«Мой личный ад»

Устав от бесцельных драм,

Скучая бесцветным днем.

Я был так наивно прям,

Надумав сыграть с огнем.

Канцлер Ги — Тем, кто сводит с ума

Прохладный ветер в лицо, приятный холодок на вспотевшей коже. Асфальт под ногами, уже привычный темп. Противный московский газ вместо кислорода обволакивает легкие, прожигая их. Музыка погромче, капюшон толстовки пониже, чтобы не было видно лица. Глаза ищут цель впереди — почти добрался до парка. Предвкушая шелест голых ветвей и хруст опавших листьев под кроссовками, он ускоряется, желая скорее оказаться в урбанистическом подобии леса.

Гриша Птицын бежал. Как всегда ему не спалось. Привыкший к подъему в пять утра, он и в городе не мог спать дольше. Мышцы ныли, требуя нагрузки, и Гриша, повинуясь этому сладкому зуду, каждое утро направлялся трусцой в сторону парка.

Через несколько часов он должен быть в универе: прилежно конспектировать лекции, активно работать на семинарах, листать пыльные талмуды в читальном зале и рыться в архивах. Нет, он любил это. Поступить самому даже в самый тривиальный вуз Москвы почти невозможно без денег, блата или гена гениальности. Но он смог. На вечернее. Спасибо маме, которая отдала его в школу раньше, чтобы не путался под ногами лишний год. Он оказался для Гриши запасным. Птицын вывернулся наизнанку, но умудрился перевестись на дневное отделение до прихода повестки в армию. Служить ему не хотелось.

«Солдат — это профессия, боец — черта характера, а воин — состояние души», — считал он.

И заковывать свою душу в кандалы военнообязанного Птицыну не улыбалось. Он воевал на своей территории, за свои идеалы и в своем собственном графике.

Сейчас по графику была пробежка и тренировка, поэтому Гриша бежал в парк. Привычно держа курс к облюбованной пустынной поляне, он как всегда предвкушал. И постепенно его мысли, чувства и само существо начал поглощать Бенедикт. Он был частью Гриши, бОльшей частью и (как считал сам Птицын) лучшей частью. Ему нравилось забывать о работе, учебе, суете Москвы, становиться Беном, который на время уничтожал реалии будничной жизни. Он оставлял лишь инстинкты, страсть, жажду боя.