«Победа в Арктике»

Смит Питер Ч Победа в Арктике

Глава 1. Политическая целесообразность

I

Вторая Мировая война разразилась 1 сентября 1939 года. Если представить все крайне упрощенно, она началась потому, что Германия вторглась в Польшу, пытаясь вернуть себе Данциг. Этот немецкий город был передан Польше согласно Версальскому договору. Великобритания и Франция дали польскому правительству гарантии нерушимости границ Польши (в том числе Тешинской области, захваченной у Чехословакии год назад) в случае германской агрессии. Этот последний пункт имел особенную важность. Хотя Польша была быстро разгромлена немцами, страна была поделена между Германией и СССР. Эти два огромных диктаторских государства просто сожрали точно такой же диктаторский режим, хотя гораздо более слабый. Это встревожило западные демократии, хотя в военном отношении они ничем не могли реально помочь Польше. При этом они не сказали ни слова в отношении советской агрессии, ограничившись выступлением против одной Германии. Этот факт крайне сложно было объяснить уже в то время, а сегодня он вызывает еще больше вопросов.

Но и это еще не всё. В 1939 и 1940 годах произошел ряд событий, в том числе несколько неспровоцированных агрессий диктаторских режимов против маленьких соседей, которые вызывали лишь бессильное негодование в этих двух демократиях. Сначала Италия, даже не поморщившись, проглотила Албанию. Затем Советский Союз, не удовлетворившись своим куском при разделе Польши, захватил все маленькие прибалтийские государства. Воодушевленный явной безнаказанностью, Сталин попытался проделать то же самое с Финляндией. Финляндия одна, без всякой помощи со стороны, успешно сражалась несколько месяцев. Ее упорное сопротивление в конце концов заставило устыдиться даже бесстыдные правительства Запада. Были предприняты некоторые шаги, чтобы помочь Финляндии, хотя они не подразумевали открытия военных действий. Но Финляндия просто не могла выдержать нарастающего напора советских армий и была вынуждена отдать свою единственную зону безопасности.

Совершенно естественным результатом нечестивого альянса между Гитлером и Сталиным стало развязывание тотальной идеологической войны между фашистами и коммунистами. В результате в июне 1941 года Германия, уступая Советам в живой силе и технике, все-таки бросила свои легионы в наступление на Москву. Немцы использовали свое превосходство в боевом опыте и уровне подготовки, и Красная Армия понесла колоссальные потери. Советы отдали огромные территории и могли надеяться только на чудо.

Великобритания, которая в одиночку сражалась с Германией и Италией после капитуляции Франции в июне 1940 года, сразу объявила, что будет помогать стране, которая в 1939 году помогла растерзать ее польского союзника. «Отважная маленькая Польша» была забыта напрочь, британское правительство начало заигрывать с режимом, который нанес Польше удар в спину. Своя шкура была ближе к телу, и без отвлечения германских армий на восток шансы Британии на спасение выглядели более чем сомнительными. По этой причине советскому лидеру была предложена вся мыслимая помощь, только чтобы он продолжал битву, так как это отвлекало силы Вермахта и Люфтваффе от Северной Африки.

Это совершенно неожиданное сближение Лондона и Москвы создало единый фронт борьбы против Германии. Однако горстка поляков, которым посчастливилось спастись, не видела разницы между зверствами СС и ГПУ, и поляки смотрели на вещи несколько иначе. Один из них произнес знаменитую фразу: «Немцы захватили мою землю, но русские захватывают мою душу».

Британия ничего не могла сделать в военном плане, так как ее только что с треском вышибли из Греции и с Крита в ходе унизительно быстротечной кампании. Немцы задействовали лишь незначительную часть своих сил и разгромили англичан, которые бросили туда всё, что только смогли наскрести. В результате Англия могла наладить лишь довольно ограниченные поставки вооружений и сырья, русские в ответ пообещали снабжать британские транспорты. Но это обещание, как и многие другие, вскоре было напрочь забыто. Посыпался целый ворох требований и условий, которые Англия просто не могла выполнить. Британские торговые суда продолжали доставлять грузы, но в декабре 1941 года ситуация резко изменилась. В войну вступили Соединенные Штаты, которые сразу пустили в ход всю свою огромную индустриальную мощь и быстро увеличивающийся торговый флот.

Защита этих конвоев, которую требовалось постоянно усиливать, была возложена на Королевский Флот, который и без того испытывал чрезмерное напряжение. Он строился в предвидении войны на двух океанах (это в худшем случае), и ему не хватало современных кораблей и современного оборудования. К 1942 году он был вынужден нести совершенно непосильную ношу, сражаясь с германскими и итальянскими флотами и авиацией в Атлантике, на Средиземном море, в Северном море. В конце 1941 года Япония одержала серию сокрушительных морских побед, и Королевский Флот был вынужден сражаться в Южно-Китайском и Яванском морях, после чего отступил в Индийский океан. А теперь ко всем прочим бедам добавился длинный маршрут в арктические порты Архангельск и Мурманск.

При выполнении этой новой задачи Флот Метрополии обеспечивал основное сопровождение конвоев, хотя локальный эскорт всегда предоставляло Командование Западных Подходов. Сначала угроза исходила только от германских подводных лодок, но как только немцы осознали значение этих конвоев для русских, то в 1942 году не только увеличили количество подводных лодок на севере, но и перебросили в Норвегию дополнительные части Люфтваффе. Странная уверенность Гитлера в том, что Черчилль попытается отбить Норвегию (отчасти правильная, так как премьер-министр одно время носился с такой идеей), привела к переброске в Норвегию главных сил немецкого флота. Хотя оборона Норвегии оставалась их главной целью, эти корабли оказались расположены очень удобно, чтобы перехватывать русские конвои.

Все эти постоянные и серьезные угрозы с фланга привели к тому, что планирование операций по проводке конвоев превратилось в настоящий кошмар. Зимой лед вынуждал прокладывать курс ближе к немецким базам. Летом, в условиях бесконечного полярного дня, немцы получали возможность постоянно следить за конвоем и наносить удары непрерывно.

На бумаге успешная проводка арктических конвоев выглядела настоящим чудом. Флот должен был предоставить тяжелые корабли, чтобы прикрыть конвой от атаки германского флота. Однако нехватка авианосцев и нежелание рисковать драгоценными линкорами в водах, где господствуют Люфтваффе, означало, что они не могут сопровождать конвой на всем протяжении маршрута. Вместо этого конвои прикрывали только крейсера, которые находились достаточно близко, чтобы вмешаться в случае необходимости. Но угроза со стороны подводных лодок вынуждала эти корабли держаться за линией горизонта, где они могли свободно маневрировать на большой скорости в условиях относительной безопасности.

Непосредственная защита конвоев от подводных лодок была возложена на малые корабли — горстку эсминцев, корветов и траулеров. Они также отбивали слабые воздушные атаки, но против германских кораблей они могли лишь постараться продержаться, пока не подойдут крейсера. Если же вражеские корабли окажутся слишком крупными для крейсеров, тогда оставалось надеяться, что авианосец Флота Метрополии сумеет уравнять чаши весов и повредить немецкие тяжелые корабли, которые будут добиты британскими линкорами. Или, по крайней мере, авианосные самолеты сумеют отогнать немцев. В течение 1942 года становилось все более ясно, что если немцы решатся на подобную вылазку, мало что удастся сделать для помощи конвою.

Командование Королевского Флота выдвинуло массу веских аргументов в пользу прекращения этих конвоев, однако оно игнорировало политическую целесообразность отправки конвоев. Требовалось снабжать Советскую Россию, чего бы это ни стоило. Даже переброска подкреплений в наши собственные колонии на Дальнем Востоке была принесена в жертву этому. Такая политика привела к тому, что мы потеряли Сингапур и были вынуждены оставить Рангун.

Тем не менее, Королевский Флот имел приказ и как-то ухитрялся его выполнять. Но к началу лета 1942 года стало ясно, что немцы готовы использовать полную беспомощность англичан в Арктике. Несколько пробных вылазок открыли им истинное состояние дел, оставалось только воспользоваться многочисленными слабостями.

В марте конвой PQ-13 вышел в путь в сопровождении 1 легкого крейсера, 2 эсминцев и 2 траулеров. После вялых воздушных атак немцы выслали на перехват конвоя 3 эсминца. В это же время из Кольского залива на помощь конвою вышли 3 эсминца союзников (1 английский, 2 русских).

Однако немцы обнаружили конвой первыми. Произошел бой в условиях очень плохой видимости. Один немецкий эсминец был потоплен, но в ответ немцы потопили один транспорт и серьезно повредили эсминец «Эклипс». Кроме того, британский крейсер «Тринидад» был тяжело поврежден собственной торпедой. Из-за неисправности рулей она описала круг и попала в борт крейсера.

В апреле обратный конвой QP-11 отправился в Англию в сопровождении 6 английских эсминцев, 4 корветов, 4 тральщиков и траулера. Часть пути вместе с ним шли 2 русских эсминца. Кроме того, эскорт был усилен крейсером «Эдинбург».

Снова немцы отправили для атаки конвоя 3 эсминца, которые дали бой союзникам. Крейсер отсутствовал, так как накануне получил попадание торпеды с подводной лодки, и 2 эсминца сопровождали его обратно в Россию. Несмотря на это, 4 слабых британских эсминца (с них была снята часть орудий, чтобы увеличить запас глубинных бомб) отогнали немцев. Те сумели найти «Эдинбург» и потопили его торпедой. Серьезные повреждения получили эсминцы «Форестер» и «Форсайт», но при этом погиб один из немецких эсминцев «Герман Шёманн». Когда на сцене появились 4 британских тральщика, немцы ошибочно приняли их за эсминцы и отошли.

Вскоре после этого «Тринидад», возвращавшийся в Англию после временного ремонта, был атакован пикировщиком Ju-88 и пошел на дно. В конце мая англичане отправили в Россию крупный конвой PQ-16 с сильным сопровождением. Подводные лодки и самолеты потопили 7 транспортов. Несмотря на массу предупреждений, что подобные операции становятся все более рискованными, в конце июля был отправлен еще более крупный конвой PQ-17.

Английские и американские лидеры не желали смотреть в лицо действительности, и результат получился плачевным. Угроза появления германских линкоров привела к отправке серии панических радиограмм. Командиры сил сопровождения поверили, что атака конвоя немецкими кораблями совершенно неизбежна.

Однако именно Лондон, а не командиры на месте, приказал распустить конвой. Корабли эскорта объединились, чтобы дать бой. Командиры надеялись, что, пока немцы будут возиться с ними, транспорты успеют удрать. Однако немецкие корабли так и не появились, зато беззащитные торговые суда, совершенно не представляющие, что происходит, были по одиночке перебиты немецкими подводными лодками и самолетами, не встретившими никакого сопротивления.

Но западные лидеры упорно не желали признавать собственные ошибки. После истребления PQ-17 было решено отправить еще более крупный конвой PQ-18. Однако его выход был временно задержан, так как требовалось спасать Мальту, и в августе 1942 года все силы Флота Метрополии были переброшены на Средиземное море для проведения операции «Пьедестал». Только в сентябре удалось собрать достаточное количество кораблей для сопровождения PQ-18.

Задержка оказалась счастливой. Главнокомандующий Флотом Метрополии адмирал сэр Джон Тови и его штаб получили возможность тщательно проработать план операции. Они сумели предусмотреть все возможные варианты действий немцев.

Перед тем, как мы детально рассмотрим организацию защиты конвоя PQ-18, хотя проблемы были почти неразрешимыми, следует рассказать, к каким выводам пришли немцы после своей июньской победы и как она повлияла на их дальнейшие планы.

II

Уничтожение конвоя PQ-17 немецкая пресса подала как величайшее достижение Люфтваффе и подводного флота. Но в результате штабы авиации и флота пришли к прямо противоположным выводам относительно того, как именно была одержана победа.

Люфтваффе не обращали никакого внимания на результаты подводных лодок. Вместо этого летчики во все горло вопили, что победу принесли именно их усилия. Именно атака торпедоносцев полностью дезорганизовала конвой и его эскорт, после чего строй развалился. Последующие атаки авиации отправили на дно океана львиную долю торговых судов.

Как обычно, донесения летчиков были крайне преувеличены. Не было сделано даже малейшей попытки исправить возможные ошибки опознания, которые являются вполне естественными. Анализ атак фактически не проводился. В результате генерал-полковник Штумпф 12 июля направил рейхсмаршалу Герингу совершенно недостоверный отчет. Он начинался со скромной фразы:

«Я должен сообщить об уничтожении конвоя PQ-17. Сообщаю, что 5-й Воздушный Флот потопил 1 крейсер, 1 эсминец и 2 малых эскортных корабля общим водоизмещением 4000 тонн, а также 22 торговых судна водоизмещением 142216 тонн».

В действительности конвой потерял всего 23 судна из 34, но из этих 23 на долю подводных лодок приходилось 10! Однако самым важным было то, что немцы полностью игнорировали тот факт, что именно угроза вмешательства возможного надводного флота привела к расформированию конвоя, а вовсе не массированная атака торпедоносцев, как бы отважно ни действовали их пилоты. Так как немцы составили план действий против конвоя PQ-18 на совершенно ложной основе, то не приходится удивляться, что вся их операция завершилась неудачей.

Однако немецкие командиры в Норвегии были абсолютно уверены в своих силах, что нашло отражение в планах операции. Начались особенно тщательно организованные поиски, которые были нацелены на то, чтобы обнаружить конвой как можно раньше. Это позволило бы наносить удары по конвою в течение максимально продолжительного времени.

Командование немецкого флота было гораздо скромнее в своих заявлениях, чем Люфтваффе, и проявило больше трезвости в распределении лавров. Рапорт флотского командования резко отличался от самоуверенного и трескучего рапорта Штумпфа. В нем говорилось, что победа над PQ-17 «была достигнута, благодаря образцовому взаимодействию между авиацией и подводными лодками». При этом несколько командиров лодок резко высказались по поводу поведения немецких пилотов, которые несколько раз бомбили немецкие подводные лодки в Баренцевом море по время охоты за транспортами.

В результате было решено ограничиться атаками самолетов и подводных лодок. Надводные корабли должны были выйти лишь для атаки обратного конвоя QP, защищенного не столь хорошо. Все детали того, как было принято это решение, мы опишем позднее, а пока укажем, что немецкое командование совершило грубую ошибку, недооценив роль линейного флота.

Немцы очень желали повторить свой успех, а потому раструбили на весь мир, что ожидают выхода PQ-18. Не менее 5 подводных лодок патрулировали к северу от острова Медвежий, остальные пока находились в готовности, чтобы занять указанные им позиции. Эта группа была названа «Айспалас». Хотя ее состав постоянно менялся буквально до самого начала операции, планы оставались неизменными, как и уверенность в успехе.

Штумпф организовал поиски, используя дальние разведчики FW-200, которые держали под бдительным присмотром гавани Исландии. Юго-западнее Шпицбергена немцы обнаружили 4 британских эсминца, которые направлялись в Архангельск с грузами для запертых там судов. Это натолкнуло их на мысль, что англичане предполагают использовать эти острова в качестве заправочной базы для кораблей PQ-18. Напряжение в Осло достигло максимума 6 августа, когда подводная лодка U-405 (капитан-лейтенант Гопман) сообщила, что видит конвой в Датском проливе.

Командование Группой ВМФ «Север» только что принял адмирал Клюбер, который сменил адмирала Шмундта. Он сразу приказал 10 ожидавшим подводным лодкам выйти в море и начать патрулирование. Дополнительную озабоченность немецкого командование вызвало ухудшение погоды. Хотя воздушная разведка велась с прежней интенсивностью, она не сумела обнаружить конвой на предполагаемом маршруте. 12 августа примерно 140 самолетов были брошены на поиски призрака PQ-18. Когда они вернулись ни с чем, командование поняло, что Гопман ничего не видел, и операция была отменена.

Если немцы были разочарованы тем, что PQ-18 не вышел в назначенный срок, то союзники были возмущены. Черчилль попытался объяснить маршалу Сталину, почему англичане вынуждены действовать осторожно, но того не интересовали причины такого решения. Советские власти ничуть не смущало то, что несколько торговых судов были потоплены, когда пытались доставить им грузы. Русские сражались не на жизнь, а на смерть против своего бывшего союзника, и сейчас их интересовало только одно — грузы, как можно больше грузов. Чем больше британских моряков указывали на опасность такого предприятия, тем упорнее Сталин требовал отправки все новых конвоев.

Впрочем, Черчилль и сам не был склонен прислушиваться к рекомендациям своих морских советников. Его опыт участия в Первой Мировой войне привел его к убеждению, что он является военно-морским гением. Точно так же Гитлер был уверен, что он является лучшим генералом, чем весь его Генштаб вместе взятый. Черчилль категорически протестовал против остановки или хотя бы задержки конвоев, вне зависимости от причин. Но в конце концов и он, и еще более наивный Рузвельт были вынуждены привнести элемент реальности в свои планы.

«Несмотря на поражения», — гордо заявлял Черчилль в стиле трескучих плакатных лозунгов. Но эти заклинания звучали бессмысленно после разгрома PQ-17, и пережившие эту битву ни за что не согласились бы с его политикой. Для начала Черчилль предложил, чтобы следующий арктический конвой до самого конечного пункта сопровождали оба драгоценных линкора адмирала Тови. Они должны были держаться заметно южнее и не прижиматься к кромке льдов. К чему может привести такая стратегия, ясно показала гибель «Принс оф Уэлса» и «Рипалса». Поэтому не приходится удивляться, что Адмиралтейство встало на дыбы, когда была предложена эта безумная схема, и она была быстро оставлена.

Поэтому Черчилль сообщил по телеграфу Сталину неприятную новость, что PQ-18 не выйдет в назначенный срок. В своем письме от 17 июля он объяснил это тем, что немцы господствуют в Баренцевом море. Черчилль умолчал, что это море находится буквально у порога России и весьма далеко от Англии. Но даже если бы он сказал об этом, это не имело бы никакого значения. Сталина совершенно не интересовали никакие объяснения. Его совершенно не волновало то, что Королевский Флот был вынужден вести операции на еще больших расстояниях — доставлять снабжение на Мальту и сражаться против японского флота в Индийском океане. Кроме того, Великобритания была вынуждена сражаться за собственное выживание, так как Битва за Атлантику еще не была выиграна. Однако Сталина все это не волновало.

«Тирпиц», «Шеер», «Хиппер» и группа лодок «Айспалас» были распущены. Та же участь постигла пикировочные и торпедоносные эскадрильи 5-го Воздушного Флота, когда стало понятно, что выход PQ-18 отложен по «неизвестным причинам». Просто потрясающий пример самовлюбленной слепоты, не имеющий логического объяснения. «Неужели Королевский Флот совершенно забыл, что такое честь?» — со всей серьезностью спрашивал убийца всех времен и народов.

III

После того как предложение премьер-министра упокоилось в мусорных корзинах Адмиралтейства, штаб адмирала Тови получил возможность подготовить более реалистичный план защиты конвоя PQ-18. Он должен был выйти в Россию в начале сентября. Общее командование усиленным эскортом был возложено на контр-адмирала Роберта Барнетта. До войны он считался специалистом по физической подготовке, а совсем недавно был назначен командующим эсминцами Флота Метрополии.

Роберт Линдсей Барнетт начал службу в Королевском Флоте в 1902 году, служил мичманом на борту крейсера «Амфитрита», находившегося на Китайской станции в 1904–05 годах. В 1911 году он стал начальником курсов физической подготовки в Шотли, а в 1913 году — в Портсмуте. Он прославился как отличный спортсмен — футболист, хоккеист и ватерполист. Барнетт также стал чемпионом флота по фехтованию на саблях.

Первую Мировую войну Барнетт начал лейтенантом на эсминце «Лаэртес», входившем в состав Гарвичских Сил, и очень быстро побывал в бою. Его первым собственным кораблем стал миноносец № 26. Позднее он командовал эсминцами «Ахерон» и «Нессус». После войны он вернулся к любимой физподготовке. В 1922 году Барнетт возглавил эту службу на Средиземноморском флоте, а через год он стал помощником начальника службы физической подготовки и спорта Адмиралтейства. В 1928 году Барнетт получает звание капитана 2 ранга и назначается старшим помощником на линкор «Родней».

В начале 1930-х годов он возвращается на эсминцы и командует 8-й флотилией, базирующейся в Китае. Его флагманом был лидер «Кеппел». Потом Барнетт становится начальником службы физподготовки Адмиралтейства. В середине 30-х годов он командует новым крейсером «Амфион» до того, как крейсер был передан Австралии. В 1936–38 годах он служит флаг-капитаном и начальником штаба Африканской станции. В марте 1939 года Барнетт в звании коммодора служит комендантом флотских казарм в Портсмуте, а конце 1940 года с временным званием контр-адмирала командует эскадрой минных заградителей.

Сильная личность, он не пользовался широкой любовью на эсминцах, но те, кто служил с ним, называли его «Дядя Боб». Он просто рвался в бой и обрадовался назначению командиром эскорта PQ-18, так как это давало шанс снова выйти в море и слегка подраться. Позднее дата выхода была отодвинута еще раз, но визит Черчилля в Москву и нажим американцев сделали свое дело. Когда PQ-18 двинулся в путь, он оказался еще больше, чем злосчастный PQ-17. Несмотря на потери, которые понес PQ-17, судьба следующего конвоя была решена на самом высоком уровне. Поэтому для его защиты были приняты специальные меры. Сейчас мы рассмотрим, что предполагалось сделать.

24 августа 1942 года Адмиралтейство выпустило меморандум с грифом «Совершенно секретно». В нем были даны оценка сил немцев и их диспозиция, как это виделось из Уайтхолла. Хотя на документе красовалась надпись: «Сжечь по завершению операции или при угрозе попадания в руки противника», документ все-таки сохранился. Из него становится видно, что британская разведка действовала хорошо, так как совершенно правильно оценила количество немецких кораблей и их дислокацию.

Надводный флот немцев состоял из «Тирпица», «Шеера», «Хиппера», «Кёльна» и 7 больших эсминцев, которые находились в Северной Норвегии. Главные силы обычно базировались в Нарвике. Подводный флот состоял примерно из 20 лодок. Немцы обычно развертывали одну группу лодок в районе Исландия — остров Ян Майен, а вторую — возле острова Медвежий. Немецкая авиация состояла из примерно 40 дальних бомбардировщиков (Ju-88 и Не-111) и 75 торпедоносцев (Не-115, Не-111 и Ju-88). Кроме того, было известно, что в Киркенесе находятся несколько пикировщиков Ju-87. Ожидалось, что в районе острова Ян Майен появятся дальние разведчики FW-200 и BV-138, которые будут сопровождать конвой до самого окончания пути. Но считалось, что торпедоносцы «могут действовать только с аэродромов в районе Бардуфосса».

Чтобы нейтрализовать эти силы, адмирал Тови подготовил свои контрмеры, которые изложил в рапорте от 8 октября 1942 года. Он обрисовал ситуацию такой, какой он ее видел, а также детально описал ход операции.

Тови отметил, что подготовленный план по нескольким важнейшим пунктам резко отличался от использованных ранее. Он отверг традиционное использование линкоров, усиленных авианосцем, в качестве дальнего прикрытия, а крейсерской эскадры — как ближнего. Тови считал, что это слишком рискованно.

«Защита от атак надводных сил в указанном районе фактически отсутствовала, если не считать патрулирующих подводных лодок».

Тови указал, что нежелательно рисковать этими драгоценными кораблями, подставляя их под удары подводных лодок и торпедоносцев. Хотя Тови допускал, что противника может удержать угроза атаки авианосных самолетов, в этот момент Флот Метрополии просто не имел больших авианосцев.[1]

Как показал пример PQ-17, немцы были готовы рискнуть тяжелыми кораблями ради атаки конвоев, несмотря на угрозу с воздуха. Поэтому было необходимо принять более действенные меры для отражения такой угрозы. При этом следовало не менее надежно защитить и возвращающийся домой конвой QP-14. Для этого его маршрут был изменен, и конвои больше не встречались возле острова Медвежий. Это в свою очередь осложняло дозаправку эсминцев, так как планировалось организовать эскорт совершенно по-новому.

Было решено, что лучше всего парировать угрозу атаки надводных кораблей, обеспечив прикрытие конвоя очень большим количеством эсминцев. Для этого планировалось привлечь все имеющиеся эсминцы, полностью сохранившие свое торпедное вооружение. Такая мера, естественно, вела к снижению мобильности линейного флота, так как англичане не располагали достаточным количеством эсминцев, чтобы обеспечить одновременно прикрытие линкоров Флота Метрополии. Но это считалось меньшей из двух зол, причем с такой проблемой англичане сталкивались постоянно, и ее удалось решить лишь через 2 года.

Операция получила кодовое название «EV». Она должна была занять больше времени, чем обычно, и крейсерская эскадра уже не прикрывала оба конвоя. Более того, необходимость снабжать Шпицберген еще больше осложняла положение. Поэтому было решено, что крейсера будут прикрывать только обратный конвой к западу от острова Медвежий.

Немцы прилагали все усилия, чтобы обнаружить конвой как можно раньше. Англичане, естественно, старались этому помешать. Для этого конвой, который обычно выходил из Рейкьявика, на этот раз должен был выйти из Лох Ю в Северной Шотландии. Тови надеялся, что такое резкое изменение маршрута помешает немцам засечь выход конвоя. Однако не все транспорты завершили погрузку, а часть судов, в основном советские, пока стояли в Рейкьявике. Они должны были выйти позднее и присоединиться к конвою уже в пути.

Эскорт конвоя PQ-18 получил очень важное усиление, которое позволяло надеяться на успешное отражение воздушных атак. Это был один из новых эскортных авианосцев, которые только что начали вступать в строй. От них ожидали очень многого, вспоминая недолгий опыт использования «Одесити».

Впервые удалось добиться согласия Королевских ВВС на реальное сотрудничество. Ударное соединение, базирующееся в Северной России, должно было помочь нейтрализовать немецкие корабли. Как обычно, перед главными германскими базами были развернуты подводные лодки, которые могли торпедировать выходящие корабли и помешать им атаковать конвой.

Еще одним резким изменением предыдущих планов стало то, что сам адмирал Тови остался в Скапа Флоу на борту флагмана Флота Метрополии линкора «Кинг Георг V». Он собирался руководить операцией оттуда. Хотя буйная фантазия некоторых авторов рисует картины линкоров Флота Метрополии, лениво покачивающихся на якорях и покидающих Скапа лишь в случае угрозы подводных лодок, это совсем не так. Линкоры выходили в море ничуть не реже, чем легкие силы. Однако в этом случае просто не имелось эсминцев для прикрытия всех 3 линкоров, поэтому было решено, что заместитель командующего адмирал сэр Брюс Фрезер совершит два выхода из Исландии, тогда как Тови останется на прямой телефонной связи с Лондоном. Тови надеялся, что это позволит избежать ненужного вмешательства Уайтхолла в действия адмиралов на месте. В отличие от контр-адмирала Гамильтона и капитана 2 ранга Брума, отвечавших за PQ-17, контр-адмирал Барнетт и капитан 2 ранга Э. Рассел были защищены от подобного ненужного и вредного руководства.

Таков был общий план операции «EV». Давайте рассмотрим его более детально, а также расскажем о кораблях, которые должны были в ней участвовать.

IV

Торговые суда представляли собой настоящую азиатскую орду. Английские суда были в основном крупными и были укомплектованы наиболее опытными моряками. Они уже привыкли воевать и подчиняться воинской дисциплине. За 3 года войны экипажи научились взаимодействовать с кораблями Королевского Флота и полностью им доверяли. Моряки прекрасно понимали, как много зависит от взаимопонимания и взаимной помощи. Коммодором конвоя был назначен контр-адмирал Э. К. Боддэм-Уитэм, отставной офицер с огромным опытом. Он был снова призван на службу, чтобы занять эту важную должность. Боддэм-Уитэм имел блестящий и внушительный послужной список. В 1901 году он начал службу кадетом на учебном судне «Британия», а в 1908 году получил звание лейтенанта. С самого начала он был настоящим миноносником, так как обладал энергией и отвагой, присущей этой компании избранных.

В годы Первой Мировой войны он командовал эсминцами «Лоукаст», «Леннокс» и «Шарпшутер» и участвовал в нескольких боях. Его самым современным кораблем был эсминец «Эллсуотер», который базировался в Дувре и Гарвиче. Боддэм-Уитэм спасся, когда в 1918 году эсминец был торпедирован и затонул у голландского побережья. После войны он продолжал служить на эсминцах. Его «Суоллоу» совершил переход из Средиземного моря в Черное во время заключительных боев Гражданской войны в России.

Интересно отметить, что он был первым капитаном 2 ранга, получившим удостоверение летчика-наблюдателя, когда служил на авианосце «Аргус». Закончив штабной колледж Королевских ВВС в Эндовере, Боддэм-Уитэм получил назначение в министерство авиации, но в 1926 году он вернулся к своей первой любви — эсминцам. В 1928 году Боддэм-Уитэм становится капитаном 1 ранга.

С 1929 по 1931 год этот замечательный офицер командовал флотилией крошечных речных канонерок в Китае во время беспорядков в этой стране. В 1932 году его назначают командиром 2-й флотилии эсминцев Флота Метрополии. Потом Боддэм-Уитэм служит морским комендантом на Бермудах и Чатамских верфях. В 1939 году он уходит в отставку со званием контр-адмирала.

Однако уже через 5 недель его призывают обратно, чтобы сделать одним из коммодоров конвоев. Его огромный опыт и знания снова потребовались нации.

При таком командире появлялись все возможности добиться полной гармонии, и это несомненно удалось бы, если бы все транспорты были английскими. К несчастью, английских была только четверть, всего 11 единиц. Остальные были американскими и советскими, на нескольких развевался панамский флаг.

Экипажи русских транспортов отличались высокой дисциплиной и были составлены из хороших моряков. Они имели репутацию очень смелых людей и никогда не оставляли корабль, если сохранялась хотя бы малейшая возможность спасти его. Русские любили свою страну, гордились своей задачей, но в то же время они постоянно находились под бдительным присмотром комиссаров, которые заставляли команду удерживать судно в строю. Дело в том, что большинство советских судов были маленькими и старыми. Они имели угольные котлы, которые не позволяли развивать высокую скорость. Но сверхчеловеческие усилия команды позволяли им не отставать от современных транспортов с нефтяными котлами.

Зато американские и Панамские суда, наоборот, в большинстве своем только что сошли со стапелей. Для многих из них это было первое плавание. Знаменитые транспорты типа «Либерти» имели изящный профиль, самое современное навигационное оборудование и новейшие машины. Зато их экипажи были самым настоящим сбродом, причем большинство не имело совершенно никакого морского опыта. Несмотря на неслыханное жалование и высокий комфорт, они не рвались в бой. Эти корабли были просто утыканы зенитками. Экипажи британских эскортных кораблей не видели ничего подобного за долгие годы войны. Американцы двинулись в поход, совершенно уверенные в том, что сумеют опрокинуть все то, что Гитлер бросит против них. Уверенность — хорошая вещь в годы войны, но только когда она не хлещет через край, превращаясь в наглость.

Разумеется, было сделано все, чтобы повысить уверенность экипажей торговых судов. Орудия на американских транспортах обслуживали военные (артиллерийские) команды, которые были укомплектованы личным составом ВМФ. Эти артиллерийские расчеты благотворно действовали на моряков. Однако, несмотря на высокий дух и желание отличиться, они были такими же неопытными, как и экипажи.

После долгого путешествия через Атлантику с важнейшими военными грузами для отважной Красной Армии моряки были удивлены и возмущены тем, что им пришлось торчать на якорных стоянках в Исландии, а не мчаться на всех парах в Россию. Переход на юг в Лох Ю увеличил протяженность маршрута на несколько сотен миль. Разумеется, это еще больше озадачило моряков. Один из артиллеристов рассказывал об этом походе так:

«Заправились 4 апреля и перевели корабль к пирсу 100-южный в Филадельфии. Там начали принимать военные грузы для доставки в СССР. Погрузка закончилась 16 апреля, снялись 16 апреля в 3.00. В 5.30 корабль коснулся грунта возле Маркус-Хук, умеренные повреждения днища».

Начало долгого и опасного путешествия «Вирджинии Дейр» оказалось не слишком удачным, но, как сообщает лейтенант Джон Ландерс Лэйрд, дальше дела пошли еще хуже. После прихода в Нью-Йорк события развивались так:

«20 апреля мы перешли к пирсу 3, Хобокен, и начали разгрузку. Разгрузка завершилась 29 апреля, мы вошли в сухой док. Срочный ремонт завершен 5 мая, мы пошли обратно на погрузку. Погрузка завершена 14 мая, мы простояли без дела, ожидая приказов, до 20 мая, когда снова началась разгрузка. Разгрузка завершена 29 мая, а потом мы снова начали грузиться».

На корабле были установлены дополнительные орудия, и 15 июня транспорт снова вышел в море, но не успел встретиться с конвоем и отправился в Галифакс самостоятельно. Конвой вышел из Галифакса 23 июня, но в тумане «Вирджиния Дейр» снова потеряла его. 25 июня транспорт прибыл в Сидней, а уже 26 покинул порт, вместе с конвоем направившись в Исландию. Корабль очень плохо держался в строю, несколько раз получив раздраженные замечания от коммодора конвоя и кораблей эскорта.

9 июля «Вирджиния Дейр» бросила якорь в Хвальфиорде. Там был списан на берег один из артиллеристов, у которого начали проявляться признаки умственного расстройства.

«По неизвестным причинам около 30 кораблей были задержаны в Хваль-фиордур до 3 августа, после чего мы вышли в неизвестном направлении. После перехода в туманную и дождливую погоду 8 августа мы бросили якорь в Лох Лонг. Причина этого путешествия остается неизвестной. Мы не сменили ни груз, ни конечный пункт».

Поэтому не приходится удивляться, что после стольких разочарований американские артиллеристы просто рвались в бой и мечтали выместить раздражение на противнике. Вызывают сочувствие комментарии Лэйрда, который справедливо указывает:

«Долгие необъяснимые периоды безделья ничуть не повышают моральный дух. Все это выглядит очень странно: большой конвой несколько недель стоит на месте, тогда как его грузы отчаянно нужны».

Для взвинченных американских артиллеристов на транспортах и диктатора в Москве ситуация выглядела достаточно простой. Лишь немногие люди в Адмиралтействе видели всю картину полностью и знали истинные причины этих задержек. Несколько десятилетий сокращений морского бюджета оставили их буквально с пустыми руками, и сейчас они ломали головы над тем, как лучше распорядиться горсткой кораблей, имеющейся у них. Королевский Флот должен был действовать буквально по всему земному шару, и его задачи были почти невыполнимыми при имеющихся силах. Однако все эти мрачные факты оставались неизвестными широкой публике.

Следует помнить также, что экипажи британских военных кораблей очень часто не были проинформированы обо всех деталях. Капитан 2 ранга Джек Брум вспоминает события, связанные с конвоем PQ-17:

«Я не помню точно, как и когда я впервые услышал, что моя эскортная группа будет сопровождать следующий русский конвой. Это произошло где-то в середине июня 1942 года, но моя реакция была вполне определенной. Мы все знали, что этот переход крайне опасен. Многие друзья испытали это на себе. Как очень опытный командир эскортной группы, я должен был понять, что в конце концов настанет и мой черед. И когда это случилось, я возблагодарил бога, что было лето. Если взвешивать относительные недостатки постоянной темноты и непрерывного дня, я совершенно убежден, что удобства личного состава должны выйти на первый план. Операция наверняка должна была отличаться от проводки тихоходных грузовых и быстроходных войсковых конвоев. И все-таки мы даже не подозревали, что именно нас ожидает. Черт побери, почему все это рухнуло на нас! Выяснилось, что «закрома» совершенно пусты, и все, что удалось там наскрести — это моя эскортная группа. Если это было действительно так, паршивые штабные крысы должны были хотя бы сказать нам об этом».

Но все происшедшее было правилом, а не исключением. Лишь позднее участники событий получали возможность оглянуться назад и сказать: «Да, я побывал в этой заварушке». Часто цепь опасных стычек сливалась в одну непрерывную битву, а эпизоды различных операций трудно различить, если только не случалось что-то уж совсем из ряда вон выходящее. Как уже отмечалось, Королевский Флот испытывал настолько острую нехватку кораблей всех классов, что приходилось использовать даже те, которые еле могли двигаться, пока и они не «двигались» на дно.

После того как был согласован общий план операции, контр-адмирал Барнетт и его штаб перешли к планированию операции в деталях. Контр-адмирал решил принять старую систему управления флотилиями и разместил свой штаб на легком крейсере. Хотя он имел в составе Флота Метрополии 4 полных флотилии эсминцев, многие из них проходили ремонт или были заняты в других операциях, поэтому Барнетт сумел наскрести в 4 флотилиях всего 16 эсминцев, по 4 корабля из каждой. Свой флаг он поднял на новейшем легком крейсере «Сцилла».

Это был один из крейсеров ПВО типа «Дидо». Первоначальным проектом предусматривалась установка на нем 10 новых 133-мм универсальных орудий в 5 башнях. Однако из-за нехватки орудий «Сцилла» и однотипный с ним крейсер «Харибдис» были достроены с более мелкими 114-мм орудиями в 4 открытых щитовых установках. Эти орудия совершено не смотрелись на крейсере, и корабль получил кличку «Беззубый Ужас». Но хотя «Сцилла» и была вооружена слабыми орудиями, она в первой же своей операции заслужила высокую репутацию.

Маленький эскортный авианосец «Авенджер» был только что построен в США для Королевского Флота по программе Ленд-лиза. Он имел водоизмещение 8200 тонн. Неуклюжий и угловатый корабль развивал максимальную скорость всего 17 узлов. Общая длина корпуса составляла 468,5 футов. Он мог нести всего 15 самолетов, потому что ангар располагался только под задней половиной полетной палубы. Авианосец принял на борт 12 истребителей «Си Харрикейн» и 3 биплана «Суордфиш». Эти древние торпедоносцы должны были дебютировать в роли противолодочных самолетов. Низкая скорость и великолепная управляемость делали «Суордфиши» идеально подходящими для действий с эскортных авианосцев. Но предполагаемые операции на данной стадии войны пока еще оставались во многом экспериментальными. Молодые пилоты Воздушных Сил Флота должны были выработать свою собственную тактику и выучиться методом проб и ошибок. В этом они во многом походили на такие же зеленые артиллерийские команды американских транспортов.

В качестве личной охраны авианосца были направлены 2 маленьких эскортных миноносца типа «Хант». Они должны были следовать за авианосцем буквально по пятам, не оставляя его, даже когда авианосец покидал строй для проведения полетов, если этого требовал ветер.

Наконец, конвой должны были сопровождать 2 эскадренных танкера для дозаправки эскортных кораблей. Еще 2 танкера стояли на Шпицбергене, чтобы обеспечить действия Боевой эскортной группы эсминцев. Эта группа должна была сопровождать конвой до широты 73° 30 N. После этого Боевая эскортная группа должна была присоединиться к возвращающемуся домой конвою QP-14. Дата его выхода была специально отложена, чтобы согласовать две конвойные операции.

Пока эсминцы находились вместе с конвоем, общее командование соединением осуществлял контр-адмирал Барнетт. В случае отсутствия «Сциллы» командование брал на себя старший из командиров флотилий. Все остальное время командовал капитан 2 ранга Рассел, командир сил эскорта, находившийся на эсминце «Малькольм».

Пока что большая часть конвоя терпеливо ожидала в Лох Ю, и впервые пункт назначения стал известен на совещании, организованном 2 сентября. Контр-адмирал Барнетт лично объяснил шкиперам торговых судов детали операции и порядок действий эскорта при проводке PQ-18.

Много позднее энсайн Рукер, плававший на «Кэмпфайре», смог кратко записать:

«Совещание по конвою прошло на берегу на военно-морской базе. Назначение конвоя PQ-18 — Архангельск».

Контр-адмирал Барнетт потом вспоминал:

«Известие, что конвой будут сопровождать крейсер, авианосец и 16 эсминцев Флота Метрополии, заметно приободрило шкиперов. Я нашел их радостными и уверенными».

После этого брифинга контр-адмирал Барнетт отправился в Исландию. Прибыв 4 сентября в Хваль-фиорд, он обсудил приготовления с вице-адмиралом Бонхэм-Картером, командиром 18-й эскадры крейсеров. Именно эта эскадра должна была прикрывать конвой.

Позднее было проведено еще одно совещание с командирами некоторых эсминцев и кораблей ПВО «Алстер Куин» и «Алинбанк», а также остальных кораблей эскорта. Корабли ПВО, как и эскортный авианосец, были переоборудованными торговыми судами. Они были оснащены командно-дальномерными постами и радарами, не говоря уже о мощном зенитном вооружении. В этом отношении они немногим уступали «Сцилле», хотя и не обладали скоростью и броней крейсера.

Конвой должны были сопровождать 2 подводные лодки в надводном положении под присмотром малых эскортных кораблей. Так делалось при проводке всех предыдущих конвоев, и считалось, что присутствие подводных лодок может отпугнуть немецкие корабли. Следовало принять все мыслимые меры предосторожности, чтобы не спутать эти лодки с вражескими. Однако их юные командиры мечтали лишь об одном — получить возможность дать залп по «Тирпицу». Впрочем, остальные корабли эскорта полагали, что лучше будет, если эта атака произойдет в каком-нибудь другом месте.

Итак, к вечеру 2 сентября все было готово. 40 торговых судов были нагружены до отказа различными военными грузами: танками, самолетами, боеприпасами и тому подобным. Более 90 британских военных кораблей, от линкора до траулера, были готовы защищать их на долгом пути по арктическому маршруту. Против них в такой же полной готовности были развернуты 12 подводных лодок и около 200 самолетов. В узких фиордах скрывались германские линкоры, готовые в любую минуту поднять якоря. И немцы тоже были полны уверенности в успехе.

Фигуры на доске были расставлены, и ставки сделаны. От исхода операции зависели жизни не только сотен моряков торговых судов, но и тысяч солдат на жутком Восточном фронте, русских и немецких. Это зависело от исхода битвы и от прибытия или неприбытия важнейших грузов на берега Волги.

Судьба уже подняла руку, готовясь бросить кости.

Глава 2. Любой ценой

I

Для большинства кораблей конвоя операция «VE» началась во второй половине дня 2 сентября 1942 года, когда 40 транспортов покинули защищенную стоянку в Лох Ю на северо-западном берегу Шотландии и направились на север через проливы Минч на рандеву с остальными силами, которые должны были образовать конвой PQ-18. В течение ночи транспорты следовали двумя колоннами. Корабли подняли якоря в 16.10, когда уже наступили сумерки. Скорость равнялась 8 узлам. Пунктом назначения являлся Архангельск. И словно чтобы намекнуть на то, что ожидает конвой, как только суда вышли в море, барометр начал падать. Судя по всему, долго откладывавшийся поход начинался с хорошей качки. Так оно и получилось.

До точки рандеву транспорты должен был сопровождать небольшой эскорт. Местное сопровождение осуществляли 2 эскортных миноносца типа «Хант»: «Эскдейл» (лейтенант М. Дж. У. Посей, однако корабль находился в распоряжении норвежского командования и старшим офицером на борту был норвежский капитан 2 ранга) и «Фарндейл» (лейтенант Дэвид Трентхэм). К ним следовало добавить 2 старых эсминца «Кэмпбелл» и «Маккей», а также 5 траулеров «Пейнтер», «Кинг Сол», «Араб», «Хью Уолпол», «Данктон». «Ханты» располагались впереди и позади длинных колонн, «Кэмпбелл» шел на траверзе замыкающего судна правой колонны, а «Маккей» — левой. Траулеры образовали широкий полукруг в носовом секторе.

Погода была свежей и продолжала ухудшаться дальше. На рассвете 3 сентября выяснилось, что транспорты «Джон Пенн» и «Борегар» оторвались от конвоя. Пропажа 2 транспортов буквально на первых милях пути вызвала беспокойство, и «Эскдейл» отправился на поиски, но не нашел ни малейших признаков 2 американских транспортов. Однако некоторое время спустя была получена радиограмма. Выяснилось, что «Борегар» вернулся обратно в порт из-за проблем с машинами.

В дневное время ордер предусматривал, что эсминцы будут находиться в 4000 ярдов, а траулеры — 1500 ярдов от транспортов. Коммодор Боддэм-Уитэм перестроил транспорты в 10 колонн, так как сейчас у него было достаточно пространства для этого. Эти колонны ничуть не напоминали прямые линии, и коммодору без конца приходилось посылать сигналы и приказы американским кораблям, требуя соблюдать строй. Отношения постепенно накалялись, так как коммодор старался навести хотя бы подобие порядка в рядах конвоя. Но это удавалось плохо, так как на следующую ночь погода ухудшилась, и вскоре конвой попал в зону сильного шторма. Внешние Гебридские острова уже не прикрывали караван, и вскоре строй рассыпался окончательно. Корабли конвоя разбросало в разные стороны.

Довольно быстро торговые суда оказались в сложном положении. «Кэмпфайр» радировал: «Юго-восточный шторм, очень сильная волна. Вижу два корабля, поднявшие сигнал «Не могу управляться». На борту американского транспорта «Патрик Генри» определили, что сила ветра составляет от 9 до 10 баллов, очень сильная волна била прямо в борт. Капитану пришлось отозвать экипаж бакового орудия, так как волна захлестывала банкет, на котором стояло орудие. До 20.00 шкипер пытался удержаться на предписанном ему месте в строю, но потом сдался. Скорость была уменьшена, и «Патрик Генри» положил руля лево на борт, оторвавшись от конвоя. Он снова присоединился к конвою на следующее утро, однако «Патрик Генри» был далеко не единственным судном отставшим невольно или сознательно выбравшим другой курс.

На рассвете выяснился неприятный факт — не менее 9 судов пропали вместе с 3 эскортными кораблями. Впрочем, эсминцы «Кэмпбелл» и «Маккей» и спасательное судно «Данктон» оставили строй по собственной инициативе. Они пошли к отставшим транспортам, которые находились неподалеку. Общая скорость конвоя из-за ужасной погоды пока не превышала 5 узлов.

Три отставших транспорта в течение дня самостоятельно вернулись к конвою. Эсминцы сообщили, что видят группу из 5 судов примерно в 15 милях по левой раковине. Вместе с ними находился «Данктон». «Маккей» был послан за ними ночью 4/5 сентября с приказом на рассвете привести эту группу к конвою.

К счастью, вскоре погода улучшилась до такой степени, что 5 сентября к 11.00 все отставшие суда подошли, за исключением транспорта «Джон Пенн» и спасательных судов «Данктон» и «Коупленд». Последний входил в группу «Маккея», но, видимо, самостоятельно пошел в Рейкьявик за углем, так как позднее у берегов Исландии он встретился с конвоем. «Данктон» тем временем обнаружил «Джон Пенн» и сопровождал его к конвою. «Эмпайр Тристрам» сообщил, что штормом разбило все спасательные шлюпки, кроме одной. В нее могли сесть не более 30 человек, тогда как численность экипажа составляла 70 человек. Коммодор Боддэм-Уитэм запросил, разрешить ли транспорту следовать дальше. Сначала эта информация была передана «Каталине», которая в 14.00 появилась над конвоем.

«Каталина» в ответ передала тревожную новость, что в 38 милях к северу видела на поверхности подводную лодку. Вскоре были получены сообщения о новых контактах, это убедило командира эскорта в том, что 4 или 5 немецких лодок развернуты поперек линии курса конвоя. Обнаружить противника в самом начале операции было крайне неприятно, особенно потому, что погода была очень плохой. Позднее стало известно, что немцы развернули подводные лодки в самом начале месяца, ожидая выхода PQ-18.

Теперь конвой отставал от графика на 36 часов, но тем не менее было решено временно повернуть на юг, чтобы обойти подводные лодки. «Фарндейл», «Кэмпбелл» и «Маккей» были выделены для поисков лодок, чтобы загнать под воду всякого, кто попытается преследовать конвой. Вскоре это решение принесло плоды, и стало ясно, что донесение «Каталины» было верным.

В 19.56 «Фарндейл» сообщил, что видит подводную лодку на поверхности. Было не очень ясно, где именно это произошло, но его примерная позиция в это время была в 60 милях по правой раковине конвоя. Радиограмма, полученная «Эскдейлом» около полуночи, указывала точку всего в 12 милях по левой раковине. В действительности «Фарндейл» в сумерках ненадолго заметил U-456 (капитан-лейтенант Тайхерт). Прозвучала боевая тревога, хотя экипаж и так находился на боевых постах. Носовая 102-мм установка должна была открыть огонь, но не сделала этого, так как наводчик не успел разглядеть цель. Подводная лодка погрузилась, когда расстояние до миноносца составило 500 ярдов. Были сброшены несколько глубинных бомб, но установить контакт с помощью асдика не удалось. Это совершенно не удивительно, учитывая погодные условия.

Итак, подводная лодка пережила это столкновение, чтобы на следующий день снова вступить в бой. Однако не следует обвинять «Фарндейл». Корабль прибыл в Скапа всего 11 дней назад, поэтому не следовало ожидать, что его неопытная команда сможет оперативно действовать в стремительно меняющейся обстановке ночного боя. Чудесное спасение помогло U-456 сесть на хвост конвою. Следует отметить, что примерно в это же время германская авиаразведка обнаружила в Сейдис-фиорде «Аведжер» (принятый за «Аргус»), «Сциллу» (крейсер типа «Дидо») и Боевую эскортную группу эсминцев, поэтому немцы точно представляли, что происходит.

Тем временем в 21.00 PQ-18 повернул на 30 градусов влево, но через 5 часов вернулся на прежний курс. Ночь прошла спокойно, а на рассвете 6 сентября «Джон Пенн» еще раз присоединился к конвою. Из-за потенциальной угрозы подводных лодок из Исландии были высланы еще 3 эсминца, чтобы усилить не слишком мощный эскорт. «Эхо», «Монтроз» и «Уолпол» прибыли в 13.00. Эти подкрепления позволили перестроить схему охранения. Так как на «Фарндейле» асдик вышел из строя после ночного происшествия, его место за кормой конвоя занял «Уолпол» (лейтенант А. С. Поумрой). «Кэмпбелл» и «Маккей» держались на траверзах конвоя, а «Эхо», «Франдейл», «Эскдейл» и «Монтроз» развернулись строем фронта впереди, держа интервалы 2500 ярдов.

Конвой постепенно нагонял свой график, поэтому коммодор решил подождать утра 7 сентября, прежде чем перестроить растрепанный строй в две колонны для прохождения через пролив Рейкьянес. Это было сделано в 19.00, и когда пролив остался за кормой, «Оремар», «Сан-Зотика» и «Гейтуэй Сити», которые не должны были следовать далее, отправились в Рейкьявик в сопровождении траулера «Араб». Траулер принял на борт пассажира с «Эмпайр Тристрама», чтобы он мог вернуться обратно в Англию.

Тем временем в 7.00 из Исландии вышла еще одна часть конвоя — 8 транспортов, в том числе русские суда «Андре Марти», «Комилес», «Петровский», «Тбилиси», «Сталинград» и «Сухона». Их сопровождали эсминцы «Малькольм», «Акейтес» и «Амазон», корабли ПВО «Алстер Куин» и «Алинбанк», тральщики «Харриер» и «Глинер «, корветы «Бриони», «Бергамот», «Блюбелл» и «Камелия», траулеры «Кейп Мариато», «Кейп Аргона», «Сент-Кенан» и «Данеман». Этой группой командовал капитан 2 ранга Э. Б. Рассел, командир сил непосредственного сопровождения конвоя. Траулеры вели на буксире 3 маленьких катерных тральщика MMS-90, MMS-203 и MMS-212. Считалось, что они не способны проделать столь долгий путь самостоятельно. Однако катерам вскоре пришлось опровергнуть это мнение.

В 11.00 эсминец «Амазон» (капитан-лейтенант лорд Тэйнхем) был вынужден повернуть назад из-за неисправности конденсаторов. Однако через час были замечены главные силы конвоя, и началось перестроение в походный порядок.

Сам конвой перестроился из 2 колонн в 10, оба эскадренных танкера пристроились сзади. После этого коммодор и командир эскорта принялись решать, какое судно отправить в Исландию, так как Боддэм-Уитэм имел строжайший приказ адмирала Тови, ограничивающий численность PQ-18 40 транспортами. Более того, оба командира полагали, что даже эта цифра является чрезмерной, поэтому они решили сократить ее еще больше.

Первой жертвой стал «Джон Пенн». Этот непредсказуемый корабль сообщил, что снова столкнулся с проблемами, на этот раз отказало рулевое управление, сломавшееся прошлой ночью. Поэтому его отослали прочь, но через некоторое время транспорт сообщил, что поломка устранена и он в случае необходимости может следовать дальше. После длительной дискуссии «Джон Пенн» был вызван назад, а в Исландию отправился только что прибывший оттуда «Ричард Бассет». В Хваль-фиорд его сопровождали «Эскдейл» и «Франдейл». Они должны были конвоировать транспорт до начала протраленного фарватера.

Чуть раньше, в 18.00, в Хваль-фиорд на заправку были отправлены «Кэмпбелл», «Маккей» и траулеры из состава первоначального эскорта. Поэтому на следующем отрезке пути только «Монтроз» и «Эхо» помогали эскорту до прибытия «Амазона». Однако волнение оставалось слишком сильным, и вскоре маленькие катерные тральщики, болтавшиеся за траулерами, сообщили, что не могут выдержать больше. Буксир не позволял им менять курс, чтобы приспособиться к волне. Поэтому им было разрешено отдать буксирные концы и следовать самостоятельно. Это решение было исключительно удачным, потому что экипажи моторных тральщиков получили свободу действий. И немного позднее эти маленькие кораблики помогали отбивать вражеские атаки и работали дополнительными спасательными судами.

8 сентября в 12.30 «Амазон» снова присоединился к конвою с видом самодовольным, но агрессивным. Однако репутация этого гордого старичка была подмочена, тем более что вскоре на нем отказали динамо. 15 лет службы в море не прошли для эсминца бесследно, и все-таки, несмотря на неполадки, он сыграл свою маленькую, но важную роль в обеспечении безопасности перехода PQ-18. Тем временем конвой следовал курсом 44° со скоростью 8 узлов. Но все надежды незаметно начать долгое путешествие развеялись, когда в сером небе над головой появился дальний разведчик FW-200 «Кондор». Его 4 огромных мотора торжествующе ревели, а радист спешно отстукивал сообщение своим командирам в Осло. Немцы узнали, что PQ-18 наконец двинулся в путь.

Как вспоминает капитан 2 ранга Рассел, этот контакт опрокинул все расчеты и развеял все надежды, так как противник обнаружил конвой гораздо раньше, чем предполагалось. Тем не менее, было решено сохранять радиомолчание, чтобы не слишком облегчать немцам работу. Одна из патрульных «Каталин» передала сообщение о немецком самолете в штаб КВВС.

Сообщение «Кондора» было несколько неточным:

«Квадрат 2950, 36 Вест. Один линкор, 2 крейсера, 6 эскортных кораблей и 35 торговых судов».

Как всегда, самолет-разведчик ошибся, определяя классы кораблей сопровождения, в сторону преувеличения. Корабли ПВО стали линкорами, большие эсминцы превратились в крейсера и так далее. Впрочем, летчики всех стран совершали подобные ошибки в течение всей войны. Количество торговых судов было определено довольно точно. В ОКМ и штабе Группы ВМФ «Север» не сомневались, что это и есть долгожданный конвой, который должен был последовать за PQ-17. Особенное возбуждение чувствовали офицеры Люфтваффе, которые были уверены, что PQ-18 получит не менее сокрушительный удар.

Как мы уже видели, немцы развернули несколько дозорных линий подводных лодок, и 7 сентября ударная группа (она же волчья стая) «Айспалас» состояла из нескольких лодок, разбросанных на значительной территории. Остальные ждали только сигнала, чтобы присоединиться. U-255 (капитан-лейтенант Рехе) ускорила заправку в Киркенесе. U-251 (капитан-лейтенант Тимм) вела ледовую разведку у берегов Новой Земли. U-601 (капитан-лейтенант Грау) осталась передавать данные из главной зоны следования конвоев. Все имеющиеся в Нарвике лодки спешно закончили принимать запасы и приготовились к выходу в море. U-456 (капитан-лейтенант Тайхерт) продолжала следить за конвоем с юга, не испуганная предыдущей стычкой с «Фарндейлом».

Взбудораженные видом добычи, которая шла прямо в руки, немцы едва не выпустили ее. Разведывательные самолеты потеряли конвой и сумели восстановить контакт только значительное время спустя. К счастью, для сложных перемещений, запланированных командованием Группы ВМФ «Север» для своих лодок, не требовался постоянный контакт с конвоем, было достаточно засечь его пару раз. После первого контакта лодки сами обнаружат конвой. Тем не менее, именно в этот период англичанам хорошую службу сослужил приказ капитана 2 ранга Рассела соблюдать радиомолчание. Густые тучи и малая видимость в следующие несколько дней мешали самолетам-разведчикам, поэтому конвой получил небольшую передышку перед тем, как «Юнкерсы» и «Хейнкели» приступили к работе.

Тем временем конвой получил новые подкрепления. 8 сентября в 6.00 из Сейдис-фиорда вышли 2 британские подводные лодки Р-614 и Р-615 в сопровождении тральщика «Шарпшутер». На следующий день в 12.00 они встретились с конвоем. С этого момента опеку над ними взял на себя корвет «Бриони», и подводные лодки заняли позиции в хвосте конвоя справа или слева. Они согласовывали свою позицию с маневрами «Авенджера» и сопровождавших его 2 эскортных миноносцев типа «Хант». Авианосец был вынужден передвигаться внутри ордера для проведения полетов.

Контр-адмирал Барнетт и его Боевая эскортная группа эсминцев появились только 9 сентября. Но еще раньше была приведена в действие сложная система дозаправки и стремительных перемещений кораблей. Это должно было обеспечить конвою максимальную защиту на критических участках пути.

Флагманский корабль контр-адмирала Барнетта, легкий крейсер «Сцилла», прибыл в Сейдис-фиорд 5 сентября. По пути он был обнаружен разведчиком FW-200. Барнетт сразу узнал от командира «Авенджера» капитана 2 ранга Колтхерста, что собранные здесь военные корабли уже замечены немцами. FW-200 даже атаковал их, сбросив 2 бомбы на авианосец. «Авенджер» также сообщил о первой боевой потере. В шторм один «Си Харрикейн» слетел за борт во время перехода из Скапа Флоу в Исландию.

Тем временем главнокомандующий Флотом Метрополии передал сообщение, что конвой PQ-18 все еще отстает от графика на 24 час, поэтому Барнетт провел совещание с командирами своих эсминцев 7 сентября. Немцы продолжали вести разведку, и в штабы в Норвегию поступали полные и детальные сообщения. Обычно самолеты-разведчики держались слишком высоко, чтобы имевшиеся у англичан истребители могли перехватить их. Впрочем, однажды «Уитленд» отвел душу, дав пару залпов из 102-мм орудий. Но сделано это было лишь для того, чтобы хоть как-то успокоить нервы.

7 сентября было получено еще одно сообщение от адмирала Тови. Барнетту сообщали, что конвой опаздывает уже на 36 часов, а 8 сентября пришло подтверждение, что подводные лодки и «Шарпшутер» замечены бдительными «Кондорами».

Только в 20.30 «Сцилла», «Авенджер», 2 «Ханта» и 8 эсминцев 8-й и 13-й флотилий вышли из Сейдис-фиорда. Они взяли курс на север, чтобы принять участие в битве, которая должна была начаться вскоре. Неприятности начались практически немедленно. В полночь «Авенджер» сообщил, что должен остановиться на час из-за поломки машин. Это был серьезный удар. Мало того, что авианосец подвергался опасности, так еще и конвой мог лишиться воздушного прикрытия еще до начала операции.

Надо напомнить, что «Авенджер» был одним из самых первых кораблей, построенных на американских верфях и поставленных в Англию по Ленд-лизу. Поэтому не удивительно, что он страдал множеством дефектов. Если же говорить точно, «Авенджер» был первым эскортным авианосцем, отправленным в Англию. Потребность Королевского Флота в любых авианосцах, больших или маленьких, была настолько острой, что работы на верфях компании «Сан Шипбилдинг Компани» велись в страшной спешке, хотя их качество оставалось высоким. Тем не менее, превращение торгового судна (ранее оно называлось «Рио Хадсон») в военный корабль мало что меняло по существу. Корпус корабля соответствовал требованиям торгового флота, но никак не военного. С этим пришлось смириться, но все-таки возникали проблемы с недостаточной прочностью и различными методами постройки на американских и английских верфях. (Позднее именно это стало главной причиной гибели однотипного с «Авенджером» авианосца «Дэшер». Однако виновных не искали и недостатки не исправляли.)

Как отмечал капитан 2 ранга Колтхерст, дела шли неожиданно хорошо, если учесть, что «Авенджер» принадлежал к совершенно новому классу кораблей. Когда он подвергся сильным атакам, действовать пришлось, используя незнакомые методы и непривычные механизмы.

«Работа машинной команды была великолепной. Крайне нелегко было заставить работать американские машины, с которыми они еще не были полностью знакомы, и которые явно не предназначались для операций такого рода».

Контр-адмирал Барнетт оставил эсминцы «Метеор» и «Импалсив» вместе с 2 эскортными миноносцами прикрывать авианосец, пока тот проводит ремонт, а сам вместе с крейсером «Сцилла» и остальными 6 эсминцами поспешил к конвою. «Авенджер» дрейфовал целых 3 часа, пока его механики пытались дать кораблю ход. Ожидание было крайне нервным, и все это время 4 корабля сопровождения непрерывно патрулировали вокруг. Все понимали, что стоящий авианосец является такой целью, о которой командир подводной лодки может только мечтать. Корабль в любой момент мог получить удар торпеды в мягкое брюшко, но счастье не покинуло его. Причиной неполадок оказалось загрязнение топлива водой и песком, поэтому стало ясно, что топливную систему придется слегка переделать перед будущими операциями. А сейчас приходилось использовать то, что есть. Авианосец сумел дать ход довольно быстро и ринулся вдогонку за конвоем.

Тем временем Боб Барнетт вдруг задумался, а не опрометчиво ли он поступил, оставив авианосец с таким слабым прикрытием, и повернул назад. И после того как он встретил «Авенджер», в 4.15 все соединение изменило курс и пошло на встречу с конвоем. Вездесущий FW-200 заметил их во второй половине дня. После этого англичане получили еще одно напоминание, что они находятся в зоне военных действий, где существует множество опасностей. «Фолкнор» и «Милн» с помощью асдика установили контакт с подводными лодками и сбросили несколько глубинных бомб, хотя после этого потеряли контакт.

Видимость была скверной, но все-таки в 20.10 конвой был замечен, и «Сцилла» заняла свое место во главе центральной колонны слева от судна коммодора. Эсминцы разошлись по заранее предписанным местам ордера. Корабли конвоя с удовлетворением следили за прибытием подкреплений, хотя здесь была только половина Боевой эскортной группы. Ведь конвой вступил в опасную зону, где следовало ждать неприятностей в любую минуту. После прибытия этих кораблей эсминцы «Монтроз» и «Эхо» ушли, хотя, как и «Амазон», оба они потом сыграли небольшую, но очень важную роль в ходе операции.

Джон Каррент входил в артиллерийскую команду на борту транспорта «Эксфорд», одного из судов, вышедших из Исландии. Он описал переход конвоя на первом отрезке пути в условиях сильного волнения и плохой видимости к ожидавшему их противнику.

«Мы потеряли свою позицию ночью 7/8 сентября, поэтому нам следовало что-то сделать, чтобы исправить положение. Большая часть конвоя перемешалась, и теперь эти суда занимались тем же самым. На одном из судов случилась какая-то поломка, и оно повернуло назад. Всю ночь 8/9 сентября мы шли в густом тумане и снова потеряли место».

Тем временем 8 эсминцев 6-й и 17-й флотилий ушли вперед, на Шпицберген, чтобы заправиться с танкеров «Олигарх» и «Блю Рейнджер», которые стояли там в охранении 4 эсминцев.

Утром 10 сентября конвой попал в зону постоянных снежных шквалов, а потом погода ухудшилась еще больше, и опустился такой густой туман, что полдень превратился в сумерки. Перед тем как видимость пропала, над головами проскочила патрульная «Каталина». «Авенджер» в 7.25 поднял «Суордфиш», чтобы помочь ей вести патрулирование, но уже через час этот самолет был отозван из-за плохой видимости. При посадке «Суордфиш» был поврежден, однако его отремонтировали всего за 3 часа. Этот туман помешал немецким подводным лодкам обнаружить конвой и поддерживать с ним контакт, хотя в 12.15 тральщик «Харриер» получил четкое акустическое эхо за кормой конвоя.

«Харриер» и «Шарпшутер» атаковали лодку глубинными бомбами и сообщили, что видели на поверхности большое масляное пятно. Но ни одна подводная лодка в ходе этой атаки не была повреждена. Не менее зловещий рапорт был получен от британских подводных лодок «Тайгрис» и «Трибьюн», патрулирующих у берегов Норвегии. Они сообщили, что линкор, 2 крейсера и 6 эсминцев вышли из Нарвика. Судя по всему, немцы перебрасывали на север главные силы флота, и их мишенью мог быть только конвой PQ-18. Мы еще вернемся к этим рапортам позднее, но в то время Барнетт практически ничего не мог сделать. Он мог лишь надеяться, что его план окажется верным, а приданные ему силы окажут хоть какую-то помощь.

И сентября происходило то же самое, что и вчера, хотя туман немного поредел. Однако частые дождевые шквалы сокращали видимость ничуть не хуже, и конвой следовал на север в почти полном мраке. Из Лондона через главнокомандующего Флотом Метрополии было получено предупреждение о том, что немцы сосредотачивают на пути конвоя подводные лодки. Поэтому конвой повернул, пытаясь обойти эту завесу. Но поворот ничего не дал. Единственным признаком существования авиации, своей и чужой, стал промелькнувший на рассвете «Либерейтор». Когда он внезапно выскочил из тумана, это вызвало небольшой переполох, но вскоре самолет удалось опознать. В течение дня по погодным условиям «Авенджер» ни разу не поднимал свои самолеты. Тем временем дисциплина внутри конвоя слегка улучшилась, но все равно еще была далека от нормальной. Командир корвета «Бриони» сообщил, что транспорт «Оливер Элсуорт» продолжает отставать.

«Корабль получил предупреждение от «Бриони», которое потом повторил «Малькольм», что он повергает себя опасности и снижает эффективность охранения».

Другие корабли тоже отставали, и некоторые американские шкиперы объясняли это довольно интересно. Они отстают на своих новеньких транспортах потому, что идущие впереди старики с угольными котлами не могут держать скорость. В этом было зерно истины. Командир «Бриони» подтвердил это, описывая, как «Ательтемплар» то и дело отставал, так как «идущие впереди него корабли были в этом определенно виноваты».

Снова обратимся к дневнику Джона Каррента, находившегося на «Эксфорде»:

«Мы по прежнему боролись с высокими волнами и ветром, который дул из всех сил. Небольшие снежные заряды и полосы тумана. Мы с трудом удерживали наши орудия чистыми, что в такую погоду особенно сложно. Однажды мы слышали разрывы глубинных бомб, но в остальном все было спокойно. Погода плохая: туман и снег с дождем».

На борту другого транспорта типа «Либерти» — «Патрика Генри» — энсайн Блейк Хьюз отметил, что коммодор предупредил все суда конвоя о том, что вскоре им может встретиться более серьезный противник, чем плохая погода.

«Вражеские атаки начнутся на следующий день или позже. Кораблям держаться на дистанции 2 кабельтова и быть готовыми поддержать друг друга огнем».

Все это время корабли шли с высокой скоростью, что привело к большому расходу топлива на эсминцах, особенно на «Хантах». Это означало, что их командиры обязаны особенно внимательно следить за запасами нефти. Первые конвои сильно страдали от нехватки топлива, но PQ-18 был обеспечен сравнительно неплохо, потому что его сопровождали 2 больших эскадренных танкера, а еще 2 ожидали на Шпицбергене. Тем не менее, безопасность танкеров постоянно вызывала тревогу командиров эскорта, а заправка в море была тяжелой работой для обоих кораблей.

В это время способы заправки топливом в море, которые применял Королевский Флот, все еще оставались довольно примитивными, несмотря на то, что подобные опыты начались еще в годы Первой Мировой войны. Использование вспомогательных танкеров ВМФ означало, что их экипаж состоит из моряков торгового флота, а не военных.

В этот период танкеры, находящиеся в распоряжении Королевского Флота, имели 2 серьезных недостатка. Они были недостаточно большими для выполнения своей задачи и не обладали достаточно высокой скоростью, чтобы действовать вместе с линейным флотом. Оборудование танкеров было достаточно примитивным и значительно уступало немецкому и американскому. Эти флоты сразу приняли как данное, что географическое положение будет сильно мешать их действиям, а военная ситуация может заставить корабли оперировать на большом удалении от собственных баз. Для немцев это означало весь мировой океан. Американцам предстояла война на Тихом океане, который был достаточно велик. Поэтому оба флота не жалели времени и сил, чтобы создать эффективную систему снабжения кораблей в море. Королевский Флот в течение нескольких веков действовал по всему земному шару и создал разветвленную систему баз, что частично объясняло его отставание в этой области.

Но эти недостатки были осознаны, и командование приложило все усилия, чтобы обеспечить PQ-18 всем необходимым, а кроме того, сделать процедуру дозаправки как можно более простой. Прежде всего, была подчеркнута настоятельная необходимость всем кораблям эскорта беречь топливо. Особенно это касалось эсминцев, которые отличались изрядной прожорливостью. Поэтому они должны были использовать любую передышку, чтобы залить цистерны до отказа.

Конвой сопровождали 2 эскадренных танкера «Блэк Рейнджер» и «Грей Рейнджер». Потом они должны были вместе с Боевой эскортной группой перейти к конвою QP-14. Танкеры «Олигарх» и «Блю Рейнджер», как мы уже упоминали, стояли в бухте Лав на Шпицбергене. Они должны были заправлять эсминцы по пути в Россию и обратно.

Танкеры приняли на борт сверх штата дополнительные рабочие команды. Они состояли из старшего матроса и 7 матросов, которые должны были помогать работать с тросами. Все танкеры были обеспечены достаточным количеством шлангов, чтобы в случае необходимости заправлять по два эсминца сразу. Но, к несчастью, «Олигарх», «Блю Рейнджер» и «Грей Рейнджер» имели английские резиновые шланги, которые были не слишком эффективны и имели привычку рваться. «Блэк Рейнджер» находился в лучшем положении, так как имел немецкие шланги. Они были сделаны по образцам, найденным на борту немецких танкеров, захваченных в начале войны. Те действовали в качестве судов снабжения рейдеров в отдаленных районах океана. Эти шланги так и назывались «немецкими», чтобы отличать их от недостаточно хороших английских.

Поэтому, если позволяли погодные условия, каждый танкер заправлял по два эсминца сразу. Чтобы облегчить заправку, все эсминцы Флота Метрополии были оснащены специальными переходниками для работы с резиновыми шлангами. Для тех эсминцев, которые не имели такого переходника, танкеры должны были к концу шланга подвязывать запасную секцию, которую эсминцы возвращали по окончанию заправки. При использовании резиновых шлангов закачка топлива прекращалась по сигналу с эсминца, когда оставалось принять еще 5 тонн. После этого танкер продувал шланги перед разъединением. Это позволяло сберечь каждую каплю драгоценного топлива.

Командиры эсминцев получили приказ подготовить команду к работе с фалами и шлангами, чтобы избегать повреждений оборудования. Запас шлангов на танкерах был совсем не бесконечным.

И последний штрих в обеспечении безопасности кораблей во время заправки. В случае вражеской атаки эсминцы должны были действовать по своему усмотрению, отдав шланг и отложив завершение заправки до окончания воздушного налета. Однако некоторые корабли предпочитали в это время болтаться на буксире у танкера, который был плавучим вулканом!

Так как своевременная дозаправка считалась важным фактором, в полдень 11 сентября адмирал Барнетт оставил конвой, чтобы заправить свои флотилии в бухте Белл. Учитывая постоянную угрозу атак подводных лодок, он оставил с конвоем эсминцы «Фолкнор», «Фьюри» и «Импалсив» из состава 8-й флотилии. Эти корабли были лучше оснащены для борьбы с лодками, а их команды имели большой опыт. Они должны были помогать непосредственному сопровождению конвоя, пока не прибудут 6-я и 17-я флотилии.

Итак, в 11.40 «Сцилла» повела «Милн», «Мартин», «Марн», «Метеор» и «Интрепид» на север. Хотя корабли находились под командованием капитана 1 ранга Алана Скотт-Монкрифа, показавшего себя умелым командиром, эскорт был ослаблен, поэтому первая линия немецких подводных лодок начала сближение, уверенная в успехе.

Всего в состав группы «Айспалас» были включены 12 подводных лодок. Англичане оценивали силы немцев в 30 лодок или даже больше, но действовала только эта дюжина. Несмотря на то, что немцы столкнулись с самым большим количеством эсминцев, которое когда-либо было придано арктическому конвою, да и любому конвою вообще, за исключением мальтийского «Пьедестала», немецкие капитаны упорно пытались прорвать линию охранения и выйти к транспортам.

Первая линия из 3 лодок была развернута юго-западнее Шпицбергена, поэтому они довольно быстро обнаружили конвой после первых сообщений самолетов. Этими лодками были U-88 (капитан-лейтенант Гейнц Боманн), U-403 (капитан-лейтенант Клауссен), U-405 (капитан-лейтенант Гопман). Из них ближе всего к конвою оказалась U-88. Еще 4 лодки образовали вторую линию, которая обнаружила конвой несколько позднее. Это были U-377 (капитан-лейтенант Кёлер), U-408 (капитан-лейтенант фон Химмен), U-589 (капитан-лейтенант Хоррер), U-592 (капитан-лейтенант Бора).

В состав третьей линии должны были войти лодки, которые в данный момент спешно принимали топливо. Это были U-703 (капитан-лейтенант Бильфельд) и U-378 (капитан-лейтенант Цетше). Еще 2 лодки уже находились в море на позиции — U-435 (капитан-лейтенант Стрелов) и U-457 (капитан-лейтенант Бранденбург). Дюжину завершала U-456 (капитан-лейтенант Тайхерт). Сначала она занимала позицию в авангарде, но потом была отодвинута назад. Именно эти лодки действовали против конвоя PQ-18. Им противостояли около 20 эсминцев, 4 корвета, 3 тральщика, 4 траулера, а также 3 «Суордфиша» с «Авенджера». Время от времени появлялись базовые патрульные самолеты.

Конвой PQ-18 начал свою битву.

II

Словно для того, чтобы отметить новую фазу операции, вскоре после ухода кораблей адмирала Барнетта эсминцы «Фьюри» и «Акейтес» сообщили о контактах с подводными лодками. В 18.45 «Акейтес» сбросил одну глубинную бомбу, но эхо потом было опознано как косяк рыб. Точно так же в 19.12 «Фьюри» атаковал нечто по показаниям гидролокатора, но без всяких видимых результатов. Позднее эти контакты были определены как «не-лодки».

Суббота, 12 сентября, принесла новые указания на то, что немцы поддерживают тесный контакт с конвоем из-под воды и с воздуха. Конвой менял скорость, совершил несколько поворотов, в воду полетело множество глубинных бомб. Ветер силой 3 балла дул по-прежнему с северо-запада. Утренний туман рассеялся, и во второй половине дня видимость была хорошей. Это привело к легко предсказуемому результату — снова появились Люфтваффе.

В 12.35 в небе промелькнул гидросамолет BV-138, и он явно заметил конвой. Ранее погодные условия мешали «Авенджеру» поднимать «Суордфиши», но в 12.45 на крошечном авианосце загремели колокола громкого боя, и 2 звена «Си Харрикейнов» стартовали, чтобы попытаться перехватить этого навязчивого преследователя. Так как в это время конвой был уже обнаружен, не было никакой необходимости соблюдать радиомолчание и не пользоваться радаром. Это облегчало подготовку к отражению предполагаемой атаки.

Первый боевой опыт 4 истребителей оказался довольно плачевным. Несмотря на все их усилия, BV-138 ускользнул невредимым. Оба звена перехватили разведчика, но не смогли сблизиться на дистанцию эффективного огня. Один из «Си Харрикейнов» выпустил по 20 патронов из каждого пулемета с дистанции 400 ярдов, но совершенно безрезультатно. Немецкий гидросамолет ускользнул под прикрытие тучи, которая местами спускалась до уровня моря. Итак, жребий был брошен, и 40 транспортов союзников были нанесены на большие оперативные карты в Банаке и Бардуфоссе.

Хотя курс конвоя был проложен так, что проходил примерно в 450 милях от этих авиабаз, у самой кромки летних льдов, даже этого оказалось недостаточно, чтобы вывести корабли из-под удара Люфтваффе. Однако в этот день воздушных атак не последовало, хотя напряжение достигло предела.

Вероятно, именно оно стало причиной нескольких странных рапортов. Американский транспорт «Вирджиния Дейр» сообщил, что перехватил странную передачу рядом с финской станцией на частоте 165 Кгц. Передача велась кодом, но на итальянском языке! Язык был точно опознан кадетом, итальянцем по рождению, так как он свободно говорил на этом языке. Кроме того, была перехвачена работа передатчика рядом с конвоем. Это означало, что подводные лодки находятся поблизости.

Капитан 2 ранга Рассел на «Малькольме» и капитан 1 ранга Скотт-Монкрифф на «Фолкноре» были специалистами по охоте за подводными лодками. Они подтвердили, что данные радиоперехвата и пеленгации показывают, что первая волчья стая готовится к атаке. Учитывая это, «Авенджер» возобновил патрулирование своих «Авенджеров», и это принесло плоды. В 19.55 одна из «Авосек» заметила подводную лодку в позиционном положении в 5 милях впереди левой колонны конвоя. «Суордфиш» прожектором сообщил об этом капитану 2 ранга Расселу. «Малькольм» увеличил скорость и ринулся в указанную точку.

Вскоре эсминец получил четкий акустический контакт, и первая серия из 5 глубинных бомб полетела в воду. Гидроакустические взрыватели были установлены на среднюю глубину. Затем последовала серия из 10 бомб с большой глубиной разрыва. Когда к «Малькольму» присоединился «Импалсив», контакт был утерян. Поэтому оба эсминца в 22.00 вернулись к конвою.

Зато «Фолкнору» в это время повезло больше. В 21.03 оператор асдика сообщил, что имеет четкий контакт, определенный как «подводная лодка», по пеленгу 345° на дистанции 2100 ярдов. В это время Скотт-Монкрифф вел свой эсминец на усиление завесы на правом фланге конвоя. Эхо было умеренно слабым, и, судя по всему, подводная лодка шла зигзагом, удаляясь. Это была U-88 капитан-лейтенанта Боманна, которая пыталась прорваться сквозь завесы и выйти на позицию для атаки. Но командир заметил «Фолкнор» и сейчас пытался увести лодку от опасности. Но это ему не удалось, так как опытный экипаж «Фолкнора» свой шанс не упустил.

В 21.09 была сброшена серия из 5 глубинных бомб. Первая и последняя должны были взорваться на глубине 250 футов, следующие — на 150 футах, а средняя — на 100 футах. Примерно через 15 секунд после того, как бомбы взорвались в кильватерной струе «Фолкнора», послышался глухой шум — подводная лодка продувала цистерны. Судя по всему, уже в первой атаке Скотт-Монкрифф нанес смертельный удар, и Боманн отчаянно пытался поднять обреченную лодку на поверхность, чтобы хотя бы спасти команду.

Тем временем британский эсминец развернулся для второй атаки, но теперь эхо было не столь четким, и была сброшена только одна глубинная бомба с взрывателем, установленным на 100 футов. Но глубоко в воде развороченный безжизненный корпус U-88 уже падал на дно океана. «Фолкнор» описал круг. На поверхности появились резко пахнущие масляные пятна. Взятая проба подтвердила, что это дизельное топливо. После 15 минут поисков контакт восстановить не удалось. Скотт-Монкрифф пошел на соединение с конвоем, оставив позади расползающееся пятно солярки, которое отметило место гибели 40 человек.

Пролилась первая кровь, но немцы быстро отомстили за гибель U-88.

В 4.30 на следующее утро к конвою присоединились 6-я и 17-я флотилии, прибывшие из бухты Белл, но еще раньше, в 3.45 «Авенджер» поднял первый «Суордфиш». В 6.00 этот самолет заметил на поверхности подводную лодку примерно в 12 милях на правой раковине конвоя. Лодка сразу погрузилась, «Суордфиш» атаковал ее глубинными бомбами, но безрезультатно. «Онслоу» также установил контакт и атаковал лодку, но тоже ничего не добился.

В 7.45 появился неизменный BV-138. Снова взлетели 2 звена «Си Харрикейнов», которые попытались перехватить разведчик. Но все закончилось повторением вчерашнего фиаско. Хотя головной истребитель открыл огонь с дистанции 500 ярдов, гидросамолет снова ускользнул в тучи. С этого момента конвой находился под постоянным наблюдением вражеских самолетов.

В 8.15 один из «Суордфишей» заметил другую подводную лодку в 20 милях за кормой конвоя. Похоже, она преследовала конвой, передавая по радио сигналы наведения. Лодка погрузилась, когда «Суордфиш» находился на расстоянии 3 миль, поэтому точно сбросить глубинные бомбы было нельзя. Координаты этой лодки были переданы по радио кораблям эскорта, но никаких действий не последовало.

К этому времени уже две стаи лодок находились на перископной глубине за кормой конвоя, готовясь атаковать. Командиры U-408 и U-589 нажали кнопки пуска торпед почти одновременно. Их целью были корабли десятой колонны. В 8.55 две торпеды поразили свои жертвы.

В то время считалось, что обе были выпущены одной лодкой из-за пределов завесы охранения. Последующий анализ показал прямо противоположное. Оба командира объявили по радио о победах совершенно независимо друг от друга. Фон Химмен заявил, что потопил пароход в 7000 тонн в квадрате 2569, а Хоррер претендовал на потопление парохода в 7000 тонн в квадрате 2566.

«Сталинград» получил попадание одиночной торпеды в правый борт и затонул в течение 15 минут. Беременная женщина — помощник капитана — в этот момент шла на вахту, и у нее случился выкидыш. Это была единственная жертва. Спасательные суда и корабли эскорта быстро подобрали весь экипаж судна. Шансов спасти корабль не было никаких. Лейтенант Блейк Хьюз на борту «Патрика Генри» подумал, что пароход получил попадание двумя торпедами и затонул «очень быстро». Лейтенант Де Фоу на «Эсек Гопкинсе» считал, что судно затонуло через 5 минут. «Сталинград» был маленьким сухогрузом водоизмещением всего 3560 тонн и явно не мог выдержать попадания 2 торпед.

Второй жертвой стал большой транспорт типа «Либерти» «Оливер Эллсуорт», почти вдвое крупнее «Сталинграда». Он тоже получил одно попадание. Корабль шел со скоростью 9 узлов, у него на борту находились самолеты и боеприпасы. Торпеда ударила в правый борт между трюмами № 4 и № 5. Пробоина оказалась целиком ниже ватерлинии, и ее не было видно. Машины стали уже через 3 минуты. Так как «Оливер Эллсуорт» шел за «Сталинградом», когда тот был торпедирован, судно положило руля лево на борт, но в это мгновение само получило торпеду.

Капитан отдал приказ покинуть корабль, и весь экипаж, за исключением одного человека артиллерийской команды, благополучно спустился в шлюпки.

Среди кораблей, которые пошли на помощь экипажу, был траулер «Сент-Кенан». Коммодор конвоя приказал срочно повернуть, когда получил попадание «Сталинград», однако это было сделано слишком поздно, чтобы спасти «Оливер Эллсуорт». Тем не менее, судно не собиралось тонуть немедленно, и его шкипер запротестовал против намерения потопить судно. Было невозможно представить, чтобы транспорт типа «Либерти» был потоплен всего одной торпедой, и капитан надеялся еще спасти корабль.

Однако в распоряжении коммодора не было спасательных буксиров, поэтому шансы были невелики. Наблюдатели сообщили, что транспорт садится кормой. Лейтенант Маккей на «Сент-Кенане» забрал шкипера и еще троих человек с плотика. Он согласился, что «Эллсуорта» еще можно спасти, если принять надлежащие меры. Однако предстояла воздушная атака, и транспорт превращался в беспомощную мишень, с которой будет покончено очень быстро. Тральщик «Шарпшутер» забрал остальных членов экипажа транспорта. Теперь оставалось только отправить на дно и транспорт, и его ценный груз. Через час после попадания торпеды продырявленный снарядами «Эллсуорт» затонул кормой вперед.

Тем временем эсминцы «Оффа», «Онслот» и «Оппортюн» были отправлены назад, чтобы провести поиск подводных лодок, но они ничего не обнаружили. В самом конвое эта атака вызвала небольшой переполох. «Натаниэл Грин» сообщил, что видит перископ в 100 ярдах по правому траверзу. По предмету был немедленно открыт огонь, но артиллеристы сообщили, что цель находится слишком близко, и эрликоны не могут обстрелять ее. Цель пропала, но лишь для того, чтобы появиться снова в 500 ярдах по правому траверзу «Вирджинии Дейр», и «Натаниэл Грин» снова начал стрелять. Объект снова исчез, но на этот раз примчались 3 эсминца и сбросили несколько глубинных бомб.

В 9.45 «Онслот» находился примерно в 2200 ярдах впереди головного судна правой колонны. В этот момент был установлен гидроакустический контакт с целью на расстоянии 2000 ярдов, который был классифицирован как «сомнительный» Тем не менее, эсминец пошел в атаку, и контакт был уже определен как «подводная лодка». «Онслот» сбросил 5 глубинных бомб, установленных на 50 футов. Результаты атаки определить не удалось, и контакт был потерян, когда через несколько минут весь конвой прошел над этой точкой. Однако считается, что это была подводная лодка, пытавшаяся прорваться сквозь завесу, и своевременный выпад «Онслота» помешал ей торпедировать транспорты правой колонны.

По оценкам командиров, за конвоем сейчас следили 8 подводных лодок, и вскоре была обнаружена очередная. В 10.50 «Авенджер» поднял 2 звена истребителей, чтобы отогнать 5 немецких самолетов, которые крутились на горизонте. Несколько раз английские истребители выходили в атаку и открывали огонь, но немецкие самолеты ускользали в низкие тучи, прежде чем «Си Харрикейны» успевали добиться хоть какого-то результата.

В 11.00 один из «Суордфишей» сообщил, что наблюдал, как BV-138 сбросил в море неизвестный предмет в 15 милях впереди конвоя. Капитан 1 ранга Скотт-Монкрифф предположил, что это плавучая мина, потому что наблюдатели уже видели их ранее. Поэтому он предложил срочно повернуть влево на 45°, что и было сделано.

Тот же «Суордфиш» заметил на поверхности подводную лодку примерно в 10 милях впереди конвоя. Он сообщил о контакте по радио, но внезапно появившийся BV-138 помешал ему следить за лодкой. Неуклюжий гидросамолет отогнал еще более неуклюжую «Авоську» и сам стал патрулировать над субмариной.

Тем временем тральщик «Шарпшутер» из состава охранения конвоя в 12.15 установил четкий акустический контакт и сбросил 3 глубинные бомбы. Ему на помощь был послан эсминец «Тартар». В результате поиска контакт был точно определен как «подводная лодка». «Шарпшутер» заметил мелькнувшую среди волн рубку лодки, которая тут же погрузилась обратно. «Шарпшутер» провел еще 3 атаки, «Тартар» атаковал дважды сериями из 3 и 5 глубинных бомб. Атаки «Тартара» не принесли видимых результатов, но «Шарпшутер» сообщил, что еще раз видел рубку лодки, окруженную облаком пузырей. Контакт в конце концов был утерян, и «Шарпшутер» вернулся к конвою.

За время его отсутствия корабли охранения еще несколько раз устанавливали контакт с лодками. «Онслот» сбросил 2 глубинные бомбы. После того как они взорвались, на траверзе головных судов правой колонны мелькнул перископ. Потом был установлен акустический контакт с целью прямо между двумя колоннами транспортов, и эскортные корабли бросились в атаку на глазах напряженно следивших за этим моряков торговых судов.

Однако из-за близости транспортов точная атака была невозможна, так как нельзя было использовать бомбометы. Вместо этого в 12.16 «Онслот» сбросил 2 бомбы с кормовых рамп с установкой взрывателей на 50 и 150 футов. После этого контакт был утерян, так как проследить что-либо среди кильватерных струй 40 транспортов было просто невозможно. И снова можно предположить, что решительные действия «Онслота» предотвратили атаку немецкой лодки. «Фолкнор» подтвердил, что тоже засек эту лодку.

В 13.57 «Суордфиш» заметил лодку на поверхности в 12 милях на левом крамболе конвоя. Она погрузилась и была атакована глубинными бомбами. Позиция лодки была передана ближайшему эсминцу охранения, но тот не стал атаковать. «Суордфиш» не мог задерживаться, так как заметил на горизонте какие-то корабли и полетел проверять.

Настойчивость подводных лодок, пытавшихся проникнуть внутрь кольца охранения, была парирована бдительными и умелыми действиями эсминцев. За целый день были потеряны всего 2 транспорта. Не приходится сомневаться, что усиление эскорта PQ-18 большим количеством эсминцев, не слишком подготовленных для охоты за лодками, все-таки принесло свои плоды, хотя, как мы еще увидим, их главной задачей было отражение атаки надводных кораблей. Хорошо спланированные и выполненные меры усиления ПЛО были результатом исполнения плана операции «EV», подготовленного штабом миноносных сил Флота Метрополии.

Этот план требовал, чтобы в случае установления контакта с лодкой, находящейся за пределами кольца охранения, к охоте присоединился корабль, следующий через одного от эсминца, установившего контакт. Резервные эсминцы, находящиеся в хвосте конвоя, должны выдвинуться вперед и заполнить бреши в кольце охранения. Если контакт будет установлен внутри охранения, эти резервные эсминцы должны присоединиться к охоте.

Эсминцы Флота Метрополии должны были преследовать лодку в случае достоверного контакта не более 2 часов, чтобы сэкономить топливо, эсминцы Командования Западных Подходов и сопровождения конвоя — час. Тихоходные траулеры имели строжайший приказ ни в коем случае не удаляться от конвоя более чем на 3 мили. Более того, постоянно имея в виду ситуацию с топливом, контрадмирал Барнетт приказал, чтобы ни одна охота не продолжалась более часа или получаса после потери контакта.

Если подводная лодка будет обнаружена патрульным самолетом на большом расстоянии от конвоя, поступать надлежало по ситуации. Если это было возможно, для атаки лодки высылалась ударная группа из 3 эсминцев. Но чаще всего использовался метод, имевший кодовое название «GRAB». Он приводился в действие, если корабль завесы подозревал, что лодка проникла внутрь кольца и поднырнула под транспорты. Получив это кодовое слово, эскортные корабли из хвоста конвоя выдвигались вперед и сбрасывали не более 2 бомб, чтобы удержать лодку на большой глубине. Как мы видели, эта тактика работала отлично. Лишь подводная лодка U-589 сообщила, что выпустила 2 торпеды в авианосец и вероятно добилась попадания. Однако эта информация вскоре была опровергнута командованием в Осло. Донесения самолетов-разведчиков быстро подтвердили, что «Авенджер» цел и невредим.

А что делали в это время контр-адмирал Барнетт и остальные его эсминцы?

III

Покинув конвой 11 сентября, Барнетт взял курс на бухту Белл вместе со «Сциллой», эсминцами 3-й флотилии и «Интрепидом». Позднее он признался, что испытывал серьезные сомнения относительно безопасности во время этого перехода, потому что не имел способа связаться с кораблями сопровождения конвоя. Барнетт очень не хотел работать на длинных волнах. Слишком часто в прошлом такие передачи были слышны гораздо дальше, чем хотелось бы. Подводные лодки использовали передатчики в качестве радиомаяков и легко находили конвой. Позднее адмирал Барнетт признал, что УКВ-связь оказалась бы просто неоценимой.

В субботу 12 сентября было довольно холодно. Налетали снежные заряды, встречался туман. Зато была получена хотя бы одна хорошая новость. Авиаразведка обнаружила, что «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» все еще стоят в Альтен-фиорде.

В 20.10 соединение прошло горло залива Белл, которые было довольно узким, и в нем существовало сильное приливное течение. Поэтому его легко было защищать, и он идеально подходил для организации там временной стоянки. Барнетт обнаружил эсминец «Виндзор», стоящий на якоре внутри Аксель-фиорда. У входа была создана сигнальная станция. В 21.45 корабли достигли головы фиорда, а там, подальше от нескромных глаз, пряталось Соединение Р — танкеры «Олигарх» и «Блю Рейнджер». Заправка началась немедленно.

Она продолжалась всю ночь без перерывов, и в 4.00 в воскресенье 13 сентября «Сцилла», «Милн», «Мартин», «Марн», «Метеор» и «Интрепид» отправились обратно к конвою. Видимость была хорошей, и в результате в 8.55 их обнаружил Ju-88, к которому чуть позже присоединился Не-111. Эсминец «Милн» сделал несколько выстрелов из 120-мм орудий, и самолеты быстро скрылись в тучах.

Барнетт поспешил к конвою, который в это время как раз входил во вражеские воды, кишевшие подводными лодками. Впрочем, в небе тоже хватало неприятельских самолетов. В 11.30 контр-адмирал Барнетт получил сообщение «Фолкнора» о том, что торпедированы и потоплены 2 судна. После этого Барнетт увеличил скорость и повернул вправо, чтобы встретиться с конвоем как можно раньше.

В результате через 3 часа слева по носу у «Сциллы» появились мачты кораблей PQ-18. Конвой шел курсом 70° со скоростью 7,5 узлов. К болтавшемуся над головой Ju-88 присоединились еще 2 самолета. Если адмирал Барнетт был рад видеть конвой, то вид «Сциллы» и 5 эсминцев, несущих на форштевнях большие буруны, был еще более приятен для моряков на транспортах. Эскорт конвоя снова был доведен до полной численности.

Коммодор Боддэм-Уитэм позднее вспоминал этот момент с благодарностью:

«Ничто не могло выглядеть более ободряюще после того, как 13 сентября в 14.17 были торпедированы 2 судна, и атака бомбардировщиков была совершенно неизбежна. Мы увидели контр-адмирала и его Соединение В».

Однако эта радость вскоре была изрядно подпорчена. Когда «Сцилла» и ее эсминцы полным ходом мчались к конвою, с мостика крейсера заметили, что «Авенджер» вышел из строя и развернулся против ветра, чтобы поднять свои 5 «Си Харрикейнов». Стало понятно, что Люфтваффе берут инициативу в свои руки.

IV

В тот момент, когда корабли эскорта еще расходились по своим местам, а «Сцилла» направлялась в голову конвоя, в 14.35 на расстоянии 62 мили была обнаружена большая группа вражеских самолетов. В 14.50 была поднята группа «Си Харрикейнов», чтобы патрулировать, перекрыв угрожаемое направление. Но в 15.03 радар обнаружил еще несколько групп самолетов.

Вскоре после этого английские истребители сообщили, что заметили 5 Ju-88, которых они загнали в облако. Истребители израсходовали все боеприпасы во время этой бессмысленной атаки, а новых самолетов, чтобы поднять им на замену, не было.

Первые бомбардировщики появились над конвоем в 15.00, и атаки продолжались непрерывно в течение 25 минут. Только 6 Ju-88 проскочили мимо английских истребителей, остальные были вынуждены играть в кошки-мышки среди туч. Эти 6 бомбардировщиков выполнили атаки поодиночке сквозь разрывы в тучах. Конвой вел по ним спорадический огонь, но безуспешно. Впрочем, успеха не добились и немцы. Несколько бомб упало между транспортами, но ни один корабль попаданий не получил.

Многих моряков это успокоило, потому что они ожидали много худшего.

Тральщик «Глинер» был атакован одиночным Ju-88, выскочившим из туч. Бомбардировщик зашел с кормы, но его бомбы легли по правому борту. Ответный огонь 20-мм эрликонов тральщика, кажется, дал несколько попаданий. 2 бомбы взорвались рядом с транспортом «Эксфорд».

Энсайн Рукер на борту «Кэмпфайра» видел происшедшее по-своему:

«Волны немецких бомбардировщиков сбросили множество бомб, но не причинили вреда. Никаких предупреждений перед началом атаки не было получено. Большинство торговых судов временами стреляли, часто используя пулеметы для того, чтобы заставить самолеты держаться подальше».

К несчастью, эта хаотичная, неорганизованная стрельба была простым расходованием боеприпасов. Гораздо хуже было то, что она угрожала соседним судам, причем эту ситуацию никак не удавалось исправить. Это отсутствие контроля не раз отмечалось впоследствии, но можно понять и артиллеристов, которые открыли огонь, как только впервые увидели немецкие самолеты.

Лейтенант Блейк Хьюз на «Патрике Генри» тщательно проанализировал эти атаки в своем рапорте. Хотя Адмиралтейство в своем коммюнике позднее назвало первый налет как «бомбардировку с горизонтального полета с большой высоты», Хьюз вполне резонно указывает, что это было совсем не так.

«Я полагаю, что эту атаку более точно было бы назвать бомбометанием со средних или даже малых высот, потому что самолеты летели над самым слоем низких серых туч на высоте от 2000 до 3000 футов и сбрасывали бомбы сквозь разрывы в облачном слое.

За один раз сбрасывались 2 или 3 бомбы. Я видел одну неразорвавшуюся. Этот тип бомбометания совершенно неэффективен. Первые самолеты, появившиеся над конвоем, были встречены бешеным огнем, в основном из 20-мм автоматов с торговых судов».

«Эсек Гопкинс» был накрыт серией бомб, разорвавшихся в 500 ярдах по правому траверзу, но этим всё и ограничилось.

Снова, как и в случае атаки подводных лодок, сработал заранее подготовленный план, хотя он был подготовлен для Боевой эскортной группы на случай атаки торпедоносцев. На кораблях постоянно поддерживалась готовность зенитных орудий № 3. После того как «Сцилла» подняла красный флаг, зенитная артиллерия была переведена в готовность № 1.

Диспозиция эсминцев сопровождения должна была обеспечить максимальную защиту от атак торпедоносцев и пикировщиков. Снова по радио было передано кодовое слово «PACK». Получив его, все эсминцы должны были сомкнуться для отражения атаки пикировщиков. Однако пикировщики не появились, немцы применили то, что можно было бы назвать атакой с планирования. Подготовиться к ней не было времени, так как самолеты выскочили из туч совершенно неожиданно.

Чтобы прикрыть транспорты огневой завесой, эсминцы, оставшиеся в наружном кольце охранения, должны были стрелять на заданном прицеле. Корабли на правом фланге конвоя — над правыми колоннами, на левом фланге — над левыми, а те, что располагались в голове, — поверх центральных колонн. Этот зенитный зонтик следовало ставить при угле возвышения орудий 20°, взрыватели устанавливать на определенную дистанцию. Подчеркивалась необходимость экономить боеприпасы.

Снова приходилось принять во внимание угрозу торпедоносцев, причем предполагалось, что они будут замечены в последний момент, так как подойдут на малой высоте, где их не обнаружат радары. Поэтому эсминцы охранения должны были внимательно следить за горизонтом, чтобы мгновенно перенести огонь и предупредить все остальные корабли. Особенно подчеркивалась опасность атак торпедоносцев в сумерки, так как это было наилучшее время для внезапной атаки такого рода. При появлении торпедоносцев следовало поставить огневую завесу, как только самолеты появятся на горизонте. Кроме того, эсминцы должны были поставить и дымовую завесу. В качестве дополнительной меры эсминцы должны были включить и выключить прожектора, если заметят торпедоносцы.

План был очень детальным, и каждый корабль знал свою роль при любом варианте атаки немцев. Однако весь предыдущий военный опыт показывал, что вражескую воздушную атаку невозможно отбить одним только огнем зенитных орудий, если в ней участвуют смелые пилоты под правильным руководством. Однако у противника осталось не так много опытных экипажей, а возросшее количество зениток делало потопление военных кораблей и торговых судов не столь легким, как в первые годы войны. Было известно, что немцы увеличили численность своей авиации в Норвегии, перебросив туда дополнительные торпедоносцы. Однако их точное число и, что гораздо более важно, уровень подготовки и степень отваги оставались неизвестными величинами. Несколько отдельных случаев не давали оснований для твердых заключений.

Так как немцы не смогли организовать непрерывное слежение с воздуха 12 сентября, и серьезных атак с воздуха не последовало, артиллеристы военных кораблей и транспортов не получили достаточно практики. Даже опытным наводчикам требуется какой-то период, чтобы набить руку перед началом настоящего боя. А вот зенитчики PQ-17 такой возможности не имели. Более того, значительная часть артиллеристов была совсем зеленой. Наверняка ни один из транспортов не попадал под массированную воздушную атаку. Корабли, переброшенные с Западных Подходов, гораздо больше знали о борьбе с подводными лодками, чем с авиацией, так как на просторах Северной Атлантики немецкие самолеты встречались очень редко.

Самые опытные наводчики находились на борту эсминцев. Даже «Сцилла» была относительно новым кораблем, хотя на бумаге крейсер имел внушительную зенитную батарею. 8-я и 17-я флотилии в последние месяцы воевали в основном в Арктике и Северной Атлантике, где тоже не слишком часты воздушные атаки. 3-я флотилия была оснащена самыми мощными кораблями, которые опять-таки служили в основном в составе Флота Метрополии. Поэтому самым большим опытом обладала 6-я флотилия, только что прибывшая со Средиземного моря, где она участвовала в операции «Пьедестал» — августовском конвое на Мальту. Этот конвой подвергся самым мощным воздушным атакам, когда-либо обрушенным на британские торговые суда, и понес тяжелые потери. Наверняка командиры «Ашанти», «Эскимо» и «Тартара» не питали никаких иллюзий относительно того, какой может быть воздушная атака. Ричард Онслоу позднее вспоминал, что он тщательно проверил все эрликоны, имевшиеся на борту, в том числе кормовой автомат, установленный среди бомбометов.

Итак, конвой PQ-18 приготовился к отражению атаки Люфтваффе.

В 15.40 радар «Авенджера» обнаружил группу самолетов, на большой скорости приближающуюся к конвою. На борту «Сциллы», находившейся впереди транспортов, Роберт Хьюз выслушивал сообщения из КДП, управлявшего действиями артиллерии крейсера.

«Наушники снова заговорили.

— Это КДП. Более 25 отметок на востоке, быстро приближаются!

— Сколько? — невольно вырвалось у меня.

— Более 25! — последовал четкий ответ.

Я приказал Миду:

— Развернуться на правый борт в сектор «зеленый один-ноль» — «зеленый два-ноль» и следить. Оттуда подходит большая шайка.

Мид медленно повернулся вправо, а снизу долетел голос старпома, который диктовал запись в бортжурнал:

— Мы только что присоединились к конвою и встали во главе одной из колонн. Корабли эскорта заняли свои места, «Авенджер» находится в левой колонне. Радар обнаружил более 25 самолетов, летящих к нам. Предстоит серьезная атака.

— Самолеты! — истерически взвизгнул кто-то. И тут мы их увидели».

Глава 3. Золотой гребень

I

Теперь конвою предстояло выдержать самое суровое испытание. Было известно, что Люфтваффе постоянно наращивают численность своих торпедоносцев в Норвегии, но все-таки никто не ожидал, что их окажется так много. Никто не предполагал столь резкого увеличения, потому что Люфтваффе вообще начали интересоваться самолетами-торпедоносцами лишь в начале прошлого года. Королевские ВВС все-таки имели более 20 лет опыта в этой области, потому что в межвоенный период они контролировали ВСФ. Но даже они к 1942 году сумели собрать лишь несколько эскадрилий торпедоносцев (3 эскадрильи «Бофортов» на Средиземном море и 4 эскадрильи «Хэмпденов» в Англии). Поэтому все были уверены, что и Люфтваффе сумеют наскрести лишь горстку торпедоносцев, вроде той, что была брошена против PQ-17. Однако все оказалось совершенно иначе.

С 1926 года развитием торпедоносцев в Германии занимался только флот. После того как началась ремилитаризация Германии, Кригсмарине приобрели в Норвегии авиаторпеду арсенала Хортен. Через 5 лет наступил период идеальных отношений с итальянцами, которые в 1930-х годах лидировали в развитии торпедоносной авиации, что привело к покупке патентов арсенала Фиуме. Испытания проводили морские эскадрильи, использовавшие гидросамолеты Не-59 и Не-115, но результаты получились обескураживающие. Например, в 1939 году во время испытаний отказы достигли 49 процентов из-за проблем с контролем глубины хода и взрывателями. Кроме того, возникли трудности со сбросом торпед с самолетов, определения наилучшей высоты, скорости и упреждения во время атаки.

В результате эскадрильи гидросамолетов германского флота, действовавшие в качестве торпедоносцев в начале войны были далеко не таким грозным оружием, как самолеты британских ВСФ или итальянских Aerosilurante. К тому же эскадрилий-то было всего две. Нехватка торпед и слишком малое количество самолетов приводили к тому, что и результаты были крайне незначительными. Спор между Люфтваффе и флотом вышел на совершенно идиотский уровень. Например, эскадрильи морских гидросамолетов Не-115 были названы «эскадрильями общего назначения». Хотя они были вполне нормальными торпедоносцами, с точки зрения Люфтваффе их можно было применять только для ведения разведки. Всю ударную мощь следовало сосредоточить в эскадрильях самих Люфтваффе.

В 1939 году было упразднено командование береговой авиации Люфтваффе, и полковник Гейслер был переведен в морское командование с тем, чтобы он контролировал все подразделения базовой авиации (Seefliegerstaffelri). К 1941 году англичане уже добились потрясающего успеха в Таранто, британский и итальянский флоты на Средиземном море понесли серьезные потери от действий торпедоносцев, а Люфтваффе все еще располагали лишь горсткой торпедоносцев. При этом уже стала ясна полнейшая неэффективность обычных бомбардировщиков в борьбе с кораблями. Лишь эскадрильи пикировщиков Ju-87 добились определенных результатов благодаря высокой точности бомбометания, но их радиус действия был слишком мал, и потому их можно было использовать только в прибрежных водах. Поэтому Люфтваффе начали проявлять интерес к авиационным торпедам, но тут неожиданно против выступил флот. Согласно воспоминаниям фельдмаршала Мильха, данные по испытаниям авиационных торпед, созданных ранее, флот тщательно скрывал от технического отдела штаба Люфтваффе. Точно так же скрывались разработки частных фирм и результаты проведенных ими испытаний.

Кригсмарине игнорировали прямые требования начать разработку авиационных торпед. Тем временем, потери двух бомбардировочных эскадр, занимавшихся борьбой с британским судоходством, KG.26 и KG.30, резко выросли, потому что англичане усилили ПВО кораблей и транспортов. Поэтому Люфтваффе создали в Гроссенброде на побережье Балтики свою собственную испытательную станцию для работы с авиаторпедами. Флот по-прежнему отказывался им помогать.

Эта почти невероятная свара между двумя видами вооруженных сил Германии привела к тому, что 26 ноября 1940 года по требованию Геринга прекратились все полеты торпедоносцев флота. Производство авиаторпеды LTF-5b было временно приостановлено. Поэтому Управление генерал-квартирмейстера 27 ноября сообщило, что в наличии осталось только 132 торпеды.

Интенсивные испытания в Гроссенброде показали, что больше всего для использования в роли торпедоносца подходит двухмоторный бомбардировщик Не-111Н. Люфтваффе рвались перейти к испытаниям в бою. Так родился план атаки Средиземноморского флота адмирала Каннингхэма прямо в гавани Александрии. Поэтому осенью 1941 года несколько Не-111 были отправлены на аэродром Элевсис под Афинами для проведения этой атаки. Однако она была отменена. Это произошло благодаря вмешательству гросс-адмирала Редера, командующего Кригсмарине. Осенью 1941 года на встрече с фюрером он заявил, что Люфтваффе, развивая свои собственные схемы борьбы с кораблями, вынудили флот прекратить атаки судоходства у британского побережья. Он также сказал, что предложенные Герингом операции выглядят несерьезно, хотя итальянцы тоже пытались сделать нечто подобное.

В результате Гитлер приказал провести расследование, и технический отдел пришел к заключению, что торпеды, сброшенные в гавани Александрии с предложенной высоты 100 футов, скорее всего, просто зароются в дно. Этот приговор, а также нехватка торпед и отсутствие боеголовок в Греции привели к тому, что атака была отменена. Но в итоге адмирал Курт Фрике потребовал возобновить действия морской авиации и для этого оснастить эскадрильи современными бомбардировщиками Не-111.

Герингу немедленно сообщили об этом, и вскоре Люфтваффе заявили, что они могут взять на себя все работы по развитию авиационных торпед в Германии и Италии. Для этого будут созданы новые экспериментальные базы, а личный состав флота, выделенный для проведения опытов, будет принят на службу в ВВС. Специальный представитель будет контролировать создание авиационных торпед, производство, учебу летчиков и боевое применение.

С этим все согласились, и генерал-майор Харлингхаузен, который служил на флоте с 1923 по 1933 год, а потом руководил действиями против судоходства в качестве командира X авиакорпуса, в январе 1942 года был назначен инспектором по авиационным торпедам. Одновременно он был назначен командиром KG.26, которая была избрана для перевооружения торпедоносцами.

Геринг весьма энергично поддержал это начинание, и Харлингхаузен со всей энергией приступил к формированию соединения. Но не всем офицерам Люфтваффе нравилась идея самолета-торпедоносца, несмотря на все успехи японских торпедоносцев, показанные уже в первые месяцы войны на Тихом океане. Полковник Коллер, начальник штаба 3-го Воздушного Флота, высказал общую точку зрения офицеров-летчиков, когда кисло заявил, что торпеду следует сбрасывать в какую-то точку впереди корабля, тогда как бомбу нужно сбрасывать прямо на корабль. Аналогичное мнение имели и британские летчики. Один из британских офицеров сказал, что не имеет смысла доставлять торпеду на самолете к месту боя на скорости 300 миль/час, а потом сбрасывать, чтобы последний отрезок пути она проделала со скоростью 50 миль/час. При этом оба они игнорировали тот факт, что торпеда делает пробоину в корпусе корабля ниже ватерлинии, тогда как мелкие бомбы того времени лишь разрушали надстройки — и не более того.

Несмотря на подобные отзывы, финальные планы Люфтваффе предусматривали создание соединения из 230 торпедоносцев путем переоборудования существующих обычных бомбардировщиков. Школа торпедоносцев Люфтваффе была переведена из покрытого льдом Гроссенброде в Гросетто на западном побережье Италии. Тренировки продолжались там в более благоприятных условиях. Еще одной важной причиной перебазирования было то, что возле Гросетто находилась база итальянского флота Ливорно. Это позволило бы немцам поддерживать тесный контакт с подразделениями Aerosilurante Реджиа Аэронаутика. Именно здесь была сформирована Kampfschulgeschwader2 (KSG.2) под командованием подполковника Штокмана, еще одного офицера, отличившегося в борьбе с британскими кораблями. Старшим инструктором был назначен майор Вернер Клюмпер.

Серия учебных атак судна-мишени «Читта ди Женова» показала, что атака на минимальной высоте, чтобы избежать обнаружения радаром, с двух противоположных направлений позволяет свести потери к минимуму. В ходе испытаний были опробованы все стандартные бомбардировщики Люфтваффе, но был выбран уже доказавший свою пригодность Не-111. Этот самолет в варианте торпедоносца получил обозначение Не-111Н-6.

Самолет имел размах крыльев 74 фута 11,5 дюймов, длину 54 фута 5,5 дюймов, высоту 13 футов 9 дюймов, площадь крыла составляла 942917 кв. футов. На самолете были установлены два 12-цилиндровых мотора водяного охлаждения Jumo 211F-2 мощностью 1060 ЛС. Самолет развивал скорость 258 миль/час на высоте 16400 футов. Потолок равнялся 25500 футам, а радиус действия — 760 милям, если самолет нес 2 стандартные торпеды на внешней подвеске. Однако позднее дальность полета была увеличена.

В Гросетто была отработана методика атаки. Самолет выходил на цель на высоте от 40 до 50 метров и сбрасывал торпеду в 600 метрах от нее. Против медленно движущихся торговых судов торпедоносцы брали фиксированный угол упреждения, рассчитанный на скорость 10 узлов. Последняя корректировка прицела проводилась при заходе на цель. Торпеды сбрасывал механик по команде наблюдателя. Такая система приводила к задержкам, что было крайне неудобно, ведь обстановка могла измениться буквально каждую секунду.

Чтобы правильно сбросить торпеду, Не-111 должен был идти прямо на цель. Поэтому после сброса торпеды самолет прижимался к самой воде и отворачивал, только проскочив под носом или за кормой атакованного корабля. В этот момент торпедоносец был исключительно уязвим. Было ясно, что необходимо одновременно проводить отвлекающую атаку пикировщиков, что повысило бы шансы торпедоносцев на спасение.

Первым подразделением торпедоносцев стала эскадрилья I/KG.26. Весной 1942 года ее летный состав был отозван из Норвегии, чтобы пройти 3-недельный курс тренировок в Гросетто. К концу апреля первые 12 экипажей были готовы и вернулись на север Норвегии, где были построены специальные аэродромы. Они находились в районе Банака возле мыса Нордкап и в Бардуфоссе южнее Тромсе. Оба аэродрома были соединены специальной линией телетайпа со штабом 5-го Воздушного Флота в Осло. Самолеты I/KG.26 участвовали в атаке конвоя PQ-16 в период с 25 по 30 мая и потопили одно из 7 судов, потерянных англичанами.

К июню 1942 года численность I/KG.26, которой командовал подполковник Герман Буш, была доведена до 42 Не-111. В это время III/KG.26 находилась в Гросетто, проводя тренировки на Ju-88A-17. Этот самолет имел более высокую скорость, чем Не-111. Модель А-17 была переделкой стандартного бомбардировщика Ju-88A-4, на котором были установлены 2 мотора водяного охлаждения Jumo 211J-1 мощностью 1350 ЛС. Этот самолет имел максимальную скорость 270 миль/час на высоте 17500 футов. Радиус действия с торпедами составлял 650 миль. Торпеды подвешивались на специальных замках под центропланом.

Уроки, полученные при атаках PQ-16, привели к пересмотру тактики, когда появилось достаточное количество торпедоносцев. Операция «Goldene Zange» (Золотой Гребень) предусматривала совместную атаку пикировщиков и торпедоносцев в сумерках. Торпедоносцы заходили на цель широкой шеренгой и сбрасывали торпеды одновременно, целясь в массу судов, силуэты которых обрисовывались на светлой стороне горизонта.

Именно так действовала I/KG. 26 при атаке конвоя PQ-17. Однако скоординировать действия пикировщиков и торпедоносцев не удалось, и последние потеряли 2 самолета, добившись только 2 попаданий.

К тому времени, когда PQ-18 вышел в море, к I/KG.26 присоединилась III/KG.26, имевшая 35 самолетов Ju-88. Ранее они действовали с аэродрома в Ренне во Франции. Итак, теперь 5-й Воздушный Флот генерал-полковника Ханса-Юргена Штумпфа мог бросить в бой 92 торпедоносца.

Как часто бывает, решение было принято, исходя из неверного предположения. Немцы считали, что именно атаки Люфтваффе привели к расформированию конвоя PQ-17, а не угроза атаки «Тирпица». Особенно сильно в это верил Геринг. Сообщение, что PQ-18 сопровождает авианосец, привело к тому, что именно он должен был стать первой целью.

Кое-кто заявляет, что это было сделано потому, что до сих пор Люфтваффе не сумели потопить ни одного британского авианосца. И, мол, теперь-то Геринг был полон решимости добиться своего. В начале войны немецкая пресса много писала об атаке самолетами KG. 30 авианосца «Арк Ройял». Газетчики успели потопить его, и когда выяснилось, что корабль остался совершенно цел, это аукнулось Герингу. Несколько раз германские пикировщики Ju-87 наносили мощные удары по британским авианосцам на Средиземном море — «Илластриес» в январе 1941 года, «Формидебл» в мае 1941 года, «Индомитебл» в августе 1942 года. Но ни разу авианосец не был потоплен. Поэтому уничтожение маленького «Авенджера» стало бы реализацией давней мечты Геринга.[2]

Рейхсмаршал послал своим летчикам директиву, требуя «провести атаку против авианосца так энергично, чтобы устранить эту угрозу».

Эта директива была приведена в журнале боевых действий 5-го Воздушного Флота, чтобы оправдать последующие действия. Было заранее ясно, что Кригсмарине не одобрят выделение всех самолетов для атаки «Авенджера». По их мнению, с точки зрения военных последствий целями могли служить только транспорты с их грузом самолетов, танков и боеприпасов для Восточного фронта. Помешать подняться поверженному советскому гиганту, по мнению моряков, было гораздо важнее, чем из соображений престижа потопить древний авианосец. (Напомним, что немцы приняли «Авенджер» за «Аргус».) Однако нельзя отрицать, что если бы немцы уничтожили авианосец в начале операции, это значительно облегчило бы им последующее уничтожение транспортов. Геринг в этом отношении был совершенно прав, когда говорил:

«Только когда это будет выполнено, мы с помощью интенсивных бомбардировок и массированных атак торпедоносцев покончим с остальными кораблями».

Но, как бы немцам ни хотелось уничтожить конвой, они были вынуждены признать, что присутствие авианосца радикально изменило общую ситуацию. Большинство выводов, сделанных ранее, теперь обесценились. До сих пор летчики тренировались в атаках на малой высоте при противодействии одних только зенитных орудий. Одномоторные английские истребители стали источником дополнительной опасности, с которой ничего нельзя было сделать. В составе 5-го Воздушного Флота имелись современные истребители — Me-109G из состава JG.5. Они превосходили любой истребитель ВСФ, однако не могли сопровождать бомбардировщики, атакующие конвой в Баренцевом море далеко от берега. Единственным решением оставалось сразу потопить авианосец. После того как он будет потоплен, пилоты смогут заняться тем, к чему их готовили — охотой за торговыми судами. И снова, чтобы как можно быстрее уничтожить авианосец, считалось необходимым захватить врасплох конвой, чтобы англичане не успели поднять истребители. Если же они уже будут находиться в воздухе, их следовало отвлечь от уязвимых торпедоносцев. Это задача была возложена на бомбардировщики Ju-88 из KG.30. Как мы увидим, им это отчасти удалось.

На аэродроме в Бардуфоссе новый командир I/KG.26 провел последний инструктаж летчиков. Это были самые опытные пилоты торпедоносцев Люфтваффе, многие из них участвовали в атаках PQ-17. Майор Вернер Клюмпер только что прибыл в подразделение, чтобы сменить капитана Эйке, назначенного командиром III/KG.26. Ранее Эйке, как старший из командиров эскадрилий, исполнял обязанности временного командира группы. Майор Клюмпер тоже был опытным пилотом, но он служил старшим инструктором в школе в Гросетто.

Экипажам сообщили состав конвоя и его эскорта, их скорость и примерный курс. Летчикам также сказали, что эскорт усилен «авианосцем и 6 эсминцами». Им напомнили о достижениях армии, которая вела бои на Кавказе и вышла к Сталинграду, и подчеркнули, что уничтожение конвоя облегчит борьбу их товарищей на фронте.

Ударное соединение, которое должно было атаковать конвой во второй половине дня, состояло из 28 торпедоносцев Не-111, разделенных на 2 волны. Они должны были атаковать сразу после того, как HI/KG.30 нанесет отвлекающий удар силами 20 пикировщиков Ju-88. Для усиления ударной группы предназначались 18 торпедоносцев Ju-88 из HI/KG.30 под командованием капитана Клауса Нокена с аэродрома Банак возле Хаммерфеста и 17 торпедоносцев Ju-88 из I/KG.30 с той же базы. По уже указанным причинам летчики должны были приложить особые усилия, чтобы потопить авианосец. Когда торпедоносцы будут в получасе полета от цели, их должен будет встретить один из Ju-88, следящих за конвоем. Он наведет торпедоносцы прямо на конвой, чтобы помочь добиться внезапности.

Ближе к вечеру «Хейнкели» вылетели из Бардуфосса, пролетели над Малангер-фиордом и над пустынными Лофотенскими островами. Атаковать PQ-18 предполагалось на расстоянии 400 миль от базы, поэтому «Хейнкели» и «Юнкерсы» летели на экономической скорости, чтобы сэкономить топливо. Держась на малой высоте, буквально над самыми гребнями волн, они повернули на северо-запад. От конвоя их отделяли 2 часа полета. Тучи шли на высоте 2450 футов, моросил редкий дождь, и вскоре видимость сократилась примерно до 6 миль.

Поэтому не удивительно, что соединение майора Клюмпера пролетело и мимо конвоя, и мимо самолета-наводчика. Почти на пределе дальности самолеты повернули на восток и, к счастью для себя, вскоре заметили плотный строй конвоя PQ-18. Несмотря на все усилия обнаружить авианосец, он так и не был замечен. Более того, пилоты отметили отсутствие над конвоем британских истребителей, что привело их к заключению об ошибочности предыдущих сообщений разведки. Но, разыскивая «Авенджер», самолеты потратили много времени, и огонь эсминцев внешнего кольца охранения стал довольно плотным. Клюмпер начал набирать высоту 150 футов, чтобы хоть как-то уклониться от снарядов. После этого самолеты перестроились в единую шеренгу, и «Золотой гребень» устремился к правому флангу конвоя. Часы показывали 15.27.

II

Все очевидцы сходятся в одном. Моряки транспортов и кораблей эскорта с «нескрываемым ужасом» следили, как 44 торпедоносца развернулись в боевой порядок и устремились к ним. Коммодор конвоя контр-адмирал Боддэм-Уитэм говорит о них, как об «огромной стае кошмарной саранчи». Суб-лейтенант Роберт Хьюз, бывший школьный учитель, а теперь офицер управления огнем на борту крейсера «Сцилла», который шел впереди конвоя, находился на своем боевом посту в кормовом КДП. Вот как он вспоминал этот момент много лет спустя:

«Они поднялись над морем, черные и отталкивающие, буквально по всему горизонту. В КДП все встрепенулись. «Открыть огонь, как только подойдут на дальность выстрела», — прозвучало в наушниках. «Дьявол, вы только посмотрите на них!» — пробормотал Корниш. «Один, два, три, четыре, пять… шесть, девять….» — считал он. Я просто онемел, а внутри что-то заныло».

Хьюз говорит, что торпедоносцы, которые он видел, «поднимались вверх и падали обратно по неизвестным причинам, словно дельфины в море». Однако они держались четкой шеренгой поперек всего горизонта и выглядели какими-то странными пришельцами из другого мира.

А затем одна за другой замелькали вспышки пламени. Это открыли огонь эсминцы внешнего кольца охранения на правом фланге конвоя, потом начали стрелять корабли внутреннего кольца, а вслед за ними и транспорты. Стреляло все, что только можно было навести на цель — от 120-мм орудий до 20-мм эрликонов, 2-фн пом-помов и пулеметов. Огонь с такого большого числа кораблей был плотным, а низколетящие самолеты, приближающиеся к кораблям прямо с траверза, даже не маневрируя, являются желанной целью для любого наводчика. Артиллеристам не приходилось вводить упреждение, к тому же торпедоносцы летели на такой малой высоте, что могли стрелять даже 120-мм орудия главного калибра эсминцев, которые имели угол возвышения всего 40 градусов. Однако сейчас они тоже ставили огневую завесу.

Как обычно, каждый корабль потом претендовал на огромное количество «попаданий» и «сбитых самолетов». Официальный историк британского флота капитан 1 ранга Стефен Роскилл утверждает, что во время этой атаки были сбиты 5 немецких бомбардировщиков, но другие оценки далеко не так сдержанны. Существуют самые различные описания побоища, которое устроили самолетам корабли охранения.

Шкипер американского транспорта «Уильям Моултри» Ричард Хокен был награжден Медалью за выдающуюся службу на торговом флоте за участие в конвое PQ-18. В представлении было написано следующее:

«Во время первой атаки конвоя «Уильям Моултри» отличился, сбив 3 торпедоносца и участвовав в уничтожении еще 6».

Другие американские моряки тоже дали волю фантазии, расписывая, как они уничтожали немецкие самолеты, участвовавшие в налете. Например, лейтенант P. M. Биллингс, офицер артиллерийской команды на транспорте «Натаниэл Грин», писал:

«Мы заметили орду торпедоносцев над самой водой чуть впереди конвоя по правому борту. Самолеты кружили и летели прямо на нас, и мы открыли огонь из всего, что имели. Один самолет, пересекший нам курс, получил прямое попадание из 76-мм орудия и рухнул в воду. Еще 2 самолета были сбиты нашими пулеметами и упали у нас слева по борту. Еще один самолет рухнул по правому борту. Самолеты пролетали так близко, что из пулеметов промахнуться было просто невозможно».

Для «Вирджинии Дейр» это был первый поход. «Однако ее зеленый экипаж ухитрился сбить или помочь сбить 7 бомбардировщиков». Роберт Хыоз вспоминает, каким был эффект первых залпов «Сциллы»:

«Первые 8 снарядов разорвались вдалеке над водой перед правофланговым самолетом, однако он продолжал лететь, не обращая внимания на разрывы. Внезапно самолет качнулся из стороны в сторону, и от него повалил черный дым. Затем он дернулся, словно пьяный, вправо, а его товарищ справа подпрыгнул, как тюлень. Но тут оба самолета столкнулись и рухнули в воду, подняв столб брызг».

Всего по атакующим самолетам стреляли до 18 военных кораблей и транспортов из самого различного оружия. Поэтому не удивительно, что каждый наводчик был уверен, что именно его снаряд, один из многих тысяч, рвущихся вокруг приближающегося бомбардировщика, поразил цель. Еще более умеренно звучит высказанное после войны мнение немецкого историка Каюса Беккера, который имел полный доступ ко всем немецким архивам. Он твердо заявил, что ни один самолет группы майора Клюмпера не был сбит. Однако Беккер допускает, что практически все получили попадания, а 6 машин были повреждены столь серьезно, что не смогли принимать участие в дальнейших операциях против конвоя.

Он говорит, что эти самолеты были вынуждены сбросить торпеды преждевременно. Однако основная масса бомбардировщиков пролетела над эсминцами внешнего кольца и устремилась к конвою, чей фланг был соблазнительно открыт. Большинство немецких пилотов одновременно сбросили торпеды с дистанции около 1000 ярдов. Примерно 70 торпед со скоростью 50 узлов устремились к тяжело ползущим транспортам.

Почему же перед германскими пилотами вдруг оказалась такая идеальная цель, как медленно движущиеся транспорты, даже не пытающиеся изменить курс? Их неповоротливость кажется необъяснимой, если не вспомнить, что в составе конвоя было много американских и русских кораблей. Они имели свое собственное отношение к ведению войны под британским руководством и страдали полным отсутствием энтузиазма, особенно американцы. Например, коммодор Боддэм-Уитэм был вынужден написать в своем рапорте:

«Американцы не обращают практически никакого внимания на сигналы, ничего не зная о необходимости тщательно держать строй. Они вообще не имеют представления о действиях в составе конвоя».

Потом коммодор записал приказы, отданные конвою в это время. В 15.27 впереди были замечены первые немецкие бомбардировщики, а справа показалось второе, гораздо более крупное соединение. По оценке Боддэм-Уитэма, немецкие самолеты приближались в секторе от носовых курсовых углов до правого траверза. Он совершенно правильно решил, что основная масса самолетов подходит спереди, и приказал срочно повернуть на 45 градусов в направлении к неприятелю. Это было сделано согласно заранее отданному приказу.

Срочный поворот Боддэм-Уитэма отличался от общепринятого способа отражения подобных атак. Обычную процедуру срочных поворотов он считал недостаточно быстрой, чтобы уклониться от атаки с воздуха или нападения кораблей. Она больше подходила для уклонения от подводных лодок. Поэтому процедура была изменена, и полное описание нового метода было дано в специальной памятке командирам транспортов конвоя PQ-18 до выхода в море.

Суть нового метода заключалась в следующем. При приближении вражеских кораблей или самолетов, намеревающихся провести массированную торпедную атаку, флагманское судно коммодора давало 15-секундный гудок сиреной, который повторяли головные суда каждой колонны. Специально было подчеркнуто, что это предупреждение не будет повторяться, пока противник находится поблизости. Вместо этого исполнительный сигнал на 45-градусный поворот будет подан подъемом флагов «Е» или «I». Перед подъемом этих флагов будет дан 5-секундный гудок, чтобы предупредить корабли о том, что последует важный сигнал. Чтобы сделать такой маневр уклонения наиболее эффективным, корабли должны поворачивать все вместе в самый последний момент.

Коммодор подчеркивал исключительную важность внимательного слежения за судном коммодора. Если военные корабли специально отрабатывают подобные повороты и могут выполнить маневр достаточно быстро, экипажи торговых судов подобной подготовки не имеют. В мирное время нет более независимых людей, чем шкиперы торговых судов. Каждый предпочитает как можно меньше подчиняться любому начальству и иметь как можно больше пространства для маневров. Плавания в составе конвоев являются для них вещью, прямо противоречащей натуре.

К сентябрю 1942 года, после 3 лет войны, британские шкиперы вполне оценили значение точного исполнения приказов. Они оставались самыми лучшими моряками среди всех союзников, но при этом приобрели бесценный военный опыт. Однако советские и американские моряки воевали всего 15 и 10 месяцев соответственно. К тому же американцы получали значительно большую плату, чем англичане. Для многих из них это был первый настоящий военный поход. Поэтому не следовало ожидать, что такие неопытные экипажи будут действовать столь же умело и точно, как английские. Нельзя было требовать от них слишком много, однако немцы этого не знали и обрушили на конвой мощнейшую атаку торпедоносцев. И все-таки внимательное наблюдение за судном коммодора могло спасти много жизней.

Коммодор позднее писал:

«Разумеется, невозможно сказать, что именно произошло бы, если бы все суда быстро выполняли мои приказы. Но факт остается фактом. Девятая и десятая колонны либо не повернули вообще, либо сделали это слишком медленно. В результате все суда, за исключением «Мэри Люкенбах», были потоплены».

Вице-коммодор конвоя капитан «Дан-и-Брина» Мак-Леод считал, что десятая колонна пыталась повернуть последовательно, вместо того чтобы ворочать все вдруг. Именно поэтому транспорты не сумели уклониться от торпед. «Эмпайр Стивенсон» вообще не поворачивал, как и все остальные суда в девятой колонне. Лейтенант Блейк Хьюз, командир артиллерийской команды «Патрика Генри», придерживается того же мнения относительно причин катастрофы. В своем рапорте он пишет, что успех немецкой атаки отчасти можно объяснить так:

«Часть кораблей не сумела выполнить срочный поворот с требуемой быстротой».

Однако он отмечает, что это была не единственная причина, и мы еще вернемся к его исключительно интересным комментариям позднее. Командир эскорта капитан 2 ранга А. Б. Рассел, находившийся на «Малькольме», пришел практически к тем же заключениям. Он также писал, что с самого начала был уверен, что количество судов в конвое слишком велико. Если бы все транспорты были английскими, привыкшими к действиям конвоев, тогда с этим еще можно было бы смириться. Однако Рассел сразу отметил, что если такой громоздкий конвой составлен из американских, панамских, русских и английских судов, поддержание строя и связи сразу становится серьезной проблемой. Капитан 2 ранга Рассел совсем недавно участвовал в операции «Пьедестал», в которой конвой состоял всего из 12 судов, при этом все они были быстроходными и их сопровождал невиданный по силе эскорт. Может быть, это повлияло на мнение Рассела. Тем не менее, Боддэм-Уитэм совершенно независимо пришел к тем же выводам, поэтому мы можем считать их верными.

Капитан 2 ранга Рассел продолжает описывать, как проходила атака торпедоносцев:

«В качестве примера приведу эпизод, когда 13 июля в 15.30 началась большая атака торпедоносцев. Коммодор приказал выполнить срочный поворот влево. Конвой выполнил этот приказ, за исключением колонн 9 и 10, которые остались на прежнем курсе. Если бы эти две колонны выполнили поворот, их потери от торпед могли быть значительно меньше».

Капитан-лейтенант Дж. П. Стюарт, командир корвета «Бриони», подчеркнул:

«Сигнальная служба на некоторых кораблях (не английских) была очень скверной. Очень часто на флажные сигналы не обращали внимания, особенно на приказ немедленно повернуть».

В письме, написанном контр-адмиралу Бобу Барнетту 15 сентября, то есть когда конвой еще отбивал атаки немецких самолетов, коммодор Боддэм-Уитэм постарался отвергнуть все придирки и неоправданные сомнения относительно решающего приказа, который он отдал в 15.30. Он уже ощущал страшный груз ответственности, который вскоре оказался непосильным для него. Боддэм-Уитэм начал письмо с заявления:

«Я думаю, что вы согласитесь: вполне возможно, я не вернусь домой. И потому я пишу это, чтобы предложить вам кое-какие вещи, которые вы можете захотеть представить вниманию Их Лордств».

В вопросе о срочном повороте его продолжали терзать сомнения.

«Я полагаю, что был совершенно прав, отдавая приказы о срочных поворотах. Мое решение поворачивать или не поворачивать могло стать причиной гибели кораблей, но с другой стороны, это могло спасти гораздо больше судов. Однако желание является отцом размышлений, и я могу слишком ошибаться».

Позднее он добавил, что самое потрясающее впечатление на него во время боя произвела стремительная гибель «Эмпайр Стивенсона» и «Мэри Люкенбах». «Действительно ужасное и потрясающее зрелище». Его первое впечатление от массированной атаки торпедоносцев было следующим:

«Должен признаться, что у меня просто душа ушла в пятки. Я думал, что мы потеряли много больше. Они показались мне похожими на огромную стаю кошмарной саранчи, поднявшуюся на горизонте!»

Адмирал Барнетт находился впереди конвоя и был слишком занят немецкими самолетами, чтобы следить за происходящим. А в результате, несмотря на это письмо, а может, потому, что адмирал неправильно его понял, у него создалось впечатление, что никаких поворотов не было. Это совершенно необъяснимо, но тем не менее в письме, датированном 29 сентября, Барнетт писал, касаясь этого же вопроса:

«Управление отдельными кораблями эскорта и прикрытия, как я успел заметить, было превосходным. Коммодор, по моему мнению, совершенно правильно не совершил срочный поворот. Такой маневр мог привести к беспорядку в строю конвоя и вряд ли уменьшил бы потери. Скорее всего, он их увеличил бы».

Этот пункт рапорта никак не комментировался, хотя он был совершенно неправильным, и он до сих пор остается загадкой. Может быть, «Дядя Боб» просто не знал в то время, что приказ выполнить поворот был отдан и даже исполнен. Может быть, во время боя он видел действия только колонн 9 и 10. Они четко держали строй и следовали прежним курсом, что могло натолкнуть Барнетта на мысль, будто приказ поворачивать не был отдан. Или он неправильно понял письмо Боддэм-Уитэма, но в бортжурналах двух десятков кораблей ясно записано, что приказ на поворот был отдан.

Но какой бы ни была причина неповиновения двух правых колонн, они жестоко заплатили за свое своеволие.

В тот момент, когда был отдан приказ, корабли эскорта повернули навстречу самолетам в отчаянной попытке все-таки отогнать их. Однако следует признать прямо, что эскорт конвоя был захвачен врасплох. В воздухе не было ни одного истребителя, который мог бы встретить приближающиеся орды. Поэтому перестраивающиеся немецкие самолеты встретил только зенитный огонь с кораблей эскорта в голове и на правом фланге конвоя.

Снова обратимся к свидетельству очевидца, Блейка Хьюза, находившегося на «Патрике Генри»:

«По моему впечатлению, это был единственный случай, когда самолеты немного опоздали, чтобы атаковать «Хейнкели» до того, как они стали опасными для конвоя. Однако мое впечатление может быть и ошибочным».

Блейк позднее уточнил свои впечатления:

«В определенном смысле авианосец был захвачен врасплох. Часть самолетов вернулась для дозаправки буквально накануне обнаружения торпедоносцев и была не готова. Те, что взлетели, вероятно, должны были сделать это на несколько секунд раньше, чтобы принести максимальную пользу. Во время всех остальных атак истребители взлетали вовремя».

Как отметил Блейк, своевременный взлет самолетов является самым важным фактором в оборонительных действиях авианосца. Он считал, что «несколько несвоевременный взлет» во время этой атаки был решающим фактором, обеспечившим успех немцев. В этом отношении лейтенанта Блейка полностью поддержал сам командир «Авенджера» капитан 2 ранга А. П. Колтхерст, который позднее вспоминал: «В конце этого несчастливого дня я понял, что мое руководство кораблем и его истребителями было совершенно неправильным. Сначала я просто не оценил мощи атаки, которая обрушится на конвой, и ее продолжительности. Я не принял во внимание то, что не имеет смысла отправлять всего лишь 4 «Си Харрикейна» атаковать отлично вооруженные самолеты слежения. Мы не смогли заметить разницы на экране радара между маленькими группами слежения и ударными силами».

Пока «Си Харрикейны» перевооружались на палубе авианосца, «Авенджер» мог лишь добавить снаряды своих орудий к огневой завесе и держаться подальше от торпедоносцев. Часы показывали 15.30.

III

Атака была в самом разгаре. Размах и напряженность боев были таковы, что их можно представить лишь по воспоминаниям отдельных участников: отчаянную защиту, смелость немецких летчиков, жуткое избиение тяжело груженых транспортов, происшедшее буквально за считанные минуты. Контр-адмирал Барнетт появился на сцене, когда немецкие самолеты уже легли на боевой курс. К этому моменту «Сцилла» оставила свое место в голове конвоя и шла зигзагом внутри кольца охранения. Все корабли открыли интенсивный огонь из тяжелых и легких зениток. Торпедоносцы разделились на две группы и прошли по обоим бортам у «Сциллы», причем большинство оказалось справа.

Снова рассказывает Блейк Хьюз:

«Некоторые самолеты сбрасывали торпеды на расстоянии от 500 до 1200 ярдов от конвоя. Другие, проявив самоубийственную отвагу, летели между кораблями, сбрасывая торпеды в упор».

Хьюз утверждает, что торпеды имели длину от 6 до 8 футов и диаметр от 12 до 15 дюймов. Их скорость, явно заниженная, якобы составляла от 15 до 25 узлов. Хьюз не мог решить, шли торпеды прямо или поворачивали, однако он точно видел, что самолеты шли прямо на цель перед сбросом торпед. Энсайн Дэниэл Дж. Рукер на борту «Кэмпфайра» руководил огнем своего орудия. Он заметил, что немецкие самолеты столкнулись с огневой завесой примерно в 3 милях от конвоя, и потому они атаковали корабли тремя группами. Часть торпед была сброшена в 1500 ярдах по правому траверзу, часть — прямо впереди конвоя. Корабли левого фланга (не атакованного) тоже открыли огонь, и «многие их снаряды падали к нам на палубу!»

Рукер отмечает, что во время первой атаки он со своими матросами истратил слишком много боеприпасов, хотя немецкие самолеты находились на пределе дальности стрельбы. «Кэмпфайр» имел слабое зенитное вооружение — два 20-мм эрликона, два 12,7-мм и два 7,69-мм пулемета. Поэтому артиллеристам приходилось ждать, пока бомбардировщики не окажутся на расстоянии 1000 ярдов, прежде чем стрельба станет эффективной. Рукер говорит, что пулеметы были совершенно бесполезны. Однако пометка на его рапорте сообщает, что «Кэмпфайр» был включен в состав PQ-18 уже в Англии, и его вооружение соответствовало американским стандартам атлантических конвоев.

Вот как описывает события рулевой «Эксфорда» Джон Г. Каррент:

«Пять кораблей получили попадания, моряки покидали их, многие плыли в нашу сторону. Один корабль, получив попадание, взорвался, другие горели, третьи медленно тонули».

Несчастным кораблем, который взорвался, был «Эмпайр Стивенсон». Энсайн Джон Ландерс Лэйрд, находившийся на «Вирджинии Дейр», дает красочное описание этой трагедии:

«Корабль 91 внезапно охватила колонна пламени и дыма. Когда она рассеялась, на поверхности не осталось ничего, лишь пятно нефти».

«Вирджиния Дейр» была вооружена лучше, чем «Кэмпфайр», и этот транспорт внес значительный вклад в воздушную битву, разыгравшуюся над конвоем в этот день и позднее. Огонь был открыт из всех орудий. Матрос Джордж Годдарт поливал самолет из своего 20-мм эрликона, самолет скрылся в туче, но его крыло отвалилось и упало в море. Вскоре после этого справа по носу появился другой бомбардировщик. Его обстреляли буквально все орудия, которые смогли развернуться в эту сторону. Самолет сбросил 2 бомбы рядом с кораблем и обстрелял палубу из пулемета. Самолет пролетел совсем рядом с кораблем, который продолжал обстреливать его, и упал в море примерно в полумиле за кормой «Дейр».

Погребальный костер «Эмпайр Стивенсона» произвел впечатление на всех, кто его видел. Блейк Хьюз вспоминает, что несчастный корабль «был уничтожен ужасным взрывом, который не оставил от него даже и следа». Дэниэл Рукер говорит, что судно «совершенно скрыло в пламени».

Многие корабли спаслись просто чудом. Например, «Дан-и-Брин» сообщил, что после того как был выполнен срочный поворот на 45 градусов, рядом с ним, параллельно курсу, прошли не менее 6 торпед. Кроме «Эмпайр Стивенсона», еще 7 судов стали жертвами этой атаки, хотя, к счастью, ни одно больше не разделило его ужасную судьбу. Это разочаровало нашего советского союзника, хотя до сих пор его вклад в защиту конвоя был нулевым. Адмирал Арсений Головко не выказал даже тени жалости к жертвам этого побоища.

«Кроме того, из первых десяти сразу погиб только «Сталинград», прочие же 9 под флагами союзников оставались на плаву и были добиты эскортными кораблями».

Он проявил даже большую черствость, добавив:

«Видимо, для них не очень тяжело добить суда с грузом, предназначенным для нас!»

И вот ради таких людей погиб экипаж «Эмпайр Стивенсона». В действительности же советский транспорт «Сухона» получил попадание и был оставлен командой точно так же, как панамский «Африкандер». «Джон Пенн» получил попадания 2 торпедами. Перовая попала в правый борт в среднюю часть корпуса, а вторая — почти тут же в нос. В машинном отделении погибли 3 человека, и корабль начал быстро тонуть. Машины стали, и экипаж покинул судно в образцовом порядке на спасательных шлюпках. Моряков немедленно подобрали корабли эскорта и спасательные суда. Три маленьких моторных тральщика оказали неоценимую помощь в спасательных работах. Спасти корабль было невозможно в принципе, так как две торпеды — более чем достаточно для торгового судна. «Пени» был добит артиллерийским огнем. Транспорт принадлежал американской Морской комиссии. Он затонул со всем грузом техники и танков.

«Эмпайр Бомонт» получил попадание и загорелся. Экипаж покинул судно на спасательных шлюпках. Тральщик «Шарпшутер» получил приказ оставаться рядом. Он подобрал 35 человек с одной шлюпки, а экипаж другой был спасен «Коуплендом».

«Макбет» был атакован Не-111, который зашел с правого крамбола на высоте примерно 80 футов. Спасшиеся рассказывали, что самолет шел прямо на цель, не обращая внимания на зенитный огонь. Пули 12,7-мм пулеметов просто отскакивали от самолета.

С дистанции около 400 ярдов самолет сбросил 2 торпеды и ушел в сторону невредимым. Обе торпеды попали в корабль ниже ватерлинии и взорвались, решив его судьбу. Экипаж оставил судно, и вскоре «Шарпшутер» обнаружил тонущий «Макбет». Тем временем траулер «Сент-Кенан» подобрал экипаж транспорта. «Макбет» затонул вместе с грузом продовольствия, взрывчатки и танков. Это был панамский сухогруз, но действовал он под управлением американской Морской комиссии.

Маленький «Сент-Кенан» уже подобрал экипаж транспорта «Орегониан», принадлежавшего «Американско-гавайской пароходной линии» и зафрахтованного Морской комиссией. Он погиб очень далеко от залитых солнцем вод Тихого океана и унес с собой на дно 28 членов экипажа из 55. Транспорт был до отказа нагружен танками, рельсами, сталью и продовольствием. На палубе были размещены самолеты. Поэтому он не имел никаких шансов после попадания.

«Орегониан» оказался в самом жарком месте, так как был головным судном злосчастной правой колонны. В него попали одновременно 3 торпеды, которые буквально вырвали весь правый борт судна, затопив машинное отделение. «Орегониан» получил сильный крен. Команда успела спустить спасательные шлюпки, но судно перевернулось почти немедленно, и многие просто не успели его покинуть. Все произошло в считанные минуты.

Хотя «Сент-Кенан» очень быстро оказался на месте трагедии, его командир лейтенант Дж. Маккей сообщил, что многие спасенные находились в плохом состоянии. Многие наглотались нефти, да и температура воды была очень низкой. Поэтому следующие сутки 10 человек находились в состоянии комы. Крошечный экипаж «Сент-Кенана» вел себя в лучших традициях британского флота. Хотя моряки сами предельно устали за время похода, они уступили американцам свои койки. Позднее Маккей упомянул о проблемах с питанием и размещением такого большого количества людей, но в тот момент об этом никто не думал.

Восьмым судном, потопленным во время этой атаки, был американский транспорт «Вакоста». Он шел непосредственно за «Эмпайр Стивенсоном», когда тот взорвался, и на «Вакосту» налетела чудовищная ударная волна. Сила удара была такова, что на борту «Вакосты» полопались паропроводы и топливопроводы, приборы и точные механизмы были сломаны, машины стали. Корабль потерял ход, и тут был замечен «Хейнкель», приближающийся к беспомощной цели на высоте 100 футов. Когда самолет был в 30 футах от «Вакосты», он сбросил торпеду. Но сделано это было слишком близко. Торпеда не попала в воду, а рухнула на крышку люка трюма № 2. Она влетела в трюм и там взорвалась, сделав большую пробоину в борту корабля, который немедленно начал садиться носом. Хе-111 пролетел над обреченным судном, совершенно не обращая внимания на шквал пулеметных пуль, которые отскакивали от крыльев и фюзеляжа.

Экипаж «Вакосты» быстро покинул судно. Как ни странно, во время атаки не погиб ни один человек. Наверное, это был единственный случай гибели судна от торпеды, попавшей изнутри! Весь экипаж был вскоре подобран эскортными кораблями.

Небо над конвоем было испещрено тысячами разрывов, его исполосовали разноцветные трассы, так как немецкие самолеты пролетали прямо над колоннами транспортов, причем на малой высоте. В результате перекрестный огонь собственных кораблей оказался ничуть не менее опасным, чем вражеская атака. Несколько транспортов получили попадания с кораблей в соседних колоннах. Когда необученный наводчик видит на прицеле вражеский самолет, заставить его прекратить стрельбу просто физически невозможно. Торпедоносцы летели ниже надстроек транспортов, поэтому у многих судов рубки и мостики оказались изрешечены пулеметными очередями, а кое-где и продырявлены снарядами.

Несмотря на заявления артиллеристов о массе сбитых самолетов, послевоенные немецкие источники говорят о гибели всего 5 самолетов в этой атаке.

I/KG.26 майора Клюмпера, вылетевшая из Бардуфосса, уменьшилась с 28 до 26 торпедоносцев, потому что у 2 «Хейнкелей» уже на взлете отказали моторы. Из 26 самолетов, участвовавших в атаке, 4 были сбиты и 8 повреждены. Пилоты 2 торпедоносцев сумели посадить их на воду, перебрались на резиновые спасательные плотики и в конце концов добрались до северного берега Норвегии. Экипаж третьего был спасен неутомимым Не-115 из 1./406 и доставлен на базу. Экипаж четвертого тоже был спасен. Капитан-лейтенант Гопман поднял свою лодку U-406 на поверхность и подобрал летчиков. Позднее он подобрал также экипаж гидросамолета из 1./906, в том числе авиамеханика, который родился в том же городе, что и Гопман.

Пилоты Клюмпера заявили, что потопили 4 транспорта и наверняка попали торпедами еще в 2.

II/KG.26 капитана Клауса Нокена вылетела из Банака в 13.05, имея 18 торпедоносцев Ju-88, но один из них тут же был вынужден вернуться из-за поломки мотора. Остальные 17 атаковали конвой, причем 4 были серьезно повреждены зенитным огнем, а 2 — истребителями. Еще один самолет оторвался от группы Нокена и пропал без вести. Он сообщил по радио, что попытается долететь до Шпицбергена на одном моторе. 6 поврежденных машин вышли из строя до конца операции.

Единственным подтверждением этих потерь со стороны союзников могут служить относительно надежные свидетельства военных кораблей. Если принимать всерьез заявления артиллеристов транспортов обо всех уничтоженных самолетах, то получится, что немцы потеряли больше самолетов, чем участвовало в атаках. Не говоря уже о массе поврежденных…

Командир 6-й флотилии тральщиков капитан 2 ранга А. Д. Г. Джей на «Харриере» находился за кормой конвоя, откуда открывался прекрасный вид на все происходящее.

Однако он смог подтвердить гибель только одного Не-111. Этот самолет пролетел прямо над конвоем и рухнул в море в 1500 ярдах по правому траверзу «Харриера». Точно так же «Акейтес», который находился в охранении на левом фланге конвоя, подтвердил, что не имел возможности стрелять по атакующим немецким самолетам, но обстрелял пару, которая уже улетала. Результатов эсминец на добился. Корвет «Блюбелл» также находился на левом фланге, он обстрелял Ju-88, который выскочил на него, пролетев над всем конвоем. Лейтенант Уокер говорит, что было несколько попаданий из 20-мм эрликона, и самолет улетел, волоча за собой хвост дыма и теряя высоту.

Маленький «Сент-Кенан», переполненный спасенными, спешил на соединение с конвоем на максимальной скорости, когда его атаковал Ju-88, вооруженный бомбами. Этот самолет вошел в пологое пике. Несомненно, его привлек одиночный корабль, вышедший из-под зенитного зонтика. Тем не менее, «Сент-Кенан» открыл огонь из тех орудий, которые имел, и вроде бы добился нескольких попаданий из эрликона. По заявлению лейтенанта Маккея, это заставило самолет сбросить бомбы преждевременно, и они не причинили вреда. Самолет задымил, но никто не видел, чтобы он упал. Поэтому командир «Сент-Кенана» заявил, что «вероятно сбил» бомбардировщик.

Мощное зенитное вооружение «Алстер Куин» никак не помогло отражать эту атаку, потому что корабль ПВО находился в хвосте конвоя на левом фланге. Его командир капитан 1 ранга Ч. К. Адамc сообщил, что после основной атаки видел 5 гидросамолетов Не-115. Адамc предположил, что это были спасательные самолеты, так как они даже не пытались атаковать.

40 торговых судов конвоя имели на вооружении в сумме 167 автоматов эрликон калибра 20 мм, 11 автоматических пушек бофорс калибра 40 мм, 17 орудий 76 мм и 12 фн, не говоря о множестве пулеметов. Впервые эрликоны имели достаточно боеприпасов. Поэтому начальник отдела британского торгового судоходства полагал, что торговые суда сами внесли заметный вклад в отражение этой и других воздушных атак. Однако в действительности огневая мощь транспортов значила очень мало, несмотря на фантастические заявления артиллеристов, особенно американских. Слишком часто они демонстрировали свою полнейшую неподготовленность.

Все рапорты артиллерийских команд полны проклятий в адрес 7,69-мм и 12,7-мм пулеметов. Их установка и обслуживание считались пустой тратой времени и сил. Рапорт за рапортом повторяли одно и то же — пули просто отскакивают от немецких самолетов.

Мичман Рукер озвучил мнение своих товарищей-американцев:

«Из всех типов орудий, установленных на борту американских кораблей, лишь 3 приносили какую-то пользу. Это 76/50-мм орудия, 20-мм эрликоны и 102/50-мм орудия. Причем последние были эффективны только при стрельбе шрапнелью».

С «Патрика Генри» видели, как 5 самолетов были сбиты, но плохая видимость и низкие тучи позволили предположить, что на самом деле сбито больше. Блейк Хьюз также подтверждает, что для многих артиллеристов, особенно на американских торговых судах, это был первый бой. По крайней мере из его артиллеристов ни один ранее не нюхал пороха. На других транспортах, несомненно, картина была такой же. Энсайн Лэйрд также считает, что большая часть снарядов и пуль ушла в молоко, пока самолеты находились за пределами дальности стрельбы. Когда самолеты вышли в атаку, темп стрельбы значительно упал. Он добавляет:

«Нашим артиллеристам следует пройти нечто вроде курсов, устроенных для британских артиллеристов. Хотя мои люди работали хорошо, это был первый раз, когда они стреляли из орудий по цели! Настоящий бой — это наилучший опыт, но совсем неподходящее место для обучения солдат».

Еще одно интересное наблюдение сделал экипаж «Кентукки». Они отметили, что во время атаки и после нее часть самолетов выпускала хвосты дыма из обоих моторов. Это происходило несколько раз, и моряки решили, что видят какую-то новую уловку противника!

Вспоминает командир артиллерийской команды «Натаниэля Грина»:

«Один самолет сбросил 2 парашюта, которые мы обстреляли. Мы попали в один парашют, и он упал в море, не взорвавшись. Мы не смогли точно определить, что было под этими парашютами».

Но догадаться, что там было, не слишком трудно. И можно лишь гадать, какой крик поднялся бы, если бы зенитчики расстреляли американского летчика, выпрыгнувшего с парашютом над вражеским конвоем!

Капитан-лейтенант Стюарт, командир корвета «Бриони», державшегося в хвосте конвоя вместе с порученными его вниманию подводными лодками, подметил, что очень многие транспорты снижали скорость во время воздушного налета. Это было неизбежно, потому что начинался легкий хаос, особенно когда какой-то корабль получал попадание и останавливался. Тогда задние мателоты должны были обходить его. После ужасного взрыва «Эмпайр Стивенсона» многие шкиперы крайне неохотно уменьшали интервалы в строю, чтобы не разделить судьбу «Вакосты». Однако такое нарушение порядка в колоннах, даже во время воздушной атаки, крайне опасно.

Имеются все основания полагать, что немцы пытались скоординировать атаки. Существует несколько рапортов о том, что внутри строя были замечены подводные лодки, в то время как конвой отбивал атаку торпедоносцев. Джон Каррент на «Эксфорде» заметил перископ на правом траверзе и открыл по нему огонь. Капитан 2 ранга Рассел на «Малькольме» был совершенно уверен, что такая попытка одновременной атаки имела место, так как «Малькольм» тоже заметил перископ. Рассел был почти уверен, что «Эмпайр Бомонт» был потоплен подводной лодкой, а не авиаторпедой, так как он видел, как торпеда попала в левый борт транспорта. Не приходится спорить с тем, что во время воздушного налета эффективность ПЛО заметно снижается. Непрерывные подводные взрывы бомб и грохот стрельбы крайне затрудняют работу асдика.

Перископ был замечен примерно в одном кабельтове на правой раковине «Малькольма». Эсминец едва успел повернуть и сбросить 5 глубинных бомб, установив взрыватели на минимальную глубину. Эта атака была проведена на глазок, и достоверного контакта с лодкой корабль не имел.

Впрочем, не имеет значения, был потоплен несчастный «Эмпайр Бомонт» торпедоносцем или подводной лодкой. Уцелевшие германские бомбардировщики поспешно улетели, провожаемые несколькими выстрелами из дальнобойных зениток. А моряки конвоя были просто в шоке, потрясенные стремительностью и мощью атаки. Колонны 9 и 10 просто перестали существовать. Всего несколько минут назад здесь шли 8 прекрасных судов, а теперь от них остались лишь пятна нефти, плавающие в воде обломки и кучки людей, а также едкий запах горелого мяса и стали.

Часы показывали 15.40.

IV

Всего за 13 минут ценой 5 сбитых самолетов немцы уничтожили 8 транспортов. Это был самый сильный удар, который когда-либо получал британский конвой в ходе одной воздушной атаки. Обмен 5 торпедоносцев на 8 транспортов был совершенно неприемлем для союзников. Не требовалось компьютера, чтобы подсчитать — еще 4 такие атаки, и конвой PQ-18 будет полностью уничтожен.

Смертоносная эффективность тактики «Золотого гребня» просто потрясала, особенно если вспомнить, что это было далеко не самое большое соединение торпедоносцев, с которым сталкивался Королевский Флот. При проведении операции «Пьедестал» конвой на Мальту столкнулся с гораздо большим количеством. Атаки против средиземноморского конвоя проводили более сотни самолетов всех типов, но их отражал гораздо более сильный эскорт, в том числе 2 эскадренных авианосца.

Перед лицом таких мрачных перспектив адмирал Барнетт должен был спешно пересматривать свою тактику. К чести Барнетта и его командиров следует сказать, что это жуткое избиение не повлияло на их решимость продолжать операцию и не лишило трезвости мысли. Они сразу приняли несколько неотложных мер, чтобы выправить положение.

Первые уроки касались «Авенджера». Выяснилось, что совершенно безнадежно посылать даже 4 «Си Харрикейна» против вражеских самолетов-разведчиков, которые были отлично вооружены и яростно отбивались. Как и ожидалось, вооружение «Си Харрикейна» не могло справиться с теми немецкими самолетами, которые он встречал. Пулеметы оказались бессильны, требовались пушки. Кроме того, летные характеристики «Си Харрикейна» на малых высотах были просто безобразными. Вообще, боевые качества истребителя-перехватчика первой линии, который имел Королевский Флот в 1942 году, были настолько низкими, что капитан 2 ранга Колтхерст высказал мнение, что его просто нельзя подпускать близко к таким самолетам, как BV-138 и FW-200 «Кондор». Это дало немецким разведывательным эскадрильям полную свободу действий над британскими конвоями. Точно так же «Си Харрикейны» были абсолютно неэффективны при действиях против стандартных немецких бомбардировщиков Ju-88 и Не-111.

Все эти выводы были сделаны Королевскими ВВС еще 2 года назад, во время Битвы за Англию. Воздушные Силы Флота узнали об этом год назад, во время боев в Греции и на Крите. И тем не менее, ВСФ снова были отправлены в бой против отборных частей Люфтваффе, имея устарелые машины. Эта глупость военного кабинета совершенно необъяснима еще и потому, что на палубах транспортов конвоя PQ-18 находились «Харрикейны» последних моделей Mark X и Mark XI. Но в это же время Королевский Флот получил на вооружение морской эквивалент «Харрикейна» Mark I!

Капитан 2 ранга Колтхерст прямо заявил, что если бы его истребители были вооружены пушками, то большинство немецких самолетов, получивших повреждения, были бы уничтожены. С учетом столь явного пренебрежения, которое выказывало министерство снабжения, отношение молодых пилотов ВСФ к своему делу выглядит еще более похвально. Хотя капитан 2 ранга Колтхерст вспоминал, что 802-я и 833-я эскадрильи требовали перевооружить истребители пушками с того дня, как попали на «Авенджер», он не слышал от летчиков ни одной жалобы. Он подчеркивал, что их самоотверженность и чувство долга заслуживают лучшего отношения, и что они имеют полное право получить более современное оружие, чтобы сражаться.

Тактика действий авианосца оказалась откровенно ошибочной. Решение заключалось в четком разделении на экране радара маленьких групп самолетов-разведчиков и больших ударных соединений. Это позволило бы дежурному звену истребителей оставаться над конвоем, а остальные самолеты поднимать только в случае грозящей атаки, не растрачивая силы на бессмысленные погони за разведчиками. От палубной команды требовалась самая напряженная работа, чтобы как можно скорее дозаправить и перевооружить севшие истребители.

При этом следовало четко организовать смену патрулирующих звеньев, чтобы избежать суматохи на маленькой полетной палубе «Авенджера». Это позволило бы всегда иметь несколько звеньев, готовых встретить любое ударное соединение противника. Поэтому экипажу авианосца следует поставить в заслугу то, что ему удалось наладить такую ротацию практически сразу.

На борту кораблей ПВО «Алинбанк» и «Алстер Куин» царило разочарование, потому что они не сыграли никакой роли в отражении атаки торпедоносцев. Оба корабля были буквально утыканы тяжелыми и легкими зенитками, однако они ничего не могли сделать, связанные строгим приказом адмирала Барнетта. Он потребовал, чтобы корабли ПВО оставались на своих местах в хвосте конвоя.

Оба капитана выразили несогласие с такой диспозицией, которая была выбрана с учетом подводной опасности. Адмирал Барнетт все-таки передвинул «Алинбанк» в голову одной из колонн, но «Алстер Куин» это не позволили, так как корабль имел более высокую скорость и маневренность. Оба капитана доказывали адмиралу, что такая диспозиция делает совершенно бесполезным мощное вооружение их кораблей, которое могло очень помочь при отражении главной угрозы — атаки низколетящих торпедоносцев. Однако адмирал Барнетт упорно цеплялся за необходимость прикрыть конвой от высотных атак и потому повторно приказал кораблям ПВО оставаться на своих местах.

Однако командир «Алстер Куин» капитан 1 ранга Адамc решил последовать примеру Нельсона. После того как на мостике обсудили результаты первого налета немцев, он решил, что если снова будут замечены торпедоносцы, «Алстер Куин» немедленно даст полный ход и повернет им навстречу. Он намеревался использовать великолепные маневренные качества своего корабля.

Адаме также считал, что это поможет повысить дух экипажа, подорванный пассивным и бессмысленным стоянием на месте.

Артиллерийские офицеры должны были замерять дистанцию и устанавливать взрыватели. Огневую завесу следовало ставить на расстоянии 14000 ярдов, а потом постепенно отодвигать назад с шагом 2000 ярдов, измеряя дистанцию на глазок.

Адаме решил держать огневую завесу во время приближения торпедоносцев на угрожаемых направлениях. Как только будет видно, что самолеты сбросили торпеды, сдерживающая роль корабля ПВО считалась завершенной. «Алстер Куин» должен был развернуться и снова занять свое место в строю, чтобы при необходимости отражать высотные атаки. Весь экипаж сразу загорелся желанием опробовать новую тактику в деле.

Крейсер «Сцилла» уже использовал подобную тактику при отражении первого налета, однако он был единственным кораблем, имевшим свободу маневра. Это совершенно непонятно, потому что польза свободного маневрирования уже была подтверждена на практике. Во время проводки конвоя PQ-17 американский эсминец «Уэйнрайт» вышел вперед и встретил такую атаку рядом с конвоем. Его заградительный огонь был главной причиной срыва атаки торпедоносцев. Во время операции «Пьедестал» британский эсминец «Патфайндер» взял на себя ту же самую роль, когда 8 итальянских торпедоносцев попытались атаковать конвой. И снова атака была сорвана.

Одной из главных причин успеха «Золотого гребня» был пассивный характер защиты. Было очевидно, что до выхода PQ-18 в море эти 2 примера были либо неизвестны, либо ими пренебрегли. Это было видно хотя бы из того, что использовалась стандартная британская тактика смыкания строя при воздушном налете. С другой стороны, было указано, что часть эсминцев в это время заправлялась и отсутствовала на своих местах в строю. Они могли бы действовать самостоятельно и в этом случае внесли бы больший вклад в отражение атаки.

Один из американских офицеров, находившихся на борту транспортов, подчеркнул, что в будущем для отражения подобных атак следует иметь внешнее кольцо охранения. Может быть, слабое зенитное вооружение британских эсминцев продиктовало выбранную тактику. Из 16 эсминцев Флота Метрополии, которые были кораблями первой линии, лишь 4 новых корабля 3-й флотилии имели универсальные орудия в полностью закрытых щитовых установках, напоминающих башни. Эти эсминцы были предусмотрительно размещены в правом носовом секторе охранения, где их огневая мощь могла принести максимальную пользу. Каждый из них — «Милн», «Марн», «Метеор» и «Мартин» — был вооружен 3 спаренными башнями новых 120-мм орудий Mark XI на установках Mark XX. Они имели угол возвышения всего 50 градусов, но даже это было лучше, чем 40 градусов у орудий остальных эсминцев. Орудие Mark XI выпускало снаряд весом 62 фн со скоростью 2543 фт/сек. Орудия были полуавтоматическими, но снарядный элеватор был закреплен жестко и не вращался. Поэтому скорострельность была ограничена 12 выстрелами в минуту. Но в любом случае, это было действенное оружие, и когда эсминцы типа «М» ставили огневую завесу, каждый из них мог выпустить за минуту около тонны снарядов по приближающимся бомбардировщикам. Остальные флотские эсминцы были наспех переделаны во время войны, и потому были гораздо менее эффективны.

Часть эсминцев типа «О» — 4 из 8 — предполагалось вооружить 4 или 5 старыми 102-мм зенитками вместо 4 обычных орудий калибра 120 мм, но из этой четверки в составе PQ-18 находился лишь «Оппортюн». На 4 эсминцах типа «Трайбл» одна спаренная 120-мм установка была заменена спаренной 102-мм зениткой. На более старых эсминцах типов «I», «F», «А» все усиление зенитного вооружения ограничилось заменой одного торпедного аппарата 76-мм орудием.

Перед малыми эскортными кораблями стояли еще более острые проблемы. Если эсминцы могли вести огонь на больших дистанциях главным калибром, но кроме него имели по несколько эрликонов, на корветах и тральщиках стояло по одному практически бесполезному 102-мм орудию. К тому же, они не обладали скоростью и маневренностью эсминцев, чтобы уворачиваться от ударов. Их скорость была ограничена 15 узлами, а зенитное вооружение часто было слабее, чем на транспортах, которые охраняли эти корабли. Поэтому им чаще всего приходилось просто терпеливо пережидать воздушные атаки, отстреливаясь из того, что имелось. Как и траулеры, они должны были заполнять бреши в противолодочном охранении, но и в этой роли эсминцы превосходили их. Маленькие корветы с их невысокой скоростью не могли броситься на лодку, чтобы загнать ее под воду, а потом догнать конвой. У них просто не было выбора: терпи, терпи и терпи….

* * *

И все-таки эскортные корабли подготовились к отражению нового налета, надеясь, что использование новой тактики принесет им победу.[3] Однако Люфтваффе по неизвестной причине дали конвою передышку, и ничего подобного атаке 13 сентября более не повторилось. Как раньше немцы не сумели скоординировать действия самолетов и подводных лодок, так теперь они не смогли сконцентрировать все силы. Торпедоносцы больше не появлялись перед конвоем PQ-18 в таких количествах. Последующие атаки проводились маленькими группами, что помогало удержать оборону, которая в первом случае была просто сметена. Более того, ошибку усугубило повторенное требование найти и потопить авианосец. Они пошли дальше, потребовав разделаться с такими кораблями охранения, как «Сцилла» и «Алстер Куин». Сосредоточив все силы против этих кораблей, которые вполне могли позаботиться о себе, немцы катастрофически распылили силы.

Первая из этих слабых атак была проведена в 16.15. Адмирал Барнетт поблагодарил свои корабли и транспорты конвоя за проявленную стойкость. Однако потом он заметил, что испытал огромное облегчение, когда узнал, что драгоценные танкеры остались целы после первой атаки. Хотя потеря двух правофланговых колонн была тяжелым ударом, Барнетт считал, что если немцы снова бросят в бой такое же количество самолетов, они добьются не меньшего числа попаданий.

Но вторая атака оказалась для кораблей эскорта просто развлечением. На горизонте по правому траверзу были замечены 9 торпедоносцев, державшихся на малой высоте. Это были гидросамолеты Не-115, замеченные ранее. Они принадлежали морской эскадрилье 1./406, базировавшейся в Сорейше. Эти тихоходные машины пошли бы на явное самоубийство, если бы попытались использовать ту же тактику, что и «Хейнкели» с «Юнкерсами». Вместо этого они кружили вокруг конвоя, разыскивая тучу или клочок тумана, который позволил бы им подкрасться поближе, сбросить торпеды и удрать. К несчастью для них, ничего подобного в небе не имелось. В конце концов пилоты решили взять быка за рога и пошли в атаку двумя группами. Они атаковали опять с правого борта. Корабли эскорта были настороже и сразу встретили их огнем. Гидросамолеты разделились на 2 группы — 6 и 3 самолета.

Большая группа попыталась зайти с кормы, но там они натолкнулись на оба корабля ПВО и насторожившиеся эскортные корабли. Немцев встретили плотным огнем и вынудили бросить торпеды с большого расстояния. 2 самолета получили попадания, и союзники считали, что они разбились. 3 гидросамолета атаковали конвой с носа, но встретили такое же энергичное сопротивление. Попаданий не было, и гидросамолеты улетели прочь. Немцы утверждали, что не потеряли во время этой атаки ни одного самолета.

А вскоре после этого был получен еще один пример бессмысленного самопожертвования пилотов ВСФ. В 16.45 были подняты 2 звена истребителей, чтобы перехватить одного из наиболее надоедливых преследователей, который оказался гидросамолетом Не-115. Все 4 «Си Харрикейна» атаковали удирающий самолет, но предполагавшегося избиения младенца не получилось. Вместо этого произошла маленькая трагедия. Адмирал Барнетт позднее рассказывал:

«Это было жалкое зрелище. Четыре «Харрикейна» поочередно атаковали гидросамолет «Хейнкель», но в результате один из них был сбит, а чудовище продолжало лететь».

Их крошечные пулеметы не произвели никакого впечатления на немецкий самолет, зато ответным огнем был сбит лейтенант Э. У. Т. Тэйлор, командир 802-й эскадрильи. Эсминец «Онслоу» был ближе всех к месту боя, и «Бики» Армстронг повел свой корабль к тому месту, где упал самолет Тэйлора. Но лейтенант утонул вместе с машиной. Его смерть оказалась единственной потерей ВСФ, несмотря на последующие жаркие бои. Но следует отдать должное и экипажу Не-115. Немцы сумели отбиться от атак 4 истребителей, вдвое превосходивших их в скорости.

В это же время радар обнаружил несколько мелких групп самолетов, болтающихся на расстоянии от 7 до 12 миль, но увидеть не удалось ни одной. Однако в 17.30 поступил новый рапорт о большой группе самолетов на расстоянии 15 миль впереди конвоя. Командир 8-й флотилии капитан 1 ранга Скотт-Монкрифф на «Малькольме» находился в голове конвоя. Он ранее сообщал, что вражеские самолеты, видимо, ставят мины прямо по курсу.

Снова коммодор решил проявить осторожность и приказал выполнить срочный поворот влево на 70 градусов. В 20.15 конвой лег на прежний курс. Торпедоносцы больше не появлялись, но в 17.51 «Фолкнор» сообщил, что видит плавучую мину по правому борту, а «Импалсив» обстрелял предмет, принятый за перископ.

В 20.35 уже почти полностью стемнело, и началась финальная атака торпедоносцев. 12 Не-115 из состава 1./906, базирующейся в Билле-фиорде, были обнаружены, когда приближались к конвою с правой раковины. 2 самолета попытались прорваться к транспортам на максимальной скорости, однако эскорт расстроил их намерения. Самолеты «Авенджера» не участвовали в отражении этой атаки, потому что вполне хватило зенитных орудий эскортных кораблей.

Почти сразу один самолет загорелся. Он еще летел около 2 минут, и язык пламени становился все длиннее. Самолет упал в море далеко за кормой конвоя, и темная ледяная вода тут же погасила огонь. Летчиков ожидала жуткая смерть, но их тут же подобрала подводная лодка U-405, хотя двое позднее скончались у нее на борту. Потом получил попадание второй Не-115 и рухнул в море у борта «Онслоу». Остальные еще довольно долго крутились рядом с конвоем, но так и не рискнули атаковать. Экран радара очистился в 21.05. Несколько Ju-88 сбросили бомбы с большой высоты. Они не добились попаданий, хотя 2 тяжелые бомбы взорвались примерно в 150 ярдах слева по носу у «Эксфорда».

«Корабль вздрогнул от носа до кормы. Мы подумали, что нам конец. Мы также видели 2 горящих самолета, которые разбились. В 21.15 воздушный налет закончился».

Так было написано в рапорте командира артиллерийской команды «Эксфорда». Бешеная стрельба с транспортов продолжалась, и пулемет с какого-то «своего» судна окатил очередью корму «Кэмпфайра». Были ранены артиллеристы Волерс, Капобьянко и Острандер, причем первые двое — серьезно.

Так закончился этот день больших и малых трагедий. Подводя итог, адмирал Барнетт вспоминал его с глубоким сожалением о понесенных потерях. На одном из уязвимых танкеров молодой офицер даже написал стихи.

«Ослабевшие верой, Вчерашний день завершился. Каким он был тусклым, пока тянулся, И каким приятным выглядит сегодняшний. Пусть этот день не принесет мою смерть, И я ожидаю в страхе. Когда я встречу свою судьбу, буду ли я улыбаться Или побледнею? Страх множит страх. Лед отражает тысячи солнечных лучей, И я продолжаю в страхе ждать. Нет, наверняка сегодня ночью за мной придет смерть! Я лежу, затаив дыхание, Ожидая, когда Тор обрушит на меня свой молот. Я встаю и успокаиваюсь, И думаю о важности моего гостя. Однако я жду напрасно».

Он плыл на танкере «Ательтемплар».

Глава 4. Флот призраков

I

Если массированную атаку торпедоносцев можно было сравнить с жестким крюком справа в челюсть, то сосредоточенные на пути конвоя подводные лодки представляли не менее смертоносный левый кросс. Следует помнить, что немцы имели в запасе возможность нанести последний удар, который решил бы судьбу конвоя, так как в норвежских фиордах стояли на якорях тяжелые корабли германского флота.

Уроки конвоя PQ-17 казались настолько очевидными, что британские штабисты даже не допускали возможности, что немцы придут к каким-то иным выводам. А выводы были нехитрыми — одна лишь угроза вмешательства германских линкоров привела к уничтожению большей части конвоя. Как мы уже видели, само присутствие Боевой эскортной группы эсминцев было следствием необходимости прикрыть конвой соединением, имеющим мощное торпедное вооружение, чтобы предотвратить атаку германских кораблей.

Англичане имели все основания предполагать, что немецкий флот, воодушевленный успехом операции против PQ-17, использует первую же представившуюся возможность нанести удар, двинув в бой тяжелые корабли, пока моральный дух экипажей остается на высоком уровне. Наверняка совместная операция трех видов оружия: большой группы подводных лодок, усиленной авиагруппы и надводных кораблей, сделала бы защиту конвоя практически невозможной. Сложно предугадать, сумел бы даже усиленный эскорт выдержать удар такой силы.

Поэтому английское командование постаралось как можно точнее оценить численность немецкого флота в Норвегии и вероятность того, что он будет пущен в ход при атаке PQ-18. Результаты использования немецких надводных кораблей в течение первых 3 лет войны были откровенно плохими. После войны этому была дана масса объяснений, но все сводилось к одному — виноват Гитлер. Его приказ вступать в бой, только если англичане многократно уступают в силах, его постоянные страхи и озабоченность в отношении линкоров, находящихся в море, его вмешательство в планирование и руководство операциями, разумеется, превращались в тяжкие кандалы на руках адмиралов.

Гитлер был до мозга костей сухопутным существом. На него произвела огромное впечатление роль, которую сыграл Королевский Флот в создании Британской империи. Он видел, что все попытки кайзера бросить вызов этому столетия лелеемому превосходству оказались совершенно бесполезны и смехотворны. Гитлер всегда считал, что не следует воевать с Британией и ее империей, ему совершенно не требовалась война такого размаха. Его воображению представлялась Европа, в которой доминирует Германия, поддерживающая дружеские отношения с Великобританией. Гитлер хотел использовать ее всемирное влияние, ее роль связующего звена и одновременно бастиона между Востоком и Западом. Поэтому не удивительно, что, когда фюрер был вынужден столкнуться с ее морской мощью, его начало глодать постоянное беспокойство за судьбу своего современного, но слишком маленького флота.

Однако его страхи и его приказы не могут считаться единственным оправданием беспомощных действий германского флота в годы Второй Мировой войны. Каждый отдельный корабль был лучше британского корабля соответствующего класса. Немецкие линкоры и крейсера были на треть крупнее, лучше забронированы, имели более высокую скорость и более мощное зенитное вооружение. Их легкие силы, эсминцы и торпедные катера, также превосходили британские корабли. Но раз за разом отсутствие агрессивности и недостаточный боевой дух сковывали действия этих кораблей в бою. Обе битвы у Нарвика, робкое поведение «Графа Шпее», нерешительные вылазки «Шарнхорста» и «Гнейзенау» в Атлантику в 1941 году являлись хорошими примерами робости и откровенной трусости.

Конечно, можно вспомнить несколько несомненных стратегических успехов. Потопление «Худа»[4] и прорыв через Ла-Манш являются наиболее яркими примерами. Здесь немцы проявили предприимчивость и смелость, которые принесли им победу, несмотря на неблагоприятное соотношение сил. Справедливость убеждения Гитлера, что Великобритания в принципе не в состоянии гибко отреагировать на внезапные и смелые операции была доказана в Норвегии, при прорыве через Ла-Манш и в других случаях.

Поэтому обычно неуверенные действия не могли служить гарантией, что немцы не используют свои тяжелые корабли, даже несмотря на усиленный эскорт.

Поэтому план операции предусматривал для конвоя прорыв с боем, и в этом случае предполагалось оказать помощь эскорту. По имевшимся перед началом операции сведениям разведки, в Северной Норвегии находились линкор «Тирпиц», карманный линкор «Адмирал Шеер», тяжелый крейсер «Хиппер», легкий крейсер «Кёльн» и 7 больших эсминцев. Все эти корабли были мощными боевыми единицами, превосходящими своих английских противников. И все они могли принять участие в операции.

«Тирпиц» имел водоизмещение около 42000 тонн и был вооружен 8–381-мм орудиями против 35000 тонн и 10–356-мм орудий британских линкоров типа «Кинг Георг V». Кроме того, «Тирпиц» был гораздо лучше защищен. «Шеер» имел водоизмещение 14000 тонн и был вооружен 6–280-мм орудиями. «Хиппер» при таком же водоизмещении имел вооружение 6–203-мм орудий. Оба они намного превосходили британские тяжелые крейсера. «Кёльн» был маленьким и старым кораблем, но его 150-мм орудия были гораздо мощнее крошечных 114-мм орудий «Сциллы». Немецкие эсминцы были вооружены 150-мм и 127-мм орудиями, поэтому теоретически они намного превосходили английские.

Существовала возможность, что все эти корабли атакуют конвой, поэтому адмирал Тови приготовил несколько линий обороны.

Принятый им план в нескольких важных пунктах отличался от предыдущих конвойных операций. Вместо того, чтобы полагаться на соединение дальнего прикрытия из линкоров вместе с авианосцем и крейсерское соединение ближнего прикрытия, адмирал Тови радикально изменил эту диспозицию. Пример PQ-17 показал, что немцы способны пойти на риск и выйти в море, несмотря на присутствие таких сил. Выбранная ими точка атаки наверняка будет находиться в восточной части Баренцева моря, поэтому на первый план выходит отражение угрозы именно в этом районе. Поэтому Боевая эскортная группа эсминцев прежде всего предназначалась для защиты конвоя от германских линкоров, хотя, как мы видели, она принесла пользу и при отражении атак самолетов и подводных лодок.

Под общим командованием адмирала Барнетта, державшего флаг на «Сцилле», находились 16 эсминцев из 4 различных флотилий. Они были разделены на 2 группы. Группа «А» состояла из кораблей 6-й и 17-й флотилий эсминцев, а группа «В» — из кораблей 3-й и 8-й флотилий. Это лучше изобразить в виде таблицы: «Сцилла» флаг командующего эсминцами Флота Метрополии Группа «А» 17-я флотилия «Онслоу», «Оффа», «Онслот», «Оппортюн» 6-я флотилия «Ашанти», «Сомали», «Эскимо», «Тартар» Группа «В» 3-я флотилия «Милн», «Метеор», «Мартин», «Марн» 8-я флотилия «Фолкнор», «Фьюри», «Интрепид», «Импалсив» Адмирал Барнетт составил детальный план действий на случай появления немецких кораблей. Для его реализации 16 эсминцев были разделены на 8 временных дивизионов. И снова это лучше представить таблицей: 5-й дивизион «Милн», «Метеор» 6-й дивизион «Мартин», «Марн» 15-й дивизион «Фолкнор», «Фьюри» 16-й дивизион «Интрепид», «Импалсив» 33-й дивизион «Онслоу», «Оффа» 34-й дивизион «Онслот», «Оппортюн» 11-й дивизион «Ашанти», «Сомали» 12-й дивизион «Эскимо», «Тартар» Как только бой с немецкими кораблями станет неизбежным, адмирал Барнетт должен отдать специальный приказ — кодовое слово «STRIKE». После этого эсминцам следует немедленно присоединиться к командирам своих флотилий. Всё охранение должно перестроиться.

«Фолкнор» и «Милн» должны покинуть свои позиции в голове конвоя и перейти на левый и правый фланги конвоя соответственно. Эсминцы 8-й и 3-й флотилий должны последовать за своими лидерами. «Ашанти» и «Онслоу» предполагалось оставить на прежних местах — на левом и правом флангах, но их флотилии должны пристроиться к лидерам.

Остальные эскортные корабли под командованием капитана 2 ранга Рассела на «Малькольме» должны восстановить кольцо охранения. В случае атаки немецких кораблей ближайшая флотилия ставит дымовую завесу, а находящаяся рядом с ней перестраивается для торпедной атаки под прикрытием дыма. Остальные флотилии поддерживают атаку.

Если бы немцы атаковали с двух направлений, то дымовую завесу следовало ставить уже двум флотилиям, а оставшаяся пара должна атаковать. В этом случае поддержать атаку было бы уже некому, если только командир не сочтет необходимым привлечь к атаке 3 эсминца непосредственного сопровождения конвоя. «Малькольм», «Акейтес» и «Амазон» еще сохранили по 4 торпедных аппарата и могли принести некоторую пользу. Но 2 маленьких «Ханта», сопровождавших «Авенджер», торпедных аппаратов не имели и могли проводить только ложные атаки.

Тем временем конвой должен отвернуть из-под удара под прикрытием дымовой завесы, которую ставил походный эскорт. В этом случае германские корабли были бы вынуждены проходить сквозь дым, рискуя нарваться на залп из 76 торпед, который мог дополнить огонь множества 120-мм, 114-мм и 102-мм орудий. Это был бы не слишком прочный барьер, но раньше в нескольких случаях он уже удерживал противника. Поэтому можно смело сказать, что ни один из русских конвоев еще не имел столь надежной защиты.

Однако это не потребовалось. История действий эсминцев ограничилась историей сопровождения конвоя. Но все эти корабли представляли собой лишь первую линию обороны. При этом они были далеко не единственными кораблями, которые Королевский Флот привлек к этой операции.

Линейные корабли были переведены в Акурейри, Исландия. Этот порт использовался в качестве передовой базы в течение всей операции. В эскадре заместителя командующего Флотом Метрополии вице-адмирала сэра Брюса Фрезера находились линкоры «Энсон» (флагман) и «Дьюк оф Йорк», легкий крейсер «Ямайка» и те эсминцы, которые удалось отыскать. «Кинг Георг V», третий современный линкор, отсутствовал, так как адмирал Тови решил оставить его в Скапа Флоу. Отсюда командующий Флотом Метрополии руководил операцией, одновременно имея прямую телефонную связь с Адмиралтейством. Отсюда было удобнее следить за всеми передвижениями кораблей и соединений.

Первый период операции начался в Акурейри 10 сентября, когда туда прибыли оба линкора и крейсер в сопровождении эсминцев «Кеппел», «Кэмпбелл» и «Маккей», которыми командовал капитан 2 ранга Джекки Брум. «Бульдог» и «Веномес», вышедшие вместе с ними из Скапа, отправились в Хваль-фиорд, чтобы действовать вместе с 18-й эскадрой крейсеров, о которой мы еще расскажем.

В Акурейри Фрезера встретили эсминец «Монтроз» и эскортный миноносец «Брамхэм». Так как эта стоянка была уязвимой для атак подводных лодок, эсминцы и имевшиеся траулеры начали патрулирование. Им помогали американские патрульные самолеты с базы в Акурейри. В воздухе постоянно дежурила четверка американских истребителей с авиабазы Мельгерди.

Во второй половине дня 11 сентября вице-адмирал Фрезер вывел свою эскадру в море. Тяжелые корабли сопровождали «Кеппел», «Монтроз», «Кэмпбелл» и «Брамхэм». Фрезер намеревался выйти в точку примерно в 100 милях к востоку от острова Ян Майен, что было почти на пределе дальности плавания эсминцев. Однако рано утром на следующий день эскадру заметили 2 немецких гидросамолета BV-138. Они улетели, когда появилась «Каталина» противолодочного патруля. Когда немцы исчезли, Фрезер взял курс на северо-восток и оказался к северу от острова, стараясь держаться как можно ближе к конвою. Одновременно он избавился от немецких самолетов перед тем, как повернуть обратно в Исландию.

Адмирал Фрезер полагал, что поворот на северо-восток после того, как он был замечен, и последующее исчезновение британских линкоров окажут на немцев сдерживающее действие. Самая дальняя точка его маршрута находилась примерно в 60 милях к северу от острова Ян Майен. В понедельник 14 сентября флот вернулся в Исландию, попав в густой туман. Здесь начались мучения адмирала Фрезера, так как он видел слабость ПЛО стоянки. В море он чувствовал себя гораздо безопаснее.

В субботу 19 сентября линкоры и крейсер снова вышли в море вместе с эсминцами «Кеппел», «Монтроз», «Броук», «Кэмпбелл» и «Маккей» (по случайному совпадению — все лидеры флотилий). Они должны были прикрыть переход обратного конвоя QP-14.

20 сентября эскадра снова шла на северо-восток сквозь полосы тумана до вечера, а потом повернула на юго-запад, когда стало известно, что QP-14 идет с опережением графика. На следующее утро были получены радиограммы, из которых следовало, что немецкие подводные лодки находятся возле Акурейри, ожидая возвращения английской эскадры. Поэтому адмирал Фрезер решил идти в Хваль-фиорд и пройти через Датский пролив, чтобы обойти с севера возможные минные заграждения. Хотя он понимал, что наличие айсбергов будет означать дополнительную опасность, это было лучше, чем пересекать район минных заграждений. Сам Фрезер позднее вспоминал:

«Это была крайне неприятная ночь. С северо-востока налетел шторм. Радар обнаруживал многочисленные айсберги как раз вовремя, чтобы мы могли обойти их. Но по крайней мере один раз пришлось резко изменить курс без всяких предупреждений, чтобы обойти большой кусок пакового льда. Он был гораздо ниже айсберга, и обнаружить его можно было лишь визуально и то с большим трудом».

Читая между строк, можно понять, что поход получился довольно нервным. И если линкоры нашли айсберги довольно опасными, то что говорить об эсминцах с их жестяными корпусами.

Впрочем, ни один из кораблей не пострадал, и на следующий вечер эскадра прибыла в Хваль-фиорд, благополучно сыграв свою роль в обеспечении безопасности обоих конвоев. Адмирал Фрезер считал, что цель выхода была достигнута, после того как его соединение было замечено немцами.

Крейсерское соединение прикрытия также в это время находилось в море, однако его действия были осложнены двумя факторами. Прежде всего, адмирал Тови считал слишком рискованным посылать эти крейсера в районы к востоку от острова Медвежий, где они могли быть атакованы вражескими самолетами и кораблями. По мнению Тови, этот риск был неоправданным. Вторым фактором была необходимость доставить припасы на Шпицберген (операция «Геарбокс И»). Предполагалось сделать это, пока немецкие самолеты будут заняты конвоем, поэтому крейсерское соединение должно было обеспечивать переход QP-14 к западу от Шпицбергена.

Крейсерская эскадра состояла из тяжелых крейсеров «Норфолк» (флаг вице-адмирала С. С. Бонхэм-Картера), «Саффолк», «Лондон» и «Камберленд», легкого крейсера «Шеффилд» и эсминцев «Бульдог», «Эклипс» и «Веномес». Позднее к ним добавился «Амазон», который вернулся в Исландию после первых приключений.

От этой эскадры отделились «Камберленд», «Шеффилд» и «Эклипс», которые должны были доставить грузы в Баренцбург. Эта операция прошла совершенно гладко, и адмирал Тови позднее отдал должное командам, быстро выгрузившим на берег большое количество грузов.

Так тяжелые корабли Королевского Флота сыграли свою старую и незаметную роль поддержки конвоя. Они постоянно находились в тени, за что иногда даже подвергались насмешкам. Но именно благодаря их невидимой поддержке конвои вели свою собственную войну и побеждали в ней. Зато большую активность при защите конвоя PQ-18 проявила «Молчаливая служба». Подводные лодки, такие же незаметные и тихие, оказались важным звеном в сложной сети, сплетенной вокруг 40 транспортов и их экипажей.

II

Когда мы говорим «подводная лодка», то сразу вспоминаем Макса Хортона. Для многих военных моряков Макс Хортон и был подводным флотом. Наверняка он был величайшим из подводников, а его подвиги в годы Первой Мировой войны стали легендарными.[5] В 1940 году все с огромным удовлетворением восприняли его назначение на пост командующего подводными силами. Вскоре его неистощимая энергия, огромный опыт и трезвый ум стали приносить плоды.

Первый Морской Лорд адмирал Дадли Паунд сказал ему, что этот пост обычно занимал контр-адмирал, а Хортон имел звание вице-адмирала. На это последовал типичный для Хортона ответ: «Меня совершенно не беспокоит старшинство, пока у меня будут развязаны руки!»

И ему дали полную свободу действий. Одним из первых мероприятий Хортона стал перенос штаба из Абердура в графстве Файф в Лондон. Его крайне беспокоили вопросы взаимодействия с Морским штабом и Береговым Командованием КВВС, которое он считал совершенно необходимым для действий лодок. С другой стороны, он совсем не желал тонуть в затхлом лабиринте Адмиралтейства, что неизбежно лишило бы его той самой свободы рук. Хортон нашел компромисс, разместив свой штаб в Свисс-коттедже в Нортуйзе. Это было просто идеальное место, находившееся на полпути между Адмиралтейством в центре Лондона и штабом Берегового Командования, расположенном на окраине города в Нортвуде. Теперь Хортон имел надежную связь с обоими.

Планы Макса Хортона могли быть просто идеальными, но у него имелось слишком мало сил. Для обеспечения перехода конвоя PQ-18 он задействовал все лодки Флота Метрополии — 3-ю, 5-ю и 9-ю флотилии. Но даже при этом Хортон сумел наскрести всего 11 подводных лодок, в том числе только что сошедший со стапелей «Шекспир», для которого это был первый боевой поход. Подводные лодки «Юник» и «Анривалд» были отправлены в море после капитального ремонта.

Эти лодки были распределены следующим образом: Группа эскорта конвоя Р-614, Р-615 Группа прикрытия «Шекспир», «Юник», «Анривалд» Патрульная группа «Трибьюн», «Тайгрис», «Стёрджен», «Аншейкн», «Уредд» Заградитель «Рюби» Из этих 11 лодок 2 принадлежали союзникам: «Уредд» была английской лодкой типа «U», которой командовал лейтенант норвежского флота P. O. Рорен, а «Рюби» входила в состав флота Свободной Франции, и ею командовал капитан 3 ранга Руссело. «Рюби» базировалась в Данди и проводила минные постановки у немецкого побережья, когда в июне 1940 года рухнула Франция. По личной просьбе адмирала Хортона экипаж решил присоединиться к Свободной Франции и продолжать сражаться. Так поступили лишь немногие французские корабли.

Остальные 9 английских лодок принадлежали 3 разным типам. Лодки типа «Т» лучше других подходили для действий в северных водах, так как были крупнее лодок типа «U». Они имели надводное водоизмещение 1090 тонн и подводную скорость всего 9 узлов. Лодки были вооружены одним 102-мм орудием и 11 торпедными аппаратами. Их экипаж составляли 59 человек. Лодки типа «U» были спроектированы для действий в прибрежных районах и отличились на Средиземном море. Они имели водоизмещение 540 тонн, подводную скорость 9 узлов и экипаж из 31 человека. Лодки были вооружены одним 76-мм орудием и 4 торпедными аппаратами. Об этой небольшой скорости следует помнить при рассмотрении действий лодок. К 1942 году они не слишком отличалась от лодок Первой Мировой войны, и их характеристики были весьма скромными.

Р-614 и Р-615 были уникальными в том плане, что не предназначались для Королевского Флота. Эти лодки строились на верфи «Виккерс-Армстронг» в Баррой для Турции, когда началась война. Поэтому они были конфискованы английскими властями и включены в состав флота. Они принесли много пользы, действуя в составе полярных конвоев, а потом были переведены в качестве учебных кораблей на юг во Фритаун. Они так и не получили имен. В тот период Адмиралтейство вдруг решило не давать лодкам названий, ограничившись бортовыми номерами. Но это было крайне неодобрительно встречено экипажами, и Уинстон Черчилль приказал в будущем всем лодкам присваивать имена. Это было сделано немного позднее, но часть лодок так и погибла безымянными. Во время этой операции «Аншейкн», «Анривалд» и «Шекспир» еще не получили названий, но для простоты мы их все-таки используем.[6]

Как мы уже видели, Группа эскорта конвоя присоединилась к PQ-18 севернее Исландии. Она должна была сопровождать конвой до входа в Белое море, а потом самостоятельно следовать на базу в Полярное. Однако потом было решено перевести эти лодки в состав конвоя QP-14, чтобы сопровождать его на обратном пути в Исландию.

Группа прикрытия должна была обеспечить раннее обнаружение немецких кораблей. Она была развернута по широкой дуге к северу от берегов Норвегии, прикрывая маршрут следования обоих конвоев. Хотя это соединение было слишком маленьким, его можно было усилить лодками Патрульной группы, если бы немецкие корабли вышли из Нарвика на север.

Задачей Патрульной группы была атака немецких кораблей, если они попытаются перейти из Нарвика в свои оперативные базы на севере. К сожалению, подводный заградитель «Рюби» смог принять участие лишь в завершающей фазе операции, поэтому было решено отправить его патрулировать у Лофотенских островов. В этом случае он мог поставить мины на пути германских кораблей, возвращающихся в Нарвик после операции. Хотя это сильно напоминало попытку закрыть дверь конюшни, после того как лошадь уже украдена, все-таки появлялся шанс изменить финальный счет в свою пользу.

Зоны патрулирования имели ширину около 15 миль и глубину около 20 миль. Их расположение показано на карте. Командование намеревалось разместить лодки в этих зонах — и передвинуть, если немецкие корабли из Альтен-фиорда попытаются выйти в море.

На основании прошлого опыта была сделана попытка предсказать действия немцев. Было решено, что немецкие корабли будут выходить из Нарвика через Вест-фиорд, а потом через пролив Гимсостроммен пересекут Лофотенские острова, оттуда повернут на северо-запад или через Гавл-фиорд пойдут в шхеры через Малангенфиорд или Хай-фиорд. Недавно в этом районе уже был замечен «Шеер» после своей успешной вылазки в Белое море. Существовал и третий возможный вариант. Германские корабли обойдут опасные прибрежные воды и вернутся в шхеры в районе пролива Фуглёйсунд.

Предполагалось, что большая осадка «Тирпица» не позволит ему использовать пролив Тьельдсундет и Анн-фиорд, но карманные линкоры и крейсера вполне могли там пройти. Поэтому были нарезаны зоны патрулирования К-150 и К-154, как указано на схеме. К-150 должны была прикрывать выход из Гримсостроммена на северо-запад. К-151 и К-152 прикрывали выход из Гавл-фиорда. К-153 и К-154 прикрывали выход из Анн-фиорда, чтобы перехватить корабли, которые пойдут ближе к берегу.

Позиции патрулирования в каждой зоне были выбраны на наиболее вероятном пути следования немецких кораблей. Альтернативные позиции должны были перекрыть выходы из шхер. Они были выбраны так, что если противник вынудит лодку покинуть свою зону, она все-таки сохранила бы шанс перехватить немецкие корабли немного севернее.

«Трибьюн» получила зону К-150, «Тайгрис» — К-151, «Стёрджен» — К-153, «Аншейкн» — К-154, «Уредд» — К-155. Однако «Стёрджен» был вынужден почти сразу вернуться в Лервик, так как из-за поломок лодка не могла погружаться. Поэтому «Тайгрис» были выделены зоны К-152 и К-153. В Группе прикрытия «Анривалд», «Юник» и «Шекспир» получили зоны К-61, К-62 и К-63, но потом эта линия была усилена 4 лодками из Патрульной группы.

Все эти лодки, согласно приказу адмирала Хортена, в своих зонах должны были атаковать цели «от крейсера и крупнее». На переходе и в зоне прикрытия цели оставались теми же. Лодки должны были сообщать о замеченных малых кораблях и субмаринах, но торпеды следовало беречь для тяжелых кораблей.

Таковы были планы. А сейчас посмотрим, что в результате получилось и насколько точными были оценки Хортона в отношении передвижений немецких сил.

2 сентября «Трибьюн», «Тайгрис», «Стёрджен», «Аншейкн» и «Уредд» покинули Лервик на Шетландских островах и направились на свои позиции. На следующий день «Стёрджен» заметил вражескую подводную лодку, но не смог выйти в атаку. Обнаружили немцы лодку или нет — осталось не известным. 3 сентября «Трибьюн», следовавший в надводном положении, подвергся сильному пулеметному обстрелу с бомбардировщика «Бленхейм», хотя лодка находилась в зоне, где воздушные атаки были запрещены. Впрочем, атаки самолетов КВВС уже стали делом привычным. Через 3 дня на «Стёрджене» отказали кормовые горизонтальные рули, и лодка была вынуждена вернуться. И без того редкая завеса стала еще реже.

7 сентября «Юник», «Шекспир» и «Анривалд» также покинули Лервик и направились на свои места. В этот день Патрульная группа заняла указанные позиции. Здесь лодки провели 3 дня, бдительно следя за морем, и 10 сентября в 3.45 были замечены первые немецкие корабли.

Как обычно, первым признаком выхода в море немецких линкоров стала интенсивная работа тральщиков на фарватерах, ведущих на север. «Тайгрис» (капитан-лейтенант Г. Р. Колвин) заметила 2 тральщика, вошедших в Гавл-фиорд и движущихся на юг. Через 3 часа «Аншейкн» (лейтенант Ч. Э Оксбороу) заметила еще пару тральщиков, идущих на северо-запад от мыса Андой. Ситуация окончательно прояснилась, когда «Трибьюн» (лейтенант М. К. Р. Ламби) заметил еще 2 тральщика, ведущих траление к югу от Гримсостроммена.

Если еще и оставались какие-то сомнения относительно выхода в море германских тяжелых кораблей, они окончательно отпали в 10.37, когда лейтенант Ламби заметил в перископ мачты и трубы больших кораблей, идущих от выхода из Гримсостроммена к Гавл-фиорду. Соединение проскочило мимо «Трибьюна» на большой скорости, и Ламби решил, что одним из кораблей был «Тирпиц». Командир лодки проклинал свое бессилие, но ничем не мог помешать противнику, так как расстояние до него составляло 20000 ярдов, и шансов на атаку не было никаких. Эскадра промчалась по горизонту и исчезла. В 11.58 Ламби поднял «Трибьюн» на поверхность и передал по радио сообщение о замеченных кораблях, но не получил подтверждения. Во второй половине дня он еще раз отправил радиограмму, но снова не получил квитанцию о приеме. В действительности обе радиограммы попали к командующему подводными силами, но слишком поздно, чтобы можно было что-то сделать. Хортону оставалось только верить в правильность выбранной диспозиции и надеяться на удачу.

Следующей лодкой, заметившей немцев, была «Тайгрис». В 13.40 капитан-лейтенант Колвин с дистанции 9 миль заметил мачты германских кораблей, покидающих Гавл-фиорд. Погода была тихой и солнечной, море напоминало стекло, лишь с запада шла мелкая рябь. Видимость была очень хорошей. Это были не идеальные условия для атаки одиночной лодкой быстроходного линейного флота, идущего под сильным прикрытием, но все-таки Колвин пошел в атаку.

Когда он через несколько минут снова поднял перископ, то смог уверенно сказать, что эскадра состоит из 3 тяжелых кораблей в сопровождении эсминцев. Колвин решил, что это были сам «Тирпиц», «Хиппер» и «Кёльн». Однако он ошибался. «Тирпиц» не покидал Нарвик, и самым крупным кораблем был «Шеер». Кроме эсминцев сопровождения, Колвин заметил гидросамолет Не-115, проводивший поиск впереди по курсу эскадры. Это заставило его использовать перископ с большой осторожностью.

В 13.50 «Тайгрис» заняла позицию по пеленгу 10 градусов слева по носу от центрального корабля соединения. Немцы шли строем фронта с большими интервалами. Легкий крейсер «Кёльн» шел мористее, «Тирпиц» (на самом деле «Хиппер») в центре, а «Хиппер» (в действительности «Шеер») — ближе к берегу. Колвин определил, что их сопровождают 6 эсминцев, которые прикрывали тяжелые корабли только спереди и со стороны моря. Немецкие эсминцы шли на очень большой скорости и постоянно применяли зигзаг.

Итак, через 11 минут после того, как был замечен противник, «Тайгрис» оказалась в 10 градусах по носу от идущего на левом фланге «Кёльна» на расстоянии 6 миль от него.[7] Британская лодка шла на север примерно параллельно курсу вражеской эскадры, уходя от нее. Как отмечали позднее, редко какая лодка оказывается в столь идеальных условиях во время войны.

Однако в остальном условия были исключительно сложными с точки зрения подводника. Море было слишком тихим, эскадра шла на большой скорости, и к тому же имела воздушное прикрытие. Немцы использовали преимущества, которое им давали отмели к востоку, и могли развернуть все охранение лишь с угрожаемой западной стороны. Именно этот эскорт являлся основной угрозой. В тихую погоду наблюдение в перископ приходилось свести к минимуму, иначе лодка была бы неизбежно обнаружена.

Капитан-лейтенант Колвин подумал, что немцы могут выполнить зигзаг или просто повернуть на запад, к большим глубинам. Поэтому он решил продолжать следовать на север, что выводило его в точку примерно в 1500 ярдах от курса немцев. Он хотел дать залп после того, как эсминцы сопровождения пройдут мимо «Тайгрис». Колвин резонно предполагал, что будет труднее заметить следы торпед, если они будут выпущены позади траверза. Поэтому он решил развернуться и атаковать в подходящий момент, чтобы угол встречи торпед с целью составил ПО градусов.

Выбор тупого угла встречи при стрельбе по скоростной цели имел один огромный недостаток, который перевешивал все достоинства. При такой атаке уже не оставалось времени ввести никакие поправки перед залпом. Если цель идет со скоростью более 25 узлов на расстоянии 1500 ярдов, это означает, что величина изменения пеленга (ВИП) достигает 30 градусов в минуту, или полградуса в секунду. Если автомат торпедной стрельбы потеряет цель, восстановить прицел уже никто не успеет. Поэтому всё зависело от Колвина и команды «Тайгрис», которые должны были в критический момент непрерывно следить за целью. Но это не получилось.

В 13.51 левофланговый корабль вроде бы чуть повернул вправо, словно он заметил «Тайгрис». Не-115 тоже находился почти прямо над головой. На всякий случай Колвин погрузился на 40 футов и вернулся на перископную глубину 3 минуты спустя. Самолет улетел, и его больше не видели.

Колвин быстро оценил ситуацию и понял, что находится в 500 ярдах от «Кёльна» и почти в 4000 ярдов от «Тирпица» (то есть «Шеера»). Он решил стрелять веером из 10 торпед по более крупной цели. Так как части торпед при этом пришлось бы пройти под другими кораблями, глубина хода средних торпед была уменьшена с 34 до 24 футов. Колвин оценил скорость немецкой эскадры как 28 узлов и приказал стрелять с интервалом 5 секунд.

Решающие секунды улетали прочь, и Колвин все внимание сосредоточил на цели. В 14.00 он повернул, удерживая цель на курсовом угле цели 80 градусов, чтобы обеспечить угол встречи торпед с целью 110 градусов. Когда «Тайгрис» повернула, один из эсминцев прошел на дистанции 3 кабельтова к востоку. Его нос был высоко поднят, а бурун захлестывал квартердек, показывая, что эсминец идет полным ходом.

Залп был намечен на 14.06. Когда до этого времени оставалось 2 минуты и Колвину еще предстояло довернуть несколько градусов до боевого курса, 2 эсминца пошли на «Тайгрис». Колвин так рассказывает об этом:

«Один был совсем рядом, но он удалялся, поэтому я решил, что нахожусь внутри кольца охранения. В 14.05 1/2, едва подводная лодка легла на боевой курс, оператор асдика сообщил, что слышит четкое эхо в 5 кабельтовых по правой раковине. Это был первый из двух эсминцев. Он круто развернулся и пошел на меня. Я продолжал следить за ним, на несколько секунд приподнимая перископ на пару дюймов над водой. Он продолжал поворачивать, пока я не оказался у него слева по носу, и он прошел у меня по правому борту примерно в 50 ярдах. Когда эсминец проскочил впереди меня, я обнаружил, что потерял прицел. Прибор управления торпедной стрельбой давал ошибку около 10 градусов, а время было уже 14.06 1/2».

«Тайгрис» круто повернула влево, отчаянно пытаясь удержать немцев на прицеле. Именно в этот момент концевой эсминец охранения промчался на расстоянии 2 кабельтова с грохотом железнодорожного экспресса. После того как эскортные корабли прошли, Колвин смог более свободно пользоваться перископом. В 14.14 1/2 «Тайгрис» дала залп, но Колвин считал, что расстояние слишком велико. Поэтому первые 2 торпеды были выпущены по центру корпуса цели, а следующие 3 пошли веером вперед, чтобы компенсировать скорость уходящих кораблей. Больше Колвин не стрелял, так как немцы оказались явно за пределами дальности хода торпед. Дистанция стрельбы примерно равнялась 7000 ярдов, а скорость врага — 28 узлам. Были выпущены 5 торпед Mark VIII** с взрывателями CCR. Они имели скорость хода 46 узлов и были установлены на глубины от 17 до 24 футов. Попаданий не было.

Для командира это было страшным разочарованием. После долгих месяцев патрулирования и бесплодных поисков опоздать всего на пару секунд… Такое не забывается. Адмирал сделал такую пометку на рапорте Колвина:

«Увидев в перископ эсминец, несущийся прямо на «Тайгрис», и следя за ним, пока эсминец не прошел мимо, командир отвлекся от цели в самый критический момент. Когда он в следующий раз увидел цель, его шанс на удачный залп уже пропал. Если бы «Тайгрис» оставалась на боевом курсе еще минуту или две, он сумел бы точно оценить ВИП, но командир сам лишил себя этой возможности. Он не понял, что, сосредоточив внимание на эсминце, он теряет шанс на удачную атаку».

Однако следует отметить, что тактика немецких эсминцев, создававших помехи атаки, была совершенно неожиданной и новой для наших лодок. Кроме того, немцы очень умело использовали прибрежные отмели. Следует также подчеркнуть, что условия военного времени не позволяли в достаточной степени отработать атаки скоростных целей, прикрытых эсминцами. Британские офицеры были вынуждены проводить атаки против тихоходных маленьких целей с символическим сопровождением. Крайне редко выпадал случай атаковать эсминцы, идущие на большой скорости. Атаки тихоходных целей не готовят командира лодки к быстрой и точной оценке стремительно меняющейся обстановки. Это было неизбежным следствием общей нехватки кораблей и слабой постановки боевой учебы в британском флоте. Подготовка всегда отставала от реалий войны.

Разочарованный Колвин в 15.02 поднял «Тайгрис» на поверхность и передал сообщение о замеченных кораблях. Через 32 минуты его радиограмма была принята в Свисс-котгедже. Однако на карте еще имелись флажки между германскими кораблями и Альтен-фиордом. Хотя их было всего 2, к тому же торопившиеся немцы уже успели обойти их.

В 14.15 на подводной лодке «Аншейкн» услышали взрывы торпед «Тайгрис», израсходовавших топливо. Через 5 минут лодка заметила тот же самый самолет, который прочесывал море перед немецкой эскадрой. В 14.48 в гидрофонах появился шум винтов у западного побережья острова Андой, который медленно перемещался на восток. В 15.04 лейтенант Оксбороу заметил мачты. Через 9 минут перед ним на горизонте на расстоянии 9 миль выросли башенноподобные надстройки 3 немецких кораблей.

Шум в гидрофонах пропал, и Оксбороу на основании прокладки определил, что немцы обогнули Андой и вошли в Анн-фиорд, но это было не так. Однако Оксбороу считал, что он и «Уредд» находятся в прекрасной позиции для перехвата немцев, когда те выйдут из Анн-фиорда. Поэтому он не стал нарушать радиомолчание, чтобы не выдать себя и своего товарища. «Аншейкн» осталась караулить пустой загон.

Тем временем «Уредд» (лейтенант P. O. Рорен), которая находилась входа в Анн-фиорд, но западнее, заметила немецкие корабли в 11 милях к северу от себя. Рорен определил, что это «Хиппер» или «Тирпиц», за которым идет «Шеер». В 15.57 он потерял противника из вида по пеленгу 46°.

Контакты «Аншейкна» и «Уредд», если одновременно нанести их на карту, оказывались взаимоисключающими. Либо «Аншейкн» находилась дальше к северу, чем считал ее командир, либо «Уредд» находилась в 7 или 8 милях южнее. Даже тщательное изучение рапортов Оксбороу и Рорена не позволяет разрешить эту загадку. В любом случае главным было то, что немецкие корабли благополучно миновали позиции патрульной группы и могли спокойно следовать в Альтен-фиорд. А уже оттуда они могли атаковать конвой.

«Уредд» всплыла на поверхность и в 16.30 отправила сообщение, что 3 больших корабля противника вошли в Маланген-фиорд. Так как передача велась только со штыревой антенны, радиограмму никто не принял. В штабе подводных сил в Нортуэйз тоже не было полной ясности. К 17.08 имелись только радиограммы «Трибьюн» и «Тайгрис», из которых не было понятно, какие именно немецкие корабли вышли в море, хотя в обеих радиограммах прямо говорилось об одном линкоре. Поэтому наиболее вероятным казалось, что второй линкор остался в Нарвике из-за нехватки эсминцев, и по этой причине он вряд ли вообще выйдет в море. Ведь 6 имевшихся у немцев эсминцев уже ушли на север. Поэтому британские подводные лодки были переведены на новые позиции.

«Трибьюн» и «Тайгрис» больше нечего было делать на своих позициях, так как ожидать выхода остальных германских кораблей явно не приходилось. В то же время к северу от Норвегии патрулировали всего 3 подводные лодки, а немецкие тяжелые корабли могли в любую минуту выйти на перехват конвоя. Поэтому не возникало никаких вопросов — следовало усилить Группу прикрытия и как можно скорее. Это решение было передано адмиралу Тови и заместителю начальника Морского штаба вице-адмиралу сэру Генри Муру. Оба его одобрили.

Чтобы хоть как-то разобраться в происходящем, Хортон запросил у обеих лодок типа «Т», какие именно корабли они видели. Обе передали, что видели «Тирпиц», хотя это было совсем не так. Тем временем, в 23.40 пришла несчастная радиограмма «Аншейкна», которая полностью изменила ситуацию. Создалось впечатление, что эскадра, может быть, вследствие атаки «Тайгрис», укрылась в Анн-фиорде. Радиограмма «Уредд» не была получена, и в результате «Тайгрис», «Аншейкн» и «Уредд» не были направлены на север. Они не пошли на помощь Группе прикрытия, а остались караулить совершено пустой фиорд.

Лишь 11 сентября было получено сообщение от «Спитфайра» из подразделения фоторазведчиков, базировавшихся в России. Из него стало ясно, что «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» стоят на якорях в Альтен-фиорде, но «Тирпица» там нет и следа. Этот рапорт полностью опровергал сообщения лодок типа «Т».

Группа прикрытия получила подкрепления 12 и 13 сентября. Лодки оставались на позициях до 20 сентября, слоняясь взад и вперед, однако не заметили даже признаков немецкого флота.

Тем временем «Рюби» покинула гавань утром 12 сентября, чтобы занять позицию возле Лофотенских островов. 16 сентября ей передали новый приказ. Лодке приказали поставить заграждение протяженностью 5 миль возле мыса Къельва на входе в Маланген-фиорд. Заградитель сделал это 19 сентября.

Последние перемещения британских лодок в ходе этой операции были такими же бессмысленными. «Тайгрис» и «Трибьюн», которые 20 сентября двинулись было домой, получили приказ снова идти в зоны патрулирования К-151 и К-154. Оставалась призрачная надежда, что немецкие корабли вернутся в Нарвик, так как операция завершилась. Лодки сделали это, но после недели бесплодного дежурства 27 сентября они были отозваны и прибыли в Лервик, пробыв в море 28 дней.

III

Существовало еще одно важное звено в сети, раскинутой вокруг конвоя. Это были самолеты Берегового Командования КВВС маршала авиации сэра Филиппа Жубера. Считалось, что размещение торпедоносцев в Северной России будет серьезной угрозой для немецких линкоров, если они рискнут выйти в море. Чтобы обеспечить действия торпедоносцев, туда же было переброшено звено фоторазведчиков «Спитфайр». Кроме того, самолеты-разведчики действовали с аэродромов в Англии, чтобы держать под контролем те базы, до которых не могли долететь 4 «Спитфайра» из России. Конечно, такая разведка не могла контролировать абсолютно всё, точно так же она не могла следить за германскими кораблями в море. Поэтому ее польза была весьма ограниченной.

В Россию также было переброшено несколько «Каталин», которые должны были патрулировать над норвежскими фиордами, чтобы перекрыть наиболее вероятные маршруты выхода немецких кораблей к конвоям. Первой задачей ставилось обнаружение вышедшего немецкого флота и уже второй — отражение его атаки. В последнем случае предполагалось, что торпедоносцы «Хэмпден» сумеют добиться одного или двух попаданий в немецкие линкоры. Летающие лодки также использовались для противолодочного патрулирования, что должно было помочь отважным «Суордфишам» с «Авенджера».

Итак, всего в России находились 13 «Каталин» 210-й эскадрильи и 32 «Хэмпдена» 144-й и 455-й эскадрилий КВВС. Общее командование этими самолетами находилось в руках полковника авиации Ф. Л. Хоппса. Наземный персонал, все необходимое оборудование для фоторазведчиков и торпедоносцев было доставлено на американском крейсере «Тускалуза». Авиабаза была создана в Ваенге на берегу Кольского залива. Однако «Каталины» должны были совершить еще несколько вылетов из Суллом By перед тем, как перелететь в Северную Россию, поэтому их механики и наземный персонал были отправлены самолетами на озеро Лахта недалеко от Архангельска, где находилась база русской гидроавиации. Однако, когда прибыл командир британской авиагруппы, выяснилось, что связь с Лахтой очень плохая, поэтому было принято решение перевести летающие лодки в бухту Грязная, находившуюся в 3 милях вверх по Кольскому заливу от Ваенги. Новая база давала еще то преимущество, что находилась почти на 400 миль ближе к зоне патрулирования. Ее главным недостатком было то, что она располагалась слишком близко к линии фронта, поэтому можно было ждать частых воздушных налетов. Тем не менее, полковник Хоппс решил, что с таким риском можно смириться.

Сам Хоппс разместил свой штаб в Полярном, где находился и штаб начальника британской морской миссии. Там же располагалась самая надежная метеостанция в Советском Союзе. Разумеется, Советы имели на севере истребители, дальние разведчики, бомбардировщики и даже небольшое число торпедоносцев. Англичане каждый день представляли им детальный план перехвата немецкой эскадры. Предполагалось, что советские торпедоносцы взлетят одновременно с «Хэмпденами», если атака будет необходима.

Кроме формирования этого ударного соединения, Бомбардировочное Командование подготовило некоторые дополнительные меры. Весьма соблазнительно выглядела атака немецких кораблей, стоящих в гавани Нарвика. Однако тогдашние самолеты не могли долететь туда, и это означало, что тяжелым бомбардировщикам придется садиться в Северной России, заправиться и вернуться домой после выполнения атаки. Адмирал Тови предложил отправить необходимый наземный персонал и оборудование морем, чтобы подготовить такую операцию, как это было сделано для «Каталин» и «Хэмпденов». Однако Советы не дали разрешения, и Бомбардировочному Командованию пришлось отложить свои планы на будущее.

Чтобы пожилые «Хэмпдены» могли сохранить как можно больше топлива для вылета, они были направлены на аэродром Африканда, находящийся к северо-востоку от Кандалакши. Однако их захватывающие приключения и фантастические истории показали, что при планировании операции было предусмотрено далеко не всё.

«Хэмпден» не предназначался для использования в качестве торпедоносца. Этот стройный небольшой двухмоторный бомбардировщик не подходил для такой изнурительной работы. Если говорить правду, то КВВС в начале войны вообще не имели торпедоносцев; несколько эскадрилий первой линии были оснащены ископаемыми «Уайлдбистами». Потом их заменили «Бофортами», но в первые 2 года войны торпедоносные эскадрильи понесли огромные потери. К тому же, большинство лучших пилотов действовало на Средиземном море. «Хэмпдены» начали переоборудовать в торпедоносцы, чтобы дождаться окончания работ над скоростным «Бофайтером». Но в одном отношении «Хэмпден» превосходил все остальные британские торпедоносцы — он имел большую дальность полета. Это, а также прекрасная видимость из кабины позволяли надеяться на определенные успехи, если сопротивление не будет слишком сильным. Но, так или иначе, эти 2 эскадрильи должны были пройти проверку боем в том роковом сентябре 1942 года.

32 «Хэмпдена» вылетели из Самборо вечером 4 сентября, но лишь 23 приземлились в Африканде или на других аэродромах в Северной России. 5 из пропавших самолетов разбились из-за нехватки топлива либо были сбиты немецкими и финскими истребителями. Это были 3 самолета 144-й эскадрильи, их пилотировали лейтенант Э. Г. Э. Перри и сержанты Дж. К. Трей и Л. Г. Бернард, а также 2 самолета 455-й эскадрильи, которые пилотировали майор Катанах и сержант Смарт. Об их судьбе мы еще расскажем. Еще один самолет 144-й эскадрильи, которым управлял сержант Э. Г. Д. Нельсон, в конце концов совершил вынужденную посадку совсем рядом с Африкандой. Нельсон рассказывает, как сложилась его первая встреча с новыми союзниками:

«5 сентября в 2.32 мы находились над Кандалакшей, если верить вычислениям. Внизу сплошные тучи, но в маленьком разрыве мелькнула железная дорога, идущая на северо-восток к берегу Баренцева моря. Полетели к берегу над проливом у острова Кильдин. Нас встретил сильный зенитный огонь, несмотря на выпущенные шасси и включенные огни. Попадание в правое крыло. Обстрелян кораблями в Кольском заливе. Повернул к полуострову Рыбачий. Обстрелян с полуострова и с материка, хотя постоянно выпускаю и убираю шасси».

Наконец топлива осталось всего на 20 минут. Сплошная облачность и самолет обстреливают каждый раз, когда он появляется из туч. Нельсон решил совершить аварийную посадку на поле возле города Хибины. Ему удалось это сделать, и в 6.20 колеса увязли в липкой грязи. К счастью, обошлось без жертв. Пока летчики сжигали секретные документы, прибежали 3 ребенка от 8 до 10 лет. Летчики закричали: «Angliski» и угостили их шоколадом. Однако мальчишки сразу потребовали сигареты!

А потом летчики были арестованы 5 рабочими, вооруженными винтовками. При обыске у них отобрали чековую книжку, «Ридерс Дайджест» и покетбук «Ласт Лаф». Именно эту книжонку русские стерегли особенно тщательно, как вспоминает Нельсон. Прибыл местный комиссар, но вскоре уехал, так как никто никого не понимал. И все-таки через 2,5 часа установились дружеские отношения. Несколько советских авиамехаников увезли летчиков на грузовике на аэродром в Кировск. На следующий день на поезде их отправили в Мурманск. Нельсон очень резко отозвался об этом перелете:

«Считается, что наш экипаж был предупрежден относительно возможности посадки в Ваенге и получил инструкции, как это делать. Мы якобы могли садиться без всяких проблем. Самолет, который летел в 5 минутах позади нас, возле острова Кильдин был встречен русскими «Харрикейнами» и приведен на аэродром, хотя этот пилот не получил никаких инструкций относительно посадки в Ваенге».

Эта критика имела основания. Сержант Худ, тоже из 144-й эскадрильи, попал в более жестокий переплет. В 2.50 он обнаружил, что находится над финской территорией, но позднее прилетел к Мурманску. Его встретил огонь легких зениток, и «Хэмпден» повернул на север, чтобы обойти скопление орудий. В этот момент, когда самолет находился в 5 милях севернее города, у него на хвосте появились 2 истребителя. Когда они были на расстоянии 900 ярдов, их заметил радист сержант О'Нейл. Истребители быстро набирали высоту. Сержант Худ выпустил опознавательную ракету, но 2 советских истребителя не обратили на нее внимания и открыли огонь. Худ бросил самолет в пике, а О'Нейл открыл ответный огонь, однако истребители продолжали гнаться за ним до самой воды. Во время пике «Хэмпден» развил скорость 350 миль/час, но управление сохранил.

К конце концов самолет был вынужден совершить аварийную посадку. Бортстрелок сержант Табор был тяжело ранен огнем истребителей. Он находился у нижней огневой точки, и самолет быстро тонул. Сержант О'Нейл отчаянно пытался вытащить его, так как вода быстро прибывала. Но спасательный жилет Табора заклинило, и освободить его не удалось. О'Нейл решил, что стрелок мертв, и прекратил свои попытки. «Хэмпден» затонул на глубине 5 фатомов.

Когда британские летчики выбрались из самолета, русские истребители, которые гнались за ними, начали обстреливать плавающих. Англичане все-таки остались целы и поплыли к берегу, до которого было всего 40 ярдов. На берегу появилась группа людей, которые тоже принялись стрелять по летчикам, но тут же прекратили, услышав крики: «Angliski». Выбравшихся из ледяной воды летчиков утащили в какую-то хижину и там раздели.

Здесь выяснилось, что они находятся в маленьком заливчике Полярная Звезда, расположенном на юго-запад от города Полярное. Потом прибыл говорящий по-английски русский офицер и допросил всех. Когда летчики твердо заявили, что и зенитки, и истребители, сбившие их, были русскими, он выразил сожаление и увез их к начальнику британской морской миссии. Они провели ночь в лазарете базы подводных лодок. Этот экипаж тоже сообщил, что не получил никакой информации об аэродромах Северной России, ему ничего не сообщили о ПВО Мурманска и разрешенных коридорах.

Еще один «Хэмпден» этой же эскадрильи под управлением лейтенанта Д. И. Эванса был вынужден сесть из-за поломки мотора. Он разбился в горах и сгорел. Штурман, радист и стрелок погибли, спаслись только Эванс и сержант Б. Дж. Сойерби.

455-я эскадрилья пострадала не меньше. Лейтенант Патрик прилетел к Африканде без приключений, но смог увидеть только железную дорогу, а не аэродром. К 5.45 у него почти кончился бензин, и он решил идти на вынужденную посадку. Планируя к земле, Патрик выключил моторы на высоте 100 футов и посадил самолет среди пней на лесосеке. Выяснилось, что они оказались в 5 милях западнее Кандалакши.

Патрик и штурман сержант МакИвер оставили остальных летчиков охранять самолет, а сами пошли за помощью. Пройдя около мили, они увидели русского солдата и окликнули его, но прием был далеко не дружелюбный. В конце концов они сумели убедить часового, что они не немцы, и через полтора часа грузовик увез их в военный городок. Здесь их встретили уже совсем по-другому, накормили и отправили в Африканду.

Почти все самолеты по пути столкнулись либо с зенитным огнем, либо с истребителями. Лейтенант Гантон сообщил, что его самолет обстреляли из тяжелых зениток, сначала корабль в Кольском заливе, а потом береговая батарея. Он выпустил опознавательную ракету, но безрезультатно. Самолет капитана О'Коннора получил попадание в хвостовую часть от легкой зенитки, которая продолжала стрелять даже после пуска ракет. Тяжелые зенитки возле Мурманска тоже не обратили никакого внимания на ракеты, и 3 истребителя попытались атаковать «Хэмпден». Когда О'Коннор выпустил шасси, они отвалили. Экипаж сержанта Глисона видел, как сбили самолет сержанта Худа. Глисон, который в это время находился на расстоянии 10 миль, решил, что будет разумнее укрыться, он повернул прочь и поспешно спикировал к самой земле.

«Хэмпден» сержанта Лорда тоже имел стычку с русскими истребителями, хотя иного рода. Сначала его обстреляли над аэродромом, когда он летел к Кольскому заливу, а потом появились 2 «Аэрокобры», которые яростно атаковали бомбардировщик. Лорд пустил сигнальные ракеты и выпустил шасси. Истребители тотчас пристроились впереди самолета и повели его на аэродром Мурманска, где он и приземлился в 5.10.

В конце концов все уцелевшие собрались на аэродроме Ваенги и стали ждать развития событий. А пока они решили собственными глазами получше рассмотреть русских. Все русские, невзирая на звания, были очень вежливыми и предупредительными, атмосферу можно было назвать сердечной. Особенно хорошие отношения сложились с русским начальством. Генерал-майор А. А. Кузнецов, командовавший авиацией, старался сделать все, что было в его силах. Но в глаза бросалась одна характерная черта: младшие офицеры откровенно боялись принимать решения. Лишь когда старший по званию высказывал свое мнение, дело начинало делаться.

Русские переводчики были очень хорошими, но в целом связь между союзниками была неважной. Это относилось и к связи внутри России, и к контактам с Великобританией. Радиосвязь к северу от 60-й параллели действует совершенно ненадежно. В таких условиях части КВВС были вынуждены полагаться на русскую телефонную сеть, которую, в лучшем случае, следует назвать не слишком удовлетворительной. Как правило, требовался целый час, чтобы дозвониться из Грязной в Полярное через Ваенгу, расстояние до которой составляло всего 10 миль. Еще больше осложняла положение привычка русских телефонистов немедленно прерывать связь, как только в разговоре наступала пауза.

Все дороги в этом районе были одинаково скверными. Самим русским не хватало теплой одежды, поэтому они ничего не могли выделить эскадрильям КВВС, которые испытывали нехватку буквально всего. Как сказал один из офицеров, на пустом аэродроме в таком климате просто не выжить! Еда не могла компенсировать все это, так как была очень однообразной, хотя и вкусной. Если летчикам присылали дополнительные рационы, они воспринимались буквально как манна небесная. Жилища были теплыми, но в них не было совершенно никакой защиты от комаров и черных мух, которые летали здесь мириадами.

В отношении одежды англичане через 3 года после начала войны оказались готовы ничуть не лучше немцев под Москвой год назад. «Тропические» шинели с капоком оказались в холода бесполезны. Они промерзали насквозь и прекращали гнуться, сковывая движения, причем ветер свободно задувал внутрь. Кожаные ботинки тоже совершенно не защищали от холода.

Тем временем «Каталины» 210-й эскадрильи, начиная с И сентября, вели патрулирование, чтобы обнаружить вражеские корабли. Однако в самый критический момент, ночью 13/14 сентября, полеты прекратились. Самолетам, находившимся в полете, был отправлен приказ возвращаться в Грязную, но радиограмма не была принята, и они вернулись, как обычно, на озеро Лахта. В результате осталась только одна исправная «Каталина» — А/210 капитана Б. Левина. Ей давно требовался ремонт, и при попытке взлететь отказал один мотор. Заменить мотор в Лахте оказалось невозможно, так как радиосвязь в очередной раз пропала. Всю ночь механики возились, с помощью русских перебирая мотор. В результате зона патрулирования была сдвинута дальше в море, чтобы обнаружить германские корабли, которые могли выйти из Альтен-фиорда. К несчастью, курс был проложен так далеко от берега, что если бы «Каталина» и увидела немцев и даже успела сообщить об этом, «Хэмпдены» все равно не успели бы перехватить противника.

До этого времени «Тирпиц» постоянно видели мирно стоящим на своем обычном месте в Тронхейме. Он даже не пытался выйти на соединение со своими товарищами в Альтен-фиорд. Но сейчас «Каталина», вылетевшая из Англии, сообщила, что его там больше нет. Проверка Альтен-фиорда показала, что линкор там не появился, что сильно обеспокоило Адмиралтейство. В результате началась легкая паника, и полковник Хоппс приказал поднять в воздух все исправные «Хэмпдены». Эти 23 самолета должны были прочесать море и при обнаружении противника атаковать его.

Поэтому 14 сентября в 5.00 торпедоносцы подготовились к взлету со своей мрачной базы в России. В качестве цели были названы германские корабли, которые могли покинуть Альтен-фиорд. 11 самолетов 144-й эскадрильи взлетели в 8.15 группами из 6 и 5 самолетов под командованием подполковника МакЛафлина. Один из ее самолетов — «Т — Томми» — был одолжен 455-й эскадрилье. В ней оказалось 12 торпедоносцев, которыми командовал майор Холмс.

Это соединение было отправлено в крайнюю точку вероятного маршрута немцев с приказом возвращаться вдоль предполагаемой линии курса противника, пока торпедоносцы не достигнут зоны патрулирования «Каталин». Несколько советских торпедоносцев должны были помогать согласно ранее достигнутой договоренности, но из этого ничего не вышло, причем один из советских самолетов был потерян. «Хэмпдены» вылетели из Ваенги и направились к острову Кильдин, где повернули на север к точке примерно в 120 милях от Кольского залива. Отсюда они взяли курс на точку с координатами 73°5 N, 23°20 О. Достигнув ее, самолеты повернули на юг, направившись к Альтен-фиорду, а потом повернули на восток к острову Кильдин, откуда вернулись на базу. Весь полет прошел без происшествий. Не были замечены ни германские корабли, ни подводные лодки. Вражеские самолеты также не показывались на протяжении всего полета. В результате все торпедоносцы в 15.00 вернулись в Ваенгу без потерь.

Хотя поиск совершенно ничего не дал, он все-таки считался успешным. Предполагалось, что к этому дню конвой уже пройдет достаточно далеко на восток, поэтому немцы, если попытаются атаковать его, неизбежно попадут под удар торпедоносцев. Кроме того, предполагалось, хотя без малейших оснований, что соединение в полете было замечено немецкими самолетами, что могло повлиять на противника.

Несмотря на сильный воздушный налет на базу, все «Хэмпдены» были спешно заправлены. Они были готовы на следующее утро повторить вылет, но самолет-разведчик показал, что все немецкие корабли отсиживаются в Альтен-фиорде. Однако обнаружить «Тирпиц» так и не удалось, поэтому «Хэмпдены» находились в состоянии повышенной готовности еще 3 дня.

Ночью 15 сентября аэродром торпедоносцев подвергся особенно сильному налету. Нехватка маскировочных сетей очень беспокоила британских офицеров, и самолеты были рассредоточены по всему аэродрому. Впрочем, сначала немцы уделяли больше внимания советским самолетам и фоторазведчикам «Спитфайр». «Хэмпдены» стояли на расстоянии 150 ярдов один от другого и не пострадали, но один из «Спитфайров» был поврежден.

Однако ночью 27 сентября и на следующий день все сложилось иначе. В частности, немцы с очень большим искусством провели налет в 16.00. В бою над аэродромом был сбит один русский истребитель, который рухнул на офицерское общежитие. Никто не погиб, но офицеры лишились всех своих вещей. В 21.00 «Юнкерсы» вернулись, и на этот раз они бомбили аэродром и стоянки «Хэмпденов», тяжело повредив 12 английских бомбардировщиков.

Склад боеприпасов был подожжен осколками, и эскадрилья осталась без боеприпасов и запчастей. Так как половина самолетов была потеряна, а конвой благополучно достиг цели, не было смысла держать здесь экипажи «Хэмпденов». Самолеты были переданы русским, и 12 октября была устроена специальная церемония по этому поводу. Позднее в том же месяце летный состав и наземный персонал вернулись в Англию на легком крейсере «Аргонот».

«Каталины» постоянно сопровождали конвой PQ-18 в период с 3 по 12 сентября. Затем последовал перерыв на 3 дня, когда «Каталины» занимались только поиском немецких кораблей. Но с 16 по 19 сентября, когда PQ-18 вошел в Белое море, конвой постоянно сопровождали 2 «Каталины». За все это время была потеряна только одна «Каталина», сбитая немецкой подводной лодкой. Однако экипаж самолета Z/330 был подобран эсминцем «Марн».

Вот так завершилось участие Королевских ВВС в обеспечении перехода конвоя PQ-18.

Здесь будет интересно рассмотреть, к каким выводам пришли англичане относительно эффективности удержания немецких кораблей от атаки конвоя совместными усилиями подводных лодок и самолетов.

Итоговое заключение было приятным для всех — это был общий успех британских вооруженных сил. Адмирал Тови подчеркнул это в своем рапорте, который появился после окончания операции, и никто с ним особенно не спорил. Тови указал, что причину отказа немцев от продолжения операции после того, как «Шеер», «Хиппер» и «Кёльн» были переброшены в Альтен-фиорд, точно установить нельзя. По его мнению, это был не какой-то отдельный фактор, а сочетание следующих:

1. Количество эсминцев сопровождения.

2. Присутствие британских подводных лодок у северного побережья Норвегии, которое стало очевидным после атаки «Тайгрис», а также наличие в составе охранения конвоя еще 2 лодок.

3. Присутствие британских торпедоносцев в Северной России, о котором узнали немцы.

4. Постоянное слежение британских самолетов за немецкой эскадрой.

5. Обнаружение британского линейного флота к северо-востоку от Исландии 12 сентября, в то время как он шел на северо-восток. Сомнения немцев относительно намерений британских линкоров.

Королевские ВВС не желали соглашаться с пунктами 1, 2 и 5, так как это к ним не относилось. В истории КВВС было записано:

«Экипажи были разочарованы, так как не получили возможности нанести удар по противнику. Но была достигнута главная цель операции — сорваны намерения врага, и его надводные силы не атаковали конвои на пути между Великобританией и Северной Россией».

Наш советский союзник придерживался собственного мнения. Главную атаку против конвоя Люфтваффе провели уже в Белом море!

Так выглядел дележ лавров. А теперь посмотрим, как немцы видели истинную причину того, что их тяжелые корабли остались в Альтен-фиорде.

IV

В действительности решение не отправлять немецкий флот для атаки PQ-18 было принято еще месяц назад, когда были проанализированы причины успешных действий против PQ-17. Однако немцы неправильно истолковали причины и следствия, в результате чего роль надводных кораблей оказалась затушеванной. Как везде во всем мире, первыми оказались летчики. Люфтваффе значительно преувеличили свои успехи при атаках конвоя. Пилоты 5-го Воздушного Флота заявили, что потопили 1 крейсер, 1 эсминец, 2 эскортных корабля и 22 торговых судна. Подводные лодки претендовали на потопление еще 16 судов водоизмещением 113963 тонны, что оставляло Люфтваффе только 20 транспортов общим водоизмещением 131000 тонн.

Позднее генерал-полковник Штумпф в письме рейхсмаршалу Герингу пошел дальше: «Я заявляю, что 5-й Воздушный Флот потопил 22 судна водоизмещением 142216 тонн». В действительности потери PQ-17 были заметно меньше, хотя все равно оставались ужасными. Конвой потерял 24 судна, из которых авиация самостоятельно потопила только 8. 9 приходились на долю подводных лодок, а еще 7 были уничтожены совместными действиями. Но гораздо важнее было другое. Немцы совершенно не заметили критический момент битвы, когда именно угроза появления надводных кораблей привела к расформированию конвоя и его гибели. Люфтваффе полагали, что именно их атаки привели к такому результату, но это заключение было абсолютно неверным. Поэтому немцы принимали все последующие решения на основе неправильных выводов из своей величайшей победы.

Верховное командование ВМФ заблуждалось точно так же, как командование Люфтваффе, хотя проявило больше скромности. По мнению моряков, успех был достигнут благодаря прекрасному взаимодействию между самолетами и подводными лодками. Так как авиация и подводные лодки добились результатов, о которых можно было только мечтать, было решено, что именно этот метод следует применять при атаках конвоев PQ, имеющих сильное охранение. Тяжелые корабли должны выходить в море для атаки менее защищенных обратных конвоев QP, где их задача будет заметно проще. Эти операции будут дополнять минные постановки, которые будут проводить заградитель «Ульм» и другие корабли, в том числе «Хиппер» и эсминцы.

Именно эти решения определили исход битвы против конвоя PQ-18, однако они даже не обсуждались на совещании по морским вопросам 26 августа в ставке фюрера «Вольфшанце». На совещании присутствовали главнокомандующий флотом гросс-адмирал Редер, вице-адмирал Кранке, постоянный представитель Редера в ставке Гитлера, и капитан 1 ранга Карл-Еско фон Путткамер, адъютант фюрера от ВМФ.

Это совещание проходило в тот момент, когда Третий Рейх находился в зените могущества. Буквально накануне 1-я Танковая Армия генерала Клейста, возглавлявшая наступление Группы Армий «А» на Кавказе, захватила город Моздок на реке Терек. До нефтяных приисков Грозного оставалось совсем немного. На побережье Черного моря были захвачены Майкоп, Нальчик и Новороссийск. На севере немецкие войска вышли к Волге. Вскоре должны были пасть Астрахань и Баку на Каспийском море. Флот тоже попал в фавор после отважного прорыва через Ла-Манш в феврале и разгрома конвоя PQ-17 в июле. К тому же итальянцы сообщили о колоссальных успехах (в скобках отметим — вымышленных) в борьбе с мальтийскими конвоями. Вдобавок в Атлантике подводные лодки топили около 700000 тонн торговых судов ежемесячно. Поэтому вполне понятно, что Гитлер тепло встретил командование флота.

Естественно, был затронут вопрос использования флота в войне против России. Редер сообщил, что поиски в Арктике следующего конвоя не дали ничего. «Очевидно, PQ-18 не вышел в море». Он изложил свои выводы фюреру, которые отчасти были совершенно точными.

«Мы можем предположить, что наши подводные лодки и самолеты, которые полностью уничтожили конвой PQ-17, вынудили противника временно отказаться от этого маршрута или вообще радикально изменить всю систему линий снабжения. Поставки в порты Северной России имеют решающее значение для ведения войны, развязанной англосаксами. Они помогают России сохранить силы, что связывает германские войска. Вероятно, противник возобновит поставки на кораблях в Северную Россию, поэтому штаб ВМФ полагает необходимым держать подводные лодки на этих маршрутах».

Гросс-адмирал перешел к детальному рассмотрению роли флота, базирующегося в Норвегии. Он сказал, что имеются две причины размещения там главных сил флота. Первая — это постоянная угроза русским конвоям, а вторая — отражение угрозы вторжения союзников в Норвегию. Надо сказать, что в это время идея подобной операции интересовала и Черчилля, и Гитлера. Редер добавил, что имеется дополнительный плюс от такого «Fleet in being», так как он связывает крупные силы Флота Метрополии, что особенно важно после серьезных потерь, которые понесли союзники на Средиземном море и Тихом океане. Гитлер со всем этим полностью согласился.

Отсюда можно видеть, что послевоенная критика, обрушенная на Гитлера за то, что он держал свой флот в Норвегии, совершенно несправедлива. Во-первых, он только принял предложения своего собственного главнокомандующего ВМФ, а во-вторых, потому что подобная стратегия приносила совершенно очевидную пользу, что подтвердилось еще не раз. Поэтому решение фюрера было совершенно правильным.

Таким образом, тяжелые корабли предполагалось использовать только против конвоя QP-14. И какой же эффект возымели тщательно разработанные союзниками меры безопасности обратного конвоя? Ведь в его состав входило много судов из разгромленного PQ-17, чьи моряки были раздражены и перепуганы.

Следует напомнить, что 6 «Хэмпденов», посланных из Самборо в Россию, не добрались до цели. Один из этих несчастных — «G — Джордж» — принадлежал майору Катанаху. Он был сбит зенитным огнем немецкого траулера UJ-1105 возле норвежского побережья и совершил аварийную посадку возле Вардё. Спаслись только 4 летчика, и они не сумели уничтожить секретные документы, касающиеся организации радиосвязи во время перехода обоих конвоев. Немцы сообщили, что сбили 5 «Хэмпденов», разбившихся в Лапландии, и один, который упал в Швеции. Их экипажи состояли из англичан, канадцев и австралийцев. Найденные документы показывали, что торпедоносцы предполагалось использовать для наступательных операций в находящихся под немецким контролем морях. Большинство этих самолетов было сбито зенитками над Вардё, так как в Варангер-фиорде базировалась группа немецких эскортных кораблей. Эта база находилась совсем недалеко от Кольского залива и русской базы в Полярном.

«G — Джордж» упал на склоне холма недалеко от немецкой базы. Майор Катанах, старший лейтенант Андерсон и старшие сержанты Камерон и Дэвидсон попали в плен. Сержант Хейс погиб при посадке. В самолете были обнаружены важные секретные документы, о чем РМВ на следующий день с торжеством сообщило в ОКМ. На этих документах имелась пометка: «В случае вынужденной посадки на вражеской территории сжечь». Среди бумаг были найдены все радиопозывные конвоев PQ-18 и QP-14.

Немцы заплатили за эту уникальную информацию очень дешево. При разрыве ствола зенитки на борту UJ-1105 погиб один матрос. Немецкие и финские службы дешифровки, вооруженные этой информацией, получили ценный ключ, хотя и без него уже неплохо разбирались в системе шифров союзников.

Особенно крупного успеха эти службы добились в 1942 году, когда они кололи британские шифры один за другим с пугающей скоростью. Служба радиоразведки и перехвата, B-Dienst, сначала имевшая обозначение 2/SKL, а потом 4/SKL, работала совместно с разведывательным отделом ОКМ и радиоразведкой Люфтваффе. Они совместно перехватывали и расшифровывали радиограммы Адмиралтейства настолько успешно, что им приходилось докладывать свои прогнозы без ссылок на источники и методы, иначе англичане раскрыли бы канал утечки информации. Глава B-Dienst Гейнц Бонатц тесно сотрудничал с финской разведкой, о достижениях которой позднее рассказа Юкка Макела в своей книге. Во многом их успехи основывались на потрясающей работе старшего криптоаналитика английского направления Вильгельма Транова.

Конвой PQ-18 предоставил этим службам более чем достаточно материала для работы. Рапорты адмирала Барнетта позднее раскрыли, что конвой вел слишком интенсивный радиообмен во время операции. Посылались радиограммы относительно заправки топливом, охоты за подводными лодками, проверки контактов с лодками, запросы о медицинской помощи и тому подобное. Всего было отправлено около 1840 радиограмм!

Передачи на длине волны флота часто перебивались германскими радиомаяками, которые передавали позывные CNTH 646, CNTH 495, CNTH 000, CNTH 750. Это приводило к тому, что корабли были вынуждены просить командование сменить длину волны. Так как для безопасности использовались передатчики малой мощности, это тоже не улучшало качество связи. Но Флот Метрополии и 18-я эскадра крейсеров пользовались этим, чтобы не наводить на себя подводные лодки.

Точно так же УКВ и KB передачи немецких самолетов приносили большую пользу англичанам, сообщая о приближении вражеских самолетов. Но у немцев были и другие источники информации. Советские торпедоносцы входили в состав 95-го минно-торпедного полка, который должен был взаимодействовать с «Хэмпденами» Берегового Командования. Поэтому русским были переданы все сведения о передвижениях конвоев и британских методах защиты от атаки надводных кораблей. Русские во время этой операции имели 42 ближних и 43 дальних истребителя, 19 бомбардировщиков и 10 торпедоносцев. 7 сентября штаб 95-го полка передал несколько радиограмм различным подразделениям. Эта информация была очень подробной, и она позволила немцам составить практически полную картину происходящего. В радиограммах были указаны позывные, условные сигналы и изложен оперативный план.

В результате немцы прекрасно знали маршруты обоих конвоев, графики следования, состав эскортных сил. Поэтому командование Группы ВМФ «Север» знало, что лучше всего выйти в море для атаки относительно слабо защищенного конвоя QP-14 в ночь 13/14 сентября, когда конвой покидает Россию. Когда тяжелые корабли ночью 14/15 сентября выйдут в точку перехвата, конвои будут еще слишком далеко друг от друга, и корабли Барнетта ничем не смогут помочь QP-14. Как мы уже видели, передвижения «Шеера», «Хиппера» и «Кёльна» были подготовкой к началу операции надводных сил, которая получила кодовое название «Doppelschlag» — «Двойной удар». 7 сентября в 10.46 Группа ВМФ «Север» сообщила о своих намерениях в Берлин. Немцы были совершенно уверены, что переход конвоев PQ-18 и QP-14 больше не будет откладываться, и собирались атаковать конвой QP, оставив «Тирпиц» в резерве. Для действий против конвоя PQ предполагалось использовать самолеты и подводные лодки, увеличив их количество, как и было решено ранее.

В ходе операции «Двойной удар» «Хиппер», «Кёльн» вместе с наличными эсминцами должны были выйти в море и атаковать QP-14. Оперативный контроль над этими силами оставался в руках командира Группы ВМФ «Север», тактическое командование осуществлял командир Боевой Группы. После того как соединение атакует конвой, в море должен был выйти «Шеер», чтобы нанести удар с противоположной стороны. Позднее стало известно, что немцы держали в готовности «Хиппер», «Кёльн» и эсминцы «Рихард Бейтцен», Z-23, Z-27, Z-29, Z-30. Они были готовы в любой момент поднять якоря, как только Группа ВМФ «Север» отдаст кодовый приказ «Meisen-Balz».[8]

Тем временем к «Тирпицу» присоединились эсминцы «Эрих Штейнбринк», «Фридрих Экольдт», Z-28 и миноносцы Т-9 и Т-12 из Нарвика.

Хотя до сих пор считалось, что немецкие корабли в бою проявляют повышенную осторожность, их командиры и офицеры отнюдь не были трусами. Они несколько раз обращались к командованию с просьбами разрешить выход. Контр-адмирал Майзель на «Хиппере» и капитан 1 ранга Понитц, командовавший эсминцами, высказывались в пользу более агрессивного использования своих кораблей. Точно так же думал и их непосредственный командир вице-адмирал Кумметц, поднявший флаг на «Адмирале Шеере». Командующий Линейными Силами вице-адмирал Цилиакс, руководивший прорывом через Ла-Манш 7 месяцев назад, и его преемник адмирал Шнивинд тоже рвались в бой.

Поэтому штаб Группы ВМФ «Север» сразу передал их предложения в Берлин для представления Гитлеру. Фюрер не отверг эту идею, однако предупредил гросс-адмирала Редера, что ему следует помнить: главной задачей флота была и остается защита Норвегии. Лишь исходя из этого следует планировать действия надводных кораблей. Это предупреждение стало холодным душем для Редера, который в результате отменил всю операцию. Несмотря на негодование адмиралов на месте, решение Берлина оказалось для них такими же кандалами, как приказ из Лондона — для моряков конвоя PQ-17. Немецкая Боевая Группа осталась в гавани.

Хотя «Тирпиц» исчез из Тронхейма, вскоре выяснилось, что он просто отправился в Вест-фиорд на учения. Идти дальше линкор не собирался. Поэтому QP-14 спасла нерешительность Гитлера и вялость Редера, а совсем не британские контрмеры.

Однако не приходится сомневаться, что в случае необходимости эти меры сыграли бы свою роль. Часто говорится, что формирование «Боевой эскортной группы эсминцев» было новым словом в организации защиты конвоев. Но следует вспомнить действия легких крейсеров и эсминцев адмирала Вайэна, которые столкнулись с итальянскими линкорами и тяжелыми крейсерами. При этом следует учесть, что Вайэн был вынужден одновременно отбивать сильнейшую воздушную атаку против конвоя. Поэтому легко можно представить, как развивались бы события, если бы немецкая Боевая Группа решилась дать бой. Каким был бы его исход — можно лишь гадать. Однако Второй бой в заливе Сирт дает богатую пищу для рассуждений на тему, «а что могло бы случиться». Буквально через пару месяцев русские конвои прошли такое испытание, которое завершилось полным триумфом во время Новогоднего Боя.[9]

А теперь мы должны закончить рассуждения и вернуться к событиям, которые разыгрались вокруг конвоя PQ-18, который продолжал двигаться на север, еще не оправившись от тяжелейших потерь, понесенных 13 сентября. Одна из опасностей пропала, о чем англичане не знали. Но транспорты и корабли сопровождения были заняты по горло, отбивая атаки немецких самолетов и подводных лодок. Бомбардировщики и большая группа подводных лодок еще ждали своего часа.

Глава 5. Война на истощение

I

В самом начале дня 14 сентября капитан-лейтенант Карл Бранденбург сумел вывести свою подводную лодку U-457 на удобную позицию за кормой конвоя чуть левее. В 3.28 он нажал кнопку пуска торпед: раз, два, три, четыре. Его целью были суда в хвосте конвоя. Еще до того как Бранденбург выпустил торпеды, операторы асдика на борту эсминца «Импалсив» (капитан-лейтенант Э. Г. Рупер) установили четкий акустический контакт с U-457 на расстоянии менее 2000 ярдов. Контакт был определен как «достоверный». «Импалсив» возвращался на свое место на левом фланге конвоя после неудачной атаки вместе с «Акейтесом». Этот эсминец остался продолжать поиски, когда «Импалсив» что-то засек. Бранденбург очень тщательно выбрал свою позицию по отношению к кораблям сопровождения. Это была крайне несчастливая для него случайность, что лодка была обнаружена возвращающимся эсминцем.

Капитан-лейтенант Рупер немедленно бросился в атаку, и эсминец сбросил серию из 5 глубинных бомб, установленных на разную глубину. Взрыватели бомб, выпущенных из бомбометов, были установлены на 150 футов.

Бомбы с рампы были установлены на 250, 100 и 250 футов. Эхо четко отслеживалось на дистанции 100 ярдов от точки атаки. Всего несколько секунд разделили залпы «Импалсива» и U-567, но лодка все-таки успела первой. Когда «Импалсив» подходил к цели, оператор асдика ясно засек шумы винтов торпед, промчавшихся мимо. И в 3.30, через 7 минут после залпа «Импалсива», торпеды Бранденбурга нашли свою цель.

Жертвой лодки стал танкер «Ательтемплар», который замыкал колонну 4. Танкеры всегда особенно уязвимы, и этому повезло в том плане, что единственная торпеда, поразившая его, попала в машинное отделение, а не в цистерны с огнеопасным грузом. Торпеда прошла под килем спасательного судна «Коупленд» и за кормой корвета «Бриони», сопровождавшего 2 подводные лодки, и врезалась в левый борт танкера. Капитан-лейтенант Стюард считал, что не следовало помещать столь ценный корабль в хвост конвоя, однако «Ательтемплар» был склонен отставать, хотя часто его вынуждали к этому идущие впереди корабли.

На борту танкера сразу начались пожары, но их сумели взять под контроль, и считалось, что имеются хорошие шансы спасти судно, выделив ему на помощь «Шарпшутер», который мог бы отбуксировать танкер в бухту Лав на Шпицберген. Адмирал Барнетт сначала даже приказал это сделать, но потом отменил приказ. Были получены сообщения о многочисленных контактах с подводными лодками, и адмирал определил, что поблизости находятся по крайней мере 5 немецких лодок. Поэтому он не мог ослабить охранение.

Тральщик «Харриер», также находившийся в хвосте конвоя рядом с поврежденным судном, получил приказ снять команду и добить танкер. Так и было сделано. «Ательтемплар» остался позади, весь охваченный огнем, хотя пока еще он держался на воде.

Но Бранденбург не успел поздравить себя с успешной атакой, как сам был атакован, хотя полагал, что ближайшие эсминцы «Тартар» и «Эскимо» находятся довольно далеко. «Импалсив» и «Тартар» начали новый поиск, так как контакт был потерян. Вода буквально кипела после прохождения целого конвоя. Эти эсминцы продолжали охоту до 5.00, но безрезультатно, а потом вернулись к конвою. Бранденбург был опытной лисой, и он сумел избавиться от преследователей, не потеряв контакт с конвоем.

Но лишь на следующее утро он сумел подняться на поверхность и отправить радиограмму адмиралу Клюберу в Осло, сообщив, что потопил танкер водоизмещением 6000 тонн, попал торпедой в транспорт водоизмещением 4000 тонн (вероятно, «Коупленд», который был спасен своей малой осадкой) и вероятно добился 2 попаданий в эсминец типа «Джервис». (Это могли быть эскортные миноносцы типа «Хант», которые, как и «Джервис», имели одну трубу, либо корвет «Бриони», который Бранденбург ошибочно принял за более крупный корабль.) Это было вполне резонное предположение, так как он действительно попал в танкер, а «Коупленд» и «Бриони» лишь с большим трудом избежали попаданий. Наверняка именно эти корабли были его целями, а в суматохе контратаки Бранденбург мог принять взрывы глубинных бомб за взрывы собственных торпед. Командующий Группы ВМФ «Север» был более чем удовлетворен. Наконец-то его лодки добились результата! 14 сентября он радировал на U-457: «Браво! Под водой со всеми врагами Бранденбурга!» Бранденбург сумел опознать свою жертву, когда на рассвете всплыл рядом с горящим танкером. В 6.15 он заметил патрулирующий «Суордфиш» и был вынужден погрузиться. Однако Бранденбург успел убедиться, что горящее судно обречено, хотя пока еще держится на воде.

Точно так же достаточно разумной была и оценка адмирала Барнетта, который решил, что рядом с конвоем находятся 5 подводных лодок. Кроме U-457, еще несколько лодок вышли к конвою, и кое-кто из командиров попытался прорвать очень сильную противолодочную завесу, но успеха не имел. Конвой охраняли 18 эсминцев, 6 корветов и тральщиков, 4 траулера, поэтому брешей в кольце охранения просто не могло быть. Огромную пользу принесли 3 «Суордфиша», патрулирующие в воздухе.

U-405 Гопмана, имевшая на борту много пассажиров, была вынуждена отказаться от охоты и повернула домой. Но на перехват конвоя из Киркенеса шли U-251 и U-601, хотя они находились слишком далеко. В полдень из Нарвика вышла U-703 капитан-лейтенанта Бильфельда.

В течение дня две лодки преследовали конвой — U-377 Кёлера и U-589 Хоррера. И одна из них 14 сентября заплатила за свою смелость. Всю ночь капитан-лейтенант Хоррер держался рядом с конвоем, после того как накануне в 17.15 подобрал 4 летчиков с одного из сбитых «Хейнкелей». В сумерках он радировал об этом на базу и продолжил следить за конвоем. Это было последнее сообщение Хоррера, принятое в Осло. Не приходится сомневаться, что ночью на борту подводной лодки моральный дух экипажа был довольно высоким. Особенно радовались спасенные летчики. Увы, это оказалось не спасение, а только отсрочка, причем недолгая.

14 сентября в 9.40 один из патрульных «Суордфишей» с «Авенджера» заметил U-589 на поверхности примерно в 6 милях на юг от конвоя. Подводная лодка сразу погрузилась, но «Суордфиш» сбросил на это место дымовую шашку и сообщил по радио. Когда в 11.09 «Авенджер» сообщил адмиралу, ближайший эсминец был отправлен проверить достоверность контакта. Это был «Онслоу» под командой «Бики» Армстронга.

Тем временем «Суордфиш» продолжал патрулировать на месте погружения, пока не прилетел Ju-88, который отогнал его пушечным огнем еще до прибытия «Онслоу». В небе также кружил гидросамолет BV-138, но атаковать «Суордфиш» не рискнул. Каждый раз, когда немецкий гидросамолет приближался к «Авоське» ближе чем на 2 мили, та мчалась к конвою под прикрытие зениток эсминцев, которые вынуждали BV-138 удалиться. Дцмирал Барнетт описал это как игру «А ну-ка, догони».

Увидев, что «Суордфиш» отогнали, капитан-лейтенант Хоррер сразу всплыл на поверхность, чтобы подзарядить истощившиеся батареи. В этот момент его заметил «Онслоу», находящийся на расстоянии 14000 ярдов. Сначала в 10.19 был замечен дым по пеленгу 215°, но вскоре после этого наблюдатель в вороньем гнезде заметил рубку U-589, через несколько минут ее разглядели с мостика. Дальномеры успели замерить расстояние, прежде чем наблюдатели лодки увидели бурун, несущийся прямо на них. В 10.29 расстояние составило 13700 ярдов, и лодка погрузилась. «Онслоу» предстояло обыскать круг радиусом 6 миль, и операторы асдика сумели засечь слабое эхо. Но «Бики» Армстронг был опытным охотником за подводными лодками, и в 10.51 был установлен надежный контакт на дистанции 1900 ярдов. Несчастный Хоррер оказался не так хитер, как Армстронг, и возмездие последовало сразу.

Эсминец пошел прямо на лодку, эхо становилось все сильнее. «Онслоу» сбросил первую серию из 6 бомб, установленных всего на 50 футов. Взрывы раскололи море, в небо взлетели гейзеры грязной серой воды и брызг. Оператор асдика сообщил командиру, что он надежно удерживает контакт.

Жертва уже почти не двигалась, и «Онслоу» выполнил еще несколько атак, проявив исключительные умение и меткость. После третьей, четвертой и пятой атак на поверхность поднялись пятна солярки и большие пузыри воздуха. Стало ясно, что где-то в глубине люди в раздавленной подводной лодке приняли ужасную смерть. Эсминец провел шестую и седьмую атаки, и через 3 минуты после этого под водой раздался особенно громкий взрыв. На поверхности появились новые пятна масла и пузыри воздуха, всплыли деревянные обломки и овощи.

Однако Армстронг не был до конца уверен, и он повел «Онслоу» в ту же самую точку, выполнив девятую атаку. После этого контакт был утерян. На эсминце осталось всего 5 глубинных бомб, поэтому в 13.07 «Онслоу» пошел догонять конвой. По пути он прошел мимо все еще плавающих обломков немецкого бомбардировщика. 4 человека стояли на фюзеляже, но эсминец не сделал даже попытки подобрать их. Позднее, если летчикам посчастливилось спастись, они должны были благодарить судьбу, что U-589 не успела подобрать их. Иначе они отправились бы на дно вместе с товарищами, «спасенными» вчера.

Пока «Онслоу» вел свою маленькую личную войну, активность немецких самолетов вокруг PQ-18 повысилась. Они готовили следующую массированную атаку. Отважные маленькие «Суордфиши» с «Авенджера» продолжали патрулирование, хотя крутившиеся рядом немецкие самолеты различных типов делали эту работу крайне небезопасной. В 11.30 один из «Суордфишей» снова был атакован Ju-88. Хотя немецкий самолет обладал полным превосходством в скорости и огневой мощи, «Суордфиш» отбил атаку и даже заявил, что подбил немецкий бомбардировщик до того, как его отогнали зенитки эсминцев. В 12.33 эта «Авоська» заметила группу немецких самолетов, приближающуюся к конвою спереди. Так как они шли на малой высоте, радар их не обнаружил, но, получив предупреждение, в 12.37 на «Авенджере» сыграли боевую тревогу.

Это вернулась HI/KG.26, но на этот раз Клаус Нокен имел в своем распоряжении только 20 исправных машин. Однако не это было главным. Сейчас его руки были связаны гораздо более прочно, чем 13 сентября. Он имел строжайший приказ — единственной его целью является авианосец. В последний момент можно переключиться на крейсер ПВО или другие крупные корабли эскорта. Немцы теперь знали, что авианосец располагается в хвосте конвоя. Итак, торпедоносцы летели над самыми гребнями волн в направлении конвоя, который заметили в 12.30.

Когда длинная линия торпедоносцев прошла над головными кораблями охранения, Нокен заметил «Авенджер», идущий вперед. III/KG.26 начала разворачиваться для стандартной атаки с двух направлений. В какую бы сторону ни повернул авианосец, он оказался бы на пути более чем 20 торпед.

С кораблей сообщили, что начинается массированная атака и более 12 самолетов приближаются с левого борта. Это была группа Нокена. Когда в последний момент англичане поняли, что торпедоносцы собираются атаковать авианосец, в дело вступили истребители, находившиеся в воздухе. Тщательно спланированные немецкие клещи рассыпались, так как головные торпедоносцы попытались перестроиться в оборонительный порядок.

«Авенджер» обогнал транспорты и теперь шел впереди поперек курса конвоя слева направо, поднимая «Харрикейны». Однако авианосец держался внутри кольца охранения. Эсминцы вели по торпедоносцам огонь из всех орудий.

Кроме «Уилтона» и «Уитленда», авианосец поддержал огнем корабль ПВО «Алстер Куин», так как капитан 1 ранга Адамc давно решил оставить свою позицию среди транспортов и вышел, чтобы встретить атаку. Вчера аналогичным образом действовала «Сцилла» и обстреливала самолеты с малой дистанции. Капитан 1 ранга Колвин решил, что абсолютная свобода действий позволит крейсеру в полной мере использовать скорость, маневренность и огневую мощь при отражении атаки торпедоносцев. Он полагал, что именно это спасло «Авенджер».

В 12.40 три звена «Харрикейнов» успешно взлетели, чтобы атаковать немцев, но не успели набрать высоту, как торпедоносцы уже настигли корабль. Основная группа «Юнкерсов» шла вдоль левого фланга конвоя, намереваясь атаковать «Авенджер». Часть самолетов проскочила по правому борту «Сциллы» между крейсером и правофланговой колонной транспортов.

Начался настоящий бедлам. Подняв самолеты, «Авенджер» повернул назад, проходя мимо левой колонны транспортов на контркурсе. Он пытался укрыться от торпедоносцев, которые гнались за ним. Всё страшно запуталось, и точно описать атаку никто не мог. Когда на авианосце попытались подвести итог, выяснилось, что истребители отогнали часть торпедоносцев. Корабли эскорта вынудили остальные сбросить торпеды с большого расстояния. Наблюдатели видели, как упали в море примерно 11 самолетов. Некоторые торпеды, врезавшись в воду, подскакивали в воздух и переворачивались.

Коммодор Боддэм-Уитэм снова приказал повернуть на 45 градусов, чтобы уклониться от торпед. На этот раз торговые суда выполнили приказ более четко, может быть, потому, что не они являлись целью атаки. Торпедоносцы пролетели по обоим бортам «Блюбелла» на расстоянии всего 300 ярдов. Два самолета пролетели между корветом и шедшим слева эсминцем «Интрепид», еще три — между ним и идущим справа «Фолкнором». Сначала корвет обстрелял их из 102-мм орудия с дальней дистанции, а затем в ход пошли зенитные автоматы и пулеметы. Было отмечено множество попаданий из эрликонов и пулеметов «Льюис». Однако самолеты постарались обойти маленький корвет подальше к разочарованию наводчиков. И все-таки одна машина по левому борту попала под сосредоточенный огонь, и за ней показался длинный хвост дыма.

Эта атака, по словам лейтенанта Уоллера, завершилась почти сразу после того, как самолеты прорвали линию охранения. Они сбросили торпеды, не целясь, с дистанции около 4000 ярдов и повернули назад. Командир маленького траулера «Кап Аргона» с гордостью сообщил: «Один самолет атаковал меня с кормы, сбросив торпеды на расстоянии 80 ярдов». Он заявил, что самолет наверняка был поврежден огнем пом-пома и эрликонов, когда поворачивал назад.

Эсминец «Акейтес» оказался в неловкой позиции человека, захваченного врасплох со спущенными штанами. В это время он заправлялся с танкера «Блэк Рейнджер». Так как ему оставалось принять всего 8 тонн топлива, не удивительно, что эсминец сразу отдал буксирный трос и топливный шланг и помчался на свое место в кольце охранения.

Крейсер круто повернул, чтобы уклониться от множества торпед, которые пересекали его курс. Он сам уцелел, зато его наблюдатели видели, как один бомбардировщик рухнул в море по левой раковине.

К 12.45 атака завершилась, немцы потеряли 2 самолета, но не добились попаданий ни в «Авенджер», ни в другие корабли. Почти сразу после атаки торпедоносцев над конвоем показались Ju-88 из состава KG.30. Они начали атаки с пологого пикирования, используя разрывы в тучах. В основном они наносили удар по левому флангу конвоя, где находился «Авенджер».

«Си Харрикейны», которые находились в воздухе, не успели помешать торпедоносцам, но сейчас они сумели наладить противодействие пикировщикам, хотя количество сбитых самолетов было очень маленьким из-за ничтожной проникающей способности пуль. Эта атака продолжалась с 12.50 до 14.10. Маленькие группы «Юнкерсов» атаковали различные цели. Военные корабли открывали огонь, как только бомбардировщики появлялись из облачного слоя на высоте 6000 футов, но противодействовать подобной тактике оказалось исключительно трудно. В то же время бомбометание тоже не отличалось особой меткостью. Впрочем, «Сцилла» и особенно «Авенджер», а также находившиеся рядом с ними «Уилтон», «Уитленд», «Эскимо» и «Тартар» были на волосок от того, чтобы получить попадание. Но им везло, и бомбы с грохотом рвались рядом.

Во время этой атаки транспорты левых колонн несколько раз едва не накрывало бомбами, сброшенными на военные корабли. Одна из бомб в 12.59 разорвалась у борта эсминца «Импалсив». В 13.00 с «Авенджера» взлетели еще 4 «Си Харрикейна», которые должны были попытаться перехватить бомбардировщики выше слоя туч. Это не помешало 25 минут спустя одиночному бомбардировщику провести смелую атаку авианосца. Ju-88 пробил тучи и сбросил 2 тяжелые бомбы, которые взорвались всего в 50 футах от левого борта «Авенджера». Самолет ушел невредимым. К 13.40 еще 6 «Си Харрикейнов» были заправлены и перевооружены. Они взлетели как раз вовремя, чтобы встретить еще одну группу немецких самолетов, которая подходила на малой высоте. На сей раз ее удалось обнаружить радаром. Но пикировщики продолжали атаки, вероятно, пытаясь отвлечь внимание истребителей от приближающихся самолетов. Эта уловка не сработала. «Алстер Куин» успел вернуться на свое место во второй колонне после отражения атаки торпедоносцев. Он открывал огонь по «Юнкерсам», когда представлялась возможность. Его тоже накрыло бомбами, которые разорвались всего в 30 ярдах слева по носу. Тральщик «Глинер» пережил нечто подобное. Одна тяжелая и одна легкая бомбы разорвались в 50 ярдах на правом траверзе у него.

«Авенджер» теперь находился на правой раковине конвоя, и над ним патрулировали 4 «Си Харрикейна», когда прямо впереди конвоя была замечена еще одна большая группа торпедоносцев. Ее возглавлял майор Клюмпер, и она состояла из 22 Не-111. Это были все исправные самолеты I/KG.26. Еще 6 самолетов, уже взлетев, были вынуждены вернуться из-за различных технических неполадок. С ними должны были взаимодействовать 18 пикировщиков Ju-88, вылетевшие из Бардуфосса. Однако опять не удалось скоординировать атаки, и торпедоносцам пришлось самостоятельно прорываться мимо истребителей и кораблей охранения.

Когда они приближались к конвою, Клюмпер принялся осматривать море впереди конвоя, чтобы найти «Авенджер», который оставался главной целью немцев. Летчики, участвовавшие в предыдущей атаке, сообщили, что авианосец находится в голове конвоя, и Клюмпер ожидал увидеть его именно здесь. Вместо этого прямо перед ним возникла «Сцилла», прикрываемая эсминцами. Клюмпер моментально решил, что именно этот корабль является его целью. I/KG.26 разделилась на две группы, чтобы, как обычно, взять атакуемый корабль в клещи. С транспортов видели, как на расстоянии 4 мили торпедоносцы разделились. Одна группа повернула влево, а другая пошла прямо навстречу крейсеру.

Но в этот момент произошли два события, которые полностью расстроили план атаки, причем буквально за пару секунд. Во-первых, 4 «Си Харрикейна» зашли сзади на немецкие торпедоносцы, причем их не остановила даже плотная огневая завеса с собственных кораблей. Из-за этой угрозы Клюмпер отменил приказ и попытался сомкнуть строй, но было уже слишком поздно. Во-вторых, он разглядел, что торпедоносцы выходят в атаку совсем не на авианосец, как планировалось. Вскоре после этого был замечен и «Авенджер», находившийся справа от транспортов.

Клюмпер сразу приказал прекратить атаку «Сциллы» и всем самолетам, которые сумеют, переключиться на авианосец. Но чтобы сделать это, «Хейнкелям» предстояло пролететь совсем рядом с транспортами и эсминцами охранения. Торпедоносцы превращались в легкую цель для сотен зенитных орудий. Несколько «Хейнкелей» уже не успевали выполнить этот самоубийственный приказ. Но к чести пилотов следует сказать, что большинство повиновались и последовали за Клюмпером прямо сквозь адское пламя в направлении авианосца.

Адмирал Барнетт позднее признал, что торпедоносцы атаковали с малой дистанции, однако, по его словам, часть торпед сбросить не удалось. Невероятная отвага немецких летчиков могла соперничать только с безумной смелостью пилотов 3 «Си Харрикейнов», которые продолжали погоню, но были сбиты зенитками английских же кораблей.

Эсминец «Фолкнор» в 14.10 первым открыл огонь по самолетам Клюмпера, когда они еще разворачивались для атаки. Он шел крайним левым в первом ряду кораблей охранения. Немецкие самолеты пролетели над «Малькольмом» и «Акейтесом», шедшими у него справа по борту. Капитан 2 ранга Рассел сообщил, что основная масса атакующих пролетела между ним и «Акейтесом» под сильнейшим обстрелом. Когда торпедоносцы пролетали по обоим бортам «Сциллы», у наводчиков зенитных автоматов оказалось более чем достаточно целей. Один Не-111 был сбит и рухнул между колоннами транспортов.

Но первыми жертвами стали 3 «Си Харрикейна». Вслед за бомбардировщиками они влетели прямо в огневую завесу. В 14.15 первый истребитель рухнул в море. «Фолкнор» изменил курс и подобрал пилота. Через минуту второй истребитель упал рядом с «Авенджером», и пилот был спасен «Уитлендом». Третий продержался до 14.25, но потом получил серьезные повреждения и упал позади транспортов. Однако и его пилот был спасен эсминцем «Тартар», находившимся на левом фланге охранения. Адмирал Барнетт дает красочное описание этого эпизода:

«Я никогда не забуду неизмеримой отваги пилотов ВСФ и их решимости добраться до противника, несмотря на жесткую стену заградительного огня из всех орудий».

Корвет «Блюбелл» обстрелял один из торпедоносцев, когда тот пролетал по левому борту, а потом перенес огонь на цель, находившуюся буквально вплотную с правым бортом. Лейтенант Уоллер вспоминает:

«По этому самолету вели огонь все мелкие зенитки нашего корабля, исключая эрликон на левом крыле мостика, и каждое орудие попадало в цель. Когда самолет пролетал над нами, он был буквально разорван в клочья сосредоточенным огнем. От брюха самолета рядом с торпедами в разные стороны летели обломки. Когда он проскочил мимо нас, то попытался сбросить одну из торпед. Однако освободилась лишь головная часть, а хвост торпеды остался закрепленным. Этот самолет разбился в море примерно в полумиле по левой раковине. Когда он рухнул, то не загорелся, хотя мы видели огонь внутри фюзеляжа, когда он пролетал над головами».

Когда «Хейнкель» пролетал мимо корвета, его стрелки в свою очередь обстреляли корабль. Одна разрывная пуля попала в гильзу линемета, стоящего перед мостиком. Никто на мостике этого не заметил, даже наблюдатель правого борта, которого спасло только чудо, ведь взрыв должен был прогреметь в полуметре от его носа!

Капитан 1 ранга Адамс снова обнаружил, что огню «Алстер Куин» мешает левая колонна транспортов, поэтому он вывел свой корабль из строя, чтобы встретить торпедоносцы. Они по-прежнему летели на малой высоте, но Адамс решил, что они уже сбросили торпеды, так как не было видно ни одной пенной дорожки. В действительности большинство «Хейнкелей» приберегло свои смертоносные снаряды для «Авенджера», но многие не смогли выйти в точку сброса, и потому так и остались с торпедами. Только сам Клюмпер и его ведомый смогли атаковать авианосец, но сделали это под слишком острым углом. Авианосец успел вовремя повернуть и без особого труда пропустил торпеды мимо.

Не удивительно, что часть торпед пошла на транспорты, хотя в них никто специально не целился. На этот раз коммодор не приказывал поворачивать, и многие торпеды прошли вдоль колонн транспортов. Однако курс одного судна все-таки пересекся с дорожкой торпеды, идущей ему в правый борт. Этим судном была «Мэри Люкенбах» — единственный корабль, уцелевший вчера из обеих правофланговых колонн. Но от судьбы не уйдешь.

Транспорт вез боеприпасы, и результат попадания даже единственной торпеды был ужасным.

«Он просто взорвался. Стремительно поднялась огромная колонна черного и серого дыма, упершаяся в тучи».

Это писал коммодор Боддэм-Уитэм, на которого эпизод произвел глубокое впечатление. Считалось, что самолет, потопивший транспорт, сам был уничтожен этим же взрывом. Например, капитан 1 ранга Адамс писал:

«Мэри Люкенбах» взорвалась с ужасающим грохотом, выбросив столб огня и дыма высотой несколько сот футов. Он унес вместе с собой вражеский самолет».

Но с мостика «Харриера» был виден «Хейнкель», пролетевший сквозь строй конвоя и разбившийся в полумиле по правому траверзу у тральщика. Командир моторного тральщика MMS-212 был совершенно уверен, что именно этот самолет торпедировал «Мэри Люкенбах».

Энсайн Дэниэл Рукер излагает другую версию:

«Три вражеских самолета прорвались сквозь огневую завесу и полетели вдоль колонны № 6. Наши носовые пулеметы сумели отогнать их от корабля. Тогда два из них повернули на колонну № 7 и сбросили груз на «Мэри Люкенбах». Этот корабль немедленно взорвался, потом удалось подобрать только одного человека. Эти три самолета не сумели скрыться. Один был уничтожен взрывом на «Люкенбах», а два других были сбиты, так как все корабли вокруг стреляли по ним».

Лейтенант Джон Ландерс на борту «Вирджинии Дэйр» так описывал эту трагедию:

«Самолеты, атаковавшие с левого борта, были встречены плотным огнем кораблей эскорта, и 6 машин вслепую помчались между колоннами транспортов к хвосту конвоя. Они летели на высоте от 20 до 30 футов над водой, странно подпрыгивая. Когда первый оказался между нашей колонной и той, что шла слева, наши артиллеристы подожгли ему левый мотор. Шедший сзади корабль ПВО («Алинбанк») добил его.

Второй самолет собирался проскочить между ним и транспортом впереди («Люкенбах»), но наши артиллеристы подожгли его. Этот самолет повернул к кораблю впереди нас, потом повернул еще раз и пошел прямо на нас. Расчет 76-мм орудия обстрелял его. Когда торпедоносец находился всего в 60 ярдах от нас, в него попал снаряд. Самолет взорвался.

Еще 3 самолета пролетели подозрительно близко от нашего носа. Мы видели попадания во все 3, и 2 из них были сбиты. Самолеты упали чуть позади нашего правого траверза на расстоянии полумили.

Шестой самолет пролетел впереди корабля, направляясь к следующей слева колонне. Потом он пошел прямо на корабль. Мы попали в него очередью из 20-мм автомата, и пылающий самолет врезался в «Мэри Люкенбах», находящуюся в 400 ярдах от нас. Транспорт немедленно взорвался, ужасное зрелище. Тем временем мы были атакованы с правого борта. Показались летящие на малой высоте самолеты. Они прошли у нас за кормой. Мы их обстреляли, но никаких результатов увидеть не удалось. Один самолет проскочил у нас по правому борту. Он чуть довернул и направился к «Мэри Люкенбах», сбросил торпеды и попытался набрать высоту, а потом разбился. «Люкенбах» взорвалась».

Эти 5 отчетов сосем по-разному описывают один и тот же эпизод. Вероятно, рассказ Джона Ландерса ближе других к истине. Но в одном не приходится сомневаться: гибель «Люкенбах» стала еще одной ужасной трагедией. Для кораблей, находившихся поблизости, последствия взрыва были катастрофическими. Снова процитируем Джона Ландерса:

«Корабль сильно встряхнуло, нос подбросило вверх, и нас засыпало обломками и тяжелыми снарядами».

Лейтенант Биллингс, находившийся на «Натаниэле Грине», вспоминает:

«Все контейнеры на палубе были разбиты ударной волной. Около десятка дверей и несколько переборок были выбиты или вообще разбиты. Все внутри многих кают (в том числе и в моей) превратилось в обломки. Вентиляционные раструбы погнуло. Палубу засыпало осколками и обломками. Изогнутый кусок железа попал в правые кранцы первых выстрелов, пробил ящик и ударил по снаряду, пройдя в миллиметре от взрывателя. Стеклянные иллюминаторы разлетелись. Лазарет на корме судна был практически уничтожен. Компасы вышли из меридиана. Платформа наводчика 102-мм орудия была искорежена, а сиденье наводчика просто исчезло. На палубе потом был найден кусок бортовой обшивки площадью около 2 кв. футов. По всей палубе была рассыпана масса пуль. Это были боеприпасы с «Люкенбах» и наши собственные пули, выпущенные по самолетам. Как люди, находившиеся наверху, не были перебиты — я не знаю. Невозможно описать словами силу взрыва и количество обломков, обрушившихся на наше судно».

На «Натаниэле Грине» сначала даже подумали, что торпедировано именно их судно. Шкипер приказал подготовить шлюпки к спуску и разместить в них раненых. Машины были остановлены и за борт сбросили спасательный плотик. Но когда выяснилось, что машины исправны, а в корпусе нет никаких серьезных течей, капитан Виккерс снова занял свое место в строю конвоя. Его управление судном во время атаки заслуживает всяческих похвал, так как он уклонился от 4 торпед и вернулся в строй, несмотря на шок, перенесенный экипажем. Два человека артиллерийской команды были тяжело ранены.

Их передали на эсминец «Онслот», который подошел к борту «Натаниэля Грина», когда тот остановился для уточнения повреждений.

Один сбитый «Хейнкель» медленно тонул между колоннами транспортов. Уцелевшие летчики выбрались из кабины и теперь стояли на крыле, размахивая руками. Роберт Хьюз вспоминает, что с транспортов, проходящих мимо, последовал жестокий ответ.

«От носовых эрликонов нескольких торговых судов к людям на крыле протянулись изогнутые трассы. Внизу под нами тотчас застучал пулемет «Брен», и раздраженный голос крикнул: «Прекратите, ради бога! Дайте им шанс!»

Но трассы с торговых судов продолжали лететь, и одна за другой черные фигуры падали с крыла в ледяное море. Самолет медленно дрейфовал назад вдоль строя».

Всего в этой атаке были сбиты 5 самолетов, если верить документам I/KG.26. Еще 9 были повреждены очень серьезно. Хотя они сумели дотянуть до аэродрома, их пришлось списать. К вечеру второго дня битвы численность отборного соединения сократилась до 8 исправных самолетов, хотя еще несколько можно было отремонтировать в короткий срок, чтобы их могли использовать уцелевшие экипажи.

Главная цель атаки — «Авенджер» не получил ни единой царапины, что в большой степени можно отнести за счет действий его артиллеристов и артиллеристов обоих эскортных миноносцев. С помощью сигнального проектора авианосец связался со «Сциллой» и передал адмиралу сообщение, что «ему оказали честь, выбрав единственной целью атаки». По оценке капитана 2 ранга Колтхерста, во время боя рядом с авианосцем прошли 17 торпед. Его «Харрикейны» претендовали на 5 достоверных побед, 3 вероятных и еще 14 поврежденных самолетов. Артилеристы считали, что сбили еще 4 торпедоносца. Счет начал угрожающе расти, так как даже моторный тральщик MMS-212 сообщил, что в 14.40 сбил Не-111.

Тем временем, в 14.32, прибыли 18 Ju-88 из состава III/KG.30. Они продолжали атаку еще в течение часа. Пикировщики использовали старый метод, сбрасывая бомбы сквозь разрывы в тучах. Лишь один или два наиболее решительных пилота осмелились на атаку с пологого пикирования. Снова главными мишенями были «Авенджер», «Сцилла» и корабли эскорта. Хотя было сброшено множество бомб, корабли повреждений не имели. На «Авенджере» начался было пожар в отсеке катапульты, который был вызван неисправностью электрического переключателя, но его быстро погасили.

В период с 12.40 до 15.20 «Си Харрикейны» совершили 16 вылетов. На капитана 2 ранга Колтхерста особое впечатление произвела скорость, с которой эсминцы спасали сбитых пилотов. «Все пилоты «Авенджера» теперь поняли, что не следует бояться в случае вынужденной посадки покидать самолет», — писал он.

Радар типа 79.М, который имел авианосец, работал отлично. А служба наведения истребителей 14 сентября превзошла все ожидания.

«Блюбелл» в это время подвергся серьезной атаке. Лейтенант Уоллер записал:

«Один пикировщик, вероятно, собирался атаковать нас. Он действовал довольно решительно, но когда открыли огонь легкие зенитки, самолет отвернул и сбросил бомбы рядом с эсминцем «Фолкнор» в трех четвертях мили справа по носу у нас».

Капитан-лейтенант Э. Г. Джонс на «Акейтесе» записал, что в 14.51 его эсминец был атакован. Бомбы упали на расстоянии кабельтова. Хотя по самолету стреляли все орудия, попаданий не было заметно.

Энсайн Рукер выразил то восхищение, которое испытывали моряки на торговых судах при виде действий «Си Харрикейнов».

«В своем рапорте я не слишком много сказал о действиях авианосных самолетов. И это не потому, что я полагаю, что они сделали очень много, а в основном потому, что им приходилось действовать выше слоя туч и за пределами нашей завесы. Поэтому было трудно увидеть, как разыгрывались схватки. Мы все понимали, что их вклад в защиту конвоя стал одним из главных факторов, определивших наш успех».

К 15.20 экран радара очистился, и воздушные атаки прекратились, хотя самолеты-разведчики, как всегда, болтались на горизонте. Люфтваффе совершенно неправильно оценили результаты атак своих самолетов в этот день. Было сказано, что потоплено не менее 6 торговых судов и 1 танкер общим водоизмещением 49000 тонн. Якобы был уничтожен один эсминец. Кроме того, пилоты считали, что повреждены еще 3 транспорта водоизмещением 29000 тонн, а еще один эсминец получил попадание и был поврежден. В действительности единственной жертвой стала «Мэри Люкенбах».

Вечером активность вражеской авиации угасла, и адмирал Барнетт воспользовался возможностью перевести большую часть спасенных моряков с малых кораблей и спасательных судов на «Сциллу» и эсминцы Флота Метрополии. Это был очень гуманный поступок, так как он избавил потрясенных людей от многомесячного прозябания в ужасных условиях в Архангельске. Этот жест полностью оценили те, кто знал о приеме, который оказывали Советы морякам. Капитан 1 ранга Маунд вспоминал:

«Большая часть высаженных здесь, несмотря на все усилия Советов, осталась крайне недовольна. Не хватало еды и одежды, отсутствовали элементарные удобства. Это подрывало моральный дух. Единственным приятным сюрпризом стало то, что мучиться пришлось лишь экипажу «Кентукки», торпедированного возле мыса Канин Нос уже после того, как адмирал с эсминцами оставил конвой».

Кроме «Коупленда», официально назначенного спасательным судном, неоценимую помощь оказали 3 маленьких моторных тральщика. После этого даже возникла идея в будущем каждому конвою придать по одному такому суденышку, чтобы перевозить людей между торпедированным транспортом и спасательным судном. Однако переход PQ-18 проходил в условиях почти идеальной погоды, и было крайне сомнительно, что зимой во время штормов моторные тральщики будут чувствовать себя так же хорошо в полярных водах.

Тральщик «Харриер» передал спасенных на «Сциллу» прямо на ходу. Хотя скорость была снижена до 8 узлов, оба корабля, пришвартовавшись, получили незначительные повреждения. Снова вспоминает Роберт Хьюз:

«С тральщика последовала отрывистая команда: «Пошли!», и первая волна моряков прыгнула на наши леера. Мы подскочили и схватили их, помогая перебраться на палубу, чтобы освободить леера для следующей волны. За ними последовала вторая группа, потом еще и еще. Переход на минуту прекратился, когда корабли немного разошлись. Но потом они медленно сомкнулись, и переход возобновился. Я схватил моряка, который держался за леер одной рукой, а другую засунул за борт шинели.

«Все в порядке, парень, не волнуйся», — объяснил он добродушно.

«Ранен?» — спросил я.

«Ха! Смотри! Прихватил с собой щенулю!» — Он чуть приоткрыл полу.

Там, забившись в его мохнатый свитер, сидел маленький щенок. Святая невинность ничего не подозревала о происходящем вокруг. Но его не забыли».

Траулер «Сент-Кенан» передал 39 человек с «Макбета» на эсминец «Оффа», а остальных на «Онслоу». Вслед за «Харриером» к борту «Сциллы» подошел «Шарпшутер» и передал еще 95 человек. Всего на крейсер прибыли 209 человек, а на эсминцы — 234. 124 русских моряка, а также 11 тяжело раненных англичан и американцев остались на спасательных судах. Всего с 12 потопленных судов было подобрано 578 человек.

Когда сумерки сгустились, моряки PQ-18 поздравили себя с тем, что выдержали еще один день непрерывных атак, хотя немцы бросили против них все, что имели. До конца перехода оставалось еще 5 дней.

В 18.00 был замечен остров Надежды, и «Малькольм» сообщил, что запеленговал много радиопередач, которые вероятно принадлежат «волчьей стае». Похоже, подводные лодки готовились атаковать конвой во время недолгой ночи.

II

В действительности контакт с конвоем в это время поддерживали всего 3 подводные лодки. Они держались совсем рядом с ползущим со скоростью 8 узлов сборищем транспортов, но атаковать не спешили, отдавая должное размерам эскорта и его эффективности. За конвоем следили U-457 (Бранденбург), U-255 (Рехе) и U-405 (Гопман), но последняя была вынуждена вернуться в базу для пополнения запасов. Однако по крайней мере еще 5 лодок выдвигались в район операции, или просто временно потеряли контакт с конвоем. Это были U-403 (Клауссен), U-703 (Бильфельд), U-606 (фон Эш), U-212 (Фоглер) и U-436 (Терчерт).

Несмотря на такое количество лодок и попытки командиров прорвать кольцо охранения, они не добились ничего. На следующее утро в воздух снова поднялся «Суордфиш» и тут же заметил подводную лодку на поверхности. В 4.53 самолет сообщил о субмарине в 15 милях слева по носу у конвоя. К несчастью, из-за слабого ветра и малой скорости авианосца (всего 15 узлов) «Суордфиши», чтобы взлететь, были вынуждены не брать глубинные бомбы. Поэтому пилот мог только обнаружить и сообщить. Через час самолет вернулся на «Авенджер», и пилот доложил, что впереди начинаются полосы тумана. Позднее взлетел второй «Суордфиш». Он не увидел никаких подводных лодок, зато сам был атакован Ju-88, но сумел уклониться, спрятавшись в облака. Первый преследователь появился на экранах радаров в 8.00, а затем на горизонте появились еще 2 разведчика, державшиеся вне пределов досягаемости орудий. Облачность начиналась на высоте 3000 футов, и разрывы в тучах были очень редкими. Утро прошло спокойно, но в 12.25 радары обнаружили приближающиеся самолеты. Начиналась очередная воздушная атака. Большая группа бомбардировщиков была обнаружена вовремя, и «Авенджер» начал полный забот день, подняв 10 «Си Харрикейнов». «Авенджер» и другие корабли охранения своим успехом во многом были обязаны службе радиоперехвата. Она следила за переговорами Люфтваффе и сигналами наведения на частоте 5610 Кгц.

Непрерывная болтовня между самолетами оказалась просто неоценимым подспорьем для англичан, так как позволяла угадать следующие ходы противника. Адмирал Барнетт позднее вспоминал, что из перехваченных разговоров стало понятно, что немецкие пилоты совсем не были рады, столкнувшись с истребителями выше облаков. Они были вынуждены сбрасывать бомбы вслепую или спускаться под тучи, что делало обнаружение кораблей и прицеливание исключительно сложной задачей. Полная растерянность немцев стала понятна, когда один из командиров групп в отчаянии воскликнул: «Я только что сосчитал их. Там все еще 34 корабля, и все большие!»

Это показывало, насколько Люфтваффе переоценили собственный успех за последние 2 дня. Последующие передачи показали, что бомбардировщики кружат впереди, дожидаясь, пока конвой выйдет из-под прикрытия облаков. В этой атаке принимали участие около 45 самолетов, прибывавшие маленькими группами. Очень много бомб было сброшено над конвоем вслепую, когда самолеты пролетали выше облаков. Как обычно, несколько пилотов, более смелые, чем остальные, атаковали с пологого пикирования, использовав несколько окон в тучах. Но таких опасных точек было совсем немного, поэтому наблюдатели на кораблях внимательно следили за ними, и обычно самолеты встречал плотный, хотя и неточный огонь. Множество снарядов разрывались перед самолетами, в результате чего прицел был неточным, хотя сбрасывались тяжелые бомбы. Всего эта атака продолжалась 3 часа.

В какой-то момент коммодор решил, что следует повернуть конвой, чтобы остаться под прикрытием туч. Но прежде чем приказ был отдан, бомбардировщики, кружившие над кораблями, израсходовали топливо и были вынуждены возвращаться на аэродром. Перед поворотом они сбросили все имеющиеся бомбы, которые начали рваться буквально повсюду — и очень далеко от кораблей, и в неприятной близости от них.

С того момента, как в 12.55 «Харриер» первым заметил вражеские самолеты, и до 16.40 авианосные истребители совершили 21 вылет. Хотя над головой крутилось множество «Юнкерсов» (30-я бомбардировочная эскадра бросила в бой все оставшиеся самолеты, какие сохранились в 3 группах), перехватов было совсем немного. Это не было следствием нехватки энтузиазма у молодых пилотов, просто слились воедино несколько иных факторов. Немецкие бомбардировщики были более заинтересованы в том, чтобы уклониться от истребителей, и искали разрывы в тучах, а вовсе не бой. Они не уступали в скорости «Си Харрикейнам», зато превосходили их в огневой мощи и бронировании. Поэтому даже если британский истребитель и догонял Ju-88, тот просто нырял в тучу, и этим всё заканчивалось. Даже если бомбардировщик удавалось атаковать, маломощные пулеметы лишь с огромным трудом пробивали толстую обшивку немецкого самолета.

Тем не менее, действия истребителей серьезно осложнили и без того непростую задачу немецких пилотов.

Новые группы самолетов держались на расстоянии 20 миль от конвоя, кружа там и не приближаясь. Лишь немногие самолеты пробивали слой облаков толщиной 500 футов, чтобы встретить огонь кораблей эскорта. Существовала еще одна теория. Немцы выжидали, пока у «Си Харрикейнов» кончится топливо и они будут вынуждены пойти на посадку. В результате истребители сами приведут противника к авианосцу. Однако новый метод организации полетов, принятый 14 сентября на «Авенджере», сорвал эту попытку. Команда отработала непрерывный цикл взлетов и посадок с интервалом 25 минут, поэтому в воздухе постоянно находились 4 истребителя, имевшие полный запас топлива и боеприпасов.

Во время коротких стычек этого дня истребители повредили 3 самолета. По крайней мере, так заявили пилоты. Но с кораблей конвоя видели, как 3 немецких самолета упали в море. Они могли быть сбиты даже случайными попаданиями зенитных снарядов. Все это время гидросамолеты BV-138 продолжали следить за кораблями и сообщали о всех изменениях строя бомбардировщикам.

По крайней мере один немецкий самолет был сбит метким огнем «Алстер Куин». Его кормовой КДП использовал радар типа 285 для управления огнем по невидимой цели. И когда самолет показался в маленьком разрыве среди туч, наводчики уже ждали его. Было дано несколько залпов, и самолет, который чувствовал себя в полной безопасности, получил попадание. Было видно, как он быстро теряет высоту. Один из летчиков выпрыгнул с парашютом. Командир «Алстер Куин» твердо заявил, что этот самолет сбили его артиллеристы, так как другие корабли в этот момент не стреляли, а «Си Харрикейнов» поблизости не было.

«Акейтес» был одним из немногих кораблей эскорта, который сумел обстрелять вражеские самолеты из мелких зениток, однако результаты пронаблюдать не удалось. К 15.30 атака постепенно заглохла, а экраны радаров почернели, потому что в 16.46 погода постепенно начала портиться. Эта атака стала последней, которую провели Люфтваффе за несколько дней, так как это ухудшение погоды приковало самолеты к земле. Во время налетов немцы сумели потопить 8 торговых судов, но это был далеко не тот сокрушительный удар, на который они рассчитывали. Операция завершалась полным разочарованием, и последним ударом для рейхсмаршала Геринга стало то, что уцелел британский авианосец. «Авенджер» потерял всего одного человека, и то от огня пом-пома с корабля сопровождения. К тому же массированная атака торпедоносцев не вынудила конвой развалиться, как, по мнению немцев, произошло с конвоем PQ-17. Сбитые с толка, Люфтваффе в беспорядке покинули поле боя, поручив атаки конвоя надвигающемуся шторму и подводным лодкам.

Хотя в течение предыдущей ночи немецкие лодки проявляли повышенную активность, сейчас они предприняли более серьезные попытки прорваться к конвою. Это привело к тому, что весь день был полон тревог и контратак. Конечно, далеко не все замеченные перископы и следы торпед существовали в действительности, но в любом случае у кораблей сопровождения был очень хлопотный день.

В 7.00 подводная лодка была замечена за кормой «Голливуда». Ее увидели наблюдатели «Эксфорда», и артиллеристы бросились к 102-мм орудию, но не смогли открыть огонь, так как мешали соседние корабли. Тогда был вызван эсминец, который сбросил несколько глубинных бомб. «Кэмпфайр» хотел передать тяжело раненного моряка на эсминец для срочной операции, но все его призывы остались без ответа. «Вирджиния Дейр» заметила идущую на нее торпеду и открыла огонь из 20-мм эрликона, пытаясь взорвать смертоносный снаряд. Снова подошел эсминец и сбросил 2 глубинные бомбы, но безрезультатно.

Так как угроза атаки надводных кораблей до сих пор сохранялась, на кораблях сопровождения началась легкая паника, когда в 13.41 на горизонте были замечены дымы. Немедленно эсминец «Оппортюн» помчался выяснять, что там происходит по пеленгу 120°. Но, к всеобщему облегчению, через 5 минут он сообщил, что это не ужасные германские линкоры, а всего лишь пара подводных лодок, идущих рядом в надводном положении.

Ближайшая подводная лодка немедленно погрузилась на расстоянии 8000 ярдов от эсминца, но в 13.50 «Оппортюн» сумел открыть огонь из носовых орудий по второй лодке. Она выполнила срочное погружение в 10000 ярдов от эсминца. «Оппортюн» несколько раз прошелся над районом погружения, используя широкий зигзаг и постоянно меняя скорость от 15 до 18 узлов.

Эта осторожность была вполне оправданной, так как одна из немецких лодок, U-457, немедленно попыталась выйти в атаку. Когда «Оппортюн» проходил мимо, она выпустила 2 торпеды, но обе прошли мимо. С эсминца их не заметили. «Оппортюн» продолжал охоту, что заинтересовало один из BV-138. Эти самолеты наводили лодки на цель и служили им ангелами-хранителями. Но эсминец тут же открыл жаркий огонь, вынудив самолет отвернуть. В 15.45 «Оппортюн» прекратил поиски и вернулся к конвою.

Когда наступила ночь, попытки немецких лодок прорваться к транспортам стали еще более смелыми и настойчивыми. Когда сумерки сгустились, с конвоем PQ-18 поддерживали контакт 5 подводных лодок, так как подошли U-403 (Клауссен) и U-408 (фон Химмен). В 20.50 капитан 1 ранга Алан Скотт-Монкрифф сообщил, что служба радиоперехвата засекла работу в эфире 5 лодок. Сегодня мы знаем, что эта оценка была совершенно точной.

В 22.20 эсминец «Метеор» (капитан-лейтенант Д. Дж. Б. Джуитт) завершил заправку и выходил в голову конвоя, чтобы занять свое место в охранении по правому борту у «Малькольма». Внезапно он заметил неизвестный объект по левому борту. Эсминец немедленно кинулся в атаку и сбросил на глазок 3 глубинные бомбы с установкой взрывателей на 50 футов. Главной заботой капитан-лейтенанта Джуитга было сбить прицел подводной лодке, которая находилась на идеальной позиции для торпедного залпа по головным судам конвоя. После того как взорвались первые бомбы, началась более спокойная охота. Асдик установил контакт с каким-то подводным объектом, но позднее его определили как «не-лодку». Поэтому «Метеор» занял свое место в кольце охранения. Даже в немецких документах нельзя найти какие-либо упоминания об этой атаке, но команда «Метеора» была совершенно уверена, что их корабль помешал противнику атаковать конвой.

Однако немецкие субмарины не оставляли попыток найти добычу. Капитан-лейтенант Бранденбург попытался развить свой первый успех. Он вообще был агрессивным командиром и не собирался признавать поражение. 16 сентября в 2.55 U-457 оказалась впереди конвоя чуть слева. Бранденбург готовился израсходовать последние торпеды перед тем, как возвращаться в базу. Проявив незаурядное искусство, он проник сквозь внешнее кольцо охранения, но в этот момент его лодка была обнаружена гидролокатором эсминца «Импалсив» (капитан-лейтенант Э. Г. Рупер). Он занимал позицию внутри внешнего охранения слева от конвоя. Когда U-457 была впервые обнаружена, она находилась в 800 ярдах на левом крамболе эсминца.

Капитан-лейтенант Рупер сразу ринулся в атаку. Оператор асдика удерживал четкий контакт с лодкой до расстояния 50 ярдов. Была сброшена серия бомб, установленных на 50 футов. Они взорвались в кильватерной струе эсминца. «Импалсив» быстро приближался к колонне № 1, и контакт был утерян среди шума многочисленных винтов.

Пройдя между двумя кораблями крайней левой колонны, «Импалсив» положил руля на борт и увеличил скорость. Капитан-лейтенант Рупер хотел обойти вокруг транспортов, чтобы возобновить охоту уже за кормой конвоя, но восстановить контакт не удалось, несмотря на все усилия. В конце концов эсминец вернулся на место своей первой и последней атаки. Здесь на поверхности он обнаружил резко пахнущие пятна солярки и пузыри воздуха, поднимающиеся из глубины.

Рупер осторожно подвел корабль к этим печальным свидетельствам трагедии. На борт вытащили деревянные обломки, черную кожаную перчатку и несколько листов бумаги. Самые тщательные поиски не позволили обнаружить признаков присутствия лодки. Через 5 минут Рупер сбросил одну глубинную бомбу, установленную на 500 футов, прямо в центре масляного пятна, расплывающегося по поверхности. Перед этим эхолот показал глубину 120 фатомов под килем «Импалсива». После взрыва бомбы ничего не произошло, и Рупер отправился догонять конвой. Никто не сомневался, что эсминец обнаружил лодку, пытавшуюся подобраться к транспортам, и в ходе атаки не только помешал U-457 выпустить торпеды, но и потопил ее. Рупер в своем рапорте был скромнее:

«Подводная лодка была либо уничтожена, либо повреждена и легла на дно. Через 45 минут после атаки в этой точке поднимались солярка и воздух. Контакт не был восстановлен».

Впрочем, сомнения были излишними, и послевоенное расследование подтвердило, что именно здесь встретили свою смерть капитан-лейтенант Бранденбург и его экипаж. Группа ВМФ «Север» уже через сутки с сожалением объявила о его гибели. Но его судьба не остановили товарищей, которые продолжали попытки атаковать. Корабли охранения раз за разом устанавливали контакты с лодками, и контр-адмирал Барнетт отдавал приказ «Grab». Однако позднее он пришел к мнению, что подводным лодкам все-таки не удалось проникнуть внутрь охранения, и они выпускали торпеды вслепую издали. Позднее начальник Отдела противолодочной борьбы отказался с этим согласиться. И действительно, сегодня мнение адмирала выглядит немножко чересчур оптимистичным. Однако мы все-таки согласимся с адмиралом в том, что львиная доля всех этих контактов и тревог была ложной. Например, один раз приказ «Grab» был отдан после того, как один из головных транспортов заметил в воде палку от швабры, приняв ее за перископ!

В первой половине дня переполох продолжался, хотя все немного успокоились. В 10.34 эсминец «Оффа» (капитан-лейтенант Р. А. Юинг) сообщил, что видит подводную лодку на поверхности на расстоянии 5 миль. «Оппортюн» (капитан 2 ранга М. Л. Пауэр) был отправлен на помощь систер-шипу. Оба направились в подозрительную точку, чтобы атаковать противника.

В 10.45 лодка погрузилась, когда эсминцы были в 7000 ярдов от нее. В 11.13, после тщательных поисков «Оппортюн» засек слабый шум винтов, а потом асдик четко обнаружил лодку, находящуюся на расстоянии 400 ярдов прямо перед эсминцем, который ее быстро нагонял. Оператор асдика продолжал уверенно удерживать контакт на последней сотне ярдов перед тем, как капитан 2 ранга Пауэр сбросил 6 глубинных бомб со стандартной установкой взрывателей от 100 до 250 футов. После того как бомбы взорвались, никакого видимого результата не было проявилось.

Этой лодкой, скорее всего, была U-408, которая ранее сообщила, что поддерживает контакт с PQ-18, находясь в квадрате 6337. Теперь капитан-лейтенант фон Химмен был вынужден начать битву за спасение лодки, так как прямо над головой рыскали 2 эсминца. «Оппортюн» быстро ушел с места первой атаки, потом установил контакт с лодкой на расстоянии 600 ярдов и тут же его потерял. Больше он лодку не слышал.

Однако оба эсминца продолжали методично обшаривать район, пока конвой постепенно уходил за горизонт. Были проведены еще 2 атаки, но снова безрезультатно. Поэтому в 13.00 эсминцы крайне неохотно прекратили поиск и пошли вслед за конвоем. В своем рапорте Барнетт приписывает спасение лодки умелому использованию устройства Pillenwerfer. Капитан-лейтенант фон Химмен и его подводники называли это полезное изобретение Bolde по имени средневекового колдуна, имевшего магический плащ, который делал его невидимым. Это был специальный патрон, выстреливаемый из торпедного аппарата. Попав в воду, он создавал облако пузырьков, эхо от которого преследователи принимали за лодку.

Хотя в начале дня радисты конвоя слышали, как самолет-разведчик постоянно посылает радиограммы, новых воздушных атак не последовало. В 9.00 конвой повернул на юг, выйдя на последний отрезок своего долгого пути. При этом неизбежно сокращалось расстояние до аэродрома Банака, но, словно ради того, чтобы компенсировать это, погода продолжала ухудшаться. Видимость сократилась до одной мили, и конвой тоже оказался укрыт магическим плащом, и преследование прекратилось. Одинокая «Каталина», которая была замечена рано утром, скорее всего, была самолетом VA728 из 210-й эскадрильи, который пилотировал капитан Г. Г. Потье. Он вылетел из Грязной 15 сентября в 18.03, чтобы вести противолодочное патрулирование. В 6.00 он заметил неизвестную подводную лодку, которая следовала на восток со скоростью 5 узлов. Одновременно на высоте 6000 футов был замечен немецкий самолет. Потье повел свою большую летающую лодку к субмарине, но та погрузилась, когда «Каталина» была на расстоянии 4 мили.

Через полчаса радар засек другую лодку на поверхности, но теперь расстояние составляло 15 миль. «Каталина» направилась к этой точке, и в 6.44 летчики увидели прямо под собой субмарину, которая шла со скоростью 12 узлов. Снова лодка погрузилась до того, как «Каталина» успела атаковать ее. Потье продолжал патрулировать, и в 7.16 всего в 100 ярдах от его самолета показалась третья подводная лодка. Она тоже стремительно нырнула. Это была последняя соломинка. Взбешенные летчики повернули назад с пустыми руками. Погода ухудшилась настолько, что это был последний полет 210-й эскадрильи 16 сентября.

Стремительно приближался момент, когда Боевой эскортной группе предстояло оставить PQ-18 и переключиться на защиту обратного конвоя QP-14. Погода теперь работала на англичан, укрыв их от атак Люфтваффе, поэтому многие решили, что основные неприятности остались позади.

III

Хотя переход конвоя QP-14 впрямую не связан с нашей историей, все-таки следует вкратце рассказать о нем. Конвой состоял из 15 торговых судов под командованием коммодора Даудинга. По большей части это были суда, пережившие июльскую катастрофу PQ-17. Эскорт конвоя состоял из 2 кораблей ПВО, эскортных миноносцев «Блэнкни» и «Миддлтон», 4 корветов, 3 тральщиков и 4 траулеров. Командовал эскортом капитан 1 ранга Кромби, находившийся на тральщике «Брэмбл». В состав конвоя также были включены 2 спасательных судна.

Большинство этих кораблей после полного ужасов и опасностей июля провели 2 унылых месяца в полной изоляции в Архангельске. Моральный дух команд упал, и американцы в конце концов докатились до открытого неповиновения. Многие совершенно не понимали действий эскортных кораблей, но, тем не менее, было ясно, что они только выполняли приказ высшего начальства. Многие моряки сразу не хотели плыть в эти отдаленные воды, и теперь все были подавлены и раздражены.

Не удивительно, что восстановить порядок в экипажах стоило огромных трудов, ведь предстояло не менее опасное обратное путешествие. Как мы уже видели, их страхи имели под собой основание, так как немцы действительно собирались атаковать конвой, используя свои тяжелые корабли. И лишь изменившиеся в последнюю минуту планы спасли измученных до предела моряков от неприятной встречи. И все-таки проделать это путешествие было необходимо. Конвой должен был собраться в устье Двины и 13 сентября в 9.15 двинуться в путь.

Сильные ветры и павшие духом команды не позволили соблюсти график, к тому же несчастья продолжали преследовать суда конвоя PQ-17. Например, та часть конвоя, которая должна была идти к точке сбора из Молотовска, из-за сильного ветра не сумела покинуть стоянку. На транспорте «Айронклэд» отказало рулевое управление, и он бросил якорь прямо посреди фарватера, блокировав дорогу остальным кораблям. Транспорт «Оушн Войс» сел на мель у берега острова Мудьюг.

Однако ветер немного ослаб, и с помощью русских буксиров конвой наконец собрался в указанном месте. Однако в море он вышел только в 16.00, то есть с опозданием на 7 часов. К счастью, переход через Белое море 14 сентября прошел спокойно, что позволило людям немного успокоиться перед тем, как начались испытания. И вот 15 сентября в 7.30 начали сбываться самые худшие опасения, так как Ju-88 принялись следить за конвоем, который стал целью непрерывных атак.

Хотя конвой пока находился совсем рядом с русскими аэродромами, прикрытие с воздуха было организовано из рук вон плохо. Это выводило моряков из себя. Два советских истребителя кружили над конвоем, но хотя они постоянно оказывались на пути немецких бомбардировщиков, русские не делали никаких попыток атаковать противника. Корабли эскорта отчаянно пытались привлечь внимание истребителей, но те упрямо не желали замечать и своих. Капитан 1 ранга Кромби был просто взбешен такой тупостью. Британский офицер связи, находившийся на советском эсминце «Урицкий», прислал радиограмму, в которой говорилось, что русские сами не могут связаться с истребителями. Но от этого Кромби легче не стало.

Наконец эскортный миноносец «Миддлтон» испробовал последнее средство вывести пилотов истребителей из транса, в котором они бессмысленно вальсировали вокруг конвоя. Он выстрелил из 102-мм орудия в их направлении. Реакция последовала незамедлительно. Оба истребителя круто спикировали вниз и умчались в сторону берега, пропав буквально через минуту. Больше их не видели! «Юнкерсы» продолжали преследовать конвой, хотя немецкие пилоты безусловно были озадачены таким примером взаимодействия союзников.

Капитан 1 ранга Кромби мог сделать лишь одно: дать полный ход и направиться в открытое море, чтобы как можно скорее оказаться под прикрытием «Си Харрикейнов» «Авенджера». Транспорты подгонять не требовалось, и уже во второй половине дня QP-14 значительно опережал график, как следовало из радиограммы начальнику британской морской миссии в Северной России, хотя от первоначального графика он по-прежнему отставал (задержка с выходом). Погода снова ухудшилась, и капитан 1 ранга Кромби решил, что он не откроет особых секретов, если передаст по радио свои координаты контр-адмиралу Барнетту. Это облегчило бы встречу конвоя и Боевой эскортной группы на следующий день. Так и было сделано.

Погода в течение ночи продолжала ухудшаться, и в результате и без того небезупречный строй QP-14 окончательно развалился. Еще до этого «Трубэдуэ» сильно отстал и теперь двигался самостоятельно. Коммодор Даудинг понимал, что ждать его было бы чистым безумием, однако ночью 16/17 сентября от конвоя оторвались транспорты «Уинстон Сейлем» и «Сильвер Суорд» (оба американские). Тральщик «Сигалл» (лейтенант Ч. Г. Поллок) был отправлен на поиски.

Но вернемся снова к конвою PQ-18. В первой половине дня 16 сентября контр-адмирал Барнетт решил оставить его и присоединиться к обратному конвою. Он постарался сделать это в максимально завуалированном виде, чтобы преследующие его подводные лодки не сразу разобрались, что происходит. Поэтому Барнетт решил, что его корабли будут покидать PQ-18 поочередно, с большими интервалами, тремя отдельными группами.

В 15.15 первой ушла «Сцилла» вместе с одной флотилией эсминцев. Немного позднее за флагманом последовали еще 2 флотилии вместе с кораблем ПВО «Алинбанк», 2 подводными лодками и 2 эскадренными танкерами. Наконец ушел «Авенджер» со своими эскортными миноносцами и последней флотилией эсминцев. То и дело налетали снежные шквалы, сокращая видимость до предела. Летающие лодки «Каталина», вылетевшие из России, не могли помочь конвоям в этот критический период, хотя это не имело особого значения. Получив радиограмму капитана 1 ранга Кромби с сообщением, что QP-14 идет с опережением в 5 часов, Барнетт решил отложить встречу с ним до 17 сентября.

Перед тем как Боевая эскортная группа эсминцев покинула PQ-18, последовал обмен сигналами между адмиралом и коммодором конвоя. Как мы уже упоминали, Боддэм-Уитэм направил Барнетту письмо, в котором высказывал свои надежды и страхи:

«Я думаю, вы согласитесь: вполне возможно, что я не вернусь домой. И потому я пишу это, чтобы предложить вам кое-какие вещи, которые вы можете захотеть представить вниманию Их Лордств».

Он сделал это, но добавил также:

«Я отправлю вам радиограмму перед тем, как мы расстанемся. Хотя вы будете смеяться и обвините меня в болтливости, я должен это сказать. Я не знаю, что мы делали бы без вас и ваших парией».

Радиограмма была отправлена 16 сентября в 7.00 и завершалась цитатой из библии, «Книга притчей», глава 6, стих 10. Коммодор Боддэм-Уитэм надеялся, что она окажется справедливой в данном случае:

«Немного поспишь, немного подремлешь, немного, сложив руки, полежишь».

В 8.25 контр-адмирал Барнетт ответил, выразив восхищение действиями конвоя. Он добавил, что эсминцы Флота Метрополии поняли, что «такие, как вы», могут научить «таких, как мы». Боддэм-Уитэм сам был старым миноносником, и его очень обрадовала такая похвала. Барнетт тоже завершил цитатой из библии, «Книга пророка Исайи», глава 43, стих 2:

«Будешь ли переходить через воды, Я с тобой, — через реки ли, они не потопят тебя; пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя».

IV

Боевая эскортная группа эсминцев и корабли сопровождения покинули PQ-18, который остался с весьма хлипким охранением: корабль ПВО «Алстер Куин», эсминцы «Малькольм» и «Акейтес», а также кучка траулеров и тральщиков. Они должны были охранять конвой до тех пор, пока не подойдут русские (если они вообще подойдут). Однако прошлый опыт подсказывал, что на это не следует слишком надеяться, даже когда появятся берега.

Капитан 2 ранга А. Б. Рассел снова принял общее командование силами эскорта, хотя уступал в звании командиру «Алстер Куин» капитану 1 ранга Адамсу. Началась скучная рутина, обычные тревоги по случаю обнаружения подводных лодок. «Акейтес» подошел к «Оушн Файф» и «Дан-и-Брин», чтобы забрать двух легко раненных моряков. «Глинер» сообщил, что дважды обнаруживал радаром цели, которые, скорее всего, были подводными лодками, преследующими конвой в условиях плохой видимости. Недолгий поиск ничего не дал.

Торговые суда продолжали пребывать в несколько нервозном состоянии, хотя бои прекратились. Вспоминает Джон Каррент с «Эксфорда»:

«В 2.00 «Патрик Генри» сообщил, что видит плавучие мины между кораблями конвоя. Вскоре мы сами увидели, что они были правы, так как наши наблюдатели на мостике тоже увидели 5 мин. Прозвучала воздушная тревога, но вражеские самолеты не показались. Все корабли немедленно открывали огонь, как только замечали на воде что-нибудь, хоть отдаленно напоминающее перископ. Струи свинца и стали летели в разные стороны. Таким образом мы перебили множество тюленей. Наши шлюпки правого борта были повреждены огнем соседних кораблей. Шлюпка № 1 имела более 10 пробоин, шлюпка № 3–3 или 4. Это сделала очередь эрликона, ударившая под шлюпку № 1».

Как позднее сообщал капитан 1 ранга Адамс, некоторые торговые суда представляли собой огромную опасность из-за такого неконтролируемого огня. Ветер переменился и теперь дул с юго-востока, постепенно усиливаясь. Опустился туман, и всю ночь лил дождь.

Глава 6Последние усилия

I

В четверг 17 сентября погода оставалась плохой. Низкая видимость укрыла конвой от слишком настойчивых преследователей, что помешало Люфтваффе нанести очередной удар. Кроме дежурного Ju-88, который прибыл в 9.15, других признаков активности немцы не проявили. Более радостным событием стало прибытие в 10.30 двух советских эсминцев — «Гремящего» и «Сокрушительного» — под командованием капитана 1 ранга П. И. Колчина. Это был первый признак того, что русские действительно собираются оказать конвою какую-то помощь. Кроме того, русские вывели на позиции несколько подводных лодок. 3 лодки дежурили у Парсангер-фиорда, 4 возле Нордкина и еще 6 — у Варангер-фиорда. Советские эсминцы, имевшие мощное зенитное вооружение, были расположены на траверзах конвоя в 5 кабельтовых от транспортов, чтобы действовать в качестве кораблей ПВО.

Во второй половине дня на помощь прилетела неуклюжая «Каталина» «G — Джордж», которую пилотировал старший лейтенант Н. У. Райт. Она взлетела с озера Лахта. В 16.37 Райт заметил немецкий самолет-разведчик, который принял за Не-111. Когда этот самолет повернул на «Каталину», Райт нырнул в облако, чтобы укрыться. Позднее он возобновил патрулирование, но погода ухудшилась настолько, что он потерял конвой и вернулся на базу. «F — Фредди» не сумел найти конвой, так же не повезло и «К — Кингу» старшего лейтенант Г. Л. Макстона. Однако в этот день немецкие подводные лодки не появлялись, хотя «Эксфорд» снова увидел плавучие мины. Это заставило заподозрить, что лодки все-таки крутятся поблизости, и было сброшено несколько глубинных бомб.

Командир артиллерийской команды сообщил, что его артиллеристы не выдержали и решили немного отдохнуть, заснув прямо у орудий. Дэниэл Рукер с «Кэмпфайра» спокойно отметил: «Все тихо, врага нет». В таком же тоне выдержаны комментарии Блейка Хьюза. «Две трети неба покрыты рваными серыми тучами. Утром к нам присоединились 2 русских эсминца».

Эти большие эсминцы оказались очень хорошим усилением эскорта, так как были вооружены 4–130-мм орудиями с углом возвышения 45 градусов и 2–76-мм зенитными орудиями. По огневой мощи из английских кораблей с ними мог соперничать только «Алстер Куин». Однако, если американцы думали, что все закончилось, скоро эти заблуждения разлетелись в прах.

Но в одном плане самое худшее для PQ-18 действительно закончилось. В этот день командование Группы ВМФ «Север» выбросило на ринг полотенце и признало поражение своих подводных лодок. После ухудшения погоды лишь одна лодка донесла, что удерживает контакт с конвоем. Это был Кёлер на U-377, который вдобавок без всяких оснований сообщил, что попал торпедой в эсминец типа «Африди». Операция «Айспалас» не принесла ожидаемого успеха, и Группе ВМФ «Север» осталось лишь уныло подсчитывать убытки. Немцы потеряли 3 лодки: U-88 (Боман), U-457 (Бранденбург), U-589 (Хоррер). Кроме того, U-403 (Клауссен) получила тяжелые повреждения. За эти потери немцы приобрели довольно сомнительную компенсацию. Командиры заявили, что потопили 4 транспорта общим водоизмещением 24000 тонн, и еще один был поврежден. Немцы также претендовали на повреждение торпедой эсминца типа «Африди» и 2 попадания в эсминец типа «Джавелин». (В составе конвоя не было ни одного такого корабля, но эсминцы типов «М» и «О» имели похожий силуэт.) Вероятно были повреждены еще 2 малых эскортных корабля — корветы или тральщики. Но реальность заметно отличалась от этих заявлений. Были потоплены всего 3 транспорта и ни одного военного корабля. Менять одну подводную лодку на одно торговое судно было совсем невыгодно.

Англичане в свою очередь определили, что PQ-18 атаковали до 30 подводных лодок, тогда как на самом деле их было всего 12. Теперь подводные лодки переключились на преследование конвоя QP-14, надеясь отыграться на нем. Командир U-251 Тимм в 13.50 сообщил, что заметил «Авенджер» и 3 эсминца в квадрате 4468. Судя по всему, авианосец собирался усилить эскорт обратного конвоя. И снова подводные лодки были собраны в «волчью стаю». Из Норвегии вышли новые лодки со свежими экипажами. Немцы намеревались восстановить потерянную уверенность в своих силах. Однако конвою PQ-18 еще предстояло отразить атаку Люфтваффе, которые попытались вырвать победу буквально в последнюю минуту.

Отступление немецких подводных лодок совпало с резким усилением активности русских по сопровождению конвоя на последнем коротком отрезке пути. Адмирал Головко писал:

«Вражеские подводные лодки продолжают подстерегать конвой. Хотя они обнаруживались сегодня в разных районах, но главным образом сосредоточены все там же, у Новой Земли.

Для поиска их приказал Симонову (командир дивизиона эскадренных миноносцев) выйти туда с отрядом своих кораблей («Куйбышев», «Урицкий») и завтра присоединиться к охранению конвоя.

Кроме того, в район Новой Земли для действий против подводных лодок противника посланы сторожевые корабли и тральщики из состава Беломорской флотилии. Туда же отправлены самолеты типа «Каталина». Там же действуют сторожевые катера, тральщики и вооруженные мотоботы Новоземельской базы».

Действительно, «Каталины» возобновили патрулирование, однако они были из 210-й эскадрильи КВВС. Сначала в воздух поднялся гидросамолет сержанта Дж. Фиша. Он взлетел с озера Лахта в 8.20 и увидел конвой в 11.10. Это было слишком поздно, чтобы участвовать в отражении воздушных атак, но, может быть, опоздание оказалось счастливым для «Каталины».

В 4.15 к конвою присоединились еще 2 советских эсминца. Капитан 2 ранга Рассел разместил их в голове и хвосте конвоя. В 6.00 конвой вышел на прямую видимость мыса Канин Нос, и тут же в туманном небе появились немецкие самолеты. Примерно через 2,5 часа «Алстер Куин» перехватил сигналы наведения, из чего был сделан вывод, что конвою грозит воздушная атака. Однако немецкие самолеты обрушились на конвой только в 10.25.

Когда впервые была объявлена тревога, коммодор поднял флажный сигнал «Вражеские корабли». Началась паника, но немцы, разумеется, так и не появились. Однако, когда погода улучшилась, командующий авиацией северо-восточного района полковник Александр Колле решил сделать последнее усилие. В воздух с аэродрома Банак взлетели все исправные самолеты. Первой стартовала III/KG.30 под командованием капитана Хайо Херрмана, которая перелетела в Банак из Бардуфосса. Херрман уже показал себя выдающимся командиром и в конце войны стал одним из лучших асов ночной истребительной авиации, защищавшей Германию от налетов стратегических бомбардировщиков союзников. Его «Юнкерсы» должны были помогать торпедоносцам, проводя атаки с малой высоты, чтобы отвлечь на себя огонь зениток. Требовалось исключительно точное соблюдение графика, чтобы налет совпал с ударом двух групп торпедоносцев.

Первую атаку провели торпедоносцы I/KG.26. Но группа сумела наскрести всего 12 Не-111, которыми командовал мрачный и решительный Вернер Клюмпер. Это были остатки элитных эскадрилий Штумпфа, за 4 дня непрерывных атак его эскадрильи поредели. Немцы атаковали столь решительно, что русские позднее убедили себя, что это был «главный удар» вражеской авиации. Адмирал Головко писал, что немцы планировали нанести комбинированный удар подводными лодками и самолетами.

«Однако авиация противника запоздала. Наши корабли бомбометанием отогнали подводные лодки противника и вынудили их отстать.

Второй фашистский самолет-разведчик появился над конвоем в 10 часов утра. Получасом позже наблюдатели эскадренного миноносца «Гремящий» Листенев и Лужков одновременно заметили первый эшелон вражеских самолетов — четырехмоторные торпедоносцы, шедшие на бреющем полете и выходившие в атаку на конвой с кормы».

Это здорово. Наши союзники сумели даже разглядеть 4 мотора на Не-111. Но в любом случае, они обнаружили самолеты раньше, чем это сделал радар типа 279 на «Алстер Куин», который в 10.00 засек большую группу самолетов, подходящую с запада. В 10.20 летящие на малой высоте Не-111 были обнаружены визуально на правой раковине «Гремящего». Командир эсминца немедленно отправил радиограмму в штаб флота и открыл огонь из всех орудий. По словам адмирала Головко, это сильно удивило англичан, которые еще никогда не видели, как орудия главного калибра стреляют по низколетящим самолетам![10]

Бомбардировщики Ju-88 Херрмана находились над конвоем и сбрасывали бомбы сквозь тучи, но это не помешало замыкающим кораблям эскорта открыть огонь по торпедоносцам. Капитан 1 ранга Адамс еще ранее расположил «Алстер Куин» за кормой конвоя, поэтому, когда возникла угроза атаки торпедоносцев, он смог использовать всю свою артиллерию, открыв огонь с дистанции 10000 ярдов. Советские корабли открыли огонь с дистанции 4 мили.

12 «Хейнкелей» Клюмпера развернулись строем фронта напротив хвоста конвоя, но их встретил совместный огонь «Алстер Куин», «Гремящего», «Шарпшутера» и концевых транспортов. Большинство самолетов сбросили торпеды на расстоянии от 3 до 4 тысяч ярдов, прежде чем отвернуть. Многие торпеды выскочили на поверхность и затонули среди замыкающих транспортов, не причинив никому вреда. Но одна все-таки попала в судно № 2 в левой колонне. Это был американский транспорт «Кентукки».

Транспорт шел с общей скоростью конвоя 9 узлов и не применял зигзага. Шкипер едва успел приказать повернуть, как на расстоянии 100 ярдов была замечена торпеда, приближавшаяся с правого борта под углом 15 градусов к курсу корабля. Некоторые «Хейнкели», пролетевшие на малой высоте между колоннами транспортов, были видны очень хорошо. Самолеты были окрашены в темно-зеленый цвет, и целиться было удобно, однако артиллеристы не стреляли из опасения попасть в соседние корабли. Капитан только приказал всем укрыться, как торпеда попала в правый борт впереди мостика. К счастью, наверху никого не было. Взрыв выбил крышку люка № 2 и забросил ее на мачту, словно она была сделана из бумаги. Правое крыло мостика было снесено взрывом.

Вся внутрикорабельная связь отказала, в офицерских каютах немедленно вспыхнул пожар. Тем не менее, машины удалось остановить, и капитан приказал экипажу собраться на палубе. Через 2 минуты после взрыва он отдал приказ покинуть корабль.

Всего в спасательные шлюпки перебрались 45 человек экипажа и 14 человек артиллерийской команды. Однако «Кентукки» остался на плаву. Этот факт вызвал резкие комментарии со стороны союзников. Адмирал Головко писал: «Не потеряв возможности двигаться и оставшись на ровном киле, транспорт, тем не менее, покинул свое место в колонне». Отчасти с этим можно согласиться, но далее он полностью перевирает ход событий: «Немедленно, как только был совершен поворот, экипаж «Кентукки» бросил свое судно, после чего к транспорту устремился фашистский бомбардировщик. В течение 10 минут гитлеровцы добили транспорт бомбами. Редкостное согласие действий!»[11]

Это описание абсолютно не соответствует действительности и игнорирует решительную попытку тральщика «Шарпшутер» спасти «Кентукки» и взять его на буксир. Транспорт действительно оставался на плаву еще 45 минут после того, как его покинул экипаж. Тральщик «Харриер», выдвигаясь в голову конвоя, приказал командиру «Шарпшутера» капитан-лейтенанту О'Харе организовать спасательные работы с помощью траулеров и 3 маленьких моторных тральщиков. Экипаж «Кентукки» подобрали именно они. Тем временем «Алстер Куин» отправил в Архангельск радиограмму с просьбой выслать 2 буксира. «Шарпшутер» остался рядом с «Кентукки» дожидаться их прихода. Вместе с ним был также оставлен траулер «Кейп Мариато». Когда тральщик подходил к борту транспорта, чтобы перевести на него спасательную партию, «Кентукки» и «Шарпшутер» были атакованы «Юнкерсом» из III/КС.26. Капитан 1 ранга Адамс говорит, что атака с пикирования была проведена отлично. Две бомбы попали в корму «Кентукки», и начался сильный пожар. «Шарпшутер» также пострадал от близких разрывов. Находиться у борта горящего американского судна было слишком рискованно, так как над головой кружили еще несколько бомбардировщиков, готовые атаковать. Поэтому «Шарпшутер» и «Кейп Мариато» вернулись к конвою, при этом маленькому траулеру пришлось отбить 3 атаки. Вызов буксиров в 11.30 был отменен, когда «Кентукки» взорвался.

Тем временем «Алстер Куин» пытался вызвать истребительное прикрытие, но советские самолеты показались только в 12.30, когда все атаки уже закончились. Немцы продолжали сбрасывать бомбы с большой высоты до 12.10, но, как писал лейтенант Джон Лэйид с «Вирджинии Дейр»: «Они ни в кого не попали, и мы тоже». Того же мнения придерживались и остальные моряки. Энсайн Дэниэл Рукер с «Кэмпфайра» полагал, что конвой отделался исключительно легко, потеряв во время атаки торпедоносцев всего один транспорт, потому что пилоты I/KG.26 атаковали очень решительно.

«Многие торпеды не взорвались. Три торпеды были сброшены совсем рядом с транспортом типа «Либерти» в седьмой колонне, и ни одна из них не взорвалась».

Атака, которую он упоминает, была направлена против «Вирджинии Дейр», поэтому обратимся к свидетельству Джона Ландерса.

«Корабль шел позади конвоя и чуть правее его, поэтому другие корабли не могли прикрыть нас огнем. Три вражеских самолета вышли к нам на правый борт, развернулись и бросились в атаку с правой раковины, летя примерно в 30 футах над водой. Они оказались вне сектора обстрела нашего 76-мм орудия, поэтому мы выпустили из 102-мм орудия 4 шрапнели, которые нам одолжили англичане. Это отпугнуло головной самолет, он повернул на параллельный курс и обогнал нас, выйдя на правый крамбол. Но 2 остальных продолжили атаку и сбросили торпеды с дистанции около 1000 ярдов. Мы положили руль право на борт, и обе торпеды прошли у нас вплотную за кормой. Когда мы поворачивали, сбросил торпеду самолет, оказавшийся впереди нас. Мы не сумели сбить ни один из этих самолетов, так как они не подходили на дальность стрельбы мелких орудий».

«Патрик Генри» тоже едва спасся во время этой атаки, причем ему угрожали не только немецкие самолеты.

«Один «Хейнкель» летел вдоль колонны судов на уровне нашего верхнего мостика на расстоянии 150 ярдов чуть впереди траверза. Когда он приблизился к нашему кораблю, 102-мм шрапнель оторвала ему руль высоты. Вскоре после этого он сбросил 2 торпеды чуть позади нашей кормы, но обе прошли мимо. Когда самолет был напротив нас, в него попали 2 или 3 наших 20-мм снаряда. Вскоре после этого он загорелся и разбился примерно в 1000 ярдов впереди нас. Один наш моряк был тяжело ранен, а несколько палубных контейнеров с самолетами были изрешечены 20-мм снарядами с соседних судов».

Несколько кораблей эскорта удачно обстреляли эти самолеты, когда они улетали от конвоя, держась по-прежнему на малой высоте. Особенно отличился «Акейтес», обстрелявший несколько «Хейнкелей» с дистанции около 1000 ярдов. Траулер «Кап Аргона» в ответ сам был обстрелян «Хейнкелями», и один человек из расчета 102-мм орудия получил пулевое ранение.

Послевоенные отчеты могут произвести впечатление, что эти атаки проводились довольно нерешительно. Однако свидетельства очевидцев, которые мы приводим, показывают прямо противоположное.

В 11.30 появилась новая волна «Хейнкелей», которая провела вторую атаку. К этому времени прибыло так называемое «воздушное прикрытие» в виде неуклюжей «Каталины», которая прилетела в 11.10. Сержант Фиш кружил над транспортами, которые подняли аэростаты заграждения, хотя это и не принесло особой пользы. Фиш видел, как был потоплен «Кентукки», однако о второй атаке он не говорит решительно ничего, кроме упоминания о возможном появлении одиночного пикировщика Ju-87. А ведь небо вокруг «Каталины» должно было буквально кишеть немецкими бомбардировщиками.

Вторая волна также состояла из 12 Не-111, которые разделились на 2 группы, чтобы атаковать конвой с правого и левого флангов. Они сбросили свои торпеды с дистанции около 4000 ярдов с высоты от 50 до 150 футов. Следует отметить, что торпеды, сброшенные с такой высоты, имели тенденцию рикошетировать от воды, что снижало их меткость. В своих отчетах русские указывали, что немцы предпочитали сбрасывать торпеды с малой высоты, что было ошибкой. Они полагали, что потери конвоя были бы значительно больше, если бы немцы предпочли высотное торпедометание, которое использовали сами русские. Однако у нас нет документальных свидетельств успешного применения русскими этой тактики, хотя японцы ранее эффективно использовали ее 10 месяцев назад, когда потопили «Принс оф Уэлс» и «Рипалс».

Правая группа самолетов атаковала более решительно, сблизившись до 1000 ярдов перед тем, как сбросить торпеды. Хотя большинство торпед затонуло где-то среди концевых судов конвоя, 8 были замечены на поверхности рядом с «Алстер Куин». Корабль ПВО был вынужден круто развернуться, чтобы уклониться от них.

Снова, по мнению англичан, потери атакующих были значительными. «Алстер Куин» поставил эффективную завесу водяных всплесков, стреляя из установки «Y». Все видели, как один Не-111 врезался в нее, перевернулся и упал в воду. Другой торпедоносец сделал крутой вираж, обходя завесу. Капитан 1 ранга Адамс сообщил, что после атаки улетели только 9 самолетов из 12. Один «Хейнкель» на малой высоте проскочил прямо внутрь конвоя и был обстрелян буквально всеми кораблями, когда летел между колоннами 3 и 4. Капитан 1 ранга Адамс вспоминал, что «стреляли буквально все корабли, не обращая внимания на соседей». Этот самолет разбился среди кораблей охранения в голове конвоя, после того как установка «В» «Алстер Куин» добилась прямого попадания. Разумеется, все корабли видели, как падал этот самолет, и, разумеется, все они претендовали на его уничтожение.

По утверждениям русских, их эсминцы сбили 5 самолетов: 2 — «Гремящий», 2 — «Сокрушительный», 1 — «Куйбышев». Однако капитан 1 ранга Адамс утверждает, что счет был несколько иным: 2 достоверно, 1 вероятно и 2 возможно уничтоженных самолета. Всего корабли конвоя в ходе этой атаки сбили 4 самолета достоверно. Командир «Акейтеса» капитан-лейтенант Э. Г. Джонс отметил в бортжурнале, что один «Хейнкель» по правому борту был обстрелян из всех орудий с дистанции 500 ярдов. Он загорелся, повернул на «Акейтес» и разбился в 90 ярдах от эсминца. Это подтверждает командир корвета «Блюбелл» лейтенант Уокер.

«Не-111, который уходил от конвоя, был обстрелян эсминцем «Акейтес», который шел в охранении правев нас. Самолет загорелся и был сбит, упав в воду».

Командир «Харриера» считал, что его эрликоны тоже добились попаданий в этот самолет. И хотя тот прорвал огневую завесу конвоя и других кораблей эскорта, эти победы все-таки следует разделить между всеми кораблями, участвовавшими в бою.

На борту «Эксфорда» рулевой Джон Г. Каррент заметил:

«Большинство их них появилось на левом фланге конвоя. Один самолет атаковал «Голливуд», который шел прямо за кормой нашего судна. Он сбросил 2 торпеды, целясь в «Голливуд», но промахнулся. Затем он попытался обойти нас, но наши артиллеристы на корме врезали по нему из 20-мм. Вскоре он проскочил мимо мостика, и мы обстреляли его из пяти 7,69-мм пулеметов. Когда он уже проходил мимо нашего форштевня, он внезапно перевернулся через крыло и упал в море. По какой-то причине он не сбросил в нас торпеды. Мы думали, что он собирается выйти нам в голову, чтобы мы не успели отвернуть».

На «Патрике Генри» Блейк Хьюз решил, что несколько немецких самолетов уничтожены, хотя и не был в этом уверен. Он полагал, что решительная атака торпедоносцев в этот момент могла уничтожить конвой, потому что охранение было значительно ослаблено, а огонь транспортов после долгого боя стал совершенно беспорядочным.

Лейтенант Стэнсел Э. Де Фоу, командовавший артиллеристами транспорта «Эсек Гопкинс», заявил, что его орудия уничтожили один «Хейнкель». Он также описал судьбу немецкого экипажа, проявившего выдающуюся отвагу.

«Вторая группа примерно из 5 самолетов начала выходить в атаку с траверза на 2 замыкающих судна восьмой колонны. Эти самолеты, и те, что заходили справа, перестроились. Эта группа из 4 самолетов повернула, словно собиралась атаковать с кормы колонны 3 или 4. Все они, кроме одного, были отогнаны «Харрикейном» с САМ-судна. Последний «Хейнкель» летел между колоннами 3 и 4, как бы намереваясь атаковать судно 44 («Голливуд»), но затем отвернул прочь, как бы собираясь атаковать нас. Самолет сначала попал под огонь двух кораблей (44 и 43), а затем начал валиться на левое крыло, так и не сбросив торпед. Его встретили перекрестным огнем все корабли в колоннах 3 и 4, и он упал в море впереди конвоя».

Многие американцы и русские пишут о «Хейнкелях» как о четырехмоторных самолетах, но причина этого осталась неизвестной, так как опознание самолетов на транспортах было поставлено из рук вон плохо. Если читатель думает, что зенитчики не могли делать подобных ошибок, судьба «Харрикейна» с САМ-судна доказывает это. Этот самолет во время всего перехода стоял на катапульте транспорта «Эмпайр Морн», ожидая возможности сразиться с противником. Когда «Авенджер» ушел, а ни один русский истребитель так и не показался, было решено выпустить «Харрикейн». Старший лейтенант А. Г. Барр уже сидел в кабине в готовности к старту.

Он торчал там уже с 10.15, но командир корабля пока не считал, что пришло время поднимать «Харрикейн». В 11.00 началась вторая атака горизонтальных бомбардировщиков, и офицер наведения истребителей лейтенант Каррик передал Барру приказ капитана «Эмпайр Морн» взлетать, чтобы перехватить вражеские самолеты. Однако перед транспортом маячили другие суда, и приказ не удалось выполнить сразу. Офицер управления катапультой лейтенант Дэвис получил отбой.

Эта задержка оказалась очень удачной для Барра, который все еще торчал в кабине. Он получил возможность еще раз проверить самолет, и выяснилось, что электрическая система полностью отказала. Техники и электрики занялись методичной проверкой предохранителей и проводов, пока вокруг корабля рвались бомбы. Разряженные батареи были заменены.

В 11.50 началась вторая атака торпедоносцев, и Барр немедленно взлетел. Как только он оказался в воздухе, на него обрушился шквал снарядов. Перевозбужденные артиллеристы палили по любому самолету, какой видели. Позднее капитан 1 ранга Адамс писал:

«Было просто позорно видеть, как два соседних транспорта принялись обстреливать едва стартовавший «Харрикейн», пока он не вышел за пределы дальности их орудий. К счастью, он остался цел. И не было никакой возможности остановить кретинов».

Коммодор конвоя высказался более определенно, обвинив американцев в том, что они начали обстреливать истребитель, как только он взлетел. Офицер наведения приказал Барру набрать высоту 700 футов и выйти на левую раковину конвоя. Там Барр увидел около 15 Не-111, приближающихся шеренгой. Сейчас они находились в 3 милях за кормой конвоя и летели на высоте 50 футов.

«Я спикировал на них и атаковал на встречном курсе с левого фланга, открыв огонь по Не-111 с 300 ярдов и сблизившись до 150. Я видел, как мои пули попадают в мотор и носовую часть «Хейнкеля». Когда я взял вверх и влево, то увидел, что из его правого мотора повалил белый дым. Я снова сблизился на 250 ярдов и выпустил остатки боезапаса, атаковав его с правого бока. Теперь я увидел дым, идущий из обоих моторов, но в этот момент меня обстреляли зенитки наших собственных кораблей. Поэтому я был вынужден повернуть вправо и уйти за корму конвоя».

После этого офицер наведения приказал Барру патрулировать с правого фланга конвоя. Хотя у него не осталось патронов, он намеревался ложными атаками расколоть строй следующей группы. Однако новых атак не последовало, лишь Ju-88 продолжали сбрасывать бомбы сквозь тучи. Барр проверил запас бензина и выяснил, что у него осталось только 70 галлонов. Он запросил у лейтенанта Каррика направление на ближайший аэродром и расстояние до него, чтобы постараться спасти самолет, а не садиться на воду у борта корабля. Узнав, что до ближайшей базы 240 миль, Барр направился туда, но полет сложился трудно.

«Я попал в полосу тумана шириной около 40 миль уже через 15 минут после начала полета, но сумел выйти к земле и определить свое место. Я летел на высоте от 200 до 2000 футов. Прибыв к Архангельску, я выпустил сигнальную ракету и нашел аэродром Кег-озера, где в 14.15 приземлился. В моих баках осталось всего 5 галлонов бензина».

Это был отважный полет.

Так закончились действия торпедоносцев, хотя Ju-88 продолжали крутиться над конвоем среди облаков чуть ли не до вечера. Некоторым кораблям повезло, потому что они отделались сильной встряской. Например, капитан русского транспорта «Тбилиси» был ранен, и управление кораблем принял на себя помощник, показавший незаурядное искусство. «Эмпайр Тристрам» так сильно тряхнуло двумя близкими разрывами, что команда подумала, что судно торпедировано. Его шкипер У. Г. Миллер приказал матросам приготовиться к спуску шлюпок, но приказ был понят неправильно. Секретные документы полетели за борт, и была спущена одна из шлюпок. Однако потом ее подняли обратно. Шкипер «Уильяма Моултри» Хокен потребовал, чтобы его судно поместили в более безопасное место в центре конвоя. На это коммодор конвоя приказал ему поменяться местами с британским транспортом «Гулистан».

«Однако я передал капитану «Уильяма Моултри», что, на мой взгляд, единственная разница между 4000 тонн ТНТ и 2000 тонн заключается в занимаемом объеме».

Но было понятно, что жуткие сцены гибели «Эмпайр Стивенсона» и «Мэри Люкенбах» невольно стоят перед глазами людей. Близость транспортов с боеприпасами нервировала моряков, но «Уильям Моултри» остался единственным кораблем, сменившим место в строю. Однако остальные, хотя и не высказали этого открыто, инстинктивно старались отодвинуться подальше от плавучих бомб. Поэтому капитан 2 ранга Рассел позднее сообщил, что транспорты держали строй довольно плохо. Позднее он обсудил этот вопрос офицерами торгового флота, и они пришли к выводу, что на инструктажах перед походом следует более четко разъяснять необходимость сохранять строй.

После полудня атаки как-то незаметно прекратились, хотя «Алстер Куин» сообщил, что постоянно слышит переговоры немецких пилотов. Прекращение атак приписали ухудшению погоды. А во второй половине дня прибыли два русских истребителя Пе-3.

Последняя атака торпедоносцев провалилась, и они больше не пытались помешать переходу русских конвоев. Их битва против PQ-18 стала последней крупной операцией в арктических водах. В конце октября 1942 года KG.26 начала перебазирование на Средиземное море, где ожидались более высокие результаты. Ее прибытие совпало по времени с вторжением союзников в Северную Африку, и торпедоносцы смогли принять участие в ее защите. Командование 5-го Воздушного Флота объявило, что в этот день торпедоносцы потопили 2 транспорта и повредили третий. Пилоты KG.30 полагали, что потопили 3 транспорта и эскортный корабль (вероятно «Шарпшутер») и повредили еще 2 транспорта.

Так закончились бои 18 сентября, которые русские раздули до размеров крупной битвы и грандиозной победы. «Битва у мыса Канин Нос» вошла в историю как свидетельство решительных действий Северного флота, отразившего мощную атаку против русского конвоя. В книге адмирала Арсения Головко, которую мы уже цитировали, значение этого маленького столкновения чудовищно преувеличено, а само оно превратилось в великую победу.

«Бой за сентябрьский конвой — это самый доказательный ответ на все возражения против доставки грузов через советские северные порты. Трагическая история июльского конвоя под названием PQ-17 произошла, как известно, по вине тех же союзников, бросивших транспортные суда на произвол судьбы и не предупредивших нас. Теперь же, когда мы своевременно могли принять меры для обеспечения безопасности конвоя в пределах нашей операционной зоны, все оказалось по-иному. Противник получил соответствующий отпор, и потери конвоя (один транспорт из 29, достигших нашей зоны) надо считать самыми минимальными, учитывая к тому же весьма основательный удар противника. Надолго запомнится и нам, и союзникам, и гитлеровцам бой у Камина Носа».

Читая это, следует помнить, что он описывает вклад 4 эсминцев в отражение 3 воздушных атак на виду собственных берегов и последующее прибытие, уже после окончания боя, двух истребителей прикрытия.

II

Даже теперь, после исчезновения немецких бомбардировщиков, усталые экипажи кораблей не получили долгожданного отдыха, так как против конвоя ополчилась погода. На конвой обрушился жестокий шторм, на какие способна только Арктика. Люди находились на боевых постах уже целую неделю, отбили сильнейшие воздушные атаки, которые когда-либо были проведены против конвоев на этом маршруте, а теперь им пришлось бороться с огромными волнами и ледяным ветром, хотя моряки были утомлены до предела и сверх того. Не следует удивляться, что усталость начала сказываться, и в первую очередь на человеке, отвечавшем за судьбу всего конвоя — коммодоре Боддэм-Уитэме.

Когда появились первые признаки надвигающегося шторма, конвой еще отбивал последний воздушный налет. Погода быстро ухудшалась, и вскоре «Каталины» 210-й эскадрильи обнаружили, что больше не могут находиться в воздухе. Самолет «N» сержанта Фиша в 13.18 заметил 2 русских гидросамолета МБР, которые пролетели над конвоем и скрылись на северо-западе. Через 2 минуты появился самолет «S» капитана Хили, и они обменялись сообщениями. Сержант Фиш узнал, что «S» намеревается оставаться с конвоем до рассвета, и передал прожектором: «Возвращаюсь на базу».

Капитан Хили продолжал патрулировать в одиночестве до 16.03. К этому времени погода ухудшилась настолько, что он был вынужден оставить конвой и направиться к мысу Канин Нос. Когда конвой подошел к устью Двины, была начата подготовка к перестроению в 2 колонны. Тральщики вышли вперед, чтобы расчистить фарватер и открыть транспортам дорогу в Архангельск. Траление возглавил «Харриер» капитана 2 ранга А. Г. Д. Джея, потому что Джей был знаком со здешней обстановкой. Чуть позднее к конвою подошла местная тральная флотилия.

Эти 4 корабля — «Бритомарт», «Хэлсион», «Хазард», «Саламандер» — были замечены в 16.20. Джей передал капитан-лейтенанту К. Г. Корбетт-Синглтону на «Хэлсион»: «Вы считаете необходимым траление фарватера для проводки конвоя?»

На это последовал ответ, что такое траление не обязательно, потому что местная флотилия тралила этот фарватер последние 7 дней. Однако капитан-лейтенант Корбетт — Синглтон предложил отправить флотилию вперед, чтобы протралить русло Двины от донных мин, которые недавно начали ставить германские самолеты. Это предложение было передано капитану 2 ранга Расселу, который, учитывая погодные условия, согласился. Поэтому в 17.40 тральщики ушли.

Возле мыса Городецкий конвой перестроился в 2 колонны, и теперь капитанам пришлось столкнуться с серьезными навигационными проблемами. Длинной колонне транспортов предстояло ночью двигаться по узкому речному фарватеру против сильного течения. К тому же русские выключили все маяки, отмечавшие фарватер. Плавание по извилистому речному руслу превращалось в захватывающее приключение.

Капитан 2 ранга Джей полагал, что такое большое количество судов просто не в состоянии удержаться в пределах протраленного фарватера, когда береговые огни выключены, а погода настолько плохая. Радиомаяков было недостаточно для точной навигации. Поэтому Джей отправил радиограмму начальнику британской морской миссии в Архангельске капитану 1 ранга Маунду. Он излагал свои предложения по обеспечению безопасности перехода конвоя по Двине. Один тральщик следовало поставить в устье, чтобы указать точку входа. В случае плохой погоды конвой мог отстояться на якорях возле входного буя. Джей также предложил использовать 5 маленьких моторных тральщиков MMS для помощи лоцманским катерам, которые развозили лоцманов по торговым судам. Эсминец «Акейтес» планировалось отделить, чтобы контролировать все это. 4 больших тральщика должны были стоять на якорях с интервалом 3 мили, чтобы указывать протраленный фарватер и держать визуальную связь. Увы, все его планы и благие намерения разлетелись в прах под ударами шторма, начавшегося во второй половине дня 19 сентября.

К этому времени конвой достиг входа в Северную Двину и попытался бросить якоря, хотя ветер с северо-запада уже превратился в сильный шторм. Русские лоцманские катера благоразумно спрятались. У конвоя просто не было иного выбора, как попытаться переждать шторм в море, поэтому 36 часов длинные колонны транспортов и маленькие эскортные корабли качались и подпрыгивали на волнах. Многие довольно быстро оказались в опасном положении.

В 16.50 тральщик «Харриер» был вынужден поднять якорь и уйти в море. 20 сентября в 2.30 на нем отказало рулевое управление, и крошечный корабль был вынужден лечь в дрейф, управляясь вручную. В кормовую балластную цистерну уже приняли 32 тонны воды, чтобы уменьшить рысканье, а теперь пришлось заполнить форпик и отсеки двойного дна. Было принято еще 22 тонны воды, чтобы облегчить управление, пока не закончится срочный ремонт. В 12.50 рулевое управление было исправлено, и тральщик вернулся к конвою.

Маленький траулер «Кап Аргона» оказался в еще более тяжелом положении, так как был вынужден начать расходовать свой угольный балласт. Лейтенант Пейт тоже был вынужден направиться в море, чтобы попытаться сохранить топливо. К счастью, все закончилось благополучно, и 21 сентября в 17.00 он бросил якорь на стоянке № 19, когда на борту осталось всего 5 тонн угля. При этом, когда корабль покидал Исландию, у него в трюмах было 210 тонн угля при норме 170 тонн.

«Сент-Кенан» оказался в подобном положении. 19 сентября на нем осталось всего 6 тонн угля, и волна начала опасно класть его на борт. 20 сентября ему пришлось особенно тяжело. Волны снесли спасательную шлюпку, скорежив при этом шлюпбалки.

«Эксфорд» потерял оба якоря и спасательную шлюпку № 3 вместе со шлюпбалками. Он вызвал лоцмана, который, несмотря на опасность, прибыл на борт транспорта. При этом лоцманский катер снес «Эксфорду» стойки спасательных плотов правого борта. Сразу после этого транспорт двинулся вниз по протраленному фарватеру в сторону бушующего моря. Через час он встретил 3 американских транспорта, плотно сидящие на мели под берегом. В этот момент ветер оказался сильнее и развернул «Эксфорд» поперек фарватера прямо на эти корабли. Столкновение казалось неизбежным. Однако «Эксфорд» сумел обойти американцев, но при этом он сам вылетел на берег. После титанических усилий он снялся и двинулся дальше вниз по реке. Но в 22.00 «Эксфорд» снова сел на мель, где и проторчал до утра.

«Кэмпфайр» вскоре после полуночи потерял один якорь, после чего поднял второй и дал ход. Он дрейфовал до 17.30, когда на него прибыл лоцман. В 19.00 «Сахале» радировал, что сел на мель, а вскоре после этого на берег вылетел и «Кэмпфайр». В 20.30 он снялся и пошел вниз по фарватеру, но тут ему наперерез вылетел другой транспорт. «Кэмпфайр» снова сел на мель, и у него отказали машины, так как конденсаторы забило грязью.

Траулер «Данеман», маленькое спасательное судно, которое до сих пор действовало исключительно отважно и удачно, стало еще одной жертвой шторма. Ночью 19/20 сентября траулер сообщил, что израсходовал все топливо, а якоря ползут. Капитан 2 ранга Рассел отправил ему на помощь корветы. «Бергамот» (лейтенант Р. Т. Хоран) в 0.25 обнаружил «Данеман», но тот сообщил, что пока контролирует ситуацию. Однако через час якоря снова поползли по грунту, и начало казаться, что столкновение с одним из транспортов неизбежно. Транспорту приказали поднять якорь и передвинуться. «Бергамот» приготовился взять «Данеман» на буксир, несмотря на ужасающие погодные условия.

С 1.04 до 6.54 продолжались попытки завести буксирные концы на траулер с помощью линеметов или буев, пускаемых по течению, но все они закончились неудачей. На помощь прибыл корвет «Блюбелл». Он бросил якорь перед траулером и сумел передать на него буксирный трос. «Бергамот» оставался рядом до 19.52, пока не помял себе обтекатель асдика.

На рассвете 21 сентября «Данеман» все еще сидел на мели возле маяка Могульский. «Кэмпфайр», «Сахале» и «Лафайет» сидели на мели возле речного бара. Это произошло в основном потому, что на 2 транспорта не прибыли лоцманы. По словам капитана 1 ранга Маунда, «возникли определенные сложности с их экипажами». Энсайн Дэниэл Рукер называет вещи своими именами:

«Вскоре после этого был сыгран большой сбор. Я спросил капитана, что это означает. Он ответил, что раз корабль совершенно беззащитен перед атаками высотных бомбардировщиков, ради безопасности экипажа он решил покинуть судно. Я ответил, что, по моему мнению, артиллерийская команда не покинет судно. Я спросил, есть ли у него соответствующий приказ. Он ответил, что приказ был и он может взять моих людей в шлюпки».

Обе шлюпки «Кэмпфайра» благополучно добрались до острова Мудьюг и высадили туда весь экипаж. Капитан оставался на борту, несмотря на опасность, до самого последнего момента. Тем временем Рукер добрался до маяка и связался по телефону с американским морским атташе в Архангельске капитаном 2 ранга Френкелем. Он доложил о происшедшем и сказал, что полагает ошибочным держать артиллерийскую команду на берегу. Атташе с этим согласился и пообещал прислать катер, чтобы перевезти артиллеристов обратно на судно. Как раз в это время немецкий бомбардировщик сбросил бомбу рядом с «Кэмпфайром», и это убедило капитана отправиться следом за остальными на берег. К американцам присоединился экипаж «Данемана», и они провели ночь на маяке, хотя Рукер и шкипер «Кэмпфайра» перешли на траулер. Утром 22 сентября Рукер сообщил капитану, что возвращается на транспорт, капитан согласился вернуться вместе с ним. Прибыл американский морской атташе, после чего Рукер, капитан, артиллерийская команда и 7 матросов вернулись на корабль. Однако основная часть экипажа отказалась сделать это, пока с судна не будет выгружена взрывчатка. Капитан 1 ранга Маунд ехидно пишет, что, пытаясь загнать американцев обратно на корабль, он сообщил, что на берегу их вполне могут загрызть волки. Но даже это не подействовало!

25 сентября эти суда все еще сидели на берегу, их разгружали с помощью барж. К бару Двины были отправлены плавучие краны «Эмпайр Бард» и «Эмпайр Эдгар», а также советское спасательное судно «Шквал». Спасательными операциями очень умело руководил полковник Петров, прикомандированный к штабу флота. Капитан 1 ранга Маунд очень высоко оценил его действия. 27 сентября все 3 судна были на плаву. Спасение «Данемана» оказалось более сложной проблемой, так как он прочно сидел на мели. Но капитан 1 ранга Маунд высказал уверенность, что полковник Петров безусловно сумеет снять и этот корабль, что тот и сделал. Позднее Их Лордства направили через адмирала Харламова в советском посольстве в Лондоне благодарственное письмо полковнику Петрову.

И словно потому, что шторма было мало, 20 сентября в 15.40 снова прозвучала воздушная тревога. Бомбардировщики провели долгую атаку против избиваемых штормом транспортов. К счастью, самолеты страдали от сильнейшего ветра ничуть не меньше, поэтому они все время мазали. Эта группа из 12 самолетов вышла в атаку на высоте 2000 футов, несмотря на почти сплошную облачность. Конвой был сильно разбросан, но «Алстер Куин» держался рядом с самой крупной группой из 10 транспортов и прикрыл их своим огнем. Атаки продолжались около получаса. Две тяжелые бомбы взорвались всего в 100 ярдах от кормы «Эксфорда». Корабль весь содрогался, как листок. Экипаж бросился в трюмы искать течи, но ничего не произошло.

Снова двухмоторные Ju-88 были приняты за четырехмоторные FW-200, как пишет в своем рапорте лейтенант Де Фоу с «Эсек Гопкинса».

«Самолеты летели выше слоя туч, лишь изредка спускаясь ниже, чтобы прицелиться и сбросить бомбы. Впервые за все время воздушных налетов мы видели, как «Курьеры» сбрасывают бомбы с горизонтального полета и с пологого пике. Последняя бомба была сброшена в 16.20. Мы не видели ни одного попадания в транспорты или корабли эскорта. Кажется, один из наших снарядов попал точно в «Фокке-Вульф». Он разорвался между фюзеляжем и правым мотором. Самолет начал терять высоту, за его правым крылом потянулся хвост дыма».

«Натаниэл Грин» видел по крайней мере 2 самолета, один из которых упал в море. Русские сообщили, что в атаке участвовали 24 бомбардировщика. Их встретили советские истребители, и немцы «в беспорядке побросали бомбы в воду». Русские заявили, что сбили 2 «Юнкерса». Есть несколько свидетельств, что в этот день русские истребители действительно добились кое-каких успехов. Об этом заявили командиры нескольких американских транспортов. Капитан 1 ранга Адамс также считал, что Пе-3 сумели сорвать несколько атак немецких бомбардировщиков.

Капитан 1 ранга Маунд заметил, что немцы не могли и мечтать о более удобной цели, но их атакам не хватало точности. Немецкие пилоты заявили, что потопили 2 транспорта и повредили еще один, но ничего подобного не произошло. Это было последнее усилие Люфтваффе, и теперь самое время подвести баланс потерь обеих сторон во время перехода PQ-18. Ведь, как мы уже видели, обе стороны грешили заметными преувеличениями, рассказывая о своих успехах.

По оценкам Люфтваффе, в общей сложности немецкие самолеты потопили 23 торговых судна, из них 19 — торпедами. Общий тоннаж достиг 162000 тонн. Кроме того, были потоплены 1 эсминец и 2 малых эскортных корабля. Еще 10 транспортов были объявлены поврежденными, в том числе 6 — торпедами. Это добавляло еще 77000 тонн. В действительности немецкие самолеты потопили только 10 транспортов общим водоизмещением 54669 тонн. Ни один военный корабль не получил даже царапины.

С другой стороны, английские, американские и русские оценки количества уничтоженных самолетов были такими же фантастическими. По английским оценкам, которые были самыми скромными и делались после тщательного анализа донесений, были наверняка уничтожены 42 самолета. Эта сумма распределялась следующим образом:

Зенитным огнем кораблей 36 Авианосными истребителями 5 «Харрикейном» САМ-судна 1 Всего достоверно сбито 42

Немецкие документы показывают, что за все время операции против PQ-18 суммарные потери составили 44 самолета, в том числе 38 торпедоносцев.

Интересно проследить, как быстро искажаются цифры и как часто это происходит. Вероятно, самым простым примером являются действия «Харрикейна IA» с САМ-судна, который пилотировал старший лейтенант Э. Г. Барр. Мы уже цитировали его собственный рапорт, в котором пилот писал, что добился попаданий в один Не-111, но не утверждал, что наверняка сбил его, потому что был вынужден прекратить атаку. Однако в официальном отчете, подготовленном 2 недели спустя, «возможно поврежденный» самолет превратился в «достоверно сбитый»!

К несчастью, этот маховик не остановился, а, наоборот, со временем набрал обороты. В отчете коммодора уже говорилось о «по крайней мере, одном» самолете. Хотя это прямо не утверждалось, но довольно недвусмысленно намекалось, что уж один-то «Хейнкель» был сбит наверняка. К 1956 году намерение Барра проводить ложные атаки после того, как кончились боеприпасы, уже превратилось в достоверный факт в официальной истории «Война на море», том 2, где сообщалось: «Затем пилот истребителя отогнал другие вражеские самолеты ложными атаками».[12] Но старший лейтенант Барр прямо заявил, что ни один немецкий самолет больше не появился. К 1973 году количество жертв Барра удвоилось. «Авианосные операции во Второй Мировой войне», том 1 говорит: «Истребитель с «Эмпайр Морн» уничтожил 2 торпедоносца «Хейнкель» и спас конвой от новых потерь».

Этот простой пример ясно показывает, что любой факт, даже если он строго подтвержден документально, может быть сильно искажен, если сведения не перепроверяются. Следует отметить, что обе книги были написаны авторами, имевшими полный доступ к любым архивам. Ни одна книга не может быть свободна от подобных ошибок. Однако если на книге стоит штемпель «Официальное издание», сведения автоматически принимаются на веру.

Уже в то время командование Кригсмарине усомнилось в точности цифр, приведенных Штумпфом. Моряки изучили эти данные и пришли к выводу, что в таком случае в составе конвоя должны были находиться по крайней мере 45 судов, а не 38, как сообщалось ранее. И все-таки моряки согласились признать потопление 23 судов из 38.

Итак, вернемся к нашим транспортам, которые ползут через Белое море. Напряжение 19 дней непрерывных боев неизбежно должно было сказаться на людях. Следует помнить, что почти все американские экипажи были совершенно неопытными, для них это был первый боевой поход, хотя Соединенные Штаты уже 10 месяцев находились в состоянии войны. Зеленые артиллеристы и неопытные матросы — чего же тут ждать? Поэтому не удивительно, что коммодор Бодцэм-Уитэм написал в своем отчете:

«Американцев следует убедить:

1. Повиноваться приказам.

2. Следить за сигналами.

3. Выучить азбуку Морзе.

4. Запомнить, что дистанция измеряется в кабельтовых!

5. Понять, что приказы коммодора отдаются ради того, чтобы конвой благополучно прибыл в порт, а не ради демонстрации собственной власти.

6. Зазубрить элементарные правила управления кораблем.

7. Понять, что он на войне, и девиз: «Этого не может быть!» не применим в конвойных операциях».

Не он один придерживался такого мнения. Командир «Алстер Куин» капитан 1 ранга Адамс писал:

«Беспорядочная стрельба торговых судов временами становилась очень опасной, особенно с американских судов. На «Алстер Куин» из-за этого один человек из расчета установки «Y» был легко ранен, а корабль получил легкие повреждения.

Наконец следует отметить, что в самом начале и самом конце пути были предприняты две решительные и почти успешные попытки протаранить «Алстер Куин». Причем, увы, сделали их наши союзники».

Но эти отдельные недостатки не должны заслонить общий успех операции, особенно учитывая, что для многих это был первый бой. Люфтваффе нанесли сильнейший удар, но американцы с честью его выдержали. Лейтенант Уэсли Н. Миллер, командир артиллерийской команды транспорта «Сент-Олаф», рассказал, как выглядел бой 15 сентября для его подчиненных:

«Последние трое суток я ни разу не спал более 2 часов за ночь. Еду мне приносили на мостик. Я не покидал его, даже чтобы лечь в постель. И в таких же условиях находилось большинство команды, в том числе моряки торгового флота. Мы стояли на постах по 21 часу из 24, потому что хотели выжить. Светлое время суток составляло 19 часов. Ношение резиновых костюмов превращалось в пытку, но мы не могли их снять, так как вода была слишком холодной, и приказ покинуть корабль мог поступить в любой момент. Мы просто не получили бы времени надеть их снова».

Блейк Хьюз на «Патрике Генри» выразил ощущения большинства своих соотечественников, которые заметно отличались от общих:

«После прибытия в Архангельск я услышал, как один матрос воскликнул: «Если я еще услышу, как кто-то ругает флот лайми, я дам ему в морду!» Это мнение разделяло большинство моряков нашего судна. Британские эскортные корабли проделали опасную работу, требовавшую большого мужества. Все моряки нашего конвоя почувствовали уважение к британскому военному флоту. В результате отношения между американскими и английскими офицерами и матросами стали самыми сердечными».

Он рассказывает об одной уловке, которая применялась, чтобы поднять моральный дух команды:

«Когда после жестокого боя с вражескими самолетами британские эсминцы проходили вдоль колонн транспортов, наши матросы и их обменивались приветственными криками и поднимали руки с торжествующим «V». Было в этом нечто такое, что круто поднимало настроение».

Среди спасенных тоже не наблюдалось упадка духа. Роберт Хьюз описывает случай, имевший место на борту «Сциллы», где для спасенных моряков организовали небольшой спектакль.

«Носовые кубрики были забиты людьми, разбившимися на маленькие группки. Они разговаривали, играли в карты, спали, ели. Там были моряки многих национальностей — англичане, американцы, норвежцы и даже несколько американских негров. Трое из них сидели кружком и пели какие-то свои песни довольно приятными голосами. Когда их попросили устроить нечто вроде концерта, они сразу согласились.

Один сказал: «Похоже, вы ищете таланты, сэр. Здесь есть один цветной, который очень хорошо поет. Да, сэр!» И он указал на невысокого толстого человека, который сидел в конце стола и широко улыбался.

«Он говорит, что плыл на «Мэри Люкенбах», — добавил мой собеседник.

Крайне удивленный, я подошел к этому человеку. Наверняка никто не мог спастись после того ужасного взрыва, но вот нашелся один счастливчик.

«Вы действительно с «Мэри Люкенбах»?» — спросил я.

«Да, сэр», — кивнул толстяк, радостно улыбаясь.

«Но ведь с нее не спасся ни один человек», — заметил я.

«А вот я спасся, — ответил коротышка. — Я шел по палубе с чашкой кофе для старика, когда «Бух!», и я оказался в воде в полумиле от судна».

III

Тем временем QP-14 с боем пробивался назад. Хотя у Люфтваффе просто не осталось сил, что атаковать этот конвой, подводные лодки были полны желания взять реванш.

Следует напомнить, что Боевая эскортная группа вместе с «Авенджером» и его 2 эскортными миноносцами, а также кораблем ПВО «Алинбанк» во второй половине дня 16 сентября покинули PQ-18 тремя группами. Первой из них к конвою QP-14 17 сентября в 3.00 присоединилась группа контр-адмирала Барнетта: крейсер «Сцилла» и 2 флотилии эсминцев. Барнетт взял командование эскортом на себя. Каждая группа занимала свое место в строю охранения, измененном с учетом того, что QP-14 состоял всего из 6 колонн. К этому времени в конвое остались только 16 транспортов, так как «Айронклэд» остался в Архангельске, а «Трубэдуэ» оторвался в сумерках 15 сентября. «Уинстон Сейлем» сильно отстал от конвоя и тащился где-то позади.

Хотя «Авенджер» и поднял «Суордфиш», чтобы отыскать пропавшие суда, обнаружить их не удалось. Тем временем команда маленького авианосца была занята по горло, пытаясь подручными средствами исправить множество мелких дефектов в оставшихся самолетах. Капитану сообщили, что теперь на корабле имеются 13 боеспособных «Си Харрикейнов» и 3 «Суордфиша». Это было великолепное достижение, особенно с учетом того, что в начале операции «VE» на корабле имелись только 12 собранных «Си Харрикейнов», а 4 были потеряны в боях. Контр-адмирал Барнетт передал капитану 2 ранга Колтхерсту:

«Вы хороший отец своим детям».

На это последовал ответ:

«Дверь лазарета наконец-то закрылась».

17 сентября «Суордфиши» обнаружили «Интрепид» и танкер, а также группу «Алинбанка» и указали им направление на конвой. Их пилоты потом сообщили, что при полетах на уровне моря самолеты сразу покрывались коркой льда, как только попадали в туман. Этот день выдался очень холодным. Видимость резко менялась: то налетали снежные заряды, то небо становилось совсем чистым. Однако немецкие самолеты-разведчики не были замечены ни радаром, ни наблюдателями.

Такая же погода сохранилась и 18 сентября, но утром QP-14 был замечен противником, и с 10.05 за кормой конвоя постоянно болтались 2 немецких самолета. По ним даже дали пару выстрелов, когда они осмелились подлететь слишком близко. Во второй половине дня видимость ухудшилась, и немцы потеряли конвой. В этот день они предприняли последний крупный налет на PQ-18, поэтому выделить какие-либо самолеты для атаки обратного конвоя немцы просто не смогли. Однако «волчьи стаи» продолжали нагонять его, имея в своем составе новые лодки и свежие экипажи.

Несколько раз конвой встречал айсберги и был вынужден срочно поворачивать, чтобы обойти их. В 16.30 показался остров Надежды, а через 30 минут над конвоем пролетела «Каталина». Она принесла неприятное известие — впереди на довольно большом расстоянии были замечены 2 подводные лодки. Эсминец «Онслоу» был отправлен проверить это сообщение, но ничего не обнаружил. Тем временем между адмиралом и несчастным самолетом состоялся неприятный разговор. Барнетт позднее сообщил:

«Самолет дал неправильные опознавательные, не сумел передать мне название моего флагмана и затребовал номер конвоя, курс и скорость, хотя совсем рядом по правому борту находился остров Надежды, а конвой был ясно виден. Все это выглядело очень подозрительно».

Этой «подозрительной личностью» был капитан Г. Г. Потье, пилотировавший «Каталину» «Н» из бухты Грязная. Позднее он доложил, что дважды запрашивал состав и скорость конвоя у командира, но не получил ответа. Потье сообщил, что видел 2 подводные лодки, и заметил, как в ту сторону направился эсминец. Когда его попросили передать опознавательный, он ответил «Н». На это адмирал передал:

«Вы передаете неправильный опознавательный и приближаетесь к конвою. Как название этого крейсера?»

Пилот ответил прожектором:

«Мы используем сигналы, установленные для связи с кораблями восточнее 15 градусов Ост».

Он позднее писал, что, вернувшись на базу, еще раз проверил правильность своих действий и выяснил, что не допустил никаких ошибок. Еще одна интересная иллюстрация плохо организованного взаимодействия между КВВС и флотом. К счастью для англичан, у немцев дела с этим обстояли еще хуже!

Контр-адмирал Барнетт был склонен верить, несмотря на сообщение Потье, что конвой оторвался от подводных лодок. Он полагал, что лодки получили приказ на полном ходу обогнать конвой и сосредоточиться у мыса Южный (южная оконечность Шпицбергена). Барнетт ранее говорил, что, пройдя мыс Южный, он сразу повернет корабли на север, чтобы увеличить расстояние до немецких аэродромов. Это помешало бы торпедоносцам атаковать и позволило бы избежать повторения трагических событий 13 сентября. Поэтому Барнетт решил пройти как можно ближе к мысу Южный. Он писал:

«Если бы поворот на север можно было выполнить без обсервации, мы получили бы все шансы уклониться от противника и сумели бы отойти подальше».

Вскоре ему пришлось убедиться в обратном.

Сначала он намеревался отправить все эсминцы в бухту Белл для дозаправки, но это серьезно ослабило бы эскорт в самый критический момент. Поэтому Барнетт решил оставить эсминцы при себе, а для заправки кораблей в море вытащить со стоянки один из танкеров.

В результате в сумерках эсминцы «Фьюри» и «Импалсив» были отправлены навстречу танкеру «Олигарх». 18 сентября «Суордфиши» вели рутинное противолодочное патрулирование и сначала заметили только большой айсберг. Однако в 17.15 один из них развеял все иллюзии Барнетта насчет того, что ему удалось обмануть вражеские лодки. В 20 милях за кормой конвоя он обнаружил лодку в позиционном положении. Над водой торчала только рубка. Лодка сразу погрузилась, а «Суордфиш» полторы минуты спустя сбросил в водоворот 2 глубинные бомбы, одна из которых не взорвалась. Впрочем, в эту ночь атак из-под воды не последовало, но отпущенное конвою спокойное время истекало.

На рассвете 19 сентября произошло событие, напомнившее, что германский линейный флот еще жив и может угрожать возвращающемуся домой конвою. В 4.30 «Онслоу» сообщил, что видит на северо-восточном горизонте 2 мачты. Эсминец «Оффа» был направлен для проверки, и началось напряженное ожидание. Британские эсминцы ожидали прибытия эскадры из Альтен-фиорда, но вскоре все прояснилось. Капитан-лейтенант Юинг выяснил, что причиной переполоха стала заблудшая овца «Уинстон Сейлем», которая возвращалась к своему стаду. Шкипер сообщил, что он сразу направился на север и двигался вдоль кромки льдов.

Все надежды незаметно повернуть на север и стряхнуть с хвоста немецкие самолеты окончательно рассеялись, когда в 9.50 появился первый вражеский самолет. Чуть позднее к нему присоединился второй. Они немедленно сообщали о всех изменениях курса, что сразу отмечалось на огромных картах в Осло.

Тем временем стало известно о втором пропащем. В 13.00 был принят сигнал бедствия с «Трубэдуэ». Он сообщил, что атакован подводной лодкой в 70 милях к северо-востоку от конвоя. «Онслот» на полной скорости помчался туда. Капитан 2 ранга Селби получил приказ отвести транспорт в бухту Белл, заправить там свой эсминец, а потом возвращаться вместе с Соединением Р в Скапа-Флоу.

«Онслот» летел на помощь, и когда эсминец находился уже в 30 милях от конвоя, капитан 2 ранга Селби радировал на «Трубэдуэ», что он уже недалеко. В ответ пришел «миллион благодарностей». «Авенджер» поднял один из «Суордфишей», чтобы патрулировать над транспортом до подхода «Онслота». Самолет крутился там целый час, после чего появился капитан 2 ранга Селби. Однако они не нашли никаких признаков подводной лодки.

В сумерках танкер «Олигарх» присоединился к конвою вместе с эсминцами «Фьюри», «Импалсив» и «Вустер», прибывшими из бухты Белл. Последний занял место «Онслота» в кольце охранения. Корабли охранения неоднократно устанавливали контакты с подводными лодками в течение ночи. Было ясно, что конвой преследует большая группа субмарин, поэтому соблюдать радиомолчание не было необходимости.

В 5.30 подводные лодки нанесли первый удар.

Тральщик «Леда» (капитан 2 ранга Э. Г. Винн-Эдвардс) находился за кормой конвоя. Это была самая опасная позиция, так как подводные лодки, не сумевшие атаковать конвой с носовых курсовых углов, стреляли, оказавшись позади его. Именно так поступила U-435, капитан-лейтенант Штрелов всадил 2 торпеды в тральщик. Несмотря на страшный удар, небольшой корабль продержался на воде еще 1,5 часа. Прибыли спасательные суда и эскортные корабли, которые сняли капитана 2 ранга Винн-Эдвардса, 86 военных моряков и 2 офицеров торгового флота, хотя 6 человек позднее скончались от ран и обморожения. Большинство спасенных было размещено на спасательных судах «Рэтлин» и «Замалек», а несколько человек остались на тральщике «Сигалл».

Позднее утром стало понятно, что конвой QP-14 преследуют 5 подводных лодок, к которым готовы присоединиться еще несколько. Так как британские лодки Р-614 и Р-615 в любом случае вскоре должны были уходить, адмирал Барнетт решил дать им возможность попытать счастья, атакуя подводного противника. Поэтому эсминец «Оппортюн» отвел 2 лодки на расстояние 20 миль за корму конвоя, после чего их молодые капитаны были предоставлены самим себе.

В 13.50 британские лодки разошлись на расстояние 5 миль друг от друга и погрузились. 5 немецких лодок должны были проследовать именно через этот район. К несчастью, с самого начала видимость ухудшали многочисленные снежные шквалы. Тем не менее, в 15.09 командир Р-614 лейтенант Д. Дж. Бекли услышал характерный шум дизелей по правому борту. Через 8 минут между полосами летящего снега на расстоянии около 1000 ярдов показалась ничего не подозревающая жертва. Это была U-408 капитан-лейтенанта фон Химмена, который совершенно не подозревал о грозящей ему смертельной опасности.

Лейтенант Бекли немедленно повел Р-614 в атаку и в 15.20 выпустил 4 торпеды. Прошло 12 секунд, после чего прогремел взрыв, через 14 секунд — второй, а еще через 5 секунд — третий. Всмотревшись во мглу, англичане увидели, как корма застигнутой врасплох немецкой лодки исчезает в облаке пены на расстоянии около 600 ярдов. Фон Химмен, вероятно, никогда в жизни не испытывал подобного потрясения. Однако ангел-хранитель спас его и его команду от почти неминуемой гибели. Было ясно, что первый взрыв, который слышал Бекли, стал следствием преждевременного срабатывания магнитного взрывателя торпеды.

Бекли решил, что две другие торпеды взорвались прямо под немецкой лодкой, но благоразумно не стал всплывать для поиска обломков или спасшихся немецких моряков, потому что где-то рядом находились еще 4 подводные лодки. В этом случае он сам мог разделить участь своей жертвы. Р-615 лейтенанта Ньюстеда вообще ничего не видела. В действительности фон Химмен заметил следы приближающихся торпед, и срочное погружение спасло U-408. Однако эта атака является прекрасным примером использования подводной лодки в борьбе против других лодок. В годы Первой Мировой войны специально для этой цели были построены лодки типа «R», но они появились слишком поздно, чтобы добиться каких-то результатов. В следующей войне было несколько успешных атак такого рода, а после войны именно противолодочные операции стали главной задачей британских ядерных субмарин. Обе британские лодки больше не имели никаких встреч и благополучно прибыли в Лервик 24 и 25 сентября соответственно.

Тем временем английские корабли и самолеты попытались рассеять собравшиеся немецкие лодки. В 11.20 один из «Суордфишей» заметил другую субмарину на поверхности в 15 милях к востоку от конвоя. Лодка не погрузилась, и «Суордфиш» сбросил на нее две 40-фн фугасные бомбы, чтобы загнать под воду. После этого он сбросил 3 глубинные бомбы на погрузившуюся лодку.

Самолет сообщил по радио свои координаты конвою. Тем временем эсминец «Ашанти» заметил на расстоянии 8 миль другую подводную лодку и помчался на охоту. На помощь «Суордфишу» были отправлены 2 эсминца, но в последний момент самолет заметил третью лодку и перенацелил эсминцы на нее, а сам улетел на «Авенджер» заправляться. Охота оказалась неудачной. «Ашанти» неожиданно заметил перископ на расстоянии всего одной мили, и капитан 2 ранга Онслоу выполнил 5 атак глубинными бомбами. Сначала появились воздушные пузыри и струйка солярки. Через несколько секунд после последней атаки прогремел сильный подводный взрыв, и контакт был утерян. Хотя видимых доказательств успеха не было, все надеялись, что германская лодка уничтожена. Однако позднее это не подтвердилось.

Но самые активные действия эскортных кораблей не сумели удержать «волчью стаю», и в 17.25 «Сильвер Суорд «, замыкавший центральную колонну, получил 2 торпеды с одной из лодок, проникшей внутрь завесы. Ближайшие корабли сопровождения бросились к нему, но транспорт был обречен. Экипаж был снят, а пылающий корпус был в 18.30 потоплен эсминцем «Вустер» (капитан-лейтенант У. А. Джунипер).

Так как подводная угроза продолжала нарастать, и в то же время не было никаких признаков готовящейся воздушной атаки, напоминающей удар, обрушенный на PQ-18, контр-адмирал Барнетт принял еще одно трудное решение. Капитан 2 ранга Колтхерест уже говорил, что экипажи его 3 «Суордфишей» дошли до предела выносливости. Летчики с самого начала похода постоянно проводили полеты. Они обнаружили и атаковали множество подводных лодок, но теперь эффективность действий «Суордфишей» начала снижаться, так как на летчиках сказывалась усталость. Уже сам факт, что они летали на допотопных самолетах в таких сложных условиях, вызывает уважение. «Суордфиши» на флоте любили. В умелых руках это живое ископаемое могло творить чудеса, как было в Таранто. Но самолет устарел, и забыть об этом было никак нельзя. Точно такими же устаревшими были и «Си Харрикейны». События последних дней показали, что ВСФ безнадежно отстали от своих противников и союзников.

Капитан 2 ранга Колтхерст упрямо утверждал, что «Суордфиши» совершенно не годятся для противолодочного патрулирования с эскортных авианосцев. «Авенджер» имел полетную палубу длиной всего 440 футов и максимальную скорость только 16 узлов. Поднять «Суордфиш» в воздух с полным грузом глубинных бомб или с торпедой в таких условиях было исключительно трудно. Требовался благоприятный ветер. И все-таки самолеты 16 раз обнаруживали подводные лодки, в том числе 3 раза — в позиционном положении, когда на поверхности видна только рубка. Устаревшие методы оптической связи слишком часто мешали «Суордфишам» связываться с кораблями охранения. Им приходилось возвращаться на «Авенджер», и контакт терялся. Все эти детские болезни требовалось преодолеть, и лишь потом эскортные авианосцы стали самым эффективным оружием в борьбе против «волчьих стай».

Теперь «Сцилла» и «Авенджер» превратились в заманчивые цели для немецких подводных лодок, хотя сами не могли принести почти никакой пользы при защите конвоя. Поэтому контр-адмирал Барнетт решил отправить их домой, чтобы не рисковать попусту ценными кораблями. Сначала они были направлены в Сейдис-фиорд. В 18.30 эсминец «Милн» (капитан 1 ранга И. М. Р. Кэмпбелл, командир 3-й флотилии) подошел к «Сцилле», чтобы забрать контр-адмирала Барнетта. Роберт Хьюз описывает, как это происходило:

«Эсминец «Милн» медленно приблизился к левому борту «Сциллы». Его изогнутый форштевень так и плясал на волнах, а его носовой бурун расходился в стороны маленькими волнами. Оба экипажа выстроились на палубах, одетые весьма разнообразно. Они были похожи на людей Виллема Баренца, плававших в этих водах 3 столетия назад. Но и тогда, и теперь холод и необходимость выжить диктовали свои условия, а форма одежды не значила почти ничего.

На нашей палубе к крану было подвешено стальное кресло из отсека отдыха команды. Адмирал, улыбаясь, уселся в него и для верности привязался фалом. Он отпустил несколько веселых шуточек и сделал жест рукой, приказывая поднять себя. Торпедист дернул рукоять, кресло вместе с адмиралом Барнеттом отделилось от палубы и медленно поплыло к ожидавшему эсминцу. Боцманматы на палубе «Сциллы» схватили дудки и засвистели, так как адмирал покидал корабль. Стрела крана поворачивалась, пока не оказалась над палубой эсминца. Тогда кресло с адмиралом медленно и аккуратно пошло вниз, пока не коснулось настила. Затем его отцепили, и боцманская дудка известила о прибытии адмирала на борт эсминца».

Вскоре после этого «Сцилла» и «Авенджер» оставили QP-14 и в сопровождении эсминца «Фьюри» и эскортных миноносцев «Уитленд» и «Уилтон» ушли вперед.

Уход «Авенджера» и его бдительных «Суордфишей» никак не могло компенсировать появление самолетов Берегового Командования. Ожидавшие своего часа подводные лодки быстро оценили преимущества ситуации и воспользовались предоставленной им свободой действий. Первым ощутил на себе их гнев один из кораблей эскорта — эсминец «Сомали» (капитан-лейтенант Ч. Мауд). Он находился на левом фланге конвоя, и в 19.00 торпеда U-408 попала ему в машинное отделение с левого борта. Котельное отделение № 3, машинное отделение и редукторное были немедленно затоплены. Эсминец сразу получил сильный крен на правый борт. «Оппортюн» и «Лорд Миддлтон» подошли к нему и начали снимать команду, пока «Эскимо» и «Интрепид» впустую гонялись за немецкой лодкой.

Эти корабли продолжали стоять на месте, пока командир «Ашанти» Ричард Онслоу не сделал попытку взять «Сомали» на буксир. Буксировка продолжалась 4 ночи и 3 дня. За это время корабли прошли 420 миль в очень сложных условиях. Это сама по себе была настоящая эпопея, но шторм, налетевший в самый последний момент, лишил Онслоу заслуженного триумфа. Несчастный «Сомали» разломился пополам и затонул.

После ухода еще одной довольно большой группы эсминцев сопровождение конвоя QP-14 заметно поредело. Но, несмотря на это, немецкие лодки не сумели больше потопить ни одного корабля, хотя они не прекращали своих атак. К 20.30 перехваченные радиопередачи показывали, что рядом с конвоем пасутся 3 подводные лодки.

Утром 21 сентября в 6.00 конвой повернул на новый курс, но 2 летающих лодки BV-138 продолжали держаться за ним, как приклеенные. Надежды, что КВВС обеспечат хоть какое-то противолодочное прикрытие, окрепли, когда прибыла «Каталина». Но через час выяснилось, что прикрытие было чисто символическим.

Тем временем эсминец «Милн» взял курс на северо-восток, чтобы посмотреть, как идет буксировка «Сомали» и насколько эти корабли продвинулись за ночь. Однако «Милн» их не обнаружил. Из радиопереговоров выяснилось, что корабли разошлись на 40 миль, поэтому контр-адмирал Барнетт решил незамедлительно возвращаться к конвою. В 8.50 на обратном пути эсминец обнаружил подводную лодку на поверхности. Он бросился в атаку, но лодка сразу погрузилась, а обнаружить ее асдиком не удалось.

В 10.40 «Каталина» «Z — Зебра» из 330-й эскадрильи, совершавшая облет конвоя, заметила на поверхности подводную лодку, которую сразу атаковала. Однако командир U-378 капитан-лейтенант Цече вызвал людей к зенитным автоматам, и они открыли меткую стрельбу, пробив гидросамолету топливный бак. Несмотря на это, «Каталина» сумела сбросить рядом с лодкой 4 глубинные бомбы, заставив ее погрузиться, прежде чем сама «Каталина» пошла на вынужденную посадку. Эсминец «Марн» (капитан-лейтенант Г. Н. А. Ричардсон) немедленно подошел к ней и забрал летчиков. QP-14 снова остался без воздушного прикрытия. В 14.30 тральщик «Брэмбл» и эсминец «Вустер» установили четкий гидроакустический контакт и атаковали цель глубинными бомбами. Перед второй атакой послышались подводные взрывы, на поверхность поднялись воздушные пузыри, но лодка уцелела.

К 5.30 конвой вышел в точку «Q», и адмирал Барнетт покинул его, направившись на «Марне» прямо в Сейдис-фиорд. Он передал командование конвоем командиру сократившегося эскорта капитану 1 ранга А. К. Скотт-Монкриффу, находившемуся на «Фолкноре». Вскоре несколько лодок проникли внутрь кольца охранения, и 22 сентября началось блестящей атакой U-435 (капитан-лейтенант Штрелов).

Он дал залп в 6.25, целясь в правофланговую колонну транспортов. Сначала получил попадание «Беллингхэм», а сразу после него — судно коммодора Даудинга «Оушн Войс» и драгоценный эскадренный танкер «Грей Рейнджер». Его судьба показала, насколько уязвимы танкеры в составе конвоя. Тральщик «Сигалл» снял коммодора Даудинга. Командир предложил доставить его на любое судно конвоя по выбору, но Даудинг предпочел остаться на тральщике. Поэтому ответственность за конвой перешла к вице-коммодору Уокеру на «Оушн Фридоме».

Капитан 1 ранга Скотт-Монкриф постарался потуже стянуть кольцо охранения, чтобы не допустить повторения такой атаки. «Брэмбл» и «Сигалл» расположились на раковинах конвоя, а корветы «Ла Малуин» и «Дианелла» — на крамболах на расстоянии 2 мили. Траулеры должны были прикрывать с траверза концевые суда фланговых колонн и весь конвой с кормы. Корветы «Лотус» и «Поппи» разместились на траверзах. Скотт-Монкрифф поставил «Фолкнор» в голове конвоя, а остальные эсминцы развернул в качестве передовой завесы на расстоянии 2 миль перед транспортами.

Ночью он распорядился сбрасывать глубинные бомбы через каждую милю. «Вустер» должен был патрулировать позади конвоя на скорости 16 узлов. «Импалсив» и «Миддлтон» патрулировали на флангах, используя радар. Эта новая тактика оказалась успешной.

Утром 23 сентября спасательные суда «Рэтлин» и «Замалек» были отправлены в Сейдис-фиорд за продовольствием. Вместе с ними в качестве эскорта ушли еще 3 эсминца — «Онслоу», «Оффа», «Вустер». В тот же день «Каталины» 210-й эскадрильи все-таки сумели доказать, что и они кое на что способны, добившись успеха в борьбе с «волчьей стаей». «Каталина» «U — Анкл» старшего сержанта Дж. У. Симменса вылетела из Суллом By незадолго до полуночи 22 сентября. В 5.53 она нашла конвой QP-14 и начала патрулировать у него по курсу. Подводная лодка была обнаружена на поверхности позади конвоя. Она явно дожидалась наступления темноты, чтобы начать атаку. Когда лодка была замечена, до нее было всего 3/4 мили. U-253 шла со скоростью 6 узлов курсом 160°, когда была атакована.

Спасения уже не было. Симменс атаковал с высоты всего 50 футов, сбросив шесть 250-фн глубинных бомб, которые накрыли U-253 в момент срочного погружения. Бомбы взорвались вокруг лодки, когда она скрылась под водой. Лодку вышвырнуло обратно на поверхность в огромном облаке брызг, а затем она скрылась в воде навсегда. Потеряв управление, U-253 снова мелькнула, уже лежа на борту. Затем нос лодки ушел вниз, а корма задралась вертикально вверх. И вот так, под прямым углом, она ушла на последнее погружение. Не спасся ни один человек.

Но больше всего сократившемуся эскорту помогла погода, так как вскоре с NNO налетел шторм. В 17.18 был замечен мыс Ланганес, конвой добрался до Исландии.

«Марн» отделился, чтобы высадить экипаж «Каталины» в Сейдис-фиорде, так как летчики базировались в Акурейри. Конвой на рассвете перестроился в 4 колонны, теперь его с воздуха постоянно прикрывали базовые самолеты. Во время шторма «Уинстон Сейлем» снова проявил свой норов, отстав от конвоя. За ним был послан эсминец «Мартин». Тем временем шторм превратился в сильный шторм, как говорит шкала Бофорта. Но 25 сентября он стих, хотя сильная волна осталась. Это очень мешало транспортам, идущим в балласте. В этот день «Оффа», «Онслоу», «Вустер» и 2 спасательных судна снова присоединились к конвою.

26 сентября «Брэмбл» и «Сигалл» были отправлены в Скапа Флоу, позднее туда же ушли «Олигарх» и «Блэк Рейнджер» в сопровождении «Блэнкни» и «Миддлтона». Наконец эсминцы Флота Метрополии тоже убыли, передав командование эскортом корвету «Ла Малуин». Последняя глава затянувшихся мучений QP-14 подошла к завершению.

А далеко на севере в пустынных водах вокруг Нордкапа тяжелый крейсер «Адмирал Хиппер» и эсминцы «Рихард Бейтцен», Z-29, Z-30 и Z-23 приступили к проведению операции «Царин». Они должны были поставить минное заграждение на известном немцам маршруте конвоев в Архангельск. После этого «Хиппер» должен был поставить еще одно заграждение к северо-западу от Новой Земли. Классический пример запирания двери конюшни после того, как лошадь уже украдена.

Глава 7. Вернулся моряк домой

I

Несмотря на благополучное прибытие в Архангельск, трудности и заботы уцелевших транспортов конвоя PQ-18 отнюдь не завершились. Они так и не избавились от угрозы воздушных атак.

Все работы по разгрузке транспортов и подготовке их в обратному путешествию проводились русскими властями. Лишь небольшие группы представителей Королевского Флота работали в нескольких портах в качестве офицеров связи. Хотя эти конвои в Северную Россию в некоторых книгах называют «Мурманскими конвоями» или «Кольским маршрутом», в действительности портом назначения большинства конвоев являлся Архангельск.

В это время на севере России работали 3 британские морские миссии, которые подчинялись адмиралу Майлсу, находившемуся в Москве. Сами они были размещены в основных портах. Главной миссией командовал контр-адмирал Дуглас Б. Фишер, она находилась в Полярном (бывший Александровск), главной базе советского Северного флота. Эта военно-морская база находится в 10 милях от моря на западном берегу Кольского залива и прикрыта маленьким островком. Перед входом в залив лежит остров Кильдин, который летчики часто использовали в качестве ориентира, как, например, это делали «Хэмпдены». Выше по течению, там, где русло реки резко изгибается, находятся Ваенга и губа Грязная.

Затем река снова круто изгибается, и выше этого излома на восточном берегу раскинулся город Мурманск, гавань которого служила почти исключительно коммерческим целям. Это был единственный незамерзающий порт в Северной России, так как недалеко от него проходит одна из струй Гольфстрима, которая не добирается до находящегося восточнее Архангельска. Еще выше по реке и тоже на восточном берегу находится небольшой городок Кола, которому обязан своим именем весь залив. К 1942 году этот город почти полностью потерял значение. Начальником британской морской миссии в Мурманске был капитан 2 ранга Диксон, который имел в своем распоряжении всего горстку людей.

У входа в Белое море из Баренцева лежит полуостров Канин Нос, который в значительной степени перекрывает горло Белого моря. В южной части моря расположен Кандалакшский залив, в голове которого находится одноименный город. Чуть севернее него расположена авиабаза Африканда. Сам Архангельск и находящиеся поблизости Экономия, Бакарица и Соломбала представляют собой большой портовый комплекс, построенный на берегу реки Северная Двина. Однако он имеет существенный недостаток — в зимние месяцы замерзает. Рядом с устьем реки расположено озеро Лахта.

В Архангельске летом 1942 года действовала вспомогательная британская миссия под командованием капитана 1 ранга Маунда. Когда Архангельский порт действовал, русские конвои направлялись туда, потому что этот порт находился значительно дальше от ближайшего немецкого аэродрома Луостари (район Петсамо). Иногда большие конвои делились между Архангельском и Кольским заливом. К июлю 1942 года сильнейшие воздушные налеты на Мурманск превратили этот город в груду развалин, поэтому вопрос о направлении PQ-18 в Кольский залив даже не возникал.

Один из работников миссии в Полярном вспоминает:

«Я никогда не мог понять, почему немцы тратят столько сил на бомбежки города и порта Мурманск. Я однажды провел в городе ночь во время налета, и это было крайне неприятно. Но гораздо проще было заминировать гавань».

Конечно, это было бы самым простым и эффективным способом лишить порт его значения. Уничтожение деревянных зданий и причалов к этому не привело и не могло привести. Впрочем, мы уже говорили, что на плечи капитана 1 ранга Маунда и его людей легли основные обязанности по приему большого количества транспортов.

Как мы уже упоминали, значительная часть конвоя на заключительном отрезке пути 21 сентября столкнулась с серьезными проблемами. «Малькольм», «Акейтес» и другие эскортные корабли получили лоцманов, которые помогли им дойти до отведенных стоянок у причала Воронецкий. Капитан 2 ранга Рассел ехидно писал:

«Командир корвета «Бриони», мимо которого я прошел вверх по фарватеру, в походе слегка совершенно потерял благопристойность, взяв на борт женщину-лоцмана».

Тральщик «Харриер» отвел на стоянку шкипер транспорта «Сталинград», один из спасенных русских моряков, находившихся у него на борту. Тральщик в 8.45 благополучно подошел к причалу Красный и выгрузил людей. Однако капитан «Алстер Куин» решил остаться в море возле 3 севших на мель судов возле бара реки, чтобы прикрыть их от воздушных атак, поскольку эти суда были слишком заманчивой целью. Позднее к нему присоединились русский эсминец и тральщик «Бритомарт». Выяснилось, что капитан 1 ранга Адамс поступил очень разумно, потому что в 15.45 2 бомбардировщика Ju-88 внезапно появились со стороны суши. Один из них сбросил серию бомб, которая легла среди стоящих на мели транспортов, а второй спикировал на «Алстер Куин», несмотря на плотный заградительный огонь. Его бомбы разорвались всего в 40 ярдах от кормы корабля ПВО, который повреждений не получил. К счастью, транспорты остались целы, впрочем, бомбардировщики — тоже.

Командир «Алстер Куин» решил, что его экипаж нуждается в отдыхе после затяжных боев, поэтому он поднял якорь и направился в Архангельск, остановившись в 8 милях выше по реке. Однако его экипаж лучше отдохнул бы, если бы корабль оставался в море.

В эту ночь немцы провели сильный налет на Архангельск. Как позднее отмечал капитан 1 ранга Маунд, они не могли мечтать о лучшей цели, чем 11 торговых судов, вытянувшихся в линию вдоль пристани Бакарица, и без того заваленной взрывчаткой. Вторая половина конвоя стояла в Экономии и была столь же уязвима.

Хотя ночью 21/22 сентября немцы сбросили множество бомб на все цели подряд вдоль русла реки, с их точки зрения результаты налета были скромными. Кое-кто считал, что они попытались поставить мины. Капитан 1 ранга Адамс сообщил, что видел сильный взрыв на реке в миле от своего корабля. В полночь какой-то тяжелый предмет упал справа по носу у «Алстер Куин». Адамс думал, что это или невзорвавшаяся бомба, или мина.

Для некоторых моряков этот налет едва не стал последней соломинкой, которая ломает спину верблюду. Пришвартовавшись к причалам, они почувствовали себя в безопасности, но лишь теперь осознали, что линия фронта проходит совсем рядом с Архангельском, а немецкие и финские самолеты летают здесь совершенно свободно. Разочарование оказалось горьким.

Джон Каррент с «Эксфорда» писал:

«Наши корабли не открывали огонь. Русские заполнили небо шрапнелью. Нам приказали не стрелять, пока нас не атакуют. Немцы сбросили множество зажигательных бомб и осветительных ракет».

Блейк Хьюз выражается более определенно:

«После того как конвой прибыл в Архангельск, несколько раз прилетали ночные бомбардировщики с грузом фугасных и зажигательных бомб. Во время этих налетов они уничтожили 6 или 8 городских кварталов, но, к всеобщему удивлению, портовые склады, забитые только что привезенными грузами, они не тронули, хотя склады были ярко освещены осветительными ракетами. Они даже не попытались бомбить корабли или причалы».

Хьюз добавил, что в принципе не может объяснить это, однако он слышал любопытную сплетню. Дескать, эти бомбардировщики были финскими, а не немецкими, и финны предпочитают бомбить русских, а не американцев. Но, какова бы ни была причина, Люфтваффе упустили свою последнюю возможность нанести потери конвою PQ-18, чтобы хоть как-то подкрепить свои претензии на господство на море.

Учитывая трудности и опасности, которым подвергались эти 40 транспортов и их экипажи, а также титанические усилия, предпринятые 50 военными кораблями, можно только удивляться поведению русских. Огромное количество грузов, стоящих миллионы фунтов стерлингов, было выгружено с транспортов, преодолевших сотни опасностей, и буквально свалено кучей в порту, находящемся всего в 50 милях от немецких аэродромов. Напомним, что союзники уже год отправляли конвои в Россию, а русские упорно требовали все новых и новых поставок. Можно не сомневаться, что моряки союзников с удивлением и горечью спрашивали себя, почему это происходит. Советский адмирал, метавший громы и молнии в союзников за то, что они топят поврежденные транспорты вместе с грузами, об этом скромно умалчивает. Но капитан 1 ранга Маунд предлагает свое объяснение:

«Разгрузка судов происходила сначала очень медленно, потому что в Бакарице и Экономии царил хаос и обе пристани были забиты. После того как были поданы железнодорожные платформы и из порта вывезли танки и самолеты, разгрузка пошла более гладко».

Ящики с лекарствами и медицинским оборудованием, на которых была надпись: «Дар советским людям от жителей Ковентри», сразу после выгрузки были отправлены по железной дороге в адский котел Сталинграда. Ведь там, на далеких берегах Волги решалась судьба Советского Союза. Но перед этим были тщательно закрашены все надписи, указывающие на происхождение грузов.

Хотя налеты Люфтваффе были практически безрезультатными, они все-таки ускорили процесс разгрузки. Еще раз обратимся к воспоминаниям капитана 1 ранга Маунда.

«Русские совершенно правильно стремились как можно быстрее убрать взрывчатку с пристаней. При этом они заодно убрали и боеприпасы, адресованные мне для передачи на британские военные корабли. Позднее я обнаружил, что значительная часть моего груза была отправлена по железной дороге в Вологду».

Во время войны простые русские люди прекрасно понимали значение помощи, доставляемой моряками союзников, несмотря на огромные опасности. Это после войны советская пропаганда подняла вой о «проклятых лакеях империализма». Снова рассказывает Блейк Хьюз:

«Конечно, существовал языковый барьер и барьер уровня жизни, но мои люди и я сам обнаружили, что русские очень дружелюбны. Они хотели сделать наше пребывание в России по возможности приятным. Условия в Международном клубе в Архангельске и Морском клубе в Соломбале были сносными. Там устраивались танцы, концерты, крутились кинофильмы. А если у вас хватало смелости, вы могли посещать уроки русского языка. Я несколько раз посещал Морской клуб, и каждый раз кто-нибудь старался помочь мне провести время повеселее».

Этот рапорт показывает нам другую сторону медали. Нельзя все видеть в одном цвете — черном или белом.

Коммодор Боддэм-Уитэм отдал должное работе капитанов советских транспортов, входивших в его конвой, что резко отличается от его крайне невысокого мнения об американских шкиперах. Например, капитан транспорта «Тбилиси» был ранен, но его помощник великолепно управлял судном. Коммодор также высоко отозвался о выносливости британских шкиперов, часть из которых были ветеранами этих походов.

«Это был третий арктический поход капитана Ламонта (шкипер «Темпл Арх»). Он и его старший механик Карри были награждены Офицерскими крестами Ордена Британской Империи. Хладнокровие, которое демонстрировал капитан Ламонт на мостике, его помощь мне в наблюдении за приближающимися самолетами, его управление огнем корабельных орудий заслуживают самой высокой оценки. Я представлю его к новой награде».

Можно смело сказать, что на берегу в Архангельске в сентябре и октябре 1942 года союзники сумели наладить сотрудничество. Все чувствовали, что делают общее дело. Эта уверенность стала особенно прочной, когда дела на Восточном фронте пошли плохо. И отношения между союзниками стали ухудшаться, как только русские начали добиваться успехов. Но в октябре 1942 года все русские начальники, даже самые высокие, просто излучали тепло и дружелюбие.

22 октября в городском театре была организована встреча американских, английских и советских моряков. Ее целью, как объяснил председатель Архангельского горсовета, было «сплочение моряков союзных держав». Известный исследователь Арктики Папанин произнес большую речь. Он высоко оценил мужество моряков, которые с боем провели конвой, и выразил глубокую благодарность за доставленные вооружение и технику. Папанин заявил, что это оружие уже доставлено на фронт и используется в боях против немцев. Он подчеркнул, что России требуется все больше и больше оружия и военных грузов. Вдоль сцены были развешаны портреты Рузвельта, Черчилля и Сталина, украшенные флагами трех держав. В конце речи были сыграны национальные гимны. Вечер получился запоминающимся.

Тем временем продолжалась разгрузка транспортов. Капитан 1 ранга Маунд сообщил, что она была завершена 20 октября, ровно через месяц после прибытия конвоя!

В целом мнение союзников о русских не сильно отличалось от того, которое высказал один из офицеров КВВС. Он позднее писал, что русская изобретательность и их способность к упорной работе были главными составляющими их эффективности. После того как отдается приказ «исполнить», русские не прекращают работать, пока дело не будет сделано. Сегодня слова этого офицера звучат исполнившимся пророчеством:

«Если они начинают немного медленно, вскоре упорство позволяет им наверстать упущенное».

Пока в Архангельске и дома шли празднования, смерть нашла последнюю жертву операции «VE». Ее почти никто не заметил, и об этом почти никто не вспомнил, хотя конвой благополучно добрался до цели, благодаря неустанным усилиям именно этого человека. Коммодор Боддэм-Уитэм вынес на своих плечах всю тяжесть руководства самым большим из арктических конвоев. Он терпеливо и тщательно руководил действиями своих 40 подопечных, что было нелегко, так как часть капитанов-новичков была абсолютно уверена, что они знают о конвоях абсолютно все. Но после того как завершился начальный период обучения в деле, конвой превратился в довольно сплоченную команду. Коммодору пришлось приложить огромные усилия, чтобы переформировать конвой после мощной атаки торпедоносцев, но он продолжал идти к цели, и ни один корабль не повернул назад.

Все это — его заслуга. Он глубоко переживал гибель каждого судна и каждого моряка, как ясно показывает его письмо адмиралу Барнетту. Он сделал все возможное, чтобы его конвой благополучно добрался до цели. Но для человека его возраста такое напряжение оказалось непосильным.

Капитан 1 ранга Маунд писал, что моряки конвоя несколько поздно поняли, сколь многим они обязаны этому человеку.

«На банкете, который устроил мэр этого города в честь офицеров военных кораблей и торговых судов конвоя PQ-18, контр-адмиралу Боддэм-Уитэму устроили спонтанный, но крайне сердечный прием. Он больше, чем любые официальные фразы, показал признательность моряков за его великолепные действия в столь трудных условиях».

К несчастью, это оказалось последней каплей, как стало ясно позднее. В рапорте, подписанном капитан-лейтенантом медицинской службы У. М. Гамильтоном и капитанами армейского медицинского корпуса Ч. Дж. Робертсом и Г. Гудвином говорится, что контр-адмирал Боддэм — Уитэм признан временно негодным к исполнению своих обязанностей. Морфий и бром несколько облегчили его состояние, но те же доктора были вынуждены признать, что выздоровление не наступило. Поэтому капитан 1 ранга Маунд отправил в Адмиралтейство радиограмму, сообщая об этом. Он также просил прислать вице-коммодора, чтобы помочь ему во время обратного путешествия.

За свое руководством конвоем PQ-18 контр-адмирал Боддэм-Уитэм вполне справедливо был награжден Командорским крестом Ордена Британской Империи. В приказе отмечались его отвага и решительность, проявленные при проводке арктических конвоев. Во время беседы в Москве на обратном пути в Англию Боддэм-Уитэм сказал: «Немцы утверждают, что мы не можем использовать северный маршрут, но ответ предельно прост — мы сделали это». Действительно, мы сделали это, но лишь потому, что у нас были такие люди, как Боддэм-Уитэм. После высадки в Северной Африке контр-адмирал Боддэм-Уитэм в марте 1943 года скончался в Гибралтаре, снова находясь на военной службе.

Перечисляя великие события и тяжелые бои, следовало бы помнить и о людях, от которых зависит так много. Ведь для успеха от них требуются предельные усилия.

II

В Англии испытали серьезное облегчение, когда стало ясно, что потери во время этой операции оказались далеко не так велики, как у предыдущего конвоя PQ-17. Действительно, будет очень интересно сравнить цифры, хотя, как всякая статистика в принципе, они способны лишь спрятать истину, как это и было сделано руководством для успокоения британской публики.

Конвой PQ-17 состоял из 34 судов, из которых были потеряны 23. Конвой PQ-18 состоял из 40 судов, но погибли только 13. Эти голые факты не нуждались в приукрашивании. Но, к несчастью, в Германии имелись доктор Геббельс и министерство пропаганды. Они немедленно принялись за работу и сделали все возможное и невозможное, чтобы исказить факты, обрушив на головы англичан поток фальшивок. После войны этому вопросу было посвящено достаточно много публикаций, но, как мы уже видели, они лишь запутывают дело, а не проясняют его.

К счастью, военные с обеих сторон в то время были гораздо более честны в своих оценках. Из их рапортов и заметок можно более точно оценить операцию, чем из последующих «исследований».

Как мы уже отмечали, коммодор Боддэм-Уитэм полагал, что конвою повезло. Он дошел до цели, причем его потери оказались очень небольшими по отношению к масштабам ударов с воздуха и из-под воды. Однако англичане сильно преувеличивали размеры подводной опасности, так как против конвоя действовали всего 12 лодок, а не 30, как они считали.

Контр-адмирал Барнетт не менее честно высказал свое мнение об этой операции.

«Я не могу сказать точно, следует ли эту операцию считать успешной или неудачной. Однако я убежден, что если бы не было совпадения 6 факторов, она могла бы иметь трагический исход».

Далее он перечисляет эти факторы:

1. Погода. Если бы она была плохой, а не хорошей на всем протяжении пути от острова Ян Майен и на обратном пути, не удалось бы организовать постоянную дозаправку эсминцев в море, которая проходила относительно спокойно. В результате пришлось бы отозвать Боевую эскортную группу.

2. Танкеры. Если бы один, а тем более оба танкеры были потоплены во время первых дней особенно сильных воздушных атак, соединению прикрытия опять-таки, пришлось бы отойти. Это могло привести к возвращению всего конвоя. Результаты такого решения, причем сразу после истребления конвоя PQ-17, предвидеть было совсем нетрудно, особенно если учесть, что в это время Советский Союз находился в тяжелейшем положении.

3. Если бы произошла хотя бы малейшая задержка с прибытием части эскорта в залив Белл, или заправка там была бы сорвана действиями противника, «Сцилла» и 5 эсминцев (в том числе 4, имевшие самое мощное зенитное вооружение) отсутствовали бы во время первой, самой сильной атаки торпедоносцев. Потери среди торговых судов в этом случае оказались бы значительно выше.

4. Если бы Люфтваффе повторили атаку таким же количеством торпедоносцев, какое они использовали в первый день, это привело бы не только к увеличению потерь. Корабли эскорта израсходовали бы зенитный боезапас задолго до того, как конвой оказался в безопасности.

5. Самым важным было то, что немцы совершенно не сумели скоординировать атаки торпедоносцев, пикировщиков, подводных лодок и надводных кораблей. В противном случае потери конвоя могли оказаться исключительно тяжелыми.

6. И снова вернемся к танкерам. Если бы они оказались среди жертв, даже когда конвой PQ-18 уже прибыл в Россию, это значительно ослабило бы сопровождение конвоя QP-14, которому пришлось отбивать затяжные и мощные атаки подводных лодок. И последствия этого представить не слишком сложно.

Все эти пункты были детально рассмотрены сначала адмиралом Тови, а потом специалистами Адмиралтейства. Тови пришел к тем же выводам, что и адмирал Барнетт, за исключением некоторых деталей. Но его комментарии представляют значительный интерес.

В отношении пунктов 1 и 2. Потопление одного из танкеров или слишком плохие погодные условия, мешающие заправке в море, по мнению Тови, совсем не обязательно должны были привести к возвращению конвоя, так как на Шпицбергене была организована заправочная станция. Тови напоминал, что на случай непредвиденных обстоятельств в Исландии в полной готовности находился запасной танкер. Тови полагал, что в таких условиях наиболее вероятной выглядела отсрочка отправки конвоя QP-14. Боевая эскортная группа вернулась бы в Англию самостоятельно.

Хотя Тови не касается расхода боеприпасов, он считал, что остатков хватило бы на отражение еще нескольких атак. Здесь Тови, похоже, не совсем понял Барнетта, который говорил об отражении таких же сильных атак, как первая, а не слабых налетов. Здесь Барнетт был прав, при боях такой интенсивности боеприпасов эсминцам надолго не хватило бы.

Тови добавил, что немцы наверняка не знали об использовании залива Лав в качестве якорной стоянки для танкеров. Здесь он слишком оптимистично смотрел на вещи.

Для контр-адмирала Барнетта благополучное прибытие двух третей конвоя PQ-18 стало настоящим триумфом, несмотря на его скромные оценки. В декабре 1942 года он стал кавалером Ордена Бани «за отвагу и решительность, проявленные при проводке конвоя в Северную Россию, несмотря на продолжительные и неустанные атаки вражеских самолетов и подводных лодок». В том самом декабре Барнетт, командуя 2 легкими крейсерами, сумел отогнать от конвоя тяжелый крейсер «Хиппер» и карманный линкор «Лютцов». Но, вероятно, самой известной частью его трилогии стало командование 10-й эскадрой крейсеров во время уничтожения «Шарнхорста» в 1943 году.

Барнетт был произведен в вице-адмиралы, а русские в благодарность наградили его Орденом Суворова. В 1944 — 46 годах он командовал силами Южной Атлантики, потом стал командующим базой в Портсмуте, а в 1950 году ушел в отставку в звании адмирала. Адмирал Барнетт скончался в Лондоне в июле 1959 года в возрасте 71 года.

* * *

Начальник Отдела противолодочной борьбы Адмиралтейства 28 ноября отметил, что наилучшим средством защиты конвоев является сочетание кораблей и самолетов. Начальник Артиллерийского отдела отметил неэффективность бомбардировщиков и то, что значительная часть потерь от воздушных атак была понесена в начале операции, когда артиллеристы еще были слишком неопытными. Улучшение соотношения потерь своих и противника он приписывал тому, что эсминцы Флота Метрополии имели более совершенные системы управления огнем и более мощное зенитное вооружение, чем корабли Западных Подходов. Он также подчеркнул, что три британских истребителя были сбиты собственным зенитным огнем. Однако, справедливости ради, он отметил, что повинна в этом была безрассудная отвага молодых пилотов, а не плохая организация огня кораблей сопровождения. Но в отношении торговых судов все обстояло наоборот.

Начальник Отдела торгового судоходства отметил, что мелкокалиберные зенитки торговых судов уничтожили неожиданно много вражеских самолетов. Однако моряки военных кораблей, которые видели их беспорядочную пальбу, с этим не согласились бы. На это было сказано, что бой есть бой.

Позднее Отдел торгового судоходства и представители американского флота в Лондоне обменялись серией писем. Но это произошло, когда история конвоя PQ-18 уже успела покрыться пылью и вообще ушла в тень на фоне таких событий, как высадка союзников в Северной Африке, Эль-Аламейн и Гуадалканал.

К письму Джона Д. Хигхэма из Военного отдела Адмиралтейства был приложен рапорт коммодора Боддэм-Уитэма и его язвительные комментарии относительно действий американских судов. Оно было отправлено капитану 2 ранга Р. Г. Эррингтону, чтобы тот передал письмо адмиралу Блейку, командующему американскими морскими силами в Европе.

Хотя со времени операции уже прошли 5 месяцев, все было сделано в лучших традициях Уайтхолла. Штаб ВМФ выражал надежду, что письмо «будет передано американцам, чтобы они, если возможно, приняли некоторые меры для исправления указанных недостатков».

Хигхэм добавил, что приложенный рапорт во многом уже устарел, но в то же время «имеется обширное поле деятельности для улучшения способности американских транспортов держать строй». В отношении дисциплины огня не было сказано ни слова.

Предсказать реакцию американцев было несложно. 6 февраля капитан 2 ранга Эррингтон ответил, что «адмирал Блейк был рад получить эти заметки». Однако он полагал, что комментарии коммодора Боддэм-Уитэма слишком скупы. Общие слова здесь неуместны, нужно приводить факты и называть конкретные имена. Он напомнил, что в составе конвоя числились 22 американских судна, поэтому обвинения следует адресовать более точно. «Наверняка имелись суда, которые действовали хорошо, и они опровергают огульные обвинения».

Он с сожалением отметил, что коммодор Боддэм-Уитэм не получил возможности встретиться с адмиралами Блейком и Кирком, когда находился в Лондоне.

Ничуть не лучше отреагировало руководство Командования Западных Подходов на предложенную коммодором процедуру выполнения срочного поворота. Командующий через капитана 2 ранга Рассела передал письмо, датированное 9 февраля 1943 года. В нем указывалось, что Командование Западных Подходов не считает необходимым применять такие маневры в зоне своей ответственности.

«Для успешного выполнения маневра конвой должен иметь высокую степень подготовки. Интересно отметить, что и в упомянутом случае с первой попытки его выполнить не удалось».

Все это показывает, что уроки конвоя PQ-18 были приняты к сведению, хотя это происходило весьма неспешно. Позднее Королевский Флот использовал полученный опыт. Начальник Отдела морской авиации писал:

«Несколько месяцев назад мы приложили усилия, чтобы получить «Харрикейны IIС», вооруженные 20-мм пушками, чтобы вооружить ими вспомогательные авианосцы. Мы надеемся, что в будущем сможем использовать эти самолеты для защиты конвоев PQ. Если не удастся, вместо них следует использовать «Мартлеты», вооруженные 12,7-мм пулеметами».

Начальник Артиллерийского отдела отметил, что, по его оценкам, немецкие торпедоносцы сбросили 220 авиаторпед, но добились попаданий только в 9 судов, из них 8 пострадали в первой атаке. В атаках участвовали около 100 бомбардировщиков, которые вообще не добились ни одного попадания. Хотя сегодня эти цифры кажутся сомнительными, факт остается фактом. PQ-18 и «Пьедестал» показали, что установка 20-мм эрликонов позволяет кораблям чувствовать себя довольно уверенно. А замена в будущем эрликонов 40-мм бофорсами станет крупным шагом вперед, значительно повысив безопасность. К несчастью, прошло еще 2 года, прежде чем удалось решить поставленные задачи.

В плане борьбы с подводными лодками начальник Отдела противолодочной борьбы сказал, что количество полетов, выполненных всего 3 «Суордфишами», является хорошим предзнаменованием. Ведь в будущем эскортные авианосцы появятся в достаточном количестве, чтобы сопровождать каждый конвой.

Он же отметил зависимость эсминцев от танкеров. Это нe удивительно, потому что в отделе считали ограниченность запасов топлива главным фактором, который мешает эсминцам преследовать любую обнаруженную лодку. Однако, как уже говорилось, корабли охранения имели строгие инструкции, ограничивающие самодеятельность командиров.

Опыт этой операции послужил толчком для одного из важнейших нововведений в области противолодочной борьбы. Всего через год в Атлантике появились поисково-ударные группы, состоящие из эскортных авианосцев и миноносцев, которые переходили от конвоя к конвою, усиливая их охранение. Это и принесло Королевскому Флоту окончательную победу над немецкими субмаринами. PQ-18 стал испытательным полигоном нового типа операций. Этот метод был испытан в начале войны, но привел лишь к гибели эскадренного авианосца «Корейджес». Однако эскортные авианосцы были гораздо дешевле и имелись в большом количестве.

В меморандуме от 8 декабря 1942 года Адмиралтейство указывало, что к весне 1943 года Береговое Командование будет иметь больше дальних разведчиков. Если бы только Бомбардировочное Командование не занялось истреблением гражданского населения Германии посредством «рейдов 1000 бомбардировщиков», нацеленных на немецкие города, а приступило к уничтожению верфей и нефтяной промышленности, Битва за Атлантику была бы выиграна гораздо раньше, а британские потери оказались бы гораздо меньше. Однако не следует обвинять Береговое Командование в неправильном использовании имеющихся скромных ресурсов, и добрые старые «Каталины» показали, на что они способны.

Но в одном пункте все участники проводки PQ-18 после окончания операции были столь же единодушны, как и до ее начала. По-прежнему все моряки были уверены, что этот конвой слишком велик, и таким количеством транспортов почти невозможно управлять.

Адмирал Тови снова выразил свое мнение, сделав пометки на рапорте коммодора, который датирован 11 ноября 1942 года.

«Не сомневаюсь, что конвой из 40 транспортов слишком велик, чтобы управлять им во время воздушной атаки. Я уже не раз об этом говорил».

Адмирал мог бы добавить, что его мнение «не раз» игнорировалось. Капитан 1 ранга Маунд заявил то же самое:

«Количество транспортов (40) особенно велико потому, что, как говорилось выше, это американские корабли, непривычные к плаванию в составе конвоев. Они плохо держат место в строю».

Коммодор Бодцэм-Уитэм:

«Еще до выхода в море я высказал Адмиралтейству свое мнение, что конвой слишком велик. 10 колоннами по 4 судна, в том числе 22 американских и 6 русских, крайне трудно управлять во время воздушной атаки».

То же самое повторил капитан 2 ранга Рассел, командовавший непосредственным сопровождением конвоя:

«Я категорически заявляю, что количество судов в конвое было слишком велико. Если бы все корабли конвоя были английскими, привычными к плаваниям в составе конвоев, такие размеры еще могли бы быть приемлемыми. Но когда конвой состоит из американских, панамских, русских и английских судов, сохранение строя и организация связи становятся затруднительными».

Наконец-то это удалось втолковать даже упрямому, как мул, премьер-министру, хотя американский президент еще долго продолжал отстаивать свои фантастические прожекты, а русские даже не пытались вникнуть в чужие проблемы. Адмирал Головко понял только одно: налет 18 сентября был отбит, из чего следовал непреложный вывод:

«Таковы итоги сентябрьского конвоя PQ-18. Они еще раз подтверждают, что при решительных действиях сил прикрытия и своевременно принятых мерах боевого обеспечения можно нейтрализовать надводные корабли противника, а правильной организацией боевого порядка можно отразить удары авиации и подводных лодок, причем с большими для врага потерями. Своевременным же развертыванием сил по маршруту конвоя в местах, куда нацеливает свой удар противник, и своевременным изменением курса потери конвоя можно свести к минимуму, даже в самых невыгодных условиях для атакуемой стороны.

Интересно, что скажут на все это противники союзных конвоев в северные советские порты».

Действительно интересно. Снова следует отметить, что все это словоблудие прикрывает полную бездеятельность русских. Их вклад в «правильную организацию боевого порядка» ограничился 4 эсминцами, прибывшими, когда битва уже фактически закончилась, они помогли отбить лишь одну воздушную атаку.

Рузвельт сделал типичное для себя заявление. Он утверждал, что продолжение конвоев PQ имеет такое же значение, как высадка в Северной Африке, хотя был готов пропустить один или два для гарантии успеха операции «Торч».

Премьер-министр наконец был вынужден признать, что существуют невозможные вещи. Нельзя было одновременно проводить операцию «Торч» и набрать эскортные корабли для проводки конвоя PQ-19. У Королевского Флота просто не хватало на это сил, так Черчилль и телеграфировал Рузвельту. 27 сентября был получен ответ, Рузвельт согласился, хотя гнев Сталина утихомирить было нелегко.

«Хотя я полагаю, что это станет сильным ударом для русских, я, тем не менее, думаю, что задачи, для решения которых эскортные корабли требуются в одно время, но в разных местах, делают такое решение неизбежным. В любом случае PQ-19 не выйдет в течение ближайших 10 дней. Я сильно опасаюсь, что когда настанет срок, мы будем точно знать, что конвой не будет отправлен».

Черчилль хотел одним махом разрубить гордиев узел и сразу сообщить об этом своему партнеру-тирану. Однако Рузвельт предпочитал выжидать. 2 октября он писал:

«Что касается PQ-19, я полагаю, что мы не должны сообщать Сталину, что конвой не будет отправлен».

Президент хотел сохранить отношения с советским лидером любой ценой. Он даже склонялся к тому, чтобы отправить конвой, несмотря на операцию «Торч». Предлагалось послать несколько групп наиболее быстроходных судов.

Но Черчилль решил, что его морские советники все-таки были правы, и собирался все выложить Сталину как можно быстрее. 9 октября он отправил послание Сталину, составленное как можно мягче. На это Сталин ответил: «Я получил ваше послание от 9 октября. Благодарю». Черчилль был вынужден заметить: «Бессмысленное и бесполезное сообщение».

Немцы тоже извлекли уроки из операции против PQ-18, но совершенно иные, чем думали англичане. В труде «Война на море» Стефен Роскилл писал:

«Еще до отправки очередной пары арктических конвоев события в Африке заставили противника отправить на юг все имеющиеся тяжелые бомбардировщики и торпедоносцы Не-111 и Ju-88. Так стратегический успех, которого союзники добились за тысячи миль от Арктики, высадив свои войска в Северной Африке, благоприятно сказался на обстановке за Полярным кругом».

Однако есть основания считать, что это объяснение не совсем точное. Высадка в Северной Африке была произведена только 7 ноября, а эскадрильи торпедоносцев Люфтваффе начали перебазирование из Норвегии на Средиземное море еще 2 ноября. Приказ был отдан в этот день, а перелет занял еще 5 дней. Так как высадка десанта оказалась для немцев полной неожиданностью, британская версия просто не может быть правильной, ибо в этом случае оказалось бы, что немцы узнали об операции «Торч» за неделю до ее начала. Больше доверия вызывает немецкая версия. Командование решило, что торпедоносцы не смогли при атаках конвоя PQ-18 повторить потрясающий успех, которого они добились против PQ-17. Поэтому было решено перебросить их на юг, рассчитывая, что на Средиземном море они добьются более серьезных успехов, чем в Арктике. Не приходилось сомневаться, что пилоты будут атаковать более решительно, так как в крайнем случае их ожидала посадка в теплое море, а не в ледяную могилу. Первая эскадрилья совершила перелет из Бардуфосса в Гросетто на западном побережье Италии всего за двое суток. Эскадрильи из Банака, который находился севернее, отправились еще дальше на юг, на аэродромы Комизо и Катании в Сицилию.

Тем временем штаб Группы ВМФ «Север» решил использовать для атаки следующего конвоя «Хиппер» и «Кёльн». И это было сделано, хотя в операции участвовали «Лютцов» и «Хиппер». И снова отвратительно поставленное взаимодействие привело к оглушительному провалу.

Только против PQ-17 авиации, подводным лодкам и надводным кораблям удалось добиться чего-то похожего на гармонию, и в результате конвой был почти полностью истреблен. Однако немцы не сумели сделать правильные выводы. У них в руках имелись все силы, чтобы повторить этот успех, однако они распылили их. Против конвоя PQ-18 были использованы в основном самолеты, против PQ-14 — подводные лодки, против JW-51B — надводные корабли. В результате каждый удар завершался неудачей, никакая система оружия, использованная в одиночку, не достигала победы. Британские эскортные корабли отражали их атаки. Осенью 1942 года немцы вполне могли уничтожить любой конвой, направленный в Россию. Не сумев разгромить PQ-18, они упустили блестящую возможность вбить клин в противоестественный альянс, сражавшийся против них. И уже через 3 года они дорого заплатили за свои колебания и нерешительность. С учетом всего этого следует сказать, что успешная проводка конвоя PQ-18 стала одной из самых важных побед в многовековой истории британского флота.

Приложения

Приложение 1. Состав конвоя PQ-18

11

Эмпайр Баффин

Английское

6800

12

Кентукки

Американское

5446

Потоплено

13

Чарльз Р. МакКормик

Американское

6027

14

Андре Марти

Советское

2352

15

Коупленд

Английское

21

Комилес

Советское

3962

22

Петровский

Советское

3771

23

Уайт Кловер

Панамское

5497

31

Эмпайр Сноу

Английское

6327

32

Сент-Олаф

Американское

7191

33

Эксфорд

Американское

4969

34

Голливуд

Американское

5498

41

Эмпайр Бомонт

Английское

7044

Потоплено

42

Патрик Генри

Американское

7190

43

Эсек Гопкинс

Американское

7191

44

Минтикут

Американское

6061

45

Ательтемплар

Английское

8992

Потоплено

51

Эмпайр Тристрам

Английское

7167

52

Сахале

Американское

5028

53

Эмпайр Морн

Английское

7092

54

Блэк Рейнджер

Английское

61

Темпл Арх

Английское

5138

62

Лафайетт

Американское

5887

63

Кэмпфайр

Американское

5671

64

Шохари

Американское

4971

65

Грей Рейнджер

Английское

3313

71

Оушн Файф

Английское

7173

72

Натаниэл Грин

Американское

7176

73

Джон Пенн

Американское

7177

Потоплено

74

Гулистан

Английское

5851

75

Тбилиси

Советское

7169

81

Дан-и-Брин

Английское

5117

82

Вирджиния Дейр

Американское

7177

83

Уильям Моултри

Американское

7177

91

Эмпайр Стивенсон

Английское

6209

Потоплено

92

Вакоста

Американское

5432

Потоплено

93

Мэри Люкенбах

Американское

5049

Потоплено

94

Африкандер

Панамское

5441

Потоплено

101

Орегониан

Американское

4862

Потоплено

102

Макбет

Панамское

4885

Потоплено

103

Сталинград

Советское

3569

Потоплено

104

Сухона

Советское

3124

Потоплено

105

Оливер Эллсуорт

Американское

7191

Потоплено

Приложение 2. Состав эскорта PQ-18

1. Первоначальный эскорт от Лох Ю до точки встречи с походным эскортом

Эсминцы:

Эскдейл

лейтенант М. Дж. У. Пози

Кэмпбелл

капитан 2 ранга Э. К. Коутс

Фарндейл

лейтенант Д. П. Трентхэм

Маккей

лейтенант Дж. Б. Марджорибенкс

Монтроз

капитан 2 ранга У. Дж. Фиппс

Эхо

капитан-лейтенант Н. Лейтон

Уолпол

лейтенант Э. С. Померой

Траулеры:

Араб

лейтенант Ф. М. Проктер

Данктон

лейтенант Дж. П. Килби

Хью Уолпол

лейтенант Дж. Маккензи

Кинг Сол

Лейтенант Ф. А. Рид

Пэйнтер

лейтенант Р. Г. Носиттер

2. Походный эскорт:

Эсминцы:

Малькольм

капитан 2 ранга А. Б. Рассел

Амазон

капитан-лейтенант лорд Тэйнхэм

Акейтес

капитан-лейтенант А. Г. Т. Джонс

Корабли ПВО:

Алстер Куин

капитан 1 ранга Ч. К. Адамс

Алинбанк

капитан 1 ранга Г. Ф. Нэш

Корветы:

Бриони

капитан-лейтенант Дж. Стюард

Блюбелл

лейтенант Г. Г. Уокер

Бергамот

лейтенант Р. Т. Хоран

Камелия

лейтенант Р. Ф. Дж. Маберли

Тральщики:

Харриер

капитан 2 ранга А. Д. Г. Джей

Глинер

капитан-лейтенант Ф. Дж. Г. Хьюитт

Шарпшутер

капитан-лейтенант У. Л. О'Мара

Подводные лодки

Р-614

лейтенант Д. Дж. Бекли

Р-615

лейтенант П. Э. Ньюстид

Траулеры:

Кейп Аргона

лейтенант Э. Р. Пейт

Сент-Кенан

лейтенант P. P. Симпсон

Данеман

лейтенант Т. Д. Гендерсон

Кейп Мариато

лейтенант Г. Т. С. Клустон

Моторные тральщики:

MMS-90

лейтенант Дж. Динвуди

MMS-203

лейтенант Дж. Г. Петербридж

MMS-212

лейтенант У. Дж. Уокер

Эскадренные танкеры:

Блэк Рейнджер

шкипер Л. Дж. Мак

Грей Рейнджер

шкипер Г. Д. Госден

3. Авианосная группа

Эскортный авианосец

Авенджер

капитан 2 ранга А. П. Колтхерст

Эскортные миноносцы:

Уитленд

капитан-лейтенант Р. де Л. Брук

Уилтон

лейтенант А. П. Нортли

4. Боевая эскортная группа эсминцев

Крейсер ПВО:

Сцилла

капитан 1 ранга И. А. П. Макинтайр

Флаг контр-адмирала Р. Л. Барнетта

Эсминцы:

Милн

капитан 1 ранга И. М. Р. Кэмпбелл

Фолкнор

капитан 1 ранга А. К. Скотт-Монкрифф

Онслоу

капитан 1 ранга Г. Т. Армстронг

Сомали

капитан-лейтенант К. К. Мод

Онслот

капитан 2 ранга У. Г. Селби

Ашанти

капитан 2 ранга Р. Г. Онслоу

Оппортюн

капитан 2 ранга М. Л. Пауэр

Тартар

капитан 2 ранга Сент-Дж. Р. Дж. Тэрвитт

Мартин

капитан 2 ранга Ч. Р. П. Томсон

Интрепид

капитан 2 ранга Ч. А. де В. Киткэт

Эскимо

капитан 2 ранга Э. Г. Ле Гейт

Марн

капитан-лейтенант Г. Н. А. Ричардсон

Фьюри

капитан-лейтенант К. Г. Кэмпбелл

Метеор

капитан-лейтенант Д. Дж. Б. Джуитт

Оффа

капитан-лейтенант Р. А. Юинг

Импалсив

капитан-лейтенант Э. Г. Рупер

5. Группа заправки на Шпицбергене

Эскадренные танкеры:

Олигарх

шкипер А. В. Бартон

Блю Рейнджер

шкипер Г. Ф. Колбурн

Эсминцы:

Оукли

капитан-лейтенант Р. К. В. Томсон

Каудрей

капитан-лейтенант Ч. У. Норт

Вустер

капитан-лейтенант У. А. Джунипер

Виндзор

капитан-лейтенант Д. Г. Ф. Хетерингтон

6. Крейсерское соединение прикрытия

Тяжелые крейсерера:

Норфолк

капитан 1 ранга Э. Г. Белларс

Флаг вице-адмирала С. С. Бонхэм-Картера

Саффолк

капитан 1 ранга Р. Шелли

Лондон

капитан 1 ранга P. M. Сервейс

Эсминцы:

Бульдог

капитан 2 ранга М. Ричмонд

Веномес

капитан 2 ранга Г. У. Фолкон-Стюард

7. Группа переброски подкреплений на Шпицберген

Тяжелый крейсер

Камберленд

капитан 1 ранга А. Г. Максвелл-Хислоп

Легкий крейсер:

Шеффилд

капитан 1 ранга А. У. Кларк

Эсминец:

Эклипс

капитан-лейтенант Э. Мак

8. Соединение дальнего прикрытия

Линкоры:

Эпсон

капитан 1 ранга Г. Р. Г. Кинахан

Флаг вице-адмирала сэра Брюса Фрезера

Дьюк оф Йорк

капитан 1 ранга Г. Э. Кризи

Легкий крейсер:

Ямайка

капитан 1 ранга Дж. Л. Стори

Эсминцы:

Кеппел

капитан 2 ранга Дж. Э. Брум

Монтроз

капитан 2 ранга У. Дж. Фиппс

Кэмпбелл

капитан 2 ранга Э. К. Коутс

Маккей

лейтенант Дж. Б. Марджорибенкс

Брамхэм

лейтенант Э. Ф. Бейнс

Броук

капитан-лейтенант А. Ф. К. Лейард

9. Тральная флотилия в Архангельске

Тральщики:

Хэлсион

капитан-лейтенант Ч. Г. Корбетг-Синглтон

Хазард

капитан-лейтенант Дж. Р. А. Сеймур

Саламандер

лейтенант У. Р. Мотгрэм

Бритомарт

капитан-лейтенант С. С. Стаммвитц

10. Подводные лодки

Группа прикрытия:

Шекспир

лейтенант М. Ф. Р. Эйнсли

Анривалд

лейтенант Г. Б. Тэрнер

Юник

лейтенант Э. Р. Боддингтон

Патрульная группа:

Трибьюн

лейтенант М. К. Р. Ламби

Тайгрис

капитан-лейтенант Г. Р. Колвин

Стёрджен

капитан-лейтенант М. Р. Г. Уингфилд

Аншейкн

лейтенант Н. Э. Оксбороу

Уредд

лейтенант P. O. Рёрен (Норвегия)

Подводный заградитель:

Рюби

капитан 3 ранга Г. Руссело (Свободная Франция)

Приложение 3. Авиация противников

Всего «Харрикейны» провели в воздухе

70 часов 10 минут

Потери

4 «Харрикейна» сбиты, 3 пилота спасены

2 «Суордфиша» сломали хвостовое колесо при посадке (ремонт 3 часа)

2 «Харрикейна» повредили хвостовое колесо при посадке (ремонт 3 часа)

От огня противника небольшие повреждения получили 5 «Харрикейнов»

1 «Суордфиш» сломал хвостовую часть фюзеляжа при посадке

Приложение 5. Силы немецкого флота

Боевая Группа, находящаяся в Альтен-фиорде

Вице-адмирал Кумметц

«Адмирал Шеер»

капитан 1 ранга Меендсен-Болькен

«Адмирал Хиппер»

капитан 1 ранга Майзель

«Кёльн»

капитан 1 ранга Бальцер

«Рихард Бейтцен»

капитан-лейтенант фон Дэвидсон

Z-23

капитан-лейтенант Виттиг

Z-29

капитан-лейтенант Рехель

Z-30

капитан-лейтенант Кайзер

Z-27

капитан 2 ранга Шульц

На Z-27 находился капитан 1 ранга Пёнитц, командир 8-й флотилии эсминцев.

Группа подводных лодок «Айспалас»

U-88

капитан-лейтенант Боманн

U-255

капитан-лейтенант Рехе

U-377

капитан-лейтенант Кёлер

U-378

капитан-лейтенант Цече

U-403

капитан-лейтенант Клаусен

U-405

капитан-лейтенант Гопмап

U-438

капитан-лейтенант фон Химмен

U-435

капитан-лейтенант Штрелов

U-457

капитан-лейтенант Бранденбург

U-589

капитан-лейтенант Хоррер

U-592

капитан-лейтенант Бора

U-703

капитан-лейтенант Бильфельд

Иллюстрации

Матросы на баке «Сциллы» счищают лед с помощью пара.

Контр-адмирал Боб Барнетт и капитан I ранга Алан Скотт-Монкрифф на мостике «Фолкнера».

Эсминцы Флота Метрополии на учениях перед началом конвойной операции.

Снимок сделан с «Фолкнера» и показывает корабли 8-й, 6-й и 3-й флотилий.

Подвеска боевой торпеды на Не-115.

Торпедоносец Не-111.

Торпедоносец Ju-88.

«Си Харрикейн».

Легкий крейсер «Сцилла»

Эскортный авианосец «Авенджер».

Низколетящий Jи-88 прорывается сквозь огневую завесу, поставленную эсминцами, чтобы атаковать «Авенджер».

Эсминец «Эскимо» на переднем плане проходит мимо строя транспортов. Чуть дальше виден разрыв тяжелой бомбы рядом с эскортным миноносцем «Уитленд».

Две тяжелых бомбы разрываются рядом с «Авенджером».

Гибель транспорта «Мэри Люкенбах». Фотография сделана с палубы «Авенджера» во время атаки немецких торпедоносцев.

Транспорт идет к цели

Торпеда поразила еще одно судно.

Король Георг VI посетил крейсер «Сцилла» в Скапа Флоу после возвращения их похода. Обратите внимание на щитовые 114-мм установки «Беззубого ужаса», установленные вместе 133-мм башен на однотипных крейсерах.

Спасенные с торпедированных транспортов переходят на борт «Сциллы».

1

Во время операции «Пьедестал» в августе был потоплен «Игл», тяжело поврежден «Индомитебл», легко поврежден «Викториес». «Фьюриес» был занят переброской самолетов на Мальту. Прим. авт.

(обратно)

2

Увы, эта розовая мечта рейхсмаршала так и осталась несбывшейся. Особенно унизительным для него было то, что Кригсмарине добились больших успехов в охоте на британские тяжелые корабли. Линейные крейсера потопили авианосец «Глориес», а подводные лодки — авианосцы «Корейджес», «Арк Ройял», «Одесити», «Игл» и линкоры «Ройял Оук» и «Барэм». Итальянцы искренне верили, что их торпедоносцы потопили «Игл», и долго утверждали это, что еще больше бесило Геринга. И финальным ударом стали сообщения, что японская авиация потопила 5 американских линкоров, 2 английских и авианосец «Гермес» в придачу. Прим. авт.

(обратно)

3

Единственное уцелевшее судно «Мэри Люкенбах» было переведено в колонну 8. Оно заняло место за кормой «Дан-и-Брина», впереди «Вирджинии Дейр». Прим. авт.

(обратно)

4

Вот он, калибр морской войны в Атлантике! На Тихом океане потопление линкора не было даже оперативным успехом так, выигрыш тактической стычки. Прим. пер.

(обратно)

5

Немцы с этим не согласятся. Де ля Перьер, Веддинген, Прин и многие другие ничуть не хуже Хортона. Прим. пер.

(обратно)

6

Мелкая неточность. «Шекспир» сразу так и был назван, но «Аншейкн» и «Анривалд» сначала назывались Р-54, Р-45 соответственно. Прим. пер.

(обратно)

7

Не очень ясно — от центрального или левого корабля? Прим. пер.

(обратно)

8

Эти слова можно перевести как «Чучело синицы». Вероятно, именно это немцы намеревались изготовить из QP-14. Прим. авт.

(обратно)

9

Она прекрасно описана в книге Д. Поуп «Новогодний бой», выпущенной издательством ACT. Прим. пер.

(обратно)

10

А. Г. Головко «Вместе с флотом», Москва, 1979 год, стр. 137. Прим. пер.

(обратно)

11

Интересно отметить, что в советском издании мемуаров Головко последняя фраза отсутствует. Может быть, она имеется в английском, которое цитирует автор? Прим. пер.

(обратно)

12

Еще один пример весьма вольного перевода работников Воениздата. С. Роскилл, «Флот и война», том 2, Москва, 1979 год, стр. 269. «Этот же истребитель отбил атаку еще нескольких самолетов противника». Наши переводчики еще более усилили вранье. Прим. пер.

(обратно)

Оглавление

Смит Питер Ч . Победа в Арктике

  Глава 1. Политическая целесообразность

  Глава 2. Любой ценой

  Глава 3. Золотой гребень

  Глава 4. Флот призраков

  Глава 5. Война на истощение

  Глава 6Последние усилия

  Глава 7. Вернулся моряк домой

  Приложения

  Иллюстрации . . . . . . . . . . . .

Реклама на сайте