«Ксения Турпанова»

Александр Степанович Грин

Ксения Турпанова

I

Жена ссыльного Турпанова, Ксения, оделась в полутемной прихожей, тихонько отворила дверь в кладовую, взяла корзину и, думая, что двигается неслышно, направилась к выходу. Из столовой вышел Турпанов.

Ксения смущенно засмеялась, делая круглые невинно-виноватые глаза и наспех соображая, как обмануть мужа. Но он уже увидел корзинку.

- Куда ты, Ксенюшка? - спросил хорошо выспавшийся Турпанов.

- Я - в лавочку... муки надо и соли. - Она открыла дверь, но муж схватил ее за руку и стал целовать в ухо.

- Не надо муки, не надо соли, - проговорил он, - на дворе сыро, слякоть.

- Я резиновые надела, - сказала молодая женщина. - Пусти меня.

- Пошли девушку.

- Но я не могу без свежего воздуха, мне надо гулять, я засиживаюсь.

- Ну, иди, иди, - лениво сказал Турпанов, расчесывая бороду гребешком.

Ксения кивнула головой и сбежала по лестнице. На дворе ей встретился Кузнецов. Это был круглоголовый, серый, семинарского типа человек, лет под тридцать, в рыжем драповом пальто, скучный и нездоровый.

- Дома Влас Иванович? - спросил он, вяло здороваясь, и, получив утвердительный ответ, поднялся наверх.

- Раздевайтесь, - сказал Турпанов. - Жену видели? Что нового?

Кузнецов хмыкнул, потирая озябшие руки, долго смотрел в глаза Турпанову и, словно очнувшись, скинул пальто.

- А? Нового? - сказал он. - Ничего нового нет. Я спрашивал у мужиков, когда река встанет. Никто ничего не знает. Лет тридцать, говорят, такой зимы не было. Теперь ведь шестое. А?

- Да, шестое ноября. - Турпанов расстегнул воротник сорочки, выпятив круглую, белую, волосатую грудь, и стал растирать ее ладонью. - Я хорошо выспался. Надоело сидеть на острове.

Поздняя северная зима сильно угнетала жителей Тошного острова. Река медлила замерзать; легкое ледяное сало, а потом более крупный, сломанный оттепелями лед плыл, загромождая русло грязно-белой коркой; по временам льдины скоплялись у берегов, примерзали, и вода затягивалась стекловидным полувершковым льдом; он держался ночь, а утром таял, дробился и уплывал в море. Маленькие пароходы, бегавшие летом из города к острову и обратно, постепенно перестали ходить совсем. Тошноостровцы вздыхали о санной дороге и маялись.

- Пароходы больше не пойдут, я думаю, - сказал Турпанов. - А хорошо бы в город попасть. Пообедать в ресторане, сходить в кинематограф даже просто пройтись по улицам.