«Олег - основатель государства Киевской Руси»

С.В. Дёмин Олег – основатель государства Киевской Руси

В этой статье делается попытка выяснить некоторые вопросы, связанные с личностью князя Олега: его полное имя, происхождение и место гибели.

Сама тема этой статьи может вызвать реакцию в виде некоторого недоумения смешанного с безразличием. Ну что изменится, если и в самом деле Олег именовался так-то и так-то, родился там-то и умер там-то. Мало этого, данные предположения практически нельзя подтвердить археологически, а письменные материалы предполагают различную их интерпретацию. И всё же Вещий Олег, как называли его до и после смерти на Руси, заслуживает того, чтобы хотя бы попытаться выяснить некоторые аспекты касающиеся этой довольно загадочной личности: ведь это он, а не полулегендарный Рюрик основал то, что впоследствии назвали славянским «суперсоюзом» принимая во внимание территорию и численность населения входившего в этот «суперсоюз». Именно он заложил основы государственности на Руси «начав города ставить и установив дани». Именно он заложил прочную экономическую основу Киевской Руси, заключив в 911 г. за 2 года до своей гибели (о чём речь пойдёт ниже) торговый договор с Византией на очень выгодных для Руси условиях; ни до не после этого таких договоров больше не было. К примеру, торговый договор с Византией заключённый Игорем в 944 г. был уже не на таких выгодных условиях.

Государство созданное им оказалось до того прочным, что даже бездарное правление Игоря, человека недалёкого и жадного, который, получив власть, вёл военные действия без блеска, присущего его предшественнику, и который погиб, попытавшись взять с древлян большую дань, чем положено, не повлияло на основы существования государства. И последующее правление сына Игоря – Святослава, не интересовавшегося управлением государства и стремившегося даже жить на Дунае вдали от Киева, также не пошатнуло основ государственности Киевской Руси. Лишь после смерти Ярослава Мудрого через 150 лет после Олега Киевская Русь начала переживать упадок, связанный с изменением экономической ситуации и с отсутствием жёсткого закона о престолонаследии.

Если автору удастся хотя бы заинтересовать рядового читателя и, тем более, специалиста информацией касающейся вопросов о возможных деталях биографии Олега, а также тесных связях норвежского и русского правящих домов в X-XI вв., то он может считать свою задачу выполненной.

Предыстория появления Олега на Руси такова: в 879 г. умирает Рюрик возможно погибший вдали от Руси во Фризии, пытаясь вернуть себе свои бывшие владения. Интересно, что в этом же году в г. Аррасе, ныне расположенном на территории Франции, в возрасте примерно 40 лет умирает граф Фландрский Болдуин I Железная Рука, который прославился своей борьбой с викингами, опустошавшими Фризию (ныне правящая королева Великобритании Елизавета II и наследный принц Чарльз являются его прямыми потомками). Можно выдвинуть гипотезу о смерти графа от ран полученных им в битве с Рюриком, битве жестокой, в которой сам Рюрик и его ближайшее окружение погибли. Поэтому, возможно, и возникла такая ситуация, когда кроме малолетнего Игоря, который был его сыном или даже внуком (учитывая преклонный возраст самого Рюрика) и которому на момент смерти Рюрика было всего два года, прямых наследников у Рюрика не оказалось. Ситуация для клана Рюриковичей была сложная: хотя сам Рюрик за несколько лет до того и подавил восстание новгородцев, всё могло повториться. Торговые пути на юг были блокированы: волжский и донской путь крепко держали хазары в 840-х годах изгнавшие русь с донского пути и взявшие торговлю пушниной в этом районе в свои руки. На днепровском пути находилось государство Аскольда и Дира с центром в Киеве. Правящая верхушка этого государства: русь-потомки выходцев из Скандинавии в основном из районов, принадлежавших сегодня Швеции и, частично, Норвегии не собирались уступать контроль за таким выгодным, хотя и трудным из-за порогов, водным торговым путём новым северным пришельцам и брали товары по устанавливаемой ими самими цене. Кроме того, выше Киева по течению Днепра в Гнездове, около Смоленска, находилась другая колония Руси, бравшая дань с окрестных кривичей и тоже не собиравшаяся делиться с Рюриковичами (но также нёсшая экономические потери из-за «монополии на транзит» Киева. Это потом, вероятно, и позволило Олегу, используя свой дипломатический талант, договориться с ними о совместном походе на Киев. Смоленск после этого похода сохранял достаточно длительное время независимость от Киевской Руси, о чём может свидетельствовать отсутствие его в списке зависимых от Киева от 907 г. городов, приведённого в «Повести временных лет», что, в свою очередь, может указывать на наличие некоей договорённости Олега с его жителями, а не на подчинение их перед походом на Киев).

Возможно, с Рюриком во Фризии погиб и его сын – отец малолетнего Игоря, а также дружина или её большая часть и не осталось взрослого мужчины его крови, который мог быть способен собрать и возглавить новую дружину в единственном оставшемся владении клана Рюриковичей – Новгороде. Необходимо было найти такого конунга или ярла, который с одной стороны был бы известным воином, имел опыт ведения боевых действий и у которого была бы испытанная дружина, а с другой не попытался бы сам захватить власть (что, кстати, фактически и произошло) во владениях обезглавленного рода Рюриковичей, не вырезал бы самих Рюриковичей, а по достижении Игорем совершеннолетия уступил бы власть ему. Задача была непростой, и вот те три года между 879 и 882 годами появления Олега на исторической сцене и являются самыми интересными в загадке о происхождении Олега. Естественно, такого человека искали не у хазар, а в Скандинавии (хотя существует версия, что посылали послов и в Хазарию). Что же происходило в Скандинавии в те годы такого (рассматривается именно временной промежуток 879—882 гг.), что могло бы иметь отношение к вопросу о происхождении Олега?

В это время конунг Норвегии Харальд I Прекрасноволосый становится совершеннолетним и после морской битвы в Хаврсфьорде, что около Ставангера провозглашает себя первым королём всей Норвегии (год этого сражения ещё дискутируется; называются даты от 872 г. до 892 г., но мы можем попробовать сузить временные рамки. Если учесть то, что по последним данным Харальд I родился в 860 г., то даты 879—882 гг., (с большей вероятностью события ближе к 882 г.), представляются вполне вероятными, поскольку к данным годам Харальд действительно стал взрослым и поскольку потерпевшие поражение противники короля, спасая свои жизни, бегут из королевства, а Олег как раз и появляется на Руси в промежуток между 879—882 гг.). Харальд начинает проводить политику подавления самостоятельности местных ярлов и такого налогообложения, которое приводит к резко возросшей эмиграции с территории Норвегии в основном в Англию, Ирландию и Исландию, но также и другие страны, включая Русь. Вот это и было тем шансом, который использовали Рюриковичи в Новгороде.

Намёк на то, что Олег, по крайней мере первоначально, не был членом дома Рюриковичей даёт Первая Новгородская летопись, называющая Олега ещё не князем (т. е. фактически родственником Рюрика), но воеводой (т. е. наёмником) Рюрика. Правда, в более раннем тексте договора с Византией от 911 г. он назван Олегом – великим князем русским, что, впрочем, и естественно, поскольку за 2 года до своей гибели он был на пике могущества и владел безраздельно Киевской Русью, не допуская уже далеко не юного 34-летнего законного наследника Игоря к власти. То, что Олег не был по рождению членом дома Рюриковичей, можно вывести и из наличия трехлетнего перерыва между смертью Рюрика и фактическим появлением Олега на исторической сцене как реально действующей исторической фигуры. Если бы он входил в династию, то был бы рядом с Игорем уже сразу после смерти Рюрика (если, разумеется, не погиб бы с Рюриком во Фризии). Судя по быстроте принятия решений и энергии проявленной им во всех его дальнейших действиях, он не стал бы ждать три года до начала своих завоеваний. Можно, конечно, возразить, что эти три года Олег собирал дружину, учил славянский язык (автор не шутит, скандинавы даже самого высокого звания гордились своим знанием иностранных языков), вёл разведку, собирая данные о потенциальном противнике. Но если бы он был родственником Рюрика и был бы с ним с самого начала в Новгороде (с 862 г.) у него бы и без того было бы достаточно времени для всего вышеперечисленного. А что касается вопроса о времени нужном для собирания дружины, то своего самого сильного противника – Киевское государство Аскольда и Дира, Олег захватил, прибегнув к военной хитрости, что говорит о небольших силах, которыми он располагал. И всё это при том, что перед тем он также бескровно «приял» Смоленск (а на самом деле, возможно, просто договорился с местной русью и взял её, а также местных кривичей с собой, для похода на Киев). Несомненно, у Олега была своя испытанная (пусть и небольшая) дружина, с которой он прибыл на Русь (в том числе поэтому его пригласили Рюриковичи). Она была ядром войска, которое Олег привёл к Киеву. Но этой дружины было явно недостаточно, вот почему Олег явно «для числа» кроме гнездовской руси взял с собой кривичей, ненадёжных и не так обученных как скандинавы воинов, которым были чужды цели Олега (желая сохранить хорошие отношения с киевской правящей верхушкой, даже пограбить Киев он им не дал, а отпустил кривичей домой сразу после его захвата). То есть, Олегу не нужно было ждать чего-то три года. Он всегда действовал молниеносно, хотя и очень точно рассчитывая момент для удара.

Ещё одним свидетельством того, что Олег не находился в окружении Рюрика, а прибыл на Русь позже, после смерти Рюрика, могло бы быть отсутствие упоминания в летописях главного города Олега, города, который был бы его базой, в которой он бы пребывал достаточно долгое время, прежде чем идти на юг. Летопись выводит Олега с севера, где он правил; однако примечательно, что его столица не названа, хотя Олег должен был иметь главный город, если осуществлял княжеские функции. Более того, в летописи в связи с Олегом упоминаются города: Смоленск и далее (кроме Киева и Царьграда), Любеч, Новгород, Псков, Пересечень, Искоростень и т. п.; отсутствие названия столицы Олега не находит объяснения. Трудно поверить, чтобы источник не упомянул в связи с этим Новгород, если бы Олег имел там главный центр власти (Ладога упоминается только в связи со смертью Олега; к этому пункту мы ещё вернёмся). Этот факт может показаться незначащим для неискушённого читателя, но для специалиста понятно, что князя (а Олег был вторым человеком в государстве), без собственного удела в кормление, быть просто не могло и не только на Руси, а и во всей Европе.

С другой стороны непонятным остаётся факт: Олег правил Киевской Русью гораздо дольше срока определённого ему по институту кормильства. Законный наследник Рюрика Игорь стал великим князем только в 35 лет! Если верить легенде о взятии Олегом Киева, то Олег аргументировал законность смены власти, демонстрируя 5-летнего Игоря и утверждая, что Игорь (в отличие от Аскольда) княжеского рода и имеет право на княжение в Киеве. Такое затянувшееся регентство можно объяснить, разумеется, громадным авторитетом которым пользовался Олег за свой полководческий и дипломатический талант и военной силой, которой он располагал. Но это противоречило бы условиям, на которых он был призван Рюриковичами и которые он косвенно подтверждал (по крайней мере, в начале) примером с юным Игорем. Всё это могло бы вызвать трения между ним и кланом Рюриковичей. В связи с этим естественен вопрос: а не стал ли Олег родственником, правда, уже не Рюрику, а его клану, женившись на вдовствующей матери Игоря или её ближайшей родственнице и получив законное право княжить до своей смерти? Этим были бы сняты все опасения о безвозвратной потере власти домом Рюриковичей и это объясняет факт пожизненного правления Олега.

Существует также версия о сестре Олега – Ефанде, на которой был женат Рюрик. Эта версия основана на сообщении Татищева, сделанного на основании не дошедшей до нас Иакимовской летописи, в которой говорится о дочери «урманского», т. е. норвежского князя Ефанде. Также в этой летописи говорится и об Олеге как об «урманском» князе. Дальнейшие спекуляции уже без участия Татищева на основании «урманского» происхождения обоих персонажей сделали Ефанду сестрой Олега, поскольку для роли её отца Олег был слишком молод, хотя автор видел и такую версию.

К сожалению, нам ничего не известно о личной жизни Олега, который пробыл на Руси не менее тридцати лет, но известно, что в те языческие времена допускалось многожёнство. Харальд I, современник Олега, имел одновременно девять жён, которых он затем выгнал, женившись на датчанке Рагнхильде, матери будущего короля Эйрика Кровавая Секира.

Имеется один поразительный исторический факт: четыре (!) последовательно (с одним разрывом на ставленника датского конунга) правивших норвежских конунга жили каждый достаточно долгое время в Киеве при дворах великих князей Владимира Святого (внука Игоря) и Ярослава Мудрого (правнука Игоря). Таких, фактически, близкородственных отношений у Руси в то время не было ни со шведским, ни с датским, ни с какими другими правящими домами.

Перечислим этих норвежских королей и дадим их краткое жизнеописание:

1. Олаф I Трюгвассон: жил в 964—1000 гг., правил Норвегией в 995—1000 гг.

Этот король воспет в скандинавской литературе как король, который первым попытался окрестить норвежцев. Олаф, праправнук Харальда I Прекрасноволосого был рождён сразу после смерти своего отца Трюггви Олафссона, ярла из юго-восточной Норвегии, убитого королём Харальдом II Серым Плащом. Его мать Астрид с младенцем Олафом спаслась, бежав в Киев ко двору Владимира Святого. Там Олаф был воспитан и обучен военному мастерству как викинг. Затем в 991 г. он участвовал в войне в Англии, а в 995 г. был призван на норвежский трон после смерти короля Хакона Великого.

2. Олаф II Харальдссон (Святой Олаф): жил в 995—1030 гг., правил в 1015—1028 гг.

(Перерыв в 15 лет между правлением Олафа I и правлением Олафа II был вызван захватом норвежского трона датским королём Свейном Вилобородым сыном Харальда Синезубого).

Олаф Хельги (Olafr Нelgi), как называли его скандинавы, был первым королём Норвегии, который реально правил всей страной. Он и сейчас является святым покровителем Норвегии. Потомок Харальда I Прекрасноволосого он воевал как викинг во многих странах. В 1013 г. был крещён во Франции. Вернувшись в 1015 г. в Норвегию он отвоевал территорию, захваченную датчанами и шведами, подавил сопротивление местных ярлов и консолидировал власть в Норвегии. Проводил политику христианизации всей Норвегии. В 1028 г. король Англии и Дании Кнут Великий вынудил Олафа II бежать из страны, после чего Олаф II нашёл убежище вместе со шведской роднёй своей жены в Киеве. После двух лет, проведённых на Руси, Олаф II в 1030 г. вернул себе власть в Норвегии, но погиб в битве с датской армией и норвежским ополчением. В 1031 г. он был канонизирован. В его честь стали возводиться церкви в Англии, Швеции и Риме. Он был последним католическим святым, признанным и православной церковью.

3. Магнус I Олафссон (Добрый): жил в 1024—1047 гг., правил в 1035—1047 гг.

Незаконнорождённый сын Олафа II Святого в возрасте 4х лет со своим отцом оказался на Руси. После того как норвежские ярлы восстали против правления Свейна – сына датского и английского короля Кнута Великого, они в 1035 г. избрали юного Магнуса королём Норвегии. В 1042 г. он стал также и королём Дании.

4. Харальд III Сигурдссон (Суровый Правитель): жил в 1015—1066 гг., правил в 1045—1066 гг.

Сын ярла из восточной Норвегии и Эстред, матери норвежского короля Олафа II Святого. В 15 лет он со своим сводным братом Олафом Святым сражался в знаменитой битве при Стикластаде, где Олаф был убит. После этого Харальд бежал в Киев, где служил великому князю Ярославу Мудрому, на чьей дочери Елизавете он впоследствии женился. После он отправился во главе отряда варягов в Константинополь, где возглавил личную гвардию императора Михаила IV. В 1045 г. после сражений во многих странах и паломничества в Иерусалим Харальд вернулся в Норвегию и там согласился разделить трон со своим племянником Магнусом I, а после его смерти Харальд III стал единоличным правителем Норвегии. Погиб он в Англии в битве при Стамфорд-Бридже, сражаясь за английскую корону, несомненно, облегчив Вильгельму I Завоевателю начало покорения Англии тремя неделями позже.

Кроме этого Адам Бременский сообщает об Анунде Гардском (Anund Gardske, что означает Анунд из Гардарики, т. е. Киевской Руси) как о конунге, правившем в Швеции до 1070 г., когда он был свергнут из-за того, что как христианин (а христианство он, безусловно, принял на территории уже крещёной князем Владимиром Руси, а не в языческой Швеции) отказался приносить жертвы Тору в главном языческом храме в Уппсале.

Норвегия же в те времена переживала процесс образования своего независимого государства борясь как с местными сепаратистами, так и с датской гегемонией. Но характерно, что в трудные моменты жизни, короли Норвегии бежали не в гораздо ближе расположенные Англию, Ирландию или Нормандию, где имелись поселения их соплеменников, а в Киев, на Русь, уверенные в том, что там они найдут достойное их положения убежище и поддержку (можно вспомнить Владимира Святого, бежавшего за поддержкой к своему дяде куда-то в Скандинавию). Это очевидное свидетельство того, что отношения между правящими домами именно Норвегии и Руси были явно близкородственными. Поскольку норвежское происхождение династии Рюриковичей, кажется, противоречит письменным источникам, выводящим её из Ютландии, то существует вероятность того, что такие отношения сложились благодаря правлению Олега. Безусловно, в те времена в Скандинавии при большой подвижности населения возможны были браки между людьми, родившимися на территориях современных Дании, Швеции и Норвегии. Поэтому и у Рюриковичей могли быть свои родственные связи с норвежским королевским домом (это было обычным делом), ведущим своё начало от Харальда I (его отец Хавдан Черноголовый вёл свой род от бога Одина – основателя древней шведской королевской династии Инглингов). Но вот такие особые отношения могли сложиться только, (допуская норвежское и достаточно благородное происхождение Олега) с учётом огромного авторитета и заслуг Олега – фактического создателя Киевской Руси, где Рюриковичи могли спокойно править не опасаясь притязаний других династий (напомним, что Рюриковичи затем правили Русью более 700 лет с 862 г. по 1598 г. А если считать ещё и Василия Шуйского, также происходившего от Рюрика, то и по 1610 г.). К сожалению, в русских летописях даются уже славянизированные имена варягов без принятого у тех отчества (сын такого-то). Такие патронимические свидетельства могли бы помочь связать и Олега, у которого, несомненно, отчество было (в Скандинавии в те времена отчества не было только у рабов), с его родиной, а также его возможных детей с ним. Может быть, в договорах 911 и 944 гг. среди имён послов или их доверителей и имеются имена детей Олега, но мы это вряд ли узнаем.

Зато мы знаем, что Олега на Руси прозвали Вещим, что означает, конечно, не человека имеющего много вещей, т. е. богатого, а мудрого, предвидящего будущее человека (ср. с выражениями: «вещий сон», «сердце-вещун»). Как гласит источник времён Ярослава Мудрого: «…и прозвали и Олега вещим, поскольку люди были язычниками и невежественными», т. е. летописец-христианин упрекает современников Олега в обожествлении Олега, создании его культа. Само имя Олег имеет скандинавскую этимологию: «Helgi», что значит «Святой». Но слово «святой» в языческой Скандинавии, как и в языческой Руси, имело несколько другой, отличающийся от христианского понятия смысл. (Германские аналоги христианским терминам дал в IV в. епископ Ульфила – гот по происхождению). Означало оно, кроме других качеств человека, также человека, посвящённого богам, общающегося с богами, т. е. знающего будущее, вещего человека. В случае с именем Вещий Олег, возможно, мы имеем дело с транслитерацией имени с последующим его переводом, когда оно звучит одновременно и на первоначальном языке (пусть и искажённо) данным ему при рождении, т. е. Ольг (Хельги), и с его славянским переводом: Вещий. Такое может происходить при повторных передачах какой-то информации устно, когда теряется некоторая её часть, маскируя смысл оставшейся информации. Как пример можно привести достаточно древние сочетания таких русских слов как «борзый волк», «поганые язычники», «удалой молодец» (в первом случае прилагательное имеет северокавказскую этимологию, во втором латинскую, в третьем скандинавскую). Поскольку первые летописные сведения об Олеге появляются через 150 лет после его гибели, в течение которых информация передавалась устно, то, безусловно, данная версия с его летописным именем вполне уместна. Тогда как же могли звать Олега, когда он впервые вступил на русскую землю?

Известно, что в Скандинавии в эпоху викингов человека называли так: сначала шло имя, данное при рождении. Например, Helgi (Посвящённый Богам). Затем шло прозвище человека, полученное им позже и характеризующее его каким-то образом. Таких прозвищ могло быть несколько, их могли давать последовательно: одно вместо другого и часто «за глаза», поскольку прозвища бывали и обидные. В нашем случае предположим почётное прозвище, например, viss (мудрый), при этом прозвища писались с маленькой буквы. И, наконец, отчество: например Eysteinsson (сын Эйштейна – «Амулета»). В итоге полное имя скандинава, скажем Олега, могло писаться, например, так: – Helgi vissi Eysteinsson.

Оглавление