«Семь верст до небес»

— Мам, ты идешь?

Алена Сергеевна смущенно оглядела учительскую. Никого из коллег не было, только в углу на диванчике шелестела страницами практикантка Люда.

— Сколько раз я просила называть меня по имени-отчеству! — недовольно пробурчала Алена Сергеевна дочери.

Ташка — чудо из чудес, в стоптанных кедах и платье, перепачканном гуашью, рыжий хвост на макушке, глаза будто выстрел, и рюкзак за спиной, наверняка, снова расстегнут, и тетрадки того и гляди посыплются, — насмешливо фыркнула.

— Всем прекрасно известно, что ты моя мама. Ладно ты меня на уроках постоянно дергаешь!..

— Я тебя не дергаю! — возмутилась Алена и с беспокойством покосилась на практикантку.

Почему-то все Аленины двадцать девять лет ей было важно, что о ней подумают окружающие. Не приведи Господи, истолкуют превратно! Она знала за собой эту черту, но ничего поделать не могла.

Вот Людочке, наверное, абсолютно плевать, что о ней подумает учительница литературы. Сидит себе невозмутимая, ножкой покачивает, журнальчик глянцевый листает, и Алена ей глубоко безразлична. А уж Ташка тем более!

— Ну, мама! Пойдем, а?

— До свидания, Людмила, — вежливо попрощалась Алена с практиканткой. — Наташа, попрощайся с Людмилой Денисовной.

Ташка невнятно промычала что-то и, дернув мать за рукав, исчезла в коридоре.

— Что у тебя с платьем? — первым делом полюбопытствовала Алена, выйдя следом.

Черные глаза с искренним недоумением уставились на нее, потом оглядели платье, и Ташка пожала плечами.

— А что у меня с платьем?

— Пятна какие-то, подол мятый, на кармане вон дыра, — Алена поморщилась, — но я же помню: утром все было в порядке. И почему ты в кедах? Это новая мода?

— Это у нас физра была, а потом мне было лень переобуваться, — исчерпывающе пояснила дочь.