«Если раскопать холм…»

Анатолий Семёнович Варшавский Если раскопать холм…

Вместо предисловия

Эта книга — об открытиях. О великих открытиях последних лет, которые самым существенным образом углубили наши представления об отдаленнейшей эпохе истории человечества — каменном веке.

Это стало возможным благодаря новейшим изысканиям, осуществленным в тесном содружестве учеными различных специальностей, и применению точных методов исследования, рожденных ходе научно-технической революции.

Именно здесь, в исследовании начальных периодов истории человечества, добилась сейчас наиболее значительных результатов археология.

Рука об руку трудились и трудятся тут археологи, антропологи, биологи, физики, геологи, этнографы. И все явственнее выступают перед нами контуры давным-давно прошедших времен.

Не следует забывать: именно в ту древнейшую эпоху были заложены основы всех, в том числе и нынешних, завоеваний материальной и духовной культуры. Именно в ту эпоху начинало свой великий путь человечество.

Когда на Земле появились древнейшие люди? Как происходил процесс очеловечивания? Как появился человек современного вида? Когда и где возникло земледелие и скотоводство? Производство орудий, письмо, цивилизация? Когда и где появились первые люди на территории нашей Родины?

Лишь сравнительно недавно ученые подошли вплотную к решению этих проблем, о которых с полным основанием можно сказать, что они в числе самых любопытных и значительных на свете.

И все же нерешенного здесь сколько угодно и множество оснований для различных споров.

Поиск продолжается. Все новые факты поступают на вооружение науки.

О великих искателях Дарте и Лики, о советских историках-первооткрывателях Окладникове и Семенове, Бадере, Массоне, Мочанове, Герасимове, Дебеце и многих других, о том, что найдено что еще предстоит найти, мне и хотелось рассказать в этой книге.

В заключение, может быть, следует напомнить, что каменный век обычно подразделяют на три периода: палеолит — период древнего камня; мезолит — период среднего каменного века и неолит — новый каменный век. В свою очередь, неолит подразделяется на поздний и ранний, а палеолит — на верхний, средний и нижний. Верхний палеолит — это тридцать — сорок тысячелетий назад, средний — двести пятьдесят — триста тысяч лет назад и нижний — от двухсот пятидесяти тысяч до двух миллионов. К верхнему палеолиту относятся периоды мадлен, солютре, ориньяк, к среднему — мустье, а к нижнему — леваллуа, ашель, клактон, шель.

И еще — четвертичный период (антропоген) подразделяется на две эпохи: голоцен (0,01 миллиона лет — до настоящего времени) и плейстоцен (примерно от двух миллионов до 0,01 миллиона лет). Плиоцен (от 12 до 2 миллионов лет назад) относят к третичному периоду.

В начале всех начал

1

Впоследствии, когда он уже станет знаменитым, когда о его открытиях будет говорить весь мир, он сам подробно расскажет о том, как все это начиналось, — с вершины был хорошо виден весь пройденный путь. Но это все будет позднее. А тогда, летом 1924 года, он, честно говоря, не придал особого значения словам своей лаборантки и уж, конечно, не подумал о том, что воспоследствует из их довольно краткого разговора: дело было в перерыве между лекциями, он спешил, к тому же, действительно, было маловероятно, чтобы мисс Салмонс могла увидеть в гостях у своих новых знакомых череп ископаемого бабуина — ну хотя бы потому, что никто и никогда еще не находил в Южной Африке черепов ископаемых павианов.

Вслух он, конечно, ей этого не сказал, не любил прибегать к аргументам, так сказать, общего порядка, проще было поглядеть находку и, если лаборантка ошиблась, показать ей, в чем ошибка, и потому он коротко ответил, что ему хотелось бы взглянуть на череп. «Думаю, что сумею это устроить», — сказала мисс Салмонс. И верно, череп был доставлен профессору Дарту в тот же день.

Самым потрясающим оказалось то, что это действительно был череп древнего бабуина.

2

Раймонд Дарт был человеком дела. Коль скоро череп был из известнякового карьера Таунг в Бечуаналенде, имело смысл разузнать, не находили ли там другие такие же черепа. И вообще было бы совсем недурно поговорить с кем-либо из владельцев или служащих этого карьера.

Недолго думая, Дарт садится в свой видавший виды «форд» и едет к приятелю — геологу, коллеге по университету, несколько лет работавшему на юге страны.

3

«Конечно, — говорит приятель. — Это даже не очень сложно: на днях буду на соседнем руднике и заеду к производителю работ в Таунге. Думаю, он не откажет в таком пустяке. Да, да, можете не сомневаться, все новые находки окажутся в вашем распоряжении».

А вернувшись из поездки, рассказывает Дарту, что не только получил соответствующее разрешение, но и договорился о том, что профессору перешлют целую коллекцию костей. Ее подарил начальнику карьера старик-рудокоп, который собирал ее едва ли не всю свою жизнь.

Что же, все складывалось как будто неплохо.

Оказались бы в коллекции кости хотя бы еще одного бабуина!

4

Багаж, как ему и было положено, прибыл несколькими днями позднее. И совершенно не вовремя. В доме Дарта свадьба (женится его ближайший друг, специально приехавший для этого в Иоганнесбург), идут последние приготовления. Дарт — шафер, пора ехать в церковь, и вдруг, на тебе, два большущих ящика, которые, кряхтя, вносят в переднюю служащие Южноафриканской железной дороги.

Увидев ящики, жена профессора всплеснула руками: «Только этого нам не хватало!.. Прошу тебя, Рей, — добавила она, — не вздумай их сейчас распаковывать, нас ждут».

Их действительно ждали, но Дарта уже было трудно остановить. Не успела жена выйти из комнаты, как он расстегнул ворот крахмальной рубашки, засучил рукава и принялся распаковывать груз.

5

В том ящике, с которого он начал, не было ничего особенно интересного: какие-то ничем не примечательные обломки костей, черепашьи панцири, следы окаменевшей яичной скорлупы. В общем, ничего существенного. Конечно, не худо бы потом поглядеть повнимательнее, но ясно одно: нет здесь никаких бабуинов.

А во втором?

В нетерпении срывает Дарт тщательно прошитую проволокой крышку — дело не обходится без царапин — и на самом верху, на куче камней видит отвердевший слепок внутренней части черепа.

Ученому достаточно одного взгляда, чтобы понять: слепок необычен. Он раза в три больше, чем череп бабуина, и крупнее, чем у шимпанзе. Относительно большой и выпуклой формы мозг с хорошо развитой передней частью.

6

Позабыв о свадьбе, обо всем на свете, Дарт перерывает буквально весь ящик. И находит камень, в который, как в футляр, входит слепок. В камне — едва различимые очертания сломанного черепа и даже нижней челюсти!

Увы, ему не дают поразмыслить над находкой. Единственное, что он еще успевает заметить — на задней части верхней поверхности слепка четко видны две хорошо очерченные бороздки, те самые, которые встречаются и у обезьян, и у людей. У человека расстояние между бороздками больше — ведь больше и мозг, и бороздки отходят назад. У обезьяны — расстояние соответственно меньше. Так вот на слепке расстояние между бороздками значительно больше, чем у любой из известных Дарту современных обезьян.

Странно. Похоже, что это существо должно было быть более разумным, чем любая из нынешних обезьян.

…В дверях появляется рассерженный жених. Ничего не поделаешь — надо ехать. Дарт переодевает рубашку, облачается в парадный сюртук, прикалывает розу.

Жена в нетерпении машет ему рукой. «Иду, уже иду»? — говорит Дарт. Он направляется к двери, потом возвращается назад и прячет слепок и камень с челюстью в гардероб.

Первое, что он сделает, вернувшись домой, — откроет гардероб и достанет свое сокровище.

7

Находка и в самом деле была интересной. Похоже, очень похоже было на то, что в поисках бабуина ученому удалось набрести на следы необычной обезьяны. Быть может, древней антропоидной обезьяны. Но что делала, как жила она здесь, вдалеке от лесов, в открытых, лишенных деревьев, выжженных солнцем прериях Трансвааля, эта древняя обезьяна, если учесть то немаловажное обстоятельство, что климат тут не менялся едва ли не с ледникового периода. И что, следовательно, нечем ей тут было питаться, разве что только она, наподобие бабуинов, довольствовалась насекомыми и скорпионами, ящерицами и птичьими яйцами, ягодами и личинками гусениц.

Впрочем, только ли этим?

Дарт вспоминает, что в черепе бабуина, который ему передала мисс Салмонс, было отверстие, и очень похоже, что это отверстие было результатом удара палкой или камнем. Не исключено, конечно, что бабуин мог свалиться и удариться о камень; но вероятность этого не так уж велика.

Так что же? Значит, все-таки кто-то проламывал им черепа и делал это с помощью каких-то орудий?

Кто же? Это должно было быть существо достаточно высокоорганизованное, существо, умевшее хотя бы пользоваться орудиями.

…Перед ученым — камень. В камне — череп. И никого, кто бы мог помочь ему советом.

Сначала Дарт пустил в ход молоток и зубило. Потом, когда стали более или менее четко видны очертания черепа, взял в руки вязальную спицу. Инструмент этот оказался довольно удобным.

Два с лишним месяца, едва ли не все свое свободное время, выковыривал Дарт затвердевший известняк из глазных впадин и передней части черепа. И чем дальше шла работа, тем яснее становилось: у новоявленного существа надбровные дуги поменьше, чем у обезьян. И челюсть не выпячена вперед, а несколько укорочена.

За неделю до Нового года, 23 декабря, Дарт наконец увидел лицо.

Насколько можно было судить, существо, обладавшее столь относительно большим мозгом, вовсе не было гигантской обезьяной наподобие, скажем, гориллы. Нет, рост, очевидно, был сравнительно невелик. И вообще это была не взрослая особь, а «ребенок» лет шести с полным набором молочных зубов и с начавшими появляться первыми молярами.

Дарт нарек малыша «Бэби из Таунга».

8

Да, тут было над чем подумать. Мы уже говорили: необычным был объем мозга, больше, чем у взрослого шимпанзе. Необычна форма мозга, не широкого и приплюснутого, как у обезьян, а более высокого. Узким и относительно высоким был, естественно, сам череп. И в отличие от обычного обезьяньего, передний мозг полностью закрывал задний.

Таунгский младенец не походил ни на шимпанзе, ни на гориллу. У него были, в общем, не очень покатый лоб и маленькие, как у людей, клыки, которыми он, вероятно, пользовался для разжевывания пищи.

Обезьяно-человек? «Очень похоже», — напишет Дарт.

9

Австралопитек — южная обезьяна — так называет своего малыша ученый, поскольку находка была сделана в Южном полушарии. И хотя кое-кого из специалистов шокирует столь вольно составленное новообразование (Дарту мало, что он нашел якобы какое-то гибридное существо, негодуют они, он еще принялся выдумывать гибридные названия, смешивая латинские и греческие слова), название это в общем было принято без особых возражений.

Что же касается сути дела, то здесь, как водится, мнения разделились. Писали разное. И то, что новая форма, так счастливо обнаруженная профессором Дартом, — «связующее звено между высшими обезьянами и одним из низших типов человека». И то, что вряд ли какие-либо признаки делают данную особь ближе к человеку, чем аналогичные признаки, характерные для черепов современных шимпанзе, и что, следовательно, Дарт, в лучшем случае пролил свет не на происхождение человека, а на происхождение человекообразных обезьян. Упрекали ученого в скоропалительности: всего четыре месяца работы — и вот такие далеко идущие выводы.

Последнее, впрочем, было не слишком справедливо. Дарт был одним из лучших специалистов в своей области и работал он тщательно. А то, что он более или менее быстро опубликовал результаты исследований, так за это ему надо было быть только благодарным. Он ввел в научный оборот новые факты.

…Дарт стоял на своем. По его мнению, «Бэби из Таунга» был тем недостающим звеном между обезьяной и человеком, которое давно искали ученые. «Бэби», подчеркивал он, более сродни человеку, чем любой из ныне живущих антропоидов.

Детеныш австралопитека, найденный близ Таунга, жил, по его расчетам, примерно миллион лет назад.

Напомним, единственным достоверным «звеном» наука в ту пору признавала найденного голландцем Дюбуа в 1891 году на Яве питекантропа. Еще впереди открытие синантропа, оно произойдет в 1927–1929 годах.

Для того, чтобы вынести вердикт австралопитеку, для того, чтобы тщательнее взвесить все «за» и «против» и разобраться в том, что же это все-таки за существо, надо бы, приходят к выводу специалисты, получить дополнительные данные. Вопрос сложный, нужны новые факты.

А вот новых фактов, то есть остатков новых особей загадочного существа, как раз и нет.

Проходит год, другой, третий.

Никаких новостей.

10

1936 год. Некий мистер Барлоу, который присутствовал при находке таунгского младенца, назначен начальником взрывных работ в Стеркфонтейн. Это не очень далеко от Иоганнесбурга, и здесь издавна известны находящиеся неподалеку от каменоломни многочисленные пещеры. Они глубоко уходят в известняковую толщу ущелья, и кирка и лопата тут не очень в помощь.

Места эти древние, для геологов и палеонтологов непочатый край работы.

В числе участников экспедиции и Роберт Брум. Собственно говоря, он по профессии врач. Но так увлекся ископаемыми костями, что в конце концов отказался от медицинской практики. Впрочем, хотя он и был неплохим врачом, человечество, вероятно, от этого только выиграло.

Узнав о том, что в Стеркфонтейне будут вестись взрывные работы, Брум немедленно отправляется туда. Он находит Барлоу, отводит его в сторонку и говорит: «Вы ведь помните таунгского младенца. Если найдете что-нибудь в таком же роде — сохраните. И немедленно сообщите мне. Мне это было бы очень интересно».

Барлоу не нужно это повторять дважды. Старый пройдоха прекрасно осведомлен о том, что и древние кости — это тоже деньги.

Несколько дней спустя Брум становится владельцем четырех фрагментов черепной крышки. Правда, их еще надо отделить от известняка.

А через неделю Брум и сам находит несколько фрагментов. На этот раз речь идет о взрослой особи. Особь эта похожа на изученного Дартом австралопитека, хотя кое в чем второстепенном несколько отличается от него.

11

Так это начинается. Двумя годами позднее, все в том же Стеркфонтейне Барлоу вручает Бруму кусочек небной кости с сохранившимся первым моляром. На кости — свежий надлом. Означает ли это, что она сломана сравнительно недавно?

Именно этот вопрос Брум и задает Барлоу!

— Ко мне она попала в таком виде, — уклончиво отвечает тот. Ему не очень хочется выдавать свои профессиональные секреты, но все же он продолжает: — Находка сделана не мной, и не в Стеркфонтейне.

— Где же? — спрашивает Брум.

— В трех километрах от Стеркфонтейна, на ферме Тербланш близ Кромдрайя. Нашел эту кость сын владельца фермы, Герт Тербланш.

Брум отправляется на ферму. Мальчик в школе. Но нетерпение исследователя так велико, что он идет в школу и просит вызвать мальчика с уроков. Узнав, из-за чего приехал ученый, Герт спокойно вытаскивает из кармана четыре зуба, те самые, которых не хватает на кости, проданной Барлоу.

Позднее Брум со свойственной ему пылкостью воскликнет: «Самые замечательные зубы во всей мировой истории!»

Брума можно понять: зубы принадлежали еще одному, до этого невиданному экземпляру австралопитека!

Тербланш отдает Бруму и нижнюю челюсть с еще двумя зубами.

Три месяца спустя в Лондоне появляется отчет о находке плезиантропа массивного, как окрестит Брум нового австралопитека.

…Находки множатся. Удается разыскать кости левой руки, нижнюю часть правого предплечья и бедренную кость. Дарт был прав: судя по найденной бедренной кости, существо было явно невысокого роста — метр пятьдесят, метр шестьдесят и передвигалось на двух ногах.

Новые находки подтверждают и мнение Дарта о пище, которую употребляли австралопитеки. Во всяком случае, двое специалистов, исследовавших зубную систему найденных Брумом австралопитеков, засвидетельствуют: «Состояние зубной полости показывает, что их обладатели уже в значительной степени перешли от фруктов и растений к употреблению мясной пищи».

Австралопитеки находятся либо на той линии, которая привела к человеческим формам, либо где-то вблизи нее, — напишет в 1941 году один из самых известных английских антропологов сэр Артур Кизс.

12

А открытия продолжаются. В 1947 году Брум находит в Стеркфонтейне лицевую часть черепа юноши-австралопитека с шестью зубами и лицевую часть детского черепа с молочными молярами. Годом позже буквально рядом с тем местом, где был найден первый стеркфонтейнский череп, взрыв обнажил еще один — на сей раз почти целехонький череп, возможно, принадлежавший женской особи. Затем последовали — год был прямо-таки урожайный — другие находки.

Брум имел все основания быть довольным. В коллекции, собранной им и его сотрудниками Шеперсом и Робинсом, к тому времени насчитывалось уже более двухсот зубов австралопитеков, пять мало-мальски целых и восемь неполных черепов.

Удача сопутствует не только ему. В 1945 году среди студентов Дарта появляется молодой и энергичный Филипп Тобайас. Сейчас он в антропологии звезда первой величины, а тогда только-только начинал приобщаться к науке. И с первых же шагов зарекомендовал себя как вдумчивый и удачливый исследователь.

Вместе с несколькими студентами он отправляется в долину Макапансгат, в Центральном Трансваале. То, что он там видит, настолько многообещающе, что когда он об этом рассказывает Дарту, профессор приходит к решению: ехать, и немедленно! Уж очень похоже, что и в тамошнем известняковом карьере удастся найти следы австралопитеков.

Так оно и получается. В Макапансгате — пещеры, напоминающие древние пещеры Стеркфонтейна. В них тоже отложились толстые слои извести, в них тоже на протяжении тысячелетий время от времени селилась всякая живность. Как и в Стеркфонтейне, в пещерах, видно, находили себе приют и австралопитеки.

Сначала Дарту попадается задняя часть черепной коробки. Потом, уже в 1948 году, нижняя челюсть австралопитека.

Черепная коробка была найдена примерно там же, где за двадцать два года до этого удалось разыскать следы древней золы. Было очень заманчиво связать эти две находки. Сделать это, однако, Дарту не удалось. Но в память о его гипотезе (а предположение, что австралопитеки могли пользоваться огнем или использовать огонь, как рабочая гипотеза не отвергнуто и поныне) осталось многозначительное название, данное им владельцу найденного черепа: австралопитек — прометей. Череп и в самом деле несколько отличался от тех, что были найдены в Стеркфонтейне и Кромдрае, хотя несомненно принадлежал австралопитеку.

Что же касается нижней челюсти, то она принадлежала подростку, вероятно, лет двенадцати, может быть, старше, и была сломана в двух местах. Отсутствовало четыре передних зуба. Было похоже, что они были выбиты.

13

Собственно говоря, ничего удивительного в таком предположении не было. К тому времени у Дарта набралось достаточно данных о том, что австралопитеки, насколько можно судить, использовали при охоте какие-то орудия и делали это достаточно целенаправленно и ловко. Ну вот хотя бы история с бабуинами. Череп, принесенный мисс Салмонс, был вовсе не единственным в своем роде. Во время поисков австралопитеков исследователям в тех же слоях нередко попадались и черепа бабуинов. И Дарт знает совершенно твердо, он сам это подсчитывал: из сорока двух черепов бабуинов по меньшей мере двадцать семь имеют следы ударов, нанесенных спереди!

Есть все основания считать, что это — работа австралопитеков. Ни шимпанзе, ни, допустим, горилла — можно не сомневаться, что так обстояло дело и с их дальними родичами, — не могут, не в состоянии наносить удары дубинкой. А эти существа, очевидно, могли: лишнее свидетельство тому, что у них в общем уже наладилось прямохождение и соответствующим образом были развиты глаз и рука.

Кстати говоря, не может ли послужить способность австралопитеков к подобного рода охоте еще одним свидетельством в пользу предположения об их близости к человеку?

Дарт понимает, что не худо бы разобраться, чем же все-таки наносились удары. И приходит к выводу, что вероятнее всего в дело шли кости. Да, да, плечевые кости антилоп, которые во множестве встречались во время его раскопок. И вроде бы получалось, что именно эти кости, Дарт проверял это не единожды, служили для охоты на бабуинов. Во всяком случае, они точно входили в отверстие.

Ну что же, не исключено, конечно, что тяжелая кость действительно могла быть орудием охоты. Но Дарт высказал ту мысль, что из этого подручного материала австралопитеки выделывали едва ли не все необходимые им орудия.

Он, конечно, несколько увлекся. И он принялся доказывать, будто кости животных были изначальными орудиями, что век кости предшествовал каменному веку.

Это не очень-то подтверждается. А вот то, что «Бэби из Таунга» — открытие прелюбопытнейшее, становится все более ясным. Это вынуждены признать даже те, кто еще сравнительно недавно посмеивался над «чудачествами» Дарта…

14

Итак, существа, шагавшие на «своих двоих», существа, чьи руки были высвобождены, существа, систематически использовавшие в качестве средств защиты и нападения, в том числе и как орудия охоты, камни, кость, палку, употреблявшие мясо и имевшие больший объем мозга, чем современные нам обезьяны, что-то около пятисот двадцати кубических сантиметров, — кем, собственно, они были? Чьими предками следует их считать?

Конечно, людей, говорят одни. Ведь по своему анатомическому строению они более близки к человеку, чем любая из ныне живущих обезьян. Какие же австралопитеки обезьяны, если они передвигаются на двух ногах, пользуются орудиями, может быть, даже изготовляют их сами? Возьмите в расчет объем мозга, некоторую необычность формы мозга! Не забудьте, что у них рука уже в известной степени была рукой.

Ну, о мозге — разговор особый, говорят другие. Он, конечно, по своему относительному весу несколько больше, чем у современных обезьян. Но ведь не секрет, именно при изучении австралопитеков стало ясно: господствовавшее еще сравнительно недавно суждение, будто развитие мозга следует относить к первоначальному фактору человеческой эволюции, по меньшей мере опрометчиво. И уж если на то пошло, у австралопитеков еще больше, чем мозг, похожи на человеческие зубы, кости конечностей, челюсть. И все-таки не стоит причислять австралопитеков к семейству людей.

…Идут, идут споры об этом охотнике «широкого профиля» — хватком, ловком. И хотя число найденных австралопитеков, точнее, их остатков, все увеличивается; хотя множится число найденных зубов, черепов, костей конечностей, и ученые вроде бы согласились, что для южноафриканских австралопитеков — а других в ту пору наука еще не знает — характерны по меньшей мере два вида: австралопитеки грацильные, меньшие по размеру, с более гладким, лишенным костного гребня черепом и сравнительно небольшими коренными зубами, и австралопитеки массивные, покрупнее, чем первые, с более крупным черепом, для которого обычен костный гребень, с крупными коренными зубами; хотя и становится ясным, что так удивившая в самом начале Дарта приспособляемость к засушливым и открытым землям, на которых не могли просуществовать полудревесные обезьяны, какие-нибудь близкие родственники гориллы и шимпанзе, как раз и характерна для австралопитеков (они находят себе добычу на деревьях, на земле, под землей, они справляются с рептилиями, птицами, грызунами, хищниками), несмотря на все это — многое еще остается неясным, спорным, сомнительным. И прежде всего — можно ли считать австралопитеков тем самым «недостающим звеном» между обезьяной и человеком, которое так упорно искали исследователи. Действительно ли австралопитеки — непосредственные предки древнейших людей? Или слишком оптимистична такая оценка — ведь возраст этих самых «предков» не так уж значителен: семьсот тысяч лет, от силы миллион лет отложениям, в которых так удачливо находили австралопитеков, будь то в Таунге, Стеркфонтейне, Кромдрае, Макапансгате или Сварткрансе.

Но ведь так же примерно оценивается и возраст питекантропов, с которых начинали историю древнейших людей.

Не могли же «предки» и «детки» жить в одно и то же время! Да и нашли следы этих то ли «предков», та ли вовсе никаких не предков, в каком-то странном окраинном районе, далеко-далеко от тех мест, где разыскали следы древнейших людей!

15

Ну в самом деле, где до того находили останки древнейших людей? В основном в Азии. А тут вдруг — Южная Африка, бог знает какие края!

Кем же все-таки их считать?

Идет время, а между учеными все нет согласия по этому поводу.

Но все большее распространение получает та точка зрения, что австралопитековые — уже не обезьяны, но еще и не древнейшие люди, что в них в лучшем случае следует видеть некую модель ближайших предшественников человека, ветвь, так и не давшую желанных побегов, близкую к человеческой, но уклонившуюся в сторону, сошедшую, если так позволительно выразиться, с магистрали.

Итак, в лучшем случае при всех своих совершенствах — боковая, заглохшая ветвь эволюции.

Ну, хорошо, допустим. Но кто же все-таки был непосредственным предком древнейших людей?

16

Случилось так, что за два года до того, как Дарт получил обещанную ему коллекцию, в 1922 году, некий студент оказался вынужденным прервать свою учебу в Кембридже. Травма, полученная во время игры в регби, повлекла за собой сильные головные боли, и врачи порекомендовали ему почаще бывать на свежем воздухе.

Студент внял совету. И предложил свои услуги одной британской экспедиции, отправлявшейся на поиски динозавров в Восточную Африку.

Много лет спустя, уже будучи известным исследователем, Луис Лики однажды заметит, что первая его экспедиция дала ему закалку на всю жизнь. Мне повезло, напишет он. И действительно, руководитель экспедиции канадский палеонтолог В. Катлер был не только сведущим специалистом в своей области, но и создателем новой методики сохранения ископаемых костей. Его методикой Лики будет пользоваться всю жизнь.

17

Луис Сеймур Базетт Лики родился в 1903 году в Кении. Родители его были миссионерами. Шестнадцати лет от роду он из африканской глуши — семья жила на землях, принадлежавших племени кикуйю, — попадает в Лондон: отец и мать хотели, чтобы он завершил среднее образование.

Два года спустя Лики зачисляется в университет. «Спецкурс по первобытной истории? — удивленно переспрашивают его. — Да нет такого на первом курсе. Вы можете выбрать языковые спецкурсы». — «Превосходно! — отвечает студент. — С вашего разрешения, я выбираю французский и кикуйю».

Французский — это всем понятно. Но кикуйю?

«Молодой человек, — говорит ему декан, — мне хотелось бы вам заметить, что по положению спецкурс следует выбирать на мало-мальски известном языке». — «Это очень известный язык, — спокойно отвечает студент. — На нем изъясняются примерно два миллиона человек».

Возразить что-нибудь трудно. В конце концов студент имеет право на выбор того или иного курса. Но где же взять преподавателя?

Дело завершается компромиссом. Лики готов сам обучить одного из преподавателей, владеющего родственным кикуйю языком, и пусть тот потом принимает у него экзамен.

Университетское начальство вынуждено согласиться.

Впервые за всю историю Кембриджа в его стенах преподают язык далекого африканского племени.

Лики доволен. Язык его земляков официально признан в британской столице.

18

…Он вырос среди кикуйю, он знал не только их язык, обычаи тоже. Тринадцати лет он стал членом племени, едва ли не единственным белым членом этого племени.

И его с детства влекла африканская земля.

Сначала он хотел стать орнитологом, это была его первая любовь. Став немного постарше, он однажды нашел древнее каменное орудие.

Как зачарованный смотрел мальчик на каменное чудо. Кикуйю называли их небесными стрелами. Но в одной из книг в отцовской библиотеке говорилось о том, что это древнее орудие людей…

1925 год. Лики завершает учебу в Кембридже. И предлагает организовать экспедицию, которая займется поисками ископаемых людей и исследованием начал первобытной истории.

— Куда же вы собираетесь отправиться? — спрашивает Лики только что поздравивший его с окончанием университета профессор.

— В Восточную Африку.

— Мне хочется вас предостеречь, — сказал профессор. — Там вряд ли можно найти что-нибудь дельное. Если вы хотите посвятить вашу жизнь изучению первобытных людей, езжайте лучше в Азию.

— Нет, — ответил Лики. — Я родился в Восточной Африке. И мне посчастливилось удостовериться, что там можно разыскать следы древнего человека. А помимо всего прочего, я убежден в том, что Африка, а не Азия, является прародиной человека.

1926 год. Луис Лики отправляется в свою первую самостоятельную экспедицию. Экспедиция состояла из двух человек: Лики и его помощника. Они ехали в Африку третьим классом.

19

В 1929 году, пробираясь сквозь лесные дебри, неподалеку от местечка Кариандуси, в Кении, Лики споткнулся, упал, ушиб ногу. Уже поднимаясь, он заметил торчавшее в отвесной стене ручное рубило. Последовали раскопки — и вот первая удача. Тут некогда явно была палеолитическая стоянка. И давняя — примерно двухсоттысячелетняя.

Это было само по себе достаточно интересно. Но изучая научную литературу, Лики обращает внимание на тот факт, что, судя по описаниям, кости, ископаемые кости, лежавшие рядом с каменными орудиями в Кариандуси, напоминают кости животных, найденные в 1913 году в Олдовайском ущелье (ныне территория Танзании) известным немецким геологом Гансом Рекком.

Недолго думая, Лики пишет письмо Рекку. В письме он, конечно, извиняется, что беспокоит профессора, тем более что незнаком с ним, знает его всего лишь по книгам, и осведомляется, не нашлись ли в Олдовае, помимо костей животных, каменные орудия.

Пассажирские самолеты в ту пору в Кении еще не летали, письмо в Германию идет довольно долго, но в конце концов Ганс Рекк все-таки получает его. Нет, отвечает он Лики, к сожалению, не было никаких орудий. И вообще ему представляется, что, хотя в Олдова и захоронено бесчисленное множество останков ископаемых животных, было бы несколько опрометчиво считать, что там должны сыскаться орудия. Он во всяком случае там ничего не нашел.

Кажется, ясно? Но Лики человек упрямый. Давайте проверим, пишет от Рекку. Давайте проверим, — и добавляет: «Я готов заключить пари, что не позже, чем через двадцать четыре часа после начала поисков мне удастся в Олдовае найти ручное рубило».

Молодость? Конечно. Но, кроме того, у этого двадцатитрехлетнего человека хороший запас знаний; едва ли не вся литература, относящаяся к первобытной археологии, во всяком случае на английском, французском, испанском языках, проштудирована им досконально. И он знает — этому его учили друзья-кикуйю — нужно упорство в достижении цели.

Упорство и терпение, терпение и наблюдательность — вот те заповеди, которым он будет верен всю жизнь.

20

В один из зимних вечеров 1930 года в квартире профессора Рекка раздается звонок. Хозяин открывает дверь. На пороге — высокий худощавый молодой человек.

— Добрый вечер, профессор, — говорит он. — Я Лики. Не хотите ли вы получить дополнительные сведения об Олдовае?

— Не имею ничего против, — отвечает Рекк, — но к сожалению, как я вам уже писал, у меня очень не важно обстоит дело с деньгами.

— С деньгами я уладил, — весело говорит Лики. — Так что же, едем?

В сентябре 1931 года Рекк и Лики встречаются в столице Кении — в Найроби.

21

Это сейчас в Найроби небоскребы и автомашины. А тогда здесь было небольшое поселение, затерявшееся в безбрежной степи, и, как заметит Рекк, было в общем не совсем понятно, почему именно здесь выбрали место для столицы.

Экспедиция немногочисленная. Помимо Рекка и Лики, палеонтолог Хопвуд и Хьюлетт — стрелок и охотник.

Сохранилась фотография. Старый грузовик с крытой брезентом кабиной, чем-то напоминающий наши довоенные полуторки. На ступеньке кабины стоит Лики. В кузове — остальные участники. Машина уже погружена, вот-вот она тронется в путь.

Этот снимок сделан перед дальней дорогой. Домика Лики здесь не видно. Но именно в нем, отстроенном самим хозяином домике, неподалеку от такого же скромного дома родителей, провели члены экспедиции день перед отъездом.

Потом была неделя адской тряски и жары, неделя спусков и подъемов, езды по выжженной солнцем африканской степи, тучи саранчи, которые, как смерч, пронеслись меж небом и землей, стада грациозных антилоп, львиные рыки.

И наконец — Олдовай.

22

Словно вырубленное гигантским мечом, со своими стометровыми, уходящими вглубь обрывистыми стенами змеится посреди безбрежной степи это ущелье — на полдороге между Килиманджаро и озером Виктория, самой высокой в Африке горой и самым большим здешним озером.

Степь славится дикими зверями и животными. Антилопы, жирафы, зебры, львы, леопарды — кто не читал книг о знаменитом заповеднике Серенджети, а ведь это, в общем, неподалеку.

Но самым необычным заповедником является само ущелье — тянущийся на несколько десятков километров каньон, в котором, как в склепе, но в какой-то мере открытом склепе, замурованы остатки живых существ, населявших на протяжении сотен тысячелетий этот удивительный уголок Африки.

Один из самых известных и удачливых антропологов нашего времени Кенигсвальд (он нашел на Яве еще несколько черепов питекантропа) скажет после того, как побывал в Олдовае, что здешние обнаженные слои представляют двойной интерес. Во-первых, последовательные остатки фауны, которые в них находят, дают представление об ее общей истории в Африке. А во-вторых, эти слои в своей совокупности воссоздают эволюцию человеческой цивилизации.

И добавит: трудно найти этому какую-нибудь аналогию в других местах.

…Жара в ущелье, внизу, была совершенно немыслимая. В степи хоть какое-то движение воздуха. Здесь стены буквально раскалены.

В первый же день помощник Лики, Юма, показал Рекку только что найденное в ущелье ручное рубило.

То, что это орудие изготовил человек, — можно было не сомневаться. Человек времен каменного века.

Впрочем, еще до Юмы древние скребки из обсидиана, вулканического стекла нашел тут и Лики.

23

Некогда в этих местах плескались волны большого озера. Потом оно стало высыхать. Огненные языки лавы из близлежащих вулканов спускались по склонам к озеру, пласт за пластом, оседая на дне. Большущий разлом коры надежно отделил образовавшееся ущелье от степных просторов. Остальное доделали дожди.

Стены здесь плоские, а ущелье во многих местах так обрывисто, что порой только подойдя вплотную, замечаешь: еще шаг — и пропасть.

И иной мир.

И даже как-то странно, что о его существовании европейцы узнали сравнительно недавно. Первым, в 1911 году, тут был немецкий ученый Каттвинкель, охотник за бабочками. Лишь в 1913 году, во времена первой экспедиции Рекка, оно было весьма приблизительно положено на карту. Даже в 1931 году едва ли не ощупью вели свои работы участники второй Олдовайской экспедиции, чьи успехи, наверное, были бы значительно меньше, если бы не помощь местных жителей и проводников.

Сейчас оно широко известно. И в этом немалая заслуга Луиса Лики.

В 1931 году он вместе с Рекком (позднее к ним присоединился и англичанин Вивиан Фукс, который в 1958 году возглавит экспедицию, преодолевшую белые просторы Антарктики) проведет здесь около трех месяцев.

В 1935 году он вернется сюда в сопровождении двух студентов из Кембриджа, девушки и юноши.

Девушку звали Мэри Николь. Ее отец Эрскин Николь был художником-пейзажистом и часто брал с собой дочку на этюды. Так уже пяти лет от роду девочка впервые попала в доисторические пещеры Юго-Западной Франции. В одиннадцать лет она увлеклась древними орудиями и раскопками. Это, наверное, было семейной чертой: ее прадед Джон Фрер был среди первых исследователей каменных орудий в Англии.

Она стала женой и помощницей Луиса Лики.

Тридцать семь лет подряд, за исключением разве что шести военных лет, с 1939 по 1945, приезжали Луис и Мэри в Олдовай, как правило, увы, не надолго — на семь-восемь недель. На большее не хватало денег, да и не всегда легко было выбраться: Лики работал, и многообразные обязанности директора музея в Найроби поглощали порой немало времени.

Росли дети, трое мальчиков — Джонатан, Ричард, Филипп. Их тоже с самого раннего детства брали с собой «в поле».

24

В одной из своих статей Лики однажды шутливо заметил: «Право, я не делаю никакого секрета из нашего метода, он достаточно прост, и я с удовольствием рекомендую его всем желающим. Единственный его недостаток заключается в том, что он не очень удобен. Мы ползаем на коленках, осматривая едва ли не каждый сантиметр земли, и иногда останавливаемся там, где встречаются интересующие нас вещи. А далее… далее в ход идут щеточки, кисти и сообразительность».

Но бывали и отклонения: сначала находили, а потом ползали.

Так случилось и в 1959 году.

Рассказывая позднее об этих событиях, Лики писал, что все началось с головной боли.

И верно, он проснулся с головной болью. «Останься дома, — сказала Мэри. — Отлежись, отоспись. И не вздумай возражать, сегодня начальник я». Сезон в разгаре, жаль было терять день, но Лики действительно чувствовал себя неважно.

Он уже было совсем задремал, когда внезапно раздался все усиливающийся шум мотора: вездеход возвращался назад.

«Что-то случилось, — подумал ученый. — Не в правилах Мэри мчаться с такой скоростью. Что бы это могло быть? Скорпион? Змея? Леопард?»

— Луис, — крикнула миссис Лики, — просыпайся, я нашла его!

— Кого ты имеешь в виду? — спросил Лики.

— Нашего человека! Правда! Я нашла его зуб.

Лики не нужно было повторять это дважды, он бросился к машине.

25

— Вот, — сказала миссис Лики, — гляди.

Неподалеку от того места, где он в 1931 году нашел свои первые олдовайские орудия, в скале виднелись два белых, довольно больших зуба, похожих на человеческие. А рядом обломок кости, вероятнее всего, фрагмент черепной крышки.

…Девятнадцать дней провели здесь Мэри и Луис Лики. Девятнадцать дней с утра до вечера они терпеливо извлекали из скалы обломок за обломком замурованные в ней сокровища.

Более четырехсот порой мельчайших фрагментов!

Разобраться в этой мозаике, восстановить облик найденного существа было делом сложным. Но Мэри и Лики не нужно было этому учить. Когда все собрали воедино, стало ясным: череп меньше, чем череп гориллы. И меньше, чем череп современного человека. Несомненным представлялось и то, что существо явно держало голову прямо. Передние его зубы и очертания лица напоминали человеческие.

Судя по всему, череп был очень древний. Не менее миллиона лет пролежал он в каменном склепе скалы.

26

Задолго до того, как Мэри Лики нашла данный череп, Луис — это было еще в 1931 году — обратил внимание на небольшие оббитые обломки камня, встречавшиеся то здесь, то там в нижних слоях олдовайских отложений. Многие из этих голышей были небольшие, с заостренными порой краями, и было в общем не очень понятно: природа ли тут виновата, или же все-таки это какие-то орудия, очень древние, очень примитивные, но все же орудия.

Мнения ученых, как это часто бывает, поначалу разошлись; но потом вроде бы большинство специалистов согласились: да, действительно древнейшие орудия.

Так, с легкой руки Е. Вайленда, нашедшего галечные орудия все в той же Африке, в Уганде, в 1927 году, и Луиса Лики, разыскавшего их четырьмя годами позже в Олдовае и назвавшего их олдовайскими, оббитые голыши, оббитые гальки были признаны наукой.

Итак, орудия. Может быть, точнее было бы сказать, праорудия, яйцевидные уплощенно-овальные голыши с оббитой рабочей частью и с галечной коркой на «рукоятке», там, где их держали рукой.

Но если орудия, значит кто-то ими пользовался, кто-то их делал?

Кто же?

По самым скромным подсчетам, орудиям было не менее миллиона лет.

27

Мы уже говорили о том, что к шестидесятым годам нашего века большинство ученых пришли к заключению: австралопитеки — боковая, ушедшая в тупик ветвь. Хотя, насколько можно судить, в какой-то степени и близкая к той, которая привела к человеку.

Не является ли новое существо (Лики назвал его зинджантропом — от «зиндж», что на древнеарабском означало «Восточная Африка», то есть то место, где была сделана находка) представителем именно этой неуловимой ветви? Тем прямым и давно искомым «недостающим звеном», предшественником питекантропа, которое давно ищут ученые.

Лики казалось, что клыки и резцы зинджантропа не были столь основательны, чтобы он мог с их помощью освежевать тушу даже такого небольшого животного, как кролик.

А судя по всему, зинджантроп ловил не только птиц, грызунов и рептилий, он не прочь был полакомиться и молодыми животными. Не следовало ли из этого, что он пользовался орудиями — теми примитивными, чуть оббитыми гальками, которые находил Лики в Олдовае И что он их, быть может, и выделывал?

«Не исключено», — напишет Лики. И добавит: «Череп зинджантропа больше похож на череп современного человека, чем череп гориллы».

И все-таки Лики ошибся. Он явно переоценил возможности своего «зинджа». Это стало ясно довольно скоро, едва ли не через год после того, как Лики доложил о своей находке. Правы оказались те, кто считал, что «зиндж» — «из австралопитековых».

Но вот что любопытно. Если брать проблему более широко, то прав оказался в конечном итоге все-таки Лики. Ведь это ему принадлежали поистине исторические слова: «Я всегда считал, что как раз в Олдовае сыщутся следы более ранних, чем питекантроп и синантроп, представителей человеческого рода».

Слова эти были написаны в 1960 году.

Они подтвердились годом позже.

28

Мы говорили: уже в первый свой сезон в Олдовае Лики понял, что перед ним настоящий музей каменного века. Иссушенные солнцем, выветренные всеми ветрами, размытые дождевыми потоками граниты, гнейсы и известняки Олдовайского ущелья и в самом деле замуровали немало ценного, позволившего яснее представить себе целые эпохи далекого прошлого.

Лики сопутствовала удача. Одних только древних животных, давным-давно вымерших, порой никому до этого не известных, он разыскал более ста. И среди них доисторического кабана ростом с доброго носорога (у этого кабана были такие клыки, что один немецкий ученый принял их за слоновьи бивни); овцебыка с рогами длиной в четыре или пять ярдов; некое подобие жирафа, но с короткой шеей и рогами, напоминающими рога современного лося; гигантского бабуина…

Ассортимент был достаточно обширен. И все же когда три года спустя сын Лики Джонатан нашел в низшем слое ущелья обломок челюсти саблезубого тигра — это стало сенсацией. По правде говоря, Джонатан вначале даже не понял, что именно он нашел, поскольку очень уж был далек от мысли о саблезубом чудище. И не удивительно: никто никогда еще не находил этого пещерного зверя не только в Олдовае, но и вообще во всей Восточной Африке.

Естественно, что Джонатан продолжил поиск. Ему помогала мать. И вот, пожалуйста, — нашелся зуб.

Но только зуб этот не имел никакого отношения к тиграм. А за зубом последовала ключица, обломки черепа, несколько фаланг пальцев.

И в довершение всего — стопа, пяточная кость и щиколотка.

29

То, что речь идет о чрезвычайно интересной находке, было ясно с самого начала. Именно это и сказала мужу Мэри Лики. Разговор шел по радио (Лики находился в Найроби), слышимость была плохая, но суть дела Лики понял сразу. «Приезжай скорее, — сказала жена. — Впрочем, спеши медленно, не позабудь прихватить с собой продукты». И она продиктовала целый список.

Триста сорок семь миль от Найроби до Олдовая Лики проделал за тринадцать часов. На его счастье кончился дождливый сезон. С марта по июнь дороги здесь становятся непроезжими, машины порой передвигаются едва ли не со скоростью пешехода, в этот период такое путешествие могло бы занять и несколько суток.

Уже после приезда Лики последовала новая серия находок: фрагменты черепа, большой обломок нижней челюсти.

Все это, как и первые находки, было обнаружено неподалеку — метрах в двухстах от того места, где за год до этого они разыскали «зинджа».

Но только в несколько более глубоком слое.

30

Зубки, зубки пошли — это ведь и сейчас событие в жизни любого ребенка. С вниманием и заботой следим за этим мы, взрослые. Сначала молочные зубы — на первом или втором году жизни. Затем первые коренные, моляры. Уже постоянные, на всю жизнь, они появляются в пять, пять с половиной лет. А вторые коренные обычно после одиннадцати, двенадцати.

Судя по зубам (первые коренные зубы уже немного поизносились, а вторые успели появиться, но выглядел совсем новенькими), существу, чьи остатки разыскал в то лето в Олдовае, в год его гибели исполнилось лет одиннадцать-двенадцать, вряд ли больше.

Слово «гибель» употреблено здесь вполне закономерно. Во всяком случае после обследования находки Лик писал, что малыш, вероятно, умер не от болезни, а стал жертвой насильственной смерти. Левая теменная кость хранила следы сильного удара. Пролом, очевидно, заполнил внутреннюю полость, трещина расходилась во все стороны. В современных протоколах о подобных ударах обычно пишут: нанесен каким-то тупым орудием.

Впрочем, все это имело второстепенное значение.

Гораздо более основательным был другой вопрос а кто, собственно говоря, этот «Бэби из Олдовая»?

Уже в одной из первых публикаций Лики скажет: «В свое время я утверждал, что зинджантроп, как мне представлялось, самый древний человек, поскольку у нас не было оснований сомневаться, что он выделывал те орудия, которые были найдены в одних слоях вместе с ним. Сейчас установлено, что зинджантроп по своему строению весьма близок к австралопитеку.

Новая находка, как мне представляется, нечто иное чем этот околочеловек. Думается, что это иной тип гоминид — я не говорю “человек” — с большим мозгом и с зубами, хотя и большими, но иными, чем у упомянутого околочеловека».

Потом последовало еще одно сообщение. Оно появилось в английском журнале «Нейчур» в 1964 году и, помимо Луиса Лики, было подписано еще двумя крупными специалистами: Джоном Нейпиром из Лондона и Филиппом Тобайасом, который стал преемником Дарта в университете Иоганнесбурга.

31

Вернемся немного назад. Презинджантроп, так окрестил погибшего малыша Лики, был найден в июле 1960 года. А в начале июня 1961 года, когда исследования новонайденного еще только начинались, — их будут вести еще добрых три года — из Калифорнийского университета в Олдовай пришло письмо. Американский ученый Куртис уведомлял Лики о том, что, хотя полученные в возглавляемой им и доктором Эвериденом лаборатории результаты носят предварительный характер, они настолько ошеломительны, что он считает своим долгом сообщить о них.

А далее следовали три знаменитые строчки, которые открыли новую эру в наших представлениях о родословной человека: «“Зиндж” и “Презиндж” значительно старше, чем кто-либо, исключая разве что Вас и миссис Лики, мог предполагать. По нашим с доктором Эвернденом подсчетам, присланные Вами пробы дают возраст порядка миллиона семисот пятидесяти тысяч лет… Олдовайский человек древен, древен, древен».

Это действительно было потрясающе! Но верно ли? Можно ли было доверять подсчетам?

Сейчас метод, которым пользовались американские специалисты, испытан неоднократно. Более того — общепризнан. А тогда он был еще в какой-то степени внове, хотя положенный в его основу принцип сам по себе был известен и ранее.

32

Еще со времен Беккереля и Марии Жолио-Кюри человечество познакомилось с радиоактивностью, получило представление о распаде и полураспаде тех или иных радиоактивных элементов. Именно этот феномен и лежит в основе «часов времени», придуманных учеными для датировки прошлого.

Самый знаменитый из них — это радиоуглеродный, или, как его иногда называют, радиокарбонный метод.

…Где-то в верхних слоях атмосферы под влиянием космических лучей, идущих из глубин Вселенной, образуется изотоп углерода, который в отличие от обычного, имеет атомный вес не двенадцать, а четырнадцать — С14. Он вступает в соединение с кислородом. Образуется углекислый газ, в котором содержится радиоактивный углерод.

Попадая из воздуха в растения или животные организмы, он спокойно пребывает там, вступая во взаимодействие с обычным углеродом, и чувствует себя совсем неплохо до тех пор, пока организм живет, пока идут процессы обмена. Но как только организм погибает, доступ новых порций изотопа углерода прекращается. С14, однако, остается в органических остатках и постепенно, очень медленно, начинает распадаться.

Скорость его распада ученым удалось установить. Она — величина постоянная.

На этом, собственно, все и построено. Сжигая органические остатки и зная, в каких пропорциях по отношению к обычному углероду должен в них находиться С14, ученые, пользуясь радиоактивным счетчиком Гейгера, высчитывают достаточно точно, когда начался распад, иными словами, когда органическое вещество перестало быть живым.

Но углеродный метод, если можно так выразиться, «ближнего действия»: он действен, когда речь идет о временах, отстоящих от нас не далее чем на пятьдесят тысяч лет — таков период полураспада.

А ежели нужно получить сведения о более давних временах?

Вот тут-то предпочтение отдается другому методу, так называемому калий-аргоновому. Он тоже основывается на постоянном изменении атомного состава, свойственного некоторым элементам. В данном случае на превращении калия-40 в кальций-40 и аргон-40.

Ученые называют исходный элемент (здесь калий-40) «отцовским», а получаемые элементы (кальций-40 и аргон-40) — «дочерними».

Это часы, рассчитанные на очень долгий срок. Само по себе превращение атома калия-40 в дочерний происходит в долю секунды, но происходит очень редко. Насколько? Ну вот, к примеру, если поместить восемнадцать атомов калия-40 в герметическую колбу на 1,3 миллиарда лет, то в конце этого срока только девяти распадутся на дочерние. Распад, таким образом, происходит чудовищно медленно, но это величина постоянная. Остается только подсчитать результат изменений и становится ясным, как долго длится процесс.

…Исследователям, рассказывал впоследствии исчисливший возраст презинджантропа Куртис, был необходим скальный грунт, относящийся к временам, непосредственно последовавшим за теми, когда жили найденные ископаемые существа, была необходима порода, в которой аргон-40 накапливался уж после того, как зинджантроп оставил здесь следы своего пребывания.

К счастью, подобная порода сыскалась: вулканический туф с необходимой содержащей калий субстанцией, называемой анартоклейз. Когда лава находилась внутри, аргон-40 не задерживался в анартоклейзе, газообразные элементы в этом случае просто выпариваются. Но стоит только лаве излиться на поверхность и остыть, и в анартоклейзе остаются почти все появляющиеся «дочерние» атомы аргона-40.

Повезло и с тем, что вулканические извержения происходили и до того, как тут жили интересовавшие ученых существа, и после этого. Таким образом, пласты, относящиеся к нужным временам, находились между слоями вулканического туфа.

Короче говоря, здесь были пласты, образовавшиеся всего лишь через несколько тысячелетий после того, как погибло найденное ископаемое существо.

Конечно, для соответствующих подсчетов нужна была точная аппаратура. Но это все уже было, так сказать, делом техники. С помощью масс-спектрометра исследователи отделили атомы аргона-40 от других атомов аргона по их атомным весам.

Выяснилось: возраст найденного ископаемого существа миллион семьсот пятьдесят тысяч лет!

33

Это была сенсация! Неизвестны были науке до той поры ни австралопитеки столь давнего времени — те, что разыскали Дарт и Брум, были моложе по крайней мере на три четверти миллиона лет, — ни тем более древнейшие люди.

А потом новая дата напрочь изменила принятые границы четвертичной эры: ведь по общепринятым канонам четвертичный период длился в лучшем случае всего лишь миллион лет. Между тем находку разыскали в четвертичных слоях!

Но и это было не все. Поскольку останки найденных существ нашли в тех же слоях, что и олдовайские голыши, то не следовало ли из этого, что прежний их возраст, миллион, примерно, лет, необходимо пересмотреть. И что тем самым к гораздо более древним временам необходимо отнести и начало истории техники?

Добавим: более точные подсчеты показали, что презинджантропу, останки которого залегали на шестьдесят сантиметров ниже, чем остатки зинджа, было около двух миллионов лет.

Ну хорошо. Зинджантроп, на этом как будто все сошлись, — самый древний из известных до того представителей австралопитековых.

Кто же таков презинджантроп?

…Свое опубликованное 4 апреля 1964 года сообщение Лики, Тобайас и Нейпир озаглавили так: «Олдовайский презинджантроп — новая разновидность Homo erectus» (человек прямоходящий).

34

Помните, Лики с самого начала утверждал, что новое существо отличается от «зинджа», что оно представляет собой новый тип гоминид.

«Визитная карточка» презинджантропа была, как мы знаем, далеко не в лучшем виде, но все-таки достаточно полной, чтобы специалисты могли приступить к изучению особенностей ее владельца.

Прежде всего рука. Ею по просьбе Лики занялся Джон Нейпир.

…Все это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Перед ученым пятнадцать костей — древних, немыслимо древних костей. Похожи ли они на человеческие? Пожалуй, нет: они более грубые, фаланги несколько изогнуты. И в то же время, пожалуй, да. Вот, к примеру, конечные фаланги: они несколько уплотнены, более широки, чем у обезьян, и весьма напоминают человеческие. Или, если хотите, ископаемая рука — еще не человеческая, но уже не обезьянья. Но все же некоторые элементы, сходные с рукой современного человека, заставляют задуматься доктора Нейпира.

В самом деле, для того чтобы рука получила название человеческой, она должна так же свободно обращаться с иголкой, как с топором. Что касается силы, хватательной способности, похоже, что рука из Олдовая обладала ею полностью. Весьма возможно, что еще в большей степени, чем у нас.

Если же говорить об иголке, о том, чтоб держать в руках кисть, скальпель, ручку, то для этого необходимы по меньшей мере три условия: большой палец должен противопоставляться всем остальным и заканчиваться широкой, длинной фалангой. Сплющенными и расширенными должны быть и конечные фаланги других пальцев; наконец, длина пальцев должна быть такова, чтобы большой мог смыкаться с любым из остальных — подушечка к подушечке.

Так вот, очень похоже, что рука из Олдовая отвечает по крайней мере первым двум из этих требований. Одна из нужных косточек не найдена, трудно решить вопрос о третьем условии, но и того, что есть, вполне достаточно, чтобы Нейпир мог написать: «Основываясь на анатомических признаках, следует признать, что рука из Олдовая была уже достаточно сильной и цепкой, и что ее владелец вполне мог употреблять орудия».

Мог ли презинджантроп и изготовлять орудия?

Нейпир не спешит с ответом. Подождем, говорит он. Посмотрим, что покажет исследование черепа. Но если мозг это позволял, нет как будто никаких противопоказаний к тому, что такая рука могла изготовить обработанные гальки, найденные в тех же слоях, знаменитые олдовайские орудия. Если же последнее верно, заключает ученый, тогда следует признать, что изготовление орудий было свойственно человеческой ветви задолго до того, как рука обрела современную форму.

Затем настала очередь стопы.

Первое, что бросается в глаза, — ее размеры: она маленькая, эта нога. Впрочем, гораздо более существенно иное: если в отношении руки можно было еще спорить, способна она или не способна к производству орудий, то с ногой вопрос ясен и обсуждению не подлежит, она вполне соответствует условиям прямохождения.

Разница между этой стопой и стопой современного человека — лишь в деталях, напишет Нейпир.

Вероятно, это закономерно. Рука еще сравнительно отстала, но зато стопа позволяла существу передвигаться на ногах, весьма похожих на наши, — очевидно, так и шло развитие.

Всему свое время!

Не служит ли все это подтверждением тому, что в процессе человеческой эволюции существеннейшую роль сыграло изменение нижних двигательных конечностей — ног и, разумеется, таза.

35

Черепную коробку исследовал профессор Тобайас. Собственно, сначала ее надо было воссоздать в том или ином зримом объеме. Сохранившиеся кости давали в лучшем случае возможность восстановить нижнюю часть черепа. Когда это было осуществлено, Тобайас определил объем этой части — триста шестьдесят три кубических сантиметра.

Как же узнать общий объем? Тобайас прибегает к сравнению. Он исчисляет величину аналогичной части черепа и ее отношение ко всему объему черепа у австралопитеков (череп «зинджа») и у питекантропа и получает 50,2 % в первом случае и 56,5 % — во втором. Теперь можно подсчитать и общий объем. Для австралопитека получается 723 см³, для питекантропа — 642 см³.

Чтобы ответить на поставленный вопрос, вернее всего взять среднюю цифру. Тобайас так и поступает. 680 см³ — таков примерно объем черепа. Это, конечно, значительно меньше, чем объем мозга питекантропа, но выше, чем у австралопитека. Объем мозга «Бэби из Таунга», который в свое время высчитал Дарт, составляет 520 см³; а зинджантропа (его исследовал не кто иной, как сам Тобайас) — 530 см³.

Что касается зубов, то они были меньше, чем у австралопитеков, но не такие широкие, что приближало их к человеческим.

…Так что же, может быть, это действительно древнейший из известных предков человека, находившийся на более прямой линии, чем австралопитеки?

36

А тем временем Олдовай преподносит новые находки. В распоряжение ученых попадают кисть, стопа и зубы взрослого презинджантропа; голень и зубы другого; фрагменты черепа и зубы третьего; лобная кость и нижняя челюсть четвертого.

И по мере того, как в Лондоне и Иоганнесбурге продолжают исследование, становится все яснее, что такого еще не было!

…Невысокого роста существо — этак сантиметров сто тридцать, с небольшим сравнительно объемом черепной коробки. Зубы, несколько напоминающие человеческие. Прямая походка. Не слишком еще развитая, но довольно крепкая кисть.

Существо, которое ближе к человеку, чем любая из найденных австралопитековых особей.

Лики, Нейпир и Тобайас дают ему новое родовое название: Homo habilis — человек умелый.

37

Когда девяносто с лишним лет назад Фридрих Энгельс написал свои знаменитые слова, что «труд создал человека», многим из его современников это показалось странным.

Сейчас, наверное, не найти специалистов, которые — независимо от других своих воззрений — сомневались бы в том, что умение изготовлять орудия является специфически человеческой чертой.

Умел ли их изготавливать гомо габилис?

Рядом с останками презинджантропа, а кое-где и отдельно нашлись галечные орудия.

Были найдены в Олдовае и кварцевые осколки. И такое впечатление, что на некоторых из них следы обработки. В Олдовае кварца нет. Значит, его откуда-то принесли. Самая большая россыпь — в трех километрах.

Еще одна любопытная деталь — рядом с останками первого презинджа нашли остатки какого-то сооружения из камня, нечто вроде круга, образованного вбитыми в землю камнями.

Примитивное убежище? Ветроломные стены?

Возражали: слишком рано. Но кто и когда установил тут какие-то неизменные временные границы? Кто доказал, что человек, как считали совсем недавно, «получился» всего лишь за последние шестьсот-семьсот тысяч лет? Не противоречат ли такого рода представления об антропогенезе некоторым накопленным учеными в самое последнее время данным?

А ведь, наверное, стоило бы и раньше задуматься над тем, что наука не знает ни одного рода млекопитающих, достоверно возникшего и развившегося на протяжении одного лишь четвертичного периода, да еще четвертичного периода, на который в лучшем случае отводят миллион с небольшим лет.

А тут речь идет о целом семействе! О семействе существ с относительно медленной сменой поколений. Неужто и в самом деле темпы эволюции человека могли столь резко отличаться от темпов эволюции других млекопитающих?

38

Так что же все-таки: очередной вариант теперь уже признанных всеми австралопитеков, очередная их разновидность? Или существо, уже принципиально отличное от них?

На VII конгрессе антропологов в Москве, в 1964 году, Филипп Тобайас скажет: «Наполовину человек, наполовину австралопитек». И добавит: «Хотя возможно, что оба они — и австралопитек, и человек умелый — делали орудия, последний кажется более вероятным претендентом на эту роль, вследствие прогрессивности своего строения».

А Лики напишет: «Весьма похоже, что существовало два типа гоминид, развивавшихся и сосуществовавших в Олдовае примерно около двух миллионов лет тому назад. Один из них — “зиндж”, тип, который в конечном итоге по особенностям строения своего тела — “околочеловек”. Что же касается другого существа, то хотя оно было тоже еще очень и очень примитивным, но в его костях и зубах уже есть некоторые особенности, напоминающие человеческие. И отец этого существа (Лики имел в виду первого презинджантропа, “ребенка” лет одиннадцати-двенадцати. — А. В.) был, вероятно, человеком — в том смысле, что он выделывал орудия».

Чтобы после всего сказанного немного реабилитировать австралопитеков, напомним мнение Роберта Брума. Маститый ученый считал, что, для того, чтобы жить в пещерах, охотиться и убивать бабуинов, уметь разыскивать кротов и зайцев в их убежищах, ловить молодых антилоп, нужно было обладать достаточной сообразительностью, большей, чем у любого живущего на свете существа, за исключением человека.

39

Не всех, конечно, убеждают доводы Лики и его сторонников. Более осторожные считают, что правильнее было бы говорить не о Homo habilis, а об Australopithecus habilis, не о новом виде рода гомо, а об одном из видов рода австралопитековых. Еще нужно доказать, говорят они, что использование орудий, и, может быть, в какой-то степени и их производство составляют привилегию габилисов: оббитые гальки находили и вместе с останками различного рода австралопитековых.

И вообще, не правильнее ли все же было бы начинать гоминид с питекантропов и синантропов? У них уже значительно больший мозг, и, что не сбросишь со счетов, в коре развились области, роль которых в трудовой деятельности человека трудно переоценить. А австралопитеков, при всем их разнообразии, вместе с габилисом включить в самостоятельное семейство двуногих приматов.

…Скептики всегда находят возражения. В науке зачастую это даже полезно. Полезно потому, что заставляет изыскивать новые доказательства, заостряет мысль, делает явными уязвимые места.

40

Эфиопия, как известно, страна древнейшая. Здесь, как и в соседней Танзании, тоже есть места, поистине заповедные для палеонтологов и антропологов. Места редкостные, удивительные, где на многие миллионы лет вглубь уходят следы былой жизни, где словно бы сама природа позаботилась о том, чтобы сохранить для будущих поколений спрессованные в пласты свидетельства о давным-давно миновавших годах.

Так же, как и Олдовай, до сравнительно недавнего времени они были мало известны даже специалистам. А если и были известны, то в силу тех или иных причин «работали» отнюдь не на полную мощность. Не так-то просто порой организовать экспедиции в далекие земли.

Нечто подобное было до недавнего времени и с одним любопытным уголком Эфиопии — в долине реки Омо, что несет свои воды в озеро Рудольф. Остатки ископаемых животных тут нашли еще в начале двадцатого века — их обнаружила французская географическая экспедиция. Но лишь в 1932–1933 годах удалось послать комплексную экспедицию, уже не столько географическую, сколько геолого-палеонтологическую. Четыре тонны костей ископаемых животных доставили в Париж с берегов далекой африканской реки. Исследователи разыскали немало занятного. Но остатков ни высших приматов, ни человека не обнаружили.

Означало ли это, что их тут не было?

В 1967 году (к тому времени слава Олдовая гремела по всему миру) эфиопские власти обратились к ученым с призывом продолжить изыскания в бассейне Омо. Были все основания считать, что здесь, в этом уже признанном палеонтологами месте, могут сыскаться вещи не менее интересные, чем в Олдовае.

Во всяком случае, хотелось так думать.

41

И в самом деле, некогда на берегах озера Рудольф и там, где пробирается к нему река Омо, гремели взрывы: с окрестных вулканов стекала лава, в воздух поднимались тучи пепла, он падал на землю, спрессовывался, а кое-где вместе с песком и верхним слоем почвы, попадая на дно, превращался в ил. В застывшей лаве, вулканическом туфе, в иле оставались замурованными кости животных — все шло примерно так же, как в Олдовае, и даже примерно в те же времена, три-четыре миллиона лет назад в эпоху активности смирных ныне или вовсе исчезнувших вулканов и раскола континента: именно тогда и образовался Большой Африканский рифт.

…Экспедиция состояла из трех отрядов. Французским руководил Камилл Арабур, тот самый, что участвовал в изысканиях 1932–1933 годов; американским — известный ныне антрополог, профессор Чикагского университета Кларк Хауэлл; кенийским — Луис Лики, а после его смерти (он умер в 1972 году) Ричард Лики, его сын.

42

Уже в первый год становится ясно: место выбрано удачно. Тот факт, что предыдущая экспедиция не нашла никаких костей приматов, ровным счетом ни о чем не свидетельствует. Было мало опыта, не в тех слоях искали — после Олдовая на многое стали смотреть другими глазами. И методика поиска, естественно, теперь стала строже, и оснащение экспедиции лучше: тогда просто не было таких возможностей. Так или иначе, но дело продвигается успешно.

Сделанные здесь теперь находки становятся открытиями первостепенного научного значения. И не удивительно: речь идет о фактах, которые совсем еще недавно казались бы просто невероятными.

43

Представьте себе покрытую множеством кустарников степь, реку (она катит свои волны к озеру Рудольф) и неподалеку от устья — удивительное место: участок длиной в четыре-пять километров и шириной в два-три, в котором выходят на поверхность плейстоценовые слои! Полукилометровая толща, самые молодые слои которой полуторамиллионной давности, а ведь есть и трех- и четырехсполовиноймиллионные!

И в этой толще вулканических, речных, озерных отложений, содержащих такие древние горизонты, что просто оторопь берет, поистине бесценные сокровища.

44

Давно ли шли споры о том, возможно ли, чтобы «Бэби из Таунга» жил около миллиона лет назад?

Уже находки в Олдовае оказались достаточно красноречивыми. Но то, что находят исследователи теперь, превосходит все ожидания. Не только потому, что правы оказались те, кто предсказывал, что в конце концов австралопитеки сыщутся и здесь — и они действительно сыскались, но прежде всего из-за того, что найдены они были в ряде случаев в таких пластах, которые сначала удвоили, а потом едва ли не утроили их возраст.

45

Вот цифры. С 1967 по 1971 год экспедиция обнаружила несколько нижних челюстей, неполный череп и сто пятьдесят зубов и множество длинных когтей. Все они принадлежали австралопитековым. Самые древние из этих находок отодвинули горизонты истории австралопитековых до трех миллионов пятисот тысяч лет. Но 19 февраля 1970 года американский ученый Брайан Паттерсон из Гарвардского университета объявляет о том, что тщательные исследования позволяют отнести одну из шести найденных нижних челюстей, самую древнюю, к значительно более ранним временам: ей пять — пять с половиной миллионов лет!

46

Хотя, как известно, современному человеку и свойственно абстрактное мышление, но все же признаемся честно: подобные цифры воспринимаются плохо. То есть умом их понимаешь, но вот конкретно себе представить такую давность трудно.

И все же дата высчитана с помощью «часов времени», проверена и перепроверена и, надо думать, верна. Но это значит, что еще дальше уходит начало рода австралопитеков, что отметка миллион семьсот пятьдесят тысяч лет, вызывавшая еще так недавно всеобщее удивление и отнюдь не всеми в свое время встреченная с достаточным доверием, уже преодолена, и что как-то все менее значимым становится мнение тех, кто уж очень скептически отнесся к австралопитекам. Все же, как ни говорите, пять миллионов лет — это срок. И потом ведь эта цифра по состоянию, что называется, на сегодняшний день. Кто может поручиться, что завтра она не станет еще большей?

Это был отнюдь не единственный сюрприз, преподнесенный новыми изысканиями.

47

Позднее Ричард Лики шутливо заметит, что своим открытием он во многом обязан верблюду Джорджу — большущему, неуклюжему животному, к которому он к тому времени уже успел проникнуться симпатией: Джордж был работягой. Именно на нем отправился в путь через каменистую пустыню, простирающуюся к востоку от озера Рудольф, молодой Лики в сопровождении зоолога экспедиции Мив Эппс, которая станет его женой, и двух своих помощников — Ндзюбе Мутвива и Камойя Кимеу. Остальные участники экспедиции остались в базовом лагере на восточном берегу озера.

Итак, верблюды неспешно шагали по пустыне, люди успели устать от не слишком привычной тряски, дело близилось к вечеру и становилось все ясней, что засветло, как предполагалось по плану, добраться до границы Кении и Эфиопии не удастся.

Именно в это время они и увидели довольно значительный каменистый выход осадочных пород. «Если бы мы путешествовали с относительным комфортом, — напишет впоследствии Ричард Лики, — например, на машине, мы бы, безусловно, миновали его». Словно желая, чтобы люди остановились, принялся капризничать Джордж.

— Давайте устроим привал, — предложил Лики. — Осмотрим выход, а завтра двинемся в путь.

…Утром, шагая вдоль русла пересохшего ручейка, Ричард Лики увидел череп. В первый момент он даже не поверил собственным глазам: было просто непонятно, откуда здесь, возле колючего кустарника оказался этот характерный череп: костный гребень, большие надбровные дуги, плоское лицо, невысокая черепная коробка с убегающим, покатым лбом, — никаких сомнений, австралопитек! Более того, своего рода двойник зинджантропа!

48

Череп, если не считать отсутствия нижней челюсти и зубов, был в общем в неплохой сохранности.

Сколько же лет пролежал он в нижних горизонтах породы, пока воды ручейка не подмыли их?

Вопрос отнюдь не праздный, ведь, помимо всего прочего, в этой неизученной пустыне исследователи нашли множество древнейших орудий. Проверка по калий-аргоновому методу показала, что орудиям два миллиона шестьсот тысяч лет!

Таких древних орудий в Олдовае не находили. Впрочем, их не находили и в других местах.

Это были древнейшие из когда-либо найденных на свете орудий.

Но ведь череп был из тех же самых слоев!

…Все то, о чем мы рассказываем, происходило в июне 1969 года. Ричард Лики уже второй год работал в Кобой Форе. Здесь еще полным-полно всяких хищников: львов, гиен, крокодилов. Для этих мест лев возле самой палатки — дело более или менее будничное. Задрали же однажды львы зебру в каких-нибудь полсотне метров палатки Лики и умудрились сделать это так, что никто из людей ничего не слыхал. Правда, на дворе была ночь (бесчинство обнаружилось лишь утром) и дул сильный ветер, его порывы могли погасить шум.

49

На следующий день после того, как Ричард нашел своего зинджа, его помощник Нвонгело Муока находит на склоне одного из холмов еще один череп, точнее, три крупных и несколько мелких осколков черепных костей.

«Я почувствовал, — напишет Лики, — что мы нашли следы неизвестного до тех пор существа, насколько можно судить, не австралопитека, а представителя древних людей».

Однако этот череп так и не удалось восстановить.

А три года спустя был найден еще один череп.

Череп № 1470, собственность Национального музея в Кении — так именуется новая находка.

Ричард Лики и его сотрудники еще не решили, как назвать то существо, которому принадлежит череп.

И это действительно нелегкий вопрос: череп достаточно необычен. Многое из того, что о нем говорится, высказано предположительно.

Но уже сейчас открытие взбудоражило ученых: шутка ли, неужто и в самом деле человеческий череп из тех же слоев, что и орудия, о которых мы говорили выше. Возраст — два миллиона восемьсот тысяч лет! По сравнению с гомо габилис увеличение на добрый миллион лет.

50

В солнечный августовский день 1972 года Ричард Лики возвращался домой. Полет был короткий, минут тридцать лету отделяло базовый лагерь экспедиции от лагеря, где обосновалась археологическая разведка. Самолет сел на импровизированную взлетную полосу, а попросту говоря, в степи. Лики бросилось в глаза, что его помощник, возглавлявший археологическую разведку, Камойя Кимеу был не по-лагерному тщательно одет. На нем был даже галстук!

— По какому поводу парад? — осведомился Лики.

— А у нас хорошие известия, — улыбаясь ответил Камойя, — просто отличные известия. Такая находка, что хоть сразу в газету.

Когда несколько часов спустя Лики отправлялся назад, он вез с собой рюкзачок драгоценнейших в мире костей.

Кости нашел Бернар Нгенео, юноша лет восемнадцати, один из наиболее толковых работников Ричарда. Нашел он их на крутом склоне, отвесно спускавшемся в лощину: несколько обломков костей, высвобожденных эрозией из песчаной породы. В первый же день удалось собрать тридцать осколков, некоторые с ноготь величиной.

Первое, что бросается в глаза Ричарду Лики, когда ему показывают находку, — некоторая необычность слагаемых.

Вернувшись в главную квартиру — зеленые непрозрачные воды озера Рудольф шумели совсем рядом, — Ричард Лики молча вручает драгоценный груз своей жене.

— Веселая головоломка, — замечает она.

…Головоломка и впрямь была неплохая. Иной раз проходил целый день, прежде чем удавалось подобрать хотя бы два обломка. Вместе с Мив Лики трудился и лондонский анатом Бернард Вуд.

Постепенно дело начало продвигаться. И чем дальше шла работа, «тем явственнее становилось то обстоятельство, что в обличье этого существа удивительным образом смешались черты древние и прогрессивные».

Это слова Ричарда Лики.

Судя по описаниям и по фотоснимкам, речь идет о том, что у этого существа, в три раза более старшего, чем питекантроп, не было мало-мальски крупных надбровных дуг, а черепная коробка довольно высокая и несколько напоминает черепную коробку современного человека.

Когда ученые измерили ее объем, он оказался равен 800 см³. Напомним: объем черепов питекантропа — от до 1100 см³; объем черепа современного человека в среднем равен 1400 см³.

51

Но, помимо черепа, в распоряжении ученых оказалась еще и странная бедренная кость. Ее нашел палеонтолог Джон Гаррис.

«Я просто не поверил своим глазам», — скажет он Ричарду Лики.

И верно, было чему удивляться. Посреди кучи свеженайденных слоновьих костей, относящихся к временам, отстоящим от наших на те же 2,8 миллиона лет, он видит бедренную кость, явно принадлежащую весьма продвинутому гоминиду.

Последующие поиски позволили разыскать недостающие части берцовой кости.

Несколькими днями позже Гаррис нашел еще одну берцовую кость, правда, в другом месте.

Имеют ли эти кости отношение к черепу № 1470? Определенно утверждать это Ричард Лики не берется. Но как ему представляется, одна из них напоминает соответствующую кость современного человека.

Проходит два месяца, и в октябре 1972 года Бернар Нгенео находит зуб и разрозненные кости черепа ребенка. И снова в слое, относящемся к тому же отдаленному времени. Восемь миль отделяют эту его находку от той, что была сделана в августе. Исследователь начинает реконструировать новый череп. И приходит к заключению: судя по общим очертаниям (многого недостает!), он, очевидно, был схож с черепом № 1470.

К моменту смерти найденному существу было лет шесть, не больше.

52

Итак, еще один экземпляр во все удлиняющейся цепи наших предков?

Скажем осторожней: в принципе, не исключено. Уже хотя бы потому, что нынче бесспорно — становление человека процесс значительно более сложный, чем это представлялось еще недавно.

Эволюция — не ступеньки эскалатора, не некая прямая линия, соединяющая пункт A с пунктом B. И, вероятно, правы те ученые, которые считают, что развитие с самого начала шло «пучком», что существовали (должны были существовать!) различные виды не только неандертальцев и питекантропов, но и предшествовавших им форм, виды родственные, соседние, нередко, очевидно сосуществовавшие, но тем не менее конкурировавшие друг с другом, и, само собой разумеется, подверженные естественному отбору.

Много ли шансов было бы у человека стать человеком, если с самого начала был бы только один вид, только одна линия?

53

Все дальше вглубь уходят ныне следопыты истории. И становится все явственнее, что истоки семейства гоминид относятся к очень давним векам.

И здесь самое время вспомнить еще об одном интереснейшем открытии. Оно дало возможную модель одного из самых важных «потерянных звеньев» в истории происхождения человека.

Итак, открытие.

…В 1962 году все тот же неутомимый Луис Лики вместе с американским палеонтологом Джорджом Симпсоном едет в форт Тернан. Это небольшой поселок неподалеку от озера Виктория на железной дороге, что ведет в Найроби. Здесь уже давно работают некоторые участники экспедиции, да и сам Лики иногда наведывался сюда, очень уж перспективным казался ему этот уголок.

Он не ошибся.

Не успели они показаться в лагере, как Хеслон Мукири, старый помощник Лики, сказал:

— У меня отличная новость. Такого красавца вы еще не видели.

Находка и в самом деле была необычной. Правда, Лики с его феноменальными знаниями и превосходной памятью тут же вспоминает, что нечто подобное науке уже известно. И даже называет имя — рамапитек. Его описал Дж. Льюис из йельского университета в 1934 году. В ту пору большинство ученых не признали выводов Льюиса, утверждавшего, что найденная в Индии в Сиваликских холмах верхняя челюсть свидетельствует о том, что ее владелец мог принадлежать к числу наших предков.

Значит ли это, что Льюис был неправ? Нет, считает Лики, и лучшее тому доказательство — фрагмент черепа, найденного Мукири.

Конечно, кое в чем череп отличается от черепа рамапитека, это выяснится подробнее уже позднее, когда по свежим следам открытия в форт Тернане американец Элвин Саймоне займется изучением материалов Льюиса, а заодно разыщет и другие фрагменты костей рамапитеков, хранившихся в музейных запасниках. Но в принципе — похож. Похож в главном.

Мы еще вернемся к этому. А пока несколько анкетных данных о новой находке. Место рождения: район озера Виктория в Африке, в нескольких десятках километров от города Касумо. Год рождения: примерно 14 миллионов лет назад, начало плиоцена. Происходит из семьи обезьян, которые, очевидно, развивались по пути к очеловечеванию.

Вот верхняя челюсть.

В ней особенность, присущая человеку, — клыковая ямка. У человека она своеобразный якорь для мускула, который контролирует движения верхней губы и особенности уголков губ. Это помогает речи. Значит ли, что данному существу была свойственна речь? Нет, конечно. Но, как считает Лики, для этого образовались потенциальные возможности.

Еще одну особенность, сближающую найденное существо с людьми, видит Лики — довольно узкий клык.

Лики называет эту обезьяну кениапитеком. И приходит к выводу, что это новый член той группы, к которой относится и человек, и обезьяна.

Он так и напишет: «Кениапитек — важнейшая глава в родословной человека».

К аналогичным выводам приходят в отношении рамапитека профессора Саймон и Джолли. В сущности, считают они, рамапитек — это, вероятно, переселившийся в Индию, прижившийся там кениапитек.

Как бы то ни было, бесспорно одно: он еще был больше похож на человекообразных обезьян, чем на человека. Но, как справедливо подчеркнет крупнейший американский авторитет в области антропологии Уильям Хауэллс, все-таки создается впечатление, что рамапитек уже ступил одной ногой на путь, уводящий его от дриопитеков, древнейших древесных обезьян. И в отличие от шимпанзе, который питается преимущественно плодами, растущими в лесу, кениапитек, вероятно, уже начал употреблять более твердую пищу — орехи, семена, жесткие травы. Во всяком случае зубы у него были покрыты более толстым слоем эмали, чем у современных человекообразных обезьян, и оказались местами стертыми.

54

…Около 10 миллионов лет назад, считает нынешняя наука, наши предки спустились с деревьев и отказались от лесных плодов. Почему? Да потому, что примерно к этому времени так сложились обстоятельства: изменился климат, ландшафты. Другие группы лесных в прошлом млекопитающих тоже оказались вынужденными все более основательно — или выживи, или вымри! — приспосабливаться к открытым пространствам степей и саванн.

Один из крупных наших специалистов-зоологов, профессор Н. Воронцов писал, что антропогенез в эволюции млекопитающих был одним лишь звеном единой цепи эволюции разных групп, начавших завоевывать открытый ландшафт.

Нет, явно не только в течение четвертичного периода происходило становление человека. Да и само понятие «четвертичный период» — теперь в этом уже никто не сомневается — нуждалось в пересмотре.

55

Миллион лет, ну от силы немного больше — говорили о четвертичном периоде еще совсем недавно, каких-нибудь четырнадцать-пятнадцать лет назад.

К тому времени геологи уже значительно увеличили сроки, подверстав к четвертичному периоду виллафранк, — последний «этаж» предыдущего третичного периода.

Но это были приблизительные даты. В том числе и потому, что не умели тогда еще мало-мальски точно датировать соответствующие слои.

Барьер был преодолен в 1961 году. Один из бесспорно относившихся к виллафранку слоев Олдовая — мы уже об этом упоминали — оказался значительно древнее, чем предполагали раньше: не миллион, а миллион семьсот пятьдесят тысяч лет.

Можно ли это было, наконец, считать «нижним краем»? И где, собственно, пролегают пограничные рубежи между четвертичным и третичным периодом?

…Известно: изучение магнетизма скальных пород позволяет с помощью изотопов установить хронологическую лесенку, уходящую в глубь геологических эпох.

Если хотите, скалы — это нечто вроде компаса, у которого игла оказалась заблокированной в момент их образования. Одним из результатов исследования было то, что, благодаря изучению палеомагнетизма, удалось установить факт смещения магнитного поля Земли. Соответствующие периоды достаточно длинны. Они могут продолжаться подчас даже более миллиона лет. Так, например, нынешний период, который считается периодом нормального поля, начался более семисот тысяч лет назад. А до него было четыре периода со смещенными полями, первый из них — три миллиона лет назад.

Но некоторые специалисты считают, что магнитные изменения четвертичной эпохи этим не ограничиваются. И что конец плиоцена отмечен периодом магнитного смещения. Около трех с половиной миллионов лет назад наступил «нормальный» период, говорят они, совпавший с похолоданием, свидетельствующим о начале четвертичного периода.

Есть и такие исследователи, которые настаивают, что четвертичный период начался два миллиона лет назад.

Кто прав?

Многие специалисты сейчас считают: начало четвертичной эпохи и соответственно начало виллафранка следует отнести к рубежу, начинающемуся два миллиона шестьсот тысяч лет назад, по найденным в этих слоях и твердо датированным орудиям труда, обнаруженным в Омо. А плиоцен начинается с того самого пятимиллионного рубежа, к которому относится найденная в Лотегенхилле челюсть австралопитека, исследованная Паттерсоном.

Кениапитеки появились на грани миоцена и олиго цена четырнадцать-пятнадцать миллионов лет назад.

Это — третичная эпоха. Так же, как и плиоцен.

56

Вот в какую немыслимую даль потянулась ниточка. Вот когда уже существовал водораздел между понгидами (высшими обезьянами) и животными, получившими название гоминид, представителями той же группы, в которой, однако, уже проявляются признаки, свойственные человеку.

Означает ли это, что не следует искать «первоначальный источник» еще раньше — до рамапитеков? Конечно, нет. Весьма возможно, что разъединение, размежевание произошло еще раньше, значительно раньше.

Еще одна точка зрения: а был ли вообще таким уж явным в свое время водораздел? Не составляли ли на протяжении долгого времени предки антропоидов и предки людей общую нерасчлененную массу, чьи представители, живя бок о бок, имели то более выраженные, то затененные черты одних и других?

С чего же все-таки начинается человек? Еще точнее, какие черты присущи существу, «пошедшему в люди»?

57

…Кое-кто считает, что все началось с зубов, что именно здесь началось размежевание между будущими понгидами и гоминидами.

Но все сходятся на том, что прямохождение, двуногость были в основе всех основ.

Не следует забывать: эта двуногость, отличающая род людской, объясняется рядом анатомических особенностей, которых нет у больших обезьян.

Прямохождение высвобождает руку.

Она обретает независимость и самостоятельность.

А это приводит к тому, что «идущее в люди» существо может употреблять, носить с собой камни и палки. Орудие делается возможным и, следовательно, труд тоже.

Но высвобождение руки оказывает непосредственное воздействие и на эволюцию мозга: челюсти перестают быть главным орудием для хватания. Начинается еще одно высвобождение — высвобождение лица. Лицевая часть становится меньше, а черепной отдел растет…

Уточняя характерные особенности человека, его «пробирные клейма» известный уже нам Джон Нэйпир (он оговаривается, что речь идет о структурных и функциональных признаках и свойствах, по которым можно опознать ископаемые останки человека) недавно писал:

для человека характерно вертикальное положение тела и передвижение на двух ногах особой походкой — большими шагами;

рука человека имеет противопоставляющийся большой палец, длина которого составляет примерно 65 % указательного пальца;

человек сравнительно с размерами своего тела имеет большой, округлый по форме мозг, объем которого может превышать 1400 см³;

человек в отличие от антропоидов обладает небольшими по величине, ровными зубами, которые располагаются подковообразными дугах в верхней и нижней челюстях.

И добавит: наследие человека в экологическом отношении двойственно. Самые ранние его предки обитали на деревьях, и все их жизненные функции были хорошо приспособлены к такому образу жизни — высоко над землей, в ветвях тропического леса. Более поздние предшественники человека жили уже на земле, на более или менее открытой местности, борясь за существование с мириадами других наземных млекопитающих, среди которых были и крупные хищники.

Эти две стадии в эволюции человека дополняют друг друга: без тех навыков, которые приобрели наши предки, ведя древесный образ жизни, они не смогли бы преуспеть в наземном существовании.

58

Как бы там ни было, но при современном уровне наших знаний ясно: своей фортуне род людской обязан в первую очередь тому обстоятельству, что он в отличие от других не был специализирован.

В том-то и весь секрет, что ветвь, шедшая к гоминизации, не могла, не должна была специализироваться. Она должна была оставаться всеядной. Ей «не следовало» приобщаться к древесному образу жизни. Это не значит, конечно, что представители этой группы не умели лазать по деревьям — умели, естественно, но не так хорошо. Они умели бегать, но не так хорошо, чтобы у них вся энергия уходила в «ноги». Они были плотоядны, но, очевидно, тоже не в полной мере. Короче, они умели делать все понемножку, но природа, если так позволительно сказать, выдерживала где-то равнодействующую, старательно оберегая их от пут специализации Они шествовали по узкой тропинке, ими самими не видимой, которая вилась между вершинами и обрывами специализации, и вероятность выжить для них была заложена в потенциальных возможностях от нее уберечься.

Как это ни парадоксально, но (приведем здесь слова одного французского ученого) им, этим существам, для своего блистательного взлета нужно было сохранить множество весьма примитивных черт. Сохранить их тщательно. Это был их единственный шанс «выйти в люди».

Не будем голословными, вот примеры. Лишь в начале третичного периода существовали млекопитающие с пятью пальцами. С той поры много воды утекло, количество пальцев у млекопитающих уменьшилось, у некоторых даже дошло до одного, и в этом плане они наиболее продвинулись по пути специализации. А у человека осталось пять. Но есть ученые, которые считают, что строение стопы человека больше напоминает тетраподов, первых четырехногих амфибий, чем антропоморфный обезьян.

Или, допустим, зубы.

По мнению ряда специалистов, человеческие зубы напоминают зубы некоторых млекопитающих, живших в начале третичного периода. Во всех других группах зубы изменялись, специализировались, но только не у гоминид.

Нет, существование наших далеких прапредков вовсе не было легким. Можно не сомневаться: им, вероятно, приходилось труднее, чем адаптированным, специализированным группам, которые господствовали на нашей планете. Но триумф в конечном итоге принадлежал не этим группам.

Небольшого роста существо, лишенное внушительных органов нападения и защиты, по сути, беззащитное перед лицом природы, шло по своему главному пути, который, однако, не был ни прямым, ни зримым. Именно ему, этому существу, суждено было стать мыслящим животным, способным к труду, умозаключениям, самоанализу, абстрагированию, социальному существованию. Ибо — вернемся еще раз к этой основополагающей мысли — человека как такового создал труд.

И в этом смысле поистине провидческим было утверждение Энгельса о том, что «сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь явились двумя самыми главными стимулами, под влиянием которых мозг обезьяны постепенно превратился в человеческий мозг, который, при всем своем сходстве с обезьяньим, далеко превосходит его по величине и совершенству».

И как не вспомнить другие слова Энгельса: «Животное только пользуется внешней природой и производит в ней изменения просто в силу своего присутствия; человек же вносимыми им изменениями заставляет ее служить своим целям, господствует над ней. И это является последним, существенным отличием человека от остальных животных, и этим отличием человек опять-таки обязан труду».

59

Мы знаем, венцом прогрессивного развития человечества стал гомо сапиенс или, как теперь нередко его называют, гомо сапиенс сапиенс, дабы не путать с неандертальцами, которых именуют гомо сапиенс неандерталенсис.

Когда же появился гомо сапиенс сапиенс?

Еще совсем недавно, каких-нибудь три-четыре года назад, ответ на этот вопрос звучал так: тридцать пять, ну, может быть, тридцать семь тысяч лет назад, в начале нижнего палеолита.

Сейчас есть и сомневающиеся. Их немало. И данные, которые они приводят, достаточно серьезны.

1969 год стал в археологии годом гомо сапиенса.

И одновременно годом новых горизонтов в истории палеолита.

60

Вы помните, какую борьбу пришлось выдержать Дарту после того, как он объявил, что малыш из Таунга принадлежит к предлюдям? Добрых двенадцать лет, вплоть до открытий Брума, шли яростные споры по поводу этого существа, и многим не хотелось признавать новые факты.

Но нечто аналогичное произошло и с другим открытием Дарта. Когда он в 1942 году объявил, что им найдено в Свазиленде, в скалах, захоронение ребенка современного типа примерно сорокапятитысячелетней давности, это сочли чудачеством ученого.

В Европе — война; она охватила и часть Африки, по сути, давно стала уже мировой. И было, разумеется, не до того, чтобы проверять и перепроверять новые факты о происхождении человека.

Пусть даже современного вида.

Тем более, говорят противники Дарта, что тут что-то напутано. Не должно так быть. Это просто невероятно.

Дискуссия продолжается и после войны.

И тут выясняется, что Дарт, возможно, не так неправ.

61

Андриэн Бошайр не очень-то обрадовался, когда ему в 1964 году предложили отправиться в Свазиленд. Но контракт был выгодный, и в конце концов что уж там особенного от него требовалось: археологический надзор? Хозяева, некая англо-американская корпорация, решили срыть в Свазиленде, в центральном нагорье, расположенном на севере страны, одну из гор: выяснилось, что в ее толще, по самым скромным подсчетам, хранится сорок — сорок пять миллионов тонн высококачественной железной руды, гематита. Но прежде чем подпустить к горе бульдозеры, желательно было удостовериться, как здесь обстоит дело с остатками былой жизни. В горе насчитывалось множество пещер, были и навесы, и ходили слухи, что в старину тут вели разработки древние жители страны бушмены, а потом и пришедшие с севера банту.

Уже в первый день Бошайр смог убедиться, что на склонах горы Бомуи и на вершине ее немало орудий, относящихся к мезолиту и неолиту.

Находит он и другие, более близкие к нашим временам орудия, тут и там в узких раскопах вместе с этими орудиями видит обломки глиняной посуды, каменные полированные браслеты, жернова, покрытые охрой, множество других предметов.

Как и предполагалось, часть найденных орудий действительно принадлежала банту и относилась к V веку н. э. Но только сыскались здесь угольки и зола от значительно более давних костров. Самый близкий к нам по времени горел примерно девять тысяч лет назад. А первые костры здесь жгли гораздо раньше, примерно сорок три тысячи лет назад!

…В кислотной почве Бомуи было мало надежды разыскать древние кости, вряд ли бы они здесь могли сохраниться.

Может быть, стоит поискать в Пограничной пещере? Это в ней в 1934 году побывал Дарт и нашел следы людей эпохи мезолита.

А в 1941–1942 годах группа исследователей раскапывает здесь неглубокую могилу и находит скелет ребенка. По своему морфологическому строению он похож на скелет современного типа.

Тот самый скелет, о котором мы уже упоминали выше.

62

Итак, Бошайр вместе с археологом Бомоном отправляется на границу между Свазилендом и Наталем, в Пограничную пещеру: она ведь недаром получила свое название.

Работа ведется на том же участке, что и в 1941–1942 годах. И она приносит настоящий каскад открытий.

За пятьдесят дней археологи собрали множество различных каменных орудий, костей животных. В слое, относящемся примерно к тридцать пятому тысячелетию до н. э., нашлись кости с насечками: очень похоже, что человек в это время уже умел считать.

Не менее сенсационными оказались и наконечники стрел, найденные в слоях сорокашеститысячелетней давности. Ведь до сих пор считалось, что лук появился примерно за двадцать пять — тридцать тысяч лет до н. э.

И наконец, удается найти немного золы — в слое, расположенном над тем, где был обнаружен ребенок.

В 1972 году соответствующая лаборатория отметила, что возраст за пределами возможностей радиоуглеродного метода.

Напомним, обычно радиоуглеродный метод действен в пределах сорока-пятидесяти тысяч лет.

Может быть, Дарт был не так уж неправ?

Если, конечно, верен вердикт ученых о морфологическом строении скелета.

63

Восточносредиземноморские пещеры Табун, Кафзех, Схул давно уже пользуются широчайшей известностью у антропологов всего мира. И не удивительно. Именно здесь в двадцатых-тридцатых годах нашего века был сделан ряд интереснейших открытий, имевших самое непосредственное отношение к вопросу о происхождении людей современного типа.

…Первым тут был английский археолог, француз по происхождению, Тюрвиль. На берегу Тивериадского озера он в 1925 году случайно находит обломок человеческого черепа. Обломок не очень большой, но вполне достаточный, чтобы Тюрвиль мог увидеть главное: череп необычный. В нем как-то странно сочетается более или менее определенно выраженный надглазничный валик с более или менее высоким лбом и удлиненными орбитами. Типично неандертальские и типично сапиентные черты.

То же смешение черт археологи видят и в пещерах Мугарет-эс-Хул и Мугарет-эс-Табун, расположенных на западном склоне горы Кармел в Палестине. Только черепа из Табуна отличаются тем, что им как будто скорее свойственны неандертальские черты, а в черепах из Схула преобладают черты человека современного типа.

Но заметьте, и в том и в другом случае сочетание двух, казалось бы, несовместимых признаков. И это, разумеется, не только в строении черепа. Другие кости тоже достаточно необычны. Вот, к примеру, грудная клетка: в Табуне она в большинстве случаев бочкообразна, так и положено неандертальцам. И все-таки такое впечатление, что чуть более плоская она, чем у неандертальцев. А у людей, найденных в пещере Схул, еще более плоская, уже напоминающая грудную клетку человека современного типа.

Найденные в Кармеле ископаемые люди, считает одна группа ученых, — это результат метизации между неандертальцами и человеком современного типа (но ведь тогда надо признать существование уже в те отдаленные времена человека современного типа!). Нет, возражают им другие, это просто эволюция в действии: неандертальцы превращаются в человека современного типа.

Поди, разберись! Если в пещере Табун дело все же обстоит несколько проще и, как потом напишет советский ученый М. Урысон, «можно допустить прямую связь между ранними западноевропейскими палеоантропами и табунским типом кармельских палеоантропов, как двумя последовательными ступенями трансформации палеоантропов в направлении гомо сапиенс», то о населении пещеры Схул высказываются самые разные точки зрения.

Внести какую-нибудь ясность могут только дополнительные раскопки, вполне резонно решает бельгийский исследователь Бернар Вандермейерш.

В 1965 году возглавляемая им экспедиция, организованная научно-исследовательской лабораторией антропологии при Сорбонне, отправляется в путь.

Пункт следования — пещера Кафзех, близ Назарета.

64

Как и в Схуле и Табуне, в Кафзехе к тому времени тоже успели побывать исследователи. В 1934–1935 годах Р. Невилль и М. Штекелис разыскали там останки черепов ископаемых людей.

Один из черепов восстанавливал крупнейший французский антрополог Анри Валуа.

Результаты? Объем черепной коробки — 1550 см³. Довольно значительный надглазничный валик. И в то же время более или менее высокий черепной свод, более или менее нормальный лоб, «убегающим» его не назовешь.

Все та же примерно картина.

…Да, здесь есть чем заняться, в Кафзехе. В особенности в «вестибюле», как назвали исследователи своего рода входной коридор, отделенный от пещеры лишь скалистым порогом.

Так же, как и в других пещерах, на несколько метров вглубь уходят слои жизни в пещере Кафзех.

Три года длятся раскопки. Вскрываемая площадь невелика, каждый раз не больше квадратного метра. Двадцать два слоя насчитывают ученые. Работать адски трудно. Без зубила и молотка тут вообще ничего не сделаешь.

И все же постепенно накапливаются находки. В том числе и остатки нескольких очагов.

И три человеческих скелета.

65

Первый из них был найден в 1965 году. К сожалению, он был в очень плохом состоянии. По сути, от него остались только одни фрагменты. Но можно было понять, что покойник лежал на правом боку, с согнутыми в коленях ногами, с головой, направленной на восток. Около останков нашлись кремневые орудия и куски красной охры.

Все это как будто свидетельствовало о том, что здесь явное погребение с соблюдением определенного похоронного ритуала. Но могилу не рыли, под нее использовали естественное углубление в скале.

В августе 1967 года археологи добрались до семнадцатого слоя.

…Сначала они видят остатки скелета взрослого человека. Но тут же рядом оказался и скелет мальчика.

Взрослый человек и ребенок, вероятно, умерли и были захоронены в одно и то же время и в одной и той же могиле.

Это — редкость. Тем более что семнадцатый слой, как и многие другие, изучавшиеся в Кафзехе слои, содержит мустьерские орудия. И, следовательно, принадлежит ко временам среднего палеолита. А в таком слое двойное захоронение вообще встречается впервые.

Высвободить скелеты на месте невозможно: слишком тверда порода. Их «вырезают» вместе с куском породы, весь блок заливают гипсом и упаковывают в ящик.

Ящики отправляют в Париж.

Там можно будет пустить в ход и ультразвук, и другую новейшую технику.

Примерно через год исследователи получают первые результаты.

Они сенсационны.

66

Ну чего, собственно говоря, можно было ожидать от новонайденных скелетов? Поскольку, как мы уже упоминали, дело шло о среднем палеолите, то это, по всем канонам, могли быть либо неандертальцы, либо «сборные» формы, примерно такие же, какие уже встречались и в самом Кафзехе.

Но получилось иначе.

…Лобная кость высокая. Современной конфигурации череп. Нет никаких следов знаменитого «шиньона» неандертальцев, нет и затылочного валика. Затылок закругленный, похожий на затылок современного человека. Орбиты не круглые, как у неандертальца, а более прямоугольные — тоже как у современного человека.

Рост метр восемьдесят. У неандертальцев, как правило, не больше метра шестидесяти пяти.

Конечно, скажет в своем выступлении во французской академии наук Б. Вандермейерш, не обошлось и без некоторых примитивных признаков. Грубовата челюсть, видны надглазничные валики. И все же большая часть признаков свидетельствует о том, что перед нами существо, бесспорно близкое к современным людям.

Вывод? Вандермейерш формулирует его следующим образом: люди из Кафзеха — это люди современного типа, примитивные еще, но все же современного типа.

Но тогда получается, что «начало» гомо сапиенс сапиенс отодвигается в мустьерскую эпоху. И что время появления гомо сапиенс сапиенс следует датировать не серединой последнего оледенения, а примерно началом этого оледенения, а может быть, даже и предшествующей межледниковой эпохой.

Вместо тридцати пяти тысяч лет семьдесят тысяч. Или, на худой конец, шестьдесят тысяч.

67

Именно об этом говорят на своем созванном по инициативе ЮНЕСКО в 1969 году симпозиуме специалисты.

Мнения высказываются разные. И все же большинство сходится на том, что ставшая канонической схема: средний палеолит — неандертальцы, верхний палеолит — человек современного типа, нуждается в некоторых коррективах. Похоже, что в среднем палеолите жили не только неандертальцы.

Вот еще тому примеры.

Мы уже упоминали, что в бассейне реки Омо было сделано немало интереснейших открытий, относящихся к изначальным периодам истории развития человека. Но там же, в 1967 году, сотрудниками Ричарда Лики были найдены три ископаемых черепа, датированные средним палеолитом. Один из черепов был в весьма плачевном состоянии.

Два других, хотя и несколько «некомплектные», привлекли внимание английского антрополога Дэя.

Его выводы таковы: безусловно, люди современного типа, правда, еще примитивного облика. У одного из них четко выраженный подбородок (это характерная черта гомо сапиенс), относительно современные зубы, закругленный затылок.

Второй череп менее определен, тут преобладают все-таки такие черты, которые, скорее, свойственны сапиентным, как их называют, неандертальцам. Но это, считает Дэй, лишний раз свидетельствует о том, что и в Африке, а не только на Ближнем Востоке, во времена среднего палеолита, пятьдесят-шестьдесят и более тысяч лет назад, существовали две морфологически несколько отличавшиеся группы. Из них одна — это неандертальцы с сапиентными признаками. Другая же — несомненно, весьма основательно походит на гомо сапиенс сапиенс с некоторыми второстепенными неандерталоидными признаками.

Многозначительна и одна из последних находок все в том же Кафзехе.

Там, опять-таки в «вестибюле», у южной стены, на пять метров ниже нынешних слоев, исследователи нашли очередное захоронение. Оно было не очень глубоким, ширина — сантиметров шестьдесят, а длина — примерно метр. Больше не надо было, хоронили ребенка лет десяти.

…Он лежал на спине, с головой, чуть повернутой направо, согнутые в локтях руки были прижаты к грудной клетке, пальцы рук немного не доставали до скул. А поверх рук, поперек туловища лежали рога какого-то животного, вероятно, лани. Рядом ученые нашли обломок большой берцовой кости, очевидно, того же животного.

Нашлась в могиле охра. Нашлась, и это было уже совсем удивительно, скорлупа от страусовых яиц.

Захоронение находилось в самых нижних слоях, относящихся к среднему палеолиту.

Приношения в захоронении мустьерского времени?

Если это были неандертальцы, то, наверное, очень разумные неандертальцы.

Еще примеры?

Франция. В одной из пещер здесь недавно нашли ископаемый череп современного обличья, но в значительно более древнем слое, чем ему бы полагалось быть, — в слое, отстоящем от нас примерно на сто тысяч лет.

Аналогичная находка в Нижней Эфиопии. Найденные здесь черепа были в 1967 году признаны принадлежащими гомо сапиенс.

…И еще требует проверки и осмысления тот парадоксальный факт, что найденные экспедицией Ричарда Лики существа (череп № 1470 и другие) были более прогрессивными в морфологическом отношении, чем гомо габилисы и питекантропы!

68

…Сейчас уже никто не спорит: природе безусловно понадобился большой разгон времени для того, чтобы сотворить это поразительное существо — человека, в котором она, если говорить о живых существах на Земле, нашла свое наивысшее проявление.

В его становлении до определенной поры решающую роль играли чисто биологические факторы. Но именно с осознанного и необходимого для жизни применения орудий, на этом сходятся едва ли не все исследователи, с систематического изготовления орудий, пусть самых примитивных, начался тот принципиально новый отрезок пути, который привел нашего обезьяноподобного предка к вершинам современной культуры, к вершинам современной техники.

Подчеркнем еще раз: становление человека — процесс значительно более долгий и сложный, чем мы это себе представляли еще сравнительно недавно. Нерешенных вопросов, зияющих пропастей, через которые нужно перебросить мостики знаний, здесь сколько угодно. Не удивительно: ведь речь идет об интимных тайнах жизни, о безумно давних временах, о сотнях и тысячах поколений видоизменявшихся живых существ.

И тем не менее: когда сто с лишним лет тому назад великий Чарлз Дарвин провозгласил, что предком человека был какой-то представитель группы антропоидов, он был гениально прав. Человек — порождение животного мира Земли, потомок древнего антропоида. Все живые существа на протяжении веков претерпели изменения. Человек тоже. Его история теснейшим образом связана с историей Земли.

И здесь мы подходим к еще одной проблеме, которая в последние годы оживленно обсуждалась и историками, и археологами, и антропологами: а где же, собственно, прародина человека?

69

Где колыбель человека? Верно ли, что прародиной человека, как сейчас полагают многие ученые, следует считать Африку?

Ну, сама по себе постановка вопроса не нова. Еще Дарвин в своем знаменитом труде «Происхождение человека» писал о том, что «…во всякой большой области Земли ныне живущие млекопитающие бывают весьма сходны с вымершими видами той же области. Поэтому, вероятно, что Африка была первоначально населена вымершими обезьянами, весьма близкими к горилле и шимпанзе, а так как эти два вида в настоящее время самые близкие родичи человека (заметим в скобках, что по новейшим данным человек ближе к шимпанзе, чем шимпанзе к орангутангу и гиббону. — А. В.), то предположение, что наши древние родоначальники жили на африканском, а не на другом каком-либо материке, становится до некоторой степени вероятным».

Впрочем, были и другие гипотезы, и в первую очередь так называемая гипотеза азиатской прародины. И не удивительно! Именно в Азии, в одном из живописных районов острова Явы, там, где подняли к небу свои жерла огнедышащие горы — вулканы, в деревушке Триниль, молодой военный врач Евгений Дюбуа в августе 1891 года находит на берегу реки Соло, в вулканических слоях несколько костей животных и верхний правый третий коренной зуб, который, как ему сначала кажется, принадлежит шимпанзе.

Потом, месяц спустя, он разыщет всего лишь в нескольких метрах от того места, где лежал зуб, удивительной формы черепную крышку — с покатым лбом, с большим надглазничным валиком; а еще через год и бедренную кость, по форме весьма напоминающую человеческую. Так войдет в историю питекантропус эректус. Будут в последующем и иные находки. И не только питекантропов: и парантроп палеояванский, и другие. И это в Азии в широкой расселине холма Драконовых костей был 2 декабря 1929 года обнаружен первый экземпляр черепа так называемого синантропа. Своим обличьем (массивный надглазничный валик, необычайная толщина стенок) череп напоминал, и весьма основательно, череп питекантропа, найденного Дюбуа. Хотя и казался чуть-чуть более «цивилизованным» — свод черепа несколько выше.

Это было только началом. Разыскали в Азии и неандертальцев, нашли и ископаемых гоминид современного типа, разыскали в Индии, в Сиваликских холмах — мы уже упоминали об этом — древнего антропоида рамапитека; короче, были, право же, были у сторонников данной гипотезы основания поддерживать азиатский вариант.

Ну, а если Африка, то какой ее район? До сравнительно недавнего времени, собственно, и вопроса такого не существовало, австралопитековых в ту пору разыскали только в Южной Африке.

Сейчас, после великих открытий в Восточной Африке, дело выглядит несколько по-иному.

70

И в самом деле. Именно здесь, на линии Кенийского рифта, образующего восточную ветвь раскинувшейся более чем на четыре тысячи километров с севера на юг от Аденского залива до низовий реки Замбези грандиозной рифтовой системы — зоны разломов и растяжения земной коры, и были, по существу, сделаны все основные находки последних лет. И кениопитеки; и древнейшие австралопитеки; и гомо габилисы; и «человек № 1470» — возможно, первое существо, научившееся изготовлять примитивные каменные орудия.

Фактом является и то обстоятельство, что в северной части Восточной Африки, в Файюме, всего в нескольких километрах к югу от Каира, еще в начале нашего века были найдены остатки древнейших на свете высших приматов. У одной из этих сверхдревних обезьян, она жила тридцать пять — сорок миллионов лет тому назад, уже было тридцать два зуба, которые и поныне природа дает в путь-дорогу человеку.

И насколько можно судить, именно в приэкваториальной части Восточной Африки были наиболее благоприятные условия для сохранения и продолжения зародившейся эволюционной линии гоминид. Тропические леса не занимали все земли, не было здесь и больших пустынь. Саванна перемежалась с более или менее открытыми местами, тянувшимися вдоль пресноводных рек; были тут и горы и озера; растительные зоны достаточно разнообразны, а климат в общем благоприятный. Разнообразен и обширен был тут и животный мир.

Не следует, впрочем, представлять себе все в слишком розовом свете. К упомянутым нами, так сказать, благоприятным факторам необходимо приплюсовать и факторы, несомненно осложнявшие бытие: вулканические катаклизмы (а вулканов тут было предостаточно, об этом, между прочим, свидетельствуют и многочисленные слои пепла, застывшая лава, которые находят исследователи), землетрясения и наводнения, горообразовательные процессы, разломы земной коры. Впрочем, суть эволюции — в преодолении трудностей, и в этом плане осложняющие факторы могли тоже, в конечном счете, содействовать процессу гоминизации.

Похоже, очень похоже, подчеркивает в одной из своих недавних статей известный советский специалист по геологии палеолита и истории ископаемого человека Ирина Константиновна Иванова, что относительно небольшую территорию Кенийской рифтовой зоны следует рассматривать как своего рода экологическую нишу, где зародился и успешно развивался процесс антропогенеза. Именно здесь появились первые предки человека — независимо от того, что вкладывать в это понятие.

И добавляет: находки ископаемых гоминид, связанные с Кенийским рифтом, относятся к глубокой древности. Ничего равного им по времени для других районов мы не знаем.

Еще более определенно по этому поводу высказывается руководитель французской экспедиции 1974 года в Эфиопии Ив Коппенс, заместитель директора парижского «Музея человека»: «В полном согласии с современным уровнем наших знаний можно сказать, что человек родился в Восточной Африке и отправился из нее далее примерно около двух миллионов лет тому назад. Великий исход этот на азиатский материк произошел, вероятно, через Афар (в Эфиопии) и Баб-Эль-Мандебский пролив в Южной части Красного моря».

Конечно, это во многом еще гипотеза. Но в ее основе известные уже нам и весьма недвусмысленные свидетельства «раскопок века», как справедливо именуют раскопки последних лет в Кении, Танзании и Эфиопии.

А Южная Африка? Там ведь был найден «бэби из Таунга», были найдены и другие австралопитеки.

Мнения расходятся. Но как будто получается так, что нет особых оснований зачислять Южную Африку в прародину человечества, во всяком случае в узком значении слова «прародина». Что же касается австралопитеков, то, по мнению И. К. Ивановой, они проникли сюда в большом числе с северо-востока и какое-то время вели здесь обособленное существование.

71

И со всей определенностью необходимо сказать еще следующее. В изучении антропогенеза наряду с Олдоваем, Омо, озером Рудольф, форт Тернаном особое значение сейчас приобретает Кафзех и ряд других пунктов: похоже, что гомо сапиенс сапиенс в эпоху среднего плейстоцена уже существовал и в Африке, и в Европе.

А может быть, и в Азии тоже?

…В одной из своих статей незадолго до смерти Луис Лики со свойственной ему решительностью написал: «За последние несколько лет поиски свидетельств происхождения человека принесли так много открытий, что фактически все существующие ныне учебники безнадежно устарели».

Исследования продолжаются. Все новые и новые горизонты открываются перед учеными.

Свидетель из Сунгиря

1

Летом 1959 года зоолог Александр Владимирович Рюмин с несколькими спутниками отправился на Южный Урал, в Капову пещеру — местные жители называют ее еще и Шульган-таш. Его не привлекали ни мокрицы, ни членистоногие рачки, ни многоножки, хотя, конечно, при случае, если бы попался какой-нибудь любопытный экземпляр, он, наверное, не прошел бы мимо. Можно ли в этой крупнейшей на Урале пещере, о которой еще в 1770 году академик И. И. Лепехин писал, что «грот сей весьма удивителен», пещере, вошедшей во все энциклопедии, учебники, справочники, найти следы людей каменного века или нет — вот что интересовало Рюмина. Теоретически получилось, что вроде бы вполне возможно, пещера большущая, в основном сухая, ничем во всяком случае не хуже, а, может быть, и лучше, чем многие пиренейские; внизу река Белая. Но вот практически…

Рюмин не мог не отдавать себе отчета в том, что самые убедительные гипотезы нуждаются в подтверждении. А что в данном случае означало найти подтверждение? Ну, к примеру, разыскать, если они есть, росписи, сделанные рукой древнего человека.

2

Легко сказать — разыскать! Пещера огромная, с множеством входов, гротов, обрывов, переходов. Народу в ней побывало немало. Но еще никто не сумел разглядеть на ее стенах что-нибудь похожее на рисунок. Не искали? Это верно. Но как искать, где искать?

…Попеременно при свете фонаря разглядывают исследователи каждое пятнышко, буквально чуть ли не по сантиметру рассматривают стены, пытаясь за осклизлыми подтеками, за бесконечной сеткой естественных трещин и царапин найти хоть что-нибудь похожее на древний рисунок.

И, представьте себе, находят. Иные рядом с вполне современными надписями о том, что здесь побывали такие-то туристы.

Едва ли не полтора десятка древних изображений зверей и животных насчитывает Рюмин.

Сведения о его открытии появляются в газетах, журналах.

Правда, некоторые рисунки вызывают сомнение. Ну откуда бы тут взяться саблезубому тигру? Если даже это чудище когда-нибудь здесь и водилось, то ко времени верхнего палеолита давным-давно должно было вымереть.

И все же доклад, сделанный Рюминым осенью в Институте археологии в Москве, был выслушан с большим вниманием. Порешили послать для проверки экспедицию. Ее возглавил большой знаток археологии Урала, в ту пору кандидат, а ныне доктор исторических наук, Отто Николаевич Бадер.

3

…Один за другим археологи входят под сорокаметровые своды скалистой арки. Длинный проход ведет вглубь.

Все основательней нависают каменные потолки, дневной свет сменяется полумраком. Потом становится совсем темно. В свете фонарика сверкают известняковые подтеки, снизу, навстречу к ним тянутся столбы и столбики ледяных сталагмитов.

Вот и стена. На нее сейчас направлены мощные переносные лампы. Внимательно всматривается руководитель экспедиции, придирчиво разглядывает те места, на стене, где, по словам Рюмина, находится тигр и другие звери.

Потом, после долгого молчания, говорит:

— Ошибка. Всего лишь игра темных и светлых пятен, причудливое переплетение натеков.

4

И все-таки Рюмин был прав! Это выясняется, когда исследователи приступили к дальнейшим поискам. В Каповой пещере действительно оказались рисунки людей палеолита. Правда, в основном не на нижней галерее, где их хотелось видеть Рюмину, а на верхней. Но если уж быть точным, то и на нижней галерее находятся какие-то сделанные краской знаки — трапеция, а в нее вписан треугольник… Еще трапеция. Нечто похожее по форме на лестницу.

Зато на втором этаже этой «двухэтажной» пещеры рисунки оказались куда более удивительными. Никакого сомнения: человек нарисовал мамонта и раскрасил его голову темно-красной охрой. Человеку принадлежит изображение древней дикой лошади, вымершей тысячелетия назад. Она тоже сделана охрой — любимой краской древних художников. Краска несколько побурела. Но рисунок сохранился вполне. Рядом — еще три мамонта, носорог, лошадь. В том же гроте, наверху, на противоположной стене, еще три мамонта.

Позднее Бадер напишет: «За сорок лет интенсивной экспедиционной работы мне не раз улыбалась удача: удавалось открывать не только важные памятники, но даже новые, неизвестные прежде культуры. Однако самые замечательные памятники прошлого оказались на моем научном пути недавно: это прежде всего красочные палеолитические рисунки в Каповой пещере и замечательная палеолитическая стоянка Сунгирь».

О Сунгире чуть позже. Сейчас же — небольшое отступление.

5

Без малого сто лет назад дон Марселино Сантьяго Томазо де Саутуола проник в подземную пещеру возле своего поместья в Испании и не без помощи дочери отыскал там — в ту пору это казалось невероятным — палеолитические росписи.

А дело было так. В 1868 году принадлежавшая некоему охотнику за лисицами собака проваливается в узкую каменную щель, находившуюся на склоне холма неподалеку от дома дона Марселино.

Охотник не сразу сообразил, куда девался только что стремглав мчавшийся пес, но потом он увидел расселину, услыхал приглушенное тявканье и все понял. Он увеличил отверстие и кое-как протиснулся в щель.

Другой на его месте, разыскав собаку, быть может, на том и успокоился бы, но охотник был человеком любознательным. Он полз и полз по наклонному входу, пока не очутился перед нагромождением камней, закрывавших проход в какую-то пещеру.

Выбравшись назад, он рассказал о находке друзьям в деревне.

Прошло, однако, семь лет, прежде чем один арендатор, будучи как-то в гостях у Саутуолы, случайно в разговоре вспомнил о сделанном охотником открытии.

Взяв с собой двух рабочих, Саутуола отправился к холму. Они расширили проход, добрались до входа в пещеру. Но для того чтобы в нее проникнуть, нужно было убрать камни. Расчистка требовала времени.

Увидев на полу перед входом множество каких-то костей, Саутуола подобрал некоторые из них. Подобрал, потому что они были как-то странно расщеплены, разбиты вдоль. Он показал их своему приятелю Хуану Вилланова, профессору геологии и большому знатоку древних животных.

Вилланова пришел к выводу, что кости принадлежат бизону, лошади и огромному оленю. И что самое главное, разбиты они были людьми. Только люди, которые хотели полакомиться костным мозгом, могли так раздробить кости, доказывал он своему другу.

6

Обстоятельства, однако, сложились так, что прошло целых четыре года, прежде чем Саутуола вошел в пещеру.

В 1878 году он побывал на Второй Всемирной выставке в Париже. Здесь среди прочих экспонатов были выставлены древние орудия труда человека: их открыли совсем недавно.

Скребки, ножи, резцы из камня, остроконечники и тут же кости ископаемых животных, расщепленные так же, как и кости из пещеры в Альтамире, — все это разожгло воображение Саутуолы.

Весной следующего 1879 года он принялся за раскопки.

7

Примерно в пятидесяти метрах от входа был большой зал. Тщательно обследовав его, Саутуола обнаружил целехонький скелет пещерного медведя.

Что касается второй находки, то поначалу Саутуола не придал ей значения: какие-то черные полосы на стене.

Значительно больше его заинтересовал низкий вход, который вел в боковую пещеру. Судя по всему, здесь долго жили люди. Пробираться им сюда было нелегко. Каменные стены узкого коридора очень близко подходили друг к другу, и местами приходилось нагибаться: едва ли не больше метра отделяло ребристые своды от пола. Потом проход расширялся, в самой «комнате» можно было стоять во весь рост. Земля здесь была утрамбована и хранила следы золы от бесчисленных костров. И с самого начала тут стали попадаться кости и зубы животных и явно обработанные человеческой рукой обломки кремня.

…Однажды утром Саутуола взял с собой в пещеру двенадцатилетнюю дочку, и пока он привычно рылся в маленькой пещере, девочка, которой наскучило наблюдать за работой отца, принялась путешествовать по подземелью.

— Папа, — сказала она внезапно, и голос ее глухо раздался в тишине, — Папа, посмотри, быки.

— Где? — спросил Саутуола, решив, что дочке что-то привиделось в неверном свете тускло мерцавшей лампы. — Тебе, наверное, показалось!

— Нет, — сказала она. — На потолке, вон там…

Словно спала с его глаз какая-то пелена. Как же он сам их не заметил? Прямо на потолке по меньшей мере семнадцать бизонов. Они резвились, спали, паслись, неслись во весь опор. И тут же дикая лошадь и вепрь, и дикая свинья.

Казалось, вот-вот ринутся они в атаку на посмевшего потревожить их покой человека.

8

На следующее утро Саутуола помчался к Вилланове.

Друзья вместе спустились в пещеру.

На каждом шагу их поджидали новые открытия. На потолке, на стенах — только приглядись! — были кое-где выцарапаны, а по большей части нанесены краской различные изображения, нередко одно поверх другого. И среди них три отпечатка человеческой руки! Один был сделан намазанной краской рукой, в двух остальных случаях обведен контур прижатой к стене руки.

Годом позднее Саутуола и художник, срисовавший по его просьбе найденные росписи, выпустили книгу под названием: «Краткие заметки о некоторых доисторических объектах в провинции Сантандер».

И вот тут-то грянул скандал!

9

«Росписи сделал по заказу Саутуолы тот самый художник, который иллюстрировал книгу», — таков был пущенный недругами Саутуолы слух. Нелепо? Но представьте себе, этому верили, как и рассуждениям о том, что первобытные люди ничем не отличались от горилл: какие уж тут могут быть рисунки!

Враги использовали тот факт, что между первым и вторым посещением Саутуолы пещеры Альтамира — мы уже упоминали об этом — прошло четыре года. Именно за это время были изготовлены росписи, говорили они. Иначе откуда бы им, собственно, взяться? И разве не жил какое-то время художник у Саутуолы?

…Собравшийся в 1880 году в Лиссабоне конгресс, на котором был представлен почти весь цвет археологии того времени, выразил недоверие Саутуоле и Вилланове. И сколько последний ни доказывал, что ни один современный художник, если допустим, даже стать на точку зрения, что совершен подлог, не мог бы так детально и правдиво изобразить животных, живших в глубокой древности, с таким точным знанием их анатомии; сколько ни уверял, что служившую палитрой большую раковину и бесформенные куски почерневшей, изготовленной из охры, животного жира и древесной сажи краски нашли в тех же слоях, что и орудия и кости животных, которые изображены на рисунках, — его и слушать не хотели.

Можно ли винить ученых? Таков был тогда уровень знаний, таковы представления о древней истории человечества. Ведь всего лишь в 1871 году вышел в свет знаменитый дарвиновский труд о происхождении человека. Древность, каменный век даже для многих людей науки были понятиями совершенно не определенными. В то время и приблизительно не представляли себе длительности эпох, в которых протекало развитие человечества.

Ни Саутуола, ни Вилланова (последний испугался за свою академическую карьеру и уже более не отваживался защищать Саутуолу) не дожили до того времени, когда восторжествовала истина.

10

А между тем вслед за раскрашенной пещерой в Альтамире стали находить и другие: в Испании, во Франции. По иронии судьбы, первую из них — Ла Мут, во Франции, разыскали всего лишь несколько месяцев спустя после смерти Саутуолы.

…Они все-таки принадлежали древним людям, эти росписи. Так, в 1902 году торжественно отрекшись от прежних взглядов, заявил главный противник Саутуолы французский профессор Картальяк. Нужно отдать ему справедливость, он сделал все, чтобы восстановить доброе имя первооткрывателя расписных пещер и публично попросил извинения у дочери Саутуолы Марии за то, что поставил под сомнение доброе имя ее отца.

Кто мог теперь сомневаться в том, что прилегающие к Пиренеям области были некогда центром расселения человека современного типа!

Но только ли Пиренеи?

И неужто палеолитические «эрмитажи» — привилегия только Западной Европы? Именно так, до самых недавних пор отвечали на этот вопрос ученые, таковы были условия: в остальных местах в те времена лежал ледник.

Заметим в скобках: расписные пещеры — это и интересно, и красочно, и мы, конечно, многое потеряли бы, если бы до нас не дошли нетленные рисунки и росписи палеолита.

Многое, но не все.

Ибо главное, что сохранила нам от времен расписных пещер и других, порой гораздо более древних времен, матушка-земля, — это орудия. Орудия, которыми пользовался человек, бесхитростную утварь, остатки жилищ — все то, без чего он не мог обходиться и что с убедительнейшей силой рассказывает нам о его жизни.

И фрагменты останков наших предков, найденные в земной толще.

Вместе с орудиями труда они многое позволяют восстановить в истории человечества.

…Так как же все-таки: были или не были на территории нашей страны подобные пещеры и подобные центры? И как шло здесь расселение людей в палеолите?

11

Вот выдержка из книги, принадлежащей перу крупного специалиста. В ней суммированы знания своего времени.

Итак, известный археолог, профессор В. И. Равдоникас (1940 год): «В течение верхнего палеолита северная часть территории Европы находилась под мощным ледяным покровом и была недоступна для человека. Наиболее северные мадленские (двадцать пять — двадцать тысяч лет назад. — А. В.) памятники известны вблизи Перми (открыты в 1938 году), на Оке (Карачарово), на Десне (Тимоновка); Супонево и др., в Северной Германии (Тида, Баумансхеле, Ганновер, Гамбург и Др), по нижнему течению Рейна (Мартинсхеле и др.). Если соединить эти местонахождения линией, то она пройдет несколько южнее границы вюрмского оледенения. Территорию, находящуюся к северу от этой линии, человек стал осваивать по мере отступления последнего ледника (то есть десять — двенадцать тысяч лет назад. — А. В.) в поздне- и послеледниковое время».

А ведь Капова пещера расположена к северу от этой «линии»!

12

Да, Капова пещера — это была сенсация. Но только поначалу очень непросто было ее исследовать.

…Чтобы осмотреть рисунок лошади, находившийся на втором этаже пещеры, надо было подняться по вертикальному естественному колодцу, прямо в скале, колодцу высотой добрых тридцать метров. К тому же он был еще и широким, а стены влажные, и это, конечно, осложняло дело.

Еще сложнее был путь назад.

В одной из своих статей Бадер потом напишет, что, карабкаясь по скользкой стене при слабом и мигающем свете фонариков, он отдавал себе отчет в весьма реальной возможности, что это, может быть, последний день в его жизни.

Что, однако, значили все эти трудности по сравнению с радостью открытия!

13

Конечно, впоследствии в пещеру стали добираться менее головоломным путем, на второй этаж встроили лестницу, приспособили, чтобы было удобнее работать, переносную электростанцию, в исследовании приняли участие, помимо археологов, геологи, художники, фотографы.

Но основное, главное, было понятно уже тогда, в 1960. Отто Николаевич Бадер скажет об этом так: «Рисунки служат ценнейшим дополнением для наших представлений о культуре верхнепалеолитических обитателей Урала. Видимо, около двадцати тысяч лет назад пещера служила святилищем для охотников, систематически посещавших эти места».

Это пока единственные в СССР достоверные пещерные палеолитические рисунки. А пятью годами позже, в 1965 году в расположенной неподалеку пещере Кульюрттамак, на глубине около двух метров возглавляемые Бадером археологи обнаружили слой с остатками костра, костями мамонта и других животных.

Помимо изделий из кремня, здесь были найдены кусочки красной минеральной краски.

Такой же, как и на рисунках в Каповой пещере.

14

Запомним — 1965 год. Следовательно, прошел примерно год с той поры, как взбудоражило умы археологов другое выдающееся открытие, связанное с именем Бадера.

Сделано оно было совсем в другом месте, но, несомненно, имело самое непосредственное отношение к интересующей нас проблеме.

Впрочем, строго говоря, работы на Сунгире начались еще ранее, в 1956 году. Это тоже севернее «линии Равдоникаса».

15

Существуют творения, созданные на века. В Москве — чудо-чудное Василий Блаженный: нет, наверное, человека, который смог бы равнодушно пройти мимо этого фантастического строения. При всей своей асимметричности оно являет нам удивительную гармонию радости, и это восхитительное чувство радости, праздничности и есть, вероятно, то, чем берет нас в плен взметнувший ввысь разноцветие своих шатров-куполов, похожий на сказочное видение, дивный собор.

Во Владимире — это церковь Покрова возле тихой речки Нерли, быть может, самый поэтичный храм на Руси с его удивительным благородством линий, возвышенный, пробуждающий чистоту чувств.

Помните у поэта:

Но вверх взгляни — над сизыми холмами Увидишь ты ожившую мечту, — Как дым костра в безветрие, как пламя, Как песня, храм струится в высоту. Он рвется ввысь, торжественен и строен, Певучей силой камень окрылен, — Для бога он иль не для бога строен, Но человеком был воздвигнут он. И нет в нем лицемерного смиренья, — Безвестный зодчий дерзостен и смел, Сам стал творцом — и окрылил каменья, И гордость в них свою запечатлел. И ты стоишь на каменном пороге, И за людей душа твоя горда, — Приходят боги и уходят боги, Но человек бессмертен навсегда.

16

Примерно в километре-полутора от знаменитого храма, на полдороге от Владимира к селу Боголюбово, в котором некогда была резиденция князя Андрея Боголюбского, вьется ручей — приток Клязьмы. Называется он Сунгирь. Отсюда открывается красивый вид: береговые склоны, пойма Клязьмы, а невдалеке еще и остатки древнеславянского городища Сунгирь с хорошо сохранившимися валами и рвами.

В июне 1955 года в карьере, принадлежавшем кирпичному заводу, работал экскаватор. В какой-то момент машинист обратил внимание на то, что в ковш стали попадать кости.

Ковш доставал их примерно с глубины трех метров на протяжении по меньшей мере метров двадцати.

Машинист остановил машину и отправился поглядеть на находку.

17

Годом позже здесь начались археологические исследования. Думал ли тогда Отто Николаевич Бадер, что стоянка Сунгирь станет едва ли не самой «долговременной» в его практике? Что тут будут организованы базы сразу двух научных институтов: Института археологии Академии наук СССР и Института геологии? Что раскопки на Сунгире войдут в число самых удачных и значительных в истории послевоенных археологических открытий.

…Уже в первый сезон Бадеру посчастливилось найти культурный слой с кремневыми изделиями верхнего палеолита.

18

Этот слой — ровная, темная, широкая полоса — залегал на глубине свыше трех метров. То тут, то там археологам попадаются остатки очагов: зола, обуглившиеся кусочки дерева. Попадаются кости животных, их много, и специалисты сумеют впоследствии определить, кому они принадлежат. Попадаются крупные скребла для обработки шкур и тонкие скребки, резцы, кремневые и костяные наконечники, вырезанные из кости предметы обихода. В том числе и вырезанная из бивня мамонта и окрашенная красной охрой фигурка — не то лошади, не то тарпана, не то сайги.

А под этим слоем — слой глины и сразу же ниже — остатки морены, следы более древнего ледника. Мы говорим более древнего потому, что в зону вечной мерзлоты во время очередного наступления ледника попадет находившаяся здесь стоянка. При этом, вероятно, и разрушатся, деформируются очаги, да и остатки жилищ сунгирцев. Обледеневший слой несколько сместится вниз, по склонам.

Но это уже все будет позднее. А тогда, двадцать три — двадцать пять, а может, и более тысяч лет назад здесь кипела жизнь, здесь жили люди.

19

Какие?

Судя по особенностям и приемам обработки, орудия из Сунгиря напоминали относящиеся примерно к этому же времени орудия с некоторых стоянок близ села Костенки, на Дону, под Воронежом.

Такой же характерной формы скребки, сверла, резцы, наконечники стрел, дротиков.

Позднее добавится еще одно наблюдение: стиль сунгирских орудий был похож на стиль орудий из Венгрии и Чехословакии, относящихся к так называемой селетской культуре. И некоторых орудий, найденных на Кубани.

Было над чем задуматься! Ведь получалась довольно занятная картина распространения родственных культур верхнего палеолита и соответственно расселения людей этой эпохи.

20

Найти самую северную в Европе палеолитическую стоянку — это уже само по себе было достаточно сенсационным. Но летом 1964 года Сунгирь вновь заставил говорить о себе.

Начиная раскопки, вряд ли кто-нибудь из участников экспедиции мог рассчитывать на то, чтобы увидеть останки людей, живших здесь в те давние-предавние времена. И то сказать: найти не только что погребения, а стоянку палеолитического человека — редчайшая удача. Ведь слои эти, как правило, перекрыты новейшими отложениями, лежат под многометровой толщей земли — поди сыщи их.

Представьте же себе удивление, радость, восторг исследователей, когда вдруг выяснилось, что на Сунгире есть и погребения.

Приведем слова Отто Николаевича Бадера. Вот что писал он по горячим следам открытия: «Справа череп. Он лежал в нижнем горизонте культурного слоя, лицом вниз, у довольно большого камня, вероятно, имевшего отношение к погребению. Под черепом и камнем были расположены тонкие прослойки чистой красной охры, являвшейся составной частью древнего погребального ритуала. Видимо, погребение было разрушено наступившей позже верхней мерзлотой».

Пять дней спустя исследователи наткнулись еще на одно погребение: могила глубиной около полуметра была расположена ниже слоя вечной мерзлоты. Она отлично сохранилась.

21

Первое, что увидели исследователи, был череп. Он находился совсем близко от того, что был найден ранее, и почти рядом с очагом, сооруженным из костей мамонта, правда, глубже.

Началась осторожная расчистка. В основном работал Михаил Михайлович Герасимов (заметим, что автор знаменитого метода воссоздания внешнего облика человека по черепу был первоклассным археологом), остальные только помогают ему.

В руках Герасимова — набор хирургических инструментов. Вскоре (поскольку становится опасным работать даже острым скальпелем) приходится их заменить затесанными с одного конца палочками. Такой палочкой, даже если случайно и заденешь кость — не страшно, не повредишь.

…Череп уже виден весь. Сохранность отличная. Все зубы. Подбородок современного человека.

Удача? Бесспорно.

Археологи продолжают работу. Осторожно, миллиметровыми слоями снимают они окрашенную охрой землю, осторожно, крупинку за крупинкой зачищают породу на черепе.

Потом кто-то говорит: «Смотрите! Верхушки эпифизов!».

Неужто сохранился скелет?

…Он лежал в длинной яме, на спине, красный от охры скелет в ярко-красном, тоже от охры, углублении могилы, весь усыпанный бесчисленными бусами (археологи впоследствии насчитали более трех с половиной тысяч штук).

22

Когда изучат скелет охотника за мамонтами, пролежавший столько тысячелетий на склоне холма возле Сунгиря, когда все измерят, сфотографируют, рассмотрят, когда определят его вес, рост, — станет ясно: для науки здесь редкостная удача. Мало того, что ученые получили в свое распоряжение бесспорного гомо сапиенса (конечно, кроманьонец, скажет исследовавший останки известный антрополог Г. Ф. Дебец). Перед ними был отлично сложенный, красивый человек. У него были широкие плечи, широкая грудь, длинные ноги. И притом высокий лоб, большой мозг, развитый подбородок. Человеку было лет пятьдесят пять — шестьдесят.

Михаил Михайлович Герасимов воссоздаст его портрет в воске, и каждый, кто хочет полюбоваться «человеком из Сунгиря», а им действительно можно любоваться, найдет репродукции его портрета в книжках по антропологии.

И вот еще на что обратили внимание исследователи: разнообразны, искусны были украшения, которые, провожая в дальний путь умершего, положили в могилу родственники: добрых две дюжины браслетов, выточенных из бивней мамонта, просверленные клыки песца, бесконечное количество сверленых (я подчеркиваю, сверленых!) бус. Значит, люди овладели сверлением еще в палеолите!

Между прочим, эти бусы, точнее, их расположение, дало ученым возможность восстановить в общем виде одежду сунгирца. Одежду человека, жившего двадцать пять, а может быть, и больше тысяч лет назад где-то на окраине нынешнего города Владимира!

23

Впрочем, как вы сами понимаете, не было тогда и в помине никаких городов. Клязьма текла метров на сорок выше, кругом — об этом убедительно свидетельствовали собранные и изученные специалистами останки фауны — расстилались холодные степи с редкими островками лесов, по степям медленно передвигались большие стада мамонтов, оленей, бизонов.

Охотиться на мамонта было непросто. Его заставляли гоняться то за одним, то за другим охотником, его осыпали дротиками, его, если могли, завлекали в ловчие ямы. Это было все чертовски опасно и очень трудно. Нужно было действовать решительно, собранно, «всем миром» — иначе не сдюжить. Но зато какая добыча! Какая гора мяса, жира, костей, сухожилий, костного мозга, бивней! Какая большая, плотная, покрытая толстым слоем меха шкура! У некоторых экземпляров до тридцати квадратных метров.

Все находило себе применение, все годилось в хозяйстве: попади только в сердце, в желудок, в брюшную полость, чтобы рухнул на колени трехметровый гигант.

Помогала техническая смекалка, изобретение новых видов оружия, усовершенствование старых. Пробить толстую шкуру легче, если на копье насадить каменный наконечник. Их начали выделывать еще в древние времена.

Но камень хрупок, наконечник служит недолго: один, максимум два раза могут им воспользоваться охотники. Даже если добыча поменьше, чем мамонт.

Где-то в позднем палеолите предприимчивые и умные мастера начинают изготовлять наконечники, да и не только наконечники из кости, рогов, бивней. Появляются все новые «снаряды»: если соединить съемные наконечники дротиков длинной бичевой, то такой гарпун сможет значительно увеличить шансы при охоте на северного оленя.

И появляется, во всяком случае в Сунгире, еще один вид оружия. О нем — чуть позднее. Пока же — несколько предварительных слов.

В 1948 году неподалеку от знаменитого французского города Вердена, где в первую мировую войну кипело кровопролитнейшее сражение, нашли рогатину, сделанную из тиса. Заостренный конец ее был обожжен в огне, и лежала эта времен раннего каменного века рогатина между ребрами древнего слона. Случайно попала она в яму с известковой водой, в которой были растворены отложения мергеля, — он и законсервировал древнейшее оружие. Впрочем известна еще одна, тоже весьма почтенного возраста рогатина — из Клектон-он-си в Англии. Но если домустьерцы пускали свою рогатину наряду с другим оружием в ход против слонов, то кроманьонцы, в особенности в первый, наиболее ранний период, так называемый ориньякский, с ее помощью охотились на мамонтов.

…Июль 1969 года. На Сунгире находят еще одно погребение.

24

Мы упоминали: пятью годами раньше все началось с того, что исследователям попался череп, лежавший на тонкой прослойке чистой красной охры, и лишь затем под ней сыскалось захоронение сунгирца.

Нечто подобное повторяется и на этот раз — на участке, прилегающем к первому погребению, всего лишь в нескольких метрах от него. С той только разницей, что сейчас нашелся не череп, сыскались обломки костей. Вот, видимо, следы правой ключицы, ниже и правее фрагменты плечевой кости, немногочисленные остатки локтевых костей, отдельные кости кисти правой руки, лежавшей ладонью вниз…

Остатки погребения? Не исключено, конечно. Но может быть, просто человеческая жертва, свидетельствующая о том, что само погребение ниже? В конце концов, найденный в 1964 году череп тоже мог принадлежать такой жертве!

Археологи продолжают работу — медленно, осторожно, и ориентиром им служат пятна охры и мелкие угольки. Пятно охры ширится, и в начале октября перед археологами возникает хорошо очерченный контур древней могильной ямы.

Когда раскрыли могилу, то в ней оказались скелеты двух мальчиков, девяти-десяти и двенадцати-тринадцати лет. Лежали они с оружием, с украшениями, в одежде, головами друг к другу.

25

Собственно говоря, в этой, так же, как и в найденной в 1964 году могильной яме, тоже засыпанной красной охрой (дно могилы прежде всего засыпали еще и углем из очагов), одежда как таковая не сохранилась. И так же, как и в первом случае, многое рассказала археологам тьма-тьмущая бус, нашитых некогда на эту одежду.

То, что одежда древних сунгирцев в какой-то степени напоминала одежду современных народов, живущих на Севере, было в качестве гипотезы принято еще в 1964 году. Уже тогда ученые говорили о том, что древний наряд сунгирцев состоял из своего рода меховой рубашки и меховых штанов, составлявших одно целое с обувью.

Теперь представился случай еще раз перепроверить доводы, а главное уточнить: что же все-таки носили в эпоху последнего оледенения (правда, языки льда здесь, очевидно, в ту пору отступили на север) в нынешней средней полосе России двадцать с лишним тысячелетий назад.

Внимательнейшим образом изучают расположение бусин археологи, фиксируют, наносят разноцветными карандашами на план. И постепенно убеждаются в том, что это бесчисленное множество бус — овальных, прямоугольных, оставшихся на веки вечные в сунгирской земле, позволяют достаточно зримо восстановить облик древней одежды во всяком случае по основным, что называется, ее параметрам.

Так бусины и браслеты становятся своеобразным ориентиром. И ориентиры эти свидетельствуют о том, что верной в общем была реконструкция, сделанная учеными. Очень похоже, что на мальчиках были надеты кожаные штаны и рубахи с длинными рукавами, перехваченные у плеча и запястья завязками, что обуты они были в некое подобие высоких унтов, а поверх рубахи и штанов облачены в своего рода куртки. Наряд дополнялся шапочками.

Когда археологи медленно и осторожно кисточками и малюсенькими своими лопаточками принялись расчищать могилу, они увидели какую-то, всю еще в земле, довольно толстую кость. Вначале они вообще подумали, что это, вероятно, нога. Или, может быть, берцовая кость.

Стали расчищать дальше. И тут выяснилось, что никакая это не нога, а самое настоящее копье, сделанное из бивня мамонта.

Два метра сорок два сантиметра — такова была длина копья.

Такого копья никто еще никогда не видел. Более того, никто даже не подозревал, что у охотников за мамонтами могло быть подобное оружие. Ну хотя бы потому, что бивень мамонта необходимо было для этого распрямить.

…Рядом с другим мальчиком тоже лежало копье, но соответственно несколько поменьше: метр шестьдесят шесть.

26

Как это делали сунгирцы, мы можем только догадываться: возможно, размягчали бивни над огнем, предварительно вымочив. Но в чем? И как?

Факт остается фактом: сунгирцы умели гнуть и выпрямлять бивни мамонта, умели расщеплять эти бивни, вырезать их (об этом, между прочим, свидетельствовали найденные в погребениях браслеты), вытачивать (чего стоили одни только перстни), высверливать (об этом свидетельствуют бесчисленные бусы). И умели выделывать из бивней не только кинжалы, не только дротики — их тоже нашли в могиле мальчиков, — но и большие и тяжелые копья — пики!

С таким копьем можно было спокойно идти и на мамонта! Это было грозное оружие, еще более действенное, чем рогатина из Клектон-он-си!

…Зверь хитер и ловок. Но человек смышленее. У него есть орудия и оружие, которое он совершенствует. И еще одно преимущество: люди действуют сообща.

27

А почему положили в могилу мальчиков такие большие копья? В надежде, что на том свете ребята будут расти? Или были какие-нибудь иные причины? И что это за мальчишки, похороненные с такой торжественной роскошью? Сыновья предводителя племени? Вождя? Кем им приходился и приходился ли захороненный тут же рядом знакомый уже нам «человек из Сунгиря»? И почему мальчики похоронены в такой, во всяком случае для нас, необычной позе — голова к голове?

…Недавно, уже после открытия на Сунгире, археолог Л. Тарасов у деревни Гагарино, что в верховьях Дона, нашел небольшую статуэтку из бивня мамонта, изображающую двух мальчиков, лежащих головами друг к другу, одного немного постарше, другого помоложе.

Ритуальное захоронение?

28

К сожалению, здесь пока не найдено мало-мальски зримых очертаний жилищ. Сыграли, видно, свою роль смещения почвы. Ну, а потом раскопки еще не завершены, так что, может быть, удастся разыскать и жилища. Ведь вообще-то люди позднего палеолита — это показали новейшие открытия советских ученых в тех же Костенках — умели их строить и неплохо строить. В помощь им был все тот же мамонт: это его огромные черепа вкапывали по кругу в землю. Лопатками и челюстями прикрывали черепа с наружной стороны. Так получалась основа. Затем с помощью бивней, а возможно, и палок воздвигали свод. Оставалось только набросить сверху шкуры и прижать их чем-нибудь у основания или привязать, чтобы не сносило ветром.

…В Сунгире многое, быть может, еще впереди. Но уже сейчас ясно: это — веха. Веха на пути продвижения человека современного типа в просторы Северо-Западной Европы. Веха на пути расширения наших знаний о северных пределах границ первоначального расселения.

29

«Первобытный человек у Полярного круга», «Древний человек на Печоре» — такие заголовки замелькали в газетах и журналах в начале шестидесятых годов.

— Не может быть, — говорили скептики. — Тут какое-то недоразумение. Ошибка. Бывает такое и с учеными.

Но не было никакого недоразумения. Не было и ошибки. Все было совершенно достоверно.

Впрочем, достоверность эта была достаточно фантастична. И не только потому, что неправдоподобно далекими казались границы расселения.

Во всех монографиях, энциклопедиях, справочниках утверждалось: люди проникли сюда с юга, уже после таяния льдов, в эпоху неолита, не ранее восьмого тысячелетия до н. э.

…Вот с этого ледника все и началось. Действительно, был или не был на Печоре пятнадцать-двадцать тысяч лет назад ледник?

Согласно бытовавшим представлениям — безусловно, был; настоящий ледниковый панцирь толщиной в метр, а может, и более.

Но с этим соглашались не все. Нашлись ученые, которые поставили вопрос иначе: ледник, возможно, и был, но только раньше. А если его, допустим, не было в интересующее нас время, то ведь не исключено, что тут могли пастись олени. Но в таком случае совсем не исключено, что за стадами оленей мог подняться сюда и человек.

Не об этом ли свидетельствуют, к примеру, кое-какие обломки кремня, найденные возле некоторых пещер по берегам Печоры и ее притоков?

Вопрос принципиален. Для того чтобы его вырешить, нужно было снарядить экспедицию.

30

Тайга. Топи. Скалы. Неужто тут жил человек?

…На правобережье Печоры, на правой стороне Иорданского лога — большущая пещера, самая большая изо всех пещер Печорского края. Длина входного грота около сорока метров, ширина — двадцать один метр.

В ней прохладно и сухо.

Раскопки начинаются в передней части грота. Ведутся они и перед входом.

И постепенно перед взором специалистов возникает достаточно четкая картина.

Можно не сомневаться: культурный слой пещеры явно относится к тем временам, когда здесь была лесостепь, а климат умеренно-континентальный. Водились здесь в ту пору и мамонты, и шерстистый носорог, и мускусный овцебык, и дикая лошадь, и северный олень.

Очень удобным было место, избранное людьми для своей стоянки. По логу — это был единственный удобный путь — животные спускались на водопой. Плато было обрывистым, само ущелье узким. Наверняка воздвигали здесь ловчие ямы, а уж о таком способе охоты, как преследование, о загонной охоте, люди знали с древнейших времен. Пользовались они, вероятно, и огневой охотой. Да и как иначе можно было выкурить из пещер извечного и страшного врага — медведя? (А то, что он здесь водился, можно не сомневаться — и в ту пору, и, вполне вероятно, в более поздние времена — недаром пещера называется Медвежьей). Как выгнать прятавшихся в запутанных переходах хищников?

Нелегко, наверное, бывало порой человеку, когда вместе с двумя-тремя товарищами он добывал огонь, вращая заостренную палочку — огневое сверло — между ладоней. Нужны были сноровка, ловкость, сила. Надо было внимательно следить за тем, чтобы вовремя перехватить стержень из рук уставшего товарища и не остановить вращения. Ударять кремнем о кремень и таким образом добывать огонь — тоже было совсем не так просто.

31

Люди жили довольно долгое время в Медвежьей пещере и наверняка сооружали здесь навесы, а может быть, и закрытые жилища. Об этом свидетельствуют кучки рогов северного оленя, которые вообще довольно часто встречаются археологам. Весьма вероятно, этому есть аналогия в других местах, что рога частично шли на постройку кровли. Похоже, что вообще основная охота велась тут на северных оленей. Во всяком случае, когда ученые подсчитали процентное соотношение найденных костей животных, то выяснилось, что на долю оленей в Медвежьей пещере приходится 43,1 %, на долю диких лошадей — 2,8 %, а мамонтов — всего 0,9 %.

…Им бы, лошадям и оленям, по справедливости памятник полагался бы. Еще не приручив их, человек уже многим был им обязан. Мясо — в еду, жир — в еду и для освещения. Из шкур делали одежду и навесы для жилища, кости и рога шли на орудия…

Кстати, об орудиях. В Медвежьей пещере удалось найти месторасположение «мастерской» — перед входом в пещеру. На небольшом пространстве в четыре квадратных метра ученые разыскали свыше четырехсот пластин с заостренными концами, с грубо оббитыми гранями-лезвиями, несколько отщепов, шесть ретушеров, отбойник. А всего в Медвежьей пещере нашли пятьдесят восемь орудий, в том числе резцы, рубила, скребки для очистки шкур.

Чуть ли не каждый уголок тут радовал новыми находками: зола костров, орудия, кости зверей, все это, конечно, на соответствующей глубине — метра три с лишним. И все это неопровержимо свидетельствует о том, что в пещере жили люди, люди поздних палеолитических времен, что, вероятно, тут был некогда лагерь охотников за северным оленем.

Сколько их там жило? Трудно сказать определенно. Но в гроте такой величины наверняка могли поместиться одновременно несколько десятков человек.

…Получалось, что и на шестьдесят втором градусе северной широты остались следы древних поселенцев.

Получалось, что не было там в те времена никакого ледника.

32

Но и шестьдесят второй градус недолго оставался самым северным. В 1961 году геолог Е. Тимофеев обнаружил на Средней Печоре, у деревни Бызовой, еще одну палеолитическую стоянку. На сей раз речь шла о шестьдесят пятом градусе северной широты! Сто семьдесят пять километров отделяли новонайденную стоянку от Полярного круга и всего триста семьдесят километров — от Северного Ледовитого океана.

…Он почти всегда селился в долинах рек, где в изобилии встречались животные, шедшие на водопой, в поймах, в устьях сухих логов, наш далекий предок. Стоянка Бызовая тоже находилась на берегу реки и одновременно в устье широкого лога и занимала довольно большую площадь. Вот кости мамонта, северного оленя, дикой лошади. Их много, несколько тысяч! Одни разбиты, и сразу видно, кто-то хотел полакомиться костным мозгом; другие сохранили следы ударов и надрезов. Орудия — все те же позднепалеолитические ножи, скребки, проколки.

И вот что интересно: орудия эти удивительно похожи на те, которые встречаются в нижних слоях стоянки Костенки-1.

Значит ли это, что Бызовская стоянка близка к костенковско-сунгирской культуре?

Да, отвечают ученые, весьма похоже.

…Радиоуглеродный анализ показывает: восемнадцатое — девятнадцатое тысячелетия до н. э.

33

Но на этом открытия не заканчиваются.

Стоянка верхнепалеолитического человека в Бызовой чуть выше самой деревни. А еще немного дальше, к северу, находится урочище Крутая гора. Вот здесь-то и была сделана находка, которая вызвала наибольшее удивление. В Крутой горе оказалась двойная стоянка!

Один ее слой лежит на глубине четырех с половиной метров: изделия из камня — ножи, резцы, проколки; кости — мамонта, северного оленя, шерстистого носорога, песца; украшения, относящиеся примерно к тем же временам, что и Бызовская стоянка.

Нижний слой находится на глубине девяти с половиной метров. И там, в слое галечника, археолог В. И. Канивец — его с полным правом называли первоисследователем бескрайних пространств Севера, видит грубо обработанные примитивные орудия неандертальца!

Время? Примерно пятьдесят—шестьдесят тысяч лет назад!

Хотите еще доказательств, что первыми достигли самых северных уголков Восточной Европы и увидели Ледовитый океан люди эпохи мустье?

В селе Усть-Цильма, тоже по Печоре, но чуть-чуть севернее, чем Бызовая, найдена еще одна двухслойная стоянка, со следами одних только неандертальцев!

Неандертальцы же населяли и заполярную стоянку Мамонтовая Курья, что на притоке Печоры реке Усе.

Еще одно наблюдение, сделанное археологами: сдается, что орудия из Мамонтовой Курьи сильно напоминают кремневые изделия, найденные в поздненеандертальской стоянке Ильская, на Кубани!

В свете всех этих открытий вполне обоснованным выглядит вывод о том, что заселение человеком севера и северо-востока европейской части СССР началось еще в среднем палеолите и проходило как бы в два этапа, первый из которых относится ко времени мустье, а второй — к эпохе верхнего палеолита.

…Основу хозяйствования тех времен составляла охота. Огромные стада оленей, мамонтов в поисках пищи то поднимались на север (если позволяли климатические условия), то вынуждены были уходить к югу.

Человек шел за ними.

34

Но вот еще один любопытнейший факт. Он позволяет предположить, что в верхнепалеолитические времена человек проник за пределы Полярного круга так же и на азиатской территории СССР.

В 1965 году в Якутской АССР на берегу далекой реки Берелех в руки начальника экспедиции по изучению природно-очаговых болезней кандидата биологических наук В. Е. Флинта попал занятный обломок мамонтового бивня. Привезли его в поселок местные жители, которые нашли и этот обломок и несколько других километрах в пятидесяти выше по реке, где вода подмыла берег и обнажила древний слой.

На обломке вполне явное изображение мамонта!

Итак, бивень молодого мамонта. Длина обломка — пятьдесят шесть с половиной сантиметров. Эмалевый слой, как отметит В. Е. Флинт, прекрасно сохранился и окрашен железистыми соединениями в коричневато-желтый янтарный цвет. Местами он переходит в темно-коричневый. Поверхность гладкая и блестящая.

Изображение мамонта штриховое. Оно видно вполне отчетливо и, право, сделано достаточно уверенной рукой. Высота фигуры мамонта восемь и семь десятых сантиметра, расстояние от лба до основания хвоста — пять и семь десятых сантиметра.

Неужели действительно рисунок палеолитического человека?

Флинт — человек науки. И именно потому он не спешит с выводами. Сначала нужно все взвесить. Ведь рисунок могли, к примеру, сделать и наши современники.

Могли ли?

Флинт внимательно всматривается в рисунок, пробует поцарапать обломок. Ничего не получается. И это вполне понятно. Поверхность бивня пропиталась водой, и она не процарапывается, а только проминается. А вот и еще одно доказательство того, что рисунок сделан давно: штрихи, повредившие эмаль, окрашены окислами железа значительно интенсивнее, чем неповрежденные участки эмали.

И еще одно — главное: мамонт на рисунке изображен так, как его вряд ли смог бы изобразить человек, не видевший это косматое чудище. Мамонт изображен сидящим, с поднятым вверх и изогнутым хвостом!

Кто-кто, а уж Флинт, изучавший повадки диких слонов в Африке, прекрасно знает: эта, казалось бы, неестественная поза — наоборот, самая, что ни на есть естественная!

Вывод? Конфигурация хвоста мамонта на рисунке — одно из самых существенных доказательств в пользу гипотезы о том, что перед нами рисунок палеолитического человека, современника мамонта.

35

Что по этому поводу думают другие специалисты?

Комментируя сообщение Флинта, О. Н. Бадер скажет: нет никаких оснований сомневаться в том, что художник рисовал с натуры. Гравировку на берелехском бивне следует считать палеолитической.

Кстати, именно О. Н. Бадер обратил внимание на то, что на рисунке не одна, а две фигуры мамонтов. Еще точнее: задняя часть фигуры принадлежит одному животному, а в передней его части, как подчеркнет ученый, видны два профиля — горбатой спины и головы мамонтов, один короче и ниже, другой — крупнее.

Но если рисунок сделан человеком, видевшим живых мамонтов, то позволителен вопрос: а к какому, собственно, времени он относится?

Остатки мамонтов отсутствуют на стоянках Северо-Восточной Сибири конца ледниковой эпохи, стоянках времен так называемой сумнагинской культуры.

Зато они встречаются в слоях, относящихся к предшествующей дюктайской культуре. Существовала эта культура долго, с тридцать пятого по десятое тысячелетие до н. э., и к ней мы еще вернемся. Но даже если берелехская находка идет, так сказать, по «нижнему краю» и относится к наиболее близким к нам, разумеется, в пределах этого периода, временам, то все равно за Полярным кругом она первая в своем роде.

Семьдесят первый градус северной широты!

36

Еще недавно считалось, что едва ли не главной «базой» первичного расселения людей на Русской равнине был Кавказ. И верно, в послевоенные годы здесь было сделано немало любопытнейших открытий: остатки позднетретичной человекообразной обезьяны, удабнопитека в Восточной Грузии, древнепалеолитическая стоянка Сатанн-Дар в Армянской ССР, шельские орудия — неподалеку от станицы Саратовской и в некоторых других местах на Северном Кавказе. Нашлись и более близкие к нам ашельские орудия в Южной Осетии, в Азербайджане. А в ашельском слое пещеры Кударов Осетии впервые в Советском Союзе были обнаружены остатки костров и вокруг них каменные орудия и обожженные кости животных.

Найдены были и несомненные следы обитания человека в ашельское время в Приазовье, на берегу Волги, в Воронежской области. И очень похоже, что люди пришли сюда именно с Кавказа. Примерно в те времена прекратил существование Манычский морской пролив — он соединял Понтийское и Каспийское моря, и, следовательно, древнейшему населению Кавказа был открыт путь в пределы Русской равнины.

Все это верно, но только Кавказ — не одинок. В последние годы было доказано, что население могло прийти на Русскую равнину и с юго-запада, и с юго-востока.

Все более возможным становится еще один путь: из Северного Причерноморья. А оно уже было заселено в раннеашельскую эпоху.

…Итак, вначале, во времена шелля и ашелля, в раннем палеолите — бассейн Днестра, Кавказ, Средняя Азия до Южного Казахстана.

В эпоху развитого ашеля, то есть в начале среднего палеолита, северная граница расселения проходила от Воронежа до Куйбышева, а в азиатской части СССР включала территорию Казахстана.

В мустьерскую эпоху расселение шло широким фронтом. Об этом недвусмысленно свидетельствуют многочисленные стоянки на Украине, в Южной России, на северо-западе нашей Родины.

Дальше всего на север мустьерский человек продвинулся вдоль долин Волги и Камы.

Потом наступило время верхнего палеолита.

Расселение продолжалось.

37

…Мальчишка родился в большом сибирском селе, что раскинулось у самых истоков Лены.

Прямо за околицей родного села начинался великий путь в якутскую тайгу, о которой рассказывали длинными вечерами словоохотливые странники, изредка наведывавшиеся в село.

Он любил слушать их невыдуманные рассказы. И рассказы стариков о прошлом села — одного из самых давних на Ленщине. Его воображение рисовало грозные и героические сцены — именно здесь в Бирюльском в 1696 году был центр большого крестьянского восстания.

Историю он полюбил рано. Сыграло ли тут роль прошлое родного села, таков ли вообще был склад души у этого наблюдательного, вдумчивого крестьянского паренька, любителя природы и древних преданий? Скорее всего, и то и другое. Но не обошлось и без книг: одну из них — бесхитростный рассказ о раскопках на юге России — он помнит до сих пор.

Вокруг тоже была история. И уже со школьных лет Алексей Павлович Окладников, ныне заслуженный деятель наук, академик, изучал в краеведческом кружке быт сибирских сел. Он записывал старые сказания, свадебные обряды, русские и бурятские легенды.

Однажды в далеком 1925 году в село приехал лектор. Знаток местной истории, краевед, археолог, он рассказал о найденных им вблизи села обломках сосудов, о каменных изделиях неолитического человека. Алеша Окладников сидел в первом ряду и не сводил с него глаз.

Осенью того же года по путевке окружного отдела народного образования юноша отправился в Якутск учиться в педагогическом техникуме. Он вез с собой три буханки черного хлеба и мешок собранных за лето неолитических находок. Между прочим, это действительно были находки с десяти ранее неизвестных неолитических стоянок.

Ему было двадцать лет, когда он отправился в свое первое археологическое путешествие — по Лене. Именно тогда он и сделал свое первое настоящее открытие: разыскал описанные участником великих северных экспедиций XVIII века академиком Г. Ф. Миллером, но с тех пор позабытые наскальные рисунки у деревни Шишкино.

Это было непросто. Сведения Миллера не отличались точностью, а многих ориентиров миллеровских времен в 1929 году уже не существовало: как-никак прошло около двухсот лет.

Но молодой исследователь был упорен. Какова же была его радость, когда он разыскал «заставляющую вздрогнуть скалу», о которой некогда писал Миллер.

38

Примерно на три километра тянется она, ступенчатая, красноватая, расчлененная на отдельные участки самой природой. И на всем ее протяжении наскальные изображения: внизу, посредине, у самой вершины.

Словно оживает, раскрывая приметы народов, сменивших друг друга, сама история, запечатленная на века.

Вот первобытная дикая лошадь… Тяжелое, массивное тело, сравнительно небольшая голова, широкий пышный хвост, короткие ноги. Сколько ей отроду? Десять тысяч лет? Пятнадцать? Он еще примитивен, грубоват, этот рисунок, впрочем, не более, чем многие западноевропейские росписи той же эпохи. Вот изображения дикого быка. За тысячи километров от Пиренеев, Средиземноморья, еще недавно считавшегося чуть ли не единственным районом обитания людей древнекаменного века. Значит, было такое время, когда под шишкинскими скалами вместо сплошной тайги расстилались степь, луга, тундра и нагуливали здесь жир похожие на бизонов круторогие огромные быки, паслись неприрученные еще лошади.

А потом, видно, исчезли бескрайние степи, отступила тундра. На том же мысу, где некогда чуть ли не у самой воды ряженные в звериные шкуры плясали свои колдовские танцы первобытные охотники, другие люди поставили свои чумы. Они жили здесь долго, охотились, справляли свадьбы, хоронили умерших, не забывая снабдить в дальнюю дорогу костяными кинжалами с каменным лезвием, каменными шлифованными топорами, горшками-дымокурами. И тоже рисовали. Вот лось: рога закинуты назад, передняя нога вытянута вперед. Кажется, будто зверь вот-вот отделится от скалы и уйдет вдаль своей размашистой и легкой походкой.

…А лента разматывается все дальше. Вот уже рядом с лосем появляются какие-то танцующие человечки с изогнутым туловищем: вероятно, изображение предков — родоначальников.

Следующий этап: люди, лодки, олени. Все это явно относится к бронзовому веку, к тем самым временам, когда в единый узел переплелись судьбы многих населявших Восток и Запад народов.

Прибайкалье захвачено тюрками-курыканами, предками якутов и бурятов. А вот уже и юрта монголов, сцены из жизни этих кочевых пришельцев, относящиеся к тринадцатому, четырнадцатому векам.

Такой второй обширной летописи, красочно, живо, ярко рассказывающей о событиях далекого прошлого, нет в пределах Советского Союза больше нигде.

В 1938 году Окладников поехал в Среднюю Азию…

…Маленькие ослики, поводя ушами и старательно обнюхивая камни, медленно спускаются к шатким мосткам. Осликам очень не хочется идти по зыбким и узким доскам, они привычно упрямятся, но все же идут. И узкая каменистая тропа, обегающая громады скал и утесов, ведет их все выше. Мельче становятся где-то далеко внизу домики. Белыми, черными, коричневыми точками рассыпалась внизу отара овец.

Наконец, долгожданный перевал. Одна пещера, вторая, третья — и ни малейших следов обитания древнего человека.

Поиск продолжается. Он продолжается до тех пор, пока в самой глубине огромного, с отвесно уходящими вниз стометровыми стенами ущелья исследователи не обнаруживают темное пятно.

Они спускаются вниз и видят довольно большую пещеру. На дне ее обломки костей животных.

На сравнительно небольшой глубине у одной из стен ученые находят остатки захоронения. Человек! Правда, скелет сохранился не очень хорошо: череп раздавлен; но все же и этот череп с блестящими зубами, и стопа, и кисть руки, и берцовые кости на месте. Целое богатство! И по самым скромным подсчетам получалось, что мальчик (скелет принадлежал ребенку лет девяти-десяти) был захоронен, вероятно, не менее ста тысяч лет назад.

Тысячу веков назад другие звезды — нынешние еще не народились — были свидетелями смерти этого мальца. Погиб ли он от болезни, случилась ли с ним иная какая беда, ныне сказать трудно. Похороны были несложны. Прямо в гроте отрыли небольшую яму и положили мальчонку параллельно стенке: головой в глубь пещеры, ногами к выходу. По краям ямы вкопали рога козлов, сверху могилу засыпали землей, забросали ветвями, вот и все. Он остался в пещере вместе со своими родичами вечно спящим.

Трудно переоценить значение этой находки. Мальчик из пещеры Тешик-Таш приобрел мировую известность.

…После Тешик-Таша была снова Лена. На этот раз вся ее долина, вплоть до низовьев, и прилегающие к ней районы. На затерянных в тайге речках и озерах, в местах древних стойбищ и первых обиталищ местного населения вели поиск археологи, пробираясь где на лодках, где верхом, где на оленях.

Потом была Колыма. Вниз по этой реке, к морю Лаптевых и морем на восток, к Баренцеву мысу, прошел исследователь на лодке, а затем на небольшом рыбацком суденышке. Были путешествия по Таймырскому полуострову. Затем снова работа в Средней Азии: на этот раз в Туркмении, потом в Таджикистане.

И снова Сибирь, снова Дальний Восток.

39

Бык, споткнувшись, проваливается в яму. И вот в буквальном смысле из-под земли в лавине последующих открытий появляется забытая цивилизация этрусков.

Несколько жителей Сирии случайно находят статую. Ученые, поглядев на нее, принимаются за раскопки и извлекают на свет божий руины одного из крупных городов древности — Мари, а заодно и колоссальный архив ассирийских клинописных текстов трехтысячелетней давности. Вот уже много лет, как его расшифровывают и публикуют, а работе все не видно конца.

Еще примеры?

Вода, подмыв скалу, обнажает слой земли и в ней какие-то вазы, какие-то сосуды. Археологи обнаруживают дотоле им неведомую цивилизацию. Крестьянин на острове Крит пашет свое поле. Внезапно в отвале земли, оставляемом плугом, он видит золотой ободок и вытаскивает какое-то кольцо с камнем. На камне надпись. Неважно, что передаваемое из рук в руки кольцо в конце концов исчезает. К тому времени начинается новая глава в исследовании крито-микенской истории. Случайности? Конечно. Их много таких случаев в истории археологии. Но для того чтобы распознать первый камешек — тот самый, за которым лавина открытий, нужны знания и интуиция, нужен кругозор, нужен жар души, которые и отличают истинного ученого-творца, первооткрывателя.

Так вот, еще раз о случайностях.

После долгой и напряженной работы на пути из одного пункта в другой в кузове автомашины заснули уставшие за долгий рабочий день участники экспедиции. Задремал рядом с шофером и Окладников. Вдруг машина остановилась. Окладников открыл глаза и вздрогнул: прямо перед ним на обочине блестевшего каплями дождя шоссе лежал маленький обломок камня с характерным, столь знакомым по бесчисленным находкам раковистым изломом!

Так расколоть камень могла только рука человека.

Неподалеку валялись еще три таких же отщепа, очевидно, попавших сюда вместе с балластом из какого-то карьера.

Надо было разыскать этот карьер. И первое, что увидели исследователи у отвесной каменной стены возле деревни Осиновки под Уссурийском-на-Амуре, был тот самый предмет, который они так долго до этого искали на островах в заливе Петра I, у Владивостока, около озера Ханка и в других местах.

Прямо в стене торчало крупное орудие из зеленого яшмовидного сланца. Поблизости оказались и другие такие же: с массивным и широким выпуклым лезвием, приспособленные для того, чтобы их держали в руке, — рубящее орудие людей, живших здесь десять — двенадцать тысячелетий назад, а может быть, и ранее.

…Так началась одна из самых блистательных страниц в истории отечественной археологии. Окладникову вновь «повезло»: его опыт, его интуиция опять привели к победе.

Ведь считалось вроде бы доказанным, что во времена палеолита Дальний Восток не был заселен. Еще лет тридцать-сорок назад сама мысль о том, что его история не менее древняя, чем история сопредельных государств, вызвала бы недоверие.

И вот, пожалуйста, — вовсе не «отсталыми» были Приморье и Дальний Восток!

За каменным рубилом в Осиновке, за стоянкой древних людей на речке Тигровой, на сей раз вблизи Владивостока, последовали другие находки. Методично, одну за другой обследовали древние стоянки археологи, изучали, сравнивали, исследовали полученные данные. Они все более определенно выводили этот огромный район из числа тех, в которых «начало всех начал» якобы исчислялось лишь первым-вторым тысячелетиями до нашей эры. С гораздо более ранних времен было населено Приморье — это в ходе своих блестящих исследований уверенно доказал Окладников. И древнее население этого края было тесно связано и с племенами каменного века Сибири, и с племенами Азии, и, очевидно, с древнейшим населением Америки.

Заселение Америки и ее связи с Азиатским материком — вот одна из тех сложных и интересных проблем, которые сейчас занимают неугомонного разведчика прошлого, одного из виднейших наших археологов Алексея Павловича Окладникова. Впрочем, не только его одного. У него много учеников, он глава целой школы советских исследователей, многое сделавших для воссоздания своеобразной и сложной многотысячелетней истории советского Дальнего Востока и Приморья.

40

В 1961 году из Магадана отправилась на Камчатку археологическая экспедиция. Возглавлял ее Николай Николаевич Диков, большой знаток археологии северо-востока нашей страны.

В верховьях Камчатки археологи пересаживаются на катамаран и вниз по реке спускаются на нем к океану. Здесь на берегах Ушковского озера — оно соединено протокой с рекой — они начинают свой поиск.

Место живописнейшее: сосновый бор, изумрудная чаша озера, а неподалеку — снежная вершина Ключевской и ее собратьев — Толбачика, Шивенучи.

Пробы показывают: самый перспективный — южный берег озера. Тут некогда века и века жили люди. Едва ли не самые «многоэтажные» пласты со следами живой жизни поколений и поколений людей во всей Сибири.

Впрочем, это выяснится позднее. Но уже начиная с пятого слоя археологам становится ясно: так глубоко в прошлое до них еще никто на северо-востоке не проникал.

Время десять тысяч лет. И явное отличие от неолитической эпохи предыдущего четвертого слоя. Все свидетельствует о том, что тут — палеолит.

Раскопки, проведенные в 1964–1967 годах, подтвердили: здесь было палеолитическое становище. И что весьма любопытно — полуподземные жилища своим выходным коридором поразительно напоминали и землянки древних ительменов (их потомки сейчас живут на Камчатке), и жилища некоторых американских индейцев.

41

Самое интересное и значительное оказалось еще глубже — в седьмом слое. Слой этот относился к более древним временам. Не менее пятнадцати тысяч лет назад горели здесь костры древних рыболовов и охотников на мамонтов. Археологи нашли следы, которые свидетельствовали об этом с полной определенностью: угольки, грубые отщепы и скребки, каменные с одной или с двух сторон обработанные наконечники стрел. Рядом с древними кострищами нашлось и погребение. Можно было не сомневаться — и могильная яма, выдолбленная в каменистом грунте, и площадка вокруг нее были засыпаны яркой, как огонь, алой, как кровь, охрой — характерным для палеолитических погребений магическим «восстановителем» жизненной силы. На дне могилы находилось огромное количество бисера, бус и различных подвесок, сделанных из мягкого цветного камня — пирофиллита. Этот типичный индейский «вампум» украшал всю одежду погребенного.

Означало ли это, что археологам удалось найти представителя тех древних людей, которые сумели переправиться из Азии в Америку?

Запомним: Камчатка, времена верхнего палеолита, люди, вооруженные копьями с черешковыми наконечниками стрел, «вампум».

42

Колумб, как известно, сошел на берег в отнюдь не безлюдной стране. И хотя на Кубе и стоят в двух местах памятники с одинаковой надписью: «В этом месте высадился на берег Христофор Колумб» (жители еще в прошлом веке затеяли спор, где именно высадился Колумб, и, не придя к согласию, поставили памятники и в городе Баракоа, и в городе Гарделабарки) несомненно одно: на острове, так же, как и на открытых за две недели до того Багамских островах, испанцы встретили местных жителей. Об этом сохранилась запись в дневнике Колумба.

Потом, вы помните, выяснится, что населен и сам материк. Выяснится, что люди тут живут на обширнейших пространствах: от северной оконечности Нового Света и до южной, целый мир, ранее неведомый европейцам, бесконечное число племен, народов, языков.

Так уже в те далекие годы возникла проблема, которая без малого пятьсот лет волнует умы ученых.

Да и не только ученых.

Еще во времена Магеллана стало ясно, что Новый Свет отделен от Старого Света океанами. Откуда же взялись люди?

Каких только версий не было! Здешние жители — прямые потомки сыновей Ноя. Они — остатки «колен Израилевых». Они приплыли из Древнего Египта. Матросы с прибитого бурей флота Александра Македонского. Потомки людей, пришедших сюда из Австралии через Антарктиду.

И так далее, и тому подобное.

Сейчас уже как будто все признают, что Америка была заселена через Берингов пролив и Аляску.

Но как конкретно? И когда?

43

Еще сравнительно недавно считалось: ну четыре, ну пять тысячелетий назад.

Но в 1926 году близ Фолсома в штате Нью-Мексико группа американских археологов находит в одном и том же слое кости ископаемого бизона и наконечники стрел. Годом позже находка подтверждается в других местах. А вскоре едва ли не целая сотня находок свидетельствует, что в давно прошедшие времена существовало некоторое «сообщество»: бизон — человек.

Оставалось только выяснить, когда же жили здесь доисторические охотники?

Анализы показали — десять-двенадцать тысяч лет назад.

Есть, однако, некоторые соображения, и достаточно веские, насчет того, что люди, жившие во внутренних районах Америки, и в частности, в Нью-Мексико, должны были попасть в Новый Свет значительно ранее, не позднее двадцать второго тысячелетия до н. э. Поскольку, если верны расчеты ученых, с двадцать второго по седьмое тысячелетие до нашей эры проход во внутренние земли Америки был перекрыт ледником. Еще точнее, был перекрыт тот как будто единственный коридор, по которому люди могли пройти в американские прерии Среднего Запада.

Еще одно соображение: на юге континента, на Огненной Земле, найдены следы древнего человека. Самая древняя дата здесь — восемь тысяч семьсот пятьдесят лет. Маловероятно, чтобы какие-либо насельники, если они появились в Северной Америке всего лишь около двенадцати тысяч лет назад, сумели бы за три тысячи лет преодолеть расстояние в двенадцать-пятнадцать тысяч километров, которое отделяет север континента от южной его окраины. Обычный темп продвижения равен примерно километру в год.

Но новейшие исследования в Мексике показали, что неподалеку от столицы люди жили двадцать две — двадцать три тысячи лет назад. И это не крайняя цифра. Похоже, что возле Пуэбло человек обитал двадцать восемь тысяч лет назад, а быть может, и тридцать пять тысяч лет назад.

Когда же они пересекли Берингию, сушу, соединявшую Азию с Америкой?

Не следует забывать, что, помимо ледникового «замка» на территории Аляски существовал еще один «замок» — Берингов пролив. Коридор между ледниковыми массами то появлялся, то исчезал. Так же и Берингов пролив — то был проливом, то превращался в перешеек. И вот какой парадокс. Когда во время потепления климата в результате таяния ледников открывался известный уже нам коридор, то же таяние льдов должно было привести к подъему воды и превращению перешейка в пролив.

Из вышесказанного, конечно, не следует, что эти противоположные действия происходили абсолютно синхронно. Вероятно, случалось и так, что обе «двери» в Америку были открыты одновременно.

А то как бы проникало в Новый Свет население?

Очень похоже, что было несколько волн расселения. И что в более ранние времена, нежели это себе представляли совсем недавно, началось заселение Нового Света.

44

…Когда Н. Н. Диков и его сотрудники принялись изучать остатки той культуры, которую они разыскали в седьмом слое, они пришли к любопытным выводам.

Помните, мы упоминали о том, что люди, населявшие в те далекие времена Камчатку, были вооружены копьями с черешками? Так вот, подобные же каменные, обработанные с двух сторон наконечники почти такой же листовидной формы были обнаружены в той самой пещере Фелл, которая и дала цифру восемь тысяч семьсот пятьдесят лет.

Пещера эта — в Патагонии.

45

Далековато? Конечно. Но в принципе вполне возможно, что добрались-таки в те далекие края люди, вооруженные копьями с черешками.

…Знали ли охотничьи племена, что они переселяются на новый континент? Вряд ли, они просто следовали за стадами мускусных быков, мамонтов, бизонов.

Сначала была заселена Аляска. Затем по упоминавшемуся уже нами коридору между Лаврентьевским и Кордильерским ледниковыми щитами они проникли на юг Северной Америки. Оттуда племена «культуры наконечников с черешком» добрались до самой южной точки Америки.

Следы этого самого длинного в истории переселения сохранились, считает Н. Н. Диков, не только на Огненной Земле, но и в Калифорнии, и на Аляске. И эскимосы, и калифорнийские индейцы, и огнеземельцы — это, согласно его точке зрения, потомки древнейших палеоамериканцев. Причем огнеземельцы сохранили первоначальный антропологический тип и некоторые элементы культуры в наиболее чистом виде.

Возможно, что он прав, хотя существуют и иные точки зрения.

Но нам сейчас важно другое: откуда, собственно, началось это путешествие? Кто такие были эти люди, чьи следы экспедиция Дикова обнаружила на Камчатке? И как они там появились?

46

Алдан, как известно, впадает в Лену. Река Дюктай — в Алдан. Неподалеку от устья Дюктая, на правом его берегу находится небольшая пещера. Длина ее — около тринадцати метров. Наибольшая ширина — десять с небольшим метров. Где-то к центру она суживается. Понижается и ее высота до метра — метра двадцати сантиметров.

Пещера суха, и в летнее время солнце освещает даже самые отдаленные ее уголки.

Здесь некогда жили люди. Это стало ясно вовсе не так давно: 21 сентября 1967 года, когда сюда впервые пришли археологи.

…Небольшая площадка перед пещерой. Сначала слои дерна, как напишет в официальном отчете начальник экспедиции, кандидат исторических наук Юрий Алексеевич Мочанов, пылеватая серовато-коричневая супесь, корни деревьев, кустарников. Толщина слоя 20–30 сантиметров. Затем еще один слой супеси, изредка в нем встречаются маленькие кусочки древесного угля.

Находки начинаются ниже.

В третьем культурном слое в желтовато-коричневом суглинке археологи обнаруживают нечто такое, что заставляет их прервать работу. И не удивительно. Еще ни на одной алданской стоянке не удавалось отыскать следы мамонта. А здесь сразу двадцать четыре обломка бивня! Находят исследователи и кремневую ножевидную пластинку, резец, множество кремневых отщепов.

В шестом слое внимание ученых привлекает обломок кремневого ножа: плоская ретушь, уплощенно-линзовидное поперечное сечение. А рядом — наконечник копья из бивня мамонта.

Подобных орудий в Якутии археологи еще никогда не видели. Они напоминают наконечники копий, найденные в Америке, характерные для племен Сандия и Кловис.

Большинство исследователей считают, что культура Кловис предшествовала фолсомской, хотя разница во времени, очевидно, была не очень значительной: наконечники Кловис — 9200 лет до н. э., наконечники времен Фолсома — 9–8 тысяч лет до н. э. Что же касается культуры Сандия, то она старше: 11–12 тысяч лет.

Но кое-кто из американских археологов полагает, что эта цифра сильно занижена.

47

Четырнадцать слоев насчитывают исследователи.

…Кости мамонта, бизона, лошади, овцебыка. И свыше десяти тысяч орудий, в том числе и обработанные с двух сторон наконечники копий, напоминающие ивовый лист, и овальные ножи «подтреугольной», как напишут археологи, формы.

Своеобразие культурных остатков, найденных в плейстоценовых отложениях пещеры, их явное отличие от привычных для тех же сибирских памятников бесспорно.

Похоже, что новую культуру можно отнести к особой верхнепалеолитической культуре Северо-Восточной Азии.

Время? Первый горизонт — двенадцать тысяч лет, средний — тринадцать, нижний — четырнадцать—шестнадцать тысяч лет.

48

Тремя годами позже в шестидесяти километрах от Дюктайской пещеры археологи раскапывают еще одну палеолитическую стоянку. Находки немногочисленные. Все те же кости мамонта (одна из них расколотая и обработанная по краю разлома), кости лошади, несколько кремневых отщепов. Более или менее обычный «набор».

Необычно время. Проверка по калий-аргоновому методу показывает: возраст горизонтов, в которых были сделаны находки, — тридцать тысяч, тридцать три тысячи, тридцать пять тысяч лет.

В 1969 году увенчались успехом раскопки Нижне-Троицкой и Верхне-Троицкой стоянок. Это все там же на Алдане, в пяти и десяти километрах выше впадения в Алдан одного из притоков. Вновь столь характерные для дюктайской культуры двухсторонне обработанные кремневые наконечники и ножи. Возраст отложения — восемнадцать тысяч лет.

Экспедиции продолжаются. В 1970 году археологи раскапывают на Алдане стоянку Эженцы. Среди найденных орудий обработанный с двух сторон овальный нож, почти такой же, как тот, что был обнаружен в Дюктайской пещере.

Возраст — тридцать тысяч лет.

49

Не только на Алдане идет этот блистательный поиск. В июне 1970 года Приленская археологическая экспедиция Якутского филиала АН СССР начинает раскопки на полпути между Алданом и Беринговым морем. И находит на левом берегу Колымы следы, свидетельствующие о том, что здесь восемнадцать—двенадцать тысяч лет назад жили дюктайцы.

50

Судя по радиоуглеродным датам и геологическим условиям залегания, считает Ю. А. Мочанов, дюктайская культура существовала в Северо-Восточной Азии добрых двадцать — двадцать пять тысяч лет, — примерно с тридцать пятого до середины одиннадцатого тысячелетия до н. э. И именно эта культура имела самое непосредственное отношение к древнейшим этапам заселения Америки.

Доклад, который ученый сделал в сентябре 1973 года в Чикаго на IX Международном конгрессе антропологических и этнографических наук, вызвал огромный интерес.

И это вполне понятно. Речь шла об одной из кардинальных проблем современной археологии.

51

…Алдан, Индигирка, Колыма, Камчатка — нет, право, достаточно красноречиво все это. Ареал чистых культур дюктайского облика охватывал, считает Ю. А. Мочанов, не только территорию к востоку от Лены и северу от Амура, но и, очевидно, Сахалин, и большую часть Хоккайдо.

Основной его вывод таков: на древних стоянках Америки, расположенных к югу от ледяного барьера, следует искать похожие на дюктайские ножи, скребла, пластины, каменные наконечники копий. Впрочем, многое уже и найдено.

Есть ли отличие между обеими культурами? Да, есть. У дюктайцев не найдены желобчатые наконечники. У древнейших американцев — клиновидные ядрища.

Не найдены, однако, не означает, что они не будут найдены. И даже если и не будут, то общей картины это, конечно, не изменит.

52

Итак, тридцать пять — сорок тысячелетий назад на территории Восточной Азии — так считает Ю. А. Мочанов — завершается формирование человека современного физического облика, обладающего протоамериканоидными чертами. Одновременно здесь же происходит становление особой верхнепалеолитической культуры — дюктайской.

Протоамериканоиды переходят через Становой хребет и расселяются в бассейне средней Лены. Начиная с тридцать пятого тысячелетия осваивают они обширные территории Якутии и Чукотки. А когда около двадцати тысяч лет назад восстанавливается прерванная Воронцовской трансгрессией сухопутная связь Азии с Америкой, туда, вслед за стадами мамонтов, бизонов и прочей живностью проходит и человек. На Аляске еще существует коридор между Лаврентьевским и Кордильерским ледниками. Им и проникают во внутренние области Америки древние дюктайцы.

Тысячелетие спустя сплошной ледниковый барьер отделит Америку от Аляски и Северо-Восточной Азии. Оказавшиеся к югу от него человеческие коллективы будут развиваться теперь изолированно. Между ними и их родственниками, оставшимися на Аляске, Чукотке, Якутии, — нагромождение ледников.

…Где-то около двенадцати тысяч лет назад эти древние американцы создадут несколько различных культур, являющихся по сути, локальными культурами все того же дюктайского обличья.

Около десяти с половиной тысяч лет назад на смену дюктайской культуре в Северо-Восточной Азии приходит сумнагинская культура. Ее корни — на Енисее, в Забайкалье, Монголии.

А примерно в это же время снова прерывается сухопутная связь между Новым и Старым Светом. Аляска опять становится частью Америки…

53

В 1974 году была сделана еще одна небезынтересная находка на Колыме. Здесь вела свой поиск археологическая экспедиция Северо-Восточного комплексного научно-исследовательского института под руководством Н. Н. Дикова. И работа эта завершилась удачно.

Но по порядку. В верховьях красавицы Колымы строится, как известно, Колымская гидроэлектростанция. Возводится плотина, разольется тут и необходимое ГЭС рукотворное море. В зонах затопления — таковы действующие правила — предварительно должны быть произведены археологические исследования: мало ли какие, порой самые неожиданные и интересные памятники прошлого могут остаться, если их вовремя не разыскать, навсегда захороненными на дне. Попробуй, найди их там!

Строители перечислили положенные деньги, и археологи приступили к работе. Обследуемая площадь была достаточно обширной, и ученые решили использовать для археологической разведки вертолет: быстро, удобно и, главное, как говорится, сверху виднее. Между прочим, действительно виднее: аэрофотосъемка, визуальное наблюдение, рекогносцировка местности с самолетов и вертолетов сейчас самое обычное в археологии дело. И результаты, как правило, хороши.

Так было и здесь. Довольно скоро ученым удалось выявить наиболее «перспективные» участки, в том числе и мыс между Детрином и Колымой: очень уж удобным с позиций человека любой эпохи был для житья этот мыс. А от него оказалось недалеко и до ручья Малый Сибердик, точнее до той самой поляны возле этого ручья, где и были сделаны находки. Причем, что вовсе уже редко бывает, исследователи с самого начала знали, где начинать раскопки. Они обратили внимание на то, что возле одной из нор (евражка, местный зверек-грызун, ходы себе прокладывал) земля в выбросе какого-то необычного цвета, вроде как пережженная.

Стали раскапывать нору — и точно, на глубине оказались остатки древнего очага. Нашли здесь и древние каменные топоры — чопперы. И эти чопперы напоминают такого же типа орудия, найденные в Британской Колумбии (Канада), относящиеся к одиннадцатому — двенадцатому тысячелетию до н. э., и грубые рубила двадцатипятитысячелетней давности, обнаруженные А. П. Окладниковым в селе Кумары на Амуре. Но чопперы, найденные на берегу Малого Сибердика, отделены от нас семнадцатью — восемнадцатью тысячелетиями. То есть, занимают своего рода промежуточное положение, если так можно сказать, и во времени и в пространстве, являясь своего рода связующим звеном между явно родственными приамурскими и канадскими чопперами.

…И вот еще один любопытный факт. В двух тысячах семистах километрах от Буэнос-Айреса, в Патагонии, группа ученых, возглавляемая профессором Аугусто Кардиччи, недавно обнаружила стоянку древних людей примерно двенадцатитысячелетней давности. Остатки костей животных свидетельствуют о том, что древние эти американцы питались мясом лошадей (как известно, американские лошади были позднее истреблены) и гуанако, одной из разновидностей лам.

Зигзаг поиска

1

Когда благодаря терпению и таланту нескольких одержимых искателей древностей в середине прошлого века удалось отыскать следы древней культуры на нынешней территории Ирака, открытия еще только начинались. В ту пору трудно было предсказать, что ждет исследователей впереди. Но мало кому приходило в голову, что в этом ничем не примечательном уголке земли некогда возвышались десятки городов, расцветали сельские общины и что руины всего этого былого великолепия скрыты от глаз людских под многочисленными песчаными холмами.

Никому ранее не ведомые Ниневия и Калах-Немруд оказались первыми ласточками.

Чем глубже копали археологи, тем больше всяких неожиданностей встречали они. Словно слоеный пирог, вся в остатках сменявших друг друга на протяжении долгих веков цивилизаций была здесь толща земли.

Сначала, после слоев сравнительно недавних — арабских, греческих, персидских времен — появились слои, в которых были найдены в изобилии глиняные документы, покрытые странными клинописными значками. Были открыты дворцы, статуи, золото и оружие царей, очень любивших называть себя великими, ставивших себе при жизни памятники, была открыта Ассирия.

Филологи, дешифровщики и историки, ослепленные блеском кладовых и неожиданным красноречием древних документов, с жадностью принялись их изучать. А пока они вводили в научный оборот и осваивали это буквально из-под земли появившееся богатство, археологи продолжали рыть землю.

Ниже ассирийского слоя они разыскали другие. И тогда пришлось признать, что Ассирия отнюдь не самая древняя древность, что до ассирийцев, пришедших с севера, в Междуречье Тигра и Евфрата на протяжении тысячи лет обитал другой народ, родом с юга — вавилоняне.

В 1902 году удалось расшифровать кодекс Хаммурапи — победоносного основателя древневавилонского царства. Язык этого кодекса и других соответствовавших ему по времени документов в основе своей такой же, как язык ассирийских табличек, все же несколько отличался от ассирийского. Ученые пришли к выводу, что это два диалекта одного и того же языка — аккадского.

Аккадский язык, родственный аравийскому и еврейскому, был языком семитским. Следовательно, решили ученые, самые древние (так тогда казалось) жители Междуречья были семитами.

Но вывод оказался преждевременным.

Первыми, кто заподозрил, что здесь до вавилонской цивилизации существовала еще какая-то другая, более древняя, были языковеды. Им показалось странным, что слово «птица», например, которое, согласно фонетическим знакам аккадского языка должно было произноситься «ку», читалось «исур»; «голова» — не «саг», а «реш»; «гора» вместо «сур» — «шаду». Не означало ли это, подумали они, что задолго до семитов-аккадцев на той же территории жил еще более древний народ?

Вскоре рассуждения филологов подтвердились. Археологам все чаще стали попадаться какие-то совсем древние предметы, статуи, руины зданий, стрелы, а клинописные строки, в отличие от уже известных текстов Вавилона и Ассирии, напоминали идеограммы.

Именно тогда и был открыт Шумер.

Шестьдесят лет назад это название почти ничего не говорило даже специалистам.

2

Итак, долина двух рек! На западе страну замкнула расположенная выше сирийская пустыня — безводное и большую часть года бесплодное каменистое плато; на востоке непреодолимым препятствием стали персидские горы. Их населяли воинственные племена, давние враги жителей долин.

Некогда долины не было. Нижняя Месопотамия, земля шумеров, сравнительно недавнего происхождения. Твердь образовал ил, который с избытком заносили в Персидский залив впадавшие в него две реки: одна ныне существующая, — Карун, другая давно исчезнувшая.

Шло время, и соленая морская вода отступала все дальше, теснимая сушей. Вначале полоски земли обнажились на севере, потом высохло болото, отгороженное от моря намытой перемычкой ила. В конце концов воды отступили, а суши прибавилось. Впрочем, плодородной эта земля стала далеко не сразу.

В древнейшую эпоху страна отнюдь не походила на рай. Здесь были болотистые джунгли, водились львы и змеи. В воздухе носились мириады москитов. Вряд ли так уж добровольно селились тут люди: разве что загнали их сюда из окружающих степей более сильные соседи.

А впрочем, кто знает это точно? Известно лишь одно: некогда сюда пришли люди.

Это случилось очень давно.

3

Прошли века и века. Кто именно в новые времена первым разыскал место, где в глубокой древности возвышались храмы и башни шумерского города Ура, сказать трудно. В некоторых книгах говорится, что это был Генри Раулинсон, один из пионеров дешифровки клинописи. Это якобы он в пятидесятых годах XIX века первым опознал в руинах Эль-Мукайира — Смоляного холма древние развалины достославного шумерского города.

Но даже в начале XX века никто толком не ведал, какие богатства хранятся под Эль-Мукайиром. И кто знает, привлек ли бы он внимание археологов, если бы в 1918 году один из ассистентов Британского музея, в ту пору офицер английской армии, не оказался бы возле него.

Вернувшись на родину по окончании войны, он кое-что рассказал об этом холме своим коллегам — археологам.

В феврале 1919 года посланный Британским музеем молодой английский ассириолог Холл очутился один на один с таинственным холмом. Он вел раскопки в течение трех с лишним месяцев, прокладывая пути последующим открытиям, пока не отвлекся другими поисками.

4

Холла можно было понять: холм Тель Эль-Убейд, расположенный километрах в шести севернее Смоляного холма, скрывал такие находки, перед которыми вряд ли мог устоять хоть один археолог. Во всяком случае когда три года спустя к Эль-Мукайиру прибыла большая экспедиция, она энергично взялась и за раскопки поселения в Тель Эль-Убейде. И в этом, повторяю, не было ровным счетом ничего удивительного, потому что здесь археологи прикоснулись к самым древним из известных в ту пору слоев с остатками человеческой деятельности на юге Ирака.

С самого начала раскопок на этой возвышенности, писал впоследствии руководивший экспедицией археолог Л. Вулли, мы были поражены, как мало понадобилось затратить на них труда: все лежало почти на поверхности! Под десятисантиметровым слоем легкой пыли и черепков залегал пласт твердой земли, толщиной не более метра, в котором оказалось множество осколков расписной глиняной посуды, кремневые и обсидиановые орудия, остатки тростниковых циновок, обмазанных смесью глины и помета.

Непосвященному человеку находки эти могли бы показаться довольно скудными. Но специалистам они рассказали многое. Первое и самое главное заключалось в том, что уже в позднекаменном веке здесь жили люди. Металл поселенцы Эль-Убейда знали еще плохо. Орудия почти все были каменными — из кремня или кварца; ножи и шила делали из горного хрусталя или обсидиана — вулканического стекла. Но зато хороша была глиняная посуда: вылепленная еще без помощи гончарного круга, она тем не менее отличалась тонкостью стенок и красотой формы. Лепные треугольники, квадраты, волнообразные или зубчатые линии или уголки очень украшали сосуды и отлично сочетались с их формой.

Скотоводы, охотники, земледельцы, почитатели богини плодородия, жители Эль-Убейда были, очевидно, вполне оседлыми: недаром самым распространенным каменным орудием древних поселенцев была мотыга. А каменные ступки и ручные мельницы свидетельствовали, что уже в те давние времена жители Шумера преблагополучно справлялись с размалыванием зерна. Они знали и серпы, но серпы из глины: форма осколков не оставляла на этот счет никаких сомнений.

Конечно, их хижины из глины и тростника были еще очень несовершенными. Но разве не было в способе вязки тростника, в самих ульеобразных хижинах с их характерным обличьем типично шумерских черт?

Разве не воздвигали, чтобы предохранить себя от сырости, на платформах из тростника подобные постройки и более поздние шумеры? Циновки, поворотный камень, на котором ходила дверь, — все это, столь характерное для последующих периодов, было уже в Эль-Убейде.

Слой земли, первоначально рассказавший о древнейший насельниках Эль-Убейда, оказался сравнительно тонким. Позднее, несколько лет спустя нашли многометровые слои этой культуры. Но уже в самом начале ученым стало ясно, что эта изначальная культура сыграла немаловажную роль в истории шумеров.

5

То, о чем мы рассказываем, было найдено в нижних слоях Эль-Убейда. Но археологов ожидали здесь и другие сюрпризы. Едва начав раскопки, Холл натолкнулся на остатки какого-то здания, сложенного из плоско-выпуклых кирпичей. Так на свет появились руины древнего храма, построенного в третьем тысячелетии до н. э. Остатки храмов в Двуречье находили и раньше. Но в отличие от многих ранее найденных, остатки Эль-Убейдского храма не были перекрыты последующими постройками.

Древний храм стоял на искусственно сооруженной террасе, покоившейся на кирпичной кладке. Большая лестница из крупных блоков белого известняка вела некогда наверх. Самого храма, конечно, не существовало, но кое-какие детали былого строения все же остались, в том числе находившиеся, вероятно, у входа скульптурные фигуры львов почти в натуральную величину, сделанные из меди, набитой на основу из битума и дерева. Они, наверное, некогда выглядели очень эффектно, эти львы, с широко раскрытыми большими глазами из красной яшмы, белых раковин и зеленого стеатита. Между зубов, выточенных из белых раковин, высовывались красные каменные языки. А рядом ученые разыскали несколько небольших фигурок быков и других животных тоже из меди, битума и дерева.

Восстановлением внешнего облика храма, реконструкцией его фасада британский археолог Вулли и его помощники занялись позднее. Тогда же, в 1922 году, перед ними были только беспорядочные нагромождения отдельных обломков и предметов, свидетельствовавших о том, что храм был уничтожен сразу и беспощадно.

Как-то утром один из рабочих откопал небольшую продолговатую табличку из белого известняка. На ней, некогда заложенной в фундамент здания, было написано: «А-анни-пад-да — царь Ура, сын Мес-аннипад-ды, царя Ура, воздвиг сие для своей владычицы, Нин — Харсаг».

Кто такой А-анни-пад-да, не знал никто. Но зато второе имя оказалось знакомым. Оно упоминалось в известном ученым «списке древних царей Двуречья». Это было имя первого царя первой династии Ура!

Так была сделана одна из важнейших находок в Эль-Убейде. Но, повторяю, события еще только разворачивались.

6

Вернемся немного назад. Когда в 1922 году Холл был отозван в Лондон, музей университета в Пенсильвании предложил Британскому музею продолжать раскопки совместно. Вот тогда-то в качестве руководителя работ на холме Эль-Мукайир и был приглашен Леонардо Вулли.

Британскому археологу шел в ту пору сорок второй год. И он был не только многоопытным практиком, но и человеком, понимавшим толк в теории.

Двенадцать сезонов подряд — с 1922 по 1934 год — будет он раскапывать удивительный холм. И в книге, которую впоследствии напишет, он с полным основанием поведет речь о почти четырехтысячелетней истории одного из древнейших городов мира. Но одновременно и о многих, до того никому не ведомых страницах истории Шумера. Истории, быть может, самого древнего и уж, наверняка, одного из самых древнейших государств на Земле.

7

Вулли начал с того, с чего, собственно, следовало начать: с попытки хотя бы примерно определить расположение древнего города. Главная задача заключалась в том, чтобы найти контуры стены вокруг теменоса — священного квартала Ура. Здесь, как выяснилось впоследствии, был огромный священный квартал, больший, чем в других городах. И похоже было, что на протяжении веков одно над другим, по мере того как они разрушались, строили тут здания, храмы, дома для священнослужителей.

В начале раскопок многое делалось наугад, и поэтому далеко не сразу удалось Вулли добраться до своей цели. Лишь несколькими годами позже, накопив опыт, сумел он разобраться в безгласных нагромождениях руин.

Самые значительные постройки были воздвигнуты тут во время третьей династии Ура — на рубеже третьего — второго тысячелетий. Именно в течение этого столетия — с 2112 до 2015 года — Ур был столицей обширного государства. И именно в это время, насколько можно судить, возвели и величайший памятник Ура — зиккурат царя Урнамму. Как и полагается, зиккурат представлял собой трехступенчатую пирамиду. Основа его была сложена из кирпича-сырца. Снаружи здание облицовано обожженным кирпичем, скрепленным битумным раствором. Нижний этаж этого зиккурата занимал в основании площадь, немногим более шестидесяти метров в длину на сорок шесть метров в ширину. А когда Вулли и его помощники принялись составлять план и измерять стены храма, неожиданно выяснилось, что за два тысячелетия до греков жители древнего Ура так же хорошо, как и строители бессмертного Акрополя, знали законы оптической иллюзии. И поэтому так же, как в знаменитом храме, посвященном богине Афине, в Парфеноне, здесь тоже не было ни одной прямой линии. Все стены были чуть-чуть наклонены внутрь и не просто наклонены, а с точнейшим расчетом. «Линия от вершины зиккурата до земли, — напишет Вулли, — казавшаяся совершенно прямой, казалась такой именно благодаря тому, что от вершины до земли она была слегка выпуклой. И так во всех плоскостях по вертикали».

Классический зиккурат «вавилонская башня» Ура, открытый и реконструированный экспедицией Вулли, уже сам по себе был для исторической науки целым событием. Очень эффектно, должно быть, выглядело это устремленное ввысь, к темно-голубому небу мощное трехступенчатое сооружение со своими террасами-садами. Но ведь зиккурат был всего лишь одним из многих сделанных здесь открытий.

8

Хотите знать, как выглядел древнешумерский город времен третьего тысячелетия до н. э.?

В отличие от древнеиндских городов Мохенджо-Даро, Хараппы здесь не было ни прямых улиц, ни широких магистралей. И так же, как в Мохенджо-Даро, улицы не были мощены.

В городе было грязновато. Правда, для нечистот существовали каналы вдоль дорог. Но сухой мусор явно выметали из домов прямо под ноги прохожим. Слой этот вперемешку с грязью нарастал, хотя пешеходы и уминали его довольно быстро. Соответственно дома «уходили вниз». Не желая заботиться об очистке улиц, горожане ставили новые дома. Расчет был верным. Когда уровень улицы поднимался, а поднимался он довольно быстро, и потоки грязи во время дождя начинали заливать комнаты, хозяева подкладывали под пол дома несколько кирпичей и обмазывали их, чтобы крепче держались, битумом. В одном из домов в Уре обнаружен порог, который поднимали столь долго и столь основательно, что, для того чтобы войти в комнату, нужно было спуститься по лестнице из шести ступенек.

До бесконечности так продолжаться не могло. Несоответствие между уровнем пола и уровнем улицы в конце концов надоедало владельцу дома. Тогда приходилось приниматься за капитальный ремонт. Вернее, начиналась капитальная перестройка: старые стены дома обрушивали вниз, поднимали площадку первого этажа и на ней возводили дом.

Дома строили из кирпича-сырца и из обожженных кирпичей, причем фасад предпочитали выкладывать из обожженного кирпича, внутренние стены внизу — тоже. Стенки белились.

Еще одно обстоятельство привлекло внимание исследователей: дома были разные, а строили их по одному образцу.

Вот как описывал типичный дом в Уре сам Вулли: «Входная дверь была узкой и незаметной (“если дверь дома будет слишком широкой, этот дом разрушат”), открывалась она внутрь (“если дверь дома открывается наружу, то жена в этом доме будет проклятьем для своего мужа”), за дверью шла маленькая, мощенная кирпичом прихожая, в углу ее находился водосток и стоял сосуд с водой, чтобы каждый входящий в дом мог омыть ноги. Вторая дверь — та, что непосредственно вела в дом, — прорезалась в боковой стене так, что с улицы внутрь дома нельзя было заглянуть. Все, кто заходил в прихожую, должны были предупреждать о себе хозяев, чтобы женское население могло скромно удалиться.

На косяках второй двери терракотовые маски бога Пузузо — амулеты против несущего лихорадку юго-западного ветра. Ступеньки в дверном проходе вели вниз, на центральный двор (“если двор лежит выше дома, хозяйка будет выше хозяина”), двор был вымощен кирпичами с небольшим наклоном к середине — там находилось отверстие водостоков (“если вода собирается в середине двора, человек соберет большие богатства”).

Во внутренней стене двора, параллельной фасаду дома, была прорезана широкая дверь, которая вела в приемную комнату для посетителей. Днем у задней стены расстилали ковер, чтобы гости могли сидеть. Ширина его была такой, что на него поперек укладывали в ряд матрацы, и в случае необходимости гости могли провести здесь ночь. Кстати, в богатых домах (а мы раскопали такие на одной из улиц, которую за относительную прямизну окрестили Прямой) к подобной комнате примыкали мощенная кирпичом уборная с водостоком, умывальник для гостей и баня. В другом углу находился чулан.

Напротив комнаты для гостей, в стене, выходившей во двор, — две двери. Одна вела в умывальную, узкую комнату с мощеным полом, в котором, как и в современных арабских домах, имелось сточное отверстие. Вторая вела на лестницу. Из остальных комнат первого этажа одна комната служила кухней».

…Ур был в ту эпоху, на рубеже третьего — второго тысячелетия, центром торговли и ремесел. Сюда привозили сырье, иногда даже из-за моря: золото, медную руду, твердые породы деревьев, слоновую кость, жемчуг — все это обрабатывалось в городских мастерских. Широко был распространен труд рабов: не было семьи без рабов, если не считать бедняков.

Так обстояли дела в сравнительно позднем Уре, в век его расцвета и благополучия.

Ну, а в более ранние эпохи? В так называемые «загадочные века» — между третьей и первой династией? Во времена первой династии, о полулегендарных правителях которой так неожиданно напомнила найденная в Эль-Убейде табличка из белого известняка? Еще того ранее?

…Свою первую траншею, которая должна была обнажить юго-восточную часть стены священного квартала, Вулли начал копать наугад. А потом выяснилось, что она прошла по древнему кладбищу. И в этой траншее очень скоро стали попадаться осколки глиняных ваз, сосудов из известняка, мелкие бронзовые изделия, русины — каменные, из глазированного фаянса, золотые.

Вулли велел приостановить работы. Четыре сезона здесь все было «заморожено». Лишь в начале 1927 года он приступил к раскопкам кладбища.

9

Уже в самом начале археологи поняли, что здесь не одно кладбище, а два, разных периодов: нижнее, более древнее, и верхнее. В верхнем они нашли цилиндрические печати с надписями, относящимися к временам царя Саргона из Аккада. Следовательно, гробницам было не менее четырех тысяч двухсот лет, и они были гораздо старше, чем зиккурат Урнамму.

Но каков-же тогда возраст нижнего кладбища?

…В юго-восточном углу среди нагромождения мусора археологам попадаются обломки известняковых блоков, каменные плиты. Но вот какой-то уходящий вглубь ров. И в нем кое-где из-под слоя земли виднеются остатки циновок.

Снова и снова всматривается Вулли в наклонный ход. Все осторожнее и медленнее расчищают траншеи рабочие. И внезапно останавливаются: в земле прямо перед ними пять скелетов, рядом медный кинжал, несколько глиняных чашек.

10

Торопыге археологом не быть. Сначала нужно сфотографировать находку, нарисовать ее, тщательно и не единожды все вымерить. Да мало ли еще что нужно, мало ли что еще предусмотрено железными, но справедливыми и умными правилами современной полевой археологии! Археолог ошибается только раз. И уж если ошибся, что-то недосмотрел, что-то напутал, что-то не додумал, не определил вовремя — пеняй на себя! Целая наука существует для одного только описания, фиксации, как говорят археологи, всего того, что под лопатой и ножом после мглы столетий возвращается на поверхность. Законы этой науки так же суровы, как законы криминалистики.

И это не удивительно — ведь, по сути, работа археологов сходна с работой криминалистов: те же еле уловимые следы, то же «сопротивление материала», у археологов вообще безгласного. «Допросить» его ничуть не легче, чем каких-нибудь путающих следствие и упирающихся живых свидетелей…

Но все-таки наступает такой момент, когда рабочие получают разрешение двигаться дальше. «С величайшей осторожностью», — предупреждает их Вулли. И не зря.

Не успевают они мало-мальски расчистить вход, как он внезапно чуть ли не обрывается: впереди зияет прямоугольник гробницы. У входа в нее остатки какого-то похожего на санки предмета.

Неужели удалось напасть на след царской гробницы, легендарной куполообразной гробницы древнешумерских правителей?

11

Находки превзошли все ожидания. Есть все основания считать, что археологам удалось восстановить церемонию захоронения царей в Уре в третьем тысячелетии до н. э.

…Везде, состояла ли такая каменная гробница из одного помещения или нескольких (кстати говоря, Вулли разыскал в Уре несколько царских гробниц), погребальный ритуал царей был один и тот же: какое-то число слуг — иногда больше, иногда меньше — оставалось навек у гроба владыки. В одной из могил были заживо похоронены шестьдесят четыре женщины. Как и во всех остальных случаях, торжественно разодетые — в ярких красных платьях (цвет жизни!), нарумяненные (вернее, назелененные — кожа исчезла, но зеленая краска — тоже цвет жизни — осталась), они лежали на циновках, очень аккуратно уложенные рядами.

Ничего похожего до тех пор в Двуречье еще не находили.

А находки экспедиции все множились. Вулли удалось найти совершенно уникальную вещь — «штандарт» Ура. Так впоследствии назвали мозаичную табличку, состоящую из двух прямоугольных панелей, высотой двадцать два сантиметра и длиной пятьдесят пять сантиметров, и двух других, треугольных, поменьше, скрепленных, вероятно, таким образом, что большие панели были слегка наклонены внутрь. Немало пришлось повозиться реставраторам, прежде чем они сумели восстановить облик этого древнейшего боевого знамени. Впрочем, знамя — не совсем точно, вернее все-таки называть его именно штандартом. Очевидно, он был водружен на древке и выносили его во время каких-то торжественных процессий. Такая процессия изображена и на штандарте: фаланга тяжело вооруженных воинов. В медных шлемах, в длинных плащах из плотного материала сомкнутым строем движутся они. Впереди пехотинцы; они уже ввязались в бой, сражаясь боевыми палицами и короткими дротиками. А ниже — боевые колесницы. В каждой упряжке — пара ослов. И стоят во весь рост возницы и воины, которые бросают легкие дротики. Мчится колесница — боевая предшественница знаменитых ассирийских…

12

Можно было бы еще немало интересного рассказать о раскопках Вулли на месте древнего кладбища. Но за этими любопытнейшими открытиями почти без перерыва последовали другие. И нам пора ознакомиться с ними. Ведь слои со следами ранних династических времен оказались отнюдь не последними. До материка — подпочвенного слоя земли, в котором уже нет следов жизни людей, — было еще далеко. И Вулли вскоре пришлось в этом убедиться.

Вполне логично рассудив, что найденные в могилах древнего Ура сокровища, утварь, убранства свидетельствуют о значительном расцвете цивилизации и что она, естественно, возникла не на ровном месте, Вулли решил продолжить раскопки.

Царским гробницам четыре — пять тысячелетий. Ну а что тут было до этого?

Вначале, как обычно в населенных пунктах, шел слой мусора, золы, черепков; примерно в таком же «мусорном» слое располагались и гробницы.

Но дальше — на глубине около метра внезапно все исчезло: не было ни черепков, ни золы, только густая, девственно чистая почва. Это путало все карты: не понятно было, откуда она здесь взялась? Можно было подумать, что история Шумера начинается прямо со времен царских гробниц. Так, конечно, не могло быть, да так оно и не было. Но что все-таки должен был означать слой чуть ли не аллювиальной почвы? О чем он свидетельствовал, слой речных отложений глубиной в добрых два с половиной метра? Потоп? Следы потопа? Это было первое, что пришло в голову.

Задал же этот потоп работу ученым! Лишь когда улеглось первоначальное волнение и такие же следы были спустя некоторое время найдены в других шумерских городах — в Уруке, в Кише, в иных слоях, чем в Уре, и, следовательно, относившихся к другим временам, удалось убедить любителей сенсаций, что потоп в Уре вовсе не тот знаменитый, библейский «всеобщий потоп», следы которого очень уж хотелось разыскать лицам, заинтересованным в сохранении библейских сказок.

И в Уре, и в других местах речь шла о локальных потопах, происходивших в разное время. Возможно, что эти стихийные бедствия действительно на какое-то время прекращали жизнь в затопленном городе. Но из всего этого следует только одно: библейский миф о всемирном потопе покоился на вполне реальной основе — воспоминаниях о вполне реальных бедствиях. Но надо помнить, что многие города даже в Южной Месопотамии никогда не были затронуты потопами. И вовсе не порвалась связь времен в затопленном Уре.

Вулли убедился в этом довольно скоро.

13

Он продолжал раскопки и под слоем речных отложений обнаружил новые, на этот раз «населенные» слои, которые оказались промежуточными между известными уже нам древнейшими слоями эль-убейдских времен и слоями с остатками царских гробниц. Вновь найденные слои сменяли друг друга в довольно четкой последовательности, как бы заполняя брешь между неолитической эпохой, к которой относился Эль-Убейд, и раннединастическими временами, к которым относились гробницы.

…На девятнадцать метров вглубь уходил сделанный Вулли раскоп, в этих девятнадцати метрах были спрессованы века и века. Словно в замедленной киноленте, пущенной по рассеянности механика назад, тут в обратном порядке перед археологами раскрывали приметы своего времени верные и вечные спутники археологических раскопок: черепки, бусины, камни, мусорные кучи.

По меньшей мере несколько тысячелетий жизни прореживались тут. Вначале под слоем со следами потопа археологи увидели развалины домов, сложенных из плоско-выпуклого кирпича-сырца, таких же, как на развалинах храма первой династии в Эль-Убейде, как на царском кладбище в Уре. Глиняная посуда тоже ничем не отличалась от той, что давно уже была известна ученым. Так оно и должно быть, потому что Вулли начал копать котлован именно с этого уровня.

Потом картина изменилась. Пройдя семь метров, и соответственно по меньшей мере восемь пластов с руинами домов, которые некогда были воздвигнуты один над развалинами другого — причем в трех нижних пластах вместо плоско-выпуклых кирпичей пошли обычные кирпичи с плоским верхом, верное свидетельство более ранней эпохи — археологи достигли слоя, в котором не оказалось развалин зданий.

Зато в нем был обнаружен пласт глиняных черепков толщиной около шести метров. Когда-то, видно, тут размещалась гончарная мастерская, и, быть может, не один век.

Черепки верхней части пластов были такие же, как и посуда, найденная в нижних слоях строений. Но вскоре археологи увидели черепки с черно-красным орнаментом по темно-желтому фону. Такой посуды в Уре Вулли еще не встречал. А по мере углубления расписная многоцветная посуда уступила место одноцветной.

На отдельных крупных обломках сохранился густо-красный цвет — раствор красного железняка, серый или черный, результат дымного обжига.

Но здесь нам придется прервать наше повествование. И сделать небольшое отступление.

14

На полдороге между Вавилоном и Персидским заливом, в иссушенной всеми ветрами пустыне, все в том же Ираке, с незапамятных времен возвышался большой холм. По имени близлежащего селения он именовался Варка.

Раскопки тут начались еще в 1912 году. Первая мировая война прервала их, и они были возобновлены лишь в 1927 году.

… День за днем, под руководством немецких ученых ведут раскопки двести пятьдесят местных рабочих, день за днем, просматривая, просеивая, перебрасывая тонны и тонны земли и песка. И постепенно становится очевидным, что так долго дожидавшийся своей очереди холм не менее интересен, а, быть может, и не менее важен для науки, чем, скажем, холм в Эль-Убейде.

Прежде всего удалось установить, что именно здесь покоятся остатки очень древнего, некогда просто знаменитого города. Об этом городе все знали понаслышке, но только теперь он наконец предстал перед следопытами прошлого.

Древнее название Варки, как явствует из найденных надписей, — Урук. Набег персидских полчищ во времена Сассанидов оказался гибельным для города.

А до этого он существовал на протяжении трех тысячелетий.

15

Три тысячелетия — более чем почтенный срок, и поэтому можно понять нетерпение археологов. Совершенно удивительные вещи хранились в Уруке под потрескавшейся и кое-где покрытой бурьяном коркой земли.

Ну хотя бы, например, одна из самых древних, насколько можно судить, глиняных табличек: от роду ей, наверное, не меньше пяти-шести тысяч лет. Знаки, изображенные на ней, еще совсем примитивные. Но все же это уже письмена. За ней, в том же слое, который археологи со свойственным им педантизмом суховато и деловито именуют четвертым урукским слоем, сыскались и другие, столь же древние таблички.

…С каждым последующим «штыком» снятой земли археологи уходили все дальше в глубь времен. Достигнув слоев, безусловно, более древних, чем слои, относящиеся к историческим династиям, археологи обратили внимание на изменившийся характер глиняной посуды. Она была красноватой в отличие от более ранней зеленоватой посуды времен Эль-Убейда (о которой они знали из сообщений Вулли) и по форме тоже несколько отличалась от эль-убейдской. К тому же посуда Эль-Убейда была разрисована, как правило, геометрическими узорами — черточки, треугольники, коричневые или красные на белом или кремовом фоне. Что касается урукской посуды, то она была либо красной, либо серой; в тех случаях, когда ее украшали, — это основном были насечки.

Так ученые нашли ранее неизвестный промежуточный слой, предшествовавший эль-убейдскому. Впрочем, в Уруке не было примитивных хижин из земли и тростника, здесь царствовал кирпич-сырец, широкий, плоский, прямоугольный.

…Представьте же себе удивление и радость Вулли, когда выяснилось, что ему удалось разыскать в Уре такую же культуру, какую немецкие археологи разыскали в Уруке!

16

И это еще было не все. Вулли не мог не обратить внимания на то обстоятельство, что одноцветной урукской посуде предшествовали черепки с черно-красным орнаментом. Не означало ли это, что в Уре был еще один слой жизни?

Вывод оказался верным, позднее подобный слой «выявили» еще более основательно в двухстах сорока километрах севернее Ура — в Джемдет Наср. И не только там, но и в Кише, в Тель Асмаре.

Итак, в V–IV тысячелетиях до нашей эры — расцвет эпохи Эль-Убейд. Потом, в несколько более близкие к нам времена, эпоха Урука, затем — Джемдет Насра. А примерно в III тысячелетии у шумеров появились города.

Более древних поселений, чем в Шумере, не было в ту пору найдено нигде на свете.

17

Даже трудно поверить, что в такие далекие времена здесь выращивали хлеб, разводили скот, строили жилища. Это противоречило всем бытовавшим в то время в исторической науке представлениям.

А все-таки это было именно так! Обломки глиняной посуды, каменные орудия, утварь, остатки непрочных, построенных из глины, тростника, дерева домов, свидетельствовали об этом достаточно красноречиво. Не в третьем тысячелетии, как думали, начиналась история земледелия и скотоводства, а гораздо ранее.

…Потом выяснилось, что на территории Ирака были еще более древние поселения, и что, следовательно, еще дальше в глубь веков уходят начала шумерской и вообще человеческой цивилизации. Оказалось, что до Эль-Убейда существовала культура Халафа с характерными для нее изящными вазами, поверхность которых была покрыта геометрическим символическим орнаментом (например, волнистые линии и зигзаги — символ воды), а иногда разукрашена фигурами зверей и птиц.

Раскопки в Тель-Хассуне, осуществленные в 1942 году иракским археологом Сайд Фуад Сафаром, раскопки, о которых мир узнал лишь четырьмя годами позже, отодвинули время появления древних месопотамских поселений еще на тысячелетие.

Это был настоящий переворот во взглядах!

Исследования продолжались. Все новые и новые факты поступают на вооружение ученых.

18

Анатолия, северная соседка Двуречья, давно уже и по праву считается одной из наиболее интересных для археологов областей. Издревле на здешних землях жили люди. И если на протяжении последних семи столетий тут в основном говорят по-турецки, то до этого целую тысячу лет изъяснялись по-гречески, а еще раньше — по-персидски. А до персов были лидийцы, до лидийцев — фригийцы, до фригийцев — хетты, чей язык и история в последние годы вновь захватили воображение ученых.

Изучая историю хеттов, специалисты давно уже склонялись к тому, что этой цивилизации в истории несомненно предшествовала более ранняя. Но следов ее обнаружить не могли. И поэтому каких-нибудь десять-двенадцать лет назад везде — и в учебниках, и в ученых трудах и, в общем, справедливо, других данных не было, — говорилось о том, что в Анатолии первые поселения относятся примерно к третьему тысячелетию до н. э.

Сейчас этот срок увеличен по меньшей мере вдвое. Человека, прибавившего четыре тысячелетия к истории Анатолии, зовут Джеймс Мелаарт. Ныне он профессор он археологии, но в 1956 году, приступая к своим поискам, он был еще молодым и не очень опытным аспирантом. Впоследствии он сам признался, что, начиная, вовсе не рассчитывал на какой-нибудь сверхсенсационный успех. Простото ему хотелось проверить, нет ли чего-нибудь интересного под толщей холма близ деревушки Хаджилар, холма, о котором ему рассказывал в бытность его в Бурдуре один местный учитель и который почему-то не был тронут никем из археологов.

Холм был небольшой: метров сто тридцать — сто сорок в диаметре, метров пять в высоту.

Мелаарт начал копать. И тут выяснилось, почему так невелика высота холма. Обычно если какой-нибудь населенный пункт в течение многих веков остается на одном и том же месте, то уровень земли под ним постепенно поднимается, по мере того, как накапливается всевозможный мусор. Но здесь центр поселения почти не поднимался. Потому что каждый раз, когда после пожара, набега врагов и прочих бедствий, случавшихся с поселением, деревушка отстраивалась вновь, центр ее немного уходил в сторону. Соответственно и слои здесь располагались не непосредственно один над другим впритык, а напоминали кирпичную кладку, когда каждый последующий кирпич лишь частично перекрывает предыдущий.

Но как бы там ни было, а эти слои вывели Мелаарта далеко за пределы канонического третьего тысячелетия. Наиболее сохранившийся слой относился к пятому тысячелетию до н. э. А наиболее древний слой, непосредственно прилегавший к материку, — к седьмому. Были в этих местах в то время крестьяне, были и деревушки.

Даже если бы Мелаарт на этом закончил свои исследования, открытие его было бы достаточно значительным. Но он, видимо, родился под счастливой звездой. Желая проверить некоторые факты, он, опять-таки с легкой руки того же учителя, взялся раскапывать еще один холм — Чатал-Гуюк на юге Анатолии, в двухстах с лишним километрах к югу от Хаджилара. И обнаружил остатки древнего земледельческого поселения.

Да еще какого!

19

Итак, Анатолийское плато (почти тысяча метров над уровнем моря), пятьдесят с лишним километров к юго-востоку от города Конья.

Здесь, на равнине Коньи, много древних поселении.

…В холодный ноябрьский день 1958 года, под вечер, Мелаарт в сопровождении Э. Холла и Д. Френча достиг двойного холма Чатал-Гуюк. Большая часть восточного холма была покрыта слоем почвы и травы, но там, где дули ветры, поверхность была оголена и заметны следы строений из глины и ила, выжженных докрасна и контрастировавших с пятнами серой золы.

Раскопки были начаты в 1961 году и шли, все увеличиваясь в объеме, на протяжении 1962–1963 годов. Они были законсервированы в 1964 году.

Основной, восточный, холм Чатал-Гуюка — овал, четыреста пятьдесят метров в длину и двести семьдесят пять в ширину. Площадь тридцать два акра — самое большое неолитическое поселение, известное на Ближнем Востоке.

Высота — около семнадцати с половиной метров, еще четыре метра вглубь.

Здесь прекрасно сохранились слои с остатками зданий — стены высотой в два метра и более.

Холм состоит из центрального горба, мягко спускающегося к югу и на севере вторично поднимающегося.

…Двенадцать слоев, двенадцать различных городов. В шестом слое нашлись два различных уровня.

Обычно считают, что здания из глинобитного кирпича недолговечны. Но эти здания различны в разных районах и сохранность их зависит от кирпича, плотности строения, ухода за ним и многого другого.

В Чатал-Гуюке каждое здание имело свои стены, к нему вплотную примыкали другие — метод строительства, дающий большую плотность зданий, чем когда они стоят свободно. Население тщательно штукатурило свои дома как изнутри, так и снаружи.

Здесь вообще-то сухо.

Большинство дождей выпадает в мае или в ноябре.

20

…Несколько маленьких комнат, квадратных, по пять—десять квадратных метров, выходили в один общий «зал» — комнату побольше, восемнадцать — двадцать квадратных метров, с выгороженной для очага специальной прямоугольной площадкой. Таков обычный дом Чатал-Гуюке. Стены обмазывали замазкой; на высоте примерно тридцать сантиметров над уровнем пола располагались в виде буквы «П» каменные настилы. Может быть, они служили лавками? Или даже кроватями?

Мертвых хоронили в доме, в подполе. Сотни скелетов обнаружили археологи — на левом боку, с поджатыми ногами, лицом всегда к стене. В одном из домов Чатал-Гуюка ученый нашел тридцать два скелета — целое семейное кладбище. В большинстве случаев это были женщины и дети; мужчин оказалось сравнительно немного. И не удивительно: наверное, в ту суровую пору немало мужчин гибли вне дома — во время бесчисленных стычек, на охоте. И еще одно: женские захоронения были больше, украшались богаче. Матриархат?

Здесь жили люди крепкого телосложения, высокого роста: мужчины — примерно метр восемьдесят, женщины — метр семьдесят пять. Но умирали рано: в среднем в тридцать пять лет. Специалисты сумели определить это.

И похоже, что было уже социальное неравенство. Лишь несколько скелетов было окрашено в красный цвет. Большая часть — в зеленый и голубой. Но были и такие, которые вовсе не покрыты краской. И рядом с ними не лежали дары. А в богатых захоронениях скелеты нередко были завернуты в кожи, меха и ткани.

Как правило, возле мертвецов клали зубы бурого медведя. Или его изображение. В могилах воинов лежало оружие. Свое «оружие» было и у женщин: красная охра, черная окись марганца, серо-черный гематит, уложенные в пенальчики из шкур, — привычные краски для щек, ресниц и бровей.

…Домов в Чатал-Гуюке было много.

Мы уже говорили: их строили из обожженного на солнце прямоугольного сырцового кирпича — смеси глины и тростника.

21

Что ж, сам по себе этот строительный материал был не так уж плох: легкий, в меру пористый, хорошо хранивший тепло, и, главное, всегда под руками были его нехитрые слагаемые — ил, глина, грязь, тростник, трава!

Но вот уж чего археологи не ожидали — несущие конструкции в домах оказались деревянными! Деревянными были несущие балки, деревянными были положенные на них жерди. На жерди настилали сначала циновки, потом клали связки тростника и сверху — вот, пожалуйста, и крыша! — покрывали всю плоскую поверхность слоем глины с илом. И вообще создается такое впечатление, что отличительной чертой строений в Чатал-Гуюке был деревянный каркас здания. Правда, постепенно, в более поздние времена, дерево начинает несколько терять свое значение.

Но долгое время — имело и немаловажное.

Фундамент клали из шести рядов кирпича-сырца. Высота домов без потолка и крыши — метра три, иногда и больше. Кирпичи были разных размеров: шестьдесят пять сантиметров на тридцать семь на восемь, девяносто пять сантиметров на тридцать семь на восемь.

Что касается крыш, то они, как везде на Востоке и поныне, были плоские.

Но — и это уже было необычным — вход в дом был через крышу, вернее, через «колодец». В каждом доме полагались лестницы, основательные, вполне солидные лестницы из толстых десяти-двенадцатисантиметровых жердей. По одним поднимались на крышу, по другим спускались к дверному проему, через который попадали в главную комнату.

Примерно треть полезной площади в доме занимала кухня. В большинстве домов были кладовки. В них стояли глиняные чаны высотой примерно в метр, иногда в несколько рядов. В них хранили зерно. Внизу были отверстия: наиболее подверженные сырости нижние слои употребляли первыми. Там, где не было чанов, зерно хранили в корзинах или шкурах.

Настилы в домах были разные. Меньшие — угловые, как правило, принадлежали мужчине, большие — женщине, хозяйке. И еще: настил, принадлежавший женщине, всегда находился на одном и том же определенном месте.

Детей хоронили либо с женщинами, либо отдельно от взрослых. Но никогда не вместе с хозяином дома.

22

Всех открытий в Чатал-Гуюке не перечесть. Но на одном все-таки стоит остановиться особо.

«На второй день раскопок, — напишет позднее Мелаарт, — в нашей первой траншее появилась стена, покрытая белой обмазкой. Один из наших рабочих толкнул ее, часть облицовки упала, обнажив поверхность, покрытую красной обмазкой.

Присмотревшись, мы убедились в том, что это — часть туловища какого-то, нарисованного красной краской животного на розовато-белом фоне».

23

Рисунки! Нанесенные красной, розовой, белой, кремовой и черной красками на сырые, выбеленные или покрытые какой-то розоватой обмазкой стены.

Едва ли не самые древние в мире фрески!

…Сцены охоты, изображения быков — один такой бык занимает большую часть стены в одном из помещений; колдовские сцены; пляшущие охотники в юбочках из леопардовой шкуры, в таких же шапочках, вооруженные стрелами, дубинками, потрясающие оружием, бегущие, бросающие лассо, преследующие антилоп — одна из них уже на земле; снова какие-то фигурки охотников, опять быки.

…Огромные птицы нападают на людей, и нет спасения от этих гигантских, с клювами в полголовы, хищных птиц. Вновь черные стервятники. Опять безголовые туловища людей. Но один человек продолжает сопротивляться. Размахивая веревкой, он пытается отогнать черную нечисть.

Нарисованные отпечатки рук как бы обрамляют сверху роспись. И снизу тоже. Сверху они красные и черные, снизу — только красные.

Фресок тут великое множество.

И среди них одна совершенно уникальная: план Чатал-Гуюка! Самый древний в мире план и весьма своеобразный — полоса, состоящая из отдельных прямоугольников, а рядом несколько линий, напоминающих изображение двуглавой горы, и такое впечатление, что это вообще вулкан, причем вулкан действующий.

Древний художник явно рисовал с натуры. Ведь рядом с поселениями и по сию пору находится потухший вулкан. Но еще четыре тысячи лет назад огнедышащая гора доставляла немало забот местным жителям.

Помимо настенных росписей, были еще и рельефы. То тут, то там прямо из стен выступали глиняные, но украшенные настоящими рогами огромные головы быков.

А на одной из стен было рельефное изображение женщины с согнутыми руками.

24

То, что настенные росписи и рельефы с изображением богинь и голов животных имели ритуальное значение, а не служили только декоративным целям, — очевидно.

Из общего числа раскопанных в 1961–1963 годах ста тридцати девяти жилых комнат сорок, а возможно, и больше, утверждает Мелаарт, были культовыми комнатами.

Многовато?

Да, в общем действительно немало. Но посмотрим, что покажут дальнейшие раскопки.

Пока же — для памяти: докерамический Хаджилар так же был знаком с искусством росписи полов и стен. Этот обычай сохраняется в Чатал-Гуюке по крайней мере вплоть до второго слоя, разрушенного примерно в 5750 году до н. э. Рельефы с изображением животных появляются в шестом-седьмом слоях. Потом появляются изображения богинь. И культовые статуэтки: терракотовые, из алебастра, кальцита, белого мрамора, мела.

Некоторые из них удивительны: чего стоит одна только статуэтка богини, рожающей на троне. Ее поддерживают два леопарда.

Богиня плодородия? «Хозяйка» животных?

Кто может это сейчас сказать с полной достоверностью?

25

Брошенные в домах во время пожаров, выброшенные с домашним хламом, принесенные в жертву богам, или в виде даров — мертвым попадались археологам всякого рода орудия труда. Это были каменные пластинки с выемками, нефритовые топоры, резцы, долота и многое, многое другое.

Но был особый пожар. Он был, вероятно, намного сильнее, страшнее, опаснее других.

Случилось это где-то около 5750 года до н. э. Но именно благодаря этому разрушительнейшему пожару сохранилось — бывают такие случаи! — множество обычно легкоразрушаемых материалов: кожа, мех, дерево, полотно.

…Ужасающий жар горящего города проник на глубину метра и даже более, обугливая землю, кости мертвых, погребальные дары, но останавливая также и бактериальное тление. Большая часть тканей погибла, но кое-где под скелетами они сохранились.

И вот оно, чудо: через семь с половиной тысячелетий человек нашего времени смог, проникнув сюда, увидеть ткани, блюда, чаши, кубки, оставшиеся с того страшного дня, когда огнем охватило весь поселок.

Пожар был своего рода рубежом. До него здесь еще использовались дерево и корзины. После пожара во вновь отстроенном поселении (об этом свидетельствует следующий слой) обычными стали изделия из глины.

Рождение керамики?

…Очень похоже, что ткачи и те ремесленники, которые работали по дереву, пользовались в ту начальную пору гораздо большим уважением, нежели горшечники и резчики по кости. Сдается, что историки и сейчас еще несколько недооценивают значение ткачества и обработки дерева в те отдаленные времена.

А зря.

Глиняные и нарисованные на стенках изображения циновок, обуглившиеся остатки этих циновок, настенные росписи, изображающие богинь в богато разукрашенных и ладно скроенных одеяниях, статуэтки, наконец, множество фрагментов тканого полотна, войлока, веревок, бечевок, ниток — все это непреложно свидетельствует о том, что ткачество в то время было уже хорошо известно.

Во всяком случае фрагменты тонкой ткани из погребения шестого слоя привели в восторг специалистов.

Были у древних жителей Чатал-Гуюка шерстяные ткани, были, возможно, и мохеровые, то есть из козьей шерсти. А полотняных не было. Лен не произрастал в Чатал-Гуюке, его вообще не возделывали до пятитысячного года.

Пряли в две нити. Вязка была, как правило, простой. В некоторых тканях расстояние между петлями довольно большое.

Среди находок попадается и бахрома, она, вероятно, была в моде. Об этом свидетельствует небольшая женская статуэтка: на богине, ибо это, очевидно, богиня, леопардовая блузка и короткая, почти как в наши дни, юбка, отделанная сверху и снизу бахромой.

А один кусок ткани был особенный. Нет, право, не каждый день увидишь заштопанный и зашитый через край кусок ткани семитысячелетней давности!

На самих тканях следов краски не сохранилось. Но на некоторых рельефах богини изображены в ярко-красных одеждах. Следы красок, вероятно, от ниток сохранились и внутри некоторых бусинок.

Были еще ковры. Сказочно красивы они на стенных росписях. Можно не сомневаться, что и в натуре они были не хуже. Очень похоже, что в Анатолии времен неолита они были едва ли не столь же обычными, как и сейчас.

Нашлись в большинстве домов ручные мельницы и ступы. Такое впечатление, что каждая семья сама пекла себе хлеб.

Восемьсот лет, а может быть, и все девятьсот существовало поселение на старом холме Чатал-Гуюк. Потом, примерно около 5600 года, оно было покинуто.

Новое поселение возникло на другой стороне реки, это так называемый Чатал-Гуюк западный. Здесь жили по меньшей мере еще семьсот лет.

Но и это поселение было покинуто без каких-либо явных следов насилия или разрушений…

26

Как возникли цивилизации?

Где впервые принялись люди приручать животных? Выращивать урожай?

В долинах великих рек, отвечали еще недавно. В долинах Тигра и Евфрата, Нила, Инда. Разве не в Междуречье Тигра и Евфрата возникла Месопотамия, страна шумеров? Разве не «Отец всемогущий Нил», берущий начало в глубинах Африки и оставляющий во время разлива на прибрежной полосе знаменитый плодородный ил, создал Египет? Разве не в долине Инда сыскались следы древнейшей цивилизации Индостана?

И все-таки — где и как все это началось?

27

Ученый, объехавший едва ли не весь земной шар, изучая, описывая, исследуя культурные растения, однажды написал: «Вдумываясь в процесс развития земледельческой культуры, мы неизбежно должны признать, что периоду великих культур предшествовал, естественно, период обособленной жизни племен и небольших групп населения в замкнутых районах, и для этой цели горные районы могли служить прекрасными убежищами… Всего вероятнее поэтому, что так же, как центром сортового разнообразия, очагами первоначальной земледельческой культуры были горные районы».

Звали ученого Николай Иванович Вавилов.

Шел 1926 год.

28

Когда Сергей Аристархович Семенов, ныне доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института археологии Академии наук СССР, впервые занялся историей древних орудий, его вело вперед чувство неудовлетворенности.

Нельзя сказать, чтобы ученые уделяли им мало внимания. Отнюдь! Много было сделано описаний внешнего вида орудий. Достаточно предпринималось и попыток систематизаций. Пытались изготовлять собственными руками из кремня и других материалов. Пробовали — и вовсе не всегда безуспешно — проверить их эффективность, стойкость в работе, назначение. Кое-что удалось определить, кое-что удалось доказать.

Но отсутствовало главное — достаточно обоснованный научный метод. Все сводилось в основном к исследованию внешней формы и видимых следов работы.

А между тем разобраться в назначении орудий и в том, как их делали, — это было вопросом первостепенной важности.

В свое время Маркс писал: «Технология вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений».

И он же подчеркивал: «Такую же важность, какую строение останков костей имеет для изучения организации исчезнувших животных видов, останки средств труда имеют для изучения исчезнувших общественно-экономических формаций» (выделено мною. — А. В.).

29

Конечно, сама по себе мысль, что любое орудие, новейшее или древнее, помимо хорошо заметных, видимых следов работы, обязательно хранит мельчайшие царапины, завихрения, риски, все то, что ученые обозначают мудреным термином «микропризнаки», была не очень нова (в отличие от хорошо заметных общих следов обработки и работы эти следы чрезвычайно малы, их почти не видно. Естественно, что их прежде даже не замечали). Новым было другое: уверенность в том, что в наш научно-технический век их можно рассмотреть попристальнее.

30

Ну что тут особенного, скажете вы, что тут сложного — взять каменное орудие, скребло, например, или топор, и рассмотреть его под оптическим микроскопом? Это действительно не сложно. Но увидеть то, что скрыто от глаз при обычных условиях, еще не значит понять и осмыслить увиденное.

Не так-то просто было разобраться в тайнописи мельчайших рисок, царапин, выщербинок, понять их особенности, отделить существенное от случайного. Здесь был целый мир еще неизученных закономерностей. Прежде всего следовало, если так можно выразиться, понять «алфавит», твердо уяснить себе, какой след остается на скребке, когда его используют для очистки шкуры, а какой при затесывании рукоятки топора. Или чем, допустим, отличаются следы, оставляемые при использовании орудий в качестве стамески или рубанка.

Была и другая сторона. Любое орудие отлично, как выяснилось, сохраняет и следы собственного производства. И эти следы, нередко перекрещивающиеся со следами работы, тоже полезно было научиться разбирать и оценивать.

И без того нелегкая задача осложнялась всякими привходящими обстоятельствами. Взять хоть бы тот же оптический микроскоп. Как приспособить его к работе? Ведь большинство древних орудий сделано из кремня, горного хрусталя, агата, а это все материалы стекловидные, некристаллические, светонепроницаемые. И это свойство делало невозможным изучение их поверхностей при больших увеличениях и в отраженном свете.

Но без микроскопа как без рук!

И если магниевое опыление и металлизация исследуемых объектов были давно известными способами, то применение красителей — нанесение тонкого слоя разведенной туши и окрашивание метилвиолетом — родилось в процессе исследования.

Стереоскопические изображения показали, что сработанные участки чаще всего перечерчены рисками, царапинами в одном определенном направлении и что на многих орудиях есть целая система завихрений, или, как их назвали ученые, кометообразных фигур, которые, словно стрелки, показывают направление движений орудия в процессе работы.

Оптический микроскоп, фотографии, просвечивание в инфракрасных лучах позволили установить: следы эти образуются по определенным законам. Пойми по каким — и сумеешь определить, что и как делали тем или иным орудием и как его сделали. Будешь знать: вот это резец, а это — долото, здесь — пест, а там — молоток, и отличаются они от отбойника или ретушера такими-то и такими конкретными признаками.

Теперь достаточно посмотреть: если следы располагаются, допустим, перпендикулярно оси и по окружности — значит, сверло. На шильях следы параллельны оси и располагаются прямолинейно. На строгальных ножах — перпендикулярно лезвию и односторонне.

Вне зависимости от формы: форма орудий может быть разной.

Вот один только пример, относящийся, правда, уже к эпохе, более близкой к нам.

Железная мотыга древнеегипетского земледельца похожа на тесло — у нее лезвие расположено перпендикулярно топорищу. Эскимосская мотыга сделана из бивня моржа и похожа на рог.

Тем не менее обе они мотыги.

В результате очень важных работ С. А. Семенова и сотрудников руководимой им лаборатории сейчас твердо установлено: все основные трудовые процессы, будь то прокалывание, сверление, резание, рубка, скобление, имеют свою опознавательную систему. Они находят отражение в следах изнашивания.

Следы эти зафиксированы.

И тем самым был сделан существенный шаг для облегчения идентификации древних орудий.

31

Уж коль у нас зашла речь о работах С. А. Семенова — а за них он удостоен Государственной премии в 1974 году, — следует сказать и о том, что ему удалось сделать еще одно интереснейшее открытие.

Ученого заинтересовало: действительно ли так отчаянно непроизводительны были древние орудия, как это еще совсем недавно считалось? Верно ли, что первобытному человеку нужны были месяцы, а иногда и годы, чтобы построить хижину, изготовить орудие или утварь.

Итак, 1956 год. Сергей Аристархович, сумевший восстановить уже немало секретов древней археологии, вместе со своими помощниками едет под Каунас. Здесь, на берегу Немана, было вдоволь камней, воды, речного песка, а рядом — отличный сосновый бор.

Добрых два месяца исследователи занимались тем, что изготовляли каменные и костяные топоры, тесла, ножи из тех самых материалов и по той самой (теперь в основном она не составляла секрета) технологии, которой пользовались наши предки.

И вот что выяснилось.

На изготовление шлифованного топора из сланца (а шлифованный топор — работа высокой квалификации, и появился он сравнительно поздно, в конце палеолита) нужно затратить всего два — два с половиной часа. Топор из гранита или диорита можно отшлифовать за двенадцать — пятнадцать часов, кремневый топор при неполном шлифовании — а именно так и сделаны многие найденные в земле древние топоры — за двадцать пять — тридцать часов.

В 1960, 1965, 1968 годах С. А. Семенов и его сотрудники снова и снова на Урале, в Сибири, на Кавказе проверяют свои выводы.

Результаты те же.

В своей докторской диссертации, опираясь на многолетние исследования, С. А. Семенов напишет: «Труд в первобытном обществе вовсе не был так чудовищно непроизводителен, как принято думать».

Это — одно из самых важных за последние годы открытий в области первобытной истории и техники.

Не следует забывать: именно в ту эпоху были заложены основы всех дальнейших завоеваний материальной и духовной культуры.

В том числе материальной и духовной культуры нашего с вами времени.

32

Сейчас уже стало ясно, что именно в конце палеолита, с той поры, как гомо сапиенс заселил более или менее обширные уголки нашей земли, началась и своеобразная революция в технике. Увеличение скорости движения, нововведения, уменьшающие сопротивление материалов, более рациональное использование вещественной энергии — все это в немалой степени содействовало развитию палеолитического производства.

Чтобы не быть голословным: вот, скажем, силовой эффект. Очень долго человек пытался его усилить за счет увеличения веса ручных рубил. И без особых успехов — ведь возможности человеческой руки ограничены. Кремневый топор — камень, который нашли у нас в СССР в Новгород-Северске, весивший восемь килограммов, не очень-то удержишь в руке во время работы. И потому в древнем палеолите ручные рубила делали в основном — это было рационально и практично — весом в четыреста — девятьсот граммов.

Выход был найден лишь к концу палеолита. Ударные орудия: топоры, мотыгу, оснастили рукоятками. И не только ударные, режущие тоже. Это увеличило приложение полезной энергии в два-три раза.

Изобретение копьеметалки позволило метать дротики на восемьдесят — сто метров. И копье летело быстрее, чем брошенное рукой.

Еще один пример: двуручное сверло. Его изобрели в конце палеолита и скорость его была по меньшей мере в десять раз больше, чем более раннего одноручного сверла.

33

Уже в мустьерскую эпоху человек располагал, помимо рубил, палиц и рогатин, скреблами, скоблами, ножами и наконечниками копий, каменными и костяными ретушерами. Теперь орудия становятся разнообразнее. Они приспособлены для исполнения не менее тридцати — сорока функций. И дело не только в количественных изменениях, не только в том, что происходит совершенствование и обособление различных технических отраслей (обработка дерева — это одно, камня — другое, притом камни тоже, как известно, бывают разные, и соответственно нужен был различный подход и в технике оббивки, и в скалывании, и в расщеплении), появляются и коренные принципиальные изменения. В частности, овладение приемом работы с посредником, которому суждено было стать главным при обработке камня. И даже такие изобретения, что опережают свое время.

Взять хотя бы возникновение техники шлифования камня. Или изобретение керамического производства. Абразивная обработка камня, обжигание глиняных изделий характерны для неолитической эпохи и, как справедливо подчеркивает С. А. Семенов, связаны с общим хозяйственно-техническим прогрессом: усиленной обработкой дерева, строительством лодок, земледелием, оседлым образом жизни. А ведь изобретено и то и другое было, как теперь выяснилось, за пятнадцать — двадцать тысяч лет до неолита.

Убыстряются физическое, интеллектуальное, социальное развитие, хозяйственный и культурный прогресс.

Человечество — на одном из крутых поворотов своей истории.

…Темп «обживания» все увеличивается. Ритм жизни, в том числе и духовной жизни, ускоряется. Расширяются, в особенности с того времени как уйдут вспять ледники, площади расселения.

34

1952 год. Американский ученый Роберт Брейдвуд начинает раскопки раннеземледельческого поселения в Джармо, на севере Месопотамии. Исследования показывают: более восьми тысяч лет назад возделывали в этом уголке Северного Ирака пшеницу двух сортов, ячмень, разводили коз, овец, а позднее и свиней. Это по меньшей мере на тысячелетие раньше, чем в Тель-Хассуне. На целое тысячелетие!

Итак, примерно 6750 год до н. э.

То, что это отнюдь не предел, археологи убедятся весьма скоро.

35

Суровы горы Курдистана. Куда ни глянь, везде вздымаются покрытые выжженной травой, а местами и голые вершины. Загросский хребет. Ущелья, долины, на склонах гор — пастбища.

Здесь, на самом севере Ирака живут курды.

Как и в любом горном районе, здесь много пещер.

Об одной из них, пещере Шанидар, стоит сказать особо. Точный адрес пещеры: гора Барадост, между городом Мосулом и озером Урмия. Семьсот пятьдесят метров над уровнем моря.

Высота пещеры — четырнадцать метров. Площадь — около тысячи квадратных метров.

В ней четыре слоя жизни.

Первый — от наших дней и до времен новокаменной эпохи.

Второй относится к двенадцатому тысячелетию до н. э.

Третий древностью от двадцати девяти тысяч лет до тридцати четырех.

Четвертый — сорок пять — семьдесят тысяч лет.

Но нас в данном случае интересует первый слой: он относится к так называемым мезолитическим временам десятого—девятого тысячелетия до н. э. К тем же временам относятся и найденные археологами рядом с пещерой остатки поселения — стоянки Зави Чеми Шанидар.

Вероятнее всего, здесь ученым посчастливилось разыскать остатки сезонных стойбищ.

Открытого — летнего, и в пещере — зимнего.

36

Археологи исследуют эти давние стоянки и, к своему удивлению, находят зерна ячменя и зерна пшеницы. Они находят ступки, песты, терки. Они находят жатвенные ножи.

Можно не сомневаться: уже в те отдаленные времена здесь, на севере Месопотамии, занимались (может быть, вернее будет сказать, начали заниматься) земледелием.

Зернотерки и серпы все тот же Брейдвуд находит и в гроте Палегавра.

И он собирает множество костей козлов, баранов, быков, оленей, лошадей.

Приручали ли уже и в Зави Чеми Шанидаре животных?

Это вовсе не так просто выяснить, кому принадлежат кости — домашним животным или диким?

Но вот цифры. Если в нижнепалеолитических слоях пещеры Шанидар процентное соотношение найденных костей баранов и козлов составляет двадцать к восьмидесяти, то в Зави Чеми Шанидаре, наоборот, восемьдесят процентов составляют кости баранов, а козлов — всего лишь двадцать процентов.

Учтите, вообще-то в диком состоянии в Курдистане козлов больше, чем баранов, раза в четыре. И, следовательно, соотношение найденных костей, характерное для времен палеолита, в том числе и позднего, примерно соответствовало положению дел в природе. И не логично ли предположить, что потому и изменилось соотношение между костями баранов и козлов, найденных в Зави Чеми Шанидаре, что человеку уже в большинстве случаев не надо было искать баранов в горах: к его услугам собственное стадо, благо бараны и приручаются довольно легко, во всяком случае значительно легче, чем козлы.

Но это еще не все. Вот такой факт: по меньшей мере половина костей в Зави Чеми Шанидаре принадлежала молодняку, животным моложе года. И самок было больше, чем самцов, хотя в живущем в диком состоянии стаде их, в общем, насчитывается поровну.

Еще доказательства? Тогда возьмите в расчет то обстоятельство, что в Зави Чеми Шанидаре в большинстве случаев скелеты животных были целехонькими — все кости на месте. А в Шанидаре, в палеолитических слоях, наоборот, не сыскать мало-мальски целого скелета. Разнесли те, кто ел? Растаскали животные? Да нет, похоже, что дело не в том, а просто не так-то легко было порой человеку унести на себе из гор тушу барана или козла. Легче было разделать ее на месте, часть съесть. Вероятно, потому и не хватает костей скелета животных в поселениях палеолита. А в Зави Чеми Шанидаре животное было «свое», все кости оставались.

…Нет, как хотите, а очень похоже было, что население здешних мест, помимо земледелия, занималось скотоводством.

И что вообще скотоводство, впрочем, как и земледелие, родилось в горных долинах.

Там, где росли в диком состоянии злаки и паслись стада диких баранов, козлов, кабанов, быков.

…Десятое — девятое тысячелетие до н. э.

37

Выясняется, что не только в горах Загросса, не только в Анатолии, но и в горных районах нынешней Сирии, Ливана, Палестины находились центры древнего земледелия и скотоводства. К восьмому — седьмому тысячелетию до н. э. относилось найденное археологами в Палестине поселение Иерихон. Оно было окружено мощной стеной из бутового кирпича. В Иерихоне была уже домашняя коза, домашними были собака и кошка.

Впрочем, первые поселения возникли здесь еще ранее — примерно в десятом — девятом тысячелетиях до н. э.

Следы древних земледельцев археологи находят в поселениях Буз-Мордех (семь тысяч пятьсот — шесть тысяч семьсот пятьдесят лет до н. э.) и Али-Кош (шесть тысяч семьсот пятьдесят — шесть тысяч лет до н. э.) в Юго-Западном Иране.

Их находят и в Советском Союзе.

В тридцати километрах от Ашхабада В. М. Массон, ныне доктор исторических наук, заведующий сектором Азии Института археологии Академии наук СССР, раскапывает неолитическое поселение шестого тысячелетия до н. э. Джейтун — один из центров древнейшей в нашей стране раннеземледельческой культуры.

…Пустыня была недалеко. Но тут, в горах Копет-Дага росли и прекрасно росли дикие злаки. И паслись стада безоаровых козлов и горных баранов. Этих животных и стали приручать жители Джейтуна. А дикие злаки послужили основой для выведения тех, которым было суждено осуществить великий переворот в экономике людей новокаменного века: и двурядный ячмень, и мягкая карликовая пшеница были хорошо известны жителям Джейтуна. Судя по остаткам трапез, джейтунцы не отказывали себе и в мясе. Горные бараны, дикие кабаны бродили неподалеку, и охота на них продолжалась.

Поселения джейтунцев напоминали Чатал-Гуюк. Прочные глинобитные дома. Внутри дома массивный очаг, на противоположной стороне выступ с небольшой нишей. Пол окрашен в черный и красный цвет. Рядом с домами — небольшие дворики и глинобитные хозяйственные строения.

Употребляли жители глиняную посуду: они украшали ее несложными узорами, нанесенными красной краской; делали из глины статуэтки людей и животных. Из кости, камня и раковин (иногда привезенных с берегов Индийского океана!) изготавливали бусы. А вот выточенные из камня фигурки животных носили в качестве подвесок — амулетов.

Но главным все-таки было земледелие. Недаром на одном из полностью раскопанных поселений Джейтуна археологи нашли 1054 кремневых серпа.

Насколько можно судить, для земледелия использовались паводковые воды сбегавших с Копет-Дага ручьев.

На одном и том же месте на протяжении многих веков обитали джейтунские племена. И есть прямые свидетельства тому, что они поддерживали тесные и многообразные связи с соседями.

Чего стоит одна только расписная джейтунская керамика, имеющая немало общего с глиняной посудой жителей иранских поселений тех времен: Тепе-Сиалки, Тепе-Гурана.

38

Сейчас как будто все согласились, что о земледелии на Ближнем Востоке можно говорить, уже начиная примерно с половины десятого тысячелетия до н. э.

Не позднее восьмого — шестого тысячелетий были приручены многие верные человеку и ныне животные.

Вот даты. Их, основываясь на новейших находках археологов, привел в своей статье «О времени и центрах происхождения домашних животных в свете данных современной археологии» советский зоолог В. И. Цалкин, известнейший специалист по этим вопросам.

Итак, домашняя овца: самая древняя находка из поселения Буз-Мордех (семь тысяч пятьсот — шесть тысяч семьсот пятьдесят до н. э.), Юго-Западный Иран. Домашняя коза: найдена в поселении Эс Савван в Ираке. Время примерно то же. Домашняя свинья: седьмое-шестое тысячелетие до н. э., Северный Ирак. Крупный рогатый скот: шестое-пятое тысячелетие до н. э., Палестина, неолитическое поселение близ озера Туле, а также Юго-Западный Иран.

Эти цифры — не догмы. Фронт археологических работ все ширится и возможны, конечно, уточнения.

Впрочем, археологических не совсем точно. Проблемы комплексны. Комплексными становятся теперь и экспедиции. Вместе с географами, ботаниками, зоологами, геологами и представителями других естественных дисциплин работают археологи.

Только так приходят успех и научная достоверность.

39

Значит, благоприятные природные условия, и вот, пожалуйста, человек начинает выращивать злаки, приручать животных?

Что ж, особенности внешней среды, конечно, со счета не сбросишь — и климат, и рельеф, и растительность, и животный мир. Еще Энгельс писал о том, что «в понятие экономических отношений включается… и географическая основа, на которой эти отношения развиваются… а также, конечно, внешняя среда, окружающая эту общественную форму». Но дело, само собой понятно, отнюдь не только в географии.

Хотя начать-то придется именно с нее.

40

Есть, есть основания полагать, что пятнадцать — двенадцать тысяч лет назад на Земле наступило резкое потепление. В те давние годы льдов было значительно больше, чем сейчас. Они покрывали значительную часть Северной Европы, почти всю Канаду, едва ли не большую часть Соединенных Штатов Америки.

Ледник стал отступать.

Это не могло не отразиться на жизни растительного и животного мира. И не только в Европе, но и на Ближнем Востоке, где, как известно, ледника не было, и Восточном Средиземноморье, и в Северной Африке, и в Иране, и в Индии, и в других местах, по сути — повсеместно.

41

Отчего вымерли мамонты? Вот уж, скажете вы, вопрос. Много было на него ответов. В том числе и такой: мамонтов уничтожил человек.

Но можно не сомневаться в том, что одна из причин исчезновения этих знаменитых животных — изменение климата.

Оно привело, считает ряд ученых, к тому, что начали исчезать (это происходило постепенно, медленно, счет шел на века и века) и шерстистые носороги, и другие крупные животные, на которых так долго и так, в общем, удачливо охотился палеолитический человек.

Живность стала мельче, она требовала иной охоты. Можно было, конечно, устроить загонную охоту и на зайца, но лучше все-таки попытаться взять его как-нибудь по-другому. Да и за козлом не очень-то поскачешь по горным кручам.

Нужны были орудия несколько иные, чем раньше. Нужно было новое оружие.

Это в ту пору появляется бумеранг.

Это в ту пору оружием номер один становятся изобретенные еще в конце палеолита, но теперь получившие особое значение лук и стрелы, универсальное оружие новокаменного века. Да что там новокаменного! Разве не было отрядов лучников и арбалетчиков в средние века? Простые луки — из целого куска дерева. Сложные — из дерева, кости, рога. Иные в высоту человека. Древки стрел едва ли не в метр, наконечники из камня, зуба, кости.

И почти вытесняют все остальные каменные изделия ножевидные пластины. Их делали из камня, обсидиана, яшмы. Это тот же отщеп, но только с более параллельными краями. Притупи один из краев пластины — и вот он нож. Действенна здесь была новая техника. Дабы получить такую пластину, ударяли каменным молотком, отбойником, через костевой или роговой посредник по специально подготовленному участку ядрища.

Один из современных ученых пишет, что на пластинах обычно видны очень ровные грани, похожие на грани карандаша, только у ножевидной пластины они острее и четче. Эти грани (одна или две-три) образуются при скалывании пластины с ядрища. Ширина пластины невелика, в большинстве случаев от половины до полутора сантиметров. Некоторые имеют ширину два-три миллиметра. И они, как правило, не толще лезвия перочинного ножа.

Это — вкладыши. Были еще и просто острые мелкие отщепы. И те и другие вставлялись в кинжалы, дротики, копья, ножи.

И все более увеличивается число составных, вкладышевых орудий.

42

По подсчетам некоторых специалистов, пластинчатая техника неолита в шестьдесят раз производительнее старой, палеолитической техники обработки камня!

Французский ученый Андре Леруа-Гуран поставил, используя методы Семенова, соответствующие эксперименты. Из одного и того же обломка кремня можно, пользуясь мустьерской техникой оббивки, получить около двадцати сантиметров режущего края. Используя позднепалеолитическую технику отщепа — около метра режущего края. Используя пластинчатую технику — от трех до двенадцати метров режущего края!

43

Трудно сказать, какому гениальному изобретателю пришла в голову мысль о «живых консервах». Но это была счастливая мысль. Точно также, как и мысль о взращивании злаков, — надежнее, сытнее, чем просто заниматься собирательством.

Заметим только одно: уже для сбора дикорастущей пшеницы и ячменя нужен был жатвенный нож.

Ножи эти — прообраз всем известных серпов, сельскохозяйственных орудий, форма которых не менялась девять тысячелетий, орудий, существующих и поныне, найдены.

Это обычный нож с кремневыми пластинами-вкладышами. Лезвия в него впрессовывались лишь с одной стороны. И на краю его делалось утолщение, чтобы придерживать сноп.

В 1963–1964 годах в Турции на одном из горных плато, где и до сих пор растет дикая пшеница, ученые проделали эксперимент. Он показал, что даже неопытный человек с помощью кремневого серпа (да, да, того самого, древнего, с кремневыми пластинами-вкладышами) мог собрать полтора килограмма зерна в час.

Неплохо, не правда ли?

…Долог был путь к возникновению экономики нового типа, направленной на производство пищи, а не на присвоение готовых продуктов. Исторический этот переворот — его иногда называют «неолитической революцией» — подготавливался всем предшествовавшим развитием человека и человеческого общества.

44

Да, сейчас можно не сомневаться: в X–VI тысячелетиях до н. э. на Ближнем Востоке, Среднем Востоке, в Средней Азии произошел переворот, имевший огромное значение для всей последующей истории человечества, — от охоты и собирательства люди перешли к земледелию и скотоводству, к развитию в дальнейшем ремесел. И, следовательно, были созданы предпосылки для возникновения раннеклассового общества, для образования первых цивилизаций.

Но только, как теперь выясняется, это отнюдь не единственные очаги древней культуры.

45

Банг-Чанг — это небольшая деревушка в Таиланде: глинобитные хижины, заросли сахарного тростника, кокосовые пальмы. На заднем плане лес с прогалинами и полянами, с саванной, где трава чуть ли не в рост человека. В воронкообразных шляпах, закатав штанины по колено, с утра и до вечера, иногда погоняя круторогих буйволов, налегая на плуг, но чаще полусогбенные, словно невидимыми цепями прикованные к клочку своей земли, трудолюбиво обрабатывают свои посевы крестьяне. И земли здесь порой дают по два урожая в год, хотя и не приносит это богатства земледельцу.

Здесь возделывают рис, маис, табак, хлопок, овощи. А за полями, за плодородными низинами, на склонах плато, на горах — густые дремучие джунгли: деревья, обвивающие друг друга ветвями, непроходимые дебри, гигантские насекомые, опасные хищники.

…Давно уже при строительстве домов, во время полевых работ жители нет-нет да и находили в земле какие-то вазы, горшки, иногда целые, иногда треснувшие или разбитые, долго, видно, находившиеся в земляном плену. Кто вылепил эти сосуды, когда — над этим не очень-то задумывались жители Банг-Чанга. Они предпочитали пускать найденные сосуды в дело, ну хотя бы для собирания дождевой воды. Впрочем, наиболее предприимчивые умудрялись, очистив тот или иной сосуд, даже продать его попавшему в деревушку редкому путнику: все-таки древность, все-таки сувенир.

Наверное, и дальше бы все шло заведенным порядком, если бы один из сувениров случайно не попался на глаза ученым: его принесли в Национальный музей в Бангкоке.

Сосуд был древним, очень древним, археологи поняли это сразу. Задача заключалась в том, чтобы разыскать другие, такие же.

Так начались раскопки в Банг-Чанге.

…Некогда тут было поселение, во всяком случае где-то рядом. И от давних тех времен остались захоронения.

Нашли археологи хорошо сохранившиеся скелеты людей. Нашли утварь, бронзовые украшения, стеклянные бусы, множество глиняных ваз довольно разнообразной формы, украшенных красивой декоративной росписью.

Около тысячи вариантов росписей насчитали ученые.

Радиоуглеродный анализ показал: пятое — третье тысячелетие до н. э.

В одном из найденных горшков, относящихся к пятому тысячелетию, археологи нашли зерна риса.

Это, конечно, не единственное доказательство. Есть и иные, их разыскали в поселении Нон-Нок-Тха. Очень похоже, что здешние крестьяне возделывали рис уже семь тысячелетий назад.

В тех же слоях археологи нашли и остатки буйволов. Не означает ли это, что дикого быка тут принялись одомашнивать едва ли не в те же времена, что и в Палестине?

…А в Бирме, в Пещере духов, археологи недавно обнаружили слои жизни, датируемые десятым — шестым тысячелетием до н. э. В нижних слоях, по всем расчетам относящихся к самому раннему периоду, нашли горошины, фасолины, сою.

По мнению руководившего раскопками американского археолога Вильгельма Зольгайма, что бы ни показали дополнительные исследования (а все находки, сделанные в Пещере духов, сейчас самым тщательным образом изучаются в музее Гонолулу), можно не сомневаться в том, что Юго-Восточная Азия — одна из ключевых зон становления неолита. Если даже, допустим, большинство найденных зерен еще относится к диким видам, считает он, то это засвидетельствует факт интенсивного собирательства, несомненно предшествующего и — закономерно предшествующего — началу земледелия, а в какой-то мере и сосуществующего с ним, подобно тому, как это было и на Ближнем Востоке.

В случае же, если это уже культурные растения, придется признать, что переход к земледелию в здешних краях начался в то же время, что и в горах Курдистана, а может быть, и раньше.

Найдены здесь и черенки, как будто относящиеся к седьмому тысячелетию — это едва ли не более ранняя дата, чем на Ближнем Востоке. И вообще Зольгайм считает, что на всем юго-востоке Азии, и в частности в Бирме, люди принялись заниматься огородничеством между двадцатым и пятнадцатым тысячелетиями.

Поживем — увидим. Давно ли невероятной казалась сама мысль о том, что земледелие возникло не в третьем тысячелетии до н. э., а раньше, значительно раньше?

46

Весьма возможно, что еще во многих районах мира нас ожидают немалые сюрпризы.

Достаточно вспомнить, как резко увеличилась за последние годы «изначальная зона» на Ближнем Востоке: сейчас она тянется в длину на добрых две тысячи километров. Как теперь выясняется, к «изначальной зоне» следует, очевидно, причислить и Прикаспий, и некоторые уголки Туркмении. Один из крупных современных специалистов по неолиту английский профессор Кларк имел все основания написать, что кремневая индустрия, в которой широко использовалась микрорезцовая техника и которая охватывает Иранское плато, Каспийский берег и Туркменистан, и совершила переход от охоты и собирательства к экономике скотоводства и выращиванию злаков. И вообще похоже, что десять — двенадцать тысяч лет назад вся территория от Урала до Южного Прикаспия и Северной Месопотамии была заселена группами родственных племен.

И уж если говорить о зоне зарождения земледелия, следует напомнить, что Н. И. Вавилов включал в нее и Африку от Сенегала до Эфиопии, и значительные районы Южной Америки, и обширные области Юго-Восточной Азии…

Недавними изысканиями установлено: в горной долине Техуакана в Мексике развитие земледелия началось в VII тысячелетии до н. э. Тремя тысячелетиями позже здесь возделывали все важнейшие культурные растения Нового Света: кукурузу, фасоль, тыкву.

Найдена «изначальная» зона и в Перу.

47

Неа-Никомедия — это небольшой холм, километрах в шестидесяти к западу от Салоник. Примечателен он тем, что находки, сделанные в его ранних неолитических слоях, напоминают находки, сделанные в Анатолии.

Среди прочих интересных вещей здесь нашли так называемые столбовые дома. Исследователь, изучавший их, скажет, что столбы, служившие основаниями стен, ставились в предварительно вырытые и обмазанные глиной траншеи. К каркасу из дубовых балок прикрепляли тростниковые маты, и затем вся конструкция обмазывалась глиной.

Знакомая конструкция, не правда ли?

Уголь из первого строительного горизонта Неа-Никомедии дал дату: шесть тысяч шестьдесят три года до н. э. Есть и другая дата: пять тысяч восемьсот тридцать четыре.

То же, как говорится, не вчера.

В книге «Неолит Греции» советский историк В. С. Титов подчеркнет, что сопоставление этих дат с радиоуглеродными датами позднего неолита Юго-Западной Анатолии, очень близкого в хронологическом и культурном отношении к раннему неолиту материковой Греции, показывает поразительное сходство, которое не может быть случайным.

Оно действительно не случайно. Взгляните на карту, и, право, многое становится понятным: Анатолия — ближайшая соседка Греции.

Итак, запомним: в седьмом тысячелетии до н. э. в Греции существовали ранненеолитические поселения.

А у северных ее соседей? В Болгарии, например? В других странах на Балканах?

48

Когда несколько лет назад на окраине древнего болгарского города Стара-Загора во время раскопок нашли серпы из кости оленя и светильники из глины — это не очень озадачило археологов. Заботы начались позднее: радиоуглеродный анализ показал, что находки относятся к пятому тысячелетию до н. э.

Решили перепроверить результаты. Из Франции пришел ответ: все правильно, начало пятого тысячелетия.

Это означало, что найдены, пожалуй, древнейшие в Европе серпы.

Тут уж был явный повод для раздумья.

49

Знаете ли вы, что ныне на территории Болгарии зафиксировано более четырехсот теллей — холмов с остатками многослойных раннеземледельческих поселений — по всей стране, но в основном все же на юге и на севере. В большинстве этих поселений жизнь началась еще в неолите.

Среди них одно из самых значительных — Караново, в десяти километрах от города Нова Загора.

Двести пятьдесят метров в диаметре. Двенадцать с половиной метров в высоту. Семь археологических слоев, в некоторых из них от двух до шести слоев жизни — от шестого по третье тысячелетие до н. э.

Кстати говоря, именно в Караново и были обнаружены упомянутые нами серпы, а помимо них в нижних (первом и втором) слоях нашлись и другие следы присутствия человека. В четвертом слое была найдена керамика с инкрустацией из шлифованных камней; в пятом — керамика с черным и красным покрытием и опять-таки с инкрустацией, каменный топор и медные изделия; в шестом — следы пожаров и множество изделий из камня, кости, рога, меди, глины.

Судя по многим данным, карановская культура была довольно широко распространена во время неолита по всей Болгарии.

Сейчас уже совершенно ясно, что карановцы занимались земледелием и скотоводством и жили в основном оседло, в одних и тех же облюбованных местах, в основном в долинах рек Марицы, Тунджи, Арды, Струмы и других.

Так же, как и в Неа-Никомедии, так же, как и в Чатал-Гуюке, здесь тоже были найдены прямоугольной формы почти квадратные дома и даже «трехквартирный» дом. Каждая из его «квартир» имела свой собственный вход. В каждой из них была печь для выпечки хлеба. Нашлись тут ручные мельницы, многочисленная утварь. Картину дополняли резцы, долота, зубила в основном из костей и рогов.

Поселения были круглые, но иногда и овальной формы.

50

Находки множатся не только в Болгарии. В Румынии и Югославии тоже. И все четче ныне становятся контуры местных культур, характерных для этого примечательного района с его горной дугой Карпат, с Балканскими горами, с Динарскими горами, с холмистыми равнинами и плодородными долинами.

Да, можно не сомневаться: в далекие времена здесь гоже начался переход к производящему хозяйству и его основным отраслям — земледелию и скотоводству. Несомненной является и связь территории Болгарии с Малой Азией в эпоху южноанатолийского неолита, во времена Чатал-Гуюка и Хаджилара.

Это факт.

Фактом же является и то, что на Балканах существовал культурный очаг, который (мы приводим слова доктора исторических наук Николая Яковлевича Мерперта) «в силу своих природных условий и близости к передовым культурным центрам переднего Востока сыграл огромную, если не основную роль, в распространении на территории Европейского континента… земледелия и скотоводства».

В том числе и в ряде областей европейской части СССР.

51

Мне хочется рассказать еще об одном открытии. На сей раз об открытии, совершенном в Сахаре.

Нет, нет, я не оговорился, речь идет именно о великой пустыне.

52

Она расползлась на карте ядовито-желтым пятном, даже цветом своим вызывая трепет и уважение: смотри и знай — здесь песок, песок и песок, здесь море песка, океан песка, здесь сушь и солнце, солнце и сушь!

Но Сахара — это еще и камни, которых, наверное, не меньше, чем звезд на небе. Это выветрившиеся края залегающих под песком твердых пластов; пересохшие русла былых рек и ручьев; могучие скалы, с наветренной стороны загроможденные высокими дюнами. И это прорезанные глубокими каменными ущельями гористые плато, тянущиеся вдоль и вширь на многие десятки километров.

И гнетущая тишина, к которой надо привыкнуть.

Ни дерева, ни кусточка, ни человека, ни зверя. И только изредка фантастически-зеленым видением вас встречает оазис — сказочно-манящий уголок живого.

Впрочем, путешествовать по Сахаре ныне все же гораздо проще, чем раньше. Когда в 1924 году великую пустыню удалось впервые пересечь на автомобиле, весь мир рукоплескал героям. Сейчас тут ходят рейсовые автобусы. И к услугам тех, кто хочет полюбоваться красотами, вполне благоустроенные автомобильные дороги. Одна начинается в Марокко, другая — в Алжире. С севера на юг узкой змейкой вьются они. Четыре дня пути — и вы преодолели все пески. Сооружается здесь сейчас и трансконтинентальная шоссейная дорога из Алжира через Сахару на юг.

53

Но мы с вами прервем наше путешествие почти в центре Сахары, на линии горного массива Хоггар. Еще точнее — на линии горной цепи Тассили-н-Аджера, что примыкает к Хоггару с северо-востока. Ибо именно сюда в это труднодоступное гористое плато с его островерхими пиками скал и гигантскими каньонами восемнадцать лет назад прибыла небольшая экспедиция. Она везла с собой чуть не целый грузовик кальки и такое великое множество кистей и кисточек, что их, наверное, с избытком хватило бы на всех школьников какого-нибудь не слишком большого городка.

Ныне эта прославленная экспедиция широко известна. Привезенные ею красочные копии доисторических рисунков выставлены в Париже в Музее человека. Их возили по всем странам света, их показывали и у нас, в Москве. Они считаются одним из чудес века.

Еще бы! Не каждый день (и даже, скажем по секрету, не каждый год) удается разыскать такой необычайно богатый архив древнейших сокровищ, как тот, что был найден в диковатом и безжизненном уголке великой пустыни.

«Уголок» не совсем в данном случае точно. На сотни километров причудливо тянется Тассили. И словно в затерянном мире путешествовали среди ее высоких, сложенных из песчаника колонн, среди громадных каменных осыпей, усеянных многочисленными пещерами, тринадцать мужчин и одна женщина.

Суеверные люди, наверное, пришли бы в ужас: женщина «на борту», тринадцать основных участников.

Но все закончилось благополучно. Более того, просто блистательно закончилась эта осуществленная под руководством французского ученого Анри Лота экспедиция.

В ней, к сожалению, не смог принять участие тот, кто по праву считается первооткрывателем сокровищ Тассили, — веселый и общительный лейтенант Бренан.

Он скончался на руках у Лота незадолго до начала работ, так и не увидев окончательных результатов исследования Тассили, которым он положил начало еще в 1933 году.

54

Да, именно в 1933 году офицер французских колониальных войск лейтенант Бренан, возглавлявший небольшой разведывательный отряд, проник в никому не ведомый каньон в массиве Тассили, к югу от военного форта Полиньяк. Каньон сам по себе оказался довольно заурядным для здешних мест: скопление причудливых скал, узкие ущелья и переходы. Но в какой-то момент лейтенант заметил странные рисунки, покрывавшие одну из отвесных каменных стен.

Соскочив с верблюда, Бренан замер перед красочными изображениями. Очень уж они были неожиданными, все эти слоны с воинственно поднятыми хоботами; гиппопотамы, что, отдуваясь и отфыркиваясь, вылезали из воды; носороги явно не мирного нрава; семья жирафов, присоседившаяся к высокому кустарнику.

Опаленный солнцем край. Безмолвие пустыни. И целая галерея рисунков, сделанных рукой человека!

Налюбовавшись вдоволь, Бренан продолжил свой путь. Каково же было его удивление, когда двенадцатью километрами дальше среди хаотических нагромождений каменных осыпей он обнаружил еще более впечатляющие фрески. Помимо животных, здесь нашлись и изображения людей, правда, с звериными мордами.

А вскоре выяснилось, что буквально тысячи изображений покрывают оба каменистых берега давно высохшей реки в Джерате — там, где сделал свое открытие Бренан.

55

Конечно, и Бренан, и встретившийся с ним четыре месяца спустя в Тассили Лот знали, что Сахара (хотя и существует на сей счет легенда) вовсе не была дном высохшего моря. К тридцатым годам нашего века эта версия была отвергнута.

Но они знали и другое. Допотопных времен кости гиппопотамов и слонов, черепашьи панцири, остатки человеческих скелетов, которые за последние десятилетия от Атлантики до Нила разыскали ученые, непреложно свидетельствовали о том, что Сахара не всегда была такой, как сейчас.

Сначала, в эпоху древнего камня (быть может, сто или больше тысячелетий назад), потом уже в гораздо более близкие к нам времена, в неолите, ее землям была хорошо ведома живительная ласка воды. Но между этими двумя периодами вклинились века и века суши. Древняя пустыня была, пожалуй, еще обширней, чем современная: кроме нынешней территории, она занимала чуть ли не весь Судан.

И в древнейшие времена относительной влажности, и позднее, когда исчезла или во всяком случае сильно уменьшилась древняя пустыня, здесь обитали люди.

Когда вторично начала исчезать из этих мест влага, когда с пушечным грохотом принялись раскалываться многострадальные скалы, не выдерживая адской смены температуры — жара днем и холод ночью, — вслед за уходящей водой потянулись звери и птицы. Люди тоже начали свой отход.

Уходила вода. Уходила и жизнь.

Все больше похожей на огнедышащую печь становилась Сахара. Волны пустыни — гонимые ветром песчаные барханы — все отчаяннее вели наступление на обреченный край. К долине Нила на восток, к озеру Чад на юг, к могучим, ныне пересохшим рекам Тафассасет (Тенере), Соро (Бахар эль Газаль) отходило население.

Но когда это было? Кто были эти люди? Где именно в Сахаре жили они?

56

На многое могли пролить свет древние росписи, разысканные Бренаном и Лотом. Но вдвоем они не обследовали и десятой доли фресок. Нужно было организовать хорошо оснащенную экспедицию.

Обстоятельства, однако, сложились так, что только двадцать три года спустя Лот сумел осуществить свою мечту. Помешала война, помешали материальные невзгоды.

В феврале 1956 года долгожданная экспедиция прибыла в Джанет — небольшой оазис у подножия Тассили.

Отсюда на плато вели четыре перевала. Лишь один из них был доступен вьючным верблюдам — самый дальний.

Раздумывать не приходилось.

Четырнадцать человек и тридцать верблюдов двинулись в путь.

Впоследствии Лот писал: «Основная задача заключалась в том, чтобы разыскать все наскальные изображения в Тассили-н-Аджере и сделать точные копии всех рисунков, сохранив масштабы и краски оригиналов».

57

Дорога все время идет в горы. И среди скользящих под ногами камней, на узких карнизах даже привыкшие к такому переходу люди чувствуют себя не очень ловко. И не только люди. Нет, нет да и упадет не приноровившийся к подобным путешествиям верблюд-новичок, а рядом другой его собрат начинает выказывать явные признаки нервного переутомления.

Но постепенно появляется сноровка, приспосабливаются и животные. Да и не вечно продолжается подъем.

Наступает, наконец, такой момент, когда верблюды могут пощипать жиденькую травку (в Тассили — невиданная удача — прошли дожди), а люди могут заняться своим основным делом.

Уже на первом основательном привале, в Тан-Зумаитаке, выясняется, что дел непочатый край. Хотя Лот в свое время уже побывал тут и даже сфотографировал большой грот с фресками, настоящая работа начинается только сейчас.

С восторгом взирают участники экспедиции на древние росписи. Огромные, нарисованные желтой охрой человеческие фигуры, гигантские животные.

Шесть слоев рисунков насчитывают исследователи на двадцатиметровой плоскости стены.

И вот на камень накладывается калька. Ее укрепляют с таким расчетом, чтобы неровная поверхность, по возможности, не искажала копии.

Затем воспроизводится фон фресок, точнее, тон стен древнего грота.

Наконец, кальку накладывают на бумагу с подготовленным фоном, и калькированные фигуры фресок раскрашивают в полном соответствии с оригиналом.

Просто? Как будто бы. Но попробуйте осуществить это! Учтите, что стены неровны — в выступах и впадинах, учтите, что копируется не один какой-нибудь рисунок, а огромная площадь, что делается это не на глазок, а с максимальной точностью, и что освещение оставляет желать много лучшего…

С непривычки после такой физкультуры болела поясница, болели глаза.

А ведь надо было еще и разобраться в этих наслоениях рисунков, нередко просто суметь разыскать, выявить их. Сотни и сотни изображений насчитали исследователи в одном только «цирке» Тин-Беджедж различных стилей, различных эпох. У некоторых человеческих фигур был удлиненный, характерный для европейских народов профиль; у других — круглые головы; а у иных голову и вовсе заменяла палочка.

В Тин-Беджедже исследователи встретили немало изображений жирафов, быков. Были и лошади, запряженные в боевые колесницы, оседланные вооруженными людьми. Не обошлось и без сцен охоты на муфлонов — огромных диких предков нынешних мирных баранов.

Густо населяли некогда люди эту естественную впадину шириной примерно в километр, окруженную высокими уступами скал. Видно, неплохо обстояли тут дела с квартирами: во многих местах вода размыла основания скал, образовав пригодные для жилья гроты и скалистые навесы.

58

…Работа кипит. А помимо работы, нужно раздобыть дров, испечь хлеб, сварить обед, разыскать воду — мало ли еще чем следует заняться в условиях бивуачной жизни в этой продуваемой всеми ветрами сухой и безлесной долине. Воду брали из застойных луж, образовавшихся после спасительных дождей. И без микроскопа было видно, что в ней песок, шерсть, трава, личинки насекомых. Но привередничать не приходилось.

Да и какое имели значение все эти мелочи бытия! Наскальные рисунки с их потрясающей свежестью красок — вот что было главным, вот чем с утра до ночи были заняты участники экспедиции.

Кстати, Лоту удалось выяснить секрет чудесных красок. Он оказался прост. Почва Тассили содержит сланцевые пласты. Они находятся на разных глубинах и подвергаются воздействию солнечных лучей. Там, где слой наиболее глубок, ищи темную охру, почти шоколадного цвета. Ближе к поверхности идет красно-кирпичная охра, светло-красная, желтая. Подбирай ее и рисуй себе на здоровье!

И древние художники не ленились. Почему они рисовали? Лот доказывает, что в этом сыграли свою роль не только магия, не только первобытные верования, но и любовь к прекрасному. Изображения, найденные в Тассили, утверждает он, только в редких случаях имеют ясно выраженный культовый характер.

Но выводы эти последовали в дальнейшем, а тогда Лота больше всего интересовали поиски и находки. И чем дальше продвигалась работа, тем яснее становилось ему, что поколения людей оставили здесь частицу своей жизни.

59

…Сцены охоты, сцены пастушеской жизни: вооруженные луками охотники преследуют стадо антилоп, пастухи гонят большое стадо быков. Снова муфлоны; на них охотятся круглоголовые люди. На этот раз здесь, в Тамрите, изображения людей значительно крупнее, чем в Тин-Беджедже.

В Тамрите экспедиции вообще повезло: рисунки были повсюду.

Основной цвет — красная охра. Но и желтая, и зеленоватая, и синяя. Сотни картин разыскали здесь Лот и его помощники. Чудесные многоголовые стада антилоп, огромные рыбы, бесконечные вереницы быков, снова жирафы, снова слоны. Но больше всего быков.

«Бычья» тематика — это уже относительно последний период истории здешнего края, хотя и более ранний, чем «период колесниц и лошади», а тем более «период верблюда».

Вас удивляют такие странные наименования? Но поймите ученых: перед ними относящиеся к различным стилям, к различным эпохам изображения. Надо их как-то сгруппировать, надо для начала хотя бы приблизительно установить их последовательность. Исследователи знают: «корабль пустыни» — верблюд вовсе не такой уж давний житель Сахары, как это может показаться на первый взгляд. Более того, известно, когда именно появились в Африке верблюды. Известно примерно, когда в здешних местах появилась лошадь.

Вывод? Он прост: «период колесниц и лошади» — это 1200 год до нашей эры. В то время он, во всяком случае, начинается. А «период верблюда» — совсем недавние времена: всего лишь 200 год до нашей эры.

А быки? Они относятся к временам скотоводства. Судя по различным признакам, «бычий период», «бовидьен», начался примерно за тридцать пять — тридцать веков до нашей эры.

Перед тем как рисовать, художники эпохи появления домашнего быка высекали рисунки на скалах и лишь потом прибегали к помощи охры.

Изображая бесчисленные стада быков, они не забывали о людях.

…День за днем происходят «встречи» с людьми, некогда населявшими выжженные ныне солнцем Тассили.

«Мы видели их, — писал Лот, — в атлетических позах: в движении, стреляющими из лука, сражающимися за обладание стадами, собирающимися в группы для участия в танцах. Многочисленные рисунки воспроизводят домашнюю работу. Они дают живое представление о быте тех времен. Люди жили в конусообразных хижинах. Женщины мололи зерна с помощью каменных зернотерок. Передвигались верхом на быках, женщины сидели позади мужчин. Кроме быков, в хозяйстве были козы и овцы».

Но к какому роду-племени принадлежали эти люди? И прежде всего, какими они были — черными или белыми? Трудно пока достоверно ответить на этот вопрос. Их профили (а в основном все они изображены в профиль) удивляют своим разнообразием: есть похожие на европейские, есть и иные. По-видимому, различные народы жили здесь бок о бок. Разнообразие одежд — от длинных туник до коротких набедренных повязок — подтверждает это предположение.

Вероятно, с Востока пришли многочисленные пастушеские племена, распространившиеся не только в Тассили, но и по всей Сахаре. Лот разыскал даже некоторые вещественные остатки их бытия. Под одной из скал с рисунками он нашел остатки пищи бовидьенских пастухов и прежде всего немало бычьих ребер и зубов. И там же каменные жернова, зернотерку, каменные топоры, костяные шила, черепки, маленькие просверленные диски — своеобразные ожерелья, которые вырезали из скорлупы страусовых яиц. Остатки цивилизации, современной древнеегипетской, если не более ранней.

Но скелетов людей той давней эпохи Лоту так и не удалось найти ни в Тамрите, ни в других местах.

В период большой влажности жили скотоводческие племена. Куда они подевались вместе со своими громадными стадами? Где теперь живут их потомки? Лот считает, что, гонимые засухой, они, возможно, переселились в поисках пастбищ в Суданскую саванну и что именно они — предки нынешних фульбе, одного из скотоводческих племен Судана. Пока это гипотеза.

60

Все дальше в глубь Тассили уходила экспедиция. Целый месяц трудится она в Тимензузине, а потом перекочевывает в Джаббарен.

«Джаббарен» на языке туарегов означает «гиганты». И действительно, гигантскими изображениями покрыты здесь скалы и пещеры.

Особенно много изображений круглоголовых людей. Кто-то шутит: «Марсиане». Шутку подхватывают. Ну что ж, марсиане так марсиане. Но только эти марсиане явно не обладали никакой марсианской техникой: они вооружены луками, и основное их занятие — охота на носорогов, антилоп.

Пройдет немного времени, и некоторые фантазеры начнут доказывать, что круглоголовые из Джаббарена — это изображения «небесных пришельцев», космических путешественников.

Доказательства? Да ровным счетом никаких. Головы напоминают, видите ли, шлем космонавтов. А то, что эти изображения очень похожи на современные ритуальные маски некоторых африканских племен и что отнюдь не на небесах, а на земле следует искать корни этих своеобразных изображений, такая простая мысль не знающим истории фантазерам в голову, конечно, не приходит.

Но все это произойдет потом, а тогда, в 1956 году, Лот и его «команда» менее всего склонны (впрочем, как и сейчас) приписывать эти изображения марсианскому влиянию. Они знают: круглоголовые фигуры в Тассили — одни из самых древних и примитивных. И зарождение и изменение этого стиля связаны с вполне земными делами.

Между прочим, несколько поодаль, уже в другом месте, в Ауанархете, путешественники обнаруживают огромную круглоголовую женщину — большую фигуру, нарисованную желтой охрой и обведенную белой глиной. Одна нога ее слегка согнута; с колен, с пояса, с рук свисает тонкая бахрома; по обе стороны головы над вытянутыми горизонтально двумя большими рогами нечто вроде облака зерен, падающих с хлебного поля. В том же Ауанархете они нашли еще одну круглоголовую фигуру женщины. В отличие от первой — вероятно, жрицы или, быть может, какой-нибудь богини, — это просто обнаженная женская фигура.

Более пяти тысяч изображений на площади четырехугольника, каждая сторона которого не больше шестисот метров! Двенадцать — тринадцать слоев изображений! И тысячи и тысячи черепков посуды, зернотерок, каменные орудия — таким предстает перед исследователями Джаббарен.

…Каждый день приносит новости. То это четыре изображения женщин с птичьими головами, поразительно напоминающими те, что до этого находили в Египте (конечно, они относятся к совершенно другой эпохе, чем круглоголовые, свидетельствуя, быть может, о том, что люди фараонов доходили в своих набегах и до Тассили), то коленопреклоненная женщина с тонким и выразительным лицом, напоминающая греческие изваяния. И рядом в сценах, относящихся к «бычьим» временам, исследователи обнаруживают домашнюю собаку.

От зари и до зари, как косари в страдную пору, трудятся они. Меняются участники экспедиции: одних призывают на военную службу, другие уезжают сдавать экзамены (отряд в основном состоит из молодежи). Находятся и такие, кто просто не выдерживает сурового климата.

На смену им приезжает пополнение. И все новые доказательства самобытности культуры народов, населяющих Сахару, скапливаются в сейфах экспедиции. Одно открытие влечет за собой другое. Все чаще и чаще по вечерам начинаются споры и дискуссии о найденном. Ведь разыскать фреску, скопировать ее — это далеко не все. Нужно еще и проникнуть в тайны неведомых культур, над которыми приоткрывают завесу эти фрески, нужно ограничить их во времени и пространстве, как-то истолковать.

Без малого полтора года в жару и зной вела свой поиск экспедиция Лота. Сотни километров исходила она.

Копии более восьмисот фресок, все в натуральную величину, общей площадью тысяча пятьсот квадратных метров, фотографии и кинокадры сделали теперь всеобщим достоянием затерянные в песках остатки былых цивилизаций.

Джаббарен, Тан-Зумаитак, Тимензузин, Ауанархет — эти еще недавно почти никому не известные названия приобрели громкую славу.

61

Итак, мелкие (всего несколько сантиметров в высоту), крайне схематические изображения людей, с круглой, непропорционально увеличенной головой, обычно украшенной рогами или перьями. Руки, ноги — просто линии, тоненькие нити. Почти полностью отсутствуют изображения животных.

Это VIII–VI тысячелетия до нашей эры.

Затем такие же круглоголовые люди, но уже больших, значительно больших размеров. Появляются цвета. Появляется интерес к деталям. Но фигуры по-прежнему очень условны. И большей частью в отличие от первых чрезвычайно статичны. Это V–IV тысячелетия до нашей эры.

Потом вполне реалистическая живопись периода бовидьен. Глубокое знание натуры, удивительная точность в передаче деталей. Целые эпизоды из жизни кочевых племен: сцены войны, угона стад, бытовые сцены: середина третьего — первое тысячелетие до нашей эры.

Наконец, более близкие к нам времена: изображения колесниц, запряженных лошадьми, потом верблюдов.

На вопрос о том, не открыла ли экспедиция легендарную Атлантиду (ведь некоторые «исследователи» ищут ее и в Африке!), Лот ответил так:

— Нет, мы не открыли Атлантиду… Но зато нам удалось добиться других, не менее важных результатов. Мы установили, что Центральная Сахара была в период неолита одним из самых населенных центров первобытного общества. Мало того, мы обнаружили, что в этой некогда покрытой необозримыми пастбищами пустыне существовали многочисленные и отнюдь не легендарные культуры.

И он был прав, когда, суммируя свои наблюдения, написал: «Если росписи, которые находят во Франции и Испании, дают нам весьма слабое представление о жизни и нравах пещерных людей (разве только, что древние обитатели Франции охотились когда-то на бизонов, мамонтов, носорогов и оленей), то, в отличие от них, росписи Тассили — настоящий архив, благодаря которому можно составить себе вполне ясную картину о народностях древней Сахары, о различных расовых типах, сменявших здесь друг друга, о нашествиях кочевников-скотоводов и о тех влияниях, которым подвергалось местное население. Эти рисунки дают также возможность проследить за постепенным изменением фауны Сахары и ее климата».

Более того, есть данные, свидетельствующие о том, что основы культуры народов современного Судана и тропической Африки — это подчеркивает известный советский африканист профессор Д. Д. Ольдерогге — складывались в районе Сахары. Здесь задолго до цивилизации Египта возникла весьма сложная культура, которая развивалась в связи с культурами Древнего Египта и Средиземноморья и, вероятно, предшествовала им.

В 1959 и 1960 году в Тассили работали еще две экспедиции по шесть месяцев каждая.

62

Сравнительно недавно Африка считалась материком без прошлого. Египет, области, примыкающие к Средиземноморью, — вот, собственно, и все цивилизации «Черного континента», которые были известны. Дальше к югу, утверждали расистски настроенные ученые, — одно только варварство, царство «третьесортных», отсталых народов, не имеющих якобы ни истории, ни культуры, застрявших в своем развитии где-то чуть ли не на уровне каменного века.

«Цивилизация кончается на первом пороге Нила», — упрямо твердили приверженцы расизма, уподобляясь тем картографам начала XIX века, которые, ничтоже сумняшеся, чуть ли не на всей карте Африки писали: здесь водятся львы.

Львы и другие звери, и люди, не слишком отличающиеся от животных, — так хотели представить дело расисты.

Жизнь опровергла эти человеконенавистнические теории.

Африка имеет свою историю! Не менее древнюю, чем Азия или Европа. И одно из свидетельств этому — блестящие находки Лота.

Историческая карта Африки, еще недавно столь же пустая, как ее географические карты прошлого столетия, ныне все более начинает заполняться вполне точными наименованиями. «Мы, — заявил недавно в своем обзорном докладе о положении в археологии и истории Африки один из ученых, — открываем что-нибудь новое каждые шесть месяцев».

Следует сказать, что новые даты получены при перепроверке и для Тассили. Они показали: культура этих районов еще более древняя, чем это предполагал Лот. Любопытнейшие данные получены и для горного района, граничащего с Тассили: круглоголовые фигуры здесь датируются 4800 годом до н. э., некоторые очаги — началом седьмого тысячелетия, керамика — 5095 годом до н. э.

63

Продолжаются раскопки и на землях древних шумеров. С 1969 года на севере Ирака, в знаменитой Синджарской долине, по которой некогда проходил самый удобный и короткий путь из Северной Месопотамии в Сирию, и дальше, к Средиземноморью, работает советская археологическая экспедиция. Сейчас уже ясно: без малого восемь тысяч лет назад спустились в Синджарскую долину с гор Курдистана племена первых земледельцев.

Это с тех пор росли здесь телли, сохранившие нам вехи истории.

Поселения, последовательно сменявшие друг друга, это уже для археологов привычно.

Но в Ярым-тепе I, древнем холме, одном из многих, в слоях, относящихся к шестому тысячелетию до н. э., они, к своему удивлению, находят медные украшения и кусочки медного шлака!

64

Может быть, и в самом деле пора пересмотреть наши представления, относящиеся к векам и металлам?

Действительно: в 1962 году кусочки меди Мелаарт находит в Чатал-Гуюке. Время? Начало шестого тысячелетия. Затем настает очередь Бейджесултана, в Западной Анатолии. Потом Сиалка в центре и Али-Коша на юго-западе Ирана. В Али-Коше находят медь в слоях, относящихся к середине седьмого тысячелетия.

Медь находят в третьем слое Каранова. Похоже, что на Балканах был свой очаг: кое-какие находки тамошней меди относятся к пятому тысячелетию, и, следовательно, они на тысячу примерно лет старше, чем аналогичные находки, сделанные на островах Эгейского моря и Крите. Медь находят и в других местах — в Болгарии, а также Югославии, Румынии.

В гораздо более ранние времена, чем это могли себе представить даже десять — двенадцать лет назад! И на огромной территории, в местах, отстоящих друг от друга на две с лишним тысячи километров!

Это было настолько ново, так нарушало установившиеся представления, что исследователи буквально не поверили своим глазам.

И тем не менее это было фактом.

Откуда же брали руду? Где выплавляли из нее медь?

…Начиная поиск, участники советско-болгарской археологической экспедиции, уже несколько лет работающей в Болгарии, знали: в местах современных разработок меди нередко встречаются и следы старых разработок, иной раз относящихся к античности. Но это была лишь, так сказать, общая посылка. Дело осложнялось еще и тем, что позднейшие карьеры и шахты, как правило, перекрывали старые.

И все же исследователям удалось напасть на след. Первая шахта, которую им показали в урочище Аи бунар («Медвежий колодец») в восьми километрах от уже известной нам Старой Загоры, была неглубока: семь-восемь метров. Но в одном из отвалов археологи натолкнулись на обломки глиняной посуды. И обломки эти относились к временам достаточно давним — к четвертому тысячелетию до н. э.!

Раскопки начались осенью 1972 года. Прошло всего несколько дней, и находки буквально посыпались «дождем», скажет участник экспедиции известный советский специалист в области древней металлургии доктор исторических наук Евгений Николаевич Черных. Обломки роговых орудий, медные топоры, кайла.

Пять тысячелетий назад люди с помощью этих орудий пробивали карьеры в известняковых породах. Карьеры эти оказались вовсе не такими, какими их себе представляли до того ученые. Не ямы-закопушки «малого залегания», а достаточно крупные выработки длиной пятнадцать — двадцать и даже сто метров! Ширина от одного — двух до десяти метров. Глубина… Трудно сказать, какая глубина. Археологи еще не достигли дна ни одной из них.

Аи бунар, свидетельствует Черных, решительно покончил с прежними представлениями о примитивной добыче самородной меди людьми энеолитической эпохи на Балканах и в Карпатах. Подобную работу не могли проводить отдельные «любители» в рамках домашнего ремесла.

И наверняка Аи бунар — не единственное место такого рода.

…На протяжении большей части своей долгой истории люди не знали металла. Не знали они и гончарного дела. Дерево, кость, шкуры, волокна, сухожилия — все это не нуждалось в трансформации.

Но изделие из глины может быть использовано в быту лишь в том случае, если будет обработано при соответствующей температуре. Металл должен быть выплавлен или по крайней мере соответствующим образом разогрет.

Керамика и металлургия становятся возможными лишь начиная с того момента, когда человек овладевает техникой обращения с огнем и его использованием. Нужны особые печи, нужно изобрести горнило, тигели, нужно научиться контролировать температуру поступления воздуха, да мало ли что еще нужно в этой великой науке добывания металлов.

Получается, что они и появились примерно в одно и то же время — глиняная посуда и металл! Или во всяком случае в близкие времена — в начальную пору неолита. Не означает ли это, что несколько по-иному, чем прежде, следует представлять себе становление металлургии?

И только ли металлургии?

65

…Еще недавно вряд ли кто-нибудь, кроме жителей близлежащей деревушки, знал о существовании Телль Морейбета в Сирии — в конце концов, мало ли таких древних холмов насчитывается в этой древней стране.

Сейчас Морейбет становится знаменитым. И не удивительно: сделанные здесь находки открывают новые горизонты.

А началось все почти так же, как и, помните, на Колыме. Тут тоже шла речь о гидроэлектростанции, большой, современной. Плотина должна была перегородить Евфрат; проектом предусматривалось и искусственное море. В этих засушливых местах оно приобретало особое значение, очень уж необходима вода для орошения.

Море должно было разлиться на восемьдесят километров в длину: расстояние достаточно внушительное. На прилегающих к Евфрату землях издавна селились люди, и следовательно, с точки зрения археологической, эти земли представляют собой драгоценнейшее, уникальнейшее хранилище сведений о былых цивилизациях. Отдать воде эти участки, даже не попытавшись провести раскопки? Естественно, что этого нельзя было допустить.

Подобно тому как это было сделано в Египте во время строительства плотины в Абу-Симбеле, ЮНЕСКО и тут обратилось с воззванием ко всем странам: необходимо спасти бесценные сокровища прошлого, самым тщательным образом исследовать те телли, которые окажутся на дне будущего водохранилища.

Археологическая разведка и первые раскопки начались десять лет назад, в 1964–1965 годах. Их вел голландец Морис Ван Лоон, возглавлявший экспедицию Чикагского университета. И успешно: под толщей холма Телль Морейбет удалось разыскать остатки докерамического, как напишет Ван Лоон, поселения, относившегося, насколько можно судить, к концу девятого — началу восьмого тысячелетия до н. э.

В 1971 году раскопки продолжил французский археолог Жак Канвен, ученик уже известного нам Леруа-Гурана.

Последовало три кампании раскопок. И открытие, которое оказалось едва ли не самым сенсационным в 1973 году.

66

Телль Морейбет находится на левом берегу Евфрата, неподалеку от одноименной деревушки в восьмидесяти километрах от Алеппо.

Триста метров в длину и высота пятнадцать метров — так выглядит холм.

В 1964 году Ван Лоон вел раскопки с северо-восточной стороны. Канвен начал раскопки с западной стороны. Ему удалось разыскать следы пребывания людей, относящиеся, примерно, к тем же временам, что и следы наиболее древних поселенцев в соседней Палестине. Это уже само по себе было достаточно весомо, но Канвен на этом не останавливается. Он продолжает раскопки на сей раз с восточной стороны, поскольку именно там холм вплотную подходит к реке и можно было предполагать, что в этом месте некогда находился рыбацкий поселок: ведь, в конце концов, рыбная ловля, охота, собирательство предшествовали взращиванию злаков и приручению животных.

В те давние времена, одиннадцать тысяч лет тому назад, земли вокруг не были так засушливы, как ныне. И хотя ландшафты и не были тут особенно роскошными, но зелени достаточно, и паслись кругом стада диких животных: быки, газели, дикие ослы. И произрастали на этих землях рожь и дикая пшеница.

В конечном итоге человеку, как известно, удалось «приручить» злаки; приручил он и животных, и начался новый этап в его жизни. Тогда же он, мы уже упоминали об этом, перешел к строительству долговременных жилищ.

Теоретически все это не вызывало сомнений. Но согласитесь: дома в Чатал-Гуюке, не говоря о более поздних поселениях, все-таки в достаточной степени «цивилизованы». Вот если бы найти более ранний — ну, если хотите, «изначальный», что ли, дом неолитических времен! Каким он выглядел бы?

Кажется, сейчас можно с большей или меньшей степенью точности ответить на этот вопрос.

67

Некогда, видимо, в этих местах бродячие охотники и другие их соплеменники пользовались легкими, сделанными из ветвей, а возможно, и из шкур животных навесами и круглыми хижинами. Круглая форма и была, очевидно, взята на вооружение теми рыболовами и оседлыми землевладельцами, которые обитали в Телль Морейбете одиннадцать тысяч лет назад. Но, разумеется, дом теперь должен быть более прочным. Так на смену веткам приходят стволы деревьев, естественно, соответствующим образом обтесанные и заостренные с помощью тесел. Их вкапывали в землю, и они как бы составляли своего рода основу. А с пола сантиметров на пятьдесят — шестьдесят пространство между стволами заполнялось глиной. Верх хижины или, может, следует уже говорить, дома, покрывали ветвями и шкурами.

Потом эти дома стали модифицироваться. В слоях, относящихся к восьмому тысячелетию, исследователи нашли остатки такого круглого дома (диаметром около шести метров), разделенного внутри глиняными стенками: своего рода сектора — комнаты…

68

Можно не сомневаться, что фронт археологических работ в Ираке, Сирии будет все увеличиваться. Раскопки в Синджарской долине, в общем, еще только начинаются. Но и они уже дали много и для истории неолита, и для истории Двуречья.

Не раскроют ли они нам новые страницы из истории взаимоотношений и связей между древнейшими культурами Древнего Востока и юга СССР?

Оглавление

Вместо предисловия

В начале всех начал

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

  47

  48

  49

  50

  51

  52

  53

  54

  55

  56

  57

  58

  59

  60

  61

  62

  63

  64

  65

  66

  67

  68

  69

  70

  71

Свидетель из Сунгиря

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

  47

  48

  49

  50

  51

  52

  53

Зигзаг поиска

  1

  2

  3

  4

  5

  6

  7

  8

  9

  10

  11

  12

  13

  14

  15

  16

  17

  18

  19

  20

  21

  22

  23

  24

  25

  26

  27

  28

  29

  30

  31

  32

  33

  34

  35

  36

  37

  38

  39

  40

  41

  42

  43

  44

  45

  46

  47

  48

  49

  50

  51

  52

  53

  54

  55

  56

  57

  58

  59

  60

  61

  62

  63

  64

  65

  66

  67

  68

Реклама на сайте