«Модные глаголы»

Дорохин Сергей МОДНЫЕ ГЛАГОЛЫ

(рассказ)

1.

Уж сколько раз твердили миру: играть на лучших чувствах ближнего нельзя! Это антигуманно, а значит, грешно! И в баснях тому мы множество примеров сыщем. Но мы, в отличие от Ивана Андреевича, басен не пишем, но историю одну поведать сможем. Персонажей в ней трое, и все – главные.

Первый – это, разумеется, я, Владислав, четверокурсник двадцати лет. Я не так плох, как могло бы показаться сначала. Я вовсе не «рубаха-парень», но и не зануда-«ботаник», хотя мой IQ не столь уж и низок. Кроме того, я вполне порядочен и отзывчив, да и чувство юмора мне пока не изменяло. А недавно меня угораздило влюбиться в первокурсницу. В данный момент я сижу в своей комнате за столом и пью чай со сгущёнкой.

Второй персонаж – Дашенька, студентка первого курса, приехавшая из какого-то мелкого городка, который в современном просторечии получил бы название «Ухрюпинск» или «Раздолбаевск». Девушки подобного сорта бросаются в глаза несколько чаще, чем хотелось бы, отсюда возникает иллюзия, что таковых много.

Во всём её облике, будто в запахе портвейна, что-то вполне привлекательное сочетается с чем-то весьма отвратительным. Её точёная фигурка, как у Элен Безуховой, кажется отшлифованной тысячами нескромных взглядов. Одевается она всегда так, чтобы выставить на всеобщий обзор самые соблазнительные части тела, картинно обижаясь, если парни станут их разглядывать. Однако чтобы обидеть её по-настоящему, достаточно просто не обернуться ей вслед.

По каким-то собственным критериям Дарья считает себя яркой личностью, что всякий раз подчёркивает соответствующим макияжем, характерным более для прожжённой пэтэушницы, нежели для студентки вуза. Но это явление временное, через него прошла едва ли не каждая вторая девчонка, впервые вырвавшаяся из сельского быта в областной город.

Общаться с нею бывает интересно, как в электричке порою бывает интересно почитать забытую попутчиком газету. Она весела и болтлива, чего в определённых кругах достаточно, чтоб прослыть «душой компании», но настоящих подруг у неё нет. Есть бывшие одноклассницы, есть соседки по комнате. И тем, и другим частенько приходится выслушивать долгие рассказы о поклонниках, произносимые усталым от приключений голосом. Глаза при этом жеманно прикрываются ладонью правой руки: девушка так притомилась от обилия внимания, но что ж поделать, красоту ведь не зароешь! Её собеседницы где-то глубоко в душе понимают, что реальность подобных баек составляет процентов тридцать, но слушать их всё равно готовы, одни – с верой, другие – с завистью, третьи – из вежливости.

Первое время о ней можно мечтать и даже хотеть её, словно порцию столовского рассольника. Но отведав пару ложек такого супчика, понимаешь, что вкус этого блюда, доступный любому желающему быстро и недорого отобедать, вполне соответствует его цене. Её внешняя красота, подобно часам на главной городской площади, заметна каждому, то есть является предметом общего достояния. Поэтому девушки такого типа не в моём вкусе: ценить ширпотреб я так и не смог научиться.

В общем, как личность, Дашка для своих лет весьма заурядна и предсказуема. Её ближайшее будущее тоже очевидно: мечтая отнюдь не об учёбе, а о конкурсах красоты уровнем не ниже общероссийского и о крутом областном «авторитете» в качестве бойфренда [на худой конец раздолбаевский «пахан» тоже сгодился бы] она, тем не менее, выскочит замуж за сокурсника на следующий день после своего совершеннолетия; разумеется, по большой любви, результат которой вот-вот станет заметным окружающим. Через год-полтора такой брак обычно распадается, ибо банальные звериные инстинкты в чистое и светлое чувство перерождаются крайне редко. О дальнейшей её судьбе пока промолчу, так как в данный момент Дарья чаёвничает вместе со мной, ласково щебеча мне едва ли не на ухо:

– Слав, ты мне друг или портянка?

– Портянка? Спасибо, что не колготки! Ни то, ни другое.

– Ну Сла-ав, ну реши задачку-то по физхимии?

В иной ситуации её звонкий голосок можно было бы назвать певучим или даже серебряным, но нынче он производил эффект писка комара, вот уже полночи кружащего над ухом.

– Я ж их тебе решил уже штук шестьдесят. Что, не смогла защитить? Я ж тебе и решение пояснял!

– Ну, не смогла. Ну, забыла я. Вот лажа, представляешь? – глянув снизу вверх, она захлопала «наштукатуренными» ресницами, изображая святую наивность. – Сла-ав, ну реши! Я тебя поцелую…

– Дёшево же продаёшь ты свои поцелуи.

После таких слов девушка, по идее, должна была обидеться, но некоторые особенности устройства её мозга не позволили сделать этого, ибо мысль Дашкина всегда работала лишь в одном направлении:

– Если ты думаешь, что мне некого больше поцеловать, то ты ошибаешься!

– Щаз! Думать мне больше не о чем, Дарьюшка.

– Хочешь, я тебе реферат красиво подпишу?

– Не хочу: я уже сдал все свои рефераты.

– Прик-кольно! Делать, шоль, больше нечего? Ну, хочешь – приходи к нам на ужин.

– Опять облом: готовить я тоже умею.

– А хочешь, – она заговорщицки понизила голос. – Я тебя с Надькой познакомлю? Или я не вижу, как ты на неё пялишься?

От неожиданности я подпрыгнул вместе со стулом, едва не опрокинув чашки, поскольку в Дашкину соседку Надю вот уже две недели был влюблён по уши, а о том, как подойти к ней, пока не думал. Дарья поняла, что нащупала уязвимое место в моей обороне и не упустила возможности ударить по нему. Крыть было нечем.

– И какая задачка тебе нужна?

– Семьдесят девятая, – злорадно сверкнув глазками, ответила собеседница.

– Ах, э-эта! Так ведь там опечатка в условии: нужно запятую перенести на два знака вправо.

– Прик-кольно! – Дашка произнесла не столько удивлённо, сколько сочувственно. – Ты что, все задачки знаешь?

– Нет, просто сам решал её три года назад.

– Круто! И с тех пор помнишь? – таким тоном обычно говорят фразу «Эк тебя, сердешного, угораздило!».

– А для чего ж учился-то?…

Вот и прозвучало имя третьего персонажа данной истории. Надечка, Надюшечка, Надеждочка… Сколько ласки и лёгкости в звуках твоего имени! Сколько тепла, сколько нежности вызывает твой светлый образ в моей изрядно закаменевшей душе! Такой девушке, как юной княжне на первом балу, достаточно бросить один мимолётный взгляд, чтобы частота моих сердечных сокращений возросла сразу и весьма сильно. И нет нужды ни в пошлом макияже, ни в дерзком мини, ни в вызывающих манерах, ибо брильянт – он и в кромешной тьме останется брильянтом, надо только точно направить лучик света, чтобы грани благородного кристалла заиграли всем многообразием своих оттенков. Красоту твою ещё надо суметь разглядеть, и мне на это потребовалось четыре месяца, но такой факт только повышает её ценность! Итак, сегодня мы будем представлены друг другу официально… Пожалуй, стoит сказать Дашке спасибо.

2.

– Славочка, – вкрадчиво заговорила Дарья, входя в мою комнату после робкого стука. – Не дашь ли ты мне свой дневник педпрактики за I курс?

– Даш, а ты мне – дашь? В смысле, что мне за это будет?

– Скажу что-то интересное. Угадай, про кого? А не дашь дневник – не скажу.

– Нa, возьми, вымогательница!

– О, потрясно! Спасибо! А ты вчера Надьке понравился. Давай, действуй. Приглашай её на дискотеку. Если согласится – во прикол будет!

– Если «прикол» – то не приглашу. Зачем? Чтоб вам посмеяться? Она ж на дискотеки никогда не ходила.

– Ну ты ваще! Это она с нами не ходила, а с тобой – пойдёт как миленькая!

– Точно? А если нет? – хорошо это или плохо, но я никогда в жизни не брался за то дело, в успехе которого не был уверен окончательно. В нынешней ситуации такой уверенности не наблюдалось, дальнейшие события это, увы, подтвердили. Новая встреча с Надеждой ограничилась лишь пустыми разговорами и совместным чаепитием, да и то в присутствии всех её соседок.

3.

– Славка, привет! – не дождавшись ответного «Да!» после стука, по-хозяйски распахнув дверь, Дарья впорхнула в мою комнату. Как всегда, из одежды на ней был только жёлтый домашний халат до середины бедра. – Мне срочно нужен реферат по философии!

– Реферат? – такой наглости я не ожидал, по крайней мере, столь скоро. – Это очень долгое дело! Надо и литературу искать, и план составлять, а уж писанины-то сколько?

– Решай сам, – с напускным безразличием произнесла незваная гостья. – Если ты мне его напишешь – вечером я уйду в кино, Надька в комнате будет одна, сечёшь? А если мне придётся писать самой, то…

– Нa, возьми, шантажистка! У меня тут мой собственный реферат завалялся, только обложку переделай…

– О, ништяк! Ладно, приходи, сегодня Надька – твоя, – в её голосе были радость и снисходительность, но не было и намёка на благодарность.

В этот вечер все мои предложения получили отказы: Надежде не хотелось ни в кино, ни на дискотеку, ни даже на простую вечернюю прогулку. Некогда девушке заниматься подобной ерундой! Вот ведь несправедливость! Я помогаю [причём, весьма хорошо помогаю!] той, которая мне совершенно безынтересна, зато та, кто нужна до безумия, в моей помощи абсолютно не нуждается, ибо всего и всегда привыкла достигать своей головой, а не другими частями тела.

4.

– Славич, ты в курсе, что завтра у меня зачёт по английскому? – она вплыла в мою комнату без стука.

– Погоди, Дашечка, скажи, как там мой вчерашний реферат? Прошёл? – может, хоть сегодня спасибо услышу?

– А, проскочил. Зачёт получила, – скосив глаза, она презрительно глянула мне под ноги, будто собираясь туда сплюнуть. – В другой раз пиши понятней, а то так стрёмно разбирать твои каракули!

– Ах, ну прости, – я произнёс обиженно. Она приняла моё извинение как должное.

– Значит так: сейчас тебе нужно быстренько составить мне предложения с какими-то модными глаголами, вот они, здесь записаны.

– Может, модальными?

– Один хрен. А если, Славочка, ты мне их сейчас не напишешь, я расскажу Надьке, как ты постоянно ко мне пристаёшь. Фишку просекаешь? Извини, конечно, милый, но тут каждый выживает, как может.

«Что-что? Пристаю? Я? К тебе? Ох, зря ты так со мною, видит бог, зря! Полагаешь, это поможет тебе выжить? Столь откровенный шантаж ещё никому на пользу не пошёл», – так я подумал, но вслух произнёс совсем другое:

– Про что ж тебе написать? Ты хоть подскажи, а то я не знаю.

– А это, милый, – твои трудности! – ласково произнесла Дарья, флегматично рассматривая свои обильно наманикюренные ноготки. – Не хочешь думать – не надо, скажи, я тут же уйду. Но я тебя предупредила, милый!

Странно, с чего это она мне сегодня такие финты выкидает? Почувствовала свою власть? Ладно, я, конечно, терпелив, но – до определённого момента. А дальше могу и ответный финт выкинуть.

– Да расслабься ты! Всё составлю тебе без проблем. Английский – это ж мой самый любимый предмет.

– А я в нём ни в зуб ногой. Мне главное – как надо читать. Ты скажешь, а я запишу русскими буквами, – она бесцеремонно расположилась за столом, я присел на койку позади неё.

– Договорились. Кстати, анекдот в тему знаешь? Поймал кот мышку и хотел уже съесть её, а она вдруг залаяла по-собачьи. Кот испугался, подумал: белая горячка, мышку бросил и убежал. А мышка вернулась в норку и говорит мышонку: «Вот видишь, сынок, как полезно знать иностранные языки!».

– Так! – она заговорила медленно, с каким-то особым садистским наслаждением. – Я вижу, ты мне тут анекдоты травить собираешься? Делом заниматься не хочешь, да? Тогда я пойду, не стану отвлекать тебя от безделья.

– Останься, пожалуйста, – я хотел изобразить мольбу в голосе, но, по-моему, получилось не очень убедительно: крамольная мысль закралась в мой мозг. – Хочешь записать русскими буквами? Ну что ж, записывай. Какой там первый глагол?

– Мэй.

– Без проблем! Только ты записывай точно: You may stroke my right thigh if you did my hometask. [1] Что дальше?

– Кэн.

– Легко! Пиши: I can not attend the lectures because I want to find some new adventures for my lovely muscles gluteus. [2] Записала? Следующий?

– Коулд.

– Не «коулд», а «куд», это прошедшее время от «кэн».

– А, мне одна ерунда! – она ответила так раздражённо, словно это я был виноват в её незнании английского.

– Напрасно. Ладно, пиши: He couldn’t meet me because I was too drunk yesterday. [3] Всё?

– Нет, – еле успевая двигать ручкой, ответила Дарья. – Ещё два. Муст.

– Ясно. Маст. Пиши: I must show my splendid legs every time during my exams because I can

achieve nothing myself. [4] Что дальше?

– Оугт, – несчастная едва не сломала язык, прежде чем выговорила тот довольно редкий глагол. Какая ж всё-таки это убийственная штука – английский, да ещё и для той, которая кроме упаковок от «леванте», никакой иной иностранной литературы и в глаза не видела!

– Вообще-то, это – «о-от», ну да ладно, записывай: I ought to learn English carefully not to look so funny now. [5] Всё?

– Пока всё! Если ты ещё будешь нужен – я зайду, а если нет – приходи к нам после восьми, может, Надька будет одна. – Дарья походя чмокнула меня в правую щёку, оставив жирный помадный отпечаток. Пятнадцатиминутное ощущение собственной всемирно-исторической значимости настолько затмило ей разум, что она даже не поинтересовалась переводом моих предложений.

Вечером Надежда конкретно и довольно резко сообщила, что мне с нею ничего не светит, ибо девушка сюда приехала получать образование, а не плотское удовлетворение. Как будто одно другому мешает! Вот ведь непруха! Я ж ни о каком удовлетворении даже не заикался, по крайней мере – напрямую. Хотя, ладно, пусть повыделывается, пока можно.

5.

На следующий день часа в четыре пополудни, я приблизился к двери заветной комнаты. Стучу три раза.

– Свинья, свинья, свинья! – резко распахнув дверь, истерично завопила Дарья, жеманно заламывая руки. – За что? За что ты меня так? Ведь я с тобой – по-доброму, помогала тебе, а ты?!

– Так, вроде, и я помог тебе, – отскочив в общежитский коридор, растерянно бормочу в ответ.

– Да лучше б я сама выучила этот долбанный английский!…

– Так кто ж мешал-то? – я увернулся от пощёчины.

– Короче! Чтоб духу твоего здесь больше не было! Я тебя презираю! И Надьке ты на фиг не нужен! Уловил? – она замолчала, вероятно, ожидая увидеть, как я начну резать себе вены или достану ампулу с ядом.

Надежда внезапно возникла у неё за спиной, осторожно отстранила соседку рукой и вышла в коридор, захлопнув за собой дверь. Двадцать секунд мы молча смотрели друг другу в глаза, видя каждый своё отражение. Девушка осторожно приблизилась и робко прижалась щекой к моей груди. Не веря в реальность происходящего, я не мог произнести ни слова, только чуть приобнял Надежду и глубоко вдохнул умопомрачительный аромат её волос.

– Слава, ты прости меня за вчерашнее, – тихо промолвила девушка, глядя в пол.

– За что, Надеждочка?

– Я вчера тебе гадостей наговорила. Мне ж казалось, ты Дашку обхаживаешь, ради неё к нам ходишь, а надо мной просто хочешь посмеяться.

– Да ты что, девочка! Посмеяться? Хорошо же ты обо мне думаешь!

– Нет, просто она постоянно про своих парней рассказывает, в том числе, и про тебя. Я и решила, что… Говорила, стoит пальчиком поманить – ты ей любые задания сделаешь. А вчера, представляешь, хвалилась перед всей группой, будто зачёт по английскому у неё в кармане! Сегодня даже первая пошла отвечать.

– Ну и как? Она его получила? – я спросил с нескрываемым злорадством. В ответ искренний смех девушки зазвенел хрустальными колокольчиками.

– Ага, получила. А что, ведь всё ж было написано правильно. Марина Васильевна так хохотала, что сразу поставила, причём – всей группе. Слава, ты сделал её! – моя милая зашептала на ухо. – Я горжусь тобою! Передаю тебе огромную благодарность от нашей группы! «Наконец-то, – говорят, – нашёлся такой человек, который поставил её на место!». Видел бы ты, как она стекала под стол, когда услыхала перевод твоих предложений!

– Надь, хватит о ней, а? Можно, я съем помаду с твоих губ?

Замолчав, девушка чуть отстранилась и смущённо глянула на меня снизу вверх.

– Слава, твоё вчерашнее приглашение погулять ещё в силе?

– Ну конечно, девочка…

И помада была съедена.