«Краткие вести о скитаниях в северных водах»

Появление этих двух работ, одна из которых создана по почину правительства, а другая — по собственной инициативе ее автора, свидетельствует о наличии интереса японцев к внешнему для себя миру. А о том, что интерес этот в конце ХVIII в. отнюдь не был случайным, говорит появление еще в 1715 г. "Сэйё кибун" — свода сведений о странах Запада, составленного Араи Хакусэки, одним из крупнейших государственных деятелей, ученых и публицистов своего времени.

Кстати сказать, большую часть материала для своей книги Хакусэки почерпнул из рассказов Сидотти, итальянского миссионера, попавшего в Японию и задержанного властями. Таким образом, пресловутая самоизоляция Японии от внешнего мира, установленная в 30-х годах ХVII в. и поддерживаемая в ХVIII в., не была такой непроницаемой, какой ее часто изображают историки. Мысль о том, что внешний мир следует знать и не только знать, но и общаться с ним, как об этом прямо говорится в "Сэйики моногатари", в ХVIII в. становилась уже вполне ощутимой, особенно в общественных кругах. Хонда Тосиаки был экономист, и его работа говорит о прорыве изоляции в области экономической мысли. Кацурагава Xocю, автор "Хокуса монряку", сам по себе, своей личностью, свидетельствует о прорыве в другой сфере — естествознании.

Кацурагава был по профессии врач, причем в характерном для Японии того времени стиле: врач наследственный. В этом плане он даже обозначается особым номером, как это делалось в феодальной Японии в приложении к выдающимся носителям наследственных профессий: он был "Кацурагава IV", т.е. четвертый лекарь из дома Кацурагава, находившегося на службе у сегунов. В 1777 г. он был назначен окуиси — лейб-лекарем, в 1783 г. получил почетное звание хогэн, что-то вроде "мастера", присваивавшегося тогда врачам, художникам и поэтам в жанре рэнга, а в 1794 г. был назначен профессором медицинского училища, учрежденного правительством в 1765 г.

Кацурагава Хосю был продолжателем наследственной профессии своего рода, и это было вполне в духе традиций феодального общества; но в то же время он был носителем и того нового, что все заметнее и заметнее наблюдалось в общественной жизни: стремления к приобщению к той науке, о которой японцы узнавали от голландцев. Начало этому приобщению было положено в естествознании и прежде всего — через медицину.