«Доброе утро, Вегас»

Доброе утро, Вегас (fb2) - Доброе утро, Вегас (пер. Книжный червь | Переводы книг | Каллихен | Коул Группа) 824K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Стиви Киснер

«Доброе утро, Вегас» Стиви Киснер

Автор: Стиви Киснер

Книга: «Доброе утро, Вегас»

Главы: 24+Эпилог

Переводчики: Александра Аглямова (1-7),

Дарья Курапова (8-20), Orlicca (21-24, Эпилог)

Редактор и оформитель: Татьяна Панайоти и Алла Олейникова,

Анастасия Васильченко

Вычитка: Ксюша Попова

Русификация обложки: Александра Волкова

Переводчик: Группа Книжный червь

Пролог

*Говори мне непристойности*

Я даже не знаю, почему это пишу.

Мой терапевт сказал, что запись фактов поможет мне представить происходящее в истинном свете. Мне не нужен терапевт, но мой босс утверждает, что у меня проблемы с сексуальными домогательствами.

У меня нет проблем с сексуальными домогательствами, у меня проблемы с сексуальной неудовлетворенностью.

И это совершенно не моя вина.

Это ее вина.

Я дважды выиграл премию «Самый сексуальный мужчина СМИ Лас-Вегаса» и последние три года подряд становился самым завидным холостяком в Las Vegas Magazine.

Видите? У меня нет никаких проблем с сексом.

Ну, может, у меня их просто не было.

И это не просто необычно для меня, это совершенно вредно для мужчины под тридцать. У меня есть тестостерон, и экономить его и не использовать равносильно смерти.

Я поклоняюсь женщинам. Каждая из них — богиня, за исключением нее. Она типичная темпераментная американская обломщица.

И я вижу ее каждый будний день в безбожные полшестого утра.

Это время стало моим наименее любимым временем суток. Я любил, вставая с постели, ехать в студию с блестящими огнями Лас-Вегас-Стрип в зеркале заднего вида. Я жил, начиная и заканчивая свой рабочий день рано. Потом шел домой спать во время солнечной активности, которая плавит песок в лаву. Я всегда заводил будильник на шесть вечера, так чтобы каждый вечер выходить на поиски самого модного местечка, познакомиться с какой-нибудь красоткой, и больше не видеть свою кровать до конца следующего рабочего дня.

Ну, если только не для восстановления сил.

Рискуя показаться самоуверенным (кхм), я отдохнул достаточно.

Секс — мой спорт. По крайней мере, был, пока она не провальсировала через студийную дверь и не натянула наушники на свою голову.

К ее чести, это были ее собственные наушники, и ее голова не была отвратительной или что-то подобное. Жаль, что в этой голове сидит самый злой и коварный мозг, какой только известен человечеству.

Плюс ко всему, она разработала своего рода феромон, подавляющий ЭСВ 1 , который следует за мной повсюду. Я не занимался сексом… слишком долго.

Честно говоря, я не следил за временем.

Ну, вообще-то, следил.

Прошло два месяца.

Каждый раз, когда думаю об этом, я впадаю в депрессию.

Вероятно, я должен указать свое имя где-то здесь. На всякий случай, если меня найдут мертвым от переизбытка тестостерона и мое тело будет высушенным, жалким и неузнаваемым.

Я Так Морган, и я все время забегаю вперед.

Глава 1

*Жизнь прекрасна*

Тап. Тап-тап-тап-тап-тап-тап.

— Ты прекратишь?

Господи. Конечно, он не слышал меня, ведь Майло настоял на том, чтобы надеть наушники на оба уха, вместо того, чтобы оставить одно открытым, как все остальные в мире радио.

Добро пожаловать в мою жизнь. Я — ди-джей утреннего шоу на рок-станции номер один в Лас-Вегасе — KLVR. И я собираюсь опрокинуть кофейник с горячим кофе на ноутбук своего соведущего, если он не прекратит эту чертову игру на бонго. Это бы пошло на пользу обществу. Серьезно.

Возможно, в следующую музыкальную паузу. Единственный кофе, находившийся у меня под рукой, это эспрессо из яванских темных зёрен, которые мы держим в студии, и я не хотел бы тратить свой кофе на его промежность.

Между прочим, я целиком и полностью гетеросексуал. Просто уважаю кофе.

Встречайте моего утреннего соведущего — Эмилио «Майло» Шмидт. Если бы меня звали Эмилио, я бы тоже использовал псевдоним. Хотя «Майло» не намного лучше.

И его ежедневное постукивание по стойке сводит меня с ума, сегодня он делал так даже тогда, когда микрофоны были включены. Слушатели по всему Лас-Вегасу, вероятно, подумали, что у них проколы в шинах.

Я бросил ручку ему в голову.

Ха!

— Какого Сэма Хилла ты это сделал?

И вот вторая причина, почему он меня бесит: этот парень никогда не ругается. Это неестественно.

Я указал на него пальцем и сказал:

— Твое постукивание идет через микрофоны. Прекрати, блядь.

Он открыл рот, скорее всего, чтобы высказать мне за бранное слово, как я тут же прервал сводку о пробках на дорогах и приблизил его эфирное время.

— Ты в эфире через три, два, один.

Я начал считать в обратном порядке, загибая пальцы, и включил микрофон, чтобы отрезать его реплику. Он стянул свои наушники после моей атаки ручкой, и сейчас боролся, чтобы натянуть хотя бы один из них обратно. Было утро пятницы, а это означало, что все жители пригородной зоны уже сломали мозг, думая о своих предстоящих выходных. Список планов был такой же длинный, как и каждую пятницу.

После того как он закончил, я взял на себя чтение списка радиопередач на уик-энд, которые спонсирует наша станция. Я был в конце списка, когда Большая шишка просунул голову в нашу кабинку и молча помахал Майло, чтобы тот следовал за ним.

Босс был похож на взбешенного бульдога (на самом деле, его обычное выражение лица). И я был просто счастлив, что не являлся тем, на кого он хотел рявкнуть. Майло кивнул, выключил свой микрофон и встал, чтобы последовать за ним… а затем резко дернулся назад из-за шнура своих наушников. Тупица забыл их снять. Было тяжело не засмеяться в прямом эфире. Как только начался трек, я выключил свой микрофон.

И вот тогда расхохотался.

Бедняга. Интересно, кого он так разозлил, что вынужден идти наверх и быть съеденным заживо. Билл Калани (так же известный как Большая шишка) — глава местного отдела радиостанции «Облака», и обычно ему не было дела до нас, батраков в кабинке. Майло крупно облажался.

Несмотря на то, что Майло обычно меня раздражал, он достаточно неплох, чтобы я мог посочувствовать ему, когда он спустится назад. Ну, или помочь упаковать его вещи в коробку.

Я поставил в очередь еще пару песен, проигнорировав список заявок, и нашел список рекламы на уик-энд. Если я действительно не хотел показываться здесь в течение следующих двух дней, то должен был как можно скорее доставить свою задницу в производственное помещение, чтобы сделать предварительную запись смен на выходные.

Сейчас открою вам маленький секрет. В выходные на радио нет ни души, только конечно, если нет конкурсов, интервью со звездой или удаленного вещания какого-нибудь агента по продаже автомобилей. Иногда ди-джеев нет на станции даже в их будние смены. Здание может быть совершенно пустым, за исключением руководителей, приемной, и парня, который заполняет торговый автомат. И вы никогда не узнаете об этом.

Исключение составляют утренние и вечерние шоу в будние дни. Те из нас, кто берут на себя эти смены, всегда в здании. И я должен сказать вам, что эти утренние ди-джеи по-настоящему любят свои города, встают в несусветную рань и к шести утра уже ясно соображают.

Признаю, я большой поклонник Вегаса.

Никогда не хотел бы жить в другом месте, кроме Вегаса. Люди дружелюбные, женщины же еще более милы, и всегда есть ощущение, что происходит нечто захватывающее. Забудьте о том, что Нью-Йорк — город, который никогда не спит. В Лас-Вегасе, если вы некоторое время пробыли в казино, можно легко потерять связь с реальным миром. И ни в коем случае не выглядывайте наружу, чтобы проверить это… Стрип светится так ярко, что, даже выйдя к парадным дверям, не поймешь — день сейчас или ночь.

Снова говорю бессвязно. Что ж, ничего не могу с собой поделать. Вегас — моя возлюбленная, единственная, кто всегда была со мной. Я вырос здесь, и это прекрасно.

Что заставляет меня задуматься, почему Брюс — утренний ди-джей на нашей дочерней станции «Пульс», решил оставить Вегас. Ради Солт-Лейк-Сити — Богом забытого места. Там много снега и мормонов, которые так же известны как анти-веселье, и, самое важное, рынок там меньше. Ради всего святого, это огромный шаг вниз! Он получил неделю на то, чтобы уйти. Я ничего не слышал о его замене.

Может быть, они просто уменьшат штат утренней команды «Пульса» до дуэта… Кто знает, в течение последних нескольких лет сокращение расходов и персонала в этом бизнесе вышло из-под контроля. За исключением крупных денежных рынков, таких, как Вегас. Это наши трудолюбивые задницы приносят большие и блестящие доллары радиокомпании «Облака», которая держит небольшие станции на плаву. И я — самая большая дойная корова в этом городе. Станции в Денвере и Де-Мойн должны поблагодарить меня, за то, что у них по-прежнему есть работа.

Так что, я не скромняга. Но могу им быть. Все, что я делаю на публике (ну почти, но я разрешаю вам смотреть…), все это отражается на станции, и я получаю доход от рекламы. И если это делает меня чуточку самовлюбленным, так тому и быть. Есть люди в этой стране, зависящие от того, опозорюсь я или нет.

Если только это не намеренно.

Это как целоваться в будке для поцелуев на ежегодном пожертвовании средств больным раком в Та-Тас. Я люблю сиськи. Так что, когда мне предложили взять эту смену, я не слишком задумывался, поднял гонорар и наносил красную помаду перед каждым поцелуем, потому что именно так мог оставить след. И это была жертва с моей стороны, потому что я ненавижу помаду.

Если, конечно, она не нанесена на другие мои части тела. На мой член.

Ой, да прекратите. Я парень. Знаете, однажды мой член объявится.

Он мое самое ценное владение.

Второе, конечно, моя «Камри» — гибрид. Что, удивлены, что у меня гибрид? Так более экологично, а я люблю чистый воздух. Он имеет колоссальное значение в моей профессии.

Итак, вернемся к моему члену.

Мои глаза здесь, милые. Вы продолжаете пялиться, и он захочет сделать больше, чем просто сказать «привет». Он может ожидать рукопожатия. Или поцелуя, а возможно и массажа…

Дерьмо. Когда становится весело, возвращается Майло и у него коробка. Настало время быть сочувствующим напарником.

Погодите-ка… Он усмехается. И подпрыгивает. Уверен, Майло — гей. Несмотря на его подружку.

— Я получил ее! — практически закричал он, когда сметал свои наушники и коллекцию игрушек из «Хэппи Мил» в коробку. Я ненавидел эти игрушки, и рад, что больше их не увижу, но что за херню он нес?

— Что за бред ты крикнул?

Он осмотрел комнату, чтобы найти вещи, которые так и кричали: «Майло!».

— «Пульс»! Я займу место Брюса, начинаю в понедельник утром. Они хотят, чтобы он представил меня как нового основного ведущего, так что я буду в «Команде» после сегодняшнего дня.

Отлично. Он будет одним из трех, а я буду летать соло. Не то, чтобы я был против, но это означало, что мне придется быть повнимательнее и делать все, чтобы сократить время наблюдения за людьми за пределами студии. А также насколько коротки юбки у этих людей. У Лорель из отдела продаж парочка отличных ног, которые я хотел бы видеть обвитыми вокруг своей талии.

— Поздравляю, но мне кажется, ты ненавидишь Топ-40?

— Я просто сниму свои наушники. Никто не говорит, что я должен слушать то, что играю.

Значит, для них он снимет оба наушника, а для меня не мог и одного? Я что, собачье дерьмо на его обуви?

Майло подпрыгнул на месте. Да, серьезно.

— Так что, мы теперь будем друг против друга? Прямая конкуренция, приятель?

Приятель? Он действительно использовал слово «приятель» в предложении?

— Не ненавидь меня, когда я надеру тебе задницу. С соведущим или без, — сказал я.

— О, у тебя будет один. Пока я был в его офисе, БШ разговаривал по телефону с каким-то Дженсеном. Судя по всему, парень задерживается и его не будет в городе до следующих выходных. БШ сказал ему прибыть точно до половины шестого, так что ты можешь впустить его, пока ему не выдадут карту доступа.

Получается, у меня не было права выбора соведущего. Фигурально. Ну, я надеюсь, этот парень любит рок-н-ролл и женщин. Если нет, у нас не будет тем для разговора вне эфира.

Черт, я не знаю, сколько мы должны говорить в эфире, по крайней мере, в первый день. Как, черт возьми, я должен развлекать слушателей светской беседой, когда встречу этого парня всего за пять минут до эфирного времени? Но я профессионал. Я могу импровизировать наравне с лучшими.

Глава 2

*99 проблем*

Оглядываясь назад, могу сказать одно: все выходные были какими-то расплывчатыми. Хотя я в основном был трезв. Как вы уже знаете

Ситуация на работе конкретно достала меня. Не то чтобы я не мог справиться с шоу в одиночку, нет, я могу. До моего нынешнего утреннего выступления на KLVR я всегда брал на себя смены после полудня, где говорил со стенами и смотрел в холл, глядя на юбку, которая была слишком микроскопической для рабочей обстановки. На моей прошлой радиостанции была одна секретарша, которая всегда одевалась чересчур вызывающе…

Она мне действительно нравилась.

На скорую руку, за час, я забил все свои передачи на выходные и пошел домой спать до заката с Литой, моей дворнягой полу-лабрадором. Она всегда занимает большую часть кровати и пытается спихнуть меня с подушки. Но знает, что я считаю ее своей самой любимой девочкой, поэтому ей практически все сходит с лап.

После вечерней пробежки я привел себя в порядок и отправился наслаждаться ночной жизнью Вегаса. Первая остановка была обязательной: «Пульс» собирается в Pure, ночном клубе во «Дворце Цезаря 2 », и там ожидают всех талантов радиоэфира «Облаков».

Слышите? Это главная тема из фильма «Челюсти».

Мало того, что клубная музыка и техно взрывали мне мозг, будто ногти, скрипящие по школьной доске, так еще вдобавок там присутствовал один человек, с которым я очень надеялся не столкнуться.

Я почти закончил со своими обязательными тридцатью минутами в Pure и поглядывал в сторону выхода. Ни одна из откровенно перестаравшихся женщин не привлекла моего внимания настолько, чтобы заставить меня остаться. Кроме того, Pure был больше рассчитан на туристов, чем на местных жителей. И если бы я подцепил красотку, находившуюся в отпуске, велика вероятность, что она захотела бы провести со мной все свои оставшиеся ночи, словно я ее дружок на время отпуска в Вегасе. А я никогда не подписываюсь на большее, чем один раунд секса.

Я не завожу отношений. Я, как город, в котором живу — развлекаюсь в течение ночи или недели, но все это несерьезно. Перемещаясь из клуба в клуб на Стрип, я вспоминал ночи, когда скакал на матрасах более чем с одной красоткой.

Я верю в разделение наслаждения.

Прекратите закатывать глазки. У вас растечется тушь. Или смажется карандаш, или еще какая херня, которая обычно случается с макияжем.

Где я остановился? Ах, да, рассказывал о своем члене.

Ну, потому что вы понимаете, я парень, и все такое.

В редких случаях я встречал женщину, или, может, двух, которые требовали немного большего количества времени для полного исследования. Ни для одной не нужно было больше одних выходных. Я имею в виду, что вы все одинаковые, просто варианты размещения деталей разные.

— Спартак!

Господи, позволил себе немного расслабиться, и посмотрите, что произошло.

Я повернулся на голос, пока это слово не прокричали еще раз, и столкнулся с его обладательницей, маленькой брюнеточкой, которая, к счастью, крепко стояла на своих шпильках. Еще бы. Она одевала их почти каждую ночь в течение многих лет.

— Ты собирался убежать, не сказав и «привет»?

— Никогда. Привет, мам.

Теперь вы знаете мой единственный секрет. И видит Бог, если вы расскажете хоть одной живой душе от чего пошло сокращение моего имени — Так, говорю серьезно, я выслежу вас и убью. И каждого, кому вы скажете. Пустыня за пределами Лас-Вегаса огромна и в основном не исследована. Имейте это в виду.

— Я как раз шла проверить кассиров на входе. Почему бы нам не пройтись вместе?

Это не было просьбой. Моя мать была опорой «Цезаря» на протяжении тридцати лет, и пока слова произносились сладеньким голосом, я знал, что лучше повиноваться. Это было ее делай-это-или-вон-за-дверь отношение, благодаря которому она стала самым молодым менеджером в истории компании, и я уверен, позволило ей терпеть меня. Если верить ее словам, я был сущим наказанием.

Что также объясняет, почему она развелась с отцом. Она ожидала, что он будет приносить деньги в дом, а он хотел тратить все на азартные игры, просаживая ее зарплату. Она была непреклонна, и он переехал куда-то в Колорадо. Я не слышал о нем уже много лет.

— Конечно, мам, я буду твоим телохранителем. Но почему ты не воспользуешься трубой?

Много лет назад в казино были установлены пневматические системы труб для денежных хранилищ и размена — они работают, чтобы охранять все те уязвимые наличные деньги от распространения по этажу.

— Я хотела оценить толпу у входа, и таким образом, сотрудники не будут знать, что я проверяю их.

— Хотя это так и есть.

Она ухмыльнулась и продолжила идти.

После того как я оказался около дверей, у меня не было никаких оснований возвращаться обратно и подвергать свои уши этому адскому шуму внутри. Или снаружи. Здесь стояли гигантские колонки, и мне кажется, что музыка играла даже громче, чем в клубе.

Я обнял маму на прощание, и даже на каблуках ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы поцеловать меня в щеку. Я до сих пор удивляюсь, как кто-то такой высокий, как я, произошел от такой миниатюрной женщины, как она. Вы никогда не подумаете, что мы как-то связаны, если только не сравните наши глаза. Они, словно из самого синего льда, но у нее — как будто прокалывают тебя насквозь. Или, может, мне так кажется лишь потому, что я был жертвой этого взгляда чертовски часто.

Я приехал к Hard Rock, чтобы посмотреть какие группы играли внутри. Я не узнал ни одного из имен, но никто из них не играл техно, так что это было хорошо.

Так какая сексуально привлекательная женщина заинтересует меня сегодня вечером? Темноволосая? Блондинка? А, может, огненно-рыжая? Я схватил пиво и начал рассматривать тела, двигающиеся на танцполе.

По танцу женщины можно понять, какова она в постели. Она стесняется и едва движется? Пропускаем. Дикая, неуклюжая и восторженная? Я не хочу потерять яичко, так что пропускаем и ее. Та, которая находится посередине этих крайностей — именно такую я и ищу.

А вот и она. Волосы до плеч, темнее, чем мои собственные, коротенькая юбочка, прикрывающая попку, с которой я был бы не прочь съесть свой завтрак, покачивающуюся ровно в такт музыки. Оригинально, но не слишком странно двигает руками, посягая на пространство других людей, делая его своим собственным. Мне плевать, как выглядит ее лицо, все женщины красивы по-своему. Худышки или пышечки, высокие или низкие, у меня нет определенного типа женщин.

Она взяла почти полупустую «Корону» с барной стойки, и, выпив, поставила обратно, оставив в бокале лишь исчезающую пену и кусочек лайма.

Хотелось бы надеяться, что она здесь не с компанией. Однако мне никогда не узнать этого, если я не поговорю с ней.

Я покончил со своим пивом и махнул бармену.

Это так ужасно, когда обладательница такой попки страдает от жажды.

Меньше чем через минуту я держал бокалы с «Короной» и играл в мальчика-водоноса.

Я подошел к ней сзади и наклонился, обхватывая рукой ее талию и ставя пиво на стойку рядом с пустым бокалом. Она подпрыгнула, когда моя грудь коснулась ее спины, и повернула голову так быстро, что если бы я был ниже, то прямо сейчас сидел бы со сломанным носом.

Ее раздраженный хмурый взгляд смягчился, когда она увидела мое лицо. (Я часто вижу такое). Рукой я удерживал ее пиво, и она откинулась назад на мою вытянутую руку.

— Ты новый официант?

— Зависит от того… — ухмыльнулся я, — ты даешь хорошие чаевые?

— Насколько мне известно, я даю… хорошие чаевые, — сказала она, выгибая бровь и глядя на меня полными похоти глазами. Я хорошо знал этот взгляд.

— В таком случае, я буду твоим официантом. Всю ночь.

Ее звали… хотя, на самом деле, это не имеет значения. Я честно не могу вспомнить. Я уверен, она говорила мне свое имя, но даже трата одной клетки головного мозга для его запоминания не стоила того. Ее кандидатура, безусловно, рассматривалась только для траха, без всякой возможности орального секса. Если это делает меня кобелем — ну и пусть. Она, казалось, не возражала, когда я называл ее сладкой, малышкой или красавицей. Она знала мое имя, хотя я ей его не говорил. Теперь каждый, кто покупает продукты в этом городе, вероятно, узнает меня, так как в настоящее время я смотрю на них с обложек журналов на стойке у касс.

Конечно, это означало, что мы поедем к ней. Нет, я не боялся, что люди узнают, где я живу. Просто немного волновался о том, что женщины, с которыми я был голым и чьи имена я не помню, будут знать, где мой дом. И так как это дом, за который я плачу ипотеку, я не могу просто так взять и уйти, если какое-то очередное приятное развлечение станет одержимой или решит, что ей суждено стать миссис Так Морган.

Честно говоря, мысль о том, что у кого-то может быть такой статус, кажется мне отвратительной.

Но вернемся к моему члену и его спелеологической экспедиции 3 .

Мы в основном пили и танцевали, она крутилась на молнии моих брюк. И когда трение ее попки о мой стояк показалось нам достаточным, я купил ей пива, и она предложила, чтобы я следовал за ней в ее квартиру «выпить на ночь по стаканчику».

Отлично.

Когда мы добрались до ее жилого комплекса, она припарковалась на стоянке для жильцов, я — на месте для посетителей. Между делом я проверил свой бумажник на наличие презервативов и вышел из машины. Она ждала под фонарем и что-то крутила на своем указательном пальце. Подойдя ближе, я увидел, что это были ее трусики.

Мы с трудом добрались до ее квартиры.

Я делал все возможное, чтобы сдержаться. Мы зашли в лифт, и, перед тем как двери закрылись, я толкнул ее к задней стенке лифта.

Одной рукой провёл вверх по ее бедру, другой рукой притянул ее к своему стояку, одновременно языком исследуя ее миндалины.

Слава Богу, поездка была недолгой, потому что к тому времени, как лифт остановился, дамочка уже расстегнула мою ширинку. Если бы она жила на двадцатом этаже, один из этих презервативов уже увидел бы дневной свет. Или свет фонаря над головой.

Оказывается, я ошибался по поводу орального секса. У этой дамочки были некоторые навыки.

К рассвету ее веки припухли, а я был измотан. Я натянул одеяло до подбородка, поблагодарил ее за фантастический вечер и поцеловал на прощание.

Я не уверен, спала ли она, когда я закрывал за собой дверь.

Жаль разочаровывать вас, но честно говоря, я не помню деталей. Как только секс заканчивается, он забывается так же легко, как и женщина, с которой он у меня был.

Я проспал до рассвета и в субботу вечером повторил приключение, имевшее место в пятницу. В этот раз девушку звали Очаровательная красавица, у неё были рыжие волосы и очень обтягивающие джинсы с очень низкой посадкой.

Глава 3

*Танцуя в одиночестве*

Счастливое, вечно любимое мною утро понедельника. Моя смена прошла быстро, поскольку я не мог заниматься ерундой, пока играла музыка. Мне надо было просмотреть интересные записи из новостей, которые заставили меня задаться вопросом, о чём, черт возьми, люди думали. Я должен был сам достать сводку о ситуации на дорогах, потому что утренний разносчик взял отпуск по болезни. Было множество объявлений о предстоящих передачах, которые необходимо было прочитать во время рекламных пауз, но некий истребитель деревьев решил напечатать каждый на отдельном фирменном бланке, а затем перемешать стопку бумаг так, что некоторые лежали задом наперед или вверх ногами.

Я столкнулся с Майло в холле, когда шел забирать свою окончательную сводку с дорог. Он выглядел счастливее, чем когда я видел его у себя в кабинке. И сообщил, что у «Утренней Команды» сегодня был настоящий бунт, они забывали включать музыку, так как были слишком заняты, говоря и принимая звонки.

Быть интересным в одиночку — это истощает.

Закончив с эфиром, я решил попытаться поговорить с БШ о своём соведущем. Шеф был на совещании по сбыту. Я решил дождаться его, и, так как боролся со сном, решил выпить приличный кофе в студии KLVR. И пообедать со Скотом, который продолжает вести эфир после меня с десяти до трёх дня.

Скотт — наш музыкальный директор, и существует нечто вроде правила компании, что все музыкальные директора радиостанций работают в полуденное время, так чтобы иметь возможность принять все эти звонки-запросы в обеденные часы. Что позволяет эффективно сократить объём их работы в два раза. Слушатели говорят парню, какие песни они хотели бы услышать, и он записывает запросы. Смешивает с достаточно новыми релизами, и та-дам — у вас есть плейлист. Чтобы быть хорошим музыкальным директором нужны лишь отличная память и разборчивый почерк.

Когда я вошел в кабинку, Скотта не было, но играл Элтон Джон и его «Похороны для друга» . Семиминутные песни, подобные этой, предназначены в основном для ди-джеев, чтобы отойти в уборную, и я уверен, что он был именно там.

Я налил остатки из его чайника себе в кружку, и это мне немного помогло. Скотта до сих пор не было и я начал разбираться со стопкой анонсов, потому что теперь они перемешались еще больше, чем когда я их получил.

Когда мы с моей кружкой с бодрящей жидкостью поднялись на верхний этаж, я узнал, что босс закончил совещание и ушел на следующее.

Я жадно допил остатки кофе и принес кружку к моей машине. Не для того, чтобы избежать кабинки, где Скотт сражается с туалетной бумагой (я слышал его по всему холлу), а потому, что эта кружка из-под кофе ужасно воняет и ей необходима дезинфекция в посудомоечной машине.

Оставалось ещё четыре дня, чтобы узнать, кого босс назначил мне.

Во вторник и среду было легче (скучающий ночной ди-джей порезал все анонсы и напечатал их на двух листах бумаги), но я все еще не смог попасть к Большой шишке.

Если бы я думал, что он видит во мне нечто большее, чем бездонный банкомат (или имеет, по крайней мере, смутное представление как я выгляжу), я бы серьезно задался вопросом: не избегает ли он меня? Так что я оставил его секретарю записку, в которой говорилось, что было бы неплохо, по крайней мере, знать имя моего нового соведущего, дабы в понедельник утром впустить правильного парня.

Клубы вновь открылись в среду ночью, и Лита знала мое расписание. Она получила все мое внимание в первой половине недели, а клубы и женщины получили вторую половину. Она только немного скулила, когда я уезжал.

Как только моя машина практически на автопилоте повернула к неоновому горизонту, я почувствовал укол совести за то, что вновь оставил ее одну. Завтра я пропущу клубы (четверги все равно обычно непредсказуемы) и возьму ее в парк, до заката поиграть во фрисби.

Теперь, когда моя совесть была удовлетворена, наступило время для моего удовлетворения. Среды всегда такие… Три дня я был мистером Домоседом, поэтому теперь мои яйца посинели как никогда раньше, и я был чертовски возбужден. Необходимо было найти мягкое и уютное тело, чтобы выпустить пар. Тем более завтра я решил побыть монахом.

В клубе Bourbon Room в «Венеции 4 » я нашел развратную блондиночку.

А в четыре часа утра отправился домой, чтобы смыть ее чересчур сладкий парфюм и выпить чашечку кофе, прежде чем начинать будить этот город.

Когда я пришел на работу, на двери моей кабинки висела записка. Все, что в ней было написано — «Дженсен МакКензи». Хотелось надеяться, что это имя моего напарника, а не высокоинтеллектуальная юридическая фирма, услугами которой пользуется станция. Я не хотел думать, что по какой-то причине оказался в полном дерьме.

Я использовал свободные минуты во время смены, придумывая новые названия для утреннего шоу. «Так и Дженсен» звучит как марка уличной одежды 5 , «Морган и МакКензи» не только труднопроизносимо, но еще и похоже на название бухгалтерской фирмы. Как жаль, что моего нового партнера зовут не Дженнифер МакКензи… «Так и Джен» неплохо звучит.

Возможно у БШ и корпоративный мозг, но он не настолько глуп. Он никогда бы не нанял женщину для работы в моем шоу. Это как запустить золотую рыбку в аквариум, полный пираний.

Новые названия для нашего утреннего шоу должны были послужить хорошим вариантом наладить контакт с Дженсенон МакКензи, который придет в понедельник утром. Я надеялся, что ему понравится новый псевдоним. Не хотелось бы проводить пять дней в неделю с мудаком.

Я проснулся раньше обычного, и мы с Литой смогли провести немного времени в парке. Должно быть, бедная собака забыла, как бегать. Она была такой дикой и возбужденной, что врезалась прямо в брюнетку, вышедшую на вечернюю прогулку. Лита разбила шагомер бедной девушки.

Что я компенсировал ей поздним ужином.

И вылизал ее маленькую киску на десерт.

Из-за того, что наша ночь закончилась так рано, мы назначили следующее свидание на пятницу. В первой половине дня ей нужно было на работу, так что мы договорились на вечер, а точнее полночь. Я не знаю, почему она заинтриговала меня. Она забавная и умная, как и многие женщины, которых я знаю.

Уверен, это только потому, что у нас не было настоящего секса. Пока.

Я вернулся домой с ее именем, застрявшим у меня в голове, и ее номером в своём телефоне. Необычно? Именно так. Ее имя Мона 6 . Рискую перехвалить себя (ох, черт с ним, я знаю, что хорош), но я сделал так, чтобы она соответствовала своему имени.

В пятницу мы танцевали и выпивали в Hard Rock, потом переместились к ней домой и предались оральным утехам. В субботу я остался, мы пили вино и трахались, как кролики.

Потом, когда ей нужно было уходить, она испортила вечер, спрашивая о моих планах на воскресенье. Я сказал ей, что у меня уже есть планы (задний двор сам себя не покосит). В воскресенье утром я сделал экстренный звонок своему постоянному флористу и заказал быструю доставку. Он отличный парень и уже знал, что мне было нужно и что должно быть в записке.

Дюжина желтых роз с запиской, в которой я благодарю ее за незабываемые выходные и прошу прощения за то, что наши отношения не сложились.

А их точно не будет.

Потому что они мне не нужны. Частая смена партнёрш просто отлично подходит мне. Никакой скуки.

Я рад, что не дал ей номер своего мобильного.

Воскресенье прошло как обычно — тренировка, работа в саду и стирка.

Прекратите хихикать. Стиральные машины для мужчин совсем не загадочные существа. Все просто: когда поблизости есть женщина, существует множество дел, которых можно избежать, если намеренно делать их неправильно или плохо. Загрузка посудомоечной машины в обратном порядке, размещение чашек и кастрюль в неположенных местах (я усовершенствовал этот трюк с собственной матерью). Превращение всех вещей в сушилке в одежду для малыша (именно это не работает — она заставила меня носить розовое белье и слишком короткие футболки) и огромное количество других дел.

Мы поступаем так совсем не потому, что мы сексисты 7 . Честно? Нам просто лень заниматься этой скучной херней. Если надо сделать что-то на улице, да ещё и с помощью электроинструментов или громких бензиновых двигателей? Мы здесь. Но только скажите мне сделать пару стежков на собственных штанах, на которых разошелся шов, и я возьму скотч.

Он продержится еще несколько стирок.

Я не могу вспомнить ни одну вещь, которую нельзя залатать полоской скотча.

Глава 4

*Просто девушка*

В понедельник утром я приехал на радиостанцию в пять пятнадцать. А к шести обнаружил одну вещь, которую не может исправить скотч.

Разве что, мне следовало использовать целый рулон.

Но, опять же, я забегаю вперед.

Дженсен МакКензи, кажется, с самого начала производит на меня такой эффект.

Начну заново.

В понедельник утром я приехал на радиостанцию в пять пятнадцать. С намерением поприветствовать своего нового друга и соведущего чашечкой свежего кофе, так как пиво и горячие крылышки на рабочем месте не приветствуется. Кроме того, дома у меня закончился весь яванский кофе, и я не смог найти свою резервную пачку.

Я зашел через черный ход, которым мы пользуемся в нерабочее время, и увидел, что кто-то смотрит через тонированное стекло двери, держа руку над глазами, чтобы уменьшить блики от верхнего света.

Волосы до плеч, невысокого роста, штаны защитного цвета, худи и белые кроссовки. Я подумал, что это один из подростков-панков, которые приходят к нам на парковку покататься на скейтборде. Он, скорее всего, пытался посмотреть, есть ли внутри кто-то, кто может его остановить. Слишком рано для ученика старшей школы, но эй, это же Лас-Вегас.

— Эй, пацан!

Фигура выпрямилась и медленно повернулась.

Я сразу отметил внушительную грудь, заметную под расстегнутой толстовкой с капюшоном. Ох, успокойтесь. Парни замечают такие вещи. Кроме того, футболка обтягивала ее вплоть до бедер.

Боже. Напомнив себе, что я пялюсь на подростка (пусть и чрезмерно развитого), я посмотрел ей в лицо.

Но затем подошёл достаточно близко и увидел, что девушка была молода, но определенно не слишком. С большими глазами и острым подбородком она была похожа на скейтера-эльфа. Особенно когда поджала губы, глядя на меня.

— Станция откроется в восемь. Ниже по улице есть «Старбакс», можешь посидеть там, пока не придет администратор и не выдаст тебе то, что ты там выиграла.

Эти поджатые губки растянулись в широкой улыбке. Она откинула голову назад и рассмеялась богатым, насыщенным смехом, который почему-то показался мне бархатистым.

Или, может быть, это потому, что ее хриплый голос ввел меня в совершенное оцепенение.

Я стоял в нескольких шагах от двери, не желая проводить своим пропуском, в случае, если она попытается проскочить внутрь под моей рукой. Я также был не совсем уверен, что хочу закончить этот странный разговор. Несмотря на то, что говорил лишь я.

Девушка перестала смеяться и сказала:

— Я должна встретиться здесь с одним парнем.

— Здесь? В такую рань? Малышка, кто бы это ни был, это не очень-то безопасно.

Может быть, следовало предложить ей подождать внутри. Солнце еще не поднялось, а она была маленькой милой девчушкой.

— Мне сказали, что он достаточно безопасен, если мои вещи все еще на мне.

Я просто продолжал пялиться на неё.

— Я ищу Така Моргана. Скажи, он действительно такой кобель, как о нем говорят, или слухи преувеличены?

Мои мозги не соображали без своей привычной чашки кофе. Я спал с этой женщиной? Она здесь ради шантажа? Или еще хуже, пришла сказать о моем отцовстве?

Ни за что. Я всегда предохраняюсь.

На худой конец, я бы мог быстро выскочить за дверь и отсидеться в своей машине. Если она здесь для того чтобы сказать мне о ребенке, будет менее неловко сделать это сейчас, а не тогда, когда придет администратор и станет свидетелем этого действа.

— Так Морган — это я.

Я протянул руку за какими-то документами, которые, возможно, она должна была мне отдать. К моему удивлению, она вновь засмеялась.

— Я знаю. У меня встреча с тобой.

Она взяла мою ладонь и пожала ее. Ее кожа была мягкой и теплой.

— Дженсен МакКензи.

У меня отпала челюсть. Скажи она мне, что мы с ней поженились, пока я спал, я и то удивился бы меньше. Ей пришлось приложить усилие, чтобы забрать свою руку назад. Я помню, что произносил какие-то звуки, но точно не был способен на связную речь.

— Смешно. Я-то думала, ты более разговорчивый собеседник.

Она подняла холщевую сумку, которую я не заметил рядом с ее ногами.

— Учитывая, что мы на радио и все такое, мы не должны пройти внутрь? Умираю, как хочу чашечку кофе.

Я убью своего босса. Он, кажется, не понимал, как легко в Лас-Вегасе найти киллера. Ну, я так слышал.

Я играл в Tour Guide, так как у нас было полчаса, пока кабинка не освободится. Когда мы зашли в диджейскую кабинку, она завизжала, увидев надпись «Добро пожаловать, Дженсен!». Розовые и белые шарики, и еще буква «О» в виде сердца. Неужели все, кроме меня, знали, что Дженсен — девушка?

Это не смешно.

И тут я задумался, а делают ли наемники скидки на групповой заказ?

Ее пропуск лежал на столе, там же была записка с просьбой принести фото для ламинирования.

Я украдкой поглядывал на Дженсен. После ее едких комментариев о моей репутации, я не хотел, чтобы она думала, будто я оцениваю ее. Чем я и занимался, но не так, как вы подумали. Я пытался прочувствовать ее (люди, прочь дурные мысли!), понять, о чем нам говорить в эфире.

Она едва доставала мне до подбородка. Она вообще была очень миниатюрной (кроме вышеупомянутой груди). И ее блестящие янтарные глаза казались еще больше под челкой цвета карамели, прикрывающей ресницы.

Она поставила сумку на стол и достала из нее гигантскую пару объемных наушников. Повесила их на шею, сунув штекер себе в передний карман, и сказала:

— Ты обещал кофе. Мой заряд бодрости истощается быстрее этим утром.

— Я сделаю. Готова увидеть кабинку?

— Я была готова всю неделю. Мне пришлось ехать на машине из Канзас-Сити, и это заняло некоторое время.

— Такая поездка занимает один день. Два, если едешь медленно.

Дженсен засмеялась.

— Четыре, если твою таксу укачивает во время езды в машине. Так что я добралась только вчера.

Я добавил «любит собак» в новый блестящий каталог под названием «Дженсен МакКензи», уже имевшийся у меня в голове. У нее официально появилось второе положительное качество. Угадайте, какое первое в списке…

— Сейчас с ней все хорошо?

— Он в порядке. Обосновался и, я очень надеюсь, не сжевал все коробки, которые я не успела распаковать.

Я услышал ее бормотание:

— То есть большинство из них.

Пока тарахтела кофеварка, Дженсен прошлась по студии, подняла сиденье на своем стуле, опустила микрофон насколько это возможно, а затем по какой-то причине выскочила в холл.

Она вернулась, размахивая кружкой с логотипом AC/DC.

У нас было пять минут до эфира, так что она налила себе кофе и добавила столько сахара, сколько не добавлял ни один из знакомых мне людей. Я спросил ее, о чем ей будет комфортно поговорить, и как она хочет, чтобы я представил ее.

— Обычно я представляюсь как Мак, но «Так и Мак» звучит как название комплексного обеда, так что я возьму Дженсен. Заставим их гадать, это мое имя или фамилия.

— Как насчет того, что я представлю тебя, затем ты немного расскажешь о себе, а потом свернешь на рекламу, которую нужно прочесть?

— Звучит неплохо. Ты следишь за музыкой или объявлениями, чтобы я знала, когда вступать?

Я взглянул на рекламку.

— Музыка. Три песни, а потом ты озвучишь первую сводку о ситуации на дорогах.

Дженсен прикусила нижнюю губу. Это было чертовски эротично.

— Что-то не так? — спросил я.

Она покачала головой и прекратила жевать свою губу, как будто это был ее завтрак.

— Ничего, что не исправит крепкий кофе.

Она сделала глоток из кружки и застонала.

Мой член сразу же встал по стойке смирно.

Я подавился собственным кофе и отъехал на стуле так далеко, как только возможно, чтобы скрыть свои колени. Дело было плохо.

Она склонила голову набок.

— Ты в порядке?

Я кивнул и начал делать вид, будто кофе пошел не в то горло.

— Есть идея. Готова поспорить, кофеин подействует быстрее, если я вдохну поглубже…

Она сделала глоток и вновь простонала, а у меня вся кровь прилила на юг. После такого я мог бы забивать гвозди дружком, живущим у меня в штанах.

Это были бы самые длинные четыре часа, если бы я не забрал кружку у нее из рук.

— Доброе утро, Лас-Вегас! И какое чудесное утро понедельника сегодня! Я уверен, вы помните, что всю прошлую неделю я был здесь в одиночестве. Что ж, у меня была уважительная причина. Довольно красивая причина, на самом деле. А сегодня давайте поприветствуем Дженсен на KLVR/Rock 108.

Она уже включила свой микрофон, и я кивнул, чтобы она начала говорить.

— Спасибо, Так. Меня зовут Дженсен, и я совсем недавно переехала из Канзас-Сити. Я всегда хотела провести отпуск в Лас-Вегасе, но у меня никогда не получалось. Так что вместо этого, я просто взяла и переехала сюда. Вегас фантастический, и я в восторге от того, что теперь являюсь часть такого города.

Она одарила меня улыбкой, прежде чем продолжила.

Честно говоря, понятия не имею, что еще она говорила. Потому что, святое дерьмо, ее голос в эфире был как у порнозвезды. Мягкий, на гласных слегка гортанный… в моих мыслях она уже лежала с закинутыми за мою голову ногами и этим голосом молила о пощаде.

Дженсен помахала мне, что за фигня? Ох, рекламные листы, которые она должна читать. Я показал губами «Прости» и передал их через стойку.

Я слышал, как возрастают наши рейтинги. Кто бы ее ни нанял, он был гением. И я собираюсь его убить, если переживу наш эфир, и моя мошонка не взорвется.

Дженсен была хороша. И, определенно, не первый раз в соведущих. Заканчивая читать, она начала опускать пальцы на своей руке, чтобы я смог сразу поставить песню, когда она достигнет нуля.

— Ты всегда такой отвлеченный?

Она усмехнулась и спрыгнула со своего стула и, что еще хуже, взяла свой кофе.

— Такого раньше не было. Прости. У тебя чудесный голос.

Я смутился? Да не бывать такому. Тяжело сосредоточиться, когда пульс отстукивает босанова в члене.

— Так что, я твоя первая? Миленько.

Она подмигнула мне поверх кружки и сделала долгий глоток кофе. С очередным стоном. Конечно же.

— Может оставить тебя наедине с твоим кофе? Никогда не видел, чтобы кто-нибудь так сходил с ума от кофе Bed & Breakfast.

Она вновь усмехнулась и, честно говоря, я не думал, что мог возбудиться ещё сильнее.

Но ошибался.

Господи.

— У меня немного болит горло. Думаю, слишком много кричала вчера вечером.

От последней фразы мой член чуть не взорвался.

Должно быть, я выглядел странно. Или так, словно задыхался, потому что она продолжила:

— На грузчиков. Они не объявлялись до заката. А потом пытались содрать дополнительные пятьсот долларов, потому как никто не сказал им, что мой кондоминиум двухэтажный, и, по-видимому, поднятие вещей по лестнице является отдельной услугой. Они сломали ножку моего дивана… тебе интересно все это слушать?

Не особенно. Но ее щечки, казавшиеся слишком бледными еще минуту назад, порозовели, а глаза обворожительно блестели. Мой пропитанный тестостероном мозг сразу же представил, как это лицо, вкупе с обнаженным телом, будет смотреться подо мной. Член пульсировал, и мне пришлось срочно поправлять его за стойкой, чтобы скрыть то, что происходило под молнией.

Еще один хриплый звук из ее рта, и я сломаю графин.

Так и прошло то утро. Клянусь, все, кто был в здании, заскочили поздороваться. Различные ведущие с братских радиостанций приглашали себя же в эфир, включая гостевой микрофон и фактически захватывая мое шоу. Реклама не играла даже близко к нужному времени, музыка была забыта, и я думаю, мы озвучили не больше одной сводки о ситуации на дорогах.

Я был невидимкой в собственной кабинке.

Но я мог понять желание встретиться с новой утренней девочкой. Она была очаровательной и милой, а я постоянно сжимал зубы. Я едва ли удостаивался взмаха руки или «Привет, Так». Можно подумать, эта толпа могла ослабить мою эрекцию. Но они задавали ей вопросы, и она продолжала отвечать своим голосом, который мгновенно отзывался у меня в штанах.

А потом мы поставили рекламу Виагры. Как уместно, что я услышал предупреждение об эрекции, продолжительностью четыре часа. Святые небеса, у меня могут быть необратимые повреждения. Скоро уже эти проклятые десять часов?

***

Я вернулся домой в рекордно короткие сроки, намереваясь сделать хоть что-нибудь со своим ниспадающим стояком. Хотя, не был уверен, что именно. Мастурбировать из-за своей новой соведущей было немного жутко. К тому же, я не был уверен, что именно испытываю к ней. Новость — не обязательно нравиться мужчине, чтобы он захотел тебя трахнуть. Он вообще может ненавидеть тебя. Слава Богу, к тому времени, когда я добрался домой, мой член наконец-то расслабился.

У меня и раньше бывало такое в юности, но сейчас ощущалось как удар кувалдой по моей мужественности. И как будто ударил сам Атлант.

Ходить было невыносимо. Я наклонился поприветствовать Литу, и резко поднялся, испытывая адскую боль. Так как я в любом случае собирался ложиться спать, схватил пачку замороженного горошка, кинул ее себе между ног и пополз (буквально) между простынями за пультом. Ни единого шанса, что я усну в ближайшее время.

Сюрприз, сюрприз. Шесть часов спустя я проснулся с кашей из горошка под левой ягодицей.

Горох с задницы? Никогда не буду есть его. Никогда. Поэтому я выкинул пакет в ведро.

Когда сегодня утром, в две минуты одиннадцатого, я пытался уйти со станции, Дженсен загнала меня в угол и пригласила на свою «распаковочную» вечеринку. Кажется, большинство народу со станции собиралось пойти туда.

Хорошо, на самом деле она не загнала меня в угол, я придержал для нее дверь, когда она выходила из кабинки, и она обернулась, когда я был еще в дверях. Тем не менее, я не знал куда бежать. И мой глупый рот говорил что-то о том, что знает, как починить ее диван. Надо было выбить себе зубы.

Так что теперь у меня в айфоне был номер ее телефона и адрес. Я прямо-таки чувствовал, как у меня чесались руки, так хотелось удалить эту запись. Я серьезно ожидал, что Сири 8 ревниво завизжит. Я проверил,

была ли эта информация еще там, а то вдруг нет, но… Вторая в списке на «Д».

Так что у меня не было видимой причины не идти.

Если не считать того, что я действительно не хотел появляться там.

Я чувствовал себя лучше и хотел сохранить это чувство.

Может быть, к тому времени как я выйду из душа, моя помощь уже будет не нужна.

Пока я отмывал вонь от раздавленного гороха и пластмассы от своей задницы, я придумал парочку возможных оправданий, почему не могу помочь ей.

И отверг каждое из них.

Ни одно из них не звучало правдоподобно. Я может и серийный сексоман, но никогда не говорил женщине откровенную ложь. Опустить какие-то кусочки и детали? Пожалуйста. Фильтровать, что говорю, и позволить им делать предположения? Конечно. Но я не говорю вещи, которые явно не соответствуют действительности. А так как я увижу Дженсен завтра утром, и следующим утром и так далее, чтобы я не придумал, оправдание будет выглядеть выдумкой.

Почти целый час размышляя над этой ситуацией, я решил позвонить и сказать, что чувствую себя не на все сто (это правда), и что мы увидимся утром.

Спустя три гудка она взяла трубку. Только я начал надеятся, что она не ответит, и стал придумывать, что сказать автоответчику, как ее «Алло?» убило эту надежду.

Черт.

Как от «Я не смогу прийти» мы пришли к «Какую пиццу ты хочешь?» загадка для меня.

***

— Это исправимо.

Я держал в руках ножку дивана, после того, как долго и мучительно откручивал ее.

Дженсен рылась в коробках в поисках тарелок для пиццы. Когда она посмотрела на меня, ее глаза снова заблестели. Слава богу, часть тела к югу от пряжки моего ремня была слишком истощена, чтобы реагировать.

— Эй! У тебя получилось!

— Они погнули металлическую часть с резьбой. Я уверен, что смогу выгнуть ее обратно, если держать с помощью плоскогубцев, но тогда испортится дерево.

Дженсен подошла ближе, неся набор тарелок, завернутых в полотенце. И клянусь, покачивала бедрами сильнее, чем раньше.

— Уверена, ты быстро управишься с этой деревяшкой.

Она ухмыльнулась и подмигнула, но мой неожиданный стояк удержал меня от ответных действий.

Она следила за мной в душе? Серьезно. Сегодня утром я боялся, что что-то сломалось, поэтому ради проверки состояния быстро передернул в душе под горячей водой, пока она не закончилась.

О, но она смотрела на диванную ножку, а не на мою промежность.

— Могу я взять это полотенце? — сказал я, протягивая руку. Дженсен посмотрела на меня так, будто прошлую мысль я произнес вслух. Хотелось верить, что это не так.

— Для чего?

— Замотать ножку, чтобы плоскогубцы ее не испортили.

— Ты гений.

Я не показывал виду, что использование полотенца для парней обычное дело. Позволю ей какое-то время думать, что я гений. Я могу справиться с этим.

Выпрямив ножку, насколько это было возможно, я собирался прикрутить ее обратно, пока она придерживала диван. Угол дивана приземлился ровно рядом с моей рукой.

— Дженсен! Ты что творишь?

Она откручивала заднюю ножку дивана.

— Зови меня Джен. Каждый, кто придумал закрутить ножку в полотенце, заслуживает неформального общения, — она помахала открученной ножкой. — Куплю новую.

Господи. Да она флиртовала со мной.

Возможно, у меня немного правил, но основным и наиболее важным было: не заниматься сексом с коллегами. И хотя один раз было исключение (она предупредила об увольнении за две недели, так что технически это не считается), но я никогда не стану нарушать это правило с сотрудниками и особенно с соведущими.

— Окей, Джен. И что мы делаем? — Пусть она истолковывает это как хочет.

— Мы поставим красивую ножку вперед, а некрасивую спрячем к стене.

Очко в мою пользу. Я ведь не хотел разъяснять ей это, мягко или как-то ещё.

Пока я устанавливал ножки обратно, Джен разложила пиццу по тарелкам. Я наблюдал за тем, как она кладет кусочки и да, ее попка была определенно выразительной, какой не была утром. Я протянул руку к тарелке с двумя кусочками.

— Ха. Это моя. Если хочешь второй кусочек, можешь использовать свои неплохо функционирующие ноги и сходить, взять себе еще.

— Вау!

— Что?

По крайней мере, мне показалось, что она сказала именно это. Ее рот был набит сыром.

— Ты. Ешь как нормальный человек. Обычно большинство женщин в компании парней питаются воздухом, а когда тех нет рядом, наедаются до отвалу.

Я откусил от своего куска.

— Когда я голодна, я ем. У меня с рождения быстрый метаболизм, — она глотнула содовой. — И проще не притворяться тем, кем я не являюсь. Особенно с тобой. Поверь, ты ещё увидишь, что порой по утрам я выгляжу не очень презентабельно.

— Сомневаюсь в этом. В случае если ещё никто тебе не сказал, ты великолепна.

Она замерла с куском пиццы на полпути ко рту.

— Я помню, кто-то говорил мне что-то такое сегодня утром. Спасибо. — Кусочек вернулся обратно на тарелку, она опустила глаза и начала изучать пол. — Но теперь ты должен знать, у меня кое-какие проблемы с будильником. Когда будем распаковывать вещи в спальне, увидишь, что я имею в виду.

— И в чем же они проявляются?

Она вздохнула:

— Они не могут меня разбудить. Мне приходится использовать три будильника, они звонят с периодичностью в минуту и разбросаны по моей комнате. И все равно я иногда могу проспать. И оно, — она подняла глаза и нарисовала круг в воздухе вокруг своего лица, — не всегда выглядит мило. А может быть даже пугающим.

Джен толкнула меня в плечо. И, чтобы вы знали, мой член не настолько и устал. Я повернулся, пытаясь придавить его. Сейчас не время Таку-младшему исследовать местность. И думать о ее спальне.

Внезапно мне в голову пришла несвязная мысль.

— А где твой пес? Я здесь больше часа и еще не видел его.

— Ангус? Я закрыла его в комнате наверху, когда уезжали ребята со станции. Он пытался убежать между их ног. Когда ты пришел, я как раз поднималась, чтобы выпустить его. Бедняга. Я совсем забыла о нем.

Она поставила тарелку на подушку и начала подниматься по лестнице.

Я чуть не подавился своей пиццей.

— Ты назвала таксу Ангус?

— Сам поймёшь, когда встретишься с ним, — прокричала она откуда-то сверху.

Внезапно на лестнице послышался лай. И он был громче, чем у других такс, которых я знал. Я увидел, как пес нёсся, словно Супермен, и, слетая с края лестницы, по-прежнему продолжал лаять как идиот. Затем он с визгом остановился у моих ног, виляя хвостом и глухо рыча, как будто был не совсем уверен, враг я или друг.

Он был гладкошерстной собакой красновато-коричневого цвета, низкий и элегантный, и выглядел как таксы на календарях из PetSmart 9 . Глядя на него было трудно поверить, что такой малыш способен издавать такой шум.

— Ты прячешь там еще одну собаку? — я окинул взглядом лестницу. Большая ошибка. Десять фунтов 10 шумного и маленького немца приземлились рядом со мной и украли остатки пиццы.

Пёс отскочил обратно на пол, и сыр оказался в его рту, быстрее, чем я успел среагировать.

Дженсен крикнула на него, и началось перетягивание моего обглоданного куска пиццы.

Пока что никто не победил.

— Ангус.

Я не повышал голос, но он понял, что я говорил серьезно. Малыш бросил корку и прижался к полу. Хотя в его случае это было почти не заметно. Он опустился лишь на дюйм.

— Вау, мне нужно выучить этот трюк. — Дженсен подняла корку и бросила ее в мусорный мешок. Ангус все еще стелился ковром.

— Он ужасно напористый, несмотря на размер.

Я похлопал по краю дивана и Ангус по-армейски подполз, тайком обнюхивая мои найки, прежде чем вновь разлечься на полу.

— Всегда таким был. Лает как гром, как будто говорит небу заткнуться. Синдром маленького парня.

***

Я никогда не увижу, как выглядит спальня Джен. Я оставался лишь на первом этаже, потому что найти ее кофеварку было гораздо важнее.

— Мне не нужны часы сегодня вечером. Ты разбудишь меня, — сказала она.

Я чуть не уронил стопку мисок, которые только что закончил распаковывать.

Она шлепнула меня по руке. Снова. Дженсен МакКензи — очень драчливая девочка.

— О, Господи, не в том смысле. Я хотела сказать — Так, позвони и разбуди меня в половину пятого.

Отлично. Я знал ее меньшего одного дня, а ей уже удалось оказаться в списке избранных контактов.

Разобрав две коробки с надписью «Кухня», мы так и не приблизились к нахождению мистера Кофе.

— Я не могу поверить, что ты не написала «кофейник» на коробке.

Дженсен поставила очередную коробку на гранитную столешницу.

— Думала, что запомню. Коробка была маленькой.

— Они все маленькие, Джен.

Она вздохнула и разрезала скотч на очередной коробке.

И тут раздался довольный возглас.

— Кофемашина?

Она кивнула, вытащила и смяла газету. Я вознес благодарственную молитву. Вся эта сцена казалась слишком семейной, так что мне отчаянно захотелось сбежать.

— Эй, Так? — спросила она сладко. Ох.

— Да?

— Я ненавижу просить… — сказала она.

— …но ты попросишь, — закончил я.

— Ну... У меня вообще нет кофе. Если тебе не слишком сложно….

И вот так я оказался в секции кофе в Vons 11 , мысленно избивая себя за то, что не спросил, какой именно сорт она хочет.

Я взял пачку кофе, от которого она почти кончила сегодня утром (черт подери эти воспоминания. Вниз, мальчик). И пройдя пару проходов, схватил пачку сахара. Необъяснимо, но я потянулся за литром «Халф-энд-халф» 12 , даже не зная, как оказался в молочном отделе.

Я напомнил себе, что она не моя любимая зверушка. А потом решил, что мне нужна спокойная и счастливая соведущая, и бросил коробку в корзину. Это не моя вина, что на моем пути стояла целая витрина «ПопТартс», и я закинул парочку в корзину.

Я обожаю «ПопТартс».

Дженсен визжала, несколько раз подпрыгнула на цыпочках, и обняла меня, и все это за печенье. Оказывается, она пока не покупала продукты. Я пошел домой, чувствуя, что должен был поцеловать ее в лобик, потому что она была чертовски очаровательна.

Нет, не очаровательна.

И совсем не сексуальна.

Это были бы просто слова благодарности, если бы не подпрыгивание ее груди, на которую я и смотрел.

Глава 5

*Теряя свою веру*

Во вторник с утра я был заторможен. Дженсен позвонила в четыре пятнадцать и сказала, что не спала всю ночь, заканчивая распаковку вещей. Хорошо, что она позвонила, иначе я бы задремал, пока смотрел фильм «Третий лишний» .

Мне нравилось это кино. Чертовски смешное, а в конце, когда девушка осознает свои чувства и возвращается к парню, она понимает, что не может его изменить.

Была уже примерно середина нашего шоу, когда я почувствовал, как что-то пошло… не так. Я пытался списать это на бессонницу перед понедельником и раздражительность. Слушая ее болтовню на протяжении двух часов, я поздравил себя с тем, что начал вырабатывать иммунитет к ее соблазнительному голоску.

Но.

Джен вела себя так, будто мы действительно знаем друг друга. Половина пиццы и распаковка кухни еще не делают нас друзьями. А также не дает ей права на все мои «ПопТартс».

Я ворчал (вне эфира) пока она болтала. И снова не мог дождаться, когда же пробьёт десять часов.

Она набросилась на меня, когда я придерживал дверь студии, чтобы она могла выйти:

— Не хочешь прийти на ужин около пяти?

Я, должно быть, все еще выглядел немного угрюмо, потому что ее голос слегка дрогнул и она объяснила:

— Просто чтобы поблагодарить за починку моего дивана.

Знаю, я был резок, когда сказал ей, что обычно сплю днем и не собираюсь нарушать собственное правило, но мне было все равно. Я устал. Мои яйца все еще болели. Или снова болели. Я не знал точно.

Среда была лучше.

Типа того. Сначала.

Дженсен отправила мне сообщение « Доброе утро » ровно тогда, когда я взял свой телефон, чтобы позвонить и разбудить ее. Спасибо, Господи, что мне не придется принимать едва теплый душ. Я был уверен, что подвергнусь этой пытке позже.

И снова она была на работе раньше меня. И как вчера, я возбудился прежде, чем услышал звуки ее смеха. Мне действительно нужно было узнать, где она парковала свой «Хайлэндер», чтобы я мог оценить, когда горизонт чист, а когда нет.

Да, мы оба водили гибриды «Тойота». Я отказываюсь объяснять это как-то еще, чем поднятием цен на топливо. Я не понимаю, как она могла что-то видеть из-за руля этого бегемота.

У меня все еще было пятнадцать минут, так что я свернул к своему пыльному столу и увидел ярко-желтую записку с верхнего этажа. Как и у всех. Как только я схватил листок, Майло промчался мимо и от всего сердца пожелал доброго утра. Я проворчал что-то в ответ, погруженный в чтение. Станция провела быстрое телефонное исследование в целях выяснения впечатления о двух утренних шоу.

Как и ожидалось, мои рейтинги были выше, чем у Майло. Что еще лучше, так это насколько его команда Топ-40 была втоптана в грязь. Наши с Джен рейтинги превосходили Майло почти в два раза.

Цифры были предварительными, но ведь они, черт возьми, были.

— Хэй, Майло, кто там спорил, кто кого переплюнет?

Я знаю, что я ухмыльнулся. Ничего не смог с собой поделать.

— Ну конечно, они переключают нас! Она новенькая, и этот ее сексуальный голосок… они все фантазируют о том, как она выглядит.

Я с подозрением взглянул на него. Слушатели могли думать так о Дженсен. Мне было позволено думать, что она как звуковое порно. Но Майло ни в коем случае не имел права так думать. Она — моя соведущая.

А он больше нет.

Что за херня? Я чувствовал, что защищаю Дженсен, но был уверен, она мне даже не нравится.

Она была слишком предсказуемой, чересчур жизнерадостной, чрезмерно дружелюбной и чертовски счастливой.

Я заметил, что записка Джен до сих пор лежала на ее столе. Поэтому схватил ее и пошел искать маленькую мисс Счастье.

Она тусовалась в холле около студийной двери, прислонившись и слушая, что говорил ночной парень 13 .

Я воздал молитву, что она не смеялась гортанным смехом, пока фактически виляла попкой перед моим лицом. Я не знал, имела ли она представление об офисном дресс-коде, но эта короткая расклешенная юбка здесь была совсем не к месту. Не то чтобы я собирался жаловаться, ведь наряд открывал ее ноги.

Вот дерьмо. Джен прикрыла рукой рот. Выгнула спину и откинула голову.

Три.

Два.

Черт побери меня, один. Привет, Франкенчлен. Я надеялся, что мы не встретимся так рано сегодня.

— Эй, Джен, — сказал я, надеясь, что она обернется и перестанет щеголять своей задницей.

Она обернулась, все еще держа косяк двери одной рукой, и ее юбка закружилась. Клянусь, я не пытался посмотреть, видна ли нижняя часть ее попки — она показалась сама. Ее юбка была похожа на те, которые носят черлидерши.

Не спрашивай меня, откуда я знаю, как выглядит этот наряд, и мы дальше продолжим ладить.

Она встретила меня с такой широкой улыбкой, что я подумал, кончики ее губ вот-вот встретятся на ее затылке, а макушка упадёт.

Я понятия не имел, чем заслужил такое приветствие. И улыбнулся в ответ. Только потому, что в моей правой руке была хорошая новость.

— Доброе утро, Так!

Она опять подпрыгнула, и на мгновение я подумал, что сейчас она захлопает в ладоши и закричит «Вперед, команда, вперед!»

Я улыбнулся чуть шире.

— Ты где-то прячешь свои помпоны?

Она расхохоталась так громко, что все полуночники вздрогнули.

— Ах, это старье? Я была болельщицей в колледже.

— И ты надела юбку сегодня… зачем?

Джен подошла ближе:

— Поразительно тепло для апреля и мне захотелось одеть то, в чем я не зажарюсь. Я начала раскапывать коробки и нашла это, — сказала она тише своим нежным голоском.

— Все еще жду, когда же ты расскажешь, зачем нам здесь нужна болельщица.

— Мне было интересно, влезу ли я в нее. Кстати было нелегко.

Я ждал, зная, что за этим последует, но был совершенно беспомощен, чтобы остановить это.

— И не смогла ее снять. Я застряла. Я не хочу разрезать ее, а еще я опаздывала. Так что…

Я чувствовал, как уголки моих губ дрогнули. Представляя, какой гибкой может быть моя скейтер-эльфийка. Видения ее в различных немыслимых позах тут же всплыли у меня перед глазами. Пульсирующий Франкенчлен это одобрял.

— Эй, Так, все хорошо? Ты выглядишь немного смешным.

Она пропустила практически весь свой утренний кофе, поэтому ей не пришлось выбираться из своей юбки, чтобы пописать, поэтому к концу смены она была явно невеселой. Не думаю, что когда-либо видел, чтобы кто-то так быстро бежал к своей машине в костюме болельщицы.

Вид был неплохой: бегущая Джен, ее летящие ноги и подлетающая юбка…

И, конечно, я не поговорил с ней о цифрах опроса.

Спасибо тебе, Господи, наконец-то вечер среды. Так-младший нуждался в большей компании, чем моя рука. И прежде чем начнется ты-что-это-же-твоя-соведущая фигня, то это было два дня назад. И просто необходимо с медицинской точки зрения.

Решительно настроившись, я направился в Vamp’d, местечко с громкой музыкой и развратными девчонками. Приметив парочку кандидаток-блондинок, сидящих рядом в баре, я понял, что после адской ночи с этими двумя, когда буду ехать домой и звонить Джен, чтобы разбудить ее, ее голос не возбудит меня.

— Добрый вечер, Красавица и Милашка, — сказал я, став между ними, и кивнул каждой по очереди.

— Не может быть, это же Так Морган, — сказала Милашка.

— Мы только что говорили о тебе, — добавила Красавицы.

Я сразил их своей улыбкой с обложки.

— Надеюсь, что это была лесть. Ну, или как минимум что-то развратное.

— О, и то и другое, — сказала Милашка, положив пальчики мне на бедро.

— Мы обсуждали, могла бы одна из нас стать твоей соведущей, если бы мы трахались лучше, чем она, — сказала Красавица.

Мысль мгновенно пронеслась в моей голове. Если они надеялись, что их совместная работа надо мной поможет им получить уже занятое рабочее место… ну, я никогда не любил отказывать сразу. Я всегда мог сказать им, что они недостаточно хороши. С другой стороны, мне не нравилось предположение, что Дженсен попала в утреннее шоу через постель.

Секса недостаточно для этого. Это больше спорт. Или хобби.

Я должен был остановить их, иначе моя голова просто лопнет.

— Все было не так. Мой босс нашел ее. Мы не встречались до шоу в понедельник утром.

— То есть ты имеешь в виду, что нам нужно переспать с твоим боссом, так?

— Нет, вам не нужно ни с кем трахаться.

Погодите-ка, что-то пошло не так.

— Я имею в виду, что на одном сексе далеко не уедешь.

Я падал все ниже и ниже, когда они посмотрели на меня так, будто мой IQ был чуть выше, чем у человека, пускающего на себя слюни.

— Давайте я куплю нам еще выпивки, и мы сменим тему?

Музыка стала громче, и Милашка почти кричала, чтобы быть услышанной. По крайней мере, так я объяснил себе то, почему она говорила настолько резко:

— Удовлетворение нас алкоголем никуда тебя не приведет, Так.

Так или иначе, я оплатил еще один круг выпивки, и сбежал, не притронувшись к своему пиву на барной стойке.

Несмотря ни на что, я поехал навестить Hard Rock. Несколько красивых мордашек и два невыпитых пива спустя, мне задали еще больше вопросов о Дженсен. Как она выглядела? Она попала на работу через постель? Спал ли я с ней сейчас?

Люди действительно так думали о ней?

Я сохранил эту мысль и пошел домой.

Мои яйца были более синими, чем Карибское море. Я пытался уговорить себя подождать, пока это закончится. Конечно, боль не пройдет до утра.

Да. Утро. Как только я войду в студию, все это начнется вновь.

Я пошел к холодильнику за очередной пачкой мороженых овощей.

К сожалению, так как последние несколько дней я использовал их для Франкенчлена и Близнецов, все овощи закончились. Я посмотрел на последний мешок картофеля фри, подумал еще раз и закрыл дверь морозильной камеры.

Было все еще рано (для меня). Я свалил подушки на кровать, позвал Литу для обнимашек и нашел на Шоутайм «Блэйд-3» (старый фильм, но лучший из серии про Блэйда).

Фильм закончился за час до того, как я должен был разбудить Джен, и я провел это время с пользой. Было уже шесть тридцать на восточном побережье, а значит, новости уже появились в интернете.

Новизна Дженсен постепенно спадала, по крайней мере, для меня, а это значит, что настало время возвращаться к привычному распорядку первой половины дня. Это означало обсуждение актуальных проблем и подобных им новостей на грани глупости. Я щелкал, пока не нашел историю о парне, который написал предупреждение об ограблении на обратной стороне своего платежного чека. Это привело к тому, что грабитель подал в суд на банк, потому что вор сунул деньги, сложенные с красящей бомбой, в передние карманы штанов, и когда он выбежал из двери, краситель взорвался и почти оторвал ему яйца.

Я принял душ и сварил кофе, написал Джен, не спит ли она (она не спала), поменял вонючее полотенце в своей тренировочной сумке на новое и отправился в путь.

Я обошел здание дважды. Белого «Хайлэндера» не было.

Мои яйца почувствовали себя намного лучше.

И, руководствуясь принципом командной работы, сказал ночному парню, что посижу вместо него последние двадцать минут его смены. Он был счастлив уйти, а я был счастлив, что на какое-то время кофеварка будет в моем распоряжении.

Однако продлилось это недолго. Пять минут моего блаженства и крик в коридоре

— Эй, Чак!

Я узнал этот голос, но что за Чак?

Несколько секунд спустя, Феечка-Яйцесжимательница просунула голову в дверь.

— Доброе утро!

Обернувшись, я послал ей улыбку и вернулся к своей рабочей почте.

Дженсен протопала внутрь, на этот раз одетая нормально, и бросила сумочку в угол под столом, куда помещаются ноги человека нормального роста.

— Привет, Так. Где Чак?

— Кто? — я отхлебнул кофе, повторяя по кругу мантру в голове — она-не-достанет-меня.

Она взяла свою кружку рядом с кофеваркой.

— Ночной парень?

Позвольте заявить здесь и сейчас, мне не нравилось, как она на меня смотрела.

— О, так вот как его зовут?

— Ты столько здесь работаешь и не знаешь его имени?

Клянусь, я слышал, как она закатила глаза.

— Я уже пять лет веду здесь утреннюю передачу. Но он новенький. Мы часто долгое время не видим ночных ведущих.

Она стукнула кружкой по столу, расплескав немного кофе на своем углу стола.

— Так, он здесь уже два года .

Я был в слишком хорошем настроении, чтобы спорить, несмотря на явное отсутствие перепихона ночью. Так что пожал плечами и сменил тему.

— Чувствуешь себя переселившейся?

Она часто заморгала, и, кажется, поперхнулась своим кофе.

— Что?

— Я думаю, что мы бы могли вернуться к тому, чего ожидают слушатели с утра. Идиотские уголовные истории, смешные новости, вбросим парочку реальных новостей… мы должны дать им больше, чем сводку с дорог и музыку.

— Я хотела поговорить с тобой о парочке своих идей, с тех пор как я здесь. Но ты постоянно убегаешь за дверь, как будто это убьет тебя.

Куколка, если бы ты только знала.

— У нас есть пятнадцать минут до начала. Срази меня этими идеями сейчас.

Она прищурилась и выглядела так, будто хотела меня чем-то ударить. К моему счастью, у нее под рукой ничего не было.

— Что ты думаешь про сплетни о знаменитостях? Саркастический трэш. Но только про тех, кто светится в СМИ и не сможет это опровергнуть.

Я задумался над этим. Мы берем интервью у многих актеров и рок-звезд, и это может плохо сыграть нам на руку.

Она нападала дальше:

— Не смотри так сердито. Я не хочу переходить границу. Я не одобряю атаки, но почему бы тебе не посмотреть на это с другой стороны, например, когда Линдсей Лохан появилась в зале суда в пижамных штанах.

— Я не сержусь.

— Не обманывай меня.

— Я думаю.

Она выдохнула:

— Кого волнует твоя репутация? Что думаешь об идее?

Я подумал, что это бомба замедленного действия. Но…

— Где будешь брать истории?

— Из новостной ленты Гугл о знаменитостях, People онлайн, Rolling Stone… уважаемые источники, которые будут выставлять новости, а мы просто повторим то, что они написали. Никаких блогов, никакого National Enquirer 14 , никаких рекламщиков и непроверенных сайтов.

В одной руке я держал кружку с кофе, другой же барабанил по столу. Я не хотел, чтобы шоу стало чересчур девчачьим. Но эти предварительные рейтинги были обнадеживающими. В ее пользу. Хорошо, что я никогда не показывал их ей.

— Я предлагаю делать так лишь раз или два за утро, в зависимости от того, кто в новостях. И это отличная возможность на спонсорство и доход от нашей рекламы. Билл Калани думает, что это сказочная идея.

— Ты говорила с ним об этом, не поговорив со мной?

Теперь она получила больше, чем просто мое сердитое лицо.

— На самом деле, я…

— Это оскорбительно.

— Но…

— У тебя есть мой номер. Ты могла позвонить мне в любое время.

— Может быть, но ты был…

— И я был доступен.

— Господи, Так! Мы с БШ обсуждали это, когда он предложил мне работу.

— Ох.

— Это была моя официальная обязанность в Канзас-Сити.

— В самом деле?

— У меня был лист ожидания спонсоров.

— Ох.

Отлично. Мое эго значительно пострадало.

— У нас минута до эфира.

Она натянула наушники и поставила микрофон на нужный диапазон.

Когда это темой разговора стала она? Я осознал, что моих наушников не было в поле зрения, и поднялся, пытаясь найти их. На их обычном крючке на стене их тоже не было. Она повернула ноутбук и сделала пару кликов.

— Доброе утро, Лас Вегас! Дженсен здесь, в ваших ушах, пока мой партнер Так ищет свои наушники. Давайте начнем утро с чего-то, что точно вас разбудит — это «Ошеломленный» группы AC/DC.

Она выключила свой микрофон, а я все еще не мог найти свои наушники.

— Ты проверял свой стол?

— Нет, откуда им быть там? Я никогда не иду к своему столу после смены.

— Я видела их в твоем ящике. Вчера. Они были под желтым листком с исследованием, на котором стоит мое имя.

Глава 6

*Полузаколдованная жизнь*

Я не смог вставить и слова, прежде чем она подняла руку, как будто останавливая транспорт.

— Мне плевать какое у тебя оправдание, Так. Люди поздравляли меня, а я стояла, спрашивая почему, и выглядела глупо. Затем Майло наконец-то дал мне свою копию. Я помню, ты махал тут листком бумаги точно такого же желтого цвета, так что я посмотрела в твоем столе. Там он и был.

Она все ещё держала руку поднятой, и я уверен, что чувствовал, как кожа на лбу начинала тлеть под этим взглядом.

— Я имел в виду…

— Единственная вещь, которую я хочу услышать от тебя прямо сейчас — « Прости меня, Джен ».

Все пять футов 15 ее тела трясло от гнева, и я увидел, как в ее глазах мелькнула угроза. Я сказал то, что она хотела услышать, но только чтобы эта рука меня не ударила.

— Извинение принято. При условии, что ты никогда не смутишь меня так снова. А теперь иди за своими наушниками.

Пока я шел по холлу к своему столу, до меня дошло, что меня не только прогнали, я еще и согласился на это, не задавая вопросов. Это было странно. Хотя, в этот момент она напомнила мне мою мать, обе миниатюрные и злые.

Когда я вернулся, маленькая мисс Счастье успокоилась, и остальная часть шоу прошла гладко. Франкенчлен также чувствовал себя наказанным и не собирался высовываться вновь. Может быть, я должен выводить Джен из себя каждое утро.

Когда мы выходили из студии в десять утра, я спросил Джен, не хочет ли она обсудить ее новые сплетни о знаменитостях, прежде чем мы уйдем. Она сказала, что у нее назначена встреча на десять тридцать, так что она не может.

Что было отлично. У меня тоже была встреча — я пропустил целую неделю в тренажерном зале и мне необходимо было отправиться на свидание с гантелями и беговой дорожкой.

Я чуть не раздавил свою гортань. Спасибо моему страхующему. Я только начал свой второй подход жимов лежа, когда этот чертов смех ударил меня прямо между глаз. Руки соскользнули, и если бы не мой приятель по тренировкам, Крис, мне бы пришлось учить язык жестов.

Он помог мне положить гриф на стойку, а я просто не мог удержать себя. Я сел и огляделся; здесь была Дженсен, в шортах и футболке, которая была бы большой даже для меня. Она прогуливалась по залу с одним из тренеров. Я заметил ярко-зеленый браслет членов клуба, покачивающийся на ее запястье.

Ну, бля, твою мать.

Может быть, она не останется на тренировку. Я в течение многих недель пытался замутить с Тессой, инструктором по пилатесу, но наши графики вечно не совпадали. Я слышал, как она говорила одному из учеников, как с нетерпением ждет выходных, потому что наконец-то сможет немного отдохнуть. Они прогуливались мимо зоны для силовых тренировок, и остановились как раз напротив тренажера для качания мышц ног, на котором я занимался. Ее глаза скользили по мне, когда она говорила, и я знал, что эта беседа была организована для того, чтобы я ее услышал.

Мне не очень-то удавалось поднятие тяжестей, так что я растягивался во время перерыва, оглядывая зал. Вот это да, беговая дорожка находилась слева от Тессы, и кто-то как раз сошел с нее. И поскольку я всегда заканчиваю свою тренировку кардио-упражнениями на беговой дорожке, тот факт, что именно этот тренажер был свободен, казался мне больше чем счастливой случайностью.

Я поздоровался с Тессой, когда поставил бутылку в держатель и нажал кнопку для изменения скорости цикла. Она улыбнулась в ответ, но так, как ее тренажер был настроен на бег трусцой, она ждала, чтобы заговорить, когда программа запищит и дорожка замедлится. Я не виню ее, никто не звучит сексуально, когда задыхается.

Только если они не лежат голые.

— Ну, какие у тебя планы на выходные, Так? — спросила она, якобы-просто-так. — Кроме наверстывания пропущенных на этой неделе тренировок.

Отлично . Она заметила, что я отсутствовал.

— Ничего не высечено на камне, Тесса. И никаких программ для KLVR до следующих выходных. Как насчет тебя?

— Каждую пятницу мы с подругами устраиваем киносвидание. Хотя, мы до сих пор спорим, что смотреть.

— А суббота?

— Никаких планов, — она широко улыбнулась. — До сих пор.

Мой тренажер запищал тридцати секундное предупреждение об ускорении скорости, так что я заговорил быстрее.

— Как насчет того, чтобы спланировать провести нашу беззаботную субботу вместе? Может, немного потанцуем …

— Привет, Так!

Знакомый голос с другой стороны, и да поможет мне Бог, я хотел притвориться, что глухой на это ухо.

— Я услышала, что ты сказал об отсутствии планов на субботу? Потому что это единственный день, когда у меня есть свободный час, и мы можем обсудить наш новый репортаж о знаменитостях.

Я повернул голову и бросил Джен взгляд, говорящий ей умереть.

— Если мы хотим начать в понедельник, то нам нужно поговорить, — продолжала она.

— О чем нам гово…

Я услышал громкий хлопок, а затем мое лицо полетело к движущейся дорожке, где еще секунду назад были мои ноги. Ремень дорожки откинул меня назад, прежде чем Тесса смогла добраться до него и выключить.

Я лежал недостойной кучей с пульсирующей левой ногой. Сделав пробную попытку подняться, я понял, что мое колено болтается как на резинке.

— Ну и дела, Так, ты в порядке? Твоя беговая дорожка просто вдруг ускорилась.

Так и есть. Я совсем забыл о предупредительном сигнале; я был занят, получая аневризму, потому что эта злая маленькая женщина обломала мою субботу.

— Я в порядке, — сказал я и перевернулся. Сукин сын, как болит колено. — Дайте я встану и расхожусь.

Тесса неожиданно оказалась под моей левой рукой, поддерживая меня. Джен пыталась помочь справа, но я отрицательно покачал головой. Было уже достаточно плохо нуждаться в помощи одной женщины. Помощь двух женщин — недопустимо. Особенно если одной из них была Джен. Мне казалось, что она никогда не даст мне жить спокойно.

Пройдя пару мучительных шагов, я почти упал на ближайшую скамью для жима.

— Я знаю, что это, — сказала Дженсен позади меня. Она шла тенью за Тессой и мной в двух шагах. — Я видела такое раньше, в моей команде в школе. У тебя растяжение сухожилия.

Спасибо тебе, Доктор Ура-Целомудрию!

— Я видел, как поступали в таком случае люди, выступающие в клубе моей матери. Мне просто нужен лед, эластичный бинт и пару дней покоя для ноги.

Слышали? Звук того, как мои выходные смывает в унитаз. Я тоже это слышал.

В пятницу утром я был скован и напряжен. Не так, как вы могли подумать, слава Богу. Мне было больно, хоть какое-то отвлечение на этот раз.

Дженсен колебалась и вела себя странно, подавая мне кофе. Она почти не разговаривала со мной, когда мы были не в эфире. Я оценил эту тишину, потому что мог погрузиться в свои мысли и попытаться заглушить боль, но начал волноваться за нее. Я знал эту женщину всего пять дней. Почему мне казалось, что она притворяется?

Хотя я был в курсе, что каждую пятницу она была тихой и заботливой по религиозным соображениям 16 .

В конце нашей смены, когда мы уходили, Джен придерживала дверь для меня. Я чувствовал себя достаточно странно, но потом она произнесла мое имя самым мягким голосом, который я когда-либо от нее слышал.

Старые добрые инстинкты. Я всегда мог доверять им, когда дело касалось женщин.

Я сердито вздохнул и сказал « да» , ожидая, что она извинится, потому что вчера я получил травму из-за нее. Если честно, мое колено было моей собственной гребаной ошибкой, а не ее. Я не хотел, чтобы она чувствовала ответственность за все, но я пропустил свидание с мисс Пилатес на этих выходных. И остался без последующего секса.

— Я должна извиниться перед тобой.

Ага, именно так. Я покачал головой, чтобы она замолчала, но она продолжила:

— В тот день, когда я нашла свою записку в твоем столе, на нем лежала новая записка, но я спрятала ее. Я думала, это будет шутка, но сейчас …

— Сейчас… что? Пожалуйста, не говори мне, что я должен пойти в какой-то клуб ради станции?

Я подавил вспышку гнева, так как не был уверен, что она заслуживает быть сожженной заживо. Опять же, может и заслуживает.

— Нет. Но у нас, — она махнула рукой вокруг, показывая на нас двоих, — завтра после обеда встреча для новых промо фото.

И это все?

— Ну, перенесем ее. Не страшно.

— В записке было сказано, что на следующих выходных будет автограф-сессия в клубе, так что мы не можем перенести.

Блядь.

Неважно, сколько я прикладывал лед и давал отдохнуть своему колену. Я был не в состоянии находиться в позах, необходимых фотографу для того, чтобы мы с Джен поместились в кадр. Мы остановились на том, что Джен сядет мне на колени. Следуя указаниям фотографа, она дурачилась, болтала ногами, сгибая то одну то другую, и каждый раз, когда ерзала, моя нога шевелилась, и я испытывал адскую боль. Хотя, на самом деле я был благодарен за эту боль. При нормальных обстоятельствах, трение этой сладкой попки об мою молнию, сделало бы меня твердым как камень. Но не такие фотографии ожидало руководство, и я определенно не хотел, чтобы у Дженсен сложилось впечатление, будто она производит на меня такой эффект.

Потому что это не так.

У любого парня будет такая реакция на физический контакт.

Вместо этого, я почти не отреагировал (подчеркиваю, почти ), и думаю, что моя улыбка на половине снимков — это гримаса боли.

Когда все было сделано, мы подошли посмотреть на пробные снимки. К моему удивлению, мне и Джен понравилась одна и та же фотография. Парень за объективом, видимо, никогда не прекращал щелкать, потому что там был снимок, где Джен споткнулась, пока пятилась назад, чтобы сесть ко мне на колени. Она приземлилась на меня, раскинув руки и ноги в разные стороны, и мы вместе рассмеялись.

Это было прямо перед тем, как она, в конечном итоге, ударила меня по колену, и я, взвыв от боли, спихнул ее на пол.

Она смеялась так сильно, что даже хрюкала.

После всего этого фотограф решил сделать наши индивидуальные снимки, и настоял, чтобы мы сменили футболки — Джен надела черную, я белую. Хорошо, что моя улыбка была отрепетирована, потому что последнее, что я хотел демонстрировать — это звериный оскал. Я проверил коробку и для своего промо выбрал наименее отвратительное фото, где не выглядел фальшивым и напряженным.

Джен не показала мне, какую выбрала она, а я не спрашивал.

Мы все не могли разобраться с нашей новой рубрикой. У нее даже названия не было. Мы решили поговорить за ужином у Джен дома. Я ковылял по Vons в поисках бутылки вина, она разогревала лазанью.

Ангус, кажется, помнил меня и только единожды тявкнул, прежде чем разлегся у меня на коленях и задремал. Джен засмеялась и сказала, что мне не нужно придавать этому слишком большого значения.

— Обычно он мерзнет, поэтому прыгает на всех, кто сидит долго без движения.

Вот тебе и почувствовал себя особенным.

Джен протянула мне бокал вина и свернулась калачиком на противоположной стороне дивана.

— Таким образом, — сказала она, — я подумываю назвать рубрику «Ерундовыми отчетами». Что думаешь?

— Это лучше чем все, что я смог придумать.

Что было правдой. Я был не в состоянии придумать подходящее название. Не то чтобы я не старался.

— Вопрос, который нам точно надо обсудить, это про кого мы будем говорить.

— Ты имеешь в виду, про кого можно шутить, а про кого нет? БШ и я обсудили это, но он сказал, что мы с тобой должны расставить финальные точки.

Я глотнул вина и поменял позу, переместив колено. Ангус со вздохом поерзал, но я почесал его за ухом, и он вернулся на свое место.

— У нас много групп, актеров и актрис для интервью. Мы не можем позволить себе потерять кого-то из них.

— Если будем делать так же, как я в КС 17 , девяносто пять процентов историй не будут затрагивать тех, кто активно работает. Поэтому, я не думаю, что будут проблемы. Но чтобы перестраховаться, я буду каждое утро проверять информацию и отклонять все, что не понравится. Всегда есть много всего, что можно использовать в качестве запасного варианта.

Таким образом, мы закончили раньше, чем лазанья была готова.

И я не собирался уезжать, не попробовав ее.

Лазанью.

Прочь грязные мысли, дамы. Ради Бога, она же моя гребаная соведущая . Не стоит с этим шутить и тому подобное.

Дженсен соскочила со своей стороны дивана и пошла на кухню.

— Еще десять минут, — крикнула она из кухни и вернулась с бутылкой вина в руках. — И еще десять, пока лазанья остынет. Итак, о чем мы поговорим, пока ждем?

Не спрашивая, он наполнила мой бокал.

— Мне любопытно, как ты приехала сюда работать, даже не увидев своего соведущего. Так что давай поговорим о Дженсен, болельщице-ставшей-радиоведущей.

Она плюхнулась обратно в свой угол дивана, подтянув колени к подбородку. Мое колено завистливо стрельнуло.

Ее глаза смотрели в пустоту, сфокусировавшись на неизвестной точке. Она отпила вино и ничего не ответила.

— Джен? Могу я полюбопытствовать?

Она покачала головой и слегка улыбнулась:

— Не все сразу. Я просто пытаюсь понять, с чего начать.

— Я считаю, что начало — хорошая точка отсчета.

Она закатила глаза и ухмыльнулась:

— Мои родители считали, что у них никогда не будет детей. Так что я была поздним сюрпризом. После того как я окончила колледж, они продали свой дом в Ленехе и перебрались в Финикс, подальше от снега. С тех пор Я пытаюсь выбраться из Канзаса.

— Так работа на Рок-108 в Вегасе просто ступенька к Финиксу?

Она выгнула бровь:

— Ты шутишь? Рынок Лас-Вегаса гораздо больше, имею в виду с точки зрения карьеры. Мои родители в паре часов езды отсюда, это достаточно близко. — Она мягко рассмеялась. — Прости, Так. Ты застрял со мной.

«И твоей маленькой собачкой тоже», — подумал я, потому что Ангус видел свои собачьи сны на моих коленях.

Из вежливости я задержался на некоторое время, хотя испытывал непреодолимое желание уйти, даже оставшись без второй порции. Но Дженсен принесла мне второй кусок, как и вино ранее, не спрашивая, прихватив заодно и для себя.

Вот-вот, именно поэтому я должен был уйти. С ней становилось чертовски комфортно.

Это не значит, что я хочу ее, но, блин! Неужели меня так легко прочесть?

Или она просто хотела сломать границы, независимо от того чьи они?

***

О начале недели многое не скажешь: первые два дня «Ерундовых отчетов» имели огромный успех, если судить по отзывам с Фейсбука Джен и по количеству спонсоров, выстраивающихся в очередь, чтобы их имя назвали перед рубрикой. Черт возьми, она опять превзошла меня.

Она уговорила фотостудию прислать ей фотографии по электронной почте, чтобы она могла отредактировать их и разместить в интернете. А уже во вторник утром курьер доставил ей коробку с черно-белыми фото.

Что-что вы спросили? Что насчет моих?

Я должен был забрать их после работы.

Именно поэтому, жонглируя недостаточно прочной, но зато яркой рождественской коробкой с фотографиями, моей кружкой с остатками кофе, упаковкой черных маркеров и пропуском, я пытался обойти грязь на тротуаре от разбрызгивателей.

Я понятия не имел, почему происходят такие глупости — последние два дня лил дождь, превращая все, что не заасфальтировано, в грязевое болото. Это пустыня, и вода здесь практически форма валюты. Кто бы мог подумать, что нужно помнить о выключении таймера на разбрызгивателях.

В довершение всего, я хромал, потому что мое колено восстановилось только на семьдесят пять процентов, и у меня было подозрение, что низко висящие грозовые тучи только способствовали этому.

Сложите все это вместе, и поймёте, я чувствовал себя ужасно недовольным.

Я пробормотал благодарственную молитву, что сейчас нет дождя, и он не намочит меня и мои вещи, и увидел Джен, прыгающую по бордюру вдоль тротуара. В этот раз я был рад ее видеть. Не то чтобы я постоянно не рад видеть ее (как она думает). В некоторых случаях я рад видеть ее больше чем других. И прямо сейчас, я хотел бы оценить ее возможность подержать для меня дверь открытой.

— Доброе утро, Так!

Сейчас она произвела хорошее впечатление, придерживая мне дверь своими прекрасными маленькими коленками. Она обернулась, и я приготовился к тому, что скажут губы этой болельщицы.

— Почему ты принес свои фото сегодня? — спросила она, указывая на коробку. — Все уже знают, как они выглядят.

Конечно, они знают. Потому что Джен очаровала парня в переписке по электронной почте, и он отправил также и мое новое фото, поэтому теперь оно тоже было расклеено, везде, где только можно.

— Я собираюсь заранее подписать их сегодня утром, так что в пятницу смогу потратить время на разговоры с фанатами.

И, естественно, на разглядывание красоток. Даже если наша команда появится в клубе, которым управляет моя мать, то пока я не соблазняю ее сотрудников, я могу выбирать из остальных девушек. И я собираюсь выбрать одну. Или две.

— Дай-ка я помогу тебе с ними, — сказала Джен, протягивая руку.

Лучше бы просто открыла дверь, но раз она предложила… я протянул руку, чтобы вручить ей коробку.

И без какого-либо предупреждения, пятьсот глянцевых черно-белых фотографий размера восемь на десять взлетели в утреннее небо. Они полетели прямо мне в лицо. Их полет был нереальным, как в замедленной съемке. Я успел отметить, что улыбка на фото действительно похожа на гримасу. Особенно когда все полтысячи меня начали планировать в грязь лицом вниз.

Прошло мгновение, прежде чем я осознал, что она выбила коробку из моих рук. Намеренно и с удовольствием.

— Что за херня, Джен? — я пытался придумать что-то еще, чтобы заорать, но у моего мозга было короткое замыкание, и он не мог мне помочь. Я почувствовал, как мой правый глаз начал дергаться, и у меня проскочила мимолетная мысль о том, что такого раньше никогда не было. Ее самодовольная улыбка испарилась, и она начала медленно пятиться к двери. Я последовал за ней с той же скоростью. Не было никаких причин торопиться; это была дверь охраны, и она была заперта. Она никуда не уйдет.

Разбрызгиватели намочили фотографии, но мне было все равно. Я кинул свою кружку в это черно-белое месиво, потому что мне нужны были обе руки, чтобы сомкнуть их на ее изящном маленьком горлышке.

Она размахивала руками, как сумасшедшая птица, и на мгновение я подумал, что мисс Шлепок (да, ее надо отшлепать ) ищет, что бы еще такое опрокинуть.

— Господи, я виновата, Так! Коробка с моими фотографиями была плотной и крепкой. Я лишь хотела немного пошутить и рассмешить тебя, потому что ты выглядишь очень серьезным. Вот прямо как сейчас.

Она была почти у двери, а я был в шаге от нее.

Джен сама загнала себя в угол. Дурочка.

Я подкрался ближе, пока расстояние между нами не сократилось до нескольких дюймов.

Ей некуда идти.

Пойманная в ловушку, она пыталась успокоить меня еще раз:

— Я просто играла, Так. Я ничего не имела в виду. Я даже заплачу за замену.

Я покосился на нее и не сказал ни слова, хотя знал, что можно было услышать раздраженное рычание, исходящее из моей груди.

Ее глаза были огромного размера, а подбородок вызывающе вздернут. Полуулыбка, которая постоянно присутствовала на ее губах, опять вернулась. Она хотела казаться храброй, но я заметил, что ее ладони были готовы оттолкнуть меня при необходимости.

— Ну и что ты планируешь делать со своим большим и плохим «я» теперь, когда загнал меня в этот угол?

Я почувствовал щелчок в глубине своего мозга.

Убить ее или поцеловать.

Приблизившись к ней, я все еще не был уверен, что именно сделаю.

Глава 7

*Мой личный враг*

Я чувствовал шепот ее дыхания на моей коже, приближаясь к губам, которые насмехались надо мной всю неделю.

Мне нужно было заткнуть ее.

Необходимо было сделать что-то с насмешливым блеском в ее глазах.

Мне нужно было сделать что-то с мгновенно появившимся стояком, когда я подвинулся так близко, что почувствовал тепло ее тела.

Я только хотел испугать ее, показать ей, что она играла с огнем большим, чем эта маленькая эльфийка могла бы справиться.

Но как только мои губы коснулись ее, я был ошеломлен.

Я ожидал сопротивления сжатых губ, но получил несвойственный ей легкий вздох потрясения.

Я не думал, что меня поразит мягкая полнота ее рта, и я мгновенно увлекусь опьяняющим вкусом ирисок, привкус которых я почувствовал за твердой линией ее губ.

Дело было уже не в том, чтобы закрыть ей рот.

Я вновь легонько коснулся ее губ, уговаривая впустить меня. Ее губы смягчились, но она все еще удерживала меня.

А затем я услышал легкий горловой стон, похотливый и опьяняющий.

Я потерял последнюю каплю самообладания, хотя был уверен, что у меня его достаточно.

Со стоном я поддразнил ее, и наконец ее губы слегка приоткрылись, позволив мне попасть внутрь и сполна отведать ее сладость.

Я осознал, где все это время были мои руки; одна находилась за ее головой, поддерживая, а другая была на щеке. Я понял, что большим пальцем вывожу круги под ее челюстью. Ее кожа была мягче, чем я ожидал.

Я протолкнул язык ей в рот, и наконец она встретила меня.

Какой-то рев в ушах и странное нервное возбуждение зарождалось низко в моем животе, щекоча и гудя. Или, может, этот гул исходил из моего горла.

Я целовал многих женщин, и ни одна из них не влияла на меня вот так.

Ее руки прокрались под мою рубашку, притягивая меня ближе. Я был высосан и убит.

Я сказал себе, что мысли о сосании сейчас очень опасны.

Но было уже слишком поздно.

Мои бедра прижались к мягкому животу Джен, а рука двинулась по спине, притягивая ее еще ближе. Другая осталась на своем месте, описывая круги, и я почувствовал, как ее рука скользнула по моим бедрам, еще сильнее сжимая их. Очередной стон вырвался из моей грудной клетки, и я чуть было не кончил.

Я потерялся в моменте, забыв, где мы собственно были. Я знал, что она единственная, кого я хотел, и если не мог ощутить ее под собой, то сэндвич из меня стены и ее тела был следующей гениальной идеей. Ее слегка заметный хриплый вдох затмил ее учащенное дыхание, скользящее по моей щеке.

Где-то недалеко я услышал короткий автомобильный сигнал, заставивший Джен отпрыгнуть и разрушить волшебство. Я отступил, медленно качая ошеломленной и кружащейся головой.

Дженсен все еще сжимала мою рубашку и выглядела так же удивленно, каким я себя чувствовал. В этот раз она была тихой.

Мне удалось заткнуть нас обоих.

Она провела своим пропуском и нырнула внутрь; я пошел через грязную траву, чтобы забрать испорченные фотографии. Надеясь, что разбрызгиватели все еще включены. Холодный душ был бы очень кстати.

К тому времени, как я попал внутрь с чертовой тонной мокрых фотографий и своей грязной автомобильной кружкой (я бросил и то и другое в ближайшее мусорное ведро), у Дженсен уже был свежезаваренный кофе. Она читала что-то на своем ноутбуке, или просто делала вид. Но это к лучшему; я не чувствовал себя достаточно нормально, чтобы встречаться с ней взглядом.

Я действительно понятия не имел, почему поцеловал ее. Конечно, она была привлекательной, но и надоедливой как черт. Да, ее голос звучал, как будто кто-то поглаживает мой член бархатом изнутри, но только потому, что я реагировал, как и любой парень, услышавший это хриплое мурлыканье порнозвезды и ничего больше.

Так почему же я чувствовал себя так, будто кто-то просто сунул петарды мне в череп и поджег их?

Я взял пару фильтров для кофе, чтобы стереть грязь с рук, затем наполнил свою кружку. Я потерял счет ложкам сахара, и напиток стал невыносимо приторным. Но я все равно выпил его. Вкус напомнил мне что-то еще, но я не мог понять, что именно.

Пока Дженсен не заговорила. Тогда я понял, почему ощутил эту сладость.

— Линдси Лохан пойдет на сегодня? Ее опять арестовали на выходных.

— Линдси Лохан всегда в тему. Вряд ли она когда-либо появится в нашей студии.

Господи, как неестественно мы себя вели. Не то чтобы до этого нам было легко друг с другом (прошла всего лишь неделя), но я разрушил то, чего нам удалось достигнуть, поцеловав свою гребаную соведущую.

И…

Вместо того чтобы преподать ей урок флирта, я сам получил урок.

Думаю, ни один из нас не желал замечать эту отчужденность между нами. Кроме моего первого раза (Тина Кроуфорд, четвёртый класс, игра в бутылочку, без языка), никогда в жизни я не чувствовал себя более неудобно и неловко после поцелуя.

Я не мог винить ее за отсутствие навыков. Со времен Тины и бутылки с «Колой» мои знания о поцелуях выросли в миллионы раз.

Я ни в коем случае не придираюсь к способностям Дженсен. Мы можем забить пари, что я уже пробовал. Мое эго сделало бы мне минет в благодарность, если бы я обвинил во всем то, как она двигалась или ощущения ее губ. Но она была, одним словом, совершенна.

И в словаре парней это означает опасность.

В совершенстве нет места случайности. Оно заставляет вас снова желать большего, и вы начинаете сравнивать все с ним, но оно быстро заканчивается. Совершенство заставляет человека постоянно думать, а кто, черт возьми, хочет этого?

Ни один мужчина в здравом уме, вот кто. Мне нравится пробовать все из меню, отведать весь шведский стол, попробовать радугу. И когда единственный дозволенный вкус — это «Черри Гарсия 18 », что ж, это неплохо, но он может чересчур быстро надоесть.

Если только «Черри Гарсиа» не порнозвезда с голосом богини из секса по телефону.

— Что ты только что сказал?

— Что?

— Ты только что назвал меня секс-богиней с голосом порнозвезды?

Твою ж мать. И нет, не на самом деле. Но ты подумала об этом. Нет никакого варианта, что я мог сказать это вслух. Я бросил на неё неодобрительный взгляд и сделал вид, что плейлист последующих треков требует моего внимания.

— Таааак, — сказала она поговори-со-мной-сейчас-же тоном, как умеют только женщины.

Дерьмо. Мы проигрывали блок песен, и прошла только половина. У нее было время.

— Я слышала тебя, — она спрыгнула со стула и рассмеялась, подходя к моей стороне стола. — Ты действительно так считаешь?

— Так думают слушатели. Поэтому мы должны принять это. — Я резко повернулся к ней лицом, хватая наушники и натягивая их на одно ухо, чтобы знать, когда закончится последняя песня.

— Я не хочу мириться с этим. — Подняв брови и скрестив руки на груди, заявила она. — Мне кажется, нам надо это использовать.

И это был мое второе поражение за утро. Мой, как правило, острый язык, которым я оплачиваю свои чеки и которым уламываю цыпочек, совершенно не поддавался мне.

— Нет , — я покачал головой, так как мой словарный запас резко уменьшился.

Поздравьте меня с отличной шуткой.

— Что значит «нет»? — спросила Джен. — В какие двойные стандарты ты играешь, Так? Это подходит только тебе?

Все мои слова в спешке вернулись ко мне, отчего голова закружилась. По крайней мере, я назвал себе именно эту причину и придерживаюсь этой версии.

— Так и есть. Каждый знает, кто я. Моя репутация разрушалась годами. Тебе не нужно топить свою.

— Что за внезапная галантность? Потому что я отказываюсь верить, что дело во мне.

Почему я чувствовал, словно меня поймали?

— Дженсен, люди думают, что ты спала со мной, чтобы получить работу. Они спрашивают, если бы они трахнули меня лучше, могли бы они заменить тебя.

Она взорвалась смехом, и я бросил взгляд на открытую дверь, ожидая… на самом деле сам не зная чего. Это один из тех звуков, который заставляет людей сбегать.

— Ты на самом деле думал, что они… — безудержно хихикала она. — О, это потрясающе, Так. — Ее смех набирал обороты, и она приложила руку к своему животу. Каждый раз, когда мне казалось, что она успокоилась, стоило ей посмотреть на меня, как она вновь разражалась смехом.

Последний трек почти закончился. Черт. Я быстро поставил в очередь еще один и выстроил обзоры реклам. Никаких открытых микрофонов, когда моя соведущая в истерике.

И сногсшибательна.

Определенно привлекательное зрелище.

Я защищал ее, а она считала, что это самая смешная вещь, которую она когда-либо слышала?

Именно поэтому мои отношения с женщинами были краткосрочными. Их умы были непонятны. Я просто стоял и смотрел на нее. В конце концов, она успокоилась, задыхаясь и тяжело дыша, как будто только что пробежала марафон. Или как если бы у нее был лучший секс в жизни.

Настала моя очередь скрестить руки и подозрительно глянуть.

— Пожалуйста, поделись.

Она сжала губы и тяжело выдохнула. Ее глаза ярко светились, и я мог сказать, что она снова балансировала на грани взрыва.

— Так, как бы сильно я не ценила, что ты считал, будто защищал меня…

— Я защищал тебя, — сказал я, теперь более раздраженно.

— Так, тобой управляет твой член, каждый знает это.

Это новость?

— Я парень.

Она закатила глаза.

— Ох. Но, возможно, прямо сейчас ты можешь подумать другой своей головой?

— Просто выкладывай уже, Дженсен.

Она издала что-то похожее на хихиканье, икоту и фырканье, и это прозвучало неприятно.

— Так, они думают, что все, что ты делаешь, связано с сексом. И только с сексом. Такая у тебя репутация, и если ты заполучил женщину, вскоре она становится неинтересной и заменимой. Смекаешь?

— Ты говоришь так, будто это плохо?

Она что-то пробормотала; было много слов, но я смог разобрать лишь « О, мой Бог» .

— Так, они думают, что ты гнусная шлюха мужского пола. Что ты лишь мордашка с обложки, и ищешь себе кого-нибудь на одну ночь.

Правда, но утрированная, где все сводится к унынию и одиночеству. Моя жизнь была совсем не такой, и то, что Джен считала иначе, было неприятно.

— И ты знаешь все это, проведя лишь полторы недели в городе?

Она приблизилась достаточно близко, чтобы рассмеяться мне прямо в лицо.

— Твоя репутация шлюхи просто легендарна в мире радио. Перед моим отъездом мой менеджер со станции предупредил меня о тебе, Так. В Канзас-Сити.

— В самом деле? — я пытался скрыть это, но молекула гордости где-то просочилась, потому что мисс Шлепок стукнула меня.

— Ты знаешь, до этого момента я думала, что это все притворство, лишь игра. — Она покачала головой и вернулась к своей стороне стола.

Я бросил взгляд на время, чтобы узнать, сколько осталось до конца воспроизведения.

— Что лишь игра?

— Что ты кобель.

Мы не разговаривали друг с другом до конца шоу, в эфире и вне эфира, просто показывали, кто из нас сейчас отвечает за микрофон. И, хотя ее мнение до сих пор было как заноза в заднице, я был благодарен за это. Таким образом, она не спрашивала, и мне не нужно было оправдываться, почему я поцеловал ее.

Именно поэтому ее попытка начать разговор, выйдя из студии, была сюрпризом.

— Я пыталась решить… я должна быть польщена? Потому что, учитывая, что это слетело с твоих уст, я не уверена, можно ли считать характеристику «секс-богиня» комплиментом.

— Что ты имеешь в виду под «слетело с твоих уст»? Что не так с моим мнением?

Она улыбнулась медленно и протяжно.

— Неплохо уклоняешься, Так. Но ты только что подтвердил, что думаешь обо мне, как о порнозвезде.

— Что я могу поделать, если твой голос звучит как у порнозвезды после того, как она долго кричала и сорвала голос?

— Тебе нужно остановиться на секунду…

— Так, мне нужно поговорить с тобой в моем офисе. Прямо сейчас.

Я плелся, отставая от БШ по пути наверх, гадая, что за чертовщина происходит. Билл Калани никогда не спускался вниз в холл, где расположены кабинки, так почему же сегодня?

Я последовал за ним в его кабинет. Единственное, что он сказал:

— Закрой дверь и сядь.

Блядь.

Он, должно быть, собирался сказать об испорченных фото. Решив предупредить его, я сообщил:

— Я заплачу за повторную печать. Это была моя вина.

— О чем ты говоришь, Так?

Итак, разговор не об испорченных снимках. Ой.

— Я уронил коробку с промо фото, и разбрызгиватели намочили их. Я уже заказал новую партию. Сэр.

Он помахал рукой, будто мои слова ничего не значат, и начал вышагивать за собственным креслом. Я не паникер, так что сложил руки на коленях и начал ждать. Я был здесь всего пару раз, и выучил, что температура беседы намного ниже, если ты просто проглотишь свои вопросы и дашь человеку немного времени. И нужно вставлять сэр куда только можешь.

— Мне кое-что рассказывали, Так, — сказал он, пройдясь несколько раз около своего стола. — И я пропускал это мимо ушей. Но на этот раз, просто не могу так сделать.

Кое-что рассказывали? О чем?

— До сих пор то, что люди думают о тебе и твоих подвигах, было частью того, что поднимало твои рейтинги и, в качестве побочного действия, твои расценки на рекламу. Но Дженсен МакКензи заключила контракт с «Радио Облака» на два года. Это значит, что в ближайшие двадцать четыре месяца мы платим ей независимо от того, используем ее таланты или нет. Ты все еще со мной?

Я кивнул, гадая, к чему он клонит. Утром мы с Джен попали в неловкую ситуацию, но мы ладили. Преимущественно.

— Поэтому, когда я услышал, что ты сексуально домогался ее, прямо здесь, в открытом коридоре, где все всё слышат, включая женщин, которые жаловались мне на тебя, я не могу больше спускать это с рук. Щекотливая ситуация с твоей соведущей не приведет к большим рейтингам.

Охренеть.

В кое-то веки он решает спуститься в студийный коридор и именно в это самый раз слышит что-то, вырванное из контекста. Это утро могло стать еще хуже?

— Дважды в неделю в течение минимум шести недель ты будешь посещать обязательные консультации.

Да. Оно определенно могло стать хуже.

Достаточно надолго босс остановился около своего стола, вылавливая что-то в своем ящике, а затем протянул визитку двумя пальцами. Я взял ее, не читая.

— Первый приём ты посетишь на этой неделе. Меня не волнует, как ты будешь менять свое расписание. Сделай это.

— Да, сэр.

Дальше последовало простое продолжение встречи от БШ, а именно он просто притворялся, что ты более не существуешь, и будет отлично, если ты тихонько исчезнешь.

Меня не волновало, кто услышал о моих подвигах в постели, но позволить им слышать, что они ответственны за то, как я уничтожу их? Нет. В этом здании нет укромного местечка, чтобы совершить звонок, так что я вышел через парадную дверь к своей машине, аккуратно обходя и избегая всех, кроме Кармен в приемной. Прочтя надпись на визитке, я увидел, что это та же компания, которая проводила ежегодные семинары по сексуальному поведению на рабочем месте. Которым я уделял чересчур мало внимания, потому что женщина, ведущая семинар, была чертовски горячей.

Я выдохнул, расслабившись и, надеюсь, звучало это немного жалко, так что секретарь сжалилась надо мной и поставила меня в графике встреч первым номером, чтобы скорее покончить с этой глупой комедией.

Голос, ответивший по телефону, был сладким, успокаивающим и смутно знакомым. Когда я представился, и она сообщила, что ожидала моего звонка, я понял кто это. Это была малышка с ножками от ушей, та, с которой мы встречались каждый год.

— Почему вы ожидали моего звонка?

Я имею в виду, серьезно, я был настолько предсказуем, что они предварительно спланировали мой прием?

— Секретарь Билла Калани позвонил, чтобы оформить счет, и кратко рассказать мне об их ожиданиях.

Я кивнул, правда она не видела меня, и спросил, когда мы можем начать, чтобы успеть покончить с этим за двенадцать визитов.

Она рассмеялась роскошным смехом, из-за которого у меня мурашки побежали по телу.

— Двенадцать визитов минимум , мистер Морган. Если будет видимый прогресс, возможно, мы уложимся в двенадцать визитов. Опять же, может быть, потребуется больше времени. Посмотрим. Вы свободны сегодня в два часа?

— Вообще-толкнём я обычно сплю.

— В течение следующих шести недель, полагаю, вам нужно спать, как и другим — ночью. Последняя запись у нас на четыре часа. И все это время уже полностью забронировано.

Невероятно. Теперь я не только должен менять свою личность из-за Дженсен МакКензи и ее шуточек, но также должен изменить и всю свою жизнь. Ура, блядь.

Я записался к доктору и отправился домой вздремнуть.

***

Признаю, я слегка нервничал, что кто-то будет копаться у меня в голове. Особенно если это женщина, в руках которой находилась моя работа.

Нет, это не эвфемизм для моих причиндал.

Срок продления моего собственного контракта наступал через восемь недель. Раньше, думая о работе на станции, я беспокоился лишь о том, повысится ли моя зарплата и насколько.

Сейчас? Поразительно, но моя любимая часть тела действительно могла стоить мне зарплаты.

Сидя в комнате ожидания, я решил преуменьшать все, что рассказали доктору. Все это было недоразумением, сплошные фразы, вырванные из контекста.

Ровно в два часа доктор Ческа вышла ко мне и представилась.

— Я узнал вас, — сказал я. — По семинарам на работе.

— Которые нам нужно модернизировать, поскольку они, очевидно, не работают, — она улыбнулась и пригласила меня проследовать за ней по коридору.

— Вы не должны менять свою фишку. Я уверен, что смогу объяснить все то, что вам наговорили про меня.

Мы дошли до ее офиса. Она сказала мне выбрать стул, и пока закрывала дверь, у меня была секунда, чтобы заметить, ее юбка отлично обтягивала ее задницу.

Доктор Ческа стояла около своего стола, придерживая папку, и снимая резинку, обёрнутую вокруг этой самой папки. А затем сказала:

— Вы хотите, чтобы я начала с последней или же с самой первой жалобы, поданной на вас?

Я посмотрел на толстую папку и слегка опешил.

— Они дали вам мой файл сотрудника?

— Нет, только дисциплинарный. Хотя, если более точно, то его следует называть файлом отсутствия дисциплины.

Больше чем один, вероятно. Я никогда не слышал ни об одном из них. Я посмотрел на потолок и выдохнул, сказав:

— Возьмите наугад и мы посмотрим, смогу ли я пролить немного света на это.

Она устроилась на своем стуле, сняла резинку с папки и открыла ее посередине.

— «Так Морган постоянно пялится, когда я прохожу мимо».

Я фыркнул.

— Разглядывание теперь уголовно наказуемое преступление?

— Это только начало: « Так Морган сказал мне, что у меня выдающаяся задница, а затем начал изображать автомобильный гудок 19 и тяжело дышать», — доктор выгнула бровь, ее рот сжался в тонкую линию. — Вы хотите услышать продолжение?

Я вспомнил тот разговор.

— Одна девушка из отдела рекламы купила несколько трусиков с поролоновыми вставками сзади. Она спрашивала секретаршу, как они смотрятся. И так как у нее плоская задница, которая в ее случае идет в комплекте с большой грудью, она жаловалась на это, и ее мог услышать любой, включая меня. Так что я просто хотел дать ей знать, что вид стал получше.

Хороший врач заерзала на своем месте и опустила глаза на лист в руках.

— С другой стороны, у вас отличная — и настоящая, я надеюсь — задница, Док. Но вернемся к моему разглядыванию. Я хотел посмотреть, двигается ли ее задница при движении. И раздумывал, натурально ли это выглядит.

Наши взгляды встретились.

— И она двигалась?

— Видите? Я не единственный, кому любопытны «мягкие» трусики. Верьте или нет, выглядело неплохо. Но я сказал ей, что однажды она скинет свои шмотки, и с кем бы она ни была, он будет разочарован. Так что гораздо лучше, если она будет преподносить себя такой, какая она есть.

Доктор Ческа написала что-то на полях бумаги и сказала:

— Это могло бы объяснить следующее замечание: «Он сказал мне, что это плохо — ходить с приманкой под юбкой» .

— Ну, да. Скажем, она подцепила парня, которому нравится полная и сочная попка. Она снимет свою одежду, и он узнает, что ее задница сделана из поролона. Он, конечно, продолжит трахать ее, но ему будет плевать, кончит она или нет, и он определенно не перезвонит ей.

— Вам не нужно показывать это жестами, мистер Морган, — она прочистила горло изящным гхм . — Вы пытаетесь сказать мне, что все мужчины настолько мелочны?

— Все? Нет, но я могу сказать вам следующее: если вы отправились «порыбачить» с поддельной приманкой и форель напала на вашу наживку, она слопает резинового червяка, но не наестся. Рана от крючка будет болеть, и рыбка будет стараться быть более осторожной в будущем.

Не стал бы спорить, но думаю, что услышал слабый рычащий звук, когда док перевернула страницу в папке.

— Объясните эту, пожалуйста, — она посмотрела на меня, а потом вновь на страницу. — «Мистер Морган щупал мою грудь».

— Кто написал это?

— Возможно более одного человека с подобной жалобой?

Я лишь пожал плечами.

— И?

Затем откинулся на спинку стула, положив ногу на колено.

— Согласитесь, что, если не считать Лос-Анджелес, мы живем в городе, где больше всего повернутых на собственном теле людей во всех Штатах?

— Со всеми теми людьми, которые соперничают за место здесь? Да, подтверждаю.

— Пластические операции здесь дешевле, и предложение превышает спрос. Я работаю с тремя женщинами, сделавшими себе увеличение груди. В свое время их было пять, и они курсировали со своими фальшивыми буферами вокруг станции.

— Эта часть тела называется грудь, мистер Морган. И если женщины говорят об увеличении своей груди, это не дает вам право хватать их, — она начала постукивать ручкой по папке с жалобами. Думаю, мне стоило быть более осторожным в словах.

— Ах, но в том то и дело. Они хотят, чтобы все видели, трогали и восхищались их дорогостоящим приобретением. В любой день, по крайней мере, раза два, в этом здании можно увидеть голую грудь. В свое оправдание могу сказать, я что никогда не прикасался к фальшивой груди без разрешения.

— Тогда зачем кому-то жаловаться?

— Возможно, иногда я делал нечто большее, чем просто вежливое касание одним пальцем.

— Почему, так делали все остальные? — Конец ее ручки ускорился до темпа ча-ча-ча.

— Они спрашивают, ощущаются ли они как настоящие. Теперь я не знаю, в какую игру вы играете, но для меня касание указательным пальцем даже не в списке. Так что…

— Таким образом, вы пощупали их.

— Я предпочитаю называть это проверкой реальности.

Она сделала очередную пометку в углу, затем перемешала страницы, пока не нашла одну с загнутым уголком.

— Объясните секс в женском туалете.

— Что, прямо в деталях рассказать?

Она выгнула бровь, и я понял, что этим она ответила на мой вопрос. Я задал другой вопрос.

— Это написала Алекс? Потому что это был ее последний день, и она была на обеденном перерыве. Технически, она уже не была сотрудницей.

Она ответила, не заглядывая в листок, лежащий перед ней.

— Нет. Жалоба была от кого-то, кто проходил мимо.

— И как же это задело… другую женщину?

— Она не могла воспользоваться туалетом.

— В этом здании их три.

— Это все равно недопустимо.

— Не похоже на то, что мы приглашали ее посмотреть или принять участие. Мы двое взрослых людей, развлекались в свободное время за закрытой дверью кабинки.

Ее глаза сузились, и я увидел, что этот аргумент не одержал победы.

— Обычно я не встречаюсь с женщинами с работы, не говоря уже о занятии сексом. Это было единожды, это был ее последний день, так что Алекс не в счет.

— В вашей книге.

— Да, в моей.

— Давайте разберемся с причиной, из-за которой вы сейчас здесь? Вы назвали свою соведущую порнозвездой в присутствии других людей.

— Нет, не называл.

— В этом случае я склонна верить Биллу Калани, и он слышал, как вы сказали это.

— Может, я и сказал это, но я не называл ее так.

Она просто смотрела на меня и несколько раз моргнула.

— Она сказала, что думала, что я думал, что она звучит как порнозвезда, и я повторил это. Это просто огромное недопонимание.

— С чего бы Дженсен могла так решить?

— Я мог пробормотать что-то, и она услышала.

— Вы часто думаете вслух? Потому что вы вольны думать, что вам хочется, но когда вы говорите это другим — это становится домогательством.

— Я никогда не говорю сам с собой. Но этим утром я был расстроен, потому что Джен выбила мою коробку у меня из рук, и я поцеловал ее.

О, черт, нет, я не мог просто взять сказать это.

— Сегодня утром вы поцеловали свою соведущую? Такова ваша нормальная реакция, когда кто-то роняет ваши вещи? — Она схватила свой блокнот и что-то написала в нем, но я не смог разглядеть, что именно.

— Боже, нет. Послушайте, я могу поговорить с вами как мужчина с женщиной, не под запись?

— Так как вы новичок в этом, то да. Только сейчас, — она выключила диктофон, я даже не заметил его.

— Сегодня утром я голову сломал, пытаясь понять, почему поцеловал ее. Все что я смог придумать — это неуместная страсть. Я был так зол, что единственное, о чем думал, надо либо убить ее, либо поцеловать. Так что я выбрал то, за что не сяду в тюрьму. — Я посмотрел на плиточный потолок и провел рукой по волосам. — И все же я оказался здесь.

— Вы свободный человек, Спартак.

Я поставил обе ноги на пол и наклонился вперед.

— Зовите меня Так.

— Почему? Вам не нравится Спартак?

— Скажите-ка мне, сладкая, вам бы понравилось, если бы вас звали Спартак?

— Но я женщина. И не называйте меня так.

— Не называть Спартаком? Без проблем. Я даже себя так не называю.

— Нет, не зовите меня сладкой.

— Как насчет красавицы?

— Нет. Доктор подойдет.

— Доктор Красавица? Меня устраивает.

— Прекратите это, — она сделала паузу. — Спартак.

— Видите? Вы говорите как моя мать. Или как другие женщины. Они находят то, что тебе не нравится, чтобы использовать это против тебя, когда ты выводишь их.

На этот раз я был почти уверен, что услышал рычание с той стороны стола. Она посмотрела на часы и объявила, что наше время вышло. Затем вновь включила диктофон, прежде чем сказала:

— Я запишу вас на два часа дня в каждую среду и пятницу, включая эту.

Теперь ворчал я, но взял визитку с отметкой о назначенном времени на обороте и сунул ее в свой бумажник.

Глава 8

*Не сходи с ума *

В четверг утром Дженсен прибежала в студию без пяти минут шесть, одетая в мятые треники.

Это было первое утро, когда я не позвонил или не написал ей с целью убедиться, что она проснулась. Обиженно фыркнув, она швырнула сумочку в угол, дернула за шнур от наушников, чтобы вытащить их из ящика, и натянула их себе на голову, попутно сбив затянутый на макушке хвостик.

Она налила кофе, взяла с собой банку с сахаром и уселась перед своим микрофоном, пересыпая сахар из банки в свою кружку.

Я смотрел на нее, она смотрела в ответ припухшими глазами, сахар продолжал сыпаться в кофе. Еще пару мгновений и ей придется есть свой кофе ложкой. Я изогнул бровь, в ожидании очередной ссоры, и, так и не сказав ни слова, вернулся к составлению первого плейлиста на это утро.

Конечно, я вёл себя как обиженный ребенок, но ведь не без оснований. По крайней мере, на ближайшие шесть недель, моя жизнь и распорядок были сбиты с ритма, и я был вынужден говорить о своей сексуальной жизни с незнакомым человеком.

Хотя подождите, в этой части как раз нет ничего необычного или предосудительного.

Все равно, это я должен был выбирать счастливчиков среди незнакомцев, достойных слушать и учиться.

Я взглянул на часы. Было уже почти шесть, а значит, пришел мой черед.

— Доброе утро, Лас-Веганцы! Или Вегасцы? Кем бы вы ни были, до выходных остался всего один день, и мы с Дженсен здесь, чтобы помочь вам пережить его! Давайте начнем это прекрасное утро с песни для моей стильной и привлекательной соведущей. Ты готова, Джен?

Я выключил микрофон, и Looks That Kill в исполнении Motley Crue загремела в студии до того, как я приглушил звук в динамиках.

Она, наконец, закончила возиться с банкой C&H 20 и действительно наслаждалась звучащей музыкой, собираясь сделать первый глоток. Ее лицо перекосилось от переслащенного кофе, но прищуренный взгляд, я уверен, предназначался мне.

— Почему ты не разбудил меня? — ее голос был более тихим и хриплым, чем обычно, и мне стало интересно, сколько же она спала.

— Из-за тебя меня отчитал босс. — Я заставил себя вернуться к списку песен на сегодня.

Она прочистила горло.

— Слушай, насчет этого. Я пыталась поговорить с БШ о том, что он неправильно истолковал все, что услышал, но он сказал, что это была последняя соломинка на спине перегруженного верблюда.

Я поднял голову, и она уставилась на свою кружку, водя пальцем вниз-вверх по ее ручке. По какой-то необъяснимой причине это простое движение казалось мне невыносимо эротичным.

— Мне очень жаль, Так.

— Я знаю, что тебе жаль. Но это не изменит ситуацию, поэтому не надейся, что я буду блаженно счастлив. И с этого момента даже не заводи разговор о том, чтобы поднимать рейтинги с помощью твоей сексуальности.

Она сделала глоток, снова поморщилась и спрыгнула со стула. Разбавив свой сахарный сироп тем, что осталось в кофеварке, она спросила:

— Ты все-таки считаешь меня сексуальной?

Она бросила это замечание через плечо, и я уставился на ее спину.

— Не уверен насчет сегодняшнего утра. Но я поцеловал тебя, не так ли? — Я тут же пожалел, что поднял эту тему. — И, кстати говоря…

— Да, конечно, — Джен перебила меня, оборачиваясь и закатывая глаза, — но я думала, что ты всегда так делаешь, типа как собаки писают на пожарные гидранты.

Я чуть не подавился непроизнесенными извинениями.

— Так что, теперь я собака?

С помощью нескольких щелчков мыши, я переставил песни в плейлисте и прибавил громкость в студии на пару уровней.

— Мне бы следовало поменьше болтать вчера.

Песня закончилась, и Led Zeppelin со своей Communication Breakdown зазвучали в динамиках. Дженсен, наконец, закончила реанимировать свой кофе и бросила на меня взгляд, который я не смог идентифицировать.

Я снизил громкость до привычного уровня и решил, что раз она не восприняла это всерьез, мне тоже не следует.

— В любом случае, мне запрещено говорить на эту тему.

Джен уселась обратно на стул.

— Не глупи, Так. Наедине мы можем говорить о чем угодно, меня не так-то просто обидеть.

Она подула на свой кофе и осторожно пригубила. Я демонстративно проигнорировал ее поджатые губы.

Как же, да, если бы я только мог.

— Дженсен, я могу потерять работу. Это действительно хреново. Кроме того, наши вчерашние «разговоры наедине» привели к тому, что меня обвинили в сексуальном домогательстве. Теперь тебе понятно?

Я рассердился не на шутку, и ответ вышел резче, чем хотелось изначально.

— Конечно, я понимаю. И все-таки не жду, что ты развернешься на сто восемьдесят градусов и станешь полным ханжой.

С ее стороны это было жестоко.

— Ханжа? Да я сделал больше интересных вещей с большим количеством женщин, чем ты можешь себе даже представить!

Джен подавилась кофе.

— Мама, должно быть, тобой гордится. Нам понадобится не меньше канистры «Лизола 21 », чтобы продезинфицировать эту студию.

Она сделала вид, что вытирает руки о штаны.

— Сто-о-оп, ты был у меня дома и пользовался моей ванной. Фуууу. Только водородная бомба сможет избавить мою ванную от твоих вшей.

— Вши? Сколько тебе лет, женщина?

***

Обстановка в студии в этот четверг была достаточно прохладной. Моя попытка задобрить ее, предложив объявлять названия песен в стиле «слово ты — слово я», провалилась. И мне ничего не оставалось, кроме как установить на телефоне напоминание о звонке на утро пятницы. Клянусь, я сделал это только ради рейтингов, мы не могли позволить слушателям думать, что мы с Джен не ладим.

Надо поставить памятник тому, кто догадался добавить в телефон функцию будильника. Уже несколько лет я в нем не нуждался — ночи напролет я развлекался и отсыпался днем. А учитывая, что моя жизнь придет в норму через шесть недель, сейчас не было смысла им обзаводиться.

В этот раз Джен выглядела как куколка, и я не удержался от здоровой, совершенно не сексистской подколки. (Доктор Ческа гордилась бы мной. Если бы я когда-нибудь решился сообщить ей).

— Да ты сегодня умылась.

Дженсен прищурила глаза, но ничего не сказала. Она казалась немного раздраженной, когда ответила на мой звонок, а я начал дуть в тренерский свисток, но думал, что она уже пережила это.

Никто не проспит в мою смену, детка.

Вторая попытка.

— Удивительно, какие чудеса может сотворить мыло и немного воды.

Она прищурилась еще сильнее и выглядела достаточно сердитой.

— Укуси меня.

Я погрозил ей пальцем.

— Даже не начинай. Ты хочешь прибавить еще две недели к моему наказанию?

— Что? Я не слышу тебя. Какой-то псих взорвал мои барабанные перепонки сегодня утром.

Я проигнорировал ее и посмотрел в план эфира на сегодня.

— Так кто сегодня в наших «Грязных Сплетнях»?

Дженсен вздохнула, слишком громко и наигранно. Ну давай, отчитай меня.

— Это «Ерундовые Отчеты», Так, а не «Грязные Сплетни». И сегодня мы расскажем, как Джастин Бибер делал что-то непристойное в доме Анны Франк 22 .

— Он же просто подросток-придурок?

— Он уже достаточно взрослый, чтобы покупать алкоголь.

— И до сих пор на сцене? Серьезно?

— Удивительно, не правда ли? Он не упустил свой шанс стать поп-звездой.

Она отвернулась к экрану своего ноутбука.

— Дженсен?

— Да, Так? — сказала она, не поднимая глаз.

— Я больше не буду коверкать название твоей рубрики, — она пожала плечами, как будто это меньшее, на что она рассчитывала, — и я прошу прощения за свист.

Она посмотрела на меня со своей обычной полуулыбкой.

— Я заслужила это, разбросав все твои фотографии. Но спасибо за эти слова.

Затем она вставила палец себе в ухо и смешно скосила глаза. Я не смог удержаться от смеха и, казалось, мир был восстановлен. А я ведь даже не понял, как сильно переживал по этому поводу.

Моя вторая консультация прошла в такой же неловкой обстановке, как и первая. Серьезно, кто просто садится и рассказывает о своих проблемах? Я имею в виду, кроме женщин. Им же неважно, слушаешь ты их или нет, им не нужно, чтобы ты высказывал свое мнение или помогал решить проблему, они просто говорят-говорят-говорят, пока, в конце концов, не рассмеются или не расплачутся. Если ты достаточно глуп, чтобы попытаться перебивать женщину во время ее речи, решив дать совет, то все закончится хлопаньем дверьми и криками, что ты ничего не понимаешь.

Хотя кое-что я точно понимаю.

Все женщины сумасшедшие.

Даже те, кто на первый взгляд кажутся невинными овечками. Просто они лучше это скрывают.

Так что, когда доктор Ческа завела лекцию о том, что я должен больше говорить о чувствах и мотивах, и пересказывать меньше подробностей о своих похождениях, я понял, что пора положить этому конец.

— Если мы займемся сексом, мне будет легче говорить обо всем этом.

— Нет.

И ни один мускул на ее лице не дрогнул.

Впечатляет.

Я откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Да ладно, ты же знаешь, что хочешь этого.

Она положила папку с перечнем моих грехов на стол и сложила руки на стопке бумаг, смотря прямо мне в глаза.

То, что я не мог заставить ее нервничать, действительно впечатляло. Теперь я еще больше хотел отыметь ее.

— Со мной это не сработает. Тем более вы должны научиться общаться с женщинами без сексуального подтекста, иначе мы застряли здесь навечно.

Ну и ладно. Ей же хуже. Правда, ее отказ не поможет мне справиться со стояком. Мой член был полон надежд. Жаль, приятель.

Док прервала зрительный контакт, чтобы заглянуть в приоткрытый ящик стола. Она достала блокнот на спирали и подтолкнула через стол ко мне. Постучав пальцем по обложке, сказала:

— На этом сменим тему, Так. Вы должны начать вести дневник. Это поможет вам осознать, в какие моменты вы переходите грань приличия в общении с женщинами и также поможет построить отношения в будущем.

Все эти разговоры о том, в чем, как она полагала, я нуждаюсь, заставляли меня лезть на стены.

— Мне не нужны отношения. Мне нужно потрахаться. Прошли недели, черт побери.

— Так…

— Не с вами. Я умею признавать поражение. Но сегодня вечером...

Тем же вечером.

У меня был план. В конце концов, это вечер пятницы в Лас-Вегасе! Я направлялся в Pure, где я был своего рода звездой. И я был бы трезв, как стеклышко, а прекрасные дамы уже получили фору и парочка коктейлей помогли им утратить бдительность.

Дела шли в гору.

И, милые, в этот раз ваши грязные мыслишки очень даже к месту. Одноглазый змей в моих брюках тоже определенно шел в гору.

Слава Богу, я прибыл первым. У меня совершенно вылетело из головы позвонить маме заранее. Большинство со студии знали, что моя мама управляет клубом с самого его основания, какие бы названия он ни носил за время своего существования. Большинство из них знали также имя, которым она наградила меня при рождении, потому что каждый раз, когда мы снимали промо в этом клубе, она не могла перестать называть меня полным именем. Всем моим коллегам под угрозой медленной и мучительной смерти было запрещено рассказывать хоть одной живой душе о моем полном имени. Дженсен была в счастливом неведении (если никто до сих пор не проговорился), и после беседы с доктором я не был настроен выслушивать ее поддразнивания.

Я в очередной раз поразился, как женщины могут так легко раскрывать свою душу и зачем они, черт побери, делают это изо дня в день. Две встречи по одному часу каждая и я уже готов был убить кого-нибудь.

Я нашел маму, мы обменялись традиционными объятиями и я утащил ее в тихий коридор, чтобы на коленях умолять помочь мне. Нет другого способа заставить мою мать что-то сделать, если только у вас нет списка причин, почему она должна помочь вам. Если бы я не знал, что она обожает свою работу почти так же сильно, как любит меня, я бы подумал, что мир потерял гениального адвоката в ее лице.

— Мне нужна твоя помощь, мам, — сказал я, изо всех сил стараясь не смотреть вниз и не топтаться на месте как третьеклассник. Я на целую голову выше ее, и тридцатник маячит на моем горизонте, но просить о чем-то эту женщину, так же страшно, как в том возрасте, когда я верил в Санта Клауса.

— Что тебе нужно, Спартак?

— Вот. Именно это мне и нужно, — сказал я, проводя руками по воздуху, как будто подчеркивая невидимые слова. — Моя новая соведущая будет здесь. Не могла бы ты сегодня вечером называть меня Таком, как и весь остальной мир?

Я удивился, когда, без дальнейшего обоснования с моей стороны, она тяжело вздохнула и кивнула. Моя мать знала, я ненавижу свое имя с детского сада, когда обнаружил, что странно быть Спартаком в мире Заков, Джейков и Майков.

— Она симпатичная, эта твоя новая утренняя подружка?

— Она не моя подружка, мама.

Я никогда не называл ее «мама», и теперь она что-то заподозрила. Фантастика.

— Значит, она симпатичная.

— Я этого не говорил.

— Но и не отрицал. Из чего я делаю вывод, что она привлекательная.

— Ее фото на всех билбордах, мимо которых ты каждое утро едешь на работу. Не говори мне, что ты не знаешь, как она выглядит.

И на этом моменте мы отошли от темы разговора и начали спорить, все как обычно.

— Конечно, я знаю, как она выглядит. Я пытаюсь выяснить, знаешь ли ты, как она выглядит.

— Мам, я вижу ее каждое утро пять дней в неделю. Естественно, я знаю, что она симпатичная.

И-и-и, наконец, счет игры. Инквизитор-мама — 1, Мои секреты — 0. Я чувствовал подставу, когда она без споров согласилась на Така. Потому что эта женщина никогда не сдается. И в последнее время единственное, ради чего она готова была пойти на уступки, это увидеть меня одним из тех идиотов, которые «жили долго и счастливо». Она сама была живым доказательством того, что это невозможно, поэтому я не понимаю, почему ее это так заботило.

Я решил вернуться к теме нашего разговора, пока она не сделала контрольный выстрел.

— Значит, мы договорились, да? Ты не будешь вспоминать про Спартака, пока я не скажу, что можно.

Она улыбнулась, словно змея, и потянулась вверх, чтобы погладить меня по щеке, еще раз подтверждая, что в ее глазах я вечно останусь ребенком.

— Конечно, дорогой.

Я наблюдал за Джен. С того момента, как мы закончили изображать звезд, она вливала в себя один напиток за другим. Удивительно, куда в такую крошечную женщину помещался весь этот алкоголь, и как она умудрилась до сих пор не напиться в хлам. Я точно знал, сколько она выпила, потому что клуб сегодня был переполнен, и после того, как все коллеги со студии разбежались, мы остались сидеть за тем же столом.

Мы не разговаривали друг с другом. И в этот раз не потому, что она меня бесила или наоборот. Я нашел себе симпатичную блондиночку, готовую этим вечером поиграть по «Правилам Съема Така», а Джен была увлечена разговором с парнем, от одного взгляда на которого у меня по телу бежали мурашки.

Он выглядел нормальным, и то, что он говорил, заставляло Джен смеяться. Тем не менее я продолжал краем уха прислушиваться к их разговору, потому что парень внушал… недоверие. К сожалению, малышка, заставившая Така-младшего подняться, заметила, что не только она была объектом моего внимания и решила, что неплохо бы побеседовать с нашими соседями по столу.

— Эй, Дженсен, — безымянная малышка обратилась к ней, — каково видеть улыбающееся лицо этого парня каждое утро?

Джен сверкнула глазами в мою сторону и ответила, не отрывая от меня взгляд:

— Я дам тебе знать, как только он начнет улыбаться по утрам.

Это было совершенно несправедливо.

— Я улыбаюсь по утрам.

— Не в последнее время.

— И чья это вина?

Она допила свой напиток и подала знак официанту.

— Той, с кем ты провел прошлую ночь, я так думаю.

Она с невинным видом захлопала глазами, но меня не проведешь.

Не было ни одного чертового шанса, что я признаю (по крайней мере, перед женщиной, которая спасет меня от спермотоксикоза), что кто-то, в самом деле, мог греть мои простыни, поэтому я промямлил что-то невнятное. Мгновение спустя официант поставил на наш столик уже шестой девчачий-напиток-с-зонтиком-сверху.

Джен выпила его в три глотка и попыталась съесть вишенку, в которую был вставлен зонтик. Промахнувшись мимо рта в четвертый раз, она расхохоталась и завалилась прямо в руки Мурашечного Парня, который был более чем счастлив помочь ей сесть ровно.

Держась при этом за ее грудь.

Джен, казалось, не заметила, что ее облапали, и невнятно поблагодарила его за спасение от падения. Он продолжал обнимать ее за плечи, несмотря на то, что она устойчиво держалась в вертикальном положении. Я наблюдал, как она неловко пожимала плечами и даже пыталась выбраться, оперевшись локтями о стол, но его рука продолжала сжимать ее плечи как тиски. Поэтому она сделала то, что сделала бы любая уважающая себя девушка на ее месте — она попросила мою сладкую одноразовую подружку составить ей компанию на прогулке в дамскую комнату.

Вплоть до этого дня я не понимал, почему пописать надо идти вдвоем.

Мурашечный Парень схватил свой стакан и отправился прочь, не говоря ни слова. Я предположил, что до него наконец-то дошло, что ему сегодня не светит. Если бы я попытался остановить его, то все могло сложиться иначе.

Или не могло. Я много раз обдумывал неизбежность некоторых вещей... но опять я забегаю вперед. Приношу свои извинения.

Моя вероятная партнерша по ночному горизонтальному спорту торопилась обратно к нашему столику на своих убийственных трахни-меня-каблуках, на что грех было не полюбоваться (как ее ногами в туфлях на шпильке, так и скоростью, которую ей удалось развить). С обеспокоенным видом она сообщила, что у Джен, кажется, проблемы с тем парнем, который сидел вместе с нами. Я включил режим старшего брата и поинтересовался, где она видела их в последний раз.

Это был неподходящий вечер для разборок, серьезно. Мой мистер Счастливчик уже был настроен на секс-марафон.

Но Джен была новенькой в городе, миленькой и пьяненькой, и, к моему удивлению, спящий глубоко во мне рыцарь потребовал немедленных действий.

Этот кретин зажал Дженсен в углу, явно игнорируя ее попытки оттолкнуть его. Которые, к слову, видел даже я с расстояния в пятнадцать шагов.

Джен отталкивала его руки, и, хотя он, возможно, был несколько выше ее, я точно был выше, чем он. Я отбросил его, как использованную салфетку, и могу поклясться, что он ударился об стену. Я кинул быстрый взгляд на Дженсен и, хотя глаза ее были красными, я уже знал это выражение лица. Было хорошей идеей избавиться от этого мудака, пока она сама не добралась до него и не отпинала. Носки ее туфель выглядели опасно заостренными. Кроме того, наконец-то подошел вышибала, и, кажется, я знал, кто больше никогда не вернется в этот клуб. Это означало, что они выкинут его пьяную задницу отсюда и внесут его в черный список, уже включающий в себя восемьдесят шесть имен. Я упоминал, что мама заставила меня работать охранником в этом самом клубе, пока я учился в колледже?

— Спар… Так! — легка на помине. По крайней мере, она справилась с именем. — Что здесь произошло? Все в порядке? Кто это устроил?

— Точно не я, — я оставил пьяного лузера на попечение вышибал и своей матери. И я бы поспорил, кто из них причинит ему больше неприятностей. В двух шагах от меня стояла Джен. Ее крепко сжатые кулачки побелели, а глаза метали молнии в сторону куска дерьма, который лапал ее. Чисто инстинктивно, я потянулся и провел рукой вниз по ее спине.

И, похоже, это стало последней каплей. Она сдавленно всхлипнула и начала оседать на пол, я еле успел обхватить ее одной рукой, чтобы не дать упасть. Могу поклясться, она не собиралась рыдать. Она была как карточный домик, тщательно выстроенный и сбалансированный, и моего прикосновения оказалось достаточно, чтобы сломить ее.

Джен пробормотала какие-то возражения, но я не смог их разобрать. Я даже не уверен, возражала ли она против меня или моей рубашки. И хотя было еще совсем рано (по моим меркам), моей грозной подружке пора было отправляться домой.

Я подвел нас обоих к моей матери — ладно, потащил, потому что алкоголь явно сыграл свою роль — познакомил ее с Дженсен и удостоверился, что парень будет в списке восьмидесяти шести до конца своей жизни.

— Ты же знаешь, что я могу запретить ему сюда являться только на пять лет, и то, если есть уголовные обвинения, Так.

Она положила руку на плечо Джен, все еще упирающееся в мои ребра и спросила:

— Ты хочешь, чтобы его арестовали за нападение?

Джен помотала головой, качнувшись на своих невероятно высоких каблуках, и я прижал ее к себе немного крепче.

Просто чтобы она не упала.

Моя мать взяла телефон и позвонила по номеру на быстром наборе.

— Она же сказала, что никаких обвинений, мам.

Мама отмахнулась от меня и представилась кому-то на другом конце провода.

— Нам нужно такси и как можно скорее, пожалуйста.

— Я отвезу ее домой.

Подождите, это я только что произнес? Какого черта я это сказал? Между прочим, я кое-что оставил за столом.

Слишком поздно. Мама извинилась перед собеседником за беспокойство и повесила трубку.

Черт.

Мне стоило извиниться перед безымянной подружкой за столом и вернуться позже.

Чего я, конечно же, не сделал.

И будь я проклят, если понимаю почему. Легкодоступная киска ждала меня в клубе и, Бог свидетель, я нуждался в хорошем сексе. Черт.

Но когда я довел Дженсен до квартиры и увидел, как она старается не упасть на лестнице, пока Ангус приплясывает вокруг ее ног, мне ничего не оставалось, как поднять ее на руки и донести до спальни. Я просто не чувствовал, что вернуться в клуб сейчас будет правильно.

Не после того, как я снял с нее эти дурацкие туфли, натянул одеяло до подбородка и услышал тихое:

— Ты знаешь, Так, ты довольно милый парень, когда не пытаешься казаться мудаком.

Глава 9

*Марш муравьев*

Я отправился домой и, чудо из чудес, залез прямо в кровать. В полном одиночестве, если не считать Литу, жаждущую почесываний и занимающую две трети матраса. Хватит смеяться. Уверен, ваша собака ведет себя так же.

Я не спал почти до рассвета. Да, я мог подвинуть Литу или спихнуть ее с кровати, но не сделал этого. Она моя девочка номер один, и мне приятно ощущать ее тепло рядом с собой. Но, заметьте, не то чтобы я в нем нуждался.

И я не мог выбросить из головы слова Дженсен. Она была почти невменяемая, когда я привез ее домой и, скорее всего, не помнит, о чем говорила, но я не мог забыть ее слова.

Я действительно произвожу впечатление такого мудака? Я вел себя так со всеми, или только с Дженсен?

На мой взгляд, Джен просто принимала все слишком близко к сердцу. На студии меня всегда были рады видеть и никто не замолкал только из-за того, что я заходил в комнату. Мне доставались неплохие рождественские подарки, а не сувениры из супермаркета, купленные в последний момент. И никто из девушек не пытался убежать, когда я якобы случайно ловил их под омелой в холле. Которую, конечно же, повесил не я.

Люди заглядывали ко мне в кабинет просто, чтобы потрепаться, меня приглашали на вечеринки, барбекю... чувствовалось, что всем нравилась моя компания.

Кроме тех людей, которые подали жалобу на сексуальные домогательства. Нет, я не ошибся, говоря люди , а не женщины . Оказалось, что Майло тоже был мной обижен. Он же учился в колледже, неужели он ни разу не участвовал в этих разговорчиках в раздевалке? Каждый парень не прочь посмеяться над размером члена другого парня.

Майло вел себя как телка.

А, может, его штучка и правда крошечная?

В отличие от вашего покорного слуги.

И мы снова обсуждаем мой член. Пожалуйста, давайте прекратим. Я действительно пытаюсь быть серьезным.

Теперь вернемся к нашей теме, дамы: обладать выдающимся членом и быть им — это не одно и то же.

Я открываю вам двери и пододвигаю стулья. Если кто-то просит помощи, я всегда помогаю по мере сил. Трачу время и деньги на благотворительность; я работаю над тем, чтобы свести упреки к минимуму. Черт побери, меня даже собаки любят, а ведь говорят, что животные хорошо разбираются в людях.

Я никогда не лгал женщине, чтобы затащить ее в постель, и никогда не представлял этот спорт в спальне, как нечто большее, чем просто секс. Я наслаждался ими, кончая в первой попавшейся постели (или иногда в душевой кабине).

И я спрашиваю вас, так ведут себя мудаки?

Я знаю себя всю свою жизнь и не сомневаюсь в некоторых вещах. Я уверен в себе, и если серьезно, это не высокомерие, знать свои сильные стороны и использовать их. Что я могу поделать, если я лучше некоторых, и что я могу поделать с тем, что это очевидно?

Я уже говорил — много раз — что я красивый мужчина, и когда смотрю в зеркало, у меня нет причин сомневаться в этом. Я привлекателен и хорошо сложен, что и помогает мне не испытывать недостатка в женском внимании.

Хотя не могу сказать, что необходимо хорошо выглядеть, чтобы пользоваться успехом у женщин. Зарубите себе на носу. Уверенность — это привлекательно. Уверенность — это сексуально. Уверенность нужно носить, как любимую рубашку и тогда на это обратят внимание.

Возьмем, к примеру, рок-звезд.

Мик Джаггер.

Тощий, и был таким всегда. Слишком большая голова и нелепая прическа, как будто он только что проснулся. Одевается так, как будто надел первое, что нашел на полу. Он выглядит как карикатура на самого себя, и я уже не говорю про то, что он вытворяет со своим ртом. Согласно третьей части «Людей в черном», он вполне может быть пришельцем... и вся эта хрень не имеет никакого значения. Этот забавный бродяга поимел больше кисок, чем Хью Хефнер.

Почему?

Потому что он расхаживает вокруг, как петух в своем курятнике. И курочки на это реагируют.

Мудак ли Мик Джаггер? Я не знаю, но это и неважно. Перед ним раздвигают ножки, и он не отказывается.

И позвольте мне поправить вас, прежде чем вы сделаете поспешные необоснованные выводы обо мне : я люблю женщин, потому что они женщины . Если вам нужен совет, жилетка чтобы поплакать, или просто немного понимания, женщины предоставят это вам. Их взгляд на жизнь совсем не такой, как у мужчин. Они мягкие, приятно пахнут и отличаются от мужчин еще множеством удивительных вещей.

Хотя, в каком-то отношении женщины точно такие же, как противоположный пол, на который они так любят жаловаться.

Видите ли, моя мать управляет ночным клуб в казино «Цезарь» сколько я себя помню. В конце девяностых это было место выступления кавер-групп, и в девяносто девятом там собирались все герл-бенды, исполняющие песни Бон Джови. Никогда я не видел таких ослепительно-красивых женщин. Мне было всего пятнадцать, но поскольку моя мать руководила этим местом, я мог приходить после школы и смотреть, как они репетируют.

На самом деле, я был вынужден появляться там в течение получаса после окончания уроков. Несколько раз меня спалили за курением травки, и мама не доверяла мне. В любом случае, пока все бары внутри были закрыты, мама была спокойна за меня, неважно находилась она в клубе или сидела в своем кабинете и работала с бумагами.

Я подносил воду и газированные напитки на сцену для группы во время репетиций, и успел с ними познакомиться. А с их вокалисткой Лейси мы особенно сблизились. Ей недавно исполнилось двадцать один, она была горячей, как пламя в аду, и была не прочь позависать со мной после репетиции.

Чем больше времени проходило, тем больше мама мне доверяла и смотрела за мной уже не так пристально. Может, и зря. Мы дружили примерно месяц, когда Лейси попросила меня занести в ее гримерную беспроводной микрофон, чтобы она могла поменять в нем батарейки. Я был в их раздевалке тысячу раз, и никогда даже не задумывался над этим.

Как только я переступил порог, Лейси набросилась на меня. Мне было пятнадцать, я был перевозбужденным влюбленным девственником — кто бы отказался на моем месте?

Мы занимались сексом еще несколько раз, пока я не наскучил ей или она сочла за лучшее прекратить отношения с малолеткой, чтобы не потерять работу. Я знаю, что она рассказала обо мне другим девушкам в группе, потому что, как только она меня бросила, со мной начала заигрывать гитаристка. После гитаристки была ударница, а за ней бас-гитаристка.

Я жаждал их одобрения, и они знали, что я был совершенно неопытным, но полным энтузиазма. Поэтому всякий раз, когда они не кончали, они подсказывали мне, что я должен сделать, и я запоминал каждый шаг, каждое движение. Они научили меня угождать лично им и женщинам в целом, и я хорошо усвоил этот урок.

Я также научился бросать первым, до того, как бросили меня.

И я убедился, что это работает. И, черт возьми, мне нравиться быть кобелем.

Мудак ли я? Я предпочитал думать, что нет.

Дженсен причина того, что мой внутренний подонок лез наружу? Может быть, но я не хотел, чтобы так было. Я думаю это потому, что она единственная женщина, которую я ежедневно вижу так чертовски близко. Спасибо тебе Господи за выходные и возможность перезагрузиться.

Все, связанное с этой женщиной, не доведет меня до добра.

Я не знаю ее достаточно хорошо, чтобы заставить ее перестать провоцировать меня, поэтому все, что я могу — это изменить свою реакцию на это. (Видите, доктор? Я способен к самоанализу. Посмотрите, как я справляюсь со всеми этими вопросами).

Дело в том, что я просто не понимаю, что же именно она делает. Она заходит в комнату и такое ощущение, что я весь целиком реагирую на это. Мне становится тесно в собственной коже, голову покалывает, как будто все волосы встали дыбом, и взгляд все время прикован к ней. Какого черта происходит?

Мне нужно найти способ проводить с ней меньше времени (как будто у меня получится) или выработать иммунитет. Что, вероятно, заставит меня проводить рядом с ней еще больше времени.

Охренеть как круто.

Я проснулся от того, что телефон звонил прямо у меня под ухом. Мне повезло, что я не ворочался и не сбросил его на пол. Точно разбил бы стеклянный дисплей. Не то чтобы у меня была возможность особо ворочаться… Лита все еще занимала большую часть матраса.

— Алло? — я попытался произнести именно это, но получилось что-то похожее на ммвво ?

— Привет, Так! Похоже, я тебя разбудила, — Господи боже, можно мне взять перерыв от этой женщины хоть на один день? Ее голос был слишком бодрым для того, кто десять часов назад был слишком пьян, чтобы подняться вверх по лестнице. Звук ее голоса разрывал мою голову на куски. — Послушай, как только ты проснешься и приведешь себя в порядок, мне потребуется твоя помощь.

— Фффто? — я проспал всего несколько часов и мои губы меня не слушались, но Дженсен, видимо, изучала в школе язык похмелья.

— Подвезешь меня к моей машине?

Я попытался облизнуть губы, в надежде, что этого будет достаточно, чтобы говорить.

— Что, прямо сейчас?

— Не то чтобы я торопилась, но до обеда было бы замечательно.

— С этим я справлюсь, — я прикрыл телефон рукой и зевнул. — Посплю еще пару часов и перезвоню тебе.

— Уже почти полдень. Как ты можешь все еще быть в постели? — она засмеялась, и мой мозг, кажется, взбили миксером. — Ты вернулся в клуб после того, как уложил меня спать, Так?

— Веришь или нет, я пошел домой. Просто никак не мог заснуть.

Она замолчала. Ее голос был гораздо тише, когда она спросила:

— Был слишком взвинчен после того, как побил того парня из-за меня?

— Дженсен, я никого не бил. Я оторвал его от тебя и оттолкнул к стене, — зачем я это сказал… На самом деле, я тянул время, чтобы придумать достойную причину для бодрствования. Я чертовски уверен, что она не хочет узнать настоящую. — По телеку начался хороший фильм, когда я пришел домой.

— Что за фильм?

Да твою же мать. Обязательно было спрашивать?

— Я не запомнил название. Гоночные тачки и все вокруг взрывается.

— Это был хороший фильм, и ты не запомнил, как он называется? Ты серьезно?

Возмущение Джен чувствовалось даже через телефон.

— Чтобы заценить классный взрыв мне не нужно название.

— Парни такие странные.

Я пообещал перезвонить, как только приду в себя, но мне просто нужен был перерыв. Сомневаюсь, что я смог бы сейчас моргнуть хотя бы десять раз. И, пожалуй, пробежку лучше отложить, я был слишком взвинчен.

Все, о чем я думал прошлой ночью (сегодняшним утром), крутилось в голове, как фарш в мясорубке. Я включил кофеварку и пошел в душ, бросив всю одежду на полу в кухне.

***

— Чтобы забрать машину необходимо платье и каблуки?

— Заткнись, Так.

Дженсен скользнула на пассажирское сиденье, придерживая подол платья, и попыталась натянуть его ниже к коленям. Я не заметил особой разницы, но ее, похоже, удовлетворил результат. Или, может, она просто бросила попытки удлинить его. Кто их знает, этих женщин.

— Меня пригласили на обед, это прямо за углом от того места, где я оставила свою машину. Было бы глупо поехать домой и через полчаса вернуться обратно.

— Постой, у тебя свидание, а я тебя на него везу? Не припоминаю, чтобы нанимался твоим водителем. Почему ты просто не попросила этого парня забрать тебя и потом высадить около твоей машины, — я ворчал, но продолжал выезжать с парковки.

Джен фыркнула, и могу поклясться, задрала нос еще больше, чем обычно.

— Ты привез меня домой, значит, ты должен и отвезти обратно. Таковы правила.

— В каком хреновом справочнике это написано?

— К тому же мы не на той стадии, чтобы он знал, где я живу — сказала она, игнорируя мой вопрос. — Я познакомилась с ним только вчера.

Я уставился на ее профиль.

— Ты же не встречаешься с парнем, которого я чуть не превратил в обои, да? Потому что я отказываюсь…

— Я похожа на идиотку? Я познакомилась с ним в тренажерном зале. Хочешь одолжить мне денег на новые мозги?

Джен ткнула указательным пальцем мне в подбородок и заставила повернуть голову.

— И смотри куда едешь. Я не хочу умереть в этом дурацком платье.

Я бросил быстрый взгляд на ее ноги, платье открывало полный обзор.

— Брось кокетничать. Ты выглядишь великолепно.

И так и было. Ярко-бирюзовый цвет подчеркивал ее глаза, глубокий V-образный вырез открывал декольте, а длиной платье доходило до середины бедра. Что тут может не нравиться?

— Не обращай внимания. Не люблю первые свидания. — Я бы не заметил ее мимолетную улыбку, если бы не старался. — И спасибо.

Я высадил ее рядом с ее машиной и пожелал приятного вечера. Она вышла, и я повел себя как настоящий друг и достойный соведущий — честное скаутское — я не пялился на ее задницу и эти притягивающие взгляд ноги, пока она шла к своей машине в туфлях (очередной раз) на невероятно высоких каблуках.

Ладно, я взглянул несколько раз. Но не пялился.

И с чего вы взяли, что я вообще был бойскаутом?

Люблю воскресенья. Не надо спасать пьяных девиц и подрабатывать таксистом.

Только сообщение от Дженсен могло сделать мой день лучше.

Должно было. Я проверял свой телефон чаще, чем писатель, ожидающий звонка от издателя. Похоже, что потребуется несколько дней, чтобы избавиться от образа Рыцаря в Сияющих Доспехах. Не то чтобы это было в новинку для меня, но это точно было для меня не характерно.

Мое колено пришло в норму, так что я провел остаток дня, бегая в парке с Литой и играя в баскетбол с друзьями. Они не простили мне пропущенную игру в прошлые выходные. Я стерпел неизбежные шуточки о том, что здесь не обошлось без женщины, и, конечно, категорически это отрицал. Потому что пока ты не можешь с уверенностью об этом говорить — этого не существует.

Так или иначе, каждый из парней состоял в отношениях, и они наверняка думали, что и мне тоже пора. Обычно, когда мои друзья пытались донести до меня эту мысль, я либо злился, либо думал, что они неправы, и на самом деле пытаются убедить самих себя, потому что, откровенно говоря, завидуют моей жизни. Однако, в этот раз, их разговоры про подружек, совместное времяпрепровождение и планы на отпуск заставили меня почувствовать зависть.

Но лишь на мгновение.

Потом я заметил длинноногую брюнетку, которая загорала на покрывале в нескольких метрах от нас. Я только успел представиться, как показалось, что у меня в кармане вибрирует телефон. Я отошел проверить, но экран был безмолвным и пустым.

Когда я снова посмотрел на брюнетку, она уже складывала одеяло и упаковывала его в брезентовый чехол.

Ну вот.

***

Гудок. Гудок. Какого черта? Ей лучше бы проснуться. Я не собираюсь вытягивать нашу смену один-одинешенек.

Пожалуйста, оставьте ваше сообщение после сигнала.

Я не стал дожидаться сигнала и сбросил вызов, нажал кнопку быстрого набора снова, откусывая заусенец на большом пальце.

Что? Да, у меня был заусенец.

Конец истории.

Я насчитал три гудка и начал грызть ноготь — все еще тишина — чтобы избавиться от неровного края, ожидая снова услышать просьбу оставить сообщение.

Наплевать, я буду звонить до тех пор, пока она не проснется и…

— Алло? — ее сонный голос был томным и глубоким. Он был чертовски сексуален, и, конечно же, у меня встал. Естественная реакция, да, но я всерьез раздумывал о том, чтобы врезать ему хорошенько. Потом вспомнил, что он часть меня, и это будет немного больно.

— Это портье, вы просили разбудить вас, мэм.

— Заткнись, Так.

Ее мягкий смех точно не помог справиться с бодрым парнем у меня в штанах.

— Исключено, мэм. Я должен быть уверен, что ты не уснешь у меня на руках. — Я побрел на кухню и включил кофеварку.

— Не волнуйся. Я не усну у тебя на руках, и не собираюсь в принципе делать что-то у тебя на руках, если на то пошло. Я проснулась.

Придерживая телефон плечом, я начал натягивать нижнее белье. Обкусанный ноготь зацепился за пояс, и я порвал собственные трусы. Должно быть, я выругался себе под нос, потому что следующее, что я услышал было:

— Ты слишком сердитый для того, кто проснулся первым.

— Я просто порвал свои трусы, пока надевал их.

И тишина.

— Ты разговариваешь со мной обнаженным?

— Ага.

В трубке воцарилось молчание, я дождался гудков и отключился.

Я пошел в душ и не мог перестать смеяться, пока не наглотался воды и чуть не захлебнулся.

Когда я приехал, Джен уже была в студии. Хорошо. Это означало, что сегодня ее очередь варить кофе, и, судя по аромату в коридоре, она с этим уже справилась.

— Милая прическа. Решила еще поспать, когда бросила трубку?

Она покачала головой, и маленький хвостик на макушке закачался, как антенна.

— Немного не уложилась в свое расписание сегодня.

Она вела себя немного странно, и до меня дошло почему.

— Извини, за эту фигню с раздеванием утром. Я не должен был говорить тебе.

Вот так. Задушим в зародыше мысль о сексуальном домогательстве.

— Дело не в этом. Хотя я могла бы прожить и без этого, особенно сегодня.

Она повернулась ко мне лицом, но ее взгляд изучал что-то за моим левым плечом.

Я схватил свою кружку кофе и придвинулся ближе. Она не шелохнулась, что было странно, слишком странно. Обычно, она удирает еще до того, как я приближаюсь к ее личному пространству.

— Почему именно сегодня?

— Смотри.

Джен кинула конверт на кофейный столик прямо передо мной.

— Я нашла под дверью сегодня утром, когда выпускала Ангуса на прогулку.

Я взял конверт, чувствуя странное беспокойство. Ее преследует какой-то жуткий парень, или что?

— Ну, давай уже, открой его — сказала Джен.

Я вытащил один лист бумаги и просмотрел его.

— Я думал, что это мы рано встали. Эти ребята нас сделали. Полагаю, ты не шутила насчет бомбардировки своей квартиры с целью избавления от венерических микробов?

— Очень смешно, Так. Служба по борьбе с вредителями будет обрабатывать все здание завтра утром, пока мы будем в эфире. Вместо того чтобы принимать душ, я собирала вещи, — она тяжело выдохнула. — Теперь я должна найти место, чтобы разместить это все. И чтобы разместить себя.

— Милая, чего точно в Вегасе навалом, так это гостиничных номеров.

— Тех, куда меня пустят с Ангусом, не так много. И они стоят бешеных денег. Я заглянула в несколько, когда закончила паковать еду.

Она перевернула сахарницу над кружкой, и позволила ему свободно сыпаться.

— Разве твой арендодатель не должен возместить расходы?

— Видимо, не с моим договором аренды. И хуже всего то, что мы не можем вернуться еще неделю, из-за того, что Ангус такой маленький. Они используют очень сильные пестициды.

Сахар все еще сыпался, а она по-прежнему не обращала на него внимания. Если мы с Дженсен когда-нибудь будем играть в покер, я предоставлю этой женщине неограниченный доступ к кофейнику. Тонна сахара явно способна развязать ей язык, я бы выиграл целое состояние.

— Ты можешь остановиться у меня. У меня есть гостевая спальня.

Что, черт возьми, творит мой язык? Я хотел вырвать предателя прямо изо рта. Это худшее, что я мог сказать. Ты не можешь взять слова назад, тупица.

Дженсен подняла глаза, и даже сахар перестал сыпаться. Клянусь, она выглядела воодушевленной. И даже затаила дыхание.

— Ты уверен?

— Да. Нет.

Но уже было слишком поздно.

Глава 10

*Приходи как есть*

У меня на коленях лежала венская сосиска.

Да хватит ржать.

Перефразирую: «Добро пожаловать в Ад».

Дженсен развалилась на моем диване, уткнувшись пальцами ног мне в бедро, Ангус свернулся у меня на коленях, а Лита, полная зависти, что она недостаточно маленькая, чтобы все эти годы спать у меня на коленях, придавила мне ноги.

Все трое спали.

Ангус храпел.

Фильм закончился и начались титры, и вскоре к моим мучениям прибавится прослушивание тридцатисекундного саундтрека на повторе, потому что пульт лежал на подлокотнике рядом с головой Дженсен.

Я сказал, хватит надо мной смеяться.

Хотя, полагаю, могло бы быть и хуже. Мы смотрели «Разрушителя», и саундтрек к нему был довольно приличным.

Я не смотрел этот фильм сто лет, его притащила Джен. Она привезла целый пакет, полный ее любимых DVD-дисков, и там был только один девчачий фильм. Но так как Сандра Баллок в фильме «Мисс Конгениальность» выглядит довольно забавно и большую часть фильма ведет себя как парень, я простил Дженсен, что она притащила эту гадость в мой дом.

Хотя не могу обещать, что мы его когда-нибудь посмотрим, учитывая то, что она принесла полную сумку фильмов, наполненных взрывами и стрельбой, и собиралась провести здесь всего семь ночей.

Если бы коробочки от дисков не были слегка потрепанными, я был бы уверен, что она накупила моих любимых фильмов, чтобы сделать наши вечера менее неловкими.

И они действительно были неловкими.

Было выше моего понимания, как она могла чувствовать себя достаточно комфортно, чтобы заваливаться на мой диван и пристраивать ноги практически мне на колени. Из-за всего этого я чувствовал себя пиздец как неудобно.

Я привык к одиночеству. Бывало, что случайные приятели оставались подремать на диване или в гостевой спальне после воскресного футбола, но никогда никто не оставался у меня ночевать.

И это были только парни.

И они всегда были одетыми.

На Дженсен были мягкие фланелевые штаны и свободная футболка. Без бюстгальтера.

Что? Это было несложно заметить.

Я толкнул ее ноги, но она и глазом не моргнула.

Затем толкнул сильнее, она промямлила что-то невнятное, и снова стало тихо.

Ну, если она хотела спать на диване с крошечной подушкой, кто я такой, чтобы будить ее? Я столкнул Ангуса на подушку рядом с ней и вытащил ноги из-под Литы, чтобы встать.

Выключил свет и телевизор и направился к себе, предварительно набросив на Джен и Ангуса плед из гостевой комнаты.

Лита, должно быть, хотела убедиться, что Ангус не будет расхаживать по ее дому, потому что ночь напролет оставалась на полу возле дивана всю.

Что касается меня, я чертовски долго не мог заснуть. Я был на сто процентов уверен, что Джен приедет ко мне во вторник. Поэтому увидеть ее в гостиной на день раньше было достаточно странно, напоминало «Сумеречную зону».

Джен была первой женщиной, которая переступила порог моего дома с намерением остаться здесь до утра.

Отмотаем назад.

Я был удивлен, когда раздался звонок в дверь, и за порогом стояла Дженсен с коробкой пиццы в одной руке и поводком Ангуса в другой. Предполагалось, что она оставит у меня свои пожитки и вернется ночевать домой. Пицца и ее такса не входили в планы на вечер понедельника.

— Привет.

Ангус пролетел мимо моих ног, таща Джен вслед за собой. Она сунула мне пиццу, проходя мимо и тщетно пытаясь удержать маленькую сосиску на ножках под контролем.

— Все вещи упакованы, поэтому мне показалось глупо возвращаться домой. Ты же не против?

Хорошо отрепетированным движением Ангус избавился от ошейника и побежал в сторону дивана… и Литы.

Она гавкнула всего один раз, но это было похоже на взрыв бомбы, заставивший мои глаза вибрировать, а мозг взорваться.

Ангус залаял в ответ и игра началась.

Я никогда не видел, чтобы Лита прыгала с дивана так быстро, но Ангус двигался еще быстрее, несмотря на свои микроскопические лапки. Она набросилась на него, и он рванул влево. Они понеслись по коридору, шутливо погавкивая друг на друга и врезаясь в стены.

Я отнес пиццу на кухню, пока Джен возвращалась за остальными сумками. К тому времени как мы занесли все ее пожитки, собаки скрылись из виду, и хуже, за пределы слышимости. Обычно я никогда не беспокоился, что Лита может выбежать в открытую дверь, но если она гналась за Ангусом...

Я вышел на улицу, а Джен осталась рыться в моих вещах проверить дом. Решение далось мне непросто, но выбора не было. Неизвестно, послушалась бы Лита, если Джен позовет ее. Ангус, без сомнения, последует за своей новой подружкой…

— Я нашла их!

Я успел дойти только до перекрестка, так что вернулся обратно в мгновение ока.

Дженсен стояла в гостиной, прикрывая рот рукой и пытаясь сдержать в смех, что ей не очень-то удавалось.

— Где они? И что смешного?

Я все еще был на взводе из-за потери собак, не из-за Литы, она бы в любом случае вернулась домой, а вот Ангуса было нелегко увидеть в потоке машин.

Хихикая, она показала рукой в сторону коридора, куда я и пошел, заглядывая в каждую дверь. Моя спальня была пуста, как и комната, которую я использовал как кабинет. Когда я добрался до гостевой спальни, где остановилась Джен, я еле сдержал смех. Не хотелось бы им помешать.

Лита лежала на кровати, свернувшись вокруг Ангуса, прижавшись к нему головой и обняв лапой, как будто пытаясь прижать его к своему животу.

Ну, одной проблемой меньше. Я опасался, что придется держать собак подальше друг от друга, если они не поладят.

***

Да ради Бога, что это был за писк? Мне снился странный сон, я стоял посреди поля, по которому задним ходом ездили мусоровозы — звук будильника оказался достаточно громким, чтобы разбудить меня. Я схватил телефон и нажал кнопку, чтобы посмотреть время. Четыре часа и восемь минут, какое замечательное утро. Мой будильник должен был молчать еще семь минут. Так откуда же звук?

И тут я вспомнил про Дженсен и вылез из кровати. На стуле в углу лежали домашние брюки, и я натянул их, чтобы скрыть утренний стояк. Не то чтобы я стеснялся. Просто не хотел, чтобы моя соведущая решила, будто она является его причиной, если я буду тут ходить и размахивать им.

Поймите меня правильно, невозможно не увидеть мой член, если он прикрыт только тонким хлопком от Кельвин Кляйн.

В приподнятом настроении я направился вниз по коридору в гостевую спальню, удивляясь, как Джен могла спать в таком шуме.

Кровать была пуста.

Неудивительно, что она не проснулась.

Часы на прикроватной тумбочке мягко светились красными цифрами. Я пытался заставить будильник заткнуться, нажимая все кнопки подряд.

Медленно бредя в гостиную, я пытался придумать подходящий способ, чтобы наказать ее. Не хотелось злоупотреблять тренерским свистком, чтобы этот способ не приелся. Кроме того, кто знал, к каким последствиям это приведет? Последний раз мой звонок разбудил ее с похмелья, и свисток просто добил ее.

Может, включить музыку погромче? Динамики меньше чем в метре от нее.

Я дошел до конца коридора…

И остановился.

Кто это и куда делось маленькое чудовище, спавшее на моем диване?

Ее карамельного цвета волосы веером рассыпались по подушке, обрамляя лицо. Щеки окрасил легкий румянец, а чуть приоткрытые губы были цвета спелой малины. Я задрожал от желания попробовать, так ли они вкусны, как выглядят.

Черт возьми, кого я дурачил? Я знал, какие они сладкие и хотел испробовать их еще раз.

Вместо этого, я поправил беспорядок в штанах, включил телевизор, прибавил звук на максимум и скрылся в кухне, спасаясь от летящих подушек и пульта от телевизора, который отскочил от стены рядом с дверным проемом — и не имел ничего общего с тем, почему я побежал.

Кому-то нужно начать день с кофе.

Я позволил Джен принять душ первой. В конце концов, она была гостьей.

Кроме того, мысли о ней, обнаженной в моем доме, когда вода и мыльная пена стекает по ее коже — я начал думать об этом еще до того, как она встала с дивана — обеспечили мне такой стояк, что им можно было алмазы гранить. Поэтому я подумал, что мне может понадобиться небольшое облегчение в душе. Так что мыться первым было не в моих интересах.

И нет, это не отвратительно, это просто правда. Если бы у вас был член, вы бы даже не задавали вопросов.

Так что, возможно, это было божественное провидение, что горячей воды в душе мне хватило всего на минуту. Холодная вода уничтожила всякую мысль о том, что пару минут назад на этом же кафеле стояла красивая женщина и скользила руками по своей обнаженной коже.

Я помылся в рекордно короткие сроки, до того, как Так-младший смог меня переубедить.

Видите ли, причина в том, о чем никогда ни один мужчина в здравом уме вам не расскажет. Хоть мы и знаем, что у члена есть режим защиты от холодных температур, нам, парням, чертовски страшно смотреть, как он уменьшается.

Я имею в виду, что, если он не станет прежним? Это то, что беспокоит каждого парня.

Мы знаем, что он снова увеличится, так всегда и происходит, но что, если однажды этого не случится ?

Моя жизнь станет бессмысленной, вот что.

О, нет, мы опять отошли от темы. Мы говорили о стояках, в частности о моем. И о его сегодняшней причине. Хотел бы я знать, все ли женщины выглядят, как развратные ангелы, когда спят. Это почти заставило меня позволить своей следующей ночной подружке остаться до утра, просто, чтобы узнать.

Почти.

Но мимолетный образ — это недостаточная причина, чтобы давать какой-то непонятной женщине повод думать о совместном завтра и прочих волшебных сказках.

Хотя обычно фантазии — это довольно весело.

К слову о плохих идеях, на одной машине мы не поехали, хотя могли бы. Ни малейшего желания объяснять кому-либо на станции, как мы оказались в одной машине, а если я не объясню, они придумают объяснение сами.

Кроме того, единственное, что мы обсуждали за кофе — это кто сегодня будет главным блюдом на завтраке в наших «Ерундовых Отчетах». Я понятия не имел, какие у Джен были планы на остаток дня.

***

— Как прошла ваша первая ночь?

— Что? — я уставился на Кармен, сидящую за стойкой регистрации.

— Дженсен ночевала у тебя. Как все прошло?

Святые пятки Христа, в этом месте вообще знают о частной жизни? Не то чтобы ее сон в моей гостевой спальне (или на моем диване, если быть точным) был страшной тайной, но все же.

— А, ты об этом, — я постарался максимально выразить то, что Джен не занимала центральное место в моих мыслях. — Она принесла пиццу и наши собаки, похоже, подружились.

Улыбка Кармен казалась слишком уж радостной. И как бы мне ни хотелось вам эту улыбку описать, хотя, наверное, не стоит этого делать , я понимал, что за ней кроется что-то еще. Уж если кое в чем я и разбирался в этом мире, так это в чисто женской убежденности, и эта конкретная женщина считала, что разузнала секрет.

Хах. Это не те дроиды, которых вы ищете 23 . Копай дальше, Маленькая Мисс Секретарша, копай дальше.

Я чуть не сказал это вслух, но тут в холл ворвалась Дженсен и спасла меня.

— Доброе утро, Кармен. Почему ты так рано?

Я тоже об этом подумал. Ресепшн обычно был пуст, когда я в семь утра забирал сообщения и письма за вчерашний день. Собственно поэтому мне и приходилось это делать.

— Полагаю, вы еще не читали почту. У вас будет очень именитый гость на интервью на следующей неделе, так что я должна привести тут все в порядок.

Я оглядел фойе; все выглядело нормально. Даже листья на растениях были блестящими и не пыльными.

Кармен, видимо, заметила, что я осматриваюсь.

— Я знаю, что это не нужно. Но БШ из-за этого с ума сходит, так что он велел мне прийти раньше. Пока он платит мне сверхурочные, я могу просто сидеть тут и пить кофе, не особенно напрягаясь.

Откуда-то слева раздался визг, и, повернувшись, я увидел, как Дженсен подпрыгивает на носочках, сияя огромной улыбкой.

— Ты это видел? — она замахала листом бумаги.

Я посмотрел свой экземпляр.

— Джей Ти Блэквуд из Slanker Knox? Он уже был у нас. Хороший парень.

— О, мой Бог, я буду лепетать, как идиотка. В Канзас-Сити мы не приглашали настоящих знаменитостей.

— Ты же знаешь, что он женат, Джен.

— Я не говорю, что хочу переспать с ним, — она нахмурилась и продолжила: — просто он всемирно известен, а я раньше проводила интервью только с местными знаменитостями.

— Наш «Утренний Дуэт» с удовольствием заберет его, если он слишком сложен для вас двоих.

Я не заметил, что подошел Майло. Если бы заметил, взбесился бы еще раньше.

— Мы в порядке. Вы не будете повышать рейтинги за наш счет, Эмилио, — я знал, что он ненавидел свое полное имя так же, как я презираю свое, и, конечно, я использовал его при любой возможности. — Кроме того, ваша станция даже не крутит Slanker Knox, зачем вам их вокалист?

В типичной своей манере Майло развернулся и ушел без лишних слов.

Это плохо. Я хотел ткнуть его лицом в то, что наши с Джен рейтинги постоянно растут. И в тот факт, что мы с Джей Ти были приятелями и перебрасывались грязными шуточками по электронной почте.

Чертов Майло. Трудно поверить, что я провел несколько лет с этим парнем в одной студии, и ему не передалось ни грамма моей личности? Я не ожидаю, что он будет мини-копией меня, но, черт побери, когда он перестанет быть таким маменькиным сынком?

Джен и Кармен были в экстазе от одной мысли о Джей Ти Блэквуде и его британском акценте, поэтому я оставил их и отправился в студию; у нас было запрограммировано еще несколько песен в очереди, но я все еще не очень доверял программному обеспечению. Во всяком случае, так я им сказал. По правде говоря, этих двоих уже можно было обвинить в сексуальном домогательстве и отправить на терапию, в отличие от меня .

На первый взгляд мы с Джен, как обычно, непринужденно болтали. Но разговор постоянно затихал, и воцарялась тишина. Я изучал заголовки новостей; понятия не имею, чем занималась Дженсен на своем конце стола.

Я был немного поражен, когда тишину разорвал ее вопрос.

— Так?

Я посмотрел на нее поверх ноутбука, приподняв бровь, все парни делают так, это означает «что?».

— Ты сразу поедешь домой?

— Почти. Нам нужно купить кофе и молока. А что?

Вы только посмотрите на меня, я сказал «мы», вот дерьмо.

— Я думала заскочить в свою квартиру после работы и убедиться, что они начали работать вовремя, и хотела знать, что ты будешь дома, чтобы впустить меня потом.

Я понял, что мы не обсуждали эту тему с тех пор, как я сказал «Приходи ко мне, у меня есть свободная кровать».

— Не волнуйся, Джен. У моей мамы есть запасной ключ, на случай если я уеду из города. Я заеду и заберу его по дороге.

Она просто уставилась на меня на мгновение, и я клянусь, что не смог бы определить, о чем говорили ее глаза, даже если бы вы приставили пистолет к моей голове.

— Было бы здорово. Спасибо, Так.

Итак, после работы я направился в гости к моему главному стороннику и обвинителю.

Потом опомнился и решил сделать копию ключа в хозяйственном магазине. Я никогда не узнаю, чем все закончится, если моя мать прознает, что у меня в доме обосновалась женщина, даже если эта женщина была моей соведущей.

И как я с удивлением понял, моим другом.

У меня никогда раньше не было подруги. Сослуживцы, знакомые, подруги моих друзей, армия бывших любовниц — без сомнения. Женщина, с которой я встречался, чтобы поговорить? Противник в юбке, с которым я бы продолжил общаться после ссоры? Ни одной, насколько я помню, а у меня чертовски хорошая память.

Я скучал по ее лицу, когда ее не было рядом, и ждал момента, когда увижу ее снова почти сразу после того, как мы расставались. Она каким-то образом забралась мне под кожу, и, хотя я не думал, что такое когда-либо возможно, мне это нравилось.

Пока парень в мастерской делал ключ, я крутил стойку с брелоками, потому что смотреть, как он работает, было невыносимо скучно, как и пялиться на ряды банок с краской. Среди обычных логотипов автомобилей, героев мультфильмов и блестящих голов «Хеллоу Китти» я нашел один, который точно понравился бы Джен. Я снял его с подставки и покрутил на пальце, наблюдая, как он сверкает.

Парень закончил делать дубликат ключа, и я повесил его на новый брелок. Кассир положила все в маленький бумажный пакетик, в такие моя мать обычно складывает открытки. Я свернул его так, чтобы ничего не выпало, и положил на пассажирское сиденье в машине.

И придержал рукой, когда трогался, чтобы пакет не соскользнул на пол и не стал мятым и грязным.

Затем придержал его снова, когда мне пришлось резко ударить по тормозам.

Ситуация становилась смешной. Это не подарочная упаковка, а просто проклятый пакет.

Я сдался и засунул его под козырек.

Коричневые бумажные уголки мелькали на границе моего зрения, заставляя думать о том, что было внутри.

Это всего лишь Чертов. Запасной. Ключ.

Не украшение, не ключ к моему сердцу (чтобы, черт, это не значило — я думаю, мысли о маме и ее открытках придали моим словам столько пафоса), но все равно. Определенно, это ничего не значило.

Так почему же мне казалось, что этот хренов коричневый бумажный пакетик насмехался надо мной?

— Это просто временное явление, так что заткнись, — пробормотал я в сторону пакетика.

Он ничего не ответил.

Что совсем не удивительно.

— Серьезно, прекрати мне махать.

Я запихнул пакет чуть дальше под козырек, пока он не стал почти незаметным.

Что, черт возьми, со мной было такое? Я разговаривал с брелоком для ключей. И парился из-за него.

Она не переезжала ко мне.

Она ночевала у меня, а не спала со мной, всего семь дней. (В моем мозгу прозвучал леденящий душу шепот Се-е-емь дне-е-ей ). Я помотал головой и чуть не задел «Ауди».

Мне, блядь, срочно было необходимо взять себя в руки.

Потому что да, это ведь так просто сказать, «вот твой ключ, Джен, но он тебе не пригодится, так как всю следующую неделю ты будешь подвозить меня на работу, пока у моей машины ремонтируют бампер».

Чтобы доказать своему внутреннему слюнтяю, что ничего особенного не происходит, я выдернул пакетик и бросил его на пассажирское сиденье.

Глава 11

*Шрам*

— Обычно я готовлю на ужин что-то простое, ты не против?

Было не так уж и странно разговаривать с Джен, пока она готовит нам еду, менее странно, чем я ожидал.

— Совсем нет. Тебе чем-нибудь помочь?

Она ополоснула руки в раковине и, да поможет мне Бог, я просто обязан был взглянуть на ее задницу. На ней были джинсы с низкой посадкой и короткая красная маечка, заканчивающаяся чуть выше пояса джинсов. Ее идеальные ягодицы приковывали внимание, а эта полоска обнаженного тела между слишком короткой маечкой и джинсами приводила меня в восторг. Так и тянуло проложить дорожку поцелуев по этой персиково-сливочной коже, а потом пробежаться кончиком языка в обратном направлении. Я представлял, какая она должна быть на вкус, сладкая и чуть солоноватая. Я воображал, как она дрожит в моих объятиях, и, может быть, покрывается мурашками от легкого поцелуя в ямочку над ее правой ягодицей.

Затем я представил, как Дженсен чмокает меня в затылок и спрашивает, что я, черт побери, делаю.

Я уронил на пол пучок салата, который только что вытащил из холодильника, и собаки тут же кинулись ловить его.

Вниз, Так-младший, помни про одиннадцатую заповедь:

Да не возъеби соведущую свою.

И поскольку она проведет предстоящие выходные под моей крышей, эта фраза должна стать моей долбаной мантрой.

Может быть, безопаснее просто завязать глаза?

И снимать повязку только при обращении с кухонными ножами или когда нужно побриться. Нет смысла напрасно проливать кровь.

Хотя Джен обязательно обратит внимание и спросит, зачем я завязал лицо платком, как будто играю в жмурки.

Вот дерьмо.

Учитывая, что в любом случае я в проигрыше, предпочту оставаться зрячим.

Дважды дерьмо.

— Ты в порядке? Забавно выглядишь.

Да, готов поспорить, что так я и выглядел.

— Просто думаю, с чем подать курицу. Хочешь сделать салат?

Я повернулся к ней спиной и нагнулся, чтобы поднять листья салата и заодно поправить брюки, пока она не видит.

Похоже, это будет чертовски долгая неделя.

После уборки (которой я, между прочим, занимался самостоятельно, так что держите свои комментарии при себе; то, что в моем доме находилась женщина, не означало, что я переложу всю домашнюю работу на ее Х-хромосомы) Джен ушла в гостиную выбирать фильм, а я взял нам пару бутылок пива и отправился за ней, прихватив по дороге пакет с ключом для нее.

Надо признать, что выглядел он слегка помятым. Я зажал содержимое в ладони и бросил бумажный пакет в мусорное ведро.

Джен изучала названия стоящих на полках фильмов, когда я негромко позвал ее по имени. Она отозвалась, не отрывая взгляда от коробочек с DVD-дисками.

В ее защиту скажу, что в моей коллекции более четырехсот фильмов и, вероятно, она не хотела забыть, на чем остановилась. Я хотел привлечь ее внимание, все-таки это было важно.

Мне нужно было видеть выражение ее лица, когда она возьмет брелок.

Конечно, мы разделили «Поп-Тартс», которые я приберегал на черный день для себя, и тот единственный поцелуй, но это была первая вещь, которую я выбирал специально для нее, надеясь, что ей понравится.

— У меня для тебя кое-что есть.

Мои слова заставили ее повернуться и посмотреть на меня с улыбкой.

— Это же не горн, с помощью которого ты будешь меня будить?

— Нет, но раз уж ты его упомянула…

Она подошла ближе и шлепнула меня по руке.

— Так и знал, что ты не сможешь держать свои руки подальше от меня, — сказал я, хватая ее запястье и пресекая попытку ударить меня снова. Затем положил брелок ей на ладонь. — Твой ключ.

Я наблюдал за ее лицом, пока она рассматривала то, что я выбрал. Широко улыбаясь, она вертела брелок; розово-черный логотип AC/DC медленно поворачивался, стразы на молнии между буквами сверкали и переливались в лучах заходящего солнца.

— Ничего себе, Так. Это очень круто. Спасибо. — Она встала на цыпочки и, положив руку мне на лицо, поцеловала меня в щеку. Все закончилось так быстро, что я едва успел осознать, что она сделала. И хотя ее руки были опущены по сторонам, я почувствовал покалывание там, где кончики ее пальцев касались моей кожи.

Она как будто горела. Или просто один взрослый мужчина превращался в глупую девушку.

Джен ушла, чтобы положить ключ в сумочку, а я просто молча стоял, не в силах пошевелиться. Для меня этот ключ и то, к чему он был прикреплен, очень много значил, а для нее это была всего лишь вещь, которую она запихнула в передний карман сумки.

Вау.

Я открыл бутылку пива и устроился в углу дивана.

Джен вернулась уже одетая в мягкие штаны и футболку и велела мне выбрать фильм. Вместо этого я включил канал HBO; не хочу опять пялиться в титры, придавленный к дивану уснувшей Джен.

По мере того, как пива становилось меньше, Дженсен принимала все более удобную позу и, наконец, использовала меня в качестве спинки. Я не возражал — она была мягкой, теплой и совершенно непостижимой.

Серьезно, я не знал, что делать с этим динамо по имени Дженсен Маккензи. То она флиртовала со мной, то вела себя так, будто я ее брат. Что бы ни случилось, ее реакция удивляла меня, у нее острый ум и такой же острый как бритва язык. Редко кто мог вывести меня из себя или сделать из меня дурачка, но ей это удавалось каждый божий день.

Я не мог понять, или я завидовал, что она лучше меня, или влюблялся в нее.

Поэтому, когда она примостилась у меня на плече, я решил, что лучше не искать в этом какой-то смысл (возможно, я был не прав) и положил руку на спинку дивана, позволив ей лечь поудобнее. Немного поерзав, она наконец прижалась ко мне щекой и задрала ноги на подушку сбоку.

«Третий лишний» только начался, и хотя фильм был немного пошлым, но все же достаточно забавным, да и Джен его еще не смотрела. Спустя полчаса моя рука затекла, а Джен уснула. Я был в этом уверен, потому что она перестала смеяться, а бутылка пива в ее руке опасно накренилась. Я допил его и поставил ее пустую бутылку на пол, к уже стоящим там двум моим.

Попытка пошевелить рукой не удалась, я ее почти не чувствовал. Был только один способ вытащить руку и не разбудить при этом мою соведущую, свернувшуюся на мне калачиком.

Я обнял ее за плечи, и она в очередной раз удивила меня, крепче прижавшись к моей груди. На автомате я чмокнул ее в макушку.

Не на автомате моя рука начала подавать признаки жизни и мне пришлось приложить все усилия, чтобы не прикоснуться к Дженсен. Пальцы так и тянулись чуть сдвинуть ее руку в сторону от груди, одна только мысль сделать это обеспечила мне второй стояк за вечер и как минимум четвертый за сегодняшний день.

Фантастика.

Когда фильм закончился, я аккуратно подхватил Джен на руки и отнес в кровать, накрыв одеялом, чтобы она не замерзла.

Дженсен спала крепко, практически не шевелясь. Возбуждение и переизбыток пива заставили меня убрать волосы с ее лба и мягко прикоснуться губами к коже.

Она вздохнула и пробормотала что-то похожее на «спокойной ночи, сладкий».

Не знаю, как долго я стоял, облокотившись о дверной косяк и смотрел, как она спит.

***

В среду утром стало немного легче. Дженсен проснулась самостоятельно и уже принимала душ, когда прозвонил мой будильник. Я выпустил собак на улицу через кухонную дверь и поставил вариться кофе, ни на секунду не задумываясь о том, что шастаю по дому в одном нижнем белье. Она была внизу в ванной. Мы с моим утренним стояком находились в безопасности.

Помните, что говорят о предположениях?

Я задержался на кухне, прислушиваясь, не начнут ли собаки скрестись в дверь, чтобы я их впустил, и, видимо, кофеварка шумела слишком громко, чтобы я мог услышать, как в душе выключилась вода. И как Дженсен вышла из ванной.

Мне надоело ждать собак, я открыл заднюю дверь и позвал их. И конечно, именно в этот момент Дженсен вошла с криком «Доброе утро, Та… ой, извини!»

Собаки проскакали друг за другом через кухню в гостиную. Убедившись, что они забежали, я обернулся. Дженсен выглядела какой угодно, только не сожалеющей. Она все еще стояла на пороге, уставившись на меня с открытым ртом.

На ней было только белое полотенце, ее кожа была все еще розовой после душа, а волосы растрепались и торчали в разные стороны.

Я наблюдал, как ее глаза путешествуют вниз по моему телу, устремляясь южнее пупка. И я не говорю куда-то южнее, потому что точно знаю, на что она смотрела. Я ощущал ее взгляд, словно ласковое прикосновение. Так-младший немного застеснялся, наслаждаясь вниманием, но даже издалека я увидел, как широко открылись ее глаза.

Я не мог прекратить ухмыляться.

— Продолжай так смотреть, и он помашет тебе ручкой.

Ее губы, возможно, сказали:

— Не льсти себе. — Но яркий румянец на щеках говорил совершенно другое.

Прежде чем она смогла развернуться и уйти, я прошел мимо нее и спустился вниз, чтобы принять холодный — очень холодный — душ.

К тому времени как я вышел, Джен, казалось, отошла от произошедшего, хотя, даже на протяжении всего нашего эфира, она смотрела куда угодно, но не мне в глаза, и румянец не покидал ее щек.

Прекрасно. Не одному же мне здесь страдать.

У меня была назначена чертова терапия после обеда, и если я буду зависать дома с Джен, мне точно не станет легче говорить. После окончания нашей смены я решил пойти прямиком в тренажерный зал. Я был дерганым, нервным и полным решимости вспотеть до смерти. Напряжение между мной и Дженсен росло, и мне позарез нужна была разрядка.

Кроме того, у нее был блестящий новенький ключ, и она могла сама позаботиться о себе.

Как обычно, я поработал с тяжелым весом, слегка уменьшив нагрузку, поскольку не появлялся в зале в течение недели, и планировал добить себя на беговой дорожке. Я выбрал ту же программу, что чуть не угробила мое колено, воткнул наушники, чтобы отвадить всех желающих поболтать (включая Тессу, к которой неожиданно стал совершенно равнодушен) и с легкостью пробежал полный цикл. Затем повторил снова, остановившись за несколько минут до конца полной сорокапятиминутной программы, когда мои бедра уже начали кричать и умолять меня остановиться. Одежда была насквозь мокрой, пот стекал с волос, и все мысли о сексе вылетели прочь из голов (ы).

Чтобы подстраховаться, я принял еще один холодный душ.

На консультацию я приехал немного раньше назначенного времени. Я не пытался произвести впечатление на доктора Ческа, просто закончил тренироваться и не хотел болтаться в зале просто так. Тесса глазела на меня, и мне было как-то неуютно.

Хм. Стоило упомянуть об этом в разговоре с доктором, чтобы показать, что я усвоил ее слова.

Но я быстро забыл об этом, когда мне навстречу вышел мужчина и представился как доктор Боб Купер. Оказывается, с этого момента он был моим терапевтом.

— Доктор Ческа считает, что вам полезнее будет поговорить со мной, чем с ней.

Я еле сдержался, чтобы не фыркнуть и сохранить невозмутимое выражение лица. Единственный, кто от этого выигрывает — это сама доктор Ческа.

Мы расположились в его кабинете (как ни странно, он был обставлен точно так же, как у доктора Ческа) и он спросил, помогает ли мне дневник.

Я признался, что забываю его вести.

Он велел мне сделать хотя бы одну запись до пятницы, и сказал, что собирается просмотреть ее, но вчитываться не будет. Главным образом, он хотел убедиться, что, по крайней мере, я пытаюсь использовать дневник, как способ терапии, поскольку эти записи предназначены только для меня, чтобы я имел возможность записать и проработать все, что происходит со мной в течение недели.

Я не мог прекратить ухмыляться. Если бы он только знал.

Каким-то образом наша беседа свелась к вопросу о корнях моего отношения к женщинам, и, в частности, о том, как я лишился девственности.

Я рассказал ему историю моих взаимоотношений со всеми девушками из кавер-группы Бон Джови и как я был их «секс-стажером».

— Это было круто, я думаю, — сказал я в ответ на его вопрос о том, что чувствовал тогда. — Имею в виду, большинство ребят в старшей школе должны умолять своих подруг заняться сексом, и обычно это происходит на заднем сиденье автомобиля или где-то еще, но так же неловко и глупо. Мне не пришлось проходить через это. Как и разбивать сердца и ссориться.

— Но, Так, — спросил он, — что вы думаете об этом теперь, учитывая, как сложилась ваша жизнь?

Вау. Похоже на обвинение, доктор.

— Вы так говорите, будто моя жизнь ужасна. Но это не так. Я люблю играть на постоянно меняющемся поле. Никаких обязательств. Никаких разногласий. Никаких разбитых сердец.

Я не знал его достаточно хорошо, чтобы признаться, мысль об обязательствах начинала казаться мне не такой уж и плохой. Как и признаться, что сейчас начал думать, может, я действительно что-то пропустил, теряя свою невинность с кучей женщин, которые в последнюю очередь думали обо мне.

По прошествии часа с доктором Купером, я не был уверен, шокирован ли он или завидовал. Прими это, мужик. Это всего лишь правда.

И у меня снова стоял.

Черт.

Домой я пришел совершенно вымотанный, впрочем, как обычно после сеансов «говорит Так», но в этот раз наружу рвалось желание. Передоз тестостерона меня точно погубит, и как назло, не было никакой возможности сбросить напряжение по дороге домой.

Я застал Джен за приготовлением курицы с горошком. Не уверен, что заставило меня захлебнуться слюной — аромат вкусной еды или вид Джен в шортиках и фартуке.

— Ты же не против? Я подумала, что теперь моя очередь немного о тебе позаботиться.

Учитывая, как прошел сегодняшний день, наши мысли о том, как она может обо мне позаботиться, явно не совпадали.

Я пошел в спальню, чтобы переодеться в пижамные штаны. Молния на джинсах явно оставила отпечаток на моем члене. Выбрав самые свободные, я понадеялся, что они скроют этот торчащий шест.

Насладившись едой и пивом, я отправил Джен чем-нибудь заняться в гостиной, пока я помою посуду. На самом деле, я просто нуждался в небольшой передышке от ее близости.

Когда я вошел в гостиную, она раскладывала на кофейном столике какой-то пасьянс, которого я никогда раньше не видел. Я принес ей еще одно пиво и поставил возле ее локтя, затем сел рядом с ней на диван.

— Ты не обязан менять свой образ жизни только потому, что я здесь, — сказала она, не глядя на меня.

Ну да, конечно. Я мог где-то веселиться всю ночь, пока она сидит у меня дома, а по возвращении пахнуть так, что будет ясно — у меня был секс. С кем-то другим. Вместо этого я сказал, что мне нравится проводить с ней время.

Что было правдой. Казалось, что в комнате становилось светлее, когда она входила.

— Хочешь поиграть со мной?

Не самый лучший вопрос, маленькая обломщица.

Я прочистил горло, потому что казалось, что меня душат.

— Во что ты играешь?

Если она и обратила внимание на мой странный голос, то не подала виду. Я включил музыку — тихий и мягкий блюз-рок — и взял себе еще пива.

Мы остановились на «Джин Рамми» 24 , и после того, как Джен меня дважды сделала, я решил, что она принимает меня за дурачка.

Хорошо, что мы не заключали пари.

Плохо, что каждая новая раздача сопровождалась бутылкой пива.

Я был уже немного навеселе и чувствовал себя глупо, поэтому, когда Дженсен выиграла в третий раз, я набросился на нее, щекоча ей бока и подмышки. Ее карты разлетелись по дивану, и она извивалась и визжала, пытаясь выбраться.

— Тебе, моя крошка, надо бы научиться ублажать мужское самолюбие, и позволить мне выиграть хотя бы раз, — говоря это, я не переставал водить пальцами по ее ребрам. Джен попыталась отползти на другой конец дивана, чтобы сбежать от меня, но это лишь помогло мне прижать ее к дивану своим телом.

Мои руки замерли на ее талии, и ее смех застрял в горле. Я смотрел ей в глаза и не мог оторваться от их янтарной теплоты, они заворожили меня. Я старался не двигаться. Клянусь, очень старался. Меня неотвратимо тянуло к Джен. И невозможно было что-то с этим поделать.

Ее взгляд метнулся к моим губам. Если бы только она снова посмотрела мне в глаза, клянусь, я бы смог встать с нее и пойти подбирать карты с пола.

Но она продолжала смотреть на мои губы. Поэтому, конечно, мои глаза устремились к ее губам, как будто их притягивало магнитом. Я наблюдал, как кончик ее языка скользнул по пухлой нижней губе, и услышал хриплый стон, исходящий от одного из нас.

Думаю, что это был я. Святой Боже.

Я наклонился ниже, все еще пытаясь сохранить остатки рассудка. Клянусь Богом, если бы она попыталась отодвинуться, я бы остановился.

Ее веки были чуть прикрыты, но она не закрывала глаза. Наблюдать, как она смотрит на меня сквозь ресницы, было чертовски эротично. Мой член дернулся, и признаюсь, я, возможно, рефлекторно двинул бедрами в ее сторону. Не то чтобы мои бедра касались ее. Близко.

Она чуть приподняла подбородок, и ее пухлая нижняя губа прижалась к моей. Потом еще раз, показывая мне, что это не было случайностью.

Игра в ожидание закончилась. Хотелось надеяться, она сможет с этим справиться

Черт, я надеялся, что и я смогу.

Я поцеловал ее губы в том месте, где только что побывал ее язычок, по какой-то безумной причине мне необходимо было оставить след именно там. Я ощущал щекой ее легкое дыхание, и мой язык в безмолвной просьбе дразнил ее рот, а потом и в мольбе впустить меня.

Когда ее вздох дал мне шанс, я не стал дожидаться второй возможности. Мой язык ворвался в ее рот с пугающим неистовством.

Почти царапая.

Казалось, я вот-вот умру.

Она отвечала на каждое мое движение, наступая, когда я останавливался. Не уверен, когда ее руки погрузились в мои волосы, но я почувствовал, как она вцепилась в них, притягивая меня ближе.

Именно туда, где я и хотел быть.

Я все еще сжимал ее талию, но мои руки уже двигались в стремлении прижать ее ближе, расположить мои бедра в колыбели ее бедер. Она обвила мою ногу своей и, да поможет мне Бог, я был готов взорваться в ту же секунду. Клянусь, я держался изо всех сил, чтобы не вжаться в нее и не кончить.

Моя рука медленно двигалась вдоль ее тела, наслаждаясь каждым миллиметром, пока я не достиг изгиба ее груди. Пальцем я выводил круги на ее коже, пока ее губы и язык медленно сводили меня с ума.

Я никогда не отказываю женщинам в ласке, но прелюдия для меня всегда была чем-то таким, что можно побыстрее закончить и перейти к главному делу, ради которого мы здесь, собственно, и собрались. Затем мы получали удовольствие и разбегались каждый своей дорогой.

Но с Дженсен… это взрывало мне мозг. С ней я не хотел торопиться. Сейчас в целом мире для меня не было места желаннее, чем этот диван, на котором Дженсен стонала и извивалась подо мной. Я мог бы изучать ее таким способом ночи напролет и все равно едва приоткрыл бы завесу тайны.

И ни что на свете не заставило бы меня оторваться от нее, даже если бы меня оттаскивали цепями.

Не отрывая одну руку от ее груди, я провел другой вдоль ее бедра, наконец-то хватая ее аппетитную попку. Как можно нежнее я постарался притянуть ее к себе, надеясь, что достаточно себя контролирую, чтобы не кончить от ощущения трения наших все еще одетых тел.

К слову, как бы сильно я не жаждал ощутить ее голую кожу своей собственной, я не хотел отказываться от того, как восхитительно медленно мы сейчас изучали друг друга.

С рычанием (да-да, я знаю) я углубил наш поцелуй, делая его еще интенсивнее. Еще чуть ближе, и я бы точно оказался внутри нее. Я не знаю, когда это произошло, но ее вздохи, изгибы и ее вкус стали нужны мне больше, чем воздух.

Она застонала, и я мгновенно влюбился в этот звук.

Рукой она водила вдоль моей спины. Я так увлекся, что не заметил этого, пока ее ногти не вонзились в мою кожу. Эта короткая резкая боль сработала как вылитый в костер бензин, и со стоном я прижался к ней, вжимаясь самой грандиозной эрекцией в жизни в ложбинку между ее бедер.

Должно быть, я сделал все верно, потому что она снова застонала и ответила на мое движение.

Желания окружало нас, как туман, и я наконец смог прервать поцелуй, чтобы проследить губами линию ее подбородка и уделить особое внимание местечку за ушком. Она прошептала что-то неразборчивое, и ее тихий стон прозвучал музыкой для моей души.

Я был счастлив оттого, что не только у меня не хватало слов.

Уверен, ее ногти оставили царапины, но мне было все равно, я хотел быть помеченным.

Я уже был отмечен, изнутри.

Чувствуя потребность прикоснуться к каждому миллиметру ее кожи, я проложил дорожку поцелуев вниз по ее шее, шепча ее имя как молитву. Вибрация ее стонов проходила сквозь мои губы прямо в член. Он пульсировал и становился все тверже, хотя не знаю, насколько это было вообще возможно.

Инстинкты требовали сорвать всю одежду до последнего клочка и погрузиться в нее, но я оттолкнул их прочь и запер за дверью. Мне не хотелось никуда торопиться. Каждый крошечный звук из ее губ был сокровищем, и я захотел собрать их все.

— Боже, Так, — выдохнула она, когда я достиг изгиба между ее шеей и плечом и чуть царапнул зубами нежную кожу. Пальцами она вцепилась мне в волосы, и я расценил это как подсказку, повторив движение. Она вздрагивала в моих объятиях, и опять голос в моей голове кричал, что она уже должна быть обнаженной, с задранными до ушей коленями.

Я знал, что если не остановлюсь сейчас, то не остановлюсь совсем, пока не позволю этому голосу победить. Но я был не готов. Пока не готов.

Мы уже были на грани, но все еще могли отступить. Если мой член окажется внутри нее (и Господь знает, что я хотел этого каждой клеточкой своего существа), пути назад больше не будет. Все изменится.

Так что вместо того, чтобы двигаться ниже, чего, вероятно, ждала от меня Джен, я вернулся назад, дразня ее губы легкими укусами и прикосновениями, пока ее руки, все еще сжимающие мои волосы, практически не припечатали мое лицо к ее.

Похоже, что мы двигались по улице с двусторонним движением.

Ее язык вторгся в мой рот, и в этот раз она проглотила мой стон. Каждый раз, когда я пытался отступить, она напирала, угрожая утянуть нас туда, где властвовало желание.

Так продолжаться не могло. Я наконец-то усмирил свою похоть, практически заковав эту сучку в кандалы.

Проявив максимум силы воли, я смог оторваться от пьянящих изгибов тела Дженсен и навис над ней, опираясь на локти и колени, глядя на нее сверху вниз. (Достаточно решительный, чтобы отодвинуться, да. Недостаточно умный, чтобы прервать контакт целиком, нет.)

Она раскраснелась, и ее губы были темно-красными от всей тонны внимания, которое получили. Ее веки дрогнули, она приоткрыла глаза и удивленно посмотрела на меня сквозь пелену желания.

— Так?

Я пытался сдержать учащенное дыхание, но решил просто забить на него. Она знала, что я хочу ее, зачем пытаться это скрыть?

— Мы должны остановиться, милая. Прежде чем мы сделаем что-то, что не сможем изменить.

Со вздохом она отстранилась, но кивнула мне, чуть дрожа.

— Слишком много пива, — пошутила она. Слова прозвучали глухо, и я знал, что она, как и я, пытается сбросить напряжение.

Я согласился, хотя мы оба знали, что это была полнейшая ложь. Она была пьяна, но не от пива.

И мне предстояло прожить еще четыре дня с ней под одной крышей. Бог действительно ненавидел меня.

Глава 12

*Удар грома*

Мы сели на противоположных концах дивана, оба опасаясь, что малейший контакт сработает как спусковой крючок.

Black Bone Child в колонках играли что-то медленное, и хотя я намеренно уставился в стену позади телевизора, краем глаза я видел, как Джен отстукивает ритм ногой.

— Хорошая песня, — попытался я разрушить неловкое молчание.

— Ты нарочно выбрал эту радиостанцию? — ее голос был резким и грубым, и в очередной раз я не понимал, что она имеет в виду.

— Не уверен, что ты под этим подразумеваешь, но я выбрал ее, потому что это одна из моих любимых.

— Совсем не потому, что кто-то сказал тебе, что на втором месте после AC/DC у меня блюз-рок, — это было утверждение, а не вопрос.

— Почему кто-то должен был мне об этом говорить? Если на то пошло, то скажи, с кем мне пообщаться, чтобы разузнать хоть что-то о тебе ? — Я бросил изучать текстуру обоев на стене в гостиной и повернулся, чтобы посмотреть на Джен в первый раз с тех пор, как мое тело прижимало ее к дивану. — Что именно ты хочешь сказать, Джен?

Она посмотрела вниз на свои дрожащие пальцы.

— Я не знаю. Это просто показалось слишком… — она посмотрела мне в глаза, — идеальным совпадением.

Я вздохнул и сделал все возможное, чтобы подавить вспышку гнева, которую Джен, в общем-то, не заслужила.

— Я немного на взводе, и мои яйца сейчас синее, чем когда-либо в жизни, и может, это слишком прямолинейно, но позволь я расшифрую для тебя. Ты думаешь, я все подстроил и только поэтому смог остановиться?

Она пожала плечами и сказала:

— Ты завел меня, потом остановился, и я набросилась на тебя; так ты выглядишь абсолютно невиновным.

— Подожди… что?

— Поматросил и бросил. Я знаю, какой ты, Так.

Я не мог поверить, какой оборот принимал наш разговор.

— Знаешь, какой я?

Джен кивнула в знак согласия.

— Да. Сучка не захочет — кобель не вскочит.

— Не заговаривай мне зубы Джен, у нас тут не вечер пословиц и поговорок.

Она виновато улыбнулась и замолчала.

— Это было бы великолепно. — Я знал, что она просто пыталась разрядить напряжение, но все же. — Это было бы великолепно, если бы я продолжал целовать твое тело, опускаясь все ниже. Но напомню тебе, что я был тем, кто остановился, и тоже остался неудовлетворенным.

Ее лицо прояснилось, и она снова уставилась на свои пальцы.

— Звучит глупо, если смотреть с этой стороны.

Я отрицательно покачал головой.

— Это звучит глупо, с какой стороны не посмотри. Ты этого хотела. Черт возьми, я был готов и хотел этого. И тогда мой хренов моральный компас зашкалил.

Она фыркнула и прикусила нижнюю губу.

— Это еще не все, что зашкалило. — Джен посмотрела на меня и мою удивленно приподнятую бровь. — Извини, что не дала расслабиться.

Не понимаю зачем, но я пристально и, не отрываясь, смотрел ей в глаза.

— Я уже к этому привык.

— Что?

— Честное слово, Джен, день за днем мои яйца становятся все синее. С самого первого дня, как я тебя знаю.

Она даже не охнула, и это подтвердило мое предположение, что она с самого начала знала, как меня влечет к ней.

— Я знаю, что обычно ты ходишь за этим в клуб, так что, если тебе нужно… — к ее чести, она отвела взгляд только на последних словах.

Я не удержался от смеха.

— Ты предлагаешь мне пойти и потрахаться , Джен?

Она оглядела комнату и неуверенно пожала плечами.

— Нет. Пока ты здесь, в моем доме, я не собираюсь ходить по клубам и клеить девчонок. И прежде чем ты спросишь, я никогда не приводил их домой. Так что дело не в этом.

— Тогда почему? — ее голос был еле слышен.

— Потому что я не хочу других женщин.

Перемотаем немного вперед. Вот он я, лежу в своей постели, убедившись, что мастурбация не помогает решить проблему. Джен чуть дальше по коридору, и я уверен, что мы с ней в одной лодке перевозбуждения. Если бы я зашел к ней в комнату прямо сейчас, не думаю, что она бы меня не впустила.

Я засунул подушку между ног и перевернулся так, чтобы больше не видеть открытую дверь спальни.

***

Я плохо спал, просыпаясь примерно каждые полчаса и наконец в три тридцать бросил мучить себя.

Собаки прошли за мной по коридору на кухню, и как у нас повелось, вышли на улицу, пока я делал кофе. Похоже, было еще слишком темно для них, потому что они решили вернуться как раз, когда я только закончил настраивать кофеварку.

Я подумывал пойти в душ первым и потратить всю горячую воду, потом подумал, что нам стоит принять душ вместе, и тогда никто из нас не замерзнет. К тому времени как я вынырнул из своих фантазий, оставалось две минуты до будильника Джен, и я понял, что сегодня опять горячий душ будет принимать только она.

Я подошел к ее спальне, намереваясь с порога посмотреть, как она спит. Снова. Я задался вопросом, есть ли название для такого подглядывания, и если есть, считается ли это психологической проблемой.

Или зависимостью, в моем случае.

Она заворожила меня, словно небо, усыпанное звездами.

Я опустился на колени рядом с ее кроватью, пожирая ее глазами. Ее губы чуть приоткрылись, и она вздохнула во сне. Я наклонился ближе, намереваясь украсть крошечный поцелуй, залог начала хорошего дня. Она даже не узнает.

Я наклонился вперед, просто впитывая ее сладкое дыхание, и чуть коснулся ее губ поцелуем, легким, как ее выдох. Когда я отстранился, она всхлипнула и повернулась лицом ко мне, как будто искала меня во сне.

Я все еще был слишком близко и был просто обязан снова коснуться ее губ. Ее ответный вздох заворожил меня, и я осмелился сорвать еще один поцелуй. Я пил ее рот, пробуя сначала верхнюю губу, а затем мою любимую, чуть полноватую нижнюю.

Слишком поздно я понял, что она просыпается. Ее рука поднялась, и я приготовился к удару от Мисс Крепкий Кулачок. Но этого не произошло. Ее пальцы запутались в моих волосах и потянули меня обратно.

Да поможет мне Бог.

Всю ночь, мучаясь бессонницей, я убеждал себя, что ее реакция была вызвана алкоголем.

— Лгунья, — прошептал я напротив ее рта.

Она тихо хихикнула.

— Откуда ты знаешь, что я не пила всю ночь напролет?

Я скользил губами вдоль ее рта снова и снова, не решаясь углубить поцелуй, учитывая, как близко к кровати мы находились.

— Честно? Я почти не спал, — наконец ответил я.

В ответ она обернула руки вокруг моей шеи и притянула ближе. Она, очевидно, не собиралась сдаваться, не получив достойное пожелание доброго утра . Я мысленно поклялся держаться подальше от матраса, и пусть делает, что хочет.

И будь я проклят, если она не отдала все в мои руки. Она не собиралась начинать медленно и нежно — ее открытый ротик был прямо под моими губами, и короткие гортанные стоны угрожали нарушить мое обещание не отрывать колени от ковра.

Наши языки запутались в танце, искра между нами разгорелась с новой силой, как будто и не исчезала.

Я пробежал кончиками пальцев вниз по ее щеке, и понял, что моя рука дрожит. Я не посмел прикоснуться где-то еще — ее горло требовали поцелуев, ее плечи просили, чтобы я вонзил в них ногти и заставил ее дрожать, и я уже не говорю о ее ключицах. Либо моя рука остается на ее лице, либо нам обоим сегодня придется брать отгул по болезни.

Это не доведет нас до добра.

— Джен, — пробормотал я, прерывая очередной крышесносный поцелуй, — малышка, мы должны остановиться.

Если бы два месяца назад мне сказали, что мои губы произнесут эту фразу дважды за сутки, я бы спросил, знаете ли вы, с кем разговариваете.

Сейчас? Понятия не имею, как выдержать наш эфир и не сорваться. Потому что точно уверен, что человек может умереть от спермотоксикоза.

Если его симптомы, это быстрое поверхностное дыхание, трясущиеся руки (мой первый раз был последним, когда у меня дрожали руки от прикосновения к женской коже), неспособность мыслить, и яйца, синее, чем у смурфа, то да, именно этим я и был болен.

Я должен будить ее поцелуем каждое утро. Даже если мне придется сесть в машину и проехать весь путь до ее квартиры, чтобы сделать это.

Это определенно была лучшая смена, из всех, что я помню.

Я передвинул микрофон и заговорил, заглушая концовку песни. Знаю, что некоторые это ненавидят, но сегодня утром мне было все равно.

— Это были Queens of the Stone Age со своей песней No One Knows, — Джен подмигнула мне с другого конца стола, и я чуть не забыл, что вообще делал. — Мы вернемся к разговору о музыке немного позже, а теперь, Дженсен, я хочу тебя , — она прикрыла микрофон и чуть не подавилась кофе. Всегда рад помочь, — попросить рассказать нам последние новости о ситуации на дорогах. Джен?

— Спасибо, Так. Вы не поверите, но этим утром на дорогах совсем нет пробок! Не тормози, Лас Вегас!

Ее горящий взгляд заставил меня порадоваться, что я надел сегодня самые свободные брюки. Я включил рекламу, не будучи уверенным, что мой голос мог звучать нормально.

А затем убедился, что мой микрофон выключен.

— Не тормози ? Ты хоть представляешь, как мне трудно сейчас держать себя в руках?

Джен послала мне воздушный поцелуй и рассмеялась. От этого звука мои яйца сжались, и я молил Бога, чтобы побыстрее пробило десять часов.

Теперь поговорим о других препятствиях . У нее будут большие проблемы, когда мы вернемся домой. Я официально отказывался соблюдать нормы морали и, надеюсь, она тоже. Я намеревался измотать ее так, чтобы даже ее походка выглядела забавно.

Ближе к концу нашей смены, ассистент БШ заскочил в студию и сказал Джен, что босс хочет видеть ее, как только она освободится.

Дженсен не была бы собой, если бы хоть чуть-чуть заволновалась.

Однако разволновался я. Сильно.

Меня принудительно направили на терапию. Мы флиртовали как сумасшедшие все утро — в прямом эфире . Господи, что если босс слушал?

Джен была под запретом, она моя коллега. Так уж вышло, что она красивая, желанная и жила в моем доме.

Всего один жаркий поцелуй отделял ее от того, чтобы оказаться обнаженной в моей постели, накрытой моим телом.

В надежде узнать все поскорее и подозревая, что новости точно не будут хорошими, я сказал Джен, что могу провести последние пятнадцать минут эфира без нее, а она может пойти наверх.

Она подошла к моей стороне стола и наклонилась поцеловать меня в щеку. Хотя это и убивало меня, я отстранил ее и отвернулся.

— Что случилось? — боль в ее глазах разрывала мне сердце.

— Джен, — начал я, переводя взгляд в сторону двери (слава Богу, там никого не было) и обратно, — я в одном шаге от увольнения за приставания. Не думаю, что сейчас хорошо воспримут мою симпатию к кому-либо, даже если это взаимно.

Она покачнулась на каблуках и скрестила руки на груди.

— У тебя неприятности из-за домогательства, а не из-за отношений. В правилах компании нет ни слова о запрете свиданий с коллегами.

— Что-то я такого не припомню. И кроме того…

Она шикнула и прижала палец к моим губам.

— Правила, которые ты придумал для себя, не распространяются на весь коллектив. И, кроме того, — сказала она, просто чтобы поиздеваться надо мной, я уверен, — я изучала правила компании совсем недавно, помнишь? Так что поверь мне на слово.

Она развернулась на каблуках и выплыла из студии, почему-то уверенная, что не было никаких причин для беспокойства.

Свинцовый шар в моем желудке говорил об обратном.

Я немного задержался, наводя порядок на столе и переписываясь с придурками, тусовавшимися на нашем сайте. Дженсен все еще была в кабинете босса. И я знал это наверняка. Причина, по которой я отирался вокруг своего стола, была в том, что я мог видеть парковку через дверь директора по продажам и его окно. Внедорожник Дженсен все еще был припаркован там, где она оставила его сегодня утром.

Спустя полчаса я сдался. Так или иначе, она приедет домой.

…И она приехала, почти сразу после моего прихода.

Я коснулся губами ее лба (стоит поцеловать где-то еще, и я забуду, как нуждаюсь в ответах) и спросил ее о встрече с Биллом Калани.

— Он предложил мне другую работу.

А?

От вида моего обомлевшего лица, она закатила глаза.

— Когда я отправляла свое резюме в «Облака», я указала, что в первую очередь меня интересует работа в Финиксе. Ты же знаешь, там живут мои родители. Через месяц там откроется вакансия, и он спрашивал, не хочу ли я на нее претендовать.

Я чувствовал, как разбивается мое сердце. Нет, правда. Я ощущал под ногами осколки.

— И что ты ответила?

— Естественно, что мне это не интересно. — Она приблизилась и обняла меня рукой за талию, смотря прямо мне в лицо. — Я обосновалась здесь. Я уже связана с этим местом.

Я ухмыльнулся глядя на нее сверху вниз.

— Не знал, что ты любишь связывание, но знаешь, тебе стоит только намекнуть … — я замолчал, пока еще не готовый к серьезному разговору. Последние двадцать четыре часа мои эмоции как будто неслись на скором поезде, и пора было сделать остановку.

Но не таким способом.

Ну ладно, и таким тоже . Но в тот момент я пытался быть серьезным.

Как и ожидалось, Дженсен шлепнула меня. И покраснела. А мне понравилось.

— Я снимаю здесь квартиру, завела новых друзей, уже перевела свой банковский счет, у меня появились фанаты… и ты.

Мое сердце пропустило несколько ударов, что было совершенно непонятно, мы же не пара или что-то типа того. Я отчаянно хотел ее, да. Но по большей части, мне просто нравилось, когда она рядом.

Все, что я смог сказать, было:

— Я?

Джен обняла меня второй рукой, и я почувствовал прикосновение каждой невероятной клеточки ее тела.

Привет, Мистер Стояк, спасибо, что вы к нам присоединились.

Медленная улыбка Джен сказала мне, что она заметила, что упирается ей в живот.

— Да, ты, — она запрокинула голову и посмотрела на меня сквозь ресницы. — Только не говори, что тебе не интересно узнать, к чему это может привести.

— Я точно знаю, к чему это приведет.

— Да? Тогда покажи мне.

Связные мысли испарились.

Я развернулся и прижал ее к стене гостиной, сминая ее губы своими. Мой язык вторгся в ее рот, не дожидаясь приглашения. Она, казалось, не возражала, отвечая на каждое прикосновение одним из тех крошечных стонов, которые я так жаждал услышать, направляющимися из ее горла прямо вниз к моему паху.

Ее руки поползли по моим плечам, обхватили за шею и притянули меня вниз, еще ближе. Я подчинился, для меня сейчас крепко сжимать ее попку обеими руками было важнее, чем дышать.

Не уверен, что я вообще дышал.

Я чуть приподнял ее, подхватывая одной рукой под бедро и заводя ее ногу мне на талию. Моя умная девочка поняла намек и обвила меня второй ногой. Я прижал ее к стене, якобы для того, чтобы удержать, но на самом деле, мне было необходимо вжаться в нее своим пульсирующим членом, пока я окончательно не помер.

Святое дерьмо, возможно, я все-таки умер, потому что она так двигала бедрами, что у меня срывало крышу.

На нас было слишком много одежды.

На ней была рубашка на пуговицах, и я никак не мог просунуть эти маленькие жемчужинки в петли. Я понял, что мои пальцы дрожат, и сделал глубокий вдох, чтобы успокоится. Эй, посмотрите на меня. Оказывается, я дышал. Мой выдох был похож на рычание, когда она отпустила мою шею и сама потянулась расстегивать рубашку.

Еще раз, мы были как одно целое.

Я прерывисто вдохнул и продолжил поглаживать ее язык, мечтая только об одном — войти в нее и остаться там навечно.

Моя потребность в ней выходила за пределы разума, за пределы контроля, и это пугало меня до усрачки.

Но недостаточно, чтобы остановить.

Потому что, может быть, если я поддамся притяжению ее гравитации, то меня наконец-то отпустит и я смогу вернуться к своей нормальной жизни.

Ее блузка была расстегнута, и я почувствовал, как она возится с передней застежкой бюстгальтера.

— Позволь мне, Джен. Пожалуйста.

Она вновь закинула руки мне за голову, и я оторвался от ее губ, медленно пробуя ее кожу на вкус, опускаясь вниз, туда, где тонкое кружево скрывало все самое интересное. Я пробрался языком под тонкую ткань, ощущая сладость, которая принадлежала только Джен, и она вздрогнула. Я сделал это снова, и ее дыхание стало неровным, каждый выдох сопровождался крошечным стоном.

Кончики моих пальцев пробежались вниз по гладкой ткани и, наконец, я почувствовал великолепную тяжесть ее груди в своих ладонях, большими пальцами нежно поглаживая ее соски. Джен запрокинула голову и, казалось, невольно застонала.

Как бы сильно мне не нравилось тут стоять, в этом положении я не мог уделить достойного внимания ее груди, потому что открытые шторы в гостиной предоставляли соседям полный обзор.

Я выпрямился, удостоверившись, что Джен крепко держится за меня ногами. Удовлетворенный, что она никуда не денется, я обнял ее и, не переставая целовать, понес в сторону спальни, с намерением крепко закрыть дверь и не впускать собак.

Я не мог допустить мысль отпустить ее хотя бы на мгновение, чтобы мы оба могли лечь. Я присел на край кровати, а Джен оседлала мои колени, вернувшись к исследованию моих губ.

Кто знал, что поцелуи могут быть такими разрушительными?

Чертыхаясь, Джен провела ладонями по моим ребрам, доходя до ямочек на пояснице, и скомкала край моей футболки. Она начала медленно задирать ее вверх, скользя руками по коже, пока не собрала ткань футболки в комок на моей груди.

Я сдернул блузку с ее плеч, и пока Джен выпутывалась из рукавов, успел стянуть свою футболку. Последний слой одежды отделял нас от прикосновения кожи к коже, и я больше не колебался. Наконец-то, я расцепил застежку бюстгальтера, открывая взору самую совершенную грудь из когда-либо существовавших.

Ее розовые соски уже возбужденно торчали, требуя моего внимания, но мы все еще находились в неправильном положении. Я не мог придумать простой способ уложить ее под меня — Господи, да я вообще не мог думать. Так что я лег на спину и позволил ей вести.

И снова она прочитала мои мысли. Медленно, как будто танцуя стриптиз, она по очереди спустила бретельки с плеч и наклонилась, скользя грудью вдоль моего тела, и я смог чувствовать ее соски именно так, как мне хотелось.

Проведя руками вдоль ее тела, я продлил свою сладкую пытку, вернувшись к поглаживанию сосков Джен. Она задрожала, ее голова была запрокинута, и она стонала громче с каждым моим движением.

Затем я сжал сосок губами, и клянусь Богом, она закричала. От ударов моего языка ее руки задрожали, а когда я добавил покусывания, она не удержалась и упала на меня.

Ох, блядь, до чего же хорошо.

Я не мог сопротивляться влиянию, которое оказывало на меня ее тело. Может ли быть на свете более совершенный партнер для меня, чем Дженсен МакКензи? Казалось, что каждая реакция ее тела специально запрограммирована усиливать мое возбуждение. Пульс стучал как басы на дискотеке и, казалось, если я хотя бы не расстегну молнию на брюках, то повреждений не избежать.

Но Джен должна сама принять решение освободить Вилли 25 , иначе между нами ничего не произойдет. Я перекатился, подминая ее под себя, и начал кампанию по доведению Джен до безумия. Потирая ее соски между пальцами, я постоянно увеличивал нажатие, изучая, что ей нравится, сколько она может вытерпеть. Когда она начала двигать бедрами, я втянул один из этих маленьких розовых комочков в рот, посасывая и покусывая, пока она не начала задыхаться.

Несмотря на все мои усилия, Дженсен сохранила достаточно здравомыслия, чтобы вывести меня из себя. Запустив одну руку в мои волосы, она сильно потянула, причиняя мне сладкую боль, а другой рукой играла с моей ширинкой, поглаживая и сжимая. Я рычал, она стонала, и сейчас был подходящий момент, чтобы сбросить остатки одежды.

Не переставая посасывать ее сосок, я скользнул одной рукой вниз и сжал местечко у нее между ног. Ее бедра терлись об матрас, сильнее прижимаясь к моей ладони. Она не протестовала, пока я расстегивал пуговицы на ее джинсах, и, скользнув пальцами в ее трусики, обнаружил, что она невероятно влажная.

Ее бедра прижимались к моей руке снова и снова, и я дразнил ее вход, чуть отступая и стараясь не увлекаться. Она протестующе всхлипнула, и хотя я знал, чего она хочет, мы собирались пересечь черту невозврата, и мне нужно было ее разрешение, чтобы продолжать.

Я оставил дорожку поцелуев на ее шее, и, приподнявшись на руках, взглянул ей в лицо.

— Джен?

Прерывисто дыша, она посмотрела на меня затуманенным взглядом.

— Господи, Так, просто сними их. Сними все, пока я тут не умерла.

Ну, как скажешь.

Я приподнялся и стянул с нее джинсы вместе с трусиками, вознося безмолвную молитву тем, кто придумал стрейчевую ткань и так облегчил мою работу.

Я остановился, не от желания подразнить ее, а потому что наслаждался видом каждого изгиба ее тела.

От взгляда на нее, у меня перехватывало дыхание.

Джен скрестила ноги, затем руки, словно не зная, что делать дальше.

Это заставило меня улыбнуться. Моя злющая, нетерпеливая девчонка.

— В чем-то нуждаешься, Джен? — я хотел только подразнить, но мой голос прозвучал на несколько тонов ниже, чем обычно, и я задался вопросом, кто тут кого мучает.

Она ухмыльнулась и медленно огладила себя руками по груди и животу.

— Полагаю, я и сама смогу о себе позаботиться.

Я остановил ее руки, прежде чем они опустились еще ниже.

— Ты. Не. Посмеешь.

Я ждал недели, пока мы не оказались здесь, и если она кончит на моих глазах, я должен быть тому причиной.

— Если отпущу, ты будешь послушной девочкой?

Она кивнула, хрипло прошептав:

— Обещаю.

— Нет, ты не просто хороша , — пробормотал я, опуская лицо ближе к ее аккуратно подстриженным завиткам. — Я уверен, ты прекрасна на вкус.

И одного касания мне было достаточно, чтобы почувствовать насколько она вкусная.

Я выводил языком на ее клиторе буквы своего имени, и уже на полпути она задрожала и затряслась подо мной. Я отпустил ее руки, чтобы сжать ее бедра, и она вцепилась пальцами мне в волосы, скручивая и вытягивая, причиняя мне восхитительную смесь боли и удовольствия. Мне не нужно было слышать ее умоляющие крики, чтобы знать, она почти готова кончить, и черт , мне необходимо было сделать это с ней.

Я нырнул языком глубже, и со стоном, который прозвучал как мольба к Богу, она вжалась попкой в кровать и потянула меня за волосы, как будто хотела вырвать их. Она могла оставить меня лысым, но мне было все равно. Я не остановлюсь, пока она не начнет умолять.

Она умоляюще прошептала мое имя, и этого было достаточно, хотя я не ушел далеко, переключившись на зацеловывание внутренней стороны ее бедер. Каждое прикосновение моих губ вызывало ее вздох, и наконец я сжалился и пополз обратно вверх.

Она прерывисто дышала, и ее глаза были прикрыты. Все еще держа меня за волосы, она притянула мое лицо ближе и впилась мне в губы таким поцелуем, от которого я забыл, как дышать.

Наконец оторвавшись, она прошептала напротив моих губ:

— Теперь твоя очередь.

Я надеялся, что не выстрелю как ракета, просто снимая штаны, потому что не так я хотел, чтобы это произошло первый раз.

— Просто прикоснись ко мне, Джен. Я уже почти.

Она теребила мою молнию, пытаясь расстегнуть, и я реально рычал.

— Позволь мне, — мой голос был настолько хриплым, что я сам его не узнавал. Поднявшись на колени, я стянул штаны вниз и отбросил их на пол.

Она закусила губу, смотря на меня широко открытыми глазами. Мой член был болезненно твердым. Я оперся руками о кровать по обе стороны от ее головы, и это было все, что я смог сделать, чтобы удержать себя над ней. Джен, не нуждаясь в дальнейших указаниях, протянула руку и сжала мой член, растирая пальцем капельку, выступившую на головке.

Я стиснул зубы и выдавил:

— Сделай так снова, — ее хватка усилилась, и я застонал, все мое внимание сосредоточилось на происходящем в ее руке. Не лучший способ, чтобы удержаться от оргазма, но я больше не мог терпеть. Потребуется всего несколько движений и…

С ревом, миллион звезд взорвались у меня под веками, и не уверен, но возможно, я на мгновение потерял сознание. Приходя в себя, я понял, что мои руки дрожат, и я бормочу что-то похожее на ее имя.

Хотелось бы думать, что я знаток оргазмов, как моих собственных, так и моих партнеров, но это было совершенно за границами моего опыта. Я не был уверен, что только что произошло между нами, но был слишком измотан, чтобы анализировать. Я едва смог вытереть простыней беспорядок, который устроил на животе у Джен, и кое-как ногами спихнул испачканную вещь на пол, после этого мои руки подогнулись и я рухнул сверху на Джен.

Не знаю, как я нашел в себе силы сдвинуться и притянуть ее в объятия, прежде чем отключился, зарывшись лицом в ее волосы.

Глава 13

*Босиком по Солнцу*

Дорогой дневник,

Ну, вот они мы, пытаемся познакомиться поближе. Ты мучитель на спиральке и я — известный болван.

Сегодня я совершил одну вещь, которую поклялся не делать. Понимаешь, если бы у меня был длинный список « Этого делать нельзя » и я бы нарушил пару пунктов, то в процентном соотношении это было бы приемлемо. Но в моем списке был только один пункт, а значит, я полностью провалился.

Это был неповторимый, самый прекрасный и удивительный опыт в моей жизни, и я ненавижу себя за это.

У меня был почти-секс с моей соведущей.

Может, уже пора перестать говорить о ней, как о «моей соведущей». Дженсен МакКензи значит для меня намного больше.

И, хотя мы были голыми , и там точно были оргазмы и взаимное влечение, мой член никаким способом не проникал в ее тело.

Несмотря на то, что желание трахать ее, было больше, чем желание жить.

Из-за нее у меня трясутся руки — со всей мужской честностью заявляю, из-за нее я весь дрожу — и я готов кончить от одного чертового поцелуя.

Никакую женщину в моей жизни я не хотел сильнее.

Я не могу просто трахнуть ее.

Все мои свидания ограничивались одной ночью, и лишь с несколькими женщинами я встречался больше, чем один раз… и только потому, что мы несколько раз удовлетворяли друг друга орально, перед тем как скрепить сделку проникновением и разбежаться.

Я быстро выучил, как именно Штекер «А» вставляется в Слот «Б», женщины кончали со мной и были готовы идти дальше. На протяжении всей моей жизни, если я вставлял в кого-то свой член, это был своеобразный способ попрощаться, но я был не готов поступить так с Джен прошлой ночью.

И, возможно, никогда не буду готов.

И в этом моя проблема. Я не из тех, кто встречается . Я тот парень, кто обеспечит тебе ничего незначащий секс, с которым не будет неловко встретиться утром, потому что утром меня уже не будет.

Кажется, я неправильно выразился. Не то чтобы я не могу просто трахнуть ее, скорее я не могу просто трахнуть ее.

И это трахает мне мозг.

***

Доктор Купер закончил читать и уставился на меня. У него был такой пронзительный взгляд, что мне захотелось убежать куда угодно, лишь бы подальше от него.

— Знаете, Так, некоторые могли бы сказать, что вы до сих пор не осознаете, почему вы здесь, ведь все ваши записи только о сексе и они действительно оскорбительны. — Он водил пальцем по металлической спирали на блокноте, и этот звук напоминал застегивание молнии на штанах. — Думаю, все то, что вы здесь описываете, и есть первопричина ваших проблем.

— Я думал, вы собирались мельком просмотреть мои записи, — если бы я знал, что он будет читать каждое гребаное слово, я был бы… менее откровенным.

— Сначала да, я так и собирался. Но, хотя ваши заметки были краткими и по делу, некоторые моменты заставили меня побеспокоиться о вашем душевном состоянии, что мы сегодня и обсудим.

— Лучший способ потерять мое доверие, док, — я вздохнул и попытался скрыть раздражение. Он открыл рот, но я поднял руку, останавливая его. — Но вы правы, мне нужно с кем-то поговорить о нашей с Дженсен ситуации, а вы вполне нейтральная третья сторона.

— Ситуация? Объясните, почему вы употребляете именно это слово? — док откинулся на спинку стула и сцепил пальцы. Куда уж стереотипнее?

— Потому что это и есть ситуация. Она мой первый друг женского пола, и, похоже, что я все испортил, раздев ее.

— Она этого не хотела?

— Конечно, хотела. Не в моих правилах принуждать женщин. Особенно Дженсен.

Он наклонил голову и посмотрел на меня еще пристальнее.

— Вам пришлось ее уговаривать?

Я хохотнул.

— Нет. Если честно, она сказала что-то типа «наконец-то, черт побери» .

— И она не просила вас остановиться или отстать от нее?

Я улыбнулся и посмотрел на полки, висящие за спиной доктора Купера.

— Она сказала, что умрет, если я не потороплюсь и не сниму с нее трусики, — я на мгновение ушел в себя, прокручивая в голове слова Дженсен и вспоминая ее голос, но противный звук того, как доктор теребил спираль на блокноте, вернул меня к реальности.

— Расскажите, что вы думаете о Дженсен МакКензи?

— Она мне нравится, — сказал я, совершенно не колеблясь. — Она остроумная и смышленая, у нее на все есть собственное мнение и она готова его оспаривать — и не отступит, если знает, что права. Она не позволяет мне запугивать себя, и когда расстроена, насыпает тонну сахара в свой кофе. Она милая и красивая, и мне нравится, как светится ее лицо, когда она улыбается.

Он кивнул, побуждая меня продолжать.

— Кажется, что Джен иногда читает мои мысли, и точно знает, что мне нужно. И черт, мне просто срывало крышу вчера оттого, как она реагировала на все, что я делал. Мы настолько дополняли друг друга, что это пугает. — Ч вцепился рукой в волосы и с трудом вдохнул. — Она мне нравится, по-настоящему нравится.

Доктор Купер откинулся на стуле и строго посмотрел на меня.

— Вы описали отношения, Так, а не ситуацию.

Против воли я замотал головой, отрицая его слова.

— Послушайте меня, Так. Прошлый раз мы говорили о начале вашей сексуальной жизни, и в дневнике вы описали женщин, которые помогли вам пройти через это, а затем оставили вас, получив все, что хотели. Поэтому теперь, вы держите на расстоянии вытянутой руки всех женщин, с которыми знакомитесь, отпуская комментарии, которые заставят их не приближаться. Вы бросаете, чтобы вас не бросили первым. Я это понимаю. Но необязательно все ваши отношения должны следовать этому сценарию.

Я снова уставился на стену за его спиной. Слова доктора противоречили всем убеждениям, на которых строилась моя жизнь.

— Дженсен не одна из тех поющих в группе девушек, обучавших подростка искусству соития, пока новизна не сотрется. Она ваша коллега, а теперь и любовница. Вам лучше прояснить для себя, что происходит, и то ли это, чего вы хотите.

Я ушел от него с миллионом вопросов и без единого достойного ответа.

Когда я подъехал к дому, то не обнаружил «Хайлэндер» Джен на подъездной дорожке. Так мне и надо, мог бы не затягивать с возвращением. Мне потребовался час, чтобы проехать пятнадцатиминутный путь до дома.

На двери холодильника она оставила записку. «Поехала проверить свою квартиру. Скоро вернусь» . Она даже не подписалась. Хотя, от кого еще это может быть?

Без нее дом казался охрененно пустым.

Да-да, я ходячая фабрика клише, но лучшие из них взяты из реальной жизни, и, блин, я никогда не был настолько близок к правде.

Полагаю, я должен был радоваться, что у меня есть немного времени наедине с самим собой, чтобы попытаться вернуть мысли в привычное русло, пока я снова не увижу Джен. Слишком многое надо было обдумать, и я не хотел вести себя странно рядом с ней. Она заметит, и, зная ее, уверен, спросит, что не так. Мне придется подготовить ответы — для нас обоих.

Было удивительно легко выбросить все мысли из головы этим утром. Они были надежно сохранены на бумаге, и это как-то удерживало меня от постоянного прокручивания их в голове. Я такого не ожидал.

Я все еще был уверен, что мой контракт не одобряет близких отношений на работе, и с молчаливого согласия Джен наше взаимодействие в офисе свелось к минимуму. Мне было совсем не нужно, чтобы БШ добавил что-то еще в папку с моим делом. Учитывая все это, день на работе казался бесконечным…

Я снова разбудил ее поцелуями, но в этот раз прошелся по всему телу, и был точно уверен, что она проснулась к тому моменту, как я добрался до ее губ. Впервые за неделю я принял горячий душ, хотя надо признать, что вдвоем нам было немного тесно. И хотя утренний стояк из-за Дженсен никуда не делся, она помогла мне решить эту проблему здесь и сейчас.

Я познакомил ее с миром секса без проникновения, если вы понимаете, о чем я. Это было восхитительно: горячая вода водопадом стекала по моей спине, пока мой член двигался, зажатый между скользкими от мыла полушариями ее великолепной попки. Вариант с грудью, кстати, тоже неплох.

Я отклонил просьбу отыметь ее у стены в ванной, оправдывая это тем, что под рукой нет презервативов, но она была решительно настроена на секс. Я это чувствовал. Буду решать проблемы, по мере их поступления.

Мы также понизили градус флирта в эфире с нашего обычного R-рейтинга 26 , и должен сказать, это было непросто. За десять минут до этого мы как обезумевшие целовались в арке около входной двери. С этого момента я практически сошел с ума, представляя все способы, которыми буду изучать тело Дженсен, пока в понедельник она не вернется к себе домой.

Пока чертов доктор не пришел и не разрушил все этой хренью об отношениях и пойми, что ты делаешь . Не хотел я об этом рассуждать. По крайней мере, не вслух. Пока это издевательство не достигло моих ушей, я могу игнорировать его.

Полагаю, доктор Купер считает, что мужчина и женщина не могут просто наслаждаться друг другом, не давая четкого определения происходящему. Согласен, я уделял слишком много внимания каждому движению Джен, замечал каждый ее смешок, мог определить, в каком она настроении, смотря какую бровь она выгнула, или по изгибу ее улыбки (в зависимости от того, какой уголок поднялся первым), но это ничего не значило. Это просто внимательность и особый личный шарм Джен.

Ничего больше.

Слова доброго доктора ни капельки не изменили это.

***

— Ты уверена? Я могу попросить маму присмотреть за собаками. Ей нравится проводить время с Литой, — это, мягко говоря, преувеличение, но я не хотел, чтобы Джен сейчас об этом переживала. И не хотел сам переживать, как она доедет до Финикса в таком состоянии.

— Не знаю, сколько посетителей они пускают одновременно, может быть, тебе придется одному сидеть в комнате ожидания. И не думаю, что отец захочет, чтобы на вашей первой встрече его задница была прикрыта больничной рубашкой.

За каких-то пять минут мои планы на выходные изменились. И теперь вместо позднего завтрака, вина и плотских утех я должен был присматривать за собаками и проверять все деревянные предметы на наличие паразитов, которых Джен могла принести за собой из квартиры. Да, и не забыть поразмышлять над ее фразой «на вашей первой встрече».

— Ты можешь, по крайней мере, полететь туда? Ты слишком расстроена, чтобы садиться за руль.

Джен закатила глаза.

— Ехать всего пару часов. К тому же, я не могу позволить себе билеты на самолет, моя первая зарплата будет только в конце месяца.

Черт, неужели она здесь всего три недели? Кажется, что намного дольше.

— Я куплю тебе билет. Я даже закажу тебе машину. — Она уставилась на меня, изогнув бровь. Я хорошо знал это выражение лица, и оно означало, что она раздражена. Большим пальцем я разгладил ее бровь.

Она хихикнула. Миссия пройдена.

— Пожалуйста, Джен, — я потянул ее за руку и прижал к себе. — Позволь мне сделать это.

— Не говори глупости, покупать билеты в последний момент слишком дорого, Так.

— И что? Ты даже не узнаешь, сколько они стоили.

Несколько часов спустя я проводил ее в аэропорт.

***

Пятница, девять тридцать вечера. И хотя я еще не пьян, но стремлюсь к этому.

Обедать я не стал. Слишком грустно готовить один стейк из упаковки на двоих. Патетично, знаю.

Сейчас я был именно таким.

Сразу после того как Джен позвонила сказать, что самолет приземлился, я полез в холодильник за мясом, но достал вино.

Бутылка как-то быстро опустела, то же самое случилось с vino bottiglia numero due 27 . Я задумался над тем, чтобы открыть третью, тогда у меня будет достаточно пробок для жонглирования.

Трудно было поверить, что я встретил Дженсен всего месяц назад. Из-за нее вся моя жизнь перевернулась с ног на голову.

Две недели назад мои ночи были полны разврата. В прошлый выходной ужин на одного показался бы мне вполне нормальным.

Пару дней назад я переживал, что маленькая ведьма пробралась мне под кожу.

Вчера она поселилась в моем сердце.

А сегодня я осознал, что хочу ее там оставить.

Я взглянул вниз, на свои пижамные штаны, только чтобы убедиться, что эта маленькая мягкая штучка не превратила меня в девчонку.

Нет, инструмент был на месте. Но состояние слишком печальное. Возможно, мне было бы легче пережить внезапную смену пола, чем конец моей привычной жизни.

Услышав шум у задней двери, я понял, что не знаю, где сейчас собаки. Где бы они ни были, они там вместе. Эта парочка не разлучается ни на минуту с момента появления Ангуса.

Звук, как будто кто-то скребется, повторился и что-то очень похожее на Ангуса загавкало.

Когда я встал из-за стола на кухне, чтобы впустить собак, кто-то наклонил пол подо мной. Очень, блядь, смешно, кто бы ты ни был. Мне удалось выпрямить пол и не разлить вино. Выкуси.

— Знаете, — сказал я, смотря на два размытых собакообразных пятна, — а вы, ребята, счастливчики. Вы можете просто нравиться друг другу. Даже если вы полные про-ти-во-по-лож-но-сти, никого это не во-о-олнует. Никто не ждет, что вы будете вести себя определе-е-енным образом, у вас нет каких-то выдуманных идеалов, чтобы к ним стремисся. Вы можете просто быть . — Наконец-то я был пьян так сильно, как хотел.

Но это ничуть, блядь, не помогло. Ура мне.

Я открыл третью бутылку вина, но пробка сломалась, а значит, никакого жонглирования. Моя вечеринка на одного переместилась в гостиную, и стоило мне сесть, собаки взобрались мне на колени. Оказалось, что я забыл на кухне бокал.

— Ну и хрен с ним, — пробормотал я, и приложился к бутылке.

Я понятия не имел, где пульт, но, видимо, он у меня был перед тем, как я уснул, потому что когда рингтон звонка Джен разбудил меня, телевизор был включен.

Полагаю, у меня был смешной голос, потому что первое, что спросила Джен, было:

— Ты в порядке?

Разве не я должен об этом спрашивать?

— В полном. Мы с соба-а-аками выпили немного вина.

— Ты поил их вином?

— Технически нет. Я пью вино, а они лежа-а-ат на мне.

— По твоему голосу не скажешь, что ты выпил немного вина.

— Пффф. Как твой отец? — ловко я сменил тему, да?

— Требует отпустить его домой. Но врачи проводят тесты, и ему придется остаться на ночь.

— Значит, это был не инфаркт?

— Врачи еще не уверены. Но мне кажется, что он в порядке. Мама действительно обрадовалась, когда он начал ругаться.

— Злость — это всегда хороший знак. Прямо как у его доченьки.

— Что ты сказал?

— Нева-а-ажно. Как ты держишься, малышка?

Она молчала так долго, что я решил, будто звонок прервался.

— Ты действительно много выпил.

Она смеялась надо мной?

— Это несущстно. Ты не ответила на мой вопрс.

Клянусь богом, я услышал , как она закатила глаза.

— Да, малыш , я эмоционально вымотана и хочу лечь в постель, но я в порядке.

И вот тогда я осознал, как назвал ее.

— Мне не стоит так говорить, да? Просто вырвалось.

— Да нет, — послышался смешок, — мне, вроде как, нравится.

Она сказала, что перезвонит, как только что-то прояснится, и мы попрощались. Я пялился на экран телефона, пока он не погас, а затем вернулся к вину.

Кто включил солнце и почему вместо языка у меня дохлый хорек? За окном, похоже, случился ядерный взрыв, и я щурился, пытаясь понять, могу ли двигаться так, чтобы череп не разрывался от боли. Уф. Ощущения, как будто из головы торчит топор, но, по крайней мере, она все еще была на плечах. Я рискнул продолжать движение в вертикальном положении, потому что мне был необходим аспирин, но о Господи, казалось, что до кухни не меньше пятисот километров.

Проклиная себя за то, что выпил бочку вина, но не догадался сразу поставить у кровати бутылочку «Экседрина 28 », я тащил свою жалкую задницу по коридору.

И увидел три пустые бутылки на кофейном столике.

Неудивительно, что я чувствовал себя, как хренов воскресший зомби.

— Вот, — я произнес это вслух, о чем тут же пожалел, — вот почему не стоит изменять пиву, — я перешел на шепот, но все равно это было недостаточно тихо.

Надо привести себя в порядок, пока не объявилась Дженсен.

Я запил шесть таблеток аспирина литром ледяной «Пепси» и покинул кухню, надеясь, что душ спасет меня.

Но перед этим передохнул немного на диване.

***

— Острые фрикадельки и слишком много гольфа, — громкий и ясный смех Дженсен проходил через телефон, и спасибо Богу за «Экседрин», этот смех не врезался копьем мне в мозг. — И ты представляешь, они выписали отца, выдав ему мышечный релаксант и упаковку «Тумс 29 ».

— Рад слышать, что он в порядке, — я прикрыл глаза, надеясь избавиться от сухости. — Я беспокоился за тебя.

— Не понимаю, как можно было перепутать изжогу с сердечным приступом! Я не позволю ему так загубить свою жизнь.

Я улыбнулся. Эй, было даже не больно. Ну, почти.

— Что означает…

Джен тихо рассмеялась.

— Что я подарю ему коробку лекарств на день рождения и набью ими полный носок на Рождество.

— Ты можешь подписать его на автоматическую рассылку с «Амазона», — мой голос звучал почти не болезненно.

Джен захихикала, и я смог это пережить.

— Он убьет меня. Но мне придется это сделать.

— Напомни мне, никогда не болеть рядом с тобой. — Чтобы вы знали, я почувствовал себя немного лучше, с тех пор, как ответил на звонок.

— О, ты же знаешь, с тобой я играю по-честному.

— Не будь так жестока со мной.

— Это одно из моих достоинств.

— Твоих многочисленных достоинств, — ответил я, понизив голос, — но мне больше нравятся некоторые другие.

Я услышал, как ее дыхание ускорилось.

— Скажешь какие?

— Может быть. Где ты?

— Сижу у мамы на кухне.

— Тогда мне стоит придерживаться рейтинга PG.

— Я могу выйти. — И, судя по голосу, она действительно собиралась.

— Слишком поздно. Ну, с чего же начать? — Пульс стучал в ушах и в моем голосе появились резкие нотки, которые я не мог сдерживать. — Знаю, начну с твоих глаз. Ты знаешь об этих крошечных зеленых искорках, которые сверкают, когда ты улыбаешься?

Я услышал короткий вдох и полагаю, она слышала, насколько охрипшим был я.

— Никогда не думала, что ты заметишь.

— Они прекрасны. Так же, как и твоя улыбка. Никогда не понимал выражения «освещает все собой», пока не увидел твою улыбку. Теперь, как только слышу это выражение, все время представляю твое лицо.

— Твой голос… другой, — она вздохнула. — Боже, Так, это…

Она замолчала, и я решил, что кто-то вошел на кухню.

— Тебе нравится? Это мой голос для разговоров с Дженсен. Показывает, что я рядом с тобой.

— Мне кажется, он показывает не только это.

— Ты действительно хочешь это узнать, сидя на родительской кухне? Потому что я трогаю себя прямо сейчас, и хотел бы поделиться с тобой деталями, — я солгал, просто хотел услышать ее реакцию.

— Ох, — это было больше похоже на вдох.

Вот теперь , я был готов крепко схватить Така-Младшего.

— Ты убиваешь меня, Джен, не уверен, что смогу сохранить пристойный тон, когда ты издаешь такие звуки.

И это была правда , трахни меня Господь. И если она действительно хотела секса по телефону… засчитайте Таку еще один гол в ворота Дженсен МакКензи. Я буду счастлив продолжить это, пока ее вздохи раздаются в моих ушах.

— В таком случае мне лучше повесить трубку, Так.

Черт побери.

Глава 14

*Контрольный в сердце*

— Твой пес странный, — сказал я, снижая скорость перед въездом на автомагистраль. — Сегодня я проснулся и был в ужасе, потому что не мог его найти.

— Он был под одеялом у тебя в ногах? — рассмеялась она. — Это его любимое место.

— Последний раз, когда я его видел, он лежал рядом со мной на кровати, и я решил, что расплющил его.

— Неа, он мастерски держится подальше от зоны опасности. В любом случае послезавтра тебе уже не придется волноваться о том, где он спит.

— Да, кстати, об этом… Сегодня утром приходили из службы по борьбе с вредителями.

— В воскресенье? Это странно.

— Я тоже так подумал. Пока он не показал мне пробы дерева из твоей квартиры и сказал, «вы должны принять обдуманное решение, перед тем, как возвращаться туда» .

— Что?

— Именно то, что я сказал, — я протянул руку и сжал ее пальцы, перед тем как вывалить остальные новости. — Я посмотрел на эти доски, Джен. Чудо, что этот дом все еще стоит. Мне очень жаль.

Я действительно хотел подождать с этим, пока мы не приедем домой и я смогу показать ей, из чего сделана ее квартира. Не больше чем опилки, склеенные слюной термитов.

— Этот сукин сын, владелец, клялся, что квартиру проверяли перед продажей, и потом был так изумлен, что все здание подлежит обработке. Если бы мой сосед не нашел личинки термитов в своей ванной, я бы даже не узнала, — она фыркнула и продолжила, — пока моя ванна не провалилась бы сквозь потолок на кухню, или что-то в этом роде.

— Человек из службы сказал, что для таких повреждений требуются годы. Владелец должен был знать.

— Тогда он может взять арендную плату и засунуть ее себе в задницу. Я боюсь заходить внутрь, даже чтобы съехать оттуда. И куда же мне идти?

— Ты останешься у меня. В гараже полно места для твоего барахла. — У меня было достаточно времени поразмыслить и мне нравилось, что Джен останется со мной, хотя я не был готов делиться с ней этой информацией. Совсем не так я планировал предложить ей переехать ко мне в обозримом будущем.

Мы все еще неслись по автомагистрали, но я должен был знать. Я рискнул бросить на нее взгляд, она жевала нижнюю губу.

— У тебя будет достаточно времени, чтобы найти новое жилье. И Лите нравится Ангус.

— Ненавижу навязываться.

— И это говорит девушка, которая сама себя пригласила пожить у меня недельку? — рассмеялся я.

Что характерно, она врезала мне по ноге.

— Только как соседи? — в ее голосе слышалось сомнение.

— Очень дружелюбные соседи. — Это стоило мне еще одного шлепка по бедру, только в этот раз ее рука осталась там.

— Мама все зудит, чтобы я переехала поближе к ним, — сказала Джен, стащив еще один кусочек колбасы с пиццы на моей тарелке. — Все время, что я провела у них, она постоянно твердила мне об ухудшающемся папином здоровье.

— Я думал, что он в норме. — Я подвинул тарелку ближе к своему краю стола. Мы заказали гигантскую пиццу, и оставалось еще больше половины на стороне Джен, чтобы таскать оттуда.

— Да, это так. Но они стареют, и, мне кажется, начинают думать о смерти. — Она откинула крышку коробки и начала общипывать кусочек. — Что-то типа прямо сейчас он в порядке, но…

— Тогда почему бы им не переехать сюда, к тебе?

Она вздохнула и набила рот сыром. Не могу поверить, что меня это возбуждало.

— Они много лет стремились вернуться в Финикс. Они будут чувствовать, что проиграли, ну ты понимаешь.

— Ты не так уж и далеко.

— Я знаю… но теперь, после происшествия с моей квартирой, вакансия на дневной эфир в Финиксе начинает выглядеть хорошим вариантом.

Она не могла просто вывалить это на меня.

— Я имею в виду, что учитывая все происходящее здесь и с моим отцом, Вселенная как будто намекает мне, где я должна быть.

Я слышал, как пульс гремит в ушах, но напомнил себе, что Джен просто мечется между разными вариантами.

— Несварение желудка и термиты это не знаки свыше, Джен.

— БШ сказал, что предложение актуально до завтрашнего вечера. Серьезно, мне стоит подумать об этом, Так. Это похоже на складывающийся пазл.

Ей не нужно было говорить, что я не являюсь одной из частей этого пазла.

Позже, когда мы обнимались у меня в комнате и смотрели телевизор, пока она не уснула на моей груди, я не мог поверить, что удача повернулась ко мне спиной, когда я, наконец, нашел единственную женщину, с которой хотел быть. И чем же, интересно, я так разозлил небеса, что они планировали отнять ее у меня.

***

Не может быть .

— Ты сделала что? Когда? Мы все утро провели вместе, ты не могла поговорить с боссом.

Бомба попала в цель, детка. И прямо в нужный момент, когда мы освобождаем в гараже место под твои вещи.

Джен уперлась руками в бедра и прогнулась в пояснице, чтобы размять спину. Но я был слишком ошеломлен, чтобы наслаждаться видом.

— Отправила письмо БШ по электронной почте сразу после нашего эфира. Я должна быть там через две недели.

— Не могу в это поверить.

— Мы с Беккой будем работать в паре в ее последнюю неделю.

— Кто такая, черт возьми, Бекка?

— Ди-джей из Финикса, которая уходит с радио, чтобы сидеть дома с детьми, — Дженсен выгнула бровь, глядя на меня. — Девушка, чье место в эфире я занимаю, — сказала она очень медленно, как будто я был идиотом. — Так, не фокусируйся на неактуальных мелочах и послушай меня: у нас есть две недели. Мы должны провести их с толком.

О, милая, я намереваюсь так и сделать. Потому что ты не уезжаешь, ты, блядь, застряла здесь.

Но ничего из этого я не сказал. Я был слишком сосредоточен на рычании и сваливании коробок со всяким хламом у дальней стены.

К обеду я осознал, что Всемогущий ненавидит меня. Он как бы говорит: « Взгляни, Так, я свел тебя с женщиной, которая не будет мириться с твоими тараканами, ее не отталкивает ни твоя личина, которую ты носишь на людях, ни твои особенности. Она умнее, чем ты, добрее, чем ты, и ее лицо как у одного из моих ангелов. Она держит тебя в напряжении, заинтересованным, и она сложена как танцовщица стриптиза из элитного клуба. Говоришь, хочешь забыть все, во что верил, и показать ей реального Така Моргана, которого никто не знает? Фантастика. А теперь я забираю ее обратно».

Мы оба были в пыли и песке, поэтому, когда Джен схватила меня за пуговицу на джинсах и потянула в душ, я последовал за ней, как щеночек. И как только она сняла мою футболку, я втянул ее в поцелуй, который устроил короткое замыкание в моем мозгу и позволил ей управлять полетом.

И в тот момент, когда она опустилась передо мной на колени под горячими струями воды и взяла меня в рот, я подумал не только о том, что она для меня единственная, но и о том, что я сделаю все возможное и невозможное, чтобы заставить ее остаться в городе.

Потому что, Господи Боже , она сама знала, что творит своим ртом?

Помню, что я прислонился к стене душа и пытался нащупать хоть какую-то опору. Я сбил все бутылочки с шампунем, и, в конце концов, схватил ее руками за голову. Она совершала эти царапающие движения зубами по всей длине моего члена, и я не мог контролировать свои пальцы, чтобы не тянуть ее за волосы. Я прошептал извинение, которое, думаю, она не услышала, потому что застонала и приняла меня в рот полностью, и я чувствовал, как головка члена упирается ей в гланды. Она одновременно сглотнула и прижалась языком, и я почти уверен, что в этот момент растерял все связные мысли.

Когда я почувствовал приближение оргазма, промелькнула мысль вытащить член и прижать ее к стене, но моя верхняя голова не смогла убедить нижнюю, и я этого не сделал. С рычанием, ощущающимся даже в кончиках пальцев, я попытался предупредить Джен, чтобы она могла отстраниться, но Господи благослови ее, она не сдвинулась с места. Перед глазами стало темно и засверкали звезды, поэтому даже не могу сказать, проглотила она или сплюнула.

К тому времени, как я вернул долг, и она рванула мое лицо к своему так сильно, что я чуть не задохнулся (но что поделаешь, да?), вода была едва теплой, и мои ноги были ватными.

Как ни странно, у меня осталось достаточно энергии, чтобы предложить заехать перекусить бургерами и забрать первую партию вещей из ее квартиры.

— И почему я не оставила эти идиотские коробки? — проворчала Джен, вываливая охапку одежды на свою кровать в моем доме.

Я был немного занят, пытаясь протолкнуть ее комод в дверь, поэтому мой ответ был похож на ворчание:

— Потому что ты не собиралась снова переезжать.

— Да, я не собиралась. И все равно мне не нравится переезжать как бомж.

Все, что могли, мы упаковали в мешки для мусора и запихали большую часть из них вместе с комодом в багажник внедорожника Джен. Теперь эти мешки лежали на полу спальни ровным слоем, мешая мне затащить ящики комода дальше в комнату.

— Если ты хочешь, чтобы эта штука оказалась внутри, прибери свои чемоданы беженца,— она прикусила язык. — Хотя, полагаю, ты сможешь перелезть через него, чтобы выйти, — сказал я, уходя в коридор.

Она взобралась на комод и встала в полный рост, уперев руки в бока.

— Это не так уж сложно, чтобы ты знал, — прокричала она, топая ногой и опираясь о дверной косяк, чтобы посмотреть, какие ящики не открываются. — Я не могу достать свое нижнее белье. Похоже, мне придется ходить без него.

Кажется, это был камень в мой огород.

Я подошел обратно и встал, опираясь на деревянную крышку комода.

— Так мне будет еще проще добраться до желаемого.

Джен спрыгнула на пол с другой стороны.

— Сначала тебе придется добраться до меня .

Я толкнул комод грудью, и она отошла назад.

— Нет проблем, ведьмочка.

— Как ты меня назвал?

Дерьмо .

— Никак.

— Чушь. Спартак .

Я прищурил глаза и уставился на нее. Она не виновата, что мне дали такое имя, но ей придется вымаливать у меня прощение.

— Кто тебе сказал?

— Никто.

— Выкладывай, Джен, я должен знать, кого надо убить.

— Сбавь обороты, большой парень. Я увидела счет за электричество на кухонном столе. Что не так с твоим полным именем?

Я вздрогнул и понял, что она эта заметила.

— Ничего. Если мы находимся в древней Греции. Но поскольку мы не там… — я просочился в дверь и наступал на Джен, пока не зажал ее в дальнем углу.

— Честное слово, мне нравится твое имя. Тебе подходит. Хотя оно заставляет губы потрудиться.

Я полностью лишил ее свободного пространства, и единственное, что ей оставалось, это все выше задирать подбородок. Я был твердым как гранит. Чертова женщина играла нечестно.

— Заставляет потрудиться губы, Джен?

— Ну, или кое-что еще.

Я смотрел ей в глаза, обводя ее скулы пальцами и задержавшись на щечках, мой большой палец лениво выводил круги на ее нижней губе.

— Ты хочешь меня, Дженсен? Хочешь меня внутри, глубоко внутри тебя? — спросил я низким голосом. Ее глаза потемнели, и она просто кивнула. — Тогда не уезжай.

Кажется, вулкан сейчас взорвется. Она разозлилась на меня и мое возбуждение спало. Как насчет тех причин остаться, о которых она говорила, когда мы обсуждали это впервые. Я напомнил ей о них.

— А как же твои новые фанаты, новые друзья… и я?

Джен противопоставила все своим престарелым родителям, ставя их превыше всего.

— Две недели дружбы недостаточно, чтобы ставить мне условия и что-то требовать.

Она перешла границы. Я ничего не требовал. Я всего лишь продержу свой член в штанах, пока она не изменит решение. И это мучало не только ее.

— Если говорить про других людей, то да, это правда. Но мы не другие люди, Джен и мы уже больше, чем друзья.

Я думал, что такие поединки взглядов между двумя людьми бывают только в кино. Но Джен снова показала мне, что я ничего не понимаю.

— Подожди, что?

На какое-то мгновение мыслями в моей голове завладел кто-то другой, и я подумал, что она совершенство. И снова эти рискованные слова. Забавно, но в тот момент я не чувствовал опасности.

— Ты сама сказала, что хочешь узнать, к чему это приведет. И я понимаю, что ты можешь мне не верить, но я действительно хочу это узнать.

Первый раз за всю мою гребаную жизнь.

— Так, — медленно проговорила она, — Это не приведет нас… ни к чему. Я ухожу. Переезжаю. Уезжаю насовсем .

— Нет, если я смогу все исправить, — пробормотал я, тяжело дыша.

Мне следовало догадаться, что ее сверхчувствительные уши это услышат.

— Серьезно? И как ты планируешь мне помешать? — она пожала плечами и покачала головой. — И почему? Ты меня хочешь только потому, что не можешь заполучить. И меня не устраивает такая незначительная роль. У меня была жизнь до тебя, и будет после. Все это, — она указала рукой на расстояние между нами, — было весело, но похоть — это не отношения.

Карма — злобная сучка в кожаном ошейнике и на чертовых шпильках.

Глава 15

*Свободное падение*

Вчера утром я заново поздоровался с воздержанием и чуть теплым душем. Не могу сказать, что был рад кому-то из них, хотя прохладная вода пришлась кстати, потому что я не хотел натереть себе мозоль на одном месте в попытке расслабиться. Смысл в том, что сексуальная неудовлетворенность поможет мне сосредоточиться на том, как заставить Джен изменить решение, а если ничего не выйдет, я буду слишком увлечен своим проигрышем, чтобы обращать внимание на переполненные яйца.

В любом случае это была всего лишь теория.

Наши последние две смены обернулись неописуемой катастрофой. Даже на нашем самом первом неловком эфире мы были настроены более дружелюбно. Дело в том, что вчера после перерыва на рекламу (включающую препараты для повышения потенции, помимо прочей херни), я включил микрофон, до того как прочистил горло, потому что был слишком отвлечен.

Из-за этого Джен нахмурилась на меня, а затем повернула переключатель на своем микрофоне и начала зачитывать дорожные новости. Никакого смеха из-за моей ошибки, никакой болтовни и никакой возможности для меня вставить хоть слово. Джен закончила словами « А теперь вернемся к музыке» и мне ничего не оставалось, кроме как нажать плей.

Я все еще был ответственен за плейлист.

Я включил песню «Без тебя» от Motley Crue и многозначительно посмотрел на Джен. Пытаясь взглядом заставить ее вслушаться в слова.

Кого я обманывал? Если бы я мог контролировать ее мысли, мы бы сейчас не находились в состоянии холодной войны.

Должно быть, она уловила часть моих безмолвных просьб, потому что сняла наушники и уставилась на меня. Совершенно ожидаемая реакция, учитывая, как прошло наше утро. Джен смотрела на меня исподлобья с того самого момента, как я разбудил ее. Я все еще не понимаю, почему она так бесилась из-за этого. Собаки были очень рады ее видеть, сразу после того, как растащили по всей кровати бекон, который я там положил.

Потому что я чертовски уверен, что хрена с два еще когда-нибудь разбужу ее поцелуем.

Утро тянулось, как речь президента, поскольку Джен не давала мне слова. Я запустил приготовленный заранее список песен и на этом наш рабочий день завершился, и я мог убраться из студии ко всем чертям.

Дженсен соскочила со стула, швырнула свои наушники в ящик и вышла, оставив кружку с кофе стоять на столе.

Не повезло ей, что я везу ее домой.

***

Дорогой дневник,

Полагаю, что мне придется что-то здесь написать, потому что доктор Купер обещал проверить. Так что, если ты это читаешь, док, то можешь просто обратить внимание, что ниже есть слова, и остановиться здесь, предоставив мне немного личного пространства.

Дженсен собирается переехать в Финикс.

Я собираюсь это предотвратить.

Как? Понятия не имею.

Цветы это банально и глупо (даже если бы я решил шикануть и посылал каждый день по букету), и если бы я был женщиной, мне бы не внушал доверия парень, присылающий что-то вянущее и умирающее. Кроме того, я всегда посылал цветы в знак прощания после проведенных вместе выходных, коротко завершая возможный разговор о «продолжении». Поэтому, если я отправлю букет Джен, мне это аукнется и сглазит все. К тому же, не похоже, что она сможет держать их где-то у себя — она живет в моем чертовом доме. Значит, если она захочет сделать с ними что-то сентиментальное, или что еще хуже — выкинуть их, я об этом узнаю. И она знает, что я узнаю. Поэтому… нет.

Стоило мне попытаться заговорить об этом, она разжаловала наши «отношения» до обычной похоти. Да, признаю, что хочу отыметь ее миллионом разных способов, но она для меня не просто красивое тело. Клянусь, если бы она состояла только из пары рук, чтобы обнимать меня, и блистательного ума, чтобы разговаривать с ней и смеяться, этого было бы достаточно.

Я превращался в мальчика-одуванчика, кто-нибудь, пожалуйста, застрелите меня. Немедленно.

Она ошибалась, когда сказала, что я хочу ее только потому, что не могу получить. Я хотел ее с того момента, когда она впервые рассмеялась надо мной, спустя пять минут после нашего знакомства. Возможно, мне стоило сказать ей об этом.

Нет, это только утвердит ее мнение о «похоти».

Но не провокационный звук ее смеха зацепил меня. Никто и никогда не был рядом со мной менее испуган, чем она. Я нуждаюсь в этом. Я нуждаюсь в ней .

Хватит читать, док. Закрывай блокнот.

А теперь вернемся к тому, как заставить ее передумать.

Может, я мог бы организовать слушателей нашего утреннего шоу выступить от моего имени.

Нет, тогда это будет их просьба, а не моя.

Возможно, я мог бы переманить босса на свою сторону, пусть скажет ей, что вакансия сорвалась.

Нет, сейчас он мной недоволен и не станет врать ради меня.

Я могу тоже переехать в Финикс?

Нет. Она никогда не поверит, что я пойду на это. И не уверен, что «Облака» позволят мне покинуть город. Это слишком сильно повлияет на рейтинги, а Вегас это огромная рекламная площадка для компании. Так что, даже если я предложу намекну, этого все равно не случится. Забудем про вариант бросить работу — не иметь никакого дохода, это уже не лучший способ проявить себя перед Джен.

Дерьмо. В кино мне было бы достаточно встать в дверях, держа над головой магнитофон, надрывающийся голосом Питера Гэбриэла 30 . Или расправится с корпорацией, которая пытается выкупить ее маленький книжный магазинчик. Или прервать продажу автомобильного завода, тем самым спасая город от полного краха. Или прекратить ее скромное существование в качестве проститутки. (Ладно, хорошо, вы меня подловили. Я предпочитаю девчачье кино, если больше нечего посмотреть).

Ну, так какой широкий кинематографический жест заставит ее понять, что я в нее влюблен, и, что важнее, заставит в это поверить?

***

— И что вы в итоге сделали? Ничего пока? — доктор Купер закончил читать и медленно закрыл блокнот, уставившись на меня этим странным немигающим взглядом, к которому я уже начал привыкать. Это означало, что он действительно заинтересован в том, что мне приходится говорить, вместо того, чтобы просто убивать время, как я и делал до прошлой пятницы, пока не закончился шестинедельный срок моего приговора.

— Черт. Вы действительно все это прочитали? Вот задница.

Хотя, я не был ни удивлен, ни обижен, честно. Я бродил по неизведанной территории и был бы рад любому совету. Просто я не был уверен, что он способен на мудрый совет.

— Я не тот парень, который способен на широкие жесты, и достаточно хорошо знаю Дженсен, чтобы понимать, ее это все равно не убедит.

— Почему нет?

Этот взгляд прожигал меня как лазер, поэтому я уставился на полку с книгами в твердых обложках позади доктора.

— Потому что это не в моем стиле.

— А что тогда в вашем стиле, Так?

Я резко выдохнул и начал мысленно каталогизировать книги на полке, которые мог рассмотреть. Сплошь про медицину. Скукота.

— У меня нет определенного стиля. Вся эта фигня про отношения в новинку для меня.

Доктор Купер сел поудобнее и сцепил пальцы, какое клише. Я начал думать, что он изучал психиатрию по фильмам. Или в Школе Психиатров целый семестр изучают жесты.

— Итак, вы чувствуете , что сейчас правильно поступить как?

— Я не знаю . Я уже вам это сказал. Что-то серьезное и запланированное будет выглядеть странно. Не считая последних двух дней, нам было легко вдвоем, где бы мы ни находились, понимаете? Например, в понедельник утром в душе — до того как она сбросила бомбу — я рисовал на ее спине героев мультфильмов из мыльной пены.

— И? — он наклонился вперед, нацелившись на меня своими пальцами.

— Что «и»? Она пыталась угадать, что я рисую. Если она ошибалась, я не говорил ей кого нарисовал. Она продолжала выкрикивать варианты, даже когда мы вылезли из душа, и она уже наносила макияж.

— Объясните мне, почему она кричала.

— Потому что я был на кухне, добавлял кофе в ее кружку с сахаром, чтобы принести в ванную. Душ затянулся, и мы уже опаздывали.

— Мы опаздывали? — Он выпрямился, и пальцы повернулись на девяносто градусов, как будто были привязаны за ниточки к его ушам. Странный мужик.

— Мы начали ездить на работу в одной машине. И я даже не пытался как-то оправдать это экономией бензина, я просто подошел к ней и сказал, что хочу проводить рядом с ней каждую возможную минуту. Четыре часа спустя она сказала, что согласилась на работу в нескольких сотнях километров отсюда.

— Понимаете, Так, — сказал он, подчеркивая каждый слог движением своих скрещенных пальцев, — у меня такое чувство, что вы не должны делать что-то грандиозное или банальное.

Посмотрите-ка, кто дает мне совет не быть банальным. Я закатил глаза, но док был так увлечен своей проповедью, что не обратил внимания.

— Проявлять заботу в мелочах иногда не менее важно, чем делать что-то значительное.

Он продолжал бубнить, а я никогда раньше не замечал, как он похож на Бена Стайна 31 , и я держался изо всех сил, чтобы не встать и не начать ходить по его кабинету кругами.

— Любовь, она в мелочах, в действиях, которые вы совершаете, чтобы показать, что думаете о ее счастье и комфорте… — знаю, что он еще продолжал говорить, но после слова на букву «Л» мои уши свернулись в трубочку в целях самосохранения.

После десяти минут болтовни, в течение которых я только кивал, но не слушал, я согласился не делать ничего впечатляющего и глупого.

Пока.

Да, я все еще не полностью понимал Джен, но, по крайней мере, наметил план.

Я просто буду собой .

Больше никакого влюбленного щенка. Ее зацепил настоящий я, и настало время вернуться к тому, что действительно работает.

Я уже сошел с поста Самого Супер Сексуального Мужчины Вегаса, но оказалось, что быть мальчиком-одуванчиком недостаточно. Раз он не нравился мне , как я могу ожидать, что он понравится ей .

Вооруженный кучей идей, но не имея реально плана, я отправил Джен короткое сообщение, что собираюсь заехать в супермаркет по дороге домой.

— Ты же обычно покупаешь другой, — сказала Джен, доставая упаковку кофе Gevalia Mocha из бумажного пакета с продуктами. — Не то чтобы я возражала, это мой любимый.

Именно поэтому я его и купил.

— Просто пытаюсь немного смягчить наше утро.

Она вдохнула аромат из маленького вентиляционного отверстия на ярко-желтой упаковке, затем поставила ее рядом с кофейником и повернулась ко мне лицом.

— Проще справиться со счастливой Дженсен?

Я перестал выгружать продукты из пакета и посмотрел на нее, пока она не заметила мое молчание и не посмотрела мне в глаза.

— С тобой, моя дорогая, никогда не бывает просто справиться . Особенно когда ты на взводе от сахара и кофеина.

Я прижал ее к столешнице и наклонился ближе.

— Ты не устаешь показывать мне, какой же я придурок. — Замерев на расстоянии вздоха от ее губ, я чувствовал, как ее притягивает к моему телу. И я сам чувствовал себя немного не в порядке. — Это одна из вещей, которые мне больше всего в тебе нравятся.

Я оттолкнулся от столешницы и сделал шаг назад.

— Дразнишься, — пробормотала она, и это короткое слово вывело меня из себя. Я так быстро метнулся обратно к ней, что у меня у самого закружилась голова. Она широко открыла глаза, и я прохрипел в ответ:

— Я прямо тут, сладенькая. Все, что тебе нужно сделать, это протянуть руку и взять меня. Но предупреждаю тебя, — я наклонил голову и прошептал ей на ухо, — в этот раз я собираюсь играть наверняка.

Она всхлипнула, но вместо того, чтобы прижаться ко мне, опустила голову и прошептала:

— Я не могу этого обещать, Так.

Мои руки так и чесались стянуть с нее одежду и убедить остаться с помощью своего тела. Вместо этого я отстранился и зашагал по коридору в свой кабинет.

Как бы мучительно это ни было, я принял твердое решение держать руки при себе. Никакого больше совместного душа, никаких тайных поцелуев на работе, никаких прикосновений, пока она не придет и не скажет, что остается. У меня было еще одиннадцать дней, чтобы развеять ее уверенность в пыль.

Я надеялся, что смогу продержаться так долго.

***

Черт меня побери. Как мне заставить ее понять, что Так-и-Джен сегодня совсем не то же самое, что Так-и-Джен неделю назад. Должно быть, я неясно выразился тогда на кухне, когда удержался от поцелуя. Потому что, как только мы перебрались в гостиную, она завалилась на диван и использовала меня, как подушку для ног. Я положил руку на ее лодыжки просто потому, что больше некуда было ее пристроить. Я услышал тихий звук удовольствия с ее стороны дивана, но отказался воспринимать его, как что-то серьезное. Возможно, ей просто было удобно. И потом, когда она, как обычно, уснула на диване, я отнес ее в постель.

В ее постель.

Мне повезло, она не заправила кровать с утра, и укрыть ее одеялом было плевым делом. Скорее всего, она не будет рада утром обнаружить, что спала в джинсах, но я недостаточно доверял себе, чтобы снять их с нее.

И опять, я на какое-то время завис в дверях, наблюдая за моей личной Спящей Красавицей, перед тем как уйти в свою спальню.

Было без пятнадцати пять утра, когда я попытался сначала разбудить ее с помощью громких звуков, потом с помощью света. Ничего не помогало, пока я не поцеловал ее в лоб, только тогда она пошевелилась. И то, я сделал это только потому, что исчерпал все методы. Не помогло ни легонько потрясти ее, ни привести Литу, чтобы попрыгала по кровати. Повторить вчерашнюю операцию «Угости собак» даже не пришло мне в голову.

Не потому, что я пытался вести себя хорошо, просто у нас закончился бекон.

Она вздохнула и попыталась притянуть меня к губам, но я отстранился, напоминая себе, что не хотел быть временным вариантом.

Дженсен оставила дверь в ванную открытой, когда принимала душ. Полагаю, это было своеобразное приглашение, но единственный ответ, который она получила, это рожица, нарисованная мной на запотевшем зеркале перед тем, как закрыть дверь.

Она вела себя тише, чем обычно, пока делала макияж и прическу, и ее обычная гора сахара в чашке удвоилась, потому что вместо того, чтобы смотреть на свою ложку, она уставилась на меня и зачерпнула из сахарницы столько раз, что я сбился со счета.

Дженсен не произнесла ни слова, хотя было видно, что она заставляет себя этого не делать.

Она знала, чего я хочу, и настала ее очередь понять, чего хочет она .

Пока мы ехали на работу, она задумчиво водила рукой по консоли между водительским и пассажирским сиденьем, пока ее пальцы не коснулись моих ребер. Я подавил стон и решил позволить ей продолжить. Пока что. Ее пальцы гуляли по моему телу вверх-вниз, как будто она владела мной, и когда я не отстранился, прикосновения стали более уверенными.

Я не собирался начинать наш эфир с очередным стояком.

Как только ее рука добралась до пояса моих джинсов, я схватил ее и переместил на консоль между нами.

Джен переплела наши пальцы, и я не стал противиться.

Между нами было все отнюдь не в порядке, но я не был полным идиотом. Я жаждал чувствовать ее кожу любым возможным способом, каким только мог.

Но с этого момента настала ее очередь делать шаги навстречу.

И мы, безусловно, не будем раздеваться.

Глава 16

*Напоминай мне почаще*

Выходные пронеслись как тучи над городом и были настолько же приятными. Как я собирался провести два дня в непосредственной близости от Дженсен без того, чтобы раздеть ее и заставить задыхаться подо мной?

Не надо читать мне лекции о том, сколько времени мы с ней уже провели вместе, хорошо? В субботу и воскресенье мы лишены тех четырех часов притворной вежливости, в течение которых у меня нет искушения сорвать с нее одежду.

Хотя… если по правде, меня переполняло искушение раздеть ее и побезобразничать в студии. Но я этого не сделаю, потому что слишком люблю получать зарплату и не хочу оказаться бездомным.

И не предлагайте мне позависать с друзьями. Все они в той или иной степени в отношениях, и быть среди них единственным одиноким — только изводить себя. И черта с два я приведу с собой Дженсен, потому что если после этого она уедет в Финикс жить своей жизнью, то их подшучивания (или, боже упаси, сочувствие ) сделают только хуже.

Вторник еще не подошел к концу, а я уже мечтал впасть в мини-кому и очнуться в понедельник утром.

— Будет лучше для тебя перезвонить мне, ты, ничтожество. Не думай, что я поленюсь вернуться из Аризоны, чтобы притащить твою пятую точку в суд, — Джен нажала несколько кнопок на своем телефоне, выглядя так, будто хотела швырнуть его в стену.

Я пропустил начало разговора, потому что разжигал гриль, чтобы пожарить стейки, но не надо быть гением, чтобы понять, кому она пыталась дозвониться.

— Хозяин квартиры все еще не отвечает? И серьезно, Джен, пятая точка ?

Она скривилась.

— Мне это нисколько не поможет, если я скажу ему все, что думаю о его лживой заднице, — на ее лице медленно появилась дьявольская улыбка, которой и сам Гринч 32 бы позавидовал. — Я попридержу это в себе, пока не спущу в шредер договор аренды и не получу обратно свой залог.

— Так и случится. Он не сможет настоять на своем, ему не на что опереться.

Она фыркнула.

— Опереться? Да этому подонку понадобятся костыли, если он попробует наебать меня.

Ну вот, наебать и Дженсен в одном предложении.

Господи.

После ужина Джен свернулась калачиком на моей стороне дивана, чтобы смотреть фильм. И весь мой самоконтроль ушел на то, чтобы не вжать ее в подушки и не заставить забыть собственное имя.

***

— Честное слово, я нихрена не могу разгадать ее, док. — Как бы ни опротивело мне проводить время с этим парнем, но от этого напрямую зависела моя работа. И как я недавно осознал, мое психическое здоровье. Он был единственным человеком, с кем я мог поговорить о Джен, потому что был единственным, кто знал . — Она говорит, что между нами нет ничего, кроме похоти, а в следующее мгновение уже флиртует со мной в прямом эфире или засыпает на диване, пристроившись у меня на плече.

Доктор Купер усмехнулся, его пронзительный взгляд ужасал. Я прищурился и не удержался от повторного взгляда на него, только чтобы убедиться, что он не превратился в гейшу. Мысленно я произнес коротенькую молитву, чтобы этот парень больше не смеялся в непосредственной близости от меня, и постарался стереть с лица испуганное выражение.

— Мне жаль, — сказал он, хотя совсем так не выглядел, — но это нормальное поведение слабого пола. Я просто удивлен, что в вашем возрасте — сколько вам? Двадцать девять? — вы еще к этому не привыкли. Совсем забыл, что ваши самые длительные отношения закончились спустя три дня.

Я ощетинился, потому что это была не совсем правда. Была еще женщина (чье имя выветрилось у меня из головы), с которой я познакомился перед Днем Памяти 33 , и свой прощальный букет она получила только в следующий вторник. И что самое главное, обсуждали-то мы Дженсен, и обязательно было этому идиоту говорить о сексе . Неважно, в каком контексте было произнесено это слово, картинки начали возникать в моем мозгу как всплывающая реклама.

Фан-черт-тастически.

Я отогнал все мысли и постарался сосредоточиться на теме разговора.

— Я не живу в пузыре, доктор, и знаю, что такое женщины. Я намеренно самоустранялся до того момента, когда начиналась путаница и конфликты. На это больно смотреть. Я просто думал, что она… другая.

Он снова сложил пальцы шалашиком, точно по расписанию.

— Она и есть другая, Так. Настолько другая, что вы увлечены ею, и другая потому , что вы ею увлечены. Но если вам кажется, что она посылает смешанные сигналы, то это ничто по сравнению с тем, что она творит с собой.

Я сделал глубокий вдох.

— Она все еще собирается уехать.

— Вы же не всерьез думали, что нарисованных на запотевшем зеркале рожиц и ваших возражений против ее отъезда будет достаточно, чтобы она осталась?

Ну да. Надейся.

— Я не настолько тупой.

Насколько ты думаешь.

— Как мы обсуждали в прошлый раз, — сказал он, начиная постукивать кончиками пальцев, — любая мелочь может наладить или разрушить отношения. Продолжайте совершать незначительные поступки, которые покажут, что она постоянно в ваших мыслях.

— Она и так там. Так что это несложно. — Гораздо сложнее удержаться и не хлопнуть его по рукам, чтобы он перестал так шевелить пальцами. Может, мне в следующий раз надеть зеркальные очки, чтобы незаметно на него пялиться.

— Поэтому дайте ей немного времени, Так. Она тоже постоянно прокручивает это в голове.

У меня оставалось всего девять дней. Не так уж много времени я мог ей дать.

Если бы полгода назад вы мне сказали, что я предпочту провести вечер пятницы дома, а не на вечеринке, я бы дал вам по морде. Но опять же, мне бы никогда и в голову не пришло, что у меня может найтись причина остаться дома. Кроме того, моей целью всегда был съем, а не танцы.

А сейчас я сидел на полу и играл с Джен в пьяные шахматы. Правила предельно просты: если у тебя забрали фигуру, ты должен выпить шот. Каждый раз, когда она запрокидывала голову, выпивая очередной, я незаметно возвращал несколько ее белых фигур на доску, чтобы она могла продолжить терять их. Думаю, уже было слишком много «Джеймсона», чтобы она могла осознать, что только один слон и одна пешка находятся вне доски.

Может, она была расстроена, как и я, а, может, просто хотела напиться в хлам.

Как и я.

А потом она предложила поиграть в шахматы на раздевание, и мне пришлось быстренько свернуть эту тему. Мне нужно было доказать, что между нами не только похоть, а это невозможно, если кто-то из нас или мы оба будем раздеты.

На мне были только штаны и футболка. Потеря всего двух фигур могла оставить меня совершенно обнаженным, а мне не улыбалось сидеть голой задницей на колючем ковре в гостиной и пытаться скрыть, что у меня постоянно стоит на Дженсен. Не спрашивайте, что заставило меня снять ранее боксеры вместе с джинсами. Если причина вообще была . Сейчас я просто не мог ее назвать. Слишком много ирландского виски плескалось у меня в мозгу.

Она передвинула своего слона и невнятно пробормотала:

— Шах. Тперь тебе приде-е-ется снять фтболку, Таки, — Джен уставилась на меня совершенно пустыми пьяными глазами.

Мне потребовалась минута, чтобы осознать, что Джен поставила шах королеве, и когда до меня дошло, я нахмурился.

— В правилах не говори-и-илось, что я должн снимать фтболку.

— Пра-а-авила измнились. — Не могу поклясться, но, кажется, она пыталась мне подмигнуть. Ее лицо расплывалось у меня перед глазами. Должно быть, из-за того, что я лежал на полу, а она сидела в километре от меня на диване. — Я устнавливла эти првила, и я могу их менять.

Не мог с ней поспорить.

Нет, правда.

Я бы хотел отстоять свою точку зрения, но не мог подобрать слов, в голове был чистый лист.

Я снова попытался определить, где среди фигур находиться моя королева.

— Мне не нраитсся твоя шахматная доска. Фигуры незаметно куда-то деваются.

— Фигуры ни при чем. Ты пьян, Тик, — Джен схватила бутылку и без причины налила себе еще один шот.

Я сфокусировался на самой высокой черной фигуре в кучке маленьких белых. Ну, я думал, что они были меньше по размеру. В любом случае, как ни посмотри, они определенно были белыми. Пока Джен опрокидывала шот, я схватил то, что казалось моей королевой с доски.

— Эй, шалунишка, я все вижу! — Джен опрокинула шот и потянулась через стол, падая вместе со мной на ковер.

Мои пальцы уже приготовились щекотать ее, но это мы уже проходили, и в тот раз я остался с яйцами синее, чем у всей деревни Смурфов вместе взятых. Кроме того, Джен сидела на мне сверху, и если она не перестанет ерзать, то нам придется сыграть в шахматы на раздевание.

Вместо этого я вытащил белого короля из выреза ее майки, стряхнул со своей груди пешку и слона, и взглянул на ее хохочущее лицо.

Я мог вечность любоваться Джен. Ее щеки порозовели, глаза смеялись, но во взгляде была тоска. В последние несколько дней я часто замечал у нее такое выражение лица.

Родители давили на нее, чтобы она переехала? Дженсен была замечательным заботливым человеком, и я просто не мог смотреть, как ее заставляют развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и потерять свою независимость из-за чувства вины. Мне уже не первый раз захотелось поговорить с ними и объяснить, от чего она хочет сбежать.

Потому что у меня было подозрение, что она сбегает, а не переезжает из-за смены работы. Лас-Вегас оказался настолько страшным? Или дело было во мне ?

Я уже выяснил для себя как мне связаться с ее стариками. В прошлые выходные Джен звонила мне с их домашнего телефона, и номер сохранился у меня во входящих. Я сбился со счета, сколько раз мой палец замирал над иконкой вызова. Соблазн просить их понять меня был так велик. Но это все равно не решило бы нашу главную проблему — я все еще не был для нее достаточной причиной, чтобы остаться.

Так что я стер список входящих вызовов .

Эту битву я должен выиграть или проиграть самостоятельно.

Руки Джен продолжали обвивать мою талию и, хотя ее глаза все еще смеялись, хихиканье уже перешло в пьяную икоту. Мои руки заскользили вверх по ее плечам, и я притянул ее к своей груди. И как только я сжал ее в объятиях, и она со вздохом прижалась головой к моей щеке, я был вновь поражен, как идеально она подходила мне, как будто я был создан специально, чтобы она могла ко мне прижаться. И как бы я ни был пьян, я знал, что никто и никогда не будет сочетаться со мной так, как она.

Суббота для наших похмельных задниц тянулась бесконечно, наполненная ничегонеделаньем и нежеланием что-либо делать. Мне нужно было немного подготовиться к предстоящему в понедельник интервью с Джей Ти Блэквудом. Утреннее солнце уже начало нещадно палить, и это был первый раз на моей памяти, когда Джен выглядела действительно ужасно.

— Бекон и Пепси, — пробормотала она, заползая на кухню в махровом халате.

— А? — я оторвался от созерцания своей едва теплой кружки кофе и, вздрогнув, провел рукой по влажным волосам. Господи, у меня даже кожа головы болит. Я успел первым занять душ и вылил на себя всю горячую воду до последней капли, но кажется, что это мало помогло.

Тем временем Джен уже скрылась за открытой дверцей холодильника.

— Нам нужно что-то жирное. Знаю, звучит странно, но жирное и сладкое всегда приводит меня в норму. — Она сонно изучала пустой контейнер для мяса, а ее волосы торчали во все стороны. — У нас что, кончился бекон?

Ее слова о нас , облегчали мои страдания даже лучше, чем душ.

— Я все скормил собакам вчера утром. Извини.

Джен фыркнула и сказала:

— Ты упускаешь ту часть, где они ели этот бекон на моей постели, пока я в ней спала, — она преувеличенно вздохнула и продолжила, — тогда нам придется выйти.

Джен сегодня говорила очень сокращенно, и мой мозг еще недостаточно пришел в себя, чтобы переводить.

Неважно. Душ я уже принял и если дама хочет бекон, я поеду в магазин под палящим солнцем Лас-Вегаса и привезу ей его, даже рискуя ослепнуть до конца жизни. Может, стоит надеть солнечные очки поверх солнечных очков…

Она так резко отпрянула от холодильника, что у меня закружилась голова.

— Дай мне пятнадцать минут, чтобы принять душ и одеться. Не против поехать в «Цезарь»?

Или мне заложило уши или у нас правда есть супермаркет, который называется так же, как казино? Думаю, недоумение отразилось на моем лице, потому что Джен сказала:

— Там подают завтрак, тупица. — И прошла мимо меня по направлению к выходу из кухни.

Джен душ помог гораздо больше, чем мне. Она вплыла в казино, пока я придерживал дверь, и, не останавливаясь, проследовала дальше. Я догнал ее в несколько широких шагов, бормоча под нос:

— Свиньи не вымрут к тому моменту, как мы доберемся, Джен.

С другой стороны, мой мозг мог взорваться и размазаться по этому разноцветному ковру, пока мы пройдем через сверкающее огнями казино к ресторану в дальнем углу.

Я нормально справился с вождением, поскольку солнце светило в спину и не мигало, как эти чертовы автоматы на всем необъятном пространстве казино. Добавьте сюда быстрые шаги Джен и мелькающие изображения на игровых автоматах и вы поймете, что мой желудок находился в реальной опасности.

Я все еще раздумывал над совершением Грандиозного Поступка, но в список вариантов точно не входило выблевать свой завтрак ей на колени. Пожалуй, лучше сработает, если я позабочусь о том, чтобы она получила свою жирную пищу.

Как только ресторан появился в поле зрения, и ароматы достигли моего носа, желудок заурчал в предвкушении.

Ну и конечно именно в этот момент мы должны были столкнуться с фанатами.

— Эй, это же Так и Джен! Вау, ребята, вы тусуетесь вместе!

Парень, выходящий из ресторана в компании подружки и еще одной парочки, протянул мне руку в приветственном жесте.

Я пожал ее и сказал, что удивлен, как он нас узнал, потому что мы выглядим так, будто только что вылезли из постели. Услышав это, он удивленно изогнул бровь, и я почувствовал, что должен пояснить.

— Не в этом смысле. Просто нам обоим нужно справиться с последствиями злоупотребления коктейлями.

Он рассмеялся, и этот звук напомнил мне, что Джен не является частью моей жизни.

Люди считали, что это нереально, что мы можем быть парой? Или не верили, что я в принципе могу быть чьей-то половинкой?

Дженсен поблагодарила их, что слушают нас, и мы немного поговорили о предстоящем интервью с его любимой группой Slanker Knox и о музыке в целом. Когда разговор подошел к концу, одна из женщин сказала Джен, что та «как глоток свежего воздуха на этом ежеутреннем фестивале тестостерона», и Джен покраснела. А я добавил, что не могу с этим не согласиться.

Когда они уходили, я расслышал как одна девушка шептала другой:

— Ну, это было необычно. Когда я столкнулась с Таком Морганом в прошлый раз, он вел себя как самовлюбленная задница.

А вторая (даже не подумав понизить голос) ответила:

— Готова поспорить, что дело в Дженсен.

Да, и я готов поспорить.

Опустошив две тарелки, заполненные всем понемногу, что только можно было найти на столах, я признал, что в методе лечения жирным и сладким есть свои плюсы. Похмелье сходило на нет, и мой живот был приятно набит жареным беконом и кленовым сиропом. С другой стороны, мои артерии, вероятно, были забиты напрочь.

Когда мы сели за наш столик, грея руки о кружки с теплым пойлом, которое в «Цезаре» выдавали за кофе, Джен посмотрела на меня взглядом, который я не смог расшифровать.

— Что?

— Что, что ?

— Почему ты на меня так уставилась?

— Разве я уставилась? — Джен пригубила напиток и даже, похоже, проглотила. — Я не могу поверить.

Я усмехнулся в ответ.

— Черт побери, не темни Джен. — Я был совершенно не в себе и не знаю, был ли тому виной вчерашний ирландский виски или острый взгляд Джен.

— Сказать правду? — Джен крутила в руках кружку, наблюдая, как в ней плещется содержимое. — Я немного удивлена, как ты повел себя с фанатами, — она снова посмотрела на меня и неуверенно пожала плечами.

— Я всегда милый со слушателями. — Я подумывал сделать глоток из своей кружки с отколотыми краями, только чтобы чем-то занять руки, но решил, что мой желудок мне слишком дорог, чтобы отравлять его этим.

— Да, ты всегда милый. Но впервые я заметила, что ты был искренним. Так Морган, человеческое существо, взаимодействующее с такими же, как и он сам, простыми смертными. Это было что-то новенькое.

— Это было похмелье. Я был слишком истощен, чтобы оправдать их ожидания от встречи со звездой. — Ложь вырвалась инстинктивно. Я не был готов просветить ее, что она тому виной. Я и себе не так давно в этом признался.

— М-м-м-хм-м-м, — она продолжала рассматривать меня, как жука под микроскопом.

Я уже готов был набрать полный рот этого коричневого кошмара, лишь бы избежать ее взгляда.

Полагаю, что скривился, потому что Джен сказала:

— Ни за что не поверю, что ты это проглотишь.

— Ни за что, — я улыбнулся и, чудо из чудес, у меня получилось. Если бы я постарался сделать это до завтрака, клянусь, моя голова треснула бы и отвалилась от шеи.

Она положила на стол пять баксов для парня, убирающего со стола.

— Пойдем домой.

То, что Джен говорила о моем доме, как о доме, взбодрило меня лучше завтрака. Я подал ей руку, помогая встать из-за стола и скалясь при этом как идиот.

— Так, ты ли это? — пугающе знакомый голос раздался сзади.

Господи Боже, нет.

Моя улыбка испарилась.

Я повернулся, чтобы поздороваться с человеком, который заставил меня чувствовать себя хуже, чем если бы я до сих пор не протрезвел.

— Привет, мам.

Приветственные слова для меня у нее закончились, я мгновенно стал невидимкой, и она развернулась к Джен, хватая ее за руку, которую я не держал, и приговаривая:

— Как я рада видеть вас, мисс МакКензи.

— Прошу вас, зовите меня Дженсен, миссис Морган.

— Тогда я настаиваю, чтобы ты называла меня Рамоной, — она повернулась ко мне, видимо, я снова попал в поле ее зрения. — Что заставило вас прийти сюда в такую рань?

— Уже почти полдень, мам. У нас закончился бекон и мы решили, что будет здорово, если кто-то приготовит его для нас.

Ее брови удивленно приподнялись на слове «мы», но к счастью, она не заострила на этом внимание. Вместо этого она снова повернулась к Джен, улыбаясь самой странной улыбкой, которую я видел.

— И я подумала так же, иначе не появилась бы здесь до четырех.

Я подавил желание фыркнуть. Моя мать жила и дышала своей работой, она любила находиться здесь. Не думаю, что она вообще волновалась о наличии еды дома, с тех пор как могла есть здесь бесплатно и в любое время.

— Рад был повидать тебя, мам, но мы уже уходим. Мне нужно подготовиться к интервью в понедельник. — Она странно на меня посмотрела, и нехорошая атмосфера начала накаляться. Нам надо было уходить быстрее, пока она не сказала что-то действительно смущающее. Потому что если я помедлю еще немного, это точно случится.

— Он весь в работе, — сказала она, заговорщицки наклонившись к Джен. — Позаботься, чтобы у него было время поразвлечься, хорошо?

Джен рассмеялась.

— Я постараюсь.

Вот теперь я весь покрылся мурашками. Они едва знали друг друга и уже сговорились против меня. Кроме того, моей маме лучше не знать, как бы я предпочел развлечься.

Я потянул Джен за руку.

— Нам пора идти, — я прикусил язык, чтобы не назвать ее нежным словом, которое готово было вырваться. Не хотелось давать своей матери лишнее оружие.

Глава 17

*Человек из коробки*

Легкость этого утра куда-то испарилась, в немалой степени благодаря моей родительнице.

Честно говоря, я не мог во всех сложностях обвинять свою мать. Когда мы пришли домой, вместо того чтобы уютно устроиться у меня на плече и смотреть комедии по HBO, Джен отправилась прямо в гараж, увлеченная идеей рассортировать свои пожитки на две категории — « Забрать сразу» и « Забрать потом» .

Тем временем я хотел свалить все в одну кучу — « Нихера никуда не уезжает».

Примерно на полчаса я провалился в мечты о том, чтобы запереть все входы в гараж и смыть ключ в унитаз, чтобы он уплыл в Тимбукту. Сущий пустяк, надо только было дождаться, пока она уснет.

Я еле-еле отговорил себя.

Хотя это было совсем не просто.

Суббота плавно перетекла в воскресенье, а отношения между нами так и не сдвинулись с мертвой точки. И как бы мне не хотелось обвинить в этом Дженсен, которая второй день подряд не вылазила из гаража, я знал, где на самом деле надо искать виноватого.

Прямо у меня в голове.

Я плохо переношу отказы. В свою защиту скажу, что ранее мне не приходилось с этим сталкиваться.

Перефразируя последнее описание меня в списке «Самых Сексуальных Мужчин журнала Las Vegas Magazine 34 » , я нарасхват. И я полностью согласен с этим утверждением, учитывая, что всю свою сознательную жизнь избегал быть схваченным.

Можно подумать, что теперь, когда я практически стоял на коленях, умоляя ее быть со мной, она должна была счастлива согласиться. Но нет.

Меня угораздило хотеть ту единственную женщину, которая могла, как принять, так и отвергнуть меня.

Самое глупое, что я уже принадлежал ей.

Самое печальное, что она этого не хотела.

Самое жалкое в этом…

Ну да, я.

Я слышал, как она разговаривает сама с собой в гараже. Иногда она смеялась, иногда ее бархатный голос становился чуть громче… но я не мог разобрать ни слова.

Даже когда приложил ухо к двери между кухней и гаражом.

Не на шутку расстроившись, я окопался в спальне, которую использовал как домашний офис. Мне надо было найти некоторую информацию, перед тем как Джей Ти Блэквуд нарисуется на завтрашнем интервью.

Эту причину я озвучил Дженсен, когда она зашла в дом попить и заглянула ко мне. Я определенно нихера не собирался говорить ей, что лезу на стену, слушая ее голос снаружи.

Или что невозможно удержаться от того, чтобы не пробить дыру в чертовой штукатурке.

Мы с Джей Ти сразу нашли общий язык, когда познакомились пару лет назад. С тех пор мы не упускали возможность покутить, когда он приезжает в город, и иногда держали связь по электронке.

В «Кодексе Парней», обмениваться время от времени грязными шуточками по почте, и означает держать связь . Похоже, что этот его визит обойдется без пьяных дебошей.

Примерно год назад Джей Ти женился на девушке по имени Кори, и по его словам, или, по словам любого, кто рассказывал эту историю, у них там любовь до гроба. Я был рад за него. Это прекрасно, найти кого-то с кем хочешь провести всю оставшуюся жизнь. И то, что Джей Ти убедил ее принять его безумную жизнь, действительно не что иное, как чудо.

И я уверен, что не отказался бы сейчас от такого же чуда.

Так что все мои исследования заключались в том, что я отправил ему письмо с вопросом, есть ли какие-либо запретные темы для интервью. Удивительно, но он сразу же ответил: Только не спрашивай про детей. Кори на шестой неделе, но мы еще не готовы поделиться этим с миром. Это и так понятно (но Кори побьет меня, если я не скажу), но пожалуйста, не рассказывай никому.

Я хмыкнул, узнав, что обе наши дамы не прочь кого-нибудь отшлепать, а затем мысленно дал себе подзатыльник. Если бы Джен была моей дамой, она бы не копалась сейчас в гараже, перебирая свои пожитки и готовясь покинуть меня.

Я включил последний альбом Slanker Knox и поставил его на повтор, чтобы к завтрашнему дню песни прочно засели в мозгу, и раскладывал пасьянс на компьютере, пока Джен не прокричала снизу, что собирается заказать пиццу на ужин. Она имела наглость спросить, есть ли у меня особые пожелания.

Еще бы. Но с недавних пор, мои пожелания не имели ничего общего с едой. Поэтому я просто сказал, что согласен на все, кроме грибов.

Не хочу наскучить вам, описывая этот мучительный вечер. Полагаю, что разбор вещей поверг ее в подходящее настроение, чтобы, не замолкая, составлять список желаний для ее следующего жилища. Я встрял только один раз, когда ее занесло совсем, и она начала говорить о том, как жизнь с родителями без оплаты аренды даст ей достаточно времени, чтобы «найти подходящее место».

Я напомнил ей, что живя у меня, она также может не платить аренду и не нужно переезжать за сотни километров ради этого преимущества.

Она подхватила Ангуса и удалилась в свою комнату, так и не сказав ни одного чертового слова.

И как это понимать? Ей не понравилось, что я лопнул ее маленький пузырь счастья? Или то, что она исчерпала причины, оправдывающие отъезд? Может быть, как и меня, ее утомило обдумывать один единственный достойный мотив, в котором как ни старался, я не мог найти изъянов — то, что ее родители были там, а не здесь.

Я должен был понять, как сделать для нее более привлекательным вариант остаться здесь. Со мной.

Глава 18

*Посыпь меня сахарком*

Без пятнадцати девять Джен пошла вниз, чтобы забрать с ресепшена коробку пончиков Krispy Kreme. Никогда не замечал за Джей Ти особого пристрастия к сладкому, но и пончики были не для него.

Он прислал мне письмо около восьми, с просьбой взять коробку глазированных пончиков, поскольку его жена Кори просто сходила с ума по жареной сдобе.

О чем я, конечно же, никому не сказал. Просто дал Кармен сорок баксов, надеясь, что она уговорит кого-нибудь достать несколько десятков пончиков до интервью.

Кого я обманываю? Продажники наверняка кинулись в драку за бабки. В их отделе были серьезные проблемы с уровнем сахара.

Джен вернулась и выглядела так, будто сейчас уронит коробку со всем содержимым на пол. У нее были совершенно безумные глаза. Может, это гипервентиляция ?

— Нервничаешь, Джен? — я почти смеялся в голос. Джей Ти Блэквуд был, пожалуй, самой приземленной и не высокомерной рок-звездой из всех, что я встречал.

— Заткнись, — пробормотала она, аккуратно сгружая коробку в горошек на край стола.

— Он обычный парень.

— Я знаю. Это просто… — невнятное бормотание.

— Что, просто, Дженни-Джен? — впервые с Похмельного Завтрака я улыбнулся. Мне не выпадал случай поддразнить ее несколько дней и, оказывается, я так сильно по этому скучал.

— Я сходила с ума по нему в колледже! — выпалила она, заливаясь всеми оттенками красного. — Доволен?

Я не смог сдержаться и рассмеялся.

— Ты и еще примерно миллион женщин, — усмехнулся я.

Не удивлен, что она врезала мне по плечу.

— Да, но этот миллион женщин не берет у него интервью сегодня утром, — проворчала она, продолжая крутить в руках пакет с кофе и рассыпая повсюду зерна. — Да еще и его великолепная жена будет здесь.

Я не был знаком с Кори, но знал о ее прошлом из рассказов Джей Ти и из статей в желтой прессе. Как только они поженились, все их грязное белье перетрясли в каждой газетенке.

— Восемнадцать месяцев назад она была таким же офисным планктоном, как и все остальные. Успокойся, — я поднялся, чтобы остановить кофейный дождь.

Я протянул к ней руку и понял, что она дрожит. Стоило дотронуться, и вспышка молнии пронзила мою руку, проходя сквозь грудь прямо в яйца.

Нужно это игнорировать. У меня не было выбора. Через минуту здесь будет всемирно известная рок-звезда, и я не хотел, чтобы он стал свидетелем нашей с Джен дискуссии ( ссоры ).

Как оказалось, я принял мудрое решение, потому что живая легенда появилась у нас в дверях еще до того, как сварился кофе.

— Так, ты хитроумный ублюдок, как ты, нахрен, поживаешь? — в своей обычной манере он пожал мою руку, сжав другой в крепких объятиях. До того как поприветствовать Джен, он представил нас миниатюрной блондинке рядом с ним.

Когда я протянул ей руку — от нее исходили явные сигналы « я не обнимаюсь с незнакомыми людьми» — она пожала ее и тепло улыбнулась. В ее темно-синих глазах зажглись искорки, когда она сказала:

— Значит, вот тот самый злодей. У Лас-Вегаса просто не было шансов, когда вы двое решили встряхнуть этот город.

— Старая история, — усмехнулся я, забирая руку и знакомя их обоих с Дженсен.

Восхищаюсь Джен, ей потребовалось всего пара секунд, чтобы прекратить таращиться и изображать статую, и она наконец улыбнулась.

Пока Джей Ти не схватил ее в охапку, чтобы поприветствовать так же, как меня.

Она замерла, как олень в свете фар.

— Прекрати ее терроризировать, Джей Ти, — Кори не смогла сдержать смех.

— У вас, американцев, это так называется? В Англии мы зовем это обнимашками, — он отпустил Джен на свободу, и она отступила на шаг с таким видом, будто хотела оказаться где угодно, но только не здесь.

Кори развернулась и заохала, увидев пончики. Она схватила один, разломила пополам и потянулась к Джей Ти, заткнув ему рот липким тестом. Капелька сахарной глазури при этом стекла прямо на его черную футболку.

— Это заставит его замолчать. Не обращайте внимания на этого Мистера Надоеду, — сказала она. — Он думает, что он кто-то типа рок-звезды.

Джей Ти выхватил оставшуюся половинку пончика у Кори из рук и практически размазал по ее лицу. Она захихикала еще громче, и в какой-то момент я подумал, что один из них точно подавится.

И за это же короткое мгновение я успел позавидовать своему другу и той легкой истинной радости, которую он обрел.

Не то чтобы я думал, что их жизнь была простой, далеко не так. Если в моем крошечном аквариуме известность была кусачей, оставалось только догадываться, сколько зубов нужно отрастить, если ты — король океана. Но они нашли друг друга и сумели сохранить чувства, и я не мог удержаться, чтобы не пожелать себе хоть капельку такого же счастья.

Я взглянул на Дженсен, она натянуто улыбалась, все еще выглядя напуганной и готовой спрятаться.

— Вас все еще можно назвать молодоженами, да? — ненавижу задавать тупые банальные вопросы, но я напомнил себе, что интервью для слушателей, а не для того, чтобы я поболтал со своим вечно занятым дружком.

— Типа того. Мы отметили первую годовщину месяц назад, дома в Англии.

— Готов поклясться, вы оторвались.

Джей Ти покачал головой.

— Не так, как ты думаешь. Поскольку мы все должны были собраться здесь в Вегасе на репетиции, ребята из Штатов предпочли остаться дома и провести с семьями столько времени, сколько можно. Так что были только мы и басист Райф с семьей, они живут всего в часе езды от нас.

Его ответ заставил меня отступить от списка вопросов, который я заготовил.

— Тяжело поддерживать отношения и иметь семью, когда живешь, словно под микроскопом?

— Для некоторых людей, возможно, да. Но не так сложно для нас. Мы заранее установили правила для прессы, что личное означает личное . К тому же мы не такие уж дикие парни, чтобы нами интересовались таблоиды, — на какое-то мгновение Джей Ти задумался. — Кроме того, Кори всегда в моих мыслях. Даже если мы далеко друг от друга, мне стоит только подумать о ней и кажется, что она рядом со мной.

Женщина, о которой он говорил, улыбнулась ему понимающей улыбкой.

— Мы не так часто находимся в разлуке. Он практически приклеился к дому.

— Иметь дом в Лас-Вегасе сейчас новый тренд, поэтому каждый может привезти свою семью с собой. В этой ситуации все выигрывают, — сказал Джей Ти.

— В этом Городе Грехов выиграть хочет каждый, — да, шутка вышла глупой, но я не смог придумать ничего лучше.

Джей Ти кивнул и, посмеиваясь, протянул руки к своей дымящейся кружке кофе.

Атмосфера в комнате была странной, как будто вокруг происходила куча вещей, а я это все упускал. Вот к примеру, моя соведущая мгновенно и необъяснимо растеряла свой страх.

— Как проходят репетиции? — встряла Джен, спасая меня от того, чтобы выглядеть полным дебилом. Я списал свой идиотизм на недостаток сахара и схватил пончик.

— Отлично, правда. Мы сыграли несколько вещей, к которым не возвращались годами и удивительно, но никто из нас не налажал слишком сильно. Я даже помню девяносто процентов слов в песнях.

— Полная чушь. Ты помнишь их все, — Кори вынырнула из полупустой коробки с пончиками. — Все ребята в группе удивительные. Невероятно, что некоторые песни были популярными больше десяти лет назад.

— Расскажите нам, какие сюрпризы нас ждут на предстоящем выступлении? — спросила Джен.

Джей Ти хмыкнул.

— Если я скажу, это уже не будет сюрпризом, не так ли?

Джен сверкнула озорной улыбкой.

— Ну, хоть маленькую подсказочку?

Он постучал пальцами по столу, как будто раздумывая.

— Группа на разогреве будет реально офигенная. Достаточно?

— Полагаю, что да, — сказала Джен. Кори наклонилась и зашептала Джен на ухо, очевидно, рассказывая то, что Джей Ти уже давно мне сказал — Slanker Knox переоденутся в костюмы и откроют шоу сами, представившись лучшей в мире кавер-группой на самих себя.

Смех Джен заполнил комнату, и Джей Ти повернул микрофон к себе, рассказывая слушателям о новом сингле, который я собирался поставить.

Они просидели с нами до конца эфира, отвечая на звонки, болтая и поедая пончики. Как только мы завершили эфир и до того, как успела прийти следующая смена, Джей Ти увлек меня в укромный уголок в коридоре, чтобы поговорить без свидетелей.

Это было то же самое место, которое мы с Джен использовали для тех крышесносных поцелуев.

— Должен сказать, Так, твоя партнерша не прочь поглазеть, — сказал он, понизив голос.

Я усмехнулся, вставая на ее защиту.

— Это ее первое интервью с настоящей звездой. — Я не стал упоминать о ее увлеченности им в колледже, она проделала над собой большую работу с того времени, и не нужно было подливать масла в огонь.

Джей Ти изумленно изогнул бровь и странно уставился на меня.

— Как это объясняет то, что она глазела на тебя ?

— На меня? Я не заметил. — Потому что было слишком больно смотреть на нее, наблюдая, как чертов всеми обожаемый Джей Ти и его жена воркуют друг с другом.

— Между вами что-то есть? Или для тебя это новость?

Я взъерошил пальцами волосы, вспомнив, что испачкал пальцы в глазури, только когда липкие комочки зацепились за волосы, выдирая их с корнем.

— Ох, блин. Это… сложно.

— Нет, чувак, то, через что прошли мы с Кори, это действительно сложно . Ты не заинтересован в ней, или что?

— О, да я более чем заинтересован. Больше, чем когда-либо в жизни.

— Тебя преследуют? Ты разорвал помолвку? Есть дитя любви, о котором ты забыл упомянуть?

Грустно улыбаясь, я покачал головой.

— Ничего такого. Но она собирается согласиться на вакансию в Финиксе.

— Че-е-ерт. Сколько есть времени, чтобы уговорить ее передумать?

— Считая сегодня? Шесть дней.

— И ничего из того, что ты уже сделал, не заставило ее изменить решение?

— Да в этом и есть проблема. Я еще ничего с этим не сделал. Боюсь, что совершив что-то грандиозное, я только поворошу палкой улей.

— Хорошая метафора, друг.

Было странно говорить с ним об этом. Мы тусовались вместе, когда он приезжал в город, но перебрасывание грязными шуточками по электронке не сделало нас братьями навек. Черт, да я даже со своими друзьями не обсуждал наши с Джен отношения . Я говорил себе, что это только потому, что не хочу, чтобы потом меня жалели из-за разбитого сердца, когда она уедет, но правда была более эгоистичной. Я не хотел с кем-то делить оставшееся нам время. Не теперь, когда между нами было что-то слишком незнакомое мне и слишком драгоценное, чтобы выставлять это на публику.

И боюсь, слишком хрупкое.

Что, если я с самого начала делал все не так? Разрушит ли публичность наши отношения? Наверняка все, кто меня знает, насмехались бы, что меня наконец-то захомутали, и эти шуточки разбили бы нашу парочку в пыль.

Джей Ти, кажется, что-то говорил, но я слишком глубоко ушел в себя и не услышал.

— Что?

— Я спросил, что посоветовали твои друзья?

— Я не просил их совета, если честно. Все, что они знают, это то, что Джен живет у меня, пока в ее квартире борются с термитами.

Джей Ти присвистнул.

— Проклятье. Она живет в твоем доме? Да тебя отымели по-королевски.

Это удивительно точное описание тех изощренных пыток, через которые я ежедневно проходил.

— Значит, никто не знает о вас двоих?

— Не совсем.

— Да, черт побери, почему нет? У нее же нет третьей сиськи или чего-то подобного? Странности, которые пришлось бы объяснять на вечеринке у бассейна, не так ли?

— Выбирай слова, Джей Ти. Просто сейчас неподходящее время. И, хочешь честно? Я просто боюсь. Что, если я облажаюсь? Что, если она и правда уедет через неделю?

Джей Ти вздохнул.

— Сейчас я расскажу тебе кое-что, о чем мы с Кори говорили почти сразу после нашего знакомства. Мы обсуждали ее увлечение писательством, но тут есть кое-что, что может помочь и в твоей ситуации. Короче, если что-то, что есть в твоем сердце, остается внутри него, никто и никогда не сможет разрушить это. Но если ты будешь прятать это, то оно умрет точно так же, как если бы кто-то растоптал все в пыль.

— Ты только что назвал меня телкой?

— Типа того.

— Ну так что, великий мудрец, что ты предлагаешь? Мой генератор идей исчерпал себя. Не то чтобы мне вообще что-то приходило на ум.

Джей Ти оглянулся вокруг и, убедившись, что никто нас не подслушивает, изложил свой план.

Глава 19

*Золото на потолке*

Я безостановочно смотрел на часы. Просто не мог заставить себя прекратить.

Джей Ти и Пол, ведущий гитарист Slanker Knox’s, должны были быть в студии ровно в девять.

И никто, кроме нас троих, нихера об этом даже не подозревал.

Я промучился всю ночь, желая поделиться секретом с Джен, которая предпочла провести вечер, не перебирая свои вещи. Не уверен, была ли она наконец удовлетворена сортировкой, или просто устала, я не рискнул спросить. Ее ответ мог уничтожить мой мыльный пузырь надежды.

Так что когда она уютно устроилась рядом со мной за просмотром вестерна с Клинтом Иствудом, было очень трудно держать при себе руки и мысли.

Она завалилась на дальний конец дивана, с контейнером греческого йогурта в руках, поджав ноги к груди. На ней сексуально смотрелись даже хлопковые пижамные штаны с изображением Хеллоу Китти, а поверьте мне, это не так-то просто.

Не знаю, почему женщины так любят эту мультяшную кошку. Эта безротая вытаращенная кошачья морда нагоняет на меня страх.

Неважно.

Я все равно хотел запрыгнуть на нее.

И хотел рассказать ей, что предмет ее юношеского обожания будет в студии завтра утром и будет петь только для нее песню, которую я выбрал сам. Но предполагается, что это будет сюрприз… тот самый значимый поступок, который заставит ее передумать и упасть в мои объятия без раздумий (и без похоти), объявив, что работа в Финиксе может катиться ко всем чертям, потому что она остается здесь, со мной.

И пока она этого не сделает, мне придется повторять как мантру свою клятву о неприкосновенности. Вчера вечером я несколько часов не мог расслабить руки и разжать пальцы. Так и тянуло провести рукой по мягкой ткани ее пижамы и увести нас в Страну Наслаждений.

Даже если дорога в рай будет устлана головами кошки-мутанта с розовыми бантиками.

На моем бедном пульте от телевизора теперь остались вмятины от пальцев.

За пять минут до часа X Кармен просунула голову в дверь студии и заявила, что босс хочет видеть Джен в своем кабинете. Немедленно.

Гребаное хреново дерьмо .

Планировалось, что прибытие ребят из Slanker Knox шокирует ее. Я не мог дождаться, чтобы увидеть выражение ее лица, когда они зайдут в дверь студии.

Вместо этого болтушка Кармен, несомненно, расскажет моей соведущей так быстро, как только способен человек, а заодно и всем остальным в здании. Возможно, просто выкрикивая об этом в каждую дверь.

И поскольку БШ ее пугает в последнюю очередь, даже его дубовая дверь не устоит.

Полагаю, что впечатление от моего Акта Отчаяния только что понизилось от оглушительного до удивляющего, но, кажется, что я уже ничего не мог поделать. Если она все равно будет поражена и счастлива, то цель достигнута.

По крайней мере, одна из них.

Мои ладони потели все сильнее, а времени оставалось все меньше. В десять минут десятого, когда я уже начал переживать, что что-то случилось, и они не придут, Джей Ти и Пол протиснулись в двери студии с акустическими гитарами за спиной.

Джей Ти удивленно изогнул бровь.

— И где же красотка-беглянка?

Я закатил глаза.

— Босс вызвал ее пятнадцать минут назад. Понятия не имею зачем. Он обычно никого долго не держит, так что она должна вернуться через минуту.

— Значит, у нас есть время урвать себе по стулу и настроиться? Да она офигеет, когда вернется, — сказал Пол, осмотревшись и поняв, что лишних сидячих мест в студии нет.

— Я притащу вам стулья, — сказал я, взглянув на плейлист и убедившись, что песня будет играть еще полторы минуты. — Не мог принести их сюда раньше времени.

Я не упоминал в эфире о присутствии парней в студии, так как предполагаемый адресат сюрприза еще не вернулся. Несколько человек остановились, чтобы поглазеть в открытую дверь — удивлен, что не целая толпа, учитывая, что здесь рады любому поводу отвлечься от работы — так что я убрал подставку, мешающую двери закрыться, и захлопнул дверь прямо перед их носами.

Это очень личная услуга, которая волей случая распространится в эфире на всю долину Лос-Анджелеса. Мне не нужны дополнительные отвлекающие элементы в виде зевак в коридоре. Я итак пиздец как нервничал.

Мы выпили кувшин кофе, и парни лезли из кожи вон, пытаясь развеселить меня рассказами о своих гастролях, пока в эфире звучали песни и реклама, в ожидании возвращения нашей героини дня.

— Ненавижу, что приходиться рушить твои мечты, но у нас мало времени, — сказал Джей Ти.

Он был прав. Уже было без двадцати десять.

— Хотел бы я знать, что за хрень там происходит. Мы уже пропустили ее рубрику о дорожных пробках.

Пол возился с настройкой своей гитары, а жутко непоседливый Джей Ти рылся в бумагах на столе у Джен.

— Могу я прочитать о пробках? Всегда было интересно побыть ведущим новостей.

— Выложись по полной.

— Сначала тебе придется научиться читать, — вмешался Пол.

— А тебе придется научиться играть на гитаре. Я задолбался петь громче, чтобы прикрыть, что ты лажаешь.

Пол кинул медиатор и тот отскочил от виска Джей Ти.

— Прямое попадание, дрочила, — заржал Джей Ти.

— Я целился в твой большой рот, — сказал Пол, совершая еще один бросок.

— Осталось десять секунд, парни, — сказал я, чувствуя себя учителем на замену из фильмов Джона Хьюза.

Джен оставила свои наушники на столе, Джей Ти схватил их и приложил к одному уху.

— Просто скажи когда. — Он все еще посмеивался.

Я натянул свои собственные наушники и поднял палец вверх.

— Вы слушали Бон Джови с его песней Runaway. Этим утром с нами в студии особые гости, но я не скажу вам кто. Посмотрим, сможете ли вы угадать. — Я указал пальцем на Джей Ти, и он включил свой микрофон.

— Доброе утро, Лас-Вегас. На дорогах просто кошмар. Аварии застопорили каждое шоссе и на прилегающих улицах сплошная неразбериха. Несколько казино провалились под землю, и инопланетяне вырвались из Зоны 51, взяв в заложники всех жителей Хендерсона до тех пор, пока завтрак в отеле «Тропикана» снова не будет стоить девяносто девять центов. Оставайтесь дома, пока это еще безопасно, включите музыку погромче и пошлите нахер своего начальника.

Я громко и совершенно непрофессионально ржал, а Пол наигрывал на гитаре мотивы фламенко.

— Что ж, похоже, Так сейчас не способен говорить членораздельно, поэтому я представлюсь сам. Меня зовут Джей Ти Блэквуд, а надоедливый парень с гитарой это Пол Росс. Мы две пятых группы Slanker Knox и заглянули сюда сегодня утром, чтобы разбудить вас маленьким незапланированным концертом.

Даже через закрытую дверь мы слышали гром аплодисментов от праздношатающихся в коридоре работников радио.

Ребята начали играть одну из своих старых акустических баллад, и как только слова Джей Ти о любви и потере достигли моих ушей, меня снова затрясло. Где в этом проклятом богами здании носило Дженсен и что могло ее так надолго задержать?

Я выглянул в небольшое окно рядом с дверью, но не увидел Джен среди толпы народа в коридоре.

Кроме того, как бы меня ни бесило сборище в коридоре, почему людей так мало? Обычно на такие студийные концерты сбегается все здание.

И тут же толпа начала увеличиваться, как будто я притянул их силой мысли. Думаю, этим утром KLVR не сильно потратилась на накладные расходы.

Готов поспорить, так и было.

Дуэт уже перешел к исполнению «Любовь победит», а Дженсен все еще не пришла.

Они закончили песню, и хотя народ в коридоре вовсю хлопал и подбадривал, та, для кого предназначался этот мини-концерт, так и не появилась.

Что за хреново дерьмо ?

— Хотим напомнить, что песню «Любовь победит» вы всегда можете скачать в своем любимом магазине, а каждый цент, который вы заплатите, будет направлен в Фонд Защиты Земли. Так что если вы еще не скачали — поторопитесь. А если скачали, — Джей Ти рассмеялся, — скачайте снова на другом сайте.

Он взглянул на меня, изогнув бровь, как будто я знал, где носит Дженсен. Я только пожал плечами.

— Думаю, у нас осталось время только на одну песню. Какая твоя любимая, Так?

Джей Ти задал вопрос, только чтобы потянуть время, потому что мы уже обсудили утром, что они будут играть. Я подыграл. Момент для драматического эффекта был уже упущен, мне оставалось только надеяться, что она явится хотя бы на последнюю песню.

— Как насчет «Сердцебиения»?

— О, песня, которую еще почти никому не удалось услышать. Я расскажу тебе маленький секрет об этой песне — наш басист, Райф, исполнил ее в качестве свадебного подарка для нас с Кори и категорически запретил нам записывать ее для продажи.

— Но? — Джей Ти рассказал мне эту историю еще тогда, когда прислал MP3 с черновой записью. Сказал, что хочет узнать мое мнение, будет ли песня коммерчески успешной. Я посмеялся тогда, этот парень никогда раньше не испытывал неуверенности в чем-либо. Он просто нарывался на комплименты. И песня их заслуживала.

— Но я записал его исполнение, добавил гитары, басы, бэк-вокал и свой собственный голос, как будто мы поем дуэтом. Отправил ему и предложил распространять мою версию. Естественно, он разозлился, поэтому мы все собрались в студии, чтобы записать как полагается. Так и получился сингл, который вы сейчас услышите.

Пол тихо наигрывал на гитаре, отвернувшись от микрофона с тех пор, как я упомянул название песни, обеспечивая Джей Ти подходящий фон для его небольшого рассказа. Затем развернулся обратно так, чтобы музыку стало лучше слышно, и Джей Ти присоединился к нему, вливаясь в ритм.

Любовь может быть слепой,

Но ослеплен здесь я…

Джей Ти напевал слова, понижая голос в конце строки, и я обнаружил, что киваю головой, не уверен только в такт песни или потому, что слова находили отклик в моем сердце… а, да кого я обманывал? Такое ощущение, что эти стихи исходили прямо из моей головы.

Вот эту песню я хотел, чтобы Джен услышала. Слова, которые я не мог произнести сам (или пока не хотел).

И даже если музыка достигла ее ушей, я чертовски уверен, что не в непосредственной близости от меня. Насколько я знаю, она была в офисе БШ, а звук в колонках там убавлен до минимума.

Что случилось с моей жизнью? Господи. С тех пор как я встретил эту женщину, все шло… не так . Больше ничего не двигалось по плану. Мои эмоции как будто закинули в блендер, а придурок, нажимающий на кнопку, ушел, оставив все взбиваться.

Я прикрыл глаза и в тысячный раз взмолился хоть о капельке благословения. Просто крошечный знак, что я двигаюсь в правильном направлении и смогу все исправить.

Звук колокольчика на двери позади меня был почти незаметным, и я быстро обернулся, чтобы посмотреть, кто настолько осмелел и сунулся внутрь, пока мы были в эфире.

Мой взгляд мгновенно потеплел, когда я увидел, кто закрывает дверь так же аккуратно, как и открывал ее.

Джен махнула мне рукой и кивнула. Широченная улыбка на ее лице развеяла мои последние сомнения.

Видимо, я только что прошел экзамен по исполнению желаний, пока был в отчаянии.

Неважно. У меня получилось.

Когда песня закончилась, Джен одновременно хлопала и улыбалась до ушей, как ребенок, получивший подарочную карту в магазин игрушек.

— Не могу поверить, что вы снова здесь! Это так неожиданно! — она восторгалась, как будто снова была фанаткой. — Мне так жаль, что я почти все пропустила.

Джей Ти что-то пробормотал и обнял ее, зажатая между ними гитара жалобно тренькнула, и он подмигнул мне поверх плеча Джен. Ни единого гребаного шанса, что я когда-нибудь признаюсь, что все это было затеяно только ради нее. Не сейчас. Она будет чувствовать себя ужасно и это испортит ее хорошие воспоминания об этом моменте.

Мысленно я вздохнул, когда Пол представился, и Джен завизжала от восторга.

Я взял микрофон и завершил эфир в тот самый момент, когда дверь распахнулась, и в студию хлынула толпа собравшихся в коридоре. Даже если кто-то и заметил, что я странно улыбаюсь, этому не придали значения.

Глава 20

*Никогда не говори прощай*

— Слушал ваше шоу вчера утром, когда Slanker Knox выступали в прямом эфире, — доктор Купер сегодня не делал своих странных движений руками, что удивило меня намного сильнее, чем тот факт, что он слушал наше шоу. Почему-то мне казалось, что он не относится к аудитории KLVR. Не уверен, что это не было написано на моем лице.

— Джей Ти классный парень. В понедельник он предложил прийти снова и спеть для Джен. Но босс вызвал ее к себе прямо перед их приходом.

— Почему он не мог подождать и пригласить ее потом? — и как в старые добрые времена доктор Стереотип, сидя прямо напротив, снова нацелил на меня одновременно кончики пальцев и свой пронизывающий взгляд. Ну, хоть здесь ничего не изменилось.

— Возможно, потому, что он не знал. Это был секрет, — что, к сожалению, обернулось сюрпризом для меня. — Я даже не говорил Джен, что это все устроено только для нее.

— Почему нет?

— Потому что даже застав всего половину песни, она была охрененно счастлива. Я бы все испортил, если бы рассказал.

Он что-то накарябал в блокноте и захлопнул его до того, как я успел расшифровать его мелкий перевернутый почерк. На минуту он замолчал. Кажется, ему нужно сомкнуть пальцы, чтобы появился контакт, и его речевой аппарат заработал.

— Значит, ваша идея посмотреть фильмы с девочками не сработала. Но это неважно, раз вы считаете, что это не ваш стиль. Сводите ее куда-нибудь.

На какое-то мгновение я задумался, пытаясь понять, при чем тут порно. Потом сообразил, что фильмы с девочками — это девчачье кино , и все встало на свои места. Ну, почти.

— Что толку от того, чтобы напоить ее в каком-то клубе? Нам не нужен алкоголь, чтобы Дженсен разделась и запрыгнула в мою постель. Должен отметить, что секс сейчас не пойдет нам на пользу, — никогда бы не подумал, что скажу такое.

Странный смешок доктора донесся с той стороны стола, и, честно признаться, у меня по спине прошел холодок.

— Я не говорю о ночной жизни, Так. Устройте романтический ужин. В приличном месте, куда нужно приходить хорошо одетым.

Я медленно кивнул, пытаясь не заржать в голос, так как это было очевидно. А он продолжал улыбаться, видимо думая, что мой кивок выражает полнейшее согласие.

И как ни странно, так и было.

— Я так и понял, — я посмотрел на часы, перед тем как подняться. — Мы можем закончить сегодня пораньше? Мне надо сделать несколько звонков, чтобы успеть организовать сегодняшний вечер.

Я знал идеальное место. Не то чтобы я там бывал, поскольку мои свидания обычно не требовали вина, ужина и кредита на оплату счета. Но не совсем же я идиот.

К счастью, это заведение не принадлежало к сети, в которой работала моя мать. Но к не счастью, придется подергать за ниточки, чтобы заказать столик, минуя лист ожидания.

Я сидел в машине на стоянке клиники, врубив на полную мощность кондиционер и жалея, что все места под деревьями заняты. Внутри машины ни к чему нельзя было прикоснуться без риска покрыться волдырями от ожогов. А предстоящий разговор и так грозил вытянуть из меня все силы.

Со вздохом я нажал на картинку, изображающую злобную ведьму, и приложил телефон к уху.

И попал прямо на голосовую почту. Вот черт. Единственный раз, когда я действительно хотел поговорить с этой женщиной, у нее был выключен телефон.

— Привет, мам. Можешь перезвонить мне сразу же, как получишь сообщение? Мне очень нужна твоя помощь.

Возвращаясь домой, я пять раз объехал весь квартал. Мама перезвонила мне, и хотя она приложила все усилия, чтобы выпытать детали, я не стал с ней делиться. В итоге она сдалась и пообещала позвонить снова, когда разрулит ситуацию.

Я мог положиться на нее. Не прошло и полутора минут, как телефон пиликнул, и мне пришло сообщение. Я чуть задержался на красном, заслужив гудок от минивэна, стоящего позади меня, но прочитал сообщение.

Конечно, это не было впечатляюще , что мама провернула все так быстро, потому что это ее метод вести дела, но это было действительно ловко . Когда я сказал Джен, что приглашаю ее поужинать в особенное место, она тут же скрылась в ванной больше, чем на час.

Я уже нервничал и поглядывал на часы каждые десять секунд, одновременно пытаясь не дать Ангусу взобраться мне на колени, когда открылась дверь в ее спальню. Услышав ее шаги, я вскочил с места, уже готовый выходить.

Но я не был готов к тому, что увижу, когда она показалась в гостиной.

И я был совершенно недостоин этого.

Во рту пересохло, и я перестал дышать. Почти уверен, что уронил челюсть на пол.

Она чуть пошатывалась, но я не имею в виду, что она не стояла на ногах. А вот я…

Она покружилась, и я увидел низкий вырез на спине, а ярко-синяя юбка волнами облегала ноги, чуть не доставая до колен. Правой рукой она смущенно крутила прядь волос у виска и, казалось, изучала рисунок на ковре.

Я чувствовал себя так, будто из комнаты выкачали весь воздух.

— О Боже, Джен. У меня нет слов, чтобы выразить, как ты восхитительна. — И это не говоря о ее эффектном появлении. Я посмотрел вниз, чтобы убедиться, что она настоящая, а не парит в воздухе, и моему взору предстали ее сверкающие серебристые туфли на шпильке, утопающие в бежевом ковре.

Это уже слишком.

Взглядом я медленно прошелся по ее фигуре, лишь на мгновение дольше задержавшись на изгибе груди, скрытой скромным вырезом-лодочкой. Отчаянно желая схватить ее и исследовать все ее тело поцелуями, я сглотнул несуществующую слюну и заметил, что Джен покраснела.

— Надеюсь, что не заставил тебя почувствовать себя неловко.

— Почти нет, — но ее взгляд говорил об обратном. — Просто это… странно, — договорила она через мгновение.

— Странно хорошо или странно плохо? — Не помню, когда успел подойти так близко, но сделай я еще шаг, и мои губы уже могли коснуться ее.

Мне нужно было больше, чем просто снова дышать.

— Просто странно. В смысле, что ты уже видел меня в халате.

— Тем больше причин увидеть тебя без него.

Она сверкнула глазами, и тень улыбки тронула ее губы.

Я застонал. Она действительно хотела уничтожить меня.

— Обычно я не против грязных намеков, но у нас забронирован столик, считай, что мы поклялись быть там.

Так же как я поклялся держать руки подальше от Джен, поклялся уговорить ее передумать, поклялся не испортить все, если она останется. А сейчас мне нужно сосредоточиться на том, что говорил нам метрдотель ресторана «Пикассо» в «Белладжио».

Она может из меня веревки вить. Объясню.

Мы стояли под светом почти полной луны и около миллиона подводных прожекторов, облокотившись на кованые перила, которые обрамляли широкую аллею, и наблюдали за танцующими фонтанами.

Как и большинство жителей города, я проходил мимо фонтанов по Южному бульвару Лас-Вегаса бесчисленное количество раз по дороге в один из ночных клубов, и каждый раз останавливался, чтобы взглянуть.

Эй, ну мы же живем в пустыне. Конечно, мы очарованы всем, что связано с водой.

Но я никогда специально не стоял и не смотрел .

На протяжении всего вечера Джен украдкой бросала взгляды за окно на искрящиеся и переливающиеся струи воды.

Когда мы прикончили вторую бутылку вина, я поинтересовался, не хочет ли она посмотреть поближе. Ее лицо стало похоже на лицо трехлетней девочки, для которой диснеевская принцесса проводит экскурсию по домику Санты. И это был единственный ответ, который я хотел получить.

Так что я взял ее под руку и мы прогуливались, пока не нашли свободное местечко у самых перил. Я приобнял ее, потому что жаркий день сменялся холодной пустынной ночью, и ей было нечего накинуть на плечи.

Легкий ветерок сдул прядь волос с шеи Джен, я почувствовал ее дрожь и сдался. Встав позади нее, чтобы прикрыть от ветра, я положил руки на перила по обе стороны от Джен, приковав ее таким образом к себе, и прижался ближе. Ее чуть сладковатый теплый аромат, который я никак не мог идентифицировать, увел мои фантазии далеко-далеко.

Добавьте к этому обнаженную кожу ее спины, золотистую и мерцающую в свете фонтанов в нескольких сантиметрах передо мной — и сами угадайте, куда направилась каждая капля крови в моем теле.

Она все еще чуть дрожала и немного отстранилась от перил, обнимая себя руками за плечи.

Решив, что согреть ее, не значит нарушить мою «клятву неприкосновения», я заключил ее в объятия. Проклиная мурашки на ее мягкой коже, я привлек Джен ближе к груди и прижался щекой к ее волосам.

Просто чтобы она не замерзла.

А совсем не для того, чтобы наслаждаться ее теплым ароматом. Серьезно. У меня уже была эрекция размером с Канзас. Я пытался игнорировать этот факт и не вжиматься в ее тело в том месте, которым она прислонилась ко мне.

Когда музыка закончилась, мы стояли, не шевелясь и ожидая, что будет дальше. Я надеялся, что это не будут песни из мюзиклов, на сегодня мне уже было достаточно.

Если бы я продолжил представлять, как это синее платье обвивает ее ноги, а потом эти ноги обвивают мое обнаженное тело, то мои яйца станут точно в тон ее платью.

Господи, помоги мне.

Я подавил смешок, но, видимо, недостаточно успешно, потому что Джен повернула голову и спросила:

— Чего смеешься?

— Да так, глупости всякие на ум приходят.

Что? Это же правда .

Она развернулась и отодвинулась достаточно, чтобы посмотреть мне в глаза.

— Сам признаешься, что думаешь о глупостях? Мне пора волноваться за тебя?

— Ты это начала. Кто захотел посмотреть на музыкальные фонтаны?

— Ну-ну, мистер. Напомнить, что ты сам предложил пойти посмотреть? — она ухмыльнулась.

Да, этого я не предусмотрел.

Она развернулась, и, вздохнув, снова прислонилась ко мне. Даже такое легкое прикосновение к моей ширинке выбило из меня весь воздух.

— Если не учитывать ужасное музыкальное сопровождение, то зрелище действительно впечатляет. Как будто фейерверки из воды.

Туман потихоньку накрывал небольшое озеро возле «Белладжио», и зазвучала песня Полы Абдул, которая столько раз играла из миллиона окружавших меня колонок, что я возненавидел ее. Вдоль аллеи зажглись фонари, и без всяких предисловий окружающие нас фонтаны взмыли вверх, вторя звуку скрипок, словно балерины.

Дженсен ахнула, впилась пальцами мне в предплечья и прижалась еще крепче.

Струи воды засверкали, окрасились розовым, и прекрасный женский голос запел на итальянском.

Черт.

Из всех песен на свете эту я бы предпочел услышать в последнюю очередь — «Время сказать прощай». Это прекрасная и трогательная песня, и вселенная могла даже не пытаться намекнуть мне на что-то.

Это не могло быть совпадением. Песни включают по расписанию. Она бы звучала в любом случае, были бы мы здесь или нет.

Дженсен покачивалась, прижавшись прямо к моему стояку. Ни единого шанса, что она просто так это оставит и позволит мне выйти из ситуации, не уронив достоинства.

Мягко надавив ей на плечи, я заставил ее повернуться ко мне, не выпуская ее из объятий и мысленно моля свое тело вспомнить, как миллион лет назад мама учила меня танцевать вальс.

В глазах Джен зажегся вопрос, ее губы чуть приоткрылись и сложились в такую знакомую мне полуулыбку. Когда одной рукой я потянул ее ладонь вверх, а другой обнял за талию — мышечную память не обманешь — она подняла голову, и я с трудом сдержался, чтобы не поцеловать ее.

— Потанцуй со мной, — сказал я почти беззвучно.

— Прямо здесь? — в тон мне прошептала она.

Я медленно кивнул и скопировал ее легкую улыбку.

В ответ она пристроила руку на моем рукаве, и как только я повел ее в танце, который помню как вальс, крепко вцепилась мне в бицепс.

— Ты всегда калечишь своих партнеров по танцам?

Казалось, ее смех замерцал в тумане.

— Если честно, нет. Я засмотрелась.

— На меня или на фонтан?

— На обоих.

Я развернул нас боком к воде, чтобы она могла продолжать смотреть шоу. Но вместо этого она не отрывала взгляд от меня. Странное ощущение, как будто мой желудок делал сальто, никогда раньше такого не испытывал.

Половину ее лица освещало сияние фонтана, а вторая половина находилась в тени, так что я не мог видеть, как блестят ее глаза.

Как символично, что я мог видеть только половину, в то время как песня о предстоящей разлуке сопровождала нас на этом импровизированном танцполе.

Я почувствовал, что Джен придвигается ближе. Я же нихрена не сдержусь, если она продолжит так тереться об меня, и уже подумывал об отмене правила «никакого секса, пока она не решит остаться». Ради сохранения своего достоинства, я чуть отстранился и повторил про себя закон «Никогда Не Кончать В Брюки На Людях». Чтобы держать ее подальше от своей ширинки, пришлось изобразить несколько вращений, и я молил Бога, чтобы мы никого случайно не сбили.

— Кажется, кроме нас никто не танцует. — Джен было плохо слышно из-за музыки и шума воды.

— И что?

— Мы выглядим глупо.

Я удостоверился, что она смотрит на меня, медленно прошелся взглядом от ее растрепавшихся волос, вдоль ключиц, которые так и просили прикоснуться к ним языком, и затем вернулся к ее щекам.

Было невыносимо не касаться ее губ. Это просто невозможно. Они завораживали.

— Ты прекрасна.

Зная ее, она наверняка покраснела, но я не видел — я был слишком увлечен тем, как она посасывала нижнюю губу, прикусив ее зубами.

Я наклонился ниже и прошептал, почти касаясь ее рта:

— Так нечестно. Я сам хотел это сделать.

— И почему не сделал?

Прежде чем я смог ответить, она преодолела дистанцию между нами и легко прижалась к моим губам. Медленно закрыв глаза, я остановил нас и, проведя рукой по ее обнаженной спине, одним рывком притянул Джен ближе к себе.

Она идеально подходила мне. Как и всегда.

Я терзал ее губы до тех пор, пока еле слышные звуки, которые она издавала, и которые почти сводили меня с ума, не превратились в долгий низкий стон. В какой-то момент ее руки оказались на лацканах моего пиджака и когда она, недолго думая, притянула меня еще ближе к себе, я услышал чей-то рык. И опешил, осознав, что звук исходит из моей собственной груди. И понял я это только потому, что сделал так снова.

Учитывая близость ее мягкого тела к моему железному стояку, мне приходилось постоянно напоминать себе, что тереться друг о друга на людной аллее казино « Белладжио» не самая лучшая идея.

В попытке отвлечься, я сосредоточился на ее сводящих с ума губах и уговаривал пустить мой язык внутрь.

Или она читала мысли, или уже, как и я, была на грани, потому что она открылась мне, стоило только коснуться.

Все мои попытки обмануть себя насчет чувств к этой женщине смыло волной, стоило только почувствовать вкус ирисок, который принадлежал только Джен. Фейерверки, взрывы, тайфуны — называйте это любыми банальными словами — но я пережил все это, как только ее язык коснулся моего.

Окруженный ее ароматом, ее вкусом и ее руками я спросил себя, как же я могу позволить ей уйти. И как она может этого хотеть.

Свист и хлопки донеслись сквозь окутывающий нас туман желания. Джен отстранилась, не отрывая от меня глаз. Не могу сказать, аплодировали окружающие только что закончившемуся шоу или тому, что устроили мы с Джен.

И мне было все равно.

— Пойдем домой, — звук низкого голоса Джен отозвался эхом в моем паху.

Хотя я и не сказал ей этого, но держа ее в своих объятиях, я уже чувствовал себя дома.

Наши губы не размыкались с того момента, как мы оказались на подъездной дорожке около моего дома. Ударяясь о стены и оставляя за собой след из обуви и одежды, мы добрались до спальни, и не осталось ничего, кроме обнаженной кожи и ее улыбки…

Если бы только в реальности все так и было. Вы тоже слышите, как вопят мои яйца?

Моя Верхняя Голова сражалась с Нижней всю дорогу до дома. Я так сильно желал Джен, и в сочетании с выпрыгивающим из-за пояса членом это грозило нам серьезной аварией.

Три ковыляющих бабульки с тростями, две девочки с косичками на велосипедах и пара парней, несущих оконное стекло, должны поблагодарить свою счастливую звезду, что победу одерживала голова на моих плечах, и я не задавил их на пешеходных переходах.

Никто из нас не сказал ни слова на протяжении всего пути домой. Не знаю, о чем думала Джен, но учитывая ее сбивчивое дыхание, могу догадаться. Боковым зрением я видел, как она смотрит на меня и посасывает свою нижнюю губу, как самый сладкий десерт. Когда мы подъехали к дому, мои руки уже тряслись, и я припарковался посередине газона, потому что способность вести машину куда-то пропала.

Я даже сумел уговорить себя расслабиться (образно говоря) и был тверд в намерении держать свои дрожащие пальцы при себе.

Несмотря на то, как мы идеально сочетались друг с другом, правила все еще были в силе.

Это был третий день, когда она не перебирала свои вещи. Хотя отсортировать предстояло еще целую гору, я знаю, я посмотрел. Она еще не упаковала ничего из спальни, и если она не сбегает тайком, чтобы поговорить по телефону, то все эти дни Джен даже не разговаривала со своими друзьями или кем-то еще из Аризоны.

Это давало мне надежду.

И невероятно расстраивало. Десять чертовых дней воздержания и я уже готов был на стены лезть. До того как Джен заявилась в город, мой самый долгий перерыв был с воскресенья по вторник. А сейчас я не хотел даже свою собственную руку, не то что другую женщину.

Она сломала меня. И черт меня побери, если это могло произойти как-то по-другому.

— Вечер был прекрасный, Так. Спасибо, — пробормотала Джен, даже не взглянув на меня. Она просто сняла свои туфли на высоченных каблуках и ушла в свою спальню.

Глава 21

*Сраженный болезнью*

Мне стоило бы поспать. Предполагалось, что я буду спать. Тишины достаточно, чтобы спать.

Было настолько тихо, что я слышал, как на телефон Джен пришло, по меньшей мере, семь сообщений. С кем она переписывалась? Мы знакомы с одними и теми же людьми. Только если это не друг из Канзас-Сити.

Или, может, это ее мама? Если предположить, что она достаточно технически подкована. Господь знает, что моя — да. У моей не возникает проблем с тем, чтобы засыпать меня всем, что у нее на уме. Особенно наставлениями о том, как, по ее мнению, мне жить.

До сих пор не могу поверить, что когда мы пришли домой, не разделись догола быстрее, чем за шестьдесят секунд, и я не припечатал Джен к ближайшей поверхности в квартире. Еще не могу поверить, что она не сделала того же самого.

Весь чертов смысл правила был в том, чтобы заставить ее прийти ко мне. Благодаря этому я смог бы сказать, что не так уж сильно Джен хотела уходить, если была готова бросить все ради нескольких оргазмов, подаренных Таком. Но она этого все еще не сделала. У нас осталось всего две ночи под одной крышей, а она не сломалась. Может, действительно собирается уйти? Черт возьми, у меня закончились идеи, как остановить это.

Я проснулся от запаха свежезаваренного кофе. Джен, в самом деле, проснулась самостоятельно? Еще одно невероятное событие для маленькой мисс Солнышко. Как, черт побери, я сегодня собирался пережить эфир, зная, что завтра — наш последний? Не смогу. Добавьте к этому недосып (понятия не имею, в какое время заснул, в последний раз, когда смотрел на телефон, было больше трех), и я знаю, что мое самообладание не пройдет испытание.

— Джен? — позвал я.

Ее завернутая в полотенце голова протиснулась в проем приоткрытой двери.

— Что случилось?

— Передай, что меня сегодня не будет.

Она приподняла бровь, и полуулыбка, игравшая на ее губах, исчезла.

— Ты в порядке?

— Надеюсь, — я притворился, что сдерживаю рвоту, — но, думаю, будет лучше, если не выйду в эфир, чувствуя себя паршиво.

Что? Я не соврал ни единым словом. Она подошла к кровати и приложила прохладную ладонь к моему лбу.

— Что случилось? По ощущениям все нормально.

Я разыграл потрясное шоу, проглатывая ком из ничего. Хватанув воздуха, действительно почувствовал, как меня тошнит. Отлично.

— Может, в ресторане прошлым вечером съел что-то не то. — Опять неправда, если вы ведете счет. — Собираюсь отоспаться.

— Что мне сказать боссу?

— Что угодно. Ты большая девочка и потянешь шоу сама. В конце концов, скоро ты так и будешь делать. — Последняя часть вышла с большей горечью, чем хотелось, но к чертям все.

— Ты прав, — сказала она натянуто. — Мне следует поблагодарить тебя за практику.

Но так и не поблагодарила. Выходя, она закрыла за собой дверь немного громче, чем требовалось.

Я на самом деле заснул. После того, как меня и вправду стошнило. Желудок болел от порции воздуха, которую я вдохнул, вот и все. Заткнитесь.

Восторженное приветствие собак, когда Джен вошла в дверь в час тридцать, разбудило меня.

— Так? — крикнула она. — Ты здесь?

Губы слиплись. Во рту все еще чувствовался привкус рвоты, несмотря на то, что ранее я почистил зубы и воспользовался жидкостью для полоскания рта.

— Я в кровати.

Господи, голос звучал так, будто я проглотил лезвия.

Благодаря очень энергичным псам я слышал, как она идет по коридору. Прежде, чем вошла в комнату, Джен дважды щелкнула пальцами и велела им отойти. Невероятно, но они оба уселись снаружи, возбужденно дыша.

— Извини, я задержалась. К слову, выглядишь дерьмово.

— Отражение моего самочувствия. — Я пробежал рукой по волосам, пытаясь привести в порядок прическу после сна. — Лучше?

— Более или менее, — она ухмыльнулась. — Звонил мой бывший домовладелец и сказал, что чек готов.

— Что ж, вот это сюрприз. — Хоть голос и стал звучать нормально, но я все еще чувствовал себя, как будто только проснулся.

— Я ходила с ним в банк, чтобы обналичить, — произнесла она. — Не доверяю ублюдку. Потом позвонила Кармен, и мы пошли на обед.

Одно лишь упоминание о еде заставило горло сжаться, и Джен это заметила.

— Ты только что стал зеленым.

Я кивнул, боясь, что, если открою рот, чтобы заговорить, меня вырвет.

— Это так странно. Мы ели одно и то же, а я чувствую себя нормально.

Потому что у тебя в животе не прыгает куча гремлинов в футболках с надписью «Дженсен, в самом деле, уезжает».

— Крекеры помогут?

Я с трудом выбрался из-под одеяла и едва успел дойти до ванной, прежде чем меня снова вывернуло. По крайней мере, не пришлось бороться со своей совестью и правилом в этот день. И всю ночь, как оказалось.

Джен принесла крекеры и имбирный эль, а затем ушла и вернулась с охапкой подушек. Она сложила несколько за моей спиной, а остальные забрала себе. Я включал телевизор, когда она взяла меня за руку. Ощущая, как ее большой палец выводит узоры на моей кисти, я задремал.

Рекламный ролик прогремел как взрыв, и я проснулся. На часах было около трех тридцати, Джен все еще была в рубашке и джинсах, но под одеялом и прижатая ко мне. Я вздохнул и обнял ее крепче, проваливаясь в сон с мыслью о том, как оставить ее здесь навсегда.

Глава 22

*С тобой или без тебя*

Наше последнее совместное шоу.

Я не мог в это поверить.

Совершенно не поддавалось объяснению, что Дженсен предпочла бы быть сама в Финиксе вместо того, чтобы остаться со мной в Лас-Вегасе.

Физически я чувствовал себя лучше, но мои мировоззрение и отношение к жизни не были излечены крекерами и канадским сухим.

Настояв, чтобы мы поехали вместе (небольшие битвы выиграны и все такое дерьмо), я сразу же пожалел об этом. Всю дорогу до работы мы препирались: она хотела попрощаться со слушателями, а я сказал, что разорву проклятый микрофон, если хотя бы попытается.

Скажу им сам в понедельник. Объявление Дженсен на весь округ сделало бы все это слишком реальным.

Так вот, было без пяти минут шесть, а мы сидели и молча пялились друг на друга.

В тишине, если не считать скрежетания моих зубов.

Что за способ разбудить жителей Города грехов?

В этот день не было заставки «Доброе утро, Лас-Вегас».

Мне даже, на хрен, хотелось быть не здесь, а на коленях и локтях над обнаженной Дженсен, своим телом убеждая ее остаться, потому что по-другому переубедить ее не получалось.

Я наконец оторвался от ее гневного взгляда, чтобы проиграть несколько песен. Breathe в исполнении Breaking Benjamin и Goo Goo Dolls с песней Before It’s Too Late не были нормой в нашей ротации, но к черту все. Они рассказывали именно о моих чувствах и были, между прочим, тем, что Джен действительно должна была услышать. К тому же, для офисных работников было слишком раннее время, и я не думал, что кто-то позвонит, чтобы пожаловаться на медленное и легкое начало пятницы.

Один куплет песни Breathe — и она сняла наушники.

Господи, что я должен сделать, чтобы достучаться до нее?

Я увеличил громкость в студии, и она застряла там с песней, текст которой выражал мои мысли.

И что она сделала?

Она встала и вышла в коридор — вот что.

Я все равно оставил громкость и добавил Days Go By группы Dirty Vegas в очередь. Если бы проводили олимпиаду для облажавшихся, я мог бы претендовать на золото.

Джен вернулась с несколькими листками в руках, когда последняя строчка — «Без тебя...» — повторялась снова и снова в конце песни. Она не смотрела на меня, просто уселась на место, немного подвинула к себе микрофон и бросила взгляд на динамик в углу.

Не знаю, поэзия или необходимость общаться со мной ее так раздражала, но я все равно прикрутил звук в кабинке.

Джен приступила к рассказу о ситуации на дорогах, даже не взглянув на меня.

Полагаю, это было все внимание, которое я заслужил.

Закончив, она указала на меня без вступления; я прочитал несколько концертных анонсов и немного проиграл музыку группы Avenged Sevenfold, так что никто бы не прибежал посмотреть, что, черт возьми, происходит в нашей кабинке, кроме редких взрывов динамиков в комнате.

И чашки сахарного сиропа с капелькой кофе.

Так что, в конце концов, маленькая фея не была невосприимчивой или глухой.

Приятно знать.

Следующая личная песня была не совсем запрещенной — Thinking About You группы Puddle of Mudd. Мы проиграли эту песню однажды, когда она только вышла, и она все еще время от времени появлялась.

Джен кинула телефон на стойку, и он сразу начал вибрировать, извещая о новом сообщении. Она напечатала быстрый ответ и вернулась к изучению сладкой массы в своей кофейной чашке. Брови были нахмурены, а губы поджаты. Классическое лицо злой Джен, но для меня это не имело смысла, потому что она получала то, что хотела.

Добавив в плейлист несколько обычных песен, я покинул студию, в надежде, что Кармен на месте и не придется гадать, где спрятана панель управления громкоговорителем.

Я намеревался взорвать все здание нашим последним утренним шоу.

Со щитом или на щите, да?

После всех отступлений от каталога этим утром мне просто стоило отправиться домой.

Навсегда.

Однако я был готов рискнуть.

На полпути на ресепшн к Кармен музыка в коридоре сменилась, и песня Rocks Your Face Off группы KLVR — та, которую мы включаем в конце часа — ударила мне по ушам.

Твою мать! Уже семь часов и Кармен, должно быть, сама включила.

Ого! Уже прошла четверть нашего последнего шоу.

И что мне удалось сделать?

Ни хрена.

Я вспомнил, что еще значит время семь утра — первые «Ерундовые отчеты».

У Джен был доступ к микрофону, и она сидела одна.

Я развернулся и побежал обратно в студию, пытаясь сквозь стук собственных ботинок разобрать, что она говорит.

Когда, подбегая, услышал о Финиксе и отъезде, я так сильно распахнул дверь, что ручка ударилась о стену.

— Ни слова больше! — прогремел я, даже не обращая внимания на то, что мог быть услышан через ее микрофон.

— Что ж, очевидно, Так восприимчив к любым новостям о личной жизни Хоакина Феникса, — протянула Джен, косо на меня поглядывая. — Что насчет вас? Одобряете ли вы, что он встречается с девушкой гораздо моложе себя? Зайдите на мою страницу в «Фейсбук» и дайте знать. Мы вернемся к музыке после того, как прозвучат несколько рекламных объявлений, призванных оплатить наши счета.

Перед глазами все расплывалось, и я не мог сказать точно, вздымалась моя грудь от коридорного марафона или потому что я находился в шаге от безумия.

Дженсен опустила наушники на шею и приподняла бровь, глядя на меня. Прежде, чем она смогла что-то сказать, телефон снова зажужжал, она глянула на него, пробурчав:

— Не сейчас. — Потом снова недоуменно посмотрела. — Это было неуместно.

Мой голос получился громче и немного не такой твердый, как я рассчитывал. Это научит меня не пропускать ежедневные пробежки.

— Прости, Джен. Но как только я услышал, как ты говоришь о Финиксе...

— Ты решил мне не доверять. — Она очень внимательно смотрела на меня.

— Что? Нет! — ответил я, делая два шага в кабинку. Странно, но я не мог восстановить дыхание и все, что произносил, звучало как восклицание. — Я не принимал никакого решения!

— То есть ты в принципе мне не доверяешь?

Все происходило как-то неправильно.

— Я бы так не сказал.

— Тогда как бы ты сказал? — Мускул на ее лице дрогнул, и взлетевшая было бровь, опустилась, делая выражение лица злым. — О, подожди, ты бы никак не сказал. Не Так Морган, известный дамский угодник. Никаких объяснений и вторых свиданий, так ведь?

— О чем ты, нахрен, говоришь?

Я подошел ближе, едва справляясь с желанием начать топтаться, как двухлетний ребенок.

— Каждый день, приходя домой, я жду доставки желтых цветов у дверей. Ты же так это проворачиваешь? Замолкаешь и позволяешь флористу сделать за тебя всю грязную работу.

Кто рассказал ей об этом? Как будто в тот момент это имело значение!

— Если бы я захотел кинуть тебя с помощью цветов, я бы сам принес их тебе, Джен. Ты живешь в моем доме.

Наконец мой голос стал ровным и тихим, хотя в голове я ревел на миллиард децибел. Если бы только маленькая фея на самом деле знала, сколько самообладания у меня было…

— Ненадолго.

Я закатил глаза.

— И ты знаешь мое отношение к этому.

— Нет, Так, на самом деле не знаю. Знаю, что ты сказал, но это не означает, что слова отражают твои чувства. Твоя работа заключается в игре словами и убеждении людей в том, что ты имеешь в виду то, что произносишь вслух, даже, если произнесенное не имеет для тебя особого смысла.

— Я — это намного больше, чем только работа, солнышко.

Я был достаточно близко, чтобы положить руку на столешницу и угрожающе нависнуть над ней. И не удивился, когда ее подбородок поднялся на дюйм выше. Она не сводила с меня глаз.

— Откуда мне знать? Везде, куда бы ты ни пошел, ты — Так Морган, икона радио. Ты натягиваешь свой статус знаменитости и свое высокомерие, как костюм супергероя. Но на самом деле это защитный костюм, Так, предназначенный для того, чтобы держать всех подальше.

Ее слова жалили. Знание своих сильных сторон не делает меня высокомерным. Чувствуя, как снова сжимается челюсть, я подумал, что все это скрежетание наносит моим зубам непоправимый вред.

— Тогда он выполняет свое предназначение! Ты понятия не имеешь, как вести личную жизнь, будучи публичным человеком в Лас-Вегасе. Ты только приехала и снова уезжаешь еще до того, как известность треснет тебя по голове.

— Но я не публичная личность, Так!

— Нет, ты — женщина, в которую я влюбился! — прокричал я ей в лицо.

И, как оказалось, в ее включенный микрофон.

Краем глаза я заметил, как светится зеленым знак «В эфире» на краю столешницы. Она никогда не отключала его, уходя на рекламу...

— Бля-я-ять.

Я выпрямился. Насколько громко прозвучали мои слова? Станет ли произнесенный в эфире мат поводом к увольнению? Однако больше я беспокоился о том, что произнес признание на всю округу. Джен просто таращилась на меня широко открытыми глазами, челюсть болталась где-то на уровне коленей.

Прежде, чем кто-то из нас смог прокомментировать мое заявление, вселенная взорвалась.

Каждая линия на телефоне мигала сигналом о входящем звонке, а толпа сотрудников «Облаков» гудела на весь коридор.

А потом до меня дошло, что я сейчас провозгласил каждому, у кого есть уши, о том, что влюблен в Дженсен МакКензи.

И самая главная пара ушей принадлежала очаровавшей меня скейтерше-эльфу.

Я бросился закрывать дверь. Тогда-то и узнал о дыре в стене, которую проделал дверной ручкой.

Потому что ручка все еще торчала в стене.

С силой дернув и спровоцировав осыпание штукатурки, я высвободил дверь как раз вовремя, чтобы захлопнуть ее перед лицом Кармен. Как, черт возьми, ей удалось дойти с ресепшена так быстро?

Нажав кнопку замка, запирая его, я повернулся лицом к Джен. Ей удалось закрыть рот, но она все еще выглядела ошеломленной. Уверен, что мое лицо выглядело так же.

Итак.

Еще до того, как сам осознал это, я пришел и прокричал о своих чувствах.

Вы могли бы подумать, что мне стало легче, что я стал более расслабленным, даже счастливым.

Так почему же мне казалось, что слово из шести букв только что выстроило посреди комнаты невидимую стену?

Может, потому, что объект чувств смотрел на меня так, будто я только что признался, что разгуливал в женском нижнем белье?

Или, может быть, это было связано с толпой, шумящей за дверью, скопившейся, чтобы заглянуть в узкое окно?

Я прошелся рукой по волосам и вопросительно посмотрел на Дженсен. Следующий шаг был за ней.

Она прикусила нижнюю губу.

Хороший знак.

Я пересек комнату в два шага, слишком быстро, чтобы она могла остановить меня, схватил ее за плечи и поцеловал.

Перед глазами зажигались звезды и взрывались фейерверки, мягкий стон Джен едва прорвался сквозь рев в моих ушах. Я почувствовал, как она поглаживает мою грудь и ответил, проводя рукой по ее спине, делая наши объятия еще крепче. Другую руку опустил, чтобы взять ее за подбородок и большим пальцем медленно выводить круги на шелковистой коже ее щеки.

Языком она вторглась в мой рот, руками потянулась к спине. Я застонал и практически стащил ее со стула, не обращая внимания на окружение, отчаянно желая почувствовать ее прижатой ко мне как можно ближе.

Я хотел эту женщину каждой клеточкой своей души. Как, черт возьми, это произошло?

Откуда-то с задворок сознания далекий голос здравомыслия напомнил, где мы находимся. Я слегка откинулся назад, покусывая ее губы и пытаясь, с минимальным успехом, остыть. Прокладывая цепочку из поцелуев по линии челюсти, я обнаружил, что бормочу: «Не уезжай!» между прикосновениями моего рта к ее коже. Потом это было просто ее имя, и призыв, и молитва, хрипло срывающиеся с моих губ.

На землю меня вернули приглушенные возгласы. Ладно, не только они, еще стук в дверь.

Я с огромным усилием отстранился от девушки и посмотрел ей в лицо. Когда она медленно открыла глаза, увидел тот же застывший взгляд, который, уверен, был и у меня. Ее губы, темно-красные и опухшие, разомкнулись, и мне в ухо на выдохе прилетел шепот.

Из всех голосов, пробившихся сквозь туман в моей голове, я выделил Майло, который из коридора кричал что-то нечленораздельное. Повернув голову, увидел его смеющееся лицо и указательный палец.

— Мы в эфире? — пробормотала Дженсен, задыхаясь.

Я тихо выругался и вернулся на свое место за столом. Через два щелчка мыши что-то из Muse донеслось из динамиков в коридоре.

Не хотел сегодня выходить. Я знал, все хотели попрощаться с Дженсен, но не мог избавиться от чувства, что мое желание гораздо важнее.

А я желал погружаться в ее тело до самого восхода солнца.

Разве гигантского торта, который принесли и водрузили на стол, было не достаточно? Разве недостаточно они шастали через будку до конца шоу, что сделало невозможным наше общение наедине?

На звонки мы отвечали, пока их количество не превратилось в несметное, тогда просто переключили телефон в режим «занято». Общее отношение слушателей было позитивным, а реакция подавляющего большинства сотрудников станции — из разряда «давно пора».

Как ни странно, мы не слышали ни звука от БШ. Коренастый ублюдок даже не заскочил за тортом. Думаю, что избежал взрыва (тихий допрос Кармен показал, что когда я сбросил л-бомбу, она не транслировалась через микрофон).

Пока все жевали, я выскользнул в коридор и отменил дневную встречу с доктором Купером. Ни в коем случае не собирался тратить ни одной из оставшихся у меня с Джен минут.

А потом была поездка домой с работы.

К машине шли молча. Для меня подходящее время, чтобы высказать все, уже прошло, и теперь мы находились на абсолютно неизведанной территории. Не знаю, какую отмазку использовала Джен. Может, хотела подождать, пока мы не будем окружены коллегами.

В моей маленькой «Тойоте» стояла давящая тишина. Вместо того чтобы разрушить ее, Дженсен предпочла смотреть в окно на окружающий мир. Я не мог заставить себя включить радио, чтобы разбавить наше молчание.

В надежде поймать ее взгляд, я посмотрел в ту сторону, наверное, раз четыреста. Однако этому не суждено было случиться, если только глаза, которые мне хотелось увидеть, не переместятся на затылок. Думаю, я проделал отличную работу, сдерживая вздохи. И серьезно, что было не так с этой женщиной? Я признался в любви, а ей нечего на это ответить? Прошло несколько часов, вполне можно было всё осмыслить и понять, подходит это ей или нет.

В нескольких кварталах от дома, когда шуршание шин грозило свести с ума, Дженсен прочистила горло и повернулась ко мне лицом.

— Ты пойдешь вечером со мной в «Пульс»? Или я иду сама?

Она наконец со мной заговорила и вот какую тему для этого выбрала? Все не может стать еще более сюрреалистичным!

— Как насчет того, чтобы мы оба не пошли?

— Это прощальная вечеринка в мою честь, я должна хотя бы появиться на ней. — Краем глаза я заметил, как дрожит от волнения ее нижняя губа. — Не важно. Пойду сама.

Я подъехал к дому и припарковался.

— Если думаешь, что сможешь оторваться от меня хоть на два дюйма в эти выходные, то ты сумасшедшая.

Вместо ответа она выбралась из машины и пошла к входной двери. В три шага я преодолел расстояние между нами и настиг ее у крыльца.

— Джен...

Она повернулась, сначала посмотрев мне в глаза, а затем опустив взгляд на губы. И я сорвался. Прижал девушку к стене, обрушивая на нее свой рот. Хрена с два в тот момент она была не со мной, ее губы приоткрылись, чтобы впустить меня. Как только языком я проник внутрь, она трепетно вздохнула и обвила руки вокруг моей шеи.

Я схватил ее задницу обеими руками и прижал бедрами к твердости, которая была у меня с самого утра. Удивительно, как я не причинил ей вреда, ведь все инстинкты кричали обнять ее как можно крепче и никогда не отпускать, но мы стояли на крыльце под пристальным взглядом соседей. Не самое лучшее место, чтобы раздевать девушку.

— Пойдем в дом, — пробормотал я и почувствовал дрожащий кивок.

Я неохотно отпустил ее, перебирая ключи на кольце, подыскивая нужный, сгорая от нетерпения попасть внутрь (понимайте, как хотите). Конечно, это означало, что всю эту звенящую массу я уронил на бетонный пол у двери.

Дженсен громко вздохнула и наклонилась, чтобы поднять их. Она отыскала нужный ключ и вставила в замок. Дверь открывала трясущимися руками. Я не потрудился подождать, пока она вынет ключ из замочной скважины. Захлопнув ногой дверь, вернул ее в свои объятия и к своим губам, пока собаки крутились у нас под ногами в ожидании приветствия. Плохие новости, они не получат желаемого.

Наклонившись, я взялся за ее задницу и поднял, остановившись, только когда оказался заключенным в колыбель ее бедер, прижатый с такой силой, что, думал, взорвусь.

— Господи, Джен, — хрипел я между поцелуями.

Она еще теснее прильнула к моей промежности и улыбнулась мне в губы.

— Хочу раздеть тебя.

Такое не нужно было повторять дважды. С Джен, все еще находящейся в моих объятиях, я направился по коридору в свою спальню, а мудрые собаки где-то затерялись. Мне удалось закрыть дверь ударом ноги, потому что ни одна из моих рук не хотела покидать такого желанного тела.

Большая часть мозга кричала о том, чтобы просто сорвать необходимый минимум одежды и погрузиться в нее, пока оставшаяся часть хотела исследовать каждый дюйм ее тела. И так как это была Джен, и речь шла о любви (во всяком случае, для меня), часть, умоляющая продлить процесс, победила.

Я аккуратно опустил ее на пол, наши губы были все еще соединены, как будто от этого зависело наше существование. Знаю, что со мной так и было.

Немного приподняв край футболки, я скользнул под нее, проведя пальцами вверх и вдоль ребер. Когда добрался до груди, остановился, обхватив красивые холмики плоти ладонями, затем провел большими пальцами по их вершинкам. Услышав ее резкий вдох при первой ласке через тонкую ткань лифчика, я не задавался вопросом «почему». Ее соски были твердыми и острыми и отчаянно нуждались в моем внимании.

Для собственного душевного здоровья мне стоило угодить им.

Я стянул ее футболку через голову, а потом терпение лопнуло, и я просто отодвинул бюстгальтер вместо того, чтобы снять его. Сжал обе плотные вершинки, увеличивая давление, пока она не вздрогнула. Губами прокладывал дорожку поцелуев по ее подбородку, а когда рукой она прошлась по члену, скрытому джинсовой тканью, и слегка сжала его, я застонал прямо ей в ухо.

К черту медлительность!

— Сними с меня джинсы, — пробормотал я, расстегивая пуговицы на ней.

Вместо этого она начала с верхней пуговицы моей рубашки, спуская ее по плечам и царапая ноготками живот, подбираясь к молнии. Медленнее, чем я мог себе представить, она стянула вещицу, око за, мать твою, око.

Это была восхитительная пытка.

Я хотел запечатлеть каждую деталь в памяти, но когда ее джинсы и, наконец, бюстгальтер, присоединились к футболке в куче на ковре, моими единственными мыслями были «идеальная», «красивая» и «больше».

Больше ласк, касаясь губами и языком каждого из ее красивых изгибов, чистое наслаждение от ее рук, блуждающих по моей коже. Я положил ее на кровать и, не прерывая контакта, опустился вниз, пока не накрыл своим телом. Кажется невероятным, что я не отключился — электричество гудело под моей кожей от каждого прикосновения ее пальцев.

Я потянул за резинку ее трусиков.

— Это должно исчезнуть, — прошептал в изгиб ее шеи.

Она приподняла бедра, чтобы я мог стянуть их и, несмотря на пульсацию в ушах, я различил слабый звук рвущейся ткани.

— Прости.

— За что? Я разорвала твои боксеры, стаскивая их. Это мне стоит извиняться, — произнесла она мне в волосы с легким хихиканьем.

— Никогда не извиняйся за то, что рвешь мою одежду. Ты можешь делать это каждый день, пока я не начну бродить тут голый.

Она снова рассмеялась, когда я потянулся к ночному столику за презервативом, упаковку от которого разорвал зубами.

И, к вашему сведению, только то, что я впервые привел домой женщину, не говорит о том, что я не храню их у постели. Мне нужно где-то их держать.

Когда она раскатывала «Троян», я думал, что кончу на месте.

Мы оба тяжело дышали. Голова кружилась от такого острого желания, какого я в жизни не испытывал.

— Сейчас, Так. Пожалуйста, — выдохнула она мне в губы. — Ты нужен мне внутри.

Извиваясь подо мной, она впилась ногтями мне в ягодицы, чтобы направить.

Я мешкал, пытаясь собраться с мыслями, хотя никогда в жизни ничего не хотел настолько сильно. Нельзя забывать, что однажды она уйдет и мне останутся только воспоминания, которые я вытащу и заново переживу во всех мучительно-полноцветных подробностях, пока они не станут старыми и затертыми.

Это был не секс или грубые толчки, или даже трах.

Впервые в жизни я занимался любовью.

Я отодвинулся, фиксируя ее лицо для своего памятного альбома под названием «Дженсен». Ее опухшие от поцелуев губы были приоткрыты, а щеки покрывал румянец, но я не обратил на это внимание из-за ее глаз. Даже будь она сейчас бритоголовой, я бы этого не заметил. Обычно дерзкие янтарные ирисы потемнели до цвета теплого бренди и вместо того, чтобы выглядеть остекленевшими, как я ожидал, они ярко сияли, проникая в мою душу.

Хотелось целовать ее, с головой окунаясь в этот взгляд.

Словно загипнотизированный, не отрывая глаз, я приподнял бедра, чтобы член расположился у ее входа. Она была чертовски мокрой. Потребовался весь мой самоконтроль, чтобы не погрузиться на всю длину и не послать к черту последствия. Несмотря на то, что меня это убивало, я начал медленное движение. С моих губ как молитва слетело имя этой очаровательной женщины, которая спасла и разрушила меня, сейчас и навсегда.

Когда я вошел настолько глубоко, насколько было возможно, она вздохнула. Страх, что я могу потерять сознание от эмоционального короткого замыкания или, например, аневризмы, успокоился.

— Я люблю тебя, Джен, — прошептал, глядя прямо в ее широко раскрытые глаза.

Она ответила легкой улыбкой, а потом еще раз вздохнула, когда я приподнял бедра.

Я не собирался говорить эти слова, не желая давить, чтобы она ответила взаимностью, также хотел уберечь себя от разочарования, если ответ не будет соответствовать моим ожиданиям. Но, как только они оказались произнесены, понял, что ответ не имел значения. Важным было то, что я их произносил снова и снова, пока они не отпечатались на ее коже.

Я снова сказал это, громко и нежно, а после запечатлел их на ее губах в поцелуе, укравшем мое дыхание.

Она была восхитительна, очаровательна и она... покидала меня.

Это действительно прощание. Я был внутри нее. Последний шаг, который я не хотел делать по этой самой гребаной причине. Иногда поступать правильно — отстой.

Хватит меланхолии. Это были мои последние минуты с Джен и я, черт возьми, тратил их, скатываясь в жуткую депрессию.

Выругавшись, начал медленно выскальзывать из ее тела, только чтобы погрузиться в том же неспешном ритме. Джен запустила руку мне в волосы и сильно потянула.

Я разорвал поцелуй только для того, чтобы дать нам обоим возможность вдохнуть, затем снова наклонился, захватив сначала одну губу, затем — вторую, продолжая медленные движения бедрами. И застонал, не уверенный в том, как долго еще смогу удерживать этот ритм, когда все инстинкты умоляли врезаться в нее как поршень.

Мы снова оказались в том же месте.

— Господи, Так, ты меня убиваешь.

Ее грубый шепот был сладострастной музыкой для моих ушей. Я скользнул в нее, жестко, вырвав из ее горла тихий всхлип.

— Этого леди жаждет? — Я улыбнулся, и она в ответ подарила мне злобную ухмылку.

— Именно в этом леди нуждается. — Сверкнув глазами, она сильнее прижалась ко мне бедрами.

Приподнявшись, я начал вколачиваться в ее приветственный жар, желая, чтобы магия никогда не заканчивалась. Ее хриплые стоны подстегивали, неистовство бедер, встречающих каждый мой толчок, сводило с ума.

— Блять!

Острая боль от ногтей, царапающих мою спину, заставила рычать бессмысленные проклятия и вбиваться так, будто хотел нанести ущерб. Не уверен, кому именно.

Когда я закинул ее ногу себе на бицепс, изменив угол и погрузившись еще глубже, она закричала:

— Так! О, боже!

Никогда не забуду красоту ее лица в момент, когда она распалась на части. Ощутив пульсацию на своем члене, я со стоном откинул голову назад. Давление в яйцах граничило с болью, еще одно движение просто убило бы меня. Проклятый презерватив мог не справиться со взрывом, когда я испытывал самый лучший оргазм в жизни.

Почти теряя сознание, я чувствовал, что понемногу умираю внутри, над головой взрывались звезды. Опустив уставшие руки, я прижал Дженсен ближе. Кого-то из нас била дрожь, сложно сказать, возможно, обоих.

Глава 23

*Безнадежный случай*

— Мы уже можем уйти? — прошептала она мне в ухо.

— Джен, очень неприлично провести на своей прощальной вечеринке десять минут.

— А пятнадцать?

Она встала ровнее и прижалась к моей груди. Не было ничего странного в этой публичной демонстрации перед всеми людьми, от которых мы так старались скрыть наши отношения. С другой стороны, мы также пытались скрыть их от самих себя.

— Мать, вероятно, потеряла бы сознание от блаженства, если бы услышала, как я это говорю, но хорошие манеры требуют, чтобы мы остались хотя бы на час.

Я провел губами по ее макушке.

— Полчаса. — Она не спрашивала.

— Целый час, Джен.

— Хочу заполучить тебя голым.

Я простонал ей в волосы:

— Ты выиграла.

Я почувствовал ее улыбку на своей груди.

— Видел БШ? Нам стоит поздороваться с боссом прежде, чем исчезнем, — сказала она.

— Он редко появляется на таких событиях, не любит общаться с нами, подчиненными.

Неудивительно, что БШ остался в стороне, учитывая, что он целовал свои блестящие новые оптимистичные прощальные рейтинги. Хотя я все равно считал, что во всем виноват он. Ему просто стоило оставить при себе информацию о вакансии в Финиксе.

Двадцать минут спустя, достигнув предела в полчаса, мы ускользнули и устроили приватную вечеринку на моем матрасе.

Джен и понятия не имела, что сорвала мою вишенку.

В пятницу вечером, возвращение в ее влажный жар на самом деле стало для меня первым разом. Я приходил в восторг, исследуя, что именно заставляет ее вздыхать, ахать, а что — кончать.

Совершенно независимо от того, делал я это или нет.

Просто для справки: это была ее сфера компетенции. А она доставляла оргазмы, от которых я видел звезды.

Секс всегда приносил удовлетворение и был неплохим способом провести время, но до Дженсен было чисто техническим аспектом заставить женщину кончить первой. Что-то вроде поиска проверенного способа, который сработает с леди, ради которой я разделся.

Исследование партнера ради чистого удовольствия было редкостью и, как только натягивался презерватив, таинство заканчивалось даже еще до того, как я впервые входил в женщину. Все эти фрикции были лишь способом прийти к финишу.

Сейчас же хотелось, чтобы Дженсен теряла сознание, кричала до хрипа и, в конце концов, оказывалась подо мной массой без костей.

Или сверху на мне.

Поскольку мой дом никогда не был местом для секс-марафонов, у меня было достаточно мест для этого.

В субботу у нас обоих был выходной, и к закату каждая комната в доме была нами опробована. Некоторые по два раза.

Задница болела, ноги ломило, а яйца чувствовались сморщенным, сдутым воздушным шаром. Я не думал, что смогу выдержать еще один оргазм.

Проблема была в том, что Джен превратилась секс-маньячку и, если учесть, что наряд, в котором она ходила целый день, состоял из трусиков и моей футболки, вы можете понять мое затруднение.

Просто до следующего дня нужно было держать руки при себе. Я бы сидел на них при необходимости. Кстати, собаки тоже заслуживали отдых: как только мы начинали что-то в комнате без дверей, Лита с Ангусом скрывались во дворе.

— Господи, я не могу двигаться, — пожаловался я Джен, приковылявшей в гостиную со свежей бутылкой вина и пакетом винограда. — Скоро приедет пицца, а я буду не в состоянии подняться и открыть дверь.

— У меня болит в таких местах, о которых я и не подозревала. Мне серьезно нужен перерыв до утра.

Она без всякой грации плюхнулась на диван, едва не приземлившись на мои колени.

— Ты смешно ходишь.

— И по чьей это вине?

Я застонал, когда она ударила меня локтем в ребра, и был шокирован, обнаружив, что они тоже немного болят.

— Я бы поднял руку, но не думаю, что прямо сейчас это возможно.

— Бедный Так. Думаю, тебе просто нужно подкрепиться, наблюдая за тем, как я ем.

Она опустилась на подушки, вынув из пакета горсть винограда, и разыграла сцену, рассматривая каждую виноградинку прежде, чем сунуть ее в рот со стоном.

Услышав ее низкий, хриплый голос, я почувствовал, как напрягся. А еще думал, что мой бедный член обессилел. И снова Дженсен доказала мою неправоту.

Хорошо, что я уже расплатился кредитной картой, когда звонил сделать заказ огромной пиццы. Я засунул в дверь десятку на чаевые и записку, в которой попросил оставить пиццу на крыльце.

Намного позже, когда засыпал с желудком, наполненным мясом и с Дженсен, использующей мою руку в качестве подушки, я поразился тому, как все изменилось. И насколько, возможно, осталось неизменным.

Разговоров об отъезде удалось избежать. Как будто посреди комнаты стоял грузовик, а мы оба делали все возможное, чтобы не замечать его.

Завтра нам придется столкнуться с реальностью. К полудню она либо сядет в машину и уедет, либо — нет. А я все еще не знаю, как она поступит.

Даже кровать сейчас чувствовалась более пустой с ней, лежащей у меня под боком, чем в моменты, когда ее вообще здесь не было.

***

Сразу после десяти утра воскресным утром я выбрался из-под Дженсен. Она выглядела восхитительно сонно-помятой и слишком измученной, чтобы ее будить. Под глазами залегли темные круги, а дыхание почти не изменилось, когда я заправил одеяло вокруг спящего тела.

В надежде, что струи горячей воды разомнут напряженные мышцы, решил принять душ сам. Плюс время, проведенное наедине с самим собой, позволит мне немного попрактиковать удивленное выражение лица. Я был уверен, что в этот день Дженсен признается, что передумала.

Не было ни единого шанса, что она все еще планирует уехать.

Неожиданно, с силой товарного поезда, в мои мысли вторглись воспоминания о вчерашнем совместном принятии душа. Я прижал ее к кафельной стене, закинув ноги на свою талию, и вдалбливался в ее гостеприимное тело, пока вода не остыла.

Так-младший быстро поднимался от таких мыслей и было бы позором, если бы его пыл ослаб от напора холодной воды. Поэтому я выключил воду и небрежно вытерся. Полотенце почему-то пахло ее духами, несмотря на то, что было свежим, из шкафа. Обернув его вокруг бедер, я тихо открыл дверь. Мой план состоял в том, чтобы разбудить Джен, забравшись под одеяло. Не хотел, чтобы звук, идущий от рамы, разбухшей от пара двери, украл у меня такую возможность.

Мне не стоило заморачиваться. Постель была пуста.

Подумав, что она, вероятно, в крошечной уборной рядом с кухней, я пошел в том направлении. Мы только один раз пошалили в этой комнатке, но низкая стойка была идеальной высоты, чтобы в это прекрасное утро расположить там задницу красавицы, пока я буду входить в девушку.

На полпути меня встретила Дженсен, одетая в спортивные штаны и футболку, в одной руке у нее был кусок холодной пиццы.

А в другой — большой чемодан, все еще пыльный после гаража.

Все мысли о занятиях любовью испарились, а внутри образовалась пустота.

— Привет, красавчик, — произнесла она.

— Что-то забыла в своем багаже? — осторожно поинтересовался я.

Она закатила глаза.

— Мне нужно паковаться, глупый. Этот чемодан для грязного белья. Постираю у мамы.

А вот и он. К тому грузовику, вокруг которого мы танцевали, теперь добавились два прицепа, солидные и тяжелые, устроившиеся на моей груди, затрудняющие дыхание.

Я посмотрел на чемодан фирмы Samsonite в ее руке и тускло-серый превратился в темно-красный прямо у меня на глазах. Никогда не думал, что увидеть красный могло быть чем-то иным, нежели описание выражения лица. Однако перед моим взором все превратилось в алый и стало немного зыбким. Как будто я переживал свое собственное землетрясение.

Или, может, причиной были осколки моего сердца, которые, падая, отскакивали от ковра как шары для боулинга.

Я протянул руку, вырвал у нее тяжелый чемодан и отбросил в сторону. Он срикошетил от стены гостиной и приземлился на диване. Удар оставил небольшую вмятину в гипсокартоне, поэтому я подошел и расширил ее.

Вот так. Теперь вмятина была полноценной, дополненная следом от моего кулака.

Я стоял, рассматривая устроенный бардак и пытаясь восстановить дыхание. Стряхивая штукатурку с пальцев, понял, что это было очень глупо. Едва ли я был в силах изменить мнение Джен, корча из себя Халка и разрушая стену собственного дома.

Хотя я был достаточно зол, чтобы это сделать.

Дженсен, будь проклято ее упрямое сердце, даже не вздрогнула. Задрав подбородок еще на дюйм, она подняла руку.

Собираясь ударить?

Внезапно у меня на лице оказались жирные пепперони и ветчина.

Ошеломленный, я выплюнул:

— Ты ударила меня пиццей?

— Это все, что было у меня в руках, — ответила она сквозь сжатые зубы. — Не думаю, что кулака было бы достаточно, чтобы заставить тебя пережить это.

— Пережить что? — спросил я, доставая из-за уха кусок колбасы. — Я зол, потому что ты все еще собираешься уехать, и это не то, что я способен пережить просто.

— Что ж, тебе лучше постараться, — бросила она через плечо, направившись к дивану за чемоданом. — Я хоть раз сказала, что остаюсь? Хоть раз намекнула, что что-то изменилось?

— У нас был секс! — я взревел, и плевать, если соседи услышат. Черт, меня слышали, наверное, и в Рино.

Она начала идти мимо меня, держа чемодан как таран.

— И? Если бы каждая женщина, с которой ты занимался сексом, переехала после этого в твой дом, здесь бы было не продохнуть.

Я открыл было рот сказать, что она ведет себя странно, что до нее я никогда не приводил ни одну женщину домой, но ни в одной из реальностей это не имело ни малейшего смысла.

— Ты и вправду не поняла, — отозвался я низким ровным голосом.

Джен остановилась в нескольких шагах, повернувшись ко мне лицом.

— Нет, Так, не поняла. Ты говоришь, что любишь, и я чертовски стараюсь поверить тебе. — Она уперла в бок свободную руку, сжав ее в кулак. — Ты мне не безразличен. Возможно, мы можем попробовать отношения на расстоянии, учитывая, что поездка будет занимать всего несколько часов. Или нет, если собираешься вести себя как пещерный человек.

— Пещерный человек? — я прицепился к ее словам. — Какого хрена не так с желанием быть рядом с женщиной, которую люблю?

Она вздохнула и разжала кулак.

— Ни черта. Просто в этот раз ты не можешь получить желаемое просто потому, что тебе так хочется. — Она поставила чемодан и сделала шаг ближе. — Так, подумай об этом. Мы оба знаем, что твоя жизнь не была сложной, пока я не приехала. Ты мог трахать любую женщину, которую захочешь, так часто, как пожелаешь. Теперь ты можешь вернуться к этому без обязательств. — Она покачала головой, пробормотав: — Господи, такое ощущение, что я забрала твою девственность или что-то типа того.

Услышав последнюю часть, я нахмурился. Она и понятия не имела, насколько была права.

— Что-то типа того. Я никогда, ни разу в своей взрослой жизни, не занимался сексом с одной и той же женщиной дважды. Кроме тебя.

Ее брови подскочили практически до линии волос, а голос был не громче шепота:

— Ты серьезно?

Коридор, в котором мы стояли, был не тем местом, в котором я представлял себе такую беседу, но пофиг.

— Одного раза всегда хватало. Я изначально усвоил, что после первого же раза, как мой член оказался в женщине, она со мной покончила. Так что до тебя не было ни одного второго раунда.

Каждое слово признания резало меня, словно бритвой, и клянусь, я чувствовал, как душа начинает кровоточить.

Ответ Дженсен окончательно сорвал с меня кожу.

— Надеюсь, ты не относишь меня к этой ничтожной эгоистичной категории. — Она склонила голову и мягко закончила: — Хотя теперь, когда ухожу, я, в самом деле, не буду винить тебя за это.

Она оставила чемодан в коридоре и отвернулась, чтобы сходить за еще двумя сумками, оставшимися в ее комнате, а я даже не знал, что она их упаковала.

— Не собиралась уезжать раньше, но в свете последних событий, будет лучше сделать это прямо сейчас. — Она подтянула ремень сумки немного выше и звякнула поводком Ангуса, заставляя его идти. — В следующие выходные вернусь забрать оставшуюся одежду.

Я следил за движениями ее пальцев, когда она прицепляла к ошейнику таксы поводок. Эти же пальцы вытянули ключ от дома с блестящим брелоком AC/DC , который я ей подарил.

— Возвращаю ключи.

Я лишь покачал головой.

— Оставь их себе. Все, что принадлежит тебе, находится здесь. Включая меня.

Ее глаза стали больше, а взгляд — обеспокоенным. Не говоря ни слова, она обернула поводок вокруг запястья, подхватила чемодан и ушла.

***

Не знаю, как долго просидел на диване, глядя в пространство. Пытался дозвониться матери, но не знаю, зачем. Не то чтобы она была самым сострадательным человеком. Возможно, только потому, что у нее был знакомый голос.

Она не отвечала.

В любом случае, я не знал, что ей сказать. Она не знала обо мне и Джен, и я не хотел все пересказывать, чтобы поведать конец истории. Конец. Поэтому, услышав сигнал, я просто произнес:

— Она бросила меня, мам. Она ушла.

И повесил трубку.

Позволив ей гадать.

Тени росли, проникая сквозь прозрачные занавески в гостиной и, в конце концов, меня осенило, что давно не видно Литы.

Я обнаружил ее на кровати Дженсен. Она отказалась прийти на зов, вместо этого, заскулив, плюхнулась головой на лапы.

— Мне жаль, Лита, детка. Ушли оба.

Она снова заскулила, это был долгий, протяжный стон.

Понимаю, что именно она чувствовала.

Я оставил ее наедине с горем, потому что в моем случае страдание не нуждалось в компании.

Только если это не было крошечным ураганом с волосами цвета карамели, янтарными глазами, вернувшимся сообщить, что она передумала.

— Разве я недостаточно хорош? — спросил пустую комнату.

Взгляд зацепился за керамическую настольную лампу, стоящую рядом с любимым уголком дивана Джен.

— Так что, лампа? Я недостаточно хорош для нее?

Та не ответила.

Поэтому я поднял ее и запустил через всю комнату.

Грохот был приятным, но лучше не стало. Глядя на потрескавшуюся штукатурку и осколки разбитой лампы, понимал, что только усугубляю беспорядок в своей жизни.

Злость еще не успокоилась, и я понял, что таращусь на кофейный столик.

— Ну, стол, скажи, что я сделал не так?

От того, был ли у него правильный ответ, зависела его судьба.

Стол оставался безмолвным.

Я поднял его, думая, что, если выбросить в окно, грохот будет блаженным катарсисом... А потом поставил назад. Хоть и бушевал, но я не сумасшедший. Не было ни единого шанса, что я смог бы заснуть в эту ночь, если в передней части дома будет зиять дыра.

И посмотрите-ка на меня, думающего, что смогу хоть немного поспать этой ночью.

Даже сквозь туман гнева и боли, из глубины моего мозга шептал тихий голос здравомыслия. И этот голос напомнил, что ничто не вечно. Бесполезная надежда, что она передумает, все еще теплилась в моей душе.

Я пошел в комнату Джен. Лита все еще лежала на кровати, поскуливая и глядя на меня, словно я не такой псих, каким себя чувствовал.

И как будто щелкнул выключатель, я понял, что у меня действительно есть кто-то, кто любит меня.

Здесь была девочка, которая нуждалась во мне и действительно хотела быть со мной.

Я лег рядом, поглаживая и нашептывая успокаивающие слова ей в шерсть.

Они и меня успокаивали.

Проснувшись в три, инстинктивно потянулся за Дженсен, но почувствовал только мягкую шерсть Литы на своих пульсирующих костяшках. Вчерашний день вернулся ко мне во всех подробностях.

Я так сильно облажался.

Дженсен заслуживала, чтобы к ней относились как к сокровищу, которым она и была, а я просто не делал этого, слишком поздно осознав, насколько она особенная.

Я был дураком. Таким чертовски самоуверенным.

За то, что заставил ее выбирать между мной и семьей, я заслуживал самого сурового наказания

Я даже не думал, что могу проиграть.

Господи, как не хотелось в этот день на работу. Или вообще когда-либо.

Однако я все равно принял душ, зная, что осилю эту поездку, чтобы рассказать слушателям то, что им нужно.

Убедился, что вода холодная.

Это все, чего я заслуживал.

Глава 24

*Верни меня к жизни*

— Доброе утро, Лас-Вегас, — сказал я бесцветным голосом, и неудивительно, ведь, казалось, что жизнь полностью сдулась.

Я накрыл микрофон рукой, чтобы прочистить горло и начал:

— Этим утром здесь только я и, к сожалению, в обозримом будущем так и будет.

Поправив наушники, чтобы оба расположились прямо над ушами, я провел ладонью по глазам.

И удивился, обнаружив, что мои пальцы увлажнились.

— Дженсен... — я прервался, чтобы снова прочистить горло, не переживая в этот раз, что это слышно в микрофон. — Дженсен МакКензи получила другую должность на радио «Облака» в Финиксе, Аризона. Мы здесь, на KLVR, желаем ей всего наилучшего.

На последнем слове мой голос сломался, и микрофон пришлось выключить.

Я думал, что смогу это сделать. Правда, думал, но ошибся. Вместо того чтобы сказать что-то еще, я запустил Love Bites группы Def Leppard и закрыл дверь в студию.

Следом за ней в печальном плейлисте шла Angie Rolling Stones, в основном потому, что я больше не доверял своему голосу.

Слушая надтреснутый и убитый горем шепот Мика Джаггера, я немного приободрился. Раз уж ему удалось пройти через это, то какого черта я не смогу?

Кроме того, вещание на всю долину Лас-Вегаса о моей влюбленности практически навсегда исключило меня из списка самых завидных холостяков.

Время идти ва-банк.

— Я должен кое в чем признаться.

Говорить в конце песни — грубейшее нарушение политики станции, но мне было насрать, пусть меня уволят. В стенах студии было слишком много проклятых воспоминаний.

— Когда Дженсен приехала, я был настоящим гулякой. Готов поспорить, многие из вас уже знают об этом. Чего вы не знаете, так это то, что с первого взгляда на нее я влюбился по уши. И, дурак, не понял этого. Просто думал, что она невероятная. И, как вы слышали в пятницу, я, наконец, осознал все и выдал в прямом эфире.

Я вынужден был прерваться, чтобы восстановить дыхание. Признаюсь, что, возможно, в это были вовлечены несколько слезинок, но всему Лас-Вегасу не обязательно знать, что я вообще могу плакать. У меня все еще остались некоторые стандарты.

Правда, совсем не много. Я бы бросился под автобус, если бы она захотела. Сделал бы все, что попросит, если бы это означало, что она сразу вернется домой.

— Хочу исправить свои последние слова, так как честен и полностью открыт. Даже если бы я не осознал этого, правда в том, что Дженсен украла мое сердце в самый первый раз, когда поставила меня на место и заставила чувствовать себя полным кретином.

Я издал смущенный смешок.

— И, друзья, меня это разозлило. Все дело в том, что для нее я был не очередной зазубриной на столбике кровати, а просто идиотом с Y-хромосомой. Я был маленьким мальчиком во взрослой одежде, называл себя мужчиной только потому, что мог уговорить женщину переспать со мной.

— Секс не делает тебя мужчиной, никого из вас, слушатели. Далеко нет. Забота, уважение и отсутствие эгоизма делают из тебя настоящего мужчину. Мне двадцать девять и я, наконец, черт возьми, вырос.

Господи. Разве я не нарывался на штраф от Федеральной комиссии по связи? Хорошо, что я почти закончил.

— Теперь, когда я разрушил ваше утро понедельника своими откровениями...

Меня похлопали по плечу. Я закрыл глаза, кишки завязались в кельтские узлы и косы. Вот и мое уведомление об увольнении.

Сидя спиной к двери и в наушниках, я не слышал, как кто-то вошел.

Я не хотел поворачиваться, хоть и заслуживал любого наказания, которое приготовил для меня БШ. Боже, я просто сорвался в эфире.

Тяжело вздохнув, снял наушники и медленно развернулся на стуле.

— Прости за опоздание. Ты не позвонил, чтобы разбудить меня... Спартак.

Что за хрень?

— Как... но... — бормотал я, пытаясь поднять челюсть с колен. Меня даже не волновало, что сейчас она рассказала всему городу о происхождении имени Так.

— Как всегда, шикарный словарный запас. — Усмехнулась Дженсен. — Удивительно, что у тебя все еще есть работа.

Кажется, у меня были галлюцинации. Прямо в тот миг не было ни единого шанса, что передо мной стояла Дженсен МакКензи.

За ней были БШ и... Моя мать?

Ага, точно глюк. Или ночной кошмар.

Потянувшись, чтобы потрогать ее, я был уверен, что мои дрожащие пальцы пройдут сквозь нее.

Я прижался к ее щеке и потянул девушку к себе.

— Ты настоящая.

— Да.

Уникальная полуулыбка заиграла на ее губах.

А потом она исчезла, потому что губы Дженсен обрушились на мои. Как только в мой рот вторгся знакомый вкус ирисок, я услышал резкий голос БШ:

— Ты не уволен. А теперь включи немного музыки.

Джен разразилась смехом. Как бы мне ни хотелось продолжать делать то, что делал, невозможно целовать кого-то, кто истерически фыркает.

Не желая отпускать ее даже одной рукой, я сделал пол оборота к пульту. Я боялся, что босс может передумать, если не включу песню как можно скорее, поэтому сказал слушателям, что мы вернемся через минуту, нажав кнопку воспроизведения пары случайных названий в списке, начиная с «а».

Are You Gonna Be My Girl35 достаточно уместная сейчас, разорвала динамики в холле. Полагаю, мой утренний взрыв был развлечением для всех, кто оказался в офисе рано.

Телефонные линии засветились. Уверен, это были жители города, умирающие от любопытства, но поскольку я не имел понятия, что говорить, то просто позволил им звонить без ответа.

— Уверена, ты гадаешь, почему я здесь, — произнесла мать, вынуждая все-таки обратить внимание на нее. Она хоть и смотрела на меня обычным осуждающим взглядом, но сегодня он был немного мягче. Мать зачесала волосы на одну сторону и не накрасилась, отчего выглядела заспанной. Неожиданно в голове промелькнула мысль о завтраках поздним воскресным утром в детстве, заставив улыбнуться.

— Что ж, — произнесла мама, — теперь, когда знаю, что ты не собираешься слететь с катушек, я возвращаюсь назад в постель. Собака Джен своим скулежом всю ночь не давала мне спать.

Она выскользнула за дверь, даже не попрощавшись, хитрая старуха.

Моя мать такая отзывчивая! Думаю, ей было не все равно, в своей манере бульдозерного давления. Я просто покачал головой.

— Ты останавливалась у моей матери прошлой ночью?

Джен подтащила свой стул ко мне, присела и перевела на меня виноватый взгляд.

— Мне нужно было где-то остановиться.

— У тебя есть, где остановиться.

— Я не была уверена насчет этого. А после того, как расскажу всю правду, не знаю, захочешь ли ты моего возвращения.

— Ты меня пугаешь, Джен.

Она издала глубокий вздох.

— Мне нужно кое в чем признаться. Когда БШ первоначально подошел ко мне с предложением работы в Финиксе, я согласилась

— Ты сказала, что отказалась. — Это прозвучало немного более язвительно, чем хотелось, но в свою защиту скажу, что утро было довольно сумбурным.

— Я солгала. Потому что испугалась.

Боже, как мне прикажете это понимать?

Джен прикусила нижнюю губу и явно стремилась смотреть куда угодно, только не на меня. Я же любил, чтобы она не отводила от меня взгляд.

— Острота моих чувств и как быстро они появились, напугали меня до смерти, — мягко произнесла она. — Я думала, что стану просто очередной зарубкой на столбике твоей кровати, а наблюдение за следующим завоеванием меня бы убило.

Я кивнул, не готовый признать, что ее отъезд почти сделал со мной то же самое.

— Пока была в Финиксе, я не думала об отце. Вместо того чтобы волноваться о его здоровье, я безумно скучала по тебе.

— Я тоже, — пробормотал сквозь внезапно образовавшийся огромный ком в горле. Если бы мы только рассказали друг другу об этом тогда, возможно, всего этого удалось бы избежать.

— И это ужаснуло меня во второй раз, поэтому я снова солгала, сказав, что мне нужно на неделю раньше появиться на новой работе. Просто чтобы убежать от того, к чему не уверена, что была готова, — спокойно сказала она.

— А теперь? — Я потянулся и взял ее нежную руку в свою.

С дрожащей улыбкой она произнесла:

— Я наконец очнулась и поняла, что тоже люблю тебя. Прости за ложь. Обещаю, что больше такого не повторится.

Она хохотнула. Этот звук, полностью отражающий Дженсен, эхом прозвучал у меня в ушах. И прошел сквозь сердце.

— Скажи это снова, — мягко умолял я.

— Что? Что сожалею? — Она улыбнулась шире, осознавая, что именно я хотел услышать. Затем провела кончиками пальцев по моей щеке, встретилась со мной взглядом и исправилась: — Я по уши влюблена в тебя, Так Морган.

— Так ты не будешь работать в Финиксе?

Я задержал дыхание, беспокоясь о том, что все, чего смог достигнуть — возможность заставить ее остаться еще на неделю, в этом бизнесе контракт был договоренностью.

— Утром я позвонила им и сказала найти кого-то другого.

— Что насчет термитов в твоем кондо? Они тоже были частью плана побега?

Джен покачала головой.

— Нет, все это было правдой. Думаю, у судьбы были планы и на нас. И теперь, когда Ангус исчерпал наше гостеприимство у твоей матери, нам с ним нужно где-то остановиться. Я надеялась, что какой-нибудь крутой диджей будет искать соседа.

— Эй, а где сейчас Ангус?

— Я закинула его домой. У Литы сорвало крышу. Кстати, что случилось с лампой? — рассмеялась Джен.

Не в «твой» дом, а домой. Наш дом. Наконец мы с Джен были вместе.

Я прошелся рукой по волосам.

— Ну, моя ночь была не лучше твоей. Кстати, мне никогда не нравилась эта лампа.

Джен встала у меня между колен и обняла за шею.

— Тогда хорошо, что у нас в гараже есть, по меньшей мере, дюжина других, чтобы заменить ее.

Она наклонялась, пока не оказалась на расстоянии вздоха.

— Это хорошо, — пробормотал я ей в губы.

А потом наши рты были слишком заняты для разговоров.

Эпилог

*В твоих глазах*

Месяц спустя.

— Это Дженсен Маккензи и я в последний раз провожу эфир здесь, на KLVR. Хороших выходных, ребята, и пусть все будет по-настоящему!

Думаю, аудитория находилась в панике, слыша, как она прощается. Не так давно прозвучало нечто очень похожее, и мы все думали, что она ушла навсегда.

На следующий день после ее ухода, я наконец узнал всю историю. Придя домой и обнаружив Джен и мою мать, сидящими в гостиной, подумал, что они готовятся к вторжению или что-то вроде того.

Хотя, по правде говоря, Джен была тем человеком, который нуждался в моей матери. Ее любовь к пицце начала беспокоить меня.

— Нам нужно все прояснить, — начала она. — Мы с твоей мамой много общались последние несколько недель и, хотя скрывать это от тебя не считается ложью, я не хочу даже серых пятен в нашей истории.

Джен смотрела на меня с надеждой, и я понял, что улыбаюсь, глядя на нее. Дело в том, что пока она лгала мне о своей любви, нам не о чем было говорить.

Моя мать явно испытывала другое чувство.

— Тебе давно пора перестать вести себя как эгоцентричный придурок, каким был твой отец, — начала мама. — Он был убежденным гулякой. Я видела, что ты ступил на ту же дорожку, а потом ты познакомил меня с Дженсен.

Она посмотрела на Джен, и ее жесткий взгляд смягчился.

Кажется, девушка оказывала такой эффект на всех.

— Тем вечером в Pure твоя мама взяла мой номер, а на следующее утро позвонила, думая, что я поменяла мнение и решила предъявить обвинение напавшему на меня парню.

Взгляд Джен затуманился, и я ее понимал. Мне все еще хотелось скинуть парня с крыши.

— В любом случае, это было оправдание, которое она приняла, — сказала мама. Мы немного поболтали, и стало понятно, что вы друг другу идеально подходите. Не то чтобы ты сам это признавал. — Фирменный взгляд мамы стал хмурым. — Ты был слишком занят, лажая везде, где только можно.

Позвольте моей маме быть грубой. Она разглядывала вмятины на стенах гостиной, которые я не успел исправить. Сложно было не чувствовать себя двенадцатилетним ребенком под ее пристальным взглядом. Хотя, по правде говоря, на этот раз я это заслужил.

— Мы с твоей мамой не разговаривали до момента, когда я решила принять предложение о работе в Финиксе. Позвонив сообщить ей, когда уезжаю, в конце концов, сломалась во время прощания. Я рассказала о своих чувствах, и тогда ей пришла в голову идея соврать тебе, что я должна уехать раньше.

— Я знала, что сжатые временные рамки дадут тебе толчок признать свои чувства, — вмешалась мама.

Я был ошеломлен, но на этом сюрпризы не закончились.

— БШ был единственным, кто знал о выдуманных сжатых сроках, и я не знаю почему, но согласился пойти на хитрость. Именно поэтому он не появился ни на одной из прощальных вечеринок, думал, что не сможет скрыть правду, — сказала Джен.

Я был шокирован этим признанием, обнаружить, что у моего босса-бульдога под всеми телесами действительно есть сердце, стало самым удивительным открытием. Кто бы знал?

Наверное, следовало злиться, слушая этот рассказ, но, если честно, от их откровений хотелось улыбаться. Любовь всей моей жизни вместе с матерью и боссом придумали сценарий, чтобы помочь мне вытащить голову из задницы. Они сделали это, потому что поняли, что мы с Джен принадлежим друг другу. Очевидно, даже раньше нас. Это романтично.

— Я сказала Джен, что уверена, ты придешь в себя, но если продержишься до предполагаемого отъезда, она должна остаться со мной вместо того, чтобы мчаться в Аризону. — Она снова бросила на меня острый взгляд. — Я знаю тебя гораздо лучше, чем ты думаешь, Спартак.

— Видишь ли, БШ сначала неправильно понял и сказал начальнику станции в Финиксе, что я действительно приеду раньше. Итак, в тот день, пока Slanker Knox вещали в студии, я была в офисе БШ на селекторном совещании с парнем, который должен был стать моим новым боссом. Он изо всех сил пытался внести изменения в документы, чтобы вернуть старую дату. Затем, как только мы закончили звонок, БШ потратил еще полчаса, пытаясь убедить меня вообще не ехать.

Я не собирался говорить Джен, что та неожиданная студийная сессия была устроена для нее, но знал, что лучше исправить это, как только ее признательная речь закончится. Кажется, пришло время облегчить душу. Во время ее тирады я будто смотрел теннисный матч. Так часто переводил взгляд с одной на другую, что голова пошла кругом. По крайней мере, именно так я сказал себе.

Трудно признаться, что был ловко обыгран двумя женщинами, которые действительно тебя любят.

— Так в игры разума играли все, — произнес я. — Теперь я не чувствую себя плохо из-за того, что сам участвовал в подобном.

Мелькала мысль обнять нашего коренастого гавайского босса за то, что он попросил ее остаться, но затем я передумал. Он бы меня тут же уволил.

В конце концов, впереди еще неделя терапии до того, как запись о моих сексуальных домогательствах будет стерта.

Странно, но теперь доктора Купер можно было причислить к моим друзьям. Я все еще ходил к нему примерно каждые две недели просто потому, что это помогало мне чувствовать себя лучше.

Даже продолжал немного вести дневник, но как только закончил эту историю полностью, я, наконец, решил уйти в отставку. У нас с Джен оставалось не так много того, над чем нужно было поработать.

Хотя была одна интересная запись, которая могла бы вас заинтересовать:

«Дорогой дневник,

Дженсен в настоящее время психует, и эта запись все, что я могу сделать, чтобы не рассмеяться.

Хотя и не пытаюсь высмеивать ее бедственное положение, но, признаюсь, я немного двуличен.

Например, я украл металлический логотип AC/DC, а она подумала, что он отломался и потерялся. Учитывая, что это было самой первой вещью (за исключением «Поп Тартс»), которую я ей дал, у нее было сентиментальное отношение к ней.

Как и у меня.

Поэтому я стырил его, чтобы отнести к ювелиру, попросив того найти розовые и черные бриллианты, точно соответствующие кристаллам в брелоке.

Нет, я не настолько глуп, чтобы прицепить их на брелок.

Вместо этого я думал о чем-то более круглом и платиновом.

Брелок «волшебным образом» появился на подушках дивана через несколько дней, когда ювелир закончил сравнивать драгоценные камни. Он сказал что-то о яркой фуксии, с которой трудно сравниться, но неважно. Все должно быть идеально.

Как и Джен».

...И вот она снова шла, переворачивая весь чертов дом вверх дном, пытаясь найти его.

Я практически сочувствовал ей.

Потом вспомнил, как чуть не потерял ее, потому что был непревзойденным ослом, и как мне чертовски повезло, что она любила настолько, чтобы обмануть, открыв мое собственное сердце.

Для себя и для меня.

Поэтому, хотя она не заслуживает беспокойства о своих «драгоценных камнях», выигрыш будет более чем стоящим.

Особенно когда внутри она прочитает гравировку:

«Всегда просыпайся рядом со мной».

***

Три месяца прошло, и, кажется, моя раздражающая маленькая фея была права насчет судьбы, которая все решила так, как должно было быть. Потому что Джен нашла путь в мое сердце. Дело в том, что мы оба знали, где она должна быть.

Я рассмеялся после того, как она щелкнула микрофоном (мы оба были более осторожны в эти дни) и сказал:

— Посмотри, как мигают телефонные линии. Снова.

Дженсен тоже засмеялась, когда я обнял ее и поцеловал, отчего пальцы ног поджались, а джинсы стали слишком тесными в районе молнии.

Настроение у обоих было приподнятое, несмотря на то, что Дженсен прощалась с аудиторией.

Видите ли, у нас был сюрприз для всех слушателей, который, на удивление, нам удалось скрыть от прессы.

Имелась еще одна обманка, придуманная невероятно красивой женщиной, которую я держал в своих руках, но в этот раз именно наши ничего не подозревающие поклонники стали теми, кого обманывают.

Только по причине того, что Дженсен МакКензи не будет больше частью этого шоу, не означает, что она перестанет быть частью моей жизни. Моя очаровательная соведущая действительно вернется в шесть утра в понедельник, сидя на своем обычном, очень высоком стуле напротив меня.

Однако к тому времени у неё на пальце будет надето кольцо, инкрустированное розовыми и черными бриллиантами, и она будет будить Лас-Вегас, называясь Дженсен Морган.

Notes

[

←1

]

ЭСВ — Экстрасексуальное восприятие — впервые выражение использовано в рекламе «Axe»

[

←2

]

англ. Caesars Palace, в переводе — «Дворец Цезаря» — развлекательный комплекс в Лас-Вегасе (США)

[

←3

]

спелеология — наука, занимающаяся исследованием и изучением пещер

[

←4

]

Venetian Hotel — гостиница в Лас-Вегасе

[

←5

]

одежда уличного стиля

[

←6

]

в переводе с англ. может иметь значение великолепная и несравненная

[

←7

]

женоненавистники; мужчины, пренебрежительно относящиеся к женщинам

[

←8

]

англ. Siri — приложение, персональный ассистент для айфона

[

←9

]

магазин зоотоваров

[

←10

]

4.54 кг.

[

←11

]

продуктовый магазин

[

←12

]

молоко

[

←13

]

ночной ведущий

[

←14

]

еженедельный журнал, публикующий сплетни о знаменитостях и имеющий скандальную репутацию

[

←15

]

152,4 см.

[

←16

]

каждая пятница в году у католиков — это день милосердия и воздержания как от еды, так и от развлечений

[

←17

]

Канзас-Сити

[

←18

]

вкус мороженого фирмы «Бен и Джерри»

[

←19

]

из фильма «Кто подставил кролика Роджера»

[

←20

]

марка сахара в США

[

←21

]

« Лизол» — раствор для дезинфекции с резким запахом, применяется в медицине

[

←22

]

Дом-музей Анны Франк, находится в Амстердаме

[

←23

]

цитата из фильма «Звёздные войны. Эпизод IV: Новая надежда»

[

←24

]

азартная карточная игра, происшедшая от мексиканской игры кункен и популярная в США с 40-х годов двадцатого века. В игре принимают участие два игрока. Используется 52-карточная колода без джокера. Цель игры — выложить карты в определенных комбинациях

[

←25

]

речь идет о фильме Free Willy — семейный фильм, первый из трех серий фильмов о касатке по кличке Вилли и ее друге мальчике Джесси

[

←26

]

R-рейтинг — не рекомендуется для лиц, не достигших 17 лет из-за ненормативной лексики и сексуального подтекста

[

←27

]

ит. бутылка вина номер два

[

←28

]

лекарство от головной боли

[

←29

]

Tums — таблетки от изжоги, изготовлены из сахарозы и карбоната кальция, облегчают изжогу, несварение и считаются кальциевой добавкой

[

←30

]

британский музыкант, начинал карьеру вокалистом британской рок-группы Genesis

[

←31

]

амер. актер, писатель, юрист, комментатор политических и экономических событий

[

←32

]

Гринч — главный герой семейной рождественской комедии «Гринч — похититель Рождества» с Джимом Кэрри в главной роли

[

←33

]

День Памяти павших (англ. Memorial Day) — национальный день памяти США, отмечающийся ежегодно в последний понедельник мая

[

←34

]

Las Vegas Magazine — это журнал-руководство по Лас-Вегасу. Каждую неделю Las Vegas Magazine преподносит актуальную информацию о играх, ресторанах, развлекательных заведениях, магазинах и ночной жизни

[

←35

]

«Станешь ли ты моей девушкой»)

Оглавление

«Доброе утро, Вегас» Стиви Киснер

Пролог

Глава 1

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg