«Желанный»

Желанный (fb2) - Желанный (пер. Книжный червь | Переводы книг | Каллихен | Коул Группа) (Самый желанный - 1) 985K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Джулия Кеннер

Дж. Кеннер Желанный

Глава 1

Я точно знаю, когда моя жизнь изменилась. В тот самый момент, когда его взгляд встретился с моим, и я увидела не равнодушие, а огонь и опасность, желание и голод.

Наверное, я должна была отвернуться. Наверное, должна была бежать.

Я не сделала этого. Я хотела его. Нет, нуждалась в нем. В нем и в том огне, который он разжег внутри меня.

И в его глазах я видела, что тоже нужна ему.

В этот момент все изменилось. Больше всего изменилась я сама.

К лучшему эти перемены или нет… что ж, увидим.

Мой дядя Джен, даже будучи мертвым, знал, как закатить вечеринку.

Его пентхаус на берегу чикагского озера был переполнен разномастным собранием горюющих, большинство из которых выпило столько вина из знаменитого подвала Говарда Джена, что любая изначальная грусть растворилась, и теперь эти поминки или собрание, или как это еще можно было назвать, стали куда менее мрачными. Политики вперемешку с финансистами, художниками и учеными улыбались и смеялись, поднимая бокалы за покойного.

По его требованию официальных похорон не проводилось. Только это собрание друзей и семьи, еда и выпивка, музыка и веселье. Джен – он ненавидел имя Говард – прожил веселую жизнь, и на его похоронах это было очевиднее, чем когда бы то ни было.

Я чертовски скучала по нему, но не плакала. Не кричала и не говорила об этом. В общем-то, я ничего не делала, просто брела через дни и ночи, потерянная в буре эмоций, с оцепеневшим рассудком. С онемевшим телом.

Я вздохнула и дотронулась до подвески на моем серебряном браслете. Он подарил мне крошечный мотоцикл чуть больше месяца назад, и этот подарок заставил меня улыбнуться. Я не говорила о том, что хочу ездить на мотоцикле с тех пор, как мне было шестнадцать. Прошли годы с тех пор, как я ехала позади мальчика, крепко обхватив его за талию, и мои волосы развевались по ветру.

Но дядя Джен знал меня лучше прочих. Он видел девчонку, спрятанную внутри принцессы. Девчонку, которая воздвигла эти стены по необходимости, но все еще отчаянно желавшую стать свободной. Которая хотела надеть поношенные джинсы, кожаную куртку и немного оторваться.

Иногда у нее это получалось. И иногда это заканчивалось плохо.

Я сильнее сжала подвеску, когда воспоминания о Джене, держащем мою руку, обещающим сохранить мои секреты, нахлынули волной, и мои глаза наконец наполнились слезами. Он должен быть рядом со мной, черт возьми. От звуков смеха и разговоров, наполнявших комнату, меня затошнило.

Хотя я знала, что Джен хотел именно этого, я еле сдерживалась, чтобы не ударить каждого, кто подходил ко мне и тихо бормотал, что Джен теперь в лучшем месте, и просто чудесно, что он прожил такую замечательную жизнь. Это было чушью, ему не было и шестидесяти. Активный человек не должен умирать от аневризмы на шестом десятке, и никакие стандартные фразы не заставили бы меня подумать иначе.

Я нервно переступила с ноги на ногу. На другой стороне комнаты был организован бар, и я специально удалилась от него на максимально возможное расстояние, потому что больше всего хотела текилы. Хотела вырваться, пробиться сквозь оцепенение, которое окутало меня коконом. Бежать. Чувствовать

Но этому не бывать. В этот вечер алкоголь не должен был коснуться моих губ. В конце концов, я была племянницей Джена, и это делало меня своего рода хозяйкой вечера и заставляло торчать в пентхаусе. Почти четыреста квадратных метров, но я могла поклясться, что украшенные картинами стены сжимаются вокруг меня.

Я хотела взбежать по винтовой лестнице во дворик на крыше и прыгнуть с балкона в темнеющее небо. Хотела облететь озеро Мичиган и весь мир. Хотела ломать и кричать, протестовать и проклинать судьбу, которая забрала хорошего человека.

Дерьмо. Я втянула воздух и посмотрела на изысканный, древнего вида блокнот, лежавший в витрине из стекла и хрома, на которую облокотилась. Книга в кожаном переплете была искусно сделанной копией недавно обнаруженных заметок да Винчи. Этот дубликат «Книги Сотворения» содержал шестнадцать страниц исследований животных и был открыт на середине, демонстрируя поразительный набросок своего молодого хозяина – его исследования знаменитого, но так и не обнаруженного щита дракона. Джен собирался приобрести эту записную книжку, и я помнила, как он злился, когда ее увел из-под носа Виктор Нили, другой чикагский бизнесмен, чья коллекция могла посоревноваться с дядиной.

В то время я только начала учебу в Северо-западном университете, и моим первым основным предметом была политология, а вторым – история искусств. У меня нет особого таланта, но я рисовала всю свою жизнь и была очарована живописью, и особенно Леонардо да Винчи, – с тех пор, как родители первый раз привели меня в музей в возрасте трех лет.

Я считала «Книгу Сотворения» более чем классной и даже злилась на Джена; не только за то, что он ее упустил, но и за прессу, которая сыпала соль на рану, сообщая о прекрасном приобретении Нили.

Примерно через год Джен показал мне точную копию, красующуюся в сделанной на заказ витрине. Обычно мой дядя не приобретал копии. Если он не мог завладеть оригиналом, – будь то Рембрандт, Раушенберг или да Винчи, – он просто шел дальше. Когда я спросила, почему для «Книги Сотворения» он сделал исключение, он просто пожал плечами и сказал, что рисунки были практически так же интересны, как и оригинал. «Кроме того, тот, кто смог скопировать да Винчи, сам создал шедевр».

Несмотря на то, что книга не являлась аутентичной, она была моим любимым предметом среди многочисленных манускриптов и артефактов Джена, и сейчас, прижав руки к стеклу, я чувствовала, что она со мной в какой-то степени.

Я вдохнула, понимая, что нужно собраться хотя бы потому, что чем хуже я выгляжу, тем больше гости будут пытаться меня развлечь. Не то чтобы я выглядела полной развалиной. Когда растешь как Анжелина Хейден Рэйн с сенатором-отцом и матерью —членом правления дюжины международных некоммерческих организаций, – узнаешь разницу между публичным и персональным очень рано. Особенно, если нужно скрывать свои тайны.

– Все настолько хреново, что хочется плакать.

Тень улыбки коснулась моих губ, и я повернулась, чтобы посмотреть в заплаканные глаза Кэт.

– Черт, Энжи, – сказала она. – Он не должен был умереть.

– Он был бы в бешенстве, если бы знал, что ты плачешь, – ответила я, пытаясь сдержать слезы.

– Черт с ним.

Я почти рассмеялась. Катрина Ларон обладала талантом пресекать на корню любую ерунду.

Не знаю, кто из нас потянулся навстречу первой, но через мгновение мы уже крепко обнимались. Наконец я отстранилась, шмыгая носом. Возможно, это было неправильно, но тот факт, что кто-то еще осознавал абсолютный ужас ситуации, помог мне почувствовать себя бесконечно лучше.

– Каждый раз, поворачивая за угол, я ожидаю увидеть его, – произнесла я. – Я почти жалею, что переехала из старой квартиры.

Я начала жить с дядей четыре месяца назад, когда у него обнаружили аневризму. Я временно ушла с работы – это не трудно, если работаешь на своего дядю. Две недели после его возвращения из больницы я изображала медсестру, и как только врачи оставили его в покое – да уж, как будто это был хороший признак, – я приняла его приглашение окончательно переехать. Почему нет? Крошечная квартирка, которую я делила с другом детства, Флинном, была далека от роскоши. И хотя я любила Флинна, он был не самым простым соседом. Он знал меня слишком хорошо, а мне всегда было неловко в обществе людей, которые видят то, что я хочу спрятать.

Сейчас, однако, я мечтала и об уютном спокойствии своей крошечной комнатки, и о постоянном присутствии Флинна. Хотя я очень любила этот дом, без дяди он был холодным и пустым, и само пребывание в нем заставляло меня чувствовать себя хрупкой. Словно в любой момент я могла разлететься на миллион кусочков.

Взгляд Кэт был теплым и понимающим.

– Я знаю. Но ему нравилось, что ты здесь. Бог знает почему, – добавила она с хитрой ухмылкой. – От тебя одни неприятности.

Я закатила глаза. В свои двадцать семь Катрина Ларон была всего на четыре года старше меня, но это не мешало ей изображать из себя умудренную взрослую женщину при любой возможности. Возможно, тот факт, что мы подружились при весьма щекотливых обстоятельствах, тоже играл свою роль.

Она работала в одной из кофеен в Эванстоне, где я имела обыкновение вливать в себя кофеин на первому году обучения в университете. Пару раз мы перебросились фразами типа: «Мне дополнительные сливки, пожалуйста, это был отвратительный день», но мы едва знали друг друга.

Все изменилось, когда мы столкнулись в такой день, который не исправила бы дополнительная порция сливок. Это было на Мичиган-авеню, где мы с Маркусом Нейманом ловили адреналин, пытаясь сгладить особенно отстойный день. Если конкретнее, то я только что отдалась своим личным демонам и незаметно бросила в сумочку пару пятнадцатидолларовых свежеукраденных сережек. Но, как оказалось, не так незаметно, как мне казалось.

– Да уж, ты точно неумелый новичок, – прошептала она, направляясь ко мне, лавируя между парами женской обуви. – Просто удивительно, как тебя до сих пор не арестовали при такой-то говеной технике.

– Арестовали! – пискнула я, как будто это слово могло долететь до всеслышащего уха моего отца в Вашингтоне. Наверное, страх попасться был частью удовольствия. На самом деле вероятность быть пойманной была совсем плохой перспективой.

– Не, я не… в смысле…

Она оборвала мои протесты легким движением руки.

– Я просто советую тебе быть умнее. Если хочешь рисковать, убедись, что игра стоит свеч. Те сережки? Реально не айс.

– Это не ради сережек, – огрызнулась было я, но тут же осеклась. Это был очевидный ответ, и все же это было правдой. Дело действительно было не в сережках, а в моем отце, в лекциях в магистратуре, в разговорах о карьере и в невысказанной уверенности, что чем бы я ни занималась, моя сестра все равно справилась бы лучше.

Проблема была в гнетущем, подавляющем бремени моей жизни и моего будущего, давившего на меня все сильнее и сильнее, пока необходимость сделать хоть что-то, чтобы просто не взорваться, не стала очевидной.

Кэт смотрела на мою сумку так, словно могла видеть сквозь мягкую кожу всю контрабанду внутри. Затем она медленно подняла взгляд на мое лицо. На целую минуту между нами повисла тишина. Потом она кивнула.

– Не волнуйся, я понимаю. – Она качнула головой в сторону выхода. – Пошли.

Облегчение разлилось по моему телу, и застывшие от страха и стыда мышцы начали двигаться. Она отвела меня к своему вишневому мустангу, который она водила приблизительно со скоростью света. Она пронеслась по Мичиган-авеню, протиснулась на Лейк-Шор-Драйв, где проскакивала настолько близко от других машин в плотном движении, что я удивлялась, как на ее кабриолете еще осталась краска. Другими словами, это было чертовски классно. Крыша был поднята, ветер трепал мои волосы и бил в лицо, и все, что я могла сделать, это запрокинуть голову и засмеяться.

Кэт рискнула нашими жизнями, чтобы бросить на меня быстрый взгляд.

– Да, – сказала она, – мы поладим.

С того момента я обожала Кэт. Теперь, когда смерть Джена сделала мой мир неустойчивым, я осознала, что не только люблю, но и полагаюсь на нее.

– Я очень рада, что ты здесь, – выдавила я.

– Где еще мне быть? – Она окинула комнату взглядом. – Твои родители где-то тут?

– Они не смогли приехать, застряли за границей. – Знакомое оцепенение снова нахлынуло на меня при воспоминании об истерических всхлипах матери и нотках глубокой печали в голосе отца, когда он узнал про своего сводного брата. – Я ненавижу им звонить, – прошептала я. – Такое чувство, что история с Грейси повторяется.

– Мне так жаль. – Кэт никогда не встречалась с моей сестрой, но много о ней слышала. Во всяком случае, версию для публики, и я знала, что она на самом деле сочувствует.

Я выдавила из себя слабую улыбку.

– Знаю. Это много для меня значит.

– Это отстой, – сказала Кэт. – Это так нечестно. Твой дядя был слишком крут, чтобы умереть.

– Видимо, судьбе насрать на крутость.

– Иногда судьба может быть той еще сукой, – проговорила Кэт и громко выдохнула. – Хочешь, я сегодня останусь тут, чтобы ты не была одна? Мы можем засидеться допоздна и так напиться, что уж точно не уснем.

– Спасибо, но я буду в порядке.

Она неуверенно посмотрела на меня. Она была одной из немногих людей, кому я рассказала о своих кошмарах, и, хотя я ценила ее сочувствие, иногда жалела о том, что в свое время не держала рот на замке.

– Правда, – произнесла я твердо. – Кевин здесь.

– Да? И как все продвигается? Уже обручились?

– Не совсем, – уклончиво ответила я.

Наверное, мы встречались, раз уж я умудрилась переспать с ним дважды, но пока еще не было разговоров о том, чтобы сделать наши отношения серьезными. Я не знаю, почему медлила. Секс не был выдающимся, но с основной программой он справлялся. И мне на самом деле нравился этот парень. Но последние несколько месяцев я держала его на расстоянии, объясняя, что мне нужно сосредоточиться на операции Джена и его восстановлении.

Само собой, я не планировала его внезапную смерть.

Как ужасно было с моей стороны думать, что теперь, когда Джена больше нет, не осталось предлога отталкивать Кевина.

Рядом со мной Кэт вытянула шею и оглядела толпу.

– И где он?

– Он должен был ответить на звонок. Технически, он сегодня работает.

– Что ты собираешься делать? – спросила Кэт

– С Кевином? – Честно, я надеялась избежать необходимости что-то делать в обозримом будущем.

– С работой, – парировала она. – С крышей над головой. Со своей жизнью. Ты думала о том, что собираешься делать?

– О. – Мои плечи поникли. – Нет, не думала.

Моя работа в PR-отделе компании Джена позволяла оплачивать счета, но точно не была целью моей жизни, и Кэт была одной из немногих, кому я поведала этот темный секрет. Однако сейчас я совершенно не хотела об этом говорить. К счастью, что-то на другом конце комнаты привлекло внимание Кэт, отвлекая ее от отсутствия у меня целей и перспектив.

Она выпрямилась, и уголки ее рта дрогнули, создавая подобие улыбки. Заинтригованная, я повернулась в том направлении, но не увидела ничего, кроме костюмов, платьев и моря черного цвета.

– Что там? Кевин? – поинтересовалась я, отчаянно надеясь, что он не шел к нам.

– Коул Август, – ответила она. – По крайней мере, мне показалось, что я его видела.

– О. – Я облизнула губы. Во рту у меня внезапно пересохло. – Эван с ним? – Я старалась, чтобы мой голос звучал обыденно, но пульс участился. Если Коул здесь, большая вероятность, что и Эван тоже.

Потом я вспомнила, что это был за день, и мой пульс успокоился от нахлынувшего разочарования.

– Сегодня же открытие крыла больницы, которое финансировал Эван?

Кэт не удостоила меня взглядом, продолжая осматривать толпу.

– Не уверена. – Она кинула на меня быстрый взгляд. – Да, точно. Он приглашал меня еще до того, как все случилось.

Я сморгнула внезапно набежавшие слезы.

– Эван пожалеет, что все пропустил. Джен был ему как отец.

Неожиданно Кэт отпрянула, напугав меня.

– Что такое?

Она оторвала взгляд от скопления людей и, нахмурившись, посмотрела на меня.

– Я… О черт, я должна позвонить. Я сейчас вернусь, хорошо?

– Э… Хорошо. – Кому, черт побери, ей понадобилось позвонить прямо сейчас? Однако над этим вопросом я думала недолго, потому что увидела Коула. А рядом с ним стоял Эван, да с таким видом, будто он владел миром и всем его содержимым.

В груди у меня потяжелело, а по коже словно пробежал разряд тока. Конечно, сначала я его заметила, но именно реакция тела привлекла мое внимание. Только после этого я на самом деле его увидела.

И там было на что посмотреть.

Если Коул являлся живым воплощением секса, то Эван Блэк был медленно сжигающим грехом и искушением, и сегодня он был в исключительной форме. Судя по смокингу, он приехал прямо из больницы, и, хотя такой наряд был явно не по случаю, он все равно смотрелся потрясающе органично. Смокинг или джинсы – если дело касалось Эвана, имел значение он, а не его одежда.

У него были точеные черты, которые гарантировали бы успех в лучшие времена Голливуда, а его уверенность и манера держаться обеспечили бы колоссальные кассовые сборы. Небольшой шрам, пересекавший его левую бровь, придавал ангельскому лицу дьявольскую искру.

Он был богатым наследником и уже сколотил свое собственное состояние, и это было видно по его поведению, по тому, как он осматривал комнату, умудряясь взять ее под контроль одним только взглядом.

У него были серые, как у волка, глаза и волосы цвета вишневого дерева: темно-каштановые, с нотками золота и рыжины, в зависимости от света. Они были длинными, и он зачесывал их назад так, что они слегка касались воротника, а натуральные волны создавали вид гривы, что только усиливало ощущение чего-то дикого в этом мужчине.

Дикий или нет, но я хотела подобраться ближе. Я хотела запустить пальцы в его волосы и почувствовать их на своей коже. Мне казалось, что его волосы мягкие, но это была единственная его мягкая черта. Все остальное было словно сделано из стали, жесткое лицо и тело намекали на опасность, скрывавшуюся под этой красотой.

Я не знала, была ли эта опасность реальной или это всего лишь игра воображения. Мне было все равно.

Я хотела испытать прикосновение, трепет.

То отчаянное желание летать, которое я чувствовала весь вечер. Помоги мне, Боже, я хотела прилететь прямо в его объятья.

Мне нужен был кайф, я жаждала наслаждения.

Я хотела этого мужчину.

И было чертовски плохо, что он меня не хотел.

Глава 2

Я была знакома с Эваном Блэком почти восемь лет, и все же совершенно не знала его.

Мне только исполнилось шестнадцать, когда я впервые его увидела жарким летом, которое принесло столько нового в мою жизнь. Это было первое лето, которое я полностью провела в Чикаго. Первое лето вдали от моих родителей. Первое лето, когда я трахнула парня. Именно так. Никакой сопливой подростковой романтики. Это было простое и чистое удовольствие. Удовольствие, побег и забытье.

И я, черт возьми, нуждалась в забытье, потому что это было первое лето без моей сестры, которая осталась в Калифорнии, под прогретой солнцем землей.

Я была потеряна после ее смерти. Мои родители, сломленные своим собственным горем, старались приблизиться ко мне, помочь и утешить. Но я отстранялась, слишком раздавленная потерей, чтобы быть с ними. Слишком переполненная виной, чтобы поверить в свое право на их поддержку или привязанность.

Именно Джен спас меня из моего персонального ада. Он появился на пороге нашего дома в Ла Джолла в первую пятницу летних каникул и тут же увел мою мать в оббитый темным деревом кабинет, куда мне вход был воспрещен. Когда они вышли оттуда двадцать минут спустя, глаза моей матери были мокрыми от слез, но она смогла мне улыбнуться.

– Иди, собирай вещи, – сказала она, – ты едешь в Чикаго с дядей Дженом.

Я взяла три майки, купальник, платье, джинсы и шорты, которые надела в самолет. Я собиралась остаться на выходные. Вместо этого я прожила там целое лето.

В то время Джен жил большей частью в своем прибрежном доме в Кенилфорфе, офигенном пригороде Чикаго. Две недели кряду я не делала ничего, только сидела на террасе и таращилась на озеро Мичиган. Это было не похоже на меня, обычно я брала аквабайк или каталась по улице на скейте, или гоняла на одолженном мотоцикле по Шеридан-роуд с Флинном, с которым позже трахалась, и который жил через два дома вниз по улице и был таким же сумасшедшим, как и я. Когда мне было двенадцать, я даже соорудила веревку из комнаты на мансарде прямиком до дальней стороны бассейна и с удовольствием ее испытала, большей частью, чтобы позлить мать, которая кричала и ругалась, увидев однажды, как я лечу бомбочкой в воду.

Грейс вопила из своего роскошного шезлонга, обвиняя меня в том, что я испортила ее «Гордость и предубеждение». Моя мать приказала мне провести остаток дня в комнате. А дядя Джен сохранял молчание, но, когда я проходила мимо него, мне показалось, что я заметила искорку веселья в его глазах вместе с тем, что можно было принять за уважение.

Ничего из этого я не делала в лето моего шестнадцатилетия. Вместо этого я предавалась своему горю.

– Нам всем ее не хватает, – признался он мне как-то днем. – Но нельзя горевать вечно. Она бы этого не хотела. Возьми мотоцикл, отправляйся в деревню, иди в парк. Вытащи Флинна в кино. – Он взял меня за подбородок и поднял мое лицо. – Я потерял одну племянницу, Лина. Не двух.

– Энжи, – поправила я, именно в этот момент приняв решение и навсегда распрощавшись с Линой.

Линой я была раньше. Это она всегда считала себя очень значительной и хотела всегда быть в центре внимания. Она была слишком живой для спокойствия и осторожности. Она была дурочкой, которая курила за школой и убегала на танцы. Маленькая идиотка, которая общалась с мальчиками ради адреналина и по той же причине ездила на мотоцикле. Именно Лину почти отстранили от учебы в первую неделю года.

И именно из-за Лины моя сестра была мертва.

Я всю жизнь прожила в ее шкуре, но больше не хотела быть Линой.

– Энжи, – повторила я, устанавливая первый кирпич в стену, которую строила вокруг себя. Потом я встала и ушла внутрь.

Дядя Джен не тревожил меня ни в этот, ни в следующий день, хотя я знала, что он волновался и не понимал меня. Субботним утром он сказал мне, что к нему приезжают несколько студентов на семинар по финансам, который он проводил за бургерами возле бассейна, и я могу к ним присоединиться. Мой выбор.

Я не знаю, что заставило меня покинуть темную пещеру комнаты в тот день, но знаю, что спустилась в своих стареньких шортах и древней футболке дяди Джена с «Ролинг-Стоунс», накинутой поверх купальника. Я думала задержаться на час, съесть бургер. Напоминала себе не воровать пива, ведь так поступила бы Лина, не Энжи.

Но когда я пришла к бассейну, все мысли о пиве и бургерах были вытеснены примитивным, разрушающим и отчаянным влечением. Это было не простое подростковое желание. Нет, я увидела Эвана Блэка без рубашки в настолько облегающих плавках, что мои шестнадцатилетние гормоны обезумели. Его влажные волосы были откинуты от лица, и он помахивал железной лопаточкой, стоя у гриля и смеясь с двумя другими парнями, которые, как я позже узнала, были его лучшими друзьями – Коул Август и Тайлер Шарп.

Эти трое выглядели моложе других четырех студентов, которые тоже присутствовали на заднем дворе. Позже я узнала, что так и было. Остальные были выпускниками, а Эван был на год младше, но получил специальное приглашение на этот курс. А Тайлер и Коул даже не учились в университете. Тайлер поступил на первый курс в Лойолу, а Коул был на год его старше и только вернулся из какой-то практики в Риме. Они пришли за компанию с Эваном, который вместе с остальными посвятил все это лето семинару по финансам.

Вместе Коул, Тайлер и Эван представляли такую смесь сексуальности, что мои в меру умудренные опытом глаза не могли воспринять ее всю. Но только с Эваном я хотела познакомиться поближе.

Я слышала, что дядя позвал меня по имени, и все трое повернулись в моем направлении. Я перестала дышать, когда взгляд Эвана скользнул по мне. Выражение его лица не менялось, когда он окинул меня взглядом и вернулся к переворачиванию бургеров.

Я не знаю, какая именно картина развернулась в моей голове. Что-то необузданное и романтичное, скорее всего, потому что в тот момент, когда он отвернулся, я почувствовала горячую волну разочарования. И она, естественно, сразу же сменилась ужасом. Мог он понять, о чем я думаю? Будет ли он теперь думать обо мне, как о неуклюжей племяннице Джена? О той, которая воспылала к нему щенячьими чувствами?

Черт, эта мысль была ужасна.

– Эй, Энжи, – позвал Джен, и его слова заставили меня двигаться, словно веревочки марионетку. – Ты присоединишься к нам на бургеры?

– Я… – Слова застряли у меня в горле, и я знала, что не могу остаться. Мне нужно было пространство. Черт, мне нужен был воздух. – Я… Думаю, я заболела, – выпалила я, затем повернулась и побежала обратно в дом, уверенная, что мои щеки полыхают, словно огонь.

Я пыталась сконцентрироваться на телевизоре. На книге. На ерунде в интернете. Но ничто не могло занять мое внимание. Мой разум был переполнен Эваном, и я легла спать пораньше. Я почувствовала удовольствие, проведя рукой по животу, потом проскользнув под трусики; с закрытыми глазами я ласкала себя, представляя, что это были пальцы Эвана. Его пальцы, его язык и каждый сантиметр его тела.

Эта фантазия стала моей любимой, я часто представляла себе его ночами следующие несколько лет. К счастью, я больше не убегала всякий раз, как Эван появлялся на горизонте. К счастью – потому что Джен по-отцовски привязался к этой троице, и они стали частыми гостями в его доме. И поскольку я не собиралась провести все лето взаперти, я начала выходить. К августу я уже считала Тайлера и Коула старшими братьями. Что касается Эвана, к нему по-братски я относиться не могла, но по крайней мере научилась поддерживать беседу, не представляя прикосновение его губ.

Джен называл их тремя псами-рыцарями, потому что название три мушкетера было недостаточно оригинально для таких уникальных людей.

– Кроме того, – пошутил он однажды вечером, обняв меня за плечи и ухмыльнувшись парням, – у меня есть свои рыцари и своя принцесса.

Эван остановил на мне свой гипнотический взгляд, очевидно, обдумывая это замечание.

– Это ты?

Я замерла, пораженная вопросом. Грейс всегда была принцессой, а я шутом. Но теперь, когда она умерла, я надела мантию, хотя она мне совершенно не подходила и была неудобной.

Он наблюдал за мной, его взгляд не отрывался от моего лица, пока я подбирала ответ, и на секунду мне показалось, что он увидел девочку за фасадом и громким именем. Мне показалось, что он увидел меня.

Потом он растянул губы в дежурной и фальшивой улыбке, и волшебство разрушилось.

– Просто в сказках принцессы всегда становятся приманкой для дракона.

Я не имела понятия, как должна на это ответить, и эта неловкость заставила меня вскипеть и взорваться, когда Тайлер и Коул заржали, а Эван хвастливо ухмыльнулся, словно говоря: «Я снова выиграл».

– Не беспокойся за меня, – сказала я холодно, – я не стану приманкой для дракона.

– Нет? – Он осмотрел меня с ног до головы, и от меня потребовался весь самоконтроль, чтобы просто остаться стоять, пока его глаза скользили по мне. – Что же, думаю, увидим, – произнес он наконец и, не говоря больше ни слова, развернулся и вышел из комнаты.

Я смотрела, как он уходит, чувствуя желание и неудовлетворенность. Я хотела чего-то… большого и необузданного. Чего-то вроде испепеляющего и волнующего чувства, которое разжигал во мне горячий медленный взгляд Эвана.

Чего-то? Ой, ладно, какая чушь. Я точно знала, чего хочу или, точнее, кого хочу. И он только что вышел, настолько же незаинтересованный мной, насколько я была пленена им.

Сдерживаясь, чтобы не нахмуриться, я увидела, что дядя смотрит на меня со странным выражением лица, и в первый раз я испугалась, что он знает мой секрет: я чувствовала к Эвану Блэку нечто большее, чем школьную симпатию. И каким-то образом я должна была что-то с этим сделать.

Я испустила страдальческий вздох, перед глазами все еще стоял почти волшебный образ Эвана в смокинге. Я не знала, был этот вздох очаровательно оптимистичным или же печально жалким. Я знала только, что несмотря на пошедшие годы и отсутствие интереса с его стороны, мое влечение к Эвану Блэку не померкло.

Всего на миг я позволила себе роскошь фантазии. Его палец под моим подбородком нежно надавливает на кожу, чтобы поднять мое лицо. Его прикосновение должно быть мягким. Но твердым. Его запах – мужественным и пьянящим.

– Энжи, – сказал бы он, – почему, черт возьми, мы не сделали этого раньше?

Я бы приоткрыла рот, чтобы ответить, но он бы прервал меня поцелуем, горячим, открытым и настолько требовательным, что я бы растаяла в его руках, а наши тела бы пронизывало электричество, бурлившее во мне, сосредоточенное между бедер, заставлявшее меня извиваться. Заставлявшее меня желать.

– А вот и она.

Я вздрогнула и вынырнула из своих мыслей из-за бархатного мужского голоса. Я повернулась и улыбнулась девяностокилограммовому, отлично сложенному мужчине, которым был Коул Август. С первого взгляда он был чертовски пугающим, несмотря на невероятно красивую внешность. Он весь состоял из мышц, силы и угловатых черт, и само выражение его лица служило предупреждением для любого, кто хотел его обмануть. Он родился и вырос в довольно пугающей южной части Чикаго, и это прошлое все еще читалось в нем, несмотря на отличный костюм и другие показатели успеха.

Предки разных рас наградили его темной кожей, которая могла похвастаться золотистым оттенком, и глазами глубокого цвета черного дерева. Именно в его глазах можно было разглядеть мужчину. Сильного, настойчивого, немного опасного. И отчаянно верного.

Он протянул руки, и я с готовностью пошла в его объятия.

– Как ты держишься, приманка для дракона?

– Не особо. – Я вздохнула, его запах напомнил мне о дяде Джене: мускусный запах, который, возможно, был следствием парфюма, но казался мне частью мужчин, которых я обожала. – Я рада, что ты здесь. Я думала, тебя нет в городе.

– Само собой, мы вернулись. – Я знала, что под словом мы он подразумевал себя и Тайлера Шарпа. – Мы должным были быть здесь для Джена, – добавил он и поцеловал меня в лоб. – И для тебя.

– Тайлер где-то тут? – Я не стала упоминать, что уже заметила Эвана.

– Он был рядом со мной. Но его уже утащила сисястая блондиночка, которая выглядела так, будто хотела обернуться вокруг него.

Я засмеялась против воли. Даже на похоронах Тайлер оставался лакомым кусочком для женщин.

Коул ухмыльнулся.

– Да, но не вини ее. У меня чувство, что она лечила свое горе несколько часов.

– Я понимаю, что она чувствует.

Он жестко посмотрел на меня без тени веселья на лице.

– Если тебе что-то нужно, только попроси.

Я кивнула, но промолчала. Единственное, что мне было нужно, это дать себе волю. Стряхнуть с себя горе, оттянуться, забыться в адреналиновом тумане. Это бы сработало – я слишком хорошо знала, что это был лучший способ сгладить боль и ощущение потери. Но это не имело значения, ведь я не собиралась так поступать.

Оставшись рядом со мной, Коул окликнул Тайлера. Я отстранилась от него и стала наблюдать, как приближается третий рыцарь Джена. Если Коул был массивным, то Тайлер – стройным и атлетически сложенным.

У него была приятная внешность, которая располагала к нему людей, и очарование, заставшее людей делать угодное ему, но с уверенностью, что это их собственная идея.

Он взял мою руку и легонько ее пожал.

– Скажи нам, что тебе нужно.

– Ничего, – соврала я, – только вы двое. – Я дернула плечом. – Правда, мне лучше просто от того, что вы тут, ребята.

– Где Эван? – спросил Тайлер, адресуя вопрос напрямую Коулу. Я тоже повернулась посмотреть, но Эван исчез.

– Дерьмо. Он был рядом со мной минуту назад. – Коул посмотрел по сторонам. – Его будет легко найти. Он все еще в своем чертовом обезьяньем костюме.

– Он не хотел тратить время на переодевание. – Тайлер снова обратил внимание на меня. – Ты же его видела?

– Я – нет, – призналась я. – В смысле, я видела его на другом конце комнаты, но не говорила с ним. Пока.

– Да? – Рот Тайлера неодобрительно скривился. – Он прислал мне сообщение, когда уезжал с открытия. Сказал, что едет сюда убедиться, что с тобой все в порядке.

– Он так сказал? – Мурашки удовольствия побежали по моей спине.

– Да, он… подожди. Вон он. Эван. – Голос Тайлера разнесся по комнате, и к нам повернулись несколько голов. Однако я видела только лицо Эвана. Его глаза. И я клянусь, они смотрели на меня с выражением запретного жара, о котором я мечтала.

Я вздохнула, сладкая волна удовольствия перешла со спины в более интересные части моего тела. Я опустила глаза в пол, призывая себя собраться. Когда я подняла взгляд, то увидела, что Эван двигался к нам в ответ на настойчивые жесты Тайлера. В этот раз, однако, я ничего не увидела в его глазах, и мне оставалось лишь гадать, была ли та волна жара настоящей, или она существовала лишь в моем воображении.

Он продвигался к нам размашистыми, уверенными шагами. Толпа автоматически расступалась, настолько естественно давая дорогу этому человеку, словно он принадлежал к королевскому роду.

Подойдя к нам, он не посмотрел на меня. Не удостоил даже взглядом. Вместо этого его внимание было сосредоточено на Тайлере и Коуле. Его манеры были грубыми, а тон деловым.

– В Калифорнии все нормально?

– Поговорим позже, – сказал Тайлер. – Но все хорошо, старик.

– Хорошо, – отозвался Эван. Он переступил с ноги на ногу, словно хотел уйти от нас.

– Я слышала, эти кинозвезды с ума сходят по твоим бурито, – выпалила я.

Мне не было известно обо всех начинаниях, в которых участвовала эта троица, но я обратила внимание, когда они купили калифорнийскую сеть фаст-фуда, в которой я часто ела в школьные годы. В этом месте нарушали столько санитарных норм, что я лишь чудом убереглась от гепатита, но парни умудрились не только отчистить забегаловку, но и обзавестись филиалами в полудюжине других штатов.

Не то чтобы мне было дело до калифорнийских бурито, мне просто хотелось почувствовать тепло его взгляда. Черт, мне бы хватило и тени улыбки, ведь и Коул, и Тайлер именно так отреагировали. Но не их реакции я ждала, а Эвана. И все, что я получила – это холод его безразличия.

Это не имело смысла. Несмотря на мою секретную страсть, я знала Эвана всю свою взрослую жизнь, и мы всегда непринужденно разговаривали. В конце концов, у меня был большой опыт сокрытия тайн.

Я говорила себе, что его мысли заняты бизнесом, но не верила в это. Его молчание было оскорбительным. Словно он сознательно старался не смотреть на меня. И, если честно, сегодня меня это просто взбесило.

Я была настолько сосредоточена на своем раздражении, что не заметила приближения Кевина, пока он не подошел совсем близко и не сгреб меня в объятия.

– Привет. – Я быстро улыбнулась, надеясь, что не выгляжу слишком разочарованной его приходом.

– И тебе привет.

Я потянулась, чтобы ответить на его поцелуй. И, черт меня подери, я думала лишь о том, смотрит Эван или нет, когда наши губы соприкоснулись.

Я отстранилась и заставила себя сосредоточиться на мужчине, которого только что целовала.

– Все нормально? Ты должен ехать?

– Ничего срочного, – сообщил он. – Правда, справедливость и американское правосудие могут продолжаться без меня.

Он нежно поцеловал меня в висок, и когда я сравнила его и Эвана, мне стало непонятно, почему я колебалась. Он был невероятно добрым и заботливым мужчиной, который недвусмысленно демонстрировал желание перейти от легкомысленных свиданий к более серьезным отношениям, а я все еще была в плену подростковых фантазий. Правда, кто будет более честным и надежным мужем, чем агент ФБР? И учитывая, что нас познакомил мой отец, родительское одобрение он уже получил.

Я намеренно придвинулась ближе, обвив руками его талию, после чего подняла голову, чтобы увидеть его лицо. Его волнистые светлые волосы были аккуратно пострижены, а голубые глаза излучали очарование и веселость. В конце концов, он выглядел, как хороший парень: как смазливые квотербеки, которые не так сексуальны, как парни в коже на заниженных тачках, но все же достаточно горячие.

– Для меня много значит, что ты здесь, со мной.

– Я сказал СА Барнетту, что сегодня должен быть с тобой, – сказал он, имея в виду старшего агента, перед которым отчитывался. Его взгляд переместился на Коула, Тайлера и Эвана. – Я надеру задницы преступникам завтра.

– На кого вы сейчас охотитесь, агент Уорнер? – спросил Эван. В его голосе прозвучала усмешка, но еще и жесткие нотки. И Тайлер, и Коул, должно быть, тоже это услышали, потому что оба бросили резкий взгляд на Эвана. У меня было ощущение, что Коул хотел что-то сказать, но передумал.

– На кого укажут улики, – ответил Кевин. – Иди по следу достаточно долго, и ты найдешь засранца.

– Улики, – произнес Эван задумчивым тоном. – Я думал, вы, парни, перерастали волноваться об уликах много лет назад. Теперь вы швыряете кусок дерьма и смотрите, к кому прилипнет, разве нет?

– Если ты намекаешь, что мы идем на все, чтобы добыть доказательства, – отрезал Кевин спокойно, – то ты совершенно прав.

Всякое притворное веселье в разговоре теперь полностью исчезло. Я моргнула, слишком поздно вспомнив, что ФБР интересовалось их троицей около пяти лет назад. Я видела заметки в газетах и спросила Джена об этом. Он велел не волноваться – это всего лишь конкуренты по бизнесу выдвинули несколько грязных обвинений, но его рыцари быстро обелят свои имена. Я была занята выпускными экзаменами, поэтому просто поверила дяде на слово. И поскольку больше новостей не появлялось, скоро об этом забыла.

Было ясно, что Эван не забыл, и воздух вокруг нас наполнился неуютным колючим напряжением.

Я прочистила горло, намереваясь сменить тему.

– Как прошло открытие больницы?

– Неудобно, – огрызнулся Эван. Он сунул руки в карманы, потом резко вдохнул. Не требовалось сверхчеловеческой наблюдательности, чтобы понять: он пытается справиться с бешенством. – Простите, – его голос стал мягче.

Он чуть повернулся и в первый раз посмотрел в моем направлении.

– Открытие… черт, целое крыло, это много для меня значит, и теперь больше детей получат помощь, но я должен был быть здесь. – Всего миг он смотрел прямо мне в глаза, и воздух застрял у меня в горле. – Он был хорошим человеком, – проговорил Эван, и боль в его голосе была отражением моей собственной. – Его будет не хватать.

– Да, – поддакнул Кевин. Его голос звучал фальшиво и напыщенно, и я с трудом поборола желание освободиться из его рук, потому что он не понимал. Как он мог? Он не знал моего дядю по-настоящему, не понимал, что именно я потеряла.

Я пыталась сглотнуть, но горло сжалось от слез. Я сжала кулаки, как будто сила могла помочь держать горе под контролем.

– Черт.

Я прекрасно справлялась, конечно, я скучала по Джену, но не впадала в жалость к себе. Я побеждала, и то, что я еще держалась, наполняло меня гордостью. Однако у меня не осталось сил справляться. Холодность Эвана вышибла меня из седла, и я внезапно стала нервной и потерянной во всех смыслах. Я хотела выйти из этого странного треугольника, состоящего из меня, Эвана и Кевина, но не могла пошевелиться.

Я знала, что дядя Джен всегда был за меня. Он всегда меня понимал, всегда был готов меня спасти.

Но его не было рядом, и, к моему ужасу, по щекам потекли слезы.

– Энжи, – пробормотал Эван. – Детка, все нормально.

Я не имею понятия, как это случилось, но вдруг мое лицо прижалось в груди Эвана, он меня обнимал, рукой гладил по спине, а его голос лился на меня бальзамом, призывая выплакаться. Он говорил, что все будет в порядке. Я буду в порядке.

Я прижалась к нему, впитывая предлагаемое им утешение. Его тело было жестким, твердым и сильным, и я не хотела его отпускать. Я хотела втянуть его силу и сделать ее своей.

Но потом у меня потек нос, и я отстранилась, боясь испачкать его дохрелионнодолларовый костюм.

– Спасибо, – выдавила я, или, по крайне мере, попыталась. Не думаю, что слова действительно прозвучали, потому что, посмотрев на него вверх, я увидела дружеское беспокойство. Нет, это был жар. Это было желание. Живое, чистое и совершенно однозначное.

И оно было достаточно необузданным, чтобы прожечь во мне дыру.

Я вздохнула, и этот звук будто бы включил что-то в нем. Затем пламя ушло так же быстро, как появилось, и я снова почувствовала холод, утрату и отчаянное смущение.

– Ты ей нужен, – сказал Эван, передавая меня Кевину, который обнял меня, хотя по его лицу пробежала тень.

– Не хочешь сказать что-нибудь для народа? – спросил Коул, его голос напомнил мне, что он и Тайлер стояли всего в нескольких сантиметрах, внимательно наблюдая за происходящим.

– Хочу, – сообщил деловым тоном Эван с непроницаемым лицом, словно это могло стереть прошедшие несколько секунд. Но было слишком поздно, и все уже изменилось. Я видела это. Видела? Черт, то, что я увидела в его лице, практически сбило меня с ног.

Но теперь он уходил от меня, и я смотрела, как он уходит, крепко схватив Кевина за руку, и знала, что, если хочу его, я должна пойти за ним.

Потому что, когда дело касалось меня и Эвана Блэка, он всегда уходил.

И в этот момент внезапного откровения я поняла почему.

Глава 3

Я начала учиться в Северо-западном как раз в тот год, когда Эван его заканчивал, слишком успешный в своих бизнес-проектах, чтобы заниматься такой рутиной, как учеба.

Воздух той осенью пах сиренью, и Джен закатил одну из своих знаменитых вечеринок. Конечно, там был Эван, как обычно в сопровождении Тайлера и Коула. Я сидела с ними у бассейна, болтая босыми ногами в воде, и отвечала на их вопросы о первых неделях учебы.

Это была обычная легкая болтовня, и я гордилась тем, что так хорошо держалась. Во всяком случае, до того, как Джен попросил сходить с ним в дом за бутылкой вина.

– Ты знаешь, что ты мне как дочь, – начал он, когда мы стояли в светлой и просторной кухне, глядя на бассейн через огромное окно.

– Конечно, – сказала я весело. Потом заметила выражение его лица и нахмурилась. – Что-то не так?

Он едва заметно покачал головой. Но тень в его взгляде говорила об обратном.

– Я просто надеюсь, что ты знаешь – я все сделаю для тебя. Я буду защищать тебя от всего и всех.

У меня потяжелело в груди, и я почувствовала, как над верхней губой выступили капельки пота.

– Что происходит? – У меня в голове замелькали образы с ножами, угрозами, нападениями и изнасилованием. О Боже, нет… Конечно…

– Нет. – Голос Джена был так же тверд, как и его рука, сомкнувшаяся на моем запястье. – Нет, – повторил он, на этот раз мягче. – Я не это имею в виду, ничего подобного.

Мой страх медленно отступил.

– Тогда в чем дело?

– Я видел, как ты на них смотришь, Энжи.

– На них? – На короткий миг я действительно ничего не понимала. Потом до меня дошло, и мои щеки вспыхнули от смущения.

– Эти парни всегда присмотрят за тобой, – произнес он, не обращая внимания на мою реакцию. – Они будут защищать тебя до конца, потому что ты много значишь для меня. Но это никогда не зайдет дальше. Ни с одним из них, – его голос стал жестче, принимая командный и серьезный тон, который я редко слышала от него. – Я сказал, что буду защищать тебя, – продолжил он, – даже если это значит защиту от тебя самой.

– Я не понимаю, что ты... – начала я, однако он резко меня оборвал.

– Они не для тебя, – сказал он твердо. Дядя смотрел мне прямо в лицо с совершенно серьезным выражением. – И они знают, что ты для них под запретом.

Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыла его. Что, черт возьми, я могла сказать? Все это было совершенно нереально.

Инстинктивно я хотела отрицать, отрицать и отрицать. Но любопытство победило.

– Что с ними не так? – спросила я.

– Абсолютно ничего.

– Тогда почему мы сейчас об этом говорим?

Он повернулся спиной к окну и облокотился на гранитную стойку, скрестив руки на груди. Его глаза сузились, и я автоматически вытянулась под его оценивающим взглядом.

Он быстро отвел глаза.

– Они слишком взрослые для тебя.

Я еле подавила смех.

– Серьезно? Проблема в этом? Папа на тринадцать лет старше мамы, и никто не считал это проблемой.

Когда он посмотрел на меня, в его глазах было что-то почти тоскливое.

– Сара – особенная, – сказал он.

– А я нет? – Конечно, я поддразнивала его, но все же вопрос был серьезным. – Эван всего на шесть лет старше меня, а он старший из них. Брось, дядя Джей. Что тут происходит на самом деле?

Вместо ответа он взял штопор со стойки и начал открывать одну из бутылок, приготовленных для вечеринки. Я безмолвно наблюдала, одновременно заинтригованная и расстроенная, как он наполнил бокал и отхлебнул вина, потом налил его еще в один и подал его мне. Пришлось спрятать усмешку. Технически я была еще слишком молодая, чтобы пить.

Когда он наконец заговорил, его голос был тихим и ровным, с ноткой сожаления.

– Когда в последний раз ты видела меня с моей женой?

Вопрос был настолько неожиданным, что я сразу же ответила.

– Много лет назад.

Я не видела его последнюю жену, как и череду предыдущих, уже очень давно. Я знала, что все они сами ушли от него, но никогда не задумывалась над причиной. И поскольку я никогда не общалась с ними близко, у меня не было возможности спросить.

– Слишком много секретов разрушают отношения, – сказал он.

– У меня нет секретов, – конечно же, они у меня были.

Джен замолчал на мгновение, и я ожидала, что он поймает меня на лжи. Однако затем он кивнул, вполне естественно, словно мои слова были данностью.

– Может, и нет, зато у него есть. Его собственные и те, которые он хранит для других.

Он.

Это простое слово эхом отдалось в моей голове, вызвав легкую дурноту. Потому что я знала, что это значит. Мы говорили не обо всей троице, а об Эване. О том, что я хочу его – и что Джен знал об этом.

Я сглотнула, смущенная, но чувствовавшая странное облегчение. Джен знал меня – возможно, лучше, чем кто-либо.

Но он ошибался в одном – секреты меня не волновали. Разве я могла придавать им значение, когда у меня было так много собственных?

Теперь, когда я стояла в открытой гостиной Джена и слушала, как Эван обращается к толпе, у меня было ощущение, что призрак Джена затащил меня в прошлое, чтобы снова показать тот вечер. До этого я была не уверена, ведь верила, что Эван, как и его друзья, относился ко мне, как к сестре.

Больше я в это не верила.

Разговор с Дженом тем вечером был предупреждением держаться подальше не только мне. Им он велел то же самое: не приближаться ко мне. И если Тайлер и Коул не считали это требование тяжелым, то в глазах Эвана я увидела огонь.

Он хотел меня, черт возьми.

Он хотел меня, но был слишком верным моему дяде, чтобы что-то с этим делать.

– Говард Джен был человеком, который любит жизнь.

Глубокие звуки чистого и завораживающего голоса Эвана наполнили комнату.

– За то короткое время, что он был с нами, он не только жил на полную катушку, но еще и учил этому остальных. Я один из тех счастливчиков, кого он взял под крыло.

Я оторвала взгляд от Эвана на достаточное время, чтобы осмотреть толпу. Остальные были так же очарованы, как и я, захваченные и его харизмой, и словами, которые он произносил. Я смотрела на него, на мужчину, который сделал состояние в столь молодом возрасте, и понимала, что он стал одним из самых влиятельных людей Чикаго. Черт, если бы он был мошенником, то мог бы выудить миллионы из этой толпы.

Единственным, кто не выглядел впечатленным, был Кевин. Я не знала, было ли это последствием их недавней стычки, или же он уловил мое желание. Но учитывая, что последнее было достаточно вероятным, чтобы вызвать у меня чувство вины, я взяла его за руку и почувствовала себя еще хуже из-за собственного лицемерия.

– Говард Джен научил меня смотреть на мир по-другому. Он спас меня во всех смыслах, и никогда не переставал в меня верить. – Все это время Эван смотрел на толпу, но теперь его глаза нашли мои. – Сегодня мы здесь в его честь, – продолжил он со странной свирепостью в голосе. – В честь его памяти, его требований, его наследия.

Он замолчал, и воздух между нами настолько сгустился, что мне понадобились все силы, чтобы просто вдохнуть. Поразительно, что все глаза в комнате не обратились на нас, наблюдая за огнем, пылающим между нами. Потому что огонь действительно пылал. Я чувствовала его, чувствовала – и хотела в нем сгореть.

Я не имела ни малейшего понятия, что он говорил дальше. Наверное, продолжил говорить, потому что люди вдруг начали поднимать бокалы и вытирать мокрые глаза.

Чары, удерживающие меня, рассеялись, и я не дыша смотрела, как Эван растворяется в толпе. Он пожимал руки людям, его сочувственно похлопывали по плечу. Он управлял всеми в комнате спокойно и уверенно. Сильное плечо, на которое могли положиться горюющие.

И он так и не отвел от меня глаз.

Когда он приблизился ровной и целеустремленной походкой, его выражение лица стало решительным. Я лишь краем сознания чувствовала присутствие Кевина рядом, все еще сжимая его пальцы. А Эван Блэк заполнил весь мой мир. Я хотела снова почувствовать его прикосновение. Хотела, чтобы он прижал меня к себе, чтобы прошептал, что понимает, как я потерялась, когда умер Джен.

Я хотела, чтобы он легонько коснулся меня губами в знак сочувствия, а потом отбросил в сторону все притворство и поцеловал меня так страстно и сильно, чтобы мое горе и сожаление расплавились от жара этой страсти.

И меня доводил до исступления факт, что ничего из этого не могло сбыться из-за дурацкого обещания, которое он дал покойному.

Не знаю, что я пыталась доказать, но я развернулась и прижалась к Кевину.

– Что…

Я заставила его замолчать поцелуем, который начался довольно неуклюже и странно, но Кевин, наверное, решил, что мне это нужно. Что мое горе свело меня с ума и заставило прилюдно демонстрировать эмоции.

Его рука легла мне на затылок, когда его губы прижались к моим. Когда дело касалось поцелуев, Кевин был твердым отличником. На самом деле он был воплощением всего, о чем только могла мечтать девушка, и все же мне чего-то не хватало. Он даже близко не был тем, что мне нужно. В нем не было жара, не было страсти. Никаких бабочек в животе, никакого желания большего. Наоборот: его поцелуи заставляли меня только острее ощутить пустоту внутри. Голод, – желание – которое я не могла удовлетворить, как бы мне того ни хотелось.

«Эван», – подумала я, и меня шокировало отчаянное желание, которое вызвали эти два слога. Почему-то контроль, под которым я держала это желание, внезапно ослаб. Словно мое горе выбило у меня почву из-под ног в первый раз за все это время. Как бы мне хотелось просто стереть Эвана Блэка из своих мыслей. Я чувствовала себя беспомощной. Взбешенной и отчаянной.

А для такой девушки, как я, это никогда не заканчивалось хорошо.

Когда Кевин прервал поцелуй и отстранился, больше всего я хотела прижать его обратно. Чтобы целовать его, пока моя решимость не будет сломлена. Пока мы не разожжем огонь хотя бы трением, если ничем другим не получится. Потому что мне это было нужно. Мне нужно было очиститься. Мне нужно было забыться в нем, пока от пылающего огня, который во мне рождал Эван Блэк не остался только выжженный след в моем сердце.

Но я знала, что этого никогда не случится.

Кевин погладил меня ладонью по щеке, нежно улыбаясь.

– Дорогая, ты выглядишь развалиной.

Я кивнула. Это было правдой, но не по той причине, в которой был уверен Кевин.

Я оглядела комнату, разыскивая Эвана. Я хотела убедиться, что он видел. Хотела, чтобы у него так же все внутри завязывалось узлом, как и у меня.

Но его нигде не было.

– Анжелина, дорогая, молоденькая официантка сказала, что я смогу найти тебя здесь. Так здорово снова тебя увидеть, даже при таких печальных обстоятельствах.

По-южному масляный голос отрезвил меня, и я поморщилась. Я ускользнула на кухню, которая технически была запретной зоной для гостей, в надежде провести хоть несколько мгновений в одиночестве. Похоже, не суждено.

Я натянула дежурную улыбку дочери политика и повернулась спиной к стойке, чтобы поприветствовать Эдвина Малбери, конгрессмена из Алабамы или Миссисипи, или какого-то другого штата, но точно не из среднего Запада.

– Конгрессмен Малбери, какой сюрприз! – солгала я и растянула улыбку еще шире. – Не знала, что вы были знакомы с моим дядей.

У него были седые волосы и тренированная улыбка, в искренность которой я верила лишь наполовину.

– Твой дядя был замечательным человеком, – заявил он, – и с хорошими связями. Вчера я говорил с твоим отцом, и он сказал, что не сможет приехать. И я понял, что должен быть тут.

– Очень признательна, – выдавила я. Малбери был представителем в сенате, и, хотя шестилетний срок моего отца еще не закончился, он старался обзавестись влиятельными союзниками, включая тех, кто начал упоминать его в качестве потенциального вице-президента. Мне не нужна была степень по политологии, чтобы понять, что Малбери больше хочет угодить моему отцу, нежели почтить память дяди.

– Мы не виделись сколько? Почти пять лет? Должен сказать, ты стала очаровательной молодой женщиной.

– Спасибо, – ответила я, стараясь удержать улыбку, хотя это было все труднее. – Почти восемь, – добавила я, не сдержавшись.

В последний раз мы встречались на похоронах моей сестры, и воспоминания о том дне смешались с сегодняшними, отчего я вдруг почувствовала холод и тоску.

Я обхватила себя руками, стараясь вспомнить все свои светские манеры, но теперь слишком потерялась, чтобы продолжать вежливую беседу.

– Ну… – промямлила я, и слово повисло в воздухе, потому у меня не осталось сил.

Меня спас Эван.

– Конгрессмен Малбери? – Пожилой мужчина повернулся к Эвану, который стоял в дверях с загадочным и темным, как полночная вода, выражением лица. – Вас ищет девушка. Кажется, ей не терпится с вами поговорить.

– Да? – оживился конгрессмен, и его рука потянулась поправить галстук, а я подавила усмешку.

– Длинные светлые волосы, короткое черное платье. – Он вошел на кухню и встал около нас. – Когда я в последний раз ее видел, она направлялась в библиотеку.

– Хорошо, – сказал Малбери и повернулся ко мне. – Моя дорогая, был рад пообщаться, но, если эта девушка – мой избиратель, я должен узнать, что она хочет.

– Конечно, – ответила я. – Было приятно снова повидаться. Спасибо, что приехали.

Как только он вышел за дверь, я повернулась к Эвану.

– Ты отличный лжец.

– Очевидно, не такой отличный, как думал, раз ты так легко меня раскусила.

– Может, я просто слишком хорошо тебя знаю, – съязвила я.

Он смотрел на меня некоторое время, потом сделал шаг в мою сторону. У меня перехватило дыхание, пульс начал ускоряться, и когда он протянул ко мне руку, я не шевельнулась, ожидая прикосновения, которого так и не произошло, ведь он потянулся не ко мне, а к бутылке вина.

Дура, дура, дура. Зато теперь я хотя бы могла дышать.

– Слишком хорошо? – сказал он, наливая в бокал пино-нуар и передавая его мне. – Значит, ты узнала все мои секреты?

Наши пальцы соприкоснулись, когда я взяла у него вино, и я вздрогнула от разряда, который пронзил меня от кончиков пальцев до ног.

Я увидела короткую вспышку понимания в его глазах, и мне захотелось себя ударить. Потому что это не я знала его секреты – как раз наоборот. И будь я проклята, если не чувствовала себя смущенной и уязвимой.

– Секреты? – переспросила я. Я стояла прямо, стараясь вернуть контроль над ситуацией. – Вроде того, почему ты едва перекинулся со мной двумя словами за весь вечер? Или почему ты смотрел куда угодно, но не на меня?

Он наклонил голову, обдумывая мои слова, затем налил вина в свой бокал и сделал большой глоток.

– Сейчас я смотрю на тебя.

Я сглотнула. Черт побери, он смотрел. Его туманно-серые глаза застыли на моем лице, и я видела, как напряжено его тело, словно он боролся с жестоким штормом.

Вопреки прежним намерениям, я отхлебнула вина. Да, сегодня мне нужна была трезвая голова, но прямо сейчас мне требовалось мужество.

– Не поспоришь, – согласилась я. – И что ты видишь?

– Красивую женщину, – сказал он так, что мое сердце затрепетало. – Красивую женщину, – продолжил он, – которой нужно немного отступить и подумать, какого черта она делает и почему.

– Прости? – Его тон лишь слегка изменился, но этого было достаточно, чтобы трепет прекратился. – Прости? – повторила я, потому что он настолько сбил меня с толку, что я не смогла подобрать других слов.

– Тебе сейчас нелегко, Энжи, – произнес он, – ты заслуживаешь счастья.

Я покрутила ножку бокала между пальцами, стараясь понять, куда он ведет. Собирается ли сказать, что может сделать меня счастливой? От этой мысли приятная волна пробежала по моему телу, но я боялась в нее поверить. Он был слишком горячим и слишком холодным, слишком запутанным. И, черт побери, я не могла выяснить, что он думает, не спросив напрямую.

– Почему ты думаешь, что я несчастна?

Он слегка дернул плечом.

– Я понимаю, почему ты встречаешься с Уорнером, – сказал он. – Папа-политик, парень – агент ФБР. Все подходит. Все имеет смысл. Идеальная дочь с идеальной картинки – прямо идеальная жизнь.

Я замерла, горло сжалось, а в груди потяжелело. Я почувствовала себя живой мишенью, в которую он только что мастерски попал.

– Это, конечно, не твое дело, но Кевин – чудесный человек, – процедила я глухо, стремясь не показать, что его выстрел нашел цель.

– Нет, – сказал Эван. Мы все еще стояли возле стойки на кухне, совершенно одни, если не считать нескольких официантов, наполнявших свои подносы. Теперь он подошел еще ближе, и я могла поклясться, что чувствую, как между нами гудят молекулы воздуха.

– Для кого-то другого – возможно, но не для тебя.

– Что ты вообще об этом знаешь? – Мне хотелось, чтобы мой голос звучал возмущенно, но получилось совсем не похоже.

– Я знаю достаточно, – проговорил он, сокращая расстояние между нами. – Я знаю, что тебе нужен мужчина достаточно сильный, чтобы удержать тебя. Который поймет, что тебе нужно – и в постели, и за ее пределами. – Потрясающе сексуальная улыбка преобразила его губы. – Тебе нужен мужчина, который одним взглядом может разжечь тебя. И, Энжи, – сказал он, – я знаю, что Кевин Уорнер – не такой мужчина.

О Боже. У меня на шее выступила испарина. Я часто дышала, и мой пульс участился. Тело было переполнено ощущениями. Мельчайшие волоски на руках стали дыбом. Желание отдалось в моих ногах. Я была влажная – я была в этом уверена. И все, что я сейчас хотела, это почувствовать на себе руки Эвана.

Мне потребовалась вся сила воли, чтобы найти слова, и еще большие силы, чтобы посмотреть ему в глаза.

– Если не Кевин, то кто? – спросила я, но непроизнесенным оставался вопрос: «Ты?».

Он протянул руку и заправил мне за ухо выбившуюся прядь волос, и его легкое прикосновение заставило меня растаять.

– Мне кажется, это тебе придется выяснить самостоятельно.

Глава 4

Следующий час я кружила по помещению, общаясь с гостями и предаваясь воспоминаниям о Джене. Дважды я заметила Коула и один раз Тайлера. Эвана я не видела, и не знала, к лучшему это или к худшему. С одной стороны, мне нравилось, как он смотрит на меня. Нравилась дрожь, проходившая по моему телу от осознания его близости.

С другой стороны, наш разговор на кухне был настолько нереальным, что я не хотела встречаться с ним, пока не пойму, что вообще происходит. И конечно, я не хотела очередной лекции про Кевина. Особенно потому, что все, что сказал Эван, было чертовски верно.

Тем временем Кевин был моим практически постоянным спутником с тех пор, как я покинула кухню. Он изображал заботливого парня с таким рвением, что у меня не было и минутки наедине с собой. Наконец я сбежала, сказав, что направляюсь в ванную, хотя лишь хотела побыть в одиночестве и просто подышать.

Вместо того чтобы пойти в одну из уборных, я направилась во дворик на крыше. Это было мое любимо место, туда вела спиральная лестница с северной стороны гостиной. Джен украшал ее так же тщательно, как и остальные апартаменты, поэтому тот был полон удобных стульев и шезлонгов, беседок и красивых растений, которые делали этот оазис под небом настоящим парком. Или, по крайней мере, похожим на лучший дворик на крыше европейского пятизвездочного отеля.

Пока большая часть гостей отдыхала на диванах и потягивала напитки в кухне, я ушла от толпы. Я стояла между маленькими елками в горшках, которые обозначали периметр, и сжимала бокал: это немного помогало сдержать желание раскинуть руки и прыгнуть, доказав всем, что даже если ты кажешься человеком, это не так. Ты всего лишь воздух и дыхание, и радость движения, и ничего плохого не может случиться в ночном небе, потому что ветер всегда подхватит.

– Надеюсь, ты не думаешь о том, чтобы прыгнуть.

По иронии, именно об этом я и думала, практически выбираясь из кожи, когда моя рука поднялась к горлу. Мое сердце застучало с удвоенной силой, и я не знала, от неожиданности или из-за уверенного приближения этого мужчины.

Я вдохнула воздух, чтобы успокоиться, собралась и только после этого повернулась к Эвану лицом.

– Думала, – призналась я, – но не беспокойся, я не хочу покончить с собой.

– Нет, – просто ответил он, оценивающе глядя на меня. – Для этого ты слишком сильная.

– Это херня, – выпалила я автоматически, раздраженная тем, с какой легкостью он мной манипулирует. Люди говорили то же самое, когда умерла Грейси, каждое слово было словно ногтями по доске. «Ты такая сильная, ты так хорошо держишься». И это было чепухой, потому что я вообще не держалась.

Я проживала дни, словно зомби, еле заставляя себя двигаться. Дни были достаточно тяжелыми. Ночи же меня практически убивали.

Я судорожно вздохнула.

– В том, чтобы выживать, нет ничего сильного, – сказала я. – Это просто означает, что смерть в очередной раз тебя обошла.

Я моргнула, спустя секунду после того, как слова сорвались с губ, поняв, что наговорила лишнего. Дерьмо.

Я повернулась к стеклу и посмотрела вокруг. Я не повернулась, когда услышала, что он подходит ко мне, становясь у стеклянной ограды. В первый раз на моей памяти я действительно хотела, чтобы Эван Блэк ушел.

– Прости, – произнес он, его голос был глубоким и ровным, и мне нравилось, как он звучит. Но я не повернулась. Я не знала, сочувствует он моей утрате или извиняется за свои слова, мне было все равно.

– Так почему ты тут? – спросила я наконец, все еще стоя спиной к нему. – Ты пришел за мной, чтобы прочитать еще одну лекцию про парня, с которым я встречаюсь?

– Веришь или нет, я не трачу время на размышления о Кевине Уорнере.

Я повернулась, вопросительно подняв бровь.

– Нет? Потому что в кухне мне показалось, что ты точно о нем думал.

– Не о Кевине, – просто ответил он, – о тебе.

– О, – я сглотнула, мне понравилось, как он произнес эти слова. О тебе.

На мгновение между нами повисла тишина. Я не знала, что сказать. Не знала, что он хочет. Не знала, что он тут делает и что происходит между нами, да и происходит ли что-нибудь вообще. Я ждала, пока он заговорит, но он, казалось, решил затянуть молчание. Эван просто стоял, ничего не делая, но я внезапно почувствовала себя в ловушке, словно он поймал меня своим сильным и решительным взглядом.

В отчаянии я наконец выдавила из себя слова.

– Ты не прав, – сказала я наконец, глядя на свои руки, чтобы не видеть его лицо. – Я совсем не сильная.

Я подумала о том, сколько раз сегодня хотела сбежать. О том, как хотела вернуть дядю. О том, как отчаянно хотела заплакать и как старалась работать, чтобы держать горе запертым внутри.

По большей части я думала о том, что не переживу эту ночь. И неважно, насколько сильно я пыталась, в конце все равно произойдет взрыв и все, что было так тщательно спрятано, выйдет на поверхность.

– Ты сильная. Я наблюдал за тобой, – заявил от твердо. – Все эти годы, я имею в виду. Ты держишь себя под полным контролем, Энжи. Это требует большой силы.

На мгновение я пожелала, чтобы его слова были правдой. Конечно, это было не так. Годами я старалась сохранять самоконтроль, но чем сильнее я давила, тем больше вылезало наружу.

Подавляя вздох, я снова отвернулась, чтобы посмотреть на озеро Мичиган и лодки, которые теперь были всего лишь крошечными огоньками вдали.

– Видимо, ты невнимательно наблюдал, – сказала я.

– Наоборот, – возразил он низким и ровным голосом, настолько сильным, что все мои протесты были отклонены, не успев оформиться в слова. – Я уделял пристальное внимание. Я всегда так делаю, когда что-то важно для меня.

– О… – мой голос звучал слабо и с придыханием.

Со своего места рядом со мной он взял меня пальцем под подбородок и повернул мою голову, чтобы посмотреть в глаза. Жар от прикосновения пронзил меня, и я подумала, не увижу ли ожог, когда следующий раз посмотрю в зеркало.

Он убрал руку, и мне захотелось протестующее вскрикнуть.

– Поверь мне, Лина. Я знаю о контроле все.

Я сглотнула. Я не совсем понимала, о чем он говорит. И, черт возьми, не имела понятия, почему он назвал меня старым именем. Но, к своему удивлению, я обнаружила, что мне это понравилось. Еще больше мне нравилось, как он на меня смотрел. Мне казалось, что я могу вечно простоять перед городом и озером, расстилавшимися внизу, ночным небом сверху и этим загадочным мужчиной в нескольких дюймах от меня.

– Желание отпустить – не слабость, – сказал он. – Как и желание почувствовать удовольствие от риска. Поймать настоящий кайф.

Я моргнула.

– Как ты…

– Ш-ш-ш-ш. – Его медленная и легкая улыбка тут же заставила появиться ямочки на щеках. – Тебе это нужно. Ты сдерживалась весь вечер, сходя с ума. Запирала горе внутри. А сейчас вперед. Закрой глаза и повернись.

– Но я…

Он поднял палец и нежно прижал его к моим губам.

– Не спорь, просто делай.

Безусловное подчинение обычно мне не свойственно, но к своему удивлению я послушалась. Закрыла глаза, позволяя темноте меня поглотить, а потом повернулась, снова став лицом к стеклу. Если бы я открыла глаза, то увидела бы ночное небо, широко раскинувшееся передо мной. Вместо этого я видела только Эвана в своей голове.

– Хорошая девочка.

Мои волосы до плеч были распущены, и я задержала дыхание, когда он нежно убрал локоны в сторону и прижал руку к моей шее. Я вздрогнула от прикосновения, а потом сжалась от смущения, потому что знала, что он заметил. Его палец двигался невероятно нежно, слегка касаясь моей кожи. Я не могла знать, делает он это специально или это была случайность. В любом случае это сводило меня с ума, и я прикусила верхнюю губу, радуясь, что он стоит сзади и не может видеть эту новую трещину в моей защите.

Когда он снова заговорил, его голос звучал хрипло.

– Теперь положи руки на стекло.

Я была смущена и нервничала. Но, черт возьми, это меня возбуждало, и я надеялась, что в темноте он не заметит, как мои соски напряглись под тканью бюстгальтера, а кожа покраснела.

Прежде чем я смогла сделать то, о чем он просил, он встал сзади, взял мои руки и положил их на стекло. Прикосновение было шокирующим, сильным, и бушующий жар заполыхал во мне, когда я сдалась, поддаваясь поразительной чувственности подчинения этому мужчине.

– Ты чувствуешь это, Энжи? Давление стекла? Оно давит на тебя. Оно держит тебя. Оно держит тебя здесь, в безопасности, рядом со мной.

Я едва понимала смысл его слов. Но чувствовала, как его голос обволакивает меня, словно покрывая мое тело поцелуями. Чувствовать лишь его руки на своих, и его дыхание на своей коже, такое же опаляющее, как луч летнего солнца.

– Что, если стекла не будет? – Его голос был нежным и мягким, словно естественнее мысли быть не может. – Ты бы не упала, Энжи. Ты бы взлетела.

Я зажмурилась сильнее. Он уже полностью завладел моим телом, но теперь в его власти оказалось и мое воображение.

– Может быть, ты бы не убрала стекло специально, однако, если бы преграда исчезла, ты бы испытала все. Ты бы раскинула руки и обняла пустоту. Вдохнула бы воздух и почувствовала, как ветер обдувает твое тело, собирая тебя в единое целое. Поднимает тебя вверх. Потому что именно об этом ты думаешь, не правда ли? Не прыжок. Не падение.

Я втянула воздух, вздохнула, прижимаясь задницей к его паху. Он был напряженным, и, помоги мне боже, я уже текла.

– Ты хочешь лететь, Энжи, – прошептал он и вдруг провел губами по моему уху. Я задрожала, и, о мой бог, знала: если он еще раз прикоснется ко мне, я кончу, взорвусь с ранее невиданной силой.

И все, что я могла сделать, это просто стоять, пропуская жар прикосновения сквозь себя, и безмолвно молить его, чтобы он никогда не уходил. Чтобы этот момент никогда не закончился.

Эван переместил руки на мои плечи, после чего опустил их, положив ладони на мои ребра. Его большие пальцы легли мне на спину, а остальные касались груди. Я прикусила нижнюю губу, чтобы не вскрикнуть, не двинуться. Чтобы не сделать что-нибудь, что заставит его остановиться. Остановит эту чудесную фантазию.

Его руки проделали путь еще ниже, обхватив мою талию. Я не особенно маленькая, но чувствовала себя миниатюрной и хрупкой, потому что в этот момент он мог меня сломать. Уничтожить меня полностью сладко и приятно.

– Энжи, – сказал он, и начал поворачивать меня к себе.

Я закрыла глаза, запоминая этот момент. Но прежде чем я повернулась, прежде чем хотя бы допустила возможность того, что он поцелует меня, момент был разрушен, разбит на осколки резкой мелодией моего телефона.

Он убрал руки, и когда он это сделал, я услышала еще один звук. Стон.

Уверена, он исходил от меня.

Я открыла глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как лицо Эвана превращается в окаменевшую непроницаемую маску. Я не знаю, как оно выглядело до этого, но представляла себе желание в его глазах.

Я почувствовала, как сердце сжалось, потому что мы упустили момент. И я отлично знала, что мы уже никогда его не вернем.

– Тебе стоит ответить, – сказал он.

– Что?

Он посмотрел вниз на мою крошечную сумочку, которую я решила сегодня взять только потому, что у меня не было кармана для телефона.

– О, – я уже забыла. – Это сообщение.

Я нашарила телефон и посмотрела на дисплей.

– Кевин?

– Флинн, – ответила я быстро, не желая поднимать тему про Кевина. – Помнишь? Мальчишка, который жил вниз по улице от дяди Джена в Кенилворфе.

– Наверно, уже не такой мальчишка, – сказал Эван таким тоном, что женская часть меня затрепетала от удовольствия.

– Нет, – сказала я небрежно, – уже нет.

Я внимательно смотрела на его лицо и на мгновение мне показалось, что он тянется ко мне. Что он собирается притянуть меня к себе и прижать свои губы к моим, увлекая нас обоих за это чертово стекло.

Но момент прошел, и он отвернулся, чтобы посмотреть на потемневшее озеро.

Некоторое время мы стояли в тишине. Затем он заговорил, низко и спокойно.

– Я тоже думаю о том, чтобы прыгнуть.

– Самоубийство? – вставила я.

– Нет. – Он повернулся ко мне и то, что я увидела в его лице, не было ни жаром, ни желанием, всего лишь решимостью. – Высокомерие.

В замешательстве я наморщила лоб.

– Я настолько высокомерен, что считаю себя способным контролировать собственное падение, – пояснил он.

– Но ты не можешь, – сказала я, думая о своей сестре. О своей жизни, о своем дяде. – Никто не может.

Его ухмылка была широкой, откровенно сексуальной и отчаянно печальной. Он протянул руку и легонько потрепал мою щеку.

– А ты смотри.

Я так и сделала: смотрела, как он уходит. Я осталась во дворике одна. Только я, мое смущение и страх. Не говоря уже о паре дюжин людей, которых я едва знала. Все мы на этой чикагской крыше неслись через время и пространство вселенной.

Не двигаясь, я смотрела ему вслед. Практически не думая. Позади меня начали взрываться фейерверки на Пире, и внезапно небо оживилось цветом. Я этого почти не заметила. Я видела лишь Эвана, заслонившего меня от поглощающего серого цвета.

Мне понадобилось целых пять минут, чтобы понять, что я все еще держу в руке телефон.

Я открыла сообщения и, несмотря на свое смущение, улыбнулась.

«Только приземлился. Ты в порядке?».

Я напечатала ответ: «Думаю, выживу». Но потом заколебалась. Я хотела изменить сообщение, прежде чем отправлять. Хотела рассказать Флинну о том, что сейчас произошло с Эваном, о котором он наслушался до тошноты со времени нашего шестнадцатилетия. Про то, как я вижу призрак Джена за каждым углом. О том, как ненавижу смерть и похороны, и что мечтала быть бегуном, просто натянуть кроссовки и бежать.

Однако ничего этого я писать не стала и отправила сообщение.

«Буду в десять».

Я не смогла сдержать улыбку. Он действительно хорошо меня знал.

«Все нормально, люди умирают. Я не оставлю тебя одну».

«Кевин отвезет меня к себе».

Перед следующим сообщением была небольшая пауза, и я понимала почему. Я провела слишком много ночей, донимая его своими рассказами о том, что Кевин практически идеален, и я идиотка, раз подумываю его оттолкнуть.

«Ты этого хочешь?».

Конечно же, я этого не хотела. Я хотела Эвана. Его голос у моего уха. Его руку на моей спине. Я хотела вернуться в то место в небе, и вдруг страшно испугалась, что он был единственным, кто мог отвести меня туда.

Я жестоко застучала по кнопкам. Я не хотела заниматься самоанализом по смс. Ни в коем случае.

«Пора идти. Поговорим позже».

Я поставила на телефоне режим «не беспокоить» и засунула его обратно в сумку. Если он напишет, я не хочу об этом знать. Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, что Кевин поднялся во дворик и озадаченно на меня смотрит. Это не сильно меня удивило. Я чувствовала себя разбитой, не говоря уже о смущении и неудовлетворенности и, более того, чувстве легкой вины из-за этого приятного, странного и совершенно неожиданного происшествия с Эваном. К сожалению, я не успела надеть маску, прежде чем он успел меня заметить.

– Ты выглядишь усталой, – сказал он, нежно улыбаясь и беря меня за руку. – Пошли.

– Усталая – это эвфемизм для слова раздавленная?

– Что я могу сказать? Я не силен в языках.

Мой смех был искренним.

– Ты хороший человек, агент Уорнер, – произнесла я. – Ты заслуживаешь лучшего, чем такая развалина, как я.

– Может, я люблю чинить. – Он поднял мою руку и поцеловал пальцы. – Тебе нужно уехать. Пошли. Я уже сказал Петерсону, что украду тебя, – добавил он, имея в виду всегда присутствующего, но редко заметного дворецкого Джена. – Он позаботиться об остальных гостях.

Я позволила ему отвести меня к двери. Гости уже уходили, и некоторые из них обнимали меня и говорили слова соболезнования. Кэт подоспела, когда мы подошли к холлу.

– Вы уходите?

– Ей нужно убраться отсюда, – сказал Кевин. – Я отвезу ее к себе.

– Отлично, – ответила Кэт ровным голосом, но в ее глазах стоял вопрос.

Я бы хотела ответить на него. Возможно, это было банальностью, но мне бы помогла ночь с мороженым, маникюром и разговорами о мужчинах.

– Тебе станет легче, – пообещала Кэт, затем обняла меня.

– Мне говорили.

– Завтра, – сказала она, – мы встречаемся за кофе, ладно?

– Само собой, – подтвердила я, потому что как можно отказаться от сочувственного кофе с лучшей подругой?

Я не видела Тайлера или Коула, и, поскольку была согласна, что мне нужно выбраться отсюда, то с готовностью поспешила к двери, ведь все равно увижу их через пару дней у юриста. Я до сих пор не могла думать о завещании, может, после оглашения мне полегчает.

Я услышала Эвана еще до того, как увидела его: этот низкий бархатный голос я узнала безошибочно. Меня переполнило желание сбежать. К сожалению, он был прямо у входной двери.

– Я понимаю, – говорил он. – Но здесь не подходящее место.

– Это всего лишь гребаная лицензия на алкоголь. Я не могу привлечь достаточно посетителей, чтобы приносить нам необходимую прибыль, и не могу получить лицензию без…

Теперь я могла его видеть и стала наблюдать за тем, как он перебил толстого мужчину с куньим лицом, положив тому руку на плечо.

– Сейчас не время, но я позабочусь об этом, обещаю.

– Серьезно?

Я видела, как на щеке Эвана дернулась мышца.

– Ты сомневаешься в моем слове?

Толстый испугался, что мог обидеть Эвана.

– О, нет. Я не хотел…

– Это не проблема, – голос Эвана снова звучал спокойно. – У меня есть несколько должников, которым я могу позвонить. Мы разберемся с этим.

Толстый кивнул.

– Я твой должник. Я знаю, что я твой должник.

Эван заметил меня. Он всего лишь перевел взгляд с толстого на меня и обратно.

– Завтра, – сказал Эван, – мы поговорим.

Затем он повернулся ко мне, успешно игнорируя толстяка, который выскользнул за дверь с опущенными от облегчения плечами.

– Энжи. – Его голос ударил меня, словно сильная, твердая рука, и я почувствовала жар в своем теле при воспоминании о его прикосновениях.

Его глаза переместились на Кевина.

– Агент Уорнер.

– Хорошая речь, – сказал Кевин. Он протянул руку. – Ты убедительный человек.

– В моей работе хорошо оплачивается умение убеждать людей делать по-моему, – сказал Эван.

На мгновение мне показалось, что он проигнорирует протянутую руку Кевина. Но потом Эван протянул свою, и я увидела разбитые покрасневшие костяшки. Я не могла поверить, что не заметила этого раньше, и постаралась обвинить в этом темноту. И тот факт, что меня занимала только его близость, его прикосновения и мои бушующие гормоны.

– Эван! Что случилось?

– Уличная драка, мистер Блэк? – спросил Кевин, и эта шутка прозвучала для меня довольно грубо.

– Если бы, – легко парировал Эван. – Второй участник был бы в плачевном состоянии. – Он осмотрел свою руку. – Я бы сказал, я легко с ним разделался.

Секунду или две эти двое просто смотрели друг на друга, и неприятное напряжение заполнило пространство между ними. Известная война Алой и Белой роз не шла ни в какое сравнение с войной двух альфа-самцов, и меня не покидало ощущение, что я была корнем проблемы.

– Дурацкая шутка, – фыркнула я. – Серьезно, Эван, тебе стоит промыть раны. И бога ради, Кевин, ты можешь не быть таким придурком?

Он перевел взгляд на меня.

– Прости.

– Все нормально, – заявил Эван. – На самом деле я помогал подруге с машиной. Рука соскользнула, а двигатель все еще был довольно горячим. Было неприятно, но я выживу.

– Тебе стоит быть осторожнее, – предостерег его Кевин.

– Я всегда осторожен, – мягко ответил Эван, – но дерьмо случается.

Он был прав, смерть Джена была настолько дерьмовой, насколько это возможно.

На мгновение между нами повисла неловкая тишина. Потом Кевин обнял меня за плечи.

– У нее был чертовски тяжелый день. Мы собираемся уехать отсюда.

Я ждала, что Эван попрощается со мной, все еще надеялась, что он сделает шаг навстречу и настоит, чтобы я осталась с ним здесь, ведь не мог же он просто отпустить меня с Кевином. Но он просто стоял. Не было ни знака, ни намека, что это был тот же мужчина, который разбудил мою чувственность во дворике. Мужчина, чей голос говорил мне лететь, и от чьих прикосновений я вспыхивала так же, как сегодняшний фейерверк.

Я была слишком усталой и раздавленной, чтобы понять или хотя бы подумать об этом. Я чувствовала лишь печаль.

– Попрощаешься за меня с Тайлером и Коулом?

– Конечно, – сказал он, и, хотя его голос был нежнее, чем обычно, я заметила: он не сказал, что мы скоро увидимся или что я встречусь с ребятами на днях. Очередное столкновение с жестокой реальностью: все изменилось. Джен был нашей точкой пересечения, и теперь, когда его не стало, я отправлялась в свободное плавание.

Я схватила Кевина за руку и поспешила выйти на улицу до того, как слезы, с которыми я боролась, вырвутся наружу.

Когда мы зашли в лифт, Кевин несколько раз нажал кнопку первого этажа, словно хотел как можно скорее отсюда убраться.

– По крайней мере, одна хорошая сторона смерти твоего дяди, – сказал он мрачно.

– Прости?

– Я имел в виду, что ты больше не будешь видеться с этой троицей.

– Какого черта? – Мой голос прозвучал как удар хлыстом, но мне было все равно. По моему мнению, не было ничего – ничего! – хорошего в дядиной смерти, и особенно это относилось к потере трех людей, которых я считала друзьями.

– Мне жаль, – сказал он просто.

– Хорошо. Тебе и должно быть. Теперь расскажи, почему ты говоришь подобное.

– Черт, Энжи, я не могу. Я вообще не должен был говорить.

– Да, не должен был. Но сказал. И теперь объяснись.

– Энжи. – И он замолк.

Я скрестила руки на груди. У него не получится так просто сорваться с крючка.

– Это из-за твоего дурацкого расследования несколько лет назад? Честно, Кевин, ты сегодня говено вел себя с ними.

– Дурацкое расследование? Ты хоть понимаешь, о чем говоришь?

– А ты? – парировала я.

Он работал в Бюро всего четыре года. Тот случай, который Джен рассказал мне про своих рыцарей, случился за год до того, как он туда пришел.

– Бернетт знал, и он рассказал мне достаточно. Я знаю, что ты выросла с ними, но это не делает их хорошими парнями. Они торговали краденым, Энжи.

Я уставилась на него.

– Это безумие. Они бизнесмены, как мой дядя.

– Они занимаются разным бизнесом, с этим я не спорю.

Я сузила глаза, меня раздражали издевательские нотки в его голосе.

– Если то, что ты говоришь – правда, они были бы за решеткой, а не в высшем обществе Чикаго. Брось, Кевин. Они относятся к самым известным – не говоря уже о публичности – людям города. Они не будут путаться с каким-нибудь сраным ломбардом, торгующим крадеными магнитолами.

Серьезно, что за игру затеял Кевин?

– Говоришь, они бизнесмены? – возмутился Кевин. – Я не спорю. Но не весь бизнес легален, и ты, черт возьми, это знаешь.

Я хотела было ответить, но прикусила язык, потому что, несмотря на нежелание уступать Кевину, я понимала, что он говорит правду. Мой отец помогал разрабатывать дюжины бюллетеней по предотвращению преступлений и рассматривал как минимум столько же дел на государственном уровне каждый год. И поскольку он часто приносил работу домой, я не могла не слышать эту информацию. И я знала одно: легальный бизнес часто служил прикрытием для криминальных дел. Но бизнес Эвана? Тайлера и Коула?

Я хотела топнуть ногой и сказать Кевину, что это абсурд. Что ничего в их делах не заслуживает пристального внимания правительства. Но моя нога не оторвалась от пола. Потому что теперь, когда он упомянул это, я не могла не вспомнить одно-два предупреждения.

Самым серьезным был «Дестини», высококлассный мужской клуб, которым владели парни, и который был яблоком раздора между ними и моим дядей, считавшим, что они тратят деньги впустую и портят репутацию. Ребята, однако, либо так не считали, либо им было все равно.

Не считая этой странности с клубом, парни были настоящими дельцами. Они основали «Найт Энтерпрайзис», которая покупала и продавала компании, и именно ее исключительная прибыльность быстро сделала их мультимиллионерами. Я просила Джена объяснить мне, чем именно они занимаются, и он объяснил основы. В общем, они занимались почти всем: от автомоек до магазинов алкоголя, агентств по трудоустройству и бог знает чего еще. Некоторые проекты, вроде забегаловок, пользовались услугами других – по подбору персонала. Другие же они продавали, делая деньги на разных предприятиях и недвижимости.

Другими словами, они были игроками, извлекая прибыль из рискованных сделок. Судя по всему, они заключили немало удачных сделок.

Десять минут назад все это выглядело достаточно законно. Теперь подозрения Кевина заставили меня вспомнить про торговлю краденым, мошенничество и отмывание денег. Неужели я была слепа? Или Кевин просто был засранцем?

Обе возможности выводили меня из себя, и я ответила резче, чем хотела.

– Если бы были доказательства, дело бы не закрыли. Пять лет, Кевин. За пять лет что-нибудь бы выплыло.

– Это не было пустым подозрением, – сказал он. – И я никогда не говорил, что это единственная причина, почему тебе стоит держаться от него подальше. Я не хочу, чтобы ты общалась с такими людьми.

Лифт остановился, двери открылись, и мы вышли. Он направился к выходу, но я даже близко не была завершению этого разговора. Я схватила его за рукав и затащила в небольшую нишу недалеко от почтовых ящиков.

– Тебе не удастся оставить меня в неведении, – прошипела я. – Ты говорил, что они плохие, так теперь рассказывай почему.

– Ты же знаешь, я не могу вдаваться в детали, Энжи.

– Дерьмо, – выругалась я, потому что поняла невысказанное послание.

Обвинения пятилетней давности, может, и были сняты, но рыцари Джена все еще оставались в сфере внимания ФБР.

– Если они такие мерзавцы, почему ФБР или копы, или кто там еще, до сих пор не убрали их за решетку?

Кевин просто смотрел на меня и, судя по выражению его лица, считал меня наивной. Честно говоря, наверное, так и было.

– У нас есть доказательства, – сообщил он. – Это стратегия. И больше я об этом не буду говорить. Я уже сказал больше, чем необходимо, но ты много значишь для меня, Энжи.

– К чему это все, честно? Ты не хочешь, чтобы у меня были друзья-мужчины? Или причина в моем разговоре с Эваном?

– Разговоре? Ты рыдала у него на плече, Энжи.

Я пыталась возразить, что Эван всего лишь друг, но слова застряли у меня в горле, и я не смогла их произнести.

Кевин подошел на шаг ближе, сокращая расстояние между нами, и в первый раз я осознала, что, несмотря на стройное телосложение, он излучал власть.

– И да, мне это не понравилось. Мне не нравится, как он на тебя смотрит. И я не хочу, чтобы ты путалась с ним или его друзьями. И если честно, Энжи, я не думаю, что это понравилось бы твоему дяде.

Его последние слова выбили из меня воздух. Конечно, он был прав, Джен не хотел, чтобы я была с Эваном. Неужели поэтому? Был ли Эван – как и его друзья – опасен? Были ли они преступниками?

Черт возьми, мысль о том, что обвинения пятилетней давности могут быть правдой, не приходила мне в голову. И если это правда, знал ли Джен? Или он просто отмел вероятность того, что люди, которых он любил как сыновей, могут быть преступниками.

Или дядя в некотором роде восхищался их талантом быть на шаг впереди закона? И завидовал ли он тому адреналину, который эти трое испытывали, преступая черту и оставаясь безнаказанными?

Опасный? Да. Рисковый? Само собой.

Но и чертовски возбуждающий тоже.

Я вздрогнула и заметила, что Кевин смотрит на меня с выражением острого желания защитить.

– Я знаю, – произнес он. – Эти парни страшные. Держись от них подальше. От всех них.

Я автоматически кивнула, но только потому, что так было нужно.

Моя дрожь была не от страха, а от возбуждения. От возможности того, что ощущение риска, о котором я мечтала, может быть присуще мужчине, о котором я мечтала в постели. Мужчина, который, как я уже знала, разжигал во мне чувства.

Я не знала, что это говорит обо мне, и, если честно, не очень хотела нырять в озеро самоанализа. В конце концов, итог оставался тем же. Я хотела Эвана Блэка. Хотела его прикосновений, его поцелуев. Хотела полностью раствориться в нем.

Черт, я хотела летать.

Этого никогда не случится. Может, я и не знала все его секреты, но осознавала, что он верный. Он дал обещание дяде Джену, и ничто не могло заставить его нарушить свое слово. Я не знала, какую игру он затеял на балконе, но была абсолютно уверена, что она бы не закончилась в постели.

И хотя я не хотела это признавать, это было, скорее всего, к лучшему. Я хотела острых ощущений, но знала лучше прочих, что мои дикие порывы были небезопасными – и уже много раз плохо заканчивались для меня.

Глава 5

– Подожди, – сказала я, когда Кевин стал вылезать из своего «Приуса». – Давай пока не будем подниматься.

Мы были в гараже дома Кевина, всего в нескольких кварталах от Мичиган Авеню. Конечно, в качестве гаража это место было неплохим, но оно не было приятным или удобным, наверное, поэтому Кевин посмотрел на меня с любопытством.

– Ты в порядке? – Он потянулся и взял меня за руку. – Это был чертовски трудный день.

– Да, – согласилась я. – Пожалуйста, давай выберемся куда-нибудь.

– Куда-нибудь?

– Может, покатаемся? – Если честно, для поездки я бы предпочла кабриолет и высокие скорости. – Или пошли в «Ледж». Там сейчас открыто?

Несмотря на толпы народа, «Ледж» был моим любимым местом в городе. И хотя я знала, что там так же безопасно, как и дома, я все равно получала кайф, стоя на высоте ста трех этажей над городом на прозрачной платформе. Мой мозг не мог понять, почему я не падаю.

Лицо Кевина выражало одновременно беспокойство и затруднение.

– Дорогая, ты в порядке?

– Нет, – ответила я просто. – Я уже давно не в порядке.

Я изображала нормальность. Исполняла роль горюющей племянницы. Дочь сенатора. Лицо семьи в Чикаго. Дважды я делала заявления для прессы, хоть те и были подготовлены моим начальником, главой отдела продвижения Джена. И я специально позаботилась о том, чтобы его секретарь сопровождал меня по залам ХПГД лишь для того, чтобы дать персоналу какую-то надежду на продолжение. Это было невероятно глупо, ведь я не могла управлять «Холдинг Поглощений Говарда Джена», даже если бы от этого зависела моя жизнь.

И все же я играла роль, и играла ее хорошо. Но сейчас мне нужен был воздух.

– Просто скажи, что тебе нужно, – попросил он.

– Я пытаюсь тебе сказать… – В моем голосе сквозило раздражение, и я старалась его сдержать. Я напомнила себе, что Кевин меня не знал, несмотря на то, что мы дважды спали вместе, и он получил одобрение моего отца. Он не знал, сколько усилий я прикладывала, чтобы быть той, кто я есть. Не знал, что я постоянно держала себя под контролем. Откуда он мог знать, если я никогда этого не говорила?

Но и Эвану я тоже не говорила. И все же он понимал меня. Я вспомнила, как откликнулась на его слова, вспомнила жар его тела рядом с моим. Он дал мне все, что было нужно. Жар, слова, понимание. Он дал мне почувствовать вкус, и будь я проклята, если не хотела съесть все блюдо.

– Эй, – подал голос Кевин, передвигая руку, чтобы переплести свои пальцы с моими. – Я слушаю.

Я набрала воздуха, чувствуя себя пристыженной. Потому что он действительно слушал. Он пытался. А я сидела, фантазируя, что он прочитает мои мысли.

– Ты когда-нибудь чувствовал, что на тебя свалилось слишком много всего? – спросила я. – Как будто ты все плотно запечатал в себе, но иногда нужно просто выпустить пар. Потому что, если ты этого не сделаешь, ты взорвешься, и это будет в сто раз хуже.

– Выпускной клапан, – сказал он, и оковы на моей груди слегка ослабли.

– Да, именно так. – Я не могла поверить, что он понял.

– Дорогая, – произнес он и отпустил мою руку, чтобы потрепать меня по щеке, – пошли внутрь.

– Я… – начала было я спорить, но осеклась. Потому что не этого ли я на самом деле хотела? Мне не нужно было идти на танцы, мне нужно было ослабить контроль. Черт, мне нужно было потерять контроль.

Я закрыла глаза, представляя момент, когда мы войдем в квартиру. Он даже не закроет дверь, когда прижмет меня к стене, подняв мои руки над головой, прижавшись ко мне всем телом. Я закрою глаза, позволяя ощущениям распространиться по телу, когда он схватит меня за запястья одной рукой, положив другую мне на грудь. Я изогнусь от его прикосновения, но не очень сильно. Он будет держать меня, позволяя взять лишь то, что он хочет дать. Я потеряюсь в ощущениях и растворюсь в сладких объятиях слабости, пока не открою глаза в отчаянном желании увидеть, что этот жар не оставил мне ни единого шанса.

И когда я это представила, перед глазами появилось лицо не Кевина, а Эвана.

Я вздохнула, по-настоящему открыла глаза и увидела, что Кевин внимательно на меня смотрит, и по его идеальным чертам пробегает беспокойство.

– Энжи, ты в порядке?

Я кивнула.

– Устала, я просто устала.

– Еще одна причина пойти внутрь.

Я снова кивнула. Я не хотела разговаривать, не хотела думать. Вина и горе играли шутки с моим мозгом, и мне не было ясно, что с этим делать.

Мы очутились в лифте на парковке и поехали в его студию на восьмом этаже, и когда зашли в помещение, я поняла, что задержала дыхание – но не знала, было это от желания или от страха перед его прикосновениями.

Однако это не имело значения, потому что он всего лишь повернулся и закрыл дверь.

– Что ты думаешь о чашке горячего чая? – поинтересовался он, закрыв два замка и накинув цепочку.

Я думала, что это ужасно, но все равно кивнула. Чай звучал успокаивающе. Мирно. Но я не хотела быть спокойной. Я хотела почувствовать руки на своем теле. Хотела электричества. Хотела попасть в центр грозы и сгореть от страсти. Я хотела забыться в удовольствии такого накала, чтобы оно выжгло все, заставив забыть кошмар последних дней.

Но это… Я не хотела этого.

Более того, я не хотела Кевина.

– Прости, – прошептала я.

– Не глупи. Это не проблема. – Он повернулся к крошечной кухне, но, должно быть, заметил что-то в моих глазах, потому что неожиданно остановился. – Энжи?

Изменилось бы что-нибудь, если бы он меня сейчас поцеловал? Если бы я увидела огонь в его глазах, осталась бы я? Забылась бы в его руках, опьяненная сексом? Позволила бы я ему отвести меня туда, куда хотела, и осталась бы я там с ним?

Я не знаю. Не думаю. Я не сомневалась, что Кевин хороший человек, но он не был мужчиной, которого я хотела, а я заслуживала большего, чем суррогат. И, если уж на то пошло, Кевин тоже.

– Прости, – повторила я. – Я не должна была приходить сюда сегодня. Не должна была… – Я покачала головой, словно стряхивая с себя груз слов. – Я сегодня настоящая развалина. И действительно просто хочу побыть одна.

– Нет. – Мои слова заставили его действовать, и он потянулся ко мне, схватив за запястье. – Ты не пришла в себя, я понимаю. Оставайся, я о тебе позабочусь.

Я вздрогнула, потому что именно этого я хотела. Чтобы кто-то позаботился обо мне, и я действительно могла расслабиться, раствориться в упоительном отсутствии ответственности. Но только не чай с печеньем и не теплая ванна. Это никогда не поможет мне успокоиться.

– Мы поговорим завтра, – пообещала я, стараясь не замечать давящих на меня стен. – Сейчас мне надо идти.

Я ковырялась с замками на двери, когда он схватил меня за локоть.

– Я не позволю тебе туда вернуться, не сегодня. Не в таком состоянии. Горе сводит людей с ума, я постоянно с этим сталкиваюсь, дорогая.

– Я просто хочу отключиться, – соврала я. – Хочу спать в своей постели. И это не твое решение, – добавила я, когда увидела, что он собирается спорить. – Я знаю, что ты хочешь помочь, но мне нужно побыть одной.

Он просто стоял, его пальцы касались моей кожи, оголенной благодаря открытой черной блузке без рукавов, которая все еще была на мне.

– Кевин, – я услышала в своем голосе виноватые нотки и мольбу.

– Черт… Хорошо. – Он отпустил меня и поднял руки, растопырив пальцы, и в этот момент я представила, как он разговаривает с подозреваемыми, доминируя над ними. Как он говорит им успокоиться и обещает, что все будет хорошо.

Может, это и не честно, но эта мысль еще сильнее убедила меня в необходимости уйти.

– Все, – отрезала я. – Я ухожу прямо сейчас.

– Я тебя отвезу.

– Нет. – Я вдохнула, стараясь унять панику, которая неожиданно поднялась внутри. Разве он не видел, что мне нужно бежать, нужно идти? – Я... я хочу побыть одна. Пожалуйста.

Он должен был заорать на меня, обозвать лгуньей и велеть убираться. Вместо этого его взгляд смягчился, и он кивнул.

– Хорошо. Но я провожу тебя до такси. А завтра, – он нежно погладил меня по щеке, – завтра мы поговорим.

Такси ехало целых семь минут. Откуда такая точность? Просто за это время я посмотрела на часы семь раз. Я переминалась с ноги на ногу. Глядела на темные улицы. В «Йолке», одном из моих любимых мест для завтрака, не горели огни, но один взгляд в том направлении заставил мой желудок заурчать. Я ничего не ела с самого утра, и только сейчас осознала, что голод может быть одной из причин моего плохого настроения.

Черный лексус с тонированными окнами повернул на МакКлург, остановился перед «Фокс и Обель» – дорогим магазином на квартал ниже и остался там. Я заметила его, поскольку всегда – всегда – слежу за своим окружением. Но поскольку в ждущей у обочины машине не было ничего необычного, а рядом со мной стоял Кевин, я почти не обратила на нее внимания. Потом она совсем вылетела из моей головы, ведь с Ист-Гранд свернула ярко-желтая машина и притормозила рядом с нами.

Кевин открыл для меня дверь, и я проскользнула внутрь, чувствуя, как груз упал с моих плеч. Он наклонился, чтобы поцеловать меня в щеку, затем захлопнул дверцу. Я ожидала, что на этом все закончится, поэтому удивилась, когда он открыл пассажирскую дверь. Я задержала дыхание, не желая спорить, но была готова к тому, что он нарушит слово и поедет со мной. Но он всего лишь дал водителю адрес и заплатил заранее.

– У меня есть наличные, – сказала я.

– Я заплачу, – заявил он твердо, и раз уж я отказалась от чая, то вынуждена была принять оплату такси.

Когда такси отъехало от обочины, я вздохнула с облегчением. Кевин был милый, конечно, и я знала, что он искренне переживает за меня. Но он не давал мне то, что нужно. И к тому же, я не знала точно, что мне нужно, но то, что Эван начал на крыше, определенно было одним из вариантов.

На секунду я предалась фантазии о том, как постучу в дверь Эвана, бросаясь в его объятия и отметая поцелуями слова протеста. Но между реальностью и фантазией большая разница.

К тому же я не имела ни малейшего понятия, где он живет.

Черт.

Я заерзала на сиденье. Мы были на Лейк-шор-драйв, приближаясь к квартире, но я не хотела там находиться. Я хотела попасть в настолько громкое место, чтобы не надо было думать. Чтобы я могла быть кем-то другим, не Анжелиной Рэйн, хорошей девочкой. Дочкой сенатора. Племянницей бизнесмена.

Хвати уже.

Я вдохнула и заставила себя откинуться на сиденье, закрыть глаза и наслаждаться поездкой. У меня чертовски хорошо получалось не быть той девчонкой. Нужно было быть Энжи, не сдаваться на волю Лиины, которая позволила бы гневу, горю и желанию взять верх.

К моей чести я добралась до дома. Но когда машина остановилась перед зданием, я не смогла это сделать. Не смогла туда вернуться. Не сейчас, когда я чувствовала себя такой разбитой и не была в силах контролировать себя на все сто.

– Поехали, – сказала я водителю. – Просто поехали.

Он посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Ты уверена, сладкая? Потому что твой парень был конкретен, и у меня есть сто баксов, чтобы это доказать.

Я громко выдохнула. Я должна была понять, что Кевин не просто дал ему адрес.

Я достала еще сто долларов и отдала.

– Поехали, – повторила я.

Он послушался. И когда он снова влился в поток, я заметила черный лексус у обочины через улицу. Тот же самый? Я повернулась, намереваясь рассмотреть машину получше, но водитель хотел узнать поточнее, куда мы направляемся, и отвлек меня.

– Куда-нибудь в шумное место, – попросила я. – С танцполом. И текилой. И где нет знакомых.

– Нельзя ли конкретнее, сладкая?

Я достала мобильник.

– Секунду, – сказал я, думая, как люди выживали до изобретения смартфонов.

«Пудл Дог Лаунж» выглядело как лучшее собрание всевозможных клубов. Оно располагалось довольно далеко, на самом краю Рингливилля, но хорошее освещение убедило меня, что дорога от такси до дверей будет безопасной. Я хотела адреналина, но не такого, какой получаешь, курсируя по темным аллеям мимо воров и драгдиллеров.

На всякий случай, если клуб не вызывает такси, я положила в сумочку визитку водителя.

– Мой друг тоже взял вашу карточку, не правда ли?

– Конечно, сладкая.

Я достала двадцатку.

– Это за сообщение. Если он позвонит, скажи, что высадил меня у дома, и в последний раз, когда ты меня видел, я направлялась в лобби.

– Не знаю, правильно ли это, девочка.

Я постаралась не закатывать глаза, и достала еще двадцатку.

– Так лучше?

Он взял деньги из моих пальцев.

– Дорогуша, теперь все просто отлично.

Я стояла на тротуаре, приводя вещи в порядок, и была немного удивлена, когда плотный вышибала помахал мне. Если честно, еще больше меня удивило наличие очереди, особенно в среду. Я выбрала не особо престижный клуб в не особо престижном районе. Опять же, я была избавлена от всех неприятностей, связанных с эксклюзивностью клуба. И судя по всему, в этом по средам подавались убийственные напитки, и звучала живая музыка начинающих местных групп.

– Ты одна, красотка?

Я подняла бровь.

– И что, если так?

Вышибала показал рукой на дверь.

– Никаких преград для одиноких леди с такой классной задницей, как у тебя.

Я не знала, закатить глаза или поблагодарить его, и в конце концов, ничего этого не сделала. Я приняла его приглашение и направилась внутрь под взглядами женщин в очереди, – некоторые из них очевидно были одинокими, – которые выжигали дыры на моей классной заднице.

В клубе было именно то, на что я рассчитывала. Темно, шумно и почти развратно. Толпа снующих людей, бар и масса тел на танцполе. Я все еще была в своем похоронном наряде, но это меня не волновало. Я хотела выпить. Хотела музыки. И мечтала забыться на танцполе с закрытыми глазами, двигая телом и отпуская воображение на волю.

Черт побери, я хотела сбежать. И прямо сейчас это место было как нельзя кстати.

Я втянула живот и стала протискиваться к бару через толпу, этот путь был сравним с переходом Лейк-шор-драйв на красный. Добравшись наконец до липкой дубовой стойки, я подняла палец, чтобы позвать бармена и быстро поняла, что хоть моя задница помогла мне попасть в это место беззакония, внутри ее шарм незамедлительно потускнел.

– Черт, – выругалась я, когда бармен в третий раз прошел мимо меня, не удостоив даже взглядом. В одном слове было больше яда, чем требовала ситуация, и я поняла, что меня раздражал не только недостаток алкоголя, но и все в целом. Тот факт, что мой дядя умер. Что вселенная его забрала. Что Эван завел меня, и что я мечтаю о мужчине, которого не смогу заполучить и не должна хотеть. Я злилась на Кевина за то, что он не был мужчиной, которого я хочу.

– Черт, – повторила я, уходя от бара. Мне была нужна не выпивка, а суета, и я пошла на танцпол, встав рядом с пьяной блондинкой, которая явно не умела одеваться. Она танцевала с двумя парнями, вернее, они танцевали с ней. Ее глаза были закрыты, а голова откинута. Насколько я могла сказать, ей было безразлично их внимание.

Я позволила телу впитать музыку, переводя свои бурлящие эмоции в пульсирующий ритм, позволяя басам проходить сквозь меня. Я стояла в нескольких сантиметрах от огромного коротко стриженного парня, короткие рукава которого открывали самую впечатляющую татуировку в виде змеи и кинжала из всех, что я видела. Его глаза встретились с моими, и он ухмыльнулся со знакомым голодным выражением лица. У меня было подходящее настроение, поэтому я придвинулась ближе, подняв руки над головой и покачивая бедрами. Приблизиться, но не касаться. Дразнить и играть.

Видимо, здоровяк хотел большего, потому что он двинулся навстречу. Он пах алкоголем, сигаретами и желанием, и, хотя я не имела ни малейшего желания перед ним раздеваться, танцевальный флирт мне нравился, и я чувствовала, как кровь текла по моим венам. Чувствовала себя живой. Я была уставшей, чертовски уставшей от оцепенения, и когда он положил руки мне на талию и притянул ближе, я закрыла глаза и отдалась музыке. Я не была с этим парнем, я была в другом месте. С другим человеком.

Черт, возможно, я сама была другим человеком.

Потому что в этом и суть, не правда ли? Когда я отпустила себя, то выбралась из своей шкуры. Стряхнула вину, боль, чертовы секреты и послала все к черту.

С отчаянной развязностью я сильно прижалась к нему. Он издал тихий стон удовольствия, схватил меня за задницу и настолько сильно прижал меня к себе, что я безошибочно почувствовала его эрекцию.

Я вдохнула и откинула голову. В его глазах я видела желание. Я видела, как искривились его губы. Он наклонился ближе, чтобы поцеловать меня, либо прошептать, что нам нужно убраться отсюда. Я не хотела его, этого незнакомца. Я хотела то, чего лишилась, и того, кем обладать не могла, мне хотелось просто сбежать.

Но как можно убежать от себя?

Я замерла, принимая его слова и чертовски хорошо зная, что я скажу «да» на все его предложения и завтра буду себя ненавидеть.

А потом все развалилось на куски.

Я слышала свой крик, когда верзила отлетел в сторону, а потом собственный же возглас удивления, когда увидела, кто именно отбросил его. Эван.

Я стояла в полной прострации, а Эван подошел ближе с мрачным выражением лица. Но за гневом в его глазах я видела жар, который прошел сквозь мой живот и остановился между бедрами. Черт. Это и была моя фантазия и часть меня восторжествовала, пока другая размышляла, не начались ли у меня галлюцинации. Потому что это не могло быть по-настоящему. Как, черт возьми, это могло быть по-настоящему?

– Что за черт, друган? – рыкнул верзила, толкая Эвана в плечо и полностью разрушая мою теорию о том, что это какая-то мечта. – Ты не хочешь отвалить от моей девочки?

Я начала говорить, что я совершенно определенно не была его девочкой, но глаза Эвана превратились в лед, потому я предпочла замолчать и стоять тихо.

– Она не твоя девочка, – сказал Эван тихо. – И я не твой друган.

Глаза верзилы сузились, и я увидела, как его правая рука сжалась в кулак.

– Я думаю, тебе нужно преподать урок хорошего поведения, красавчик.

Эван посмотрел на руку, сжатую в кулак, потом опять на верзилу.

– На твоем месте я бы подумал дважды.

– Пошел ты, – ответил здоровяк, замахиваясь при этом.

Эван уклонился движением, достойным Джеймса Бонда, блокируя удар.

– Не стоит пытаться еще раз, – он казался спокойным и обычным, и все же в его поведении было нечто такое, что делало его очевидно главным в ситуации. Он докажет это любому, кто встретится на пути.

Верзила потерял равновесие и закачался, озираясь на танцующих рядом, понимая, что у него неприятности. Он облизнул губы, и я увидела, что здравый смысл побеждает браваду. Наконец его лицо разгладилось, и он повел плечом.

– Как знаешь, мужик, эта сука в любом случае не стоит неприятностей.

Быстрее, чем казалось мне возможным, Эван потянулся, схватил парня за воротник и притянул его ближе.

– Извинись перед дамой, – сказал он ледяным тоном. – И возможно, ты сможешь уйти самостоятельно.

Я видела, как кровь отлила от лица верзилы, придавая ему полумертвый вид.

– Конечно, конечно, мать твою. Я никого не хотел обидеть. Я всего лишь придурок. Прости, детка.

Его умоляющие глаза повернулись к Эвану, который с видом полной неприязни встряхнул его еще раз и только потом отпустил.

– Убирайся отсюда.

Как только верзила исчез в скоплении тел, я повернулась к Эвану.

– Что за черт?

Эван оставался спокойным, словно давал лекцию.

– Он придурок.

– И что? – Я не особенно хотела спорить по этому поводу. – Я с ним танцевала, а не замуж собиралась.

Он подошел на шаг ближе, и, несмотря на раздражение, мой пульс ускорился.

– Теперь ты ни сделаешь ни того, ни другого, – произнес он.

– О… – Звук, сорвавшийся с моих губ, больше походил на выдох. Это даже не был тот звук, который я хотела издать. Я хотела спросить: «почему?». Почему он тут? Зачем прогнал этого парня? Понятно, что он следил за мной. Это было слишком фантастично для простого совпадения. Но зачем? Жалел ли он, что оставил меня на крыше? Ревновал ли к Кевину? Или, если уж на то пошло, к верзиле?

Или он просто присматривал за мной? Как и говорил дядя Джен?

– Это было опасно, Энжи, – продолжил Эван, подводя меня к краю танцпола. – И какого черта ты тут вообще делаешь?

Я уставилась ему в глаза, и слова вылетели быстрее, чем я успела их остановить.

– Может, мне нравятся опасные мужчины.

Он колебался буквально мгновение перед тем, как ответить, но даже если бы он подбирал слова целый год, то не мог бы задеть меня сильнее.

– Может, не стоит.

Не думая, я кинулась вперед, намереваясь ударить его по лицу. Но мне не удалось. Он поймал меня за запястье и притянул к себе, пока я не оказалась всего в нескольких миллиметрах от него, так явно ощущая жар его тела, что могла в любой момент потерять сознание.

Он был на целую голову выше меня и держал меня так близко, что мои губы почти касались основания его шеи. Он пах грехом, и, несмотря на всю злость, я старалась побороть желание высунуть язык и попробовать его на вкус.

Он наклонил голову, пощекотав дыханием мое ухо, и прошептал мне:

– Я понимаю, – сказал он просто.

Я полностью замерла.

– Что именно ты понимаешь?

– Что ты все еще оплакиваешь его.

Я онемела, и дыхание замерло у меня в горле. Кое-как мне удалось выдавить из себя слова.

– Что ты имеешь в виду?

Что-то коснулось моих волос, и, хотя я не могла знать точно, я представила, что это его губы. Секунду он не отвечал, просто держал меня. Грохот музыки проходил сквозь меня, пульсируя, словно кровь в венах. Мне хотелось, что это продолжалось вечно. Потеряться в ощущениях, потеряться в его объятиях.

Именно этого я хотела, за этим я пришла сегодня. Не клуб, не музыка, не алкоголь, а это. Онемение исчезло, все чувства обострились.

Я знала, что музыка и танцы приведут к этому. Что я буду способна вцепиться в занавес и испытать хотя бы пару мгновений реальных, настоящих чувств, даже если большая часть их просочится сквозь мои пальцы, словно песок.

Но я никогда не думала об этом. Никогда не надеялась почувствовать так много всего сразу. Чтобы узнать – на самом деле узнать – что я жива.

Я снова сглотнула. Часть меня боялась говорить, чтобы не разрушить волшебство. Но другая часть должна была узнать.

– Эван? – прошептала я наконец, не уверенная, что он услышит меня в окружающем шуме. – Что ты понял?

– Тебя, – сказал он просто, и, хотя это не могло быть правдой, в тот момент это было лучшим, что он мог сказать.

– Я скучаю по нему, – выдавила я хрипло, словно это объясняло, почему я пошла в подпольный клуб вместо того, чтобы свернуться под одеялом, потягивать какао и плакать.

– Я знаю, – ответил он, и по мне пробежала дрожь, потому что я понимала, что это правда. Он знал. Не о онемении. Не о количестве раз, когда я не могла этого больше переносить и пробиваться сквозь туман. А про сегодняшний вечер, о моем горе, и про все, что я потеряла. Про то, что я была здесь в безликой толпе с музыкой, пульсирующей по моим венам, чтобы хоть немного снять напряжение. Она заполняла черную дыру горя и потери. Делала их переносимыми.

Я не знала как, но он понимал это. Все, что Кевин не мог увидеть во мне, видел Эван.

Я отстранилась настолько, чтобы поднять голову и встретить с взглядом его серых глаз. «Волчьи глаза», – раньше думала я, но теперь эта аналогия была еще более подходящей. Я видела в них опасность. Голод. Словно он хотел съесть меня живьем.

И, видит бог, я хотела того же.

– Почему ты здесь? – прошептала я.

– Ты хотела лететь. Я хотел убедиться, что ты не разобьешься.

– Так ты приглядывал за мной? – Я смотрела в его глаза, черпая мужество из желания, которое смотрело на меня из них. – Или ты хочешь помочь взлететь?

Его слова были неторопливыми и взвешенными.

– Принцессе не стоит дразнить дракона.

– Кто сказал, что я дразню?

– Искушать тоже не стоит.

– Почему? – Мой голос был рваным и полным желания.

– Драконы обжигают. А раны оставляют шрамы.

– Что если меня это не волнует?

Он не ответил, но его глаза потемнели, и я чертовски хорошо знала, что он тоже этого хочет.

– Эван. – я не осознавала, что произнесла его имя вслух, пока не услышала собственный голос, мягкий и тихий, как будто просила.

Он медленно покачал головой.

– Нет.

Слово было твердым и настойчивым, и я не поверила в него ни на секунду. Это был мой шанс. Мой сверкающий и сияющий момент. Я не должна давить, это я знала. Разве я не говорила себе, что эту линию не стоит пересекать? Что мне нужно держать себя под контролем? Что не стоит искушать судьбу.

Но черт побери, глядя на это лицо, я знала без тени сомнения, что могу упасть с Эваном. Если бы он прыгнул со мной, уверена, он не дал бы мне пострадать. Он сам говорил – он знает, как сохранять контроль. А я так отчаянно желала его потерять.

Страх, желание и странное непрошенное смущение смешались внутри меня. Я рисковала всем, но не могла остановиться. Я должна была его заполучить. По меньшей мере я должна была попытаться.

– Пожалуйста, – сказала я просто.

– Я перестал быть безответственным много лет назад, – ответил на это Эван твердым и уверенным тоном. – Подобное поведение приводит к неприятностям.

Я сглотнула. Каждая капля здравого смысла говорила мне, что он прав, мне нужно отступить. Я должна остановиться, посчитать до десяти, пойти домой. И успокоиться к черту.

Ничего из этого я не сделала. Вместо этого я сделала шаг вперед.

– То есть теперь ты полностью контролируешь себя?

Мышца на его щеке дрогнула.

– Да, – невозмутимо произнес он, но я знала, что он борется с собой.

Я видела его напряжение, и меня охватило типично женское удовлетворение, потому что я была абсолютно уверена, что стоит мне надавить, он дрогнет.

Я нежно прижала руку к его груди. Я чувствовала себя свободной. Черт, я чувствовала себя беспечной – и ирония была мне очевидна.

– Хорошо, – сказал я, поднимая голову, чтобы встретиться с его тяжелым горячим взглядом. – В таком случае контролируй меня.

– Черт, Энжи, – прорычал он, и я знала, что победила.

– Эван, – одно тихое слово сработало, словно горящая спичка рядом с динамитом, и я видела, как внутри него разгорается огонь. Его рука заскользила по моей пояснице, и он притянул меня еще ближе. Я прижалась к нему, настолько пылая от желания, что просто удивительно, как мы оба не превратились в пепел. Я чувствовала его твердую эрекцию и была готова заплакать от понимания того, что он хотел меня так же отчаянно, как и я его.

Я действительно никогда не испытывала ничего подобного. Словно каждая жилка, каждый волосок, каждая клеточка меня служила только для распространения удовольствия. Такого удовольствия, что я не могла противостоять его силе. Только этого я и хотела. Таким я и представляла реакцию на прикосновения Эвана. Но все было так быстро, жестко и волнующе, что я была готова взорваться.

Или сорвать с себя одежду и упасть с ним на пол прямо здесь и сейчас.

И, пожалуй, это было не самым благоразумным решением.

Тяжело дыша, я отстранилась, увеличивая дистанцию между нами. Я увидела вопрос на его лице, недовольство разрывом связи и прежде, чем смогла вспомнить о благоразумии, сожалении или ответственности, я прильнула к нему, прижимаясь всем телом и схватив его руками за задницу. Только сейчас я заметила, что он, в отличие от меня, сменил одежду. Смокинга больше не было. Мужчина передо мной был одет в обычные левайсы и еще более простую белую футболку, открывавшую татуировку, опоясывающую правую руку.

Он выглядел молодо, сексуально и очень привлекательно, тогда-то я снова удивилась тому факту, что он здесь. Со мной. Фантазия претворилась в жизнь слишком буквально.

Я чувствовала его быстрое сердцебиение и знала, что он настоящий. Я извивалась вокруг него в ритме музыки и вдруг поняла, что Эван не отвечает.

– Потанцуй со мной, – попросила я, двигаясь к танцполу.

Он медленно окинул меня взглядом, заставляя чувствовать себя незащищенной и желающей.

– Я не танцую.

– О… – В груди потяжелело, и я вдруг испугалась, что это все – что бы это ни было – просто закончится.

Потом его губы медленно изогнулись в чувственной усмешке, а его руки проскользили по моей талии и бедрам, высекая между нами искры.

– Но мне кажется, ты неплохо справляешься за нас обоих.

– Да?

– Потанцуй для меня, Энжи. – Его голос был твердым и низким, и в нем явно слышалась команда.

Именно это я и делала, но теперь мои движения стали более чувственными и эротичными.

Я чувствовала на себе взгляд Эвана, жар которого прожигал меня насквозь, давая уверенность для флирта, для мольбы и поддразнивания его под музыку. Я никогда так не чувствовала свое тело или эффект, который производила на мужчину.

К черту Джена с его страхами и запретами. Сейчас мне не было до этого дела. Сегодня я ни за что не дам Эвану Блэку уйти от меня. Мне это было нужно. Черт, мне был нужен он.

И если его взгляд служил показателем, я была уверена, что тоже ему нужна.

Я придвинулась ближе, прижимаясь грудью к его груди и обвивая его шею одной рукой. Приподнялась на носочки и прижала губы к его уху.

– Есть разные способы танцевать, – пробормотала я и взялась свободной рукой за его ширинку, чувствуя твердость его эрекции сквозь джинсы. – А теперь скажи мне, Эван, ты уверен, что не хочешь со мной потанцевать?

Глава 6

Его глаза потемнели, и я испугалась, что зашла слишком далеко. Что он моргнет и внезапно на танцполе окажется просто двое людей без этого жара и напряжения, связывающего их.

Затем его руки легли на заднюю сторону моей шеи, и он подтянул меня ближе. Я вздохнула, чувствуя запах и его и своего собственного возбуждения. Он наклонил голову, и меня пробрала дрожь. Эван прошептал мне на ухо:

– Я клянусь, Энжи, ты как криптонит – ты, мать твою, разрушаешь меня.

Он отклонился назад, проводя руками по моей голове, пропуская пальцы сквозь волосы, и при этом крепко держал меня, не ослабляя захват.

Я тяжело дышала, мое тело пылало. Мои губы разомкнулись, и я постаралась податься вперед, словно магнит притянутая энергией этого человека. Он быстро меня остановил, и в этот момент я поняла, что власть, которую я имела над Эваном Блэком, была незначительной. Он мог изменить ситуацию в любой момент. Черт, да, он был опасен. И все же сейчас он был моим.

– Я сделал много ужасных вещей, – признался он. – Но это, здесь и сейчас, может быть худшим поступком.

Я попыталась покачать головой, но он держал меня слишком крепко.

– Я не верю в это, – сказала я.

– Я верю.

Он проскользнул одной рукой к задней стороне моей шеи, удерживая меня, пока большой палец другой его руки нежно гладил меня по нижней губе. Я автоматически открыла рот, выдыхая рвано и резко, пока дрожь пронизывала все мое тело. Теперь я не могла ничего от него спрятать, да и не хотела. Воздух между нами сгустился и наполнился жаром и желанием, и, хотя я стояла перед ним полностью одетая, я никогда в жизни не чувствовала себя более обнаженной.

Кончиком пальца он все еще прикасался к моей губе. Он просунул его мне в рот лишь слегка, и, хотя крошечная бунтарская часть меня хотела вести себя безразлично, этого не могло случиться. Я сомкнула губы вокруг него, пробуя языком и посасывая.

Я закрыла глаза, остро чувствуя тяжесть в своей груди и требовательное пульсирование в паху. Я застонала, не в состоянии поверить, что могу быть настолько возбуждена, когда весь физический контакт между нами заключался в его пальце у меня во рту и его руке на моих волосах.

– Если бы ты знала, что я хочу с тобой сейчас сделать, ты бы убежала. – Его голос был низким, хриплым и острым, как бритва, и он врезался в меня, оставляя меня открытой и уязвимой.

Я старалась ответить, но казалось, не могла издать ни звука. Собрав всю силу воли, я попыталась снова и кое-как смогла выговорить несколько слов.

– Я не убегаю.

Его глаза были темными. Грозовыми. И я могла видеть, как борьба отражается на его чертах. Выражение его лица было мрачным, отчего он казался еще опаснее, и всего лишь на мгновенье я не была уверена, хотелось ли мне, чтобы он победил в этой борьбе или проиграл.

Потом это уже не имело значения, потому что он пальцами сжал мои волосы и жестко притянул меня к себе за мгновение до того, как его губы встретились с моими. Танцующие вокруг нас свистели и улюлюкали, но я едва слышала их сквозь грохот крови в моих ушах.

Я открыла губы, и его язык проник в мой рот, подчиняя меня. У него был роскошный вкус, словно у лучшего шоколада и первоклассного алкоголя. Я вцепилась в него, запутавшись пальцами в шелковых волнах его волос и прижавшись к нему всем телом. Я чувствовала себя легче воздуха, и было хорошо, что он так крепко меня держал, ведь если бы он меня отпустил, я, скорее всего, взлетела бы к потолку.

Наш поцелуй был жестким и безумным, резким и дразнящим. Я чувствовала вкус крови, но мне было все равно. Я хотела чувствовать все, отдавать все. Брать все. Я чувствовала безумие, словно мне было нужно это – его прикосновение, его эмоции, его существование, потому что, если бы я это прекратила или прервала, или пошла на попятную, это бы ушло. Это могло оказаться сном. Ошибкой. Фантазией.

Я не думала, что смогу с этим справиться. Он был словно наркотик, и теперь, когда я его попробовала, я знала, что никогда не смогу от него отказаться.

Он отстранился, тяжело и прерывисто дыша. Я протестующее застонала, испугавшись, что это конец. Но этот страх испарился, когда я посмотрела в его глаза. Мы не остановились. Черт меня побери, если я не увидела огонь в его глазах. Я не думала, что мы вообще остановимся.

Целую вечность мы просто смотрел друг на друга, не дыша, и я представила, как меня затягивает в него, как я теряюсь в его глазах. Тая, сгорая и теряя способность обойтись без этого чувства. Мое сердце так колотилось, что, несомненно, каждый мог увидеть, как мое платье двигается в такт пульсу. Я хотела умолять его дотронуться до меня снова, но в то же время не хотела, чтобы он прекращал на меня смотреть, потому что под взглядом Эвана я чувствовала себя живой и настоящей, чего не было уже очень давно.

Я не знала, стояли мы так часы или секунды. Я не слышала музыку и не видела толпу. Был только Эван, который смотрел на меня. Хотел меня.

Он не выдержал первым, взял меня за руку и нетерпеливо потащил через танцпол. Я охотно следовала за ним по темным коридорам к пожарной двери. Он распахнул ее пинком и вытащил меня в тускло освещенную аллею. Мне в нос ударил запах пива и картошки фри, но мне было все равно. Аллея или пятизвездочный отель: для меня это не имело значения. Я хотела только этого мужчину. Сейчас. Я просто хотела сдаться.

Я помнила раздражение с Кевином, но с Эваном все было по-другому. Он брал то, что хотел, давая то, что было нужно мне. Власть, контроль, страсть.

Одним движением он прижал меня спиной к стене, крепко обнимая.

– О боже, Энжи, ты красивая.

– Эван. – Это было все, что я смогла сказать. Единственный звук, который прорвался сквозь кипящее у меня в горле эмоции.

– Ты не представляешь, как долго я….

– Что? – спросила я, когда он оборвал себя на полуслове. Это был шепот, просьба. Черт, это была мольба.

– Прости, – сказал он, и я похолодела от пронзившего меня страха. – Черт, я так виноват.

Я схватила его за футболку, отказываясь отпускать. Только после того, как я это сделала, я осознала, что он не уходит, и извинения были предназначены не мне. Или мне, не знаю, это было не важно, потому что за что бы он не извинялся, это не имело отношения к его уходу. Я поняла это, когда его рот быстро и жестко нашел мой, а колено оказалось между моими ногами. Воздух между нами стал стремительно сгущаться, становясь жидким, теплым, чувственным и безопасным.

Он прервал поцелуй достаточно надолго, чтобы посмотреть в мои глаза. Его были темные от страсти. Мои, я уверена, были широко распахнуты от восторга.

Я открыла рот, чтобы заговорить, хотя не знала, что собираюсь сказать.

Он покачал головой и закрыл мне рот нежным поцелуем.

– Не говори, даже не думай.

Я покачала головой, потом кивнула, затем снова покачала. Не думать? Черт, я не могла думать. Не сейчас, и уж точно не когда его губы дотрагивались до моего виска, а его рука сжимала мою грудь. Все, что я могла, это вздохнуть.

Его большой палец потеребил мой сосок, затвердевшей под лифчиком. О чем, черт возьми, я думала? Я хотела его сжечь. Надеть кружево. Не надевать ничего.

– Чертова одежда, – пробормотал он, и я почти засмеялась от удовольствия из-за того, как совпали наши мысли. Однако смех скоро растворился в последовавших за этим словах. Мягкий мужской голос говорил мне, что он хочет коснуться меня, впиться зубами в мои соски, задрать мою юбку и спустить трусики, чтобы его пальцы могли проникнуть в меня.

Внутри уже не бурлил смех. Вместо этого там кипела лава. Горячая. Густая. Я хотела в ней купаться. Расплавиться от его прикосновений. Позволить ему отвести меня туда, куда он хочет.

Я вздохнула от удовольствия, улыбнувшись в ответ на его слова. Моя спина прогнулась в безмолвной мольбе о его прикосновениях. Больше его.

– Эван, – сказала я снова, только в этот раз это было не имя, я просьба. Черт, это была команда.

Его пальцы зарылись в моих волосах, и он потянул за них, заставляя меня запрокинуть голову и посмотреть ему в лицо. Я чувствовала себя пьяной, и это ощущение только усилилось, когда я заглянула в его темно-серые глаза, наполненные желанием.

– Энжи, – произнес он ровным и почти печальным голосом.

Я видела, как желание уходит из его взгляда, а ему на смену приходит что-то горячее и жесткое. Прежде чем я успела как-то осмыслить эту перемену, он отпустил мои волосы и ударил по кирпичной стене позади меня. Я подпрыгнула, удивленная и сбитая с толку этим изменением.

– Черт побери, – разозлился он и добавил более мягко: – Боже, я козел.

Я покачала головой, отрицая его слова и действия. Я не хотела, чтобы он останавливался, и не понимала, почему он это сделал.

Нет, это было неправдой. Я понимала, просто хотела, чтобы все исчезло. Мир вокруг нас. Обещания. Верность. Всему этому не было места между нами. Не сейчас. А как иначе, если бушующий огонь между нами мог все превратить в пепел?

– Скажи мне. – Мой голос был низким, прерывистым, но настойчивым. – Ты сказал, что, если бы я знала, чего ты хочешь, я бы убежала. Так скажи мне, ведь я, черт возьми, еще не бегу.

– Сказать тебе? – повторил он грубым и неровным голосом, словно пытался справиться с собой и не мог. – Сказать, как я хочу сорвать с тебя одежду? Как хочу взять твою грудь в ладони и зажать соски между пальцами, пока ты не начнешь кричать от боли и удовольствия?

Я вздрогнула, мои соски напряглись только от его слов.

– Или я должен сказать, как я хочу отшлепать тебя по голой заднице, пока твои ягодицы не покраснеют, а киска не намокнет? – Он наклонился ближе, шепча мне на ухо: – Я хочу, чтобы ты была голой. Голой, связанной и мокрой из-за меня. Я хочу, чтобы твои ноги были раздвинуты, а тело открыто. Я хочу видеть тебя. Черт, я хочу насладиться тобой. Хочу целовать тебя, чтобы мой язык сводил тебя с ума. Не хочу, чтобы ты думала о чем-то, кроме меня и удовольствия, которое я тебе доставляю. И я хочу видеть, как засверкают твои глаза, когда я наконец позволю тебе кончить.

Я тяжело дышала, мои трусики намокли, киска была влажная и пульсировала. Его слова безусловно меня шокировали. Но они меня и завели.

Я откинулась назад, увеличивая расстояние между нами, но только потому, что у меня не было выбора. Мне нужно было либо опереться на жесткую стену, либо я бы просто упала на землю, мое тело не могло меня держать.

Однако, когда я отстранилась, тень пробежала по его лицу.

– Как я и говорил, я козел.

Несмотря на тот факт, что он совершенно свел меня с ума, несмотря на то, что каждая кость, мышца и жилка моего тела превратились в желе, я все же смогла легонько покачать головой и еле слышно сказать:

– Нет.

Я сдавлено втянула воздух и сказала более настойчиво.

– Нет, я не убегаю. Я никуда не собираюсь.

Я облизала внезапно пересохшие губы и посмотрела в пол, охваченная смущением. Однако не настолько сильным, чтобы отпугнуть меня. Совсем не таким сильным.

В конце аллеи сновали машины, а за толстыми стенами клуба пульсировала музыка. Но звуки почти не проникали сюда. Аллея была тихой и спокойной, словно мир перестал вертеться и все – существование Эвана и мое, вся гребаная вселенная – замерло, пока я снова не заговорила.

Я повела плечом.

– Все, что ты только что сказал… Я… Я тоже этого хочу.

Мои щеки так горели, что я была уверена – они светились, словно неон, и я опустила глаза, испугавшись, что если посмотрю вверх и увижу его, то просто взорвусь.

– Энжи, о мой бог, Энжи.

Он взял мою голову в свои руки, просовывая пальцы в мои густые волосы, поднимая мое лицо.

– Ты меня сводишь с ума. – В его голосе была такая страсть, что он звучал почти болезненно, и отзвук его желания потряс меня до самого основания. – Скажи, что ты меня хочешь. Скажи, что хочешь этого. – Его слова были резкими и быстрыми. – Мне нужно слышать, как ты это говоришь.

– Я хочу тебя, – произнесла я, и слова прозвучали бледно в сравнении с эмоциями, которые за ними стояли.

Секунду он удерживал мой взгляд, словно искал на моем лице признаки обмана. Я не дрогнула. Я знала, что именно он видит во мне – отражение самого себя.

Он погладил меня по щеке большим пальцем, нежность этого жеста поразительно контрастировала с жесткостью его слов о том, что он хочет сделать со мной. Но почему-то это простое касание еще сильнее заставило меня таять.

Он был всем, что я хочу. Всем, что было мне нужно. Черт, это было больше, чем я могла представить. И в этот момент я знала, что сделаю что угодно, чтобы удержать его рядом.

– Я хочу тебя, – повторила я. – Я хочу этого.

– Этого? – повторил он, затем наклонился, чтобы покрыть нежными поцелуями мою шею, и плавно перешел на ключицу. Его прикосновения были легче воздуха, но они отдавались во мне, как тяжелая ритмичная пульсация баса, наращивающая громкость. – Или, может, этого? – Он пробежал своими руками по моим, и наши пальцы сплелись. Эван прижался ко мне всем телом, впившись в меня поцелуем, и его язык требовательно искал вход. Он поцеловал меня все глубже, его язык продвигался все дальше, а зубы царапали мои губы. В это время он поднял мои руки над головой и освободил свои пальцы. – Или, может, ты хочешь этого, – продолжал он, складывая мои руки так, чтобы я сама держала себя за запястье над головой.

– Эван, я…

– Нет. – Он провел губами по моему уху, его голос был таким тихим, что мне пришлось напрягать слух. – Никаких разговоров. Не двигайся. Держи руки наверху. Кивни, если понимаешь.

Я облизнула губы.

– Кивни, – повторил он.

Я кивнула, настолько потерявшись в нем, что, если бы он сказал мне раздеться и раздвинуть ноги прямо здесь, я бы с готовностью это сделала. Я была целиком в его власти.

Да, он был опасным, но, черт меня побери, я хотела этой опасности.

– Хорошая девочка, – сказал он, потом нежно поцеловал меня в губы. – Думаю, мы поняли, чего ты хочешь, – добавил он, кладя руки на мои.

Я прерывисто вдохнула, потому что он был прав. Я была отчаянно, безнадежно возбуждена.

– Тебе это нравится, – произнес он, – ты открыта для меня, открыта для мира. Низко и грязно со мной в аллее, где может случиться что угодно. – Он снова понизил голос до шепота, а я снова была поражена, как хорошо он меня знает. – Это заводит тебя, не так ли? Не знать, что будет дальше. Что случится. Кто может выйти из-за угла. Не знать, собираюсь я тебя поцеловать или трахнуть. – Он замолчал, и его следующие слова заставили меня застонать: – Даю тебе подсказку, я собираюсь сделать и то, и другое.

Я не заметила, когда он успел освободить одну руку, но зато заметила, что его пальцы двигаются по моему бедру, поднимая подол моей юбки, продвигаясь все выше.

Я пошевелилась, но его рука крепко держала мои руки, и Эван покачал головой. Одно легкое движение. Нет.

Я закрыла глаза и подчинилась невысказанной команде и своей собственной потребности раствориться в эмоциях этого момента. Он прижал меня к стене, его большая ладонь крепко удерживала мои запястья. Его тело было так близко, что я чувствовала его жар. А его рука продвигалась все выше и выше к моим намокшим трусикам, моему пульсирующему паху и жаждущему лону.

Остатки рассудка кричали, что я должна открыть глаза и сказать ему «нет». Что мне нужно уйти. Что это плохая идея, и нельзя так сходить с ума. Из этого ничего хорошего не выйдет.

Что на утро я пожалею.

Но сейчас я не жалела. Ни капельки.

Я пошевелилась и расставила ноги шире, за что была вознаграждена его низким и чувственным одобрительным рыком. Медленно его пальцы прошли по краю моих трусиков, оттягивая края ткани, прикрывавшей лобок. Я застонала, а он дразнил меня, водя пальцами по шелку и слегка касаясь кожей внутренней поверхности бедра.

– Возбуждает, красавица? – пробормотал он.

Я откинула голову, быстро дыша.

«Ты сошел с ума?» – вопила я в голове, но на самом деле еле могла произнести:

– Боже, Эван, пожалуйста.

Он расставил пальцы, и теперь дразнил чувствительную кожу обеих ног нежными, но уверенными движениями. И он так и не дотронулся до нежной жаждущей плоти, скрытой под шелком.

Я попыталась освободить руки, отчаянно желая закончить то, что он начал, но он удержал меня. Я хотела выкрикивать проклятия, требования или упасть на колени и молить. Но единственное, что я смогла сделать – это вдохнуть, когда мое тело содрогнулось, а все чувства сосредоточились между ног в предвкушении прикосновения, которое он не хотел мне дать.

– Пожалуйста что? – спросил он, когда я прикусила нижнюю губу.

– Пожалуйста, – повторила я. – Пожалуйста, все.

Его тихий удовлетворенный смех окатил меня, дразня кожу так чувственно, словно он водил по мне пером.

– Дотронься до меня, – потребовала я.

Он придвинулся ближе, и я почувствовала его дыхание на щеке.

– Я трогаю тебя.

Я качнула бедрами в невысказанной просьбе.

– Ты знаешь, что я имею в виду.

– Я знаю, – сказал он. – Но я хочу услышать, как ты это скажешь.

Он провел языком по моему уху, и я прикусила язык в страхе, что если я этого не сделаю, то закричу от удовольствия и негодования.

– Я хочу… – Я сглотнула и попробовала снова: – Я хочу, чтобы ты был под моими трусиками.

Он подчинился, и я вздохнула от удовольствия, когда его пальцы коснулись моей влажной набухшей плоти. У меня там не было волос после того, как я недавно открыла для себя бразильскую эпиляцию, и то, как его пальцы двигались по моей мокрой коже, сводило меня с ума.

Однако он не тронул мою киску, и я не получила выхода отчаянного растущего желания, которое кипело внутри меня.

Я пошевелила бедрами, старясь без слов дать ему понять, чего именно хочу.

– Ты требовательная, – поддразнил он.

– Черт, Эван, ты поразительно гадкий.

– Может быть. – Он легонько провел пальцами по моему влагалищу, и все мое тело затрепетало. – Но я чертовски доволен собой.

Он ввел пальцы в меня, и я вздохнула, когда мои мышцы сомкнулись вокруг них, втягивая их глубже.

– Вот так, детка. Ты этого хотела, правда? Хотела, чтобы тебя трахнули.

Я сжала руки в кулаки и собрала всю волю, чтобы проговорить:

– Ты только сейчас это понял?

Он легко рассмеялся, но все удовольствие, которое я получила от своего комментария, померкло под ритмичными движениями его руки в моем теле, проникавшей все глубже и глубже, лишая меня способности дышать и подводя невероятно близко к удовольствию.

Когда он вытащил руку, я почти застонала, но он просунул свой палец, мокрый от моего возбуждения, мне в рот. Я застонала и, закрыв глаза, начала его сосать, подразнивая и представляя, что у меня во рту его член.

– О боже, это заводит, – прошептал он. Он придвинулся ближе, я почувствовала его эрекцию своим животом. – Я хочу тебя, Энжи. Я хочу задрать твою юбку и порвать чертовы трусики. Я хочу войти в тебя и смотреть на твое лицо, пока ты кончаешь.

Я ничего не сказала, только взяла палец еще глубже, вызвав его собственный стон.

– Но не здесь, не в этой аллее.

Он вытащил палец у меня изо рта, и мои глаза открылись.

– Я отвезу тебя домой и буду трахать, и сделаю это как надо. Скажи «да», детка.

Я кивнула.

– Я хочу это слышать.

Я глупо кивнула еще раз.

– Да, – сказала я, пытаясь восстановить ясность мыслей.

– Хорошая девочка. – Он дал мне минуту, чтобы я снова обрела способность ходить, затем повел меня к улице, где, скорее всего, припарковался.

Мы сделали всего два шага в сторону перекрестка, когда на дорожку упала тень, которую я быстро узнала. Верзила.

С ним был еще один парень: высокий, стройный, и с такой походкой, что я без сомнения могла сказать – он умеет выбить дурь из людей.

Меня охватила быстрая и сильная паника. Как такое могло случиться? Я никогда не расслабляюсь на улице, и уж точно я бы не сделала этого в темной аллее. И все же я была совершенно не в курсе происходящего. Я ничего не видела, ничего не слышала, ничего не замечала. С того момента, как мы покинули клуб, существовал только Эван. Я пошла с ним – я бы полетела, если бы смогла, – и все остальное покатилось к чертям. Дерьмо.

– Это он склеил твою девочку? – спросил стройный.

– Мою девочку? Скорее, мою шлюху, – верзила впился своими масляными глазками в меня. – Что бы сказала твоя мамочка, узнав, что ты делаешь в грязной аллее с этим сукиным сыном?

– Пошел ты, – огрызнулась я. Или, по крайней мере, попыталась. Вместо этого слова застряли у меня в горле, когда я увидела в руке верзилы нож. Мороз пробежал у меня по телу, а позвоночник будто схватили ледяные пальцы. Я закрыла глаза и увидела кровь.

Это не по-настоящему. Это не может быть по-настоящему.

Я не осознавала, что пячусь, пока не почувствовала, как Эван крепко берет меня за руку, заставляя остановиться. Я замерла, прерывисто дыша, стараясь сконцентрироваться только на его успокаивающем прикосновении.

Страх окутал меня, но Эван стряхнул его одним движением. Аллея и вся эта чертова ситуация словно ждали его команды.

– Мне кажется, ты должен извиниться перед дамой, – сказал он спокойно.

– Пошел ты.

– Я воздержусь, – сказал Эван. – А теперь проваливайте с моей дороги.

Его голос был жестким, как и его манеры. Он шагнул к ним навстречу, заставляя меня сделать то же самое. Я прикусила губу и почувствовала кровь. Я видела, что рот верзилы шевелится, но не могла различить слова. Я знала, что смотрю на грязную аллею в Чикаго, но видела пирс. Я слышала шум океана на берегу. Словно проваливалась в сон и не могла очнуться от кошмара.

Затем верзила двинулся с ножом вперед, и резкий крик вернул меня в реальность. Через секунду я поняла, что это был мой крик. Эван отпустил меня, поднял руку и блокировал удар.

– Черт, Крис! – стройный парень закричал, когда Эван выкрутил верзиле руку за спину и отобрал нож.

– Ублюдок! – рявкнул Крис, но прекратил вырываться, и я понимала почему. Я видела захват Эвана и понимала, что при любом неверном движении рука верзилы просто сломается.

– Ты попал, красавчик, – стройный кинулся в атаку тоже с ножом.

Одним движением, на постановку которого голливудские режиссеры тратят недели, Эван оттолкнул Криса в сторону, метнулся ко второму парню, отводя руку с ножом в сторону, и приставил отобранный у верзилы нож к основанию шеи нападавшего. Крис убегал по аллее, оставив друга на милость Эвана.

Эван не удостоил его даже взглядом, все его внимание было сосредоточено на втором парне.

– Только дай мне повод, – выплюнул Эван. – Просто дай мне повод, и я разрежу тебя, как масло.

– Пошел ты.

– Неправильная причина. – Движением, которое было слишком быстрым, чтобы я успела его заметить, Эван скрутил парня. Нож, который тот все еще держал в руке, выпал на землю, я почувствовала резкий запах мочи и поняла, что тот обоссался. Я услышала слабые звуки, похожие на плач ребенка. Сначала я думала, что это нападавший, но потом поняла, что они исходят от меня.

Я знала, что Эван сделает все, чтобы защитить меня, как и покойный Джен.

– Убирайся к чертовой матери, – проревел Эван голосом, больше похожим на раскаты грома.

Парень не заставил себя упрашивать и припустил по аллее.

Эван повернулся ко мне. Я не успела сказать и слова протеста, как он схватил меня на руки и понес к своему черному лексусу. Мне казалось, я должна вырываться, но вместо этого плотнее прижалась к нему.

– Не уходит, – прошептала я.

– Никогда, – сказал он и скользнул на сиденье рядом со мной. Я закрыла глаза. Я слышала, как хлопнула дверь, и машина мягко тронулась.

Эван молчал, и я была благодарна за это. Я просто хотела, чтобы он меня обнимал, хотела быть в безопасности его объятий. При этом у меня не было сил открыть глаза и посмотреть на него.

Я устала. Мое тело было обессилено, а мышцы еле двигались. Все происходило слишком быстро. Я ничего не хотела, кроме как чувствовать Эвана рядом. И будь моя воля, я бы вечно наслаждалась его руками.

Глава 7 

Вечность слишком быстро закончилась.

Следующее, что я помню, это как двигатель замолчал, и мы припарковались напротив дома Джена. Я осоловело моргнула и увидела, как швейцар Тони заспешил к нам. Он открыл дверь, Эван выскользнул из машины, обошел ее и подал мне руку.

– Я в порядке. – Мое дыхание было прерывистым, и я знала, что голос звучит жалко, но ничего не могла с этим поделать. – Ты привез меня домой.

Его серые глаза были чистыми и полными понимания.

– Я подумал, тебе нужна знакомая обстановка.

Я кивнула, хотя он был не прав, мне не нужно было знакомое. Черт, я сама была знакомой, и что толку? Убежать от себя как можно дальше? Я не уверена, что понимала. Я знала лишь, что долгие годы была потерянной. До сегодняшнего вечера. До тех пор, пока не почувствовала прикосновение Эвана и не поняла, что наконец-то я дома.

Однако я не собиралась ему этого сообщать. Я могла чувствовать себя растерянной, испуганной и сентиментальной, и еще бог знает какой, но понимала, что не стоит вываливать это дерьмо на парня, с которым я хотела остаться. Поэтому я сочла за лучшее молчать, пока он вел меня через сияющее лобби к лифту.

Лифт приехал, и мы вошли внутрь. Я стала копаться в сумочке в поисках карты-ключа от пентхауса, но Эван уже держал ее в руках, и не знаю, почему я удивилась. Он был так же близок с Дженом, как и я. Может, даже ближе. Годами Эван был постоянно рядом, пока я могла навещать его только летом, а потом, когда учебная нагрузка позволила, я переехала в город.

Когда мы зашли в апартаменты, нас встретила только тишина, резко контрастировавшая с шумной суетой гостей, наполнявших эти стены ранее вечером. Даже Петерсона не было. И хотя он был незаменимым помощником Джена, жил он в отдельной квартире на этаж ниже пентхауса, куда имел доступ по частной лестнице.

Другими словами, мы с Эваном были одни. И хотя я легко могла воскресить в памяти живую и восхитительную четкость, с которой чувствовала тело Эвана своим телом в аллее, сейчас я хотела не прикосновения кожи к коже. Я просто хотела, чтобы рядом был мужчина, который скажет, что все будет хорошо.

Словно он мог прочитать мои мысли, он провел меня к кожаному дивану и накинул на меня мягкий плед.

– Сними туфли, – велел он. – А потом я хочу, чтобы ты сказала мне правду.

Я резко посмотрела на него, не уверенная, что готова говорить о том, как потеряла контроль.

– Горячий шоколад, вино или что-нибудь покрепче?

Я улыбнулась, чувствуя, насколько непривычно это выражение лица.

– Какао, пожалуйста, – я прищурилась. – Но только если оно будет вкусным. У меня свои стандарты, черт возьми.

Его улыбка была обычной, но я разглядела искры облегчения в его глазах. Если я могла шутить, то не была так раздавлена, как ему казалось.

– Дорогуша, у меня всегда все хорошо получается.

Я улыбнулась шире, и вдруг искренне рассмеялась.

– Вот что мне нравится слушать. – Он взял меня за руку и пробежал своими пальцами по моим, прежде чем пойти на кухню.

В тот момент, как он вышел из комнаты, воздух в комнате словно придавил меня. Я делала так раньше. Свернулась под одеялом. Горячее какао. Только тогда на кухне был не Эван, а моя мать. А возле меня был отец, крепко державший меня за руку. Я вжималась спиной в диван, но как бы мне ни хотелось, подушки не проглатывали меня.

Детективы и офицеры в форме были вежливыми, их вопросы уважительными, а голоса – мягкими. Но это не мешало стенам давить на меня, а слезам – литься по щекам.

И уж точно это не вернуло мою сестру.

– Энжи.

Голос Эвана был нежным, словно перышко, но он резко вырвал меня из воспоминаний. Я вскинула голову и увидела, что он стоит в дверях, держа в руках дымящуюся кружку.

– Я в порядке.

Он наклонил голову, обдумывая мои слова, и я благодарна, что он не назвал меня лгуньей. Он подошел, не говоря больше ни слова, и протянул мне кружку. Я взяла ее и сжала руками горячий фарфор. Наши глаза встретились, и я почувствовала, как ток от нашей связи прошел сквозь меня. Настоящей, крепкой и безошибочной.

И больше ничего, кроме упущенной возможности.

Жар, который я видела в его глазах, померк, сменившись привязанностью и беспокойством. Но я не хотела привязанности. Я хотела вернуть огонь и желала, чтобы он был настолько сильным, чтобы мог сжечь все мои воспоминания – и сегодняшние, и восьмилетней давности.

– Расскажи, – попросил он, садясь на диван рядом.

Я сидела, скрестив ноги с подушкой на коленях и пледом, плотно накинутым на плечи. Его бедро касалось моего колена, и небольшая точка нашего контакта была единственным, на чем сосредоточилось мое тело. Было трудно сконцентрироваться на его вопросе, но я знала, что это необходимо. У меня было чувство, что, несмотря на свою обычную сдержанность, я скажу Эвану вещи, которые говорить не стоит, а то, что я хотела с ним трахаться, еще не означало, что я хотела ему доверять. Уж точно не во всем. Не в этом.

Я отхлебнула какао и подняла глаза, испытывая удивительный восторг.

– Ты добавил мятный ликер.

– То однажды сказала, что тебе так нравится.

Я пораженно моргнула. Я провела одно рождество у Джена со своими родителями. Эван, Коул и Тайлер приходили каждый вечер вместе с некоторыми студентами, которые посещали семинар Джена в том году вместе с еще несколькими соседями. Джен подавал какао с мятным ликером. Это был первый раз, когда я его попробовала, и я решила, что если у богов есть любимые напитки, то этот точно должен попасть в их число.

– Ты это помнишь?

Эван не отрывал взгляда от моего лица.

– Я помню много разных вещей.

– О. – Я посмотрела вниз, внезапно лишившись уверенности в себе, и сделала большой глоток, наслаждаясь ощущением скольжения напитка по моему горлу, пока тот согревал меня изнутри.

– Энжи, – сказал он мягко. – Кто тебя обидел?

Я резко отвернулась, как только поняла, что он подумал. Что я была жертвой. Что у меня воскресли воспоминания о каком-то ужасном нападении.

Я засмеялась, но в этом звуке не было веселья.

– Я сама.

Если бы я пыталась его шокировать, то бы потерпела неудачу. Он не пошевелился и не моргнул. На его лице не было удивления. Только сочувствие.

– Расскажи мне, – приказал он. – Я могу помочь.

– Я не прошу помощи.

– Нет, не просишь. – Он накрутил мои волосы на палец.

Я ждала, что он скажет еще что-нибудь, но слов больше не последовало. Он просто сидел до тех пор, пока я не смога выносить тишину.

– Ты никогда не встречал Грейси, – протаратолила я, и это прозвучало почти как обвинение.

– Нет, но Джен рассказывал мне о ней.

– Что она умерла? – сказала я более ядовито, чем собиралась.

– Что она была чудесной девочкой, которую он очень любил. Что он скучает по ней. Как вы все скучаете по ней.

Я кивнула, борясь со слезами, подступившими к горлу.

– Я скучаю по ней каждый день. – Я втянула воздух, чтобы успокоиться. – Он рассказал тебе, как она умерла?

– Нет. И мы никогда не спрашивали. Энжи, – успокаивал он. – Сейчас я спрашиваю. На нее напали? Это было в аллее?

Он потянулся и заботливо забрал чашку у меня из рук. Только тогда я поняла, что они трясутся, а какао расплескивается через край на мое шелковое платье, оставляя на нем мокрые следы.

– Все хорошо, – сказал Эван, и я понимала, что он говорит не о платье.

– Это было не в аллее, – наконец смогла выдавить я. – Они напали на нее возле пирса. Их было как минимум трое, и у них были ножи. Они затащили ее в фургон. Они изнасиловали ее. Порезали ее. И через три дня выбросили. – Слеза сбежала по моей щеке. – Они не убили ее. Они оставили ее истекать кровью. Она умерла совсем одна в канаве возле Мирамар.

– Чертовы ублюдки. – Его голос был обманчиво спокоен, но я слышала в нем сталь. – Кто? Они поймали тех, кто это сделал?

«Я. Это сделала я». Я хотела прокричать ответ, потому что это была правда. Если бы не я, Грейс была бы жива, и пустое сотрясание воздуха не могло мне помочь.

Я попыталась представить, что рассказываю ему всю правду. Что склоняю голову ему на грудь, ощущая его руки на спине, пока выкладываю ему то, что никогда никому не раскрывала. Ни отцу. Ни матери. Ни даже полиции. Только моему дяде Джену, который теперь мертв, и мой секрет снова принадлежит одной мне.

Я могла это представить, но не могла этого сделать.

– Это было связано с политикой? Действие против твоего отца?

– Я не знаю, кто это сделал, – сказала я, разглядывая свои руки, вцепившиеся в одеяло. – Но полиция говорила, что это дело рук банды. Мой отец все еще был в Калифорнии, но ничего политического в этом не увидели. Не было требования выкупа. Никакой записки. Они так никого и не арестовали. Мой отец нанял частного детектива, но тот тоже ничего не нашел.

– Ты была с ней?

Я покачала головой, не собираясь удивляться, если он посмотрит на меня, как на безумную.

– Я не должна была развлекаться сегодня, – повинилась я.

Даже если он и подумал, что я странно сменила тему, то не подал вида.

– Нет ничего плохого в том, чтобы иногда хотеть выпустить пар.

Я шмыгнула носом, ощущая себя маленькой и юной, и совершенно потерянной.

– Даже если от этого пострадают люди?

Он соскользнул с дивана, встал передо мной на колени и нежно положил руки на мои ноги.

– Никто не пострадал, Энжи.

Я пожала плечами.

– Ты мог.

Его рот слегка искривился в подобии усмешки.

– Не уверен, стоит ли мне быть польщенным твоей заботой или оскорбленным тем, что ты такого низкого мнения о моих навыках.

– Польщенным, – сказала я и даже смогла улыбнуться.

Он улыбнулся мне в ответ, и на этот раз улыбка затронула и его глаза. Он поднял мою чашку с пола и подал мне.

– Пей свое какао.

Я ухмыльнулась, и мне действительно стало легче.

– Что?

– Такое ощущение, что ты со мной нянчишься.

Он поднял бровь, что придало ему одновременно сексуальный и высокомерный вид. Он наклонился вперед, и, прежде чем я успела сообразить, к чему готовиться, он поцеловал меня, страстно и с напором. Я застонала, мое тело стало ватным и задрожало от желания. Мы соприкасались только губами и коленями, и все же каждый сантиметр моего тела излучал электричество, словно Эван был грозой, а я громоотводом.

Так же неуловимо, как Эван поцеловал меня, он отстранился, а я смотрела на него, не в силах вздохнуть.

– Ты не ребенок, Энжи. Я не уверен, была ли ты когда-нибудь им. Я точно знаю, что я не был.

Я не имела ни малейшего понятия, как на это реагировать, поэтому промолчала. Я поставила кружку на пол, взяла его за руку и встала.

Не говоря ни слова, он повел меня в спальню. Он развернул меня и медленно расстегнул молнию на платье. Весь холод сегодняшнего вечера и осадок воспоминаний испарились от жара его близости. Я впитывала его тепло, пропуская его через себя, и внутри меня словно бегали маленькие искорки. Одного его прикосновения было достаточно. Настолько достаточно, что оно заполнило меня целиком.

Его руки нежно скользнули по моим плечам.

– Сними это, – велел он. – Забирайся под одеяло.

– Я…

– Не спорь. Просто делай. – Он двинулся в сторону соседней ванны, и когда ушел, я дала платью упасть на пол. Момент я колебалась, потом расстегнула лифчик и даже сбросила его. Я все еще была в трусиках: шелк и узенькие полоски, – которые были одной из моих слабостей в одежде.

Я вздохнула, подняла одеяло и забралась в постель.

Он почти сразу вернулся со стаканом воды. Подал его мне. Я пила долгими глотками, гадая, стоит ли расстраиваться, что он ушел из комнаты, пока я раздевалась, или восхититься тем, какой он джентльмен.

Я склонялась ко второму варианту.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– Это всего лишь вода, – ответил он, но его улыбка говорила о том, что он понимает. Он кивнул в сторону кровати.

– А теперь спи.

– Я… – Я запнулась. – Я не хочу оставаться одна.

Он потянулся и нежно погладил меня по лбу.

– Я буду тут.

Я наблюдала, как он устраивался на расписном кресле у окна, а за ним расстилалась черная гладь озера, чью целостность нарушали всего несколько огоньков кораблей.

– Спи, – повторил он, и я кивнула, внезапно осознав, какими тяжелыми стали ресницы.

Я свернулась под одеялом и погрузилась в сон.

Мне было тепло. Спокойно. Я чувствовала себя защищенной.

Наконец, темнота поглотила меня.

***

Крик прорезал воздух, такой резкий, громкий и болезненный, что я проснулась.

Сильные руки обнимали меня, и я судорожно вздохнула в испуге, только потом осознав, что кричала я сама.

– Дыши, детка. Я с тобой. Просто сделай несколько глубоких вдохов. Ты в безопасности. Ты со мной, и ты в безопасности. – Голос Эвана проникал сквозь кожу, согревая, словно сообщая мне, что я в безопасности, он мог на самом деле это гарантировать. Я сидела в кровати, вцепившись в него, мои руки обвились вокруг него, сжимая футболку на его спине.

Одеяло сползло на талию, и моя грудь была прижата к нему. Его большие, теплые и сильные руки нежно гладили меня по обнаженной спине, пока я втягивала воздух, пытаясь избавиться от остатков страха, все еще сжимавших меня липкими холодными пальцами.

– Ты в безопасности, – повторил он мягко. – Все хорошо.

Я кивнула и вдруг поняла, что начинаю в это верить. Я проснулась. Я была в безопасности. Я была в тепле под защитой рук Эвана.

Не знаю, сколько времени мы так сидели. Уверена только, что, когда я наконец отстранилась, он предал мне достаточно сил, чтобы продолжить самостоятельно.

– Лучше?

Я кивнула, выпрямилась и подогнула одну ногу под себя. Я взяла платок, который он мне протянул и высморкалась.

– Это из-за Грейси?

Я закрыла глаза в безмолвном согласии.

– Как будто я была там. Мужчины. Они напали на нее. У них были ножи. Они надвигались на нее. Но я не могла ничего сделать, не могла пошевелиться. Меня там не было по-настоящему. Но мне пришлось смотреть, потому что это должна была быть не она. Это должна была быть я.

Слезы снова полились из моих глаз, и он обнял меня. Я подумала, что должна отстраниться или свернуться калачиком, приказать ему уйти и дать мне возможность собраться. Но я так не сделала. У меня не было сил, и более того, у меня не было такого желания.

Я так долго боролась с кошмарами сама. Присутствие Эвана придавало сил и успокаивало, словно самый большой подарок рождественским утром.

Он медленно гладил меня по спине, но я чувствовала в его прикосновении напряжение.

– Я должен был просто уйти.

Я не имела понятия, о чем он говорит, и отстранилась достаточно надолго, чтобы с любопытством посмотреть на него.

– В аллее, – объяснил он. – Я должен был отвести тебя обратно в клуб. Должен был уйти от тех козлов. Уйти внутрь. Позвать вышибалу, сделать все чисто. Что угодно, чтобы увести тебя оттуда. – Он прижал ладонь к моей щеке. – Я не думал. Я хотел тебя, черт возьми, так сильно тебя хотел, и просто не думал о том, что тебе приходится видеть. Что ты подумаешь.

Мои глаза широко распахнулись.

– О боже, Эван, нет. Ты был великолепен. Ты действовал идеально.

– Я не чувствовал себя идеально, когда увидел, как ты падаешь на землю. Или сейчас, когда ты проснулась с криком ужаса.

Я видела эмоции на его лице, как и раздражение. Он был человеком действия, но как он мог победить страхи и кошмары? Хотя, он бы смог. Если бы существовал способ, я уверена, он бы вступил в этот бой ради меня, как и подобает настоящему рыцарю.

Эта мысль могла заставить меня улыбнуться.

Однако я не улыбнулась. Вместо этого я сказала:

– Они у меня каждую ночь. Они не отпускают меня. Не ты принес эти кошмары, Эван, ничего подобного. – Я сменила позу, чтобы заставить его понять. – То, как ты поступил в аллее – ты словно вступился за Грейси той ночью. Ты был тем, кто мог ее защитить. Кто мог бы… – Мой голос надломился, и я почувствовала, как по щеке бежит слеза.

Эван стер ее подушечкой пальца.

– Я бы прикончил этих ублюдков на месте, если бы мог. – Его голос был таким напряженным, что мне показалось, он запнется. – За то, что они сделали с твоей сестрой. За то, что забрали у тебя. И за тот страх, который остался после них.

Я сглотнула, пораженная тем, что он еле сдерживается. Его стремление было таким примитивным и яростным, что у меня перехватило дыхание. Наши глаза встретились, и на мгновение я подумала, что провалюсь в них, утащив нас обоих в другую реальность, в которой был совсем другой мир.

Потом он резко прижал меня к себе, и я поняла, что мы останемся здесь. В этом мире. В этой реальности. Но рядом с Эваном я, возможно, смогу это выдержать.

– Энжи, – сказал он, и прижался своими губами к моим. Его поцелуй был грубым, и резко контрастировал с нежностью прикосновений. Мои безумные желания полностью совпадали с его. Напор. Я отчаянно желала забыться в нем, уйти туда, где разум, память, страх и сожаление испарятся. Чтобы исчезло все, кроме Энжи и Эвана, охваченных жаром и желанием.

Я этого хотела. Мечтала об этом. Об этом мужчине в моей постели. О его теле, плотно прижатом к моему. О его руках на мне, и о его языке, пробующем меня на вкус.

Мы сошли с ума. Потерялись. Оба взорвались в сумасшедшей вспышке страсти. Одной рукой он держал мою голову, пока мы впивались друг в друга губами. Другая рука прижималась к моей спине, и я чувствовала это прикосновение каждой клеточкой кожи, та словно светилась от жара его руки.

Я была открыта ему во всех смыслах, и когда почувствовала, что его рука легла на мою грудь, я вздохнула от удовольствия неизбежного.

– Да, – прошептала я, – о да.

Его руки передвинулись мне на плечи, пробежали по рукам вниз, а взгляд опустился ниже, заставив мои соски затвердеть, когда его глаза остановились на моей груди.

– Боже, Энжи, ты даже представления не имеешь...

Я так и не узнала, о чем не имею представления, потому что он повалил меня на кровать и раздвинул ноги. Я лежала под ним, и его пах прижимался к моему лону. Я была в одних трусиках, которые уже были настолько мокрыми, что несомненно прилипли ко мне словно вторая кожа.

Я вся была в его власти, полностью открытая для него. В этот момент он мог делать со мной что угодно. Брать меня, как захочет. Я была совершенно и полностью его, и осознание этого ускорило мой пульс. Я задержала дыхание, не зная, что последует дальше, понимая только, что хочу этого. Хочу его.

Его губы прикоснулись к моему уху, потом двинулись ниже по нежной коже на шее, и этот еле ощутимый контакт сводил меня с ума. Медленно он исследовал мою ключицу кончиком языка, прежде чем двинуться ниже.

Я застонала от удовольствия, когда его губы коснулись моей груди, а зубы начали нежно дразнить сосок, посылая огненные импульсы от груди к яростно пульсирующему паху.

– Эван. – Я не была уверена, произнесла ли его имя вслух. Это была просьба, мольба. Его горячие губы спустились ниже по моему животу, а язык легонько подразнил пупок, прежде чем двинуться к линии трусиков. Хоть я и проснулась от кошмара, сейчас едва могла его припомнить. Я думала только об Эване. И понимала только его прикосновения. Я хотела только этого мужчину.

– Снимай, – прорычал он, когда его пальцы коснулись моих трусиков.

Я приподняла бедра, чтобы он стянул их с меня, я не имела ни малейшего понятия, полетели они на пол или остались в простынях. Я была слишком занята тем, как он сжимал мои бедра, подбираясь пальцами к моему лону. Он раздвинул мне ноги, наклоняясь ниже и припадая губами к самой сокровенной части моего тела.

Он был первым мужчиной, который так меня ласкал после эпиляции, и ощущения от прикосновения его языка к моей голой плоти практически довели меня до оргазма, сдерживаемого только подразнивающими движениями, которыми он ласкал мой клитор. Иногда он внезапно останавливался, разжигая мое возбуждение до предела.

Я хотела вопить, кричать от удовольствия, но не хотела, чтобы он останавливался, поэтому прикусила свой палец и сдерживалась, сколько могла, пока приятное и настойчивое давление внутри меня не стало непереносимым. Я закричала, а мое тело содрогалось от взрывов удовольствия, взлетая до небес, чтобы потом снова опуститься к Эвану.

– Эван, о боже, Эван…

– Ш-ш-ш-ш. – Он лег рядом со мной и притянул к себе, пока я не оказалась прижатой к нему спиной. Он все еще был в джинсах и футболке, но я чувствовала его напряженный член, прижатый к моей попке, когда он обнял меня за талию и прижал к себе.

– Ты не хочешь?..

– Я хочу обнимать тебя. Хочу заснуть с твоим вкусом на моих губах. И я хочу, чтобы ты уснула с мыслями только об удовольствии, которое я тебе доставил. Понимаешь, детка?

Я вспомнила все, что он сказал мне в аллее. Я хотела этого, отчаянно хотела.

Но не прямо сейчас. Я хотела быть в безопасности его объятий.

Я кивнула, и если бы не была такой усталой, то улыбнулась бы. Опять Эван Блэк понял, что мне нужно.

– Хорошая девочка. А теперь закрывай глаза. – Его голос был мягким, почти певучим, и я послушалась.

Мне никогда не удавалось легко заснуть, но сейчас, когда Эван был рядом, я погрузилась в сон почти мгновенно, расслабившись в руках этого опасного мужчины.

И никогда в жизни я не чувствовала себя так безопасно.

Глава 8

Остаток ночи прошел легко, и я проснулась, чувствуя себя настолько живой и отдохнувшей, что просто засмеялась вслух. Я никогда не спала без кошмаров. Ни разу. Даже когда они проходили незамеченными и были незначительными настолько, что я не помнила их утром. Я всегда знала, что они притаились за краем сознания, словно хищники.

И все же в руках Эвана они отступили, будто он охранял меня от драконов, убивая их, как и положено рыцарю.

Я медленно перевернулась, стараясь не разбудить Эвана, который все еще обнимал меня. Его лицо было спокойным и умиротворенным, однако я смогла увидеть темные черты мужчины, который защитил меня в аллее. Резкие контуры его лица. Тень щетины на подбородке. Шрам, как напоминание того, на что он был способен. Я же сама все видела? Если бы те парни зашли дальше, если бы они тронули меня, Эван мог бы убить их без лишних рассуждений и сожалений. Я подумала, что он был ангелом мщения. Моим ангелом мщения.

И прямо сейчас я хотела закончить то, что он начал. Доставить ему такое же удовольствие, что и он мне.

Я осторожно переместилась на кровати, пока не оказалась верхом на нем: мои ноги по обе стороны от него. Одеяло соскользнуло с моего тела, и прохладный воздух коснулся моей спины и обнаженной груди. Я была без одежды, трусики вчера были отброшены, как ненужное сомнение.

Я осталась в таком положении на мгновение и глядела на его лицо. Моя грудь была тяжелой, соски напряженными. Дыхание было прерывистым и частым, и я скользнула рукой по животу вниз и закрыла глаза, когда пальцы коснулись моей горячей и влажной киски. Я резко вздохнула, когда вернулись остатки сна. Он прогнал кошмары, точно. И то, чем он их заменил, было приятным и отчаянно возбуждающим.

Я убрала руку. Мое тело было на пределе, но я не хотела удовлетворять себя сама. Я хотела Эвана и только Эвана. Я наклонилась вперед, пока мои губы не оказались прямо возле его паха. Всего одна точка соприкосновения, и все же каждый атом в моем теле реагировал, вибрировал и танцевал в радостном предвкушении.

Мои руки были на кровати по обе стороны от его головы. Я наклонилась достаточно низко, чтобы моя грудь касалась его футболки, соски были настолько напряжены, что это трение было почти болезненным. Мое дыхание было прерывистым, а тело превратилось в сплошное желание.

Я легонько поцеловала его в губы и увидела, как его веки затрепетали. Я задержала дыхание, выдохнув только тогда, когда поднялись его веки, и на меня посмотрели загадочные туманные серые глаза.

– Энжи, – пробормотал он, и этого было достаточно.

Я резко наклонилась вперед, и впилась в его губы страстным и требовательным поцелуем. Его рот был открыт, и я пробовала его, втягивала и запоминала. Он прервал поцелуй неожиданно, со вздохом, и я откинулась назад, чтобы посмотреть на него. Наши глаза встретились, и я увидела себя. Свое желание и потребность. Я увидела годы подавляемой страсти, и в этот момент почувствовала себя победительницей, по крайней мере, пока между нами не пробежала тень.

– О боже, Энжи, – сказал он и отвел глаза. И в это мгновение мир вокруг меня разлетелся на куски.

– Эван, – произнесла я, но на самом деле имела в виду «Пожалуйста».

Это не имело значения. Он был со мной, прямо тут, но сейчас отстранился. В панике я потянулась, схватила его за ворот и попыталась задержать.

– Я хочу этого, – сказала я. – Хочу закончить то, что мы начали прошлой ночью. То, что ты сказал. Разве ты не видишь? Я все еще не бегу.

Его глаза снова нашли мои, и на этот раз в них не было страсти. Только сожаление и целеустремленность.

– Я знаю. – Он нежно положил свою руку на мою, потом разжал мою хватку. – Но лучше беги.

Он тяжело вздохнул, потом перекатился на постели так, чтобы оказаться не подо мной. Я лежала онемевшая, пока он садился на краю кровати. Его спина была прямой, как доска. Плечи были расправлены. У меня создалось впечатление, что я смотрю на солдата, который готовится к битве. Без желания, но целеустремленно.

Я понимала, что он делает, и не могла понять зачем.

– Эван. – Мой голос был больше похож на шепот, словно звук мог вытолкнуть его за дверь. – Мы оба этого хотим. Я хочу, и знаю, что ты тоже хочешь.

Он встал и повернулся, чтобы посмотреть на меня. Я подтянула одеяло до шеи, стремясь хотя бы частично спрятаться. Я и так уже слишком открылась перед ним.

– Неужели ты не хочешь? – проскулила я, когда он ничего не ответил. В моем голосе была неуверенность, и я ненавидела себя за это. Я видела, как выражение его лица сменилось, словно ветер нагнал облака, и меня пронзил страх. – Ты же не собираешься стоять и говорить, что я не права? Я чувствую это, Эван. Я чувствую тебя.

Его лицо было непроницаемым, но, когда наши взгляды встретились, в его глазах я увидела бушующую бурю.

– Я делал и сделаю много вещей, которые ты сочтешь низкими. Но я никогда, никогда не совру тебе.

Я покачала головой, настороженная и запутавшаяся.

– Прошлой ночью то, что случилось в аллее, – он покачал головой, – было ошибкой.

Одно это слово заставило меня все понять. Все, что он видел во мне, все, чего хотел – я умудрилась это разрушить. Может, он и потерял вчера контроль, но в конце концов, я была приманкой для дракона, слабая женщина, нуждающаяся в защите. Но я не была принцессой, которую хотел Эван Блэк. Я никогда ею не была.

– Ошибка, – повторила я глухо. Я подумала о том, как чувствовала себя в его объятиях. Как он отогнал мои кошмары.

***

– Ты чертова идиотка. Ты это знаешь, правда?

Я глазела на Флинна над чашкой кофе, который пила, чтобы унять начинавшуюся головную боль.

– Какого черта?

Сначала я позвонила Кэт, чтобы получить кексы и сочувствие, но она должна была идти в кофейню, чтобы работать за кого-то. И я оказалась у Флинна, прикинув, что если кто-то и мог подбодрить меня, то это он. Пока я была, мягко говоря, не в восторге от результата.

– Когда ты сказал, что я должна зайти, я подумала, ты поможешь мне взбодриться.

– Это было до того, как я узнал всю историю. И что ты просто дала ему уйти. Как я и говорил, чертова идиотка.

– Дала ему уйти? Он практически убежал. – Я провела пальцами по волосам. – Он не хочет меня. Я совершенно точно не должна хотеть его.

Он добавил немного тобаско в «Кровавую Мери», которую смешивал, и поставил ее на стойку передо мной.

Я подняла свою кофейную кружку.

– Головная боль.

– Поверь мне, это вышибет ее гораздо лучше, чем кофе.

Я закатила глаза. Флинн свято верил в лечебное действие водки при головной боли. Несмотря на сомнения, я отхлебнула напиток, и должна была признать, что он чертовски хорош.

Я сидела за стойкой для завтрака, которая была продолжением кухонного острова. Восемь месяцев, которые мы жили вместе, это было мое обычное место на выходные. Я не особо разбираюсь в кулинарии, но Флинн все готовил вкусно. В этот момент он взбивал яйца для картофельных оладий и поджаривал сосиски, кухня была наполнена божественными запахами.

Он двигался между столом и плитой с привычной деловитостью, одетый в серые спортивные штаны и футболку. Он чертовски хорошо выглядел с его глубоко посаженными глазами и волосами, падавшими на лицо, хотя он постоянно пытался откинуть их назад. Его одержимость бегом и ездой на мотоцикле поддерживала его в форме, подарив ему упругую задницу и такие бицепсы, которые даже самую высокую женщину заставят почувствовать себя маленькой. Он умел готовить, что, по моему мнению, было плюсом, и мне довелось узнать, насколько он неплох в постели.

Он перевернул сосиски и повернулся ко мне, прищурившись.

– Что?

Я подняла руки в невинном жесте.

– У тебя странное выражение. Что у тебя на уме?

– Нет у меня никакого выражения, – запротестовала я.

– Я знаю тебя целую вечность. Уж поверь мне, если я говорю о твоем выражении.

– Нет никакого выражения. А если и есть, то это лишь недоумение.

– И ты в недоумении, потому что – что?

– Я всего лишь гадаю, как ты можешь давать советы в отношениях. Я уверена, что ты встречался с каждой женщиной в Чикаго, но почему-то второе свидание тебя не привлекает.

– Я разборчивый, – подметил он и сел за гранитную стойку. – Это же не проявление злой иронии? Ты же не хочешь сказать, что, несмотря на то, что все эти годы ты сохла по Эвану, теперь ты понимаешь, что по-настоящему тебе нужен я?

– Не льсти себе, – съязвила я. – И мне кажется, картошка подгорает.

– Черта с два, – парировал он, но выскользнул из-за стойки и убавил огонь, после чего начала накладывать еду на тарелки.

Я обожала Флинна, но любила его не больше, чем он меня, и никогда не была в него влюблена. Конечно, это не помешало мне переспать с ним много лет назад. Он злился на отца. Я злилась на весь мир. Он украл ключи от папиного «Харлея», и мы мчались по Шеридан-Роуд до Висконсина.

Я не помнила, кто из нас начал. Помню, что он хотел потрахаться, а мне нужен был выход эмоций. Более того, я хотела, чтобы мой первый раз был именно с ним. Мне хотелось, чтобы мечты об Эване ушли. Потому что, если бы я смогла положить им конец, то смогла бы положить конец всему.

Это не сработало. К счастью, наш сексуальный опыт не испортил нашу дружбу. Около недели мы чувствовали себя неловко. Потом мы напились на пляже, признались друг другу, что это было весело и приятно, но никто из нас не хочет повторения, и все пошло своим чередом. Только теперь мы могли говорить и о сексе. Учитывая, что он активно встречался с девочками, это было достаточно удобно.

– Давай вернемся к этой идиотской ситуации, – предложила я, когда он поставил передо мной тарелку. – Представь, что ты парень…

Он наклонил голову, потрогал себя за яйца и поднял бровь.

Я закатила глаза.

– Представь, что ты парень, который только что ушел от девушки, к которой его влечет.

– Мы не будем играть в эту игру, Энж. Он ушел не потому, что ты упала в обморок, когда какие-то ублюдки напали на тебя с ножом. Он ушел, потому что твой чертов дядя заставил его дать чертово обещание.

– Он абсолютно точно умудрился нарушить обещание на аллее до того, как ублюдки показались.

– Он думал членом.

– А он не думал, когда продолжил?

Он открыл рот, чтобы ответить, потом пожал плечами.

– Один ноль в пользу маленькой леди.

Я обрадовалась победе, хотя она была абсолютно Пиррова. И, если честно, причина не имела значения. Одно счастливое мгновение я думала, что получила мужчину, о котором всегда мечтала, но потом все полетело к чертям.

По правде, я должна была этого ожидать.

– И знаешь что? – заговорил Флинн, указывая лопаточкой в моем направлении. – Если он так стремится держать обещания, он должен сдержать и то, которое дал тебе.

Я не имела ни малейшего понятия, о чем он говорит, и это отразилось на моем лице, потому что Флинн лишь раздраженно покачал головой.

– Как ты думаешь, что случилось на танцполе? На аллее? Не говоря уже о твоей кровати.

– Недостаточно, – пробормотала я угрюмо.

Он поднял свою «Кровавую мери» в тосте.

– Это так, но я собирался сказать, что это было и обещание, правильно? Он обещал тебе чертовски хорошо провести время, а затем обломал. У девушек опухают яйца?

– Да, – сказала я просто.

Он фыркнул.

– Хорошо, я знаю, у парней такое случается, и у него сейчас, наверное, серьезные проблемы. Я имею в виду, черт, парень заполучил тебя, ты была голой, и все же он не трахнул тебя. Ты имеешь представление, какой самоконтроль для этого требуется? Парень чертов Геракл.

Я рассмеялась. Я знала, что прийти сюда было хорошей идеей. Я уже чувствовала себя лучше.

– Может, я его просто не привлекаю, – сказала я, стараясь не ухмыляться.

– Теперь ты просто напрашиваешься на комплимент.

Улыбка, которую я пыталась подавить, засияла на моем лице.

– Ну-у-у, я не сплю с тобой, помнишь? Какая от тебя польза, если ты не подбодришь меня приятными словами?

– Верно подмечено. – Он подцепил на вилку последний кусочек яичницы, потом соскользнул со стула, чтобы соскрести с противня остатки. – Ты исключительно потрясающая женщина с поразительными акробатическими способностями в постели. У тебя хороший вкус на фильмы, ужасный вкус на конфеты, и ты делаешь чертовски хороший «Манхеттен», конечно, благодаря хорошему учителю.

– Спасибо, – сказала я учтиво. – Ты ошибаешься насчет леденцов, но я все равно тебя люблю.

– Как тебе и полагается. Но что касается Эвана Блэка… – Он осекся, с сожалением качая головой. – Он козел, который не держит обещания.

– Нет, он не такой, – возразила я.

Флинн рассмеялся.

– О боже, это действительно тяжелый случай.

Я вздохнула, потому что так и было. На самом деле.

Флинн съел последний кусочек сосиски и посмотрел на мою почти нетронутую тарелку.

– Я ем, – сказала я, набирая полную вилку оладий. – Куда мы идем на этой неделе? – спросила я с набитым ртом, наплевав на этикет.

Наши еженедельные походы по музеям начались в прошлом мае, в тот день, когда мы съехались после выпуска из Северо-западного. Перед этим я жила в кампусе, а Флинн занимал малюсенькую комнатку привратника, которая досталась ему вместе с работой его отца во владении Кейнсворт, всего в нескольких кварталах от дяди Джена.

Отец Флинна, который редко покидал свой мир цветов и деревьев, приехал на поезде в день, когда мы въехали в квартиру. Он осмотрел спальню, одобрительно кивнул и потрепал сына по плечу. Уверена, что заметила слезы в его глазах.

Я чувствовала, как во мне зашевелилась ревность. Район был спокойный и вполне соответствовал представлениям моих родителей, но мы подобрали самую дешевую квартиру, какую только смогли найти. Мы оба хотели оплачивать ее самостоятельно, и мое начальное жалование не было впечатляющим. У Флинна дела обстояли не лучше, он разрывался между работой за барной стойкой и полетами в качестве стюарда. Но мы решили, что отлично уместимся, я в спальне, а Флинн в гостиной, да и пляж Оак-стрит был совсем недалеко.

Подобное место заставило отца Флинна гордиться, моего же оно только раздражало. Он дал мне ясно понять, что с удовольствием купит мне квартиру, если только я попрошу.

Я не сказала ни слова.

Попс, так звали отца Флинна, угостил нас завтраком, после чего отвел в «Ред Лайн». Мы ничего не спрашивали, просто шли с ним, пока не остановились на Рузвельт. Потом он провел нас ко входу в музей, купил по хот-догу и указал на Полевой музей естественной истории.

– Когда у вас будет выходной, – сказал он, – тут, там, – добавил он, указывая на аквариум, – институт искусств, одна из тех лодок, которые покажут вам все здание. Открывайте. Учитесь. Вы увидите мир, частью которого являетесь, и в котором вы живете. Вы меня понимаете? – Он ткнул Финна в грудь. – Это касается вас обоих. Это возможность облететь страну. Облететь весь мир. – Он шмыгнул носом, потом достал платок и громко высморкался. – Если бы только мать могла тебя видеть.

Флинн покосился на меня с наполовину смущенным, наполовину довольным выражением. Но мне нравилась идея облететь мир. Особенно потому, что я иногда боялась, что забыла, как это делается.

Флинн запустил посудомойку, прежде чем мы направились к двери.

– Давай на этой неделе аквариум.

– А институт искусств?

– Мы были там на прошлой неделе.

Я пожала плечами.

Он покосился на меня.

– Если ты уже знала, куда хочешь пойти, почему сразу не сказала?

– Излишество или вежливость?

– Дай угадать. Окна.

Я взяла его за руку и счастливо улыбнулась.

– Видишь, как хорошо ты меня знаешь.

Я испытывала к окнам Шагала то, что некоторые чувствуют к Нотр-Даму или Вестминстерскому аббатству. Что-то было в том, чтобы смотреть на стекло со странными изображениями, многие из которых, казалось, были запечатлены в полете, отчего моя душа пела.

Я открыла их для себя случайно, когда пыталась найти кафе, и стояла там, забыв про голод, глядя, как свет проходит через живую и сияющую синь.

Я знала, что Флинн не понимает мое увлечение. Моне, Рембрандт, даже темные и сумбурные картины Ивана Олбрайта занимали его воображение. Но к его чести, он стоял со мной, глядя на окна столько же, сколько и я.

– Ты же знаешь, что не найдешь ответ в стекле, – произнес он, когда мы простояли там уже полчаса.

– А вдруг, – возразила я и повернулась к нему. – Может, я уже нашла.

– Да? Что собираешься делать?

Я пожала плечами, не зная, как словами оформить мысли, которые носились у меня в голове, когда я стояла там в состоянии, близком к медитации. Голубое небо. Картины, которые пронеслись сквозь вечность, так и не потускнев. Голос Эвана, говорящий мне отпустить. Лететь.

И мои собственные страхи, которые держали меня.

– Но когда ты погружаешься прямо в них, что тебе остается терять?

– Я собираюсь сделать это, – сказала я наконец, выразив все свои мысли в этой простой фразе.

– Посмотрите на нее. У Анжелины еще есть порох в пороховницах. Парень хочет тебя. Ты хотела его целую вечность. Так сделай свой ход. Скажи ему, что он идиот, если держит обещания, данные покойнику. Он просто наказывает тебя и заставляет свои яйца опухать. А если он не изменит свое мнение, то он точно идиот и в любом случае тебя не заслуживает.

– Не будь придурком.

– Не буду. Серьезно. Я горжусь тобой

– И правильно.

Он взял меня под руку.

– Пошли. Еще успеем на выставку современного американского искусства по пути, а потом я угощу тебя бокалом вина в «Терцо Пиано».

– Мы только что позавтракали.

– И что?

Я должна была признать, что возражений у меня не было. В конце концов, это был вечер, и несмотря на то, что это был четверг, никто из нас не работал.

Кроме того, небольшое опьянение могло придать мне мужество, в котором я нуждалась.

Глава 9

Еще до еженедельных посещений музеев с Флинном я ходила в Институт искусств с Дженом. Он любил это место так же сильно, как и я, настолько сильно, что через свой фонд жертвовал музею и деньги, и предметы искусства. Это было его страстью – найти художника, который нуждался в финансировании или организацию, которой требовалась наличность, чтобы восстановить или приобрести шедевр, либо древний манускрипт. Не раз я сидела в офисе Джена поздно вечером и обсуждала с ним его выбор и планы. Это не входило в мои обязанности, но эти часы всегда были моими любимыми.

Бродя с Флинном по нашим любимым галереям, я не могла отогнать грустную мысль о том, что мы с Дженом никогда этого больше не сделаем. Но в этот раз к ней примешивалась гордость, ведь я знала, что некоторые из этих экспозиций, как и многие другие по всему миру, появились благодаря щедрости Джена. И когда ты такое понимаешь, это довольно круто.

Мы прошли мимо Американской Готики и перешли к Ивану Олбрайту и его жутким «Дверям», когда у меня зазвонил телефон. Я ухмыльнулась Флинну, вытащила телефон, отворачиваясь от незнакомых людей.

– Папочка! – Я говорила тихо и отошла на несколько шагов от картины. – Ты снова в штатах?

– Не просто в Штатах, мы в Чикаго.

– Правда? Где? Вы в квартире?

– Они тут? – спросил Флинн одними губами.

– Нет, не в квартире, – ответил отец, пока я кивала Флинну. – Твоя мать настояла на отеле. Слишком много воспоминаний.

– Каком отеле?

– «Дрейк». Думаю, мы задержимся только на одну ночь. Мне нужно возвращаться в Колумбию завтра к полудню.

– Завтра? – нахмурилась я, размышляя, не перепутала ли я даты. – Завтра мы встречаемся с адвокатом по поводу завещания Джена. Ты не собираешься прийти?

– Я не наследник.

– О. – Я не могла представить, почему Джен не включил своего брата в завещание. Технически, они были братьями только наполовину, но мой отец присутствовал, когда родился Джен, и они всегда были довольно близки. – О, – повторила я глупо.

– Твоя мать зарезервировала столик в «Палм Корт», чтобы мы выпили чаю. Встретимся там в три?

– Я приду. – Люблю хороший чай, а «Дрейк» был моим любимым местом в Чикаго. Однако больше всего я хотела увидеть маму с папой.

Я положила трубку и догнала Флинна. Он перешел к другой картине, такой же неприятной. На ней была женщина, Ида, одетая как рабыня, с бледной и бесцветной кожей, с печальным и запавшим лицом. Я осмотрела ее и другие картины поблизости, каждая из которых была выполнена в подобном стиле, демонстрировавшем всю неприглядность жизни. Всю мерзость.

Конечно, я не любила это в работах Олбриджа. Они напоминали мне, что иногда, когда я меньше всего ожидала, кто-то мог проникнуть взглядом под все мои защиты и увидеть все грязные маленькие секреты.

Я вздрогнула.

– Пошли, – сказала я Флинну, – давай выбираться отсюда.

Мы не стали задерживаться, чтобы выпить, у меня не было на это времени, если я собиралась успеть в «Дрейк» к трем.

– Хочешь пойти со мной? – спросила я, мои родители точно не будут возражать.

– Чай, крошечные бутерброды и благопристойная арфовая музыка? Не говоря уже о твоих родителях, достающих меня вопросами, почему я до сих пор не пошел в колледж? Нет, спасибо. К тому же, если ты занята до конца дня, я могу посмотреть, не получится ли взять послеобеденную смену в пабе.

Я кивнула, чувствуя себя немного виноватой. Теперь, когда я съехала, ему приходилось нелегко с деньгами.

– Ты нашел соседа? Кэт подумывает перебраться в город.

– Думаю, ты единственная, с кем я бы хотел делить однокомнатную квартиру, – заявил он.

– Тебе придется переехать? – Теперь я чувствовала себя действительно виноватой.

– Нет, я что-нибудь придумаю.

Я остановилась, когда мы дошли до главного холла.

– Правда?

– А что? Я не выгляжу, как парень, который способен заработать?

– Тебе повысили зарплату?

Он ухмыльнулся.

– Ты смотришь на человека с блестящим будущим.

– Молодец, – подбодрила я его, принимая такой ответ за подтверждение.

Мы поспешили на улицу, моргая из-за солнечного света, и Флинн остановил для меня такси. Я обняла его, еще раз уточнила, не подвезти ли его хотя бы до отеля, и потом сказала водителю адрес.

Он влился в движение на Мичиган Авеню, а я откинулась на сиденье. Магнифисент Майл распростерлась перед нами, и я мечтала попросить таксиста просто ехать и ехать, пока я не стану уверена, что перестану спотыкаться о каждое препятствие в моей жизни.

Я любила «Дрейк» и любила своих родителей, но чертовски хорошо знала, что встреча с ними воскресит все воспоминания.

Каждый день со смерти Джена становился чуть легче. Но когда я сверну за угол, мне опять будет тяжело. Я почувствую запах его парфюма или услышу ненароком его имя.

Или увижу слезы на глазах моей матери.

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Это был один из тех поворотов, и мне нужно было собрать все силы, чтобы его пройти. Чтобы быть сильной для родителей, которые всегда были сильными для меня.

Возле «Дрейка» царила атмосфера арт-деко, которую я так любила. Я могла представить модниц в платьях, курсирующих тут в 20-х колокольчиком, к большому удовольствию толстых бизнесменов, которые были рады увидеть так много открытого тела.

Если снаружи мое воображение вырывалось на свободу, то внутри перехватывало дыхание. Обстановка не кричала об элегантности, она была элегантной. Массивные лестницы, ведущие к красивым цветочным композициям, которые размещались с обеих сторон потрясающих люстр. Они приковывали все ваше внимание, пока вы поднимались по ступенькам в эту волшебную страну.

Я почувствовала это и в этот раз, остановившись на вершине лестницы, чтобы полюбоваться величественной «Палм Корт». Мои родители впервые привели сюда меня и Грейс, когда мне было семь, а ей десять, и я была уверена, что мы принадлежим к королевской семье. Вся комната от драпировки на колоннах и обивки на стульях до массивного букета цветов, который, казалось, рос прямо из фонтана в центре комнаты сияла белым цветом.

Я задержалась на минуту, чтобы вернуться из воспоминаний, потом направилась к стойке портье.

– Я встречаюсь с родителями, – сказала я, и тут моя мать приподнялась со своего места за столиком за фонтаном и помахала мне.

– Столик сенатора, конечно. Я отведу вас.

Довольная, я последовала за ней. Хоть его и выбрали в Калифорнии, но даже в Иллинойсе он оставался сенатором.

– Дорогая, ты выглядишь усталой. – Мама крепко обняла меня, потом отстранилась и внимательно осмотрела каждую черточку моего лица.

Я вздрогнула от ощущения, что мне снова семь, я разглаживаю свое летнее платье и одергиваю свитер, который носила из-за прохлады музея.

–Я в порядке, – ответила я. – Просто не очень хорошо сплю. Похороны и все такое.

Я до сих пор помню выражение испуганной беспомощности в глазах моей мамы, когда я сказала ей о кошмарах после смерти Грейси. Я не могла перенести осознание того, что еще больше добавляю к ужасающему бремени, которое она несла. Поэтому в следующий раз, когда она спросила, я соврала и сказала, что кошмары прошли. Ее облегчение было очевидным, и отсутствие успокаивающих объятий и слов моей мамы было маленькой ценой за то бремя, что упало с ее плеч.

– Где папа? – поинтересовалась я в надежде сменить тему.

– Мы столкнулись с президентом «Трикор Транспортейшнс». – Она кивнула в сторону, где мой отец стоял, разговаривая с седовласым мужчиной и двумя молодыми девушками, которые, очевидно, были дочками собеседника. – Он вернется через минуту. А мы пока можем заказать.

Наш столик был достаточно далеко от фонтана и арфы, и мы хорошо слышали друг друга. Мы заказали эрл-грей для всех, и мама окунулась в рассказы о светской жизни. Я удобно уселась, успокоенная знакомыми разговорами.

– Как поживает Флинн? – спросила она.

Я рассказала ей о его работе барменом и стюардом, и она по-матерински поцокала языком.

– Скажи ему, чтобы он серьезно задумался о колледже. Он слишком способный, чтобы просто отказаться от образования.

Я сдержала улыбку, помня, почему Флинн решил не идти со мной в «Дрейк».

– Я ему передам.

– И почему бы нам не съездить домой? Мы выкроим время и расслабимся. Может, даже съездим на побережье и сходим по магазинам.

– Ла-Хойя? – уточнила я, помня, что моя мама имеет в виду под домом. Хоть вашингтонгский образ жизни идеально подходил ей и отцу, они не переезжали туда насовсем. – С удовольствием, – сказала я честно, – но я не работаю уже неделю, и когда вернусь, начнется настоящее сумасшествие.

– Уверена, мы сможем что-нибудь придумать, – заявила она безапелляционно, словно мои проблемы на работе не стоили выеденного яйца. Она подняла руку и улыбнулась. – А вот и папа.

Я встала и кинулась в его объятия, и покой, который я почувствовала, заставил меня забыть о странности моей матери.

К чести моих родителей, мы не говорили о дяде Джене, похоронах или завещании. Они интуитивно понимали, что мне нужно время. Что мне нужны они, и мы говорили о маминых фондах, благотворительных организациях и законопроектах, которые папа недавно проталкивал, общались о том, как замечательно работает его новая команда.

Пока мы говорили, официанты принесли чай и еду, и я накинулась на пирожное не совсем как полагается леди.

Мама и папа обменялись взглядами.

–Что? – спросила я, испугавшись, что меня отругают за плохие манеры. – Я сделала что-то не так?

– Я упомянул мою новую команду, – начал папа, – и это напомнило мне, что я хотел с тобой кое о чем поговорить.

– Напомнило, – повторила я.

Я вытерла рот и отхлебнула чай, после чего откинулась на стуле и посмотрела на папу. Он был не тем человеком, которому нужно о чем-то напоминать, и вдруг поняла, что то, о чем он собирался мне сказать, и стало основной причиной их приезда в Чикаго.

– Хорошо, я слушаю.

– Ты помнишь конгрессмена Уинслоу?

Я медленно покачала головой.

– Нет.

На секунду мой отец выглядел раздраженным.

– Ну, он тебя помнит. Он работает свой второй срок в Вашингтоне, но до этого был в Сакраменто со мной. И каждое лето он был одним из управляющих законодательного летнего лагеря, в который вы с сестрой ездили. Он был ее наставником, когда она проходила молодежную посольскую программу.

– О, – выдавила я, хотя пока было похоже, что конгрессмен помнит не меня, а мою сестру. – И что он хочет?

– Не так много, на самом деле. Недавно он решил нанять помощника. – Папа улыбнулся мне. – Тебя, Энжи. – Он наклонился и обнял меня, а потом отпустил, чтобы мама могла последовать его примеру.

– Подожди, меня? – изумилась я, когда с объятьями и поцелуями было покончено. – Как я могу быть помощником, я никогда с ним не встречалась.

– Потребовалось приложить некоторые усилия, – признался отец. – Но он сам выпускник Северо-Западного, и знает, какие там требования по политологии. И то, что ты превзошла его экзаменационный результат, сыграло свою роль.

– Это как раз то, что ты хочешь, дорогая, – сказала мама.

Я автоматически кивнула. По правде, я не имела понятия, чего хочу на самом деле. Я никогда не позволяла себе долго думать над этим. Но они правы. Именно этого я добивалась. Для этого я пошла в колледж.

И самое важное, этого хотела Грейси.

– Это идеальная должность для молодой женщины, – заявил папа.

– Звучит замечательно, папа. Но я не уверена, что будет правильно уехать их Чикаго так скоро после смерти дяди Джена.

На его лице отразилось напряжение.

– Делай то, что считаешь нужным. Но ты должна понимать, что это отличная возможность для роста. Конгрессмен не только в курсе всех дел общества, но и имеет связи в Белом Доме. Обещаю, детка, ты сможешь подняться вместе с ним, а мы с твоей мамой всегда будем всегда.

Отец потянулся и взял меня за руку.

– Я люблю тебя, Анжелина, – сказал он, и мое сердце сжалось и от этих слов, и от невысказанных: «Ты все, что у меня осталось».

Я не захотела, чтобы папин водитель отвозил меня домой. Мне хотелось пройтись по магазинам, но больше всего – побыть одной. Пройтись и подумать.

Я хотела сказать отцу, что не готова переехать в Вашингтон. Что хоть связи с общественностью не был моей страстью, но в новой работе есть много увлекательного. Разве в двадцать лет не это нужно? Попробовать все возможности?

Но потом я подумала о Грейси, которая знала, что политика – ее призвание. Я помню ее долгие разговоры с отцом за кухонным столом, пока я с серьезным видом кивала и притворялась, что понимаю, отчаянно стараясь придумать что-нибудь умное, чтобы отец посмотрел на меня такими же сияющими глазами, как на нее.

Когда Грейси умерла, этот свет в глазах отца погас, но у меня была возможность его вернуть. Отказ от своей мечты был небольшой ценой за это, особенно если я даже не знала, какая у меня мечта.

Я быстро шла по Мичиган Авеню, ноги двигались в темпе скачущих мыслей. Я пыталась сосредоточиться на проносящихся мимо незнакомых лицах и на дорогущей одежде в витринах, только бы отвлечься от этих тяжелых размышлений.

Это не помогало, потому я пошла еще быстрее и только чудом никого не сбила. Я почувствовала знакомую неприятную беспомощность. Я говорила себе, что могу с этим справиться, что мне нет нужды торопиться. Мне всего лишь надо добраться домой. Надо просто не заходить в магазины, отправиться домой и не делать глупостей.

Когда я добралась до дома, мои волосы были в беспорядке, мышцы болели, я вся была в поту, а желудок настоятельно требовал еды. Вот в чем разница между крошечными и нормальными бутербродами. Но я хотя бы собралась с мыслями.

Петерсон встретил меня в холле, когда я вышла из лифта и направилась к пентхаусу.

– Мистер Уорнер ждет вас в патио. Приготовить для вас двоих ранний ужин?

Я покачала головой, чувствуя, что почва снова уходит из-под ног, а желудок скручивается узлом.

– Как долго он тут?

– Около часа. Я сказал ему, что не знаю, когда вы придете, и он попросил подождать. Надеюсь, это не проблема?

– Все нормально, – соврала я. И хоть я хотела развернуться и уйти, я собралась и пошла по винтовой лестнице в патио.

Я толкнула стеклянную дверь и остановилась. Я только пришла с улицы, потому знала, что погода была безоблачной. Но здесь, наверху, все казалось куда более ясным. С того места, где я стояла, через стеклянные перила было видно озеро, поверхность которого сияла благодаря лучам жаркого солнца и блеску белоснежных парусников. Неужели только вчера я стояла здесь под небесным звездным сводом, и Эван нашептывал мне на ухо обещания?

Я закрыла глаза и глубоко вздохнула, стряхивая с себя воспоминания перед тем, как свернуть налево и пройти под навес. Кевин сидел около наружной кухни и читал какой-то документ, а его ноутбук покоился в нескольких сантиметрах от него. На столике стоял бокал вина, и я нахмурилась, Кевин редко пил в рабочее время.

Он не поднял на меня глаз.

– Кевин? – позвала я его, стараясь, чтобы мой голос звучал обычно. – Что ты тут делаешь?

Он отложил бумаги и перевел взгляд на меня.

– Я пришел несколько часов назад. Хотел узнать, как ты.

– О, – запнулась я. – Ты мог просто позвонить.

– Я звонил. Два раза, если быть точным. Учитывая твое вчерашнее состояние, я беспокоился из-за того, что ты не отвечаешь.

– Два раза? – Мне в первый раз пришло в голову проверить телефон, который был поставлен на беззвучный режим и лежал у меня в сумочке.

Я посмотрела на экран, и увидела три пропущенных: два от Кевина и один от Кэт.

Ничего от Эвана.

– Я была в Институте Искусств, – ответила я. – С Флинном. Потом я встречалась с родителями в «Дрейке». – Я пожала плечами, словно это была мелочь.

Это и была мелочь. Мы не были женаты или помолвлены, мы даже не встречались. И я не давала ему вчера никаких обещаний.

– Понятно, – сказал Кевин после долгого молчания, во время которого я почувствовала необъяснимое чувство вины.

– Что именно тебе понятно? Я совершила какое-то преступление в Институте или пока пила чай с родителями?

– Есть что-то, о чем я должен знать? – спросил он совершенно спокойным голосом. – Возможно, что-то между тобой и Флинном?

– Конечно нет, – отрезала я автоматически. И только когда эти слова сорвались с моего языка, мне пришло на ум, что, если я хотела порвать с Кевином, нужно было сказать, что у меня отношения с Флинном.

– Может, что-то есть между тобой и Эваном Блэком? – продолжил он. Переход был гладким, но я слышала металл в его голосе.

– Черт побери, о чем ты говоришь? – Кроме поддельного возмущения в моем голосе явно прозвучали нотки вины.

– Черт, Энжи. Если ты действительно хотела куда-нибудь сходить, я мог бы тебя отвезти. Но «Пудл Дог Лаунж»?

– Подожди, ты следил за мной? – Злость заставила меня вскочить на ноги.

– Если ты хочешь, чтобы кто-то соврал федеральному агенту, заплати ему больше сорока баксов.

– Ты сукин сын! – Я начала мерить помещение шагами, подгоняемая яростью. – Ты чертов сукин сын!

Мой гнев не смутил его.

– Я беспокоился за тебя, Энжи. Как оказалось, у меня была причина. – Он поднял бокал и отхлебнул вина. – Эван Блэк не тот, кому можно доверять. Мне казалось, я понятно это объяснил. Этот парень интересуется только собой.

Я остановилась между кухней и кофейным столиком.

– Правда? – сказала я, стараясь выразить столько сарказма, сколько возможно. – Потому что вчера меня нужно было оторваться, и Эван был со мной. Забавно, что тебя я не увидела.

Он наклонился вперед и запустил пальцы в волосы.

– Черт, Энжи, – выдавил он. Кевин поднял голову, и мой гнев мгновенно прошел, таким несчастным он выглядел. – Ты думаешь, я не переживаю, что не дал тебе того, что было нужно?

Я села обратно на стул, внезапно чувствуя себя вымотанной. Вся злость ушла, и теперь я чувствовала опустошенность. Хоть мы и говорили о моих потребностях, он не мог сосредоточиться ни на чем, кроме себя.

– У нас все так хорошо, – продолжил он. – Боже, Энжи, я просто хочу, чтобы ты со мной поговорила, хочу, чтобы ты сказала, что тебе нужно.

– Я думала, что сказала.

– Хорошо, справедливо, – ответил он, и положил руки мне на плечи. – Я просто хочу, чтобы у нас все получилось.

– Кевин, – произнесла я мягко. – Нам надо поговорить.

– Ладно, – он встал, чтобы лучше меня видеть.

– Тебе стоит сесть.

Его глаза слегка сузились, но он не стал спорить и снова сел на кушетку, а я набрала воздуха для храбрости.

Я должна была сказать ему, что все кончено. Что я не хотела, чтобы у нас все получилось. Вместо этого я выбрала путь труса. Я сделала то, что делают принцессы, которые бегут в объятия папочки.

– Я уезжаю, – заявила я. – Я переезжаю в Вашингтон.

– Вашингтон, – повторил он.

– Я получила должность помощника, – объяснила я. – И у меня не останется времени, чтобы думать об отношениях. Мне жаль, Кевин, – сказала я и встала, чтобы подчеркнуть сказанное. – Мне жаль, но у нас ничего не выйдет.

Глава 10

Алан Паркер был адвокатом моего дяди, сколько я помню. Это был древний мужчина с офисом в престижной юридической фирме, которая занималась делами ХПГД.

Я прибежала в офис запыхавшись, обливаясь потом, и на целых десять минут позже назначенного, потому что сломала каблук, а поездка на лифте в пентхаус и обратно заняла больше времени, чем я рассчитывала. Наверное, следовало взять такси, но я хотела пройтись и решила, что успею вовремя.

Я решила неправильно, и когда администратор провела меня через холл к залу для совещаний, я чувствовала себя ужасно. Моя блузка прилипла к спине под летней кофточкой, и я была уверена, что мои густые волосы находятся в полном беспорядке.

Я нашла утешение в мысли, что буду всего лишь одной из, должно быть, дюжины наследников, и в толпе никто не обратит на меня внимания.

Но когда я вошла, в зале был только один человек. Эван.

Он встал, когда я вошла. Он был настолько же спокоен и аккуратен, насколько я была растрепанной и несчастной. Он вежливо кивнул мне и сел. Я не видела ни малейшего следа мужчины с танцпола. Если на то пошло, я не видела ни следа мужчины, который сделал мне какао и прижимал к себе. Я не видела даже того, кто ушел от меня.

Я не знала этого Эвана, и, надо признать, была этому рада. Мое заявление Кевину о скором переезде в Вашингтон было реакцией труса, но оно было правильным. И я боролась с желанием сказать Эвану, что уезжаю и что чертовски счастлива по этому поводу.

Прежде, чем у меня появилась такая возможность, вошел Алан в сопровождении двух юристов, чьи лица, прически и осанка были так же идеальны, как и их костюмы.

Я села напротив Эвана, а Алан со своими помощниками занял место во главе стола. Я не отрывала взгляда от юристов, чтобы не смотреть на Эвана.

– Мы ждем кого-то еще?

– Нет, – сказал он, – все наследники на месте.

– О.

Женщина-юрист что-то записала, потом улыбнулась мне, продемонстрировав неестественно белые зубы.

– Большая часть собственности вашего дяди входила в трастовый фонд, и не входит в наследование.

Я кивнула, как будто поняла, что она сказала.

Алан прочистил горло.

– Как вы оба знаете, Говард Джен собрал внушительную коллекцию предметов искусства и артефактов вдобавок к наличности, ценным бумагам и недвижимости.

Учитывая, что я жила в апартаментах, которые были больше похожи на музей, я это отлично знала.

– Незадолго до смерти мистер Джен провел тщательную инвентаризацию своей собственности. Он добавил большую часть к своему трастовому фонду. Все, от наличности до самой мелкой монетки из его коллекции. Фактически, осталось всего три объекта, которых касается его завещание. Сегодня мы здесь собрались, чтобы распорядиться этими объектами.

Он прочистил горло, открыл папку, лежавшую перед ним, и начал читать.

– Моему хорошему другу Эвану Блэку я оставляю свой шестизарядный револьвер «Кольт», который когда-то принадлежал самому Аль Капоне, в надежде, что он всегда будет помнить о своей безопасности и осторожности.

Я подавила ироничную усмешку. Я знала, что Эван всегда восхищался этим револьвером, который Джен держал в витрине в своем офисе. Но если Кевин был прав о противозаконных делах Эвана, это делало завещание еще более метким.

Эван тоже выглядел довольным, но посерьезнел, когда Алан добавил, что дядя Джен оставил ему еще и письмо.

– Он отдал его мне в тот день, когда составлял завещание, и просил отдать вместе с револьвером.

– Я единственный, кому он написал? – спросил Эван, и, хотя он больше ничего не добавил, я была уверена, что он интересуется насчет Коула и Тайлера, отсутствие которых было подозрительно.

Алан покачал головой.

– Нет, мне поручили передать еще несколько. Мы можем продолжать?

Эван кивнул.

– Моей любимой племяннице…

– Подождите.

Мы оба посмотрели на Эвана.

– Разве вы не должны закончить со мной?

Алан поправил очки на носу.

– Я закончил, мистер Блэк. Как я объяснил, мистер Джен значительно пересмотрел свои владения и завещание. Новое было составлено всего несколько недель назад.

– Понятно, – сказал Эван, хотя было видно, что ему непонятно.

Алан посмотрел на него минуту, потом удовлетворенно кивнул и повернулся ко мне.

– Моей любимой племяннице Анжелине Рэйн, известной как Энжи или Лина, я оставляю свои апартаменты в пентхаусе, включая примыкающее жилье для обслуживающего персонала, а также всю мебель и собственность, оставшуюся в моем владении. – Алан поднял на меня глаза. – Вы должны понимать, что основные ценные вещи в квартире включены в траст. Здесь имеются в виду предметы обихода: мебель, посуда, белье. Он также создал фонд, обеспечивающий жалование Петерсона, а также единовременную выплату, ежегодные налоги и ежемесячные коммунальные платежи. Я буду управлять этим фондом от вашего имени. Если вы решите сдавать или продать апартаменты, вы имеете на это полное право, но в этом случае фонд будет присоединен к основному фонду, кроме жалования Петерсона.

– О. – У меня закружилась голова. – Ладно.

– Вдобавок к собственности и ее содержимому ваш дядя оставил вам один особый предмет. Хотя он находится в апартаментах и не входит в фонд, он ясно дал понять, что эта вещь должна достаться вам. – Он еще полистал бумаги и прочистил горло. – Также моей любимой Лине я оставляю мою факсимильную копию «Книги Сотворения да Винчи», так как она несомненно поймет и оценит настоящую ценность этого предмета.

– Лина? – пробормотала я. Почему, черт возьми, он обратился ко мне, как к Лине?

Но никто не услышал мой тихий вопрос, заглушенный громким выкриком Эвана.

– Вы что, шутите? – Он вскочил на ноги, более оживленный, чем утром. – Он оставил книгу да Винчи Энжи?

– А в чем проблема? – огрызнулась я. – Он знал, что я люблю ее. Почему он не должен был оставить ее мне?

Эван меня проигнорировал, сконцентрировав внимание на Алане. Его выражение лица было настолько пугающим, что я удивилась, как адвокат не убежал, спасая свою жизнь.

– Когда? – прорычал Эван.

– Простите?

Я видела, как Эван сделал три вдоха, с видимым трудом сдерживая себя.

– Когда Говард изменил завещание?

Я с ужасом осознала, что отстаю от остальных. Эван расстроился не потому, что я получила книгу, а потому что до изменения завещания она должна была достаться ему.

Алан посмотрел на своих помощников, которые стали быстро просматривать документы.

– Около месяца назад, – ответил наконец мужчина. – Третьего апреля.

– Понятно, – выпалил Эван, хотя по озадаченному взгляду, который он на меня бросил, я видела, что ему все же ничего не понятно.

Однако мне кажется, я понимала и сделала глубокий вдох. В тот день Джен вытащил меня из тюрьмы. Когда я рассказала ему правду о Грейси.

Это поднимало вопрос, что именно в моей исповеди заставило его оставить мне такую странную – и прекрасную – вещь? Может, таким образом он говорил, что доверяет мне? Что, несмотря на то, что я сделала, он не считает меня безответственным человеком? Или…

– Мисс Рэйн?

Я вскинула голову, осознав, что Алан пытается привлечь мое внимание.

– Простите, – извинилась я, – я задумалась.

Алан кивнул и продолжил, но взгляд Эвана остался прикованным ко мне. Он открыто изучал меня, нахмурив брови. Я мечтала, чтобы у меня было мужество посмотреть на него в ответ. Вместо этого я опустила голову ниже и стала теребить край бумаги, которую фирма предусмотрительно положила на каждое место в конференц-зале.

Остаток встречи был посвящен подписанию документов, и я была словно зомби. Или как знаменитость, которая расписывается там, где ей говорят, быстро переходя к следующей бумаге.

Наконец мы закончили, и нам разрешили уйти. Я поспешила вперед, в надежде сесть в лифт в одиночестве и уйти от подозрительного молчания Эвана.

Это не сработало. К тому времени, как лифт приехал, он уже стоял рядом со мной, и когда я вошла в открытые двери, он сделал то же самое. Воцарилась осязаемая неловкая тишина, но я думала, что смогу ее вытерпеть. В смысле, насколько долгой может быть поездка в лифте до холла? Кроме того, он стоял на другой стороне кабины, скрестив руки на груди и слегка наклонив голову. Он выглядел как глубоко задумавшийся человек, и я надеялась, что он таким и останется, пока мы не приедем.

Я надеялась зря.

Едва мы поехали, он отошел от стенки и подошел ко мне. На нем был деловой костюм, весь его вид излучал уверенность и силу, мои колени начали слегка дрожать, а пульс ускорился, хотя больше всего мне хотелось сбежать.

Он наклонился ко мне, и от такой близости меня пронзил электрический разряд. Я сжала челюсти, злая на свое тело за такую реакцию на этого человека, хотя сама была готова показать ему средний палец.

Я думала, он хочет до меня дотронуться, но он протянул руку и нажал кнопку «Стоп».

Лифт вздрогнул, и я попыталась удержаться на ногах. Рукой я вцепилась в его грудки, и меня поразил шок от этого контакта. Я отдернула руку, но было слишком поздно. Я почувствовала это. Осознание. Желание. Страсть. «О боже, у меня большие проблемы».

Я заставила себя встать прямо.

– Какого черта…

Он заставил меня замолчать, приложив палец к моим губам и покачав головой. Он сделал шаг ко мне, и я могла поклясться, что слышала звук сирены. Он был так близко, что мы почти касались друг друга. Воздух между нами сгустился. Мои руки были за спиной, и я сильнее вцепилась в поручень, опасаясь, что могу не сдержаться и снова его коснуться. Что подойду ближе и потребую, чтобы он меня поцеловал. И он закончит то, что мы начали.

На одно короткое чудесное мгновенье я подумала, что этого он и хочет. Эван наклонил голову, едва не касаясь губами моего уха.

– Почему? – спросил он. – Почему Джен оставил ее тебе?

– Что? – Я отпрянула, смущенная и растерянная.

Я поняла, что он подошел ко мне не ради флирта, а чтобы я его услышала. Сирена была настоящей: когда он остановил лифт, сработала сигнализация.

Механический голос внезапно заполнил кабину.

– Сэр? Мэм? В чем проблема?

Эван поднял лицо к вентиляционной решетке, откуда нас снимала камера безопасности.

– Выключите чертову сигнализацию, – рявкнул он.

– Я должен знать, есть ли проблема. Мэм, этот мужчина вам угрожает?

Я представила, как это должно выглядеть через камеру.

– Нет, – ответила я. – Я в порядке.

На мгновение остался только звук сигнализации. Затем властный голос охранника вернулся.

– Сэр, запустите лифт.

– Дайте мне чертову минуту! – проревел Эван. – И выключите гребаную сигнализацию.

– Сэр… – Эван выключил интерком.

Через секунду сигнализация перестала завывать. Потом лифт снова поехал, и я не знала, радоваться мне или чувствовать облегчение.

Я остановилась на радости.

– Наверное, у них есть своя кнопка управления, – произнесла я, не в силах сдержать усмешку.

– К черту, – сказал Эван, и мне показалось, что он тоже прячет ухмылку.

Судя по дисплею, мы проезжали тридцать второй этаж. Секундой позже лифт остановился, и двери открылись. Я не имела понятия, что он собирается делать, пока он не схватил меня за руку и не потащил из лифта.

Коридор был пуст. Слева виднелись стеклянные двери юридической фирмы, а справа деревянные двери с маленькими золотыми табличками. Скорее всего, небольшие компании. Сегодня это место не выглядело оживленным.

– Нам надо поговорить, – заявил Эван. – Без службы безопасности, которая будет слышать каждое слово, и без звуковых эффектов.

– Да, – сказала я. – Я уже поняла. – Я скрестила руки на груди. – Говори.

– Я хочу знать, почему он оставил ее тебе.

– Я не знаю.

– Чепуха. Я видел твое лицо.

Не могла с этим поспорить, поэтому сменила тему.

– А почему тебя это волнует?

– У меня есть причины.

– Да? Ладно, я уверена, что у Джена они тоже были. – Я провела рукой по волосам, и это было ошибкой, потому что я вспомнила, насколько я грязная. Это было не самой приятной мыслью, учитывая, что Эван стоял рядом со мной и выглядел сексуально до безобразия.

– Знаешь что? – возмутилась я наконец, – Это не имеет значения. Он ушел. И насколько я понимаю, ты тоже. – Я наклонила голову, словно вспомнив что-то. – О, я сказала ушел? Не лучшее слово, ведь ты никогда не был в моей жизни. В конце концов, это было всего лишь ошибкой, правда?

Он ничего не сказал, но я увидела, как он сжал челюсти, словно готовясь отстаивать свою позицию.

Я чувствовала, что к глазам подступают слезы, и ненавидела себя за это.

– Пошел ты, Эван Блэк! – Я потянулась, чтобы вызвать лифт, но он схватил меня за руку.

Я посмотрела на свое запястье, которое он сжимал.

– Осторожно, не сломай. – Я встретила его взгляд. – Вот что ты обо мне думаешь? Что я хрупкая фарфоровая принцесса? Что ты меня шокируешь своими словами? Что ты сломаешь меня, если все зайдет слишком далеко?

– Энжи, – сожаление в его голосе тронуло меня, и я сильнее вцепилась в свой гнев, чтобы собрать все силы.

– Даже не начинай. Ты видел, как я размякла, и после того, как зашел так далеко, успокаивая меня, ты просто сбежал. Знаешь что, Эван, ты идиот. Ты не можешь меня сломать, я уже сломана. – Я не стала говорить, что он был единственным, кто мог меня исцелить. Он единственный, кто заставил меня почувствовать себя нормальной.

– Ты думаешь, я считаю тебя хрупкой? Думаешь, я не хочу тебя? Ты имеешь хоть малейшее представление, как трудно мне было сидеть с тобой в одной комнате, и не прикоснуться к тебе? Это было тяжело и до этого, до той ночи. Но подойти настолько близко и потом уйти? Это как пытаться вытащить долбаный «Титаник», и я чувствовал, словно врезался в айсберг.

Я таращилась на него, мое сердце колотилось, а кожа покрылась мурашками. Он говорил то, что я хотела услышать, но на что даже боялась надеяться. Поэтому я просто стояла, безмолвно моля его продолжить.

– Ты хочешь услышать, как я слабею, когда просто смотрю на тебя? Что хочу чувствовать тебя и прикасаться к тебе? Что хочу схватить тебя и чувствовать, как ты дрожишь подо мной? Черт, Энжи, ты это хочешь услышать?

«Да, боже, да».

Слова гремели в моей голове, но я была слишком шокирована, слишком довольна, слишком возбуждена, чтобы хоть что-то сказать. Это не имело значения, ведь, как всегда, Эван меня понял.

Его лицо смягчилось, и на нем отразилась страсть.

– Я говорю тебе это, потому что нам обоим нужно было это услышать. Я хочу тебя, Анжелина. Я хотел тебя с того момента, как впервые увидел. Хотел твой огонь и этот загнанный взгляд. Хотел, чтобы ты так смотрела на меня. Годами я хотел потеряться в тебе. Хотел пробиться к тебе и увидеть женщину внутри.

– Ты мог, – прошептала я, хотя не могла совладать с голосом. – Думаю, ты единственный, кто мог ко мне пробиться.

– Возможно. – Он протянул руку, чтобы коснуться меня, но я почувствовала только дуновение воздуха на коже, словно он чувствовал мой жар или боялся, что настоящий контакт разожжет реальный огонь между нами.

Он так и не коснулся меня, и когда убрал руку, я услышала свой стон.

Эван медленно убрал руки в карманы.

– Я могу жить с тем, что я сделал, – сказал он. – В конце концов, я могу быть только собой, человеком, который выбрал свою дорогу. Но у меня есть принципы, малышка. И я не могу нарушить их и жить с этим.

Я почувствовала, что протестующее трясу головой.

– К черту твои принципы, – запротестовала я, и мой мягкий тон контрастировал со словами. А потом я подалась вперед и провела своими губами по его.

Я слышала его стон. Я почувствовала его руки на плечах. Почувствовала тугой комок страсти, растущий у меня в животе, сладкое томление между бедер.

И потом остро ощутила, как он мягко отстраняется.

– Не делай этого, – просил он. – Не искушай меня.

– Может, я этого хочу.

– Я не тот, кого ты хочешь.

– Именно тот, – отрезала я с чувством.

– Возможно, но я не тот, кто тебе нужен.

Я вздрогнула, потому что он был критически неправ. Возможно, он был единственным, кто мне нужен.

– Откуда ты знаешь, что мне нужно? – спросила я. – Из-за данного покойнику обещания?

Я видела, как он моргнул, и продолжила, чувствуя слабину.

– Думаешь, я не понимаю, почему ты меня отвергаешь? Я тоже его любила, но его больше нет. И даже если бы он был жив, разве может он нами командовать?

Я ждала, что он что-нибудь скажет. Что он прижмет меня к себе. Скажет, что был идиотом. Что он просто развернется и уйдет.

Но он ничего не сказал и ничего не сделал.

И я взорвалась.

– Знаешь что? Пошел ты, Эван Блэк!

Я нажала на кнопку вызова лифта. В этот раз он меня не остановил.

– Пошел ты, – повторила я.

Я стояла, дрожа от гнева, и ждала лифт. Наконец двери открылись, и я шагнула было в кабину, но остановилась, когда его пальцы сомкнулись на моем предплечье.

– Это к лучшему, – произнес он низким голосом, и я едва его слышала. – Твой дядя был прав. Я ненадежная ставка.

Я подождала секунду, другую. Потом стряхнула его руку, шагнула в лифт и не оглянулась.

Глава 11

Мне нужно было забыться. Нужно было освободиться. Моя голова кружилась от всего, что происходило вокруг: Джен, мои родители, Кевин. И Эван. В центре всего, как обычно, был Эван. Его близость. Его желание. Его жар.

Его отторжение.

Я чувствовала, как мой разум, черт, вся моя жизнь старается настроиться на определенную частоту, но все вокруг было статичным. Словно я дрейфовала в стратосфере без веревки, без поводыря, который бы мог вернуть меня на место.

Я нервничала, впадала в безумие, жажду и смущение. Мне нужно было облегчение так же сильно, как и якорь. Мне нужно было успокоить своих демонов. Мне было нужно…

Черт, я не знала, что мне было нужно. Но я знала, что бы это ни было, адреналин это смягчит. Если бы я только смогла спровоцировать эту чувственную лихорадку, возможно, все это ушло бы. Возможно, все бы прояснилось. Может, я бы смогла думать.

Потому что я была уверена, что не могла ясно думать. Только не тогда, когда я маршировала по улицам, расталкивая прохожих, игнорируя сигналы светофора, пока мои ноги отбивали шаги по тротуару.

И я не думала, когда вошла в магазин. Когда мои пальцы скользили по блузкам, джинсам, сумкам и образцам парфюмерии.

Но во время этих блужданий мой рассудок начал возвращаться к реальности, и я наконец стала понемногу воспринимать окружающий мир. Тогда я осознала, где нахожусь и что могла сделать.

Что я должна была сделать, чтобы вернуть ясность.

Магазин.

Ювелирный.

Сделай это.

Я почувствовала покалывание в ладонях и участившееся биение сердца.

Это будет просто. Быстро и чисто.

Идеально.

Я была в этом уверена. Возможно, я лажала раньше. Это не означало, что в этот раз все пойдет не так. В этот раз, возможно, все сработает. Возможно, в этот раз будет достаточно адреналина, чтобы встряхнуть меня. Черт, возможно, этого даже хватит, пока я не доберусь до Вашингтона.

И тогда… Тогда я просто научусь держать себя под контролем. Потому что тогда я буду другой. Дрогой собой. Совершенно новой Энжи.

Просто сделай это.

Я втянула воздух, заставляя себя принять непринужденный вид. Я просто девушка. Просто покупатель. Я просто осматриваюсь, пока мои пальцы постукивают по витринам. Я взяла пару сережек и приложила их к себе, оценивая свое отражение в зеркале.

Они не произвели на меня впечатление, и я их отложила.

Я взяла солнечные очки, но они тоже мне не понравились, я вернула их на место.

Я была одна, никто не наблюдал за мной. Поэтому, когда я взяла пару браслетов и ненароком уронила их в сумочку, я была уверена, что никто этого не видел.

Не надо.

Голос в моей голове был четким и настойчивым, но я не была уверена, что слышала его.

Черт возьми, не надо.

Я втянула воздух, затем увидела продавщицу из обувного отдела, глазевшую в моем направлении. Я замерла, охваченная внезапным страхом, и положила браслеты обратно на витрину. Выход был всего в пятнадцати метрах, и я заставила ноги двинуться в том направлении, потому что мне надо было выйти на воздух, прежде чем я упаду в обморок.

Потому что я была абсолютно уверена, что сознание покинет меня.

Это показалось мне самой трудной задачей, которую я когда-либо выполняла, но я все же смогла выйти из магазина, когда мои ноги подкосились. Я сползла на землю, упираясь спиной в холодную каменную стену здания. Мои льняные брюки, скорее всего, были полностью испорчены грязным тротуаром.

Туристы и местные спешили мимо, некоторые вообще не обращали внимания, другие бросали подозрительные взгляды в моем направлении. Я почти не видела их сквозь пелену слез и красный туман смущения, потерянности и сожаления.

Возможно, я и смогла собраться, но я бы не назвала это своей победой. Я была развалиной. Ужасной, трясущейся от бешенства, гребаной развалиной. И я могла думать только о том, как Эван меня обнимал. Как он успокаивал меня. Как отогнал мои кошмары. И, более того, о том, как он мог отогнать моих демонов. Тех, что наполняли мои ночи, и тех, что были со мной и днем.

Он был тем, кого я хотела. Более того, он был тем, в ком я нуждалась.

Но я не могла заполучить его. И эта простая правда убивала меня.

Мне понадобилось несколько часов, чтобы собраться, и все это время я бесцельно бродила по Магнифисент Майл и близлежащим улицам. Даже после этого я не чувствовала достаточной ясности. Мне нужно было выговориться о том, что бушевало внутри. Мне нужен был знакомый человек и сочувствие.

Конечно, я позвонила Кэт.

Я не призналась, что практически украла браслеты, но сказала, в каком я состоянии – и что виной тому был Эван. Эван, мой отец и Кевин. Все это переросло в противное, бурлящее и взрывоопасное месиво.

И, как и положено лучшей подруге, она точно знала, что делать – устроить девичник.

Мы сделали кексы, облизали чашу для теста, выпили пива и поболтали о всякой чепухе – и все это заставило меня снова почувствовать себя человеком. Возможно, даже добавило немного баланса.

Мы пришли в кинозал Джена с пивом и тарелкой теплых кексов. Кэт взяла пульт, потому что мультимедийная система моего дяди всегда вводила меня в ступор. Она проматывала список iTunes, подыскивая что-нибудь для нас. Затем отложила пульт в держатель и повернулась ко мне, всей своей позой демонстрируя, что мы готовы перейти от общих тем к серьезному разговору.

– Ненадежная ставка? – удивилась Кэт, повторяя мои слова о нашем расставании с Эваном. – Что, черт возьми, это значит?

– А я знаю? – возмутилась я, покривив при этом душой. Я сопоставила слова Эвана и обвинения Кевина, и мне не требовалось быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Кевин, скорее всего, прав. Эван, Коул и Тайлер были в чем-то замешаны, я только не знала, в чем.

– Ой, ладно тебе, – сказал Кэт. – Ты знаешь его целую вечность.

– Вряд ли, – поспорила я. – Я встретила его, когда мне было шестнадцать.

– Как я и сказала, целую вечность. Ты должна понимать, почему он так сказал.

– Хорошо, – сдалась я. – Я знаю его вечность. Я хочу его целую вечность. Но «знать» и «хотеть» вовсе не означает, что я в курсе всех его секретов, понимаешь? Я даже не знаю, где он живет.

– Серьезно? А как насчет Коула? Ты что-нибудь знаешь о нем?

Я скосила на нее глаза, но она лишь пожала плечами.

– Не особо, – сказала я. – Ни о ком из них. Они были друзьями Джена, а не моими. Когда мы встретились, я еще училась в школе и бывала в Чикаго только летом, и то по нескольку недель. Когда приходили Эван, Коул и Тайлер, я, по большей части, сидела со своим альбомом и притворялась, что рисую. И если говорила, это были не особенно откровенные разговоры. То есть мы говорили о школе, фильмах, о том, что Джен готовил на гриле, понимаешь?

– Да, но потом ты пошла в колледж и за это время ситуация между вами накалилась. Это значит, что какое-то время вы провели вместе, правильно?

Приняв это во внимание, я вынуждена была с ней согласиться. За это время Эван начал испытывать ко мне то же, что я к нему.

– Да, но я не имела понятия, – сказала я ей. – Хоть я и жила все время возле города, когда я поступила в Северо-Западный, то стала видеть их еще реже. Я не жила с Дженом, а мое расписание было сумасшедшим. Иногда мы виделись на выходных, но не часто.

Она вздохнула.

– Это так романтично, – промурлыкала она с чувством. – Вы блуждали, словно слепцы в ночи.

Я закатила глаза.

– Я немного знаю. Знаю, что он любит стейки средней прожарки, потому что всегда готовил такие на гриле. И знаю, что он любит оперу, потому что несколько раз они ходили туда с Дженом. И еще какую-то финскую хеви-метал группу, потому что они с Коулом готовы были на все, чтобы достать билеты. Но не имею понятия, какой зубной пастой он пользуется, какой его любимый предмет в колледже, как звали его первого питомца и совершил ли он преступление на прошлой неделе.

– Преступление?

Я отмахнулась, словно это слово ничего не значило. Мне еще нужно было рассказать Кэт об обвинениях Кевина. Не знаю, почему я не хотела этого делать, наверное, потому что начинала им верить.

На самом деле, у Эвана вполне могли быть темные секреты, о которых я и не подозревала. В конце концов, кроме разрозненных кусочков информации, полученных во время пребывания у Джена, я знала о нем не больше, чем кто-либо в Чикаго.

Он был не настолько публичной фигурой, как мой отец, но его положение и щедрые пожертвования сделали его местной знаменитостью, и я проглатывала каждую статью о нем. Все они касались его трагического прошлого. Как его отец погиб при пожаре, а младшая сестра Мелисса серьезно пострадала. Как Эван работал как проклятый, пока учился в школе, чтобы помочь матери оплатить больничные счета, как брался за любую работу, которую только мог найти. Что в это время он приобрел навыки, которые помогли ему потом подняться.

Но ничто из этого не объясняло, почему он назвал себя ненадежным.

– Это имеет значение? – спросила Кэт, когда я рассказала ей это. – В любом случае, ты не из тех, кто ищет спокойный вариант. А что? – невинно удивилась она, когда я сложила руки на груди и подняла бровь. – Я всего лишь говорю, что тебе нравятся приключения. В этом нет ничего плохого.

– Это не имеет значения. Я не задержусь тут достаточно долго, чтобы из этого что-нибудь получилось.

Она нахмурилась. Я рассказала ей о своих планах переехать в Вашингтон, и она была не в восторге.

– Ты уверена?

– Я для этого училась.

– Это не ответ.

Я вздохнула и взяла кекс. Размышляя, что ответить, я облизала посыпку с пальцев. В том, что друг тебя понимает, есть одна проблема. Иногда тебя понимают слишком хорошо.

– Да. – Ответ был коротким. – Я уверена. Это хорошая работа в сфере, которую я понимаю. Я выросла среди политики. У меня есть образование. – Это сделает моих родителей счастливыми. Последнее я не сказала. Вместо этого я пожала плечами. – Это имеет смысл. В смысле, не каждый точно знает, кем хочет быть, когда вырастет. Некоторые выбирают карьеру по умолчанию.

Кэт отхлебнула пиво.

– О, у меня нет карьерных планов. Только цель.

– Богатство, – закончили мы хором и засмеялись.

– И как продвигается? – поинтересовалась я.

– Видимо, дорога к богатству не вымощена кофейными фильтрами. Во всяком случае, если не ты придумал «Старбакс». Но у меня есть несколько наметок.

– Правда? Расскажи.

Она отмахнулась.

– Нечего рассказывать. Просто кое-что, чем занимается мой отец.

Я нахмурилась, но ничего не сказала. Судя по тому, что она рассказывала о своем отце, он был не тем, на кого можно рассчитывать. С другой стороны, у него был дом в Уиннетке и квартира в Палм-Бич, так что он скорее всего знал свое дело.

– Тебе точно надо с ним перепихнуться, – заявила Кэт.

– Что? – Я наморщила нос, потом поняла, что она говорит об Эване. – Я думаю, он не согласится на такой план.

– Всего один раз, иначе ты будешь об этом жалеть. Кроме того, твой дядя сказал, что этот парень не для тебя, а не то, что вам нельзя трахаться. В конце концов, ты же не собираешься за него замуж.

Я отхлебнула пива.

– У тебя очень интересный способ мышления, – сказала я. – Мне нравится.

Она засмеялась.

– Годы тренировок. И я знаю тебя.

– Что это значит?

Она пожала плечами.

– Что ты просто любишь адреналин. Он отказывается? Тоже мне, проблема. Это просто делает его более трудной целью. И куда более привлекательной, чем пара сережек.

Я откинулась на спинку.

– Я больше так не делаю, – сказала я, избегая смотреть на Кэт, потому что не хотела, чтобы она увидела правду в моих глазах. Не хотела, чтобы она увидела, как близка я была к этому несколько часов назад. – Я тебе говорила. – Я не говорила ей, почему. Не рассказывала об аресте. И не хотела затрагивать эту тему. Я была слишком смущена тем, что меня поймали. Более того, Джен перевернул землю, чтобы этот факт никуда не попал, потому что я была в ужасе от перспективы запятнать репутацию своего отца и помешать ему стать вице-президентом.

Это означало, что я никому об этом не скажу. Даже лучшей подруге.

Более того, тот факт, что сегодня я была так близка к повторению, показывал, насколько сильно я разваливалась на куски.

Я подумала об Эване. О покое в его объятиях. О том, как проспала всю ночь без кошмаров.

Я отчаянно хотела снова почувствовать себя так же спокойно. Сейчас я обрела равновесие, но это было балансирование на канате, и малейший толчок мог сбросить меня в пропасть.

Я хотела мужчину. Он был мне нужен. И это делало боль от его ухода еще более острой.

Кэт рядом со мной не подозревала о моих мыслях. И все же она пришла практически к такому же выводу.

– Смысл в том, что ты получишь кайф, затащив парня вроде Эвана в постель.

– Это точно, – признала я, потому что отрицать было глупо. Но это не значит, что я буду за ним бегать.

Я наклонилась к ней, переходя на тон сплетницы, чтобы отвлечь ее и посмотреть на ее реакцию.

– Кевин сказал, что ФБР следит за Эваном, Тайлером и Коулом.

Кэт повернулась ко мне, заинтригованная.

– Правда? Думаешь, это правда? Готова поспорить, что да. Они все выглядят, как плохие мальчики. – Уголок ее рта изогнулся. – Особенно Коул.

– Очень чутко с твоей стороны.

– Что? Он секси!

– С этим не поспоришь. Черт, они все секси.

– Но преступники ли они? – Ее голос звенел от любопытства.

– Возможно, я не знаю. – Я пожала плечами. – Возможно, нет.

– О, готова поспорить, что да, – сказала она. – Чаще всего копы правы. Просто они не всегда могут поймать плохих парней. Конечно, все зависит от того, что вкладывать в понятие «плохой парень» – она откинулась на спинку с довольным видом.

Я нахмурилась от мысли, что Эван может закончить в тюрьме. Но в то же время мысль о том, что он настолько умен и крут, что смог этого избежать… ну, я не могу отрицать, что от нее мое сердце начало биться быстрее. Как от опасных игр на рельсах или езды на крыше автомобиля. Или как от кражи сережек.

Она засмеялась.

– О, только посмотри на себя! Ты попала.

Я скорчила рожицу, но не могла отрицать ее правоту.

– В любом случае, – продолжила Кэт, – не в этом дело.

– Я совсем забыла, в чем же дело.

– Дело в том, что тебе нужно это сделать. Если ты действительно едешь в Вашингтон, и, зная твоего отца, я даже не буду пытаться тебя отговорить, тебе нужно это сделать.

– И как же? – спросила я, хотя точно знала, что она имеет в виду, и уже готова была с ней согласиться.

– Воспользуйся возможностью, Энжи. Тебе же не надо быть в Вашингтоне в ближайшие пару недель? Поэтому покажи класс и затащи Эвана в постель. Если ты этого не сделаешь, всю жизнь будешь об этом жалеть.

Она была права. Я не просто буду жалеть об этом, я не уверена, что смогу пережить несколько ближайших недель. Что я смогу собраться и пройти по квартире, которая недавно была наполнена смехом Джена.

Кошмары вернутся в полную силу. Черт, я уже чувствовала их приближение, словно они тянулись ко мне из-за темного занавеса

Могу ли я освободиться от них на несколько недель?

Я могла бы это сделать в объятьях Эвана, я уверена.

А без него…

Без него я боялась просто развалиться.

Но это было не единственной причиной согласиться на предложение Кэт. На самом деле я хотела этого мужчину. И он точно хотел меня.

Я вспомнила, как он стоял рядом со мной возле лифта, вспомнила его запах, его присутствие.

А потом вспомнила, как он отверг меня. Отверг нас обоих.

Я покачала головой.

– Не знаю…

– Что ты не знаешь? Тебя же не собираются арестовывать, хотя это можно запечатлеть на камеру наблюдения.

– О, как будто это приманка?

Она не обратила внимание на мой неискренний протест.

– И раз он уже говорил нет, то еще один отказ ничего не изменит. Но если он скажет «да», ты выиграешь. В смысле, Энжи, разве тебе есть что терять?

Я вспомнила ощущение его рук на моем теле, когда я чувствовала себя пылающей и открытой ему.

Что мне терять?

Очень просто – ничего.

Ничего, кроме моего сердца.

***

Оказалось, весь этот план немного сложнее, чем мне казалось, в основном потому, что я понятия не имела, как с ним связаться в обход его офиса. Я сделала это, оставив сообщение на голосовой почте. Поскольку Эван мне не перезвонил, и я была уверена, что и не перезвонит, я решила провести ревизию в квартире, поискать его личный номер. После этого мне оставалось только скрестить пальцы и надеяться, что он ответит.

К сожалению, я ничего не нашла. Ни единого номера Эвана, Коула или Тайлера. В нижнем ящике стола обнаружились фотоальбомы, и я потратила два часа, просматривая их, купаясь в воспоминаниях и погружаясь в грусть.

Большую часть людей на фотографиях я едва узнавала, и даже не знала их имен. Бабушки и дедушки, которые умерли до того, как я родилась, и различные родственники, которых я встречала только по официальным поводам. Но в двух альбомах были фотографии моей маленькой семьи. Там были мы с Грейси в Кенилворфе. Мы с Грейси на лодке в середине озера. Мы с Грейси в Диснейленде.

Мои мама с папой были на всех фотографиях с Грейси, но были и другие кадры, достаточно старые, чтобы относиться ко времени до рождения Грейси. На всех была моя мама, папа же лишь на нескольких. Иногда она была с Дженом, обнимая его с сияющей улыбкой.

Наверно, фотографировал мой отец, хотя у меня было странное чувство, что это не так. У меня появилось чувство, что я подглядываю, будто я наткнулась на что-то, чего не должна была знать.

С печалью в сердце я положила альбомы обратно в ящик, сделав в уме заметку отправить их маме.

Я еще немного покопалась в спальне Джена и нашла потрепанную записную книжку, в которой было имя Эвана, но, когда набрала этот номер, мне сообщили, что он был отключен. Я могла бы позвонить в офис и поговорить с секретарем Джена, но была суббота, а беспокоить ее по таким вопросам дома мне казалось неудобно.

Я уже хотела прекратить поиски и позвонить Флинну или Кэт, но тут поняла, что осталось одно место, где я могу посмотреть. Я взяла свой телефон, нашла в интернете «Дестини» и позвонила.

– «Дестини», – пропел женский голос, – ваши фантазии – наше удовольствие.

– Э… да, здравствуйте.

– Чем я могу вам помочь? – Она говорила легко и непринужденно, а я вела себя, как идиотка.

– Я ищу Эвана Блэка. Не подскажете, он на месте?

– Мне жаль, но он будет не раньше, чем через час. Передать ему, чтобы он перезвонил?

– Э… нет. Спасибо, я сама перезвоню.

Я нажала на кнопку отбоя, чувствуя себя шпионкой. Однако теперь у меня был план.

Я посмотрела на себя и поняла, чтя до сих пор в спортивных штанах и старой футболке. Не лучший наряд для стрип-клуба. Я понятия не имела, в чем нужно идти в такое заведение, и, хотя у меня была возможность это выяснить, пока я училась в колледже, я ее упустила.

Моя соседка по комнате говорила, что будет круто собраться и сходить на стриптиз, и она предлагала сходить в «Дестини», который был самым крупным и известным в городе.

Мне было очень любопытно, не только потому что я знала, что рыцари – хозяева этого места, но и потому что я очень хотела узнать, как такое место выглядит изнутри. Ходят ли женщины совсем без одежды? Правда ли там есть приватные комнаты, где мужчины могут расслабиться за мартини и минетом?

И хотя я так и не присоединилась к друзьям в этом маленьком приключении, я все же смотрела телевизор и знала, что там по крайней мере будут сексуально танцующие девушки и возбужденные парни. Девушки получали за это награду в виде купюр, просунутых под резинку трусиков, и волны адреналина.

Я сказала себе, что хочу туда пойти, чтобы проверить, насколько мои фантазии совпадают с реальностью. На самом деле я не хотела фантазии, я хотела эту лихорадку. И я боялась, что при достаточном количестве соблазна и алкоголя не устою, когда мои друзья вытолкнут меня на сцену, и удивлю их своим энтузиазмом. Как меня заводит то, что мужчины на меня смотрят жаждущими взглядами, но не могут дотронуться.

От этой мысли я настолько возбудилась, что в итоге отказалась от этого приключения. Я сказала, что мне нужно подготовить задание, но на самом деле мне просто не хотелось подвергать риску репутацию девочки, которая все делает по правилам и не дает себе слабины.

Однако сегодня я была готова отбросить правила. И это открывало дверь интересным перспективам.

По крайней мере, можно повеселиться, экспериментируя с гардеробом.

Глава 12

В итоге я надела белую блузку без рукавов и кроваво-красный бюстгальтер. В дополнение пошла черная юбка средней длины – сексуальная и игривая и, если позволите, потрясающе привлекательная.

Закончили мой облик черные босоножки на десятисантиметровом каблуке и маленькая красная сумочка. Я потратила больше времени, чем хотела, размышляя над судьбой моих густых непослушных волос – моей постоянной проблемой – и наконец собрала их в пучок на макушке, оставив несколько, как я надеялась, соблазнительных прядей.

Мой макияж был прост, я подчеркнула губы красной помадой, а глаза дымчато-серыми тенями.

Я стояла напротив зеркала в полный рост и инспектировала результаты своих усилий. Мне нужно было быть подготовленной. Уверенной. Сексуальной.

Я хотела, чтобы он посмотрел на меня и сошел с ума. Я хотела, чтобы он посмотрел на меня и пожалел, что ушел.

Больше всего мне хотелось, чтобы он посмотрел на меня и даже не заметил, какую одежду я ношу, чтобы мой тщательно подобранный наряд валялся в беспорядке на полу, небрежно отброшенный, когда Эван уложит меня в постель.

Я вдохнула, покрутилась перед зеркалом и решила, что если этот наряд не справится с задачей, то никакой не справится.

Я подумала, не попросить ли Петерсона вызвать водителя Джена – как ни странно было это осознавать, но теперь он был моим водителем, но я решила, что мне нужно больше уверенности. Водитель бы ждал меня, но я не хотела, чтобы меня вез кто-то, кроме Эвана.

Я взяла такси и попросила отвезти меня в аэропорт Мидвей, а потом в клуб. Большую часть дороги я была погружена в мысли, но потом мы свернули на Стивенсон Экспрессвей, и я очнулась. Некоторое время мы ехали в центр, проезжая разные районы, после чего свернули в промышленную зону.

Не уверена, чего я ожидала – может, сияющую неоновую вывеску и голых женщин – но, когда водитель наконец остановился перед массивным зданием, я должна была признать, что впечатлена. По размеру клуб напоминал большой склад. На улицу не выходило ни одно окно, все здание было окружено парковкой. Даже после трех часов в субботу большая часть мест была занята.

Вывеска была стильной и неприметной. Черный камень, на котором название – «Дестини» – выведено выделяющимся красным цветом. Хотя вывеска выглядела каменной, я заметила, что это не так, потому что нижняя часть представляла собой жидкокристаллический экран, демонстрирующий специальные предложения в разные дни недели. Я видела, что сегодня «Суббота за шесть долларов», что, как я поняла, относилось к стоимости входа.

В целом, место выглядело неприметным и соответствовало окружению, которое состояло из нескольких офисных зданий, службы доставки, пожарной части и хозяйственного магазина.

Водитель остановился перед входом, потом повернулся ко мне.

– Это нужное место?

– О да, – ответила я.

Я расплатилась, выскользнула из машины и пошла к входной двери. Я не остановилась, ведь это было бы признаком слабости. Вместо этого я потянулась к бронзовой ручке и открыла дверь. И затем, несмотря на то, что снаружи был яркий солнечный день, я попала в полумрак заведения, напоминавшего казино, и атмосфера заведения перевела мое представление об отдыхе на совершенно новый уровень.

Я подождала, пока мои глаза привыкнут к темноте. Я могла видеть только полумрак холла, яркие огни, мигавшие через стеклянные двери, и змеи неоновых огней на черных стенах, слегка напоминавшие женские формы. Справа от меня была полированная стойка администратора, практически как в хорошем отеле. За ней стояла женщина с блестящими светлыми волосами в облегающей футболке, подчеркивающей ее грудь без лифчика, и на которой красовалась надпись «Дестини».

Две видеокамеры контролировали происходившее в помещении, их красные огоньки словно подтверждали аккуратно напечатанное на двери объявление: «Для безопасности наших работников помещение находится под постоянным наблюдением».

Приглушенная музыка просачивалась из главного зала, но эта маленькая комнатка служила своеобразным переходом из серого наружного мира к многообещающим развлечениям за стеклянными дверями.

– Шесть долларов за все, – объявила блондинка. – Если только вы не хотите попасть на конкурс мокрых футболок, – она глянула на часы, – который будет в комнате с шампанским через час.

Я глянула на свою грудь, едва дотягивавшую до второго размера.

– Что за комната с шампанским?

– Она потрясающая. Надо немного доплатить, но за это вы получите все шампанское в комнате. И, конечно, для этого конкурса мы не можем просто побрызгать на девушек водой. Какая в этом прелесть?

Она засмеялась, очевидно, воодушевленная идеей. Я тоже улыбнулась, зараженная ее настроением.

– Думаю, я воздержусь, – ответила я, поборов некоторое искушение. – На самом деле я кое-кого ищу.

– Вот как.

В комнате заметно похолодало, и я поспешила объяснить.

– Нет, нет. Я не сердитая подружка, которая выслеживает парня. Ничего подобного. Я ищу Эвана Блэка.

Она наклонилась и достала из-под стойки стопку бумаг.

– Устраиваетесь на работу?

Я рассмеялась

– Нет.

– О. – Ее брови поднялись, и она быстро окинула меня взглядом, сгорая от любопытства. – Он вас ожидает? – теперь в ее дежурно-вежливом голосе сквозил лед.

– Нет, – сказала я. – Просто решила заскочить. – Я почти сказала, что я его друг, но в последний момент удержалась. Разве я пришла сюда не с желанием стать той, за кого она меня приняла?

Я прочистила горло.

– Итак, он тут?

Ее искусственная улыбка была такой широкой, что мне показалось, будто ее щеки сейчас треснут.

– В данный момент он не тут, но…

Стеклянная дверь распахнулась, обрывая ее фразу, и Коул, воплощающий собой силу, огонь и энергию, влетел в помещение.

– Ты мне объяснишь, что, черт возьми, здесь делаешь?

Я остолбенела.

– Прости?

Он взглянул на блондинку.

– Погуляй пока.

Она кивнула и, широко раскрыв глаза, выскользнула через искусно скрытую черным бархатом дверь за стойкой.

– Тебе тут не место, – сказал Коул, сосредоточив на мне внимание.

– Да? – Я скрестила руки на груди и мысленно посильнее уперлась каблуками в пол. – Странно, я чувствую себя, как дома.

Он подошел ближе, эмоции на его лице бурлили.

– Черт, Анжелина.

Я заставила себя не отступать, когда он приблизился, наоборот, я твердо удерживала свои позиции, говоря себе, что я хорошо знаю этого человека. И несмотря на то, что он вырос среди банд и может вынести меня отсюда, даже не вспотев, он все же не будет применять силу. Наоборот, я знала, что Коул всегда за мной присмотрит.

– Я серьезно, – заявила я. – Я не уйду, пока не получу ответы.

– Ответы? – Он наклонил голову, прищурился и внимательно посмотрел на меня. – А что за вопросы?

– Эван, – просто сказала я.

– Что с ним?

Я раздраженно вздохнула. Все это слишком напоминало школу.

– Во-первых, я хочу знать, как мне его найти. И учитывая, что не знаю его адреса, это было лучшим вариантом.

– А зачем конкретно ты хочешь его найти?

Я чуть было не сказала, что это не его собачье дело, но я уже устала от конфронтации.

– Да ладно тебе, Коул, – сказал я тихо. – Он кое-что мне должен. И мне кажется, Эван не тот человек, который оставляет неоплаченные долги.

– Кое-что? – удивился Коул, и я была рада, что мои покрасневшие щеки не видны в тусклом свете.

Мгновение спустя я кивнула, и его улыбка стала еще шире. У меня появилось ощущение, что он точно знал, что именно Эван мне должен.

– Что ж, приманка для дракона стала взрослой. Твоя взяла. Входи. – Он качнул головой в сторону стеклянных дверей.

Я с облегчением вздохнула и последовала за ним. После скромного входа я ожидала увидеть красивый главный зал, но не могла представить, что он такой большой и яркий. Помещение было огромным, почти как в казино, которые я посещала во время учебы в коллеже. Вместо рулетки и блэкджека стояли танцполы с индивидуальным освещением – я насчитала шесть. На каждом был установлен шест, на каждом шесте танцевала девушка. Вокруг края платформы были установлены перила, а вокруг на барных стульях сидели мужчины. Некоторые стояли достаточно близко, чтобы просунуть купюру под незаметное одеяние девушек. На это стоило посмотреть. Некоторые танцовщицы были в бикини, некоторые в стрингах, другие же совершенно обнаженными, если не считать пояса для чулок, который, очевидно служил для собирания денег с клиентов.

Для тех гостей, которые не хотели такого близкого и интимного вида, были установлены круглые столы с комфортными стульями в дальней части комнаты. Я также видела двери в приватные комнаты. Одна из них, должно быть, была комнатой для шампанского, о тематическом оформлении других я могла только гадать.

Зал был освещен сиянием ламп танцполов, поэтому в углах было гораздо темнее. Я уверена, что если бы достаточно долго простояла, всматриваясь в темноту, то увидела бы приватных танцовщиц, на которых так хотела посмотреть.

Если честно, я сама хотела бы побыть такой танцовщицей.

В целом, тут было довольно мило. Не «Палм Корт», но в своем роде стильно. Девушки были симпатичными. Не таки худенькие, как я думала. Их тела с соблазнительными изгибами двигались так, словно они на самом деле наслаждались работой. Следуя за Коулом, я не заметила ни одного прикосновения, которое они сами не одобрили бы. Один парень слегка разошелся, но охранник, который выглядел как профессиональный регбист, вежливо, но твердо указал ему на дверь.

Наконец Коул остановился около одного столика, подал знак официантке и подвинул мне стул.

– Ну как тебе?

– Милое место, – призналась я честно. – Более классное, чем я думала.

– Думаешь, мы бы согласились на что-то более пошлое?

– Нет, я… – Я осеклась, когда увидела его ухмылку, – Черт, Коул. Не дразни меня. Я здесь не особо в своей среде.

Он захихикал.

– Определенно, девочка.

Я сидела, все еще впитывая все окружающее и думая о своих словах и лжи, которая за ними пряталась. Потому что, хоть я никогда не была в таком месте до этого, вся обстановка опьяняла. Я посмотрела на девушек, двигающихся у шеста, и смогла представить себя на их месте. Все глаза устремлены на меня. Моя нога обвивается вокруг твердой стали, и извиваясь у шеста, я представляла, что трогаю Эвана.

Я сглотнула, опустив глаза на поверхность стола, пока не стала уверена, что мое лицо ничего не выражает. Я посмотрела вверх только когда подошла официантка. Ее одеяние состояло из полос ткани, скрещенных на груди. Такая же прозрачная ткань была завязана вокруг ее талии. Это напоминало парео, завязанное на купальник, вот только купальника под ним не было. Она поставила стакан перед Коулом и бокал красного вина передо мной.

– «Шираз», – сказала она. – Я надеюсь, подойдет?

– Идеально. Как вы…

– Бет знает все, – сказал Коул.

Бет улыбнулась.

– Я знаю даже, что тут поставщик алкоголя. Так как мистер Шарп уже ушел…

– Да, да. Пусть Фрэнки выпишет инвойс. Скажи ему, я подойду через минуту.

Она кивнула и поспешила к дальнему краю комнаты.

Я откинулась на стуле.

– Итак, в чем дело? В течение недели вы трое работаете в офисе в центре, а на выходных приходите сюда, чтобы развеяться?

– Черта с два, – сказал он. – Эван работает как проклятый. Тайлер и я? Мы приходим, когда надо, но работаем в основном в задних помещениях.

Я наклонила голову.

– То есть Эван не любит такие места?

Глаза Коула сузились, но я лишь невинно улыбнулась.

– Я этого не говорил, девочка. Но наш Эван очень разносторонний, и у него много талантов. Что делает его таким разным.

– Видимо, да.

Коул проглотил остаток выпивки, потом вытянул ноги, откидываясь на стуле.

– Скажешь мне, зачем ты здесь? Что именно тебе должен Эван?

– Коул, я тебя очень люблю, но ты сошел с ума, если думаешь, что я расскажу тебе о своих личных делах.

Он засмеялся.

– Ты больше похожа на дядю, чем мы думали.

– Это так. Я всего лишь хочу увидеть Эвана. Когда он тут будет?

– Я только хочу помочь, малышка. И понимаю, что между тобой и Эваном происходит какая-то фигня. Он сказал мне, что произошло.

– Про да Винчи? – спросила я, потому что не могла представить, как Эван рассказывает друзьям, что мы делали в аллее.

Возможно, мне показалось, но Коул выпрямился на стуле.

– Да Винчи? Ты имеешь в виду «Книгу Сотворения»? Что с ней?

Я нахмурилась, гадая, почему Коул так заинтересовался книгой. Опять же, Эван переживал из-за нее.

– Джен оставил ее мне, что не сделало Эвана счастливее. – Я уставилась на его лицо. – Как и тебя, судя по всему. Но для тебя это новость, значит, Эван рассказал тебе не это. Так что он сказал?

На мгновение мне показалось, что он заставит меня продолжить тему древних манускриптов. Но затем он передумал. И невзначай пожал плечами.

– Аллея.

Не знаю, что было написано на моем лице, но это заставило его рассмеяться.

– Ты действительно расширяешь свои горизонты, приманка для дракона.

До этого момента я не понимала, что значит, когда говорят, что лицо пылает. Но сейчас мое действительно пылало.

– Хорошо, – сказала я просто. – Твоя взяла. Я расширяю свои горизонты, и я хочу, чтобы Эван расширил их еще больше. Я хочу, чтобы он закончил то, что начал. И пришла сюда убедить его в этом.

Я закончила свою речь, выпила оставшееся вино и посмотрела на него, бросая вызов как-нибудь меня осадить.

Если его и шокировали мои слова, он не подал вида. Он просто откинулся на стуле и стал изучать меня. Это была интересная сцена. Коул не сводил с меня взгляд, его лицо выражало вопрос. Полуголая женщина поставила перед ним напиток. Еще более обнаженные женщины танцевали на платформах вокруг нас.

Я попала в Зазеркалье, и мне нужен был тот, кто протянет мне бутылочку с надписью «выпей меня».

Когда я уже была уверена, что он не собирается отвечать, Коул заговорил.

– Это безнадежная битва, дорогуша. Эван никогда не пойдет против воли твоего дяди. Особенно, когда мы все знаем, что Джен был прав.

– Я этого не знаю.

В первый раз выражение его лица резко изменилось.

– В конце тебе будет больно, Энжи. И никто из нас этого не хочет. Черт. – Он провел рукой по своим коротко стриженным волосам. – Если честно, даже хорошо, что именно Эван запал на тебя, – заявил он, и мое тело начало плавиться от того, что я не просто привлекала Эвана, но он еще и рассказал об этом друзьям. – Не то чтобы ты не была восхитительной, – продолжил Коул с улыбкой, – просто ты не в моем вкусе.

– Почему ты считаешь, что это хорошо? – спросила я жадно.

– Эван лучше всех нас контролирует себя и лучше всех умеет держать себя в руках. Ты милая, Энжи, а Эван особенно не церемонится. И если он считает, что может причинить боль кому-то, кто ему небезразличен, он просто не будет ничего делать. И это так. Поверь мне, Энжи. Какой бы долг ты не видела за ним из той аллеи, он останется неоплаченным.

– Милая, – повторила я. – Он думает, что я милая? – У меня кружилась голова. После всего, что он сказал мне о полете. После желания связать и трахать меня?

После того, как его язык ласкал мою киску? После того, как я кончила?

После всего этого он думает, что я милая?

– А ты не милая? – спросил Коул, и я слышала смех в его голосе.

Вместо ответа я жестом позвала Бет и попросила принести мне текилу. Они пришла с тремя шотами и поставила их передо мной под взглядом Коула.

– Хочешь что-то доказать? – спросил он.

– Нихрена. Мне просто текила нравится больше, чем вино. Что? – спросила я невинно. – Ты этого не знал? – Я прижала палец к подбородку. – Хм… Может, ты не так хорошо меня знаешь.

– Энжи, – в его голосе было осуждение, но я его оборвала.

– Нет. Однажды я уже сказала, что я не приманка для дракона, и это так. Ты не имеешь понятия, что может, а что не может причинить мне боль, поэтому прекращай всю эту ерунду и не притворяйся, что вы трое во главе с Дженом можете меня защитить. Потому что это дерьмо, – я уставилась на него. – И не надо решать, что я хочу или что мне нужно.

Милая.

Это слово потрясло меня, что было довольно иронично, учитывая, что я играла эту роль почти восемь лет. Но я не хотела, чтобы Эван видел во мне милую девушку. Более того, я была уверена, что он смотрел глубже моей сахарной оболочки, прямо в жидкую начинку. Дикую, вкусную и очень калорийную.

Оказывается, я ошибалась.

Оказывается, это надо было исправить.

К сожалению, я не знала, как именно.

Коул потянулся и положил свою руку на мою.

– Я пойду займусь доставкой, а после этого отвезу тебя домой. Мы можем поговорить по дороге.

– Я никуда не иду. Я буду ждать Эвана, и не особо хочу разговаривать.

– Хорошо. Я все же пойду займусь доставкой. И ты, конечно, можешь подождать тут, но, когда я проверял в последний раз, это место принадлежало мне, а не тебе. Поэтому я отвезу тебя домой, а ты можешь злиться, сколько хочешь.

– Коул…

– Я всю жизнь Коул. А для светской беседы мы можем поговорить о музыке. Мы можем обсудить фильмы. Черт, мы можем поговорить об этой чертовой книге да Винчи. Но я удостоверюсь, что ты в безопасности доберешься до дома. Поэтому подожди меня тут, хорошо?

Я кивнула, слишком злая, чтобы ответить. Эван все еще не появился, и я вряд ли смогу остаться, если Коул вознамерится выставить меня отсюда.

Другими словами, я облажалась. И в данный момент у меня не было запасного плана.

Он направился в заднюю часть зала, где парень, видимо, Фрэнки, стоял с планшетом и бумагами.

Я села, вдохнула и огляделась. Некоторые сидящие рядом мужчины посмотрели на меня, но никто не подходил, и я решила, что это из-за недавнего присутствия Коула. Ну и отлично, меня они не интересовали. Не интересовало и то, что происходило в зале. Тут действительно было желание. Желание, жар и влечение. Но не было искр. Не было электричества. Все в этой комнате было посвящено сексу и искушению, и поскольку у меня не было с этим проблем, я хотела другого.

Я хотела Эвана. Власти. Взрыва.

Я хотела испытать то, что чувствовала в его объятиях, и хотела, чтобы он забрал меня туда, куда обещал.

И к черту все, меня бесило, что я не могла получить то, что хочу.

И вдруг как во сне появился он. Эван.

Я дважды моргнула, боясь, что всего лишь вообразила его. Потому что как иначе могло произойти воплощение моих жарких желаний?

Но это было по-настоящему. Он был реальным и естественным, и даже в тусклом свете я могла видеть острые углы его лица и темный огонь глаз. Он смотрел прямо на меня и не выглядел счастливым.

Ну, дерьмово.

Я начала подниматься, потом опять села, когда он развернулся и пошел к темному углу, позвав жестом миниатюрную рыженькую, которая последовала за ним с сексуальной уверенностью, которую я постаралась не замечать.

Я знала, что не стоит, но не могла устоять. Я встала и пошла через комнату, потом села за столик ближе к углу.

Я искоса наблюдала за ним, не видя выражение его лица, но мне это и не требовалось. Я хорошо видела рыжую. Ее похотливое выражение, когда она медленно подошла к нему. Как она прикусила губу, положив его руки себе на бедра. Она спустилась вниз, касаясь его ширинки тем крошечным кусочком материи, который прикрывал ее лоно. Потом она поднялась и наклонилась вперед, касаясь его своими грудями с хищным выражением лица.

Я смотрела и закипала.

В то же время я была странно возбуждена. Я хотела быть этой женщиной. Хотела тереться об него, завести его, чувствовать, как он твердеет от моих прикосновений. Я хотела сводить его с ума. Я, и никто больше.

И уж точно не эта рыжая крошка.

Я встала, не зная, что собираюсь сделать, но уверенная, что терять мне нечего. Я достала пятидесятидолларовую банкноту из кошелька и пошла к ним. Эван даже не посмотрел, когда девушка повернулась ко мне.

Я подала ей деньги.

– Вали.

Она посмотрела на Эвана, который отрывисто кивнул.

Девушка поспешила от нас, и я порадовалась первой маленькой победе.

Я обошла стул и встала прямо перед ним.

– Тебе не стоит тут находиться, – сказал он, но я только наклонилась и прижала палец к его губам.

– Не надо, – сказала я.

– Не надо что?

Я лишь покачала головой, про себя поблагодарила свою юбочку за то, что она достаточно длинная, чтобы спрятать многое, и села к нему на колени. Или, вернее, поверх его коленей, потому что мои коленки упирались в мягкую кожу кресла, и между нами не было контакта, кроме легких прикосновений моих ног к его бедрам.

Это не имело значения. Я уже была мокрой, моя киска горела, а трусики прилипли. Прохладный воздух проник под плотный материал, но не смог потушить огонь внутри меня.

Я наклонилась вперед, уперевшись рукой с спинку кресла, чтобы сохранить равновесие. Мои глаза не отрывались от него, и он тоже смотрел прямо на меня.

– Не надо что? – повторил он. Его голос был тихим, а взгляд не отрывался от меня.

– Не устраивай представление, пытаясь убедить меня, что ты меня не хочешь.

Он не вздрогнул, не пошевелился.

– Может, я не хочу.

Я наклонилась ближе. Медленно, соблазнительно.

– Чушь.

Его лицо не изменило выражения. И все же я могла видеть растущую улыбку.

Я тоже улыбнулась и наклонилась дальше, пока между нами не остались только мои трусики и его брюки. Я держалась за кресло и двигала бедрами вперед и назад, и эти движения сводили меня с ума.

– Ты думал, я сбегу? – спросила я тихо. – Думал, меня шокирует то, что делала та девушка? – Я наклонилась и пробежала языком по его уху. – Это не так. Я даже не видела ее. Знаешь, почему?

– Почему? – спросил он, скорее прорычав, чем выговорив слово.

– Потому что, насколько я знаю, не было другой женщины. Это была я у тебя на коленях, – сказала я и покачала бедрами – Я касалась тебя. Я заводила тебя.

Я просунула руку между нашими телами и прижалась к его эрегированному члену.

И когда я увидела огонь, разгоравшийся в его глазах, я восторжествовала, потому что знала, что в этом раунде победа осталась за мной.

Глава 13

– Этого не будет, Энжи, – сказал он, сдувая мое чувство победы, словно семена одуванчика.

– Ты ошибаешься, – возразила я.

– Я очень редко ошибаюсь.

– Ты самонадеянный. Мне нравится это в мужчинах. – Я наклонилась вперед, чтобы мои губы касались его уха, когда я говорю. – Я просто хочу потрахаться, – произнесла я, и мои губы изогнулись в улыбке, когда я почувствовала, как напрягся его член в ответ на мои грубые, но правдивые слова. – Я не прошу жениться на мне. Не прошу быть со мной всегда. Я вообще не прошу об обязательствах. Черт, я даже не прошу о свидании. Я хочу только этого, – сказала я и погладила его. – Я просто хочу закончить то, что мы начали.

– Это плохая идея, – заявил он, и я услышала жесткие нотки контроля в его голосе.

– Мне кажется, это лучшая идея из тех, что у меня когда0либо были, – пробормотала я. – Что ты сказал, когда бежал из квартиры? О том, что ты дал обещание моему дяде? Ты так стараешься держать свои обещания. Знаешь, что, Эван? Мне ты тоже дал одно. Может, не в словесной форме, но, – я замолчала, позволив языку тела закончить предложение, пока я двигалась на его коленях, чувствуя себя свободной. Чувствуя себя безрассудной. Он был прав, мы не должны были этого делать. Но как я могла остановиться, если именно этого я так долго хотела? То, в чем я так отчаянно нуждалась?

Я коснулась губами его губ. Я чувствовала власть, победа была близка, и я не собиралась отступать ни на дюйм.

Я посмотрела в его глаза.

– Я хочу то, что ты мне обещал.

– Черт, Энжи…

– Ты сказал, что ты ненадежная ставка? – Я собиралась подавить все его протесты. – Меня это не волнует. Не каждый выигрывает в Вегасе. Некоторые просто хотят поразвлечься.

– Мне нравится выигрывать. – Его хриплый голос окутал меня.

– Тогда я буду твоим призом. Нет, – остановила я Эвана, прижимая палец к его губам, прежде чем он успел сказать хоть слово. – Я хочу оторваться с тобой. Хочу полетать с тобой. Один раз. Разве мы не можем рискнуть один раз?

– Это безрассудно, – сказал он, а его рука легла мне на шею.

– Возможно.

– Ты пожалеешь об этом, – пробормотал он, проводя другой рукой по моему бедру.

Мое дыхание сбилось.

– Не пожалею.

– Я не буду нежным. Если я дам себе волю, я не собираюсь останавливаться.

– Я не прошу об этом. – Триумф охватил меня. Моя грудь болезненно напряглась, мое естество пульсировало, требуя все, что он обещал. – Разве ты не понимаешь? Я этого хочу. Я хочу лететь.

– Лететь? – спросил он, а его рука двигалась все выше и выше, заставляя каждый миллиметр моей кожи взрываться фейерверками. В его голосе не осталось сомнения, только страсть и такая сила, что я была полностью подчинена ей, убрав последний контроль. – Как высоко ты хочешь подняться? – Его палец скользил по краю моих трусиков. – настолько высоко? – спросил он, когда его палец проник под резинку и погладил мою нежную кожу.

Я не смогла сдержать тихий стон, который сорвался с моих губ, когда я растворилась в удовольствии от его прикосновения.

– О, детка, – пробормотал он, гладя меня, открывая пальцем мое тело. – Но ты не ответила. Ты хочешь лететь, – он вошел в меня пальцем, и я подавила крик, когда мое тело напряглось, умоляя о большем. – Тогда скажи мне, насколько высоко.

Но я ничего не могла сказать. Я могла только чувствовать, только существовать в этот момент. Власть, которую я недавно чувствовала, испарилась. Я была слабой, как котенок, полностью в его распоряжении.

Я слегка приподнялась, давая ему больше доступа, и, да, молчаливо умоляя его о большем.

Он самодовольно улыбнулся и добавил еще один палец. Он был глубоко во мне, а большой палец ласкал мой клитор, пока остальные пальцы заполняли меня. Я совсем намокла, мои бедра двигались в ритме его движений. Я была олицетворением потребности и желания. Он полностью подчинил меня.

– Я возьму тебя на небеса, Энжи. И я верну тебя на землю, когда ты взорвешься.

Я застонала, потом подвинулась на его коленях. Где-то глубоко в голове рассудок говорил, что я должна освободиться, пока не кончила прямо там, но в то же время не хотела останавливаться.

Он подался вперед и закрыл мой рот поцелуем, рукой он удерживал меня за шею, а языком проник глубоко и двигался в том же ритме, что и его пальцы внутри меня. Я потерялась, я плыла, дрожала от ощущений. И когда он отстранился, я протестующее застонала.

На краткий миг я вернулась в реальность и огляделась, осознавая, что мы были на людях. В углу было темно, и мы тут были одни, но мимо сновали официантки, на платформах танцевали девушки, и где-то тут был Коул, хоть я его и не видела.

– Эван, начала я, но его тихое «Нет», остановило меня.

– Ты это начала, – сказал он с хозяйской и шаловливой улыбкой. – Не двигайся, и никто не узнает.

Он гладил меня, пока говорил, его пальцы перешли из моей вагины к напряженному и чувствительному клитору. Я зажмурилась, прикосновение было почти болезненным. Я горела огнем, каждая моя клеточка дрожала. Но потом это ощущение, электричество, это удовольствие начало бушевать, словно шторм.

Он взял власть над моим телом, над моими ощущениями. Без его прикосновений не было удовольствия, без его участия не было страсти. Все это сосредоточилось в одной точке, каждая капля ощущения собиралась, готовясь пронзить меня. Готовясь к взрыву.

Я почти закричала, когда оргазм пронзил меня, но все же смогла подавить крик. Он держал меня, когда мое тело рассыпалось звездами, пока я не упала на него, содрогаясь от силы удовольствия, которое он мне доставил.

Мое дыхание было прерывистым, и, хотя я хотела увидеть его лицо, я не хотела шевелиться. Моя голова лежала у него на груди, его рука – у меня на спине. он полностью разрушил меня.

На один короткий миг, я одержала верх, но он быстро отыгрался, и я еще никогда не была так счастлива абсолютному проигрышу.

– Я говорил тебе, – сказал он, наклоняясь ближе и говоря мне на ухо. – Я люблю контроль. Хочешь полетать со мной сегодня, Энжи? Это мое условие.

Я повернула голову, чтобы посмотреть в его глаза, и увидела отражение собственной страсти.

– Сегодня? – подразнила я. – Ты хочешь большего?

Я застала его врасплох, и он искренне рассмеялся.

– Детка, мы еще даже не начали.

– Я… о-о-о-о…

– Давай уйдем отсюда.

Я слепо кивнула. Я знала только, что хочу еще. Я хотела этого мужчину, и хотела узнать, куда он меня отведет.

Он аккуратно поправил мои трусики и юбку – его прикосновения вызывали электрические разряды удовольствия в моем теле. Я почувствовала удовлетворение, когда он привел в порядок себя. Мне кажется, идти с эрекцией не особо удобно, и я почувствовала женскую гордость от того, что именно я привела его в такое состояние.

Он взял меня за руку и повел к заднему выходу, время от времени останавливаясь, чтобы поговорить с официантками, танцовщицами и барменами. Совершенно нормально. Совершенно по-деловому. А мне хотелось кричать от отчаяния каждый раз, когда он задерживался хоть на секунду.

Наконец мы прошли через зону для работников, прошли мимо раздевалок, зал для совещаний, несколько кабинетов и кухню по дороге к заднему выходу. Он открыл ее, запуская солнечный свет, который практически ослепил меня. Когда мы выходили, я увидела, что из одного из кабинетов выходил Коул. Без сомнения, он тоже нас видел. И я точно увидела, как он нахмурился.

Я недолго думала о неодобрении Коула. Яркое полуденное солнце отогнало все мои мысли, кроме удовольствия от момента, и когда мы подошли к машине Эвана, я смеялась от радости.

– У тебя кабриолет.

Он выглядел оскорбленным.

– Не просто кабриолет. Это «Тандерберд» 1962 года. Классика.

– Чудесно, – сказала я и действительно так думала. Он был ярко-голубым, с плавными линиями. Главное, что крыша была поднята. Эван открыл для меня дверь, и я улыбнулась этому контрасту его джентльменского поступка с тем, как его пальцы были у меня под трусиками несколько минут назад.

Эван Блэк весь состоял из противоречий, даже больше, чем я думала. Но опять же, я была такой же.

Я скользнула в машину и устроилась на теплом кожаном сиденье. Еще до того, как Эван завел мотор, я ощутила скорость и ветер, развевающий мои волосы.

– В бардачке должен быть шарф, если тебе нужно, – сказал он, словно читая мои мысли.

Он завел машину и собирался выехать с парковки.

– Ни за что, – ответила я, но все же открыла бардачок и посмотрела на его содержимое.

Там лежали несколько цветных шарфов.

– Для твоего гарема? – поддразнила я, борясь с ревностью. Если честно, этот мужчина был роскошным, желанным и одиноким. Только потому что он никогда не приводил женщин к Джену, странно было думать, что он испытывает недостаток в женском внимании. Во всяком случае, та рыженькая чувствовала себя довольно комфортно у него на коленях.

Эта мысль тоже не особенно меня радовала.

– У меня много вещей, – сказал Эван и нажал на газ, – гарема среди них нет.

Я не ответила, но начала наслаждаться поездкой и улыбнулась.

Движение было ужасным, и нам потребовалось почти сорок пять минут, чтобы добраться до Лейк-шор-драйв и квартиры дяди Джена, вернее, уже моей.

Эван управлял машиной такими же нежными, но твердыми движениями, которыми управлял мной. И «Тандерберд» был так же отзывчив. Сейчас одна его рука свободно лежала на руле, а вторая – на моем бедре, где она находилась почти всю дорогу. Она просто лежала там, большой палец слегка поглаживал меня почти бессознательно, но я знала, что это было специально, чтобы свести меня с ума.

Если честно, я больше не волновалась о ветре в моих волосах и солнце на плечах. С каждой милей, каждым футом, каждым метром мы приближались к квартире, и я хотела только выбраться из машины и оказаться в его объятиях. Предвкушение убивало меня, и несмотря на то, что во время поездки он лишь невзначай меня касался, мое тело было на пределе. Ритм двигателя, вибрация от езды и присутствие этого мужчины – все это доводило меня до предела.

Когда до квартиры оставался всего квартал, и я уже видела возвышающееся бетонное здание, Эван повернулся ко мне.

– Может, нам просто остановиться? – спросил он. – Развернуться по Шеридан Роуд и поехать через Висконсин до канадской границы?

Черт, нет. Я хотела прокричать это. Чтобы он даже не думал так меня дразнить. Но я уже потеряла в этой игре столько очков, поэтому просто откинулась, закрыла глаза и безразлично пожала плечами.

– Как хочешь, – сказала я и открыла глаза, чтобы посмотреть на него. – Ты же все контролируешь, правда?

Он поперхнулся, затем нажал на газ, и мы проехали дом. Я сдержала проклятие, не веря, что он разгадал мой блеф. Потом он искоса посмотрел на меня, и нажал на тормоз.

– Эван!

– Забудь о Канаде, – сказал он, выворачивая руль в крутом левом развороте, и ускоряясь по направлению к зданию. Когда он подъехал к стойке парковщика, в его глазах горел огонь. – Я хочу тебя обнаженной.

– Ох…

Пока парковщик открывал для меня дверь, Эван доставал из багажника кожаный чемоданчик. Он бросил ключи парковщику, взял меня под руку и повел внутрь. Я прекрасно ориентировалась в здании – в конце концов, я тут жила – но сейчас все выглядело сияющим и новым. Дворецкий более парадным, а консьерж более приветливым. Полированные каменные стены блестели, а стальные двери лифта приглащающе открылись. Я по-другому смотрела на мир, предчувствуя что-то потрясающее. Предчувствуя Эвана.

В лифте больше никого не было, и кабина была в нашем распоряжении. Как только мы вошли в нее, он подошел ближе, уперевшись руками в деревянные панели, прижав меня своим телом.

– Помнишь аллею?

От смеха меня удержала лишь сдержанная чувственность его слов. Помнила ли я? Как я могла забыть?

Но я этого не сказала. Я просто кивнула.

– Ты помнишь, что я хотел с тобой сделать?

В приступе внезапного смущения я не смогла посмотреть ему в глаза. Но я кивнула. Каждое слово отпечаталось в моей памяти.

– Скажи мне.

Мой желудок сжался в узел, но все остальное тело задрожало в предвкушении.

– Что?

Он наклонился, и я почувствовала, как его губы касаются моего уха, посылая разряды прямо мне между ног.

– Скажи мне, что я тебе говорил. Скажи, что я собираюсь сделать.

– Я… – Я хотела возразить, но один взгляд на его лицо смешал все планы. Я быстро отвела глаза. Когда я заговорила, мой голос был таким тихим, что я не уверена, слышал ли он меня. – Ты сказал, что хочешь сорвать с меня одежду. Что хочешь держать мою грудь в руках, зажав соски между пальцами. – Словно в ответ, мои соски напряглись, а грудь отчаянно захотела прикосновения.

Он протянул руку и расстегнул заколку, которая удерживала мои волосы. Они рассыпались по моим плечам, и он запустил в них пальцы, приподнимая их и наклоняясь еще ниже к моей голой шее. Я вздрогнула, готовая сойти с ума.

– Я впечатлен, – пробормотал он. – Что еще?

– Ты… Ты сказал, что хочешь отшлепать меня. Связать меня. – Мое дыхание прервалось, и я собрала все мужество, затем отстранилась, чтобы видеть в его глазах отражение жара, бушевавшего во мне. – Ты сказал, что хочешь заставить меня кончить.

Его глаза потемнели от моих слов, его лицо оставалось бесстрастным, словно любое движение могло вызвать взрыв. На мгновение мы только смотрели друг на друга, воздух между нами вибрировал, а все мое существо изнывало от желания его прикосновения.

Когда он наконец заговорил, его голос был хриплым.

– Я все это говорил. И хочу еще много того, о чем не говорил. – Он провел пальцем по моему подбородку. – Ты сказала, что тоже этого хочешь. – Он замолчал, и тишина тяжело повисла между нами. – Ты все еще этого хочешь?

Я кивнула, и кабина лифта остановилась.

– Скажи это.

Я открыла рот, но он слишком пересох. Я сглотнула и попыталась снова.

– Да, – выдавила я, когда двери открылись. – О Боже, да.

Он взял меня за руку и вывел из лифта, остановившись перед дверью в квартиру. Некоторое время он просто смотрел на меня. Так долго, что я почувствовала дискомфорт.

– Что?

– Все это время, – сказал он, но не стал продолжать.

Я покачала головой, не понимая.

– Все это время, все эти годы, – он нахмурил брови, изучая мое лицо, словно оно было загадкой, требующей решения. – Я думал, что в тебе что-то есть. Что-то, что я не мог уловить.

– Ты видишь меня, – сказала я просто. – Думаю, ты всегда меня видел.

Он медленно, нежно и очень сексуально улыбнулся.

– С чего бы я захотел смотреть в другую сторону?

Я почувствовала, как мои щеки зарделись от удовольствия. Я последовала за ним внутрь, внезапно чувствуя неловкость. Словно подросток на первом свидании.

Эван определенно так себя не чувствовал. Он пересек фойе по направлении к панели интеркома, словно это он был хозяином, и нажал на кнопку связи с Петерсоном.

– Мисс Рэйн и я хотим некоторое время побыть одни, Петерсон. Можешь быть свободен сегодня и завтра утром.

– Конечно, сэр.

Я глазела на Эвана и не понимала, стоит ли злиться на его хозяйское обращение с моим дворецким или радоваться планам на ближайшие двадцать четыре часа.

Когда я поняла, что он вполне определенно дал Петерсону понять, что будет тут происходить, меня охватило смущение.

– Не слишком ли откровенно? – пробурчала я.

Он только засмеялся.

– Поверь мне, я могу быть очень скрытным, когда нужно. Но сейчас ты моя, и мне плевать, кто об этом знает.

– О. – Я сглотнула, не в силах справиться с нервами. – Хочешь бокал вина?

– Нет, – просто сказал он. – Я уже сказал тебе, чего хочу. Я хочу, чтобы ты разделась.

Под красной тканью моего бюстгальтера соски затвердели.

– Я… о-о-о-о…

Он кинул в сторону спальни.

– На кровать. На спине. Я скоро приду. Если ты не хочешь, чтобы я ушел, – добавил он, когда я не пошелохнулась.

Я медленно покачала головой. А потом в густой тишине развернулась и пошла в спальню.

Я двигалась медленно, и часть меня удивлялась, почему я такая послушная. Это было именно то, чего я хотела, и даже больше. Мужчина контролирует ситуацию. Не спрашивает, а говорит. Не сомневается, а действует.

Нет, поправила я себя. Не мужчина. Эван.

Это всегда мог быть только Эван.

Я все еще не могла до конца поверить, что он здесь, и все же я была чертовски уверена, что не хотела, чтобы он ушел. Поэтому я сделала, как он говорил, собрав все свое мужество и расстегнув юбку. Я хотела ее сложить, но мне нравилась безрассудность, потому я кинула ее на пол, а сверху положила очень влажные трусики.

Я отбросила туфли и пошла к кровати, все еще в рубашке и бюстгальтере. Кондиционер был включен, и дуновение холодного воздуха покалывало кожу и показывало, насколько я была раскалена.

Медленно я расстегнула пуговицы на блузке, пробежав пальцами по выпуклостям грудей. Я нашла застежку лифчика и расстегнула ее. Закрыла глаза, запоминая момент. Всю мою свободу, все свои приключения, я никогда не делала ничего подобного до этого. Я хотела этого – о боже, хотела – но все же не могла не замечать напряжение нервов или капли пота на шее и под мышками.

Я глубоко вдохнула, чтобы набраться мужества, потом небрежно швырнула блузку рядом с кроватью. А потом, не успев как следует подумать, я сняла лифчик и бросила его на спинку кровати, словно он попал туда, когда я в спешке раздевалась.

Вот и все. Я была обнаженной.

Я была нагой, стояла одна. И очень нервничала.

Я села на кровать, поджав под себя ноги, потому что это казалось самой скромной позой. Потом вспомнила, что он хотел, чтобы я легла на спину. Я хотела было остаться сидеть, но вспомнила его небрежно брошенный комментарий о возможном уходе.

Хорошо. Тогда лягу на спину.

Я вытянулась, так сильно сдвинув ноги, словно они были склеены. Я старалась положить руки сбоку, но выдержала так не более шестидесяти секунд перед тем, как сложить их на груди.

Я хотела быть раскованной, честно. Хотела лечь и наслаждаться прикосновением шелка к коже. Хотела раскинуть ноги. Дразнить его, когда он войдет в комнату, и подозвать его пальцем с хозяйской улыбкой.

К сожалению, мои фантазии имели мало общего с реальностью. А реальность вся состояла из нервов.

– Ты потрясающая, – сказал он, входя в комнату.

Я подняла голову и увидела, что он стоит с бокалом красного вина в руке, прислонившись к косяку. Он не улыбался. Вместо этого он смотрел на меня с таким сильным желанием, что я больше не нервничала, а почувствовала возбуждение.

Я облизнула губы и смогла улыбнуться.

– Я думала, ты не хочешь вина.

Он не ответил. Вместо этого он шагнул в комнату, и в этот момент она стала его комнатой в той же мере, что и моей. Одним своим присутствием он контролировал ее. Доминировал в ней. Меня вдруг поразила мысль, что этот человек может получить все, что хочет и когда хочет. Но сегодня он был здесь, со мной.

Уголок его рта изогнулся, и меня позабавила мысль, что он может читать мои мысли. Но скорее всего, он просто был доволен, как четко я выполнила его указания.

– Я хотел вино, – сказал он. – Но тебя я хочу больше.

Он сделал глоток, пока его взгляд медленно перемещался по мне. Если бы взгляд мог ласкать, у меня не осталось бы ни одной частички тела, которую он бы не погладил во время этого медленного осмотра. Мне стало жарко. Я наполнилась желанием. И, да, я была готова.

– Откинь голову, – сказал он нежно, – и закрой глаза.

И хотя я не хотела терять его из вида, я подчинилась.

– Твои груди совершенны, – пробормотал он. – Не прячь их. Положи руки по бокам.

Мои руки все еще были скрещены на груди, и сейчас я медленно положила их на кровать. Делая это, я напомнила себе, что сама этого хотела, и это было правдой. Но в то же время я не могла не думать, что лучше бы это был не полдень и солнце не светило сквозь окна от пола до потолка. Я чувствовала себя открытой, и Эван, без сомнения, хотел, чтобы я именно так себя и чувствовала.

– Разведи ноги, детка.

– Эван! – я больше ничего не сказала, но в моем голосе явно слышался протест.

– Разведи ноги.

Я зажмурилась еще сильнее, и подчинилась его приказу. Сначала воздух охладил мою разгоряченную киску. Но это ощущение быстро прошло. Внутренняя сторона бедра горела огнем, и я вдруг осознала, до чего я открыта. До чего я была влажной. Как ужасно, прекрасно и восхитительно я предстала перед ним. Мои мышцы напряглись в предвкушении, а клитор превратился в плотный жаждущий комок.

– О, детка, – сказал он, – ты такая аппетитная.

– Так чего же ты ждешь? – прошептала я, шокированная уже тем, что могу говорить, да еще и такие провокационные слова.

Он усмехнулся.

– Терпение.

Я заскулила, уверенная, что если он не сделает что-нибудь, то давление, кипящее внутри меня, приведет к взрыву.

– Ты хочешь, чтобы я коснулся тебя? – спросил он. Его голос теперь звучал ближе, и я поняла, что он вошел в комнату.

– Да.

– Ты хочешь, чтобы я погладил тебя кончиком пальца? Поиграл с твоим клитором, приближая оргазм? Подразнил твои соски, пока они не затвердеют?

Моя киска затрепетала в ответ на его слова, и я услышала улыбку в его голосе, когда он заговорил:

– Я так и думал. Тогда вперед. Поласкай себя.

– Что? – Я не могла расслышать правильно.

– Погладь свою ногу, потом перейди выше. – Удовольствие в его голосе не скрывало командного тона.

Я сомневалась лишь мгновение, потом сделала, как он велел. Мое прикосновение было легким, как перышко, и очень возбуждающим; я провела по ноге, потом мой палец перешел на внутреннюю сторону бедра. Цепочка электрических разрядов следовала за моими касаниями, словно рой светлячков. Я не открывала глаза. Не потому, что он так просил и даже не от смущения. А потому, что это помогало мне видеть, и я представляла, что это руки Эвана касаются моего тела.

– О, Энжи, – произнес он, когда я коснулась пальцем мягкой кожи между ногой и влагалищем. Его голос был хриплым и даже болезненным, я не смогла сдержать улыбку, представляя эрекцию под его брюками. – Ласкай себя, – приказал он. – Подразни клитор. Ты чувствуешь, какая ты мокрая?

– Да, – выдохнула я.

– Представь, что это мои пальцы.

– Я так и делаю.

Он зарычал, прежде чем продолжить говорить.

– И представь, что я играю с тобой. Что мои пальцы проскальзывают вглубь тебя. Что я ласкаю твой клитор. Глажу его, находя идеальный ритм.

Моя рука двигалась, пока он говорил, и я раскинула ноги шире, а напряжение внутри меня все нарастало. Я представляла, что это его прикосновения, но в то же время не могла отрицать возбуждения от осознания, что это не он меня трогает. Что он просто смотрит. И его возбуждает то, что он видит.

– Пожалуйста, – попросила я, потому что уже была на грани. – Пожалуйста, я хочу, чтобы ты коснулся меня.

– Я тоже этого хочу, – ответил он. – Но сейчас я наслаждаюсь зрелищем. И, судя по тому, как блестит твоя киска, ты тоже наслаждаешься.

Я прикусила губу, одновременно в знак протеста и согласия.

– Скажи мне, Энжи. Ты наслаждаешься? – Его бархатный голос был словно искушение.

Я кивнула, в этот момент я не могла говорить.

– Тебе нравится, что я смотрю на тебя?

– Да, – сказала я, хотя и не была уверена, что слово на самом деле прозвучало.

– Тебя заводит, что я вижу, как ты возбуждена?

– Да, – выпалила я. Мои пальцы продолжали свой танец.

– Кончи для меня, детка. – Его команда была тихой и полной жара, его слова окутали меня, и оргазм начал подниматься из глубин моего тела, заполняя меня до тех пор, пока у него не оставалось другого выхода, кроме как выплеснуться наружу.

– Я хочу смотреть, как ты взрываешься, и знать, что я довел тебя до этого, даже не касаясь.

Словно подчиняясь его команде, мое тело содрогнулось. Пик наслаждения пронзил меня одновременно с его словами, разрушая меня настолько, что я не была уверена, смогу ли собраться снова.

Пока я лежала, наконец успокаиваясь и тяжело дыша, Эван сидел рядом со мной, лаская меня руками, и его движения больше напоминали поклонение, чем исследование.

– Ты потрясающая, – сказал он, потом наклонился и поцеловал меня так глубоко и поглощающее, что я почти кончила еще раз.

Я безуспешно пыталась утихомирить сердце, стучащее, как барабан, чтобы заговорить, когда он отстранился и снова сел. Но мой пульс не успокаивался. Я никогда не испытывала ничего подобного, и мне хотелось еще. Я хотела все.

– Пожалуйста, – с трудом выдавила я.

– Пожалуйста – что?

– Я… Я хочу остального. Я хочу все, что ты обещал.

– Да?

Я начала садиться, но он покачал головой, и остановил рукой, не позволяя мне изменить положение.

– Я должен кое-что знать, – начал он. – Ты носишь пояс и чулки? Может, колготки зимой?

Вопрос озадачил меня.

– Э-э-э… Да.

– Где?

– В комоде. Левая сторона, средний ящик. – Только после того, как он встал с кровати и подошел к комоду, я осознала, что он собирается делать.

– Эван, я не уверена, что это…

– Я уверен, – отрезал он, и мне пришлось кивнуть. Сейчас этого было для меня достаточно.

К кровати он возвращался уже с парой колготок в руках. Он нежно поднял мою левую ногу. Я закрыла глаза, отдаваясь чувственности момента. Ощущая, как он подвинул мою ногу к краю кровати, распластывая меня и делая еще более открытой. Чувствуя прикосновение трикотажа к лодыжке. Он затянул его потуже и проверил узел, просунув палец между тканью и моей кожей.

– Так нормально?

Я открыла глаза, чтобы посмотреть на него, и была ошарашена напором, с которым он на меня смотрел, потому смогла только кивнуть.

Его глаза сверкнули, во взгляде была усмешка. Он взял колготки и натянул их так, что моя нога дотянулась почти до края кровати. Потом он встал на колени и исчез из вида. Если бы я не чувствовала ногой натяжение, то не имела бы понятия, что он делает. Но я поняла, что он использует колготки, как веревку, чтобы привязать меня к ножкам кровати.

Он повторил процедуру с другой ногой, и я была совершенно растянута и открыта. Совсем открыта для него. Отдана на его милость.

Я прикусила губу, радуясь, что мои руки были свободны. Я доверяла Эвану, действительно доверяла, но сама мысль, что я была так обнажена, так уязвима…

Это было одновременно восхитительно и пугающе.

Потом он вернулся к комоду и принес еще пару колготок.

Мне даже не надо было спрашивать, я уже знала.

– Руки, – сказала я.

– Над головой, – подтвердил он.

Я подчинилась, успев перед этим только вздохнуть. Он связал вместе мои запястья, потом каким-то образом закрепил их так, что у меня не осталось ни малейшей возможности опустить руки, чтобы прикрыться.

– Я хочу касаться тебя, – возмутилась я.

– И я тоже этого хочу. Но позже. Теперь молчи, – приказал он, когда я открыла рот, чтобы возразить, потом заставил меня замолчать поцелуем.

Позже я подумала, что этот поцелуй вознес меня в космос. Потому что он начал цепную реакцию. Этот поцелуй был долгим и глубоким, и я таяла от него, становясь мягкой и податливой, мое тело превратилось во вместилище для ощущений. Потом он медленно – болезненно медленно – проложил цепочку поцелуев вниз по шее и по ключице.

Затем он добрался до моей груди: легонько покусывал сосок, потом использовал язык, чтобы свести меня с ума, а его пальцы лениво скользили по другой груди.

Каждое движение было словно усиленно вдвое. Каждое прикосновение языка было интимнее, каждая ласка более чувственной. Словно, связав меня, он включил что-то внутри, и, поскольку я не могла пошевелиться, чтобы принять или избежать прикосновения, мне приходилось полностью отдаться и испытывать их на пределе…

Я застонала от удовольствия и предвкушения, когда его рот покинул мою грудь и устремился вниз по животу.

– О боже, Эван, – прошептала я, насколько возможно изгибаясь в моих оковах.

Он пробормотал что-то неразборчивое в ответ, после чего его губы прошли по моему лобку и ниже – никакого промедления или поддразнивания прикосновениями к внутренней стороне бедра – прямой захват моих ощущений, когда его язык скользнул по моему клитору и переместился ниже.

Я изогнулась, и меня пронзило удовольствие, когда он погрузил язык в меня с почти такой же силой и сноровкой, что и пальцы до этого. Его руки удерживали мои бедра на месте, его рот дразнил меня, а язык ласкал. И его собственные стоны удовольствия только усиливали волны возбуждения внутри меня.

– Ты хоть представляешь, какой восхитительный у тебя вкус? Насколько ты превосходишь любую фантазию и любое ожидание?

Но в этот момент меня не волновали сладкие слова.

– Пожалуйста, – взмолилась я, а мои бедра трепетали от нетерпения. – Пожалуйста, не останавливайся.

– Ни за что, – сказал он и снова прижал рот к моей мокрой киске.

Он играл со мной, облизывая, посасывая и поглаживая. И с каждым прикосновением я чувствовала приближение оргазма, словно волны становились все выше перед штормом. Выше и выше, пока расти стало некуда, и я взлетела в ночное небо, а потом рухнула на пляж.

– О боже, – молила я, потому что не смогла придумать что-то более осмысленное. – О боже, о боже.

Он скользил по моему телу и держал меня, его рука оставалась на моей киске, а пальцы легонько ее касались. Я не знала, пытается ли он держать меня на грани, но это не имело значения. Прямо сейчас он мог делать со мной все, что хотел.

– Это было чудесно, – сказала я, поворачивая голову, чтобы ответить на его нежный поцелуй. – Но ты не… Я имею в виду, что мне было просто замечательно, но ты не…

– Раздражен?

– Ну да.

– Очень, – сказал он. Он переместил руку, и я задрожала от ленивых прикосновений к моему бедру, где обычно проходила линия трусиков. – Но это было для тебя.

– О. – Я обдумала это. – Мне нравится ход твоих мыслей.

Он засмеялся.

– Теперь ты развяжешь меня?

– Милая, – сказал он таким многообещающим голосом, что я почти кончила. – Я еще многого с тобой не сделал.

Глава 14

Я проснулась в кромешной темноте, расслабленная и полностью удовлетворенная. Эван заставил меня кончить еще дважды: руками и языком. Он так рьяно это делал, что все остальное просто поблекло. Причины. Здравый смысл. Весь мир в тот момент не имел никакого значения.

Несмотря на его обещание, мы так и не дошли до конца: он так и не трахнул меня. Он полностью сосредоточился на мне, он заставлял меня чувствовать каждый миллиметр моего тела: каждый нерв, который был в состоянии сжаться в сладком блаженстве. И когда он выжал меня как лимон, и я чувствовала себя потерянной и совершенно бессильной, он нежно развязал меня, прижал к себе и обнимал, пока я проваливалась в сон.

Теперь же...

Ну, теперь я проснулась. И я очень хотела насладиться тем, как он кончает. Хотела чувствовать, как он двигается во мне... Я провела рукой по кровати, надеясь найти его, и стараюсь перебороть страшную острую боль от понимая, что в постели я одна.

– Эван? – Я села в кровати, убеждая себя, что его просто нет рядом, он не бросил меня.

Он может быть в ванной. Может разговаривать по телефону. Он может быть где угодно.

Но я хотела, чтобы он был рядом со мной.

Я встала с кровати и прошла в ванную. Его там не было, но я закуталась в махровый халат, что висел на крючке за дверью, и направилась в коридор, искать его.

Эван был в темной гостиной. На нем были только брюки. Единственным освещением в комнате был свет от стеклянного хромированного кейса, в котором находилась копия «Книги Сотворения да Винчи». Он стоял напротив меня и рассматривал страницы, мягкое освещение падало на его лицо. Черты Эвана и извивающаяся татуировка выглядели магически, а я стояла в тени и наблюдала за ним.

Я не двигалась. Момент казался очень личным. В конце концов, до недавнего времени Эван думал, что дневник достанется ему, и я не могла не задуматься, что где-то глубоко он злился на меня за это. Эта мысль не давала мне покоя, поэтому я вышла из темноты.

– Эван?

Он посмотрел на меня, но я не была уверена, что он видит. Было такое ощущение, что он где-то далеко, в своих мыслях. Потом его взгляд сфокусировался на мне, и он улыбнулся, протягивая мне руку, которую я с готовностью приняла.

– Привет, красавица. Ты выглядишь отдохнувшей.

Я подставила ему голову для поцелуя.

– Вы, сэр, измотали меня. Но в самом лучшем смысле этого слова.

Ямочка на его щеке заиграла, отчего контраст со злобным отблеском шрама, пересекавшего его бровь, стал еще выразительнее.

– Я очень рад это слышать. Хочешь есть?

– В основном тебя, – ответила я.

Я думала, он рассмеется, но расстроенно заметила, как улыбка осталась только на его губах, становясь натянутой, и полностью исчезла из его взгляда. Я прочистила горло.

– Честно говоря, я умираю с голода.

Как только я это сказала, то поняла, что это правда. Я даже не помнила, когда ела в последний раз.

– Если у тебя нет гриля, ничем не могу помочь, – сознался он. – Как насчет твоих кулинарных способностей?

– Еще хуже, чем твои, – призналась я. – Мне не разрешают приближаться к грилю, если я не позвоню в ближайшую пожарную часть.

– Значит, не видать нам суфле на ночь.

– Как насчет замороженного рогалика со сливочным сыром?

– Ты умеешь обращаться с тостером? – спросил он.

– И не только, – решила похвастаться я. – Я даже могу заварить кофе. Французской обжарки, – добавила я. – Это же твой любимый?

– Милая моя, – сказал он с такой улыбкой, которая развеяла все мои страхи. – Это просто супер.

У меня получился целый пир из поджаренных рогаликов, сливочного сыра, клубничного джема и свежей черники со сливками. Мы сидели за кофейным столиком, что располагался на кухне, и кушали в приятном молчании. Я оглядывала кухню, которая теперь принадлежала мне. Даже тут висели картины. Алан сказал, что приедут рабочие, чтобы упаковать картины и отвезти их в хранилище. Я не могла не расстроиться от мысли, что все эти красивые мольберты будут спрятаны на каком-то складе, пока управляющий фондом не решит, что с ними делать.

– Что такое? – спросил Эван.

Я перевела взгляд на него и заметила, что он наблюдал за мной поверх своего кофе, и его бровь вопросительно выгнулась, как будто он пытался разрешить какую-то сложную проблему. Я заставила себя отвлечься от своих мыслей и ножом намазала джем поверх сыра.

– Ничего. Просто задумалась.

– Судя по всему, о чем-то серьезном.

Я засмеялась.

– Не знаю, как насчет серьезно, – ответила я. – Просто меланхолия.

Он протянул руку и погладил пальцами мою руку, которой я все еще держала нож.

– Поделись.

– Я просто думала обо всем этом, – сказала я, взглядом обводя все произведения искусства, которые были в помещении. – Джен рассказал мне про свои планы на фонд. Как он управлял им, не имея почти никаких средств, но, когда он умирал, он сказал, что хотел, чтобы фонд стал успешным. – Мои слова были беспристрастными, но внутри я очень переживала. Любовь к искусству сближала нас с дядей. Осознание того, что все эти замечательные картины унесут, только усугубляли боль от потери дяди. Я сделала вдох и медленно выдохнула, надеясь, что не заплачу. – Я знала, что передача прав на фонд произойдет. Но не думала, что это произойдет так быстро.

– Я знаю. – Слова были такими простыми, но несли в себе столько смысла.

Он действительно понимал. Он тоже любил Джена. У них была такая же связь, как и у меня с Дженом, и мне стало интересно, была ли это любовь к искусству или что-то совершенно другое? Я сделала глоток кофе.

– Почему ты остался? Я имею в виду – после того, как закончил занятия с Дженом?

Он откинулся назад на стуле.

– Ты жалуешься?

– Едва ли. Я просто думала о связях. Джен был моим дядей, но ведь это просто родственная связь, по рождению. Что действительно нас сближало, так это искусство. Наверное, я просто гадала, что же связывало вас.

– Мне нравится искусство, – ответил он. – Но это не моя страсть. Не в том же смысле, как для Коула. И искусство не было главным увлечением Джена.

– Ты так думаешь? Что же тогда? Бизнес?

Он не сразу ответил. Вместо этого он встал и подошел к стойке, чтобы налить себе кофе. В его движениях не было ничего неуклюжего, но у меня было ощущение, что он внимательно подбирает слова.

– Твоему дяде нравилось побеждать.

– Знаю. И знаю, что он был так взбешен, когда Нели досталась «Книгу Сотворения», что сделал все невозможное, лишь бы сделать ее копию.

– Да, – ответил Эван.

Но в его голосе было нечто, что заставило меня задуматься о его ответах. Больше было похоже на шутку, которая была известна только ему. Хотя, он мог просто пытаться так скрыть свое раздражение. Учитывая обстоятельства, с моей стороны было нетактично упоминать книгу.

– Мне жаль, – посочувствовала я.

Он как всегда понял, что я имела в виду.

– Как ты думаешь, почему он изменил завещание? Он знал, как я хотел ее получить. И когда мы последний раз разговаривали на эту тему, он мне ясно дал понять, что оставит ее мне.

– Я не знаю, – честно ответила я. – Мы вообще никогда о ней не разговаривали, тем более как о наследстве. Он, конечно, знал, что мне она нравилась, и что эта книга была моим любимым предметом в его коллекции. И думаю... – Я засомневалась, но заставила себя неуклюже продолжить: – Думаю, он хотел сказать, что доверяет мне и любит меня.

Эван внимательно посмотрел на меня.

– Что-то изменилось. Что-то случилось в то же время, когда он изменил завещание. Что?

Я опустила взгляд и стала рассматривать стол.

– Я облажалась. Джен помог мне. – Я подняла голову, чтобы посмотреть на Эвана, и поняла, что мой взгляд затуманен. Я моргнула и застыла, когда поняла, что по щеке бежит слеза. – Черт, – сказала я и вытерла щеку. – Просто мне было плохо. Думаю, Джен оставил мне книгу, пытаясь сказать, что, несмотря ни на что, все хорошо.

– Энжи...

Он потянулся ко мне, но я оттолкнулась от столика и встала, решительно настроившись вернуться к обсуждению книги. Не все же говорить обо мне или моих секретах.

– Так почему же тебе? – спросила я бодро.

– Что ты имеешь в виду?

– Почему же он собирался оставить ее тебе? Не было бы логичнее оставить ее Коулу?

Я повернулась к кофейнику, но боковым зрением увидела, как он резко дернулся, как будто мои слова обидели его.

– Почему ты так считаешь? – Его голос был низким и взвешенным, и я понятия не имела, что спровоцировало такую реакцию.

– Потому что Коул любит искусство. Он же поехал на стажировку в Рим и преподает в колледже. – Я пожала плечами. – Не знаю. Это звучит логично.

– Наверное, – согласился Эван.

– Так почему ты так хочешь эту книгу?

Эван сосредоточился на намазывании сыра на вторую половинку бублика, и на секунду мне показалось, что он не собирается отвечать.

– Потому что эта книга для меня важна. Она значит для меня очень многое, – признался он.

– Ты имеешь в виду пропавшую картину со щитом? Или что-то другое? – Речь шла о картине, которую написал да Винчи в молодости: фантастически красивый дракон на щите. Картина была настолько невероятной, что отец да Винчи не продал ее заказчику, и что с ней случилось, так и не известно. Но я не думала, что Эван говорит про пропавшую картину.

– Это призма, через которую да Винчи видел окружающий мир. Он видел то, что не видел никто другой. Он видел невидимое. Видел мир таким, какой он есть, и не боялся его.

Я смотрела на него с нескрываемым изумлением.

– Что? – спросил он.

– Просто... Не могу поверить в то, что ты сказал. Это именно то, что мне так нравится в этой книге. Вообще-то, я так думаю про большинство работ да Винчи.

На секунду кончики его губ приподнялись и тут же опустились, предавая его лицу привычную безразличность. Я нахмурилась.

– Эван?

– Энжи, я хочу купить у тебя книгу.

– Купить? – Я явно что-то не так поняла.

– Я хочу книгу. Она мне нужна. Если честно, она нужна мне больше, чем тебе. – Его голос был ровным, как у предпринимателя в разгаре переговоров.

Я же, напротив, совсем не была спокойна.

– Ты, блядь, шутишь, да? Я тебе только что рассказала, как много она для меня значит.

– И она уже сделала свое дело. Что бы Джен ни хотел тебе сообщить, оставляя тебе книгу, он уже сообщил. Ничего не изменится, если ты отдашь ее мне.

– Это изменит все, – возразила я.

И тут я все поняла, ощущение было похоже на удар по лицу.

– Вот черт.

Я резко оттолкнулась от стола, скрип стула по кафелю был очень похож на страх, который меня пронзил.

– Ты сукин сын, – закричала я. – Ты гребаный ублюдок! Поэтому ты передумал? Поэтому согласился уйти со мной из «Дестини»? Зачем ты пришел сюда? Чтобы попытаться соблазнить меня, и чтобы я отдала тебе книгу?

На его лице появилось выражение шока, но я не знала, это из-за моих обвинений или из-за того, что я его раскусила. Я была слишком зла, чтобы остановиться.

– Пошел ты на хер, Эван Блэк. Она моя.

Я хотела ударить его, но вместо этого схватила свою чашку и швырнула ее. Она упала на пол и разбилась вдребезги, раскрашивая брызгами кофе серый кафель и нейтральные бежевые стены.

Я начала задыхаться, когда повернулась, чтобы выбежать из кухни. Я хотела добежать до кровати и рыдать. Хотела ударить Эвана Блэка по яйцам. Сейчас все это здание казалось тюрьмой, и мне захотелось убежать отсюда и спрятаться.

Я хотела убежать сама от себя, но мне некуда было идти, и я не могла убежать от себя.

Я вообще ничего не могла сделать, потому что Эван схватил меня за руку и грубо дернул к себе. Он схватил меня за вторую руку и прижал к стене, пока я боролась с желанием плюнуть ему в лицо.

– Нет, – сказал он. Потом добавил более жестко. – Черт возьми, Энжи, нет.

Я постаралась вырваться, но он крепко меня держал. Я была уверена, что на моих руках останутся синяки.

– Я здесь не поэтому. – Жесткость его слов будто хлестала меня. – Черт, я здесь, потому что хочу тебя. Не потому, что мне что-то от тебя нужно.

Я хотела ему верить, отчаянно хотела, но не могла. Я покачала головой.

– Дерьмо собачье, Эван. Ты обещал моему дяде, что не будешь со мной. И ты был очень верен своему обещанию, пока не узнал, что книга досталась мне в наследство. – Я видела, как его передернуло, и поняла, что попала в точку. – Кевин был прав, – добавила я. – Тебя не интересует ничего, кроме твоих целей.

– Даже не упоминай этого ублюдка в нашем разговоре.

– Мы и не будем разговаривать, – устало говорю я. – Просто выметайся отсюда.

– Нет.

– Что?

– Я никуда не уйду, пока ты не выслушаешь меня.

– Я сказала, чтобы ты пошел вон. Я не шучу. Знаешь, сколько скрытых кнопок тревоги в этой квартире? И если думаешь, что я не нажму одну из них...

Он сжал меня еще сильнее, и я вспомнила, как он себя вел в переулке. Этот мужчина быстро и хладнокровно приставил нож к горлу другого человека. Если он не захочет, я не нажму никакие кнопки. Я не могла убежать. Не могла позвать на помощь. Мне не оставалось ничего, кроме как подчиниться. Я понимала, что должна быть испугана, но не боялась. Да, я была зла, но не боялась его. Ни капельки.

– Да нажимай хоть все, – произнес он тихо. – Выставь меня отсюда, зови Петерсона. Делай что угодно. Но сначала выслушай.

Я посмотрела на него.

– Пожалуйста, – попросил он, но я обратила больше внимания не на слово, а на тон, которым он это сказал.

– Хорошо, – прошептала я. – Говори.

Он отпустил меня и отступил на шаг.

– Я хочу тебе кое-что показать. Идем со мной.

Я пошла за ним, чувствуя себя потерянной и побежденной, мне просто хотелось, чтобы это все поскорее закончилось. В гостиной около дивана лежал брошенный им портфель. Он нагнулся, открыл его и достал оттуда письмо.

– Узнаешь?

Я покачала головой.

– А должна?

– Алан дал мне его. Это письмо Джена.

– Ох.

Я хотела спросить, какое отношение ко всему этому имеет это чертово письмо, но промолчала. Было очевидно, что Эван к чему-то ведет, просто надо было дать ему объясниться. Он протянул его мне.

– Прочитай.

Я осторожно взяла письмо, чувствуя себя уязвимой. Пока я открывала его, у меня тряслись руки. Я еще не знала, что в письме, но понимала, что это было важно. И я догадывалась, что это касалось меня. Я развернула бумагу и прочитала слова, написанные неразборчивым подчерком Джена: «У меня были свои причины». Я прочитала фразу еще раз и посмотрела на Эвана.

– Что это значит?

Он запустил руку в свои волосы.

– Это значит, что он освобождает меня от обещания держаться от тебя подальше. Я просто не знаю почему.

Его слова эхом отдаются в моей голове.

– Но подожди. Где это написано? Откуда ты знаешь, что речь идет об этом?

– Я знаю, – говорит Эван.

– Откуда? – повторяю я.

Он повернулся ко мне спиной и подошел к окнам в пол, что отражали серое озеро и облака.

– Потому что это единственное объяснение.

Я была сбита с толку, потому лишь отрицательно покачала головой.

– Я совсем ничего не понимаю.

Он поворачивается ко мне, и я оказываюсь в плену его диких серых глаз.

– Другое объяснение не имеет смысла. Энжи, все было хорошо, пока я не дотронулся до тебя. До того, как мы пересекли эту черту. Но теперь, когда я почувствовал твою кожу под своими пальцами, когда я узнал твой вкус, теперь я не смогу сдержать данного мною слова. Записка Джена может означать только одно. Это мой джекпот от сковывающего меня обещания. И я воспользовался этим – я дотронулся до тебя – потому что хотел тебя. Эта чертова книга тут совсем ни при чем.

– О...

Я в растерянности опустилась на диван, пытаясь собраться с мыслями. На данный момент для меня не существовало здравого смысла. Во мне преобладали эмоции, но в основном одна – удовольствие. Да, удовольствие, но еще замешательство.

– Но в «Дестини» ты отшил меня. Я имею в виду, что ты не только отшил меня, но и устроил целое шоу с той рыжей.

Я слышала ревность в своих словах, и, судя по тому, что его губы растянулись в улыбке, он тоже это услышал.

– Я не связываюсь с девочками из клуба, – сказал он.

Мое тело расслабилось.

– Никогда?

– Думаю, я уже говорил, что у меня есть правила. И не спать с моими работниками – в начале этого списка.

– А рыжая знает об этом? – язвительно спросила я, тут же, услышав его смех, пожелала взять свои слова обратно.

– Осторожно, – предостерег он. – Тебе не идет зеленый цвет.

– Черт, Эван, Я…

– Ш-ш-ш. – Он сел около меня, нежно погладил по щеке и заправил прядь волос за ухо. – Кристи играла на публику. Между прочим, для твоей же пользы, хотя она делала это и раньше. Я иногда считаю это полезным для имиджа, для партнеров.

– И она в курсе, что это игра?

– Да, – подтвердил он и нежно поцеловал меня в кончик носа. – Как и Мария.

– Кто такая Мария?

– Это ее девушка.

– О. – Я улыбаюсь. – О, – повторяю я, когда понимаю, о чем он. Но потом снова думаю о сказанном и продолжаю. – Я все равно не понимаю, зачем ты это сделал. Весь этот фарс, чтобы отшить меня. Все эти ссоры, чтобы оттолкнуть меня. Ты ведь уже тогда прочел письмо. У тебя уже был твой джокер.

– Я знаю, – ответил он. Он отрешенно взял мою руку и гладил мои пальцы. – Энжи, я так и остаюсь ненадежной ставкой, по тем же причинам.

– О которых ты так и не рассказал мне.

– Нет. Не рассказал. И не собираюсь.

Я посмотрела на него. Я была уверена, что знаю, о чем он говорит. Это было связанно с обвинениями, о которых говорил Кевин. Он явно был замешан в каком-то криминальном дерьме, я бы соврала, если бы сказала, что мне было все равно – я была заинтригована. Когда я облизнула губы, то почувствовала сладкий привкус опасности и задумалась, стоит ли настаивать. Стоит ли спросить, в чем он замешан? Должна ли я спросить о деталях преступлений, как прошлых, так и настоящих. Но я держала рот на замке. Такое развитие разговора оттолкнуло бы его, и я была слишком эгоистична, чтобы настаивать. В действительности я хотела, чтобы в моей постели оказался мужчина, а фантазия о его дикой и опасной стороне была бы просто приятным дополнением.

– Если ты такая ненадежная ставка, – начала я, – почему ты вообще здесь?

Он коснулся своими губами моих.

– Ты сама сказала. Никаких обязательств, никаких планов на будущее. Просто ты и я в эти выходные. Черт, Энжи, ты хоть знаешь, как давно я борюсь с желанием дотронуться до тебя? Ты представляешь, как я был близок к тому, чтобы нарушить обещание после того случая в переулке? Я сказал правду, ты действительно мой чертовый криптонит, и ты смела всю мою защиту.

Его слова сыпались на меня, соблазняя меня, словно он окутывал меня. Я и так знала, что это тот мужчина, с которым я могу расслабиться, он пробуждал ту дикую часть меня, которую не волновали быстрые машины и кражи. Несмотря на то, что мне надо было быть Энжи, с Эваном я снова могла быть Линой. Через три недели я стану той, кем хотела быть Лина. Когда я войду в мир политики, мне нужно быть кристально чистой, чтобы не пострадала карьера моего отца, не говоря уже о его репутации.

Это был мой последний шанс. Расслабиться. Получить этого мужчину, которого я так хочу. «Только ты и я на эти выходные». Это звучало идеально. Так соблазнительно. И так, черт побери, мало. Я сделала глубокий вдох, чтобы собраться с мыслями. По правде говоря, мне было мало только одной ночи с Эваном. Я хотела, чтобы между нами появились чувства. Я хотела, чтобы отведенное нам время было реальным, чистым и ярким. Я нуждалась в нем и доверяла ему, но боялась, что мое дикое обвинение в попытке обманом выманить у меня «Книгу Сотворения» оставило неприятный осадок между нами. Я нашла единственный способ, чтобы это исправить, и объяснила, почему Джен оставил мне книгу.

– Когда Джен попал на операцию, – заговорила я, – и не очнулся в предполагаемый срок, все пошло наперекосяк. Это было ужасно.

– Я помню это.

– Я была не в себе.

– Это я тоже помню, – сказал он, и я кивнула.

Эван, Тайлер и Коул проводили почти столько же времени в больнице, сколько и я. И я была рада, когда мы виделись, я заряжалась их энергией.

– Если честно, я не могу вспомнить в деталях, что происходило. Все было как в тумане. Но когда они сказали, что опасность миновала, что он будет в порядке, мне надо было уйти оттуда. Ты ведь понимаешь, да? Страх и беспокойство, которые копились во мне, пока я находилась в больнице, как будто опьяняли меня. И я, ну, в общем, я вроде как украла бриллиантовый браслет.

Он поднял бровь.

– Хорошо, – сказал он. – Ты меня заинтриговала.

– Мне это сошло с рук или, по крайней мере, я так подумала. Потом оказалось, что там были камеры слежения. Прошел месяц, они вычислили меня.

Меня передернуло от воспоминания, как я была до смерти напугана, когда в холле ко мне подошли полицейские и обвинили в краже, это было первого апреля. Джена уже неделю как выписали из больницы, но ему еще не позволяли выходить из дома. Я только вернулась из магазина, и они тут же забрали меня в участок.

– Я провела ночь в тюрьме. На следующий день я рассказала Джену все и причины, почему я это сделала.

– Почему же ты это сделала?

– Чтобы ощутить прилив адреналина, – ответила я, смотря ему в глаза. – Иногда, когда я хочу расслабиться, когда мне кажется, что я слишком напряжена… В общем, иногда я так поступаю.

– Я понял, – произнес Эван, и я поняла, что ему не нужно больше объяснений. – Значит, ты попала в тюрьму, – напомнил Эван. – Что же сделал Джен?

– Он сделал все возможное и невозможное, не выходя из квартиры. Думаю, если сейчас ты спросишь тех офицеров полиции обо мне, они тебе поклянутся, что понятия не имеют, кто я такая. Это был важный год в жизни моего отца, ходили слухи о том, что он будет выдвигать свою кандидатуру на пост вице-президента. Такой скандал явно испортил бы ему имидж.

– И тогда он изменил свое завещание. – Сказал Эван, прекрасно понимая, к чему я веду.

– Да, – ответила я. – Он оставил мне книгу. Мне, не тебе. И думаю, что этим он пытался сказать мне, что, независимо от того, как сильно я облажаюсь, он все равно в меня верит. Он все равно доверял и уважал меня. – Я пожала плечами. – Я любила эту книгу, и он знал об этом. Думаю, наследство – это его способ сказать мне, что он любит меня.

Эван медленно кивнул.

– Зачем ты мне это сейчас рассказываешь?

Я засомневалась, собирая все свое мужество в кулак.

– Потому что я хочу, чтобы ты понял, почему я не отдам тебе ее. И еще потому...

– Почему?

– Потому что я хочу три недели, – смело объявила я. – Я думала, что должна рассказать тебе правду перед тем, как сказать о следующем.

– О чем это ты? – Он внимательно посмотрел на меня, над его носом появилась маленькая складка, как будто он бился над решением сложной задачи. И, скорее всего, этой задачей была я.

Я сделала резкий вдох.

– Я переезжаю в Вашингтон. Мой отец нашел мне работу помощником юриста. Именно поэтому я пошла в «Дестини». – Я покраснела, что было банально, если брать в расчет то, чем мы занимались последние несколько часов. – Я хотела быть с тобой. Просто один раз, как я и сказала. Я хотела, чтобы мы закончили то, что начали. Даже больше, я хотела испытать то чувство, когда ты со мной.

– Но? – В его голосе была интонация, которую я не поняла.

– Но мне мало одного раза. Сейчас я хочу больше, – решительно заявила я. – Ты спросил меня – «как высоко»? Ну, вот мой ответ. Настолько высоко, насколько ты можешь, пока я не уеду. И кто знает, может, у нас получится избавиться от этой зависимости.

Я смотрела на него и тяжело дышала. И черт меня возьми, одна мысль о том, что я говорила, завела меня. Мои соски затвердели под махровым халатом, и я остро чувствовала тепло, что возникло внизу моего живота.

– Нет. – Ответил он.

Я резко вскинула голову, чтобы посмотреть на него, готовая спорить с ним, но у меня даже не было шанса, потому что он продолжил.

– Нет, – повторил он. – Не думаю, что когда-нибудь смогу избавиться от этой зависимости. Ну, а что касается того, как высоко...

Я затаила дыхание, когда он протянул ко мне руку, проводя пальцем по участку кожи, не прикрытому халату.

– Мы уже взлетели достаточно высоко, – прошептал он.

Он медленно развязал мой халат и спустил его с моих плеч, отчего мои плечи и грудь оголились.

– Но ведь это не предел? – спросил он. Большим пальцем он погладил мой уже затвердевший сосок. – Ты права, малышка. Я могу заставить тебя летать еще выше.

Он убрал палец от моего соска, дотронулся им до моей нижней губы и нежно просунул мне его в рот. Я открыла рот, начала сосать и пробовать его на вкус, я закрыла глаза и просто наслаждалась.

Я хотела этого, о боже, как я хотела этого. Я хотела отдаться ему полностью, со всей своей дикостью. В то же самое время напряжение в моей груди нарастало. Это до мозга костей беспокоило. И чем больше я осознавала, что это происходит на самом деле, тем явнее становились мои старые страхи.

Часть меня кричала о том, что раз уж я сама это начала, то должна держать язык за зубами. Но я не могла сдержаться. Все мои сомнения, все мои тревоги, все это как будто разом вышло наружу.

– Эван… – сбилась я, решая не начинать этот разговор.

– Что?

– Ничего. Неважно. Просто глупость. – Но я не смотрела ему в глаза.

– Эй, – сказал он. – Расскажи мне.

– Просто... просто, когда я срываюсь, я иногда делаю такие вещи, – медленно говорю я, чувствуя себя глупо, ведь именно я предложила эти три недели и теперь собиралась пойти на попятную? – Я имею в виду, что хочу этого, хочу тебя. Но... – Я молчу.

Я думаю о Грейс, которая умерла, потому что я ночью убежала из дома, чтобы поиграть в дикарей. Вспоминаю о ночи в тюрьме, когда я была близка к тому, чтобы разрушить репутацию моего отца. Черт, я думала о том дне, когда на нас напали в переулке. Потому что это тоже было результатом моего желания расслабиться.

– О, черт. Я просто боюсь, что мы искушаем судьбу, – неуверенно выпалила я. – И потом, ты же сам говорил, что ты ненадежная ставка.

– Да, – соглашается он.

– Да? – повторяю я в замешательстве.

– Да. Никаких размышлений, никакого здравого смысла, абсолютно никаких границ. Я мужчина, который получает то, чего он хочет, дорогуша, даже если мне приходится это взять самому. И это именно то, что я сделаю. Считай, это мой подарок тебе. Черт, считай это подарком тебе на память.

– Подарок, – повторяю я, онемев.

– Такой чертов охренительный подарок, – твердо произносит он. – Вся ответственность на мне. Ты не ныряешь в отрыв, я сам тебя туда тяну. Ты не срываешься, просто я беру тебя с собой. Нет, – возражает он, когда я открываю рот, чтобы поспорить с ним. Он прижимает свой нежный палец к моим губам. – Мы не будем это обсуждать. Это не вопрос. Следующие три недели мы падаем вместе. Тебе нужно просто сдаться.

– Это игра слов, – говорю я, но не могу почувствовать, как в моем животе порхают бабочки. Подарок. Может быть. Просто…

– Это не игра слов. – Также твердо говорит он. – Просто смена угла, под которым мы смотрим на мир.

Я облизываю губы, я очень хочу этого.

– Давай, Энжи. Полетели со мной.

Я делаю вдох, смотря ему в глаза.

– Тогда, на крыше, ты назвал меня Линой, – тихо говорю я.

Неожиданно я почувствовала себя уязвимой и скрестила руки на груди.

– Да? Наверное, решил, что тебе идет это имя. – Он гладит меня по плечу. – Тебе понравилось?

Я сомневаюсь. Я не должна была поднимать эту тему. Я должна ответить «нет». Я должна быть Энджи.

– Да, – шепчу я, когда наши пальцы переплетаются. – Мне понравилось.

– Мне тоже. – Он встает и протягивает мне руку. – Иди сюда, Лина, – зовет он, бережно помогая мне встать.

Мой халат распахивается, он снимает его с меня, и я оказываюсь перед ним голая. Мне захотелось наклониться и поднять халат, это же было совсем не сложно. Но мне хотелось быть голой с этим человеком. Я хотела оторваться с ним, сойти с ума. Я хотела быть Линой.

Я могла себе это позволить. Я могла провести с ним эти три недели. Что могло пойти не так, особенно, если Эван все контролировал?

– Идем со мной, – сказал он, и мы пошли в спальню.

Он сел на край кровати и захотел, чтобы я села рядом.

Я села на матрас, подобрав под себя ноги. Потом наклонила голову и посмотрела на него игриво.

– Я не уверена, что Лина такая же послушная, как Энжи.

Он медленно улыбнулся, и улыбка казалась победной.

– Это факт?

– М-м-м.

– Что же сделала бы Лина? – спросил он.

– Она бы вела себя нагло, – ответила я и подвинулась к нему ближе. – Если она захотела что-то от мужчины, она бы это взяла. – Я потянулась к нему и погладила его член через штаны, резко втянув воздух, когда он затвердел от моего касания. – Или она просто свела бы его с ума. – Я начала медленно гладить его. – Довела бы его до предела, а потом толкнула бы в пропасть, прекрасно зная, что это она его довела.

– Лина. – Он с шумом сделал вдох.

Он протянул ко мне руку, но я покачала головой.

– Нет. Ложись. Лина любит покомандовать.

На его щеках появились ямочки, когда он вытянулся на кровати.

– Да, – сказала я, пока мои пальцы расстегивали пуговицы и молнию. – Подними свою задницу. – Скомандовала я и стянула его штаны вместе с его бельем.

Сняв брюки, я села на него, сосредоточившись на его члене.

Когда я нагнулась и провела языком по головке его члена, глаза Эвана потемнели от удовольствия, и я почувствовала его судорогу. Я была довольна собой, понимая, что это мое прикосновение сводит его с ума. Что из-за меня он так возбудился.

Не отвлекаясь от его члена, я расслабила бедра, чтобы вместо того, чтобы нависать над ним, я начала тереться о него в такт моим движениям языка. Дразня себя, я терлась клитором о него, каждым движением разжигая огонь, который уже бушевал внутри.

– Черт, детка, – на выдохе шептал он.

Я провела языком вдоль всей его длины, прямо до яичек, которые я держала в руке, и потом поднялась обратно. Его тело было напряжено и натянуто, как будто ожидая того разрешения, которое я ему обещала.

Я взяла в рот его член. Сначала только головку, потому что хотела подразнить его. Черт, я хотела заставить его умолять меня. Потом я взяла его в рот глубже, довольная тем, как его тело реагирует на меня, и стала наслаждаться его стонами. Я никогда не думала, что умею делать минет, но прямо сейчас я ощущала свою власть. Черт, я чувствовала себя просто супер.

– Лина, – простонал он. – Черт, Лина, ты просто супер.

Он был уже близко, но у меня на его шикарный член были другие планы, поэтому я медленно выпустила его изо рта и села на него. Теперь я не просто терлась о его бедро. Я нависала над его бедрами и медленно двигалась, сводя нас обоих с ума. Я позволяла кончику его члена дотрагиваться до моего мокрого клитора.

Я была больше чем готова, и это изводило меня почти так же, как и его. Но пока я двигалась и отказывала себе в удовольствии погрузить его резко и глубоко в себя, чтобы он пронзил и наполнил меня одним грубым движением, я поняла, как он до сих пор мог сдерживаться и не трахнул меня. Одно ожидание полового акта возбуждало почти так же, как сам секс, и если бы я была более сильной личностью, то бы могла дразнить его так вечно и получать еще большее удовольствие.

Но у меня не было терпения.

Как Коул назвал это? Самоконтроль? Ну, у меня его не было. Я хотела Эвана. Он был нужен мне. Он должен быть во мне прямо сейчас, потому что я была под наплывом чувств, и единственное, что сдерживало меня, это ощущение этого мужчины во мне.

К черту. Я не могла ждать больше ни секунды, я опустилась на него, вскрикнув, когда мое тело приспосабливалось к его ширине. Я привстала и снова опустилась на него, откидываясь назад, опираясь для упора на его ноги; он схватил меня за бедра, заставляя сесть, чтобы он вошел поглубже, сильнее, быстрее.

Он был близко. Я это видела по напряжению, которое концентрировалось в его теле, когда мы двигались вместе. Я снова откинулась назад и застонала от удовольствия, я была в восторге от того, как он наполнял меня, а потом я вскрикнула от неожиданности и наслаждения, когда он резко меня схватил, и мы вместе перевернулись. Он опрокинул меня на спину, не выходя из меня.

– Эван!

Он грубо и требовательно меня поцеловал, эффективно закрыв мне рот.

– Ты не дождалась, пока я надену презерватив.

– Я пью таблетки, – сказала я. – И думаю, ты чист.

– Да, – ответил он.

– Так почему же ты остановился?

Он засмеялся.

– Детка, я все еще в тебе. Это похоже на остановку?

– Нет, но...

Он прижал палец к моим губам.

– По-моему, я говорил тебе, что я люблю все контролировать.

– Ах. Да. По-моему, ты упоминал что-то такое, – призналась я, извиваясь под ним. – Думаю, тебе понравилось ненадолго передать контроль мне.

– Осторожней. За такие вещи женщина может быть наказана.

– Неужели? – спросила я игриво.

– Черт, да, – заявил он, отвечая мне такой же игривой улыбкой.

Неожиданно он застыл. Он был внутри меня, так же возбужден и тверд, но не двигался. Я стонала в раздражении и попыталась двигать бедрами в молчаливом протесте. Но не могла ничего поделать, он прижимал меня плотно и крепко.

Я начинала понимать, что он имел в виду под «наказанием».

Он понимающе усмехнулся.

– Расстроена, Лина?

– Даже если так, я не признаюсь.

Он откровенно засмеялся, и этот звук меня восхитил.

– Как ты это делаешь? – спросила я.

– Как я делаю это? – спросил он, медленно двигаясь во мне.

– О, боже. Наконец-то, – прошипела я, выгибаясь в молчаливой просьбе, чтобы он вошел глубже. – Но я имела в виду, как у тебя получается заставлять меня чувствовать такую бурю эмоций? – Мне пришлось сконцентрироваться, чтобы продолжить. – Ты доводишь меня до предела, как будто я вся – один чувствительный нерв. А потом ты все переворачиваешь и заставляешь меня смеяться. – Я делаю короткую паузу. – Я не помню, чтобы мне когда-то было так хорошо в постели.

Он гладил мое тело и поцеловал меня.

– Я тоже. Конечно, – добавил он, его голос стал резче, когда он дотронулся кончиками пальцев до моей груди. – Как я уже говорил, я только начал показывать тебе, что могу заставить тебя чувствовать.

Пока он говорил, он зажал мой сосок между своим большим и указательным пальцами, из-за чего тот стал еще тверже. Он еще сильней сжал пальцы, увеличив и удовольствие, и боль.

– Неужели?

Я сосредоточилась на его пальцах, на ощущении и легкой боли, и необыкновенного блаженства, как будто все, что я хотела чувствовать, было заключено в этой части тела. Я вспомнила слова, что он сказал в переулке, что он хотел щипать мои соски. И отшлепать меня по заднице.

Я почувствовала, как мышцы моей вагины сжались вокруг его члена в предвкушении нового ощущения. Судя по тому, как он мне улыбался, он почувствовал реакцию моего тела и прекрасно понял, что это значит.

– Моя Лина чего-то хочет, – сказал он.

Я облизала свои губы и чуть повернула голову, чтобы не смотреть на него.

– Я думала о том, что ты говорил. Что ты можешь наказать меня за проявленную инициативу.

– Неужели? Интересный ход мыслей. Не хочешь продолжить? Может, скажешь, что у тебя на уме?

Не поворачивая головы, я косо смотрю на него.

– Ты обещал мне кое-что.

– Разве? Что-то я не могу четко припомнить, что же я говорил?

Он отпустил мой сосок и начал гладить меня пальцем, спустившись к тому месту, где наши тела соприкасались.

Он медленно начал двигаться во мне, одновременно гладя пальцем мой клитор. Я резко выдыхала воздух, прикусив нижнюю губу одновременно от удовольствия и боли.

Он убрал палец и прекратил двигаться, смотря вниз на меня с довольной ухмылкой.

– Ублюдок, – прошептала я.

– Лина, чего ты хочешь?

– Я хочу, дело в том, что я никогда… О, хрен с ним. Я хочу, чтобы ты меня отшлепал.

– Почему?

– Потому что я была плохой, – шепчу я, потому что была уверена – именно это он хотел услышать. – Потому что меня надо наказать, – добавляю я, отворачивая голову, потому что я знаю, что это правда.

– Молодец, – говорит он и начинает медленно двигаться внутри меня.

Я чувствую, как напряжение в моем теле нарастает, и закрываю глаза, чтобы волны удовольствия накрыли меня.

– Нет. Посмотри на меня.

Я с неохотой открываю глаза.

– Это был хороший ответ, но неправильный. – Он продолжал двигаться, и это удивительное ощущение трения продолжало медленно накапливаться в моем теле, поэтому мне было сложно сосредоточиться на его словах. – Я понятия не имею, что, по-твоему мнению, ты сделала, и это неважно. Потому что дело не в наказании, по крайней мере, не со мной. Контроль, связывание, шлепанье, даже боль – это путь, Лина. Это дорога к удовольствию. Это ускорение перед полетом. Как прокачка трубы. Это наращивание силы оргазма.

Кончиком пальца он погладил мой сосок, потом мои губы, потом нежно засунул свой палец мне в рот, и я сосала его в унисон с его ритмом, с которым он входил в меня.

– Называй это как хочешь, – продолжал он. – Но я обещаю тебе, что в конце пути – удовольствие. Я не заинтересован в том, чтобы делать тебе больно. Я не хочу наказывать тебя. Я лишь хочу, чтобы ты была довольна, чтобы ты получила удовольствие.

Он вынимает палец из моего рта, и я расцениваю это как разрешение говорить.

– Да, – шептала я.

– Детка, это будет жестко, но я обещаю, тебе понравится. Я не смогу по-другому. Особенно после того, как я так долго ждал. И тем более сейчас, когда я знаю, что ты уезжаешь. Я должен убедиться, что ты сдалась мне.

– Да, я сдалась. Я сдамся.

Черт, в этот момент я бы сказала что угодно, лишь бы он продолжал двигаться во мне.

Как раз в этот момент он вышел из меня, и я заныла от разочарования.

Он засмеялся и протянул мне руку, помогая подняться, чтобы я встала на колени перед ним.

– Я хочу, чтобы ты знала, что до того дня, как ты уедешь из города, ты принадлежишь только мне. А теперь, скажи мне, что ты тоже этого хочешь.

– Да, – ответила я. – Я хочу этого.

Он встал с кровати и повернулся ко мне лицом. Потом он сделал круговое движение пальцем в воздухе.

– Повернись. Наклонись вперед. Руки на спинку кровати.

Я открываю рот, чтобы спросить зачем, но потом понимаю, что это дурацкий вопрос, и слушаюсь его. Я слышу его вдох и тихое: «О, детка». Потом чувствую резкую боль от удара его ладони о мою задницу, за которой следует наслаждение от того, что он тут же потирает ладонью ушибленное место: ощущение волшебного контраста.

– Скажи это так, чтобы я в это поверил, – велит он, и в его голосе совсем не чувствуется нежности.

– Я хочу этого, – повторяю я.

И закрыла глаза, когда он снова ударил меня по заднице. Его удары были жесткими, и я бы даже сказала, что они причиняли мне боль. Но я понимала, что он имел в виду, когда говорил об удовольствии.

Моя грудь потяжелела, соски затвердели, вагину начало покалывать, я становлюсь мокрой. Я хотела еще, черт, я хотела все, что он мог предложить.

Он тер мою задницу медленно и жестко, когда наклонился ближе.

– Чего ты хочешь, Лина? Хочешь, чтобы я прекратил? Или хочешь, чтобы я продолжал?

– Продолжай, – просила я и была готова застонать от одной мысли о том, что он может остановиться. – Пожалуйста, продолжай.

Его ответом был еще один жесткий шлепок.

– Скажи мне еще раз, чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты меня отшлепал. – Я хочу, чтобы ты меня оттрахал.

– Скажи мне, чего ты хочешь.

Еще один удар. Я дернулась, немного раздвинув ноги. Моя задница горела, и да, о боже, я тоже вся горела. Я хотела, чтобы он вошел в меня, и я очень быстро приближалась к тому моменту, когда начну умолять его.

– Скажи мне, – повторил он, сопровождая свои слова очередным ударом.

– Тебя. Я хочу тебя, Эван. Я всегда хотела тебя.

Я закрыла глаза в страхе, что сказала больше, чем нужно. Но Эван стонал от удовольствия, как будто мои слова приносили ему такое же удовольствие, как тогда, когда его член был у меня во рту.

– Лина, я должен тебя поиметь прямо сейчас. Я не выдержу больше ни секунды.

Я пыталась согласиться, но это было необязательно. Я хотела повернуться к нему, но он не дал мне. Он взял меня за бедра и притянул ближе к краю кровати. Я почувствовала, как он членом трется о меня, о мою мокрую от желания вагину. В молчаливой просьбе я раздвинула ноги, выгибаясь, одновременно приглашая и требуя. Я уже хотела начать умолять его, но не пришлось. Он схватил меня за бедра и сам двинулся ко мне.

Эван зашел в меня одним резким движением, и я застонала одновременно от удовольствия и боли. Каждое его движением разрывало меня на части, рвало на куски, ломало во мне все. Он разрушал меня, и в то же время я никогда не чувствовала себя так хорошо и совершенно. С каждым толчком он как будто выносил меня на новую высоту. С каждым тихим стоном он сближал нас.

Он наклонился надо мной, поддерживая ритм. Я двигалась в его ритме, и когда мы подобрали один общий, он отпустил мои бедра. Сначала я застонала от разочарования. Потом почувствовала, что он опустил одну руку и начал гладить мой клитор, другой сжимая мою грудь. Он входил все глубже и глубже, пока я не поднялась на самый верх облаков с Эваном, который крепко меня держал.

Я все еще парила, и мое зрение было замутнено, когда его оргазм начал сотрясать нас обоих. Он взорвался внутри меня, крепко держа меня, изливаясь внутрь меня.

– Эван, – с блаженством произнесла я его имя.

Мы еще некоторое время не двигались: он одной рукой прижимал меня к себе, а другой опирался на кровать. Я чувствовала, как он обмяк внутри меня и начал покрывать мою спину легкими поцелуями.

– Лина, – прошептал он, но это было так тихо, что я не уверена, хотел ли он, чтобы я услышала.

Наконец он вышел из меня и взял меня на руки, как будто я весила не больше котенка. Он поцеловал меня в губы.

Я так хотела спать и была полностью обессилена, поэтому вцепилась в него в ванной, где он искупал нас обоих. Потом он отнес меня обратно в спальню, лег рядом и притянул к себе. Я закрыла глаза, и последними словами, которые я услышала перед сном, было его тихое: «Ты просто удивительная».

Глава 15

– Мне не снятся кошмары, когда ты со мной, – прошептала я, проснувшись в объятьях Эвана. Нас окутывали предрассветные лучи, пробивающиеся через окно.

– Я рад. – Он быстро проснулся и потянулся. – Мне вообще не нравится мысль, что они тебя снятся. Я бы хотел, чтобы они исчезли. Это просто сны, ты же понимаешь? Это чувство вины выжившего, малышка. Я понимаю, ты скучаешь по сестре, и то, что с ней случилось, просто ужасно, но ты не должна чувствовать вину за то, что ты жива, а она нет.

– Нет, – говорю я охрипшим голосом. – Я не чувствую себя виноватой в том, что живу. – Я делаю вдох. – Я чувствую себя виноватой в том, что с ней случилось.

Я говорю так тихо, что не уверена, слышит ли он. Никому, кроме Джена, я не рассказывала об этом. Хотя часть меня кричала о том, чтобы я закрыла рот, что не стоит доверяться человеку, с которым я расстанусь через три недели, но, по правде говоря, с Эваном я чувствовала себя в тепле и безопасности. И что более важно, я знала, что он был достаточно силен, чтобы вынесли любое признание.

– Я очень часто убегала из дома, – продолжила я. – Гуляла с друзьями, напивалась, курила сигареты и делала разную фигню, ты же понимаешь? Грейс всегда прикрывала меня, пытаясь помочь мне прекратить. Но я не прекращала. Она всегда была идеальной. Замечательная и красивая старшая дочь, а я была такой сучкой. Я говорила ей, чтобы она не лезла в мою жизнь.

– Но в тот вечер она пошла за тобой?

– Да, в тот вечер, когда на нее напали и похитили. – Я начала всхлипывать. – Я не заметила. Я даже не знала, что она пошла за мной, пока на следующий день не выяснилось, что ее нет в комнате. А когда нашли ее тело, никто не мог понять, зачем ей понадобилось убегать из дома. Кроме меня. Я знала. – Я посмотрела ему в глаза, осознавая, что мои глаза полны вины и стыда. – Я никому не рассказывала об этом.

– Это не имеет значения. – Он гладил меня по волосам. – Это не твоя вина, – проговорил он тихо. – Это гребаный мир, в котором нет правил.

– Ты же понимаешь, что я завязала. После того дня я перестала убегать из дома и вести себя безответственно. Я стала полной своей противоположностью.

– Правда? – усомнился он. – Ты? Или твое поведение?

Я не ответила, но он был прав, и думаю, он знал об этом. Я совсем не изменилась, я просто закрылась от окружающего мира.

Он сел и притянул меня к себе. Я прижалась сильней и вздохнула. Я не любила делиться своими секретами, но это действительно умаляло боль. Точнее, было приятно делиться с Эваном.

– Ты же понимаешь, что я полная неудачница, – выпалила я. – Ты, должно быть, святой, если терпишь меня.

Его смех эхом отдался в моей груди.

– Ну, это вряд ли. Ты не неудачница.

– О, нет, так и есть. – Я закрыла глаза и вздохнула. – Ты сказал, что очень давно меня хотел, но я не думаю, что ты знаешь меня.

– Нет? Ты же сказала, что я понимаю тебя.

– Я просто хочу так думать, – ответила я.

– Нет. – Это простое и уверенно сказанное слово говорило о понимании. – Ты была права. Я понимаю тебя. Я знаю, какая ты.

– Какая я? – спросила я у него.

Я не смогла скрыть легкую неуверенность в моем голосе, но мне хотелось знать. Я должна была это услышать.

– Красивая, энергичная, умная. Ты не эгоистка. Ты умеешь сочувствовать. И, хоть ты и можешь ошибаться, ты всегда делаешь то, что считаешь правильным. И, – добавил он с озорной усмешкой, – оказывается, ты талантлива в постели.

Это меня рассмешило.

– Я знаю тебя, – повторил он. – Я прекрасно знаю, какая ты, Лина. Что ты чувствуешь. И уверен, ты знаешь, какой я. Потому что за всей этой внешне блестящей и яркой мишурой ты найдешь очень много непривлекательного и блеклого.

– А под этим всем?

– Больше яркости, – сознался он. – Но туда трудно добраться. Может быть, это только для Тайлера и Коула, но лишь Джену это удалось.

Я выпрямилась, чтобы рассмотреть его лицо.

– Это грустно, – сказала я, и тут же поняла, что все это относится и ко мне.

Кому я разрешила подобраться ко мне близко? Честно говоря, никому, кроме Джена. И больше никому: ни Кэт, ни даже Флинну.

– А твои мама и сестра?

Он медленно кивает.

– В какой-то степени. Но они далеко. Они переехали очень давно. Я редко их вижу.

– Мне жаль. – Я жалею, что коснулась этой темы.

Я вспомнила, что в многочисленных статьях говорилось о том, как ему пришлось работать на износ, чтобы они смогли уехать из Чикаго и начать новую жизнь в другом месте. А он остался управлять бизнесом, который приносил деньги, чтобы они смогли переехать.

– Это, наверное, тяжело, – произнесла я, – расти в такой среде. Когда умер твой отец, ты стал единственной опорой для своей семьи, а ведь ты был еще ребенком.

Он улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз.

– И сколько статей ты прочла обо мне?

Я пожала плечами.

– По-моему, все.

Как я и надеялась, он засмеялся.

– Писатели-фантасты не единственные, кто высасывает свои истории из пальца, Лина, – возразил он.

– Разве это неправда? Что ты заботился о своей матери и сестре?

Выражение его лица было одновременно жестким и задумчивым.

– Да, я заботился, и всегда буду. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить свою семью. Пойду на любой риск, на любые жертвы, и сделаю все, лишь бы изменить ситуацию в мою пользу. И никогда не буду сожалеть о сделанном выборе, если это касается этих двух женщин.

Его слова, сказанные с такой страстью, эхом отдавались во мне, и я не могла не представить молодого Эвана, на котором лежала вся эта ответственность. И то, что он не только выжил, но и преуспел, только доказывало уникальность этого мужчины.

– Этот гребаный мир, – прошептала я, вспоминая его слова и задумываясь, на какой риск и жертвы он шел и что именно делал, чтобы повернуть ситуацию в свою пользу.

– Да, – резко выпалил он. – Я согласен. – Он посмотрел мне в глаза. – Лина, не будь наивной. Что бы ты ни прочла, сколько бы ты обо мне, по твоему мнению, ни знала, имей в виду, что бы пресса ни написала обо мне, это даже не вершина айсберга.

Я нахмурилась, понимая, что это и есть мой шанс. Я рассказала ему про Грейс; если я спрошу сейчас, он может открыться. Что случилось после смерти его отца? Что касалось тех секретов, о которых упоминал Джен. Того, на что намекал Кевин. Но я ничего не произнесла. Ни слова.

Не знаю, почему я этого не сделала. Я знала лишь, что сексуальный, скрытный и опасный мужчина, о котором я все время мечтала, наконец-то в моей постели, и он будет находиться в ней три недели. Хотела ли я так рисковать и возвращаться в реальность? Нет, поэтому я промолчала, мягко поглаживая его руку. Костяшки его пальцев немного зажили, но все еще были покрасневшими, а кожа нежной.

– У одной из девушек, что работает в «Дестени», были проблемы, – заговорил он, хотя я даже бровью не повела. – Я немного пообщался с парнем, у которого были к ней вопросы. Мы решили этот вопрос.

Я вспомнила, что произошло в переулке и легко представила, как он защищает девушек. Я надеялась, что лицо того парня выглядело в сто раз хуже, чем костяшки Эвана. Я поцеловала его в уголок рта.

– Я рада.

Эван посмотрел мне в глаза, и было такое чувство, что его не просто устроил мой ответ, но еще я прошла какой-то тест. Он слегка улыбнулся и откинул голову, закрыв глаза. Я устроилась поудобнее. Несмотря на то, что было ужасно рано, я не хотела спать. Я еще не полностью проснулась, но у меня было много энергии.

Я гладила его тело, грудь, руки. Вьющаяся татуировка выделялась, отдавая зеленоватым из-за освещения, и я дотронулась до нее кончиками пальцев. Мне было так хорошо и лениво, так комфортно с этим мужчиной.

– Что она означает?

Он повернул ко мне голову, еле приоткрыв глаза.

– Это напоминание, – признался он, – чтобы я не сбивался с пути.

Я ожидала, что он добавит еще что-то, но он просто отвернулся и снова закрыл глаза. Я вспомнила, что Джен сказал мне много лет назад: «у Эвана были секреты». Свои и чужие, которые он хранил. Я могла только догадываться о некоторых из них. Я смотрела на него, лежавшего рядом со мной, и должна была признать, что совершенно не знала этого мужчину.

Но, черт меня дери, мне хотелось его узнать. Я отчаянно хотела узнать его поближе.

Несколько часов спустя я проснулась от запаха потрясающего кофе и еще более потрясающего мужчины, который мне улыбался.

– Привет, – сказал он, передавая мне кружку. – Пей. Одевайся. Нам пора.

Я моргнула.

– Мы куда-то идем? Куда?

– Ты мне доверяешь?

– Да, – ответила я без колебаний.

– Увидишь, когда мы приедем.

Я сделала глоток кофе и почувствовала, как просыпаюсь.

– Я успею принять душ?

– Очень быстро, – ответил он.

– Душ с тобой?

Он засмеялся.

– Это не будет быстро. – Он наклонился и поцеловал меня. Это был долгий и глубокий поцелуй, и он потихоньку разжигал во мне огонь.

«О, да, – подумала я, – это точно не будет быстро».

– Давай, вставай, – потребовал он, забирая у меня кружку и стягивая с меня простынь, пока я возмущалась и выбиралась из постели.

Он похлопал меня по попе, когда я проходила мимо него, и задержалась, чтобы бесстыже ему улыбнуться.

– Голая и мыльная, – сказала я. – Но я думаю, тебе все равно.

– Хитрюга, – произнес он и засмеялся.

Когда дядя Джен проектировал пентхаус, он хотел, чтобы каждый гость чувствовал себя как дома. Поэтому каждая комната была оформлена великолепно. В каждой спальне были гигантские окна в пол с видом на город, либо на озеро. К каждой спальне была присоединена гостиная, оформленная пышной мебелью, и мини-кухня с баром и самым важным – уголком для приготовления кофе.

Но именно в ванных можно было заметить блистательную щедрость Джена. Если обычно только хозяйская ванная была оформлена с пафосом и наворотами, то в апартаментах Джена все ванные для гостей были оформлены с не меньшей роскошью. И ванная комната, которая находилась в спальне, где жила я, была у меня любимой в пентхаусе.

Стены были сочетанием темного дерева и белого мрамора с розовыми витками, которые придавали комнате классический и в то же время слегка вызывающий вид. Душевая кабина была больше, чем ванная комната в квартире, что мы снимали с Филином. Душевые диски в кабине располагались во весь рост и еще в два ряда для охвата в триста шестьдесят градусов. По бокам располагались деревянные скамьи. Кроме одной стены, которая была из стекла, все остальные были из моего любимого мрамора.

За стеклянной стеной находилась сауна, расположенная рядом с душем. Здесь же была паровая комната. Дополняя тему спа, тут же было джакузи, а за огромным зеркалом можно было обнаружить уголок для развлечений с телевизоров, мини-баром с кулером для воды и охлажденным вином. Добавьте к этому еще и гардероб для семьи в пять человек. Ванная была нахрен непревзойденной.

Единственное, что могло сделать ее еще лучше, так это присутствие в ней Эвана. Но так как нам надо было спешить, наверное, хорошо, что он отказался от моего предложения.

Я чистила зубы и ждала, пока вода в душе нагреется, и думала о нем. И еще больше, когда зашла в теплый душ.

Я подняла лицо навстречу теплым струям воды, позволяя воде омывать лицо и волосы. Набрав в руку шампунь из прикрепленного к стене дозатора, я начала втирать его в волосы. У меня были очень густые волосы, так что немало времени уходило на то, чтобы намылить голову, а потом еще больше, чтобы смыть шампунь. Я закрыла глаза и просто стояла под душем, позволяя воде окутывать меня теплом.

Я не слышала, как он вошел, но еще до того, как он дотронулся до меня, я знала, что он тут. Может, из-за того, что я подсознательно что-то услышала, а может, из-за изменения освещения. Либо я просто привыкла к тому, что он со мной, и у нас с ним какая-то особая связь.

Я лишь понимала, что совершенно не удивилась, когда он прижался ко мне сзади, упираясь своим возбужденным членом в мои ягодицы и беря в руки мою грудь.

Никто из нас не произнес ни слова, но я прижалась к нему, пока его руки гладили мою грудь, а пальцы дразнил мои соски. Он опустил одну руку между моих бедер, где я уже была мокрая и готовая. Он гладил меня там, отыскав мой чувствительный клитор, и я охнула, когда он погладил его пальцем. По моему телу разошлись теплые волны удовольствия. Его пальцы играли с моим клитором, двигаясь медленно и нежно, специально сводя меня с ума. Он ласкал меня до тех пор, пока я не поняла, как хорошо, что он поддерживает меня, ведь я не чувствовала своих ног и упала бы, если бы он только подумал отпустить меня.

Я была так близко к оргазму, что разочарованно застонала, когда он убрал руку, но он не закончил со мной. Он подвинул меня вперед, нагибая меня и заставив опереться руками на стену. Он продолжал хранить молчание, что заставило меня улыбнуться даже стоя в такой позе: опираясь руками на теплый камень и прижимаясь к нему своей попкой. Он гладил меня по спине, пока его руки не остановились на моих бедрах. Коленом он заставил меня слегка раздвинуть ноги и потом, когда я закрыла глаза в сладком предвкушении, он глубоко вошел в меня.

Я была такой мокрой, что он вошел с легкостью, а мышцы внутри меня сжались, как будто помогая войти ему еще глубже, словно он часть меня. Было такое ощущение, что за то короткое время, что он не был во мне, я потеряла частичку себя. С каждым разом он входил все глубже, сильнее и требовательнее. Я почувствовала, как все его тело напряглось, когда он был готов кончить. Я совершенно не замечала льющейся на нас воды. Все, что я сейчас могла чувствовать, так это мою руку, ласкающую мой клитор, и член Эвана во мне. Я не чувствовала ничего, кроме секса, предвкушения оргазма и той энергии, что сейчас концентрировалась между моих ног, будто превращаясь в одну вибрирующую точку, которая увеличивалась и пульсировала, намереваясь вырваться наружу. Такое количество удовольствия просто не могло удержаться в пределах меньших, чем вселенная.

Эван еще сильнее сжал мои бедра и прижал к себе. Наши тела бешено двигались вместе, и он кончил, опустошая себя внутрь меня, доводя меня до оргазма. Вся та энергия, что накопилась в вибрирующей точке, просто взорвалась внутри меня, заставляя мое тело петь и дрожать с головы до ног.

Истощенная, я, тяжело дыша, снова оперлась обеими руками на стенку. Я не была уверена, смогу ли снова двигаться. Эван повернул меня лицом к себе, и я подчинилась, обнимая его руками за шею и прислоняя голову к его груди. Он бережно намылил меня мочалкой и направил струи душа, чтобы смыть мыло с нас обоих.

– Я думала, мы торопимся, – пробормотала я, когда он закончил процедуру.

– Да, мы опаздываем, – подтвердил он. Он так яростно меня поцеловал, что мое тело тут же отреагировало на это. – Но это того стоило.

«Ага, – подумала я, прижимаясь к нему еще сильнее. – Это того стоило».

Когда мы выходили из душа, я все еще не чувствовала своего тела. Я опустилась рядом с ним на скамейку, опустив голову ему на плечо.

– Ты не оставил и мокрого места от меня, – сказала я, но я не жаловалась.

– Ты тоже выжала меня, как лимон, – ответил он. – Ну что, забудем о сюрпризе?

– Это хороший сюрприз?

– Лучший, – ответил он.

– Тогда нет. – Я заставила себя встать и подала ему руку, чтобы он встал. – Но я тебе предупреждаю. У меня очень высокие стандарты. Если это не лучший сюрприз, то тебе придется иметь дело с последствиями.

– Я буду иметь в виду, – ответил он серьезно.

Я не знала, что одеть, потому что мне не сказали, куда мы едем. Но он клялся, что кокетливое платье и сандалии, выбранные мной, были идеальны. Я собрала волосы в хвост, оставив несколько прядей выпущенными, подкрасила глаза тушью и блеском подчеркнула губы. После чего я объявила, что готова.

– Идеально, – сказал Эван, когда вернулся в мою комнату, переодевшись.

На нем были джинсы, кожаные туфли и свободный пиджак, накинутый на простую белую футболку.

– Все это не поместилось бы в твой портфель.

– Нет. Это все было в моей спальне.

– У тебя тут есть своя спальня? Если б я знала об этом, то не разрешила бы тебе спать у меня прошлой ночью.

– Даже не думай так шутить. И еще, Коул и Тайлер тоже часто тут бывают. Джен выделил каждому из нас по комоду.

– По комоду? – передразнила я. – Это серьезно.

– Да, – ответил он. – Он был мне как отец.

Хотя я шутила, Эван говорил серьезно.

– Что насчет твоего родного отца? Ты вроде был достаточно взрослым, когда он умер. Ты наверняка его помнишь.

– Да, я помню его. – Его голос стал ледяным. – Он был проклятым ублюдком.

– Извини, – промямлила я, прекрасно осознавая, что была неправа. Пресса рассказывала о счастливой семье, пострадавшей в результате трагедии. Я пыталась пересмотреть историю семьи Эвана, которая из-за смерти отца Эвана пострадала еще больше. Судя по реакции Эвана, этот человек не слишком заботился о своей семье.

Я пыталась представить, будто у меня нет отца, и уже от одной этой мысли мне стало плохо. Я подошла к нему, и, взяв за руку, легко поцеловала его в губы, встав на цыпочки.

– В таком случае, – сказала я, – очень рада, что у тебя был Джен.

Мы вышли, и я удивилась, когда лифт остановился не на подземной парковке, а в вестибюле.

– Мы не поедем на машине?

– Это достаточно близко. Мы поедем на такси.

– Близко, – повторила я, пытаясь угадать, что же это может быть.

– Даже не пытайся. Я расстроюсь, если ты догадаешься.

Я засмеялась.

– Еще бы, – произнесла я, когда к нам подъехала машина.

Эван открыл мне дверь и, обойдя машину, сел с другой стороны.

– И еще кое-что, – продолжил он, когда сел рядом со мной. – Я хочу, чтобы ты закрыла глаза.

Он достал из кармана черную маску для сна на резинке. Я посмотрела на него с сомнением.

– Ты серьезно?

Он глядел на меня молча.

– Эван!

– Слушай, если не хочешь… – Он не закончил фразу и, нагнувшись к таксисту, попросил его повернуть назад.

Я смотрела на него во все глаза.

– Что ты делаешь?

– Правила есть правила.

– Хорошо, – проворчала я, забирая маску у него из рук.

Я надела ее на глаза. Когда я надевала ее, мне показалось, я увидела улыбку водителя в зеркале заднего вида.

– Так лучше? – спросила я.

– Намного, – ответил Эван.

– И ты даже не дашь ни одной подсказки?

– Неа, – дразнился он.

– Я очень хорошо знаю этот район. Я просто могу посчитать остановки и повороты. Я достаточно насмотрелась детективов, чтобы знать, как это делается.

Он засмеялся.

– Умно, – он замолчал на минуту. Потом я почувствовала, что он укрыл чем-то мои колени. – По-моему, ты замерзла, – сказал он. – Давай я тебя согрею.

Я уже начала отвечать, что мне не холодно в ноги, но тут же почувствовала его руку на моем бедре. Я поняла, что он гладит мое бедро, направляя свою руку все выше, забираясь под платье: он накинул на мои ноги пиджак не для того, чтобы согреть меня, а чтобы создать иллюзию приватности.

Его рука уже была под платьем, и я могла лишь сдерживаться, чтобы не стонать. Я почувствовала, как огонь во мне откликается на его прикосновения, требуя еще больше. Я настолько возбудилась, что даже легкое прикосновение сквозь мои трусики, заставило меня вспотеть. От мысли, что я с закрытыми глазами с Эваном в такси нахожусь менее чем в метре от незнакомого водителя, я возбудилась еще больше.

– Эван, – выдавила я, ведь мы должны были остановиться, даже несмотря на то, что я не хотела. Даже несмотря на то, что я хотела ускорить происходящее. Я распалилась.

– М-м-м?

– Что ты делаешь?

– Отвлекаю тебя, чтобы ты не считала повороты, – сказал он в тот момент, когда его палец проскользнул под легкую материю моих крошечных трусиков.

– Ох. – Я дышала с трудом, особенно когда он вошел одним пальцем в меня. – Ох, ну, ладно... хорошо.

Он усмехнулся.

– Малышка, просто расслабься. Мы близко.

– Да, – ответила я, потому что он был прав.

Я была очень близка, чертовски близка, но он дразнил меня, не позволяя приблизиться: он вводил и выводил палец, делая меня еще мокрее, играя и лаская пальцами нежную кожу между ног. Несмотря на то, что он разжег мое желание и заставил хотеть большего, то, что он это оттягивал, приносило больше удовольствия.

Он специально не дотрагивался до моего клитора, и я не могла жаловаться на это. Я не могла произнести ни слова, даже не могла двигать бедрами, чтобы молча выразить свою потребность; если бы я это сделала, водитель бы понял, что происходит на заднем сидении. Хотя он мог бы догадаться. Я была рада, что не могу ничего видеть и потому просто наслаждалась фантазией, что он ничего не замечает.

Это означало, что я должна сидеть не двигаясь, пока пальцы Эвана искусно играют со мной, как на музыкальном инструменте. Мое тело разгорячилось. Кожа стала столь чувствительной, что казалось, будто каждый тоненький волосок проводит электрический заряд.

Когда машина наконец-то начала тормозить около нашего мистического места назначения, я была на пределе и вся пылала.

Я надеялась, что, куда бы мы ни приехали, в наши планы входило остаться без одежды.

– Не думаю, что водитель поверил в твое вранье про холод, – сказала я все еще с закрытыми глазами, предполагая, что мы стоим на тротуаре. – На улице двадцать пять градусов, он даже не включил кондиционер.

Эван вел меня, поддерживая за локоть.

– Может быть, ты и права, но я хотел этого, и получил то, что хотел. И это была ты.

– Хм... – засомневалась я с сарказмом.

– И не говори, что тебе не понравилось.

– Я воспользуюсь Пятой поправкой.1

Он рассмеялся.

– Что ж, это честно. Но я-то знаю правду. Ты же сама мне сказала, помнишь? Ты принадлежишь к тем людям, которые любят отрываться. Которые любят скорость. Которые нуждаются в ней.

Мне очень хотелось снять маску и посмотреть на него сейчас.

– Да, – ответила я. – Но еще это меня пугает.

– В этом-то и смысл, Лина. Ты со мной. Со мной ты можешь делать все, что хочешь. – Он нагнулся ближе, касаясь губами моего уха. – Все. Потому что я всегда буду рядом. Я не дам тебе упасть.

Я не знала, что на это ответить. Он вмиг поменял атмосферу: с небрежно сексуальной на очень личную.

– Эван, – сказала я, поворачиваясь лицом к нему.

Я притянула его ближе к себе для длинного, сладкого и страстного поцелуя. Когда я закончила, он нежно погладил меня по щеке.

– И чем я это заслужил?

– Всем: куда бы мы ни шли, что бы ни делали. Я уверена, это будет замечательно. И это на всякий случай, если ты отвлечешь меня настолько, что я забуду сказать спасибо. Говорю заранее.

– Не за что. – Он взял меня за руку. – Ты готова войти?

Я кивнула и разрешила ему вести.

– Отвлечь, да? – Произнес он, когда мы вошли в прохладное помещение. – Я даже не могу представить, что ты имеешь в виду.

Я ухмыльнулась, восхищаясь этим мужчиной, этим утром, этим чертовым миром. Я знала, что нет смысла спрашивать, где мы. Под моими ногами не было ковра, это был кафель, и в помещении раздавалось эхо. Чувствовалось, что тут было пусто, и я предположила, что мы в вестибюле. Мои предположения подтвердились, когда я услышала звук остановившегося лифта, в который мы вошли через мгновение. Мы поднимались все выше, и выше, и еще выше.

– По поводу полетов, – начала я. – Если ты планируешь полетать на планере с крыши одной из высоток, я думаю, что воспользуюсь своим право вето.

– Это в планах на завтра, – ответил он. – Сегодня воскресенье. Я подумал, что сегодня мы займемся чем-то менее привлекательным и более соответствующим.

Я хотела кричать от разочарования, потому что понятия не имела, что он придумал, но еще больше не хотела давать ему повод зазнаваться. Поэтому старалась быть спокойной, невозмутимой и собранной. Я придушила свое любопытство и загнала его поглубже.

Наконец лифт плавно остановился. Двери открылись, и я почувствовала, как вокруг двигались люди, но не много. Я слышала звук посуды, и, к счастью, почувствовала запах кофе.

– Ты знаешь, где мы?

– В одном из клубов? В буфете? – Дядя Джен состоял в клубе «Метрополитен», и один раз он свозил меня и Флинна туда выпить и закусить, чтобы отметить первый полет Флинна в качестве стюарда.

– Неплохо, – сказал он. – Но нет.

– Тогда я сдаюсь.

– Ждать осталось недолго.

Я осторожно шла, а он поддерживал меня за локоть. Эван слегка повернул меня, и я услышала звук отодвигающегося стула. Судя по звуку, пол тут был не кафельным.

– Вот, присаживайся, – попросил он, помогая мне сесть. Он встал за моей спиной, положив мне руки на плечи. Наклонившись, он нежно прошептал: – Ты готова?

– Я думаю, да.

Я понятия не имела, к чему должна быть готова, но он явно ожидал, что я буду в восторге. На секунду я испугалась, что ему не понравится моя реакция на его сюрприз, но потом это прошло. Если кто и мог удивлять, так это Эван.

– Да, – ответила я более уверенно. – Я готова.

– Закрой глаза.

Я закрыла, погрузившись во тьму. Его пальцы коснулись моих волос, когда он снимал маску.

– Хорошо, – произнес он нежно. – Открывай.

Так я и сделала, после чего затаила дыхание в восторге и изумлении.

– Эван, о боже.

Я не помнила, как встала, но я стояла у окна, а подо мной простирался весь город Чикаго. Мое сердце взволнованно билось, потому что мы возвышались над городом, и я не могла придумать более идеального места для сюрприза.

– Это же Уиллис-Тауэр, – сказала я. – Это терраса «Скайдек».

– Да, – ответил он, становясь рядом со мной.

Я уже вышла на балкон и оперлась руками на стекло. Но я смотрела не по сторонам, я смотрела вниз, где под нашими ногами, где-то там внизу, расположился город, а мы стояли и смотрели на него с пика Уиллис-Тауэр.

– Хочешь позавтракать?

– Что? – как-то по-дурацки ответила я.

Он нежно тронул меня за плечо и заставил повернуться. Рядом со стулом, на котором я сидела, стоял столик, накрытый белой скатертью, и на нем располагались тарелки с едой и сверкающий серебряный кофейник. На какое-то мгновение я нахмурилась.

– Позавтракать? – Я мечтала здесь позавтракать с тех пор, как они начали подавать здесь еду. – Но я думала, они не подают завтраки по воскресеньям.

– Да, не подают, – ответил Эван. – Я заказал нам маленькую вечеринку.

– Вечеринку? – Я удивленно подняла одну бровь.

– Очень маленькую вечеринку, – сказал он. – Мисс Рэйн, не позавтракаете ли вы со мной в это прекрасное воскресное утро? – спросил он, протягивая мне руку и притягивая к себе.

– С огромным удовольствием, мистер Блэк.

Он отодвинул для меня стул, и я села, рассматривая город под нашими ногами. У меня кружилась голова от всего происходящего, и я была приятно возбуждена – одновременно волновалась и наслаждалась. Несмотря ни на что, я знала, что не упаду. Я была в безопасности. В безопасности на обзорной площадке и с Эваном.

– Спасибо, – поблагодарила я. – Это невероятно. Даже более чем невероятно. Это идеально.

– Я же говорил, что заставлю тебя летать, – ответил он.

– Да, – согласилась я, – ты говорил.

Эстер Мартин зашла в мою кабинку: на ее лице была широкая улыбка, а в глазах грусть. Она преодолела то маленькое расстояние, что было между нами, и, протянув руки, обняла меня. Это были искренние и эмоциональные объятия, которых так избегали женщины с ее воспитанием и деньгами.

– Мы скучали по тебе, – произнесла она, отпуская меня. – Как ты?

Я кивнула.

– Да, я скучаю по нему. Но у меня все хорошо.

– О, дорогая, мы все по нему скучаем, – она отодвинулась от меня, чтобы разглядеть меня получше. – Ты хорошо выглядишь. Загоревшая.

Я снова кивнула.

– Я вчера провела день на открытом воздухе. – Я запнулась. – Было неплохо.

На самом деле «неплохо» было явным преуменьшением. После завтрака в облаках мы провели день, как герои книги «Лепестки на ветру»2. Медленно, лениво и бесцельно мы бродили по городу. После завтрака на обзорной площадке мы пешком прошлись от Уиллис-Тауэр до пляжа Оак-Стрит, через Магнифисент Майл.

Так как большинство не разделяло моей любви к обычным прогулкам по большим городам – бесцельному брожению по улицам, лишь бы впитать в себя атмосферу и энергию города, – я думала, что ему не понравится мое предложение времяпровождения. Но Эван не возражал, несмотря на то, что нам пришлось пройти почти пять километров еще до того, как наше настоящее приключение началось.

Во время прогулки я показывала ему мои любимые места, включая неординарную водонапорную башню. Настоящую. Хотя, если дело касалось покупок, я очень даже одобряла одноименное многоэтажное здание торгового центра.

– Словно средневековый замок в центре города, – произнесла я, заставляя Эвана остановиться и посмотреть на единственное общественное здание, которое чудом уцелело в Великом пожаре 1871 года.

Я игнорировала его шуточные протесты, когда затащила его внутрь. Мы стояли и рассматривали трубы и насосное оборудование внизу, опираясь руками на оргстекло, перед тем как пройти в расположившийся рядом туристический центр.

– Могу я вам чем-то помочь? – спросил служащий, когда мы вошли.

С непроницаемым лицом Эван рассказал ему, что мы туристы и проездом в городе, и у нас всего 36 часов на осмотр достопримечательностей Чикаго. Слава богу, у служащего было несколько действительно стоящих предложений, и мы вышли с кучей брошюр. Наше приключение начиналось с аренды велосипедов в одной из городских точек, отмеченных на карте. Потом, припарковав велики, мы отправились гулять босиком по песочному пляжу.

– Знаешь, у меня нет любимого места в Чикаго, – призналась я. – Но если бы и было, это был бы пляж. Разве не классно, что мы находимся в сердце континента и гуляем по пляжу?

Мы собирали камешки, чтобы пускать «лягушек», пили пиво в ресторане, оформленном под пляжную хижину, наблюдали, как пожилой мужчина пытался отыскать клад с помощью металлоискателя. Мы вернулись в город и купили в сувенирном магазине отеля «Дрейк» дешевые рюкзаки. Прокатились по набережной озера, пронеслись по паркам, в конце концов остановившись у скульптуры Клауд-Гейт. Мы кривлялись нашим зеркальным отражениям в «Бобе» и прошли под скульптурой, держась за руки и разглядывая ее снизу, что напоминало воронку черной дыры.

– Куда дальше? – спросил он. – Постой, дай угадаю. Художественный институт?

Я остановилась и улыбнулась. Я была рада, что он так хорошо меня знает.

– Куда же еще?! Тем более что это так вписывается в программу сегодняшнего дня.

– А у нас была программа?

Я подошла к нему, взяла его за руки и поцеловала, встав на цыпочки.

– Искусство дает мне ощущение полета, и это именно то, что я чувствую весь день с тобой. Паря над городом во время завтрака, гуляя, держась за руки. А сейчас просто смотря тебе в глаза.

– Осторожней, – сказал он с игривой интонацией. – Ты заставишь меня краснеть.

Я от души рассмеялась.

– Вот на что я бы с удовольствием посмотрела.

Мы сдали велики в одной из точек проката и начали идти по парку Миллениум в направлении музея.

– Ты был в Европе? – поинтересовалась я.

– Несколько раз, – ответил он.

– Я не была. Хотя всегда хотела туда съездить. Я мечтаю побывать в Лувре и Сикстинской Капелле. Хочу стоять там и проникаться той силой власти, которая присутствует там, потому что это важно, это бессмертно и... – Я заставила себя остановиться, качая головой.

– И что? – спросил он.

– Ничего. Это неважно.

Он взял меня за руку и легонько сжал ее.

– Ничего, серьезно. Просто случайные глупые мысли.

– Самые лучшие, чтобы поделиться ими на воскресной послеобеденной прогулке.

– Ладно, – согласилась я, делая вид, что делаю это нехотя. – Я думала о моем отце. Я действительно его люблю. Но в политике нет страсти. Не для меня. Я сделала это, я получила степень, но это не мое, понимаешь? Потому что это не способ что-то создать, это потребление. Политика – это способ отобрать у других и разделить между собой.

– И, несмотря на это, ты уезжаешь в Вашингтон.

Я отвела взгляд, пожимая плечами.

– Это замечательная возможность.

– Да, – ответил он.

Я взглянула ему в глаза.

– Но?

– Я просто думаю, замечательная ли эта возможность для тебя?!

Я промолчала. Я сказала Эвану, что он знал меня настоящую, но только сейчас я осознала, что это значит, и не была уверена, что мне это нравится. Это было хорошо, когда касалось постели. И совершенно по-другому, когда он действительно знал, о чем я думаю.

Тогда я не отнеслась к его словам серьезно, отмахнулась от них, как от назойливых комаров. Как от чего-то незначительного и бессмысленного. Подумаешь. И еще потому, что не хотела говорить ни о искусстве, ни о политике. Вообще ни о чем, что могло бы подсказать мне, чем я хочу заниматься в своей жизни. Поэтому я предложила вместо музея взять такси и поехать в зоопарк «Линкольна». Это было идеальным решением. Мы оставили тему о моей работе и увлечениях и провели остаток дня, гуляя, держась за руки, покупая мороженое в рожке и содовую, чтобы как-то охладиться. Мы фотографировали животных и пересылали друг другу фото.

Это было глупо. Это было весело. Это именно то, что мне было нужно.

После мы поужинали в маленьком итальянском ресторанчике «Эль Фреско» и вернулись в пентхаус. По дороге я фантазировала о диких сексуальных шалостях. О связанных запястьях и о разных других удовольствиях, которые создаст эротическая фантазия Эвана. Одна эта мысль заставила меня распалиться и возбудиться в предвкушении. Но когда мы вернулись, остаток вечера прошел не так, как я себе нафантазировала. Мы неторопливо и лениво занялись любовью в душе, а потом, взяв бутылку вина, расположились на террасе. Мы сидели на диванчике для двоих, я положила голову ему на колени, а он гладил меня по волосам. Мы говорили о сегодняшнем дне, о нашей жизни, обо всем и ни о чем.

Думаю, это был самый романтический и нежный день в моей жизни. Несмотря на то, что с самого начала меня привлекала дикая часть Эвана, я не могла не думать, что именно этот нежный романтизм Эвана для меня опаснее всего.

Сейчас, когда я стояла в маленькой кабинке с Эстер, вспоминала вчерашний вечер, я не хотела расставаться с этими ощущениями, но еще больше не хотела делиться ими с ней. У меня было ощущение, что если я это сделаю, то все испорчу.

Поэтому я улыбнулась и сказала, что хорошо отдохнула, и спросила, с чего она хочет начать.

– Мне жаль, что я так долго отсутствовала. Наверное, накопилось работы?

– Пустяки. Джен нуждался в твоей поддержке, а мы как-то справлялись. – Она отодвинула мой стул и села, мне пришлось опереться на стол. – Если честно, дела немного заглохли, когда он заболел. Как бы бесчувственно это ни звучало, мы старались избегать внимания. Слишком много внимания заставило бы инвесторов нервничать.

– Грядут перемены, – сказала я, давая ей понять, что поняла, что она хотела мне сказать.

«Холдинг Поглощений Джена Говарда» занимался приобретением и продажей компаний. И хоть Джен нанял лучших из лучших для оценки потенциала компаний по всему миру, он все равно был лицом компании. Несомненно, его смерть многое меняет в политике компании. Я не винила наш отдел связи с общественностью в их нежелании привлекать внимание к такому важному для фирмы событию. Но теперь, когда он умер, нам не удастся избежать огласки.

– Да, – ответила она. – Но, думаю, мы готовы. Вообще-то, я хотела поговорить с тобой о том, чтобы ты передала свои обязанности фонду. Там накаляется обстановка.

– Из-за смены управления фонда?

Она кивнула, потом продолжила объяснять.

– Мы хотим увеличить активы и прибыль фонда Джена, – призналась Эстер. – И использовать эту прибыль для создания постоянной программы стипендий на обучение, защиту и восстановление. Твой дядя концентрировался на молодежи, искусстве и истории. В мире очень много детей, которые не могут получить соответствующее образование, и слишком много редких документов и картин, которые будут утеряны в следующее десятилетие, не говоря уже о следующем столетии.

– Я согласна с тобой, – ответила я, но мой голос выдал волнение.

Если я все правильно поняла, она просила меня начать работать в фонде. И это, честно говоря, было бы работой моей мечты. Но тут я вспомнила кое-что. Немного придя в замешательство, я была рада, что мне было на что опереться.

– Эстер, – начала я медленно, – я уверена, что бы ты ни задумала, это будет замечательно. Но я переезжаю. Я уезжаю в Вашингтон, – объясняла я, когда она посмотрела на меня с широко открытыми от удивления глазами. – Я буду работать на Капитолийском холме.

– О. – В какой-то момент ее лицо ничего не выражало, но потом она расцвела. – Дорогая, это же замечательно! Твой дядя так бы тобой гордился.

– Правда? – спросила я, надеясь, что мой голос не звучал так же отчаянно, как я себя чувствовала.

Даже если она и заметила что-то странное в моей интонации, то не подала виду.

– Боже мой, конечно. Он обожал своего брата почти так же, как восхищался им. То, что ты пойдешь по его стопам, обрадовало бы его.

– Я рада, – искренне ответила я.

– Я, конечно, надеялась... но это не важно. Я просто болтаю. И вообще, я горжусь тобой, Анжелина.

– Спасибо.

– Ну, тогда это меняет наши планы. – Она открыла свою папку на моем рабочем столе и начала сортировать документы. – Тогда мы просто оставим тебя в отделе связей с общественностью, пока ты не уедешь. Тогда давай пройдем в конференц-зал и займемся мозговым штурмом на тему лояльности клиентов.

Я пошла за ней и следующие два часа мы провели, пытаясь выяснить, как нам обнародовать тот неизбежный факт, что Говард Джен больше не будет управлять компанией, чтобы акционеры холдинга не начали паниковать.

Когда я наконец полностью ушла в работу, Эстер вздохнула и закрыла папку.

– Думаю, на сегодня хватит. Хотя, я бы хотела попросить тебя об одолжении. Это касается фонда, так что, если ты откажешься, я пойму. Но так как именно ты общалась со многими друзьями Джена…

– Что нужно?

Эстер объяснила, что в связи со смертью Джена, согласно правилам, фонд должен объявить о благотворительном сборе средств и устроить в честь этого вечеринку.

– Мы хотим начать новую страницу в истории фонда с апломбом. Связать это с его кончиной. Это же его наследие.

– Чем я могу помочь?

– Нам нужно найти соответствующее помещение для проведения этого мероприятия. Честно говоря, нам уже поступило несколько предложений от местных компаний и заинтересованных филантропов. Но это очень сложное решение. Как только мы остановим свой выбор на ком-то, все остальные могут расценить это как оскорбление…

– И тем самым мы рискуем потерять в будущем пожертвования с их стороны, – закончила я. – Я понимаю.

– Это очень деликатное решение, тут нужно владеть дипломатией, – отметила Эстер, еле сдерживая улыбку. – Мне кажется, это задание очень подойдет молодой девушке, планирующей заняться политикой, и которая с успехом преодолеет это минное поле.

– Или прискорбно провалит это задание и сбежит в Вашингтон.

Она засмеялась.

– Или так.

Я тоже рассмеялась. По крайней мере, она была честна. И, если уж на то пошло, это звучало намного интереснее, чем писать оптимистичные обзоры для инвесторов.

– Хорошо. Договорились.

– Замечательно. – Она собирала свои бумаги, когда мой телефон зазвонил. – Я уже ухожу, так что можешь ответить. И, – добавила она, указывая на меня своим ногтем, покрытым красным лаком, – чтобы уйти до того, как ты передумаешь.

Я закатила глаза и взяла свой телефон. Мое сердце начало биться быстрее, когда я увидела на экране номер телефона, который Эван дал мне на этих выходных.

– Привет, – ответила я на звонок. – Ты выбрал идеальное время для звонка.

– Кончено же, я это спланировал.

– Будет ли это звучать безрассудно, если я скажу, что любое выбранное тобой время будет идеально?

– Если ты безрассудна из-за меня, я не возражаю.

Я хихикнула, боже мой, я действительно хихикнула.

– Ну, ты меня раскусил. Что ты хотел?

– Сегодня. У меня. В семь.

– Хорошо, – ответила я. – Но я понятия не имею, где ты живешь.

– Я пришлю за тобой машину. Откуда тебя забрать?

– Из пентхауса, – сказала я. – Девушке надо привести себя в порядок перед свиданием.

– Разве? Тогда я буду ждать, чтобы насладиться результатом ее усилий.

– Ага, – ответила я, – еще бы.

Я улыбалась, когда отключила телефон. Может, я и уезжала из города ради работы, которая мне не нравилась, но, по крайней мере, на данный момент мне было чертовски хорошо.

Глава 16

– Сюда? Серьезно? – Я выглянула из окна «Лексуса», который Эван прислал за мной. Мы только что повернули к въезду в гавань Бернхэм и теперь объезжали стапели, прокладывая себе путь. – Я думала, вы везете меня в дом мистера Блэка.

Водитель, представившийся Рэдом, посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Туда я вас и везу, мисс Рэйн.

– Вы уверены? Он что, живет на лодке? – Надо признать, это было бы очень в стиле Эвана. Этот мужчина не переставал меня удивлять. И, по правде говоря, это было чертовски круто. Иллюзия, что он может улететь в любой момент, становилась практически реальностью. И да, он мог взять меня с собой, куда бы ни летел.

Я устроилась поудобнее на сиденье, не прекращая улыбаться, и наблюдала в окно за тем, как мы проезжали один док за другим. Я развлекала себя игрой, пытаясь угадать, какая лодка принадлежит ему, но каждый раз, когда мы подъезжали к мало-мальски впечатляющей лодке, Рэд проезжал мимо. Я уже начала думать, что он просто заехал не в ту секцию и был слишком гордым, чтобы признать ошибку, пока мы наконец не остановились в самом дальнем углу доков.

Яхта Эвана стояла на якоре у самого последнего причала и, выходя из «Лексуса», я увидела его в шортах с карманами и футболке поло. Его волосы растрепались, он выглядел так, словно весь день провел на воде. Хотя, откуда мне знать, может, так и было.

– Эй! – позвала я, и он заулыбался как мальчишка, полный задора и жизни. – У тебя дом на воде!

– Твои способности к наблюдению просто поражают. – Он поспешил к пандусу, который облегчал доступ на яхту, и мы встретились на полпути друг к другу.

Я предусмотрительно взяла рюкзак со сменой одежды, зубной щеткой и косметикой, и он заботливо подхватил его с моего плеча. И считайте это моим разыгравшимся воображением, но мне показалось, что он не только догадался, что было в рюкзаке, но и полностью одобрил мою подготовленность.

Я так глазела на лодку, пока мы поднимались по мостику, что удивительно, как я не свалилась в воду. Яхта была огромная, белая, а ее гладкие формы и изогнутые бока придавали ей фантастический вид. Я мало знаю о лодках, но даже мне было понятно, что она огромная. И стоит целое состояние.

– Что тебя подвигло поселиться на лодке? – не удержалась я, как только мы очутились на палубе. Даже из того немногого, что я успела увидеть, я понимала, что она сплошной соблазн. Палуба была просторная и отлично обставленная. Здесь были удобства для отдыха, приема пищи, рыбалки и плавания. Черт возьми, здесь даже было джакузи.

– Это была прихоть, каприз, – последовал ответ. – Я обычно не склонен к ним, я всегда планирую свои шаги – как в бизнесе, так и в личной жизни.

– Неужели? И что же ты запланировал для меня?

– Много чего. Поверь мне, ты не будешь разочарована.

Я сглотнула, внезапно почувствовав жар.

– Хотя, если честно, – продолжил он, возвращаясь к разговору о лодке, – пусть это и плавучий дом, раз уж я здесь живу, но большинство предпочитает называть ее яхтой. Но я не зову ее ни так, ни этак. Для меня она «Его малышка Пятница».

Я расхохоталась, оценив шутку по достоинству.

– Обожаю этот фильм.

Он склонил голову.

– Рад, что ты одобряешь.

– Но ты так и не ответил мне, почему здесь?

– Я думаю, что жизнь на яхте воплощает мою фантазию стать пиратом и отправиться в путь, когда захочу. И самое главное, здесь есть местечки, куда можно припрятывать всю мою неправедно заработанную добычу.

– Ну разумеется, – подыграла я, надеясь, что он все же не всерьез. – Кому нужен корабль без потайных трюмов?

– Я знал, что ты оценишь.

Он вскинул голову к корме. Или это всего лишь один из бортов? Морские термины никогда не задерживались в моей голове надолго. Что бы это ни было, я последовала за ним через деревянную дверь в шикарный салон, который напоминал гостиную элитной квартиры. Дверь из нее вела в столовую и дальше, по-видимому, в кабину капитана. Но разглядеть толком мне не удалось, так как Эван повел меня вниз по крохотной лестнице на следующий уровень, который состоял из одной гигантской каюты. Мне трудно было осознать в полной мере, где я находилась, в основном, из-за атакующих меня одна за другой мыслей о всех женщинах, которых он здесь ублажал. Уж явно их визиты не носили платонический характер, и вряд ли они спали в отдельно отведенных им каютах.

Фраза «пойдем ко мне домой» – это проверенная временем фраза для того, чтобы заманить девушку в постель. Но ведь не поспоришь, что фраза «пойдем ко мне на яхту» гораздо выигрышнее.

– Что с тобой? – спросил Эван. – Ты выглядишь задумчивой.

– Это жестокий наговор, – отшутилась я. – Я думаю исключительно редко, только если уж иначе нельзя.

Он чмокнул меня в нос.

– Или ты думаешь слишком много.

Я нахмурилась, потому что в этот раз он попал в яблочко.

К счастью, его телефон зазвонил и отвлек его от моих возможных мыслей. Он взглянул на экран, затем на меня.

– Прости, но я должен ответить. Халаты в верхнем левом ящике. Почему бы тебе не примерить один из них и не присоединиться ко мне на палубе?

– Конечно, – ответила я беззаботно, хотя в глубине души хотела выругаться. Я была права: он не просто водил сюда женщин, но приводил их в таком количестве, что даже снабжал одеждой.

Он тем временем ответил на звонок.

– Алло, говорите.

Эван покинул комнату, а я осталась одна в огромной каюте, наедине с халатами, принадлежавшими другим женщинам. Правда, когда я начала перебирать их, то увидела, что все они были с бирками. Я опасливо оглянулась на дверь, словно Эван все еще был в каюте. Будто я могла каким-то чудом вызвать его образ и разгадать все его тайны и загадки.

В шкафу было полно места, и я отважилась вытащить свои вещи из рюкзака и разложить их внутри. Я остановилась на изумрудно зеленом бикини, переоделась и направилась в гостиную. Его там не было, и я продолжила поиски, поднявшись на палубу. Он все еще говорил по телефону, стоя спиной ко мне и лицом к глади озера, когда я приблизилась.

– Да ладно тебе, дружище, ты знаешь, я на такое не способен. Я бы ни за что тебя так не подставил. Я думаю на два года вперед по сравнению с советом директоров. Но нам надо разобраться с этим бардаком в Калифорнии сейчас. Или, если слухи оправдаются, и они действительно нацелились на нас, все станет еще хуже. Да, нам нужны гарантии.

Он рассмеялся.

– Ну ты и засранец. Ладно, договорились, держи меня в курсе относительно остального.

Я услышала, как он тихо присвистнул.

– Нили – придурок, но ты прав, это может перерасти в проблему. Коул хорош, но... да, я знаю. Не стоит шутить на эту тему. Давай я продумаю варианты и перезвоню тебе. Что касается остального... что? Ты, черт возьми, знаешь, что, чем более нестабильной становится ситуация, тем быстрее я хочу выйти из дела. Дьявол, да, меня, старичка, уже не привлекает риск. Как только тебе исполняется тридцать, все твое восприятие меняется.

Он усмехнулся, затем тихо добавил:

– Иди в задницу и не создавай мне проблем. Мы уже обсудили, зачем я это делаю. Я не могу так чертовски рисковать всем из-за нее.

Я почувствовала себя вуайеристом, хотя всего лишь пыталась уловить смысл неполной части разговора. Он наверняка не слышал, что я уже на палубе и, черт возьми, я и понятия не имела, кто была эта «она». Слово пульсировало красными гигантскими буквами у него над головой, словно реплика героя комикса. Я не хотела ревновать. То, что было запланировано между нами – просто временное соглашение. Но в то время как мой разум осознавал это совершенно четко, все остальное во мне зеленело от ревности, и цвет был отнюдь не таким благородным, как у моего купальника.

Вот черт. Пока я разбиралась с цветовыми оттенками ревности в своих мыслях, я пропустила окончание разговора и не поняла, как Эван очутился возле меня.

– Я не слышал, как ты подошла.

– У меня очень легкая поступь, – сострила я.

– Да ну. – Он притянул меня к себе, моя правая рука оказалась в его левой, а своей правой он поддерживал меня за спину, словно мы собирались танцевать вальс.

Все мое беспокойство улетучилось.

– Эван!

Он стал двигаться в танце, я стала ведомой, но я была не слишком грациозна и с музыкальным сопровождением, без него же ситуация была куда более плачевной. Вскоре он понял, что моя поступь не такая уж и легкая.

– Я не хотела подслушивать, – начала я. – Но как там Нили?

– Нили?

– Да, ты помнишь его? – Я расхохоталась. – Типа, у которого настоящая «Книга Сотворения». Ты упомянул его в телефонном разговоре. Как я уже сказала, я не хотела подслушивать, просто уловила его имя. Дело в да Винчи?

– А причем там да Винчи? – спросил он, и вопрос был резонным.

Прежде чем я уступила ему, он закружил меня в танце. Я смеялась, наслаждаясь его легкомысленной стороной. Затем Эван притянул меня к себе и поцеловал, отчего все сомнения унеслись прочь, и их место заняло нечто более интимное. Я разомкнула губы, мое тело мгновенно распалилось – такой эффект на меня производило присутствие Эвана. Предварительные ласки были забавными, но я была уверена – они мне не так уж нужны. Одно касание, один взгляд – и я заведена. Словно я была замком, а он ключом, идеально мне подходившим. Будто мы были двумя частями карты сокровищ.

Словно я ждала его всю свою жизнь.

Я отстранилась, вдруг смутившись.

– Лина?

Я услышала беспокойство в его голосе и заставила себя улыбнуться.

– Прости. Кажется, немного голова закружилась.

– Садись, – попросил он, подводя меня к шезлонгу. – Принесу тебе воды.

Эван ушел быстрее, чем я успела запротестовать, и я осталась на палубе одна, ощущая вину из-за своей лжи. Потому что правда заключалась в том, что, чем больше я узнавала Эвана, тем стремительнее фантазию, которую я лелеяла с подросткового возраста, заменял реальный мужчина.

Реальный.

Забавное слово.

Я размышляла о секретах Эвана, о которых говорил Джен. Об утверждениях Кевина. О происшествии в той аллее. Все эти элементы сыграли на руку моей фантазии об опасном парне, идущем впереди закона.

Теперь все стало иначе. Я хотела больше, чем просто фантазию. Я хотела узнать реального мужчину.

Я осветила детали своего темного прошлого, которое так тщательно скрывала, и теперь надеялась, что он поступит так же.

– Эй, – позвал он меня, быстро передвигаясь по палубе. Он принес минералку с лаймом и передал ее мне, после чего встал на колени и приложил свободную руку к моему лбу.

Мне вдруг стало смешно.

– У меня кружится голова, – запротестовала я. – У меня не жар.

– Может, я ищу повод к тебе прикоснуться, – заявил он.

– Тебе не нужен повод. – На моих губах заиграла улыбка.

– Нет? Рад это слышать. – Он бросил взгляд назад, на лестницу вниз. – Могу я соблазнить тебя жареным бри?

– Конечно, обожаю бри, – призналась я честно.

– Знаю. Джен каждый раз закупал его летом перед твоим приездом.

– И ты запомнил? – Я лыбилась, как идиотка.

– Я многое помню. Зеленая фасоль в беконе. Жареный картофель без масла, но с тонной сметаны. Стейк средней прожарки.

– Я думала, ты не готовишь. – Я прищурилась.

– Ради тебя я попытаюсь.

Я протянула руки и позволила ему поднять меня на ноги, после чего поцеловала его – медленно, влажно и чувственно.

– Это значит, что я особенная, или ты готовишь для всех женщин, которых приводишь на яхту? – подразнила я его, хотя для меня это была шутка лишь наполовину, его же ответ был серьезным на все сто процентов.

– Я никогда не приводил сюда женщин.

– Вот как.

Я встрепенулась в его руках, согретая его взглядом. Словно Эван ни за что на свете не хотел его отводить. Внезапно я поняла, что больше не принадлежу себе. Мне было невдомек, какой он производил эффект на меня, на мое тело. Я знала лишь, что мне всегда будет мало.

– Эван. – Его имя пронзило меня. – Боже, Эван, как я же хочу этот бри… Невыносимо. Но гораздо больше я хочу, чтобы ты меня трахнул.

Его губы медленно изогнулись в сексуальной улыбке, и в это мгновение я могла думать лишь о том, что она – моя. Прямо сейчас, и неважно, сколько это продлится, весь этот мужчина был моим. Каждый его твердый и соблазнительный дюйм.

Эван не торопясь провел пальцем по линии бикини. Я прикусила губу, низ живота пришел в напряжение, а кожу защипало, так мне не терпелось почувствовать его палец под тканью купальника… Он продвигался все ниже и ниже…

Затем отнял руку, улыбаясь моему возмущению.

– Терпение – добродетель, Лина. А еще один из афродизиаков.

– Может быть, – прошипела я язвительно. – Но, если ты не заметил, с тобой мне не нужен афродизиак.

– Приятно знать.

Эван подошел ближе и скользнул по мне взглядом. Я пыталась сдержаться, но, черт бы его побрал, моя грудь налилась, а соски затвердели. Когда он дошел до промежности, моя вагина сжалась от неудовлетворенности – ведь он даже не прикоснулся ко мне.

– Нужно сделать так, чтобы ты всегда была такой, – произнес он низким и хриплым голосом. – Сексуальной, мокрой и желающей меня.

Я сглотнула и, клянусь, приложила все силы к тому, чтобы не скользнуть собственным пальцем под низ купальника.

– Я такая всегда, – ответила я, потому что он это и так знал, а еще потому, что не было нужды скрывать от этого мужчины хоть что-то.

– Рад это слышать, – сказал он. – Учитывая, что со мной то же самое. Ты заставляешь меня гореть, Лина.

Эван кончиками пальцев провел по моему плечу, после чего лениво скользнул ими по руке вниз, вызывая у меня мурашки. И когда я начала прикрывать глаза, он убрал руку прочь. Я моргнула несколько раз, желая большего, но он лишь покачал головой.

– Думаю, пока достаточно, – сказал он кокетливым голосом.

– Ты козел, Эван Блэк. Ты же знаешь, да?

– Уж поверь мне, милая, меня называли куда хуже. – Он нежно меня подтолкнул. – Идем, мне нужно начать готовить ужин.

– Может, мне подождать здесь? Шезлонг довольно комфортный. Я могу закончить то, что ты начал.

– Ну уж нет. – Он взял меня за руку и притянул ближе. – Я хочу, чтобы ты изнывала от желания, детка. Никаких прикосновений. Твоя вагина принадлежит мне. Твой оргазм принадлежит мне. Я хочу, чтобы все удовольствие, которое испытывает твое тело, доставлял тебе я. Ты меня понимаешь?

Я кивнула, внезапно почувствовав, как подгибаются колени, и причиной тому была не качающаяся яхта. Пришлось признать, что, хоть я и была не удовлетворена, нельзя отрицать, что обещание в его словах того стоило.

Я схватила плюшевый плед со спинки кресла и последовала за ним на кухню. Ах да, он не раз повторял, что это камбуз, но какая разница. Как он и обещал, на тарелке был нарезанный бри вперемешку с крекерами и фруктами, которыми мы перекусывали, пока он готовил обещанный ужин. Он то отрезал кончики у фасоли, то пробовал запекающийся картофель, то приправлял стейки. Я молча наблюдала за ним, потягивая вино и не переставая удивляться тому, сколько же у него лиц, как явных, так и скрытых. Мне хотелось знать о нем все и, прежде чем передумала, я задала главный вопрос, который мучил меня.

– Эван, почему ты говорил, что быть с тобой опасно?

Он вскинул на меня взгляд и отставил бутылку, которую собирался открыть.

– По многим причинам, – ответил он, и в его голосе мне послышалось предостережение.

– Я хочу знать.

– Ты передумала ехать в Вашингтон?

– Что? – Я затрясла головой. – Нет, с чего ты взял?

Он задержал на мне взгляд, и, хотя я пыталась прочитать его мысли, так и не смогла разгадать его выражение лица.

– Не важно, – наконец ответил он. – Не обращай внимания.

Я взяла бокал из его рук и сделала глоток. В этот момент мне захотелось отказаться от этой идеи. В конце концов, он прав. Я не останусь. Через три недели меня уже здесь не будет. Так не все ли равно, удастся ли мне заглянуть под эту броню, чтобы увидеть его настоящего?

Но нет. Это имело значение. И еще какое, хотя я и не знала наверняка почему.

– Это из-за твоего бизнеса?

– Ты имеешь в виду стриптиз-клуб?

– Я имею в виду все, что делает тебя таким опасным.

Он облокотился на столешницу и отпил вина из своего бокала, не отрывая от меня глаз.

– Думаю, я знаю одного агента ФБР, который вбил в твою головку эти мысли.

Я облизнула губы, уже жалея, что начала этот разговор.

– Послушай, это не важно. Я не хочу портить нам ужин.

– Я еще не поставил жариться стейки, у нас предостаточно времени.

Поставив бокал, он пересек камбуз и, оказавшись напротив меня, оперся на барную стойку.

– Итак, что тебе сказал Кевин?

Я не хотела отвечать, но знала его достаточно хорошо, чтобы понимать – он не отстанет.

– Он сказал, что ФБР у тебя на хвосте, и что ты вляпался в кучу неприятностей. Он не вдавался в подробности.

– И ты ему поверила? – В его голосе не было ни единой эмоции. Ни злости, ни раздражения. Ничего. Он просто задал вопрос скучным голосом.

– Я этого не говорила. Все, что я хочу знать – почему опасно быть с тобой рядом.

– Потому что это правда.

– Эван...

– Что? – Его интонация едва заметно изменилась, голос стал чуть более хриплым. – Хочешь, чтобы я наполнил твой бокал и рассказал сказку на ночь? Что-то, что поразит тебя? Нечто, что позволит тебе чувствовать себя ближе к парню, от которого у тебя крышу сносит?

Я отвела взгляд, потому что – да, с этого все и началось. Но теперь мне хотелось намного большего.

– Тебе как, вкратце изложить? Что-то вроде истории о мальчишке, семья которого вляпалась в полное дерьмо, когда он и школу-то закончить не успел? И которому пришлось браться за любую работенку, чтобы заработать лишний доллар, а иначе его семья пошла бы побираться. Наркотики, ворованные продукты, угнанные тачки, и сама можешь додумать, что еще. Может, история окажется совсем и не сказочкой, а?

Он говорил быстро, но каждое его слово было взвешенным. Я же изо всех сил, еле дыша, пыталась прочитать за всем этим потоком слов важные крупицы правды, понимая, что он открывает мне свою настоящую суть, истинного Эвана Блэка.

– А потом его арестовали и отправили в один из трудовых лагерей для малолетних преступников. Перепуганного до усрачки, и там он огреб по полной. Но давай перепишем концовку. Давай сделаем так, будто это не страшная сказка. Добавим немного иронии. Представим себе, что он встретил там таких же мальчишек. Еще двоих, с кем жизнь обошлась так же, и они подружились, да так, что стали не разлей вода. И уже стало не так страшно. Почти совсем.

Коул. И Тайлер.

Я помню, Джен говорил мне, что это троица сдружилась в каком-то лагере еще подростками. Вот ведь черт.

– А потом, когда они подросли и поумнели, – продолжал он, огибая стойку бара и направляясь ко мне, – они научились обходить систему. Рисковать. Делать что угодно, лишь бы выжить, потому что знали, что вселенная играет не по правилам.

Он оказался прямо напротив меня, от него исходил жар и сила, но он полностью владел собой.

– А если вселенная плевать хотела на правила, то какого черта они должны были им следовать?

– Никакого... – пролепетала я, от давления у меня в ушах стучало.

Он погладил мои обнаженные руки и, несмотря на то, что я накинула плед поверх банного халатика, мне казалось, я стою голышом.

– Тебе не нужен тот, с кем безопасно, Лина, – он проговорил низким голосом. – Не так ли?

– Нет.

– Тебе нужен тот, кто живет на грани. Это тебя заводит? – Его пальцы дразнили меня, играя застежкой у самой шеи.

– Да, – уступила я, когда он сдернул плед с моих плеч. Тот растекся на полу белой плюшевой лужицей. Ладони Эвана ласкали мои руки, скользя вверх и вниз, и волны жара окатывали меня вовсе не из-за силы трения.

– Тебе нужен мужчина, который любит летать, – продолжал он, обводя кончиком пальца изгиб груди вдоль края бикини.

У меня перехватило дыхание, кожа словно загорелась. Под крошечным кусочком ткани затвердели соски.

– Тебе нужна опасность. – Он скользнул пальцем под ткань и стал дразнить сосок, вынуждая меня резко вдохнуть. – Тебе нужно знать наверняка, что мужчина в твоей постели играет не по правилам. – Его палец скользнул ниже к животу, к завязкам плавок.

Я покачнулась и сменила позу, расставив ноги шире. Я чувствовала, что краснею, когда услышала тихий, до боли знакомый смешок.

– Скажи, что я прав, – потребовал он, хотя и так знал, что это правда.

– Ты прав, – я не спорила.

– Скажи, что хочешь, чтобы я трахнул тебя.

– Хочу. – Меня словно пронзил разряд, будто я прикоснулась к оголенному проводу, и я закрыла глаза. – Я хочу тебя. Эван. Хочу, чтобы ты трахнул меня.

– Снимай верх, – велел он.

Я открыла глаза и увидела, что он смотрит мне в глаза, а не на грудь, как можно было бы ожидать. Наши глаза встретились, и я сглотнула. От эмоций, горевших в его глазах, у меня подкашивались ноги. Я потянулась за спину и расстегнула застежку между лопатками. Затем я подняла руки к шее и убрала волосы, чтобы развязать тоненькую ленточку, на которой держался лифчик от купальника. Он упал вниз, и я оказалась практически обнаженной перед ним, с набухшей и отяжелевшей грудью. Мои соски затвердели и напряглись, умоляя его о прикосновении.

Он придвинулся ближе и, облизнув большой палец, медленно обвел им вокруг моего торчащего соска. Меня проняла дрожь, от его прикосновения я вся изогнулась, теплая волна удовольствия растеклась по телу, дошла до влажного места между ног, меня словно согрели и лишили воли.

Потянувшись ко мне, он обхватил груди ладонями, а когда, наклонившись, начал жадно сосать одну из них, медленно и со вкусом, я едва успела ухватиться за табурет сзади, чтобы не рухнуть на пол.

Когда Эван оторвался от груди, я почувствовала холодок на влажной поверхности, которую он облизывал, и увидела его довольную улыбку. В нетерпении гадая, где он коснется меня в следующее мгновение, я прикусила нижнюю губу.

Его приказ сбросить трусики не удивил меня, я не колебалась ни секунды. Его глаза загорелись от предвкушения, а внушительный бугор в его шортах лишь раззадорил меня.

Опустившись на колени, он провел пальцем по влажной кромке. Я была открыта ему полностью, каждая складочка, каждая клеточка, набухшая и изнывающая от желания. Я была настолько уязвима, что, когда он легонько подул на мой клитор, я подумала, что кончу в то же мгновение.

– Моя девочка, – прошептал он. – Обожаю смотреть на тебя.

Он наклонился еще ближе, а затем медленно лизнул мою щелочку, пройдясь до пупка. Это было настолько неожиданно и сладко, что я вскрикнула, не в состоянии сдержать удовольствие, которое окатывало меня с ног до головы.

Он поднялся, и я хотела закричать от негодования. Я хотела еще. Хотела, чтобы его язык касался меня повсюду, чтобы его пальцы ласкали меня везде, а его член был внутри меня. Все это мне было нужно немедленно. Мне хотелось потерять себя полностью, раствориться с головой в тумане, единственным ориентиром в котором был бы Эван.

Но он никуда не спешил. Он растягивал удовольствие, даря его порциями. И хотя мне хотелось атаки и захвата, это тоже было волшебно.

Он протянул мне руку и повел за собой по лестнице.

– Куда мы идем?

– На палубу. – От его ответа я стушевалась, но попридержала язык, не желая протестовать. Вдруг там кто-то появится? Я была практически уверена, что мы здесь одни. Ну а если нет, я не могла отрицать, что меня не возбуждает идея быть застигнутой за сексом. – Время десерта.

– О. – Наверное, не стоит спрашивать, как мы пропустили обед. – Что на десерт?

– Ты, – ответил он, загадочная улыбка не покидала его лица.

Когда мы поднялись на палубу, он подвел меня к одному из мягких набивных кресел. Солнце уже село, и вода в озере была темной.

– Ложись, – последовал приказ, и я послушно улеглась, глядя в ночное небо, пытаясь увидеть звезды за сероватой дымкой городского марева.

Он очертил пальцем какой-то только ему видимый контур на моем теле, замедляя движения по мере того, как скользил по направлению к моим ногам, наполняя ладони моей горячей влагой и затем скользя двумя пальцами внутрь меня. Я раскрыла ноги еще шире, желая почувствовать его глубже и понимая, что я достаточно мокрая, чтобы принять его целиком, как бы широко он не растянул мои ноги.

Но вместо этого он отодвинулся, улыбнулся мне сверху и спустился в камбуз.

Неудовлетворенная, я осталась на кресле.

Не в силах ждать ни доли секунды, пока он вернется, я скользнула пальцами между ног, медленно обводя клитор, силясь облегчить напряжение, нараставшее внутри.

– Непослушная девочка, – раздался голос Эвана с дальнего конца палубы, куда он тихо вернулся. – Это мое, и только я могу дотрагиваться до тебя там.

– Но я...

– Я ни с кем не делюсь тем, что принадлежит мне, – продолжал он вкрадчиво. – Но я придумаю для тебя наказание позже. Сейчас у меня для тебя угощение.

Он подошел, и в его руках я увидела тарелку, полную клубники. Под мышкой он придерживал какую-то баночку, и я не сразу разглядела, что это взбитые сливки

Я было рассмеялась, но он прижал палец к моим губам. Взяв одну клубнику, он поднес ее к моему рту. Ягода была спелая и вкусная, я вздохнула от наслаждения.

– Теперь закрой глаза и, возможно, получишь еще.

Меня это повеселило, но я сдержала усмешку. Я услышала, как он потряс банку, а затем крем со свистом вырвался на волю.

Тут же моя грудь покрылась чем-то влажным, мягким и прохладным. Следом за ней живот и дальше, дальше вниз, до самого центра моего желания.

– Боже, Эван, мне чертовски хорошо. Я чувствую себя странно, но хорошо.

– Рад это слышать. Теперь открой глаза, но не шевелись.

Я повиновалась. Когда он провел клубничкой по моей перемазанной в креме груди и положил ее себе в рот, мне казалось, что я сама делаю это. Он взял еще одну и еще. И снова, и снова, а мне оставалось лежать неподвижно.

– Я тут немного побезобразничал, – с дьявольской улыбкой проговорил он. – Мне лучше бы прибраться.

Как только он наклонился, чтобы облизать каждый оставшийся грамм крема, я уже не сдерживаясь, извивалась и стонала под его губами, сходя с ума от происходящего.

Еще одной ягодкой он провел дорожку по моему сжатому донельзя животу.

Мышцы нестерпимо напряглись, а он двигался все ниже и ниже. Моя киска гудела. Там было так горячо, что сливки наверняка растаяли и стекали вместе с моим соком. Но Эван не спешил, его язык вылизывал меня, вычищая остатки крема. Он стонал от удовольствия, глотая, покусывая и посасывая.

Горизонт передо мной порозовел, здания сверкали, как драгоценные камни на фоне ночного неба. Мне казалось, что я так же освещена изнутри, как будто искорки проскальзывали наружу, словно соскакивая с языка Эвана, которым он не переставал дразнить и ласкать меня.

Он все не останавливался, пока не добрался до средоточия всей моей страсти. Затем он добрался до мокрых складочек, пахнувших моим вожделением и растаявшими сливками.

Его язык гладил, ласкал и терзал глубоко и настойчиво, словно он намеревался слизать самые микроскопические остатки крема. С каждым движением его языка я чувствовала, как оргазм внутри нарастает, спираль закручивалась все сильнее и сильнее, пока, наконец, меня не унесло далеко за горизонт, и я взорвалась ярче, чем любая сверхновая звезда.

– Ух ты, – выдохнула я, вернувшись на землю. – От такого десерта не откажешься.

Я посмотрела на него жадными глазами, не упустив и того, что его эрекция увеличилась еще больше. Взглянув прямо на него, я спросила:

– Сливки еще остались? – А затем медленно облизнула губы в предвкушении. – Потому что, если да, то я точно знаю, какое угощение приготовлю я.

Его смех разнесся по моему телу радостной волной.

– Милая, – сказал он, расстегивая пуговицы на шортах. – Сливок будет столько, сколько захочешь.

Глава 17

Следующие несколько ночей я провела на лодке с Эваном, заскакивая в свою квартирку, только чтобы убедить Петерсона, что со мной все в порядке и захватить смену белья. Практически все ночи мы проводили на лодке, занимаясь любовью под звездами, расслабляясь на палубе и потягивая вино. Иногда мы уютно устраивались в каюте, обнявшись и пересматривая все подряд, начиная с «Терминатора» и «Мальчишника в Вегасе» и заканчивая «1+1». Мы снова вернулись к спокойной привычной близости, которую я обожала. Единственное, что меня огорчало и заставляло чувствовать себя несчастной и неуверенной – ощущение того, что все это закончится. И закончится очень скоро.

– Эван... – начинала было я, и по моей интонации он сразу понимал, что меня тревожит. Он притягивал меня к себе и целовал, говоря, что имеет значение только то, что происходит здесь и сейчас. И когда после этого мы занимались любовью – медленно и сладко, – я очень-очень старалась верить ему.

Иногда у меня даже получалось.

Мы, конечно, не жили затворниками. Я как-то вечером пошла с ним на прием для студентов художественного курса, на котором преподавал Коул. Прием проходил в общественном центре на окраине Ригливилла. Все стены были заполнены разнообразными стилями – от ландшафтов и настенной росписи до изящных карандашных рисунков. А Коул наворачивал круги, как гордый родитель, созерцая все это. Эван был не менее горд.

– Ну что, крошка, как тебе? – спросил Коул, сгребая меня в свои объятия.

– Я под впечатлением. И, похоже, твоим студентам все это действительно нравится.

И это было на самом деле так. Все его ученики в возрасте от двенадцати до восьмидесяти прохаживались, чувствуя себя по меньшей мере знаменитостями. Насколько я могла судить, прием Коула был для них ключевым событием года.

– А где Тайлер? – опомнилась я, внезапно осознав, что не видела его в толпе.

– В Калифорнии, – ответил мне Эван.

– Какие-то проблемы? – обеспокоилась я, вспомнив про телефонный звонок на яхте.

– Ничего, с чем бы он не справился. – Эван взял меня под руку. – Мы пойдем, найдем себе что-нибудь выпить, – сообщил он Коулу и добавил: – Отличная работа, дружище.

– Спасибо, я ценю твое мнение.

Я осматривала помещение, которое напоминало пещеру, пока он вел меня в бар.

– Может, мне устроить нечто подобное для сбора средств для фонда? – рассуждала я по пути. – Вместо того, чтобы нанимать сотрудников и искать помещение, можно было бы все провести на нейтральной территории.

– Кто же будет сражаться за право войти в число избранных? – поинтересовался Эван, пока бармен готовил наши напитки.

– Лучше спроси, кто не будет? Как только я выберу кого-то одного, считай, я послала всех остальных. Мне совсем не хочется огорчать кого бы то ни было из заветного справочника «Кто есть Кто?» в Чикаго. Возьми Томаса Клеймора или Реджинальда Берри. Список можно продолжать бесконечно. Даже Виктор Нили входит сюда, а ты знаешь, как я его люблю, – скорчила я кислую мину.

– Милая моя, тут мы с тобой солидарны.

– Должна признать, он явно не входит в список моих любимчиков. Мало того, что Джен его недолюбливает, так он ни разу не предложил принести хоть одну коллекцию в дар фонду. Он явно уже урегулировал все юридические вопросы по передаче своей коллекции манускриптов музею в Бельгии. А еще ведет переговоры с Британским Музеем по одной из его картин.

Тут я заметила выражение лица Эвана.

– Что такое?

– Я слышал только разговоры. И не подозревал, что вопрос с бельгийской сделкой – дело решенное.

– Ты имеешь в виду «Книгу Сотворения», не так ли?

Его губы изогнулись в невеселой улыбке, пока он забирал у бармена свой скотч и передавал мне бокал вина.

– Как же хорошо ты меня знаешь.

– Просто я тоже о ней думала. Было бы здорово заполучить оригинал для фонда. Я даже просила Эстер подойти к нему с этим вопросом.

– Ты правда это сделала? И что он ответил?

– Без вариантов. Но я особо и не удивилась. Он заплатил чертову уйму денег, чтобы выкупить ее из частной коллекции Джена. Какой смысл ему добровольно отдавать ее в дар?

– Я тоже не вижу смысла, – согласился Эван. Его брови были нахмурены, как когда он обдумывал сложную деловую проблему.

– В чем дело?

– Просто не нравится он мне. – Эван быстро оглядел комнату, и его взгляд остановился на Коуле. – Мне нужно обсудить кое-что с Коулом. Ты не заскучаешь без меня пару минут?

– Я дочь человека, который баллотируется на пост вице-президента, – рассмеялась я. – Уж поверь, я дам сто очков вперед любому в умении занять себя на любой вечеринке.

Он чмокнул меня в щеку.

– Тогда не стоит оставлять тебя больше, чем на минуту.

Глядя ему вслед, я не могла не думать, о чем таком срочном напомнила ему «Книга Сотворения», что он немедля отправился поговорить с Коулом.

Долго раздумывать мне не удалось. Коул устроил прием для своих студентов с пользой и потому пригласил энное количество «заправил» чикагской элиты, и вскоре я уже беседовала с Томасом Клеймором, который не упустил возможности за светской беседой застолбить за собой право проводить у себя гала-прием фонда.

Я вежливо слушала, пока, наконец, мне не удалось улизнуть под предлогом необходимости переговорить с молодой женщиной, оказавшейся студенткой Коула, а затем с коротышкой в идеально скроенном костюме, который первым протянул руку в знак приветствия.

– Мисс Рэйн, – промолвил он с приторно сладким выражением лица. – Так приятно видеть вас здесь.

– Благодарю, простите, не расслышала вашего имени.

– Ларри, – представился он, все еще не выпуская мою руку.

Я постаралась мягко высвободить руку, но Ларри стиснул ее еще крепче. Я нахмурилась, подумывая, что он из тех людей, кто просто не освоил искусство рукопожатия. Но когда он продолжил сжимать мою руку, я почувствовала, как у меня на затылке волосы встали дыбом, хотя он ни слова еще не добавил.

– Скажи своему любовнику и его дружкам, чтобы отвалили. – В его голосе не было и тени угрозы, но именно от этого больше всего становилось не по себе. Приятная интонация не добавляла разговору томности. – Передай им, если они не сделают, как я сказал, то будут проблемы, серьезные проблемы. Я это гарантирую. Ты поняла?

Мне хотелось бы притвориться, что все в порядке, парировать каким-нибудь метким оскорблением. Я бы очень хотела не показать свой страх. Но я была напугана, а актриса из меня, мягко скажем, не очень хорошая. Поэтому мне оставалось только глазеть на него, глотая ртом воздух, словно я какая-то рыбешка на крючке.

Его прежде вежливое выражение лица стало по-настоящему угрожающим.

– Думаю, ты поняла.

Он резко выпустил мою руку, и, покачав головой, растворился в толпе. Я стояла, выглядя так, словно кровь застыла у меня в жилах. Эван. Мне надо найти Эвана. Надо шевелиться. Я должна найти его и предупредить. Показать ему этого парня. Спросить наконец, что происходит. Да шевелись же, давай.

Я сделала один шаг, затем следующий.

Я продолжала переставлять ноги, пока не почувствовала, что оживаю.

Когда мне удалось пересечь комнату, то первым, кого я увидела, был Кевин.

Я заставила себя улыбнуться.

– Привет, не знала, что ты здесь.

– Энджи, я соскучился.

Я опять улыбнулась, чувствуя себя странно, потому что не могла ответить ему тем же. Я уж точно не скучала по нему. Совсем. Ни капельки. Мне просто хотелось, чтобы он шел дальше туда, куда шел. К сожалению, наши желания не совпадали. Как, впрочем, и всегда. Это была одна из главных проблем между нами.

– С кем это ты сейчас разговаривала?

Чувство страха и беспокойства вернулось.

– Не... не знаю, какой-то парень.

– Я решил, ты с ним знакома, – сказал Кевин, и по его голосу я поняла, что он точно знает, кто этот Ларри, и, главное, зачем он сюда пришел. – Он, кажется, нервничал. – Кевин приблизился ко мне на шаг. – Я чуть было не подошел предложить тебе помощь. Хотя, может, не стоило? Тебе нужна была помощь, Энджи?

Я заставила себя взглянуть ему в глаза и постаралась скрыть свой страх. Искренне надеясь, что у меня это получилось, я ответила:

– Не стоило, это был просто посетитель. – Я пожала плечами. – Ты придумываешь то, чего нет на самом деле, Кевин.

– Неужели? – Его рот искривился в усмешке. – Ну, не знаю. – Он помолчал и мне показалось, что он действительно оставит меня в покое. Но, видимо, сегодня был не мой день. – Похоже, у тебя с Блэком серьезно…

Я ничего не сказала, но внутри все сжалось от страха. Легко было прочитать между строк, на что он намекал. Ларри – это неприятности. От кого-то из той жизни, что Эван от меня скрывал. А Кевин работал на ФБР.

– Я думал, ты переезжаешь в Вашингтон, – продолжал он.

– Само собой, – уклончиво ответила я. Вряд ли он меня так легко отпустит. – Мама уже в предвкушении шопинга. Как только вернусь, отправимся опустошать кредитки. А отец уже прислал список около миллиарда подходящих квартир.

Я скалилась как идиотка, и даже мне было очевидно, что я переигрываю.

– Так что там с Блэком? – спросил он, рассеивая мою иллюзию насчет того, что он отцепится. – Играете в сказочку про хорошую девочку и мальчика-плохиша?

– Какого дьявола, Кевин? – Я постаралась, чтобы вопрос прозвучал презрительно, тогда бы он стопроцентно отвалил, но фраза вышла устало и неубедительно.

– Ты мне все еще небезразлична. Более того, я волнуюсь за тебя.

Я подняла руку.

– Не начинай даже. – Мне надо было срочно уходить. Убираться отсюда и поскорее. Но как только я сделала шаг, он схватил меня за руку. Я попыталась стряхнуть ее. – Господи, Кев…

– Если ты сама не выберешься из этого дерьма, я не смогу тебе помочь.

– Не понимаю, о чем ты, – отрезала я. Не совсем ложь, но и правдой это не назовешь.

– Нет, понимаешь. Я и так рассказал тебе больше, чем следовало. От него сплошные неприятности. И от его дружков, Коула Огаста и Тайлера Шарпа. Держись от них подальше.

Мое сердце колотилось так сильно, что я почти не слышала собственных слов. В ушах звенело.

– Послушай, что я тебе скажу. Я была бы рада сказать, что мне приятно натолкнуться на тебя здесь, но это будет громадной ложью. А теперь, извини, но мне нужно идти. Мне необходимо найти своего парня.

Но прежде чем идти искать Эвана, я вышла из главного зала в маленькую соседнюю комнату и, прислонившись к стене, закрыла глаза. Мне необходимо было отдышаться и разобраться со всем этим дерьмом, что произошло только что.

Что же это такое? Что не так со мной?

Я с самого начала знала: все, что Кевин говорил об Эване, скорее всего, правда. Он проворачивал темные делишки. И, черт возьми, Эван сам, пусть и не до конца, практически признался мне во многом. И, черт побери, не возбудило ли меня это признание? Сам факт, что Эван поимеет ФБР, делал его еще более притягательным. Волнующим. Чувственным. До смерти желанным.

А сейчас...

Когда всякие слизняки вроде Ларри угрожали мне, да еще Кевин со своей опекой.

Боже мой, теперь это становилось чем-то реальным. И опасным.

Я вспомнила выворачивающий наизнанку страх, когда меня арестовали, страх, от которого ломило кости. Нет, это был просто ужас. Осознание того, что все, ради чего я работала, все, что было мне дорого, могли забрать у меня в доли секунды, убивало. Я не могла перенести, что меня могли кинуть за решетку, и абсолютно все бы знали, что я облажалась.

Мне совершенно не хотелось, чтобы Эван или Коул с Тайлером пережили это.

Я и сама не хотела повторения этого кошмара для себя. Я не хочу, чтобы меня вызывали для дачи показаний. Не хочу сидеть в крохотной комнатушке и отбиваться от вопросов, сыплющихся, как ядра. Я не могу допустить, чтобы у меня отбирали близких и любимых.

Любимых.

Я крепко зажмурила глаза, отгоняя подальше эти мысли. Глубоко вздохнула, отчаянно пытаясь сохранить контроль над собой и не рассыпаться.

Я подскочила от легкого стука в дверь. Едва успела открыть глаза и повернула голову, увидев Эвана.

– Что случилось?

Я попыталась изобразить жалкую улыбку.

– Это так очевидно?

Он придвинулся ко мне.

– Я слишком хорошо тебя знаю.

– Похоже, что и некий Ларри знает меня неплохо. – Я наблюдала за его реакцией на мои слова и сразу заметила, как он напрягся. – Он передал для тебя сообщение. Мне велено сказать, чтобы ты отступил. – Я втянула воздух. – Кто он вообще такой?

Эван молчал около минуты, затем поднял руку, стиснутую в кулак.

– Я упоминал о нем. Это один из тех подонков, что доставал девушек.

– О. – Я задумалась, но решила не давить на него. Что бы там ни происходило, Эван наверняка был в курсе. В его глазах не было и намека на страх. Напротив, в них сверкала злость, когда он протянул руку и погладил меня по щеке.

– Он напугал тебя?

– Он был мерзким, – признала я. – Но уже все в порядке.

Я взглянула ему в глаза и поняла, что это правда. Как бы банально это ни звучало, когда Эван стоял рядом, я была в полном порядке.

– Я видел, как ты разговаривала с Кевином.

– Да уж, сегодня был полный комплект.

– Мне не о чем волноваться?

Я кивнула. Что я должна была сказать? Что до смерти за него перепугалась и, ах да, кстати, кажется, влюбляюсь в него? Я просто объяснила:

– Да ерунда на самом деле. Он тоже увидел, как я говорила с Ларри.

Он всего лишь кивнул в ответ, но по глазам я поняла, что он понял мою невысказанную мольбу: «Будь осторожен! Пожалуйста, только будь осторожен!».

– Он еще что-то сказал?

– Сказал, что скучал по мне.

– Ага. Отлично. – Я чуть не ахнула, увидев боль в его глазах. Его ранимость, которую я прочитала во взгляде, потрясла меня до основания. Эван мог быть действительно виновен во всем, в чем обвинял его Кевин. Он мог быть опасен, как черт. Но здесь и сейчас я единственная имела силу, достаточную, чтобы причинить ему страдания.

Я потянулась к нему всем телом и провела пальцем по его губам.

– Я ответила, что не скучала по нему ни секунды.

Он долго не отводил взгляд. Я увидела в нем облегчение... И что-то еще. Мне хотелось бы верить, что это была любовь

Вдруг он моргнул, и хоть и нежно, но убедительно отдалился.

– Мне нужно кое о чем позаботиться. – Я чувствовала, что причина изменения планов была в Ларри. – Это не займет много времени. Подожди меня у яхты.

Я неуверенно улыбнулась.

– Я лучше поеду домой. – Мне хотелось остаться со своими мыслями наедине, на знакомой территории, чтобы ощутить почву под ногами.

Эван подозрительно покосился на меня.

– Ты уверена, что все в порядке?

Я приникла к нему и крепко, медленно и нежно поцеловала его.

– Все отлично. Отец прислал кучу писем с фотографиями квартир. Нужно все просмотреть.

Его лицо напряглось.

– Да, разумеется. Он наверняка будет ждать ответа поскорее.

– Ты заедешь потом?

– Как только освобожусь.

– Ладно.

– Я скажу Рэду отвезти тебя домой. Сам поеду с Коулом.

Рэд довез меня за несколько минут, и после поездки на лифте я наконец оказалась в своей квартире с бокалом вина в руке. На телефоне было сообщение от Эвана. Скорее всего, он оставил его, пока я была вне зоны доступа в лифте.

«Планы изменились. Мне придется лететь в Индиану, чтобы решить кое-какие проблемы, но завтра я уже вернусь. Хорошей работы. Буду думать о тебе каждую секунду».

По дороге в спальню, с бокалом в руке, я прокручивала в голове его слова. Я тоже буду думать о нем. О нем, об угрозах, о преступлениях и о ФБР. О Вашингтоне.

И, конечно, о перелете.

Я продержалась без сна столько, сколько смогла. В последние дни кошмары меня не мучали. Но сегодня вечером, когда Эвана не было рядом, я была уверена, что они вернутся. Сны со вкусом соленой воды и приглушенными воплями сестры. Сны, которые выбрасывали меня из сна, мучали всю ночь и преследовали наяву весь следующий день. Теперь я сидела с опухшими глазами и застывшим выражением лица, вслушиваясь в тонкий, визгливый голос Кэт по телефону.

– Кевин просто кретин, – обычно верещала она. – Он размахивает своим значком, просто чтобы казаться крутым.

– Наверное, я не знаю, – сказала я.

Я рассказала ей про Кевина, но не про Ларри.

– Я вообще не хочу о нем думать, – я вздохнула. – Я не разговаривала с Эваном сегодня. Мне надо отвлечься. Может, пойдем выпьем? Флинн сегодня работает. Пошли подостаем его в баре.

– Отличная идейка. Увидимся там около восьми?

– Договорились.

Я оставила сообщение Флинну, как только добралась до дома, сказав, чтобы ждал нас сегодня вечером. У меня оставалась пара часов до начала сборов в бар, поэтому я взяла блокнот, бокал вина и направилась в патио.

Я рисовала по памяти лицо Эвана, когда зажужжал интерком на стойке бара, а затем неизменно вежливым голосом Петерсон оповестил меня:

– Мистер Блэк здесь. Пропустить его наверх?

Я нажала на кнопку ответа,

– Он здесь? Или он звонит?

– Он стоит прямо передо мной.

У меня участился пульс.

– Конечно, проводите его наверх.

Я встала и начала мерить шагами патио. Я так перевозбудилась, что почувствовала себя маленькой дурочкой. Его не было меньше суток, а я веду себя так, словно он год отсутствовал.

Другими словами, я влипла.

А если точнее, через неделю мне будет хуже некуда.

Это очень опасно. Да, как и предупреждали, Эван Блэк был опасен.

Я услышала, как он открыл дверь и кинулась к нему навстречу. На полпути я застыла, как вкопанная, увидев, как он входит, расслабленный, в своей обычной небрежной манере и дьявольски сексуальный.

Мне хотелось остаться там и в полной мере насладиться этим ощущением. Этим мгновением, где были только мы вдвоем, без секретов и угроз.

А затем он протянул руки, и я рухнула в его объятия, как подкошенная. Меня накрыло сильнейшее чувство защищенности, словно я вернулась домой после долгой дороги.

Только это было иллюзорное чувство.

Я знала лишь малую долю его секретов, и то только тех, о которых он мне сам поведал, да и то очень туманно. Я уговаривала себя, что и так сойдет, я ведь все равно уеду, но в глубине души понимала, что на самом деле мне нужно гораздо больше. Я хотела от него больше, чем то, что он мне уже дал.

До меня наконец дошло, что меня влекла к Эвану Блэку не только моя фантазия. Тот азарт и возбуждение, что притягивали меня, были в нем самом. Его юмор, нежность, его присутствие. И даже его тайны.

Все, чего мне хотелось в ту минуту, это понять его. Узнать его целиком и полностью.

– Что такое, в чем дело? – Он внимательно смотрел мне в глаза, отступив чуть назад.

Я усмехнулась. Он хорошо меня знал? Ха, да я бы проспорила все, что у меня есть, если бы вздумала держать пари. Он знал меня лучше всех! Я ничего не могла утаить от него.

Я бы умоляла его открыться мне, но единственное, что меня удерживало – это отчаянный страх, что он мне откажет. Я не готова была принять такой отказ, не прямо сейчас. Не тогда, когда он наконец пришел в мой дом.

Потому я пока сохранила свой секрет, спрятав свои истинные желания за фальшивой улыбкой.

– Да ерунда. Я просто не ждала тебя сегодня вечером, и мы договорились с Кэт и Флинном, что увидимся в пабе. Но я могу все отменить.

– Нет, не стоит. Я пойду с тобой. Коул тоже хотел где-нибудь выпить сегодня. Я ему скажу, чтобы присоединился к нам.

– Серьезно? – Я не удержалась от глупой улыбки. Это было так мило, так нормально, планировать совместный вечер с друзьями. – А как же Тайлер?

– Тайлер не одобряет наши с тобой... отношения.

Я понимающе кивнула, при этом все в груди неприятно сжалось. Я любила Тайлера, как брата, и то, что я его разочаровываю хоть как-то, меня угнетало.

– А Коул? – Уж «Дестини» он точно не одобрял.

Эван обреченно усмехнулся.

– Ему это тоже не нравится, но он утешается тем, что ты скоро уезжаешь. Как он объяснил, мы можем запросто излечиться от зависимости друг от друга, если окажемся на расстоянии.

– Ну да. – В желудке поселилась тяжесть. – Вот видишь, я всегда говорила, что Коул умнее вас всех. – Я попыталась улыбнуться. – Любовное приключение по пути в Вашингтон. Почти что название для дурацкой комедии.

Я продолжала натянуто улыбаться, но на лице Эвана не было и тени улыбки. Он потянулся и погладил меня по подбородку.

– Ты же знаешь, что это невозможно. Нет способа излечить меня от тебя. Ты можешь уйти навсегда, прямо сейчас. Но даже если я больше никогда тебя не увижу, я всегда буду носить тебя в себе.

Камни в моем желудке растворились, и я готова была взлететь. Не в состоянии произнести нечто даже близко столь же романтичное, я просто поднялась на носочки и прижалась к его губам. Думаю, он все понял правильно. Его губы пахли мятой, и, хотя мы провели всего одну ночь порознь, я соскучилась, как ненормальная. Я и думать не хотела, как буду жить в Вашингтоне. Конгрессмену Уинслоу чертовски повезет с новой сотрудницей, потому что я собиралась окунуться в работу с головой, чтобы у меня не оставалось ни сил, ни времени думать о чем бы то ни было. Не говоря уж о мужчине, в которого я влюблялась.

Я трепетала в его руках, и до меня наконец доходила одна очень важная вещь. Я запала на Эвана Блэка давным-давно. А вот втрескалась в него по уши всего за последние несколько дней. И когда мне придется уехать, то поражение мое будет совсем другого сорта. Я пропаду окончательно.

– Эй. – Он прервал наш поцелуй и пощекотал губами кончик моего носа. – О чем ты думаешь?

– Я хочу, чтобы ты оказался внутри меня.

Он взглянул на часы и снова на меня. Его улыбка стала еще слаще и чувственнее, и я растаяла без остатка.

– Во сколько нам надо быть в пабе?

– Ты переживаешь, что мы опоздаем?

– Вот уж точно нет.

– Тогда это не важно. – Я прижалась к нему еще крепче. – Пошли в спальню.

– Пошли, – он не спорил.

– У меня нет сил пошевелиться.

– Тогда мы никуда не идем.

– Я хочу жестко. Без разговоров и прелюдий. Просто войди в меня... быстро… так быстро, как сможешь

– Боже, Лина. – Он поднял меня так, что я обхватила его ногами вокруг талии. Через несколько мгновений мы оказались на кухне, и он резко усадил меня на столешницу, одновременно задирая мою юбку, и так резко рванул с себя джинсы, что пуговицы чуть не отлетели. Я раздвинула ноги, желая его так сильно, что не могла ждать ни секунды. Я извивалась, пытаясь стянуть с себя трусики.

– Нет, – зарычал он.

Я вздернула голову и вопросительно взглянула на него. Он протянул руку и отодвинул их в сторону, не снимая, открыв мою пульсирующую промежность. Он воткнул в меня два пальца так быстро и глубоко, что я вскрикнула, а затем на их месте так же внезапно оказался его член. Я уже была вся мокрая, но, когда взглянула туда, где соединялись наши тела – как он входил и выходил из меня, а мое тело податливо принимало его, – я просто истекла соками.

– Сильнее, – требовала я, пока он насаживал меня на свой член, удерживая на месте, даже когда я откинулась назад, держась за край стола, чтобы не упасть. – Да. Еще, еще, пожалуйста. – Я потеряла способность формулировать мысли и предложения. Я была одним сплошным желанием. Я хотела только его.

А затем внезапно кончила, рассыпаясь на молекулы. Я растворилась и растаяла, соединившись со всеми частичками Эвана.

– Малышка, – он выдохнул, цепляясь за меня и содрогаясь от удовольствия.

Спустя несколько мгновений я нехотя отодвинулась от него.

– Мне, наверное, лучше переодеться, прежде чем мы пойдем.

– Ни за что. – Он потянулся за салфетками и вытер нас обоих. – Ты идешь в этой юбке и в этих трусиках.

– Ты шутишь?

– Я так хочу. Меня возбуждает мысль, что я только что оттрахал тебя. Что несколько минут назад твои ноги были раскинуты в стороны, а я был глубоко внутри тебя. Ты будешь сидеть там вся такая аккуратненькая, в своем офисном костюме, и только я буду знать, почему твои трусики влажные. Это напомнит мне, что ты моя. Пусть всего на несколько дней.

– Я твоя. – И всегда буду твоей.

Этого я уже не произнесла вслух. Да и зачем? Он и так это знал. Он не мог не знать. Я понимала, что он знает меня лучше всех остальных.

***

– Нет, ну я серьезно, – сказала Кэт, поднимая уже третий бокал с пивом. – Я думаю, вам двоим надо прыгнуть с парашютом.

Я взглянула на Эвана, которого явно веселила моя подвыпившая подруга.

– И зачем же нам это? – спросил он с интересом.

– Понимаешь. – Она наклонилась через весь стол с очень серьезным выражением лица. – На случай, если ты вдруг не в курсе, наша малышка Энджи любит опасности и всякие авантюры.

– Да не может быть?! – Эван отлично изобразил удивление в голосе.

– Да-да, – с чрезмерным энтузиазмом закивала Кэт, отчего стала похожа на китайский болванчик. – И надо постараться отучить ее от таких эскапад, потому что как только она переедет в Вашингтон, она станет скучной, как смерть. Все из-за папочки, – прибавила она заговорщическим тоном. – Правда-правда! Уж поверь.

– Вот уж во что придется поверить, – вмешалась я, – так это в то, что ты едешь домой. На такси. – Я старалась говорить шутливым тоном, хотя на самом деле мне хотелось пристукнуть ее. Я никак не могла осознать все последствия своего переезда, и уж точно не нуждалась в лишнем напоминании о нем. А уж тем более, чтобы Эвану об этом говорили снова и снова.

– Ты хочешь сказать, я напилась?

– По-моему, это очевидно. Прямо-таки, несомненно.

– Пьяна твоя очаровательная подруга или нет, – вмешался Эван, – но в одном она совершенно права. Давай я устрою для нас совместный прыжок?

– Даже не смей.

– А мне-то показалось, ты хотела полетать.

Под столом я обхватила рукой его член и сладко улыбнулась.

– Для этого у меня есть ты, – сказала я, поддразнивая его, но при этом говоря совершенно серьезно.

Чтобы не привлекать к себе внимания, я начала медленно вытаскивать руку из-под стола, но он прижал ее сверху своей. Встретившись со мной глазами, он всем видом показывал, что доволен собой. Я не сдержалась и тоже ухмыльнулась в ответ.

– В любом случае идея увлекательная, – произнес Эван, и я расхохоталась. Я была не единственная, кого возбуждала опасность.

– Да она тобой вертит, как хочет, – заметила Кэт.

– О, да, – не стал спорить Эван, и Кэт мне одобрительно улыбнулась.

– А где Коул? – спросила я, пока Кэт показывала официантке на свой бокал, намекая, что неплохо бы повторить. – Уже почти полдевятого.

– Я ему написал уже дважды, он ни разу не ответил.

Мы приехали в бар на десять минут раньше благодаря тому, что Эван прекрасно вписался во все повороты на бешеной скорости. Но спешить не было необходимости. Коул был вне зоны доступа, а Флинна попросили подменить другого бармена, и он застрял еще на час за стойкой вместо того, чтобы посидеть с нами. И если он не был занят смешиванием напитков, то отбивался от нападок некой особы, которой было уже слегка за сорок и которая непрерывно подзывала его, чтобы поговорить.

Кэт первая заметила это шоу и показала мне ее. Теперь мы обе смотрели на них и пытались угадать, кем она приходилась Флинну. Я подумала, что они, скорее всего, не знакомы, а она просто ищет возможности переспать с симпатичным барменом. Наверное, развелась недавно. А может, просто неудачный день на работе.

– Я думаю, ей хочется поразвлечься, пока муж в командировке, – высказалась Кэт, когда мы вместе пошли в туалет.

– Надеюсь, нет. Последнее, что сейчас нужно Флинну – это рогатый рассерженный муж, жаждущий мести.

Кем бы она ни была, она не давала Флинну прохода. Он успел подойти к нам всего разок, и то только для того, чтобы познакомиться с Эваном. Я очень рассчитывала, что к тому моменту, как приедет Коул, второй бармен выйдет его подменить, и Флинн сможет передохнуть.

– А вот и он. – Эван смотрел на входную дверь. Он оттолкнул стул и встал. – Что-то не так.

Я была на голову ниже Эвана, поэтому не смогла ничего разглядеть, пока тоже не поднялась. В ту же секунду я поняла, что Эван имел в виду. Коул ворвался в бар и несся к нам с устрашающим выражением лица, словно живой ураган из мускулов. Даже его обычно добрейшие в мире глаза сверкали от ярости, которую он и не пытался скрыть.

– Какого черта? – Эван недоумевал, как и я.

Бросив на меня лишь взгляд, Коул указал на Эвана.

– Прости, малышка, мне он нужен на пару слов. У нас проблема.

– Что происходит? – спросила я, но Коул уже выходил, а следом за ним почти бегом с трубкой около уха шел Эван.

– Что за дерьмо? – Кэт посмотрела на меня.

– Дела, наверное. Эван говорил, что с одной из калифорнийских сделок что-то не в порядке. – Я пыталась вести себя так, словно я в курсе, и все в порядке вещей, но угрожающий голос Ларри и предупреждающий голос Кевина звучали в моей голове.

Их не было уже около пяти минут, когда к нам подошел Флинн и уселся за столик.

– Куда они так умчались?

– На парковку, скорее всего. – Я взглянула на стойку, чтобы посмотреть, куда делась женщина-вамп. – А где твоя подружка?

– Да пошла она, – ответил Флинн.

– Мы думали, вы пойдете вместе, ну знаешь, там... Не заладилось? – засмеялась Кэт.

– Это как в бизнесе, – пробурчал Флинн. – Не пришли к взаимному соглашению.

– Опять бизнес, дела, – пробрюзжала я, допивая свое каберне. Настала очередь Флинна и Кэт смеяться. – Может, лучше еще выпьем?

– А почему нет? – Флинн помахал одной из официанток. – Я пашу уже тридцать шесть часов без перерыва.

Когда Эван вернулся, я приговорила еще два бокала с вином и они, похоже, начинали действовать. Коула с ним не было, и я видела, как разочарована была Кэт. Когда Эван отделался невнятным объяснением, что Коулу нужно было уехать по работе, легче ей не стало. Она ужасно расстроилась, что Коул нас прокатил.

Еще хуже было то, что Эван оставался рассеянным весь оставшийся вечер. Он, конечно, был очень любезен с моими друзьями, поддерживал разговор и смеялся над шутками, раз за разом угощая всех напитками. Но при этом словно отсутствовал. Я терпела до тех пор, пока мы не уехали, но уже в машине потребовала ответов.

– Что происходит, Эван?

– Дела, – ответил он. Остановившись на перекрестке, он посмотрел на меня. – Все утрясется.

– Да в чем, собственно, дело?

– Сложности с «Дестини».

Я нервно облизнула губы, припоминая его покрасневшие, раненные кулаки.

– Это из-за того парня, Ларри? С девочками все в порядке?

Он снова смотрел на дорогу.

– С ними все хорошо. С ситуацией разбираются.

Я чувствовала, что он раздражен, но не могла не спросить:

– Это законный бизнес? Мне не стоит волноваться, что ФБР нагрянет за тобой?

Он так резко вывернул руль, при этом ударив по тормозам, что я взвизгнула, и звук моего голоса едва ли отличался от жалобного стона тормозов. Эван влетел на парковку и вырубил мотор.

– Какого черта, Лина?

Я непонимающе смотрела на него.

– Нет, серьезно, какого хрена ты добиваешься?

Я покачала головой.

– В чем дело, Эван, тебя что, Коул приложил по голове? Твое настроение изменилось как по волшебству, а теперь ты еще и вымещаешь свою злость на мне?

– Ты остаешься?

– Остаюсь? – эхом повторила я, теперь уже совсем ничего не понимая.

– Ты остаешься в Чикаго или сваливаешь в Вашингтон чуть больше, чем через неделю?

– Я… – Я снова облизала пересохшие губы. – Я просто хочу прояснить эту ситуацию. Коул ворвался, и вы унеслись как подстреленные, а когда ты вернулся, между нами словно стена выросла. Я, конечно, понимаю. Есть вещи, о которых ты не хочешь говорить... Вещи, о которых мы оба знаем, но предпочитаем молчать. В этом есть и моя вина, я тоже играю с огнем. – Я перевела дух, не совсем понимая, почему задыхаюсь – из-за его безумного вождения или из-за того, что собиралась сказать. – Но я не хочу больше утаивать что-то. Мне не нужны красивые истории, метафоры или всякие если бы, да кабы. Мне нужен ты. Такой, какой есть. Настоящий ты.

Я изливала ему душу, наблюдая за его лицом. Я пыталась увидеть хоть какой-то отклик, какую-то нежность, понимание, облегчение.

Вместо этого я увидела лишь жесткость и ожесточение. И сожаление. Я почувствовала, как по телу скачут ледяные колючки страха.

Он отвернулся, уставившись на какую-то только ему видимую точку на ветровом стекле.

– Я тоже этого хочу, – сказал он наконец.

Я выдохнула с облегчением и ждала, что он скажет хоть что-нибудь еще. Правду. Позволит мне увидеть, что находится под его неприступными доспехами.

Но он сказал нечто совсем другое.

Он медленно и отчетливо повторил свой вопрос:

– Ты остаешься в Чикаго? Или уезжаешь в Вашингтон через неделю?

– Черт тебя подери, Эван, – я закричала, теряя остатки терпения. – Почему ты у меня это спрашиваешь?

Он смотрел вперед, но в его голосе слышалось то же безумное напряжение, которое испытывала я.

– Ответь мне на вопрос.

– Я… Да, – выпалила я. – Ты прекрасно знаешь, что у меня работа. И через несколько дней у меня будет собственное жилье.

Он спокойно завел машину и вырулил на дорогу. Я замерла, понимая, что мы только что пересекли ту еле заметную грань на песке, которую он начертил. Когда мы доехали до моего дома, он проехал мимо стоянки и притормозил у тротуара. Он продолжал сидеть за рулем, и до меня не сразу дошло, что он ждет, пока я выйду из машины.

– Какого хрена, Эван?

– Ты не честна даже с самой собой, Лина, – проговорил он, поворачиваясь ко мне. – Не жди от меня большей правды, чем ту, которой готова поделиться сама.

Глава 18

Ты не честна с самой собой.

Всю оставшуюся ночь и весь следующий день я прокручивала его слова в голове снова и снова, словно назойливую детскую считалочку, которая уже переросла в какое-то назойливое жужжание, от которого не отделаться.

Ты не честна с самой собой.

Вначале я была чертовски зла. Я мерила шагами комнату, пила, что только было, и старалась не вымещать зло на том, что попадалось под руку. Мне нравились практически все вещицы в квартире Джена, а потому я принесла в жертву Эвану Блэку только одну кофейную чашку.

Я пыталась выпустить пар, сжигая калории и шагая по квартире как ненормальная. При этом я бормотала что-то себе под нос, как одержимая, и на ходу сочиняла какие-то непотребные ругательства.

Ты не честна с самой собой.

Затем я наконец села и попыталась посмотреть телевизор в надежде заглушить маленький противный голосок, который то и дело возникал в голове и говорил мне, что Эван прав, прав, прав.

Но голос перекрывал все звуки, и я не могла сконцентрироваться. Ни на CNN, ни на сменяющих друг друга сериях про Баффи. Даже симпатяга Гордон Рамзи не мог своими шикарными тирадами в адрес непутевых шеф-поваров перекричать этот противный голосок в моей измученной голове.

Ты не честна с самой собой.

Черт бы тебя побрал, Эван Блэк.

Он был прав.

Он был прав, но я была слишком труслива, чтобы что-то менять. Я прожила всю свою жизнь, подчиняясь чьим-то условиям. И теперь не знала, как можно жить иначе. Получается, я понятия не имела, как быть собой.

Боже мой, я испортила все, что смогла. Мои родители потеряли не одну дочь, а сразу двух. Потому что они даже не знали, кто такая Анжелина, только не после всех изменений, которые со мной произошли. Я так старалась заменить им Грейси, что полностью потеряла себя. Я сама похоронила их младшую дочь.

Ты не честна с самой собой.

Вот уж замалчивание так замалчивание. Я – сама недосказанность! Победитель лотереи! И мне потребовалось влюбиться, чтобы наконец-то понять это.

– Мисс Рэйн?..

Я стояла в патио около стеклянного ограждения и смотрела на озеро, но не видела его. Услышав голос Петерсона, я повернулась.

– Да?

– Вам принести что-нибудь? Вам надо поесть хоть немного.

– Я не голодна.

– Вы не завтракали, – он помолчал. – Я могу вам чем-нибудь помочь? Хоть как-то?

– Нет.

Как он мог помочь мне, когда я сама не могла справиться с этой невыполнимой задачей? Я даже думать логично не могла, у меня не получалось собраться.

Я знала, чего хочу – я хочу остаться. Хочу быть с Эваном. Хочу работать в фонде.

Я хотела быть честной с собой. Но до смерти боялась сойти с тропинки, которую уже мысленно проложила для себя. Еще больше я боялась разочаровать родителей.

Был только один человек, который мог помочь мне. Только один человек мог удержать меня и уберечь, если я решусь предпринять то, что собираюсь.

Мне нужно было отважиться на такой рискованный шаг. И я совершенно не сомневалась, что осмелюсь на это, только если Эван будет рядом.

– Петерсон, – повернулась я и позвала, чтобы не дать ему незаметно уйти. – Подождите, есть кое-что, что вы можете для меня сделать.

– Все, что понадобится, мисс Рэйн.

– Мне нужна машина.

***

Водитель сначала отвез меня в офис Эвана в центре. Но если поверить, что его секретарь не прятала его от меня, то его не было.

Мы поехали к яхте, но и там его оказалось.

– Отвезти вас домой, мисс?

– Нет, – отрезала я. Достав телефон, я почти набрала его номер, но передумала. Я не хотела давать ему еще одну возможность послать меня к черту. – Мы едем в «Дестини». – Я откинулась на спинку сидения, приготовившись к долгой поездке.

Я надеялась, что он был там, потому что, если нет, я просто не знала, где еще его искать. Я была уже почти готова умолять Коула помочь мне, но все же рассчитывала не прибегать к его помощи, если только совсем не впаду в отчаяние.

Машину Эвана на подъезде к клубу я не увидела, но надеялась, что она где-то на парковке, но всю ее оглядеть мне не удалось.

Я поблагодарила водителя и, силясь мыслить позитивно, попросила его не ждать. Войдя внутрь, я заплатила за маску – на этот раз маленькой брюнетке – и толкнув дверь, вошла в главный зал.

Все выглядело так же, как и раньше. Девушки по-прежнему танцевали. Мужчины по-прежнему смотрели. Все осталось неизменным с того момента, когда я была здесь в последний раз. Изменилась лишь я.

– Я тебя знаю.

Я подняла глаза и увидела знакомую блондинку в крошечной мини-юбке. Больше на ней ничего не было.

Мне потребовалось мгновение, чтобы узнать ее. Эта девушка работала на входе в прошлый раз.

– Привет, – поздоровалась я. – Я ищу Эвана.

– Опять?

– Прости, не поняла?

Она пожала плечами,

– Он на встрече, – ответила девушка, и я порадовалась про себя. По крайней мере, он где-то здесь.

– Я подожду в баре. – Я повернулась и пошла в направлении бара, но девушка спустилась и очутилась возле меня.

– Надеюсь, это не против правил?

Вместо ответа она оглядела меня с ног до головы.

– Так это ты – конфетка месяца.

Я моргнула.

– Прости?

– Ну, он трахает много женщин. Не из наших, конечно. Правила и все такое. Но он приводит сюда многих. Их это заводит, понимаешь, о чем я?

Я оставила это без ответа.

– Как бы то ни было, все это ненадолго. Но ты же и сама в курсе? Он всегда все говорит заранее. О том, что каждая малышка – это временное увлечение.

Клянусь, я чувствовала, как огромные булыжники перекатываются в моем желудке.

– Есть какая-нибудь веская причина, по которой ты мне это сообщаешь?

Все казалось нереальным. Я сидела на табурете у бара и разговаривала о том, что Эван трахает других женщин, с девицей, чьи сиськи были всего в паре дюймов от моего лица. Только мне это казалось безумием?

Она снова пожала плечами.

– Считай меня бесплатной ходячей рекламой. Потому что если он тебе не сказал, то лучше тебе узнать об этом сразу. Ведь для него существует только одна женщина. Он может перетрахать половину кисок Америки, но в конечном итоге он возвращается к ней одной, каждый долбанный раз. У него даже есть тату в ее честь на руке, ты подумай только!

– У него есть... что? Какая тату?

– Плющ, – ответила блондинка. – Татуировка плюща на руке – символ верности этой девчонке. А ты не знала?

– Я знала, – сказала я, спускаясь со стула. – И сейчас мне надо с ним срочно поговорить.

Она не пыталась остановить меня, когда я вошла ту же самую дверь, через которую Эван провел меня, когда я была здесь в прошлый раз. Я помнила, что там были офисы и, так как других идей у меня не было, я надеялась на то, что он будет в одном из них.

Я протиснулась в двери, и так как никто меня не остановил, пошла дальше.

Плющ. Еще чего не хватало. Я вспомнила, как спрашивала его об этом тату, но он даже не упоминал, что она посвящена женщине.

Черт. Черт.

Это значило, что Эван мне лгал? Или эта блондинистая сучка наврала?

Я знала, какой ответ жду. Более того, я знала, в какой ответ готова была поверить.

Вот только я не была уверена, что то, во что я верю, было правдой.

Я услышала голоса из-за закрытой двери конференц-зала и замерла на мгновение. Наклонила голову, пытаясь прислушаться и различить, был ли голос Эвана среди говорящих.

Затем дверь приоткрылась, показался Эван, и я от неожиданности чуть из штанов не выпрыгнула.

– Лина?

– Черт возьми, Эван, я чуть не умерла от страха. – Хотя на самом деле я закричала от неожиданности, но из-за того, что меня застукали, а не от испуга.

Позади него я увидела Тайлера и Коула. Они сидели за огромным столом, заваленном распечатками, графиками, набросками и чертежами.

Все трое выглядели измученными. И явно ни один из них не был рад меня видеть.

– Что ты здесь делаешь? – спросил Эван.

Я нервно сглотнула, чувствуя себя школьницей, которую вытолкнули на сцену посередине детского спектакля, и не сказали, что нужно говорить. Я не так себе представляла свой приезд сюда. В моем сценарии я примчалась бы и признала, что он во всем прав, и кинулась бы в его объятия.

А сейчас я даже не была уверена, нужна ли ему вообще.

Все, о чем я могла думать, это то, кому был посвящен плющ на его руке.

– Я ошибалась, – с силой выдавливая из себя слова, произнесла я. – Прости, мне не следовало приходить.

В его глазах мелькнула искра беспокойства, но у меня не было времени размышлять об этом. Я развернулась и кинулась бежать со всех ног к запасному выходу, толкнула дверь и оказалась на ярком солнце.

Я понимала, что опять поставила себя в дурацкое положение. Здание было огромное, и чтобы вернуться на нужную улицу, мне пришлось бы пройти назад через все помещения.

– Черт! Черт! – так хотелось выругаться по-настоящему. Я полезла в сумочку за телефоном и начала обходить здание. Я вызову такси. Позвоню Петерсону. Придумаю что-нибудь, только чтобы к чертовой матери убраться отсюда. Потому что мне здесь нечего делать. Но я не могла и шагу ступить, слезы полились ручьем, и все вокруг поплыло. Мне хотелось сесть на землю и рыдать до тех пор, пока боль внутри не утихнет.

– Детка.

Откуда ни возьмись сильные и крепкие руки Эвана обняли меня за плечи. Как бы мне не хотелось стряхнуть их, я позволила ему довести меня до тротуара, который вел к парковке.

– Малышка, как ты здесь оказалась?

Я отодвинулась от него, и мне пришлось обхватить себя за плечи, потому что, покинув его надежные объятия, я снова потеряла всякий ориентир.

– Лина, да послушай же. Энджи, поговори со мной, ты меня пугаешь!

Я втянула в себя воздух, дыхание сбивалось. Откинув с лица волосы, я решилась взглянуть ему в лицо.

– Кто она? – задала я вопрос, стараясь, чтобы голос звучал твердо. – Кто эта женщина, во имя которой ты сделал татуировку?

Его глаза расширились от изумления. Он начал говорить сразу же, но медленно и чуть ли не по слогам, словно сдерживал механизм бомбы, готовой взорваться у него внутри.

– Зачем тебе нужно это знать?

Я пыталась убедить себя, что не начну орать и буду вести себя разумно. Что я доверяю ему и не буду вести себя, как те истерички, которые слетают с катушек от приступов ревности.

Да, я так думала. Но, по-моему, у меня ни черта из этого не выйдет.

Я потянулась и взяла его за руку. На нем была рубашка с длинным рукавом, но я практически чувствовала, как татуировка обжигает меня через ткань.

– Мне надо знать, что ты не играл со мной, Эван. То есть, я знаю, что если это так, то я сама виновата. Я же сказала, что это временно и у нас всего три недели.

Я выровняла спину и развернулась к нему полностью, чувствуя, как слезы катятся по моему лицу. Но я хотя бы больше не всхлипывала. Я представляла собой жалкое зрелище, но, по крайней мере, обрела видимый контроль над своими действиями.

– Просто потом ты спросил, останусь ли я, и я подумала, то есть предположила… Я поверила...

– Во что? – спросил он.

В этих двух сказанных им словах была такая тихая надежда, что это придало мне храбрости.

– Я приехала сюда, потому что ты прав. Я лгу сама себе. Мне нужно искусство, а не политика. Красота, а не счета и выгодные сделки. И я приехала, чтобы сказать тебе об этом. Потому что… Я... – Я покачала головой, все еще не решаясь облечь самое сокровенное в слова. – Но, возможно, я бог знает чего себе навыдумывала. Я тогда еще не знала о ней. И не подозревала....

– Айви, – проговорил он. Я закрыла глаза, чтобы оттолкнуть, изгнать боль, которую мне причиняло это короткое имя.

Его руки легли мне на плечи.

– Посмотри на меня.

Я не хотела, но медленно открыла глаза. На его лице была улыбка и желание, и что-то близкое к счастью. Я, возможно, обманывалась, но кажется, я разглядела и любовь.

А затем без всякого предупреждения и притворства он наклонился и поцеловал меня так нежно, что я чуть снова не разрыдалась

– Пошли, – промолвил он, оторвавшись от моих губ. Крепко взяв меня за руку, он пошел к своей машине, ведя меня за собой.

– Куда мы поедем?

– Мне нужно кое-что рассказать тебе. Думаю, начнем с плюща.

Ехали мы молча, в основном из-за того, что Эван молчал. Он выглядел слишком довольным, словно в предвкушении последующего разговора. А я не хотела говорить, чтобы не лишать себя иллюзии того, что увиденное мной в его глазах было счастьем. Если он вез меня в заколдованную башню, чтобы познакомить со своей возлюбленной, которую там спрятал, то я рада была не знать об этом наверняка до последней секунды.

Я уже практически была готова сдаться. Довела себя до безумия, убедив в каком-то нелепом недоразумении. Я уже перевернула всю свою жизнь и будущее вверх дном из-за чувства вины и страха. Мне надо было научиться смотреть на все со стороны. И Эван был единственным, кому я могла в этом довериться.

У меня оставалась слабая надежда, что я в нем не ошиблась.

Когда мы доехали до Эванстона, я больше не могла терпеть.

– Сколько еще ехать?

– Пять минут.

Я сглотнула, затем кивнула.

– Ладно, – сказала я и разозлилась на то, что голос меня опять подвел. Я посмотрела на него сбоку. – Только не разбей мне сердце.

– Никогда, – прозвучал ответ настолько уверенный, что робкая слезинка надежды скатилась по моей щеке.

Я резко ее смахнула, злясь на себя за то, что превращалась в слезливую истеричку.

Мы уже доехали до райончика Нортвестерн, когда он свернул на боковую улочку и направил машину к воротам, ведущим к величественному особняку с идеально ухоженной лужайкой.

– Мы на месте, – объявил Эван, открывая ворота специальной картой. Ворота распахнулись, и мы двинулись по дорожке к дому. Вдалеке виднелся бассейн, теннисный корт и даже отдельный гостевой домик.

– Где мы?

– У меня дома, – ответил он, заглушив мотор.

– У тебя… – Я растерялась. – А как же яхта?

– Мне там больше нравится бывать. – Признавшись, он открыл дверцу и вышел из машины. – Пошли.

Я глубоко вздохнула и последовала за ним. Не зная, чего ожидать, я была уверена лишь в одном – если бы я попыталась отгадать, что мне предстояло увидеть, то наверняка попала бы пальцем в небо.

На входной двери был установлен кодовый замок. Эван ввел необходимые цифры, и мы вошли. Я шла за ним и откровенно глазела на окружающий нас красивый интерьер. Я выросла в шикарном доме и сейчас жила в потрясающей квартире. Но то, что я увидела в доме Эвана, было идеальным сочетанием красоты и удобства. Это было совершенным образцом того, как сочетать деньги и хороший вкус, не забывая при этом про исключительный уют. Хотелось устроиться поудобнее и остаться здесь надолго. Тем более мне казалось странным, что он не хотел жить здесь постоянно.

– Это я, – вдруг выкрикнул он, и тембр его голоса прозвучал очень странно. – Кто есть дома?

Спустя мгновение из соседней комнаты вышла крупная женщина в черных штанах на шнуровке и выцветшей майке. Она на ходу вытирала руки о хозяйственное полотенце.

– Мистер Эван! Что же вы не позвонили? Я бы оставила вам обед.

– Не волнуйся, Ава, я попозже что-нибудь перекушу, – он показал на меня. – Это Анжелина Рэйн. Она останется у нас на ночь.

Прежде чем я успела сказать хоть слово, Ава взяла мою руку и мягко ее пожала.

– Как замечательно! Мы так много о вас слышали!

Я удивленно воззрилась на Эвана.

– Спасибо. Я очень ценю ваш теплый прием. Тем более, что я без предупреждения.

Она добродушно отмахнулась от моих ненужных оправданий и только собралась сказать что-то еще, как раздался топот ног по лестнице, ведущей с верхнего этажа. Вслед за ним раздался девичий радостный визг:

– Эван! Эван приехал!

Айви, тут же догадалась я. Но в голосе было нечто неуловимо странное, чего я сразу не смогла определить.

И вот она уже слетела со ступенек с радостным возбуждением ребенка, несущегося открывать рождественские подарки. Волосы ее были распущены и разметались от бега, закрывая лицо. На ней был розовый свитер с гигантским фиолетовым сердцем и старые добрые «Конверсы». Она замерла на мгновение перед нами и откинула волосы с лица. Как только она это сделала, мне пришлось сделать над собой огромное усилие, чтобы не вскрикнуть.

Все ее лицо было настолько испещрено шрамами, что трудно было различить ее черты в принципе. У нее осталась только половинка носа, бровей не было совсем, а рот застыл в какой-то искаженной, изогнутой улыбке. Несмотря на некрасивость искривленных губ, в ее улыбке было столько искренней радости при виде Эвана, что девушка словно светилась изнутри. У меня на глаза навернулись слезы. Замерев на одну восторженную секунду, она кинулась в его распахнутые объятия с криком:

– Я так соскучилась! Что ты мне привез?

– Кое-что прикольное, – сказал он, засовывая руку в карман. Достав кошелек, он вытащил двухдолларовую купюру и протянул ей. – Ты же знаешь, что это?

Она напряженно смотрела на банкноту.

– Деньги?

Эван рассмеялся.

– Правильно. А сколько?

Ее рассеченный глаз немного расширился.

– Два! Два доллара! Ух ты! Я такую раньше не видела. Она настоящая? На нее можно купить лакричных конфеток? – затараторила она.

– Да и да!

– Спасибо огромное! – Она кинулась ему на шею и крепко обняла. – Я так тебя люблю! Я так скучала!

– Я тоже очень соскучился, и ты знаешь, как я люблю тебя! Угадай, кого я привез? – он спросил, когда она слегка ослабила объятия. Он кивнул в мою сторону. – У тебя будет новый друг.

Она повернулась ко мне и широко улыбнулась, обнажив великолепные зубы.

– Привет! А ты красивая!

Я не могла не улыбнуться.

– Спасибо! Ты тоже.

В ответ я получила еще одну ослепительную улыбку.

– И мне тоже нравятся лакричные палочки.

– Правда? Круто! Сколько тебе лет? – последовал вопрос.

– Почти двадцать четыре, – ответила я.

– Да ладно, серьезно? – она удивилась, словно это было нечто удивительное. – А мне двадцать! Это два и ноль, потому что это два раза по десять, так, Эван?

– Совершенно верно, – подтвердил Эван, и, снова кивнув на меня, представил. – Это Анжелина. Лина позволь мне познакомить тебя – моя сестра, Мелисса Айви Блэйк.

Глава 19

Мы провели несколько часов на заднем дворе с Айви, которая умудрялась играть во все сразу. Она бросала Фрисби, играла на ноутбуке, играла в Песочницу, и в Тук-тук-тук. Я не решалась спрашивать Эвана о чем бы то ни было еще. По правде говоря, я не знала, с чего и начать. Я понимала, что наступит время, и он все расскажет сам, когда и как ему будет удобнее.

Ава позвала Айви из кухни.

– Детка, пора принимать лекарство и ложиться спать.

– Можно посмотреть «Губка Боб Квадратные штаны»? – Айви повернулась к Эвану.

– Если Ава разрешит, – Эван устало поднялся. – Пойдем, я отведу тебя в дом.

Он взял ее за руку, и когда она взялась другой рукой за меня, я без колебаний сжала ее ладошку. Ее рука была так же покрыта шрамами, как и остальное тело, и я с ужасом представляла, что под слоем одежды ее бедное тельце было сплошь изрубцованным. Слезы наворачивались на глаза

Айви же, напротив, была весела и жизнерадостна, как беззаботный ребенок.

– А завтра ты здесь еще будешь? – спросила она меня.

Я взглянула на Эвана.

– Мы останемся на завтрак, – ответил он. – А потом мне надо на работу.

– Ты слишком много работаешь.

Эван рассмеялся.

– Я работаю над этим, Айви. Как только я разберусь с делами, мы будем проводить больше времени вместе.

– Отлично. – Она захлопала в ладоши и побежала на кухню за Авой.

– Она – потрясающая, – сказала я, когда сестра Эвана скрылась из виду.

– Ей фактически шесть лет, – сказала он с любовью в голосе. – А это значит, что хоть она и была очаровательной сегодня, завтра, когда придет время уезжать, нам закатят полноценный скандал с катанием по полу и визгом.

Он потянулся к моей руке, и улыбнулся, когда я потянулась к нему.

– О ней никто не знает. Никто, кроме Тайлера и Коула.

– И Джен?

Эван кивнул.

Я вспомнила его слова о том, что ему трудно доверяться людям, и в полной мере оценила ценность подарка, который он мне сегодня сделал. Он не просто доверил мне свою тайну. Он позволил заглянуть себе в душу.

– Я думала, твои мама и сестра живут в другом штате.

– Я хорошо постарался, чтобы так думали абсолютно все.

– Но почему?

Мы дошли до крыльца, и он сел на порог, затем подвинулся, освобождая место для меня.

– Все ради ее безопасности. В моей работе много рисков и опасностей. А страдает в первую очередь всегда семья.

– Ты имеешь в виду криминальные дела, – отважилась я затронуть больную тему.

– Именно, и я расскажу тебе, когда смогу. Но вначале я хотел бы узнать, откуда ты узнала про Айви. Я надеюсь, не от Кевина?

– Нет, – ответила я, прекрасно понимая его опасения. – Одна из девушек в клубе рассказала. Блондинка. Она работала администратором, когда я приходила в первый раз.

– Донна, та еще сучка, – он вздохнул. – Уже год пытается запрыгнуть мне в постель.

– Я думала, ты не спишь с девушками из клуба.

– Ни я, ни Коул, ни Тайлер. Ни в коем случае. У Тайлера была как-то интрижка с официанткой, когда мы только купили это место. Все закончилось плохо. – Он развернулся ко мне лицом. – Давай проясним раз и навсегда. Я был с уймой женщин. Но все это никогда не заходило дальше секса и совместных ужинов в ресторанах. Ты понимаешь, о чем я?

Я облизнула пересохшие губы, пытаясь унять лихорадочное сердцебиение.

– Не уверена. Не хочу пытаться угадывать, а потом понять, что ошиблась.

Он нежно улыбнулся в ответ.

– Я хочу сказать, что для меня не существовало никакой другой женщины, кроме тебя. Единственной для меня всегда была ты, Лина. Раньше, чем я признался в этом даже самому себе, ты уже была смыслом моей жизни.

Я закрыла глаза и втянула в себя воздух. Впервые с тех пор, как Коул вошел в паб и увел Эвана с собой на парковку, я почувствовала, что напряжение отпускает меня.

– Я так скучала по тебе, – выдохнула я. – Ты рядом со мной уже какое-то время, но я все это время скучала по тебе.

Он встал и поднял меня на ноги.

– Я скучал по тебе сильнее.

– Ты расскажешь, что случилось с Айви?

Он повел меня за собой вверх по лестнице.

– Я расскажу тебе все.

Он привел меня в крохотную спальню, в которой кроме двуспальной кровати, письменного стола и еще кое-какой мелочи из мебели ничего не было.

– В этой комнате я вырос. Я никогда не придавал особого значения обстановке, но когда приезжаю сюда, то всегда останавливаюсь здесь.

– А кто хозяин дома?

– Сейчас, собственно, никто. Моя мать умерла год назад, и мы с Айви не особенно много времени проводили здесь.

– Мне жаль. – Мое сердце сжалось.

– Спасибо. – Он прилег на кровать, опираясь на локоть. Я села рядом, скрестив ноги и оперевшись локтями на колени. – Все для меня начинается с Айви и заканчивается ею же. Я очень хотел, чтобы ты ее увидела и полюбила. Ты читала про пожар?

– Разумеется. Тогда об этом было в каждой газете. Жаль, что твой отец так поступил.

– Его не стоит жалеть, – голос Эвана посуровел. – Но вот Айви…

Он задумался ненадолго, а потом резко вдохнул, словно собираясь с мыслями. Или набираясь мужества.

– Все в порядке, – я не хотела давить на него. – Если ты не хочешь говорить об этом, я пойму.

Он протянул руку и положил руку на мое колено. Это прикосновение было столь же интимным и проникновенным, как если бы он занялся со мной любовью.

– Я хочу, чтобы ты знала, – произнес он. – Ей было шесть. Из-за того, что у нее была аутоиммунная болезнь, они не смогли применить восстановительную хирургию – ее организм отторгал все препараты. Она надышалась угарным газом. И к моменту, когда ее реанимировали, она пережила клиническую смерть. В результате: повреждение мозга и приговор о том, что она останется в психологическом возрасте шести лет надолго. Она может повзрослеть ненамного, но достижение девятилетнего возраста – это наилучший прогноз. Честно говоря, я в это не верю, и ее преподаватели тоже. Но я люблю ее, и, что бы ни случилось, я о ней позабочусь.

– Пожар случился из-за неполадок с электричеством, ведь так?

– Этой версии мы с матерью старались упорно придерживаться.

Я нахмурилась.

– Что ты имеешь в виду?

– Я имею в виду, что мой идиот отец решил покончить с собой и почти прихватил с собой Айви.

Я в ужасе уставилась на него.

Эван сел на кровать и облокотился на изголовье. Он и не пытался прикоснуться ко мне. Одну руку он подложил под голову, держась за одну из латунных перекладин кровати. Другую он будто неосознанно сжимал и разжимал, комкая покрывало.

– Он занимался банковским бизнесом. Сделал состояние, а когда все потерял, ему не хватило элементарной смелости взять на себя ответственность. Он предпочел покончить с собой. Пошел в гостевой домик и наглотался снотворного. Он не погасил сигарету, которую курил, и когда заснул, подпалил кровать. Айви все время прибегала в гостевой домик поиграть, и в тот день она тоже была там.

– О, господи! – Я и представить не могла, как была напугана малышка. – Она помнит тот день?

– Слава богу, почти ничего!

– А твоя мама? Как она отреагировала?

– Она была не в себе. Она ни единого дня в жизни не работала, а после смерти отца оказалось, что этот подонок брал займы под залог нашей страховки. Таким образом у нас не осталось ничего, кроме кучи долгов и бесконечных неоплаченных медицинских счетов.

– В статьях писали, что у твоей мамы был трастовый фонд, и благодаря этому вы удержались на плаву. – Я увидела его выражение лица. – Черт возьми, вы и это придумали.

– Он не оставил нам ни цента. Но мне нужно было, чтобы на мои попытки вести бизнес не смотрели свысока. Мне нужно было прикрытие.

– И чем же ты занимался? – спросила я, хотя уже почти была уверена, что знаю сама. Может, я представляла себе не всю картину, но уж точно понимала, что он сделал состояние не с помощью таблички «свободная касса».

– Айви практически жила в больнице, а мать впала в алкоголический ступор. Мне было пятнадцать, и я был типичным избалованным засранцем из богатой семьи. У меня было слишком много денег, на которые я незаконно покупал алкоголь и курил всякую дурь на заднем дворе школы. Я мог продолжать оставаться таким же кретином или собрать в кулак все, что оставалось во мне от человека и стать главой семьи. Я выбрал второе.

– Но большинство подростков работают в «Макдональдсе». А их зарплатой больничные счета не оплатишь.

– Это точно, – он не стал спорить.

– А так как вселенная играет не по правилам… – вспомнила я его слова.

– Я решил последовать ее примеру, – закончил он за меня.

– Продолжай. – Я подсела поближе и положила ладонь ему на бедро. – Я хочу знать, как тебе удалось выжить.

– Нужда и адреналин. – Он ухмыльнулся. – Каждый раз, когда мне удавалось провернуть что-то опасное и выйти сухим из воды, я приписывал себе очередное очко в битве с системой и становился все сильнее и наглее. Я начал испытывать судьбу, чтобы получить кайф и заработать денег. Я настолько поднаторел, что за мной закрепилась слава домушника, хотя никто ни разу меня не поймал с поличным.

– Ты не боялся?

– Как раз наоборот. – Его мальчишеская улыбка выдавала его восторг. – Мне нравилась эта суета.

Он все рассказывал и рассказывал. О том, как полюбил старшие классы, потому что там можно было научиться всему и найти информацию обо всем. Он научился прокачивать тачки и отключать сигнализацию. Он даже набил руку на финансовом мошенничестве. А главное, он вел тщательные записи и подсчеты, выверяя, какие предприятия приносили наибольшую прибыль, чтобы ему хватало достойно обеспечивать мать и сестру.

– По правде говоря, я просрал выпускной класс... Связался не с теми ребятами – они были не так осторожны, как я, ну и...

– Тебя арестовали?

– И осудили.

– Не может быть. – От волнения я схватила подушку и прижала к груди. Сердце тревожно билось в груди, а перед глазами мелькали воспоминания о собственном аресте. Я не понимала, как он мог так спокойно рассказывать об этом. – Ты совсем не испугался?

– Ну, это не было туристической экскурсией, если ты об этом. Но мне этот опыт задал верное направление в жизни.

Другими словами, он попал под новую программу по ювенальной юстиции и его отправили в исправительный лагерь, где он и встретил Коула и Тайлера.

– То, как нам вправляли мозги, не очень-то и запомнилось, но вот дружба сохранилась на всю жизнь.

– Короче, трое самых добропорядочных бизнесменов Чикаго на деле не такие уж и добропорядочные.

– Ты совершенно права. – Он снова задорно ухмыльнулся. – Во всяком случае, ко мне это не относится. Я старался побыстрее продать свою долю нашего нелегального бизнеса Коулу и Тайлеру. А свой бизнес узаконивал все основательнее. Я, признаться, достиг той точки в ведении бизнеса, когда не знаю, от чего получаю большее удовольствие – от трудного процесса заключения выгодной мне сделки или от того, как ворую активы у того же конкурента, пока он не видит. Скорее, от второго, все же.

– Зачем тебе это? Зачем этот стресс и адреналин? Зачем ты выходишь в легальный мир бизнеса?

– Ты видела Айви. Это ради нее.

Я кивнула, но все же не понимала до конца.

– Почему сейчас?

– Потому что мать скончалась. Пока она была жива, я знал, что у Айви всегда есть кто-то рядом. Но теперь, когда ее нет, я должен быть уверен, что мне не придется отсиживать срок в одиночке, когда она будет нуждаться во мне.

– Но даже если ты легализуешь весь свой бизнес, они все равно смогут арестовать тебя.

– Спасибо, что не даешь увлечься иллюзиями, – рассмеялся Эван.

Я поежилась.

– Прости. Но я помню, как мне было страшно, когда меня посадили за решетку. А от одной мысли, что тебя арестуют, мне становится жутко.

Он взял меня за руку.

– Меня это тоже пугает до безумия. В этом-то и причина. Вот почему я хочу выйти из игры.

– Эван. – Я с наслаждением произнесла его имя. Весь мир вокруг казался мне теперь изумительным. И хотя я все еще побаиваясь возможных неприятностей, раз уж он собирался прекратить свои опасные операции...

– О чем ты задумалась? – Его голос был обеспокоенным, и я поняла, что у меня нахмурены брови.

– Ведь если ты выйдешь из теневого рынка, значит, будешь в безопасности. То есть, если все, чем ты будешь заниматься, будет юридически защищено, то ФБР не обратит внимания на старые попытки расследования. И в конечном счете срок исковой давности истечет. Я права? Ведь ты ведешь к этому? Прекратить все дела по незаконным коммерческим операциям?

Эван кивнул.

– Так что за дела ты ведешь? Или правильнее просить, какие дела ты вел?

– Мы начинали с мелкого мошенничества, но потом перешли к контрабанде, отмыванию и незаконным казино. Наркотиками мы не занимались – с этим было строго. А когда познакомились с твоим дядей, можно сказать, мы поднялись на несколько ступенек в деловой иерархии. Он ввел нас в мир искусства. Включая и его «подводный» мир.

– Подожди, подожди! Ты хочешь сказать, что дядя Джен… – Я не хотела верить тому, на что он намекал. – Ты имеешь в виду, что он впутался в ваши дела?

– Как раз наоборот, детка. Он был нашим наставником в этих делах. Причем, по моему мнению, лучшим. Те занятия, где он преподавал, помнишь? Он их использовал, как прикрытие. Разумеется, сами уроки были законными, но, если ему требовалось сотрудничать с кем-то, он приглашал их на занятия, чтобы оправдать необходимость часто видеться. Схема работала идеально, я никогда не видел более успешных вариантов.

– И как долго он это проворачивал? – Я только что обнаружила, что соскочила с кровати и меряла шагами комнату.

– Художественным классом он занимался лет восемь, а вот контрабандой, подделками и тому подобным несколько десятилетий. Как он рассказывал, первые любительские кражи произведений искусства он совершал еще подростком.

– Вот дерьмо! – Вытянув маленький стул из-под письменного стола, я ошарашенно плюхнулась на него.

Как я могла не замечать такого в человеке, которого так сильно любила? Но затем я вспомнила его объяснения о том, почему от него уходили жены. Секреты.

– Дерьмо собачье. – снова выругалась я. Мой дядя вел двойную жизнь, о которой не знали даже те, кто был к нему наиболее близок. Мне стало очень грустно. Особенно теперь, когда у меня у самой была куча тайн.

– Мне так не кажется, – промолвил он. Выражение его лица было серьезнее, чем я когда-либо видела. – Я сделаю все, что от меня зависит, чтобы ты была в полной безопасности, Лина. Ты можешь быть в этом уверена.

– Я и не сомневаюсь. – Я потянулась, чтобы прикоснуться губами к его губам. Отодвинувшись, я заговорщически улыбнулась. – Я невероятно счастлива, что мне это кажется почти преступным.

Эван расхохотался, закатив глаза.

– Ты так и не назвал мне вторую проблему, – вдруг вспомнила я.

– Что за вторая проблема?

– Ты говорил о двух проблемах, которые тебе надо было решить. Прежде чем твое преступное настоящее станет преступным прошлым. О том, что происходит в «Дестини», ты мне рассказал, но о втором затруднении даже не обмолвился.

– Да, полагаю, так и есть.

– Ну и?..

– Была одна работенка, за которую мы как-то брались и думали, что с ней покончено. Так вот, недавно кое-что всплыло. Кое-что, что может выйти нам боком.

– Это можно как-то решить? – внезапно я разволновалась.

– Я пытался неоднократно. Но снова и снова оказываюсь в тупике.

– Как так? Из-за чего? – спросила я, и его ответ просто убил меня.

– Из-за тебя.

Глава 20

– Не хочешь объяснить мне, какого черта ты имеешь ввиду? – Я вскочила с кровати и потянулась за блузкой.

Эван остался сидеть, по-прежнему обнаженный, что на тот момент меня вовсе не обрадовало. Отвлекаться было совсем некстати.

– Детка, успокойся.

– Успокоиться? Ты только что сказал, что по моей вине не можешь избавиться от преступного прошлого. Это максимум спокойствия, которое ты можешь ожидать от меня сейчас.

Он смотрел на меня, не отрывая взгляда, и я почувствовала, как кровь в венах перестает кипеть.

– Ну ладно-ладно, – сказала я, просовывая руки в рукава и усаживаясь обратно на кровать. – Я немного угомонюсь и послушаю тебя.

– «Книга Сотворения».

Я вскинула бровь.

– Если ты собираешься сказать, что трахнул меня только ради того, чтобы прибрать ее к рукам, то у нас серьезные проблемы, Эван Блэк.

– Меня так и подмывает сказать это, только чтобы разозлить тебя, потому что с тобой охренительно невероятно трахаться, когда ты злишься. Но нет. Даже если мне и стоило придумать разные способы заполучить ее у тебя, например, затрахать тебя до потери пульса или очаровать до лишения здравого смысла, или же просто спереть ее у тебя, то я бы не смог. Просто не смог бы и все.

– Да неужели?

– Именно. Потому что ты – это ты. Потому что Джен дал ее тебе. И потому что она для тебя много значит.

Я нахмурилась, стараясь понять, к чему он ведет.

– Но то, что ты не смог заполучить ее через меня, создает тебе уйму проблем.

– Да уж, немало.

– Да объясни наконец, – потребовала я.

– Это сложно.

– Упрости.

– Ладно, – начал он. – Твой дядя хотел «Книгу Сотворения». Вместо этого она досталась Нили. Поэтому Джен заставил Коула сделать подделку.

– Коула? – я разинула рот.

– Ты дашь мне закончить?

Я подняла обе руки в знак примирения.

– Мы поменяли оригинал с копией местами. Таким образом, настоящая «Книга» у тебя в гостиной, а копию Нили вот-вот подарит музею в Бельгии.

– Коул действительно создал копию «Книги»? Качество работы должно быть просто невероятным. – Я была просто сражена. Уж я-то потратила немало времени, изучая подделки, и та работа была просто шедевром искусства.

– Не отвлекайся, малыш, – Эван снова продолжил. – Пока Нили держал «Книгу» в своей частной коллекции, нам ничего не грозило. Но она скоро отправится в музей. С нее будут брать образцы краски и полностью исследовать. И хотя я и не сомневаюсь в гениальном таланте Коула, очень высока вероятность, что мошенничество обнаружится. А когда все откроется...

– Это затронет Коула, – закончила я за него. – Да, я поняла.

– Нет, не поняла. – Эван перебил меня. – Это отразится не только на Коуле. Это коснется Джена. Разрушит его бизнес, его репутацию и весь фонд. Не говоря уже о том, что это уничтожит и нас с Тайлером.

– И чего же ты хочешь?

– Нам нужен твой оригинал, – ответил он просто. – А потом мы их просто поменяем.

– Отлично, – ответила я. – Как я могу помочь?

Эван покачал головой.

– Я же сказал. Нам нужна твоя «Книга».

– А затем?

– Нет, – он снова покачал головой. – Так не пойдет. Именно от этого твой дядя и пытался тебя уберечь. Он хотел, чтобы ты держалась от всего этого подальше.

– А мне так не кажется, – ответила я и подобралась к нему поближе, чтобы положить руку ему на грудь. – Думаю, он хотел, чтобы я участвовала во всем этом.

Эван склонил голову, и по выражению его лица я поняла: он думал, что я его разыгрываю.

– Почему ты так решила?

– Из-за сроков, указанных в его завещании, – ответила я. – И из-за записки, которую он тебе оставил. А также из-за того, что он оставил мне факсимильную копию, а не оригинал.

Эван прищурился, и я поняла, что он был весь внимание.

– Ты считаешь, что своей запиской он словно благословил тебя, – продолжала я, – но мне кажется, за этим стоит нечто большее. Я уверена, записка и завещание вместе были неким способом сообщить, что из нас выйдет отличная команда.

– Продолжай. – Он был заинтересован. Я начала отодвигаться от него, но он схватил меня за руку и притянул обратно.

Нежно покачав головой, он добавил:

– Оставайся на месте и продолжай.

Я придвинулась поближе и взяла его за руку.

– Ты совсем не понимаешь, да? Джен знал меня лучше, чем кто бы то ни было... А теперь, когда ты мне рассказал, куда он нацеливался, я еще больше уверена, что мои догадки верны. Он хотел, чтобы мы работали вместе, он прямо-таки рассчитывал на это.

Эван нехотя кивнул.

– Вполне возможно.

– Кроме того, есть еще одна более веская причина мне не выходить из игры, – продолжала я настаивать.

– И какая же?

– Если это действительно последнее, что мешает тебе избавиться от преследования ФБР, единственное, что не позволяет узаконить твой бизнес, то я тем более хочу помочь. Для меня это очень важно, Эван. Это много значит для меня. Пожалуйста, пожалуйста, только не говори нет.

– Малыш, – промолвил он, поднося мои пальцы к губам, – когда я мог сказать тебе нет?

***

– Да ни за что, – возмутился Коул. – Без обид, детка, но какого хрена? Я не позволю этого.

Я сидела на кожаном диване рядом с Эваном. В поисках поддержки я схватила его руку и почувствовала, что он ободряюще сжал мою в ответ. Позавтракав с Айви и сыграв целых четыре раунда в «Кэнди Лэнд», мы отправились в мою квартиру. По пути Эван позвонил остальным и сказал, что нам всем необходимо встретиться и поговорить. И вот теперь мы сидели у меня дома и готовились многое обсудить.

– Вот именно, какого хрена, – ответила я, и Коул возмущенно закатил глаза. – И чтобы ты понял, что я не шучу, этим утром я переместила манускрипт в сейфовую ячейку ХПГД. Поэтому, если вы не собираетесь принимать меня в расчет в этом деле, то и самого дела не будет. Это ясно?

Тайлер взглянул на Эвана.

– Какого хера?

– Что ты на меня-то смотришь? Джен оставил манускрипт ей, не мне. А потому, если ты не предлагаешь мне связать ее и устранить силой, то она будет участвовать наравне с нами. – Повернувшись ко мне с дьявольской улыбкой, он не удержался и сказал: – Хотя идея со связыванием не так уж и плоха.

Я с удовольствием поцеловала его, несмотря на притворные стенания Тайлера.

– Боже, Эван, она же мне как сестра. Вы можете не делать этого при мне?

Мы расхохотались, а Эван церемонно кивнул в знак джентльменского соглашения.

– При тебе мы определено не будем этого делать, – не моргая сказал Эван, твердо глядя на Коула и Тайлера. Затем искоса взглянув на меня, намерено сменил тон. – А вот то, что мы будем это делать, совершенно точно.

Тайлер снова закатил глаза, но Коул рассмеялся вместе с нами.

– Хватит вам уже, ребята. – У меня возникло ощущение, что они вновь вернулись в старшие классы. – Это не обсуждается. Эван уже пытался меня отговорить, у него не вышло. Мы с ним вместе сделаем это. Единственное, для чего мы вас сюда позвали: решить, присоединитесь вы к нам или нет. – Я улыбнулась так мило, как могла. – Это понятно?

Тайлер посмотрел на Эвана.

– Ты уверен, что она сгодится в напарники? Она та еще заноза в заднице.

Я не стала обижаться, так как еле сдерживала радость. Наконец-то Тайлер начал всерьез думать о моей идее.

– Она нужна мне, – ответил Эван. – В этом деле и после него.

– Вот это да, полный разворот на сто восемьдесят градусов, дружище, – удивился Коул. – Не ты ли изо всех сил старался держаться от нее подальше, чтобы... как там... твоя извращенная душонка не осквернила ее?

Эван ограничился средним пальцем вместо ответа.

– Может, его привлекает моя порочность, – не удержалась я, и тут уже расхохотались все трое. Прежде чем кто-то из них рискнул продолжить шутить, я решила расставить все точки над «i». – Понимаю, вы беспокоитесь обо мне, но все пройдет отлично. Я сделаю все, чтобы довести дело до конца. Не надо думать, что я стану помехой. Потому что это не так. Я – самая главная ваша ценность. Именно я смогу разрешить вашу главную проблему и приведу вас к подделке.

Я посмотрела на Эвана, который с гордостью смотрел на меня, затем взглянула на Коула и Тайлера. Последний, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула, вытянул ноги перед собой.

– Я не обещаю, что соглашусь, но готов выслушать ваш план.

Насколько я знала Тайлера, это было практически согласие. Я не собиралась отдавать им «Книгу», если они не возьмут меня в дело. Но мне нужно было работать в одной команде с ними, и они должны были руководить процессом. Если они будут опасаться, что я все испорчу, то и сами будут не уверены в себе. Мы все проиграем. И тогда я буду испытывать не радостное предвкушение, а настоящий и неконтролируемый ужас.

– Ладно, – произнесла я, поднимаясь и нервничая так, словно готовилась к прослушиванию на роль в каком-нибудь школьном спектакле. – Эван уже вкратце рассказал мне, что вы обсуждали этим утром. Я в курсе, что Нили держит манускрипт в сейфе в частной галерее на верхнем этаже своего дома в Уиннетке. Также мне известно, что сейф запирается обычным старомодным ключом, так что на дистанционный взлом электронного замка рассчитывать не приходится. Кроме того, я знаю наверняка, что кроме замка у сейфа нет никакой дополнительной сигнализации. Поэтому, если у нас получится открыть его и забрать манускрипты, то мы в шоколаде.

Я смотрела на каждого из них по очереди, заодно вспоминая, не забыла ли я что-то важное. Коул кивнул, предлагая меня продолжать.

– Основная проблема – проникнуть в галерею. «Книга Сотворения» всего лишь один из десятков ценных артефактов, которыми владеет Нили. И он держит их все под замком в галерее, в которую попасть просто невозможно.

– Не настолько она была бы недосягаемая, будь у нас побольше времени, – сказал Тайлер. – У меня есть схемы и все необходимые приспособления. Я уверен, что мог бы рассчитать способ обойти систему безопасности.

– Но времени у нас нет, – ответил Эван. – Передача манускрипта запланирована через две недели. А такая масштабная подготовка требует минимум трех месяцев тщательной работы.

– Таким образом нам надо, чтобы Нили отключил систему безопасности для нашего удобства, – вновь настала моя очередь говорить. – И я знаю как.

– Я слушаю, – это был Коул.

– Завтра утром Нили позвонит некто Эстер Мартин из фонда Джен и скажет ему, что у нас есть новый, потрясающий план для торжества. Так как очень много друзей Джена проявили к событию интерес, мы решили провести выездное мероприятие. У нас будет шесть точек празднования с шестью изысканными сервировками. Фонд предоставит комфортабельные автобусы, чтобы перевозить гостей от одного места к другому. И мы предоставим ему первому право составить список коктейлей и дорогущих сыров.

– Впечатляет, – восхитился Тайлер, – продолжай.

Я слегка зарделась от гордости, да и Эван продолжал ободряюще сжимать мою руку.

– Мы не можем ждать мероприятия, чтобы подменить манускрипты, ведь оно состоится уже после того, как предметы, подлежащие дарению, будут переправлены в Бельгию. Поэтому мы организуем так называемый прогон. Эстер сообщит ему, что ее ассистентка, то есть я, свяжется с ним и договорится прийти и осмотреть место, чтобы удостовериться в том, что для ожидаемого количества гостей будет достаточно места. Кроме того, мне нужно будет сделать фото для оформления страховки и урегулировать еще кое-какие детали. Такая процедура совершенно оправдана. Единственное, чего Эстер и Нили не будут знать, так это того, что мы используем этот осмотр, чтобы осуществить подмену. Мы получаем обратно копию, фонд получает невероятное мероприятие, и в итоге все счастливы.

– И это была полностью твоя идея? – Тайлер с непроницаемым выражением лица смотрел на меня.

– Ну да.

Он посмотрел на Коула, тот кивнул. Затем он снова взглянул на меня.

– Отличная работа, сестренка. Серьезно, отличный план.

Против моей воли по лицу расползлась улыбка.

– Я же тебе говорил, она – сокровище, – с гордостью произнес Эван. – А теперь надо сконцентрироваться на некоторых деталях.

– Во-первых, замок, – начал Коул. – Времени будет в обрез. Подбирать ключи будет некогда.

– Разумеется, – согласился Эван и посмотрел на Тайлера. – Правильный ключ нужен сразу.

Тайлер ухмыльнулся.

– Я так понимаю, придется обратиться к помощи некоей дамы?

– Правильно понимаешь. Нили держит ключ в прикроватной тумбочке. В той комнате убирает горничная по имени Рене. Я тебе все подготовил. – Эван достал из портфеля конверт и протянул его Тайлеру. – Очаруй ее и постарайся справиться быстро. Сделаешь слепки, и мы изготовим дубликат.

– Люблю свою работу. – Улыбка Тайлера была такой мальчишеской и порочной одновременно, что я рассмеялась.

– И как же мы произведем подмену? – задал главный вопрос Коул. – Энджи и так отлично справилась, но просить от нее такое – это, по-моему, чересчур.

– Именно поэтому это сделаешь ты, – ответил Эван. – Кроме того, мы все будем там.

– Еще чего, – возразил Тайлер. – Какого хрена нам всем туда идти?

– Потому что «БАШ Секьюрити» собирается предоставить свои услуги для фонда на мероприятии, – объяснила я, ссылаясь на компанию, о которой мне рассказал Эван. Они втроем владели ею – Блэк, Огаст и Шарп, – и по большому счету, основная их деятельность была законной. Но когда они нуждались в особой охране или во взломе электронной системы, они прибегали к услугам БАШ. – Это тоже вполне логично, – продолжала я. – Всем известно, как близки вы все были Джену. Это идеальное прикрытие. И главное, это позволит вам проникнуть в его охранное помещение.

– Мы должны будем все настроить таким образом, чтобы на протяжении всей церемонии их камеры наблюдения транслировали запись на наши смартфоны. А когда мы будем закачивать софт, чтобы это осуществить, мы установим задержку трансляции в тридцать секунд. Это максимальное время, которое можно установить, – сказал Эван, глядя на Коула. – Этого хватит?

– Если мне обеспечат свободный доступ на этот промежуток, – Коул выразил сомнение.

– Не сомневайся, будет. Энджи займется Нили, они будут обсуждать коктейли. Тайлер будет на подхвате между Нили и Коулом, обеспечивая дополнительное прикрытие. Тебе нужно только подменить копии. Открыть оригинал на нужной странице и положить на место. Забрать факсимиле и спрятать в сумке. Собственно, это все, дело сделано. Мы в безопасности и репутация Джена тоже. – Он оглядел всех нас по очереди. – Есть вопросы?

Все молчали.

– Дайте нам знать, когда договоритесь о прогоне, – сказал Тайлер. Взглянув на часы, он встал. – Я бы с радостью остался, но у меня свидание с горничной.

– Я свяжусь с тобой насчет слепка, – сказал Коул, затем повернулся ко мне. – Ну, а тебя прошу об одном, ради бога, верни нам манускрипт.

Улыбаясь, я откинула крышку журнального столика, просунула руку в проем и достала документ, спокойно хранившийся в архивной коробке.

– Я тут вам приврала немного насчет оригинала, ребята. – Слава богу, они оценили шутку и рассмеялись.

Все вместе мы дошли до двери.

– Ты с нами? – спросил Тайлер Эвана.

– Да ни за что, – ответил он, притягивая меня поближе к себе. – Девочка проделала такую работу. Я должен остаться и убедиться, что она вознаграждена по заслугам.

Мои щеки заполыхали от смущения, но ребята только усмехнулись.

– И как же именно ты собрался вознаграждать меня? – поинтересовалась я, как только мы остались в квартире одни.

– Думаю, я бы трахнул тебя.

– О-о-о, я… неплохая идея.

– Но не прямо сейчас, – продолжал он, и его голос слегка охрип. – Сначала мне надо убедиться, что ты этого хочешь.

Я облизнула пересохшие губы. Я уже хотела, но предпочла промолчать. Хотела из его уст услышать, что он задумал.

– Я собираюсь связать тебя Лина. Свяжу веревкой твои запястья вместе. Как ты думаешь, почему я собираюсь поступить именно так, а не привязывать твои руки по разные стороны?

Я покачала головой, переминаясь с ноги на ногу, чтобы хоть немного отвлечься от нарастающего возбуждения между ног.

– Чтобы я смог уложить тебя на спину и целовать твои груди столько, сколько захочу. Я буду облизывать и посасывать их, и проложу дорожку из поцелуев по всему телу, вниз до самой твоей сладкой киски.

Я сглотнула. Возможно, даже немного поскуливала.

– А затем я буду крутить тебя, словно на вертеле, и шлепать по твоему аппетитному заду до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня, чтобы я трахнул тебя. И только после этого я войду в тебя сзади, наполняя до предела, и когда тебе покажется, что глубже двигаться уже невозможно, я проникну в самую твою суть. – Он наклонился ближе, нежно погладив мое ушко, прежде чем ласково прошептал: – Скажи мне, милая, достаточно ли хороший способ я придумал, чтобы выразить тебе свою благодарность?

Я еле могла говорить от желания, сделавшего мой голос хриплым.

– Да. – Между ног все горело, соски набухли и затвердели, натянув ткань моей блузки. – Вполне достаточно.

– Тогда чего же мы ждем? – спросил он, взял меня за руку и наклонился, чтобы поднять свой портфель.

Я ждала, что он поведет меня в спальню, но он направился к винтовой лестнице.

– Эван?

– Ш-ш, – это все, что он ответил, и я промолчала, доверяясь чувству, что любое принятое им решение принесет мне удовольствие.

Когда мы вошли в патио, он подвел меня к краю балкончика. Его окна были разделены железными прутьями, каждый из которых украшал витиеватый наконечник.

Я отважно встретила его взгляд, стараясь не уступать ему в дерзости. Мне нужно было показать, насколько сильно я тоже этого хотела. Как ждала этот момент и такого мужчину. И да, я была готова и к такому приключению.

Намеренно медленно, лаская кожу кончиками пальцев, я начала расстегивать свою блузку, прежде чем позволила ей соскользнуть на пол. Затем отодвинула чашечки своего лифчика и медленно провела руками по набухшим грудям у кружевной кромки.

Я облизнула губы, не сводя глаз с лица Эвана. Он выглядел совершенно невозмутимым, но, когда я опустила взгляд и увидела, как крепко он сжал кулаки по бокам, я испытала невероятное удовлетворение, поняв, что он сдерживается изо всех сил, борясь с желанием протянуть руку и коснуться меня. Но нет, не сейчас.

Я потянулась к застежке лифчика, медленно расстегивая его, а затем обеими руками приподняла свои груди. Стряхнула лямки с плеч, но не позволила бюстику упасть на пол, а подхватила его согнутым пальцем и ритмично покрутила, наподобие лассо.

– Боже, Лина, – выдохнул Эван.

Я лишь улыбнулась, откровенно наслаждаясь его реакцией и кинула его ему, довольная тем, как ловко он поймал кружевную вещицу и сжал в кулаке. Я потерлась руками о свою грудь, а затем закрыла глаза и начала оттягивать соски, представляя, что не мои, а руки Эвана ласкают меня. Меня пронзила острая волна желания: от сосков, до самого низа, где уже было невыносимо мокро и горячо.

Я услышала стон и поняла, что слышу саму себя. Я хотела, чтобы он возбудился и, позабыв о своем тщательном плане, потерял контроль в собственных объятиях. Но в итоге стояла горячая и влажная, в отчаянии ожидая его прикосновения. Я была настолько чувствительна сейчас, что могла бы кончить, если бы он просто наклонился и слегка подул мне в ушко.

Мой план соблазнения обернулся против меня самой.

Но жаловаться было глупо, потому что он выглядел настолько же отчаянно сгорающим от желания, как и я. Поэтому с удовлетворенной наглой улыбочкой я потянулась к застежке джинсов, медленно расстегивая одну пуговицу за другой. Так как они были обтягивающими, а мои формы полностью заполняли натянувшуюся ткань, то мне пришлось вылезать из них, буквально извиваясь, чем я и воспользовалась, чтобы продолжить стрип-шоу для Эвана.

Я стянула их до щиколоток и, переступив через ткань, осталась стоять босиком, в одних тоненьких стрингах. Это были очень сексуальные трусики, так как с тех пор, как Эван появился в моей жизни (и в моей кровати), я стала обращать особое внимание на свое белье.

Я встретила его взгляд и, не отрывая глаз, скользнула пальцем под ободок, начиная снимать последнее, что на мне осталось.

– Нет, – его голос прозвучал так твердо, что моя рука застыла на полпути. – Этим уже займусь я. – Он придвинулся ближе и воздух между нами завибрировал, как бывало всегда, когда мы оставались наедине. – Подними руки и не шевелись.

Я повиновалась, и он медленно и протяжно прошептал:

– Милостивый боже, Лина. Ты хоть представляешь, как ты прекрасна?

– Меня заботит лишь, достаточно ли я красива для тебя.

– Невероятно, исключительно красива. – Он наклонился и вытянул что-то из портфеля. Когда он поднялся, я увидела обещанную веревку. Закрепив ее вокруг моих запястий, он привязал другой конец к наконечнику оконного прута. – Я не буду привязывать тебе ноги, но ты будешь их держать так, как я тебе велю.

Я кивнула.

– Расставь их шире, – приказал он, и я немедленно раздвинула их широко. – Превосходно. – Он скользнул ладонью по моему лобку, поглаживая тот крохотный кусок материи, который прикрывал мое естество. – Не шевели ногами, пока я не позволю тебе, – отдал он еще один приказ.

Я кивнула и закрыла глаза, почувствовав, что Эван придвинулся ближе. Его пальцы поглаживали мое тело. Дразнили меня еле ощутимыми прикосновениями. Играли моими грудями, губами, пальцами. Затем вдруг его пальцы коснулись внутренней стороны моих бедер и меня будто слегка ударило током. Я начала извиваться, изо всех сил стараясь не сдвинуть ноги вместе.

– Повернись, – велел он, и я выполнила его просьбу. – Широко открой глаза. Я хочу, чтобы ты смотрела на город, когда я буду прикасаться к тебе. Хочу, чтобы ты видела, как высоко мы с тобой находимся, пока я буду заставлять тебя взлетать еще выше. – Я чувствовала его возбужденный член прямо около своих ягодиц. Его рука поглаживала меня сзади и вдруг резко потянула за трусики, так, что они с треском порвались.

Мне захотелось обхватить себя руками и прикрыться, но я не могла. Руки были связаны. Я весела на столбе. Обнаженный Эван, склонившись, прошептал прямо мне в ухо:

– Ты понимаешь, зачем я так делаю? Почему я хочу тебя в такой позе? Что я хочу с тобой сделать и почему?

– Я... скажи мне сам.

– Подчинение, – ответил он. – Ты сегодня отлично справилась. Ты придумала шикарный план и получила то, чего хотела. Ты поставила на место Коула и Тайлера. И даже в некотором смысле меня. – Он нагнулся еще ниже, его губы касались моего уха, когда он заговорил снова. – На публике это сгодится, детка. Но когда мы одни, ты вся моя. И ты можешь получить контроль надо мной, только если я тебе это позволю. Ты меня слышишь?

Я кивнула, говорить у меня просто не было сил. Мой пульс зашкаливал, между ног горело. Именно этого я и хотела. Сдаться. Уступить желанию. Сдаться мужчине, которому я доверяла, и знать при этом, что он полностью удовлетворит меня.

– Мы – одно целое. Мы – команда, – продолжал Эван. – Тебе нужна скорость, я сделаю все, чтобы дать тебе ее. Ты захочешь поддаться, уступить, и я поймаю тебя.

Я задыхалась, но от меня не ускользнуло, что он пытался сказать мне.

– Откуда ты узнал?

– Я всегда смотрю на тебя. Лина. И всегда вижу тебя.

– А ты?..

– Да?

– Неважно, – я собиралась спросить, прикоснется ли он ко мне наконец. Но я знала, что скоро он сделает это сам, и я ждала, несмотря на то, что мои соски ужасно болели, а вагина сочилась влагой. Я была мокрой и умирала от желания, нарастающее вожделение было изумительно нестерпимым. Когда, наконец, наступит разрядка, я улечу в рай, не меньше.

Он стоял позади меня, и я слышала шелест ткани. Он снимал остатки одежды. Его твердый член наконец дразняще коснулся моих ягодиц. Руками он обхватил их, скользнув пальцами внутрь, и покачал меня вниз и вверх, погрузив пальцы в мои соки, прижимаясь к напрягшейся попке.

– Эван…

– Ш-ш-ш…

Он ненадолго отодвинулся, и спустя несколько мгновений я снова почувствовала давление сзади, только на этот раз это был не палец. Что-то твердое, прохладное, покрытое смазкой. Голос Эвана говорил мне расслабиться, довериться ему, уступить давлению, и я, глубоко вдохнув, позволила ему протолкнуть это в свой напрягшийся зад. – Ты когда-нибудь делала это с затычкой?

– Нет.

– Когда я начну трахать тебя, это будет потрясающе. И ощущения усилятся, если перед этим я отшлепаю тебя.

Я закрыла глаза и нагнулась в бессознательном приглашении начинать.

Его тихий смех обласкал меня.

– Тебе это нравится, – произнес он, и я почувствовала, что стала пунцовой от смущения.

– Мне нравится все, что ты со мной делаешь, – сказала я, чувствуя, что это чистая правда. Мне не хотелось бы, чтобы он когда-либо ограничивал свои фантазии. Не сейчас. Никогда.

– Нагнись пониже, – попросил он. – Насколько можешь со связанными руками.

Я сделала, как он велел, и тут же у меня перехватило дыхание, когда что-то твердое и плоское хлестнуло по моим ягодицам. Один раз, затем еще, и еще. Эван остановился и прижался ладонями к моей полыхающей плоти, растирая горящие от ударов следы, успокаивая зуд и превращая боль в наслаждение, усилившееся из-за пробки, которая с каждым ударом дразнила и возбуждала обе мои дырочки еще больше.

– Детка, я не хочу останавливаться, – произнес он.

– Так не останавливайся.

– Я не могу больше терпеть. Не могу ждать. Я хочу войти в тебя. Твоя порозовевшая попка, и ты вся такая мокрая и готовая принять меня. Я вижу, как сильно ты хочешь меня. Не могу сдерживаться. Я трахну тебя прямо сейчас, Лина. Я и секунды лишней не могу терпеть, так хочу оказаться внутри тебя.

От его слов кружилась голова, и когда он попросил расставить ноги еще шире, я едва его услышала. Кожа на ягодицах пощипывала, и когда он приник ко мне, я дрожала от нетерпения. Обхватив одной рукой мои груди, другой он раздвинул мои ягодицы еще шире и вошел в меня, погружаясь все глубже и глубже, пока я, низко нагнувшись и вцепившись в веревку, смотрела сверху вниз на сияющие городские огни, чувствуя, как Эван растворяется во мне.

Свободной рукой он скользнул к моему клитору, повторяя пальцами ритм движений своего члена. Глядя на расстилавшийся внизу город, я ощущала, как каждая частичка меня, Анжелины Рэйн, попадает в гудящий вихрь удовольствия и страсти. Я сама стала чистым блаженством. Просто оболочкой, добровольно отдавшейся наслаждению. Чего бы он ни хотел от меня, он мог получить все, если был готов дарить мне такую сладостную радость желанного поражения. Награждать меня этой безопасной и благословенной капитуляцией.

Я не могла представить себя больше нигде, кроме как в его объятиях.

Отдавая ему свой оргазм без остатка в свете огней Чикаго, я знала, что бы ни случилось, я всегда буду принадлежать только этому мужчине.

***

Прогон с Нили был назначен на субботу, и я провела все утро, стараясь побороть то страх, то лихорадочное возбуждение. Мне пришлось сменить две блузки, потому что я нещадно потела. В итоге мне пришлось затащить Эвана в душ и чуть ли не вынудить оттрахать меня, чтобы просто выкинуть предстоящую авантюру из головы.

Это сработало, но, к сожалению, ненадолго. Как только мы оделись, меня опять начало трясти.

– Слава богу, встреча утром, – сказала я, в очередной раз глядя на часы. – Если бы нам пришлось ждать до обеда, я бы не выдержала. – Я уставилась на Эвана. – Как тебе вообще удается сохранять спокойствие?

– Годы практики, – ответил он. – Да и я только выгляжу спокойным. Немного нервного возбуждения перед тем, как идти на дело, не помешает. Помогает соблюдать осторожность.

– Тогда прямо сейчас я самый осторожный человек на свете.

Эван притянул меня к себе и крепко поцеловал.

– Все пройдет отлично. У тебя ведь очень опытная команда, не забывай об этом.

– Что делает слабым звеном меня.

– Что делает тебя очень энергичным и действенным новобранцем, который привнесет свежей крови в нашу банду. – Его телефон звякнул, и он прочел сообщение. – Они уже перед зданием, пора идти.

Мы встретились с Коулом и Тайлером в фургоне «БАШ Секьюрити» и вместе доехали до дома Виктора Нили в Уиннетке. Он встретил нас у двери, чрезмерно вежливо отозвался о моем дяде – он прямо источал подобострастие, – и повел нас в галерею.

Пока мы поднимались по лестнице, я перехватила взгляд Эвана и почувствовала, что его реакция на Нили была такой же, как моя – нам обоим этот тип не нравился. На долю секунды мне захотелось все тут же бросить. Ведь, в конечном итоге, если у нас все выгорит, ему достанется настоящая «Книга Сотворения», а у нас будет лишь подделка.

Это было совершенно несправедливо.

Мы поднялись в галерею и, как только Нили отключил систему безопасности, вошли внутрь.

– Здесь невероятно красиво, – сказала я, когда Эван отошел вместе с долговязым охранником, который сопровождал нас до галереи. Коул и Тайлер зашли внутрь и начали осматривать территорию, засыпав Нили вопросами о размерах галереи, охранной системе, постоянно подчеркивая, что это связано с обеспечением страховки.

Нили не колеблясь отвечал на все вопросы, и когда я почувствовала, как в кармане завибрировал мой телефон, что по нашему плану было сигналом к действию, я подошла к нему и предложила обсудить размещение напитков и угощений для удобства перемещения гостей.

– Я подумывала о том, чтобы поставить стойку с коктейлями вот здесь, – начала я, подводя его к стене, вдоль которой стояли обрамленные в рамы страницы из различных исторических манускриптов. Спиной я стояла к стене, чтобы видеть весь интерьер галереи, а Нили расположился лицом ко мне, и, таким образом, не видел Коула.

– Мы можем расположить всю еду и напитки по кругу зала, – продолжила я. – Это должно обеспечить свободное движение гостей в галерее.

– Как вам будет удобнее, – непринужденно и быстро согласился он. Слишком поспешно, по правде говоря, потому что наш разговор занял всего двадцать секунд. Нили, решив, что все решено, собрался отвернуться от меня. Именно в этот момент Коул уже запустил руку в музейный шкаф, который должен был находиться под замком. Судьба нашего грандиозного плана висела на волоске.

Я поймала взгляд Тайлера и в микроскопическую долю секунды осознала, что ответственность за все, что сейчас произойдет или не произойдет, будет лежать целиком на мне. Не вполне осознавая, что именно я собираюсь делать, и как буду выкручиваться, я тем не менее пришла в движение. Я сделала шаг вперед, притворившись, что споткнулась и падаю. Я вцепилась в руку Нили, по ходу скидывая туфлю, и сильно оцарапала колено, когда рухнула на грубый деревянный пол.

– Мне ужасно жаль, – пробормотала я, когда встревоженный Нили склонился и начал хлопотать надо мной. – Каблуки на этих туфлях. Просто...

– Ну что вы, не извиняйтесь, пожалуйста, – переживал он. – Вы в порядке? – Самое главное, что он снова стоял спиной к Коулу, хотя меня и передергивало от его повышенного внимания ко мне. Я понимала, что прошло уже больше тридцати секунд, но из моей совсем невыигрышной позиции – вид с пола – я вообще уже не могла видеть, что происходит в зале.

Затем вдруг Коул и Тайлер оказались позади Нили, который помогал мне подняться, и спрашивали, как я себя чувствую. Потом все разом направились к выходу из галереи. Мы втроем наперебой благодарили Нили за уделенное нам время, а он, в свою очередь, извинялся за доставленное неудобство. Под конец он пообещал проследить, чтобы полы не были навощены в день мероприятия, чтобы женщинам удобно было перемещаться по залу.

– Боже мой, боже мой, – повторяла я, как заведенная, когда мы ввалились обратно в фургон. Я кинулась к Эвану в объятия и сменила пластинку. – Твою то мать, черт возьми, о боже!

У меня никак не получалось заткнуться, и я собиралась возобновить свой бредовый лепет, когда Эван приник губами к моему рту.

Поцелуй был долгим и глубоким, и если он пытался успокоить меня, то у него это определенно не получилось.

– Это было чистое безумие, – произнесла я, оторвавшись от него.

– Ты прекрасно справилась, – ответил Эван.

– Он прав, ты спасла мою задницу, – подтвердил Коул.

– Да уж, твоя задница явно заслуживает спасения, – отшутилась я, и Тайлер расхохотался. – Я так взвинчена, – продолжила я, чувствуя, как внутри меня все бурлит и кипит. У меня было ощущение, что я взорвусь, если не смогу высвободить эту нервную энергию. – Меня таращит так, словно я накачалась несколькими галлонами кофеина. У вас тоже так всегда адреналин подскакивает, или это обостренное ощущение из-за того, что все чуть не пошло прахом?

– Это неважно, – сурово отрезал Эван. – Потому что это последний раз, когда ты участвуешь в чем-то подобном.

– Не буду спорить, – рассмеялась я. – Мне совсем не нужно воровать старинные книги для того, чтобы чувствовать себя словно под кайфом. – Я схватила Эвана за воротничок и притянула к себе поближе. – У меня для этого есть ты.

– Да чтоб вас, – вздохнул Тайлер. – Снова-здорово. Пристрелите меня.

Эван вместо ответа показал ему средний палец, а затем приник ко мне в долгом и сладком поцелуе, словно доказывая ему мои слова. В моем затуманенном сознании мелькнула мысль – кому нужны кражи и аферы, когда есть такой мужчина?

– Никто не хочет перекусить? – решил не обижаться Тайлер, и мне захотелось взвыть от досады и удивления. Ну как, как можно оставаться таким спокойным?!

– Я за! – отозвался Коул.

– Я против! – возмутилась я и уставилась на Эвана. – И ты тоже!

– Прошу простить меня, но я, по всей видимости, запамятовал об одной предварительной договоренности, – ухмыльнулся он.

Коул с Тайлером в ответ понимающе заулыбались, но мне было наплевать. Я собиралась оседлать Эвана Блэка с того самого момента, как мы вернулись в фургон, и меня не волновало, кто и что об этом думал.

– Ты точно не голодна? – Когда мы остались одни на его яхте, Эван решил проявить неуместную заботу. – А то у меня есть пицца в морозилке. Если хочешь, могу разогреть.

– Ты нарочно дразнишь меня, – я не собиралась ему подыгрывать. – Я не хочу пиццу. Я не хочу есть. Я хочу тебя. Прямо здесь и сейчас.

– Прямо здесь? – Он взглянул на обеденный стол.

– Да, черт возьми. – Я расстегнула блузку и стянула ее одним движением. За ней следом полетел лифчик. Эван наблюдал за мной так, словно все это его забавляло, что распаляло меня еще больше. Я ему покажу!

Я расстегнула юбку и скинула ее вместе с трусиками, а затем запрыгнула на стол.

– Я вижу, что ты серьезно настроена, – проговорил Эван, но веселье в его голосе сменилось возбуждением.

– Поторопись, – ответила я, – я отчаянно хочу тебя.

– Мне нравится такое отчаяние, – признался он, приближаясь ко мне и по пути расстегивая джинсы. Переступив через соскользнувшую ткань, он встал между моими раздвинутыми ногами. Я тяжело дышала, предвкушая наслаждение от его твердого члена внутри меня. Я жаждала этого момента, хотела чувствовать его внутри меня немедленно.

Он резко опустился на колени, и я чуть не зарычала от злости, но как только он закинул мои ноги себе на плечи и устремил свой язык внутрь моей вспухшей киски, я закричала от удовольствия и изо всех сил вцепилась в его волосы. Он сосал и облизывал меня, пока вдруг резко не остановился и не поднялся на ноги.

Прежде чем я успела запротестовать или предположить, что он собирается делать дальше, Эван стоял прямо передо мной, притягивая меня как можно ближе, и пристраиваясь поудобнее, чтобы быстро и жестко втолкнуть в меня свой затвердевший член.

Я выгнулась, изнывая от удовольствия, но мое тело жаждало большего. Глубже. Жестче.

– Да, – выкрикнула я, – сильнее, пожалуйста, глубже. Боже мой, да.

Я прижималась к нему, принимая его толчок за толчком, обезумев от желания, издавая несуразные безрассудные звуки, совершенно опьяневшая от ощущений. Когда оргазм обрушился на меня, все, на что у меня оставались сил, так это вцепиться намертво в этого мужчину, который одновременно заставлял меня чувствовать весь мир вокруг себя и растворяться в нем без остатка.

Не выпуская из рук, он потянул меня за собой, и мы повалились на устланный ковром пол.

– Может, переляжем поудобнее? – спросила я спустя какое-то время.

– Да ну, к черту, и так хорошо, – ответил он, притягивая меня к себе еще ближе.

Я устроилась поудобнее и уткнулась лицом в ложбинку между его плечом и головой, потому что чувствовала, что все мои эмоции были написаны на лице. Мое желание стать к нему как можно ближе было практически осязаемым.

– Ты знаешь, это очень знакомо, – наконец выдохнула я.

– Что?

– Этот прилив адреналина, который я испытала сегодня в галерее. Я чувствовала то же самое, когда воровала в магазине. Я испытываю те же эмоции, когда ты внутри меня. – Я приподнялась, чтобы видеть его лицо. – Ты помогаешь мне чувствовать себя живой, Эван. Ты делаешь меня самой собой. – Это была чистая правда. Я могла быть такой, какая есть, с ним. Без секретов, без стеснения. Я не понимала раньше, что значит быть свободной, пока не оказалась в его объятиях. – Я значу столько же для тебя? – спросила я, затаив дыхание. Он сделал мне невероятный подарок, просто будучи самим собой, и в этот момент мне больше всего на свете хотелось знать, что я была для него таким же благословением. Что я могла быть для него источником настоящего счастья.

– Значишь ли ты для меня столько же? – На его лице было написано изумление. – Бог мой, Лина, ты совсем не понимаешь, да? Ты все самое главное в моей жизни. Ты —мой адреналин. Мой азарт, моя страсть и трепет. Ты – все, чего я всегда хотел, и все, чего я думал, не заслуживаю. Ты исключительная, ты самая лучшая и ты только моя. Я люблю тебя.

Я моргнула и только после этого осознала, что плачу.

– Ты не мог бы повторить это снова?

Эван широко улыбнулся.

– Я люблю тебя, – выполнив мою просьбу, он покрыл мое тело поцелуями, скользя вниз по трепещущей коже. – Хочешь, покажу тебе, как сильно?

Я откинулась на спину, удовлетворенно раскинув в стороны руки и ноги, полностью открываясь для него.

– Да, – сказала я, счастливо улыбаясь. – Очень.

Глава 21

На следующее утро мы отправились в Эванстон, чтобы позавтракать с Айви. Я слишком много съела и много времени провела на солнце, играя с сестрой Эвана, поэтому по дороге обратно меня разморило и клонило в сон.

– Мне нужно утрясти пару вопросов в «Дестини», – сказал Эван. – Ты не против, если я заскочу туда ненадолго?

– Нет, конечно. Пока ты будешь там, я упакую вещи. Но ужинаем мы сегодня вместе. Мой самолет завтра в восемь утра, так что я планирую провести с тобой всю ночь.

– Само собой. Ты возвращаешься в среду?

Я кивнула, понимая, что мне нужно сообщить родителям о своем решении лично. И так как я спокойнее чувствовала себя на знакомой территории, то хотела увидеться с ними на этой неделе, пока они остановились в нашем доме в Калифорнии.

– Я буду к семи, – пообещал Эван, высаживая меня около моего дома. Я переоделась в джинсы и футболку, затем заказала такси до «Фокс энд Обель» и вернулась с двумя пакетами покупок. Я накупила чересчур много еды, больше чем мы смогли бы осилить, но я очень хотела, чтобы все было идеально.

Я лишь ненадолго опустила пакеты на пол, чтобы нажать на кнопку лифта, когда в холл вошел Кевин.

– Давай-ка я тебе помогу с этим, – сказал он, подхватывая один из моих пакетов.

– Все в порядке, я держу. – Я подкинула сумку повыше на руку. – Что тебе надо, Кевин?

– Нам надо поговорить.

– Не думаю, что нам есть о чем говорить.

Он вытащил свой должностной значок.

– Нет, есть.

– Я... ох. – Волна страха захлестнула меня. Он что, узнал про Нили? Узнал про манускрипт? Я постаралась спросить ровным голосом. – В чем дело?

– Это о твоем парне, – твердо произнес он. – Давай поднимемся наверх.

Я молча кивнула и зашла за ним в лифт. В квартире я отправилась прямиком на кухню, надеясь выиграть время, чтобы прийти в себя. Но когда вернулась в гостиную, то не почувствовала себя увереннее. Я уселась на стул, выпрямив спину, и уставилась на него.

– Переходи к делу.

– Я могу засадить этих ублюдков, – без всякого вступления заявил он.

– Кого?

– Даже не пытайся притворяться, что не понимаешь меня, – ответил он. – Эвана Блэка. Тайлера Шарпа и Коула Огаста, – он словно выплевывал каждое имя, и мое сердце сжималось все сильнее при каждом звуке.

– Засадить их? – спросила я, стараясь, чтобы мой голос звучал уверенно и незаинтересованно. – За что конкретно?

– За нарушение пакта Манна. – От его слов по моей коже побежали ледяные мурашки.

Я хотела бы сказать, что не имею ни малейшего представления, что это за пакт, но это было бы ложью. Мой отец слишком часто бывал на облавах и слишком много времени разговаривал с моей мамой об использовании пакта Манна для борьбы с белым рабством.

– К чему конкретно ты ведешь? – спросила я ледяным тоном.

– Эти сволочи доставляют проституток. Они перевозят женщин через границу штата для использования в сексуальных целях. И у меня есть предчувствие, что, если копнуть глубже, мы выясним, что у них есть делишки и похуже. Торговля людьми. Наркотики. Все это дерьмо. Они по уши в нем увязли, Энджи. И чем дольше ты с ними связана, тем глубже ввязываешься во все это сама.

Я почувствовала, что у меня кружится голова и поняла, что я качаю головой практически с того момента, как он начал говорить.

– Зачем ты говоришь мне все это?

– Потому что ты должна знать, – ответил он. – И еще потому что ты обязана помочь мне.

– Нет. – Я поднялась. – Ты ошибаешься. Ни за что на свете Эван не стал бы связываться с чем-то подобным, и я не собираюсь помогать тебе преследовать его.

– Сядь, – приказал он.

Я села обратно.

– У меня есть несколько свидетелей, которые готовы говорить, но мне нужны еще люди.

Свидетели. Словно написанное кровью слово повисло в воздухе. Это не могло быть правдой. Откуда могли взяться какие-то свидетели?

Я вдруг поняла, что он продолжает говорить.

– Что? – я моргнула. – Притормози, еще раз повтори. Что?

– Я сказал, что ты нужна мне. Я надену на тебя микрофон.

– Хрена с два.

– Ты должна будешь поговорить с ним, – продолжал он, словно и не слышал меня. – Ты заставишь его признаться в том, что он делает... и ты поймешь, что я не вру.

– Нет, ты не прав. – Я ни за что бы не поверила, что рыцари Джена могли впутаться в такое.

Кевин все продолжал говорить.

– Я не сомневаюсь, что ты согласишься мне помочь, потому что это все отражается на тебе. Ты же встречаешься с ним? Это делает тебя соучастницей. Ты выбрала не лучшую компанию. И твоему отцу это точно не сыграет на руку, – добавил он, и по моей спине пробежал холодок. – Не сейчас, когда он метит в вице-президенты. Пресса не упустит такой лакомый кусочек, и мало ему не покажется.

– Ты просто невообразимая скотина.

– Скотина не я, а твой Эван. Он и его дружки. – Кевин поднялся. – Я вернусь завтра и хочу получить твой ответ. И, Энджи, – добавил он, – лучше бы ты сказала да.

Я осталась сидеть в кресле, когда он вышел. И все еще была там, когда спустя несколько часов вернулся Эван. Я не слышала, как Петерсон впустил его. Я даже не видела его до того самого момента, пока он не уселся на краешек журнального столика напротив меня. Я накинула на себя одеяло, но, даже завернувшись в него как младенец, я чувствовала лишь холод и дрожь.

– Тебе плохо? – Эван положил свою теплую руку мне на лоб.

Я покачала головой.

– Они хотят, чтобы я надела микрофон, – произнесла я и увидела, как его плечи поникли, когда он понял, о чем я.

– Кевин, – проговорил он. – Этот долбанный говнюк.

– Он сказал, что ты торгуешь проститутками. Что ты нарушаешь пакт Манна. Что мне надо следить за тобой... шпионить. И он сказал, что, если я этого не сделаю, он втянет в это моего отца.

Эван спустился со стола и встал передо мной на колени. На его лице была написана нежность.

– Детка, мы с этим справимся.

Я покачала головой, затем взглянула на него.

– Это уничтожит моего отца.

Он беспокойно посмотрел на меня.

– Что ты собралась сделать?

– То, что я должна. И то, что я могу.

– Расскажи мне.

– Я поеду в Калифорнию, как и собиралась. По пути позвоню Кевину и скажу, что ты бросил меня, и я переезжаю в Вашингтон, как и планировала. И в таком случае ставить меня на прослушку не будет иметь никакого смысла. Он оставит отца в покое. И если вы с ребятами утрясете все в «Дестини», он и от вас отвяжется.

– Лина, черт. – Он вцепился пальцами в волосы, его глаза смотрели на меня со злостью и отчаянием. Я даже позавидовала ему. Я вообще ничего не чувствовала. – Родная моя, послушай меня. – Он взял мои руки в свои и крепко сжал их. – Тебе не за что себя наказывать. Это происходит не из-за того, что ты позволила себе немного перейти границы. Тебе не надо устраивать себе наказание. Мы можем с этим справиться.

Я наклонилась и поцеловала его.

– Я люблю тебя и знаю, что это не наказание. Я правда понимаю. – Я прижала ладонь к его щеке. – Из всех людей только ты можешь знать это наверняка.

– О чем ты?

– Ты поступил так же ради мамы и Айви. Ты принес огромные жертвы ради них только потому, что любишь их. Я люблю тебя. Я люблю своего отца. И я не смогу жить, зная, что не сделала все возможное, чтобы вы оба были в безопасности.

– Черт побери, Лина...

– Нет, – слово вырвалось быстро и уверенно, как знак полной уверенности. – Пожалуйста, – попросила я. – Я приняла решение. Я знаю Кевина. Он чертовски зол на меня. И он очень мстителен. Если я останусь, он не отступит. Ты нужен Айви. Ты хочешь, чтобы все, от чего тебе пришлось отказаться, сработало? Тогда позволь мне сделать это.

Он ничего не ответил. Просто посмотрел на меня своими потрясающими серыми глазами, переполненными горьким сожалением, и мне пришлось отвернуться.

– Прости меня, – сказала я, поднимаясь на ноги. – Я безумно тебя люблю. Только поэтому и уезжаю.

***

Оказаться снова в Калифорнии с родителями было чудесно, но я очень сильно скучала по Эвану. Каждый раз, когда боль становилась невыносимой, я напоминала себе, что у меня была веская причина, чтобы уехать. Ради него самого. Ради моих родителей. И даже ради самой себя, потому что наконец-то я могла что-то сделать для них, пусть они и не осознавали, на какую жертву мне пришлось пойти.

Но так как хоронить себя заживо я не собиралась, я набралась мужества и, усадив родителей рядом, объявила, что не собираюсь работать в Вашингтоне.

– Сама работа чудесная, – говорила я, – и я не жалею ни о своей степени, ни о потраченном на учебу времени. Но это не мое.

– Тогда зачем... – начала было мама, но отец нежно попросил ее умолкнуть, накрыв ее руку своей.

– Я всегда считал, что политика больше привлекала твою сестру, – начал он. Он говорил ровным тоном, но я видела понимание на его лице, и думала, что, наверное, впервые осознала, насколько хорошо мой отец подходил для работы в сфере политики.

– Ей это нравилось, – согласилась я.– Мне тоже нравится, это интересно. Но я не люблю это всей душой, папа. Не так, как ты или Грейс.

Он медленно кивнул.

– А что ты любишь?

Я не колебалась ни секунды.

– Искусство.

– Мне не следовало даже спрашивать. – Отец наклонил голову и улыбнулся.

– Ты родилась с альбомом в руке.

– Плохо только, что мой лучший шедевр – это палка-палка-огуречик.

– Не говори ерунды, – засмеялась мама. – Ты очень талантлива.

Я засмеялась и обняла ее.

– Нисколько, мам, но я умею разглядеть талант. Может, когда-нибудь я буду управлять галереей. Или стану реставратором. Не знаю. Честно говоря, я даже не знаю, каков будет мой выбор. Но я планирую вернуться к учебе и выяснить это. – Я сморщила носик в ожидании их отговорок.

Мама высказалась первая.

– Я поговорю с Кэндес утром. Ты же помнишь ее? Она два года проходила стажировку в Лувре. Если кто и знает лучшие художественные колледжи, так это она.

Я попыталась сказать хоть что-то, но слезы помешали мне. Я просто улыбалась, как идиотка и смотрела на отца. Он покачал головой с притворным сожалением.

– Боюсь, на Капитолийском холме мне спасибо не скажут. Конгрессмену Уинслоу вряд ли еще повезет с такой помощницей, как ты.

Я кинулась ему на шею и крепко обняла.

Впервые за восемь лет я почувствовала, что родители видят меня и находятся со мной, а не просто реализуют через меня свои ожидания и мечты о Грэйс.

– Ты собираешься вернуться в Чикаго? – поинтересовалась мама спустя несколько дней, когда мы прогуливались по галереям Ла Джолья. – Насколько мне известно, там есть несколько отличных программ.

– Да, есть, – ответила я. – Но не думаю, что хочу жить в городе, в котором постоянно находится Кевин.

Мама удивленно приподняла брови.

– Тот самый молодой агент ФБР, с которым тебя познакомил отец?

– Не стоит говорить об этом папе, мам, но этот парень – полный придурок.

– В самом деле? Или ты просто встретила кого-то еще?

Я скорчила рожицу.

– Был один парень. Ничего не вышло.

– Почему? – поинтересовалась мама, и я мысленно обругала себя за то, что вообще завела об этом разговор.

– Да куча всего.

– Не хочешь рассказать мне?

– Нет, – покачала я головой.

Мы пошли дальше молча.

– Ты любила его? – ей, видимо, было действительно интересно.

Я хотела соврать, но не могла поступить так по отношению к Эвану. Даже если нам не суждено быть вместе, я не могу лгать о том, что чувствую по отношению к нему.

– Да, – сказала я.– Я люблю его.

Она посмотрела на меня краем глаза, и я ожидала, что она сейчас ударится в пространные рассуждения, которыми матери любят делиться с дочерями. Вместо этого она произнесла:

– Твой отец не был первым мужчиной, которого я полюбила.

– Не был? А кто? Кого ты любила до него?

Намек на улыбку появился на ее губах.

– Это не имеет значения. Но он был дерзким и просто невероятным. Рядом с ним я чувствовала, что могу все. Знала, что пока я с ним, то возможно все.

– Мне знакомо это чувство, – сказала я. Эван был той самой составляющей, что делала меня целой, полноценной. Той самой силой, что заставляла меня чувствовать себя живой. И, теперь я это знала точно, я была тем же самым для него. – А с отцом ты чувствуешь это?

– Я очень люблю твоего отца, но это более умеренное чувство. Между нами, скорее, партнерство. И в этом нет ничего плохого, Энджи. Вот если бы можно было сочетать в браке страсть и партнерство… – Она прервалась на полуслове, словно сожалея о минутной слабости. – Матерям не следует говорить такие вещи. Я просто хочу, чтобы у тебя было все самое лучшее в этой жизни.

– Так почему же ты не вышла за него? За того первого мужчину?

– Он этого не хотел. Вернее, он не смог бы мне это предложить.

– Но почему?

– Он был замешан в некоторых преступных махинациях. Он считал, что такая жизнь не для меня.

Я остановилась как вкопанная, и уставилась в окно галереи, чтобы она не видела моего лица. Джен. Вот почему на тех фотографиях в альбомах они позировали вдвоем, без отца. Потому что тогда моего отца просто-напросто не было в ее планах.

– И ты согласилась? – спросила я тихо.

– Я запрещаю себе думать об этом. – Она старалась быть убедительной, но я не поверила ей. – Он считал, что уберегает меня от сложностей. Что приносит огромную жертву, чтобы защитить меня. Но на самом деле он причинил боль нам обоим. И думаю, он всегда сожалел, что ушел и оставил меня.

Я почувствовала пустоту внутри.

– Откуда ты знаешь?

– Когда мы встретились несколько лет спустя, он говорил… – Она махнула рукой, словно отгоняя слова. – Впрочем, это не важно. Мне теперь никогда не узнать наверняка.

«Но я знала это точно», – подумала я. Вот почему он хранил те фотографии. И то, что он говорил мне много лет назад? Что Сара особенная.

Да, она именно особенная. И хотя я безумно любила своего отца, мне было невероятно жаль мою мать и моего дядю, которые так и не смогли жить вместе и разделить свою любовь друг с другом.

Я изо всех сил старалась не думать об Эване и о жертве, которую я принесла ради него. Без его согласия и одобрения. Жертву, о которой, как я с ужасом понимала сейчас, обязательно пожалею. Но другого выхода я не видела ни тогда, ни сейчас. Я не могла бросить отца или Эвана на съедение волкам. Потому что Кевин все время был бы начеку и при малейшей оплошности всей сворой своих агентов накинулся бы на двух мужчин, которых я любила больше всех в своей жизни.

Все оставшееся время нашего похода по магазинам я старалась сохранять бодрое настроение. И когда мы вернулись домой, нагруженные пакетами, то смеялись до упаду над нелепыми нарядами, которые примеряли в магазинах.

– Тебе следовало купить то розовое платьице, – хохотала мама.

– Да ну, мама, ты не можешь говорить это серьезно. Я была бы похожа зефир. – Я собиралась припомнить ей синий наряд, похожий на какой-то невообразимый кафтан, который она собиралась купить, но тут мы вошли в гостиную, и я остановилась, совершенно остолбеневшая. Эван сидел на диване рядом с моим отцом и еще тремя мужчинами, которых я видела впервые. На всех были костюмы, и атмосфера в комнате была очень официальная.

– Всем привет, что здесь происходит?

– Мне нужно было обговорить кое-какие деловые вопросы с твоим отцом, – ответил Эван, хотя я совершенно не представляла, о чем идет речь. – Но сейчас все в порядке. – Эван поднялся и протянул руку моему отцу. – Сенатор, было приятно иметь с вами дело.

Закончив прощаться, он повернулся к двери.

– Энджи, можно тебя на пару слов?

Я видела, что мама догадалась, кто это был, но мне было не до подтверждения или опровержения ее догадок. Я последовала за ним, чувствуя себя гораздо счастливее, чем за все предыдущие дни. В то же время я была чертовски зла из-за того, что он заявился вот так, без предупреждения, как раз когда я начинала привыкать к мучительной жизни без него. Потому что ничего не изменилось. У нас по-прежнему не было будущего. Не сейчас, когда на кону стояла карьера моего отца. Видеть его здесь, так близко, было невыносимо. Это лишь добавляло боли.

– Какого черта здесь происходит? – перешла я сразу к делу.

– С проклятым пактом Манна покончено, – ответил Эван. – Раз и навсегда.

Я не верила своим ушам.

– То есть как?

– Мы заключили сделку: Коул, Тайлер и я.

– Сделку? – Страх и отвращение скрутили мой желудок стальными тисками. Я поверить не могла, что это было правдой. – Значит, Кевин был прав? Вы действительно...

– Черт, да нет же. Все как раз наоборот. В Мексике и Калифорнии есть группировка, которая занимается именно тем, в чем обвинил нас Кевин: заманивание девушек и продажа их в проститутки. Мы об этом узнали и организовали процесс по спасению. Мы привозили девушек в наш клуб и оформляли их на легальную работу. Мы не делали ничего противозаконного, во всяком случае, не в этой сфере. Я приехал сюда встретиться с твоим отцом – он был ответственным за закрытие дела и занимался этим уже несколько лет. В обмен на иммунитет против сфальсифицированных обвинений по пакту Манна, Коул, я и Тайлер согласились работать с ФБР и местными властями.

– Другими словами, у Кевина ничего не было. Ни на тебя, ни на моего отца. И так как вы с отцом будете работать над этим делом вместе, любое дерьмо, которое он попытается вылить на вас, обернется против него же.

– Сразу видно, что ты – дочь политика. – Эван улыбнулся.

– Но это просто невероятно. – Я была настолько ошеломлена, что мне пришлось облокотиться на багажник машины, которую он арендовал, чтобы приехать сюда, и около которой мы сейчас стояли. – Спасибо. Спасибо, что вытащил моего отца из этого кошмара.

– Не за что, собственно, так как я руководствовался, в первую очередь, личными причинами. Лина, я не хочу терять тебя.

– Я тоже не хочу терять себя, – ответила я.– Я так по тебе скучаю.

– Но я должен быть с тобой честен до конца. Кевин будет в ярости, и он будет искать любой повод отомстить. Я подчищаю все концы – я уже говорил тебе об этом. Я попытаюсь вывести весь бизнес из «теневого» сектора, а если не получится, я просто закрою эти предприятия. Либо совсем покончу с ним, либо продам свою долю Коулу и Тайлеру. Я занимаюсь узакониванием своих предприятий еще со смерти матери, и не думаю, что у него будет за что зацепиться. Но это не меняет того факта, что я управлял незаконным бизнесом. И это может всплыть так или иначе. Возможно, Кевину не за что будет посадить меня, но испоганить нам с тобой жизнь он обязательно постарается.

Он взял мою руку и поднес к губам.

– Другими словами, пока у Кевина хватит сил копаться в моей жизни, я не тот человек, что тебе нужен для спокойной жизни.

Я смотрела на него и думала о том, какую свободу я обретала рядом с ним. И о том, как сожалели мой дядя и моя мама о своей любви.

Но прежде всего я думала о том, чего хотела я.

А хотела я этого мужчину.

– Я люблю тебя, Эван. Я хочу домой. И готова на любой риск, который от меня потребуется, – я вдохнула поглубже. – Я больше никогда не хочу быть без тебя.

– И не будешь. Никогда. – Он поцеловал меня страстным и долгим поцелуем, и с тем неповторимым шиком, за который я так любила его поцелуи. – Хочешь вернуться в Чикаго прямо сейчас? – вопрос застал меня врасплох.

Я нахмурилась, не совсем понимая. к чему он клонит.

– Прямо сейчас? А ты не хочешь остаться в Калифорнии подольше?

– Я планировал небольшое путешествие по пути назад, – сказал он. – Например, уикенд в Италии. Или можно оторваться по полной и провести там целую неделю. Что скажешь?

Я рассмеялась, понимая, что обожаю этого мужчину, весь мир и всю вселенную.

– Я скажу, что это совершенно и абсолютно потрясающе.

Эпилог

Мне повезло, и Эстер еще не взяла никого на должность управляющего фондом. Так что я легко и непринужденно заняла свое желанное рабочее место. Мне приходилось разрываться между учебой и работой, но меня это устраивало. Но особенно мне доставляло удовольствие по вечерам возвращаться домой к Эвану.

В тот день, когда испытательный срок закончился и меня официально приняли на работу, родители прислали мне букет цветов, а Эван отвел меня на ланч в ресторан «Дрейк», чтобы отпраздновать.

После этого мы пошли прогуляться по пляжу. И хотя на мне было коктейльное платье и высокие каблуки, а на Эване костюм, мы скинули обувь и прогуливались вдоль кромки воды босиком.

– Мне нужно кое-что тебе сказать, – сказал он, глядя не на меня, а на озеро, лежащее перед нами.

Что-то в его тоне насторожило и напугало меня. Я перестала рисовать пальцами ног узоры на песке и посмотрела на него.

– Давай, – ответила я, внутренне уговаривая себя, что, несмотря ни на что, все будет в порядке. Ведь это Эван, в конце концов. Мужчина, которого я любила. – Рассказывай.

– Я попросил ребят в Калифорнии покопать немного. Порасспрашивать наших знакомых в разных полицейских участках. Задать некоторые вопросы про руководителей той группировки. Мы получили очень интересные данные. И когда я был там, то решил узнать кое-что сам.

Я напряглась.

– Грейси, – прошептала я.

Его пальцы были переплетены с моими, и сейчас он поднес мою руку к губам.

– Джен нашел их, – произнес он. – Не знаю как, но он нашел трех подонков, что убили твою сестру.

– О боже. – Мои ноги стали ватными, я вцепилась в его руку, просто, чтобы удержаться. – Как? Когда?

– Пять лет назад. Он никому ничего не сказал. Просто отправился отомстить за свою племянницу. Еще раз повторю, я не знаю как, но ему это удалось. Он нашел их и убил двоих. Третий оказался в больнице. Он выжил и натрепался об этом своим дружкам. Через них мы и смогли все выяснить.

– Я... – Не в состоянии вымолвить ни слова, я чувствовала, что хотя бы часть груза, который я носила в душе последние восемь лет, будет снята с моей совести. – Его арестовали?

– Нет, – Эван стиснул челюсти.

Я облизнула губы.

– Ты убил его?

Он взглянул на меня. Я никогда еще не видела такой пустоты в его серых глазах.

– Нет, какой-то отморозок прикончил его шесть месяцев назад. Я никогда никого не убивал, но поехал туда с одной целью – найти этого ублюдка и прикончить его. Ты понимаешь, что я пытаюсь сказать?

Я кивнула, чувствуя, что мое тело немеет.

– Я оставил все в прошлом. Ради тебя. Ради Айви. Ради себя самого. Но у меня есть принципы, и если кто-то посягнет на меня или на то, что принадлежит мне, я отвечу. Если до этого дойдет, я убью, чтобы защитить людей, которых люблю.

– Ты думаешь, меня это отпугнет? – спросила я. – Тебе бы пора уже гораздо лучше знать меня. Ты не убийца, Эван. Ты – защитник. Я никогда себя не чувствовала в большей безопасности, чем рядом с тобой.

– Хорошо. – В его голосе слышались облегчение и страх одновременно. – Мне нужно, чтобы ты понимала это прежде чем я...

Я наклонила голову, смущенная тем, как он внезапно запнулся на полуслове.

– Прежде чем что?

– Прежде чем я попрошу тебя стать моей женой.

– Эван!

На мгновение мне показалось, что он шутит. Но он засунул руку в карман и вытащил кольцо. Он поднял его высоко, в то время как сам опустился на одно колено прямо на песок.

– Я люблю тебя, Анжелина Рэйн. Я хочу провести с тобой остаток моей жизни. Ты выйдешь за меня?

Я смотрела то на кольцо, то на него, и понимала, что не могу разглядеть ни того, ни другого. Вероятно, потому что слезы застилали мне глаза.

Я всхлипнула, рассмеялась, затем надела кольцо на палец и, опустившись рядом с ним на песок, опрокинула его на спину. Я целовала его, не разбирая куда, целовала моего любимого мужчину. И пока мы лежали на песке, под ярким летним солнцем, я сказала одно единственное слово, которое он ждал больше всего.

Я сказала: «ДА».

Заметки

[

←1

]

Прим. пер.: Согласно пятой поправке свидетель имеет право не давать показаний против себя.

[

←2

]

Прим. пер.: В произведении «Лепестки по ветру» герои Вирджинии Эндрюс сбежали из дома, чтобы путешествовать по Америке и осуществить свои мечты.

Оглавление

Глава 1

Глава 2

Глава 3

Глава 4

Глава 5

Глава 6

Глава 7 

Глава 8

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18

Глава 19

Глава 20

Глава 21

Эпилог Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg