«Свет и печаль»

Инга БЕРРИСТЕР СВЕТ И ПЕЧАЛЬ

* * *

Если бы еще полгода назад кто-нибудь сказал Сьюзен, что жизнь ее, казалось бы рассчитанная на годы вперед, может настолько; измениться за каких-то два-три дня, она просто рассмеялась бы фантазеру в лицо. Ничто не могло уже пойти по-иному в ее судьбе. В маленьких старинных городках Новой Англии в “приличном обществе” принято чтить традиции. Однажды выбранному жениху могла дать отставку разве что внезапная смерть. Невеста; представленная родителям жениха и одобренная ими, становилась женой так же неизбежно, как повторявшийся каждое утро восход солнца над гладью океана. Дело отца сын обязан был продолжать, даже если его скудные способности самым очевидным образом вели всю семью к разорению. После свадьбы женщина непременно оставляла работу. Любую, даже любимую, приносящую немалый доход и пророчившую удачную карьеру. В счет не шло ни высшее образование, добытое годами учебы, ни способности, редкостные даже у мужчины. Замужней женщине дозволялось многое — благотворительность, бесплатное преподавание в школах для бедных, жертвование огромных сумм на устройство больниц и ночлежек и их регулярное посещение в сопровождении прессы, устройство библиотек в бедных районах, бурная деятельность в женских клубах.

Словом, все что угодно, но не самостоятельное, легальное зарабатывание денег. Настоящее призвание истинной леди — семья, рождение и воспитание детей и забота о доме. Даже старые девы — рисковали обрушить на свои седеющие головы гнев общества, если осмеливались попробовать работать по-настоящему. Максимум дозволенного для них было стариться в секретаршах-компаньонках не справляющейся со своими светскими обязанностями зажиточной леди. Снисходительно взирало “приличное общество” и на статус известной писательницы. Но успешной писательницей стать трудно. Романы для женщин и кровавые детективы удаются не каждой. Нарушительницам негласного табу, поступившим на службу или, упаси Бог, на сцену, не прощалось и не забывалось ничего. Знаменитая актриса, обладательница двух “Оскаров”, посетив в расцвете красоты и карьеры родной город, не была принята ни одной знакомой “приличной” семьей. Ей не простили несколько вольных сцен в фильмах, с триумфом обошедших экраны всего мира. Но главное — ей не простили нарушения табу, ведь она была не бедной ирландкой “с соседнего двора”, которой нужно выбиться в люди, а Девушкой из “хорошей семьи”. Ее на порог не пустили даже близкие родственники. На своем единственном благотворительном концерте она убедилась, что зал до отказа набит черными латиносами, да еще летчиками-первогодками из спрятанного где-то среди ферм нового военного училища. Песни на стихи знаменитых поэтов тонули в ядреных словечках. Каждое невинное движение актрисы в такт музыке сопровождалось одобрительным свистом из задних рядов.

— А ну, поддай, милашка! — ревела уже через двадцать минут публика, жаждавшая выступления развязной провинциальной певички, а не актрисы с мировым именем. Концерт был сорван самым скандальным образом. Отступница больше никогда не приезжала в свой родной город.

Сьюзен, тогда десятилетняя девочка, отлично помнила этот случай. Она знала наверняка, что случившегося никто специально не подстраивал. Просто так в Новой Англии заведено. Заведено несколько сот лет назад, и вряд ли изменится когда-нибудь вообще. Аристократический Юг со смаком выставлял напоказ свои сомнительные полуфранцузские традиции. Новая Англия традициями не — хвасталась. Она их просто никогда не меняла. И, возможно, Новая Англия была более чем права.

— Итак, решено: через две недели мы едем в Гринтаун и очень тактично, не делая шума, сообщаем обо всем моим родителям. Полагаю, ты тоже захочешь известить своего брата.

Роули наконец-то сказал это. У Сьюзен, более двух лет жившей под тяжелым взглядом его небольших зеленоватых глаз, более двух лет пытавшейся понять, что это — влюбленность или слежка не вполне уверенного покупателя, словно гора свалилась с плеч. Просто так в их среде никто не говорил ничего подобного. Она могла считать себя победительницей. Ей сделал предложение один из самых богатых женихов города.

— Сводного брата, — тем не менее поправила Сьюзен, продолжая смотреть в окно. На само предложение она не возразила. Это означало полное согласие.

Но, приняв предложение Роули, она каждую минуту ждала, что он потребует от нее ухода с работы и отказа от карьеры независимой женщины. Ему нужна была послушная, не смеющая ни в чем противоречить невеста и такая же жена. В роскошном полупустом ресторане, где они сидели, было тихо. Сьюзен невольно задумалась. Она старалась отбросить мрачные мысли, повторяя себе, что двадцать четыре года — уже вполне солидный и зрелый возраст. Пора понять, что спутника жизни следует выбирать разумно, не поддаваясь эмоциям. Исходя из чисто деловых соображений. В этом смысле Роули полностью совпадал с представлениями ее покойного отца о будущем муже своей дочери. Роули был далеко не последним лицом в деловом мире Нью-Йорка. Его родители имели немалый доход от многочисленных предприятий, солидного банка и земельных угодий. Однако и мать и отец Роули — мистер Лазарус и миссис Уилма — не особенно пришлись по душе Сьюзен. Судя по первому впечатлению, ее явно ожидала судьба тысяч и тысяч несчастных женщин. Тех, что живут с нелюбимыми мужьями, вечно недовольной свекровью и, постоянно удерживают себя от ссор с родственниками мужа. Вдобавок они не знают, чем себя занять. И зачем жить…

— Брат, сводный брат… Не все ли равно? — Роули полагал такие мелочи недостойными упоминания. — Ты должна все рассказать ему в любом случае. Родители обязательно захотят устроить прием по случаю нашей помолвки. А объявления о помолвке в прессе! Согласись, что будет, мягко говоря, неловко, если он узнает о нашей свадьбе из газет. К тому же Ларри непременно должен будет обсудить со мной все вопросы о передаче мне обязательств по твоему наследству.

На какое-то мгновение в обычно теплых темно-синих глазах Сьюзен промелькнул холодок. Но она уже давно заметила, что Роули игнорирует любые проявления раздражения с ее стороны. Он вообще был не из тех мужчин, которые реагируют на женские эмоции. Поэтому сейчас было бы полнейшим ребячеством даже мысленно осуждать его за непонимание. Ведь изначально именно холодность и невозмутимость характера Роули привлекли Сьюзен. Такой зять непременно восхитил бы ее покойного отца.

В семнадцать лет Сьюзен начала то и дело ловить на себе жадные мужские взгляды. Но уже тогда Сьюзен, оценивая своих воздыхателей, начала про себя взвешивать, кого из них привлекает она сама, а кого — состояние ее отца. Сама себя она считала привлекательной. Во всяком случае, для тех мужчин, кому нравились высокие стройные женщины с женственными, быть может не совсем правильными чертами лица и мягкими светлыми волосами. Парадоксально, но при этом Сьюзен вовсе не казалась себе красавицей. Несмотря на то, что поклонники, в которых не было недостатка, часто считали иначе. Но, глядя на них, Сьюзен неизменно сжимала свои чувственные, чуть властно очерченные губы и спрашивала себя, что им на самом деле нужно — она сама или наследство, которое ей когда-нибудь достанется?

До помолвки Ларри, ее сводного брата, она никогда не осмеливалась считать себя столь бесценным подарком для мужчины, чтобы тот с радостью женился на ней и взял на себя заботу о ее благополучии. Отец некогда с лихвой обеспечил свою Сьюзен. Это было для него шагом вполне естественным. Ее мать, хрупкая, болезненная женщина, не пережила вторых родов. Она скончалась вскоре после появления на свет мертвого сына. Ее смерть чуть не сломила Алекса, отца Сьюзен, бывшей в ту пору шестилетней девочкой. Многие месяцы после этого он ни на шаг не отпускал от себя дочь. Смерть жены он целиком относил на свой счет. В свое время он вырвал жену из привычной спокойной и благополучной среды и заставил ее столкнуться с нелегкой жизнью с небогатым мужем, избравшим в жизни собственную дорогу и ни под каким видом не желавшим с нее сворачивать.

Родители Сьюзен поженились по страстной любви. Их брак до сих пор считался в Гринтауне пусть давним, но скандальным происшествием. В глубине души она думала, что ее мать была сильным человеком, вопреки мнению слегка старомодного в своих взглядах на женщин отца. Иначе разве та решилась бы оставить богатых родителей и родной дом со всей его роскошью, чтобы выйти замуж за сына садовника? В те годы вся городская пресса только об этом и писала. “Наша леди Чаттерлей” — таким “оригинальным” прозвищем наградили ее местные газетчики. Только смерть двадцатишестилетней женщины заставила прессу сменить площадной тон своих пошлых россказней. Когда Сьюзен выросла, она начала собирать газетные вырезки о матери и даже специально отправилась в местную библиотеку, чтобы собственными глазами прочесть эту историю в старых подшивках. С удивлением прочтя, что ее матери было всего восемнадцать лет, когда она убежала из дома, Сьюзен прониклась к ней еще большим уважением. Ее возлюбленному тогда только что исполнилось двадцать четыре. Они обвенчались и поселились на окраине города в дешевой и тесной квартирке. Тогда в порыве гнева и под давлением общественного мнения дедушка и бабушка Сьюзен отказались даже переписываться с заблудшей дочерью. Но этим дело не ограничилось. Дед Сьюзен в своем возмущении дошел почти до одержимости. Он не явился на похороны так рано скончавшейся дочки и запер дома жену, порывавшуюся все же пойти на кладбище. Спустя месяц отец Сьюзен получил от него письмо. Дед торжественно объявлял “похитителю” дочери, что если его внучка рассчитывает переступить когда-нибудь порог родного дома, заложенного еще первыми поселенцами, то должна непременно выйти замуж за человека, равного ей по социальному положению. То есть за уроженца того самого общества, которое некогда безжалостно изгнало мать Сьюзен и столько лет поносило ее устно и печатно.

С годами Сьюзен сознавала все острее, что горе оставило незаживающий след в душе отца и только укрепило его решимость непременно выдать дочь за человека из круга местных финансовых воротил. Сьюзен порой казалось, что только навязчивая идея о достойном с точки зрения отца замужестве дочери поддерживала в нем жизненные силы. Одна мысль, что кто-нибудь позволит себе бросить презрительный взгляд на его дочь, казалась ему нестерпимой. С годами отец сделался очень состоятельным человеком и мог позволить себе не только обеспечить дочь почти всем на свете, но и выдать замуж за мужчину, занимающего достойное положение в обществе. Финансовый успех, который пришел к нему слишком поздно, чтобы спасти больную жену, теперь должен был служить оружием для отпора любым попыткам унизить его семью. Так, по крайней мере, ему казалось. О том, какое будущее готовит ей отец, Сьюзен знала уже с семилетнего возраста. И беспечно соглашалась с его замыслами, не желая обижать отца и причинять ему боль.

Когда отец женился второй раз, Сьюзен привязалась к своей мачехе, Шейле ОТрэди. Она появилась в их семье через три года после смерти матери и стала вести хозяйство. Сьюзен тогда было десять лет. Шейла относилась к падчерице с материнской теплотой. Сьюзен платила ей тем же. Кроме того, ей было очень приятно внимательное, почти нежное обхождение Ларри — сына Шейлы от первого брака. Он был на семь лет старше Сьюзен. Красивый юноша, спокойный и рассудительный. Наверное, поэтому она почти преклонялась перед ним. Тем более что взаимоотношения между Ларри и ее отцом с годами становились все более теплыми и близкими, чему Сьюзен была несказанно рада. В конце концов, Ларри занял в сердце ее отца место умершего сына, о котором тот тосковал всю жизнь. В отношении к женщинам отец всегда был старомоден, почитая каждую из них за нежный цветок, который необходимо всячески оберегать от жизненных бурь. Естественно, что единственную дочь он берег как зеницу ока.

После окончания школы отец намеревался отправить Сьюзен в Швейцарию для завершения образования. К тому времени его бизнес вырос, расширился и окреп. Ларри сделался его правой рукой. Сьюзен в ту пору, несмотря на естественные в ее подростковом возрасте трудности характера, чувствовала себя как никогда счастливой. Этому очень помогала Шейла, своей добротой сводившая на нет все конфликты между Сьюзен и отцом. Увы, они очень походили друг на друга. Как и отец, Сьюзен никогда не отступала от задуманного, но вдобавок к упрямству и вспыльчивости отца она была наделена тихой, но неодолимой силой души так рано ушедшей матери. Шейла защищала Сьюзен от частых вспышек раздражительного и упрямого характера Алекса. Именно Шейле Сьюзен смогла признаться, что хотела бы поступить в университет, не дожидаясь окончания школы. Она чувствовала, что от природы ей досталась очень светлая голова и немалые способности. Шейла одобряла крамольные намерения падчерицы.

Вспоминая тот день минувшего лета, день, резко перевернувший их жизнь, Сьюзен однажды поняла, что до тех пор все в их семье было прекрасно и гармонично. До того дня она могла вспомнить только один неприятный случай.

Это произошло в жаркий июльский полдень. Была суббота. После второго завтрака отец завел с дочерью разговор о ее будущем. Особенно он напирал на то, что еще в школе Сьюзен следовало бы завести как можно больше полезных знакомств. Отец Сьюзен, при всей своей вспыльчивости, был очень простодушен, и не имел от домашних никаких секретов. Тем более он не скрывал и своих планов относительно будущего дочери. Слушая его, Сьюзен случайно взглянула на сидевшего напротив Ларри и была поражена горьким, почти отчаянным выражением глаз сводного брата. Заметив, что она смотрит на него, Ларри мгновенно отвел глаза. Сьюзен запомнила этот момент и долго гадала, о чем же подумал тогда Ларри. Тогда она еще ничего не знала о Миддред.

После обеда Сьюзен спустилась в сад. Она с горечью думала, что никак не может набраться храбрости и сказать отцу, что будущее, которое он так настойчиво стремится навязать своей дочери, ее никак не устраивает. Сьюзен понимала, что такое признание станет для отца болезненным ударом. И не решалась его нанести. Сьюзен говорила себе, что все непременно расскажет позже. Потом, потом, лучше к концу лета…

В тот памятный день она загорала в узеньком купальнике посреди небольшой лужайки, когда чья-то тень заслонила солнце. Сьюзен села, жмурясь от ярких лучей. Над ней стоял Ларри. Он смотрел на сестру и улыбался. Потом опустился рядом на траву. Сьюзен всегда было приятно смотреть на его мужественное, красивое лицо с мягкими чертами лицо. Она чувствовала себя рядом с Ларри защищенной и потому спокойной. Ларри никогда никому не позволил бы обидеть свою сводную сестренку. Он был настолько же выраженным шатеном, насколько Сьюзен блондинкой. Правда, волосы Сьюзен были прямыми и послушными, а у Ларри надо лбом всегда лежала легкая каштановая волна.

Для фирмы в то лето наступили не лучшие времена. Сьюзен с отцом и братом часто приходилось допоздна засиживаться на работе. Поэтому Ларри никак не мог выкроить время для стрижки. Его каштановые волосы уже падали на плечи и забивались за воротничок рубашки. Всякий раз, когда Сьюзен, как сейчас, смотрела на брата, ей хотелось протянуть руку и потрогать его, чтобы убедиться, действительно ли под этими мягкими, но непроницаемыми чертами лица скрывается живая плоть. Но что-то удерживало ее. Скорее всего, странная отчужденность Ларри, словно защищавшая его от лишней фамильярности. Его карие глаза пытливо вглядывались в лицо сестры, словно пытаясь отыскать в нем что-то. И Сьюзен чувствовала, как все ее тело охватывал трепет.

— Я не хочу ехать в Швейцарию!

Эти слова вырвались у нее против воли. И неожиданно напомнили ей самой детскую жалобу. А Сьюзен терпеть не могла жаловаться и часто с внутренним раздражением говорила себе, что ей уже шестнадцать лет, а не шесть.

— Что ж, скажи об этом отцу, — спокойно ответил Ларри.

Сьюзен с горечью поняла, что здесь ей помощи ожидать нечего.

— Отец не станет меня даже слушать, — вздохнула она. — И вообще, я не хочу огорчать его.

Сьюзен вдруг ощутила, как комок подкатывается к ее горлу.

— Итак, ты решила пожертвовать собой и выйти замуж за первого попавшегося идиота с толстым бумажником, который польстится на отцовские деньги? Такой ты представляешь себе свою дальнейшую жизнь?

Его грубый тон настолько поразил Сьюзен, что она не нашла слов для ответа. Горячие слезы потекли по ее щекам. Сьюзен даже не пыталась их скрыть. Ее душила обида. Ведь отец внешне никогда не проявлял к дочери горячего участия. Такая манера поведения тоже входила в его старомодный кодекс обращения с женщинами. Нежный цветок обязан был слушаться садовника и не возражать! Это так отличалось от поведения Ларри. Тот всегда старался в трудную для сестры минуту помочь ей или хотя бы утешить. А сейчас…

Ларри глотнул воздух и с виноватым видом сказал:

— Прости меня, Сьюзен. Я не должен был говорить с тобой в таком тоне.

Он протянул руку и вытер слезы на ее щеках.

— Все же подумай, что ожидает тебя в жизни, если ты сама о себе не позаботишься. И чего ты можешь лишить себя, слепо следуя планам отца. Какие горести могут тебя ожидать.

— Например? — спросила Сьюзен, слегка улыбнувшись.

Ларри придвинулся ближе. Она вдруг почувствовала, что ее губы сразу стали грубыми, сухими и отказываются повиноваться, а сердце почему-то бешено заколотилось.

— Например, в будущем замужестве, — без тени улыбки на лице ответил Ларри. — Уже не говоря о том, что ты можешь пройти мимо многих радостей жизни. Тихо плыть всю жизнь по течению. Не испытать ударов судьбы, обязательно встречающихся человеку в жизни и закаляющих его. Не узнать многих радостей. Не испытать даже любви!

Сьюзен хотела что-то возразить, но не успела: Ларри вдруг наклонился и поцеловал ее в губы. Потом резко вскочил и ушел. Ее губы еще долго ощущали его неожиданный поцелуй. Ларри и раньше не раз целовал свою сводную сестру. Но этот поцелуй был совсем не похож на прежние. Сьюзен почувствовала, как дрожь пробежала по всему ее телу, пробудив спавшую энергию, которая настоятельно требовала выхода. Трудно было поверить, что эти слова произнес тот же человек, Ларри, который через несколько лет будет уговаривать ее принять предложение сына одного из живших по соседству богатых землевладельцев. Этот молодой человек полностью соответствовал представлениям ее отца о будущем зяте. Хотя при виде его никаких эмоций в душе Сьюзен не возникало. Тогда она нашла в себе силы отказаться.

Сегодня она сидит напротив человека почти такого же, но на сей раз своего жениха. Сидит, опустив глаза, полные неожиданно нахлынувших слез. Роули молча смотрел на свою невесту. Потом холодно произнес:

— В каком из межзвездных миров ты только что блуждала? Имей в виду, Сьюзен: все эти глупые грезы и фантазии надо забыть. Иначе мои родители, не дай Бог, подумают, что ты не в своем уме.

— Но мое богатое наследство, насколько я понимаю, заставит их смириться с этим. Разве нет?

Эти слова были сказаны с вымученной улыбкой, но Сьюзен по сразу изменившемуся выражению лица Роули поняла, насколько они его задели.

— Знаешь ли, у меня создается впечатление, что ты просто помешалась на своем наследстве.

— Интересно, женился бы ты на мне, если бы его не было?

В душе Сьюзен просто молила Роули честно ответить на этот вопрос. Она устала от мужчин, шептавших ей слова любви, продиктованные, она не сомневалась в этом, размером ее банковского счета. И все же Сьюзен хотела выйти замуж. Хотела иметь детей, дом, семью. Быть может потому, что рано лишилась матери. Или потому, что в ней были очень сильны женские инстинкты. Вдобавок отец и Шейла погибли так рано, так неожиданно. Погибли в автокатастрофе, когда Сьюзен только что исполнилось семнадцать лет.

Все это постоянно побуждало ее найти в ком-то надежную защиту от превратностей жизни. Защиту, да, но не любой же ценой…

Она видела недовольное выражение лица Роули. И все же он ответил честно:

— Не знаю. Всю жизнь мне внушали, что ответственность за благополучие семьи непременно подразумевает умение зарабатывать деньги. Зарабатывает деньги обычно муж, согласись, Сью. Мне сейчас тридцать лет. Тебе — двадцать четыре. Полагаю, ты допускаешь мысль, что наши чувства, возможно, не так уж глубоки? Я не хочу сказать, что мы абсолютно равнодушны друг к другу, но ведь огонь страсти очень опасен. Гораздо опаснее разумного расчета. Ты согласна?

— Не хочешь ли ты сказать, что быть сексуально равнодушными друг к другу нормально для мужа и жены? Или для жениха и невесты? И что любовь есть эмоция прежде всего неразумная? — перебила его Сьюзен, чувствуя, как в Роули нарастает внутреннее раздражение.

— Разве мы не условились отложить все эти интимные отношения до свадьбы? В конце концов, если кому-нибудь из нас непременно это потребуется… Мы давно уже не дети. У тебя есть дом, у меня своя квартира. Все в наших руках.

Сьюзен вдруг почувствовала, что устала мучить его. Роули не виноват, что ему еще в детстве, как, впрочем, и ей, внушили совершенно определенное представление о браке. Сьюзен знала все о семье своего жениха. Джейн, с которой она жила в одном доме, приходилась Роули родственницей. Кажется, даже двоюродной сестрой. Происхождение семьи Роули восходило к временам первых поселенцев. Стэнфилды, его дальние предки, первыми некогда пришли на эти земли. Они основали Гринтаун. После окончания Первой мировой войны им пришлось упорно бороться за сохранение двух своих имений: крупная корпорация задумала проложить через их земли автостраду. Бабушка Роули была дочерью состоятельного англичанина. Его отец оказался одним из четырех детей, мать которых настояла на разделе наследства поровну между всеми четырьмя. У Роули было две младших сестры. Как старший сын, он был обязан жениться на какой-нибудь достаточно богатой девушке. Это позволило бы ему сохранить старинный родительский дом. Да и сестры нуждались в приличном приданом.

Все это Сьюзен отлично понимала. Она даже подозревала, что семья жениха не очень-то довольна выбором сына. Сьюзен познакомилась со всеми ее членами во время рождественских каникул. Мать Роули, Уилма Стэнфилд тощая женщина с нездоровым цветом лица, отнеслась к ней крайне холодно. Отец — с легким юмором. Сьюзен не могла отделаться от мысли, что оба они восприняли ее как совершенно чуждое им существо, как плебейку. Например, она всегда с отвращением относилась к рэгби. Отец же Роули был главой местного общества любителей этой бешеной игры. Сьюзен до последнего времени очень успешно работала. Мать Роули сразу же дала ей понять, что девушка, желающая выйти замуж за ее сына, должна посвятить себя семье и благотворительной деятельности. Это входило в негласный перечень занятий истинной замужней леди. Сьюзен хорошо знала, что ее будущая свекровь отличалась почти бешеным нравом. Поговаривали даже, что на самом деле она законченная истеричка, и психотерапевт почти дежурит в ее особняке.

С Роули они знали друг друга уже нескольких лет. Благодаря Джейн. У молодых людей сразу же нашлись общие интересы. Сьюзен быстро пришла к выводу, что Роули может стать для нее прекрасным мужем. Хотя и очень скучным. Спокойный и миролюбивый по характеру, Роули, тем не менее, сразу же давал понять собеседнику свой высокий статус. Этому в немалой степени способствовала должность старшего менеджера в известной акционерной фирме. На служебную карьеру своей невесты он смотрел свысока. И это несмотря на то, что Сьюзен служила в филиале одной из крупнейших страховых компаний страны, зарабатывая большие деньги.

По своему характеру Сьюзен оказалась даже больше-похожей на отца, чем сама предполагала. Она получала огромное удовольствие от риска, от беспокойной и полной подводных камней деловой жизни. Унаследовав одновременно многие материнские черты, она постоянно рисовала в своем воображении будущего мужа, будущих детей, свой дом, свой сад. В нем она посадит цветы, которые так любила Шейда.

— Ты прав. Хороший секс не следует считать главным в семейной жизни, — довольно резко ответила она оторопевшему от неожиданности Роули.

Впрочем, Сьюзен уже давно заметила, что все, связанное с интимной жизнью, вплоть до разговоров на эту тему, непременно приводило Роули в странное замешательство. Когда она впервые подумала, что брак с этим молодым человеком одобрил бы даже ее отец, то пригласила Роули поехать вместе с ней куда-нибудь на уик-энд. Сьюзен, как ни странно, была до сих пор невинной девушкой. У нее еще не только никогда не было близких отношений ни с одним мужчиной. Даже поцелуи не вызывали в ней эротических порывов. И вдруг ей захотелось испытать это. Хотя бы раз. Но Роули страшно испугался. Он смешался и дрожащим голосом стал уверять Сьюзен, что слишком уважает ее, чтобы решиться на такое неожиданное и рискованное предложение. А если она забеременеет раньше времени? Кроме того, он много раз слышал общее мнение о Сьюзен как о совершенно неприступной в сексуальном отношении особе, и ему это понравилось. Именно так должна вести себя до замужества истинная леди. Это правильно. Это нравственно. Это достойно.

Тогда Сьюзен не обратила никакого внимания на странный испуг своего жениха, и вскоре совершенно спокойно решила выйти за него замуж. Но теперь у нее стали возникать сомнения. Быть может, она не совсем полноценна как женщина? И просто не способна к сексуальной жизни? Ведь есть же очень пассивные в сексуальном отношении люди, которым вовсе чужда всякая эротика, Как знать, может быть, и она из их числа?! Кажется, врачи называют такой тип фригидным. Тогда даже неплохо, что она выйдет замуж именно за Роули, который, кажется, тоже не страдает особой сексуальной озабоченностью.

— Возможно, ты прав, Роули, — улыбнулась Сьюзен. — Мы взрослые люди, у нас есть дома и квартиры, самостоятельность, деньги. В этом ряду секс не занимает первого места. Я уже не говорю о страсти или любви.

— Страсть, секс! — нетерпеливо перебил ее Роули. — Спустись на землю, Сью. Надеюсь, они не помешают нам вместе провести следующий уик-энд у твоего брата и его жены?

Сьюзен кивнула, хотя ехать в Дыоарз ей очень не хотелось. Но она должна познакомить брата со своим будущим мужем. Не в последнюю очередь и затем, чтобы получить его согласие на совместное с супругом владение ее наследством, В своем завещании отец не только назначил Ларри преемником своей огромной империи бизнеса, но и опекуном дочери. До замужества Сьюзен Ларри должен был вместе с ней на паях владеть родительским домом. Все остальное наследство сестры он обязан был передать Сьюзен только после ее замужества. Причем Ларри предписывалось непременно одобрить выбор сестры.

Впрочем, последнее Сьюзен не очень беспокоило. Роули необыкновенно отвечал всем требованиям отца к своему будущему зятю: Невозмутимый, великолепно воспитанный, из высших слоев местного общества, замкнутый и очень деловой мужчина. Чего еще остается желать?

Она встала из-за стола, дождалась, пока жених заплатит по счету, и оба вышли на улицу. Сьюзен не терпелось поехать домой. Всю первую половину дня она позволила себе отдохнуть. Между тем на ее рабочем столе скопилось много всякого рода бумаг, требовавших срочной обработки и столь же срочных решений. Ей следовало срочно возвращаться в Гринтаун.

Роули чмокнул невесту в щеку, довел ее до машины и заботливо захлопнул дверцу. Спустя минуту машина Сьюзен сорвалась с места. Роули неодобрительно покачал головой. Он не одобрял манеры Сьюзен ездить на бешеной скорости и то и дело платить немалые штрафы.

Как только Сьюзен переехала из имения в Гринтаун, Ларри купил ей небольшой одноэтажный дом. Он стоял в предместье, считавшемся в городе элитным кварталом. Поначалу Сьюзен думала, что сможет сама управиться со всем домашним хозяйством. Однако, пожив в одиночку с месяц, питаясь днем бананами, а вечером поджаренными в тостере ломтиками хлеба, она спустилась с небес на землю. По настоянию брата Сьюзен дала в местной газете объявление, что хотела бы найти напарницу. Желающих оказалось более чем достаточно, и Ларри сам занялся их отбором. Сьюзен не проявила к смотринам никакого интереса. Родной дом она покинула из гордости. Боль от расставания со всем, что было дорого, от предательства Ларри, единственного человека, в которого она верила и которого считала верным до гробовой доски, до такой степени притупила ее чувства, что она перестала воспринимать всерьез все происходящее. К счастью, вскоре Сьюзен начала работать и быстро добилась больших успехов, чем очень гордилась. Увы, скоро Роули потребует, чтобы после их свадьбы она бросила работу и оставила всякие мечты о карьере. С этими безрадостными мыслями Сьюзен подъехала к своему дому, въехала в гараж, хлопнула дверцей и взбежала наверх, в прихожую. Дом она обставила и украсила сама, выбрала персиковый цвет обоев и устлала полы мягкими серыми коврами. Не заходя в гостиную, Сьюзен прошла в маленькую комнатку, служившую кабинетом. Характер работы позволял ей довольно свободно планировать день, а порой и вовсе работать дома. Напарница по аренде дома это знала, и потому никому не разрешала входить в кабинет Сьюзен. — Сьюзен села за свой рабочий стол и задумалась, глядя в окно. Что-то в жизни складывалось не совсем ладно. Уже через три месяца после смерти отца Ларри начал вести себя очень странно. Для начала он попытался настоять, чтобы его сводная сестра непременно закончила школу. Ведь так хотел отец. Сьюзен расценила это как первое предательство братца. Оно повергло ее почти в шок и причинило почти такую же душевную боль, как и смерть-отца. Сьюзен, правда, напомнила брату его же слова, что ей надо самой найти дорогу в этой жизни; а не слепо следовать заветам Алекса. Но Ларри сделал мрачную мину и ответил, что обстоятельства изменились.

Примерно тогда же Сьюзен узнала о существований Милдред, дочери отцовского партнера по бизнесу. Она была значительно старше Сьюзен. Эта девица сразу же ей не понравилась. Очень шумная и говорливая, с пышным бюстом и широкими бедрами, с вечно фальшивым оживлением на лице. Сьюзен всегда хотелось смыть с этого лица часть явно лишней косметики. Постоянные визиты Милдред под предлогом помощи по дому раздражали Сьюзен. Та не обращала на это никакого внимания. Ларри говорил, что Милдред следит за питанием семьи и чистотой в доме. Как-то раз, не выдержав, Сьюзен сказала брату, что сама бы сумела все это делать. Ларри сделал вид, что не услышал. Шейла, выйдя замуж за отца Сьюзен, не захотела брать в дом экономку. Ей казалась вполне достаточной помощь приходящей прислуги. Ларри же настаивал на присутствии Милдред и с каждым днем становился все мрачнее, чего Сьюзен никак не могла понять. Причина для этого была, и вполне серьезная. Милдред очень скоро открыла Сьюзен глаза на саму себя, доверительно передав нездоровые разговоры в Нью-Беверли, ближайшем поселке, о ней и Ларри. Почти все там были уверены в близких отношениях Сьюзен со своим сводным братом.

— Вы ведь с ним чужие по крови, — сказала Милдред с омерзительной улыбкой. — Ты что думаешь, я не вижу, какими глазами ты на него смотришь? Бедный Ларри! Воображаю, каково ему иметь дело со столь пылкой страстью! Право же, ваш отец поступил очень недальновидно, возложив на него ответственность за тебя. Кстати, а что будет, если Ларри женится? Ты не попытаешься отравить его жену?

Ларри женится? При этих словах Сьюзен почувствовала, как сразу высохли ее губы и что-то кольнуло в сердце.

— Да, я спрашиваю тебя, что будет тогда? — повторила Милдред. — Ты, конечно, понимаешь, что Ларри взрослый мужчина. Когда-нибудь он непременно женится. Я не думаю, что его жена согласится терпеть рядом с собой сводную сестру, юную и страстную.

Для Сьюзен уже давно не было секретом, что будущей женой Ларри Милдред видит только себя. И каждый раз, когда та заводила разговор на эту тему, сердце Сью разрывалось на части. Она не хотела терять Ларри так скоро после смерти отца и мачехи. В том, что его женитьба оторвет их друг от друга, Сьюзен ни минуты не сомневалась. Милдред отнюдь не довольствовалась подобными разговорами наедине со Сьюзен. Столь же откровенно она высказывалась ив присутствии самого Ларри. Она упорно внушала ему, что ситуация в доме становится просто неприличной. Уже все кругом говорят о том, что негоже девочке-подростку, не состоящей в кровном родстве с взрослым мужчиной, жить с ним в одном доме.

— Пусть Ларри мне и не родной, но я люблю его как брата! — защищалась Сьюзен. — Мы выросли вместе, и я не испытываю к нему никаких неподобающих чувств. Кроме того, не забывай, что у меня на свете кроме него никого нет.

Однако очень скоро она стала замечать, что отношение к ней Ларри становится все менее теплым. Он был постоянно мрачен в присутствии сводной сестры, и это приводило Сьюзен в полнейшее отчаяние. Вскоре Ларри начал настаивать, чтобы она непременно сопровождала его во время визитов к друзьям, знакомым, и просто соседям. Поначалу Сьюзен думала, что ему просто было необходимо ее общество. Но постепенно с болью в сердце она убедилась, что Ларри преследовал совершенно иные цели. Он старался поскорее найти ей подходящего жениха, выдать замуж. Он старался поскорее сбыть сестру с рук. В конце концов, на горизонте появился некий Томас Дадли, который попросил у Ларри руки его сестры. Тот, не долго думая, предъявил Сьюзен ультиматум: либо она принимает это предложение, либо уезжает в Гринтаун, чтобы закончить школу.

Подобное отношение больно ранило Сьюзен. Она никак не могла понять, куда делся прежний Ларри, которого она знала и любила. Однако все попытки объясниться с ним проваливались. Он с раздражением и враждебностью отдергивал руку, когда Сьюзен пыталась до нее дотронуться. В глазах его было постоянное выражение неприязни и холод. Наконец он сам сказал ей:

— Нам больше нельзя оставаться в одном доме.

— Но всего полгода назад ты говорил, что взял ответственность за всю мою будущую жизнь! — холодно напомнила ему Сьюзен.

Ларри ответил с откровенно ироничной улыбкой:

— Тогда я ещё не представлял себе, что с тобой это совершенно невозможно. Тебе с рождения определили одну единственную цель в жизни: замужество. Отец сказал об этом абсолютно недвусмысленно, когда поручал мне заботу о твоем будущем. Я не могу не исполнить его воли.

— Но у меня нет никакого желания выходить замуж за этого Дадли. Уезжать из родного дома я не хочу тоже. Даже ради окончания школы. Если хочешь, можешь уехать сам.

— Чего же ты тогда хочешь?

— Оставаться здесь с тобой.

— В качестве кого, Сьюзен? Или ты намерена делить со мной постель? Именно так все кругом думают уже сейчас. Посмотри на себя в зеркало. Ведь ты уже взрослая девушка. Да, ты невинна. Но если мы будем продолжать жить в одном доме, никто этому не поверит. Твоя репутация будет загублена навсегда.

Сьюзен многое могла на это ответить. Хотя бы просто взять в дом экономку. Все сплетни разом бы прекратились. Но она молчала, сраженная и шокированная заявлением Ларри. Неужели он, как и Милдред, думает, что она влюблена в него? И поэтому хочет просто от нее отделаться? Сердце Сьюзен сжалось от обиды и боли. Это нестерпимо. Надо немедленно освободиться от этого щемящего чувства. Освободиться от Ларри. И освободить брата от своего присутствия.

В ту же ночь Сьюзен покинула родной дом, взяв с собой только небольшой чемоданчик с самыми необходимыми вещами. Ларри не составило большого труда отыскать ее в одном из грязных мотелей, расположенных неподалеку. Где, собственно, еще она могла найти приют? Один взгляд на его раздраженное лицо убил в Сьюзен еще теплившуюся в ней детскую надежду, что она сможет броситься в объятия брата, после чего все устроится наилучшим образом.

— Собирайся, — прошипел Ларри. — И пойдем домой.

Они вернулись в Дьюарз. Вот тогда-то Ларри и огорошил Сьюзен известием, что намерен очень скоро жениться на Милдред. Конечно, она и раньше знала, что эта великовозрастная девица просто хочет Ларри. Ее намерения легко читались по ее жадным взглядам. Но Ларри обычно окружала целая толпа подружек. И Сьюзен никогда не замечала, чтобы он как-то выделял из них именно Милдред. Поэтому его заявление о том, что он намерен на ней жениться, было громом среди ясного неба. По крайней мере, для Сьюзен, которая сразу же вспомнила слова Милдред, что та не потерпит в одном доме с собой молоденькую сводную сестру мужа.

Сьюзен тогда ответила, что брат напрасно утруждал себя поисками. Она все равно рано или поздно уйдет отсюда, как только женитьба Ларри на Милдред станет фактом. Эти сцены продолжались изо дня в день до самой свадьбы. И даже после нее. Ларри пришлось на некоторое время отложить свой медовый месяц. Он опасался, что без него Сьюзен тут же сбежит. Отношение его к сводной сестре после женитьбы стало грубым до дикости. Чуть ли не каждый день Сьюзен приходилось выслушивать чудовищные оскорбления. Наконец Ларри заявил, что лучше всего ей жить отдельно. И предложил Сьюзен устроить ее в университет. Там отличное общежитие, сестра не будет скучать. Она категорически отказалась и сказала, что гораздо охотнее переедет в Гринтаун. Для Сьюзен все это было тем более обидно и мучительно, что покойный отец оставил в наследство свой дом им обоим; Теперь же ее откровенно выставляли вон! Делалось, это совершенно бессовестным образом. Милдред, став, женой Ларри, тут же принялась переделывать в доме все на свой лад. Не прошло и месяца, как Сьюзен перестала узнавать родной дом. Поместье, в котором она выросла, теперь казалось ей холодным и неприветливым.

Гринтаун одобрил ее переезд. Конец всем двусмысленным разговорам. И вообще, незамужняя девушка может до замужества для забавы поработать год-другой. Тем более что один из офисов гигантской корпорации, в которой работала Сьюзен, стоял как раз в центре Гринтауна. Ее жизнь протекала на глазах у всех, под негласным присмотром Джейн, а редкие отлучки в Нью-Йорк по делам не вызывали теперь ни у кого никаких подозрений. Сьюзен, перебравшись в город, не обзавелась ни одной подругой. Она осталась замкнутой, очень домашней по складу девушкой, которая привыкла доверять только самым близким и любимым людям. Но таких людей в Гринтауне она не нашла. А многочисленные знакомые не шли в счет.

Впрочем, с того тяжкого года переезда прошло уже несколько лет. Теперь ей приходилось ехать в свой родной дом снова. Ларри должен узнать, что его сводная сестра выходит замуж. И узнать именно от нее самой. Роули прав. Было бы в высшей степени глупо, если Ларри об их помолвке сказал кто-то другой. Кроме того, какой слабой выглядела бы тогда Сьюзен. Тем более что они с братом так давно не виделись!

На звонок Сьюзен в Дьюарз телефонная трубка ответила совершенно незнакомым женским голосом. Милдред сразу же после свадьбы наняла в дом супружескую пару Филиппин. Сейчас на другом конце провода говорил кто-то другой. Сьюзен подумала, что те двое, видимо, уехали. И не очень этому удивилась. Милдред со своим жестоким нравом вполне могла начать безжалостно и бессовестно тиранить новую прислугу. Такое, конечно, не всякий мог выдержать. Они наверняка уже уволились.

Некогда Сьюзен легко убедилась, что Милдред позволяет себе распоясываться, только когда Ларри нет поблизости. Так же, как и становиться совершенно неузнаваемой с людьми, которым хочет понравиться. Сама Сьюзен и ее друзья к этой категории, естественно, не относились.

В те памятные дни, когда Ларри объявил о своем желании жениться на Милдред, Сьюзен пребывала в шоке. Ее сердце разрывалась от боли, хотя она и уговаривала себя не поддаваться ненужным эмоциям. Было совершенно очевидно, что когда-нибудь брат непременно женится. Его постоянно окружали подружки. Одни из них нравились Сьюзен. Другие нет. Но к тому времени, когда он объявил о решении жениться именно на Милдред, Сьюзен уже понимала, что никогда не сможет относиться к невесте сводного брата иначе, нежели с острым омерзением. В душе она не сомневалась, что и Ларри впоследствии горько пожалеет о своем поспешном браке.

Не только женитьба стала причиной его неожиданной враждебности брата к сестре. В поселке почти открыто говорили, что Милдред до свадьбы имела не одного любовника. Она и сама частенько подтрунивала над невинностью сестры своего молодого супруга. Сьюзен, конечно, знала и о прошлых отношениях Милдред с ее братом. Ларри это было неприятно. Он, конечно, даже не догадывался, что Сьюзен просто передергивало, когда она воображала сильное, красивое тело сводного брата в объятиях его черноволосой пышнотелой пассии. В такие минуты к горлу Сьюзен подкатывал комок, мешавший дышать. А в голову лезла непрошеная мысль: почему ничего подобного она не испытывает, думая, скажем, о Роули? Ведь наверняка и у него в прошлом были женщины! Впрочем, Роули был необыкновенно скрытен, о личной жизни в Гринтауне никто не мог сказать ничего определенного.

Сьюзен вздохнула и попросила подозвать к телефону Ларри. Женщина на другом конце провода представилась как новая экономка. Ее зовут миссис Роббинс. Мистер Ларри еще накануне уехал куда-то по служебным делам. Обещал вернуться к субботе. Сьюзен назвала себя и с большой неохотой спросила где Милдред. Экономка замялась, а затем неуверенно сказала:

— Боюсь, что миссис Кендал тоже сейчас нет дома.

Сьюзен воспользовалась этим ответом и попросила экономку передать хозяевам, что она и мистер Стэнфилд намерены приехать к ним вечером в пятницу, так как считают своим долгом сообщить мистеру и миссис Кендал о своем предстоящем бракосочетании прежде, чем поехать с тем же известием к родителям жениха. Она говорила с экономкой и не переставала удивляться. Оказывается, в ее сердце все еще не утихла боль от разрыва с Ларри, а ведь с тех пор прошло немало времени. Впрочем, Сьюзен предпочла бы рассказать брату о своей грядущей свадьбе просто по телефону, но Роули настоял на личном визите. И был прав, как и всегда, впрочем. По настоянию Милдред Сьюзен всегда проводила Рождественские праздники вместе с ее семьёй. Но каждый раз чувствовала себя в родном доме неуютно, несмотря на неизменное множество гостей. Все это были друзья Милдред, которых Сьюзен знала лишь поверхностно. Вот почему она все время поглядывала на часы, дожидаясь любой возможности уйти. Тем более что Ларри был по отношению к сестре подчеркнуто холоден. Казалось, он стыдился ее. Нежные чувства Сьюзен лишь добавляли в его обращение с ней раздражение и досаду.

Сьюзен глубоко вздохнула и, положив телефонную трубку, попыталась сосредоточиться на работе. Но мысли ее продолжали блуждать где-то далеко, вызывая в памяти светлые и радостные образы детства. Вот Ларри играет с ней в теннис и обучает технике этой благородной игры. Вот он помогает ей возиться на кухне. Какой особой нежностью полна была теплота, с которой брат всегда относился к ней. Чувство одиночества, неожиданно охватившее Сьюзен, когда Ларри уехал учиться в университет. Она услышала стук парадной двери и поняла, что вернулась Джейн. Через несколько минут в комнату просунулась аккуратная головка напарницы по дому.

— Ты занята? Не хочешь выпить чашечку кофе?

— Хочу. У меня полно работы. Но почему-то не могу ни на чем сосредоточиться.

— Гм-м… Что-то на тебя не похоже! Уж не мой ли кузен тому виной?

— В какой-то степени. Мы на следующей неделе собираемся поехать к его родителям.

— Бедняжка! Мамочка Роули особа не из легких. Любит больше всего на свете своего сыночка. Выпила из него этой любовью всю кровь. Тиранит его больше всех. Она уверена, что в целом свете нет девушки, достойной Роули. Правда, у тебя лично есть одно небольшое преимущество.

— Какое же?

— Деньги.

Сьюзен резко поднялась со стула, поправила тяжелый узел золотых волос, уложенный на затылке, и хмыкнула:

— Мм-да…

— Милая, не жди каких-то неприятных сюрпризов от этого визита. Когда я в последний раз была у них в доме, мамаша Роули сказала, что сын наконец-то нашел себе достойную пару. Так просто она ничего подобного не скажет. Кстати, а как считают в вашей семье?

— Ты имеешь в виду Ларри?

— Например.

. — Не знаю. Нам еще предстоит нанести визит моему братцу и его жене. .

— Милдред?

— Да. Право, я до сих пор не могу понять, чем она его взяла.

— Очевидно, своей внешностью. Ведь Милдред очень привлекательная женщина; И такая сексуальная!

— Не спорю! Если смотреть со стороны. Я вот уверена, что в ней нет и намека на душевность или доброту. Просто Ларри, как дурак, влюблен в эту корову с пудовым бюстом! Тебе не кажется?

— Трудно сказать. Ларри всегда умел скрывать свои чувства. Боюсь, что он держит их про запас в морозилке. Кстати, я не убеждена, что он хранит верность Милдред, несмотря на всю свою любовь к ней.

Заметив на лице Сьюзен выражение возмущения, Джейн поспешила загладить вольность:

— Ладно. Пусть Ларри самый идеальный из всех мужей на свете. Зато Милли далеко не идеальная жена. С самого начала. Это всем известно. Я раньше не говорила тебе, но этим летом видела ее во Флориде, на самом фешенебельном курорте. И отнюдь не с Ларри.

— Милли очень любит плавать, — неуверенно возразила Сьюзен. — И увлекается водными лыжами. А Ларри так занят на работе! Может быть, он просто не смог поехать. Кроме того, если ты видела ее с каким-то другим мужчиной, это не обязательно означает, что…

— Что у нее с ним роман? И ты серьезно веришь, что это не так? Ну, разумеется, это был просто тренер! Как ты наивна, Сью! Они могли даже жить в отдельных комнатах. И все же были любовниками. Существует миллион железных признаков, по которым можно это точно сказать.

— Хватит, не говори мне об этом! Я не могу больше слушать!

— Как всегда, стараешься избегать острых ситуаций, Сью. Но так не может продолжаться вечно. Когда-нибудь тебе придется столкнуться с ними лицом к лицу. Надеюсь, ты со временем научишься жить с пользой и радостью и для себя тоже. Не только для других.

Это было горькой правдой. Умная, образованная и пользующаяся успехом у окружающих Сьюзен в глубине души чувствовала себя слабой и робкой. Но вдруг Джейн права? И Милдред изменяет мужу, чуть ли не с первых дней семейной жизни? Но ведь о своем желании заполучить Ларри она давно говорила, не делая из этого никакого секрета, преследовала его неустанно. Зачем же теперь ей ставить под угрозу семейный очаг и заводить любовников?

— Ты сегодня встречаешься с Роули? — спросила Джейн.

Сьюзен отрицательно покачала головой:

— Сегодня придется поработать подольше. Надо закончить кое-какие дела. На следующей неделе я беру отпуск.

— Но все же после этого вы с ним, наверное, куда-нибудь пойдете?

— Нет. Весь год у меня не было ни одного свободного вечера. Поэтому сегодня хочу походить по магазинам и что-нибудь купить. Приданое приходится покупать самой. Потом постараюсь лечь спать пораньше.

— Гм-м…. Тогда я побегу. Гордон приглашает пообедать. Надо хотя бы чуть-чуть приодеться. Потом мы решим, где провести вечер.

Гордон был очередным кавалером Джейн. Она меняла их не реже раза в месяц, стараясь ухватить у жизни все радости, какие успеет, перед маячившим впереди неизбежным “разумным” замужеством. Не в пример Сьюзен…

Утром в пятницу Сьюзен постаралась поскорее закончить дела на работе и вернулась домой, чтобы упаковаться перед отъездом. Она уже почти закончила укладывать вещи, когда раздался телефонный звонок. Нервы Сьюзен неожиданно напряглись в ожидании чего-то недоброго. Она взяла трубку, услышала голос Роули и поняла, что нервничала, опасаясь звонка Ларри.

— Сью, у меня неприятные новости, — без предисловий объявил Роули. — Я не могу поехать к твоему брату на этой неделе. Что-то случилось у моего калифорнийского клиента. Придется срочно туда лететь.

В последнее время Роули нередко приходилось работать по субботам и воскресеньям. Сьюзен с трудом подавила раздражение.

— Слушай, — продолжал Роули, — поезжай одна. Не вижу в этом ничего страшного. Тебе все равно надо сообщить брату о помолвке до того, как мои родители дадут объявление в газете. Это произойдет в середине следующей недели.

— То, что говорил Роули, было, как обычно, разумным. Как, однако, Роули охотно взваливает поездку на ее плечи. Она еще несколько минут разговаривала по телефону и в итоге согласилась поступить так, как предлагал жених. Положив трубку, Сьюзен тяжело вздохнула и пошла в спальную. Надо было решить, в каком наряде ехать. Надев темно-синюю шерстяную юбку, и свитер такого же цвета, она посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Наряд прекрасно гармонировал с ее синими глазами, загоревшей за жаркое лето кожей и чуть выцветшими от солнца золотистыми волосами. Все же Сьюзен присела на минуту к зеркалу и добавила к естественному тону кожи лица немного косметики. Она еще раз взглянула на себя. Да, хороша. Даже, пожалуй, красива. Однако это почему-то ее совсем не радовало. Сьюзен очень не хотела ехать домой и встречаться с Ларри. Особенное Милдред. Впрочем, это будет ее последняя поездка в Дыоарз. Надо потерпеть.

Через час она сидела за рулем машины, рассеянно поглядывая на дорогу, вдоль которой тянулись предместья Гринтауна, и думала. О том, что они с Роули на общие доходы могли бы жить обеспеченно и даже с некоторой роскошью. Сьюзен снова с горечью подумала, что именно это и стало основной причиной его женитьбы на ней. Мамаша Роули раскошеливалась даже для любимого сына весьма туго. Итак, впереди встреча и неприятный разговор со сводным братом. Что, в сущности, это может изменить? Страстной любви к Роули она не испытывала. Роули явно привлекает лишь материальная сторона дела, и, как ни удивительно, полное отсутствие сексуальности у будущей жены. Последнее нельзя было исключать, поскольку сам Роули особой склонности к интимным отношениям с женщинами явно не испытывал. Все, все в этом браке было ему на руку.

Количество машин на автостраде все увеличивалось. Необходимость поминутно лавировать в их потоке быстро утомила Сьюзен. Она облегченно вздохнула, свернув на узкую асфальтовую дорогу, ведущую в Дьюарз. Здесь было тихо и спокойно. Навстречу попались лишь две-три легковые машины.

Сьюзен проехала через Нью-Беверли, знакомый с детства поселок, находившийся всего лишь в пятя милях от ее дома. Скромные домики, небольшие газоны, качалки на пустых террасах.

Родной дом Сьюзен был старинным зданием в стиле первых поселенцев. Он прятался среди тенистых деревьев большого парка. Ворота с дистанционным управлением были распахнуты настежь. Сьюзен, не снижая скорости, въехала в них и оказалась на широкой аллее, ведущей к парадному входу. Она ощутила, как у нее засосало под ложечкой. Паркуя машину, Сьюзен с некоторым удивлением заметила, что на посыпанной гравием стоянке нет ни одной машины. Поднявшись по ступенькам, она остановилась у двери. Рука не поднималась постучать. Напрасно она говорила себе, что это ее родной дом и всегда им останется. Хотя Милдред очень скоро после свадьбы сумела сделаться здесь полновластной хозяйкой, отведя Сьюзен оскорбительную роль редкой и нежеланной гостьи.

Она тяжело вздохнула и постучала. Прошло не меньше пяти минут, а за дверью не было слышно ни шагов, ни вообще какого-либо движения. В сумочке у Сьюзен лежали ключи от этой двери.

Она сама не знала, зачем оставила их у себя. Сейчас они были бы очень к месту. Но Сьюзен не хотела вот так, без приглашения, вторгаться в чужую жизнь. К тому же Милдред вполне могла сменить замок. Сьюзен постучала еще раз. Ответом была все та же мертвая тишина. Тогда она решилась. Вставив ключ в замочную скважину, Сьюзен осторожно повернула его. Замок легко открылся, и, тихонько приоткрыв дверь, Сью проскользнула в прихожую. Затем уже более уверенно вошла в холл.

Подойдя к ведущей на второй этаж лестнице, она негромко позвала брата. Но и теперь никакого ответа не последовало. Ее охватило безотчетное чувство, что в доме вообще никого нет, Сьюзен прошла по коридору, заглянула в гостиную и кухню. Никого. Куда все подевались?

Только сейчас она заметила записку, лежавшую на краю кухонного стола. Сьюзен быстро пробежала ее глазами. Теперь, по крайней мере, стала ясно, почему в доме нет экономки: ее сестра попала в дорожную аварию и просила приехать, чтобы помочь. Но где Милдред? Сьюзен хорошо знала, какую активную жизнь та вела. Сейчас, наверное, опять у кого-нибудь в гостях или на приеме. Но ведь знала же она о предстоящем визите сестры мужа! Неужели так трудно было хоть раз отложить светские развлечения и встретить пусть нелюбимую, но все же близкую родственницу?! Еще раз заглянув в гостиную, Сьюзен поднялась на второй этаж. Здесь были две комнаты, которые Милдред не стала трогать во время капитальной перестройки: кабинет Ларри и ее, Сьюзен, бывшая спальная. Остановившись перед дверью кабинета, Сьюзен вдруг ощутила громкий стук своего сердца. До боли напряглись нервы. Где сейчас брат? Неужели ему не передали, что должна приехать сестра? Или он не захотел встретить ее? Просто встретить. Привычная обида начала переполнять ее душу. Губы сжались и мгновенно высохли. С них непроизвольно сорвался злой смех, отдавшийся эхом в объятом мертвой тишиной доме. Она подумала, что для Ларри ее визит наверняка так же неприятен, как для нее самой. Оба заранее жаждали, чтобы этот день поскорее прошел! Сьюзен приоткрыла дверь в кабинет Ларри и тихо вошла. На столе громоздилась огромная гора документов, деловых бумаг и всяческой корреспонденции. Она подошла ближе. На самом верху этой кипы лежала записка: “Звонила мисс Сьюзен. Просила передать, что вместе с женихом приедет навестить вас в ближайший уикэнд. Я устрою мисс Сьюзен в ее бывшей спальной комнате, а молодого человека в гостевой”.

Может, Ларри ничего не знает о ее приезде? Он просто не успел прочесть записку! Но почему экономка ее вообще написала? Разве не проще было бы сказать о ее приезде Милдред? Нахмурившись, не зная, что думать, Сьюзен вновь спустилась вниз на кухню. Почти машинально открыла шкафчик, взяла чайник, наполнила водой и поставила кипятить. Затем присела к столу и задумалась. Что делать? Может быть, Ларри пришлось срочно куда-то уехать по делам, а экономка не успела предупредить его о приезде сестры? А записку он просто не заметил в куче других бумаг. Могло так случиться? Могло. Но с другой стороны, холодильник на кухне был набит битком. Это явно означало, что хозяин дома намерен очень скоро вернуться.

Так или иначе, надо было что-то делать. Конечно, легче всего сесть в машину и вернуться в Гринтаун. Вернуться, так и не повидав Ларри? Значит, надо будет что-то объяснять Роули, ехать сюда снова… Нет!

Чайник закипел. Сьюзен машинально поставила на стол чашку и, налив в нее кипятку, положила пакетик с чаем. Выпить чай она решила наверху, в своей бывшей спальне. И заодно принять душ. Все же будет легче. Сьюзен взяла блюдце, поставила на него чашку с горячим чаем и поднялась к себе.

Спальня совсем не изменилась. Светло-зеленое покрывало на кровати, такие же занавески на окнах, обшивка, кресел, стульев и ковер на полу — все осталось прежним. Когда она была подростком, убранством спальни своей сводной сестры занимался Ларри. В день ее пятнадцатилетия он распорядился придать комнате более модный современный вид. То есть зеленовато-серебристый. Это был выбор Ларри. Сьюзен вздохнула, еще раз обвела взглядом свою милую комнату и спустилась во двор к машине за дорожной сумкой.

Приняв душ, Сьюзен уже хотела выйти из ванной и взялась было за дверную ручку, как вдруг почувствовала, что в спальне кто-то есть. Решив, что это Милдред, Сьюзен натянула свое старое джинсовое платье и только после этого открыла дверь. Милдред в спальне не было. Посреди комнаты стоял Ларри. Брови его были мрачно сдвинуты, кожа на скулах натянулась, по щекам ходили желваки.

— Сьюзен… Какого черта! — процедил он сквозь зубы, сердито глядя на сестру.

Манеру Ларри хмурить брови, превращая их в одну коричневую линию над переносицей, Сьюзен давно знала. Брат демонстрировал гнев. Но на этот раз она заметила нечто новое: усталое, горестное выражение глаз, изможденное, исхудавшее лицо. Вспомнив, что стоит перед ним в расстегнутом спереди платье, Сьюзен, вспыхнув отстала, быстро застегнулась.

— Я думала, здесь Милдред!

— Это почему же? И вообще, как ты сюда попала?

Минутное смущение Сьюзен сменилось негодованием:

— Видишь ли, Ларри, это пока еще и мой дом! Пусть даже ты и выгнал меня отсюда.

— Повторяю, Сьюзен, что ты здесь делаешь?

— Ничего, о чем тебе следует беспокоиться. Более того, думаю, что тебе понравится моя новость: я выхожу замуж.

— Замуж?!

Только на какое-то мгновение Сьюзен показалось, что Ларри остолбенел от изумления. Но тут же на его лице появилось знакомое, насмешливое до цинизма выражение.

— Замуж? — повторил он.. — Ну и кто же счастливчик?

— Роули Стэнфилд.

— Что?! Кто?!

— Не изображай внезапную глухоту. Роули Стэнфилд. Мы должны были приехать сюда вместе. Он собирался официально известить тебя о нашей помолвке. Прежде, чем сказать об этом своим родителям, которые на следующей неделе опубликуют известие о помолвке.

— Вы оба хотели просто сообщить о столь великом событии или получить мое одобрение? Роули знает об условиях, содержащихся на этот счет в завещании твоего отца?

— Конечно. Но тебе нечего волноваться, Ларри. Роули — точь-в-точь тот человек, которого мой отец хотел бы видеть своим зятем.

— Поэтому ты его и выбрала?

В глазах Сьюзен вспыхнуло самое настоящее бешенство,

— Извини, но я имею право выйти замуж по собственному выбору.

— Имеешь. По завещанию отца — с моего письменного согласия. Но где он, твой жених? Я должен его как минимум увидеть, чтобы согласиться. Зачем ты вообще приехала без него?

— Зачем? Тебе не кажется этот вопрос нелепым? Я ведь только что сказала, что этот дом не менее мой, чем твой. Мне не нужно ничье разрешение, чтобы приехать сюда и жить. Что до Роули, то повторяю, он — идеальный жених для меня. И он во всем устроил бы отца.

— Для того чтобы передать ему завещанное тебе отцом наследство? Это ты имеешь в виду? Бедная моя Сьюзен! Неужели я действительно держал тебя в столь черном теле что ты бросилась на шею первому попавшемуся недоделку, в жилах которого, как всем известно, течет голубая кровь?!

— Все это не имеет ничего общего с деньгами и наследством, Ларри. Ты должен это помнить.

— Тогда почему тебе так нужно мое одобрение? Ведь настоящая любовь ни в чьем одобрении не нуждается.

Сьюзен поняла по тону Ларри, что он не верит в ее любовь к жениху. Что ж, возможно, это было очень недалеко от истины. Но его слова только разожгли в ней злость и негодование.

— Что, по-твоему, я должна делать? Провести остаток жизни в одиночестве? Отказаться иметь мужа, детей, семью? Так ты считаешь? И только потому, что я… — Сьюзен вовремя остановилась. У нее на языке уже вертелись слова: “Потому я не могу принадлежать тебе!”. Но она сумела удержаться и сказала:

— Потому что твое поведение от начала до конца лишено всякой логики. Ты даже незнаком с Роули, ничего не знаешь о нем, и, тем не менее, оскорбляешь его. Мне очень жаль, что я своим приездом так разозлила тебя. Но на этом моя миссия окончена. Тебе все известно. Я могу уехать отсюда сейчас же. Очень жаль. После долгой разлуки мы все же могли бы поговорить. Без истерик и по душам. — Она повернулась спиной к Ларри и подняла с пола дорожную сумку: — Передай, пожалуйста, Милдред мои извинения. Хотя не сомневаюсь, что твоя супруга жаждет меня видеть не более чем и ты.

— Сестричка, на сей раз ты права, — ответил Ларри с сардонической усмешкой. — Или была бы права, если бы Милдред все еще жила здесь. Кстати, твоего жениха я немного знаю. Ты очень бы удивилась, если я рассказал тебе, где в Нью-Йорке мне довелось повстречать его.

Последнюю фразу брата Сьюзен пропустила мимо ушей, настолько удивил ее новость об отъезде Милдред.

— Разве твоя жена…

— Мы с ней решили, что нам вместе не по пути, как поют в дешевых песенках. Несколько недель назад мы расстались.

У Сьюзен потемнело в глазах. Вдруг ослабев, она опустилась на край кровати:

— Как? Почему? — она медленно покачала головой, еще не до конца понимая сказанное братом. — Но почему ты не сообщил мне? Почему?

Ларри пожал своими могучими плечами, повернулся к Сьюзен спиной и с раздражением в голосе проговорил:

— А почему, собственно, я должен был тебе об этом сообщать? Вы же не переносили друг друга. К тому же моя женитьба тебя совершенно не касалась. Разве не так?

Лицо Сьюзен стало пунцовым от ярости.

— Ты мой брат, Ларри! — глухо проговорила она.

— Сводный брат, — поправил он. — Между нами никогда не было чисто родственных связей. Ты это отлично знаешь.

Сьюзен не отреагировала на это замечание и только растерянно сказала:

— Но ты и Милли… Я просто не могу в это поверить!

— Я и сам все еще не верю, сестричка! Но если начистоту, Милдред была недовольна нашей семейной жизнью. Честно говоря, я всегда подозревал, что этим все и кончится. Добавлю, что человек, к которому она ушла, никогда прежде не был ее любовником. Мне есть чем утешаться.

Итак, Милдред бросила Ларри! Странно, Сьюзен никогда не думала, что такое может произойти. Милли так стремилась стать его женой! Сьюзен никак не ожидала от нее супружеской неверности. А Ларри? В конце концов, он сам когда-то сделал предложение Милдред. Глупо удивляться тому, что он теперь так горько переживает разрыв. Видно, он все же любил жену. И сердит на Сьюзен, по-видимому, именно потому, что она возненавидела Милдред с первого взгляда. Ларри выглядел просто ужасно. Впалые щеки, усталая, циничная, недобрая улыбка. За последние полгода он очень похудел. Ларри сорвал с себя галстук и расстегнул воротничок рубашки. В это мгновение он показался Сьюзен таким изможденным и беззащитным, что сердце ее сжалось от сострадания. Все же это был Ларри, тот самый Ларри, которым она всегда восхищалась и которого так любила. Теперь можно в этом признаться. Хотя бы самой себе.

— Ты выглядишь таким усталым, — прошептала она.

Ларри вздрогнул, попытался сделать насмешливую гримасу, но это ему плохо удалось. Он горестно вздохнул и отвел глаза.

— Чушь! Последствия перелета. Очень болтало. Куда, к дьяволу, запропастилась миссис Роббинс?

— Она оставила тебе записку. Что-то случилось с ее сестрой. Миссис Роббинс поехала к ней.

— Черт побери! — взорвался вдруг Ларри. — В конце недели должен приехать мой канадский партнер. У нас с ним назначена важная деловая встреча. Я думал принять его дома. Нам необходимо заключить обговоренный контракт. Ему это не менее выгодно, чем мне.

— У тебя проблемы, Ларри?

— Да. Но не серьезные. Тебе нечего беспокоиться за свои деньги. — Он грустно улыбнулся. — В прошлом году мы вложили большую сумму в проект, который сулит немалые дивиденды. Но теперь мы испытываем трудности с оборотным капиталом. Пока еще прибыли позволяют нам есть хлеб с маслом. Если мы все же заключим канадский контракт, то сможем намазать на этот бутерброд еще и джем. Не бойся, я не оставлю свою сестричку без гроша в кармане. Я не допущу, чтобы от нее сразу же отказался ее чудо-жених!

Голос Ларри звучал так горько, что Сьюзен растерялась. Брат знал все подробности отцовского завещания не хуже, чем она сама. Сьюзен достаточно хорошо изучила Ларри, чтобы понимать: он никогда не поверит, что его “сестричка” согласилась на замужество только затем, чтобы получить наследство. Вдобавок он понимал, что деньги для Сьюзен вообще ничего не значат. Просто она свято чтит память отца — и никогда не нарушит его воли. Да, все это звучит немного выспренно. Но такая уж у него сестричка, с ней не поспоришь. Ларри все это прекрасно помнил, и потому Сьюзен с удивлением слушала слова брата.

— Нет, Ларри, — грустно сказала она. — Судя по всему, я гораздо больше верю в твою порядочность, чем ты в мою. А потому сейчас же соберусь и уеду отсюда.

— Нет. Сейчас уже слишком поздно возвращаться в Гринтаун. Оставайся до завтра. Кстати, я вошел на звук льющейся воды. Решил, что кто-то вошел в дом и распоряжается.

— И этот “кто-то” начал с того, что решил принять душ? — усмехнулась Сьюзен.

Но Ларри не принял шутливого тона. Он посмотрел ей в лицо своими сразу потемневшими глазами, резко повернулся и вышел из комнаты.

После его ухода Сьюзен еще долго стояла неподвижно, глядя в окно. Итак, Милдред и Ларри развелись. Это казалось ей почти невероятным. Поверить во все случившееся Сьюзен еще не могла. Милдред — блудливая девка! Заводила любовников, и не одного. До и после свадьбы. Она изменяла Ларри! Он, как видно, об этом знал. Нет, это невозможно! Сьюзен не питала симпатий к этой женщине, развязной и распутной. Но ведь видела же она, как страстно та хотела заполучить Ларри! Не только из-за денег, Сьюзен это чуяла почти по-звериному.

Чуть нахмурившись, Сьюзен отошла от окна, съежившись от холодного ветра, легко проникавшего под легкую хлопчатобумажную ткань платья. Взглянув в зеркало, она неожиданно заметила, как плотно облегает ее этот истертый до белизны джинсовый наряд, рельефно подчеркивая высокую грудь, тонкую талию и стройные бедра. Несколько смущенная своим видом, Сьюзен поспешила переодеться в дорожный костюм.

Ларри, судя по его грубому и издевательскому тону при разговоре, близко к сердцу принял новость о ее помолвке. Только уж слишком он был близок к истине, когда сказал, что, не будь у Сьюзен богатого отцовского наследства, Роули и не подумал бы на ней жениться. Что ж, возможно. Но чего Ларри хотел от нее? Чтобы она влюбилась в какого-нибудь садовника, как некогда ее мать? Какое в этом случае она доставила бы ему удовольствие: глумиться над глупостью “сестрички” и упрекать ее пренебрежением памятью отца? Да, Ларри озлоблен и уязвлен уходом Милдред. Это естественно. Но почему надо выплескивать все эти эмоции на сестру? Сьюзен говорила себе, что, будь с ней сейчас рядом Роули, у нее была бы тысяча возможностей для серьезной беседы с братом. И если бы Ларри мог поговорить с Роули, он одобрил бы ее выбор. Пусть между ней и Роули нет большого чувства. Все же они уважают друг друга. На этой основе можно попытаться построить совместную жизнь. Конечно, взаимное влечение — великолепное дополнение к браку. Но Сьюзен мало верила в продолжительность сексуальных эмоций. Взять хотя бы Милдред. Неожиданно Сьюзен подумала, что ее уверенность в своей неизлечимой фригидности просто глупость.

Сьюзен сама почему-то постоянно старалась убедить себя в этом. Да и Джейн вечно горячо соглашалась с этой странной уверенностью. Почему? Сьюзен слишком хорошо помнила омерзение и стыд, переполнившие ее, когда Милдред обвинила ее в том, что она давно “хочет” Ларри. Чистая натура семнадцатилетней девушки не выдержала грязного обвинения. Бессознательно с того давнего дня Сьюзен подавляла в себе малейшее влечение к самым привлекательным мужчинам. Да, Сьюзен, согласна, что ее сводный брат — очень привлекательный юноша. Даже сейчас она не могла не признаться, что от него исходят мощные магнетические волны, способные взволновать любую женщину. В том числе и ее. Не потому ли Сьюзен ежеминутно уверяла себя, что приезд в Дьюарз имел только одну цель: уговорить брата согласиться на ее брак с Роули? И ничего более! Никаких грез, связанных с прошлым! Зная любовь Милдред к приемам и раутам, Сьюзен привезла с собой несколько вечерних туалетов. Надев же после душа платье, она предполагала пообедать с Ларри вдвоем. Но на случай всяких неожиданностей в сумке Сьюзен лежал мягкий шелковый вечерний туалет жемчужно-серого, чуть светящегося цвета. Самое любимое, заветное платье. Платье для помолвки.

Сьюзен была прекрасной кулинаркой, и не без тщеславия демонстрировала свое мастерство. Некогда она выучилась этому искусству у Шейлы. Ну вот, вскоре она и займется готовкой. Тем более, что Роули не хочет, чтобы его жена работала где бы то ни было, о чем уже решительно сказал ей. Он считает, что Сьюзен обязана взять на себя львиную долю по управлению имением, освободив от него свекровь. Также Сьюзен надлежит вести мелкое домашнее хозяйство, рожать детей и принимать гостей: всякого рода друзей, знакомых и сослуживцев. Кроме того, она должна была ходить по магазинам. Можно даже сплетничать с соседями и гостями. То есть быть заурядной замужней женщиной.

Сейчас готовить пышный обед для двоих было глупо. Поэтому Сьюзен накрыла маленький столик в буфетной. На стол она поставила два бокала, две тарелки, разложила вилки, ножи и ложки и уже заканчивала сервировку, когда за спиной раздался голос Ларри:

— Просто удивительно, как быстро ты здесь освоилась!

Сьюзен вздрогнула и обернулась. Она не слышала, что Ларри вошел в кухню. Его волосы были еще мокрыми после душа. Спортивный костюм плотно облегал тело. Ларри выглядел очень привлекательно и сексапильно.

— Я просто вспомнила, как хозяйничала здесь еще с Шейлой. Ты тогда постоянно приставал ко мне, выпытывая мои глупые секреты.

Да, так оно и было. На мгновение губы Ларри раздвинулись в улыбке, а в глазах появилось что-то доброе и близкое. Сьюзен показалось, что перед ней снова прежний Ларри, которого она так любила, и, как ей тогда казалось, не без взаимности.

— Понятно. А ты не думаешь, что я могу задать тебе хорошую взбучку? Как тогда, когда ты поскакала на Ланцете вокруг озера без меня?

Что было, то было. Отец подарил ей на день рождения прекрасного молодого жеребца по имени Ланцет. Сьюзен так хотелось поскорее попробовать ездить верхом, что она не стала дожидаться, пока Ларри научит ее. Она вывела Ланцета из новенького стойла, подвела к садовой скамейке, неловко взгромоздилась в седло и, тронув каблуками бока жеребца, направила коня по опоясывавшей озеро тропинке. На повороте конь внезапно пошел рысью, потом еще более неожиданно перешел на галоп. Сьюзен не удержалась в седле и в мгновение ока очутилась в канаве. Промокнув насквозь, она вернулась домой грязная, в слезах, и вдобавок получила хорошую трепку от сводного брата. Тогда Сьюзен понимала, что под маской негодования Ларри скрывал сочувствие, даже сострадание к сводной сестре. На следующий день он уже учил ее ездить верхом. Как он был заботлив, внимателен, осторожен! Как неутомимо бегал рядом с Ланцетом, удерживая его за повод! Куда это все подевалось? Когда в доме появилась Милдред, она тут же продала коня, даже не спросив Сьюзен. А ведь это был подарок отца! И Ларри, как видно, даже не пробовал возражать.

— Обед готов, — сказала Сьюзен, с трудом заставив себя вернуться к действительности. — Садись, я сейчас все принесу.

— Пытаешься умаслить меня? — буркнул в ответ Ларри. — Я, знаешь ли, не привык заставлять себя ждать. Обедаю в перерыве между постоянными телефонными звонками. Конечно, после свадьбы ты заведешь у себя другой, великосветский распорядок. Скажи мне, наконец, почему ты выходишь замуж за этого человека? Что, невтерпеж?

Тон Ларри был таким издевательским, что Сьюзен стоило большого труда не вспылить. Но она сумела взять себя в руки.

— Потому что мне так хочется. А какого ответа ты от меня ждал, Ларри? Что мы с Роули безумно влюблены друг в друга? Я не стану пытаться демонстрировать чувства, которых нет. Полагаю, любовь не может быть залогом счастливой семейной жизни…

— Ты, видимо, имеешь во всем этом очень большой опыт, — весело прервал ее Ларри. —Иначе не декларировала бы подобные глупости с таким апломбом. Признайся, ты часто прыгаешь по постели ночью, сгорая от желания ощутить кого-нибудь рядом?

Эта тирада застала Сьюзен врасплох; На несколько секунд она просто онемела. И вдруг поняла, что Ларри воспринял ее слова, осуждающие секс, применительно к себе и Милдред. С болью Сьюзен подумала о том, как страдает ее брат, если он по-прежнему страстно желает жену, которая его бросила. Почти машинально она подняла руку к его лицу, чтобы попытаться как-то утешить. Но Ларри успел резко отодвинуться еще до того, как почувствовал ее прикосновение.

— Ради Бога, не надо! — воскликнул он. — Давай лучше пообедаем. Не хочешь же ты уморить меня голодом?

Эти слова не только причинили Сьюзен боль, но и разозлили ее. Она сдержалась, понимая, что сердце брата жжет обида из-за предательства Милдред. Наверное, поэтому он так жесток с сестрой.

Она разложила салат по тарелкам, нарезала хлеб и налила в бокалы вина. Потом некоторое время молча глядела на Ларри и думала. Думала, что никогда не замечала особой близости между Ларри и Милдред. Даже после их свадьбы. Поэтому для нее была неожиданной острая горечь, которую она сейчас видела в глазах брата. Обед про шел в полном молчании. Ларри сидел, погруженный в свои горькие мысли. И пресекал любую попытку Сьюзен начать разговор о ее грядущем браке. Может быть, действительно не стоило говорить об этом сейчас, когда она узнала о недавнем уходе Милдред, Но Сьюзен уже хорошо знала своего жениха. Если он что-нибудь решил, заставить его поступить по-другому почти невозможно. Вот и сейчас Роули ждет возвращения своей невесты с точными сведениями, как намерен поступить ее брат. И если же окажется, что вопрос даже не обсуждался, он отложит официальное объявление об их помолвке, публикацию которой его родители собирались дать на следующей неделе. Что делать?

Сьюзен попыталась осторожно объяснить Ларри ситуацию. В ответ он состроил, горькую гримасу и спросил с едким сарказмом:

— Если в этом все дело, то почему он сам не приехал испросить моего благословения, а прислал тебя?

Это была последняя капля, переполнившая чашу терпения Сьюзен. Она почувствовала, как в душе стремительно нарастает раздражение. Бороться с ним было уже невозможно. Лицо Сьюзен стало пунцово-красным. Глаза загорелись бешенством. Нрав отца никогда не засыпал в ней. Резко отодвинув от себя тарелку с недоеденным салатом, она встала.

— Возможно, потому что я не признаю за тобой права командовать мной. Равно как и не нуждаюсь в твоем благословении на свой брак!

— Но без моего одобрения передача ему прав на распоряжение оставленным тебе наследством невозможна. Это воля отца. Так черным по белому написано в завещании. И, пожалуйста, не говори мне, будто твой избранник женится на тебе и без наследства. Мы оба знаем, что это не так. А, Сьюзен? Не понимаю, почему тебе все же не попробовать найти мужчину, которому действительно было бы все равно, получишь ты наследство или нет? Мужчину, который захотел бы жениться на тебе, а не на твоем банковском счете? Может, ты просто боишься, что такого человека нет на свете?

Ларри тоже встал и, опершись на стол обеими руками, нервно барабанил по нему пальцами.

— Не поэтому ли ты уцепилась за Роули и разыгрываешь из себя послушную дочь, стремящуюся свято исполнить волю покойного родителя? Неужели ты чувствуешь себя настолько ущербной? — Брат замолчал, не докончив фразы. Потом зло посмотрел на сестру и, как бы обессилев, сказал: — Это же так, Сьюзен! Разве я не прав?

Она смотрела на него, с трудом сдерживаясь, чтобы не разразиться потоком ехидных и оскорбительных слов. Несправедливость Ларри ошеломила ее. Наконец она заговорила. Сквозь ее голос прорывались слезы.

— Нет, Ларри, все это совсем не так!

Сьюзен подняла руку, чтобы смахнуть покатившуюся по щеке каплю. Но, увидев в глазах Ларри циничную насмешку, вслед за которой последовал демонический хохот, она сделала полшага вперед и со всего размаха ударила его ладонью по лицу. Голова Ларри на мгновение откинулась назад. Что он сделает в ответ? Но Ларри лишь с горечью посмотрел на сестру.

— Не бойся, Сьюзен. Я не отвечу тебе тем же. Хотя ты этого заслуживаешь. — Он улыбнулся одними губами, но уже без насмешки. — Будь я на твоем месте, то не слишком бы сожалел о сделанном. Но задал бы себе вопрос: что меня так задело, что я ударила такого близкого мне человека? Ты хочешь, чтобы я сам же на него и ответил? Изволь. Тебя оскорбило, что мои слова были чистой правдой. Ты не смогла ее вынести. Но от этого правда не перестала быть правдой. Ну, а теперь скажи мне: у тебя с этим Роули были близкие отношения?

Неожиданный вопрос сбил Сьюзен с толку. Она растерянно посмотрела на брата. Через мгновение гордость взяла свое. Сьюзен неестественно громко засмеялась, после чего совсем тихо сказала:

— Право, Ларри, я не понимаю, какое тебе до этого дело?

— Возможно, что никакого. Но ты все же ответишь мне. Так как обстоят у вас дела?

Сьюзен долго смотрела на брата. Потом повернулась и молча пошла к дверям. На пороге она на мгновение остановилась.

— Я иду к себе в комнату, Ларри. И не вижу никакой пользы от такого разговора. Завтра утром я уеду.

— Не получив моего согласия на брак?

— Если ты по-прежнему настаиваешь, я должна буду поговорить с адвокатом. Он не хуже нас с тобой знает все пункты завещания. Полагаю, он согласится, что ты ведешь себя совершенно безответственно.

— Шантаж? О’кей! Ты, судя по всему, и впрямь хочешь заполучить этого Роули. Ты что, действительно не представляешь дальнейшей жизни без этого человека? Скажи мне об это прямо!

На какое-то мгновение Сьюзен почти решилась сказать Ларри то, чего он упрямо требовал. Но тут же гордость и природное отвращение ко лжи взяли свое. Она холодно произнесла:

— Мне нравится этот человек. Я уважаю его. И верю, что вместе мы сможем создать хорошую и прочную семью. Но если говорить о любви в полном и высоком смысле этого слова, то такого чувства к нему у меня нет.

Глаза Ларри сердито блеснули, а лицо стало каменным и жестким.

— Ах, он нравится тебе? Как ты боишься жизни, Сьюзен.

Сьюзен снова переполнило негодование.

— Если и так, то не ты ли в этом виноват? Да, у меня нет уверенности в будущем. С тех пор, как после гибели отца ты потратил столько сил, чтобы выставить меня из родного дома или выдать меня замуж. Выдать за кого угодно. Только не говори, что ты заботился о моем материальном благополучии. Ты просто стремился любой ценой сбыть меня с рук. Потому что хотел поскорей жениться на Милдред. Вот тогда я действительно испугалась. И знай, что если бы не постоянное давление с твоей стороны, я постаралась бы найти достойного человека и полюбить его по-настоящему. Именно так, как ты вдруг от меня сейчас начал требовать. Но боюсь, что поздно. Теперь я уже почти уверена, что не способна на подобную любовь.

Сьюзен не думала, что Ларри ее слушает. Он смотрел в окно, стоя спиной к ней. По его напряженной позе можно было догадаться, какие душевные муки переживает сейчас брат. Ему было не до Сьюзен. Скорее всего, Ларри даже забыл о ее присутствии.

Тихонько выскользнув из кухни, Сьюзен поднялась на второй этаж, закрылась в спальне и долго думала о взрыве страстей, который вызвало здесь ее появление. Как же сильно Ларри любил Милдред! Сьюзен никогда еще не видела брата таким злым и подавленным. Дрожь пробежала по всему ее телу при одном воспоминании о прикосновении к его холодным, влажным ладоням. И об ответной реакции Ларри на ее пощёчину. Как он взглянул на нее…

Ложиться спать еще рано. Но спускаться вниз Сьюзен тоже не хотела. Это грозило новым спором, который может окончательно выйти за все рамки приличий. Она подумала, действительно ли в состоянии исполнить свою угрозу и пойти к адвокату. И так ли жаждет Сьюзен выйти замуж за Роули, чтобы ради этого бросить столь серьезный вызов брату. Конечно, Ларри вел себя безобразно. Он был решительно не прав в своем предубеждении против ее жениха. Роули с точки зрения покойного отца действительно идеален как жених. Но все же бурное объяснение с братом пробудило в душе Сьюзен сомнения. Что именно так восстанавливает Ларри против Роули? Она принялась бесцельно бродить по комнате из угла в угол. Остановив взгляд на старом книжном шкафу, открыла его. Там, как и прежде, в безукоризненном порядке стояли ее книги. Сьюзен вспомнила волшебные часы, которые проводила над ними в детстве и ранней юности. Нижняя полка была отведена книгам для взрослых: Первую из них, в кожаном переплете, Сьюзен подарил Ларри в день ее тринадцатилетия. Она бережно взяла книгу с полки и открыла на первой странице. В углу была надпись: “Дорогой Сьюзен в день ее тринадцатой весны от нежно любящего Ларри”. Какими драгоценными казались ей некогда эти слова! Чтобы уберечь их от посторонних взглядов, Сьюзен ни разу не показала книгу ни друзьям, ни родителям. В тот же день отец подарил ей симпатичного щенка, за что был награжден горячим поцелуем. Затем Сьюзен поцеловала Шейлу, которая тоже что-то ей подарила. Настала очередь Ларри. И тут Сьюзен почему-то почувствовала себя очень неловко. Она смутилась, и Ларри сам по-братски поцеловал сестру в щеку. Сьюзен невольно закрыла глаза и вдруг отчетливо услышала, как стучит ее сердце. А Ларри обнял ее и слегка привлек к себе. И тут она с каким-то новым для нее волнением почувствовала совсем близко его сильное тело. Сьюзен поставила книгу обратно на полку. Почему столь незначительный инцидент так глубоко врезался в ee память? И какие чувства к Ларри жили в ее сердце уже в то время? Она любила его, любила как своего брата. Даже, пожалуй, обожала. Как брата?) Вроде бы. И все же в этих чувствах было нечто большее, чем просто сестринская привязанность. Нечто такое, с чем юная Сьюзен уже тогда не могла бороться. Сейчас, в свои двадцать четыре года, она не видела в этом ничего постыдного. Ларри всегда был очарователен. Могла ли Сьюзен в возрасте, когда в девочке начинает просыпаться женщина, не обратить на него внимания? Не сознавая истинной природы своих эмоций, не понимая себя до конца. Довериться тогда ей было некому. Разве что с Шейлой можно было бы поговорить на эту тему. Но ведь Шейла была матерью Ларри! Приходилось молчать, чувствуя, как тебя все глубже затягивает непонятная трясина.

В тринадцать лет Сьюзен отлично знала, что отец счел бы кощунством брак между нею и братом. Ларри уже в те годы был постоянно окружен поклонницами. Сьюзен довольно хорошо запомнила одну из них — длинноногую девицу с кудрявой рыжей головкой. Однажды вечером, когда дома не было ни отца, ни Шейлы, она застала обоих за очаровательным занятием: они нежно целовались. В тот вечер Сьюзен почему-то не спалось, и она спустилась вниз выпить лимонаду. Дверь в гостиную была полуоткрыта. Сьюзен минуты три смотрела, как целовалась влюбленная парочка. Первым заметил сестру Ларри. Он густо покраснел и выпустил подружку из объятий. Сьюзен ожидала от него вспышки негодования и обвинений в шпионстве. Но ничего подобного не произошло. Ларри просто подошел к ней и ласково спросил, почему она не спит. Не было никаких упреков, будто она специально спряталась под лестницей, чтобы подглядывать. Все обошлось мирно. Из гостиной донесся голос подружки Ларри. Она звала возлюбленного обратно. Сьюзен не помнила, как взлетела на второй этаж и заперлась в спальной. В следующие дни она всячески избегала Ларри и отвергала все попытки брата заговорить с ней.

Губы Сьюзен сложились в насмешливую улыбку при воспоминании о своей подчеркнутой гордости и полной отчужденности от него в те горькие дни. Сейчас это выглядело смешным. Но тогда… Неужели она чувствовала обычную ревность? А почему бы и нет? Да, совершенно определенно: тогда она ревновала Ларри к долговязой рыжей девице. Во многом это была ревность сестры. Но одновременно и взрослеющей, начинающей влюбляться девушки. Сьюзен подошла к окну и открыла его, заставляя себя снова и снова вспоминать те годы. Она хотела проанализировать все до конца, чтобы понять свое сегодняшнее состояние. Конечно, никакой сСтрастной любви к Ларри у Сьюзен тогда не возникло. Чувства подростков обычно бывают очень чистыми. Сердца их, как правило, не защищены от внешних ударов и обид. Очень скоро Милдред, девица более чем зрелая, больно ранила ее своим настойчивым и совершенно откровенным стремлением затащить Ларри к себе в постель. Впрочем, и он повел себя не лучшим образом. Самое главное, он не понял того, что стало мгновенно ясно младшей сестренке: Милдред не та женщина, на которую можно до конца положиться. Тяжело вздохнув, Сьюзен заметила, что промелькнуло часа два, не меньше, и самое время ложиться спать. Слишком тяжело было думать о прошлом. Как они с Ларри были в те времена близки друг другу! Но брат сам оборвал эту близость внезапно и грубо.

Именно его поведение сделало взрослую Сьюзен в любви такой осторожной, даже боязливой. Только сейчас Сьюзен впервые подумала, что ее так называемая фригидность тоже вызвана поведением Ларри. Но справедливо ли обвинять во всем брата? Она же первая потянулась к нему. А когда увидела Ларри целующим ту рыжую девочку, то разве пусть подсознательно, не захотела очутиться на ее месте? Как много воды утекло с тех пор! И почему она вдруг стала вспоминать юные годы? Причем именно сегодня, когда ее юность казалась навсегда погребенной в прошлом?

Усилием воли заставив себя думать, что скоро собирается выйти замуж, что она делает серьезнейший шаг, связывая себя обязательствами с другим человеком, Сьюзен немного успокоилась. Быть может, неизбежное в такой ситуации волнение и подтолкнуло ее начать вспоминать все так подробно? Интересно, понял ли Ларри, что она чувствовала во время разговора с ним? А, неважно. Так или иначе, тот, прежний Ларри никогда не позволил бы себе обидеть сводную сестру. Тем более сознательно причинить ей боль. В отличие от Милдред. Милдред, всегда люто ненавидевшей Сьюзен. Почему? Не потому ли, что видела в ней возможную соперницу? Но ведь Ларри всегда смотрел на Сьюзен только как на сестру. Не больше! В этом Сьюзен могла себе поклясться. Или Милдред просто не хотела ни с кем его делить? Стоило ли в таком случае изображать отчаянную страсть и демонстрировать звериное желание обладать ее братом? Ведь речь шла о его сестре, пусть сводной. О семнадцатилетней девочке.

Бедный Ларри! Можно ли теперь удивляться его жестокости? Жалость и сочувствие утихомирили бушевавшее в душе Сьюзен негодование. Их эра уже казалась ей глупой и бессмысленной. Почти машинально она встала с постели, натянула свое платье поверх шелковой ночной рубашки и вышла. Сейчас она снова спустится вниз и снова, как в детстве, увидит Ларри. Но на этот раз будет спокойной и доброжелательной. Она сумеет убедить брата, что права, решив выйти замуж за Роули и без настоящей любви. Уехать утром, не помирившись с Ларри, не поговорив с ним о главном она не может.

Пробило одиннадцать часов. Сьюзен знала, что Ларри ложится спать поздно. Она подошла к его спальне и остановилась. Из под двери пробивался свет ночничка. Сьюзен слегка нахмурилась: может быть, Ларри все же лег спать? Тогда удобно ли входить к нему? Она постояла несколько мгновений в нерешительности, покусывая нижнюю губу. Но, подумав, что не сможет заснуть не поговорив с братом, постучала в дверь и приоткрыла ее. Ларри стоял посреди комнаты с полотенцем через плечо, явно намереваясь пойти в ванную. Услышав етук, он обернулся и с удивлением посмотрел на просунувшуюся в приоткрытую дверь головку сестры.

— Сьюзен?

— Я хочу поговорить с тобой.

— Именно сейчас? Давай отложим все разговоры на утро, а?

Сьюзен чуть пожала плечами, почувствовав себя неловко. Что она могла сейчас сказать ему, чтобы не выглядеть глупой? Не признаваться же, что их ссора лишила ее сна! Что ожившие воспоминания юности разбередили старую боль. Что она на мгновение вообразила, будто может вернуться к прежним отношениям с братом. Легко представить, какой язвительный хохот вызовут у него подобные признания.

— Моя бедная маленькая Сьюзен, — прервал ее раздумья насмешливый голос Ларри. — Ты, видно, не смеешь вернуться в Гринтаун и сказать своему Роули, что я не дал вам благословения?! Ты боишься, что без соблюдения всех пошлых приличий он не женится на тебе? Ведь именно! это тебя беспокоит, признайся! Неужели он такой потрясающий любовник, что ты боишься его потерять?

Подавив острое желание ответить, что она и Роули никогда не были любовниками, Сьюзен спросила:

— Я просто хочу знать, почему ты так категорически настроен против моего замужества? В чем дело?

Ларри помолчал несколько мгновений. Потом подошел к сестре почти вплотную.

— Почему? Изволь, я отвечу. Возможно потому, что все это выглядит чистым расчетом. Без всяких чувств. Мне жаль тебя. Я почти уверен, что ты до сих пор не знаешь, что значит желать другого человека всей душой, всем сердцем, всем телом!

— Ларри…

Сьюзен протянула руку, чтобы провести ладонью по его волосам, дотронуться до обнаженной груди, погладить мускулистую руку. Но Ларри резко отстранился.

— Иди к себе в комнату, Сьюзен! — сказал он твердым голосом, в котором прозвучало раздражение.

Это шокировало Сьюзбн.

— Почему… Почему ты так…

— Послушай, я не могу разговаривать с полураздетой женщиной! Ты должна понимать это!

Ларри мрачно взглянул ей в глаза. Только сейчас Сьюзен поняла, как странно выглядит в старом платье, из-под которого до пят ниспадает. Шелковая ночная рубашка. Неожиданно все ее тело затрепетало после этих откровенных в своей грубости слов.

— Но ты же мой брат, Ларри! — проговорила она хриплым голосом.

— Сводный брат. В наших жилах течет не родная кровь. Наши родственные узы весьма условны. Я мужчина и легко могу поддаться на твои сексуальные провокации. В этом не будет ничего противозаконного.

Провокации? Сьюзен посмотрела на брата широко раскрытыми глазами. Но тот, казалось, настолько утонул в собственных чувствах, что не заметил ее удивления. Сьюзен показалось даже, что он вообще ее не видит.

— Зачем ты пришла сюда? — сердито крикнул он, придя наконец в себя. — Ты хочешь самым подлым способом вырвать у меня согласие на брак?

— Нет, нет, Ларри. Как ты мог так подумать! Я понимаю, что ты тоскуешь без Милдред, но…

— Прости, иначе я просто не могу объяснить твое присутствие сейчас в моей комнате! Я не могу ручаться за себя, видя тебя перед собой чуть ли не голой! У меня слишком давно не было женщины. Может, ты задумала переспать со мной, Сьюзен? Впрочем, почему бы и нет? Черт побери, действительно, почему бы нет?!

Он прижал Сьюзен к себе. Ей вдруг показалось, что так было уже не раз. Его ладони… Теплые, мягкие, очень знакомые… Они проникли под шелк ее ночной рубашки, гладили обнаженные плечи, касались сразу же сделавшихся каменными сосков. Сьюзен вдруг почувствовала такое наслаждение, что даже не подумала хоть как-то сопротивляться. Вместо этого она позволяла себе таять в его объятиях, смотреть ему в лицо и ждать поцелуев. Ее губы раскрылись навстречу им. А Ларри все сильнее прижимал Сьюзен к своему разгоряченному телу. Наконец он жадно прильнул к ее раскрытым мягким губам. Его ладони сжимали молодую твердую грудь. Сьюзен подалась ему навстречу. И уже ее руки проникли под одежду Ларри и обвили это сильное, прекрасное, давно желанное тело. Небывалое чувство радости и счастья наполнило ее. Но вдруг Ларри резко оттолкнул ее, мгновенно вернув к реальности. В одну секунду наслаждение и счастье сменил острый стыд. Он пронзал каждую клетку ее тела. Краска бросилась в лицо Сьюзен. Не смея даже взглянуть на Ларри, она повернулась и бросилась вон из его комнаты.

Лежа в своей постели, Сьюзен попыталась успокоиться и не принимать случившееся слишком близко к сердцу. Господи, почему это произошло именно сегодня? Поведение Ларри объяснить было не так уж трудно. Он честно признался ей, что голоден, голоден сексуально. В порыве негодования и жажды найти удовлетворение он на миг вообразил, что Сьюзен вполне намеренно довела его до потери самообладания. Но как понять взрыв ее собственных эмоций? Сьюзен винила в происшедшем неведомо откуда нахлынувшие на нее воспоминания о прошлом. Но она целовала его как взрослая женщина в сексуальном порыве, а не как юная невинная девочка тех прошлых лет. Она лежала на спине, устремив взгляд в потолок, чувствуя, что начинает понемногу успокаиваться и засыпает. Завтра утром она уедет отсюда. Уедет на рассвете, уедет немедленно. Она вернется в Гринтаун, и, если Ларри продолжит упорствовать и противиться ее браку, она исполнит свою угрозу и обратится к семейному адвокату. Сьюзен закрыла глаза, стараясь не вспоминать о теплых и мягких губах Ларри, о его ладонях, ласкавших ее тело. Вместо этого она постаралась заставить себя думать о Роули. Но эти мысли не вызывали у нее никаких эмоций. С Ларри все было совершенно иначе. Но ведь это был всего лишь голос природы. Запоздалая реакция юности.

Открыв глаза, она сразу же поняла, что проспала. Солнце, золотые лучи которого весело играли на стене, уже поднялось высоко над горизонтом. Сьюзен бросила взгляд на часы и убедилась, что не ошиблась. Со сладостным стоном потянувшись в мягкой постели, быстро встала и поспешила в ванную. Ей хотелось как можно скорее уехать, постаравшись не столкнуться с Ларри.

Ларри… Она вспыхнула всем телом при одном воспоминании о вчерашнем вечере. Понял ли он, через какое бесстыдство ей пришлось перешагнуть, чтобы броситься к нему в объятия, не скрывая своего непреодолимого желания? Наверняка да. Вряд ли ее брат настолько неопытен; чтобы не понять этого.

Одевшись, Сьюзен быстро упаковала дорожную сумку, с горьким сожалением подумав, как мало прошло времени с момента ее распаковки по приезде сюда. Ни о каком завтраке Сьюзен не могла даже думать: есть не хотелось совсем.. Но выпить немного кофе или еще чего-нибудь бодрящего даже через “не хочу” было полезно. На кухне Ларри не оказалось. Дом будто вымер. Сьзен заварила себе чашку кофе и начала быстро пить ароматный напиток мелкими глотками, она дрожала от напряжения, ежесекундно ожидала появления в дверях Ларри. Когда кофе был допит, стало ясно, что ее страх не оправдался. Сьюзен охватило чувство глубокого разочарования даже обиды. Вымыв чашку, она неожиданно поняла, что ей не хочется никуда ехать. Тяжело вздохнув, досадуя на свое малодушие, Сьюзен снова поднялась на второй этаж, чтобы взять сумку. Проходя мимо комнаты Ларри, она заметила, что дверь в нее была чуть приоткрыта. Подавив в себе желание заглянуть внутрь, Сьюзен решительно пошла дальше по коридору. Но в этот моменту она услышала чей-то голос. Он доносился из комнаты брата. Значит, Ларри был там. Более того, он с кем-то разговаривал!

Вопреки решению побыстрее. взять сумку и покинуть этот проклятый дом, Сьюзен остановилась и прислушалась. Кто бы это мог быть? Неужели внезапно вернулась Милдред? Но зачем? Тогда с кем еще мог разговаривать Ларри? Причем таким интимным тоном. В спальне. В этот ранний час.

Неожиданно Сьюзен услышала свое имя. На мгновение она оцепенела. Но уже в следующую секунду бросилась к полуоткрытой двери. Опущенные шторы не пропускали солнечных лучей. В комнате царил полумрак. Ларри все еще лежал в постели. Сьюзен смотрела на его обнаженную загорелую спину и чувствовала, как напряглись мускулы ее живота. В этот момент Ларри повернулся на своей скомканной простыне. Сьюзен продолжала молча смотреть на него, стараясь как— то смирить громкое биение сердца. Она была готова к любой грубости. Но глаза брата оставались открытыми. Губы что-то невнятно бормотали. Сьюзен поняла, что Ларри продолжает бредить во сне. Она подошла к постели и положила ладонь на его лоб. Он был таким горячим, что Сьюзен невольно отдернула ее. Пылало все его тело. О том, к какой отметки градусника поднялась его температура, было страшно даже подумать. Ларри болен! Понятно, что началось это не сегодня утром. И Сьюзен стало ясно, что все его вчерашние слова, злобные выпады в ее адрес, раздражение были болезненным бредом. Она знала, чем болен брат. Еще почти ребенком он подхватил в Южной Америке странную, до конца не изученную медициной болезнь. Он жил вместе с отцом и матерью несколько лет в тропиках. Тогда врачи посоветовали семье срочно вернуться домой. Все это Сьюзен знала от Шейлы. Она знала также, что бороться с этой болезнью можно только антибиотиками. Плюс полный покой. Курс лечения необходимо регулярно повторять с небольшими перерывами, так как ее приступы имеют стойкую тенденцию к рецидивам. Часто толчком к ним бывают стрессы.

Необходимо было получить медицинское подтверждение диагноза. Сьюзен бросилась вниз к телефону, нашла в справочнике номер мистера Тернера, их семейного врача, и, описав ему состояние брата, попросила срочно приехать.

— Оботрите пока что Ларри мокрой губкой, — посоветовал доктор. — Или полотенцем. Это снизит жар. Постарайтесь заставить его как можно больше пить. Пусть пьет любую жидкость. Лучше кислую. Отвар из смородины или ежевики. И постарайтесь найти в аптечке какое-нибудь сердечное средство. В случае чего, миссис Роббинс вам поможет.

Сьюзен подумала, что миссис Роббинс, вероятно, вообще покинула этот дом, сославшись на несчастье с сестрой. Но не желая посвящать во всё эти перипетии доктора, она сказала, что экономки сейчас нет дома.

— Та-ак… — протянул Тернер. — Ларри очень повезло, что вы очутились рядом. Действуйте, Сьюзен! И быстро.

Итак, ей предстоит обтирать Ларри мокрой губкой! Так распорядился врач. Значит, это надоэ сделать. Но при одной мысли о столь деликатной и интимной операции у Сьюзен перехватило дыхание.

Что за ханжество! — пыталась она убедить себя, поднимаясь бегом на второй этаж. Ведь до вчерашнего вечера ты была почти в ярости от встречи с братом. Почему же сейчас нервничаешь, дрожишь и смущаешься?

Увы, она знала ответы на эти вопросы. Вчерашние поцелуи Ларри пробудили в ней спавшее долгие годы чувство, вызвали к жизни желания, о существовании которых в себе она раньше могла только подозревать. Подойдя к двери Ларри, Сьюзен в нерешительности остановилась. Затем, вновь сказав себе, что там в комнате лежит ее тяжело больной брат, решительно вошла.

Ларри лежал все в той же позе, в которой она его оставила. Он смотрел неподвижным взглядом в потолок и тяжело дышал. Кожа покраснела от высокой температуры. Простыня сползла ниже пояса. Грудь, поросшая курчавыми каштановыми волосами, блестела от пота. Пока Сьюзен в растерянности стояла у постели, Ларри открыл глаза. Губы его зашевелились. Слабым, незнакомым голосом он чуть слышно пробормотал:

— Мы… мы должны заключить этот… контракт… Ты слышишь меня?

Понимая, что Ларри ее не узнает, а продолжает бредить, Сьюзен начала нежно гладить его голове, говоря первые попавшиеся ласковые эва. Ее мягкий и добрый голос благотворно подействовал на больного. Ларри перестал бормотать и снова закрыл глаза. Сьюзен вспомнила, что те же признаки сопровождали и прежние приступы болезни. Из них едва ли не самый тяжелый случился, когда Ларри учился в Гарварде. Тогда он очень устал, готовясь к выпускным эк-заменам. Сьюзен помнила, как он бредил по ночам, вновь и вновь стараясь ответить на вопросы, которые двумя неделями раньше задавали ему экзаменаторы. Сегодня он бредил каким-то контрактом. Неужели у Ларри появились серьезные проблемы в бизнесе? Должно быть, накануне он не все сказал ей.

— Сьюзен?

Хриплый, но отчетливый голос брата прервал ход ее мыслей. Сьюзен посмотрела ему в глаза, ожидая увидеть в ответ лишь холод и неприязнь. Но Ларри тут же закрыл их. Прошло несколько мгновений, и он опять произнес ее имя. На этот раз гораздо громче и настойчивее. Сьюзен наклонилась над братом и снова положила ладонь ему на лоб.

— Все хорошо, Ларри. Я здесь. Рядом с тобой.

— Не уходи! Останься.

Наверное, он путает меня с Милдред, — подумала Сьюзен. Никогда раньше он не просил сестру побыть с ним вместе. Разве что в самом крайнем случае. Правда, минутой раньше Ларри произнес именно ее имя. Не Милдред. Она поспешила в его душевую, намочила полотенце и, снова вернувшись к постели, положила на лоб Ларри. Затем намочила губку и старательно обтерла его лицо, шею, грудь. И тут же поняла, какие поистине титанические усилия потребуются от нее. Придется забыть, что перед ней лежит молодой сильный мужчина. И помнить лишь одно, он болен, тяжело болен. Ему нужна неотложная помощь. Она должна оставаться твердой и до конца выполнить свою миссию врачевателя. Влажное обтирание постепенно оказывало на Ларри успокаивающее действие. Его метания по постели постепенно затихали. Когда она в очередной раз; вернулась из душевой с мокрой губкой, брат спал и Сьюзен долго смотрела на него, не решаясь оставить одного. Но надо спуститься вниз и встретить доктора Тернера. Он должен подъехать с минуты на минуту. В последний раз она видела; его вместе с женой на коктейле, устроенном Милдред по случаю Рождества. Ни сам Тернер, ни его супруга никогда не пользовались ее особым расположением. Приглашение было послано им только под сильным нажимом Ларри.

Раздался приближающийся шум мотора, и машина врача подкатила к подъезду. Сьюзен открыла дверь и проводила его в комнату брата. Оставив их на некоторое время вдвоем, она спустилась в кухню приготовить кофе. Но через несколько минут заскрипели ступеньки лестницы, и в дверях кухни выросла фигура Тернера.

— Вы все сделали правильно, — сказал он, присаживаясь к столу, на котором тут же появилась чашка горячего кофе. — У Ларри рецидив его старой болезни. Думаю, этот приступ, пожалуй, сильнее всех прежних. Обычно подобное случается после какого-нибудь эмоционального взрыва или резкого физического недомогания. Что стало причиной на этот раз, я сказать не берусь.

— Думаю, разрыв с Милдред. Кроме того, он очень беспокоился по поводу какого-то контракта.

— Возможно. Я помню, что в нашу последнюю встречу Ларри говорил о заключении очень важного контракта с каким-то канадцем. Но ведь он сильный и очень опытный бизнесмен. Сомневаюсь, что суета вокруг рядовых переговоров могла довести его до такого кризиса.

— Доктор, кризис начался почти одновременно с уходом Милдред. Он мог не выдержать то и другое одновременно.

— Должен вам сказать, Сьюзен, что вашему брату просто повезло. Избавиться от этой скандальной шлюхи — великое счастье! Врач сказал это с резкой неприязнью в голосе. Впервые он был так откровенен в присутствии Сьюзен. Что ж, теперь он говорит с ней на равных, как с взрослой женщиной. Она внимательно посмотрела на него. Тернер криво усмехнулся:

— Право, я никогда не мог понять, зачем Ларри женился на этой даме. Он мог получить от нее все что угодно и без официального брака. Тем более что был у этой Милдред если не двадцатым, то уж двадцать первым наверняка. Не принимайте, дорогая, все так уж близко к сердцу. Не расстраивайтесь. Может быть, я уже прожил свои лучшие годы. Но это отнюдь не означает, что ваш покорный слуга не видит того, что происходит вокруг. Милдред рассчитала каждый шаг с того момента, как положила глаз на вашего брата. И откровенно говоря, я сильно разочаровался в Ларри, когда узнал, что он женился на ней. Впрочем, ваши родители покинули этот мир, не оставив после себя других наследников, кроме вас двоих. В итоге я предположил, что Ларри сделал это с дальним прицелом. Он поступил так ради вас. Только затем, чтобы сберечь вашу репутацию.

Тернер посмотрел на удивленное лицо Сьюзен, и губы его сложились в улыбку

— Вокруг вас непременно пошли бы грязные разговоры и сплетни. Они уже начинались. Еще до того как Ларри женился на Милдред. Ведь вы жили вместе, не будучи, по сути дела, единокровными братом и сестрой.

— Но Ларри мой сводный брат! Мы выросли вместе. Он никогда бы не посмел сделать ничего не подобающего. Да и я тоже.

— Дорогая моя, я знаю полную безосновательность всех этих сплетен и слухов. К ним, я уверен, приложила руку Милдред. Они ведь очень ее устраивали. Слухи позволяли ей требовать у мужа вашего немедленного изгнания. Ларри воспринимал эти бредни слишком серьезно и в результате, сам того не замечая, превратился из сводного брата в какого-то сумасбродного родителя.

— Вы всерьез считаете, что брат женился на Милдред только ради того, чтобы покончить с ходившими вокруг нас сплетнями?

— Не исключаю. Откровенно говоря, их развод не стал для меня неожиданностью. Я никогда не верил, что эта женщина может составить счастье вашего брата. Именно ваш покорный слуга был единственным человеком, кто заметил перемену в Ларри после вашего отъезда. Впрочем, сейчас все это уже в прошлом.

Доктор отодвинул от себя выпитую чашку и встал из-за стола.

— Вы сможете задержаться здесь, чтобы самой присмотреть за Ларри? Или наймете сиделку? Я должен вас предупредить, что Ларри окончательно придет в норму не раньше, чем через две недели.

Все забыв с начавшейся болезнью брата, Сьюзен еще не думала, как поступит. Конечно, Ларри будет нужна сиделка. Она снова; вспомнила прошлое. Бесчисленные лекарства, мокрые полотенца и грелки, которые ей приходилось бегом носить в его комнату во время приступов.

Сколько часов она провела, сидя у постели Лари. Развлекая его, чтобы поднять настроение. Следя, чтобы он не вскакивал с кровати.

— Я останусь и буду сама за ним ухаживать, доктор, — решительно ответила Сьюзен.

Тернер посмотрел на нее одобрительно. Именно такого ответа он и ожидал.

— Дорогая моя девочка, — растроганно произнес он. — Я надеялся, что ваше решение будет только таким. Эти возмужавшие и пышущие кажущимся здоровьем молодые люди — самые ужасные пациенты! Именно вы найдете взаимопонимание с Ларри скорее, чем кто бы то ни было. Он всегда с особой мягкостью относился именно к вам.

— Неужели?

Растерявшись, Сьюзен подумала, что бы сказал доктор Тернер, если б узнал все подробности ее вчерашнего разговора с братом!

Не оставайся здесь! — твердил ей внутренний голос. Уезжай немедленно. А Ларри найми сиделку.

Но Сьюзен знала, что так поступить не сможет. Она не могла просто вычеркнуть из памяти свое детство, поручив больного Ларри чужим рукам незнакомого человека. Доктор Тернер уже встал и собирался откланяться. Сьюзен поняла, что отступать поздно.

— Я привезу вам кое-какие антибиотики сегодня часам к шести, — сказал он. — Пока болезнь не пойдет на убыль, вам надо будет регулярно обмывать больного. Он сильный малый и должен выдержать приступ. Болезнь не может продолжаться долго. Лекарства, которые я вам выпишу, действуют очень быстро. Главная ваша задача — постоянно поить его. Возможно, Ларри станет сопротивляться. Но вы обязаны убедить его, что это необходимо. Вы сумеете справиться?

Такой вопрос позволял Сьюзен Ответить, что может и не справиться. Но она утвердительне кивнула:

— Да, я уверена.

— Молодчина! Когда я привезу антибиотики, еще раз осмотрю его.

После ухода доктора Сьюзен сварила себе еще чашку кофе. Потом поднялась наверх посмотреть на Ларри, думая, что же заставило ее взять на себя такую тяжелую обязанность. Однако отступать было уже некуда. Согласие дано. Сьюзен вспомнила слишком поздно, что должна провести всю следующую неделю вместе с Роули у его родителей. При мысли об этом ее сердце сразу же болезненно сжалось. Она была почти уверена, что семья жениха заинтересована лишь в ее деньгах. И потому будет особенно недовольна, когда узнает, что ее заранее условленный визит неожиданно отменен. Больше всех рассердится Роули. Хотя он то должен понять, что это бесчеловечно — оставлять одного тяжело больного брата.

Войдя в кабинет Ларри, Сьюзен с неохотой набрала телефон родителей Роули. Все вышло, как она предполагала. Ее объяснения восприняли более чем холодно. Мистер Лазарус заявил, что не понимает, как это у Ларри в доме нет никого, кто мог бы за ним поухаживать. Что, такому богачу трудно нанять сиделку? Миссис Уилма вообще выразила сомнение в болезни мистера Кендала. Сьюзен не стала посвящать будущую свекровь в тайну семейной трагедии брата. Просто сказала, что Милдред на некоторое время уехала из Дьюарза. Конечно, няньку для Ларри нанять просто, но она считает своим долгом самой ухаживать за братом в трудную для него минуту.

— Я не знаю, что вообще подумает обо всем этом мой сын, — ледяным тоном ответила будущая свекровь. — Он сам настоял, чтобы на следующей неделе в газетах появилось официальное явление о вашей помолвке. Ему решать, — Трубка умолкла.

Для Сьюзен разговор с маменькой Роули всегда был тяжелым испытанием. Эта женщина отличалась редким высокомерием и вдобавок постоянно находилась в странном злобном возбуждении. На Сьюзен она всегда смотрела сверху вниз. Ее поведение более всего прочего заставляло сомневаться Сьюзен в целесообразности брака с Роули. Она ведь связывала себя родственными узами не только с ним. Фактически ей предстояло породниться со всем этим чванным семейством. Еще совсем недавно Сьюзен надеялась, что после свадьбы отношение к ней со стороны Уилмы изменится к лучшему. Но сегодня все ее надежды рухнули. Судя по всему, семейство Стэнфилд заинтересовано только в ее деньгах. Недаром Уилма чуть ли не при каждом разговоре с будущей невесткой подчеркивала разницу в их социальном положении. Каждый раз Сьюзен стоило большого труда сдержаться и не ответить резкостью. Теперь Сьюзен думала, сможет ли скрывать свои истинные чувства при неизбежных повторениях подобных выпадов со стороны свекрови, когда станет женой ее сына. И спрашивала себя, стоит ли это делать. Почему Роули сделал ей предложение? Должно быть, руководствовался теми же корыстными мотивами. Или даже указаниями матери. Конечно, она вправе ждать от мужа защиты от его сумасбродной семейки. Но что скажет сам Роули, когда узнает, что она отказывается приехать вовремя? Измучив себя этими мыслями, Сьюзен набрала номер телефона квартиры жениха. Подошел Мартин, его товарищ. В очередной раз Сьюзен удивилась его странному, слишком тонкому для мужчины голосу. Да, он все передаст. В голосе Мартина Сыозен почудилось плохо скрываемое удовольствие. Он явно обрадовался новости о болезни ее брата. Странно. В том, что сам Роули решением невесты ухаживать за больным братом будет недоволен, сомневаться не приходилось. В этом отношении Уилма была, конечно, права. Гораздо больше, с горечью заключила Сьюзен, Роули рассердится затягиванием дел, касающихся ее денег. Позволить опеку может только письменное согласие Ларри на ее брак. Круг замыкается. Жених обязательно явится сюда в ближайшие дни.

Сьюзен думала, что никто и никогда не сумел бы убедить Ларри жениться по расчету. Но тут же нахмурилась, вспомнив разговор с доктором Тернером. Нет, такого не могло быть! Ларри женился на Милдред не для того, чтобы оградить от грязных сплетен сводную сестру. Да и сама Сьюзен никогда бы не одобрила брата, решись он на такое. Впрочем, Ларри не советовался с сестрой. Но разве не стала Сьюзен свидетельницей ужасных страданий Ларри, вызванных разводом? Единственное, чего боялась Сьюзен, поднимаясь к Ларри, это повторения вчерашних событий. Она должна навсегда забыть тепло и нежность его рук. Подавить в себе даже малейшее желание физической близости. И постоянно помнить, что Ларри ее брат. Хотя и сводный. Надо держать себя в руках! Отбросить все, что произошло накануне. Надо. Надо!

Остановившись перед закрытой дверью спальни Ларри, Сьюзен с трудом перевела дыхание. Не потому, что лестница была слишком крутой. Она постаралась думать о чем-нибудь земном, практическом. Например, об одежде. Ведь доктор Тернер сказал, что Ларри полностью выздоровеет только через две недели. Значит, нужно как-то пополнить гардероб. Сегодня же она позвонит Джейн, чтобы та прислала в Дьюарз кое-что из ее вещей. Сьюзен приоткрыла дверь и с облегчением вздохнула. Ларри еще спал. Как и раньше, простыня валялась на полу. Все постельное белье казалось изжеванным. Глаза брата были закрыты, но губы что-то пытались шептать. Сьюзен прислушалась и уловила имя Милдред. Она протянула руку, потрогала его горячий лоб и откинула с лица спутавшиеся, мокрые от пота волосы. Потом наклонилась над Ларри и ласково прошептала что-то очень теплое, нежное, утешительное. Хотя Сьюзен знала, что если в это мгновение Ларри придет в себя, то разозлится на нее. Сантиментов он не терпел. И не выносил, если кто-то становился свидетелем его слабости.

Прошло еще несколько минут. Сьюзен выпрямилась, отошла на полшага от постели брата и снова задумалась. Она никак не мосла понять, почему именно Ларри вызвал вчера в ней такую бурю совершенно новых, еще не испытанных чувств. Она ведь и прежде бывала в объятиях разных мужчин. Правда, только целовалась с ними, ничего больше. Мыль о том, что это любовь, ошеломила ее. Но ведь так получалось! Сьюзен любит этого человека. И любит вовсе не как сестра. В ней ожила взрослая женщина, много лет скрывавшая свою любовь от себя самой. Осознание происшедшего сразило ее. Она ощутила острую боль в сердце. В глазах поплыли темные круги. Любовь, которую она многие годы отрицала, оказалась правдой.

Подойдя к окну, Сьюзен долго смотрела вдаль. Да, она полюбила. Полюбила Ларри, своего сводного брата. Чувство невозможное, нелепое, лишенное всяких надежд. По крайней мере, Сьюзен пыталась себя в этом убедить. Ларри никогда не позволит себе ответить на него взаимностью.

Даже пусть в душе не совсем равнодушен к сводной сестре. Но если брат все же любит ее, что делать? И именно сейчас? На эти вопросы быстрее, чем разум, ответили чувства Сьюзен. Они упорно твердили, что ей придется нарушить волю покойного отца. Облокотившись на подоконник, Сьюзен продолжала смотреть куда-то вдаль. Странно, что именно сейчас, накануне помолвки с другим человеком, она неожиданно осознала свои истинные чувства. Как сможет она теперь выйти замуж за Роули? Теперь, когда вся душа ее устремлена к Ларри? С другой стороны, если отказаться от этого брака, что может ожидать ее в будущем? Боль и страдания безответной любви к человеку, который никогда ее не полюбит? Пустая жизнь, в которой у нее не будет ни мужа, ни семьи, ни детей? Они с Роули хоть не обманывали друг друга, не притворялись безумно влюбленными. Но когда Сьюзен согласилась выйти замуж за Роули, она еще не знала, что любит Ларри. Только прошлой ночью, и лишь благодаря Ларри, ей открылся волшебный мир любви. Что же теперь? Мысли в голове Сьюзен смешались. В этот момент с кровати, на которой лежал Ларри, донесся какой-то звук. Она повернулась и увидела, что брат изо всех сил пытается подняться. Он сбросил с себя всю одежду и оказался совершенно голым. Сьюзен поспешно отвела глаза. Ларри с ненавистью посмотрел на сестру:

— Сьюзен, что, черт побери, ты здесь делаешь? Он узнал ее. Ничто не говорило о том, что присутствие сводной сестры его радует.

— Я ухаживала за тобой, Ларри, — кисло ответила Сьюзен. — У тебя случился рецидив твоей болезни. Скоро приедет доктор Тернер и привезет кое-какие антибиотики.

Тернер — старая баба. Он ничего не смыслит в медицине, Я не болен! Понимаешь? Я совершенно здоров. — Губы Ларри скривились в столь знакомой Сьюзен сардонической ухмылке. — Итак, мы решили сыграть роль ангела-хранителя? Как жаль, что я разрушил столь трогательный сюжет. Но ведь…

Ларри неожиданно замолчал на полуслове и снова рухнул на постель. По его лицу и груди крупными каплями катился пот. Все тело сотрясал озноб. Сьюзен услышала скрежет стиснутых от боли зубов. В мгновение ока она забыла враждебность, с которой Ларри только что пытался с ней говорить, бросилась к кровати, подняла с пола простыни и накрыла ими тело брата, умоляя его не сопротивляться и лежать спокойно. Но у Ларри уже не осталось для этого сил. Он лежал на спине, откинув голову, и тяжело дышал. Сьюзен поняла, что ему очень плохо. Вспомнив указания доктора, она налила в стакан заблаговременно принесенное лекарство, стимулирующее работу сердца, и поднесла к губам Ларри,

— Выпей это, Ларри! Доктор Тернер велел тебе пить как можно больше. Это лекарство в первую очередь. Ты так сильно потеешь, что может произойти полное обезвоживание.

Ларри протестующе забормотал что-то, но попытался сесть. Движение вызвало новый град пота. Сьюзен села на край кровати и, поддерживая одной рукой его голову, другой чуть ли не насильно влила лекарство в рот брату. Попытка сесть на край кровати лишила Ларри последних сил. Он повалился головой на подушку, вытянулся и почти потерял сознание. Однако сердечное снадобье уже начало действовать. Дыхание его понемногу выровнялось, глаза закрылись. Он уснул.

Убедившись, что брат спит, Сьюзен тихонько вышла из комнаты и спустилась на первый этаж к телефону. Надо было позвонить Джейн и попросить ее прислать одежду. Та с интересом выслушала рассказ о происшествии в Дьюарзе и обещала на следующий день переправить целый чемодан с бельем, платьями и обувью. Джейн не забыла и про туалетные принадлежности, косметику и парфюмерию. — Утром Сьюзен собиралась позвонить на работу и попросить внеочередной недельный отпуск. Кроме того, надо было позвонить в офис Ларри и объяснить, что он заболел. Около шести часов приехал доктор Тернер, Сьюзен в этот момент сидела у постели Ларри и в очередной раз обтирала его мокрым полотенцем. Услышав шум мотора подъезжающей машины, она спустилась вниз. Доктор внимательно выслушал рассказ о состоянии Ларри. Сообщение, что на несколько минут он приходил в себя; обрадовало его. Правда, Сьюзен умолчала, как грубо брат, при этом вел себя с ней. Доктор глубокомысленно покачал головой:

— Да-а. При подобных приступах бывают непродолжительные проблески сознания. Но не слишком обольщайтесь, Сьюзен. Это ничего не значит. Так же, как внезапное пробуждение посреди ночи и разговор в бреду с воображаемым собеседником. На следующее утро больной, как правило, уже ничего не помнит об этом. Скажите, Сьюзен, вы по-прежнему уверены, что справитесь одна, без медсестры или няньки? Если нужна какая-нибудь помощь, то не стесняйтесь, скажите!

— Нет, нет! Я уверена, что справлюсь сама.

— Ну и прекрасно. Вот антибиотики. Инструкция прилагается. Дайте ему на ночь. И уже завтра утром, я уверен, вы заметите улучшение. Должна снизиться температура. Он меньше станет потеть. Завтра вечером я снова заеду и осмотрю его.

Кормить Ларри в его почти коматозном состоянии было невозможно. Поэтому доктор посоветовал Сьюзен с этим не особенно спешить. В ближайшие два дня Ларри не почувствует голода. Главное для него сейчас — побольше пить. Сьюзен и сама не чувствовала себя проголодавшейся. Но силы ее были на исходе, Тернер это подметил.

— Коль скоро Ларри спокойно спит, — сказал он, — нет никакой нужды сидеть всю ночь у его постели. Вместо этого было бы очень полезно хорошенько поужинать, а потом пойти к себе и выспаться. В конце концов, спальня Ларри чуть ли не через стенку. А потому в случае чего можно тут же прийти на помощь.

Он был прав. После его ухода она спустилась на кухню и приготовила омлет. Но сев перед тарелкой, поняла, что не сможет проглотить ни кусочка. В спальне Ларри стоял телевизор. Можно пойти туда, смотреть программы и одновременно краем глаза наблюдать за больным. Но сначала надо принять душ. Сьюзен чувствовала себя усталой и насквозь пропотевшей. Сказывалось напряжение, которым сопровождалось каждое обтирание тела брата.

Душ несколько освежил Сьюзен. Она вытерлась махровым полотенцем и надела старое джинсовое платье, в котором всегда очень удобно себя чувствовала. Роули упал бы в обморок от такого наряда. Он привык видеть свою невесту элегантной, строго одетой, в меру холодной и неприступной. Нынешнее платье Сьюзен противоречило всем представлениям ее жениха о приличном домашнем одеянии девицы, собирающейся замуж. Он счел бы его недопустимо небрежным. С падающими на плечи волосами и полностью смытой косметикой Сьюзен казалась почти подростком, каким была семь лет назад. Затянув на платье пояс, она спустилась в кухню. Сьюзен хорошо помнила, что Шейла. готовила для сына напитки из ягод, которые ему особенно нравились. И подумала, что самое время приготовить нечто подобное. Тем более что рецепты она наизусть помнила с детства. Сьюзен обследовала холодильник и с радостью обнаружила ягоды, фрукты и специи. Она быстро приготовила морс и, перелив его в большую флягу, остудила и поставила в холодильник. Позже, когда он остынет, можно будет напоить Ларри. Пока же брат крепко спал. Сьюзен посмотрела на часы и подумала, что скоро надо дать ему очередную таблетку. И не разбудить при этом. Как сказал доктор Тернер, сон для Ларри сейчас самое лучшее лекарство. Правда, он предупредил, что это необычно глубокое забытье в значительной степени объясняется состоянием больного. Так что Сьюзен была готова к новому приступу. Она уже поднималась по лестнице, держа в руках остывшую флягу с морсом, когда в кабинете Ларри зазвонил телефон. Сьюзен поставила флягу на стоявший в коридоре небольшой столик и побежала на звонок.

— Алло?

— Сью, это ты?

Говорил Роули. Голос его звучал нервно и раздраженно.

— Я. Тебе все передали?

— Да. Но еще до того мне позвонила мать и пожаловалась, что ты отменила наш приезд на следующей неделе. Черт побери, Сьюзен в чем дело?

— Я уже сказала твоей матушке, что Ларри тяжело заболел, а потому…

— Знаю. Мать сказала мне. Но я все-таки не понимаю, почему именно ты должна сидеть с ним? В конце концов у Ларри есть жена. Кроме того, он достаточно обеспечен. Неужели нельзя нанять няньку, сиделку, медсестру? Кого угодно! Нет, Сьюзен! Я прошу тебя немедленно вернуться в Гринтаун. Твоя озабоченность состоянием здоровья Ларри понятна. Да, он твой брат. Но нельзя же так все бросить и обо всем, кроме него, забыть! Где, наконец, его жена?

— Ее сейчас здесь нет. Она куда-то уехала. Господи, почему она не сказала Роули всей правды? Наверное, не хотела дальнейших расспросов. Сьюзен хорошо знала Роули. Он не успокоится, пока не поставит все точки над “i”. Кроме того, в эту минуту у нее просто не было сил, чтобы объяснять жениху, что ее брат развелся с женой.

— Милдред сейчас здесь нет, — повторила она. — Экономка уехала к своей сестре. Конечно, сиделку нанять можно. Но я считаю заботу о тяжело больном брате своим долгом. И не задавай мне больше вопросов, Роули! Я просто не могу сейчас на них отвечать!

Откровенно говоря, если бы в этот момент ей предложили выбирать между будущей семейной жизнью и заботой о брате, она предпочла бы вечное сидение в родном доме. Сьюзен не знала бы ни минуты покоя, если б оставила Ларри одного в таком состоянии. Или поручила заботу о брате кому-нибудь еще.

— Пусть так, Сьюзен! Но на предстоящий уикэнд, только на один день, можно ведь найти кого-нибудь, кто посидел бы с Ларри? Ведь в субботу наша помолвка. Ты не забыла?

Голос Роули звучал совсем удрученно. Злобы в нем уже не чувствовалось. Сьюзен, правда, была почти уверена, что очень скоро жених вновь начнет раздражаться или просто злиться. И с этим вряд ли можно будет что-нибудь поделать.

Кроме того… Тут Сьюзен тяжело вздохнула.

— Я не забыла про нашу помолвку, — сказала она в трубку. — Но…

— Но — что?

— Я… У меня есть некоторые сомнения. — В чем?

— В том, что нам надо вообще все это сейчас затевать. Я…

Из трубки донесся хриплый звук. Сьюзен поняла, что Роули пришел в ярость.

— Сьюзен, какой бес в тебя вдруг вселился? Сначала ты довела чуть ли не до истерики мою мамашу, отложив наш приезд. Сейчас говоришь, что вообще не хочешь ничего затевать. Чего ты вообще хочешь, дорогая? Может быть, тебе просто надо чуть-чуть отдохнуть?

— Роули…

— Мы поговорим обо всем этом после твоего возвращения, Сью. Я думал, что имею дело с умной, сознательной женщиной. Кстати, именно это меня в тебе более всего и привлекало!

— Серьезно? А я думала, что деньги. Сьюзен вдруг поняла, что говорит каким-то чужим голосом. Ее фраза вконец шокировала Роули. Это было слышно по доносившемуся из телефонной трубки его тяжелому дыханию.

— Сьюзен, ты, очевидно, сейчас несколько не в себе, — срывающимся голосом проговорил он. — Я, честно говоря, не могу понять, что случилось. Это не телефонный разговор. Обсудим все, когда ты приедешь.

Прежде чем Сьюзен успела ответить, он бросил трубку. Сьюзен стало жалко его. Она слишком жестока к Роули. И не права по сути. В чем он — виноват, если его невеста вдруг обнаружила, что любит другого? Продолжая хмуриться, Сьюзен вошла в комнату Ларри и долго, не подходя к кровати, смотрела на спящего брата. Даже во сне он излучал какой-то мощный, чисто мужской флюид. В глубине души Сьюзен всегда чувствовала это. Еще когда оба они были подростками. Но сейчас, став взрослой, Сьюзен понимала, как трудно ей сопротивляться его магнетизму. Надо усмирить свои чувства, приручить их. Но как? На мгновение она представила себе Ларри в роли любовника. И рядом с ним — Милдред. К горлу Сьюзен подкатил знакомый комок, мешавший дышать. Все тело охватила непонятная дрожь, как если бы Ларри уже дотронулся до нее. Сьюзен инстинктивно сделала шаг назад и очутилась в коридоре.

Она стояла около комнаты Ларри, не понимая, что произошло. Слишком тяжек был груз подавленных эмоций и отвергнутых чувств. Сьюзен не знала, сможет ли когда-нибудь от него освободиться. Ее тело трепетало от желания и страха. Страха перед чем? Перед тем, что Ларри вдруг встанет со своей постели, затащит в комнату и соблазнит ее? Сомнительно, что нечто подобное может произойти. К тому же, даже если бы Ларри сейчас попытался овладеть ею, разве это было бы так уж страшно? Нет. Сьюзен испугала собственная спокойная реакция на мысль о возможности принадлежать мужчине. Потому что тем самым разрушалось годами сложившееся мнение о себе как о холодной, сексуально неполноценной женщине. О своей фригидности; Мнение, которое разделяли и окружающие. В особенности Роули. И Джейн. Но до чего стремительно оно рухнуло! Так быстро— и неожиданно, что Сьюзен страшно было взглянуть в глаза правде. Она вспомнила хоровод молодых девиц, постоянно кружившийся вокруг Ларри до его женитьбы на Милдред. В каждой из них Сьюзен находила какие-нибудь неприятные черты. Ларри неохотно и с некоторым удивлением воспринимал ее критику. Сейчас она спрашивала себя, мог ли Ларри не замечать какие чувства к нему питает сводная сестра? Пусть даже Сьюзен сама еще не догадывалась о них. От этой мысли ее передернуло. Одно дело, если она сама призналась себе в том, что любит Ларри и страстно хочет его. И совсем другое, если Ларри знает об этом уже много лет. Сейчас, когда у Сьюзен было время подумать и трезво все оценить, она удивилась собственной наивности. Как часто ей хотелось дотронуться до Ларри! Сколько раз она была готова разрыдаться по поводу какой-нибудь не очень даже серьезной ссоры между ними, стараясь как можно скорее помириться.

Верно, Ларри не испытывал никаких неподобающих чувств к сводной сестре. Сьюзен ясно понимала, что брат вряд ли испытает их и в будущем. Сейчас она стояла у его двери и смотрела, как он мечется по постели. Надо было подойти к нему. Уже наступило время для очередной таблетки. Сьюзен сделала несколько шагов и наклонилась к больному. В этот момент пальцы Ларри неожиданно сжали запястье ее руки. Он открыл глаза и, не мигая, уставился на сестру.

— Сьюзен…

Она инстинктивно попыталась высвободить руку, но Ларри не давал ей этого сделать. Даже измученный приступом болезни, он оказался много сильнее ее. Настолько, что Сьюзен подумала: следы его пальцев будут видны на ее руке и завтра утром.

— Останься со мной, — прошептал Ларри. — Не уходи.

Сьюзен подумала, что он снова бредит. И даже не понимает, кого держит за руку. В такой ситуации самым правильным было бы все-таки вырваться и отойти от кровати. Но желание успокоить брата, смягчить его страдания было сильнее голоса разума. Свободной рукой Сьюзен провела по его волосам и лбу. Нахмуренные брови Ларри распрямились, и он попытался улыбнуться. Лоб его был горяч, но уже не пылал огнем, как накануне: Мягкие пальцы Сьюзен разгладили появившиеся на лбу морщины. Ларри медленно закрыл глаза. Сама не понимая, что делает, Сьюзен бережно откинула со лба его тяжелые каштановые волосы. Совсем не такие, как ее. Горячее желание подробнее рассмотреть его всего, потрогать руками, вдруг охватило Сьюзен. Ей хотелось помассировать тугие мускулы под смуглой кожей. Узнать все самые интимные детали красивого мужского тела. Она понимала, что должна остановиться и смирить несомненно греховные желания. Кроме того, такое поведение было прямым вторжением в личный мир ее брата. Он никогда не позволил бы ей даже подойти к нему близко будь он в здравом рассудке. Но вместе с чувством острого стыда за все, что она делает, Сьюзен ощутила непреодолимое желание, с которым просто не могла справиться. К тому же ее ласки явно облегчали страдания Ларри. Она это видела, чувствовала. Его пальцы уже не так крепко сжимали ее руку. Глаза оставались закрытыми. Дыхание выравнивалось. Сьюзен поймала себя на мысли, что не хочет больше быть прежней. Ей вдруг безумно захотелось слиться с лежащим перед ней телом, навсегда превратившись с ним в одно целое.

Реальность тут же прервала этот полет фантазии. Перед ней лежал беспомощный, тяжело больной человек, ее брат. Предаваться эротическим мечтаниям в такую минуту по меньшей мере низко. Сделав над собой усилие, Сьюзен отвела глаза от обнаженного тела Ларри. Это стало холодным душем, внезапно обрушившимся на ее разгоряченную голову.

Господи, что это с тобой? — говорила себе Сьюзен. Ты ведешь себя как распаленная старая дева, готовая упасть в обморок при виде мужского тела. Она рассмеялась истерическим смехом. Но тут же замолкла. Господи! Что все-таки с ней происходит?! Осторожно попыталась высвободить руку. Но вместо того, чтобы отпустить ее, пальцы Ларри сжались еще сильнее. Он пробурчал что-то во сне и повернулся к ней лицом. При этом простыня соскользнула с его тела, обнажив сильные упругие бедра. Его кожа была загорелой и гладкой. Сьюзен невольно подумала, где ее сводный братец успел так загореть? И с кем? Ясно, что не с Милдред. При этой мысли будто острая игла больно вонзилась в ее сердце. Поневоле приходилось смириться с тем, что Ларри был чьим-то еще любовником. Сьюзен почувствовала, как начинает пылать ее собственная кожа. Она почти машинально натянула простыню на тело Ларри и отступила на шаг от кровати. Но его пальцы упорно продолжали сжимать ее руку. Сьюзен по— чувствовала себя пленницей. Бормоча себе под нос какие-то жалкие протесты, она снова попыталась освободиться от этого крепкого и ставшего уже слишком продолжительным рукопожатия. Тщетно. Хотя Ларри совершенно определенно не сознавал, что делает. Глаза его были по-прежнему закрыты. Брови снова сдвинулись, придав всему лицу выражение суровости и недовольства. Не открывая глаз, он бормотал:

— Нет, нет! Не покидай меня!

В его чуть слышно звучавшем голосе слышалась невероятная боль. Сьюзен все отчетливее начинала понимать, что Ларри не знает, кого держит за руку. Может быть, ему казалось, что у постели стоит Милдред? Сьюзен наклонилась над кроватью и тут же почувствовала, как пальцы Ларри еще крепче сжали ее руку. Он тянул ее к себе.

— Ларри! Это я, Сьюзен, — запротестовала она, энергичным движением попытавшись вырваться. — Отпусти меня, ради Бога!

Сьюзен заметила, что все тело Ларри вновь горит, как в огне. Очевидно, приступ возобновился. Доктор Тернер предупреждал, что он может повториться. Но сейчас надо было в первую очередь вырвать руку из этих цепких пальцев. Потом уже можно решить, как помочь ему. Освободиться оказалось почти невозможно. Ларри, не открывая глаз, обвил свободной рукой талию Сьюзен, повалил ее на кровать рядом с собой и через мгновение очутился на ней, придавив своим весом. Сьюзен принялась судорожно трясти Ларри за плечи, пытаясь разбудить. Вновь почувствовав горящее болезненным жаром тело брата, его лихорадочное дыхание сквозь скрежет сжатых зубов, она поняла, что Ларри просто не отдает себе отчета в своих действиях.

— Ларри, отпусти меня! — уже почти умоляла Сьюзен.

Ответом на этот протест стали его губы, впившиеся в ее. Они были сухими, горячими. И совсем чужими.

— Опусти! — вновь прошептала она, чувствуя, что начинает терять силы.

Нет, это не должно случиться сейчас! — лихорадочно думала Сьюзен, чувствуя, как тает все ее тело, а язык Ларри проникает между зубов.

Конечно, Ларри сейчас ничего не видит и не понимает. Но она-то понимает все! У нее-то нет жара! Она не обессилена болезнью и лекарствами! И потому должна…

Что она должна, Сьюзен так и не успела решить. Ларри вновь прильнул к ее губам. Все мысли Сьюзен смешались. Его руки шарили по ее телу, расстегивали платье, сжимали полушария грудей, соски которых налились и стали каменными. Сьюзен ощутила никогда еще не испытанное блаженство. Ларри взял ее ладонь и прижал к своему сердцу:

— Послушай, что ты со мной делаешь! — прошептал он горящими губами. Да, Сьюзен почувствовала, как гулко и часто оно стучит. Почти подсознательно она погладила пальцами его кожу, мужские соски. Из груди Ларри вырвался страстный стон, от которого через все тело Сьюзен пробежала электрическая искра. Ей показалось, что она тонет в море сладостного греха. Причем не хочет даже попытаться спастись. Она вновь услышала стон. И только через несколько секунд поняла, что этот стон ее собственный. Кончик языка Ларри нежно трогал ее ухо.

Сьюзен снова застонала. На этот раз очень тихо, как будто лишаясь сил. И прошептала имя Ларри. Ее пульс отбивал бешеный ритм, который, казалось, никак не согласовался со сладострастной негой, охватившей все тело. Но нет! Это не должно произойти так скоро! Во всяком случае не сейчас, когда Ларри в беспамятстве. Он между тем полностью стянул с нее платье, всю остальную одежду и жадными глазами изучал ее белое, непреодолимо зовущее к себе тело. Понимал ли он, чье это тело?

— Сьюзен… Боже мой! — прошептал Ларри.

В его шепоте чувствовалась боль. И страстное желание. Кончик языка описывал круги вокруг ее сосков. Да, все это Ларри делал бессознательно. Как только он придет в себя, брат даже не вспомнит сегодняшней ночи. Но она-то будет помнить всегда! Независимо от того, что случится дальше. Память и душевные страдания, уже не говоря о мучительном презрении к самой себе, здравый смысл — все предостерегало Сьюзен от дальнейших шагов. Но она давно перестала прислушиваться к здравому смыслу. Сейчас ей больше всего на свете хотелось гладить ладонью мягкие волосы Ларри. Прижимать к себе его пылающее от жара тело. А он сжимал своими чувственными губами соски ее грудей, доставляя этим наслаждение, по интенсивности близкое к муке. Избежать его можно было, только прижавшись губами к его телу, гладить его дрожащими пальцами, трогая даже напряженную мужскую плоть. Чем горячее Ларри отвечал на ее ласки, тем алчней разгоравшийся в теле Сьюзен огонь требовал пищи. Она хотела его. И не сомневалась, что Ларри желает обладать ею не меньше. Сьюзен чувствовала это при каждом своем прикосновении к его телу. Чуть ниже живота разгорался еще никогда не испытанный ею жар. Это пугало Сьюзен, но бороться с собой сил уже почти не было. В этот момент она страстно хотела одного: полностью принадлежать Ларри. Ее переполняло счастье от одного сознания, что он тоже хочет ее. Это чувство заслоняло собой все.

Но… Боже! Ларри в таком состоянии, что не сознает, кого держит в своих объятиях!

Эта мысль тут же отрезвила Сьюзен, Презрение и омерзение к себе пронизали все ее тело. Господи, что с ней? Какое унижение! Желать принадлежать мужчине, который даже не узнает ее! Фактически сейчас рядом с Ларри могла лежать любая женщина. Если он овладеет ею, это будет просто взаимное удовлетворение низменной похоти. И ничего больше! Если бы для Сьюзен дело было только в этом, она давно могла завести любовника! Глупо обманывать себя, воображая будто Ларри хоть немного любит ее. Нет, сто раз нет! Его рука покоится на ее бедре. Однако она холодна, безжизненна! Сьюзен только сейчас почувствовала это. И мгновенно желание принадлежать этому человеку исчезло.

Она сделала энергичное движение и освободилась от тяжести его тела. Он автоматически разжал объятия. Сьюзен отодвинулась на самый край постели.

— Милдред! — отчетливо прошептал Ларри.

Сьюзен вздрогнула. Под сердцем у нее похолодело. То, что сейчас она услышала, подтвердило ее догадки. Да, все эти минуты он считал, что держит в объятиях свою бывшую жену! Неожиданно глаза Ларри открылись. Он смотрел прямо в лицо Сьюзен. Взгляд его был вполне осмысленным. Несомненно, сейчас он узнал в лежащей рядом женщине свою сводную сестру. Это тут же подтвердил холодный и раздраженный тон, с которым он назвал ее по имени. Ларри в последние месяцы только так с ней и разговаривал.

Сьюзен была готова умереть от стыда. Ведь она лежала перед ним совершенно голой; Взгляд Ларри скользнул по ее обнаженной груди, по затвердевшим соскам. Затем по бедрам, И Сьюзен прочитала в его глазах такое жгучее презрение, какое вынести была уже не в силах. Она со стоном закрыла лицо руками. Но Ларри отвел ее ладони, заставив смотреть прямо ему в лицо.

— Что все это значит, Сьюзен? — спросил он. — Ты стыдишься своего желания? Или все же хочешь секса?

От этих слов дрожь пробежала по всему телу Сьюзен. Ей было больно, стыдно. Она никогда еще не испытывала подобного стыда! Ларри продолжал смотреть на нее, ожидая ответа. Но что она могла сказать ему? Как объяснить необъяснимое? Ее присутствие в этой постели, в его объятиях. И вообще все, что произошло.

— Интересно, что бы сказал сейчас твой милый Роули? Стоило расстаться на каких-то два дня, и вот вам!

Ларри протянул к ней руку, не в силах больше сдерживаться. Но Сьюзен решительно отодвинулась, затем вообще встала с постели и дрожащими от стыда руками натянула на себя платье. При этом она ни разу не решилась поднять глаза на Ларри.

— А что сказал бы твой папенька? — продолжал издеваться он. — Скажи, именно так ты понимаешь секс? Получать удовлетворение от человека, который не знает, что делает?

Сьюзен почувствовала в сердце уже совсем невыносимую боль. Не говоря ни слова, она повернулась и вышла из комнаты.

Как я могла позволить себе подобное? — думала Сьюзен часом позже, стоя под душем и самым зверским образом обтирая губкой свое опоганенное, как ей казалось, тело. Как могло все это произойти? Как низко я пала!

Ее передернуло при воспоминании о той чувственной буре, которую поднял Ларри в ее душе. Но страшнее всего было ощущение, что этот душевный вихрь еще далеко не улегся.

— Нет, нет! Тысячу раз нет! — вслух твердила себе Сьюзен. Благо, что за шумом воды никто не мог услышать этих слов, что никто не видел крупных слез, которые катились из ее глаз и смешивались с льющимися из душа струями воды. Завтpa утром она уедет отсюда! Найдет сиделку для Ларри и покинет поместье. Оставаться здесь после всего случившегося невозможно!

Сьюзен отдала бы все на свете, только бы не встречаться утром с Ларри. Одна лишь гордость не позволила ей так просто уехать, не повидавшись. Поэтому она собрала волосы в большой узел на затылке, чуть ярче обычного загримировала лицо, чтобы скрыть следы обильно пролитых ночью слез, и слегка тронула тушью ресницы. Посмотревшись на себя в зеркало, Сьюзен нашла, что выглядит вполне прилично. Потом надела темную узкую юбку и темную блузку, застегнув ее почти до подбородка. В таком виде ее особенно любил видеть Роули.

Она уже спустилась на кухню, когда позвонили в парадную дверь, и на пороге вырос почтальон. Он молча вручил ей конверт с большим тяжелым свертком, учтиво поклонился и ушел.

Оба свертка прислала Джейн, которая поспешила выполнить обещание. Сьюзен тяжело вздохнула, подумав, что этот сверток теперь ей вряд ли здесь понадобится, и вернулась на кухню готовить завтрак для больного брата. Поставив на поднос тарелку со стаканом молока, соком, кофе и блюдечком джема, она поднялась на второй этаж. Но у двери комнаты Ларри остановилась в нерешительности. Ей очень не хотелось входить туда. Более того, она по-настоящему боялась этого. Но твердила себе, что должна выполнять свой долг. Кроме того, Ларри пора бы и вспомнить зачем его сестра сюда приехала. Затем, чтобы получить его согласие на брак. И не более! Задержалась же только потому, что не могла бросить его тяжело больным на руки незнакомой сиделке. Как-никак, но они брат и сестра!

Сьюзен открыла не запертую с ночи дверь и решительно вошла в комнату. Ларри, продолжавший лежать в постели на все тех же скомканных простынях, услышал скрип отворяемой двери и повернулся лицом к сестре. Она бросила на него пытливый взгляд. На какой-то момент ей показалось, что в лице Ларри мелькнуло что-то доброе. Но уже в следующий момент Сьюзен поняла, что ошиблась. Поскольку первая же фраза, которой брат встретил сводную сестру, представляла собой образец даже не грубости. Это было неприкрытое хамство:

— Сьюзен, что опять, черт побери, тебе здесь понадобилось?

От такого приема у Сьюзен задрожали руки. Она тут же пожалела, что не уехала рано утром, не встречаясь с братом, как намеревалась. Но ведь поступить так было бы бесчеловечно, уверяла себя Сьюзен. Ларри тяжело болен. Сознание его затуманено болезнью. Она просто обязана была зайти и убедиться, что ему не стало хуже. Ларри тем временем распалялся все больше:

— Или ты все еще надеешься переубедить меня и получить согласие на союз с Роули?

Брат отбросил простыню и попытался встать с кровати. Но тут же снова упал на постель.

— Господи, я стал слабее котенка! — прошептал Ларри. — Какого дьявола…

— Ты очень серьезно болен, — попыталась напомнить ему Сьюзен.

Она поставила поднос на столик, подошла к кровати и протянула руку, чтобы убрать с мокрого от пота лба брата волосы. Но меньше всего Ларри хотел проявления любой заботы со стороны своей сестры. Он посмотрел на нее с неприязнью и хмыкнул:

— Я болен?

Сьюзен стало ясно: брат так и не понял, что его свалил с ног очередной рецидив его южноамериканской заразы.

— Да, ты болен. Причем очень серьезно.

— Чем?

— Рецидив твоей старой болезни. Неужели ты ничего не помнишь?

Сердце Сьюзен было готово разорваться от жалости к брату. Еще она молила Господа сделать так, чтобы Ларри забыл не только о своей болезни, но и о событиях прошлой ночи. Доктор Тернер предупреждал, что Ларри может на время болезни лишиться памяти. Хотя прошлой ночью он был в совершенно ясном сознании…

— Единственное, что я запомнил, так это твои бесконечные причитания о намерении вернуться в Гринтаун если я не дам согласие на брак с Роули, — мрачно сказал Ларри. — Теперь ты утверждаешь, что я болен.

— Да, болен. До такой степени, что я была вынуждена послать за доктором Тернером, — ответила Сьюзен, беря с ночного столика лекарство. — Ты был в горячечном бреду. И почти в бессознательном состоянии. Это продолжалось двое суток. Доктор сказал мне, что до полного выздоровления тебе придется провести в постели не меньше двух недель.

— Двое суток в бреду?

Ларри нахмурился и, приподнявшись, сел на край кровати. Он даже не заметил, что простыня соскользнула на пол, оголив всю нижнюю часть его живота. Сьюзен стоило немалого труда отвести взгляд в сторону. Одновременно она почувствовала, как бешено заколотилось сердце. Да и все ее тело неумолимо напоминало о событиях прошедшей ночи. Обо всем, что Сьюзен решила забыть навсегда.

— Проклятие! — воскликнул Ларри. — Значит, сегодня уже вторник. День, когда должен прилететь Хью Уэлш, мой канадский партнер. Он давно предлагает провести важные деловые переговоры, и я пригласил его приехать сюда. Черт побери… Этот контракт нужен не только ему, но и нам! Я должен срочно поселить у нас в доме этого человека! Миссис Роббинс еще не вернулась?

Сьюзен отрицательно покачала головой. Ларри в ответ снова выругался. Потом бросил хитроватый взгляд на сестру и сказал вкрадчивым голосом:

— Скажи, сестричка, не согласилась бы ты на пару дней стать моей хозяйкой?

Он сказал это совсем просто. Но Сьюзен поняла, какого нервного напряжения это ему стоило. Неужели канадский контракт имеет для брата такое значение, что он готов просить, рискуя получить отказ? И решился обратиться к ней с просьбой о помощи? Сьюзен почувствовала почти физическую боль. Господи, неужели Ларри до сих пор не понял, что она готова для него сделать все на свете?! Внутренний голос шептал ей, что надо отказаться. Оставаясь в этом доме, она неминуемо обрекает себя на новые мучения и унижения. Причем такие, которые уже не сможет вынести. Но и этот призыв здравого смысла не был услышан.

— Я уже решила, что останусь здесь при любых обстоятельствах, — сказала Сьюзен, стараясь придать своему голосу бесстрастный тон. А потому…

— Ты решила остаться? — прервал ее брат. Его лицо сделалось угрюмым и жестким.

— Интересно, почему же? В воскресенье ты объявила, что твердо намерена вернуться в Гринтаун. Ты, верно, передумала, решив настоять на своем и добиться моего благословения?

Циничный тон брата переполнил чашу терпения Сьюзен. Глаза ее блеснули яростью.

— Вот как ты считаешь? А почему ты не подумал, что я тревожусь за твое здоровье? Я решила остаться здесь только потому, что ты тяжело болен! Что…

— Скажи уж лучше прямо: заботой и лаской ты надеешься заставить меня дать согласие на брак с Роули. Поэтому и остаешься. — Ларри жестко рассмеялся. — Ничего из этого не получится, Сьюзен. Откуда у тебя появилось неукротимое желание непременно выйти замуж за такого недоделка? Надеюсь, ты не ждешь от него ребенка?

Сьюзен решилась дара речи. Ларри не унимался.

— Что же ты замолчала, Сьюзен? Отвечай. Ведь я не вчера появился на свет. И хорошо знаю, какой вольный образ жизни ты вела в Гринтауне. Джейн мне много об этом порассказала. В том, что ты со своим драгоценным дружком Роули были любовниками, у меня нет никаких сомнений. Нет ничего сверхъестественного, если в результате ты беременна. Впрочем, это поправимо. Но на будущее позволь дать тебе совет. Во время своих интимных свиданий с Роули не пренебрегай противозачаточными средствами. Иначе все может произойти помимо твоей воли. В том, что Роули на тебе женится, я сильно сомневаюсь. Его брачные планы в отношении тебя настолько явно зависят от отцовского наследства, что личные твои шансы равны нулю. Моего согласия вы пока что не получите. Сейчас для успешного завершения операции мне нужен весь капитал не менее чем на полгода.

— Ты негодяй, Ларри! Да будет тебе известно, я…

— Что — ты? Ну, я слушаю!

Ей хотелось сказать, что никогда. еше не спала с мужчиной. Но язык отказался ей повиноваться. Она только смотрела на Ларри, униженная тем, что собиралась сказать. Ларри же, заметив ее замешательство, ехидно ухмыльнулся.

— Ты, видно, не хочешь иметь от него ребенка. Так? Но ведь Роули наверняка ждет, что ты подаришь ему сына. Наследника вашего общего состояния. Иначе кому он все это передаст? Ты веришь, будто он хочет только тебя, а не денег?

— Почему ты настолько уверен, что такого не может быть? Неужели я до того безобразна, что никто меня не может захотеть?

— Ты меня спрашиваешь как брата или как мужчину? — Она боялась взглянуть на него, чтобы не увидеть в глазах презрение или даже гадливость. Но Ларри, видимо, не так понял ее молчание, потому что громко рассмеялся. — Ты питаешь ко мне такую ненависть, Сьюзен, что могла бы спокойно оставить своего братца на волю Провидения, вместо того чтобы тратить на него время, силы и нервы. Кто знает, может, на этот раз приступ моей болезни кончится совсем печально? Тогда разом закончатся все твои проблемы. Ведь так, Сьюзен?

Скрежеща зубами, Сьюзен резко ответила:

— Видимо, я не бессердечна, как ты, Ларри. Вот твой завтрак…..

Она поставила поднос на столик. Ларри наклонился над ним и, увидев только джем, стакан молока, сок и миниатюрную чашечку кофе, удивленно посмотрел на сестру.

— Это называется завтраком? Да ведь здесь совсем нечего есть! Теперь ты решила уморить меня голодом?

— Тебе когда-нибудь приходилось кормить человека, находящегося в почти бессознательном состоянии? Если же ты действительно хочешь есть, я могу приготовить обед. Но только после того, как поселю гостя. Когда он должен появиться?

— После полудня. Кстати, я действительно проголодался и хотел бы чего-нибудь перекусить. Но встану сам. Лежать в постели под твоим обвиняющим взглядом мне надоело. Каждый раз, поворачиваясь лицом к стене, я боюсь получить от тебя удар ножом в спину.

От хамской шутки и злой насмешки в глазах брата Сьюзен чуть не расплакалась. Почему он так себя ведет со мной? — спрашивала она себя. Хорошо, пусть он не любит меня так, как я его. Не может любить. Он порой грубил и Милдред, я знаю. Но мы-то с ним были хорошими, добрыми друзьями! Эту дружбу почти никогда ничто не омрачало. Ларри всегда разговаривал со мной без всяких резкостей. Что с ним случилось в последнее время?

— Оставь это, Сьюзен, — со вздохом сказал Ларри. — Роль ангела-хранителя, которую ты сейчас пытаешься играть, не изменит моего решения.

Соблазн бросить поднос вместе с завтраком на пол и крикнуть Ларри, что она немедленно уезжает отсюда, был слишком велик. У Сьюзен не было больше сил выслушивать мерзости. Но она понимала, что не сможет так поступить. Потому что просто хочет остаться здесь. Остаться рядом с ним. Видеть его. Говорить с ним. И Сьюзен сказала:

— Ларри, мне не нужно твоего согласия на брак с Роули. Имей в виду, что я всегда могу обратиться к адвокату своего отца. Так что подумай хорошенько о своем поведении.

Она не стала ждать ответа и выбежала из комнаты, хлопнув дверью. На верхней лестничной площадке Сьюзен остановилась, чтобы перевести дыхание и немного успокоиться. Нет, ждать нельзя ни минуты. Скорее в Гринтаун! Сьюзен представила себе реакцию Ларри, если она снова появится у него в комнате. Да еще хладнокровно напомнит, как прошлой ночью они чуть не стали любовниками! Правда, он этому вряд ли поверит. Горько усмехнувшись, Сьюзен спустилась на кухню. Если сегодня приедет гость, его надо будет чем-нибудь кормить. Разумеется, к этому времени ее здесь уже не будет. Не должно быть. Но неплохо проверить, есть ли в доме хоть какие-нибудь продукты?

Сыюзен напрасно беспокоилась. Миссис Роббинс была отличной хозяйкой. Перед своим отъездом к сестре экономка до отказа забила холодильник и морозилку всем необходимым. Кроме того, по собственному опыту Сьюзен знала, что в ближайшей продуктовой лавке можно купить еду в любое время суток. Ее хозяин не раз выручал еще отца Сьюзен, когда к нему нежданно-негаданно наезжали гости. Туда можно всегда позвонить и через четверть часа будет доставлено все, чего душа пожелает. Сьюзен подумала немного и решила напоследок что-нибудь приготовить Ларри. Он же сказал, что голоден. В таких случаях всегда выручала яичница с беконом. Брат любил ее и всегда ел с удовольствием. Особенно по утрам. Она уже заканчивала готовить, когда раздался звонок над парадной дверью и появился доктор Тернер. Вместе они поднялись в комнату Ларри. Доктор с изумлением поглядел на своего пациента, который встал с постели и уже начал одеваться.

— О, нет! — предостерегающе поднял ладонь Тернер. — Вам еще долго нельзя будет вставать с постели, мой мальчик!

Сьюзен подавила насмешливую улыбку, услышав подобное обращение доктора к своему тридцатилетнему брату. Но Ларри лишь ухмыльнулся в ответ.

— Я думаю, что тебе надо выйти, Сьюзен. — сказал он. — Мне хотелось бы объяснить доктору свое нежелание дальше пребывать в этой постели. Дело в том, что все это время мне приходилось… Ну, в общем, простыни совсем промокли… Не буду при сестре уточнять почему. Пощажу ее девичью скромность.

Доктор рассмеялся, и от этого Сьюзен немного полегчало.

— После того как двое суток к ряду ваша сестра только и делала, что каждые два часа обтирала вас губкой с ног до головы, думаю, ей уже не страшны подобные мелочи.

После этих слов доктор вынул градусник и, несмотря на энергичные протесты Ларри, сунул ему под мышку.

— Я, право, ничего не помню, — стал оправдываться Ларри. — Судя по всему, я причинил своей сестрице немало беспокойств. И вам тоже, доктор!

По глазам Ларри Сьюзен поняла, что брат немного лукавит. Конечно, кое-что он помнил. И судя по всему, немало. Но она сделала вид, что поверила.

— Доктор Тернер предупреждал меня, что ты, возможно, не в состоянии будешь вспомнить многое из того, что происходило во время приступа болезни, — сказала Сьюзен, отведя глаза в сторону.

— Правильно, — поддержал ее доктор Тернер. Я сказал это вашей сестре. Но теперь в болезни произошел очевидный перелом. Думаю, новая потеря памяти вам вряд ли угрожает.

— А когда мне можно будет вставать?

— Не торопитесь. Во всяком случае, не сегодня. Врач обернулся к Сьюзен:

— Не надо меня провожать, милая. Я найду дорогу. Но осмелюсь заметить, что в ближайшие несколько дней брат может доставить вам много хлопот. Он пациент не из легких.

Сьюзен попыталась, тем не менее, проводить доктора хотя бы до двери комнаты: Но Ларри крепко схватил ее за руку и, когда Тернер вышел, тихо сказал:

— Прости, что заставил тебя так сильно волноваться.

— Не так уж сильно, Ларри, — с легким вздохом ответила Сьюзен. — Не считая того, что раз или два ты спутал меня с Милдред.

— Неужели? Странно!

Ларри нахмурился и долго смотрел в глаза сестре, как будто хотел прочесть ее мысли. Пальцы его по-прежнему держали Сьюзен за руку. На этот раз она не старалась высвободиться. А просто стояла, стараясь выровнять дыхание и заставить сердце не биться так бешено.

— Это еще что? — спросил Ларри, увидев синяки на ее запястье. — Тоже моих рук дело? — Она неопределенно пожала плечами. Ларри смущенно улыбнулся и с виноватым видом посмотрел на сестру. — Понятно. Досталось же тебе от меня! — Он помолчал несколько секунд. Потом, не отпуская Сьюзен, сказал: — Расскажи мне подробнее все, что я делал в беспамятстве. Ты ведь не сочтешь это излишним любопытством?

У Сьюзен сжалось сердце. Она почувствовала себя на краю пропасти. Одно неверное, небрежное слово и конец? Она не удержится, упадет и погибнет, погибнет безвозвратно.

— Да ничего особенного не было, — солгала Сьюзен.

— Ничего? А эти синяки? Тоже — “ничего”?

— Но ведь ты просто не соображал, что делаешь. Например; называл меня Милдред. Был всерьез уверен, что перед тобой она. Поэтому не давал мне уйти. — Ларри внимательно смотрел на ее запястья; как бы изучая оставшиеся на них следы своих пальцев. Потом поднял голову.

— Я не хотел тебя отпускать потому, что принимал за свою жену? Ты в этом пытаешься убедить меня?! Сьюзен!

Сьюзен почувствовала, как ее нервы сразу же натянулись как струны. Почему? Чего особенного сейчас сказал Ларри? Глубоко вздохнув, она ответила дрожащим голосом:

— Да… Я… Ты… ты был страшно болен… Тебя била болезнь. Ты бредил. И…

К счастью раздался телефонный звонок. Ларри отпустил руку сестры и взял трубку. Сьюзен хотела было выскользнуть из комнаты, но Ларри нахмурил брови и энергичным кивком головы дал понять, что хочет продолжить разговор. Звонила его секретарша. Он отвечал ей быстро и почти односложно:

— Да. Я понял. Ничего. Все в порядке. Сьюзен собирается здесь задержаться. Сыграет роль хозяйки дома. Да, он приедет на такси. Газеты? Да. Те, что мне особенно нужны, я взял на уик-энд домой и буду изучать. Постарайтесь прислать и последние. Что? Нет. Не беспокойтесь. Если возникнут проблемы, помните, что я постоянно дома. Звоните.

Он положил трубку и снова нахмурился.

— Внизу на столике лежат газеты, которые мне очень нужны. Пожалуйста, принеси их.

Было очевидно, что Ларри больше не хочет говорить о своей болезни и слушать ее рассказы. У Сьюзен будто гора свалилась с плеч. Она внимательно выслушала указания брата и спустилась за газетами. Около трех часов к дому подкатила машина. По времени это должен был приехать их канадский гость, Сьюзен поспешила его встретить. Гость оказался совсем не таким, каким она его себе представляла. Маленького роста, полненький, седовласый, чем-то похожий на Санта-Клауса. И, наверное, такой же добродушный. Он приветливо улыбнулся Сьюзен, расплатился с таксистом и, посмотрев по сторонам, остался очень доволен.

— Прелестное местечко вы выбрали для резиденции, миссис Кендал, — сказал он, не скрывая своего восхищения.

Миссис Кендал? — подумала Сьюзен, Значит, он не знает о разводе, если принимает меня за Милдред.

Не желая ставить гостя в неловкое положение перед еще не отъехавшим от подъезда таксистом, она решила исправить эту ошибку чуть позже. Еще раз оглядев сад с пышными клумбами, канадец глубоко вздохнул и грустно сказал:

— Моя покойная супруга, упокой Господь ее душу, так любила живые цветы. Она пришла бы в восторг от цветов, которые посажены с таким безупречным вкусом. После ее смерти наш сад пришел в упадок. Мы, мужчины, оставшись в одиночестве, редко утруждаем себя сохранением великолепных даров природы. Почему-то считаем, что этим должны заниматься женщины;

— Позвольте мне проводить вас в дом и показать вашу комнату. Наверное, вы устали после перелета.

— Вы правы, Хотя мне довольно часто приходится летать в Штаты. Ларри…

— Сожалею, но он сейчас в постели. Ничего серьезного. Просто очередной приступ болезни, которой он страдает. Когда-то, еще почти ребенком, подхватил ее в Южной Америке. К. счастью, кризис уже миновал.

— Думаю, что он не из самых послушных пациентов, — засмеялся канадец. — Но вам следовало предупредить меня. Я отложил бы визит. Они вошли в дом и поднялись на второй этаж.

— Вот ваша комната, — сказала Сьюзен, остановившись у двери. — Надеюсь, вам понравится. Располагайтесь как дома. Когда будете готовы, спускайтесь вниз. Ужин не ранее восьми часов. Но если вы голодны, можно перекусить прямо сейчас. Я сообщу Ларри, что вы приехали.

Однако, войдя в комнату брата; Сьюзен увидела, что тот крепко спит. Чтобы не разбудить его, она на цыпочках вышла из комнаты, осторожно прикрыв за собой дверь. Как бы ни хорохорился Ларри, стараясь казаться совсем здоровым, до истинной бодрости было еще далеко. Сон был ему просто необходим. Так говорил и доктор Тернер.

Позже она позвонила его секретарше и попросила прислать еще газет. Секретарша считала, что Ларри просто-напросто перетрудился. Она была очень высокого мнения о своем шефе. Но секретарша неизменно называла все проекты и нововведения Ларри гениальными. Она постоянно внушала Сьюзен, что ее брат работает слишком много. Слишком! Так истязать себя нельзя! Пусть даже мистер Кендал добился замечательных результатов и установил за последнее время столько новых полезных контактов и открыл десятки новых отделений фирмы по всей стране. Он сведет себя в могилу!

— Многие наши старые клиенты, — продолжала ворковать секретарша Ларри, — сильно пострадали во время недавнего кризиса. Естественно, это отразилось и на нас. Мы потеряли немалую часть бизнеса, который существовал при вашем отце, мисс Сьюзен. Но и в такой ситуации мистер Ларри сумел сотворить настоящие чудеса!

Канадский гость, или, как он себя сам попросту называл, Хью, спустился вниз около пяти часов. В гостиной его встретила Сьюзен. Они сели за небольшой столик и принялись за чай. В прежние времена гостиная была комнатой Шейлы. Они с сыном часто сиживали за этим же столом. Шейла непременно заканчивала любой разговор фразой, что Ларри нечего особенно кичиться своими успехами в бизнесе, коль скоро больших способностей у него нет. Тот бурно возражал. Но эти споры всегда носили дружелюбный, а чаще просто шутливый характер. Мать и сын непременно расходились из гостиной в отличном расположении духа. Стенные часы пробили шесть. Сьюзен поднялась из-за стола, извинившись, что из-за неожиданного отъезда экономки ей придется заняться приготовлением ужина,

— Если ужин будет таким, как все, что сделано здесь вашими руками, я с нетерпением жду момента, когда можно будет сесть за стол. А пока пройдусь по поселку.

В семь часов, убедившись, что на кухне все идет своим чередом, Сьюзен поднялась на второй этаж переодеться к ужину. По пути она остановилась около комнаты Ларри, размышляя, надо ли к нему зайти. Но в этот момент дверь открылась и на пороге появился он сам.

— Ты не должен вставать с постели, — бросилась в атаку Сьюзен, хотя у нее затряслись поджилки.

— Как ты намерена меня в ней удержать? Ляжешь рядом?

От возмущения всегда бледная Сьюзен стала вообще белее снега. К горлу подкатил комок. Но она сдержалась.

— Ужин будет готов в восемь часов. Я сейчас переоденусь и спущусь.

— Сью! — Она обернулась и посмотрела на Ларри. На мгновение его лицо сделалось почти добрым. Глаза же выдавали страшную усталость. — Как я благодарен тебе за все, что ты делаешь, — сказал он.

Впервые Ларри заговорил с сестрой нормально, как с человеческим существом. Обычные слова благодарности так подействовали на Сьюзен, что ее глаза мгновенно налились слезами. Стараясь как-то скрыть смущение, она пожала плечами и ответила слабым, срывающимся голосом:

— Да что там, Ларри. Просто запиши это в мой актив. У тебя, думаю, ведется учет доходов и трат?

— Другими словами, мне надлежит изменить свое решение и санкционировать твой брак с Роули?

— Ты не можешь санкционировать или не санкционировать мое замужество, Ларри. У тебя нет на это никаких прав.

— Я не вправе заявить протест против заключения вашего брака. Но наложить вето на передачу тебе отцовского наследства в соответствии с его волей могу. А вот это уже будет иметь для тебя более грозные последствия, чем официальный протест. Роули тут же откажется от своего слова. Разве не так, Сьюзен?

Он вдруг схватил сестру за плечи и сильно встряхнул. В глазах у нее все закружилось.

— Зачем? Зачем ты мучаешь меня? — воскликнула Сьюзен, стараясь скрыть навернувшиеся на глаза слезы.

— А ты сама, черт побери, не понимаешь зачем? Ты уже взрослая девушка, Сьюзен! И должна думать самостоятельно. Как и принимать решения. Неужели никто из твоих друзей…

Но тут Ларри вдруг замолчал. Сьюзен отнюдь не была уверена в том, что причина нового нервного взрыва брата заключалась в его почти патологическом неприятии Роули, которого он почти не знал. Скорее, сказалось раздражение, которое в последнее время вызывало у Ларри абсолютно все, что делала его сестра. Да и просто она сама.

— А если бы вдруг ты по-настоящему полюбила человека, совсем не отвечающего представлениям отца о своем будущем зяте. Что тогда?

Неделю назад Сьюзен совершенно спокойно ответила бы, что такое просто невозможно. Но теперь она знала правду.

— Если бы я полюбила его, а он ответил взаимностью, то послала бы наследство ко всем чертям. — Но ведь ты не влюблена в Роули? Скажи.

— Кто дал тебе право так думать и говорить? Ты ведь ничего не знаешь о моих чувствах к нему! — В глазах Сьюзен вспыхнул недобрый огонек.

— Черт побери, я действительно не знаю! — согласился Ларри.

Рука Ларри скользнула сплеча Сьюзен к подбородку. Теперь она могла смотреть только прямо ему в глаза. Тяжелый взгляд карих глаз брата гипнотизировал ее. — Я, как и ты, вовсе не забыл того, что произошло между нами в ту ночь, Сьюзен. Даже если бы ты и хотела навеки выбросить это из памяти.

Удар пришелся прямо в сердце. Сьюзен в первое мгновение показалось, будто острая бритва рассекла ее пополам. Вся кровь отлила от лица; сразу же ставшего белее снега.

— Ты! Ты помнишь это? Помнишь? — в ужасе прошептала она.

— Конечно, помню! Чтобы нормальный мужчина забыл женщину, лежавшую с ним в постели и страстно желавшую ему принадлежать? Такого в жизни просто не бывает!

— Ты принимал меня за Милдред! А потом так крепко держал, что уйти я просто, не могла!

— Чего ты хочешь, Сьюзен? Убедить меня в том, что мы оба просто играли в любовников? Или что ты ночью приняла меня за своего драгоценного жениха? — Лицо Ларри перекосила жестокая, злая ухмылка. — Не лги мне, Сьюзен! Ты отлично знала, кто лежит рядом в постели. И что я чуть было с тобой не сделал. Но ты даже не пыталась остановить меня. Ты хотела меня! Ведь так?

Он отпустил ее подбородок, схватил за плечи и снова встряхнул.

— Ларри! Я немедленно уезжаю отсюда!

— Никуда ты не поедешь! Ты останешься. Ведь не покинешь же ты меня в столь трудный час?!

— Ты не можешь заставить меня остаться силой.

— Нет. Это сделаешь ты сама. Совершенно добровольно, по велению совести. Ведь если я не заключу канадского контракта, придется закрыть треть всех наших общих с тобой фабрик. Срезать зарплату сотням рабочих, служащих, специалистов. Ты этого хочешь?

— При чем тут я?

— Если ты неожиданно и без всяких объяснений уедешь, Хью тут же заподозрит неладное, поймет, что я обманывал его, выдавая тебя за свою жену. По крайней мере, не разуверяя его в ошибке. Доверие ко мне как к партнеру будет полностью подорвано. В результате я неминуемо лишусь контракта. Сотни людей потеряют больше половины зарплаты, а многие и вовсе окажутся на улице. Только ты будешь тому виной. Конечно, что тебе за дело до этих несчастных! Ты вернешься в Гринтаун, заживешь в роскошном доме и начнешь снова заводить любовников. Думаю, что из-за помолвки тебе пришлось снизить свою сексуальную прыть. Именно поэтому тебя и одолела в ту ночь такая похоть.

— Нет! — в негодовании воскликнула Сьюзен.

Она вырвала руку и почти бегом ушла к себе. Приняв холодный душ, она сразу почувствовала себя легче. Сердце забилось спокойно. Пульс пришел в норму. На лице заиграл румянец. Но в душе все же было сумрачно. Накануне после долгих и тяжких раздумий о случившемся Сьюзен убедила себя, что Ларри ничего не помнит. Все оказалось совсем наоборот. Он запомнил каждую деталь ночной сцены. И только выжидал момента, чтобы как можно больнее унизить сестру. Странно, что он так и не понял настоящей правды! Это озадачивало Сьюзен. И несколько огорчало. Конечно, Ларри мог как-то оправдать свое поведение тем, что принял сестру за Милдред. Но у Сьюзен такого оправдания не было.

Она вспомнила, что Ларри обвинил ее в сексуальной распущенности. И только пожала плечами: глупо было на это обижаться, коль скоро брат считает ее опытной женщиной, видавшей виды и имевшей не одного любовника. Да, но как теперь поступить? Раз он все помнит, оставаться здесь теперь невозможно. Уехать она тоже не может. Поскольку ни минуты не сомневается в правдивости слов Ларри о канадском контракте и последствиях, если он будет сорван. Слова брата о том, что вина за возможный провал этих переговоров ляжет целиком на нее, имели серьезные основания.

Если Хью Уэлщ узнает правду, то немедленно потребует переселить себя в отель и, возможно, отменит все запланированные встречи. Дело получит широкую огласку. Но главное — судьба сотен людей, теряющих большую часть зарплаты и просто уволенных с работы.

Сьюзен нашла в себе силы высидеть ужин. Все прошло сравнительно благополучно, кроме одного момента. Когда Хью Уэлш повернулся к Ларри и, улыбнувшись в сторону Сьюзен, заговорщически сказал:

— Вам очень повезло в жизни, мой друг! Иметь такую жену! Очаровательную и к тому же великолепную хозяйку! Это ли не счастье?! Берегите ее. Но и не оставляйте без надзора. Такие женщины, извините, на дороге не валяются. Неровен час…

Ларри криво улыбнулся в ответ.

Чуть позже, когда Сьюзен готовила на кухне кофе, туда заглянул Ларри.

— Ну, и как ты себя чувствуешь в роли моей жены? — спросил он, подойдя к ней, почти вплотную.

— Твой, Хью Уэлш с самого начала принял меня за Милдред: Мне просто не хотелось ставить его в неловкое положение. Поэтому я и промолчала. А теперь…

— Да, теперь посвящать Хью Уэлша во все наши семейные перипетии совсем неудобно. Представь себе, что он о нас подумает и как неловко себя почувствует. Пусть все останется, как есть. Уэлш пробудет у нас всего пару дней.

Ларри вдруг сделал шаг к Сьюзен, обнял за плечи и привлек к себе. От неожиданности она оцепенела. А в следующее мгновение почувствовала, как его горячие губы покрывают поцелуями ее шею. По телу Сьюзен разлилась сладостная истома. Глаза невольно закрылись. Но тут послышалось шарканье домашних туфель, дверь открылась, и в кухню неторопливо вошел Хью Уэлш. Он бросил понимающий, чуть насмешливый взгляд на целующуюся парочку и, демонстративно закашлявшись, обратился к Ларри:

— Я только что вспомнил, что должен позвонить в Канаду. Могу я воспользоваться вашим телефоном?

Ларри отпустил Сьюзен и двинулся проводить гостя в кабинет. Тот энергично замахал руками:

— Нет, нет! Останьтесь здесь. Только скажите, где телефон. Вы не представляете, как приятно видеть мужа и жену, которые все еще так влюблены друг в друга, что целуются на кухне.

Сьюзен подождала, пока гость уйдет, после чего повернулась к Ларри. Она открыла было рот, но брат не дал ей сказать ни слова.

— Я сделал это потому, что услышал шаги Хью, — несколько нервно проговорил он. — Видишь, нам теперь придется до конца разыгрывать начатый фарс. Итак, помни, мы — муж и жена. Теперь, возможно, есть смысл наполнить эту выдумку некоторым конкретным содержанием.

— Нет никакой нужды трогать меня, обнимать и тем более целовать! Даже во имя контракта, Воображаю, на что теперь похожа моя шея! Наверняка вся в синих пятнах.

Брови Ларри удивленно поднялись, в голосе зазвучала циничная усмешка.

— Говоришь, мне нет никакой нужды тебя трогать? Извини, как раз наоборот! Не знаю, как назвать все, что ты чувствовала прошлой ночью, когда лежала в моих объятиях, но уверен: в этом для тебя нужда была. Нужда, судя по всему, немалая!

Прежде чем Сьюзен успела найти слова для ответа, Ларри вышел из кухни, закрыв за собой дверь. Она осталась стоять у стола, сгорая от негодования и презрения к самой себе. Он сумел заманить ее в ловушку. С самого начала Ларри отлично понимал: если Сьюзен догадается, что он запомнил все подробности их ночной сцены, то уедет немедленно. Поэтому и прикидывался, что ночью у него случился провал в памяти. Теперь он не сомневается, что она никуда не денется. Потому и сбросил уже ненужную маску. Господи, скоро он опять начнет издеваться над ней, ежеминутно напоминая о той ночи. Сьюзен не знала, сможет ли это вынести. Когда она, приготовив кофе, вернулась в гостиную, Хью Уэлш и Ларри сидели за столом и о чем-то очень оживленно разговаривали.

— Если вы обсуждаете деловые проблемы, не стану мешать, — с очаровательной улыбкой сказала Сьюзен, радуясь предлогу покинуть гостиную. Однако Ларри схватил ее за руку и усадил рядом с собой. Только в половине одиннадцатого Хью Уэлш, сославшись на усталость после полета, откланялся и поднялся в свою комнату. Сьюзен тоже встала, собираясь убрать со стола.

— Оставь это, — сказал Ларриу — ставя свою наполовину выпитую чашку на поднос. — Ты готова лопнуть от злости, я вижу. Моя сводная сестрица всегда отличалась бурным темпераментом. Если хочешь, иди к себе, Я приберу сам.

— Мой, как ты изволил выразиться, темперамент, — пожала плечами Сьюзен. — проявляется всегда почему-то только в твоем присутствии. Интересно знать, как ты сам объясняешь свое поведение?

— Неужели не понятно? — устало улыбнулся Ларри. — А если я, как и ты, страдаю некоторыми отклонениями в психике?

Такое Сьюзен не приходило в голову. Просто не могло прийти в голову, что душевная боль может зайти так… Так глубоко. Она с трудом глотнула воздух и настороженно взглянула на брага. — Я не понимаю, что ты хочешь сказать.

— Хватит притворяться, Сьюзен! — грубо оборвал ее Ларри. — Ты отлично знаешь, что я имею в виду.

Добродушная маска сразу же сползла с его лица. В глазах вспыхнула злость и жесткая решимость.

— Неужели ты полагаешь, что можешь улечься со мной в постель, использовать в качестве замены своего очередного любовника, а после этого спокойно отшвырнуть прочь? Ведь ты именно так думаешь, Сьюзен? Не правда ли?

Видимо, мысль о любовниках, которых его сводная сестра якобы беспрестанно меняла в Гринтауне, стала у Ларри навязчивой идеей. Сьюзен никогда еще не видела брата таким озлобленным. Его обычно светло-карие глаза потемнели почти до черноты. Она хотела протестовать, хотела доказать Ларри, что с самого начала именно он и был во всем виноват. Но ей не хватило смелости, да и сил.

— Это все было не так, — с трудом проговорила Сьюзен хриплым голосом и нервно облизав губы. — Запомни, я никогда не соглашусь заменять тебе в постели твою незабвенную Милдред!

К ее удивлению, Ларри неожиданно громко рассмеялся.

— О Боже! Это просто непостижимо? Если бы ты только знала! Не беспокойся, пожалуйста! Меньше всего я хотел бы видеть тебя в роли своей сбежавшей жены.

Злоба вдруг погасла в его глазах. Он побледнел и медленно сел на стул. Сьюзен, мгновенно забыв о собственном раздражении, бросилась к брату.

— Ларри!

— Не трогай меня! — воскликнул он, уже поднимаясь со стула. — Я сейчас пойду к себе и лягу. Но Боже тебя сохрани опять прийти ко мне сегодня ночью!!

Заметив, как лицо сестры вспыхнуло от негодования, он усмехнулся:

— Не смотри на меня так, Сьюзен. Не изображай из себя невинную девочку. Уверен, что кто-нибудь из твоих любовников успел объяснить тебе преимущества страсти, перемешанной с яростью. Думаю, именно в этом разгадка твоего поступка.

У Сьюзен предательски защемило под ложечкой. В воображений возник образ разъяренного Ларри, покрывающего поцелуями ее тело. С тpyдом отогнав это видение, она высокомерно посмотрела на брата и очень холодно сказала:

— Боюсь, что у нас с тобой разные вкусы, Ларри.

Оторвавшись на мгновение от прополки грядок, которой занималась в саду, Сьюзен посмотрела на окна кабинета Ларри. Там с самого утра засели брат и Уэлш. Уже приближалось время обеда; Но разговор, по-видимому, был очень важным, и ей не хотелось его прерывать. Однако через несколько минут Ларри и Хью сами спустились в сад. Сьюзен с улыбкой поднялась им навстречу. Сердце учащенно забилось, глаза упорно смотрели куда угодно, только не на брата.

— Я не знаю, как быть с обедом, — сказала Сьюзен, обращаясь сразу к обоим. — Вы готовы сесть за стол немедленно или…

— Немедленно!

Голос Ларри звучал сурово, даже напряженно. Сьюзен заподозрила, что переговоры о подписании контракта с канадцем идут туго. Но Хью тут же развеял эти сомнения.

— Да, мы сядем за стол сию же минуту. Вечером я приглашаю вас обоих отужинать со мной. И не смейте придумывать никаких отговорок! Я настаиваю! Это будет не только жест благодарности с моей стороны, но и праздник. Торжественный акт по случаю успешного завершения переговоров между мной и вашим мужем о подписании выгодного нам обоим делового контракта. Если вы можете порекомендовать здесь какой-нибудь уютный ресторанчик, мы отлично проведем сегодняшний вечер.

— Умоляю вас, Хью, не надо! — неуверенно начала отказываться Сьюзен. Она заметила, что Ларри тоже отнюдь не в восторге от предложения партнера. Возможно, брат не хотел, чтобы их видели вместе. Но Уэлш энергично настаивал. В конце концов Ларри уступил. Решено было отправиться в мало кому известный, но вполне приличный отель, расположенный в пятидесяти милях от Дьюарза. По словам брата, там есть очень милый ресторан, где хорошо кормят. Увидеться с Ларри наедине Сьюзен удалось только после обеда. Хмурый и раздраженный, он спустился в кухню, когда Сьюзен мыла посуду. Его приход сразу вывел ее из равновесия. Почему? Сьюзен пыталась убедить себя, что не понимает. Но это был чистейший самообман. Она отлично знала, в чем дело, и ненавидела себя за слабость. За предательскую дрожь в коленках. За круги перед глазами. За подкатывающий к горлу и мешающий нормально дышать комок. Больше всего Сьюзен раздражал сам Ларри, который; что бы она себе ни говорила, был причиной всего этого. Негодование Сьюзен тут же отразилось в ее голосе.

— Глядя на тебя, можно подумать, что ваши переговоры с Уэлшем провалились! — буркнула она.

Каких бы успехов ни добился брат в бизнесе, это никогда не сможет полностью залечить в его душе рану от потери Милдред. Мысль, что Ларри продолжает так безумно любить эту женщину и не обращает никакого внимания на сгорающую от страсти сводную сестру, была невыносимой. Господи, надо справиться с собой! Надо! Другого выхода просто нет. В конце концов, убеждала себя Сьюзен, она не первая женщина в мире, страдающая от неразделенной любви. И уж наверняка не последняя! Заметив, что Ларри уже довольно долго озадаченно смотрит на нее, Сьюзен постаралась стряхнуть с себя минутное оцепенение вместе с грустными мыслями.

— Ты не подумала о том, что мы будем чувствовать себя неловко во время предстоящего ужина? — сказал Ларри.

Сьюзен посмотрела на него с недоумением.

— Что ты имеешь в виду?

— Хью настаивал на ужине. Я отказаться просто не мог. В подобных случаях решает леди. Появиться же где-то поблизости в ресторане на людях вместе — чистейшее безумие. Хью уверен, что ты моя жена. Что, если к нам во время ужина подсядет кто-то из знакомых? Как тогда выкручиваться? Я выбрал; глухую гостиницу в пятидесяти милях отсюда. Но и это может не помочь!

— При чем тут я?

— Надо было сообразить, что, если я не могу отказаться от приглашения Уэлша, ты можешь вполне. Достаточно было проявить твердость!

— Ты смеешь утверждать, что отказываться от приглашения должна была я? Я?

Сьюзен почувствовала, что у нее из глаз вот-вот брызнут слезы, и отвернулась; пытаясь скрыть их.

— Какого черта! — уже почти орал Ларри. — Если в ресторане мы встретим кого-нибудь, кто ненароком откроет наш секрет, как мы объясним это Уэлшу?

— Скажем, что произошло досадное недоразумение. Скажем правду. Что на самом деле мы брат и сестра.

— Которые целуются, не успев остаться наедине. Дьявол нас возьми, если это не так! — теряя контроль над собой, громко воскликнул Ларри. — Ты представь только, что он подумает, когда узнает, что мы брат и сестра!

Сьюзен в испуге отступила на шаг и застыла в оцепенении посреди кухни. Ларри, еще раз помянув черта, вышел, хлопнув дверью. Объяснение с братом лишило Сьюзен последних сил. Она долго смотрела на закрытую дверь, собираясь с мыслями. Потом снова взялась за посуду. Это занятие ее несколько успокоило. Покончив с последней тарелкой, Сьюзен подумала, что Ларри и Хью в эти минуты наверняка продолжают обсуждать детали договора. Это займет немало времени. Значит, она успеет съездить в Нью-Беверли, в одну очень приличную парикмахерскую, и сделать прическу к ужину. Быстро собравшись, Сьюзен побежала во двор к своей машине. Но не успела открыть дверцу автомобиля, как из дома вышли Ларри с Уэлшем.

— Мы съездим на часок ко мне на фабрику, — сказал Ларри. Но, видя, что его сестра тоже намерена уехать, не удержался: — Ты-то куда собралась?

Это было сказано таким грубым тоном, что Уэлш невольно вздрогнул.

— В Нью-Беверли. Мне надо кое-что купить. Кроме того, я хотела бы повидаться с Томом.

Том был адвокатом ее отца. Теперь он стал доверенным лицом Сьюзен и Ларри. Сейчас она сослалась на него главным образом потому, что не хотела говорить брату о парикмахерской. Однако само упоминание имени Тома заставило Ларри сжать губы. Почему? Сьюзен задавала себе этот вопрос, садясь в машину и включая зажигание. Ведь Том был для нее не просто адвокатом, но кем-то вроде дяди, хотя и не родного. Всякий раз, Приезжая в Дьюарз, она непременно навещала его. Через полчаса Сьюзен припарковала машину у небольшого сквера. Она всегда любила Нью-Беверли с его старыми домами. В нем осталось что-то от старой Новой Англии. От тех времен, когда этот небольшой уголок огромного мира славился лучшим на побережье шотландским виски а жители его были богатыми и счастливыми. Гордость за свой маленький поселок они пронесли через века. Сьюзен окинула взглядом небольшую площадь. Здания, в которых преобладал старинный голландский стиль, излучали покой; Водном из них, едва ли не самом высоком и солидном, располагалась адвокатская контора Томаса Генри. Она решила сначала повидаться с Томом, а потом заняться прической.

В приемной адвоката ее с радостной улыбкой встретила Эллен, секретарша адвоката, которую Сьюзен знала с детства. Она приоткрыла дверь в кабинет и доложила:

— Сэр Генри, к вам мисс Сьюзен.

— Просите сейчас же! — раздалось в ответ. Сьюзен поблагодарила Эллен и вошла.

— Сьюзен, милая моя, как я рад вас видеть! — воскликнул Том, широко улыбаясь неожиданной гостье. — Садитесь, пожалуйста!

Он всегда очень любил дочь Алекса, своего покойного клиента. Том был в курсе всех планов ее отца, касающихся будущего Сьюзен. И не одобрял твердости, с которой старый Алекс Кендел настаивал, чтобы дочь вышла замуж только за человека, которого он сам ей выберет. Раз или два Том пытался очень мягко объяснить отцу Сьюзен его заблуждение. Увы, Алекс ничего не хотел слушать. Несмотря на тупое упрямство, Том Генри ни секунды не сомневался, что его маститый клиент больше всего на свете хотел счастья своей дочери. Другое дело, как он его понимал,

— Чашечку чая? — продолжая улыбаться, спросил Том, когда Сьюзен опустилась в широкое мягкое кресло.

— Спасибо. С удовольствием!

Пока Эллен готовила чай, Том внимательно рассматривал, молодую клиентку. Бросалась в глаза усталость в глазах Сьюзен. Адвокат заметил, что она сильно похудела и теперь казалась еще более хрупкой, чем всегда.

— Итак, милая, что, сегодня привело вас ко мне? — спросил он, — Какое-нибудь, неотложное дело или просто желание увидеться со старым другом и провести немного времени в приятной беседе?

— И то и другое, мистер Генри.

— Тогда для начала съешьте сандвич. Не бойтесь, полнота вам не грозит. Вы к тому же выглядите до того усталой, что подкрепиться немного просто необходимо. — Сьюзен улыбнулась и ответила с легким вздохом:

— Вы же знаете, каким стремительным в наше время порой бывает ритм, жизни, мистер Генри.

— Только тогда, когда вы позволяете ему быть таковым, дорогая. Вам, право же, не очень полезно жить в Гринтауне. Честное слово, при неплохом отцовском наследстве и щедром доходе с имения вы бы могли переехать за город и прекрасно чувствовать себя на природе.

— Вы имеете в виду, что мне следовало бы оставаться в родительском доме и бить баклуши? Мой братец Ларри придерживается совсем другого мнения. Особенно это усилилось после его женитьбы на Милдред.

Сьюзен подняла глаза на адвоката и заметила мелькнувшее в его глазах несколько странное выражение.

— Том, что случилось? — спросила она, нахмурившись.

— Случилось? Ничего не случилось, дорогая моя. Ровным счетом ничего!

Томас опустил глаза и некоторое время внимательно рассматривал свои ногти. Тетерь у Сьюзен уже не было сомнений: адвокат что-то явно не договаривает. После непродолжительного колебания она добавила:

— Ларри и Милдред разошлись. Это известие повергло меня в совершеннейший шок. Ведь брат мне ничего не сообщил. Я все узнала только несколько дней назад, когда приехала.

В голосе Сьюзен было столько сочувствия к брату, что Том нахмурился и тяжело вздохнул.

— Не сомневаюсь, что у Ларри для такого шага были веские основания.

— Когда он сказал, что Милдред ему изменяет, я долго не могла этому поверить. Она так яростно охотилась за ним! Сейчас Ларри очень переживает потерю жены.

И вновь Сьюзен увидела на лице адвоката все то же странное выражение.

— Насколько я понимаю, адвокатом Ларри на их бракоразводном процессе выступали вы? — спросила она, внимательно смотря в глаза Тома. Сьюзен и сама не знала, зачем задала этот вопрос. Адвокат заметно смутился.

— Нет, не я, — ответил Томас. — Понимаете, Сьюзен, наша адвокатская фирма в своей деятельности следует старым, консервативным традициям. Обычно мы не ведем бракоразводные процессы. Я рекомендовал Ларри одного из своих друзей в Гринтауне, который специализируется на делах такого рода. Впрочем, давайте лучше поговорим о чем-нибудь более приятном! Какие у вас планы на будущее?

Сьюзен поняла, что получила очень удобный случай поговорить с адвокатом о ее собственной жизни. О решении выйти за Роули. Тому можно честно рассказать о враждебном и грубом поведении брата. Она задумчиво посмотрела на солнечный луч с плясавшими в нем пылинками, пробившийся в кабинет сквозь пыльное стекло. Если говорить с Томом начистоту, придется признаться и в другом. В том, что теперь она уже не сможет выйти замуж за Роули, после того как поняла, что любит только Ларри. Любит не как брата, а как самого желанного в мире мужчину. Сьюзен впервые почувствовала тяжелейшую вину перед женихом. Она ведь согласилась стать его женой. Роули полностью вписывался в представление отца о своем будущем зяте. Она обнадежила его самого, всю его семью. Ей поверили люди. Что теперь делать? Нет, лучше остаться навсегда одинокой, чем всю жизнь видеть рядом совсем нелюбимого человека. С которым вдобавок связана нерасторжимыми узами. Потому что он муж, а возможно и отец ее ребенка. Который может унаследовать нрав родителей Роули, столь чуждый Сьюзен.

Наблюдая, как меняется выражение лица Сью-зен; Том сокрушенно вздохнул. Опытный адвокат, он научился читать в сердцах людей и отлично понимал человеческую натуру. Без этого просто нельзя быть мало-мальски приличным юристом. Сьюзен он любил, как собственное дитя. И очень часто старался прикусить себе язык, чтобы не наговорить лишнего ее отцу. Он от всей дущи разделил горе Алекса, когда скончалась его молодая жена. Был глубоко возмущен, когда ее родители отказались от своей единственной дочери только потому, что та выбрала себе в мужья молодого человека не их круга, и даже не пришли похоронить ее. Но с тех пор утекло много воды. Времена и нравы значительно изменились. А потому Том никак не мог согласиться с Алексом. С его нелепым желанием подчинить своим представлением о приличиях судьбу дочери.

— Что я собираюсь теперь делать? — переспросила Сьюзен, молчавшая, пока Том предавался своим не очень-то веселым размышлениям.

— Никаких конкретных планов у меня пока нет. Работой я довольна. На сегодняшний день мне этого вполне достаточно.

Она прикусила губу и несколько секунд смотрела в окно. Потом очень тихо сказала:

— Том, вы сочтете меня очень дурной и непочтительной дочерью, если я скажу, что не смогу выполнить волю покойного отца?

— Вы хотите сказать, что не станете выбирать мужа согласно воле Алекса?

— Да. Поймите, Том, я была убеждена, что свято исполняю его волю. Собиралась официально объявить о своей помолвке. Даже начала подготовку к свадьбе. Но неожиданно поняла, что…

— Что любите не жениха, а своего сводного брата Ларри? Ведь так обстоят дела?

Сьюзен сначала густо покраснела, потом побледнела. Затем ее щеки загорелись снова. Она растерянно смотрела на адвоката и не могла найти слов для ответа. Потом взяла себя в руки и, немного заикаясь, спросила:

— Как… Откуда вы… Откуда вам это известно?

— Сьюзен, вы забыли, как давно я вас знаю. Уже много лет для меня не секрет ваше истинное отношение к Ларри; Сейчас я имею полное право спросить: а вы-то когда обнаружили, что испытываете к сводному брату отнюдь не сестринские чувства?!

— Только в этот уик-энд, — призналась Сьюзен. — Я приехала в Дьюарз; чтобы сообщить Ларри о своей грядущей помолвке. У нас с ним вышел тяжкий разговор. Потом у брата случился приступ его старой болезни.

— Вы, надеюсь, понимаете, что причиной приступа стало известие о вашем грядущем замужестве, а не работа сверх сил? — Осторожно спросил Том.

— Теперь да, — тихо ответила Сьюзен. — Я не могла поверить в это до сегодняшнего дня.

— Вы поняли, как он любит вас? — тихо и очень мягко спросил Том.

Сьюзен молча кивнула.

— Дорогая моя девочка, что вам сказать? Ведь я всегда считал, что Алекс ошибается; воспитывая свою дочь в слепом подчинении своей воле. Это ни в коем случае не означает, что я относился и отношусь к нему без симпатии. Наоборот? веегда любил его и считал своим ближайшим другом. Вы знаете, что Алекс обожал вашу мать. Был смертельно удручен ее кончиной. Даже позволил себе роптать на Господа, который позволил ей умереть как раз в тот момент, когда Алекс наконец мог отплатить своей жене сторицей за всю ее любовь и преданность.

— Но мама никогда не думала ни о какой-то благодарности. Она просто очень любила отца; Любила таким, каким он был. Ей не нужны были его успехи в бизнесе.

— Я все это знаю, дорогая. Но горе ломает людей. Порой заставляет их меняться не в лучшую сторону. У Алекса это проявилось в том, что он стал жаждать мести за смерть жены. Мести всем тем, кто отказался от твоей матери, когда та вышла замуж за человека бедного и не знатного, каким был когда-то Алекс. Я боюсь, что он бессознательно хотел использовать вас как своего рода орудие мщения.

— Частично это моя вина, Том! Я слишком старалась ему во всем потакать. Не противоречила ни в чем. А должна была! Фактически единственный человек, к голосу которого отец в какой-то степени прислушивался, был Ларри. Мне всегда казалось, что брат на моей стороне. Но после смерти отца он…

— Ларри в тот момент оказался в очень трудном положении, милая. Вспомните, сколько сил ему стоило сохранить отцовский бизнес на прежнем уровне. Когда Алекс умер, город охватила настоящая паника. Ведь очень многие горожане работали на предприятиях его компании. Тысячи людей боялись, что дело рухнет. Вы понимаете, чем это грозило сотням рабочих, служащих, специалистов, занятых на предприятиях отца? За время, прошедшее после смерти Алекса, Ларри сумел всем доказать, с каким изумительным искусством он может решать сложнейшие деловые проблемы. Ваш брат — достойный преемник вашего отца. Алекс это знал заранее. Он очень высоко ценил Ларри. Вы знаете это.

— Да, знаю, — подтвердила Сьюзен. — Помню, что еще подростком я иногда даже ревновала Ларри к отцу. Мне казалось, что он стал совершенно необходим для Алекса. Почти все дела они решали вместе. Я понимала, что не способна на это. И боялась, что отец будет меньше любить меня. Мне даже иногда казалось, что отец хотел бы видеть Ларри своим родным сыном, а не пасынком.

— Да. Думаю, что вы правы. Хотя это ни в коей мере не значило, что Алекс меньше любил свою родную дочь. Вы всегда были предметом его особой гордости, Сьюзен! Алекс безумно любил вас. А в Ларри видел самого себя в молодые годы. Но не таким резким и даже грубым. Ларри любил вашего отца не меньше. Поверьте, Сьюзен, что и вас — тоже.

— Предположим, — энергично проговорила Сьюзен. — Но если дело обстоит так, почему он не женился на мне после смерти отца? Он даже не попытался это сделать! Ларри предпочел Милдред! Хорошо, Том, Милдред так Милдред! Почему ни отец ни сводный брат и не подумали устроить все так, чтобы я чувствовала себя, равноправным членом их семьи? Почему отец не позаботился о том, чтобы никто не посмел выгнать меня из родного дома? Почему они оба оказались столь недальновидны и так жестоки ко мне?

Том снова тяжело вздохнул. Слишком много горечи звучало в голосе Сьюзен.

— Милая, постарайтесь все же понять, — сказал он. — Взгляните на эту проблему немного иначе. Ведь вы и Ларри после смерти отца остались жить вдвоем в одном доме. Да, я знаю: вы сейчас скажете, что он ваш сводный брат. Но… Но, тем не менее, вы не кровные родственники. А это непременно должно было вызвать в округе сплетни. Причем очень грязные. Тем более что высокое положение Ларри в деловом мире постоянно вызывало у многих желание вымазать в грязи его имя. Уничтожить его репутацию, личную и деловую. Эти люди полагали, что Ларри хочет жениться на вас и тем самым присвоить себе все наследство вашего отца.

— Но в то время мне было всего семнадцать лет.

— А Ларри был намного вас старше. Сейчас, глядя в прошлое трудно не признать правильность его женитьбы в те годы на ком угодно. Даже на Милдред. Он сделал вас компаньонкой в управлении отцовским имением. И этим сразу пресек все грязные слухи.

— Милдред не могла дождаться дня, когда вышвырнет меня из родительского дома, — горько рассмеялась Сьюзен. — Она даже обвинила меня, будто я сама хочу завладеть Ларри.

Па лицу ее пробежала тень.

— Я привыкла к ее мерзкому поведению, но это было уже слишком. Лишь теперь я поняла, что если сама когда-нибудь и выйду замуж, то по большой любви. Не иначе. Такой любви, что другого выхода, нежели замужество, у меня просто небудет.

— Мне очень приятно это слышать, Сьюзен. Не смейте даже думать выйти замуж за человека, которого отец посчитал бы этого достойным. Кстати, люди тоже меняются и приспосабливаются к реальной жизни. Кто бы сейчас осмелился утверждать, что ваш отец с течением времени не изменил бы своих взглядов? Я убежден, что он всем сердцем желал видеть вас счастливой. Это желание бесспорно, было сильнее жажды мести. Он бы опомнился со временем. Он никогда не пожелал бы вам выйти замуж только затем, чтобы исполнить его волю. Потому что сам испытал великое счастье взаимной любви с вашей матерью. Вы не должны об этом никогда забывать!

— Я не забуду. Не забуду никогда, — сказала Сьюзен, вставая со стула и целуя адвоката в щеку. — Огромное вам спасибо за то, что выслушали меня! Я, правда, не думаю, что теперь скоро выйду замуж.

Сьюзен слегка сдвинула брови. — По крайней мере, Ларри. обрадуется, узнав, что мое обручение не состоится. Он с самого начала не одобрял эту идею. Не знаю почему. Тем более что еще совсем недавно сам всеми силами старался поскорее выдать меня замуж,

— Может быть, вам стоит попытаться спросить его об этом? Ведь задающие вопросы обычно получают на них ответы.

— Не сейчас. Пока у Ларри при разговоре со мной только портится настроение. Он будет рад промолчать в ответ на любые мои вопросы; Я даже не понимаю, почему мои чувства к нему, несмотря ни на что, остаются прежними? Не знай; насколько глубоко он любил Милдред. Наверное, очень любил. Иначе она сбежала бы от него значительно раньше. Но если была такая страстная любовь, почему они развелись?

— Не думайте слишком мйого об этом, Сьюзен. Все в нашем мире имеет свойство устраиваться само собой. Не надо только этому мешать.

— Может, вы и правы. В конце концов, я не могу похвастаться какими-нибудь сногсшибательными успехами, которыми была бы обязана самой себе. Может, и впрямь Провидение решает все за нас.

— До свидания, Том.

Распрощавшись с Томом, Сьюзен отправилась в парикмахерскую, которую частенько посещала и раньше. Молоденькая хозяйка поспешила ей навстречу и усадила в кресло перед зеркалом, уверяя, что быстро превратит ее голову в настоящее произведение искусства.

— Я же всегда говорила, что вы редкостная естественная блондинка, — сказала она, намыливая голову Сьюзен шампунем. — И с необкновенным золотым оттенком волос. Вы хотите причесаться для какого-то особого случая?

— Я приглашена сегодня на званый ужин. Хочу прилично выглядеть.

— Гмм.. Понятно. Где же состоится этот званый ужин? В каком-нибудь из местных ресторанов?

— Почти что так. Правда, до него надо еще проехать с полсотни миль.

— Ясно…

Они проболтали часа полтора. Все это время пальцы хозяйки парикмахерской священнодействовали над головкой Сьюзен. Когда она встала, то нашла себя неотразимо элегантной. Домой Сьюзен приехала минут за десять до появления Ларри и Уэлша. Она увидела их из окон своей спальни, когда оба поднимались по ступенькам парадного крыльца. Заметив, что Ларри, скорее всего, машинально поднял голову и посмотрел на ее окно; Сьюзен отскочила в глубь комнаты. И все же успела заметить выражение гнева на лице брата. Это означало, что предстоявший ужин обещал мало приятного. Во всяком случае, для нее. Сьюзен спустилась вниз и быстро приготовила обоим чай. Ларри по этому поводу заметил, что хотел бы ввести в свой обиход столь модное у англичан “пятичасовое чаепитие”.

— Скажу откровенно, Ларри, — улыбнулся Хью, — что если бы эта женщина уже не была вашей женой, я уговорил бы Сьюзен уехать со мной! Она совершенно в моем вкусе. Говорю вам об этом совершенно серьезно!

— Было бы неплохо! — процедил Ларри сквозь зубы.

Сьюзен стоило большого труда не расплакаться от такого ответа. Пусть он не любит ее. Но зачем же постоянно демонстрировать враждебность? Зачем грубить? Чем, когда она заслужила с его стороны такое отношение? Или все дело в том, что она не Милдред? В шесть часов Сьюзен извинилась и, сказав, что должна переодеться, поднялась к себе. Еще на лестнице она решила, что наденет черное, облегающее фигуру платье с легкой накидкой. Оно ей очень шло. Правда, воротничок резал шею, а длинные рукава сковывали движения. Но зато это был строгий, лишенный всякой сексуальности наряд. Однако, несмотря на скромность, он таил в себе некую загадочность. Сьюзен спустилась через час. Ларри уже дожидался в гостиной.

— Ты готова? Прекрасно.

В его голосе вновь зазвучали знакомые Сьюзен насмешливые нотки. Ларри пригубил стакан с каким-то аперитивом, бросил беглый взгляд на наряд сестры и хотел, видимо, отпустить очередную колкость. Но Хью Уэлш как раз в этот момент вошел в гостиную:

— Боже мой, как идет вам это платье! Хотя тело, которое оно скрывает — еще прекраснее! У вашей жены очень тонкий вкус, Ларри.

— Не стану отрицать.

Сьюзен удивленно посмотрела на брата. Меньше всего она ожидала от него теплых слов.

— Если бы у нее не было такого отменного вкуса, она бы не выбрала меня своим мужем, — вдруг не без ехидства добавил Ларри.

Оба громко рассмеялись. Сьюзен без особой охоты присоединилась к ним. Предстоящий ужин ее пугал. От мыслей о поездке уже сейчас начинала болеть голова. Мысленно выругав себя за слабодушие, Сьюзен гордо выпрямилась и последовала за мужчинами к выходу. У подъезда уже дожидалась машина. Гостиница, выбранная Ларри для ужина, была ей незнакома. И она сама, и покойный отец предпочитали ужинать дома. В рестораны выезжали в исключительных случаях. Правда, в Гринтауне и в Нью-Йорке Сьюзен время от времени посещала очень дорогие заведения подобного толка. Но инициатором этого всегда бывал Роули. При воспоминании о женихе душу Сьюзен снова наполнило щемящее чувство вины. Что бы он подумал, как разозлился бы, объяви она ему о своем решении. Никто не стал бы осуждать его за это! В конце концов, он не заставлял Сьюзен выходить за него замуж. Да и она отлично понимала, что не любит его. Хотя тогда еще даже не подозревала, что так любит Ларри. Вот в чем она никогда не сможет признаться Роули!

Когда они вошли в небольшой, но со вкусом обставленный ресторан гостиницы, он был заполнен всего лишь наполовину. Ларри выбрал столик у окна с видом на сад.

— Очень мило, — согласился Хью. — Наверное, когда-то эта гостиница была чьим-то частным домом.

Сьюзен посмотрела по сторонам и вдруг увидела сидевшую за соседним столом знакомую компанию. Она вздрогнула от неожиданности.

— Что-то не так? — спросил Ларри.

— Нет. Все в порядке, — неуверенно ответила Сьюзен, удивившись, что Ларри заметил ее волнение. Она с досадой подумала, что потеряла контроль над собой. Более внимательно исподтишка посмотрела на соседний столик. И тут же узнала в пожилой супружеской паре Портеров, пару средних лет вместе с дочерью Кэтлин. Некогда маменька Роули почти не скрывала, что хотела бы видеть ее своей невесткой. Сидевшего рядом с Кэтлин молодого человека Сьюзен раньше никогда не встречала. Портеры были соседями и ближайшими друзьями Стэнфилдов. Кэтлин увидела Сьюзен и слегка улыбнулась ей. У Сьюзен сразу же что-то оборвалось под сердцем. Они никогда не могли найти общего языка друг с другом. Не в последнюю очередь и потому, что Кэтлин еще до знакомства со Сьюзен пыталась заигрывать с Роули. Она была двумя годами моложе Сьюзен, но уже успела стать самостоятельной и знала, как выжить на этом свете. Ее родители были достаточно богаты. Кем бы ни был молодой человек, сидевший за соседним столом, Сьюзен сразу же заметила, что Кэтлин почти не обращает на него внимания. Ее глаза, на мгновения задержавшись на Сьюзен, тут же обратились в сторону Ларри. Его высокая, стройная фигура заставляла мисс Портер вновь и вновь взглядывать на брата. Сьюзен заметила это и тут же почувствовала, как стрела ревности поразила ее в самое сердце. Что?! Эта наглая девица позволяет себе так смотреть на Ларри?! Сьюзен спохватилась, что вот-вот выдаст себя и станет посмешищем для окружающих. Какое право она имеет на ревность? Никакого! Абсолютно никакого! В конце концов, Роули она никогда не ревновала к Кэтлин. Кстати, а почему Кэтлин некогда отказала Роули Стэнфилду? Она никогда не пыталась ничего выяснить по этому поводу у Джейн…

Взяв себя в руки, Сьюзен подозвала официанта, по мере сил стараясь продолжать начатый разговор с Уэлшем. Но невольно краем глаза следила за Кэтлин.

— Глядя на тебя, можно подумать, что имеешь дело с человеком, только что проиравшим на бирже все свое состояние, — съязвил Ларри, втихомолку наблюдавший за сестрой. — Черт побери, объясни мне, что происходит?

— Ничего.

В этот момент Кэтлин встала из-за стола и направилась прямо к ним.

— Сьюзен, милая, вот так сюрприз! — воскликнула она с приторно ласковой улыбкой. — Представь меня, пожалуйста, своим друзьям.

Чувствуя, как у нее начинает холодеть под сердцем, Сьюзен вежливо познакомила Кэтлин с Хью и Ларри. Спустя несколько минут все закружилось перед ее глазами от ревности. Ларри принялся совершенно бесстыдно рассматривать Кэтлин, подолгу останавливая взгляд на ее груди и бедрах.

Ну и что — же? — старалась успокоить себя Сьюзен. Мой брат — свободный человек и может себе позволить все, что только, захочет. Но боль в сердце не утихала.

— Вам нравится в наших местах, мистер Уэлш? — проворковала Кэтлин.

Боже, до чего омерзительная девка! — подумала Сьюзен. Как я раньше не замечала! Готова флиртовать с первыми попавшимися штанами! Она чувствовала, что готова лопнуть от злости. Хью Уэлш вежливо поклонился:

— Признаюсь честно, мне здесь очень нравится. К тому же Ларри и его очаровательная жена оказали такое теплое гостеприимство!

— Его жена? — переспросила Кэтлин. Ее нарисованные глаза готовы были вылезти из орбит. — Боже мой, я не знала. Бедный Роули! Когда ему станет известно…

— Кэтлин! Ужин стынет! — донеслось из-за соседнего стола.

Ледяной взгляд, которым мадам Портер окинула Сьюзен с ног до головы, заставил Кэтлин вспомнить о родителях и своем кавалере. Еще раз многозначительно посмотрев на Ларри, она вернулась за свой столик. Сьюзен еще долго не могла прийти в себя. Её руки дрожали, когда она брала нож или вилку. Аппетит пропал совсем.

Боже, неужели сегодня вечером семейство Портер не могло найти другого места для ужина, чем этот провинциальный ресторан? — в отчаянии думала она. Конечно, Кэтлин еще по дороге домой расскажет матери, что Ларри женился на Сьюзен. При одной мысли, что тогда будет, у Сьюзен по спине поползли мурашки. Ведь завтра утром она должна была вернуться в Гринтаун, встретиться с Роули и сказать ему, что их помолвке не бывать. Правда, это можно сделать и по телефону. Только бы успеть!

— Сьюзен! Где ты витаешь?! Голос Ларри привел ее в себя.

— Извините, я просто немного устала, — пролепетала в ответ Сьюзен, поняв по тону брата, что он задыхается от досады. — У меня еще дома очень разболелась голова. А сейчас стало еще хуже.

— Милая, вы должны были об этом сказать! — с участием сказал Хью. — Мы сейчас уедем отсюда. Я…

— Нет… Нет… Пожалуйста, не надо, — запинаясь, проговорила Сьюзен. — Право же, это не смертельно!

Ее не удивило, когда семейство Портер, уже направлявшееся к выходу, задержалось у их стола.

— Сьюзен, — суровым тоном начала миссис Портер, но тут же замолчала, даже не сделав попытки представить сидевшим за столом кавалера Кэтлин. Она надменно подняла голову, и, не сказав больше ни слова, пошла к двери. Все семейство потянулось за ней.

Сьюзен не могла дождаться, когда ужин закончится, и они вернутся домой. На этот раз она твердо решила сказать Ларри, что завтра же уезжает в Гринтаун. Прошло около двух часов. Еще около часа понадобилось, чтобы доехать до дома. В холле Уэлш пожелал счастливой супружеской паре спокойной ночи и поднялся к, себе в комнату. Сьюзен сразу же прошла на кухню, чтобы сварить кофе. Вошел Ларри и, взглянув на почти трагическое лицо сводной сестры, проворчал:

— Что еще случилось?

Сьюзен глубоко вздохнула и объявила о своем решении уехать рано утром. Ларри это явно не понравилось.

— Боишься, что твой гринтаунский дружок сбежит еще с кем-нибудь, не дождавшись своей невесты?

Сьюзен подумала, не сказать ли ему, что Роули больше нисколько ее не интересует. И посмотреть на его реакцию. Мысленно назвав себя идиоткой, она тут же отвергла возможность признания. Зачем? Какое ему дело до ее чувств?

— Опомнись, Сьюзен, — почти мягко сказал Ларри, хотя его лицо осталось таким же мрачным и неприветливым. — Скажи лучше, зачем тебе понадобилось утром ездить к адвокату Тому Генри? Хотела просить его начать дело по лишению меня права на опеку?

Сьюзен смутно вспомнила, что действительно угрожала ему этим. Но неужели Ларри думает, что она и впрямь так поступит? Вопрос брата настолько изумил ее, что на несколько мгновений лишил дара речи. Сьюзен некоторое время безмолвно смотрела ему в глаза. Потом в душе ее возник протест.

— Если я действительно ездила именно для этого, что тут особенного? — раздраженно выпалила она. — Ты не имеешь никакого права запретить мне выйти замуж за Роули!

— Права не имею, но веские причины этого добиваться у меня есть. Если все так, как я думаю…

Ларри сказал последнюю фразу так тихо, что Сьюзен почти не разобрала слов. И вопросительно посмотрела в лицо брата. Тот вдруг круто повернулся и стремительно вышел из кухни. Сьюзен осталась стоять у плиты, стараясь вспомнить точно его слова. Но не могла. Если он действительно так сказал, то что намерен теперь делать? Может, она ослышалась? Это надо выяснить! Напрямую спросить Ларри, что он имел в виду! Несмотря на совет, полученный от адвоката, Сьюзен была очень далека от мысли требовать у брата точных ответов на свои вопросы. Она пока что смертельно боялась ответов. Право, лучше ничего не знать. Сьюзен устало вздохнула и попыталась сосредоточиться на варке кофе.

Проснувшись с предчувствием какой-то грозящей ей беды, в первые мгновения она ничего не могла понять. Потом вспомнила о предстоящем отъезде в Гринтаун и встрече с Роули. Головная боль не унималась с вечера. Сьюзен не выспалась. Вздохнув, она спустила ноги с постели, сунула их в мягкие шлепанцы и пошла в ванную. Приняв душ, почувствовала себя бодрее и быстро оделась. День еще не наступил. Солнце только вставало. Теперь у нее не оставалось ни единого предлога, чтобы задерживаться в Дьюрарзе. Хью Уэлш через несколько часов улетит к себе в Торонто. Ларри уже совсем оправился после болезни. Ей надо срочно возвращаться домой.

Завтрак с Хью прошел почти в полном молчании. Правда, Уэлш сказал, что ему будет очень не хватать их обоих, Ларри и его жены. Несмотря на очевидные деловые успехи этого человека, Сьюзен остро ощущала, что в личной жизни он очень одинок невозможно, даже несчастен. Впрочем, такая же участь ожидает уже с завтрашнего дня ее саму. Сьюзен очень сомневалась, что после ее неизбежного разрыва с Роули Джейн, его кузина будет и дальше жить у нее в доме. Скорее всего, солидарность вынудит ее сменить жилье.

Позавтракав, Хью поднялся к себе в комнату упаковывать вещи. Еще накануне Ларри предложил подвезти своего канадского гостя в аэропорт Кеннеди. Уэлш вежливо отказался. Он сам заранее заказал на раннее утро такси. Сьюзен поднялась к себе и принялась укладываться. Она решила уехать тут же после обеда, чтобы успеть попасть в Гринтаун до часа пик. Уэлш отбыл из Дьюарза в одиннадцать.

— Вы оба должны обязательно приехать ко мне в Канаду погостить, — сказал он на прощание.

Когда такси Хью скрылось за поворотом, Сьюзен вернулась к себе. Надо было позвонить Джейн и предупредить о своем приезде. Но той не оказалось дома: в ответ на звонок последовали лишь длинные заунывные гудки. Уложив сумку, Сьюзен решила перед отъездом еще раз принять душ и переодеться. Сквозь шум воды в ванной она услышала рокот подъезжающей машины. Накинув на плечи полотенце, Сьюзен подбежала к окну. С ужасом она увидела вылезавшего из автомобиля Роули. Беглого взгляда на его лицо было для Сьюзен достаточно, чтобы понять: он уже знает. Кэтлин с мамашей не замедлили рассказать все виденное и слышанное накануне ее жениху и всему семейству Стэнфилдов. Сьюзен накинула платье и босиком бросилась вниз, чтобы перехватить Роули до того, как он встретится с Ларри. Но на середине лестницы из-за спешки споткнулась, упала и скатилась по ступенькам. Падая, она налетела на стол и опрокинула его. На шум из кабинета выскочил Ларри.

— Какого черта… — начал было он.

— Я просто упала с лестницы, — перебила его Сьюзен.

В этот мгновение раздался звонок. Ларри поспешил вниз, успев по пути схватить сестру за руку и попытаться поднять на ноги. Но от резкой боли в коленке Сьюзен застонала и вновь опустилась на ступеньку. Звонок тем временем продолжал надрываться.

— Это Роули, — объяснила Сьюзен. — Я видела из окна, как он подъехал.

— Зачем?

— Наверное, ему уже успели рассказать по телефону о нашем вчерашнем пиршестве. Всем известно, что мамаша Роули хотела женить его на Кэтлин. Я уверена, что он уже вчера узнал, что я, оказывается, вышла за тебя замуж. Для особой пикантности никому ничего не сообщив.

Сьюзен заметила, как сжались губы Ларри. Он побледнел и посмотрел сначала на нее, а затем на дверь. Затем вдруг наклонился, сгреб ее в охапку и понес наверх. На лестничной площадке он остановился и громко крикнул вниз:

— Дверь отперта. Входите!

Роули услышал его голос. Дверь тотчас открылась. Жених Сьюзен вошел в холл и оторопел, увидев, что Ларри тащит его невесту куда-то наверх.

— Боже мой! — воскликнул Роули, сделавшись сразу же красным как рак. — Значит, все это — правда?!

— Нет, Роули, нет! — ухитрилась крикнуть Сьюзен, барахтаясь в руках Ларри. — Мы вовсе не женаты. Ларри, умоляю тебя, отпусти меня. Роули, я сегодня собиралась вернуться в Гринтаун и все тебе объяснить!

— Охотно верю, — прорычал Роули. — Жаль, что Кэтлин испортила тебе вчерашний вечер. И давно все это длится?

— Что “все это”?

— Я имею в виду, давно вы стали любовниками? С тех пор, как умер твой отец? Или еще раньше? Неудивительно, что Милдред сбежала от мистера Кендала. Мать предупреждала меня: здесь происходит что-то неладное. Но я не стал ее слушать. Ответил, что Сьюзен — это не Милдред. И никогда не позволит себе подобной грязи и низости. Что ж, все так и вышло. Ты, моя дорогая невеста, и впрямь не похожа на бывшую жену своего братца. Ты не бросила меня, никуда навсегда не сбежала. Ты просто сыграла со мной маленькую невинную шутку. Утолила на стороне свои сексуальные потребности. Очень разумно! Зачем непременно дожидаться нашей брачной ночи?

— Нет, нет! — сквозь слезы запротестовала Сьюзен. — Все это совсем не так!

Она еще никогда не видела Роули таким. Ей всегда казалось, что сарказм ему совершенно не свойственен. ,

— Ларри, отпусти меня! — взмолилась Сьюзен. — Дай мне поговорить с Роули!

Но Ларри и не думал отпускать сестру. Наоборот, его сильные руки еще крепче прижали к себе ее хрупкое тело.

— О чем речь? — усмехнулся он. — Разве и так не ясно, какие чувства мы испытываем друг к другу?

Чувства! Сьюзен в этот момент испытывала только боль от железных объятий брата. От них, казалось, уже трещали все кости. Она умоляюще смотрела в глаза Ларри, но видела в них лишь злобу и презрение. Он отлично понимал ее страдания. Но реагировал на них по-своему.

— Думаю, теперь скрывать правду совершенно незачем, — процедил сквозь зубы Ларри.

— Но ведь ты не… Мы не… — пыталась что-то сказать Сьюзен.

— Не надо, Сьюзен, — уже почти совершенно спокойно сказал Роули. — Я понимаю, что ты использовала меня как дымовую завесу для своих любовных приключений. Но неужели ты ни разу не спросила себя, почему твой так называемый брат не поступает с тобой, как с порядочной женщиной? Он теперь свободен. Не связан никакими брачными узами. Почему бы мистеру Кендалу не жениться на тебе? Почему не поступить честно? Дура! Твой брат просто не хочет этого! Боже мой, и я искренне верил твоим слезливым выдумкам о его болезни! О том, что бедного Ларри бросила жена. Каким же кретином ты меня считала! Я должен был уже давно догадаться обо всем! Слава Богу, сейчас я это вижу своими глазами! Недаром ты всегда была со мной холодным, почти бесчувственным существом. Пустой злобливой сучкой! Знаешь, я так верил тебе, что поначалу не стал слушать даже родную мать!

Роули глотнул воздух и с усмешкой посмотрел на Ларри:

— Что ж, берите ее себе, мистер Кендал. Я не женюсь на этой женщине, даже если ее отцовское наследство вдруг увеличится втрое.

— Роули, умоляю тебя! Ларри, скажи же наконец ему, что все это не так!

Голос Сьюзен срывался от боли. Из глаз катились слезы. Но Роули, не обращая больше внимания на бывшую невесту, уже повернулся, чтобы выйти за дверь. Его остановил насмешливый голос Ларри.

— Мистер Стэнфилд! Прежде чем покинуть наш дом, потрудитесь объяснить Сьюзен, что вы делаете каждую субботу в нью-йоркском клубе “Гиацинт”? И за какие заслуги вы уже три года избираетесь его президентом? Вашей невесте будет очень интересно узнать, в каких отношениях вы состоите с Мартином, вашим… э-э-э… другом, с которым вы уже пять лет кряду живете в одной квартире? Кстати, это верно, что ваша мать специально нанимала для вас за бешеные деньги самых искусных шлюх Нью-Йорка, чтобы они обучили вас вести себя в постели с женщинами? И что эти убогие попытки неизменно кончались скандалами, седативными таблетками и визитами психоаналитиков? Не потому ли вы так настаивали на отсутствии любых сексуальных контактов с невестой до первой брачной ночи? Ну, смелее, мистер Стэнфилд!

Слезы на глазах Сьюзен за время этого монолога высохли. Рот от изумления приоткрылся. Широко раскрыв глаза, она смотрела на Роули, которого еще несколько минут назад считала своим будущим мужем. Стэнфилд был бледен. Лицо его искажала странная гримаса: истерически искривившееся, оно выражало бессильную ярость. По его щекам катились слезы. Губы дрожали и дергались.

— Проклятые ищейки! Будьте вы все прокляты! Ради этой шлюхи я готов был продать свою любовь! Сломать всю жизнь! Зачем я согласился играть этот мерзкий спектакль? Зачем…

Он не успел окончить. Его прервал Ларри.

— За деньги, Роули. Вы готовы были продать и свою любовь, как вы это называете, и свою жизнь просто за большие деньги. За громадные деньги!

Всем известно, что ваша семья на грани разорения. Героин нужен миссис Уилме дважды в сутки. Никакого состояния не хватит на такие привычки. Смотри внимательно, Сьюзен! Возможно, ты в последний раз видишь так близко одного из самых знаменитых геев Нью-Йорка! Кстати, к кому на содержание отправится теперь нежный Мартин, ваша великая любовь? Вы вряд ли и дальше сможете платить за двухэтажный особняк, визиты на Гавайи лучших стилистов и знаменитых портных теперь, когда сорвалась такая необыкновенная сделка!

Роули не дослушал. Сгорбившись, он повернулся и вышел, хлопнув парадной дверью. Ларри, умолкнув, продолжал держать сестру на руках тех пор, пока не услышал шум его отъезжающей машины. Как будто опасался, что Сьюзен бросится догонять его.

— Зачем ты так поступил? — после паузы спросила Сьюзен. — Почему не сказал ему. что мы никогда не были любовниками? И почему скрыл от меня, что он не мужчина? .

— Ты спрашиваешь почему? Во-первых, он хочет думать, что мы любовники. Таким людям, как он, необходимо считать всех вокруг себя развратниками. Повинными если не в содомском грехе, так в инцесте. Так проститутка будет уверять тебя, что все женщины на свете тоже шлюхи, а вор убежден, будто воруют все, только одни попадаются, а другие нет. Наша так называемая связь — его единственное оправдание перед разоренной семьей.

— А как ты узнал, что Роули… что он…

— Что он голубой? Один знакомый финансист в Нью-Йорке решил однажды развлечь меня и привел в этот нежный клуб, в “Гиацинт”. Роули как раз в тот день выбрали президентом. Ах, как он был неотразим в женском купальнике со страусовыми перьями! Он-то не приметил меня в толпе, но уж я запомнил его мерзкую рожу навсегда! Кстати, я еле унес из этого клуба ноги. Но Сьюзен, какая наивность! Ты не поняла даже, что твой жених гей. Твой женишок отчаянно не хотел жениться, я был прав! Только железный характер матери заставлял его тянуть эту волынку. Кстати, Джейн все было отлично известно. Я слишком поздно понял тактику этой леди. Кстати, она обмолвилась тебе хоть словом о сексуальных привычках Роули? Ну, разумеется, нет. Она предпочитала поставлять тебе любовников, чтобы отвлечь тебя от самого главного. И не потерять в итоге хороший куш за верную службу семейке Стэнфилдов!

— Почему ты так уверен в этом? И что ты вообще знаешь о моей личной жизни?

Сьюзен говорила гневно, стараясь как можно глубже уязвить Ларри. Она не думала о том, какую душевную боль ему причиняет. Она не могла простить брату, что тот сразу не открыл ей всю правду о Роули. Почему он сразу этого не сделал? Вероятно, он до того люто ненавидит ее, что столько времени позволял ей оставаться посмешищем в глазах целого города. Почему, не запнувшись, произносит едва ли не самые страшные для любой женщины оскорбления? Да, ей нет никакого дела до того, что сейчас думает Роули. Даже наоборот: все происшедшее позволяло Сьюзен с легкостью забыть о своем несостоявшемся замужестве. Но слишком больно, что Ларри позволил так оскорбительно разговаривать с ней этому… этому ублюдку! Тем более что во всех обвинениях Роули не было ни слова правды.

— Я давно знаю об этом человеке гораздо больше, чем ты, — хмыкнул Ларри. — Но хотел бы сейчас спросить у тебя: это — правда?

— Что?

— Любовниками с Роули вы, разумеется, не были. Я это знаю наверняка. Но все, о чем мне так часто говорили и Милли, и Джейн, это правда или нет?

В душе Сьюзен все кипело от негодования. Подумать только, он сам выбрал и приставил к ней соглядатая! Мало того, судя по всему, регулярно встречался с Джейн. Он только сейчас предположил, что Джейн лгала ему. Но почему лгала именно так? Старалась родить в его душе презрение к сестре? И, скорее всего, в результате непременно выдать ее за Роули? Ведь Джейн очень корыстна. Она ничего не делает без выгоды для себя. Сьюзен отлично понимала: что бы она сейчас ни сказала, ее слова отскочат от брата, как от стенки горох. Хуже будет только ей самой.

— Ну, что ты теперь скажешь? — будто откуда-то издалека донесся до нее голос Ларри.

Что она скажет? Собственно, что еще он хочет знать? Чем намерен дальше мучить ее?

— Нет! Нет! У меня не было никаких любовников! К твоему сведению, их у меня вообще никогда не было! Ты доволен? Или хочешь спросить что-нибудь еще? — Сьюзен, воспользовавшись моментом, вырвалась из его рук и, взбежав по лестнице, закрылась в своей комнате. Опустившись на кровать, она долго не могла отдышаться. Какие глаза были у Ларри, когда он услышал от нее правду! Он выглядел совершенно ошеломленным. Если он почувствовал себя хоть раз виноватым перед ней, тем лучше! Это будет ему хорошим уроком. Нечего было так огульно и оскорбительно обвинять ее в распутстве! Впрочем, что ему за дело до того, имела она любовников или нет? И вообще до нее самой? Ларри просто не хотел, чтобы его сводная сестра выходила замуж за гомосексуалиста. Вероятно, это могло повредить его бизнесу. Любой другой тупой и бездушный идиот, набитый деньгами, его вполне бы устроил. А приступы его болезни всегда трудно было объяснить чем-то конкретным…

Немного опомнившись, она встала, прошла в ванную и снова приняла душ. Насухо обтерла тело махровым полотенцем, накинула на плечи халат и вынула из шкафа дорожную сумку. Надо поскорее одеться и уехать! Без всяких объяснений. Без прощальных сцен. Выдержать нечто подобное тому, что произошло час назад в холле, еще раз Сьюзен не смогла бы. Да, она не думала, что Роули на следующее же утро примчится в Дьюарз. Но все к лучшему. Пускай он считает, что она любовница собственного сводного брата. И пусть этот, в сущности, глубоко несчастный человек живет так, как хочет. Другое дело, что теперь весь Гринтаун будет убежден, что она чуть не с отрочества была любовницей Ларри. Как и кого в этом разубеждать? Да и кто ей поверит? Пробили настенные часы. Сьюзен не сосчитала число ударов, но почувствовала, что утро подходит к концу. Если ехать, то сейчас.

В этот момент раздался осторожный стук в дверь. Сьюзен вспомнила, что на ней лишь легкий распахнутый спереди халат, и поспешно отскочила за открытую дверь ванной.

— Сьюзен, я…

Это был голос брата. Ларри медленно отворил дверь комнаты и нерешительно вошел. Сьюзен быстро застегнула халат и покинула свое укрытие. Ларри некоторое время смотрел на нее. Он будто впервые видел сестру полуодетой. Сьюзен очень хотелось повернуться и убежать. Но не позволяла гордость.

— Стараешься отыскать недостатки в моей фигуре? — неестественно усмехнулась Сьюзен.

— Недостатки? У тебя?

Ларри подошел к ней совсем близко. Сьюзен стоило лишь приподнять руку, чтобы дотронуться до него.

— Сьюзен, ты самая совершенная женщина из всех, кого я когда-либо видел! — с удивлением воскликнул он.

Эта неожиданно новая интонация заставила Сьюзен внимательно посмотреть в глаза брата. На этот раз в них не было, ни раздражения, ни насмешки. Сьюзен удивилась.

— Ты, конечно, эксперт по женскому телу, — довольно неудачно пошутила она в ответ на довольно банальный и неуклюжий комплимент. — Но не стоит лгать так нелепо!

Ее платье лежало на кровати. Стоило только дотянуться до него, закрыться в ванной и переодеться, чтобы выглядеть строгой и неприступной. Но хотела ли она этого? Ларри протянул руку и коснулся шеи Сьюзен. Его пальцы нежно скользнули вниз, к ее груди, потом к бедрам. Она ощутила, как в ответ на его прикосновение затрепетало все ее тело, А пальцы Ларри уже расстегивали одну за другой пуговицы ее халата.

— Сьюзен!

Сьюзен казалось, что они оба сейчас связаны таинственной нитью, которую не в силах разорвать. Оба были теми же, что и несколько часов назад. Но одновременно и совершенно другими. Ларри, который только что дотронулся до нее и заставил задрожать с головы до ног, уже не прежний ее сводный брат, язвивший ее насмешками, издевавшийся, изображавший презрение и гадливость. Кто они сейчас друг другу? Сьюзен сама за эти мгновения стала иной. Совсем не той Сьюзен, которая зачем-то ревниво оберегала и скрывала свои настоящие чувства.

— Сьюзен, — вновь повторил Ларри и сжал ладонями ее лицо. Он произнес имя сестры, как молитву. Его губы приблизились к ее губам и нежно коснулись их, как прекрасного, хрупкого цветка. Сьюзен знала, что в любой момент может освободиться от этих рук, вновь стать холодной и неприступной. Но разве она хотела этого? Его ладони вновь скользнули вдоль ее тела, лаская его. Руки Сьюзен, почти против воли, обвили шею Ларри. Ее губы раскрылись навстречу его поцелую. Она чувствовала, как его язык проникает между ее зубов и кончиком осторожно трогает десны. Страстный стон вырвался из груди обоих. Сьюзен крепко прижалась к его пылающему прекрасному телу, забыв в это мгновение все на свете. Забыв саму себя…

Позже она не могла вспомнить, как они дошли до кровати и легли. В сознании сохранилось только блаженное ощущение близости и необыкновенная нежность губ Ларри. Он покрывал горячими поцелуями ее лицо, грудь, бедра, ноги. Сьюзен словно сквозь туман ощущала, как от прикосновения к его сильной груди начинало пульсировать и дрожать все ее тело.

— Ларри, — шептала Сьюзен, снова и снова дотрагиваясь до его смуглой, горячей кожи кончиками пальцев. Она гладила густые волосы Ларри, с наслаждением произнося вновь и вновь его имя. Он наполовину прикрыл ее своим телом и ласкал грудь со ставшими твердыми, как кораллы, сосками. Сьюзен словно впервые трогала гладкую кожу его спины, мускулов рук, шеи. Кончик языка Ларри трогал ее соски, заставляя Сьюзен вздрагивать, шептать его имя, горя в пламени непреодолимого желания. Он все глубже захватывал губами ее грудь, сжимал зубами соски, отстранялся и вновь приникал к ним. Она прижала его голову к своей груди, выгибаясь навстречу ему всем телом.

— Сьюзен…

Ларри вновь прошептал ее имя и разжал обьятия. Только сейчас Сьюзен заметила, что его кожа горит точно так же, как во время недавнего приступа болезни. А светло-карие глаза снова стали почти черными. Пуговицы на рубашке Ларри были расстегнуты. Сьюзен не помнила, она ли расстегнула их или он сам. Она ощущала каждое движение и трепет его тела, гулкое биение его сердца. Ларри вновь крепко обнял Сьюзен и, не отпуская, перевернулся на спину. Ей показалось, что их тела начинают сливаться в одно. А его руки спустились совсем низко и накрыли ладонями нежные женские ягодицы, крепко прижав их к своим бедрам. Сьюзен вновь выгнулась ему навстречу и тихонько застонала. Ее пальцы автоматически расстегнули ремень и молнию брюк Ларри. Тот быстрым движением ног стянул их с себя. По-прежнему лежа на спине, он ждал, когда нежная женская рука справится с его трусами и коснется возбужденной мужской плоти. Сьюзен еще ни разу не случалось раздевать мужчину. Она стеснялась, стыдилась, руки ее дрожали от смешанного чувства страстного желания и страха. Все же с активной помощью Ларри это удалось.

— Сьюзен… — уже в который раз прошептал Ларри. — Дотронься… Разве ты не видишь, как безумно я хочу этого? Или ты рада, что вольна так мучить меня?

Сьюзен отрицательно покачала головой:

— Нет, совсем нет… Но ты так прекрасен! Ответом был тихий счастливый смех Ларри. А Сьюзен как зачарованная смотрела на его мускулистое тело. Она и раньше знала, что ее сводный брат силен и складен. Но одно дело знать, совсем другое видеть. Сейчас он лежал рядом с ней совсем обнаженным. Она смотрела на него и не могла оторвать глаз. Сьюзен наклонилась и коснулась кончиком языка маленьких сосков его груди. Они оказались твердыми и чуть солоноватыми…

— Сьюзен, ради Бога, — простонал Ларри. — Что ты со мной делаешь?!

Он погрузил пятерню в густые волосы Сьюзен и слегка откинул ее голову назад, чтобы видеть ее лицо. Трепет никогда не испытанного наслаждения пробежал по всему ее телу.

— Покажи мне, — чуть слышно прошептала Сьюзен, испугавшись собственных слов. Сьюзен никогда прежде даже представить не могла себя в роли соблазнительницы. Тем более по отношению к Ларри. Бросив быстрый взгляд на его лицо, потемневшее от болезни и усталости, она не увидела ни осуждения, ни шока. Наоборот, его глаза излучали нежность и восхищение. Ларри осторожно положил Сьюзен на спину и покрыл поцелуями все ее тело. Непроизвольно она чуть отстранилась от него, стыдливо прикрывая ладонями самый интимный уголок своего тела. Но губы Ларри спускались все ниже и ниже. Сьюзен почувствовала, как воспламеняется ее кожа. Она вновь всем телом прижалась к нему. В груди перехватило дыхание. Его пальцы спустились к ее коленям и, разжав их, осторожно двинулись вверх. Вот они уже достигли ее лона, еще не знавшего чужих прикосновений… Сьюзен снова стыдливо отстранилась. Ларри нагнулся над ней.

— Нет, нет! Сьюзен, умоляю! Не противься мне… Почувствуй меня всего! Всю, всю мою любовь!

Голос Ларри, такой знакомый, сейчас изменился. Хриплый и дрожащий, он звучал тепло, ласково, успокаивающе. Все страхи Сьюзен перед неизвестностью вдруг исчезли. Она уже не противилась, когда он раздвинул ее ноги и коснулся своей разгоряченной, твердой мужской плотью самого потаенного уголка ее тела. Сьюзен вдруг поняла, что безумно хочет, чтобы он проник дальше. В нее. В пылающую пламенем страсти глубь ее существа. Казалось, ничего более в своей жизни она не желала так жадно! Ларри со стоном сделал резкое конвульсивное движение, на что Сьюзен ответила тем же. И сквозь боль ощутила в себе его мужскую плоть. Мир для нее переполнился еще никогда не испытанным счастьем. Боль оказалась сладостной. Наслаждение от ощущения ритмичного движений плоти Ларри внутри ее тела было непередаваемым. Страстные стоны вырывались из ее груди. Она без конца повторяла его имя… Но вот пик страсти миновал. Сьюзен почувствовала страшную усталость. Даже поднять ресницы она могла с огромным усилием.

Постепенно дыхание Сьюзен выровнялось, на лице заиграла счастливая улыбка. Незаметно она погрузилась в глубокий сладостный сон.

Когда Сьюзен проснулась, Ларри в комнате уже не было. Косые лучи позднего послеполуденного солнца проникали сквозь легкую занавеску и падали на пол. Сьюзен потянулась под одеялом и сразу же почувствовала, что у нее болят все мышцы. Она вспомнила сегодняшнее раннее утро и сразу поняла причину странного недомогания. Но где Ларри? С трудом поднявшись, Сьюзен увидела на ночном столике записку. Ларри сообщал, что вынужден срочно поехать на фабрику, где произошли серьезные неприятности; Кончалась записка многозначительной и даже пугающей фразой: “Я скоро вернусь. Нам необходимо поговорить”.

На Сьюзен сразу же повеяло холодком. В записке не нашлось места ни для одного нежного слова. Значит… Значит, это правда: Ларри использовал ее вместо Милдред, не помня себя от сексуального голода. Она откинулась на спину и, глядя в потолок, принялась обвинять себя в беспутном поведении. И никак не могла вызвать в душе хоть каплю сожаления. Хотя и очень старалась. Да, они больше не брат и сестра, они стали любовниками. Ларри очень нежно, не унижая, сделал ее женщиной. Но почему? Потому ли, что любил ее так же безумно, как она его? Но на этот счет Сьюзен не позволяла себе заблуждаться. Правда, когда Ларри прикасался к ней, в его голосе появлялась хрипота, а глаза становились темными. Ну и что из этого? Охваченные сексуальным порывом мужчины умеют изображать эмоции, которых на самом деле не испытывают. Старался ли Ларри обмануть ее? Нет, в этом его обвинить было нельзя! Он никогда не говорил, что любит свою сводную сестру как женщину. И просто взял от нее то, что она хотела добровольно отдать. Сьюзен предстояло взять на себя всю ответственность за происшедшее! Ведь она сама совершенно недвусмысленно дала понять Ларри, что любит его…

Она нехотя встала с кровати и принялась медленно одеваться. Приняв душ, спустилась в кухню и начала готовить ужин. Не представляя, когда Ларри вернется и захочет ли с ней ужинать. Но приготовить что-то все же было надо. Руки ее работали, а мысли были далеко. Итак, она и Ларри теперь близки! Близки так по-новому! В это пока ей верилось с трудом. Хотя, как только Сьюзен закрывала глаза, в памяти тут же возникали пленительные ощущения сегодняшнего утра. Все тело охватывала сладостная дрожь. Она подумала, что Ларри оказался чуть ли не идеальным воплощением ее представлений о настоящем любовнике. Нежность, сила, темперамент. У него всего в избытке! Видимо, поэтому он и нашел у нее отклик столь горячий. Она не могла опомниться до сих пор. И все-таки Ларри не любит ее… Сьюзен поставила сковороду в духовку, присела к столу и задумалась. Есть ей не хотелось. Не хотелось даже видеть Ларри. Хотя он написал в записке, что намерен с ней поговорить. О чем? Не о любви, разумеется! Сьюзен была убеждена, что всерьез к ней он не относится. Жаль! Жаль, что Ларри не понимает, как любит его Сьюзен. Он ведь совсем не дурак. Тогда о чем он хочет с ней говорить? Будет вежливо просить уехать? Скажет, что все происшедшее между ними утром всего лишь ошибка? Хватит ли у нее сейчас сил, чтобы выслушивать рассуждения Ларри? Что может сказать человек, для которого все происшедшее было лишь привычным удовлетворением сексуальных потребностей, тогда как для нее все это стало едва ли не смыслом жизни? А какова альтернатива? Да, она может уехать. Сбежать. Может отказаться с ним разговаривать. Они никогда больше не увидятся. Сегодняшнее утро сохранится лишь в ее памяти как эмоциональный, почти истерический срыв. Думая, Сьюзен старалась себя успокоить. Причем скорее как подросток, а не как взрослая женщина. Ладно, Ларри овладел ею без любви. Просто ради секса. Что с того? Мир от этого не перевернулся. Ведь еще до их первого прикосновения Сьюзен знала, что Ларри ее не любит. Правда, он не знал о том, что она любит его! Или просто желает. Теперь, когда для него это перестало быть секретом, он наверняка постарается от нее поскорее избавиться! Из одной только гордости и женского достоинства она должна уйти сама. Не дожидаясь, пока братец укажет ей на дверь. Прямо или косвенно. Сьюзен продолжала мысленно рассуждать, когда услышала шум подъезжавшей машины. Приехать мог только Ларри. Вопрос о бегстве отпал сам по себе. Было уже поздно. Она выскочила в холл в тот момент, когда входная дверь отворилась. На пороге действительно появился Ларри. Вид у него был усталый. Лицо и одежда забрызганы грязью. Последнее несказанно удивило Сьюзен: брат всегда бывал отменно аккуратен.

— На одном из складов случился пожар, — объяснил он, прежде чем Сьюзен успела спросить, в чем дело. — Слава Богу, больших убытков вроде бы нет. Сейчас огонь потушен, и все взято под контроль. Я пойду принять душ. У тебя найдется что-нибудь, поесть? Чертовски проголодался!

Сьюзен подумала, что сковородка еще только начала разогреваться, а потому ужин будет готов лишь через какое-то время. Но пока можно приготовить омлет Она утвердительно кивнула:

— Сейчас я тебя покормлю.

— Спасибо!

Ларри больше ничего не сказал и не выразил никакого желания “поговорить”, как обешал в записке. Хотя Сьюзен не заметила сколько-нибудь заметного изменения в его отношении к себе. Если не считать беспокойного взгляда, брошенного еще с порога на ее губы и фигуру. Не выдумывай. Не строй воздушных замков, подумала Сьюзен, возвращаясь на кухню.

— И все же, почему он посмотрел на тебя как умирающий от жажды на воду? Тебе это только показалось. Ты принимаешь желаемое за действительное!

Ларри задержался у себя в комнате. Омлет был уже почти готов. Сьюзен сварила кофе, приготовила несколько сандвичей. Его все не было. Она забеспокоилась и поднялась на второй этаж. Что произошло? Может быть, Ларри передумал и решил не ужинать? Он выглядел страшно усталым, когда приехал. На него это было непохоже. Всегда такой сильный, пышущий здоровьем молодой мужчина! Так быстро оправился после тяжелейшей болезни! Что, если случился новый приступ? Сьюзен почувствовала, как ее сердце начинает сжиматься в предчувствии чего-то недоброго. Она подошла к двери его комнаты и осторожно постучала. Ответа не последовало. Сьюзен повернула ручку. Дверь оказалась не запертой. Она приоткрыла ее и проскользнула внутрь. Ларри ничком лежал на кровати. Его подбородок покрывала темная щетина, Видимо, Ларри не успел утром побриться, когда ему позвонили и сообщили о пожаре на складе. На полу валялось мокрое скомканное полотенце. Еще не зная, стоит ли будить брата, Сьюзен наклонилась над ним. В этот момент Ларри открыл глаза и взглянул на нее. — Сьюзен?

Первой ее мыслью было повернуться и броситься вон из комнаты. Сьюзен сразу же поняла, что произойдет в следующее мгновение. Увы, было поздно. Цепкие пальцы Ларри схватили ее за руку и крепко сжали. Сьюзен не успела ничего сообразить, как оказалась рядом с ним на кровати. В следующий момент она почувствовала, что ее начинают раздевать. Застонав, Сьюзен хотела сопротивляться, но руки ее сделались ватными и безжизненными. А на пол летели кофта, бюстгальтер, юбка и, наконец, трусики. Теперь она лежала рядом с Ларри совсем обнаженная, а он нетерпеливыми, нервными движениями сбросил с себя рубашкут стянул брюки и белье. Сьюзен почувствовала, что начинает таять. В глазах ее закружились огненные круги. А Ларри уже лежал сверху, гладил ладонями ее тело, спускаясь все ниже и ниже. Золотое облако неги и блаженства было готово окутать обоих.

Но тут раздался резкий, холодный звук, как бы из другого мира. Это зазвонил телефон на ночном столике у изголовья кровати. Ларри поднял трубку.

— Алло!

На другом конце провода кто-то сказал несколько слов. Сьюзен их не слышала, но заметила, как лицо брата перекосила недовольная гримаса.

— Это тебя, — сказал Ларри, передавая трубку. Сьюзен с большой неохотой взяла ее. И сразу же побледнела, услышав знакомый голое Роули:

— Ты, естественно, сейчас лежишь рядом с любовником? Впрочем, другого нельзя было ожидать. Тебе просто не терпелось прыгнуть к нему в постель! Послушай, ты, грязная сучонка. Неужели тебе не ясно, чего хочет этот человек? Да только одного: завладеть твоими деньгами! Он…

Не дослушав, Сьюзен бросила трубку, как будто обжегшись. Пьяный голос Роули, казалось, наполнил всю комнату. Дрожа от обиды и возмущения, Сьюзен вскочила с постели, собрала свою разбросанную по полу одежду и, нацепив на себя только то, чем можно было хоть как-то прикрыть наготу, вылетела из комнаты. Ларри не сделал даже попытки ее удержать. Сьюзен отлично поняла, что Роули был вдрызг пьян. А потому на все его обвинения в адрес Ларри, будто бы тот охотится только за деньгами сводной сестры, не стоит обращать никакого внимания. Но все-таки, почему Ларри не бросился за ней? Почему не взял на руки и не унес к себе, чтобы утешить? Ей казалось, что она знает ответы на все эти вопросы. То есть знает всего один, зато верный ответ. Ларри раскаивался в том, что произошло утром! В том, что пришел к ней в комнату. В том, что позволил Сьюзен соблазнить себя. У него были все основания так думать. Он не знал, что Сьюзен впервые вошла к нему в комнату совсем не для секса. Она хотела лишь облегчить его страдания. Это был акт милосердия. И все. Но Ларри подумал совершенно иное, когда ночью вдруг увидел Сьюзен, склонившуюся над ним. Сегодня утром она просто потеряла контроль над собой. Охватившее Сьюзен безумное желание принадлежать Ларри, которое она даже не пыталась скрыть, стало главной причиной их физической близости! Боже, как он сейчас Должен презирать ее! Что, что ей теперь делать?

Посреди ночи Сьюзен проснулась от холода. И только тогда сообразила, что спала с настежь открытым окном, свернувшись на кровати калачиком, в чем была. Почти нагишом. Прошел не один час, прежде чем ей удалось заснуть снова. Утром Сьюзен чувствовала себя совсем разбитой. Спустившись в кухню, она обнаружила, что Ларри уже побывал там. Под кофейником лежала записка. Он писал, что должен был рано утром уехать на работу и вернется поздно. На этот раз обошлось без зловещего обещания “поговорить”. Может, Ларри решил избегать встреч с ней? Как знать…

В одном Сьюзен была уверена твердо: ей надо уезжать отсюда. Чем скорее, тем лучше. Хотя на кануне она не ужинала, есть совсем, не хотелось. Сьюзен сварила себе кофе, налила в чашку и поднялась к себе в комнату. Ароматный кофе прогонит сон и взбодрит. Потом она соберет вещи, перенесет их в машину и уедет в Гринтаун. Тяжело вздохнув, Сьюзен опустилась в кресло-качалку, вытянула ноги и закрыла глаза. Но заснуть ей не удалось. Очень скоро раздался звонок у парадной двери. Кто-то приехал. Внутренний голос шепнул Сьюзен, что это вряд ли Ларри. Она лениво встала и спустилась вниз. Открыла дверь и почти ослепла от брызнувших в глаза ярких солнечных лучей. Постепенно освоившись, она увидела перед собой женщину, показавшуюся ей знакомой. Сьюзен пригляделась внимательнее и вдруг почувствовала, как похолодело у нее под сердцем. Гостья насмешливо взглянула на нее и с холодной усмешкой сказала:

— Бог мой, сколько же надо стоять у дверей и ждать, чтобы тебе открыли!

— Милдред! — воскликнула Сьюзен, невольно отступая на шаг.

Действительно, это была Милдред, бывшая жена Ларри. Вот кого Сьюзен меньше всего хотела сейчас видеть!

— Может быть, вы соизволите пригласить меня в дом? — тем же надменным тоном спросила нежданная гостья. За время, что они не виделись, Милдред прибрела легкий английский акцент. Это звучало претенциозно и немного смешно. В остальном она мало изменилась. Перед Сьюзен стояла прежняя Милдред. Разряженная, слишком накрашенная, вульгарная, недобрая женщина. Милдред, которая так бессовестно и жестоко третировала Сьюзен, когда та была еще подростком. Правда, сейчас у нее появились синие круги под глазами, а выражение лица сделалось еще более жестким. Но в целом Милдред продолжала оставаться очень эффектной и даже красивой. Сьюзен всегда подозревала, что под этой броской внешностью скрывается, злобный хищник.

— Ларри нет дома, — сказала Сьюзен, отступив в сторону, чтобы дать Милдред пройти.

— Естественно, — хмыкнула Милдред, и ее нарисованные брови округлились. — Неужели вы думаете, что я приехала бы в ином случае?

— Думаю, что нет. Если только не собираетесь к нему вернуться.

— Вернуться к нему? — звонко рассмеялась Милдред. — Мой Бог, это уж слишком! Нет, о возвращении и речи быть не может. Я приехала за своими драгоценностями, которые здесь оставила. Если вы не возражаете, то поднимусь к себе в комнату и заберу их.

“К себе в комнату”? Сьюзен нахмурилась.

— Вы не хотите подождать возвращения Ларри? — неуверенно предложила онд. — Заодно и поговорили бы с ним.

Зачем она, это сказала? Ведь если Милдред последует этому совету, то Сьюзен предстоит новое испытание: стать свидетельницей встречи Ларри с его бывшей женой и, возможно, нелегкого разговора между ними!

— Что? — снова засмеялась Милдред. — Встречаться с ним? Говорить? Зачем? Нет, я уже вдоволь навстречалась и наговорилась с вашим драгоценным братцем. Хватит!

Милдред протиснулась мимо Сьюзен в холл и застучала каблуками вверх по лестницей Сьюзен проводила ее взглядом и осталась стоять внизу. Очень скоро Милдред вернулась, держа в руках несколько браслетов, ожерелье и небольшую коробочку, видимо, с кольцами.

— Не смотрите на меня так! — резко бросила она Сьюзен, прочитав в ее глазах осуждение, — Все это принадлежит мне, а не Ларри.

Милдред внимательнее посмотрела в лицо Сьюзен и несколько смягчилась.

— Еще раз прошу вас, мисс не смотрите на меня так! — сказала она уже совсем другим тоном. — Право же, Ларри сам виноват в том, что между нами произошло. Я уверена, что ни одна женщина, если, конечно, она уважает себя хоть немного, не смогла бы жить так, как Ларри пытался заставить меня. Он же превратил свою жену почти в монахиню!

Сьюзен почувствовала острую боль в сердце. Дыхание у нее перехватило. Но она сумела взять себя в руки и, глядя прямо в глаза Милдред, ответила;

— Разве не прав Ларри, если хочет иметь жену, которая не заводила бы себе любовников?

В глубине души Сьюзен была почти уверена, что Милдред появилась здесь лишь из эгоизма. Ей хотелось еще раз причинить боль своему бывшему мужу: пусть знает, что она пришла не к нему, а лишь за драгоценностями, подаренными в разное время другими мужчинами.

— Вы так считаете? — цинично ответила Милдред. — Значит, по-вашему, мне надо было стать такой же фригидной, как он сам? Подавить в себе все плотские желания и лишить себя всех радостей жизни? Или вы думаете, что я лгу?

Последнюю фразу Милдред сказала очень грустно, заметив, что Сьюзен смотрит на нее с недоверием.

— Я не могу иначе относиться к мужчине, который не спит со своей женой? ,

Сьюзен продолжала молчать. Милдред тяжело вздохнула.

— Вы не верите мне? Что ж, спросите Тома Генри. Он-то все знает! Именно Том нашел для нас достаточно опытного адвоката, умеющего держать язык за зубами, который спокойно и без огласки провел наш бракоразводный процесс. Кстати, не думайте, что я не знала, почему Ларри не хочет со мной спать.

Милдред на мгновение замолчала Потом, как бы решившись, бросила со злобой в лицо Сьюзен:

— Виной тому стали вы, Сьюзен! Да, вы! Вы разрушили нашу семейную жизнь! И сделали это своими глупыми, ханжескими улыбочками, намеками и тому подобными подлыми приемами, которые, вы это отлично знали, так сильно действовали на Ларри. Проникнув ему в душу, вы заставили его постоянно желать вас, а не меня. О, Ларри полагал, что я не догадываюсь, зачем он на мне женился! Мне же это стало ясно почти с самого начала нашей семейной жизни. Ему нужна была спина, за которую можно спрятаться и оградить вас обоих от сплетен, которые давно гуляли по округе. Но я совсем не могу понять: каким образом девчонка-подросток сумела до того вскружить голову взрослому мужчине, что он потерял интерес к законной жене? И даже к обычному, нормальному сексу?

В глазах Милдред было столько негодования и раздражения, что Сьюзен показалось, что та ее просто не видит, мысленно вновь и вновь переживая свое. прошлое. Во все, что она говорила, трудно было поверить. Ларри — фригиден?! Ларри — импотент?! О чем она говорит?! Боже, какая чушь!

— Но не советую вам особенно обольщаться и тешить себя радостными надеждами на будущее, Сьюзен, — злобно усмехнулась Милдред. — Он не станет спать и с вами. Никогда на вас не женится. Ларри не посмеет нарушить волю вашего отца. Все это не может вызывать ничего, кроме смеха.

Как? Великий и знаменитый Ларри Кендал, и вдруг — импотент! Не может спать с настоящей женщиной! Только с какой-нибудь незрелой девчонкой-подростком!

Сьюзен еле сдержалась. Но слова застряли у нее в горле.

— Вы можете сказать братцу, зачем я приходила, — продолжала между тем Милдред. — И передать все мои слова. Кстати, вам они тоже, думаю, полезны. Во всяком случае, вы теперь будете знать, почему, безумно желая вас, он не сможет с вами спать. Для него жить с вами — значит нарушить волю покойного Алекса. От одного лишь сознания такого греха Ларри моментально становится импотентом. Мне жаль вас обоих!

Милдред круто повернулась и вышла. Сьюзен слышала, как хлопнула парадная дверь. Она тяжело опустилась на ступеньку, думая о словах Милдред. Нет, это не могло быть правдой! Даже полуправдой. Милдред солгала! Солгала, как всегда! Кстати, она косвенно призналась, что Ларри никогда не любил свою жену. И не так уж оплакивал ее потерю, как думала Сьюзен. Но нет! Это не так! Наоборот, он любил ее… Как же тогда? Почему Ларри никогда.. ; никогда не спал с ней?! Чушь! Такого просто не могло быть! Конечно, он спад с ней. Спал. Обнимал ее в постели. Целовал. Ласкал ее пышное тело с жадностью изголодавшегося человека, вдруг очутившегося за столом, полным изысканных яств. Он… Он… Нет! Надо сейчас же прогнать эти мысли! Нельзя поддаваться эйфории. Нельзя. Милдред вполне могла лгать, желая поддержать в ней ложную мечту. Она же всегда знала, как на самом деле относится Сьюзен к брату! Но с другой стороны, если она лгала, почему, ссылалась на Тома Генри?

— Надо, наконец, узнать всю правду, — думала Сьюзен. Сделать это можно, спросив самого Ларри. Но Сьюзен понимала, что никогда не отважится на такой вопрос. Даже если сказанное Милдред правда, Ларри наверняка станет все отрицать. В первую очередь потому, что скрывает свои настоящие чувства к сводной сестре, боясь расслабиться и нарушить волю покойного Алекса. Именно так и произойдет. Вздохнув, Сьюзен поднялась соступеньки и, прислонившись к перилам лестницы, снова задумалась.

Где ей узнать правду? Все известно Тому Генри. Так, по крайней мере, утверждает Милдред. Но захочет ли он рассказать ей об этом? И все же надо попробовать! Сьюзен вдруг почувствовала неожиданный приток энергии. Слабость мгновенно исчезла. Вскочив на ноги, она бросилась к двери, выбежала во двор и села за руль своей машины.

Когда Сьюзен вошла в приемную Тома, адвокат был занят с очередным клиентом. Эллен сказала ей, что он освободится через полчаса. Имеет смысл подождать, если дело у мисс Сьюзен действительно неотложное. Сьюзен опустилась в кресло. Через какие-нибудь тридцать минут она все узнает. Что, если рассказ Милдред правдив? Как тогда ей вести себя с Ларри? Усилием воли Сьюзен отогнала от себя эти мысли. Зачем нервировать себя, не имея для этого оснований? Она ничего не знает! Вполне возможно, через полчаса Том скажет ей, что слова Милдред — нагромождение чудовищной лжи. Вот тогда Сьюзен придется туго. Внезапно Сьюзен совершенно неожиданно поняла: в глубине души она надеется, что Милдред сказала правду. Более того, ей вдруг стало ясно, до какой степени вся ее нормальная жизнь теперь зависит от того, что она узнает. Если Ларри не любил ее, весь мир вокруг нее сразу станет холодной пустыней. В этот момент дверь кабинета отворилась, и Том Генри вышел в приемную.

— Сьюзен, дорогая, какая честь! Вы уже во второй раз на этой неделе наносите мне визит!

Сьюзен с досадой подумала, что этот обмен любезностями сейчас совсем не к месту. Надо поскорее приступить к делу, ради которого она пришла! Том пригласил ее в кабинет и усадил за стол напротив себя.

— Итак, слушаю вас, — начал он, откинувшись на спинку стула.

— Том! — Сьюзен сделала небольшую паузу, вздохнула и сбивчиво рассказала адвокату о разговоре с Милдред и о том, что хотела бы знать в связи с этим. Том Генри слушал очень внимательно. Однако на его лице не дрогнул ни один мускул. Напрасно Сьюзен внимательно вглядывалась в его глаза. В глазах адвоката можно было прочесть только участие и печаль.

— Скажите, Том, все это правда? — спросила она, переведя дух. — Их брак действительно распался потому, что Ларри…

— … и Милдред фактически никогда не были мужем и женой? Это вы хотите спросить? Да, Сьюзен, все произошло именно так. Откровенно говоря, я не должен бы, согласитесь, обсуждать с вами подобную тему. Но поскольку вы невольно оказались очень глубоко вовлеченной во всю эту историю…

Том глубоко вздохнул и нажал на кнопку звонка. Дверь тут же открылась, и в кабинет просунулась хорошенькая головка Эллен:

— Вы что-то хотели, мистер Генри?

— Да. Будьте любезны принести нам по чашечке кофе.

— Сейчас приготовлю, мистер Генри.

Дверь закрылась. Том с участием посмотрел на Сьюзен.

— Постарайтесь успокоиться и расслабиться. Мой рассказ займет некоторое время. Придется начать издалека.

Он замолчал, ожидая, пока Эллен принесет кофе. В душе Сьюзен все клокотало от волнения. Когда дверь за секретаршей закрылась, адвокат подался вперед в кресле, сцепил пальцы и нахмурился. Правильно ли он намерен поступить? Имеет ли право говорить с Сьюзен на эту тему? Ведь речь пойдет о вещах глубоко личных. Даже интимных. О тайне, которую он, будучи юристом, не смеет разглашать. В свое время, когда Ларри рассказал ему о проблеме с получением Сьюзен отцовского наследства, Том в конфиденциальном порядке посоветовал ему не следовать слепо воле Алекса. После этого разговора Ларри стал избегать встреч с ним. Том Генри снова тяжело вздохнул. Затем посмотрел на Сьюзен.

— Да, брак Ларри расстроился. Когда Милдред сказала ему, что хотела бы выйти замуж за кого-нибудь другого, он пришел ко мне как к адвокату за советом. Я уже говорил, что рекомендовал ему одного из своих друзей, известного юриста, специализирующегося на делах подобного рода. Проблем с расторжением брака в данном случае не возникло. Все было сделано честно. Ларри проявил исключительное великодушие по отношению к бывшей жене. К тому времени отец передал в его руки всю огромную империю бизнеса, которая под руководством Ларри расцвела еще больше. Одним словом, ваш брат стал преуспевающим молодым человеком. Милдред очень сокрушалась по поводу их развода. Она даже грозила публично рассказать об истинных его причинах. Но, к счастью, передумала.

— Милдред утверждала, что Ларрй женился на ней исключительно из-за меня, — вставила Сьюзен. — Вроде Вы он стремился оградить моё доброе имя от сплетен весьма грязного толка.

— Конечно, женясь на Милдред, он думал и-об этом, — прервал ее Том. — Думал очень серьезно. Поскольку, как вы сами знаете, после смерти Алекса по округе поползли грязные слухи и сплетни о ваших отношениях со сводным братом. Вам тогда только что исполнилось семнадцать лет. Ларри был на порядок старше. Но не настолько, чтобы выглядеть беспристрастным и солидным опекуном. Родственной крови у вас с ним не было. Более того, как-то раз в разговоре со мной Ларри признался, что любит вас. Более того, страстно желает. Это была еще одна причина его скороспелой женитьбы на Милдред. Он хотел уберечь вас не только от сплетников, но и от себя самого.

— От себя самого? — удивленно спросила Сьюзен.

— Именно так. Вы теперь знаете, что он любил вас. Подозреваю, что любит и сейчас. Когда Алекс удержал Ларри от женитьбы на вас, это вызвало у молодого человека еще более глубокое к нему уважение. Алекс, сам того не ведая, усилил у Ларри чувство долга перед вашим отцом. Ларри мне об этом говорил. Он даже признавался мне, что ему трудно называть своего отчима просто Алексом, по имени, что он то и дело ошибается и называет его просто отцом. Да и ваш отец часто называл Ларри сыном. Благодарность Ларри к вашему отцу достигала порой невероятных размеров. Ведь он не просто любил его. Он дал ему великолепное образование, выучил его всем секретам своего бизнеса, сам учил всем секретам дела. Когда я сказал, что считаю чрезмерным его беспрекословное подчинение воле и капризам Алекса, Ларри не стал меня даже слушать.

— Я, конечно, знала о ходивших кругом сплетнях, — задумчиво сказала Сьюзен. — Я почти уверена, что Милдред тоже приложила к этому руку. Ведь она очень хотела заполучить Ларри.

— Да, я знаю это. Как, впрочем, и Ларри. Он никогда не притворялся, что так уж любит Милдред. И сам признался мне, что рассматривает свою женитьбу с чисто практической стороны. А Милдред была очень привлекательной женщиной. И ждала совсем иного от замужества. Ее возмущение вполне можно понять.

Мистер Генри замолчал и сокрушенно пожал плечами. На лице его появилось выражение полного замешательства. Сьюзен стало жаль адвоката. Их беседа оказалась для него очень трудной и болезненной.

— Вы сказали, что Ларри все еще любит меня, — прошептала Сьюзен после довольно продолжительного молчания.

— Да. Во всяком случае, я в этом уверен.

— Почему вы не сказали мне об этом в прошлый раз? Ведь вы всегда знали о моей любви к сводному брату. Пусть неосознанной, но любви.

— Милая, это выходило за рамки моей компетенции. Если Ларри сам не решился вам во всем признаться, чем я могу помочь?

— Вы имеете в виду, — перебила его Сьюзен, — что Ларри предпочтет и впредь выполнять волю моего отца и никогда не решится на признание в любви его дочери?

— Вы должны понять, Сьюзен. Ларри считает, что обязан вашему отцу всем. Сами знаете, каким непреклонным был Алекс в отношении условий вашего брака. Скажу одно: никого ваш отец не любил и не уважал так, как Ларри.

— Все это время я была уверена в том, что брат любил Милдред. Что… что…

Тут Сьюзен замолчала, совсем запутавшись в своих мыслях. Легкий румянец заиграл на ее щеках при воспоминании о нежных прикосновениях Ларри, о его ласках. Если верить словам Тома, он всегда любил именно ее, а не женщину, которую сделал своей женой. Да, все это так. Но что толку от его любви, если Ларри наотрез отказывается в ней признаться? Если он прежде обращался с ней только как с младшей сестрой, за которую ответственен перед покойным отцом, а теперь как со случайной женщиной, соблазнившей его. Ларри так упрям! Сьюзен стоило бы немалого труда заставить его уступить хоть в чем-нибудь; живи они вместе.

— Но он все-таки спал с тобой! — твердил Сьюзен внутренний голос. Этот голос она воспринимала с некоторой надеждой. Ларри хотел ее! И любил! И, наверное, достаточно глубоко. Если не нашел в себе сил справиться с собой и остаться верным воле покойного Алекса, следовать которой считал священным долгом, это что-нибудь да значит! Что-нибудь!.. Но что именно?

— Вы действительно думаете, что Ларри меня любит? — опять спросила она Тома, глядя поверх его плеча в окно.

— Да, — улыбнулся адвокат. — Но не меньше он любит и вашего отца. Ларри разрывается между двумя чувствами. С годами он, конечно, сделает выбор.

— Отец тоже очень любил и уважал Ларри, — тихо сказала Сьюзен. — Честно говоря, я никогда не поверю, что если бы мой отец знал о наших с Ларри взаимных чувствах, он захотел бы разлучить нас. Он бы, конечно, понял, какие страдания причинит нам обоим. Разве не так?

— Так. Ни секунды не сомневаюсь, что, будь ваш отец жив и узнай он о вашей любви, он непременно переменил бы свое отношение. С радостью принял бы Ларри в семью как любимого зятя. Я абсолютно уверен в этом.

Сьюзен чуть улыбнулась адвокату.

— Вы, возможно, и уверены. Но боюсь, что придется потратить много сил, чтобы в том же убедить и Ларри.

Сьюзен встала и, нежно поцеловав в щеку Тома, вышла. На сердце у нее стало легче. Итак, Ларри ее любит! Она тоже любит его! Такая любовь стоит того, чтобы за нее бороться.

Сидя за рулем, Сьюзен по дороге домой начала строить планы. Конечно, их выполнение потребует железной воли и стальных нервов. Но рискнуть стоило! Стараясь подавить страх и неуверенность, Сьюзен твердила себе, что надо решительно прогнать всякие сомнения. Стараться думать только о хорошем. Ведь в первую очередь она должна убедить себя, что сможет завоевать Ларри.

Однако отделаться от сомнений оказалось не так-то легко. За долгие часы, которые Сьюзен провела дома одна после приезда от адвоката, они одолевали ее не один раз. Поверить, что Ларри ее любит, казалось совершенно невозможным. Еще более невероятным выглядело утверждение Тома, будто это чувство ее сводный брат скрывает уже много лет. От нее в первую очередь. Сью-зен старалась уверить себя, что Том сказал правду и Ларри действительно ее любит! Не находя себе места, Сьюзен принялась ходить взад и вперед по комнате, размышляя о создавшейся ситуации. Она пыталась понять точку зрения Ларри. Тут же противопоставляла ей свою. Да, Алекс любил их обоих. Но если так, то, узнав всю правду, разве не мог он взглянуть на все иначе? Разве стал бы отец противиться их браку?

Измучившись этими мыслями, Сьюзен пошла на кухню, решив не изводить себя попусту. Право же, нет смысла стараться в чем-то увериться, не убедив сначала в том же Ларри. Она вспомнила, что в холодильнике еще с вечера осталась нетронутая сковородка с ужином. Надо будет только еще раз разогреть ее и накормить брата, когда он появится. Брата? Да и стоит ли угощать разогретым ужином мужчину, которому предстоит признаваться в любви? Часы в гостиной показывали шесть. Ларри все не было. Сьюзен начала беспокоиться. Потом нервничать. Затем ее вообще охватил приступ паники. Наверное, Ларри вовсе не хочет возвращаться домой. Решил переночевать где-нибудь на стороне и переждать, пока она уедет. При воспоминании об их страстной ночи щеки Сьюзен стали пунцовыми. Она ласкала Ларри и выдала себя. Но ведь и Ларри ласкал ее! Страсть, желание, любовь — все это было взаимным! Прошел час. Потом еще полчаса. Наконец Сьюзен услышала шум подъезжающего автомобиля. Она уже научилась узнавать звук мотора Ларри и не ошиблась.

Дверь открылась, и Ларри появился на пороге. Усталый, осунувшийся.

— Как ты поздно сегодня, — сказала Сьюзен таким будничным, домашним тоном, что сама удивилась, нo как еще она могла его встретить? Сказать: “Привет, Ларри! Между прочим, я знаю, что ты меня любишь”? Чушь какая-то! Придет же такое в голову!

— У меня была встреча с агентами страховых компаний, — таким же тоном ответил Ларри. — Совершенно неожиданно она очень затянулась. Агенты хотели доказать нам, что причиной пожара могла быть небрежность кого-нибудь из работников нашей компании. С трудом они признали, что мы не виноваты. Чтобы убедить их, пришлось потратить несколько часов.

— Мне всегда казалось, что задача любой страховой компании — защита клиента. А вовсе не борьба с ним!

— Вся наша жизнь — борьба, Сьюзен, — мрачно вздохнул Ларри. — Ты еще не поняла этого?

Брат прав, подумала Сьюзен. Раз так, ей не остается ничего другого, как бороться за свою любовь к нему. Сдаваться только потому, что Алекс запретил Ларри ее любить, а тот послушно согласился, она не станет! Не без труда подавив нетерпение и взяв себя в руки, Сьюзен решила отложить дальнейшее объяснение до ужина. Ей казалось, что за едой все пойдет легче. К тому же Ларри не мог сдержать восторга при взгляде на отменно сервированный стол. Сьюзен выложила на белоснежную скатерть дорогие серебряные вилки с ложками и ножами, расставила в строгом порядке старинную посуду, хрустальные рюмки, бокалы и стаканы. Так сервировала стол еще Шейла. Ларри быстро поднялся к себе, принял душ, побрился и спустился вниз. Они сели за стол друг против друга и отдали должное салату из свежих фруктов, приготовленному по рецепту Сьюзен. Она смотрела на Ларри и с удовольствием видела, как его лицо теряет усталое выражение, становится мягче и приветливее. Как и всегда дома, он был одет в джинсы и легкую шелковую рубашку с распахнутым воротом. Глядя на него, Сьюзен снова почувствовала, как учащенно забилось ее сердце. Ужин закончился. Сьюзен принесла кофе и как бы между прочим сказала:

— А у меня здесь была гостья. — Кто?

— Милдред.

Ларри поставил на стол чашку с кофе и скрипнул зубами. Лицо его сразу стало серым.

— Она приезжала забрать свои драгоценности, — поспешила объяснить Сьюзен. — И очень скоро уехала. Знаешь, Милдред мало изменилась с тех пор, как мы последний раз с ней виделись. Такая же умная и красивая. Как всегда.

Ларри издал какой-то непонятный звук и снова поднес к губам чашку с кофе.

— Прости меня, — притворно извинилась Сьюзен, — но я знаю, что ты все еще ее любишь. И мне, наверное, не стоило сейчас об этом говорить.

Ларри залпом выпил чашку и поставил ее на блюдце. Потом взглянул на Сьюзен. Глаза его сразу же сделались темными. Их блеск предупреждал Сьюзен, что она затронула слишком опасную тему.

— Что ж, Сьюзен, — натянуто проговорил Ларри. — Я не могу претендовать на понимание игры, которую ты со мной ведешь. Как и причин, толкнувших тебя сказать мне все, что я сейчас услышал.

— Я не веду никакой игры, Ларри! Зачем?

— Вот об этом я постоянно спрашиваю самого себя! — не дал ей договорить Ларри. — И никак не могу найти верного ответа. Может быть, ты сама мне скажешь?

— Милдред рассказала мне, что ваш брак распался потому, что ты… ты… Потому что ты не хотел с ней спать

— Она тебе так сказала? Это ложь! Насколько я помню, мы только и делали, что занимались сексом. Ладно, Сьюзен! Тебе теперь известно, что мой брак расстроился. Что из того?

— Я также знаю, почему это произошло, — упрямо сказала Сьюзен, глубоко вздохнув.

— Тем лучше. Сам факт его расторжения говорит за себя. Наш брак никогда не был полноценным.

— Да, я знаю. Милдред рассказала мне, что главной причиной крушения вашей семейной жизни было то, что ты… ты… Потому что она считала тебя… Считала тебя импотентом. Я знаю, что это неправда. Я съездила к Тому. Он сказал, что ты не спал с Милдред потому, что любил меня.

В гостиной воцарилась мертвая тишина. Первым нарушил ее Ларри.

— Понимаю, — негромко сказал Ларри со столь знакомой Сьюзен издевательской интонацией в голосе. — Малышка, за твоей современной внешностью скрывается мечтательная и романтическая душа! Все же скажи, почему ты так безоговорочно веришь постороннему человеку? Адвокат есть адвокат. Не более того.

Сьюзен молча смотрела на него. Ей очень хотелось разрыдаться. Значит, она ошиблась. И теперь Ларри мстит ей за это. Мстит так грубо и больно, что у нее в будущем уже нвкагда не повернется язык говорить с ним на эту тему.

— Стоит ли разыгрывать весь этот спектакль, Ларри? — наконец сказала она, воспользовавшись паузой в его издевательском монологе. — Если я ошиблась, то не лучше ли просто сказать мне: “Извини, но я не люблю тебя! ”?

— Прости, мне кажется, что именно это я сейчас и делаю. Пусть косвенно.

Голос его был полон издевки и иронии. Сьюзен больше всего сейчас хотелось повернуться и уйти. Чтобы не видеть собственного позора. Она всего ожидала от Ларри. Любой реакции. Гнева на грани бешенства, простого возмущения и негодования, обиды. Но уж никак не издевательства и сарказма, которые острой болью отозвались в ее душе и сердце.

— Что ж, продолжай просвещать меня, — ехидничал Ларри. — Итак, когда я стал скрывать от тебя свою всепожирающую страсть?

— Когда мне было всего семнадцать лет.

— Серьезно?

— Том уверил меня, что это продолжалось многие годы.

— Он действительно так сказал?

— Действительно. Он сказал, что ты женился на Милдред, пытаясь оградить меня от грязных сплетен.

— Что ж, в этом есть крупица правды. Одно время мне и впрямь казалось, что на подобный шаг следовало бы пойти. Милдред как жена служила неплохим прикрытием. Тем более что она была, да и осталась, очень красивой женщиной. Впрочем, в любом случае я женился на ней вовремя.

— Да, верно. Я-то, в отличие от Тома, убеждена, что ты любил ее. И любишь до сих пор.

Ларри только пожал плечами. Сьюзен почувствовала, что ее переполняет самое настоящее отчаяние.

— Почему ты не хочешь быть со мною до конца откровенным и честным? — воскликнула она, с трудом сдерживая слезы. — Зачем ты спал со мной, если не любил?

— Ты сама позволила мне!

Это бьло сказано до цинизма грубо. Сьюзен с трудом сдержалась, чтобы не сорваться. И напомнила себе, что решила до конца бороться за свою любовь. Выдержав длинную паузу, она очень тихо Сказала:

— Я сама тебе позволила? Позволила потому, что люблю! Я поняла это во время твоей болезни. Сейчас же, оглядываясь в прошлое, убеждаюсь, что всегда любила тебя. Просто никогда прежде не осознавала этого.

— Да, ведь это никак не согласовывалось с представлениями, привитыми тебе отцом. Мужа тебе должен был подобрать отец. Я тебе совсем не подходил!

— Но ведь папа очень любил тебя! Уважал и восхищался тобой. Ты это и сам знаешь!

— Он также назначил меня одним из твоих главных опекунов. Для того чтобы воля отца в выборе для тебя мужа неукоснительно соблюдалась. Мог ли я ослушаться его, даже, если бы любил тебя? Подумай!

— Да, — чуть слышно прошептала Сьюзен, если бы ты любил меня так же, как люблю тебя я, то непременно ослушался бы Алекса. Потому что не сумел бы без меня жить.

Сьюзен больше не могла равнодушно смотреть на Ларри и отвернулась. Надо же быть такой безмозглой дурой! Он не любит тебя. И не любил никогда! Том ошибся в своих выводах.

— Мне лучше уехать, — решительно сказала она. — Оставаться здесь нет никакого смысла!

— Ты права.

Сьюзен заметила, как один мускул его лица слегка дрогнул. Глаза смотрели куда-то в сторону. Разгадать его мысли было невозможно. Она еще раз обозвала себя круглой дурой. Как можно было надеяться, что этот человек раскроет ей душу и признается в любви?! Подняться наверх и забрать вещибыло для Сьюзен делом нескольких минут. Она бросила сумку в багажник, даже не проверив, все ли взяла. В этот момент парадная дверь открылась и появился Лари.

Он не спеша подошел к машине Сьюзен.

— Ты, возможно, серьезно думаешь сейчас, что любишь меня, — сказал он. — Но настанет день, и ты поблагодаришь меня.

—За что? За то, что ты разбил мне сердце, растоптал гордость и с презрением отшвырнул мою искреннюю любовь? Как прикажешь благодарить тебя за все это, Лари? Выйти замуж за кого-нибудь, кто соответствовал бы пожеланиям моего отца? Конечно, это очень облегчило бы твою жизнь! Меня только одно удивляет, почему ты восстал против Роули? Он был очень подходящим женихом по всем статьям! Кроме самой ничтожной.

—Он не мог любить тебя, — тихо ответил Лари с таким трудом, будто его заставляли говорить под пыткой.

Эта фраза вызвала у Сьюзен почти истерический приступ смеха. Она повернула руль, включила мотор и нажала на акселератор. Но прежде, чем отпустить педаль, грустно посмотрела на Лари.

—Ты получил от меня все, что хотел. Я уезжаю, оставляя тебя в добром здравии, свободным от меня и самого себя. Свободным даже от моей любви.

Миновав Нью-Беверли, Сьюзен на несколько минут остановилась. Надо было успокоиться. У неё дрожали руки, все тело. Итак, Лари не любит её. Да и не мог любить. Но ведь Том — проницательный человек, твердил её внутренний голос. Он никогда не сказал бы, что Лари любит тебя, если бы сам в этом не был уверен. Тогда как Лари мог так легко отпустить её, если любил? Быть может потому, что сам был в отчаянии? Мужчины в приступе отчаяния и горя порой совершают немыслимые глупости! Еще раз упрекнув себя в слабости, Сьюзен нажала на педаль и двинулась дальше. Проехав почти половину пути до Гринтуана, она вдруг снова остановилась. Остановилась, поняв, что не поедет в город, а вернется назад, в Дьюарз. Услышать от него самого эти страшные слова: «Я не люблю тебя». Сьюзен развернула машину и покатила обратно.

В окнах дома Лари не было видно ни одного огонька. Как будто все вымерло. Сьюзен решила, что брат куда-то уехал, но тут же увидела его машину. Припарковав свою рядом, она взбежала по ступенькам к парадной двери. Она была отперта. В холле царил мрак. Сьюзен заглянула во все комнаты первого этажа. Лари нигде не было. В его кабинете на столе стояла пустая бутылка из-под виски. Это удивило Сьюзен: Лари пил очень редко. Куда же он запропастился?

Поднявшись на второй этаж, Сьюзен осторожно подошла к спальне Лари. Под дверью был виден свет. Спальная комната выходила окнами в сад, вот почему Сьюзен не заметила света, когда подъезжала к дому. Она затаила дыхание и осторожно постучала в дверь. Ответа не последовало. Сьюзен нажала ручку и вошла внутрь. Свет люстры резал глаза. Лари лежал поперек кровати. Рубашка на нем была расстегнута. Волосы взлохмачены. На ночном столике стояла еще одна, наполовину выпитая бутылка виски. Стакан валялся на полу. Лари запил? В это невозможно поверить! Однако его явно пьяный сон говорил сам за себя. Сьюзен выключила верхний свет и зажгла стоявший на столике ночник. Её рука непроизвольно потянулась к спящему. Пальцы утонули в его густых волосах.

—Ларри — прошептала Сьюзен.

Её призыв остался без ответа. Сьюзен наклонилась над Ларри, с трудом уложила его вдоль постели и быстро раздела. Сон был настолько глубоким и тяжелым, что он не проснулся. Тогда Сьюзен, наплевав на все требования морали, сбросила с себя одежду и легла рядом. Её пальцы начали выстукивать дробь на спине Лари, а губы шептать прямо в ухо спящему его имя. Лари зашевелился и, не открывая глаз, потянул на себя одеяло. Потом что-то пробормотал. Наконец, открыл глаза и удивленно уставился на Сьюзен.

—Сьюзен? — неуверенно спросил Лари.

—Да, это я.

Сьюзен продолжала трогать его, щекотать, нежно пощипывать кожу. Затем прижалась губами к плечу. И почувствовала, как тело Ларри начинает отвечать ей. Несомненно, в нем проснулось желание. Этого он уже не сможет отрицать.

— Ты вернулась? — спросил Лари уже значительно строже. — Почему?

— Потому что я люблю тебя. И никогда не поверю, что ты не любишь меня. Во всяком случае, пока держишь меня в объятьях. Скажи, что это так! Признайся! Иди ко мне!

Она прижалась к нему всем своим обнаженным телом.

— Ты почему молчишь? Ну-ка скажи, что не хочешь меня. Скажи! Что совсем не любишь. А я отвечу: если бы отец был жив, он бы понял, что только ты можешь сделать меня счастливой. Но ведь может случиться и так, что я уже ношу в себе твоего ребенка. Драгоценнейшую частицу тебя самого. Ты уже не властен отнять её у меня. Надеюсь, что это так и есть! Что, по-твоему, сказал бы Алекс, узнай он, что ты бросил меня беременную и вынудил воспитывать в одиночку наше общее дитя?

— Черт тебя побери, Сьюзен! Ты это серьезно?

Лари протянул руку, чтобы, как подумала Сьюзен, грубо оттолкнуть её от себя. Но случилось наоборот. Он крепко прижал её к своему горячему телу. Сьюзен прильнула губами к его оголенному плечу, затем покрыла поцелуями шею, грудь, чувствуя, как это прекрасное мужское тело начинает трепетать и все крепче прижиматься к её, женскому.

— Сьюзен, ради Бога, что ты со мной делаешь?! — взмолился Лари и вдруг приник к её губам. В этом поцелуе была вся страсть, вся безбрежная любовь, которую только может испытывать мужчина к лежащей в его объятьях женщине.

Сьюзен молча отвечала на каждое его движение. Их тела переплетались и сливались друг с другом. Лари еще не ответил на вопрос, любит ли он её?! Пусть так! Может быть, скажет утром. Он подтвердит слова Тома Генри! А сейчас она слишком устала, чтобы опять думать. Сьюзен повернулась на бок, устроилась поудобнее на плече Лари, натянула на себя одеяло и крепко заснула. Её разбудил голос, шептавший прямо в ухо:

— Значит, это был не сон? Ты действительно говорила мне о своей любви? И о том, что надеешься подарить мне ребенка?

Было еще темно, и Сьюзен не смогла рассмотреть выражение его лица. Но утвердительно тряхнула головой.

— Нет, ты вовсе не спал. Это был не сон. Так же как и я не во сне признавалась тебе в любви..

А присниться мне теперь может только один, самый ужасный кошмар: будто бы ты сказал, что не любишь меня и никогда на мне не женишься. Потому что мой отец тебе этого бы не позволил. Такое действительно может случиться только в дурном сне. Не так ли?

— Кое-что из сказанного сейчас тобой правда. После минувшей ночи мне, наверное, уже нет нужды уточнять, что именно…

— Я знаю, ты уверен, что мой покойный отец не благословил бы нас на брак. Но ведь мы теперь не нуждаемся в его благословений. Кроме того, Ларри, я уверена, так же как и Том, что для Алекса, будь он жив и узнай о нашей любви, не было бы большего счастья, чем видеть тебя своим зятем. Ты окончательно стал бы для него сыном, о котором он всегда мечтал.

— Возможно, что ты права. Он мог видеть во мне сына. Но не мужа своей дочери. Зятем Алекс хотел иметь человека “из общества”. Будет ли этот человек любить его дочь, твоего отца волновало мало.

Сердце Сьюзен запрыгало от счастья после этого косвенного признания Ларри в любви. Но вытягивать из него столь желанные слова она не решилась. А вместо этого стала дразнить.

— Как ты думаешь, кем бы мой отец предпочел видеть Ларри: человеком, женившимся на его дочери, или соблазнившим ее?

— Это я соблазнил тебя? — воскликнул Ларри. Но лицо его наконец озарила счастливая улыбка.

— Я соблазнил тебя? Ничего себе обвинение! Когда тебе только исполнилось семнадцать лет, я сразу же отослал тебя подальше, прекратил всякие дружеские отношения. Но никогда не переставал желать, чтобы все было совсем по-иному. Это были безнадежные мечты, Сьюзен. Поскольку твой отец желал для своей дочери мужа совсем другого толка.

— Но именно ты всегда был тем мужчиной, которого бы я хотела. Кстати, думаешь, я забыла, что только из-за тебя потеряла Роули? Ты же мог сказать ему, что мы никогда не были любовниками. Но не сделал этого! Разве не так?

— Он не имел право даже глядеть в твою сторону, Сьюзен. Боже мой, этот осел даже не понял, что ты… Что ты девственница. Невинная девушка! Впрочем, куда ему, этому… уроду!

— Интересно, а как он собирался обходиться со мной? — вдруг спросила Сьюзен. — Он же почти не мог жить с женщинами.

— Такие мальчики из “приличных семей”, даже если они питают к женщинам отвращение, ради денег могут почти все. Думаю, он после свадьбы прожил бы с тобою неделю и бросил, как только все документы были бы подписаны.

— Но не ты ли сам подозревал меня во всех смертных грехах? И считал, что у меня тьма любовников. Разве не так? — Сьюзен вдруг захотелось подразнить Ларри до откровенного ответа.

— Ммм… Да. Я так думал. Сдуру, конечно. Джейн, будь она проклята, очень мне в этом помогла. Я истерзал себя ревностью к каждому из твоих сослуживцев. Пусть, как оказалось, у тебя вообще не было любовников. Все равно каждый раз, когда ты произносила имя какого-нибудь мужчины, я воображал вас обоих в постели. Когда же ты приехала и объявила, что собираешься замуж, я пришел в совершеннейшее отчаяние.

— Должна признаться, ты мастерски сумел скрывать свои чувства. Воображаю, скольких трудов тебе это стоило! Но сделал ты все как надо. Ты уверил меня, что по-настоящему любишь Милдред. Я искренне считала, что просто подвернулась тебе под руку и ты использовал меня только для утоления сексуального голода. Для замены в постели своей любимой Милдред

— Что ж, такая мысль теоретически была верной. Но в данном случае все происходило как раз наоборот. Можешь ли ты себе представить, что значил для меня отказ от интимных отношений с законной женой из-за семнадцатилетней девчонки-подростка? Тем более что этот подросток — моя сводная сестра. Нет, твой отец никогда бы не пожелал тебе такого супруга, Сьюзен!

— Но я сама себе его пожелала, — упрямо повторила Сьюзен. — Или ты действительно хотел видеть моим мужем кого-нибудь вроде Роули? Чтобы я сделала ту же ошибку, что и ты? Только женщины, Ларри, отличаются от мужчин. Они не защищены от возможных последствий подобного рода ошибок. Поэтому, в отличие от твоего брака, мой получился бы прочным и постоянным. Ведь я могла забеременеть и родить. Вот тогда ничто уже не освободило бы меня из крепких объятий семьи Роули. Представляешь, в какую ловушку ты меня толкал?

Сьюзен замолчала, увидев искаженное болью лицо Ларри. Ей стало стыдно за причиненное ему страдание. Он поднял на нее полный горечи взгляд и тихо прошептал:

— Боже мой, Сьюзен! Если бы ты знала, как меня ежечасно убивала сама мысль, что ты в этот момент, возможно, с кем-нибудь. С кем-нибудь еще…

— Не думай об этом, — мягко сказала Сьюзен, проведя ладонью по его волосам. — Независимо от того, Ларри, хочешь ты меня или нет, я никогда не выйду замуж ни за кого другого. Просто не смогу этого сделать! Как не смогу заставить тебя полюбить меня так, чтобы ты забыл посмертную волю Алекса.

— Да, этого ты не можешь заставить меня сделать, — согласился Ларри.

Он поднял руку и тоже погладил ее волосы.

— Я мог бороться с собой, Сьюзен. Но не с тобой! Когда ты смотришь с такой любовью и желанием, у меня нет больше сил гнать тебя прочь. Пойми, что ты — это все, чего я хотел от жизни! С того самого взгляда, когда я вдруг понял, что смотрю на мою забавную сводную сестричку не как на ребенка, а как на взрослую женщину, в моей душе что-то произошло. Я подумал, что готов на все муки ада ради того, чтобы быть с тобой. Быть с тобой всегда. Всю оставшуюся жизнь. Сделать тебя своей женой. Матерью моих детей. Своей единственной женщиной. Моей половиной. Даже, если при этом окажусь предателем и не исполню волю Алекса!

Ларри нагнул голову и молча поцеловал Сьюзен в затылок, как бы скрепляя печатью свой слова. Некоторое время оба молчали. Затем Сьюзен обняла Ларри и крепко поцеловала.

Спустя неделю они поженились. Был устроен скромный свадебный обед, на котором присутствовал и Том Генри. Покончив с трапезой, адвокат попросил новобрачных уделить ему несколько минут для приватного разговора. Переглянувшись, Сьюзен и Ларри прошли за ним в рабочий кабинет хозяина дома. Это было самое подходящее место для конфиденциальных бесед. Том открыл свою папку и вручил им большой запечатанный конверт.

— Это свадебный подарок от отца Сьюзен, — пояснил он подчеркнуто тихим тоном.

Сьюзен подумала, что в конверте лежат документы о передаче ей отцовского наследства. Но Том поднял вверх руку, давая понять, что еще не кончил говорить.

— За три дня до катастрофы, унесшей, жизнь ваших родителей, Алекс зашел ко мне и вручил его. Я отлично знаю, что в нем находится. Но обещал вашему отцу никому об этом не говорить. В особенности вам двоим. Сейчас обещание приходится нарушить. Это стоит мне, признаюсь, больших усилий, долгих колебаний и переживаний. Мне всегда казалось, что у вашего отца было предчувствие грядущего несчастья. В тот день он пришел ко мне посоветоваться, насколько было бы разумным отомстить кое-кому из знакомых вашей матери, выдав вас, Сьюзен, за одного из них замуж. Я, признаться, сначала предельно удивился. Потом решил, что Алекс шутит. И только через несколько минут понял, что он говорит совершенно серьезно. Не могу утверждать, что Алекс уже тогда догадался о ваших взаимных чувствах. Но будущее огромной империи бизнеса, президентом которой он был, его заботило предельно. В результате ваш отец пришел к выводу, что лучшего зятя, чем Ларри, ему не найти. Он написал это письмо при мне, запечатал и поручил отдать его вам обоим только если случится то, что случилось.

— Под моим нажимом, — продолжал Том Генри, — Алекс кардинально пересмотрел свои планы относительно будущего дочери. Теперь он очень хотел бы видеть ее женой Ларри. Но предпринимать любые шаги для вашего сближения опасался. Даже чувствовал себя виноватым. Он взял с меня слово, что я об этом не скажу ничего ни одному из вас. Он хотел, чтобы все произошло естественным путем, без чьего бы то ни было постороннего вмешательства. При этом подчеркнул, что для него не имеет значения, будет ли заключен ваш брак по любви или по расчету. Единственное, чего я никак не мог понять, почему он так упрямо требовал от вас обоих строгого следования его первоначальным намерениям. Сколько раз мне хотелось открыть вам всю правду! Но я дал слово молчать. Сегодня наконец настал момент, когда этот непомерно тяжёлый груз сваливается с моих плеч!

Том действительно облегченно вздохнул. Сьюзен со слезами на глазах вскрыла, конверт и прочитала письмо покойного отца. Оно слово в слово повторяло то, что говорил минуту назад адвокат. Сьюзен передала письмо Ларри. Тот несколько раз перечел его и поднял глаза на жену. Оба долго молчали. Том улучил момент и вышел, осторожно закрыв за собой дверь. Новобрачные остались наедине друг с другом. Первым заговорил Ларри.

— Боже мой! Только подумать, как близок я был к тому, чтобы навеки убить в тебе любовь!

— А я все никак не могу поверить, — прошептала Сьюзен, — что папа нашел в себе силы так резко перемениться. Какое надо было иметь большое и доброе сердце!

— Мы должны назвать своего первенца, если это будет мальчик, Алексом. В честь твоего отца.

— О каком сыне ты говоришь?

— О том самом, которого ты мне уже обещала подарить, чтобы заставить жениться на себе.

— Ах, да! Но знаешь, Ларри, я еще не уверена, что это уже случилось.

— Поговорим об этом позже. Сейчас дом полон гостей. Мы должны вернуться к ним.

Оба рассмеялись. Ларри наклонился к Сьюзен и заговорщически шепнул ей на ухо:

— Гости, конечно, скучать не будут. А вот я… Запомни, с сегодняшнего дня я никуда не отпущу тебя дальше своей руки. Хотя она не такая уж короткая!

— Скажи, если бы я тогда не вернулась, что ты бы…

Ларри приложил палец к ее губам.

— Тсс! Бутылку из-под виски, которую ты обнаружила на столе в моем кабинете, я выпил для храбрости. Потому что хотел тут же броситься вслед за тобой и вернуть, как бы ты ни сопротивлялась. Уже через десять минут после твоего отъезда я знал, что не могу больше сопротивляться любви. Даже вопреки воле твоего отца. Решил догнать тебя и все рассказать. И упасть на колени!

— Боже правый! — театрально воздела руки к небу Сьюзен. — Я испортила столь великолепный спектакль! Никогда себе этого не прощу! Колесить два часа туда и…

Закончить она не успела. Ларри закрыл ей рот поцелуем.

В этот момент дверь приоткрылась и в комнату просунулась очаровательная белокурая головка шестилетней гостьи. Она бросила выразительный взгляд на Сьюзен и Ларри, захлопнула дверь и, громко топая ботиночками по ступенькам, побежала вниз. Ей не терпелось рассказать всем, что новобрачные закрылись в кабинете и целуются.

Отец девочки ласково погладил ее по головке, а мать с улыбкой сказала:

— Не надо им мешать, крошка. Пусть теперь целуются сколько угодно. Разве не для этого существуют свадьбы? Кстати, у меня новость: земли Стэнфилдов выставлены за долги на продажу. Самый богатый жених города уже сейчас беднее официанта из закусочной. С молотка пойдет все их имущество: предприятия, банк, даже их знаменитый особняк и два загородных имения. Стэн-фидды разорены дочиста! Удивительно, что никто в городе даже не догадывался об этом. Кстати, Джейн уж выехала из дома Сьюзен. Оказывается, ее проживание в нем оплачивала мать Роули. С тем, чтобы она убеждала Ларри в ее распущенности, запугивала Сьюзен ее полной несостоятельностью как женщины, и тем не оставляла ей другого выхода, кроме брака с Роули. Как она теперь будет крутить свои бесконечные романы на глазах у родителей? Да, и Роули навеки отбывает в Нью-Йорк. Вместе с Мартином. О его сексуальных пристрастиях оповестила весь Гринтаун все та же Джейн. Бедная девушка так рассердилась, что ей не заплатили ни цента за добросовестное доносительство. Словом, каждый получает по заслугам. После свадьбы Ларри и Сьюзен внезапное разорение Стэнфилдов — новость номер два в городе. Согласись, что мало кто еще совсем недавно мог бы подумать, что они вылетят в трубу. Причем так стремительно. Ладно, хватит о печальном. Свадьба — это же радость. Это радость и свет! Мне вдруг тоже захотелось, что бы ты поцеловал меня, милый…

Оглавление

* * *

Реклама на сайте