятся к 140 г. н. э. Среди других варварских племен Восточной Европы он называет сербов, саваров (северу) и борусков (скорее всего — самоназвание роского племени лесной и лесостепной полосы), живших восточнее Балтийского моря на Восточно-Европейской равнине. Названием, родственным имени этого племени, была обозначена греками и одна из крупнейших рек Восточной Европы — Борисфен (Днепр){410}, а также одно из древнейших поселений на киевских высотах у Днепра — Боричев. В начале III века на официальной карте Римской империи (Tabula Peutingeriana — Певтингерова карта) появились значительные надписи: по левому берегу Дуная — «VENEDI», а между Южным Бугом (Гипанисом) и Доном (Танаисом) — «ROXYLANI»{411}.

Однако распространение сарматских племен не ограничивалось Причерноморьем. Сарматы расселились далеко на запад и север, что, видимо, обуславливалось и продолжающимся отступлением «вечной мерзлоты» и других остаточных ледниковых явлений (например, болот и озер) все дальше на северо-запад, в район современных Карелии, Финляндии и Северной Швеции. Себастьян Мюнстер, немецкий ученый, в изданной им «Географии» (1528 г.) называет Балтийское море и всю северную Атлантику вплоть до Гренландии Сарматским морем: «Сармация весьма пространная область, которая многие народы и государства в себе заключает … Европейская Сармация к востоку рекою Танаисом и Меотическим болотом от Азии разделена, к западу Вислою, или скорее рекою Одером, к югу Венгерскими горами… к северу же Сарматским морем окружена, которое около Норвегии до неведомой земли Гренландии простирается»{412}. Татищев причисляет к сарматам все так называемые «угро-финские» народы вплоть до Северного Ледовитого океана{413}, первыми среди них называя собственно финнов.

Заселение Севера Европейской части России началось практически сразу после прихода сюда скифов, не позднее VI–V вв. до Р.Х. Геродот пишет, что выше савроматов, первоначально поселившихся в междуречье Дона и Волги, примерно в 200–300 км к северо-востоку от Азовского моря, жили будины («в 15 днях пути от Меотийского озера», т. е. примерно в 500 км).

«За будинами к северу сначала простирается пустыня на семь дней пути, а потом далее на восток живут фиссагеты — многочисленное и своеобразное [многолюдное и особое] племя. Живут они охотой. В тех же краях по соседству с ними обитают люди по имени иирки. Они также промышляют охотой… Над иирками к востоку живут другие скифские племена. Они освободились от ига царских скифов и заняли эту землю»{414}.

Современные историки располагают фиссагетов (тиссагетов){415} между средним течением Волги и Уралом (от современного Волгограда до Уральска), а иирков — на правом берегу реки Урал (по линии Уральск — Оренбург). Отделившиеся от сколотов скифы, как явствует из сообщения Геродота, жили где-то между Уфой и Самарой вплоть до Камы на севере.

Эта группа племен, лесных охотников и рыболовов, стала основой этногенеза т. н. «угро-финских» народов. Во всяком случае, именно иирки считаются предками угров (венгров-мадьяр){416} и, соответственно, гуннов.

Территория расселения фиссагетов, иирков и «освободившихся» скифов совпадает с районом распространения т. н. Ананьинской культуры в регионе средней Волги и Камы. Она названа так по имени деревни Ананьино в Вятской губернии, где были открыты первые типичные места захоронений. Культура принадлежит периоду от VI до II в. до Р.Х., то есть совпадает хронологически со скифским владычеством в черноморских степях. Судя по ее остаткам, люди, которые создали ее, были в основном охотниками и рыболовами. На стоянках найдено большое количество орудий охоты и рыболовства, включая гарпуны. Обнаружены зерна конопли, которые скифы Северного Причерноморья использовали как наркотическое вещество{417}. Люди Ананьинской культуры вели оживленную торговлю мехами, экспортируя их далеко на юг. Среди украшений ананьинской культуры типичны бронзовые ожерелья и браслеты, представляющие головы животных, а также кожаные ремни с бронзовыми пластинами и пряжками. Некоторые из них напоминают греко-скифское искусство, демонстрируя особо близкое сходство с предметами, обнаруженными в греческой колонии в Ольвии, в устье реки Днепр. Изображение животных и птиц соответствует кавказскому типу. Бронзовые ножи относятся к минусинскому типу, в то время как железные ножи схожи с произведенными в области Кобан. Очевидно, что ананьинские люди поддерживали коммерческие отношения с различными регионами, а само Ананьино было перекрестком важных международных торговых путей. Волжский водный путь, соединяющий Ананьино с Кавказом, был, возможно, важнейшим. В дополнение к этому греческие купцы использовали также сухопутную дорогу из Ольвии на среднюю Волгу{418}.

Регион распространения Ананьинской культуры был третьим районом формирования славяно-русского народа. Тесная связь с савроматами и особенно с Кавказом, откуда поступали железные изделия, дает возможность говорить об особой роли мосхов в развитии этой группы племен. Во всяком случае, нет ничего невозможного в том, что халибы-мосхи, двигаясь с Северного Кавказа через земли сарматов и фиссагетов вверх по Волге, пришли в бассейн Москвы-реки, основав там будущую столицу России.

Картину широкого расселения многочисленных «угро-финских» племен (чье происхождение от саков-скифов, а, следовательно, от ариев, не подлежит сомнению) описал в своей «Истории…» Татищев. По мере изменения климата в лучшую сторону Вятка, Сев. Двина, побережье Белого моря, Карелия и Финляндия были заселены уграми, пермяками, вотяками, карелами и финнами{419}. Матвей Меховский называет народы этого региона скифами: «… на Северо-Востоке, в конце Северной Азии находятся народы и области, именуемые собственно Скифией, подвластные московскому князю, и покоренные первоначально Иваном, князем Московским, а именно Пермь, Башкирия (Baskird), Черемиссия (Czermeissa), Югра и Корела…»{420}

Таким образом, на территории Восточной Европы сложились три региона, в которых шел этногенез славяно-русских племен на основе скифов-пахарей, сарматов-роксаланов и угро-финнов-мосхов. Но неожиданно этот процесс был прерван так называемым Великим переселением народов, которое нанесло смертельный удар скифо-сарматскому господству в степях Причерноморья.

Заключение ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ

Считается, что Великое переселение народов началось с вторжения гуннов в пределы Римской империи. Это далеко не так, ибо первыми «варварами», которые проложили путь на Запад, были не гунны, а кимвры, которые перешли через Рейн за пятьсот лет до гуннов.

Известно, что в Дании и на южной оконечности Скандинавского полуострова в середине первого тысячелетия до Р.Х. жили так называемые германские племена{421}. Тацит уточняет, что одно из германских племен — кимвры: «Упомянутый выше выступ Германии{422} занимают живущие у Океана кимвры, теперь небольшое, а некогда знаменитое племя. Все еще сохраняются внушительные следы их былой славы, остатки огромного лагеря на том и другом берегу, по размерам которого можно и ныне судить, какой мощью обладал этот народ, как велика была его численность и насколько достоверен рассказ о его поголовном переселении. Нашему городу шел шестьсот сороковой год{423}, когда в консульство Цецилия Метелла и Папирия Карбона мы впервые услышали о кимврских полчищах»{424}.

В конце II в. до Р. Х. Кимвры двинулись на юг и в 113 г. до Р. Х. одержали победу над римлянами в Норике, затем вторглись в Галлию, Испанию и Северную Италию. Объединив под своей властью племена тевтонов и гельветов, нанесли римлянам ряд поражений (в 109, 107, 105 гг. до Р.Х.), но в 101 г. до Р.Х. были разбиты в Италии римскими войсками Гая Мария и Лутация Катула. Царь кимвров Бойорикс{425} был убит, а сами кимвры отброшены на север.

Разгром кимвров на Западе заставил германцев на некоторое время взять тайм-аут. Тем более, что и на Восток путь был закрыт — там господствовал находившийся в это время в полном расцвете сил племенной союз сарматов. Но двести лет спустя германцы вновь напомнили о себе. Между устьями рек Одера и Вислы не позднее I в. по Р.Х. распространилось многочисленное племя готов — восточных германцев, отличавшееся от своих западных собратьев-кимвров разве что местом обитания. Иордан в «Истории готов» утверждал, что сюда они пришли из Скандинавии. О том же свидетельствуют и многочисленные топонимы, сохранившиеся вплоть до наших времен. На скандинавском берегу пролива Каттегат расположен крупный город Гётеборг (Готский город), а в Балтийском море — остров Готланд (Готская земля). Можно без особой натяжки утверждать, что готы — это скандинавские кимвры, тем более что и Тацит писал, что кимвры жили «и на том, и на другом берегу» — здесь может подразумеваться как Ютландия, так и оба берега Каттегата.

Многие древние авторы ставили знак равенства между кимврами и киммерийцами, изгнанными скифами с берегов Черного моря (о чем говорилось выше). Так думали Посидоний из Апамеи, Страбон, Диодор, Плутарх{426}. В «Истории…» В. Татищева сказано: «Киммеры ушли в Азию, да где они пропали, никто уже не упоминает. Остатки же их были или прежде сего при море Балтийском, где Голштиния и Дания, как Плиний описал… но сии у латин кимбры именованы»{427}.

Кимвры и кимры были потомками киммерийцев и прародителями некоторых народов, населяющих Германию, Португалию, Швейцарию, Великобританию до сего дня. Например, самоназвание валлийцев — кимри, свою родину они называют Кимру, а язык — кимриж. Кимврским племенем, то есть, потомками киммерийцев, были и готы. Их миграция в Северное Причерноморье была ничем иным, как возвращением на историческую родину. Тем более, что на Запад им путь был закрыт: если уж во времена «загнивающей» римской демократии они были разбиты, то теперь Рим обрел в своем имперском воплощении второе дыхание и укрепил границы по Рейну. А на Востоке сарматский племенной союз медленно, но неуклонно распадался. И потомки киммерийцев решили, что настало время отомстить скифам и сарматам.

Готы начали свое движение с берегов Вислы на юго-восток на рубеже I–II веков по Р.Х. и к первой половине III в. достигли Северного Причерноморья. Их путь прошел по населенным славянскими племенами венедов и антов землям. Уже с 238 г. готы начали борьбу с Римской империей за Дакию, которую окончательно завоевали через тридцать лет. А около 260 г. готы захватили черноморские степи и установили контроль над античными городами Западного Причерноморья. Готскому разгрому подверглись и остатки Скифского царства в Крыму. На кораблях, которые им предоставили жители Боспора Киммерийского, готы совершли ряд походов в Малую Азию, опустошив римские провинции Вифинию и Каппадокию — прародину скифов. В общем, готы прошли по всем «местам боевой славы» своих предков-киммерийцев.

Готское царство существовало в Северном Причерноморье с середины III в. по 375 г. В отличие от скифов и сарматов готы не стремились установить добрые отношения со своими подданными-славянами. Славянские племена были для готов, прежде всего, пушечным мясом, которое они бросили на штурм римских границ.

* * *

Необходимо отметить, что с готами связано недоразумение, которое внесло путаницу в этническую карту Европы первого тысячелетия по Р.Х. Дело в том, что готы, как уже говорилось выше, завоевали Дакию, которая стала на незначительный срок частью их королевства. Но еще Геродот писал о племени гетов, живших в этих местах уже к середине I тысячелетия до Р.Х. Это племя арийского происхождения, пришедшее в Восточную Европу вместе со скифами, было спутано многими авторами с готами. Причина этого в созвучии этнонимов во множественном числе: «Gets» и «Göths», т. е. «геты» и «гёты». То, что готы писались во множественном числе через о-умляут (ö), видно хотя бы из названия города Гётеборга. Непонятно, почему в российской исторической науке сложилась традиция неверного написания племенного названия германцев-гётов как готов, тем более, что большинство первых «русских» историков были немецкого происхождения и должны были прекрасно знать нормы правописания и произношения германских слов.

Но, например, самый знаменитый и осведомленный историк готов, Иордан, прекрасно различал готов и гетов. Он писал о последних: «Были еще и другие готы, которые называются Малыми, хотя это — огромное племя; у них был свой епископ и примат Вульфила, который, как рассказывают, установил для них азбуку. По сей день они пребывают в Мезии, населяя местность вокруг Никополя, у подножия Эмимонта, это — многочисленное племя, но бедное и невоинственное, ничем не богатое, кроме стад различного скота, пастбищ и лесов; земли [их] малоплодородны как пшеницей, так и другими видами [злаков]; некоторые люди там даже вовсе не знают виноградников, — существуют ли они вообще где-либо, — а вино они покупают себе в соседних областях, большинство же питается молоком»{428}.

Никополь был основан в Нижней Мезии (т. е. на территории современной Болгарии) при императоре Траяне в начале II в. Рядом с ним находилась древняя столица Болгарии город Тырново.

Историк С. Парамонов (Лесной) писал по поводу этого места у Иордана:

«1. Иордан различал «Великих» готов, историю которых он писал, от так называемых «Малых»… Это было большое племя, Иордан называет его «огромным». Оно продолжало существовать во времена Иордана, тогда как «Великие» готы к этому времени уже сошли с исторической сцены, существовали «Малые» готы долго и после Иордана.

2. О родственных отношениях между этими группами готов Иордан не говорит ни слова, это показывает, что обе эти группы не были близки друг другу, иначе бы Иордан, патриот племени готов, не преминул бы упомянуть об их истории, родственных связях, династических отношениях и т. д. Его полное молчание в этом отношении можно объяснить только тем, что «Малых» готов он за настоящих готов не считал. Упомянул он их потому, что какие-то другие готы существовали и совершенно умолчать о них он не мог, достаточно взглянуть на приведенный отрывок, чтобы почувствовать, что Иордан говорит о чужом и малоинтересном для него народе.

3. Мы имеем все основания полагать, что «Малые» готы Иордана были потомками тех самых гетов, которых еще Фукидид упоминал именно для этой же местности. Именно они стали жертвой созвучия и вместо «гетов» стали зваться готами; только для различения их стали добавлять к их имени «Малые». Есть основания полагать именно их историю доходящей до Троянской войны. Иордан по неведению прилепил ее к истории «Великих» готов, воспользовавшись созвучием гет-гот»{429}.

Казалось бы, какая нам теперь разница, и для чего разбираться в готах и гетах? Но ведь геты, чей исторический путь, идущий из глубины веков, от Троянской войны (как, впрочем, и всех других племен Хеттской империи) — это самый западный отряд близкородственных племен массогетов, фисагетов и гетов, чьи этнонимы недвусмысленно указывают на их происхождение от хеттов. Пришедшие с берегов Каспийского моря вместе с даками и скифами, геты стали основой (после соединения с племенем болгар) этногенеза дунайских болгар. Их история — это часть панславянской истории, их культурные достижения, их вклад в развитие цивилизации — неотъемлемая часть вклада всех славян. Тем более, что с VI в. гетов в Европе все чаще называли славянами. Историк первой половины VII в. Феофилакт Симокатта называл славян гетами: «Так в старину называли этих варваров»{430}.

И потому, когда мы читаем у многочисленных зарубежных и отечественных авторов, что «готский» епископ Вульфила изобрел «готский» алфавит и перевел на «готский» язык Библию, создав один из важнейших артефактов раннего Средневековья — «Кодекс Аргентеус» (текст Библии, записанный на серебряных листах), когда мы видим, что все эти величайшие культурные достижения приписываются «сумрачному германскому гению» готов, то можем назвать все это одной из величайших подтасовок в исторической науке.

Ведь сам Иордан указывает, что и епископ Вульфила, и его алфавит относятся к «Малым» готам-гетам, жившим в Мизии во времена Фукидида и Геродота, т. е., по крайней мере, за 600 лет до появления там «Великих» готов-германцев.

* * *

Во второй половине IV в. в Северном Причерноморье появился «новый» народ — гунны. Считается, что ведущую роль в его этногенезе сыграли хунны (сюнну) — кочевники Северного Китая, которые создали в IV в. до Р.Х. — за 800 лет до появления гуннов — мощную державу. Именно против хуннов китайский император Цинь Шихуанди приказал возвести Великую Китайскую стену, соединив пограничные крепостные сооружения отдельных китайских царств в единую фортификационную систему. В начале II в. до Р.Х. хуннский шаньюй («пожизненный президент» хуннов, по выражению Гумилева{431}) Модэ создал тяжеловооруженную конницу, с помощью которой завоевал огромную территорию и принудил Китай выплачивать хуннам дань.

Но ко II в. по Р.Х. хунны-сюнну распались на четыре ветви, две из которых были завоеваны врагами, одна окопалась в горах Тарбагатая и Саура, а четвертая — «неукротимые» хунны — бежала в степи Южного Урала. В 155 г. хунны разбили сарматов-аланов в низовьях Волги. Так же как они, хунны принадлежали к арийским племенам, их культура была идентична сакской (скифской){432}. В Махабхарате хуннские племена названы соседями индоарийцев{433}.

К сакам-скифам (в широком античном смысле) принадледжали и фиссагеты, иирки и «освободившиеся» скифы, которые стали союзниками хуннов. «И когда в 360 г. началась война с гото-аланским союзом, поддержанным Византией, у гуннов было много друзей, говоривших на своих языках, имевших свои религии и свои нравы, но выступивших вместе с гуннами и умноживших их ряды. Вот что дал симбиоз!» — написал Гумилев{434}. Среди союзников гуннов были и славянские племена, проживавшие на территории современных Украины и Белорусси, и угро-финны Поволжья и Оки. Как считают некоторые исследователи, славяне составляли до 2/3 гуннского войска.

В 70–х гг. IV в. гунны и их угро-финские союзники, разгромив аланов на Северном Кавказе, перешли Дон и нанесли ряд поражений готам в Северном Причерноморье и Приднестровье. Существует легенда о том, как гунны долгое время не могли форсировать Дон, так как на нем держали оборону лучшие войска готов, союзных аланам. Но во время охоты на Таманском полуострове гунны увидели оленя, переходящего вброд через Керченский пролив на крымскую сторону. И вскоре вся гуннская армия оказалась в Крыму, а затем, выйдя в тыл оборонявшим Дон готским войскам, наголову их разгромила.

Остготы (остроготы, восточные готы, жившие в Крыму и в Черноморских степях) были практически уничтожены. «Одних ловили и избивали вместе с женами и детьми, причем не было предела жестокости при их избиении; другие, собравшись вместе, обратились в бегство»{435}. Надо сказать, что бежать удалось, в основном, вестготам (визиготам, западным готам, жившим в Приднепровье), которые отдались под покровительство Римской империи.

Вместе с готами бежали и аланы. Лишь небольшая их часть удержалась в Кавказских горах (сегодня это население Осетии-Алании). Остальные ушли в Западную Европу. Аланские государства существовали в Паннонии (Венгрии), Галлии (Франции), Испании и даже в Северной Африке. Только во Франции и Северной Италии сегодня известно около 300 городов и селений с этнонимами, имеющими аланское происхождение.

Благодаря аланам германские племена создали конное войско. Как считают некоторые исследователи, именно к сармато-аланской военной культуре восходят традиции средневекового европейского рыцарства, в том числе облачение и вооружение, боевая техника, нравственный кодекс, основы которого — верность воинской клятве, борьба со злом — заложены еще в Авесте, как неотъемлемая часть почитания белого бога воинов-ариев. Так что, если в германцах в частности, и в западноевропейцах в целом, и есть что-то арийское, то лишь то, что принесли на Запад Европы подлинные арийцы — сарматы и аланы.

Аланы участвовали во всех крупнейших политических и военных событиях первой половины V в. в Западной Европе, однако не смогли сохранить своей политической независимости и национальной идентичности, достаточно быстро утратили родной язык и вошли в состав других европейских народов. Аланы были близкородственны роксаланам (западным аланам, жившим между Днепром и Днестром), которых многие древние и современные авторы считали предками славяно-русов.

Разгром «лоскутной империи» (Л. Н. Гумилев) готов в Северном Причерноморье дал зависимым от них племенам возможность освободиться. Стодесятилетний реке готов Германарих покончил с собой во время вторжения гуннов. Этот готский король известен тем, что был ранен вождями росоманов (роксаланов) Саром и Аммием за то, что приказал убить их сестру, свою жену Сунильду. Ее, якобы за измену, разорвали на части дикими конями.

Визиготы, отступая под напором гуннов, перешли имперскую границу на Дунае и договорились с императором Феодосием о поступлении к нему на службу. Но после смерти Феодосия не ужились в Византии и, выбрав себе в короли Алариха, через Паннонию ушли на Запад. В начале V в. визиготы, так же, как и аланы, совершают несколько походов по Западной Европе: нападают на Северную Италию и грабят Рим, вторгаются в Галлию и Испанию, создают свои королевства на территории современных Франции и Испании. В 451 г. выступили вместе с аланами на стороне римлян в Каталаунской битве против гуннов, а в 493 г. король остроготов Теодорих создает свое собственное королевство в Северной Италии.

* * *

Гунны, присоединив к себе ранее подчиненные готам племена (в том числе и часть самих остроготов, а также славян-антов, которые горели желанием отомстить готам за распятие своих племенных вождей), кинулись в погоню за убегающим противником в Европу. В первой половине V в. гунны перенесли свою основную ставку в Паннонию (Венгрию), которая была самой западной оконечностью Великой степи. Именно здесь пришел к власти в 434 г. один из самых известных завоевателей в истории человечества, Аттила.

Выдающийся полководец и дипломат, жестокий человек, поставивший перед собой цель завоевать власть над миром, Аттила путем устранения близких родственников объединил под своим руководством всех гуннов и союзные им племена. Как утверждает Иордан, войско Аттилы насчитывало до полумиллиона человек. Существовала легенда, что Аттила владел т. н. «Марсовым мечом» — священным мечом, которому поклонялись еще скифы, как это описано у Геродота.

«Историк Приск рассказывает, — писал Иордан, — что меч этот был открыт при таком случае. Некий пастух, говорит он, заметил, что одна телка из его стада хромает, но не находил причины ее ранения; озабоченный, он проследил кровавые следы, пока не приблизился к мечу, на который она, пока щипала траву, неосторожно наступила; пастух выкопал меч и тотчас же принес его Аттиле. Тот обрадовался приношению и, будучи без того высокомерным, возомнил, что поставлен владыкою всего мира и что через Марсов меч ему даровано могущество в войнах»{436}.

Взор Аттилы обратился, в первую очередь, на Гесперию (так называлась до VI в. Западная Римская империя). Сначала Аттила дипломатическим путем попытался внести раздор между союзниками — Римом и визиготами, однако это не удалось. И тогда в ход пошло оружие.

Два огромных войска: западное — римлян и визиготов, и восточное — гуннов и их союзников, встретились на Каталаунских полях (в современной французской провинции Шампань — виноград для знаменитых шампанских вин имеет хорошее удобрение из тел сотен тысяч павших в той битве) в 451 г. Равнина площадью примерно 70 на 50 км была вся заполнена войсками.

Римско-вестготско-аланские войска под руководством «римлянина» патриция Аэция включали также «франков, сарматов, арморициан, литициан, бургундионов, саксонов, рипариолов, брионов… и многих других как из Кельтики, так и из Германии» (Иордан). Аттила привел за собой бастарнов, скирнов, остроготов, гепидов, герулов, ругов, алеманов, франков, бургундов, тюрингов, биттогуров (угров) и антов{437} — одних из самых верных союзников гуннов, которых последние спасли от уничтожения готами.

Поистине, это была «битва народов» в которой приняли участие практически все известные тогда в Европе племена. Причем некоторые из них сражались и за ту, и за другую сторону, как, например, готы или бургунды. Победы не добился никто, но раненый Аттила вынужден был отвести свои войска под прикрытие составленных кругом телег (такой «гуляй-город» и тысячу лет спустя будут применять казаки и русские регулярные армейские подразделения). Однако в сражении погиб союзник римлян, вестготский король Теодорид, и готы вышли из битвы и на другой день отправились в родные пенаты — делить власть.

Всего же в сражении, как сообщает Иордан, погибло 180 000 человек.

После распада римско-вестготской коалиции Аттила совершил в 452 г. поход по Северной Италии и, получив от римлян огромную контрибуцию, вернулся в свою ставку на Дунае. В 453 г. престарелый гуннский вождь женился на молодой красавице Ильдико и умер в свою первую брачную ночь. Сообщают, что у него пошла горлом кровь, и покоритель вселенной ею захлебнулся. А год спустя гуннская империя развалилась и была охвачена междоусобной войной. Только в одной битве на реке Недаве (приток Савы) погибло свыше 30 000 гуннов. На этом и закончилась эпоха Великого переселения народов.

* * *

После распада в середине V в. гуннской конфедерации племен Восточной Европы многие народы, которые раньше скрывались под обобщающими названиями скифов, сарматов или гуннов, появились на политической карте мира под своими современными именами, в том числе венеды, анты, булгары, хазары, угры, авары.

Но это будет уже совсем другая история.

Примечания

1 Карамзин Н. М. История государства российского. Предисловие.

(обратно)

2 Там же. Глава I. О народах, издревле обитавших в России. О славянах вообще.

(обратно)

3 Вот он, пресловутый «кровавый навет»!

(обратно)

4 Карамзин Н. М. История государства российского. Глава I. О народах, издревле обитавших в России. О славянах вообще.

(обратно)

5 Кареев Н. И. Общий ход всемирной истории: Очерки главнейших исторических эпох. СПб., 1903. Очерк десятый. Место России во всемирной истории.

(обратно)

6 Преображенский А. А., Рыбаков Б. А. История Отечества. Учебник для 6–7 кл. общеобразовательных учреждений. М., 1996. С. 8–9

(обратно)

7 Там же, с. 11.

(обратно)

8 Там же, с. 13.

(обратно)

9 Татищев В. Н. История Российская в 3 тт. Т.1. М.: ACT, 2003, с. 30–31.

(обратно)

10 Там же, с. 31.

(обратно)

11 Там же, с. 32.

(обратно)

12 Ломоносов М. В. Древняя Российская история от начала Российского народа до кончины Великого князя Ярослава Первого или до 1054 г., сочиненная Михайлом Ломоносовым, статским советником, профессором химии и членом Санкт-Петербургской императорской и королевской шведской академии наук. В кн.:Ломоносов М. В. Полное собрание сочинений, т.6. М.-Л., Издательство Академии наук СССР, 1952.

(обратно)

13 Ломоносов М. В. Древняя Российская история… Глава 3. О дальной древности славенского народа

(обратно)

14 Там же.

(обратно)

15 Ломоносов М. В. Древняя Российская история… Глава 5. О преселениях и делах славенских.

(обратно)

16 Иловайский Д. И. Начало Руси. М.: Олимп, ACT, 2002, с. 89, 531.

(обратно)

17 Ключевский В. Краткое пособие по Русской истории. М.: Пангея, 1992, с. 13.

(обратно)

18 Вернадский Г. В. Начертание русской истории. М.: Айрис-Пресс, 2002, с. 40;Гумилев Л. Н. От Руси к России. М.: ACT, 2004, с. 32.

(обратно)

19 Вернадский Г. В. Начертание русской истории. М.: Айрис-Пресс, 2002, с. 40.

(обратно)

20 Татищев В. Н. История Российская в 3 тт. T.1. M.: ACT, 2003, с. 23.

(обратно)

21 См. по вопросу креационизма в мире и обществе: Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995.

(обратно)

22 Апостасия (греч.) — отступление. Имеется в виду отступление человечества от истинного Бога и заключенного с Ним Нового завета, что, по Писанию (2 Фесс. 2:3), является одним из признаков близкого второго пришествия Христова.

(обратно)

23 Stanley D. Beck. Natural Science and Creationist Thealogy // Bioscience 32 (Oct. 1982), p. 739. Цит. по: Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995.

(обратно)

24 Stanley D. Beck. Указ. соч.

(обратно)

25 Эта фраза, которую автор слышал своими ушами, была произнесена С. П. Капицей в одной из передач «Очевидное — невероятное» еще во времена СССР.

(обратно)

26 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 13–14.

(обратно)

27 Там же.

(обратно)

28 Thomas G. Barnes. Origin and Destiny of the Earth Magnetic Field, 2nd ed. San Diego: Institute for Creation Research, 1983, p. 64. Цит. по: Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 251.

(обратно)

29 Robert E. Lee. Radiocarbon Ages in Error // Antropological Journal of Canada 19, № 3 (1981):9. Цит. по: Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 255.

(обратно)

30 Прот. Стефан Ляшевский «Опыт согласования современных научных данных с Библейским повествованием в свете новейших археологических раскопок и исследований» / Пер. с сербск. Интернет-публикация.

(обратно)

31 Андреев И. Православная апологетика. М.: Сретенский монастырь, 2006. См. главу «Библейское учение о всемирном потопе».

(обратно)

32 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 267–272.

(обратно)

33 ; «Раскрыта тайна «Всемирного потопа».

(обратно)

34 Андреев И. Православная апологетика. М.: Сретенский монастырь, 2006. См. главу «Библейское учение о всемирном потопе».

(обратно)

35 Андреев И. Православная апологетика, глава «Жизнь после потопа».

(обратно)

36 Свщ. Борис Кирьянов. Полное изложение истины о Тысячелетнем царстве Господа на земле.

(обратно)

37 Там же, с. 249.

(обратно)

38 Цит. по: Свщ. Борис Кирьянов. Полное изложение истины о Тысячелетнем царстве Господа на земле.

(обратно)

39 Св. Ириней Лионский. Против ересей, V, 28, 3.

(обратно)

40 См. подробнее: Свщ. Борис Кирьянов. Полное изложение истины о Тысячелетнем царстве Господа на земле. Глава «О летоисчислении».

(обратно)

41 См.: Полное собрание русских летописей, т. 33. Л., 1977.

(обратно)

42 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 416, 445.

(обратно)

43 Геннадьевская Библия — первая полная русская Библия, составленная по распоряжению владыки Геннадия Новгородского в конце XV века.

(обратно)

44 По Толковой Библии Лопухина, а по Геннадьевской Библии этот стих относится к Быт. 6:1, то есть начинает 6 главу, а не завершает ее.

(обратно)

45 Аггада — устное еврейское предание. Ссылки на Аггаду здесь и далее приводятся по Электронной Еврейской энциклопедии, созданной на основе Краткой Еврейской энциклопедии (Иерусалим, 1976–2005).

(обратно)

46 В Геннадьевской Библии после слова «Иафет» стоит не точка, а запятая.

(обратно)

47 Библейская энциклопедия. Т. 2. М.:1991. С.244.

(обратно)

48 См. Быт. 6:4.

(обратно)

49 Хотя есть мнение, что китайцы (хань) являются потомками Ханаана через его сына Сина.

(обратно)

50 Страна Арарат-Урарту неоднократно упоминается в Библии. Например, в двух местах говорится, что сыновья Санхерива после убийства своего отца бежали в страну Арарат (4 Цар.19:37; Ис.37:38). Так же и у пророка Иеремии — Иер.51:27.

(обратно)

51 Именно поэтому «всякое дыхание» (т. е., все живущие на земле существа) «хвалят Господа» (Пс.150:6).

(обратно)

52 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 420.

(обратно)

53 В современном произношении — Шумер.

(обратно)

54 Асфальт.

(обратно)

55 Двести лет спустя ее приказал разобрать на стройматериалы Александр Македонский.

(обратно)

56 Библейская энциклопедия в 2 тт. — М., 1991. — Т.1, с.102.

(обратно)

57 Авраам родился в 1531 г. до Р.Х, прожил 175 лет и умер в 1446 г. до Р.Х., если год потопа 1948 до Р.Х.

Ср. Быт. 11:10–27 иМоррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 419.

(обратно)

58 От Нимрода отделилась часть потомков Сима во главе с его сыном, Ассуром, которые позже создали свое государство — Ассирию.

(обратно)

59 Хотя заслуживает внимания версия, приведенная Л. Н. Гумилевым, о том, что название Вавилон переводится как «Врата Бога» — Баб — Элои (Гумилев Л. Н. «Этногенез и биосфера земли»).

(обратно)

60 См. Иностранцы о древней Москве. — М., 1991. — С. 79.

(обратно)

61 Вил (Бел) — верховное вавилонское божество. Знаменательное совпадение с аббревиатурой Владимира Ильича Ленина (ВИЛ) — вождя мировой революции, мечтающего о создании «Соединенных Штатов Европы» и по совместительству — богоборца, положенного в ступенчатый мавзолей, так напоминающий вавилонские зиккураты в миниатюре. Царство, построенное Лениным-ВИЛом, простояло столько же, сколько продолжалось вавилонское пленение иудеев — 70 лет (1921–1991) и рухнуло, как некогда «стены вавилонские». Как плененные иудеи получили после падения Вавилона от персидского царя Кира свободу, так и православные, после падения «красной империи» получили право свободно исповедовать свою веру.

(обратно)

62 Вопреки расхожему мнению, христиане не против брака с «инородцами», они против брака с иноверцами, то есть людьми, исповедующими другую веру, так как в Церкви есть таинство брака, которое невозможно произвести над нехристианами.

(обратно)

63 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб.,1995, с. 426.

(обратно)

64 Обратим внимание, что Апостол особо выделил только один народ — скифов.

(обратно)

65 Возможно, их было семь, исключая Елису — см. ниже.

(обратно)

66 Флавий Иосиф. Иудейские древности. В 2 тт. — СПб., 1900.

(обратно)

67 А так как большая часть исторических источников, известных нам, написана греками, то это создало немалую путаницу в изучении Древних народов, как это будет показано ниже. — В.М.

(обратно)

68 Видимо, Флавий исключает Елису из числа сынов Иафета. Возможно, Елиса был не сын, а внук Иафета, так как среди сынов Иавана назван Елиса, а, если судить по Библии, имена у первых людей не повторяются и потому наличие двух Елисов в соседних поколениях маловероятно.

(обратно)

69 Флавий исключает из числа сыновей Иавана Доданима. Возможно, Доданим был не сыном, а внуком Иавана.

(обратно)

70 Флавий Иосиф. Иудейские древности. В 2 т. СПб., 1900. Кн. 1, главы 5–6.1.

(обратно)

71 Геродот. История. IV, 11. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

72 Гедеонов С. А. Варяги и Русь. М.: Русская панорама, 2005, с. 339–343.

(обратно)

73 Там же, с. 363.

(обратно)

74 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 436.

(обратно)

75 Отсюда это название гор перешло впоследствии с переселенцами на горы Крымского полуострова и на сам полуостров — Таврия.

(обратно)

76 Стоит обратить внимание, что как Моздака, так и Москва, в соответствии с преданием, названы в честь Мосха-Моска.

(обратно)

77 В Малой Азии.

(обратно)

78 Петрей П. История о Великом княжестве Московском, происхождении Великих русских князей, недавних смутах, произведенных там тремя Лжедмитриями, и о московских законах, нравах, правлении, вере и обрядах, которую собрал, описал и обнародовал Петр Петрей де Ерлезунда в Лейпциге 1620 года. В кн.: О начале войн и смут в Московии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997, с. 215.

(обратно)

79 Рейтенфельс Я. Сказание светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Падуя, 1680 г. В кн.: Утверждение династии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997, с. 231–406.

(обратно)

80 Бероз (Берозус, Берос, Белриушу, конец IV — начало III в. до Р.Х.) — жрец храма Мардука, автор «Вавилонской (Халдейской) истории» до 323 г. до Р.Х., от которой до нас дошли только отрывки в работах других историков. Пользовался среди древних авторов большим авторитетом. Служил для них (в том числе и для Иосифа Флавия) ценнейшим источником.

(обратно)

81 «После потопа на 131–м Мосхус народы мошовитов вдруг в Азии и в Европе основал». Цит. по: Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. T.1. M.: ACT., с. 397.

(обратно)

82 Видимо, Мокошь, «земная супруга громовержца-Перуна, которая ведет свое начало от «матери сырой земли»» (см. «История России от древнейших времен до начала XX в.»: учебник истории для вузов / Под. ред. И. Я. Фроянова). Как будет показано далее, женское божество («мать богов») была весьма почитаема у потомков Магога, Фувала и Мешеха. — В.М.

(обратно)

83 Рейтенфельс Я. Сказание светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Падуя, 1680 г. В кн.: Утверждение династии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997, с. 240–243.

(обратно)

84 Ломоносов М. В. Древняя Российская история… Глава 3. О дальной древности славенского народа.

(обратно)

85 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. T.l. M.: ACT, 2003, с. 155–156

(обратно)

86 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. Т.1. М.: ACT, 2003, с. 396–399.

(обратно)

87 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. Т.1. С. 356–357.

(обратно)

88 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 436.

(обратно)

89 Рейтенфельс Я. Сказание светлейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. Падуя, 1680 г. В кн.: Утверждение династии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997, с. 241.

(обратно)

90 Здесь, судя по всему, можно понимать только азиатскую Скифию, территорию Магога в Малой Азии. Тогда логично предположить, что Фувал и Мосох вынуждены были переселиться под давлением врагов на земли Магога, старшего брата. — В.М.

(обратно)

91 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. Т. 1. М.: ACT, 2003, с. 29–30.

(обратно)

92 Ломоносов М. В. Древняя Российская история… Глава 3. О дальной древности славенского народа.

(обратно)

93 Геродот. История. III, 94. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

94 Там же, VII, 78.

(обратно)

95 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 235, 237, 325, 330.

(обратно)

96 Быт. 15:20; Втор. 7:1; Суд. 3:5; Быт. 23:3; Быт. 10:15.

(обратно)

97 Краткая Еврейская Энциклопедия, том 9, кол. 783–785.

(обратно)

98 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti.

(обратно)

99 История Востока. Т. 1. Восток в древности. М.: «Восточная литература РАН, 2002, с. 115.

(обратно)

100 Там же, с. 115.

(обратно)

101 Там же, с. 115.

(обратно)

102 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с 242).

(обратно)

103 Иногда возникает вопрос: почему праотца семитов зовут Сим, а само словосемит пишется через «е»? По той простой причине, что Сим по-английски пишется Shem. Т. о., русские словасемит иантисемит — всего лишь калька с английского. Антисемитизм как явление порожден англосаксами. — В.М.

(обратно)

104 Этноним «греки» появился благодаря этрускам — родственным пеласгам племенам Северной Италии. Они называли эллинов «граиками». Затем это слово стали употреблять и римляне, переиначив его в «греки». — В.М.

(обратно)

105 105Геродот. История. I, 57. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

106 «Стела пеласгов», или Лемносская стела (Лемнос — остров в Эгейском море) — надгробный памятник с надписью на языке, близком к этрусскому. Язык включается в гипотетическую тирренскую семью. Найдена в 1885 году. Алфавит напоминает надписи «Влесовой книги».

(обратно)

107 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. Т. 1. М.: ACT, с. 29–30.

(обратно)

108 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.116.

(обратно)

109 Гиоргадзе Г. Г. «Текст Анитты» и некоторые вопросы ранней истории хеттов // Интернет-публикация.

(обратно)

110 См. подробнее: К. Рыжов. Все монархи мира. Древний Восток. М.: Вече. 2001.

(обратно)

111 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.117.

(обратно)

112 История Востока. Т.1. Восток в древности, с. 104.

(обратно)

113 Там же, с. 105.

(обратно)

114 См.:К. Рыжов. Все монархи мира. Древний Восток. М.: Вече. 2001.

(обратно)

115 См.:Манягин В. Г. Правда Грозного царя. М.: Алгоритм, 2007.

(обратно)

116 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.118.

(обратно)

117 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

118 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 370.

(обратно)

119 Битва у Мегиддо настолько поразила древних евреев, что стала прообразом Армагеддона, описанной в Библии последней апокалиптической битвы добра со злом, в которой участвуют «все цари земные». — В.М.

(обратно)

120 Дата приводится по: История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 383. Однако данная дата вызывает сомнение, так как вероятному времени правления Муваталли II (1296–1271) больше соответствует другая датировка этого сражения, 1284 г. до Р.Х.

(обратно)

121 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti.

(обратно)

122 Там же.

(обратно)

123 Максимова М. И. К вопросу о выходе хеттов на южный берег Черного моря // Интернет-публикация.

(обратно)

124 Описание дано по: Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti/

(обратно)

125 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 123–124.

(обратно)

126 Якобсон В. А. Хеттское общество. Рецензия на кн.:Менабде Э. А. Хеттское общество. Экономика, собственность, семья и наследование. Тбилиси, 1965.

(обратно)

127 См.:Менабде Э. А. Хеттское общество. Экономика, собственность, семья и наследование. Тбилиси, 1965, с. 56–60.

(обратно)

128 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 124.

(обратно)

129 Попов В. П. О статусе рабов а Хеттском царстве (по данным § 93–99 Хеттских законов) // Интернет-публикация.

(обратно)

130 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 124.

(обратно)

131 Ардзинба В. Г. Хеттский строительный ритуал // Вестник древней Истории, № 1, 1982. Цит. по: Гурченко Л. Наследники Геракла. На правах рукописи.

(обратно)

132 Перевод Л. Гурченко.

(обратно)

133 Гурченко Л. Наследники Геракла. На правах рукописи.

(обратно)

134 Хенсель В. Предполагаемое влияние хеттов на лужицкие племена // Интернет-публикация.

(обратно)

135 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 238.

(обратно)

136 Иванов В. В. Хеттская и хурритская литература. // История всемирной литературы. Т. 1. М., 1983, 118–130.

(обратно)

137 Там же.

(обратно)

138 Гурченко Л. Указ. произв.

(обратно)

139 Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. Издательство Московского университета, 1982. Цит. по: Гурченко А. Указ. произв.

(обратно)

140 Мавлеев Е. В. Греческие Диомеды и этрусский человек-лебедь // Художественные изделия античных мастеров. Л.: Искусство, 1982. Цит. по: Гурченко Л. Указ. произв.

(обратно)

141 Афанасьев А. Н. Народные анекдоты.

(обратно)

142 Успенский Б. А. Филологические разыскания в области славянских древностей. Издательство Московского университета, 1982, с. 135. Цит. по: Гурченко Л. Указ. произв.

(обратно)

143 Иванов В. В. Хеттская и хурритская литература. // История всемирной литературы. Т. 1. М., 1983, 118–130.

(обратно)

144 Лесной С. Откуда ты, Русь? М.: Алгоритм, 2007, с. 314–329.

(обратно)

145 Максимова М. И. К вопросу о выходе хеттов на южный берег Черного моря // Интернет-публикация.

(обратно)

146 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 127.

(обратно)

147 Иванов В. В. Хеттская и хурритская литература. // История всемирной литературы. Т. 1. М., 1983, 118–130.

(обратно)

148 Современные Дарданеллы.

(обратно)

149 Геродот. История. I, 145. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

150 Хеттскую Вилусию (Троаду), население которой было близкородственно пеласгам, либо имело пеласгическое происхождение.

(обратно)

151 Геродот. История. V, 3. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

152 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.143.

(обратно)

153 Афанасьев А. Филистимляне — забытый народ. // История, № 6, 2000; История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.143.

(обратно)

154 Краткая Еврейская энциклопедия, т. 9, кол. 89–93.

(обратно)

155 Другое дело, что словопеласги могло стать синонимом словавторжение для тех евреев, которые жили в Дельте, также захваченной пеласгами, построившими там город Пелузий.

(обратно)

156 Геродот. История. I, 57. М.: Ладомир, ACT,1999.

(обратно)

157 Там же. II, 50–52. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

158 Там же. I, 58. М.: Ладомир, ACT,1999.

(обратно)

159 Там же. I, 145. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

160 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.120.

(обратно)

161 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

162 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.120.

(обратно)

163 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

164 «Одиссея», X I, 519–521.

(обратно)

165 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

166 Гипотеза выдвинута Александром Афанасьевым. См.:Афанасьев А. Филистимляне — забытый народ. // История, № 6, 2000.

(обратно)

167 «Илиада», 7: 150–156.

(обратно)

168 Афанасьев А. Филистимляне — забытый народ // История, № 6, 2000.

(обратно)

169 Татищев В. История Российская. В 3 т. T.l. M.: ACT, с. 281.

(обратно)

170 Ломоносов М. В. Древняя Российская история… Глава 3. О дальней древности славенского народа.

(обратно)

171 Геродот. История. IV, 110. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

172 Там же, 110–117.

(обратно)

173 Геродот. История. IV, 110. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

174 Гладкий Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 1. М., 1998. С. 19.

(обратно)

175 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 120.

(обратно)

176 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с.143.

(обратно)

177 Цит. поЯнович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 204.

(обратно)

178 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 270.

(обратно)

179 Иовий П. Книга о посольстве Василия, великого государя московского к папе Клименту VII. СПб., 1908, с. 252.

(обратно)

180 Меховский М. Трактат о двух Сарматиях, Азиатской и Европейской и о находящемся в них.

(обратно)

181 Подробный разбор этой гипотезы дается в кн.:Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006.

(обратно)

182 1,5–2,5 км — указано в цитированном источнике.

(обратно)

183 Магомедов М. Г., Каспаров С. А., Тупик Н. В. Циркумкаспий в голоцене // В кн.: Кавказ и степной мир в древности и Средние века: Материалы международной научной конференции. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2000, с. 99.

(обратно)

184 Магомедов М. Г., Каспаров С. А., Тупик Н. В. Циркумкаспий в голоцене // В кн.: Кавказ и степной мир в древности и Средние века: Материалы международной научной конференции. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2000, с. 99

(обратно)

185 Магомедов М. Г., Каспаров С. А., Тупик Н. В. Циркумкаспий в голоцене // В кн.: Кавказ и степной мир в древности и Средние века: Материалы международной научной конференции. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2000, с. 100.

(обратно)

186 Там же.

(обратно)

187 Страбон. География. I, 11. М.: Ладомир, 1994, с.12.

(обратно)

188 Там же, I, 7. с. 10.

(обратно)

189 Там же. с. 11.

(обратно)

190 Геродот. История. IV, 8. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

191 «Индийцы» в данном случае — скорее всего, синды — племя, в I тысячелетии до Р.Х. жившее на Таманском полуострове (См.:Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 2. М., 1998. с. 123). Некоторые исследователи считают их предками современных индийцев. Часть синдов вошла в состав северокавказских народов, а часть ассимилировалась со скифами, и через них — со славянами.

(обратно)

192 Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 209.

(обратно)

193 Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 56.

(обратно)

194 Геродот. История. IV, 30–31. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

195 Геродот. История. IV, 28. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

196 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с.79.

(обратно)

197 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 1. М., 1998. с. 324.

(обратно)

198 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 40.

(обратно)

199 См.:Войцеховский А. И. Тайны Атлантиды. М.: Вече, 2000, с. 209–213.

(обратно)

200 Попов С. Ю. История развития растительного покрова в Европе за последние 150 000 лет. // Интернет-публикация.

(обратно)

201 Шамбаров В. Е. Великие империи Древней Руси. М.: Алгоритм, 2007, с. 10.

(обратно)

202 Крик мамонта. М., 1991. Цит. по: Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 87.

(обратно)

203 Шамбаров В. Е. Великие империи Древней Руси. М.: Алгоритм, 2007, с. 27–28.

(обратно)

204 Волков А.В. Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

205 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 127.

(обратно)

206 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литратура» РАН, 2002, с. 264. Название Ариана введено в античную литературу Эратосфеном (древнегреческий ученый, заведующий Александррийской библиотекой) и обозначало восточную часть Иранского плато. ГреческоеАриана восходит к иранскомуАрьяна, которое не было названием какой-либо области, а означало «страна или царство ариев». См.:Гладкий В. А. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 1, М., 1998. С. 46.

(обратно)

207 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 264.

(обратно)

208 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

209 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 313.

(обратно)

210 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

211 Цит. по: Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

212 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

213 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь в 2–х т. Т.2. — М, 1998. — с. 229.

(обратно)

214 Геродот. История. III, 94; VII, 78. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

215 Авеста — свод зороастрийских священных книг, памятник древнеиранской (арийской) словесности, древнейшие части Авесты относятся к первым векам — середине I тысячелетия до Р.Х. См.: История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 261.

(обратно)

216 «Веджа» (veja) перекликается с древнерусским «вежа» (дом, башня), что, учитывая привычку древневосточных народов называть свои поселения, племена и земельные наделы «домом» (хетты) и «башней» (митанни), дает основание для некоторых аналогий и гипотез. — В.М.

(обратно)

217 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 264;Геродот. История. III, 93; VII, 62. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

218 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 483.

(обратно)

219 39 литров.

(обратно)

220 3150 литров. Плоды смоковницы измеряли, как сыпучие продукты, не на вес, а объемом. — В.М.

(обратно)

221 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 482.

(обратно)

222 Там же, с. 487.

(обратно)

223 Там же, с. 487.

(обратно)

224 Там же, с. 79.

(обратно)

225 Там же.

(обратно)

226 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с 436.

(обратно)

227 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 211.

(обратно)

228 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 192.

(обратно)

229 Там же.

(обратно)

230 Там же.

(обратно)

231 История Востока. Т.1. Восток в древности. С. 192.

(обратно)

232 Там же. С. 433.

(обратно)

233 История Востока. Т. 1. Восток в древности. С. 442.

(обратно)

234 Там же. С.152.

(обратно)

235 Манефон, Мането (к. IV — н. III вв. до Р.Х.) — древнеегипетский историк, жрец, написавший на греческом языке «Историю Египта».

(обратно)

236 Шамбаров В. Е. Великие империи Древней Руси. М.: Алгоритм, 2007, с. 7.

(обратно)

237 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 152.

(обратно)

238 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 152.

(обратно)

239 Colin Renfrew. «Carbon–14 and Prehistory of Europe» // Scientific American 225 (Oct. 1971). Цит. по: Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 451.

(обратно)

240 Моррис Г. Библейские основания современной науки. СПб., 1995, с. 452.

(обратно)

241 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 160.

(обратно)

242 Там же. С. 156.

(обратно)

243 История Востока. Т.1. С. 370.

(обратно)

244 Там же. С. 396.

(обратно)

245 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 205.

(обратно)

246 В научной литературе — «уруарти», «наири».

(обратно)

247 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 197.

(обратно)

248 Геродот. История. I, 214. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

249 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 260.

(обратно)

250 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 266.

(обратно)

251 Некоторые историки считают, что существовало две области расселения древних персов: Парса и Парсуа.

(обратно)

252 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 270.

(обратно)

253 Еще в 1595 г. до Р.Х. ассирийцы совместно с хеттами взяли штурмом Вавилон.

(обратно)

254 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 276.

(обратно)

255 Кавказ и степной мир в древности и Средние века: Материалы международной научной конференции. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2000, с. 99.

(обратно)

256 Гумилев А. Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1991, с. 56–57.

(обратно)

257 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 279.

(обратно)

258 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 279.

(обратно)

259 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 282.

(обратно)

260 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 662–663.

(обратно)

261 Там же, с. 665.

(обратно)

262 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 590.

(обратно)

263 Там же, с. 589.

(обратно)

264 Волков А. В., Непомнящий Н. Н. Хетты. Неизвестная империя Малой Азии;www.i-u.ru/biblio/archive/volkov_heti

(обратно)

265 См.: История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, карты, «Эллинистические государства», с. 684–685.

(обратно)

266 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 400.

(обратно)

267 Там же, с. 398.

(обратно)

268 История Востока. Т. 1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 403.

(обратно)

269 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 420.

(обратно)

270 © Остап Бендер.

(обратно)

271 Династия царей крупного государства Магадха на Ганге.

(обратно)

272 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 416.

(обратно)

273 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 413.

(обратно)

274 Пролетарий — римский гражданин, не имеющий никакого имущества, кроме потомства.

(обратно)

275 © Ф. М. Достоевский.

(обратно)

276 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 428.

(обратно)

277 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 482.

(обратно)

278 Кавказ и степной мир в древности и Средние века: Материалы международной научной конференции. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2000, с. 116, рис. 2.

(обратно)

279 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 488, 653–654.

(обратно)

280 Горный хребет на южном берегу Каспийского моря.

(обратно)

281 Палеолит СССР. М., 1984, с. 48, 56.

(обратно)

282 Плано Карпини.

(обратно)

283 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 483–484.

(обратно)

284 Показательный факт. Вот, например, в северные русские болота, которые намного ближе к Белому морю и Ледовитому океану, тюлени почему-то «не заходят». А в среднеазиатские во времена Страбона заходили.

(обратно)

285 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 485.

(обратно)

286 Там же, с. 485.

(обратно)

287 Луристан — провинция на западе Ирана. В древности — территория между Мидией и Персидой.

(обратно)

288 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 267.

(обратно)

289 Массагеты // Энциклопедия Брокгауза и Ефрона.

(обратно)

290 Геродот. История. I, 216. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

291 Древние славяне в отрывках греко-римских и византийских писателей по VII в. н. э. // Вестник древней истории, 1941, № 1, с. 230.

(обратно)

292 ВДИ.1947–1949; указатель 1950 г. к своду источников В. В. Латышева.

(обратно)

293 Геродот. История. IV, 93–94. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

294 Симоненко А. Скифы и сарматы;.

(обратно)

295 Жак Маржерет был одним из первых западноевропейцев, который понял, что Московское княжество, объединившее под своей властью не только иные Великие русские княжества, но и царства Казанское, Астраханское и Сибирское, стало уже империей.

(обратно)

296 Маржерет Ж. Состояние Российской империи и великого княжества Московии. В кн.: Россия XV–XVII вв. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1986, с. 227–228.

(обратно)

297 Рейтенфельс Я. Сказания Светлейшему герцогу Тосканскому Козьме III о Московии (Падуя, 1680 г.). В кн.: Утверждение династии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997, с. 243

(обратно)

298 Петрей П. История о Великом княжестве Московском. В кн.: О начале войн и смут в Московии. М.: Фонд Сергея Дубова, 1997, с. 215.

(обратно)

299 Принц Д. Начало и возвышение Москвы. Глава 1. О князьях Московии и их размножении… // Интернет-публикация.

(обратно)

300 См.:Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 488, 653–654.

(обратно)

301 То, что скифы-арийцы, подтверждается многими фактами, в том числе и тем, что их язык относится к североиранской языковой группе и имеет общие корни с языком индоариев.

(обратно)

302 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 314.

(обратно)

303 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 325.

(обратно)

304 Геродот. История. IV, 11–12. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

305 Геродот. История. М.: Ладомир, ACT, 1999. Прим. 10, к Книге четвертой, с. 648. Но, судя по времени вторжения киммерийцев в Малую Азию, несколько раньше.

(обратно)

306 Геродот. История. 1, 201–202. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

307 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 485.

(обратно)

308 Кавказ и степной мир в древности и Средние века: Материалы международной научной конференции. Махачкала: ИИАЭ ДНЦ РАН, 2000, с. 111.

(обратно)

309 Геродот. История. I, 203. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

310 См.: История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 678, карта «Передняя Азия в первой половине VI в. до х.э.».

(обратно)

311 Страбон. География. М.: Ладомир, 1994, с. 486.

(обратно)

312 Геродот. История. IV, 12. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

313 Геродот. История. I, 106. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

314 «Богат как Крез», говорили о нем — из чего видно, что золотые рудники царя Мидаса при Крезе все еще не иссякли. При нем же в Лидии начали чеканить первые в мире золотые монеты.

(обратно)

315 Геродот. История. I, 73–74. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

316 Дощечка I 9а, цитируется в авторской транскрипции по книге: Велесова книга: Пер. и комм. А. И. Асова. — Изд. 2. — М.: Менеджер, 1995. — С. 20.

(обратно)

317 Там же, с. 22.

(обратно)

318 Дощечка I 9а, с. 22.

(обратно)

319 Лесной С. Откуда ты, Русь? М.: Алгоритм, 2007, с. 294.

(обратно)

320 Велесова книга: Пер. и комм. А. И. Асова. Изд 2–е. М.: Менеджер, 1995. С. 39.

(обратно)

321 Там же. С. 38–39.

(обратно)

322 Каир Бек-Али. Называю степи лесом // Татарская газета;

(обратно)

323 Струве В. В. Этюды. Цит. по: Геродот. История. М.: Ладомир, ACT, 1999, с.649.

(обратно)

324 Геродот. История. IV, 1–4. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

325 Название «Крым» стало широко использоваться только после Монгольского периода. Слово «Крым» производится от турецкого слова «qirim», которое означает «ров» и относится более к Перекопскому перешейку, старое русское слово «перекоп» является переводом турецкого «qirim». Поэтому ошибаются те, кто считает, что топоним «Крым» как — либо связан с этнонимом «киммерийцы».

(обратно)

326 Гумилев Л. Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку, 1991, с. 124–125.

(обратно)

327 Вернадский В. Г. Древняя Русь. 4.2. Киммерийская и скифская эра;/~gumilev/VGV/vgvl21.htm.

(обратно)

328 См.:Пензев К. Арии Древней Руси. М.: Алгоритм, 2007.

(обратно)

329 .

(обратно)

330 Геродот. История. IV, 5. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

331 Там же, 5–11.

(обратно)

332 Там же, 7.

(обратно)

333 Татищев В. Н. История Российская в 3 тт. T.l. M.: ACT, 2003, с. 92.

(обратно)

334 Каир Бек-Али. Называю степи лесом // Татарская газета;.

(обратно)

335 Геродот. История. IV, 13. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

336 Город Ольвия.

(обратно)

337 Геродот. История. IV, 17. М.: Ладомир, ACT, 1999

(обратно)

338 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 1. М., 1998. С. 19.

(обратно)

339 О. R. Gurney. The Hittites. Baltimore. Maryland. 1964; Г. М. Бонгард-Левин. История Древнего Востока. М. 1988. Т. 2

(обратно)

340 Интересную гипотезу о союзе северо-западных русских княжеств и т. н. «татарской Орды» выдвинул К. Пензев в книге «Русский царь Батый». М.: Алгоритм, 2006.

(обратно)

341 Янович B. C. Великая Скифия: история до киевской Руси. М.: Алгоритм, 2008, с. 59.

(обратно)

342 Там же, с. 61–67.

(обратно)

343 Геродот. История. IV, 28–31. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

344 Геродот. История. IV, 51–57. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

345 Так у Герберштейна.

(обратно)

346 Герберштейн С. Записки о московитских делах. В кн.: Россия XV–XVII вв. глазами иностранцев. Л.: Лениздат, 1986, с. 92–93.

(обратно)

347 Геродот. История. IV, 17. М.: Ладомир, ACT, 1999. См. также: Геродот. История. IV, 18, 20, 22, 53, 105. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

348 Геродот. История. IV, 127. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

349 Там же.

(обратно)

350 Янович B. C. Великая Скифия: история докиевской Руси. М.: Алгоритм, 2008, с. 33–35.

(обратно)

351 Геродот. История. IV, 123. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

352 Как пишет Геродот, строителем переправы был Мандрокл, уроженец острова Самос (Геродот, История, IV, 87–88).

(обратно)

353 Геродот. История. IV, М.: Ладомир, ACT, 1999

(обратно)

354 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 301.

(обратно)

355 Геродот. История. IV М.: Ладомир, ACT, 1999

(обратно)

356 Племя, жившее между Балканскими горами и низовьем Дуная.

(обратно)

357 Геродот. История. VI, 93.

(обратно)

358 Там же, V.

(обратно)

359 Там же, V, 3.

(обратно)

360 Там же. IV, 95; V, 4.

(обратно)

361 Одна римская амфора (мера объема жидкостей, измеренная по массе) равна примерно 26 кг. Т. о. этот сосуд вмещал 15,5 тонны.

(обратно)

362 Геродот. История. IV, М.: Ладомир, ACT, 1999

(обратно)

363 Геродот. История. IV, М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

364 Блиев М. М., Бзаров Р. С. История Осетии. Скифский мир.

(обратно)

365 Этот же тактический прием был любимым у татаро-монголов, вождь которых Чингисхан был голубоглазым блондином с орлиным носом (см., например, Абуль-Гази. «Родословное древо тюрков» и «Родословная история о татарах»). Первый черноглазый мальчик среди Чингизидов родился 200 лет спустя после смерти самого «Потрясателя вселенной». Так что Чингисхан, как и другой известный азиатский завоеватель — Тамерлан — был арийцем (индоевропейцем по научной классификации).

(обратно)

366 Цит. по: Блиев М. М., Бзаров P. C. История Осетии. Скифский мир.

(обратно)

367 Вернадский В. Г. Древняя Русь. Ч. 2. Киммерийская и скифская эра;/~gumilev/VGV/vgvl21.htm.

(обратно)

368 Геродот. История. IV, М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

369 Там же. IV.

(обратно)

370 Каир Бек-Али. Называю степи лесом // Татарская газета;.

(обратно)

371 Геродот. История. IV, М.: Ладомир, ACT, 1999

(обратно)

372 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. T.l. M.: ACT, с. 103.

(обратно)

373 Геродот. История. IV, 130–131. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

374 Геродот. История. IV, 131–132. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

375 Геродот. История. IV, М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

376 Геродот. История. IV, 143. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

377 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 303.

(обратно)

378 Цит. по: Демин В. Н. Русь летописная. М., Вече, 2002, с. 126–127.

(обратно)

379 В 327 г. до Р.Х. В 310 г. до Р.Х. Роксана и ее сын Александр IV убиты Кассандром, одним из диадохов.

(обратно)

380 Цит. по: Полное собрание русских летописей. Т. 31. Л., 1977.

(обратно)

381 Как и во «Влесовой книге», здесь речь идет о пяти скифских племенах.

(обратно)

382 Т. е., 855 лет спустя после Потопа, примерно в то же время, когда хетты покинули Малую Азию (в том числе, и южный берег «Ексинопонта» — Черного моря.

(обратно)

383 По другим спискам 140 лет.

(обратно)

384 Здесь явно речь идет об азиатском походе скифов.

(обратно)

385 Как отмечает Ю. Воробьевский, Сила (не путать с апостолом Силуаном, чье имя переведено в русской Библии как Сила) и Лукослав имена чисто славянские.

(обратно)

386 Цит. по: Воробьевский Ю. По стопам Первозванного апостола // Интернет-публикация.

(обратно)

387 См.:Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 27–29.

(обратно)

388 Цит. по: Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 27.

(обратно)

389 Нидерле Л. Славянские древности. М.: Алетейа, 2001, с. 165.

(обратно)

390 Петровский С. Сказания об апостольской проповеди по северовосточному черноморскому побережью // XX и XXI тт. Записк. Импер. Одес. Общ. Истории и Древн. Одесса, 1898.

(обратно)

391 Геродот. История. IV, 18. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

392 Там же.

(обратно)

393 Большой и отдельный вопрос: какой именно ледяной остров понимать под данной «Исландией»?

(обратно)

394 См.:Карташев А. В. Был ли апостол Андрей Первозванный на Руси? // Интренет-публикация.

(обратно)

395 Никитин А. Путь «из варяг в греки» и легенда об апостоле Андрее // Интернет-публикация.

(обратно)

396 Никитин А. Путь «из варяг в греки» и легенда об апостоле Андрее // Интернет-публикация.

(обратно)

397 Овчинников Л. Апостол Андрей крестил древних курян // Друг для друга On Line, № 44, от 04.11.2008.

(обратно)

398 Архимандрит Никон (Лысенко). Святой апостол Андрей Первозванный и его апостольские труды // Интернет-публикация

(обратно)

399 Российская национальная библиотека, собрание А. А. Титова № 2768, ч. 3, с. 18–23. «Ростовский летописец» А. Я. Артынова. 1884 год. Рассказ Мунги-Германа, обращенный к князю Дометию. Документ введен в научный оборот академиком Ю. К. Бегуновым. Цит. по: Воробоевский Ю. По стопам первозванного апостола // Интернет-публикация.

(обратно)

400 См., например: Свящ. Стефан Красовицкий. Путь святого Апостола Андрея // Интернет-публикация.

(обратно)

401 Геродот. История. IV, 110–116. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

402 Геродот. История. IV, 117. М.: Ладомир, ACT, 1999

(обратно)

403 Демин В. Н. Русь летописная. М., Вече, 2002, с. 136–137.

(обратно)

404 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 2. М., 1998. с. 106.

(обратно)

405 Цит. по: Демин В. Н. Русь летописная. М., Вече, 2002, с. 134.

(обратно)

406 Абрамов Д.М. Тысячелетие вокруг Черного моря. М.: Алгоритм, 2007, с. 21.

(обратно)

407 Гладкий Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 2. М., 1998. С. 106.

(обратно)

408 Гумилев А. Н. Открытие Хазарии. М., 2001, с. 263.

(обратно)

409 Ломоносов М. В. Полн. собр. соч. В 10 т. Т. 6. М. — Л., 1952, с. 41, 211.

(обратно)

410 В этом случае надо признать, что боруски жили на Днепре задолго до начала Христианской эры, так как Днепр назывался Борисфеном еще за пять веков до Рождества Христова, при Геродоте.

(обратно)

411 Абрамов Д. М. Тысячелетие вокруг Черного моря. М.: Алгоритм, 2007, с. 22–23.

(обратно)

412 Цит. по: Татищев В. Н. История Российская в 3 тт. T. l. M.: ACT, 2003, с. 290.

(обратно)

413 Там же, с. 296–303.

(обратно)

414 Геродот. История. IV, 22. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

415 Родственные связи массагетов Средней Азии, фиссагетов Приуралья и просто гетов на Балканах несомненны, так же, как, например, угро-финов Поволжья и мадьяр Венгрии, или камских булгар и болгар дунайских.

(обратно)

416 Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. Т. 1. М., 1998. С. 263.

(обратно)

417 Геродот. История. IV, 75. М.: Ладомир, ACT, 1999.

(обратно)

418 Вернадский Г. В. Древняя Русь. Ч. 2. Киммерийская и скифская эра. (1000-200 гг. до н. э.). Северо-Восточная Россия. // http://www. kulichki.com/~gumilev/VGV/vgvl21.htm.

(обратно)

419 Татищев В. Н. История Российская в 3 т. T.l. M.: ACT, с. 296–297.

(обратно)

420 Меховский М. Трактат о двух Сарматиях, Азиатской и Европейской и о находящемся в них.

(обратно)

421 См. «Этническую карту Европы V–IV вв. до н. э.» в кн.:Гладкий В. Д. Древний мир: энциклопедический словарь. В 2 т. T.l. M., с. 482–483.

(обратно)

422 Ютландский полуостров, на котором сейчас расположена Дания.

(обратно)

423 Т. е. в 113 г. до Р.Х.

(обратно)

424 Тацит Корнелий. Сочинения. Л., 1969, т. 1. О происхождении германцев и местоположении Германии. 37.

(обратно)

425 — рикс = рекс, т. е., король. — В.М.

(обратно)

426 См.:Янович В. Наследие тысячелетий. Киев: Задруга, 2006, с. 82.

(обратно)

427 Татищев В. Н. История Российская. В 3 т. T.I. M.: ACT, с. 100.

(обратно)

428 Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М., I960. Интернет-публикация.

(обратно)

429 Лесной С. Откуда ты, Русь? Крах норманнской теории. М.: Алгоритм, 2007, с. 218.

(обратно)

430 Феофилакт Симокатта. История. VII, М.:, 1996, с. 180.

(обратно)

431 Гумилев А. Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку: Азернешр, 1990, с. 74.

(обратно)

432 Там же, с. 82–83.

(обратно)

433 История Востока. Т.1. Восток в древности. М.: «Восточная литература» РАН, 2002, с. 399.

(обратно)

434 Гумилев Л.Н, Тысячелетие вокруг Каспия. Баку: Азернешр, 1990, с. 122.

(обратно)

435 Известия древних писателей о Скифии и Кавказе. Греческие писатели. Т.1 СПб., 1893, с. 726.

(обратно)

436 Иордан. О происхождении и деяниях гетов. М, 1960.

(обратно)

437 Гумилев А. Н. Тысячелетие вокруг Каспия. Баку: Азернешр, 1990, с. 134.

(обратно) (обратно)

Оглавление

ВСТУПЛЕНИЕ

  О ДРЕВНОСТИ СЛАВЯНО-РУСОВ

  НЕМНОГО О ВЕРЕ, НАУКЕ И ХРОНОЛОГИИ

Часть I . ОТ ПОТОПА ДО ВАВИЛОНА

  Глава 1 . ВСЕМИРНЫЙ ПОТОП

  Глава 2 . ХАМ И ЕГО БРАТЬЯ

  Глава 3 . НА ПУТИ К ВАВИЛОНУ

  Глава 4 . СТОЛПОТВОРЕНИЕ

  Глава 5 . ВАВИЛОН

Часть II . ОТ ВАВИЛОНА ДО ТРОИ

  Глава 6 . В ПОИСКАХ ПРАОТЦЕВ

  Глава 7 . КОЕ-ЧТО О ПРОИСХОЖДЕНИИ РУССКИХ И ОСНОВАНИИ МОСКВЫ

  Глава 8 . ЗЕМЛЯ МАГОГА

  Глава 9 . «МАТЬ НАРОДОВ» И СОСЕДИ ХЕТТОВ

  Глава 10 . ИМПЕРИЯ ХЕТТОВ

  Глава 11 . МИРОВАЯ ДЕРЖАВА

  Глава 12 . КАКИМИ МЫ БЫЛИ?

  Глава 13 . ВО ЧТО МЫ ВЕРИЛИ?

  Глава 14 . НАКАНУНЕ ТРОЯНСКОЙ ВОЙНЫ. ПЕЛАСГИ И АХЕЙЦЫ

  Глава 15 . ТРОЯНСКАЯ ВОЙНА. ХЕТТЫ И АМАЗОНКИ

Часть III . АРИЙЦЫ

  Глава 16 . РИФЕЙСКИЕ ГОРЫ

  Глава 17 . РЕКА ОКЕАН И ПЕРВОЕ ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ

  Глава 18 . ЭВАКУАЦИЯ ПО-ХЕТТСКИ

  Глава 19 . АРЙАНА ВЭДЖА — АРИЙСКИЙ ДОМ

  Глава 20 . КИТАЙ, ЕГИПЕТ И ПРОЧИЕ ХАМИТЫ

  Глава 21 . АРИИ — ТРУДНЫЕ ВРЕМЕНА

  Глава 22 . ИРАН И ТУРАН

  Глава 23 . ЧТО ГОВОРИЛ ЗАРАТУСТРА?

  Глава 24 . ИНДОАРИЙЦЫ

  Глава 25 . МАССАГЕТЫ

  Глава 26 . БЕЛЫЙ БОГ НА БЕЛОМ КОНЕ

  Глава 27 . ИЗГНАНИЕ ИЗ РАЯ

  Глава 28 . ПОХОД В РОДНЫЕ ПАЛЕСТИНЫ

  Глава 29 . ПРИШЕДШИЕ ОТ РАЙСКОЙ ГОРЫ

  Глава 30 . ВЕЛИКАЯ СКИФИЯ

  Глава 31 . ПЕРВАЯ ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

  Глава 32 . МИР ПОСЛЕ СКИФСКОЙ ВОЙНЫ

  Глава 33 . СКИФЬ КРЕЩЕНАЯ

  Глава 34 . САРМАТЫ

  Заключение . ВЕЛИКОЕ ПЕРЕСЕЛЕНИЕ НАРОДОВ

Примечания

Реклама на сайте