«Любая мечта сбывается»

Любая мечта сбывается (fb2) - Любая мечта сбывается [Any Dream Will Do] (пер. Татьяна Всеволодовна Иванова) 1162K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Дебби Макомбер

Дебби Макомбер Любая мечта сбывается

Дорогие друзья!

Нам всем порой нужен второй шанс. А иногда и третий, и четвертый. Когда я вспоминаю, сколько раз за прошедшие годы пробовала различные диеты для похудения, то буквально сбиваюсь со счета.

Именно мысли о втором шансе помогли мне понять, что я хочу написать о нем свою историю. Читатели часто спрашивают, что вдохновило меня на ту или иную книгу. Идея этого романа посетила меня во время пребывания в тюрьме. Поймите меня правильно! Несколько месяцев назад я выступала в Вашингтонском исправительном центре для женщин (ВИЦЖ) и после этого поняла, что женщины, оказавшиеся здесь, мало отличаются от нас с вами. Все они совершили ошибки и расплачиваются за это.

Примерно в то же время, когда я посетила исправительный центр, моя семья начала тесно сотрудничать с «Союзом миссии слова Божьего и места надежды». Моя дочь Адель, которая является также моим генеральным директором, приняла участие в нескольких поисково-спасательных миссиях, связанных с потребностями бездомных. Некоторые мои коллеги присоединились к ней в этих ночных бдениях, чтобы помочь людям, живущим на улице.

Вот так и родилась эта книга – история об искуплении, о втором шансе, о том, как учиться на собственных ошибках и двигаться вперед. Я надеюсь, вы полюбите Шей и Дрю точно так же, как полюбила их я. Эта книга посвящается нашему замечательному зятю Грегу Бэнксу.

Чуть больше года назад Грег попал в аварию, и последующая операция оставила его наполовину парализованным. Это вынудило Грега и нашу дочь Джоди существенно изменить весь свой стиль жизни. Их вера, любовь и взаимовыручка не перестают каждый день меня поражать.

Отклики читателей были и будут для меня как для автора одной из величайших радостей в жизни. И, как я люблю повторять, я невероятно дружелюбна, поэтому, пожалуйста, пишите мне без всяких колебаний! Вы можете связаться со мной несколькими способами. Лучше всего оставить сообщение на моем сайте debbiemacomber.com, на «Фейсбуке» или в «Твиттере». Или же вы можете написать мне по адресу: P.O. Box 1458, Port Orchard, WA 98366.

С наилучшими пожеланиямиДебби МакомберЛето 2017 года

Нашему зятю Грегу Бэнксу

В благодарность за силу, надежность и честь, которыми ты благословил нашу семью

Пролог

– Мне нужны деньги.

В глазах моего брата отражалось отчаяние, какого я никогда раньше в нем не замечала.

– Шей,  – взмолился он,  – ты не понимаешь! Если к завтрашнему дню у меня не будет этой суммы, они меня убьют.

– Они? – переспросила я.  – Кто они?

Но я знала.

Поджидая меня с работы, Кейден расхаживал у двери крошечной квартирки, в которой я жила с тремя соседками. Я не видела его уже несколько недель, и столь долгое его отсутствие ничего хорошего не предвещало. В некотором смысле я даже радовалась, что он исчез из моей жизни. Наконец-то я получила свой шанс, первый реальный шанс чего-то достичь, а брат вечно создавал мне проблемы.

– Расскажи, что случилось,  – сказала я, отпирая дверь. Он последовал за мной в квартиру и с такой силой взъерошил свои волосы, что едва не вырвал с корнем несколько прядей.

– Это сложно…

С Кейденом всегда сложно. Я присматривала за ним с самого детства, но ведь иногда нужно думать и о себе. С неприятными ощущениями в желудке я поставила чайник на плиту, опасаясь того, что он мог мне поведать. Своими опасными связями Кейден обзавелся в основном через меня, точнее, через моего парня. Со Стрелком я упала ниже, чем собиралась, но благодаря одной из общественных программ сумела порвать с прежним образом жизни. И с помощью одного из кураторов я получила работу – хорошую работу в банке. Впервые в жизни у меня появилась возможность чего-то добиться. Убраться подальше от банд, наркотиков и той жизни, которая рано или поздно привела бы меня либо в тюрьму, либо в могилу. Я впервые явственно представила, каким станет мое будущее, если я буду держаться подальше от людей, полных решимости утащить меня на дно. Я совершала ошибки. Серьезные ошибки, но теперь я изо всех сил старалась оставить их в прошлом.

Следовало догадаться, что ничего не выйдет. Только не у меня. Вот Кейден и явился напомнить мне, что я поселилась в воздушном замке.

– Кто угрожает тебя убить? – снова спросила я, уже зная ответ: кто-то из приятелей Стрелка.

Брат закрыл глаза и вцепился мне в плечо с такой силой, что наверняка оставил синяк.

– Тебе это известно.

– Ты снова связался с «Ангелами»? – Я неоднократно советовала Кейдену держаться подальше от банды, в которой не было ничего ангельского.

Он красноречиво промолчал.

Мои руки дрожали, когда я вынимала из шкафа чашки и тянулась за чайными пакетиками, стоя спиной к Кейдену.

– Сколько тебе нужно? – спросила я, сжимая зубы. Мне удалось отложить несколько сотен долларов. И оставалось только надеяться, что этого хватит.

Он помедлил, прежде чем выпалить:

– Пять тысяч.

– Долларов? – ахнула я. Цифра поразила меня настолько, что колени подкосились, словно утратив способность удерживать мой вес. Кейден определенно сознавал, что такая сумма выходит за рамки моих возможностей. Я была не в состоянии столько ему одолжить.  – У меня нет таких денег.

– А ты можешь их где-нибудь достать? – взмолился он. Его темно-карие глаза, так похожие на мои, стали совсем бешеными, а голос отчаянным.  – Шей, я не шучу. Если я не отдам им эти деньги уже завтра, мне конец.

Изо всех сил стараясь оставаться спокойной, я заправила за ухо длинную прядь своих рыжих волос, лихорадочно пытаясь что-нибудь придумать. Никто не даст мне в долг такую сумму наличными. Работая кассиром в банке, я едва сводила концы с концами. Мне нужно было платить за аренду квартиры и за бухгалтерские курсы, на что уходило почти все жалование. Чтобы отложить хоть немного, мне приходилось отказываться от обеда и есть лапшу быстрого приготовления на ужин.

Прежде чем я смогла объяснить, что на заем нечего и надеяться, Кейден предпринял еще одну попытку.

– А как насчет банка? – предложил он, не сводя с меня глаз.

Я почувствовала, как по спине побежали мурашки. Еще не ответив, я знала, что задумал Кейден.

Брат понизил голос, словно боялся, что кто-то подслушает нас через тонкие стены квартиры.

– Ты можешь взять деньги в банке? – спросил он.

– Ты имеешь в виду кредит? Нет, при моей зарплате такую сумму наличными мне никто не одобрит. У меня нет ничего, что сошло бы за годный залог.  – У меня были права, но я пользовалась общественным транспортом, поскольку просто не могла позволить себе купить машину. Или даже мопед. Кейден об этом знал.

– Да не кредит, сестренка. Банк даже не заметит пропажи… по крайней мере несколько дней. Ты возьмешь деньги, но, прежде чем кто-то обнаружит, я принесу тебе их назад, и никто об этом не узнает.

Внутренности в животе стянулись в болезненный узел. Кейден явно знал, о чем просил. Впервые после смерти мамы я обрела надежду, и теперь он хотел, чтобы я рассталась с ней ради него. В банке, без сомнения, заметят недостачу, и не пройдет и пяти минут, как все поймут, что именно я взяла деньги.

Выпрямившись, я твердо решила, что не стану уничтожать свое будущее только потому, что мой бестолковый братик вляпался в такие крупные неприятности.

– Я не могу. В банке так не выйдет. Пропажу денег обнаружат в тот же день.

– Шей, прошу тебя… Ты же знаешь, что я не стал бы просить, не будь я в отчаянном положении.

– Прости…

Кейден стукнул кулаком по столешнице.

– Ты хочешь моей смерти?! – рявкнул он.

Я вздрогнула и попятилась, почти ожидая, что он ударит и меня. Именно так поступил бы наш отец.

– Я…

– Если ты мне не поможешь, ты подпишешь мне смертный приговор.

Чайник засвистел, когда вода закипела. Я сняла его с конфорки и заметила, как сильно дрожат мои руки. Кейден был моим братом, моим единственным живым родственником. Я присматривала за ним после смерти мамы и позже, после смерти отца, которая, впрочем, показалась благословением, а не утратой. Несмотря на то что я уже многим пожертвовала ради Кейдена, я делала все, чтобы ему помочь. Но он, похоже, намеревался и дальше принимать наихудшие из решений. Мне хотелось отчитать его за слабость, но ведь я и сама была слабой. Я чувствовала себя ответственной за то, что познакомила его с «Ангелами».

– Где ты возьмешь деньги, чтобы вернуть их мне? – спросила я.

Кейден расхаживал по крошечной кухне, не обращая внимания на чашку с чаем, которую я предложила ему.

– Некоторые мне задолжали.

– Пять тысяч долларов? – спросила я, не в силах скрыть недоверие.

– Клянусь тебе жизнью нашей матери, к концу недели у меня будет эта сумма.

Наша мама была для нас всем. Буквально всем. Кейден никогда раньше не клялся ее жизнью. И я хотела ему поверить, но все еще сомневалась. Он подводил меня множество раз, и я очень сомневалась, что стоит ему доверять. Впрочем, это не имело значения. Даже если я верну эти деньги, я все равно потеряю работу.

Закрыв лицо ладонями, я рухнула на стул и зажмурилась.

– Дай мне подумать.

– Пока ты думаешь, время уходит.  – Теперь в его голосе звучало больше злости, чем тревоги, он был в ярости, потому что я не согласилась на его план с первой секунды.  – Ушам своим не верю! Я же твой брат. Ты можешь спасти мне жизнь, и тебе нужно об этом подумать?

Я судорожно выдохнула.

– Это ты вляпался в неприятности, а не я.

Лицо Кейдена осунулось, словно я ранила его. Он рухнул на колени и прижался лбом к моим ногам, как делал в детстве, после смерти мамы.

– Я не знаю, как еще выкрутиться! – воскликнул он.  – Шей, они меня убьют, и смерть моя будет медленной и страшной. Они сделают меня примером для других. И начнут с того, что переломают мне все кости, а потом… – Он заплакал, его плечи задрожали.

Я положила руку ему на спину, утешая.

– А разве «Ангелы» не могут подождать пару дней, пока ты соберешь деньги? – прошептала я, вдруг понадеявшись на то, что члены банды проявят благоразумие, когда узнают, что он вскоре вернет долг. Я зарылась пальцами ему в волосы, как раньше делала мама.  – Неужели тебе нечего предложить в качестве залога?

Кейден медленно выдохнул.

– Я должен не только «Ангелам»… И те люди больше не хотят слышать никаких отговорок. Залог, на который они согласятся,  – это либо моя рука, либо нога.

Я ахнула, и мне тоже захотелось плакать оттого, что мой младший братишка связался с гангстерами-ростовщиками. С настоящими акулами, разбойниками и преступниками. У меня и у Кейдена в этом мире не было никого, кроме нас самих. Если бы я оказалась в отчаянном положении, мне не к кому было бы обратиться за помощью, кроме как к брату.

– Ты сказал, что вернешь деньги в течение нескольких дней?

Он поднял голову с моего колена, глядя на меня широко раскрытыми и полными надежды глазами.

– Клянусь тебе,  – сказал он, хватая меня за руку и прижимаясь к ней губами.

– Надеюсь, ты понимаешь, что случится со мной, если я это сделаю.

Он должен был осознать все последствия. В лучшем случае меня уволят с работы, которую я считала своим единственным шансом на достойную жизнь. В худшем меня посадят в тюрьму, даже если я верну деньги. Пропажа такой большой суммы не останется незамеченной.

– Шей, я обещаю тебе, ты не попадешь в тюрьму,  – сказал он.  – Я ни за что не позволю своей сестричке оказаться за решеткой.

Два месяца спустя я подписала чистосердечное признание в растрате, как посоветовал назначенный судом адвокат. Из камеры в Сиэтле меня препроводили в тюремный автобус округа Кинг и отвезли на нем через Такомский мост в Исправительный центр для женщин в Парди, штат Вашингтон.

Когда за мной закрылась тюремная дверь, этот звук громовым раскатом отдался у меня в голове, сотрясая все внутри. Дверь отрезала меня от любой надежды на достойное будущее, любой надежды исправить свою никчемную жизнь.

От какой бы то ни было надежды.

Меня приговорили к трем годам заключения. Я рискнула всем ради брата, и винить кроме себя мне было некого. После того как я отдала деньги Кейдену, я больше не видела его и ничего не слышала о нем. Его клятва оказалась пустышкой. Я знала об этом с самого начала и все равно ему поддалась. В глубине души я признавала, что ему нельзя доверять. Он даже не собирался выполнять обещанное, и за это приходилось расплачиваться мне.

Я помогла Кейдену, но разрушила свое будущее и приговорила себя к жизни, которой ранее всячески пыталась избежать.

Все было потеряно.

Все шансы на достойное существование.

Вся надежда.

Не знаю, почему я вдруг решила, что могу претендовать на нечто большее чем постоянные лишения и боль. Ведь даже когда я пыталась поступать правильно, судьба все равно наказывала меня.

Глава 1 Шей

Три года спустя

Из Вашингтонского исправительного центра для женщин в Парди меня выпустили в полночь первой недели декабря. Как выяснилось, штат Вашингтон не собирался оплачивать мое содержание ни минуты дольше необходимого. Никто не встречал меня у ворот тюрьмы. Все друзья, которыми я обзавелась за время работы в банке «Пасифик», сразу от меня отстранились, и я их за это не винила. Моим единственным родственником был брат, из-за которого я и оказалась в тюрьме.

За все три года заключения я не получила от Кейдена ни одного письма. А первое же письмо, которое я ему отправила, вернулось с пометкой, что он переехал и не сообщил нового адреса для пересылки почты. Мне не следовало удивляться. Насколько я поняла, он взял те пять тысяч долларов и сбежал в Мексику. Уверена я была только в одном: он не испытывал ни тени вины за то, что со мной сделал.

Меня поглощала, съедала заживо горечь. Странно, что я не нажила себе язву за все те ночи, когда лежала без сна и прокручивала в голове последнюю сцену с Кейденом. Какой же идиоткой я была, когда позволила уговорить себя на преступление ради него! Ради спасения его жизни. Ага, как же. Кейден упустил свое призвание. Ему стоило стать актером, потому что его талант был вполне достоин премии «Тони».

В тюрьме я, насколько это было возможно, держалась сама по себе; посещала бухгалтерские курсы, хотя с моей статьей это, наверное, была пустая трата времени. Я искренне сомневалась в том, что какая-нибудь компания рискнет меня нанять. Что касается планов получить диплом бухгалтера-ревизора, то этот поезд уже ушел. Я могла надеяться разве что на место горничной в отеле или посудомойки в ресторане. Как бы то ни было, а мне понадобятся жилье и работа, причем срочно.

Ну да. Как будто я могла об этом мечтать.

Я знала, где находится ближайшая автобусная остановка, отправилась туда и прождала до рассвета в холоде и темноте. Я сидела там, промерзшая до костей, и ветер хлестал меня до тех пор, пока я не забралась в первый же автобус, готовый довезти меня до Сиэтла, расположенного за пятьдесят миль отсюда. Все, что принадлежало мне в этом мире, уместилось в одном маленьком чемодане. Весь мой капитал составлял несколько сотен долларов наличными. Я боялась тратить их на что-то, кроме самого необходимого, не зная, на какой срок мне придется их растянуть.

В течение почти всего срока заключения я получала письма от престарелой женщины по имени Элизабет. Она была учительницей на пенсии и работала волонтером «Тюремного братства», христианской организации, основанной Чаком Колсоном, тоже осужденным. В своих письмах Элизабет много рассказывала о Боге и своей жизни.

Меня не особенно интересовало и то и другое, но это была хоть какая-то почта. А я отчаянно цеплялась за любую связь со внешним миром. Так что я была ей благодарна, пусть эта старая леди и не имела ни малейшего понятия о моем существовании. Она обитала в лилейно-белом мирке, так не похожем на мой. Я читала ее письма, но пропускала мимо ушей все, что она пыталась мне сказать. Элизабет же, похоже, считала своим долгом надеяться на меня, поощрять и вдохновлять. Отвечая, я притворялась, будто верю ей, но я знала правду: слишком поздно. У меня не было будущего. Бедная старушка фактически просто бредила, не представляя себе, какова моя жизнь.

В своем последнем письме я объяснила ей, что, когда меня выпустят, у меня не будет ни дома, ни работы, ни семьи, которая могла бы меня поддержать. Ее ответ заставил меня рассмеяться. Она написала, что я должна довериться Господу и что она будет молиться за меня. Ага, ну да, ведь в прошлом это здорово помогало.

Засев за письмо, я быстро заполнила лист одними только вопросами. Сомнения изливались наружу, пока я не исписала страницу с двух сторон. Я выплеснула на бумагу все, что думала о несправедливости, которую мне довелось испытать, о том, как нечестно со мной обошлись: я выразила свою злость и все свои страхи. Моя рука едва поспевала за скоростью мыслей. Грифель карандаша несколько раз ломался, когда я слишком сильно давила им на бумагу, ругая Элизабет за наивность.

Эта женщина была просто смешна.

В конечном итоге письмо я так и не отправила. Зачем зря тратить марку? Вера Элизабет была размером с гору, а моя напоминала яму на дороге. Но эта женщина проявила ко мне доброту, и не стоило злиться на нее за непонимание моей ситуации.

В автобусе я провела три часа, пока он не остановился на Четвертой авеню, в самом сердце деловой части Сиэтла. Ровно столько времени понадобилось, чтобы тепло добралось до моих костей после долгого ожидания на декабрьском морозе.

Это был первый мой день на свободе, и мне совершенно некуда было идти. Мне негде было спать в эту ночь, некого попросить о помощи. Я вышла на тротуар и глубоко вздохнула. На том же тротуаре, привалившись к стене крытой автобусной остановки, спал бездомный. Через несколько часов меня вполне могла ожидать та же судьба.

Вдыхая запах свободы, я вынуждена была признать, что она пугает меня сильнее, чем что-либо пугало раньше, включая кулак моего отца. К собственному изумлению, подняв взгляд, я осознала, что автобус высадил меня прямо перед церковью.

Это было почти смешно. Церковь. Серьезно?

Но деваться мне было некуда, и я решила войти внутрь, надеясь, что внутри окажется тепло и никто меня оттуда не выгонит. У меня был список приютов в Сиэтле, но проводить там ночь я собиралась лишь в крайнем случае. Судя по тому, что мне рассказывали, приюты не принимали людей до наступления ночи, а до темноты оставалось еще много часов. Церковь же представляла собой относительно безопасное место, где я могла переждать, пока что-нибудь не придет в голову.

Я поднялась по ступенькам и с облегчением обнаружила, что дверь открыта. Вообще-то я ожидала, что она будет наглухо заперта. И я явилась сюда не для того, чтобы молиться. Я всего лишь хотела укрыться от холода.

Оказавшись внутри, я направилась дальше, в темноту и пустоту. Остановилась в задней части и взглянула в сторону алтаря, который отсюда казался мрачной пещерой. Я была уверена, что, если позову кого-нибудь, голос вернется ко мне эхом. Обе стороны центрального прохода обрамляли ряды деревянных скамей.

Я бывала в церкви всего несколько раз в жизни. Однажды – с мамой, которая повела нас туда с братом в канун Рождества, мне тогда было года четыре или пять. Папа разозлился, когда узнал об этом, кричал на маму. Его ярость запомнилась мне лучше происходившего в церкви. Там мне дали маленькую Библию, но папа ее отобрал. Я хотела оставить ее себе и плакала, потому что у меня вовсе не было книг. Мама сказала, что однажды я получу другую, но этого так и не произошло.

Я стояла в центре церковного прохода. Здесь все выглядело совсем не так, как в церкви из моих детских воспоминаний. Та была маленькой и сельской, эта – большой и городской. Витражные окна пропускали слабый свет, падавший на плиты пола. Не зная, что делать дальше, я села на заднюю скамью. Рядом с алтарем была изображена сцена рождения Христа, и я сосредоточилась на фигурке младенца, чувствуя себя такой же беспомощной, одинокой и отчаявшейся, как новорожденное дитя. Слезы жгли мне глаза, но я не позволяла себе плакать. К этому времени я хорошо выучила, что эмоции – это слабость, и не осмеливалась показывать их за решеткой. Я видела, что случалось с женщинами, которые теряли бдительность и выказывали уязвимость, а потому была полна решимости никогда не попадать на их место. И, как следствие, эмоционально я совершенно закрылась, оставаясь бесстрастной и равнодушной для всех, кроме избранных.

Просидев там с полчаса, глядя в пространство, я вдруг захотела встать и уйти. Не знаю, о чем я думала, когда направилась в церковь. Это была бессмысленная трата времени, но по какой-то неведомой причине я осталась сидеть.

Да, мне действительно некуда было идти, но мне следовало искать работу, что-то делать. Что угодно. Сидя в церкви, я никак не решила бы свои проблемы.

– У тебя есть что-нибудь для меня? – с вызовом задала я вопрос. Я не знала, к кому обращаюсь, да это и не имело значения. Все равно вопрос был глупый.

Это-то и плохо: я не провела на свободе и двадцати четырех часов, а уже начала сходить с ума.

Обессиленная, я подалась вперед и прислонилась лбом к спинке деревянной скамьи, отчаянно сопротивляясь желанию пожалеть себя. Я стала сама себе противна, когда глаза вдруг наполнились слезами. Ведь я была сильнее этого. Я медленно, судорожно выдохнула, чувствуя, как грудь сдавило от тревоги и страха.

И в этот миг что-то изменилось – что-то во мне. Я испытала странный покой или нечто на него похожее. Я так давно не чувствовала ничего подобного, что не сразу распознала это ощущение. Конечно, то могла быть игра воображения, но груз на моих плечах вдруг стал легче, и мне показалось, что тело само собой расслабляется.

Встряхнувшись, но желая еще раз испытать это странное чувство, я попыталась заговорить снова, однако поняла, что мне нечего больше сказать.

Я нуждалась в помощи, а также в наставлениях. Я ведь не ожидала, что Бог или кто-то другой раздвинет передо мной Красное море или дарует зрение слепому. Меня беспокоило только то, где мне удастся поесть и поспать в эту ночь. Сама мысль о том, чтобы спать на улице, приводила меня в ужас. Неплохо было бы также найти работу.

Чем больше я размышляла о ближайшем будущем, тем сильнее становилось напряжение. Тот покой, что я испытала ранее, оказался весьма мимолетным. Я закрыла глаза и выдохнула, пытаясь вновь отыскать его внутри.

Не вышло. И неудивительно. Но я всегда могла рассчитывать только на себя. И именно теперь мне надо было вытащить себя из болота за волосы.

Зря я пришла в эту церковь, я должна была сразу это понять. Церкви не предназначены для таких, как я. Чувствуя себя Индианой Джонсом из фильма, в котором тот должен был шагнуть в пропасть, веря и надеясь, что над ней из ничего появится мост, я начала вставать, и тут моя сумочка упала на пол с громким шумом, который словно раскатился по стенам церкви, как эхо по каньону. Я застыла на миг.

И только тогда я заметила, что нахожусь здесь не одна. В этой церкви был кто-то еще, стоя на коленях у алтаря. Когда моя сумочка упала, этот человек обернулся на звук.

А затем он поднялся, и я замерла на месте, когда он двинулся ко мне. Я совершенно не сомневалась: кем бы этот человек ни был, он попросит меня уйти. И я напряглась, полная решимости встретить его лицом к лицу. Если он собирался вышвырнуть меня на улицу, то я намеревалась сказать ему, что меня вышвыривали из мест получше этого.

Глава 2 Дрю

Я преклонил колени перед алтарем, разбитый и потерянный.

Пустой.

Моя жена была мертва, мои дети страдали, а моя паства удалялась от церкви. Все меньше людей приходило сюда каждую неделю. По сути дела, моя вера была уничтожена.

Стоя на коленях, я изливал свое сердце в молитве, взыскуя наставления и помощи. Я приступил к своим обязанностям священника с энтузиазмом и высокими ожиданиями. Хотел менять жизнь людей, писать книги, основанные на Библии, чтобы достучаться до сердец на пути веры.

Проблема, насколько мне удалось ее сформулировать, заключалась в следующем: я не мог отдавать того, чем не обладал сам. Я чувствовал себя обобранным, измученным и неуверенным. Смерть Кэти стала для меня и детей тяжким ударом – и это было понятно. Паства проявила ко мне терпение, много терпения, но прошло уже три года, а лучше не стало.

Горе притупилось, но теперь я смотрел на вещи иначе. Что-то изменилось.

Я был уже не таким, как раньше.

У меня не хватало сил на то, чтобы стоять в церкви каждую неделю и говорить то, что людям необходимо услышать. Я не мог никому помочь, поскольку не мог помочь самому себе. Я спотыкался на собственном пути, лишенный веры, лишенный доверия.

Просто лишенный.

Кто-то предположил бы, что я выгорел, но, по сути, я не мог разжечь пламя. Ничто не питало во мне огонь, в особенности за прошедшие три года. Я повесил голову, разочаровавшись в себе, и молил Господа направить меня на истинный путь, показать мне, каких же действий Он от меня ждет.

Я склонялся к тому, чтобы подать пресвитерам заявление об уходе с должности. Такая возможность у меня, конечно, имелась, но ее последствия для меня и детей были бы очень существенными. Марк и Сара и так достаточно пережили, пытаясь справиться с потерей матери. Меньше всего на свете они сейчас нуждались в том, чтобы лишиться единственного места, которое считали домом. К тому же в своем нынешнем состоянии я сомневался, что другая церковь согласится принять меня как своего пастыря, сомневался даже в том, стоит ли мне оставаться священнослужителем. Возможно, всем стало бы лучше, начни я искать совершенно иную карьеру.

Я говорил с Линдой Кинкейд, единственной женщиной в моей пастве, которая неустанно занималась волонтерством. Она была учительницей на пенсии и играла ведущую роль в жизни церкви. Эта женщина стала мне правой рукой вместе с моей помощницей Мэри Лу. И только благодаря им я держался на плаву так долго.

Линда была доверенным другом и прекрасно умела слушать. Не знаю, что бы я без нее делал. Это ее усердный труд позволил благотворительным программам работать без сучка без задоринки. Каждый раз, молясь, я благодарил Господа за нее и ее готовность прийти на помощь. Она предположила, что я не должен спешить. Однажды она сказала мне: если мне кажется, будто Бог от меня отдалился, на самом деле отдалился только я.

И в этом она попала в самую точку. Теперь мне нужно было найти путь назад.

Я продолжал молиться, когда услышал шум в дальнем конце церкви. Я не знал, что в храме присутствует кто-то еще. Поднявшись с колен, я увидел женщину, стоящую у последней скамьи. Даже с такого расстояния я заметил, что она выглядит как олень, захваченный врасплох светом фар. Глаза ее были широко распахнуты, и это натолкнуло меня на мысль, что она пришла сюда не с благими намерениями.

Я зашагал к ней, и у меня в ушах зазвенели предупреждения пресвитеров о риске, которому я подвергаю себя, оставляя дверь церкви открытой весь день. Они считали это прямым приглашением для бродяг и вандалов. Тогда я победил в споре, но теперь задумался, верным ли было мое решение.

– Я могу вам помочь? – спросил я.  – Я Дрю Даглас, здешний пастор.

– Пастор? – повторила она так, как будто слово было для нее совсем непривычным.

– Чем я могу вам помочь? – повторил я, изо всех сил пытаясь скрыть свою предубежденность.

Чемоданчик у ее ног вызывал любопытство. Она не походила на туристку, а наша церковь, пусть одна из старейших в городе, не входила в число достопримечательностей Сиэтла.

Женщина с усилием сглотнула и ответила мне слабой улыбкой:

– Я как раз собиралась уходить. Не волнуйтесь, я не стану вам надоедать.

Она, похоже, нашла в себе мужество, и глаза ее дерзко сверкнули.

– Я здесь не для того, чтобы просить вас уйти.

Ее взгляд бросил мне вызов. Он говорил, что она не верит, будто я не возражаю против ее присутствия в церкви.

– Вам нужна помощь?

Она моргнула, словно всерьез удивленная этим вопросом.

– Нет… Мне ничего не нужно.

И вновь она заговорила дерзко, и голос ее был резким, а плечи напряженными. Она утверждала, что ни в чем не нуждается, но я знал, что она лжет. Пыталась выглядеть равнодушной, но я видел отчаяние в ее глазах. Эта женщина нуждалась в помощи, но гордость не позволяла ей просить.

– Вы не могли бы сказать мне, почему вы оказались здесь?

– Ах… нет, то есть да.  – Она путалась в словах, словно не зная, с чего начать.  – Автобус высадил меня прямо перед церковью.

– Автобус,  – повторил я, не в силах проследить за ходом ее мыслей. Она вскинула голову, глядя мне прямо в глаза.

– Сегодня утром меня выпустили из тюрьмы.

И, словно ожидая, что теперь я точно ее выгоню, она потянулась к чемодану и повернулась к двери.

Несколько лет назад я проповедовал в тюрьме, но работал всегда только с мужчинами.

– Пожалуйста, не уходите,  – сказал я и жестом указал на скамью.  – Вы определенно пришли в церковь не без причины. Давайте поговорим.

Она помедлила, как будто меньше всего ожидала от меня таких слов.

– Это займет много времени? – спросила она с тем же резким неуверенным надломом в голосе.

– Вовсе нет.

Она пожала плечами, как если бы делала мне одолжение, и уселась на скамью рядом со мной. Не зная, с чего начать, я ждал, что заговорит она. Я был терпелив, зная, что, если буду ждать достаточно долго, она объяснит мне свои обстоятельства.

– Вы должны знать, что я осужденная преступница.

Я пожал плечами.

– Я и не думал, что вас бросили за решетку только за то, что вы неправильно перешли улицу,  – сказал я, отмахиваясь от ее слов. И улыбнулся в попытке ее подбодрить: – Вам есть где жить?

Она вновь напряглась и покачала головой.

– Нет.

– А как насчет работы?

На этот раз она дольше медлила перед ответом.

– Нет.

Ее плечи опустились вперед, прежде чем она вновь быстро выпрямила спину. Для меня не составило бы труда просто пожелать ей удачи и отпустить. Она не ожидала никакой помощи, и, судя по всему, ей не хотелось отвечать на мои вопросы. Еще одна заблудшая душа, влетевшая в двери церкви. Я мало что мог для нее сделать: мы не ведали приютом, и мои ресурсы были ограниченны. Мне следовало пообещать молиться за нее и позволить ей уйти. Я открыл рот, чтобы поступить именно так, и вдруг понял, что не смогу. Даже зная, что пресвитеры не одобрят этого. Но я чувствовал, что не сумею отмахнуться от ее беды.

– Идемте со мной.

Она вскинула голову, словно заподозрив меня в скверном намерении.

– Куда вы меня ведете?

– У меня есть знакомые, которые, возможно, вам помогут.

Она поднялась, поморгала, а затем снова села. Прижав руку к сердцу, она выдохнула и резко побледнела.

– Мисс?

– Простите, у меня приступ головокружения. Я в порядке.

Приступ головокружения?

– Когда вы в последний раз ели?

– Вчера.

– Вас не кормили в тюрьме?

Глупый вопрос: я знал, что кормили.

– Я была не голодна.

Правда, скорее всего, заключалась в том, что она слишком нервничала перед освобождением и не смогла проглотить ни кусочка.

– Неудивительно, что у вас закружилась голова.  – У нас была небольшая кухня в служебном помещении церкви, но продуктов мы там практически не держали, только кое-что для легких завтраков.  – На нашей кухне найдутся сэндвичи.  – Я не стал упоминать о том, что они предназначались мне на ланч.

– Мне ничего не нужно.

Эта женщина была слишком горда.

– Пожалуйста, мне не хотелось бы обижать Мэри Лу.  – Когда она взглянула на меня с недоумением, я пояснил: – Это она приносит сэндвичи. Делает их мне на ланч и всегда добавляет несколько про запас.

– Она – ваша жена?

– Нет, моя ассистентка. Моя жена умерла несколько лет назад. Мэри Лу готовит мне ланч, дабы убедиться, что я хоть раз в день сделаю перерыв на обед. Так что вы окажете нам обоим услугу.

– Ага, конечно.

К моему предложению она отнеслась с настороженностью. Я сомневался, что кому-то удалось бы навешать лапши на эти уши.

И я зашагал к кухне, ожидая, что она последует за мной, а затем провел ее через боковую дверь, ведущую к моему кабинету.

Мэри Лу подняла взгляд от экрана компьютера и посмотрела на молодую женщину, сопровождавшую меня.

– Мэри Лу, я хотел бы представить тебе… – Я помедлил, осознав, что так и не спросил, как зовут эту женщину.

– Шей,  – подсказала она.  – Шей Бенсон.

– Здравствуй, Шей,  – сразу же ответила Мэри Лу.

– Я познакомился с Шей в нашей церкви. Ты не проводишь ее на кухню? Мне нужно позвонить кое-кому.

– Конечно.

Мэри Лу поднялась из-за стола и повела гостью по узкому коридору, а я направился в свой кабинет.

– Да, Мэри Лу! – окликнул я ее.  – Ты не достанешь заодно и сэндвичи? Шей присоединится ко мне за ланчем.

Мэри Лу согласилась без промедления. Она взглянула на Шей.

– Будьте добры, идите за мной.

Эта женщина была настоящим сокровищем. Та легкость, с которой она приняла мое решение отказаться от ланча, заставила меня ценить ее еще больше.

Войдя в свой кабинет, я закрыл дверь, сел за стол и потянулся к телефону. Как я чувствовал на тот момент, Шей могли помочь только в «Центре надежды», которым управляло агентство евангелистских миссий в нашем городе. У них были высокие стандарты, и это означало, что Шей придется пройти тщательную проверку и тест на наркотики.

Женская группа в церкви раз в месяц устраивала обед для жительниц «Центра», и я знал Кевина Форестера, директора, уже несколько лет. И уже не мог вспомнить, когда в последний раз мы с ним разговаривали. Пришло время это исправить. Я позволил слишком многому, включая дружбу, ускользнуть из моей жизни с тех пор, как потерял Кэти.

Всего через несколько минут меня соединили с Кевином.

– Кевин,  – поздоровался я,  – это Дрю Даглас.

– Дрю! – Судя по голосу, Кевин был искренне рад меня слышать.  – Как ты, друг?

– Лучше,  – сказал я, сильно преувеличивая.  – Мне нужна услуга.

– Конечно. Что случилось?

– Сегодня утром я обнаружил в церкви заблудшую душу.  – И я пересказал все то, что поведала мне Шей.

Кевин внимательно меня выслушал и спросил:

– Ты не знаешь, она принимала наркотики?

Я уже много лет не проповедовал на улицах, но не сомневался, что в состоянии распознать симптомы наркомании.

– Глядя на нее, я бы сказал, что нет, но уверенным быть не могу.

– Алкоголь?

– В целом она выглядит очень хорошо. Но опять же гарантий я дать не в состоянии, хотя, как и сказал, выглядит она трезвой.

Он помедлил.

– Она упоминала о криминальном прошлом?

– Да. Я не спросил о деталях, а сама она не стала углубляться.

– Это мне будет довольно просто узнать: такие данные открыты.

Мне самому было любопытно, но я решил подождать, пока она не расскажет все по своей воле.

– Ты говорил ей, что это годичная программа? – спросил Кевин, прерывая поток моих мыслей.

– Нет. Я не хотел слишком ее обнадеживать, пока не узнаю, есть ли у тебя свободное место.

Кевин выдохнул.

– Позвони ты всего полчаса назад, и мне пришлось бы тебе отказать. Но у нас здесь бескомпромиссный запрет на наркотики, а в комнате одной из проживающих мы обнаружили мет.

Меня впечатлило то, что я выбрал идеальный момент для звонка. Свободное место появилось в тот самый момент, когда в нем возникла нужда.

– Так я приведу ее на собеседование?

– Да, но твердо обещать ничего не могу.

Это само собой разумелось.

– Ясно. Я все равно ничего на этом не потеряю.

Мне было важно, чтобы Кевин понял: я не стану воспринимать отказ как некую личную обиду. Возьмут они Шей или нет, зависело только от нее и ее готовности работать круглые сутки в программе приобретения жизненных навыков.

– Если ее одобрят – отлично. Если нет, то я сделал все, что мог.

– Хорошо,  – сказал Кевин.  – Приводи ее сегодня днем, и я попрошу персонал сделать тесты. И нам понадобится несколько дней, прежде чем мы будем готовы принять ее в случае положительного решения.

Я сомневался, что Шей есть где ночевать, о чем и сказал Кевину. Мне была неприятна сама мысль о том, что ей придется провести ночь на улице.

– Я определю ее в один из приютов, пока мы не получим результаты тестов,  – сказал Кевин.

– Я буду благодарен за любую помощь.

Кевин помолчал.

– Давно не виделись.

– Давно,  – согласился я.

– Как ты, друг?

– Хорошо.

– Дрю.  – Он не желал оставлять эту тему.  – Как. Ты?

Я тоже помедлил. Когда-то мы с Кевином были близкими друзьями. Вместе ходили в семинарию, играли в баскетбол, были шаферами на свадьбах друг друга. Но теперь я уже позабыл, когда мы в последний раз разговаривали.

– Пусто,  – признался я, чувствуя себя полным неудачником.  – Я в пустоте.

– Ты лично приведешь эту женщину сегодня после обеда?

– Да.

– Освободи себе остаток дня.

– Не могу,  – возразил я.  – У меня запланированы встречи. И вызван электрик к…

– Отмени все. Без возражений.

– Кевин…

– Отмени свои встречи.

Я застонал, отчаянно желая с ним поспорить. Ведь я целую неделю ждал этого электрика и не знал, сколько придется ждать его во второй раз. Более того, другая встреча тоже была важной. Я собирался пообщаться с Алексом Тернбуллом, одним из старейшин, который хотел обсудить со мной вопросы бюджета. Посещаемость церкви упала, пожертвования значительно сократились. Этот вопрос требовалось урегулировать.

Не то чтобы я с нетерпением ждал сокращения программ. Мы уже отказались от печати ежемесячного вестника, который мы рассылали прихожанам. Многие из них были весьма преклонного возраста и не пользовались компьютерами, так что с рассылкой новостей по электронной почте возникли проблемы. Мы сократили бюджет за счет услуг уборщиков и понизили температуру в церкви. Я не мог перестать думать о предстоящих мне сложных решениях.

По правде говоря, мне ничего так не хотелось, как избежать встречи с Алексом и обсуждения церковных финансов. Но дело было в том, что именно на моих плечах лежало тяжкое бремя этой ответственности.

– Что ты задумал? – спросил я прежде, чем начать спорить.

– Баскетбол,  – сказал Кевин.

Слово буквально зависло в воздухе между нами. Нет, он наверняка шутил. И хорошо, что Кевин не мог меня видеть, потому что я возвел глаза к потолку.

– Я не могу отменить эти встречи только ради того, чтобы побегать с тобой по баскетбольной площадке.

– Еще как можешь. Есть такая штука, как самоподдержка. Готов ты это признать или нет, но ты в ней нуждаешься. И я не собираюсь выслушивать твои отговорки. Либо ты явишься сам, либо я лично приеду тебя забрать.

– В последний раз я играл в баскетбол много лет назад.  – До того как у Кэти обнаружили рак. Даже раньше. Много лет назад. Я потерял навыки и форму. Кевин наверняка сделает меня на площадке. Вся моя жизнь вращалась вокруг церкви и семьи. То, что Кевин называл самоподдержкой, выпало из списка моих планов так давно, что я успел о ней напрочь забыть.

– Ты меня слышишь? – требовательно спросил Кевин.  – Я сказал, что никакие возражения не принимаются.

Я вздохнул, признавая поражение. Мне был знаком такой его тон, и с него сталось бы действительно появиться здесь и утащить меня с собой, словно строптивого подростка.

Я звонил ему ради Шей, надеясь, что Кевин сумеет ей помочь, и не ожидал ничего большего, кроме короткого телефонного разговора. Но все обернулось иначе.

Насколько я мог понять, Кевин был ответом на молитвы Шей.

И на мои тоже.

Глава 3 Шей

Когда пастор Даглас рассказал мне о «Центре надежды», я не знала, что и думать. Я видела, насколько ограниченны мои возможности, и согласилась отправиться с ним, но ничего особенного от поездки не ожидала. Да и как я могла этого ожидать?

Когда мы прибыли на место, я вначале приняла это здание за отель. Я ведь предполагала, что «Центр» выглядит так же, как один из обычных ветхих приютов. Тех, где койки крепятся к стенам, а люди заранее выстраиваются в очереди, чтобы не упустить возможность получить горячую еду и место для ночлега. Я совсем не ожидала увидеть современное многоэтажное здание.

– Пастор… – Я остановилась, сомневаясь в том, что это нужное нам здание.  – Это он? «Центр надежды»?

Я назвала его пастором, хотя думала о нем как о Дрю. Именно так он мне представился, и именно это имя засело у меня в голове.

– Вам что-то не нравится?

Я покачала головой, пряча изумление. Мы оба молчали по пути сюда, и я гадала, не сожалеет ли он о своем обещании мне помочь.

Мы нашли парковочное место сбоку от здания и зашагали в сторону входа. Я жадно вглядывалась во все вокруг. Заметила марширующую шеренгу дошколят в сопровождении трех взрослых. Дети весело подпрыгивали на ходу, держась за руки. Меня поразили их улыбающиеся лица. Я уже очень давно не слышала детского смеха. Ранее Дрю упоминал при мне, что «Центр надежды» принимает и матерей с детьми, и я задумалась, не из их ли числа эти малыши. Судя по тому, какими счастливыми они выглядели, едва ли.

Счастливыми. Радостными.

Я не испытывала радости, настоящей радости, уже так давно, что теперь, стоило мне заметить ее на лицах других людей, мне казалось, будто мне дали пощечину. Но не болезненную, а из тех, что приводят в чувство. С того момента, как я потеряла маму, в моей жизни не стало покоя и любви.

Как только мы вошли в здание, нас поприветствовала ресепшионистка, совсем как при поселении в отель. Вот только ключей от номера нам не дали. Вместо этого мы расписались в журнале и получили бейджи для посетителей. Я продолжала подозрительно оглядываться по сторонам, не зная, чего ожидать. В углу фойе стояла украшенная к Рождеству елка, под ней громоздились упакованные подарки.

Мое сердце забилось так, словно я бежала вверх по холму, и я знала почему. Я уже намекала на то, что в прошлом совершала ошибки, но я не упоминала, в чем они заключались. Дрю не был моим исповедником, и я совершенно не желала открывать ему – или, если уж на то пошло, кому-то другому – свою душу.

Я не гордилась отношениями, в которых состояла, особенно когда была подростком. Одной из причин, побудившей меня украсть деньги для Кейдена, была вина. Потому что это из-за меня брат подсел на наркотики.

Именно я познакомила его со Стрелком.

В то время Стрелок был моим парнем. Плохим парнем, причем старше меня, но я ему понравилась. До него никто и никогда не говорил мне, что я красивая, не считал, что я особенная. Стрелок так считал или, по крайней мере, говорил. И только гораздо позже я узнала, как он заработал свою кличку. Зато мне понадобилось совсем немного времени, чтобы понять: он – просто копия моего отца, только более молодая, и вместо алкоголя он употреблял мет и крэк-кокаин.

А когда он употреблял, то становился жестоким. Освободиться от него я смогла только после того, как его арестовали. И я получила свой шанс, в котором так нуждалась, и вцепилась в этот шанс обеими руками.

Стрелку не нравилось, что я ходила в школу, поэтому я бросила ее в выпускном классе, чтобы быть с ним. И как только его отправили в тюрьму, я постаралась получить свидетельство об общем среднем образовании. С помощью консультанта и с этим свидетельством в руках я искала работу, которая дала бы мне средства к существованию и способ сбежать от того, что я так отчаянно стремилась оставить позади. Должность кассира в банке была возможностью, о которой я едва смела мечтать, и я эту возможность упустила.

С треском.

Никто не собирался давать мне еще один шанс, и я не могла никого за это винить. Но все это давно миновало. Мне не стоило больше размышлять об этом.

Соседка по камере когда-то заверяла меня, что у меня появятся и другие шансы. Я ей не поверила. И все же я находилась здесь, на пороге своего неожиданного прорыва. И, сознавая, что моя история оставляет желать лучшего, я боялась, я с ума сходила от страха, что упущу и этот шанс.

Нам с Дрю велели присесть, и я примостилась на краешке дивана, а сердце стучало так громко, что я опасалась, как бы Дрю не услышал и не сказал что-нибудь по этому поводу.

Он посмотрел на меня и ободряюще улыбнулся.

– Ты в порядке?

– Конечно,  – огрызнулась я, словно вопрос меня возмутил. Ложь далась мне легко, как всегда. Я сомневалась, что сумею расстаться с привычкой лгать. Что это вообще возможно.

Через несколько минут подошли двое. Мужчина и женщина.

Дрю поднялся, когда они приблизились. Мужчина улыбнулся Дрю, и они стукнулись кулаками, словно были братьями.

– Шей,  – сказал Дрю, обращаясь ко мне,  – это Кевин Форестер, директор «Центра надежды».

Я встретилась с ним взглядом и кивнула, показывая, что поняла.

– А это Лилли Палмер. Она будет заниматься твоим тестированием,  – сказал Кевин, обращаясь ко мне.

Лилли смотрела на меня так, словно уже оценила и определила как недостойную. Ее взгляд пронизывал меня насквозь. Так вот, значит, как это будет.

Что ж, я могла справиться со всем, что она решит мне выдать. Ростки надежды, которые проклюнулись во мне, быстро увяли. Как бы безумно это ни звучало, мне хотелось взять Дрю за руку. Сама эта мысль меня поразила. Я не любила ныть и умела сама о себе позаботиться. Чем и занималась с тех пор, как вошла в подростковый возраст. Я не нуждалась ни в нем, ни в ком-то другом.

К тому же я его едва знала и ничего для него не значила. Я ни для кого ничего не значила.

Дрю, словно прочитав мои мысли, мягко улыбнулся мне и похлопал по плечу.

– Ты отлично со всем справишься.

– Будь добра следовать за мной,  – сказала Лилли без намека на тепло в голосе. Эта женщина была ледяной.

Расправив плечи и собрав всю свою решимость, я последовала за ней.

Через десять шагов я оглянулась и заметила, что Дрю и Кевин увлеклись разговором. Это тоже не было похоже на меня. Я в нем не нуждалась. И, к моему стыду, Дрю словно почувствовал мой взгляд, потому что посмотрел на меня и кивнул, как бы говоря, что волноваться не о чем.

Ага, конечно.

Лилли провела меня в небольшой кабинет и жестом пригласила садиться. Сама она расположилась по другую сторону стола и оперлась ладонями о столешницу, оглядывая меня с ног до головы.

– Как ты уже знаешь, меня зовут Лилли,  – сказала она.  – И мне нужно задать тебе несколько вопросов.

– Задавайте.  – Я внутренне напряглась, но прикинулась хорошей девочкой.

– Я жду честности, Шей. Если я пойму, что ты мне лжешь, то автоматически исключу тебя из программы.

– Я не лгунья,  – с обидой возразила я, что само по себе было ложью.

Лилли захихикала, словно знала обо всем вранье в моей жизни. Расслабленно откинувшись на спинку кресла, она посмотрела мне прямо в глаза.

– Я думаю, тебе стоит знать, что однажды я сама сидела в том кресле, полная бравады и агрессии. Моя жизнь трещала по швам. Я пристрастилась к наркотикам, алкоголю и плохим мужчинам. Я мчалась со скоростью в сотню миль в час по дороге к саморазрушению. И я уже пять лет как совершенно чиста и трезва. Если бы шесть лет назад ты сказала мне, что это вообще возможно, я рассмеялась бы тебе в лицо.

Я ожидала от Лилли каких угодно слов, только не этих.

– Это твой шанс действительно изменить свою жизнь, Шей. Твой единственный шанс. Мы здесь для того, чтобы сделать твой шанс реальностью, но как это будет, зависит только от тебя. Все зависит только от тебя. Если ты этого хочешь, тебе этот шанс и использовать. Если ты считаешь себя достаточно умной, чтобы меня обмануть, подумай еще раз. Ты считаешь себя умной, но я умнее. Ты не сможешь меня обмануть, так что даже не трать силы. Что бы ни привело тебя сюда, сейчас ты в нашем центре, и тебе предстоит сделать выбор. Выбирай вдумчиво. Или ты свернешь с пути саморазрушения, или продолжишь двигаться в прежнем направлении. Итак, что ты выберешь?

Ее слова были жесткими, а взгляд пронзал меня, как нож с зазубренным лезвием. Она ждала, и я сглотнула ком в горле. Лилли словно читала мои мысли. Мне было сложно признать, что мне нужна эта программа, что я хочу в нее попасть. Что я облажалась практически во всем, чего когда-либо хотела от жизни. Самым жалким образом все испортила. И никак не могла обещать, что в этот раз все будет иначе. Даже просто произнести это вслух казалось мне почти невозможным.

– Я хочу свернуть с плохого пути.

– Рада это слышать, хорошее начало. Каждая женщина, входящая в эту дверь, хочет лучшей жизни. А я здесь для того, чтобы сказать тебе: это не будет просто. Много раз тебе захочется все бросить, но если ты это сделаешь, ты вернешься к тому, с чего начинала. Ты можешь добиться успеха, Шей, но именно тебе придется его добиваться. Ни одна из присутствующих здесь женщин не сделает это за тебя. А значит, тебе придется разрушить возведенную тобой стену, доверять другим, открыть свою жизнь и прожить ее честно, что, подруга, сделает тебя нагой и уязвимой.

Она замолчала, словно ожидая, что я вдруг начну благодарить ее. Вместо этого я сказала первое, что пришло мне в голову:

– Я тебе не подруга.

Лилли улыбнулась.

– Ты пока этого еще не понимаешь, но я лучшая из всех подруг, которые у тебя когда-либо были. А теперь ты готова отвечать на вопросы?

Я не осмелилась произнести это вслух, но тут же решила, что Лилли никогда не станет моей подругой. Знала я ее всего пару минут, и она мне уже не нравилась. Она была резкой и жесткой, чем напоминала некоторых тюремных охранниц. Благочестивых сучек. Развернувшись к компьютерному экрану, она положила пальцы на клавиатуру и принялась засыпать меня вопросами, печатая мои ответы. Она хотела честности, и она ее получила. Я ничего не стала скрывать. Прежде чем мы закончили, она знала обо мне и об истории моей семьи больше, чем кто-либо в мире, за исключением моего брата.

Я рассказала ей и о Стрелке тоже, и о том, что он получил пожизненный срок. За что я была особенно благодарна судьбе, хоть этого тоже не произнесла вслух.

После того как закончился мой допрос, я сдала кровь и мочу на анализ.

– Ты же знаешь, что из тюрьмы меня выпустили только сегодня утром, так ведь? У меня даже не было возможности купить что-либо противозаконное.

Лилли рассмеялась.

– Кто захочет наркотиков и алкоголя, тот найдет их и внутри тюремных стен, и снаружи. Так что, даже если бы ты шагнула из дверей тюрьмы прямо в автобус, а оттуда вошла в это здание, тебя все равно бы проверили.

– Ладно.  – Она говорила правду. Наркотики в тюрьме были почти так же доступны, как на улицах.

После того как я сдала анализы, Лилли сказала:

– У тебя есть ко мне какие-нибудь вопросы?

– Как долго будет длиться эта программа?

Она покачала головой:

– Тебя еще не приняли, а ты уже гадаешь, как скоро сможешь отсюда уйти. Плохой признак, сестренка.

В какой-то момент она повысила меня в звании от подруги до сестры. И я не знала, стоит ли делать из этого вывод.

– Двенадцать месяцев,  – сказала Лилли прежде, чем я смогла что-то ответить.

– А потом? Что будет со мной, когда я стану выпускницей?

Я не знала, правильно ли выбрала слово, но мне показалось, что оно подходит лучше всего. Год – это долгий срок, хотя других планов на него у меня все равно не было.

Судя по тому, что я успела узнать, я могла покинуть программу в любой момент. Программа состояла из множества разных курсов, сессий у психолога и рабочих заданий. Все вносили свой вклад в бесперебойную работу центра.

– К тому времени, как ты выйдешь отсюда, если все пройдет гладко, у тебя будет работа и доступное жилье.

Я почувствовала, как слабый росток надежды снова пытается выпустить корешки в моей душе. Я быстро его придушила. Для таких, как я, надежда опасна. Она ведет лишь к боли и разочарованию.

– Я смогу сама себя обеспечивать?

– Все зависит от тебя, подруга.

Так значит, я больше не ее сестра. Уже понижена в звании.

Лилли провела меня в другую часть здания и постучала, прежде чем войти в чью-то рабочую кабинку. Женщина, которой, как мне показалось, было чуть за пятьдесят, подняла взгляд, когда мы вошли.

– Бренда, познакомься с Шей Бенсон. Шей, это Бренда Джордан.

– Привет, Шей.  – В отличие от Лилли, Бренда тепло и располагающе улыбалась мне.

Я кивнула, крепко сжав губы, чтобы больше ничего не сказать, потому что и без того слишком много о себе растрепала.

– Если тебя примут, Бренда станет менеджером твоего дела,  – объяснила Лилли.  – Она будет работать с тобой по мере твоего продвижения по программе. Если ты справишься, сумеешь удержаться на верном пути, будешь готова выполнять все необходимое, именно Бренда станет той, кто поможет тебе в жизни вне этих стен. Возникнут проблемы – ищи Бренду. Понадобится поговорить – а тебе понадобится – иди ко мне. Понятно?

– Понятно,  – без эмоций, но и без особой уверенности ответила я. Лилли улыбнулась и кивнула.

Вот так я впервые увидела улыбку своего куратора.

– Это хороший старт,  – с одобрением произнесла она.

Лилли оставила меня с Брендой. Мне пришлось ответить еще на несколько вопросов, часть из которых Лилли мне уже задавала. Спустя примерно тридцать минут зазвонил ее телефон. Бренда потянулась к нему, и после приветствия ее взгляд тут же обратился ко мне.

– Дай нам пять минут.  – Вот и все, что она сказала.

И через эти самые пять минут она поднялась и велела мне следовать за ней. По пути я случайно взглянула на часы на стене и с изумлением поняла, что уже довольно поздно. Время пролетело быстро.

Бренда провела меня к ресепшену в фойе, где я вернула свой значок посетителя. Затем я обернулась и увидела, что к нам присоединились Кевин Форестер и Дрю. Оба были в шортах, с полотенцами на шее. Выглядели они так, словно только что пробежали марафон.

Дрю тяжело дышал, наклонившись вперед и упершись ладонями в колени.

– Ты меня просто убиваешь, друг.

Кевин хлопнул его по спине.

– Увидимся на следующей неделе.

– Кевин, да ладно тебе, у меня же…

– Увидимся на следующей неделе,  – повторил Кевин, перебивая его.

И Дрю, словно у него не осталось сил спорить, неохотно кивнул.

– На следующей неделе.

– В то же время, что и сегодня.

– Понял.

– Если не появишься, я сам приду за тобой.

– Я же сказал, понял.

Снова шлепнув его по спине, Кевин сказал:

– Ладно.  – А потом посмотрел на меня.  – Я договорился с приютом для женщин на следующие две ночи.

Я моргнула, не зная, означает ли это, что меня сюда не приняли. Затем я вспомнила, что кто-то – либо Дрю, либо Лилли – говорил мне, что понадобится несколько дней для того, чтобы обработать мои тесты и получить результаты анализов крови и мочи.

– Хорошо.

– Я могу подвезти тебя до приюта на обратном пути в церковь,  – предложил Дрю.

Кивнув, я приняла предложение. Мне хотелось поблагодарить его, но слова застряли в горле.

А надежда снова вернулась. Не желая ей доверять, я вытеснила это чувство из сознания.

Когда я только приехала в «Центр надежды», я не знала, что и думать, особенно после знакомства с Лилли. Теперь же я всем своим существом хотела получить этот шанс. Мне хватало ума, чтобы понять: я не смогу справиться в одиночку. Мне нужна была помощь.

Я последовала за Дрю туда, где он припарковал машину.

Он, как истинный джентльмен, открыл для меня дверь. И заговорил только тогда, когда сам устроился на водительском сиденье:

– Как ты думаешь, примут тебя в «Центр надежды»?

Название центру вполне подходило, хотя я не собиралась ему этого говорить. Я пожала плечами.

– Я готова попробовать.

– Отлично.  – Он слегка наклонился вперед, вставил ключ в замок зажигания и завел мотор.

Какое-то время мы молчали.

– Это ты скажешь мне, приняли ли меня в программу? – спросила я.

– Нет, либо Кевин, либо Лилли.

– Ладно.

Вот, значит, и все. Я, наверное, никогда его больше не увижу. Ну и ладно.

Еще несколько минут мы проехали в молчании. Остановившись на красный свет, Дрю сосредоточенно смотрел прямо перед собой.

– Похоже, в ближайшем будущем я буду посещать центр каждую неделю.

– Хм-м… – Я не знала, что это должно было означать. Возможно, таким образом он хотел дать мне понять, что будет рядом и сможет справляться, как у меня дела. Я не знала, что по этому поводу чувствую.

– Будешь меня проверять? – спросила я с вызовом, словно меньше всего на свете хотела этого или нуждалась в нем.

– Нет. Я, наверное, больше тебя не увижу.

– Ну да. Зачем тебе со мной встречаться?

Он снова на меня посмотрел.

– Или увижу, если захочешь.

Предложение казалось искренним.

Я пожала плечами, словно это ничего для меня не значило. Вот только на самом деле мне почему-то даже хотелось, чтобы мы встретились. Знание того, что он где-то рядом и следит за моим прогрессом, стало бы для меня дополнительным стимулом.

– Раз в месяц церковь устраивает там обед,  – сказал он на следующем светофоре.

– Ты этим занимаешься?

– Не лично я, группа женщин из церкви. Представься им.

– Хм-м… – Как будто кто-то из этих церковных леди захочет со мной знакомиться.

– Программой занимается Линда Кинкейд. Ты легко ее узнаешь: под два метра ростом и густые черные с проседью волосы.

– Конечно.  – Я изо всех сил попыталась скрыть сарказм, потому что вовсе не собиралась искать эту женщину.

– Если тебе что-то понадобится, просто дай ей знать, и она передаст мне.

Ни за что.

Дрю припарковался у приюта.

– Когда войдешь в приют, назови директору свое имя. Там ты проведешь следующие несколько ночей.

Я посмотрела на него и несколько раз кивнула.

– Спасибо,  – прошептала я, потому что у меня внезапно закончились все слова.

– Я рад, что сумел помочь,  – сказал он.

А затем, к моему изумлению, Дрю отвернулся от меня, словно не хотел, чтобы я что-то прочитала на его лице.

– Ты можешь думать, что это я помог тебе, но, Шей, ты удивишься, узнав, что ты стала ответом на мою молитву.

Я? Ответ на молитву? Слишком потрясенная, чтобы как-то ответить, я выбралась из машины, гадая, что он мог иметь в виду. А он не дал мне возможности спросить, потому что уехал тут же, оставив меня на тротуаре с моим маленьким чемоданом.

Глава 4 Дрю

Четыре месяца спустя

Кевин настоял на том, чтобы я вступил в баскетбольную команду. Как бы мне ни хотелось придумывать отговорку за отговоркой, чтобы избежать этого, мой друг был упрям и полон решимости меня в ней видеть. Так что каждую среду вечером вне зависимости от погоды я бегал по площадке с группой других людей, в том или ином качестве служащих церкви. К моему изумлению, я вскоре начал получать удовольствие от этих упражнений. Я понял, что физическая нагрузка позволяет мне смыть пóтом почти всю тоску и недовольство.

Как мне ни сложно было это признать, но именно от этого я и страдал – от тяжелой, глубокой депрессии. В то время я этого не осознавал, как, наверное, случается довольно часто. В семинарии я посещал немало психологических курсов. Казалось бы, я должен был распознать симптомы. К несчастью, я бродил в густом тумане потери и горя, будучи просто не в состоянии осознать, что со мной происходит.

Справившись с принятием этой истины, я тут же записался к врачу и договорился о еженедельных психологических сессиях для себя и детей. Мы прошли через ад, и пора было прекратить притворяться, что все хорошо, потому что хорошо нам не было. Антидепрессанты и терапия сотворили чудеса с моим психическим здоровьем. Время, проведенное с друзьями, и физические упражнения укрепили мое тело.

Недели шли за неделями, мы с Кевином начали вместе отдыхать после баскетбола, попивая холодную минералку. Со временем я все больше убеждался в том, что он заранее планировал эти встречи. Мы говорили о болезни Кэти и неизбежности смерти, о том, как это повлияло на детей. Именно Кевин порекомендовал мне психолога, с которым, как выяснилось, дружил.

В результате и Марк, и Сара, насколько я мог судить, чуть лучше приспособились к жизни без матери и научились это принимать. Саре было всего пять, когда Кэти впервые поставили диагноз: четвертая стадия рака яичников. Врачи давали ей всего пару месяцев жизни. Она продержалась шесть. И я в определенной степени даже жалел, что она не умерла раньше. Это звучит ужасно, и я страдал от невыносимой вины за подобные мысли, но последние недели ее агонии стали самыми тяжелыми в моей жизни. Смотреть на ее страдания было невыносимо. Это буквально убивало меня, что я только теперь начинал сознавать.

Примерно через месяц к нам с Кевином присоединились еще несколько парней. А я теперь уже с нетерпением ждал этих встреч, как и баскетбольных матчей. Вдобавок ко всему, я вдруг понял, что в такой хорошей форме не пребывал со времен учебы в колледже.

Примерно за неделю до Пасхи я подъехал к «Центру надежды», направляясь на свой еженедельный баскетбольный матч. Заскочив в местный детский сад, чтобы оставить Сару (дочь составляла мне компанию с начала весны), я заметил женщину, которая показалась мне смутно знакомой. Мне понадобилась всего пара мгновений, чтобы узнать в ней ту самую Шей, которую я встретил в церкви несколько месяцев назад. Она шла по коридору с другой обитательницей центра, они обе смеялись. Я улыбнулся и решил расспросить Кевина о том, как у нее дела.

После игры, когда мы собрались с напитками на кухне для персонала, я посмотрел на Кевина.

– Помнишь ту женщину, которую я привел сюда несколько месяцев назад?

– Шей,  – подсказал он.

– Да, Шей. Как она справляется?

– Это конфиденциальная информация, но раз уж именно ты ее сюда привел, я могу тебе сообщить, что Шей ходит по струнке. Все еще проявляет характер, но это нормально.

Я улыбнулся, вспомнив, как ее глаза сверкали недовольством, когда я впервые ее встретил. Теперь я знал, что та наша встреча в церкви была совсем не случайна. Не наткнись я тогда на Шей, не знаю, как сложилась бы моя судьба. Тот звонок Кевину стал переломным моментом в ней и позволил восстановиться после потери жены.

Кевин внимательно меня рассматривал.

– Поговори с Лилли, она куратор Шей.

– Конечно.  – Мне не терпелось услышать о прогрессе Шей, и Кевин, похоже, это почувствовал.

Кевин исчез на пару минут и вернулся с женщиной, которую я видел в тот день, когда привез Шей в этот центр.

– Ты помнишь пастора Дагласа, так ведь? – спросил Кевин.

Лилли, приветствуя меня, вскинула подбородок.

– Конечно.

– Он спрашивает о Шей. Можешь ввести нас в курс дела?

– Конечно.  – Лилли скрестила руки на груди.  – Она пришла к нам с затаенным гневом, что не редкость. Мне несколько раз приходилось вызывать ее на ковер, но она делает то, что от нее требуется. Проблемы с поведением возникают у нее прежде всего из-за страха, как мне кажется.

– Страха? – переспросил я.

– Да. Шей боится того, что может случиться, если она потерпит неудачу. Тогда ей придется жить на улице, поэтому она делает все необходимое, чтобы остаться в программе.

Иными словами,  – поскольку я умел читать между строк,  – Шей делала только то и ровно столько, чтобы не вылететь из программы. Мне оставалось лишь надеяться, что те жизненные уроки, которые она получит в «Центре надежды», пойдут ей впрок.

– Она посещает церковь с другими женщинами? – спросил я. Я знал, что посещение церкви было тут совершенно добровольным. Но если она сделала шаг к вере, это о многом бы мне сказало.

Лилли покачала головой.

– Пока нет, но со временем, надеюсь, начнет.

– А сессии с психологом проходят хорошо? – спросил я, поскольку мне и детям они явно помогли.

Лилли помедлила с ответом.

– Да, неплохо. Но она пока слишком сдержанна и напряжена. Если дать ей время, я уверена, она позволит мне заглянуть за стены своей крепости.  – Она помолчала и посмотрела на меня.  – Вы тот пастор, которого она встретила, как только ее выпустили из тюрьмы, верно?

Я кивнул.

– Она несколько раз вас упоминала. Я спросила, могу ли поделиться с вами какой-либо информацией о ней, если вы спросите, и она совершенно не возражала.

– Она упоминала обо мне? Каким образом?

– Сказала, что вы ей помогли. Она не сама подняла эту тему и обошлась без деталей, но я знаю, что это много для нее значит. У таких женщин, как Шей, отношения с мужчинами обычно далеки от хоть сколько-нибудь позитивного опыта. Вы, наверное, первый мужчина, который проявил искреннюю заботу о ней.

Я постарался не выказать изумления. Ведь я сделал так мало. И испытывал легкий стыд за то, что раньше не интересовался ее делами.

– Я всего лишь позвонил Кевину. Если ей и стоит кого-то благодарить, то только вас и Кевина.

Лилли покачала головой.

– Она сказала, что вы дали ей надежду.  – И после паузы она добавила: – Шей пошло бы на пользу, если бы вы поговорили с ней и немного ее подбодрили.

– Сейчас? – Я пропотел насквозь, и от меня наверняка плохо пахло.

– Сейчас самое время,  – настойчиво продолжила Лилли.  – Я позову ее в свой кабинет и дам вам несколько минут. Как вам такое предложение?

Я пожал плечами и сказал:

– Хорошо.

Кевин хлопнул меня по спине, когда я двинулся к двери, следуя за Лилли к ее кабинету. Она усадила меня в свое кресло, где я и ждал Шей после того, как Лилли позвонила и вызвала ее к себе. Вначале я ее услышал и только затем увидел. Лилли ждала ее у входа в кабинет.

– Что я сделала? – спросила Шей у Лилли дерзким, полным вызова голосом.

– К тебе посетитель.

– Посетитель? Ко мне? – Теперь в ее голосе звучало изумление.  – Кто это?

– Заходи и увидишь.  – Лилли открыла дверь кабинета, и я поднялся, когда Шей шагнула внутрь.

– Здравствуй, Шей,  – сказал я.

Ее глаза стали совершенно круглыми, ее словно громом поразило.

– Дрю… то есть пастор Даглас.

– Можешь называть меня Дрю.  – Я жестом пригласил ее сесть на стул для посетителей.  – Я решил проведать тебя и узнать, как твои дела,  – продолжил я, хотя о ее делах уже имел прекрасное представление благодаря Лилли.

Она пожала плечами.

– Я в порядке.

Смотрела она на меня так, словно пыталась вспомнить, кто же я такой, и это было странно, учитывая, что секунду назад она назвала меня по имени.

– Ты изменился,  – сказала она и тут же стиснула губы, словно немедленно пожалела о словах, которые с них сорвались.

А меня поразило то, что она это заметила.

– И как же? – спросил я, поскольку мне было интересно, какие именно изменения бросились ей в глаза.

– Когда мы познакомились, ты выглядел… не знаю, утомленным. А теперь тебе стало лучше?

– Намного,  – сказал я. Но я пришел сюда не для того, чтобы говорить о себе, поэтому откинулся на спинку кресла и сосредоточил внимание на Шей.  – Так расскажи мне, помогают ли здешние занятия?

– Да, наверное.  – Она выпрямилась.  – Я уже перешла к фазе два.

– А что ты выучила на фазе один? – спросил я. С тех пор как Кевин рассказывал мне о деталях программы, минуло уже много лет, и мне действительно было интересно об этом услышать.

– С самого начала я прошла через множество сессий с Лилли. Тут все хотели, чтобы я рассказывала о своей жизни и прочем дерь… И о всякой детской х… Фигне,  – быстро поправилась Шей.  – Особенно Лилли,  – добавила она и захихикала.

– А Лилли тебе не нравится?

– Да нет, она неплохая. Лилли перенюхала пороху больше, чем работники порохового завода. И облапошить ее нереально, если ты понимаешь, о чем я.

Улыбнувшись, я кивнул:

– Понимаю.

– Были занятия фитнесом и кулинарные курсы, они мне понравились больше всего. Я думаю, что, когда придет пора искать работу, я попробую найти себе что-то из этой области.

– Хорошо.  – Я очень надеялся, что это ее вдохновило.

Она улыбнулась и опустила взгляд на свои руки, словно не хотела дать мне понять, что какие-то мои слова могут ей понравиться.

– А что для тебя оказалось сложнее всего? – спросил я.

Шей подняла глаза, встретилась со мной взглядом и тут же разорвала зрительный контакт.

– Сложнее всего – границы. Не знаю почему, но в моей голове было записано, что если кому-то что-то от меня нужно, то я обязана это сделать, чего бы мне лично это ни стоило. Дурь, правда?

Она меня впечатлила.

– Не ты одна сталкиваешься с такими проблемами.

Слабая улыбка исчезла так же быстро, как появилась.

– Расскажи мне о фазе два.

– Ну, я продолжаю проводить много времени с Лилли, но уже не протестую против этого так сильно, как вначале. Я все еще от нее не в восторге, но верю ей. Пустого трепа она не терпит. А бесит меня, наверное, только то, что мне не всегда нравятся ее слова.

Я хорошо знал это чувство. Свои сессии у психолога я часто покидал с той же мыслью.

– Несколько раз я так выходила из себя, что успокаивалась только через два-три дня, и лишь потом понимала, что она пыталась до меня донести. Я уже сообразила: если я яростно с чем-то не соглашаюсь, то, скорее всего, потому, что просто не хочу этого слышать.

– Да, знакомо.

– Я начала сознавать, сколько во мне злости. Вот например: единственное, что давало мне хоть какую-то надежду за решеткой,  – это письма Элизабет, пожилой женщины, волонтера «Тюремного братства». Последнее письмо, которое я получила от нее перед тем, как выйти на свободу, меня очень расстроило и разозлило, потому что она искренне надеялась на мое будущее, а я не надеялась ни на что. Я так и не ответила ей, о чем с тех пор каждый день жалею. На этой неделе я наконец написала ей, где нахожусь, и что ее молитвы помогли, и что мне многого удалось достичь. А есть еще мой брат.

– Твой брат?

Она опустила взгляд.

– Я украла для него деньги. Он был в жутком положении и отчаянно нуждался в деньгах. Он убедил меня, что сможет их вернуть, но это оказалось чистой выдумкой. У него не было возможности вернуть мне деньги, и он это знал. Он бросил меня за решетку. И я на него злилась. Злость пожирала меня изнутри, пока я отбывала срок.

И это было вполне логично. Я обрадовался: Шей уже доверяла мне настолько, что рассказала о том, как попала в тюрьму.

– Но до тех пор, пока я не переехала в центр, я не отдавала себе отчета в том, что у меня уйма подавленных чувств к отцу и эти чувства проявлялись через саморазрушение. Так говорит Лилли. Она, похоже, думает: если кто-то физически причинит мне вред, я буду убеждать себя, что я это как-то заслужила.  – Она помедлила и ковырнула ногтем столешницу, прежде чем продолжить.  – Я не уверена, что готова во все это поверить, но хочу послушать ее и попытаться понять.

Я улыбнулся, побуждая ее продолжить.

– Лилли говорит, что ярость и горе идут рука об руку. И тут я тоже не знаю, стоит ли этому верить, но я помню, как злилась на маму за то, что она меня бросила, злилась, словно у нее был выбор,  – добавила Шей.  – Мама умерла, то есть не скажешь, что она упаковала чемоданы и сбежала.

У моих детей было точно такое же чувство – будто их бросили, и оно тоже выражалось негативно. Услышав от Шей, что она пережила то же самое после потери ее собственной матери, я наконец осознал, что именно Марк и Сара испытывали с тех пор, как мы похоронили Кэти.

– А какие занятия тебе больше всего нравится посещать? – спросил я.

Шей, похоже, несколько смешалась, словно искала ответ. И я боялся, что она скажет вслух только то, что, по ее мнению, я хотел бы услышать.

– На самом деле больше всего мне дали занятия по обретению эмоциональной свободы,  – сказала она. И как только она решилась на ответ, оказалось, что ей многое хочется рассказать об этих занятиях. Она казалась искренней, и чем дольше мы говорили, тем больше искренности я слышал в ее голосе.  – Я вовсе не должна взваливать на себя ответственность за все на свете. Я поняла, что, если у меня и есть хоть какой-то шанс на достойную жизнь, на то, чтобы сделать верный выбор, мне нужно отпустить все обиды, чтобы я смогла двигаться дальше. Начала я с отца, но еще не дошла до того, что сотворил со мной брат.  – И, словно прочитав мои мысли, Шей добавила: – От Кейдена, моего брата, я не получала вестей уже три года и понятия не имею, жив он или мертв.  – Она помолчала и снова опустила взгляд на свои руки.  – Странность в том, что, разбираясь с Кейденом, я поняла, что мне нужно простить и себя тоже. Потому что именно я познакомила его со Стрелком.

– Стрелком?

– Это мой бывший парень. Он в тюрьме. Сомневаюсь, что он когда-нибудь выйдет, и это, честно говоря, к лучшему.

Я видел, что, несмотря на весь свой гонор, Шей прошла долгий путь за короткое время, проведенное в центре.

– Лилли говорит, что ты хорошо справляешься, и я хотел сказать тебе, что я тобой горжусь.

Шей вскинула голову, глаза ее расширились от изумления.

– Правда?

– Мне приятно, что это место тебе подошло. И я рад, что здесь тебе помогли. Кто-нибудь из родственников приедет к тебе на Пасху? – спросил я.

Покачав головой, она снова уставилась на свои руки, сцепив их на коленях.

– Нет… У меня нет родственников, ну, кроме брата, а его, как я уже сказала, я не видела больше трех лет.

– Но ты ведь завела здесь друзей?

Она кивнула.

– Да, кажется.

– Если хочешь, я зайду к тебе еще раз через несколько месяцев.

– Дело твое,  – сказала она, пожимая плечами, словно это для нее ничего не значило.

Поднимаясь со стула, я подумал, что пришла пора освободить маленький кабинет Лилли.

Шей поднялась одновременно со мной.

– Пока ты не ушел, скажу еще кое-что: я видела женщину, о которой ты говорил.

В голове у меня стало совсем пусто.

– А о ком я говорил?

– В тот день, когда ты высадил меня у приюта, ты сказал, что церковь устраивает тут обеды раз в месяц и что Линда Кинкейд при этом руководит волонтерами.

– Ах да! – Теперь я тоже вспомнил.

– Ты сказал, что я легко ее узнаю, и был прав. Как только я ее увидела, я поняла, что ты имел в виду именно ее.

– Ты с ней общалась? – спросил я. Ведь я так и не рассказал Линде о том, что встретил Шей, хотя Мэри Лу, моя помощница, наверняка посвятила ее в детали.

– Нет… Я не была уверена, что стоит к ней подходить.

– Очень даже стоит,  – заверил ее я.  – У Линды большое сердце, не только рост.

– Если я снова увижу ее, то могу и поговорить,  – неуверенно произнесла она.

– Надеюсь на это,  – подбодрил ее я. И подумал, что нужно обязательно предупредить Линду насчет Шей, чтобы ее не застали врасплох.

К тому времени, как я вышел из центра, стал собираться дождь. Саре это наверняка понравится. Дом мы украсили еще в начале недели, но у меня не было времени покрасить с детьми яйца. И сегодня вечером, после репетиции хора, как раз можно будет этим заняться. Я всячески старался, чтобы их жизнь вошла в обычную колею после смерти матери, а это было весьма нелегко.

Уже третью Пасху мы проведем без Кэти. Первые две были ужасны. Мы отчаянно старались выглядеть довольными и притворяться, что все хорошо. Первой обычно ломалась Сара, начинала плакать и твердить, что ей нужна мама, что я ничего не могу сделать как надо. Я утешал свою дочь изо всех сил. Вот только меня самого некому было утешить.

Впервые с тех пор, как мы похоронили Кэти, у меня появилось чувство, что мы можем и справиться. Я не был уверен, что это ощущение и хорошее предчувствие как-то связано с тем, что я провел время с Шей, но решил, что связь все же есть.

Я очень живо вспомнил день нашего знакомства и то, как чувствовал себя, высадив ее у приюта. Я уже упоминал, как встреча с ней помогла мне. С того дня для меня и детей изменилось все.

Я забрал Сару, и мы вместе вышли из «Центра надежды». Чувствовал я себя после разговора с Шей прекрасно. Я радовался за нас обоих.

Глава 5 Шей

Спустя год после выхода из тюрьмы

Воскресным утром я вошла в церковь Дрю, как только начала играть органная музыка. Алтарь был украшен к Рождеству. Прошло уже больше года с того дня, как я впервые зашла в эту церковь, да и в какую-либо церковь вообще. Всякий раз, поговорив со мной,  – а общались мы с ним всего трижды за прошедшие двенадцать месяцев,  – Дрю приглашал меня посетить церковь. Но я так ни разу и не воспользовалась его приглашением.

До сих пор.

После завершения всех четырех фаз программы в «Центре надежды» я должна была переселиться в реальный мир и признавала, что будущее пугает меня до чертиков. Я справилась со всеми требованиями программы, подала заявление и устроилась официанткой в кафе «На углу». После выпускного мне предстояло переехать в маленький домик, предоставленный «Центром надежды». Дом действительно был маленьким, скорее, даже крошечным. Места в нем едва хватало для кровати, раковины, плиты и ванны. Главное заключалось в том, что спустя год после выпуска я буду в состоянии сама себя обеспечивать без дополнительной помощи от «Центра надежды». Но это оставалось под вопросом.

Многое оставалось под вопросом, отчего мне было весьма неуютно. Я хотела поверить, что готова начать с нуля новую жизнь, без груза прошлых ошибок, но и скептицизма мне хватало. Сомнения день и ночь вертелись в голове, мешая мне спать. Каждый раз, когда я закрывала глаза, меня начинали донимать тревоги. Всяческие «что если…» жужжали в мыслях, как надоедливые мухи, а мухобойку для них мне изобрести не удавалось.

Лилли, мой куратор, оказывала всю возможную поддержку, но однажды я уже облажалась, и гарантировать, что в этот раз я справлюсь, не мог никто.

Пробираясь на самую дальнюю скамью, я вспоминала свое первое знакомство с Лилли. Тогда я только фыркала при мысли о том, что эта женщина может стать мне другом. Со временем я узнала, что в этом, как и во всем остальном, Лилли была права. Лилли Палмер стала моей хорошей подругой. Это случилось не сразу, но пока мы работали вместе, я начала доверять ей свои секреты и избавляться от неприязни, которую везде носила с собой, как чемодан с вещами. В моей жизни не было людей, похожих на нее. В течение прошлого года Лилли стала моей исповедницей и вдохновительницей. Но лучшей переменой во мне стало то, что я снова осмелилась мечтать.

Музыка стихла, и Линда Кинкейд взошла на кафедру. Я узнала ее, потому что видела ее на благотворительном обеде, который устраивала в «Центре надежды» церковь Дрю. Мне так и не хватило храбрости признаться ей, что я знакома с Дрю. А если Дрю ей обо мне рассказал, то Линда не горела желанием со мной общаться. Эта женщина меня подавляла. Возможно, дело было в ее росте или знании того, что Линда близка к Дрю, что он рассчитывает на нее. Не знаю, в чем именно было дело.

И, как бы глупо это ни звучало, я тоже чувствовала себя близкой к Дрю, хоть это чувство и было совершенно односторонним. В конце концов, я же разговаривала с ним всего четыре раза. Но каждая из наших встреч тысячу раз повторялась в моих воспоминаниях.

Я надеялась однажды выйти замуж за человека, похожего на него. Не за пастора, а за достойного мужчину, который не принимает наркотиков, не изменяет и не бьет женщин. Звучит достаточно просто, верно? Но исходя из моего опыта, такие мужчины встречались редко, поэтому я сомневалась, что опознаю такого мужчину, даже наткнувшись на него.

После всего, что мне пришлось пережить, построить отношения с мужчиной наверняка будет нелегко. А еще сложнее будет построить отношения с Тем Существом, которое гораздо больше меня самой. И все же я была здесь, готовая и к той и другой задаче, будучи совсем новой Шей.

Я сосредоточила свое внимание на передней части церкви. Линда Кинкейд прочитала из Писания выбранный для этого утра Пятьдесят шестой псалом и тихо вернулась на свое место. Захваченная собственными мыслями, я уловила не все ее слова.

Когда Линда покинула кафедру, появился Дрю. Он был в костюме и при галстуке, что на миг совершенно меня заворожило. Потому что раньше я видела его только в повседневной одежде. Когда мы встречались в «Центре надежды», он приходил ко мне сразу после баскетбола, еще в спортивной форме. Я едва узнала его и тут же поняла, что каждая незамужняя женщина в этой церкви наверняка по уши в него влюблена.

– Темой сегодняшней проповеди будет тревога.

Стоп.

Минуточку.

У меня голова пошла кругом. Как такое возможно? Откуда Дрю знал, что мой мозг почти полностью выведен из строя тревогой и беспокойством о будущем? Мне захотелось стукнуть себя по виску, дабы убедиться, что я правильно расслышала его слова.

– Когда мы тревожимся,  – продолжил Дрю,  – мы перемещаем свою реальность в мир фантазий. Все, что реально, переносится в земли, населенные чудовищами и драконами, которые кажутся нам куда больше и страшнее, чем на самом деле.

Я выпрямила спину и подалась вперед так сильно, что в любой момент могла соскользнуть со скамьи. Да, я делала именно то, о чем говорил Дрю. Потому что я, покидая «Центр надежды», жила в страхе перед будущим. Мое сознание переполняли наихудшие сценарии развития событий.

Я обесценивала все те инструменты, которые центр предоставил мне для достижения успеха. У меня была работа, крыша над головой, появились добрые друзья, которые готовы были помогать мне.

И все же я варилась в своих сомнениях и страхах, не доверяя себе. Со всеми этими отвратительными мыслями я словно бы собиралась переехать в парк юрского периода за день до того, как динозавры вырвутся на волю.

И дальше проповедь Дрю тоже звучала так, словно он писал ее специально для меня. Я чувствовала себя ошеломленной. И перед тем как он закончил, его взгляд, казалось, достиг самого дальнего конца церкви и остановился прямо на мне. Я, наверное, здорово себе польстила, но мне почудилось, что его улыбка предназначалась именно мне.

В конце службы снова звучала музыка. Дрю прошел по центральному проходу, а затем встал в дверях: он пожимал руки прихожанам, когда они покидали здание.

Поскольку я пришла с вполне конкретной целью, я дождалась, пока передо мной не окажутся всего несколько человек, прежде чем приблизиться к нему.

Я видела, как он общается с каждым, называет каждого по имени и задает вдумчивые вопросы.

Он был действительно хорош в своем деле, у него все чувствовали себя принятыми и уместными. А я хотела дать ему знать, что очень ценю его помощь. Я сомневалась, что смогу ему это сказать. Но именно благодаря ему я получила второй шанс.

Моя очередь подошла слишком быстро. Когда я приблизилась, Дрю узнал меня, и его лицо осветилось теплой улыбкой.

– Шей,  – сказал он, беря мою ладонь в свои руки.  – Вижу, ты наконец приняла мое приглашение.

– Да.  – Краска бросилась мне в лицо. Я буквально чувствовала, как жар поднимается вверх по шее.

– Я очень рад тебя видеть.

– Взаимно.

Моей руке было тепло в его ладонях. Он удерживал мой взгляд дольше обычного, а его улыбка словно пронзила меня, развеяв мою нерешительность.

– Насколько я понимаю, у тебя скоро выпуск.

Я кивнула.

– Вообще-то именно по этой причине я здесь.

– В каком смысле?

Он отпустил мою ладонь так, словно забыл, что до сих пор ее удерживал. Я тут же ощутила, как мне не хватает его прикосновения.

И меня немедленно охватили сомнения по поводу того, стоит ли говорить ему о том, что я задумала. Он ведь очень занят. И он – одинокий отец, а я собиралась попросить его…

– Шей,  – сказал он, когда я погрузилась в собственные мысли,  – что происходит у тебя в голове? Судя по тому, как ты хмуришься, полагаю, ничего хорошего. У тебя какие-то проблемы в центре?

– Нет, нет, ничего подобного. Я пришла пригласить тебя на свой выпускной. Но если ты не сможешь прийти, не беда. Я просто думала, что раз уж ты… Ну, ты понял.  – Я выдохнула, решив, что совершенно не справилась с задачей.

Но он тут же улыбнулся.

– Твое приглашение – честь для меня.

– Правда? – И как только это слово сорвалось с моего языка, я немедленно о нем пожалела. Я усердно вырабатывала в себе уверенность, а вопрос прозвучал так, словно я до сих пор оставалась слабой и уязвимой.

– В котором часу?

Я как раз собиралась ответить, когда прямо к нему подбежала маленькая девочка с хвостиками.

– А теперь мы пойдем домой? – спросила она, глядя на Дрю снизу вверх.

Сару я знала: она бывала у нас в центре. В течение летних месяцев дочь Дрю сопровождала его каждую среду, когда он играл в баскетбол с Кевином и всеми прочими. Сара ждала его в детском отделении, куда меня назначали по необходимости.

Я не знала, помнит ли она меня. Она выглядела невероятно мило в своем лучшем воскресном наряде, чудесном платье и в туфельках с ремешками.

Дрю нагнулся и обнял ее за плечи.

– Сара, я хочу познакомить тебя с моей подругой. Ее зовут Шей.

Маленькая девочка смущенно улыбнулась мне. У нее как раз менялись зубы, и она, судя по всему, очень стеснялась большой прорехи в переднем ряду.

– Я знаю мисс Шей,  – сказала Сара, улыбаясь мне из-под его руки.

– Знаешь?

– Она из «Центра надежды». Она работала с детьми и была очень веселая.

Я обрадовалась, что она меня помнит.

– Снова привет, Сара.

– Привет. Когда мы познакомились, ты мне говорила, что тебе очень нравится мое имя, помнишь?

– Конечно. Это замечательное имя.

– Оно из Библии.

– Правда? – Я подозревала, что оно взято из Библии, но, естественно, не была в этом уверена. Эта малышка наверняка знала Библию лучше меня.

– Раньше у той женщины было другое имя.

И этого я тоже не знала.

– Так бывает,  – объяснила Сара.  – Бог иногда меняет людям имена.

– Почему? – спросила я с искренним любопытством.

– Не знаю,  – ответила она и посмотрела на отца.  – Папа, почему Бог дал Саре другое имя?

Дрю с улыбкой посмотрел на дочь.

– Обычно так бывает, когда Господь собирается серьезно изменить жизнь человека. С Сарой это случилось потому, что она должна была родить ребенка.

– Ага! – Его дочь с готовностью приняла такое объяснение.

Дрю посмотрел на меня.

– Шей пригласила нас на свой выпускной.

Глаза Сары расширились.

– Похоже, это важно. Тебе понадобится новое имя?

Вопрос застал меня врасплох.

– Наверное,  – сказала я, улыбаясь ей в ответ.

Глаза малышки стали круглыми от возбуждения.

– А давай я помогу тебе его выбрать?

Я заметила, что улыбка Дрю стала еще шире, и сказала:

– Конечно.

– Папа, нельзя ли пригласить Шей пообедать с нами? Пожалуйста! – Она тут же схватила меня за руку.  – Мы вместе выберем ей новое имя.

Я машинально покачала головой.

– Нет, нет, я не смогу.

Сара все смотрела на отца широко раскрытыми умоляющими глазами.

– Если ты собираешься выбрать другое имя, тогда дело действительно серьезное,  – сказал Дрю, обращаясь ко мне.  – И Саре будет очень приятно, если ты к нам присоединишься.

Но я все равно медлила.

– Это точно?

Он ведь совсем не знал меня, и для него такое приглашение на встречу с его семьей было проявлением истинного доверия.

– Точно,  – кивнул он.

– Соглашайся,  – взмолилась Сара, потянув меня за руку так, словно ей требовалось как-то привлекать мое внимание.  – Папа все готовит в мультиварке,  – объяснила она, а затем тихонько добавила: – Он не очень хорошо готовит, но старается.

– Иными словами,  – пошутил Дрю,  – мы никогда не знаем, что будет у нас на обед, хотя с мультиваркой я справляюсь лучше, чем со всем остальным.

– Ты же придешь, правда? – спросила Сара, запрокидывая голову, чтобы посмотреть мне в лицо.

– Хорошо,  – сказала я. Не стоило, наверное, соглашаться, но я не хотела разочаровывать Сару.

Малышка крепче вцепилась в мою руку и потащила за собой, судя по всему, желая поскорее добраться до места.

– Мы живем совсем рядом с церковью, в пасторате.

– Где твой брат? – спросил Дрю у дочери.

– Он пошел домой. Я ему сказала, что его очередь накрывать на стол.

Дрю обменялся со мной взглядом.

– Она иногда любит покомандовать,  – произнес он, понизив голос.

– Неправда,  – возразила Сара.

Дрю проигнорировал ее возражение.

– Подожди здесь пару минут, пожалуйста, и тогда мы все вместе пойдем домой. Мне нужно закончить кое-какие дела.  – Он снова посмотрел на меня, встретив и удержав мой взгляд.

– Хорошо.  – Я все еще не могла прийти в себя после этого приглашения и после того, как Сара приняла меня с такой легкостью.

Малышка повела меня к двери, ведущей из церкви, не умолкая при этом ни на минуту.

– А ты знаешь, что моя мама умерла? – спросила она.

– Знаю и очень сожалею.

– Я ее уже почти не помню,  – с печалью добавила Сара.  – Но она смотрит на меня с небес и присматривает за мной. Папа сказал, что я все равно могу говорить с ней, если захочу, только она не сможет мне ответить. Иногда я перед сном рассказываю ей о школе. Она всегда хотела знать о таких вещах. Вот интересно, она там подружилась с ангелами?

– Конечно подружилась,  – сказала я, надеясь, что сумею убедить в этом ребенка. Она была маленькой, выглядела всего лет на шесть или семь, хоть я и знала, что ей девять, помнила еще со времен работы в «Центре надежды».

Дрю вернулся и провел нас наружу. Как девочка и говорила, пасторат оказался совсем рядом с церковью, приютился на границе ее земли. Я замечала его и раньше, только не понимала, что это жилое здание. Оно было сложено из кирпича, как и церковь, которую, судя по всему, возвели до принятия строительных норм, учитывавших опасность землетрясений. Мы уже почти дошли до дверей, когда кто-то позвал Дрю из церкви.

Он обернулся и ответил:

– Входите. Я скоро освобожусь.

Сара открыла дверь и пригласила меня в дом, оказавшийся на удивление чистым. Как только мы переступили порог, она тут же позвала брата:

– Марк, у нас гости.

Мальчишка, появившийся в коридоре, совсем не выглядел на тринадцать лет, он тоже был слишком маленького роста, а на носу его виднелась густая россыпь веснушек. Он поморгал, глядя на меня.

– Это Марк,  – сказала Сара.  – Он балованный.

– Ничего подобного,  – прорычал Марк.

– Я Шей,  – сказала я и протянула руку. Марк пожал ее довольно крепко, прежде чем отпустить.

– Ты накрыл на стол? – требовательно осведомилась Сара, упираясь руками в бока.

Определить, кто из детей в семье главный, можно было за несколько секунд. В этом доме правила Сара.

– У нас бывает большой обед по воскресеньям после службы,  – объясняла Сара, ведя меня на кухню.  – Сегодня будет тушеное мясо. Папа по воскресеньям встает рано и ставит все на плиту перед уходом в церковь, иначе придется ждать много-много часов, прежде чем садиться за стол.

– Неплохая идея.  – Осматривая кухню, я увидела, что Дрю практически обо всем позаботился заранее. Все блюда были выставлены на стойке, рядом с ними лежали необходимые столовые приборы.

Марк начал доставать из другого ящика серебряные ложки и вилки, раскладывая их на столе, а Сара открыла еще один ящик и извлекла оттуда ручку и блокнот.

– А это зачем? – спросил он у сестры.

Сара оглянулась на меня, и ее губы растянулись в беззубой улыбке.

– Мы выбираем для Шей новое имя, потому что… – Она помедлила и посмотрела на меня.  – Ты говорила мне, почему хочешь новое имя?

– Потому что выпускаюсь из центра и начинаю новую жизнь.

– И какое имя ты хочешь? – спросила она, подтягивая к себе стул и пристраивая блокнот и ручку на столе.

– Я пока еще не знаю,  – призналась я.

– Тебе нравится имя Дори? – спросила она.  – Это один из моих любимых персонажей.

– Она не хочет, чтобы ее назвали в честь мультяшной рыбки,  – буквально выплюнул Марк, явно недовольный сестрой.

– Мне будет сложно полностью изменить свое имя,  – объяснила я.  – Потому что оно официальное и все документы у меня оформлены на Шей Бенсон. Я вот подумала… – Я замолчала, приложив палец к нижней губе.  – Наверное, лучше добавить что-то к тому имени, которое у меня уже есть.

– Хорошая идея,  – одобрила Сара.

– Приведи какой-нибудь пример,  – сказал Марк, ставя на стол дополнительную тарелку.

Это оказалось не так просто.

– Ну… раз уж я начинаю все заново, мне придется принимать мудрые решения. И я хочу быть смелой.  – Оба ребенка изучали меня, пока я размышляла над именами.  – В сегодняшней проповеди вашего папы говорилось о доверии, и я хочу добавить к имени и что-нибудь об этом.

– У меня есть идея,  – сказала Сара, постукивая кончиком ручки по блокноту, словно пытаясь не сбиться с мысли.  – Можем добавить эти слова к твоему имени.

Я не поняла.

– Как именно?

– Оставим твое настоящее имя, как ты и сказала, но добавим к нему другое. Шей-Выпускница.

– Это глупо,  – проворчал Марк.

– Нет, не глупо,  – настаивала его сестра.

– Да, кажется, ты нашла способ, Сара. Как насчет Шей, Мудрой, Смелой и Доверяющей? – спросила я. Я не была такой, но описала женщину, которой однажды надеялась стать.

– Да,  – с восхищением ответила Сара.  – Звучит идеально.

Я услышала, как открывается входная дверь, и подняла взгляд в тот самый миг, когда Дрю вошел в дом.

– Папа, папа, мы нашли новое имя для Шей, только она все равно останется Шей, потому что ей зачем-то надо оставить старое имя. Мы решили добавить новые имена к тому, что у нее уже есть,  – выпалила Сара, к концу своей речи уже задыхаясь.

Дрю обнял дочь одной рукой за плечи. И посмотрел на меня.

– Так какое же у тебя теперь длинное имя?

Я запнулась, поэтому Сара выпалила его за меня.

– Шей, Мудрая, Смелая, Доверяющая. Разве не прекрасно? – Малышка была явно довольна собой.

– Очень хорошее имя,  – сказал Дрю, удерживая мой взгляд.  – Я бы и сам лучше не придумал.

– Мы когда есть будем? – спросил Марк скучающим тоном.  – Я голодный.

– Я тоже,  – сказал Дрю и направился к мультиварке, затем оглянулся через плечо.  – Тут ничего особенного, так что не стоит многого ожидать,  – предупредил он меня.

По правде говоря, само время, проведенное с Дрю и его детьми, казалось мне более чем особенным. Так что на стол он мог подавать хоть опилки, мне было все равно.

Глава 6 Дрю

Теоретически понедельник был для меня днем отдыха. Но отдых оставался только в теории. Да, я не занимался делами церкви, если только не случалось что-то срочное. Но обычно я использовал свой свободный день для того, чтобы наверстать как можно больше упущенного в работе по дому.

В этот понедельник, как и всегда, я очутился по колено в стирке. На полу между мной, стиральной машиной и сушилкой лежали три кучки одежды. После этой стирки мне предстояло еще разобраться с двумя загрузками постельного белья. И покупку продуктов я тоже никак не мог перенести на другой день. Кухонные шкафы неприятно удивляли своей пустотой. Мне нужно было найти время для поездки в магазин между походом с Марком к стоматологу в одиннадцать тридцать и визитом в младшую школу. Я вызвался помочь классу Сары с их художественным проектом.

Я вызвался. О чем я только думал?

Необходимость взять на себя роли матери и отца истощала меня одновременно и физически, и эмоционально. Бывали дни, когда раздражение просто захлестывало меня и приходилось напоминать себе, что Кэти не выбирала свою смерть. Она не хотела бросать наших детей. Или меня. И то, что ей пришлось это сделать, разбило ей сердце.

Почти разбилось и мое. Много времени ушло у меня на то, чтобы выбраться из ямы беспомощности и депрессии, в которую я провалился. В последние дни я уже мог справляться с потребностями детей, которыми обычно занималась только Кэти, и делать это без всякой злости. Проблема заключалась в безосновательном раздражении на Кэти, которое когда-то прицепилось ко мне, как внутренняя паутина, и от которого я до сих пор не смог избавиться. Но теперь и это бремя стало гораздо легче. Я научился с ним справляться, держаться за хорошие времена, помнить, как сильно она любила меня и детей.

Ее не стало, и я остался один на один с жизнью, приняв на себя все обязанности, которые она выполняла в нашей семье, и чувствуя себя совершенно неспособным выполнить их хоть вполовину так же хорошо, как она.

Прошло уже четыре года, и я понимал, что мне всегда будет недоставать Кэти. Она была идеальной пасторской женой: преданной, любящей, доброй, набожной. Каждый день мне казалось, что вместе с ней умерла часть меня. Горе уже не душило меня так, как это было в первый год. Мне все еще жутко ее не хватало, но я сумел проложить свой путь сквозь опустошение потери и вместе с невероятной болью нашел успокоение. Обрел более глубокое понимание себя, всего того, что я имел и за что был благодарен Богу: за те хорошие годы, что мы с Кэти прожили вместе, за любовь, которую мы нашли, за наших детей. Эти драгоценности я подбирал на пути к исцелению. Теперь я мог вспоминать ее и не чувствовать якорей, тянувших меня на дно. Я даже снова мог смеяться и шутить.

И однажды, если будет на то Божья воля, я снова смогу полюбить.

Я складывал и убирал выстиранные вещи, покупал продукты и разговаривал со стоматологом Марка – ему вскоре понадобятся брекеты,  – и мне казалось, что я мчусь от одного пункта к другому. Прежде чем отправиться в школу Сары, я загрузил мультиварку и мысленно составил список того, что мне еще оставалось успеть до конца дня. Голова шла кругом без остановки. Вернувшись в дом, я снял постельное белье с кроватей и загрузил простыни в стиральную машину.

Застилать кровати мне придется позже. Марк обещал вытащить простыни и сложить в сушилку, в то время как мне следовало отвезти Сару на урок игры на скрипке.

После обеда, пока дети занимались домашними заданиями, я расстелил свежие простыни на кроватях и загрузил машинку полотенцами для последнего на сегодня круга. Я понимал, что, если смогу распределить эти домашние дела по разным дням недели, станет полегче, вот только мне никак не удавалось это сделать.

Я уже собирался сесть и расслабиться, когда Сара попросила меня почитать ей перед сном. Уже очень давно я ничего не читал дочери, поскольку она сама справлялась с этой задачей.

Когда я сел на краешек кровати, она удивила меня еще раз, забравшись ко мне на колени и положив голову мне на плечо. Это тоже было очень необычно и заставило меня задуматься, все ли с ней в порядке. Сильнее всего я ощущал собственную беспомощность, когда кто-то из детей заболевал.

– Ты плохо себя чувствуешь? – спросил я. Эта ласковая малышка совершенно не напоминала мою девятилетнюю любительницу всеми командовать.

– Нет,  – ответила она так тихо, что я с трудом ее расслышал.  – Мне грустно.

Я поцеловал ее в макушку.

– Почему тебе грустно? – спросил я, думая, что у нее наверняка что-то случилось в школе.

Она спрятала лицо у меня на груди.

– Что такое, тыковка? – спросил я, называя ее домашним прозвищем, которое прилипло к ней с младенчества.

Сара неровно выдохнула, словно пытаясь сдержать слезы.

– Я слышала, как миссис Гэллон говорила другой учительнице, что я сиротка без матери.

Я напрягся.

– Миссис Гэллон ошибается.

Сара запрокинула голову, чтобы посмотреть на меня, и глаза у нее были огромные и полные вопросов.

– Но мамочка ведь умерла.

– Да, умерла, но у тебя все равно есть мама, Сара, которая очень сильно тебя любила. Просто ее больше нет рядом.

Мои слова словно зависли в воздухе между нами, пока моя дочь их обдумывала.

– То есть я не сиротка без мамы?

– Нет, определенно нет.

Она сразу же расслабилась.

– Я ее помню,  – прошептала Сара.

На столике Сары стояла фотография Кэти – фотография, сделанная вскоре после того, как Сара родилась. Кэти держала нашу малышку на руках и улыбалась в камеру. Я всегда любил это фото моей жены и, глядя на него сейчас, почувствовал острый укол одиночества.

– Она обычно читала мне сказки и пела песни.

Мои руки напряглись, когда я вспомнил, как Кэти пела в дýше или занимаясь чем-то по дому. Ее словно переполняли песни.

– У твоей мамы был чудесный голос.

– Она пела в хоре?

– О да.  – И для меня хор без Кэти уже никогда не звучал так, как прежде.

– Я не помню ее голоса,  – прошептала Сара, и вновь мне показалось, что она вот-вот расплачется.

Я поцеловал ее в макушку и вздохнул. Почему я не подумал записать голос Кэти до того, как она умерла? Рак забрал ее слишком быстро, хотя она яростно с ним сражалась. Когда сообщили, что жить ей осталось всего несколько месяцев, я впал в состояние шока и отрицания, отказывался поверить, что она умрет. Вот так и прячут голову в песок! Я не хотел верить, не говоря уже о том, чтобы принять тот факт, что я вот-вот потеряю свою вторую половинку.

– Тебе нужно помнить только одно,  – сказал я дочери.  – Мама тебя очень любила.

– И я не сиротка без матери,  – выразительно добавила Сара.

– Верно,  – кивнул я.

Сара прикрыла рот, зевая.

– Ты все еще хочешь, чтобы я почитал тебе перед сном?

Она кивнула.

– Пожалуйста.

Сорок минут спустя я на цыпочках вышел из спальни Сары и решил проверить, как там Марк. Мой сын был тихим мальчиком и не так открыто проявлял свои чувства, когда речь заходила о потере матери.

Марк сидел за кухонным столом, глядя в открытый перед ним учебник алгебры. И Марк, и Сара были умными детьми. Мне никогда не приходилось беспокоиться об их оценках.

– Как дела, приятель? – спросил я, останавливаясь рядом с ним и опуская руку ему на плечо.

– Нормально.

Он почти всегда отвечал односложно. Я уже усвоил, что ключ к коммуникации с ним лежит в том, чтобы задавать вопросы, требующие от него размышлений.

Выдвинув для себя стул, я сел рядом с ним и попытался понять, в чем проблема. Я никогда не блистал в математике. Марк уже работал с уравнениями, которые намного превышали мой уровень знаний. Я не вызывался помочь, но помощь, к счастью, ему и не требовалась.

– Так что ты думаешь по поводу брекетов? – спросил я.

Он пожал плечами.

– Да нормально будет, наверное.

Это означало множество визитов к дантисту, не говоря уже о расходах. И напомнило мне о том, что нужно проверить, какую часть расходов на стоматолога покроет страховка… если ее план, конечно, предусматривал пункт о брекетах.

– Как насчет миски мороженого?

Марк поднял взгляд и замер, словно ему нужно было очистить голову от прежних мыслей, прежде чем обдумать мое предложение.

– У нас есть мороженое?

– Я сегодня ездил за продуктами.  – Отодвинув стул, я направился к холодильнику и открыл морозилку.

– Так хочешь? – спросил я, вытаскивая контейнер.

– С каким вкусом?

– Ванильным.

– Нет, спасибо.  – Марк ссутулил плечи и снова склонился над своей домашней работой по математике.

И когда это дети отказывались от мороженого?

– Ты не любишь ваниль?

– Нет, нормально. Просто я не в настроении.

– Как насчет банана?

Фрукты в нашем доме никогда не залеживались.

– Нет, спасибо.

Я заметил, что в последнее время у него часто не было аппетита, и это казалось мне странным. Если так будет продолжаться, придется записаться к врачу.

– Марк,  – сказал я,  – ты растешь. Тебе нужно больше есть.

Мой сын швырнул карандаш на стол с такой силой, что я изумился.

– В том-то и проблема, пап: я не расту. Я самый низкий в своем классе, и меня это бесит.

Так вот в чем дело. Что ж, эту проблему я отлично знал по себе.

– Эй, малыш, я в твоем возрасте тоже был самым низким, а посмотри на меня сейчас.  – Я гордился своим ростом – метр восемьдесят. Положив мороженое обратно в холодильник, я подсел к Марку за стол.  – И в детстве мне тоже не нравилось быть самым мелким.

Марк сжал карандаш двумя руками с такой силой, что, как мне показалось, едва не сломал его.

– Когда ты начал расти?

Ему не стоило знать правду, поэтому я немного подправил ответ:

– В старшей школе.

Это была ложь во спасение, хоть таковой и не существует. Ложь всегда ложь. Я оставался коротышкой до самого последнего лета после выпускного. Максимум роста пришелся на тот период, когда мне предстояло уехать в колледж.

– В старшей школе,  – простонал Марк, склоняясь вперед и утыкаясь лбом в столешницу.  – Мне придется ждать так же долго?

Я сочувственно похлопал его по спине.

– Прости, сын, но, скорее всего, придется.

Понятно было без лишних слов, что он хотел услышать совсем другое. Я, как и Марк, был худым, как швабра. Низким тощим «ботаником». И при этом, в отличие от Марка, учился не очень хорошо. К счастью, в этом мой сын пошел в Кэти, которая всегда была отличницей. По правде говоря, мы так и познакомились в колледже, когда мне понадобился репетитор по математике.

– И что, нет совсем никакого способа вырасти быстрее? – взмолился Марк.  – Нет каких-нибудь таблеток для роста, например?

– Насколько я знаю, нет.  – Даже если они существовали, я не собирался говорить об этом сыну.

Марк закрыл глаза, покачал головой, а затем резко захлопнул учебник.

– Я иду спать.

Я помедлил, не зная, стоит ли идти следом и пытаться как-то его подбодрить. До сих пор все мои попытки сделать это оказывались безуспешными. Он не хотел мириться с реальностью, и я его за это не винил.

В его возрасте я тоже был нетерпеливым. Впервые я пригласил девушку на свидание только в последних классах старшей школы, и в основном потому, что почти все девушки в классе были выше меня.

В доме уже царила тишина, когда я наконец уселся перед телевизором с тарелкой мороженого. Мне нравилось смотреть поздние новости и ждать прогноза погоды, чтобы знать, как одевать детей на следующее утро. Марк меньше нуждался в помощи, чем Сара. Будь ее воля, она каждый день носила бы летние платья. Она была настоящей девочкой, обожающей наряды и замысловатые высокие прически.

От мысли о ее волосах мне захотелось поежиться. Моя дочь желала иметь длинные волосы, что для меня означало лишние проблемы. Я знал, что она хочет этого отчасти из-за маминой фотографии. До начала лечения у Кэти были длинные густые темные волосы. И Саре хотелось стать похожей на мать. К несчастью, волосы моей дочери легко путались, и она терпеть не могла их расчесывать. Каждая моя попытка привести их в порядок сопровождалась плачем и воплями, так что я удивлялся, как никто еще не пожаловался на меня в органы опеки за издевательства над ребенком.

Ведущий прогноза погоды стоял перед картой западной части штата Вашингтон и показывал, что вся эта область скрыта покрывалом облаков. Прогноз обещал дождь до конца недели, что было типично для зимы в этом регионе. Конечно, мои дети хотели снега, но снег в Сиэтле выпадал очень редко.

Я почувствовал, что засыпаю, когда новости еще не успели закончиться. Мой день был слишком напряженным, а следующее утро обещало стать ничуть не легче.

Проверив, заперты ли все двери, я выключил свет и направился в спальню. Полчаса спустя я заполз в постель и устроил голову на подушке. Закрыв глаза, я пробормотал слова молитвы. Марк и Сара, как всегда, пришли на ум первыми. Я просил себе мудрости, как их отец, чтобы вернее направлять их на жизненном пути. Я беспокоился о том, чтобы удовлетворить все их нужды, и боялся, что перестараюсь из-за того, что они потеряли мать.

Следующей шла моя церковная семья. И мои заботы о ней были многочисленны. Прихожан становилось все больше, пусть не намного, но даже медленный прирост меня радовал. Мы снова стали рассылать ежемесячный информационный листок. Забавно, как подобные мелочи помогают достичь столь заметного результата.

Линда возглавила программу подготовки к Рождеству, и хор теперь репетировал праздничную службу. Я собирался установить и нарядить елку после следующей воскресной проповеди.

В конце молитвы я вдруг вспомнил Шей Бенсон. Поток моих мыслей резко оборвался, а глаза распахнулись. Увидев ее в церкви в воскресное утро, я очень обрадовался. Хоть я и разговаривал с ней всего несколько раз за прошедший год, я следил за ее делами через Кевина.

Шей выполняла все требования программы. По словам Кевина, за последние несколько месяцев она достигла значительного прогресса. Она нашла работу в кафе «На углу», которое располагалось примерно в шести кварталах от церкви. С помощью «Центра надежды» она собиралась переехать в один из маленьких домиков, которые предоставлялись выпускницам на переходный период. Он рассказал мне, что ей позволят прожить там год с минимальной арендной платой, пока она не сумеет самостоятельно выбрать жилье.

Кевин предупреждал меня, что не стоит на многое рассчитывать, когда дело касается Шей. Реальный экзамен ей придется выдержать, когда она оставит центр и окажется в реальном же мире. Он был оптимистом, но видел слишком много женщин, которые подавали большие надежды, а затем возвращались к прежнему образу жизни.

Впрочем, Кевин никогда не терял присутствия духа. Я не знал, как ему это удавалось. Его вера была крепка, и я жалел, что не могу больше походить на него, устойчивого и непоколебимого в своих начинаниях, отказывающегося прогибаться под грузом, который ложился на его плечи.

Мне хотелось верить, что жизненные уроки, полученные Шей в «Центре надежды», пустили надежные корни. Кевин заверял меня, что ей еще не раз придется столкнуться со сложностями в попытках выстроить новую жизнь. Хорошая новость заключалась в том, что, пока у нее оставалась надежная система поддержки, пока она посещала групповые собрания и держалась подальше от беды, с ней не должно было случиться ничего скверного. И я молился о том, чтобы так и произошло.

Выпускной ожидался на следующих выходных. Я радовался тому, что Шей пришла, чтобы лично меня пригласить. Вспомнив, как быстро Сара приняла ее, я не мог не улыбнуться. И позвав ее в наш дом на обед, я сделал большой шаг со своей стороны. Потому что впервые с того времени, как мы потеряли Кэти, я пригласил в наш дом незамужнюю женщину. И не осознавал этого до того момента, как она ушла, но все равно ни о чем не жалел.

Мы очень радовались ее обществу.

Даже Марк.

Я заметил, что мой обычно мрачный сын несколько раз искренне улыбнулся, когда Сара рассказывала мне о том, как они выбирали новое имя для Шей.

Взбивая подушку, я тоже улыбнулся в темноту. У меня был очень тяжелый день. Мне даже казалось, что я мчался сломя голову с того момента, когда зазвенел будильник, и до той минуты, когда уронил голову обратно на подушку. Должно быть, я умирал от усталости.

Да, умирал.

Но в то же время я улыбался, думая о Шей.

И чувствовал радость оттого, что вскоре снова должен был ее увидеть.

Глава 7 Шей

В четверг перед выпускным состоялся благотворительный обед. Как только я вошла в кафетерий, я тут же поняла, что сегодня в нем работает группа волонтеров из сиэтлской церкви Страстей Христовых, церкви Дрю. Женщина, которую он упоминал уже несколько раз, Линда Кинкейд, командовала официантками.

Поев, я поняла, что моя уверенность в себе окрепла достаточно, чтобы с ней познакомиться. Вокруг меня кипела уборка, когда я приблизилась к ней.

– Вы Линда Кинкейд, верно? – спросила я.

Она обернулась на голос, а затем ее взгляд остановился на мне.

– Да.  – Говорила она резко и отрывисто, но смотрела дружелюбно.  – Мы знакомы?

– Нет… не совсем. Дрю… пастор Даглас предложил мне представиться вам.  – Мне нужно было как-то запомнить, что не стоит называть его по имени вслух, как бы я ни называла его в мыслях.

– Вы ходите в церковь Страстей Христовых?

– Нет… То есть я ходила туда в прошлое воскресенье, но это было впервые.

Нас прервали, когда один из волонтеров что-то спросил у Линды.

– Занесите в фургон,  – ответила она. Сунув руку в карман, она передала другой женщине ключи, прежде чем снова сосредоточить внимание на мне.

– Простите, что вы говорили?

– Да ничего особенного. Я хотела с вами познакомиться. Дрю… пастор Даглас несколько раз упоминал ваше имя. Он сказал мне, что очень на вас полагается.

– Он хороший человек, и я счастлива ему помочь,  – сказала Линда.  – Он несет тяжелое бремя.

– Это да,  – согласилась я.  – А он иногда посещает эти благотворительные обеды?

В прошлом году не приходил, когда я жила в «Центре надежды».

В глазах Линды промелькнула и тут же исчезла печаль.

– Обычно он посещал их каждый раз, но до того как его жена заболела. Теперь он считает, что гораздо важнее обедать со своими детьми. А почему вы спрашиваете?

Я опустила взгляд на свои туфли, размышляя, что же сказать и стоит ли что-нибудь говорить вообще.

– Он хороший повар.  – Я тут же поправилась: – Точнее говоря, его умение настраивать мультиварку наконец достигло совершенства.

Ее рот открылся и закрылся, словно она не знала, как ответить.

– Он готовил для вас?

И вот тут я поняла, что сболтнула лишнее. Я ведь не хотела ни на что подобное намекать, но она так изумилась, что стало ясно: в моих словах она прочитала куда больше, чем я в них вкладывала.

– Это было вовсе не свидание, ничего подобного,  – поторопилась я объяснить.  – Пастор Даглас позвал меня в дом… который назвал пасторатом, после проповеди в прошлое воскресенье.

Я помедлила, прежде чем добавить, что пригласила Дрю на свой выпускной в «Центре надежды».

– Это было очень мило с его стороны,  – сказала Линда.

А я уже с тяжелым чувством изучала ее взглядом.

– Надеюсь, я не наговорила лишнего.

– Вовсе нет,  – заверила меня Линда.  – Я рада познакомиться с вами, Шей.

– Теперь мне жаль, что я не представилась раньше.

Но я была чересчур запугана… Нет, это слишком сильное слово. Скорее, я была нерешительной, смущенной. Возможно, из-за того что Линда казалась мне воплощением доброй христианки, беззаветно отдающей себя другим людям. Или опять же из-за ее роста. Впрочем, я начала подозревать, что не меня первую отпугнуло ее подавляющее присутствие.

Мы поговорили еще несколько минут, теперь уже более непринужденно. Она узнала, что в эту субботу состоится мой выпускной.

– Я работаю официанткой в кафе «На углу»,  – сказала я ей.

– Мы с Ллойдом время от времени заезжаем туда на ланч. И обязательно заскочим на следующей неделе.

– Было бы замечательно.  – Я не удержалась от улыбки, радуясь тому, как хорошо прошел наш разговор.

И это при том, что занял он не больше десяти минут. Когда она ушла, я почувствовала себя так, словно у меня появилась подруга. Их у меня было мало, и я очень их ценила. Да, я подружилась с несколькими женщинами в «Центре надежды», и довольно крепко. Но Линда стала другом в реальном мире, а таких у меня было всего ничего.

В субботу утром прибыл волонтер-парикмахер, чтобы помочь нам подготовиться к выпускной церемонии. За прошедший год мои волосы отросли, и я с радостью отдалась в руки мастера. Он подровнял мои волосы чуть ниже плеч, затем заплел их в две французские косы, которые поднял вверх и короной закрепил на голове.

В тюрьме я совершенно отвыкла делать макияж, который не могла себе позволить, но ради выпускного нанесла на веки тени, а на губы блеск. Завершила я подготовку, надев красивое платье, которое отыскала в «Гудвилле».[1] Глядя на свое отражение в зеркале, я вспоминала песню Тэйлор Свифт[2] о том, как смотреть на закат в красивом платье. Мелодия вертелась у меня в голове, а мысли обратились к Дрю. Я размышляла о том, что он подумает, когда увидит меня. Но я тут же выбросила это из головы. Я не позволяла себе надеяться на то, что он придет. Хватит с меня и прошлых разочарований, я не хотела добавлять к ним новые. Его появление означало бы для меня многое, но я на него не рассчитывала. Глядя на себя в зеркало, я поняла, что выглядеть красивой хотела именно для Дрю…

Стоп.

Я немедленно оборвала эти мечтания. Ничего подобного не будет.

Поэтому я решила положить конец всем надеждам. Пастор Даглас никак не мог заинтересоваться мной в романтическом смысле. И чем быстрее я приму этот факт, тем лучше для моего психического здоровья. Нельзя было позволять себе даже думать о связи между нами, это означало подставляться под болезненный удар о реальность. Я ведь собиралась стать мудрой женщиной, а влюбившись в Дрю, я поступила бы крайне глупо.

И все равно, входя в комнату, где отмечали торжество, я искала его взглядом среди присутствующих.

Увидев его сидящим рядом с Сарой и Марком, я не смогла сдержать улыбку, такую широкую, что даже щеки заболели. Сердце переполнила радость – чувство, которого я не испытывала уже так давно, что с трудом смогла его распознать.

Он пришел. Мне стоило верить, что он придет, а главное, он привел с собой детей.

Как только Сара увидела меня, она принялась хлопать и не останавливалась до тех пор, пока отец не прошептал ей что-то на ухо.

Только тогда она прекратила аплодировать. Марк выглядел скучающим. Он был в костюме с галстуком, как и его отец, но при этом шаркал ногами так, словно с удовольствием оказался бы где угодно, только не здесь. И я его за это не винила. Потом я расскажу ему, как благодарна за то, что он пришел сюда в этот важный для меня день.

Церемонию вступительным словом открыл доктор Кевин Форестер, директор «Центра надежды». Затем говорили два куратора. Мое имя дважды упомянули в списке тех, кто усердно трудился и извлек максимум из полученного шанса. И я очень собой гордилась. Я не побывала на выпускном в старшей школе, и эта церемония заменила мне его, поэтому я наслаждалась каждой минутой.

Когда подошла моя очередь получать сертификат, доктор Форестер назвал мое имя:

– Шей Бенсон, Мудрая, Смелая, Доверяющая.

Я бросила взгляд на Дрю и детей и увидела, что Сара вскочила со складного стульчика и снова принялась аплодировать так громко, как только позволяли ее маленькие ладошки. В этот раз Дрю совсем не сдерживал ее энтузиазм. Даже Марк улыбнулся и выпрямился на стуле, чтобы лучше видеть меня, когда я выступила вперед за своим сертификатом.

Вернувшись на свое место на сцене, я тут же вновь всмотрелась в аудиторию. Когда я встретилась взглядом с Дрю, он улыбнулся и кивнул мне, давая понять, что гордится мной. И снова я ощутила радость, настоящую радость. Она стала для меня эликсиром, эмоциональным наркотиком, вызывавшим сильнейшую зависимость.

Вслед за церемонией вручения сертификатов центр устраивал небольшой прием для выпускниц и их гостей. Дрю и его дети были единственными, кого я пригласила. На самом деле они были единственными, кого я могла пригласить. Потому что я ни за что не попросила бы людей из моего прошлого прийти сюда.

Как только мы освободились, ко мне подбежала Сара.

– Шей, Шей, ты такая красивая! – выпалила она так быстро, что едва не задохнулась.

– Спасибо.  – Я удивилась тому, что Дрю не подошел вместе с ней.  – Где твои папа и брат?

– Они пошли к машине,  – объяснила Сара, обнимая меня за талию.

Я тоже обняла ее в ответ.

– Хочешь сока с печеньем? – спросила я.

– Пока нет,  – ответила Сара, цепляясь за мою руку.  – Оставайся здесь, пока папа и Марк не вернутся, хорошо?

– Хорошо,  – ответила я, гадая, что все это должно означать.

Через несколько минут Дрю вернулся вместе с сыном. Марк нес в руке большой букет цветов. И нес его прямо ко мне.

– Это тебе,  – сказал он, резким движением протягивая мне букет.

В какой-то безумный короткий миг я испугалась, что расплачусь. Я редко плачу. Ведь я давно усвоила, что слезы – это признак слабости, а когда отец бил меня, любое проявление слабости лишь выводило его из себя еще больше. Заморгав, я сдержала слезы, которые уже навернулись на глаза, и уставилась на цветы в его руке.

Марк так и держал букет, украшенный веточками остролиста, и поглядывал на отца, словно не знал, что ему делать дальше.

– Возьми их,  – прошептала Сара.  – Мы их купили для тебя.

Мне удалось хрипло произнести слова благодарности, после чего я приняла у Марка букет и уложила на руку, как делают королевы красоты на конкурсах.

– Никто никогда не дарил мне цветов,  – призналась я тринадцатилетнему мальчику.

– Это папа купил,  – объяснил Марк, покраснев от смущения.

– Они от всех нас,  – объяснил Дрю.

– Папа ездил в «Костко», потому что там продаются самые большие букеты за те же деньги, что и в обычных цветочных магазинах. А сейчас они особенно большие, потому что Рождество.

– Я предельно практичен,  – прошептал Дрю.

Мы обменялись улыбками, а потом я заметила, что Марк с тоской поглядывает на стол, где стояли стаканчики с соком и печенье.

– Не желаете немного перекусить? – спросила я.

Марк энергично закивал, и я провела детей к столу с угощением. Все мы взяли по небольшой тарелке и уселись рядом.

Как только мы устроились за одним из столиков, Сара посмотрела на отца.

– Пап, видишь, какие у Шей косы? Вот так и ты должен заплетать мне волосы.

– Тыковка,  – пробормотал Дрю, беспомощно разводя руками,  – это для меня слишком сложно. Я попытаюсь, если ты хочешь, но не знаю, получится ли у меня так красиво, как у Шей.

Сара понурилась.

– Я могу сделать тебе прическу,  – предложила я, потому что мне ужасно хотелось как-то выразить Дрю свою признательность за поддержку. Я пристроила букет на колени, но мой взгляд то и дело к нему возвращался. Эти цветы значили для меня больше, чем он мог предполагать.

Девятилетняя малышка засияла широкой беззубой улыбкой.

– Ты сможешь? Когда? – нетерпеливо спросила она.  – Я хочу с такой прической пойти в школу. Ты можешь прийти к нам домой в понедельник до того, как мне пора будет выходить?

Я покачала головой.

– Не смогу. Извини. В понедельник утром я работаю в кафе.

Она состроила гримасу разочарования, улыбка ее погасла.

– Папа, а пусть она придет к нам после службы, как на прошлой неделе. Снова с нами пообедает.

Дрю, казалось, смутился и нахмурился.

Чтобы не заставлять его выкручиваться, я поспешно вмешалась:

– Наверное, будет лучше, если я заплету тебе косы ближе к вечеру, Сара. Они не успеют растрепаться до следующего утра. Что скажешь?

Она снова посмотрела на отца.

– Это было бы замечательно. И очень мило с твоей стороны, Шей,  – сказал он.

Я очень хотела как-то дать ему понять, что это я должна его благодарить, а не наоборот.

– Можно мне еще печенья? – спросил Марк.

Дрю кивнул, и его сын вернулся к столу с угощением.

– Кевин сказал мне, что ты решила поступить на курсы бухгалтерского учета,  – произнес Дрю, отпивая кофе.

– Да.

Меня удивило то, что он об этом знал. Лилли убедила меня посвятить вечера занятиям на базе общественного колледжа. Моя смена начиналась в половине шестого утра и длилась до двух часов дня. К курсам я относилась настороженно, но мне всегда хорошо давалась математика, именно поэтому я и устроилась на работу в банк.

– Я рад слышать, что ты нацелена на будущее, Шей.

– Это, наверное, напрасные попытки,  – призналась я.  – Но Лилли говорит, что я не должна позволять своему прошлому определять, кто я есть.

– Лилли права,  – сказал Дрю.

– Бренда Джордан, менеджер моего дела, говорит, что у нее есть связи и, после того как я окончу курс, она даст мне хорошие рекомендации.

Дрю кивнул.

– Шей, ты отлично справишься.

Он словно бы делился со мной своей уверенностью.

Полчаса спустя Дрю и дети объявили, что им пора уходить. Я не хотела с ними расставаться, хоть это и было эгоистично. Дрю вел насыщенную жизнь, и на меня ему тратить время не стоило. Я проводила их до приемной.

– И снова спасибо, что пришли.

– Ты заплетешь мне косы завтра, да? – спросила Сара, желая убедиться, что я сдержу свое обещание.

– Обязательно заплету. И свои не буду расплетать на ночь, чтобы ты могла посмотреть, как они выглядят на следующий день.

Малышка энергично закивала.

Я стояла у окна и смотрела, как они удаляются прочь под моросящим дождем. Еще не было и четырех часов, а на улице уже стемнело.

– Это он – мужчина твоей мечты? – спросила Сидни, одна из знакомых по центру.

Я покачала головой.

– Если бы…

– Он принес тебе цветы?

Я опустила взгляд на букет, который держала в руках.

– Да.

– Тогда, дорогая, продолжай мечтать. Парень, который дарит тебе цветы,  – это не просто друг.

Мысль была приятная, но я знала, что романтические отношения между мной и Дрю едва ли возможны. А потом я вспомнила: он ведь знал о том, что я посещаю бухгалтерские курсы. Я сомневалась, что доктор Форестер вдруг сам выдал бы ему такие детали.

А это могло означать только одно: Дрю его обо мне расспрашивал.

Глава 8 Дрю

Воскресным утром Линда Кинкейд ждала меня после одиннадцатичасовой службы. За прошедшие несколько лет я привык полагаться на нее. Будучи неутомимым волонтером, Линда стала также главной моей слушательницей и незаменимой помощницей одинокого отца. С тех пор как умерла Кэти, именно Линда покупала моим детям рождественские подарки, потому что у меня от этого занятия сердце разрывалось.

Не то чтобы я избегал походов по магазинам. Они мне на самом деле нравились. Обычно. Но заниматься этим без Кэти оказалось невыносимо тяжело. Рождественские подарки мы всегда выбирали вместе. И заранее предвкушали это.

Без Кэти Рождество и другие важные праздники только острее напоминали мне об одиночестве. В минувшие три года мне едва удавалось удержать себя в руках на Рождество. Если бы не Линда и другие члены нашей церковной семьи, не знаю, что бы я делал.

Этот год стал другим, и перемена была к лучшему.

– Я познакомилась с твоей подругой,  – сказала Линда.

– С которой? – спросил я, заканчивая просматривать бланк о взносе на депозит суммы пожертвований за прошлую неделю. Деньги пересчитывал для нас каждую неделю Ллойд, муж Линды.

– С той женщиной,  – продолжила Линда,  – из «Центра надежды».

Мысль о Шей тут же вызвала у меня улыбку.

– Я надеялся, что она подойдет к тебе познакомиться. Мы с детьми были на ее выпускном.

В глазах Линды вспыхнуло удивление.

– Правда? Это очень мило с твоей стороны.

– Она проделала долгий путь. И я горжусь переменами к лучшему, которых Шей добилась в своей жизни.

Мне очень хотелось объяснить, что встреча с Шей, случившаяся месяцы назад, стала поворотным моментом и для меня. Та встреча заново свела меня с Кевином, после чего я стал играть в баскетбол с ребятами, а затем посещать собрания небольшой группы пасторов, которые вдохновляли и поддерживали друг друга. Все это напоминало падение костяшек домино: одно событие влекло за собой другое.

– Я так понимаю, ты приводил ее в дом,  – сказала Линда, пронзая меня требовательным взглядом, словно ожидая услышать подтверждение или опровержение своих слов.

– Да,  – кивнул я, с изумлением различив осуждение в ее голосе.

– Дрю, разумно ли это? – спросила она.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты действительно хочешь, чтобы твои дети общались с такой особой?

Линда выглядела несколько смущенной. Я очень хорошо ее знал и понял, что это не просто вопрос, что она наверняка размышляла над ним несколько дней подряд.

А меня немедленно охватило желание ощетиниться и защитить свое решение.

– Шей прекрасно общалась с моими детьми. Линда, ты меня удивляешь. Надеюсь, ты не собираешься относиться к людям с предубеждением из-за их прошлого.

Она приняла мой упрек со смиренным кивком.

– Я просто предпочитаю перестраховываться. Меня удивило, что ты этого не делаешь, вот и все.

– В данном случае я не вижу в этом необходимости.

– Возможно,  – согласилась она, чуть помедлив, и вышла вслед за мной из церкви.

Насколько я понимал, тему мы с ней закрыли. Мне не терпелось вернуться в пасторат, где меня ждали Марк и Сара. У нас были планы на этот день: мы собирались наряжать елку. Чуть позже должна была приехать Шей, чтобы заплести Саре волосы в те замысловатые французские косы, которыми так восхищалась моя дочь. По правде говоря, Сара ни о чем другом в это утро не говорила. А я, в свете чувств Линды, решил не упоминать о будущем визите Шей.

– К слову, я остановилась, чтобы спросить, какие подарки ты хочешь подарить детям на Рождество. В этом году мне хотелось бы отправиться за покупками чуть пораньше, а не ждать до последней минуты.

Она намекала на предыдущий год, когда я тянул с решением, пока до Рождества не осталось всего три дня. К счастью, Линда все равно меня выручила. И хотя я был признателен ей за помощь, Линда была почти ровесницей моих родителей и совершенно не разбиралась в том, какие подарки подходят младшему поколению. Дети были благодарны за подарки под елкой, они не жаловались, но я знал, что они обрадовались бы видеоиграм и электронике больше, чем плюшевым игрушкам и настольным играм для малышей.

– Знаешь, Линда, я думаю, что в этом году сам пойду за подарками. Но спасибо тебе за предложение. Твоя готовность помочь очень выручала меня в предыдущие несколько лет.

Она дружески похлопала меня по спине.

– Если я тебе хоть зачем-то понадоблюсь, не стесняйся меня просить.

– Я от души благодарю тебя за все, что ты сделала для меня и моей семьи.

Я попросил бы ее, если бы возникла нужда, но я чувствовал себя хорошо, лучше, чем когда-либо со дня смерти Кэти. Я доверял Линде и полагался на нее даже, пожалуй, больше чем следовало. Однако туда, где дело касалось Шей, доступ ей был запрещен. Я видел, как изменилась Шей с момента нашего знакомства, видел ее личностный рост. Я верил в нее.

Марк и Сара с нетерпением ждали, когда я наконец вернусь домой. Рано утром я достал из чулана елочные игрушки, и, не в силах больше ждать, эти двое уже начали развешивать снежинки на елке.

Из практических соображений я приобрел искусственную елку и надеялся, что Кэти простит меня за то, что я не добыл свежей. Я поставил елку в углу гостиной вчера вечером, когда дети легли спать.

– Папа, мы хорошо сделали? – спросила Сара, явно гордясь их усилиями.

– Отлично.

Мне предстояло развесить украшения у верхушки, куда они не могли дотянуться. Гирлянда крепилась прямо к искусственной елке, так что наряжать ее было просто. Я добавил еще пару блестящих гирлянд и решил, что этого хватит. Совсем никакой мороки.

Через час после моего прихода домой мы уселись за поздний ланч, и я был более чем готов забросить ноги на стол и расслабиться под футбольный матч «Сихоукс». Они играли в прайм-тайм на Восточном побережье, и трансляция должна была начаться примерно в половине шестого.

– А когда придет Шей? – нетерпеливо спросила Сара. Я посмотрел на часы.

– С минуты на минуту.

Большего никаких поощрений Саре не требовалось.

– Я приготовлю все для прически! – крикнула она, бегом направляясь в свою спальню.

Я взглянул на Марка и заметил, как он возводит глаза к потолку.

– Собираешься смотреть со мной футбол, приятель? – спросил я. Мы никогда не пропускали ни одной игры.

За последние несколько месяцев, с начала школьных занятий, мой сын стал очень тихим и отстраненным. Я пытался поговорить с ним об этом, но он старательно замалчивал тему. Зная, что его беспокоит недостаточно высокий рост, я надеялся, что со временем он откроется. Я даже заезжал в школу и попросил школьного психолога присмотреться к Марку, потому что волновался за него. Но до сих пор никаких новостей от психолога не было. Мне пришлось списать происходящее на переходный возраст Марка. А то, что особенно открыт и близок он был с Кэти, дела мне никак не облегчало.

Раздался дверной звонок, и не успел я подняться с дивана, как Сара промчалась мимо нас с Марком с такой скоростью, что ее сложно было рассмотреть. При виде ее энтузиазма я улыбнулся.

Как я и полагал, это была Шей. Сара ухватила ее за руку и чуть ли не рывком втащила через порог в дом.

– Я уже думала, ты не придешь,  – кипя от предвкушения, выпалила моя дочь.  – У себя в комнате я уже все приготовила, тебе осталось только заплести мне косы.

– И тебе привет, Сара,  – сказала Шей, рассмеявшись.

Сара замерла на середине шага, словно что-то осознав.

– Ты же будешь плести мне косы, да?

– Конечно. Я даже принесла с собой несколько заколок.

– Правда? – На миг мне показалось, что Сара вот-вот рухнет в обморок от радости.  – У меня уже сто лет не было заколок на голове!

– Шей, я очень тебе благодарен,  – сказал я, когда она ко мне подошла.  – Сара считала минуты до твоего прихода.

Они обе скрылись в другой комнате, а футбольный матч начался. «Патриоты» и «Сихоукс» были равны по силам. Мы с Марком быстро увлеклись и болели за «Хоукс». И только в перерыве между таймами я осознал, что Сары и Шей совсем не слышно.

– Папа, папа! – Сара со всех ног влетела в гостиную.  – Смотри! – крикнула она и сунула мне под нос свои руки.  – У нас с Шей сегодня салон красоты. Она принесла лак для ногтей и накрасила мне ногти и на руках, и на ногах.

– Ты чудесно выглядишь,  – сказал я, улыбаясь дочери, которая буквально сияла от радости. Она стояла балансируя на пятках, чтобы не смазать лак на ногах о ковер.

– Шей мне и прическу сделала.  – Она закружилась, как балерина, и длинная коса закружилась вместе с ней.

– Подвинься! – крикнул Марк.  – Ты загораживаешь экран.

– Сейчас перерыв,  – напомнил я сыну.

– А можно мы с Шей приготовим попкорн? – спросила Сара.

– Конечно. Отличная идея.  – Я сомневался, что у нас есть попкорн для микроволновки, но точно помнил, что была кукуруза.

Шей явно нервничала, выходя к нам в гостиную. Она потирала ладони, когда заговорила.

– Надеюсь, ты не против того, что я накрасила Саре ногти. Она так радовалась и сказала, что ты не будешь возражать.

– Все хорошо,  – заверил я ее, больше интересуясь тем, что вот-вот должен начаться третий тайм.

– Я бы спросила разрешения, но вы выглядели так, словно вас полностью поглотила игра.

– Ничего страшного.  – Оглядываясь через плечо, я прошел на кухню, чтобы показать Шей, где она найдет все, что им с Сарой понадобится для приготовления попкорна.

Довольно скоро по всему дому распространился аромат жареной кукурузы, а мой рот начал наполняться слюной.

Сара принесла большую миску для меня и еще одну для брата, прежде чем они с Шей присоединились к нам в гостиной. Шей села на диван между детьми. Сара прислонилась к ней головой, а Марк выглядел совершенно расслабленным и жевал попкорн.

– Какой счет? – спросила Шей, глядя на экран.

– «Сихоукс» играют вничью с «Патриотами»,  – опередил меня с ответом Марк.

– А ты можешь остаться чуть подольше? – спросила Сара.

Шей посмотрела на меня так, словно ждала моего позволения.

– Останься,  – сказал я.

Шей умудрилась занять мою дочь на добрую часть дня. Это позволило мне насладиться игрой и провести время с Марком. Обычно Сара постоянно нас прерывала. Так что для меня это была самая мирная игра за весь сезон.

– Если выиграем этот матч, то сто процентов попадем в плей-офф,  – объяснил я, подаваясь вперед.

– Пап, ты заметил мою прическу?

– Чудесно выглядит, тыковка.

На половине третьей четверти Саре надоел футбол.

– Шей, сыграешь со мной в игру? – попросила она.  – Мы когда-то с мамой в нее играли.

Просьба Сары привлекла мое внимание. Сара и Кэти играли в «Кэндиленд», и после смерти Кэти никто даже не прикасался к этой игре. Мне было интересно, что именно она принесет из своей спальни, и, как оказалось, я угадал.

На краткий миг мое сердце сжалось. С одной стороны, я радовался, что Сара настолько прикипела к Шей, что даже готова была сыграть с ней в свою любимую игру. Но с другой стороны, на краю сознания звенело предупреждение Линды. Возможно, не стоило позволять Шей так сближаться с моими детьми.

Шей, по ее собственному признанию, совершила в жизни немало ошибок. Да, она отвернулась от своего прошлого, что было чудесно. Но настоящий экзамен ждал ее в течение нескольких недель после выпускного, когда она будет жить в реальном мире за пределами защищенного мирка «Центра надежды».

– Тачдаун! – Марк вскинул руки к потолку и вскочил.

Я так ушел в свои мысли о Шей и Саре, что совершенно не обращал внимания на то, что происходило на экране. И рассмеялся, глядя, как счастливый Марк танцует вокруг кофейного столика.

Сара, подняв взгляд от настольной игры, которую они с Шей разложили на кухонном столе, возвела глаза к потолку и сказала, обращаясь к Шей:

– Мужчины!

Я не мог не рассмеяться. Это был невероятный момент. Настоящая редкость. Я улыбался и был счастлив. Когда я похоронил свою жену, я решил, что ощущение удовлетворенности жизнью навсегда для меня потеряно.

И все же мои дети были довольны, моя жизнь снова вошла в нормальное русло, и церковь процветала. Ощущалось это хорошо. Действительно хорошо.

Шей осталась с нами до конца футбольного матча. «Сихоукс» умудрились в последнюю минуту вырвать у соперников победу, что сделало нас с Марком по-настоящему счастливыми. Когда я увидел, что Шей потянулась за своим пальто, я решил проводить ее до двери, и Сара пошла со мной.

– Спасибо тебе, Шей,  – прошептала моя дочь. Она подняла руку к голове.  – У меня еще никогда не было такой красивой прически. Можно мы как-нибудь снова это повторим, и поскорее?

– Конечно,  – сказала Шей, улыбаясь моей дочери.

Сара порывисто обхватила Шей руками за талию и крепко обняла.

Вечер был поздним, и темнота снаружи поразила меня. Я знал, что у Шей нет машины.

– Как ты доберешься домой? – спросил я.

– Так же, как приехала сюда,  – на автобусе.

Мне совершенно не нравилась мысль о том, что она будет добираться домой на автобусе – ночью, одна.

– Я тебя отвезу.

– Дрю, все в порядке. Я все время езжу на автобусе. Это безопасно, и я вполне способна позаботиться о себе.

Проигнорировав эти слова, я развернулся к детям.

– Хватайте куртки, мы отвезем Шей домой.

– А мне обязательно ехать? – крикнул Марк, недовольный тем, что его отрывают от компьютерной игры.

– Сара, хочешь со мной? – спросил я.

– Пап, сейчас по телевизору мое шоу.

– Дрю, пожалуйста! – запротестовала Шей.  – Со мной ничего не случится.

– Ни за что. После всего, что ты сделала для Сары, это та мелочь, которой я могу тебя отблагодарить. И не спорь.

Она помедлила, затем неохотно кивнула.

– Ладно, раз уж ты этого хочешь.

– Хочу.  – Я оставлял детей одних и раньше, так что ничего необычного в этом не было. Я знал, что они сумеют связаться со мной при необходимости. Прихватив куртку и ключи от машины, я обратился к детям, направляясь к входной двери: – Ведите себя хорошо. Я вернусь через двадцать минут.

Ночь оказалась холоднее, чем я ожидал, и мороз тут же начал кусать мои руки. Я был рад, что не поддался на уговоры и не оставил Шей ждать автобуса на остановке при такой погоде, которая сама по себе была угрозой.

Она продолжала возражать, но я не слушал. Я первым прошел туда, где парковал машину, открыл ее и придержал для Шей пассажирскую дверцу. Шей замолкла, как только оказалась в салоне.

Я сел за руль и завел мотор. Понадобилось несколько минут, чтобы печка включилась на полную мощность, так что я спросил у Шей ее адрес и ввел координаты в GPS, пока мы ждали, когда прогреется мотор. Ни мне, ни ей, как я заметил, особенно нечего было сказать.

В тесном салоне машины мы оказались слишком близко друг к другу и только вдвоем. Я посмотрел на Шей и заметил, что она внимательно разглядывает свои руки, сцепленные на коленях. Она склонила голову, и я понял, что она покусывает нижнюю губу. И во мне проснулись воспоминания о первых свиданиях с Кэти. Вначале мы оба чувствовали себя очень неловко, оставшись наедине.

Я заставил себя отвести взгляд. Шей была совсем не похожа на Кэти, и я ценил то, что она посвятила большую часть своего воскресенья тому, чтобы развлекать Сару. Я обнаружил, что мне нравится Шей, и не только потому, что Сара ею так восхищалась. Она нравилась лично мне, и это меня удивляло.

Я не прикасался к другой женщине с тех пор, как познакомился с Кэти. Она была моей второй половинкой, любовью всей моей жизни. И то, что мне вдруг понравилась другая женщина, меня потрясло. И застало врасплох.

Я ощутил внезапную потребность нарушить молчание.

– Большое спасибо тебе за все, что ты сегодня сделала для Сары.

– Она чудесная маленькая девочка.

– Но кое в чем опережает свой возраст.  – Я понял, что мне необходимо поддерживать беседу, чтобы не пускать в свой разум странные и чуждые мысли.  – Она случайно не обмолвилась, что хочет получить на Рождество?

– Она только о Рождестве и говорила.

Было очевидно, что моя дочь стала темой, которую мы могли обсуждать без всякого напряжения.

– Она упоминала что-то определенное? – спросил я.

– Да. Она утверждает, что стала слишком взрослой, чтобы играть в куклы, но есть одна Барби, от которой она в восторге.

О куклах, имеющихся в продаже, я практически ничего не знал.

Ходить по магазинам с Марком мне было гораздо проще. Сын обожал компьютерные игры, а недавно я научил его играть в шахматы. Искать подарки для Марка было просто, но когда дело касалось Сары, я совершенно терялся.

Остановившись на красный свет, я посмотрел на Шей.

– Ты не против… Учитывая, как хорошо ты знаешь Сару… Но только если тебе удобно, если у тебя есть время… Я бы очень хотел попросить тебя помочь мне с покупкой рождественских подарков, особенно для Сары.

Ее взгляд встретился с моим.

– Конечно. Наверное. То есть если ты хочешь.

– Отлично.  – Я ведь не приглашал ее на свидание. Она оказывала мне услугу. И ничего более.

Высадив ее у крошечного домика в длинном ряду таких же домов, я отправился обратно к пасторату, улыбаясь по пути. А когда я вернулся в дом, насвистывая, дети дружно уставились на меня с выражением крайнего удивления на лицах.

– Что? – спросил я.

– Пап, ты улыбаешься,  – заметил Марк.

– А это так необычно?

Они оба продолжали глазеть на меня так, словно ответ подразумевался сам собой. Я сказал Шей, что заберу ее на следующий день после смены, в обед, и мы с ней направимся в молл. Готовя на завтра сэндвичи, я все никак не мог перестать улыбаться.

Глава 9 Шей

Утром в понедельник, подходя к кафе, я заметила человека, который, завернувшись в одеяло и съежившись от холода, сидел у стены здания. Одеяло было тонкое, ноги он подтянул к подбородку, упираясь ими в колени. Я уже не впервые видела этого бездомного неподалеку от кафе и знала, что он спит там, потому что от ближайшей решетки поднимается теплый воздух.

Сэди, вторая официантка, прогнала его в пятницу на прошлой неделе, утверждая, что бездомный отпугивает покупателей. Да, она беспокоилась о благополучии кафе, но я не могла не вспоминать собственные обстоятельства после выхода из тюрьмы. Чуть больше года назад именно я могла так же искать теплое место на улице, потому что мне некуда больше было идти.

Пока Сэди работала на кухне, я продолжала думать об этом бездомном. Я не хотела ни во что вмешиваться. Его нужно было прогнать.

Едва не злясь на себя, я налила стаканчик кофе, заплатила за него и вынесла на улицу бездомному.

– Вот,  – мрачно произнесла я, протягивая ему стаканчик.

Он поднял взгляд и отбросил одеяло, наверное, решив, что я даю ему кофе в качестве вознаграждения за то, чтобы он убрался отсюда.

– Ухожу-ухожу,  – пробормотал он, не глядя мне в глаза.

– Не стоит из-за меня уходить. Кофе – только для того, чтобы ты согрелся.  – Я присела на корточки, чтобы рассмотреть его лицо. Под глазами у него были мешки, словно он не спал по ночам уже очень долгое время. Лицо было грязным и отчаянно нуждалось в бритве.  – Я добавила сахар и немного сливок. Надеюсь, тебе понравится.

Он смерил меня скептическим взглядом.

– Ты туда что-то подмешала?

Он опасался, что я собираюсь его отравить или сделать что-то подобное.

– Нет. Только сахар и сливки. Меня зовут Шей. Я работаю в этом кафе.

– Я Ричард.  – Он взял у меня пластиковый стаканчик, попробовал кофе и с подозрением на меня уставился.  – Зачем ты это делаешь?

Я пожала плечами и решила, что он заслуживает правды.

– Не так давно я сама чуть не стала бездомной. Но не стала, и за это я благодарна судьбе.

Он кивнул, обхватив стаканчик обеими руками.

– Кофе вкусный. Спасибо.

– Ты давно ел? – спросила я.

– Да, все нормально. И сегодня буду завтракать «У Аси».

– «У Аси»? – Я не знала в округе ни одного ресторанчика с таким названием.

– «Армия спасения». Мы ее называем Асей.

Это многое объясняло.

– Береги себя.

Он кивнул и отсалютовал мне стаканом.

– Спасибо.

– Пожалуйста.

Я направилась обратно в кафе и обнаружила, что Сэди стоит ожидая меня и упершись руками в бока. Я уважала Сэди: она называла вещи своими именами и не терпела чуши ни от посетителей, ни от коллег. Мы с ней хорошо сработались.

– Ты даешь этому старику повод подольше тут подзависнуть,  – сказала она, прожигая меня взглядом.

– Я всего лишь вынесла ему кофе. На улице мороз, если ты вдруг не заметила.

– Я заметила.  – Она оглянулась через плечо на кухню.  – Главное, чтобы Фрэнки не увидел, что ты делаешь. Он очень плохо реагирует на то, что рядом тусуются бомжи.

– Поняла,  – прошептала я в ответ.

Сэди начала наполнять диспенсер для салфеток на стойке.

– Твое доброе сердечко принесет тебе кучу проблем. Весь мир не спасешь, Шей.

– Не спасу,  – согласилась я.  – Но дать одному старику чашку кофе мне вполне по силам.

Сэди запрокинула голову и расхохоталась. Дверь открылась, и у нас появился первый утренний посетитель. Между шестью и девятью работа кипела, мы носились, не чуя под собой ног.

У меня не было времени думать о чем-либо, кроме тарелок с завтраком, которые требовалось разнести, пока еда еще не остыла. В десять тридцать поток посетителей превратился в ручеек. Это был перерыв, в котором мы с Сэди отчаянно нуждались после того, как схлынула толпа.

Фрэнки, наш хозяин, сумел создать своему кафе репутацию заведения с хорошей кухней, где покупатели получали то, за что заплатили. Одного здешнего завтрака мне хватило бы на целый день. Так что еду, предоставлявшуюся мне в кафе, я растягивала на целый день. Деньги я откладывала на свои бизнес-курсы. Чаевые были вполне приличными, и зарплата позволяла покрывать все расходы.

– Чем собираешься заняться на Рождество? – спросила Сэди, давая ногам отдых и потягивая кофе из стакана. Она была старше меня и работала здесь дольше, поэтому перерыв на кофе получала первой.

– Проведу его с друзьями.

Лилли Палмер предложила мне отпраздновать Рождество с ее семьей. Я даже не знала, что сказать, когда она пригласила меня к себе домой. Это было совершенно неожиданно. Значит, она верила в меня, раз была готова впустить в свой дом и представить меня своей семье. Ее доверие было даром, точно так же как и со стороны Дрю и его детей. От этого мое намерение никогда их не разочаровывать только укреплялось.

После моего собственного перерыва, который был короче, чем хотелось бы, стала прибывать обеденная толпа. Фрэнки сам пек хлеб, и его сэндвичи всегда оставались одним из самых популярных пунктов в меню. Я не сомневалась, что его особые сэндвичи с мясным рулетом будут распроданы еще до полудня.

Я обслуживала стойку, а Сэди и Элис справлялись с залом. Как только какое-то место пустело, его немедленно занимали. Убрав грязные тарелки и вытерев стойку, я подняла взгляд, чтобы поприветствовать очередного посетителя.

Дрю.

Я чуть не уронила стакан, а сердце немедленно забилось в сумасшедшем ритме, эхом отдававшемся в ушах.

– Привет,  – сказала я, отчаянно пытаясь скрыть свою нервозность.

– Привет.  – Он потянулся за сахарницей, чтобы достать оттуда закатанное в пластик меню.

– Что будешь пить? – спросила я.

– Кофе.

– Хочешь сливок?

– Нет, спасибо.

Я налила ему кофе и вернула стеклянный кофейник на плитку. Звоночек за моей спиной просигналил, что заказ готов, и я поспешно обернулась, надеясь, что это один из моих. Мне нужен был повод, чтобы отойти в сторону и успокоить бешено бьющееся сердце. К несчастью, это был один из заказов Элис.

– Какой сегодня суп? – спросил Дрю.

– Крем-суп из брокколи.

Он сморщил нос.

– А как сегодня чили?

– Я не слышала ни одной жалобы.  – Сама я его не пробовала, но чили тоже был довольно популярным пунктом меню.

– Что-нибудь порекомендуешь?

– Всем нравятся сэндвичи,  – сказала я.  – Фрэнки сам печет хлеб. Сегодняшнее блюдо дня – сэндвич с мясным рулетом.

Дрю кивнул, и я потянулась за блокнотом для заказов и карандашом, который носила за ухом.

– Я сегодня попробую чили.

– Как насчет кукурузного хлеба к нему? – спросила я.

Сэди требовала, чтобы я предлагала его как можно чаще.

– Он печется здесь? – спросил Дрю.

Я кивнула.

– Вся выпечка у Фрэнки собственная.

– Тогда с кукурузным хлебом.

– Отлично,  – сказала я. Оторвав листок с заказом от блокнота, я разместила его на карусели и повернула ее так, чтобы Фрэнки и Джим, его помощник, это заметили.

Пока готовились чили и кукурузный хлеб, я отнесла чек посетителю, сидевшему за два стула от Дрю, и забрала грязные тарелки у клиента с дальнего края стойки. Все это время руки у меня дрожали так, словно это был мой первый день на рабочем месте. Кухня справилась с заказом Дрю за несколько минут. Я знала, что на это не уйдет много времени. Подав ему заказ с тарелкой кукурузного хлеба, я принесла также блюдо с завернутыми в фольгу кусочками масла.

Заметив, что его чашка кофе наполовину опустела, я машинально потянулась за кофейником и наполнила ее.

– Ты все еще собираешься сегодня после обеда походить со мной по магазинам? – спросил он.

– Конечно.

– В котором часу ты освобождаешься?

– Я буду готова в два пятнадцать.

– О’кей, тогда я заскочу и заберу тебя.

Я помедлила. Мне не хотелось ехать прямо из кафе, особенно в форменной одежде.

– А ты не против, если я сначала забегу домой и переоденусь?

– Конечно. Хочешь я подберу тебя там?

– Да, пожалуйста. В три часа. Ты же помнишь, где я живу?

Потянувшись за ложкой, он улыбнулся и кивнул.

– Тогда до встречи.

После этого я снова была занята, и, хоть я передала Дрю его чек, у меня не было возможности снова с ним заговорить.

Когда мы с Сэди и Элис закончили уборку перед закрытием, Сэди тут же подкралась ко мне.

– Не хочешь рассказать о том красавчике, который так вскружил тебе голову?

Была мысль притвориться, что я понятия не имею, о ком она говорит, но я знала, что это бесполезно. От Сэди мало что ускользало. Она обслуживала столики уже почти двадцать пять лет, и именно она меня обучала этой премудрости. Я все еще оставалась довольно неопытной, так что она присматривала за мной и моим поведением с клиентами. Сэди сразу же говорила мне, что я делаю не так, и столь же быстро и прямо делала комплименты, когда мне все удавалось.

– Это пастор Даглас из церкви Страстей Христовых.

Брови Сэди взлетели на лоб.

– Ты втюрилась в человека Божьего?

– Я… Он просто друг.  – Я ощутила, как вспыхнули мои щеки.

– Он красавчик.

– Сэди! – воскликнула я.

– Он женат? – спросила Элис, присоединяясь к нам.

– Он вдовец. И он попросил меня отправиться с ним по магазинам, чтобы купить рождественские подарки для его детей.

Сэди и Элис обменялись понимающими взглядами.

– И не стоит делать из мухи слона,  – предупредила я подруг.  – Дрю не интересуется мной в романтическом смысле.

– Ага, так он для тебя Дрю? – уточнила Элис.

И я тут же осознала ошибку, которую совершила, назвав его по имени. Мне хотелось застонать. А еще мне хотелось, чтобы Дрю действительно мной интересовался, но я была достаточно приземленной, чтобы понимать: это вряд ли. И снова я напомнила себе, что позволять себе даже думать в том направлении будет очень и очень глупо.

К счастью, Сэди и Элис не стали наседать на меня с новыми вопросами. Как только моя смена закончилась, я заторопилась домой и буквально впрыгнула в автобус. Быстро ополоснувшись в душе, я переоделась в джинсы и свитер. К тому времени, как приехал Дрю, я была одета и полностью готова.

Он припарковался у моего дома, и, не дожидаясь, когда он выйдет из машины, я вышла и зашагала к его автомобилю сама. К моему изумлению, он выбрался наружу и обошел машину, чтобы открыть для меня дверцу.

Я в изумлении уставилась на него. Ни один мужчина не делал для меня ничего подобного. Такой простой жест, вежливый и предупредительный… Мне захотелось что-то сказать, но я не могла заставить себя произнести ни слова. Как и представить, чтобы Стрелок или кто-то из моих бывших парней поступил так же.

Оказавшись в машине, мы, похоже, обнаружили, что не в состоянии выбрать тему для разговора. Я боялась, что он уже сожалел о своем решении проехаться со мной по магазинам. И, надеясь рассеять это напряжение, я спросила, как ему понравился обед.

– Чили отличный.

– Я рада. Мне было бы неприятно, если бы я посоветовала тебе что-то невкусное.

Вслед за этими фразами воцарилась неловкая тишина, словно нам обоим было не по себе.

– Я поискала в Интернете куклу, которую упоминала Сара.

– У тебя теперь есть компьютер? – спросил он.

– Нет. У меня появился смартфон. Мне его подарила Сэди, когда купила себе новую модель.

Дрю покосился на меня.

– Это замечательно.

– Ага. Очень полезная вещь.

– Я думал в этом году купить смартфон Марку,  – сказал Дрю.  – Насколько я понимаю, у всех детей в школе теперь обязательно есть смартфон. Он никогда не говорил мне, что хочет себе такой же, но я решил, что уже пора.

– Это отличная идея.  – Вообще-то я удивилась, что у Марка до сих пор нет телефона.

– Так что собственный телефон, несколько игр для его Х-бокса, и больше ему ничего не нужно. А вот с Сарой я просто не знаю, что придумать.

– Наверное, ей хотелось бы проколоть уши,  – подала я идею.

– Саре? Ей же всего девять!

Его, кажется, по-настоящему шокировало мое предложение.

– Это просто мысли вслух.

– Она об этом упоминала?

Я кивнула.

– Мимолетно. Рассказывала, что у ее подруги есть сережки с рыбкой Дори. Ты мог бы купить ей сережки с обещанием проколоть уши после Рождества.

– Пожалуй, сойдет,  – сказал он, явно все еще переваривая услышанное.

Дрю подъехал к моллу на Нортгейт, и, как только мы нашли место для парковки, наша миссия началась. В течение двух часов мы приобрели все, что он упоминал, и еще несколько разных вещей.

Я купила лишь пару перчаток для Ричарда, того бездомного, с которым познакомилась утром. Когда он взял у меня кофе, я заметила, как сильно были обморожены его руки.

Мы возвращались к выходу на парковку, и Дрю замедлил шаг, проходя мимо отдела косметики в «Мэйси». Нахмурившись, он остановился и начал изучать ассортимент духов.

Продавец возникла рядом, словно по волшебству.

– Вам что-нибудь подсказать? – спросила она.

Мне стало не по себе, поэтому я остановилась позади и просто ждала.

– Мне нужен флакон… Кажется, они называются «Прекрасная»,  – сказал Дрю, продолжая изучать выставленные на витрине парфюмы.

Продавец вынесла несколько флаконов разных размеров и сказала, что если он приобретет двести сорок миллилитров, то к бутылочке будет прилагаться бесплатный подарок. Цена оказалась выше ста долларов, но Дрю не колебался.

– Это для особенного человека,  – сказал он, протягивая свою кредитную карточку.

Я и без того не нуждалась в напоминаниях, что я совсем не ровня Дрю, но это было именно оно. Кому бы ни предназначался дорогой флакончик духов, этот «особенный» человек был знаком с Дрю так давно, что Дрю выучил «его» вкусы.

Уж я-то точно особенной не была.

Глава 10 Дрю

Рождественская служба прошла как по маслу. Программой руководила Линда Кинкейд, так что организация вечера была в хороших руках. Я знал, что ей понравились духи, и хоть они и стоили больше, чем я обычно тратил на подарки, она заслужила их, учитывая то, сколько всего она сделала для меня.

Марк играл одного из волхвов, а Саре достались реплики ангела, который пришел возвестить пастухам о рождении младенца.

В подобные моменты, когда я ощущал присутствие Кэти сильнее, чем ее отсутствие, я был уверен, что она здесь, со мной, сияет от гордости за наших детей. Мне ужасно ее не хватало, но я учился жить без нее.

Рождественским утром Сара проснулась еще до шести.

– Папа, папа, вставай, давай открывать подарки!

Я потер лицо, пытаясь проснуться, и сделал все возможное, чтобы немного ее придержать.

– Еще пять минут, хорошо? – Этой фразой она встречала меня всякий раз, когда я приходил будить ее в школу.

– Пап, но это же Рождество!

– Мне нужен кофе,  – пробормотал я. Когда я закончил упаковывать и расставлять под елкой подарки, время близилось к полуночи, и я бы с радостью проспал еще несколько часов.

– Марк готовит тебе кофе, так что вставай. Вставай!

Ворча, я сбросил одеяло и выбрался из кровати. И, естественно, как только я оказался на кухне, то увидел сына, который стоял перед кофеваркой, ожидая, когда будет готова единственная порция для меня.

– Я разложу наши подарки,  – сказала Сара, которой явно не терпелось добраться до содержимого.

– Дай мне проснуться! – взмолился я, отчаянно пытаясь скрыть улыбку, вызванную ее энтузиазмом.

– Пап, ну скорее! – воскликнула она.

Схватив за руку, Сара провела меня в гостиную и похлопала по креслу, намекая, что именно тут мне и нужно сесть. И как только я сел, Марк принес мне чашку кофе. Я осторожно отпил, не желая обжечь губы.

– Ну теперь мы можем начинать? – взмолилась Сара, уже схватившись обеими руками за самую большую коробку из лежавших под деревом.

– Ладно, давай,  – сказал я.

Я не собирался сообщать своим детям об этом, но мне самому не меньше их хотелось, чтобы они открыли подарки. Прогулка по магазинам с Шей буквально открыла мне глаза. Ее соображения по поводу того, что хотели бы получить мои дети и что им нужно, превратили нашу экспедицию в сплошное удовольствие. Я, кажется, уже несколько месяцев так не смеялся. Мне понравилось проводить с ней время. Позже я задумался о том, что стоит купить ей подарок, чтобы поблагодарить за помощь. Что-нибудь скромное. Ничего личного. Я несколько дней размышлял над этим вопросом, но все еще не был уверен, что будет пристойно с моей стороны купить Шей подарок. Такой жест слишком просто неправильно понять. Я знал, что сказала бы Линда, если бы я упомянул о подобном при ней, и я доверял ее суждению. В конце концов я решил ничего не покупать. И надеялся, что не пожалею об этом впоследствии.

– Открой сначала этот,  – сказала Сара, подбегая ко мне.

У нее в школе проводили специальный Санта-семинар о том, как покупать подарки родителям. Сара откладывала карманные деньги, чтобы купить мне нечто особенное, и мне тоже очень хотелось развернуть подарок. Моя маленькая девочка потратила массу времени на то, чтобы завернуть его и заклеить обертку с величайшей аккуратностью. Было очевидно, насколько она гордится тем, что выбрала для меня.

– Ты хочешь, чтобы я первым открыл свой подарок? – спросил я ее, когда она протянула мне коробку. Сара намотала на нее столько бумаги, что ее хватило бы, чтобы дважды оклеить нашу гостиную. Срывать ее пришлось двумя руками.

– Даже не представляю, что ты для меня выбрала! – воскликнул я с энтузиазмом. Сара стояла так близко ко мне, что едва не забралась на подлокотник кресла.

– Папа, тебе обязательно понравится.

Наконец справившись с лишними слоями бумаги, я обнаружил фонарик. Несколько месяцев назад у нас случилась авария с электричеством, и я все никак не мог найти наш. Так что фонарик был мне действительно нужен.

– Сара, спасибо. Это идеально.

Она обняла меня за шею и сжала руки изо всех сил.

После чего Марк заставил меня открыть его подарок. Он подарил мне кофейную кружку с эмблемой «Сихоукс» и брелок для ключей с ней же. Я улыбнулся и поблагодарил его. Марк был не так буйно энергичен, как Сара, но я знал, что он гордится подарками, которые мне купил, и я хотел, чтобы он понял, как много они для меня значат.

Я с нетерпением наблюдал за тем, как дети открывают свои подарки. Сара ахнула, когда увидела сережки и услышала обещание позволить ей проколоть уши.

– Папа, ой, папа, я уже целую вечность хотела проколоть уши! Это значилось в моем списке желаний.  – И снова она обхватила меня и сжимала до тех пор, пока мне не стало трудно дышать. В точно такой же восторг она пришла от Барби, которую выбрала Шей.

Когда Марк развернул свой телефон, он очень долго рассматривал подарок. Я знал, что он доволен.

– Телефон готов к работе. Я уже ввел в него все важные номера,  – объяснил я.

– Спасибо, пап.

– Пожалуйста, сын.

Настала очередь Сары разворачивать очередной подарок, и я вдруг понял, что не узнаю упаковку.

– От кого это? – спросил я.

– Шей,  – сказала она, разрывая бумагу.

Я нахмурился.

– Когда это ты встречалась с Шей?

– Вчера, пока ты был в церкви. Она заскочила на минуту и попросила меня положить эти подарки под елку, что я и сделала.

– Ты не говорила мне, что она заходила.

– Я забыла. Когда ты пришел, уже пора было готовиться к программе. Шей сказала, что знает, как ты занят, и не хочет тебя беспокоить.

Я пожалел, что мне не сообщили о ее визите: мне хотелось бы поговорить с ней.

Развернув подарок, Сара просияла.

– Это лак для ногтей и заколки для волос,  – сказала она, с гордостью демонстрируя нам их.  – Чтобы мы могли устроить еще один день в салоне красоты, только для девочек.

Она многозначительно посмотрела на брата. Марк, игнорируя сестру, распаковал свой подарок от Шей. Мне показалось, что это был какой-то толстый журнал или нечто подобное.

– Это книга математических головоломок,  – пояснил он.  – И набор карандашей. Круто.

Круто? Еще одно доказательство того, что Шей знала желания моих детей лучше, чем я сам. Марку отлично давалась математика, но я ни разу даже не подумал о том, что ему понравятся математические головоломки.

– А что мы подарим Шей? – спросила Сара, внимательно глядя на меня.

Мне стало немного стыдно. Теперь я жалел, что не поддался своему порыву и не купил для нее хоть что-нибудь. Быстро сообразив, я сказал:

– Давайте пригласим ее на ужин, на наш праздничный ужин.

Сара склонила голову набок.

– Но ужин – это же не то, что можно положить под елку. Кто-то уже дарил Шей подарки?

– Я не знаю.

Сара присела на корточки.

– Как грустно! Куда она пойдет на рождественский ужин?

Этого я тоже не знал.

– Она мне не говорила.

– Пап, а что, если она совсем одна? – спросил Марк.

– Марк, я уверен, что у нее есть друзья,  – ответил я, надеясь, что в голосе прозвучит уверенность, которой я не ощущал. Мне следовало самому об этом подумать. Я должен был понять, что она наверняка проведет этот день в одиночестве.

– А можем мы пригласить ее поужинать с нами в доме миссис Кинкейд? – спросил Марк.

Я покачал головой. И пожалел, что не вспомнил о Шей раньше.

– Боюсь, что нет, сынок. Учитывая, что ужин устраивают Кинкейды, именно они должны были пригласить Шей.

Дети выглядели разочарованными.

– Я вот что подумал,  – сказал я.  – Завтра мы первым делом позавтракаем в кафе «На углу», где работает Шей, и там пригласим ее к нам на ужин. Как вам такая идея?

– Но это будет уже не Рождество.

– Да, не Рождество,  – согласился я.

– А можем мы заехать к ней домой и поблагодарить за подарки, когда отправимся к Кинкейдам? – спросила Сара.

Об этом стоило поразмыслить. Если Шей дома и одна, дети не пожелают ее оставлять. И, как бы мне того ни хотелось, я не мог пригласить ее присоединиться к нам у Кинкейдов. Это был их дом, не мой.

– Мы заедем к Шей по пути домой,  – решил я.

Дети снова огорчились, но согласились.

– Папа, пожалуйста! Шей – наш друг, а мы даже не купили ей подарков на Рождество.

Меня поразило, насколько виноватым я себя ощутил.

– На следующее Рождество мы исправимся,  – пообещал я.

Ужин у Кинкейдов прошел отлично, как всегда. Линда была не только моей правой рукой во всех церковных вопросах, но и отличным поваром. У нее дома нас ждали подарки для меня и детей, но я знал, что кукла, которую она купила Саре, предназначалась для детей младше, чем моя дочь. А в фотоаппарате, который она упаковала для Марка, он не нуждался, потому что теперь у него был собственный телефон. И все же она проявила участие, и я постарался, чтобы дети выразили свою признательность. Мне она подарила книгу, которую я хотел прочитать, хоть и не представлял, когда найду на нее время.

Традиционные говяжьи отбивные получились у нее замечательно, но как только ужин закончился, я заметил, что дети начали ерзать. Если бы мы ушли слишком рано, Линда наверняка удивилась бы, поэтому я оттягивал наш отъезд, насколько мог, не разочаровывая детей.

Стоило нам оказаться в машине, как Сара подалась на переднее сиденье.

– Пристегнись,  – напомнил я ей.

– Я знаю, папа, знаю. Я просто хотела спросить: можно мы проведаем Шей? Пожалуйста!

Я помедлил, затем кивнул.

– Хорошо. Но не забывайте: у нее очень маленькая квартирка, и там не хватит места на всех нас.

– Это ничего,  – сказал Марк.  – Я просто хотел сказать ей спасибо.

– Я тоже,  – просияла Сара.  – И извиниться за то, что я не купила ей подарок, и сказать, что обязательно куплю на следующий год.

– Сара, я уверен, что Шей и не ожидала, что мы купим ей подарки,  – сказал я, надеясь чуть смягчить ее чувство вины. Если кто и должен был чувствовать себя виноватым, то только я.  – К тому же мы пригласим ее на ужин, помнишь?

– Но только потому, что заранее не подумали о подарке,  – сказал Марк.

Марк очень быстро все схватывал. Он меня удивил.

– Я напишу сказку лично для нее,  – заявила Сара.

– Это чудесная идея.

Я тронулся в направлении дома Шей. Район был не из лучших, но я знал, что для нее это не худший вариант. Она гордилась тем, что способна платить за аренду и зарабатывать себе на жизнь. Для нее это было очень важно.

Когда я припарковался у крошечного домика Шей, я оставил детей ждать в машине, а сам направился к двери. Снаружи не было видно ни проблеска света в окнах. Постучав и подождав несколько минут, я предположил, что ее нет дома. И решил, что дети обрадуются, узнав, что она не провела Рождество в одиночестве.

Но я ошибся.

– Куда она ушла? – воскликнула Сара.  – Она должна быть с нами.

– Я уже говорил вам, что Шей наверняка празднует с друзьями.

– Наверняка ты этого не знаешь,  – сказал Марк.

– Нет,  – вынужден был признаться я.

Домой мы ехали в молчании. Дети очень спешили и рано отправились спать. Я же настроил будильник, полный решимости не проспать завтрак в кафе «На углу» и увидеться с Шей.

На следующее утро я ожидал нытья, когда принялся будить детей. Но Марк ворчал ровно до того момента, пока я не напомнил ему о завтраке в кафе. Этого оказалось достаточно, чтобы поднять его с постели и заставить одеться.

– А я могу заказать вафли? – спросила Сара, забираясь в машину.

– Если именно их ты хочешь.

Кафе находилось всего в шести кварталах от дома, но погода выдалась слишком холодной для прогулки.

– А ты что собираешься заказать, приятель? – спросил я у Марка. Для нас с детьми прием пищи вне дома стал редким приятным событием.

– Черничные блинчики,  – сказал он.  – С беконом.

– Вы, ребята, меня разорите,  – поддразнил их я.

– Пап, а ты чем будешь завтракать? – поинтересовалась Сара.

– Наверное, мясом с картошкой и яичницей.

Это было мое любимое блюдо, но я не знал, найду ли его в меню.

Как только мы приехали, Сара заторопилась в кафе, где оглядывалась до тех пор, пока не заметила Шей,  – та стояла у стойки и принимала заказ. Мне пришлось ухватить дочь за плечи, чтобы не позволить ей бегом помчаться к Шей.

– Она сейчас занята с посетителями,  – прошептал я и повел детей к открытой кабинке. Дела у маленького кафе шли хорошо. Оно было набито битком, когда я в прошлый раз останавливался тут пообедать.

Поговорив с другой официанткой, Шей направилась к нашему столику. К этому времени мы уже прочитали все меню. Сара и Марк успели передумать и изменить решение с десяток раз. Увидев Шей, Марк и Сара тут же начали многословно благодарить ее за подарки. Сара поднялась и обняла ее, Марк вежливо пожал ей руку.

– Доброе утро, Шей,  – сказал я, улыбаясь, когда дети наконец закончили ее приветствовать.

Она ответила на мою улыбку своей, чуть смущенной.

– Мы заезжали к тебе,  – сказала Сара,  – но тебя не было дома, а мы хотели сказать тебе спасибо за подарки.

– Я очень рада, что они вам понравились.

– Я уже решил три страницы головоломок,  – сообщил Марк.

– Ты отлично соображаешь.  – Она улыбнулась моему сыну.  – А теперь, что хотите на завтрак?

– Папа,  – выразительно произнесла Сара,  – разве ты не собираешься пригласить Шей на ужин?

– Ах да.  – Я прочистил горло.  – Мы с детьми хотели бы пригласить тебя на ужин,  – заявил я, чувствуя себя весьма глупо.

– Можешь выбрать любое место, какое захочешь,  – добавила Сара,  – но нам с Марком нравится китайская еда.

– Сара!

– И мексиканская тоже.

Шей улыбнулась.

– Вам вовсе не нужно меня никуда приглашать.

– Но мы хотим,  – сказал Марк.  – Чтобы поблагодарить тебя за подарки. Они были классные.

Шей посмотрела на меня, словно в поисках подтверждения.

– Ты же не против поужинать с нами? – спросил я.

Она кивнула, приняла наш заказ и отошла от столика.

Зато приблизилась одна из других официанток, зрелая женщина с бейджем, на котором значилось имя Сэди. Она уставилась на меня, как мне показалось, недобрым взглядом, словно видела меня насквозь.

– Эта девушка – редкое сокровище. Не вздумай морочить ей голову, понял?

– Ни в коем случае,  – пообещал я. Меня позабавило осуждение этой женщины.

– Хорошо,  – сказала она и кивнула, прежде чем отойти от столика.

– Папа, что она имела в виду? – спросила Сара, подсаживаясь ко мне поближе.

– Ничего, тыковка. Просто она тоже дружит с Шей.

А дело было в том, что я много думал о Шей еще со дня нашей маленькой экспедиции по магазинам. Мне нравилось проводить с ней время, меня впечатлила ее предусмотрительность и то, что она купила перчатки для своего бездомного друга.

Я не знал, готов ли я к отношениям, но Шей мне нравилась, и мне с ней было хорошо. Возможно, настала пора подумать о свиданиях.

Глава 11 Шей

Ужин с Дрю и детьми не был свиданием.

Мне пришлось напомнить себе об этом с десяток раз, когда через шесть дней после появления Дрю и детей в кафе я одевалась, готовясь к этому вечеру. Перед тем как купить детям рождественские подарки, я долго колебалась: боялась, что Дрю будет неловко, потому что сам он ничего мне не подарил. И интуиция меня не подвела. Единственной причиной, по которой он пригласил меня на ужин, было незакрытое обязательство, неоплаченная услуга. Но даже зная это, я с радостью согласилась.

Еще я знала, что стоит мне упомянуть о своих чувствах по поводу этого ужина Лилли, и она с меня живой не слезет. Это были чувства той маленькой девочки во мне, которая искала любви и принятия, то и дело выглядывая наружу в поисках внимания. За прошедший год я изрядно потрудилась, загоняя ее обратно, но теперь она постоянно ухитрялась не поддаваться мне, а вместо этого я поддавалась ее капризам.

И сегодня был как раз такой случай. Снова я сомневалась в себе. Сомневалась в намерениях Дрю. Мучилась от собственной незащищенности.

Дрю сообщил, что заедет за мной в районе шести. Я была готова за час до этого и переживала из-за своих прически и макияжа, а затем и по поводу того, что переживаю о том, как выгляжу. Мне постоянно приходилось напоминать себе: это не свидание.

Выглянув в окно, я увидела, как он подъезжает к дому, и машинально потянулась за пальто и сумочкой. Дверь я закрыла раньше, чем он дошел до крыльца.

– Тебе не нужно было выходить. Я бы подождал у двери.

– Это ничего. Я была готова.

Будучи джентльменом, он открыл для меня пассажирскую дверцу, и я скользнула на переднее сиденье.

– Ты хорошо пахнешь,  – сказала Сара, подаваясь вперед с заднего сиденья, где устроились они с Марком.

– Спасибо,  – ответила я.  – Это новые духи.

– Это подарок парня? – спросила Сара.

– Нет, это подарок друга. Лилли Палмер. Она была моей наставницей в «Центре надежды». Рождество я встретила с ее семьей.

– Так ты была не одна,  – произнесла Сара со вздохом облегчения.  – Я боялась, что ты останешься в одиночестве. И хотела пригласить тебя пойти с нами к Кинкейдам, но папа сказал, что нельзя так делать, потому что это не наш дом. Но мне все равно очень жаль. Там было бы намного веселее, если бы ты пошла с нами.

– Спасибо, Сара. Это очень мило с твоей стороны.

– А еще это правда,  – добавил Марк.

Оглянувшись через плечо, я улыбнулась детям.

– А парень у тебя есть? – спросила Сара.

Я задумалась над ответом, затем вспомнила Ричарда, который стал мне настоящим другом.

– Вроде того.

– Как его зовут?

– Ричард.

Сара продолжала любопытствовать:

– А на свидания вы ходите?

– Сара,  – мрачно одернул ее Дрю,  – задавать настолько личные вопросы невежливо.

– Я не против,  – заверила я его.  – Мы с Ричардом пьем кофе каждое утро, но это не настоящие свидания.

– Ох! – Голос Сары стих, словно от разочарования.

– Поскольку я работаю и учусь, времени на свидания у меня просто не остается. Вот почему ваш папа ждал почти неделю, чтобы мы смогли выбраться на этот ужин.

Дрю въехал на парковку перед рестораном. Я выбрала заведение с китайской кухней, как посоветовала Сара, потому что я и сама любила китайскую еду. И уже не помнила, когда в последний раз пробовала курицу с арахисом.

Дрю обошел машину и помог мне выйти. Дети присоединились к нам, и Сара сунула свою ладошку в мою руку, как только мы вошли в ресторан.

– Правда Шей хорошо пахнет? – спросила она у отца.

Дрю улыбнулся мне.

– Правда.

Я решила, что наверняка покраснела, и, чтобы отвлечь их, спросила:

– Кто из вас умеет есть палочками?

– Я,  – ответил Дрю.  – А как насчет тебя?

– Каждый раз учусь, но последний был очень давно.

Как только мы расселись и сделали заказ, все дружно начали тренироваться использовать палочки. У Дрю это поразительно хорошо получалось. У Марка тоже, а вот мы с Сарой оказались совершенно беспомощны. К тому времени, как нам принесли еду, мы уже ослабели от смеха.

– Я умру от голода, если вы заставите меня этим есть,  – запротестовала маленькая девочка.

Наклонившись поближе, я прошептала ей на ухо:

– У них тут наверняка есть и вилки.

– Хорошо.

Ужин прошел весело, и мы наелись до отвала. Сара и Марк откинулись на своих стульях, сложив руки на животе. Я больше не могла проглотить ни кусочка, и Дрю заявил, что тоже не может. Он попросил официанта упаковать нам остатки с собой.

Когда мы направились к парковке, Сара посмотрела на меня и заявила:

– Это был самый веселый вечер в моей жизни.

– И для меня тоже,  – сказала я ей.

По правде говоря, я уже и не помнила, когда в последний раз в моей жизни случалось нечто подобное. То есть наверняка мы с семьей выходили куда-то поужинать, когда мама была еще жива, но я этого не помнила. Я помнила только их вопли и драки, после которых отец начинал оскорблять и избивать меня.

Мои мысли тут же переключились на брата и все, что я сделала за эти годы, чтобы защитить его. От этого мне стало грустно. Я понятия не имела, где сейчас Кейден и даже жив ли он еще. Я боялась, что он сел в тюрьму, погиб или стал наркоманом, очутился на улице, как Ричард. Я упомянула о Кейдене в разговоре с Ричардом, и тот сказал, что поспрашивает о нем. Я говорила, что в этом нет необходимости, но Ричард настоял, что может помочь ему. Я подозревала, что таким образом он хотел отблагодарить меня за кофе.

Но пока что Ричарду не о чем было мне рассказать. Мне не нравилось думать о Кейдене, потому что мысли о нем неизменно ложились на сердце тяжелым грузом злости и отвращения, хоть я и пыталась избавиться от этих эмоций.

Дрю довез меня до дома. Когда он выключил мотор, я положила руку ему на предплечье.

– Не нужно выходить из машины.

– Прости, но воспитание говорит мне, что нужно. Я бы не хотел разочаровать свою мать, не проводив тебя до двери,  – поддразнил он меня.

Я знала, что для Дрю важно показать сыну, как следует вести себя с леди, поэтому я тихо сидела до тех пор, пока он не обошел машину и не открыл для меня пассажирскую дверцу.

Дрю проводил меня до двери.

– Мне очень понравился ужин,  – сказала я, и это была правда.  – Спасибо.

Дрю опустил взгляд на свои ботинки, потом снова вскинул глаза.

– Может, мы как-нибудь его повторим?

– Конечно,  – сказала я.  – Я только за. Да и дети наверняка не будут возражать.

Если мы будем достаточно часто тренироваться с палочками, мне с Сарой, возможно, удастся со временем научиться ими пользоваться.

Я полагала, что Дрю сразу же пойдет обратно к машине, и удивилась, когда он задержался.

– Без детей.

– Что, прости? – Я действительно не поняла, что он имеет в виду.

– Давай пообедаем или поужинаем вдвоем, без Марка и Сары.

Сказать, что я была в шоке, означало ничего не сказать. Я открыла рот и закрыла, потому что слов у меня не было. А мне редко приходилось лезть за словом в карман, только Дрю удавалось то и дело лишать меня дара речи. Я испытывала очень странные ощущения, эмоции переполняли меня, пока в горле не застрял ком. Я никогда не ходила на свидания в юности. Зависала с парнями, но они не приглашали меня на ужин и не платили за меня в кино. Мы принимали наркотики, или курили травку, или занимались другими вещами, за которые мне теперь было стыдно.

– Если, конечно, дело не в том парне, о котором ты упоминала,  – произнес Дрю так поспешно, словно и в самом деле нервничал не меньше меня.  – В том, с кем ты пьешь кофе по утрам. Я не хотел бы мешать твоим отношениям.

Это заставило меня улыбнуться, и я наконец-то смогла расслабить плечи.

– Ричард – бездомный и по возрасту годится мне в отцы. Он спит на улице рядом с кафе «На углу». Я приношу ему кофе, и мы разговариваем.

– Это ему ты тогда покупала перчатки?

– Да.

Дрю улыбнулся и на этот раз не отвел взгляд.

– Тогда как насчет вечера пятницы? – спросил он уже намного увереннее.

Мое сердце сжалось.

– Я не смогу. Я записалась на выезд «Поиска и помощи» сиэтлской евангелистской церкви. Мы будем раздавать еду бездомным. Ты когда-нибудь принимал в нем участие?

– Нет, но давно хотел. Кевин несколько раз приглашал меня.

– Тогда присоединяйся к нам,  – сказала я, всеми силами пытаясь скрыть свой энтузиазм.  – Я на нем уже была.

– С удовольствием,  – удивил меня Дрю.  – Кевин говорит, что этот опыт действительно открывает глаза.

– Это правда.  – Я уже дважды присоединялась к волонтерам и всегда возвращалась как будто освеженная благодарностью и скромностью тех, кому мы помогли.

– В какое время за тобой заехать? – спросил он.

Мое сердце запрыгало, как на пружине, еще никогда за последние годы я не была так счастлива.

– Фургон отъезжает в семь тридцать, так что лучше к семи.

– Пап! – Марк опустил стекло в своей дверце и высунулся наружу.  – Ты чего так долго?

Дрю посмотрел на машину.

– Сейчас вернусь.

– Ты собираешься поцеловать Шей? – крикнула Сара из своего окна.  – Тебе бы стоило.

– Лучше я пойду,  – сказал Дрю.  – Заберу тебя в пятницу в семь.

Я кивнула, настолько обрадованная, что мне хотелось сплясать на верхней ступеньке крыльца. Дрю зашагал к машине, но я окликнула его:

– Дрю, будь готов – мы редко возвращаемся до полуночи.

– Спасибо за предупреждение.

И он ушел. Я стояла на пороге и смотрела вслед машине. Он оглянулся и улыбнулся мне. Я тоже улыбнулась и помахала Дрю.

Теперь я не могла с собой спорить. Мне назначили свидание. Настоящее свидание. Впервые за всю мою жизнь.

На следующее утро я встретилась с Ричардом – принесла ему утреннюю чашку кофе. Он принял ее и обхватил обеими ладонями. Я заметила, что на нем только одна перчатка.

– Ты потерял перчатку? – спросила я.

Он отвел глаза и пожал плечами.

– Ричард.  – Я опустилась на корточки, чтобы он не мог избежать моего взгляда.  – Кто-то отнял у тебя перчатку?

Я знала, что бездомные постоянно воруют друг у друга.

– Никто ее не отнимал,  – заверил он меня, но упрямо не поднимал глаз от чашки с кофе.

– Тогда что с ней случилось?

– А ты разозлишься, если я тебе скажу?

Мне в голову пришел еще один вариант, который меня расстроил бы:

– Ты продал ее?

– Нет.  – Казалось, сам вопрос его оскорбил.

– Тогда расскажи мне.

– У меня есть дружбан. Чак. Ветеран, как я. Я отдал ему одну перчатку, чтобы он мог согреть руку. Это лучше, чем ничего, правда?

– Ох, Ричард! Ну как бы я могла на такое разозлиться?

– Не хотел тебя расстраивать.  – Он отпил кофе.  – Я боялся, что если ты разозлишься, то больше не будешь носить мне кофе. А я вроде как уже привык. Я рассказал Чаку о тебе, и он пообещал как-нибудь утром прийти сюда. Не волнуйся, кофе я с ним поделюсь. Тебе не придется покупать два стакана.

– Я не стану лишать тебя кофе,  – сказала я, скрывая улыбку.  – А если Чак сюда явится, добуду и второй стакан. Фрэнки все равно с меня за это не высчитывает.

Лицо Ричарда просветлело.

– Тогда я скажу Чаку.

– Хорошо.

Ричард вздохнул.

– Хотел сказать тебе, что я повсюду спрашивал о твоем брате, но пока ничего не выяснил. Не волнуйся, если он еще жив, я найду его и дам тебе знать, как у него дела.

– Это не обязательно.

– Я знаю.

От Кейдена всегда приходили плохие новости, а я не могла себе позволить снова влипнуть в его проблемы.

Ричард улыбнулся, что с ним случалось крайне редко, и я заметила, что у него не хватает нескольких зубов. А затем, поскольку я все еще была в отличном настроении, я упомянула о своем свидании.

– Я тоже приведу с собой друга в эту пятницу.

– Опять будете раздавать сэндвичи?

– Ага.

– Не хочу тебя расстраивать, Шей, но это не очень похоже на свидание. Что не так с этим парнем, если он не может пригласить тебя на ужин? Такая девушка, как ты, заслуживает парня, который будет правильно с ней обращаться.

– Он – один из моих лучших друзей.

– Он тебе нравится?

– Очень.  – Даже больше чем, наверное, следовало бы, но об этом я не сказала.

– Остановки будут где обычно? – спросил Ричард.

– Кажется, да.

Ричард кивнул.

– Тогда я могу прийти и присмотреться к нему, если хочешь.

– Конечно,  – сказала я. И не стала делиться с Ричардом предчувствием, что и Дрю захочет к нему присмотреться.

– Если Чак не напьется, я и его с собой приведу.

– Было бы отлично. Я постараюсь добыть для него пару перчаток.

Ричард снова ответил мне щербатой улыбкой.

– Надеюсь, этот твой ухажер знает, какая ты хорошая.

Я и сама об этом думала.

– Кажется, знает.

– А если не знает, ты мне только скажи.

– Скажу,  – пообещала я, улыбаясь при мысли, что устраивать смотрины пастору Дрю Дагласу будет мой бездомный друг.

Глава 12 Дрю

В среду мне позвонила Джоан Салливан, жена моего старого друга. Джо умирал. И, судя по всему, жить ему осталось не больше двух недель.

– Приезжай сейчас,  – попросила Джоан.  – Он хочет тебя видеть.

Опустив взгляд на недельный план, который составила для меня Мэри Лу, я понял, что смогу выполнить его просьбу только в пятницу.

Мое сердце оборвалось.

Я так надеялся в этот вечер оказаться вместе с Шей в фургоне «Поиска и помощи»! Доехать до Спокана и вернуться к ней вовремя было невозможно. В дороге придется провести пять часов в один конец. А после десяти часов, проведенных за рулем, я вряд ли буду в состоянии подобрать ее у дома в семь.

– Я приеду в пятницу,  – заверил я Джоан.

Мы поговорили еще несколько минут, затем она повесила трубку. Я не видел Джо года полтора или больше. Ему исполнилось семьдесят, он был другом моего отца и в некотором роде моим наставником. Джо постоянно поддерживал меня в те мрачные дни, когда Кэти тяжело болела. Я знал, что у него рак, и мы с ним обменивались письмами по электронной почте. Но я не хотел быть ему в тягость и старался бодриться даже в самые темные дни после ее смерти. К счастью, в последнее время мне стало намного лучше физически и психически.

За что мне тоже следовало благодарить Шей. Мне за многое нужно было сказать ей спасибо. Откинувшись на спинку стула, я выдохнул, сожалея о том, что происходило с моим другом и наставником. Я надеялся, что его ждет ремиссия, но теперь было очевидно, что я ошибался. Думая о том, что лучше сообщить новости Шей лично, а не по телефону, я решил заехать в кафе «На углу» и пообедать там.

– Я на обеденный перерыв,  – сказал я Мэри Лу, выходя из кабинета.

– В час придут Брауны, чтобы исповедоваться перед венчанием.

– Я успею вернуться,  – пообещал я и взглянул на часы, дабы убедиться, что говорю правду. Но времени должно было хватить с избытком.

Я решил пройти шесть кварталов пешком, зная, что физические упражнения идут мне на пользу. Мысль о том, что Джо вскоре не станет, наполняла меня печалью, и в то же время я не мог справиться с разочарованием оттого, что придется отменить свидание с Шей.

Хоть это, наверное, было и к лучшему. Прошло много лет с тех пор, как я в последний раз был на свидании, и я немного подрастерял навык. К тому же я до сих пор сомневался в том, стоит ли мне заводить отношения с Шей. Мои страхи заключались в том, что другие люди скажут или подумают о ней. Она определенно не была той женщиной, с которой меня хотела видеть моя церковная семья. И все же это была моя жизнь, и мне следовало ощущать уверенность в том, что я могу встречаться с той, кто мне нравится.

А дело было в том, что мне нравилась Шей, и мне нравилось, как я чувствовал себя, находясь с ней рядом. К тому же она отлично сошлась с Марком и Сарой. Особенно с Сарой. С Марком все было сложнее определить. Он почти всегда держал все свои чувства в себе, что тоже меня беспокоило. Но с Шей я мог смеяться, и мне с ней было уютно.

Я знал, что начнутся пересуды. Что станут задавать вопросы о том, насколько она подходит мне и моим детям, пристойно ли это. Меня одолевали тревоги и сомнения. И все же я не мог перестать думать о ней. По возможности хотел лучше ее узнать.

Долгая поездка в Спокан и обратно даст мне необходимое время, чтобы осмыслить сомнения по поводу своих действий. В моей жизни и работе вдруг возникли сложности, которых я даже не представлял с тех пор, как потерял Кэти. Как бы я хотел поговорить с ней о наших детях, о том, как мне стать им достойным отцом! Бóльшую часть времени я чувствовал, что не справляюсь, что просто не знаю, как будет лучше для них.

Когда я добрался до кафе «На углу», оно оказалось набито битком, и я смог сесть только на табурет у стойки. К счастью, Шей обслуживала именно стойку и с той непринужденностью и приветливостью, которые сразу меня к ней привлекли. Заметив меня, она на миг остановилась и так тепло улыбнулась, словно весь день только и ждала моего прихода. Я сказал себе, что эту улыбку она наверняка дарит всем посетителям, не только мне. Но переубедить себя не удалось: мне хотелось верить, что она ждала меня. Именно меня.

Шей тут же взяла чашку для кофе и принесла ее мне вместе со свежей порцией этого напитка в кофейнике.

– Сегодняшнее блюдо дня – пастуший пирог.

– Звучит неплохо,  – сказал я, не удосужившись даже посмотреть на меню. Я был вовсе не голоден, и меня не интересовал обед. Я пришел только ради разговора с Шей.

Она приняла мой заказ и вернулась с ним через несколько минут. Когда она ставила передо мной тарелку, я спросил:

– У тебя есть пять минут?

Шей взглянула на стойку, возле которой были заняты все стулья, и неохотно покачала головой. Я видел сожаление в ее глазах.

– Извини, но нет.

Мне следовало вовремя сообразить, что как раз в обеденное время она будет очень занята. Но я надеялся, что она сможет взять перерыв, чтобы я все объяснил ей не просто в нескольких словах.

– Если хочешь, я зайду к тебе на службу после работы.

Я мысленно сверился со своим расписанием на вторую половину дня и понял, что у меня все распланировано до самого вечера.

– Так тоже не получится. Это насчет пятницы…

Нас прервала другая официантка, сказав Шей, что готов ее заказ. Шей неохотно оставила меня и принесла тарелку парню на другом конце стойки. Чтобы был повод вернуться, она долила мне свежего кофе.

– Что насчет пятницы? – спросила она.

– Боюсь, у меня ничего не получится.

Шей тут же подняла глаза, чтобы встретиться со мной взглядом. Похоже, она забыла, что делает, потому что кофе перелился через край чашки и темная жидкость потекла через стойку. Шей тут же отставила кофейник и потянулась за салфеткой, чтобы вытереть лужу.

– Шей, мне очень жаль.  – Она понятия не имела, насколько мне жаль.

А она пожала плечами, словно это ничего не значило.

– Нет, все нормально. Ничего страшного. Серьезно.

– Мой друг заболел.  – Это прозвучало ужасно глупо, и я тут же пожалел, что начал с этой фразы. Я словно объяснял учителю, что мою домашнюю работу съела собака. Торопясь, я продолжил: – Джо живет в Спокане, и мне нужно уложиться за один день, и…

Шей накрыла мою руку ладонью.

– Дрю, все в порядке. Это не катастрофа, встретимся в другой раз.

Пастуший пирог наверняка был произведением кулинарного искусства, но для меня он на вкус отдавал паленой резиной. Шей из вежливости пыталась скрыть свои чувства, но я заметил, насколько она разочарована. Ее реакция заставила меня смутиться. Я боялся, что она возложила на мое приглашение больше надежд, чем я мог оправдать. Мне захотелось с силой провести ладонью по лицу. Я не соображал, что делаю. Мне нравилась Шей, рядом с ней я чувствовал себя беспечным и счастливым.

Беспечным. Такое старомодное слово! Его мог бы употреблять Джо, но не я.

Джо… Мое сердце сжалось при мысли о том, что его не станет.

И хотя Джо сам попросил меня о встрече, я был весьма благодарен судьбе за возможность поговорить с другом. Мне нужен был его совет, и я радовался шансу раскрыть перед ним душу.

Шей по-прежнему была занята, работая за стойкой. Как только мой заказ оказался у меня, она положила счет рядом с тарелкой и после этого не обращала на меня ни малейшего внимания. Я так и не сумел с ней еще раз заговорить. Время поджимало, и мне пришлось уйти. Поскольку я обедал дольше чем следовало, обратно в офис я возвращался в ритме спортивной ходьбы, а Браунов опередил всего на пять минут.

В пятницу утром я отправил детей в школу, проверил с Мэри Лу свое расписание и направился к шоссе, ведущему в Спокан. Линда Кинкейд предложила забрать Марка и Сару из школы, покормить их обедом, а затем привезти к нам домой и дождаться тут моего возвращения.

По правде говоря, понятия не имею, что бы я без нее делал. Когда Сара узнала, что в пятницу меня не будет дома, она тут же спросила, не сможет ли с ними остаться Шей. После чего Марк заявил, что нянька ему не нужна.

Размышляя о детях, я заправил машину и продолжил путь. Движение стало поспокойнее, как только я оставил позади утреннюю суету Сиэтла, и долгая дорога меня почти не пугала. Больше всего меня беспокоил перевал Сноквалми. В зимние месяцы он мог доставить неприятные сюрпризы. К счастью, прогноз погоды был хорошим, а дороги оставались чистыми и сухими.

Добрался я после часа дня, а Джоан предусмотрительно приготовила для меня салат с тунцом. Зная меня, она отлично понимала: я не стану останавливаться в дороге, чтобы перекусить, и она была права.

Джо сидел в кресле в гостиной, и его вид шокировал меня. Он ужасно исхудал, лицо казалось иссохшим. Он спал, когда я приехал, и, по словам Джоан, спал он в последнее время все больше. Он не проснулся, когда Джоан привела меня в комнату. Она мягко положила руку ему на плечо, поцеловала в щеку и прошептала:

– Дрю приехал.

Веки Джо затрепетали и открылись, а когда он увидел меня, то попытался улыбнуться.

– Дрю,  – произнес он дрожащим и слабым голосом.  – Спасибо, что пришел.

– Рад тебя видеть, Джо.

Я подтянул пуфик поближе к его креслу, которое Джо развернул ко мне. Я не стал спрашивать, как у него дела и как он себя чувствует. Было очевидно, что он смертельно болен и что, как и говорила Джоан, жить ему осталось не больше пары недель. Хоспис уже уведомили.

Мы несколько минут поговорили о церкви и о том, как там идут дела. Он, как всегда, слушал, задавал дельные вопросы и не утратил способности читать между строк. Я рад был поделиться с ним, что на утреннюю воскресную службу стало приходить больше людей и что мы смогли свести бюджет. Для меня это стало огромным облегчением. Финансы постоянно причиняли беспокойство.

– Но хватит о сиэтлском приходе,  – сказал Джо.  – Я хочу узнать о тебе. Как твои дела?

– Гораздо лучше,  – сказал я без объяснений.

В течение долгой неловкой минуты он рассматривал меня, давая понять, что мне не стоило медлить с этим визитом. Никто из нас не говорил этого вслух, но мы оба знали, почему я не приезжал. Все это стало ясно без лишних слов.

Несколько мгновений спустя Джо спросил:

– Сколько лет прошло с тех пор, как ты потерял Кэти?

– Четыре года.  – Самых долгих, самых горьких года моей жизни.

Несколько раз во время разговора Джо закрывал глаза, и я боялся, что утомляю его. Но он быстро приходил в себя и сохранял свое заботливое и любящее отношение.

– Почти пять лет с тех пор, как ей поставили диагноз,  – повторил он после очередной короткой паузы, давая отдых глазам.  – У тебя кто-то появился?

Я не знал, как у Джо это получалось, но у него был непревзойденный талант выбирать самую трудную для меня тему разговора. За прошедшие годы он делал это не раз. Иногда у меня даже складывалось впечатление, что он способен читать мои мысли.

– Забавно, что ты спросил.

Он ответил слабым подобием улыбки.

– Значит, появился.

Так что следующие полчаса я рассказывал ему о Шей, начиная с того, как мы познакомились с ней в церкви тем утром в конце декабря, больше года назад. Я объяснил, что, помогая ей попасть в «Центр надежды», сам сумел справиться с упадком духа, от которого страдал. С ощущениями бесполезности и потери, со своим гневом.

Джо приподнимал брови, несколько раз кивнул, а затем спросил:

– Что тебе нравится в Шей?

– Сара…

Он поднял руку, останавливая меня.

– Я не спрашивал о Саре, я спросил о том, что привлекает тебя в этой женщине.

Его вопрос заставил меня задуматься, и я понял, что испытывал вину за свои чувства к Шей. Я размышлял о ней совсем не так, как о других женщинах. Несколько раз дамы из церкви пытались устроить для меня свидания вслепую со своими дочерьми, племянницами или дочерьми друзей. И ни разу мне не хотелось продолжения. С Шей все ощущалось свежим и новым.

– Я вижу, тебе довольно сложно ответить на мой вопрос.

– Нет,  – возразил я.  – Не сложно. Просто я только сейчас кое-что понял.  – Я подался вперед, упираясь локтями в колени.  – Она отличается от всех женщин, которых я когда-либо знал. В ней есть резкость, порожденная ее непростым прошлым. Она не была воспитана в лоне церкви, она пришла к вере по своей воле и по такому пути, который сломал бы любую женщину, не обладающую ее стойкостью. Она с боем прорвалась туда, где находится сейчас, и впереди ее ждет долгий путь. Я восхищаюсь ею.

– Она познакомилась с детьми?

Я кивнул.

– И очень им понравилась, особенно Саре. Марк мало говорит, но по тому, что он все же проронил, я понял, что и ему она нравится. А мне доставляет удовольствие смотреть, как она общается с детьми и как улыбается, когда счастлива.

Она улыбалась довольно редко. И я замирал всякий раз, когда видел ее улыбку, восхищаясь тем, какая же она красивая.

– Шей словно принесла свет в темные уголки моей жизни,  – добавил я, всерьез задумавшись.  – И в то же время мне, похоже, хочется оправдываться за то, что меня влечет к ней, и я беспокоюсь о том, что скажет моя паства, если я начну с ней встречаться.

Джо замолчал и снова закрыл глаза.

Я подождал несколько минут.

– А еще чувствуешь свою вину,  – добавил он, намекая, что я могу чувствовать себя виноватым, потому что искренне и сильно любил Кэти.

– Да, полагаю, и это тоже. Я любил свою жену.

Я никогда не смог бы отрицать или преуменьшать глубину своей любви к Кэти. Каждая минута с ней была для меня драгоценной. Знай я до нашей свадьбы, что она умрет молодой, я ничего не стал бы менять. Разве что еще больше дорожил бы каждым проведенным с ней днем.

– Кэти любила тебя и не хотела бы, чтобы ты до конца своих дней оставался один.

Перед смертью Кэти говорила именно об этом. В то время я не мог даже представить себе, что сумею полюбить другую женщину с той же глубиной и страстью, с которой любил ее. Тема была неприятной, и я оборвал разговор, чувствуя, как это на меня давит. Теперь, оглядываясь назад, я жалел, что не мог видеть ничего, кроме боли и неизбежности ее ухода, и что не хотел обсуждать с ней будущее.

– Ты знаешь, что Джоан – моя вторая жена? – спросил Джо.

Я в изумлении покачал головой.

– Нет.

Я бросил взгляд в другую комнату, на Джоан, которая готовила печенье, чтобы передать его моим детям.

– Я женился рано. Слишком рано,  – сказал Джо.  – Это была ошибка, и моя жена в первый же год бросила меня ради другого мужчины. Развод меня опустошил. Пробрал до печенок. Я был уверен, что стану бесполезен как священник и служитель Божий, едва кто-то узнает, что я не сумел сохранить собственный брак. Я сделал все возможное, чтобы спасти его, Дрю. Все возможное. Но ничем хорошим это не закончилось. Три года спустя я встретил Джоан. Мы встречались с ней в течение двух лет, пока она наконец не захотела узнать, насколько серьезно я к ней отношусь. Она любила меня, но не желала ждать, пока я соберусь – и соберусь ли вообще – с силами, чтобы сделать ей предложение.

Джоан, судя по всему, слушала наш разговор, потому что принесла нам тарелку с еще теплым печеньем из духовки. Она поставила тарелку на столик рядом со мной и сказала:

– В итоге я сама сделала ему предложение.

– А я был не дурак.  – Джо потянулся к руке жены.  – Я сказал «да» и с тех пор ни разу не пожалел об этом.

Джоан, улыбнувшись, уперлась рукой в бок и склонила голову.

Джо покачал головой.

– Ни единого дня, Джоан. Да, я порой расстраивался, и за эти годы нам пришлось преодолеть немало сложных ситуаций. Но не было ни минуты, когда я хотел быть с кем-то, кроме тебя.

Джоан наклонилась и поцеловала мужа в лоб, а когда выпрямилась, я увидел, что в ее глазах блестят слезы.

– Значит, ты очень медленно входил в новые отношения.

– И именно это я советую тебе по поводу Шей. Не спеши,  – сказал Джо.

И это было именно то, что мне требовалось услышать.

– Вскоре после развода отец дал мне хороший совет. Он велел мне найти женщину, которая любит меня и любит Бога. Именно это я и сделал. И ты поступай так же, Дрю. Я знаю, что Господь предназначил тебе особенного человека. Это может быть Шей, но может быть и совсем другая женщина. Так что не спеши заключать, что именно она – та единственная.

Та единственная? Я пока еще не делал никаких заключений по поводу Шей. Мы с ней еще даже за руки не держались. Хотя я и думал о том, чтобы поцеловать ее. Мои мысли двигались в этом направлении куда чаще, чем я готов был признать.

Судя по некоторым ее откровениям, я понял, что она обладала опытом в отношениях с мужчинами. Как-то она упомянула, что долгое время встречалась с членом банды, который теперь находился в тюрьме. Их отношения совершенно точно не были платоническими.

– Она не похожа на женщин, которых я раньше знал,  – признался я.

– Разве это плохо? – спросил Джо.

Я отвел глаза.

– У нее богатое прошлое, если ты понимаешь, о чем я.

Джо встретился со мной взглядом и расхохотался так, что Джоан примчалась в комнату и помогла ему податься вперед в кресле, чтобы отдышаться.

– Прости, прости,  – пробормотал Джо, когда снова смог говорить.  – Мой дорогой мальчик, Господь может найти дело каждому из нас, вне зависимости от нашего прошлого. Через Шей он уже коснулся твоего сердца и сердец твоих детей. И он не требует ни от кого из нас быть идеальным.

– Я знаю… Но эти чувства мне незнакомы, Джо. Я не уверен, что у меня есть право на них. Она красива и умна, она может найти себе кого угодно.

– Она встречается с кем-то другим?

Этим вопросом я и сам задавался не раз после этого Рождества. Когда Сара спросила ее об этом, я весь превратился в слух, мне было интересно, что она скажет. И как только Шей назвала имя Ричарда, мое сердце сжалось и ныло до тех пор, пока я не узнал, что Ричард – это бездомный старик, годящийся ей в отцы.

Остаток дня прошел очень быстро. Мы вместе помолились, и в пятом часу я уехал. К моменту возвращения в Сиэтл я был физически и психологически истощен. К счастью, дети были увлечены фильмом.

Я поблагодарил Линду за помощь и отдал детям печенье, которое Джоан завернула для них.

Сара забралась ко мне на колени и положила мне голову на плечо.

– Когда нам в следующий раз понадобится нянька…

– Мне не нужна нянька,  – возразил Марк.

– Когда ты в следующий раз надолго нас оставишь,  – поправилась Сара,  – давай с нами побудет Шей, а не миссис Кинкейд.

Я поцеловал ее в лоб.

– Я подумаю, что можно сделать.

Прижавшись щекой к макушке дочери, я вновь вспомнил о Шей. Всю дорогу домой мои мысли то и дело возвращались к ней, и я хотел, почти жаждал встретиться с ней, как только это получится организовать.

Глава 13 Шей

– К тебе пришли,  – сказала Сэди, возвращаясь за мной на кухню. Мы уже готовились закрываться, и я сдала смену.

– Посетитель? – спросила я, и мне захотелось застонать. Через каких-то две минуты мы должны были запереть двери и разойтись по домам.

– Глядя на него, я так не сказала бы.

На него? Я надеялась, что это не Ричард. Фрэнки очень не понравилось бы, если бы Ричард зашел в кафе. Я вытерла руки фартуком и направилась к двери. И мне понадобилось всего несколько секунд, чтобы понять: это сын Дрю сидит в кабинке спиной ко мне. Марк низко опустил голову и не поднял ее, когда я подошла.

– Марк? Разве ты не должен быть в школе?

Он посмотрел на меня, и я ахнула. Левый глаз у него заплыл так, что почти не открывался и уже налился оттенками синего и черного.

– Марк, господи, что случилось? Подожди, я принесу немного льда. Он поможет снять отек.

Забежав за стойку, я схватила пластиковый пакет и наполнила его льдом.

Подросток тихонько застонал, когда я приложила самодельный компресс к его лицу.

– Через несколько минут станет лучше,  – заверила я его, высматривая другие повреждения. Судя по всему, ему рассекли губу, я ясно видела кровь.

– Уроки закончились,  – сказал он, отвечая на мой вопрос.

– Я так понимаю, ты ввязался в драку? – Прижимая лед к его лицу, я осторожно убрала волосы с его лба.  – А второго участника мне лучше вообще не видеть?

Вопрос его слегка рассмешил, но он тут же поморщился, словно улыбка причинила ему боль.

– Я не хочу идти домой,  – пробормотал он, пряча глаза.  – Папа рассердится.

– Ты уверен?

Марк кивнул.

– Он не одобряет драки.

– И он прав. Если есть какой-то другой способ разрешить конфликт, стоит выбрать его.

– Ага, в теории звучит прекрасно,  – пробормотал он. Учитывая все, что я знала о Марке, я всерьез подозревала, что драку начал не он. Однако что послужило поводом – тут у меня были сомнения.  – Но драки не всегда можно избежать.

– А то я не знаю!

Я рассмеялась и несколько минут спустя убрала лед, чтобы посмотреть, уменьшился ли отек. Лед помог, но не особенно.

– У тебя будет шикарнейший фонарь.

Его плечи поникли, словно именно это он меньше всего желал услышать.

– Я этого и боялся.

Как бы мне ни хотелось обнять и утешить его, я не думала, что Марк хорошо это воспримет.

– Не хочешь рассказать мне, что случилось?

– Не-а.

Меня так и подмывало достать телефон и написать сообщение Дрю. Поскольку у нас обоих были очень плотные расписания – у меня, кроме работы, были еще вечерние курсы,  – связь мы держали при помощи мобильной переписки.

– Ты можешь пойти со мной домой и поговорить с отцом? – спросил Марк, не поднимая головы, но вскинув взгляд, чтобы посмотреть мне в глаза: он не знал, как я отреагирую.

Вечером меня ждали занятия на курсах, которые я не могла пропустить.

– Я пойду с тобой в его церковный кабинет, чтобы ты мог поговорить с отцом, если хочешь.

Стоило, наверное, написать Дрю, что мы скоро будем, но я знала, что днем он крайне занят.

Плечи Марка снова ссутулились, как только он осознал, что ему самому придется объясняться с отцом по поводу драки. Но он медленно кивнул.

– Ладно, но ты же все равно пойдешь со мной?

– Если хочешь.

– Хочу. Папа будет не так сильно орать, если увидит тебя.

Это было приятно услышать, хоть я и сомневалась, что это правда.

– Дай мне пару минут, и я провожу тебя в церковь.

На Четвертой улице я смогу сесть на автобус, идущий до общественного колледжа.

Я вернулась на кухню, закончила там все необходимые дела, попрощалась с Сэди, Элис и Фрэнки, после чего взяла свою сумочку и пальто.

– Парнишка в порядке? – спросил Фрэнки, прежде чем я вышла обратно к Марку. Судя по всему, он заметил синяк.

– Кажется, да. Он хочет, чтобы я поддержала его, пока он будет говорить с отцом.

– А его отец – это тот священник? Который всегда заказывает блюдо дня? И от которого ты глаз отвести не можешь?

Я резко взглянула на Сэди. Судя по всему, она рассказала Фрэнки о моем увлечении Дрю. Подруга даже не стала притворяться виноватой. Я тут же пожалела, что поделилась с Сэди своими переживаниями. Хотя обижаться на них обоих я все равно не могла. Фрэнки отказался брать с меня плату за кофе, который я покупала Ричарду. И он не рассердился, когда и Чак начал довольно часто появляться рядом с кафе. И грубо отказывался принимать благодарность от меня или Ричарда.

– Да, отец Марка – пастор из сиэтлской церкви Страстей Христовых.

Фрэнки что-то едва слышно пробурчал.

– Ладно, тогда не заставляй парнишку ждать.

Я улыбнулась и выскочила из кухни. Марк, увидев меня, соскользнул со своего места и направился ко входной двери. Я заметила, что на другой стороне улицы околачиваются двое мальчишек примерно его возраста. Оба были гораздо крупнее Марка, слишком мелкого для своих лет. Я подумала, не с ними ли он подрался чуть раньше, хотела спросить, но потом передумала. Увидев меня, мальчишки тут же двинулись в противоположном направлении, и это подсказало мне, что Марк мог зайти в кафе, чтобы избежать очередной стычки с ними. Вероятно, он попросил проводить его домой из соображений безопасности.

Когда мы добрались до церковного офиса, Мэри Лу подняла взгляд от компьютера и ахнула.

– Святые небеса, Марк, что случилось?

Он пожал плечами, уклоняясь от ответа.

– Мой отец здесь?

– У него встреча.  – Она бросила быстрый взгляд в нижний угол монитора.  – Но скоро он ненадолго освободится, хочешь подождать?

– Ладно.

Он уселся на стул для посетителей в приемной, и я устроилась рядом с ним. Марк выглядел очень маленьким, он снова ссутулился, словно до ужаса боялся спора с отцом. Это ожидание, похоже, только ухудшало дело.

– Ты решаешь задачки из той книги с математическими головоломками? – спросила я, пытаясь отвлечь его от размышлений об отце.

Марк кивнул.

– Все решил.

– Всю книгу? Уже?

Он покосился на меня и улыбнулся.

– Они легкие.

– Неправда,  – возразила я. Перед тем как купить книгу, я пролистала ее и прочитала задания, и мне показалось, что они могут оказаться слишком сложными для Марка. Бог свидетель, они были даже выше моих собственных способностей.

Марк собирался что-то ответить, но тут открылась дверь кабинета Дрю. Оттуда вышли мужчина и женщина. Дрю вышел следом, заметил сына, затем присмотрелся к нему внимательнее. И тут же его взгляд обратился ко мне. Мне почудилось – хоть я могла и ошибаться,  – что, когда он посмотрел на меня, его взгляд потеплел.

Дрю тут же обратился к своей ассистентке:

– Мэри Лу, назначь миссис и мистеру Уилкинс встречу на следующей неделе в то же время.

– Хорошо.

Не говоря ни слова, он жестом пригласил сына в кабинет. Марк оглянулся на меня, и я поднялась следом. Дрю вопросительно на меня посмотрел.

– Марк попросил меня составить ему компанию.

Как только мы оказались в кабинете, Дрю закрыл дверь. Марк встал перед столом своего отца и расправил плечи. Выглядел он как юный солдат, готовый встретить расстрельный взвод.

– Ты сильно пострадал? – спросил Дрю у сына.

Марк пожал плечами.

– Я в порядке. Глаз болит, но лед, который Шей приложила, помог.

– У меня в сумочке есть аспирин, но я не хотела давать ему таблетки, пока не поговорю с тобой,  – вмешалась я.

– Тебе больно? Нужен аспирин? – спросил Дрю. Марк покачал головой.

Я встала за спиной Марка и положила руки ему на плечи, а Дрю откинулся в своем кресле и какое-то время ждал, после чего шумно выдохнул.

– Не хочешь рассказать, что произошло?

Марк помолчал.

– Не особенно.

– Ты мог избежать этой драки?

Марк ответил, покачав головой:

– Я пытался, но, как видишь, не вышло. Ты злишься?

Дрю встретился со мной взглядом.

– Нет. Но я разочарован тем, что ты позволил себе ввязаться в драку.

Марк напрягся и, как мне показалось, стиснул зубы, чтобы не начать оправдываться.

– В таком случае лучше бы ты разозлился и кричал.

Мне пора было идти, чтобы не опоздать на занятия, но уходить не хотелось, и я поглядывала на часы на запястье, молясь про себя, чтобы автобус пришел побыстрее.

– Марк, иди домой. Мы поговорим обо всем этом позже.

Марк не тронулся с места.

– Папа, давай покончим с этим сразу. У меня нет желания сидеть дома и гадать, что ты собираешься сделать. Хочешь кричать – кричи, но лучше нам во всем разобраться сейчас. Хорошо?

– Мне ужасно жаль,  – прошептала я им обоим,  – но мне пора идти, иначе я опоздаю на занятия.

Дрю устремил взгляд на сына. Тот кивнул, отпуская меня. Осторожно сжав плечи Марка, я развернулась и вышла из кабинета. А пока я ждала автобус, у меня появилось странное подозрение, что за историей с подбитым глазом скрывается куда больше, чем Марк готов был нам сказать. Я вспомнила двух мальчишек, которые поджидали его на противоположной стороне улицы, когда мы вышли из кафе. Если он выступил против этих двоих, у него не было ни единого шанса на победу. Меня так и распирало от желания рассказать Дрю о том, что я видела, и поделиться с ним своими подозрениями.

Оказавшись в автобусе, я села и потянулась за телефоном, чтобы набрать Дрю сообщение.

«Можно позвонить тебе сегодня после занятий?»

Ответа не было до тех пор, пока я не приехала в колледж, а затем я не могла ни на что отвлекаться. Как только занятия закончились, я схватила телефон и увидела, что Дрю ответил: «Хорошо».

Мне не хотелось говорить в автобусе, поэтому я позвонила, только когда добралась домой.

Дрю ответил после второго гудка.

– Привет,  – поздоровался он.

– Привет,  – ответила я.  – С Марком все в порядке?

– Да, насколько я понял, но деталями произошедшего он со мной не делится. Однако же не в его характере ввязываться в драки. И у него нет никаких причин не возвращаться домой на школьном автобусе.

– Дрю, я звоню тебе, чтобы сказать: вряд ли Марк сам ввязался в драку.

Дрю замолк, словно пытаясь осмыслить мои слова.

– Что ты имеешь в виду?

Я рассказала ему о мальчишках, которые, судя по всему, поджидали Марка.

– И ты думаешь, что эти мальчишки его избили?

– Я не знаю, но мне кажется, что да. Он что-нибудь о них говорил?

– Ни слова. По правде говоря, он упрямо хранит молчание по поводу всего, что случилось. А я не хочу давить на него, выясняя детали.

Это я вполне понимала. Гордость Марка и так пострадала, а рассказ о случившемся еще больше унизит его. И все равно двое на одного – это плохо, а тем более два таких здоровяка против мелкого мальчишки: это совершенно нечестно.

Дрю снова помолчал.

– Я благодарен тебе за звонок.

– Конечно, не за что.  – Я уже готовилась нажать на отбой, когда Дрю снова заговорил:

– У тебя есть планы на субботу? Ты ведь не работаешь?

Мое сердце забилось быстрее.

– Нет, в эту субботу у меня выходной.

Обычно выходные у меня случались раз в две недели, а на этой я планировала остаться дома и позаниматься, но если Дрю пригласит меня куда-нибудь, я найду другое время, чтобы засесть за книги. Последнее наше «почти свидание» он отменил и с тех пор никуда меня не приглашал.

– Я просто хотел спросить: не сможешь ли ты посидеть с детьми несколько часов?

Он желает, чтобы я поработала нянькой? Да, меня определенно понизили.

– Конечно, хорошо. С удовольствием.

– Саре не терпится, чтобы ты снова сделала ей ту же прическу, что и в прошлый раз, ты не против?

– Нет, разумеется.  – Я как могла скрывала разочарование.

– Отлично. В половине двенадцатого тебя устроит?

– Да.

– Хорошо, тогда увидимся в субботу.

В голосе Дрю звучала радость, он явно был доволен собой. А у меня сердце защемило от разочарования.

Вот и конец надеждам на настоящее свидание. Судя по всему, меня перевели в разряд нянек для детей.

Глава 14 Дрю

Восьмидесятипятилетняя Марион Роуден была вдовой и одной из самых преданных прихожанок нашей церкви. Она посещала ее на протяжении всего моего служения здесь и наверняка все тридцать лет до этого.

Когда я только принял сан, Джо говорил мне, что его как священника очень вдохновляли и поддерживали встречи с самыми пожилыми членами паствы. Он говорил также, что многому научился, слушая рассказы об их собственных путях веры. Совет Джо в то время показался мне полезным. Но до моего недавнего визита к старому другу и наставнику я не вспоминал об этих его словах. И просто понятия не имел, отчего так никогда и не последовал его совету.

Марион жила в пансионате для престарелых. Я приехал туда еще до полудня и направился к ее комнате. Постучал в ее дверь и дождался ответа. Двигалась она уже не так быстро, как когда-то, но я был терпелив.

Она наконец открыла, разодетая в пух и прах, в шляпке и белых перчатках.

– Вижу, ты вовремя.

– Как всегда,  – заверил я ее.  – Ни за что не позволил бы себе заставить даму ждать.

В ее улыбке было достаточно тепла, чтобы растопить ледяные шапки на полюсах. Я предложил ей руку, она приняла ее, и я проводил ее к лифту.

– Куда ты меня ведешь?

– В лучший ресторан города,  – заверил я ее. О меньшем я и не думал. Хотя ресторан был мне вполне по карману.

– «Микки Ди»,  – усмехнулась Марион.

– Вообще-то я думал о «У Дэнни». Чуть получше, чем «Макдональдс», зато могу себе позволить.

– Я и надеялась, что ты выберешь «У Дэнни»,  – сказала Марион.  – Мы с мужем раньше ужинали там каждую субботу, упокой Господь его душу. Я скучаю по нему, очень скучаю, каждый день. Без него все совсем не так, как прежде.

Марион щебетала, пока я вел машину к ресторану, и я слушал историю любви всей ее жизни. С ее мужем я никогда не встречался. Насколько я помнил, Антон умер, когда ему было пятьдесят пять, и она до сих пор по нему горевала. Я это видел.

Мы вошли, нас проводили к столику. Я выдвинул для Марион стул и сел напротив. Начав изучать меню, я удивился, что Марион не последовала моему примеру.

Словно прочитав мои мысли, она сказала:

– Я всегда заказываю одно и то же. А ты присмотрись, я никуда не спешу.

Когда у нашего столика появился официант, я подождал, чтобы первой заговорила Марион.

– Я буду бурбон-бекон бургер.  – Она смущенно улыбнулась и посмотрела на меня.  – Ничего другого из алкоголя я не употребляю. Антону бы понравилось. К несчастью, этого бургера не было в меню при его жизни.

Я вообще-то собирался заказать что-то другое, но присоединился к ней.

Время, проведенное с Марион, было благодатным. Мы великолепно провели два часа. Говорила в основном она, а я слушал. Она рассказывала мне о своем негативном опыте с церковным осуждением, с которым она столкнулась, будучи подростком. Я поразился тому, что она не позволила этому опыту запятнать ее отношение к церкви и другим христианам, о чем ей и сказал.

– Мой дорогой Дрю,  – сказала она, глядя мне прямо в глаза.  – Я никогда не путала Бога и церковь. Все мы люди, все совершаем ошибки. Задача в том, чтобы не позволять никому вмешиваться в наше представление о Господе.

– Как вы мудры,  – прошептал я, полный решимости поблагодарить Джо за его совет, как только вернусь домой.

После обеда я доставил свою даму обратно в пансионат и проводил ее до комнаты.

– Я чудесно провел время, Марион.

– И я тоже,  – заверила она меня.  – В следующий раз нам стоит пригласить Нэнси, мою лучшую подругу.

– Обязательно,  – пообещал я, решив продолжать встречаться с Марион и другими вдовами. Я был куда лучше знаком с мужской половиной конгрегации. Теперь я хотел исправить этот просчет.

Мне было пора домой, и я поехал обратно в пасторат. Я ведь едва успел поздороваться с Шей, прежде чем умчался забирать Марион. Однако я очень ценил ее готовность посидеть с Марком и Сарой. Моя дочь была на седьмом небе от счастья, когда узнала, что Шей придет в гости. Марк не выразил никаких эмоций, но я видел, что он доволен.

Шей настояла на том, чтобы я не заезжал за ней: она привыкла перемещаться по городу на автобусах и возвращалась после завтрака с Лилли, женщиной, которая была ее наставницей.

По всей видимости, между ними завязалась дружба. Я очень надеялся на то, что Шей не придется уходить сразу же после моего возвращения, потому что мне очень хотелось провести с ней хоть немного времени. Мы оба были так заняты, что едва находили возможность встретиться. Я несколько раз заезжал в кафе «На углу», но это вызвало лишь раздражение у нас обоих, потому что она была слишком занята работой, чтобы как-то поддерживать разговор.

Как только я вошел в дом, Сара бросилась ко мне со всех ног, сияя от счастья.

– Папа, папа, посмотри на мои волосы.  – Она развернулась ко мне спиной, показывая французскую косу.  – Это Шей сделала.

– А кто еще мог это сделать? – с сарказмом поинтересовался Марк.  – Зубная фея?

– Очень смешно,  – огрызнулась Сара.

– Ты чудесно выглядишь,  – сказал я дочери.  – И твои волосы тоже. Где Шей?

– Я здесь,  – откликнулась она бесстрастным и сухим тоном. Она уже надела пальто и повесила сумочку на плечо, решительно направляясь к входной двери.

– Ты уходишь?

– Да,  – ответила она, переступая через порог.

– Я надеялся, ты сможешь остаться еще ненадолго.  – В моем голосе звучало разочарование, и я даже не попытался его скрыть, провожая ее и надеясь, что уговорю ее передумать.

– Мне нужно домой,  – только и сказала она.

И прежде чем я успел что-то добавить, Шей ушла.

Потрясенный, я посмотрел на детей, гадая, что же могло случиться. Как бы там ни было, Шей явно расстроилась, так что буквально не желала оставаться со мной в одном помещении.

– Марк, Сара, можете сказать мне, почему Шей так огорчилась?

Сара покачала головой.

– С ней все было в порядке, пока ты не вернулся домой, папа.

Нет, они явно чего-то недоговаривали.

– Марк? У тебя есть какие-нибудь соображения?

Он наморщил лоб, словно глубоко задумавшись.

– Мы обедали и болтали, а потом Шей вдруг стала очень тихой и печальной.

– Печальной? – повторил я.  – Ей кто-то позвонил?

Сара покачала головой.

– Она отключила звук в телефоне.

Мне оставалось только предположить, что дети о чем-то рассказали ей.

– О чем шла речь перед тем, как Шей замолчала? – спросил я.

– О твоем свидании,  – ответила Сара.

– Моем свидании?

– Да, я сказала Шей, что у тебя свидание.

Внутренне застонав, я посмотрел на Марка:

– Пригляди за сестрой, я сейчас вернусь.

Не став снова надевать пальто, я схватился за дверную ручку и рванулся на холод, бегом направляясь к автобусной остановке и молясь, чтобы Шей еще не уехала.

Я с облегчением увидел, что она все еще стоит и ждет. И, перейдя на шаг, я приблизился к ней.

– Шей, я понял, что произошло недоразумение.

Подъехал автобус, и она, похоже, собиралась в него сесть.

– Прошу, дай мне возможность все объяснить,  – взмолился я.  – Не садись в этот автобус. Нам нужно поговорить.

Сунув руки в карманы, она, не обращая на меня ни малейшего внимания, шагнула вперед, словно не могла дождаться, когда перед ней откроется дверь автобуса.

– Пожалуйста! – попросил я снова, чувствуя, как во мне разрастается отчаяние. Мысль о том, что я причинил ей боль, была невыносима.

К моему изумлению, Шей развернулась и встретилась со мной взглядом.

– Я не думаю, что ты должен объясняться. Ты не сделал ничего плохого, Дрю. Простите, я хотела сказать – пастор Даглас. Если кто-то и виноват, то только я. Именно я позволила себе не замечать реальность. Ну правда, с чего я вдруг взяла, что такой человек, как вы, вдруг мной заинтересуется. Как нагло с моей стороны! И как глупо.

– Шей, это неправда.  – У меня во рту пересохло от осознания, как сильно я ее задел.  – Я отвез Марион…

– Это не важно,  – резко оборвала она меня.

– Для меня важно. Ты важна для меня.  – Ну вот, я сказал это и тут же понял, что она для меня важнее, чем я осознавал.

– Ну да, конечно я важна. Я чертовски хорошая нянька.  – Она посмотрела в небо, словно хотела там что-то отыскать.  – Честно, понятия не имею, чем я думала.

– Что? О чем ты говоришь?

– Мне здесь не место.

– О чем ты? Где не место? – Я совершенно запутался и не понимал ее слов, они казались мне бессвязными.

– Забудь. Это чепуха… Я просто чувствую себя идиоткой. Которая, похоже, никогда ничему не научится.

– Я хочу объяснить… – начал я, опасаясь, что все мои слова окажутся запоздалыми и бесполезными. Шей было больно, она злилась, и я не знал, как можно это исправить. Одно я понимал: Шей не желала меня слушать.

– Как я уже сказала, в этом нет необходимости. Не волнуйся, мне все ясно. Я же преступница, бывшая заключенная. Поразительно, что ты вообще подпустил меня к своим детям.

После этих слов на нее обернулись и уставились несколько человек с остановки. Мне инстинктивно захотелось обнять ее, спрятать, защитить от их пронзительных взглядов. Я потянулся к ее руке, но Шей тут же ее отдернула. Послание было четким: она не хотела иметь со мной ничего общего, а тем более чтобы я ее трогал.

– В «Центре надежды» я научилась себя защищать,  – глухим голосом произнесла она.  – Я не позволю другим себя использовать. А ты меня использовал, пастор. Я для тебя всего лишь удобная бесплатная нянька. Марк и Сара – чудесные дети, но я не дам тебе возможности причинить мне боль. Ни за что.

– Ты очень ошибаешься. Шей, пожалуйста, просто послушай…

– Нет. Я не желаю слушать никаких объяснений.

К остановке подъехал еще один автобус, и Шей вошла в него первой. Я смотрел, как она проходит в конец салона и садится на свободное место. Глядя прямо перед собой.

Меня захлестывала злость вместе с ощущением поражения. Всего несколько раз в жизни мне приходилось брать такую тяжесть на душу, знать, что я причинил кому-то сильную боль. Все, что она говорила, не имело отношения к делу. Она ошибалась, а я не знал, как убедить ее в обратном.

Не знаю, сколько я простоял на холоде. Только когда какой-то человек, подходя к автобусной остановке, наткнулся на меня, я понял, что так и застыл на месте. Все мое тело словно покрылось коркой льда.

Когда я вернулся в дом, Марк и Сара ждали меня в гостиной.

– Папа, ты поговорил с ней? – широко раскрыв глаза, спросила Сара.

– Я пытался.  – Я рухнул на диван и запустил пальцы в волосы, не зная, как все это исправить.

К моему изумлению, Марк сел рядом со мной и похлопал меня по колену.

– С девчонками сложно разговаривать. Я знаю.

Улыбнувшись, я кивнул:

– Ты мудр для своего возраста.

– А что ты делал, когда тебе было сложно говорить с мамой? – спросил он.  – Вдруг это поможет.

То, что тринадцатилетний мальчишка советовал мне, как обращаться с девушками, говорило о многом. У нас с Кэти, конечно же, случались разногласия за прошедшие годы. Всякий раз, когда она злилась или огорчалась, я решал проблему поцелуем. И весьма сомневался, что в ситуации с Шей это поможет. Она наверняка ударит меня, если я попытаюсь так поступить.

Сон в ту ночь никак не хотел приходить. Я не ожидал увидеть Шей в церкви на следующее утро и не ошибся.

Зная, что у меня тяжело на душе, Сара стояла рядом со мной после службы, пока церковь не опустела. И, как обычно, одной из последних уходила Линда Кинкейд. Она приблизилась ко мне с тревогой во взгляде.

– Дрю, ты сегодня утром сам не свой. Что-нибудь случилось?

Я не успел ответить, Сара меня опередила:

– Он поссорился с Шей.

Линда пристально посмотрела на меня.

– Не знала, что у вас все так серьезно.

– Это была не столько ссора, сколько недоразумение.

Я нечаянно причинил Шей боль, и это беспокоило меня до такой степени, что даже прихожане это заметили.

Линда сочувственно похлопала меня по плечу.

– Это, наверное, к лучшему.

Ее замечание меня поразило.

– Почему это? – спросил я, готовый защищать Шей, и прикусил язык, чтобы этого не делать.

Линда понятия не имела, какой сложный путь прошла Шей, какую внутреннюю силу показала за последний год. Она была уже не той женщиной, с которой я познакомился много месяцев назад, когда она зашла в церковь в поисках тепла, дерзкая и ненавидящая весь мир за его несправедливость. Теперь она стала сильнее, она нашла свою дорогу, и я восхищался ею больше, чем кем-либо из всех, кого встречал после Кэти. Осознание того, что я по глупости потерял ее – из-за простого недоразумения, неумения объясниться,  – причиняло мне боль. Я чувствовал себя совершенно выбитым из колеи и не знал, как это исправить.

– Почему? – повторила Линда.  – Дрю, ну серьезно. Я знаю, что тебе нравится Шей, она и мне нравится, но ты не можешь отрицать ее прошлое.

– И мне нравится Шей,  – вклинилась Сара.  – Она заплетала мне косы.

И я тут же понял, что Линда не в восторге от того, что я подпустил Шей так близко к своим детям. Ей не нужно было даже ничего говорить, я читал это в ее глазах.

– Линда, я иначе смотрю на людей,  – сказал я, изо всех сил стараясь сдержать эмоции.  – Шей через многое прошла, и мы, как христиане, первыми должны поддержать и одобрить ее.

Линда, как я и предполагал, некоторое время размышляла над услышанным.

– Ты прав, Дрю. Прости.

Сара потянула меня за рукав.

– Папа, вот что тебе нужно сделать с Шей. Тебе нужно извиниться. Сказать ей, что ты сожалеешь и больше никогда не пойдешь на свидание с миссис Роуден.

Я обнял дочь за плечи и страстно пожелал, чтобы Шей согласилась выслушать мое извинение.

Линда ушла, и я запер церковь. Когда мы зашагали к дому, у Сары появилась новая идея:

– А мы можем пригласить Шей в китайский ресторан? Ей нравится курица с арахисом, только попроси для нее вилку и даже не вспоминай про палочки.

– Может быть, получится.

Возле самой двери Сара взглянула на меня и нахмурилась.

– Если Шей злится на тебя, это значит, что она злится и на меня?

– Нет, тыковка.

– А она будет заплетать мне волосы?

– Я не знаю.  – Мне не хватило сил сказать дочери, что я очень в этом сомневаюсь.

Мной завладела печаль, и я не хотел принять тот факт, что Шей больше не будет в нашей жизни. Проблема заключалась в том, что я не знал, как перед ней извиниться.

Глава 15 Шей

Воскресную службу я посетила вместе с Лилли Палмер в ее церкви. Возможно, она заподозрила, что со мной что-то не так, но не стала спрашивать, а сама я подробностей не выдала. Если она ждала от меня первого шага к откровенности, то ждать ей пришлось бы долго. С тех пор как я себя помнила, мужчины использовали меня и причиняли мне боль. Я прошла слишком долгий путь, чтобы и впредь с этим мириться. Поэтому дальше так продолжаться не будет. И если я решусь с кем-то обсудить случившееся, это, разумеется, будет Лилли, но пока я была не готова к разговору с ней.

О чем я только думала? Да ни за что на свете такой человек, как Дрю, не стал бы интересоваться такой, как я. Пришла пора вырасти из детских пеленок и принять тот факт, что я живу не в сказке. Я развлекала себя сладкими романтическими мечтами, а дело было всего лишь в том, что его дочке нравилось, как я заплетаю ей косы.

Я была уверена, что коренным образом изменилась, но в действительности не добилась никакого прогресса, и это меня потрясло. Ну что ж, хватит. Теперь-то меня не обманешь. Я больше никогда не позволю мужчине плохо со мной обращаться. Большую часть жизни я шла по этой дорожке, но отныне все будет иначе. Я стала умнее. Сильнее. Главное – помнить уроки, усвоенные в «Центре надежды», и руководствоваться ими.

Удивительно, как быстро я вернулась к прежнему поведению, едва решив, что он мной заинтересовался! Несмотря на все послания, тайные улыбки и нежные взгляды, Дрю никогда не испытает ко мне романтического интереса. Я это поняла, в полной мере осознала. Но нужно было понять куда раньше.

Когда Сара обмолвилась, что ее отец отправился на свидание с другой женщиной, что они обедают в ресторане, я едва не вышла из себя. И лучшим доказательством того, как я повзрослела в эмоциональном плане за прошедший год, стало то, что я сумела удержать себя в руках до тех пор, пока Дрю не вернулся домой.

Его не было почти три часа. Видимо, они хорошо проводили время. Ну и ладно. Насколько я знала, он был вдовцом уже четыре года. Ему пора вернуться в мир и снова с кем-то спать. Я желала ему всего хорошего.

Пятничный вечер была занят очередным выездом «Поиска и помощи» сиэтлских евангелистов. Лилли попросила меня сопровождать ее, и я согласилась, хоть это и означало, что мне придется уйти в половине пятого, чтобы успеть в кафе к началу утренней смены.

Из кафе я вышла, чтобы отправиться домой и подготовиться к долгой ночи на улице: мне предстояло разыскивать бездомных и угощать их едой и горячими напитками. Я заметила, что возле самого кафе прохаживается Ричард.

Что-то явно было не так.

– Какие-то неприятности? – спросила я, думая, что может понадобиться помощь Чаку. Его друг никак не мог отказаться от бутылки.

Ричард печально посмотрел на меня.

– Не самые хорошие новости, ага. Кажется, я кое-что узнал о твоем брате.

Мое сердце быстрее забилось в груди.

– Не хочу этого слышать,  – сказала я, но не сумела справиться с собой: – Он жив?

– По слухам, он подсел на тяжелую наркоту, продает и колется.

Именно этого я и ожидала. Лучше держаться от него подальше, пока он не утащил меня к себе на дно. Я усвоила урок, данный мне братом, и больше не желала подобных проблем в своей жизни.

Не успела я что-нибудь добавить, как Ричард продолжил:

– Тот, с кем я говорил, сказал, что его уже три месяца не видели. Дуэйн думает, что твой брат подался южнее, в Калифорнию. Там зимой гораздо теплее.

Возможно, это и к лучшему.

– Спасибо, что дал мне знать, Ричард. Но думаю, нам с братом не стоит встречаться.  – И вместо того чтобы погрузиться в раздумья о происходящем с Кейденом, я резко сменила тему: – Сегодня еще увидимся?

– Ага. Мы с Чаком будем на улице.

– Я вас найду.

Ричард опустил взгляд на тротуар.

– Ты и так догадывалась, что твой брат наркоманит, да?

Я кивнула.

– Он употреблял еще до того, как я попала в тюрьму. И мне не следует с ним связываться. Он уже однажды испортил мне жизнь, и я не позволю ему снова меня использовать.

– Ты умная девочка. Рассказать тебе, если вдруг еще что-то выясню?

– Не знаю… Наверное, нет.

– Тебе решать,  – сказал Ричард, а затем посмотрел на меня с тревогой.  – Ты уже неделю сама не своя. Я чего-то не знаю? – спросил он.  – У тебя весь свет в глазах погас, зато боль заметна, словно у тебя ноги в кровь стесаны.

Сэди говорила мне практически то же самое. Похоже, мне не так хорошо удавалось прятать свои чувства, как мне того хотелось бы.

– Я в порядке, Ричард, просто слегка разочаровалась кое в чем, ничего страшного. Я скоро приду в себя.

– Кое в чем? – переспросил Ричард.  – Или кое в ком?

Я решила оставить этот вопрос без ответа.

– Увидимся с тобой сегодня вечером,  – сказала я, направляясь к автобусной остановке.

Программа «Поиск и помощь» сиэтлской евангелистской церкви заключалась в вечернем выезде фургонов, курсировавших по районам, где собирались бездомные. Как только легко узнаваемый ими фургон появлялся в ближайшем квартале, люди начинали собираться вокруг него.

Зимняя ночь была чертовски холодной, и я натянула самую теплую одежду. Мы остановились у подземного уличного перехода под магистралью, и я отдала свой шарф женщине, которая выглядела почти моей ровесницей.

Довольно скоро появилась еще одна женщина, и я предложила ей какао и упакованный сэндвич.

– Хочешь чего-нибудь еще? – спросила я, когда она выпила горячий напиток и взяла сэндвич.

– У вас есть конфеты?

Конфеты пользовались тут популярностью, потому что сахар помогал справляться с ломкой.

– Прости, сегодня они быстро закончились.  – Я заметила, что ее руки сильно потрескались от мороза. У меня был лосьон и влажные салфетки, одну из которых я предложила ей, и она тщательно вытерла руки.

– Спасибо,  – сказала она, проводя второй свежей салфеткой по лицу.  – Эта зима плохо сказывается на моей коже.

Я выдавила на тыльную сторону ее ладони немного лосьона и начала втирать в ее трещины.

– Скоро у меня появится свое место,  – сказала она, пока я массировала ее руки.  – Никогда не думала, что так долго пробуду на улице. Но вот-вот найду жилье.

– Хорошо. Тебе нужны носки? – спросила я ее.

– Мне нет, а вот Лори не помешали бы,  – сказала она, оглядываясь через плечо.  – Ей обувь великовата, ноги мерзнут, особенно в такие ночи.

– Еще как мерзнут. Подожди, я вынесу тебе носки.

Доброта, которую бездомные проявляли друг к другу, каждый раз меня поражала. Большинство из них никогда не брали то, что им было не нужно. И часто они знали кого-то, кто нуждался в этом больше, и брали вещи, чтобы обязательно передать другому.

– Я Шей,  – сказала я своей новообретенной подруге.

– Ирэн,  – ответила она.

Я сняла перчатки и отдала их ей.

– Возьми, согреешься,  – сказала я.

Ирэн подняла на меня взгляд.

– Но это же твои перчатки.

– У меня есть вторая пара. Возьми их, пожалуйста.

– Спасибо.  – Голос у нее потеплел от благодарности.

– Я буду снова тебя высматривать,  – сказала я, а потом вспомнила ее слова.  – Ну, вдруг ты до тех пор не найдешь себе квартиру.

– Ага,  – сказала она, уже улыбаясь. Взяв у меня второй сэндвич и носки для подруги, она направилась к своей палатке, стоявшей под автострадой.

Меня удивляло, что живущие на улице редко считали себя пропащими, и Ирэн была отличным тому примером. Они считали свою ситуацию временной, переходным периодом, когда нужно делать все возможное, добиваясь лучшего. Почти все, с кем я беседовала, утверждали, что совсем скоро у них появится постоянное жилье.

Если бы я не встретила Дрю в тот день, я запросто могла бы оказаться в одном из таких лагерей. Хотя бы за это, за указанный мне путь, я всегда буду ему благодарна. Он дал мне возможность попасть в «Центр надежды», и мне не пришлось жить на улице, но если бы вдруг пришлось, мое отношение к происходящему было бы таким же, как у всех бездомных. Я считала бы, что у меня всего лишь временные неприятности, которые закончатся, как только я встану на ноги.

В одиннадцать часов у нас была назначена встреча с группой из другого фургона возле недавно установленного палаточного городка. Я знала, что именно там чаще всего бывают Ричард и Чак.

И, конечно же, как только наш фургон появился, оказалось, что оба уже меня ждут. Второй фургон пока не приехал, но вскоре должен был прибыть.

Когда я выбралась из фургона, Ричард поприветствовал меня и сказал:

– Мы пустили слух, что вы вот-вот покажетесь.

Его слова подтверждали люди, уже выстроившиеся в очередь за едой, водой и одеждой. Вода в бутылках всегда пользовалась наибольшим спросом, потому что в палаточных городках не бывает водопровода.

– Если хочешь, можем устроить тебе экскурсию по лагерю,  – предложил Чак.

Волонтеры никогда не входили в лагеря бездомных в одиночку. Мы всегда отправлялись с кем-то. Со временем я узнала, что вся наша работа строится на отношениях с людьми. Нас рады были видеть, и это не имело отношения к тому, что мы приносили.

– Конечно, с удовольствием,  – сказала я другу Ричарда.

Он обычно прятался за Ричарда. Я уже выяснила, что Чак был предельно немногословен.

Лилли Палмер тоже пошла со мной в лагерь, а Ричард и Чак сопровождали нас, как телохранители. Мы то и дело останавливались, чтобы поговорить с тем или иным бездомным. Ричард подзывал к нам людей, знакомил нас.

Как только мы развернулись обратно к улице, я увидела, что прибыл второй фургон, но нам некогда было даже поздороваться с новыми волонтерами. Мы с Лилли были очень заняты, раздавая сэндвичи и горячий шоколад. Когда мы закончили с этим, я раздала также салфетки и нанесла лосьон на обмороженные руки тех, кто этого пожелал.

А затем я почувствовала, что за моей спиной кто-то стоит. Оглянувшись, я увидела, что это Дрю. Встреча была настолько неожиданной, что я едва не уронила флакон с лосьоном. Он положил руки мне на плечи, подался вперед и прошептал мне на ухо:

– На этот раз мы поговорим, и ты меня не прогонишь.

Я попыталась вырваться, выскользнуть из его объятий.

– На всякий случай сообщу,  – продолжил он,  – что даме, с которой я обедал в прошлую субботу, недавно исполнилось восемьдесят пять лет.

У меня так резко отвисла челюсть, что я едва ее не вывихнула.

Пальцы ног начало покалывать, и вовсе не от холода. У меня закружилась голова, словно давление вдруг критически упало. Только тогда я осознала, что чувствую на самом деле – огромное облегчение. Я убедила себя в том, что любое его объяснение не заставит меня передумать. И меня привело в ярость то, что я тут же преисполнилась надеждой, и то, с какой готовностью я приняла объяснение Дрю.

– Я сказал Лилли Палмер, что отвезу тебя домой, так что жди меня.

– В этом нет необходимости,  – возразила я, пытаясь оставаться сильной. Я не собиралась позволять мужчинам определять, как я буду жить и что делать.

В его глазах тут же отразилась боль.

– Пожалуйста.

Я заколебалась, не зная, что делать. Сильной я была всю неделю – сильной и несчастной. Судя по его умоляющему взгляду, ему было не лучше, чем мне.

– Ладно,  – согласилась я, не зная, правильно ли поступаю. Он тут же с облегчением вздохнул.

– Спасибо.

Нам больше не удалось поговорить до тех пор, пока фургоны не вернулись к комплексу евангелистской миссии. Было уже за полночь, а моя утренняя смена в кафе начиналась рано. Если бы мне повезло, я могла бы поспать еще часа четыре или чуть меньше. Но не важно. Мне нужно было увидеть Дрю, поговорить с ним, разъяснить все наши недоразумения.

Я нашла его на парковке. Только мы, двое из всех волонтеров, еще не уехали отсюда. Он стоял у своей машины и ждал, когда я присоединюсь к нему.

Когда я оказалась в салоне, мы оба, похоже, могли только смотреть друг на друга. Прошедшая неделя показалась мне самой длинной в жизни. Даже длиннее первых семи дней в тюрьме. Я оставалась сильной, но мое сердце болело от осознания того, что я никогда не смогу стать частью его жизни. Я и не понимала, как важен Дрю стал для меня.

Несколько минут спустя я ощутила его холодные ладони на своем лице и поняла, что он, как и я, отдал кому-то свои перчатки. Не успела я собраться с мыслями, как он потянулся к моим губам, словно не мог больше ждать ни секунды.

Я фантазировала о том, каково будет ощутить поцелуй Дрю, что я буду чувствовать, если это когда-нибудь случится. И все равно я оказалась совершенно не готова к силе, страсти и нежности этого поцелуя. Его губы были такими же холодными, как и руки, но как только они коснулись моих, я почувствовала, что тепло наполняет меня, как вода пересохшую губку. Его прикосновение. Его поцелуй. Все в нем было прекрасно.

Я раскрыла губы ему навстречу, и он тихо застонал, целуя меня крепче. Мне хотелось быть ближе, хотелось обнять его, и я обхватила его за талию. Меня окутывали, словно уютный кокон, новые удивительные чувства.

Прервав поцелуй, он прижал мою голову к своей груди, упираясь мне в затылок подбородком.

– Нам, наверное, стоило вначале поговорить,  – прошептал он,  – но если бы мне еще хоть секунду пришлось ждать поцелуя, я бы, наверное, сошел с ума.

А я поняла, что не могу выговорить ни слова. Меня поразило то, как сильно я хотела этого поцелуя и как много он для меня значил.

Дрю потерся подбородком о мою макушку. Свою шапку я отдала бездомным еще в середине сегодняшней ночи. Дрю, по всей видимости, тоже.

– Так ты встречаешься с престарелой женщиной? – спросила я.

И затылком почувствовала, как Дрю улыбается мне в волосы.

– Да, но тем не менее я готов на все, лишь бы провести вечер с тобой.

Улыбаясь, я обняла его крепче.

– Я решила, что я для тебя – лишь бесплатная нянька, что ты использовал меня.

«Как все до единого мужчины в моей жизни»,  – хотелось мне добавить, но я этого не сделала.

– Я должен был раньше все тебе объяснить. Просто не знаю, о чем я думал.

– Я не…

Дрю прервал меня, снова поцеловав, отчего у меня перехватило дыхание. Затем он произнес:

– Я не знаю, что ты собиралась сказать, но судя по тому, как ты на меня смотрела, я догадался. Не стоит себя недооценивать, Шей. Если ты имела в виду, что не похожа на всех остальных женщин, то это хорошо. Мне не нужны другие женщины. Мне нужна ты. Именно ты переполняешь мои мысли, рядом с тобой я чувствую себя живым. Ты научила меня вновь улыбаться и смеяться, а я не знал, что когда-либо снова буду способен на это.

Закрыв глаза, я буквально впитывала его слова, словно прижимая их к своему сердцу.

– Я не знаю, что делаю,  – признался Дрю.  – Я любил только одну женщину в своей жизни. Кэти и я… Только с ней у меня были серьезные отношения. Я хочу сказать, Шей, что совершенно растерян и не знаю, как себя вести.

– В таком случае у нас обоих проблемы.

– Этого я и боялся.

– Я в своей жизни долго встречалась только с одним человеком,  – принялась объяснять я,  – который сейчас отбывает пожизненный срок за убийство, так что мой опыт в этом плане еще более ограничен.

Дрю поцеловал меня в макушку.

– Скажу только одно: я не могу оставить все так, есть.

Хуже всего было то, что мы никак не смогли бы увидеться в течение еще нескольких дней. Нам оставалось только посылать друг другу сообщения да изредка перезваниваться. Мне этого жутко не хватало на прошлой неделе, и ему тоже.

– Мне было очень плохо.

– Я пытался объясниться,  – напомнил он мне.

– Я знаю, но я была не в настроении слушать.

– Дети тоже по тебе соскучились. И Марк, и Сара постоянно выдвигают идеи, как тебя вернуть.

Я не смогла сдержать улыбку. Думая о разрыве с ним, я очень грустила из-за того, что больше не смогу видеться с его детьми.

– Сара считала, что достаточно будет заказать курицу с арахисом.

Я хихикнула.

– А что Марк?

– Прежде всего он сказал, что ему тоже сложно общаться с девчонками и что противоположный пол нелегко понять. Он считал, что мне нужно проявить терпение, а недавно решил, что я должен совершить некий романтический поступок, чтобы завоевать тебя снова.

– Романтический поступок?

В голосе его звучал смех.

– Я спросил какой, например, и он ответил, что вполне подойдет подарочная карта из «Старбакса». Либо мне следовало оставлять в кафе записки, которые ты находила бы, придя на работу.

– Неплохая идея.

– Я над ней размышлял,  – признался он,  – пока Сара не настояла, что проще будет заказать что-нибудь из китайской кухни.

– Подумать только, хватило одного поцелуя,  – сказала я, улыбаясь, как полная дурочка.

Дрю поднял голову, и я тоже, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Возможно, понадобятся два-три, а то и больше.

С этими словами он снова поцеловал меня, еще лучше, чем раньше.

Глава 16 Дрю

Субботним утром я почувствовал себя новым человеком. После того как я помирился с Шей, клянусь, мне казалось, будто я способен одним прыжком перемахнуть через небоскреб. Я не мог припомнить поцелуев прекраснее тех, которыми мы с Шей обменялись на пустынной парковке среди ночи.

Когда я наконец проснулся и выполз из спальни, на часах было куда больше девяти. Дети уже встали. Сара устроилась перед телевизором и смотрела мультики, примостив тарелку с залитыми молоком хлопьями на коленях. Она все еще была в пижаме.

Марк был уже одет и сидел за кухонным столом, что-то читая в своем айпэде.

Я мог думать только о кофе, а потому прошел на кухню.

– Доброе утро,  – сказал я, проходя мимо сына и ероша ему волосы на затылке.

Он тут же передернул плечами, намекая на то, что уже не маленький и не хочет, чтобы с ним обращались подобным образом. Мне жаль было ему это сообщать, но для меня он навсегда останется малышом. Я представлял, как ерошу волосы и тридцатилетнему Марку, не обращая внимания на то, нравится ему это или нет. От этой мысли я улыбнулся.

– Эй, тыковка, что ты смотришь? – спросил я, когда кофе медленно закапал в мою чашку.

– «Миньонов».

– Могу я поговорить с вами пару минут? – спросил я после первого глотка кофе. Обхватив чашку ладонями, я устроился у кухонной стойки.

Что-то в моем голосе, видимо, подсказало им, что разговор их ждет серьезный. Так оно и было.

– У нас проблемы? – спросил Марк, поднимая взгляд от экрана.

– Не знаю, о чем ты, но это сделал Марк, а не я,  – выпалила Сара.

– Неправда! – воскликнул Марк, мрачно сверля сестру взглядом.

– Нет никаких проблем,  – сказал я, поднимая руку. Я еще недостаточно проснулся, чтобы улаживать их ссоры.

Сара так же мрачно уставилась на брата.

– Марк мне рожи строит.

– Не могли бы вы оба минутку послушать спокойно?

Глотнув еще кофе, я понял, что стоит, наверное, подождать с этим разговором, вот только мне не терпелось поделиться с детьми. Они знали, что мне нравится Шей, и расстроились из-за того, что я ее обидел. Но они не знали, насколько она стала важна для меня за те считанные недели после визита к Джо. Однако прежде чем двинуться к следующему пункту, я должен был все обсудить с детьми.

– Пап, что случилось? – спросил Марк.

Я сел на диван и позвал их обоих к себе.

– Как вы знаете, вчера ночью я уезжал.

– С Кевином, в фургоне,  – добавила Сара.

Перед тем как уехать, я рассказал детям о том, куда направляюсь и что буду там делать. Оба признали, что раздача бездомным еды и одежды – это классная идея. Однако я умолчал об истинной причине поездки.

– И как, многим вы помогли?

– Да, многим, но я вызвался поработать волонтером и по другой причине. Я рассчитывал встретиться там с Шей и поговорить с ней.

Глаза Сары расширились.

– Ты видел Шей?

– Видел, и мы с ней пообщались.

– Она на нас все еще злится?

– Нет.  – Мне было легко на душе оттого, что я сумел их обрадовать.

Сара вскинула руки вверх.

– Ой как хорошо! А она сегодня к нам придет?

Марк улыбнулся и одобрительно кивнул.

– Отличная работа, пап.

– Спасибо.

– Можно я ей позвоню? – спросила Сара.

– Позже, тыковка, сначала я хотел с вами, ребята, кое о чем поговорить. О чем-то очень важном.

– О’кей.  – Сара взобралась обратно на диван.

Я обнял детей за плечи.

– Прошло четыре года с тех пор, как умерла ваша мама. Я знаю, как сильно вы ее любили, и вы знаете, как сильно я ее любил. Я скучаю по ней каждый день.

– Я тоже,  – прошептал мой сын.

– Но ее нет с нами уже давно, и мне одиноко. Мне хотелось бы снова начать с кем-то встречаться.

Марк и Сара застыли и замолчали.

– То есть не только со вдовами из церкви? – уточнил Марк.

Я улыбнулся и объяснил:

– Да, на этот раз с ровесницей, ну, или почти ровесницей.

– Ты имеешь в виду, что хочешь влюбиться? – спросил Марк.

Я бы сформулировал это иначе, но в принципе он был прав.

– Наверное, да. Никто никогда не сможет заменить вашу маму, но ведь будет неплохо, если в этом доме снова появится женщина, как считаете?

– Которая умеет плести французские косы,  – добавила Сара,  – и печь печенье.

– Тебе нравится Шей,  – сказал Марк.  – И ты думаешь, что она захочет встречаться с тобой?

– Я надеюсь, что захочет, но если я начну с ней встречаться, это не означает, что я обязательно на ней женюсь. Возможно, я схожу на свидания еще с несколькими женщинами.

– Я голосую за Шей,  – настаивала Сара.

– Да, она мне тоже очень нравится, но еще слишком рано это обсуждать. А заговорил я сейчас об этом потому, что хочу быть уверен: вы оба не будете возражать против того, чтобы я снова встречался с женщинами и ходил на свидания.

Лицо Марка потемнело, он нахмурился.

– Марк, ты имеешь что-то против? – спросил я.

Он ответил не сразу.

– А у нас с Сарой есть право голоса в вопросе, кто станет нашей новой мамой?

– Конечно.

– Только не племянница миссис Ковальски, хорошо?

Эвелин Ковальски практически похитила меня однажды после воскресной проповеди, чтобы познакомить со своей племянницей. Я в жизни не встречал более угрюмого существа.

– Без проблем,  – заверил я своего сына.

Господь свидетель, меня тянуло к Шей, и в ее пользу говорило многое. Она показала мне, что я готов к новому браку, и меня это радовало. То, что я сказал детям об одиночестве, было правдой. Я даже не понимал, насколько я одинок, пока не встретился с Шей. То, как дети приняли ее, показывало, что и они к этому готовы. Иными словами, Шей была единственной женщиной, с которой я хотел бы встречаться на данный момент. Но мне следовало быть осторожным и, как советовал Джо, не спешить.

– Хорошо, мы договорились,  – сказал я, целуя каждого в макушку.  – Тогда за работу. Кто хочет съездить со мной за продуктами?

Сара вскинула руку, Марк – нет.

– О’кей, Марк, в таком случае на тебе пылесос. Сара, как только оденешься, достань посуду из посудомойки. Я пока запущу стирку.

– А если у нас появится новая мама, работой по дому будет заниматься она?

– Возможно, не всей, но уж точно что-то на себя возьмет,  – сказал я.  – Я не буду выбирать жену исходя из того, насколько хорошо она убирает дом или готовит.

Роль жены пастора была сложной и включала в себя куда больше чем ведение дома и забота о детях. Моей жене придется стать моей партнершей в работе, приветливой, милосердной и, что самое главное, верующей. Кэти справлялась со всем этим просто идеально. Я не знал, возможно ли, чтобы мне так повезло дважды.

Все утро заняла работа по дому. Затем, когда мы с Сарой вернулись из поездки за продуктами, настало время обеда. Пока я готовил сэндвичи и складывал чистую одежду, я мысленно репетировал воскресную проповедь. Я готовился начать новый цикл проповедей, основанный на Евангелии от Матфея. Набросав первые два черновика, я понял, что им чего-то не хватает. Я лишь надеялся добраться до заметок чуть раньше воскресного утра и молился о вдохновении.

Я хотел сделать проповеди глубокими и в то же время провокационными, пробудить у своей паствы интерес и энтузиазм, но пока я не был уверен, что новые задумки с этим справятся.

Когда мы помыли посуду после обеда, Сара спросила:

– А теперь можно мы позвоним Шей? Пожалуйста!

– Конечно.

Должен признаться, Шей все утро не выходила у меня из головы. Мне хотелось снова ее увидеть, причем хотелось сильнее, чем следовало бы на данном этапе отношений. Я не мог перестать думать о поцелуях и страстно желал снова ее поцеловать. Эти чувства казались мне чуждыми, но в то же время приятными. Я не мог перестать улыбаться. Не мог перестать думать о Шей.

Я потянулся за телефоном и тут понял, что она все еще на работе, сражается с обеденным наплывом посетителей. Зная, что она не сможет ответить, я вместо звонка послал ей сообщение.

«Будет возможность заехать к нам после смены? Марк и Сара хотят хоть ненадолго с тобой увидеться. Я тоже».

Я не ожидал получить ответ в скором времени и не ошибся. Прошло несколько часов, прежде чем она откликнулась. Я держал телефон на кухонной стойке, вполуха к нему прислушиваясь.

«Конечно. Буду, как только смогу».

Всего несколько слов, но после того как я их прочитал, вид у меня стал такой, как будто я выиграл джек-пот в лотерею.

– Шей скоро приедет,  – сказал я детям. Сара испустила радостный вопль, а Марк, будучи Марком, улыбнулся и показал большим пальцем универсальный ответ: «Молодец». Примерно такими чувствами был переполнен мой мальчик в последние дни, но для меня этого было достаточно, чтобы понять: он весьма доволен.

Как только Шей вошла, Сара тут же обхватила ее за талию, словно не видела ее несколько недель, а не всего несколько дней.

– Я так рада, что ты снова с нами дружишь!

– Я всегда буду с вами дружить,  – заверила ее Шей, обнимая в ответ.  – Могу поспорить: ты снова хочешь, чтобы я сделала тебе прическу.

– А ты сделаешь?

– Конечно.

Я стоял на месте, сунув руки в карманы, и боролся с желанием подойти к Шей и тоже обнять ее.

– Привет, Марк,  – сказала она, посмотрев на моего сына.  – Я тебе кое-что принесла. Это мой любимый фильм, и я думала, что мы сможем посмотреть его вместе.

– Какой фильм? – спросил Марк.

– «Невероятный Халк».

Мой сын никогда особенно не интересовался фильмами.

– «Невероятный Халк»? – Марк пожал плечами, словно ему было все равно, и, скорее всего, он не лукавил.

– Я приготовлю попкорн,  – вызвался я.

– Только пусть сначала Шей заплетет мне косы! – вскинулась Сара.

– Заплету, пока мы будем смотреть кино,  – предложила Шей.

Сара умчалась за расческой и заколками, а Марк переложил подушки на ковер в гостиной и вставил в ДВД-плеер взятый напрокат фильм. Пытаясь сэкономить, я приобрел самый дешевый пакет кабельных каналов, и у нас не было «Нетфликса».

Шей доставала из шкафа тарелки, пока я возился с попкорном. Мне хотелось поцеловать ее, пока дети заняты, но я боролся с этим желанием, хоть это было и непросто. Я хотел проверить, будет ли этот новый поцелуй так же хорош, как предыдущие. И едва слышал, о чем Шей говорила с Марком.

– «Невероятный Халк» действительно твой любимый фильм? – спросил я ее.

– Вроде того,  – призналась она, помогая мне готовить попкорн.  – Я решила, что Марку фильм понравится из-за его посыла.

Посыла? А вот это была интересная мысль.

– И каков же этот посыл?

– Халк испытывает злость,  – объяснила она вполголоса.  – Я не знаю, что произошло с Марком в тот день, когда ему подбили глаз. Он ли затеял драку, или те мальчишки, которых я видела, на него напали – он мне так и не сказал. А тебе?

– И мне нет.  – Я пытался расспрашивать его, но Марк упорно хранил молчание.  – Однако я подозреваю, что он вышел из себя и поплатился за это,  – произнес я так же тихо, чтобы Марк меня не услышал. Это было похоже на Марка. Он долго удерживал злость внутри, пока наконец не взрывался.

– Вот и Халк кипел от злости, и посмотри, к чему это его привело,  – пояснила Шей.  – В этом фильме речь также идет о человеческом духе.

– Да? – И эта мысль мне была интересна. Голливудские фильмы казались мне совсем далекими от какой бы то ни было духовности.

– А ты подумай об этом, Дрю: нам очень непросто избавиться от злости. Если бы я не прошла все психологические сессии с Лилли, я до сих пор, наверное, варилась бы в своей злобе на всех, кто со мной плохо обошелся. Лилли напомнила мне, что самоконтроль – это духовный дар. Нам требуется время и терпение, чтобы не поддаваться гневу. Но дело в том, что если мы твердо решимся на это, то рано или поздно сумеем не ввязываться в драки.

Шей впечатлила меня своим глубоким пониманием фильма и характера моего сына.

– И часто с тобой это бывает? – спросил я.  – Часто тебе удается увидеть более глубокий смысл в популярных фильмах?

– Постоянно. Это своего рода игра, которую я очень люблю. Мне нравится кино, особенно классика. Но и современное, конечно, тоже.

Попкорн начал щелкать, и я убрал его с плиты, высыпал в большую миску и посолил. Шей подала мне глубокие тарелки.

– Приведи еще пример,  – попросил я.

За вечер мы с Шей обсудили еще несколько фильмов и те духовные уроки, которые она сумела отыскать в каждом из них. Меня поразила ее способность проводить параллели между их сюжетами и поиском истины. Мы обсудили «Парк Юрского периода», «Принцессу-невесту», всю серию «Роки» и мой любимый фильм «Касабланка».

Наблюдения Шей меня покорили.

Она осталась на ужин. Мы заказали пиццу, что для детей стало праздником.

Следующим утром она выходила на работу, и я отвез ее домой, а в голове у меня роились новые мысли. Я поцеловал бы ее, но Сара настояла на том, чтобы поехать с нами. Так что я проводил Шей до двери, все это время ощущая, что Сара следит за каждым нашим шагом.

Держа Шей за руку, я мягко ее пожал.

– Скоро увидимся? – спросил я ее.

– У меня выходной в среду.

Мне даже не пришлось смотреть на свое расписание, я и так помнил, что в этот день оно заполнено встречами и делами до самого вечера.

– Как насчет обеда? – спросил я. И решил сделать все возможное, чтобы провести это время с ней.

– Конечно.

Не в силах удержаться, я ее обнял.

– Спасибо тебе за сегодняшний день и за то внимание и любовь, которые ты подарила моим детям. А особенно за то, что подала мне отличную идею.

Она тихо рассмеялась.

– Это какую же идею?

Прижавшись лбом к ее лбу, я сказал:

– Я отвечу позже. Но из-за тебя мне теперь придется не спать полночи, переписывая свою проповедь.

В постель я действительно лег около двух часов ночи. Но все равно долго не мог заснуть, такое испытывал вдохновение. И благодарить за него мне следовало Шей.

Воскресным утром я поднялся на кафедру и оглядел тех, кто собрался на службу.

– С этой недели я начинаю новый цикл проповедей,  – сообщил я.  – Мы будем обсуждать фильмы, которые большинство из нас видели и любят уже много лет. Фильмы, которые вы хорошо знаете. Вчера у меня была весьма содержательная беседа с моей подругой. Некоторые из вас ее знают – Шей Бенсон. Она открыла мне глаза, позволив увидеть эти фильмы с духовной точки зрения, и именно это мы будем с вами обсуждать. Сегодняшнее утро я хочу начать с «Невероятного Халка».

Глава 17 Шей

Я потянулась за кофейником и снова наполнила чашку Девона. Девон, один из наших постоянных посетителей, работал водителем грузовика в компании, в которой изготовляли некоторые детали «Боингов-737». Он обычно заходил к нам два-три раза в неделю позавтракать.

– Так когда ты собираешься позволить мне пригласить тебя на ужин? – спросил он уже не в первый раз.

С самого начала, как только я начала его обслуживать, Девон дал мне понять, что хочет со мной встречаться. Я ни разу не приняла его предложения, потому что не чувствовала себя готовой снова впустить в свою жизнь мужчину. С этой точки зрения с Дрю я чувствовала себя в безопасности, с ним я скорее дружила, чем встречалась. Точнее, так было до последнего времени. Потому что внезапно отношения с Дрю стали куда более многообещающими. Впрочем, я ничего не принимала на веру. Мы целовались, и все. О, а еще мы несколько раз в день обменивались сообщениями.

Когда дело касалось вопроса, какого мужчину впустить в свою жизнь, я совершенно не могла положиться на опыт. Я оставляла себе свободу выбора и знала, что Дрю оставляет себе свою. Между нами не происходило ничего серьезного. Мы нравились друг другу, мы отлично проводили время вместе, но не более того. А о Девоне я знала слишком мало. Вокруг хватало парней, которые в шутку ухаживали за мной. Такого рода шутки были обычными в кафе, особенно среди утренних клиентов.

– Тебе стоит согласиться,  – сказала Сэди, проходя за моей спиной, чтобы забрать готовый заказ.

– Ага, что тебя останавливает? – выглянул из кухни Фрэнки, выставляя один из моих заказов.

Я застонала и оглянулась через плечо, надеясь, что Девон не обратит на это внимания.

– Сэди, Фрэнки, пожалуйста… – пробормотала я.

Но Девон, похоже, услышал их комментарии, потому что быстро произнес:

– А они, знаешь ли, правы. Я отличный парень. И многие женщины отдали бы правую руку за возможность со мной поужинать.

Я рассмеялась и положила на стойку его счет.

– Я подумаю.

– Только долго не думай. Я ведь не просто паренек, я настоящий приз! – сказал он, отодвигая стул. Расплачиваясь, он оставил мне щедрые чаевые, а на прощание многозначительно поиграл бровями.

Как только утренняя толпа начала редеть, ко мне приблизилась Сэди.

– Девон приходит сюда завтракать уже много лет. Он хороший парень. Никогда не слышала, чтобы он раньше приглашал кого-то из официанток. Ты, похоже, как-то запала ему в душу.

– Я… Я не знаю.

– Ты несколько раз встречалась с тем пастором, так ведь? – спросила Сэди, хорошо зная, что я чувствую к Дрю, особенно после той недели тоски, когда я думала, что он встречается с другой, а меня использует только в качестве няньки.

Сэди была права, я много раз виделась с Дрю, но свиданиями это не назовешь. Что было довольно сложно объяснить.

– Мы ужинали, но с его детьми, и затем виделись еще пару раз, и это все. Он пригласил меня пообедать вместе в эту среду, только вдвоем.

Сэди нахмурилась.

– Не стоит складывать все яйца в одну корзину, девочка моя. Девон положил на тебя глаз. Тебе следует хотя бы дать ему шанс.

– Я подумаю,  – сказала я и действительно решила подумать.

Но все же я не собиралась с головой нырять в игру с парнем, которого совершенно не знала. Впрочем, поразмыслить все же стоило. Меня останавливало лишь влечение к Дрю.

Как только мы прояснили все вопросы, мои чувства к нему только окрепли. Когда дело касалось его, я все чаще ловила себя на том, что мои мысли устремляются в опасном направлении. Утешало только знание того, что он абсолютно искренен со мной.

В среду сразу после полудня я встретилась с Дрю в ресторане в центре города. Нам обоим было удобнее явиться сразу туда, чтобы он не забирал меня из дома. Он мог позволить себе провести всего час вне церковного кабинета, и не было смысла тратить половину этого часа на попытки пробраться сквозь пробки Сиэтла вначале к моему дому, а затем назад.

Лилли Палмер помогла мне выбрать наряд. Я надела сине-зеленую плиссированную юбку в пол, черные сапоги и черный свитер. Лилли оглядела меня с головы до ног и официально одобрила.

– Выглядишь по-тря-сающе, дорогая,  – пропела она, довольно удачно подражая Билли Кристалл.  – А теперь иди и сбей его с ног своей красотой.

Шумно выдохнув, я потянулась за пальто и сумочкой и направилась к двери. Все утро я провела в «Центре надежды», вначале с Кевином, затем с Лилли. Мне не терпелось увидеть Дрю и сообщить ему свои новости.

Когда я приехала в ресторан, Дрю уже сидел за столиком. Будучи джентльменом, он встал, когда я подошла, и выдвинул для меня стул.

– Выглядишь просто потрясающе.

Я покраснела от комплимента, довольная, не в силах сдержать улыбку.

– Спасибо.

– Я скучал.

– Я тоже,  – призналась я. И добавила, не желая больше ждать ни минуты: – Сегодня утром я говорила с Кевином.

– С Кевином… Ты о Кевине Форестере из «Центра надежды»?

– Да.  – А мне казалось, что Дрю сразу поймет, о ком я.  – Он сказал, что бухгалтер «Центра» уходит на пенсию через несколько месяцев, и спросил, не интересует ли меня эта вакансия.

А эта вакансия была прямо-таки моей мечтой.

Когда меня арестовали за кражу наличных в банке, я потеряла не только свободу, у меня отняли нечто большее. Никто не возьмет меня на должность, подразумевающую работу с деньгами, узнав, по какой статье я сидела.

И хотя я посещала бухгалтерские курсы, я подозревала, что это пустая трата времени. И все же для меня они были важны. Лилли ободряла меня, потому что наверняка знала о планах бухгалтера уйти на пенсию, так что я все же записалась на курсы и довольно успешно их прошла.

Дрю изо всех сил пытался скрыть улыбку, но у него не получалось. И это наконец довершило для меня всю картину.

– Ты знал.

Он приподнял брови, словно это была игра.

– Дрю Даглас, ты не только заранее знал, ты еще предложил меня нанять, так ведь?

Откинувшись на спинку стула и скрестив руки на груди, он наконец улыбнулся как следует.

– Не я, Шей. Это была Лилли. Признаюсь, она поговорила со мной и Кевином, прежде чем дать тебе рекомендацию, и мы оба сочли, что это отличная идея.

Я прижала руку ко рту и заморгала, пытаясь сдержать слезы и просто не зная, что сказать.

– Ты расстроилась? – спросил он, нахмурившись, как будто действительно беспокоился.

– Нет, я очень благодарна вам.

То, что эти трое рекомендовали меня на такую должность, значило для меня невероятно много. Лилли стала мне добрым другом, лучшей подругой, и ее вера в меня означала для меня все. Мы по-прежнему встречались почти каждую неделю и часто говорили по телефону. Я познакомилась с ее семьей и была признательна ей за дружбу.

Официант подошел принять наш заказ, и мы оба попросили принести морской коктейль.

Как только официант отошел, я продолжила разговор:

– Когда я впервые появилась в «Центре надежды», Лилли спросила меня, о чем я мечтаю. А мне тогда было очень плохо, и я не видела выхода из черной полосы. Все мои мечты рассыпались в прах, и возврата к ним не было.  – Я запнулась, увидев, что глаза Дрю становятся печальными.  – Так я чувствовала себя в то время. И знаешь, что сказала мне Лилли?

– Что? – спросил он.

– Она сказала, что сойдет любая мечта. Так что я перечислила ей все то, что казалось мне невозможным еще до того, как моя жизнь полетела к черту. И начало происходить нечто странное. Чем дольше мы говорили, тем яснее я ощущала, что в мое сердце снова пробирается надежда. Меня поразило то, что ради этого понадобилось всего несколько бесед с Лилли. Мои планы на будущее, то, чего я когда-то хотела добиться, мечты, которые казались мне навеки потерянными, вдруг снова стали казаться реальными. Достижимыми.

– И о чем ты мечтаешь, Шей?

Я чувствовала себя немного глупо, рассказывая об этом Дрю.

– В основном мне хочется построить жизнь и будущее с мужчиной, который будет любить меня, дорожить мной. Я хочу иметь свой дом, свою семью. В школе мне нравилось все, что было связано с математикой. Большинство моих друзей ее ненавидели, а я любила работать с цифрами. Я в них разбиралась и всегда хотела найти работу, связанную с вычислениями, вот почему бухгалтерия стала для меня идеальным решением.

Мои мечты отличались простотой. Того же хотели и многие другие люди, ну, разве что за исключением работы с вычислениями, но все желали найти свое место в мире, стать частью семьи. Я также стремилась внести в эту жизнь какой-то вклад, способствовать позитивным изменениям в обществе.

– А как насчет тебя? – спросила я.

Дрю просиял и стал рассказывать о своих мечтах о будущем, но его прервал официант, который принес наш заказ. Он сделал паузу и дождался момента, когда снова можно будет начать разговор.

– Вообще-то, это, наверное, подходящее время для моих новостей.

Интересное было вступление.

– Каких новостей?

– В субботу перед твоим приездом я поговорил с Марком и Сарой о том, что хочу начать встречаться с женщинами.

Я испугалась, что проглоченный салат застрянет на середине пути.

– Да?

– Когда мы поцеловались, я понял, что уже готов. У меня не было ни малейшего желания начинать отношения, но затем появилась ты и мы поцеловались… И все, я заинтересовался. Более чем. Я любил свою жену, и до сих пор даже мысль о том, чтобы пойти на свидание, чтобы искать подругу жизни, была мне противна.  – Он замешкался, словно и так сказал слишком много.  – Шей, я должен признаться тебе: те поцелуи… – И опять он замолчал, как будто не знал, что к этому добавить.  – Они вскружили мне голову.

Я опустила взгляд, но не смогла скрыть переполнявшего меня счастья.

– Я испытывала то же самое.

– Шей, ты нравишься мне, очень нравишься.

– И это взаимно. Но ты наверняка это знаешь.

– Я рад, ведь то, что я должен сказать, может расстроить тебя, а меньше всего мне хотелось бы тебя расстраивать.

Вот это мне не очень-то понравилось. Отложив вилку, я сцепила руки на коленях, ожидая продолжения.

– Чувства к тебе настолько меня ошеломляют, что мне нужно их проверить.

– Проверить? – повторила я, не зная, что и думать.  – Как?

У меня появилось очень плохое предчувствие.

– До того как я встретил тебя, до того, как мы поцеловались, я понятия не имел, насколько я был одинок. Проведенное с тобой время открыло мне глаза, но я должен знать: дело в тебе? Дело во мне? Дело в нас? Мне нужно найти ответ на эти вопросы, прежде чем двигаться дальше.

Насколько я поняла, в разговоре он ходил по кругу.

– Дрю, что ты пытаешься мне сказать?

Он потянулся через стол, и я взяла его за руку.

– Я хочу пригласить нескольких женщин на свидание. Хочу сделать это для успокоения собственного духа. И я хочу, чтобы ты знала: именно к тебе меня влечет, именно ты занимаешь все мои мысли. Я не хочу причинять тебе боль. Это меня уничтожит.  – Он смотрел на меня с мольбой.  – Пожалуйста, скажи, что ты понимаешь.

Как это ни удивительно, я понимала. Не особенно раздумывая над ответом, я сказала:

– Я ценю твою откровенность, Дрю. Со мной лучше всего быть честным.

– Ты не расстроилась?

– Нет. Потому что ты единственный мужчина, с которым я когда-либо ходила на свидания.

Стрелок был полной противоположностью всему, что я хотела видеть в мужчине.

– Мне кажется, нам обоим следует посмотреть на других людей, проверить наши взаимные чувства. Один из постоянных посетителей кафе уже некоторое время зовет меня на свидание, а я все отказываю.

– Меня это не удивляет,  – признался Дрю, слегка нахмурившись.  – Ты собираешься принять его приглашение?

Я кивнула.

– С учетом этого разговора – да. Так будет лучше для нас обоих.

Дрю взял свою вилку, затем положил ее обратно на стол.

– Шей, я должен признаться: мысль о том, что ты будешь встречаться с другим мужчиной, кажется мне неправильной.  – Он ссутулился.  – Я чувствую себя ханжой, когда говорю об этом. Но я не ожидаю, что ты будешь сидеть дома и ждать, пока я встречаюсь с другими женщинами. Это было бы крайне нечестно.

– Да, было бы.

Он прижал руку к груди.

– Мое сердце сейчас как с цепи сорвалось.

– Мое тоже. И это хорошо, Дрю. Мы оба новички по части свиданий. Все отношения, в которых я до сих пор состояла, были катастрофой от начала до конца. Ты первый достойный мужчина, которого я встретила в жизни. Так что дело в тебе? Дело во мне? Дело в нас? – Я, как попугай, повторила его слова, зная, что он меня поймет.

– И когда у тебя свидание с этим парнем? – спросил он, и я заметила, как углубились морщины возле его рта.

– Не знаю. Наверное, на этой неделе.  – Я не собиралась говорить Дрю, когда именно пойду на ужин с Девоном, и не желала слышать в ответ подробности его свиданий.

Салат с морским коктейлем оказался шедевром свежести и вкуса. Морепродукты выложили на листах латука, и я не позволила бы им пропасть зазря.

Принявшись за еду, я заметила, что у Дрю ушло несколько минут на то, чтобы присоединиться ко мне. Дрю мог предполагать, что я расстроюсь, но я не расстроилась. На самом деле меня порадовал этот разговор.

Он попробовал салат и снова посмотрел на меня.

– Я уже говорил, как чудесно ты выглядишь сегодня вечером?

– Да, говорил.  – Он, похоже, не мог отвести от меня взгляд, особенно теперь.

Желая сменить тему, я спросила его о делах церковных.

– У нас проблемы со сведением бюджета,  – признался Дрю.  – Так всегда бывает после Рождества, но в этом году стало лучше. Нам только нужно найти способ покрыть недостачу, не прося у прихожан большего. Как пастор, меньше всего я люблю просить о пожертвованиях.

– Похоже, это проблема Бога, а не твоя,  – сказала я ему. Дрю странно на меня посмотрел, а затем расхохотался.

– Ты права, более чем права. Я несколько недель терзаюсь этими вопросами. Один из старейшин предложил мне сдавать квартиру в церковном подвале, но ее уже много лет используют только как склад. Я отказался от этой идеи.  – Он вздохнул и посмотрел вверх.  – Хорошо, Господи, я отдаю это в твои руки. Это Твоя церковь, не моя, следовательно, недостаток финансирования – это Твоя проблема.

Я всегда восхищалась легкостью и повседневной простотой стиля, в котором Дрю молился Богу.

– Спасибо, Шей. Мне уже легче.

– Пожалуйста. А теперь наслаждайся салатом.

Своим я уж точно наслаждалась.

Мы продолжали беседовать, и разговор перешел к Марку и Саре. Дрю запросто обсуждал со мной своих детей. Я узнала, что он записал Марка на занятия по карате, но сын не слишком хорошо отнесся к спорту.

– В понедельник Марк сказал мне, что больше не хочет туда ходить.

– И ты разрешишь ему бросить? – спросила я, не зная, как я сама справилась бы с такой ситуацией. Мне казалось, что Марк не из тех, кто с легкостью бросает любое дело, и то, что он попросил прекратить занятия, подсказало мне, что он совсем несчастен.

Дрю пожал плечами, словно тоже не был уверен в том, как стоит поступить.

– Я не хочу вынуждать Марка ходить туда. Ему там определенно не нравится. Я надеялся, что он втянется, но мне стоило помнить, что он домашний мальчик. Он никогда не был особо физически активен. И я не хочу, чтобы он решил, будто я разочаруюсь в нем, если он, например, предпочтет шахматы баскетболу.

– Дрю, он очень умный мальчик.  – Хотя Дрю, наверное, и без меня знал это о своем сыне.  – Ты знаешь, что он уже решил все математические головоломки из книги, которую я подарила ему на Рождество? Он сказал мне, что они очень простые, вот только те задачи были сложными. Даже для меня.

– Карманные деньги он начал тратить на такие же книги,  – сказал мне Дрю, с гордостью улыбаясь.  – А вот Сара – наоборот. У нее все хорошо с оценками, но она любит бывать вне дома. Разве что интересуется выпечкой. Как думаешь, ты сможешь побыть с ней какое-то время на следующих выходных?

– Если получится,  – сказала я ему. Детей Дрю я уже полюбила.

Наш час закончился слишком быстро. Дрю потянулся к моей руке, когда мы вышли из ресторана, и она согрелась от этого прикосновения. Часть пути я прошла вместе с ним.

– Я не хочу с тобой расставаться,  – сказал он, озвучивая мои мысли.

– Знаю.  – Я испытывала то же самое.

– Сможем встретиться еще на этой неделе? – спросил он.

Учитывая, что я собиралась принять приглашение Девона на ужин, я не знала, что ему ответить.

– Я дам тебе знать. Звучит неплохо?

– Да.  – Он поднес наши ладони к губам и поцеловал мою руку. Его взгляд буквально пронизывал меня.  – Надеюсь, ты понимаешь: я готов на что угодно, чтобы тебя сейчас поцеловать.

Я его понимала, потому что сама ощущала то же мощное притяжение.

– Я позвоню тебе,  – прошептал он.  – И очень скоро.

– Хорошо.

Он отпустил мою руку и, все еще глядя прямо мне в глаза, отступил на пару шагов.

– Я буду на связи.

Не доверяя голосу, я ответила кивком.

Мой мозг работал с бешеной скоростью, пока я добиралась домой, чтобы готовиться к вечернему занятию. Нужно было закончить домашнее задание, прежде чем отвлекаться на мысли о Дрю и о том, как он будет встречаться с другой женщиной, а я приму приглашение Девона. Погрузившись в раздумья, я не сразу поняла, что в моем кармане уже давно жужжит телефон. Я посмотрела на экран, и оказалось, что это Лилли.

– Привет,  – сказала я, радуясь ее звонку.  – Мы с Дрю обедали сегодня, и он упомянул, что ты…

– Шей…

То, как она произнесла мое имя, перебивая меня, говорило о том, что произошло нечто ужасное.

– Ты слушала новости?

– Э-э… нет. А в чем проблема? – Я тут же подумала о своем брате. Его нашли мертвым или арестовали за ужасное преступление. Кейден шел по пути, которого я старалась избегать, но мне вовсе не было безразлично, что с ним произойдет.

– В тюремной компьютерной системе произошел сбой,  – произнесла Лилли голосом, полным тревоги.  – На волю по ошибке выпустили более сотни заключенных.

Все мое тело застыло, я едва сумела выдавить слова:

– Есть… есть список фамилий?

– Да.

Я затаила дыхание, ожидая от нее продолжения.

– То имя, которое ты упоминала, парня, которого ты называла Стрелком…

– Кто-то с таким именем вышел на свободу?

– Да.

Мои глаза закрылись сами собой. Нет, этого просто не могло случиться.

– Я решила, что тебе нужно узнать об этом сразу и принять меры предосторожности.

Я медленно выдохнула, заставив свои плечи расслабиться.

– Со мной все будет в порядке,  – сказала я с фальшивой бравадой.  – Стрелку будет чем заняться, он не станет искать меня. Мы не поддерживали связь уже много лет. У меня нет причин думать, что он отправиться меня искать.

– Но тебе все равно стоит быть осторожней.

– Конечно.

– Шей, я серьезно.

– Я знаю.

И снова я изо всех сил постаралась говорить уверенно, убеждая Лилли, что мне совершенно не нужно бояться Стрелка.

Я лишь надеялась, что так оно и есть.

Глава 18 Дрю

Бриттани Бекман сидела рядом со мной в зале филармонии. Это было мое второе свидание с ней, и она казалась довольно милой… наверное. По мнению Мэри Лу, моей ассистентки, мы с Бриттани идеально подходили друг другу.

Я подавил зевок. Не то чтобы я не любил классическую музыку. Я любил. Проблема заключалась в том, что я предпочитал знакомых композиторов. Я изучил программу перед началом и не узнал ни одного названия. Бритт, как она просила ее называть, получила эти билеты в подарок и пригласила меня составить ей компанию.

Зазвучали скрипки, и мои глаза начали слипаться. Встряхнувшись, чтобы проснуться, я приложил все усилия, чтобы сесть прямо и слушать. Судя по виду Бриттани, она была полностью поглощена музыкой. И мне стоило последовать ее примеру или хотя бы попытаться. Но вместо музыки в голове крутился список ожидающих меня дел.

Саре требовалась помощь с домашним заданием по чтению, и я сомневался, что Джейде, няне, хватит терпения, чтобы заставить ее работать. А воскресную проповедь я еще не закончил.

Тот цикл, который я начал недавно, о духовных уроках, которые можно отыскать в популярных фильмах, попал в яблочко. Я получил огромное количество позитивных откликов от паствы. Слух о проповедях разошелся широко, и я получил весточки от нескольких друзей-пасторов, которые спрашивали, как мне в голову пришла такая идея. Были, конечно же, и недовольные. Ни одна тема не может угодить всем и каждому.

Размышления о проповеди напомнили мне о Шей, которая и без того очень редко покидала мои мысли. Шей об этом не говорила, но я подозревал, что она уже побывала на свидании с тем типом, которого встретила в кафе. Когда она упомянула о нем впервые, я сдержал свою реакцию. Мне категорически не нравилось, что она будет видеться с другим мужчиной, и это было абсолютно ничем не обосновано, учитывая, что сам я сейчас сидел с Бритт в филармонии. Так что, как бы мне ни хотелось попросить Шей встречаться только со мной, это было бы абсолютно нечестно.

В конце этого изматывающего вечера я вернулся домой, заплатил Джейде и рухнул на диван, совершенно опустошенный. Бритт была милой женщиной, но между нами не проскочила искра. Не возникло никакой химии.

Поднявшись, я выключил свет в гостиной и тут заметил, что Марк выходит из своей комнаты.

– Я тебя разбудил? – спросил я у сына.

Он чутко спал, и я часто замечал свидетельства того, что он вставал среди ночи. Когда я спрашивал Марка об этом, он обычно отмахивался, явно раздражаясь от моих вопросов.

Он потер глаза и заморгал, глядя на меня.

– Я слышал, как вы с Джейдой разговаривали.

– Я не хотел мешать тебе спать.

Утром Марк рано вставал в школу, и ему, растущему мальчику, следовало хорошо отдыхать.

– Можно мне стакан молока? – спросил он.  – Оно помогает мне заснуть.

– Конечно.  – Учитывая, как я устал, стакан молока не помешал бы и мне.  – Не против, если я к тебе присоединюсь?

– Нормально.

Марк взобрался на кухонный стул у стойки, а я достал два стакана и наполнил каждый до половины.

– Как прошло твое свидание? – спросил он, когда я протянул ему молоко.

Я пожал плечами.

– Думаю, неплохо.

– Она тебе нравится?

На это я не знал, что ответить.

– Она хорошая женщина.

– И это все? – спросил Марк, прежде чем отпить молока.

– Не совсем.  – И пока я отчаянно пытался найти способ объяснить ему свои чувства, Марк задал новый вопрос:

– Шей тебе нравится больше?

И почему я ощущал себя виноватым, признавая то, что вне моей компетенции?

– Да.

Мой сын улыбнулся, словно знал что-то, чего не знал я.

– Я так и думал.

Учитывая, что Марк никогда не видел Бритт, мне было любопытно, как он угадал мои чувства.

– И почему? – спросил я.

– Пап, серьезно? – Он покачал головой, словно я понятия не имел о людской природе.  – Когда ты сегодня собирался, ты выглядел так, словно тебя позвали на похороны.

На самом деле не так уж плохо я выглядел. Точнее, я не желал этого признавать.

– Неправда.

– Правда.

Тихо засмеявшись, я все-таки согласился с тем, что мой сын читает меня, как сообщения на телефоне. Меня совершенно не интересовали встречи с Бритт. Это она связалась со мной и предложила лишний билет. И я, застигнутый врасплох, не сумел отказаться так, чтобы ее не обидеть. Это была ошибка, которую я не собирался повторять. Ведь уже после первого свидания я знал, что у меня с ней ничего не выйдет.

– Ты с Шей общался в последнее время? – спросил Марк.

– Мы переписываемся.

– Ты ей сказал, что с Бритт у вас ничего не выходит?

– Нет.  – Я и не собирался, особенно после того, как она ни словом не обмолвилась о своих свиданиях с Девоном.

– Почему нет? Вам надо пересечься.

– Она встречается с другим парнем, и всякий раз, когда я пишу ей, она говорит, что занята.

В этом я Марку и Саре раньше не признавался.

Глаза Марка расширились от изумления.

– Ты что, шутишь? С чего вдруг?

– Э…

Марк вскинул руку, останавливая меня. Он посмотрел на меня с чем-то очень похожим на нетерпение и даже на отвращение во взгляде.

– Слушай, пап, тебе нравится Шей. Мне и Саре нравится Шей. Если ты позволишь какому-то другому парню вклиниться и увести ее у тебя, значит, ты ее не заслуживаешь.

Вот оно – очередное печальное напоминание о том, что мне приходится выслушивать советы насчет личной жизни от собственного сына, который едва стал подростком.

– И когда это ты научился разбираться в женщинах? – спросил я.

Марк пожал плечами.

– Это просто здравый смысл.

– Мы решили с ней встречаться по отдельности, узнать, что такое другие отношения.

Я уже пожалел, что проболтался об этом сыну. Мне пришлось иметь дело не только с Бритт. Разошелся слух о том, что я снова начал искать пару. Одинокие женщины и их дуэньи буквально окружили меня. Не проходило и дня без того, чтобы друг или прихожанин не пожелал кого-то мне представить. При таком раскладе я мог бы ходить на свидания каждый раз с новой женщиной в течение следующих двух недель.

– Это Шей предложила?

– Мы оба решили, что это хорошая идея.  – Которая с каждым днем все меньше мне нравилась.

Марк тихо пробормотал:

– Пап, ты меня удивляешь.

– Я… – Я не знал, что ответить.

Марк покачал головой, словно убедившись, что его отец – полнейший неудачник.

– Да и ладно.

То, как он поддерживал Шей, меня крайне удивило. Насколько я видел, до сих пор он не проявлял к ней никаких чувств. Сара же, наоборот, летела к Шей, как колибри к сладкому сиропу.

– Тебе настолько нравится Шей?

– Ага,  – сказал он и пожал плечами.  – Она нормальная. И нравится мне больше всех тех, кого я знаю по церкви.

– Вот это рекомендация,  – улыбнулся я.

– Я ребенок, я мало что знаю о женщинах, но Шей хорошая, и она заботится об окружающих.

– Да, это так.

Я видел, как она общается с людьми, в том числе с Ричардом, и меня потрясла ее эмпатия. Она была сильной – сильнее, чем сама понимала. Когда Кевин заговорил со мной о новой работе для Шей, он упомянул, что она стала лидером учащихся ее класса. Было совершенно ясно, что Сэди, Фрэнки и все остальные сотрудники кафе «На углу» стали ее группой поддержки. Она не судила людей и была щедрой без всякой меры.

Неделя шла к завершению, а телефонных звонков с предложениями познакомить меня с незамужней особой из числа друзей или родственников становилось все больше. Меня словно обстреливали подобными предложениями и беспрестанно с кем-то знакомили. В среду вечером, за несколько минут до того, как я должен был уйти в церковь, чтобы поговорить с директором хора перед репетицией, позвонили в дверь.

На один краткий миг я понадеялся, что это Шей.

Это была не она.

Вместо нее на пороге стояла женщина, одетая в джинсы, клетчатую куртку и шляпу с жесткими полями. Она держала форму для запекания, явно горячую, поскольку в руках у нее были прихватки. Женщина жизнерадостно улыбалась. Я был готов поклясться, что никогда в жизни ее не видел. Выглядела она так, словно работала на верфи Сиэтла.

– Чем могу быть полезен? – спросил я.

– Я принесла тебе мою фирменную запеканку, курицу с рисом.  – Она протиснулась мимо меня и зашагала на кухню. Устроив запеканку на стойке, она огляделась и неодобрительно покачала головой.

– И кто вы? – спросил я, шагая за ней.

– Ди Миллер. Я так думаю, моя тетя Салли обо мне говорила.

Я совершенно не мог припомнить никого по имени Салли.

– Сомневаюсь.

Она прошла к плите, заглянула в духовку и сообщила, что моя кухня не отвечает стандартам, что бы это ни значило.

– Да ты наверняка вспомнишь,  – возразила она.  – Тетя Салли говорила тебе, как классно я готовлю. Так что я принесла тебе обед, чтобы ты лично проверил мои умения.

– Я благодарен…

Она перебила меня:

– Я не хочу быть прямолинейной или как-то давить, но учти: мне тридцать пять, я здорова, как корова, и я готова.

– Готова к чему?

– К браку,  – произнесла она, словно это само собой разумелось.  – Тетя Салли сказала, что конкуренция будет жесткой, так что я решила проявить инициативу и лично представиться, пока тебя никто не увел.

Я открывал и закрывал рот, не в силах подобрать слова. Марк и Сара к этому времени уже стояли рядом со мной. И выглядели такими же потрясенными, как и я.

Ди опустила взгляд и улыбнулась им.

– Я никогда не была замужем. Образование у меня имеется, все зубы свои, и работаю я электриком на стройке. Против детей не возражаю.

Сара бочком продвинулась мне за спину.

– Благодарю за запеканку, но…

– Она у меня особенная.

Я постарался вытеснить ее из кухни к входной двери.

– Я как раз собирался идти в церковь.

– Так я пойду с тобой.

Марк посмотрел на меня и возвел глаза к потолку, словно говоря, что так мне и надо.

– Ди, послушайте, я предпочел бы, чтобы вы не провожали меня в церковь. Я не помню, чтобы говорил с кем-то по имени Салли, и хоть и ценю ваш добрый жест, но мне неловко кормить детей обедом, который готовил совершенно незнакомый мне человек.

Она застыла и нахмурилась.

– Ты пытаешься сказать, что не заинтересован?

– Откровенно говоря, да.  – Обычно я проявлял больше вежливости, но я уже видел, что этой женщине нужно все излагать напрямую, не давая ей шанса истолковать слова превратно.

Она приняла мой отказ, всего лишь пожав плечами.

– Попытка не пытка.

– Нет, не пытка. Я ценю добрые намерения, но, думаю, вам лучше взять свою курицу с рисом домой и поделиться ею с тетей Салли.

«Кем бы она ни была»,  – мысленно добавил я.

Ди забрала свою запеканку и ушла. Закрывая за ней дверь, я вздохнул с облегчением.

Сара подбежала ко мне и обхватила за талию.

– Папа, пожалуйста, позвони Шей.

Ей не пришлось просить меня дважды. С меня было более чем достаточно этого маленького эксперимента.

Как только дети улеглись спать, а я убедился, что Шей уже должна быть дома после занятий, я позвонил.

– Дрю? – ответила она почти сразу.

– Привет,  – сказал я, с облегчением вздыхая при звуке ее голоса. Словно бы все время до того, как она ответила на звонок, я провел в темной пещере без связи с внешним миром.

– Ты в порядке?

– Нет, честно говоря, нет.  – Мне еще нужно было понять, чем я думал, когда предлагал ей эту дурацкую идею.

– Что не так?

– Все.  – Я не стал вдаваться в подробности.  – Как прошел твой ужин с тем, другим парнем?

Она помедлила.

– Все было нормально.

– Мне бы хотелось услышать больше. Пожалей меня, сделай одолжение.

Я не был уверен, но мне показалось, что я услышал ее хихиканье.

– Девон – настоящий джентльмен, и я провела вполне приятный вечер.

Это определенно было совсем не то, что я хотел услышать.

– Правда? – Меня охватило уныние.

– А как насчет тебя? Как у тебя все складывается? – спросила она.

– Нормально.  – Гордость требовала скрыть тот факт, что мои попытки обернулись ужасным провалом.

– Судя по твоему голосу, тебе не слишком везло?

– Можно и так сказать.  – И, раз уж я все равно звучал жалко, я решил выдать ей все как есть.  – Если тебе интересно, недавно я познакомился с женщиной-электриком со стройки, которая буквально вломилась ко мне в дом с запеканкой наперевес. Перечислила свои умения и сообщила, что мне нужна другая духовка, если я хочу соответствовать стандартам.

Как я и ожидал, Шей рассмеялась.

– Она предложила мне проверить весь дом, но я отказался.  – И, чувствуя, что это важно, я добавил: – И запеканку я попросил унести обратно.

Я заметил, что форма была керамической, а значит, мне предстояло вернуть ее владелице. Насколько я понимал, принять такой подарок без последствий не получилось бы. Она, наверное, ожидала, что присоединится к нам за обедом, но это уже были чистые домыслы с моей стороны.

– Мне очень жаль, что у тебя возникли проблемы.

– Нет, тебе не жаль,  – возразил я.

– Ладно, честно говоря, ты прав. Я тут всячески пытаюсь не рассмеяться.

– Ты могла хотя бы сказать, что скучала по мне.

– Я скучаю по тебе,  – произнесла она тихим и нежным голосом.  – Когда ты пригласил меня в кино, я страшно жалела, что не смогу пойти.

– Спасибо тебе за это.

Ее слова лились, как бальзам на солнечный ожог.

– Пожалуйста.

Я выдохнул, не зная, как продолжить разговор, особенно после того как Шей упомянула о том, что ее свидание прошло куда лучше.

– Итак,  – сказал я, растягивая слова,  – ты собираешься встречаться с этим парнем?

– Он просил меня об этом, и мы неплохо провели время.

– Ох! – Ее ответ показался мне пинком в живот.

– Я не сказала, что согласилась.

– Шей, ты играешь со мной, и это нечестно. Смилуйся, скажи правду, потому что я действительно страдаю и жутко сожалею, что вообще это предложил. Я более чем готов выбросить белый флаг, сдаться и двигаться вперед только с тобой.

Она вздохнула и замолчала.

– Дрю, ты серьезно?

– Как никогда в жизни. И Марк на меня сердится. Он сказал, что если я потеряю тебя, то это будет значить, что я тебя никогда и не заслуживал.

– Марк так сказал?

– Честное скаутское.

И снова последовало молчание, после которого она произнесла:

– Мне тоже было плохо при мысли о том, что ты проводишь время с другой женщиной. Особенно с учетом моего прошлого и чемодана недостатков.

– Слава богу! Я не хочу встречаться ни с кем, кроме тебя.

– Ты уверен?

– После минувшей недели я могу сказать, что еще никогда в жизни не был в чем-то настолько уверен.  – Я помедлил, а затем спросил: – А ты?

– Я чувствую то же самое.

Облегчение было невероятным. Я ощущал себя буквально на седьмом небе. И впервые за всю неделю я спал как младенец, а проснулся свежим и отдохнувшим. Я не знал, куда приведут меня отношения с Шей, но намеревался это выяснить.

Глава 19 Шей

Я была вполне довольна жизнью, особенно тем, как в этой жизни все складывалось с Дрю. Прошедшие несколько недель преподнесли нам обоим очень ценный урок. Как Сэди и говорила, Девон оказался хорошим парнем. Мне нравилось его общество, и при других обстоятельствах я была бы не против узнать его получше. Но все мои чувства устремлялись к некому пастору, так что было бы неправильно давать Девону надежду. Он принял новости, пожав плечами, и пожелал мне удачи.

– И передай тому, с кем встречаешься, что он чертовски везучий парень,  – сказал мне Девон, когда я объяснилась с ним.

Со своей личной историей я никогда не считала себя ценным призом. А его слова помогли мне вспомнить, что я проделала долгий путь с тех дней, когда шаталась с членами банды и заигрывала с наркотиками. Тюрьма изменила меня, а «Центр надежды» показал мне путь к лучшей жизни. «Центр» очень правильно назвали. Я была полна надежды на то, что изменения к лучшему дадут результат.

Незадолго до Дня святого Валентина я вышла из автобуса и направилась в кафе. Еще было раннее темное утро, и я с осторожностью оглядывалась вокруг, оценивая обстановку. Прошло две недели с тех пор, как я узнала о компьютерном сбое, из-за которого преступников выпустили на волю. Новости пестрели подробностями. Некоторых задержали, но столько же до сих пор оставались на свободе. Имена тех, кого еще не поймали, публиковались в газетах, и именно там я видела имя Стрелка.

Возможно, я зря не волновалась из-за его освобождения, но я больше не жила в прежнем районе и не общалась со старыми приятелями. Прошло почти пять лет с тех пор, как я в последний раз его видела. Я молилась о том, чтобы он забыл меня. И мне хотелось верить, что я в безопасности, вот только я не могла до конца убедить себя, что Стрелок не явится меня искать.

Выйдя из автобуса, я всегда осматривалась по сторонам. Если Стрелок вычислил меня, то именно на автобусной остановке я была особенно уязвима. Улица оставалась пустынной и тихой, пока я шагала к кафе «На углу». Приблизившись, я заметила Ричарда и Чака у стены здания, оба все еще спали. Через окно я видела, что Сэди и Фрэнки приводят кафе в порядок перед открытием.

– Кофе готов,  – сказала мне Сэди, как только я вошла с холода. Она знала, что я отношу кофе Ричарду и Чаку.

Я налила каждому по стакану, добавила сахар и сливки. Оба ветерана ВМФ любили сладкий кофе, так что сахара я не жалела.

Когда я вернулась с двумя стаканами, они оба уже проснулись и ждали меня.

– Как спалось? – спросила я.

Не знаю, как они умудрялись отдыхать, прислонясь к стене здания. Они заявляли, что так же хорошо, как и в кровати, но я подозревала, что они преувеличивают, не желая, чтобы я поднимала шум. Я очень сблизилась с ними обоими, особенно с Ричардом. И не раз предлагала им отправиться в приют, но ни того, ни другого это, по всей видимости, не интересовало. Я этого не понимала, но ни о чем не спрашивала.

– Ты просто ангел,  – сказал Ричард, с благодарностью принимая кофе.

Из темноты вдруг выступила неясная фигура.

– Тут ты ошибаешься, старик.

По моей спине прошла дрожь. Я узнала бы голос Стрелка где угодно и когда угодно. Он целеустремленно шагал ко мне, и вид у него был угрожающий. Он похудел с тех пор, как я в последний раз его видела, и на шее у него появилась огромная татуировка в виде змеи.

Я застыла, сцепив зубы.

– Язык проглотила, Шей? – прорычал он. Глаза у него были темные и холодные. А души у него не было.

– Оставь ее в покое! – вскинулся Ричард.

– Заткнись, старик, пока я не выбил тебе оставшиеся зубы.

Не желая рисковать и получить тумаков, Чак тут же скрылся из вида. А вот Ричард остался на месте, чтобы меня не бросать.

– Ричард, все нормально. Иди,  – сказала я. Меньше всего мне хотелось, чтобы Стрелок ударил моего друга.

– Ты ее слышал. Свали,  – сказал Стрелок, отталкивая Ричарда в сторону.  – Мне нужно поговорить с моей женщиной.

– Стрелок, прошло пять лет. Я больше не твоя женщина.

Он ударил меня по лицу, резко и сильно, и я почувствовала во рту кровь.

– Ты моя, пока я не велю тебе идти к черту.

Прижав руку к щеке, я спросила:

– Как ты меня нашел?

Отчего мне было это важно, я и сама не понимала.

– А ты думала, что можешь от меня спрятаться?

– Я пыталась,  – прошептала я, сплевывая на тротуар скопившуюся во рту кровь. Ричард сочувственно на меня посмотрел, но он никак не мог мне помочь.

Стрелок взглянул на Ричарда и заорал, отталкивая его в сторону:

– Уйди!

– Нет.

– Ричард, пожалуйста.

Стрелок снова меня ударил, и я отлетела назад, увидев звезды.

– Я буду бить ее, пока ты не исчезнешь.

– Я ее не оставлю,  – сказал Ричард, бросаясь на Стрелка и врезаясь в него плечом.

Стрелок даже не пошатнулся.

– Мне все равно, что ты со мной сделаешь, Стрелок, только не трогай его.

– А тебе так важен этот старик? – спросил он, схватил Ричарда за воротник пальто и вздернул так, что тот начал задыхаться. Горячий кофе выплеснулся из его стакана на тротуар.

Ричард пытался освободиться, но напрасно. Он был слишком стар и слаб, чтобы оказать достойное сопротивление.

– Ладно, ладно! – воскликнула я.  – Что ты от меня хочешь?

– Где Кейден? – требовательно спросил Стрелок.

– Я не знаю.  – Меня охватило отчаяние.  – Клянусь.

– Не надо мне этого дерьма…

– Я не знаю! – крикнула я снова, делая упор на каждом слове.  – Я много лет не видела брата.

– Я тебе не верю. Этот сопливый кусок дерьма всегда цеплялся за тебя, словно ты его мамочка. Ты знаешь, где он, так что выкладывай, иначе… – Он оставил угрозу висеть в воздухе.

– Клянусь, я не знаю.

Стрелок коротко и злобно хохотнул.

– У тебя всегда была слабость к младшему братику. Думаешь, я не секу, что ты его защищаешь?

– Я не защищаю его, клянусь тебе.

Я пятилась от Стрелка, потихоньку, шаг за шагом. И молилась, чтобы Сэди и Фрэнки задумались, почему меня нет так долго, и явились сюда проверить. Эта стена кафе была сплошной, без окон. Мои шансы сбежать равнялись нулю. Я не могла бросить Ричарда.

Стрелок отпустил его, Ричард не удержал равновесие и сполз по стене дома. Свободной рукой Стрелок ударил меня в скулу с такой силой, что я буквально отлетела назад.

– Ничего другого ты не заслуживаешь. Слюнтяйка. Бесхребетная. Белый мусор.

Я рухнула, словно камень, перед глазами плясали звезды. Как только я оказалась на тротуаре, Стрелок пнул меня в ребра. Я отвернулась, попыталась подняться на колени, но он не прекращал меня избивать. Схватив меня за волосы, он резко ударил меня лбом о тротуар.

Закричал Ричард. Или, может, я.

Стрелок собирался меня убить. Его уже осудили на пожизненное, ему нечего было терять.

– Давай, сдавай его, женщина.

Мой висок врезался в бетон.

– Отойди от нее немедленно, иначе пожалеешь.

Я слышала, как кто-то заговорил, но голос доносился издалека. Я с трудом оставалась в сознании. Вроде бы это был голос Фрэнки, но Фрэнки ведь оставался в кафе, на кухне, готовил завтрак для утренних посетителей.

Вдалеке зазвучала сирена. Я поморгала и разглядела, что Фрэнки держит бейсбольную биту. Рядом с ним стоял Чак, сжимая в руках что-то похожее на швабру. Я едва не рассмеялась: он решил, будто сможет защитить меня от Стрелка с помощью этой штуки! Но я была ему благодарна за эту попытку.

Я попыталась сесть, но Стрелок выругался и снова пнул меня в ребра своим тяжелым ботинком. Боль обожгла весь бок. Я задыхалась, колени отказались меня держать, и я схватилась за живот, пытаясь защититься. Именно тогда я почувствовала, что за мной гонится тьма. Я сопротивлялась ей, но безуспешно.

Не знаю, как долго я была без сознания. Наверное, всего пару минут. Когда я пришла в себя, Ричард стоял на коленях на тротуаре рядом со мной, и в его глазах были слезы.

По другую сторону находилась Сэди, она держала меня за руку.

– Крепись, Шей,  – шептала она.  – Скорая уже едет.

Я смотрела на друзей, пытаясь понять, почему в их глазах столько тревоги.

– Я… – Хотелось сказать им, что все в порядке, но я вдруг поняла, что не могу говорить.

– Прости, Шей… Мне так жаль,  – произнес Фрэнки.  – Я не знал. Я бы вышел раньше…

Я кое-как улыбнулась, показывая, что понимаю его.

Все болело. Голова гудела так, словно кто-то бил по ней изнутри молотком. Я видела страх и беспокойство в глазах друзей и сознавала, что дела мои обстоят гораздо хуже, чем мне кажется. Дышать было трудно, перед глазами все плыло, я едва удерживалась в сознании.

Каким-то образом я догадалась, что у меня сотрясение мозга. Стрелок очень сильно бил меня по голове. И пинал.

Много лет назад я слышала, что при травмах головы важно оставаться в сознании. Кто сказал мне это? Учитель? Нет. Я что, посещала курсы первой помощи? Когда это было? Я не могла вспомнить. И не могла держать глаза открытыми, несмотря на все усилия. Они закрывались сами, а я была не в силах заставить веки двигаться.

Приближались голоса.

Разные голоса. Не Сэди и Фрэнки, незнакомые. Один явно принадлежал полицейскому. Я определила это по вопросам, которые он задавал. Копы всегда задают много вопросов.

Затем меня подняли с тротуара. И мне почудилось, что я парю. Я ведь не помнила, что умею летать. Кто бы мог подумать? Может, я одна из героинь «Питера Пэна»? Как звали ту девочку? И снова я не могла вспомнить. Нужно больше читать. Венди, вот как ее звали. Венди. Красивое имя.

И опять голоса, все больше, они звучали странно. Их слова сливались, становились громче, потом тише. Они что, пили на работе? Кому-то нужно написать на них жалобу. Я пыталась поднять руку, но не сумела даже пошевелиться. Напряглась, чтобы попробовать снова, но все равно безрезультатно.

– Шей, мы везем тебя в госпиталь,  – сказал какой-то мужчина плавающим голосом.

Если уж шевельнуть рукой не получается, то хоть глаза-то я открою? Больница мне слишком дорого обойдется, я не могу себе этого позволить.

Платить должен Стрелок. Вот так вот. Я заставлю его заплатить.

Нет. Я никогда, никогда больше не хочу его видеть. Его и Кейдена. Моего брата. Если Стрелок найдет моего брата, он наверняка его убьет. Я не хотела, чтобы Кейден умер.

От страха адреналин хлынул в кровь, когда я вспомнила, как на меня смотрел Стрелок. Ему нужен был Кейден.

Вот опять Стрелок оказался рядом. От него буквально веяло злом.

Я пыталась закричать, но у меня не вышло. Он смотрел прямо сквозь меня, он потянулся, схватил меня за шею обеими руками и начал душить.

Моим телом овладела паника, я отчаянно стремилась освободиться. Я задыхалась, будучи не в состоянии шелохнуться, и никто мне не помогал. Почему люди с пьяными голосами не пытаются остановить Стрелка, пока он меня не убил?

– У нее конвульсии.

Говорил не Стрелок, кто-то другой.

У меня не было никаких конвульсий. Я только старалась спастись от Стрелка. Они должны убрать его от меня. Неужели они не видят, что он делает?

Почему они опять подпустили его ко мне? Разве они не заметили, сколько вреда он уже успел причинить?

Пронзительный звук врезался в уши. Сирена? Я обрадовалась, потому что она спугнула Стрелка и я смогла расслабиться.

Меня затопило облегчение.

Голова болела так, как никогда в жизни ничего не болело.

Боль была такой сильной, что я ослепла.

Я пыталась открыть глаза, правда пыталась, но не сумела.

И было просто невозможно оставаться в сознании, несмотря на все старания, и хоть я узнала об этом на курсах неотложной помощи, но ничего не получалось.

И как бы я ни сражалась, мне пришлось отдаться тьме.

Глава 20 Дрю

Наброски следующей проповеди отлично сходились друг с другом, когда кто-то постучал в дверь моего кабинета.

– Да.

Обычно, если кто-то приходил ко мне в офис, Мэри Лу сообщала о посетителе по интеркому.

Моя ассистентка открыла дверь и вошла, тут же захлопнув ее за собой. Что-то определенно было не в порядке.

Но не успел я спросить, как она заговорила:

– В фойе двое мужчин, они желают с тобой встретиться. Заявляют, будто знают тебя.

– И в чем проблема?

Мэри Лу явно было неловко:

– Они выглядят как бомжи.

Ее мнительность удивила меня:

– Я уверен, что их можно впустить.

И все же она замерла, словно не доверяя моему решению.

– Точно? Я могу попросить их уйти. Они чем-то взволнованы, какие-то очень расстроенные. Когда они пришли, я хотела вызвать полицию. И все еще могу, если… если ты решишь, что так будет лучше.

Мэри Лу была подобна льву у ворот моего города, насколько я ее знал. Я не успел ей объяснить, что в ту ночь, когда я выезжал с группой «Поиска и помощи», я познакомился со множеством бездомных. Я сообщил им, кто я и где меня можно найти в случае нужды. Возможно, стоило все же предупредить об этом свою ассистентку, которой явно было не по себе.

– Я с этим разберусь,  – сказал я, вставая из-за стола.

Как только я вышел в фойе, я тут же узнал в посетителях Ричарда и Чака, друзей Шей. Я собирался пригласить их в кабинет, но они вскочили и бросились ко мне, что-то хором рассказывая на бегу, пока я их не остановил.

Я вскинул руку, прося их замолчать.

– Пусть говорит кто-то один.

– Мы сделали, что могли, но она пострадала,  – выпалил Ричард. Половина его лица опухла и уже начала окрашиваться в синий и черный.

– Она очень пострадала, пастор. Очень сильно,  – добавил Чак.

– Шей пострадала? – Они могли иметь в виду только ее.

Ричард кивнул, и глаза его затуманили слезы.

– Я пытался его остановить, но он здоровенный парень – отбросил меня так, словно я вообще ничего не весил.

– Я убежал и привел помощь,  – добавил Чак.  – Ричард не мог ее оставить. Нет, сэр, только не Ричард. Он помешал тому верзиле. Он был герой, настоящий герой.

Второй бродяга смотрел на друга глазами, сияющими от гордости.

– Что случилось с Шей? – Только это меня интересовало. О своих достижениях эти двое могли рассказать мне и позже. Для меня главным было узнать, как дела у Шей.

– Приехала скорая и увезла ее в больницу.

– В какую?

Старые бродяги пожали плечами. Они понятия не имели об этом.

– Кто на нее напал? – спросил я.

– Я не знаю его имени,  – покачал головой Чак.

– Она называла его Стрелком,  – помог ему Ричард.  – Он знал ее когда-то давно… и хотел, чтобы она сказала, где найти Кейдена, ее брата. Она пыталась объяснить, что не знает, но он ей не поверил, только бил ее и бил. И что бы я ни делал, я не мог его остановить.

Желудок у меня скрутило, как на парусной яхте посреди атлантического шторма. Быстро вернувшись в кабинет, я схватил пальто и сказал Мэри Лу, что позвоню ей, как только получу информацию. Я знал, что она наверняка подслушивала наш разговор.

– Возможно, я попрошу тебя отменить все встречи в моем сегодняшнем расписании.

– Но…

Я не стал ее слушать. Ричард и Чак сели в машину со мной, снова говоря одновременно и излагая подробности. Я узнал, что Чак вышел против Стрелка со шваброй, а у Фрэнки была бита.

Важнее всего было добраться до Шей, убедиться, что с ней все в порядке. Начать стоило с кафе «На углу». Сэди и Фрэнки были на месте происшествия, они скажут мне, в какую больницу Шей увезли на скорой. Мне повезло, я попал в затишье между завтраком и обедом в кафе.

Как только я вошел, Сэди вскинула на меня взгляд, словно ждала меня. И хотя инцидент произошел несколько часов назад, официантка оставалась бледной и испуганной. Как только она меня увидела, она прижала руку ко рту, как будто собиралась расплакаться.

– Какая больница? – сказал я, не пройдя и метра от входа.

У меня не было времени проявлять вежливость. Рассказать мне о своей роли и всем, что знала, Сэди могла и позже. Сейчас же я сгорал от желания быть рядом с Шей.

– Шведский госпиталь,  – откликнулась Сэди.

– Спасибо.  – Быстро развернувшись, я почти бегом покинул кафе, едва не столкнувшись с Ричардом и Чаком.

Оба выглядели потрясенными и явно не знали, что делать дальше.

– Вы едете? – бросил я через плечо.

– Да,  – машинально согласился Ричард.

– Как думаешь, это нормально? – Чак заколебался.

– Тебе решать.  – Я не собирался уговаривать его ехать со мной, если он этого не хотел.

И все же они оба последовали за мной, всячески стараясь не отставать, когда я спешил к тому месту, где оставил машину. Я заметил, что Чаку не по себе в салоне, что он каждые несколько секунд ерзает на сиденье.

К счастью, я знал хорошее место, где можно было припарковаться у Шведского госпиталя, и зарулил прямо туда. До того как я потерял Кэти, я работал тут капелланом и был знаком и с больницей, и с персоналом.

Ричард и Чак трусцой двинулись за мной, когда я пошел к палатам неотложной терапии, поскольку парамедики, скорее всего, доставили ее туда. Оба остались в фойе, когда я миновал приемную. Никто не спрашивал, что я здесь делаю, здесь все меня знали и уважали.

Я довольно быстро нашел Шей в одной из палат. Когда я увидел, в каком она состоянии, у меня до тошноты закружилась голова. Пришлось опереться рукой о стену, чтобы удержаться на ногах.

– Дрю?

Я поднял взгляд и увидел доктора Джона Карсона.

– Твоя знакомая? – спросил он, глядя на Шей.

Я кивнул.

– Да. Она мой друг. Добрый друг.  – Если я прежде и сомневался в своих чувствах к Шей, то при виде ее разбитого лица и запекшейся в волосах крови я получил все нужные ответы. На миг мне показалось, что меня вот-вот стошнит.

Тот неизвестный, который избил ее, который осмелился причинить ей боль, вызвал во мне ярость настолько сильную, что мне потребовалось все самообладание до капли, чтобы не пробить кулаком стену. Я хотел выследить это животное и сделать с ним то же самое, что он сделал с Шей, если не хуже. По природе своей я не был жестоким, но в этот миг легко мог потерять контроль.

– Дрю? Ты в порядке?

Глубоко втянув в себя воздух, чтобы успокоиться, я постарался сохранять присутствие духа.

– Как сильно она пострадала? – спросил я доктора Карсона.

– Я жду результата обследования.

– Она без сознания?

Шей не шевельнулась с того момента, как я вошел в комнату. Да, я не обращался к ней напрямую, но будь она в сознании, она бы услышала мой голос и поняла, что я рядом.

– Твоя подруга в коме, пастор. И хоть я пока еще только жду результата тестов, могу с уверенностью сказать, что у нее проломлен череп.

Трещины в черепе – дело опасное. Я сглотнул ком, в который превратились мои шок и страх.

– Операция?

– Пока не знаю, но вполне возможно.

Врач похлопал меня по плечу. Карсон был хорошим доктором и хорошим человеком. Он знал о моей жене и, хотя специализировался на экстренной помощи, часто сидел со мной ближе к концу жизни Кэти.

– Мы не можем позволить тебе здесь остаться,  – мягко произнес он.

– Я знаю.  – Я с самого начала ожидал, что меня прогонят.  – Можно мне поговорить с ней минуту?

Он помедлил.

– Но только не больше минуты.

Подойдя к больничной кровати, я взял безжизненную руку Шей и поднес к губам, целуя ее в ладонь.

– Милая, я здесь. С тобой все будет хорошо, слышишь? – Мой голос задрожал от избытка эмоций. Мне было больно ее оставлять, но иначе я поступить не мог.

Доктор Карсон вывел меня из палаты.

– Я дам тебе знать, когда придут результаты обследования.

– Спасибо.  – Я двинулся прочь из палаты, и каждый шаг давался мне с большим трудом.

Вернувшись в приемную, я нашел там Ричарда и Чака. Ричард сидел в одиночестве, забившись в дальний угол. Чак мялся у двери, словно хотел убедиться, что в любой момент сможет отсюда сбежать. Увидев, что я возвращаюсь, оба с тревогой посмотрели на меня.

– Как наша девочка? – спросил Ричард, подходя ко мне. Чак присоединился к нему, но так и не перестал оглядываться на стеклянную дверь.

– Не очень хорошо.

Я рухнул на стул и обхватил руками голову. В глубине души мне хотелось отчитать их за то, что они меня не предупредили, как обстоят дела. Я-то думал, что Шей понадобится пара швов, что она отделается несколькими синяками. Все оказалось гораздо хуже.

Достав телефон, я позвонил в офис. Мэри Лу ответила сразу же.

– Отмени все, что запланировано у меня на остаток дня,  – сказал я ей. И понял, что мне, скорее всего, до конца недели придется планировать дела не более чем на день. Все зависело от того, какое лечение предстоит Шей.

Прошел еще час, который, готов поклясться, длился дольше, чем все шесть. Я расхаживал по коридору, испуганный, теряя терпение, умоляя Бога спасти ее.

Найдя автомат с кофе, я взял себе стаканчик и еще пару для Ричарда и Чака. Они пытались рассказать мне, что случилось, но я не мог слушать, не мог этого выносить. Доказательства того, как жестоко избили Шей, были буквально написаны на ее лице.

Когда появился доктор Карсон, я рванулся к нему так, что едва не опрокинул престарелого мужчину с ходунками. Извинившись, я все же добрался до врача.

Выглядел он серьезным и обеспокоенным, так что я испугался худшего.

– Как я и предполагал, у Шей трещины в черепе. Давление на мозг продолжает возрастать. Я проконсультировался с другим специалистом, и мы пришли к решению, что операция обязательна.

Мое горло тут же онемело, я не мог говорить. И боялся, что, если попытаюсь что-нибудь сказать, у меня выйдет лишь жалкий писк, поэтому я хранил молчание.

Доктор Карсон продолжил:

– Твою подругу прямо сейчас готовят к операции.

Ричард и Чак подошли и остановились по обе стороны от меня, чтобы я мог объяснить им детали.

– Ее везут в операционную,  – сказал я, как только страх отпустил меня настолько, что я смог произносить какие-то слова.

Операционный блок располагался несколькими этажами выше. Поняв, что они ничем не сумеют помочь, Ричард и Чак решили уйти из больницы. Им явно было очень неуютно в здании госпиталя, особенно Чаку. Я пообещал рассказать им, как все пройдет.

– Шей сильная,  – заверил меня Ричард.  – Она не поддалась тому верзиле. Я… я только жалею, что не смог с ним справиться.

Я знал: Ричард сделал все, что было в его силах, пытаясь защитить ее. И сказал ему об этом, отчего глаза старика наполнились слезами.

– Если б у меня была дочь, я бы хотел, чтобы она была такой, как Шей,  – прошептал он, шмыгая носом и утираясь рукавом пальто.

Комната ожидания возле хирургического отделения была довольно большой, за столом в ней сидел больничный волонтер, готовый отвечать на вопросы и по необходимости связываться с персоналом. Когда я пришел, комната была переполнена людьми.

Несколько часов спустя я вышел в коридор и достал из кармана телефон. Когда я служил здесь капелланом, телефоны проносить не позволяли. Судя по всему, этот запрет был снят. Я видел, как другие люди говорили по телефону и никто им этого не запрещал.

Линда Кинкейд ответила после второго гудка. Я доверял ей и знал, что она хорошо позаботится о детях, пока меня не будет.

Быстро обменявшись с ней приветствиями, я спросил:

– Ты не могла бы присмотреть за Марком и Сарой после школы?

– Конечно. Когда мне тебя ждать?

Я затруднялся ответить:

– Не знаю. Я жду, когда друга вывезут из операционной.

Ее сочувствие было искренним:

– Мне очень жаль. Я знаю этого друга?

– Это Шей. На нее напали сегодня утром.

– Шей? – ахнула она.  – Почему на нее напали, за что?

Вместо того чтобы вдаваться в долгие объяснения, я решил полностью избегать этой темы.

– Все очень серьезно. И по возможности я хотел бы сейчас быть здесь, рядом с ней.

– Конечно. Я сделаю все, что от меня потребуется.

– Спасибо,  – прошептал я, благодарный настолько, что этого нельзя было выразить словами.  – Как только у меня появится информация, я дам тебе знать.

Прошло еще девяносто минут, пока я не получил новости о том, что Шей вывозят из операционной. К тому времени ко мне присоединилась Лилли Палмер. Мы оба молча сидели рядом. И вскоре остались единственными людьми в комнате.

– Я советовала ей быть осторожней,  – прошептала Лилли.  – Боялась, что может случиться нечто подобное. Она проделала такой путь… – Лилли не договорила.

Лилли редко проявляла эмоции, поэтому я видел, как она расстроена. Когда она только пришла сюда, ее глаза блестели так, словно она сдерживала слезы. Я знал, что они были близки с Шей, и радовался, что у Шей есть такая хорошая подруга.

В комнату вошел хирург, и мы с Лилли поднялись, с нетерпением ожидая новостей о состоянии Шей.

– Вы ее родственники? – спросил врач.

– Насколько я знаю, родных у нее нет, я ее пастор,  – сказал я. И не только пастор, но об этом я упоминать не стал.

– Я ее подруга,  – откликнулась Лилли.

Хирург начал пространно объяснять нам детали операции и все необходимые меры, которые были приняты, чтобы облегчить давление на мозг Шей. В итоге оказалось, что прогноз хороший, но пройдет несколько часов, а то и дней, прежде чем она придет в себя.

Как только ее переведут из реанимации в палату, мы сможем ее увидеть.

Лилли нужно было возвращаться к семье, но я пообещал ей сообщить все новости сразу, как только они появятся.

Я проводил Лилли к лифту, а вернувшись, увидел, что Шей перевезли из реанимационного отделения в палату.

Подтащив стул к кровати, я взял ее за руку и молился так же страстно, как делал это с того момента, когда узнал, что она пострадала.

На второй день пришел Кевин, и мы молились вместе с ним. Каждый день заходили Лилли Палмер и Ричард, но без Чака. К счастью, Линда присматривала за моими детьми.

Ради Марка и Сары я возвращался домой на ночь и отвечал на их вопросы. Сара молилась за Шей, и Марк, как я подозревал, тоже, только не стоя у кровати на коленях, как моя дочь.

Шей не выходила из комы четыре дня, и за это время я наконец понял, как сильно ее полюбил. Не знаю, как долго я пытался бы это осознать и принять правду о своих чувствах, не проведи я столько времени у ее постели. Сидя рядом с ней, я все отчетливее осознавал, как важна она стала для меня и моих детей.

Осталось лишь найти способ ей об этом сообщить.

Глава 21 Шей

Когда я проснулась, то увидела лишь ослепительный свет. Я открыла глаза и сразу же их закрыла.

– Шей? Ты очнулась?

Это был голос Дрю. Он здесь, со мной? Но где я оказалась? В голове стоял туман, я не могла понять, что случилось, и, бога ради, почему на меня направлены такие яркие прожектора?

Кто-то взял меня за руку и начал целовать мои пальцы. Я поняла, что это Дрю, но не рискнула открыть глаза, чтобы не ослепнуть от ламп.

– Если ты слышишь меня, сожми мои пальцы.

Я сжала руку Дрю.

– Слава тебе, Господи. Спасибо,  – прошептал он с такими искренними эмоциями, что я тут же поняла: дело плохо.

Горло изнутри было словно выстелено сухим пергаментом. Дрю, похоже, прочитал мои мысли, потому что моих губ коснулась соломинка, и я жадно к ней присосалась.

– Где… – Я не сумела закончить вопрос, но Дрю, видимо, знал, о чем я хотела спросить, потому что ответил:

– Ты в больнице. На тебя напали и избили. Тебе сделали операцию, чтобы ослабить давление на мозг: было несколько трещин в черепе.

На меня напали? Я совсем этого не помнила. Кто же захотел причинить мне вред?

– Мне нужно сказать медсестре, что ты в сознании.

Он отпустил мою руку, и я услышала, как дверь открылась и захлопнулась, когда Дрю вышел из палаты.

И снова я попыталась открыть глаза, но не выдержала яркого света. Я словно смотрела прямо на солнце.

Дрю, как мне показалось, отсутствовал всего пару секунд, а затем вернулся с медсестрой, которая тут же принялась снимать мои жизненные показатели и говорить со мной. Но уже очень скоро меня начало клонить в сон. Меня окружали голоса, но теперь они звучали радостно и бодро.

Я попыталась улыбнуться. Мне задавали вопросы и ждали ответов, однако я не могла отвечать. Я чувствовала, что темнота увлекает меня обратно в уютный сон. И торопиться было некуда, потому что Дрю наверняка позже все объяснит.

Проснувшись в следующий раз, я снова услышала голоса. Один принадлежал Лилли Палмер, второй казался незнакомым. Мне нравилось слушать их разговор. Лилли рассказывала незнакомцу, как мы познакомились с ней год назад в «Центре надежды». О том, как я приехала туда с диким гонором и как со временем изменилась. В ее словах сквозила гордость, которая помогла мне понять, какой путь я проделала и сколько еще предстоит пройти.

Я хотела объяснить, что на этом пути мне много помогали, а Лилли больше всех. Ей стоило бы стать сержантом морских пехотинцев. Она давила, она прессовала меня так, что мне хотелось кричать, сбежать от нее, спрятаться. Только муштровала она меня не в плане физической подготовки. Лилли заставляла меня смотреть в лицо всему тому эмоциональному мусору, который я волокла за собой все эти годы. Обиды, злость, страхи – она ничего не позволила проигнорировать и спрятать от себя. Было очень много боли и слез, но в итоге оказалось, что оно того стоило. Однажды во время сессии я так разозлилась, что вскочила и начала кричать на Лилли. Она слишком многого от меня требовала, я не могла больше этого выносить. Что меня тогда потрясло, так это широкая улыбка, с которой она на меня посмотрела. Тот момент стал поворотной точкой.

– Мне ужасно жаль, что с ней такое случилось,  – сказала Лилли.

Да, интересно. Мне вообще-то хотелось бы знать, что именно со мной случилось.

Лилли продолжила:

– Насколько я поняла, этого гада еще не поймали.

– А полиция знает, кто именно на нее напал?

– Это человек из прошлого Шей. Она называла его уличной кличкой – Стрелок.

Стрелок. Стрелок? Голова взорвалась болью, и я, наверное, закричала, потому что Лилли тут же схватила меня за руку.

– Шей? Ты в порядке? Мне вызвать медсестру?

Я сумела покачать головой. Так это Стрелок меня избил? Как же это возможно, он ведь должен сидеть в тюрьме? И почему я не могу вспомнить, что со мной случилось? Я совершенно ничего не понимала.

Несколько минут спустя я, наверное, снова заснула.

Потому что, когда я очнулась в следующий раз, лампы уже не были такими яркими и слепящими и я сумела открыть глаза. И сразу же увидела Дрю, сидящего у моей постели. На коленях он держал Библию, которую, судя по всему, читал.

– Привет,  – прошептала я.

Он посмотрел на меня и широко улыбнулся. Отложив Библию, Дрю поднялся и наклонился ко мне.

– Ты проснулась.

Я попыталась улыбнуться.

– Хочешь еще воды?

– Да, пожалуйста.

Он, как и раньше, поднес к моим губам соломинку, и я напилась. А когда он убрал стакан, я подняла руку к голове и нащупала бинты. И в тот же миг ко мне вернулась память. Я вспомнила, что со мной были Ричард и Чак, и испугалась, что они тоже могли пострадать.

– Ричард?

– Он сходит с ума от беспокойства за тебя. Каждый день приходит сюда, в госпиталь, стоит в дверях и не заходит в палату. Еще не разобрался, что тут позволяется. Но это очень добрый поступок с его стороны. Он смотрит на тебя из коридора, шмыгает носом и уходит, а потом возвращается и снова смотрит, опять шмыгает носом и тогда уже уходит насовсем.

– Ричард пытался спасти меня. А Чак в порядке?

– Оба в порядке. Я слышал, что сделал Ричард. Он оказался настоящим храбрецом.  – Дрю посмотрел на меня, и на его лице медленно расцвела улыбка.  – Я долго ждал, когда ты проснешься и заговоришь. И теперь, когда ты наконец это сделала, я хочу сказать, что ты никогда еще не выглядела так хорошо.

Я не смогла сдержаться и засмеялась.

– Ну да, конечно. Как долго я была в отключке?

– Долго. Четыре дня. Четыре самых долгих дня в моей жизни.

Он коснулся моей щеки, глядя на меня с такой нежностью, что я прикусила губу, опасаясь, что расплачусь. Все случившееся вызвало чувства, грозившие захлестнуть меня с головой.

– Полиция уже нашла Стрелка?

Дрю покачал головой и помрачнел.

– Пока нет. Но это лишь вопрос времени, его обязательно поймают.

Я с трудом сглотнула ком в горле.

– Он ищет моего брата.

То, что я ухитрилась пережить первое нападение, не означало, что Стрелок не попытается напасть снова. Он знал, где я работаю, и, что вполне вероятно, знал также мой домашний адрес. Страх тут же вцепился в меня такой острой и жесткой хваткой, что мне вдруг стало тяжело дышать.

– Как думаешь, как он тебя нашел? – спросил Дрю.

Это был тот самый вопрос, который то и дело звучал в моей голове с тех пор, как я узнала, что именно Стрелок стал причиной моего нынешнего состояния.

– Из-за Ричарда. Он пытался разыскать Кейдена. Я не желала иметь никаких дел со своим братом, просто хотела узнать, нет ли его поблизости. Ричард много о нем расспрашивал. Думаю, он надеялся найти его, помочь, если получится, не привлекая меня. Я пыталась его предупредить. Как бы я ни любила брата, Кейден идет по пути, которого я избегаю. Я думала, что помогала ему раньше, но на самом деле расплачиваться за его ошибки пришлось только мне.

Дрю нахмурился еще больше.

– Стрелок уверен, что сможет добраться до Кейдена через меня, и он не остановится, пока не получит то, что хочет.

Я знала Стрелка, он просто не умел слышать «нет» в ответ на свои запросы. Он отказывался верить мне и раньше, потому и напал на меня. И ничто не помешает ему повторить эту попытку, а если я не выдам ему нужную информацию, я за это поплачусь. Стрелок запросто убьет меня. Ему уже нечего терять.

– Я не позволю этому случиться,  – сказал Дрю.

Мне отчаянно хотелось верить, что я в безопасности, но опыт говорил мне, что это не так.

– Скорее всего, он знает, где я живу.

– Больше нет.

Его ответ так и повис в воздухе. Я моргнула, не зная, как понимать его слова.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты больше не живешь в том маленьком домике.

– Что?

Плечи Дрю расслабились, он потянулся к моей руке и взял ее в свои ладони.

– Я не знаю, помнишь ты об этом или нет, но недавно я говорил тебе, что в подвале под церковью есть небольшая квартира. Когда-то там жил пастор, работавший с молодежью. Она крошечная, но в ней есть все необходимое.

– Я ничего не знаю об этой квартире.  – Только смутно припоминала, что Дрю говорил нечто подобное несколько недель назад.

– В основном ее использовали как склад. Старейшины решили, что стоит сдать ее в аренду. Дополнительный доход помог бы церкви свести бюджет. Вначале я был против, потому что пришлось бы здорово потрудиться, прежде чем сдать ее жильцу. Но с тех пор я успел передумать.

– И ты хочешь, чтобы в эту квартирку въехала я?

– Да. По правде говоря, я принял это решение, как только услышал, что случилось и что Стрелка так и не задержали.

– Правда?

Он снова взял меня за руку и сжал мои пальцы.

– Я не позволю тебе оставаться в опасном месте. Линда Кинкейд и Лилли Палмер вместе с другими волонтерами без устали готовят квартиру к твоему приезду. Если верить Лилли, а ей можно верить, твои вещи как раз перевезут туда к тому времени, как тебя выпишут. Тебе даже не придется возвращаться в свой старый дом.

– Моя работа…

– Будет ждать тебя до тех пор, пока ты не сумеешь к ней вернуться, но я буду отвозить тебя туда по утрам и забирать по окончании каждой смены.

– Дрю…

– Если ты собираешься мне возражать, не трудись,  – сказал он, прерывая меня.  – Все уже решено. Никто из нас не хочет дать Стрелку еще один шанс подобраться к тебе. Подвал церкви безопасен, там есть сигнализация. Я обновил освещение. К тому же я живу почти в двух шагах.

Мысль о том, что я буду жить так близко к Дрю и детям, нравилась мне, с какой стороны ни посмотри.

– Спасибо,  – прошептала я, ошеломленная любовью и заботой, которую проявили ко мне друзья.

– Пожалуйста,  – сказал Дрю.  – И, кстати, пока не забыл: Сара нарисовала тебе картинку.

Он отвернулся и потянулся за рисунком.

Я громко рассмеялась, когда увидела ее. Девятилетняя девочка нарисовала меня в стиле «палка-палка-огуречик», причем «огуречик» головы вышел вдвое больше палочного тела. Рядом с кроватью она нарисовала стойку капельницы и ночной столик с Библией. А затем большими буквами вывела под рисунком: «Скорей поправляйся!»

С момента нападения я впервые провела так много времени в полном сознании и очень устала. Я отчаянно пыталась держать глаза открытыми, но они все равно слипались.

– Кажется, мне нужно немного поспать.

– Вот и поспи.

– Я не хочу.  – Если я засну, я впустую потрачу то драгоценное время, которое Дрю мог провести рядом со мной, а этого я определенно не хотела.  – Я очень по тебе соскучилась.

– Я буду здесь, когда ты проснешься.

– Обещаешь?

– Обещаю.

Он наклонился и поцеловал меня в щеку. Его близость меня согревала. Но бой был уже проигран, я чувствовала, как меня затягивает в сон, и не могла сопротивляться этому притяжению. Время исчезло, а затем я проснулась от звука шепчущих голосов. Голос Дрю я опознала немедленно. Второй голос был мне смутно знаком. Я попыталась выудить из памяти имя.

– Как она?

Дрю ответил:

– Лучше. Она уже приходила в себя, и мы поговорили. С каждым разом она все дольше остается в сознании. Это хороший знак.

– Я рада это слышать.

Не сразу, но я все же узнала голос Линды Кинкейд.

– В квартире все готово? – спросил Дрю.

– Да, мы уже закончили перевозить ее вещи. Лилли сейчас их распаковывает. Мы все устроим к моменту, когда Шей выпустят из больницы.

Мне стоило бы дать им знак, что я проснулась, но легче было расслабиться в тепле, под тихий разговор, и просто отдыхать.

– Я вам очень благодарен,  – сказал Дрю.

Я тоже была благодарна. Я понятия не имела, сколько времени мне понадобится, чтобы восстановиться после этой операции и всех своих повреждений, но наверняка прошло бы несколько недель, прежде чем я нашла бы в себе силы упаковать вещи и переехать. То, что все организовали заранее, стало для меня неожиданным подарком.

– Дрю, ты уверен, что поступаешь правильно? – В голосе Линды звучала нерешительность.

– Почему ты спрашиваешь?

Я заметила, что Дрю явно был готов обороняться, словно уже сам вопрос Линды воспринял в штыки.

– Я знаю, что тебе нравится Шей.

– Она мне не просто нравится. Я испытываю к ней глубокие чувства.

Он испытывает? В моей груди разлилось тепло. Больше всего на свете я хотела дать Дрю понять, что его чувства взаимны.

– В чем проблема? – спросил Дрю.

Линда помолчала, осторожно обдумывая свои слова.

– Дрю, только не пойми меня неправильно. Я считаю Шей замечательным человеком, но ходят слухи, что она сидела в тюрьме.

Дрю молчал, однако даже с закрытыми глазами я ощущала, как от него волнами расходится злость.

– И что? – требовательно спросил он.

– И… в общем, начались разговоры.

– Какие разговоры? – Его голос был напряжен.

– Некоторые прихожане начали задумываться о том, стоит ли ей доверять. То, что она будет жить в подвале под церковью, вызвало немало толков.

– А ты одна из тех, кто задается тем же вопросом? – спросил Дрю.

Судя по тому, что Линда не ответила сразу, ответ был ясен, и мое сердце оборвалось.

– Меня беспокоит не Шей,  – продолжила Линда.  – Меня тревожит, насколько пристойна твоя связь с ней, когда есть другие женщины…

– Более подходящие, ты имеешь в виду? – закончил Дрю за нее.  – Я ценю твою откровенность, и, полагаю, мне не стоит удивляться. В то же время я уверен: когда моя церковная семья узнает Шей получше, она передумает. Шей – поразительная женщина, и со временем конгрегация это поймет.

– Дрю, ты уверен? Не хотелось бы, чтобы из-за Шей люди стали сомневаться в том, что ты достоин места нашего пастора.

Судя по всему, на этот раз Дрю подыскивал нужные слова.

– Это удивляет меня, Линда. Я пытаюсь не думать плохо о моей церковной семье, но если случится то, о чем ты говоришь, да будет так.

Линда, похоже, лишилась дара речи.

– Дрю,  – дрожащим от шока голосом выдавила она,  – ты сейчас серьезно говоришь о том, что оставил бы церковь ради этой женщины? Преступницы, бывшей заключенной, женщины с запятнанным прошлым?

– Да,  – ответил Дрю без малейших колебаний. Воцарилась тишина, а затем Дрю снова заговорил: – Линда, ты изумляешь меня, потому что я всегда видел в тебе щедрость духа. В твою защиту можно лишь сказать, что ты не знаешь Шей так хорошо, как я. И все то время, пока я с ней знаком, она никогда не использовала других в своих целях. Я ни разу не слышал, чтобы она о ком-то плохо отозвалась. Она заботливая, рассудительная, искренняя, трудолюбивая…

Линда перебила его:

– Дрю, пожалуйста, не пойми меня неправильно. Я упомянула об этом только потому, что считала: тебе следует быть в курсе толков.

– И я это ценю.

– Кто-нибудь из старейшин заговорит с тобой о том, почему Шей живет в церкви. Ты сам отверг предложение о сдаче квартиры в аренду, когда его выдвинули, а затем снял для Шей это помещение без каких-либо обсуждений.

– Я отправлю старейшинам электронное письмо. И это уже обсуждалось ранее, я не вижу тут проблемы. Кроме того, данная тема будет обговариваться на следующем собрании. Тогда я со всем и разберусь.

То, что Дрю мог оставить служение в церкви из-за меня, потрясло меня до глубины души. Ему не следовало даже думать о чем-то подобном.

– Мы с Ллойдом сделаем все возможное, чтобы Шей ничто не помешало въехать в квартиру,  – заверила Линда Дрю.  – Я всего лишь хотела сообщить тебе, что разговоры уже пошли.

Я продолжала притворяться спящей, пока Дрю и Линда не ушли. Сердце заныло от того, что я услышала. Мне хотелось жить поближе к Дрю, но я не желала причинять вред ему и его карьере. Я любила его и просто не могла, не желала позволить, чтобы он оказался в таком положении, когда ему придется выбирать между мной и церковью, в которой он служил.

Глава 22 Дрю

Я провел день весьма скверно, отвечая на вопросы Алекса Тернбулла, одного из старейшин, о проживании Шей в квартире под церковью. Линда не ошибалась насчет того, что у старейшин возникнут и вопросы, и беспокойство относительно такого жильца. Я больше часа общался с Алексом и избежать этого не мог.

В конце нашей беседы Алекс все так же сохранял скептицизм. К счастью, он согласился дать Шей шанс и не включать мое решение в список проблемных вопросов на следующем собрании. За это я был ему благодарен.

Когда я вернулся домой, Марк сидел перед телевизором, с головой погрузившись в игру. Мой сын начал проводить все больше времени за этими играми. Я пытался увлечь его другой деятельностью, но Марк ни к чему не проявил интереса. Когда дело касалось сына, мне почти не на что было жаловаться. Он получал хорошие отметки и вроде бы неплохо ладил с другими детьми. Да, была та единственная драка, когда ему подбили глаз. Он так и не рассказал мне толком, что случилось. Похоже, он стремился оставить весь этот эпизод в прошлом. Я понимал и уважал его решение. И мне оставалось лишь принять, что мой сын оказался домоседом. Я любил его таким, как есть, и, хотя желал ему большей физической активности, не собирался заставлять его заниматься тем, что ему откровенно не нравилось.

Сары нигде не было видно, и я заподозрил, что она у Шей, которая уже неделю назад вернулась из больницы. Моя дочь проводила с Шей все свободное время. И это шло на пользу им обеим. Шей было скучно и неуютно, а Сара постоянно находила чем ее занять. И Сара жаждала внимания Шей. Моей дочери не хватало матери, и Шей она приняла с самой первой их встречи.

– Где Сара? – спросил я у сына, заходя в дом. Я ожидал гостей с минуты на минуту и поставил на плиту кофейник.

Марк меня проигнорировал.

– Сын. Сара? – повторил я вопрос, на этот раз громче.

Не сводя глаз с экрана телевизора, Марк ответил:

– Пошла в гости к Шей.

Как я и подозревал. Шей пока не была готова к длительным визитам. Она все еще испытывала слабость, но стремилась вернуться к учебе и работе, как только сможет выдержать эту нагрузку.

Я высоко ценил помощь, которую все оказали Шей. Несколько ее друзей сами вызвались помочь – Лилли Палмер, Сэди и Элис; ее часто приходили проведать другие люди, с которыми я не был знаком. Они практически ничем не могли ей помочь, кроме как предложить поддержку, любовь и одобрение.

Я сам навещал ее, желая удостовериться в том, что у нее и правда все хорошо. Я знал, что Марк тоже ходит к ней в гости, что удивляло меня и радовало. Как выяснилось, они разбирали логические задачки и математические головоломки. Не моя тема, но они оба, похоже, наслаждались упражнениями для интеллекта.

Мне и самому хотелось бы проводить больше времени с Шей, но это было невозможно. Церковные обязанности отнимали все мое время. В больнице я находился с ней почти круглосуточно, а потому скопились и несостоявшиеся встречи, и другие невыполненные дела.

Согласно последним данным, Стрелок оставался на свободе, вне поля зрения полиции. Я был на связи с властями, осведомлялся о его местонахождении. Согласно рапортам, его видели в Сиэтле, но арестовать не смогли. Он оказался скользким дьяволом, но вечно избегать ареста ему не удастся.

Ричард и Чак боялись, что Стрелок снова найдет Шей, а потому дежурили неподалеку от церкви, обещая докладывать мне о любой подозрительной активности. До сих пор, к счастью, докладывать им было не о чем.

– Ты тоже собираешься к Шей? – спросил Марк.

Мысль о том, чтобы ее увидеть, показалась мне очень привлекательной.

– Чуть позже. Через пару минут сюда должны прийти мои друзья.

– Кто?

– Ты их не знаешь. Их зовут Ричард и Чак.

– Они новички в церкви?

– Нет… Я познакомился с ними через Шей. Они живут на улице.

Если эта информация и поразила моего сына, он ничем этого не выдал. Он не отрывал взгляда от экрана, поглощенный уничтожением то ли драконов, то ли каких-то созданий из далекого космоса – я не мог разобрать.

Несколько минут спустя, как я и сказал, позвонили в дверь. Я открыл Ричарду и Чаку. Ричард вошел в дом, но Чак остался за порогом.

– Я постою на стреме,  – заявил Чак.

Ричард пристально на него посмотрел.

– Ты сказал…

– Я останусь здесь,  – твердо ответил Чак.

Он заглянул в дом, и, похоже, этого хватило, чтобы поддержать его решимость остаться снаружи. Чем больше я узнавал Чака, тем больше понимал, что ему не по себе в замкнутых пространствах. Он предпочитал спать на улице даже в самые холодные ночи, отказываясь идти в приют. Мы с Ричардом пытались его образумить, но тщетно. Я не знал, в чем причина такого поведения, а Чак не рассказывал.

Даже когда дело касалось визитов к Шей в больницу, Чак ни разу не вошел внутрь. Ричард потом признался, что стоило его другу увидеть лифт, как он разворачивался и шел на улицу.

– Я ненадолго,  – сказал Ричард, заходя в дом. Он снял свою вязаную шапку, в которой зияло несколько дыр.

И я заметил, что ему тоже весьма не по себе. Ни о чем не спрашивая, я налил ему кофе, добавил сливок и сахара и поставил чашку на кухонную стойку.

Ричард оглядел комнату.

– Это мой сын Марк,  – сказал я.

Марк так и остался сидеть спиной к нам, но вскинул руку в приветствии.

– Привет,  – смущенно произнес Ричард, словно не хотел мешать Марку играть. Подтащив к себе стул, Ричард уселся на него и обхватил чашку ладонями, глядя только в нее.

Я сел напротив и взял свою чашку с кофе.

– Насколько я понял, именно ты пытался отыскать брата Шей?

Ричард кивнул.

– Я не знал, к чему это приведет.

– Конечно не знал. Никто из нас и представить себе не мог, что такое случится. Не вини себя. То, что Шей пострадала, на совести Стрелка и ничьей больше.

Ричард склонил голову набок. Я знал: он хотел поверить мне, но испытывал стыд за то, что Шей оказалась в больнице.

– Почему ты решил искать Кейдена? – спросил я.

Ричард, вертя в руках свою вязаную шапку и не сводя с нее глаз, пробормотал:

– Шей приносила мне кофе. Она не должна была этого делать. Тот парень, Фрэнки, хозяин кафе, не желал, чтобы я ошивался поблизости. Я никому не мешал. Просто там есть решетка, знаешь? Откуда выходит теплый воздух, и по ночам, когда я не успеваю в приют, иду туда греться.

– Я понимаю.

– Вот я и не думал, что могу что-то сделать для Шей, ну, понимаешь, отблагодарить ее. У меня мало что есть, а что есть, то мне самому нужно.

– Конечно,  – согласился я.

– Один раз она упомянула своего брата. Сказала, что ничего не слышала о нем с тех пор, как попала в тюрьму, и я решил, понимаешь, что, если найду его, может, помогу ему чем-то, хотя бы направлю к людям, которые ему помогут. Я как-то обмолвился об этом Шей, и она очень меня благодарила, но потом сказала, что лучше оставить Кейдена в покое.

– Кейден должен сам решить бросить наркотики,  – напомнил я ему.

– Я знаю,  – быстро ответил Ричард.  – Но я давно живу на этих улицах. Я знаю, как можно опуститься, когда начинаешь верить, что выхода нет, что всем наплевать. По себе знаю. Если б кто и достучался до брата Шей, то только я. И я хотел сделать это для нее, чтобы отблагодарить.

– Ты хотел позаботиться о ней.

– Только я не знал, что в итоге она пострадает.

– Как Стрелок сумел найти ее? – Этот вопрос все никак не шел у меня из головы.

– Думаю, что случайно,  – ответил Ричард.  – Я же объяснил, что пустил слух, но клянусь, я никому не давал никакой информации о Шей. Я понял так, что Стрелок пришел искать меня и ему повезло в то же утро столкнуться с Шей. Нет, сэр, все контакты я сводил к себе. Не к ней.

Ричард боялся, что кто-то может обвинить его в том, что случилось с Шей. Я не винил его и сомневался, что кто-нибудь другой стал бы это делать. Особенно Шей.

– Что Шей рассказала тебе о Кейдене?

Ричард пожал плечами, словно не хотел делиться личным.

– Я знаю, что это для него она украла деньги.

Шей никогда не оправдывала своих поступков, но ей с самого начала было известно, что за них ее ждет тюрьма. Она пожертвовала собой ради брата.

– И знаю, что, встав на путь восстановления, Шей решила держаться подальше от своего брата, и, честно говоря, я считаю, что она права. Тебе удалось напасть на его след? – спросил я Ричарда.

– Не-а, извини. Я выяснил, что мог, а мог я мало. Последнее, что я слышал,  – это то, что он якобы в Сан-Франциско, но это не факт. Парень, который мне это сказал, был под кайфом, так что я бы не считал его надежным источником.

– Тогда, если ты не против, продолжай искать и слушать. Для Шей Кейден тоже угроза. А ее безопасность для меня главный приоритет.

– Согласен. Если я что-то услышу, ты об этом узнаешь.

– Спасибо.

Ричард допил кофе и встал.

– У тебя нет стакана, чтобы Чаку кофе отнести? Не шикарной кружки, как эта, а просто одноразового стакана?

– Конечно.

Для Чака я приготовил такой же кофе, как для Ричарда, сочтя, что вкусы у них одинаковые. Правда, у меня нашелся только пластиковый стаканчик для холодных напитков, но Ричард ничего не имел против.

Похоже, Ричард уже пытался разыскать брата Шей, но не нашел ничего, кроме тупиков, что заставило меня и дальше гадать, кого еще стоит расспросить о Кейдене, и не только для того, чтобы оградить Шей от проблем, но и для того, чтобы помочь ее брату, если он того пожелает.

В следующую среду, перед баскетбольным матчем с друзьями в «Центре надежды», я зашел к Кевину Форестеру.

– Что случилось? – спросил Кевин, когда я вошел в его кабинет. Он, похоже, удивился, увидев меня, ведь он знал: всего через несколько минут мы встретимся на площадке.

Выдвинув стул напротив его стола, я сел, давая понять, что разговор займет несколько минут.

– Как у Шей идут дела с тех пор, как ее выписали из больницы? – спросил Кевин.

– У нее все отлично. Рвется вернуться к работе и учебе.

Кевин откинулся на спинку кресла.

– Я сказал ей, что работа будет ждать ее здесь, как только она закончит свое обучение.

– Она об этом упоминала.

Вера Кевина и прочих в Шей и ее способности очень помогла ей эмоционально исцелиться.

Кевин, как обычно и поступал после вежливых вступлений в диалог, терпеливо ждал, когда я озвучу цель своего визита.

– Мне нужно, чтобы ты кое-что для меня сделал.

Мой друг не медлил ни секунды:

– Конечно. Что угодно.

Кевин даже не знал, о чем я собирался его попросить, но уже согласился. Это многое говорило о нем как о друге и о прочности связи, возникшей между нами. У меня было мало близких друзей. Я работал со старейшинами в церкви и был дружелюбен с остальными, но все равно между нами сохранялась дистанция. Но не с Кевином.

Мы с ним играли на равных, нам было достаточно комфортно друг с другом, чтобы делиться сокровенным, нашими страхами и тревогами. Если бы Кевин обратился ко мне в аналогичной ситуации, я сделал бы все, о чем он меня попросил.

– Что тебе нужно?

– У Шей есть брат. Из-за него на нее напали. Я хочу его найти. Забрать с улицы, если это еще возможно.

Кевин сцепил руки на животе.

– Я знаю о Кейдене.

– Знаешь? – Воодушевленный, я выпрямился, радуясь, что не нужно посвящать Кевина в детали.  – Ричард считает, что он где-то в Сан-Франциско, а я знал только то, что мне рассказала Шей. Теперь у нее новая жизнь, и она стремится избегать контактов с братом, что, по моему скромному мнению, отличная идея. Я просто хочу убедиться, что он до нее не доберется. Если он появится где-то поблизости, я надеюсь, что ты сможешь подобрать для него какую-нибудь из своих программ.

– Да, Дрю, конечно, но Кейден должен сам попросить о помощи. Силой ее не навязывают. Он должен быть готов.

Мне об этом было известно, но я оберегал Шей, а это значило, что мне придется держать Кейдена подальше от нее.

– Только если будет возможность, и, откровенно говоря, я надеюсь, что Кейден сейчас находится очень далеко от Шей. Но я буду благодарен за любое сотрудничество.

Кевин вздохнул, и я буквально ощутил его тревогу. Я обычно не имел дел с наркоманами. Я водил восьмидесяти-и девяностолетних вдов на обеды. И только с тех пор, как я встретил Шей и возобновил общение с Кевином, я впервые со времен учебы в семинарии вернулся к проповедям на улицах.

– Ричард раскинул сети, и он так же обеспокоен, как и я. Если Кейден поблизости, Ричард наверняка сделает все, что в его силах, чтобы найти его и направить к тебе.

– Определенно, он наш лучший источник информации, но надежды мало, учитывая, что Ричард знает только имя. А такие, как Кейден, часто меняют свои имена, особенно если их ищет кто-то вроде Стрелка или, например, полиция.

Я согласился с ним.

– У меня есть кое-что.  – Я достал фотографию Кейдена, которую принес с собой, и протянул ее другу.  – Лилли нашла это, когда перевозила вещи в квартиру Шей под церковью. Я сделал копию. У Ричарда тоже есть такая.

Несколько минут Кевин смотрел на фото.

– Я разошлю ее по приютам, и посмотрим, что из этого выйдет.

– Очень тебе благодарен.

Кевин медленно выпрямился. Я решил, что он собрался идти на баскетбольную площадку. Мы пришли бы за несколько минут до начала, но зато успели бы разогреться.

Но оказалось, что у Кевина тоже есть ко мне вопрос:

– А ты-то как?

Я прикинул, насколько близко к правде могу подойти. На самом деле мне было лучше, чем раньше, но все еще не слишком хорошо. Смерть Кэти почти убила мою веру в любящего Бога. В течение четырех долгих лет я продолжал мучиться этим вопросом.

Все изменилось для меня после знакомства с Шей. Мы нашли друг друга в идеальный момент. И я верил, что случайностей в жизни не бывает.

– Как я? – повторил я вопрос Кевина.  – Лучше, Кевин. Гораздо лучше, и по большей части я обязан этим Шей. С ней я счастлив. Дети ее любят. Но когда дело касается романтики, я бревно. Ты тут можешь мне помочь?

На этот раз Кевин рассмеялся.

– Прости, но в этом деле ты сам по себе; я уверен, что ты найдешь свой способ. Как нашел его с Кэти.

Глава 23 Шей

Вернувшись к работе и учебе, я снова почувствовала себя человеком. Волосы отрастали, я уже могла смотреть на себя в зеркало без содрогания. Я начинала снова походить на себя.

Моя внешность изменилась с тех пор, как меня выпустили из тюрьмы. И дело было не в том, как я стригла волосы, и не в том, что я стала пользоваться другой косметикой. Нет, перемены произошли скорее внутри, чем снаружи. Я была счастлива, счастливее, чем когда-либо с тех пор, как потеряла маму. Более того, я влюбилась в Дрю и его детей. Жить рядом с ними мне очень нравилось. Я видела Сару почти каждый день; я сама осталась без матери в детстве и при всей разнице в возрасте отлично ее понимала. Марка было куда труднее раскусить, но нас связали видеоигры, и нам нравилось собирать мозаики. Он не особенно стремился раскрываться, но мне это не мешало. Он оставался подростком и все еще искал свой путь в жизни. Я не знала, был ли он таким тихим и отстраненным из-за смерти матери, или существовала какая-то другая причина. Но как бы мне того ни хотелось, я не пыталась приставать к нему с расспросами, стремясь принимать Марка таким, как есть.

Дрю, верный своему слову, настоял на том, чтобы отвозить меня на работу по утрам, а затем Фрэнки лично провожал меня к автобусной остановке по окончании смены и ждал, пока я зайду в салон. На вечерние занятия я обычно добиралась с кем-то из однокурсников, и пока мне везло.

Когда я только вернулась к своей рутине, я жила в постоянном страхе снова наткнуться на Стрелка. Случись такое, я бы не пережила второй встречи. Но затем на меня снизошло своего рода озарение. Я решила, что могу либо вечно дрожать от страха, либо – формулируя это проще – жить своей жизнью. Поэтому я перестала постоянно оглядываться через плечо, останавливаться перед каждым углом, чтобы убедиться, что дорога безопасна. Я решила вместо этого просто дышать, доверить свою жизнь Богу. Потому что альтернативой стал бы неизбывный страх перед собственной тенью.

Это решение совершенно изменило мой характер. Да и жизнь в квартире под церковью тоже на меня повлияла. Дрю утверждал, что квартира маленькая. Судя по всему, он никогда не бывал в моем действительно маленьком доме. Эта квартира оказалась в четыре раза больше. Вначале я не знала, что делать со всем этим пространством, но со временем начала заполнять его вещами. Я жила без вещей так долго, что процесс доставил мне массу удовольствия. Когда я только въехала, я бродила из комнаты в комнату, потрясенная тем, что эта квартира теперь действительно принадлежит мне.

Я любила свой новый дом, мне было приятно жить рядом с Дрю и детьми, а потому мне хотелось доказать его церковной семье, что их помощь стоила таких усилий. Я могла уверить в своей благонадежности старейшин и всех, кто во мне сомневался, единственным способом – участвуя в делах церкви. Я бы ни за что не причинила Дрю никакого вреда, слишком многим я была ему обязана. И чтобы выказать свою благодарность, я раз в месяц вызывалась работать воспитателем в детском саду, преподавала в воскресной школе, а еще записалась координатором в летнюю библейскую школу, занятия в которой начинались в июне. Мне хотелось присоединиться и к хору, но выяснилось, что репетиции у них по средам, в день моих занятий.

В субботу утром я шагала к рынку Пай-Плейс, одному из моих самых любимых в Сиэтле. На этом рынке всегда продавали свежие фрукты и овощи. Делать покупки там само по себе казалось приключением, и мне это нравилось. Да и прогулки шли мне на пользу.

Когда я взбиралась вверх по склону после похода за покупками, меня согревали мысли о Дрю. Он был замечательный, с какой стороны ни взгляни. Я влюблялась в него с каждым днем все сильнее и была совершенно уверена в том, что и он испытывает ко мне такие же чувства. Мы не говорили об этом, но я знала. Как я могла не знать после того, как он столько времени провел рядом со мной в больнице?

Раздражало только то, что никто из нас не превращал эти чувства в действия. И недостаток физического контакта сводил меня с ума. Мы разве что целовались, и то пару раз.

Целовались!

В последнее время нам порой удавалось побыть наедине, но нас всегда прерывали – либо Марк, либо Сара, либо кто-то из церкви. С тех пор как я переехала в квартиру под церковью, такое случалось почти всегда. Дрю не говорил об этом, но я знала, что его это раздражает не меньше, чем меня. Мы словно слишком боялись того, что может случиться, как только мы открыто заговорим о том, что испытываем друг к другу.

И все же я была уверена, что вскоре это произойдет.

С полными сумками в руках я медленно шагала в сторону церкви. И как только свернула на дорожку, ведущую к моей квартире, я увидела Дрю между церковью и пасторатом. По тому, как поникли его плечи, я поняла: что-то случилось. Я заторопилась ему навстречу.

– Дрю! – окликнула я его по имени, но он либо не слышал меня, либо решил не обращать внимания. Не смутившись, я бросилась бежать, размахивая полными сумками, чтобы поскорее встретиться с ним.

– Дрю! – крикнула я, на этот раз громче.

Он поднял взгляд и словно удивился, увидев меня. Он тут же остановился и подождал, пока я к нему подойду. В выражении его лица читалась боль.

– Шей…

Мое имя он произнес едва слышным шепотом.

Я надеялась, что он поделится со мной тем, что случилось, тем, что так расстроило его.

– Я пыталась тебя догнать, но ты меня не слышал.

Он провел рукой по глазам.

– Шей… я немного задумался.

Я помедлила, не желая наседать на него с вопросами, но в то же время гадая, могу ли как-то ему помочь.

– Что произошло? – спросила я.

Он выглядел так, словно кто-то взвалил ему на плечи Великую Китайскую стену. За все время знакомства я еще ни разу не видела такого отчаяния в его глазах, такого опустошения.

– Мне нужно уехать из города на пару дней.

– Хорошо.

Больше всего я боялась, что случившееся с ним имеет какое-то отношение ко мне. Я перехватила сумки, которые начали резать мне руки.

Дрю машинально забрал их у меня. Я двинулась к своей квартире. Задать вопрос, не глядя ему в глаза, было проще:

– Это не связано со Стрелком, правда?

Он положил руку мне на плечо, останавливая меня.

– Нет. Мне только что сообщили, что скончался мой близкий друг, человек, которого я считал своим наставником.

– О, Дрю, мне так жаль! Это тот самый, к которому ты ездил в Спокан несколько недель назад?

Он кивнул и прошептал:

– Да. Смерть Джо не стала неожиданностью, но от этого не легче.

Я открыла внешнюю дверь и придержала ее для Дрю. Он поставил сумки на кухонный стол. А когда повернулся, я увидела слезы в его глазах. Он ущипнул себя за переносицу.

– Я рад, что повидался с Джо в тот раз.

Этот Джо определенно был очень близок Дрю и много значил для него. И мне было больно видеть, как его потрясла эта новость.

– Останешься с Марком и Сарой на несколько дней? – спросил он, пытаясь взять себя в руки.

– Конечно.

– Линда Кинкейд взялась бы за это, но она и так уже сделала слишком много для меня и детей. Я не хочу сбрасывать все это на нее одну.

– Дрю, я люблю Марка и Сару. Я с радостью останусь с ними.

– Спасибо.

Говорил он так, словно слова душили его.

А у меня сердце разрывалось от того, как его раздавило горе. Я знала, как ему больно, и, не думая о собственных действиях, потянулась к нему. Обняла его за талию и привлекла к себе, желая разделить, забрать его потерю, насколько это было возможно.

Ему понадобилось несколько секунд, чтобы ответить. Он обнял меня, прижал к себе так крепко, что я едва не задохнулась. Мои ребра зажили, но в его объятиях я едва не вскрикнула от боли.

А потом я ощутила влагу его слез на своей щеке. Я знала, что ему стыдно за такое проявление эмоций. Того, что я могла предложить ему в утешение, было достаточно. Я ласково гладила его по спине, молча давая понять, что все понимаю.

Сколько мы так стояли, обнявшись, не имею понятия. Возможно, всего несколько секунд, а может, гораздо дольше. Когда он отпустил меня, я заметила, что глаза у него по-прежнему красные, но уже сухие.

– Спасибо тебе,  – прошептал он.

– Когда ты планируешь уезжать? – спросила я, смахивая с его плеч невидимые пылинки просто для того, чтобы к нему прикоснуться.

– Как можно скорее.

– Сегодня днем?

Он кивнул:

– Мне нужно сделать несколько звонков и пригласить другого проповедника на завтрашнее утро.

– Я могу тебя подменить,  – пошутила я.

Это заставило его улыбнуться, чего я и добивалась.

– Благодарю за предложение, но у меня есть знакомые, к которым я хотел бы обратиться для начала. Если никто из них не сможет, тогда ты в деле.

Я знала, что он дразнит меня, ищет способ хоть немного разрядить обстановку.

– Дети знают?

Он покачал головой.

– Пока нет. Мне самому сообщили всего за десять минут до того, как я увидел тебя.

– Тогда иди и звони кому нужно, а я пока соберу вещи, которые возьму к тебе в дом.

– Хорошо.

Он зашагал к двери, остановился, а затем обернулся. Его взгляд был полон решимости и силы. Он подошел ко мне, нежно обнял и накрыл мои губы своими.

Все эти недели я ждала именно этого момента. Губы Дрю касались моих – теплые, нежные, требовательные. Я открылась ему навстречу, обняла его за шею, приподнявшись на цыпочки, желая оказаться как можно ближе к нему. Мне было хорошо. Очень хорошо. Я запустила пальцы в короткие волосы у него на затылке и наслаждалась его прикосновениями, вкусом этого мужчины, который буквально держал мое сердце в своей ладони. Я влюблялась и раньше, по глупости, в совершенно недостойных людей. Но никогда я не испытывала такой любви, которая коснулась бы сердца и проникла в самую душу. Когда мы прервали поцелуй, Дрю прижался ко мне лбом и заглянул глубоко в глаза.

– Я уже несколько недель этого хотел.

Я улыбнулась, давая ему понять, что ждала и хотела того же не меньше. Пальцы я так и оставила на его шее, наслаждаясь моментом близости.

– Шей, я служу Господу и церкви, но я мужчина, и я хочу тебя так, что это желание пожирает меня заживо.

Я снова улыбнулась и прижалась лбом к его лбу.

– Я тоже тебя хочу.

Он закрыл глаза, словно испытывая огромное облегчение.

– Я очень на это надеялся.

Он целовал меня снова и снова, будто никак не мог насытиться моим вкусом. Я не знала, что ощущения бывают такими прекрасными. Закрыв глаза, я наслаждалась его запахом, уникальной смесью цитруса, шерсти и чего-то, что я не могла определить.

– Я расскажу детям, что ты останешься с ними,  – сказал он, неохотно выпуская меня из объятий и отступая назад.

Я кивнула:

– Мне понадобится всего несколько минут, чтобы бросить все нужное в сумку и прийти к тебе домой.

– Спи в моей кровати,  – прошептал он.  – Я хочу думать, что ты там, пока я в Спокане.

– Хорошо.

По-прежнему не отрывая от меня взгляда, он глубоко вздохнул.

– Мне нужно идти.

– Я знаю.

Его глаза медленно закрылись.

– Ты не представляешь, как мне сейчас тяжело уходить от тебя.

Он ошибался. Я отлично представляла, как это сложно, потому что точно так же не желала его отпускать.

Полчаса спустя я уже была в доме Дрю. Сара подбежала ко мне, как только я переступила через порог.

– Папа сказал, что ты будешь жить с нами.

– Только пока он будет в отъезде.

Сара тут же сникла и схватила меня за руку.

– Ты знала, что дядя Джо умер? Он был старый, почти как дедушка, а не дядя. Но он любил нас, а мы любили его.

Я обняла Сару за плечи и легонько сжала их, давая понять, что мне очень жаль.

– Привет, Марк,  – сказала я подростку, который сидел на полу в гостиной перед телевизором. Телевизор работал, но Марк был занят своим телефоном.

– Привет,  – откликнулся он, даже не взглянув на меня.

– Что вы хотите на обед? – спросила я у них обоих. Он пожал плечами и продолжил играть.

– Спагетти,  – заявила Сара.

– Я ненавижу спагетти,  – пробормотал Марк.

Вместо того чтобы ввязываться в ссору родственников, я предложила:

– Давайте я приготовлю то, что понравится нам всем. Что думаете о тако?

– Я люблю тако,  – с энтузиазмом откликнулась Сара. Она уже была на кухне и вытаскивала из ящика у плиты огромную сковородку.

Марк хранил молчание.

– Марк,  – позвала я, надеясь добиться его внимания. Я подошла туда, где он лежал, и увидела, что он играет в «Кэнди Краш».  – Ты не против тако?

Он пожал плечами.

– Да вроде.

– У тебя есть идея получше? – спросила я, все еще надеясь втянуть его в разговор.

– Не особо.

– Значит, будет тако.

Дрю спустился из спальни со своим легким чемоданом. Он обнял Сару и похлопал Марка по плечу.

– Ведите себя хорошо с Шей.

– Я всегда веду себя хорошо! – возмутилась Сара.  – Это Марк создает проблемы.

Марк оторвался от игры только для того, чтобы пронзить сестру мрачным взглядом.

– Неправда.

– Дети,  – сухо произнес Дрю,  – делайте, что я говорю. Шей не обязана выслушивать ваши перебранки, понятно?

Сара кивнула, и Марк тоже, хоть и с неохотой.

– Я позвоню, как только доберусь до Спокана,  – пообещал он, когда я проводила его до двери.

Мне было трудно его отпускать. Я попыталась задержать его вопросом:

– Ты нашел пастора, который заменит тебя в воскресенье утром?

Он кивнул:

– Кевин Форестер согласился меня подменить.

Тот, кто знал Кевина так же хорошо, как я, мог ожидать замечательной проповеди.

– Будь осторожен за рулем,  – попросила я.

Дрю стоял у двери с чемоданом в руке. Он поставил его на пол и обнял меня.

– Спасибо,  – тихо прошептал он. А когда отстранился, в его глазах были нежность и тепло.

– Да поцелуй ты Шей, если хочешь,  – заявила Сара, подходя к нам.

Мы оба улыбнулись. Приятно было знать, что разрешение Сары получено.

Дрю им тут же воспользовался, коснувшись моих губ своими и оставив меня с поцелуем, который еще долго грел меня после того, как он ушел.

Глава 24 Дрю

Похороны Джо состоялись в среду, и я вернулся в свой церковный офис уже в пятницу утром. Этот период был полон переживаний. Я звонил Шей и детям каждый день, пока отсутствовал. Наши разговоры были короткими, но мне их хватало, чтобы хоть как-то прорваться сквозь боль от потери наставника и друга. Джо оставил наследие: и меня, и других пасторов, наставником которых он был все эти годы. Его нескоро забудут.

Я не пробыл в кабинете и часа, когда Линда Кинкейд решила нанести мне визит. Одного взгляда на нее мне хватило, чтобы понять: она чем-то озабочена.

– Доброе утро, Линда,  – поздоровался я. Мэри Лу предупредила меня о том, что Линда просила сразу же сообщить ей о моем возвращении.

– Доброе,  – сказала она, скрещивая руки на груди и переходя прямо к делу: – Как я поняла, детей ты оставил с Шей.

– Да. А что не так?

Вообще-то это было не ее дело, что бы она о себе ни думала. Я не искал ссоры, поэтому оставил свое мнение при себе.

– С этим было бы все отлично, если бы Сара не рассказала половине прихожан, что Шей переехала к вам и теперь живет с тобой.

– Она так сказала? – Я ничего подобного не слышал.

– Именно так. И позволь напомнить, что в церкви слухи разносятся быстрее сквозняка.

В этом не было ничего смешного, но меня охватило непреодолимое желание рассмеяться. Зная человеческую природу, я представил, о чем подумали люди и как далеко их мысли зашли в этом направлении.

Линда покачала головой и опустилась на стул напротив моего стола.

– Я приложила все усилия к тому, чтобы слухи прекратились.

– Я это ценю,  – заверил я ее вполне искренне, хотя все равно находил ситуацию забавной. Моя девятилетняя дочь как никто умела извратить факты и отправить собеседников прямиком по дороге сплетен и предположений.

– Дрю, это совсем не смешно.

– Линда, да ладно тебе, неужели ты сама не находишь это забавным? – Похоже, она слишком серьезно ко всему относилась. Я всегда знал, что у нее хорошее чувство юмора, хоть и суховатое. Она могла оценить шутку не хуже других… Ну, или мне так казалось.

– Дрю, дело в том, что тебе нужно быть более осторожным.

– Осторожным? – У нас уже когда-то состоялся подобный разговор. И, насколько я мог судить, Шей более чем доказала свою надежность.  – Что ты имеешь в виду?

Линда медленно выдохнула.

– Разве ты не видишь? Попросив Шей присмотреть за детьми, ты поставил себя в уязвимое положение. Шей нравится мне, и ты знаешь, что Сару и Марка я люблю как собственных внуков, а тебя как сына. Именно поэтому я буду говорить прямо.

– Меньшего я не стал бы от тебя ожидать.  – Я жестом пригласил ее продолжать.  – Я уважаю твое мнение.

– Все знают о твоих чувствах к Шей. Ты даже не пытался скрыть их от других. Я рада за тебя, Дрю. С тех пор как ты встретил Шей, в твоей жизни произошли перемены. Сейчас ты счастливее, чем был когда-либо с тех пор, как мы потеряли Кэти.

– Спасибо. Ты права, я стал счастливее, как и мои дети. Ты заметила, как Сара льнет к Шей? Для моей дочери и Марка Шей изменила буквально все.

– Я видела перемены, и именно по этой причине мне так больно будет говорить тебе то, что я собираюсь сказать.

И вновь я жестом предложил ей продолжить. Если существовали проблемы, которые требовали решения, я готов был встретиться с ними лицом к лицу. Я доверял Линде и не сомневался, что она будет со мной прямой и честной.

А еще я заметил сожаление в ее глазах, серьезное выражение ее лица. Что бы ни случилось, Линду это весьма тревожило. Я просто не мог поверить, что невинная болтовня Сары могла разворошить осиное гнездо.

– Ты духовный лидер этой церкви, и паства ищет в тебе наставника, как духовного, так и морального.

– Ты и впрямь интересуешься моими плотскими отношениями с Шей? – спросил я, опять едва не рассмеявшись. Я просто не мог понять, как из-за нескольких невинных поцелуев кто-то мог обвинять нас в том, что мы якобы находимся на пути к падению и сексуальной развращенности.

– Господи, нет! – в ужасе возразила она.  – Дело во впечатлении, в заключении, что твоя связь с Шей не подобает мужчине твоего положения. Она представляет собой близость греха.

– Что? – На этот раз я не сдержался и расхохотался в голос. Близость греха?

Щеки Линды вспыхнули.

– Дрю, пожалуйста, это совсем не смешно. В конце концов, Шей вовсе не та женщина, которую любой из нас ожидал бы увидеть на ее месте, особенно после Кэти…

Веселье тут же покинуло меня без следа. Я глубоко вздохнул, чтобы успокоиться, изо всех сил пытаясь держать себя в руках.

– А вот это было ниже пояса.

– Разве? – спросила Линда.

– Чего ты от меня ждешь? – спросил я, теряя самообладание.

– Не ее.

– Почему? – Меня искренне поражало уже то, что мы вообще ведем этот разговор.  – Разве Шей для тебя недостаточно христианка? Если бы Христос сейчас стоял здесь, с нами, знаешь, что Он на это сказал бы? Я знаю. Он посмотрел бы тебе прямо в глаза и попросил бы первого, кто без греха, бросить в нее камень.

– Дрю, я понимаю, что ты хочешь сказать…

– Не думаю,  – перебил ее я.

– Есть и другие, и эти другие разочаровались в тебе. Когда Кэти была жива…

– Кэти понравилась бы Шей. Она встретила бы Шей с распростертыми объятиями и тут же приняла бы ее под свое крылышко.

Я больше не мог оставаться в кресле, я вскочил и обошел стол, чтобы оказаться с ней лицом к лицу.

– Ты правда думаешь, что Кэти хотела бы, чтобы ее дети так близко общались с Шей? Дрю, серьезно?

Вот тут я изо всех сил постарался отставить в сторону свои чувства к Шей и взглянуть на ситуацию с точки зрения Линды. Судя по ее словам, она была не единственной, кого беспокоило происходящее. Встретив Шей год назад, я бы ни за что не стал знакомить ее со своими детьми. Когда у Шей был выпускной, я медлил, гадая, стоит ли вести туда Марка и Сару. Причина, по которой я взял их с собой, заключалась лишь в том, что я случайно упомянул об этом выпускном при Саре и она захотела туда попасть.

Пытаясь найти ответ, я подумал о Кэти и о том, как бы она восприняла знакомство Шей с нашими детьми, и тут же ответ нашелся. Я знал свою жену. Я искренне восхищался тем, как Шей заботилась об остальных, ее готовностью вызваться на любое дело, где в ней возникала потребность.

На меня снизошло ощущение покоя, и я расслабился.

– Я думаю, Кэти была бы первой, кто полюбил бы Шей, потому что Кэти обладала способностью видеть хорошее в других людях. Именно она научила меня этому, и, Линда, знай, что в Шей очень много хорошего. Мне больно, что ты и другие люди в церкви смотрите на это иначе, чем я.

И Сара. Моя девятилетняя дочь с самого начала увидела это в Шей. Моя дочь была очень похожа на свою мать. И до сего момента я отчего-то этого не сознавал.

– Я вижу хорошее в Шей,  – возразила Линда.  – Но я могу говорить только за себя. А есть остальные, которых ослепляет тот факт, что у нее за плечами арест и время, проведенное в тюрьме.

– Мне их жаль,  – прошептал я.

– Дрю, неужели ты думаешь, что я хочу вести с тобой этот разговор? Я лишь считаю его необходимым, потому что боюсь того, что может случиться в церкви, если ты продолжишь свои отношения с ней.

Это заставило меня остановиться. Я глубоко вздохнул и осознал, что если окажусь перед выбором: либо пасторство в церкви Страстей Христовых в Сиэтле, либо Шей в моей жизни,  – то, как бы больно мне ни было, я выберу Шей.

– Я благодарен за все, что ты мне сказала. Знаю, это было непросто. Но я готов рискнуть.  – Я верил, что со временем моя церковная семья полюбит Шей точно так же, как она любила Кэти.

Линда помолчала, осмысливая мои слова.

– Я в курсе, что Шей усердно трудится, чтобы проявить себя.

– Возможно, слишком усердно. Со временем церковь заметит, как она вкладывается в нашу конгрегацию, увидит, как много часов она посвящает волонтерству, несмотря на работу и учебу.

– Я…

– Эта последняя серия проповедей привела на наши воскресные службы множество людей, а ты помнишь, кто подал мне эту идею? Именно Шей, если ты вдруг забыла.

– Я знаю…

– И пока я пастор этой церкви, мы будем принимать всех и каждого. Я отказываюсь видеть одни лишь прошлые ошибки. Господь принимает каждого из нас точно так же, как буду и я. Вместо того чтобы сосредотачиваться на прошлом, я предпочитаю смотреть на потенциал, который Господь вложил в каждого из нас. Насколько я понимаю, с Шей у Него все отлично получается.

– А теперь ты дашь мне шанс высказаться? – выразительно спросила Линда.

– Высказывайся.

– Я никого не осуждаю,  – сказала Линда.  – Если ты влюблен в Шей, пусть будет так, но я считаю, что тебе стоит оценить последствия.

– Да, я люблю ее.  – Я понял, что впервые произнес эти слова вслух. И да, я любил ее. Если я был готов поставить ради нее на кон свое будущее, иных доказательств мне не требовалось.

Линда слегка побледнела.

– Ты собираешься сделать ей предложение?

Это был весьма тяжелый вопрос.

– Пока не знаю. Наши отношения еще слишком свежи, но полагаю, что в определенный момент сделаю.

– Это может дорого тебе обойтись,  – сказала она.  – Боюсь, старейшины поставят вопрос о вотуме доверия, если дело зайдет так далеко. Мне бы этого не хотелось, но я считаю: тебя нужно предупредить.

– Что ж, пусть поставят.

Я отказывался отступать перед угрозами, завуалированными или нет, хоть и считал, что у Линды самые благие намерения. Но если меня попросят предстать перед советом старейшин, при необходимости я сожгу все мосты. Впрочем, я надеялся, что до этого не дойдет. Я верил Шей и знал, что она завоюет доверие старейшин, как только представится такая возможность.

– Дрю, ты понимаешь, что говоришь?

– Понимаю,  – уверенно ответил я.

Линда, похоже, волновалась гораздо больше меня, и мне захотелось ее подбодрить. Но не успел я что-либо сказать, как она заговорила первой:

– Если до этого дойдет, я хочу, чтобы ты знал: мы с Ллойдом сделаем все возможное, чтобы тебе помочь.

– Спасибо тебе за поддержку.

Линда медленно покачала головой, словно еще не до конца осознав, что между нами произошло.

– Ты искренне ее любишь, так ведь?

– Я и не понимал, насколько искренне, до этого разговора.

Линда никогда не проявляла эмоции открыто, поэтому я поразился, когда она подалась ко мне и обняла от всего сердца. Так поразился, что даже не сразу обнял ее в ответ.

– Надеюсь, Шей осознает, как ей повезло.

Линда снова все неправильно поняла. Это мне невероятно повезло. Но я и не ожидал, что она поймет, по крайней мере пока, однако знал, что ей все станет ясно со временем.

Словно встречи с Линдой было недостаточно, вскоре после полудня мне позвонил Кевин.

– Рад слышать, что ты вернулся,  – сказал он, как только я поднял трубку.

– А я рад вернуться.

С моей стороны это было небольшим преувеличением. Мысленно я застрял в утреннем разговоре с Линдой. Я пытался не позволить этому разговору меня подкосить. И хоть она не упоминала имен, ей и не требовалось говорить, кто больше всех был недоволен.

Алекс Тернбулл являлся главой совета церкви, и он с самого начала сомневался в «приемлемости» Шей. Именно он поднял шум по поводу ее вселения в квартиру. Больше всего в его подходе меня раздражало то, что как раз он изначально предлагал сдать помещение под церковью в аренду.

Мне очень хотелось рассказать Кевину о своей утренней стычке, но я решил этого не делать. Позже, если мне понадобится выговориться, я пойду к нему как друг. Мне не нужен был его совет, я уже принял решение относительно Шей в своей жизни и не собирался это решение менять.

– У меня для тебя новости,  – с энтузиазмом произнес Кевин.  – Хорошие новости.

– Хорошие бы не помешали,  – признался я. Кевин наверняка счел, что я подавлен из-за смерти Джо. Я не стал его в этом разубеждать.

– Я так, в принципе, и думал.  – Он помолчал для усиления эффекта.  – Кажется, я нашел брата Шей.

– Ты знаешь, где Кейден? – Мне сложно было поверить, что это произошло так быстро.

– Как я и подозревал, он сменил имя. Теперь он зовет себя Шейном. Как только мои люди раздали его фото, я тут же все и узнал.

– Он в Сиэтле?

– Именно.

Это были одновременно и хорошие, и плохие новости. Я надеялся, что, если мы свяжемся с Кейденом, тот сумеет понять, какую помощь предлагает ему Кевин, и схватится за предоставленный ему шанс. Я бы избегал упоминать об этом при Шей. Я лишь хотел убедиться, что она будет в безопасности.

– Как Ричард и подозревал, он в одном из лагерей бездомных,  – сказал Кевин, прерывая мои мысли.  – К слову, в том самом, в котором мы были месяц назад.

Я едва мог это осознать. Кейден жил в Сиэтле, в лагере для бездомных – том самом, в который мы с Шей приезжали с командой «Поиска и помощи». Я не мог не задуматься, видел ли он сестру в тот вечер, когда мы там были, спрятался ли он, как только ее узнал. Мне ужасно не хотелось думать, что он уже вполне мог выяснить, где она живет.

– Я хочу присутствовать при твоем разговоре с ним,  – сказал я.

Мне необходимо было самому увидеть Кейдена, узнать все, что можно, об этом человеке и его психическом состоянии. Главное, конечно, держать его подальше от Шей, но теперь, когда я выяснил, что ему, вероятно, известно, где она живет, мне стало не по себе. Насколько я знал, с Кейдена станется снова начать разыскивать ее в надежде сыграть на ее чувствах, чего я желал избежать. Я собирался позволить Кевину поговорить с ним, но хотел быть там, хотел стать свидетелем этого разговора.

– Работаю над этим, брат. Я связался с Ричардом и Чаком, попросил их устроить нам встречу.

– Когда? – От нетерпения я нервничал и был на взводе.

– Когда, если не сейчас? Если мы будем ждать, он услышит о нас и этого может оказаться достаточно, чтобы спугнуть его.

– Я освобожу остаток дня.

– Хорошо. Жди меня возле «Центра надежды».

Я был уже на ногах.

– Еду.

Схватив пальто, я протараторил Мэри Лу инструкции и направился к двери.

Сердце забилось от предвкушения, как только я встретился с Кевином, который повез меня в лагерь бездомных. Там я сразу же увидел Ричарда: он сидел на открытом участке, где несколько картонных коробок расположили вокруг бочки с костром и придвинули к ним стулья. Ричард сидел у этого огня с Кейденом.

Как только мы с Кевином приблизились, Кейден вопросительно посмотрел на Ричарда.

– Эй, мужик, это что такое? – спросил он.

– Друзья, мужик. Это друзья.

Кейден был одет в толстый свитер и рубашку с длинными рукавами. На локтях свитер протерся до дыр. Ему наверняка было холодно в такую погоду. Куртки у него, по всей видимости, не водилось.

– Привет,  – сказал я, улыбаясь Кейдену.

Он не ответил. Я не искал семейного сходства, да оно и отсутствовало. Не было тут и цветущего юноши с фотографии, которую нашла Лилли. Глядя на него теперь, видя его желтые зубы, редкие волосы и мешки под глазами, я бы сказал, что он старше Шей, а вовсе не ее младший брат.

– Я здесь, чтобы помочь тебе,  – сказал ему Кевин.

Кейден захихикал.

– Да, конечно.

Кевин продолжил говорить, но я заметил, что Кейден сосредоточил свой взгляд на мне. Его глаза сузились, он нахмурился, словно пытался меня оценить. Именно тогда я понял, что он видел меня в ту ночь, когда я работал волонтером на миссии. Если так, то он наверняка заметил в ту ночь и Шей. Мое сердце оборвалось.

Недавно Кейден разговаривал с Ричардом и Чаком. По спине пробежал холодок осознания. Они оба были с Шей в ту ночь, проводили ее по лагерю. Мне пришлось признать, что Кейден видел ее с ними, как видел ее со мной, чем и объяснялась его готовность прийти на эту встречу. Это могло означать лишь одно: Кейден искал способ найти Шей и снова использовать ее.

– Кто ты? – спросил Кейден, глядя на меня.

Я собирался ответить ему, что никто, но заговорил Ричард:

– Это пастор Даглас. Так что относись к нему с уважением, чувак.

– Пастор Даглас,  – медленно повторил Кейден.

Кевин продолжил:

– Мы здесь, чтобы рассказать тебе о программах, способных помочь…

Кейден вскинул руку, останавливая его:

– Неинтересно.

– Это хорошие люди,  – возмутился Ричард.  – Можешь хотя бы послушать.

– Я уже сказал, что мне неинтересно.

С этими словами он цинично улыбнулся и, резко развернувшись, зашагал прочь.

Мое сердце ушло в пятки. Появилось жуткое предчувствие: пытаясь защитить Шей, я на самом деле сделал ее уязвимой.

Глава 25 Шей

Громкий стук в дверь разбудил меня и напугал в середине ночи. Перекатившись на бок, я посмотрела на часы у кровати и увидела, что сейчас только три. В кровь хлынул адреналин, заставив меня подскочить на постели. Я тут же подумала, что это Стрелок снова меня нашел. Затем проснулась логика. Если бы это был Стрелок, он едва ли стал бы стучать. В его стиле были засады и внезапные нападения. Кто бы это ни был, он проявлял настойчивость. Может быть, что-то случилось с Дрю или детьми.

Уже торопясь, я включила свет и направилась в гостиную. К счастью, в двери был глазок, а лампа над крыльцом светила ярко. Дрю специально, в целях безопасности, заменил лампочку на более мощную, освещавшую половину двора. Если у двери был Дрю, я хотела в этом убедиться, хоть я и не могла представить, почему он вначале не позвонил.

Снаружи стоял мужчина, раскачивающийся вперед и назад, словно ему с трудом удавалось сохранять равновесие. Вначале я не узнала его и решила, что это, наверное, кто-то из друзей Ричарда и Чака.

А потом узнала.

Это был Кейден.

Мой брат.

Мое сердце чуть не взорвалось в груди. Раньше мне было интересно, что я почувствую, если когда-нибудь снова его увижу. В начале процесса восстановления я решила избегать всего, что связано с братом. Как бы больно ни было отрезать его от себя и отпускать на свободу, мне пришлось это сделать ради собственного эмоционального здоровья.

Я не знала, как он умудрился меня найти. Сердце при виде его сжалось, и я не соображала, что делать. Как бы мне ни хотелось развернуться к нему спиной и просто проигнорировать его, я поняла, что не смогу. Я понятия не имела, что ему нужно, но я теперь была сильнее и не желала оказаться втянутой в его драму. Потому что, насколько я понимала, если он пришел ко мне, он наверняка в отчаянии.

Я отперла замок и открыла дверь. Кейден указал на меня и с трудом сделал несколько шагов.

– Разве ты не собираешься пригласить младшего братика в дом? – осведомился он.

– Нет. Уходи, Кейден, ты пьян.

Я непроизвольно отступила на шаг. Несмотря на холодную ночь, от него несло алкоголем. Прошло четыре года с тех пор, как я видела его в последний раз, и я почти не узнавала собственного брата. Годы не были добры к нему, и это стало для меня доказательством того, что он все еще принимает наркотики.

– Кейден, ох, Кейден, что с тобой случилось? – прошептала я, потому что сердце разрывалось при виде его.

– Мне нужна моя старшая сестричка. Ты же поможешь мне, Шей? Мне и нужна-то всего пара долларов, чтобы поправить здоровье.

– Кейден, я не могу…

– Ты только посмотри на нее: живет в этой роскошной квартире, и хорошо живет, пока ее младший братец спит под забором!

Шатаясь, он снова шагнул вперед и попытался схватить меня за плечи. Я сумела подхватить его самого, чтобы он не рухнул.

– Я тебя искал,  – произнес он заплетающимся языком.  – Мне нужна была твоя помощь, но ты не хотела меня видеть, так ведь?

– Кейден, пожалуйста, ты должен понять, что я уже не та, кем была четыре года назад. Я изменилась. Я…

– Готов поспорить, ты не думала, что я тебя найду, да? – перебил он меня.  – Думала, что сможешь спрятаться. Ну так я умней, чем тебе кажется. Умней, чем ты можешь осознать.

Я заморгала, не зная, что сказать и стоит ли вообще комментировать его слова.

– Я тебя видел, в ту ночь, когда ты явилась в лагерь с командой помощничков. Видел тебя с ним.

– С ним?

– С твоим другом-пастором. Он пришел… Он и второй добрячок думали, что смогут мне помочь. А я его узнал и выследил. Видел вас вдвоем.  – Смех у него был маниакальный.  – У тебя явно что-то закрутилось с этим святошей, да? Только представь, что подумал бы Стрелок, если бы узнал. Этот дебил смеялся бы, пока не лопнул. И я смеялся.

Его презрительный тон заставил меня ощетиниться. Я задумалась, знал ли Кейден, что сделал со мной Стрелок, пытаясь найти его. Наверное, нет.

– Тебе пора уходить,  – сказала я так настойчиво, как только могла, и снова попыталась закрыть дверь.

– Я не уйду, пока ты не дашь мне денег. И не говори мне, что у тебя их нет, раз живешь в шикарной квартирке.

Я понимала, что будет непросто убедить его уйти. И даже подумала, не стоит ли дать ему двадцатку, но тут же решила этого не делать. Если я дам ему деньги сейчас, это станет лишь началом. Вскоре он начнет приходить ко мне за деньгами на алкоголь и наркотики, и потребность в этих деньгах окажется бесконечной. Мне нельзя было ему поддаваться, ни в коем случае.

– Кейден, я не могу. Прости, но я не могу дать тебе денег.

Он заморгал и нахмурился, словно не поверил мне. Его руки взлетели вверх, как будто он пытался поймать равновесие.

Воспользовавшись этой возможностью, я начала закрывать дверь. Но Кейден оказался быстрее и успел придержать ее ногой.

– Разве я не сказал тебе, что не уйду, пока ты не дашь мне то, за чем я пришел? Я останусь и до утра, если придется, но не уйду, пока ты не сделаешь то, что должна, для своей семьи.

Я покачала головой, собрав в кулак всю свою решимость до капли, чтобы отказать брату в помощи.

– Пожалуйста. Ты же моя сестра,  – взмолился он, меняя тактику.  – Ты должна мне помочь, это твоя обязанность. Это то, чего от тебя хотела бы мама.

Как бы сложно мне ни было устоять, я не собиралась позволять брату манипулировать мной.

– Нет, Кейден, мама хотела бы, чтобы ты оставался трезвым и держался подальше от наркотиков, а меньше всего она хотела бы, чтобы я помогала тебе и дальше идти по пути к саморазрушению.

– Ладно, хорошо,  – сказал он и начал ругаться, поливая меня последними словами.

Я уже жалела, что открыла дверь, и снова попыталась ее закрыть. Кейден, несмотря на то что был пьян, оказался удивительно сильным. Как бы я ее ни толкала, я не могла заставить дверь поддаться.

И я не собиралась выслушивать его оскорбления.

– Кейден, ты должен уйти. Оставь меня в покое и никогда больше не возвращайся.

Он зарычал на меня, как бешеное животное.

Я увидела, как на другой стороне улицы останавливается патрульная машина. Освещение, которое установил Дрю, по всей видимости, было достаточно ярким, чтобы нас увидели с улицы.

– Здесь полиция.

– Копы. Ах ты, сука… – И снова на меня полился поток грязи. Мой брат использовал каждое матерное слово из всех, которые я когда-либо слышала.

– Уходи.

Я оттолкнула его изо всех сил, надеясь закрыть входную дверь. Кейден дернул меня вперед, и я, ахнув от неожиданности и потрясения, оказалась на холоде. И в этот момент брат размахнулся, чтобы меня ударить. К счастью, я успела попятиться, чтобы избежать удара. А размах заставил его потерять равновесие и едва не свалил с ног. Максимум, что ему удалось,  – это остаться на ногах, хоть он и отлетел на несколько шагов, чтобы суметь удержаться.

Я внутренне застонала, когда увидела, что из машины выходят двое патрульных полицейских и бегут по лужайке.

Как только Кейден заметил их, он снова выругался и бросился наутек. Один из полицейских помчался за ним, второй подошел ко мне.

– Вы в порядке? – спросила женщина-полицейский.

– Да… кажется,  – ответила я.

– Мы видели, что случилось. Вы хотите выдвинуть обвинения?

– Нет. Это мой брат. Он пьян, а то и похуже.

Я собиралась объяснить, что не видела его несколько лет, но мне не дали такой возможности. Когда Кейден понял, что не сумеет убежать от полицейского, он развернулся к преследователю и выхватил нож. Заметив оружие, патрульная тут же рванулась на помощь к своему напарнику.

Я не видела, что произошло после этого, но услышала, как она кричит в рацию: «Патрульный ранен, патрульный ранен!»

Полицейский, который гнался за Кейденом, катался по земле, хватаясь за бок, а женщина держала Кейдена на прицеле. Только тогда я поняла, что брат пырнул ножом того, кто за ним гнался.

Первым моим порывом было попытаться помочь, сделать все возможное, чтобы поговорить с братом, успокоить его. Но я инстинктивно осознала, что любая моя попытка только внесет лишний хаос в происходящее. Мне не следовало вмешиваться.

Вдалеке завыли сирены. Кейден был задержан и арестован, а раненый полицейский отправился в ближайшую больницу на скорой. Я давала показания, когда появился Дрю. И еще никогда в жизни я не была так рада кого-то видеть.

Он бегом пересек двор и тут же заключил меня в объятия.

– Что случилось? Господи, ты в порядке?

– Я в порядке. Это был Кейден.

– Сэр,  – вмешалась полицейская,  – вы не могли бы подождать несколько минут, пока мы не закончим с показаниями?

Дрю не отпустил меня, только сильнее прижал к себе. Я заметила, что он дрожит. Я знала, что он испугался, увидев полицейских и скорую перед моим домом. Он наверняка предположил худшее.

Я держалась изо всех сил, отвечая на вопросы полицейской, а затем задала несколько вопросов сама:

– Каким будет обвинение?

– Он арестован.

Это я уже знала, потому что видела, как его волокли прочь в наручниках.

– Ему будет выдвинуто обвинение в нападении на полицейского, пребывании в общественном месте в состоянии явного опьянения и в сопротивлении аресту.

Это звучало довольно грозно.

– Он заработал немалый срок,  – сказала она мне.

Я закрыла глаза, жалея, что все не обернулось иначе. В бессвязных речах Кейдена я прочла между строк, что Дрю и Кевин разыскали его, чтобы предложить помощь. И было очевидно, что Кейдена помощь не интересовала. И поэтому я совсем ничего не могла для него сделать. Я определенно не собиралась снабжать его деньгами. Он думал, что я окажусь легкой добычей. Когда-то я такой и была, но это осталось в прошлом.

После того как уехали полицейские и медики, мой пульс понемногу вернулся в норму. Руки Дрю держали меня, когда он прошептал:

– Давай я сделаю тебе кофе, и мы об этом поговорим.

Спать после случившегося было невозможно, а до моей смены в кафе оставалось еще немало времени.

– Давай.

Дрю подождал, пока я переоденусь в свою рабочую форму, а затем, ведя меня под руку, провел до своего дома. Дети ухитрились проспать всю шумиху, что было благословением. Дрю выдвинул мне стул из-за кухонной стойки, обнял меня, вздохнул и поцеловал в лоб.

– Ты представить себе не можешь, какие мысли пронеслись у меня в голове, когда я услышал сирены и увидел, как подъезжает полицейская машина. Я умирал каждую секунду, пока не понял, что они там не из-за тебя.

Мои руки сами сомкнулись на его талии, я крепко его обняла.

– Мой брат, кажется, сошел с ума.

– Он был пьян, Шей, и, вполне возможно, под кайфом.

После всего, что произошло за последний час, сомнений в словах Дрю у меня не осталось.

– Он говорил о том, что с ним приходили поговорить ты и еще один мужчина, как я понимаю, Кевин. Но это же неправда?

Дрю застыл и виновато на меня посмотрел.

– Это был ты?

Он кивнул.

– И Кевин?

И снова он кивнул.

– Когда это произошло?

– Шей, прости меня. Я бы сказал тебе, но…

– Когда? – спросила я опять, потому что мне нужен был ответ.

Я уже догадывалась о причинах, но ему следовало бы сначала объяснить мне свои планы, предупредить меня. Я знала, что Ричард задался целью найти Кейдена и помочь ему. Мой бездомный друг, похоже, считал, что оказывает мне услугу. Я пыталась объяснить ему, что Кейдену лучше держаться подальше от моей жизни. Ричард принял мое объяснение, но все равно считал, что сумеет помочь моему брату. Я неохотно согласилась, заставив его пообещать, что он не сообщит Кейдену, где я живу.

– Кевин беседовал с ним сегодня днем, но твой брат вспомнил меня и понял, что мы с тобой связаны.

– Ричард нашел его и сказал тебе? – спросила я, удивившись тому, что мой друг отправился с этой информацией к Дрю.

Дрю явно было не по себе.

– Я помог Ричарду. После того происшествия со Стрелком я хотел сделать все возможное, чтобы защитить тебя. Я думал, что если Ричард найдет Кейдена, то Кевин уговорит его на программу реабилитации.

Намерения Дрю были благими, как я поняла. Он не собирался приводить Кейдена к моему порогу. Но ситуация грозила обернуться проблемами и для него, и, к сожалению, для меня.

– Помогая тебе с переездом, Лилли нашла вашу с Кейденом фотографию,  – признался Дрю.  – Она показала ее мне, я сделал копию и отнес Кевину. Как только у него появилось фото, одному из информаторов довольно быстро удалось разыскать твоего брата. Кейден называл себя Шейном.

– Очень жаль, что ты сначала не обсудил все со мной.

Я развела руками, давая понять, что всего этого можно было бы избежать, если бы я знала, что натворил Дрю. Да, он желал мне добра, но мне следовало знать, что Кейден находится в Сиэтле. Я слышала только, что он перебрался в Калифорнию. И надеялась избежать стычки с Кейденом, хотя рано или поздно нам все равно пришлось бы встретиться.

Дрю смотрел мне в глаза, и его взгляд был полон мольбы о том, чтобы я его поняла.

– Я хотел рассказать тебе о Кейдене до того, как мы с Кевином отправились к нему, но у нас не было времени, а возможность поймать его была, и, скорее всего, единственная.

– Мне очень жаль, что я не знала… Я смогла бы лучше подготовиться.

– Понимаю… Но ситуация вышла из-под контроля. Я не знаю, как он тебя нашел.

– Он проследил за тобой и увидел нас вместе.

Дрю побледнел и ненадолго закрыл глаза.

– Я пытался тебя защитить, а в итоге привел его прямо к тебе. Шей, я так сожалею.  – Он снова крепко обнял меня и прижал к груди.  – Мне ужасно жаль, что все это случилось с тобой. Это моя вина.

– Прекрати,  – прошептала я, не желая, чтобы Дрю взвалил на себя груз вины.

Зная брата, я догадывалась, что рано или поздно он найдет меня. Он был не из тех, кто легко сдается. Я заметила, что Кейден не спросил меня ни о делах, ни о том, что случилось со мной, когда он исчез, получив те пять тысяч долларов. Кейдена волновал только его кайф, от наркотиков или алкоголя.

– Кевин предложил ему помочь, предложил устроить его в программу, но Кейден не желал иметь с этим ничего общего.

Меня это совершенно не удивило. Чтобы достучаться до моего брата, слов было мало. Он совершенно потерял себя, запутался в паутине, которая крепко его держала. Он находился в той точке пути, откуда не видно ни малейшего выхода из черной ямы, в которую он свалился. Кейден был растерян и потерян, зол и готов к бою. Я не могла решать за него проблемы, но в то же время не могла и ничего не чувствовать по поводу того, что с ним произошло.

– Я знаю, что ты не хочешь этого слышать, но я считаю, что тюрьма на данный момент будет лучшим выходом для него. Она поможет ему протрезветь. А как только у него прояснится в голове, он, возможно, захочет прислушаться к гласу разума.

Я опустила голову на наши сцепленные руки.

– Надеюсь, ты прав.

Дрю наклонился и поцеловал меня в щеку.

– Я бы ни за что не причинил тебе вред намеренно, Шей. Я люблю тебя.

Я вскинула голову. Да, я знала, что чувствую к Дрю, но никогда не говорила ему об этом вслух. Я смотрела ему прямо в глаза, не уверенная, что верно его расслышала. Его улыбка была нежной, и он, казалось, ждал моей реакции.

– Ты правда только что сказал, что любишь меня?

– Так сильно, что меня это пугает.

На моем лице расцвела улыбка, я подалась вперед и прижалась губами к его губам, наслаждаясь моментом.

– Я тоже люблю тебя, Дрю Даглас, и так же сильно. Давай бояться вместе.

Глава 26 Дрю

После событий этой ночи я был совершенно не готов к медийной шумихе, которую они вызвали. К утру местные каналы теленовостей и несколько национальных новостных компаний сосредоточились на истории ранения полицейского. Я без конца переключал каналы, но каждый из них поставил инцидент главным событием выпуска новостей. Я стоял перед телевизором, как олень, застывший при свете фар, и не мог сдвинуться с места. Церковь и церковный двор показывали в каждой трансляции, и я внутренне стонал всякий раз, когда одно сообщение сменялось другим.

Выглянув в окно, я увидел два фургона с логотипами новостных каналов, припаркованные у церкви, и репортеров, которые стояли перед камерами, судя по всему, ведя репортаж в прямом эфире.

К тому времени, как я добрался до офиса, телефон уже разрывался. Мэри Лу была так занята ответами на звонки, что не успела даже снять пальто. Посочувствовав ей, я заварил кофе и поставил чашку на ее стол. Она вздохнула и поблагодарила меня слабой улыбкой.

Не успела она задать вопрос, как я сказал ей:

– Я не буду давать никаких интервью.

– Поняла,  – с явным облегчением откликнулась она.

Как только шквал звонков поутих, она подошла ко мне.

– Господи, что же случилось?

Я ответил ей прямо и кратко:

– Брат Шей нашел ее и напал на одного из полицейских, которые приехали на шум.

– В последнем выпуске новостей сообщили, что полицейскому требуется операция и состояние у него критическое.

Все оказалось еще хуже, чем я думал. Мы с Шей не смогли получить никаких данных о состоянии полицейского этим утром, что было вполне понятно. Те крупицы информации, которыми я обладал, я услышал в утренних выпусках новостей, и они были отрывочными.

Кевин заехал в церковь, и мы уселись в моем кабинете, закрыв дверь. Я ценил его поддержку. Он поговорил со мной несколько минут, после чего мы вместе помолились.

– Ничто не происходит без причины,  – заверил меня друг.  – Я знаю, что сложно смотреть на всю эту дрянь и верить, что Господь контролирует и ее, но Он ее контролирует.

Не то чтобы я сомневался в этом, учитывая, сколько раз я сам повторял эти же слова.

– Как Шей справляется?

– Она расстроена, что и понятно,  – сказал я.  – Мне не стоило связываться с Кейденом, не поставив ее в известность о том, что мы делаем.

Кевин провел рукой по щеке и кивнул, молча соглашаясь со мной.

– Я хотел защитить Шей. Я никогда не думал, что Кейден начнет ее искать… Я должен был понять…

– Что понять?

– Что Кейден узнал меня, он видел меня с Шей в ту ночь, когда мы выезжали с миссией помощи. Он проследил за мной, и я привел его прямо к ней.

– Ты не мог этого знать.

– Это не умаляет моей вины. Не известно, что случилось бы, если бы в то время мимо не проезжала полицейская машина.

Кевин вздохнул.

– Я заеду в тюрьму и разузнаю насчет Кейдена, выясню, что можно сделать для его защиты. Если он не пожелает со мной говорить, а я подозреваю, что он этого не захочет, тогда я пообщаюсь с его адвокатом.

– Я бы поехал с тобой, но я хочу убедиться, что Шей в курсе, чем мы заняты.  – Я уже один раз все испортил и лишь надеялся научиться на собственных ошибках.

Кевин кивнул.

– Хорошая идея.

Он поднялся, чтобы уйти, и я проводил его до двери. Открыв ее, я тут же увидел Линду Кинкейд, стоящую у стола Мэри Лу и беседующую с ней. Она подняла взгляд, когда я открыл дверь и Кевин вышел из моего кабинета. Глаза ее были темными и серьезными, и я ощутил приближение новых проблем.

Не то чтобы это стало неожиданностью. В тот же миг, как только я увидел утренние выпуски новостей, я понял, что отдача будет сильной.

Для Шей. И для меня.

– Входи,  – поприветствовал я Линду.  – Хочешь кофе?

Она покачала головой:

– Дрю, это не визит вежливости.

– Я догадался.

Обойдя стол, я сел на свое место. У меня было отчетливое ощущение, что мне стоит присесть, прежде чем я услышу новости.

– Насколько я понял, ты слышала об инциденте с Кейденом Бенсоном.

– Слышала об этом? – повторила она, скрестив руки на груди. Она стояла по ту сторону стола, словно мраморная статуя, непоколебимая сила.  – Сегодня утром об этом трубили все телеканалы, как ты, несомненно, знаешь.

– Перед церковью до сих пор околачиваются репортеры с камерой? – спросил я. С тех пор как я вошел в кабинет, в окно я не выглядывал.

– Благодарение Господу, нет.

Я тоже был благодарен Ему, хоть и не стал говорить этого вслух. Я ожидал, что репортеры вернутся для полуденного эфира, а затем, скорее всего, еще вечером. Главные новости часа и дня обычно разделялись и повторялись. Каждая кроха новой информации преподносилась как невероятное откровение. Этих репортеров сложно будет прогнать.

Линда начала мерить кабинет шагами.

– Разве я не предупреждала тебя, что не стоит селить Шей в эту квартиру? – осведомилась она высоким голосом, полным раздражения.

– Насколько я помню, ты действительно выразила свое мнение.

– Которое ты проигнорировал.

Я встретил ее взгляд, не дрогнув.

– Я сделал это ради безопасности Шей.

– И совершенно не помогло, так ведь?

Она расхаживала взад-вперед какое-то время, затем остановилась и покачала головой, словно не зная, что еще сказать.

– Дрю, ты совершенно не думаешь головой.

– Я люблю Шей.  – Я устал защищать перед Линдой свои решения. Я пытался взглянуть на вещи с ее точки зрения, но это не меняло ни моих чувств к Шей, ни потребности ее защищать.

– А я боюсь, как бы любовь к Шей не стоила тебе твоего пасторства,  – огрызнулась Линда.

Слова зависли в воздухе, как брошенные ручные гранаты.

Я отлично знал, что вскоре произойдет и почему. И расправил плечи, решив встретить новости без экивоков.

– Я пыталась объяснить тебе раньше,  – напомнила она мне, беспомощно разводя руками.  – Сделала все, что в моих силах, чтобы ты понял, на какой риск идешь, пуская Шей в эту квартиру.

– Никогда не думал, что ты из тех, кто любит фразу «я же говорила»,  – ответил я совершенно бесстрастно.

Ничто из сказанного не могло заставить меня передумать. Даже после всего случившегося я ни о чем не сожалел. Даже несмотря на то что сама церковь и земля вокруг нее попали во все выпуски утренних новостей, представ там далеко не в лучшем свете.

Я смотрел новости, и меня передергивало. Первый репортер говорил о проблеме бездомных в Сиэтле, стоя прямо перед ступенями церкви, словно желая намекнуть, будто церковь игнорировала потребности живущих на улице.

– Ну так скажи мне, что меня ждет? – Я подготовился к худшему, уже догадываясь, что услышу.

Линда тяжело опустилась в кресло, признавая свое поражение.

– Мне очень жаль, Дрю.

– Говори.

Линда вздохнула.

– Алекс созывает церковный совет, на котором поставит вопрос о вотуме доверия.

Мои плечи поникли. Вотум доверия, собственно, означал, что старейшины собираются рассказать пастве о своих серьезных сомнениях в способности священника вести ее за собой. Если голосование будет не в мою пользу, меня сместят. Пастору требовалась поддержка церковного совета. Если я сумею выжить, тогда придется налаживать множество отношений и строить множество мостов. Даже сам созыв совета был ужасной новостью. И для единства церкви, вне зависимости от итогов голосования, мне лучше было самому покинуть свой пост.

– Понятно,  – сказал я, чувствуя, как болит сердце.

Оно болело оттого, что мужчины и женщины, которым я доверял и служил все эти годы, решили собраться и сказать мне, что больше не верят в мою способность быть лидером нашей церкви.

– Он просит голосования старейшин,  – продолжила Линда.  – Но это не значит, что решение уже принято.

Я знал, что должно за этим последовать. Меня попросят встретиться со старейшинами. Алекс изложит свое дело, а остальные одиннадцать человек будут голосовать. Если большинство проголосует против меня, об этом сообщат пастве.

– Ллойд делает все возможное, чтобы этого не произошло.

– Я благодарен ему за это,  – прошептал я, но, насколько я понимал, жребий был уже брошен.

– Дрю, мне очень жаль. Ты этого не заслуживаешь. И Шей тоже.

Ее раздражение сменилось сочувствием и пониманием.

Линда всегда прикрывала мне спину, даже сейчас, когда все, казалось, обернулось против меня.

– Спасибо, что поставила меня в известность,  – сказал я, принимая тот факт, что придется готовиться к грядущей буре противоречивых слухов.

Мы поговорили еще несколько минут, Линда сделала все, чтобы меня подбодрить. После ее ухода я сидел, уставившись в пустоту и позволив тревоге и сомнениям овладеть мною.

Вскоре после этого Мэри Лу постучала в дверь кабинета.

– Не хочешь пообедать? – спросила она с явным беспокойством.

Я не осознавал течения времени. Покачав головой, я отказался.

– Я не голоден.

К этому моменту я уже был уверен: Мэри Лу знает, что творится в церкви. Она с тревогой хмурилась.

– Пастор, я могу как-то помочь? – спросила она.

Я покачал головой. Встречу, назначенную на два часа, отменили. Я подозревал, что Мэри Лу наверняка имела к этому какое-то отношение. Так или иначе, спасибо ей за это.

Как только мои мысли пришли в порядок, я отправился в церковь и сел на переднюю скамью. Я сидел там множество раз, особенно в течение первых месяцев после смерти Кэти. Сюда я приходил, когда на сердце бывало особенно тяжело. Мне казалось, что за любовь к Шей мне придется заплатить огромную цену, и даже если эта любовь будет стоить мне пасторства, то я был готов на это.

Шей вернула свет в мою жизнь, она возродила мою веру, она полюбила моих детей, а они полюбили ее. Каждая проведенная с ней минута дарила мне счастье. То, как она меняла свою жизнь, заставляло меня гордиться ею. Я чувствовал всей душой, что и Кэти полюбила бы ее, дорожила бы ее дружбой. Я сидел там так долго, что совершенно утратил ощущение времени.

Я услышал, как открылась дверь, но не поднял взгляда, надеясь, что вошедший поймет мой намек правильно и оставит меня в покое.

Несколько минут спустя я почувствовал, как кто-то садится рядом со мной. И, не открывая глаз, я понял, что это Шей. Она потянулась к моей руке и уткнулась лбом мне в плечо. Мы не обменялись ни словом, и все же я ощутил, как тяжесть уходит с души лишь оттого, что она оказалась рядом.

Я подавил вздох, потому что ко мне вернулась боль сомнений. Но я решил приложить все усилия, чтобы двигаться дальше и следовать туда, куда поведет моя дорога. Ничего другого я не мог сделать. Решение принимал не я.

Когда я закончил молиться и поднял голову, я увидел, что Шей тоже опустила голову, обращаясь к Господу.

Из церкви мы вышли вместе. В коридоре между святилищем и кабинетом она остановилась и вцепилась в мою руку, глядя на меня снизу вверх яркими от непролитых слез глазами.

– Дрю, мне так жаль.

Я мог лишь догадываться, что ей сказали, и это взбесило меня. Больше всего на свете я хотел быть уверенным, что Шей не коснется происходящее. Ее вера была новорожденной, еще хрупкой, подобное могло ее уничтожить.

– Ты ни в чем не виновата, понятно? Я не знаю, что Линда тебе наболтала…

Шей остановила меня:

– Линда сказала, что мне следовало бы повидаться с тобой во второй половине дня. Она ничего не говорила мне, пока я ее не спросила.

– Не говорила? – Я ошибочно осудил подругу: решил, что она отправилась к Шей и стала винить ее во всем случившемся, что было бы крайне несправедливо.

– Дрю, Линда любит тебя, как родного сына. Ты и твои дети очень важны для нее. Я осознаю, что я не та женщина, которую она хотела бы видеть рядом с тобой, но она уважает тебя настолько, что изо всех сил старается принять меня.

Я обнял Шей, желая лишь держать ее вот так, согреваться ее утешением и любовью.

– Я рассказала представителю обвинения о своем брате – сегодня, до встречи с Линдой. Ему только что поручили это дело. Кейдену предоставили бесплатного адвоката. Вот и все, что он смог сказать мне на данном этапе. Я не хочу контактировать с Кейденом, но я хочу знать, что с ним случится.

Тот факт, что она продолжала беспокоиться о брате после всего, что он сделал, говорило о многом. Я надеялся, что, как только Кейден протрезвеет и окажется в здравом уме, он оценит такое отношение Шей и перестанет видеть в ней лишь способ достать очередную дозу.

В зависимости от тяжести выдвинутых обвинений и времени, которое ему придется провести в тюрьме, я готов был пойти на все, лишь бы определить его в программу реабилитации наркозависимых. Кейдену понадобится вся помощь, которую он сумеет принять.

Когда я вернулся в кабинет, Мэри Лу посмотрела на меня с сочувствием.

– Внеочередное собрание старейшин назначено на сегодняшний вечер.

Так быстро. Впрочем, именно этого мне следовало ожидать. Мэри Лу сообщила мне время.

– Спасибо,  – поблагодарил я.

Я заметил, что Шей кусает нижнюю губу. То, что Линда рассказала ей о происходящем, было к лучшему. Это избавило меня от необходимости объяснять, зная, что она будет во всем винить себя.

– Я останусь с детьми,  – заверила она меня.  – Хочешь, чтобы я им что-то об этом рассказала?

Я покачал головой.

– Пока нет. Эта встреча означает, что соберутся старейшины, которые для начала должны проголосовать. Если голосование пройдет в мою пользу, все может закончиться уже сегодня. Не надо расстраивать детей и давать им повод для беспокойства.

Я сомневался, что Шей разбирается во внутренних механизмах работы церкви. Ей вовсе не обязательно было знать все детали. Ее любви и поддержки было достаточно, чтобы провести меня через это.

* * *

Когда я вошел в зал собраний, двенадцать старейшин уже ждали моего появления. Алекс Тернбулл сидел во главе стола. Сухо поздоровавшись, он попросил меня занять свое место и подождал немного, прежде чем начать свою речь. Он перечислил все то, что считал моими недостатками, а также упомянул о том, что мои отношения с Шей привлекли нежелательное внимание к церкви. Произошедшее сегодня утром было главным тому примером. В завершение он заявил, что во время воскресной службы видел среди прихожан бездомного.

Он говорил о Ричарде, которого я тоже заметил: он тайком пробрался на одиннадцатичасовую службу, чтобы занять место на самой дальней скамье. Мне было забавно и приятно видеть, как он во весь голос распевает завершающий гимн. Он сидел в противоположном конце церкви, но я слышал его и с кафедры. Я радовался тому, что он находится здесь, и в глубине души я знал, что Господь тоже рад этому. На прошлой неделе Ричард привел с собой нескольких друзей, и я тепло поприветствовал каждого из них.

– Тебе есть что сказать в свою защиту? – спросил Алекс, после того как я ответил на его вопросы.

Все взгляды в комнате были прикованы ко мне, от меня явно ожидали горячих возражений. Их не последовало.

– Нет, Алекс, все, что ты сказал, правда. Единственное, что я хотел бы добавить: до тех пор, пока я пастор в этой церкви, ее двери будут открыты для всех входящих. Помимо этого мне больше нечего сказать.

Алекс Тернбулл выглядел удивленным.

– Что ж, хорошо, давайте голосовать.

Глава 27 Шей

Дрю вышел из дверей, улыбаясь, и я поняла, что голосование прошло в его пользу. Облегчение, которое я испытала, чуть не сбило меня с ног, и я почувствовала, как глаза обожгло подступившими слезами. До этого момента я не понимала, какое напряжение испытывала в ожидании решения старейшин. Я прижала ладонь к груди над сердцем, больше не в силах сдерживать охватившие меня эмоции.

Дрю подошел ко мне, заключил в объятия и крепко прижал к себе.

– Все хорошо. Все прошло хорошо.

Мое сердце было слишком переполнено чувствами, чтобы говорить. Я спрятала лицо, уткнувшись в его шею, и несколько раз глубоко вздохнула, успокаиваясь, пытаясь выиграть время, чтобы взять себя в руки. То, что Дрю переживал такое же облегчение, было ясно без слов.

Дети не знали, что происходило в тот вечер и почему их отца вдруг вызвали на собрание, но ощущали наше напряжение. Сара весь вечер была капризной и потерянной, Марк – отстраненным, что уже стало для него нормой. Я беспокоилась за сына Дрю. Похоже, в последние дни он все больше тревог оставлял при себе. Я как-то упомянула об этом Дрю, и он поговорил с Марком, но ничего хорошего из этого не вышло.

Сара выглянула из коридора, одетая в ночную рубашку. Она сегодня отправилась в постель рано, но находила одну причину за другой, чтобы выскочить из нее.

– Пап, ты собираешься поцеловать Шей?

– Вероятно,  – сказал Дрю своей дочери.

– А можно мне посмотреть?

– Ни в коем случае. И тебе давно уже пора спать. Тебе ведь завтра в школу,  – напомнил он, пытаясь выглядеть суровым. У него не вышло, и я видела, что он с трудом сдерживает веселье.

– Я не устала. И я правда хочу увидеть, как ты целуешь Шей.

Пока Дрю провожал Сару обратно до кровати, я налила нам по стакану чая со льдом и выставила тарелку с овсяным печеньем с изюмом, которое мы с Сарой пекли в тот вечер. Мне нужно было отвлечься, я решила что-нибудь испечь, а Сара с радостью предложила свою помощь. Я спросила Марка, не хочет ли он присоединиться к нам, но он заявил, что ему это неинтересно.

Дрю набросился на печенье. Я знала, что он не ужинал, и подозревала, что, ожидая голосования, он пропустил и обед. Мы пили чай, и Дрю вкратце рассказывал мне, как прошло собрание старейшин.

Похоже, Алекс Тернбулл был единственным, кого так сильно тревожили вопросы компетенции Дрю. Остальные старейшины внимательно выслушали Алекса, задали Дрю несколько вопросов, а затем проголосовали. Судя по рассказу Дрю, он не стал объясняться и оправдываться, не посчитал это необходимым. Мое имя упоминалось, но только мельком.

– Я передать тебе не могу, как мне жаль, что все это случилось,  – сказала я ему.

Я никогда не намеревалась взваливать все это на его плечи. Ему вообще не стоило связываться с Кейденом. С самого начала я ясно дала всем понять, что Кейден может принести одни лишь проблемы. Я просто не представляла, что заставило его искать моего брата.

– Все хорошо, что хорошо кончается,  – заверил меня Дрю, мягко убирая волосы с моего лица и заправляя их мне за ухо. Его прикосновения были нежными, любящими.  – У всего, что случается, есть свое предназначение.

– Да, но тебе не стоило во все это ввязываться, тем более не сообщив для начала мне.

Дрю согласился и снова извинился. Я приняла его извинения, желая оставить все это в прошлом. Он уже заплатил свою цену за ошибки, как и я.

В результате всей этой суматохи я решила, что мне нужно подружиться с каждым из тех, кто сомневался во мне и в моих отношениях с Дрю. Первым человеком, с которого я хотела начать, была Линда Кинкейд. Это казалось мне важным. Линда не выражала недовольство мной открыто, но я сомневалась, что она мне доверяет.

В четверг на той же неделе я присоединилась к Линде Кинкейд и нескольким другим волонтерам на благотворительном обеде в «Центре надежды». Впервые я встретилась с Линдой именно на таком мероприятии, когда еще жила в «Центре». Теперь мне казалось, что это было в прошлой жизни. С тех пор как я начала посещать церковь Дрю, я дважды вызывалась помочь команде на кухне, и каждый раз Линда говорила мне, что ей хватает волонтеров. Я пыталась не принимать ее отказ как что-то личное. Она никогда не вела себя невежливо, но у меня все равно оставалось чувство, что ей не хочется меня видеть.

Когда я позвонила ей, чтобы сказать, что в этот четверг хочу им помочь, я снова уловила нерешительность в ее голосе. Зная, насколько Линда важна для Дрю и как она любит детей, я не собиралась на этот раз отступать. В итоге она согласилась принять мою помощь, хоть и звучало это так, словно она делала мне огромное одолжение.

Закончив свою смену в кафе, я направилась в церковь. Линда и еще два волонтера готовили обед для женщин в «Центре надежды». Стефани и Келли были старыми приятельницами и щебетали друг с другом, игнорируя меня. Я знала, что это не намеренно, просто прошло уже много времени с тех пор, как они общались в последний раз, так что теперь наверстывали упущенное. Как только они поняли, что полностью исключили меня из разговора, они изо всех сил постарались исправиться. И я была благодарна им за эти усилия.

В меню на вечер были ростбиф, картофельное пюре, горошек, салат и красный бисквитный торт.

– С чего мне начать? – спросила я Линду, как только все ингредиенты для блюд выложили на стол. Я вымыла руки и закатала рукава, готовая к работе.

– Умеешь чистить картошку? – спросила Линда, смерив меня более чем холодным взглядом.

– Я эксперт,  – заверила я ее с улыбкой, готовясь показать себя с лучшей стороны.

– Тогда начинай.  – Ее улыбка была натянутой. Я знала, что она не слишком меня любит, но, по крайней мере, она старалась быть вежливой. Что, впрочем, было взаимно.

Стефани поставила плейлист со своего телефона, и вскоре мы втроем танцевали по кухне, смеясь и развлекаясь. Только Линда оставалась сдержанной – она ни разу даже не притопнула.

Как только обед был готов, мы погрузили еду в церковный фургон и направились в «Центр надежды». Лилли Палмер встретила нас у двери и провела в кафетерий. Я встретилась с ней взглядом и увидела, что она встревожена.

Мы говорили с ней несколько раз на прошлой неделе, в основном о моем брате и о том, что произошло в церкви Дрю. Лилли помогла мне проговорить все свои эмоции по поводу обоих происшествий.

– Ну как, все устроилось? – спросила Лилли, помогая мне выставлять на тележку большие контейнеры с едой. Жительницы центра начали выстраиваться в очередь с подносами. Стефани и Келли выдавали порции, пока я наполняла напитками стаканы, Линда руководила.

– Все отлично,  – ответила я, тихо рассмеявшись. Лилли стала мне близкой подругой, и я каждый день благодарила Бога за ее поддержку и помощь.

– Ты что-нибудь выяснила по поводу брата? – спросила она, помогая мне выставлять кофейники.

Я покачала головой: Кейден и его проблемы, как всегда, вгоняли меня в депрессию. Я поговорила и с прокурором, и с назначенным судом адвокатом, узнав все, что можно. Дела Кейдена складывались неважно. К счастью, полицейский со временем должен был оправиться от всех полученных ранений.

Избежать тюрьмы мой брат не мог. Я знала, что тюремное заключение может оказаться единственным способом заставить его протрезветь.

Обед прошел хорошо, мы отлично сработались. Было сложно поверить, что однажды я была одной из этих женщин, мучительно пыталась найти свое место в обществе, отвергнутая теми самыми людьми, которые должны были любить меня и заботиться обо мне. Как и многие из этих женщин, я принимала неверные решения и страдала от низкой, почти нулевой самооценки. Я больше не была прежней, но только глядя на них, я поняла, какой путь проделала.

Когда мы загрузились в фургон, я увидела, что Линда увлечена телефонным разговором. Она нахмурилась и закрыла глаза, прежде чем выпрямиться. Стефани и Келли убирались на кухне, я была им совершенно не нужна, поэтому я отправилась поговорить с обитательницами центра.

Сев за стол со множеством других женщин, я рассказала им собственную историю и увидела, как их глаза широко распахиваются от того, что я могла назвать лишь надеждой.

– Ты тоже жила в «Центре надежды»? – спросила меня одна из них.

– Была. И тоже попала сюда с дурным характером.

– Подтверждаю,  – отметила Лилли, подходя и останавливаясь рядом со мной. Я улыбнулась подруге.

– Я помню, как в самый первый день моего пребывания здесь Лилли сказала мне, что станет мне лучшим другом из всех, которые у меня когда-либо были. В то время мне хотелось расхохотаться ей в лицо, но знаете что? Она им стала.

– Жаль тебя разочаровывать, но я говорю это всем нашим женщинам.

Я улыбнулась, потому что знала: это правда.

Лилли положила руку мне на плечо.

– Шей приходилось нелегко в «Центре надежды», но она выдержала. Она доказала, что может работать с негативом и по возможности превращать его в позитив.

Собравшиеся вокруг стола женщины закивали.

– Вы будете видеть Шей чаще,  – продолжила Лилли.  – Начиная с июня она станет работать в «Центре надежды» бухгалтером.

– Как только закончу бухгалтерские курсы, на которые записалась по совету Лилли. Когда я пришла в «Центр надежды», я боялась даже мечтать о том, что в моей жизни может произойти что-то хорошее. Лилли попросила меня назвать свою мечту, но я отказалась, чтобы не накликать неудачу. Помнишь, что ты мне тогда ответила? – спросила я ее.

– Конечно помню. То же, что говорила этим женщинам. Сойдет любая мечта. Позвольте себе мечтать.

Я почувствовала, как кто-то подходит ко мне сзади, и, оглянувшись, увидела Линду.

– Фургон загружен. Нам пора уезжать.

Обняв Лилли на прощание, я направилась к машине с Линдой и двумя волонтерами.

Внутри я устроилась на переднем сиденье рядом с Линдой. Стефани и Келли забрались назад, не прекращая болтать.

– Я не хотела тебя торопить,  – пробормотала Линда.

– И вы не торопили.

Я заметила, что ее руки на руле сжались так, что даже костяшки побелели. Она, похоже, спешила куда-то с тех самых пор, как поговорила по телефону. Я заметила, что после этого она стала тихой и напряженной.

Не зная, стоит ли спрашивать о том звонке, я наблюдала за ней краем глаза, пока не решила сказать хоть что-нибудь, чтобы развеять напряжение.

– Линда, я не хочу проявлять излишнее любопытство, но… чуть раньше что-то произошло?

– О чем ты? – тут же вскинулась она в ответ.

– Я видела, как вы говорили по телефону,  – сказала я.  – И заметила, что с тех пор у вас изменилось настроение.

– Извини, это просто…

– Просто что? – уточнила я, когда она не закончила фразу.

– Звонил Ллойд. Сегодня днем, перед выходом, я загрузила стиральную машину. Она стоит у нас в подвале, и, похоже, там прорвало трубу. Весь подвал затопило.

– О нет! Насколько все плохо?

– Я не знаю. Ллойд пытался с этим справиться, но для него одного там слишком много работы.

Мы подъехали к церкви, и я поняла, что после целого дня хлопот с обедом и его доставкой в «Центр надежды» Линде придется возвращаться домой, чтобы устранять последствия катастрофы в своем подвале.

– Позвольте мне помочь,  – сказала я.

– Помочь? – спросила она, словно не понимая, о чем я вообще говорю.

– С вашим затопленным подвалом.

Она застыла, как будто сомневаясь, что правильно меня поняла.

– Уже поздно. Ты встала сегодня рано, и…

– Вы посвящаете себя церкви, другим людям, Дрю и его детям. Мне кажется, пора кому-то другому шагнуть вперед и предложить вам руку помощи.

Линда продолжала глазеть на меня, явно не зная, что сказать.

– Я не могу тебе этого позволить.

– Можете и позволите. А теперь давайте двинемся к вашему дому и разберемся с грязью. Я молода, мне не нужно много сна. На вашем месте я без промедления воспользовалась бы таким щедрым предложением.

Она криво усмехнулась.

– Кажется, мне стоит поймать тебя на слове.

– Да, стоит. А что касается того, что я рано встала, так мы ведь с вами проснулись в одно и то же время. Позвольте мне сделать это для вас, чтобы выразить свою благодарность за все, что вы делаете для других.

К моему изумлению, Линда вдруг вскинула руки и крепко обняла меня.

– Спасибо,  – прошептала она.

– Давайте за дело,  – сказала я.

Фургон был разгружен, и я последовала за Линдой туда, где она припарковала свою машину, а затем к ее дому. Спустившись в подвал, мы нашли там мужа Линды: он бродил по щиколотку в воде и выглядел измученным; он явно не знал, что еще может предпринять в одиночестве. В руке у него была швабра, он сгонял воду в сторону стока.

– Кавалерия прибыла, и, похоже, мы появились тут как раз вовремя,  – сказала я ему.

Ллойд растерянно заморгал.

– Я понятия не имею, с чего начинать.

Стопки журналов промокли насквозь, как и коробки, стоявшие на полу. Мягко выражаясь, подвалу пришел конец.

Мы работали вместе примерно час, пока не стало очевидно, что Ллойд слишком устал, чтобы продолжать. Линда отправила мужа наверх варить нам кофе. Пятнадцать минут спустя он принес нам по чашке, извинился и снова ушел.

Мы с Линдой трудились вместе, разбирали коробки, вынимали то, что еще можно было спасти.

– Лилли говорила, что ты будешь работать бухгалтером в центре.

– Да, и я с радостью предвкушаю, как вернусь к той работе, которая и правда мне нравится. Я и не ожидала, что у меня когда-нибудь появится такая возможность.

Несколько минут она молчала.

– Ллойд каждое воскресенье пересчитывает деньги, которые жертвуют церкви, это одна из причин, по которой мы всегда уходим самыми последними.

Я знала, что Кинкейды посвящали большую часть своего времени тому, чтобы дела в церкви шли гладко.

– В следующую среду ему предстоит операция, и несколько недель он будет восстанавливаться после нее. Он попросил меня заняться сбором вместо него. А я хочу спросить тебя, не согласишься ли ты меня подменить.

Это было гораздо больше чем просто предложение заняться подсчетом пожертвований.

Линда говорила, что доверяет мне, что считает способной и честной.

– Это будет честь для меня.

– Замечательно. Одной проблемой меньше,  – с некоторым недовольством произнесла она.

Не позволив ей заметить мою улыбку, я продолжала работать. Я уже встречала раньше таких женщин, как Линда. Им нравилось все контролировать, и они терпеть не могли делиться даже малой толикой контроля.

– Я скажу Дрю, что ты будешь заниматься церковными взносами.

Я поняла, что таким образом она хотела сообщить Дрю о том, что приняла меня как достойную его любви.

Кто бы мог подумать, что для этого понадобится всего три часа, проведенных в затопленном подвале!

Глава 28 Дрю

Цикл моих проповедей, вдохновленных мотивами популярных фильмов, привлек к нам довольно много местных жителей. О нем же услышал редактор религиозной колонки «Сиэтл таймс» и, не поставив меня в известность, в одно из воскресений посетил церковь. На следующей неделе вся его колонка была посвящена моим проповедям. С тех пор прошло две недели, в течение которых церковные скамьи были заполнены людьми.

И снова благодарить за это следовало Шей, ведь именно она подавала мне все новые идеи. Я решил, что следующий цикл проповедей будет посвящен десяти самым популярным песням, чаще всего загружаемым из «АйТюнз». Я внимательно изучил их тексты и теперь считал поэтов пророками своего поколения: они много знали об обществе, в котором мы живем. Я почитал биографии тех, кто писал эти тексты, задавшись целью наилучшим образом связать слова песен с Писанием, а затем воплотить их в жизнь.

Я стоял в фойе, пока хор репетировал последний гимн, и готовился приветствовать свою церковную семью на выходе из церкви. Меня переполняли чувства. Впервые за долгое время я чувствовал себя полезным в роли пастора. Мои проповеди хорошо принимали люди, и мне казалось, что я получаю награду за все те годы и усилия, которые я вложил в пасторство.

Когда я уже готовился отправиться домой на обед, меня нашел Алекс Тернбулл. Взгляд у него был мрачный и серьезный. И несколько минут мне пришлось бороться с искушением сбежать. Алекс был занозой в моем боку даже до инцидента с Шей и ее братом. Свое мнение о Шей он выразил очень четко. Он хотел, чтобы она ушла, а если не она, тогда я.

Если честно, я не мог не признать, что он принял свое поражение на том собрании довольно спокойно. Я оценил то, что он не стал таить на меня обиду. Он согласился с поддержкой остальных старейшин и с тех пор сам начал оказывать мне посильную помощь.

– Пастор, не уделишь мне несколько минут? – спросил он.

Демонстративно взглянув на часы, я сообщил ему, что моя семья ждет, когда я присоединюсь к ним за обедом. Я и без того заставил их ждать дольше, чем планировал.

– Это займет совсем немного времени,  – настаивал он.

– Хорошо.

Я решил, что, наверное, лучше обсудить это сразу, не откладывая на потом.

Алекс медлил, что было странно, учитывая, как он настаивал на этой беседе.

– Вопрос крайне деликатный. Возможно, лучше поговорить в твоем кабинете.

Судя по всему, дело обстояло куда серьезнее, чем я полагал.

– Конечно.

Алекс проследовал за мной в кабинет, пропустил меня первым и закрыл дверь. Я сел на край своего стола.

– Я осознаю, пастор, что у нас в последний месяц были некоторые разногласия. Надеюсь, ты поймешь, что этот вопрос не имеет к ним никакого отношения.

Похоже, у нас обоих была тенденция не соглашаться друг с другом, особенно когда дело касалось Шей, но я не держал обид. О чем и сообщил Алексу.

– Мне известно, что ты ставишь интересы церкви превыше всего, как и я.

– Я очень ценю твой подход.

– Дела у церкви идут хорошо,  – сказал я.  – Лучше, чем когда-либо за долгое время.

Отрицать, что посещаемость значительно возросла, не мог никто.

– Но ты здесь потому, что считаешь, будто у нас возникла проблема,  – сказал я, надеясь поскорее подтолкнуть его к тому, чтобы он назвал главную причину нашей встречи.

Алекс напрягся и опустил взгляд; несколько секунд он разглядывал ковер, словно никак не мог решиться.

– Мне очень неприятно говорить об этом…

– Алекс, что случилось? – Я уже начал нервничать.

– Это по поводу Шей.

До этого момента я сидел в расслабленной позе, но теперь выпрямился и скрестил руки на груди. Меня раздражало то, как он придирался к Шей практически с самой первой секунды, как только она появилась в моей жизни. Я просто не представлял, что она могла сделать, чтобы заслужить такое неприятие.

– Что на этот раз? – поинтересовался я.

Алекс встретил мой взгляд, и я прочитал в его глазах множество эмоций, главной из которых была жалость.

– Я знаю, ты уверен, что я затаил недовольство после того, что случилось из-за нее несколько недель назад. Из-за того инцидента с ее братом.

– Она совершенно не контролировала ту ситуацию, о чем тебе отлично известно.

Я не собирался позволять Алексу винить Шей в поведении ее брата, в особенности потому, что именно я привел его к ней.

– Я изначально был против того, чтобы церковь сдавала ей квартиру. Но за последние несколько недель я изменил свое мнение.

Я почувствовал некоторое облегчение, обрадованный этой новостью.

– Шей ведет себя замечательно,  – сказал Алекс.  – Я внимательно присматривался к ней, и нет ни одной проблемы, которую она не желала бы для нас решить. Сегодня утром она вызвалась работать в яслях, укачивать младенцев, потому что женщина, которая должна была выйти на смену, осталась дома с больным ребенком. На прошлой неделе Шей в последнюю минуту подменила одну из учительниц воскресной школы.

Я знал и о том, и о другом. Дети в воскресной школе обожали Шей. Она была веселой и изобретательной, рассказала им притчу о добром самаритянине и спросила детей, что они будут делать, если увидят человека, попавшего в беду. А потом она попросила их написать письма, которые собиралась вручить Ричарду и Чаку, чтобы дать бездомным понять, что их любят.

Утром я заметил, что банка для пожертвований на продукты была полна, и подумал, что это тоже произошло благодаря тому, что Шей открыла детям глаза на нужды тех, кому в этой жизни повезло меньше.

– Когда я узнал, что Ллойд Кинкейд не сможет выполнять свои обязанности из-за недавней операции, я слегка удивился тому, что Линда попросила Шей заняться его работой.

Ллойд подсчитывал пожертвования и готовил банковский взнос, который мы вносили каждое утро в понедельник.

Я опустил руки и замер, изо всех сил стараясь не выдать себя защитной позой.

– И почему же ты удивился, Алекс?

Главный старейшина крепко сжал кулаки, явно смущенный и раздраженный.

– Потому что ведь не секрет: Шей отправилась в тюрьму за кражу денег.

– Она никогда и не пыталась это скрывать,  – напомнил я ему.

Алекс развел руками.

– В большинстве церквей вряд ли стали бы просить человека с подобным прошлым пересчитывать и вносить на счет пожертвования.

– А ты знаешь, что «Центр надежды» собирается нанять Шей главным бухгалтером? – спросил я его. Таким образом я пытался дать ему понять, что «Центр надежды» доверяет Шей. Я не считал, что мы должны доверять ей меньше.

Алекс кивнул.

– Я слышал. Но в бухгалтерии чуть меньше соблазна, чем с наличными деньгами в руках, ты так не думаешь?

– Алекс, что ты хочешь сказать? – спросил я, начиная уставать от этого разговора.

Он выдохнул и поджал губы, прежде чем ответить.

– Пастор, я беспокоюсь за Шей и опасаюсь, что соблазн слишком велик для нее.

– Шей никогда не будет красть у церкви.  – Я готов был поставить на это весь свой пенсионный счет.  – В тот раз она украла деньги лишь потому, что ей необходимо было спасти брата.

Алекс кивнул:

– А ее брат снова в беде, не так ли?

Я с трудом оставался спокойным.

– Да, но Шей с ним не общается. Алекс, пожалуйста, переходи к делу. Меня ждет семья.

Он с выражением глубочайшей обеспокоенности на лице подался ко мне.

– На прошлой неделе, прежде чем сбор передали Шей для подсчета и отправки на банковский депозит, я сам добавил несколько купюр.

Наличные были не такой уж редкостью, хоть бóльшая часть паствы делала пожертвования церкви либо онлайн, либо в виде чеков. Пожертвования наличными обычно вносились мелкими купюрами.

– И что? – спросил я, чувствуя, что Алекс сказал еще далеко не все.

– И вышло триста двадцать пять долларов наличными.

– И что?

– А на депозит внесли ровно триста долларов. Двадцать пять долларов пропали.

– Ты мог неверно подсчитать сумму,  – возразил я.

– Я подумал о том же,  – согласился Алекс.  – И списал этот случай на свои проблемы с математикой. Двадцать пять долларов – не такая уж большая сумма. Однако на всякий случай я решил повторить то же на этой неделе.

– Не поставив Шей в известность о том, что ты делаешь?

– Верно.

– И дальше что?

Не нужно было блистать гениальностью, чтобы догадаться, к чему он ведет разговор.

– На этот раз недостача составила сотню долларов.

Мое сердце оборвалось, и я закрыл глаза, отчаянно пытаясь найти подходящее объяснение.

– Старейшины собирают блюда с пожертвованиями,  – сказал я, хотя среди них не было ни одного, кому я не доверил бы собственную жизнь. Я знал этих мужчин и женщин все то время, которое провел в церкви Страстей Христовых, знал и то, что все они кристально честны.

– К несчастью… или к счастью, смотря как обернется дело, я особенно внимательно наблюдал за сегодняшним сбором денег. Единственным человеком, имевшим доступ к наличности, была Шей.

– Ты уверен? – Я никак не мог в это поверить.

– Полностью.

Мне больше нечего было сказать, поэтому я кивнул.

– Я разберусь с этим делом.

Алекс протянул руку и коснулся моего рукава.

– Дрю, я действительно не желал бы сообщать тебе эту новость. Мне больно это делать, зная, как сильно ты в нее веришь. Я понимаю, что Шей тебе небезразлична.

– Да.

К чести Алекса, выглядел он действительно жалко.

– Прости меня.

Я постарался искренне принять его извинение. И решил дать себе день на размышления, прежде чем говорить об этом с Шей. Все во мне кричало, что она никогда не стала бы красть у церкви, но я знал также, что Алекс не опустится до лжи в настолько серьезных вопросах.

Шей, что осложняло дело, уже находилась в доме с детьми. Для Шей, Марка, Сары и меня совместные воскресные обеды успели стать своего рода традицией.

На душе было мрачно, когда я шел к дому, и мои шаги сами собой замедлялись, пока я терзался тревогой и сожалениями.

Сара распахнула дверь еще до того, как я взошел на крыльцо.

– А мы тебя все ждем и ждем.

– Извини, милая, у меня была коротенькая встреча по важному делу.  – Я поцеловал ее в макушку и вошел в дом.

– Я голодная, и Шей тоже.

– А где Марк? – спросил я. Обычно он первым садился за стол. Марк начал стремительно расти и, похоже, теперь всегда был голоден.

– У себя в комнате. Мне кажется, он неважно себя чувствует,  – сказала Шей.

Радуясь поводу сбежать на несколько минут, я отправился искать сына. Он, естественно, обнаружился в кровати, и вид у него был несчастный. Я присел на край матраса и прижал ладонь к его лбу.

– Заболел, приятель?

– Ага.

Если он не играл в видеоигры и не сидел уткнувшись носом в свой айпэд, значит, с ним точно что-то было не так.

Но температуры у него не было.

– Живот беспокоит?

Марк кивнул.

– Ага, ноет. Ты же не собираешься заставлять меня есть куриный бульон с вермишелью, правда?

– Нет, разве что ты сам захочешь.

– Я лучше останусь здесь и посплю, если ты не против.

– Не против. Позови меня, если тебе что-то понадобится.

– Спасибо, пап.

Марк был в том возрасте, когда мальчишки не любят выражений родительских чувств, но я все равно наклонился и поцеловал его в лоб.

– Пап,  – простонал Марк,  – я же не мелкий.

– Для меня всегда будешь мелким,  – сказал я, пытаясь не улыбнуться.

Его бабушка связала ему плед, который теперь лежал, аккуратно сложенный, в изножье кровати. Я взял его, расправил и набросил Марку на плечи. Как только вязаное покрывало согрело его, Марк сонно закрыл глаза.

Я вышел из комнаты и затворил за собой дверь.

– Марк в порядке? – спросила Шей, заканчивая раскладывать по тарелкам тушеное мясо и картошку с морковью.

– Похоже, что-то подхватил. Он хочет поспать, и я считаю, что это довольно неплохая идея.

Шей перенесла блюдо на стол и устроилась так, чтобы по одну сторону от нее сидела Сара, а по другую я. Она машинально вытянула руки, чтобы мы все втроем могли соединить ладони, пока я читаю молитву.

На миг мне отказал голос, но после я смог продолжить. А когда закончил, открыл глаза и посмотрел на Шей.

Она, наверное, заметила мое внимание, потому что поймала мой взгляд и ласково улыбнулась. Глядя на нее теперь, такую красивую, я с большим трудом заставлял себя отвести глаза. И невозможно было поверить в то, что она украла деньги у церкви. Украла у меня. Она, несомненно, понимала, что это сотворит с нашими отношениями.

Обед был приготовлен идеально, но аппетита у меня почти не было. Сара настаивала на том, чтобы мы после еды втроем поиграли в «Яцзы».[3] Я был ей за это благодарен, поскольку не знал, сколько еще смогу притворяться, будто все нормально.

– Я помою посуду,  – вызвался я.

– А мы поможем,  – предложила Шей.

– Посуду? – простонала Сара так, словно я попросил ее очистить от снега парковку у церкви с помощью одной-единственной лопаты.  – Папа, пожалуйста! Я уже сто лет хочу поиграть в «Яцзы», но Шей сказала, что нужно подождать до вечера.

– Да все хорошо,  – настойчиво повторил я.  – Я сам справлюсь с посудой.

Шей и Сара играли в кости, а я воспользовался передышкой, чтобы загрузить тарелки в посудомоечную машину и пока не общаться с Шей.

Она, впрочем, заметила мои уловки. Я знал, что она заметит. Мне никогда особенно не удавалось скрывать свои чувства.

Закончив с посудой, я проверил, как там Марк, и вовсе не удивился, найдя его спящим. Если утром ему не станет лучше, придется оставить его дома. Я вышел из спальни сына и осторожно, чтобы не разбудить его, прикрыл за собой дверь. Оказалось, что Шей стоит прямо за моей спиной в длинном коридоре.

– Марк спит,  – прошептал я.

Шей не отвела от меня взгляд.

– В церкви возникли какие-то проблемы? – спросила она.

И этот вопрос заставил меня задуматься, знает ли она о пропаже денег. Задуматься, почему она об этом не упомянула.

«Прекрати,  – сказал я себе.  – Я спрошу ее. Так будет честнее». Но вначале мне следовало придумать, как лучше задать этот вопрос. Для меня очень важно было его задать.

Я хотел дать ей понять, что доверяю ей и верю в нее. И в то же время, если что-то случилось, о чем я не знал, если ей по каким-то причинам понадобились деньги, я хотел дать ей возможность объясниться. Мне стоило получше сформулировать фразы, а для этого нужно было время.

– Дрю? Церковь? Проблемы?

– Ничего такого, с чем бы я не справился,  – ответил я, надеясь, что это положит конец расспросам.

Она буквально сверлила меня взглядом. Она знала.

Это было ясно даже только по тому, как именно она смотрела на меня. И сразу же я заметил в ней небольшую перемену. Впервые за все время нашего знакомства она вдруг перестала смотреть мне в глаза. Мой живот подвело, и одновременно показалось, будто на мои плечи давит огромный груз. Я всячески старался не сутулиться.

Вскоре после этого обмена репликами она ушла. И впервые за долгое время я радовался тому, что ей пора уходить.

О чем Алекс не сказал, но что наверняка подразумевал,  – это то, что с каждой неделей сумма будет расти. Первые несколько попыток наверняка были только пробными, проверкой того, сколько можно присвоить незаметно.

На душе было мерзко, словно у меня самого вдруг начался грипп.

– Папа? – спросила Сара, подходя и садясь рядом со мной.  – Ты тоже заболел? Как Марк?

Я ласково улыбнулся дочери и положил ладонь ей на затылок.

– Да, боюсь, мне тоже нехорошо.

– У тебя грипп?

– Я не знаю.

Как я мог объяснить ребенку, что плохо мне оттого, что сердце не на месте?

Глава 29 Шей

От адвоката Кейдена пришло сообщение о том, что брат хочет меня видеть. Мне понадобилось довольно много времени, чтобы принять решение. Я знала, что после нескольких дней в тюрьме он протрезвеет. И я теперь была сильнее, увереннее в себе, я не желала рисковать своим будущим ради того, чтобы брат мог и дальше вести разрушительный образ жизни. Кейден уже не впервые звал меня на встречу. После ареста он несколько раз пытался связаться со мной. Но ради собственного душевного здоровья я отказывалась. Теперь я чувствовала, что готова.

Днем в понедельник, как только закончилась моя смена в кафе, я направилась в окружную тюрьму и подала заявку на встречу с Кейденом. На ее одобрение понадобилось пятнадцать минут. Вернувшись, девушка-клерк извинилась за задержку. Насколько я поняла, проволочка возникла из-за моего собственного тюремного прошлого. Но мне хватило ума не спрашивать об этом напрямую.

Пришлось подождать еще минут десять, и наконец привели Кейдена, одетого в оранжевый комбинезон, шлепанцы и белые носки. Он не смотрел на меня, старался не поднимать взгляда. А поскольку именно он просил о встрече, я молчала и терпеливо ждала. В последний раз я разговаривала с братом в ту ночь, когда он появился возле моей церковной квартиры. Он был под кайфом или сильно пьян, размахивал ножом, который с легкостью мог обратить и против меня. Помня об этом, я решила молчать, пока он не заговорит первым. Прошло довольно много времени, прежде чем Кейден поднял глаза. На лице его появилась печальная кривая усмешка.

– Ты наверняка злишься,  – сказал он.

Вместо ответа я пожала плечами. Я определенно имела право злиться. Если бы не сессии с психологом в «Центре надежды», я уже орала бы на него, полная праведного гнева, выплескивала бы на него свою ярость. Но за прошедшие полгода я научилась принимать свою часть ответственности за то, что случилось, когда я украла деньги у банка. И мне помогли найти способ простить брата – не потому, что он просил прощения или заслуживал его. Я сделала это ради собственного спокойствия, чтобы избавиться от тяжкого бремени обиды, которое отказывалась нести на себе и дальше. Это, впрочем, не означало, что мне хотелось снова впутаться в его безумные схемы.

– Почему ты пришла? – спросил он.

– Ты просил, и ты мой брат.

– Не очень хороший брат.

Я не стала возражать.

– Я молюсь за тебя, Кейден.

– Молишься? – повторил он.  – Ты теперь молишься?

Прозвучало это так, словно я призналась ему, что глотаю шпаги в цирке.

– Да.

Его глаза расширились, как будто он никак не мог в это поверить.

– А потом я услышу, что ты стала одной из тех проповедниц, которых показывают по телеку, и повсюду таскаешь с собой Библию.

– У меня есть Библия,  – легко признала я.  – И более того, я ее читаю.

У Кейдена отвисла челюсть.

– Что случилось? – воскликнул он, на этот раз так, будто я заявила, что меня похитили пришельцы и утащили на свой корабль.

– У меня отныне новая жизнь.

– Да что случилось?… Я хочу сказать, после того как ты вышла из тюрьмы? Ты говорила, что стала другой, и теперь я вижу, что стала.

Максимально сокращая повествование, я рассказала ему, как меня выпустили из тюрьмы всего с парой сотен долларов в кармане, как я вошла в церковь, где меня обнаружил Дрю. Я продолжила, объяснив, как Дрю помог мне попасть в программу «Центра надежды». Кейден слушал очень внимательно, и я поведала о том, что произошло со мной уже после того, как я покинула этот центр.

Брат выдерживал мой взгляд в течение нескольких неловких минут, пока я рассказывала ему о работе в кафе «На углу», о бухгалтерских курсах и надежде на должность бухгалтера через несколько месяцев. Он не задал ни одного вопроса и не произнес ни звука, пока я не закончила.

– Похоже, у тебя классная новая жизнь.

– У меня многообещающее будущее, полное возможностей, которых у меня никогда раньше не было.

Кейден помрачнел и стал печальным.

– Шей, а я жуткий неудачник. Я…

– Ты не неудачник,  – сказала я, перебивая его.  – Ты тоже можешь создать себе достойное будущее.

– Ага, будущее в тюряге. Я пырнул копа ножом, Шей. После такого не отпустят, просто хлопнув по плечу. И не важно, что я был под кайфом, мне светит серьезный срок.

Я не могла отрицать реальность этих фактов.

– Скорее всего, ты прав.

Я не хотела давать ему лишних надежд, но я знала, что Кевин и Дрю потихоньку работают, общаются с прокурором и назначенным Кейдену адвокатом, предлагая альтернативы длительному тюремному заключению. Не имело значения, какими связями обладали мои друзья, итог будет один: моему брату предстояло провести в тюрьме долгий срок.

– Я это заслужил,  – прошептал Кейден, повесив голову.  – Особенно после того, что сделал с тобой.

Я не собиралась оправдывать его поведение или сбрасывать его со счетов.

– Согласна, это было низко. Ты толкнул меня под автобус, младший мой братик.

Он поднял на меня взгляд.

– Я хоть могу сказать, что мне жаль? Но, Шей, у меня просто не было выбора. Если бы ты не дала мне денег, они бы меня убили.

Я не хотела говорить о прошлом. Он был не готов принять ответственность за свои поступки, а я не собиралась тыкать его носом в прошлые ошибки. Я заплатила свою цену за глупость и позволила ему испортить мое будущее. Но если я чему и научилась благодаря всему этому, то только тому, что даже самые негативные события моей жизни – тюремное заключение и тот факт, что я чуть не оказалась на улицах Сиэтла, бездомная и никому не нужная,  – я сумела превратить в нечто хорошее.

Если бы ничего этого не произошло, я бы не встретила Дрю, я никогда бы не получила помощь психолога, не пришла бы к эмоциональному исцелению, которое было необходимо мне, чтобы стать такой, как сейчас.

– Кейден, я на тебя больше не обижаюсь. У меня теперь новая жизнь. Я встретила хорошего человека. И я так счастлива, как никогда не была после смерти мамы.

– Ты влюбилась в одного из тех церковников?

– Да. Откуда ты знаешь?

Впервые с начала нашего разговора мой брат улыбнулся.

– А ты не думай, что он умеет такое скрывать. Бросился тебя защищать, как росомаха. Тому, второму парню пришлось его держать, когда я сказал: мол, Шей повезло, что я не полез на нее с ножом.  – Он снова поднял взгляд, полный вины.  – Я… Я творю всякую дичь, когда я под кайфом. Я не хочу, оно само получается.

Ему не нужно было объяснять. Я видела доказательства.

Он тихо хихикнул и покачал головой.

– Ты и святоша? Серьезно? Как-то мне сложно в это поверить.

– А ты поверь, Кейден.

– Ты собираешься за него замуж?

– Пока слишком рано об этом думать.  – Я надеялась, что именно к свадьбе приведет меня будущее, но боялась, что мы вот-вот окажемся на самом сложном участке отношений. Время покажет.

Мой брат медленно выдохнул.

– Шей, я рад за тебя.

Я улыбнулась, согретая его словами.

– Спасибо.

Впервые с тех пор, как Кейден вошел в комнату, он сумел по-настоящему улыбнуться.

– Ты хорошо выглядишь.

– Спасибо.

Я и чувствовала себя хорошо, лучше, чем за все прошлые годы. Я сама контролировала свою жизнь и смотрела в будущее с улыбкой, а не с внутренней судорогой пессимизма и страха перед тем, что могло меня там ждать.

– Я имею в виду, ты правда очень хорошо выглядишь.

Мой брат был не из тех, кто легко сыплет комплиментами.

– В таком случае тебе стоит знать, что именно так выглядят люди, которые не сидят на игле и не топят свои печали на дне бутылки.

– Это что, наезд? – спросил он.

– Ненамеренный. Просто констатация факта.

Брат на несколько минут задумался над моими словами.

– Я сейчас чист.

– Таким и оставайся,  – посоветовала я.  – Никакой кайф не сравнится с кайфом от чистой и трезвой жизни, братик.

Он кивнул.

– Но это сложно.

И тут я с ним согласилась.

– А все ценное в нашей жизни сложно, но я могу сказать тебе, что с помощью высшей силы ты сумеешь полностью освободиться от зависимости.

Кейден нахмурился.

– Ты что, и одну из тех групп двенадцати шагов[4] теперь посещаешь?

– Нет.

Я никогда не увлекалась наркотиками, чему сейчас безмерно радовалась. Стрелок злился, когда я отказывалась употреблять вместе с ним. Для нас это был постоянный источник конфликта. Со временем я поддалась на его требования, но наркотики никогда не приносили мне того же кайфа, что остальным. Оглядываясь назад, я начинала верить, что это рука Господа защищала тогда мою жизнь.

– Думаю, это три года в тюрьме такое с тобой сотворили.

Сложно было объяснить, что я чувствовала, поэтому я не стала даже пытаться.

– У меня есть новости о Стрелке,  – сказала я.

Кейден вскинул голову.

– Полиция нашла его?

Я кивнула.

– Его поймали в Орегоне. И доставят обратно в округ Вашингтон.

Мой брат побледнел.

– Именно из-за него я хотел увидеть тебя. Стрелок убьет меня, если у него появится шанс.

– И поэтому ты решил назваться Шейном?

Кейден кивнул.

– Твое имя всю жизнь нравилось мне больше моего. Не знаю, чем думали папа и мама, когда называли меня Кейденом.

– Это хорошее имя.

– Как и Шейн.

Я не собиралась с ним спорить. Кейден, Шейн – как бы он себя ни называл, мне было все равно.

– Кажется, у меня нет права ни о чем тебя просить,  – сказал Кейден.

Он не ошибался, но я собиралась сделать для него все возможное.

– Я слушаю.

Мой брат выдохнул, словно ему внезапно стало трудно говорить.

– Я не стану просить у тебя денег, если тебя это волнует.

– Хорошо, потому что денег я тебе не дам.

– Ты поговоришь насчет меня с адвокатом? – спросил он.

Похоже, мой брат думал, что я могла оказать какое-то влияние на суд. Но я не могла.

– По поводу чего?

– Я хочу только одного: чтобы меня не отправили в ту же тюрьму, что и Стрелка. Это станет для меня смертным приговором.

Мне приходилось сталкиваться с этим торговцем наркотиками, так что страхи Кейдена я отлично понимала.

– Я попрошу,  – пообещала я.  – Но не жди от меня чудес.

– Я буду благодарен за любую помощь.

– Но я ничего не обещаю.

– Я понимаю.

Я кивнула. Теперь, когда мы добрались до причины, по которой он хотел меня увидеть, я решила, что пора уходить. И удивилась, когда Кейден продолжил разговор. Он словно искал повод подольше удержать меня рядом.

– Как там зовут святошу… того, что тебе нравится?

– Дрю.

– Это тот, который повыше, да?

Кевин и Дрю ростом были около метра восьмидесяти, но Дрю был определенно выше.

– Да, а что?

– Он несколько раз приходил повидаться со мной.

Дрю об этом не упоминал, но звучало вполне правдоподобно. Удивило меня то, что Кейден захотел поговорить с Дрю. А Дрю, судя по всему, считал, что мне об этом лучше не знать.

– И ты действительно прислушиваешься к тому, что он тебе говорит?

– Да не особо.  – Кейден пожал плечами.  – Мне больше нравится тот, второй парень. Он в курсе уличной жизни. Твой Дрю просто хочет убедиться, что я понимаю: мне нужно оставить тебя в покое. Если признаешься ему, что ходила на встречу со мной, тебе лучше объяснить почему, иначе он устроит мне веселую жизнь. А я и так развлекаюсь на полную катушку.

– Дрю не стал бы этого делать.

Кейден захихикал.

– Он так и рвется тебя защищать. Мне это нравится.

Спрятать улыбку мне не удалось бы никакими силами. Я знала, что Дрю не будет сомневаться во мне из-за пропавших денег. Мы пока не говорили об этом, но рано или поздно должны были, и мы оба это знали. Надо мной словно висела темная туча, пока я решала, что буду говорить и почему.

– У тебя целая свита благородных рыцарей.

– Я знаю, Дрю и…

– Да я не о них,  – фыркнул Кейден.  – Я о тех бомжах, Тупом и Еще Тупее.

– Эй, ты говоришь о моих друзьях!

– А то я не знаю. Они считают себя ангелами-хранителями и типа за тобой присматривают.

И снова я не сдержала улыбку. Эти люди стали моей семьей, и я любила их.

– Ты был бы настоящим счастливчиком, будь у тебя такие друзья, как они, Кейден. Возможно, однажды тебе повезет.

Он как-то странно на меня посмотрел и пожал плечами.

– Может, ты и права.

Я знала, что права, по крайней мере в этом вопросе.

Глава 30 Дрю

– Шей, мы можем поговорить? – спросил я ее в понедельник после обеда. Я ждал, когда она освободится от того, чем занималась.

– Конечно.

Я подозревал, что мы оба знали, к чему приведет этот разговор, и видел, как она напряглась. И от этого сам занервничал еще больше. Я был уверен, что Алекс не говорил о пропавших пожертвованиях ни с кем, кроме меня. Так что Шей могла узнать об этом, только если сама взяла деньги или знала, кто это сделал. Я не мог заставить себя поверить, что она рисковала собственным будущим ради жалкой сотни долларов.

Она сидела за стойкой у меня на кухне, пока я не спеша готовил нам обоим кофе. Закончив, я повернулся к ней лицом и протянул ей чашку. Свою я обхватил обеими руками, согревая ладони и пытаясь сообразить, как лучше начать разговор. Еще несколько минут мы молча смотрели друг на друга, пока я не заговорил:

– Шей, ты ничего не хочешь мне рассказать?

И увидел нерешительность в ее глазах.

– Ты спрашиваешь о пропавших деньгах, так ведь?

Я кивнул:

– Что ты об этом знаешь?

Неловко поерзав на стуле, она отвела взгляд.

– Дрю, ты думаешь, что их взяла я?

– Нет.

Ее плечи тут же расслабились.

– Спасибо тебе за это.

– Но ты знаешь, кто это сделал.  – Это был не вопрос. Она определенно знала об этом.

– Я не могу тебе сказать.

Я ушам своим не поверил:

– Что, прости?

– У тебя нет проблем со слухом, Дрю. Так что повторять не нужно, правда же?

Ошеломленный, я смотрел на нее во все глаза.

– Ты хоть понимаешь, что стоит на кону?

Шей опустила голову и кивнула.

– Да,  – прошептала она,  – понимаю.

Я запустил пальцы в волосы.

– Тогда помоги и мне понять, потому что последствия будут совершенно не в моей власти. Я сделаю все, чтобы защитить тебя, Шей, но мои возможности будут ограниченны.

– Я отдаю себе в этом отчет.

– Этого недостаточно. Мы не можем оставить все как есть. Мне-то ты можешь рассказать.

Она закрыла глаза, словно боролась с собой.

– Я пообещала молчать.

Невероятно!

– Мы все совершаем ошибки,  – сказала она.  – Этот человек сожалеет о случившемся и намерен все исправить. Я обещала, что буду держать это знание при себе, пока виновник не уладит ситуацию. Мне приятно знать, что ты веришь в меня, веришь в то, что я не стала бы красть у церкви. Спасибо тебе за доверие.

Я поставил чашку на стойку и вскинул руки.

– Шей, ты меня не слышишь. Я верю тебе, но это не означает, что остальные старейшины последуют моему примеру. Как твой пастор, как человек, который тебя любит, прошу, скажи мне, кто взял деньги.

Запас моего терпения подходил к концу, и по мере того как я говорил, голос мой становился все громче.

Она побледнела, и я заметил, как побелели костяшки ее пальцев, сжимавших чашку; просто поразительно, что керамика не раскрошилась и кофе не разлился по кухонной стойке.

– Я дала слово,  – прошептала она.  – И для меня это тоже непросто. Я говорила с Лилли об этом…

– Ты назвала ей имя вора?

– Нет. Я сдержала слово и намереваюсь держать его и дальше. Дрю, кроме моего слова у меня ничего нет, а оно должно означать хоть что-то.

Раздражение все нарастало во мне, и я снова взъерошил волосы.

– Что тебе сказала Лилли?

– Она сказала, что это решать мне, и я решила. Я не хочу увиливать от правды, но мое слово – это мое слово.

Глядя ей в глаза, я попытался снова:

– Я освобождаю тебя от всех данных ранее обещаний.

Пауза показалась мне вечностью, а затем она, так ничего и не сказав, соскользнула со стула.

– Прости, Дрю.

Шей направилась к выходу. Я не мог позволить ей уйти, так ничего и не выяснив.

– Шей, пожалуйста, не уходи.

На миг показалось, что моя просьба ее остановит. Ее шаги замедлились, Шей словно заколебалась, но затем все же двинулась к двери, ни разу не оглянувшись.

Я смотрел, как она уходит, потрясенный случившимся и до конца не веря в него.

Я не договаривался с Кевином о встрече, но приехал в «Центр надежды», рассчитывая, что он найдет пару минут, чтобы поговорить со мной об этой ситуации с Шей. Я по-прежнему не мог поверить, что она так и не сказала мне того, что знала.

Оказавшись в «Центре», я почти в трансе зашагал по коридору к кабинету Кевина. Дверь была закрыта, но меня это не остановило. Его помощница посмотрела на меня с явным изумлением.

– Пастор Даглас? Вам назначено? Я что-то упустила?

– Нет. Кевин у себя?

Мой друг, судя по всему, увидел меня сквозь стеклянную перегородку, потому что поднялся из-за стола и вышел в приемную.

– Дрю? Что случилось? Ты выглядишь так, словно только что похоронил лучшего друга.

– Учитывая, что мой лучший друг – это ты, рад сообщить, что ты вполне жив и вид имеешь цветущий,  – попытался я пошутить.  – Есть пара минут?

– Конечно. Входи.  – Он жестом пригласил меня в кабинет.

Я, совершенно опустошенный и подавленный, рухнул в кресло для посетителей напротив его стола.

Кевин не стал тратить время на вежливые подходы к сути дела:

– В чем проблема?

Я вдруг понял, что мне стало трудно говорить.

– Дело в Шей.

– Что-то случилось? – Взгляд у него стал встревоженным.

Похоже, он собирался встать, но я жестом попросил его остаться на месте.

– В церкви кое-что произошло. Шей пересчитывала пожертвования и помещала их на депозит. Как выяснилось, в последние две недели начали пропадать деньги.

Кевин выглядел таким же ошеломленным, как я, когда Алекс впервые сообщил мне новости.

– Ты же не думаешь, что это Шей их берет.

– Нет. Ни в коем случае.

Он вздохнул с облегчением. Я ни за что не пришел бы к нему, будь у меня хоть тень подозрений в том, что Шей виновна в пропаже пожертвований.

– Тогда в чем проблема?

– Она знает, кто их брал, и отказывается мне говорить.

Кевин обдумал услышанное, откинувшись на спинку кресла.

– Кто рассказал тебе о краже?

– Ты знаешь Алекса Тернбулла? – спросил я, догадываясь, что они знакомы.

– Да. Он хороший человек.

– Алекс пришел ко мне в воскресенье. Ллойд Кинкейд лег на операцию по коррекции костяной мозоли, его не будет еще несколько недель. Пока он восстанавливается, Линда попросила Шей подсчитывать вместо Ллойда пожертвования и готовить их для депозита, который вносится в понедельник.

Кевин развел руками, словно не видя в этом проблемы.

– Алекс знал, что Шей сидела в тюрьме за кражу, и беспокоился, что Шей поставили в положение, которое могло стать для нее искушением. Он решил пересчитать наличный взнос, прежде чем передавать его Шей.

Кевин выпрямился в кресле и громко вздохнул.

– И выяснилось, что деньги пропадают.

Я сам ощутил тяжесть бремени, которое собирался взвалить на него.

– Двадцать пять долларов в первую неделю и сотня во вторую.

Сцепив пальцы, Кевин оперся на них подбородком и нахмурился.

– И она желает хранить молчание, даже зная, чем это может обернуться для нее и для тебя?

Я боялся, что Шей не вполне представляет себе последствия своих действий. Если церковь решит, что она виновна, ее ни за что не примут в качестве моей жены. Даже если когда-нибудь в будущем мы поженимся, сплетни и сомнения останутся. Сомнения в ней. И в нас.

– Шей отказывается мне что-либо говорить. Она дала слово и настаивает на том, что человек, взявший деньги, желает лично все исправить. Она обещала дать виновнику этот шанс.

– Второй шанс… – прошептал Кевин.

– Что? – спросил я, не расслышав.

– Шей дали второй шанс, и теперь она чувствует себя обязанной дать ту же возможность кому-то другому. Я понимаю, почему она это делает, но мне остается лишь верить, что она понятия не имеет, чем рискует.

– Она не понимает, чего ей может стоить неверный выбор, иначе она прислушалась бы к голосу разума.

Плечи Кевина поникли под грузом моих слов, которые он полностью осознал.

– У меня от этого сердце разрывается.

Я едва ли мог описать Кевину, что сам по этому поводу чувствовал. Я почти не спал с самого воскресенья, постоянно гадая, как бы лучше справиться с ситуацией. Мне хотелось поговорить с Шей сразу же, как только она вернется с работы, но она не появилась в своей квартире.

Я постоянно пытался отыскать ее и убедился, что она намеренно держится подальше, избегая меня.

– И что ты собираешься делать? – спросил Кевин.

Это был вопрос на миллион. Я понятия не имел, что делать.

– Алекс не стал терять времени. Как раз перед тем, как я отправился сюда, мне сообщили, что он назначил на сегодняшний вечер собрание старейшин.

– И старейшины будут выдвигать обвинения?

Об этом я пока не думал. Но они, скорее всего, обвинят Шей, особенно если она откажется назвать человека, ответственного за кражу. Я, естественно, попытаюсь этому помешать и буду надеяться, что моего влияния хватит, чтобы не дать делу ход.

– Как по мне, сумма не так уж велика. Я надеюсь убедить старейшин в том, что не стоит привлекать полицию.

Я сам верну деньги до того, как это случится. И ни за что не позволю Шей снова предстать перед судом.

– Разрешат ли ей и дальше снимать ту квартиру?

Еще один вопрос, над которым я пока не думал.

– Вероятно, что ее попросят оттуда съехать. И снова я сделаю все возможное, чтобы этого не допустить, только не знаю, получится ли.

Мое сердце оборвалось. Ситуация развивалась, последствия не заставили себя ждать. Неумолимые и болезненные удары судьбы следовали один за другим.

Мои страхи росли с каждой секундой.

– Они ее не послушают. А что скажут люди? – задал я риторический вопрос.  – Однажды укравшая, кто тебе поверит?

– Я знаю: ты сделаешь все, что в твоих силах, чтобы защитить ее.

В этом не было сомнений. Конечно, я сделаю. Я люблю Шей.

Но эта ее неуместная верность тому, кто украл деньги, грозила навредить нам обоим. Я уже попытался заставить ее понять, чем она рискует, но тщетно. И не знал, удастся ли мне в конце концов убедить ее.

Прошло несколько минут, прежде чем Кевин заговорил снова:

– Все это очень сильно по тебе прошлось, так ведь?

Вместо того чтобы отвечать вслух, я просто кивнул. С нынешним потрясением я мог сравнить лишь те дни, когда у Кэти впервые обнаружили рак. Мы знали, какое будущее нас ждет и какие трудности нам предстоят. Тогда все закончилось для нас с Кэти более чем плохо, и теперь я ужасно боялся, что то же самое переживем и мы с Шей.

– Но кто это мог быть? – спросил я, зная, что у Кевина едва ли больше догадок, чем у меня. Я потер ладонями лицо.  – Я влюбился в нее, когда думал, что утратил способность любить.

И что усложняло ситуацию еще больше, так это то, что я был не единственным, кто полюбил ее и начал доверять ей. Мои дети тоже любили ее.

– Сара,  – прошептал я, не осознавая, что произношу ее имя вслух.

– Что Сара?

Захваченный врасплох, я вскинул на него взгляд.

– Она совсем недавно спросила меня, может ли Шей стать ее запасной мамой.

Кевин улыбнулся.

– У нее всегда был свой замечательный способ выражать мысли. Так ты пришел услышать мой совет? – спросил Кевин.

– Да, пожалуйста.

Если бы мой друг знал, как найти выход из этой ситуации, я бы с радостью его выслушал.

– У вас обоих бывали времена и похуже. Вы с Шей справитесь и в этот раз.

Мне очень хотелось ему поверить, но сомнения уже поселились в душе, уничтожая на корню все надежды на будущее. Если настоящий вор не признается и не исправит содеянное, неизвестно, что произойдет между мной и Шей.

Когда я направился к выходу из кабинета, Кевин похлопал меня по спине. Я был благодарен ему за совет и поддержку.

После визита в «Центр надежды» я вернулся к себе в офис и заработался допоздна. Мэри Лу ушла в пять, после чего я быстро заскочил домой, чтобы убедиться, что Марку и Саре есть чем ужинать, хотя самому мне еды уже не осталось. Но мой желудок завязался узлом еще во время разговора с Алексом, так что аппетита все равно не было. В этот день я обошелся одним сэндвичем.

Собрание старейшин назначили на семь часов вечера, чтобы члены церковного совета успели добраться домой после работы и перекусить.

Как только все собрались, я объяснил ситуацию. Все были поражены. Я объяснил, что, по словам Шей, она не брала денег. Я ей верил. Рассказывая, я смотрел на лица сидевших за столом мужчин и женщин. Они сомневались. По правде говоря, я их не винил. Затем я добавил, что она знала виновного, но пообещала не выдавать его, поскольку тот намеревался исправить ситуацию. В комнате поднялся шум, когда присутствующие начали обсуждение, и по обрывкам их фраз я понял, что на стороне Шей оказалось меньшинство. Довольно скоро было принято решение, единогласно постановившее, что Шей больше не позволят снимать церковное помещение.

Старейшины вышли, а я так и сидел в маленьком зале для совещаний, уронив голову на руки. Услышав шаги, я поднял взгляд и увидел Алекса Тернбулла.

– Пастор, я очень сожалею… – сказал Алекс.

– Знаю. И ценю это, потому что тяжело было нам обоим.

Алекс подошел ближе к столу.

– Я надеюсь, ты понимаешь, что я не испытываю к Шей никакой неприязни. Мне известно, насколько она тебе небезразлична.

Отрицать этого я не мог. Я был не просто опустошен – мое сердце было разбито. Вся тяжесть случившегося только сейчас навалилась на меня. Я не знал, как сообщу такие новости Марку и Саре. Чем больше я об этом размышлял, тем тяжелее становилось на душе. Я даже подумал о том, что стоит сказать им, что Шей переезжает, и не говорить почему. Затем я решил, что разберусь с этим, когда придет время.

– Пастор, я сам могу уведомить Шей, если так будет проще,  – сказал Алекс, прерывая поток моих мыслей.

Конечно, было бы гораздо проще доверить это ему, но как бы тяжело мне ни было, я чувствовал, что этот разговор я должен буду вести сам.

Мне отчасти было интересно, отчего Шей, определенно очень умная женщина, пошла на такой риск, дав подобное обещание. Второй шанс… Она всегда будет стремиться дать человеку второй шанс. Это восхищало, но в то же время и угнетало.

– Пастор? – окликнул меня Алекс, снова прерывая мои мысли.

– Очень благодарен за предложение,  – сказал я,  – но я должен сам решить этот вопрос.

Алекс кивнул, словно понял меня:

– Если хочешь, я могу пойти с тобой.

Я почти не колебался с ответом:

– Нет. Именно я предложил Шей перебраться в эту квартиру. Я и объясню ей, что она должна выехать до конца этого месяца.

Мы поговорили еще несколько минут. Я знал, что пора возвращаться к Марку и Саре, но не хотел больше откладывать важный разговор ни на минуту.

Каждый шаг ко входной двери ее квартиры наполнял меня ужасом. Свет над крыльцом горел, а это обычно означало, что Шей дома. Я знал, что она часто не спит допоздна, учится дома в те вечера, когда у нее нет занятий.

Не знаю, сколько я простоял у ее двери, пока не набрался смелости постучать.

Шей понадобилась всего минута или две, чтобы открыть дверь. И ее глаза расширились от удивления, когда она увидела меня.

– Дрю?

– Шей,  – произнес я, и на сердце упала ни с чем не сравнимая тяжесть.  – Нам нужно поговорить.

Глава 31 Шей

– Входи,  – сказала я, приглашая Дрю в свою квартиру.

Он выглядел бледным и осунувшимся. Чуть раньше я видела, как на парковку въехало несколько машин. Я не знала, какие встречи назначены, да меня и не посвящали во внутренние дела церкви.

Дрю стоял, глубоко засунув руки в задние карманы, словно не знал, куда их еще девать.

У меня свело живот от нехорошего предчувствия. Я уже догадывалась о том, что меня ждет.

Мы стояли и смотрели друг на друга еще несколько минут, пока Дрю не решился перейти к цели своего визита. Я не предложила ему сесть, мне хотелось встретить новости лицом к лицу, стоя.

– Шей,  – произнес он так тихо и мягко, что я поразилась мольбе, звучащей в его голосе.  – Я снова хочу попросить тебя… нет, не попросить, я просто умоляю тебя. Скажи то, что мне нужно знать. Кто взял те деньги? Это ведь не первый раз, верно? Это длится уже какое-то время, так ведь?

Он не дал мне возможности ответить.

Запустив пальцы в волосы, он начал мерить шагами мою небольшую гостиную, словно только теперь ему пришло это в голову.

– Все начинает понемногу складываться. Ллойд, благослови Господь его душу, хороший человек. Но кто-то мог легко присваивать деньги без его ведома. Кто-то. Кто угодно мог украсть их до того, как Ллойд вносил депозит.

Он замолчал и посмотрел вверх, его глаза округлились в задумчивости.

– А ты защищаешь этого вора, Шей. И я не могу тебе этого позволить. Ты должна сказать мне, кто в этом виноват.

Я тщательно обдумала свой ответ, взвесив все вероятные последствия:

– Я уже сказала тебе, что не могу.

– Шей, пожалуйста.

Я заколебалась и увидела, что у Дрю появилась надежда.

– Пожалуйста, не проси меня снова.

– Ты говорила с этим человеком?

– Ты знаешь, что да.

– Недавно?

– Да.  – Я опасалась сказать слишком много, чтобы он не догадался, о ком речь. Это станет для него сильнейшим ударом, я не желала причинять ему такую боль.

– Сегодня? – настойчиво продолжал он.

Вместо ответа я лишь кивнула. Его плечи поникли.

– Это Линда, да?

Я крепко зажмурилась.

– Дрю, не делай этого. Не играй со мной в угадайку. Я не могу и не буду говорить тебе, кто это, поэтому не спрашивай.

В его глазах сверкнуло разочарование, словно он надеялся на большее. Но я не могла дать ему этого. Я отвернулась, отказываясь встречаться с ним взглядом.

– Ты хоть что-то можешь мне сказать? – спросил он с разочарованием и раздражением, и слова казались тяжелыми, как камни.

– Нет. Ничего,  – прошептала я сквозь ком в горле. Он не понимал, как сложно мне было хранить молчание.

– Я надеялся, что ты хотя бы уважаешь меня и доверяешь настолько, чтобы сказать мне правду.

Я выдохнула и мельком взглянула вверх.

– Дрю, ты не сможешь добиться от меня предательства, внушая мне чувство вины. Со временем ты узнаешь правду.

– А что, если нет? Что, если этот человек не станет признаваться? Что тогда?

У меня не было ответа. Как и гарантий, что меня оправдают. Я надеялась, я доверилась, но большего в данный момент я просто не могла сделать.

Дрю дошел до противоположной стены гостиной, взъерошил руками волосы.

– Ты говорила, что любишь меня.

– Люблю.

Я любила его всей душой, так сильно, что мне хотелось кричать об этом с крыш.

– Тогда прошу тебя, скажи мне правду. Как только я узнаю, я смогу все исправить.

– А теперь ты пытаешься подкупить меня, Дрю, разве ты не видишь, что делаешь?

– Я в отчаянии, Шей. Просто в отчаянии,  – повторил он.

Мне пришлось буквально прикусить язык, чтобы не проговориться.

– Почему ты не смотришь на меня? – спросил он.

– Я не могу,  – прошептала я, и мои глаза наполнились слезами. Стоило мне взглянуть на него, и он сумел бы убедить меня выдать имя, а я не могла себе этого позволить. Риск был слишком велик.

– Это для Ричарда или Чака?

Я чуть не расхохоталась. Он просто наугад перебирал имена.

– Нет. И ты должен знать, что именно их упоминать бесполезно.

– Твой брат?

– Тоже смешно. Кейден в тюрьме. Так что едва ли он мог что-то воровать в церкви.

Он взмахнул руками.

– Тогда кто?

Дрю отошел к другой стене, остановился спиной ко мне. Мы стояли в разных концах комнаты. После паузы, которая показалась мне вечностью, Дрю сказал:

– Сегодня вечером состоялось собрание старейшин.

Это объясняло, откуда взялись машины на парковке.

– Было решено, что церковь отменит помесячную аренду этой квартиры. Ты должна освободить ее до конца этого месяца.

– Ты просишь меня выехать?

Я была в шоке. Возможно, не стоило удивляться, но только теперь я поняла, что последствия окажутся куда серьезнее, чем я рассчитывала.

– Тебе нужно подыскать новое жилье. Эту квартиру следует освободить к первому числу.

– Это всего лишь через десять дней.

– Я знаю.

– Мне больше некуда идти.

Он закрыл глаза, а потом посмотрел на дверь.

– Шей, мне очень жаль.

Мое сердце билось, как у лошади на кентуккийском дерби. Я остановила его.

– Дрю, пожалуйста,  – сказала я, отчаянно пытаясь скрыть панику.  – У меня только один вопрос.

Он уже взялся за ручку двери, но остановился, не открыв ее, и ждал.

– Как голосовал ты? – спросила я.

Он ответил не сразу. И не повернулся лицом ко мне.

– Я воздержался.

В глубине души я так и подозревала.

На следующий день я приступила к своей ранней утренней смене в кафе «На углу», удивляясь, что справляюсь с работой, принимаю заказы и разношу их, ничего не роняю и не путаю. В сердце и мыслях царил разлад.

Я сделала ставку и, похоже, проиграла – проиграла почти все.

Теперь передо мной стояли две очень неприятные задачи. Прежде всего мне нужно было найти жилье, и чем быстрее, тем лучше. То, что в Сиэтле это нелегко, знали все. Списки ожидающих очереди на жилье были расписаны на месяцы, если не на годы вперед. Я могла надеяться самое большее на комнату.

Следующим в моем списке и не менее важным вопросом был «Центр надежды». Мне нужно было поговорить с Лилли Палмер, и я надеялась, что она сумеет убедить Кевина Форестера не отказывать мне в должности бухгалтера. После всего, что случилось, я бы не удивилась, узнав, что мою кандидатуру больше не рассматривают. Я просто не знала, что буду делать, если потеряю и эту возможность.

Я договорилась с Сэди, чтобы она подменила меня на вторую часть смены, позволив заскочить в «Центр» и поискать квартиру. Я уже готова была уйти, когда она снова нашла меня.

– Ты в порядке, девочка? Что-то ты сама не своя.

– Я в порядке,  – сказала я, слегка покривив душой.  – Просто задумалась.

Ее это, похоже, не убедило.

– Судя по тому, что я слышала, тебе нужно выехать до конца месяца. Это что такое? Я думала, у тебя есть квартира в церкви.

– Больше нет.

– Почему? Ты устроила пьяную вечеринку?

Несмотря на донимавшее меня беспокойство, я не могла не улыбнуться.

– Не совсем.

– Но наверняка же сделала то, что им не понравилось, раз уж тебя так быстро оттуда турнули?

– Ты не знаешь, никому не нужен сосед? Может, кто-то хочет сдать угол?

Сэди покачала головой:

– Извини, нет.

Мои плечи поникли. У меня было всего девять дней, и время бежало с поразительной скоростью.

– Ты не печалься,  – встряхнула меня Сэди.  – Можешь пожить со мной и котами, пока не найдешь себе место.

Я была благодарна ей за предложение, но о Сэди и ее котах слышала слишком много. Элис дразнила Сэди тем, что у нее собственная кошачья ферма.

– Спасибо,  – сказала я и порывисто обняла ее.  – Но у меня аллергия на кошек.

– Это плохо, с моими четырьмя тебе в первый же день понадобится кислородная маска.

– Возможно,  – согласилась я.

– Можешь поспать на моем диване, если придется,  – откликнулась Элис.  – Я предложила бы тебе и кровать, но у меня трое детей и ни одного чистого матраса.

Я вскинула руки и заключила этих замечательных женщин в общие объятия. Они прикрывали меня с самого начала работы в кафе, я любила их и была им благодарна за все.

– Эй, эй! – окликнул нас Фрэнки с кухни и погрозил нам троим лопаткой.  – Что тут творится? Это вам не любовный отель. Это мое кафе, и если вы там занимаетесь чем-то непристойным, я предпочел бы, чтобы вы делали это на виду у посетителей.

Никто из нас не стал напоминать ему, что в кафе сейчас почти пусто, что у нас затишье между завтраком и обеденным наплывом посетителей. Те, кто сидел за столиками, либо подключили к Wi-Fi свои ноутбуки, либо уткнулись в телефоны.

Я поблагодарила Фрэнки за то, что разрешил мне уйти с середины смены, и потянулась за пальто и рюкзаком, готовая идти в «Центр надежды», до которого пешком было меньше мили. Я могла бы поехать на автобусе, но хотела пройтись, чтобы привести мысли в порядок.

Мне предстоял разговор не из приятных, особенно учитывая вероятность того, что я услышу плохие новости. Мне оставалось только молиться, что Лилли и Кевин будут верить в меня больше, чем Дрю и члены церковного совета.

Хотя, возможно, я слишком многого хотела.

Выйдя из кафе, я заметила крошечную фигурку, которая съежилась за углом здания. Присмотревшись, я поняла, что это Сара.

– Сара?

Стоило ей услышать свое имя, как девочка подбежала ко мне, широко раскинув руки.

Я присела, чтобы поймать ее, и Сара бросилась ко мне в объятия и обвила ручонками мою шею.

– Милая, что ты тут делаешь? – мягко спросила я, гладя ее по затылку.

Вместо ответа она уткнулась лицом мне в шею и зарыдала так, словно ее маленькое сердце разрывалось.

– Скажи мне, что случилось,  – попросила я.

– Разве ты нас больше не любишь? – Сара рыдала так горько, что я с трудом могла разобрать слова.

– Конечно же люблю. Я всегда, всегда буду тебя любить.

– Но папа сказал…

– Что он сказал? – поинтересовалась я, когда она не закончила фразу.

– Он сказал, что ты уезжаешь и, наверное, больше не сможешь ходить к нам в гости.

Я чуть сжала руки и почувствовала, что теперь уже мое горло начинает саднить от слез.

– Это не значит, что я перестану тебя любить. Такое никогда не случится, где бы я ни жила.

– Я не хочу, чтобы ты нас бросала! – закричала она, стискивая мою шею так, словно пыталась физически меня удержать.

Я тоже не хотела этого, но не могла рассказать Саре, как обстоят дела.

– А можно я поеду с тобой? – спросила она, поднимая свое чудесное личико ровно настолько, чтобы взглянуть на меня полными надежды глазами.

Я не могла говорить и ответила ей, только покачав головой.

Сара вытерла слезы, которые хлынули у меня из глаз, погладила по щеке.

– Ну почему ты уезжаешь? – спросила она.

– Иногда взрослым приходится совершать такие поступки,  – сказала я, надеясь, что мой голос прозвучал обыденно и искренне.

– Шей, не уезжай! Ну пожалуйста, не уезжай!

Охваченная печалью, я прижалась щекой к ее щеке.

– Шей, ну пожалуйста… Разве ты не знаешь, как мы тебя любим?

– Я знаю, милая. Но иногда происходят вещи, над которыми люди не властны.

– Ну пожалуйста-пожалуйста, не бросай меня!

Сара разбивала мне сердце. Я выпрямилась.

– Подожди-ка, а разве тебе сейчас не нужно быть в школе?

Она потупилась, разглядывая тротуар.

– Я сбежала,  – призналась девочка.

– Ох, Сара…

– Я решила, что хочу жить с тобой.

– Милая, я очень-очень тебя люблю, и я хотела бы, чтобы мы жили вместе, но я не могу забрать тебя с собой.

– Шей, ну пожалуйста-пожалуйста! Никто не может сделать мне прическу, Марк – дурак, а папа грустный. Не заставляй меня возвращаться, Шей. Пожалуйста, забери меня с собой.

Глава 32 Дрю

На следующее утро после разговора с Шей я никак не мог сосредоточиться на подготовке проповеди. Я надеялся, что сумею убедить ее назвать имя виновника и это тут же ее оправдает. И то, что она отказалась, буквально рвало меня изнутри.

Но и это не могло сравниться с тем, что произошло, когда я сказал Марку и Саре о переезде Шей. Сара тут же расплакалась, и плач очень быстро превратился в истерику. Большую часть ночи мне пришлось ее успокаивать.

Марк воспринял новости не лучше. Он забросал меня вопросами. Поскольку он был старше, я рассказал ему правду о том, что Шей отказалась выдавать имя вора. Мой сын стал тихим и печальным, почти как я со времени своей размолвки с Шей. Мне сложно было поверить, что она может быть настолько упрямой, и еще сложнее было это принять.

Передо мной лежала раскрытая Библия, я изо всех сил пытался дописать воскресную проповедь. Но сердце к ней не лежало. Я знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать: как-нибудь справлюсь. Годы проповеднической практики помогут мне. Но я не собирался сдаваться.

Глядя на открытую на столе Библию, я все никак не мог выбросить из головы то, что случилось прошлой ночью. Мои дети любили Шей. Я любил Шей. И я просто не понимал, как она может молчать, зная, что на кону стоит все ее будущее. Мне хотелось схватить ее за плечи и встряхнуть, потребовать, чтобы она назвала имя.

Где-то вдалеке зазвонил телефон, и я подождал, пока моя ассистентка примет звонок. Мэри Лу вызвала меня по интеркому.

– Звонят из школы,  – сказала она.

Только этого мне не хватало. Утром Сара была все еще слишком расстроена и отказалась от завтрака. У нее, наверное, разболелся живот, и теперь она хотела домой. А это означало, что вся вторая половина дня для меня пропала. Впрочем, судя по тому, что я до сих пор написал всего несколько строк проповеди, особенно большой потерей это не станет.

Я поднял трубку.

– Дрю Даглас,  – представился я.

– Да, мистер Даглас, я звоню, чтобы удостовериться, что Сара сегодня осталась дома по болезни.

По моей спине пробежал холодок.

– Нет. Вы хотите сказать, что ее нет в школе?

Голос в трубке какое-то время молчал.

– Мистер Даглас, Сара не появилась утром на уроках.

Мой пульс участился, но я все еще считал, что в школе ошиблись.

– Уверен, это какое-то недоразумение. Проверьте еще раз, пожалуйста.

– Я сейчас смотрю на отчет учительницы Сары, миссис Джаначек. Она отметила, что Сара отсутствовала.

– Этого просто не может быть. Я сам проводил ее на автобус.

Я не мог представить, как это возможно.

– Вы видели, как она садилась в автобус?

– Нет,  – неохотно признался я. Я лишь подождал, пока не появятся другие дети с родителями.

Я прижал ладонь ко лбу, пытаясь сосредоточиться, встал из-за стола. Что-то явно пошло не так, и мне следовало выяснить это как можно скорее.

– Я еду в школу. Буду у вас в течение десяти минут.

Сара исчезла.

Моя дочь все утро была сама не своя, но я, тоже пребывая в смятении, не обратил на это особого внимания. Саре было плохо, а в таком состоянии ее вполне мог заманить участием какой-либо хищник.

К тому времени, как я добрался до школы, возможные сценарии произошедшего, роившиеся у меня в голове, могли у кого угодно вызвать приступ паники. Когда я прибыл, директор начальной школы расспрашивала друзей Сары. Хизер ездила в школу на том же автобусе, что и моя дочь. Она была на остановке и тогда, когда я оставил там Сару.

– Привет, Хизер,  – сказал я, отметив, что девочка совершенно не испугана.

– Здравствуйте, пастор Даглас.

Миссис Тэлхаймер, директор, обратилась ко мне:

– По словам Хизер, Сара сказала, что якобы что-то забыла дома и должна за этим вернуться. Это произошло незадолго до того, как приехал школьный автобус.

Я крепко зажмурился.

И я ведь даже не подумал проверить дом! Следовало бы догадаться, что происходит. Моя дочь была расстроена этим утром, все мы были расстроены. И вполне естественно, что ей захотелось прогулять школу. Облегчение, которое я испытал, было огромным.

– Она, наверное, дома,  – сказал я.

– Пожалуйста, потом позвоните нам и сообщите, что с Сарой все в порядке,  – сказала миссис Тэлхаймер, провожая меня до двери.  – Иначе придется уведомить полицию.

– Да, конечно.

Паника не оставляла меня, пока я ехал обратно домой. Только найдя свою дочь, я мог избавиться от этого жуткого тянущего ощущения в животе.

Однако дом оказался пуст. Я дважды проверил каждую комнату, бегал по нему, звал ее по имени, с каждой минутой чувствуя, как нарастает отчаяние.

Наконец я вытащил телефон, чтобы уведомить полицию о пропаже ребенка. Затем я собирался позвонить в школу, сказать о том, что Сару я так и не нашел.

Телефон в моей руке вдруг зазвонил, испугав меня. На экране высветилось имя Шей, и меня накрыло волной противоречивых чувств – облегчения и раздражения. У меня пропала девятилетняя дочь и не было времени на разговоры с Шей. Я чуть не отправил звонок на голосовую почту.

– Да,  – нетерпеливо произнес я.

– Сара со мной,  – ответила она, не тратя времени на обмен любезностями.

– Сара с тобой? – повторил я, ошеломленный благодарностью и облегчением.  – Где вы?

– В кафе. Мы с ней обедаем.

– Что? – Я едва не взорвался. У Шей был такой голос, словно они там наслаждались пикником, пока я сходил с ума и чуть не позвонил в полицию.

– Она ждала меня возле кафе в то время, когда у меня обычно перерыв,  – объяснила Шей, оставаясь спокойной.

Я же, наоборот, едва не грыз ногти.

– Никуда не уходите,  – сказал я, изо всех сил пытаясь сдержать кипящие эмоции.

– Хорошо. Мы будем здесь.

Я слышал, как протестует Сара, твердит, что хочет остаться с Шей.

– Я встречусь с вами в кафе,  – сказал я уже на пути к двери.

– Тебе долго ехать? – спросила она.

– Дай мне десять минут.

Я завершил разговор и тут же позвонил миссис Тэлхаймер в школу.

– Я нашел Сару,  – сказал я, задыхаясь, потому что уже мчался к машине.  – Она с другом семьи.

– С ней все хорошо? – осведомилась директор.

– Да, все в порядке,  – подтвердил я, хотя все было далеко не в порядке. Насколько я понял, Сара решила сбежать из дома.

Сару и Шей я нашел за угловым столиком в кафе. Сара ела картошку фри. Я заметил, что себе Шей ничего не заказала.

Шей встретилась со мной взглядом и печально улыбнулась. Этот ее взгляд пронзил меня, словно лазерный луч. Я буквально чувствовал, как он прошивает меня насквозь. И в глубине души я очень хотел поговорить с ней прямо сейчас, снова попросить ее все мне рассказать, но сначала мне нужно было разобраться со своей дочерью.

Сара тоже смотрела на меня, и глаза ее блестели от слез. И она сразу же развернулась к Шей, словно обращаясь за помощью и поддержкой.

Усаживаясь за стол рядом со своей дочерью, я обнял ее за плечи и прижал к себе.

– Шей уверена, что я должна попросить у тебя прощения и сказать, что мне очень жаль.

– А тебе жаль? – спросил я.

Она ответила, упрямо вскинув подбородок:

– Нет, и можешь наказывать меня как угодно, а я все равно хочу быть с Шей.

– Сара, когда мы поступаем неправильно, зная, что поступаем неправильно, обычно приходится за это отвечать.

Сара понурилась.

– Понимаю, ты злишься.

А потом, будто пытаясь утешить Шей, Сара потянулась через стол и погладила ее по руке.

– Мне нужно было поговорить с Шей, пока она еще не уехала. Если она собирается нас бросить, то должна знать, что я все равно поеду с ней.

Я снова встретился с Шей взглядом. И увидел в ее глазах только боль и печаль.

– А что тебе на это ответила Шей? – спросил я свою маленькую девочку.

Плечи Сары поникли.

– Сказала, что так нельзя.

– Понятно.

– Я не хочу, чтобы она уезжала от нас, папа.

– Я тоже не хочу, чтобы она уезжала.

В глазах Шей я прочитал вопрос. Мой взгляд ответил ей любовью.

– Я думал, что все будет хорошо, даже если она переедет,  – произнес я, обращаясь к дочери.  – Но теперь понял, что без Шей для нас уже ничего не будет прежним.

Я понятия не имел, что это будет значить для каждого из нас, как отреагирует паства, когда Шей станет моей спутницей жизни, но я уже прошел этап, когда меня это волновало.

Схватив с подставки салфетку, Шей промокнула глаза.

– Знаешь, почему мне так сложно будет позволить ей уехать? – спросил я у дочки.

– Потому что мы будем скучать по ней?

– И поэтому тоже, но есть куда более важная причина.

– Потому что мы ее любим?

– Да, мы ее любим, и она важна для нас.

На лице Сары расцвела широкая улыбка.

– Ты переедешь к нам? – спросила она у Шей.  – Пожалуйста, скажи, что переедешь.

– Я подумаю над этим,  – прошептала Шей, у которой как будто пропал голос.

– Доедай картошку, Сара, и я отвезу тебя обратно в школу. Разве у тебя сегодня нет контрольной по правописанию? – Я знал о контрольной, потому что вчера вечером помогал ей готовиться.

Я попытался стащить несколько ломтиков картошки, пока Сара отвернулась, но она подловила меня на этом и шутя хлопнула по руке.

– Можешь взять одну, но только если вежливо попросишь и скажешь «пожалуйста».

– Пожалуйста,  – произнес я и, взяв два кусочка, протянул один из них Шей.

Шей улыбнулась и взяла из моих пальцев ломтик картошки. Как только ее рука оказалась близко, я взял ее пальцы в свои и мягко сжал.

Я попросил Шей поехать со мной и Сарой в школу, и она согласилась. У школы она осталась ждать в машине, пока я отводил Сару в здание. А затем я двинулся к дому, чтобы поговорить с ней наедине и не в церковном кабинете.

В машине мы оба едва обмолвились словом. Но как только мы вошли в дом и я закрыл за нами дверь, я тут же притянул Шей к себе и крепко обнял. Господь свидетель, я не мог ее отпустить. И совершенно не представлял, что же мне делать с ней и с пропавшими деньгами. Но с деньгами мы будем разбираться позже, если до этого дойдет.

Я поцеловал ее и ощутил, что ее губы соленые от слез. Обнимая ее, я чувствовал себя так, словно наконец-то все в жизни стало правильно, что именно в моих объятиях ей нужно находиться. Я запустил пальцы ей в волосы, привлек к себе, целуя снова, снова и снова, не в силах насытиться, желая большего, стремясь к большему. Не знаю, о чем я думал, когда решил, будто смогу остаться без нее. Она была нужна мне. Она нужна моим детям. Да, это решение будет иметь последствия, но я готов был встретить их, встретить вместе с ней.

Она обхватила меня так крепко, словно мы пытались удержаться вместе посреди бушующего моря на крошечном спасательном плоту. Я прижался лбом к ее лбу, вдыхая запах, которым обладала только она.

– Я не знаю, почему ты отказываешься отвечать на мои вопросы. И не знаю, почему ты считаешь, что не можешь рассказать мне о пропавших деньгах. Я не знаю, почему тебе так важно сдержать свое обещание. Но я ценю это в тебе.

У нее на глазах показались слезы и хлынули по щекам.

– Я верю этому человеку и убеждена, что в конечном итоге все будет хорошо.

Я очень надеялся, что Шей права, потому что она шла на невероятный риск.

Она приподняла мой подбородок и поцеловала меня снова, страстно и долго, буквально вжимаясь в меня.

– Спасибо,  – прошептала она.

– Я помогу тебе найти другое жилье,  – предложил я.

– Я не смогу остаться в той квартире?

– Прости, Шей. Мне очень жаль, но это решение принимаю не я.

Я почувствовал ее разочарование, и мне больно было говорить ей, что я совсем ничего не могу поделать с решением церковного совета.

– Я понимаю.

– Я помогу тебе всем, что в моих силах.

– Сэди и Элис предложили мне остаться у них, пока не найду новое место.

А меня вдруг посетило вдохновение:

– Я поговорю с Линдой Кинкейд. У нее, похоже, связи буквально везде. Самое главное, чтобы ты знала: я доверяю тебе и люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю.

– Мне очень жаль, что я так на тебя давил.

Она прижалась лбом к моей груди.

– Спасибо,  – прошептала она голосом, прерывающимся от эмоций.  – Для меня это невероятно важно.

Мы говорили еще час или дольше. Я позвонил в пару мест, а затем сделал нам по чашке кофе.

Во время разговора я осознал, как близко подошел к тому, чтобы потерять ее. Очнуться меня заставили Сара и Марк. Их любовь к Шей оказалась так же сильна, как моя собственная.

– Саре и Марку ты нужна не меньше, чем мне.

Открылась дверь. Марк вернулся домой из школы. Было уже далеко за полдень, но я не осознавал, сколько времени прошло.

На миг мой сын застыл в изумлении, глядя на Шей.

– Шей,  – прошептал он и просиял от радости.  – Ты не уехала.

– Пока нет,  – сказала она ему.  – Но мне нужно как можно скорее найти новое жилье.

Марк кивнул и прямиком направился в свою комнату.

Он никогда не любил выражать вслух свои мысли, поэтому все равно промолчал бы, так или иначе. Но ему и не требовалось ничего говорить. Я видел, как Марк обрадовался Шей. Я собирался объяснить ему позже, что, несмотря на переезд, Шей не исчезнет из нашей жизни.

Глава 33 Шей

У меня было всего несколько дней, чтобы собрать одежду и те вещи, которыми я уже успела обзавестись, и уложить их в собранные в кафе коробки. Фрэнки специально для меня отыскал лучшие упаковочные ящики, за что я была ему очень благодарна. Я не могла перевозить их на автобусе, поэтому носила их домой пешком. Прогулка была недолгой, всего шесть кварталов, но все равно было не очень-то удобно таскать их в руках.

В субботу утром после смены я несла к церкви еще две коробки. Марк работал во дворе с отцом. Заметив меня, он прервался и уставился на меня, в то время как я шагала к пока еще своей квартире.

Я улыбнулась ему, подбадривая.

Марк что-то сказал отцу и направился ко мне.

– Помочь их донести? – спросил он.

– Конечно.  – Я протянула ему коробку поменьше.

– Мне очень не нравится, что ты переезжаешь,  – сказал Марк, устраивая коробку на плече.

– Угу, мне тоже.

– Ты уже нашла новое жилье? – спросил он.

– Нет, но я над этим работаю.  – Я поставила коробку на крыльцо и достала ключ, чтобы открыть дверь.

– А куда ты пойдешь? – спросил он с явной тревогой в голосе.

Я удивилась, что Дрю ему ничего не сказал.

– Я перееду к Кинкейдам, пока не найду собственную квартиру.

– Ого.

Сара увидела нас вдвоем и помчалась к нам через двор.

– А можно я тоже помогу? – вызвалась она с сияющим лицом и искренним энтузиазмом.

– Сами справимся,  – сказал Марк сестре.

– Я не с тобой разговариваю,  – заворчала она на брата. И, развернувшись ко мне, спросила: – А давай мы позже испечем печенье.

Мне стоило бы заняться упаковкой вещей, но я не собиралась упускать возможность провести время с Сарой. Кинкейды были так добры, что позволили мне пожить у них, и я не знала, как их за это благодарить. К сожалению, они жили в нескольких милях от церкви. Добираться оттуда на курсы мне будет нелегко. Автобусы там не ходили, и подвозить меня было некому, особенно по вечерам, что мне совсем не нравилось. И это значило, что спать мне придется еще меньше.

– Какое печенье ты хочешь? – спросила я.

– А можно в этот раз сахарное?

– Конечно.

Дрю окликнул дочь, и Сара побежала обратно к отцу, а Марк понес коробку в мою квартиру.

– Спасибо, Марк.

Он помедлил, поставив коробку на пол. Оглядел квартиру, увидел, что одни вещи я уже упаковала, а другие разложила стопками, готовясь к переезду. И я заметила, как он с трудом сглотнул, словно сдерживая слезы.

Я не знала, как он отреагирует на мою попытку его обнять, но больше сдерживаться не могла. Я обняла Марка, прижала к себе и поцеловала в макушку.

– Все будет хорошо,  – прошептала я.

– Ты… ты любишь нас.

– Да. Больше всего на свете, больше, чем я кого-либо любила в своей жизни… даже больше, чем брата.

– Иногда мне кажется, что это мама нам тебя послала.

К моим глазам подступили слезы, и я отчаянно попыталась их сдержать.

– Кажется, никто и никогда не говорил мне таких важных слов. Спасибо, Марк.

Он обхватил меня за талию, обнял и начал шмыгать носом.

– Ты не сказала. Даже когда старейшины заставили тебя уйти.

Я сжала руки на его плечах.

– Я же обещала, что не скажу. А я держу свое слово.

– Ты… Тебе стоило меня выдать,  – выдавил он между всхлипами.

Было легко заметить, что прошедшая неделя стала для него пыткой.

– Ты же сам заставил меня пообещать, помнишь? Ты убеждал меня, что сам все исправишь.

– Но не исправил,  – всхлипнул он, и его плечи поникли.  – Я позволил им тебя обвинить. Я… я боялся.

– Я знаю, что боялся,  – прошептала я, пытаясь не выдать своих чувств.  – Я надеялась, что ты скажешь отцу правду о том, почему ты взял деньги.

Со мной он причинами не поделился, а я не хотела настаивать и давить на него. Я знала, что на его маленькие плечи и без того свалилось тяжкое бремя.

Он отстранился и попытался вытереть слезы, но только размазал их по щекам.

– Они грозились снова меня избить,  – сказал он, шмыгая носом.

– Кто они? – спросила я.

– Те мальчишки, которых ты видела, помнишь?

Я была права. В тот день, когда Марк пришел ко мне в кафе и я заметила других парнишек, я сразу об этом подумала. У Марка не было причин меня навещать. Он пытался спастись от своих преследователей.

– Сначала они просто хотели, чтобы я делал за них домашку. Я делал, но этого им стало мало. И они начали забирать у меня деньги на обеды.

Так вот чем объяснялось то, что Марк всегда приходил домой из школы ужасно голодным.

– Твой отец записал тебя на занятия по карате. Почему ты их бросил?

Марк провел под носом тыльной стороной руки.

– Один из них оказался в той же группе и принялся надо мной издеваться. Я не очень спортивный, а в той группе была одна девочка, и…

– Можешь больше ничего не говорить, я поняла.

Бедный Марк попал между молотом и наковальней.

Дверь открылась, и в квартиру шагнул Дрю. Он замер, как только увидел, что его сын так открыто плачет.

– Эй, вы, двое, что слу… – Он осекся на полуслове.

Марк выпрямил спину, взглянул на отца и опять расплакался. Я тут же снова обняла его за плечи.

– Марк? – спросил Дрю, нахмурившись. Не дождавшись ответа от сына, он затем посмотрел на меня.  – Шей?

У меня не было права что-либо рассказывать, поэтому я хранила молчание.

Марк понемногу отстранился от меня, расправил плечи и развернулся к отцу лицом.

– Папа,  – произнес он так напряженно, словно слова застревали в горле,  – это я взял деньги, не Шей. Она узнала и поговорила со мной об этом. Я понимал, что так нельзя, но я не хотел, чтобы она рассказала тебе, поэтому пообещал, что признаюсь сам. Я заставил ее дать слово, что она меня не выдаст.  – Он тяжело сглотнул и продолжил: – Я пообещал, что признаюсь тебе, но… но не смог. А потом выяснилось, что Шей из-за этого выгоняют, и я испугался и не знал, что делать.

Глаза Дрю расшились от потрясения. Он застыл, словно онемев.

– Почему, сын? Почему ты начал красть?

Марк подошел к отцу, и Дрю немедленно обнял его за плечи, утешая, крепко прижимая к себе, чтобы защитить от всего случившегося.

Было видно, что вина и страдания прошлой недели сломали подростка. Его всхлипы эхом отдавались в пустой комнате. Несколько минут спустя Дрю поднял голову и встретился со мной взглядом.

– И ты отказалась нарушать обещание, данное моему сыну,  – произнес он, словно только что узнал больше, чем мог осознать.

И я снова кивнула.

– Я сказала тебе, что доверяю человеку, который это сделал. Марк пообещал мне, что со временем все исправит. Что еще более важно, я хотела, чтобы он рассказал нам, почему ему так нужны были деньги, из-за чего он решился на кражу. Потому что у такого поступка наверняка должны быть серьезные причины.

Я протянула руку и погладила Марка по спине.

– Так что пора все рассказать отцу.

– Ты сумеешь мне это объяснить, сын? – спросил Дрю.

Я собиралась предложить им присесть, выпить по чашке чая, но чашки уже были упакованы, как и сам чай.

– Я… я уже многое рассказал Шей, но тебе я тоже все объясню.

Они направились к двери, чтобы поговорить наедине.

– Пришли сюда Сару! – крикнула я им вслед, зная, что Марк не захочет, чтобы сестра слышала этот их разговор. Того, что над ним издевались в школе, было достаточно и без комментариев сестры.  – Скажи, что она может помочь мне упаковывать вещи.

Дрю одну долгую напряженную секунду смотрел мне в глаза.

– Ты хотела сказать «распаковывать». Теперь я ни за что не дам тебе уехать. Лично за всем этим прослежу.

– Просто пришли сюда Сару,  – сказала я, не желая развивать тему.

Меньше всего мне хотелось бы ставить Дрю в неловкое положение, заставляя его выступить против старейшин и их решения. Если я обязана освободить квартиру, я это сделаю.

Дрю, обнимая сына за плечи, оглянулся и одними губами произнес: «Спасибо».

Через несколько минут ко мне подбежала Сара.

– Меня прислал папа,  – задыхаясь, сказала она.  – Что там у них происходит с Марком? – Девочка была неглупа. Она сразу же почувствовала: что-то не так.  – Марк сделал что-то плохое?

– Почему ты так решила? – спросила я, уклоняясь от ответа.

– Потому, что папа повел Марка в свою комнату. А он так поступает, только если мы провинились и нас ждет серьезный разговор. Обычно за этим следует наказание. Когда папа ведет нас к себе, значит, дело серьезное.

– Ну, если хочешь знать…

– Хочу,  – с нетерпением сказала она.

– Тогда я скажу тебе, что твой брат поступил очень правильно.

– Правда? – Ее глаза расширились так, словно ей было сложно в это поверить.

Я спрятала улыбку.

– У Марка в последнее время были проблемы в школе.

Сара нахмурилась, припоминая прошедшие несколько недель.

– Но дурак-то он давно.

– Теперь Марк исправится.  – Я не знала, как Дрю намерен разбираться со школьной травлей, но я полностью доверяла ему и верила, что ему это удастся.

Сара вздохнула, словно ее осенила великая мудрость.

– Я еще раньше поняла, что с ним что-то не так. Марк стал слишком тихим. А ты же знаешь, что говорят о тех, кто становится слишком тихим? – Она не стала ждать моего ответа.  – Что в тихом омуте черти водятся.

Она прищурилась, словно оценивая, сколько информации сможет у меня выудить.

– Так ты собираешься рассказать мне, что случилось?

– Не-а.

Она тихонько проворчала:

– Так я и думала.

Утром в воскресенье Дрю встретился со старейшинами перед началом воскресной службы. Марк отправился на эту встречу вместе с ним. Я могла лишь представить, насколько сложно подростку будет предстать перед церковными старейшинами и признаться во всем, что он сделал.

Меня никто не посвятил в детали произошедшего, но Дрю вышел с этого собрания улыбаясь. Он сразу же нашел меня взглядом, и я поняла, что все прошло хорошо. А когда заиграла органная музыка, Марк пробрался вдоль церковной скамьи и сел рядом со мной. Теперь Сара сидела по одну сторону от меня, а Марк по другую.

Мое сердце пело. Когда Дрю взошел на кафедру, его взгляд, полный любви и тепла, остановился на нас троих. Я никогда не знала подобной любви. Мне хотелось положить руку на сердце, чтобы удержать внутри это неописуемое чувство.

Проповедь стала лучшей из всех, которые Дрю читал. Он говорил о духовном перерождении и искуплении. И я действительно ощущала себя перерожденной. Женщина, которую выпустили из тюрьмы, и женщина, которой я стала сейчас, ничем не походили друг на друга. А перерождение началось в этой самой церкви чуть больше года назад.

Когда допели последний гимн и прихожане освободили скамьи, Алекс Тернбулл, глава старейшин, двинулся сквозь толпу в моем направлении. Я ждала его, сидя на скамье.

– Если у тебя есть несколько минут, я хотел бы поговорить с тобой.

– Конечно,  – согласилась я.

Сару и Марка я отправила домой, велев им накрывать на стол к обеду.

Алекс подождал, пока дети уйдут. Затем сел рядом со мной, глядя только на свои руки, словно заново продумывал то, что хотел сказать.

– Шей, я должен извиниться перед тобой. Я с самого начала составил о тебе неверное мнение.

Я совершенно такого не ожидала и просто не знала, что ему ответить.

– У меня нет ни оправданий, ни объяснений. Я был неправ. И теперь могу лишь надеяться, что ты найдешь в своем сердце силы меня простить.

– Алекс, конечно, я понимаю. Все мы небезупречны. Разве не об этом говорит Писание?

Алекс улыбнулся.

– В мире много небезупречных людей, вот только я в данный момент чувствую себя хуже прочих.

Я улыбнулась ему в ответ.

– Я думаю, что вы слишком строги к себе.

– Я не заслуживаю щедрости твоей души, Шей,  – продолжил Алекс.

Я похлопала его по руке.

– Взаимно, Алекс.

К нам один за другим подходили старейшины, и я поняла, что Алексу пора заниматься другими делами. Мы обнялись на прощание.

Как только я добралась до края скамьи, я увидела Линду Кинкейд, которая уже ждала меня на выходе.

– Как у Ллойда с восстановлением? – спросила я, чувствуя, что искренне рада ее видеть.

Ее готовность принять меня до тех пор, пока я не найду другую квартиру, сказала мне о многом. То, как она верила мне и как доверяла, невозможно было забыть.

– Эксплуатирует меня напропалую, но я не против немного его побаловать.  – Но улыбка ее быстро поблекла, лицо стало серьезным.  – Я слышала,  – продолжила она, понизив голос почти до шепота,  – что тебе все же не придется переезжать. Должна сказать, что немного разочарована. Мне бы очень хотелось видеть тебя гостьей нашего дома.

Возможно, не стоило громко хохотать посреди церкви, но я просто не смогла удержаться:

– На вашем месте я радовалась бы счастливому избавлению.

Линда тоже рассмеялась, но снова резко посерьезнела.

– После смерти Кэти я боялась за Дрю, беспокоилась о том, что будет с ним и детьми. Я молила Господа послать ему особую женщину, ту, которая сможет вернуть радость в его жизнь, которая будет любить его и детей Кэти. Должна признаться, думала я при этом уж точно не о тебе.

Я снова рассмеялась.

– Дрю наверняка тоже не меня ожидал и очень удивился.

– Вот тут, наверное, не соглашусь. Именно ты нужна ему и его детям. Ты открыла глаза и мне, и многим другим людям. Дрю – умный человек. Он любит тебя, и, хоть это и не так важно, я тоже тебя люблю.

Для меня это было не просто важно, а дороже золота. Я порывисто обняла Линду и поблагодарила ее.

– Я же сейчас расплачусь,  – сказала я ей.

– Эй, эй, что тут происходит? – спросил Дрю, присоединяясь к нам.

– Соревнование в признаниях в любви,  – ответила Линда, и мы обменялись улыбками.

Дрю обнял меня за плечи и привлек к себе.

– Ну как, готова идти домой? – спросил он.

– Ты закончил?

– Да. Похоже, кому-то придется помочь тебе разобрать вещи и снова как следует тут обжиться.

После встречи со старейшинами он одарил меня таким счастливым взглядом, что я как раз на это и понадеялась. А Линда подтвердила мою догадку.

Когда мы зашагали к дому, я спросила Дрю:

– Марк в порядке?

Ему наверняка было очень тяжело стоять перед церковным советом и признаваться во всем, что он сделал.

– Он отлично справился. Я им горжусь. Он рассказал им, как поступил, и как ужасно чувствовал себя оттого, что ты взяла вину на себя. Я пока еще не разобрался, как лучше решать проблему с травлей. Но я договорюсь о встрече со школьным психологом, как только у него появится время.

– Неплохое начало.

– Издевательствам над моим сыном я положу конец и сделаю это как можно скорее.

Дрю обнимал меня, мы вместе шагали к дому, где нас ждали дети.

– Спасибо тебе за то, что ты сделала для Марка,  – прошептал он.

Я прижалась лбом к его плечу, наслаждаясь его благодарностью и любовью.

– И спасибо, что любишь меня и моих детей,  – прошептал он, целуя меня в лоб.  – Это только начало нашего с тобой пути, Шей, и я не знаю, что Господь приготовил для нас в будущем.

Я задумалась над этими словами и ощутила лишь радость. Я вспомнила время, проведенное в «Центре надежды», и то, как Лилли спросила меня о мечтах, а я тогда не могла придумать ни одной. Я тоже не знала тогда, что готовит мне будущее. Но участвуя в программах «Центра надежды», я снова научилась мечтать. И теперь поняла, что реальность превзошла все мои ожидания. Лилли тогда сказала, что сойдет любая мечта. Оглядываясь по сторонам, я видела вокруг свои мечты, которые одна за другой претворялись в жизнь.

Примечания

1

«Гудвилл» – сеть магазинов в США, торгующих подержанной одеждой. (Здесь и далее примеч. ред.)

(обратно)

2

Тейлор Свифт (род. в 1989 г.) – американская кантри-поп-исполнительница, автор песен и актриса.

(обратно)

3

«Яцзы» – разновидность игры в кости.

(обратно)

4

Имеются в виду группы «Анонимные алкоголики», «Анонимные наркоманы» и прочие подобные, чьи реабилитационные программы состоят из двенадцати шагов.

(обратно)

Оглавление

Пролог

Глава 1 Шей

Глава 2 Дрю

Глава 3 Шей

Глава 4 Дрю

Глава 5 Шей

Глава 6 Дрю

Глава 7 Шей

Глава 8 Дрю

Глава 9 Шей

Глава 10 Дрю

Глава 11 Шей

Глава 12 Дрю

Глава 13 Шей

Глава 14 Дрю

Глава 15 Шей

Глава 16 Дрю

Глава 17 Шей

Глава 18 Дрю

Глава 19 Шей

Глава 20 Дрю

Глава 21 Шей

Глава 22 Дрю

Глава 23 Шей

Глава 24 Дрю

Глава 25 Шей

Глава 26 Дрю

Глава 27 Шей

Глава 28 Дрю

Глава 29 Шей

Глава 30 Дрю

Глава 31 Шей

Глава 32 Дрю

Глава 33 Шей Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg