«Дорогой сводный братец»

Дорогой сводный братец (fb2) - Дорогой сводный братец [Step-Brother Dearest] (пер. Валентина Львовна Бологова) (Stepbrother Dearest - ru (версии)) 1395K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Пенелопа Уорд

Пенелопа Уорд Дорогой сводный братец

Penelope Ward

Step-Brother Dearest

Copyright © 2014 by Penelope Ward

© Бологова В., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2019

* * *

Глава 1

От ледяного ветра покрылось инеем эркерное окно в нашей гостиной, возле которого я сидела в трепетном ожидании, стараясь изо всех сил рассмотреть то, что происходит снаружи. Там, на дороге, в любую минуту мог появиться фургончик Рэнди. Он уехал в аэропорт Логан, чтобы встретить там своего сына Элека, который теперь будет жить с нами весь следующий год, пока его мать работает за границей. Рэнди и моя мама Сара женаты всего пару лет. Мы с отчимом неплохо ладим, хотя я и не могу сказать, что мы очень близки. Видимо, поэтому я не слишком осведомлена о его прежней жизни: знаю лишь, что его бывшая жена Пилар – художница родом из Эквадора, обосновавшаяся в Сан-Франциско, а его сын – татуированный бездельник, которому, по словам Рэнди, позволялось делать все, что его душе угодно. Я до сих пор ни разу не видела своего сводного брата, только видела его фотографию, которая была сделана несколько лет назад, еще до того, как мама и Рэнди поженились. Судя по этому фото, у него были черные волосы и смуглая кожа, явно доставшиеся ему от матери латиноамериканки, и в то же время – отцовские светлые глаза и тонкие черты лица. Тогда тату на нем еще не было, но, по словам Рэнди, в последнее время в его жизни начался бунтарский подростковый этап. Он проявлялся в увлечении татушками в пятнадцать лет и влипании в различные неприятности под воздействием алкоголя и травки. Рэнди винил в этом Пилар, он считал, что она слишком взбалмошна и чересчур увлечена своей творческой карьерой, поэтому мало обращает внимания на сына и тем самым может позволить ему докатиться даже до убийства.

Рэнди заявил, что сам посоветовал Пилар согласиться какое-то время давать уроки в Лондонской художественной галерее и позволил Элеку, которому исполнилось семнадцать лет, пожить у нас. Хотя Рэнди два раза в год совершал короткие поездки на Запад, их было недостаточно для воспитания сына. Он стремился всеми силами это исправить и сказал нам, что с нетерпением ждет возможности наставить Элека на путь истинный за тот год, который парень проведет у нас.

И вот теперь бабочки летали у меня в животе, пока я глазела на грязный снег, покрывающий улицу за окном. Холодная бостонская зима наверняка станет горьким разочарованием для моего калифорнийского сводного брата.

Моего сводного брата.

Это было просто невероятно. Я очень надеялась, что мы подружимся. Как единственный ребенок в семье я всегда мечтала о брате. Я даже засмеялась, вспомнив, какой глупой я была когда-то, воображая, что между нами могли бы быть такие же сказочно прекрасные отношения, как между Мэри и Дональдом Осмонд, или Джейком и Мэгги Джилленхолл[1]. Сегодня утром я слушала старую песню группы Coldplay, которую раньше даже не знала, она называется «Братья и сестры». Там, конечно, речь идет не о родных братьях и сестрах, но мне показалось это хорошим предзнаменованием. Так что, думаю, мне не о чем беспокоиться, все будет у нас хорошо.

Моя мама, похоже, нервничала не меньше меня, она весь день бегала вверх и вниз по лестнице, готовя комнату для Элека. Для этой цели родители переделали под спальню кабинет наверху. Мы с мамой вместе отправились в «Уолмарт», чтобы купить простыни и вообще все необходимое для спальни. Довольно странно и трудно покупать вещи для человека, которого ты совсем не знаешь. Мы остановились на темно-синих постельных принадлежностях.

И вот теперь я смотрела в окно и бормотала себе под нос, придумывая, что мне сказать ему при встрече, о чем мы вообще могли бы поговорить и как я буду представлять его своим друзьям. Предстоящая встреча будоражила меня и в то же время очень тревожила.

Внизу хлопнула, закрываясь, дверца машины, заставив меня спрыгнуть с дивана и поспешно расправить помятую рубашку.

Спокойно, Грета.

Раздался звук поворачивающегося в замке ключа. Рэнди вошел один, оставив дверь открытой, и в комнату проник морозный воздух. Спустя несколько минут я услышала, как хрустит снег под чьими-то ногами на дороге, но Элек пока так и не появился. Должно быть, он остановился перед домом, прежде чем войти. Рэнди высунулся из дверей и крикнул:

– Да тащи уже сюда свою задницу, Элек.

Когда мой сводный брат наконец-то появился в дверях, у меня в горле тут же появился комок. Я попыталась проглотить этот комок и на несколько секунд задержала дыхание. Сердце замерло в груди, а потом заколотилось все быстрее и быстрее, когда я внезапно осознала, что мой брат совершенно не похож на ту свою фотографию, которую я видела.

Элек был выше Рэнди, и его короткие волосы, которые я помнила по фото, сейчас превратились в густую иссиня-черную копну, почти закрывающую глаза. От него пахло сигаретами или может быть травкой, потому что запах показался мне излишне сладковатым. С его джинсов свисала цепочка. Он даже не взглянул на меня, и я воспользовалась возможностью как следует его рассмотреть, но в этот момент он бросил сумку на пол.

Раздался глухой тяжелый стук.

Что это? Мое сердце бухнуло или его сумка?

Он мрачно взглянул на Рэнди и буркнул:

– Где моя комната?

– Наверху, но ты никуда отсюда не уйдешь, пока не поздороваешься со своей сестрой.

Каждый мускул в моем теле напрягся, я буквально съежилась, услышав это слово «сестра». Я ни за что не хотела сейчас быть его сестрой. Во-первых, когда он все же обернулся ко мне, то казалось, что он мечтает меня убить. А, во-вторых, едва я только бросила взгляд на его точеное лицо, мне стало совершенно очевидно, что, хотя мой разум кричал об опасности, мое тело в мгновение ока оказалось в плену его чар, и я готова была все отдать, лишь бы избавиться от них.

Его глаза сверкали, как сталь кинжалов, когда он вонзился в меня взглядом, и… так ничего и не сказал. Тогда я сделала несколько шагов по направлению к нему, решив поступиться гордостью, и протянула руку.

– Меня зовут Грета. Рада с тобой познакомиться.

Он продолжал молчать. Прошло несколько секунд, прежде чем он неохотно взял меня за руку. Его рукопожатие было неприятным, почти до боли жестким, но он очень быстро разжал руку. Я кашлянула, пытаясь справиться с комком в горле, и сказала:

– Ты выглядишь совсем иначе, чем я себе представляла.

Он взглянул на меня, прищурясь.

– А ты выглядишь милой… простушкой.

У меня перехватило дыхание. На долю секунды мне показалось, что он хочет сделать мне комплимент… до того, как он произнес слово «простушка». Но самое печальное было то, что если бы меня спросили, какой я сама себя чувствовала в эту минуту, стоя напротив него, то я и сама бы выбрала это слово.

Его ледяной взгляд скользнул по мне сверху вниз и обратно. Несмотря на то что я испытывала к нему неприязнь, как к личности, я все еще не могла прийти в себя от его физической красоты, и это меня просто убивало. У него был четко очерченный подбородок, прямой великолепный нос, его губы были совершенством – излишним для той грязи, которая, я была в этом уверена, обычно изливалась с них. Внешне он был воплощением моей мечты, а во всех остальных отношениях – походил на ночной кошмар. Тем не менее я не могла позволить ему догадаться, как меня задели его слова.

– Хочешь, я покажу тебе твою комнату? – спросила я.

Он проигнорировал мои слова, поднял сумку и направился к лестнице.

Прекрасно. Лучше не придумаешь.

Моя мама как раз спустилась с лестницы и сразу же заключила Элека в объятия.

– Как же приятно наконец-то познакомиться с тобой, дорогой.

Я видела, как напряглось его тело, прежде чем он высвободился из ее объятий.

– Хотелось бы мне сказать то же самое.

Рэнди подлетел к лестнице, наставив на сына палец.

– Черт тебя возьми, Элек, не смей дерзить и поздоровайся с Сарой как подобает.

– Вот, здороваюсь с Сарой как подобает, – монотонно, без всякого выражения повторил Элек, поднимаясь по лестнице.

Мама положила руку на плечо Рэнди.

– Все в порядке. Он оттает. Пусть побудет один. Это путешествие через всю страну было нелегким. И он меня еще совсем не знает. Он просто немного растерянный мальчик.

– Он просто немного невежливый и дерзкий придурок, вот кто он.

Ого!

Должна сказать, меня неприятно поразило то, каким образом Рэнди разговаривает со своим сыном, и неважно при этом, насколько плохо вел себя сам Элек. Мой отчим никогда не употреблял таких слов, общаясь со мной, хотя, конечно, я никогда не делала ничего, чтобы заслужить подобное обращение. А Элек и в самом деле вел себя дерзко и неуважительно.

Весь этот вечер Элек не выходил из своей комнаты. Рэнди зашел к нему только однажды, и я слышала, как они спорили. Однако мы с мамой решили – пусть они разбираются сами, а нам стоит держаться подальше и не вмешиваться в то, что происходит между ними.

Направляясь в свою спальню наверху, я не смогла оторвать глаз от закрытой двери в комнату Элека. Интересно, его откровенное неприятие нас – это попытка показать нам, что он собирается так себя вести весь этот год, если, конечно, он намерен оставаться здесь весь этот год.

Собираясь почистить зубы на ночь, я открыла дверь ванной комнаты и едва не подпрыгнула при виде выходящего из душа Элека, вытирающегося полотенцем. Воздух наполнился паром и запахом мужского тела. По какой-то одному богу известной причине я, вместо того чтобы бежать оттуда, застыла на пороге. Но, что еще хуже, Элек, вместо того чтобы прикрыться полностью полотенцем, небрежно уронил его на пол.

У меня отвисла челюсть.

Несколько секунд мои глаза были прикованы к его члену, а затем взгляд переместился вверх, к двум трилистникам на его мускулистом торсе и далее к левой руке, полностью, как рукавом, покрытой татуировками. По его груди стекали капли воды. На левом соске блестел пирсинг. К тому времени, когда мой взгляд дополз до его лица, его встретила злая ухмылка. Я попыталась что-то произнести, но все слова застряли в горле. В конце концов, я тряхнула головой и выдавила из себя:

– Ой… о, господи… я… извини, я лучше пойду.

Когда я уже развернулась к двери, чтобы позорно сбежать, его слова остановили меня на полпути.

– Эй, послушай, ты ведешь себя так, словно никогда не видела голого парня.

– Ну, да, на самом деле… не видела.

– В таком случае для тебя же хуже. Сравнение со следующим парнем явно будет не в его пользу.

– Любишь выпендриваться?

– А как же. Разве я того не стою?

– Ты… ты ведешь себя, как…

– Как засранец с большим хреном?

Он притягивал к себе так же неотвратимо, как вид страшной автокатастрофы. Мой взгляд невольно снова скользнул вниз. Да что же со мной такое? Он стоит передо мной абсолютно голый, а я не могу сдвинуться с места.

Мама дорогая! У него на конце члена был пирсинг с колечком. Ничего себе! Вот это я понимаю, первое знакомство с реальностью.

Я бы, наверное, так и пялилась на него, если бы его голос не вернул меня в реальность.

– Мне отсюда некуда податься, поэтому, если только ты не планируешь что-то предпринять, лучше тебе уйти подобру-поздорову и дать мне спокойно одеться.

Я помотала головой, не в силах поверить, что смогла попасть в такую нелепую ситуацию, и выскочила из ванной, с силой захлопнув за собой дверь.

Руки и ноги у меня дрожали, когда я ввалилась в свою комнату.

Господи, что это было?

Глава 2

– Ну и как вел себя сегодня твой сводный брат? – спросила Виктория по телефону.

Кровать подо мной заскрипела, когда я перевернулась на живот и тяжело вздохнула.

– Как последний козел, впрочем, как и всегда.

Я не рассказала своей лучшей подруге Виктории о представлении, которое устроил мне Элек, и о нашем разговоре в ванной в пятницу вечером. Я была смущена до крайности и решила, что эта история навсегда останется моим секретом. Поиск в Гугле на тему пирсингованных членов тем вечером закончился для меня бессонницей. Позвольте вам сообщить, что если некто достаточно невинный попробует набрать в поисковике «Принц Альберт», то будет невероятно изумлен. Было воскресенье, и на следующий день Элеку предстояло отправиться в мою школу, где мы с ним будем учиться в выпускном классе. Так что очень скоро каждый мой одноклассник сможет познакомиться с моим прикольным сводным братцем.

Виктория, казалось, была поражена моим ответом.

– Он все еще не разговаривает с тобой?

– Нет. Сегодня утром он спустился вниз, налил молока в хлопья и снова удалился к себе в комнату.

– Как ты думаешь, почему он до сих пор не вытащил свою палку из задницы? Что он выдрючивается?

Видела бы она его другую «палку»!

– Между ним и Рэнди происходит что-то неладное. Я, конечно, пытаюсь не принимать происходящее близко к сердцу, но это просто жесть.

Жесть… вот пирсинг на члене – это жесть!

Господи, и что только мне не лезет в голову… головка… с пирсингом.

Вот зараза!

– Как ты думаешь, он мне понравится? – спросила Виктория.

– О чем ты? Говорю же тебе, это дьявол, – возмутилась я.

– Да, я знаю, но… все-таки, ты думаешь, он мне мог бы понравиться?

Если честно, я знаю, что Элек точно в ее вкусе. Виктория обожает темноволосых мрачных парней, даже если они не такие красавчики, как Элек. И это еще одна причина, по которой я решила не делиться ни с кем деталями нашей встречи в ванной. Достаточно ей услышать, что у него пирсинг на члене, и я никогда не смогу выставить ее из своего дома. Однако, поскольку Виктория уже очень скоро сама сможет оценить его внешность, я решила быть с ней чуточку откровеннее.

– Послушай, он и в самом деле просто охренительно привлекательный, понятно? Если честно, то… он обалденно сексуальный. Но, понимаешь, потрясная внешность – это единственное что у него есть.

– Ладно, тогда я иду к вам.

– Вот только этого не надо. Нет, ничего подобного. – Я рассмеялась, но в глубине души мне совершенно не нравилась мысль о том, как Виктория бросается на Элека, даже если он сам и не проявит к ней никакого интереса в ответ.

– Тогда, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

– Ну, видишь ли, еще до того, как я с ним познакомилась и поняла, какой это мудило, я предполагала устроить воскресный ужин для нас всех – для всей семьи. Ну, ты знаешь, мой особенный ужин.

– О! Тетразини с курицей?

Я рассмеялась, потому что это единственное блюдо, которое я действительно хорошо умею готовить.

– Как ты догадалась?

– А может, ты собираешься показать своему дорогому сводному братцу, где раки зимуют?

– Я не стану с ним связываться. Напротив, я утоплю его в своей доброте. И мне нет дела до того, насколько гнусно он собирается вести себя со мной. Самое худшее, что я могу сделать, это позволить ему думать, что это меня волнует.

* * *

Мама помогла мне накрыть на стол, пока готовились тетразини. Мой желудок урчал, но скорее всего от того, что я очень нервничала, а вовсе не от запаха сливочного соуса с чесноком, доносящегося от плиты. Мне действительно совсем не улыбалось сидеть за столом вместе с Элеком, то есть, если он, конечно, снизойдет до того, чтобы присоединиться к нам.

– Грета, почему бы тебе не подняться наверх и не попытаться убедить своего брата спуститься к нам?

– А почему я?

Мама в этот момент открывала бутылку вина. Она единственная из всех нас, кто пил вино и, похоже, ей это было необходимо. Она налила немного, отпила глоток и сказала:

– Послушай, я еще могу понять, почему ему не нравлюсь я. Он видит во мне врага и, возможно, винит в какой-то степени в том, что его родители теперь не вместе. Но нет никаких причин, по которым он мог бы плохо относиться к тебе. Просто попробуй достучаться до него, и тогда посмотрим, может, у тебя получится заставить его раскрыться хоть немного.

Я пожала плечами. Если бы она только знала, насколько открытым он был тогда, в ванной комнате.

Когда я поднялась вверх по лестнице, в голове звучала тема из фильма «Челюсти». Одна только мысль, что надо постучать в его дверь, пугала меня до ужаса. Я не знала, с чем я столкнусь, если он все же откроет эту дверь.

Я постучала.

К моему удивлению, Элек открыл почти сразу. Из уголка его губ свисала ароматизированная гвоздичная сигарета. Сладковатый запах дыма коснулся моих ноздрей. Он глубоко затянулся, а затем намеренно долго выдыхал дым прямо мне в лицо. Голос у него был низкий и делано ленивый.

– Чего тебе?

Я пыталась показать, что не замечаю его хамства, но предательский кашель меня выдал.

Спокойствие, Грета, только спокойствие.

– Ужин почти готов.

На нем была обтягивающая белая майка без рукавов, и мои глаза сразу же приковала надпись «Счастливчик» на рельефном бицепсе его руки, которой он придерживал дверь. Волосы у него были мокрые, и из низко сидящих на бедрах джинсов выглядывал пояс белых боксеров. На меня в упор смотрели глаза цвета стали. Он был захватывающе, просто невероятно хорош… для такого ублюдка.

Я бы так и стояла, как зачарованная, но тут он заговорил.

– Почему ты на меня так смотришь? – спросил он.

– Как так?

– Словно пытаешься вспомнить, как я выглядел прошлым вечером… и ты бы хотела приготовить меня на ужин. – Он хмыкнул. – И почему ты мне подмигиваешь?

Черт. Мой глаз начинает дергаться, когда я нервничаю, и это выглядит так, будто я подмигиваю.

– Это просто тик. Что ты о себе возомнил?

Лицо его потемнело от гнева.

– Я возомнил? Да неужели? Кажется, моя внешность – это все, что у меня есть, верно? Так почему бы мне не воспользоваться этим?

О чем он говорит? Я потрясенно молчала, а он продолжал:

– Почему ты краснеешь… здесь слишком жарко для тебя? Или… – добавил он язвительно, – это потому, что я обалденно сексуальный, ведь так? – Его зубы сверкнули в злой улыбке.

Черт.

Ведь это точно те слова, которыми я описала его, когда говорила по телефону с Викторией. Он подслушал наш разговор.

Мой глаз дернулся.

– Ну вот, ты опять мне подмигиваешь, – насмешливо продолжал он. – Я заставляю тебя нервничать? Ты только посмотри на себя, красный – явно твой цвет.

Я в ту же секунду развернулась и бросилась к лестнице.

– Мы друг другу подойдем, учитывая, что я все-таки дьявол! – крикнул он мне вдогонку.

* * *

Элек, ни слова не говоря, положил себе еду на тарелку, а я не отрывала глаз от кольца в его губе. Рэнди смотрел на него с презрением. Моя мама несколько раз наполняла свой бокал вином. Да уж, наша собственная версия семейки Брэйди[2].

Я притворилась, что просто наслаждаюсь тетразини, и старалась не думать о том, что он подслушал мой телефонный разговор и теперь знает, что я нахожу его сексуальным.

Мама заговорила первой.

– Элек, что ты думаешь о Бостоне?

– Поскольку я ничего еще не видел, кроме этого дома, могу сказать, что это большая задница.

Рэнди швырнул вилку на стол.

– Ты что, не можешь и пяти секунд продержаться, чтобы не нахамить своей мачехе?

– Зависит от ситуации. Она не может прекратить надираться хоть на какое-то время? Я знал, что ты женился на изменнице, папочка, но чтобы она была еще и алкашка!

– Ты никчемный кусок дерьма!

Ничего себе!

И снова Рэнди поразил меня выбором слов, с которыми он обращался к сыну. Конечно, Элек был тот еще придурок, но меня каждый раз шокировало то, что мой отчим вообще использует такие ругательства.

Элек встал, резко отодвинув стул, и швырнул салфетку на стол.

– Я поел. – Он взглянул на меня. – Эти титьки Зинни, или как они там называются, были очень вкусные, сестренка.

Слово «сестренка» слетело с его языка, пропитанное нескрываемым сарказмом.

После того как он вышел, в комнате повисла мертвая тишина. Мама успокаивающе положила ладонь на руку Рэнди, а я задумалась о том, что могло произойти между Элеком и его отцом, что вызвало настолько явное напряжение в их отношениях.

Повинуясь импульсу, я вскочила из-за стола и тоже поднялась наверх. Мое сердце колотилось как бешеное, когда я постучала в дверь Элека. Он не отвечал, и я медленно повернула ручку и приоткрыла дверь. Он сидел на краю кровати в наушниках, спиной ко мне, и курил ароматическую сигарету. Он не видел, что я вошла, а я остановилась возле дверей, разглядывая его. Он нервно дрыгал ногой и выглядел при этом подавленным и опустошенным. Элек затушил и отбросил сигарету, но только затем, чтобы, потянувшись к тумбочке, взять с нее пачку сигарет и достать еще одну.

– Элек, – выкрикнула я.

Он вздрогнул, повернулся и снял наушники.

– Какого черта? Ты меня до усрачки напугала.

– Прости.

Он зажег сигарету и указал мне на дверь.

– Убирайся.

– Нет.

Он закатил глаза и медленно покачал головой, надевая снова наушники и глубоко затягиваясь своей дурью.

Я подошла и села рядом с ним.

– Эта дрянь тебя убьет.

Облачко дыма вырвалось из его рта, когда он ответил:

– Вот и прекрасно.

– Но ты же так не думаешь.

– Пожалуйста, оставь меня в покое.

– Ладно, как хочешь.

Я вышла из комнаты и стала спускаться по лестнице. Его удрученный, подавленный вид в тот момент, когда он не подозревал, что я за ним наблюдала, помог мне больше, чем что-либо еще, утвердиться в моем намерении понять своего брата. Мне было необходимо знать, была ли это лишь его защитная маска или он и в самом деле такая скотина. И чем гнуснее он вел себя со мной, тем больше мне хотелось ему понравиться. Это был своего рода вызов.

Я вернулась на кухню и попросила у Рэнди номер телефона Элека, чтобы забить его в свой мобильник. А потом я отправила ему эсэмэску.

Грета: Ты не хочешь разговаривать, поэтому я пишу.

Элек: Откуда у тебя мой номер?

Грета: От твоего отца.

Элек: Вот урод.

Я решила отвлечь его от Рэнди.

Грета: Тебе понравилась еда?

Элек: Твоя еда такая же убогая, как и ты.

Грета: Почему ты такой злой?

Элек: Почему ты такая убогая?

Вот ведь задница. Так мы ни к чему не придем. Я бросила телефон на стойку и снова поднялась по лестнице. Он разозлил меня, и теперь мне тоже хотелось сделать ему что-нибудь такое, чтобы разозлить его в ответ.

Когда я, не потрудившись постучать, открыла дверь его комнаты, он по-прежнему сидел на кровати и курил. Я направилась прямо к тумбочке, схватила с нее пачку сигарет и быстро выбежала прочь.

По дороге к своей комнате я радостно смеялась. Но веселье мое длилось недолго – только до того момента, как дверь в мою комнату со стуком распахнулась. Я быстро засунула пачку с сигаретами под рубашку. Элек выглядел так, будто был готов меня убить, хотя мне показалось, что выражение его сверкающих глаз было довольно сексуальным.

– Отдай их мне, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Нет. Я их тебе не отдам.

– Отдашь, черт возьми. Или я сейчас засуну руку под твою рубашку и вытащу их. Выбор за тобой.

– Послушай, серьезно, зачем ты их куришь? Они же тебе вредят.

– Ты не можешь просто так забрать то, что принадлежит мне. А впрочем, один черт – что мать, что дочь.

– О чем ты говоришь?

– Пойди и спроси свою мать. – Он тихо выругался себе под нос и протянул ко мне свою мускулистую, покрытую татуировками руку. – Отдай мои сигареты, – четко, разделяя слова, произнес он.

– Не отдам, пока ты не объяснишь, почему ты только что это сказал. Она не украла Рэнди у твоей матери. Твои родители разошлись еще до того, как мама встретила Рэнди.

– Это то, во что Рэнди заставил тебя поверить. А она в то же время еще, наверное, трахалась и с твоим отцом, верно? Бедный доверчивый ублюдок.

– Не смей называть моего отца ублюдком, – разозлилась я.

– Интересно, где же он был, когда его жена трахалась с моим отцом за спиной моей матери?

Моя кровь вскипела. Он еще пожалеет о своих словах.

– В двух метрах под землей. Мой отец умер, когда мне было десять лет.

Он молчал какое-то время, в растерянности потирая виски, а потом впервые за все время нашего знакомства произнес тихо, без вызова:

– Черт. Я не знал этого. Проехали?

– Ты еще много чего не знаешь. Вот если бы ты просто поговорил со мной…

Элек выглядел так, словно почти был готов извиниться. Вот именно, почти. В следующую минуту он тряхнул своей роскошной шевелюрой и превратился снова в дьявольского мистера Хайда[3].

– Будь я проклят, если соберусь поговорить с тобой. Немедленно отдай мне сигареты или я сейчас выдеру их у тебя из рубашки.

У меня все тело покрылось мурашками от его слов. Да что такое со мной происходит? Какая-то часть меня жаждала узнать, каково это, если его грубые руки схватятся за мою рубашку и порвут ее. Я помотала головой, отгоняя от себя эти мысли и отступила на шаг, так как он медленно, угрожающе двинулся на меня. Элек подошел почти вплотную, обдавая меня жаром своего тела и тыча мне в грудь коробкой из-под сигарет. Мои соски мгновенно затвердели. Я никогда еще до такой степени не теряла контроль над своим телом и теперь мысленно умоляла себя не реагировать так бурно на его присутствие. Однако приходилось признать, что мое тело оказалось полностью лишенным мозгов и не реагировало на голос разума. Как оно могло так страстно желать кого-то, кто настолько меня ненавидел?

Меня обдало его дыхание с запахом гвоздичных сигарет.

– Это была последняя упаковка моей любимой марки. Ее привозят из Индонезии. Я даже не знаю, где ее здесь можно купить. Ты уже знаешь, что со мной трудно иметь дело, и уж точно не захочешь увидеть сегодня вечером, во что я превращаюсь без этих сигарет.

– Но они же вредят тебе…

– А мне на это глубоко насрать, – выдохнул он мне почти прямо в губы.

– Элек…

Он чуть отодвинулся от меня.

– Послушай, курево – единственное, что может хоть немного успокоить меня с тех пор, как я приехал в эту чертову дыру. Поэтому я прошу, пока по-хорошему. Пожалуйста.

Его глаза чуть потеплели, и с каждой секундой моя решительность ослабевала.

– Ладно.

Его взгляд следовал за моей рукой, когда я потянулась к своему лифчику за сигаретами. Я протянула ему эту злосчастную пачку и в ту же минуту ощутила, как жар его тела сменился порывом холодного воздуха, когда он метнулся к двери. Если я надеялась, что, отдав ему сигареты, я положу начало нашему перемирию, то я жестоко ошиблась.

Он развернулся в дверях, чтобы еще раз посмотреть мне в лицо, в его глазах больше не было и намека на теплоту. Он пронзил меня злым взглядом и процедил на прощанье:

– Ты еще заплатишь за это.

Глава 3

Начало учебной недели было именно таким, как я и ожидала. Элек игнорировал меня везде, где бы мы ни были – в классе или в школьной столовой. Девчонки вились вокруг него, куда бы он ни пошел, он еще не успел произнести хоть слово, как в мгновение ока стал самым популярным парнем среди старшеклассников. Пожалуй, меньше всего меня удивила реакция жадно взирающей на него Виктории.

– Как думаешь, у меня есть шансы?

– Шансы на что?

– Охмурить Элека.

– Только не втягивай меня в эту авантюру, пожалуйста.

– А почему бы и нет? Я понимаю, что ты с ним не ладишь, но ты моя единственная надежда.

– Потому что он ненавидит меня до печенок. И каким образом, по-твоему, я могу помочь тебе в такой ситуации?

– Ты можешь пригласить меня к себе и устроить так, чтобы мы оказались в одной комнате, а потом уйти, оставив нас одних.

– Ну, не знаю. Ты просто не представляешь, какой он на самом деле.

– Я имела в виду, я знаю, что ты с ним не ладишь, но ведь тебя в действительности не будет напрягать, если я попытаюсь сделать свой ход? На самом деле, это может даже помочь вашим отношениям, когда я стану с ним встречаться.

– Не думаю, что Элек относится к тем, кто любит разводить шуры-муры.

– Нет… Он относится к тем, кто предпочитает трахаться, и меня это вполне устраивает. Я готова это принять.

Мое сердце отчаянно забилось, и я готова была ненавидеть себя за это. Каждый раз, когда Виктория так говорила, во мне поднималась волна ревности. Это было похоже на некую тайную битву, которую я вела сама с собой. Я не могла в этом никому признаться. И что именно в этой ситуации волновало меня больше, мне было самой не ясно. Была ли это мысль о том, что моя подруга трахается с Элеком, прикасается к нему и, вообще, осуществляет с ним все мои темные фантазии? Да, это тревожило меня, безусловно, но я все же думаю, что больше всего меня расстраивала мысль о том, что Элек нормально общается с кем-то, в то время как меня игнорирует и, скорее всего, презирает.

И я ненавидела себя за то, что меня это волновало.

Я вытащила свой рюкзачок из шкафчика.

– Ты просто сумасшедшая. Может, давай все же сменим тему?

– Ладно, как хочешь. Я слышала, Бентли хочет пригласить тебя на свидание.

Я с силой захлопнула дверцу, услышав эту новость.

– От кого же?

– Он сам сказал моему брату об этом. Он собирается пригласить тебя в кино.

Бентли был одним из самых популярных в нашей школе парней. И я не могла понять, почему вдруг он заинтересовался мной. Обычно он встречался с девчонками из своей свиты. А я никогда не принадлежала к его компании или к какой-либо подобной. Туда входили люди из одной тусовки, которые, подобно Бентли, жили в богатой части города. Туда же входили школьники, чьи родители принадлежали к миру искусства и театра, а также ученики, поступившие к нам по международному обмену. К тому же в эту тусовку входили просто популярные люди – симпатичные, интригующие или попросту выделяющиеся своим поведением (как Элек, например). Мы с Викторией держались особняком. Мы ладили со всеми, получали хорошие оценки и держались подальше от неприятностей. Впрочем, я, в отличие от подруги, все еще была девственницей.

У меня за все время был всего один парень – Джеральд, который порвал со мной только потому, что я не захотела, чтобы он трогал мои сиськи. С тех пор обо мне пошли слухи, что я девственница, и все в школе смеялись и шушукались за моей спиной. И хотя я изредка встречала Джеральда в столовой, но старалась всячески избегать его.

Виктория надула из жвачки пузырь, и он громко лопнул.

– Ну, в общем, если он пригласит тебя на свидание, мы должны пригласить и Элека. Он пойдет со мной, а ты можешь пойти с Бентли. Мы могли бы сходить все вместе посмотреть этот новый фильм ужасов.

– Нет уж, спасибо. Мне ужасов и так хватает, ведь я живу с Элеком под одной крышей.

* * *

Мои слова подтвердились уже на следующее утро. Я собралась переодеться к школе, но когда открыла ящик со своим нижним бельем, он оказался пуст.

Я натянула штаны для йоги в стиле коммандос и заявилась к Элеку в комнату, как раз когда он надевал рубашку.

– Что, черт возьми, ты сделал с моим нижним бельем?

– Что, не очень приятно, когда кто-то берет твои вещи, правда?

– Я взяла всего лишь пачку сигарет, и то лишь на пять минут, и почти сразу вернула тебе. Ты же забрал все мое белье до последних трусов. Не находишь, что это немного разные вещи?

Я никак не могла поверить, что он не отказался от намерения отомстить мне за сигареты. В последнее время он откровенно игнорировал меня, и я подумала, что все забыто.

Я начала рыться в его шкафу, но быстро отдернула руку, наткнувшись на пачку с презервативами.

– Ты можешь искать хоть весь день до заката. Их здесь нет. Не трать попусту время.

– Ты очень пожалеешь, если выкинул их.

– Ну что ты, такие сексуальные штучки. Я бы не смог это сделать.

– Потому что они стоят целое состояние.

Белье – единственная вещь, на которое я могла потратить все свои деньги. Каждый комплект был доставлен из дорогого онлайн-бутика.

Когда я наклонилась, чтобы посмотреть у него под кроватью, он рассмеялся.

– Ну, как я вижу, стринги на тебе все же есть.

Я вскинулась и сжала кулаки.

– Ты бессовестный придурок! Я тебе трусы на голову натяну, если ты не вернешь это гребаное белье.

Я бы очень хотела это сделать, но от этого стало бы только хуже. Я развернулась к нему лицом.

Элек окинул меня оценивающим взглядом.

– Ты их получишь, когда я этого захочу. А теперь, извини… – Он быстро прошел мимо меня к двери и сбежал по лестнице.

Я даже не стала пытаться его останавливать, так как видела, что он не собирается сдаваться. По дороге в школу я зашла в супермаркет «Таргет» и купила дешевые трусы, поскольку не представляла, когда смогу получить назад свое белье.

В тот день я пришла домой из школы в отвратительном настроении. К потере нижнего белья добавилось еще и действительно полученное мною приглашение от Бентли, и теперь мне совершенно необходимо было съесть мороженое – только не просто мороженое, а то самое, которое я сама готовила в особой мороженице, которую получила в подарок на Рождество в прошлом году.

Я отправила в готовящееся мороженое остатки сладостей от Хеллоуина, добавила «Сникерс», «Хит бар», шоколадный батончик «Элмонд джой» на ванильной основе. Как только мороженое было готово, я села за стойку в обнимку с огромной миской и закрыла глаза от наслаждения, смакуя каждый кусочек.

Хлопнула входная дверь, и вскоре на кухне появился Элек. В воздухе разлился сладковатый запах его сигарет, смешанный с ароматом мужского одеколона. Я ненавидела его запах.

Я чертовски обожала его запах, мне хотелось утонуть в нем.

Как обычно, он проигнорировал меня, открыл холодильник, взял оттуда пакет молока и выпил его прямо так, не наливая в стакан. Разглядев, что я ем, он подошел и, вытащив ложку из моей руки, зачерпнул мороженое и положил его в рот. Металл на его кольце звякнул о ложку, пока он вылизывал ее досуха. Все внутри у меня задрожало, когда я наблюдала за ним. А потом он отдал мне ложку. Кончиком языка выразительно провел по зубам. Господи, даже его зубы были до безумия сексуальными.

Я открыла шкаф, достала оттуда чистую ложку и вручила ему. Мы оба начали есть мороженое из моей миски, так и не сказав друг другу ни слова. Такое простое действие, но мое сердце готово было выпрыгнуть из груди. Это был первый раз, когда брат так надолго и по собственной воле почтил меня своим присутствием.

Под конец, поднеся ко рту ложку с мороженым, он посмотрел на меня и спросил:

– Что случилось с твоим отцом?

Я проглотила мороженое и опустила ложку, пытаясь справиться с нахлынувшими эмоциями. Его вопрос застал меня врасплох.

– Он умер от рака легких в тридцать пять. Он курил с двенадцати лет.

Элек закрыл глаза и коротко, словно сам себе, кивнул. Он, очевидно, понял, наконец, почему я терпеть не могла, что он так много курил. Он молчал несколько секунд, глядя на остатки мороженого в миске, а потом произнес:

– Сочувствую.

– Спасибо.

Мы продолжили молча есть, пока от мороженого ничего не осталось. Элек взял миску, вымыл ее над раковиной, вытер и положил на полку. А затем просто вышел и поднялся к себе, не проронив больше ни слова.

Я осталась сидеть на кухне в одиночестве, еще некоторое время прокручивая в голове эту странную совместную трапезу. Его интерес к моему отцу очень удивил меня. А еще я думала о том, как он облизал мою ложку и что я чувствовала, когда тоже ее облизывала после него.

Мой мобильник тренькнул. Это пришла эсэмэска от Элека.

Спасибо за твое гребаное мороженое. Оно было действительно очень вкусное.

Когда я вернулась к себе в комнату, на моем комоде лежал аккуратно сложенный один-единственный комплект моего нижнего белья. Если это была его версия оливковой ветви мира, то я приняла ее.

* * *

«Белым и пушистым» Элек продержался недолго. Через несколько дней после «мороженого перемирия» он заявился в кафе, где я подрабатывала сразу после школы. Кафе «Килт» располагалось ниже по улице недалеко от школы, и там подавали сэндвичи, салаты и кофе.

Само появление Элека было не так уж и плохо, но он привел с собой, наверное, самую красивую девушку из всей нашей школы. Лейла была платиновой блондинкой, высокой, с огромным бюстом – короче, полная моя противоположность. Тело у меня тонкое и гибкое, как у балерины или гимнастки, длинные рыжеватые светлые волосы – прямые как солома в отличие от ее крупных упругих кудрей в техасском стиле. Глядя на нее, можно было бы подумать, что она настоящая сука, однако в действительности она была очень доброй и милой.

Лейла помахала мне:

– Привет, Грета.

– Привет, – сказала я ей, кладя на их столик меню.

Элек мельком взглянул мне в глаза, но сделал вид, что со мною незнаком. Не думаю, что он знал о том, что я тут работаю, я ему об этом никогда не говорила.

Волна ревности накатила на меня, когда я увидела, как рука Элека легла на колено Лейлы под столиком. Не уверена, знала или нет Лейла, что Элек мой сводный брат. Я никогда не говорила о нем ни с кем в школе, и он, насколько я могла судить, никогда не упоминал обо мне.

– Я вернусь через несколько минут, – сказала я, перед тем как уйти на кухню. Уже оттуда я видела, как Лейла потянулась к нему через столик и поцеловала его в губы. Меня затошнило. Она потянула зубами за его кольцо в губе. Казалось, она сейчас замурлычет.

Тьфу. Никогда бы не хотела так растворяться в парне без остатка.

Я с неохотой вернулась к их столику.

– Вы решили, что будете заказывать?

Элек бросил взгляд на доску, где перечислялись блюда дня, и ухмыльнулся.

– Какой суп у вас есть сегодня?

Вот ведь паршивец.

– Куриный.

– По-моему, это не совсем верно. Вы искажаете его название.

– Суть от этого не меняется.

Он повторил:

– Так какой у вас сегодня суп?

Я долго строгим взглядом смотрела ему в глаза и сквозь стиснутые челюсти, наконец, процедила:

– Петушиный суп с луком пореем.

Хозяин сам из Шотландии, и это было, по-видимому, какое-то национальное блюдо.

Он сверкнул насмешливой ухмылкой.

– Спасибо. Я буду петушиный суп. А ты, Лейла?

– А мне зеленый салат, – сказала она, переводя взгляд с меня на Элека и усиливая мое смущение.

Я немного передохнула, прежде чем принести им заказ. И мне нет никакого дела, если суп остыл.

Через несколько минут Элек поднял руку и пальцем поманил меня, приглашая подойти к столику.

– Что еще? – раздраженно спросила я.

– Этот петушок никуда не годится. Он пресный и холодный. Вы не могли бы попросить повара добавить туда что-нибудь для вкуса и пикантности?

Казалось, он едва сдерживает смех. Онемевшая Лейла смотрела на него во все глаза.

Я забрала суп на кухню и бросила его в раковину вместе с керамической миской, в которую он был налит. Вместо того чтобы обратиться к повару, я решила взять дело в свои руки. Схватила половник и налила суп в чистую посуду. Затем открыла острый пикантный соус и более чем щедро добавила его в миску с супом. Теперь суп был горячим во всех смыслах. Я вернулась в зал и поставила миску перед Элеком.

– Вот, пожалуйста. Что-нибудь еще?

– Нет.

Я вернулась к кухне и с нетерпением стала из-за угла наблюдать за ним. Ожидание развязки меня убивало. Его язык должен отвалиться, как только он проглотит хоть ложку моего «фирменного блюда».

Элек поднес ложку ко рту. Проглотил. Никакой реакции.

Как такое может быть?

Он проглотил еще одну ложку и поискал меня взглядом. А затем его губы искривились в лукавой улыбке, он поднял всю миску с супом и принялся просто пить мой суп через край как обычный напиток. Затем он вытер рот тыльной стороной ладони и, тихо извинившись перед Лейлой, встал.

Лейла так и продолжала сидеть спиной ко мне, когда Элек широким шагом подошел и, схватив за руку, потащил меня в темный коридор за кухней, ведущей в ванную комнату.

Он развернул меня и прижал спиной к стене.

– Думаешь, такая умная? – Мое сердце отчаянно забилось, я молча помотала головой, и тогда он сказал: – Ну, эта шутка тебе просто так не пройдет.

Прежде чем я сумела отреагировать, Элек обхватил ладонями мое лицо и прижал свои губы к моим. Кольцо в его губе царапнуло мой рот и заставило его приоткрыться, его жадный язык тут же этим воспользовался, и поцелуй стал горячим, глубоким и страстным. Я застонала прямо ему в рот, одновременно потрясенная и возбужденная внезапным нападением его бесстыдного языка. Я вся дрожала, от него потрясающе пахло… его запах сводил меня с ума. Мне казалось, что еще немного и я рассыплюсь в пыль от чувственной, эмоциональной перегрузки.

Спустя несколько секунд жар пикантного соуса с его языка начал проникать в мой рот, который теперь тоже воспламенился. Но хотя теперь мне казалось, что от острого соуса отвалится мой язык, я ни за что не хотела отстраниться.

Меня никто никогда так не целовал.

А затем, вот просто так, он взял и отстранился от меня сам.

– Разве ты не знаешь, что со мной связываться не стоит?

Он развернулся и ушел, а я все так же продолжала стоять, дрожа и задыхаясь, прижав руку к груди.

Мамочка родная! Что это было?

Мой рот был весь в огне, и не только рот. Я чувствовала горячую пульсацию в промежности. Когда я все-таки кое-как пришла в себя, я поняла, что мне, хочешь не хочешь, придется вернуться к ним, чтобы принести счет.

Я решила побыстрее покончить с этим и, не глядя на Элека, положила перед ним на стол чек в кожаной обложке. Я услышала, как он сказал Лейле, что встретится с ней у входа и что он обо всем позаботится. Он потянулся к карману, сунул что-то в обложку и сразу же быстро ушел.

Наверное, он даже не оставил мне чаевые. Я открыла обложку и ахнула, увидев вместе с двадцатидолларовой купюрой мои любимые черные кружевные трусики. На чеке ручкой было написано:

Сдачу оставь себе и не забудь сразу их надеть. Думаю, твои уже немного намокли.

Глава 4

Мы с Элеком больше не говорили об этом поцелуе, хотя мысли о нем постоянно крутились у меня в голове. Я была совершенно уверена, что для него это ничего не значило, он просто пытался показать мне, что он хозяин положения. И все же я испытывала те же чувства, как если бы этот поцелуй был вызван истинной страстью. Воспоминание о его губах, прижимающихся к моим, о его запахе, сводившем меня с ума, стереть из памяти было нелегко. Более того, я жаждала снова все это испытать. Борьба между моим разумом и телом стала еще более мучительной, чем прежде.

Это оказалось самым настоящим проклятием – влюбиться в того, кто живет с тобой в одном доме, особенно учитывая тот факт, что после школы он приводил домой своих девушек.

Однажды во второй половине дня, когда родителей не было дома, он привел к себе Лейлу, и они устроили возню в его комнате. В следующий раз это была Эми. А на следующей неделе – еще одна, другая Эми. Я в это время сидела в своей комнате с наушниками на голове, чтобы не слышать ни скрип кровати, ни глупое хихиканье его девиц. В тот день, когда Эми номер два покинула его комнату, чтобы пойти домой, я сразу же послала ему сообщение:

Грета: Что, правда? Целых ДВЕ Эми? А может, завтра придет Эми № 3? Как думаешь?

Элек: Я думаю, ты бы сама хотела, чтобы тебя звали Эми… «сестричка».

Грета: Сводная! Сводная сестра.

Элек: И все равно язва.

Грета: А ты вредитель.

Я в ярости вскочила с кровати и рванула в его комнату, не потрудившись постучать в дверь. Он играл на компьютере в какую-то видеоигру и даже не заметил, как я вошла. Сердце отчаянно заколотилось.

– Почему ты ведешь себя как полный козел?

– Я тоже рад тебя видеть сестренка. – Он похлопал по кровати рядом с тем местом, где сидел, все еще краем глаз фиксируясь на игре. – Присаживайся, если уж не собираешься уходить.

– Я не собираюсь сидеть на твоей дерьмовой кровати.

– Может, потому, что ты хотела бы сесть на мое дерьмовое лицо?

У меня перехватило дыхание.

Его губы расплылись в лукавой улыбке, хотя он так и не отрывался от игры. Я просто лишилась дара речи от такой наглости. Хотя, на самом деле, возможно, я не могла произнести ни слова из этой фразы «хочешь сесть на мое лицо» – мне пришлось скрестить бедра, чтобы подавить возбужденное покалывание между ними. Мое воображение играло со мной злые шутки. Чем грубее и откровеннее он себя вел, тем сильнее меня тянуло к нему.

Но вместо того, чтобы удостоить его откровенное вызывающее хамство ответом, я оглядела его комнату, направилась прямо к его шкафу и принялась рыться в ящиках с его вещами.

– Где мое белье?

– Я же сказал тебе, его здесь нет.

– Я тебе не верю.

Я продолжила поиски, пока не наткнулась на нечто, привлекшее мой взгляд. Это была папка-скоросшиватель со стопкой бумаг внутри. На верхней стороне были напечатаны слова:

«Мальчик и Лаки» автор Элек О’Рорк

– А это что такое?

На этот раз Элек оторвался от своей игры. Он буквально слетел с кровати.

– Не смей трогать!

Я поспешно, как могла, пролистала страницы, пока он не вырвал рукопись у меня из рук. Я увидела диалоги, а некоторые строчки были зачеркнуты или поправлены красной ручкой. Я изумленно воззрилась на брата.

– Ты написал книгу?

Он судорожно сглотнул, и в первый раз с тех пор, как мы встретились, я увидела, что Элек выглядит по-настоящему смущенным.

– Это не твое дело.

– Возможно, у тебя все же есть что-то еще, помимо твоей внешности, – пошутила я.

Мой взгляд невольно наткнулся на слово «Лаки», вытатуированное на его бицепсе, и колесики в моей голове начали бешено крутиться. Эта тату определенно связана с той историей, которую он написал.

Элек бросил на меня убийственный взгляд и, направившись к своему стенному шкафу, засунул папку с рукописью на самую верхнюю полку. Затем он снова плюхнулся на кровать и вернулся к видеоигре. Потеряв надежду завязать с ним хоть какой-то разговор, но отчаянно желая этого, я села рядом с ним на кровать и стала наблюдать за тем, как он расправляется со своими виртуальными врагами.

– А в нее можно играть вдвоем?

Он остановился на мгновение, словно застыл, а затем с раздраженным вздохом протянул мне котроллер. Он изменил настройки для игры вдвоем, и мы начали сражаться.

Мне понадобилось некоторое время, чтобы понять, как играть в эту игру. После того как он несколько раз выиграл, мой персонаж, в конце концов, прикончил его героя, и Элек повернулся ко мне с удивленным и, даже не побоюсь этого слова, восхищенным выражением на лице. При этом он словно неохотно, но искренне улыбнулся, и я почувствовала, что мое сердце готово растаять. Всего один незначительный знак внимания с его стороны, а я уже пропала. Что же со мной будет, если он и в самом деле вдруг станет добр ко мне? Потеряю рассудок и буду мечтать только о сексе с ним? Подумав об этом, я поняла, что мне пора возвращаться к себе в комнату.

Остаток ночи я провела в бесплодных попытках понять Элека и в конце концов пришла к заключению, что мой драгоценный сводный братец был куда более сложной личностью, чем казалось на первый взгляд.

* * *

Прошло несколько недель, прежде чем я решилась принять предложение Бентли и пойти с ним на свидание. В конце концов, мне пришлось признать, что у меня нет никакой альтернативы на тот момент, и отвлечься от моей нездоровой одержимости моим сводным братом – это именно то, что мне действительно необходимо.

Мое увлечение Элеком достигло наивысшей точки. Почти каждый вечер после ужина я шла к нему в комнату, чтобы поиграть с ним в видеоигру. Для нас с ним это был самый безопасный способ выразить наше отношение друг к другу и спустить пар без вреда как для окружающих, так и для нас обоих. Самое удивительное заключалось в том, что ему это, похоже, нравилось, и он даже взял инициативу в свои руки. Так, в единственный вечер, когда я решила остаться в своей комнате, он прислал эсэмэску.

Элек: Ты идешь или как?

Грета: Вообще-то не собиралась.

Элек: Тащи сюда свое гребаное мороженое и положи в него побольше «Сникерса».

Непосвященному такое сообщение могло показаться весьма странным, но меня оно буквально окрылило.

В тот вечер мы вместе прикончили еще один тазик мороженого и играли до тех пор, пока у меня не начали слипаться глаза. В ходе игры мне даже удалось убить героя Элека целых два раза из семнадцати. Несмотря на то что он на самом деле мне не поддавался, эта игра, как мне показалось, была его особым способом показать мне, что он больше не считал мою компанию неприятной, и, возможно, ему такое общение со мной даже нравилось.

Однако Элек не был бы самим собой, если бы, едва почувствовав, что между нами как будто начинают складываться нормальные отношения, не захотел тут же все испортить.

* * *

До моего свидания с Бентли в пятницу вечером оставалось два дня. Мы с Викторией торчали у нас на кухне, когда туда вошел Элек и как обычно достал молоко из холодильника и начал пить его прямо из картонного пакета, высоко подняв руку и откинув назад голову. При этом его рубашка задралась, потянувшись за рукой, и Виктория, коротко вздохнув, уставилась на две татушки – два трилистника, украшавшие его твердые, как камень, кубики живота. У нее чуть ли не слюни потекли.

– Привет, Элек.

Элек что-то буркнул в ответ прямо в коробку, а потом поставил ее обратно в холодильник и принялся рыться в буфете в надежде найти там что-нибудь для перекуса.

Виктория макнула кренделек в шоколадную пасту с орехами и, положив его в рот, сказала:

– Ну так как, вы уже решили, какой фильм пойдете смотреть с Бентли в пятницу вечером?

– Нет, мы это еще не обсуждали.

С другого конца кухни мне было плохо видно, но я все же заметила, как Элек на мгновение перестал рыться в буфете и словно застыл. Это выглядело так, будто он пытался услышать, о чем мы говорим. Он бросил на меня быстрый взгляд, и на его лице мелькнуло выражение тревоги.

– Думаю, вам стоит посмотреть новую романтическую комедию с Дрю Бэрримор. Пусть помучается немножко на девчачьей киношке про любофф. Что ты думаешь, Элек?

– Что я думаю о чем?

– Какой фильм лучше посмотреть Грете, когда она пойдет на свидание с Бентли?

Он проигнорировал ее вопрос и уставился на меня.

– Этот чувак полный придурок.

Он развернулся, собираясь уходить, но Виктория окликнула его:

– Постой, Элек…

Он снова повернулся к нам.

– А ты не хочешь присоединиться? Я имею в виду, мы могли бы пойти с ними. Это было бы забавно.

Он ухмыльнулся и, не отвечая, просто посмотрел на нее долгим взглядом, в котором ясно читалось: у тебя нет ни единого шанса, детка!

Я решительно покачала головой.

– Я думаю, это плохая идея.

Он повернулся ко мне с ехидной улыбочкой.

– Это почему же?

Почему?!

– Потому, что это мое свидание. И я не хочу, чтобы еще кто-то тащился за мной следом.

– И тебя действительно огорчит, если я пойду с вами?

– Да, разумеется. А ты как думал?

Он взглянул на Викторию.

– В таком случае я пойду с удовольствием.

Торжествующее выражение на ее лице меня просто убило. Она решила, что это ее грандиозный шанс обольстить его. А ведь Элек собирался это сделать только для того, чтобы поиздеваться надо мной.

– Тогда увидимся в пятницу вечером, – сказал он на прощание.

Виктория открыла рот в беззвучном ликующем крике, подняла руки и застучала ногами по полу. Меня чуть не стошнило. Но деваться некуда, мне придется быть готовой к самому нелепому свиданию в моей жизни. Но я никак не ожидала того, что на самом деле произошло тем вечером.

Глава 5

Элек, как предполагалось, должен был встретить нас около кинотеатра. Он подрабатывал после школы в магазине велосипедов, и ему надо было сходить после работы домой, чтобы переодеться и принять душ.

Виктория, Бентли и я заранее купили ему билет, ведь их расхватывали как горячие пирожки.

– Виктория, ты уверена, что твое свидание состоится? – рассмеялся Бентли.

– Он обязательно придет. – Подруга неуверенно оглянулась на меня.

Если честно, у меня не было ни малейшего понятия, действительно ли Элек собирался здесь появиться, и я молила Бога, чтобы он не пришел. Когда Виктория написала ему, что мы собираемся пораньше зайти в кинотеатр, чтобы занять места, он ей даже не ответил.

Пока мы стояли в фойе кинотеатра в ожидании Элека, Бентли между делом приобнял меня за плечи, что меня немного напрягло. Мне показалось, что он чересчур торопится, ведь мы только-только по-настоящему познакомились друг с другом. Он выглядел весьма привлекательно в джинсах и черной классической рубашке, и от него приятно пахло. Его короткие светло-каштановые волосы торчали иглами, смазанные гелем. Я вспомнила, что раньше считала Бентли очень симпатичным. Однако в последнее время мне стало казаться, что ни один парень не может сравняться с Элеком, если измерять только физическую привлекательность. И сейчас мне безумно хотелось разбить этот измеритель кувалдой.

Виктории я строго-настрого наказала не проговориться Бентли, что Элек мой сводный брат. Так как он никогда не разговаривал со мной в школе и вообще, казалось, не обращал на меня никакого внимания, большинство моих знакомых даже не подозревали, что мы живем вместе, и я предпочитала, чтобы так оставалось и дальше.

Я немного расслабилась, только когда погас свет и раздались первые аккорды музыкального сопровождения. Звонок в своем телефоне я отключила и перевела его в режим вибрации. В конце концов, может он вовсе и не собирался появляться здесь. Я начала успокаиваться, в то время как Виктория сидела как на иголках и каждые две секунды смотрела в свой телефон и оглядывалась вокруг в надежде увидеть Элека.

На экране появились начальные титры к фильму. Я поглубже уселась в кресле и закинула ноги на пустое сиденье впереди. Бентли протянул мне свой стакан с попкорном. Я немного пожевала и начала уже вникать в происходящее на экране, как вдруг меня буквально ударило – я почувствовала смесь запаха гвоздичных сигарет и мужского одеколона.

Итак, он все-таки пришел.

У меня задрожали колени, когда Элек скользнул мимо меня в темноте, пробираясь на свое место рядом с Викторией. Как бы мне хотелось стереть радостную улыбку с ее лица! Когда Элек наклонился и поцеловал ее в щеку, удовольствие от поедания попкорна превратилось в отвращение. Я вернула Бентли стакан и сделала вид, что очень увлечена событиями, происходящими в фильме. Но, честно говоря, я лишь смотрела на экран, ничего там не видя, и Дрю Бэрримор с таким же успехом могла говорить по-китайски.

Все, на что я была способна сейчас – это переживать и вдыхать аромат сигарет и мужского одеколона – аромат Элека. В какой-то момент Бентли взял меня за руку, и я моментально напряглась. Виктория, которая перед приходом Элека выпила большую банку диетической колы, прошептала мне на ухо, что должна выйти в туалет.

Как только она ушла, мое сердце начало колотиться быстрее, ведь теперь между мной и ним не было преграды, и я могла хорошо его видеть. И уголком глаза я смогла заметить, что он смотрит на меня. Вокруг меня в зале то и дело раздавался смех, но под тяжестью его взгляда каким-то невероятным образом все звуки для меня глохли. Я не могла ни осмелиться посмотреть на него, ни пошевелиться.

Просто смотри на экран, Грета.

На моих коленях завибрировал телефон.

Элек: Готовишься работать манекеном в магазине?

Я не могла ответить на сообщение, потому что Бентли заметил бы. Но я все же посмотрела на Элека и тут же пожалела об этом. Его обычно непослушные волосы были стильно уложены. И одет он был лучше, чем всегда, – в темные джинсы и кожаную куртку. Его губы расплылись в такой редкой для него искренней улыбке, и я почувствовала, как что-то сдавило мое сердце. А потом он усмехнулся, словно приглашая меня тоже посмеяться над собой. Он был прав, конечно. Я сидела как истукан, да и чувствовала себя так же этим вечером. Одним словом, я вела себя нелепо.

Виктория прервала наше с Элеком молчаливое общение, пробравшись на свое место и снова перекрыв мне возможность его видеть. Она наклонилась к нему, и это послужило для меня некоторым отрезвляющим сигналом, я снова стала смотреть на экран.

Я хочу быть с ним, только он и я.

В этом желании не было смысла, но это лишь еще раз доказывает, что логика и желание – совершенно разные вещи.

Что если Виктория попытается поцеловать его сегодня? Что если он ей ответит взаимностью? Я никак не могла справиться со своей ревностью, а ведь на самом деле ничего даже еще не произошло. Я заставила себя смириться с его свиданиями со школьницами, и даже когда он приводил в дом одноклассниц. Я имела в виду, что он был моим сводным братом, который, скорее всего, терпеть меня не может и уедет в свою Калифорнию после окончания учебы. Реальность такова, что между нами вообще ничего не может быть. И все же, несмотря на это, его шашни с моей лучшей подругой выводили меня из себя. Ведь она не удержится и выболтает мне все детали.

Где-то посередине моих тяжких раздумий фильм закончился. Дрю Бэрримор счастливо улыбалась, поэтому, должно быть, у фильма был хороший конец.

Когда мы выходили из зала, Бентли положил свою руку мне пониже спины. В ярком свете флуоресцентных ламп, заливших вестибюль, Элек выглядел еще более потрясающе. Виктория с видом собственницы буквально повисла на нем. Мне хотелось ненавидеть ее за это, но она ведь понятия не имела о моих чувствах к нему. Эта ситуация все больше становилась для меня невыносимой. Мне нужно было побыть одной хоть несколько минут.

– Ребята, я схожу освежусь. А вы можете пока подумать о том, куда мы пойдем поесть.

Оказавшись в безопасной тишине туалетной комнаты, я глубоко и облегченно вздохнула. Потом я умылась и помыла руки. Мне не хотелось возвращаться к своей компании, поэтому я стояла и смотрелась в зеркало. Гнев и разочарование захлестнули меня, когда я думала об этом гребаном свидании. Я схватила телефон и набрала текст для Элека.

Грета: Почему ты пришел? Тебе вообще нравится Виктория?

Отправив сообщение, я тут же пожалела, что поддалась своему импульсу. Телефон тут же завибрировал.

Элек: А если да, то что?

Горячо сожалея о том, что вообще начала этот разговор, я ничего не ответила и просто тупо смотрела на экран телефона. И на нем появился новый текст:

Элек: Нет, она мне не нравится.

Я даже не заметила, что так надолго задержала дыхание, пока весь воздух из моей груди с огромным облегчением не вырвался наружу.

Грета: А тогда зачем ты пришел?

Элек: Чтобы доставать тебя.

Грета: Почему?

Элек: А мне так нравится.

Грета: Почему?

Элек: Я не буду отвечать тебе еще раз на вопрос, пока ты не скажешь мне, почему ты так смотришь на меня, хотя я обращаюсь с тобой, как с дерьмом?

О! Боже! До сих пор я даже не подозревала, насколько очевидны мои чувства к Элеку. Какой же глупой я, должно быть, выглядела в его глазах, когда смотрела на него с безнадежным отчаяньем все это время.

Элек: Имей хоть немного самоуважения.

Что? Вот теперь он не на шутку разозлил меня.

Грета: Не беспокойся. Я больше вообще не буду на тебя смотреть.

Я просто не могла поверить, что он сказал мне эти слова. Я тупо смотрела на воду, бегущую из крана. Я не могу позволить ему увидеть, как он меня расстроил. Мне потребовалось несколько минут, чтобы собраться с духом, прежде чем я осмелилась выйти в вестибюль. Как бы это ни было трудно, я отказываюсь на него смотреть. Категорически отказываюсь.

– Какого черта ты так долго там делала? – спросил Бентли.

– Небольшая авария, ничего страшного. Сейчас все в порядке.

Виктория положила руку мне на плечо.

– Точно в порядке?

– Ну, да, да. Пошли уже.

Виктория и Элек шли впереди нас с Бентли. Она буквально повисла на его руке, в то время как Элек небрежно засунул руки в карманы. Потом мы все вчетвером забились в «Приус Бентли» и поехали в круглосуточное кафе.

В небольшом пространстве, отделенном от остального зала высокими спинками диванчиков, мне было очень трудно не смотреть на моего сводного братца, сидящего прямо напротив меня. И все же я сдержала данное себе обещание. Я смотрела куда угодно – на его наколку, выглядывающую из рукава, играла с солонкой на столе, но ни разу не подняла на него глаза. Я притворялась, что наслаждаюсь разговором с Бентли, который сидел слева от меня.

Мы сделали заказ, и мне пока удавалось ни разу не встретиться глазами с Элеком.

– Послушай, Грета, в следующую пятницу будет вечеринка у Алекса Франко. Я бы хотел, чтобы ты пошла туда со мной, – сказал Бентли.

– Конечно. Звучит заманчиво.

– Отлично. – Он наклонился и поцеловал меня в щеку.

Элек бездумно крутил в руках пачку сигарет. На месте Виктории я бы задумалась, отчего парень, с которым я пошла на свидание, даже не разговаривает со мной. Но как я могу судить?

Она повернулась к нему, пытаясь начать разговор.

– Элек, что собираешься делать после окончания школы?

– Свалю ко всем чертям из этого Бостона.

И это было все, что она получила от него в виде знаков внимания. Через несколько минут он, видимо, набрал текст под столом. У меня завибрировал телефон.

Элек: Спорим, я могу заставить тебя взглянуть на меня?

Я сделала вид, что не заметила и не стала отвечать.

Спустя пару секунд нам принесли заказ, и мы все дружно накинулись на еду. Я с удовольствием поглощала свои блинчики, когда Элек вдруг сказал Виктории:

– А у тебя, крошка, молочный коктейль вот тут.

– Где?

– Да вот здесь. – С этими словами он резко притянул ее к себе и впился ей в рот жадным поцелуем, точно так же, как он целовал меня при той памятной встрече в моем кафе. Я почувствовала, как мое лицо заливает краска гнева, когда я во все глаза смотрела на то, как медленно и чувственно двигались его губы.

– Черт вас возьми обоих, идите в отдельный кабинет, там и целуйтесь, – сказал Бентли.

Когда Элек наконец-то выпустил Викторию из объятий, она прикрыла рот ладошкой и засмеялась.

– Вау… А я уж было подумала, что не интересую тебя совсем, – сказала она.

Мой яростный взгляд встретился со взглядом Элека, и он тихо произнес:

– Я же говорил.

– Извини, я сейчас вернусь, – сказала я Бентли, выбираясь из-за столика.

Я спросила у официантки, где здесь туалетная комната, и быстро прошла туда. Но прежде чем я смогла хоть немного прийти в себя, следом за мной там появилась и Виктория.

– Что это было? – спросила она.

Я склонилась над раковиной.

– Что ты имеешь в виду?

– Да вообще все это… Элек так поцеловал меня, и в это время ты сбегаешь сюда. Ты расстроилась из-за этого поцелуя?

Я уклонилась от ответа.

– Да пусть делает, что хочет. Он просто меня достал.

– Ты не ответила на мой вопрос.

Ну, разумеется, почему бы мне просто не признаться, что я настолько одержима своим сводным братцем, что возбудилась, глядя, как он целует тебя, потому что, похоже, все, что он делает, заставляет реагировать мое тело.

– Ты же знаешь, Вик, между нами все очень сложно. И к тому же я не хочу, чтобы он сделал тебе плохо.

– Не беспокойся, я уже большая девочка. Я просто развлекаюсь. И к тому же я знаю, что он скоро уедет отсюда.

Именно этого я и боюсь.

– Просто не обращай на меня внимания, ладно? Элек выводит меня из себя. Это ничего не значит. Мне нужно немного от него отдохнуть.

– Ну ладно, если ты так говоришь. – Она скрестила руки на груди. – А как насчет Бентли, ты им довольна?

– Посмотрим. Он, конечно… хороший. Думаю, я непременно дам ему шанс.

– Отлично.

Я почувствовала на ней запах Элека и едва не сошла с ума. Эта моя реакция на его дымный мускусный запах должна была напомнить мне, что у меня крыша едет от этого парня и что с этим непременно нужно заканчивать. В тот момент я поклялась себе: что бы мне это ни стоило, я должна отделаться от тех чувств, которые испытывала к нему.

– Ну что, готова вернуться туда? – спросила Виктория.

– Да, пошли, – решительно кивнула я и сделала глубокий вдох, – я вполне готова.

Последующие события произошли настолько стремительно, что я не успела на них хоть как-то реагировать. Когда мы вышли в общий зал и направились к своему столику, раздался звон летящих на пол столовых приборов, а затем грохот. Я услышала, как громко ахнула собравшаяся толпа, а потом увидела лежащего на земле Бентли и Элека, буквально выбивающего из него дерьмо. Лицо Бентли было залито кровью, рот Элека тоже кровоточил.

– Элек, что ты делаешь? – закричала я, но он продолжал остервенело пинать ногами своего противника, вкладывая в удары всю свою силу.

К нам подбежал менеджер ресторана и с помощью официанта оттащил Элека от Бентли, скорчившегося на полу от боли. Я наклонилась над ним.

– Бентли, ты как? Что произошло?

– Этот псих накинулся на меня без всякой причины, я тоже его ударил, тогда он принялся меня избивать, я упал, и он продолжал бить меня ногами.

– Ты в порядке?

– Все нормально.

– Мне так не кажется.

Я помогла ему подняться, и он тяжело привалился ко мне. Двое мужчин продолжали удерживать Элека, и в этот момент вдалеке послышалось завывание полицейской сирены.

Что же тут произошло на самом деле?

Виктория подошла к Элеку.

– Какого черта ты на него набросился?

Он сплюнул кровь на пол.

– Не оставляй ее с ним наедине.

Я оглянулась на Бентли.

– Из-за чего все началось? Я не поняла.

– Не из-за чего. Этот фрик просто набросился на меня с кулаками.

– Ты гребаный лжец, – прорычал Элек и рванулся в его сторону, но мужчины, держащие его за руки, не позволили ему вырваться.

В зал вошли двое полицейских и, разведя парней в разные углы, принялись их допрашивать. Мы с Викторией молча стояли в стороне, ошеломленные, растерянные, не понимая, что такого ужасного могло произойти за то короткое время, что мы были в туалете, чтобы вызвать такой переполох. Мне очень хотелось бы услышать, что каждый из них сказал полицейским, но они были слишком далеко.

После того как их обоих отпустили, Элек направился к нам. Словно не замечая Виктории, он подошел прямо ко мне.

– Пошли домой. Ты не сядешь к нему в машину.

– Кем ты, черт возьми, себя возомнил, что пытаешься забрать к себе домой мою девушку?

– К ней домой, ты, придурок.

Глава 6

Поездка на такси в тот вечер с Викторией и Элеком была чрезвычайно неприятной – мы все чувствовали себя очень неловко. Бентли психанул, когда узнал, что Элек на самом деле мой сводный брат, и уехал на своем автомобиле. Причина, по которой произошла драка, так и осталась для меня тайной. Элек сел рядом с водителем, а мы на заднее сиденье. За всю дорогу домой он не произнес ни слова, даже не попрощался с Викторией.

Когда мы приехали, он по-прежнему молча поднялся в свою комнату, так громко хлопнув дверью, что я даже подпрыгнула. Я подумала было попытаться поговорить с ним, но мой инстинкт самосохранения говорил, что сейчас его лучше оставить в покое. На следующий день, в субботу, когда я проснулась, Элек уже на весь день ушел на работу в магазин велосипедов.

Мама подсела ко мне у кухонного стола из черного гранита.

– Ты не могла бы рассказать мне, что произошло вчера вечером? Рэнди позвонил его друг коп и сообщил, что Элек устроил драку во время ужина в кафе и что ты была с ним.

Я поставила чашку с кофе на стол и потерла виски.

– Мы просто ужинали: Элек, Виктория и еще один парень, Бентли, из нашей школы. Они с Элеком подрались. Мы не знаем, из-за чего случилась драка, потому что, когда это произошло, мы с Вик были в туалете. Поэтому я на самом деле знаю не больше вас.

– Видишь ли, твой отчим в ярости, и я не знаю, что с этим делать.

– Ему просто нужно спустить все на тормозах. Парни что-то не поделили, и, возможно, вины Элека в этом нет. Постарайся ему это объяснить.

– С Рэнди невозможно говорить ни о чем, что касается Элека. Я не могу понять, в чем тут дело.

– Вот и я тоже.

* * *

Я решила, что смогу поговорить с Элеком этим вечером и прождала его весь день до самого вечера. Магазин велосипедов закрывался в шесть часов, поэтому я ждала его к семи, но он так и не пришел.

Полная самых дурных предчувствий и тревог, я не могла заснуть. Наконец, около полуночи на лестнице раздались шаги, и я услышала, как хлопнула дверь в комнату Элека.

Ну, по крайней мере, он дома.

Буквально минуту спустя дверь в его комнату распахнулась с громким треском.

– Какого черта, Элек? Ты напился, – услышала я вопль Рэнди.

Я подскочила и приложила ухо к стене.

– Привет, па-па, – невнятно произнес Элек.

– Похоже, парень, я начинаю тобой чертовски гордиться. Сначала ты устраиваешь драку и позоришь меня на всю округу, а потом еще имеешь наглость заявляться в мой дом пьяным в лоскуты? Ну, так ты еще пожалеешь, что вообще пришел сегодня домой.

– Да неужели? И что ты собираешься делать? Ударить меня? Ведь это единственное, что ты пока еще не делал. Я давно готов к этому.

– Тебе бы этого очень хотелось, ведь так? Так вот, я не собираюсь тебя бить.

– Да, правда… ты не станешь меня бить. Ты просто будешь ненавидеть меня… как, впрочем, и всегда. Временами мне даже хотелось, чтобы ты на самом деле избил меня и оставил, наконец, в покое.

– Ты лузер, Элек.

– Скажи мне хоть что-нибудь новенькое.

– Ладно, я скажу тебе кое-что новое для тебя. После всего этого я не собираюсь помогать тебе, оплачивая учебу в колледже. Сам решай свои проблемы. Сегодня вечером я принял решение. Все деньги, которые предназначались тебе, я отдам Грете.

ЧТО? Только не это!

Между тем Рэнди продолжал орать:

– Я не собираюсь отдавать свои с трудом заработанные деньги неудачнику, который хочет стать писателем, как какой-нибудь слюнтяй. Если когда-нибудь передумаешь и захочешь сделать настоящую карьеру, придешь ко мне, поговорим. А до тех пор я ни гроша на тебя не потрачу.

– Так ты никогда и не хотел платить за мой колледж, и ты сам это прекрасно знаешь.

– С чего бы мне хотеть… Зачем вообще помогать человеку, который с первого дня своего рождения только и делал, что разочаровывал меня?

– Вот с этого и надо было начинать… Ты ведь ненавидишь меня с того самого дня, когда я родился? У меня никогда не было ни единого шанса, ведь так? И все потому, что мама не сделала аборт и не убила меня, как ты ее об этом просил.

– Это гнусная ложь. Это она тебе сказала?

– Даже если бы она мне этого не сказала, я бы и сам догадался. Ведь поэтому ты все это время медленно убиваешь меня словами, чтобы исправить ее ошибку.

У меня сердце разорвалось от этих слов.

– Вот как? Тогда почему ты до сих пор не умер, Элек?

Я буквально задохнулась от ужаса. Я просто не могла больше стоять и слушать все это. Я ворвалась в соседнюю комнату и ужаснулась еще больше, обнаружив, что Элек сидит на краю кровати, обхватив руками голову. От него сильно пахло алкоголем. Его спина и плечи поднимались и опускались в такт тяжелому частому дыханию.

– Рэнди! Прекрати! Пожалуйста, остановись! – Отчим стоял со скрещенными руками, безучастно глядя на меня холодными глазами. В этот момент человек, стоящий передо мной, показался мне совершенно чужим. – Это ведь твой сын! Мне нет дела до того, что ты убедил себя в том, что он не заслуживает этого. Ничто не может оправдать такие ужасные слова, сказанные своему ребенку!

– Грета, ты просто не понимаешь, не знаешь всю нашу историю… – начал Рэнди.

– Мне не нужно ничего знать, чтобы понять, что страшные слова, сказанные тобой сейчас, могут ранить сильнее, чем любое оружие. И я не собираюсь позволить тебе так с ним обращаться.

Никто из них не произнес ни слова. В комнате повисла напряженная тишина. Дыхание Элека, кажется, начало успокаиваться, как и мое. Я повернулась к Рэнди.

– Тебе сейчас лучше уйти.

– Грета…

– Убирайся, – закричала я во всю силу своих легких.

Рэнди покачал головой и вышел из комнаты, оставив меня один на один с Элеком, который сидел все в той же позе.

Я сходила в свою комнату, вернулась с бутылкой воды и протянула ему, почти коснувшись его губ.

– Вот, выпей.

Он залпом осушил бутылку, раздавил в руке пластик и отбросил. Я опустилась на колени, чтобы снять с него ботинки.

Он что-то невнятно пробормотал, я не смогла разобрать ни слова. Я встала и откинула с кровати одеяло.

– Давай ложись.

Он стянул куртку и небрежно бросил ее на пол, затем подполз по кровати к подушке, лег на живот и закрыл глаза.

Я села рядом с ним на кровать, все еще потрясенная не только тем, что произошло между отцом и сыном, но и своим вмешательством. Мне было безумно больно за Элека и стыдно за Рэнди. Я понимала, что мне предстоит разговор с мамой завтра утром. Как она могла не услышать, что здесь происходит, и не вмешаться?

Дыхание Элека стало ровным, он заснул. Я разок провела рукой по его шелковистым черным волосам, наслаждаясь возможностью свободно прикасаться к нему, пока он об этом не знает. Я слегка коснулась пальцем его губы, поврежденной в драке с Бентли. Рана была как раз рядом с его кольцом, и я с содроганием подумала, что губа, видимо, была разорвана этим кольцом.

Теперь мне стала яснее причина его вечно вызывающего, демонстративного поведения и злости, но все же я понимала, что почти ничего не знаю о жизни Элека.

Он выглядел таким невинным во сне. Без ухмылок и сверкающих глаз, легче было разглядеть паренька, обычно скрывающегося за суровой внешностью, который, как я сейчас только что поняла, был просто психологически раздавлен человеком, женатым на моей матери. На мои глаза навернулись горькие слезы, когда я поправляла одеяло на брате, а потом я тихонько ушла.

Вернувшись к себе в кровать, я думала об иронии ситуации, в которой мы все оказались, – парень, который только и делал, что прогонял и запугивал меня, похоже, был единственным человеком в мире, которого мне хотелось защищать.

* * *

На следующее утро, когда я проснулась, Рэнди с мамой уже уехали в двухдневное путешествие по западной части штата. На кухонном столе мама оставила мне записку.

Сегодня рано утром Рэнди удивил меня, предложив совершить небольшое путешествие в честь моего дня рождения в Беркшир. Он даже заказал машину к тому часу, когда я проснулась! Мне не хотелось тебя будить. Это всего на одну ночь. Мы вернемся вечером в понедельник. В холодильнике полно еды для тебя и Элека. Звони, если что-нибудь понадобится. Люблю тебя.

Надо же, как здорово получилось! Я была уверена, что отчим организовал все это лишь для того, чтобы избежать разговоров о вчерашнем происшествии. Я тут же схватила телефон и набрала маме сообщение:

Приятного путешествия, но, когда вы вернетесь, нам нужно будет серьезно поговорить о том, что происходит между Рэнди и Элеком.

Элек не выходил из своей комнаты до двух часов дня. Когда он притащился на кухню, то был похож на ожившего мертвеца – волосы всклокочены, глаза налиты кровью.

– Доброе утро, ясно солнышко, – приветствовала я его.

– Привет, – слабым спросонья голосом прошептал Элек. Он налил кофе и сунул его в микроволновку.

– В общем, так, наши родители уехали в двухдневное путешествие. Вернуться в понедельник вечером.

– Это ужасно, – буркнул он.

– Что ужасно? Что они уехали?

Он вытащил кофе, сделал глоток и поморщился.

– Нет, что вернутся.

– Послушай, мне так жаль, что…

– Я не могу сейчас. – Он закрыл глаза и выставил передо мной ладонь в останавливающем жесте. – Не могу говорить с тобой. Каждое твое слово звучит у меня в голове, как визг бензопилы.

– Извини. Я понимаю. У тебя голова болит с похмелья.

– Ну, и это тоже.

Я закатила глаза, а он неожиданно подмигнул мне, заставив мое сердце трепетать. Я села, поджав под себя ноги, на кушетку рядом с кухней.

– Какие планы на сегодня?

– Прежде всего, привести в порядок свою гудящую голову.

– Понятно, – засмеялась я. – А потом?

– Не знаю, – он пожал плечами.

– А как насчет того, чтобы прогуляться и где-нибудь перекусить? – спросила я, стараясь, чтобы мое предложение прозвучало как можно небрежнее.

Он явно встревожился и растерянно поскреб щетину на подбородке.

– Ну…

– Что, ну?

Он поспешно схватился за телефон.

– Нет, на самом деле, видишь ли… у меня свидание.

– И с кем же?

– С… ммм…

– Сам не знаешь? – рассмеялась я.

Он с растерянным видом потер лоб.

– Подожди минутку…

– Да, печальный случай. – Я насмешливо прищурилась.

– А, вспомнил, с Кайли… да… с Кайли.

Если бы Кайли только знала, насколько легко заменяемой она была в череде его девушек! Втайне я была рада, что он не назвал Викторию, потому что, как я знала, моя подруга все еще не выбросила из головы мысль захомутать Элека, и ее не могла остановить даже сцена, устроенная им на нашем, так сказать, «двойном свидании». Она прислала ему, по меньшей мере, одну эсэмэску вчера, и, если честно, ее отчаянное желание увидеться с моим братом, несмотря ни на что, меня жутко раздражало.

Ранним вечером того же дня я лежала, свернувшись калачиком на кушетке с книгой в руках, когда Элек спустился вниз. Я тут же инстинктивно села, выпрямилась и поправила на себе одежду. Запах его одеколона, донесшийся до меня через всю комнату, подействовал на меня подобно афродизиаку, прежде чем я хотя бы успела повернуться и взглянуть на него. На нем были черные брюки и очень подходящая к ним темно-бордовая рубашка с закатанными рукавами. Его волосы были стильно уложены в художественном беспорядке, и если не считать пореза на нижней губе, напоминающего о драке, выглядел он просто великолепно, гораздо лучше, чем когда-либо прежде. Да что там, на самом деле, даже поврежденная губа смотрелась невероятно сексуально. Казалось, сама энергетика в комнате менялась каждый раз, когда он входил. И все мои чувства тут же услужливо сообщали мне об этом.

Я невольно вспомнила слова, присланные им мне в тот вечер: Имей хоть немного самоуважения.

Черт! Я заставила себя снова уставиться в книгу, потому что, совершенно очевидно, никогда не могла скрыть свое влечение к нему, когда бы я на него ни смотрела. Но, просто еще раз вспоминая о тех обидных словах, которые тогда меня буквально убили, я подумала, что едва не забыла о своей клятве – никогда больше не смотреть на Элека после всего, что произошло с Бентли и Рэнди.

Он сгреб свои ключи с тумбочки.

– Я ухожу.

– Пока, – ответила я, изо всех сил стараясь не отрывать взгляда от книги.

Дверь с громким стуком захлопнулась, и я наконец-то смогла перевести дух. Какое счастье – я одна. Прошло довольно много времени с тех пор, как мой дом последний раз оставался полностью в моем распоряжении, и, хотя некая жалкая часть моей сущности желала, чтобы Элек остался здесь, со мной, еще больше мне хотелось побыть в одиночестве.

В конце концов, я заказала китайскую еду, и почти сразу после того, как мне ее доставили и я открыла коробку с креветками Ло мейн, на моем телефоне зазвенел сигнал эсэмэс.

Элек: Я помню, что было прошлым вечером.

Грета: Правда?

Элек: Ты стояла на коленях в ногах моей кровати. Ты поимела меня?

Грета: Ну и шуточки у тебя! Я снимала с тебя ботинки, пьяная ты задница.

Элек: Ни фига себе. Так ты, оказывается, обувная фетишистка.

Грета: Хватит хохмить.

Элек: подмигивающий смайлик.

Грета: Разве ты не должен быть сейчас на свидании?

Элек: А я на свидании.

Грета: Тогда почему ты не обращаешь внимания на свою девушку?

Элек: Мне больше нравится доставать тебя.

Телефонный звонок прервал мои мысли, прежде чем я придумала, что написать Элеку. Звонил Бентли. Черт! Я совсем не была уверена, что мне стоит отвечать на этот звонок.

– Алло.

– Привет, Грета.

– Привет. Почему ты звонишь?

– Элека там нет рядом?

– Нет. А что?

– Ты забыла куртку в моей машине в тот вечер. Может, я зайду к тебе и занесу ее?

– М-м-м… давай. Думаю, это неплохая идея.

– Здорово. Я буду у тебя через двадцать минут.

Я дала отбой и только тут заметила, что Элек прислал мне несколько сообщений за то время, что я разговаривала с Бентли.

Элек: На самом деле мое свидание – фальшак.

Элек: Девушка оказалась парнем.

Элек: Ржунимагу.

Элек: #Никаких парней#Элек любит кисок.

Истерически расхохотавшись, я набрала ответ:

Грета: Прости, мне позвонил Бентли. Я забыла в его машине куртку, и он сейчас везет ее мне.

Буквально через две секунды после того, как я отправила сообщение, раздался звонок.

– Он настоящий козел. Ни в коем случае не пускай его в дом.

– Он просто занесет мне куртку.

– Позвони ему и скажи, пусть оставит ее на крыльце.

– Я не собираюсь этого делать. Нет никаких причин поступать так. Что бы ни произошло между вами.

Звонок прервался. Нет, он просто бросил трубку! И у него еще хватает наглости указывать мне, что я должна делать, ничего при этом не объясняя!

Десять минут спустя входная дверь распахнулась, и я буквально слетела с дивана. В комнату влетел запыхавшийся Элек.

– Он уже здесь?

Какого черта!

– Нет. А ты чего примчался?

– Похоже, ты не обратила на мои слова никакого внимания. Так что у меня не осталось выбора, кроме как вернуться домой.

– Если ты не собираешься объяснять мне, почему я должна держаться подальше от Бентли, как ты можешь ожидать, что я тебя послушаюсь?

Он в растерянности провел пятерней по волосам.

Раздался звонок в дверь, и Элек, оттолкнув меня, пошел открывать дверь сам.

Лицо Бентли мгновенно лишилось всяких красок.

– Что ты делаешь дома? Она же сказала, что тебя нет.

Элек выхватил куртку из рук Бентли и захлопнул дверь перед самым его носом. А потом запер ее.

– Я сама выйду к нему. Прочь с дороги.

Он повернулся спиной к двери и сложил на груди руки.

– Тебе придется пройти сквозь меня. И разве ты не слышала, как только что отъехала его машина? Этот гребаный мажор просто хлюпик.

Я сделала несколько вдохов и выдохов, убеждая себя, что не стоит на этом зацикливаться. Как говорится, проехали. В действительности я совершенно не хотела встречаться с Бентли, но стремление Элека командовать меня жутко раздражало. У него не было никакого права вмешиваться в мою жизнь и руководить мной, тем более когда он сам закрылся от меня. Напряжение, повисшее в воздухе, стало невыносимым, и чтобы как-то разрядить обстановку, я вернулась к кофейному столику, на котором стояла коробка с китайской едой. Мы все это время молчали, пока я не решилась разбить лед.

– Это еда из китайского ресторанчика на углу, хочешь?

Элек, казалось, все еще сердился, но тем не менее подошел ко мне и, взяв контейнер из моих рук, принялся жадно поглощать содержимое.

– Проголодался? А разве ты не ел на своем свидании?

Он с шумом втянул лапшу в рот.

– Не-а.

– Она сильно расстроилась, что ты ее бросил?

– Нет, – промычал он с набитым ртом.

Облокотившись локтями на столешницу и подперев голову руками, я спросила:

– Если ты не смог поесть на свидании, то что же ты там делал?

– М-м-м… Райли захотелось пойти в боулинг.

– Райли? Мне показалось, ты говорил, что ее зовут Кайли.

Он виновато усмехнулся и засунул в рот спринг-ролл.

– Упс.

Не зная, как на это реагировать, я закатила глаза и потянулась за последним спринг-роллом, прежде чем он проглотит и его.

– Знаешь, я тут хотела посмотреть фильм на Netflix[4], если хочешь присоединяйся.

Он перестал жевать на мгновение и быстро взглянул на меня.

– Да что с тобой не так, дьявол тебя побери?

– Извини, не поняла.

– Не важно, насколько дерьмово я с тобой обращаюсь, ты все равно пытаешься тусоваться со мной?

Я закипела от возмущения, казалось, из моих ушей сейчас вырвется пар.

– А никто не просил тебя являться домой сегодня вечером! Я вообще мечтала побыть дома одна.

– Да неужели? Собиралась поваляться на диване со своим вибратором или типа того?

У меня упало сердце. Мой вибратор! Вот черт!

Он ведь тоже лежал в ящике для белья. Я забыла, что сунула его туда, после того как навела порядок в прикроватной тумбочке. Я давно им не пользовалась и совершенно про него забыла.

Так он забрал и его тоже!

Между тем Элек продолжал издеваться:

– Полюбуйся на себя. Ты что, только что поняла, что он пропал? И как же ты выходишь из положения? Одно из двух, либо ты стерла себе пальцы, либо серьезно нуждаешься в ком-то, кто поможет снять напряжение.

Мое лицо окрасилось в сотню оттенков красного.

– Ты негодяй! – У меня снова дернулся глаз.

– Ну вот, ты опять мне подмигиваешь. Извини, ничем не могу тебе помочь. Может, тебе стоит посмотреть… немного другой фильмец на ночь? Может, он тебе поможет? У меня есть такие, могу одолжить один… ну ты знаешь… который поможет тебе чуток подмокнуть.

Слова, сказанные им в тот вечер, снова вспыхнули в моей голове.

Имей хоть немного самоуважения.

Я решила, что покончу с этим сегодня. Впредь я собираюсь вести себя достойно, поэтому я гордо, ни слова не говоря, вернулась в свою комнату, однако перед этим я схватила контейнер с остатками китайской еды и вывалила все это Элеку на брюки.

– Намочись сам, кретин.

Его грубый, резкий смех резанул мне по сердцу, когда я поднималась по лестнице.

В эту ночь я вся буквально дымилась от негодования, крутясь на кровати и сбивая в комок простыни. Что он думает о себе, и вообще, он кто такой со своим пассивно-агрессивным поведением? Он специально все разыграл так, будто это именно я ищу его внимания, когда он писал свои сообщения во время своего так называемого свидания, а потом нарочно примчался рано домой, чтобы помешать мне встретиться с Бентли.

Эти мысли крутились у меня в голове, мешая мне спать, пока около двух часов ночи я не услышала пронзительный, отчаянный крик из комнаты Элека.

Глава 7

Элек метался по кровати во сне и кричал:

– Мамочка, пожалуйста, нет! Проснись, проснись!

Он тяжело дышал, подушка и одеяло валялись на полу.

– Ну пожа-а-алуйста! – всхлипывал он.

Я потормошила его, мое сердце при этом бешено колотилось.

– Элек, Элек! Проснись! Это просто ночной кошмар!

Все еще в полусонном состоянии он схватил и сжал до боли мою руку. Потом он открыл глаза, но был все еще во власти своего кошмара. На его лбу блестели капли пота. Он резко поднялся и сел, глядя на меня в такой растерянности, словно не понимал, где находится.

– Это я, Грета. Тебе приснился кошмарный сон. Я услышала твой крик и подумала, что случилось что-то ужасное. Все хорошо. С тобой все хорошо.

Его дыхание, сначала бурное, постепенно успокаивалось. Он разжал стиснутую руку, и в его глазах появилось осмысленное выражение. Посмотрев на мою руку, он выпустил ее из своих пальцев.

– Вот уже во второй раз я застаю тебя в моей комнате, когда пребываю в полубессознательном состоянии. Откуда мне знать, что ты не специально здесь околачиваешься, чтобы поиметь меня, пока я сплю?

Ты что, издеваешься?

Да что же это такое! Хватит с меня этого дерьма!

Возможно, все дело было в том, что я вся извелась и не смогла заснуть, или в том, что я полностью истощила лимит своего терпения к его подколам и издевательствам, но вместо ответа я просто взяла и со злостью, изо всех своих сил толкнула его. Быть может, это было очень по-детски, но мне вдруг смертельно захотелось так сделать, и именно этот мой поступок неожиданно оказался той соломинкой, что переломила спину верблюду.

Он неожиданно, от души, рассмеялся, и это разозлило меня еще больше.

– Ну, что ж, очень вовремя, черт возьми!

– Прости, не поняла?

– Я давно ждал, что ты, наконец, потеряешь терпение.

– А ты думаешь, это очень смешно, что ты вынудил меня сделать это?

– Нет, я думаю, что это ты смешная, действительно, очень смешная. Мне ничто не доставляет такого удовольствия, как подшучивать над тобой.

– Что ж, замечательно. Очень рада, что могу тебя развлечь.

Черт, черт, черт! Предательские слезы начали наворачиваться мне на глаза.

Нет, пожалуйста, только не это!

Но я ничего не могла с собой поделать, наступили те самые дни месяца, и у меня никак не получалось контролировать свои эмоции. Я попыталась прикрыть лицо руками, но поняла, что он все-таки увидел мои слезы.

Его улыбка погасла.

– Это еще что за дерьмо?

Мне пришлось просто уйти. Я никак не могла объяснить ему свою идиотскую реакцию, тем более я и сама себя сейчас плохо понимала. Я резко развернулась и выбежала из его спальни, громко хлопнув дверью. Потом забралась в постель, натянула на голову одеяло и крепко зажмурилась, хотя и понимала, что заснуть сейчас просто не в состоянии.

Дверь моей комнаты со стуком растворилась, зажегся свет.

– Может, помиримся? – услышала я голос Элека.

Я откинула одеяло, обернулась и к своему ужасу увидела, что он стоит с членом в руках. И не просто с каким-то членом. Это был мой собственный член. Мой вибратор. Мой фиолетовый резиновый пенис в натуральную величину.

А Элек еще и помахивал им.

– Слов нет, как я сожалею, что спер твой искусственный хрен…

Я повернулась к нему спиной и спряталась от него под одеялом.

– Эй, хватит. Ты что, серьезно там плачешь из-за этого?

Я затаилась под одеялом, надеясь, что он просто уйдет, если я не буду ему отвечать. Я поняла свою ошибку только тогда, когда услышала щелчок и жужжание, а затем почувствовала, как Элек садится на мою кровать.

– Если ты не улыбнешься, мне придется пощекотать тебя твоим дружком.

Он прикоснулся вибратором к моему бедру, и я, вздрогнув, сбросила одеяло. Я попыталась схватить вибратор, но он его не отпускал и продолжал щекотать меня им, быстро проводя по спине, по ногам и ступням сзади.

Я изо всех сил пыталась сдержать смех.

– Сейчас же прекрати!

– Даже не надейся.

Мои попытки сдержаться потерпели полное фиаско, когда он засунул жужжащий вибратор мне под мышку. Я истерически захихикала. Он громко расхохотался в ответ прямо мне в ухо.

И каким же образом я в результате оказалась посредине ночи в одной постели с Элеком, который машет перед моим носом вибратором?

Я так хохотала, что едва не умерла от этого, по крайней мере мне так казалось.

Смерть от резинового члена.

Наконец он сжалился и выключил его. Жужжание прекратилось, и это дало мне несколько минут, чтобы перевести дух и немного успокоиться.

– Ну и что ты остановился?

– Я хотел заставить тебя смеяться. Миссия выполнена. – Он протянул мне вибратор. – Вот, держи.

– Спасибо.

Он приподнял бровь.

– Завтра вечером у тебя будет вечеринка в трусах? Может, пригласишь меня в гости?

– Очень смешно, – фыркнула я, засунув возвращенное мне имущество в боковой ящик тумбочки и сделав мысленную пометку не забыть переложить его завтра в более надежное место. Элек лежал рядом со мной, прислонив голову к изголовью кровати. Мы не касались друг друга, и все же я чувствовала тепло его тела, слышала его дыхание в тишине.

Когда мой взгляд скользнул по его груди, задержавшись на шести впечатляющих кубиках живота, во мне начала подниматься волна желания. Краешек его трусов выглядывал из-за пояса коротких спортивных штанов. Его обнаженные длинные ноги выглядели невероятно сексуально. Я сделала над собой усилие и отвела от него глаза, уставившись в потолок.

В тишине его голос прозвучал неожиданно хрипло.

– На самом деле, я не собирался приезжать сюда, Грета.

Он в первый раз за все время назвал меня по имени!

И оно так здорово прозвучало из его уст. Я повернулась к нему снова, а он продолжал, не глядя на меня:

– Я был близок к тому, чтобы пропустить свой рейс и улететь куда-нибудь еще.

– И что заставило тебя передумать?

– Я не мог так поступить со своей матерью. Не хотел, чтобы она беспокоилась обо мне.

– Я могу понять, почему тебе не хочется оставаться здесь. Вначале до меня не доходило, но, услышав, как Рэнди разговаривает с тобой, я начала понимать, почему ты так злишься на него. Но все же я никак не могу понять, с чего вдруг ты накинулся на Бентли тем вечером?

– Почему ты думаешь, что именно я виноват в той драке?

– Потому, что ты не захотел мне ничего объяснять, и это именно ты бил его ногами, когда он упал.

Элек зло рассмеялся.

– А еще потому, что я выгляжу плохим парнем, ведь так? И все в этой гребаной кафешке, конечно, сразу подумали, что я просто слетел с катушек и начал избивать этого милого мальчика просто для собственного удовольствия. Возможно, у меня и есть привод за то, что я, несовершеннолетний, пил и курил травку. Но я никогда в своей жизни ни на кого не набрасывался и даже ни разу никого не ударил до того вечера.

Ого! Вот это признание!

– Так почему бы тебе не рассказать мне, что случилось?

– Потому что, несмотря на все, что ты обо мне думаешь, и на то, что я люблю подкалывать тебя, я не хочу, чтобы тебе было больно.

– Ничего не понимаю.

Он перевернулся на бок и, наконец, первый раз за все время нашего разговора взглянул на меня.

– В тот первый день, когда ты наткнулась на меня в ванной комнате, мне действительно захотелось подразнить тебя. Ты сказала, что никогда прежде не видела голого парня, и я решил, что ты просто шутишь. И теперь, ну… в общем, я чувствую себя виноватым, что вел тогда себя с тобой как полное дерьмо.

Я поерзала, немного нервничая из-за того, какое направление принял наш разговор.

– Ну, хорошо, допустим, но какое это имеет отношение к тому, о чем мы сейчас говорили?

– Этот придурок не знал, что я твой сводный брат, и пока тебя не было, он принялась заливать, что собирается на следующей неделе пригласить тебя на вечеринку, каким-нибудь образом напоить, а потом трахнуть. Твой бывший парень заключил с ним пари, что он не сможет затащить тебя в постель, потому что ты девственница. И если ты в конце концов отдашься Бентли, то твой бывший заплатит ему пятьсот долларов.

Я прижала ладонь ко рту.

– Боже. Какая мерзость!

Элек сочувственно кивнул мне.

– Вот поэтому… ну да, я врезал ему.

– И ты позволил всем думать, что именно ты виноват в этой драке…Ты промолчал, когда Рэнди вываливал на тебя все это дерьмо! Ты просто хотел защитить меня, да?

– Я, честно, не знал, как сказать тебе о том, что они собирались с тобой сделать. Но сегодня стало ясно, что мое предупреждение держаться от него подальше ты попросту игнорируешь, поэтому мне пришлось сказать все, как есть.

– Спасибо.

– Мне нравилось досаждать тебе. Это была как будто месть моему отцу – издеваться над дочерью Сары. Но в конечном итоге это перестало казаться такой уж забавной игрой. И сегодня, когда ты расплакалась, я понял, что слишком далеко зашел и что для тебя это вовсе не игра. Возможно, тебе в это трудно поверить, но я никогда не хотел навредить тебе, и уж тем более я не собираюсь, черт возьми, стоять в стороне и наблюдать, как кто-то пытается причинить тебе боль.

Он снова повернулся лицом к потолку, и, закусив губу, покачал головой, словно обдумывая то, что только что мне сказал. Я не удержалась и легко провела пальцем по его губам, остановившись на ранке, которую он получил во время драки. Он закрыл глаза. Мое сердце пустилось вскачь, когда я заметила, как все сильнее учащается его дыхание, пока я вожу пальцем по его губам.

– Мне так жаль, что ты пострадал из-за меня.

– Это того стоило, – быстро ответил Элек.

Я отняла палец от его губ, и он посмотрел на меня. Обычно саркастический, его взгляд на этот раз был искренним и открытым. Раз уж мне удалось завладеть его вниманием, я решила воспользоваться представившейся мне возможностью и сменила тему.

– Ты хочешь быть писателем?

Он снова перевел взгляд на потолок.

– А я уже писатель. Я начал писать еще в детстве.

– А о чем твой роман «Мальчик и Лаки»? Почему ты смутился и не захотел говорить со мной о нем?

Он повернулся на кровати и с явной неохотой и смущением произнес:

– Я и сейчас не готов говорить о нем. – Внезапно он улыбнулся и, чуть поколебавшись, добавил: – Вообще-то Лаки на самом деле был моим псом.

Я не смогла не улыбнуться в ответ.

– И ты написал о нем историю?

– Вроде того. Это что-то вроде фантастической версии моей жизни с ним. Лаки был не только моим лучшим другом, только он мог меня успокоить и утешить, когда я был ребенком. Я тогда страдал от такой фигни, которая называется синдром дефицита внимания и гиперактивности, и должен был все время пить лекарства.

С того момента, как мама принесла Лаки домой, я стал вести себя гораздо лучше. Так что, хотя история основывается в какой-то степени на моей жизни с Лаки, она в большей степени рассказывает о мальчике со сверхспособностями, которые он использует для того, чтобы раскрывать преступления. Все дело в том, что он способен разобраться в шуме, который появляется в его голове только тогда, когда с ним рядом его пес. В какой-то момент пса похищают ради получения выкупа, и остальная часть истории повествует о том, как мальчик сумел спасти его и вернуть домой. Это все происходит в Ирландии.

– Здорово! А почему в Ирландии?

– Я всегда тащился от всего, связанного с Ирландией. – Элек показал на два трилистника, татуировку на своем прессе. – Думаю, что это мой способ хоть так установить связь с моей второй, ирландской частью моей натуры, той, что досталась мне от Рэнди, ведь с самим Рэнди у меня нет настоящих отношений. Звучит, конечно, хреново, но это единственное объяснение, которое я могу придумать.

– А что случилось с Лаки? С твоим Лаки?

– Он умер вскоре после того, как Рэнди бросил мою мать. Так что беда не приходит одна.

Я положила руку ему на плечо.

– Мне так жаль, Элек.

– Да ладно, все нормально.

Глядя на свою ладонь, лежащую поверх татуировки на его руке, я долго и мучительно думала, прежде чем задать следующий вопрос.

– Почему Рэнди так обращается с тобой?

Элек окинул меня внимательным взглядом.

– Спасибо, что вступилась за меня прошлым вечером. Я не был так уж сильно пьян и слышал все, что ты говорила. Я никогда этого не забуду. – Он закрыл глаза. – Но я не хочу больше говорить о нем, Грета. Это очень длинная история, и слишком сложная, чтобы рассказывать ее в половине третьего ночи.

Я не собиралась дальше испытывать свою удачу. Я и так получила от него гораздо больше информации, чем когда-либо прежде.

– Ладно. Не будем больше об этом говорить. – И после довольно долгого молчания я спросила: – А мне можно прочитать твою книгу?

Он засмеялся и покачал головой.

– Не слишком ли много вопросов для одной ночи?

– Просто я очень обрадовалась возможности хоть немного узнать своего сводного брата.

Он понимающе кивнул.

– Я не знаю пока, хочу ли я, чтобы ты читала мою книгу. Ее еще никто не читал. Я продолжаю убеждать себя, что собираюсь выяснить, смогу ли я ее напечатать, но едва ли я когда-нибудь на это решусь. Она несовершенна, но когда я писал ее, то был абсолютно счастлив. Я почти уверен, что там полно ошибок, которые я не смог уловить.

– Мне будет очень приятно читать ее. И если я обнаружу ошибки, то непременно скажу тебе о них. Английский – мой любимый предмет в школе.

Он улыбнулся и закатил глаза в шутливом нетерпении.

– Хорошо, я подумаю об этом.

– Ладно, это справедливо.

Когда он снова посмотрел на меня, его серые глаза влажно блеснули в свете лампы. Он поудобнее устроился и на подушке и расслабился.

– Расскажи мне о своем отце, – попросил он.

Элек внимательно, с сочувствием смотрел на меня, и я была очень тронута этой просьбой. Я вздохнула и начала рассказывать.

– Его звали Кит. Он был бостонским пожарным и очень хорошим человеком. Моей маме было семнадцать, когда она с ним познакомилась, а он был старше, ему было больше двадцати, поэтому они встречались тайно. Он стал ее единственной настоящей любовью. Мы жили очень просто, но все были счастливы. Он называл меня своей маленькой принцессой. Однажды он пожаловался на кашель, и вскоре, приблизительно через месяц, у него обнаружили рак легких. Через полгода его не стало.

Элек положил свою теплую ладонь поверх моей руки, все еще сжимавшей его бицепс. Его прикосновение пронзило меня как током. Я никогда даже вообразить не могла, что простое касание рук может заставить меня испытать такую гамму чувств, которых я прежде не знала.

– Мне жаль, что тебе пришлось пройти через все это, – просто сказал он.

– Да, мне тоже. Он оставил мне несколько писем, по одному на каждый мой день рождения, до тех пор пока мне не исполнится тридцать. И в свой день рождения я каждый раз читаю его письмо.

– Он должен гордиться тобой. Ты очень хороший человек.

Не знаю, что я такого сделала, чтобы заслужить симпатию Элека, которая выражалась в его дружеской ласке, но мне это очень нравилось. И в то же время я ждала, что все это вот-вот закончится.

– Спасибо. – Я встретилась с ним взглядом и сразу резко отвернулась. Он убрал руку с моей руки, и я почувствовала, как он пальцами коснулся моего подбородка и развернул мою голову так, чтобы я снова смотрела ему в глаза.

– Не делай так.

– Не делать что?

– Не отворачивайся от меня. Я понимаю, что это моя вина. Я заставил тебя думать, что я будто бы не хочу, чтобы ты смотрела на меня – насчет самоуважения – все это фигня. Из всего, что я говорил тебе, это была самая большая ложь, и я больше всего сожалею об этих своих словах. Я начал терять свои защитные барьеры и запаниковал. Дело не в том, как ты смотришь на меня. Проблема во мне, в том, какие чувства поднимаются во мне, когда ты на меня смотришь, чувства, которые я не могу, не должен к тебе испытывать, в то же самое время… нет ничего хуже для меня, когда ты перестала на меня смотреть, Грета.

Он испытывает ко мне чувства?

– А что, как тебе кажется, я думаю, когда смотрю на тебя? – спросила я.

– Мне кажется, что я тебе нравлюсь, хотя ты думаешь, что это плохо. – Я улыбнулась, соглашаясь с ним, а он продолжал: – И еще ты постоянно пытаешься понять, что я собой представляю.

– Ну да, а ты делаешь все, чтобы я не смогла тебя понять.

– А иногда ты смотришь на меня так, будто хочешь, чтобы я снова тебя поцеловал, но при этом не знаешь, как себя вести, если я это все-таки сделаю. Тот поцелуй… из-за него я и убрался тогда из ресторана так быстро. Он начинался как шутка, а потом вдруг стал чертовски настоящим для меня.

Мое сердце встрепенулось при мысли о его чувствах в тот вечер.

– Я кажусь тебе привлекательной? – Выпалила я и тут же почувствовала себя очень глупо. – То есть я хотела сказать… я ведь совсем не похожа на тех девушек, с которыми ты встречаешься. У меня не такая большая грудь и цвет волос не очень… Я полная противоположность тем, кого ты приводишь к себе домой.

Он хмыкнул.

– Это точно. Ты – им полная противоположность. – Он чуть наклонился ко мне. – Но с чего ты взяла, что я предпочитаю таких девушек? Только потому, что я привожу их домой? Просто эти девчонки, они… покладистые, так скажем, но они ничего для меня не значат. Они не пытаются меня узнать. Они просто хотят перепихнуться со мной. – Он приподнял бровь. – Потому что я действительно хорош в этом.

Я нервно рассмеялась.

– Могу себе представить.

За одно мгновение сам воздух между нами накалился от напряжения. Ничто никогда не возбуждало меня больше, чем та уверенность в своем сексуальном превосходстве, которую Элек излучал в тот момент.

Я была крайне заинтригована и полна любопытства.

Его взгляд медленно скользил по моему телу от головы до кончиков пальцев ног.

– И, отвечая на твой вопрос, могу сказать, что в любом случае твое тело нравится мне гораздо больше, чем их.

Ошеломленная и возбужденная этим признанием, я сжала пальцами подушку.

– Почему? – едва слышно выдохнула я.

– Тебе нужны детали? – понизив голос, воркующе спросил он. Его губы изогнулись в улыбке, он придвинулся ко мне так близко, словно хотел прошептать мне на ухо какой-то страшный секрет. – Ладно… ты маленькая, подтянутая, гибкая, а твои сиськи… они совершенные по форме и размеру, именно то, что надо. – Он перевел взгляд на мою грудь. – И еще я вижу, что у тебя обалденные соски, и они радостно приветствуют меня прямо сейчас. К тому же такое случается не в первый раз. – Я подсунула ладошку под щеку и расслабилась, словно слушала прекрасную эротическую сказку на ночь. Элек понизил голос еще больше и едва слышно прошептал: – Как бы мне хотелось пососать их, Грета.

Слова, слетавшие с его губ, подобно дыханию, подействовали на меня настолько возбуждающе, что я почувствовала влагу и пульсацию между ногами. Я жаждала продолжения и потому прошептала:

– А еще что тебе нравится?

– У тебя еще и попка обалденная. В тот вечер, когда мы ходили в кино, на тебе была короткая красная юбка. Каждый раз, когда по дороге этот мерзавец тянул руку к твоей заднице, я сходил с ума от ревности. Я хотел быть единственным парнем, который может прикасаться к тебе.

Я ничего не могла с собой поделать. Я придвинулась к нему еще ближе и коснулась шрама на его лице.

– Правда?

– Ты, действительно, очень хорошенькая и милая.

Смертельно желая почувствовать вкус его губ, я провела пальцем по кольцу.

– А я думала, что я милая… простушка.

Он медленно покачал головой и ласково погладил меня по щеке. А потом наклонился совсем близко и прошептал мне в губы:

– Нет, просто милая.

Желание поцеловать его стало непреодолимым.

– Поцелуй меня, – выдохнула я ему в ответ.

– Понимаешь, не то, чтобы я не хотел тебя поцеловать. Я так сильно хочу этого прямо сейчас. Но я просто… – я не стала дожидаться, когда он закончит. Я сделала то, что хотела, то, что мне было просто необходимо.

Он глухо застонал, когда мои губы жадно накрыли его рот. Он сжал ладонями мое лицо. Ко вкусу нашего поцелуя больше не примешивался вкус жгучего соуса, как это было в первый раз, и я поняла, что совершенно пропала. Пути назад для меня не было. Не знаю, что больше сыграло роль, мои гормоны или тоска по нему в эти последние недели, но я не могла, да и не хотела останавливаться. Хриплые стоны, вырывающиеся из его горла, еще больше сводили меня с ума. Я вбирала их в себя вместе с дыханием.

В какой-то момент он закрыл глаза, а я осторожно провела языком вокруг ранки на его губе. И тогда он приподнялся надо мной и впился требовательным, настойчивым поцелуем в мои губы. Я прижалась к нему изо всех сил и тут же почувствовала его возбуждение. Мне не было дела до последствий, мне вообще не было дела ни до чего, кроме наших слившихся в поцелуе тел и моего желания, чтобы это продолжалось вечно. Но слова, сами собой вырвавшиеся из глубин моего подсознания, привели в смятение прежде всего меня.

В какой-то момент я осторожно провела языком по порезу на губе, когда Элек закрыл глаза. Затем он взял верх и начал целовать меня сильнее, требовательнее. Я прижалась к нему изо всех сил и почувствовала, как затвердел его член. Меня не волновали в тот момент последствия. Я просто знала, что хотела, чтобы это никогда не прекращалось, и была шокирована словами, невольно вырвавшимися из моего рта.

– Я хочу, чтобы ты научил меня трахаться, Элек. Элек…

Он отшатнулся, ошеломленно глядя на меня.

– Что ты сейчас сказала?

Это был самый ужасный, самый унизительный момент в моей жизни.

Его глаза широко раскрылись, казалось, он только что очнулся от сна.

– Черт. Нет… нет. Ты должна кое-что понять, Грета. Этого не будет никогда.

Да уж, это действительно был самый унизительный момент в моей жизни.

– Но почему? Как ты можешь говорить так после всего, что только что сказал мне?

Боже, какой глупой я себя сейчас чувствовала.

Он опустил голову на изголовье кровати, и вид у него был совершенно несчастный.

– Мне было очень важно, чтобы ты знала, как сильно я тебя хочу и что для меня ты самая красивая девушка – и душой и телом. Я сказал все это еще и потому, что понимаю: я невольно, не желая того, снизил твою самооценку, а это несправедливо по отношению к тебе. Я на самом деле сейчас все тебе сказал совершенно искренне, но этого поцелуя не должно было быть. И я не должен был приходить сюда и валяться в этой чертовой постели, но мне так хорошо здесь, рядом с тобой.

– Но чем я отличаюсь от тех девушек, с которыми ты спишь?

Он провел по голове обеими руками и взъерошил волосы, глядя на меня потемневшими глазами.

– На самом деле, ты очень сильно от них отличаешься. Ты единственная девушка в мире, с которой у меня ничего не может быть, но, черт меня возьми, если это не заставляет меня хотеть тебя больше всего на свете.

Глава 8

С того памятного разговора в моей спальне прошел почти месяц.

Элек тогда ушел почти сразу после того, как еще раз горячо повторил, что я для него – абсолютно неприкосновенна и между нами никогда ничего не может случиться. Мне казалось, что его излишне бурная реакция не имела особого смысла, ведь нас с ним и вправду ничего не связывало. Поэтому я просто почувствовала, что в этой истории все не так просто.

Самое ужасное, что после того вечера Элек начал меня избегать. Он больше не язвил и не задирался. И больше ни разу не пригласил меня играть в видеоигры. Если мы были в доме в одно и то же время, ни он, ни я не выходили из своих комнат. И он стал гораздо больше времени проводить в своем магазине или просто где-то болтался.

Я никогда не думала, что буду тосковать по его оскорблениям и колкостям, но сейчас я бы отдала все что угодно, лишь бы вернуться к нашим прежним отношениям, до того, как я поцеловала его и сказала, что хочу с ним переспать.

Ох, как же мне было плохо.

Я буквально вся съеживалась, когда думала об этом. Но в тот момент я совершенно потеряла от него голову. И мне безумно, больше всего на свете хотелось узнать – каково это. Да, я была полностью готова отдаться ему.

За время, прошедшее с той ночи, нам с Элеком исполнилось по восемнадцать лет. Наши дни рождения разделяли всего пять дней. И я на самом деле чувствовала себя достаточно взрослой, чтобы совершить с кем-нибудь этот шаг. И дело было вовсе не в том, что я берегла себя для брака или что-то в этом роде. Я была девственницей просто потому, что мне ни с кем до сих пор не хотелось этого делать… пока я не встретила Элека. Но он все эти недели вел себя так, что у меня не оставалось надежды на то, что между нами что-то может быть.

И я так тосковала по нему…

И вот однажды вечером, после ужина, ситуация несколько изменилась, и наши отношения почти вернулись в прежнее русло. Обычно Элек никогда не ел дома, но именно в ту среду вечером он присоединился к нам за столом. С того самого дня, когда я увидела воочию, как отвратительно Рэнди обращается с сыном, я делала все возможное, чтобы избежать встреч со своим отчимом, за исключением тех минут, когда мы все вместе сидели за одним столом. Наши отношения с мамой тоже оставляли желать лучшего, поскольку она продолжала настаивать, что это не ее дело, и вмешиваться в отношения Рэнди с сыном она не собирается.

За столом Элек ни разу не взглянул на меня. Он смотрел в свою тарелку и сосредоточенно накручивал на вилку спагетти. В какой-то момент я уставилась в окно, рассматривая соседское белье, вывешенное для просушки на ветерке. И в этот момент я почувствовала на себе его взгляд. Ощущение было такое, будто он только и ждал, когда я отвернусь, чтобы посмотреть на меня, пока я этого не замечаю. Как и следовало ожидать, стоило мне снова повернуться к нему, как он тут же опустил взгляд и уставился в тарелку со своей пастой.

Рэнди был на редкость раздраженным в этот вечер и жаловался, что простой ужин из пасты и красного соуса никоим образом не могут удовлетворить его аппетит. Наконец, он резко поднялся и направился к буфету.

– Грета, какого черта ты набила своими трусами банку из-под чипсов «Принглс»? – взревел он.

Я раскрыла рот от изумления и быстро взглянула на Элека. Несколько долгих мгновений мы таращились друг на друга, а потом Элек громко фыркнул и отвел взгляд. Мы оба тут же расхохотались и смеялись как сумасшедшие, никак не могли остановиться.

Мне так нравился его искренний веселый смех.

Взглянув на сконфуженное лицо Рэнди, я засмеялась еще громче. Когда мы с Элеком, наконец, отсмеялись, он, продолжая улыбаться, тихо, так, чтобы только я могла его услышать, прошептал:

– Ну, я же говорил тебе, что их нет в моей комнате.

Рэнди со стуком поставил передо мной банку. Я заглянула туда и переворошила содержимое.

– Но здесь не все!

Элек моргнул.

– Сохранил парочку лично для себя, – прошептал он с обольстительной улыбкой.

Я закатила глаза и швырнула трусы ему в лицо, а он тут же натянул их себе на голову, как шапочку. Только мой сводный братец был способен выглядеть чертовски сексуально с женскими трусиками на голове. Он продолжал смотреть на меня с озорной усмешкой, и я почувствовала себя совершенно счастливой. Как же здорово, что я смогла привлечь его внимание, пусть и ненадолго.

Поздно вечером, когда я только-только переоделась в пижаму и приготовилась спать, зажужжал мой телефон, сообщая, что пришла эсэмэска.

Элек: Ты не могла бы зайти ко мне на минутку?

С бешено бьющимся сердцем я выскользнула в коридор. Элек открыл мне дверь. Выглядел он при этом чертовски сексуально.

– Привет, – сказал он, сверкая белоснежной улыбкой, так резко контрастирующей с его смуглой кожей и черными волосами. Его дыхание пахло мятной пастой.

– Привет. – Я шагнула внутрь комнаты и глубоко вдохнула, сразу же отметив, что практически не чувствую запаха ароматических сигарет.

Волосы Элека были еще влажными после душа. На нем была надета черная толстовка с закатанными рукавами, в вырезе которой виднелась голая грудь. Я уставилась на его губы, где все еще виднелся след от долго не заживавшей раны. Блеснул металл его кольца, и я тут же поняла, что больше всего на свете хочу лизнуть это кольцо, а потом снова, как тогда, почувствовать вкус его губ и языка, проникающего в мой рот.

Целуй меня!

Лижи меня!

Кусай меня!

Сейчас же выкини эти мысли из головы!

– Почему у тебя так свежо и приятно пахнет?

Он лег на кровать, откинувшись на подушку и заложив руки за голову. Я не могла отвести глаз от его рельефного пресса и хотела только одного – лечь сверху и почувствовать своей голой кожей его мускулистое тело.

– Хочешь сказать, что обычно в моей комнате пахнет дерьмом?

– Ты что бросил курить?

– Пытаюсь.

– Правда?

– Ну, да… одна чумовая девчонка, которая ходит без трусов, однажды сказала мне, что это очень вредно для меня. Вот я и подумал, что надо с этим завязывать.

– Я действительно горжусь тобой.

Он сел на кровати, выпрямился и посмотрел на меня.

– Знаешь, на самом деле, ты была права, это дерьмо когда-нибудь убьет меня. В моей жизни полно дерьмовых моментов, но в ней также есть и много того, ради чего стоит жить.

Когда он это сказал, что-то существенно изменилось в самой атмосфере комнаты. Повисло неловкое молчание. Наконец я решилась прервать его и, прочистив горло, спросила.

– Зачем ты попросил меня прийти к тебе?

Он встал, подошел к шкафу и что-то достал оттуда. В следующий момент я увидела, что это его рукопись. Он протянул мне папку.

– Чтобы отдать тебе это. Хочу, чтобы ты прочитала.

– Ты правда этого хочешь?

– Я никогда никому не позволял читать мою писанину. Для меня это очень серьезный шаг. Но только ни в коем случае не показывай это Рэнди. Чтобы его и близко не было.

– Хорошо, обещаю. Спасибо, что доверяешь мне.

– Только честно мне потом все скажи. Мне это важно.

– Обязательно. Я найду время и прочитаю.

* * *

В тот вечер я почти сразу вернулась в свою комнату и тут же начала читать. Минуты складывались в часы, наступило утро, а я все читала. Я сказала Элеку, что найду время для этого, но на самом деле я просто не могла оторваться от его книги, пока не дочитала ее до конца.

Хотя в этой повести рассказывалось о трех героях, и мальчик по имени Лиам был лишь слегка похож на Элека, я чувствовала себя так, словно передо мной приоткрылось окошко в его внутренний мир, и я могла через персонаж Лиама узнать душу и мысли самого Элека. В повести было много фактов, которые, как я знала, были заимствованы из его жизни, в том числе описание его отца, жестокого грубияна. Начало истории, еще до появления пса Лаки, было окрашено в весьма печальные тона. И в то же время она заставила меня плакать в одних местах и буквально смеяться в других. В одной из сцен Лиам влюбился в соседскую девочку, которая жила через дорогу, и попросил Лаки подойти к ее дому. Он надеялся, что она подумает, будто Лаки потерялся и захочет привести его домой, к Лиаму. Но вместо этого Лаки, который был взрослым большим псом, принялся играть на лужайке перед домом девочки с ее щенком – маленьким померанским шпицем. И Лиам из окна наблюдал за тем, как девочка подхватила щенка на руки и ушла в дом, захлопнув дверь перед самым носом его собаки. После этого обиженный Лаки наложил кучу на ее лужайку и вернулся домой к Лиаму, не оправдав его надежд.

Однако основной сюжет был основан на необыкновенной сверхчувствительности Лиама к злу, которое он мог слышать. Получаемая таким образом информация была не совсем ясная, а в отсутствие Лаки часто и вообще очень запутанная. Однажды Лиам сообщил полученные таким странным путем сведения об убийстве одной девушки в местную полицию. Оказалось, что за этим преступлением стоял продажный полицейский. Он похитил Лаки, чтобы Лиам не смог помочь следователям раскрыть это убийство. В конце концов, Лаки удалось сбежать, и сцена встречи пса и его юного хозяина была настолько трогательной, что я даже разрыдалась.

Все описания в повести были невероятно реалистичны – от ярких картин ирландских пейзажей до эмоций, переживаемых главным героем. А заканчивалась книга главой, написанной от лица Лаки, в которой все события рассматривались с точки зрения пса. Я обнаружила всего несколько грамматических ошибок и выписала их для Элека. Под конец чтения я поняла, что совершенно влюбилась в героев книги, и это служило лучшим свидетельством творческого таланта автора. И еще я почувствовала себя гораздо ближе к Элеку, я была страшно горда тем, что он доверил мне свои мысли и дал возможность оценить его творчество. Я изо всех сил старалась найти правильные слова, чтобы должным образом объяснить ему, насколько изумительной была его книга… насколько изумительным был он сам.

Поэтому на следующий день я решила, что после школы посижу в тени дерева и запишу все свои впечатления, а потом передам ему это письмо вместе с рукописью. Я вложила все свое сердце в это письмо, рассказала, почему я считаю, что он рожден быть писателем, что он просто невероятно талантлив и это совсем не важно, гордится им его отец или нет, а я просто безгранично горжусь им.

* * *

В тот день после обеда я решила оставить письмо и рукопись в комнате брата. Когда я поднялась по лестнице, у меня внутри все сжалось, я услышала женский голос из-за его закрытой двери.

Хихиканье.

Звук поцелуев.

У меня упало сердце. Элек никого не приводил домой с того самого вечера, когда мы целовались на моей кровати. Я уже подумала, что он так поступает из уважения к моим чувствам. Или же он и в самом деле изменился.

Как же я ошибалась.

Раньше его встречи с другими девушками раздражали меня и заставляли ревновать, но в этот раз все было по-другому. Я ощутила невыразимую печаль. Я не могла и минуты оставаться в одном доме с ними, поэтому я оставила рукопись вместе с письмом около двери и сбежала по лестнице, с горечью думая о том, что его книга – это единственное, во что я действительно влюблена.

Глава 9

Прошло несколько дней, но Элек ни слова не сказал мне о моем письме, и это невероятно огорчало меня. Еще и Виктории пришлось признаться в моих чувствах к Элеку, она просто не оставила мне выбора своими расспросами. Она повторяла и повторяла без конца, что не может понять, отчего он больше никогда не приглашал ее на свидание после их поцелуя на том ужине в кафе. Я не стерпела и выложила ей все, что произошло между нами. Она была потрясена моим рассказом, но, по крайней мере, перестала говорить на эту тему раз и навсегда.

Элек продолжал игнорировать меня всю следующую неделю. Он больше времени проводил на работе в магазине, а когда был дома, сидел в своей комнате за запертой дверью. Он, очевидно, понял, что я была в курсе его свидания с девушкой в тот день, так как я оставила рукопись и записку на полу возле его комнаты. Он явно не собирался извиняться или хотя бы побеспокоиться, задело ли это мои чувства.

Поэтому, когда Кори Джеймсон пригласил меня на свидание на следующей неделе, я ответила ему согласием. Кори был одним из самых милых и приятных парней в нашей школе. Правда, я совершенно не испытывала к нему физического влечения, но мне необходимо было отвлечься от моих зашедших в тупик отношений с Элеком, и я знала, что, по крайней мере, мы можем просто хорошо провести с ним время. Кори был одним из тех немногих парней, которых я могла считать своими друзьями, хотя было очевидно, что сам он рассчитывает на большее.

И вот настал вечер пятницы. Я уложила волосы волнами и надела ярко-синее платье, которое купила на распродаже в торговом центре, но воодушевления перед свиданием у меня было не больше, чем если бы я собиралась пойти в кино с Викторией.

Когда Кори позвонил в дверь, я была наверху. Ему открыла мама и громко крикнула, подойдя к лестнице:

– Грета, тут твой парень пришел!

Из комнаты Элека доносилась негромкая музыка, и дверь в нее была, как всегда в последнее время, закрыта. Какая-то часть меня очень хотела, чтобы он увидел, как я ухожу из дома вместе с Кори, но другая часть не желала с ним связываться.

Кори поджидал меня внизу у лестницы с цветами, и это заставило меня почувствовать неловкость за него. Я не могла себе представить Элека, который подцепил бы девчонку и преподнес ей букет из гербер. Скажем честно, ему это было и не нужно.

– Привет, Кори.

– Привет, Грета. Выглядишь потрясающе.

– Спасибо.

– Ты не возражаешь, если я воспользуюсь твоей ванной комнатой перед тем, как мы отправимся?

Я чуть поколебалась перед тем, как отправить его наверх: что если Элек как раз в этот момент выйдет из своей комнаты?

– Да, конечно, это наверху. Поднимись по лестнице и поверни налево… в конце коридора.

Я ждала его, сидя на высокой скамейке у стойки.

– Кажется, вполне приличный молодой человек, – заметила мама.

– Да, вполне приличный, – подтвердила я, ставя цветы в вазу.

В этом и была проблема. В последнее время мне нравились вовсе не приличные мальчики, а те, в которых было много всего намешано.

Минут через пять Кори вернулся, причем на его лице застыло очень странное выражение.

– Все в порядке? Мы можем идти? – спросила я его.

– Да, разумеется, – ответил он, явно избегая встречаться со мной взглядом. Он пошел впереди меня, к своему «Форд Фокусу», припаркованному около нашего дома.

Так же странно он повел себя и после того, как мы сели в машину. Перед тем как завести двигатель, он повернулся ко мне.

– Я столкнулся с твоим сводным братом там, наверху.

– Да?

– Он просил передать тебе то, что ты оставила в прошлый раз в его комнате.

Он протянул мне розовые кружевные трусики, одни из последних его трофеев, которые он мне так до сих пор и не отдал.

Я молча взяла их и в растерянности уставилась в окно, не зная, сержусь я на самом деле или просто немного удивлена этим поступком. Когда я немного разобралась в своих чувствах, я повернулась к Кори.

– Он просто пытается смутить и заморочить голову тебе, да и мне тоже. Это очень на него похоже. Знаю, это звучит довольно глупо, но он как-то раз стащил все мое нижнее белье, чтобы подшутить надо мной, и еще не все вернул мне. Собственно, это последнее.

Он кивнул, но, казалось, все еще был немного не в своей тарелке.

– Ладно, проехали. Хотя это действительно довольно странно.

– Я понимаю. Но, поверь мне, это именно так. Мне жаль, что так получилось.

Кори снова кивнул и завел машину, глядя прямо перед собой. Поскольку его внимание было приковано к дороге, я достала телефон и постаралась незаметно отправить Элеку сообщение.

Грета: Зачем ты это сделал?

Элек: Не дуйся, это просто прикол, и ты это знаешь.

Грета: Для него это не было просто приколом.

Элек: Да он тебе даже не нравится.

Грета: С чего ты это взял?

Элек: Потому что тебе нравлюсь я.

Грета: Какое самомнение.

Элек: Так ведь это ты хочешь переспать со мной, разве забыла?

Я на мгновение потеряла дар речи.

Грета: Зачем ты все время это делаешь?

Элек: Что именно?

Грета: Выделываешься, как дырка в заднице.

Элек: В твоей заднице, имеешь в виду?

Грета: Отсоси, козел!

Элек: Хорошо, постараюсь. Дам тебе знать, когда буду к этому готов.

Грета: Почему ты это делаешь? Ведешь себя как последний болван.

Элек: Да просто не могу остановиться.

Я не стала отвечать, но он снова прислал сообщение.

Элек: Возвращайся домой.

Грета: Зачем?

Элек: Потусуемся с тобой вдвоем.

Грета: Нет!

Я закрыла свой айфон и быстро взглянула на Кори, который все так же молча, сосредоточенно смотрел вперед на дорогу.

Элек просто спятил. Что он о себе возомнил, да кто он такой вообще, чтобы мешать мне встречаться с парнями, сам-то он продолжает трахаться со своими шлюшками!

Элек отравил мне все свидание. В этот вечер мы, конечно, болтали ни о чем в мексиканском ресторанчике, однако я видела, что Кори полностью выбит из колеи глупым поступком Элека. И все же, как ни странно, я не слишком злилась на Элека за эту выходку. Откровенно говоря, в глубине души я была довольна тем, что ему не все равно, что он попытался сорвать мое свидание.

Я честно попыталась сосредоточиться на Кори и старалась уделять ему все свое внимание, но уже к десерту поняла, что это все впустую. Единственное, о чем я могла думать – как там Элек, что он чувствует сейчас, зная, что я здесь с Кори. В этот вечер я поняла, что он не только достал меня до печенок, но и полностью завладел моей душой и моим разумом.

Телефон звякнул как раз тогда, когда мы собрались расплатиться по счету.

Элек: Мне очень нужно, чтобы ты вернулась домой.

Грета: Нет!

Элек: В этот раз я не дурачусь. Кое-что произошло.

У меня екнуло сердце.

Грета: Все здоровы?

Элек: Никто не пострадал, не беспокойся. Нам просто надо поговорить.

Грета: Хорошо. Скоро буду.

Элек: Где вы? Может, я приеду за тобой?

Грета: Нет. Кори отвезет меня домой.

Элек: Ладно. Не задерживайся.

Мое сердце колотилось как бешеное.

Что же произошло?

Я наврала Кори, что у меня внезапно заболел живот, и спросила, не сможет ли он отвезти меня прямо сейчас домой. Он явно был не в восторге от этой новости, но опять же вечер все равно был полностью испорчен благодаря выходке Элека.

Домой я добралась не слишком быстро. Кори даже не стал дожидаться, когда я войду в дом – просто высадил меня и тут же уехал. Я поднялась по лестнице и постучала в дверь Элека. Он ждал меня, сидя на кровати, с взволнованным, тревожным выражением лица. Честно говоря, я еще никогда не видела его настолько расстроенным. Он поднялся с кровати и горячо обнял меня, так что я даже растерялась от неожиданности.

– Спасибо, что вернулась.

Я слышала, как колотится его сердце, когда прижал меня к себе. Мое тело само жаждало его, и я невольно приникла к нему еще теснее.

– Что случилось, Элек?

Он выпустил меня, взял за руку и подвел к кровати, мы сели рядом.

– Я должен вернуться назад в Калифорнию, – бесцветным голосом произнес он.

Вся еда, которую я съела в этот вечер, поднялась во мне и чуть не вырвалась наружу.

– Что? – Я схватила его за колено, потому что голова у меня закружилась и появилось ощущение, что я теряю равновесие. – Но почему?

– Моя мать вернулась домой.

– Я не понимаю. Ведь предполагалось, что она останется в Англии до лета?

Во время этого разговора он смотрел вниз и только сейчас, немного поколебавшись, поднял на меня взгляд, полный тоски.

– То, что я скажу тебе сейчас, не должно выйти за пределы этой комнаты. Не говори ничего матери и тем более Рэнди. Обещай мне.

– Да, конечно, я обещаю.

– Моя мать не уезжала в Англию. Как раз перед тем, как я приехал сюда, она легла в больницу в Аризоне с тяжелейшей депрессией и токсикоманией. Предполагалось, что лечение пойдет по полугодовой программе, а потом она останется у своих друзей на время реабилитации до конца моего учебного года.

– Почему же она не сказала правду Рэнди?

– Мама – очень талантливая художница. Я знаю, что ты об этом слышала. Ей действительно предложили вести уроки живописи в Лондоне на этот год, но она отказалась. Это предложение она использовала в качестве объяснения своего отсутствия для Рэнди, хотя на самом деле отвергла его. Ей просто было стыдно признаваться ему в том, насколько серьезно ее состояние. Перед тем как она решилась пройти лечение по этой программе, у нее была передозировка снотворного… я нашел ее лежащей на полу. Я тогда решил, что она умерла.

– Так вот почему у тебя были эти ночные кошмары.

– Что?

– Однажды ночью ты кричал во сне, все время повторял: «Мамочка, проснись».

– Да, наверное. Мне и вправду часто это снится. Моя мать очень ранимая. С тех пор как Рэнди бросил ее, она уже никогда не была прежней. Я очень боялся, что в конце концов потеряю ее. Ведь она – это все, что у меня есть.

Я сжала рукой его колено.

– Ты и вправду думаешь, что у наших предков был роман, и твой отец бросил твою маму из-за моей?

– Я точно знаю, что он изменил моей матери, потому что я взломал его компьютер. Он познакомился с твоей матерью в интернете, когда еще был женат на моей. Он сказал тогда, что уезжает по делам, но на самом деле поехал в Бостон на свидание с Сарой. Я бы никогда не стал лгать тебе об этом.

– Я верю тебе.

– В оправдание Сары могу лишь сказать, что не знаю, какую историю он ей скормил. Он вполне мог наговорить ей что-нибудь вроде того, что уже разошелся с женой. Ты ведь помнишь, как ты рассказала мне о том, как твой отец был единственной настоящей любовью твоей матери?

– Ну… да, помню.

– Ну так вот это именно то, чем был Рэнди для моей матери, пусть это и было не взаимно. Он был ужасным отцом, но для нее это не имело никакого значения. Она просто одержима им, и ее самооценка всегда полностью зависела от его отношения к ней. Теперь ее одержимость перешла еще и на Сару. Это просто болезнь. Во всей этой истории еще много всего, сложно объяснить… я просто рассказываю то, что тебе необходимо знать, так как это связано с нами, со мной и с тобой.

– Значит, когда ты сказал, что я для тебя под запретом, это потому, что я дочь Сары?

Он улыбнулся и ласково погладил мне щеку тыльной стороной ладони.

– Ты очень похожа на нее. Моя мать думает, что именно Сара виновата в том, что ее брак с отцом распался. Она ненавидит твою мать, возможно, даже сильнее, чем кого бы то ни было еще. На самом деле, я понимаю, что он в любом случае нашел бы предлог, чтобы бросить маму, но она сейчас в очень плохом состоянии. Она просто не переживет, если узнает, что между мной и дочерью Сары возникли отношения.

– Но почему она вернулась домой так рано?

– Она решила, что ей стало лучше. Но это не так, Грета. Я понял это по ее голосу, но ей все равно разрешили выписаться. Друг, который должен был присматривать за ней, не сдержал слова… его даже нет в городе. Я не могу оставить ее одну. Вот почему я должен уехать завтра утром. Билет на завтрашний рейс я уже забронировал. Рэнди полагает, что она просто провалила работу, поэтому вернулась. Впрочем, ему только на руку, что я уезжаю.

Я почувствовала, как по моей щеке скатилась слеза.

– Это просто так неожиданно. – Я прижалась к его груди, и он обнял меня. Мы некоторое время сидели в полной тишине. Потом я подняла на него глаза. – Я не готова к тому, что ты уезжаешь.

– Подавить гордость и переехать жить к Рэнди, чтобы моя мать могла попытаться вылечиться и не беспокоиться обо мне на это время, было одной из самых трудных вещей, которые мне когда-либо приходилось делать. Сначала это было похоже на ад, но ты оказалась лучиком света среди этой тьмы. Никогда не думал, что страх перед тем, что мне придется жить здесь, сменится отчаянием из-за того, что мне придется отсюда уехать, но это именно то, что я сейчас чувствую. Я бы хотел остаться здесь, но только из-за тебя. Я бы очень хотел защищать тебя, и не только как брат… и это полная задница.

Я схватила его за руку.

– Я все понимаю…

Он накрыл мои пальцы другой рукой, наклонился и прижался губами ко лбу.

– Я чувствую, что ты видишь меня таким, каким большинство людей не видит. Поэтому заставить тебя ненавидеть меня было невозможно, ты знала, понимала, что все, что я говорю и делаю, наносное, что это не истинный я. Спасибо, что ты оказалась достаточно проницательной, чтобы видеть меня насквозь.

Я больше не могла этого вынести. Я обхватила его руками, вдыхая запах его кожи и одеколона, желая запечатлеть это навсегда в своей памяти.

Он уедет завтра.

Я могу никогда его больше не увидеть.

Дыхание Элека участилось, и он разжал руки. Я посмотрела на его сумки и поняла, что ему еще много надо упаковать.

– Хочешь, я помогу тебе?

Он покачал головой.

– Пожалуйста, пойми меня правильно.

Я закусила нижнюю губу.

– Ладно.

– Прости, но единственное, что мне нужно, это чтобы ты сейчас вернулась в свою комнату. Не потому, что я не хочу быть с тобой, просто я себе не доверяю.

– Я хочу остаться здесь, с тобой.

– По тому, как я себя сейчас ощущаю, я просто не могу оставаться с тобой в одной комнате. Я был в отчаянии, когда ты отправилась на свидание с тем цветочным парнем. И это было еще до того, как я узнал, что мне надо уезжать. А потом пришла ты, вся такая красивая в этом платье. Мое терпение не беспредельно…

– Мне все равно, что может произойти. Я сама этого хочу.

Он опустил глаза и отрицательно покачал головой.

– Нет. Мы не должны этого делать. – Элек помолчал, потом посмотрел мне прямо в глаза. – В тот вечер, ты помнишь, когда у меня в комнате была девушка… между нами ничего не было. Она попыталась было, но я не смог. Я чувствовал, что это неправильно. И так с тех пор и продолжалось – с той самой ночи у тебя, когда мы целовались. Ты думаешь, я не представлял в своих фантазиях, как буду делать с тобой то, о чем ты меня тогда просила, зная, что я был бы первым у тебя? Ты хоть представляешь, что значило для меня услышать эти слова, вырвавшиеся из твоего сладкого ротика? Они просто свели меня с ума, уничтожили меня.

– Но я бы хотела провести хоть одну ночь с тобой, это лучше, чем ничего.

– На самом деле, ты совсем не это имеешь в виду. Если бы я думал, что ты относишься к такому типу девушек, мы бы сейчас здесь с тобой не разговаривали. – Он положил горячие ладони мне на плечи, вызвав дрожь во всем теле. – И, для справки, мне очень нравится, что ты не такая девчонка. – Он глубоко вдохнул, выдохнул… я чувствовала его напряжение всем телом. – Даже если ты скажешь, что сможешь с этим справиться… я не уверен, что я сам смогу.

Мы оба молчали несколько секунд, глядя друг другу в глаза, прежде чем я сдалась.

– Хорошо. Я ухожу.

Мои глаза наполнились слезами, я чувствовала, что это был конец всего. Он увидел мои слезы.

– Пожалуйста, не плачь.

– Прости. Я не могу ничего с собой сделать. Я буду очень сильно скучать по тебе.

Он обнял меня в последний раз, уткнувшись носом в мои волосы.

– Я тоже буду безумно скучать по тебе, – прошептал он мне на ухо.

Наши сердца колотились в унисон, пока он не отступил на шаг.

– Мой самолет улетает в десять утра. Может, мы еще успеем позавтракать вместе.

Я вернулась в свою комнату, даже не догадываясь, как быстро все может измениться в жизни. В этот момент я еще не знала, что наши отношения с Элеком изменятся в мгновение ока или, если точнее, через несколько часов, к середине ночи.

Глава 10

Невозможно описать, в каком ужасном, подавленном состоянии я вернулась в свою комнату, зная, что Элек хочет меня так же сильно, как и я его, но у нас никакого шанса быть вместе. Я ощущала пустоту, хотя он еще никуда не уехал. Меня очень беспокоило, что ему придется вернуться домой, к той ужасной ситуации с его матерью. Конечно, его стычки с Рэнди были отнюдь не менее ужасны, но здесь, по крайней мере, я всегда могла поддержать его. Ему действительно очень не повезло, что его родители расстались, – с какой стороны ни посмотри.

И ведь он только-только начал раскрываться передо мной. Я была уверена, если бы он остался, мы стали бы очень близки. Я пыталась убедить себя в том, что на самом деле все, что ни делается – к лучшему, ведь ему все равно пришлось бы уехать летом, после окончания школы. Но все мои самоувещевания не помогли – боль в груди становилась все сильнее.

Я отчаянно завидовала – и ничего не могла с этим поделать – всем девчонкам, которые получили шанс иметь с ним физическую близость. И, несмотря на то, что наше общение с ним было совсем иного уровня, более высокими и глубокими, я все же тосковала по тому, чего была лишена и чего так отчаянно жаждала.

Вскоре ко мне зашла мама, чтобы посмотреть, как у меня дела и заодно сообщить, что Элек завтра уезжает.

– Кажется, вы стали гораздо лучше ладить друг с другом. Досадно, что ему приходится уезжать сейчас и только из-за того, что его мама вернулась домой. Он вполне мог бы остаться у нас до конца учебного года.

Поскольку мама ничего не знала об истинной причине, по которой Пилар вернулась домой, я только кивала головой в ответ на ее слова. При этом я очень старалась скрыть от нее, что горько плакала перед ее приходом. Она поцеловала меня, пожелала спокойной ночи, и я осталась одна. Я сидела на кровати, сжимала в руках игрушечную собачку Снупи, с которой не расставалась с трех лет, плакала и думала, что именно так и проведу всю эту ночь.

* * *

Кто-то осторожно, едва слышно, постучал в дверь моей спальни. Вспоминая, что потом произошло, можно сказать, что этот осторожный стук никак не предвещал того, что за ним последовало.

Элек стоял на пороге, его грудь высоко вздымалась и опускалась в такт тяжелому дыханию.

– Что случилось? Ты в порядке? – спросила я.

Он стоял несколько секунд, глядя на меня в упор с таким выражением, словно сам не понимал, как очутился возле моей двери.

– Нет.

– Что произошло?

В его глазах горел безумный голод.

– К черту завтра.

Прежде чем я поняла, что происходит, он обхватил горячими ладонями мое лицо, притянул к себе и впился губами в мои губы. Низкий вибрирующий стон вырвался из самой глубины его глотки, и я вобрала его в себя вместе со вздохом. Он прижался грудью к моей груди и втолкнул меня в комнату. Дверь за ним захлопнулась.

Что происходит?

Он целовал меня с жадностью, его рот был горячим и влажным, язык с лихорадочным отчаянием кружил по моему рту. Этот поцелуй был совершенно не похож на те два предыдущих, я поняла, наконец, каково это, когда Элек не сдерживает себя. Поцелуй был другим, и он явно служил прелюдией к чему-то большему. Он на мгновение оторвал от меня губы, его ладони скользнули вниз по шее. Он откинул волосы, наклонил мою голову назад и прижался губами к ложбинке между ключицами, а потом проложил цепочку поцелуев вверх, и наше дыхание снова смешалось.

Я потрогала языком кольцо на его губе, он застонал сквозь стиснутые зубы и в ответ нежно прикусил мою нижнюю губу.

Но я хотела большего.

Я была к этому готова.

У меня не было ни малейших сомнений; я хотела, чтобы он продолжал и прошел весь путь до конца.

Когда он прервал поцелуй и посмотрел на меня, я воспользовалась моментом, чтобы спросить то, что было действительно очень важно для меня.

– Что с тобой? Почему?

Он взял меня за руку, подвел к кровати и сел, а потом притянул меня к себе, так что мне пришлось сесть верхом на его колени. Меня опалил жар его эрекции и в пульсирующую промежность уперся твердый член. Он прижал лицо к моей груди и дышал в вырез майки, по моей коже пробежали мурашки.

– Хочешь знать, что со мной? – прошептал он хриплым голосом. – Я наконец-то прочитал письмо, которое ты написала мне и оставила вместе с моей книгой у двери. Вот именно это и произошло. Никто никогда не говорил мне раньше таких слов, Грета. Я не заслужил их.

Я провела пальцами по его волосам, наслаждаясь их шелковистой мягкостью.

– Ты заслужил. Я могу подписаться под каждым своим словом.

Он поднял голову и заглянул мне в глаза.

– Те слова в твоем письме… Я сохраню их в душе навсегда. Я никогда не смогу отплатить тебе за то, что ты сделала для меня. А потом я подумал, что не могу дать тебе то единственное, о чем ты просила. Я все больше злился на себя, пока собирал вещи. Я решил, какого черта! Пусть уж лучше один-единственный раз – сегодня, чем вообще никогда. Это чертовски эгоистично с моей стороны, но я хочу быть твоим первым мужчиной. Я хочу быть тем, кто впервые покажет тебе, как это бывает и которого ты запомнишь на всю оставшуюся жизнь. Но, конечно, это только в том случае, если ты действительно хочешь этого сама.

– Я действительно хочу этого больше всего на свете.

Я попыталась притянуть его голову ближе к своей груди. Но он чуть отстранился и снова пристально посмотрел мне в глаза. Выражение его лица было неожиданно серьезным.

– Посмотри на меня, Грета. Я должен быть уверен, что ты согласна с тем, что завтра все закончится, продолжения нашим отношениям не будет. И ты никогда никому об этом не расскажешь. Сегодня я дам тебе все, что ты хочешь, но только потому, что ты осознаешь последствия. Ты должна пообещать мне, что справишься с этим.

– Я смогу с этим справиться. Ведь я уже говорила тебе, что хочу, чтобы первый раз это было с тобой, пусть даже этот раз будет единственный раз. Я не хочу, чтобы ты сдерживался. Я хочу, чтобы ты мне все показал. Я хочу испытать то же, что и другие твои девушки. Я хочу, чтобы ты дал мне то же, что и им, ведь и я девушка, которая хочет тебя.

– То же я дать не смогу, я дам тебе гораздо больше. Пусть это будет всего одна ночь, но я буду ценить каждую ее минуту.

Неужели это действительно случится?

Я никак не могла справиться с нервной дрожью, охватившей меня, что не могло укрыться от внимания Элека. Он положил руки мне на плечи и заглянул в глаза.

– Ты вся дрожишь… может, это не слишком хорошая идея?

– Я ничего не могу с собой поделать. Я немного нервничаю, но… в этом нет ничего плохого.

Я продолжала сидеть на нем верхом, когда он посмотрел на меня с такой смесью вины, желания и неуверенности во взоре, что у меня просто защемило сердце. Я обхватила его лицо руками и жадно поцеловала его, стараясь на деле, а не на словах доказать ему, что полностью готова ко всему, что должно сейчас произойти. И сказала, глядя ему в глаза:

– Я хочу тебя.

Он изучал мое лицо несколько мгновений, а потом приподнял меня, снял со своих колен и встал, продолжая прижиматься ко мне всем телом. Он провел кончиками пальцев по всей шее, не то лаская, не то царапая, а потом обхватил шею ладонями, словно… пытаясь задушить меня. Конечно, ничего такого он делать не собирался, а просто держал мою шею, поглаживая ее большими пальцами. При этом он смотрел на меня так, будто желал меня больше всего на свете.

– Мне безумно нравится твоя шея, такая изящная, длинная. Именно ее я хочу целовать в первую очередь.

Я закрыла глаза и отклонила голову назад, но он не стал целовать меня, а продолжал ласкать и поглаживать мою шею. Наконец он скользнул руками вниз и спустил с плеч мою маечку. Его взгляд с непонятным мне выражением застыл на моей груди. Я почувствовала себя неуверенно и не нашла ничего лучше, чем пробормотать смущенно:

– Они очень маленькие.

Он поцеловал меня в щеку и горячо прошептал прямо в ухо:

– Прекрасно. Они как раз подходят для моего рта.

Его руки обхватили мою талию и потянули вниз шорты.

– Черт, – пробормотал он, обнаружив, что на мне нет нижнего белья, и чуть отстранился с проказливой ухмылкой. Я скинула с ног шорты и встала перед ним, голая, смущенная, чувствуя себя совершенно беззащитной.

Несколько мгновений он просто смотрел мне в глаза, и эта его странная отстраненность сводила меня с ума. А затем он медленно окинул всю меня взглядом, и я почти физически ощутила скольжение его глаз по моей коже. Он снова приблизился ко мне и едва слышно прошептал мне на ухо:

– Есть ли что-нибудь особенное, чего бы тебе хотелось, чтобы я сделал или показал тебе?

Я вся дрожала в предвкушении и ожидании.

Все! Я хочу все.

– А какие есть варианты?

Он потер подбородок.

– Ну, веревка, цепь, наручники… ремень.

– Гмм.

– О боже, ты такая забавная. – Он обхватил мое лицо ладонями и горячо поцеловал в губы. – Ты, похоже, даже не усомнилась в том, что я говорю серьезно… это просто шутка.

– На самом деле я так и подумала, просто не была на сто процентов уверена.

– Ну так как? Нет особых просьб?

– Ты можешь начать с того, что хотя бы дотронешься до меня… и, может быть, сам тоже разденешься.

– Так ты хочешь, чтобы я снял одежду, да?

– А разве обычно не так делается?

Он медленно покачал головой и дотронулся до моего кончика носа.

– Нет.

– Нет?

– Это ты должна снять с меня одежду. Но только после того, как мы с тобой немного поиграем.

– Поиграем? Как?

– У тебя совсем нет опыта. Я не могу просто раздеться и начать тебя трахать. Ты должна быть готова принять меня. Первый раз это всегда больно, как бы мы ни старались, поэтому нам нужно, чтобы ты стала влажной. Очень-очень влажной. Поэтому, чем больше я буду оттягивать этот момент, тем больше ты будешь хотеть и тем лучше будешь к нему готова.

Потянув меня к кровати, он лег на спину, прислонившись к изголовью кровати, и толкнул меня к себе так, что я оказалась на нем верхом. Я сразу почувствовала твердость его члена.

– Ну ты-то, кажется, уже полностью готов, – пошутила я.

– Я был готов с того самого дня, когда подошел к этой двери, увидел тебя и понял, что пропал.

– И ты всегда хотел меня так, как сейчас?

Он кивнул.

– Было непросто скрывать это, но я замечательно с этим справился, правда?

– Можно сказать и так.

Он чуть передвинул меня вниз, так, что я еще больше почувствовала его возбуждение сквозь его камуфляжные шорты.

– Теперь это очень даже очевидно, не так ли?

Я провела рукой по вырезу обтягивающей его мускулистую грудь черной футболки, чувствуя, как еще больше усиливается пульсация у меня между ног.

– Да.

Подобно тому, как гаснет свет в кинозале перед началом фильма, потемнело его лицо, обозначая, что шутки кончились и все, чего я так отчаянно хотела и страшилась, начнется сейчас всерьез. Он снова обхватил меня руками за шею, затем провел ладонями вниз и обхватил мои груди, сжимая их медленно и сильно, и я невольно всем своим весом опустилась на его бедра. Я еще сильнее прижалась промежностью к его твердому члену, стараясь удовлетворить возбуждение, нарастающее во мне с каждым движением его умелых рук. Одной рукой продолжая ласкать мою грудь, он поднял вторую к моему лицу и провел большим пальцем по губам, а потом просунул два пальца мне в рот.

– Пососи, – шепнул он.

Его кожа была солоноватой. Я интуитивно сжала мускулы промежности, возбужденная сосредоточенным выражением, с которым он следил за тем, как двигаются его пальцы у меня во рту – внутрь и наружу, внутрь и наружу… наконец он вынул их и обвел мокрыми пальцами мой правый сосок, затем лизнул пальцы на другой руке и коснулся левого.

– Они совершенны. – Элек провел руками по моему телу и обхватил ладонями ягодицы. – Так же как и это. – Он легко шлепнул по попе и улыбнулся. – Мне очень хочется с ней что-нибудь сделать, – сказал он, сжимая руки чуть сильнее.

Я безумно хотела, чтобы он поцеловал меня в губы, с языком, или прикасался ко мне губами так же, как он это делал руками, но он лишь продолжал смотреть на меня и массировать мне ягодицы. Скользнув руками под его футболку, я провела по мускулам его живота и положила руку чуть ниже пояса шорт.

– Можно, я сниму это?

– Давай, но пока только футболку.

Я стянула футболку через его голову, взлохматив его волосы еще сильнее, и с восхищением уставилась на великолепно развитую мускулатуру его загорелой груди. В один из сосков было вставлено маленькое колечко. Я много раз видела его без рубашки, но никогда так близко, чтобы иметь возможность коснуться.

Я провела ладонями по татуировкам на его руках и вниз, к трилистникам на рельефном животе. Я пробежала пальцами по полоске волос, скрывающейся в шортах. Под моими прикосновениями его пресс напрягся, и я почувствовала, как его член дернулся подо мной.

– Твое чувствительное место?

– Да, когда ты трогаешь мой живот.

Я склонилась над ним, нежно поцеловала в грудь, и этот интимный жест, похоже, очень сильно подействовал на него. Когда я откинулась назад, он неожиданно снова резко притянул меня к себе. Мои обнаженные груди буквально распластались по его груди напротив сердца, бешеный стук которого я ощущала всем телом.

– Почему у тебя так сильно бьется сердце? – спросила я.

– Ты здесь не единственная, которая испытывает нечто совсем новое.

– О чем ты говоришь?

– У меня еще никогда не было девственницы.

– Правда?

– Да… представь себе.

– И ты нервничаешь?

– Я просто не хочу причинить тебе боль.

То, как он посмотрел на меня при этих словах, помогло мне понять, что он говорил вовсе не о физической боли. Он не хотел, чтобы я привязалась к нему и потом страдала от разлуки.

Мое сердце сжалось, и уже отвечая ему, я знала, что говорю неправду.

– Ты не причинишь мне боли.

Да, ты сделаешь мне очень больно, но я все равно хочу тебя.

– Я так сильно, чертовски сильно хочу тебя взять прямо сейчас, но сдерживаюсь, потому что боюсь, что это причинит тебе гораздо больше боли, чем просто потеря невинности.

– Элек, ты спрашивал меня, чего я хочу. Так вот, я хочу, чтобы ты больше не сдерживался. У нас есть только эта ночь… не сдерживай себя, пожалуйста.

Впервые с тех пор, как он вошел в мою комнату, он поцеловал меня с тем жадным, горячим нетерпением, которого я так жаждала. Затем, прервав поцелуй, он перевернул меня на спину и встал надо мной на колени. Его встрепанные волосы на мгновение закрыли красивые серые глаза, в которых сверкало желание, смешанное с отчаянием, и он снова положил мне два пальца в рот. Я поняла, что, если я хочу, чтобы он раскрепостился и перестал тревожиться обо мне, я должна его поощрить. Я принялась с силой сосать и облизывать его пальцы, а он, прикрыв глаза, пристально наблюдал за мной. Затем он убрал руку, сдвинулся вниз и широко развел мои ноги.

– Ты прекрасна, – прошептал он и скользнул пальцем в глубь меня. – Хорошо, ты уже совсем мокрая. – Он вынул палец и медленно, уже двумя пальцами снова заскользил внутрь, на этот раз на всю глубину. Я невольно ахнула.

– Ты как? Нормально?

– Да, – выдохнула я.

И он начал двигать пальцами внутрь и наружу все быстрее и сильнее. Я даже по хлюпающим звукам могла услышать, насколько мокрой я стала. Я стиснула свои груди, откинула голову назад и выгнулась навстречу его рукам, теряя контроль над собой. Он понял это и, неожиданно резко убрав руку, прошептал:

– Подожди, не спеши.

Он откинулся назад, развернул меня так, что я снова оказалась сверху, и принялся покачивать меня вперед и назад по своему твердому члену. Его шорты тут же намокли от моих соков. Я дошла до точки и в любой момент могла бы кончить, если бы не сдерживалась изо всех сил.

Казалось, он точно почувствовал момент, когда я достигла предела. Он остановился и откинулся на спину.

– Ты чувствуешь, что готова принять меня сейчас?

– Да. Я полностью готова.

– Я хочу, чтобы ты сама себе потрогала.

Я приподнялась над ним на коленях и заскользила пальцами по своему клитору. Колени начали дрожать.

– Чего тебе сейчас хочется, Грета?

– Хочу увидеть тебя обнаженным.

– Тогда сделай сама то, что ты хочешь.

Я расстегнула молнию на его шортах свободной рукой, и он помог мне стянуть их с себя. Когда его упругий напряженный член вырвался из его боксеров, это потрясло меня так же сильно, как и в тот раз, когда я столкнулась с ним в ванной комнате.

Он широко улыбнулся, прекрасно понимая причину моей реакции.

– Что-то не так?

– Я просто…

Он сдавленно фыркнул.

– Похоже, у тебя появились ко мне вопросы.

– Не то чтобы, я только…

– Ну, так задавай свои вопросы, я отвечу.

Я бросила быстрый взгляд на пирсинг в его пенисе – штангу с кольцом.

– А эта штука не порвет презерватив?

– Никогда такого не случалось. Я обычно пользуюсь очень прочным и большим презервативом по этой причине… и по другой тоже, – он усмехнулся.

Я нервно рассмеялась, совершенно не представляя себе, как это во мне поместится.

– А тебе это не причиняет боли?

– После пирсинга ранка заживала довольно долго, но сейчас уже совсем не болит.

– А мне… это ничего не повредит?

– Обычно мне говорят, что это усиливает удовольствие.

– Надо же…

– Хочешь спросить что-нибудь еще?

– Нет, все в порядке.

– Уверена? Еще есть шанс сбежать.

Я наклонилась и прижалась губами к его губами. Мы оба засмеялись, целуясь.

Я чувствовала, как металлическое кольцо скользит по моей коже, и сжала мышцы промежности – стремление удовлетворить страсть было просто непреодолимо.

Он приподнял меня над собой и положил мою руку на свой член.

– Потрогай меня и себя тоже, пока я не попрошу тебя остановиться.

Я сделала, как он сказал – одновременными движениями гладила его член, а другой рукой – свой клитор. Это было просто потрясающе – ничто никогда не возбуждало меня больше, чем вид капелек, появляющихся на кончике его пениса с каждым движением моей руки, чем ощущение горячего влажного стержня, еще больше увеличившегося в результате моих ласк. И еще мне безумно нравилось смотреть, как он наблюдает за тем, что я делаю с собой.

– Остановись, – наконец прохрипел он, пытаясь восстановить дыхание.

– Я хочу почувствовать тебя внутри, – прошептала я.

– Почувствуешь. Просто есть кое-что еще, что я должен сделать сначала… просто чтобы убедиться, что ты готова.

– Что?

Вместо ответа он сдвинулся подо мной вниз и приподнял мои бедра. Я сначала не понимала, что он собирается делать, но в следующее мгновение мне все стало ясно, потому что он приблизил лицо прямо к моей промежности. Я ахнула, когда почувствовала на своей коже его дыхание, а потом прикосновение его горячего рта. Это было самое невероятное ощущение в моей жизни. Я даже представить себе не могла, что бывает так сладко, когда его язык начал медленно, но решительно прикасаться к моему чувствительному холмику.

Когда он глухо застонал, этот вибрирующий звук отозвался прямо у меня внутри, и я не смогла сдержать крик.

– Тс-с, – шепнул он. – Нам нельзя шуметь.

Но я больше не могла это выносить.

– Тогда тебе придется остановиться.

– Я не хочу. Ты такая вкусная, – пробормотал он, продолжая лизать меня, а потом вдруг засунул язык так глубоко, как мог, прижимаясь губой к моему клитору.

О! Боже!

– Элек! Если ты не остановишься, я сейчас кончу!

Он пососал последний раз мой клитор и медленно отпустил его. Я вся дрожала, ощущая пульсацию между ног, глаза защипало от слез.

Он выскользнул из-под меня и, подтянувшись вверх, обхватил мое лицо ладонями.

– Вот теперь ты готова, – улыбаясь, сказал он.

Он потянулся за своими шортами, которые валялись на полу, и, вытащив из кармана презерватив, надорвал обертку зубами. Его взгляд, обращенный при этом на меня, заставил дрожать от предвкушения.

Надев презерватив, он навис надо мной и начал целовать, твердый член уткнулся мне в промежность. Больше терпеть я не могла и, обхватив его рукой, направила в себя.

– Осторожнее, – пробормотал он. – Тебе будет больно.

– Плевать. Мне все равно.

– Сейчас не будет все равно. – Он завел мои колени назад так далеко, как только мог. – Держи меня за спину крепче, можешь меня бить, кусать, делай что угодно, но только не кричи. Они не должны знать, что мы здесь с тобой.

Несмотря на то что я была полностью влажная, меня словно обожгло огнем, когда он попытался проникнуть в меня. Я вонзила ногти в его спину, чтобы хоть как-то справиться с болью, и часто задышала. Наконец боль стала более или менее стихать. Я никогда не забуду то ощущение, когда он впервые оказался полностью внутри меня, и тот звук, который он издал при этом. Все это время он был в страшном напряжении, контролировал каждое свое движение, и только в этот момент он расслабился и перевел дух.

– Грета… ты… черт!

С каждым последующим проникновением мои ощущения менялись от мучительно неприятных к мучительно невероятным. Он все еще старался двигаться осторожно, но, судя по выражению его лица, я не была уверена, что он сможет долго так продержаться.

Он медленно выскальзывал из меня и еще медленнее проникал внутрь.

– Контролировать себя оказалось гораздо сложнее, чем я думал. Ты такая тугая. Это так хорошо, просто потрясающе. Я еле держусь, чтобы не кончить, мы должны с тобой вместе…

И, словно восприняв эти слова как команду, мои мышцы начали содрогаться.

– Да. Я. Сейчас. О, боже. Элек!

Кажется, я выкрикнула его имя слишком громко.

Он тут же зажал мне рот ладонью.

– Тс… О, боже!.. Грета… черт… Грета, – шептал он, кончая, а его член пульсировал внутри меня. Я смогла почувствовать жар его освобождения через тонкие стенки презерватива, и бешеный стук его сердца, бьющегося на моей груди.

– Это самая невероятная вещь, которая когда-либо случалась в моей жизни, – сказала я через некоторое время.

– Да, – он чмокнул меня в нос. – А я ведь даже еще не трахал тебя по-настоящему.

Глава 11

Тот факт, что я ощутила пустоту на душе, как только он ушел в ванную, не сулил ничего хорошего – я представила, что со мной будет твориться завтра. Элек должен был уехать через несколько часов, а я уже сейчас, всего лишь через пару минут после того, как он ушел, тосковала по его запаху и прикосновениям.

Как удобно, что рядом с моей комнатой был небольшой туалет с душем, иначе он мог бы разбудить Рэнди с мамой, если бы ему пришлось спускаться в холл. Наконец Элек вернулся с небольшим полотенцем в руках и лег рядом со мной.

– Раздвинь-ка ноги. – Он положил влажное полотенце мне на промежность. – Так хорошо?

– Да. Спасибо.

На самом деле, мне не было особо больно, но прикосновение теплой ткани было приятным.

– Тебе больно?

– Нет. Все совсем не так уж страшно. Со мной все нормально, и я не прочь попробовать еще раз.

– Обязательно попробуем. Но сначала тебе надо немного отдохнуть.

В комнате царила темнота, лишь из ванной пробивалась полоска света. В течение часа Элек несколько раз вставал, чтобы сменить полотенце на новое, более теплое. Он просто лежал рядом со мной, прижимая полотенце к моей промежности. Мы были все еще полностью обнаженными, и, как ни удивительно, меня это больше не смущало, потому что он помог мне полностью принять свое тело. Мне даже на минуту захотелось, чтобы он не был таким уж заботливым и нежным по отношению ко мне.

Мы много говорили в этот час о самых разных вещах: о его сочинительстве, о моих возможных планах стать учительницей, о том, что намереваемся делать в следующем году. Он собирался жить дома, приглядывая за Пилар, и найти какую-нибудь временную работу.

Элек свободно мог говорить на любую тему, за исключением истории его взаимоотношений с Рэнди. Эта тема оставалась запретной и пресекалась всякий раз, когда я ее затрагивала.

Красные светящиеся цифры будильника словно издевались надо мной. Преследовали меня. Было уже три часа ночи. Мое сердце заколотилось, и меня охватила паника. У нас оставалось так мало времени… Казалось, он прочитал мои мысли, потому что внезапно перевернул меня на спину и снова склонился надо мной.

– Не надо об этом думать, – выдохнул он почти мне в губы.

– О чем?

– О том, что сейчас занимает твои мысли.

– Трудно от этого удержаться.

– Я знаю. Что я могу сделать, чтобы ты чувствовала себя лучше?

– Заставить меня забыть об этом.

Он долго смотрел на меня, а потом мягко обхватил рукой мою шею.

Похоже, он на ней помешан. Мне это нравится.

– Я знаю, ты об этом уже говорила. Но ты действительно хочешь, чтобы я показал тебе, как я это делаю?

– Да.

– Не хочешь, чтобы я сдерживался?

– Не надо осторожничать со мной на этот раз, Элек. Пожалуйста.

Он целую минуту смотрел на меня, а потом сказал:

– Повернись.

Уже от одних этих слов у меня сразу же стало влажно между ногами.

Я почувствовала, как его горячая сильная рука скользнула по моей спине, вызывая волну дрожи. А затем обе ладони легли на мои ягодицы и вслед за ними их коснулся его рот – я почувствовала легкий укус, затем еще и еще…

– Я обожаю твою задницу, – прошептал он, обжигая дыханием кожу.

Его слова заставили мои мышцы сжаться в предвкушении.

Я глубоко вздохнула, когда его ладони нажали на ягодицы, а губы коснулись моей промежности сзади. Ощущение от его ласк было таким сильным, что я едва сдерживалась. Я дрожала и стонала, пока он лизал и сосал мою киску с такой жадностью, словно умирал от голода, а я была его единственной пищей. Звуки, которые он при этом издавал, сводили меня с ума.

– Боже, какая же ты вкусная. Я могу делать это всю ночь, – прорычал он, обдав кожу моих влажных губ своим дыханием.

В какой-то момент я, не выдержав, громко застонала, и он тут же сгреб в руку мои волосы, чтобы повернуть лицом к себе.

– Тс… тише. Ты ведь не хочешь, чтобы мы с тобой попались.

Он снова повернул меня и, накрыв своим телом, прижался к моим губам поцелуем, возбуждая меня запахом моей собственной влаги. Проложив цепочку поцелуев вдоль всего моего тела, он внезапно замер и отстранился.

– Черт, это просто невозможно. Нам нужно переместиться на пол, потому что эта чертова кровать жутко скрипит.

Я тут же сбросила на пол подушки и слезла сама, встав на колени, спиной к нему. Он молчал. Я оглянулась, в его пристальном взгляде заплясали черти. Он медленно поглаживал свой вновь увеличивающийся прямо на глазах член.

– Твой вид, вот так на четвереньках… за всю свою жизнь я не видел ничего, что могло бы завести меня сильнее.

Вид Элека, который ублажал себя, глядя на меня, оказался вдруг невероятно возбуждающим. Я отвернулась, но, услышав звук разрывающегося пакетика с презервативом, снова обернулась, чтобы посмотреть, как он натягивает его.

– Расслабься, – сказал Элек и, проведя рукой по моей спине, обхватил мою шею ладонью. Мне неожиданно стало нравиться это возбуждающее ощущение легкого удушения. После первого неприятного саднящего ощущения его член легко скользнул в меня, и я сразу поняла, что на этот раз все будет по-другому.

– Скажи, если в какой-то момент тебе покажется, что для тебя это слишком.

Я знала, что ни за что на свете такого не случится. Каждый его толчок был мощнее предыдущего. И с каждым из них он делал сильный выдох, который я чувствовала всей кожей спины. Наконец-то он чувствовал себя совершенно раскованно, окончательно отбросив всякую осторожность.

Вот теперь Элек трахал меня по-настоящему.

Я хотела продолжения, хотела узнать, как это бывает, до конца.

– Трахай меня сильнее.

Ему пришлось крепко схватить меня за бедра, чтобы ускорить ритм. Казалось, было невозможно не закричать, потому что я испытывала невероятное блаженство. Но, странным образом, необходимость сдерживать крик усиливала наслаждение, не давая ему выхода. Я начала подстраиваться под ритм его движений, и это очень быстро подвело его к кульминации.

– Потрогай себя, Грета, – задыхаясь, прошептал он.

Я принялась ласкать свой клитор, а он начал двигаться чуть медленнее, чтобы приблизить мой оргазм. Я начала чувствовать его все глубже в себе. Он подтянул мою попу повыше. Под таким углом его проникновение стало еще глубже, и я почувствовала приближение оргазма.

– Ты чувствуешь это? – прошептал он.

– Да, да, да. Это просто невероятно…

– Я еще никогда ни в кого не входил так глубоко. Никогда. Со мной такое впервые.

– О боже, Элек!

– Я хочу, чтобы ты первая. А я хочу кончить тебе на спину.

Его слова оказались спусковым крючком, запустившим мой оргазм. Чтобы заглушить звуки, вырывающиеся из меня помимо воли, я прижалась лицом к ковру на полу.

Поняв, что я кончаю, он стал двигаться быстрее. Наконец, он вышел совсем, я услышала звук рвущегося презерватива и сразу после этого почувствовала, как по моей спине разливается теплая жидкость. Никогда не думала, что мне может понравиться нечто подобное… но мне это безумно понравилось.

– Я сейчас вернусь, – сказал он и побежал в душ за полотенцем. Вытерев мою спину, он поднял меня с пола и уложил на кровать.

Бег стрелок на часах продолжал меня нервировать. Было уже около четырех часов утра. Мы лежали друг к другу лицом, почти касаясь друг друга губами. Он провел большим пальцем по моей шее.

– Ты как, в порядке?

– Да, – я улыбнулась. – Это было просто невероятно.

– Видишь, что произошло, когда ты попросила меня не сдерживаться. Это было не слишком для тебя?

– Нет. Я чего-то такого и ожидала.

– И ты ожидала такого… грандиозного финала?

– Нет… гм… это, определенно, оказалось сюрпризом. – Я рассмеялась.

– Признаюсь, я такого раньше никогда не делал. Мне тоже захотелось чего-нибудь новенького.

– Правда?

– Как жаль, что у нас так мало времени. Я бы хотел еще много чего сделать с тобой.

– Мне тоже жаль.

Как бы я хотела, чтобы мы были вместе навсегда.

* * *

Усталость взяла свое, и я даже не помню, как заснула.

Было пять утра, за окном только-только забрезжил рассвет, когда я проснулась и обнаружила, что Элек лежит на мне, покрывая мою шею и грудь легкими поцелуями. Он был в полной боевой готовности – с затвердевшим членом и уже в презервативе. Его дыхание становилось все чаще, когда его губы обхватили сначала один мой сосок, потом другой.

Уже влажная и готовая принять его, я обнаружила, что проснулась гораздо более возбужденная, чем была на протяжении всей этой ночи.

Жаркие поцелуи Элека спустились вниз, к моему животу, затем вверх – к груди, и я почувствовала, как он входит в меня. Его проникновение было медленным, но мощным. Глаза его были закрыты, а на лице застыло выражение страдания. Меня захлестнул внезапный поток эмоций, реальность всего того, что произошло сегодня ночью, и того, что должно было произойти сегодня, предстала передо мной со всей своей беспощадной ясностью.

Я взглянула на часы – они словно насмехались надо мной. У нас оставалось очень мало времени.

Мое сердце разрывалось все больше с каждым отчаянным толчком, которым он входил в меня. Он приник к моим губам жадным поцелуем, каждый раз проникая в меня все глубже, медленными, хорошо контролируемыми движениями. На этот раз все было совсем иначе. Казалось, он своим телом пытается сказать мне то, что не решается выразить словами.

Сейчас он занимался со мной любовью.

Даже если бы у меня возникли сомнения в этом, они рассеялись бы в ту же минуту, как только он, словно забыв о поцелуях, приблизил свое лицо к моему и, глядя мне в глаза, продолжил медленно, с невероятной нежностью двигаться во мне. Он так и не опустил глаз, словно не хотел упустить ни одного мгновения, зная, что они последние. На этот раз он не старался мне что-то показать. Он просто брал то, что хотел навсегда сохранить в своем сердце.

Отражение моих собственных чувств в его серых глазах рассказало мне все без утайки. Я солгала ему. Я солгала нам обоим, когда сказала, что смогу справиться с этим. Прошло всего несколько часов, но казалось, что в этой комнате за одну ночь родилось и расцвело чувство, связывающее жизни двух людей, и вот теперь оно должно быть разорвано и похоронено навсегда.

Достигнув точки кульминации, он содрогнулся, его взгляд не отрывался от меня до самой последней секунды. Мои мышцы сжались, и меня накрыл оргазм сразу после него. Он продолжал медленно двигаться во мне, пока все не кончилось.

– Прости меня, – хрипло прошептал он.

– Все хорошо, – сказала я, не вполне понимая, за что он просит прощения. За то, что поспешил и кончил раньше меня? Или за то, что, глядя в мои глаза, понял, что я на самом деле чувствую? В любом случае это никак не меняло тот о факт, что ему придется сегодня уехать.

Элек лежал, прижавшись головой к моей груди, пока его дыхание полностью не успокоилось.

Когда он вернулся ко мне, избавившись от презерватива, я поставила будильник на семь. Он прижался щекой к моей груди, закрыл глаза и последний раз сжал меня в своих объятиях. Так мы и заснули, обнимая друг друга.

* * *

Услышав звон будильника, я вскочила и обнаружила, что кровать пуста. Мое сердце бешено заколотилось.

Он уехал, даже не попрощавшись со мной!

Солнечные лучи струились сквозь мое окно, словно насмехаясь над моим горьким пробуждением. Я закрыла лицо руками и заплакала. Это я во всем виновата. Я же знала, что все так и будет, и позволила этому случиться. Плечи мои содрогались, слезы просачивались сквозь пальцы. Между ног саднило – я не замечала этого прошлой ночью в угаре любовных утех, но сейчас боль явственно чувствовалась.

Почувствовав прикосновение чей-то руки к своей спине, я вздрогнула и обернулась. Передо мной стоял Элек. Взгляд его глаз был абсолютно отсутствующим.

– Ты обещала, что сможешь с эти справиться, Грета. – А потом едва слышно повторил:

– Ты же обещала, мать твою.

Мои губы задрожали.

– Я думала, ты уехал, не попрощавшись.

– Я пошел в свою комнату, чтобы Рэнди с Сарой не застали меня здесь, когда встанут. Они уже уехали. Я только что закончил собирать вещи.

Я всхлипнула и поднялась с постели.

– Понятно.

– Я никогда бы не смог этого сделать… я имею в виду уехать, не попрощавшись… особенно после того, что между нами произошло.

Мои глаза расширились.

– А какая разница? Разве это что-нибудь меняет?

– Конечно, не меняет. Не знаю, что и сказать… разве то, что прошлая ночь… очень важна для меня. Хочу, чтобы ты это знала. Я никогда не забуду все, что ты дала мне. Ничего из этого не забуду. Но, ты же знала, чем все это закончится.

– Я не знала, что это будет так больно.

Он стоял, засунув руки в карманы, глядя то в пол, то на меня.

– Твою мать. Я тоже не знал. – Когда он потянулся ко мне, чтобы обнять, я попятилась.

– Нет. Пожалуйста, не надо. Не хочу, чтобы ты ко мне прикасался. От этого будет только хуже.

Дальше я не могла продолжать, потому что опять готова была залиться слезами. Я тряхнула головой, не желая принимать, что так легко могу потерять контроль над своими эмоциями.

Кашлянув, я произнесла:

– Когда ты уезжаешь?

– Такси сейчас подъедет. До аэропорта добираться целый час при таком движении.

Еще одна слезинка покатилась по моей щеке.

– Проклятье, – произнесла я, смахивая ее.

– Я вернусь, – прошептал Элек.

Потом он вышел, чтобы отнести свой багаж вниз. Когда он вернулся, я стояла на том же самом месте в своей комнате, и в ту же минуту раздался сигнал такси.

– Блин… Держись, – сказал он, выбегая из комнаты.

Я выглянула из окна и увидела, как Элек кладет свои чемоданы в багажник. Потом багажник захлопнулся со стуком, болью отдавшимся в моем сердце.

Элек сказал что-то водителю и вернулся в дом. Я все еще невидящими глазами смотрела в окно, как вдруг услышала его шаги за своей спиной.

– Я попросил его подождать. Не уеду, пока ты не посмотришь мне в глаза.

Я обернулась. Очевидно, все отчаяние, которое я сейчас испытывала, отразилось на моем лице.

– Черт! Не хочу оставлять тебя в таком состоянии.

– Все нормально. Еще одна минута ничего не изменит. Ты можешь опоздать на самолет. Иди.

Игнорируя мою просьбу не прикасаться ко мне, он сжал мое лицо ладонями и заглянул прямо мне в глаза.

– Я знаю, что тебе все это трудно понять. Я далеко не все рассказал тебе о своих отношениях с Рэнди. А, не зная всей правды и не понимая, что происходит с моей матерью, ты вряд ли все это сумеешь понять. Просто хочу, чтобы ты знала, если бы я мог с тобой остаться, я бы это сделал без раздумий. – Он целомудренно поцеловал меня в губы и продолжил:

– Я знаю, что, несмотря на мое предостережение, ты подарила мне частичку своего сердца прошлой ночью. И как я ни пытался этому противиться, я подарил тебе частичку своего. Знаю, что ты это тоже поняла сегодня утром. Хочу, чтобы ты сохранила это чувство в каком-нибудь тайном уголке души. И когда ты в один прекрасный день решишь подарить свое сердце другому парню, пожалуйста, убедись, что этот человек тебя достоин.

Он снова приник к моим губам в отчаянном последнем поцелуе. Глаза у меня снова защипало от слез. Когда он оторвался от меня, я, плохо соображая, обеими руками вцепилась в его куртку, пытаясь воспротивиться его уходу. Элек стоял молча, не делая попыток освободиться, дожидаясь, пока я не разожму руки. А потом просто повернулся и ушел.

Он так же мгновенно ушел из моей жизни, как и вошел в нее.

Я стояла у окна и смотрела, но лучше бы я этого не делала, потому что, когда он поднял глаза, чтобы взглянуть на меня в последний раз, перед тем как сесть в такси, он понял, что действительно уносит со мной частичку моего сердца. А все, что осталось от него, разбилось на мелкие кусочки.

* * *

Позже, ночью, завибрировал мой телефон. Это пришло сообщение от Элека со ссылкой.

Во время полета я поиграл с буквами твоего имени, и у меня получилось GREAT[5]. Ты восхитительна, Грета. Это правда. Никогда не забывай об этом. Эта песня всегда будет напоминать мне о тебе.

Лишь через несколько часов я осмелилась пройти по указанной ссылке. Песня называлась «Все, что я хотел»[6] группы Paramore. Это песня о любви к человеку, с которым тебе не суждено быть вместе, и о желании снова пережить все те минуты, которые довелось провести наедине. Я слушала эту песню снова и снова, предаваясь мучительным и в то же время сладким воспоминаниям, вдыхая его запах, оставшийся на рубашке, которая все еще была на мне, и на простынях.

Прошло семь лет. От Элека пришло только одно сообщение.

Однажды вечером, через год после того, как Элек уехал из Бостона, я вышла прогуляться с Викторией.

Мои мысли непрестанно возвращались к нему, как вдруг пришло сообщение, и оно потрясло меня до глубины души.

Я все еще мечтаю о твоей шее. Думаю о тебе все дни напролет. По какой-то причине у меня сегодня возникло желание сказать тебе об этом. Пожалуйста, не отвечай.

Я не ответила.

Не ответила, несмотря на то что горько расплакалась, прочитав его признание. Он так давно мне не писал, и я решила, что, возможно, в тот момент он просто напился. А если это было и не так, эти признания ничего не могут изменить. Теперь я это хорошо понимала. На самом деле, я достигла определенного мастерства в подавлении своих чувств к Элеку. То, что он был так далеко от меня, тоже немало этому способствовало. Пару раз я разочаровывала саму себя, давая волю любопытству и пытаясь найти о нем информацию в соцсетях, но его присутствия там не обнаружила.

Рэнди больше ни разу не ездил в Калифорнию, ведь Элек теперь был вполне взрослым.

Но даже по прошествии этих семи лет мое сердце все еще болело, когда я позволяла себе вспоминать нашу единственную ночь, проведенную вместе. Поэтому я делала все возможное, чтобы не заглядывать в прошлое – как гласит прописная истина, с глаз долой, из сердца вон. Но эта пословица годится лишь на какое-то время – до тех пор, пока вам не приходится лицом к лицу столкнуться с тем, чего вы всеми силами избегаете. И тогда воображаемые стены, которые вы возвели, чтобы спрятаться от прошлого, с грохотом падут от малейшего удара.

Глава 12

– Рэнди умер.

Поначалу мне казалось, что все это происходит во сне. Стояла глубокая ночь, и накануне вечером мы крепко выпили с друзьями в Гринвич-Виллидж. Когда в три ночи зазвонил телефон, мое сердце тревожно забилось, а от первых же слов, которые я услышала, чуть не остановилось.

– Мама?

Она задыхалась от рыданий.

– Рэнди умер, Грета. У него был сердечный приступ. Я в Массачусетской больнице. Врачи не смогли его спасти.

– Мамочка, пожалуйста, подыши и постарайся успокоиться…

Но мать продолжала безудержно рыдать, и я ничем не могла ей помочь, потому что находилась далеко, в своей квартире в Нью-Йорке.

Их с Рэнди семейная жизнь текла без изменений, но в последние месяцы была далеко не безоблачной. Конечно, Рэнди никогда не выказывал по отношению к матери такого пренебрежительного отношения, как к Элеку, но характер у него был непредсказуемый, с сильными перепадами настроения, и жить с ним было нелегко.

На самом деле, мать потеряла свою настоящую вторую половинку, свою родственную душу, когда много лет назад умер мой отец. За Рэнди она вышла замуж скорее по расчету, ради спокойствия и стабильности. Он занимался перепродажей подержанных автомобилей и даже при своем скромном доходе хорошо заботился о нас. Мама никогда не работала и не относилась к тому типу женщин, которые способны выжить в одиночку. Рэнди был первым мужчиной, который появился в ее жизни после смерти отца. У меня всегда складывалось впечатление, что он был в гораздо большей степени влюблен в мать, чем она в него. И все же, потеря нынешнего мужа непременно перевернет ее жизнь с ног на голову. Я жила от нее далеко, и этот мужчина был для нее целым миром, не говоря уже о том, что это был второй супруг, который скончался преждевременно. Я не представляла, как она сможет с этим справиться.

Меня начала бить нервная дрожь.

– О, боже. – Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться. – Мне так жаль. Мне безумно жаль, мама.

– Он умер еще до того, как мы доехали до госпиталя.

Я вскочила и немедленно вытащила свой маленький чемоданчик из кладовки.

– Послушай, я сейчас постараюсь узнать, где можно взять напрокат машину, хотя сейчас уже ночь. Постараюсь быть у тебя к утру. Будь на связи и сообщи мне, когда доберешься домой. С тобой рядом кто-нибудь есть?

Она всхлипнула.

– Грег и Клара.

Услышав это, я слегка успокоилась – Грег был одним из старинных друзей Рэнди, который по стечению обстоятельств переехал вместе с женой в пригород Бостона пару лет назад, получив новое назначение по работе.

Когда я, наконец, нашла открытый пункт аренды автомобилей и выехала на шоссе, было уже пять утра.

Все четыре часа езды до Бостона из моей головы не выходили печальные мысли о том, какие последствия для матери будет иметь смерть Рэнди. Неужели мне придется уйти с работы здесь, в Нью-Йорке, и переехать в Бостон ради ее благополучия? Ей придется впервые в жизни пойти работать, чтобы прокормить себя. Как часто мне придется брать отгулы, чтобы помогать ей? А потом у меня внезапно возникла ужасная мысль.

Элек.

О, боже, Элек.

Знает ли он уже, что Рэнди ушел из жизни? Приедет ли в Бостон на похороны отца?

Неужели мне придется с ним встретиться?

В панике я еще крепче ухватилась за руль одной рукой, а второй начала переключать радио со станции на станцию в поисках музыки, которая бы заглушила панические мысли в моей голове.

Даже спустя семь лет после нашей разлуки и несмотря на помолвку, пусть и неудавшуюся, с другим мужчиной, мой сводный брат оставался единственным, кому действительно принадлежало мое сердце. А сейчас мое сердце болело за него вдвойне, потому что не только моя мать потеряла мужа, но и Элек лишился отца.

Рэнди был слишком молод, чтобы умереть. Конечно, их отношения с Элеком были просто ужасны, но мысль о том, что они уже никогда не будут иметь возможность их исправить, погрузила меня в невыразимую печаль. Ни один человек на свете не вызывал у меня такую бурю эмоций, как Элек. Даже когда я уехала от мамы и Рэнди, мое отношение к нему не изменилось.

Через два года после окончания местного муниципального колледжа в Бостоне я поступила в колледж неподалеку от Манхэттена, который и закончила, получив диплом магистра гуманитарных наук. Мне удалось устроиться на административную должность в одно небольшое агентство. Последние три года я жила в Нью-Йорке и там же встретила Тима.

Мы прожили вместе два года. Тим занимался продажей программного обеспечения и часто ездил в командировки. Мы жили в одной квартире до того момента, как ему предложили должность торгового представителя в Европе. Он ответил согласием, не посоветовавшись со мной, а когда я отказалась с ним ехать, нам пришлось расстаться. Необходимость переезда заставила меня принять трудное решение, к которому я, скорее всего, так или иначе бы пришла. Тим был хорошим парнем, но я не испытывала к нему всепоглощающей страсти, о которой мечтала. Даже в самом начале отношений меня не захлестывал адреналин и не охватывал такой трепет, как в присутствии Элека. Когда я приняла предложение Тима, я надеялась, что мои чувства изменятся и я смогу полюбить его так, как он это заслуживал. Но этого, к сожалению, не случилось.

До Тима у меня были еще два бойфренда, и с ними была точно такая же ситуация. Я каждый раз оценивала свои чувства, вспоминая свою безумную тягу к Элеку. Хотя я и знала, что Элек навсегда ушел из моей жизни, я ничего не могла с собой поделать и постоянно сравнивала с ним всех мужчин, как в сексуальном, так и в интеллектуальном плане. Несмотря на то что внешне это, может быть, не особенно проявлялось, Элек все же был весьма умным и глубоким человеком. Его личность была многогранна, о чем красноречиво говорила та повесть о Лаки и мальчике, которую он когда-то дал мне прочитать. Я очень многого не успела о нем узнать за недолгое время нашего знакомства. Но я всей душой хотела найти кого-то похожего на него. То время, которое мне довелось провести с Элеком, научило меня, помимо всего остального, тому, что и сексуальное влечение, и ощущение полноты жизни, и эмоциональная близость для меня одинаково важны.

Мои предыдущие парни были весьма милыми, но вполне посредственными людьми. Как ни печально это звучит, но я предпочитаю быть одной, чем дарить себя кому-то, если между нами не вспыхивают искры. Я надеялась, что когда-нибудь встречу человека, с которым у нас будет столь же сильное взаимное притяжение, как и с Элеком.

Когда появился дорожный плакат Добро пожаловать в Массачусетс, меня охватило страшное волнение. Я представления не имела, что меня ждет в ближайшие несколько дней. Придется помогать матери с приготовлениями к похоронам, и это, разумеется, вызовет воспоминания о том страшном времени, когда мы занимались тем же, готовясь хоронить отца.

Когда я въехала на подъездную дорожку нашего дома, то содрогнулась, увидев припаркованный слева «Ниссан» Рэнди. Я открыла дверь своим ключом и увидела мать, которая сидела на темной кухне, уставившись невидящими глазами в чашку с чаем. Она даже не заметила, как я вошла.

– Мама?

Мать подняла на меня красные опухшие глаза. Я подбежала к ней и обняла.

Немытая посуда, оставшаяся от вчерашнего ужина с Рэнди, все еще лежала в раковине, напоминая о том, каким внезапным и неожиданным ударом была его кончина, а еще о том, как мгновенно может измениться жизнь.

– Я уже здесь, с тобой. Я здесь. Просто скажи мне, что надо делать. Я помогу тебе пережить все это. Все будет в порядке.

Она заговорила, снова опустив глаза.

– Он просто проснулся среди ночи, жалуясь на боль в сердце, а потом потерял сознание, еще до приезда «Скорой помощи».

Я погладила ее по спине.

– Мне так жаль…

– Спасибо, что приехала, Грета.

– А… а где он сейчас?

– Его забрали в похоронное бюро. Клара всем этим занимается. Они с Грегом такие замечательные. Я бы не смогла с этим справиться… еще раз.

Я крепко обняла ее.

– Я знаю.

В ту ночь я легла рядом с матерью, чтобы ей не было одиноко. Это было жуткое и странное ощущение – я лежала на том самом месте, где вчера спал Рэнди, а теперь его уже нет на свете.

* * *

Следующий день вспоминается как в тумане: какие-то люди, снующие с кастрюлями и цветами, Виктория, заскочившая выразить соболезнование. Мы с ней несколько отдалились друг от друга, когда я уехала, но во время моих визитов домой мы всегда встречались, хотя бы просто для того, чтобы попить вместе кофейку.

Поэтому, когда мама пошла вздремнуть, мы с Викторией отправились в «Данкин Донатс» на углу. Это был словно небольшой фрагмент нормальной жизни в каком-то сюрреалистическом мире.

– Как долго ты можешь отсутствовать на работе? – спросила она.

– Я им позвонила только утром. Мне дали отгул на сегодня и отпуск до конца недели в связи со смертью члена семьи. Я могу забрать маму с собой в Нью-Йорк, пока она не придет в себя.

– А Элеку кто-нибудь сообщил?

От одного лишь упоминания этого имени у меня начались спазмы в животе.

– Грег и Клара занимаются обзваниванием всех. Уверена, они его не забыли. Между ним и Рэнди были холодные отношения из-за матери, поэтому я даже не уверена, что он приедет.

– А что ты будешь делать, если он все-таки приедет?

Я нервно впилась зубами в пончик с ванильным кремом.

– А что я могу поделать?

Виктория знала о моей ночи, проведенной с Элеком. Кое-какими подробностями я с ней поделилась, но в целом ничего особенного не рассказывала. Это был слишком интимный опыт, которым мне не хотелось ни с кем делиться, и я просто не желала обесценивать то, что он значил для меня. И пусть это была наша единственная ночь, все то, что тогда произошло между нами, меня во многом сформировало и задало планку моим дальнейшим ожиданиям от жизни.

Виктория отпила из своей чашки кофе-гляссе.

– Ну, в таком случае, как говорится, поживем – увидим.

– Для меня сейчас важнее всего мать. Я не собираюсь лишаться сна, гадая, появится Элек или нет.

На самом деле, я могла думать только о нем.

В тот вечер Грег и Клара пригласили нас с матерью на ужин. После того как я сказала им, что большую часть времени она сидит в своей комнате и плачет, а какие-то незнакомые люди приносят ей еду, они настояли на том, чтобы я постаралась вытащить ее из дома.

Во время ужина мама вела себя очень тихо и едва прикоснулась к цыпленку и булочкам. Но зато она выпила изрядное количество красного вина «Зинфандель».

Похороны и поминки были назначены на послезавтра. От этой мысли у меня сосало под ложечкой, и с каждой секундой это неприятное ощущение лишь усиливалось.

Я не могла больше оставаться в неведении.

В конце концов, я не выдержала и спросила:

– А вы позвонили Элеку? – Я сглотнула, чтобы избавиться от комка в горле в ожидании ответа Клары.

– Конечно. Говорила с ним сегодня. Он был в каком-то подавленном настроении, и было непонятно, приедет он или нет.

Новость о том, что она с ним общалась, заставила мое сердце забиться еще сильнее.

– Где он сейчас?

– По-прежнему живет в Калифорнии с Пилар.

– У тебя есть номер его телефона?

Она оглянулась на мужа и нерешительно произнесла:

– М-м-м… Грег ему звонил. Мы знаем, что у них с Рэнди были просто ужасные отношения. Пару лет назад Грег попытался было выступить посредником между ними. Они с Элеком даже нашли общий язык в процессе. Но на самом деле Рэнди так об этом и не узнал.

Я посмотрела на Грега, словно он был носителем самой драгоценной в мире информации для меня.

– И чем он сейчас занимается? – Мой голос дрогнул.

– Он закончил колледж, получил диплом социального работника. Занимается подростками из неблагополучных семей. Последний раз я с ним разговаривал где-то полгода назад.

– Правда?

Ничего себе.

Столько информации о нем я не получала за многие годы. Я была счастлива оттого, что узнала, что с ним все хорошо, и одновременно опечалена тем, что больше не общалась с ним и не имела возможности познакомиться с Элеком-мужчиной.

Я кашлянула, чтобы прочистить горло.

– Значит, ты не знаешь, приедет он или нет?

– Понятия не имею. Он не соизволил нам об этом сообщить, – произнесла Клара. – Думаю, он был шокирован новостью. Я все ему подробно рассказала, так что он в курсе.

Мое сердце сжалось в агонии при мысли о том, что теперь происходит на душе у Элека, где бы он в данный момент ни был.

* * *

Меня тошнило от приторного запаха лилий. Похоже, все без исключения присылали лилии сорта «Старгейзер», которые пахли особенно тошнотворно. Я предложила отвезти часть букетов и венков в «Похоронное бюро Томаса».

Служба должна была начаться в четыре, но до этого мы должны были заехать к Грегу и Кларе, чтобы слегка перекусить.

Мать помогала мне раскладывать цветы по углам помещения, в центре которого должен был стоять гроб. Мы также расставили фотографии Рэнди и всей нашей семьи из разных периодов совместной жизни. Мне было грустно от того, что среди них не было ни одной фотографии Рэнди с Элеком.

В похоронном бюро пахло заплесневелой древесиной и освежителем воздуха. Мне была нестерпима мысль, что пришлось вернуться сюда снова после смерти отца и снова видеть горе моей матери и Рэнди в гробу.

Всю дорогу к дому Грега и Клары я держала мать за руку. Она держалась более стойко, чем я ожидала, хотя я была совершенно уверена, что причиной тому ксанакс, который она приняла, чтобы снять стресс.

Когда мы подъехали к дому, я испытала облегчение, увидев, что перед ним нет незнакомых машин. Это означало, что обедать мы будем лишь вчетвером.

Но мое спокойствие тут же сменилось паникой, когда я вошла в дом и заметила в прихожей чей-то черный чемодан.

Клара обняла мать, а я принялась нервно оглядываться.

Я была слишком взволнованна, чтобы задать вопрос, крутившийся у меня на языке, и просто стояла молча, чувствуя, как сжимается мое сердце. Наконец, я сделала глубокий вдох, выдох и спросила:

– Это чей чемодан?

– Элек приехал, Грета. Он сейчас наверху.

Мое сердце бешено колотилось, мне показалось, что я не могу дышать. Было такое ощущение, что мне не хватает воздуха.

– Простите, – произнесла я и вышла из задней двери во дворик.

Я была совершенно не готова встретиться с ним вот так, лицом к лицу, и стояла там, уставившись на красные тюльпаны на клумбе. Какая-то часть моей души не верила, что он появится здесь, ведь между ним и Рэнди всегда были такие натянутые отношения, но тот страх, который я носила в себе последние два дня, говорил о том, что другая ее часть ждала и готовилась к этой встрече.

И сейчас я представления не имела, что ему сказать.

Прохладный весенний ветерок трепал мои волосы, и я взглянула на небо, словно упрекая вселенную за то, что она уготовила мне такую взрывоопасную ситуацию. Возможно, небо откликнулось, потому тут же раздались отдаленные раскаты грома.

В этот момент непонятно что – интуиция или инстинкт – заставило меня обернуться и взглянуть на застекленные двери балкона второго этажа, выходившие в садик, где я стояла.

За стеклом я увидела его.

Элек.

Он стоял и смотрел на меня. На нем не было ничего, кроме полотенца, обернутого вокруг талии. Я всегда пыталась представить, как он может выглядеть спустя семь лет, но даже в самых необузданных фантазиях не могла вообразить такого.

Его вечно взлохмаченные черные волосы теперь лежали длинными волнами, закрывая уши, и выглядело это безумно сексуально. А еще на нем были очки.

В очках он выглядел даже еще более привлекательно.

Даже отсюда я могла видеть сквозь стекла знакомые пронзительно серые глаза.

Его покрытое татуировками прекрасно сложенное тело выглядело более крепким и сильным, чем в моих воспоминаниях.

Он поднес к губам сигарету, и, несмотря на шок от того, что я снова увидела его, я испытала разочарование – он снова закурил.

Элек выдохнул дым, по-прежнему пристально глядя на меня. Он не улыбался. Он просто смотрел на меня в упор. Но один лишь его властный взгляд заставил меня испытать бурю чувств и слабость в ногах.

В голове у меня гудело, на глазах выступили слезы, в ушах звенело, рот наполнился слюной, соски затвердели, колени дрожали, а сердце… Я не могу описать, что творилось в моем сердце.

Но прежде чем я смогла все это осознать и как-то отреагировать, у него за спиной появилась женщина со светлыми волосами и обвила его голый торс руками.

Глава 13

Собравшись, наконец, с духом, я вошла в дом и, заняв свое место за обеденным столом, принялась жадно пить воду. Ощущение сухости во рту не проходило. Мне казалось, что комната начала кружиться вокруг меня.

– С тобой все в порядке? – спросила мать.

А ведь это я должна была задавать этот вопрос ей. Я кивнула, схватила стакан с водой и одним махом выпила. Я должна быть сильной ради нее и не могу себе позволить потерять над собой контроль.

Они еще не спустились вниз.

После того как я сквозь стекло увидела таинственную женщину, появившуюся за спиной Элека, он тотчас же развернулся и исчез из вида. Я настолько оторопела, что застыла на месте, и смогла покинуть сад только спустя несколько минут.

У него есть девушка… или жена.

Несмотря на то что эта вероятность должна была бы в первую очередь прийти мне в голову после семилетней разлуки, все же это никак не вписывалось в картину нашей новой встречи, по моим представлениям.

Тут раздался слаженный звук двух пар ног, спускающихся со второго этажа, заставивший меня напрячься и замереть с прямой спиной и застывшим выражением лица.

Топ.

Топ.

Топ.

Когда, наконец, пара вошла в столовую, мое тело вошло в режим «дерись или убегай», а в крови пульсировала запредельная доза адреналина.

Наверное, надо было встать и сказать что-нибудь, но я словно прилипла к стулу.

Мать подошла к Элеку и заключила его в объятия.

– Элек, как же я рада тебя видеть… Соболезную тебе по поводу отца. Знаю, у вас с ним были не лучшие отношения, но он любил тебя, правда.

Тело Элека напряглось, но он не отстранился от нее, а просто сказал:

– Я тоже приношу вам свои соболезнования.

Когда он неохотно позволил матери себя обнять, его взгляд метнулся ко мне, да так и замер. Я не имела представления, о чем он думал, но уверена, что в голове у него крутились примерно те же мысли, что и у меня.

Мы уже никогда не будем вместе.

После того как мама отпустила Элека, к ней подошла его подружка, чтобы тоже обнять ее.

– Миссис О’Рурк, я девушка Элека, меня зовут Челси. Я так соболезную вашей потере…

– Зовите меня Сара. И спасибо, милая. Мне так приятно с вами познакомиться.

– Жаль, что это произошло при столь печальных обстоятельствах, – произнесла девица, поглаживая мамину спину.

Я перевела взгляд на ее пальчики с французским маникюром. Она была миниатюрной, и ее тонкая фигурка была похожа на мою. Длинные светлые волосы падали на спину, словно морские волны. Она была просто великолепна.

Разумеется, великолепна, как же могло быть иначе.

Внутри у меня все перевернулось.

Элек медленно приблизился ко мне.

– Грета…

Звук моего имени, произнесенный его голосом, тут же отбросил меня на семь лет назад.

– Элек… – я поднялась со стула. – Мне так жаль… так жаль. – На этих словах я споткнулась, у меня задрожали губы. Казалось, я вот-вот задохнусь, ведь он стоял прямо передо мной, и я могла ощущать такой знакомый запах его одеколона и сигарет с гвоздикой. Столько лет прошло, но, судя по обуревавшим меня эмоциям, казалось, это было только вчера.

Только вчера.

С той единственной разницей, что человек, покинувший мою спальню в ту ночь, был еще мальчиком, а теперь передо мной стоял взрослый зрелый мужчина.

Я подняла на него взгляд и поразилась, насколько привлекательнее он стал, если такое вообще было возможно. Мои любимые черты сохранились, но с небольшими изменениями. Его серые глаза по-прежнему сверкали, но теперь их блеск приглушали строгие очки в черной оправе. В губе его все так же красовалось кольцо, но растительности на лице стало явно больше. Черная рубашка в тонкую полоску с закатанными рукавами плотно облегала его грудь, которая теперь выглядела мощнее и, как это ни странно, еще рельефнее.

Он по-прежнему смотрел на меня в упор. В конце концов, я решилась обнять его и тут же почувствовала его теплые руки на своей спине. Сердце мое колотилось так сильно, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Что бы ни произошло за эти семь лет, одно оставалось неизменным – то, как мое тело реагирует на его прикосновение. Я невольно закрыла глаза и тут же услышала голос из-за его спины.

– А вы, должно быть, дочь Сары. Вы с ней выглядите словно сестры-близнецы.

Я резко отстранилась от Элека и неловко протянула его девушке липкую от пота ладонь.

– Да… здравствуйте, меня зовут Грета.

Она проигнорировала мою руку и вместо того, чтобы пожать ее, сочувственно улыбнулась и обняла меня.

– А я Челси. Приятно с вами познакомиться. Соболезную по поводу вашего отчима. – От ее волос исходил тот самый запах, который я почему-то ожидала: свежий и тонкий, в полном соответствии с ее явно мягким характером.

– Благодарю вас, – неловко произнесла я.

Напряжение в воздухе было почти осязаемым, и мы трое застыли на несколько мгновений в неловком молчании.

Тут в комнату вошла мама, неся в обеих руках огромное овальное блюдо с жареным мясом, украшенным стеблями спаржи. Я воспользовалась моментом, чтобы сбежать от неприятной для меня ситуации, и предложила матери помочь принести остальное угощение, оставив Элека и Челси вдвоем возле стола.

Дрожащими руками я пыталась достать из ящика на кухне столовое серебро, которое мама попросила меня принести. Перед тем как снова войти в столовую, я закрыла глаза и глубоко вздохнула.

Грег произносил речь, а я обходила стол, раскладывая столовые приборы. Получалось это довольно неловко, потому что я нервничала, и у меня все валилось из рук.

Закончив, я села на свое место, наискосок от Элека и Челси. Мой взгляд был прикован к отражению моего лица в тарелке.

– Ну, дети, расскажите, как вы познакомились? – благодушно поинтересовался Грег.

Я подняла глаза.

Челси улыбалась, с обожанием глядя на Элека.

– Мы оба работаем в молодежном центре, – сказала она. – Я руковожу программой внеклассной работы со школьниками, а Элек работает у нас социальным педагогом. Сначала мы были только друзьями. Я просто восхищалась, как прекрасно он обращается с детишками. Они его обожают. – Она накрыла ладонью его руку, лежащую на столе. – А вот теперь и я.

Краешком глаза я заметила, что она подалась к нему всем телом и поцеловала. В этот момент мне показалось, что мое черное платье стало слишком тесным – я почти не могла в нем дышать.

– Как мило, – произнесла мама.

– Элек, а как Пилар восприняла это печальное событие? – задал новый вопрос Грег.

– Она сейчас себя плохо чувствует, – довольно резко ответил тот.

Я невольно взглянула на него. Это были первые слова, которые он произнес за все время, не считая моего имени.

Челси сжала его руку.

– Мы пытались уговорить ее приехать, но она решила, что не сможет выдержать это.

Мы.

У нее близкие отношения с его матерью.

Значит, отношения у них определенно серьезные.

– Ну, в таком случае к лучшему, что она осталась дома.

Очевидно смущенная упоминанием Пилар, мать сделала большой глоток вина из бокала. Она-то прекрасно знала, что именно она была главной причиной того, что Пилар не приехала на похороны.

Челси повернулась ко мне.

– А где вы живете, Грета?

– Я на самом деле живу в Нью-Йорке. Сюда приехала лишь на пару дней.

– Какая, наверное, там интересная жизнь. Мне всегда хотелось побывать в Нью-Йорке. – Она повернулась к Элеку. – Может быть, мы наведаемся как-нибудь к Грете? У нас будет где остановиться.

Он коротко кивнул, ковыряя что-то вилкой в тарелке – было очевидно, что ему неприятен этот разговор. В какой-то момент я почувствовала на себе его взгляд. Когда я повернулась, чтобы взглянуть на него, то убедилась, что он действительно на меня смотрит. На какую-то долю секунды наши глаза встретились, и он сразу же опустил взгляд в свою тарелку.

– Элек никогда не говорил мне, что у него есть сводная сестра, – произнесла Челси.

Вот как! Значит, он никогда не упоминал ей обо мне.

Тут подала голос мать.

– На самом деле Элек жил с нами совсем недолго, когда они с Гретой были подростками. – Она посмотрела на меня. – Вы ведь тогда не слишком друг с другом ладили, не так ли?

Мама и понятия не имела, что на самом деле происходило между мной и Элеком в то время. Поэтому, с ее точки зрения, это высказывание можно было считать правдивым.

Хрипловатый низкий голос Элека, как нож, пронзил мое сердце.

– Это правда, Грета?

Я уронила вилку.

– Что, правда?

– Что мы не очень хорошо ладили, как говорит твоя мама.

Разумеется, скрытый подтекст в его вопросе был адресован исключительно мне, потому что только я и смогла бы его понять. Я недоумевала, почему ему вдруг вздумалось подкалывать меня в этой и без того неловкой ситуации.

– Было такое дело.

Он буквально жег меня взглядом, а потом тихо произнес:

– Да, было…

Внезапно я почувствовала, что все мое тело горит.

Его губы растянулись в улыбке.

– Помнишь, как ты меня обычно называла?

– Что ты имеешь в виду?

– Мой дорогой сводный братец, не так ли? Наверное, из-за моего неотразимого обаяния. – Он повернулся к Челси. – На самом деле, я тогда был полным говнюком.

Полным говнюком. Он, разумеется, этого не хотел, но у меня при воспоминании о тех временах голова пошла кругом.

– Откуда ты знаешь, как я тебя называла? – спросила я.

Он молча ухмыльнулся.

Я улыбнулась в ответ.

– Понятно, ты, как всегда, подслушивал мой треп по телефону.

– Кажется, у вас тогда были веселые времена, – произнесла Челси, невинными глазами посматривая то на Элека, то на меня.

– Это точно, – сказал он, одарив меня взглядом, который отнюдь не был невинным.

* * *

Мы с Челси помогли Кларе отнести посуду в кухню. Через сорок минут нам надо было уже быть в похоронном бюро для прощания с покойным.

Голос Челси заставил меня вздрогнуть.

– А вы где работаете, Грета?

Я не была настроена входить в подробности моей работы в тот момент, поэтому отделалась самой общей фразой:

– Занимаюсь административной работой, ничего особенного, сплошная рутина.

Она улыбнулась, и я, как какая-то ревнивая дрянь, внезапно порадовалась, что у нее намечаются складки вокруг рта и гусиные лапки вокруг глаз.

Я, конечно же, преувеличивала.

– Иногда заниматься рутинной работой – это даже приятно. Работа с детьми, конечно, приносит удовлетворение, но это так изматывает. Ни на минуту нельзя расслабиться.

Мы обе посмотрели сквозь стеклянную раздвижную дверь. Элек стоял в саду, засунув в карманы руки, очевидно, целиком поглощенный своими мыслями.

– Я действительно о нем беспокоюсь, – сказала она, глядя на него. – Могу я вас кое о чем попросить?

Разговор становился все более неловким для меня.

– Конечно.

– Он не желает обсуждать своего отца. Между ними произошло что-то плохое?

Ее вопрос застал меня врасплох. Кто я такая, чтобы обсуждать с ней отношения Рэнди и Элека? Я и сама толком ничего о них не знала.

– Они обычно много препирались, и Рэнди подчас бывал очень груб с Элеком, но я понятия не имею, что послужило причиной их неприязни.

Больше я ей не собираюсь ничего выдавать.

– Я просто беспокоилась, что он замкнется в себе. Его отец только что умер, а он не проявляет почти никаких эмоций. Я имею в виду, что, если бы мой отец умер, я была бы просто в разобранном состоянии.

Я это хорошо понимаю.

Она продолжала:

– Боюсь, от всего этого Элек рано или поздно сломается. Он явно не в своей тарелке. Не может спать по ночам. Его это явно беспокоит, но он не может об этом говорить, не может позволить себе поплакать.

Я почувствовала острый укол в сердце при этих словах, потому что моя душа тоже болела о нем.

– А вы пробовали с ним поговорить?

– Разумеется. Он просто заявляет, что не желает это обсуждать. Он даже не хотел ехать на похороны. Я знала, что потом он будет об этом очень сожалеть, поэтому уговаривала его до тех пор, пока он, в конце концов, не сдался.

Вот как – на самом деле он не хотел приезжать сюда.

– Я рада, что вы настояли на его приезде.

– Я действительно люблю его, Грета.

А я и не сомневалась, что это так, и, хотя ее слова заставили мое сердце сжаться еще больше, моя более разумная часть была рада, что Элек нашел кого-то, кто его так сильно любил. Я не знала, что ей сказать. Не могла же я признаться ей, что и сама испытываю то же чувство.

Я тоже его люблю.

Может быть, спустя столько лет, все это уже не имело никакого смысла, но мои чувства к Элеку были столь же сильны, как и семь лет назад. И, как и раньше, мне приходилось их скрывать.

Она положила ладонь на мою руку.

– Вы не окажете мне услугу?

– Конечно.

– Когда вы сейчас выйдете отсюда… не могли бы вы поговорить с ним об этом?

– М-м-м…

– Ну, пожалуйста… Я не знаю, кого еще я могу попросить об этом. Не думаю, что он будет готов к тому, что ему сегодня предстоит вынести.

Я оглянулась на крепкую фигуру Элека, который по-прежнему стоял в саду. Возможно, это мой единственный шанс поговорить с ним наедине.

– Хорошо, я постараюсь поговорить с ним.

Она обняла меня.

– Спасибо вам. Буду весьма признательна.

В таком случае, я отберу у тебя Элека.

Во время этого теплого, дружеского объятия я вдруг поняла, что можно испытывать искреннюю симпатию к человеку и тем не менее безумно к нему ревновать.

Я глубоко вздохнула и вышла через раздвижные застекленные двери на улицу. Небо постепенно принимало сероватый оттенок – явно близилась гроза.

Прямо скажем, момент был не совсем подходящий для того, чтобы замечать, как потрясающе выглядит его задница в черных брюках, но я сразу же обратила на это внимание. Легкий ветерок играл удивительными темными волнистыми волосами моего сводного брата.

Я кашлянула, чтобы привлечь к себе его внимание.

Элек даже не обернулся, потому что и так знал, что это я.

– Что ты здесь делаешь, Грета?

– Челси меня попросила поговорить с тобой.

Он пожал плечами и саркастически ухмыльнулся.

– Да неужели?

– Представь себе, именно так.

– Вы с ней что, опытом обменивались?

– Это не смешно.

В конце концов, он повернулся и посмотрел на меня, выдыхая сигаретный дым, а потом бросил сигарету на землю и раздавил ее ногой.

– Думаешь, она послала бы тебя сюда поговорить со мной, если бы знала, что, когда мы с тобой последний раз были вместе, мы трахались, как кролики?

Хотя я и была шокирована этой грубостью, от его слов все мое тело покрылось мурашками.

– Обязательно так выражаться?

– Но ведь это правда, не так ли? Она бы в бешенство пришла, если бы узнала об этом.

– Я не собираюсь ей ничего рассказывать, так что можешь успокоиться. Я бы никогда этого не сделала.

У меня начал подергиваться глаз.

Он приподнял одну бровь.

– Ты что, мне подмигиваешь?

– Нет… я… у меня просто глаз дергается потому, что…

– Потому что ты нервничаешь. Я знаю. У тебя так уже было, когда мы в первый раз встретились. Рад видеть, что круг замкнулся.

– Думаю, некоторые вещи не меняются, разве не так? Прошло семь лет, но кажется, что…

– Это было вчера, – кивнул он. – Такое впечатление, что это было вчера, но мы все просрали. Я имею в виду ситуацию в целом.

– Просто этому никогда не суждено было случиться.

Он перевел взгляд на мою шею, а потом снова посмотрел мне в глаза:

– Ну, и где же он?

– Кто?

– Твой жених.

– Я ни с кем не помолвлена. Точнее, была помолвлена… Но мы расстались. Откуда ты об этом знаешь?

Мой ответ, казалось, потряс его, он долго стоял, уставившись в землю, а потом спросил, так и не ответив на мой вопрос:

– И что же случилось?

– Это довольно длинная история. Я сама положила конец этим отношениям. Он уехал работать в Европу. В общем, нам не суждено было быть вместе.

– У тебя сейчас есть кто-то еще?

– Нет. – Я поспешила перевести разговор с моей личной жизни на другую тему. – Челси такая милая, она мне понравилась.

– Она замечательная. На самом деле, отношения с ней – это лучшее, что со мной когда-либо случалось в жизни.

Меня словно ударили кулаком под дых.

– Она действительно о тебе беспокоится, потому что ты не проявляешь никаких эмоций по поводу смерти отца. Спрашивала меня, не в курсе ли я, какая кошка пробежала меду тобой и Рэнди. Я даже не знала, что ей сказать, потому что и сама очень многого не понимаю.

– Ну, уж ты точно знаешь больше, чем она, хотя и не по моей вине. Но если в двух словах – он был хреновым папашей, а сейчас он помер, в этом вся суть. А если серьезно, это все, что выдает мне мой мозг. Я еще даже не осознал этот факт.

– Это произошло так неожиданно…

– Моя мать действительно тяжело переживает его смерть, – признался он.

– А как ей жилось до этого?

– Лучше, чем когда они расстались, но ненамного. Хотя пока сложно говорить, как смерть Рэнди может сказаться на ее душевном здоровье.

Ветер внезапно усилился, и начал моросить дождь. Я взглянула на небо, потом на часы.

– Через несколько минут нам надо ехать.

– Иди в дом. Скажи ей, что я сейчас приду.

Я проигнорировала его слова и продолжала стоять рядом. По моим ощущениям, я потерпела полное поражение. Мне ничего не удалось выяснить.

Черт! Мои глаза начали наполняться слезами.

– Что с тобой? – резко спросил Элек.

– Челси не единственная, кто о тебе беспокоится.

– Но она единственная, кто имеет на это право. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Тебя это совершенно не касается.

Эти слова задели меня больнее, чем все сказанное им раньше.

Ведь в этот момент Элек самым безжалостным образом отрекся от всего, что было между нами, и растоптал ту частичку моего сердца, которую я отдала ему, сохраняя свою любовь все эти годы. Я испытывала глубокое разочарование от того, что все это время идеализировала своего сводного брата, сравнивая с ним всех своих парней, возвела его на пьедестал, а на самом деле ему глубоко наплевать на то, что я чувствую.

– Знаешь что? Если бы мне не было тебя сейчас жалко из-за того, через что тебе приходится пройти, я бы просто сказала: поцелуй меня в задницу.

– Если бы я был полным мерзавцем, то сказал бы, что ты просишь меня об этом, потому что тебе когда-то очень нравилось, когда я это делал. – Он прошел мимо меня, слегка задев плечом. – Позаботься о своей матери сегодня.

Эмоции, которые я испытывала последние пару часов, напоминали американские горки, поскольку шок сменялся то грустью, то ревностью, а сейчас меня охватил страшный гнев. Чистый гнев в его первозданной форме. Когда он покинул меня, я, оцепенев, стояла в саду, и слезы катились по моему лицу потоком, столь же обильным, как и дождь, который уже разошелся не на шутку.

* * *

– А я и не знал, что у Рэнди есть сын.

Невозможно сосчитать, сколько раз гости, приходящие отдать последнюю дань Рэнди, произносили эти слова. Это заставляло меня испытывать безумную жалость к Элеку, даже несмотря на то, что он буквально уничтожил меня утром.

Аромат цветов, смешивающийся с запахом духов присутствующих здесь незнакомых женщин, был просто удушающим.

Большая часть людей, пришедших попрощаться с покойным, были либо его коллегами по работе из автомобильного салона, либо соседями. Очередь заворачивала за угол, и мне было не по себе от вида людей, обменивавшихся непринужденными репликами, иногда смеющихся в ожидании момента прощания с покойным. Все это сильно смахивало на коктейльную вечеринку без алкоголя, что меня дико бесило.

Я стояла рядом с матерью, которая совершенно сломалась, увидев бездыханное тело мужа в первый раз после сердечного приступа. Я поглаживала ее по спине, меняла бумажные платочки – словом, делала все, чтобы помочь ей выдержать испытание до конца.

Челси убедила Элека занять место среди группы родственников, несмотря на его изначальное сопротивление. Думаю, он просто настолько вымотался, что не смог ей противостоять.

Грим коркой застыл на лице Рэнди, и от этого он выглядел окаменевшим и совсем неузнаваемым. Было очень тяжело видеть его лежащим там, к тому же все это очень ярко напомнило мне день похорон отца, и это просто разрывало мне душу.

Элек не подходил к гробу и даже не смотрел в его сторону. Он просто стоял поодаль, и его выдержки хватало лишь на то, чтобы автоматически пожимать руку подходившим к нему людям, в то время как Челси произносила дежурные слова:

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Соболезную вам в связи с вашей потерей.

Казалось, Элек вот-вот сломается, но, очевидно, я была единственной, кто это замечал.

В какой-то момент мне потребовалось отлучиться в ванную комнату, но я пообещала матери, что тут же вернусь. Я плутала в поисках туалета и, в конце концов, спустившись вниз, попала в пустую комнату отдыха. Там довольно сильно пахло плесенью, но я была рада, что мне удалось скрыться от шумной толпы.

Войдя в тихое помещение на первом этаже, я, наконец, заметила знак туалетной комнаты на противоположной стене.

Когда я вышла, все волоски на моем теле встали дыбом: на одной из кушеток я увидела Элека. Он сидел согнувшись, обеими ладонями сжимая голову. Потом он опустил руки, но голову так и не поднял. Его уши были красными, а плечи и спина судорожно дергались в такт не то тяжелому частому дыханию, не то рыданиям.

Это был момент особых, очень личных переживаний, а я невольно его нарушила.

Возможно, у него, наконец, наступил срыв, приближение которого я заметила по выражению его лица, когда он стоял у гроба. Как бы там ни было, я очень не хотела, чтобы он меня заметил, но проблема состояла в том, что мне все равно пришлось бы пройти мимо него, чтобы оказаться на лестнице.

Несмотря на то что он расстроил меня утром, потребность утешить его была неожиданно сильной, но ведь он сказал, что мне не должно быть дела до его переживаний, и я скрепя сердце сочла, что это меня действительно не должно касаться.

И поэтому я медленно, стараясь не шуметь, прошла мимо него.

Когда я уже подошла к лестнице, он неожиданно окликнул меня.

– Подожди.

Я вздрогнула, услышав его хриплый голос, и повернулась к нему.

– Мне надо наверх, к маме.

– Удели мне пару минут.

Я смахнула белую пушинку с черного платья, подошла к нему и села рядом, чувствуя тепло его тела и прижавшейся ко мне ноги.

– С тобой все в порядке?

Он посмотрел на меня и отрицательно покачал головой.

Борясь с желанием обнять его, я прижала руку к своему колену.

Тебе не должно быть до этого никакого дела.

Он положил ладонь поверх моей руки, лежащей на колене, и все мое тело отозвалось на это простое прикосновение каждой своей клеточкой. Один-единственный жест смел все барьеры, которые я выстроила после нашей перепалки в саду.

– То, что я сказал тебе сегодня… прости, мне жаль, – тихо произнес он.

– Какую часть разговора ты имеешь в виду?

– Все, что я наговорил. Я просто не знаю, как со всем этим справиться… Рэнди… ты… все остальное. Все, что происходит, кажется нереальным. Пока я летел сюда, я все время молился, чтобы ты не появилась.

– Но почему?

– Потому что ситуация очень сложная.

– Не думаю, что мы снова встретимся. Я, конечно, не ожидала, что эмоции будут настолько сильны после семи лет разлуки, Элек.

– Насколько сильны?

– Мне действительно кажется, что все это случилось только вчера. Для меня это так, потому что я цеплялась за прошлое, никак не могла тебя отпустить, и это влияло на мою жизнь и мои отношения с мужчинами. Но все же я неплохо с этим справлялась… до нашей встречи. Как бы то ни было, я не должна в это втягиваться. Все это больше не имеет никакого значения. Ты ведь любишь Челси.

– Люблю, – уверенно подтвердил он.

Когда я услышала, с какой теплотой он сказал это, к моим глазам подступили слезы.

– Она прекрасный человек. Но после всего, что было между нами, мне все еще тяжело видеть тебя с другой женщиной. Правда, видеть, как ты страдаешь, еще тяжелее.

Я отбросила всякое притворство и произнесла именно то, что было у меня на душе, потому что не была уверена, удастся ли нам хоть еще один раз пообщаться наедине. Мне было очень важно дать ему понять, какие чувства я на самом деле испытывала. Но, возможно, это была не слишком удачная идея. Спохватившись, я покачала головой.

– Извини, мне не следовало все это говорить.

Создавалось такое впечатление, что толпа наверху находится где-то за миллион миль от нас. Здесь было так тихо, что, казалось, можно услышать звук падающей на пол булавки.

Я стояла, опустив глаза, и вздрогнула, когда почувствовала, как его ладонь прикоснулась к моей щеке. Потом она скользнула вниз и обхватила мою шею.

– Грета… – выдохнул он. Такую бурю эмоций, которую он вложил в одно мое имя, я слышала от него всего один раз, в ту самую ночь, семь лет назад.

Я закрыла глаза, осознав, что на мгновение мы вернулись в прошлое. Я снова была с Элеком – моим Элеком. Я думала, что больше никогда в жизни не испытаю подобного. Его рука, лежащая на моей шее, слегка сжалась. Это было невинное прикосновение, но с каждой секундой мы словно преодолевали невидимый барьер, разделяющий нас. Он принялся медленно поглаживать мою шею большим пальцем. От прикосновения его жестких, огрубевших пальцев к моей коже по моему телу побежала теплая волна. Я не понимала, что происходит, и не была уверена, что он это понимал. Оставалось только молиться, чтобы никто не спустился сюда, потому что, как только Элек придет в себя, он меня покинет.

– Я делаю тебе больно, – произнес он, поглаживая мою шею пальцами.

– Все нормально, – прошептала я. Мои глаза все еще были закрыты.

Тут мы услышали чьи-то шаги, и Элек резко отдернул руку.

– Вот вы где, – сказала Челси, подходя к кушетке, на которой мы сидели. – Не удивляюсь, что вы захотели передохнуть. Этот вечер такой утомительный.

Я немедленно поднялась и выдавила из себя, видимо, самую фальшивую улыбку, которую мне только приходилось изображать в своей жизни. Мое сердце готово было выскочить из груди после того, что между нами только что произошло.

– Священник уже готовится произнести молитву. Я просто хотела, чтобы ты ее не пропустил, – произнесла она, обращаясь к Элеку. – Ты достаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы подняться наверх?

– Да… М-м-м… Со мной все нормально, – чуть запинаясь, ответил он. – Пойдем.

Он бросил на меня быстрый взгляд, выражение которого было сложно понять, прежде чем повернуться и последовать за Челси. Я пошла вслед за ними и увидела, как он кладет руку на ее шею – тем же жестом, которым минуту назад обнимал меня.

* * *

После прощания с покойным Грег и Клара пригласили несколько человек к себе на чай со сладостями. Мама сочла, что просто обязана пойти, и подразумевалось, что я должна быть с ней, чтобы потом отвезти ее домой.

Мы с мамой были последними, кто ушел из похоронного бюро, поэтому к тому времени, как мы добрались до дома друзей, за столом в столовой уже сидело множество гостей. Весь дом был пропитан запахом свежесваренного кофе и булочек с черникой, которые Клара только что достала из духовки.

Все, что я хотела – это отправиться домой и выспаться как следует. Завтра будет еще один долгий день, так как предстояли похороны. Я представления не имела, когда Элек собирался уехать обратно в Калифорнию, но полагала, что он вряд ли задержится здесь дольше завтрашнего дня.

Элека и Челси нигде не было видно. Хотя, казалось бы, меня это вовсе не должно касаться, я невольно гадала, где они сейчас и чем занимаются.

Как только я об этом подумала, в гостиной появилась Челси, несущая булочку на бумажной тарелке. Она переоделась из черного платья в гораздо более свободную одежду – шортики и майку. Волосы были собраны в небрежный хвост, на лице ни следа макияжа, отчего она казалась гораздо моложе.

– Привет, Грета. Можно составить тебе компанию? – Она уселась рядом со мной, прежде чем я успела ответить.

– Конечно. – Я подвинулась на маленьком диванчике, освобождая ей место.

– Я рада, что ты сюда пришла, – произнесла она. – У Грега и Клары такой милый дом, не находишь? Хорошо, что мы остановились у них, а не в отеле.

– Конечно.

– Надеюсь, когда-нибудь у меня появится свой дом, но с теми зарплатами, которые мы получаем в молодежном центре, нам еще не скоро это светит. Сейчас мы живем в крохотной квартирке.

Мы живем.

– Как давно вы живете вместе?

– Всего несколько месяцев. А встречаться начали около года назад. Элек не очень хотел уезжать далеко от матери, но, в конце концов, смирился. Пилар не очень хорошо себя чувствовала в последнее время. Впрочем, ты же, очевидно, об этом знаешь, правда?

– Да. Я в курсе, что у нее были проблемы со здоровьем.

– Однако за последний год ей стало намного лучше. У нее даже мужчина появился… Но, когда она узнала о смерти Рэнди, то очень тяжело это переживала, поэтому мы даже опасались, что наступит ухудшение.

– А где сейчас Элек?

– Он в комнате наверху.

– В каком он состоянии?

– На самом деле… с ним сегодня творится что-то странное.

– Что ты имеешь в виду?

Она осмотрелась вокруг, чтобы удостовериться, что никто не слышит нашего разговора.

– Понимаешь… ну… мы ушли с церемонии чуть пораньше и приехали сюда. Он…

– Что он?

Она склонилась ко мне и прошептала.

– Он захотел заняться любовью.

Я чуть не поперхнулась чаем.

Какого черта она мне это сообщает?

Я кашлянула.

– А что тут необычного?

– Да нет, я не то имею в виду. Он любит заниматься сексом, но на этот раз это было как-то по-другому…

Любит заниматься сексом.

Я изо всех сил старалась вести себя непринужденно и не показывать, что меня просто тошнит от этого разговора, который причинял мне острую боль.

– Что значит «по-другому»?

– Мы пришли сюда, и он немедленно затащил меня наверх и начал срывать одежду. Было такое впечатление, что он просто хочет убежать от своих переживаний, забыть, что происходило сегодня. Я это прекрасно понимаю. Но потом, как только мы начали заниматься любовью, он не смог завершить акт. У него был такой отсутствующий взгляд… словно его мысли были далеко отсюда. Потом он помчался в ванную, захлопнул дверь, и я услышала шум воды.

– Он потом что-нибудь сказал?

– Нет. Абсолютно ничего.

– Думаю, это связано с тем, что сегодня происходило, – сказала я.

И я вовсе не имею в виду то, что он обнимал меня за шею, Челси.

– Как я теперь смогу оставить его одного после того, что случилось?

– Что значит «оставить»?

– А он тебе разве не сказал? Я не могу остаться на похороны.

– Почему?

– Я улетаю завтра в девять утра. У сестры завтра свадьба. Ну, понимаешь… ведь завтра пятница. Конечно, если проводить свадебные торжества в будни, это снижает расходы для устроителей вдвое. Но для всех остальных это очень неудобно – у всех работа, какая-то своя жизнь. И, главное, я никак не могу не пойти – она попросила меня быть подружкой невесты. Вот такое ужасное совпадение.

Значит, она уезжает.

– А когда Элек собирается уехать?

– У него рейс в субботу вечером.

– Понятно.

Она закинула ногу на ногу и откусила булочку.

– У него всегда был такой сложный характер? Я имею в виду, в юности?

– Если судить по его поведению в то короткое время, что я общалась с ним, то, скорее, да. Один из показателей – стремление писать книги.

Она откинула голову назад и с изумлением переспросила:

– Он что, писал… книги?

Она этого не знала?

– О… м-м-м… да он делал это ради развлечения. Наверное, не стоило об этом упоминать. В общем, это не важно.

– Обалдеть! Надо спросить его об этом. Как такое возможно, что я ничего не знаю о том, что он любил писать? А о чем были эти книги?

Как могло такое получиться, что он не рассказал ей о том, что было для него так важно?

Я начала слегка паниковать.

– Да так, какие-то рассказы… Не говори ему, что я проболталась об этом. – Я потрясла головой, пытаясь придумать, как перевести разговор на другую тему. – Не надо было мне об этом говорить.

– Действительно, не надо, – раздался ледяной голос Элека.

Мы обе повернулись и увидели, что он стоит позади нас.

Вот черт!

Одного его холодного взгляда, брошенного в мою сторону исподлобья, было достаточно, чтобы понять – я совершила огромную ошибку. Но исправлять что-либо было поздно. В тот момент только он сам мог спасти ситуацию.

Челси похлопала по дивану рядом с собой.

– Иди сюда, милый. Почему ты не рассказывал мне, что когда-то пробовал писать? Это же так круто.

– Что в этом такого особенного? Просто увлечение, которое у меня было в подростковом возрасте.

Никакое это не увлечение, а настоящая страсть.

Почему же ты теперь ничего не пишешь?

– Поверить не могу, что ты скрыл это от меня, – с намеком на обиду произнесла Челси.

Он раздраженно отмахнулся.

– Что ж, теперь ты в курсе.

Я все ждала, когда Элек посмотрит на меня, чтобы хотя бы взглядом показать ему, как я сожалею о своей ошибке, но он не дал мне такой возможности.

Тут в комнату вошла Клара.

– Элек, тебе что-нибудь принести?

– Какой-нибудь напиток покрепче.

– Понятно, будет сделано.

Она вскоре вернулась с тремя стаканами, наполненными какой-то жидкостью янтарного цвета. Элек тотчас же опрокинул две порции подряд.

Челси прошептала мне на ухо.

– Вот видишь? Обещай, что будешь за ним присматривать ради меня. Хорошо?

Элек с грохотом опустил последний стакан на поднос, прикончив и его содержимое тоже.

– Вот только не надо за мной присматривать, – рявкнул он.

– Ты же знаешь, как я переживаю, что приходится оставлять тебя здесь одного.

– Не стоит переживать. Все со мной будет в порядке. Я буду дома еще до того, как ты проснешься в воскресенье утром.

Значит, он снова исчезнет из моей жизни и даже не собирается попрощаться.

Челси положила голову ему на плечо. Элек успел к этому времени переодеться в джинсы, и я только сейчас заметила, что он был босиком. У меня в голове тут же мелькнуло воспоминание о той самой ночи, когда он в первый раз открыл мне свое сердце – тогда я заметила, какие красивые у него ступни. Я тут же постаралась выкинуть эту мысль из головы и отвернулась, потому что, когда Челси просила меня за ним присмотреть, вряд ли она имела в виду, что я буду пожирать взглядом ее возлюбленного.

В гостиную вошла моя мать.

– Дорогая, думаю, мне надо ехать домой, чтобы отдохнуть перед завтрашним испытанием.

– Хорошо, сейчас поедем. – Мне было тяжело оторваться от этого дивана.

Челси тоже поднялась.

– Грета, мы с тобой больше не увидимся. Выразить не могу, как приятно было с тобой познакомиться. Надеюсь, мы встретимся снова.

– Взаимно, – солгала я.

Обнимая ее, я смотрела через ее плечо на Элека и беззвучно произнесла одними губами: «Прости», в надежде заслужить его прощение за то, что выболтала его секрет о литературных экспериментах. Он смотрел на меня пустым, ничего не выражающим взглядом. Честно говоря, я не могла понять, почему он никогда не говорил Челси о своем юношеском увлечении, но теперь это не имело никакого значения. Я снова нарушила границы в наших отношениях. Что бы ни происходило между нами в комнате для отдыха в похоронном бюро, мне в его жизни больше не было места. В тот момент я поклялась себе на следующий день держаться от него подальше, если только он сам не будет искать встречи.

Я ему не нужна. Он принадлежит ей.

Челси обняла мою мать.

– Сара, пожалуйста, еще раз примите мои самые искренние соболезнования. Я так сожалею, что завтра придется ехать в Калифорнию на свадьбу сестры.

– Спасибо вам, – произнесла мама. Было видно, что она смертельно устала.

Челси прошептала мне на ухо:

– Спасибо за то, что дала мне выговориться, и прости, что нагрузила тебя всякими глупостями.

– Пустяки. Обращайся.

И тебе спасибо, что так больно меня ранила.

В какой-нибудь другой жизни эта девочка могла бы стать моей лучшей подругой. Можно было не сомневаться, что она – тот самый человек, которого вы можете вызвать в любое время дня и ночи и поплакаться в жилетку. Она была такой милой, и я почувствовала себя последней дрянью из-за того, что испытала облегчение, услышав, что завтра утром она улетает домой.

Теперь основной проблемой будет как-то пережить следующие двадцать четыре часа. А потом Элек тоже сядет на самолет и снова навсегда исчезнет из моей жизни.

Так ведь?

Но все сложилось вовсе не так, как я предполагала.

Глава 14

Мое настроение оставалось мрачным, а вот погода стояла восхитительная. Птички щебетали, солнце сияло, к тому же мне удалось выспаться. Но я помнила, что это не обычное прекрасное весеннее утро в Бостоне. Сегодня моей матери предстоит хоронить мужа второй раз в своей жизни, а Элеку – хоронить отца.

До того как прошлым вечером Челси сообщила мне, что собирается уехать, я и не представляла, насколько сильно меня раздражало ее присутствие. И, несмотря на то, что мне сегодня предстояло удовольствие лицезреть Элека, сегодняшний день все же казался намного менее ужасным, чем вчерашний.

Когда я вошла в комнату матери, она сидела на постели, держа в руках свою свадебную фотографию с Рэнди. На церемонию в здании мэрии она надела простой белый костюм. Тогда они казались действительно счастливыми.

– У него было много тараканов в голове, но он меня любил, – сказала она. – Это единственное, в чем я уверена, говоря о нем.

Я обняла ее за плечи и забрала фотографию из ее рук.

– Я помню этот день, как будто это было вчера.

– Наш брак… Для него это была возможность начать новую жизнь, но он так и не сумел забыть проблемы, которые мучили его в прошлом, или отрешиться от вызванной ими ненависти. Рэнди никогда не был со мной откровенным об этом периоде своей жизни, а я никогда не настаивала на том, чтобы он со мной делился.

Как же это знакомо.

Она немного помолчала, потом продолжила:

– Полагаю, мне и не хотелось ничего об этом знать. После той боли, которую я испытала, потеряв твоего отца, я просто не хотела никаких сложностей. Это было так эгоистично с моей стороны… – Она начала плакать. – Я все время молилась последнее время, и на душе у меня было тяжело. Мне стыдно, что я никогда не пыталась вмешаться в его отношения с Элеком. Я жила в своем замкнутом мире, и меня это устраивало.

– Ну, из их поведения нелегко было угадать, как можно им помочь, и они отнюдь не стремились облегчить нам задачу, – постаралась я ее утешить.

Она вытерла глаза и взглянула на меня.

– Мне так жаль, что тебе пришлось через это пройти.

– Мне? Через что пройти?

– Видеть Элека с ней… с этой Челси.

– Что ты имеешь в виду?

– Я все знаю, Грета.

– Знаешь что?

– Знаю, что произошло между вами в ту ночь, перед тем, как он должен был уехать в Калифорнию.

Я осторожно положила фотографию на кровать, чтобы она не упала на пол и не разбилась. Я была настолько потрясена этими словами, что у меня задрожали руки.

– Что?

– Я в то утро рано проснулась. Элек не заметил, что я видела, как он вышел из твоей комнаты и направился в свою. Потом, уже днем, после того, как я вернулась из похода по магазинам, я пошла проверить, как ты, но ты уже ушла. Я нашла упаковку от презерватива в твоей комнате, а на твоих простынях заметила небольшое пятно крови. И ты была такой подавленной всю неделю после его отъезда. Я хотела было сказать тебе, что все знаю. Хотела поддержать тебя, но боялась смутить и не хотела никаких проблем с Рэнди. Он бы уж точно рвал и метал, если бы узнал об этом. Я не переставала повторять себе, что тебе уже восемнадцать, и если бы ты хотела посвятить меня в свою тайну, ты бы мне все сама рассказала.

– Ну надо же! Оказывается, все это время ты знала.

– Он же был у тебя первым?

– Да.

Она взяла меня за руку.

– Как жаль, что я не смогла поддержать тебя.

– Все нормально. Как ты и сказала, лучше было об этом молчать.

– Это был… просто секс… или нечто большее?

– Для меня это было нечто большее. Думаю, и он в то время испытывал те же чувства. Но сейчас это не имеет никакого значения.

– Похоже, он вполне счастлив с этой девочкой.

– Да, похоже на то. Они живут вместе.

– Тем не менее он все еще не женился на ней.

Я сощурила глаза.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Лишь то, что, если между вами есть что-то недосказанное, это твоя последняя возможность все выяснить напрямую. Сейчас, когда Рэнди умер, нам вряд когда-либо еще доведется увидеться с Элеком.

Несмотря на то что я это и сама прекрасно понимала, ее слова поразили меня своей беспощадной ясностью.

– Спасибо за совет, но я совершенно уверена, что между нами все кончено, поезд уже ушел.

По моей щеке скатилась слеза, несмотря на мои отчаянные попытки казаться невозмутимой.

– Очевидно, для тебя, детка, эта история еще не закончена.

* * *

По запаху я сразу поняла, что он стоит прямо за моей спиной. Впрочем, и до этого мое тело почувствовало его присутствие. Окна в церкви были распахнуты, и свежий ветерок донес до меня аромат одеколона и гвоздичных сигарет. Как ни странно, это подействовало на меня успокаивающе. Этот аромат смешивался с запахом восковых свечей, стоявших вокруг алтаря, и лилий, которые мы перенесли сюда из похоронного бюро.

Мы с матерью сидели в первом ряду. Я обернулась и увидела, что Элек сидит рядом с Грегом и Кларой. Они прибыли в церковь через несколько минут после нас. На нем была соответствующая случаю черная рубашка, застегнутая наглухо, без галстука. Он сидел, опустив глаза. Видимо, он не заметил, что я смотрю на него, или же притворился, что не замечает.

В церкви было вдвое меньше людей, чем на вчерашнем прощании. Было очень тихо, за исключением отдаленных звуков проезжающих машин и эха от шагов людей, направляющихся по длинному проходу к своим местам.

Органист начал играть «На крыльях орла», и при первых звуках музыки мать заплакала еще сильнее.

Священник произнес погребальную проповедь, произнося самые общие, безликие фразы. Когда он назвал Рэнди «любящим отцом», все мышцы моего тела невольно напряглись. Вообще-то если бы у Элека с Рэнди были бы хорошие отношения, в этот момент он мог подняться и произнести несколько слов. Я даже представить не могла, что Элек сказал бы на самом деле, если бы ему представилась такая возможность. Но он в полном молчании просидел всю службу. Он не плакал и даже не поднимал взгляда. Он просто… присутствовал, что, впрочем, было лучше, чем если бы он вовсе не появился в церкви. Я не могла не отдать ему должное за такой мужественный поступок.

Я наблюдала, как Элек, Грег и другие мужчины – друзья Рэнди – выносили гроб из церкви. На лице Элека по-прежнему не отражалось никаких эмоций.

Мать не захотела арендовать лимузин, и мы отправились на кладбище на моем автомобиле, а Грег, Клара и Элек ехали за нами.

На кладбище мы собрались вокруг большой ямы, вырытой прямо перед гранитным надгробным камнем с высеченной надписью «О’Рурк». Я невольно задалась вопросом: моя мать будет похоронена на том же участке или рядом с моим отцом?

Элек вышел из машины, подошел к месту, где стояла я, и заглянул в могилу. Он пристально смотрел туда, да и я тоже. Когда он повернулся ко мне, в его глазах я прочитала смятение.

Удивительно, как быстро человек может отбросить уязвленную гордость, когда чувствует, что кто-то, причинивший ему боль, нуждается в поддержке. Я протянула руку и дотронулась до его ладони. Он не сопротивлялся.

– Я не смогу этого сделать, – произнес он.

– О чем ты говоришь?

– Если они попросят меня помочь опустить гроб в землю, я просто не смогу это сделать.

– Все нормально, Элек. Ты не обязан делать что-либо, если испытываешь отторжение. В любом случае, не думаю, что они ожидают от тебя этого.

Он слушал меня, молча кивал, быстро моргая и нервно сглатывая. Потом он отпустил мою руку, повернулся и пошел сквозь толпу все прибывающих людей. Он так и брел вдоль дороги, уходя все дальше и дальше от могилы.

Не раздумывая, я побежала за ним, хоть это было довольно трудно в туфлях на высоких каблуках.

– Элек… подожди!

Когда он остановился, то дышал даже еще тяжелее, чем я, несмотря на то что я бежала и сильно запыхалась. Я думала, что это вчера в похоронном бюро он сорвался, но я ошибалась, именно сейчас у него случилась настоящая истерика.

– Есть что-то такое в этой части похоронной церемонии, что для меня просто невыносимо. Я не могу смотреть, как его опускают в землю, тем более в этом участвовать.

– Все нормально. Тебе и не надо этого делать.

– Не думаю, что он хотел бы меня здесь видеть, Грета. В любом случае, это зрелище не для меня.

– Элек, успокойся, это совершенно нормальная реакция. Мы можем туда и вовсе не ходить. Я останусь здесь с тобой.

Он продолжал отрицательно качать головой, не глядя на меня. Казалось, он пребывал в глубоком раздумье.

Рядом с нами на землю села черная ворона. Интересно, к чему был этот знак?

После нескольких секунд молчания он заговорил:

– Это было во время одной из наших самых ужасных ссор, примерно за год до нашего с тобой знакомства. Рэнди заявил, что лучше умереть и быть похороненным, чем увидеть, в какого мерзавца я превращусь. – Он взглянул на свои ботинки и снова покачал головой. – Я ему ответил что-то типа «ну, тогда я буду все время улыбаться, когда тебя будут опускать в могилу». – Он судорожно вдохнул, словно не дышал все время, пока говорил.

Я готова была расплакаться.

– Элек…

Взглянув на небо, он едва слышным шепотом произнес:

– Я вовсе не хотел этого.

Его слов почти не было слышно, и я вдруг поняла, что в тот момент он обращался к Рэнди.

Он прижал руку к груди и посмотрел на меня.

– Мне надо отсюда уйти. Не могу здесь больше находиться. Я теряю над собой контроль. Такое впечатление, что я не могу дышать.

Элек внезапно быстро пошел вперед, и я снова побежала за ним.

– Хорошо. Куда ты хочешь направиться? В аэропорт?

– Нет… нет… Ты приехала на машине?

– Да.

– Тогда просто увези меня отсюда ко всем чертям.

Я кивнула, и он последовал за мной по покрытой гравием дорожке к парковке. Люди все еще толпились вокруг могилы Рэнди совсем неподалеку. Я пошарила в кармане, ища ключи от машины, а Элек уселся рядом с водительским местом, громко хлопнув дверью.

Я сразу же завела мотор и выехала с парковки, направляясь к кладбищенским воротам.

– Куда ты хочешь поехать?

– В любое место, которое даже отдаленно не напоминает этот кошмар. Давай просто прокатимся немного по шоссе.

Элек откинул голову на подголовник и закрыл глаза. Его грудь тяжело вздымалась и опускалась. Он расстегнул три верхние пуговицы рубашки. Когда мы остановились на светофоре, я послала матери сообщение.

Все нормально. У Элека начался приступ паники, он в моей машине, мы немного покатаемся. Пусть Грег подвезет тебя в ресторан. Скажи ему, что Элек со мной. Не уверена, что сможем присутствовать на обеде.

Я не ожидала получить от нее быстрый ответ, но все же надеялась, что она заглянет в телефон, заметив наше отсутствие.

– Вот черт! – пробурчал Элек.

– Что случилось?

– Оставил сигареты в машине Грега. Страшно хочу курить.

– Можно остановиться и купить пачку.

Он поднял руку.

– Не надо. Не останавливайся. Просто продолжай ехать.

Именно так я и поступила. Целых два часа мы катались по шоссе. В середине дня движение было не слишком интенсивное. Элек молчал все это время, в основном глядя в окно.

В одном месте мне пришлось остановиться, иначе мы выехали бы за территорию штата. Через пятнадцать минут езды я заметила знак Добро пожаловать в Коннектикут. Элек попросил меня увезти его в такое место, которое было бы полной противоположностью кладбищу, чтобы забыться. Внезапно мне в голову пришла блестящая идея, куда нам следует поехать.

– Еще минут двадцать, а потом мы сделаем где-нибудь остановку, хорошо?

Он повернулся ко мне и в первый раз за эти несколько часов произнес:

– Спасибо.

Тут зазвонил мой телефон, и я вынуждена была ответить.

– Привет, мам.

– Грета, мы так беспокоились. Обед уже закончился. С вами все в порядке?

– Все просто замечательно. Мы все еще в пути. Скоро сделаем передышку. Не беспокойся, хорошо? Мне очень жаль, что пришлось бросить тебя.

– Со мной все в порядке. Худшее уже позади. Я останусь у Грега с Кларой на ночь. Просто позаботься об Элеке. Он не должен оставаться один.

– Отлично. Спасибо за понимание. Мама, я тебя люблю.

– Я тоже тебя люблю.

Мы уже приближались к месту назначения, и я толкнула Элека локтем в бок.

– Просыпайся. Мы приехали.

Он потер глаза руками и посмотрел на меня. Мы продолжали спускаться вниз по длинной подъездной дорожке.

– Ты привезла меня во дворец Волшебника из страны Оз?

Он был не так уж далек от истины. Открывающийся перед нами вид и вправду напоминал дорогу из желтого кирпича, в конце которой высился массивный замок.

– Нет, глупенький. Это казино.

– Мы удрали с похорон, а ты теперь хочешь приобщить меня к азартным играм? Какого черта?

Когда я повернулась, чтобы взглянуть на него, то ожидала увидеть выражение недоумения или негодования, но вместо этого на его лице появилась чудесная искренняя улыбка, которую я так редко видела – на самом деле, всего несколько раз, – и эта улыбка сказала мне, что он просто надо мной подшучивает. В такие моменты мое сердце всегда трепетало.

А потом он вдруг принялся истерически хохотать, спрятав лицо в ладонях. Мне даже показалось, что он сошел с ума.

– Тебе это кажется неуместным?

Он вытер глаза.

– Вовсе нет. Думаю, это просто блестящая идея, твою мать!

Когда я въехала на парковку, он все еще смеялся.

– Ты же просил меня отвезти тебя в какое-нибудь место, которое является полной противоположностью кладбищу, разве не так, Элек?

– Ну да, но я думал, что, может, это какой-нибудь японский ресторан с дзэн-буддийским уклоном, где все проникнуто духом созерцания, ну, или, не знаю… пляж?

– Хочешь, чтобы мы уехали?

– Нет, черт побери. Я сам до такого никогда бы не додумался, но если есть на свете место, где ты можешь позабыть свои печали, то это казино. – Он посмотрел в окно, потом повернулся ко мне, и от его взгляда меня пробрала дрожь. – Так помоги мне позабыть мои печали, Грета.

* * *

Когда мы вошли в здание казино, я чуть не задохнулась от густого сигаретного дыма. Меня аж передернуло.

– Вижу, в этом месте у тебя не будет проблем найти твои любимые палочки, вызывающие рак. Похоже, здесь все поголовно курят. Хуже, чем здесь, воняет только в магазинах секонд-хенд.

– Попытайся расслабиться и получать удовольствие, сестричка. – Он взял меня за плечи и встряхнул. Реакция моего тело на прикосновение его сильных рук была вполне ожидаемой. Если он и дальше продолжит так ко мне прикасаться, сегодняшний вечер станет тяжелым испытанием.

– Вот только не надо меня так называть.

– А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Никто нас здесь не знает. Мы можем называть друг друга вымышленными именами. Мы одеты во все черное и выглядим, как какие-нибудь мафиози, играющие по-крупному.

– Как угодно, только не сестричкой, – прокричала я сквозь оглушительный звон игровых автоматов, когда мы вошли в один из залов. – Во что ты хочешь сыграть?

– Хочу попытать счастья за одним из игорных столов, – произнес он. – А ты?

– Предпочитаю игровые автоматы.

– Игровые автоматы? Ха! Как говорится, гулять так гулять.

– Вот только не надо надо мной смеяться.

– Неужели стоит идти в казино ради игровых автоматов, особенно такой дешевки?

– Я просто не умею играть в рулетку.

– Я тебя научу, но прежде нам нужно выпить. – Он подмигнул со скабрезной улыбочкой. – Может, хряпнем текилы? Как там говорится? Лизни-выпей-кусни?

Я закатила глаза.

– Боже, некоторые вещи не меняются. Ну, по крайней мере, я вижу перед собой прежнего Элека с его грязными шуточками. А это значит, что сегодня я все сделала правильно.

– А если серьезно, твоя идея… – он огляделся вокруг. – То, что ты притащила меня сюда… это идеальное решение.

Мы купили пару пачек чипсов, и Элек повел меня в комнату с приглушенным освещением, где за столами сидели игроки. В уголке располагался бар.

– Во что они играют? – спросила я.

– В крэпс. Это игра в кости. Что бы ты хотела выпить?

– Ром с кока-колой.

– Хорошо, я сейчас быстро сбегаю за напитками. Не вздумай без меня тут выигрывать, – произнес он, пятясь с улыбкой на лице.

От этой улыбки у меня стало на душе радостнее, хотя я и знала, что все это лишь ненадолго отвлечет его от боли, которую он испытывал раньше.

В ожидании Элека с напитками я подошла к одному из столиков и встала за спиной стоявших вокруг игроков. Краснолицый крупный мужчина в ковбойской шляпе, который говорил с южным акцентом и был явно навеселе, улыбнулся мне, а потом снова обратил свое внимание на то, что происходило на игровом столе.

Я понятия не имела о правилах этой игры и просто стояла там, погрузившись в свои размышления, как вдруг все начали аплодировать. Когда подвыпивший парень понял, что выиграл, он повернулся и схватил меня за запястье.

– Вы, прекрасная леди, просто талисман, приносящий мне удачу. Я ни разу не выиграл, пока, словно по мановению волшебной палочки, не появились вы. И теперь я вас точно никуда не отпущу.

От него страшно несло пивом, а рубашка насквозь пропиталась потом.

Я улыбнулась ему, потому что ситуация казалась мне вполне невинной. Так оно и было, пока он не шлепнул меня по заднице… причем довольно сильно.

Когда я повернулась, чтобы уйти, то увидела, что к нам приближается Элек с двумя стаканами в руке. Он больше не улыбался.

– Скажи-ка мне, я действительно только что видел, как этот гребаный козел шлепнул тебя по заднице? – Он не стал ждать ответа и сунул мне в руки бокалы. – Подержи-ка.

Элек ухватил обидчика за шею.

– Ты кто такой, черт тебя возьми, чтобы лапать ее?

Мужик поднял руки вверх.

– Я не знал, что она здесь не одна. Она мне просто помогла выиграть.

– Похоже, ты сам себе помог, – Элек, не отпуская его шею, подволок его ко мне. – Проси прощения у леди, немедленно.

– Послушай, парень…

Элек сжал его шею еще сильнее.

– Проси прощения.

– Простите, – с трудом выдавил из себя мужик.

Элек был вне себя от ярости и не спускал глаз с хама.

Я махнула в его сторону рукой с зажатым в ней напитком.

– Ну, хватит, Элек. Пожалуйста, оставь его. Возьми.

Я облегченно вздохнула, когда он забрал у меня бокалы и пошел прочь от стола.

Тут за нашей спиной раздался голос краснолицего:

– Тебе еще повезло, что ты пришел именно в этот момент, а то я собирался попросить ее подуть на мои… кости.

Элек мгновенно развернулся и бросился к мужику, но я успела преградить ему путь. Не успев затормозить, он по инерции налетел на меня и оба напитка опрокинулись на мое платье.

– Элек, остановись! Не надо! Нас отсюда выгонят взашей. Пожалуйста, прошу тебя…

Несмотря на маниакальный блеск в глазах, Элек, как ни странно, отступил. Думаю, он прекрасно понимал, что, если сделает еще хоть один шаг вперед, наша вечеринка тут же закончится. К моему огромному облегчению, он, видимо, решил, что нахал того не стоит.

– Можешь поблагодарить ее за то, что тебе удалось сохранить лицо, – произнес Элек и вышел вслед за мной из комнаты.

Мы молча прошли к выходу, но перед тем, как войти в ярко освещенное помещение, он бросил взгляд на мое платье.

– Да твою ж мать, Грета! Ты похожа на чучело.

– Чучело, пользующееся небывалым успехом у мужчин, – рассмеялась я.

– Пойдем, я куплю тебе новый наряд.

– Все нормально. Я просто чуточку мокрая.

Он выразительно посмотрел на меня.

Господи, Грета. Осторожнее выбирай слова. Забыла, с кем имеешь дело?

– Нет, ненормально. Это все из-за меня.

– Платье высохнет. Вот что я тебе скажу: если ты сегодня что-нибудь выиграешь, можешь все потратить на новый наряд для меня в одном из этих дорогих магазинов. Только в этом случае я позволю тебе потратить деньги на мою персону.

– Ну, тогда мне надо скорее приниматься за дело, потому что ты воняешь, как мусорный бак в баре.

– Что ж, спасибо за комплимент.

– Во-первых, давай купим тебе нормальный взрослый напиток. Пойдем.

Я стояла бок о бок с Элеком, пока он заказывал напитки в другом баре.

– Хочешь понаблюдать, как я играю в покер, или пойдешь развлекаться со своими игровыми автоматами, как какая-нибудь старушенция?

– Лучше посмотрю, как ты играешь.

Он бросил взгляд на столы для покера, оценивая обстановку.

– Вообще-то, если честно, я не смогу сконцентрироваться в твоем присутствии. Там сейчас одни мужчины собрались. Они все будут на тебя таращиться, а мне не хотелось бы сегодня еще раз встревать в драки. Почему бы нам не разделиться на некоторое время? Ты пойдешь к своим автоматам, а я потом тебя разыщу, как только сыграю несколько партий.

Я указала на автоматы, находившиеся наискосок от нас.

– Тогда я буду ждать тебя там.

Уходя, я думала, как бы поделикатнее спросить его о том, почему его беспокоит отношение ко мне других мужчин. Ну, пристают они ко мне, его-то какое дело? В конце концов, я свободная женщина. Разве он не заявлял, что не мое это дело проявлять заботу о нем? И волновало ли его это, если бы он был здесь с Челси? Мне пришлось, скрипя зубами, выносить его девицу, которая с ним сюсюкала у меня под носом, так почему бы ему не относиться терпимее к мужчинам, которые хотят со мной пофлиртовать?

Я хотела было послать ему сообщение с этими вопросами, но не была уверена, что у него тот же номер телефона, что и семь лет назад. Потом я все же решилась и набрала старый номер, просто для очистки совести – в конце концов, если у него теперь другой номер, так тому и быть.

Грета: Почему тебя волнует, когда другие мужчины проявляют ко мне интерес? Тебе не должно быть до этого никакого дела.

Прошло несколько минут, ответа не было. Ну что ж, и пусть, все равно на душе стало как-то легче, после того как я набрала эти слова.

Я выбрала автомат со «Счастливой семеркой» и устроилась рядом со старушкой с почти синими волосами – видимо, перестаралась с оттеночным шампунем.

Она мне приветливо улыбнулась. На ее губах сверкала яркая ядовито-розовая помада, которой были испачканы и передние зубы.

Я монотонно дергала за рычаг, не заботясь о том, выигрываю что-нибудь или нет.

Неожиданно раздавшийся голос старушки заставил меня вздрогнуть.

– Похоже, мысли у вас заняты чем-то совсем другим, милая.

– Вы так думаете?

– Кто этот парень и чем он занимается?

Я в жизни никогда больше не увижу эту пожилую женщину. Почему бы не излить ей душу?

– Какую версию вы предпочитаете – длинную или короткую?

– Мне девяносто лет, и через пять минут открывается шведский стол. Так что, давайте короткую.

– Ну, хорошо. Я здесь со сводным братом. Семь лет назад мы с ним переспали, а потом он уехал.

– О, запретная любовь… табу… Я это просто обожаю. Продолжайте.

Я рассмеялась.

– Хорошо… ну вот, на самом деле, это первый и последний мужчина, которого я когда-либо любила. Я не знала, что снова доведется с ним встретиться. Его отец умер на прошлой неделе, и он приехал на похороны. Но он был не один. Привез с собой девушку, которую он якобы любит. Я знаю, что она-то его точно любит. Она хороший человек. Ей пришлось уехать в Калифорнию по делам. Ну, и как-то так получилось, что я сейчас тут с ним в казино. Завтра он должен уехать. Скорее всего, я с ним больше никогда не увижусь.

По моей щеке покатилась одинокая слеза.

– Похоже, вы его до сих пор любите.

– Да.

– Ну, значит, в вашем распоряжении есть двадцать четыре часа.

– Нет, я же не могу ему все испортить.

– Он женат?

– Нет.

– Значит, у вас все же есть эти двадцать четыре часа. – Она бросила взгляд на часы и оперлась на ходунки, чтобы встать со стула. Старушка протянула мне руку на прощание.

– Меня зовут Эвелин.

– Приятно познакомиться, Эвелин. А я Грета.

– Грета, милая… судьба дает тебе шанс. Не запори его, – произнесла она и заковыляла прочь, опираясь на ходунки.

Следующие несколько минут я по-прежнему бездумно дергала за рычаги игрального автомата и размышляла над словами Эвелин. Даже если бы Элек не был сейчас с Челси, факт оставался фактом – мы никогда не сможем быть вместе из-за Пилар. Я не могла представить, что могло бы сейчас изменить эту ситуацию.

Тут завибрировал мой телефон. Это был Элек.

Элек: Я знаю, что это не должно меня волновать. Но когда речь идет о тебе, мне не важно, что я должен, правила не имеют значения.

В этот самый момент я и приняла решение. Я не буду сама выступать инициатором отношений между мной и Элеком, но все же откроюсь любым проявлениям чувств с его стороны. Все может случиться. Всегда есть надежда. Потому что я и глазом не успею моргнуть, как мне стукнет девяносто, и я буду ждать, когда откроется шведский стол. Когда наступит это время, мне не хотелось бы о чем-то сожалеть.

Глава 15

На моем игральном автомате вдруг начали мигать огоньки, и раздался оглушительный звон. Несколько семерок выстроились аккуратным рядком. Число начисляемых очков росло и росло. Я осмотрелась вокруг и увидела, что все люди поблизости глазеют на меня. Зрители принялись громко аплодировать.

Сердце мое колотилось как бешеное.

Черт побери! Я выиграла.

Я выиграла!

А, кстати, сколько же я выиграла?

Я все еще этого не знала. Я никак не могла разобраться, как работает эта чертова машина. Она показывала число очков, но никак не сумму в долларах. Когда мелькание огней и грохот прекратились, я вытащила билет и отнесла его в кассу.

– Думаю, я выиграла, но не могу понять сколько.

– Хотите получить расчет?

– М-м-м… Да.

На лице служащего восторга не было заметно.

– И сколько же я выиграла?

– Тысячу.

– Тысячу пенни?

– Нет, тысячу долларов.

Я закрыла рот ладошкой и приглушенно прошептала:

– О, боже!

– Каким купюрами хотите получить – пятидесятидолларовыми или стодолларовыми?

– М-м-м… Стодолларовыми.

Он вручил мне пачку наличных, и я понюхала их, прежде чем бежать к Элеку.

Пробравшись сквозь ярко освещенные помещения, в которых царил хаос, с деньгами, готовыми прожечь дыру в моей сумочке, я, наконец, обнаружила его за одним из покерных столов. Он сидел, погрузившись в глубокое раздумье и почесывая подбородок, даже не подозревая, что я за ним наблюдаю. Его рубашка была расстегнута еще на несколько пуговиц, а рукава закатаны. Волосы выглядели так, словно он их все время ворошил от отчаяния. Он пытался сосредоточиться и все время теребил языком кольцо в губе. Разительный контраст его нового облика приличного парня в очках с татуировками, сплошь покрывавшими его руки, делал его до безумия привлекательным.

Наконец, он швырнул карты на стол и выругался: – Твою мать! – а потом проверил телефон и встал из-за стола. Он пошел в моем направлении и наконец заметил, что я улыбаюсь ему из-за угла.

– Я проиграл двести долларов. Сначала был в выигрыше, но в последней игре меня отымели. А как у тебя дела?

Я сунула руку в сумочку и вытащила пачку денег.

– Ну, ты же понимаешь – примитивный игральный автомат…

– Ты что, шутишь?

– Тысяча долларов! – произнесла я, махая деньгами перед его носом и подпрыгивая от возбуждения.

– Вот черт, Грета! Поздравляю!

Он на мгновение крепко обнял меня, и я невольно закрыла глаза – это было непередаваемое ощущение – снова оказаться в его объятиях. Каждый нерв моего тела словно ожил в этот миг.

В голове у меня все раздавался голос Эвелин.

У тебя есть двадцать четыре часа.

На самом деле, уже меньше. Внезапно мне привиделась Эвелин в довольно забавном виде – она усмехалась, приставив пистолет к моей голове.

Я убрала деньги обратно в сумку.

– Такое дело надо отметить. Пойдем, поужинаем.

Когда мы шли по коридорам в поисках ресторана, у него зазвонил телефон. Мы резко остановились.

– Привет, малышка. – Произнося эти слова, он бросил на меня быстрый взгляд, и я инстинктивно отвернулась.

Сердце у меня ухнуло куда-то вниз, и я отошла на несколько футов, но продолжала прислушиваться к каждому слову.

– Рад, что у тебя все в порядке.

– На самом деле, мне что-то стало не по себе на похоронах. Грете пришлось покатать меня немного, пока я не успокоился. Дело кончилось тем, что мы оказались в казино в Коннектикуте. Там мы сейчас и находимся.

– Обязательно.

– Я тоже.

– Желаю хорошенько повеселиться. Передай всем привет.

– Я тоже тебя люблю.

Черт побери! Я тоже тебя люблю?

Такое вот получилось жестокое возвращение в реальность. Почему же я так расстроилась, что он сказал ей правду, словно это путешествие было нашим тайным свиданием? В тот момент я поняла, как заблуждалась. Конечно, после встречи со мной он был охвачен противоречивыми чувствами, но любил-то он ее, а не меня. Все предельно просто. Его сердце было совсем в другом месте, в то время как мое принадлежало ему, и эту печальную истину необходимо было принять.

Элек подошел ко мне.

– Это была Челси. Она передает тебе привет и благодарит за то, что ты меня сегодня поддерживаешь.

Я растянула губы в очередной фальшивой улыбке.

– Всегда пожалуйста. Ей тоже привет.

– Ты уже придумала, чем хочешь заняться?

Полагаю, чистосердечный ответ на этот вопрос отбросил бы меня назад в прошлое наших далеко непростых отношений.

Голова у меня шла кругом, словно весь выпитый раньше ром с кока-колой обрушились на меня, и я весело произнесла:

– Лично я пошла в туалет. А ты решай, чем хочешь заняться.

Я воспользовалась возможностью освежиться, но от меня по-прежнему разило алкоголем, который я раньше пролила на платье. Впрочем, теперь я могу позволить себе купить новое платье.

Когда я вышла из туалета, Элек со странным выражением лица смотрел на экран телефона. Когда он поднял глаза, лицо его показалось мне неестественно бледным.

– С тобой все в порядке?

Рука его дрогнула, но он не ответил.

– Элек?

– Я только что получил этот текст. Он пришел с неизвестного мне номера.

Он протянул мне телефон.

Я была в полном недоумении.

– 22?

– Посмотри, во сколько пришло это сообщение.

– В 02:22. Довольно странно, но почему это вызывает у тебя такое беспокойство?

– День рождения Рэнди 22 февраля.

У меня по коже поползли мурашки.

– Ты, что, думаешь, это послание от Рэнди?

Он не отрывал взгляд от телефона.

– Даже не знаю, что и думать.

– Может, это просто совпадение. Зачем ему посылать тебе цифры 22?

– Я в общем-то не верю в подобную ерунду. Понятия не имею, что это такое. Просто теряюсь в догадках.

– Я тебя прекрасно понимаю.

Элек казался обеспокоенным на протяжении всего нашего ужина в стейк-ресторане. Я знала, что его преследуют мысли о таинственном послании. Честно говоря, и мне от него было жутковато.

Яркие огни казино, куда мы вернулись после обеда, тоже не смогли развеять уныние Элека. В какой-то момент я отправилась раздобыть нам напитки.

Когда я вернулась туда, где он сидел, сердце мое оборвалось. Элек вытирал с глаз слезы. Я испытала шок, увидев, как мой суровый сводный братец откровенно плачет.

Это было лишь доказательством того, что осознание потери может настигнуть нас в любой момент, и мы не вольны его выбирать. Иногда момент срыва можно предсказать, иногда это случается неожиданно. Он сдерживал слезы на поминальной службе и на похоронах, но дал волю чувствам лишь сейчас, в казино, среди толпы чужых людей.

– Не смотри на меня, Грета.

Проигнорировав его мольбу оставить его наедине с его горем, я поставила на стол напитки и пододвинула стул к нему поближе, а потом притянула его к себе и прижала к груди. Элек не сопротивлялся. Верхняя часть моего платья стала влажной от его слез. Он впился пальцами в мою спину так крепко, словно от этого зависела его жизнь. Чем более отчаянно он рыдал, тем сильнее было мое желание его утешить, и тем крепче я прижимала его к груди.

Мы сидели в углу комнаты, и казалось, никто не обращал на нас внимания, а если бы и обратил, меня это ни капельки не волновало.

В конце концов, его тело перестало сотрясаться от рыданий, и я чувствовала лишь его дыхание.

– Как ужасно, – произнес он. – Мне не следовало бы лить из-за него слезы. Почему я должен плакать из-за него?

– Потому что ты его любил.

В его голосе снова послышалась дрожь.

– Но ведь он-то меня ненавидел.

– Он ненавидел в тебе те черты, которые напоминали ему о нем самом. Так что он вовсе не тебя ненавидел. Он не был на это способен. Просто он не знал, что это значит – быть отцом.

– Я тебе много чего еще не рассказывал. Самое ужасное, что даже после всего этого дерьма в наших отношениях я все же хотел, чтобы он мной гордился, хотел, чтобы в один прекрасный день он меня полюбил.

– Я знаю, что ты этого хотел.

Он продолжал прижиматься ко мне. В какой-то момент он поднял голову, и я увидела, что его красивые серые глаза покраснели.

– Что было бы со мной сегодня вечером, если бы не ты?

– Я рада, что оказалась рядом с тобой.

– Я раньше никогда не плакал в присутствии людей. Ни разу.

– Все всегда случается в первый раз.

– Это плохая шутка. И ты это знаешь.

Тут мы оба рассмеялись. Я представила, какое облегчение он, видимо, испытал, после всех переживаний вновь обретя способность смеяться. По своему опыту я знала, что самый лучший смех в мире – это смех после слез.

– Благодаря тебе я вновь понял, что значит испытывать искренние чувства, Грета. У тебя всегда была такая способность. Когда я рядом с тобой – уж не знаю, к добру это или нет, – я чувствую всю полноту жизни. Бывали моменты, когда я не мог с этим справиться, противился этому и вел себя по-свински. Я не знаю, что в тебе есть такого, но я чувствую, что ты видишь меня настоящего. В ту же секунду, когда я увидел тебя у Грега… когда ты стояла в саду… я осознал, что больше не могу прятать голову в песок. – Он погладил мою щеку большим пальцем. – Я знаю, как тяжело тебе видеть меня с Челси. Знаю, что ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства. Я это чувствую, даже когда ты притворяешься, что твоя любовь прошла.

– Да, это тяжело, но возможность увидеть тебя снова стоит этих страданий.

– Я больше не хочу плакать сегодня.

– Я тоже не хочу, чтобы ты плакал. Но если у тебя возникнет такое желание, не бойся, поплачь. Всегда полезно дать выход эмоциям.

Он смотрел на мои губы. А я смотрела на его. В последние несколько минут я расслабилась и потеряла контроль над собой. Мне так хотелось его поцеловать. Я, конечно, знала, что не должна этого делать, но эта жажда была столь сильной, что я едва могла усидеть на стуле.

Мне казалось, что я вот-вот взорвусь – как физически, так и эмоционально. Теперь мы сидели наискосок друг от друга у колеса рулетки. Это была единственная игра, помимо игровых автоматов, правила которой я хоть как-то понимала. Мне надо было выплеснуть обуревавшие меня эмоции, поэтому я и выбрала рулетку.

Когда ты играешь в игру, в которой на кону твое сердце, рисковать деньгами кажется сущим пустяком. Я направилась к рулеточному столу и швырнула пачку купюр на один номер.

– Ставка на номер, – провозгласила я.

Крупье посмотрел на меня так, словно я была сумасшедшей.

Элек подошел ко мне и встал за моей спиной.

– Ты что творишь?

Он не заметил, на какой номер я поставила. Мое сердце колотилось все сильнее с каждым поворотом колеса рулетки, и казалось, что все происходит словно при замедленной съемке.

Рука Элека лежала на моих плечах, пока мы наблюдали за движением колеса, впрочем, в этот момент я ничего не видела.

Наконец, колесо остановилось.

Глаза крупье чуть не вылезли из орбит.

Кто-то из присутствующих протянул мне напиток, снова расплескав его на мое платье.

Люди хлопали в ладоши, выкрикивали подбадривающие слова, свистели.

– Выиграл номер 22!

– Это что, я? Я выиграла!

Элек оторвал меня от пола и закружил по залу. Поставив меня, наконец, на ноги, он взглянул на меня с ошарашенным видом.

– Ты поставила на 22! Поставила все деньги на этот номер. Ты хоть представляешь, сколько ты сейчас выиграла?

Я повернулась и вежливо спросила у крупье:

– Сколько я сейчас выиграла?

– Девятнадцать тысяч долларов.

– Черт побери, Грета, – Элек сжал мое лицо в ладонях и тряс его, приговаривая: – Черт побери!

Казалось, он меня сейчас вот-вот поцелует в припадке восторга, но он вдруг опомнился.

Я только что выиграла целый вагон и маленькую тележку денег, но, как оказалось, меня больше волновало не это, а тот факт, что Элек сейчас стоит рядом со мной и разделяет мою радость. Ничто не могло сравниться с ощущением его горячих ладоней на моем лице, сиянием его смеющихся глаз, смотрящих на меня с восторгом. Какое счастье, что мне удалось обратить его страх перед числом 22 в нечто позитивное. Если бы эти деньги могли купить мне больше времени с ним, я бы, не задумываясь, отдала бы все до последнего цента. Мы с Элеком, словно во сне, направились к кассе. Я пошла получать выигрыш, а он встал несколько поодаль и разговорился с людьми, которые были свидетелями моего триумфа.

Я предпочла взять чек на большую часть суммы и попросила выдать одну тысячу наличными. Мне также вручили ключи от номера в гостинице при казино в качестве подарка от заведения. От такой щедрости я сначала растерялась, не будучи уверена, что об этом надо сообщать Элеку.

Когда я вернулась к нему, он уже стоял один с широкой улыбкой на лице.

Я вручила ему десять хрустящих стодолларовых купюр.

– Это тебе подарок от меня.

Улыбка исчезла с его лица, и он попытался вернуть мне деньги.

– Не собираюсь принимать от тебя никаких денег.

– Но ведь если бы не ты, я бы никогда в жизни не поставила на номер 22. Я выбрала его ради тебя.

– Ни за что не возьму. – Он сунул деньги мне чуть ли не в лицо. – Забери.

Я даже не пошевелилась.

– Это всего лишь малая часть выигрыша. У меня чек на остальную сумму. Положу эти деньги в банк, чтобы помочь маме пережить трудные времена. Если ты не возьмешь эти деньги, я опять на них сыграю.

– Не надо этого делать. Маловероятно, что тебе повезет в третий раз за сегодняшний вечер.

Я скрестила руки на груди.

– Не собираюсь брать их обратно. Итак, либо ты их принимаешь, либо я пойду и поставлю их на кон.

Он вздохнул.

– Вот что я тебе скажу. Я возьму эти деньги, но мы сегодня их вместе потратим. Повеселимся от души.

– Вот и отлично. – Мои губы сами собой растянулись в улыбке. – С этим я, так и быть, смирюсь.

Он бросил взгляд на карточку, которую я держала в руках.

– А это что такое?

– О… ммм… Мне еще дали ключ от номера в гостинице в качестве подарка. Полагаю, они хотят, чтобы я здесь зависла и спустила весь свой выигрыш в пользу казино. Не собираюсь его использовать. Ведь мы возвращаемся в Бостон чуть попозже, так ведь?

– На самом деле, ни один из нас не в состоянии сесть за руль сегодня.

– Ты хочешь остаться здесь на ночь? Мы не можем спать в одной комнате.

– А я это и не предлагал, Грета. Я возьму другой номер.

Разумеется. В тот момент я почувствовала себя полной дурой, предположив, что он как раз это и имеет в виду.

– Хорошо. Пусть так и будет. Если ты считаешь, что это хорошая идея, мы остаемся.

– На самом деле, я не готов к тому, чтобы этот вечер закончился. Не хочу снова оказаться лицом к лицу с реальностью, пока это не станет необходимым. Я улетаю лишь завтра вечером. Если мы уедем утром, у нас будет еще много времени.

Я погладила его руку.

– Согласна.

Я вышла вслед за ним из игрового зала.

– И куда мы направимся сначала?

– Пойдем, купим тебе какой-нибудь новый прикид. Я сам его выберу. А потом оторвемся в клубе. В том, что на тебе сейчас надето, тебе там точно нельзя показываться.

– Оторвемся в клубе?

– Да. У них тут есть ночной клуб внизу.

– Мне уже надо начинать беспокоиться? А что ты считаешь подходящим нарядом для клуба?

Он окинул мою одежду критическим взором.

– Что-нибудь такое, в чем ты не будешь выглядеть как восьмидесятилетняя старуха-гречанка в глубоком трауре.

Я одернула платье и с негодованием спросила:

– Что ты этим хочешь сказать?

– Ладно, пусть это будет восьмидесятилетняя пьяная старуха-гречанка в глубоком трауре, потому что от тебя несет, как будто на тебя вылили ведро алкоголя.

– Между прочим, это все из-за тебя.

– Так давай тогда пойдем сорить деньгами.

Глава 16

– Как насчет этого? – Я сняла с вешалки короткое канареечно-желтое шифоновое платье.

– В нем ты будешь смотреться, как банан.

Я выбрала другое.

– А это?

Элек покачал головой.

– Не годится.

Он снял с вешалки атласное платье бордового цвета, украшенное блестками, которое красивыми легкими складками легло на его татуированную руку, и протянул его мне.

– Вот это просто класс. То, что надо.

С первого взгляда мне показалось, что это перебор, но все же я согласилась его примерить.

Из трех платьев, которые я взяла в примерочную, то, что он выбрал, сидело на мне лучше всего. Оно подчеркивало мою грудь, не слишком, впрочем, впечатляющую, а короткая длина позволяла продемонстрировать стройные ноги. Я не могла не отдать должное вкусу Элека. Пожалуй, блестки были слишком кричащими, но, в конце концов, мы же наряжались для того, чтобы повеселиться в клубе.

Платье так плотно облегало мою фигуру, что никак не хотело с меня слезать. Молнию заело, и я не могла стянуть его через голову. Я уже начала покрываться потом, потому что изо всех сил пыталась дотянуться до молнии, чтобы понять, в каком месте возникла проблема.

– С тобой там все в порядке? – обеспокоенно спросил Элек.

– М-м-м… Не совсем. Не мог бы ты позвать продавщицу. Мне нужна помощь.

– Что случилось?

– Не могу снять платье.

– Ну, после того, как за обедом ты прикончила свой стейк, а потом принялась за мой…

– Да ну тебя! Просто молнию заело!

Он рассмеялся.

– Я могу помочь.

– Нет! Мне будет удобнее, если…

Занавеска примерочной отодвинулась, и он вошел внутрь.

– Иди-ка сюда.

В маленьком пространстве кабинки я могла ощущать тепло его тела. Он перекинул мои волосы со спины на грудь и потянул за ту часть ткани, которая застряла. Мое дыхание становилось все чаще с каждой секундой, пока он возился с застежкой на моей спине.

Мне внезапно представилось, как он срывает с меня это платье, а я обхватываю его ногами, и это еще больше усугубило ситуацию.

– Ты была права, – произнес он, теребя молнию. Через минуту он, наконец, произнес:

– Получилось.

– Спасибо тебе.

Он медленно расправил платье у меня на спине.

– Все отлично.

Но руки его все еще лежали на моих плечах. Я стояла, глядя в пол, а когда подняла голову, увидела, что он смотрит прямо в упор на мое отражение в зеркале.

Я резко развернулась. Теперь мы стояли очень близко, лицом к лицу. Он перевел взгляд на мои губы и задержал его там. На этот раз он не пытался скрывать, что вид моих губ его завораживает.

Элек на секунду закрыл глаза, словно борясь с желанием поцеловать меня. Больше всего меня беспокоило то, что, если бы он все же попытался это сделать, я, без сомнения, не смогла бы этому воспротивиться. Я бы ответила на его поцелуй со всей накопившейся страстью. Мне даже стало не по себе при мысли, что я теряю контроль над собой.

В тот момент я больше ни о чем не могла думать, кроме него, – ни о Челси, ни о возможных последствиях. Меня с головой захлестнули воспоминания о его губах, прижимавшихся к моим, о его горячей плоти глубоко в моем теле.

Мой разум еще сопротивлялся, но тело отказывалось подчиняться, оно чувствовало, что совсем рядом находится тот, кого оно жаждало все последние семь лет.

Никто в мире не мог заменить его для меня или даже сравниться с ним.

Элек разбил мое сердце.

Возможно, сейчас он принадлежит Челси, но мое тело все еще верило, что принадлежит ему, независимо от того, знал он это или нет, хорошо это было или плохо.

Он принадлежал ей.

Я принадлежала ему.

В голове у меня все перепуталось.

Тут к кабинке для примерки подошла продавец.

– У вас все в порядке?

– Да! – выкрикнула я.

Нет. Нет! Все было очень плохо.

* * *

И ничего не произошло.

Элек вышел из примерочной, как только продавец вмешалась в происходящее. Кончилось дело тем, что мы направились в мужской отдел, чтобы выбрать для него одежду.

Потом мы пошли в холл гостиницы и заказали номер для Элека. Он настоял, чтобы оплатить его своей кредитной картой, а не моими наличными.

Мы удалились каждый в свой номер, чтобы освежиться в душе, и договорились встретиться через полчаса, чтобы пойти в ночной клуб «У Рокси».

Стоя под струями воды, я думала о том, как приятно смыть с тела весь алкоголь и пот. Несмотря на то что этот день казался самым долгим днем в моей жизни, я испытывала ужас при мысли о том, что он может скоро закончиться.

Разумеется, воду я включила прохладную. Но, несмотря на холод, меня захлестывало желание освободиться от напряжения, которое весь день копилось у меня между ног. В какой-то момент я не выдержала, опустилась на дно ванны и, лежа под струями воды, принялась теребить клитор, предаваясь мечтам о нем.

Лицо Элека у меня между ног, и кольцо в его губе царапает мой клитор, в то время как он, словно изголодавшийся, лижет мою промежность…

Его член с пирсингом в моем рту…

Я ощущаю его глубоко в своем теле…

Он смотрит мне в глаза, когда кончает…

Оргазм был настолько яростным, что захлестнул меня полностью.

Моя спина все еще прижималась к керамической поверхности ванны, когда я услышала стук в дверь.

Черт! Либо я потеряла счет времени, либо он пришел раньше.

– Подожди минутку!

Я наскоро вытерлась, натянула бордовое платье, быстро провела щеткой по мокрым волосам и открыла дверь.

– Ничего себе! – Воскликнул он и после продолжительной паузы добавил: – Определенно, теперь ты точно не похожа на старушенцию в трауре.

– И как я сейчас выгляжу?

– Ты выглядишь возбужденной. С тобой все в порядке?

Надо сказать, раньше мне никогда не приходилось стоять лицом к лицу с человеком, которого всего лишь несколько секунд назад представляла в мечтах, мастурбируя при этом. Это оказалось нелегким испытанием.

– Все прекрасно.

– Ты уверена?

Я надула губы, изо всех сил стараясь не выглядеть виноватой или смущенной.

– Ага.

Он был убийственно привлекательным в темных джинсах и темно-синей рубашке в тон, которую купил внизу в мужском отделе. В менее формальной одежде он снова превратился в Элека, которого я так хорошо помнила. Волосы, зачесанные на косой пробор, влажно блестели после душа, что делало еще более выразительными его удивительные серые глаза.

Черт бы побрал эти его гребаные очки.

– Так приятно освежиться в душе, – произнес он.

– Я тебя понимаю.

Мне это было особенно приятно.

– Тебе, наверное, надо высушить волосы.

– Конечно. Подожди минутку.

Я пошла в ванную комнату и наскоро высушила волосы феном, а потом закрутила их в небрежный пучок на макушке.

Когда я вернулась в комнату, то обнаружила, что Элек включил телевизор и смотрел какую-то передачу по кабельному телевидению, лежа на кровати, забросив руки за голову. Его рубашка задралась, и моему взору предстало волнующее зрелище – татуировка с трилистником на животе. Мне тут же стало ясно – то удовольствие, которое я получила в душе, никоим образом не решило мои сексуальные проблемы, и чем скорее мы покинем эту комнату, тем будет лучше.

– Я готова.

Он вскочил и выключил телевизор. Я последовала вслед за ним к двери, которая с щелчком закрылась за нами.

– Ты хорошо подкрасилась, – сказал он, когда мы вошли в лифт. – И мне нравится такая прическа.

– Неужели?

– Конечно. Твои волосы были уложены так же, когда я увидел тебя в первый раз.

– Удивительно, что ты это помнишь.

Воспоминание о том, как я ждала его появления, сидя у окна в первый вечер нашего знакомства, невольно вызвало у меня ностальгическое чувство. Тогда я и представить не могла, в какое волнующее приключение втянет меня Элек.

– Сначала ты была такой наивной… Ты просто пыталась быть со мной милой, а я вел себя как полный придурок.

– Так оно и было. Но со временем мне это даже в тебе понравилось.

– Когда я доводил тебя до слез?

– Иногда я принимала все это слишком близко к сердцу, но в целом твои приколы были даже забавными. Я вспоминаю обо всем этом без обиды.

– На самом деле, ты была немного мазохисткой. И из-за этого мой коварный план почти сразу же пошел насмарку.

– Ну, ты не был таким уж злодеем, каким хотел мне казаться.

– А ты оказалась вовсе не такой наивной, как я предполагал.

Наше путешествие в прошлое, наполненное сильными сексуальными переживаниями, закончилось, когда мы подошли к очереди в ночной клуб «У Рокси». Мы вошли в замкнутое пространство клуба с приглушенным освещением, и Элек растворился в мерцающих огнях стробоскопа, чтобы раздобыть нам напитки.

Вибрации громкой музыки, в которой преобладали басы, отдавались в моем теле, и в ожидании его возвращения я принялась раскачиваться в такт, чтобы поймать нужное настроение.

Вскоре он вернулся с пивом и коктейлем для меня. Я попыталась, но не смогла быстро сделать первый глоток – мое горло перехватило от колотого льда в «Дайкири». Мы стояли на втором ярусе, глазея на человеческий рой на танцполе и потягивая напитки. Судя по всему, алкоголь станет моим лучшим другом сегодня вечером. Я, конечно, вовсе не собиралась напиваться в стельку, но все же надеялась, что спиртное позволит мне забыть о том, что рано или поздно наступит завтрашний день.

Я уже начинала чувствовать легкое опьянение, когда Элек крепко ухватил меня за запястье.

– Пойдем.

Его пальцы впивались в мою кожу, пока мы спускались по лестнице.

Я ожидала, что он может потащить меня на танцпол. Но даже представить не могла, что он окажется просто фантастическим танцором.

Некоторые женщины, находившиеся в клубе, прямо-таки пожирали его глазами, следя за каждым его движением, а я с удивлением обнаружила, что мой сводный братец может так лихо отплясывать.

Кто бы мог подумать!

Впрочем, вовсе не удивительно, что человек, который может так великолепно трахаться, способен так прекрасно владеть своим телом.

Я даже испытывала сочувствие к этим женщинам. У нас с ними было нечто общее. Мы все хотели заполучить хоть частичку этого великолепного мужчины, но никто из нас никогда ничего не получит.

По правде говоря, он двигался, как стриптизер, но осознание того, что он и не собирается раздеваться, делало его танец еще более соблазнительным.

Это было подобно эротическому шоу: движения его бедер и ягодиц, то, как он облизывал языком кольцо в губе, когда растворялся в ритме музыки.

Представьте, что вы смотрите фильм «Супер Майк»[7], и вдруг DVD-диск застопорило и бесконечно повторяется сцена, когда герой собирается раздеваться. Примерно такое впечатление складывается, когда наблюдаешь за танцем Элека.

Я принялась двигаться в такт музыки рядом с ним, но он даже не думал прикасаться ко мне, когда мы танцевали.

Его горячее дыхание обожгло мое ухо, когда он наклонился ко мне и сказал:

– Мне надо отлучиться в туалет. Оставайся здесь, чтобы я мог найти тебя, когда вернусь.

После ухода Элека какой-то мужчина в рубашке с розовым воротом принялся танцевать рядом со мной. Под оглушительную музыку он затеял громкую беседу, задавая мне вопросы, на которые я отвечала односложно.

Через несколько минут я вдруг почувствовала, как кто-то сзади обнял меня за талию. Опьяняющий запах Элека выдал его сразу же, поэтому я не сопротивлялась, когда он прижал меня к себе. Когда я повернулась к нему, он смотрел мне прямо в глаза предостерегающим взглядом. Он ничего не мог мне сказать по поводу танцев с другим мужчиной, потому что это было бы совсем нелепо, учитывая его отношения с Челси. Ведь он не имел права запрещать мне танцевать с кем-то другим. Тем не менее его неадекватное поведение могло сойти ему с рук из-за моего пристрастного отношения к нему.

Мне на ум пришло сообщение, которое Элек прислал мне в тот вечер, когда я собиралась на свидание с Кори много лет назад.

Он тебе даже не нравится.

С чего ты это взял?

Потому что тебе нравлюсь я.

Как только Элек, танцуя, оттеснил меня достаточно далеко от того парня, он тут же отпустил меня. Мы продолжили танцевать под быструю музыку, и после очередного раунда с выпивкой мне стало легче погрузиться в атмосферу всеобщего веселья. Мы без устали протанцевали целый час. Хотя мы и не прикасались друг к другу, Элек не отрывал от меня глаз. Комната начала странным образом покачиваться, и это было признаком того, что пора заканчивать с возлияниями.

Внезапно музыка сменилась и зазвучала первая медленная мелодия за весь вечер. В моей голове раздался тревожный звоночек. Это не должно случиться. Я головой показала ему, чтобы он следовал за мной, и попыталась уйти с танцпола. Не успела я сделать несколько шагов, как почувствовала, что он схватил меня за руку. Я остановилась и повернулась к нему.

Все еще держа меня, он тихо произнес:

– Потанцуй со мной.

И хотя я отлично знала, что этот момент окончательно лишит меня душевного равновесия, я молча кивнула и не без сопротивления позволила ему притянуть меня к себе. Он издал глубокий вздох, когда я очутилась в его теплых объятиях.

Закрыв глаза, я положила голову ему на грудь и отдалась на волю той боли, которую почувствовала, впервые увидев его с Челси. С каждым ударом его сердца открывалась еще одна старая рана, сметая все защитные механизмы, которые я выстроила за последние пару дней.

Если бы я оставалась в этом положении, я бы еще могла вынести этот танец под медленную песню. Но, как заметил Элек, у меня нездоровое пристрастие к мазохизму, и мне безумно захотелось узнать, соответствует ли выражение его лица тому, как отчаянно бьется его сердце.

Я медленно оторвала щеку от его груди. Когда я подняла голову, чтобы посмотреть ему в глаза, он одновременно наклонился, словно ждал этого.

Его откровенный взгляд был полон желания. Я невольно вздохнула, вбирая в себя вздох, сорвавшийся с его губ. Если я не могу поцеловать его, то, по крайней мере, буду наслаждаться его дыханием.

Затем он прикоснулся лбом к моему лбу. Это был такой простой и в то же время невинный жест, но в этот самый момент печальная песня достигла своей кульминации, и я почувствовала, что теряю контроль над своими чувствами.

Чтобы окончательно не утонуть, я мысленно повторяла слова, которые он произнес Челси по телефону.

Я тоже тебя люблю.

И тут я не выдержала.

Отпрянув от него, я бросилась бежать с танцпола.

Я слышала, как он меня звал.

– Грета, подожди.

Слезы струились по моему лицу, когда я пробиралась сквозь толпу, натыкаясь на подвыпивших людей в поисках выхода. В этом процессе на меня пролилось немало напитков, но меня это вовсе не заботило. Мне просто надо было выбраться оттуда.

Элек потерял мой след в толпе.

Когда я выскочила наружу из темноты клуба, то почувствовала облегчение, попав в ярко освещенный холл казино.

Я бросилась к лифтам и поспешно нажала на кнопку в надежде как можно скорее попасть в свой номер. Двери лифта уже закрывались, когда я увидела, как между ними просунулась татуированная рука, заставившая их распахнуться.

Его дыхание было прерывистым. Двери закрылись.

– Какого черта, Грета? Почему ты от меня убегаешь?

– Мне просто надо было вернуться в номер.

– Но не таким же образом!

Он нажал на кнопку «стоп», заставив лифт резко остановиться.

– Что ты делаешь?

– Я не хотел, чтобы этот вечер закончился так. Я перешел границу, я это знаю. Я потерял голову из-за тебя в тот момент, и мне безумно жаль. Но это не повторится, потому что я не собираюсь обманывать Челси. Я не могу с ней так поступить.

– В таком случае, я не такая стойкая, как ты. Не смей танцевать со мной так, смотреть на меня так, прикасаться ко мне так, раз ситуация для нас безвыходная. И, кстати говоря, я сама не хочу, чтобы ты обманывал Челси.

– А что ты хочешь?

– Я не хочу, чтобы ты говорил одно, а делал совсем другое. У нас не так много времени осталось. Нам надо поговорить. Тем вечером на поминках… ты обнял меня за шею. Тогда мне показалось, что мы снова вернулись к тем отношениям, которые мы испытывали при расставании. А я все это время не переставала испытывать к тебе те же самые чувства. А потом Челси рассказала мне, что произошло, когда вы вернулись в свою комнату.

Он прищурил глаза.

– И что же она тебе рассказала?

– Ты тогда думал обо мне? Поэтому у тебя в ту ночь ничего не получилось?

Понятно, что он был шокирован тем, что я знала об этом инциденте. Я сама до сих пор не понимала, зачем Челси мне все это рассказала.

Потому что она мне доверяла, а ей не следовало бы этого делать.

Я уже сожалела, что проболталась ему об этом, но было уже поздно.

Он продолжал молчать, поглядывая на меня злым взглядом, но при этом казалось, что он хочет что-то сказать.

– Хочу, чтобы ты сказал мне правду.

По выражению его лица было видно, что он разозлился, словно в глубине души проиграл битву за контроль над своими эмоциями.

– Хочешь, чтобы я сказал тебе правду? Я трахал свою девушку, а видел только тебя одну. Вот тебе вся правда. – Он сделал несколько шагов по направлению ко мне, и я попятилась, а потом продолжал:

– Я пошел тогда в ванную и смог закончить дело, только представив, как кончаю на твою красивую шею. Вот так.

Я стояла, прислонившись к стене лифта, а он оперся руками по обе стороны от меня, продолжая говорить:

– Хочешь еще признаний? Я собирался сделать ей предложение сегодня вечером на свадьбе ее сестры. Предполагалось, что наша помолвка состоится именно тогда, но вместо этого я сейчас здесь, в лифте, и борюсь с желанием прижать тебя к стене и оттрахать с такой силой, чтобы пришлось потом нести тебя в комнату.

Казалось, мое сердце вот-вот выскочит из груди, и я не могла понять, что из сказанного Элеком шокировало меня больше всего.

Он опустил руки и тихо закончил:

– Все мои казавшиеся привычными представления были перевернуты с ног на голову за последние сорок восемь часов. Все теперь вызывает у меня сомнения, и я даже не представляю, что делать, твою мать. И я не лгу. Вот тебе твоя правда.

Он нажал на кнопку, и лифт продолжил свое движение вверх на наш двадцать второй этаж.

Он собирается сделать ей предложение.

Эта мысль начинала медленно доходить до моего сознания. Какое жестокое пробуждение – я, наконец, осознала, что я все это время была лишь третьим лишним в чужой игре.

Когда дверь лифта распахнулась и мы вышли в холл, я произнесла без всякого выражения:

– Я больше не хочу говорить об этом. Мне надо побыть одной.

Он не стал возражать. Я прошла в свой номер, не говоря больше ни слова. Мне было так горько из-за того, что наш вечер прервался таким образом… Но мне вдруг стало предельно ясно, что дальше оставаться в его компании для меня было опасно. Он завтра улетает, и у нас уже не оставалось времени, чтобы разобраться в наших чувствах.

Так как пижаму я не купила, то просто завернулась в простыню и улеглась в кровать. Я была совершенно раздавлена шокирующей новостью о том, что он собрался сделать Челси предложение. В то же время я испытывала болезненное возбуждение от тех слов, которые он произнес после этого признания, и поэтому понимала, что в эту ночь мне не суждено забыться во сне.

Прошло полчаса. Это было словно дежавю – красные светящиеся цифры будильника будто издевались надо мной.

Звук, извещавший о том, что пришло сообщение, раздался ровно в два часа ночи.

Элек: Если я постучу в твою дверь сегодня, не открывай.

Глава 17

Он пытался поступить правильно, и я уважала его за это, черт возьми. Как ни сильно было искушение, я действительно не кривила душой, утверждая, что не хочу, чтобы он обманывал Челси. В то же время, должна признать, что, если бы я не сбежала в свой номер, то не уверена, что мы смогли бы избежать необдуманных действий. Сегодняшний вечер показал, что та связь, которая существовала между нами в прошлом, жива по-прежнему и не менее сильна. Вот почему будет лучше, если мы проведем остаток ночи отдельно друг от друга.

Я беспокойно ворочалась в постели, все еще испытывая сомнения, правильно ли я сделала, оставив его наедине с самим собой. Несмотря на то что наши откровения в лифте испортили весь вечер, я неустанно напоминала себе об утренних событиях: Элек все еще скорбел по умершему отцу. Конечно же, не стоило бы его оставлять одного. Не говоря уже о том, что мы теряли драгоценное время, ведь, как только он вернется в Калифорнию, я, возможно, больше никогда его не увижу и ничего о нем не узнаю.

Он собирается жениться на ней.

Путаясь в простынях, я поняла, что больше не могу выносить муки бессонницы. Не помогало даже то, что в комнате было очень холодно. Я поднялась, чтобы выключить кондиционер, и попутно прихватила с тумбочки телефон, прежде чем вернуться в постель. Я набрала его номер.

Грета: Ты не спишь?

Элек: Я только что собирался заказать потрясающую соковыжималку. Если сделать заказ сейчас, можно получить мини-чоппер в виде бонуса, и все это за 19.99 доллара.

Не прошло и трех секунд, как зазвонил мой телефон.

– Привет.

– Привет, – прошептала я в ответ.

– Прости, – одновременно произнесли мы.

– Вот черт, – отреагировал он.

– Давай ты первый, – предложила я.

– Прости за то, что наговорил тебе в лифте. Я потерял контроль над собой.

– По крайней мере, ты был честен.

– Это не значит, что я прав. Мне очень жаль, что я не сдержался. Ты будишь во мне самые низменные чувства.

– Я тронута.

– Твою мать. Опять по-дурацки выразился.

Я рассмеялась.

– Полагаю, я догадываюсь, что ты пытаешься сказать.

– Слава богу, общаясь со мной, ты всегда могла читать между строк.

– Предлагаю не зацикливаться на том, что было сказано в лифте. Я хочу просто поговорить.

Я слышала, как он ворочается в кровати. Возможно, он собирался с духом, собираясь начать разговор.

– Хорошо. И о чем ты хочешь поговорить? – Я услышала, как он глубоко вздохнул.

– У меня к тебе есть несколько вопросов. Не знаю, может это мой последний шанс задать их тебе.

– Хорошо. Я слушаю тебя.

– Ты не перестал писать?

– Нет, не перестал.

– Как так получилось, что ты не сказал Челси о том, что пишешь книги?

– Потому что со времени нашей с ней встречи я работал лишь над одной вещью, а это не то, чем хочется с кем-то поделиться, тем более с ней.

– И что же это?

– Это автобиографическое произведение.

– Ты описываешь историю своей жизни?

– Да. – Он снова вздохнул. – Именно.

– Ты пишешь это, чтобы облегчить душу?

– Иногда. Бывает так, что трудно заново переживать какие-то события, но мне просто кажется, что это необходимо делать.

– Если Челси ничего об этом не знает, когда же ты пишешь?

– Поздно ночью, когда она уже спит.

– Ты собираешься ей об этом рассказать?

– Не знаю. Там есть такие моменты, которые могут ее расстроить.

– Например, что ты…

– А теперь моя очередь задавать вопросы, – прервал он меня.

– Ладно.

– Что случилось с парнем, с которым ты была помолвлена?

– Откуда ты знаешь, что я была помолвлена?

– Сначала ответь.

– Его звали Тим. Мы некоторое время жили вместе в Нью-Йорке. Он хороший человек, и я очень старалась полюбить его, но не смогла. То, что я не согласилась переехать с ним в Европу, когда его перевели туда работать, лишь доказывает это. На самом деле, вся проблема была именно в этом и ни в чем другом. А теперь скажи, откуда ты узнал о помолвке?

– Мне об этом сказал Рэнди.

– А я думала, что вы с ним не общались.

– Мы время от времени с ним беседовали. Как-то я спросил его о тебе, и он сообщил мне эти новости. Я решил, что ты вполне счастлива.

– Это не так.

– Мне жаль это слышать.

– А у тебя были другие девушки помимо Челси?

– С Челси у меня впервые в жизни серьезные отношения. До этого я много трахался направо и налево.

– Понятно…

– Я не имел в виду… тебя. Ты не являешься частью моих сексуальных похождений. То, что происходило между нами, – это особый случай.

– Я понимаю, что ты имеешь в виду.

Мы немного помолчали.

– Я хочу, чтобы ты был счастлив, Элек, – наконец сказала я. – Если она делает тебя счастливым, я рада за тебя. Ты мне сказал, что она – лучшее, что с тобой когда-либо случалось. Это прекрасно.

– Я этого не говорил, – отрезал он.

– Нет, говорил.

– Я сказал «одна из лучших вещей, которые со мной случались». Как и ты. Просто в другое время.

Другое время – которое уже прошло. Теперь ты все поняла, Грета?

– Спасибо, – тихо произнесла я.

– Не смей меня благодарить. Я лишил тебя девственности и скрылся, мать твою. Я не заслуживаю твоей благодарности.

– Ты делал то, что считал нужным в той ситуации.

– Тем не менее это отвратительный поступок. Я вел себя, как законченный эгоист.

– И все же, что касается той ночи, я ничего не хотела бы изменить, если тебе от этого станет легче.

Он глубоко вздохнул.

– Ты действительно так считаешь?

– Да.

– Я тоже не жалею о том, что случилось той ночью, только о том, что было потом.

Я закрыла глаза. Мы оба молчали некоторое время. Думаю, мы, наконец, почувствовали, что безумно устали.

– Ты еще здесь?

– Да, я здесь.

Я впитывала эти слова, осознавая, что на следующий день его уже со мной не будет. Мне надо было поспать хотя бы пару часов перед поездкой в Бостон завтра утром.

Надо его отпустить.

Отпустить.

– Попытаюсь немного поспать, – произнесла я.

– Не выключай телефон, побудь со мной, Грета. Закрой глаза. Попытайся уснуть. Просто побудь со мной.

Я натянула на себя одеяло.

– Элек?

– Да?..

– На самом деле, ты – это лучшее, что со мной произошло в жизни. Надеюсь, что когда-нибудь я тоже смогу сказать, что это одна из лучших вещей, случившихся со мной, но в настоящее время это только ты.

Я закрыла глаза.

* * *

Утром мы с Элеком встретились у регистрационной стойки и выписались из гостиницы.

Мы успели принять душ, но оба были в той же одежде, что и в ночном клубе накануне вечером. За ночь щетина на его подбородке выросла и, несмотря на усталый взгляд, он все еще выглядел до безумия привлекательно в этом наряде в десять часов утра.

Слова, которые он произнес вчера ночью, все еще звенели у меня в ушах.

Я борюсь с желанием прижать тебя к стене и оттрахать с такой силой, чтобы пришлось потом нести тебя в комнату.

Мы заскочили в «Старбакс» при казино, и, сидя в ожидании кофе, я все время чувствовала на себе его взгляд. Я же намеренно избегала смотреть на него, потому что была уверена, он непременно заметит грусть в моих глазах.

Завтрак мы доедали уже в дороге. Поездка домой была, как ни странно, очень спокойной. Все напоминало затишье перед бурей. Водоворот событий предыдущего дня сменился сегодня утром тишиной и ощущением беспомощности.

По радио играл легкий рок. Я старалась внимательно следить за дорогой. Мы молчали, но атмосфера была напряженной, словно на нас невыносимой тяжестью навалились миллионы невысказанных слов.

За всю поездку он произнес только одну фразу:

– Ты отвезешь меня в аэропорт?

– Конечно, – ответила я, не глядя на него.

Изначально планировалось, что его отвезет в аэропорт Клара, и я не была уверена, как на меня повлияет такой поворот событий, который лишь продлит мою агонию.

Мы подъехали к дому Грега и Клары. Элек вбежал в дом, чтобы забрать свои вещи, а я осталась ждать в машине. Так как у нас в запасе было еще немного времени, я решила заехать к матери, чтобы проверить, как у нее дела, прежде чем мы направимся в аэропорт.

Элек оставил телефон на сиденье, и я увидела, что пришло сообщение. Экран загорелся, и я, не удержавшись, взглянула на него. Это было сообщение от Челси.

Челси: Я не буду ложиться спать. Дождаться не могу, когда ты приедешь домой. Хорошего тебе полета. Люблю тебя.

Я сразу пожалела, что, не удержавшись, прочитала сообщение, потому что оно окончательно подтвердило – нашим отношениям наступил конец.

Мне стало так себя жалко, но тут появился Элек с большой дорожной сумкой в руках. Он влез в машину, бросил взгляд на свой мобильный и быстро набрал и отправил ответный текст. Я развернула машину и поехала по подъездной дорожке обратно.

Когда мы подъехали к маминому дому, ее там не оказалось. Я послала ей сообщение, и она ответила, что вышла прогуляться.

Меньше всего я хотела оказаться с Элеком наедине в доме, полном наших совместных воспоминаний.

Он облокотился на столешницу.

– Эй, у тебя случайно здесь не завалялось твоего любимого мороженого? Все эти семь лет у меня прямо-таки была ломка из-за его отсутствия.

Это у меня была ломка все эти семь лет.

– Есть шанс, что тебе повезет, – ответила я, открывая морозилку.

По иронии судьбы, думая, что мороженое придется весьма кстати, я накануне похорон приготовила целый тазик с помощью моей мороженицы и поставила его в морозильник. Разумеется, я так и не вернулась домой, чтобы его отведать.

Я наскребла мороженого из тазика в одну чашку и достала две ложки из ящика. Мы раньше, в старые добрые времена, всегда лакомились с ним мороженым из одной чашки, и я решила не изменять этой традиции.

– Смотрю, ты туда накрошила еще больше шоколада.

Я улыбнулась.

– Ты прав.

Положив первую ложку мороженого в рот, он закрыл глаза и застонал от удовольствия.

– Нет в мире ничего лучше, чем это твое гребаное мороженое. Мне так его не хватало все эти годы.

А мне так не хватало тебя.

* * *

Мне показалось, что поездка в аэропорт заняла всего несколько минут. Небо уже приобрело нежно-розовый оттенок, и это отдавало чем-то символичным, словно Элек, прощаясь со мной, навсегда уходил в закат. Не зная, как с ним правильно попрощаться, я предпочла молчать во время поездки, и он последовал моему примеру.

Когда мы вышли из машины на обочине у входа в терминал, дул очень сильный ветер и его вой смешивался с оглушительным звуком взлетающих самолетов.

Сцепив руки, словно защищаясь, я стояла напротив Элека. Я понятия не имела, что сказать или сделать и даже не могла смотреть ему в глаза. Не время было так цепенеть, но именно это со мной и произошло.

Я подняла глаза к небу, снова опустила их, посмотрела на его багаж – куда угодно, только не на Элека.

Я знала, что, как только встречусь с ним взглядом, окончательно потеряю контроль над собой.

– Посмотри на меня, – хрипло произнес он.

Я покачала головой, по-прежнему отказываясь смотреть на него, и тут по моей щеке покатилась слеза. Я вытерла глаза, но продолжала смотреть в сторону. Невозможно было представить, что это происходит сейчас со мной.

Когда я, наконец, взглянула ему в глаза, то была шокирована – в его глазах тоже стояли слезы.

– Ладно, – произнесла я. – А теперь иди. Пожалуйста. Можешь посылать мне сообщения, если хочешь. Просто… не могу затягивать прощание… только не с тобой.

– Хорошо, – ответил он.

Я наклонилась к нему и быстро поцеловала в щеку, а потом бросилась к машине и резко захлопнула дверцу.

Он медленно, словно нехотя, подхватил багаж и пошел по направлению ко входу.

Увидев, как автоматические двери закрываются за ним, я наклонила голову, прижавшись лбом к рулю. Мои плечи затряслись, и я, наконец, дала волю слезам, которые так долго сдерживала. Нужно было отъезжать, ведь это была временная стоянка для высадки. Но я просто не могла сдвинуться с места.

Разумеется, через некоторое время раздался стук в окно.

– Уезжаю, уезжаю, – произнесла я, даже не поднимая глаз. Я уже готова была завести машину, но стук раздался снова.

Я посмотрела в окно и увидела стоящего рядом Элека.

В полном смятении я поспешно вытерла слезы и вышла из машины.

– Ты что-нибудь забыл?

Он бросил сумку на землю и молча кивнул. А затем ошеломил меня, внезапно обхватив мое лицо ладонями и нежно целуя в губы. Мне казалось, я таю в его руках. Мой язык инстинктивно потянулся к его губам, но он не открылся для меня. Он просто прижимал свои губы к моим и прерывисто дышал. Его поцелуй был непривычным, болезненным и полным горечи, потому что не сулил никаких обещаний.

Это был прощальный поцелуй.

Я отпрянула от него.

Но он не отнимал рук от моего лица.

– Я никогда не мог простить себе, что причинил тебе боль в первый раз, но заставлять тебя страдать дважды… Поверь, это последнее, чего бы я хотел в своей жизни.

– Зачем ты сейчас вернулся?

– Я обернулся и увидел, что ты плачешь. Я чувствовал бы себя полным мерзавцем, если бы расстался с тобой таким образом.

– Ну, тебя никто не заставлял на это смотреть. Тебе надо было просто уйти, потому что таким образом ты сделал все еще хуже.

– Я не хотел, чтобы ты осталась в моей памяти плачущей.

– Если ты действительно любишь Челси, тебе не следовало целовать меня.

Помимо своей воли последние слова я буквально прокричала ему в лицо.

– Да, я ее люблю. – Он взглянул на небо, потом на меня. В его взгляде плескался океан боли. – Хочешь знать правду? Я и тебя люблю, мать твою! Просто я не осознавал, насколько сильно это чувство, пока не увидел тебя снова.

Он меня любит?

Я зло рассмеялась.

– Значит, ты любишь нас обеих? Это уже раздвоение личности, Элек.

– Ты всегда говорила, что хочешь, чтобы я был с тобой честным. Вот я честно тебе признался. Прости, если правда оказалась неоднозначной.

– Преимущество Челси в том, что она с тобой живет. Ты очень скоро забудешь обо мне. Это все упростит для тебя. – Я обошла машину, чтобы снова сесть за руль.

– Грета… не покидай меня так…

– Это ты меня покидаешь.

Я закрыла дверь, включила зажигание и отъехала от обочины. Посмотрев в зеркало заднего вида, я увидела, что Элек все еще стоит на том же месте. Может, я и была несправедлива к нему, так отреагировав на его признание, но если он честно признался в своих чувствах, то и я сделала то же самое.

По пути домой я думала лишь о том, какой несправедливой может быть жизнь. Тот, кто покинул тебя, не должен был возвращаться и заставлять тебя испытывать боль разлуки снова.

Когда я въехала на подъездную дорожку, то неожиданно заметила конверт на пассажирском сиденье. Там была тысяча долларов, наличными, которую я дала ему. Это означало, что накануне вечером мы кутили на его деньги. К деньгам прилагалась записка.

Я взял их только потому, что не хотел, чтобы ты их проиграла. Но я и так у тебя в неоплатном долгу за все, что ты дала мне, поэтому принять от тебя деньги для меня совершенно невозможно.

* * *

Спустя два месяца после того, как Элек вернулся в Калифорнию, моя жизнь в Нью-Йорке вошла в привычное русло.

После смерти Рэнди мать на некоторое время переехала ко мне, но в конце концов решила, что ей не нравится жить вдали от Бостона. Впрочем, учитывая, что за ней присматривали Грег и Клара и я навещала ее по выходным каждые две недели, она довольно неплохо адаптировалась к своей новой жизни, которая постепенно налаживалась.

С Элеком мы с тех пор не общались. Было до слез обидно ни разу не получить даже нескольких слов от него, особенно после нашего горестного расставания, но я не собиралась первой идти на контакт. Скорее всего, я никогда больше ничего о нем не услышу.

Тем не менее мысли о нем не оставляли меня ни на минуту. Интересно, он уже сделал Челси предложение? Думает ли он обо мне? А что бы произошло, если бы я не ушла в свой номер в последний вечер, который мы провели вместе? Словом, несмотря на то что я вернулась домой и жила привычной жизнью, мои мысли постоянно витали где-то еще.

Моя жизнь на Манхэттене была очень размеренной. Я много времени проводила на работе и каждый день возвращалась домой в восемь вечера. В те выходные, когда я не ходила выпить с коллегами, я обычно читала, пока не засыпала, просыпаясь с электронной книгой на подушке.

Вечером в пятницу мы с соседкой Сулли заходили поужинать и выпить в кафе «У Чарли» неподалеку от моего дома. Посетителями там были в основном женщины до тридцати в компании бойфрендов или отдельные группки женщин разных возрастов. Но я предпочитала проводить время с моим приятелем – семидесятилетним трансвеститом.

Сулли был крошечным мужчиной азиатского происхождения, который предпочитал ходить в женской одежде, и я долгое время даже не сомневалась, что это женщина, пока он не нарядился в облегающие эластичные штаны, и я не заметила под ними впечатляющую выпуклость, которая смотрелась непропорциональной для его хрупкого тела. Иногда я думала о нем, как о существе мужского пола, а иногда воспринимала как женщину. Но это не имело ни малейшего значения, потому что к тому времени, как я вычислила его половую принадлежность, я уже всей душой полюбила его как личность, и мне было совершенно безразлично, какого пола мой друг.

Сулли никогда не был женат, у него не было детей, и он относился ко мне чрезвычайно трепетно, опекая изо всех сил. Всякий раз, когда в пивную «У Чарли» входил какой-нибудь мужчина, я поворачивалась к Сулли и игриво произносила:

– Как насчет этого кадра?

Ответ был всегда неизменен:

– Недостаточно хорош для моей Греты… но я бы с ним трахнулась.

После этого мы оба заливались хохотом.

Я остерегалась рассказывать Сулли об Элеке, потому что всерьез опасалась, что она выследит его и надерет ему задницу. Но однажды вечером в пятницу после слишком большого количества выпитой «Маргариты» я в конце концов вывалила на нее всю историю от начала до конца.

– Вот теперь я все понимаю, – задумчиво произнесла Сулли.

– Что ты понимаешь?

– Понимаю, почему ты каждый вечер в пятницу торчишь тут со мной и не идешь на свидание с каким-нибудь мужчиной. Почему ты так и не смогла никому открыть свое сердце. Просто оно принадлежит одному человеку.

– Принадлежало раньше. А сейчас оно разбито. Как мне его склеить?

– Иногда это не в наших силах. Сулли отвела глаза, и я заподозрила, что она знала это по собственному опыту.

– Вся премудрость состоит в том, чтобы открыть свое сердце, даже если оно разбито. Ведь даже разбитое сердце все еще бьется. И я уверена, что найдется множество мужчин, которые не упустят возможность исцелить его, если ты им это позволишь. – Она помолчала, потом продолжила: – Но позволь мне тебе еще кое-что сказать.

– Что именно?

– Этот… Элек?

– Да, Элек. Через «э».

– Элек. Ему повезло, что я не сяду на самолет и не нанесу ему визит. Отстрелила бы ему яйца нахрен.

– Я так и знала, что ты так среагируешь. Вот почему я и боялась тебе об этом рассказывать.

– И мне непонятно, что это еще за Келси.

– Челси.

– Какая разница? Не может быть, чтобы она была лучше моей Греты, красивее ее, с еще более добрым сердцем. Этот парень просто полный мудак.

– Спасибо.

– Когда-нибудь он осознает, что совершил огромную ошибку. Он бросится сюда, а тебя уже здесь не будет и единственным, кто его встретит, будет такая старая карга, как я.

* * *

В те выходные впервые со времени расставания с Элеком настроение мое улучшилось. Хотя это ровным счетом ничего не меняло. И все же слова поддержки, которые произнесла Сулли, слегка рассеяли мое уныние.

В воскресенье я, наконец, решилась сменить зимний гардероб на летний. Я всегда до конца оттягивала смену сезонной одежды, пока уже не становилось слишком поздно, и половина лета уже оказывалась позади. Целый день я занималась стиркой, отбирала одежду, которую можно было отдать, и разбирала ящики в шкафу. Погода была теплой и сухой, и я держала все окна в квартире открытыми.

После целого дня хозяйственных забот я решила, что заслужила стаканчик муската. Я уселась на балконе и смотрела вниз на улицу. Дул легкий летний ветерок. Солнце уже клонилось к закату, и вечер был просто чудесный.

Я закрыла глаза, прислушиваясь к уличным звукам: шум машин, голоса людей, крики детей, играющих в маленьком дворике напротив. С соседнего балкона доносился дразнящий запах барбекю. Это напомнило мне, что я целый день ничего не ела, что объясняло, почему вино так быстро на меня подействовало.

Я убеждала себя, что мне нравится моя независимость: я могла делать все, что хотела, идти, куда заблагорассудится, есть то, что мне нравится и когда мне этого хочется, но в глубине души я жаждала разделить свою жизнь с кем-то еще.

Мои мысли неизменно возвращались к Элеку, как бы отчаянно я этому ни противилась. И уж чего я никак не ожидала в этот тихий летний вечер, это проявлений взаимности с его стороны.

Когда телефон просигналил, что получено сообщение, я не сразу бросилась его проверять. Я была уверена, что это Сулли приглашает меня к себе посмотреть какую-нибудь передачу по телевидению или мама хочет узнать, как у меня дела.

Мое сердце бешено заколотилось, когда я увидела на экране его имя. У меня не хватило смелости сразу прочитать его, потому что я знала – независимо от его содержания, оно нарушит спокойствие этого вечера. Не знаю, почему я испытывала такой панический страх. Вряд ли наши отношения с Элеком могли бы стать еще хуже, чем они были сейчас, если только он не желал сообщить мне о своей официальной помолвке, что окончательно разорвало бы мне душу.

Я глубоко вдохнула, залпом допила вино одним глотком, сосчитала до десяти и прочитала сообщение.

Элек: Я хочу, чтобы ты это прочитала.

Глава 18

Одно короткое предложение и стало ясно, что все мои попытки забыть его провалились, а ведь мне казалось, что я хоть немного преуспела на этом пути за выходные. Руки мои тряслись, когда я раздумывала, что ответить.

Он хочет, чтобы я прочитала автобиографическую повесть, над которой он работал. Почему именно сейчас? Я меньше всего ожидала, что он напишет именно это.

Мысль о том, что теперь я выясню все, что мне так хотелось знать, будоражила и одновременно пугала – мне действительно было страшно. Хотя я и была уверена, что какие-то эпизоды меня расстроят, я уже знала, каков будет мой ответ. Как я могла отказать ему?

Грета: Буду рада прочитать.

Его ответ пришел почти сразу же, как будто он ждал моего сообщения.

Элек: Знаю, это для тебя как снег на голову, особенно после нашего последнего расставания.

Грета: Да, я этого никак не ожидала.

Элек: Я никому не могу доверить этот текст. Его можешь прочитать только ты.

Грета: Каким образом ты мне его пришлешь?

Элек: Могу прислать по электронной почте сегодня вечером.

Сегодня вечером? В таком случае мне определенно придется завтра отпроситься с работы. Если уж я начну читать, то точно не смогу остановиться. Во что это я опять втягиваюсь?

Грета: Хорошо.

Элек: Повесть еще не закончена, она довольно длинная.

Грета: Я проверю электронную почту через некоторое время.

Элек: Спасибо.

Грета: Не за что.

Я налила остаток вина в стакан. Мне стало трудно дышать, и вечерний воздух вдруг потерял свою прелесть. Ранее аппетитный запах барбекю, доносящийся с соседнего балкона, теперь вызывал у меня тошноту.

Я вошла в спальню. Открыв ноутбук, поспешно набрала пароль своей электронной почты, при этом ошиблась, и только с нескольких попыток мне удалось туда войти.

Там было одно новое письмо от Элека О’Рурка. В качестве темы письма значилось: «Моя книга». В самом письме не было никакого сопроводительного текста, просто приложенный документ в формате Word. Я немедленно перевела его в другой формат, подходящий для чтения в электронной книге.

Я знала, что эта история может потрясти меня. Там могут быть откровения, которые объяснят взаимную неприязнь Рэнди и Элека.

Но я никак не ожидала, что буду до глубины души поражена первым же предложением.

* * *

Пролог: Яблоко от яблони недалеко падает

Я приемный ребенок своего собственного брата.

Вы в недоумении?

А теперь представьте, что почувствовал я, когда эта бомба взорвалась.

Тем не менее с того момента, как мне исполнилось четырнадцать лет, это открытие определило всю мою жизнь.

Причина всех моих детских унижений стала бы ясна, если бы эту маленькую деталь довели до моего сведения раньше.

Предполагалось, что эта постыдная тайна никогда не должна выйти наружу. Меня хотели заставить поверить, что мужчина, который унижал меня все годы, сколько я себя помню, был моим родным отцом.

Когда он бросил мою мать ради другой женщины, у мамы случился нервный срыв, и однажды вечером она рассказала мне правду о моем рождении. После того как она изложила все отвратительные обстоятельства этого дела, я думал лишь об одном: кто хуже – тот, кого я всегда считал отцом, или биологический отец, возможности познакомиться с которым у меня никогда не было.

История моей злосчастной жизни началась двадцать пять лет назад в Эквадоре. Некий американский бизнесмен, эмигрировавший из Ирландии, Патрик О’Рурк, увидел на улице потрясающе красивую девочку-подростка, продававшую свои рисунки.

Ее завали Пилар Солис. У Патрика всегда была слабость к искусству и красивым женщинам, поэтому девочка буквально очаровала его. С ее экзотической красотой и выдающимся талантом она не была похожа ни на одну женщину, с которой он сталкивался раньше.

Но она была слишком молода, а ему срочно надо было уезжать. Хотя это не остановило его – он твердо решил получить то, что хотел.

Патрик был одним из топ-менеджеров в крупнейшей американской компании по производству кофе. Ему было поручено контролировать покупку кофейных плантаций в окрестностях Кито.

Но все его мысли занимала Пилар, а вовсе не кофейная сделка.

Каждое утро он подходил к ее тележке и покупал одну из картин, пока, в конце концов, не скупил все. Живописные работы Пилар были единственным источником дохода для ее большой и очень бедной семьи. На всех без исключения были изображены причудливые витражи, которые она рисовала по памяти.

Патрик был совершенно одержим ею. Разумеется, больше самой девочкой, чем ее талантом. Предполагалось, что в Эквадоре он пробудет три недели, но он задержался там на полтора месяца.

Пилар даже не подозревала, что он собирается забрать ее с собой.

Несмотря на то что ей не исполнилось еще восемнадцати, Патрик разыскал ее родителей и начал ухаживать за ней с их согласия. Он дал им денег и вручил подарки каждому из членов семьи Солис.

Он поговорил с ее отцом, обсудив возможность увезти ее в Соединенные Штаты, где обещал опекать ее, помочь поступить в колледж и сделать карьеру в мире искусства. Семья с восторгом восприняла такие перспективы для одного из детей. В конце концов, они согласились и позволили дочери уехать в Америку с Патриком.

Пилар с первого взгляда была очарована этим мужчиной, который был намного ее старше, но одновременно испытывала к нему страх. Тем не менее она сочла, что просто обязана уехать с ним, несмотря на все свое смятение. Он был красивым, харизматичным и властным.

По приезде в США Патрик сдержал свое обещание. Он женился на девушке, как только ей исполнилось восемнадцать, чтобы облегчить ей возможность остаться в США и поступить в художественный колледж. Он оплачивал ее уроки английского языка, а также использовал все свои связи, чтобы разместить ее работы в некоторых из галерей в районе Сан-Франциско. Без сомнения, для него это было выгодное приобретение: Пилар безраздельно принадлежала ему. Он не сомневался, что она его собственность.

Но девушка не подозревала, что у Патрика была семья – бывшая жена, которая вернулась в город вместе с сыном.

Однажды после обеда Пилар работала в своей мастерской, которую Патрик построил специально для нее, и вдруг на пороге появился высокий молодой человек примерно ее возраста, с голым торсом и в джинсах. Пилар представления не имела, кто это, но ее тело моментально среагировало. Это была более молодая и гораздо более привлекательная версия ее мужа. Она была потрясена, когда узнала, что это сын Патрика и что он будет гостить у них в доме все лето.

Каждый день, когда Пилар работала в мастерской, сын Патрика Рэнди сидел там и наблюдал, как она пишет свои картины. Все начиналось очень невинно. Она рассказывала ему разные истории про свою родину Эквадор, он знакомил ее с современной музыкой и американской поп-культурой – вещами, которые Патрик не мог знать, будучи уже немолодым человеком.

Очень скоро Пилар поняла, что влюблена впервые в жизни и совершенно потеряла голову. Рэнди, который всегда считал, что отец его бросил, не чувствовал перед ним никаких обязательств. Когда Пилар призналась, что ее чувства к мужу основывались лишь на уважении и благодарности, Рэнди, не раздумывая, воспользовался своими преимуществами.

В один прекрасный день он все же переступил грань допустимого и поцеловал ее. После этого возврата к прежним отношениям уже быть не могло. Их послеобеденные встречи с прежде невинными разговорами превратились в страстные свидания. В конце концов, они втайне стали строить планы на будущее. Они решили тайком встречаться, пока Рэнди не закончит колледж и перестанет финансово зависеть от Патрика. А потом они просто убегут вместе.

Тогда Рэнди окончательно переехал в дом Патрика, чтобы быть ближе к ней, и делал вид, что встречается с девушками, чтобы усыпить подозрения отца. Рэнди и Пилар всегда были предельно осторожны, но в один прекрасный момент совершили ошибку, неправильно рассчитав дату возвращения Патрика из деловой поездки в Коста-Рику.

В тот день Патрик вернулся и застал своего сына и свою молодую жену, страстно обнимающимися на их с Пилар супружеском ложе. Именно в тот момент и началась цепь событий, приведших к моему появлению на свет.

Разъяренный Патрик запер Пилар в кладовке и избил Рэнди до полусмерти, а потом вышвырнул из дома. Потом Патрик изнасиловал мою мать в той же кровати, где он обнаружил ее со своим сыном. К тому времени Рэнди удалось вломиться в дом через окно, но было уже слишком поздно.

Что случилось потом, не совсем ясно, потому что мать не вдавалась в детали, рассказывая мне эту историю. Единственное, что я знаю точно – Патрик так и не вышел из спальни живым.

Мама утверждает, что он упал и случайно ударился головой во время драки с Рэнди. Подозреваю, Рэнди вполне мог убить его, но мать никогда этого не признает, даже если это и правда. Я знаю, она будет защищать Рэнди до самой смерти, даже несмотря на его предательство.

Полиция так ничего и не заподозрила, купившись на историю, согласно которой Патрик упал и разбил голову.

Так как он жил на широкую ногу и вкладывал значительные суммы в образование Рэнди и Пилар, большого состояния он им не оставил. Рэнди пришлось уйти из колледжа и отказаться от своей мечты, перебиваясь случайными заработками.

Но самое ужасное время для Пилар наступило, когда она узнала, что беременна. Она прекрасно понимала, что это не мог быть ребенок Рэнди, потому что они всегда очень тщательно предохранялись.

Они не сомневались, что это был ребенок Патрика.

Рэнди любил ее и винил себя в сложившейся ситуации.

Он умолял Пилар сделать аборт, но она отказалась.

Он знал, что никогда не заставит себя полюбить ребенка, появившегося на свет в результате той ночи, когда отец изнасиловал Пилар.

И он был прав. Он так и не смог этого сделать, но не стал от меня отказываться и признал своим сыном, всю жизнь потом вымещая на мне всю свою ненависть и недовольство жизнью.

Вот таким образом Рэнди стал моим отцом, а я приемным ребенком собственного единокровного брата.

* * *

Это был лишь пролог к книге, но он, словно пронесшийся в моей голове ураган, смешал все мои мысли. Я никак не могла поверить в то, что прочитала. Мой разум и тело находились в состоянии конфликта – сердцу требовался длительный отдых перед тем, как я решусь продолжить, а разум настойчиво требовал перевернуть страницу. Но я знала, если я начну читать, то не смогу остановиться и будут сидеть за книгой всю ночь напролет.

Первую половину книги я одолела к рассвету. Очень больно было читать про те словесные оскорбления, которые Рэнди обрушивал на маленького Элека. В детстве мальчик прятался в своей комнате и читал книги, погружался в их выдуманный мир, чтобы убежать от жестокой реальности. Иногда Рэнди наказывал его без причины и отбирал у него книги. Однажды, когда это случилось, Элек принялся сам сочинять историю и записывать ее на бумаге, обнаружив, что сочинительство позволяет еще лучше спрятаться от действительности. Он мог контролировать действия своих персонажей, при том что не имел ни малейшего контроля над своей собственной жизнью, которую вынужден был вести в доме Рэнди.

Когда он был маленьким, он еще не знал настоящую причину необъяснимой ненависти Рэнди к нему. То, что Пилар защищала Рэнди, было совершенно неприемлемо для меня, и, пока я читала, мне не раз хотелось ее придушить. Единственное, что она сделала хорошего, пойдя против воли Рэнди, это купила Элеку собаку. Лаки стал утешением для несчастного ребенка и его лучшим другом.

Элек подробно описывал время, когда он узнал о неверности Рэнди. Он испытывал чувство вины из-за того, что именно он обрушил эту новость на Пилар. После этого Рэнди вскоре от них уехал.

А у Пилар случился нервный срыв, и это создало Элеку кучу новых проблем. Теперь она зависела от Элека, как в свое время от Рэнди. Вдобавок ко всему Элек узнал правду о Патрике, а потом умер его любимый пес Лаки. Все это породило своего рода порочный круг – ситуация казалась совершенно безвыходной.

Парень начал курить и пить, чтобы справиться со стрессом, увлекся татуировками, как средством самовыражения, и начал вести беспорядочную половую жизнь. Невинность он потерял лет в пятнадцать с тату-художницей, которую он убедил, что ему уже восемнадцать.

Мне было действительно трудно продраться через некоторые фрагменты книги, но грубоватая честность автора не могла не вызвать восхищения.

Я продолжала читать, пока не дошла до момента, перед которым мне точно захотелось остановиться.

Это была глава, посвященная мне.

Глава 18

Грета

Месть.

Именно месть стала моей единственной целью, только она могла помочь мне пережить вынужденное пребывание с Рэнди и его новой семьей в течение следующего года, пока мама «находилась в отъезде».

Единственным утешением будет удовлетворение, которое я испытаю, сделав их жизнь невыносимой.

Этот негодяй заплатит за то, что мать угодила из-за него в психушку, и за то, что мне пришлось собирать осколки нашей жизни.

Я заранее решил, что возненавижу ее – дочку разлучницы. Я никогда с ней раньше не встречался, но представлял, что это, вероятно, весьма неприятная личность, особенно, судя по имени, которое по иронии рифмовалось со словом вендетта.

Ее звали Грета.

Это имя казалось мне просто отвратительным.

Я готов был поспорить, что и физиономия у нее соответствующая.

В ту же секунду, как я сошел с трапа самолета, смог и вонь Бостона сказали мне, что меня ждет большая задница. Я конечно, слышал песню про грязные воды Бостона[8], поэтому ни чуточки не удивился при виде здешнего пейзажа.

Когда мы подъехали к дому, я не хотел выходить из машины Рэнди, но было слишком холодно, а мне не к чему было отмораживать себе яйца, поэтому в конце концов я сдался и, делая вид, что еле волочу ноги, вошел внутрь.

Моя сводная сестрица сидела в гостиной в ожидании меня с широкой улыбкой на лице. Мой взгляд тут же привлекла ее шея.

Твою ж мать.

Вы, наверное, помните, что я готов был поспорить, что ее лицо будет таким же уродливым, как и имя? Так вот, я на фиг проиграл это пари, потому что Грета… вовсе не была уродиной.

Я сразу понял, что это обстоятельство может несколько замедлить осуществление моих планов, но был полон решимости не дать этому случиться.

Я напомнил себе, что надо сделать серьезное лицо.

Ее светлые с рыжеватым оттенком волосы были собраны в узел. Она подошла ко мне, чтобы познакомиться.

– Меня зовут Грета. Рада с тобой познакомиться.

От нее исходил такой упоительный запах, что я готов был ее съесть.

Я тут же одернул себя, изменив формулировку: готов был ее съесть и выплюнуть. Нельзя терять самообладание.

Ее рука повисла в воздухе, она стояла в ожидании, когда я ее пожму. Я не хотел ее касаться, ведь это могло сбить меня с толку еще больше. В конце концов, я взял ее руку и сжал слишком крепко. Не ожидал, что она будет такой мягкой и тонкой, словно птичья лапка (тьфу, какая только гадость не придет на ум). Рука ее слегка дрожала. Я заставил ее нервничать. Это хорошо. Это было отличное начало.

– А ты выглядишь совсем иначе, чем я себе представляла, – произнесла она.

Что бы это могло значить?

– А ты выглядишь милой… простушкой, – резко ответил я.

Надо было видеть ее лицо. На секунду она поверила, что я буду с ней любезным, но я добавил слово «простушка», и улыбка на ее лице исчезла, она нахмурилась. Я должен был бы радоваться, но почему-то радости у меня это не вызывало.

На самом деле, она была кто угодно, только не простушка. К тому же ее фигура была абсолютно в моем вкусе: миниатюрная, стройная. Ее идеально круглая попка была обтянута серыми штанами для йоги. Значит, она занимается йогой. Неудивительно, что у нее такое крепкое упругое тело.

А ее шея… Не могу объяснить, что на меня нашло, но эту часть ее тела я заметил первой. У меня было жуткое желание поцеловать ее, укусить, обхватить рукой. Это было очень странное чувство.

– Хочешь, я покажу тебе твою комнату? – спросила она.

Она явно пыталась быть со мной любезной. Надо поскорее смыться отсюда, пока я не сломался, поэтому я проигнорировал ее слова и направился к лестнице. После короткой беседы с Сарой, которую я называл про себя не иначе, как злая мачеха, я наконец очутился в выделенной мне комнате.

После того как ушел Рэнди, который приперся, чтобы парить мне мозги, я принялся курить одну сигарету за другой, слушая музыку, чтобы унять шум в голове.

Потом я направился в ванную и встал под горячий душ.

Я выдавил в ладонь какой-то девчачий гранатовый гель для душа. С крючка с присоской на кафельной стене свешивалась розовая мочалка. Готов поспорить, что ее она использует, чтобы тереть свою прелестную маленькую задницу. Я схватил ее и намылил свое тело, а потом повесил обратно. Гранатового геля не хватило, чтобы вымыться полностью, поэтому я вдобавок использовал какой-то мужской шампунь, чтобы завершить дело.

Ванная комната наполнилась паром. Я вышел из нее и принялся вытирать тело полотенцем, когда дверь неожиданно открылась.

Это была Грета.

Это был мой шанс доказать, что я не лыком шит.

Я намеренно отпустил полотенце, чтобы оно упало на пол, в надежде шокировать ее. Я был уверен, что она выскочит из комнаты так быстро, что вряд ли что-нибудь разглядит.

Но вместо этого она стояла как вкопанная, и взгляд ее был прикован к кольцу в моем члене.

Твою ж мать!

Она даже не пыталась отвести глаза, и взгляд ее медленно скользил выше, пока не остановился на груди. Казалось, прошла целая вечность, пока девчонка, в конце концов, не опомнилась и не осознала, что делает. Тут она отвернулась и извинилась.

К этому моменту ситуация начла меня забавлять, поэтому я не дал ей просто так уйти.

– Ты ведешь себя так, словно никогда не видела голого парня.

– Ну, да, на самом деле… не видела.

Вероятно, она шутит. Разве такое может быть?

– В таком случае, для тебя же хуже. Сравнение со следующим парнем явно будет не в его пользу.

– Любишь выпендриваться?

– А как же! Разве я того не стою?

– Ты… ты ведешь себя, как…

– Как засранец с большим хреном?

Она снова принялась меня рассматривать.

Ну, это уже начинает действовать на нервы.

– Мне отсюда некуда податься, поэтому, если только ты не планируешь что-то предпринять, лучше тебе уйти подобру-поздорову и дать мне спокойно одеться.

В конце концов, она ушла.

Я очень надеялся, что она все же пошутила. Если она действительно до сих пор не видела голого парня, то это значит, что я только что дико облажался.

* * *

Спустя пару дней я подслушал, как она говорила подружке, что я сексуально привлекателен, точнее, «просто охренительно привлекательный» и «обалденно сексуальный». Честно говоря, хотя я и знал, что ей нравлюсь, но не был уверен, что физически ее привлекаю. Поэтому, услышав это, я решил поменять правила игры. Хорошей стороной было то, что я мог использовать ее влечение себе на пользу. Плохой же стороной мне тогда казалось то, что меня совершенно необъяснимым образом тоже влекло к ней, и надо было сделать все, чтобы она об этом не узнала.

Жизнь в этом доме с каждым днем становилась для меня все легче. Хоть я бы никогда этого не признал, я уже не был таким уж несчастным – совсем наоборот.

Мне доставляло удовольствие делать всякие мелкие пакости, например красть ее нижнее белье или вибратор. Ну ладно, может, это большая пакость. Хотя, в общем, я начинал осознавать, что мотивы моих действий были несколько иными, чем было задумано вначале.

Сведение счетов с Рэнди уже перестало быть навязчивой идеей. Теперь я досаждал Грете, чтобы привлечь ее внимание.

В считаные дни я почти забыл о своем «коварном плане».

Тем не менее однажды днем я совершил мерзкий поступок, когда пригласил девочку из класса в кафе «Килт», где работала Грета. Признаюсь, у меня никогда не было проблем с женским полом, и я даже встречался с некоторыми горячими штучками из школы в первый месяц моего здесь пребывания. Но мне с ними было откровенно скучно. Впрочем, все навевало мне скуку, за исключением попыток досадить сводной сестре.

С Гретой мне никогда скучно не было.

Первая моя мысль, когда я просыпался по утрам, была о том, как мне сегодня вывести Грету из себя.

Тот день в кафе был не исключением, но тогда в наших отношениях наступил поворотный момент – и пути назад уже не было.

Грета обслуживала наш столик, и я намеренно изо всех сил доставал ее. Кончилось дело тем, что она попыталась отомстить мне, налив в мой суп изрядную порцию острого соуса. Когда я это обнаружил, я назло ей буквально одним глотком выпил всю чашку. Казалось, внутри у меня все горит, но я не должен был ей это показывать. Мне так понравилось ее озорство, что я готов был поцеловать ее.

Что я и сделал.

Под видом возмездия за выходку с супом я зажал ее в уголок в темном коридоре и сделал то, чего желал многие недели. Я никогда не забуду звук, который она издала, когда я сгреб ее в объятия и впился в маленький влажный рот. Было такое впечатление, что она сама жаждала этого. Я мог бы целовать ее весь день, но нужно было делать вид, что это наказание за вредительство с соусом, а не настоящий поцелуй. Поэтому я неохотно оторвался от нее и вернулся за стол.

У меня был жестокий стояк, и это меня не радовало. Я попросил девицу, с которой пришел, подождать меня снаружи, чтобы она этого не заметила.

Мне было совершенно необходимо сделать вид, что произошедшее между нами ничуть на меня не повлияло, а для этого – убедительно создать впечатление, что это всего лишь шутка. Я уже несколько дней таскал с собой украденное нижнее белье Греты в ожидании идеальной возможности использовать его, чтобы подействовать ей на нервы. Поэтому я оставил на столике ее стринги с запиской, предложив переодеться в них, потому что, наверное, она была вся мокрая.

* * *

Мы начали проводить больше времени вместе. Она приходила в мою комнату, и мы играли в компьютерные игры, а я бросал взгляды на ее соблазнительную шею, когда она этого не видела.

Я постоянно прокручивал в голове сцену с поцелуем, даже когда проводил время с другими девушками.

Мы с Гретой лакомились мороженым вместе, и желание слизнуть мороженое с уголка ее губ было просто непреодолимым.

Я чувствовал, что западаю на нее во многих смыслах, и мне это категорически не нравилось.

Она меня привлекала не только физически – это была первая девушка, общением с которой я действительно наслаждался.

Мне надо было контролировать свои чувства, поскольку о развитии отношений с ней не могло быть и речи. Поэтому я начал приглашать домой девушек и притворяться, что Грета мне безразлична.

Это какое-то время срабатывало, пока я не узнал, что она собирается на свидание с парнем из нашей школы по имени Бентли. Это была плохая новость. Кончилось дело тем, что ее подружка пригласила меня на свидание, чтобы провести вечер вчетвером, и я воспользовался этой возможностью, чтобы контролировать ситуацию.

Это свидание было сущей пыткой для меня. Я был вынужден прятать свою ревность, поэтому пришлось просто сидеть и наблюдать, как этот козел пытается ее лапать. В то же время подружка Греты Виктория явно всерьез на меня запала, но она меня совершенно не интересовала. Я просто хотел доставить Грету домой в целости и сохранности, но обстоятельства в этот вечер приняли неожиданный оборот. Не успела вечеринка закончиться, как моими усилиями Бентли был отправлен в больницу после того, как он признался, что заключил пари с бывшим парнем Греты на то, что лишит ее невинности. После этих слов я взорвался. Никогда в жизни я не испытывал такого желания кого-либо защитить, как я хотел защитить ее.

На следующий день Грета отплатила мне за эту услугу с лихвой.

Рэнди вломился в мою комнату и принялся распекать меня в присущей ему оскорбительной манере. Грета это услышала и вступилась за меня так, как никто до этого раньше не делал. Хотя я и притворился, что был слишком пьян, чтобы что-то помнить, я прислушивался к каждому ее слову, пока она не выставила моего «папашу» из комнаты.

Мысленно возвращаясь в прошлое, я почти уверен, что именно в этот момент я по-настоящему влюбился в нее.

* * *

В те же самые выходные наши родители куда-то уехали. Это было весьма некстати, потому что мои чувства к Грете достигли наивысшей точки. Я сочинил историю, что мне надо пойти на свидание, лишь бы не оставаться наедине с ней.

В ту ночь она разбудила меня, выдернув из ужасного сна. У меня приключился один из моих постоянных кошмаров, навеянных воспоминаниями о той ночи, когда мать чуть не покончила жизнь самоубийством.

Я пытался разрядить обстановку, потому что выглядел в тот момент как сущий безумец. И выдал ей что-то вроде «Откуда мне знать, уж не собираешься ли ты поиметь меня, пока я сплю».

Это, конечно, была шутка.

А она взяла и расплакалась.

Вот дерьмо.

Я достиг очередного дна в своих попытках досадить ей.

Все выходки, к которым я прибегал, чтобы замаскировать свои настоящие чувства к Грете, сделали свое дело.

Она убежала в свою комнату, а я понял, что не смогу уснуть, пока не заставлю ее снова улыбаться. И тут у меня возникла блестящая идея, я схватил ее вибратор, который спрятал, направился в ее комнату и принялся им ее щекотать.

В конечном итоге она расхохоталась. Мы провели остаток ночи, лежа в ее постели и болтая. Именно тогда я впервые открыл ей свою душу и совершил роковую ошибку: признал, что меня влечет к ней.

Она попыталась меня поцеловать, и я уступил. Было так упоительно снова ощутить сладость ее губ, не притворяясь при этом, что это всего лишь игра. Я зажал ладонями ее лицо и дал волю чувствам, убеждая себя, что ничего страшного не произойдет, пока я ограничусь поцелуями. Я почти убедил себя, когда она буквально нокаутировала меня, заявив:

– Хочу, чтобы ты научил меня трахаться, Элек.

Она попыталась поцеловать меня, но я запаниковал и оттолкнул ее. Это было самое трудное, что я сделал в этой жизни, но это было необходимо. Я объяснил ей, что мы никогда не должны позволять себе заходить так далеко.

После этого я изо всех сил старался держать между нами дистанцию. И все же эти слова звенели у меня в голове весь день. Я потерял интерес к другим девушкам и предпочитал дрочить в одиночестве, чтобы облегчить напряжение от мыслей о самых невероятных способах, которыми я воплощу в жизнь просьбу Греты.

* * *

Проходили недели, и я уже отчаялся, что нам с ней удастся еще хоть раз нормально пообщаться. Тогда я решил дать ей почитать свою книгу. После того как она ее прочитала, она написала мне записку и передала мне в конверте. Мне было страшновато узнать ее мнение, поэтому я долго не открывал конверт.

А потом настал вечер, когда все изменилось.

Грета отправилась на свидание. Я знал, что парень, с которым она встречается, относительно безобиден, поэтому на сей раз особо не беспокоился. Надо сказать, что в тот момент я больше беспокоился о себе. Хотя я и не мог быть с Гретой, мне совсем не хотелось, чтобы с ней был кто-то другой.

Я наблюдал за ним в окно, когда он подошел к двери с букетом в руке. Надо же, какой пошлый выпендреж. Надо срочно что-то предпринять. Когда он поднялся наверх, чтобы зайти в туалет, я подстерег его в коридоре. Показал ему пару Гретиных трусиков и заявил, что она оставила их в моей комнате. Конечно, я поступил как полный урод, но меня оправдывает отчаяние.

Я тем более рассвирепел, когда она все же ушла с ним. А когда она прислала мне сообщение из его машины, я попросил ее вернуться домой. Она решила, что я, как всегда, ерничаю. Но это было не так. В тот момент мне и правда было плохо – я потерял силу воли, я хотел быть с ней.

Очень скоро зазвонил телефон. Я был уверен, что это Грета.

Меня охватил леденящий ужас, когда я понял, что звонит моя мать.

Она позвонила, чтобы сообщить, что возвращается в Калифорнию и что ее выписали из реабилитационного центра. Я был в полной панике, потому что понимал, мать не должна оставаться одна в ее состоянии. Мне придется уехать прямо сейчас.

Я не хотел расставаться с Гретой.

Но я должен был уехать.

Я послал Грете сообщение с просьбой вернуться домой со свидания, написав, что кое-что случилось. Слава богу, на сей раз она прислушалась.

Я знал, что мне придется сказать ей правду о матери, о том, почему мне приходится уезжать. Когда она пришла в мою комнату, она выглядела просто прелестно в синем платьице, подчеркивающем ее тоненькую талию. Мне хотелось заключить ее в объятия и никогда больше не отпускать.

Я рассказал ей все, что можно было рассказать о состоянии матери в ту ночь. Потому что она должна была знать, что я уезжаю не по собственной воле.

Все произошло так быстро… Я велел ей вернуться в ее комнату, так как не мог за себя ручаться. После долгих уговоров она, в конце концов, послушалась. Я действительно намеревался поступить правильно и держаться подальше от нее в ту ночь.

Я был в комнате один и уже скучал по ней, хотя она находилась в соседней комнате. И я решил открыть ее письмо, ожидая найти там советы по исправлению грамматических ошибок и критические замечания по поводу моей книги.

Но в том письме она сказала мне то, что мне никто никогда не говорил и что мне так нужно было услышать. Что у меня большой талант, что я вдохновил ее следовать своим мечтам, что она уважала меня, беспокоилась обо мне, что она очень хочет прочитать что-нибудь еще, вышедшее из-под моего пера, что ей безумно нравится моя писанина, что она мной гордится и верит в меня.

Грета заставила меня испытать чувства, которые я никогда в жизни не испытывал. Она заставила меня почувствовать, что меня любят.

Я любил эту девушку, но ничего не мог поделать в этой ситуации.

Безо всяких раздумий я постучал в ее дверь, решившись дать ей то, о чем она меня просила.

Я мог бы подробно описать все, что происходило между мной и Гретой в ту ночь, но, честно говоря, мне трудно об этом писать, это слишком много для меня значит. Она мне полностью доверяла и дала мне то, что никто никогда не получал в этом мире. Та ночь была для меня священна, и я надеюсь, что она это понимает.

Единственное, что я скажу, так это то, что я никогда не забуду выражение ее лица, ее глаза… Сначала глаза у нее были закрыты, а потом она их открыла и посмотрела на меня – в тот самый момент, когда я вошел в нее.

До настоящего времени я так и не могу простить себя за то, что уехал на следующее утро. Я никогда ни к кому не испытывал подобной привязанности. Она полностью отдала себя мне. Она принадлежала мне, а я ее бросил. Руководствуясь чувством вины и глубоко укоренившейся потребностью защищать мать, я позволил жестокой действительности одержать верх над моим стремлением к счастью.

Не думаю, что Грета когда-либо осознавала, что я полюбил ее задолго до этой ночи.

Я пишу эти строки, но уверен, что она даже не подозревала, что несколько лет спустя я вернулся за ней, но было уже слишком поздно.

Глава 19

Оказывается, он возвращался за мной?

Я невольно прижала руку к груди, словно пытаясь удержать сердце, так и норовившее выпрыгнуть оттуда.

Была уже середина утра, из окна доносился привычный шум уличной суеты. Солнечные лучи заливали мою комнату. Я отпросилась с работы, потому что хотела сегодня закончить чтение книги.

Вечером намечалось празднование тридцатилетнего юбилея коллеги в ночном клубе в центре Манхэттена. Но я не была уверена, что успею к тому времени дочитать до конца записки Элека.

Я прошла на кухню, чтобы налить воды, и заставила себя съесть батончик мюсли. Мне понадобится энергия, чтобы продираться через следующую часть книги.

Значит, он возвращался за мной?

Я снова свернулась калачиком на кушетке, глубоко вздохнула и перешла на следующую страницу электронной книги.

* * *

Одержимость человеком нужно лечить таким же способом, как и наркозависимость. Если я не мог быть с Гретой, то не следовало поддерживать с ней какие-либо отношения, потому что я мог потерять контроль над собой.

Нельзя было ни звонить, ни писать ей. Это было очень тяжело, но я не должен был даже слышать звук ее голоса, если уж мы не имеем права быть вместе.

Но это вовсе не означает, что я не думал о ней, как одержимый, каждый день. В первый год это было особенно трудно.

Состояние мамы оказалось ничуть не лучше, чем было до моего визита в Бостон. Она навязчиво пыталась вытянуть из меня информацию о Рэнди и Саре, постоянно паслась на странице Сары на Фейсбуке и обвиняла меня в том, что я предал ее, признав, что мачеха вовсе не так уж плоха, когда с ней поближе познакомишься.

Я оказался прав, предположив, что она никогда бы не смирилась с мыслью о том, чтобы мы с Гретой были вместе. Какая печальная ирония судьбы: мама была одержима Сарой, и втайне от нее я был помешан на дочери Сары. Странную парочку сумасшедших мы тогда собой представляли.

Не проходило ни дня, когда я не думал с горечью о том, что Грета может быть с другим парнем. Сама эта мысль сводила меня с ума. Я был вдали от нее и чувствовал себя абсолютно беспомощным. Как ни странно, но какая-то моя часть даже желала хотя бы иметь возможность защищать ее, как сестру, если уж нам не суждено быть вместе. Больной на всю голову, правда? А что если кто-то ее обидит? И я даже об этом не узнаю и не смогу наказать мерзавца. Надо было выкинуть из головы навязчивую мысль о том, что она может завести роман с другим, твою мать. Но при одной мысли об этом я в бессилье колотил кулаком по стене своей спальни, едва не проделав в ней дыру.

Однажды ночью я потерял контроль над собой и послал ей сообщение, написав, что скучаю по ней. При этом я попросил ее не отвечать. Она так и поступила, отчего мне стало еще хуже. Я поклялся больше не совершать подобных ошибок.

Моя жизнь вернулась в то же русло, что и до переезда в Бостон: я курил, пил и трахал девчонок, которые мне были безразличны. Существование мое было пустым и бесцельным с тем единственным различием, что в глубине души, под всей этой грязью, мне хотелось большего – я стремился к ней… Она показала мне, что существуют отношения между людьми, которых мне не хватало всю мою жизнь.

Я ожидал, что щемящая боль у меня в груди со временем пройдет, но тщетно. Напротив, она становилась лишь сильнее. Где-то в тайных уголках моего сердца скрывалась надежда, что Грета, где бы она ни была, думает обо мне и испытывает те же чувства. Я каким-то непостижимым образом знал об этом, и мысль о ней разъедала мне душу все эти долгие годы.

* * *

Два года спустя психическое состояние моей матери улучшилось после того, как она познакомилась с одним мужчиной. Он стал ее первым возлюбленным после того, как Рэнди ее бросил. Его звали Джордж, он был родом из Ливана и владел мини-маркетом, расположенным вниз по улице недалеко от нашего дома. Он почти постоянно торчал у нас дома и всегда приносил нам питу, оливки и хумус. Впервые после расставания с мужем, ее одержимость Рэнди, казалось, пошла на убыль.

Джордж был отличным парнем, но чем счастливее мать была с ним, тем более горько становилось мне при мысли о том, что я отказался от единственной девушки, которую любил, потому что считал, что это нанесет матери непоправимую душевную травму.

Я начал понимать, что это величайшая ошибка в моей жизни.

Мне надо было хоть с кем-то об этом поговорить, потому что моя досада отравляла мне душу каждый день. Я никогда никому не рассказывал, что произошло между мной и Гретой. Единственный человек, которому я доверял, был Грег, друг Рэнди, который стал для меня почти что вторым отцом.

Однажды, во время нашего телефонного разговора, он поделился со мной информацией: оказывается, Грета недавно переехала в Нью-Йорк. У него даже был ее адрес с рождественской открытки. Грег пытался убедить меня полететь туда и рассказать ей о своих чувствах. Я не думал, что она захочет меня видеть, даже если все еще неравнодушна ко мне. Я нанес ей такую сильную обиду, что не понимал, как она сможет простить меня после этого. Грег полагал, что, если я поеду увидеться с ней, это может произвести на нее впечатление. Несмотря на свои страхи, на следующий день я купил билет на самолет. Наступил канун Нового года.

Я сказал маме, что еду повидаться со старым другом и отпраздновать с ним встречу Нового года. Я пока не собирался рассказывать ей о Грете, я не был уверен, что мои попытки примирения увенчаются успехом.

Те шесть часов перелета были самыми невыносимыми в моей жизни. Но мне надо было непременно попасть туда. Я просто хотел обнять ее еще раз. Я не знал, что буду говорить или делать, когда увижусь с ней. Я понятия не имел, есть ли у нее мужчина. Я действовал наугад.

Первый раз в жизни я руководствовался исключительно своими интересами, следовал велению своего сердца.

Я надеялся, что еще не опоздал со своими признаниями, я хотел высказать ей все, что не осмелился сказать три года назад. В ту ночь, когда она подарила мне свою невинность, она даже не знала, что я люблю ее.

Если полет показался мне вечностью, то поездка на метро к ее дому была еще более мучительной. Пока я трясся в вагоне, в голове моей проносились образы наших с ней встреч, словно в кино. Я не мог сдержать улыбку, когда вспоминал мои попытки довести ее и как достойно она себя вела при этом. Эта девушка сделала меня счастливым. Но чаще всего мысли мои возвращались к той последней ночи, когда она позволила мне безраздельно владеть своим телом. Наконец, поезд остановился, но мне все время казалось, что я опаздываю. Меня одолевала навязчивая мысль: надо попасть к ней как можно скорее.

Я должен увидеть ее прямо сейчас.

Когда я, наконец, добрался до ее дома, я снова внимательно проверил адрес, который наскоро нацарапал на клочке бумаги. Ее фамилия, Хансен, была написана ручкой рядом с квартирой 7b в списке, вывешенном в подъезде.

На звонок в дверь никто не ответил. Я отказался от мысли позвонить или написать ей заранее. Просто очень боялся, что она скажет, что не хочет встречаться со мной. А я проделал такой долгий путь, чтобы добраться сюда, и теперь должен был хотя бы увидеть ее милое лицо.

Ресторанчик внизу был идеальным местом ожидания. Я прождал там час и еще раз поднялся к ее квартире.

Я пытался звонить ей в дверь каждый час с полудня до девяти вечера. Но каждый раз ответа не было, и я снова шел в ресторан «У Чарли» и ждал.

На часах было уже 21.15, когда мое желание исполнилось, и я никогда не забуду этот момент.

Я мечтал ее увидеть.

Но никак не ожидал, что это произойдет именно так.

Моя Грета.

Она вошла в ресторанчик «У Чарли», одетая в толстую куртку-аляску кремового цвета. И она была не одна. С ней был парень, который, кстати, был сложен куда лучше, чем я. Он обнимал ее за талию.

Я почувствовал, что жирная пища в моем животе вот-вот извергнется обратно.

Грета смеялась, когда они заняли столик в середине зала. Она выглядела счастливой. И не заметила меня, поскольку сидела ко мне спиной, а я наблюдал за ними из угловой кабинки.

Волосы ее были собраны в пучок на макушке. Она развязала сиреневый шарф, открывая свою красивую шею – шею, которую я должен был целовать сегодня, после того как признаюсь в своей любви.

Ее спутник наклонился и нежно поцеловал ее в щеку.

Все внутри меня кричало: «Не смей к ней прикасаться!»

Его губы шевельнулись, произнося:

– Я люблю тебя.

Что я должен был сделать в этих обстоятельствах? Подойти к их столику и сказать: Привет! Я сводный брат Греты. Однажды я ее оттрахал, а на следующий день уехал. Похоже, она с тобой счастлива, и, возможно, ты ее заслуживаешь, но я надеюсь, что ты отойдешь в сторону и позволишь мне забрать ее отсюда.

Прошло полчаса. Я сидел и наблюдал за ними. Смотрел, как официант принес им еду, как они ее едят, весело разговаривая, как парень десятки раз наклоняется к ней, чтобы поцеловать. Я закрывал глаза и прислушивался к их веселому смеху. Не знаю, почему я там оставался. Я просто не мог заставить себя уйти. Хотя был уверен, что, возможно, это последний раз, когда я ее вижу.

В 22.15 Грета поднялась со стула и позволила ему помочь надеть куртку. Она даже не взглянула в мою сторону. Не представляю, что я стал бы делать, если бы она меня заметила. Я сидел словно парализованный и не мог ни двигаться, ни ясно мыслить, просто тупо смотрел им вслед, пока дверь за ними не закрылась.

В ту ночь я как потерянный бродил по городу и, в конце концов, оказался в толпе людей на Таймс-сквер, наблюдающих за церемонией опускания новогоднего хрустального шара[9]. Я стоял в облаке конфетти посреди шумного ликующего людского моря и не мог понять, как я там оказался, потому что был словно во сне с того самого момента, как покинул ресторанчик.

Какая-то незнакомая женщина средних лет подхватила меня и обняла, когда часы пробили полночь. Она, конечно, не знала и не могла знать, но мне в тот момент как никогда нужны были поддержка и теплые объятия.

На следующее утро я сел на самолет и улетел обратно в Калифорнию.

Через несколько месяцев Рэнди позвонил нам первый раз за год. Я как бы между делом спросил его, как поживает Грета, и он сообщил мне, что она с кем-то помолвлена. Тогда я в последний раз упомянул ее имя.

Только через три года я смог, наконец, завязать отношения с другой женщиной.

* * *

Мне пришлось остановиться. Тяжело дыша, я в ярости швырнула электронную книгу через всю комнату. Слезы застилали мои глаза, и я с трудом могла читать, потому что слова расплывались, и все было как в тумане.

Я крепко зажмурилась, пытаясь припомнить, было ли что-нибудь тогда в ресторанчике, что могло бы намекнуть мне на присутствие там Элека. Я хорошо помнила тот вечер. И он был там. Как могла я не почувствовать тогда, что он совсем рядом, буквально за моей спиной?

Он приезжал за мной. Приезжал сказать, что любит меня.

До меня это все еще никак не могло дойти.

Да, я прекрасно помнила тот вечер в ресторанчике «У Чарли».

Я помнила, что у нас с Тимом тогда был еще «медовый месяц» в отношениях. Все было просто замечательно.

Я даже помнила, что это был предновогодний вечер, и мы целый день ходили по магазинам, выбирая для меня компьютер.

Я вспомнила, что мы сначала заскочили ко мне в квартиру, чтобы оставить там покупки, а потом пошли в ресторанчик, поужинать. После этого мы собирались пойти на Таймс-сквер, посмотреть церемонию опускания новогоднего шара.

Я помню, как часы пробили полночь. Тим пытался отогреть мои замерзшие щеки поцелуями.

Я помню, что посреди этой волшебной ночи в компании мужчины, который казался просто идеальным и действительно меня любил, я недоумевала, почему из моей головы не выходит Элек – все мысли мои были о нем: где он сейчас, смотрит ли он новогодние передачи, думает ли обо мне?

А Элек находился совсем рядом.

Судьба действительно сыграла с нами очень злую шутку.

* * *

В последующих нескольких главах он описывал, как искал свое призвание, пытаясь найти занятие по душе, и как, в конце концов, остановился на карьере социального работника. Он чувствовал потребность помогать другим, особенно детям из неблагополучных семей, как и он сам, и относился к этому весьма ответственно.

Я быстро пробежала глазами те главы, где он описывал, как познакомился с Челси. Это была единственная часть книги, которую я предпочла лишь бегло просмотреть. В общем, познакомился он с ней в молодежном центре, они часто общались после работы и быстро стали друзьями. Он осторожно относился к возможному роману с ней, потому что знал, что она принадлежит к тому типу девушек, которые стремятся к серьезным отношениям. Сам он не был уверен, что готов к этому. Со временем она помогла ему забыть меня, научила вновь смеяться, и он полюбил ее и начал заботиться о ней. Она была первой девушкой, с кем у него сложились действительно серьезные отношения, и он уже собирался сделать ей предложение, если бы не…

* * *

В тот день мне показалось, что весь мой мир рушится.

В моей жизни все было хорошо как никогда. У меня была стабильная работа, приносившая мне удовлетворение и позволявшая реализовать себя. Мы с Челси стали жить вместе, и я планировал сделать ей предложение на свадьбе ее сестры, которая должна была состояться через несколько дней. Уже несколько недель я тайком носил в кармане золотое кольцо с бриллиантом.

Мама чувствовала себя намного лучше. Ее карьера художника пошла в гору, и она даже замышляла несколько новых арт-проектов. Несмотря на то что она рассталась с Джорджем, после чего у нее случился серьезный срыв, сейчас она встречалась с мужчиной по имени Стив и уже редко вспоминала Рэнди. Итак, жизнь налаживалась – пока не раздался звонок от Сары, который снова все изменил.

– Мне так жаль, Элек, сообщать это тебе, но у Рэнди случился сердечный приступ, и он умер.

Она обрушила это на меня в самом начале разговора. И первая моя реакция была такая, словно она звонила мне, чтобы сообщить, какая сегодня погода.

Рэнди умер.

Сколько бы я ни повторял это себе в тот день, эта новость никак не желала укладываться у меня в голове.

Челси все же убедила меня поехать на похороны и поминки, хотя я отчаянно сопротивлялся этому. Рэнди бы не хотел, чтобы я присутствовал там, уж в чем в чем, а в этом я был абсолютно уверен. Я все еще был в состоянии шока и, казалось, не испытывал никаких эмоций. Мне сложно было сопротивляться ей, когда она пыталась стыдить меня. Она же понятия не имела, какие отношения были между мной и Рэнди. С ее точки зрения, у меня не было никаких оправданий для того, чтобы не поехать на похороны. Мне проще было сдаться, чем во всем ей признаться. Я знал также, что мама не вынесет этой поездки. Она тоже хотела, чтобы я поехал туда вместо нее и представлял там нас обоих. Поэтому, не успел я опомниться, как уже сидел с Челси в самолете, направляющемся в Бостон.

В самолете было душно, я там просто задыхался. Челси все время держала меня за руку, а я слушал музыку на полной громкости. Мне почти удалось успокоиться, пока в голове не промелькнула мысль о Грете, и вот тут меня охватила паника. Мне не только придется присутствовать на похоронах Рэнди, но, возможно, придется встретиться с Гретой и ее мужем.

Твою мать!

Я знал, что эти два дня будут худшими в моей жизни.

Когда мы приехали в дом Грега и Клары, я уже был на грани нервного срыва. Мы с Челси вместе приняли душ в гостевой комнате, но это вовсе не способствовало снятию стресса. Прежде чем мы покинули Калифорнию, я купил пачку импортных сигарет с гвоздикой, которые курил когда-то. Я вытащил одну сигарету и зажег ее, в то время как Челси одевалась в ванной. Я сам себя презирал за то, что снова закурил, но, казалось, это единственное, что позволяло мне не развалиться на куски в этой ситуации.

У меня не было ни малейшего желания одеваться и идти вниз в гостиную. Я закурил еще одну сигарету и подошел к французскому окну, которое вело на балкон и выходило на задний двор. Небо было затянуто облаками.

Я бросил взгляд вниз, и это было величайшей ошибкой.

Я сжал кулаки, словно готовясь броситься в драку, потому что сердце мое бешено колотилось о ребра.

Я не должен был видеть ее снова в таких обстоятельствах. Та моя часть, которая, как казалось, уже умерла, возвращалась к жизни, а этого ни в коем случае нельзя было допустить. Но я не знал, как с этим справиться.

Грета стояла ко мне спиной. Ее взгляд был устремлен на сад. Она, видимо, уже узнала, что я приехал, и, возможно, планировала сбежать, чтобы не встречаться со мной, а может, и ее эти обстоятельства так же расстраивали, как меня. Но то, что она стояла там одна, говорило о том, что мое появление тоже взволновало ее.

– Грета, – произнес я одними губами.

Было такое ощущение, что она услышала мои мысли, потому что в этот момент она обернулась. Внезапно на меня обрушился весь шквал эмоций, которые, как мне казалось, я похоронил в ту новогоднюю ночь в Нью-Йорке. Я не был готов увидеть ее лицо, когда она подняла голову и взглянула на меня.

Я сделал еще одну затяжку.

Я также не был готов к приступу ярости, которую испытал в тот момент. Лишь заглянув в ее глаза, я вновь обрел способность чувствовать, и на меня обрушились все подавленные ранее эмоции: осознание смерти Рэнди, безответная любовь к ней, ревность и сокрушающее разочарование, которые я испытал в новогоднюю ночь в Нью-Йорке…

Безграничный гнев, растущий во мне, был для меня неприятным сюрпризом.

Все в моем сознании смешалось.

Я не хотел тебя больше никогда видеть, Грета.

Мне так безумно хотелось тебя снова видеть, Грета.

Мне казалось, что она видит меня насквозь в тот момент, и мне это совсем не понравилось. Мы просто стояли, глядя друг на друга, и так продолжалось целую минуту. Но изумленное выражение на ее лице погасло, когда сзади ко мне подошла Челси и обняла меня.

Я инстинктивно обернулся и сделал пару шагов назад, оттесняя Челси от окна. Мне казалось, что я пытаюсь в этот момент пощадить чувства Греты, но я не понимал, почему я поспешил это сделать. Твою мать, она что, ждет, что я буду сидеть и страдать по ней, в то время как она выходит замуж за мистера Совершенство? Тем не менее я все же полагал, что внезапное появление Челси будет для нее шоком.

– С тобой все хорошо? – спросила Челси. Она явно не заметила Грету.

– Да, – как можно непринужденнее произнес я.

Мне надо было побыть в одиночестве, я направился в ванную и запер дверь, чтобы собраться с духом, прежде чем встречусь с Гретой лицом к лицу.

* * *

Она сидела в дальнем углу обеденного стола, когда мы спустились в гостиную. Меня она даже не удостоила взглядом.

Я ненавижу, когда ты так ведешь себя, Грета.

Сара поднялась из-за стола и обняла меня. Я тоже поприветствовал ее, сказав, что очень сожалению о кончине Рэнди, но все время думал о том, какие слова мне найти для Греты. Я оглянулся на нее, на этот раз она тоже смотрела на меня. Я отошел в сторону, дав Челси возможность обняться с Сарой и принести ей свои соболезнования.

Надо держать удар.

Я решительно подошел к ней и смог выдавить из себя лишь ее имя:

– Грета…

Она нервно дернулась, как будто ее имя в моих устах подпалило ей задницу. Она даже слегка заикалась.

– Мне так жаль…

Губы ее дрожали. Она была растеряна – я бы сказал, в полном замешательстве. Мне не хотелось признавать, что сейчас она была еще красивее, чем я ее помнил, – новый оттенок волос подчеркивал ореховый цвет глаз, на носу появились три крошечные веснушки, которые я раньше не замечал, а грудь, обтянутая черным платьем, заставляла вспомнить о вещах, которые при нынешних обстоятельствах мне было лучше забыть.

Совершенно оцепенев, я просто стоял и глазел на нее. Знакомый запах ее волос опьянял меня.

Я вздрогнул всем телом, когда она потянулась ко мне, чтобы обнять. Я очень старался не испытывать никаких эмоций, но в ее объятиях для меня заключался эпицентр мира. Прижав ее к груди, я почувствовал, как бьется ее сердце, и мое мгновенно подхватило его ритм. Наши сердца безмолвно говорили друг другу то, что наши эго не могли позволить себе выразить словами. Биение сердца – это искренность в ее первозданной чистоте.

Я положил руку на ее спину и почувствовал линию бюстгальтера. До того как я успел осознать свои чувства, голос Челси нарушил магию момента, и Грета резко высвободилась из моих объятий. Нас действительно разделяло сейчас огромное расстояние.

Я не мог поверить, что это происходит наяву: мое прошлое приходит в противоречие с настоящим. Та, которую я потерял, встретилась с той, которая помогла мне это пережить.

На левой руке Греты не было бриллиантового кольца. Где же ее муж или жених? Где он, твою мать?

Погруженный в тяжелые раздумья, я даже не слышал, о чем они между собой беседуют. Клара спасла положение, войдя в комнату с подносом еды, и Грета поспешила помочь ей. Она вернулась в гостиную и принялась раскладывать столовое серебро на столе. Она была чрезвычайно напряжена, поэтому вилки и ножи со звоном выскальзывали у нее из дрожащих рук. Я хотел было пошутить и спросить ее, не хочет ли она сделать музыкальную паузу и сыграть нам на ложках, но вовремя остановился.

Когда она, наконец, заняла свое место за столом, Грег спросил:

– Ну, дети, расскажите, как вы познакомились?

Грета в первый раз оторвала глаза от тарелки, когда Челси начала рассказывать, как мы познакомились в молодежном центре. Когда Челси потянулась ко мне, чтобы поцеловать, я чувствовал, что Грета за нами наблюдает, и мне стало не по себе. Но вот разговор перешел на мою мать, и Грета снова уставилась в свою тарелку.

Я весь сжался снова, когда Челси спросила ее:

– А где вы живете, Грета?

– Я на самом деле живу в Нью-Йорке. Сюда приехала лишь на пару дней.

Приехала, а не приехали.

Жаль, что у меня под рукой не было фотоаппарата, чтобы запечатлеть лицо Греты, когда Челси высказала пожелание приехать погостить к ней в Нью-Йорк.

Потом атмосфера за столом снова успокоилась, и я бросил на Грету несколько взглядов, когда она смотрела в сторону. Она заметила мое внимание, и я тоже уставился в тарелку.

– Элек никогда не говорил мне, что у него есть сводная сестра, – произнесла Челси.

Я так и не понял, кому предназначалось это замечание, к кому был обращен этот вопрос, но я действительно старался обходить тему родственников с Челси. Грета по-прежнему избегала смотреть на меня.

Тут в разговор вмешалась Сара.

– На самом деле, Элек жил с нами очень короткое время, когда они были подростками. – Она взглянула на Грету. – Ведь вы тогда не слишком друг с другом ладили, не так ли?

По какой-то причине растерянное выражение на лице Греты действовало мне на нервы. Она все еще сидела с опущенным взглядом, не реагируя ни на замечания матери, ни на меня. Необъяснимое желание, чтобы она осознала мое присутствие, осознала то, что было между нами, одержало верх над моим благоразумием. Я снова обратился к испытанным уловкам и принялся поддразнивать ее, чтобы обратить на себя внимание.

– Это правда, Грета?

– Что правда? – вымученно произнесла она.

Я поднял брови.

– Что мы не очень ладили, как говорит твоя мама.

Она сцепила зубы и посмотрела мне прямо в глаза, всем своим видом призывая меня не затрагивать эту тему.

Наконец, она произнесла:

– Было такое дело.

Я произнес, понизив голос:

– Да, было.

Ее лицо залилось краской. Похоже, я слегка переборщил. Я попытался исправить ситуацию, перейдя на легкомысленный тон.

– Помнишь, как ты обычно меня называла?

– Что ты имеешь в виду?

– Мой дорогой сводный братец, не так ли? Наверное, из-за моего неотразимого обаяния. – Я повернулся к Челси. – На самом деле, я тогда был полным говнюком.

Ведь так и было, пока Грета не заставила меня захотеть стать лучше.

– Откуда ты знаешь, как я тебя называла? – спросила Грета.

Я расхохотался про себя, припоминая, как я обычно подслушивал ее телефонные разговоры с подружкой.

Как приятно было снова увидеть улыбку на ее лице, когда она произнесла:

– Понятно. Ты, как всегда, подслушивал мой треп по телефону.

Челси переводила взгляд с меня на нее.

– Кажется, у вас тогда были веселые времена.

Я, не отрываясь, смотрел на Грету. Мне хотелось, чтобы она знала, что те времена с ней были лучшими в моей жизни.

– Это точно, – произнес я.

* * *

Единственным положительным моментом от моего копания в нереализованных чувствах к Грете было то, что это отвлекало меня от печальных мыслей о Рэнди.

Когда я, наконец, сбежал от компании и уединился на заднем дворике, меня вдруг настигло осознание того, что его больше нет на свете.

Теперь у нас с ним никогда не будет возможности все исправить. Интересно, что, когда он был жив, я вовсе не горел желанием наладить с ним отношения, но теперь, после его смерти, это стало навязчивой идеей. По крайней мере, я хотел бы доказать ему, что он ошибался насчет меня, что я чего-то стою в этой жизни. Но теперь он не здесь, а где-то в иных мирах и, возможно, уже встретился с Патриком.

Слишком долгие размышления на эту тему опасны для рассудка. Я вытащил сигарету и погрузился в медитацию. Однако это не сработало, и мои эмоции скакали от печали и отчаяния до гнева.

Тут я услышал, как отворяется стеклянная дверь. За моей спиной раздались шаги.

– Что ты тут делаешь, Грета?

– Челси попросила меня поговорить с тобой.

Твою же мать, только этого не хватало! О чем эти двое беседовали? Меня это окончательно доконало. Конечно, Челси не могла узнать, что произошло давным-давно между мной и Гретой. Я саркастически усмехнулся.

– Да неужели?

– Представь себе, это так.

– Вы с ней что, опытом обменивались?

– Это не смешно.

Это действительно было не смешно, но у меня сработал привычный защитный механизм – я всегда вел себя, как полный говнюк в стрессовой ситуации. Но я уже завелся. К тому же, черт возьми, мне безумно хотелось, чтобы она признала то, что произошло между нами.

Я вытащил изо рта сигарету.

– Как ты думаешь, послала ли бы она тебя сюда поговорить со мной, если бы знала, что в последний раз, когда мы с тобой были вместе, мы трахались, как кролики?

Кровь отлила от ее лица.

– Обязательно так выражаться?

– Но ведь это правда, не так ли? Она бы в бешенство пришла, если бы узнала.

– Я не собираюсь ей ничего рассказывать, так что можешь успокоиться. Я бы никогда этого не сделала.

У Греты начал подергиваться глаз, что доказывало, что я добился нужного эффекта. От дурной привычки не так-то легко избавиться. Меня продолжало нести, я даже получал от этого кайф.

– Ты что, мне подмигиваешь?

– Нет… я… У меня просто глаз дергается, потому что…

– Потому что ты нервничаешь. Я знаю. У тебя так уже было, когда мы с тобой в первый раз встретились. Рад видеть, что круг замкнулся.

– Думаю, некоторые вещи не меняются, разве не так? Прошло семь лет, но кажется, что…

– Это было вчера, – прервал ее я. – Да, такое впечатление, что это было только вчера. Но мы все просрали. Я имею в виду всю ситуацию в целом.

– Просто этому никогда не суждено было случиться.

Я перевел взгляд на ее шею и не мог оторваться – так она была хороша. Я знал, что она это заметила. Внезапно во мне взыграл собственнический инстинкт, а я не имел на это ни малейшего права. Но все же желание знать, что происходит между нами, пересилило.

– Ну и где же он?

– Кто?

– Твой жених.

– Я ни с кем не помолвлена. Точнее, была помолвлена, но мы расстались. Откуда ты об этом знаешь?

Мне пришлось отвести взгляд. Я не хотел, чтобы она видела, какой эффект произвела на меня эта новость.

– И что же случилось?

– Это довольно длинная история. Я сама положила конец этим отношениям. Он уехал работать в Европу. В общем, нам не суждено было быть вместе.

– У тебя сейчас есть кто-то еще?

– Нет.

Вот черт!

Она продолжала:

– Челси такая милая, она мне понравилась.

– Она замечательная. На самом деле, отношения с ней – это лучшее, что со мной когда-либо случалось в жизни.

Я сказал правду. Я любил Челси. Я не мог бы причинить ей боль. И сейчас мне необходимо было убедить себя, а не только Грету, что Челси создана для меня. И моя реакция на слова Греты о том, что в ее жизни сейчас не было другого мужчины, просто бесила меня.

Грета быстро перевела разговор на Рэнди и мою мать.

Начинал накрапывать дождь. Поэтому я использовал это как повод, чтобы предложить ей пройти в дом.

Она не захотела идти со мной.

На ее глазах начали наворачиваться слезы.

Внезапно мне показалось, что мое сердце вот-вот разорвется. Мне надо было излить накопившиеся эмоции, и единственным способом для меня, по старой привычке, было вести себя, как полная задница по отношению к Грете.

Я рявкнул на нее.

– Что с тобой?

– Челси не единственная, кто о тебе беспокоится.

– Но она единственная, кто имеет на это право. Тебе не стоит обо мне беспокоиться. Тебя это совершенно не касается.

Мое сердце заколотилось еще сильнее, оно категорически протестовало против только что произнесенных слов, ведь в глубине души я безумно хотел, чтобы она обо мне беспокоилась.

Она явно была задета. Я снова причинил ей боль, но мне надо было справиться с охватившими меня чувствами.

– Знаешь что? Если бы мне не было тебя жалко из-за того, через что тебе приходится сейчас пройти, я бы сказала: «Поцелуй меня в задницу», – выпалила она.

Ее слова тут же отозвались в моем члене. Мне захотелось сгрести ее в объятия и целовать до потери пульса. И это необходимо было пресечь в зародыше.

– Если бы я был полным мерзавцем, то сказал бы, что ты просишь меня об этом, потому что тебе когда-то очень нравилось, когда я это делал.

Как я мог это сейчас сказать? Надо срочно уйти, чтобы не натворить еще больших глупостей, хотя, пожалуй, куда уж больше. Проходя мимо нее, я произнес:

– Позаботься о своей матери сегодня.

Она осталась стоять в саду. Открыв дверь в комнату, я впился в губы Челси самым страстным поцелуем, чтобы выбросить Грету из головы.

* * *

Присутствовать на поминальной службе оказалось гораздо труднее, чем я ожидал, по многим причинам. Я просто не мог смотреть на гроб с телом покойника. Я не знал почти никого из присутствующих. Все для меня было здесь чуждо.

Я ничего не слышал из-за гула голосов. Ничего не видел и считал минуты до того, как снова окажусь на борту самолета.

Челси стояла рядом, поддерживая меня.

Единственный раз, когда я действительно испытал боль, это когда я взглянул на Грету. Мне захотелось удрать с этого сборища, и дело кончилось тем, что я наткнулся на нее на нижнем этаже похоронного бюро. Она пыталась притвориться, что не заметила меня, когда вышла из туалета, но я знал, что это мой единственный шанс извиниться перед ней за мое недостойное поведение утром.

Я никак не ожидал, что она использует этот момент, чтобы сказать мне, что по-прежнему любит меня.

Это подорвало всю мою решимость. Все, что происходило в тот день, ослабило мою волю. Волосы ее были уложены в высокую прическу, и в какой-то момент я, как прежде, обхватил рукой ее шею. Мучительные переживания того дня лишили меня здравого смысла. Казалось, что все это происходит в каком-то нереальном мире. Я был словно во сне. Но это прикосновение стало для меня необходимым.

Мой невольный транс прервали шаги Челси. Она пришла узнать, в каком состоянии я нахожусь, но, слава богу, ничего не заметила. Я сгорал от стыда, глядя в любящие глаза своей девушки. Она беспокоилась обо мне, а я в это время предавался запретным мечтам.

Я ненавидел себя за это.

Вскоре после того, как мы поднялись наверх, я настоял на том, чтобы уйти пораньше, и мы поймали машину, чтобы добраться до дома Грега и Клары. Отчаянно пытаясь стереть все воспоминания о Грете, я буквально набросился на Челси, едва мы вошли в спальню.

Эта женщина, безусловно, любила меня, даже когда я был не совсем в себе.

Я заявил ей, что мне нужен секс прямо сейчас. Она не стала задавать лишних вопросов, просто начала раздеваться. В этом была вся Челси.

Но вся проблема состояла в том, что того, чего жаждало мое тело, не было в этой комнате. Двигаясь внутри Челси, я закрыл глаза, но видел только Грету. Лицо Греты, шею Греты, ягодицы Греты…

Это был самый низкий поступок с моей стороны. Меня просто захлестнуло чувство вины, и я резко остановился. Безо всяких объяснений я бросился в ванную и включил душ. Мое тело жаждало сбросить напряжение. Я принялся дрочить, представляя Грету на коленях, представляя, как я изливаю свою сперму на ее изумительную шею. Мне потребовалась на это всего одна минута.

Меня тошнило, я был противен сам себе.

Отойдя от оргазма, я почувствовал себя еще паршивее, чем прежде.

В ту ночь мои мысли навязчиво крутились вокруг Греты и Рэнди. Это было словно наваждение. Я ни на минуту не сомкнул глаз. Видения, связанные с Рэнди, терзали меня всю ночь.

Рано утром Челси уедет в Калифорнию на свадьбу сестры. Я даже представить не мог, как завтра смогу вынести похороны без поддержки Челси… а главное, только она могла удерживать меня на расстоянии от Греты.

* * *

Похороны не самое веселое времяпрепровождение.

Только не поднимай глаз, твердил я себе. Не смотри на гроб на алтаре. Не смотри на спину Греты. Просто поглядывай на часы, потому что с каждой минутой ты все ближе к финалу этого тягостного действа.

Этот прием работал до того момента, пока мы не приехали на кладбище, где у меня случился нервный срыв, в результате чего я оказался в «Хонде» Греты на дороге в никуда.

Мне хотелось курить, но все же не настолько сильно, чтобы останавливать машину и покупать сигареты.

Все было как в тумане: похороны, приступ паники, а сейчас даже деревья, стоящие вдоль федеральной трассы – Грета вела машину так быстро, что они сливались в одну расплывчатую зеленую линию.

Да, в мозгах у меня полный туман, твою мать.

Я все время смотрел в окно. Казалось, прошло много часов, пока она, наконец, не подала голос:

– Еще двадцать минут, и мы сделаем где-нибудь остановку, хорошо?

Я посмотрел на нее. Она что-то напевала себе под нос.

Милая Грета.

Вот бл!..

Сердце мое сжалось. Я вел себя с ней как полный мерзавец до настоящего момента, а сейчас я буквально похитил ее. Она спасла меня от самого себя днем, а я ничего не сделал, чтобы заслужить ее хорошее отношение. Она тратила на меня свое время, утешала, катала меня на своей машине. У меня просто не было сил сказать ей, как много это для меня значило, поэтому я просто произнес:

– Спасибо.

Одна из длинных светлых прядей выбилась из высокой прически и теперь касалась моего рукава. Я принялся крутить ее пальцами, в конце концов расслабился и погрузился в сон. Мне удалось заснуть, впервые за несколько дней.

Я проснулся словно в бреду. Когда я понял, куда она меня привезла, я от души рассмеялся.

Казино.

Это была блестящая идея.

Когда мы вошли в здание, Грета начала беспрестанно кашлять, жалуясь, что там жутко накурено. Как ни странно, тяга к курению у меня полностью улетучилась. Прилив адреналина от пребывания в этом месте отвлек мое внимание от мучивших меня проблем. Я испытывал странное возбуждение.

– Попытайся расслабиться и получить удовольствие, сестричка. – Я шутя потряс ее за плечо и тут же пожалел о том, что до нее дотронулся, – нельзя было доверять своему телу, которое с животной непосредственностью немедленно отреагировало на близость с ней.

– Вот только не надо меня так называть.

– А как ты хочешь, чтобы я тебя называл? Никто нас здесь не знает. Мы можем называть друг друга вымышленными именами. Мы одеты во все черное и выглядим, как какие-нибудь мафиози, играющие по-крупному.

– Как угодно, только не сестричкой. Во что ты хочешь сыграть?

– Хочу попытать счастья за одним из игорных столов. А ты?

– Предпочитаю игровые автоматы. – Боже, какая же она милая.

– Игровые автоматы? Ха! Как говорится, гулять так гулять.

– Вот только не надо надо мной смеяться.

– Неужели стоит идти в казино ради игровых автоматов, особенно такой дешевки?

– Я просто не умею играть в рулетку.

– Я тебя научу, но прежде нам нужно выпить. – Я подмигнул ей. – Может, хряпнем текилы? Как там говорится? Лизни-выпей-кусни?

Ее лицо залилось румянцем. Я уже и забыл, как тащился от того, что заставлял ее краснеть.

Она закатила глаза.

Мне так хотелось сказать ей, что самой лучшей идеей была неожиданная возможность провести время с ней.

Мы купили чипсы, и я отправился за напитками. Я чувствовал себя превосходно до того момента, как вернулся туда, где находилась Грета. Упитанный парень в ковбойской шляпе, рядом с которым она стояла у игорного стола, смачно шлепнул ее по заднице.

Совершено спонтанно мое тело тут же перешло в боевой режим.

– Скажи-ка мне, я действительно только что видел, как этот гребаный козел шлепнул тебя по заднице? – Я сунул ей в руки бокалы. – Подержи-ка.

Я применил к нему удушающий захват. Для того чтобы обхватить его толстенную шею, потребовались обе руки.

– Ты кто такой, черт тебя возьми, чтобы лапать ее?

Мужик поднял руки в знак поражения.

– Я не знал, что она здесь не одна. Она мне просто помогла выиграть.

– Похоже, ты сам себе помог. – Я как бы случайно плюнул на него, произнося эти слова, а потом поволок его за шею к Грете. – Проси прощения у леди, немедленно.

– Послушай, парень…

– Проси прощения! – выкрикнул я, еще сильнее сжимая его шею.

– Простите, – с трудом выдавил из себя мужик.

В ушах у меня стучало. Я все еще жаждал убить его.

Грета принялась меня упрашивать:

– Ну, хватит, Элек. Пожалуйста, оставь его. На, возьми.

Ее перепуганное лицо заставило меня осознать, что набить морду этому типу не стоило ее переживаний. Я забрал у нее свой стакан и отошел от обидчика.

Потом я услышал его голос за своей спиной.

– Тебе еще повезло, что пришел именно в этот момент, а то я собирался попросить ее подуть на мои… кости.

Я впал в бешенство и бросился на него, чуть не сбив с ног Грету, которая попыталась перекрыть мне путь к жертве. В результате на нее выплеснулись оба напитка, забрызгав с ног до головы. Платье ее промокло.

– Элек, остановись! Не надо! Нас отсюда выгонят взашей. Пожалуйста, прошу тебя…

В этот момент я понял, что если я до него дорвусь, то убью его или сильно покалечу. Надо было поскорее уходить оттуда.

– Можешь поблагодарить ее за то, что тебе удалось сохранить лицо.

Я все еще порядком психовал, когда мы выходили из зала. В первый раз, когда я пытался избить человека, я тоже защищал Грету. А сейчас я защищал ее как брат или как бывший любовник? Вот в чем вопрос.

Волосы ее сильно растрепались, платье промокло насквозь.

– Твою ж мать, Грета! Ты похожа на чучело.

На самом деле она никогда еще не выглядела такой красавицей.

Она расхохоталась.

– Чучело, которое пользуется небывалым успехом у мужчин.

– Пойдем, я куплю тебе новый наряд.

– Все нормально. Я просто чуточку мокрая.

Чуточку мокрая. Блин! Долой грязные мысли, Элек.

– Нет, ненормально. Это все из-за меня.

– Платье высохнет. Вот что я тебе скажу, если ты сегодня что-нибудь выиграешь, можешь все потратить на новый наряд для меня в одном из этих дорогих магазинов. Только в этом случае я позволю тебе потратить деньги на мою персону.

Ее слова были для меня как холодный душ, и я твердо решил, что не уйду отсюда, пока не куплю ей самое красивое платье, которое только можно найти в этом притоне, чтобы загладить свою вину перед ней.

Я сходил за напитками, а потом сказал Грете, что нам лучше разделиться, когда я буду играть в покер. В комнате для покера присутствовала целая толпа мужчин, явно находившихся в активном поиске подружки на ночь, а я не хотел больше никому бить морду в тот вечер. Грета даже не осознавала, насколько привлекательна она была.

Меня поразило, что она прислушалась к моему совету и ушла сражаться с игровыми автоматами.

Грета: Почему тебя волнует, когда другие мужчины проявляют ко мне интерес? Тебе не должно быть до этого никакого дела.

Вот дерьмо. Впрочем, неудивительно, что она решила отчитать меня за мое поведение.

Она ведь была абсолютно права.

Я был сущим эгоистом. На самом деле, не так уж я и боялся, что другие парни начнут ухлестывать за ней. Больше всего меня пугала возможность, что мне придется наблюдать, как она тоже кем-нибудь заинтересуется или просто проявит благосклонность. Она была свободна, а я нет. Как мне остановить ее? Я ее отчаянно ревновал, как и раньше, и не имел на это ни малейшего права. Все это было неразумно и неправильно. Поэтому я предпочел не отвечать на сообщение, так как достойного ответа у меня не находилось.

Я не мог сосредоточиться на игре и все время проигрывал. Я все время думал о ее сообщении, а еще больше о собственном глупом поведении. Я вытащил телефон и начал просматривать фотки Челси, чтобы напомнить себе, кому я на самом деле принадлежу: вот наша поездка в Сан-Диего, вот она с матерью постигает премудрости эквадорской кухни, на этой фотографии мы целуемся, вот наш кот Дублин… кольцо, которое она еще не видела. Я попытался снова перевести внимание на игру, но вопрос, который мне задала Грета, не давал мне покоя. В конце концов, я не выдержал и написал ей. Это был не прямой ответ на ее вопрос, но тем не менее я был абсолютно искренен.

Элек: Я знаю, что это не должно меня волновать. Но когда речь идет о тебе, мне не важно, что я должен, правила не имеют значения.

Через двадцать минут, когда я уже умудрился проиграть двести баксов, она подошла ко мне, радостно размахивая тысячей долларов перед моим лицом. Я поверить не мог, что ей удалось выиграть такую кучу денег в игровом автомате.

– Вот черт, Грета! Поздравляю!

Когда я ее обнял, чтобы поздравить, то почувствовал, как сильно бьется ее сердце. Я сказал себе, что это всего лишь радость победы, а вовсе не те же чувства, от которых разрывалось мое сердце.

Мы решили найти какое-нибудь приятное местечко, чтобы поужинать, и остановились на стейк-ресторане.

Во время ужина мои мысли навязчиво возвращались к странному тексту, который я получил чуть раньше с неизвестного номера. Это было число 22 и пришло это сообщение ровно в 02.22. А 22 февраля был днем рождения Рэнди. Я был убежден, что послание пришло от него, что это он так издевается надо мной из загробного мира. Поэтому я почти не прикасался к еде.

Напротив, у Греты не было никаких проблем с аппетитом: она прикончила свой стейк и принялась за мой, обильно поливая мясо соусом A1[10].

Я принялся подтрунивать над ней.

– Может, еще один стейк заказать? С этим соусом то что надо.

– А что, мне нравится. Это напоминает мне о моем отце. Он использовал его со всеми блюдами.

Я не мог не улыбаться, наблюдая, как она ест. Она не представляла, как много для меня значило то, что она была со мной в тот вечер. Несмотря на все мои бесконечные подколы, она все же была здесь… с лицом, измазанным соусом.

Она заметила, что я улыбаюсь, глядя на нее.

– В чем дело? – спросила она с полным ртом.

Я взял свою салфетку и протянул руку, чтобы вытереть уголок ее рта.

– Ничего особенного.

До меня внезапно дошло: завтра я увижу Грету в последний раз.

Все мое тело сжалось. Я был выжат как лимон, ведь за этот день мне пришлось испытать целую бурю самых разных эмоций. И тут я вспомнил кое-что еще: ответ на вопрос, который она прислала мне в сообщении. Я осознал причину, почему меня беспокоило внимание к ней других парней. Я мог бы, в конце концов, отпустить Грету, если бы знал, что она счастлива с тем, кто ее действительно любит. Все другие причины, которые, как я считал, позволили бы мне пережить расставание с ней, были надуманными. Когда я это понял сейчас, все вернулось на круги своя, и мои прежние чувства захлестнули меня с новой силой, хотя я и знал, что никогда не смогу дать им волю.

* * *

Я откинула голову на изголовье кушетки и издала глубокий вздох. Я смогла заглянуть в его мысли и то, что я там увидела, просто убивало меня. Надо сделать еще один перерыв в чтении, потому что во мне нарастало непреодолимое чувство тревоги в ожидании финала повествования.

К тому же я уже опаздывала на празднование тридцатилетия своей подруги в ночном клубе «Андерграунд». Я не могла не пойти на этот юбилей, потому что была одним из организаторов вместе с группой коллег.

Я приняла душ, оделась и захватила с собой электронную книгу, чтобы почитать тайком на вечеринке. Тут я заметила, что мне осталось прочитать совсем немного. Наверное, это даже хорошо, что я дочитаю откровения Элека в веселой компании. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает.

Глава 20

Ночь была на удивление холодной. Я стояла на углу улицы и пыталась поймать такси. Тонкое красное платье, которое я надела, прекрасно подходило для ночного клуба, но все же, пожалуй, надо было накинуть куртку.

Тут пришло сообщение от Сулли.

Сулли: Желаю хорошенько повеселиться сегодня!

Я пыталась убедить ее составить мне компанию, но она заявила, что сегодня у нее день свиданий с электрической бритвой для приведения в порядок «всяких женских мест». Это она, конечно, заливает, ведь «женские места» таковыми не являлись.

Для вечеринки мы сняли небольшую отдельную комнату в баре. Судя по всему, вечеринка обещала быть грандиозной – если бы мои мысли не были поглощены книгой.

Наконец, мне удалось поймать машину.

– Вест 16 стрит, пожалуйста.

Я захлопнула дверь и тут же извлекла из сумочки электронную книгу.

* * *

После того как мы покинули стейк-ресторан, меня снова охватил ужас. Грета отправилась за напитками, а я пошел купить еще немного чипсов.

Я сидел за столом в ожидании нее, и внезапно по моим щекам потекли слезы. Это было необъяснимо, ведь в тот момент я ни о чем печальном не думал. Казалось, выплеснулись наружу все эмоции, которые были до сих пор подавлены. Это было последнее место, где можно было так сорваться. Однако, как только потекли первые слезы, остановить их поток было уже невозможно.

В приступе самобичевания я подлил масла в огонь, пытаясь сосредоточиться на самых неприятных вещах, отчего мне стало еще хуже. То я винил себя за то, что появился на свет и тем самым отравил жизнь Рэнди, то думал о том, что, возможно, без меня мамин брак не распался бы. В глубине души я питал робкую надежду, что все как-нибудь образуется и когда-нибудь мы с ним сможем смотреть друг другу в глаза и не испытывать при этом ненависти – что он скажет мне, что на самом деле всегда любил меня, просто не знал, как это выразить.

А теперь это никогда не случится.

Я поднял глаза и увидел Грету, стоящую рядом и наблюдающую за мной со стаканами в руках.

Слизнув горячую слезу с губ, я произнес:

– Не смотри на меня, Грета.

Она поставила напитки на стол и тут же притянула меня к себе.

В объятиях Греты поток слез только усилился. Мои пальцы впились в ее спину, словно умоляя не покидать меня. В конце концов, я немного успокоился.

– Рэнди просто не знал, что значит быть отцом.

– Как ужасно. Не должен я плакать по нему. Почему же это происходит?

– Потому что ты любил его.

– Но он меня ненавидел.

– Он ненавидел то, что в тебе напоминало о его поступках. Он не тебя ненавидел. Он просто не мог, не знал, как быть отцом.

Меня поразило, как недалека она была от истины, хотя и не была посвящена в мою тайну. На самом деле Рэнди ненавидел то, что во мне напоминало ему о Патрике.

– Я ведь тебе очень многого еще не рассказывал. Но самое неприятное – это то, что даже после всего дерьма, через которое мы с ним прошли в наших отношениях, я все еще хотел, чтобы когда-нибудь он мной гордился, хотел, чтобы он любил меня.

Я тяжело вздохнул, ведь я еще никому в этом не признавался.

– Я знаю, – мягко произнесла она.

Глядя в ее полные сочувствия глаза, я думал о том, что сейчас заглядываю в душу первого человека, которому удалось заставить меня почувствовать, что меня любили. И за это я ей буду благодарен всю свою жизнь.

– Где бы я был этим вечером без тебя?

– Я рада, что смогла быть с тобой сегодня.

– Я никогда в жизни не плакал к присутствии кого-то. Поверь, никогда.

– Ну, все в жизни бывает в первый раз.

– Это плохая шутка на самом деле. Ты понимаешь мой намек, не так ли?

Мы оба расхохотались. Мне так нравилось, как она смеется.

– Благодаря тебе я вновь понял, что значит испытывать искренние чувства, Грета. У тебя всегда была такая способность. Когда я рядом с тобой – уж не знаю, к добру это или нет, – я чувствую всю полноту жизни. Бывали моменты, когда я не мог с этим справиться, противился этому и вел себя по-свински. Я не знаю, что в тебе есть такого, но я чувствую, что ты видишь меня таким, какой я есть на самом деле. В ту же секунду, когда я увидел тебя у Грега… когда ты стояла в саду… я осознал, что больше не могу прятать голову в песок. – Я коснулся ее щеки. – Я знаю, как тяжело тебе видеть меня с Челси. Знаю, что ты все еще испытываешь ко мне нежные чувства. Я это чувствую, даже когда ты притворяешься, что твоя любовь прошла.

Это было самое честное признание, которое я сделал ей за весь вечер. Грета никогда не умела скрывать свои чувства, и, даже несмотря на все ее старания спрятать их, то, что ей было не по себе в присутствии Челси, было очевидным. (Хотя Челси, судя по всему, совершенно этого не замечала.) Я не представлял, как бы я справился с ситуацией, если бы это было не так.

В конце концов, мои слезы высохли. Мы продолжали сидеть, не размыкая объятий, и ее губы просили поцелуя. Я страстно желал, чтобы у меня вдруг появилась волшебная палочка, которая сразу же стерла последствия этого, пусть единственного поцелуя. Но, к сожалению, это было невозможно. Трудно представить того, кто был бы достоин этих губ, и уж, во всяком случае, это не я. Поэтому мне оставалось только смотреть на нее, мечтая о поцелуе, но зная, что этого никогда больше не случится.

Может быть, Грета прочитала мои мысли и я напугал ее, потому что она внезапно резко поднялась.

Не успел я опомниться, как она подбежала к рулеточному столу, швырнула пачку денег на номер 22, а то, что случилось потом, должно войти в историю как пример просто фантастического везения. У этой девушки была с собой волшебная подкова, притягивающая удачу, не иначе.

* * *

Девятнадцать тысяч долларов! Не знаю, что шокировало меня больше: то, что Грета выиграла во второй раз или что она умудрилась в корне изменить мое мрачное настроение в тот вечер, поставив на цифру 22 и выиграв внушительную сумму. Таинственное послание больше не занимало мои мысли. Напротив, я был в радостном возбуждении от пребывания в этом заведении и поклялся, что в оставшуюся часть вечера мы проведем наши последние часы вместе, отрываясь на полную катушку.

Грета буквально заставила меня принять тысячу долларов из ее выигрыша. Я не собирался тратить эту сумму, и все время тратил свои деньги. Даже если я спущу на нее все до гроша, я все равно останусь у нее в неоплатном долгу за все, что она сделала для меня в тот вечер. Я ведь совершенно этого не заслуживал.

Кончилось дело тем, что мы отправились в один из магазинов одежды при казино, и там вся гармония этого вечера была нарушена, и мы так и не смогли избавиться от напряжения все оставшееся время нашего путешествия.

Я выбрал платье, которое, как мне казалось, идеально подходило Грете, и она отправилась в кабинку, чтобы его примерить. Я возился с телефоном, чтобы не думать о том, что она раздевается всего в паре метров от меня.

Грета возилась довольно долго, и я не выдержал, спросил, в чем дело.

Она объяснила, что в платье заела молния, поэтому безо всяких раздумий я отодвинул в сторону занавеску в примерочной.

В следующую секунду я уже смотрел на ее великолепную спину в этом платье. До меня тут же дошло, что оказаться в такой ситуации было большой ошибкой с моей стороны. Мои пальцы покалывало, когда я поднял ее волосы и перекинул на грудь, обнажив шелковую кожу.

Я принялся дергать застрявшую ткань, и дыхание Греты участилось. Понимая, что это вызвано моими прикосновениями, я тоже возбудился, быстро теряя контроль над собой. Мои мысли наполнились соблазнительными образами. Я почувствовал страстное желание одним рывком разорвать на ней платье и взять ее сзади, любуясь ее лицом, отраженным в зеркале.

Мне не пришлось сдвигать молнию даже на пару дюймов вниз, но все же я не мог удержаться от соблазна взглянуть на молочно-белую кожу ее шеи.

Это напомнило мне обо всех других соблазнительных частях тела Греты, которые однажды ночью она отдала мне полностью и безраздельно. Это было лишь раз, но в глубине души я знал, что какая-то частичка ее сердца все еще принадлежит мне. Язык ее тела красноречиво говорил об этом, давая мне надежду, что я был первым и последним мужчиной, с которым она испытала истинное наслаждение.

Я был не в силах оторвать руки от ее плеч. Она стояла с опущенными глазами, но я знал, что она тоже борется со своими чувствами. В тот момент я впервые с момента нашей новой встречи осознал, насколько сильно она желает меня. Наша непреодолимая тяга друг к другу в тесном пространстве кабинки была столь сильной, что от нашего желания, казалось, даже воздух готов был вспыхнуть.

Я продолжал смотреть на нее в зеркало, и она, наконец, подняла глаза. Когда она повернулась ко мне, я не был к этому готов. Наши лица оказались на расстоянии нескольких дюймов друг от друга, и мне никогда так не хотелось ее поцеловать, как в тот момент. Я перевел взгляд на ее губы и принялся мысленно считать, чтобы окончательно не потерять контроль над собой. Этот прием не сработал, и я просто закрыл глаза.

Когда я их открыл, желание просто поцеловать Грету исчезло. Меня охватили куда более пугающие эмоции. Слава богу, она не могла читать мои мысли, потому что я так живо представил, как я трахаю ее в этот прекрасный рот, что у меня тут же возник стояк, и я молил всевышнего, чтобы она ненароком не опустила глаза вниз.

Надо было срочно уходить из кабинки, но я не мог стронуться с места.

Челси

Челси

Челси

Ты любишь Челси.

Можно смириться с этими чувствами, пока ты не идешь у них на поводу, твердил я себе. Это все вполне естественно. Нельзя заставить тело не испытывать плотских желаний, главное – не давать им одержать над собой верх. Мне требовалось хоть какое-то вознаграждение за подобную стойкость. В общем, полный облом.

Тут рядом возникла продавец.

– У вас все в порядке?

– Да! – выкрикнула Грета.

Но по ее голосу я понял, что это не так. Очевидно, ситуация нарушила ее душевный покой, а мне чертовски не хотелось, чтобы она расстраивалась в этот вечер.

Несмотря на то что мы ни слова не произнесли о том, что происходило между нами, я инстинктивно прошептал:

– Прости.

А потом я задернул занавеску и вышел.

* * *

Мы решили провести ночь в гостинице при казино, так как уже выпили, и Грета не могла вести машину. Мы разошлись по своим номерам, чтобы принять душ, прежде чем направиться в ночной клуб, а потом я зашел за Гретой. Когда она открыла дверь, при виде ее в том самом обтягивающем бордовом платье у меня перехватило дух. Волосы ее еще были мокрыми, но выглядела она потрясающе.

– Ничего себе, – невольно выдохнул я, вовсе не собираясь произносить это вслух. Слова слетели с моих губ, прежде чем мой разум сумел остановить их, чтобы не так откровенно проявлять свои чувства. Надо было срочно выдать какую-нибудь шутку, чтобы нейтрализовать мою оговорку. – Определенно, теперь ты точно не похожа на старушенцию в трауре.

– И как я сейчас выгляжу?

– Ты выглядишь возбужденной. С тобой все в порядке?

Если честно, выглядела она так, словно ее только что хорошенько оттрахали, и мой член сразу на это среагировал.

– Так приятно освежиться в душе, – сказал я.

Произнося это, я имел в виду два оргазма, которые получил, думая об альтернативной концовке нашего общения в примерочной.

– Я тебя понимаю.

– Тебе, наверное, надо высушить волосы.

– Конечно. Подожди минутку.

Я включил телевизор и улегся на ее постель.

Минут через десять она вышла из ванной.

– Я готова.

Волосы ее были подняты в высокую прическу, шея открыта, и я понял, что мне будет очень сложно проводить с ней этот вечер.

Я вскочил и выключил телевизор.

Мы шли по коридору, и запах мыла на ее коже возбуждал меня. Я оглянулся на нее, и мне захотелось сказать ей, какая она красивая, поэтому я произнес:

– Ты хорошо подкрасилась, – а когда мы вошли в лифт, добавил: – Мне нравится такая прическа.

– Неужели?

– Конечно. Твои волосы были точно так же уложены, когда я увидел тебя в первый раз.

– Удивительно, что ты это помнишь.

Я не забыл ни одной детали.

Ни одной.

Мы начали вспоминать, как я издевался над ней, и в какой-то момент она сказала:

– Ты не был таким уж злодеем, каким хотел мне казаться.

– Ну, а ты оказалась вовсе не такой наивной, как я предполагал.

Мой тон не скрывал, на что я намекаю. Мы посмотрели друг на друга с молчаливым пониманием, что разговор надо заканчивать, не развивая эту тему.

Я думал, что обстановка разрядится, как только мы попадем в безумную атмосферу ночного клуба, но меня ждали другие испытания.

* * *

Мы танцевали до упаду. Эта часть вечера понравилась мне больше всего. Мощные басы музыки гулко отзывались в моем теле. Вокруг нас танцевали прильнувшие друг к другу мужчины и женщины, но мы с Гретой старались держаться на расстоянии.

Иначе было нельзя.

В какой-то момент я отлучился в туалет, и, пробираясь обратно под лучами разноцветных вспышек, заметил, что почти вплотную к Грете танцует какой-то парень и шепчет ей что-то на ухо.

Когда я вернулся, моя совесть отступила под давлением спонтанной первобытной реакции. Я обвил рукой ее тоненькую талию и рывком прижал к себе. Она не сопротивлялась. Моя рука все еще решительно лежала на ее талии, когда она на меня посмотрела. Я взглядом предостерег ее. В тот момент мы снова стали Элеком и Гретой, какими были семь лет назад. Меня переполняла ревность, и я всем своим видом это демонстрировал. Учитывая, что у меня сейчас были серьезные отношения с другой девушкой, с моей стороны было несправедливо ожидать от Греты, что она будет соблюдать правила, которые я сам не соблюдал, но она испытывала такие сильные чувства ко мне, что мне это сошло с рук.

Мы молчали, и, в конце концов, мне удалось подавить в себе инстинкты пещерного человека. Я отпустил ее, и мы снова растворились в музыке.

Все изменилось, когда заиграла медленная музыка. Люди рассеялись в поисках партнера, некоторые покинули танцпол. Каким-то непостижимым образом казалось, что мы на площадке одни.

Грета явно запаниковала и попыталась было уйти.

Я не мог осуждать ее, но эта ночь принадлежала нам. Мне безумно хотелось с ней танцевать.

Я схватил ее за руку.

– Потанцуй со мной.

Она выглядела испуганной, но не сопротивлялась. Я невольно глубоко вздохнул, когда ее тело растаяло в моих объятиях. Она закрыла глаза и положила голову мне на грудь. Мое сердце бешено колотилось, словно говоря мне, что я полный идиот, потому что не понимаю, что это именно то, что оно хочет.

В первый раз после того, как мы оказались в казино, мысли о Челси были полностью сметены непреодолимой силой моих чувств к Грете. Мне страшно хотелось знать, понимает ли она это, поэтому я опустил глаза, и в тот же самый момент она посмотрела на меня. У меня перехватило дыхание. Я прислонился лбом к ее лбу и все понял. Именно в этот момент я перестал лгать самому себе. Я все еще любил ее. Я не знал, что с этим делать, потому что любил и Челси тоже.

До того как я успел это осмыслить, Грета отстранилась от меня и бросилась бежать прочь, продираясь через толпу.

– Грета, подожди!

Через пару секунд я потерял ее из виду. Я направился к выходу из зала и побежал к лифтам. Двери лифта уже закрывались, но я успел сунуть между ними руку, остановив лифт.

Она плакала. Боже, что же я с ней сделал?

– Какого черта, Грета? Почему ты от меня убегаешь?

– Мне просто надо было вернуться в номер.

– Но не таким же образом!

Не раздумывая, я нажал на кнопку и остановил лифт.

– Что ты делаешь?

– Я не хотел, чтобы этот вечер закончился так. Я перешел границу, я это знаю. Я потерял голову из-за тебя, и мне безумно жаль. Но это не повторится, потому что я не собираюсь обманывать Челси. Я не могу с ней так поступить.

– В таком случае, я не такая стойкая, как ты. Не смей танцевать со мной так, смотреть на меня так, прикасаться ко мне так, раз ситуация для нас безвыходная. И, кстати говоря, я сама не хочу, чтобы ты обманывал Челси.

– А что ты хочешь?

– Я не хочу, чтобы ты говорил одно, а делал совсем другое. У нас не так много времени осталось. Нам надо поговорить. Тем вечером на поминках… ты обнял меня за шею. В тот момент мне показалось, что мы снова вернулись к тем отношениям, которые у нас были, когда мы расстались. А я все это время не переставала испытывать к тебе те же самые чувства. А потом Челси рассказала мне, что произошло, когда вы вернулись в свою комнату.

О чем это она говорит?

– И что же она тебе рассказала?

– Ты тогда думал обо мне? Поэтому у тебя в ту ночь ничего не получилось?

Твою мать!

У меня просто не было слов. То, что Челси рассказала Грете об этом сугубо интимном моменте, привело меня в ярость. Я не мог выговорить ни слова.

– Хочу, чтобы ты сказал мне правду.

Она не вынесет этой правды, так же, как я не мог справиться со своими чувствами к ней. Но я чувствовал раздражение от того, что эти двое обсуждали меня за моей спиной. В довершение всего я осознавал, что за одну ночь все в моей жизни перевернулось с ног на голову.

Поэтому я сдался.

– Хочешь, чтобы я сказал тебе правду? Я трахал свою девушку, а видел только тебя одну. Вот тебе вся правда. – Я приблизился к ней с угрожающим видом, и она попятилась. – Я пошел тогда в ванную и смог закончить дело, только представив, как кончаю на твою красивую шею. Вот так.

На этом мне надо было остановиться.

Но вместо этого я оперся двумя руками о стену лифта, зажав ее в своем пространстве, и продолжал:

– Хочешь еще признаний? Я собирался сделать ей предложение сегодня вечером на свадьбе ее сестры. Предполагалось, что наша помолвка состоится именно тогда, но вместо этого я сейчас здесь, в лифте, и борюсь с желанием прижать тебя к стене и оттрахать с такой силой, чтобы пришлось потом нести тебя в комнату.

У меня ныло сердце. Я опустил руки.

– Все мои казавшиеся привычными представления были перевернуты за последние сорок восемь часов. Все теперь вызывает у меня сомнения, и я даже не представляю, что делать, твою мать. И я не лгу. Вот тебе твоя правда.

Я разблокировал кнопку, потому что дальнейшее пребывание в тесной кабинке вдвоем могло плохо кончиться, но все же почувствовал, что, высказав жестокую правду, я снял тяжкий груз с плеч.

Мы поднялись на наш этаж и разошлись по своим комнатам.

Оказавшись в постели, я вдруг испытал жуткое чувство вины и никак не мог уснуть.

Я терзал себя, принявшись снова просматривать фотографии Челси в телефоне.

Грета этого не заслуживала.

Я ворочался в постели и разрывался между мыслями о Рэнди, чувством вины по отношению к Челси и, самое главное, плотским желанием к Грете. Если бы я не боялся причинить Челси боль, я, несомненно, направился бы в номер Греты в ту ночь. Несмотря на всю безысходность нашего положения, это был бы лучший секс за всю мою жизнь. Но я не хотел быть вероломным и подавил всякое желание идти туда. Поэтому дал волю своему воображению, живо представляя Грету в своих объятиях.

В какой-то момент сексуальные фантазии уже были неотличимы от реальности. Я попытался загладить грехи, послав Челси сообщение.

Я люблю тебя.

Сразу после этого, я набрал текст и послал его Грете.

Если я постучу в твою дверь сегодня, не открывай.

* * *

Такси уже подъезжало к месту назначения, поэтому я решила прекратить чтение, поскольку скоро придется обмениваться приветствиями с друзьями. Надо сказать, мне было трудно расстаться с книгой.

Я расплатилась с таксистом и сунула электронную книжку в сумочку. Когда я вошла в ночной клуб «Андерграунд», контраст между темнотой улицы и яркими огнями клуба создавал ощущение нереальности происходящего. Я весь день была поглощена откровениями Элека, и такое возвращение в реальный мир казалось странным. Меня охватила легкая паника, голова закружилась, что со мной иногда случалось.

Моя нервозность испарилась при виде моих коллег, Бобби и Дженнифер, которые радостно приветствовали меня, когда я вошла в комнату, которую мы сняли для празднования дня рождения. Небольшой бар светился лиловыми огоньками, и я немедленно заказала водку с содовой.

Сделав глоточек водки, я спросила:

– Наш почетный гость уже пожаловала?

– Нет, Хетти еще не появлялась, – ответила мне Дженнифер.

Так как виновница торжества еще не пришла, я извинилась и удалилась в туалет, где снова схватилась за книгу. И, пожалуйста, не осуждайте меня за это.

* * *

Я все же считаю чудом, что не наделал глупостей в ту ночь. Грета в конце концов послала мне сообщение, что не может заснуть. Я тут же ответил, и мы проговорили до четырех утра, пока она, наконец, не заснула. Я так и не сбросил звонок, прислушиваясь к ее дыханию во сне.

Поездка домой на следующее утро была откровенно мучительной. Напряженность, витавшая в воздухе, была столь ощутима, что, казалось, ее можно резать бензопилой.

Грета должна была отвезти меня в аэропорт. Сначала мы заехали в дом ее матери. Находиться в доме, где началась наша история, оказалось труднее, чем я мог представить.

Грета угостила меня домашним мороженым. Я испытал ностальгию, когда ел с ней из одной миски. По какой-то причине из всего нашего совместного приключения именно этот момент больше всего разбередил мою душу, тем более что близился час прощания.

* * *

Мне пришлось опустить книгу, когда в туалет вошла Хетти. Наверно, вид у меня был довольно растерянный.

– Ах, вот ты где. А мы все тебя ищем!

– Ой, я просто потеряла счет времени. Тебя еще не было, поэтому я пошла сюда немного освежиться, ведь вечеринка еще не началась. – Я обняла ее. – С днем рождения, дорогая.

– Спасибо. Ты что это читаешь?

– Да так. – Я засмеялась и небрежно махнула рукой. Ты же знаешь, как это бывает – начинаешь читать книжку и не можешь остановиться.

– Неужели что-то пикантное?

Я замялась.

– Да нет.

– Ну да ладно. Пойдем! Почти все уже в сборе.

Я прошла вслед за ней в клуб и тут же побежала к бару за еще одной порцией водки с содовой. Поклявшись себе не прикасаться к книге по крайней мере час, я вошла в комнату, где увидела множество лиц, но о чем беседовали гости, я не слышала. Их губы двигались, но мой мозг неспособен был обработать информацию, потому что был полностью поглощен мыслями об Элеке.

Я выполнила обещание, данное самой себе, но не успел пройти час, как я снова прошмыгнула в туалет. Мои друзья, возможно, подумали, что я шастаю туда, чтобы нюхнуть дорожку кокаина, но мне позарез надо было дочитать книгу, тем более до финала оставалось совсем немного. Тогда я смогу предаваться веселью на вечеринке, не отвлекаясь ни на что другое.

Я глубоко вздохнула и принялась читать дальше.

* * *

Грета не смотрела мне в глаза на протяжении всего пути в аэропорт. После всех чудесных моментов нашего общения в последние дни она даже не удостоила меня взглядом. Вот к чему все это привело, и я не смел осуждать ее.

Мое сердце буквально разрывалось, и я не знал, что ей сказать. На протяжении последних двадцати четырех часов мы с ней словно совершили путешествие из преисподней в рай и обратно, а теперь я расстаюсь с ней… снова.

Когда мы вышли из машины, дул сильный ветер. Это было похоже на сцену из кинофильма. Так обычно бывает в сценах расставания, когда играет печальная музыка.

Оглушительный рев взлетающих самолетов не давал мне высказать все, что я хотел. Да и что можно сказать человеку, которого ты покидаешь уже второй раз?

Она молчала и смотрела куда угодно, только не на меня.

В конце концов, я не выдержал и сказал:

– Посмотри на меня.

Грета затрясла головой и по щекам ее покатились слезы.

Теперь я мог сказать с полной уверенностью – я самая отпетая мразь на свете.

На моих глазах тоже навернулись слезы, ведь я не мог избавить ее от боли, которую она испытывала, потому что не имел права сделать единственное, что исцелило бы ее: остаться с ней.

Она махнула рукой.

– А теперь иди. Пожалуйста. Можешь посылать мне сообщения, если хочешь. Просто… не могу затягивать прощание… только не с тобой.

Она была права. Если счастливый конец невозможен, зачем продлевать агонию?

– Хорошо.

Я вздрогнул, когда она потянулась ко мне и быстро поцеловала в щеку. Не успел я осознать это, как она бросилась к машине и захлопнула дверцу.

Ее влажный поцелуй все еще жег мою щеку, когда я, словно во сне, входил в здание аэропорта.

Я захотел взглянуть на нее еще разок и обернулся. Это была большая ошибка. Через окно машины я видел, что она сидит, опустив голову на руль. Я развернулся, подбежал к машине и постучал в окно. Она отказывалась поднимать голову и завела мотор, а я принялся стучать еще сильнее. Наконец она повернулась ко мне и вышла из машины, вытирая слезы.

Не успел я опомниться, как мои губы прижались к ее губам. В этот момент я думал сердцем. Я не раскрыл губы, потому что убедил себя, что поцелуй останется невинным, пока я не могу попробовать ее на вкус. Это был жестокий, отчаянный поцелуй, и я даже сам не понимал, что все это значит.

Я чувствовал себя сбитым с толку и опустошенным.

Она оторвалась от меня.

– Убирайся отсюда. Ты опоздаешь на рейс.

Я все еще держал ее лицо в свои руках.

– Я никогда не мог простить себе, что причинил тебе боль в первый раз, но заставлять тебя страдать дважды… Поверь, это последнее, чего бы я хотел в своей жизни.

– Зачем ты сейчас вернулся?

– Я обернулся и увидел, что ты плачешь. Я чувствовал бы себя полным мерзавцем, если бы расстался с тобой таким образом.

– Ну, тебя никто не заставлял на это смотреть. Тебе надо было просто уйти, потому что таким образом ты сделал все еще хуже.

– Я не хотел, чтобы ты осталась в моей памяти плачущей.

– Если ты действительно любишь Челси, тебе не следовало целовать меня.

– Да, я ее люблю, – выкрикнул я в попытке защититься и поднял глаза к небу, чтобы хоть секунду подумать.

Как я могу объяснить ей те чувства, которые испытал, когда мы танцевали в ночном клубе вчера вечером?

– Хочешь знать правду? Я и тебя люблю, мать твою! Просто я не осознавал, насколько сильно это чувство, пока не увидел тебя снова.

– Значит, ты любишь нас обеих? Это уже раздвоение личности, Элек.

– Ты всегда говорила, что хочешь, чтобы я был с тобой честным. Вот я честно тебе признался. Прости, если правда оказалась неоднозначной.

– Преимущество Челси в том, что она с тобой живет. Ты очень скоро забудешь обо мне. Это все упростит для тебя. – Я обошла машину, чтобы снова сесть за руль.

– Грета… не покидай меня так…

– Это ты меня покидаешь.

Она отъехала, оставив меня на обочине, что было справедливо, ведь я невольно причинил ей боль во второй раз.

У меня было желание прыгнуть в такси и догнать ее. Но я сел на самолет, следующий в Калифорнию, потому что хотя бы раз в жизни я должен был поступить правильно.

* * *

Я нажимала на кнопку, чтобы перейти на следующую страницу, надеясь, что у этой истории есть продолжение. Он не может заставить меня вновь пережить все это, поставив точку на том месте, где мы с ним расстались.

Послав мне рукопись, он отметил, что книга не закончена. Возможно, это потому, что он не хотел, чтобы я знала о событиях, в которых не участвовала. Так как в дальнейшем его жизнь будет связана только с Челси, он не мог терзать меня еще больше. Я это поняла и оценила. Он хотел, чтобы я осознала, что он чувствовал все это время, чтобы перевернуть страницу и двигаться дальше.

Что ж, я рада за него.

Я вытащила телефон и послала ему сообщение, которое звучало вполне доброжелательно, несмотря на переполнявший меня гнев.

Грета: Я закончила читать твою книгу. Благодарю за доверие. Это было увлекательное путешествие. История твоей семьи просто потрясла меня, и мне многое стало понятно. Мне так жаль, что тебе пришлось через все это пройти. Я теперь тебя намного лучше понимаю, и такой финал книги вполне оправдан.

Твою ж мать.

Я расплакалась, а мне надо было возвращаться к друзьям.

Несмотря на полную опустошенность, я все-таки была намерена провести остаток вечера так, чтобы забыть Элека раз и навсегда.

Так помоги мне позабыть мои печали. Я вспомнила его слова в казино. Что ж, это то, что мне самой нужно прямо сейчас.

Мои друзья уже вовсю веселились на танцполе и бурно приветствовали мое появление. Они втянули меня в круг, и мы битый час лихо отплясывали. Чем больше я думала об Элеке, тем быстрее и энергичнее я двигала бедрами и встряхивала головой, так что мои волосы уже, наверное, выглядели так, будто я подверглась казни на электрическом стуле. Я пыталась раствориться в музыке и не желала останавливаться, чтобы не чувствовать все болезненные эмоции, которые вызвали у меня его слова. Я категорически отказывалась принимать тот факт, что героиня книги Грета Хансен больше не появится на ее страницах.

Через полчала мне пришло сообщение.

Элек: Угадай, почему я закончил книгу именно на этом моменте?

Его ответ изумил меня. Чтобы не потерять контроль над собой, я продолжала танцевать, как будто ничего не случилось. Мне не хотелось, чтобы мои друзья подумали, что со мной что-то не так. Я тряхнула головой и написала:

Грета: Потому что ты не хотел причинять мне боль. Ведь остальное повествование не имеет ко мне никакого отношения.

Элек: Ты в этом уверена?

Грета: Что ты хочешь этим сказать?

Элек: Прекрати трясти задницей на пять секунд, и, возможно, я тебе объясню.

Что?

Не успела я обернуться, как чьи-то сильные руки схватили меня за бока сзади. Потом они переместились на талию и уверенно скользнули на мой зад. Эти прикосновения. Этот запах. Мое тело мгновенно среагировало.

Нет. Этого просто не может быть.

Глава 21

Я резко развернулась и встретила взгляд ярких глаз, сияние которых не могла скрыть даже темнота, царящая в клубе. Мое сердце отчаянно колотилось, казалось, что оно соревнуется с басами быстрой музыки. Все вокруг меня исчезло, когда я осознала, что Элек находится прямо передо мной и поддерживает меня руками, как будто бы знает, что его появление потрясет меня настолько, что я могу лишиться чувств.

Мой голос дрожал. Я так волновалась, что первый вопрос был на удивление глупым.

– А где твои очки?

– Я сегодня в контактных линзах.

– Понятно.

Наконец, шок начал проходить, и я уже могла задавать более разумные вопросы.

– У меня к тебе миллион вопросов. Как ты сюда попал? Как тебе удалось меня найти? Как…

– Заткнись, Грета. – Его горячий рот завладел моими губами и положил конец дальнейшим расспросам. Он пожирал мои губы с отчаянным самозабвением. Если у меня и были сомнения в отношении его истинных чувств ко мне, теперь, после этого властного поцелуя и объятий, они полностью рассеялись.

Элеку не нужны были слова, чтобы выразить свою любовь, – этот поцелуй был красноречивее любых признаний. Он издавал гортанные звуки, когда его язык переплетался с моим. Впервые со времени нашей встречи я всеми фибрами души чувствовала, что он принадлежит мне. Все ограничения прошлого, все, что стояло на нашем пути, было сметено.

Я не знала, что произошло и почему мы вдруг оказались вместе, но это и не имело для меня никакого значения. Я запустила пальцы в его волосы и еще сильнее притянула его к себе.

Никогда не покидай меня больше, Элек.

Мы словно находились в нашем собственном отдельном мире и не обращали ни малейшего внимания на людей, которые танцевали вокруг нас, иногда сталкиваясь с нами. Он прижался лбом к моему лбу и прошептал:

– Я ждал, пока ты не прочитаешь книгу, чтобы подойти к тебе. Таков был мой план.

– Неужели все это время ты находился в Нью-Йорке?

– Я уже был в Нью-Йорке, когда послал рукопись тебе.

– О, боже! – Я спрятала лицо у него на груди и наслаждалась его запахом, к которому теперь не примешивался запах сигарет. Потом подняла глаза, чтобы задать главный вопрос, хотя все и так было очевидно.

– Ты с ней расстался?

Он кивнул, приблизив лицо почти вплотную к моему.

Я продолжила:

– Но финал книги… ты же написал, что собирался поступить правильно. Я думала…

Он снова заставил меня замолчать, заткнув рот поцелуем, а потом сказал:

– Я догадывался, что ты так и подумаешь. Но в данном случае поступить правильно – это признать, что я, наверное, не люблю Челси, если мое сердце бьется быстрее в присутствии другой женщины. – Он обхватил мои щеки ладонями. – Мое сердце, не переставая, говорило мне об этом с того самого момента, как я увидел тебя тогда в саду. И я, в конце концов, к нему прислушался. Просто потребовалось некоторое время, чтобы в моей голове уложилось, чего я на самом деле хочу.

Я была уверена, что это была непростая история, что разрыв с Челси дался Элеку с большим трудом. Я знала, что он искренне любил ее и что со временем он мне сам все расскажет, но сейчас было не время и не место для подобных признаний.

Он словно прочитал мои мысли и произнес:

– Обещаю, что расскажу тебе, как все это произошло, но не сейчас, ладно? Я просто хочу быть с тобой.

– Хорошо.

Я обвила руками его шею и вздохнула с таким стоном, что можно было подумать, что я подавляла его целую вечность. Может, так оно и было. Мы целовались так самозабвенно, словно от этого зависели наши жизни, не отрывая губ друг от друга, чтобы вздохнуть, на протяжении по крайней мере трех песен. Я была уверена, что мои друзья все это видят, но не могла оторвать взгляд от Элека, чтобы проверить их реакцию. Возможно, они думали, что я подцепила какого-то случайного мужчину и мне придется все им растолковывать. Я прижалась к Элеку всем телом и чувствовала его возбужденный член через джинсы. Мы практически занимались любовью на танцполе.

Все это происходило словно в ином фантастическом мире.

Он прошептал мне на ухо:

– Ты хочешь меня, Грета?

– Да.

– Ты мне доверяешь?

– Доверяю.

– Хочу взять тебя прямо сейчас.

– Прямо здесь? В клубе?

Он улыбнулся.

– Я хотел, чтобы ты закончила читать мою историю, прежде чем я приду к тебе. Я три дня бродил по городу с дикой эрекцией, мечтая о том, как мы будем заниматься любовью. Твоя квартира слишком далеко отсюда, а я больше не могу ждать.

– И куда мы пойдем? – спросила я немного растерянно.

– Мне все равно, но надо решить, где укрыться, пока я не взял тебя прямо здесь. – Он схватил меня за руку. – Пошли.

Он сплел свои пальцы с моими и повел меня сквозь густой влажный воздух клуба. По телу ползли мурашки. То, что мы затевали, вызывало страх и щекотало нервы. Элек теперь взрослый мужчина. Когда мы в последний раз занимались любовью, он был почти мальчиком. Я была уверена, что он стал опытней в сексуальном смысле за прошедшие годы, но я не была готова к такому эксперименту. Я давно уже не была с мужчиной. И он заметит, насколько силен мой голод.

Мы нашли дверь, которая вела в какое-то подсобное помещение, но, когда Элек попытался открыть ее, оказалось, что она заперта. Он посмотрел на меня так, что у меня мороз пошел по коже.

– Ты сказала, что доверяешь мне?

– Конечно.

– Подожди-ка здесь.

Он открыл дверь, которая очевидно была запасным пожарным выходом, а потом вернулся туда, где я стояла.

– Хочу предложить варианты на выбор, в зависимости от твоего настроения.

– Отлично.

– Мы можем найти ближайшую гостиницу и заниматься любовью в постели, или…

– Или?

– Можем выйти через эту дверь, и я тебя оттрахаю в переулке.

Никогда еще мои мышцы между ног так не пульсировали в предвкушении наслаждения. Очевидно, мое тело сделало выбор за меня, требуя, чтобы я подчинилась его желаниям. Я жаждала этого так же сильно, как он, и хотела, чтобы это свершилось прямо сейчас.

– Предпочитаю вариант «Б».

– Отличный выбор.

Он открыл запасной выход и выпустил меня. Переулок был совершенно пустынным. В воздухе висел легкий туман. Мы прошли немного вперед, пока не обнаружили укромный уголок.

– Никто нас здесь не увидит, – произнес он и осторожно прислонил меня к кирпичной стене. – Мне до смерти хочется заставить тебя выйти из зоны комфорта.

Моя грудь вздымалась от возбуждения. Я не представляла, что он собирается со мной делать, но просто знала, что не хочу его останавливать. Ощущение счастья ослепило меня. Все мое тело дрожало.

– Ты нервничаешь? Не надо бояться.

– Я просто волнуюсь. Так давно не была с тобой.

– Твое тело меня вспомнит.

Элек стянул верхную часть моего платья вниз, обнажив грудь. Потом откинул волосы назад и нежно положил руку на шею. Боже, как это было приятно… Он прижался поцелуем к моей шее, слегка ее покусывая.

– Эта твоя чертова шея… она меня и сгубила… больше всего ее люблю, – прошептал он, со стоном покрывая ее поцелуями. – Я почти чувствую запах твоего желания, Грета. – Одна его рука осталась на шее, а другая пощипывала мой сосок. – Посмотри, какие они твердые. Когда ты со мной, твои соски всегда твердые. Видела бы ты сейчас свое лицо. Даже в темноте твои щеки светятся румянцем. Как же меня заводит то, что я так на тебя действую. Хочу, чтобы ты знала, что ничего в жизни я не хотел так, как владеть каждым дюймом твоего тела. И сейчас я это сделаю. Готова?

Я кивнула, пребывая в таком возбуждении, что едва могла дышать. Я запустила пальцы в густые волны его темных волос, а он поцелуями проложил дорожку к моему рту и жадно впился в него. Я наслаждалась сладким ароматом его дыхания, тем, что его щетина слегка царапала мои щеки. Даже когда Элек старался быть осторожным со мной, в его ласках не было нежности. Я лизнула языком кольцо в его губе, и он зарычал, когда я слегка за него потянула. Невозможно было оторваться от его губ. Я хотела, чтобы это продолжалось бесконечно.

Моя промежность увлажнилась, и он опустился на колени на бетонную дорожку, чтобы стянуть с меня трусики. Потом поднял голову, сверкнув своими прекрасными зубами.

– Тебе они не нужны, – улыбнулся он и добавил: – По крайней мере, на этой неделе уж точно. Потом сунул трусики в задний карман брюк. Мои ноги дрожали.

Он медленно поднялся, а то, что происходило дальше, напоминало больше идеально поставленный эротический танец. Каждый звук, каждое движение было еще более возбуждающим, чем предыдущие: он расстегнул ремень, быстро дернул вниз молнию, зубами разорвал упаковку презерватива, глядя мне в глаза. Звук резины, натягиваемой на его прекрасный член, кончик которого был уже влажный, заставил меня просто пульсировать от желания.

Глаза его потемнели и теперь казались угольно-черными. Он не снял джинсы полностью, лишь спустил их. Элек поднял меня и обвил моими ногами свою талию, прислоняя меня к кирпичной стене.

– Скажи мне, если будет слишком, – хрипло произнес он.

– Не…

Я ахнула.

Он вошел в меня одним пронзающим рывком, подложив руку под мою голову, иначе я могла бы получить сотрясение мозга.

Он трахал меня, продолжая целовать мою шею, слегка покусывая ее. Жар его члена был просто невыносим. Он двигался все быстрее и быстрее, и каждое движение было сильнее и резче.

С каждым рывком он стонал все громче. Не дай бог нас кто-нибудь заметит или услышит! Это был самый жесткий секс в моей жизни, за исключением того раза, когда он взял меня на полу моей спальни семь лет назад. У меня почти два года не было отношений с мужчинами, но оказалось, что сейчас я была полностью готова принять его, и это и неудивительно, учитывая, как идеально наши тела подходили друг другу, несмотря на всю его массивность. Думаю, я была мокрой и готовой уже тогда, когда только заметила его в саду после семилетней разлуки.

– Никто на свете не должен был владеть тобой, кроме меня, – проговорил он, целуя мою шею. Он снова рывком вошел в меня. – Но я отпустил тебя. – Он вошел еще глубже. – Бросил.

Я тоже начала двигать бедрами ему навстречу, нанизываясь на его член.

– Ну так возьми меня всю и не отпускай больше.

От этих моих слов он словно загорелся еще сильнее. Он смотрел в мои глаза, входя и выходя из меня, и даже слегка придушил так, что боль граничила с наслаждением. Я чуть не сошла с ума, видя, как мои слова завели его.

К счастью для нас, никто из веселящихся в клубе не вышел наружу. Мы были одни в туманной ночи. Единственными звуками, раздававшимися в тишине, были шлепки наших тел друг о друга, звон пряжки его пояса и наше прерывистое дыхание в унисон.

Я протянула руку, чтобы слегка задрать его рубашку и полюбоваться мышцами на животе. Они были даже тверже, чем раньше, словно высечены из камня. Мне так хотелось прижаться к его коже, но полностью раздеваться здесь было все же рискованно.

– Не беспокойся. Позже мы все наверстаем, – произнес он. – Мы с тобой выполним всю программу сегодня.

Внезапно я почувствовала, что мое тело начинает сотрясать оргазм. Мне даже ничего не надо было говорить в ответ. Меня поразило, насколько хорошо он знал мое тело.

– Ты кончаешь, – сказал он. – Я помню, что я при этом чувствовал. Смотри на меня.

Придерживая меня за шею, он смотрел в мои глаза и продолжал двигать бедрами, неистово входя и выходя из меня, пока его тело тоже не начало содрогаться.

Потребовалось несколько минут, чтобы мое дыхание выровнялось. Он продолжал держать в объятиях мое обессилевшее тело, покрывая поцелуями шею.

– Я люблю тебя, Грета.

И я любила его так сильно, что даже не могла выразить это словами. Так много эмоций всплыли на поверхность, но меня вдруг охватил всепоглощающий страх.

– Никогда больше не покидай меня, Элек. Не возвращайся к ней, – прошептала я.

Он прижал меня к себе еще сильнее.

– Никогда, детка, – произнес он, приподнимая мое лицо, чтобы посмотреть мне в глаза. – Посмотри на меня. Ты можешь больше никогда об этом не беспокоиться. Я никуда не уеду. Я знаю, что должен еще это тебе доказать, но я обязательно это сделаю.

Он поставил меня на ноги, застегнул брюки и снова поднял меня. Под его ногами хрустел гравий, когда он на руках нес меня на соседнюю дорогу, где мы поймали такси.

Все то было словно во сне.

Сидя на заднем сиденье, я положила голову ему на грудь. Я слышала, как быстро бьется сердце Элека, а он весь путь к моему дому ласково гладил мои волосы.

Когда мы вошли в подъезд, он обнимал меня за плечи и целовал в шею, пока мы поднимались в лифте.

Я долго возилась с ключами, и, как только мы очутились внутри квартиры, я вдруг почувствовала желание сделать то, чего не делала никогда в жизни.

Я прижала его к двери, которая только что закрылась за нами, и задрала его рубашку. В его глазах было желание, шок и удивление моей смелостью.

Я теребила языком кольцо в его соске и лизала крепкие мускулы на груди, опускаясь ниже, к татуировке в виде трилистника. Потом встала на колени, и когда он понял, что я собираюсь сделать, его грудь начала тяжело вздыматься.

– Твою мать, – хрипло произнес он. – Неужели это происходит наяву?

Он поспешно сорвал с себя ремень и бросил на пол. Я стянула его боксеры и вытащила член, удивившись его размеру и исходящему от него жару. На конце по-прежнему блестело колечко, которое я так хорошо помнила. В своих фантазиях я чаще всего отсасывала у него, потому что никогда не делала этого наяву.

Он запустил пальцы в мои волосы.

– Ты не представляешь, сколько раз я мечтал кончить в твой прекрасный ротик. Ты уверена, что хочешь этого?

Вместо слов я лизнула языком кольцо на кончике его члена и погладила его по всей длине. С каждым движением, каждым прикосновением языка кончик его члена становился все влажнее.

Мускулы его живота напряглись. Дыхание стало затрудненным.

– Черт, ты меня дразнишь.

Я остановилась, облизнула губы и взглянула на него. Он со стоном закрыл глаза. Элек всегда мог контролировать себя, но сейчас он был в моей власти, и меня это безумно возбуждало.

Его глаза были все еще закрыты, когда я в первый раз приняла его член в свой рот. Он глухо стонал от наслаждения, и эти звуки были такими сексуальными, что лишь побуждали меня еще глубже и быстрее засасывать его член. Я просто истекала влагой, и если бы в этот момент прикоснулась к себе, то тут же кончила бы.

Он слегка подергал меня за волосы.

– Остановись. Ты заставишь меня кончить, а я хочу сделать это внутри тебя.

Я принялась сосать его член еще сильнее.

– Нет, – произнесла я, желая, чтобы он кончил мне в рот.

Его дыхание становилось все прерывистее.

– Ты сейчас принимаешь таблетки?

Я кивнула.

– Уже много лет. Это помогает регулировать мои месячные.

Он вытащил член из моего рта.

– Встань и повернись.

Мое сердце чуть не выскочило из груди, когда он стянул платье через голову. Он схватил меня за бедра и погрузился в меня. Без презерватива ощущение его горячей влажной кожи внутри меня и прикосновение крохотного колечка были почти невыносимыми. Все мои чувства были обострены до предела.

Он рывками входил в меня, держа за ягодицы. Я была в полном забытьи и могла кончить в любую секунду, возбужденная до крайней степени своим минетом и отсутствием презерватива.

– Теперь я никогда не смогу использовать презерватив с тобой, – выдохнул он. – Слишком хорошо мне сейчас.

У меня уже начинался оргазм.

– Кончи в меня сейчас.

Он двигался внутри меня с такой силой, что я думала, что завтра на моей попе будут синяки.

– Твою мать, Грета… О-о-о… – Он продолжал двигаться, входя и выходя из меня, пока не кончил полностью, но даже после этого он продолжал нежно меня ласкать.

Наконец, он вытащил свой член и развернул меня, чтобы поцеловать. Внезапно он усмехнулся.

– А ведь мы только-только вошли в дверь. Ты это понимаешь?

– Не откажусь продолжить.

– Вот и отлично, потому что я далеко еще не проделал с тобой все, что собирался, – произнес он и потащил меня к спальне с полуспущенными брюками.

* * *

При зажженных свечах мы сидели в постели в четыре часа утра и ложками поедали из банки мороженое «Бэн энд Джеррис».

– Расскажи, как ты узнал, где меня сегодня найти?

– Когда ты отправила мне сообщение, что закончила читать рукопись, я сидел в «Старбакс» за углом твоего дома. Я немедленно направился сюда, предположив, что ты читала книгу дома. Я хотел сразу пойти к тебе, чтобы тебя удивить. Пришлось ждать, сидя на ступеньках. Этот… эта… словом странный персонаж… подошел ко мне, представился твоей феей-крестной и спросил: «Ты, наверное, Элек? Я узнала тебя по описанию Греты. Я знала, что ты вернешься за ней, гад ты этакий».

– Ты серьезно? – я расхохоталась. – Это же Сулли. Она действительно моя фея-крестная.

– А ты знаешь, что у твоей феи-крестной причиндалы больше моих?

– Да, я это знаю. Мы просто с ней это не обсуждаем.

– Значит, вы с ней обо мне сплетничали? В любом случае, мне надо было до тебя добраться, и я спросил, знает ли она, где ты находишься.

– Понятно, это она дала тебе название клуба.

– Представь, не сразу. Видимо, хотела, чтобы я помучился.

– И что же она сделала?

– Она заставила меня снять рубашку.

– Ты шутишь?

– Это чистая правда.

– И это все?

– Хотел бы я, чтобы это было так.

– Что?!

– Она заставила меня держать картонную табличку с надписью «придурок» и сфотографировала меня.

Я прикрыла рот рукой, пытаясь сдержать смех.

– Неужели?

– Да. Она заявила, что это что-то типа залога.

– Сулли совсем сошла с ума.

– Ну, совершенно очевидно, что она тебя любит. И я ее понимаю. В любом случае, только после того, как я позволил себя сфотографировать, она дала мне адрес этого клуба и добавила: «Это твой последний шанс».

– Ну надо же! – фыркнула я.

– Вот так.

Элек повернулся ко мне.

– Я хочу тебе кое-что сказать.

– Говори.

– Сегодня ночью, когда мы закончили трахаться в этом переулке, ты сказала, что не хочешь, чтобы я возвращался к Челси, и мне было тяжело это слышать. Это значит, что ты все еще не веришь в то, что происходит сейчас между нами, ты все еще травмирована моим отъездом семь лет назад. Я понимаю, какую сильную боль я тебе причинил и какие усилия мне надо приложить, чтобы заставить тебя забыть об этом.

– В тот момент надо мной взяли верх эмоции, особенно после того, как я весь день читала твою книгу. Все мои чувства вылезли наружу, в том числе и страх потерять тебя снова.

Элек забрал у меня мороженое и отложил его в сторону, а потом обхватил ладонями мое лицо.

– Даже сравнивать нельзя мое отношение к тебе и к Челси. Мне казалось, я люблю Челси, но это потому, что тебя не было рядом. Мои чувства к тебе гораздо сильнее. После того как я встретил тебя снова, каждую секунду мне приходилось убеждать себя, что я люблю Челси, а это неправильно. Мои чувства к тебе были столь сильны, что, поняв это, я испугался до жути. Как только я взошел на борт этого самолета, я уже знал, что еду в Калифорнию лишь для того, чтобы порвать отношения с Челси. Это было честное решение.

– Ты ведь сделал ей очень больно.

– Да. Она не заслуживала этого.

– Мне так жаль…

– Было бы еще хуже, если бы мы обручились или не дай бог поженились, потому что я вовсе не уверен, что дело не закончилось бы тем же самым. Было бы несправедливо оставаться с ней и продолжать тайно любить тебя.

– Я представляю, как она себя сейчас чувствует.

– Может, и представляешь. Какая-то частичка моей души всегда будет страдать из-за того, что я причинил ей боль. Но этого нельзя было избежать. Мне потребовалось несколько дней после того, как я вернулся, чтобы придумать, как лучше объяснить ей все, потому что я хотел быть с ней честным и рассказать все о своих чувствах к тебе. Я не смог сразу сказать ей об этом, но больше никогда не спал с ней, хочу, чтобы ты это знала. Я находил разные предлоги. Самое главное, я не хотел возвращаться к тебе, не избавившись от груза прошлого и не рассказав тебе все о своем прошлом. Поэтому когда я съехал из квартиры Челси, я проводил много времени, работая над книгой, пока не решил, что теперь ты можешь ее прочитать.

– Спасибо, что ты поделился своими воспоминаниями со мной.

Он поцеловал меня.

– Я так сильно люблю тебя, Грета.

– Я тоже тебя люблю.

– Мне больше не надо ехать в Калифорнию.

– Что? Даже за своими вещами?

– Нет. Все мои вещи здесь в камере хранения. С мамой сейчас все в порядке. Хотя нам надо будет в скором времени съездить ее проведать.

– Нам?

Я так же хотела встречи с Пилар, как Дороти – со Злой Ведьмой Запада[11].

– Конечно. Я ей все о нас рассказал. Сначала она встретила эту новость в штыки, но я объяснил, как я тебя люблю и что ей придется это принять. Так и будет, Грета. А если и не примет, это не имеет никакого значения.

– Надеюсь, – с некоторым сомнением пробормотала я.

– Мне надо найти другую работу, потому что я ушел из молодежного центра после расставания с Челси. Поэтому в пятницу я ходил на собеседование в одну из здешних школ. Мне предложили должность школьного психолога.

– Ты шутишь?

– Нет.

Он взял мороженое и снова начал его есть.

– К тому же мне нужна квартира, где я мог бы жить. Ты случайно не знаешь девушку, которой нужен сосед по квартире?

– На самом деле, Сулли искала себе соседа по комнате.

Элек сунул мне в рот ложку с мороженым.

– Я имею в виду совсем другую девушку. Подумываю о том, чтобы переехать к одной прекрасной нимфочке, которая любит, когда лижут ее киску.

– Ой… ей это может быть интересно.

– Вот и отлично, потому что я не собирался принимать отказ. – Он поцеловал меня губами, перепачканными вишневым мороженым.

– Эй, а ты ведь так и не рассказала мне, чем зарабатываешь себе на жизнь. Ты лишь упомянула, что это какая-то административная работа. Чем занимается твоя компания? А может, ты агент ФБР или что-то в этом роде?

Странно, что он так долго об этом не спрашивал. Что ж, придется расколоться.

– Это не совсем административная работа, а насчет агента ты почти угадал. Вот почему я не спешила тебе об этом рассказывать. Я испытывала чувство вины, когда мы были не вместе, потому что мне так хотелось тебе помочь.

– Не совсем понял?

– Я литературный агент, Элек.

Я положила визитную карточку на прикроватный столик.

– Кто-кто?

– Я представляю интересы различных авторов и, надеюсь, смогу помочь тебе издать некоторые из твоих вещей, особенно ту повесть, «Мальчик и Лаки». Я тесно сотрудничаю с отделом литературы для подростков одного из крупнейших издательств и думаю, нам следует предложить им эту вещь.

– Ты что, издеваешься надо мной?

– Я говорю совершенно серьезно.

– Как тебя угораздило попасть в этот бизнес?

– На самом деле это получилось почти случайно. Окончив колледж, я искала работу. Начала как стажер, а потом дослужилась до литературного агента. Я еще новичок в этом деле, поэтому только наращиваю клиентуру.

– Ну, в таком случае скажи мне, что мне придется спать с тобой, чтобы продвинуться в своей писательской карьере.

– Это неотъемлемая часть сделки.

– Ничего себе! А если серьезно, я очень тобой горжусь.

– Ты не представляешь, какое чувство вины я испытывала, когда общалась с писателями, которые и вовсе не были столь талантливы, как ты, но тем не менее заключали контракты и достигали успеха. Я не знала, как связаться с тобой, да и захочешь ли ты иметь со мной дело? Ведь ты всегда был очень скрытным в отношении своего творчества.

– Ты знаешь, я никогда не хотел, чтобы ко мне относились как-то по-особенному. Учти, ты мне ничего не должна.

– Твой писательский дар покорил меня задолго до начала моей карьеры. Но я в тебя верю. Мы будем работать вместе. Если из этого ничего не получится, по крайней мере, можно будет с чистой душой сказать, что мы хотя бы пытались.

– Даже если ничего из этого не получится, я все равно буду самым счастливым человеком на свете, – прошептал он себе под нос, все еще размышляя о моем предложении. – Все равно, для меня пока это звучит дико.

Я поднялась, оседлала его и провела пальцем по его боку.

– Кстати, об удаче: я заметила новую татушку у тебя вот здесь.

Он принялся щекотать меня.

– Да неужели?

На боку Элека изображена была пачка Lucky Charms со словами «Get Cereal» над ней[12].

Как мило, хоть и немного странно.

Хотя это изображение вполне гармонировало с ирландской темой всех остальных татушек, я не могла не рассмеяться.

– А что это значит?

– Честно? Я недавно ее сделал. Это напоминает мне о тебе и твоем невероятном везении. Ты мой заветный талисман. Уже несколько раз за мою жизнь ты умудрилась превратить самую безнадежную ситуацию в нечто просто волшебное. – Он притянул меня к себе и произнес:

– Если перемешать буквы в словах «Get Cereal», то из них можно сложить наши с тобой имена.

– И правда!

Боже, как же я люблю его!

* * *

Спустя несколько месяцев мы готовились праздновать Рождество в Нью-Йорке. Это мое любимое время года – я просто обожаю все эти праздничные огоньки и гирлянды, украшающие город. Но нынешнее Рождество было особенным, потому мы с Элеком как влюбленная пара первый раз встречали его вместе.

Мы собирались поехать в Сан-Франциско и провести рождественские каникулы с Пилар. Элек предложил мне сначала поговорить с ней по телефону, чтобы снять напряженность в наших отношениях. Как ни странно, она была со мной довольно любезна, и поэтому теперь я гораздо лучше воспринимала перспективу поездки. Я понимала, что наши с ней отношения никогда не будут идеальными, и она, конечно, предпочла бы, чтобы Элек остался с Челси. Но, по крайней мере, после того как Рэнди покинул этот мир, она со временем, возможно, сможет принять меня.

За пару дней до нашего отъезда на Запад, Сулли пригласила нас с Элеком на рождественскую вечеринку.

У нее была классическая нью-йоркская квартира – потолочный плинтус из темного дерева и пафосный встроенный книжный шкаф во всю стену с огромным количеством самых разных книг: от эротики до военной истории. Сулли постаралась украсить свое обиталище по полной программе: развесила кругом пластмассовые веточки омелы и гирлянды, мигающие белыми огоньками. На стене даже висел плакат с надписью золотыми буквами: «Ешь, пей и веселись». На столе стояли кувшин с изрядно сдобренным специями эгг-ногом[13] и соответствующие закуски.

После того как мы с Элеком выпили по паре кружек этого напитка, наше настроение еще более улучшилось.

Элек выглядел таким сексуальным в бархатном колпаке Санта-Клауса, когда мы уединились в укромном уголке квартиры.

Я подергала за пушистый помпон на конце его шляпы.

– Знаешь, ты самый сексуальный Санта, которого я когда-либо видела.

Его пальцы скользнули к моей талии.

– Ну, в таком случае тебе крупно повезло. Я буду приходить к тебе чаще одного раза в год.

Я обвила его шею руками и прижалась к его груди.

– А я буду дарить тебе не только печенюшки.

– Не буду возражать, если ты захочешь поприветствовать Санту прямо сейчас, в ванной, – произнес он.

Именно этим мы и занялись.

Когда мы вывалились из ванной, уже настало время вручать друг другу подарки. Первой была Сулли. Надо сказать, они с Элеком успели подружиться, и теперь подтрунивать друг над другом стало их любимым занятием.

– О, Сулли, как ты могла?

Мы все громко расхохотались, когда Элек продемонстрировал нам футболку с изображением своей собственной персоны с обнаженным торсом и табличкой «Придурок» в руках. К ней прилагались также кружка и коврик для мышки с таким же изображением.

Сулли рассмеялась.

– Ты слишком занят своей писаниной, а я не хочу, чтобы ты забывал о своей истинной натуре.

Надо сказать, Элек отнесся к этой шутке философски, а Сулли вручила ему еще и настоящий подарок – подарочную карту кафе «Старбакс», где Элек проводил много времени, когда писал очередную книгу после работы. Совсем недавно мы с ним подписали контракт с издательством на издание его повести «Мальчик и Лаки», а также ее продолжения, над которым он теперь и работал. Днем же он был занят на работе в средней школе.

Свой подарок Элек вручил мне в последнюю очередь. Я была даже несколько удивлена, что он принес подарок сейчас, ведь мы договорились отложить вручение подарков до поездки в Калифорнию. Скажу лишь, что, когда я открыла коробочку, мне все стало понятно. По сути это не был рождественский подарок. Это была последняя пара белья, которую он спер у меня много лет назад. Трусики и бюстгальтер из бирюзового кружева. Я прекрасно их помнила и в замешательстве потрясла головой.

– Поверить не могу, что ты их все еще хранишь.

– Это была единственная память о тебе все эти годы.

Я прошептала ему на ухо.

– Тебе повезло, что я еще могу втиснуть в них свою задницу.

Он ответил тоже шепотом:

– Думаю, мне еще больше повезло, что я могу влезать тебе в задницу.

Я слегка ущипнула его за руку.

– Какой же ты несносный. Хотя мне это и нравится.

– Ты еще открытку не читала, – заметил он.

Я взяла открытку. На ней была изображена парочка старичков, нежно целующихся под рождественской елкой. На внутренней стороне было написано:

Грета,

Это Рождество лучшее в моей жизни.

Потому что благодаря тебе:

Я счастлив,

Мои мечты реализованы.

У меня на душе покой.

Я со светлым нетерпением смотрю в будущее.

Я исполнен радости.

Выходи за меня.

Смысл этих слов сначала не дошел до меня, пока Элек не опустился на одно колено и не сунул руку в карман.

Выходи за меня!

– До встречи с тобой я не знал, что такое любовь, Грета. Не знал, что это значит не только отдавать, но и получать. Пожалуйста, скажи, что ты согласна выйти за меня замуж.

От избытка чувств я закрыла лицо руками.

– Я согласна. Да. Да!

Тут все, кто находился в комнате, дружно зааплодировали. Сулли, очевидно, была посвящена в эту тайну, потому что в этот момент хлопнула пробка шампанского, и пенная струя устремилась в воздух.

Когда Элек надел кольцо на мой палец, я ахнула.

– Элек, это самое красивое обручальное кольцо, которое я когда-либо видела, но ведь оно тебе не по карману…

Оно было то ли из белого золота, то ли из платины, сверкающий бриллиант весил не меньше двух карат, и его окружало множество более мелких бриллиантиков.

Он поднялся с колен и заключил меня в объятия.

– Это кольцо Патрик подарил Пилар много лет назад. С деньгами у него проблем не было, ты же знаешь. Мама перестала носить его после смерти Патрика, но не хотела с ним расставаться. Она хранила его все эти годы. Я его раньше никогда не видел, она показала его мне незадолго до того, как я сюда переехал. Я тут же спросил, не могла бы она дать его мне, зная, что когда-нибудь мне придется дарить тебе обручальное кольцо. Она согласилась, но я настоял, что когда-нибудь верну ей деньги за него. Это кольцо когда-то символизировало все беды, которые пришлось претерпеть нашей семье, но сегодня я смотрю на это по-другому. Если бы не все эти печали, мы с тобой никогда бы не встретились, а эта мысль для меня невыносима. Так что это кольцо – нерушимый источник света среди тьмы моего прошлого. Оно напоминает мне о твоей любви ко мне. И принадлежит тебе по праву.

* * *

Год спустя, в канун Нового года, мы с Элеком поженились. На церемонии присутствовало лишь ограниченное число гостей. Мои волосы были уложены в высокую прическу. Элеку это особенно нравилось.

Нам не нужна была пышная свадьба, мы просто хотели узаконить наши отношения. Поэтому выбрали предновогодний день, чтобы быть верными традиции.

После бракосочетания мы поужинали в кафе «У Чарли», а потом присоединились к толпе на Таймс-сквер.

Когда хрустальный шар спустился, Элек подхватил меня на руки и страстно поцеловал, словно компенсируя упущенную пять лет назад возможность.

Когда он отпустил меня, я прошептала ему на ухо кое-какую новость, которая привела его в полное изумление.

Уже позже, ночью, он положил руку на мой живот и съязвил в присущей ему манере, что мы сейчас представляем любимый сюжет всяческих реалити-шоу на телевидении: он – приемный сын своего брата, обрюхативший свою сводную сестру.

Эпилог

Заключительная глава: Роман об истинной любви

– Это вы отец ребенка О’Рурка?

В груди у меня появилось незнакомое щемящее чувство, когда медсестра произнесла это пока необычное для меня слово.

– Да. Это я. Я его отец.

Отец.

Вся моя жизнь определялась стремлением быть полной противоположностью своего отца. Даже в мыслях я не мог примерить на себя эту роль. Я всегда был сыном: приемным сыном, никудышным сыном, отвергнутым сыном. Но теперь я сам стал отцом. Наступила моя очередь выполнять отцовские обязанности.

– Предъявите удостоверение личности, пожалуйста.

Подняв руку, я показал пластмассовый браслет на запястье. Мне хотелось носить его всю жизнь. Даже если бы в руке развилась гангрена, я бы ни за что на свете не дал ее отрезать.

– Идите за мной, – произнесла медсестра.

Я не смог присутствовать на родах. Я гостил у матери в Калифорнии, когда позвонила Грета и сообщила, что у нее начали отходить воды. Она была еще на тридцать четвертой неделе беременности, поэтому я считал, что успею съездить в Калифорнию ненадолго, ведь в ближайшем будущем у меня будет мало свободного времени.

Я тут же побросал свои вещи в чемодан и рванул в аэропорт, как только узнал, что у нее начались роды.

А потом мне позвонила Сулли и сообщила, что Грету увезли на «Скорой помощи» и собираются делать кесарево сечение. Я страшно запаниковал, потому что еще даже не доехал до аэропорта. И уже понимал, что не успею попасть в Нью-Йорк вовремя. На меня навалилось ужасающее ощущение бессилия. В тот момент я начал молиться впервые в жизни. Удивительно – вы можете провести всю жизнь, гадая, существует ли Бог, но в момент кризиса вы всегда взываете к нему о помощи, словно никогда не сомневались в его существовании.

Перед самой посадкой на самолет мне пришло сообщение от Сулли. Это была фотография моего новорожденного сына.

Моего сына.

Я застыл как вкопанный посреди зала и стоял, озираясь по сторонам. Мне казалось, что все должны знать, что это самый важный момент в истории вселенной. В сообщении говорилось, что малыша забрали в отделение интенсивной терапии новорожденных, но в целом с ним было все в порядке. Как и с Гретой. Все было просто прекрасно.

Благодарю тебя, Боже. Клянусь, я больше никогда не подведу тебя.

На моих глазах навернулись слезы, и я не отрывал взгляда от фотографии, когда шел на посадку и занимал свое место в самолете. Кажется, я смотрел на малыша все шесть часов полета.

Когда я, наконец, добрался до госпиталя, Грета еще спала, и я не хотел будить ее. Но ни минуты не мог ждать, чтобы не увидеть сына.

Медсестра проводила меня в палату, где младенец спал в инкубаторе.

Фотография вызвала у меня бурю эмоций, но они не шли ни в какое сравнение с тем, что я испытал, когда увидел его своими глазами. Я стоял и смотрел, как поднимается и опускается его крошечная грудка.

– Видите – он может сам дышать, и все жизненные показатели в полном порядке. Просто ему придется побыть здесь пять-шесть дней.

– А можно взять его на руки?

– Конечно. Но попрошу вас вымыть руки антибактериальным мылом и надеть маску.

Я побежал к раковине, вымыл руки и надел бумажную маску.

Медсестра достала малыша и вручила его мне. Его теплое тельце было завернуто в пеленку, и он был легким как перышко. Внезапно меня охватил страх. Как защитить такое беззащитное существо? Ведь страшно даже везти его домой по городу. Он был таким хрупким, но это крохотное создание теперь было центром мироздания, единственным, что для меня имело значение в этом мире. Невольно вспомнилось выражение: весь мир в твоих ладонях.

Я подумал, что хорошо бы перевезти его домой в каком-нибудь закрытом сверхпрочном контейнере, в котором можно было бы дышать. Мне хотелось защитить его от всех невзгод этого безумного мира.

Глядя на маленькое личико сына, я вдруг осознал, что все несчастья, все испытания, через которые мне пришлось пройти в жизни, были предопределены. Если бы моя жизнь сложилась по-другому, это крохотное существо никогда не появилось бы на свет.

У моего сына был нос, как у Рэнди, а значит, как и у Патрика. Мне стало даже жутковато. Со своими светлыми волосами он даже больше был похож на них, чем я. По иронии судьбы, через всю ненависть, которую породила эта печальная история, проросла любовь, проявившись в этом поразительном сходстве.

У меня мороз пошел по коже, когда я вдруг осознал: ведь сегодня 22-е число – день, когда родился Рэнди. Они с моим малышом появились на свет в один день, но меня это больше не беспокоило.

– Привет, приятель. Это я, твой папа. Поздоровайся с папой. Только не просыпайся. Не бойся, я буду здесь, с тобой. Тебе от меня не удастся избавиться очень долгое время.

Веки малютки дрогнули, и он начал извиваться в моих руках.

Он разомкнул крохотный кулачок, и я наблюдал, как тоненькие пальчики обхватили мой мизинец. Боже, откуда же я черпал писательское вдохновение до его появления на свет? Теперь я твердо знал: отныне источником моего творчества будет мой сын.

Сейчас как никогда самое важное – избавиться от остатков ненависти, порожденной моим прошлым. Для нее больше не будет места в моем сердце. Оно целиком будет принадлежать сыну. Именно тогда, держа сынишку в руках, я понял, что по-настоящему простил Патрика и Рэнди. Они преподнесли мне уроки жизни, благодаря которым я понял, как не должен вести себя отец. Я сделаю все, чтобы исправить их ошибки, и подарю своему сыну столько любви, что ему девать ее будет некуда.

Может показаться странным, но я про себя поблагодарил Рэнди за то, что он дал мне. При жизни он привел меня к моей истинной любви, а после смерти – позволил снова ее обрести.

Сквозь смерть пробивается жизнь. От ненависти рождается любовь. Я посмотрел на сына.

– В конце истории на свет появился ты, а значит, она стоила того, чтобы ее прожить.

Вы можете перемешать буквы, из которых состоит слово, чтобы найти его тайное значение. Вот и жизнь такова. Одни видят в ней тяжелые испытания, а другие воспринимают как благодать. Так и эта книга начиналась как трагическая история, но обернулась историей любви – может, несовершенным, но полным невероятных событий любовным романом.

Грета придумала для нашего малыша имя – Камерон[14].

Я так люблю тебя, Камерон.

Конец

Сноски

1

Дональд и Мэри Осмонд – брат и сестра, американские певцы, вели на телевидении еженедельное телешоу-варьете «Donny & Marie». Джейк и Мэгги Джилленхолл – брат и сестра, американские актеры, сыграли брата и сестру в фильме «Донни Дарко». (Здесь и далее прим. перев.)

(обратно)

2

«Семейка Брэйди» (The Brady Bunch) – американский комедийный телесериал.

(обратно)

3

Мистер Хайд – так называет себя доктор Джекил – герой романа Роберта Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» – после трансформации в чудовище.

(обратно)

4

Американская развлекательная компания, поставщик фильмов и сериалов на основе потокового мультимедиа.

(обратно)

5

Great (англ.) – одно из значений – «великолепный».

(обратно)

6

«All I Wanted» (англ.).

(обратно)

7

Фильм Стивена Содерберга о стриптизере Майке, который работает в ночном клубе и дает уроки жизни своему ученику Адаму.

(обратно)

8

«Dirty Water» (англ). – песня американской рок-группы The Standells.

(обратно)

9

Новогодний шар на Таймс-сквер – шар времени, расположенный на здании 1 на Таймс-сквер в Нью-Йорке. Он играет одну из ключевых ролей в праздновании Нового года на этой улице. Каждый год 31 декабря в 23.59 по местному времени шар спускается с 23-метровой высоты по особому флагштоку. Нижней точки шар достигает в полночь, что символизирует наступление Нового года. Первый раз шар спускался в 1907 году.

(обратно)

10

Английский мясной соус.

(обратно)

11

Персонажи детской книги американского писателя Лаймена Фрэнка Баума (1856–1919) «Удивительный Волшебник из Страны Оз».

(обратно)

12

Lucky Charms – детский сухой завтрак в виде глазированных фигурок – талисманов (подковки, сердечки и т. д.) из овсяной муки и кусочков маршмэллоу. «Get Cereal» – ешьте злаки (англ.).

(обратно)

13

Сладкий алкогольный напиток, сделанный из яиц, сахара, молока (или сливок), алкоголя (ром, виски, бренди), специй (корица, мускатный орех или другие специи по вкусу).

(обратно)

14

Анаграмма: из букв имени Cameron (англ.) легко составить слово romance, что в переводе с английского означает «любовная история».

(обратно)

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg