«Французская революция. Бастилия»

Diesem Ambos vergleich' ich das Land,

den Hammer dem Herrscher; Und dem Volke das Blech,

das in der Mitte sich krьmmt. Wehe dem armen Blech,

wenn nur willkьrliche Schlдge UngewiЯ treffen,

und nie fertig der Kessel ercheint.

Я уподоблю страну наковальне; молот - правитель,

Жесть между ними - народ, молот сгибает ее.

Бедная жесть! Ведь ее без конца поражают удары.

Так и сяк, но котел, кажется, все не готов.

Председатель Эно[1], рассматривая вопрос о том, каковы были причины и обстоятельства, которыми могли быть обусловлены почетные королевские прозвища, признает, что вопрос этот труден, и при этом пускается в следующие "философические" рассуждения, обличающие в нем льстивого чиновника. "Король, носящий имя Возлюбленный[2], - говорит он, - вне всякого сомнения, не будет забыт следующими поколениями. В 1744 году он спешно выехал из Фландрии[3], где его войска добились значительных успехов, на помощь другим своим войскам в Эльзасе и на полпути, в Меце, был поражен недугом, который едва не пресек его дни. Весть об этом повергла Париж в такой ужас, словно город ожидал неприятельского штурма: в церквах звучали одни только молебны о здравии короля, то и дело прерываемые рыданиями прихожан и священников. Именно это всеобщее и искреннее сочувствие и породило имя Bienaime (Возлюбленный), которое этот великий монарх ставил выше всех своих остальных титулов"