«Привет Саншайн»

Привет Саншайн (fb2) - Привет Саншайн [calibre 2.69.0][Hello, Sunshine] 712K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Лора Дейв

Секрет жизни - это честность и порядочность в делах. Если вы сумеете их имитировать - успех вам обеспечен.

-Граучо Маркс

Июнь

Глава 1

Для начала, вы должны знать две вещи. Первое: в мой тридцать пятый день рождения – в тот день, когда я лишилась своей карьеры, мужа и дома одним бескомпромиссным налетом – я проснулась от одной из моих любимых песен, играющих на радио-будильнике. Я проснулась от «Moonlight Mile», игравшей по радио (где она почти никогда не играла), и на самом деле подумала: «Мир, мой мир, хорош».

Я оставалась в постели, на свежих простынях Frette (подарок, который я сделала себе на день рождения), меня окружал солнечный свет и прохладный, легкий воздух. Я прослушала всю песню, подпевая ей на всю квартиру.

Вы знакомы с песней «Moonlight Mile»? Это песня группы «Rolling Stones». Не такая популярная, как их вездесущая «You Can’t Always Get What You Want/Ты не всегда можешь получить то, что хочешь», или как свадебная песня «Wild Horses/Дикие лошади». «Moonlight Mile/Лунная миля» – это самая честная рок-песня, когда-либо написанная. И это не только мое личное мнение. Я выдвигаю это, как факт: неопровержимый факт, который вы должны прокручивать в своем мозгу, чтобы, когда кто-то заявляет о достоинствах другой песни, вы могли бы улыбнуться и спокойно подумать: «Я знаю и получше». Это здорово – знать лучше. Здорово знать лучше, когда вы слышите, как заканчивается гитарный рифф «Moonlight Mile» и всё, что вы на самом деле слышите – музыка, такая мягкая и сложная, такая опасная и тихая, такая полная жизни, смерти и любви, что под ее поверхностью песня рассказывает вам секрет. Секрет, который я только начинала понимать: все, что имеет значение в этом мире; все, что нас окружает – в конечном итоге оставляет нас, все и сразу.

Сложность состоит в том, что песня была результатом ночной посиделки Мика Джаггера и гитариста «Rolling Stones» Мика Тейлора. Именно Тейлор взял короткую гитарную пьесу, записанную Кейтом Ричардсом, и переработал ее. Идея Тейлора заключалась в добавлении кусочка композиции к финальной песне. Легенда гласит, что Тейлору, по понятной причине, было обещано авторское право. Но «Moonlight Mile» была официально зачислена Джаггеру/Ричардсу. Кейт Ричардс позже отрицал всякое участие Тейлора, и сказал, что Мик Джаггер самостоятельно представил песню группе.

Обычно, если меня спросили об этом, я бы сказала: «Кому это важно? Выплаты не имеют значения, что важно, так это песня». Тейлор продолжал играть с группой, он отпустил ситуацию.

Кроме утреннего вопроса о правильности мироздания, несправедливость бездействия Мика Тейлора была на первом плане моих размышлений, и я смотрела на его фото в своем телефоне.

Учитывая то, что должно было произойти с моим миром, было довольно странно, что я так сосредоточилась на Тейлоре. Назовите это предзнаменованием. Или интуицией. Впервые я сочувствовал ему. Несмотря на то, что в моей конкретной истории я не тот парень, за которого вы будете болеть. Я не Мик Тейлор. Я даже не Мик Джаггер.

Я – Кейт Ричардс, получивший похвалу за ложь, за пределами комнаты.

Я услышала стон рядом со мной:

–Разве не ты завела правило о телефонах в постели?

Я повернулась, чтобы увидеть моего просыпающегося зевающего мужа. Дэнни Уокер, вырос в Айове, с волевым подбородком, бесстрашный. Его глаза все еще были прикрыты, а длинные ресницы были крепко сжаты.

–Ты даже не видешь мой телефон, – сказала я.

–Мне это не нужно, я это чувствую, – ответил он.

Он открыл глаза, ошеломляющие зеленые глаза. Ресницы окутывали их, как паутина. Я возмущалась этим ресницам, этим глазам. Дэнни был естественно красив, намного больше, какой бы то ни было женщины. Особенно его жены. В то время, как некоторые спокойно относятся к подобному, даже гордятся, или так блаженно влюблены, что не теряют самооценку. Я не была из числа тех женщин. Я вела подсчет. Не всегда, конечно, но где-то на полпути я начала. И этот подсчет, возможно, был частью проблемы. Но я забегаю вперед.

–Это твое правило, – сказал он, указывая на телефон. – Выключи его.

–Это первое, что ты хочешь сказать мне сегодня? – спросила я.

–С днем ​​рождения. – Он улыбнулся своей прекрасной улыбкой. – Выключи его.

Он провел рукой по моему животу, его прикосновение было холодным. Наша квартира была старым, переоборудованным лофтом в Трибеке, который находился в нескольких кварталах от реки Гудзон. По утрам в ней было прохладно. Независимо от сезона. И неважно, что стояла знойная жара июня – квартира промерзала. Это было также странно, как и громкий шум с шоссе, и река; всё напоминало нам, что нигде в мире не было ничего подобного. Это было самое прекрасное место, где мы жили вместе. Хозяин назвал лофт «квартира с садом». Он был прав, потому что сад был виден из окон чердака, выходящих на него.

До этой, было три квартиры, но, ни у одной из них не было оконных окон на чердаке, с видом на реку Гудзон и Battery Park, – всё то, что в Нью-Йорке выглядело красиво.

Я бросила телефон на край кровати. Отбросила Мика Тейлора в сторону.

–Хорошо. Тогда начнем снова. С днем ​​рождения, детка, – сказал он.

И на секунду я подумала, размышлял ли он о том, что произошло с нашей прошлой недвижимостью, нашей общей историей.

Он начал целовать меня, и я перестала думать. За все эти годы, я все еще могла потеряться. Потеряться в Дэнни. Сколько людей четырнадцать лет спустя могли сказать то же самое?

Дэнни переместился на меня, его руки скользили по моим бедрам, когда я это услышала. Мой телефон подал звуковой сигнал, и на его экране появилось яркое и блестящее уведомление по электронной почте.

Я вздрогнула, инстинктивно желая схватить его. Это могло быть важно. Сто пятьдесят человек работают на моё шоу; это обычное дело.

Дэнни краем глаза взглянул на него.

–Как убрать твой телефон?

–Я очень быстро, – сказала я.

–Обещай.

Он заставил меня улыбнуться, пока я тянулась к телефону.

–Нет, ты не будешь, – сказал он.

Я кликнула на экране свой почтовый ящик и получила электронное письмо.

Строка темы была достаточно простой.

«Привет, Саншайн»

Я не узнала адрес отправителя. Поэтому я не собиралась открывать его. Мне нравится говорить себе, что если бы тогда я этого не сделала, то могла бы остановить все, что случилось дальше.

Вариант первый: Саншайн Маккензи игнорирует электронную почту, встречает день рождения с мужем и жизнь продолжается как обычно.

Вариант второй: Саншайн отталкивает своего мужа в сторону и открывает электронное письмо от кого-то по имени Этонесаншайн, и жизнь, какой она ее знает, заканчивается.

Полагаю, можно догадаться какой вариант я выбрала.

«Знаешь, кто это? Вот подсказка: я собираюсь разрушить тебя».

Я рассмеялась немного громко. В конце концов, это было такое смехотворное письмо. Такое невероятное в-самом-верху списка, как спам, который вы получаете из Нигерии с просьбой отправить информацию своего банковского счета.

–Что смешного? – спросил Дэнни.

Я покачала головой.

–Ничего. Просто глупое письмо. – Они обычно такие.

Это была точка трения между нами. В то время, как вся моя карьера существовала в Интернете, Дэнни был архитектором. Иногда он даже не проверял электронную почту больше, чем пару раз в день. Он научился сдерживаться, не обращая внимания на нелепые электронные письма от трудных клиентов, которые были одержимы своими коричневыми камнями Gramercy Park и крышами Bowery. Он научился сдерживаться, чтобы спокойно делать свою работу. Это было умение, которому его жена, к сожалению, так и не научилась.

Я вернулась к телефону.

–Отлично. Ты выбрала, – сказал Дэнни.

Он откинул одеяло и встал с кровати.

– Нет, – сказала я и потянулась к нему. – Дэнни! Пожалуйста, вернись. Это же день рождения.

Он рассмеялся.

– Нет, слишком поздно.

Затем пришло следующее письмо.

«Ты думаешь, я шучу? Это не шутка. Некоторые бы даже назвали это безжалостным: / sunshinecooks».

Я похолодела. Почему он выбрал слово безжалостный? (В тот момент, ничего не зная, я думала, что это хакер). Но было конкретное слово. Это было то слово, которое я часто использовала.

Поэтому я нажала на ссылку.

На меня смотрел мой аккаунт Twitter. Там был мой профиль с моей фотографией на студийной кухне. И я, одетая в крестьянскую блузку и потертые джинсы. Мои светлые волосы собраны от лица в небрежный пучок.

@SunshineCooks

Кулинария для нового поколения. Хозяйка #маленькаяСаншайн. Автор бестселлера NY Times: #фермерскаядочь, #фермакстолуНьюЙорка & (скоро!) #поцеловатьсолнце.

Новый твит для моих 2.7 миллионов фалловеров.

И, по всей видимости, для меня.

Я мошенница. #этонесаншайн

Я, должно быть, выдохнула, потому что Дэнни обернулся.

–Что?

–Я думаю, меня взломали, – сказала я.

–О чем ты говоришь?

Он вернулся к кровати, чтобы убедиться в этом. Я быстро прижала телефон. Даже в хаосе у меня все еще был инстинкт, чтобы всё контролировать и держать телефон ближе к себе. И, конечно же, держать его подальше от Дэнни.

–Знаешь что? Ничего.

–Санни...

–Дэнни, я сейчас отправлю это Райану. Он справится с этим. Это его работа.

Дэнни выглядел неубежденным. Четырнадцать лет. Он знал многие вещи.

–Ты уверена?

Я заставила себя улыбнуться и повторила, что все в порядке. Поэтому он кивнул, собираясь уйти.

Но сначала он наклонился, чтобы поцеловать меня. Сладкий поцелуй. Поцелуй дня рождения. Не секс, который нас так сближает, но все же. Что-то прекрасное.

Когда телефон снова загорелся ярким светом, появился еще один твит.

Позвольте мне остановиться на этом.

Прежде чем мы получим следующий твит, следующий взлом. Прежде чем мы доберемся до того, что он сказал. Вещь, которая привела к кончине моей карьеры, моего дома, моего брака.

Помните, как я сказала вам, что есть две вещи, которые вы должны знать прямо сейчас?

Первая - как это произошло. Утром моего тридцатипятилетия меня приветствовала «Moonlight Mile», мой муж все еще любил меня, а затем пришло письмо. Начиналось нечто, что я не могла остановить.

Второе, что вы должны знать? Я не была (несомненно, на тот момент времени) хорошим человеком. Некоторые даже сказали бы, что я – плохой человек. И все, что этот почтовый ящик – хакер, разрушитель моей идеальной жизни – должен был сказать обо мне, было правдой.

Глава 2

Я сидела в своей гостиной, ноутбук лежал передо мной, на экране горел твит номер два. К счастью, у Дэнни была консультация по проекту на Central Park West (прим.: авеню в Нью-Йорке). Иначе, было бы нелегко быстро выгнать его из квартиры, чтобы он оставил меня в покое, и я смогла сидеть здесь на своем кресле-яйце с фиолетовым сиденьем, которое я купила за полсотни долларов – слишком большую сумму денег, полученную вскоре после того, как были выпущены серии «Маленькой Саншайн». Обычно я любила сидеть в этом кресле. Я была странно привязана к нему, считая, что оно было настолько же уродливо, насколько и дорого. Но в этот момент, даже мое любимое кресло жалило меня. Ну, скорее всего, это не оно. Вероятно, это были твиты.

«Для разъяснения на тему «Я – мошенница», вот выдержка 1: #этонесаншайн».

И следом фотография. Это была фотография с первой страници моей кулинарной книги «Маленькая Саншайн: рецепты от дочери фермера». Лист с моим рецептом. Пирог с томатами. Современный рецепт на основе южной классики: хрустящая тонкая корочка, усеянная сочными ломтиками помидоров, бальзамическим уксусом, свежим базиликом, кедровыми орехами и слоями сливочного сыра моцарелла. В нем присутствовали свежие садовые травы, спелый перец и мой товарный знак – цитрусовые вместо соли.

За исключением того, что мое имя было перечеркнуто и сверху толстым черным маркером вместо него написано имя Мередит Лэнди.

Мередит Лэнди была женой моего исполнительного продюсера, Райана. Она была бывшим су-шефом в ресторане «Баббо» (прим.: с итал. Дед Мороз), в котором она провела не самые лучшие годы. Затем она переехала в Скарсдейл, где потратила слишком много часов на перепроектирование своей кухни в тысячу квадратных футов – сначала, в кухню Дайан Китон из фильма «Любовь по правилам и без», затем, в кухню-амбар Айны Гартен (прим.: американская писательница, автор книг по кулинарии и телеведущая).

Она также фактически (и, как я думала, только два человека в мире знали об этом) была создателем рецепта. То, что раньше знали двое, теперь, в мгновение ока, узнали 2,7 миллиона человек. Я должна попытаться сохранить спокойствие.

–Я пытаюсь получить Twitter по телефону!

Я повернулась на своем кресле, когда Вайолет, моя ассистентка, вошла в квартиру, неся два кофе из Starbucks, сотовый телефон был приклеен к ее уху.

–Чёртова разница во времени на Западном побережье, – сказала она. – Я поставлена на ожидание. Райана еще нет?

–Ты его видишь? – спросила я.

Вайолет протянула мне кофе и плюхнулась на диван с невозмутимым видом. Двадцатичетырехлетняя, пять футов одиннадцать дюймов ростом (прим.: примерно 1,80 см), с дикими рыжими волосами, великолепной улыбкой и подробным планом построить свою собственную империю («Однажды на вегане») к двадцати восьми годам. Она любила повторять, что когда сделает это, то будет намного грубее со «своей Вайолет», чем я.

–Райан звонил из машины. Он напишет заявление для Мередит, – сказала она. – Говорит, что она не имеет ничего общего с твоим томатным пирогом или любым твоим рецептом... Саншайн была взломана, бла, бла...

–Как ты думаешь, кто это написал?

Она встала.

–Привет? – сказала она в телефон и сделала паузу. – Кто ты?

Вайолет начала расхаживать по лофту. Она прокладывала путь по открытой кухне, совмещенной с гостиной. Дэнни спроектировал квартиру вокруг этих стальных окон, их четкие линии обрамляли кирпичное здание через улицу, с выгравированными белыми буквами LAPPIN TEA на фасаде, где находился все еще популярный дистрибьютор чая восемнадцатого века.

–Нет! Мне нужен Крейг, – сказала она, крича на человека по телефону.

Я вернулась к своему компьютеру, прочитав самые последние ответы на твит о Мередит Лэнди.

@sunshinecooks Это правда? #Чтозахерня

@sunshinecooks Думаю, что ты слишком испортилась. #реальномуповарудалиподзад

@sunshinecooks Дорогая Саншайн, ты – монстр.

Обуздав монстра, на которого я была похожа из-за чрезмерно серьезной реакции, впервые я была рада быть заблокированной в своей системе, поэтому и не ответила что-то @kittymom99, о чем бы потом сожалела. Я закрыла окно Twitter и вернулась к обработке ответов для остальных моих соцстраниц. У меня был сотрудник, который руководил каждой из них. Но я не собиралась доверять двадцатипятилетнему Хольоке донести сообщение моим 1,5 миллионам друзей на Facebook.

–Они закрывают его! – закричала Вайолет. – Крейг закрывает его!

Я подняла глаза, чтобы увидеть, как Вайолет проходит летящей походкой по персидскому ковру, пробираясь мимо окон, когда Райан вошел в парадную дверь, прибыв, как всегда, вовремя.

–Они закрывают его, – сказал он, будто Вайолет просто так что-то сообщила.

Райан Лэнди закончил Колумбийскую юридическую и бизнес-школу, и недавно ему исполнилось сорок лет. Он был словно высечен из камня: челюсть, подбородок, плечи. Он был в джинсах и спортивном пальто, рубашке с одной кнопкой – слишком открытой. В сорок лет он принял случайное дополнение к образу, в виде кроссовок хипстера, что добавило ему идеального сочетания красивого маленького мальчика, немного неряшливого и чего-то еще (очаровательно лживого). Этот мужчина делал почти каждую женщину, с которой он сталкивался, пластилином в своих руках. Включая его жену, Мередит, которая, казалось, не может ничего сделать, кроме как простить ему других женщин.

Вайолет, все еще разговаривая, положила руку на микрофон телефона.

–У меня Крейг, – сказала она. – Все будет сделано в течение тридцати секунд.

–Это должно было быть сделано ТРИДЦАТЬ СЕКУНД НАЗАД, Крейг, – сказал Райан, достаточно громко, чтобы Крейг услышал.

Вайолет заткнула уши.

–Что это было? Крейг? – сказала она, сбегая.

Райан направился к моему креслу-яйцу, закрутил меня и послал полуулыбку. Очаровательный.

–Ты голодна? – спросил он.

–Я? Голодна? Ах... Нет.

Он направился к кухне.

–Ну, тебе лучше поесть что-нибудь сейчас... Потому что я голоден, – сказал он.

Райан полез в мой холодильник и вытащил сок, яйцо вкрутую. Затем он вскочил на столешницу и сел. На мою великолепную грифельно-серую столешницу, сочетающуюся с хромированным холодильником, печью с восемью горелками и духовыми шкафами из нержавеющей стали.

Это была кухня шеф-повара во всех отношениях, даже если я никогда не была настоящим шеф-поваром. Он целиком засунул яйцо в рот.

–Не нервничай так, – сказал он.

–Я не нервничаю, Райан. Я зла. Как это произошло?

–Кевин допустил это. Но Джек провел утро, защищая другие твои аккаунты, – сказал он с набитым ртом.

–Новые пароли, новые коды безопасности. Никто за пределами этой комнаты их не будет знать. То есть, никто, за исключением Джека.

–Кто такой Джек?

–Новый Кевин.

Я нахмурилась.

–Теперь люди будут думать ...

–Люди будут думать только то, что мы скажем им, – сказал он. – Я имею в виду, послушай заявление Мередит, – сказал он, вытаскивая свой телефон и начав читать.

–Мой муж, уважаемый продюсер – Райан Лэнди – работал с Саншайн Маккензи с тех пор, как он сделал свое первое видео на YouTube с этим рецептом. Не считая того, что я поклонница Саншайн (и мне нравится думать, что я одной из первых дегустировала блюда), я не претендую ни на одно из ее великолепных творений.

–Почему все говорят обо мне, как будто я не та, кто написал это? – сказала я.

Он улыбнулся.

–Я просто хвалю твою хорошую работу.

Я кивнула, но никакого облегчения не было. Он еще немного приблизился. Никто из нас не говорил правду вслух. Мередит была настоящим шеф-поваром. Это были ее рецепты. Ее видение. Или, скорее, видение Райана и ее исполнение.

–Ты не думаешь, что за этим стоит Мередит? - спросила я, а Райан рассмеялся, находя то, что его жена предала его, по-видимому, веселым.

–Нет, черт возьми!

–Что, если она ...

–Она этого не делала. Это разрушит нас в финансовом плане. Она никогда не сделала бы этого.

–Тогда, кто? – сказала я.

Райан покачал головой:

– Хакер. Кто-то, кто взломал твою электронную почту.

Его беззаботность начинала меня раздражать.

–Как бы случайность приблизилась к истине?

Он пожал плечами.

–Я сказал тебе, чем больше ты получишь, тем большему количеству людей это не понравится. Наверное, они взволнованы из-за Food Network...

Food Network (прим.: американский телеканал). Я не хотела упоминать об этом. Я должна была стать участницей нового кулинарного шоу о приготовлении фермерских блюд. Конкурсные шоу стали неким Святым Граалем в Сети. Никому сразу не предлагали участие в кулинарном шоу, если только вы не были кинозвездой, превратившейся в кулинарного гуру. Но такому популярному шоу, как «Маленькая Саншайн», премьера которого состоялась в сентябре – это предлагалось. Пока этот хакер все не испортил. Райан спрыгнул со стола.

–Дело в том, что я отключил его доступ. Теперь он ничего не может сделать.

Он. Райан сказал он.

–Ты думаешь, это он? Это интересно. Это уже неплохо.

Он подошел ко мне, поэтому мы были лицом к лицу, его ладонь мягко потирала мне шею.

–С этим мы уже справились? У меня есть другие вопросы, которые нужно обсудить, ладно?

Я отвернулась, не желая заниматься никакими другими вещами.

–Например?

–Сегодня вечером. Вечеринка.

Я закрыла глаза. В этом хаосе я совсем про нее забыла. Дэнни запланировал сюрприз в задней части Locanda Verde (прим.: ресторан итальянской кухни в Нью-Йорке) для пятидесяти наших ближайших друзей.

–Мы должны отменить это, – сказала я.

–Отменить? Нет!

Я уже знала, к чему он ведет. Он собирался использовать мою вечеринку, чтобы исправить случившееся.

–Ты собираешься рассказать историю.

–Я хорошо тебя обучил, маленькая Саншайн.

Я просверлила его гневным взглядом. Но он никогда не ошибался. У него все было спланировано.

–Я приглашу прессу. Люди из «Еженеделька США». Прекрасная возможность положить этим слухам конец.

Обычно, я бы согласилась с ним. Но я колебалась. Хакер, день, песня –все это начинало меня доставать. И я чувствовала... что-то.

–Дэнни сегодня не хочет публичности. Он специально предупредил.

–И почему мне все равно, чего хочет Дэнни? – я взглянула на Райана. Я не была в настроении потакать его эго – притвориться, что он выиграл последнюю битву за работу против моего мужа.

И я не хотела расстраивать Дэнни, зная, что дни рождения были для него очень важны. Мы были вместе с тех пор, как нам исполнилось по двадцать один год, влюбились друг в друга еще в колледже. И каждый год мы пытались устраивать праздники друг для друга. Дэнни раздражало, что я заглянула в его электронную почту и увидела детали. Я попросила его внести несколько изменений во все, что планировалось (к списку гостей, меню и времени – но оставила прежнее место).

–Послушай, ты можешь притвориться, что понятия не имела, – сказал Райан.

Это было последнее, что я хотела делать. В течение многих лет я становилась кем-то, вроде опытного лжеца, – работа требовала, но я была честным человеком. И это был человек, которого знал Дэнни – тот, в которого он влюбился.

Когда я пыталась сказать ему неправду, он сразу же видел это. И я сдавалась.

–Разбирайся, как хочешь, – сказал Райан. – Но мы должны это сделать, хорошо?

–Хорошо, как бы то ни было, просто держи его под контролем.

–Когда я так не делал? – Он сделал паузу, раздумывая. – Не смотря на это утро.

–Райан, мы должны разобраться с ним.

–С Дэнни? – сконфуженно спросил он.

–С хакером.

Он закатил глаза.

–Я разберусь с ним! Пять человек в студии посвящают все свое время тому, чтобы выяснить, что за странный тип живёт со своей матерью в Айдахо и слишком много времени проводит, мастурбируя на твои видео.

–Ужасно.

Райан посасывал сок.

–Я стремлюсь порадовать тебя.

–Э-э... ребят?

Вайолет прошагала на кухню.

–Эмбер вывесила...

Эмбер была Эмбер Риччи, она же Тост города. Популярная кулинарная звезда YouTube. Все ее блюда использовали тосты в качестве основы.

Толстый старомодный бриош; соленая, зернистая рожь. Некоторые из ее рецептов были такими же простыми, как домашнее миндальное масло на сожженной булочке. Это даже считалось рецептом? Она считала, что она была совершенством. Также она была молода и привлекательна – и хозяйка второго по популярности кулинарного шоу на YouTube. Опережала его только «Маленькая Саншайн». Несколько лет назад она протянула руку и послала мне множество кухонных принадлежностей (давайте готовить!!), чтобы изобразить между нами видимость дружбы. Я была более, чем счастлива, сыграть хорошо и послала ей набор ножей (Ваша плита или моя?). Наша «дружба» привела к совместным выступлениям на шоу друг друга и в «Нью-Йорк Таймс». В меню был мой томатный пирог, в сопровождении авокадо и мятного тоста.

Теперь, по-видимому, она хотела, чтобы мир знал, что она не такой уж ненадежный друг.

«Верьте в силу Саншайн! #повараобъединяются #любовьиперец "

Пост связан с фотографией нас в Instagram, готовящих обед на кухне.

Вайолет отпустила свой телефон.

–Это хорошо, верно? – сказала она.

–Почему же она не отправила письмо лично?

–Какая польза от этого? – сказал Райан. – Никто бы этого не увидел!

–Я ненавижу Тост, – сказала я. Райан улыбнулся.

–Моя девочка! – сказал он.

–Вайолет, мне нужно, чтобы ты сделала несколько твитов в течение следующих пятнадцати минут, – сказала я. – Что-то вроде... «привет, ребята, это Саншайн (настоящая Саншайн), какое утро!». Ну, ты поняла.

Она направилась к гостиной.

–Уже там.

Райан крикнул ей вслед:

–Используй одну из этих вдохновляющих цитат в Instagram о том, как страшно, что кто-то другой говорит за тебя, притворяясь тобой. Какой сильной ты себя теперь чувствуешь, используя снова свой собственный голос. Что- нибудь такое.

Вайолет обернулась.

–Ох! У меня есть отличные цитаты Майи Анджело! – сказала она.

–Я просил тебя о подробностях? – сказал Райан, отмахиваясь. – Используй желтый фон!

Затем Райан повернулся ко мне.

–Желтый заставляет людей думать об истине, – сказал он.

Я читала это где-то? Или Райан был настолько убедителен, когда извергал своё дерьмо, что я не только верила в это, а даже полагала, что всегда этому верила? Я потянулась за своим кофе.

–Хорошие познания.

–Я мог обойтись и без сарказма.

–Так исправь это, Райан, – сказала я. – Что, если кто-то начнет копаться? Food Network откажется. Значит и все откажутся!

–Этого не произойдет, – сказал Райан.

Я неуверенно посмотрела на него.

–У нас есть Мередит, которая говорит, что это неправда. Кроме того, никто не хочет открывать эту банку червей. Есть два человека, которые выпустили кулинарные книги за последнее десятилетие, которые имели какое-либо отношение к фактическим рецептам в этих книгах. В лучшем случае, у нас есть знаменитость, которая создала посуду. Рецепты разрабатываются на тестовой кухне каким-то человеком, который действительно знает, что делать.

–Человек, который получил за это деньги, – сказала я.

–Значит, теперь хочешь рассказать миру, что Мередит – автор рецептов? Немного поздновато, чтобы заплатить ей.

Я подумала о том, чего не говорила вслух – о материале, который наверняка потопит нашу маленькую империю, если он выйдет.

–Мы знаем, что это не просто рецепты, – сказала я.

–Санни... – глаза Райана смягчились, и на секунду он перестал чувствовать, что он меня продюссирует. Похоже, он был моим другом. – Мы единственные, кто знает. Доверься мне. Мы в безопасности, – сказал он.

Он кивнул с абсолютной убежденностью.

Я почувствовала, что погружаюсь в его уверенный тон. И этого было достаточно, чтобы отодвинуть все это в сторону.

–Мы в порядке? – спросил он.

–В порядке, – сказала я, почти веря в это.

Удивительно, что вы только не проигнорируете, когда хотите, чтобы что-то было правильным, не так ли?

Глава 3

Мне до сих пор было неясно, как Райан всегда находил что-то вроде правды. Одна из первых вещей, которую он мне, по сути, сказал: он ненавидел слова «ложь» и «правда». Райан считал, что они бесполезно категоричны. Вместо этого он любил говорить – история.

И история эта стара, как мир. Это была история, к которой могли бы отнести себя многие женщины. Я была девушкой из маленького городишки, которая после колледжа решила переехать в Нью-Йорк. Я была молодой, недавно обрученной и изо всех сил пыталась сделать себе имя в профессии журналиста. Я работала страшное количество часов в спортивном журнале. (Мы устроились в спортивный журнал, потому что Райан думал, что женский журнал был слишком шаблонным). Дело было в том, что я уехала довольно далеко от места, где я родилась, но вместо того, чтобы чувствовать себя прекрасно, я почувствовала странную тягу к моим корням. Поэтому в воскресенье, когда мне исполнилось двадцать шесть лет, я направилась к фермерскому рынку в Парк-склоне, решив совершить прогулку-за-любимым-томатным-пирогом с Дэнни, проходя через различные ингредиенты с рассказами о выращивании их на ферме. В какой-то момент Дэнни достал видеокамеру и заснял меня с вопросом о том, как поставить пирог в духовку – позже всё переросло в развлечение.

Мы наслаждались вечером так долго – гораздо больше, чем липкой курицей в кунжуте, которой мы угощались, – что в следующее воскресенье я сделала то же самое. И в следующее.

Так и зародилась традиция. Каждый воскресный вечер я готовила новое фермерское блюдо из рецептов, разработанных для того, чтобы осветить лучшую сезонную продукцию местных фермеров. Все блюда готовились легко (каждый повар любил многообещающую простоту) и весело: Дэнни с другой стороны камеры смеялся над смущающими анекдотами о взрослении на ферме, которые я рассказывала; они были связаны с рецептом или с нашей совместной жизнью. С первого видео, я не просто предлагала свежую фермерскую еду: я предлагала что-то еще. Дружбу. Честность.

Дэнни начал публиковать видеоролики на YouTube, делясь нашей семьей и друзьями. Он назвал их: «Немного о Саншайн: воскресный вечер с дочкой фермера».

Он, конечно, не имел понятия, что они станут вирусными (прим.: ролики, набирающие большое количество просмотров).

Ну, вирусные – это преувеличение. Но пятьдесят тысяч человек подписались на первое видео. И после того, как мы опубликовали около пяти из них, они попались на глаза продюсеру сети Food - Райану Лэнди, который увидел в этой невозмутимой девушке из маленького городка возможность вознести кулинарию на новый уровень. Это были не только мои рецепты, которые ему нравились. Позже, он сказал в первом интервью журналу Нью-Йорк о «Маленькой Саншайн», что это было предчувствие. Девушка из маленького городка превратилась в городскую женщину. Моя квартира в Ист-Виллидж была по-деревенски домашней. Мой жених в своих джинсах с невозмутимым видом не пытался быть красивым. В то время как я носила только футболку и джинсы, а мои волосы были стянуты в пучок – я выглядела так, как будто любой хотел ходить с таким же пучком: дружелюбная, искренняя. Девушка, с которой хотели дружить.

«Маленькая Саншайн», по словам Райана, была желанной для молодых амбициозных жительниц Нью-Йорка от двадцати до тридцати лет: которые больше не занимались шопингом; которые купили участки; которые превратили квартиры площадью 800 квадратных футов в роскошные дома середины века; которые благодаря силе воли (и восьмидесяти рабочим часам в неделю) желали превратить отношения в семью, а рабочие места – в карьеру. Но эти женщины в своих попытках стать женщинами, которыми, по их мнению, они должны были быть, иногда теряли из виду женщин, которыми они были раньше – женщин, которыми они действительно были.

Мои некачественные видео заставили людей почувствовать, что я их самый настоящий друг. С первого дня, фанаты (как странно в первую очередь думать о поклонниках) жаждали этой достоверности. Они писали е-мэйлы, писали письма, писали в комментариях: «Кто знал, что на кухне я заново открою частицу себя?» #простодочьдантиста (Она была менеджером страхового фонда, получила две награды MidasAwards (прим.: премия основана в 2001 году – это единственный глобальный конкурс, призванный отметить мастерство в рекламе финансовых сервисов – банковской сферы услуг, брокерских услуг, страхования, паевых инвестиционных фондов, кредитных карт, недвижимости, бухгалтерского учета и консалтинга) и жила в лофте за десять миллионов долларов на улице Хьюберта). Мы разместили ее отзыв в верхней части веб-страницы.

Эти женщины, все эти женщины, у которых были свои дорогие вечеринки, уроки пилатеса и зеленый сок по утрам, теперь каждое воскресенье, вместо пустых развлечений, выбирали «Маленькую Саншайн». Готовка была, как путь к спасению, как путь к веселью. Кулинария – как способ заставить своих бойфрендов и мужей ощущать себя нужными и заставить их чувствовать, что они – что-то большее, чем их надоедливая работа. Готовка, как способ провести время с Саншайн Маккензи – симпатичной (но не слишком красивой) девушкой, которая, как и они, посвящала немного времени, пытаясь остаться верной самой себе.

Это была потрясающая история, верно?

Если бы только всё это было правдой.

В тот день, когда мне исполнилось двадцать шесть, я не загружала ничего на YouTube. Я работала в баре с грилем в RedHook. В то время, это был один из немногих баров с грилем в RedHook (прим.: в переводе с англ. «красный крючок»; район Нью-Йорка, который считается у жителей самым неудобным в плане проезда) – небольшом микрорайоне на окраине Бруклина, названном в честь изгиба на его конце, который выходил в Верхний Нью-Йоркский залив. В настоящее время, он почти такой же унылый и дорогой, как и более удобные, выстроенные поблизости, окрестности Бруклина. Но в то время, он по-прежнему боролся с облагораживающейся IKEA, открывшей магазин на заброшенной станции Шеврона. Самое главное: в то время, как с микрорайона было совершенно неудобно добираться до Манхэттена – относительно удобно было для аспирантуры, где Дэнни получил степень магистра по архитектуре.

Конечно, с течением времени, RedHook стал более чем просто удобным. Он стал планом. В этом месте был коричневый камень у Пионир-стрит, который мы не могли себе позволить. Была необходима хорошая реконструкция, облагораживание территории, внутренняя сантехника (без шуток). Но мы все равно любили его – этот маленький задний двор, открытую кирпичную стену, которая проходила по всей длине гостиной. Дэнни дружил с владельцем, у которого было несколько одинаково ветхих построек по соседству. Он рассматривал возможность продажи их нам, если взамен Дэнни восстановит коричневый камень как реквизит к шоу: пример того, как другие реквизиты могут быть любовно отреставрированы. Дэнни согласился, что он построит эти объекты, если покупатели будут заинтересованы.

Так что теоретически, это было удобно для всех. Мне понравилась идея иметь дом – настоящий дом, в который я хотела бы вернуться (чего-чего, а такого у меня никогда не было). Дэнни нуждался в клиентах. Хозяин хотел нажиться на растущей популярности RedHook.

Я работала за барной стойкой, чтобы оплатить нашу аренду, а Дэнни подрабатывал в архитектурной фирме в Трибеке по выходным, чтобы заплатить за все остальное, включая наш первоначальный взнос. В тот вечер мы не собирались праздновать мой день рождения. Мы вообще не собирались праздновать мой день рождения, пока у нас не появится совместный выходной. Похоже, что он назревал только в августе.

Райан пришел около десяти вечера. Я уверена во времени, потому что в баре спорила пара – два постоянных клиента, Остин и Карла. Как только входная дверь открылась, Карла вылила кувшин пива на голову Остина.

–Простите, – сказал Остин.

Я не знала, разговаривал ли он со мной или со своей девушкой. Я знала, что он не это имел в виду.

Я сидела на полу, вытирая липкий, пенистый беспорядок, глядя на часы, считая минуты до закрытия. Поэтому я не ушла. Поэтому я не наполнила еще один кувшин пивом и не вылила его прямо на них.

–Вы устроили беспорядок, – сказал Райан.

Это было первое, что он сказал мне, сидя в углу бара, в костюме с полосками. Я посмотрела на него, проведя последний раз тряпкой по полу.

–Это не я устроила, – сказала я.

Он пожал плечами.

–Если вы та, кто его убирает – какая разница.

Я ухмыльнулась, готовясь игнорировать его. Иногда они заканчивали свой день здесь – льстивые парни в причудливых костюмах, в то время, как их жены засыпали в городских домах «Парк Склод». Обычно они приходили с женщиной, с которой их не должен был видеть кто-то еще. Я посмотрела на дверь, ожидая, что кто-то присоединится к нему.

–Тут только я, – сказал он, словно читал мои мысли. Затем он улыбнулся мне своей улыбкой.

Райан позже сказал, что я приветливо улыбнулась ему, но сомневаюсь, что это правда. Не уверена, что у меня было желание угостить его выпивкой – этот парень разговаривал со мной с высоты стула в баре, судя по нему – мой уровень был ниже плинтуса.

–Полагаю, я одет слишком нарядно для этого места, – сказал он.

Я пожала плечами.

–Мне все равно.

–Ну, мне не хотелось ехать домой. Я просто потерял работу.

–Оу.

–Да, ну, официально, я подал в отставку, чтобы продолжить секретный проект.

–И Вы думали, что найдете его здесь?

Я работала за чаевые. Вы бы подумали, что я попытаюсь сдержать сарказм. Но у меня было пиво на коленях, и я не чувствовала себя особенно плохо рядом с парнем, который мог продать свой костюм и заработать больше, чем мне платили за месяц.

Он засмеялся.

–Нет, я думал, что напьюсь здесь. А искать начну завтра.

–Итак, что я могу для Вас принести?

–Вы делаете мартини?

–Не очень хорошо.

–Тогда просто пиво.

Я наполнила пинту и поставила перед собой.

–Пять долларов, – сказала я.

–Пять долларов?

Он покачал головой, вытащил десятку и предложил мне присоединиться к нему с пивом. Это было предложение, которое я могла принять, наливая себе пинту, чтобы забрать остальные пять баксов.

–Может быть, вам следует научиться делать мартини, – сказал он. –Увеличите плату.

–Я не собираюсь здесь задерживаться. - ответила я.

–И где же Вы собираетесь быть?

–В любом другом месте.

Он наклонил голову, взволновав меня. Его фальшивая улыбка исчезла, на лице появился другой взгляд. Внезапно я его заинтересовала.

–За другое место, – сказал он, поднимая бокал, наклоняя его в мою сторону.

Я услышала, как на пол упало стекло, и я повернулась вовремя, чтобы увидеть, как Остин встает, и Карла бьет его в грудь.

–Я сваливаю! – закричал он, распахнув входную дверь, направляясь на улицу. Затем Карла начала истерично рыдать.

Райан кивнул в их сторону.

–Прекрасная пара, – сказал он.

–Они здесь постольку поскольку, как и я.

Он указал на входную дверь.

–Я тут ел в новом французско-корейском ресторане за углом. Вы были там?

Я покачала головой.

–Генеральный директор хотел, чтобы я опробовал его с ним.

–Прежде чем Вас уволили?

–Мы делаем это новое шоу – рестораны около дороги. Или, я должен сказать, FoodNetwork делает шоу о ресторанах-около-дороги, – поправил он себя. – Однако признаю, вы не обычный зритель.

–Не совсем.

–Вы любите готовить?

–Зажаренный на гриле сыр?

–Ну, вам нравится есть?

Честно говоря, я любила есть. Мое любимое занятие, после переезда в Нью-Йорк (и того, которое я не могла себе позволить) – находить рестораны с вкусной едой и тащить Дэнни туда в выходной день. С нашими графиками область обзора уменьшилась, равно как и еда. Но я все еще писала заметки о местах, которые хотела посетить, и о самых привлекательных продуктах – когда у нас было больше времени, чтобы искать их.

Но у меня не было возможности сказать об этом. Райан посмотрел на меня сверху вниз, отметив мои полные бедра, все ответы были получены.

–Очевидно, вы едите.

–Вы любите докапываться до сути?

–Меня интересует жареный сыр, – сказал он. – Ваш жареный сыр.

–Почему?

–Хотелось бы услышать, как Вы его готовите.

Он положил на стойку еще двадцатку, показывая жестом наполнить вновь.

–Порадуйте меня.

Я начала говорить, что я использовала американский сыр и WonderBread (прим.: название хлебного бренда), чтобы накрыть сыр. Но сочетание двадцатки, лежащей на барной стойке, и того, как сильно я не хотела утешать Карлу, воодушевило меня на правдивый ответ.

–Я выросла в Монтоке, их знаменитые пекарни есть в нескольких городах... Одна открылась за пару лет до того, как я отправилась в колледж. У них был самый свежий хлеб, который Вы когда-либо пробовали.

–Французский хлеб Levain.

Меня немного впечатлило. Большинство людей упоминали «Босоногую графиню» (прим.: BarefootContessa – американское кулинарное шоу, выходит на телеканале FoodNetwork), которое с недавних пор было закрыто. Я, должно быть, показала это, потому что Райан слегка улыбнулся, гордясь собой.

–Я так зарабатываю себе на жизнь, – сказал он. – Точнее, зарабатывал. Итак, вы используете хлеб как у них? Какой сыр?

–Швейцарский. И я добавляю помидоры, авокадо и майонез.

–Майонез? Это звучит отвратительно.

–Смягчает хлеб, в определенном количестве, чтобы не использовать одно масло.

–Направляетесь ближе к Монтоку? (прим.: статистически обособленная местность, расположенная в округе Саффолк, штат Нью-Йорк) – Райан выглядел впечатленным. – У Levain есть место на Верхнем Вест-Сайде. Они довольно знамениты своим печеньем.

–Они должны быть знамениты хлебом.

–И Вашим хлебом с сыром на гриле в RedHook в эти дни. – Это был не вопрос – он как будто работал над чем-то. – Это экзотично.

–Люди могут подумать, что это экзотика, но...

–Что думают люди – это все, что имеет значение.

Он кивнул, когда входная дверь распахнулась, и пьяный Остин вернулся. Карла прыгнула к нему в объятия. Они начали целоваться. К счастью они снова вместе, их бой уже забыт.

–И, я так понимаю, есть парень?

–Жених.

Он сделал глоток своего пива.

–Жених. И что делает жених?

–Он архитектор.

Я сделала паузу. На данный момент я все еще ценила правду. Я всегда старалась быть точной.

–На самом деле, он учится на архитектора.

–И что Вы хотите делать, когда станете взрослой?

Я не хотела отвечать на этот вопрос. В основном потому, что у меня не было стоящего ответа. План состоял в том, чтобы я вернулась к университетским курсам после того, как Дэнни закончит учебу, но я устала от этой точки зрения. Может быть, я просто устала.

–Вы знаете, вопросы начинают раздражать. Я неудобно себя чувствую.

–Ладно! Позвольте мне задать еще один вопрос. – Он указал на табурет рядом с ним. – Не могли бы Вы присесть на минутку?

–Это вопрос? Потому что ответ – нет. У меня есть клиенты.

Он обвел взглядом практически пустой бар. Остин и Карла теперь разглядывали друг друга в углу.

–Не так уж и много, – сказал он. И улыбнулся, облизнув губы. Мистер Пьяный Обольститель. Думает, что он такой очаровательный. Ищущий что-то во мне, чего я не желала ему показывать.

–Ну, у меня уже есть жених, – сказала я.

–Знаменитый архитектор. Я понял. – Он указал на свое обручальное кольцо. – Я просто хочу поговорить с Вами.

–О чем?

–Ваши зрители.

–Мои... что?

–RedHook...Молодая и симпатичная... – Он наклонил голову, как будто убеждал себя в чем-то.

Этот парень издевался надо мной? Я убрала свои волосы за уши, приняв оборонительную позицию. Это всё влияние Дэнни. Я бы никогда не обращала слишком много внимания на свою внешность (возможно, это последствия того, что я росла без матери), но Дэнни заставил меня почувствовать, что я потрясающая: мои длинные светлые волосы внезапно стали сексуальными; моя униформа, состоящая из майки и брюк-карго, без малейших усилий стала стильной в его глазах. Кто был этот парень, чтобы унижать меня?

–Да, достаточно симпатичная, – сказал он, как будто проблема решена. – Я определенно могу с этим справиться. Девочкам не грозит опасность, особенно потому, что ты – посторонний человек. Родилась и выросла на юге. Сельская ферма.

–Я из Монтока.

Он покачал головой.

–Не-а, ты производишь впечатление, что ты богата. Нельзя начинать с богатства. Мы выберем что-то вроде Флориды или Техаса. Мы сделаем твоего отца фермером, выращивающим томаты.

Я смущенно посмотрела на него.

–Как тебя зовут?– спросил он.

–Санни,– ответила я.

–Это краткое от...

–Саншайн.

Он рассмеялся, взволнованный.

–Без шуток? Это слишком прекрасно. Я определенно могу работать с этим. Саншайн Маккензи. Дочь фермера!

–Это не моя фамилия.

–Это звездная фамилия. Ресторанный критик, с которым я ужинал сегодня вечером, был с такой же фамилией. Она основана на ней. Это то, с чем мы преуспеем. Ты мой Джастин Бибер. В мире кулинарии.

Он был на той стадии, когда человек разговаривает сам с собой. Я посмотрела на него:

–Кто?

–Людям нравится открытое изложение фактов. Вот как мы будем играть. – Он сделал паузу. – Шеф-повар следующего поколения. Это то, чего они не получали. Это то, чего они, б*ять, никогда не получали. Как будто мы сделали чертового человека нового времени.

Я указала на Карлу и Остина, которые выглядели опасно близко, чтобы раздевать друг друга.

–Пойду проверю этих ребят.

Я уже начала уходить, когда он позвал меня.

–Я дам тебе месячную зарплату, если ты согласишься выпить со мной чашечку кофе завтра.

Я остановилась.

–Зачем Вам это делать?

–Я расскажу о возможной работе.

–Вы только что сказали, что Вас уволили. У Вас нет работы, чтобы предложить мне что-то.

Он улыбнулся.

–Я думаю, что могу.

Я наклонилась через столешницу. Разве он не понял?

–Я делаю очень хороший жареный сыр, – сказала я. – Вот и все.

–Некоторая телевизионная личность, которая только что открыла свой пятый ресторан Tex-Mex (прим.: «Текс-мекс», теха́сско-мексика́нская кухня, также теха́но – местная разновидность американской кухни на Юго-западе Соединённых Штатов Америки, в которой пищевые продукты, доступные в США, соединяются с мексиканскими кулинарными традициями), создала SPAM (торговая марка консервированного мяса, производимого американской компанией HormelFoodsCorporation. Аббревиатура от англ. ShoulderofPorkandhAM– «свиные лопатки и окорока»), когда я ее нашел. Никакого отношения к происходящему.

Я уставилась на него с недоверием, слегка смущенная тем, что он просил меня сделать: притворяться, что это своего рода кулинарный шоу-хост?

–Послушайте, я знаю, что у Вас выдался тяжелый день, но...

–Трехмесячная зарплата. Увеличиваю то количество, что они вам платят.

В самом деле, откуда я знаю сумму?

У нас не было денег. Дэнни занят на двух работах, подрабатывая в ботаническом саду. На прошлой неделе мы виделись всего пять часов.

–Вы сумасшедший?

–Приведи своего жениха завтра, – сказал он. – Тогда решите.

Райан протянул руку, чтобы подтвердить наш уговор. Рукопожатие не было липким или холодным. В тот момент мне было тепло, и мне нужно было это тепло.

–Я просто говорю «да» кофе.

–Я понял. Никаких обещаний.

Но он держал меня за руку, как будто что-то обещая. И в этот момент, думаю, я решила это сделать. Не только встретиться с ним, но и работать. Конечно, я никогда не думала, что это станет тем, чем оно стало. Никто не знал. Кроме Райана. Я догадывалась, что Райан преуспеет.

Похоже, я оправдываюсь. Но почему я должна оправдываться? Передо мной стоял парень, который говорил, что он дает мне возможность прекратить работу официанткой, чтобы заработать кучу денег, которые помогут мне вырасти. И что я собиралась сделать? Притвориться, что я готовлю еду.

Даже Дэнни, способный оценить, что было хорошо и плохо в этом мире, просто подумал, что все это было смешно. На следующий день он не выглядел обеспокоенным этим первым кофе. Это была такая малость – первая ложь. В конце концов, ставки были низкими. Это был просто рецепт. Это было просто видео. Пока одно видео не стало сотней видеороликов. И не вышло шоу на YouTube. И кулинарная книга, попавшая в список бестселлеров. И вторая книга, которая повторила успех первой. И вышеупомянутая империя.

Ложь вдруг перестала быть тем, что вы приготовили, и как вы это приготовили. Она стала всем в нашей жизни. Откуда мы пришли. Кто мы. Куда мы шли.

Как остановить поезд? Даже если этого сильно хочешь? А я и не говорила, что хочу.

Легко притвориться, что я заключила сделку с дьяволом. Но Райан, правда, не думал, что мы делаем что-то неправильное. И где-то внутри, думаю, я знала, кем мы были.

Итак, кто из нас был дьяволом?

Глава 4

Дэнни вернулся домой в пять вечера. Я вздрогнула, когда услышала, как открылась входная дверь, не желая давать краткое описание дня, не желая видеть взгляд, который Дэнни посылал мне, когда разговор переходил к моей работе. Я запустила проигрыватель, надеясь, что Боб Дилан смягчит разговор. Но, неожиданно, Дэнни вошел в кухню с огромной улыбкой и букетом гербер в руке.

–Немного Дилана? – сказал он. – Это, безусловно, хороший повод вернуться домой.

–Букет цветов еще приятнее.

Он указал на герберы.

–О, эти? Они не для тебя.

–Заткнись, – сказала я.

Он подошел и поцеловал меня.

–Что-то мне подсказывало, что они тебе понадобятся. Ты в порядке? – спросил он.

Я отмахнулась от его беспокойства.

–Отлично.

–Правда?

Он наклонил голову, не купясь на это, желая услышать правду во всех ее мерзких подробностях. Мне нравилось это в нем, но в последнее время я считала это утомительным. Я просто не настроена, быть слишком честной. А Дэнни был тем человеком, который этого требовал, который не хотел, чтобы я что-то делала ради него, который, частенько, с трудом выносил всё это.

–Заявление Мередит было опубликовано Huffington Post, – сказал он и начал читать его вслух.

Я кивнула, не прерывая его, хотя хотела его исправить. Заявление было отправлено в Huff Post несколько часов назад. Благодаря Мередит шум успокоился. Все предполагали (почему бы и нет?), что меня взломали: мои последователи отправили много добрых твитов.

@sunshinecooks Все еще мой самый любимый шеф-повар в мире #Саншайннавеки

@sunshinecooks Томатный пирог не знает, как врать #поэткоторыйдаженезналэтого

–Так ты и Райан все исправили? – спросил он.

Я поднесла цветы к носу, вдыхая их аромат.

–Выходит так.

–Поздравляю, – сказал он.

Я услышала легкий тон в его голосе. Отношение Дэнни к этому – ко всему этому – было сложным. Ему не понравилось, что за «Маленькой Саншайн» была фальшивая история; что есть ложь, о которой он должен был помнить: откуда я пришла, о том, как началось шоу. Однако, по всей видимости, он думал, что ложь стала истиной. Я позволила ему поверить, что рецепты, которые Мередит разрабатывала на протяжении многих лет, были моими. Я позволила ему поверить, что я действительно занималась своей работой. Я позволила ему поверить во многое.

Дэнни подошел к шкафу и достал бутылку вина.

–Похоже, никто больше не верит в тот твит, – сказал он. – И я читал, что одна из домохозяек забеременела от мужа другой домохозяйки. Так что, конечно, это более захватывающе, чем то, кто же на самом деле придумал ваш сладкий картофель.

Я закатила глаза, хотя я не могла не улыбнуться приложенным усилиям. Насколько я знала, это, должно быть, заставило Дэнни посмотреть заголовок на TMZ (прим.: веб-сайт о новостях в жизни звезд).

–Так... как прошла встреча в Центральном парке? – спросила я. Дэнни откупорил вино, небрежно пожал плечами.

–Довольно хорошо.

–И что это значит? – спросила я. Он гордо улыбнулся.

–Я получил работу, – сказал он. Я обняла его. Это была не просто другая работа. Это была возможность переиграть партию в пользу Дэнни: квартира мечты площадью пять тысяч квадратных футов с видом на парк. Проект, который не только напечатали в ArchitecturalDigest, он оказался на обложке.

–Это так здорово! – сказала я.

–Существует небольшой недостаток. Работа начинается сразу. Так что...– Его улыбка исчезла. – Италии не будет.

Италия. Мы должны были провести там июль – долгожданный отпуск, как только «Маленькую Саншайн» свернут. Мы бы ели лингвини (прим.: классические итальянские макаронные изделия крупного формата) с моллюсками каждый день и пили бы отличное вино. У нас было бы время вместе, чтобы снова насладиться друг другом. И чтобы зачать ребенка, которого так отчаянно хотел Дэнни. Время, в котором мы, по-видимому, нуждались – ребенок не приходит сам по себе, не приходит без сознательной попытки стараться.

–Тогда мы ее отложим, – сказала я.

–Точно?

Я отмахивалась от него, втайне с удовольствием откладывая рождение ребенка на чуть больший срок, и очень радовалась, что его работа заставила нас отменить поездку: Дэнни разочаровал меня, а не наоборот.

–Ты уверена?– сказал он.

–Ах, в это время года Италия ужасна.

Он рассмеялся своим прекрасным смехом. Он был добрым и открытым, притянув меня в настоящий момент, предстоящий ему. Он разогнал это.

–Спасибо.

–Я бы хотела, чтобы сегодня мы были только вдвоем. Хотя бы могли отпраздновать это должным образом.

Он посмотрел на меня, вероятно, услышав это в моем голосе – что-то близкое к истине. – Так давай отменим вечеринку.

Я рассмеялась.

–Мы не можем.

–Конечно, можем. Это же гребаная вечеринка с фальшивым сюрпризом. Я серьезно. Мы отметим это в старом стиле. Заказываем или выезжаем? Выбирай дилера.

Я улыбнулась.

–Не искушай меня.

Он приблизился, наши лица практически касались друг друга.

–Позволь мне попытаться искусить тебя.

Он внезапно стал серьезным. Слишком серьезным, надеясь, что я соглашусь попасться на крючок: мы вдвоем расположились лагерем перед телевизором с небольшими суши, смотря ужастики.

–Если ты не хочешь вечеринку, давай забудем об этом, – сказал он.

Я сделала паузу.

–Ну, это не то, чего я хочу.

–Ага. – Он отступил. – И что? Райан хочет исправить нанесенный ущерб? – выражение лица Дэнни изменилось, почти ожесточилось.

Дэнни привык терпеть Райана, но терпение подходило к концу. Он едва мог находиться с ним в одной комнате. И ему, конечно, было все равно, чего он хотел.

–Что ты думаешь?– сказал он.

–Мы должны туда пойти.

–«Мы должны туда пойти»...– сказал он и рассмеялся, явно раздраженный этим ответом.

Я уставилась на него, злясь. Как разговор принял такой оборот? Он серьезно разозлился на вечеринку? Я чуть не привела в пример Италию. Если бы кто-то выбирал между своей работой и браком в этом разговоре, разве Дэнни не был бы на крючке? И почему я должна извиниться за то, что мы решили защитить «Маленькую Саншайн»? Которая, между прочим, в значительной степени поспособствовала в покупке квартиры, в которой мы теперь спорили. Дэнни потер руки, принимая во внимание выражение моих глаз.

–Забудь, что я спросил, – сказал он. – Если вам нужно это сделать сегодня вечером, мы это сделаем. А завтра у нас будет наш собственный праздник.

Я последовала, его примеру, мило подыграв.

–Ты обещаешь?– спросила я.

–Конечно. – Он закупорил бутылку, подарив мне свою победную улыбку, ту, которую он хранил только для меня. – Считай, что это припасено на завтра.

И мы пошли в спальню, чтобы подготовиться. Небольшая вещь, которую мы делали вместе. За исключением тех случаев, когда это оказывается в последний раз.

Глава 5

В «Locanda Verde» была одна из лучших частных комнат в Нью-Йорке – темная, в деревенском стиле, с камином и длинными столами. Это было прекрасное место для вечеринки из пятидесяти человек. Особенно этих пятидесяти, которые уже пили по второму мартини, паслись около принесенных тарелок утиного конфитюра и сыра, маленьких чаш с фруктами, тихо перешептываясь о драме «Маленькая Саншайн», случившейся в тот день, и притворяясь, что у них нет ни капли сомнения в моей подлинности.

Дэнни и я стояли в коридоре снаружи, прислушиваясь. Рука Дэнни лежала на дверной ручке.

Я последний раз посмотрела на свой наряд, поправляя платье. Это было платье с простым принтом, поверх толстых колготок. Мои волосы красиво обрамляли лицо. Приуменьшаю. Выглядела презентабельно. Учитывая, какой у меня был день, определенно, это было чертово чудо.

–Готова? – спросил Дэнни.

–Слишком поздно для суши и Ноттинг-Хилла? – задала я встречный вопрос.

–Так, боишься, – сказал он, но сам тоже колебался. Его рука все еще была на дверной ручке. За той стороной двери на моей приватной вечеринке, Сара Майклс, репортер журнала Vogue, будет смешиваться с нашими друзьями по колледжу Дереком и Мишель. Келли Спектр будет делать несколько фотографий для Food & Wine. Кто-то из New York Post будет разговаривать с издателем моей поваренной книги, подтверждающим, что взлом Twitter был действительно случайностью. Вечер уже не был чисто праздничным. Это был бизнес.

–Давай просто сделаем это, – сказал Дэнни. – И вернемся к вину, которое ждет нас дома.

Затем Дэнни улыбнулся, и я расслабилась, несмотря ни на что. И, возможно, это была моя первая ошибка. Как только я вздохнула, телефон завибрировал в моей сумочке. Я была готова остановиться, но Дэнни уже поворачивал дверную ручку, люди в едином порыве кричали «Сюрприз!», когда он открыл дверь.

Мои глаза кружили по комнате, отмечая всех присутствующих, неясные очертания улыбок и аплодисментов, поднятые бокалы шампанского. Мэгги, которая спроектировала нашу квартиру (и которая, возможно, имела самый влиятельный блог о дизайне в бизнесе), подбежала и обняла Дэнни. Она была его давним другом, и я была счастлива увидеть ее. Я также была рада видеть, что она пришла одна. Мэгги была настолько ужасна в выборе мужчин, насколько великолепна в дизайне.

Я собиралась дотянуться и обнять ее, когда Луис Леонард, глава моей издательской компании, подошел ко мне с двумя мартини в руке – один из них с дополнительными оливками. Луису было около шестидесяти с хвостиком и он оставался красивым мужчиной, который всем нравится. На протяжении многих лет, даже Дэнни сблизился с ним. Обычно я бы с удовольствием выпила мартини и сидела в углу, слушая его, наполняя себя всем, что было на вечеринке. Но мой телефон снова завибрировал, оповещая о сообщении.

–О-о, – сказал он. – Плохое лицо.

–Впечатляюще, что Вы все еще понимаете разницу, – сказала я.

Луис рассмеялся и повернулся к Дэнни, чья рука была обернута вокруг Мэгги.

–Как ты, мой друг? – спросил его Дэнни.

–Прекрасно, – сказал Луис.

Дэнни похлопал его по плечу. Затем он последовал за Мэгги в комнату к небольшой компании наших друзей. Луис наклонил голову и посмотрел на меня.

–Не думай об этом больше ни минуты. Мы все знаем, кто ты на самом деле.

Я почувствовала приступ боли в груди, но все равно оттолкнула напиток, когда он передал его.

Затем он наклонился и прошептал:

–Женщина, которая точно знала об ее «неожиданной» вечеринке.

Я засмеялась, и он наклонил бокал в моем направлении.

–Приходи и найди меня, но только пока у тебя не будет как минимум одного из них, – сказал он и посмотрел на меня сверху вниз. – Возможно, двух.

Я улыбнулась, когда он ушел, и повернулась, чтобы проверить толпу. Как я могла случайно ускользнуть? А где же Вайолет? Я осмотрела комнату, полную гостей: Дерек и Мишель, Келли Спектр, Райан и Мередит, Кристофер, который делал фотографии для моей поваренной книги, и его новая невеста, Джули Диас. Джули была партнером Агентства. Она показала много талантов в кулинарном мире и была заинтересована стать моим агентом, хотя Райан (с его юридическим образованием) сказал, что нет причин кого-то вмешивать. Он имел в виду, что он не хочет расставаться с деньгами.

Я чуть не потеряла терпение, когда увидела, как Вайолет пробирается ко мне с телефоном в руке.

–Что здесь происходит? – произнесла она прерывистым голосом. – Почему ты выглядишь так, будто кто-то подсунул тебе тухлую устрицу?

–Мой телефон не перестает гудеть, – прошептала я.

–Сколько писем ты получаешь в среднем в день? Ни звука Райану, но тебе придется взять себя в руки.

Она была права. Но я вытащила трубку и увидела знакомую строку темы.

«Привет, Саншайн».

Я сжала зубы. Это начинало раздражать.

«Ты думала, что так быстро избавишься от меня? #вещественноедоказательство #скоро»

Вайолет, которая читала мне через плечо, громко усмехнулась, с трудом внушая себе, что это не имеет значения.

–Этот урод может отправить все электронные письма, которые он хочет. Твой канал Twitter безопасен! Никто не попадет туда.

Она вытащила свой телефон и показала мне как доказательство. Нет твитов ни от меня, ни от фэйка.

–Что происходит, дамы? Почему мы стоим в дверях?

Я подняла глаза, чтобы увидеть, как Райан идет к нам. Мередит шла вслед за ним. Она была элегантно одета в сапоги до колена и тонкие черные брюки. Ее длинные, медового цвета волосы, были идеально выпрямлены. По ее рукам и бедрам в жизни не догадаешься о том, что она родила троих детей.

–ЭтоНеСаншайн только что снова написал, – сказала Вайолет, поднимая трубку, чтобы показать ему.

Мередит натянуто улыбнулась.

–Наш дружелюбный сосед правдоруб?

Она была пьяна, в этом причина, не так ли? Мередит устраивал наш первоначальный договор. Ее особняк был оплачен, она сидела дома и занималась детьми. Но, как и Дэнни, как и все мы, Мередит никогда не думала, что Саншайн Маккензи станет такой звездой. Кто же не захочет урвать себе долю славы? Разве что глупец.

Я взяла руку Мередит, глядя ей в глаза.

–Я не могу сказать, насколько я ценю то, что Вы поддержали нас сегодня во всем этом.

–Это было прекрасное заявление, не так ли? Я, правда, думала, что это очень похоже на речь, которую я бы написала. Ты настоящий профессионал.

Еще одна натянутая улыбка.

–Давайте все хорошо сыграем, – вмешался Райан. – А не попробовать ли нам отодвинуть события дня на задний план?

Я подняла свой телефон, новое письмо.

–Как именно я должна это сделать?

–Блокировать его адрес электронной почты.

–Это всё, что ты хочешь сказать?

Райан схватил телефон Вайолет, засунул его в карман.

–Нет, я хочу сказать, что везде есть пресса. Сделайте счастливые лица, народ. И убирайся с порога. Это делает тебя мелочной.

–Райан, я думала, что это было урегулировано.

–Это и было! – сказала Вайолет.

«Это».

–Этот ублюдок может отправлять по электронной почте все, что он хочет, это все, что он может сделать в данный момент, – сказал Райан. – Мы подрезали ему крылья.

Слово «крылья» даже не успело вылететь из его рта, когда мой телефон снова начал гудеть. Когда каждый телефон начал гудеть. Это всеобщее жужжание, дающее вам знать, что у вас есть обновление на вашем канале Twitter. Райан вытащил свой телефон, когда Вайолет посмотрела на свой, смутившись.

–Ах... ребята.

Лицо Райана стало ярко-красным. Вайолет открыла дверь и жестом пригласила меня выйти на улицу. Она явно не хотела, чтобы я читала все, что там было, находясь в этой комнате.

–Ты снова взломана.

–Я не верю в это, – сказал Райан.

Я потянулась за своим телефоном, мое сердце колотилось.

–Что случилось с убеждением никто-тебя-не-взломает?

Райан покачал головой.

–Вайолет?

–Я не знаю, как они смогли вернуться, – сказала она. – Я имею в виду, Джек поставил защиту.

–Ну, Джек уволен, – сказал Райан.

Я перестала слушать, глядя вниз на свой канал Twitter.

«Что я делала, пока Мередит Лэнди готовила. #еемуж»

Ниже была ссылка на мою учетную запись Instagram, где были размещены две новые фотографии. Фрагменты из фотосессии для моей новой поваренной книги – в тот день, когда съемочная группа вошла в «закулисье». Первая фотография с Райаном и мной, смеющихся в углу. Райан кормил меня брауни. Не совсем невинно, но не убедительно. Следующая фотография была немного хуже. Мы с Райаном прислонились к столу шеф-повара, слишком близко друг к другу. Моя рука была у него на груди. Его рот двигался прямо к моему.

Мы должны были выйти наружу. Вместо этого мы оказались в передней части комнаты, когда все одновременно подняли глаза. Их взгляды бросались между Райаном и мной – и Мередит. Райан рассмеялся.

–Ребята, это была фотосессия для новой поваренной книги Санни, – сказал он. – Неудавшиеся дубли. Еще одно доказательство того, как что-либо может быть вырвано из контекста, чтобы появиться подобным образом.

–Там. – Вайолет указала на место в углу фотографии. – Это я на заднем плане. Я была там.

Легкость и сила, с которой они лгали, были поразительны.

Но это было ключом ко лжи, разве нет? Поверили бы вы сами? Нашли бы что-то во лжи, во что могли бы поверить? В тот день у нас была фотосессия. Там была Вайолет. Но мы оставались там еще довольно долго после того, как она пошла домой.

Я посмотрела на Дэнни, который стоял в задней части комнаты с нашими друзьями по колледжу, глядя на телефон Дерека. Это была моя большая удача, которая нас разделяла – хотя бы на несколько футов. Если бы мы были вместе, если бы он стоял рядом со мной, он бы сразу узнал, что я сделала. Теперь у меня был шанс убедить его, убедить всех.

Мередит, благослови Господь ее сердце, положила руку на плечо Райана и помогла сделать именно это.

–Поэтому кто-то хочет превратить это в насыщенный вечер! – сказала она.

Вайолет подскочила.

–Спойлер! Санни хочет поглотить любое брауни, которое кто-то кладет перед ней.

Я засмеялась. Это была прекрасная возможность для нее, сказав подобное, разрядить обстановку. Если бы я не знала ее лучше, то поверила бы ей. И что-то в моем смехе – правдивое, реальное – поспособствовало этому. Люди начали откладывать свои телефоны, желая быть внутри шутки, внутри истории, о которой они могли поговорить позже. Какое начало дня рождения Санни! Ее снова взломали, какая радость.

Даже Дэнни, который теперь смотрел на меня, не выглядел озадаченным. Тем не менее, я не осмелилась улыбнуться ему. Просто пожала плечами, как бы говоря, что понятия не имею. Я пожала плечами, потому что это было единственное, что я могла сделать, чтобы не признаться в своей вине. Райан осторожно обнял Мередит за плечи. И, к счастью, она оглядывалась на него с любовью в глазах, полностью убежденная.

–Когда мы закатываем вечеринку, то мы действительно закатываем вечеринку! – сказал он, подмигивая мне.

Затем он указал на официантов и предложил им начать ужин.

–Я собираюсь выйти на улицу с Санни и Вайолет, чтобы разобраться с этой глупостью. Когда все захотят есть, пожалуйста, спасите меня, и подайте «cacio e pepe» (прим.: итальянская паста с черным перцем).

И тут все телефоны снова зазвучали. Новый твит.

«Что я делала, пока Мередит Лэнди готовила. #часть2 #еемуж»

Эта фотография не была сделана в студии. Это было сделано в гостиничном номере в Аспене. Обнаженная фотография. Я просто вышла из душа, посмотрела на себя в зеркало, и, если внимательно присмотреться, вы увидите человека (в отражении зеркала), снимающего фотографию с дверного проема.

Райан.

Комната погрузилась в молчание. Кинотеатр-на-хорошем-кино безмолвствует, только слышны звуки обычной музыки. Которая, клянусь, стала громче.

Мое лицо стало ярко-красным. Я бы не стала смотреть на Дэнни – я не хотела ни на кого смотреть – пока я не поняла, что сказать, чтобы они перестали смотреть на меня, как будто я была незнакомцем. Только незнакомец мог изменить своему мужу со своим другом. И только незнакомец был бы вовлечен в то, что формировалось как мошенническое поведение по всем направлениям: воровство рецептов, заимствование мужа, неверность.

Мередит повернулась к мужу, ее голос был приглушенным:

–Что это, Райан?

На мгновение Райан (да, Райан) потерял дар речи. Он покачал головой, как будто это было смешно. Затем ему удалось найти слова.

–Это не я!

Он указал на фотографию. Она была нечеткой, ее было довольно сложно разобрать. Он указал в мою сторону, заставляя меня вздрогнуть.

–Санни, скажи им!

Я почувствовала, как мое горло сжалось. Вы могли бы подумать, опираясь на весь мой опыт, что я легко солгу в этот момент.

Но этот день настал. Я перевела дыхание. И затем сказала правду.

–Мне просто нужна минутка, – сказала я. – Я слегка унижена тем, что есть моя обнаженная фотография, которую распространяют онлайн, чтобы поддерживать смешную историю о том, как она туда попала.

Я не осмелилась взглянуть на Дэнни, но все остальные кивнули, понимая. Их взгляд перешел от обвинения к чему-то похожему на сочувствие. Может быть, правда, звучала иначе. Райан ухватился за свою версию, как за спасательный круг.

–Да! Из уважения, пожалуйста, удалите эти сообщения, пока Вайолет и я добираемся до сути этой ужасной эксплуатации кого-то, кого мы все обожаем.

Обожать. Это совсем неправильное слово. Очень не похоже на Райана. И я поняла, что Райан знал это. Он знал это, прежде чем даже взглянул на Мередит. Обожание было единственным словом, которое он не должен был использовать в тот момент, когда скрывал тот факт, что он и я допустили ошибку. Или, по крайней мере, это то, как я назвала ту ночь в Аспене.

–Ты, сукин сын! – прошептала Мередит.

–Мередит... – сказал Райан. – Пожалуйста.

Вайолет коснулась руки Мередит.

–Мередит, выйди вместе со мной, хорошо? – сказала она.

Мередит поступила вполне справедливо, оттолкнув Вайолет.

Затем она выбежала из комнаты, ее высокие каблуки громко стучали по лестнице.

Райан сдерживал улыбку на своем пьяном лице.

–Народ, прошу меня извинить!

Он последовал наружу за Мередит, быстро вышел из комнаты и сорвался на бег. Лестница поглотила его.

Я посмотрела туда, где стоял Дэнни, но он исчез. Затем я услышала его позади. Скорее даже, почувствовала его, когда рука коснулась моего плеча.

–Всем привет. Я не могу говорить о том, что происходит сейчас между Мередит и Райаном. Возможно, слишком много мартини... хотя, чтобы быть честным с вами – в этой фотографии нет ничего такого, что бы являлось проблемой. За исключением того, что она появилась онлайн. Я сделал фотографию Санни. Это был личный момент между нами, который кто-то отправил без разрешения.

Все загипнотизировано смотрели на Дэнни, частично потому, что он завораживал и частично потому, что он должен был говорить правду.

–И, что еще более важно, сегодня вечером мы отошли от того, для чего все здесь собрались. Мы должны праздновать день рождения Санни.

Я посмотрела на него с такой благодарностью, что думала, я расплачусь.

–Итак, предлагаю всем рассаживаться, есть и наслаждаться вечером.

После этого он взял мою руку, действительно взял ее, сжав мои пальцы в своих. И мы спокойно прогулялись по ресторану, и вышли наружу. Улица Гринвич была непривычно пуста. Так было, когда он повернулся и посмотрел на меня, его глаза перестали быть добрыми.

–Я, вероятно, только что спас тебе день, так что хочу услышать твою правдивую историю.

Я не хотела смотреть на него, поэтому опустила глаза вниз. Я видела булыжники под ногами и то, как мои туфли терлись друг об друга.

–Это была ванная комната в отеле?

Я не ответила.

–Что он там с тобой делал?

Мой голос вышел шепотом:

–Дэнни, я не знаю, что сказать.

Он поднял мое лицо и заставил меня встретиться с его взглядом.

–Скажи что-нибудь, – попросил он.– Скажи что-нибудь, или это будет последняя хорошая вещь, которую я когда-либо сделаю для тебя.

–Это не то, что ты думаешь. Это была всего одна ночь.

–Всего одна ночь? – повторил он.

Я кивнула. Потому что в этот момент я знала, что на кону стояла моя абсолютная преданность. Я размышляла. С одной стороны – мой муж после четырнадцати лет брака, пяти сменных квартир и вся моя любовь (которая уже прогнила). Все эти факты могли бы помочь простить меня за небольшую ошибку. Одна ночь, ничего больше. А с другой стороны этой линии не было, ничего, что бы я могла сказать. Ни «я люблю тебя», ни «прости». Ничего, что бы заставило его понять.

Он мягко поцеловал меня в щеку. Его кожа грубая, а губы нежные.

–Я был неправ, – прошептал Дэнни мне на ухо. – Ты вообще ничего не сказала.

Глава 6

Я не могла вернуться на вечеринку. А немедленно отправиться домой было еще хуже. Таким образом, я шла на юг по Гринвич-стрит, направляясь через шоссе West Side к Battery Park. Я села на скамейку, обдуваемая ночным ветром, и посмотрела на реку Гудзон. Мир такой красивый и безмятежный. Казалось невозможным, что моя жизнь просто взорвалась в нескольких кварталах отсюда.

Я не стала прикасаться к тому, что только что случилось с Дэнни, и поэтому сосредоточилась на себе. Так сказать, ремонтно-восстановительные работы. Пятьдесят человек на моей вечеринке, некоторые из них, имеющие мировую известность: как я собиралась перевернуть всё задом-наперед, прежде чем их используют? Было ли речи Дэнни достаточно, чтобы удержать их? Эти смущающие фотографии – ведь Вайолет достала Крейга, чтобы удалить их? Сколько урона они сделали в пятницу вечером, прежде чем она это сделала?

Я могла только надеяться, что Райан каким-то образом понял, как все это спасти. Я понимала, что если ему удалось успокоить Мередит – у нас есть шанс. Он вернется обратно, Вайолет предупредит его о речи Дэнни, и он сделает все остальное. Райан поднимал бокал за день рождение, за год, который был бы полон добра и дружбы и т. д.

По крайней мере, сегодня, если бы New York Post и Neet & Vine, и вся пресса на вечеринке твитнули нашу версию истории, мы могли бы с этим справиться завтра. Ведь могли бы?

Правда была в том, как я задавала себе вопрос, как я пыталась дышать возможностью ответа с утвердительным «да». Я знала, что все сводилось к убеждению мира в том, что мои отношения с Райаном были платоническими. Если бы не одна вещь: женщина не могла простить другую, потому что было одно, чего она не хотела прощать – это была другая женщина. Любовница. Вы можете злоупотреблять наркотиками (к наркоману никто не придерётся) или идти по чужим головам на работе (это бизнес), но если вы спали с мужем другой женщины, это похоже на то, что вы спали со всеми мужьями. Как будто ты одним махом предала всех женщин мира.

И теперь, конечно, именно ты оказывалась в роли прелюбодейной суки.

Чего бы это ни стоило (и если вы даже в состоянии мне поверить), моя ситуация с Райаном была сложнее, чем первоначально предполагала фотография обнаженной меня в ванной. Я спала с Райаном один раз. Я звучу как политик, пытающийся повысить рейтинги? Может быть. Поэтому позвольте мне быть честной. С первого дня мы флиртовали. Мы были более увлечены, чем должны были, проводя время вместе, которое мы должны были посвящать нашим супругам. Мы делились частицей себя, о которой они мечтали; и мы также легко сдались друг другу.

Отель на фотографии – это St. Regis в Аспене. Мы были там для Food & Wine Classic в прошлом году, где я была в жюри нового конкурса шеф-поваров. На вечеринке той ночью, Райан выпил слишком много шампанского и потерял ключ от гостиничного номера, и остался спать в моем номере на полу. А когда он встал и забрался в кровать, я позволила ему это.

Как мы туда попали? В этот гостиничный номер, вместе? Райан был единственным, кто знал – действительно знал – все мои секреты. Возможно, это было оправдание, но это не казалось оправданием. Иногда вы создаете такой сложный мир, с таким количеством нюансов, что только вы можете его понять. И именно это мы и сделали. Это никогда не было любовью или чем-то подобным. Это было чем-то, что казалось совершенно нормальным.

И дело в том, что на следующее утро я сказала Райану, что это была ошибка. Призналась ли я в преступлении Дэнни? Зачем ему говорить? Это только причинило бы ему боль. Наверное, это то, что говорят все мошенники. Но в данном случае это было правдой. Ничего не изменилось между нами. Я двинулась дальше, и, за исключением небольшой неловкости, Райан тоже перешагнул через это.

Хакер, видимо, этого не сделал.

Мой телефон снова зазвонил, трясясь в кармане, и я посмотрела на другой твит.

«Дочь фермера? #ятакнедумаю»

И ссылка на: этонесаншайн.ньюйорк

Я нажала кнопку и запустила веб-сайт с моей фотографией ежегодника средней школы на переднем плане и моим настоящим именем, Саншайн Стивенс, внизу. К фото прилагались детали:

«Саншайн Стивенс выросла в Монтоке, вблизи престижного старого шоссе Монток, в особняке на вершине скалы. Немаленький сельский городок, ни одного дома в пределах видимости. Ее отец был знаменитым композитором. У нее было довольно легкое и счастливое детство».

Описание было неверным. У нас не было денег, я не жила в особняке, а мое детство было полной противоположностью легкого и счастливого. Но это не имело значения. Все, что я поведала в прямом эфире, было товаром, и все узнали об этом сейчас. Не только незнакомые люди чувствовали себя преданными, читая о том, кем я была. Это были друзья и коллеги – все, кому я никогда не говорила, кем я была на самом деле. С момента создания Саншайн Маккензи я прятала ото всех свое прошлое. Что касается людей, с которыми я выросла, то у меня были теории относительно того, почему они остались тихими. Теории о том, как мой город переставал заботиться о вас, как только вы вышли за его пределы. Райан отклонил это рассуждение, сказав, что они молчали, потому что все молчали: люди что-то говорили о чем-то, если бы это им хоть как-то было выгодно. Я сердито подняла трубку, не зная, что делать. Если бы я могла узнать, кто это делает, может быть, смогла бы выиграть. Но как же я собираюсь сделать это?

Как-будто урод слышал, о чем я размышляла. Мой телефон загудел, и я увидела оповещение. Текст с заблокированного номера.

«Тяжелая ночь? #этонесаншайн»

Я быстро написала ответ.

«Кто ты?»

«Я мог бы задать тебе тот же вопрос».

«Пожалуйста. Что ты хочешь?»

Маленькое многоточие крутилось как сумасшедшее.

«Что, по-твоему, я хочу?»

Я дрожала, в полной ярости. Кто бы это ни был, он наслаждался этим. Наслаждался дискомфортом, который я ощущала. Он наказывал меня всеми возможными способами.

«Это из-за денег?»

«Неверный вопрос»

Маленькие многоточия снова начали двигаться. Затем, внезапно, они остановился. И снова начали.

«Сколько денег?»

Я вспомнила, что у нас с Дэнни были сбережения. После ремонта квартиры и денег, которые он внес в свой бизнес, их осталось не так много.

«Забудь. До скорой встречи».

Я посмотрела на телефон, ужаснувшись. Этот страшный человек испортил мой день рождения, мой брак, мою карьеру. Он хотел играть в игры? Я тоже могла играть. В маленькую игру с телефоном в том числе. Я подняла трубку и бросила ее прямо через перила, в Гудзон.

Глава 7

Когда я вернулась в лофт, то услышала, как кто-то рылся на кухне. На секунду я подумала, что Дэнни был там. Я и не мечтала, что он простил меня, но подумала, что, может быть, он что-то забыл. Что он вернулся домой, чтобы взять одежду на ночь. У меня будет еще один шанс уговорить его, чтобы заставить его сесть и поговорить. Получить его на одну ночь.

–Санни? – услышала я с кухни.

Это был Райан. Он вошел в гостиную с бутылкой скотча в руке. – Где ты была?

–Нигде. Почему ты здесь?

–Приятно видеть тебя снова, – сказал он.

Я была опустошена, и все, чего я хотела – лечь в постель, затем проснуться, как в День сурка, и снова начать этот день рождения. Но здесь был Райан, ужасное напоминание о том, что этого не произойдет.

–Я подумал, что тебе может пригодиться какая-то компания, – сказал он. – И я был уверен, что смогу выпить.

–Что, если бы Дэнни был здесь?

Райан сел в мое кресло-яйцо.

–Дэнни не вернется сюда. Сегодня вечером я убедился в этом.

–Пожалуйста, убирайся с моего кресла.

Райан подошел к дивану.

–Итак, реакция Мередит стала крушением, но после того, как я отправил ее обратно в Скарсдейл в Убер, я смог вернуться и успокоить всех. И это действительно сработало. Должен признать, Дэнни отлично помог. Ты предложила эту идею с речью?

–Нет.

–Ну, я впечатлен. Не думал, что в нем есть подобное.

–Я не хочу говорить о Дэнни.

–Ты думаешь, я хочу говорить о Дэнни?

Я села в кресло, уставшая и несчастная. Я хотела, чтобы Райан ушел, но я была слишком измучена, чтобы надавить на него.

–Главное, что после разбора ситуации, взяв себя в руки, я заставил всех купиться, что это было непонимание. Я даже внушил, что Мередит действительно злилась на что-то еще.

–Что бы это могло быть?

Райан налил скотч в какой-то стакан.

–Подруга, которую я придумал.

–Спасибо, что принял этот удар на себя, – сказала я.

–Маленький ублюдочный хакер – это заноза в моей заднице.

Я подошла к шкафу, схватила стакан и тоже налила себе скотч.

–Что будем делать с сайтом?

Понадобилось много времени, чтобы оторвать его от стакана.

–Я надеялся, что ты этого не видела.

Затем он пожал плечами.

–Ну, – сказал он, – думаю, смогу что-нибудь провернуть с материалом о твоем прошлом.

Я встретилась с ним взглядом.

–Серьезно?

–Кого не интересует тот, кто выдавал себя за простого смертного? Да это сделает «Маленькую Саншайн» еще более популярной. Каждая девушка, которая когда-либо лгала о своем возрасте на OKCupid (прим.: сайт знакомств), будет болеть за тебя.

–Люди не любят мошенников.

–Все вокруг – мошенники, Саншайн. Все, у кого есть страница Instagram, учетная запись Facebook. И, конечно, все с кулинарных шоу. Сколько из этих людей готовит для себя на самом деле? Все они марионетки. А эта тестовая кухня на Cook TV? Они никогда не работают с реальными людьми. Это их друзья. Другие люди придумывают рецепты. И не заставляй меня начать с Food Network.

–Думаешь, мы сделали шаг вперед, Райан?

Он отмахнулся.

–Помидорный помидор! Мы продаем изображение человека перед камерой. И твоя работа – быть идеальным изображением. Ты выполнила ее и сделала это красиво. Так что теперь нам просто нужно изменить образ.

–На что?

–Изучим, обсудим. Я серьезно. Принятие себя – это последняя вещь. И неважно, насколько велика ложь. Люди забудут. Они всегда забывают детали.

–Это интернет, Райан. Обнаженные фотографии быстро не забываются.

–Крейг вытащил их, мои адвокаты повсюду, с этой частью мы разобрались. Мередит успокоится и справится с остальным. Она не захочет помещать своих детей в такое положение и, так сказать, выдавать их отца.

Не знаю, был ли виноват выпитый скотч, но я начала думать, что он действительно может это разрулить.

–Так... это твой план? Игнорировать ложь?

–Мой план – изменить историю. Мой план – исправить это для тебя. Для нас.

Он наклонился вперед, опустив руки по каждую сторону от моего кресла, и посмотрел мне в глаза. Несмотря на все, что я знала о нем, – все, что он показывал мне снова и снова о том, как он относится к правде; о том, как он чувствовал, что делает то, что было якобы правильно – именно в такие моменты Райан поражал меня. Потому что он не играл, когда смотрел на меня так. Он не притворялся. Он смотрел мне в глаза, поэтому я видела его искренность. Как много он хотел сделать ради меня.

–Смотри, Food Network, они собираются приостановить это. Эти парни не любят споры. Но мы вернем их расположение. Клянусь тебе. Единственное, что Америка любит больше, чем обожать кого-то – ненавидеть. И когда появляется новая причина любить снова и снова. Так что, сделаем вид, что мы немного приврали, откуда ты родом, потому что ты была смущена тем, откуда пришла. Каждый когда-либо испытывал смущение. Каждый когда-то желал изменить свою собственную историю, чтобы быть представленным в лучшем свете.

Я кивнула, чувствуя небольшое успокоение. Райан однажды рассказал историю, и он снова смог бы с этим разобраться. Если кто-то и мог, то это был Райан. Почувствовав мою тихую похвалу, он улыбнулся. Вздохнув, я улыбнулась в ответ. Вероятно, это была ошибка. Он принял улыбку за приглашение и поцеловал меня. Я отстранилась.

–Что не так?– спросил он.

Я покачала головой.

–Райан, мы решили больше не делать этого.

–Мы решили, что это будет слишком грязно. Это уже не грязно. Дэнни вышел из игры. И...

– Ты этого не знаешь.

– Да, я знаю.

Мое сердце начало болеть. Четырнадцать лет. Он не мог. Не так.

–Дело не в наших супругах, – сказал он.

–Ты думаешь, Мередит собирается помогать с нашим планом, если ты оставишь ее?

–Да, – сказал он совершенно безразлично, и я поняла свою ошибку.

Райан не работал в мире неуверенности в себе. Он считал, что все сойдет с рук. И, действительно, он, вероятно, был прав. Он убрал мои волосы за уши, снова наклонился.

–Я люблю тебя, – сказал он.

Люблю. Райан никогда не говорил, что любил меня. Не в этом смысле. Ближайшая к этому ситуация возникла, когда он нанял команду для фотосъемок закулисных сцен – дня, который теперь был повсюду в Интернете. Оператор камеры был очень симпатичным парнем, высоким, умным и учился на режиссера в NYU. Райан подумал, что мы флиртовали, хотя это была невинная дружелюбность. И Райан уволил его. Когда я позже спросила Райана почему, он неохотно признался, что ревновал. «Трудно видеть кого-то, кого ты любишь, с другим». Вот что он сказал, вынуждая меня спорить. Я ничего не ответила. Игра не стоила свеч.

–Я люблю тебя и хочу быть с тобой. И я буду работать так, что это ни в коем случае не повредит нам. Посмотри на Джоан Вудворд и Пола Ньюмана...

–Я не думаю, что хотела бы их сравнивать с нами.

Райан подождал.

–Я знаю, что ты тоже меня любишь.

Я сделала большой глоток скотча, прикончив бокал. Райан не двигался.

–Санни?

–Думаю, нам стоит поговорить об этом завтра.

–Думаю, мы должны поговорить об этом сейчас. Я хочу этого. – Он указал между нами. – Нет жен, нет мужей. Может быть, это замаскированное благословение.

Райан не мог сказать таких вещей. Он никогда не говорил, что мы должны оставить наших супругов, чтобы быть вместе. Он не стал бы. Если бы он не был уверен, что это будет взаимно.

–Почему ты так на меня смотришь? – спросил он.

–Ты сделал это? Чтобы у меня не осталось выбора, кроме как быть с тобой?

Он неловко рассмеялся.

–Не осталось выбора? Вау.

–У тебя сразу появился план, чтобы быстро исправить ситуацию.

–Так работает мой мозг. Быстро.

Моя голова была затуманена. Он должен был уйти прямо сейчас.

–Если это касается Дэнни, поверь мне, он не вернется. Я уверен в этом.

–Ну, я не могу этого сделать. – Я указала между нами. – Извини.

–Конечно, можешь.

–Тогда я не хочу этого.

Тон моего голоса вышел сильнее, чем мне хотелось. Но я злилась, что он пожертвовал всем, предположив, что мой ответ будет «да».

–Ну, тогда я не хочу делать что-то еще, – сказал он.

–Райан, ты не мыслишь ясно. Ты первый человек, который бы здесь сказал, что на карту поставлена империя.

–На карту поставлено много вещей.

Моя голова кружилась. Он поставил весь план, который он только что составил, на кон? Теперь все висело на том, что вокруг нас есть план? Он взял мое лицо в свои руки.

–Так что, ты и я? Или я пойду другим путем.

Решение было за мной. Поэтому я думала об этом. Я действительно думала о том, чтобы притворяться. Разумным было бы притвориться, что я хотела быть с ним. Особенно если это было то, что ему нужно, чтобы остаться на моей стороне.

–Хорошо, я согласна.

–Согласна?

Я отвернулась.

–Чего ты хочешь от меня?

–Немного благодарности, для начала. Я сделал тебя той, кто ты есть.

–Ох, я тебя умоляю! Я просто оказалась правильной девушкой за барной стойкой.

Райан встал, его глаза стали холодными.

–Прямо сейчас это единственная, правда, – сказал он.

Затем он сделал последний глоток своего напитка и направился к двери.

–Увидимся, – сказал он, как будто не прощался. Как будто он не разрушал почти десятилетнее партнерство.

Только что он был.

И вот он исчез.

Глава 8

На следующее утро я, натянув пару джинсов и майку, направилась в свою студию прямо над рынком Челси, где размещалась кухня «Маленькой Саншайн». Она выглядела как моя кухня в Трибеке: грифельно-серая столешница, хромированный холодильник.

План действий пронесся сквозь мои мысли. Райан покинул корабль. Да, но в свете утра я знала, что, если он может провернуть это дело, то и я смогу.

Мой план таков: Food Network на данный момент не рассматриваю, но я бы хотела сохранить мои контракты, поговорить с самыми важными для меня людьми (Эвелин, которая была главой отдела рекламы «Маленькой Саншайн», Луис – издателем); заверить всех, что речь Дэнни была подлинной, что между Райаном и мной никогда не было ничего, и что у меня уже была новая команда менеджеров, готовая подняться на борт. Я сделала заметку, чтобы позвонить Джули в Агентство, которая с удовольствием поможет собрать воедино все осколки. Сразу же, как некоторые из них будут у меня в кармане.

Когда я вошла в студию, то обнаружила, что Вайолет тявкает приказы нескольким помощникам по производству, которые, стоя на четвереньках перед шкафом, упаковывали файлы в коробки. Вайолет всплеснула руками от раздражения:

–Где ты была? Я звонила тебе тысячу раз! И твоя чертова голосовая почта переполнена.

–Я потеряла телефон.

–Ты потеряла телефон? Из всех дней, ты выбрала именно этот!

Я осмотрела хаос вокруг. Помощники двигались с удвоенной скоростью.

–Почему все собираются?

Глаза Вайолет широко распахнулись.

–Разве ты не знаешь?

–Явно нет.

–Ребята, нам понадобится студия до десяти. Если вы съе*етесь, буду благодарна... – Она указала на помощников. – Но не уходите далеко. У нас много дел.

Они таращились на нас, уходя, оставляя наедине. Вайолет жестом предложила мне присесть.

– «Маленькая Саншайн» готова, – сказала она.

Я посмотрела на нее, ошеломленная.

–Что?

–Эвелин отправила Е-мэйл с электронной таблицей всех рекламодателей, которые отозвали свои объявления. Или которые угрожают отозвать. Или угрожают подать в суд, – сказала Вайолет.– Никто не хочет сотрудничать с «Маленькой Саншайн». И студия хочет, чтобы мы ушли отсюда к концу сегодняшнего дня. Они послали... как бы... официальное юридическое письмо, в котором говорилось, что ты арендовала помещение студии под ложными предлогами, и требуют, чтобы мы покинули помещение.

Вайолет, серьезно испугавшись, что я могу что-то бросить в стену, отвернулась и продолжила упаковывать файлы в коробки, освобождая студию.

Я вздохнула и сосредоточилась. Конечно, рекламодатели собирались отказаться от меня. Я просто должна была доказать, что фанаты были верны мне, не смотря на все эти слухи. Мне просто нужно было остановить эту бойню. Я бы разработала тщательно составленное письмо, содержащее поддерживающие заметки от моих поклонников. Пока фанаты шоу оставались лояльными, я смогу держаться на плаву.

–Что там с численностью фанатов? – спросила я.

–Около восьмисот тысяч в Twitter.

–Я потеряла восемьсот тысяч поклонников?

–Нет, у тебя осталось восемьсот тысяч поклонников. Ты потеряла 1,9 миллиона.

–Я умею считать!

–Хочешь сделать подсчеты и для Facebook?

Кошмар. Это превратилось в кошмар. И почему студия решила добить меня? Это не имеет никакого смысла. Если только не было другой причины. Деловой причины. Способа превратить мою потерю в свою выгоду. Есть кто-то, кто понял, как это сделать.

Райан. Нападение на студию было им спланировано. Он убедил их выгнать меня. Он дал им веские основания. Но что это могло быть?

–Позвони Райану, – сказала я.

Вайолет посмотрела на меня, словно олень на фары встречного автомобиля.

–Я сделаю это, но я думаю, сначала ты должна знать, что Райан и Мередит только что опубликовали совместный пресс-релиз, – пробормотала она.

–Выставив меня виноватой?

–Нет, объявляя, что они делают свое собственное шоу.

И вот оно. Моя потеря – их выигрыш. Вайолет открыла телефон и протянула пресс-релиз, чтобы я могла сама убедиться.

–«Складываем кусочки этой головоломки вместе», – процитировала она. – «Рассказ о разводе и примирении».

–Шоу об их разводе?

–О разводе. И примирении, – сказала Вайолет. – Они сделали флеш-опрос, и кажется, что люди хотят, чтобы они работали, несмотря на его роман. С тобой.

–Вряд ли можно назвать это романом.

–Так даже лучше, – сказала Вайолет.

Она вернулась к своим коробкам с файлами, забрасывая вещи внутрь. Я пыталась не взорваться, чтобы оставить хоть каплю здравомыслия.

–Пойду, проверю электронную почту.

–Знаешь, это не очень хорошая идея. У тебя там столько бреда.

Я просверлила ее взглядом.

–Я просто предупредила!

–Не надо.

Я направилась к ноутбуку, стоявшему на кухонной столешнице (которая вскоре станет кухонной столешницей Мередит), чтобы противодействовать дальнейшему нанесению ущерба от Райана. Четырнадцать часов назад Райан признавался мне в любви. Теперь он говорил то же самое своей жене. Хоть одно слово из его уст было правдой? Маловероятно. Единственное, что имело значение для Райана в конце дня – это Райан. И он собирался сделать все, что ему нужно, чтобы спасти свой корабль. Включая в процесс мое потопление.

В открывшемся окне электронной почты было около сотни новых сообщений. Может быть, для кого-то это и много, но для меня это было довольно типичное утро.

Я не удивилась, что меня больше не ждут. Я давно усвоила, что люди держатся подальше, если видят, что ты сражаешься, не желая, чтобы твоя вонь их как-то затронула. Однако, это стратегическая ошибка. Я всегда писала на следующий день после того как чье-то шоу пошло ко дну, после чьей-то неудачи. Поэтому я была тем человеком, к которому они обращались. Человеком, которого они считали своим союзником. Этаким полезным членом общества.

Поэтому, когда я, впервые увидела, что у меня есть письмо от Луиса, я действительно почувствовала небольшое облегчение. Дорогой Луис. Он все еще был на моей стороне! Если бы это было правдой, все остальное не имело значения – слухи, аннулирование шоу – мы могли бы пережить это вместе. Затем я прочитала тему:

«Уведомление о расторжении договора».

Я кликнула на письмо и прочитала всю двухстраничную электронную почту, в которой Луис проинформировал «АВТОРА (Саншайн Маккензи) о том, что ИЗДАТЕЛЬ (ПРИГОТОВЛЕНИЕ НА ГАЗУ) решил отменить контракт для SUNKISSED: LOVE FROM FARM и на две последующие кулинарные книги в связи с нарушением автором обязательств о соблюдении этических норм.

Нам потребуется возврат предварительного аванса до понедельника, 1 июля, чтобы избежать судебного иска».

Мое сердце стучало как бешеное. После покупки и ремонта квартиры, аванс за книгу был практически единственным ликвидом, который Дэнни и я имели в банке.

В отчаянии, я сразу же написала ему:

«Луис, прошу, не делай этого! По крайней мере, давай сядем и сначала поговорим?»

Ответ пришел моментально.

«Я поговорил с Райаном. И Дэнни. Обсуждать нечего. Всего хорошего».

Луис был слишком профессиональным, чтобы сказать что-то личное, но я поняла, насколько он ранен. В конце концов, он узнал правду обо мне только вчера. Я вспомнила, как сидела в своем кабинете, рассказывая ему истории о моем детстве на ферме: как собирала помидоры в поле с отцом, варила земляничный джем. Я съежилась, вспоминая об открытке, которую я дала его маленькой девочке вместе с клубничным вареньем, которое он держал на своем столе.

Вайолет встала позади меня, держа в руках ящик с файлами, и читая электронную почту через мое плечо.

–Не очень-то хорошо, – вздохнула я.

–Что ты собираешься делать?

Я покачала головой, внутри меня собрался гнев.

–Я скажу тебе, чего я точно не собираюсь делать. Я не отдам предоплату за книгу.

Вайолет улыбнулась, впечатленная моими словами:

–В самом деле?

–Без нее я стану неплатежеспособной. Из-за ремонта в квартире и развития бизнеса Дэнни...

–Так и не надо! У меня есть друг-романист, который уже как лет десять опоздал со сроками на сдачу книги, и он все еще не вернул ни копейки.

–Я сомневаюсь, что у тебя есть друг, достаточно старый, чтобы десять лет работать над чем угодно.

–Возможно, это было больше похоже на пять. – Она подняла коробку с файлами повыше на руках. – Как ты думаешь, что Луис собирается делать? Подаст на тебя в суд? Заморозит деньги?

Я вернулась к компьютеру и просмотрела наш совместный с Дэнни банковский счет. Он все еще был там, безопасный и нетронутый. Она была права. Луис остыл. Я бы протянула руку, если бы у него была подобная ситуация, чтобы со всем разобраться и убедить его, что нам удастся придумать другой конец данной истории. Он мог бы опубликовать кулинарные книги с налетом истинной истории. С тем, как я оказалась в этом бизнесе.

–Позвать помощников обратно, чтобы они продолжили упаковывать вещи?

Я покачала головой.

–У меня есть несколько писем, которые для начала нужно отправить.

–Хорошо, что мне делать?

–В ближайшие пять минут подумай, кто все это сделал, – сказала я.

Она засмеялась, но я была совершенно серьезна. Я знала, если мы сможем понять хакера, то выясним, как предотвратить эту историю. Я была кем угодно, но только не главным злодеем.

–Я немного повозилась с электронными письмами «неСаншайн», – сказала она. – Они определенно возникли в районе Нью-Йорка. Так что это житель города.

–Отличная работа... ты сузила поиск хакера до девяти миллионов человек?

–По крайней мере, я сузила его!

У меня не было времени на ее раздражение или ее обиженные чувства, поэтому я пропустила ее слова мимо ушей.

–Значит, ты пыталась выяснить это с помощью современных технологий, верно?

Она села, отложив файлы на столешницу.

–Верно.

–Давай подойдем к этому по-другому. Вероятно, это преступники.

Она кивнула.

–Так... хм.... Ты хочешь сказать, что тебя пытаются уничтожить двое? – сказала она.

–Я думаю, что вопрос в том, кто обладает способностями.

На ее лице что-то проскользнуло. Я не обвиняла ее. Но, похоже, внезапно она заволновалась, что я сложу пазл. Я задумалась. У кого был доступ ко всему этому? Вайолет и Райан. И у Вайолет было все, чтобы выиграть. Ей нужно было ее собственное шоу. И теперь, разве не появилось ли дыры в кулинарной вселенной YouTube? Дыра как раз подходящего размера, чтобы в нее пролезло пять–футов–одиннадцать–дюймов рыжеволосой веганши.

Она наклонила голову.

–Почему ты так на меня смотришь?

–Когда Райан сказал тебе, что они сделали опрос?

–Прости? – сказала она.

–Ты сказала, что они провели опрос. Райан был бы единственным, кто мог бы рассказать тебе об этом.

Она сделала паузу.

–После той суматохи он сказал, что задумал кое-что и предлагает мне работу.

–И что ты сказала?

Она неловко рассмеялась.

–Я сказала «да». Вот почему я здесь, в твоей студии, помогаю собирать вещи.

–Вайолет, ты это сделала?

–Взломала тебя? Я притворюсь, что ты этого не говорила, – сказала она.

–Ты знаешь, что это не ответ, верно? Ты собираешься работать на Райана?

–Это просто невероятно, – сказала она, всплеснув руками. – Я собиралась дать тебе неделю. Помочь тебе, ну, я не знаю... выяснить, кто за этим стоит. Найти тихое местечко, чтобы скрыться на некоторое время. Как Талса! (прим.: городок в штате Оклахома) Но мне не нужно это дерьмо. Я ни минуты здесь больше не останусь.

Она потянулась за файлом.

–Так ты собираешься работать на Райана.

–Чего я не собираюсь, так это идти ко дну на корабле с этим ублюдком. А ты знаешь, что уже через пять секунд после фотографий, опубликованных вчера вечером, у меня в руках было несколько предложений о сотрудничестве? В том числе и от Райана? – я уставилась на нее, не позволяя истерике отвлекать меня от того, что она говорила. Вайолет направилась к двери.

–Я действительно считала, что ты найдешь способ разрулить это. Но, похоже, я ошибалась. Ты – тонущий корабль, Санни. И, насколько я знаю, на данный момент я не имею никакого отношения к твоему взлому. Но кто бы это ни сделал, он – мой гребаный герой.

Забрав коробку с файлами, Вайолет хлопнула дверью.

Глава 9

Одну из первых длинных статей о моем шоу я увидела в газете «Нью-Йорк» на Граб-стрит. В ней была колонка со статьей, своего рода пищевым дневником различных известных людей, в которой рассказывалось о том, что он или она едят и пьют в течение недели.

Помнится мне, в заголовке было что-то вроде: «Саншайн Маккензи в ароматах мятного джулепа с пирогом из сладкого картофеля». Довольно точное название, учитывая, что однажды вечером я писала о том как, ползая по Бруклину с Дэнни, забрела в мини-паб в поисках лучшего в Нью-Йорке мятного джулепа (прим.: алкогольный коктейль на основе бурбона или другого крепкого спиртного напитка, воды, дроблёного льда и свежей мяты. В качестве коктейля на основе бурбона он ассоциируется с Югом США и кухней южных штатов в целом). Освежающий, нежный, немного сладкий. Мечта любого пьяницы.

Я втайне ненавидела мятный джулеп. Но Райану понравилось, как звучит «мечта пьяницы», так что для статьи был выбран именно он. Хотя я считала его липким, со слишком богатым вкусом, и искренне верила, что бурбон может быть мечтой только с небольшим количеством льда и ничем более.

После боя с Вайолет и пяти часов упаковки вещей, я покинула студию на Uber, полным моих файлов и вещей, и направилась прямо в RedHook, в тот самый старый бар с грилем, где я раньше работала, чтобы невозмутимо выпить мой бурбон со льдом. В то время как Uber снаружи с радостью накручивал счетчик, я сидела в углу бара, слушая единственного пьющего посетителя – большого татуированного парня по имени Сидни, который подкатил ко мне, чтобы напиться, а также подробно рассказать о своем свадебном бизнесе.

–Сегодня была иранская свадьба в Челси Пирс, – сказал он.– Пятьсот человек.

–Ты организатор свадеб? – спросила я.

–Неподходящий типаж, да? Это был бизнес моей бывшей. Тогда это было нашим бизнесом вместе, а затем я отнял у нее дело при разводе.

–Почему ты так поступил?

Он пожал плечами.

–Потому что я мог, – сказал он. – Чем ты занимаешься?

–Больше ничем.

Он сделал глоток.

–Что ты делала?

–Я лгала, – ответила я ему.

Прежде, чем я перейду к следующей части, я должна пояснить. Я не плачу. Я не из сентиментальных. Отец Дэнни умер на операционном столе после шестичасовой операции. Врач вышел, чтобы рассказать нам об этом. Вся семья потеряла его. Все, кроме меня. Я любила отца Дэнни. В некоторые дни, даже больше, чем самого Дэнни. Но я не пролила ни слезинки. Вместо этого, я крепко обняла всех, отвезла Дэнни домой и когда он, наконец, заснул, я отправилась на долгую пробежку. Два часа я бежала и вглядывалась в пустоту.

И вот теперь, я сидела там, где начинался весь этот бардак, а из моих глаз текли слезы. Ужасные, смешные слезы. Прямо напротив смутившегося Сидни, который произнес, указав на бармена:

–Счет, пожалуйста.

***

Позже, той ночью я сидела на пороге своей квартиры, до чертиков пьяная. Вокруг меня стояли огромные коробки с файлами – всё, что осталось от моих трудовых будней.

Я знала, что почувствую себя лучше, как только я поднимусь в свою комфортную квартирку. Но знать это и на самом деле сделать – две разные вещи. Водителя такси не интересовало, нужна ли мне помощь, чтобы затащить мои вещи внутрь. Он оставил меня там, где я была: смотревшей на улицу, выстукивающей пятками чечетку, спокойно ожидающей, что кто-то доведет меня до дома.

–Поверить не могу! Санни?

Я подняла глаза, чтобы увидеть Эмбер (она же Тост города), которая шла по моему кварталу на высоких каблуках и в ошеломляющем черном платье, с макияжем смоки-айс. Воплощение Нью-Йоркского шика. Невозмутимо, как только могла, я посмотрела на Эмбер. Она была в восторге, встретив меня.

–Я так и думала, что это ты, – сказала она. – Что ты здесь делаешь?

Хоть я и была пьяна, но внезапно у меня появилась огромная мотивация добраться до ключей, чтобы подняться наверх. Я даже была готова оставить при необходимости свои файлы.

–Я здесь живу, – сказала я.

Она наклонила голову, как будто пыталась что-то вспомнить.

–Это твоя квартира? Ах, я же должна это знать, верно? Я была здесь раньше?

Я кивнула, заметив нервозность Эмбер – ее чрезмерное объяснение того, должна ли она помнить квартиру.

–Это такой ужас. То, что происходит с твоим шоу и всем остальным, – сказала она. – Ты видела мой твит?

–Да, спасибо.

–Не за что. Как твои дела?

–Не очень.

Она съежилась, полная фальшивой симпатии.

–Не понимаю, почему кто-то делает это с тобой! Я разговаривала с Луисом, и он говорил... мы оба говорили, что ты этого не заслуживаешь. Я имею в виду, независимо от того, что ты сделала. Твое разоблачение.

Эти слова остановили меня.

–Ты разговаривала с Луисом?

–Ну, да. Мы выпускаем вместе поваренную книгу «Нежный тост».

–Вы?

Она пожала плечами.

–У них неожиданно появилось место. Как считаешь, «Нежный тост» – слишком мягко? Мы просто торопимся выпустить книгу, и я не могу сказать, гениально это название или нет. Луис думает, что оно отлично звучит, и он, конечно, лучший, но... Я не знаю...

Я схватила Эмбер, быстро протрезвев.

–Где вы сегодня встречаетесь?

–Я просто собираюсь поужинать с моим парнем.

Она указала на улицу, как бы в сторону ресторана. Не считая того, что в данном направлении ничего не было. Квартал, в котором я проживала, был маленьким и, по крайней мере, по Нью-Йоркским меркам, далек от всего. Рестораны, такси, магазины. Это место, с которого вы стартовали, чтобы добраться куда-нибудь, но не место, в котором всё это находилось.

–Итак, ты все еще пытаешься выяснить, кто стоит за этим взломом?

Я уставилась на нее, не отвечая.

–Вот почему я стараюсь быть красивой. Я хороша для всех, поэтому никто не подумал бы меня нае*ать.

Меня как будто кувалдой ударили. Я думала, что это Вайолет или Райан. Но Эмбер больше всего выигрывала от любого пробела, оставленного «Маленькой Саншайн». Это то, что она делала на моей улице – тихой, малолюдной улице в Трибеке. Она как серийный убийца, не могла ничего с собой поделать и возвращалась на место преступления. Ей нужно было позлорадствовать.

–Это ты.

–Извини?

–Взлом – твоих рук дело, – сказала я.

Она засмеялась совершенно неестественным образом: высокий и скрипучий, смех, явно натянутый.

–Ты пила? Я не имею к этому никакого отношения. Да какая мне от этого выгода?

–Серьезно?

–Ладно, я вижу, что, возможно, могу немного выиграть, – сказала она, пытаясь скрыть улыбку.

Это было самое странное – наблюдать за ее борьбой между провозглашением ее невежества и наслаждением победой. Иногда состояние алкогольного опьянения может помешать вам ясно видеть вещи, хотя в данном случае, я думала, что это помогло мне увидеть, насколько мелко и глупо все это было.

–Но я все еще невиновна, – сказала она.

Невиновна. Если бы она действительно была невиновна, разве она не сказала бы, что я не имею к этому никакого отношения? Невиновность было словом, выбранным, когда другое слово в равной мере взвешивалось в вашем уме. Виновна.

Я потянулась и схватила ее за руку. Это было сильнее, чем следовало. – Ты думаешь, что достаточно честна?

Эмбер улыбнулась, извлекая свою руку из моей руки. – Честность - это то, чего ты хочешь? Вот уж ирония!

Но потом ее искусственная улыбка сменилась чем-то темным. И я увидела вспышку в ее глазах. Правда в том, что она чувствовала ко мне, конкурентный огонь, ревность и еще что-то более ужасное.

–Мне не понравилось видеть твое унижение, но, полагаю, твое место там, где ты сейчас и находишься. Как я и подозревала все это время.

Она сделала паузу.

–Ты делаешь лишь тосты. Ты ведь это знаешь, да?- ответила я.

Ее телефон зазвонил, и досадная поп-песня пронзила пространство.

– Утешай себя этим.

Она подняла трубку.

–Привет, – сказала она в телефон. – Да, на углу Дуэйн.

Я проследила за ее глазами до такси, ползущего вниз по Гринвич-стрит.

–Там мой парень, – сказала она. Такси остановилось прямо перед нами, и из него вышел высокий, красивый парень в джинсах и футболке.

–Привет, Эм, – сказал он, направляясь к Эмбер.

–Привет, милый.

Потребовалась минута, чтобы узнать его.

Это был оператор – тот самый, который снимал закулисные съемки для «Маленькой Саншайн». Тот, к кому ревновал Райан. Тот, кого он уволил. Ему потребовалась та же минута, его глаза расширились, когда он посмотрел на меня.

–Вот дерьмо, – сказал он.– Привет всем.

Мое сердце начало бешено стучать. Я помахала рукой, ничего не говоря. Эмбер посмотрела на меня, затем на него, наслаждаясь моментом.

–Точно! Вы же знаете друг друга? Чарли работал у тебя пару дней. На самом деле, всего один день, потому что ты уволила его.

Чарли стрельнул в нее взглядом.

–Эмбер, что ты делаешь?

Я повернулась к Эмбер, понизив голос.

–Я и не подозревала, что он твой друг.

–Да-а. Теперь ты это знаешь.

Она наклонилась к Чарли, поцеловав его, как бы приветствуя.

–Санни и я, просто говорили о том, насколько ты должен быть осторожен. Кто к тебе хорошо относится, тот тебя и увольняет. Особенно, если тебя увольняют, пытаясь сохранить верность своей девушки.

–Райан уволил его.

–Потому что ты его попросила, – сказала Эмбер.

Я с недоверием посмотрела на нее. Всё было совсем не так, но она, конечно, не собиралась в это верить. В этом и заключалась проблема: один раз соврешь, и тебе больше никто не хочет верить. Никто не поверит в твою правду.

Чарли коснулся ее плеча.

–Эмбер, я хочу уйти, – сказал он.

Она поцеловала его в щеку.

–Мы зарезервировали столик.

–Ты не можешь вспомнить название ресторана? Как ты вообще его найдешь?

Она улыбнулась.

–Все будет хорошо, – сказала она.

Она взяла руку Чарли, и они пошли по улице. Затем Эмбер обернулась.

–Кстати... если ты спросишь этого человека... Человека, который тебя взломал, я предполагаю, он скажет, что сделал это не столько из-за мести, сколько из-за чего-то другого.

–И что это?

–Справедливость, – сказала она.

И с этим она быстро покинула мой квартал.

Глава 10

Новой работой Дэнни стала великолепная квартира на углу шестьдесят пятой и запада Центрального парка. Он перепроектировал пентхаус площадью в пять тысяч квадратных футов в комплекте с камином, окнами от пола до потолка и террасой на балконе. Я появилась там, на следующий день, в десять утра. В любимом желтом платье Дэнни, которое делало меня похожей на тюльпан. Но оно, почему-то, ему нравилось. По крайней мере, он так говорил. Хотелось бы ему видеть меня сейчас в этом платье – сложный вопрос.

Сильно ли я нервничала? Да. Был ли это последний шанс? Да. В свою защиту скажу, что у него было две ночи на то, чтобы успокоиться. У него было две ночи, чтобы переварить информацию о том, что произошло между мной и Райаном. Между нами больше ничего не было. И он не мог конкурировать со всем, что было между нами.

Квартира выглядела так, как будто уже более двух дней находилась в работе: белые дубовые деревянные полы лежали на месте, выкладывалась плитка, красились стены. У меня было не слишком много времени, чтобы подумать об этом, потому что я заметила Дэнни.

Он стоял на балконе в своей каске, разговаривая с подрядчиком, Ральфом. Эти двое были так заняты разговором, что мне удавалось до сих пор быть незамеченной.

Ральф увидел меня первым. Шестидесяти пятилетний подрядчик быстро отвернулся, при этом густо покраснев. Вероятно, он видел фотографию. Мою обнаженную фотографию. Вполне вероятно, что ее видели все остальные.

Ральф подтолкнул Дэнни, который поднял голову и наши глаза встретились. Он не пытался скрыть, как его рассердило мое появление. Ральф уже уходил, не успев выбраться достаточно быстро.

–Надень на нее каску, Дэнни, – крикнул он.

Дэнни подошел к балконам и вытащил каску, передав ее мне.

–Не то, чтобы ты останешься здесь надолго, и она тебе понадобится. Просто нам не нужны штрафы в первые дни работы.

Обычно, я бы пожаловалась, но сейчас я быстро надела ее.

–Прости, что явилась без приглашения.

–Не извиняйся. Видимо, вообще не стоило этого делать, – сказал он. Сколько же дней необходимо для усмирения его гнева?

–Ты говорила с Шейлой? – спросил он.

Я ощетинилась. Шейла была нашим юристом, нашим личным адвокатом, а также занималась контрактами по работе Дэнни.

–Нет, – ответила я немного резко.

–Она пыталась связаться с тобой.

–Я позвоню ей, но сначала мне нужно поговорить с тобой.

Дэнни выглядел раздраженным.

–Нет, тебе следовало бы просто поговорить с Шейлой.

Я проигнорировала его, проталкиваясь вперед.

–Это была Эмбер.

–Что значит Эмбер?

–Она стоит за этим взломом. Вчера вечером она появилась в нашей квартире, чтобы признаться. Не признаться, конечно, а скорее позлорадствовать.

Он выглядел смущенным.

–Почему она это сделала?

–Чтобы разрушить мою жизнь или насмехаться надо мной? – предположила я.– Наверное, по этим причинам. Плюс ревность, соперничество. Она уже украла контракт на мою книгу.

Я наблюдала, как он переваривает информацию, не уверенный, как это принять. Дэнни всегда не любил Эмбер, считал, что она слишком подлая. Я пыталась переубедить его. Теперь понимала, что, вероятно, он думал обо мне сейчас.

–Как считаешь... каким образом она получила доступ ко всем вашим сайтам?

–Ее парень недолго работал на шоу. Он был там в тот день, когда были сделаны все эти фотографии. Большинство этих фотографий.

Глаза Дэнни сузились, как будто он что-то понимал.

–Какова его роль во все этом?

Я начала отвечать, но он поднял руки и остановил меня.

–Неважно. Мне все равно.

Он удерживал мой взгляд, игнорируя то, что я сказала. Он не сожалел о том, что сделала Эмбер. Ни об издательстве, ни о потерянной сделке на написание книги, ни о борьбе с Вайолет, ни о том, что происходило с Мередит и Райаном. Он не хотел это слышать. Он ничего не хотел. За исключением того, чтобы я ушла как можно быстрее и как можно дальше.

Его рация начала шипеть, кто-то с другой стороны нуждался в его внимании. Он поднял трубку.

–Мне нужно идти, – сказал он.

–Дэнни, пожалуйста, если бы ты просто... если бы позволил нам пройти вместе через все это.

Он остановился.

–Пройти через все это?

Он покачал головой, как будто это был последний раз, когда он хотел со мной разговаривать. Однако он не мог остановить себя.

–Я пытался разобраться во всем последние несколько ночей. Какая последняя правда, что Санни сказала мне? Что ты чувствовала в последнее время? Вот то, что я пытался понять.

Это остановило меня.

–Что ты имеешь в виду?

–Я думал, это не имеет большого значения. Какой-нибудь парень-продюсер собирается заплатить тебе немного денег, чтобы ты приписала себе авторство нескольких рецептов. Я имею в виду, мне было плевать. Я никогда не думал о том, действительно ли Люсинда Рой придумала эти рецепты.

–Это не ее имя, – прошептала я.

–Дело в том, кого это волнует? Это всего лишь рецепт. Это просто интернет-шоу в стиле реальной жизни.

–Вот что я и пытаюсь сказать! Все просто раздули из мухи слона.

–Нет, ты меня не слышишь. Это имело значение. Потому что никто не становится монстром в одночасье. Это происходит постепенно. И это продолжается до сих пор. Одна маленькая ложь, которая помогла раскрыть кучу другой, более важной твоей лжи.

–Это неправда. Я не солгала о важных вещах.

–Правда? Может быть, мы должны позвать сюда Райана и все это узнать?

Наверно, я должна была почувствовать себя виноватой. Ведь я была виновата. Я спала с Райаном. Это была ошибка. И я сразу это поняла. Я сразу же поняла и кое-что еще: я любила Дэнни. Но в этот момент я вообще не чувствовала себя виноватой. Я сердилась. Я злилась, потому что выбрала Дэнни. Злилась, потому что в этот самый момент он делал все с точностью наоборот.

–Всё должно было пройти гладко, просто безупречно. Разве ты не понимаешь, что я в данной ситуации – жертва?

–Правильно. Эмбер сделала это с тобой. Это Эмбер была на твоем месте. Эмбер притворялась, что рецепты Мередит принадлежали ей. Эмбер спала с...

Он замолчал, слишком рассердившись, чтобы произнести это. Его рация снова зашипела, работники пытались привлечь его внимание.

–Оставь каску у лифта, – сказал он.

Он уходил, а я была в отчаянии, чтобы остановить его, заставить его услышать меня – это был последний момент, когда я могла заставить кого-нибудь услышать что-нибудь. Тем не менее, я не могла перестать цепляться за него.

–Я – все еще я, ты же знаешь.

–И кто ты на самом деле?

Он повернулся назад. Вопрос был честным. На мгновение, казалось, произошло открытие. Как будто это было начало разговора, а не конец. Но прежде чем на меня снизошло озарение, он покачал головой.

–Это не имеет значения. Неважно. Где-то, глубоко внутри, мне хотелось бы верить, что ты все еще та женщина, в которую я влюбился. Но та, кем ты сейчас стала – это не она.

–Я просто... я немного потерялась.

Он рассмеялся.

–Так вот что случилось?

–Ты так сильно меня ненавидишь?

–Нет. Я не ненавижу тебя. – Он встретился со мной почти любящим взглядом. – Я просто не знаю тебя.

Дэнни развернулся и ушел.

Глава 11

Я прошла пешком весь путь до дома. Спустилась по западу Центрального парка и прошла через Колумбус-Серкл (прим.: одна из самых известных площадей Манхэттена), свернув вниз к Гудзон Ривер Гринвэй (прим.: система парков, троп, лодочных маршрутов вдоль реки Гудзон) вплоть до Трибеки. Мне потребовалось несколько часов. Я не первый раз гуляла по городу. Но, возможно, это был первый раз, когда я шла, фокусируя внимание на огнях такси, мерцающих в кругу мимо Центра TimeWarner; на сверкающих вывесках «Челси Пирс»; на том, как на самом деле красиво Джерси выглядел около реки. Я все это замечала. Как будто в одном из этих мест был дан ответ на вопрос, как прожить заново последние несколько дней, чтобы вернуть карьеру, чтобы снова быть ближе к Дэнни, чтобы двигаться дальше.

Как только я вошла в квартиру, то услышала звонок домашнего телефона. Ни у кого в мире не было домашней линии, кроме Дэнни. Я почувствовала, что меня накрывает облегчение. Я знала, что он не позвонит, чтобы сказать, что простил меня, но, может быть, ему было жаль, что был немного груб. Это можно считать важным шагом. Я подняла трубку.

–Дэнни?

–Нет, это Шейла.

Шейла. Наш адвокат. Слова Дэнни крутились в моей голове. Я боялась того, что она произнесет. Развод.

Посмотрев на часы, я проговорила:

–Шейла, позвоню тебе завтра? Немного поздновато для разговора.

–Я звоню так поздно, потому что пыталась дозвониться до тебя весь день, а твоя голосовая почта переполнена. И нет, это не может ждать до завтра. Дело срочное.

–Если под срочным делом ты имеешь в виду, что Дэнни подает заявление о разводе, это тот срочный вопрос, который определенно может подождать до завтра.

–Он этого не сделал.

Я вздохнула с облегчением.

–Потому что в штате Нью-Йорк закон предписывает год юридического разделения имущества до подачи заявления на развод. Дэнни уже подал заявку.

–Отлично, – сказала я.

–Но я звоню не поэтому, – сказала Шейла.– Ты в курсе, что твой издатель потребовал выплатить аванс за книгу?

Шейла была нашим личным адвокатом, а не адвокатом, ведущим мой бизнес.

–Откуда ты это знаешь?

–Деньги были зачислены на ваш совместный счет, поэтому нам было отправлено письмо от издателя, что, если кто-то коснется этих денег, он будет нести ответственность.

Я засмеялась.

–Это пустые угрозы, Шейла. Им придется предъявить иск, чтобы получить деньги, а Луис никогда этого не сделает. Это займет годы и придется нанять адвокатов, а он не станет так заморачиваться. Сейчас он зол и сам не свой. Уверяю тебя, он успокоится.

–В любом случае, я посоветовала Дэнни вернуть деньги.

–Спасибо за беспокойство.

Она прервала меня, не дослушав:

–...И он это сделал.

–Что сделал?

–Мы перечислили средства сегодня днем.

Я чувствовала, что теряю сознание. Это все наши деньги. Ничего не осталось, чтобы оплатить залог. Или погасить шестизначный счет, висевший на моей кредитной карте.

–Что ты сказала?

–Я знаю, что это влияет на ваше состояние.

–Это было все наше состояние.

–Недолго, – сказала она. – На покупку квартиры поступило предложение. И покупатель, который является довольно щедрым, хочет немедленно ее приобрести.

Я осмотрела квартиру – мое единственное утешение, которое осталось.

–Это невозможно.

–Это необходимо, – сказала она. – Дэнни хочет как можно скорее разделить все совместные активы. А квартира – самый большой из них.

–Он не может просто продать нашу квартиру, Шейла.

–На самом деле – он может. Ипотека оформлена на его имя. Насколько я припоминаю, это было чем-то вроде защиты для «Маленькой Саншайн».

Она сделала паузу, возможно, услышав в моем молчании абсолютный ужас.

–Это действительно хорошее предложение, – сказала она мягким тоном.

–Мы живем на лучшей улице в Трибеке, – сказала я. – Конечно, это хорошее предложение.

Она пропустила мои слова мимо ушей.

–Я общалась с адвокатом покупателя весь день, и для того, чтобы инспекции и все остальные действовали слаженно, квартиру нужно будет освободить к выходным.

–Нет, Шейла. Все происходит слишком быстро.

–Если верить Интернету, то это продолжается добрую половину десятилетия.

–Я вешаю трубку, – пробормотала я, пытаясь сохранить последнюю каплю терпения...

–Слушай, это еще не конец света. Через шестьдесят дней у тебя будет половина денег от продажи, и ты сможешь купить себе новую квартиру в Нью-Йорке.

–И что мне делать все это время?

–Дэнни говорит, что ты можешь взять какую-нибудь мебель. Но к выходным тебе придется уехать.

–Мне просто некуда идти.

–У всех есть, куда пойти, – сказала она. И повесила трубку.

Июль

Глава 12

Было произведено три подсчета, в которые входило, во сколько мне обойдется поступление в колледж. Первым критерием выбора были те, которые готовы выплачивать стипендию: Университет штата Орегон, UCLA (прим.: Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе) и на вершине этой кучи был Университет Брауна. Вторым критерием стало то, как далеко располагался университет от того места, где я выросла. До Брауна можно было добраться на пароме и, относительно недолгой, поездке на машине, так что этот выбор был наилучшим с самого начала. До UCLA была поездка на машине и длительный полет на самолете. Так что, если у вас была парочка друзей, живущих в Голливуде, которые летали в Хэмптон на частном самолете, то вы могли бы сойти прямо из мягкого салона в Лос-Анджелесе на частный рейс до Нью-Йорка, и были бы в моем родном городе. Довольно разумный и быстрый способ.

Чтобы добраться до Университета штата Орегон была необходима поездка на машине, перелет на самолете и еще одна длинная поездка на машине. Четырнадцать часов от двери до двери. Легче было добраться до Европы. Меня не покидало ощущение, что существуют непреодолимые препятствия, не выпускающие меня из Монтока. Так что, может быть, неудивительно, что мне потребовалось уничтожение всей моей жизни – потеря моего мужа, моей карьеры, моего дома – чтобы я вернулась.

И вернулась в худшее время.

Вы ничего не могли знать о пробках, если не оказывались на скоростной автомагистрали Лонг-Айленда в пятницу перед Днем независимости. Пробка – это, когда пассажиры постоянно вылезают из своих автомобилей, следят за кораблями на береговой линии, приветствовавших их, а одна путешественница обязательно смотрит в зеркало заднего вида в направлении Нью-Йорка, отчаянно пытаясь поверить, что она все еще может его видеть.

У меня не было выбора, кроме как поехать на машине. Оставить ее в гараже в Нью-Йорке было безумно дорого – такую роскошь я себе позволить не могла, иначе я бы не поехала в Монток. Хотя, не так уж это и плохо. Самые необходимые вещи, о которых я больше всего беспокоилась (включая мое кресло-яйцо), были набиты в эту машину. Вместе со всеми остальными потерями за последнюю пару недель, я не могла расстаться еще и с ними.

Кроме кресла, я больше не взяла никакой мебели. Оставила все Дэнни, благородный жест, который я знала, он не способен оценить. Он мог продать ее новым владельцам, или сохранить. Я оставила ему записку, в которой так много сказала и подписала (неэффектно, но искренне, как и любые другие слова, которые я когда-либо писала): «Прости, С.»

Мне было больно оставлять все ему. И не потому, что я хотела что-то из оставленных вещей (хотя я и хотела кое-что из них, например, желтую кушетку, которую мы купили на блошином рынке в Пасадене, а затем вместе тащили ее по лестнице). Это потому, что все вещи связывали нас в какой-то конкретный момент. Если бы я осталась и сражалась за грязную кожаную кушетку, которую мы купили, это не принесло бы прощения от Дэнни, но это заставило бы нас разговаривать. Я все еще не готова прекратить наш четырнадцатилетний разговор. Но разве это имеет значение, когда я знаю, что он нуждался в том, чтобы я все оставила?

После пяти часов, проведенных в пробке, я свернула с шоссе. Вдоль дороги начали появляться поля и фермы. Люди ездили в кабриолетах, уставившись на деревья и на зелень просторных полей. Но я не могла смотреть на все это. Я просто видела полный провал.

Меня охватило чувство тошноты. Я не имею в виду это, как способ подчеркнуть мой невероятный дискомфорт. Я имею в виду... буквально. Я съехала с дороги около магазинчика «Остановись и закупись», забитого людьми, которые заправлялись для праздничного барбекю и быстро припарковалась. Я побежала к продуктовому магазину, но головокружение было слишком сильным, чтобы войти внутрь. Поэтому я села на землю, прямо на бетон перед магазином, стараясь отдышаться. А заодно пытаясь придумать, куда бы я могла отправиться, чтобы сбежать из Монтока. Подальше от дома моего детства.

Я вытащила свой телефон – мой новый телефон – чтобы узнать, звонил ли кто-нибудь. В припадке ярости я почти решилась взять себе новый номер. Пусть бы любой из предателей попытался связаться со мной! Они бы получили сообщение о моем отключении, голос робота проговорил бы, что им не повезло. Однако я не смогла нажать на курок. Я надеялась, что Дэнни, Луис или еще кто-то, опомнятся и поймут, что я заслужила второй шанс.

Новых сообщений не было.

–Почему ты сидишь на земле? – услышала я.

Подняв глаза, прищурившись от солнца, я увидела маленькую девочку в красной накидке, смотрящей на меня. За ней стояла мать, запихивающая двух других детей в свои автокресла. Она подняла глаза, заметив, что ее дочь пропала, и я махнула рукой, подсказывая, что она в безопасности.

–Ты играешь в прятки? – спросила девочка.

–Можно и так сказать, – ответила я.

– Я могу с тобой поиграть? – спросила она.

Затем, не дожидаясь ответа, села рядом со мной.

–От кого мы прячемся?

Я указала на человека в нескольких футах от нас, загружавшего продукты в свою машину. На нем была бейсболка, одетая козырьком назад, а его джинсы были вытянуты на коленях. С громкостью голоса в два децибела, он по телефону организовывал барбекю на вечер, рассказывая тому, кто был на другом конце трубки, что они должны остаться на ночь. Я серьезно подумывала спросить о том, есть ли у него место еще для одного.

–Этот человек? – сказала она. – Это тот, от кого мы скрываемся?

Я кивнула, а она засмеялась, не поверив мне.

А потом она произнесла те слова, которые я слышала уже несколько недель:

– Нам нужно найти лучшее место, чем это.

Глава 13

Местные жители Хэмптона любили называть свои дома летними. Поспособствовала этому одна история, которая в значительной степени подвела черту между жизнью там и проведением там лета. Это имело отношение к Кораблекрушению – дому по соседству с тем, где я выросла на Старом шоссе Монтока.

Кораблекрушением местные называли большой, обшитый кровельной дранкой, коттедж, который был великолепно отреставрирован владельцами – местным архитектором и его семьей. Дом находился в их владении в течение нескольких поколений. В свое время дед архитектора воскрешал его после урагана 1936 года. Дом располагался на двух акрах земли, на высоком семидесятипятифутовом (прим.: около 23 метров) утесе и со 180-градусным обзором на Атлантический океан.

Архитектор часто сдавал в аренду свой дом для проведения вечеринок и свадеб. Дом был очень популярен, особенно летом. Эта горстка людей полностью покрывала плату за дом на оставшуюся часть года. И так продолжалось на протяжении долгих лет. Пока однажды, при подготовке к августовской свадьбе, жених и невеста (технический магнат и его жена-модель) решили, что двух акров земли недостаточно для их пятисот гостей. Поэтому, без одобрения владельца, они вырубили ряд деревьев позади дома, чтобы построить большой танцпол.

Вырубка пяти деревьев привела к двум судебным процессам, затянувшимся на восемь лет. Город подал в суд на архитектора, архитектор, в свою очередь, подал в суд на магната, а магнат – встречный иск на них всех вместе взятых. Присяжные вынесли для местной семьи оправдательный приговор, и предъявили техническому магнату за незаконно вырубленные деревья счет в размере ста тысяч долларов. Затем они приказали магнату заплатить еще сто тысяч (плюс судебные издержки) архитектору за причиненный моральный ущерб.

Думаете, это был счастливый конец?

Не тут-то было.

Технический магнат отказался платить. И даже спустя восемь лет и еще несколько судебных процессов никто не увидел ни одного доллара. Архитектору пришлось продать свой дом (так как ему больше не разрешалось сдавать его для проведения мероприятий). И знаете в чем весь прикол? Магнат купил этот дом через тайный доверительный фонд.

Вот в этом и заключается разница между взрослением в Монтоке и отдыхом там же летом. Одни попадают в дом, который никогда не принадлежал им, остальные сидят и рассказывают эту историю.

Я проехала мимо Кораблекрушения, мимо океана и дюн, сверкающих прямо над ним, и спустилась по подъездной дороге прямо к дому, который никогда не имел имени и представлял собой смесь ветхого и многообещающего жилья, являвшегося изюминкой старинного Монтока. Меньшая его версия – двухкомнатный пансион – была видна за несколько ярдов от него.

Выключив зажигание, я уставилась на дом через лобовое стекло. Он не был таким грандиозным, как Кораблекрушение, или большинство других домов, которые выстроились на этом участке Старого шоссе Монтока. Я смотрела на него так, как если бы была незнакомцем: традиционный для Хэмптона коттедж с большой красной дверью, с эркерными окнами и верандой вокруг. Бесспорно, он очарователен. Но мне хотелось, чтобы я была лишь тем незнакомцем, который подбежал не к тому дому. Чтобы я могла убежать по грунтовой дороге до Кораблекрушения и укрыться в одной из его дополнительных пристроек, где меня никто не найдет.

У меня не было плана, как добраться до входной двери. Смогли бы вы запросто сказать «Привет», спустя столько лет отсутствия?

Поэтому я продолжала сидеть в машине. Прошло уже минут пять. Постукивая по рулю, я мысленно молилась, чтобы мне не пришлось звонить в колокольчик, и кто-нибудь открыл дверь. Тем самым, забирая у них шанс, ударить им меня по лицу.

Я услышала звук сирены вдали.

Кроме того, этот звук приближался.

Я посмотрела в зеркало заднего вида, чтобы увидеть, как машина с мигающими огнями паркуется на подъездной дорожке. Полицейский вышел из своего автомобиля, что-то крича в свой рупор. Видимо, на меня.

Что происходит? Я вышла из машины и, прищурилась, глядя на машину, отражающую лучи полуденного солнца.

–Выйдите из машины.

–Я вышла из машины!

–Отойдите от машины. И держите руки по швам! – крикнул офицер.

Я указала на дом.

–Нет! Понимаете, это дом моей семьи.

–РУКИ ПО ШВАМ!

Я опустила руки. Офицер подошел к своей машине, и солнце осветило его профиль. Мне потребовалась секунда, чтобы вспомнить его: Зедди Морган, выпускник Восточной Хэмптонской старшей школы. Местный житель. Он был влюблен в меня, когда я училась в шестом классе. Или в седьмом? Он оставил мне наполовину съеденную пачку леденцов Twizzlers и записку с признанием в любви у входной двери. У той двери, к которой он теперь меня не подпускал.

–Зедди?– сказала я.

Улыбнувшись ему, я почувствовала облегчение от того, что это недоразумение скоро закончится. На его лице пронеслось узнавание.

–Санни? Санни Стивенс! Что ты здесь делаешь?

–Навещаю.

–Навещаешь кого?

Я смущенно посмотрела на него. Лицо Зедди запылало, практически превращаясь в свеклу.

–Извини, что делаю это, но владельцы хотят, чтобы ты покинула их собственность.

Я указала в сторону дома, в котором провела свое детство.

–Это моя собственность, – сказала я.

–Да... но больше нет,– сказал он.

–О чем ты говоришь?

–Новые владельцы приобрели дом несколько лет назад. Знаменитые люди. Довольно скрытные. Их не слишком часто можно здесь увидеть. – Он достал блокнот и начал выписывать мне штраф. – Но сейчас они дома.

Он вручил мне штраф. Я посмотрела на него, все еще пытаясь обработать то, что он сказал о доме моей семьи, который теперь, видимо, ей не принадлежит. Но уже через пару секунд я пыталась обработать то, что написано на листке: «Нарушение границ собственности. Сумма штрафа 500.00 долларов».

–Зедди, ты, должно быть, шутить! – сказала я. – Мы жили здесь. Ты можешь просто объяснить это владельцу?

Он пожал плечами.

–Уже.

–И что он сказал?

–Он сказал, что ты больше здесь не живешь.

Я положила штраф в карман.

–Отлично.

Я посмотрела в сторону дома.

–ПРОСТО ПОТРЯСАЮЩЕ!– закричала я.

–Хорошо, хорошо, – сказал Зедди, указывая на мою машину, чтобы я уезжала.– Давай не будем устраивать сцен. Я собираюсь встретиться с парнями в «The Sloppy Tuna». Почему бы тебе не присоединиться? Пятидолларовые устрицы и пиво. А еще ребята обычно просто дают мне выпить бесплатно. Так что, учитывая твой штраф, я угощаю.

Это было ужасное приглашение. Но это единственное, что у меня было. Я кивнула в знак согласия, и Зедди открыл дверь моей машины. Затем я заметила движение на крыльце пансиона. Там стояла маленькая девочка. По крайней мере, я подумала, что это маленькая девочка. Все, что я могла разглядеть – кто-то в очках, с копной светлых кудряшек и тонкими стройными ножками, выбежал из дверного проема и вернулся обратно в дом.

Я повернулась к Зедди.

–Так... ты помнишь, как туда добраться? – спросил он. – Просто держись по левой стороне на Старом шоссе и...

–Зедди, они живут в пансионе?

Он отвернулся.

–Нет.

–Зедди!

–Им разрешили жить в пансионе, – сказал он.

–Но ты не хотел упоминать об этом?

Он пожал плечами.

–Не моя информация, чтобы ей делиться.

Я спустилась по подъездной дорожке к маленькому пансиону, океанский бриз стал сильнее, подталкивая меня вперед.

–На твоем месте я бы не стал этого делать! – крикнул Зедди. – ВЕРНИСЬ! Пятидолларовые устрицы. И пиво.

Я продолжила двигаться, сделав два шага вперед и нажав в дверной звонок.

–Я угощаю! – сказал он.

Она открыла дверь. Босиком, в платье как у детской куклы (люди все еще носили такие?). С балетной тапочкой в ​​одной руке и банкой арахисового масла в другой. И у нее были бигуди в волосах. По крайней мере, они были похожи на бигуди, пока я не поняла, что это липкие куски из арахисового масла.

Она осмотрела меня сверху донизу и закатила глаза.

–Ну, конечно! – сказала она.

Первые слова, сказанные моей сестрой, за последние пять лет.

Глава 14

Я сидела за кухонным столом, моя сестра стояла над раковиной, вымывая арахисовое масло из своих волос. Украдкой, чтобы сестра ничего не заметила, я осматривалась. Пансион больше походил на гостевой коттедж: гостиная с чердаком над ней, небольшая кухня, одна спальня в задней части дома. Моя сестра украсила его (если можно использовать это слово) яркими коврами и диванами, большими стульями, фотографиями моей милой племянницы, развешанными буквально повсюду. Ни одного пустого квадратного фута. Что делало дом еще меньше.

–Через пять минут я уезжаю на работу, так что тебе лучше поторопиться, – сказала она.

Я посмотрела на нее. Она по-прежнему дергала волосы.

–Кому ты продала дом?

–Одной знаменитости и ее мужу. Не имеет значения. Они здесь типа... навсегда.

–Для них этого достаточно, чтобы быть придурками,– сказала я.

–Ну, я так не считаю.

Она продолжала тянуть за волосы, вся кухня пропахла арахисовым маслом.

–Что ты делаешь? – спросила я.

–Тебя беспокоит запах? – Она указала на входную дверь. – Потому что ты вольна уйти.

–Я просто спрашиваю.

–Что ж, Сэмми думает, что когда я сплю, то мне нравится, что мои волосы измазывают арахисовым маслом. И я совершила ошибку, вздремнув, так как сегодня иду в вечернюю смену. Так что, в настоящее время я нахожусь в процессе вытаскивания масла из шевелюры и стараюсь не прибить девчонку!

Она сказала последнюю часть очень громко, и я заметила движение на чердаке. Сэмми.

Саманта. Ее дочь. Моя племянница. Я откладывала тысячу долларов в фонд целевого образования на каждый ее день рождения. Я не видела ее, так как ей было всего два месяца, когда я уехала. Мое сердце начало учащенно биться. И, честно говоря, от мысли, что у меня в голове возникали такие идеи: «Могу ли я получить эти шесть штук назад, если я пообещаю вернуть их позже? Этого хватило бы на месяц для дерьмовой субаренды в Нью-Йорке. Этого было бы достаточно, пока я снова не встану на ноги».

–Мы можем пропустить формальности, я знаю, почему ты здесь. Я сказала Томасу: «Она определенно сюда заявится», а он сказал, что этого никогда не будет. Но я знала.

Я знала, что она меня разводит, рассказывая про Томаса. Имя кого-то, кого я должна была знать. Но нет. Вместо того чтобы взять и заглотнуть приманку, я обыскала взглядом ее палец на наличие обручального кольца. Пусто.

–Слушай, мне нужно работать, – сказала сестра. – Итак, если бы мы могли прояснить, что тебе нужно, я бы хотела ускорить твое недолгое пребывание здесь. И если ты ищешь деньги...

–Я не... – сказала я. – Мне просто нужно несколько дней, чтобы спрятаться.

–Забудь об этом, – засмеялась она. Она действительно смеялась.

–Рэйн...– сказала я.

Правильно, давайте остановимся, чтобы оценить имя моей сестры – «Дождь». Солнце и дождь (прим.: имя главной героини в переводе с англ. означает «солнце», а ее сестры – «дождь»). Мой отец был музыкантом (и, возможно, общался с высшим разумом во время нашего рождения). Он заключил сделку с Богом, что, если он назовет нас таким образом – его искусство будет защищено.

–Я хочу быть предельно честна с тобой, – сказала моя сестра. – У меня нет никакого желания помогать тебе.

–Мне больше некуда пойти.

–Тебе больше некуда пойти? Почему бы тебе не попробовать Джорджию? Или откуда ты там?

Я отвела взгляд, не желая еще больше злиться на нее. Она обвиняла меня в том, что я оставила ее здесь с нашим отцом. Она обвиняла меня в том, что я оставила Монток. Не лучший момент напоминать ей, что она была той, кто решил остаться. Казалось, что для этого был не очень подходящий момент.

–Или еще идея: тусуйся в своем великолепном манхэттенском лофте. Заказывай еду, пока все не успокоится.

–Я не могу.

–Почему нет?

–Дэнни продал квартиру сразу после того, как все произошло...

–Это... когда он узнал, что ты спишь с кем-то еще? – Она покачала головой, немного, рассмеявшись. – Он продал лофт без твоего ведома? Ну, не очень приятная вещь. Но я не могу сказать, что ты этого не заслужила.

Она взяла в руки телефон и начала писать. Я надеялась, что это не полиция. Я не могла справиться с еще одним штрафом в пятьсот долларов.

–Я не особо напрягаюсь, что ты виновна в плагиате в крупном масштабе. Или что ты обманула тысячи преданных фанатов, которые верили в тебя. И мне всегда нравился Дэнни, но это тоже твое личное дело. Давай начистоту, я не помогаю, потому что ты – чертовски паршивая сестра. И ты была такой задолго до того, как сделала что-то не так с кем-либо из этих людей.

Она перестала печатать текст и повернулась, чтобы вытащить арахисовое масло из ее волос.

–Я не слышу от тебя ничего ровно до тех пор, пока тебе что-то не понадобится.

–Это неправда, Рэйн.

–Открытка на день ​​рождения моей дочери не делает тебе чести.

–Не похоже, что мой телефон видел входящие от тебя.

–А если бы позвонил? – сказала она. – Что бы ты сделала? Соскочила и помогла мне с домом?

Я посмотрела на ее дерьмовый пансион и попыталась не думать о том, что происходило, когда она и Сэмми оказались здесь.

–Я даже не знаю, почему я вникаю во все это. У меня нет времени. Сэмми! Мы уходим.

–Она идет с тобой на работу?

–Сегодня – да.

Я коснулась ее руки.

–Почему ты не сказала мне, что должна продать дом?

Она отдернула руку, как будто мое прикосновение било ее током.

–Когда? Во время наших долгих разговоров?

–Разве не было другого варианта? Я бы помогла. Или, если бы ты не хотела моей помощи, ты могла бы сдать его в аренду. Ты бы заработала целое состояние, сделав это.

–Спасибо за блестящий финансовый совет! Я до этого не додумалась.

–Я не говорю...

–Мне пришлось продать дом, понятно? Его содержание обходилось слишком дорого. И мне нужны были деньги на обучение Сэмми.

Я непонимающе посмотрела на нее. Великая государственная школа была одним из немногих преимуществ проживания в Хэмптоне круглый год.

–Что ты имеешь в виду?– сказала я, обеспокоенно.

–У нее проблемы с обучением.

Она покачала головой, больше обижаясь, что на самом деле, я могла бы позаботиться о нервотрепке по уходу за Сэмми. То немногое, что я могла сделать.

–Почему мы вообще обсуждаем это? Ты хочешь свою долю за дом?

–Я же сказала, мне просто нужно место, чтобы переждать, пока все не успокоится.

Она потянула за волосы без арахисового масла, промокнула их влажной рукой.

–Нет.

–Могу я просто остаться здесь, пока ты не вернешься? – сказала я. – Пожалуйста? Воспользуюсь компьютером. Наведу порядок. Если я вернусь туда, то меня, скорее всего, арестуют.

Я подняла штрафную квитанцию в качестве доказательства.

–Как ты думаешь, кто вызвал полицейского?

–Серьезно?

–Извини, ты возмущена? Разве я как-то оскорбила твои моральные принципы?

Я покачала головой, измученная ее негодованием, этой ее историей, которая загнала меня в роль злостной негодяйки. И она, должно быть, заметила это на моем лице: раздражение. Это заставило ее еще больше рассердиться. И вот так, мы снова вернулись туда, с чего начали, убежденные, что человек может ошибаться и быть невыносимым.

–Привет.

Мы обе повернулись и увидели, что Сэмми стояла на чердаке (по–видимому, в ее спальне), в очках и комбинезоне, ее волосы были заплетены в две косички. Стиль Пеппи-Длинный-Чулок. Очки закрывали большую часть ее лица, что в сочетании с косами заставляло ее выглядеть старше, чем она есть. Возможно, так и было. Возможно, именно так она наклоняла голову, изучая меня. Ведь в шесть лет она имела возможность изучать что угодно.

–Сэмми, где твоя куртка? – сказала Рэйн.

–Я проверила температуру. Я в порядке.

То, как она говорила, меня поразило. Взрослый, разбитый голос. Ее глаза все еще были сосредоточены на моем лице: пронзительные голубые глаза, ошеломляющие и слегка сумасшедшие из-за этих очков. В этот момент, она бала очень похожа на мою сестру. Рэйн была на два года старше меня, и я провела свое детство, глядя на нее и пытаясь решить, как я должна выглядеть. Было странно смотреть на эту маленькую версию сестры, пытаясь понять, кем же была я.

Сэмми спустилась по лестнице и встала прямо передо мной, внимательно изучая. Хотя ей было всего шесть лет, но мне хотелось отвести взгляд.

–Мы родственники?– спросила она.

–Почему ты спрашиваешь об этом?– сказал я.

–Ну, для начала – мы похожи друг на друга.

Рэйн поднял дочь на руки.

–Сэмми. Мы уходим.

Они направились к двери, Сэмми висела через плечо моей сестры.

–Просто уйди до того, как мы окажемся дома,– сказала она.

–Спасибо, Рэйн.

Она оглянулась.

– Не благодари меня, – сказала она.– Просто не возвращайся.

Она открыла дверь, закинув сумку на плечо, в то время как Сэмми все еще свисала с другого плеча. Балансировкой сестра мастерски овладела. И все же лицо выдавало ее. Моя сестра всегда была классически красивой сестрой Стивенс: пять футов восемь дюймов ростом (прим.: почти 173 см) – против моих пяти футов трех дюймов (прим.: 160 см) – с блестящими светлыми волосами и сильными чертами лица, улыбкой, которая его освещала. Но теперь она не улыбалась, вокруг ее глаз залегли морщинки, ее волосы были короткими и тусклыми. Теперь она просто выглядела усталой. Когда они вышли за дверь, я услышала, как Сэмми спросила:

–Кто это, мама?

–Это, – сказала она, – это никто.

Глава 15

Я намеревалась найти место для ночлега и уйти, как и обещала. У меня не было денег и никаких приемлемых вариантов. Остаться с сестрой тоже оказалось невозможным. Был бы шанс, если бы у нас остался дом в пять тысяч квадратных футов, в котором мы могли избегать друг друга. Но жить, ничем не мешая друг другу, на площади в шестьсот квадратных футов не получится. Я практически засыпала с ноутбуком, расположенным на моем животе. Я не смогла найти разумные предложения отелей. Как и следовало ожидать – их не было. Я пыталась написать Дэнни электронное письмо. Хоть что-то, что помогло бы ему понять меня и, может быть, что-то, что заставило бы нас обоих понять то, что произошло. Я не заходила слишком далеко. Прежде, чем я уснула, я смогла написать:

–Дорогой Дэнни. Ты, наверное…

Конечно же, эти слова все исправят.

Я проснулась, когда услышала скрежет ключа в замке. Моя сестра. Я потянулась за своим ноутбуком, схватила остальную часть моих вещей, даже не закрыв сумку, и помчалась к двери. Рэйн не шутила. Она позвонит в полицию, если я не покину дом, прежде чем она войдет внутрь. Мой план состоял в том, чтобы убежать, даже если это означало, что мне придется проскользнуть прямо мимо нее. Я побежала слишком быстро, и вместо того, чтобы вынырнуть из-под Рэйн, я врезалась в человека. Большого и внушительного.

–Эй! – сказал он, схватив меня за плечи, пытаясь избежать столкновения.

Парень был грязным и вонючим, в рыбацкой одежде и с мешком для мусора в руке. Я вздрогнула от его хватки, и мои вещи разлетелись вокруг него, а ноутбук с треском ударился об пол.

Я наклонилась, и начала быстро все собирать. Он смотрел на меня сверху вниз, пытаясь при этом не смеяться.

–Куда ты так спешишь?

Я взглянула на него.

–Ты что всегда заходишь без стука? – возмутилась я.

–По протоколу, это я должен спрашивать, почему ты здесь находишься? – сказал он. – Ведь я тот, у кого есть ключ, верно?

Он опустился на пол и начал помогать мне, собирать вещи. Подняв мое сложенное нижнее белье и помаду, парень произнес:

–Надеюсь, у тебя здесь не было ничего ценного.

–Ты знаешь, это все, что мне принадлежит, – ответила я.

Он поднял мой компьютер, треск пробежался по его корпусу.

–Собственность будет более точным определением, – сказал он.

Я посмотрела на него: верхняя часть рыбацкого комбинезона болталась вместе с подтяжками на талии. Он был настолько грязным, что можно было легко не заметить, как он довольно-таки красив. Со всеми его мышцами, с этими ясными голубыми глазами, светящейся улыбкой.

–Так ты, действительно, появилась, – сказал он. – Я думал, что так и будет.

–Поздравляю.

–Спасибо, – сказал он. – Вероятно, кто-то должен мне сто баксов.

–Ты должно быть Томас?

–Я не знаю, кем я должен быть, – сказал он.

У меня не было настроения шутить с этим парнем, который так явно самовлюблен. Я не хотела притворяться, что мне интересно иметь какие-то отношения с другом моей сестры, не говоря уже о самой сестре.

Он встал, и я последовала его примеру, запихивая свою одежду в сумку.

Он указал на спальню:

–Я просто хотел забрать пару вещей.

–Ну, Рэйн на работе...

–Я знаю, где находится Рэйн.

–Значит она в курсе, что ты в ее отсутствие возишься с вещами?

Я не могла прочитать его взгляд.

–Ты задаешь слишком много вопросов, учитывая, что я сейчас единственный человек, у которого есть ключ, – сказал он.

–На самом деле это был один вопрос. И знаешь что? Плевать, я все равно ухожу.

–Ты по дороге будешь проезжать мимо «Саг»?- спросил он.

–Почему бы и нет?

Он стоял грязный, злой и с улыбкой на лице.

–Да так. Там просто небольшой рекламный щит, показывающий все новые шоу «Food Network».

Я закрыла глаза, вздыхая.

–Прекрасно, теперь все узнают меня.

–Ну, ты больше похожа на уголок рекламного щита, – сказал он. – И, не обижайся, но в своей рекламной версии ты выглядишь намного лучше, чем на самом деле...

–Спасибо.

–Я просто говорю, что на твоем месте я бы расслабился. Ты же не знаешь, скольких людей здесь заботит то, что кто-то украл несколько рецептов.

–И почему ты рассказаваешь мне об этом?

Томас пожал плечами:

–Подумал, что ты захочешь проехать по этой дороге.

Я просверлила его взглядом, но потом услышала ключ в замке. Моя сестра открыла дверь. Сэмми крепко спала на ее руках. Взгляд Рэйн метался между нами.

–Поверить, на хрен, не могу, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос был как можно тише.

Томас поднял руки, сдаваясь.

–Это была моя вина, – сказал он. – Я задавал тонну вопросов.

–И по чьей вине? – спросила она, проносясь мимо нас, чтобы уложить Сэмми на кровать в ее спальне.

Томас засмеялся:

–Она злится!

–Я бы не смеялась, потому что часть этого гнева была направлена ​​на тебя.

–Неа. Я просто попал под раздачу.

Рэйн вернулась в гостиную. Она скрестила руки на груди, сначала повернувшись к Томасу.

–Мне пришлось оставить Сэмми в отеле на всю мою смену.

–Мне очень жаль, – сказал он.

–Где Томас? – спросила она Томаса.

Я смущенно посмотрела на него.

–Я думала, что ты Томас.

Моя сестра указала на него:

–Нет, это Итан.

–Ты же сказал, что ты Томас.

Он покачал головой:

–Думаю, если кто-то перемотает разговор назад, то вспомнит, что это ты сказала мне, что я Томас.

–Тогда кто ты? – спросила я.

Он протянул руку:

–Итан Нэш. А ты сестра Рейн. Сенсация на YouTube. – Он сделал паузу. – Вроде как.

Я уставилась на его руку, не принимая ее.

–Ты мог бы исправить меня.

–Мог бы. – Он улыбнулся. – Только один вопрос. Почему Джорджия? Это не особо пышная фермерская община. Почему бы не поехать в Техас? Там все еще чувствуется дух юга.

–Нам, определенно, нужна твоя помощь.

–Ясно.

Моя сестра закатила глаза.

–Слушай, где Томас? – сказала она, совершенно не заинтересованная в этом. – Он должен был захватить Сэмми в отеле и забрать ее домой. Она измучена.

Итан повернулся к Рэйн.

–Была небольшая авария.

Гнев смылся с ее лица, на его месте появился ужас.

–Что?

–Он в порядке. Он в полном порядке.

Она толкнула Итана.

–Твою мать, Итан! Ты не мог бы начать с этого в следующий раз? – сказала она.

–Он ехал на своем мотоцикле, направляясь в Ист-Хэмптон, чтобы забрать Сэмми.

Я удивленно посмотрела на них:

–Он собирался посадить Сэмми на мотоцикл?

Рэйн подняла руку, чтобы заткнуть меня:

–В самом деле? Может, ты воздержишься от выражения своего мнения о моих родительских способностях?

Итан пожал плечами:

–В любом случае, те подростки слишком быстро ехали по шоссе, сбив его. У Томаса может быть несколько треснувших ребер. И его колено выбито.

–Где он?

–Больница Саузхэмптон. В хирургии.

–Что? Как это можно было назвать «в полном порядке»?

–Томас не хотел, чтобы я рассказывал тебе сегодня. Он хотел, чтобы я просто забрал некоторые из его вещей.

Она отчаянно бегала.

–Черта с два, я не верю ему. Этот гребаный мотоцикл!

–Да я понятия не имею, почему он не хотел, чтобы я тебе рассказывал, – сказал Итан.

Она направилась к спальне:

–Я разбужу Сэмми, и мы отправимся в больницу.

–Я могу присмотреть за ней, – сказала я.

Она остановилась и обернулась.

–Ты на что угодно готова, лишь бы остаться здесь, – сказала она.

–Да, это правда. Но я буду счастлива, сделать это.

Она метала взгляд между нами, как будто Итан собирался взлететь.

–Но она тебя не знает.

–Тогда хорошо, что она спит.

Рэйн посмотрела на часы, больше никаких вариантов у нее не было.

–Если она проснется, чего никогда не происходит, но если она проснется, я хочу, чтобы ты позвонила мне. Нет, я хочу, чтобы ты позвала ее к телефону.

Итан прошагал мимо нас в спальню и начал заполнять мусорный пакет вещами для Томаса.

–Обычно она встает около семи-семи тридцати, если тебе повезет. Наша подруга Джина присмотрит за ней завтра, поэтому она будет здесь в шесть тридцать. Ты не сожжешь дом к тому времени?

–Я уверена, что смогу с этим справиться.

–А я почти уверена, что не сможешь, но у меня сейчас нет другого выбора, – сказала она.

–Ты, наверное, хочешь быть там, когда Томас придет в себя после наркоза, но для этого тебе придется перестать оскорблять меня.

Итан вернулся в гостиную.

–Да, – сказал он. – Мы должны идти.

–Прекрасно.

Сестра была взволнована, хватая кошелек и ключи.

–Что нужно Томасу в больнице, Итан?

Он коснулся ее плеча:

–Я уже все собрал.

Рэйн застыла на месте, не уверенная в том, что она готова уйти.

–У меня не очень хорошее предчувствие.

Итан закинул на плечо небрежно упакованный мешок.

–Что такого ужасного может случиться? Я имею в виду, это ведь лучше, чем будить бедного ребенка и тащить ее в больницу.

Она указала на него:

–Ты! Не разговаривай со мной.

–Что я сделал?

–Это ты раздобыл Томасу мотоцикл!

Итан открыл входную дверь.

–Нам нужно идти, – сказал он.

Рэйн кивнула и направилась к двери, но обернулась. Она бросила на меня свой взгляд. То, что я там увидела, было похоже на капельку беспокойства и чуть-чуть гнева. Но помимо этого было что-то еще. Что-то похожее на то, как смотрел на меня Дэнни. Как будто она меня совсем не знала. И, возможно, она никогда не захочет узнать.

–Это ничего не меняет, – сказала она и исчезла за дверью.

Глава 16

Когда я проснулась утром, мне понадобилась минута, чтобы понять, где я. Громко вздохнув, я подумала об Эмбер, все еще чувствуя крик в горле, ото сна на диване Рэйн. Ужас последних дней с визгом вернулся назад. И я поклялась, что это была единственная ночь, когда я проснулась в помятой вчерашней одежде, и спала в доме моей сестры.

–Джина не придет.

Сэмми. Звук ее голоса удивил меня. Я посмотрела вниз на нее, сидящую на полу у дивана. Она была полностью одета, в джинсах и рубашке на пуговицах, читала книгу, терпеливо ожидая, когда я проснусь. Я потерла глаза, смущенная и все еще уставшая.

–Ты уверена?

Она подняла руку и посмотрела на запястье, на котором носила маленькие часы с надписью «Сэмми».

–Уже восемь утра и ее здесь нет.

–Это не значит, что она не придет.

–По статистике фактически девяносто процентов людей появляются за полчаса до назначенного времени. Или они вовсе не приходят. Ее полчаса прошли больше часа назад.

–Откуда ты это знаешь?

–Томас сказал мне.

–А он откуда это знает?

Она пожала плечами:

–Тебе придется спросить у него.

Я попыталась окончательно проснуться, чтобы выяснить, что я буду делать с Сэмми.

–Я думаю, мы должны позвонить твоей матери.

Она покачала головой:

–Моя мама уже звонила и сказала мне, что у Тома есть бу–бу, и ты будешь смотреть за мной, пока не появится Джина. Поэтому я сказала ей, что она уже здесь.

–Ты солгала ей?

Она пожала плечами:

–Она просто волнуется, но в этом нет смысла.

Я наклонила голову и взяла ее руку.

–Сколько тебе лет?

–Шесть. – Она сделала паузу. – А сколько тебе?

–Я старше, чем ты.

Она посмотрела на свою книгу.

–Это очевидно. Ты гораздо старше.

Рэйн и я не обсуждали, что я должна говорить Сэмми о том, кто я. Джина должна была сегодня дежурить.

–Разве твоя мама ничего не говорила о твоей семье?

–На самом деле очень мало. Только то, что я названа в честь моего дедушки.

Я съежилась, не желая показывать свою реакцию перед ней. Было неприятно думать о том, что кто-то назван в честь моего отца.

–Она говорила тебе что-нибудь еще?

–Мама сказала мне по телефону, что ты ее сестра. Та, которая присылает чеки.

Казалось, что она никак не реагировала на это и не нуждалась в дополнительной информации.

–Спасибо, – сказала она.

–За что?

–За чеки.

Она была смущена моей тугодумной медлительностью. Это дало мне возможность отвести взгляд, я немного растерялась от ее благодарности. Отбросив свое временное укрытие (броское одеяло с буквами), я спросила:

–Ты наверняка проголодалась. Что ты хочешь на завтрак?

–Тост с корицей.

Тост. Замечательно. Мой разум вернулся к Эмбер и ее ужасным тостам. Недавно она сняла специальный эпизод о сладких лакомствах – и сделала свою собственную версию тоста, в которой была корица и мускатный орех на пророщенной пшенице, залитая оливковым и сливочным маслом. Я по какой-то причине наблюдала за этим эпизодом и поражалась ее гордости за то, что она додумалась добавить мускатный орех. Как будто она в одиночку заново изобрела колесо в виде тоста с корицей.

Я встала, готовая сделать завтрак для Сэмми, но она остановила меня.

–Я ем это только у Джона. Ровно в восемь тридцать.

Я повернулась и посмотрела на нее.

–Хочешь пойти туда со мной?

–Разве это не то, что я только что сказала?

–Нет, ты сказала, что только ходишь туда.

–То же самое.

Она посмотрела на свою книгу, и я прикусила губу, пытаясь не смеяться над этим запутанным ребенком, который, по-видимому, делил сорок восемь на восемь в том же разговоре.

–Учитывая летнюю посещаемость, нам уже нужно выходить, если мы хотим прибыть вовремя, – сказала она.

–Я готова, если ты тоже готова.

Она подняла глаза, взялась за мою помятую одежду и прижалась ко мне.

–Ты уверена в этом?

Глава 17

Поездка в «Блинный домик» Джона, которая занимала пять минут зимой, летом отнимала в пять раз больше времени.

Мы проехали ровно половину пути.

Сэмми была на заднем сиденье, читала книгу, ни на что не отвлекаясь. Я же была очень обеспокоена не только движением, но и тем как изменилось все вокруг. За последние несколько десятилетий Монток перестал быть единственным плохо развитым местом в Хэмптоне. Медленно, но верно, он преображался, привлекая к себе богатых людей, которые думали, что они лучше своих коллег. Вместо того, чтобы тратить деньги на покупку модных автомобилей, они ездили на своих «Приусах» и проводили лето в прекрасных коттеджах, наполненных шикарной старинной мебелью. Они скупали пуховые кушетки местного производства, стоимость которых составляла двенадцать тысяч долларов, и чугунные горшки, которыми в дальнейшем никогда не пользовались. Это был собственный культ отвратительности: шоу, которое не выглядело как шоу. Жизнь, которая стала шоу сама по себе.

На первый взгляд, это был не совсем очаровательный пляжный городок, в котором находился еще один, более древний, город. В Монтоке сочеталось несочетаемое. Магазины серфинга и рестораны, отчаянно нуждающиеся в ремонте фасада, который осыпался на протяженные вечнозеленые улицы; а рядом – привлекательные новые дополнения: студия йоги, дорогущие бары, дизайнерские бутики одежды. Весь их гламур терялся за деревенским внешним видом или, случайно увиденным на дороге, шестицилиндровым спортивным автомобилем.

И все это великолепие сейчас стояло у меня на пути.

Чей-то «Рэндж Ровер» сделал резкий поворот вправо, заставив нас пропустить еще один зеленый сигнал светофора.

К тому времени, когда мы прибыли на парковку Джона у «Блинного домика», я была в довольно угрюмом настроении, раздраженная Монтоком и всеми этими людьми, которые притворялись кем-то, кем они не являлись. Чем это отличалось от того, что я сделала, да?

Долго ждать не пришлось – практически сразу мне об этом напомнили. По дороге в «Блинный домик» мы прошли киоск, полный утренних газет. Там лежала газета «New York Post», в верхней части обложки которой, был заголовок:

«ЗВЕЗДНЫЙ ПОВАР ВОЗВРАЩАЕТСЯ В КАЧЕСТВЕ МОШЕННИКА стр. 10».

Я вытащила газету, быстро пролистала ее до нужной страницы.

«САНШАЙН БОЛЬШЕ НЕ НУЖНА. На этой ферме нет звезд».

Заголовок был напечатан прямо над маленькой (совсем невзрачной) фотографией меня, сидящей в огороде.

Сэмми указала на фото:

–Почему ты в газете? И почему они использовали это фото?

Я услышала стук в окно и посмотрела вверх, чтобы увидеть, Карен Маккарти, девушку из средней школы, которая стала на двадцать фунтов легче, и на двадцать лет старше. Но это, несомненно, ее только украшало. Она продолжала махать через оконное стекло.

–Тащи свою задницу сюда!– сказала она.

Я быстро бросила газету, уже собираясь к ней, когда заметила, что Сэмми застыла.

–О, нет, – сказала она.

Я открыла дверь, но Сэмми покачал головой.

–Мне не нравится сидеть в зоне обслуживания Карен, – сказала она.

–Что-то мне подсказывает, что сегодня ты в этом не одинока, – сказала я.

Сэмми расстроилась:

–Я серьезно. Она приносит остывшие тосты.

Но было слишком поздно – Карен подбежала к нам.

–Кого я вижу! – сказала она. – Санни Стивенс!

Она сжала меня в объятиях, затем погладила Сэмми по голове.

–И Сэмми Стивенс тоже.

Сэмми похлопала ее по спине:

–Пожалуйста, не трогай меня.

Карен рассмеялась.

–Правильно. Извини, Сэмми, – сказала она.

Затем Карен сложила руки и повернулась ко мне.

–Как давно это было? – сказала она.

–Достаточно давно, – сказала я. – Ты выглядишь фантастически!

–Я знаю, веришь? – Она осмотрела меня с верху до низу, как будто искала причину вернуть комплимент. – Что с тобой происходит? С позором вернулась домой?

Я вздрогнула:

–Значит, ты слышала?

Она смущенно наклонила голову.

–О чем ты говоришь?

И на какой-то момент я действительно думала, что Карен понятия ни о чем не имела. Это была одна из моих любимых вещей в Монтоке. Жизнь здесь была похожа на удушье – все были в курсе дел каждого. Но если вы имели наглость покинуть город, то вы автоматически переставали существовать. Поэтому я вполне наивно предположила, что Карен не читала газеты этим утром и понятия не имела о том, что случилось с «Маленькой Саншайн», или, может быть, она вообще не знала о «Маленькой Саншайн».

Карен склонилась ко мне:

–Если ты веришь этому, то я накормлю тебя вчерашними блинами так, будто рада тебя обслужить!

Затем она залилась таким смехом, словно у нее было отличное чувство юмора. Мысленно я дала ей тридцать секунд, чтобы она перестала смеяться, или я приложусь к ее голове книгой Сэмми.

Она перевела дыхание и улыбнулась:

–Конечно, я знаю. Мы в одном бизнесе!

–Не совсем, – сказала я.

–Ну, уже нет! – сказала она. – Но ты отлично поработала до взлома. Я считаю, это благодаря нашей лояльности.

Я посмотрела на нее.

–Все. – Она обвела рукой вокруг себя, отчего я почувствовала, что эксплуатировала весь Монток. – Мы все считали, что ты притворялась, что находишься где-то в другом месте, чтобы защитить наследие своего отца. Поэтому мы не собирались тебя выдавать. Ведь он... был знаменит. Он точно не мог сделать дочери то, что делал.

Была ли она серьезна, заявляя, что мое шоу смутило его сотнями тысяч зрителей? Или он продавал 150 000 копий кулинарных книг? Возможно, у него было так много последователей, что Food Network решил поместить меня в прайм-тайм? Но потом я поняла ту часть, которая смутила бы его. Часть, где я не умела готовить, где я только притворялась и где я врала всем, кем я была.

–Я голодна, – сказала Сэмми.– Я хочу сесть и поесть.

Карен глянула вниз на Сэмми:

–Садись! Во что бы то ни стало, милая, – сказала она. – Сделать твой любимый тост?

Сэмми перевела взгляд на свою книгу, перевернув страницу.

–Я не знаю. Ты можешь?

Карен снова рассмеялась.

–А ты приколистка, Сэмми! – сказала она и повернулась ко мне. – Поболтаем позже, хорошо? И, слушай, я должна была связаться с тобой, когда это произошло. Я сожалею о твоем отце. Он, действительно, был великим человеком.

В моей груди все сжалось. Я не знала, что сказать. Никогда не знала, что отвечать людям, когда они говорили о моем отце. Особенно, когда о нем говорил кто-то вроде Карен. Она знала о нем только то, что он каждое утро приходил к Джону, чтобы прочитать свою газету и насладиться небольшой стопкой молочных блинчиков. Не тремя, которые они обычно подавали. Вот невезуха.

–Мы всё еще скучаем по нему. Его здесь не хватает, – сказала она.

–О, ну, в этом мы явно отличаемся.

Я была излишне сурова, но мне так хотелось, чтобы она ушла. И у меня не было сил притворяться, что мой отец тот, кем он не был.

Карен отступила. Оскорбление моего отца, по-видимому, она восприняла как личную обиду.

–Я скажу хозяйке, чтобы вам, ребята, принесли меню, – сказала она и ушла.

Сэмми улыбнулась:

–Вау, как ты ее отшила, – сказала она.

Ей, определенно, нравилась грубость, которая выглядела как акт возмездия за холодные тосты.

–Она говорила о дедушке?

Я кивнула. Сэмми никогда не встречала его, и все же с ее уст это прозвучало так, будто они были хорошо знакомы. Что Рэйн ей наговорила?

–Может, сядем за другой столик? Алиса – лучшая официантка.

–Отличная идея, – сказала я.

Глава 18

Больше всего я ненавидела рассказывать о своем отце. Он не был алкоголиком. Он не бил нас. Он не делал ровным счетом ничего, и это лучший способ описать, что с ним было не так.

Стив Стивенс. Как он любил говорить, его родители объясняли, что назвали его так, потому что это связано с тем, как он вырос. А, если быть точной, он родился в Чарльстоне, штат Южная Каролина, в квартире, которая находилась над рестораном его родителей. Они планировали, что ресторан станет отличным местом для ланча, но никто, казалось, не любил их еду. Чтобы свести концы с концами, они начали обслуживание по вечерам. Никто не любил их меню, но алкоголь, который подавался к блюдам, всем нравился. На стерео играли старые баллады, люди оставались допоздна, выпивая, а музыка, доносящаяся до спальни моего отца наверху, не умолкала до двух часов ночи. Если это и звучит романтично, то он так совсем не считал. Мой отец подозревал, что из-за этого он долго не мог научиться говорить.

Вы не находите иронией, что впоследствии он стал известным композитором? Он был самым востребованным и написал музыку к восьмидесяти фильмам, получив при этом всевозможные награды. Маленькими золотыми статуэтками и обложками журналов были заставлены все полки его музыкальной студии.

Его музыка украшала кинофильмы и театральные постановки на протяжении десятилетий. А затем успех заметно потух. Отец потерял работу и получал отовсюду отказы. Премии прекратились. Телефонные звонки стихли. Он исчез из списка важных персон.

Его неудачи совпали с уходом моей матери. Мне было пять лет, когда она вышла за дверь. Но это не остановило ее. На самом деле, отец достиг еще большего «успеха». Им стала женщина, которую он встретил после моей матери. Молодая женщина, смазливое личико которой заморозило весь его талант. Луиза Лотарингия, моя бывшая мачеха. Когда и Луиза вышла за дверь, его карьера потерпела крах. Именно тогда он создал правила. Правила, которым он должен был следовать, чтобы его музыка вновь воскресла. Чтобы его композиции сталиуспешными. Чтобы он смог придать всему смысл. Например: он стал есть только белые продукты в то утро, когда он работал в студии. Он носил одну конкретную пару джинсов в те дни, когда встречался с потенциальными клиентами (и когда эти джинсы развалились, он шел в тот же магазин, чтобы получить новую пару). Рэйн и мне разрешалось пить определенные вещи (яблочный сок всегда приветствовался, а вот содовая – ужасная гадость). Мы могли покидать дом (или вернуться) в определенное время в течение дня. Это правило вызывало особенные трудности, потому что мой отец считал неудачным время с двух до пяти часов дня. Мы вдвоем прогуливались по деревне, пытаясь выглядеть так, будто мы где-то были. Но это, же Монток, в котором не так много мест, чтобы притворяться, будто вы куда-то ходите.

И если вы думаете, что я превратилась в лжеца еще в детстве, то у меня была отличная модель для подражания. Вы бы видели, как врет мой отец, чтобы сохранить свои правила невредимыми. Он лгал буквально всем.. Людям, с которыми работал, выдумывая причины, чтобы поставить новую музыку в определенные дни. Людям, работающим на него, предоставляя разнообразные задачи, чтобы они вошли и вышли из его студийной двери в определенное время. Директору нашей школы, оправдываясь, чтобы избежать родительского собрания, потому что решил, что это может сглазить его работу. То, над чем он на самом деле работал – почитание его сложной системы ритуалов. Он предавал кого угодно, чтобы сохранить ее, чтобы дать себе возможность придерживаться новых правил, если они подходили ему.

У нас с сестрой были разные реакции на эти правила. Она была типичным опекающим первенцем, который пытался помочь ему сохранить все без изменений. Утром она приносила кофе, чтобы отец не заходил на кухню, прежде чем начать работу. Когда она делала это для него и доставляла кофе ему в студию, отцу разрешалось выпить его. Вечером она подавала ужин на безопасных тарелках, чтобы можно было легко уговорить отца хоть что-нибудь поесть.

Я же была младшим ребенком в семье, и пыталась сделать все, что могла, лишь бы показать отцу, что его правила не приносят никакой пользы. Я приносила ему завтрак на плохих тарелках и только потом рассказывала ему об этом. Я думала, это докажет ему, что у дурацких правил нет смысла – он ведь смог работать после еды и не потерял сознание после первого проглоченного кусочка. Тем не менее, он никогда не видел в моих действиях любви. Он видел только акты вредительства.

Когда я пыталась указать на то, что если бы его правила действительно работали, он бы уже добился успеха, которым бы снова гордился, отец полностью закрывался. Для него правила – единственный путь к успеху. Моя неспособность принять это, казалась ему доказательством моего неповиновения. Доказательством того, что мне в жизни не хватало воображения.

И, поскольку Рэйн его поддерживала, постепенно он полностью отвернулся от меня. Я думаю, что моя сестра никогда не простит меня за это. Она прощала отца за правила. Может быть, она думала, что он ничего не может сделать, чтобы избавиться от них. Но она считала, что я должна была помогать их поддерживать – помогать ей, не поддерживать их все в одиночку.

Она была в ярости, когда я оставила Монток и поступила в колледж. В конце концов, она приняла противоположное решение после окончания средней школы и осталась с отцом. Но продолжала злиться, что я ушла, что не делала того, что – как дочери и сестре – мне нужно было делать, пока я находилась с ними: притворяться, что мой отец работает, пока наши жизни немыслимым образом подстраивались под его безумный режим.

Это и привело нас к нашим нынешним отношениям. Или, точнее, к их отсутствию. Это объясняло, почему мы видели друг друга в общей сложности пять раз со времени похорон нашего отца девятью годами ранее. В первый раз нужно было прослушать оглашение завещания. Не было денег, которые можно было разделить, остался только дом. Второй раз произошел в день моей свадьбы с Дэнни. Рэйн была его поклонницей. Скорее всего, потому, что им был и наш отец. В третий раз мы встретились в день ее свадьбы с отцом Сэмми. Он был профессором Саузхемптонского колледжа, в котором училась Рэйн, и это было наше лучшее воссоединение. Рэйн тоже была рада сосредоточиться на том, чтобы не ненавидеть меня. В четвертый раз родилась Сэмми. Отец Сэмми, который оставил беременную Рэйн ради другой студентки, к тому времени исчез. И в пятый раз мы виделись, когда Сэмми было два месяца. Дэнни работал над домом в Ист-Хэмптоне. Я сделала ошибку, сказав ей, что именно поэтому я пришла в гости. Она сказала, чтобы я ушла. Сэмми – восхитительный маленький ребенок, я крепко обнимала ее, когда она закрывала дверь перед моим носом.

Даже спустя столько лет, моя сестра все еще не знала, как простить меня за то, что она осталась в одиночестве справляться с нашим отцом. Думаю, она все еще хотела закрыть дверь и уйти.

Я же, наоборот, до сих пор не простила ей это. Я не простила ей уйму времени, впустую потраченного на заботу о нашем отце и его глупых правилах. Даже не смотря на то, что она была единственной матерью, которая у меня была и которая перестала заботиться обо мне.

Моя сестра думала, что я оставила ее. Но, если бы она обращала внимание на нюансы, то заметила бы, что это она отдалилась от меня.

Глава 19

Сэмми читала за завтраком свою книгу, абсолютно никак со мной не взаимодействуя.

Когда мы вернулись в дом, она поднялась на свой чердак, а я зашла в спальню, обнаружив там только что принявшую душ Рэйн, напяливающую свою рабочую форму.

Рэйн была старшим менеджером в Мейдстоуне – милой маленькой гостинице в Ист-Хэмптоне. Она работала там с двадцати одного года, начиная со стойки регистрации. Сейчас она практически управляла этим местом. В ее работе не было ничего плохого, кроме того, что это было неправильно для моей сестры. Во-первых: она ненавидела людей, а ей приходилось весь день иметь с ними дело. Во вторых: она закончила учебу под номером один в своем классе в Ист-Хэмптон и была не кем иным, как математическим гением. Ее принимали в Гарвард, и Принстон. Она могла бы пойти куда угодно и многого добиться. Она могла бы устроиться на работу в какой-то мозговой центр, где ей никогда не приходилось бы быть вежливой с кем-то. Она должна была пойти дальше.

Сестра скрестила руки на груди, ничуть не пытаясь скрыть свое презрение ко мне.

–Где Джина? – спросила она.

–Она не появлялась, – сказала я. – Тебе, действительно, лучше пересмотреть варианты для ухода за ребенком.

Она покачала головой, подходя к шкафу:

–Сэмми должна перестать врать мне.

–Как Томас?

–Он будет в порядке. – Она вздохнула, явно расстроившись и не заинтересовавшись обсуждением этого вопроса. – Она заставила тебя отвезти ее к Джону?

–Ага, – сказала я. – Карен МакКарти была там. Она весьма милая.

Рэйн рассмеялась:

–Она узнала тебя? Должно быть, было весело.

–Твоя дочь, похоже, не ее фанатка.

–Она умная девочка.

–Правда? Она читала весь свой завтрак. Я, конечно, не знаю, что делают большинство шестилетних детей, но она...

–Да что ты? – сказала сестра, явно не впечатленная моим интересом к незнанию данных вопросов. Она как бы разбила меня этим.

–В больнице была USA Today,– сказала она.

Я отвела взгляд, не желая слушать ее.

–Я думаю, что заголовок гласил: «ПРИНЦЕССА КУЛИНАРИИ СТАЛА НИЩЕНКОЙ».

Я пожала плечами, притворяясь, что это меня не расстроило.

–Они могли бы написать и лучше.

–Я могла бы сделать лучше прямо сейчас.

Она подошла к шкафу, снимая шарф.

–Они сосредоточились главным образом на кулинарии, что на самом деле – отстой. С кем ты спишь, не должно никого волновать. А проблема в том, что ты не умеешь готовить.

Я не стала ее исправлять. Были определенные люди, которых заботило то, что я не умею готовить. Все остальные заботились о чем-то более первобытном: они считали, что знают меня, а потом решили, что я их обманула. Это была сделка, в которой мы реализовывались. Я должна была впустить их в мой прекрасный брак, мой великолепный дом, предоставить рецепты, которыми я его согревала. А в их умах это складывалось в то, будто я их ограбила.

–Это заставило меня чувствовать себя плохо из-за тебя, – сказала она.

Неужели моя сестра понемногу принимала мою сторону?

–Ну, не то же самое, что сказать, будто я этого не заслужила, но я принимаю и это.

–Я бы не стала.

Какой приятный момент сестринской любви. Она посмотрела на себя в зеркало, покрутила туда-сюда уставшим лицом, сдаваясь.

–Так, сегодня вечером в Мейдстоуне состоится свадьба. И обычно, когда у меня свадьба, Томас присматривает за Сэмми.

–Ты предлагаешь мне остаться?

–Не совсем.– Она неуверенно перетаптывалась с ноги на ногу.– Я говорю, что мир сговорился в твою пользу и повредил моего бойфренда.

Я подумала об ужасной истории в «New York Post», о лице Дэнни, когда какой-нибудь сопляк на работе показал это ему. Выбросил бы он ее, ощущая небольшую боль, и оставил бы это в прошлом? Это то, чем я была для него сейчас? Нужен ли ему кто-то, чтобы забыться и двигаться дальше? Я подумала о Дэнни, а потом подумала о моей разрушенной карьере: об отмененных контрактах, о нехватке денег, о том, что в мире нет никого, кто хотел бы иметь со мной дело. Карен МакКарти рассказала сотне своих сочувствующих последователей о нашей встрече. Эмбер наслаждалась своей победой.

–Я почти уверена, что это не так, но опять же, я приму и это, – сказала я.

–Ну, – сказала она, – Томас был госпитализирован пять раз с тех пор, как начал ездить на этом. Так что, вероятно, выбора у меня нет.

–Кто-то должен отнять у него этот байк.

–Никто не идеален, – произнесла она оборонительным тоном, который всегда использовала, защищая нашего отца. Она посмотрела вниз, словно пытаясь понять, как она так к нему привязалась, а затем решила, что нет времени на размышления.

–Сэмми нужно провести научный эксперимент для лагеря к понедельнику. Сможешь ей помочь?

–Что за лагерь?

–Лагерь, где дети любят учиться, – сказала она.

–Сэмми – особенный ребенок, не так ли?

– Сколько раз ты еще у меня спросишь об этом?

У меня не было хорошего ответа, а Рэйн все равно не искала его. Она не хотела говорить со мной о Сэмми – меня это устраивало. Я тоже не хотела с ней разговаривать. Она сделала паузу.

–Вот что, – сказала она.– Я не хочу, чтобы она оставалась с тобой сегодня.

– Это не так сложно – сделать научный эксперимент.

–Забудь об этом. Я собираюсь взять ее с собой.

–Нет-нет! Рэйн, все в порядке.

–Тогда не рассказывай о нашем детстве. Что-то о том, какой была ее мама. Я серьезно.

Я кивнула, и мне пришло в голову, что мы обе скрываем, кем мы были от людей, которые имели наибольшее значение.

–Послушай, Сэмми в лагере с понедельника по пятницу. Она пошла туда, когда закончилась школа. И, слава Богу, потому что в прошлом году она отказалась. – Рэйн покачала головой. – Но в День независимости гостиница переполнена и у меня нет няни на выходные. Томас выручал меня в такие дни. Так что, мы обе не имеем выбора.

–Приятно иметь что-то общее.

Глава 20

В случае если вы вдруг обеспокоены тем, что это превратится в рассказ о женщине, понимающей, что ее дом был там, где она выросла, помните – я ненавидела возвращение в Монток. Я ненавидела общаться с моей сестрой и иметь дело с ее несправедливостью. Я ненавидела смотреть на наш дом детства и знать, что ее обманули, купив его на четверть дешевле реальной стоимости.

Один только адрес обеспечивал ей сумасшедшую сумму. Это полная картина того, что было за пределами его окон: самый великолепный вид на чистые пляжи Монтока.

Вам просто нужно было выйти из задней двери, спуститься по лестнице, и вы оказывались там. Перед вами раскидывался Атлантический океан со своими бескрайними, тихими белыми пляжами.

Мои любимые воспоминания о Монтоке связаны с этими лестницами к океану, с ощущением холодного воздуха, бьющего мне в лицо, с ощущением полной свободы.

В настоящий момент, даже это превратилось во что-то другое. У Сэмми была игра: она пыталась обыграть свое собственное время, требуемое для спуска к океану. У нее было около двадцати пяти секунд.

Преследуя Сэмми по лестнице, надеясь, что она не подскользнется и не упадет, я получила огромное удовольствие. К тому времени, как я добралась до океана, я была вымотана. Сэмми наклонилась, набирая воду в банку.

–Сегодня мы делаем дождь, – сказала она. – Мне просто нужно закрыть эти крышки, и можем подниматься наверх.

Вниз по пляжу, группа детей в возрасте Сэмми играла с большим волейбольным мячом. Никаких стеклянных банок.

–Сэмми, мы можем немного отдохнуть на пляже. Пойдем.

–Зачем нам это делать? – сказала она.

–Там куча других детей, – сказала я. – Почему бы нам не посмотреть, что они задумали?

Она покачала головой, даже не глядя в их сторону:

–Нет, спасибо.

–Почему нет?

–Я не хочу.

–Ты когда-нибудь болтала с кем-то, кроме своей мамы?

–С Томасом, – сказала она.– Иногда с Итаном.

–Я имею в виду кого-то твоего возраста.

Она вздохнула:

–В последнее время – нет.

Она даже не расстроилась из-за этого факта, что было печальнее, чем если бы она это сделала. Похоже, она беззаботно с этим смирилась.

Сэмми болтала об этом, когда побежала вверх по лестнице к дому. Я спешила, пытаясь не отставать от нее. Когда я поднялась по лестнице, то подняла глаза к главному дому. Вся его задняя часть была в эркерных окнах, которые открывали взору прекрасные виды. Я пыталась увидеть, был ли кто-то внутри, но дома было темно.

На подъездной дорожке стоял припаркованный красный спортивный автомобиль Porsche, блестящий и яркий. На гравии он выглядел неуместно, слишком эффектно. Это напомнило мне дни, когда мой отец закатывал вечеринки. Модные автомобили заполняли подъездную дорожку, втискиваясь со всех сторон избитого Volkswagen Bug моего отца. Он держал эту машину со времен его подъема к славе и на протяжении всего моего детства. Он никогда не пытался продать ее. И дело было не в правилах. Речь шла о преданности.

Когда я вернулась в гостевой дом, то обнаружила Итана, сидящего в своем рыболовном снаряжении на крыльце и покуривающего сигарету.

Он указал в мою сторону:

–И она все еще здесь.

–Ты тут живешь или как?

Он покачал головой:

–Неа. Я живу рядом с доками.

–Тогда чего ты хочешь?

–Я дружу с людьми, которые живут по соседству. – Он сделал паузу.– На самом деле, с женой.

–Знаменитость, имя которой никто не посмеет назвать? – сказала я.

Он кивнул:

–Именно, – сказал он.– Жена.

Он улыбнулся, и только потом до меня дошло, что он имел в виду. Он «дружил» с женой знаменитости.

–Серьезно? – спросила я.– А кто больше не курит?

Он указал на Порше:

–Ее муж неожиданно вернулся домой. Поэтому я скрываюсь. Сигарета – всего лишь прикрытие.

–Конечно!

Он положил сигарету под пятку своего ботинка, как бы доказывая это.

–И, кстати, многие люди идут на компромиссы. Если кому-то и следовало это знать, так...

–Ты ничего не знаешь обо мне.

Он задумчиво закатил глаза:

–Уверен, именно так и есть.

Я села на нижнюю ступеньку крыльца, слишком измученная, чтобы понять говорил ли он серьезно или все еще развлекался.

–Сэмми внутри?

–Жива и здорова.

Я, должно быть, скривила лицо, когда запах, рыбы прошиб мой нос.

–Извини, у меня еще не было возможности принять душ.

–Бывают запахи и похуже, – сказала я.

Он улыбнулся:

–Это самая приятная вещь, которую ты сказала мне с момента нашей встречи.

–Спасибо. Так что за рыбу ты ловишь?

–Сегодня? Рыба-меч. Я являюсь частью нашего с Томасом коллектива моряков. Мы устойчиво ловим рыбу и сами диктуем свои правила. – Он наклонился ко мне. – Устойчиво означает свежепойманную, местную рыбу.–Я знаю в этом толк.

Он пожал плечами:

–Я не был уверен, насколько далеко ты пошла в своем мошенничестве. Если оно вообще тебя чему-нибудь научило.

Я проигнорировала его.

–Как дела у Томаса? Рэйн не хотела говорить об этом.

–Все будет хорошо. Но он не собирается выходить на воду в ближайшее время. Так что мое лето немного усложнилось.

–Я уверена, ты сможешь поймать рыбу самостоятельно.

–Полагаю, что это правда. – Он наклонил голову, задумавшись. – Тебе нужна работа? Пока ты здесь?

–Я более чувствительна к запахам, чем ты.

Он ухмыльнулся.

–Я и не предлагал тебе работать со мной. Просто знаю, что магазину в гавани нужна дополнительная помощь. Вероятно, я мог бы выбить какую-нибудь работу на кассе.

Я громко рассмеялась.

–Знаю, это не особо сексуально, но...

–Ты думаешь?

Он поднял руки, сдаваясь:

–Я говорю, что мог бы замолвить за тебя словечко. Вот и все.

Мы услышали хлопок двери и одновременно подняли глаза, чтобы увидеть, как муж его подруги вышел из входной двери и направился к своей красной спортивной машине. Высокий и статный, в какой-то степени – симпатичный малый. Высокий и слишком тощий. Городской слизняк. Он посмотрел на нас, сидящих на ступеньках.

–Итан! Я так и думал, что это ты, – сказал он.

Итан помахал рукой:

–Привет, Генри. Ты только что приехал в город?

–Я перебрался пару часов назад, – сказал он, а затем посмотрел на меня.– Твое лицо мне знакомо.

Мое сердце часто забилось, я старалась действовать непринужденно.

–Я так не думаю, – сказала я.

И тут Итан сообщил:

–Саншайн Маккензи, урожденная Стивенс, шеф-повар с ТВ, который был просто взломан.

Я заставила себя улыбнуться, толкая Итана в бок.

–О, извините, интернет-шеф-повар, который был просто взломан. Никак не могу добраться до телевизора. Хотя, около Сага есть большой рекламный щит. – Генри улыбнулся. – Точно! Я думаю, моя жена является твоей фанаткой. И я знаю, что у нас есть твоя поваренная книга.

–Она не фанатка, – прошептал Итан и продолжил махать.– И у них нет твоей книги.

–Увидимся позже, приятель? – крикнул Генри. – Может, немного посёрфим?

–Несомненно, – сказал Итан.

Генри на радостях поднял вверх два больших пальца. Затем он забрался в свою машину и свалил. После того, как он уехал, я посмотрела на Итана, который пожал плечами.

–Я добыл им рыбу на парочку ужинов для их вечеринок, поэтому он знает, что мы дружим, – сказал он. – Он просто не знает, как мы дружим.

–Очаровательно, – сказала я. – Тебе, действительно, было необходимо смущать меня?

–Да ладно, перед парнем, который использует слово «вертолет» в качестве глагола?

–Я стараюсь не привлекать внимания. Пока я не в силах притвориться, что этого не произошло.

Он задумался.

–Без обид, но не притворяйся, как ты, вообще, вляпалась в это дерьмо? Если ты спросишь меня...

–Даже не подумаю.

–Мне кажется, что ты должна перестать притворяться.

Он встал и направился к дому, в котором я выросла, который теперь принадлежал его знаменитой подруге.

–Дай мне знать, если ты передумаешь о работе в рыбном магазине, – крикнул он, когда он уходил. – Я замолвлю словечко.

–С чего бы тебе это делать?

Он повернулся:

–Я не знаю. Потому что я могу. Да, откуда я родом, люди не делают, просто так приятные вещи друг для друга, – улыбнулся он и показал рукой вокруг. – Так делают те, откуда ты родом.

Глава 21

Правда была в том, что мне нужна работа.

Мне нужна была конкретная работа, и именно поэтому, я решила приехать в Монток. Работа, с которой началась бы моя дорога к искуплению: новое шоу, новая ниша во всем этом. В уме я уже сформулировала план. Новую историю, если хотите. Саншайн возвращается в дом ее детства, чтобы принять ту женщину, которой она на самом деле является, и в процессе этого учится готовить. На этот раз – правда, учится. Но не просто у кого-то, а у шеф-повара. У всех шеф-поваров Хэмптона.

Это бы стало первым шагом к моему возвращению: поваренные книги, шоу. У меня даже появилось ощущение, что новое шоу уже удалось. Оно было бы элегантным, реалистичным, пляжным и исполняющим любые желания. Мы бы снимали его на кухне, через окна которой виднелся Атлантический океан, со свежей рыбой на столешнице, окруженной лимонами и белыми ракушками.

Я появилась, будучи убогой версией самой себя: загорелая и счастливая, более грациозная, чем есть на самом деле. В результате, все, что мне было необходимо – быстрое осознание: когда вы окружаете себя не теми людьми, вы сами начинаете ошибаться.

Но теперь я могла окружить себя всем: семьей, старыми друзьями и экстраординарным шеф-поваром – моим новым другом, который провозглашал меня как своего протеже. И я не могла дождаться, чтобы поделиться новыми, домашними и вкусными рецептами с дарами моря.

Я бы снова стала законной, поставила бы Эмбер на свое место. Но сначала он должен был признать меня. А это было непростой задачей, учитывая то, кем он был. В мире, где каждый шеф-повар хотел издавать свои книги, снимать шоу и получать кучу внимания от фанатов – он не хотел ничего из вышеперечисленного. Для него важнее одиночество, что было одной из главных причин, по которым он открыл свой ресторан в Хэмптоне.

Его ресторан, который назывался «28», находился между несколькими, засаженными деревьями, улицами от шоссе Монток, по дороге в Амагансетт. Ресторан получил свое название из-за его уютной столовой на двадцать восемь персон и стойки для повара. Пять мест за стойкой шеф-повара были самыми желанными, но еще более серьезным испытанием было получение любого столика в маленьком зале. Если вы разбирались в еде (и даже если вы этого не умели), то вы, определенно, слышали об этом ресторане. Он был пунктом назначения свиданий, в нем происходили помолвки, здесь же выходили замуж. Ресторан, в котором вы даже не могли заказать столик.

И, если мне повезет, этот ресторан станет началом моего пути к искуплению.

Я купила Сэмми конус мороженого у Крейга (два шарика мороженного с шоколадом и ванилью) и отправила ее к нему в фойе, поэтому я могла в одиночестве сходить в «28». Столовая была совершенно недооцененной: деревянные стропила, мраморные столешницы, виндзорские стулья. На стене висели две картины. Одна изображала ураган Монтока, примерно 1938 года. На другой - были деревянная ложка и вилка, перекрещенные над белым холстом. Я не могла объяснить, почему эта картина казалась такой привлекательной, несмотря на простоту и обыденность. И все же, видя сам ресторан, вы хотели быть его частью.

У стойки администратора стояла женщина, помещая вечернее меню в свои держатели. На вид ей было около шестидесяти, ее волосы были прекрасно уложены, одета в белый свитер и брюки. Очень официально. И настолько неброско, что вы легко могли ее не заметить, если бы не ее парфюм: острая смесь лаванды и одуванчиков. Видимо, кто-то сказал ей, что, если она купит натуральный парфюм, то может использовать его так, как ей хочется, и, судя по запаху, она себя не обделила. Женщина подняла глаза и заметила меня в дверях.

–Мы закрыты до обеда, – сказала она.

–Я ищу менеджера... Лотти Риз.

Она натянуто улыбнулась, вероятно, думая, что я здесь, чтобы зарезервировать столик.

–Это я.

Я кивнула, как будто этого еще не знала. Но я знала. Ведь я выполнила домашнее задание и специально выбрала это время, чтобы зайти, зная, что она будет в главной столовой. Лотти Риз являлась правой рукой Шефа Z, первым сотрудником, которого он нанял, когда открыл «28» Шеф Z избегал столовой, когда это было возможно, не любил смешиваться со своими гостями, а Лотти каждый вечер наводила для него порядок перед уходом домой. Днем она справлялась со всем остальным.

Широко улыбаясь, я прошла в ресторан, слушая шум, доносящийся с кухни. И, чувствуя запахи: смесь цитрусовых и свежесрезанных трав, которые напомнили мне, что я не ела весь день.

–Чем могу помочь? – спросила она.

–Питер Гербертсон сказал, чтобы я обратилась напрямую к Вам. Я работала с ним в «Per Se».

Ее глаза широко распахнулись, и я заметила, что она старалась не реагировать на мои слова. Питер был генеральным менеджером «Per Se» и довольно известным человеком в мире элитных ресторанов. Я нагло лгала ей, ведь я даже не знала Питера, не говоря уже о том, чтобы он когда-либо работал со мной. Используя его имя, я сильно рисковала. Но оно добавило авторитета. Я знала, что она небезразлична к «Per Se». Даже если Шеф Z выразил нежелание вести ресторанный бизнес, Лотти любила думать, что «Per Se» и Голубые Холмы знали о «28», что они говорили о ней так, как она говорила о них.

Ее улыбка перешла от принудительной к искренней, и я могла видеть, как она рассматривает мою одежду, которую я тщательно выбрала: белую крестьянскую рубашку, классические джинсы. Мои волосы были волнистыми и пышными. Меня украшали черепаховые очки в толстой оправе, скрывающие глаза и закрывающие половину лица. Я не походила на саму себя с очками и без макияжа. Это была маскировка как у Кларка Кента (прим.: главный герой сериала «Тайны Смолвиля». Являвшийся адаптированной версией Супермена), на случай, если она мне понадобится. Хотя, конечно, я никогда не была Суперменом.

–Как Питер?– спросила она.

–Хорошо, – ответила я.– Передавал Вам привет. Он сказал мне, что Вы – человек, с которым можно поговорить о возможности работать в «28».

–Ну, это было мило с его стороны – как бы пожелать Вам доброго пути... Э–э...

Она желала услышать мое имя, что я восприняла как хороший знак.

–Сэмми. Стивенс.

Я, наверное, должна была подумать, прежде чем использовать имя ребенка. Но это было первым, что пришло мне на ум.

–Приятно познакомиться, – сказала она.– Если честно, мы уже переукомплектованы на весь сезон. Но если Вы оставите резюме, я могла бы сообщить Вам, если что-то откроется.

Я притворилась, что полезла в сумку за резюме, которое не собиралась ей оставлять. В этот момент я выиграю или проиграю битву.

–Это было бы здорово, – сказала я. – Наверняка очень тяжело обучать людей, а затем переучивать их каждый летний сезон.

–Все в порядке.

Как только она это произнесла, из кухни раздался крик. Британский акцент. Сильный и бесстрашный. Шеф Z. Лотти прорвалась сквозь его крик и схватила меня. Секунду она смотрела на меня, как будто его громкий крик дал мне доказательства того, сколько людей Шеф Z уволил, как тяжело для нее было удержать здесь всех сотрудников, ведь никто не был достаточно хорош для Z, никто не соответствовал его стандартам. Наитруднейшая задача для Хэмптона.

–В основном мы набираем жителей, приехавших на лето, так же, как и большинство других предприятий, – сказала Лотти.

Я кивнула:

–Конечно, но я отсюда. Родилась и выросла. Никуда не денусь. У моей сестры есть ребенок, и я хочу быть рядом. Поэтому, если есть такая возможность, вы могли бы рассчитывать на сотрудника даже в более спокойные времена года.

Она наклонила голову, кивая.

–И как долго Вы работали в «Per Se»?

Я послала ей убийственную улыбку:

–Долго. До этого работала в «Таверне Грамерси». Я очень хорошо знакома с тем, как работает такая кухня.

Она улыбнулась:

–Пока Вы здесь не поработаете – не узнаете, как такая кухня работает.

–Справедливое замечание. Но я бы с удовольствием хотела узнать.

Вдруг ее улыбка исчезла. Я задавалась вопросом, не переиграла ли я.

–Простите, я просто пытаюсь понять... Почему Вы выглядите так знакомо?

–Возможно, Вы меня ждали.

–Хорошо, если Питер отправил Вас, я дам шанс. Но Вам придется пройти обучение, как и всем остальным.

–Понятно.

–Мы делаем два ужина в вечернее время. В шесть тридцать и в девять. Будьте здесь в пять. Сделаю Вас тенью Дугласа. И в зависимости от того, как Вы справитесь, мы начнем выпускать Вас в зал.

–Отлично, – сказала я и развернулась, чтобы уйти.

Лотти окрикнула меня:

–Подождите секунду. Я знаю, почему Вы выглядите знакомо.

Я собралась с духом и обернулась.

–Кто-нибудь когда-нибудь говорил Вам, что Вы похожи на эту девушку? Звезда кулинарии... Та, кто не умеет готовить. Как же ее зовут?

Я подтолкнула очки выше на нос.

–Я думаю... это Саншайн.

–Верно, Вы очень похожи на нее.

Мое сердце устроило гонку, но я сумела пожать плечами, не показывая волнения.

–Люди говорили это раньше. На самом деле, я так не думаю.

Лотти кивнула:

–Ну, она постройнее.

–Я не очень-то знакома с ней...

–Намного стройнее, – сказала она.

Глава 22

Когда мы вернулись домой, Рэйн сидела на крыльце, потягивая бокал вина. Она выглядела измученной, но пыталась скрыть это, подарив Сэмми огромную улыбку.

–Как прошел научный эксперимент? – спросила она.

–Относительно без осложнений. Как свадьба?

–Если я когда-нибудь услышу слово орхидея снова...

Сэмми наклонила голову, взяв мать за руку:

–Я думаю, мы могли бы заказать какую-нибудь пиццу.

Рэйн удивленно посмотрела на дочь. И я могла видеть радость, которую она испытывала от своего ребенка, превосходившую любые разочарования.

–Думаю, это фантастическая идея, – сказала она.

Рэйн повела Сэмми в дом, видимо, для заказа пиццы. Не приглашая меня. Даже не поприветствовав. Я была ни кем иным, как няней, которую она никогда не собиралась нанимать снова. Рэйн обернулась в дверном проеме, заставив себя улыбнуться.

–Может, ты хочешь отправиться в город? Поесть чего-нибудь?

И я услышала подтекст. Исчезни.

Это было последнее, что я хотела сделать. Мне хотелось сидеть за компьютером и смотреть, что происходит с Эмбер и Райаном. Мне хотелось зайти на электронную почту Дэнни и посмотреть, успокоился он или еще нет, и был ли готов более разумно поговорить о нашей маленькой размолвке. Мне хотелось разработать стратегию для первой смены работы с Шефом Z.

–Хорошая идея, – сказала я.

Она громко вздохнула, как будто была недовольна моим ответом.

–И что ты собираешься там делать? – спросила она.

Я не могла ответить на это. Если бы Рэйн узнала, что я что-то делаю, она заставит меня уйти.

–Тебя действительно это волнует?

–Мне все равно. Главное не разбуди нас, когда вернешься, – сказала она и закрыла дверь.

Глава 23

Он был лучшим шеф-поваром мирового класса, и я, конечно, расскажу об опыте, который получила в его ресторане. Благодаря Райану (и его различным попыткам моего продвижения) я побывала на некоторых из самых впечатляющих кухонь мира. Я прошла курс обучения у Томаса Келлера (прим.: американский повар, ресторатор, автор книг по кулинарии, предприниматель, популяризатор французской кухни. Владеет знаменитым рестораном французской кухни «Французская прачечная» в городе Напа в штате Калифорния), где училась готовить его фирменные устрицы с жемчужинами, сливочный тапиоковый пудинг, наполненный икрой. В следующем эпизоде ​«Маленькой Саншайн» я показала ему фермерскую девочку, поджаривающую сочные грибы для устриц и тщательно подбирающую икру лосося. Я провела вечер на Голубых Холмах на ферме Stone Barns, изучая как правильно выбрать самый совершенный лист салата.

Вы можете подумать, что это удивительно, раз я никогда не встречала Шефа Z раньше. На то были свои причины. В современном мире кулинарии, где телешоу и еда в Instagram занимали лидирующие позиции, Шеф Z был настолько же нелюдим, как и талантлив. Он не играл во все эти порнографические-игры-с-едой. Он не боролся за чьи-то хвалебные отзывы, не вел гостевой блог. Никто даже не знал, почему «Z» было сокращенным – это было имя, которое он выбрал и не делился ни с кем причинами. Но это имя могло много рассказать вам о Z: обученный шеф-поваром «Le Cordon Bleu», провел годы в качестве шеф-повара в ресторанах «Michelin» во Франции и Испании, прежде чем переехать в Нью-Йорк, куда перешли и несколько инвесторов, чтобы открыть его флагманский ресторан. Он был расположен в бывшем Мидтаун, на Западном берегу, который был переделан в соответствии с его точными требованиями.

Обзоры во время открытия ресторана были звездными. Z был настроен на соперников. Но спустя неделю после открытия – все, верно, всего одну неделю – Z развел огромную борьбу со своими инвесторами и сбежал. Инвесторы предъявили иск, а он – встречный, и все это продолжалось годами. Все инвесторы хотели, чтобы Z вернулся в ресторан, а он не хотел больше иметь ничего общего с рестораном такого размера, что, по его мнению, не позволяло сосредоточиться на еде так, как он хотел. В конце концов, они успокоились и решили, что это конец для Z. Все так думали, пока он не оказался в Хэмптоне, где открыл «28» для всемирного признания и неуловимого трехзвездочного обзора New York Times.

После чего, по слухам, Луис (мой бывший издатель и друг) предложил ему аванс в размере 600 000 долларов за поваренную книгу под названием «Z». На что Z написал ему в ответ: «Даже ни в шесть раз больше».

Z отказывался от любой пресс-конференции около «28», за исключением одного интервью, которое он дал для небольшого журнала о ботанике, редактором которого был его друг. В интервью он говорил в основном о своем саде и о том, как растут овощи и фрукты, составляющие основу меню ресторана. Тем не менее, он выбивал почву из-под ног своих бывших деловых партнеров, и в целом увеличивал значимость ресторана. «Это позволяет отойти от свадеб», – сказал он. – «Если вы лично не контролируете каждую тарелку, которая попадает на ваши столы, то вы – поставщик общественного питания».

Так что, даже когда Райан добился небольших успехов и у «Маленькой Саншайн» была возможность приготовить специальный ланч в «28» (шустрый инвестор Z нанял консультанта по связям с общественностью, которому, видимо, очень понравился Райан), я отказалась. Шеф Z не приехал бы в студию, так что это не имело значения. Я не интересовалась возвращением в Хэмптон. И, тем более, не интересовалась честью шеф-повара, который ненавидел бы любую прессу, которую мы бы притащили с собой в любом случае. И сейчас было немного ироничным, что я расхаживала по его кухне, охотно убеждаясь, что он – единственный человек, который может вытащить меня из моего нынешнего дерьма.

Кухня была идеально чиста и отражала ресторан в своей простоте. Всё сияло серебром и хромированными поверхностями. Все было безупречно. Рабочие столешницы блестели, каждый повар, и официант уже был на своем месте, занимаясь своей ранней вечерней подготовкой. Официанты были одеты в их простую форму: голубая рубашка с пуговицами на воротнике, темные брюки, мокасины.

Я знала достаточно, чтобы никого не беспокоить, поэтому я не смотрела на Лотти, а наблюдала, как кипит работа на кухне. Су-шефы рубили и обжаривали, официанты раскладывали салфетки. Весь процесс происходил в ужасной тишине, а Шефа Z нигде не было видно.

Лотти быстро прошла мимо, не заметив меня, и направилась к другой стороне кухни. Она положила руку на плечо повара и что-то шепнула ему на ухо.

Когда она подняла глаза, я поймала ее взгляд, и она махнула рукой, указывая на тучного, сильно потеющего парня, который двигался вверх-вниз по варочной линии.

–Дуглас, – сказала она.

Когда он услышал ее, то поднял глаза, и Лотти указала на меня.

–Её.

Дуглас быстро подошел ко мне:

–Я Дуглас, – сказал он.– Видимо, ты наблюдаешь за мной сегодня.

Никакой улыбки. Ничего.

–В комнате отдыха есть униформа. Одевайся и возвращайся сюда. Я работаю довольно быстро, поэтому старайся не отставать.

Он сказал это с непроницаемым лицом, но что-то в его внушительных размерах заставило меня задуматься, не шутит ли он.

–Все указания ты получаешь только от меня. Ни с кем, кроме меня, не разговаривать. И, независимо от того, что ты делаешь, никогда не смотри на Шефа Z. Если он это заметит – тебя уволят.

–Он здесь сегодня вечером?

Дуглас покачал головой:

–Будешь задавать вопросы – тебя уволят. И не думай, что я не знаю, хорошо?

Он добавил это так быстро, так легко. Я решила, что ослышалась.

–Прости?

–Не притворяйся, – сказал он.– Сэмми.

Я осмотрела кухню. Никто не собирался смотреть на меня.

–Кто-то еще знает?

Он пожал плечами.

–Я еще не успел провести опрос. Возможно, ты хочешь, чтобы я это сделал сейсас? Хотя, думаю, что посудомойкам на это плевать.

–Пожалуйста, мне, действительно, нужна эта работа.

–А мне, действительно, нужен хороший работник. Лотти только что уволила кого-то. И сегодняшнее меню особенно требовательно. Поэтому, если ты сможешь идти в ногу со мной и хорошо выполнять свою работу, твой секрет в безопасности.

–Спасибо.

–Наверное, не стоит благодарить меня, пока ты не услышишь мое определение хорошей работы.

Прежде чем Дуглас мог сказать что-то еще, смутно напоминающее угрозу, кухонная дверь распахнулась, и вот он. Шеф Z. Он был в рабочей куртке и брюках, его глаза скрывали очки. В свои пятьдесят он был на удивление красив, учитывая его рыжие волосы и никогда-не-видевшую-солнца кожу. Это не было неожиданностью. Некоторое время он был известен тем, с какими женщинами встречался так же, как и своей едой. В нем что-то было. Назовите это уверенностью, назовите это пофигизмом. Но его было трудно не заметить.

–Ладно, ребята, давайте сделаем это,– сказал он.

Лотти встала справа, а все остальные собрались вокруг него полукругом. На стойке стояло несколько блюд, в которых была горячая паста и запеченная голень ягненка.

Шеф Z поднял тарелку того, что выглядело как пицца.

–Это софрито-пицца с клубникой от Z, – прошептал Дуглас. – Садовая клубника, негибридные помидоры, домашний сыр рикотта, бальзамический уксус, свежий базилик...

Клянусь, мой желудок начал урчать. Я испугалась, что Дуглас услышит. Но его глаза были прикованы к Z. Все взгляды были сосредоточены лишь на нем. Z отломил кусок сладкой, липкой прелести, которая выглядела как произведение искусства – идеальное соотношение томатов с клубникой и плотным толстым слоем сыра – дивное совершенство. Z казался менее чем довольным.

–Кристин, где базилик? – спросил он.

Один из су-шефов вышел вперед, сразу не ответив.

–Кристин? – повторил он.

Она указала на остальные пять пицц, которые были усыпаны великолепными кусочками травы, такими свежими и так обильно, что я могла почувствовать запах с расстояния нескольких футов.

–Шеф, он здесь,– ответила она.

–Ты сегодня планируешь побывать за каждым столом, чтобы убедиться, что с нашими гостями ничего не случится, и чтобы забрать кусок, который ты решила не посыпать свежим базиликом?

–Нет, шеф.

Он указал на свою фигуру.

–Он должен быть прямо здесь, – сказал он.

Затем он что-то прошептал Лотти и бросил пиццу на столешницу, скрывшись за той же дверью, в которую он вошел. Лотти вздохнула.

–Час на сервировку, народ, – сказала она.

Затем жестом предложила Кристине следовать за ней прочь из кухни.

Я посмотрела на Дугласа:

–Её ведь несерьезно увольняют или как?

Дуглас покачал головой.

–Что я сказал тебе об этих вопросах?

***

Дуглас быстро двигался. В первые полчаса я думала, что пробежала не меньше мили, просто пытаясь не отставать от него. Я начала потеть, и противные капли пота, скатывающиеся по моей спине, промочили мою новую рубашку. Я была готова убить за стакан воды, но была достаточно умна, чтобы не ныть и не просить. Пыталась сохранить в уме заметки о моих обязанностях, которые, как полагал Дуглас, я переняла из моих воображаемых лет работы в ресторанах – настолько крутых и имеющих гораздо большую занятость, чем этот.

Я втихаря подглядывала за Шефом Z, который стоял напротив своей линии поваров, следил за заказами и контролировал каждую тарелку, прежде, чем она попадала в зал. Он ни с кем не разговаривал, кроме своих поваров. С ними он говорил постоянно, отдавая приказы.

–Мне нужно софрито... Где моя соль?... Стейк, пять минут...

Складывалось впечатление, что вечером он становился другим человеком. Спокойный, беспристрастный, как рыба в воде. Я начала думать: «Почему все создают из этого великое событие, если эта кухня похожа на ночной кошмар?». Затем я услышал его голос.

–Тэйлор! – закричал шеф. Громко.

Я развернулась к линии приготовления пищи, ожидая увидеть Шефа Z. Но он стоял около пустой рабочей столешницы, в задней части кухни.

–ТЭЙЛОР! – снова закричал Шеф Z.

Тощий парень выбежал из ванной, вернулся за рабочую столешницу. Его руки сверху-донизу были покрыты татуировками. На одной – заметные блоки слов. Я попыталась прочесть их, стараясь не быть слишком заметной. «Ты причина, по которой я буду путешествовать... Не думай дважды, все правильно». Почему это так мне знакомо? И тут меня осенило: строчки из песни Боба Дилана. Мне очень нравилась эта песня. Хотя, на чьей-то руке она нравилась мне меньше.

Он вытер руки о свой фартук:

–Да, шеф.

Шеф Z держал в руке грязное блюдо с разбросанными по нему несколькими томатами.

–Что на этой тарелке? – спросил он.

–Это помидоры, шеф. Я предполагаю они от клубничной пиццы.

–Значит, ты распознаешь продукты, так?

На кухне стало тише, чем раньше. Все притворялись, что не делают то, что делали: переглядывались между собой, но никто не говорил ни слова.

–Прежде чем отправиться на свой небольшой перерыв, или где бы ты там ни был, ты и не заметил, что осталось много помидоров?

–Я этого не сделал.

–А почему нет? Разве это не твоя единственная работа: отмечать, какие продукты возвращаются из зала?

–Я не думал, что их будет так много.

–Это сарказм?

–Абсолютно нет, шеф. Мы рано собрались, и прежде чем Вас потревожить, я хотел посмотреть...

–Кто-то оставляет на тарелке дюжину томатов – я хочу знать. Кто-то оставляет на тарелке один помидор – и я тоже хочу это знать. Кто оставил помидоры? Я сидел в саду. Я сам их посадил. Это рай. Они оставили немного неба на своей тарелке.

–И через несколько недель все вокруг об этом забудут, – сказала я.

Он огляделся вокруг, встретив мой взгляд.

–Кто ты?

Все повернулись и посмотрели в мою сторону. Я прочистила горло, зная, что я тупо рискнула, но так же зная, что должна была, если хотела добраться до Z.

–Я Ваш новый работник. Стажер, если быть точной.

–Значит, ты не особенно полезна.

Дуглас медленно отошел от меня, как будто неизбежное увольнение было чем-то, что он мог подхватить как заразу.

–Что ты думаешь об отходах?

–Я против.

Среди работников раздалось хихиканье, но я знала, что мой ответ правильный: лаконичный, уверенный в себе. Шеф Z наклонил голову. Его внимание было полностью направлено на меня. Да что уж там – внимание всей кухни было приковано ко мне.

–Подойди сюда, пожалуйста, – сказал он.

Я заколебалась, и шеф начал хлопать в ладони.

–Работаем, – сказал он. – Пошли.

Я подошла, и он показал мне, чтобы я встала за рабочее место рядом с Тэйлором. Я посмотрела на Тэйлора, который отвернулся.

–Сделка такова. Следи за всем, что записывает Тэйлор. Если он пропустит что-нибудь, если он пропустит, хоть один помидор, ты сообщаешь капитану, и берешь на себя его работу.

–А что, если он все сделает правильно, шеф?

–Тогда тебе здесь нечего делать.

Шеф развернулся и отошел к линии, где снова начал проверять блюда. Тэйлор наклонился ко мне, убирая столешницу.

–Почему ты втянула нас в это? – сказал он.

–Я не хотела неприятностей, – сказала я.

Он покачал головой:

–Ну, ты, определенно, хотела что-то сделать.

Тэйлор выбросил помидоры в мусор.

–Он делает это каждые несколько дней. Угрожает постоянным работникам кем-то новым, заставляет выполнять больше сверхнормы. Но на самом деле он не даст тебе мою работу.

Его столешница была безупречной, готовой к очередному возврату тарелок с ужином.

–Меня просто перевели на должность уборщика мусора, – сказал он.

–Это то, за что тебя повысят?

–Я в этом не силен. Но если ты хочешь готовить для него, в конце концов...

–Мусорная корзина является прямой дорогой к этому, да?

Он кивнул.

–Определенно.

–Итак, смысл в том, что ты записываешь то, что люди не доедят?

–Кто-нибудь когда-нибудь говорил, что ты задаешь слишком много вопросов?

–Да, есть такие люди. И я полностью понимаю, если ты не хочешь отвечать на них, учитывая, что я сейчас являюсь твоим конкурентом.

Он улыбнулся, моя честность умиляла его. Представляете!

–Заметка про шефа: остатки помогают ему выяснить, что именно не работает: подача блюда или сам элемент. Так он может соответствующим образом все отрегулировать. Это очень важно. По крайней мере, он в этом заинтересован.

–Странно. В других местах, где я работала, так не делали.

–Они не делают большую часть того, что делает шеф,– сказал Тэйлор.

–А он привередлив.

Тэйлор кивнул, гордясь тем, что там работает. И я начала испытывать противоречие, ведь он пытался помочь мне, хотя я пыталась отобрать его работу. Вдруг я захотела сделать что-то еще.

–Может быть, мы сможем найти способ убедить его, что эту работу должны выполнять двое, – сказала я.

Он посмеялся:

–Нет, ты или я.

–Я предлагаю альтернативу.

–Без обид, – сказал он. – Но альтернативой является то, что ты закончишь свою недолгую стажировку в «28», не успев ее начать.

***

Дело в том, что работа на кухне ресторана, даже под сильным давлением, заключается в абсолютной тишине и очень быстрых скоростях. Единственный приемлемый звук – это шум кухни, ее собственной формы жизни: звон горшков из нержавеющей стали, шипение огня и закипающей воды – вместе они создают особый ритм. Тем более в ресторане, таком как «28». Официанты и повара работают как отлаженная машина. Я не знала, как это сделать, стоя около мусорной корзины, но я поняла: хорошо, что моя карьера официанта здесь была недолговечной, иначе меня бы уволили до того, как закончился этот вечер. Быстрыми движениями тяжелые тарелки наполнялись оружием, обстреливая Шефа Z с одной стороны, в то время как заносчивые гости нападали с другой.

Нахождение около моей маленькой рабочей столешницы для отходов, в окружении мусорных ведер, было, безусловно, предпочтительнее. Да, даже учитывая мусорные ведра. И я обнаружила, что внимательно за всем наблюдаю, пытаясь не отставать, пытаясь учиться. Я смотрела, как тарелки возвращаются из зала, делая мысленные пометки о том, что люди едят хорошо, а к чему они не прикасались.

Часть из них не удивляли. Не было оставленной домашней лапши «cacio e peppe» от Z, богато посыпанной перцем и сыром. Тэйлор был прав: оставшиеся помидоры были аномалией. Кроме того, после тех недоеденных помидоров, из-за которых Z так надулся, каждая тарелка клубничной пиццы вернулась к нам в чистоте. На самом деле, в течение вечера единственным непопулярным блюдом стало вегетарианское рагу.

Была полночь, когда пришел Шеф Z.

–Какие новости, Тэйлор? – спросил он.

–Вегетарианский соус, – сказал он.

–Что конкретно в соусе?

Я посмотрела вниз на жирный соус, не зная, какого он ожидал ответа от Тэйлора, когда поняла это.

–Я бы сказал, консервированный лимон, шеф,– сказал Тэйлор.

–Да ладно!?

–Часто на дне тарелки оставалось несколько долек.

Шеф открыл ведро для мусора и заглянул внутрь. Затем он посмотрел на меня.

–Правильно?

Я сделала паузу. Мне нужна была эта работа. Мне нужна была близость к Z для осуществления моего плана. Затем я посмотрела на Тэйлора. Казалось, что если бы я дала другой ответ, он бы лишился работы. Или он слишком легко играл в ту же игру, что и Шеф Z?

–Консервированные лимоны, шеф.

И дело не в том, что меня мучала совесть. Просто мне внезапно пришло в голову, что есть более разумный путь. Z удивился, что я поддержала Тэйлора. Что касается самого Тэйлора, он выглядел совершенно потрясенным.

–Хорошо, – сказал шеф.

–Но я не думаю, что проблема в лимоне, – сказала я.

–И в чем же проблема?

–Сушеные вишни. Они хорошо сочетаются с лимонам вместе. Но как только у людей есть сладкое, они, вероятно, меньше интересуются кислым.

Шеф Z приблизился ко мне, прошептав на ухо:

–Я просил тебя оценить мое блюдо?

–Нет, шеф.

–Тогда не предлагай это, особенно когда ты не представляешь, о чем говоришь, – сказал он.

Я могла видеть, что он был немного оскорблен. Это был шаг, противоположный хорошему впечатлению.

Шеф посмотрел между нами:

–Так, кто же из вас останется?

Это не было вопросом.

–Я бы сказала, что мы оба должны остаться, – сказала я.

–Невозможно.

– За исключением проблем с выброшенной пищей, это двойная задача, шеф. Тэйлор точно отметил все, что осталось на тарелках, но есть еще один важный аспект – другие ингредиенты в блюде, которые были предпочтительнее. Это необходимо учитывать при рассмотрении того, что посетители выбрали, и того, что они решили не употреблять. Это, действительно, работа для двух человек.

Он посмотрел на часы:

–Это были почти девяносто секунд, которые я никогда не верну.

Я кивнула, извиняясь. Шеф не сводил с меня глаз.

–Тэйлор, уходи.

–Что? – спросил Тэйлор.

–Уходи.

–Шеф, Сэмми Вам говори...

–Кто такой Сэмми?

Я подняла руку.

–Глупое имя. – Он покачал головой. – Тебя так назвали родители или ты все это сократила?

Я осмотрела кухню, задаваясь вопросом, кто будет реагировать на ложь, кто знал мое настоящее имя. Все продолжали работать, убирали свои столешницы, закрываясь на ночь. Если бы кто-то был заинтересован в том, чтобы рассекретить меня, они бы сделали это, когда не были на ногах уже четырнадцать часов подряд и мечтали попасть в свои кровати. От противостояния я избавлена.

Шеф отвернулся от меня, посмотрел на Тэйлор вверх-вниз.

–Тэйлор, почему ты все еще стоишь здесь?

Тэйлор вышел из кухни, оставив меня наедине с Z.

–Итак, Сэмми. В этом заключается вся твоя работа: мусор. Ты смотришь на то, что люди оставили на тарелке. И записываешь это. После чего выбрасываешь. Это понятно?

Я кивнула, пытаясь сдержать мою радость.

–Я не подведу Вас, шеф, – сказала я.

–Конечно, – сказал он и ушел.

Глава 24

По дороге домой из ресторана я остановилась у телефона-автомата на шоссе Монток, чтобы позвонить Дэнни. Я знала, что он не ответит, если я позвоню с мобильного, поэтому пришлось придумывать что-то другое. Мне было непривычно проживать подобный вечер и не поделиться с ним этим. Не слышать, как он смеется о том, каким устрашающим был Шеф Z и каким страшным был Дуглас. Вероятно, он сказал бы, что Дуглас страшнее. И было непривычно не рассказывать ему о том, что я одержала первую победу на пути к возвращению своей жизни.

У нас была традиция: когда у одного из нас был великий день – что-то в университете или на работе, что-то заслуживающее внимания – мы заказывали супер-нездоровую еду на вынос. Это началось в первой квартире с видом на сад, когда мы были так вымотаны, что любой прием пищи был удовольствием. И мы сделали это традицией.

В тот вечер, когда «Маленькая Саншайн» превратилась в сериал, мы не поехали в какой-нибудь причудливый ресторан. И, естественно, я ничего не готовила. Я заказала пряного цыпленка с дополнительной порцией яичных булочек, и мы съели все это, сидя на кушетке, воображая, что мы будем делать с небольшим количеством заработанных денег. Этого было достаточно, чтобы положить начало на первоначальный взнос в таунхаус. Но я колебалась. Райан уже подписал договор аренды на студию в Челси. Он хотел, чтобы мы с Дэнни нашли место поблизости.

Red Hook был как кость в горле, и Райан решил, что моя жизнь на Манхэттене слишком скучна, особенно для людей, незнакомых с Нью-Йорком. Там люди мечтали и стремились к чему-то большему. В отличие от нашей мечты о том, чтобы идти по знакомому пути. Это не привлекало зрителей, не вызывало желания общаться с кем-то, кто жил в милях от ближайшей станции метро.

Продюсеры хотели видеть на телевидении то, что, по их мнению, предполагал Нью-Йорк: оживленные улицы, заполненные сексуальными людьми и ночными барами, необычные рестораны, квартира мечты, в которой можно было фантазировать о том, что у них будет шанс на лучшую жизнь.

Дэнни придерживался своей позиции в пользу остаться в Red Hook, не готовый отказаться от нашей мечты. Но, поскольку я уже успела насладиться жирной едой на вынос по полной, то с радостью представляла квартиру в Ист-Виллидже, которую Райан считал идеальной. Она находилась прямо на Astor Place, блестящая и новая, с душем, который был больше, чем наша нынешняя ванная комната. Я сказала Дэнни, что мы всё решим вместе, но я думаю, что уже тогда решила, чего именно я хочу. Еда на вынос и мечты пошли к черту. Я уже была готова продать нас.

Когда я набрала номер Дэнни, то вспомнила вечеринку на мой день рождения. Дэнни предложил мне другой вариант: суши и ужасный фильм. Почему я не согласилась? Может быть, если бы мы остались дома, когда пришли эти твиты, я бы справилась с этим лучше. Я бы убедила его, что они нас не разрушат. Чего, конечно, не произошло.

Прямо сейчас не было шансов поговорить. Самое большее, на что я могла надеяться – просто услышать его голос. И в 1:45 ночи это было маловероятно. Тем не менее, мое сердце упало, когда он не поднял трубку. Телефон перевел мой звонок прямо на голосовую почту, и все, что я услышала, было, записанной версией его голоса, сказавшего, что он перезвонит. Я знала, что он этого не сделает. Поэтому вместо того, чтобы оставить сообщение, я вытянула трубку вперед, чтобы он мог услышать то, что слышу я: поздний ночной ветер, поднимающий шумные волны океана вверх, и где-то вдали на пляже – смех того, кого я не могла увидеть.

Глава 25

На цыпочках, прошагав в гостевой дом, уже после двух часов ночи, я включила свет на кухне.

–Я думала, ты скрываешься от меня!

Рэйн сидела на диване в гостиной, сложив руки на груди. Я отскочила назад.

–Твою мать! Ты меня напугала.

Она была зла.

–Я напугала тебя? Думала, что ты снова сбежала.

–И оставила тебе все мои вещи?

–Это то, что ты сделала в прошлый раз.

Я посмотрела на нее, ничего не сказав. Мне все еще требовалось восстановить дыхание, после нашей неожиданной встречи. Было похоже, что мне снова исполнилось пятнадцать, и я поздно вечером прокралась в дом. Мой отец не создавал комендантский час. Но если бы я вернулась домой даже через секунду после десяти, у Рэйн был бы миллион вопросов о том, где я пропадала. И дело не в том, что она действительно беспокоилась обо мне. Она не хотела, чтобы разбудили отца, или чтобы справляться с тем, как это отразится на нем на следующий день. И на ней тоже.

Рэйн встала:

–Где ты была? Я хотела сходить в больницу и увидеть Томаса. Не потому ли ты здесь? Ты получаешь место для проживания, взамен помогаешь мне с Сэмми? Чем, черт возьми, ты занималась?

Я сидела на краю дивана, мои ноги пульсировали от усталости.

–Почему ты вообще об этом спрашиваешь?

–Потому что я знаю, как ты работаешь, – сказала она.– И я знаю, когда ты что-то задумала.

–Я устроилась на работу в ресторане.

Она засмеялась:

–Где?

–В «28».

–Ресторан «28» нанял тебя на две недели?

–Я не сказала им, что это всего на две недели.

Она покачала головой:

–Конечно, нет.

Она проигнорировала меня.

–Кто-нибудь тебя узнал?

–Несколько человек, но, похоже, что они ничего не скажут. – Я сделала паузу. – Пока это не принесет им выгоду.

–Как это произошло? Твоя работа? Итан потянул нужные веревочки?

–Какие веревочки? Он рыбак.

–Нет, он не рыбак. Посмотри на него. Итан Нэш. Он очень впечатляет.

Я вытянула свои ноги вперед, готовясь заснуть на месте – с включенным светом, одетая – как только она прекратит свою лекцию.

–Он каждую неделю отправляется на пароме в Нью-Хейвен, чтобы преподавать в Йельском университете класс по вопросам изменения климата и океанографии. А еще снабжает морепродуктами многих.

Она сделала паузу, словно ожидая, когда я соскочу со своего места, прыгая от восторга.

–Есть список ожидания в тридцати ресторанах, которые желают получить его рыбу. «Le Bernardin» использует ее, «Per Se»... Шеф Z не станет использовать рыбу от кого-либо другого. Национальная группа ресторанов предложила ему контракт на миллион долларов, если он заверит их, что его рыбаки будут работать исключительно с ними в этом сезоне.

–И он не согласился?

–Не потому, что он это не сможет. Не то, чтобы ты это поняла...– Она направилась к своей спальне. – Ну, поздравляю с работой. Я не могу поверить, что ты добилась такого. Готовься, ты уйдешь к концу недели.

–Спасибо за веру в меня, – сказала я.

–Так что, это означает, что я снова иду с Сэмми на смену?

–Нет, я работаю только по ночам. Я все равно возьму ее завтра на весь день.

Рэйн выглядела удивленной:

–Спасибо.

Я не добавила, что на самом деле ресторан закрыт до четырех – лучше было просто умолчать об этом. Особенно, когда я знала, что собираюсь положиться на удачу.

–Если ты не против, я могу готовить ее к лагерю по утрам на этой неделе, чтобы ты могла навестить Томаса перед работой. И я могу подбросить ее в Мейдстоун по дороге в ресторан.

Она наклонила голову и подумала:

–Наверное, это сработает. На этой неделе, по крайней мере.

Я кивнула, делая вид, что выглядела довольной. Это, действительно, привело к переговорам с Рэйн, чтобы претендовать на ее паршивый диван?

Сестра сделала паузу, постукивая рукой по дверной раме спальни.

–Так почему ты взялась за эту работу? В чем твоя причина?

–Ни в чем.

–Ни в чем? Бред сивой кобылы.

Я отвернулась, раздраженная тем, что она так хорошо меня знала, даже если она была права.

–Не все играют в игры, знаешь ли, – сказала я.

Она улыбнулась:

–Нет, не все. Но ты – определенно.

–Знаешь... ты выглядела расстроенной, думая, что, возможно, я ушла, – сказала я.

Она перестала улыбаться.

–Я могу поклясться, что это было не по той причине, о которой ты думаешь, – сказала она, а затем исчезла в своей спальне.

Глава 26

Вы легко можете успокоиться?

Когда я была моложе, то никак не могла этого сделать. Считайте это побочным эффектом взросления в доме моего отца. Его мгновенно меняющиеся правила делали что-то близкое к спокойствию просто невозможным. Мы никогда не знали, что от нас потребуется, и всегда исходили из того, что требуется от него. Были некоторые правила, которые мы могли бы назвать постоянными, как его блины, например, или как запрещенные часы для посещений. Но была одна вещь, которой он меня хорошо обучил: самодовольство – коварная штука.

Так почему же я забыла такой базовый принцип?

Я проснулась на неудобном диване, снаружи лил дождь, а в моей голове прочно засела мысль: взломать Эмбер в прошлом. Я была на пути искупления. Шаг первый: возвращение моей карьеры. Шеф узнает меня. Шеф Z скоро меня полюбит. Шаг второй: начинаю заниматься своей личной жизнью. Я села, чтобы отправить Дэнни письмо по электронной почте. Длинное письмо, как я думала, немного лучше объясняло, как мы до такого докатились. Я решила, что было бы полезно полностью не спускать его с крючка. Я бы задала совершенный тон между чувствительностью и силой. Но не стала бы извиняться. В конце концов, есть вещи, за которые он может извиниться прямо сейчас: его поспешность в расставании и продажа нашей квартиры. Я не стала бы давить на него, но я бы на это сослалась.

Не лишним было бы упомянуть и о том, что я каждый день отвожу свою племянницу в лагерь. Пусть думает, что я пытаюсь воссоединиться со своей семьей, он будет впечатлен. Уверена, он помнит, что я была той женщиной, которую он любил. Одна ночь, против четырнадцати лет совместной жизни, не могла этого изменить.

Только вот, когда я открыла свой ноутбук, то увидела новый взлом.

Электронное письмо от «Этонесаншайн».

«Проверка. В курсе счастливых новостей вчерашнего дня?»

Далее была ссылка на мой канал YouTube «Маленькой Саншайн». Я нажала на нее, но вместо нового видео от меня была запись «Тост города», написанная большими буквами. Ниже прилагалась ссылка на канал YouTube Эмбер Риччи. Я в недоумении смотрела на экран. У Эмбер есть хоть капля совести? Отправлять людей с моего канала на ее канал?

Нехотя я щелкнула по ссылке и увидела Эмбер, сидящую в своей шикарной квартире, свернувшись на диване в удобном свитере и джинсах (при полном макияже). Она объявляла о выпуске поваренной книги и заявляла, что у нее есть интересные новости, которыми ей не терпится поделиться.

–Я кликаю по этому маленькому экрану! – сказала Эмбер. Затем она нажала на кнопку, и на экране отобразился сайт Food Network. – Будьте на связи! В прямом смысле слова!

Мой хостинг в сети Food Network теперь принадлежал ей. Она была идеальной заменой. Менеджер по маркетингу заказывал новые рекламные щиты. Продюсер с радостью убеждал, что Эмбер лучше подходит для подобной работы, во всех отношениях.

Я нажала на паузу, пытаясь контролировать свой гнев.

В контрольном перечне Эмбер, помимо кражи моей карьеры, была открыта еще одна дверь. Весьма важная.

Контракт на публикацию книги. ТВ шоу.

Я посмотрела на самодовольное лицо Эмбер, такой счастливой, укравшей мою жизнь. Так довольна собой, она получает все, что, по ее мнению, заслуживает.

И я ничего не могла с собой поделать, снова нажимая на кнопку воспроизведения.

–Как насчет прекрасного тоста, чтобы насладиться премьерой? – вещала Эмбер, прыгая от радости. – Я голосую за... жареный ананас и шоколад с лесным орехом на ржаном хлебе. За победу!

Она подняла тост вверх. Шоколад обильно стекал с хлеба по сочному и яркому ананасу. Она с хрустом откусила большой кусок тоста и ухмыльнулась мне. Я почувствовала слабость. Поэтому выключила свой ноутбук с огромной трещиной. А затем бросила его в стену.

–Вау, это было громко!

Я повернулась к Сэмми, наблюдающей за моими действиями.

–Извини, Сэмми.

Она пожала плечами:

–Это был не мой ноутбук.

Я чуть не засмеялась. Сэмми подошла к окну и посмотрела на дождь.

–Мне бы хотелось сегодня посмотреть фильмы,– сказала она. – Учитывая погоду.

Я наклонилась, чтобы поднять с пола мой ноутбук, все еще думая об Эмбер.

–Хороший план, – сказала я, лишь наполовину ее слушая.

Она плюхнулась на диван, обернув вокруг меня одеяло.

–Посмотришь со мной? – спросила она, скорее командуя, чем обращаясь с просьбой.

–Тогда это будут ужасы, – сказала я.

–Не допустимо.

Я подумала об Эмбер и ее ананасе. Ярость вспыхнула во мне с новой силой.

–Или что-нибудь о еде.

–Не интересно, – сказала она.

Я села на диван с ноутбуком в руках. Она указала на него.

–Почему ты его бросила?

–Это было глупо. Я злилась на женщину, которая сделала что-то не очень хорошее.

Сэмми смутилась:

–Это ее компьютер?

–Нет.

Сэмми подошла к телевизору:

–Тогда это было довольно глупо.

Глава 27

Странная вещь получается, когда кто-то нагло пытается вас уничтожить: вы или позволяете жестокости победить, или воспринимаете ее как топливо, подпитывающее вас в движении вперед. Мне, определенно, ближе второй вариант. Первым моим шагом было быстрое завоевание расположения Шефа Z, а это означало, что нужно было совершать движения с большей амплитудой колебания. Поэтому, для раскачки своих качелей, в понедельник утром я отправилась на местную ферму «28» в Амагансетте. О ней шеф рассказывал в одном-единственном интервью, в котором он также поведал, что ежедневно ухаживал за овощами в десять утра, чтобы подготовить вечернее меню. Я навела справки и знала, что су-шефы прибывали чуть раньше него. Я собиралась подружиться с одним из них и убедить их показать мне сады. Я бы «случайно» оказалась там, когда прибыл Шеф Z. Поэтому он увидел бы мое желание понять, как и что он делает. Сколько членов его кухонного персонала делали подобное? Сколько людей, ответственных за мусор?

Мой план состоял в том, чтобы закинуть Сэмми в лагерь, а затем отправиться на ферму. Как только мы приехали, Сэмми заколебалась, прежде чем выбраться из машины.

–Я выиграла одну награду в лагере, – сказала она.

В этот момент я мысленно пролистывала свои знания о летних фруктах, думала о чем-то интересном, чтобы сказать Z. Поэтому я сразу ничего не ответила, и Сэмми продолжила.

–Я сделала приспособление, которое поливает растения ночью, – сказала она. – Пока мы спим. Это довольно-таки здорово.

Мои глаза переместились на часы, на приборной панели.

–Это здорово, Сэмми. Хорошо для тебя.

–У них сегодня собрание. Они будут показывать изобретения.

–Ты сказала своей маме? Наверняка она хотела бы быть там.

–Она будет на работе...

Я догадалась, о чем она спрашивала. Я знала, что должна была сказать. То, чего она хотела.

Сэмми пожала плечами:

–Не так уж это и важно.

Я закрыла глаза, подсчитывая. Если бы церемония заняла менее часа, я бы, наверное, успела.

–Как ты смотришь на то, чтобы я пришла?

Она обернулась и посмотрела на меня, и я виновато надеялась, что она будет спорить.

–Хорошо,– сказала она.

Сэмми не выглянула в окно, она смотрела прямо на меня, будто прочитала мой блеф.

Мое сердце упало, и я почти отменила это предложение. Шесть ей или нет, но она встала у меня на пути. Раздражающий видеоблог Эмбер проигрывался на повторе в моей голове, и я знала, что единственный способ избавиться от нее – это избавиться от нее. Чтобы обыграть ее, в ее же собственной игре. И чтобы сделать это, мне нужно было добраться до фермы и перехватить Шефа Z. Я отчаянно хотела остановиться и выпить кофе. Термос, который я захватила из дома, доводил меня до тошноты. А ведь обычно я могла пить любую дрянь, что являлось еще одним доказательством того, как сильна моя аллергия на Монток. Теперь еще появилась маленькая девочка, которой было невозможно отказать. Если бы я была сильнее, я бы сопротивлялась ей. А может, это было доказательством того, что я недостаточно сильная.

Как бы там ни было, я положила руки на руль:

–Показывай, где парковаться.

Глава 28

Собрание продолжалось пять часов. Что, на самом деле, слишком долго. Все эти маленькие дети со своими презентациями – иногда группами по два и три человека – утомляли. Мне казалось, что до Сэмми никогда не дойдет очередь. Она не упоминала, что выступит последней, ведь получила главную награду и станет финальным аккордом всего собрания. Сэмми направилась к передней части зрительного зала, чтобы продемонстрировать свое изобретение и главный советник – женщина по имени Кэтлин – гордо встала за ней. У нее была фарфоровая кожа и длинные рыжие волосы, которые она носила в низком хвостике. Ее обожание Сэмми было очевидно. После каждой части демонстрации она заставляла аудиторию аплодировать, что мы все и делали.

Когда Сэмми закончила, советник положила руку на ее плечо:

–Это было фантастически, не правда ли?

Со своего места во втором ряду я старалась не смеяться, когда Сэмми делала все, что в ее силах, лишь бы не физически убрать эту руку.

–Сэмми Стивенс доказала, что она звезда, – сказала Кэтлин. – Тот факт, что она уже разрабатывает самоподдерживающую систему орошения, когда мы только начали изучать воду на уроках геологии... ну, я просто хочу сказать... H2U. Я за тебя!

Все начали смеяться. Водный юмор, правда? Я точно наткнулась на самый странный лагерь в Америке.

Кэтлин вручила Сэмми ленту (они все еще выдавали ленты?) и я увидела, как на лице Сэмми появилась улыбка. Это ввело меня в ступор. Я что-то почувствовала? Не было смысла это отрицать. Гордость.

Когда все начали выходить, Сэмми подбежала ко мне, подняв ленту.

–Ты видела? – спросила она.

–Ага. Поздравляю! – сказала я.

–Спасибо, – сказала она.

–Мне, правда, нужно бежать, но мы обязательно купим мороженое, когда я заберу тебя позже.

Ее лицо опечалилось.

–Здесь есть торт. Для родителей. Сейчас.

Серьезно? Снова приказной тон, без вопросов?

–Прости, Сэмми. В следующий раз, ладно?

–Это очень хороший торт, – сказала она себе под нос. Сколько раз я собиралась заставить ее спросить меня? Была ли я эгоистом?

–В следующий раз,– сказала я.

Неловко похлопав ее по плечу, я стала искать ближайший выход, когда услышала, как кто-то назвал мое имя.

–Саншайн?

Я повернулась и увидела, что Кэтлин идет к нам. Ее длинные волосы теперь были распущенны. Она возбужденно помахала рукой, и я заставила себя улыбнуться. Я никогда не покину это место.

–Привет, – сказала она, приближаясь.

Кэтлин Тиг.

–Привет, Кэтлин, – сказала я.

Она протянула руку:

–Здорово встретиться с тобой. Сэмми упомянула, что ее прекрасная тетя собиралась присоединиться к нам сегодня.

Я посмотрела на Сэмми, размышляя, какими были ее слова. Что бы она ни сказала, это было, наверное, хорошо, иначе Кэтлин не была бы так дружелюбна. Хотя бы один человек в мире не ненавидел меня. Даже если ему было всего шесть лет.

Кэтлин наклонилась и прошептала мне на ухо:

–И знай, я не верю тому, что читаю в газетах.

Я отстранилась.

–Извини, но я должна бежать.

–Прежде чем ты уйдешь, ты не могла бы дать Рэйн знать, что я оставила ей несколько сообщений?

–Конечно, – сказала я.

Но потом она потянулась к моей руке:

–Мне нужно, чтобы она позвонила мне, – сказала она.

Я посмотрела на Сэмми, которая сосредоточилась на своей ленте.

–Все в порядке?

–О, да! Сэмми замечательная. Это больше, чем хорошо. Она отлично проводит время в лагере. И я довольна тем, как проходит ее лето.

Кэтлин снова положила руку на плечо Сэмми, и она занервничала. Неужели эта женщина не обратила внимания?

–Я понимаю, почему Рэйн избегает моего телефонного звонка, – сказала она.– Иногда бывает так же страшно слышать, что с твоим ребенком что-то не так, как и то, что с ним что-то так.

–Я предполагаю, что она просто занята на работе.

–Возможно, – сказала она. – Напомни ей об этом. И, пожалуйста, не стесняйся приходить в любое время. Наши двери всегда открыты для семьи Сэмми.

Она улыбнулась и ушла. Девочка посмотрела на меня.

–Она – главная в лагере, – сказала она. – Я хочу быть такой как она.

–Кажется, она милая, – сказала я.

–Она много болтает.

Я кивнула:

–Все в порядке.

–Ты опаздываешь, – сказала Сэмми. – Прости. Я не должна была просить тебя приходить.

Сэмми играла с лентой, опустив глаза. И я сразу же пожалела о своем поведении. Я сожалела обо всем, что сделала: что заставила ее чувствовать себя плохо, ведь она хотела, чтобы кто-то был там ради нее.

Я наклонилась так, чтобы наши глаза были на одном уровне.

–Нет, я счастлива, что ты это сделала.

–Нет, это не так.

–Да, так. – Я глубоко вздохнула, почти не подозревая о том, что я собиралась сказать. – И я не могу поверить, что я позволяю делам встать на пути хорошего торта. Это был сумасшедший разговор.

Она улыбнулась:

–Правда?

Сэмми посмотрела на меня, как будто она пыталась выяснить, действительно ли я счастлива, что пришла сюда. Видимо, она решила, что это не имеет значения.

Мы пошли на прием с тортом, и Сэмми взяла меня за руку, переплетая наши пальцы. Ее маленькие пальцы окружили мои большие. Как будто это было самое естественное в мире. Я посмотрела на наши руки, пытаясь не придавать этому большого значения, но, при этом, держась за нее чуть крепче. Возможно, раньше я лгала, когда говорила, что счастлива, быть там. Но теперь это казалось правдой.

Глава 29

После того, как я покинула Сэмми в Мейдстоуне, я едва успела на работу вовремя. Подбежав к своей столешнице, я надела очки, когда услышала голос позади меня.

–Из всех таверен мира...

Я повернулась, чтобы увидеть Итана, одетого в худи с капюшоном и джинсы, держащего в руках куллер с водой. Его волосы были недавно вымыты, отчего вся его неряшливость пропала. Он выглядел горячо, по крайней мере, для него. Хотя запах рыбы, возможно из холодильника, все еще просачивался со стороны. Он улыбнулся.

–Что ты делаешь?

–Привожу в порядок свою столешницу.

Он рассмеялся, буквально вслух.

–Z не дал бы тебе работу здесь, – сказал он.

–Нет, я здесь, скорее, по части контроля качества.

Он наклонил голову и задумчиво проговорил:

–Значит, ты – новый Тэйлор?

–Ты знаешь Тэйлора?

–Я знаю, что переборка мусора – это долгий путь от контроля качества, – сказал он.– Это то, что я знаю.

Я посмотрела на него и мое лицо покраснело:

–Это часть более крупного плана.

–Я в этом не сомневаюсь, – сказал он. – Эти очки настраивают на серьезный лад.

–И я попыталась спасти его работу.

–С шефом Z нет спасения,– сказал он. – Но приятно, что ты попыталась.

Я подумала о своем дне с Сэмми, и почти произнесла, что возможно, я начала все с чистого листа. Но мне пришло в голову, что это выражение должно быть связано с более значимым событием.

–Что?– спросил он.

–Не пойми меня неправильно, но от твоего запаха меня тошнит.

Итан улыбнулся.

–И как я мог понять это неправильно?– сказал он.

Я жестом указала на его одежду.

–Ты принарядился, – сказала я. – Что за повод?

–Сегодня вечером у меня ужин, – сказал он.

–С безымянной знаменитостью?

Он ухмыльнулся:

–Ты можешь заглянуть в зал и посмотреть. Z собирается усадить меня за второй столик.

–Это невероятно, – сказала я. – Теперь у меня есть ответ, кто может попасть в «28» без предварительного резервирования.

–Что я могу сказать? – он пожал плечами. – Мужик любит меня.

–Многие делают это.

–Что это значит?

–Моя сестра хвасталась твоими творениями этой ночью. Ты не упоминал, что основал свое рыболовецкое сообщество.

–Свое рыболовецкое сообщество?

–Ты знаешь, о чем я говорю, Йелли.

Он поднял куллер выше.

–Значит, вы, ребята, говорили обо мне прошлой ночью?

–Немного. Между ее лекциями о том, какой я ужасный человек.

Он усмехнулся:

–Мне нужно бежать, так что тебе придется рассказать мне об этом в другой раз. – Он сделал паузу. – И, кстати, постарайся не слишком заморачиваться о Тэйлоре. Z отбирает людей с Голубых Холмов. Я ставлю на то, что ты протянешь до конца этой смены.

–Не мог бы ты сказать хоть одно доброе слово? Я как бы нуждаюсь в этой работе. Хотя бы на некоторое время.

–Шеф Z – самый влиятельный шеф-повар в Ист-Энде. Он занимает восемьдесят процентов моего рейтинга высшего класса бизнеса в Хэмптоне.

–Так ты скажешь?

Этан кивнул, уходя:

–Точно нет.

Глава 30

Итан пришел на ужин, но он был с пожилым человеком, которого я не узнала. Не было никаких знаменитостей. Я стояла и смотрела на него через маленькое кухонное окошко.

–Что ты делаешь? – спросил шеф.

Он все еще находился на линии подачи пищи, обращаясь в сторону, так, что на секунду я подумала, он разговаривал с кем-то другим.

Шеф указал на одного из поваров:

–Неужели она не слышит?

Я замерла. Это он обо мне говорит?

Шеф Z наводил последние штрихи на жареных сардинах с маринованным луком: меньше цитрусовых, больше каперсов; уксус, сахар и соль. Маринованный пир.

–За кем ты подсматриваешь в мое окно, Саманта?

Я указала на дверь:

–Простите, Шеф. Я дружу с Итаном Нэшем.

Хвастовство связями, которыми я не гордилась, в попытке спасти себя.

–Ты за всеми своими друзьями шпионишь, пока они едят?

–Нет, шеф.

Он осмотрел другую тарелку, все еще не поворачиваясь.

–Тогда прекрати шпионить за ним, – сказал он.

***

У меня не было возможности поговорить с шефом Z до конца моей смены. В двенадцать тридцать ночи ресторан был почти пуст.

Уставший, он подошел к моей столешнице и попросил отчет. Я была готова исправить ошибку, допущенную ранее. Я достала из мусора маленькую тарелку наименее популярного предмета (блюдо, которое по-прежнему было довольно популярно), и которое сегодня, почему-то, практически каждый раз оставалось несъеденым. Тушеный фенхель. Z подавал его вместе с рыбой, фаршированной имбирем. Люди не оставляли на своих тарелках даже кусочка чешуйчатой рыбы под восхитительным нежным желтым соусом. А вот фенхель, по-видимому, был для них менее заманчивым.

Шеф Z позвонил Дугласу:

–Принеси мне свежее блюдо с фенхелем.

Дуглас прибежал с маленькой миской фенхеля – из его ушей, чуть ли не валил пар, а пот стекал большими каплями по коже.

Шеф Z начал поднимать руку ко рту, но повернулся ко мне:

–Попробуй его.

Это была возможность исправиться. Я с нетерпением ждала, когда фенхель окажется на моем языке, уже думая о чем-то заумном, что могла бы сказать. Тогда Шеф Z знал бы, что он может доверять моему вкусу. Я бы сказала, что фенхель был идеальной текстуры – эластичной и легкой – и какой прекрасный у него аромат с ноткой аниса, подчеркнутой чесноком.

Это были слова, с которыми я хорошо знакома. Как-то раз я делала аналогичный обзор на моем шоу, наслаждаясь свежим, горячим блюдом (моя колбаска из фенхеля с яйцом была особенно удачной) из моей собственной фальшивой печи. Теперь я могла использовать эту речь для Z. Но что-то было не так. Фенхель, оказавшийся в моем рту, был кислым. Я попыталась скрыть реакцию, но он это увидел – отвращение. Я думала, что меня уволят прямо сейчас. Фенхель срывался с моего языка, когда я отчаянно пыталась его не выплюнуть. Но шеф Z ушел, ничего не говоря.

Я поймала взгляд Дугласа, пытаясь расшифровать, уволили меня или нет.

–Это самое близкое к похвале, что ты когда-либо от него получишь, – сказал он.

Глава 31

Эпизод с фенхелем привел к нескольким ночам подряд, когда шефа Z интересовало мое мнение: он чувствовал, что я вошла в ресторанный ритм. Но сколько раз мне еще придется переучивать один и тот, же урок?

В данный момент времени, я не ощущала никакого ритма.

В пятницу утром я проснулась от Рэйн, быстро передвигающейся по кухне и тянущей Сэмми за руки.

Девочка смеялась:

–Мам! Я не могу так быстро идти.

Лёжа на диване, я протерла глаза и посмотрела на них.

–Что происходит?– спросила я.

–Мы играем в игру «прогуляй лагерь», – сказала Сэмми.

–Но тебе, же там нравится, – сказала я.

–Прошу прощения, я должна спрашивать у тебя разрешения? – раздраженно спросила Рэйн.

Сэмми посмотрела на нас двоих и по ее выражению я поняла, что она собиралась защитить меня. Рэйн, должно быть, тоже видела это, потому отступила.

–Сегодня я не собираюсь работать или навещать Томаса. Устрою выходной. Мы едем в парк.

Отличная новость. Не придется отвозить Сэмми в лагерь. Может быть, даже пораньше приступлю к работе, что позволит набрать дополнительные очки в глазах шефа.

–Пойдем с нами! – сказала Сэмми.

Я видела, как сестра вздрогнула, не уверенная, отменять ли ей приглашение дочери. Я решила бросить Рэйн спасательный круг.

–Ничего страшного, идите. Я только просыпаюсь.

Она сделала паузу, словно подумала, стоит ли говорить об этом:

–Ты хочешь поехать?

Я была очень удивлена, услышав от нее подобное предложение.

–Правда?

–Не заставляй меня спрашивать дважды.

***

Когда моя сестра сказала, что они собираются в парк, она имела в виду Монток-Пойнт. Это был государственный парк на восточной окраине Хэмптона. Здесь находились места для рыбалки, дорожки для пеших прогулок, столы для пикника, отличная игровая площадка. И, конечно же, он был рядом с легендарным маяком, который являлся популярным местом для сбора туристов, а также был самым любимым местом Рэйн в Хэмптоне. Большинству людей нравилась эта довольно внушительная штука на вершине холма, но Рэйн любила историю маяка. Пока мы росли, мне всегда нравилось, когда она вызывалась добровольцем в музей. Так она могла доставать других людей со всеми этими подробностями, а не только меня.

Когда мы были детьми, то каждое воскресенье отравлялись на маяк с пакетом сэндвичей на обед. Пока мы находились там, между нами заключался негласный договор о перемирии. Ни отца, ни его проблем с деньгами (которые быстро становились нашими) – ничего. В одно из таких воскресений, Рэйн сказала моему отцу, что мы направляемся туда ровно в тот момент, когда у него были проблемы с фильмом, над которым он работал. Отец быстро решил, что маяк приносит неудачу. Он зашел настолько далеко, что попросил Рейн туда не ходить.

Тогда я впервые услышала ее отказ. Рэйн напомнила отцу, что мы ездили на маяк задолго до того, как его правила были придуманы и, между прочим, он ездил с нами. Что, возможно, невезение заключалось не в том, что мы туда направлялись, а в его несобранности.

Отец, похоже, был обескуражен этим аргументом. Когда мы направились на маяк, он даже поехал с нами. А если быть точнее – мой отец подбросил нас туда. Потому что по пути у него неожиданно возникла какая-то идея, из-за которой он должен был немедленно вернуться домой. Кроме того, по воскресеньям у него, было правило: как можно больше времени проводить вне улицы. Вероятно, он не хотел рисковать и нарушать его.

Рэйн победила. Но от этого не стало легче убедить ее в том, что безумие отца могло заманить ее в ловушку. Когда я сказала ей, что она должна была просто объяснить ему, как все обстоит на самом деле, то она, всплеснув руками, ответила: «Это принесет тот же результат. Я просто сохранила свой маяк в безопасности». Ее никто не вынуждал оправдывать средства, благодаря которым она это сделала – не в ее любимом месте; не в том месте, где мы обещали не сражаться друг с другом.

Так что, сейчас, было немного странно находиться там с ней и ее дочкой, так много лет спустя – когда мы не были даже близко к тому, чтобы спорить из-за отца. И не особенно хотели наверстывать упущенное.

Мы сидели на скалах, с Сэмми между нами, и уплетали пирог с арахисовым маслом, который сделала Рэйн.

Если для вас пирог с арахисовым маслом звучит как нечто изысканное, и вы думаете о профессиональном сочетании взбитого арахисового масла и хрустящей корочки домашнего теста, то это не тот случай. В пироге Рэйн арахисовое масло было набито в углубление кекса и смешивалось с перемолотыми бананами и шоколадной крошкой. Старая школа. Это даже не пирог. Она была холодна к процессам приготовления пищи, и если бы он подвергся дегустации, то получил бы звание как «Самый сладкий арахисовый пирог, который вы когда-либо пробовали».

В детстве ее пирог с арахисовым маслом был для меня лечением от всех болезней, и я сочла жестом доброй воли, когда она вытащила его из сумки.

У меня не хватило духу сказать ей, что он был приготовлен неправильно. Шоколадные куски были горькими, бананы – слишком спелыми или недостаточно спелыми, арахисовое масло – немного подпорчено. Может ли арахисовое масло киснуть? Видимо, у Рэйн – да.

Сэмми прикончила второй кусочек:

–Здорово, мам.

Рэйн дочиста вылизала обертку от пирога:

–Довольно, неплохо, правда?

Не желая казаться неблагодарной, я с энтузиазмом кивнула. И попросила еще кусочек.

–Мама, могу я спуститься к воде? – спросила Сэмми.

–Валяй,– сказала Рэйн. – Только не уходи далеко.

Сэмми побежала вниз по склону, и казалось, что она направляется к группе детей, которые ели пиццу. Но вместо этого, она свернула от них в сторону и начала собирать цветы в полном одиночестве.

Я посмотрела на Рэйн.

Она подняла руки, чтобы остановить меня:

–Не говори этого.

–Я просто сижу здесь и ем пирог.

–Я знаю, что у нее мало друзей, – сказала она.– Она другая.

–Это хорошо, – сказала я.

–И я так думаю.

Она оглянулась, застав меня играющейся с оберткой.

–Что ты делаешь?

–Наслаждаюсь моментом.

Она посмотрела на меня, пытаясь решить, стоит ли мне верить.

–Во всяком случае, у меня в детстве никогда не было много друзей. И со мной все хорошо.

Был ли это хороший момент, чтобы сказать ей, что это спорно?

–Я считаю, что Сэмми фантастическая, – сказала я.

–Значит, у меня нет аргументов.

Она вновь посмотрела на меня. Но ее взгляд был полон чего-то, что я с трудом поняла. Благодарность.

–Ну, ее советник... Эта женщина, которая управляет лагерем. Должна сказать, она так не думает.

–Кэтлин? – спросила я.

Она кивнула:

–Кэтлин. Я имею в виду, она думает, что Сэмми великолепна, но она обеспокоена...

–Чем?

Она покачала головой:

–Я не знаю...

Я затаила дыхание, не желая прерывать ее. Не желая, чтобы она остановилась, когда поняла, что может довериться мне.

–Кэтлин думает, что Сэмми нужны точные постановки задач, чтобы преуспеть. Чтобы достичь ее потенциала. И я тоже слышала об этом от своих учителей, поэтому в следующем году я отдам ее в частную школу в Ист-Хэмптоне.

Частная школа. Хорошие школы стоили пять тысяч долларов, чтобы попасть туда. Вот почему она продала дом.

–Так в чем проблема?

–Она думает, что местная частная школа не поможет. Кэтлин хочет, чтобы я отправила Сэмми на перспективную программу этой осенью. Она никогда никого не рекомендует, но она это сделала для Сэмми. И она прошла.

–Это здорово.

–Нет ничего хорошего. Это в Нью-Йорке. Я никогда не смогу потянуть подобное.

В Нью-Йорке были квартиры. И были рабочие места в других отелях. Разве она не обязана сделать всё, чтобы Сэмми получила лучшее образование, которое она только могла и дать ей место, где она заведет друзей?

Но Рэйн не собиралась оставлять Монток. И я не собиралась убеждать ее, что она должна. Это было сражение, в котором, если бы я столкнулась с ней – я бы ее потеряла.

–И Томас мне не помогает, – сказала она. – Он так впечатлен программой. Любит говорить о том, как семьи ради своих детей переезжают в Калифорнию.

–Похоже, он пытается поддержать.

Она повернулась ко мне:

–Есть лишь один способ поддержать меня: молчать.

Я кивнула, зная, что это единственный способ, который я могла бы здесь принять. Если бы она не была без ума от Томаса, которого она любила, то превратилась бы в фурию от слов, сказанных мной.

–Мне просто не хочется, чтобы он рассказывал мне, будто он и я тоже могли бы это сделать, – сказала она. – Как будто речь идет о нас двоих. Дело в том, что мы здесь живем. Прямо здесь.

Она показала на себя, как будто ставила на всем крест. Как будто люди не передвигались все время. Она даже не хотела этого слышать.

Поэтому я посмотрела на береговую линию, на воду, ударяющуюся об камни, позволив оставить за Рэйн последнее слово.

И тут я увидела ее. Мередит. Замерев, я присмотрелась.

Она шла по краю воды, один ребенок был у нее на руках, двое крутились у ног. На ней были черные брюки, которые она никогда не снимала. И она говорила по телефону – с Райаном? – громко смеясь.

Я попыталась отдышаться. Было что-то в том, чтобы видеть ее здесь. Это вернуло забытые воспоминания: Райан и Нью-Йорк, ночь вечеринки, тот ужасный взгляд, который Мередит мне подарила, когда выбежала за дверь.

Пирог перевернулся у меня в желудке.

Я попытался игнорировать это. И игнорировать свои чувства. То, чего я не ощущала, по крайней мере, с ее точки зрения. Вина. Я чувствовала себя ужасно из-за Дэнни. И мне было жаль, что я когда-либо касалась Райана. Но теперь, глядя на Мередит с ее детьми, даже когда она грубо разговаривала с ними, превышая громкость двух децибел – меня охватила вина. Это было лишь немногое, что я могла сделать: пойти и извиниться перед ней.

Вместо этого меня вырвало.

–Серьезно? – сказала Рэйн, отпрыгивая назад. – Это мерзко!

Было уже слишком поздно – моя липкая блевотина приземлилась прямо на подол ее платья. Несколько скользких слизней стекали по ее ногам.

–Это отвратительно, – сказала она.

–Извини.

Она начала вытирать себя бумажными салфетками:

–Тебе нет прощения.

Я указала на воду:

–Мередит здесь.

Она продолжала вытираться, проследив за моим взглядом к Мередит.

–Это жена? Или ненавистная подруга?

–Жена.

Она положила салфетки и отодвинулась подальше от маленькой лужицы рвоты.

–У тебя слишком острая реакция.

Я получше присмотрелась. Это не Мередит. Волосы были более рыжими, чем у нее. Ноги были толще, чем когда-либо были у Мередит. И в то время как у Райана было двое мальчиков и девочка, у этой женщины были только девочки, следующие за фальшивой Мередит.

–Забей. Это не она.

–Тогда у тебя, определенно, чрезмерная реакция! – сказала Рэйн. Затем она посмотрела на меня, протянув бумажную салфетку. – Что с тобой происходит?

–Я просто плохо себя чувствую. Я ела протухший фенхель в ресторане той ночью, когда ты злилась на меня. С тех пор я чувствую себя не очень хорошо.

–Это была твоя вина, фенхель тут ни при чем. – Она сделала паузу.– Возможно, у тебя аллергия на Монток.

Я засмеялась.

–Что смешно?– спросила она.

Я рассказала ей, что у меня была точно такая же мысль, когда мне было плохо от кофе из термоса.

И затем меня снова стошнило.

Глава 32

Есть что-то, чего люди не говорят вам о попытке (и неспособности) забеременеть. Что каждый раз, когда вы покупаете тест на беременность, вы получаете тот же результат. Отрицательный ответ сияет на полоске осуждением, что вы посмели надеяться на другое. Поэтому вы перестаете пытаться. Прекращаете подсчет дней. Не заинтересованы даже тем, что вы должны знать, когда необходимо бить тревогу и сделать тест. Не желая чувствовать это ненавистное осуждение.

Поэтому, когда моя сестра предположила, что причиной, по которой я блевала третий раз за час, может быть беременность, – я подумала, что она ошибалась.

Я спорила с ней в машине по дороге домой, когда она настояла, чтобы я сделала тест, просто на всякий случай, называя слова по буквам, как бы принося этим пользу Сэмми.

Я сдалась, когда Сэмми произнесла задом-наперед слово «кузина!».

Конечно, когда я вернулась в дом, то заперлась в ванной моей сестры и, сделав все дела, в ожидании уселась на пол. Я увидела ответ «ДА», что было нереально. Больше похоже на ошибку природы или что-то в этом роде.

В итоге, изучив коробку, я ничуть не удивилась, что срок годности теста давно истек.

Рэйн пошла в магазин и купила еще один, на этот раз не просроченный, тест. И он также показал «ДА». Никакой двусмысленности. Он показывал, что будет ребенок.

–Ну что, каково теперь твое оправдание? – спросила она.

–Это просто... мы пытались какое-то время. То есть, действительно, пытались.

–И ничего хорошего?

Я покачала головой.

Беременна.

Тошнота в последние несколько недель, головокружение, которое я приписывала перевороту в моей жизни. Это было не так или это было не совсем так. Причиной всему был маленький ребенок, пытавшийся заявить о себе.

Как я пропустила это? Моя сильная реакция на фенхель, на запах Итана. Я не обращала ни на что внимания, потому что это даже не показалось мне возможным. В последнее время мы с Дэнни не были особенно активны. Мы приостановили попытки, ожидая пока доберемся до Италии. Мы достаточно много времени воздерживались – и на этот раз это было больше его решение, чем мое. Он был так занят подготовкой работы на Верхнем Ист-Сайде, что почти не бывал дома.

Но, по-видимому, он был там хотя бы один раз.

И я могла бы выяснить, когда именно. Либо ночью, когда он вернулся домой, а я сидела в кресле-яйце, в потрепанной футболке университета Орегон и смотрела «Когда Гарри встретил Салли». Или в ночь, когда он вернулся домой, и застал меня всю в поту на кровати, в полусонном состоянии. Несмотря на все мои стильные ужины в течение последних нескольких месяцев, встречи с работниками Food Network, подготовку к выпуску новой поваренной книги – те времена, когда мы, действительно, занимались сексом, эти два раза, вероятно, были временами, когда я выглядела хуже всех женщин мира. Странный парень, мой муж.

Моя сестра встала:

–Это от Дэнни, верно?

Я просверлила ее взглядом:

–Да.

Она подняла руки, защищаясь.

–Хорошо, просто проверяю до каких масштабов бедствия дошла эта трагедия.

Глава 33

Беременна. Я не могла в это поверить и скрывала новость около недели, пытаясь к ней привыкнуть. Но я знала, что это будет чувствоваться реальным, когда я расскажу обо всем одному человеку. Только я понятия не имела, как я собираюсь это сделать? Был соблазн поехать в Нью-Йорк и сказать ему лично, но я даже не знала, где он теперь живет. И мысль о том, чтобы снова явиться к нему на работу – даже со счастливыми новостями – казалась не лучшей идеей.

Дэнни так сильно хотел ребенка, даже больше, чем я. Независимо от того, что происходило между нами, он был бы рад узнать, что станет отцом. Почему же я так боялась набрать номер его телефона? Почему мне казалось, что если я выберу подходящее время сказать ему, что мы будем родителями, то он простит меня? Что он сделает больше, чем простит меня.

В конце концов, мне надоело ждать подходящего момента. Я позвонила Дэнни из ресторана чуть раньше полуночи. И это не было умно по ряду причин. Не последнюю роль играло то, что обеденный зал был по-прежнему переполнен и многие заканчивали с десертом. У меня была большая часть моего отчета об остатках с тарелок, но я понятия не имела, когда придет шеф Z, желая получить краткое изложение.

Лузерами этого вечера стали свежайшие персики. Они были нарезаны кубиками и поданы с жареным ягненком и мятным соусом «чатни».

Ягненок стал хитом, как и «чатни», а вот мелкие кубики персиков остались нетронутыми. Передо мной стояли тарелки, выстроенные в линию и готовые показаться шефу Z, прежде чем я ускользнула, чтобы поговорить с Дэнни. Если бы я услышала, как он кричит мое имя, мне пришлось бы повесить на ожидание моего бывшего мужа, даже если бы я была на полпути к тому, чтобы сообщить ему о скором отцовстве.

Существовала еще одна проблема: почти в полночь была огромная вероятность, что Дэнни будет спать.

Но, как только я услышала гудки в трубке, мое сердце начало биться с сумасшедшей скоростью, и я не могла дождаться, чтобы произнести долгожданную новость. Даже если мне ответит его сонный голос. Даже если меня поприветствует автоответчик.

Беременна.

Однако, на другом конце трубки был вовсе не его голос. Ответила женщина, которую я узнала спустя пару секунд после того, как она произнесла:

–Алло?

Мэгги. Наша подруга Мэгги, которая проектировала нашу квартиру. На самом-то деле, она была подругой Дэнни. Они вместе учились в средней школе в Айове, и все время работали вместе, подгоняя друг другу работу. Их проекты часто показывались в тандеме. Это она рекомендовала Дэнни для работы в Верхнем Ист-Сайде. Она помогла выставить нашу квартиру в Architectural Digest. Его работа и ее работа были презентованы на тех же страницах.

«Великолепная команда», так о них отзывались.

Как бы глупо это ни звучало, но я предположила, что в этот момент они где-то выпивают с нашими друзьями. Вероятно, она видела, что мое имя высветилось на экране его телефона, и взяла трубку, чтобы поздороваться. Только вот она не могла знать, что это я, потому что я звонила из ресторана. И ее приветствие заключалось не в том, почему она взяла телефон моего мужа в полночь; она будто спрашивала о том, кто имел наглость так поздно звонить.

–Кто это?– спросила она, повысив голос.

–Это я.

Мэгги замолчала.

–Санни. Я... Я думала, звонит моя сестра. Она уехала в Хэмптон с детьми на отдых, и я увидела код города. Я думала, ты – это она. Извини.

–С чего бы ей звонить тебе на номер Дэнни, Мэгги?

Она снова замолчала.

–Я дам его тебе, хорошо?

Я понятия не имела, откуда она его собиралась взять. Я не знала, где бы я застала его. Или ее.

–Секундочку, – сказала она.

Я услышала, как она начала двигаться, топая ногами, а потом, на заднем плане, – отчетливый шум душа.

Мэгги постучала в дверь и позвала:

–Дэнни!

Часы показывали 12:02 ночи.

Другая женщина звала моего мужа из душа.

Я повесила трубку.

Стараясь не дрожать, я начала ходить по кухне, делая глубокие вдохи. Думая о ребенке. Нужно успокоиться ради ребенка. Это было в тот момент, когда я увидела ее через окно кухни. Поедающую торт и смеющуюся. Это был пудинг от Z из торта, весь в сахаре и морской соли – один из единственных запахов, с которыми я могла ладить. А теперь она и это испортила.

Эмбер.

Одетая в сексуальное черное платье, с толстым золотым ожерельем. Рядом с ней был ее парень и еще трое людей за столом, который Z резервировал для больших вечеринок. Эмбер выступала, громко разговаривая, когда она делала еще один укус, возможно, дегустируя торт для группы. Текстуры сладкого заварного крема, заканчивающиеся самой гениальной морской солью. Как будто она была экспертом в таких вещах. Она была экспертом, поскольку все, с кем она обедала, были обеспокоены. Судя по всему, скоро она станет экспертом, насколько это возможно в Америке.

Я не соображала, что делаю, пока не сделала это.

Переместив все отбракованные персики на одну тарелку, я прошла через кухонную дверь с тарелкой в руке и вошла в зал.

Небольшая часть гостей около стойки шефа подняла глаза, осмотрев мой фартук, мой вспотевший пучок на голове. Я кивнула в их сторону. Смутившись, они ответили тем же. Я прошла мимо них, прямо к пятому столику. Друг Эмбер обнимал ее и нежно терся о ее шею. Она соблазнительно поедала последний кусочек пудинга, практически вылизывая тарелку дочиста. Эмбер подняла глаза, широко раскрыв их, когда узнала меня там, стоящую, напротив, с серьезной необходимостью принять душ.

–Боже мой! – сказала она, глядя на меня снизу вверх. – Что ты здесь делаешь?

–Привет, – сказала я, улыбаясь и вываливая персики на ее колени.

Глава 34

На следующее утро я проснулась и обнаружила Сэмми, стоящую рядом с диваном. Что было, наверное, хорошо, поскольку последнее, что я хотела вспоминать – это события прошлой ночи. Голос Мэгги, ответивший по телефону Дэнни. Раздражающий взгляд Эмбер Риччи. Конец моей карьеры в «28». Я выбежала из ресторана, не дожидаясь официального увольнения. Отключила свой телефон, зная, что Дэнни не перезвонит. Я не понимала, как все могло так плохо складываться? Как это случилось? Я должна была быть на пути к искуплению, а в итоге – не была нигде. Безработная. Незамужняя. С прекрасной и очаровательной Эмбер Риччи, готовой захватить весь мир.

Сэмми перетаптывалась с ноги на ногу, немного, нервничая. В своих сладких маленьких ручках она держала новую книгу.

–Я не хочу идти в лагерь, – сказала она.

–Почему?

–Не хочу обсуждать это, – сказала она.

–И чем ты хочешь заняться?

–Весь день читать? – спросила она.

–Знаешь что? Почему бы и нет.

Она широко улыбнулась:

–Отлично!

Сэмми чуть подвинула мои ноги, опустилась на диван и открыла книгу. Я смотрела, как она переворачивает страницы, чувствуя подступающую тошноту. Меня накрыла комбинация утренней тошноты и осознания того, что маленький человек, не похожий на Сэмми, скоро будет принадлежать мне.

–Почему ты так смотришь на меня?– сказала она, все еще читая книгу.

–Мне нужно, чтобы ты сказала мне, почему ты не хочешь идти в лагерь, – сказала я. – Кто-то обидел тебя?

–Нет.

–Сэмми, если тебя кто-то обидел, я пойду с тобой в лагерь и удостоверюсь, что консультант об этом знает. Ты не должна бросать лагерь.

Она закрыла книгу:

–Это не имеет никакого отношения к этому.

–Тогда что случилось?

Она встретила мой взгляд, как бы пытаясь решить, стоит ли говорить.

–Дочь Кэтлин пришла в лагерь. Она хочет, чтобы мы сидели вместе за обедом.

–А ты не хочешь?

Сэмми выглядела раздраженной:

–Ее дочь пойдет в школу, в Нью-Йорке.

Я кивнула, понимая, к чему клонит моя племянница.

–Я знаю, что она попытается заставить нас быть друзьями. Так что я хочу пойти в ту школу.

Это была странная реакция. Как будто Сэмми пропустила пару шагов, где она решила, понравится ли ей дочь Кэтлин, и тот, где она решила, что школа показалась ей интересной.

–Почему ты переживаешь из-за этого?

Она пожала плечами:

–Я не знаю. Кэтлин говорит, что это прекрасное место...

И тогда я поняла, что ее огорчает:

–Твоя мама.

Она кивнула.

–Мама думает, что школа – это плохое место.

–А как считаешь ты?

–Не знаю. Я думаю, это может быть весело.

Я почувствовала, как мое сердце немного расслабилось. Чего так боялась Рэйн, что она заставляла Сэмми чувствовать, будто школа была не для нее? И что случилось с консультантом, что она подпихивала к девочке свою дочь? Получит ли она какой-то бонус, если Сэмми пойдет в эту школу? Внезапно я разозлилась на всех, кроме племянницы, сидящей на краю дивана.

–Хорошо, – сказала я.– Тебе не обязательно идти в лагерь. Но сегодня не будет дня чтения, ладно?

Она вздохнула, измученная:

–Почему нет?

–Ты не будешь сидеть. Если не хочешь идти в лагерь – все в порядке. Но ты чем-нибудь займешься.

–Я уже занята. Я читаю.

Посмотрев в окно на наш старый дом, красную машину, припаркованную на подъездной дорожке безымянной знаменитости, я подумала о ее «друге».

– Пойдем на рыбалку, – сказала я.

***

Настоящее рыболовное судно Монтока – не тот вид лодок, который сдавали в аренду для холостяцких вечеринок с пивом. Рыболовное судно не предназначено для комфортного круиза вокруг гавани. Лодочная яхта Итана и Томаса – сорок восемь футов длиной, двухместная каюта – не была исключением. Она не была совсем неудобной, но и роскошной ее не назовешь. Палуба, намытая после утренней прогулки по воде, все еще казалась скользкой и липкой. А в воздухе витал такой тошнотворный запах, по сравнению с которым Итан пах свежим шоколадным печеньем. И все же, как только мы отплыли от берега – мне стало лучше. Океанский бриз облегчил мою тошноту, помог очистить мою голову от навязчивых мыслей. Мы с Итаном сидели у руля, а Сэмми – у нас под ногами. Жилетик крепко держался на ее маленьком теле. Как загипнотизированная, она наблюдала за океанскими волнами.

Шучу, конечно. Она читала в каюте. Здесь она все еще могла быть как дома. Итан поднес руки ко рту, пытаясь согреть их.

–Я тут оказался втянут в тяжелый и долгий разговор с мужем моей подруги, – сказал он. – Он пытался рассказать мне и всем этим людям, что есть два Монтока: один для летних людей, один для зимних людей, – будто они этого не понимают. Так вот, он сказал, что речь идет о людях, которые ловят здесь рыбу, и людях, которые этого не делают.

–Так и что в этом ужасного?

–Генри не ловит здесь рыбу. Он берет модный чартер со своими корпоративными приятелями и платит кому-то, чтобы его сфотографировали с марлином. Это не рыбалка. Это фотосессия. С марлином.

–Хорошо.

–Ты не видишь иронии? Сэмми в одиночку могла бы дойти до океана и поймать марлина, – он покачал головой. – Этот парень меня взбесил.

–Человек, с женой которого ты спишь, злит тебя? Это тот, о ком ты говоришь, правда?

–Он думает, что он здесь ловит рыбу. Он думает, что может сказать любую чушь. Если он действительно ловит здесь, он никогда не скажет что-то глупое. – Он сделал паузу. – Он мог бы просто подумать об этом.

Я глубоко вздохнула, наблюдая, как береговая линия становится от нас все дальше.

–И почему ты до сих пор разговариваешь?

–Здрасьте! Это ты хотела выйти сегодня на воду. Черт возьми, я не знаю, почему вообще согласился на это, – сказал он.

–Потому что ты знаешь, что Сэмми – твое слабое место, – сказала я.

Он улыбнулся:

–Думаю, да.

Он посмотрел на воду и отправился дальше на север.

–Итак, как твои дела? Я впечатлен, что ты так долго продержалась.

–Я этого не сделала.

–Что случилось?

–Уронила тарелку персиков кое на кого. – Помолчав, я продолжила. – Бросила. Должна признаться, что я специально бросила персики.

Он засмеялся, немного впечатленный моим поступком:

–Она заслужила это?

–Не думаю, что это вопрос, который будет интересовать шефа Z. Я моментально убежала оттуда, чтобы это не выяснять.

Итан заглушил двигатель:

–Что ж, я заинтересован.

–Это была Эмбер Риччи. Женщина, которая меня взломала. Она отняла мои контракты на выпуск поваренной книги и мое шоу на Food Network. Она даже не умеет готовить.

–Тоже.

Я с непониманием посмотрела на него.

–Просто говорю, ты, наверное, должна сказать: «Она тоже не умеет готовить».

–Она делает тосты, Итан.

–Мне нравятся тосты. – Он пожал плечами. – Но я не из тех парней, которые разбираются в рецептах. Мне нравится импровизировать. Поставьте тост в тостер. Достаньте его. Посмотрите, что получилось.

Я рассмеялась.

–Не знаю, о чем я думала. Она просто сидела в ресторане, и в моей голове что-то щелкнуло.

Он вытащил косяк из своего кармана.

–Похоже, она заслужила это.

Итан пытался заставить меня чувствовать себя лучше, ведь он оправдывал мои чувства к Эмбер. Но это не так. Я думала о том, что Эмбер разрушает мою жизнь, чтобы улучшить ее собственную. Я злилась раньше, но, подумав о ребенке, которого я носила, – стала еще злее. Мое сердце было разбито.

Итан поджег косяк и затянулся. Я посмотрела на него.

–Что? Это законно.

–Не уверена, что это правило действует при управлении лодкой.

–Тогда, хорошо, что мы стоим на месте.

Он протянул мне косяк. Я покачала головой.

–Не хочешь?

–Я беременна.

–Вау. – Он отодвинул косяк назад, чтобы дым не попадал на нас. – Весь кайф обломала. Буквально.

Он уставился на косяк, и я наблюдала за тем, как он воспринял новость о моей беременности.

–Муж в курсе?

Я вздрогнула. Муж. Бывший муж. Как я должна называть его теперь? Как это объяснить Итану? Я покачала головой.

–Почему нет?

Я пожала плечами:

–Он слишком занят, ухаживая за своей новой подругой.

Он сделал еще одну затяжку.

–Вау.

Затем он снова сосредоточился на косяке. Мы сидели в полной тишине.

–Я говорил тебе, что у меня трое детей?

В шоке я посмотрела на него:

–Что?

Он кивнул:

–Все от разных матерей.

–Шустрые сперматозоиды.

Он улыбнулся:

–Первого я не знаю. Не смог справиться с этим. Мне было восемнадцать, и я вел себя ужасно. Сейчас большую часть своего времени я провожу в раздумьях о двух других. Это не одно и то же. Моя дочь, мой первенец, заслуживает лучшего отца, чем я.

–Если ты пытаешься заставить меня чувствовать себя лучше, это не совсем работает.

–Заставить тебя чувствовать себя лучше? Я пытаюсь заставить меня чувствовать себя лучше.

–Тебе было восемнадцать, когда ты облажался.

–Верно, – сказал он. – И это совсем не то, как лгать обо всей своей жизни.

–Ладно, хватит.

–Отправила своего мужа в объятия другой женщины. Лишилась работы из-за тарелки с персиками.

–Пожалуйста, прекрати говорить.

–Довольно честный ход – бросить в нее персики, – сказал он. – Несмотря на последствия.

Я посмотрела на него, пытаясь прочитать, развлекается он до сих пор или нет.

Он выкинул косяк:

–Я серьезно. Когда ты в последний раз делала что-то подобное?

–Сумасшедшее?

–Честное. Не задумываясь о том, как это будет выглядеть для толпы твоих многочисленных поклонников, – сказал он. – Просто позволь себе чувствовать момент, не привлекая куратора.

Я задумалась. Куратор. Прекрасное слово для того, что требовалось от меня, дабы представить миру «Маленькую Саншайн», чтобы представить миру себя. Все, что я делала на протяжении долгого времени, требовало этого: фильтровать фотографии, выбирать совершенные фразы, чтобы захватить четкий, более интересный и фотогеничный момент, который я должна была показать наблюдателям.

Дэнни стал первой жертвой избавления от реальности. Каждый вечер (а иногда и ночь) мы делали снимок того, что на самом деле происходило (например, ужасно невкусную пиццу), а затем выставляли в Instagram «импровизированную» фотографию, которой на самом деле занимались десятки человек, пока камера снимала меня: «наслаждающуюся» вкусной пиццей и с упоением просматривающую самое горячее шоу. Все это подкреплялось вот такими хэштэгами: #домашняявыпечка #смогланайтивремядлямуженька #Уолтавпрезиденты

Какие могли быть последствия, когда нам говорили, что того как мы жили на самом деле, было недостаточно?

Итан включил зажигание:

–Может быть, дело в том, что тебе пора перестать лгать?

–Мне больше незачем лгать, – сказала я.

Он повернул руль, его лодка полетела вперед.

–На твоем месте, я бы ловил комплимент там, где ты можешь получить его.

Глава 35

Когда мы подъехали к дому, Рэйн вышагивала по крыльцу. Злющая. Мне потребовалась секунда, чтобы заметить это. Она как обычно не поздоровалась со мной. Я обошла машину, чтобы выпустить Сэмми.

–Привет, мам! – крикнула она.

Рэйн скрестила руки на груди:

–Где, черт возьми, вы были, ребята?

–Ездили на рыбалку, – сказала я, поднимаясь по ступенькам. – Расслабься.

–Расслабиться? Мне названивают с лагеря, потому что Сэмми не появилась там. Вы не думали, что вам, возможно, надо было позвонить мне, прежде чем удрать в открытое море?

–Я звонила тебе, – сказала я. – И оставила сообщение.

–Я тоже, – вмешалась Сэмми.

–Сэмми, зайди в дом.

–Мама...

–Внутрь!

Сэмми остановилась у двери. Я улыбнулась ей, и она, с печальным видом, махнула рукой, как будто не хотела, чтобы ее отстраняли от разбора полетов.

У Рэйн, похоже, выросла пара глаз на затылке, потому что она стала еще злее.

–Сейчас же зайди в дом!

Сэмми исчезла, а Рэйн посмотрела на меня, метая молнии взглядом.

–Как ты могла это сделать?

–Рэйн, клянусь тебе, я не думала, что ты расстроишься.

–Я подняла на уши весь лагерь, прежде чем прослушала твое сообщение. Ты знаешь, как я себя чувствовала? Я подумала, может быть, с вами что-то случилось. Я думала, ты свалила. Я не знала, что происходит.

–Так тебе пришлось нелегко в эти пять секунд?

–Ты думаешь, это смешно?

–Нет. Извини, Рэйн. Я подумала, что было бы интересно совершить поездку, вместо того, чтобы просто сидеть дома.

–С каких пор ты решаешь, куда брать моего ребенка?

–Ты же позволила ей пропустить лагерь.

–Я позволила ей! Не ты, – сказала она. – Ты не можешь принимать такие решения.

–Рэйн, она не хотела идти. И, говорю тебе, у нее был хороший день. Она почитала, подышала свежим воздухом, съела какой-то начос. Не нужно так расстраиваться. Она отлично провела время.

Сестра развернулась и ворвалась в дом, хлопнув дверью о стену так, что та от нее отскочила и начала закрываться.

–Значит, теперь ты эксперт в воспитании моего ребенка?

Я распахнула дверь и последовала за ней:

–Я помогаю тебе с ней. Как насчет того, чтобы просто сказать «Спасибо».

–Ради Бога, я могла бы попросить кого-нибудь из колледжа отвезти Сэмми в лагерь на следующий день после аварии Томаса, – сказала она.– Все, кто здесь живет, отлично знают к кому можно обратиться за помощью.

Она отвернулась, и тогда я поняла, почему она так рассердилась. Ей не хотелось, чтобы у Сэмми был отличный день. Не со мной. Рэйн не хотела, чтобы Сэмми со мной что-то связывало.

–Это была ошибка, хорошо? – сказала она. – Я хочу, чтобы ты упаковала свои вещи и ушла.

–Нет.

Она покачала головой:

–Нет?

Я никуда не собиралась уходить. Возможно, была виновата моя беременность, может быть, это был стресс. А, может, это из-за того, что Итан сказал обо мне и персиках, и попросил меня стать честной. Но я хотела остаться там, где была. По крайней мере, пока я не узнаю, куда мне идти.

Рэйн горько засмеялась:

–Что ты здесь делаешь? Я имею в виду, действительно. Естественно, ты здесь не для того, чтобы снова соединиться с нами.

–Может быть, так и есть.

–Херня.

Я посмотрела на чердак Сэмми.

–Не могла бы ты говорить потише?

Рэйн проигнорировала меня и, не сбавляя громкости, произнесла:

–Так в чем игра? Получить одобрение шефа Z и использовать его для того, чтобы продвинуть себя наверх, верно?

–А что, если так? Ты думаешь, я должна просто принять все это? Эмбер украла все, что я с таким трудом заработала. И, я знаю, ты не думаешь, что это законная работа, но я приложила слишком много усилий, чтобы чего-то добиться, – сказала я. – Не то, чтобы ты понимала, о чем я говорю...

–То есть, мне работается легко?

Я понизила голос, даже если она отказывалась это делать:

–Я просто думаю, что управлять отелем – это не совсем предел мечтаний для тебя.

Сестра удивленно посмотрела на меня. На секунду в ее взгляде промелькнула боль. А затем она засмеялась, запрокинув голову назад.

–Ну, так мы говорим о мечтах, какую мечту ты снова воплотила в жизнь? – сказала она.

–Я не говорю о себе, Рэйн.

–Шутишь? Ты беспокоишься только о себе. – Она покачала головой. – Просто потому, что ты думаешь, будто картина моей жизни будет красивее, если у меня будет впечатляющая карьера, это не значит, что я несчастна. Тебе когда-нибудь приходило в голову, что если ты не будешь жить в страхе перед чужими мнениями о тебе, никто не сможет у тебя что-то отнять?

–Вот как?

–По сути, да.

Я посмотрела на чердак и подошла к сестре:

–Так почему ты так боишься услышать мнение других людей о своем ребенке?

Она потянулась за моей рукой, оттащив меня обратно на крыльцо.

–Прости?

–Поэтому ты забрала ее из лагеря, верно? – сказала я.– Потому что у Кэтлин хватило наглости, чтобы рассказать насколько Сэмми особенная? Что ей нужны особые вещи?

–Так значит, во всем своем опыте общения с Сэмми ты уже пришла к выводу, что женщина, которую ты не знаешь, – права, а ее мать ошибается? Что я не думала о том, что нужно моему ребенку?

–Рэйн, не отговаривай ее.

–Точно. Потому что пребывание здесь тянет ее на дно. Оставаясь с матерью, она идет на дно.

–Так поезжай с ней. В Нью-Йорке есть отели, в которых ты могла бы работать.

–Все не так просто. Мне здесь нравится. Я построила здесь дом. У меня здесь отношения. Это может быть не сексуально и не позволит нам снять телевизионное шоу, но некоторые из нас ценят построенный где-то дом.

–Ты не находишь странным, что ваш дом находится в пяти футах от того места, где мы выросли?

Она замолчала, замерев.

–Что ты хочешь этим сказать?

Я помедлила с ответом, зная, что не должна говорить подобные вещи, что есть некоторые грани, которые не нужно пересекать. Но она была такой злой, а я настолько устала, что не могла себя остановить.

–Не знаю. Я припоминаю некоторые правила о том, чтобы никогда не быть вдали от этого дома более нескольких часов подряд. Никогда, ни под каким предлогом не расставаться с недвижимостью, по какой бы то ни было причине.

–Это ни в какие ворота не лезет.

–С волнением спускаться вниз, к океану, изо дня в день. Забирать почту в пять вечера на краю подъездной дороги. Обедать по воскресеньям, глядя на океан. Не стесняйся прервать меня, если я что-то забуду. Может быть, теперь у тебя есть некоторые правила о том, чтобы никогда не отважиться уйти от жизни, созданной папой? Или, может быть, ты более похожа на него, чем хотела бы признать?

Разозлившись не на шутку, она посмотрела прямо на меня с такой болью, будто не могла в это поверить. Она не верила, что я все еще могу влиять на нее.

–У тебя десять минут на то, чтобы собрать вещи и выйти из дома, – сказала она, разворачиваясь и уходя.

Глава 36

Я быстро прошла по подъездной дорожке, забросила вещи на пассажирское сиденье и поехала в «28», едва сдерживая слезы. Иногда ты рад, что у тебя есть что-то, снимающее груз с души. Но не в данном случае. Мне было жаль, что я сказала об этом. На самом деле, я не имела это в виду. Рэйн просто так сильно давила на меня. Даже когда я думала, что делаю что-то полезное для Сэмми, подарив ей веселый день – она все равно напала на меня за это.

Как можно победить такого человека? Особенно, когда я и так поставлена в тупик, оказавшись здесь снова. Застряла в Монтоке. Застряла в доме с человеком, который был отражением всего, от чего я пыталась убежать. И я вовсе не пыталась причинить ей боль. Я не хотела, чтобы она чувствовала себя потерянной и изолированной, как и я.

Я понятия не имела, как попросить ее остановиться, хотя бы на секунду, чтобы она не делала все, что в ее силах, лишь бы напомнить мне, что я заслуживаю самого ужасного в этой жизни. Будто я заслужила, чтобы моя карьера обрушилась за одну ночь, и потеряла мужа, который, по-видимому, уже нашел другую.

Въехав на стоянку ресторана, я заглянула в зеркало заднего вида и вытерла слезы.

Была еще и Сэмми – ее странный и замечательный ребенок. Так получилось (спишем это на расшалившиеся гормоны беременной женщины), что я привязалась к ней. Мне было ненавистно то, что у меня даже не было возможности попрощаться с ней, что она даже не поймет, что я не хотела уходить. По крайней мере, я не хотела ее покидать.

Я вошла на кухню и направилась прямо к моей рабочей столешнице. Дуглас стоял там с молодым парнем, показывая ему, что к чему.

–Что ты здесь делаешь? – спросил Дуглас.

–Дуглас, – сказала я, поприветствовав его, а затем обратив все свое внимание на парня. – У тебя есть две секунды, чтобы уйти от моей столешницы.

–Теперь это моя столешница, – сказал молодой парень.

Я просверлила его гневным взглядом.

–Кто ты?

–Я отвечаю за отходы, – сказал он.

–У меня в кармане пятьсот долларов. Они твои, если ты просто выйдешь в ванную на пять минут.

–Договорились! – сказал он.

–Никакого договора, – вмешался Дуглас.

–Что происходит?

Мы повернулись, чтобы увидеть, как позади нас стоит шеф Z. На нем была рабочая куртка, поверх которой лежали руки, скрещенные на груди.

–Дуглас, выйди, – сказал он.– И возьми с собой Лэнса.

–Я не Лэнс, – сказал молодой парень.

Шеф поднял руки:

–Да всем насрать.

Когда Дуглас исчез, и молодой парень направился к ванной (действительно ли он думал, что я заплачу ему сейчас?), Шеф Z наклонился ко мне и прошептал на ухо.

–Что ты делаешь на моей кухне?

Я прочистила горло.

–Прошу прощения, шеф. Я просто подумала, что если бы Вы знали подробности, почему я сделала то, что я сделала, Вы позволили бы мне остаться.

–Подробности о том, почему ты бросила тарелку с едой на одного из моих гостей?

У меня был целый план о том, что ему сказать, целая история. Я собиралась сказать ему, что Эмбер заказала последнего на тот вечер ягненка и оставила всю тарелку. И было просто неправильно, что она не уважает тяжелую работу каждого. И тяжелую работу шефа Z. Особенно, когда ей подавали последнее блюдо из ягненка. Другие люди любили бы и уважали эту еду. Но благодаря Эмбер они не сделали этого.

Ну как это могло не сработать? Я бы говорила с каждым нарцисстическим импульсом, который был у этого человека. Отрицать это означало бы отрицание себя.

Кроме того, я слишком устала. И я подозревала, из слишком долгой практики, что продвину эту историю. Да, это была ложь. Но я привыкла к этому, и это было тем, что я делала. Однако когда вы были неправы, усилия, которые требовались для воспроизведения хорошей лжи, становились очевидными. В таких ситуациях это было почти так же сложно, как говорить правду.

Поэтому я так и сделала. Я сказала ему правду.

–Она недостаточно хороша, чтобы есть Вашу еду, шеф.

Он сделал паузу, обдумывая мои слова:

–Никто не будет.

Затем он отошел, указывая, чтобы я заняла свое обычное место.

–Считай, что ты на испытательном сроке, – сказал он.

Я кивнула, проглотив слезы. Он с отвращением покачал головой.

–Никаких слез на моей кухне.

–Вам не стóит напоминать мне об этом, шеф.

–Видимо, стóит, – сказал он.

Глава 37

Я появилась на пороге у Итана в полночь, полностью истощенная. Он говорил мне, что живет возле доков, и быстрый просмотр его веб-сайта указал мне, где именно. Он открыл дверь в одних боксерах, ни больше, ни меньше.

–Разве тебе не достаточно меня на сегодня? – спросил он.

–Мне нужно где-нибудь остановиться.

Итан потер глаза:

–Заходи.

Со стороны, его дом выглядел настолько симпатичным, что хотелось сбежать. Он отчаянно нуждался в покраске и в нескольких затворах на окнах. Внутри все было по-мужски сурово, хотя в этом был определенный шарм. Честно говоря, дом был на пути к этому. Толстые деревянные полы (определенно оригинальные, которые он, должно быть, отшлифовал) и свежие зеленые стены, прекрасные фотографии заправочных станций, разбросанных повсюду. Обстановка состояла из дорогих ковров и отличного кожаного кресла. Так же было великолепное эркерное окно, которое открывало вид на доки и позволяло лунному свету мягко подсвечивать интерьер.

Итан привел меня в спальню, где он указал на матрас, лежащий на полу, застеленный моими любимыми Frette. Такие же, какие были у меня дома. Даже через миллион лет я бы не подумала, что этот человек приобрел бы простыни Frette. И тут я поняла, что он этого не делал. Они были подарком от кого-то, кто не хотел спать на тех простынях, которые он купил. Очевидно, это безымянная знаменитость.

Он пожал плечами, признавая, сей факт и, не извиняясь:

–Это то, что я могу предложить.

Я была слишком измотанной, чтобы беспокоиться об этом. Мы оба легли на матрас, спина к спине, касаясь пяток.

–Смотри, без глупостей, – сказал он.

И вот так мы заснули.

Глава 38

Когда я проснулась, было еще темно. Я посмотрела на часы. Пять часов. К счастью, Итана не было рядом. Потребовалась минута, чтобы привыкнуть к новому месту: странная кровать, знакомые простыни. На мгновенье я позволила им вернуть меня в тот момент, когда я лежала на этих простынях в последний раз. Любимая песня, играющая на радио, все еще спящий Дэнни, прикрытый простынею до плеч, в то время как я – до самого подбородка. И где я была теперь?

Я предположила, что Итан отправился в доки и пошла на кухню, чтобы приготовить себе чашку кофе. Спать совсем не хотелось. Я уселась на деревянный стул, ожидая пока заварится кофе. Мой палец замер над кнопкой вызова номера Дэнни на телефоне. Мне нужно было рассказать ему о ребенке, какова бы ни была ситуация. До сих пор в голове не укладывается, что Мэгги и Дэнни вместе.

Как это было возможно? Дэнни так не поступал. Он не хотел бы быть несправедливым к Мэгги. Тем более, она была его хорошим другом. Он не хотел бы что-то начинать с ней, пока не был готов. Существовала ли вероятность, что он был готов так скоро? Может быть, я была полной дурой, но я не куплюсь на это. Ведь я все еще искала другое объяснение произошедшему.

Наполнив большую кружку кофе, я собиралась позвонить Дэнни, когда Итан вошел в дверь, держа в одной руке пакет из Блинного домика Джона, а в другой – поднос со стаканчиками кофе.

Он указал на кружку, которую я держала.

–Я бы не советовал пить это, – сказал он.

Я отложила телефон.

–Если ты осуждаешь меня за кофе, пока я беременна...

–Я осуждаю тебя за то, что ты пьешь это кофе, – сказал он. – Я не пользовался этой кофеваркой с начала восьмидесятых.

Он вручил мне поднос с напитками.

–С сахаром. Без кофеина. Из кафе, – сказал он. – Не знал, какой ты предпочитаешь.

–Спасибо. Что в пакете?

–Сэндвич с яйцом. Это для меня. Мне нужно подкрепиться.

–И почему же?

–Сегодня я еду в Нью-Йорк, чтобы встретиться с некоторыми инвесторами. – Он вытащил сэндвич из пакета и, как только развернул упаковку, от него пошел пар. – Мы подумываем о расширении до нескольких ресторанов в Южной Калифорнии. В первую очередь в Лос-Анджелесе. Вчера был ужин в «28», который я посетил.

Я с тоской смотрела, как он поднял свой жирный сэндвич, наполненный сыром и помидорами.

–Что? Я здесь не открывал мини-гостиницу.

Должно быть, я выглядела ужасно разочарованной, потому, что он закатил глаза и отломил мне половину.

–Видимо, открыл.

Я сделала большой укус, набив большую часть своей половины сэндвича в рот. Он ждал, когда я проглочу, а затем улыбнулся.

–Сексуально, – сказал он.

В ответ, я засунула в рот оставшуюся часть сэндвича.

–Поэтому я не хотел говорить с тобой прошлой ночью, – сказал он.

–Однако пять утра – самое подходящее время?

Он откусил кусочек.

–Эмбер сегодня вечером устраивает вечеринку на Тайсон-лейн по случаю презентации книги. Поэтому она в городе.

Я сразу пожалела о съеденном сэндвиче.

–Откуда ты вообще это знаешь?

–Ее рекламный агент пыталась получить скидку и назвала имя Эмбер. Она говорила о вечеринке и всех людях, которые будут есть нашу рыбу. – Он продолжил говорить, набивая рот сэндвичем. – Наверное, она создаст участки. Каждый участок будет посвящен определенным рецептам в книге. Участок, на который она хочет поставить нашу рыбу, называется – ceviche (прим.: «рыбный фарш»).

–Что она собирается подавать? Тосты?

–Я спросил у агента то же самое.

Я рассмеялась:

–Ты серьезно?

–Да. По-видимому, она не разделяет наше чувство юмора.

Я думала о том, что эта вечеринка повлечет за собой. Все будут присутствовать там: Луис, журналисты, люди от Food Network. Все, кто повернулись ко мне спиной, и кто теперь был в восторге от того, чтобы почитать Эмбер.

Итан сделал еще один большой укус, очевидно, испугавшись, что я попытаюсь украсть его сэндвич.

–В любом случае, я буду смотреть на нее с презрением.

–Можешь протащить меня туда? – спросила я.

Он выглядел удивленным:

–Конечно. Но зачем?

Я пожала плечами, не в силах придумать достойный ответ. Я знала, что мне все равно, что Эмбер и ее вечеринка не были в курсе моего появления. В тот момент, однако, это чувствовалось как вся суть, основа основ.

–Ты сможешь это сделать, если у меня не будет подходящего ответа для тебя?

–Считай, что дело сделано, – сказал он и последний раз укусил сэндвич. – Я даже принесу дополнительную рыбу. В случае если ты захочешь бросить в нее что-то еще.

Глава 39

В Хэмптоне люди любят говорить о самых престижных дорогах. Дюн Роад. Летняя площадка. Океан. Лужайка. Тайсон-лейн часто был слишком мал, чтобы вместить весь список гостей. И все же, отъезжая подальше от полосы движения, я поехала вдоль океана и домов, присматриваясь к нескольким наиболее впечатляющим из них в Восточном Хэмптоне. Включая великолепную обитель, принадлежащую Хельмуту Лангу.

Вечеринка Эмбер проходила у соседнего дома. В таком же изысканном, также расположенном на берегу океана, и принадлежащем венчурному капиталисту и его кулинарной энтузиастке – жене.

Фонари выстроились вдоль подъездной дорожки и подвели меня к потрясающему коттеджу (не то, чтобы слово «коттедж» действительно подходило в данном случае). Его крытое крыльцо было заполнено людьми. И свечами. И цветами – исключительно белыми, исключительно орхидеями. Мимо проходили официанты с огромными подносами, наполненными суши из икры и креветок. Джазовая группа играла стандартную для вечеринок музыку. Это могла бы быть самая красивая свадьба, в которой я когда-либо принимала участие.

Вздохнув, я вышла из машины и направилась к крыльцу. На мне было единственное платье, которое я схватила из дома моей сестры после нашей ссоры: пурпурное с открытыми плечами, которое было достаточно широким и, к счастью, прикрыло мой медленно растущий живот.

–Я не верю в это.

Повернувшись, я увидела Вайолет с наушниками и в черной юбке-карандаш. Выглядит красиво, как и всегда.

–Что ты здесь делаешь? – спросила она, широко, улыбаясь.

Я не знала, как ее прочитать и что у нее на уме:

–Просто пришла, чтобы поздороваться со всеми.

–Не на вечеринке, – сказала она. – А здесь! В Хэмптоне. Я думала, ты прячешься. В Нэшвилле или где-то еще.

–Я отсюда, на самом деле, – сказала я.

Она выглядела смущенной:

–Не знала, что кто-то из моих знакомых отсюда.

Я улыбнулась:

–Как ты, Вайолет?

–Думаю, это первый вопрос, который ты когда-либо задавала мне. Я имею в виду, обо мне.

Я указала на ее гарнитуру.

–Где ты сейчас работаешь?

–Ну, я помогала Мередит и Райану с новым шоу. Но ушла. Все впустую. Клянусь, что это шоу будет отменено, прежде чем его имя даже попадет в воздух. – Она покачала головой. – Мередит ужасна. Просто ужасна перед камерой. И она на самом деле, довольно ужасный человек, если это тебя успокоит.

–Намекаешь на то, что я спала с ее мужем? Не полегчало.

–Ну, а мне полегчало. – Она пожала плечами. – В любом случае, я теперь работаю на Джули Диас, и она просто фантастична.

Джулия была агентом, который мне нравился. Для Вайолет она была прекрасным боссом, предоставляющим ей доступ ко всем знаменитостям.

–Она вступает в производство шоу, и мы говорили о моем развитии, – сказала Вайолет, сияя.

–Здорово, но я думала, ты хочешь сделать свое шоу?

–Не так уж сильно. Слишком много скелетов в этом шкафу. – Она указала на себя. – Я не хочу, чтобы мои обнаженные кадры попадали в интернет.

Я улыбнулась, стараясь не допустить, чтобы это грызло меня – чувство, которое я испытывала, когда думала о своей собственной фотографии. Даже после того, как ее удалили, уверена, что эта фотография все еще гуляет по просторам Интернета. Предприимчивые люди могли бы справиться с этим.

–Мне правда нравится работать на нее, и я получила хороший опыт с тобой, который заставил меня еще больше работать.

Вайолет улыбнулась с благодарностью. Все быльем поросло. Почему бы и нет? Она продолжала делать лучшие вещи – все, что ей следовало делать, в любом случае. Возможно, более известный человек был бы рад видеть это. И часть меня была рада. Другая часть меня прокралась на вечеринку Эмбер с надеждой, что я когда-нибудь снова буду иметь хорошую карьеру и смогу рассказать об этом кому-либо. Гарнитура Вайолет замигала. Она притянула микрофон к уху.

–Мне нужно лететь! Труба зовет.

–Джулия теперь представляет Эмбер?

–Нет, она представляет какую-то знаменитость, которая является другом Эмбер. Она вроде бы устраивала для нее девичник, но та, в итоге, передумала выходить замуж. Хоть это и закончилось обложкой Марты Стюарт в журнале «Weddings»... все получили выгоду. Во всяком случае, бывший жених тоже передумал. Поэтому я дежурила на случай, если он привезет новую подругу, и нашей девушке нужно будет быстро ретироваться.

Вайолет двинулась в сторону:

–Дай мне знать, когда соберешься уходить, хорошо? Мы должны выпить кофе или что-то в этом роде.

Я кивнула:

–Определенно. Звучит здорово.

Она посмотрела на меня, как будто пыталась решить, верить ли мне.

–Я имею в виду, ты не собираешься просто остаться здесь навсегда? После Дня труда Хэмптон становится жутким. Я имею ввиду жутким, как фильм «Сияние».

Я засмеялась:

–Так и есть.

–Кроме того, твой скандал уже забыт. С тех пор было штук пятнадцать получше. Сегодня утром, например. Определенно сексуальный скандал. Если сексуально – амбивалентно помощнику кинозвезды, который был взломан. И у меня есть три слова на это: поездка в кемпинг.

–Буду иметь это в виду.

***

Крыльцо очистилось.

Когда я вошла внутрь, внимание всех было устремлено к передней части сводчатой ​​гостиной. Я действительно подумала, что они повернулись ко мне.

В конце концов, это могла быть моя вечеринка. В голове всплыли жуткие воспоминания, когда я посмотрела на изысканно оформленные комнаты с деревянными балками и камином. Люди расхаживали вокруг. Джулия и Кристофер. Писатели и журналисты. Всё напоминало о моей вечеринке в честь дня рождения. С той лишь разницей, что меня не встречали Луис, различные производители и издатели. Это была Эмбер. Она стояла немного слева от меня в платье Dolce & Gabbana, за деревенским столом, накрытым свежайшими ингредиентами и красивой посудой.

Я быстро прошла в комнату, прежде чем она увидела меня. Прежде чем кто-нибудь из них это сделал.

–Дамы и господа! – сказал Луис, потирая руки. – Минуточку внимания. Спасибо, что присоединились к нам сегодня вечером, чтобы отпраздновать выпуск книги «Нежный тост».

Из толпы раздались возгласы и приветствия, на которые Эмбер отреагировала притворным смущением. Я делала все, что могла, лишь бы меня не вырвало от этого.

–Все волнения, связанные с выпуском книги позади. И теперь вы можете убедиться, что рецепты Эмбер не только изобретательны, но и отражают ее деревенский подход к приготовлению пищи. И, конечно же, всех их объединяет фирменный ингредиент – тост, сделанный с нежностью. – Он сделал паузу, а пара человек, прокричали приветствия. – Мы очень рады встретить ее в нашей семье и пригласить ее в ваш дом.

Эмбер положила ладонь на грудь, как будто была растрогана. Все в толпе улыбались друг другу, восхищаясь ее смирением, ее талантом. Было забавно быть снаружи всего этого, наблюдая, как глупо это выглядело. Ведь Луис говорил о ней все то же самое, что говорил обо мне.

–Эмбер собирается сделать для нас что-то еще, не так ли?

Она кивнула:

–Правильно. Я хотела выбрать что-то сексуальное и домашнее. Что-то, что действительно иллюстрирует мою кулинарную книгу. Моя рикотта и сырно-медовый тост, как вы на это смотрите?

–Давай!– крикнул кто-то.

Эмбер откинула голову назад, смеясь. Затем она отправилась работать, взяв свежей домашней рикотты и полив ее медом. Когда она все это готовила, то объясняла, что она делает, и я сразу все представила. Она будет великолепна по телевизору.

–Разумеется, я сделала гречневый тост, – сказала она. – Это можете сделать и вы, если перейдете на страницу пятьдесят пять в «Нежном тосте».

Толпа рассмеялась.

–Я считаю, что гречка – отличная платформа для соленого и сладкого синтеза наполнителей, но если у вас нет лишних пяти часов, вы можете отправиться в свою местную пекарню и выбрать любой темный хлеб.

Она была потрясающей. Несла такое дерьмо, но все равно была потрясающей. И для меня было не ново, что все это она наполнила смыслом. Я знала это лучше всех.

–Кто хочет попробовать?

Все начали аплодировать, поскольку официанты в соответствующих фартуках с надписью НЕЖНЫЙ ТОСТ начали раздавать рикотту и медовые тосты.

–Я приготовила тут на досуге для вас. Угощайтесь!

Толпа взорвалась аплодисментами, хватаясь за официантов, с нетерпением пробуя тосты. Любопытство душило меня, и я потянулась за треугольником тоста на подносе. Немного понюхала. Пахло восхитительно: сливочно и легко, с правильным количеством сладости, исходящей от меда. Мне пришло в голову, что я, вероятно, не должна была есть подобные блюда при моей-то ситуации. Но я понятия не имела, было ли это на самом деле самодельным, и, даже если это было так, готовила ли эти тосты Эмбер. Насколько я знала, то из чего на самом деле готовили, не было тем, как это преподносилось. Рикотта вполне могла быть из сыра Мюррей, а мед – из большой фермы в Северной Каролине.

Даже если бы это было так, кто собирался рассказать о ней? Никто. Или, может быть, кто-то однажды этим займется. Должен же быть кто-то, с кем она плохо обращалась, чтобы они были вынуждены уничтожить мираж, который она создала. Когда Эмбер подошла к толпе, приветствуя людей, боковым зрением я уловила Луиса, направлявшегося к бару.

Я отбросила тост и попыталась махнуть рукой, когда почувствовала руку, остановившую меня. Райан. Он выглядел довольно симпатично в джинсах и свободной рубашке с пуговицами.

–Так и знал, что это ты, – сказал он, сосредоточив взгляд на моей расширившейся талии. – Просто не был до конца уверен.

Я заставила себя улыбнуться, наблюдая, как Луис заказывает свой напиток, и зная, что я упускаю шанс поговорить с ним.

–Что ты здесь делаешь? – спросил Райан.

Я неохотно повернулась к нему:

–Развлекаюсь. А ты?

–Ну, это все еще мои люди.

Я улыбнулась. Это было настолько смехотворно: то, что он сказал – типичная речь Райана – я не могла даже серьезно относиться к нему.

–Точно! Вайолет только что сказала, что ты готовишься к эфиру. Как дела?

–Великолепно. Действительно, здорово. Фокус-группа просто влюблена в Мередит. Не то, чтобы Вайолет тебе это рассказывала. – Он наклонился.– Мы должны были отпустить ее.

И чего я от него ожидала? Честности? Что я ожидала от любого из этих людей, от мира, который был построен на восприятии? Весь их бизнес заключался в том, чтобы заставить людей стремиться к идеальной еде, идеальному вечеру, идеальной жизни. А затем они держали всех вне досягаемости.

Райан продолжил говорить:

–Мы запустили пилотный выпуск в Скарсдейле. И мы, действительно, делаем то, что никто не делает. Это похоже на корейский фьюжн, но с французской традицией...

Он говорил, а я кивала, делая вид, что мне жутко интересно.

Как этот человек меня раньше привлекал? И почему он подумал, что после всего, что он сделал, я хотела с ним разговаривать? Потом я вспомнила, что он не думал обо мне. Он не думал обо мне ни одной минуты, так как я не сделала то, чего он хотел. И все же из-за него – и его глупых игр – я разрушила свои отношения.

Мои щеки покраснели, и Райан сразу заметил это.

–Ты что собираешься плакать? – сказал он. – Правда. Да ладно!

Я была близка к тому, чтобы залепить ему пощечину, но я почувствовала, как рука коснулась моего плеча. Повернувшись, я увидела Луиса с бурбоном в руках.

–Привет, Райан.

–Луис! – сказал он. – Как у тебя дела?

Райан протянул ему руку, чтобы поздороваться, но Луис лишь улыбнулся.

–Прости, но я собираюсь украсть ее.

И, не дожидаясь ответа, он повел нас в другой конец бара.

–Справедливо ли сейчас тебе это рассказать? – прошептал он. – Я ненавижу этого осла.

–Спасибо за помощь, – сказала я.

–Похоже, тебе это было нужно, – он наклонил свой бурбон в мою сторону. – Я бы предложил тебе выпивку, но больше не хочу стоять в очереди.

–Вообще-то, я сегодня не пью.

Луис посмотрел на меня, задумавшись:

–Никогда бы не подумал, что ты откажешься выпить. Будь то пять утра или пять вечера. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Я покачала головой, не ответив. Луис дружил с Дэнни, и мне пришло в голову, что я, возможно, не единственная, у кого есть интересная информация, которую я утаивала. Как я могла расспросить Луиса? «Вы не видели моего блудного мужа и не подскажете, как он относится к своей новой девушке? Как Вы думаете, что он будет думать об этом ребенке?».

Луис кивнул, решив не давить на меня:

–Как у тебя дела, малышка?

Мне хотелось кричать: «Ты бросил меня, как ты думаешь, чем я занимаюсь?». Но вместо этого я улыбнулась.

–Довольно хорошо. А у Вас?

Он потягивал бурбон:

–Скоро будет намного лучше. Несмотря на сотни людей, с которыми я должен поздороваться.

Я жестом указала на палубу, которая была в нескольких шагах от пляжа Атлантического океана.

–Мы могли бы проскользнуть на улицу, где Вы бы спокойно выпили свой бурбон.

Луис немного печально улыбнулся:

–Боюсь, я не могу этого сделать.

Я кивнула, зная, что именно таким и будет его ответ. Луис простил мне ровно столько, сколько он собирался простить. Это вовсе не значит, что он хотел иметь со мной дело в дальнейшем.

–Твое здоровье, – сказал он и осушил бокал.

–Подождите! – сказала я.– Мне нужно кое-что сказать...

Он покачал головой:

–Санни, я пытался протянуть тебе руку, но я не хочу разговаривать.

–Я знаю, но это не о нас. Я имею в виду, это не о том, что я пытаюсь заставить Вас простить меня или что-то еще.

Он сузил глаза:

–Я думаю, для того, чтобы просто пойти тебе на встречу, необходимо простое «Мне очень жаль». Которого я еще не слышал.

–Вам нужно знать об Эмбер.

–Мне неинтересно, – сказал он.

–Ну, а мне интересно.

Мы повернулись, чтобы увидеть Джули, с полупустым бокалом шампанского в руке, одетую в брючный костюм, подчеркивающий ее фигуру.

–Джулия, – сказал Льюис.

Она расцеловала его в каждую щеку:

–Здравствуйте! Поздравляю. – Затем она улыбнулась мне. – Вот это сюрприз! Ну, на самом деле, Вайолет сообщила мне, когда увидела, что ты заходишь.

Она сделала глоток.

–Что, обсуждаете сплетни об Эмбер?

–Нет никаких сплетен, – сказал Луис.

Я, молча, покачала головой. Джулия заинтригованно посмотрела на нас:

–Позволь ей сказать тебе, Луис. Пусть она скажет нам.

Луис сделал паузу, и я знала, что настал тот самый момент. Я наклонилась к ним, готовая начать свою историю.

Мой первоначальный план состоял в том, чтобы рассказать Луису то, что сделала Эмбер, чтобы направить его против нее, чтобы напомнить ему, что я не враг; затем сказать ему, что я работаю на шефа Z, и пытаюсь все исправить, пытаюсь стать лучше.

Луис ждал, когда я заговорю. Но я поняла, что было совершенно неправильно говорить о шефе Z и о том, что я что-то исправляла. Даже об Эмбер говорить неправильно.

Я пожала плечами:

–Знаешь, я забыла.

Он посмотрел на Джули, а затем снова на меня.

–Я не поняла.

Мое сердце забилось с бешеной скоростью, а стены начали давить со всех сторон.

–Мне нужно идти, – сказала я ровно в тот момент, когда вмешалась Эмбер.

–Ну, конечно, правда! – громко сказала она.

Несколько человек в баре повернулись к нам, а группа людей стала разглядывать.

–Я хочу, чтобы ты свалила с моей вечеринки!

Джулия положила руку на руку Эмбер:

–Дорогая, тебе, наверное, нужно успокоиться.

–Убирайся, или я звоню в гребаную полицию!

Джулия отстранилась:

–Или нет.

Эмбер понизила голос:

–Знаешь ли ты, сколько стоит та юбка, которую ты испортила? Много.

–Я хочу знать, о чем ты говоришь? – спросил Луис.

–Санни публично напала на меня с тарелкой персиков.

Джулия засмеялась:

–Я...ух... – Она прочистила горло. – Извините.

Эмбер зло взглянула на нее, затем снова повернулась ко мне.

–Что ты здесь делаешь? Тебя никто не приглашал. И поверь мне, тебя здесь никто не хочет видеть.

Я повернулась к Луису, мое желание уйти с большой дороги, исчезло с появлением Эмбер. Теперь я просто хотела сбить с нее спесь.

–Эмбер – та, кто взломал меня.

Она рассмеялась слишком громко:

–Это смешно.

Я подняла руки в капитуляции, не повышая голос, чтобы не привлечь много внимания. Говорить правду было смешно.

–И откуда ты это знаешь? – спросил Луис.

–Она сама сказала мне.

–Она сказала тебе? – удивилась Джулия. – Она призналась?

–Это было больше похоже на злорадство.

–Я этого не делала.

–Значит, ты совершенно случайно оказалась около моей квартиры тогда?

Она попыталась сбить меня с толку, делая вид, что пытается вспомнить.

–Кажется, у меня был заказан столик в ресторане неподалеку.

–Ну да.

–И даже если я немного отошла в сторону по пути к нему, чтобы насладиться тем, что случилось – я все равно этого не делала. Клянусь тебе. – Она повернулась к Луису. – Клянусь тебе.

Луис смотрел то на меня, то на нее. Он и Джулия, будто не знали, кому верить. Я встретила взгляд Луиса.

–Я не жду, что Вы дадите мне еще один шанс. Но прошу, не поощряйте ее за то, что она сделала.

Эмбер покачала головой:

–Это безумие. Я уже устала доказывать, что никто не будет делать это по профессиональным причинам.

–Как насчет того, что ты мстишь за своего парня? – сказала я.

Джулия наклонилась ко мне:

–А что случилось с ее парнем?

–Ничего! – сказала Эмбер. – Луис, ты мне поможешь? У меня целая толпа людей, с которыми я должна поговорить.

Я извиняющимся взглядом посмотрела на него. Он повернулся к Эмбер, и я могла это видеть – он думал, что если кто-то и лжет, так это она.

Эмбер покачала головой:

–Поверить не могу! Я феминистка! Я люблю женщин. Даже тех, которые мне не особенно нравятся.

Она с раздражением посмотрела на всех нас.

–И как я могла бы оказаться около вашей квартиры, если бы я действительно это сделала?

–Значит, ты признаешь, что это был не случайный визит?

–Да, ты поймала меня! Я признаю это. Я была счастлива, что кто-то, наконец, раскрыл тебя, и я хотела позлорадствовать. Я всего лишь человек. Я не всегда могу быть милой Эмбер.

–Когда это ты была милой, Эмбер? – сказала Джулия.

Та бросила на нее гневный взгляд и повернулась ко мне.

–Я не знаю, что тебе сказать, кроме того, что это не я, – сказала она.

И случилось самое странное. На ее лице появилось выражение, которое я не могла ни с чем спутать. Она не выглядела виноватой. Наоборот, выглядела так, будто ей нечего скрывать. Это было слишком, потому что я начала думать, что она не лжет. И если она не была той, кто... если она, действительно, не стояла за этим – тогда кто это был? Не Райан. Не Вайолет. Не Эмбер. Не какой-то случайный парень – в этом я тоже была уверена. Так кто?

– Пойду наслаждаться тем, что осталось от моей вечеринки, – сказала Эмбер. – Но я жду от тебя пять тысяч долларов. На новую юбку.

Джулия побледнела:

–Ты заплатила пять тысяч долларов за юбку? Наверное, ты действительно хочешь удержать этого парня.

Эмбер подняла руки, сдаваясь:

–Чарли больше не мой парень. Это может что-то изменить?

–Эмбер, но он здесь сегодня, – сказал Луис.

–Я знаю. Кажется, никто не позволит мне договорить. – Эмбер сделала паузу. – Чарли больше не мой парень. Он мой жених.

Она показала свой безымянный палец как доказательство.

–Мы купили кольцо вместе несколько месяцев назад. Так что, я победила.

Я пялилась на Эмбер. Луис отпадает, Джулия отпадает. Все отпадают, за исключением Эмбер.

–Что ты только что сказала?

–Мы скоро поженимся. Я выиграла.

И тогда меня осенило. За кого я вышла замуж и кого потеряла. Кто терял себя, когда я поднималась. Как я забыла, с чего все началось. Забыла, такие важные вещи.

Я поняла, кто меня взломал. Я знала, кто это сделал.

Находился в нашей кровати, когда пришел первый твит.

Продал нашу квартиру у меня под носом.

Заставил меня оказаться в этой ситуации именно в тот момент. Потеряв ровно столько, сколько он сделал.

Глава 40

Я доехала до Нью-Йорка менее чем за два часа, тогда как обычно на дорогу уходит два с половиной. Путь занял бы еще меньше времени, если бы я дважды не останавливалась, чтобы поесть. Первый раз был из-за мороженого. А второй – из-за чизбургера. Именно в этой последовательности. Как люди, не могут есть, когда они расстроены? Я бы для таких заказала дополнительную порцию шоколада. После чего, в гневе, бросила бы его в стену.

Несмотря на остановки в пути, когда я добралась до своей старой квартиры в Трибеке, я была голодна. Но не настолько, чтобы голод перекрыл мое волнение по поводу того, что произойдет, когда я постучу в дверь. Вполне вероятно, что Мэгги будет внутри. Хотя, если я правильно сегодня сложила весь пазл, мой муж тоже должен быть здесь. Поэтому я не постучала. Я повернула ключ в двери и вошла внутрь.

Дэнни сидел за обеденным столом, работая над проектом.

–Иисус! – Дэнни вскочил, потрясенный и удивленный. – Что ты здесь делаешь?

–Я могла бы задать тебе тот же вопрос, – сказала я. – Хотя, я думаю, что это необязательно.

Я огляделась. Он избавился от нашей мебели. Сделал ремонт. Или, возможно, Мэгги его сделала.

–Мне нравится, как ты обустроил это место.

–Санни, это вовсе не то, на что похоже.

–Правда? Потому что это похоже на то, что ты подставил меня. Похоже, ты организовал конец моей карьеры и украл мой дом, возможно, чтобы въехать сюда со своей девушкой...

Он покачал головой:

–Я знал, что должен был перезвонить тебе той ночью. Мэгги здесь не живет.

–Ты, правда, думаешь, что я поверю? Когда ты начал планировать это, Дэнни? Технологии, конечно же, не являются твоей сильной стороной. Кто объяснил тебе, как отправлять твиты по расписанию? Кто вообще научил тебя пользоваться Твиттером?

Он был невероятно спокойным, как и всегда, что в настоящий момент меня невероятно бесило.

–Было непросто выяснить это, – сказал он.

Я почувствовала, как горячие слезы начинают стекать по моему лицу.

–Наверное, у тебя была серьезная мотивация.

Он встретил мой взгляд. Четырнадцать лет мы были вместе.

–Наверное, да.

–Значит, ты узнал про Райана? И решил отомстить?

–Речь шла не о мести, Санни.

–Тогда что? Мэгги? Подстроить все так, чтобы вы, ребята, могли быть вместе?

–С Мэгги у меня ничего нет. Она помогает с ремонтом, но на этом все. Ты должна знать, что я никогда так не поступлю.

–Как ты можешь говорить так, будто я знаю тебя?

–Мэгги встречается с новым парнем. Его зовут Саймон Каллахан. Он владелец нескольких ресторанов в Бруклине. Я долго не выходил из дома, так что однажды ночью, – той ночью, когда ты позвонила, – она сказала, что никуда не уйдет, если я не выйду с ней на встречу к нему. Я только закончил работать, поэтому прыгнул в душ. Она пыталась быть другом. Только и всего.

Я сделала мысленную заметку, чтобы посмотреть на ее нового парня.

–Это не объясняет, почему она отвечала на твой телефон.

–Она забыла свой дома. Ей нужно было связаться с сестрой, потому что та отправилась в Хэмптон, но Мэгги застряла здесь, чтобы увидеть Саймона.

Он говорил тоже самое, что и Мэгги. Однако я не была уверена в правдивости данной версии. Я вообще не знала, что обо всем этом думать.

–Не то, чтобы я тебе что-то объяснял, но я бы не хотел, чтобы ты думала, будто причиной, по которой мы расстались, является другая женщина. Это связано только с нами. С тобой, если быть точным.

Я посмотрела на него, желая перестать плакать. Не вышло. Он не отводил от меня взгляд, но и не двигался. Только покачал головой.

–Ты так далеко зашла. Не было никакого другого способа заставить тебя понять это.

–Поэтому ты просто решил, что публично унизить меня будет лучше?

Он засмеялся:

–Ты, правда, думаешь, что я хотел, чтобы весь мир узнал о том, что ты мне изменила? Ты думаешь, это не унизительно? К сожалению, это был единственный способ заставить тебя понять, кем ты стала.

–О, ничего себе. Ты принес себя в жертву. Я должна поблагодарить тебя, верно?

–Санни...

–А просто поговорить со мной ты не мог?

–Я пробовал миллион раз. И у меня не оставалось времени.

–Что это значит?

–Food Network. Если бы новое шоу вышло в эфир, ты бы перешла от нескольких миллионов фанатов до двадцати миллионов. Было бы слишком поздно. – Он помедлил. – Прости, если ты меня ненавидишь. Но я должен был это сделать.

–Правда? Кто просил тебя взять на себя роль морального авторитета? Что бы я ни сделала с тобой, я не собиралась причинять тебе боль. То, что ты сделал. Это было жестоко.

–Жестоко? Как у тебя дела?

Я удивленно посмотрела на него:

–Что это значит?

–Как дела в Монтоке? Потому что, по слухам, у тебя все хорошо.

–Я перебираю отходы каждую ночь и сплю на диване моей сестры. Нет, поправочка, я спала на диване Рэйн. Теперь я живу с вонючим рыбаком. Это захватывающе.

–По крайней мере, это честно.

Я серьезно подумывала о том, чтобы ударить его:

–Что ты только что сказал?

–Раньше ты ценила правду. Почти во всем. Давай, скажи мне, что ты немного чувствуешь облегчение оттого, что оказалась в таком положении.

Я не знала, что ответить на это, или просто не хотела отвечать. Если бы я признала, что все не так ужасно, что я не развалилась, он почувствовал бы, что поступил правильно. А это было последним, что я хотела, чтобы он чувствовал.

–Мне просто нужно...– Он сделал паузу. – Ты помнишь наше первое свидание?

Неужели он действительно думал, что я настроена на прогулку по закоулкам памяти?

–Ты, должно быть, шутишь, Дэнни, – сказала я.

–Нет, я действительно пытался его вспомнить. Я знаю, что я полтора часа тащил тебя в какой-то причудливый ресторан в центре Портленда, потому что я пытался произвести впечатление. И я знаю, что ты хотела разделить того голубя. Я думал, что это так экзотично. Кто заказывает голубя? Мы же живем не на Среднем Западе.

–Перепелка.

–Видишь? Я не могу вспомнить.

Без особых усилий, я могла рассказать ему все об этой ночи. Мы ели перепелов, которые были ужасны. Точнее, я ела. Дэнни, с одетым поверх футболки галстуком (это не шутка), заказал картофель и трюфели, а потом попытался вытолкнуть часть трюфелей, утопив их в кетчупе, чтобы замаскировать их вкус. И я надела короткое платье, которое, как я думала, заставило меня выглядеть сексуально. В итоге я слишком перестаралась. Я забыла смутиться из-за этого. Я забыла отказаться от последнего куска миндального пирога, когда он предложил его мне. И я даже не остановилась перед дверью, без раздумий позволив ему подняться наверх. Я не строила из себя кого-то другого. Я не знаю, почему я была так уверена в своем страшном платье. Однако оно сработало. Я была уверена, что нашла свою половинку. Которой оказался двадцатиоднолетний бесстрашный осел.

Дэнни покачал головой:

–Я знаю, что в какой-то момент все было хорошо. Но детали все время ускользают... возможно, это потому, что, когда я думаю о тебе, я возвращаюсь в тот день, когда мы встретились.

Я уставилась на него, не зная, к чему он клонит. И не уверена, что хотела знать.

–Мы были на футбольном матче, да? И ты сидела в ряду передо мной.

–Я была позади тебя, Дэнни.

Он покачал головой:

–Нет, определенно нет. Ты сидела в ряду передо мной, и я постучал по плечу твоей подруги, чтобы спросить, есть ли у нее лишнее пиво. Она принесла шесть банок с собой, они стояли рядом с ней, но осталось два пива, и она хотела отдать мне одно. Но ты остановила ее, буквально вытащила пиво из рук, и сказала, что у вас нет лишнего.

Он был прав. Я так и сказала. И я сидела перед ним. Тогда я обернулась и посмотрела на него. Это был парень с убийственной улыбкой и невероятными глазами – и я поняла, что, вероятно, никто никогда не отвергал его раньше. Никто никогда не говорил, что у них нет лишнего пива для него. Вероятно, они даже выбегали и покупали его вместо него, если нужно. Но я знала, что если подруга отдаст ему пиво, она будет держать другое для себя. Поэтому я отобрала его, сказав, что ему придется отправиться за выпивкой под трибуны. «Ты такой же, как и все остальные». «Прости, я тебя спрашивал?» – сказал он. На тот момент он уже немного флиртовал. Он уже наклонился вперед, чтобы послушать, что я скажу дальше.

Дэнни пожал плечами:

–И дело в том, что ты не играла в игры или не пыталась произвести на меня впечатление. Ты просто искренне хотела пива. – Он посмотрел прямо на меня. – Я пробовал миллион раз поговорить, чтобы ты поняла, что делаешь, чтобы поняла, чего это стоит. Ты отставила нас в сторону. Продала нас.

–Значит, я не должна была вообще меняться?

Он снова покачал головой:

–Это не то, о чем я говорю. Я не ожидал, что ты останешься такой, как будто тебе всегда двадцать один год.

–Похоже, это именно то, чего ты хотел.

–Ты была самым честным человеком, которого я когда-либо встречал. Вот почему я выбрал тебя. И именно поэтому я не особо напрягался из-за поддельных кулинарных видеороликов, или твоего макияжа. Я не думал, что ты можешь потерять то, что определило тебя. Но это именно то, что исчезло, – сказал он. – Я не мог примирить ту женщину, в которую ты превратилась, с той, кого я знаю. Или знал...

Мое сердце бешено стучало.

–Значит, ты должен был просто уйти.

–Но это и моя вина. Ты все время спрашивала меня о том, что неважно, если ты солжешь о чем-то? Или, если ты немного подделаешь что-то? – Он пожал плечами. – Я дал тебе разрешение продать себя. Но хуже всего было тогда, когда ты даже не спрашивала. Я стал кем-то другим, с кем ты пыталась двигаться дальше.

Мои руки поднялись вверх, чтобы остановить его:

–Я не могу слушать это.

–Почему? Потому что ты не хочешь это слышать?

–Точно.

Он кивнул:

–Так спроси меня еще раз, почему я это сделал.

Я уставилась на него, чувствуя, что могу взорваться. Он с серьезным видом смотрел на меня и говорил мне, что сделал это, чтобы спасти меня? Что он сделал это ради любви? Даже если я ему поверила, кто из любви к ближнему стал бы поступать так?

Я не снимала обручальное кольцо все то время, что мы были друг без друга, но я сняла его сейчас. Я сняла его и положила на диван между нами. Мягкий диван, который выглядел так нелепо из-за твердого камня в моей груди.

После этого я выскочила в дверь, пытаясь не обращать внимания на то, как стянуло мои внутренности, и начала спускаться вниз по лестнице.

Чувство не пропадало, независимо от того, как быстро я двигалась. Тяжесть так похожая на отчаяние, которое я не хотела чувствовать. Я надеялась, что смогу убежать от него, если увеличу между нами расстояние. Поэтому я бежала так быстро, как только могла.

Глава 41

Я не помню поездку домой. Так же, я смутно помню, как останавливалась, чтобы отдохнуть, пытаясь отдышаться, пытаясь убедиться, что я собрала себя в единое целое.

В Монток я добралась в шесть утра; солнце как раз поднималось над океаном и дюнами, и дороги были пусты.

Рэйн открыла дверь. Она уже была одета, готовая начать свой рабочий день.

Я все еще была в своем вчерашнем платье, слезы и тушь, стекали по моему лицу. Она посмотрела на меня сверху вниз. Затем повернулась к дивану, к высокому парню в бейсбольной кепке, с длинными костылями рядом с ним и рваным шрамом на колене.

Томас. Ее парень. Он смотрел на меня с гораздо более дружелюбным выражением, чем моя сестра.

Рэйн поймала его взгляд и повернулась ко мне.

–Почему ты решила, что можешь просто появиться здесь? – сказала она.

Отойдя от двери, она позволила мне войти.

Глава 42

Август

Знаете ли вы, что грибы лисички достигают пика своего вкуса в конце лета? Шеф Z любил лисички и считал дни до определенной даты в июле (которой он отказался поделиться), когда он мог бы собрать их в саду. После чего каждый вечер он делал их центральной частью блюда – на столько времени, на сколько позволяли грибы. Прошло восемь дней с тех пор, как Дэнни разрушил мой мир, а мир шефа, в каждый из этих дней, был разрушен лисичками.

Он начал в воскресенье вечером с салата с грушей и лисичками, перешел на фаршированные артишоки с крабом и лисичками, затем переместился к кростини, фрикасе, пастой с лисичками.

Каждый вечер, Z читал сотрудникам ресторана лекцию об универсальности этих грибов, их мясистости и качественной гибкости. И, каждый вечер, он почти плакал (по крайней мере, это был самый близкий вариант к этому), когда много лисичек возвращалось несъеденными.

Я старалась держаться подальше, большинство вечеров, хотя он каждые несколько секунд подходил, чтобы спросить, почему все больше людей оставляют их. Я качала головой, каждый раз пытаясь в одинаковой мере показывать отвращение. И у меня получалось – хотя причина заключалась немного в другом. Мне было противно. От того, как точно Дэнни проделал свою работу. От того, как обманул.

Я не могла перестать проигрывать все в своей голове, и каждая новая деталь была как соль на рану. Мне вспомнились самые странные вещи. Дубовые полы в проекте квартиры Дэнни. Очевидно, он работал над этим проектом дольше, чем несколько дней, раз уж ему представилась возможность выгнать меня из лофта? Утром, когда все началось, моя любимая песня играла на радио-будильнике. Что было не так с радио? Дэнни спланировал и эту часть? Ведь будильник сам не мог это сделать, а его iPhone был подключен к зарядному устройству. Дэнни потребовалось выйти, чтобы поставить эту песню? Моя любимая песня, возможно, напоминала мне, кем я была на самом деле.

В тот вечер он предложил мне другой выбор. Дэнни попросил меня не ходить на вечеринку. Я хорошо это помнила. Он привез с собой герберских ромашек и сказал, что все это отменит, если только я захочу. Вечеринка, как я поняла, на самом деле стала началом конца нашей совместной жизни.

Почему я не приняла его предложение? Где бы я была сейчас, если бы поступила иначе?

Шеф Z подошел к моей столешнице, и у меня было ощущение, будто я смотрю на свое отражение в зеркале. Полная безысходность и отчаяние. Только для шефа это были его недооцененные грибы, а для меня – напоминание, поставленное на повтор, что я полностью и совершенно одинока. Без карьеры, без мужа.

Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня довериться ему. И, кажется, этого было достаточно, чтобы заставить его довериться мне.

–Лисичка – хитрый зверь, – сказал он на восьмые сутки, глядя на великолепную тарелку с пастой. – Их нужно собрать в нужное время, чтобы они полностью реализовали свой потенциал.

Это случилось? Мы общались?

–Как бы там ни было, шеф, – сказала я, – думаю, что они вкусные.

Он швырнул тарелку на стол.

–Не слишком, – сказал он и ушел.

Я серьезно подумала о том, чтобы прятать их до конца ночи. Просто, чтобы не видеть его расстроенное лицо. Просто, чтобы сделать хоть что-то, а не сидеть здесь, забившись в угол.

Усугубляло мои страдания и то, что поваренная книга Эмбер имела безумный успех. Уже через неделю она вышла в печать. Я стала вчерашней новостью. Буквально.

Возможно, это было то, что я получила за публичную ложь. Теперь все, что у меня было – стало личным. Моя жизнь была настолько скрытной, что я собиралась родить ребенка от того, кто даже не знал об этом.

Еще одна тарелка макарон с лисичками была возвращена на кухню. На тарелке отсутствовали домашние и довольно изысканные букатини от шефа Z. Остались лишь несколько грибов.

Я осмотрелась вокруг, чтобы знать смотрит ли кто-нибудь на меня. Никто, вроде бы, не обращал внимания, поэтому я подобрала гриб с тарелки и закинула его в рот.

Меня поразил богатый и сочный вкус, с прекрасным количеством специй.

Я потянулась к другому, когда услышала голос позади меня:

–Нет, ты этого не сделаешь.

Я обернулась, чтобы увидеть Итана, стоящего с термосом из нержавеющей стали в руках.

Он с отвращением покачал головой:

–Это слишком низко.

После чего он наклонился и засунул в свой рот оставшийся гриб.

***

–Значит, ты решила залечь на дно, – сказал Итан. – На один день ты остаешься, а на следующий день – исчезаешь.

Спустя несколько часов мы сидели на скамейке возле ресторана, Итан разлил по кружкам горячий какао из термоса. Он протянул одну кружку мне:

–С тобой все в порядке? Томас сказал, что ты спишь у них на диване.

–Я удивлена, что он заметил это. До поздней ночи я остаюсь в машине, ожидая пока они все заснут. А переночевав – убегаю, прежде чем они встанут. Мы не говорили друг другу более двух слов.

–По-моему, звучит удобно. И устойчиво.

–Это здорово.

–Почему бы тебе просто не остаться со мной?

–У тебя есть знакомая знаменитость. И я не могу навязываться.

Он поднял руку, чтобы остановить меня:

–Прежде всего, это не навязывание. И, во-вторых: она улетела в Париж на неделю. Занимается шопингом.

Я посмотрела на его наряд: то же худи, в котором он, казалось, жил, когда не ловил рыбу.

–У вас, ребята, много общего, – сказала я.

–Это увлечение, которое нас объединяет.

Я рассмеялась и сделала глоток какао.

–Значит, вечеринка закончилась не так уж и хорошо? – спросил он.

Я сделала паузу:

–Это был Дэнни.

–В смысле – был?

Я посмотрела на него, ожидая, когда до него дойдет.

–Срань Господня. Муж был тем, кто взломал тебя?

Я кивнула, боясь говорить – опасаясь, что если скажу еще хотя бы одно слово, то заплачу. Четырнадцать лет. Слезы, казалось, не прекратятся. Дэнни был близким мне человеком. Я доверяла ему настолько, что даже не подумала о том, что он сделал это, независимо от его рассуждений. Что это обо мне говорило? Что это говорило о том, как мало я обращала на него внимания?

Итан сложил руки на груди:

–Почему он... просто... почему?

–Он сказал, что сделал это, потому что любит меня, – произнесла я подавленным голосом.

–Есть и другие способы любить кого-то.

Я встретила его взгляд, отчаянно нуждаясь в спасении.

–Ты так думаешь?

– Я это знаю, – сказал он, пытаясь что–то осмыслить. – Как по-твоему, его девушка в этом участвовала?

Я обняла руками кружку какао и притянула к себе:

–Она этого не делала. У него нет девушки.

Итан выглядел удивленным:

–А что насчет душа?

–Она помогала с ремонтом нашей квартиры, в которой Дэнни теперь живет. Наверное, из-за чувства вины я услышала в ее голосе то, что она увела его, воспользовавшись нашей ссорой или что-то в этом роде...

–Ты ему веришь?

Я верила. Я бы сказала, что я полная дура, если это признаю? Ведь я загуглила Саймона Каллахана, когда вернулась в Монток, и он был тем, о ком говорил Дэнни. Но я не нашла фотографий его и Мэгги. Ни на Wireimage, ни на его странице в Facebook. Я не нашла доказательств. Слово Дэнни было моим доказательством. И это было единственное доказательство, в котором я нуждалась. Это доказывало, насколько целесообразно говорить о том, где я находилась сейчас?

–Поэтому, если мы поверим ему на слово, как он и думал, чего же он хотел добиться?

Я пожала плечами:

–Он надеялся, что я вспомню, какой я была. Знаешь, до того, как мир узнал обо мне, и я потеряла это.

–Это?

–Себя.

Итан кивнул, задумавшись.

–Что ж, отчасти он прав, – сказал он. – Твой муж.

Я обернулась и посмотрела на него.

–Что ты только что сказал, предатель?

Он улыбнулся:

–Я не оправдываю того, что он сделал. Просто говорю – он не ошибается. Мы будто теряем себя подобным образом. И практически невозможно на это не реагировать, – сказал он. – Прошлой ночью я был с моим другом, когда она выложила в Инстаграм фотографию, на которой зависала с парочкой подруг, пьющих вино на палубе во время прогулки по океану. Нет, исправлюсь: она отправила фотографию своих совсем недавно напедекюренных ног. С хэштэгами #девчачьявечеринка и #лучшаяночь.

Он дополнил свою кружку какао и сделал большой глоток.

–Единственная проблема заключалась в том, что подругами оказался ее помощник и его новая подружка. А фото опубликовано тогда, когда они по расписанию примерно через пять минут должны были приземлиться в Париже. Вместо этого, они забрали свою одежду из какой-то химчистки. И, конечно, сделали фото.

–Этим ты пытаешься сказать, что все лгут.

–Я говорю, что это новый способ показать себя. И нет никакой возможности запихать джинна обратно в бутылку, – сказал он. – Некоторые люди хорошо интегрируют это. Ну, СМИ находят их связи в социальных сетях. Но для остальных из нас это совсем другая история. И никто не говорит об этом, оценивающе наблюдая за твоей жизнью. Ведь есть люди, которые смотрят на эти фотографии и думают, что именно такой должна быть их жизнь. И моей подруге, отправляющей фото в Инстаграм, тоже так кажется. Она смаковала комментарии о том, какой она была хорошей девушкой–подружкой. О том, что у шикарных женщин всегда есть настоящие подруги. Для нее это эквивалент реального общения, что позволило ей забыть ту часть, в которой у нее не было ночи, проведенной с подругами. Что на самом деле она занималась сексом на этой палубе с другим, в то время как ее муж играл в гольф в Пеббл-Бич.

–Слишком много деталей, – сказала я.

Он засмеялся:

–Поверь мне, это не так.

Я повернулась к нему. Итан смотрел прямо на меня.

–Я не одобряю методы ее мужа, – сказал он. – Но я думаю, возможно, у него были хорошие намерения, когда он отпускал ее в эту поездку.

Я вздохнула:

–На чьей ты стороне?

–Его, – сказал он. – Очевидно.

Я улыбнулась. Но, правда, в том, что Итан попал в точку. Я не стала прощать Дэнни за то, что он сделал, но я начинала думать, что, может быть, он был прав. Я потратила так много времени на то, чтобы поверить, будто я потеряла нить между тем, кем я была, и женщиной, которую я представляла миру. Все, что я делала, было тщательно откалиброванным расширением меня самой.

Но таковы издержки моей жизни. Я понятия не имела, когда успела потерять себя.

–Значит, ты уверен, что ее нет? Твоей подруги?

–Тысяча фотографий в Инстаграм не могут врать. – Он чуть помедлил. – По крайней мере, не всегда.

–Тогда не мог бы ты мне кое в чем помочь? Это незаконно.

Он сразу встал со скамейки:

–Это мой любимый вид помощи.

Глава 43

Итан положил ключи на комод в фойе и оставил меня там.

Я сделала глубокий вдох и начала ходить по дому. Дому моего детства. Он смутно напоминал тот дом, в котором я выросла, и был отремонтирован с нуля.

Теперь здесь темные деревянные полы и шоколадные стены, увешанные картинами современного искусства. Красочные полотна расположились около входа, светильники в стиле арт-деко висели под потолком.

Трудно было вспомнить дом таким, каким он был. С его белоснежными полами и стенами, черно-белыми фотографиями моего отца – «искусство», висящее где угодно. Некоторые из фотографий были личными, но большинство из них были посвящены Монтоку. Этот город был побегом для моего отца, и долгое время оставался его мечтой. Поэтому всю свою любовь к нему он отразил в своем доме. Доки и пляжи. Долины и предприятия Монтока. Атлантический океан.

Я подошла к задней части дома, где прихожая сужалась и вела к двери на кухню. Теперь она была из крепкого красного дерева. Мой отец отказался заменить дверь, которая пожелтела и потрескалась по углам, а краска в некоторых местах и вовсе облупилась. В тот день, когда он был номинирован на свой первый Оскар, у него застряла нога в двери – застряла после того, как он услышал эту новость. Палец от сильного удара был сломан и превратился в уродливый черно-синий шар.

Тем не менее, он решил, что дверь сыграла важную роль в той победе, точнее то, как он ударился – привело его к победе. Таким образом, правило состояло в том, что дверь оставалась такой, какая есть, и никак не могла быть изменена. Со временем она становилась все более потресканной и грязной, но он даже не красил ее. Моей сестре не нравилось, когда я шутила, что, следуя такой логике, он не должен был носить гипс на пальце, а, наоборот, снова и снова его ломать.

Я провела рукой по новой двери и прошла мимо того, что было маленькой студией моего отца. Теперь здесь была прекрасная открытая кухня. Они увеличили ее в размерах, чтобы разместить лучший из существующих (коммерческой серии Viking) остров, который продолжался до бесконечности, и дровяную печь. Я открыла холодильник Sub-Zero, и, хотя владельцев не было в городе, он был прекрасно укомплектован. Яйца, креветки, овощи, свежие фрукты, клубника и молоко.

На нашей кухне никогда не было еды, и не было достаточно места, чтобы приготовить что-то впечатляющее. Была небольшая печь, остров, за которым помещалась только пара барных стульев. Кухня была простой и безмятежной, как напоминание о том, что было за домом. Даже при всем ремонте, дом все еще стоял там с изысканным крыльцом, смотрящим на океан.

Я вышла на улицу – знакомый запах пляжа ударил в нос. Сколько дней я сидела там, в детстве, считая этот запах само собой разумеющимся? Сколько мечтала о том, чтобы отправиться куда угодно?

Мои воспоминания подвели меня ко второй истории. Я вернулась внутрь и направилась вверх по лестнице, в комнату, которую мы с Рэйн делили в детстве. У нас были две односпальные кровати, большой письменный стол с двумя стульями и пурпурные стены. Мой отец позволил нам покрасить комнату в этот цвет, когда мы были еще маленькими. И мы никогда не меняли его.

Теперь комната была залом для медитации – в комплекте с Буддой и небольшим садом Дзэн. Но они оставили пурпурные стены. Это было то, что они сохранили? Цвет был поразительный, мигом вернув меня в то время, и на меня обрушился поток воспоминаний.

Мне было и пять, и десять, и пятнадцать – одновременно. Я сидела в углу. Рэйн должна была скоро вернуться. Я вспомнила, как она вошла, в тот день, когда окончила среднюю школу. Она все еще была в своем платье, а я сидела там, представляя, что буду делать с комнатой, когда она уедет учиться.

Рэйн была лучшей ученицей и получила полную стипендию в Принстонском университете. Она бы училась по одной из самых впечатляющих математических программ в стране, и при этом все еще была бы достаточно близко к Монтоку, что позволяло ей легко регулярно возвращаться домой. Как я знала, это было для нее важно.

Возможно, именно поэтому я ей не поверила, когда она сказала, что не уедет, что она останется дома. Останется там, где она была, и вместо этого начнет занятия в колледже в Саутгемптоне. «Я бы не оставила тебя», сказала она в тот день. В то время я была в ярости. Как она могла отказаться от такой возможности? И как она могла притвориться, что это имеет какое-то отношение ко мне? Я закричала, что она притворяется, что врет, будто беспокоится обо мне, когда мы обе знали, что отец – тот человек, о ком она беспокоилась. Он был причиной того, что она тупо отказывалась от бесплатного обучения в Принстоне.

Я была уверена, что она думала, что без нее я попытаюсь сломать его. Я попыталась бы сломать все его правила, вытащить на поверхность все его травмы. И она не знала, справится ли он с этим. Будет ли он поправляться, если его лишат поддержки? Или он просто потерпит поражение?

Она была настолько злой, что вышла из себя. Я думала, что ей не понравилось, когда я озвучила правду, – она ​​не хотела снова защищаться, чтобы изо всех сил защищать нашего отца. Но что, если я ошиблась? Что, если она, правда, осталась из-за меня?

Может быть, она подумала, что если бы она оставила меня с ним, он бы уничтожил меня? Я подошла к окну и села на странную подушку из бамбука. Посмотрела в окно на передний двор, где находился гостевой дом. Я всегда чувствовала, что так подчинена нашему дому и правилам, которые регулировали все в нашей жизни, правилам, которые я никогда не понимала. Это не изменилось, когда я снова здесь оказалась.

Я провела последние восемь ночей в своей машине, на обочине, около дома детства, ожидая, когда погаснет свет. Тогда бы я знала, что моя сестра легла спать. Однажды ночью я смотрела в окно, как моя сестра и ее дочь сидят за столом за поздним ужином. На заднем плане появился парень моей сестры. До его прихода они ничего не ели. Горшок с макаронами, чашка с салатом. Но моя сестра была счастлива. Ее дочь ела, а Рэйн наклонилась и слушала ее рассказ о том, как она провела день. Моя сестра построила семью – у нее была жизнь, которой она наслаждалась – а я осуждала ее.

Как я пришла к этому?

В моем автомобиле на зеркале заднего вида висел снимок УЗИ. Здоровый маленький ребенок. Сильное сердцебиение. Начало зарождавшихся конечностей. Я не знала, был ли это мальчик или девочка. Но это еще впереди. Был ребенок, который частично принадлежал тому, кто думал, что больше меня не знал. Где бы эта картина висела в альтернативной реальности, когда я не стала бы для него незнакомкой? Где я призналась во всем, пока не стало слишком поздно? Где он тоже признался.

В течение последних восьми ночей я ждала, пока погаснет свет, убедившись, что моя сестра спит, чтобы она не смотрела на меня с жалостью, что я все еще спала на ее диване. Чтобы мне не пришлось смотреть ей в глаза и видеть ее неодобрение. Чтобы мне не пришлось думать о ней и ее дочери, о моем муже и отце, и обо всех, кто когда-то любил меня и кого я потеряла.

Сегодня вечером мне не пришлось ждать, пока свет погаснет. Я свернулась калачиком на полу в спальне моего детства, на чужом мягком коврике. И я поняла, что ошибалась в чем-то еще. Может быть, поняла самое главное. Я ошибалась в том, как мы отвергаем самих себя, если нам говорят, что это больше не подходит. Я думала, что это связано с бегством – настолько быстрым, каким ноги могут вынести, – от своих прежних «я».

Я не понимала, что это самый верный способ завершить все там, где я все начала.

Глава 44

Утром я выглянула в окно. В голове был такой туман, будто вчера вечером я выпила бутылку вина. Мои плечи болели ото сна, а голова кружилась от жары. Я открыла окно, чтобы впустить прохладный, мягкий ветерок, и увидела, что она смотрит на меня из своего крошечного окна на чердаке.

Сэмми. Всего секунду она выглядела удивленной тем, что я была в главном доме. Но счастье видеть меня, должно быть, ее перебороло. Потому она открыла свое окно пошире.

–Привет, – сказала я.

–Привет.

Она оглянулась, как будто ее поймали. Когда она снова повернулась, я направилась к лестнице, ведущей к пляжу.

Сэмми показала мне два больших пальца и закрыла окно, тут же направляясь за мной.

***

–Так ты и мама поссорились? – спросила она.

Мы сидели на ступенях​ лестницы, прямо над нами гулял океанский ветер.

–Мы справимся, – сказала я.

Она боролась со своими волосами, пытаясь заправить их за уши.

–Я не понимаю, как вы это сделаете, если вы, ребята, избегаете друг друга.

–Ты это заметила?

–Ну, я здесь живу.

Я улыбнулась.

–Не беспокойся об этом, хорошо?

Сэмми кивнула:

–Что ты делала в другом доме?

–Посещала, – сказала я.

–Зачем?

Я вздохнула:

–Этот вопрос заслуживает более длительного ответа, чем ты сможешь дождаться. Что ты сказала им по поводу того, куда идешь?

–Раковины.

Я засмеялась.

–Мама на работе, но Томас сказал, что я могу сходить ненадолго. Он все еще ждет меня. Мы заедем в Блинный домик по пути в лагерь.

–Звучит восхитительно, – сказала я. – Спасибо, что пришла, чтобы встретиться со мной. Я очень рада тебя видеть.

Она пожала плечами:

–Я, правда, больше не могу тебя видеть.

–Я не хотела, чтобы ты думала, что это имеет какое-то отношение к тебе.

Она скривила лицо.

–Почему я так должна думать? Моя мама не хотела, чтобы мы болтались вместе. Не было другого выбора.

Я почувствовала, как мое сердце переняло ее эмпатию, ее понимание. В шесть лет она уже была умнее своих тети и матери.

Я наклонилась и обняла ее, как будто не пропустила первые шесть лет ее жизни, как будто я имела на это полное право. Возможно, это было связано с сожалением. Ведь как только вы это почувствовали, то переходите на другой уровень, чтобы попытаться почувствовать что-нибудь еще.

–Я думаю, ты прекрасна, – сказала я. – И я хочу, чтобы ты знала это, на случай, если твоя мама снова вышвырнет меня.

Она покраснела. На самом деле покраснела.

–Хорошо, в следующий раз, ты сможешь просто сказать это.

Я потянулась к песку и взяла белую ракушку, протянув ее ей.

–Для твоей истории, – сказала я.

Сэмми неодобрительно посмотрела на мой выбор. Затем отбросила ракушку обратно на песок и начала искать другую.

–Давай, по крайней мере, попытаемся сделать это правдоподобным, – сказала она

Глава 45

Не на следующий вечер, а в вечер после него, я приехала в ресторан за час до смены, чтобы перекусить едой для персонала и отдохнуть перед ужином. Когда я вошла на кухню, Дуглас встретил меня у двери.

–Эй, у тебя посетитель, – сказал он. – И она ищет тебя. Настоящую тебя.

–Я не понимаю.

–Ну, не знаю, Санни. Спроси ее сама.

Затем он указал на столовую, где Джулия сидела в баре, выпивая бокал вина.

Я вытерла вспотевшие руки об джинсы:

–Чего она хочет?

Я спрашивала больше для себя, чем для Дугласа. Видимо, он чувствовал себя вынужденным ответить.

–Так ты пытаешься определить объем моих знаний. И моего интереса.

Он отступил, и я направилась в столовую.

Инстинктивно посмотрела на себя в зеркало – подтянула свитер, заправила волосы за ухо, пытаясь выглядеть презентабельно.

–Джули?

Она подняла глаза, когда я подошла к бару.

–Санни! Я не думала, что это правда, но ты, действительно, здесь.

Заставив себя улыбнуться, я спросила:

–Что ты здесь делаешь?

–Что я здесь делаю? Что ты здесь делаешь? Такую крутую женщину как ты, сложно отследить. – Она подвинула свой клатч, чтобы я могла сесть рядом с ней. – Хочешь вина?

Я неохотно присела:

–Я в порядке, спасибо.

Джули наклонила свой бокал в мою сторону.

–Тогда я выпью за нас обоих. Наше здоровье.

Она сделала глоток и широко улыбнулась, осматриваясь по сторонам.

–Получается, здесь люди скрываются, когда мир поворачивается против них. Рай.

Может, для некоторых людей это и рай. Но, кое для кого – это чертов ад. Несмотря на это, я не стала исправлять ее.

–Как дела? – сказала Джули. – Та еще была вечеринка, а?

–Я не должна была там появляться.

–Ну, если бы Эмбер сделала это со мной, я бы тоже не стала появляться.

Я съежилась. Прежняя я отпустила бы это. Но теперь мне казалось, что так будет неправильно. Эмбер была ужасной и фальшивой, но она не виновата в этом. Она не виновата в том, что со мной разорвали контракты.

–Думаю, что ошибалась на ее счет.

Джули выглядела удивленной.

–В самом деле? Ну, я все равно не выношу Эмбер, – сказала она.– Большинство людей не выносит. И серьезно, тост?

Я улыбнулась:

–Ты и не собираешься слушать мои аргументы об этом.

Она сделала глоток вина.

–После того, как ты ушла, я поговорила с Луисом. На самом деле, разговор был о тебе.

Я посмотрела на нее:

–Он меньше злиться?

–Ну, нет. – Она покачала головой. – Но это заставило меня задуматься о том, почему он это делает?

–Я лгала практически во всём.

Она пожала плечами:

–Многие люди делают это. Это то, на чем был основан Facebook, не так ли?

Я не была готова так легко простить себя.

–Это другое. Я обманула своих друзей.

–И? Это в значительной степени соответствует курсу, которым мы идем в наши дни. Людям просто некогда говорить правду. Каждый человек из New York Post врет, публикуя самый запоминающийся заголовок, который только можно себе представить. Немного фантазии, и ты можешь сделать себя событием дня. Даже если у тебя нет реальных новостей.

Я посмотрела на нее и задумалась. Было ли это одним и тем же? Значит ли ложь во благо одного или двух сообщений на Facebook или Twitter тоже самое, что и ложь обо всем в твоей жизни? Может быть, так ты себя и теряешь. Один небольшой сфабрикованный пост за раз. До тех пор, пока твой профиль на Facebook, который выглядел совсем иначе, начинает выглядеть похожим на кого-то, кого ты не знаешь. Он становится таким на того, кого, возможно, ты хочешь быть похожа.

Джулия сделала глоток вина:

–Все врут. Луис раздражен, не потому что ты это сделала. Он раздражен, потому что ты была настолько убедительна. Он раздражен, потому что думал, что ты настоящая.

Я думала об этом. Джули была права. Самым сложным было пытаться убедить Луиса в том, кем он был для меня и кем мы были друг для друга, – что все это не было ложью. Он много значил для меня. Даже сейчас.

–Но вот что, – сказала она, наклоняясь ко мне с улыбкой. – Я на самом деле думаю, что ты настоящая.

–Что-то я не понимаю.

–Посмотри на себя. Не обижайся, но ты выглядишь разбитой. На твоем лице написано раскаяние. Для меня это означает, что, независимо от того, какие неправильные решения ты принимала в своей жизни, – в глубине души ты осталась собой. Бездушный не сможет продавать подлинность так, как ты. Вот что сделало тебя звездой. Не рецепты Мередит или сырные промоции Райана. И я держу пари, что мы снова можем продать это.

–Ты говоришь о новом шоу?

Джули кивнула:

–Я думаю, что есть возможность снова пригласить тебя туда. Но нужно сделать все правильно. Сделать это честно.

Она вытащила свой iPad из сумки и показала изображение.

На нем была синяя надпись «Готовим с нуля» над моей фотографией, и добавленной на задний план с помощью фотошопа кухни в стиле «потертый шик», с видом на океан вдалеке.

–Это набросок, я просто попросила Вайолет собрать это вместе. Запоминающееся название, правда? Даже Луис так подумал. Мы будем снимать шоу на пляже. Сделаем много пикников и забавных видов под солнцем. Все очень приземлено. Включим факты и истории твоего детства. Пройдемся по местным окрестностям, в которых ты выросла. Рыбные магазины, обычные магазины. Местная девушка творит добро.

Джули улыбнулась, явно немного гордясь собой:

–Ну, что ты думаешь?

Я улыбнулась, стараясь не выглядеть слишком взволнованной. Это то, на что я надеялась, – потому и терпела злоупотребления от шефа Z. Новое шоу, новый шанс сделать все правильно.

Складывалось ощущение, что это все нереально, возможно, поэтому я посчитала, что по-прежнему есть несколько причин, почему бы и не попробовать.

–Ну, это все довольно-таки здорово, – сказала я. – Но есть вещь, которая усложняет ситуацию.

–Хорошо. Какая?

–У меня будет ребенок.

Ее глаза широко распахнулись, и она улыбнулась. Абсолютно искренне улыбнулась.

–Поздравляю!

–Спасибо.

Она отмахивалась от меня:

–И это ничего не усложняет. Все любят детей, – сказала она. – Значит, ты помирилась с мужем?

Я покачала головой:

–Нет.

Джули кивнула, не задавая лишних вопросов.

–Все равно. Это будет здорово. И я знаю, что страшно снова оказаться там, но люди тебя любили. И они захотят снова увидеть тебя в новом обличии. Я имею в виду, ты научилась готовить, верно?

–Не совсем.

–Значит, мы заставим кого-то научить тебя. Не беспокойся, это будут самые легкие рецепты, известные человечеству. Это то, чего люди хотят в наши дни. – Она сделала паузу. – Может быть, мы даже научим тебя готовить на шоу! Мне нравится эта идея. Хорошо, что ты ничему не научилась.

Я рассмеялась. Не уверена, что она была права, но мне понравилось то, что она говорила. Мне понравилась идея не притворяться, делать что-то честно. В ожидании рождения ребенка, мне нравилась сама идея иметь реальный способ содержать ее. Или его. Но я зациклилась на том, что она говорила.

–Почему люди снова готовы вкладывать в меня деньги? Если все, о чем я говорила раньше, было ложью, почему они теперь поверят в меня?

Джулия покачала головой:

–У людей очень короткая память. Посмотри на Паулу Дин. Она вернулась после гораздо худшей ситуации.

–Я не знаю.

–Согласна. Но я обещаю, мы сможем понять все детали приготовления. Каждый сможет следовать рецепту. Но теперь у тебя есть эта вещь.

Ее слова ввели меня в ступор. Они прозвучали так же, как говорил Дэнни. Вещь. Идея. Это то, что определяет нас, не так ли? Но что, если мы зайдем слишком далеко? Исказить? Передать это другим людям и позволить им указывать нам, что делать.

Но ведь Джулия не просила меня что-то исказить. Она просила меня выяснить, как впустить людей, на этот раз, сказав им правду. Если это было возможно – это должно было сработать, верно?

Она поднялась из-за стола:

–Подумай об этом. В конце концов, какая у тебя альтернатива? Работать здесь поваром?

–Нет. Я отвечаю за мусор.

–Отвратительно, – сказала она.

Затем подмигнула мне, сжала мое плечо и ушла.

Глава 46

Иногда, когда вы меньше всего этого ожидаете, все снова налаживается.

Я не могла скрыть свою улыбку, пока работала в ту ночь. Пытаясь сосредоточиться на ризотто, я все время прокручивала в голове разговор с Джули. К счастью, каждая тарелка возвращалась пустой, поэтому в мусорной корзине не было отходов, о которых нужно было бы сообщить шефу Z. Тем не менее, когда он подошел после того, как первый ужин был завершен, выглядел он весьма раздраженным.

–Что за радость? – спросил он.

Я пожала плечами:

–Сегодня каждый гость все доедает, или они просто очень голодны.

–Ну, и это все?

Я покачала головой, забыв на минуту, что у него не было чувства юмора.

–Просто не так выразилась. В этот вечер всем все понравилось.

–Прекрасно, – сказал он, не улыбаясь. – Не нужно так радоваться. Так и должно быть.

На моем лице все еще сияла глупая улыбка. Кого это волнует? Если ему это не нравится – пусть уволит меня. Пусть он покажет мне на дверь.

Шеф указал на свои опущенные уголки губ:

–Это то, что я имею в виду, когда говорю «прекрати радоваться».

–Шеф, я просто счастлива, быть здесь, – сказала я.

–Счастье любит тишину, – сказал он.

***

–Готовим с нуля, да? – сказал Итан. – Неплохо.

Я была слишком взволнована, чтобы вернуться домой, особенно когда этот дом больше не был моим, поэтому после работы я поехала к Итану.

Мы сидели в доках, опустив пальцы ног в воду. Это было одно из преимуществ жизни в Монтоке. Этот ночной мир. Луна ползла по горизонту, все вокруг великолепно сияло. Парусники отдыхали в гавани, доки были тихими и безмятежными.

Итан добрался до своего походного холодильника, вытащил еще одно пиво, и передал его мне.

–Безалкогольное, – сказал он.

Я чокнулась бутылкой об его.

–Спасибо, – сказала я, делая большой глоток.

–Значит, ты собираешься сделать это, верно?

–Думаю, да, – ответила я. – Было бы просто безумием отказаться.

Итан молчал, услышав что-то в моем в голосе.

–Ты спрашиваешь меня или утверждаешь?

–Рассуждаю, – сказала я. – И, может быть, спрашиваю.

–Почему? Какая разница, что я думаю по этому поводу?

Пожав плечами, я произнесла:

–У меня есть небольшие трудности с доверием к себе, учитывая какие ужасные решения я принимала в прошлом.

Итан сделал большой глоток из бутылки, его взгляд был задумчивым.

–Это делает тебя счастливой? Когда ты думаешь об этом? – спросил он.

–Ну, я поссорилась с мужем, и моя сестра ненавидит меня. А несколько дней назад я спала на коврике в доме твоей подруги. Знаешь, счастье – это наличие благородной цели.

Он рассмеялся:

–Это единственная цель.

–Как ты это понял?

Итан придвинулся ближе ко мне.

–Проблема с тем, что ты делала раньше, заключается не в том, что ты причинила боль кому-то другому. А в том, что ты была так несчастна. Я имею в виду, что нельзя жить и стесняться той, кто ты есть, – сказал он. – Хотя я думаю, мы все отчасти делаем это.

Я улыбнулась:

–Не понимаю, почему я прошу тебя дать разрешение на это шоу.

Итан снова сделал глоток пива.

–Ну, считай, что получила его, если тебе это так нужно. Думаю, это может быть неплохо.

Когда я посмотрела на него, то наши взгляды встретились.

–Ты удивительный парень, знаешь это?

–Почему ты так говоришь?

–Не знаю. Думаю, из всех мест, в которых я могла бы чувствовать себя комфортно во время всего этого, я бы поставила тебя на вершину списка.

Итан обвил рукой мою талию, обнимая:

–Мне очень комфортно.

Я засмеялась:

–Можно так сказать, да?

Он тоже засмеялся, а затем наклонился.

Итан наклонился и попытался поцеловать меня. Я – одинокая, беременная и, на удивление, более раскрепощенная, чем когда-либо.

Но я оттолкнула его.

–Не могу.

–Почему? Твой муж возвращается?

–Думаю, нет... вероятно, он никогда не вернется.

–Ну, ты уже беременна, поэтому можешь не беспокоиться о моих шустрых сперматозоидах. И не может быть, что ты не считаешь меня привлекательным.

Я улыбнулась. Хотелось бы мне сказать ему, что я считаю его невероятно привлекательным, но это было похоже на собственную форму предательства – линию, которую я могла бы пересечь, но не должна. И я придерживалась этого мнения. С правильной точки зрения – я не должна этого делать.

–Значит, леди не считает меня привлекательным. Ну, ладно, – сказал он.– Как думаешь, мое теплое влечение к тебе продолжало бы расти, знай я это?

Я засмеялась:

–Несомненно.

Я протянула ему руку для примирения. Как легко было бы проскользнуть в эту новую жизнь? Как приятно во многих отношениях. Новая жизнь, новая я. Но именно так я оказался здесь, и я больше не собиралась это повторять.

–Что такое?

–Ты по-прежнему мой единственный друг. И я, действительно, не хочу тебя терять.

Итан слегка откинулся на спину, и я увидела озарение на его лице. Моя честность коснулась его.

–Тогда, я думаю, что не позволю тебе, – сказал он.

Взяв мою протянутую руку, он не стал пожимать ее, а просто продолжал держать мою ладонь в своей.

Глава 47

Я была готова рискнуть и согласиться на новое шоу, но был еще один человек, с которым мне нужно было обсудить это.

Итак, на следующий день я припарковалась у ее лагеря. Я прибыла как раз к полднику, Сэмми щедро предлагала поделиться своим яблочным соусом и чипсами. Я сидела, скрестив ноги на полу, и взяла несколько чипсов, убедившись, что она сама съела большую часть.

–Никогда не сможешь угадать, что я только что делала, – сказала она. – Угадай.

–Дай-ка подумать. Ты училась танцевать?

Она рассмеялась:

–Это ужасное предположение. Я же хожу в научный лагерь.

Я улыбнулась.

–Тогда тебе лучше сказать мне.

–Наша группа спустилась к пруду, и мы расчленяли лягушек! Точнее, советник, но мы смотрели.

–Просто ради забавы?

Сэмми облизнула яблочный соус:

–Нет, для науки.

Я положила ложку, официально прекращая еду. Возможно, я завяжу с яблочным соусом на всю оставшуюся беременность, теперь его сливочная масса перевернулась во мне после представления расчлененных лягушек Сэмми.

–Это было потрясающе, – сказала она.– Я даже увидела сердце...

Успокаивая рвоту, я перебила ее:

–Это здорово, Сэмми. Я так рада, что вы хорошо провели время.

Она указала в сторону своей классной комнаты:

–Хочешь пойти к лягушкам?

–Определенно нет. Я хотела поговорить с тобой.

–О чем?

–Эта школа, о которой ты мне рассказывала.

Она подняла глаза, и я увидела, какие эмоции появляются на ее лице. Азарт. А потом задумчивость.

–Хорошо, – сказала она.

–Мне интересно, если бы был способ сделать это, ты бы хотела поехать туда?

Она пожала плечами.

–Я не знаю. Может быть.

Ожидая продолжения, я посмотрела в ее глаза.

–Я бы хотела, – сказала она. – Почему ты спрашиваешь?

–У меня есть работа, которая позволила бы помочь заплатить за школу. Дать тебе и твоей маме место поблизости, где вы можете жить.

–Моя мама не захочет этого.

–Скорее всего, нет, но... Я думаю, что хорошо знать, чего ты хочешь. Если ты это сделаешь, у тебя есть шанс получить всё. Если ты этого не сделаешь, у тебя есть шанс получить только то, что хочет кто-то другой.

Сэмми вытерла руки:

–Я бы хотела, чтобы ты отвезла меня домой.

Глава 48

По пути домой начался дождь – летний душ, который перешел в ливень к тому времени, как я вырулила на подъездную дорожку. Нам нужно было бежать со всех ног, чтобы не промокнуть по дороге в дом. Когда мы с Сэмми вошли, Томас стоял у плиты и готовил обед. Точнее, Томас ковылял на костылях у плиты, пытаясь приготовить обед. Блюдо выглядело как лазанья: жирная, с большим количеством мяса и толстым слоем сыра сверху. Полностью сгоревшая. Ядовитый и сильный запах распространился на всю кухню.

Сэмми зажала нос, когда Томас повернулся и увидел нас в дверях.

–Я думала, что мы закажем сегодня пиццу, – сказала она.

Он посмотрел взад-вперед между нами.

–Так мы сейчас и закажем, – сказал он, резко оттолкнув лазанью, для эффекта.

Сэмми рассмеялась:

–Отлично. Позови меня, когда она сюда доберется.

Сэмми исчезла на своем чердаке, оставив нас на кухне одних. Я наблюдала за ней, пытаясь мысленно уговорить ее спуститься вниз.

Я оглянулась на Томаса. Вообще, я старалась лишний раз не смотреть на этого парня, который был партнером моей сестры последние несколько лет. Высокий, хотя и немного странный, с копной светлых волос на голове, что делало его значительно моложе, чем он был на самом деле.

Это был первый раз, когда мы действительно встретились. Если не считать той короткой встречи утром, когда я вернулась домой после поездки к Дэнни.

Томас указал рукой на тарелку со сгоревшей лазаньей:

–Обычно я довольно хороший повар. Рэйн подтвердит. Но на данный момент, мои достижения немного меньше, чем идеальны.

Он заковылял к холодильнику и достал пиво.

–Хочешь что-нибудь? – спросил он.

Я покачала головой:

–Нет, спасибо.

Томас все равно бросил бутылку воды – маленький намек на то, что Рэйн сказала ему о моей беременности. Вероятно, она рассказала ему, дабы объяснить, почему он не может выгнать меня со своего дивана.

Он указал на кухонный стол.

–Обычно у меня не было бы проблем неловко стоять, но ты не против, если мы будем неловко сидеть вместо этого?

Я улыбнулась:

–Нет, конечно.

Томас направился к столу, вытащив ближайший к нему стул. Я подошла и села напротив него.

–Тебе, наверное, это кажется немного странным, – сказал он.

Не уверена, что он имел ввиду. Но потом Томас улыбнулся – яркая и теплая улыбка осветила все его лицо и заставила его выглядеть более приветливым, чем, я уверена, он себя чувствовал.

–Я имею в виду, что слышал такие разные вещи о тебе, – сказал он.

На секунду я подумала, что он имел в виду, что слышал разные вещи от самой Рэйн. И я успокоилась, думая, что она, по крайней мере, не поливала меня дерьмом. Исходя из этого, я смело могла сказать, что она была зла и встревожена.

Но потом я поняла, что Томас говорит о вещах, которые он слышал не от Рэйн.

–Ты очень впечатлила Итана, – сказал он. – Говорит, что вы стали хорошими друзьями.

Я улыбнулась:

–Он отличный парень.

–Это он-то?

За его шутливым тоном я смогла увидеть его чрезмерную опеку. Существовало только двое людей, о которых он так сильно заботился.

–Послушай, Томас, я понимаю, что ты, наверное, не хочешь меня здесь...

Он покачал головой:

–Я этого не говорил.

–Ну, мне пришлось поменять планы.

Он указал на входную дверь.

–Например, спать по соседству?

–Я бы не сказала, что я проделала отличную работу.

Он еще раз отпил пива.

–Ну, хорошо. Тогда кто?

Он поднял ногу, потянув ее на стул рядом с собой, потирая колено.

–Очень больно?

–А, со мной все будет в порядке. – Он пожал плечами. – Я просто немного обломался. У меня было все запланировано для Рэйн и моего юбилея в следующий выходной. Теперь это будет сложно сделать.

–Что ты планировал?

–Я собирался отвезти ее в Норт Форк, провести выходные в долгом путешествии. Как-то так.

–Вы, ребята, могли бы поехать в любом случае.

Он задумался, а потом произнес:

–Да, могли бы. Я бы попросил Джену присмотреть за Сэмми и всем остальным.

Неуловимая Джена.

–Если она не сможет по какой-то причине, я сделаю это.

–Да? Было бы круто. Джена иногда берет ее на поруки.

–Мне бы очень хотелось, если бы Рэйн разрешила.

Томас улыбнулся:

–Это было бы здорово. Потому что, знаешь, я сам собирался предложить это.

–Правда?

Он кивнул.

–Правда. И знаешь, я планирую опуститься там на одно колено.

Томас полез в задний карман и вытащил кольцо, как доказательство своих намерений. Кольцо с изумрудом, окруженным бриллиантами. Это был элегантный, простой и классический дизайн.

Я посмотрела на него, стараясь не показывать свое замешательство. Почему он показал мне кольцо? Почему он вообще рассказывал мне об этом предложении? Он, конечно, не нуждался в моем одобрении. Но, видимо, хотел получить его. Это был самый милый способ, который я только могла представить, что он надеется на наше с Рэйн примирение. Он надеялся, что с нами все будет в порядке.

Это напомнило мне Дэнни. Он сделал то же самое, прежде чем предложить мне выйти за него замуж. Мой отец умер не так давно, но он поехал в Монток поговорить с Рэйн, чтобы сказать ей о своих намерениях. Дэнни рассказал мне позже, что они отправились на маяк с кофе, где он сказал сестре, что позаботится обо мне. Он ни за что не сказал бы, что она ответила, и я представляла себе, что в то время это было, вероятно, что-то смешное. Вероятно, она могла бы выступить против нашей свадьбы. Но он все равно покорил ее в тот день. Своим жестом. В том, что он признал, насколько мы имели значение друг для друга, даже если мы почти не общались.

–Что ты думаешь? – спросил Томас.

–Это потрясающе.

Он улыбнулся:

–Благодарю... Рад, что ты так считаешь.

Я отдала ему кольцо, пытаясь спрятать слезы.

–Ты что, собираешься плакать?

Я покачала головой, но слезы уже начали капать из глаз:

–Определенно – нет.

–Как убедительно.

–Думаю, что это из-за беременности, – сказала я. – В последнее время я постоянно плачу.

–Я никому не скажу, – прошептал Томас.

В этот момент входная дверь распахнулась, и в дом забежала Рэйн. Она была насквозь мокрой.

–Срань Господня, там просто ужасно! – сказала она.

И тогда она поняла, что я там.

–О... – Она огляделась между нами.– Что здесь происходит?

Томас быстро затолкал кольцо в карман, пока я вытирала слезы с глаз.

–Ничего, – сказал он. – Дождь идет?

Рэйн потянулась за маленьким кухонным полотенцем и попыталась обтереть себя.

–Ты смешной, – сказала она.

Подойдя к столу, она встала за Томасом, положила руку ему на плечо и уткнулась носом в его шею.

–Ай, такая мокрая! – сказал он.

Она наклонилась и поцеловала его:

–Так разберись с этим, – сказала она.

И Томас разобрался, прижимая ее лицо к себе. Вода с ее волос капала ему на грудь. Рэйн улыбнулась, и на секунду моя сестра выглядела как моя прежняя сестра.

Она подняла глаза на меня и кивнула:

–Привет.

Я помахала ей рукой.

–Привет.

Томас взял руку Рэйн и прижал ее к своей груди.

–Она привезла Сэмми. Мы просто немного поболтали.

Рэйн заставила себя улыбнуться.

–Действительно?

Я указала на дверь.

–Я могу уйти.

Рэйн покачала головой:

–Я не просила тебя об этом.

Затем стало тихо и неловко. Томас смотрел то на Рэйн, то на меня.

–Я оставил бы вас, девочки, одних, но вы знаете... не собираюсь вставать без необходимости.

Я посмотрела на свою сестру.

–Можем пойти куда-нибудь и поговорить? – спросила я.

Она держала свою руку на плече Томаса, осматривая небольшой дом. Сэмми была на чердаке над гостиной, Томас оккупировал кухню, а в спальне все место занимала кровать.

–На улице сильный ливень, – сказала она.– Не так уж много мест, куда мы можем пойти.

Я вытащила ключ от дома, в котором мы выросли.

–Одно точно есть.

Глава 49

–Это, реально, очень странно, – сказала Рейн.

Мы вошли в фойе, и она принялась осматривать дом: стены, картины, огромный портрет знаменитости и ее мужа в гостиной над диваном.

–Мы не можем просто так заходить сюда.

–Не смеши меня, – сказала я.

–Я не думаю, что это послужит хорошим оправданием для полицейских.

Но она продолжила идти по коридору, прошла на кухню, рассматривая огромную печь, эркерные окна, ведущие к крыльцу, и великолепные виды на океан за его пределами. Дождь все еще лил, завиваясь вихрем от сильного ветра, отчего все, вокруг казалось каким-то волшебным.

–Пожалуйста, скажи мне, что она хороший повар, – произнесла Рэйн.

–Не знаю, но... – Я добралась до холодильника и достала булочку нашего любимого хлеба. – Ты голодна?

–Теперь мы еще и воруем.

–У нее целые запасы в холодильнике, здесь все лежит впустую.

–Именно так мы и объясним это полиции.

–Сэндвич?

Рэйн задумалась.

–Хорошо. Но я выбираю стул с прекрасным видом.

***

Для того чтобы правильно приготовить жареный сыр необходимо четко соблюдать порядок действий. Во-первых: я взяла вкуснейшую буханку хлеба и отрезала два кусочка толщиной в полдюйма. Не с концов, а с середины буханки. Это вторая по важности часть приготовления жареного сыра – сам хлеб, а затем его соотношение ко всему остальному. Как только я нарезала хлеб, то смазала внутреннюю часть каждого кусочка маслом. Затем добавила щедрый слой швейцарского сыра отменного качества, и очень тонко нарезанные помидоры черри. Конечно, помидоры черри маленькие и их трудно порезать тонко. К тому же, сейчас лето, поэтому я могла бы использовать любые свежие помидоры. Но в остальное время года только черри давали достаточно сладости. Я поместила по пять кусочков помидоров с каждой стороны, затем еще один слой сыра – даже более щедрый, чем первый. Если бы Дэнни сейчас был рядом, то я бы добавила сверху слой авокадо. Но, с присутствием авокадо в сэндвиче я бы поспорила. Да и не нужно, ведь Дэнни не со мной.

Я сосредоточилась на самой важной части: положила сэндвич и покрыла майонезом каждый ломтик. Нет, не тоненьким слоем, а полностью залила бутерброд соусом. Майонез удерживал половинки сэндвича вместе и делал его более мягким при приготовлении на гриле.

Пять минут, или чуть больше, до желаемого уровня прожарки. (Но, по мне, правильно приготовленные тосты должны обжариваться по пять минут с каждой стороны.) Это может показаться простым. Потому что так и есть. И, без сомнения, это самый вкусный сэндвич в мире.

***

Я нашла звуковую систему и подключила к ней свой телефон, включив свою любимую песню. В последнее время я постоянно ее слушала – не знаю, почему. Я не просто любила эту песню. Казалось, что было что–то еще, о чем в ней говорилось.

Рэйн и я сидели рядом друг с другом на двух стульях, обращенных к океану, глядя на дождь. На заднем фоне тихо звучала песня, а мы, молча, поедали, приготовленный мною, жареный сыр.

Мы съели по целому сэндвичу, а потом разделили пополам третий.

–Это самый лучший сэндвич, – заговорила, наконец-то, моя сестра.

–Правда? – удивилась я. – А все говорят, что я не умею готовить!

Она рассмеялась.

–Жаль, что они не позволят тебе сделать шоу именно об этом.

–Вероятнее всего – позволят, – сказала я.– Они назовут это «Скажи сыыыр». И все блюда будут исключительно из сыра.

–И тостов, – сказала Рэйн.

–Нет. Уже есть одна чудачка, которая заняла эту нишу на рынке.

–Тост? Вообще-то, я шутила. Такое, действительно, существует?

Я кивнула:

–У Эмбер – да.

Сестра покачала головой.

–Исчерпывающе.

Рэйн встала из-за стола, взяв наши тарелки, подошла к раковине и включила кран.

–Я собираюсь вымыть их вручную, – сказала она.

Подойдя к ней, я потянулась за кухонным полотенцем.

–А я высушу, – сказала я.

–Тебе не интересно, почему я не использую причудливую посудомоечную машину?

Я пожала плечами:

–Полагаю, на то есть свои причины.

–Я где-то читала, что теперь можно подключить всю свою технику к телефону, чтобы знать, когда кто-либо ею пользовался, – сказала она. – Я не хочу, чтобы она получила сигнал о том, что люди ворвались в ее дом.

–Для чего это? Чтобы проверить, помыла ли домработница посуду?

–Уверена, существуют и более странные вещи.

Она сосредоточилась на посуде, передавая мне первую тарелку.

–Дэнни звонил. Искал тебя.

–Когда?– спросила я.

–Прошлым вечером. Но я не стала разговаривать с ним.

Я кивнула, хотя понятия не имела, почему он названивал ей, а не связался напрямую со мной.

–Он и раньше звонил.

Я с удивлением посмотрела на Рэйн.

–Он звонил несколько раз, чтобы проведать и убедиться, что с тобой все в порядке. Но он не должен был, – сказала она.– Не после того, что он сделал.

–Ты ему веришь? Что у него вдруг появились хорошие намерения?

–Да. Но это меня злит.

–Почему?

–Потому что я не знаю, злиться ли мне на него за то, что он это сделал, или расстроиться, потому что я думала о том же самом.

Я улыбнулась ей и, несмотря ни на что, Рэйн улыбнулась в ответ.

–Во всяком случае, не перезванивай ему. По крайней мере, пока.

Впервые за долгое время, Рэйн сказала мне что-то похожее на совет-от-старшей-сестры. И все равно, я хотела перезвонить ему. Больше всего на свете я хотела услышать его голос – услышать, что с ним все в порядке. Я хотела услышать, что он скучал по мне.

Рэйн помыла последнюю тарелку.

–Слышала, ты получила предложение о новой работе.

Я подняла глаза.

–От кого?

–Когда я забежала в спальню, чтобы переодеться, Сэмми пришла туда и, указав на меня пальцем, сказала: «Мамочка, у нее есть предложение о работе. Выслушай ее. Будь добра!».

Я рассмеялась.

–Я очень ценю ее поддержку.

–Что за работа?

–В принципе, это будет другое шоу. Снятое здесь. О том, как начать все сначала, обретя свои корни.

–Ах... искупление на телевидении.

Я кивнула.

–Ага. Практически.

Рэйн потянулась к шкафу, раскладывая тарелки по местам.

–Как ты к этому относишься? – спросила я.

–Отлично. Но не настолько, как хотелось бы.

Рэйн повернулась и посмотрела на меня, как будто хотела сказать что-то еще.

–Ты знаешь книгу «Домоводство миссис Битон»?

–Это книга, которую хочет Сэмми?

–Нет-нет. Изабелла Битон. Она как настоящая Марта Стюарт,1800–х годов. «Книга кулинарии и домашнего хозяйства миссис Битон» стала заключительной по приготовлению пищи и поддержанию порядка в доме.

–Откуда ты это знаешь?

–Почему ты этого не знаешь? В следующий раз, когда примеришь на себя роль повара, ты должна провести небольшое исследование. – Эти слова вызвали у меня улыбку. – Я читала ее много лет назад, и, естественно, подумала о тебе, потому что, по-видимому, эта леди тоже не придумала ни одного своего рецепта. Она буквально копировала их у других людей, начиная еще с эпохи Возрождения. Просто добавляла список ингредиентов в начало каждого рецепта. Таким образом, он отличался от оригинала. Поэтому она могла продать их все как свои собственные.

–Серьезно?

Рэйн кивнула:

–Самое интересное, что даже после того, как она умерла, ее муж делал вид, что она еще жива и продолжил издавать кучу книг. Самый настоящий мошенник!

Я пожала плечами.

–В те годы все было значительно проще.

–Просто я думаю, что это интересно. Она сделала плохое дело, верно? Но она также добавила ингредиенты в начало рецепта. Так был написан каждый рецепт. Она сделала плохое дело, но она стала в этом деле первооткрывателем.

–Так ты намекаешь на то, что я должна делать тоже самое? Писать ингредиенты в начале рецепта.

– Чисто метафорически тебе говорю.

–Это твоя одобрительная речь?

Сестра пожала плечами:

–Что есть, то есть.

Я хотела спросить, откуда мы можем точно знать, что миссис Битон была человеком, придумавшим эту идею с ингредиентами, но решила, что поверю в правдивость этой истории. Я признала историю миссис Битон, потому что Рэйн старалась быть доброй ко мне, рассказывая об этом случае, и, тем самым, она давала мне возможность немного поверить в себя.

Моя сестра подошла к эркерным окнам и посмотрела на улицу.

–Так непривычно снова вернуться сюда.

Подойдя к окнам, я встала рядом с ней.

–Для меня это как облегчение.

–А вот это странно.

Я посмотрела прямо на нее, но глаза Рэйн все еще были устремлены вдаль.

–Я не должна была так говорить, сравнивая тебя с папой, – сказала я.

Рэйн вздрогнула:

–Я не похожа на него.

–Знаю.

–А ты?

–Если и есть кто-то такой же, как он, то это, определенно, я.

Сестра обернулась и посмотрела в мои глаза. Я кивнула, давая ей понять, что она не ослышалась – что именно это я и имела в виду. Ведь я знала, что это была та причина, по которой мне пришлось покинуть Монток. Причина, по которой я отстранилась от моей сестры. И она всегда это знала.

Я же поняла это только сейчас – после того, как с «Саншайн» произошел тот ужасный переворот; после того, как Дэнни бросил меня; после того, как я снова была вынуждена встретиться с собой лицом к лицу. Я стала дочерью моего отца. У него были свои правила. И я создала свою ложь. Она служила той же цели в конце дня. Правила отца и моя ложь позволили нам жить в альтернативных вселенных, где нам приходилось притворяться, что мы сильные. Где мы чувствовали себя достаточно комфортно.

Рэйн отвернулась, не зная, что сказать. Мне было жаль, и она это понимала. Я пыталась сделать как лучше. Если бы у нас сейчас были другие отношения – она могла бы взять меня за руку или коснуться моего плеча. Но мы не были настолько близки, больше нет.

Сестра посмотрела на меня:

–Я хочу вернуться в дом.

Улыбка появилась на моем лице, но внутри меня все сжалось.

–Конечно.

–И я хочу, чтобы ты пошла со мной.

Я кивнула, чувствуя, как мое горло сдавило.

Рэйн пожала плечами, стараясь не придавать этому значения.

–Думаю, что ребенок, которого ты ждешь... он делает тебя добрее, насколько это возможно.

–Ты думаешь, что это он? – спросила я.

Рэйн начала расставлять по местам вещи, заканчивая уборку на кухне.

–Я просто выбрала такое местоимение.

Глава 50

Выкладывать ингредиенты перед рецептом. Именно так я и собиралась сделать.

Я позвонила Джули, готовая принять ее щедрое предложение. В конце концов, было много причин сказать ей «да»: новое шоу обеспечит финансовую безопасность, карьеру; появится способ помочь Сэмми и позаботиться о ней, а также – позаботиться о моем собственном ребенке. Еще оно поможет мне выбраться из Монтока.

Сделаем ставку на искуплении. На этот раз не будет лжи. Это ведь можно назвать своеобразной версией жизненной цели?

Все же, когда я услышала ее голос по телефону, слово «да» не смогло сорваться с моих губ.

–Так что, мы собираемся вместе сделать что-то великолепное? – спросила она.

–Могу я сначала спросить кое-о-чем? Как считаешь, существует ли способ жить на глазах у общественности и оставаться настоящей? Ты работаешь со многими людьми. Как они это делают?

–Ну, ты не лжешь о том, кто ты. Для начала.

Я рассмеялась:

–Знаю, но даже тогда... это кажется сложным.

–О, Боже. Наверняка они не воспринимают все так серьезно. Или, может быть, они относятся к этому очень серьезно. Я не знаю. Думаю, тебе не хватает смысла.

–Это как?

–Я предлагаю тебе второй шанс. И на этот раз не нужно притворяться тем, кем ты не являешься. Это будешь настоящая ты.

Я задумалась. Потому что она не могла этого обещать. Вот в чем сложность, не так ли? Об этом говорил Итан. Дэнни смог меня взломать, потому что я солгала. Но он также смог это сделать, потому что я размещала свою ложь в соцсетях. Я рассказывала историю о себе, которую, как мне казалось, нужно было сказать. До тех пор, пока она не унесла меня так далеко от себя самой, что я больше не могла себя найти. Правда. Моя правда. В большем объеме или в меньшем – не имеет значения. Однако, достойная клика.

Возможно, это все, что мы должны были удержать. Наша правда. Одна –единственная вещь. То, что делало нас такими, какими мы были. Таким образом, весь мир не будет внезапно шокирован.

–Ты все еще там? – раздался на том конце провода голос Джули.

–Я... Думаю, я - пас.

–Нет. – Голос Джули был твердым. – Серьезно?

Я сама почти не верила, что сказала такое.

–По всей видимости.

–Давай. Почему ты отказываешься?

Справедливый вопрос.

–Я не думаю, что это правильно для меня.

–Откуда ты можешь узнать, что подходит именно тебе? Несколько дней назад я хотела переехать в Мексику, в другие дни – я боюсь вируса Зика. Ты понимаешь, о чем я говорю? Я имею в виду, что ты, явно, не хочешь всегда быть официанткой.

–Я ковыряюсь в отходах.

–У меня болит голова.

–Мне кажется, просто сейчас мне нужна личная жизнь.

–Муж вернулся?

–Нет. Я просто не хочу выставлять себя напоказ. По крайней мере, пока я не пойму, что из моей жизни можно показать посторонним.

–Я не совсем понимаю, что это значит. Но я надеюсь, что ты позвонишь мне, когда придешь в себя.

Возможно, я бы это сделала. Но я так не думаю.

–Спасибо, что подумала, будто это хорошая идея.

–Сейчас я в этом уверена немного меньше, – сказала она.

Глава 51

Есть еще одна вещь, которую вы должны знать о «Moonlight Mile» – это то, что я пыталась запомнить, за что цеплялась снова и снова. Причина, по которой Мик Джаггер написал текст. Причина, по которой так волнительно говорил Мик Тейлор. Это была одна из немногих песен, написанных Джаггером, которые показывали его усталость на протяжении всего жизненного пути, давление, сопровождавшееся его появлением.

Джаггер всегда разделял свой сценический образ и личные чувства. Так было поразительно и невероятно слушать, как он раскрывает свое одиночество. Выставляет себя напоказ.

Как только я отошла от разговора с Джули, то сразу включила эту песню. И теперь, когда Джули уже было все равно, я поняла лучший ответ на вопрос, почему я захотела отказаться от шоу. Я поняла: в наше время подобного не могло случиться с Джаггером, не так ли? Если бы Джаггер жил сегодня, вместо того, чтобы слушать самую честную рок-песню, когда-либо написанную, мы смотрели бы его шоу в Facebook про то, как жизненный путь истощает его. Через несколько часов мы бы прочли в его Твиттере извинения за то, что он сказал неправду, и с ним все в порядке. Мир заставляет нас опасаться своих собственных мыслей.

Было бы его извинение искренним? Было бы оно достаточно искренним?

В реальности, не так-то просто быть знаменитым или известным в определенном уголке мира – какой была и я на какой-то момент.

До сих пор, слушая эту песню, я пыталась понять, мы теряли, променяв нашу частную жизнь на все остальное. Как назло, это всегда происходит тогда, когда наша жизнь становится слишком запутанной, задолго до того, как мы находим время, чтобы осознать, чего мы хотим на самом деле.

Мне казалось, что это должно быть что-то важное. Что-то такое, что дает возможность написать подобную песню.

Глава 52

В тот же вечер я сказала шефу, что мне нужно поговорить с ним.

Я все еще немного сомневалась, правильно ответила Джули или нет. Сомневалась и пыталась сосредоточиться на работе.

Мы обсуждали остатки от ужина, которые состояли в основном из лардо (прим.: итальянский кулинарный продукт из свиного сала) и масла из водорослей, которое он подавал вместе с хлебом. Все зависело от дня недели: была ли еда разбросана по тарелке или они возвращались чистыми. По субботам, люди топили кусочки свежего хлеба в обоих типах жира. Но по воскресеньям они, похоже, начинали привередничать. Шеф Z же больше интересовался не хлебом, а тем, что я хотела сказать.

Прежде, чем я успела промолвить хоть слово, он поднял руки и остановил меня:

–Я уже знаю, что ты собираешься сказать.

–Вы знаете?

Он указал на кухню.

–Дуглас рассказал мне о твоем маленьком поддельном телешоу. Когда пытался заставить меня заменить тебя своим племянником.

–Он рассказал?

Шеф пожал плечами.

–Это всего лишь заголовок, мне все равно. Кулинария и телевидение – две разные вещи. Одной из них является идиотизм.

–Шоу было в Интернете. Хотя, когда выяснилось, что я не умею готовить, Food Network отменила мой контракт. Я собиралась работать на них.

–Зачем ты это делаешь?

–Что?

–Забудь, мне все равно.

Он покачал головой, не интересуясь моей частью этого разговора, только своей.

–Невозможно сделать coq au vin (прим.: петуха в вине) менее, чем за тридцать минут и при этом хорошо его приготовить. Вот почему ты платишь мне за это. Потому что ты не можешь.

Я улыбнулась ему, чувствуя, как улучшается мое настроение. Я хотела поговорить с Z о том, чтобы он позволил мне работать в зонах приготовления пищи. У меня было хорошее настроение, и я хотела учиться. Знаю, что это было самонадеянно, но я не могла не подумать: может быть, именно здесь меня охватит эта круговерть и эйфория. Я готовила бы те блюда, которые любила заказывать в ресторане – свежие, конкретные, продуманные. И я бы не стала делать это ради нового шоу или достижения славы. Я на самом деле хотела стать отличным поваром.

Записываем ингредиенты перед рецептом. Дубль два.

Шеф Z упаковал лардо в пластиковый контейнер.

–Есть ли причина, по которой ты так смотришь на меня, или это твоя естественная способность доставлять людям дискомфорт? – сказал он.

–Я просто рада слышать, что Вас не раздражает то, что произошло. – Я сделала паузу. – Я должна сказать, почему это делала.

В конце концов, я училась брать ответственность за свои поступки.

–Хорошо, – сказал он и указал на лардо. – Двигаемся дальше.

–Я надеялась поговорить с Вами о том, есть ли у меня возможность готовить ресторанные блюда, – сказала я. – Под Вашей опекой.

–Мне не нравится это слово, – проворчал он. – Опека. Пожалуйста, не используй его снова.

Я кивнула:

–Хорошо.

–И, мой ответ – нет.

Глава 53

–Знаешь, когда я сказала, что ингредиенты нужно записывать сверху, я не имела в виду, что ты должна бросить ребенка в гребаной ванной, полностью наполненной водой.

Мы с Рэйн сидели на ступеньках у входной двери, и мой растущий живот уже выделялся, округляя майку.

–Я начала это шоу, когда мне было двадцать шесть, и это не сработало.

–Но это новое шоу, вроде бы как, должно быть другим.

Я задумалась о том, что для этого потребуется. Соцмедиа и телевидение, и радикальные обновления моего профиля в Instagram – все будут требовать от меня позволить людям войти в мой мир, в мой опыт. И это произойдет прежде, чем я сама узнаю, из чего вообще этот опыт складывается. Может быть, я настолько сильно обожглась на этом, что теперь стала ярым противником всего нового. Да и беременность внесла свою лепту – я стала чересчур эмоциональной. Но, главное, что я поняла, когда захочу поделиться с другими чем-то личным. И почему.

Моя сестра покачала головой, как будто считала меня сумасшедшей. Но я-то видела, что она тоже немного впечатлена моим отказом от шоу.

–В данной ситуации, хорошо, что у тебя есть гарантированная работа, – сказала она с сарказмом.

Я засмеялась:

–У меня есть предложение для тебя.

–И какое же?

–Есть способ, как отправить Сэмми в эту школу.

–Похоже, нам стоит вернуться к тому времени, когда ты сидела снаружи, ожидая пока мы заснем, – сказала она.

Я посмотрела на нее.

–Я почти начала новое шоу, так что я могу заставить вас, ребята, остаться в хорошей квартире, обставив все так, что тебе не придется искать другую работу. Но я подумала, что ты все равно не пойдешь на это.

–Ты абсолютно правильно все поняла.

–В школе есть специальная программа на выходные. И у меня есть деньги от продажи квартиры. Деньги, которые я могла бы растянуть. В любом случае, я не могу оставаться в Монтоке. Что, если я найду квартиру в Гарлеме? Около школы? Сэмми сможет оставаться со мной на выходные. Всего одна ночь в неделю без тебя. Она бы завела кучу друзей-ботаников. Всего одна ночь, но если это сработает, мы могли бы перейти к занятиям на полный рабочий день.

–Ни за что, мать твою.

–Хорошо, мы не будем к этому переходить. Но в выходные – это было бы хорошо для нее. И, возможно, для тебя тоже.

Рэйн посмотрела на меня так, как будто она собиралась закричать. Но я понимала, что она могла бы сказать «да». Это может сработать и она это знала.

–Я подумаю, – сказала она.

–Подумаешь? Правда?

–Да.

Это был очень приятный момент. Никто из нас не обнимал друг друга, никто не предлагал ничего определенного. Но было чертовски хорошо. По крайней мере, до тех пор, пока нас не потревожил свет фар. Машина, за рулем которой сидел мужчина, спустилась по подъездной дорожке. А потом он вылез из машины.

Дэнни. Мое сердце пустилось в пляс при виде его. Руки Дэнни были спрятаны в карманах джинсов. Он поднял глаза, рассматривая нас, и слегка неловко улыбнулся.

–Да, чувак, – сказала Рэйн, качая головой.

Я обернула мой свитер вокруг своего маленького выпирающего живота, пока он подходил к нам. И я чувствовала, как моя сестра пыталась себя успокоить.

–Привет, – сказал Дэнни.

–Привет, – сказал я.

Рэйн бросила на него взгляд. Дэнни кивнул ей.

–Рад встретиться с тобой, Рэйн.

Моя милая сестренка указала пальцем прямо ему в лицо.

–Ты сотворил такое дерьмо, Дэнни, – сказала она. – Нет, ты сотворил два дерьмовых дела, потому что теперь мне пришлось встать на сторону моей сестры, а ты прекрасно знаешь, насколько меня это злит. Тебя не приглашали в этот дом.

–Я останусь здесь, – сказал он.

Рэйн встала и посмотрела на меня:

–Он не зайдет в дом.

–Я тебя слышу.

Она повернулась к Дэнни.

–И через пятнадцать минут ей нужно забирать моего ребенка, так что не заставляй ее опаздывать, – сказала она.

–Я справлюсь, – сказал Дэнни.

Рэйн посмотрела на него в последний раз, прожигая своим взглядом, а затем скрылась за дверью, оставив нас одних.

Он улыбнулся и, даже ничего не говоря, захватил все мое внимание.

–Ты хорошо выглядишь. Я ведь могу это сказать?

Я кивнула:

–У меня все хорошо.

Дэнни снова улыбнулся – на этот раз настоящей, теплой улыбкой – как будто он это видел. Как будто этого было достаточно для него. Четырнадцать лет. Он знал, что я говорю правду.

Дэнни осмотрел дом:

–Я так давно не был здесь. Он выглядит по-другому.

Я указала ему на главный дом:

–Ну, да. Раньше в нем было гораздо больше места.

Он рассмеялся.

–Насколько я помню – гостевой дом был довольно уютным, – сказал он.

Я тоже об этом подумала. Когда я привела его домой в первый раз – это было еще во времена нашей учебы в колледже, – мы остановились там. Моему отцу нравился Дэнни, поэтому мы провели с ним, немного времени. Дэнни удавалось достать лучшие качества из моего отца. Этого было почти достаточно, чтобы заставить меня думать, что отец может стать другим. Дэнни всегда обладал способностью сделать невозможное возможным. И как я об этом могла забыть?

Он указал на ступеньку, на которой я сидела:

–Могу я присесть?

Пожав плечами, я ответила:

–Садись.

Дэнни сел рядом со мной, но продолжал смотреть прямо перед собой, что было хорошо. Я чувствовала, как тепло исходит от него, согревая меня, даже на расстоянии нескольких дюймов.

–Ну... я просто хотел, чтобы ты знала – я удалил сайт. Этонесаншайн больше нет.

–Ты ведь понимаешь, что любой может загуглить мое имя, и все всплывет, верно?

–Через какое-то время люди перестанут искать твое имя в Интернете. Если они еще этого не сделали.

–Дэнни, если это твой способ извиниться...

–Это не так.

Он сосредоточился на своих руках, его обручальное кольцо все еще было на пальце. Я не могла перестать смотреть на него.

–Я здесь не для того, чтобы извиниться, – сказал он. – И не для того, чтобы спорить с тобой о том, должен ли я это делать.

–Так почему ты здесь?

–Я все думал о том, что должен был сделать это, чтобы помочь тебе, независимо от того, что с нами случится. Странно, я думал, что мне все равно, будешь ли ты меня ненавидеть, – сказал он. – Оказывается, в этой части я был неправ.

Дэнни остановился, замолчав.

–Оказывается, я не могу перестать думать о тебе.

Я посмотрела на него. Это была самая приятная вещь, которую он мог сказать, но для меня этого было недостаточно. Четырнадцать лет. Я знала, что он не захочет отпустить меня. Может быть, ни один из нас не был готов это сделать. Но я совершенно не понимала того, как нам теперь держаться вместе. Никто из нас не знал, сможем ли мы это сделать, с таким количеством негатива.

Но правда заключалась в том, что я не могла чувствовать негатив к нему. Когда я была рядом с ним – он просто вел себя как мой Дэнни. Возможно, этого было недостаточно. Но это было хорошим началом.

–Ведь был другой способ ткнуть меня носом, Дэнни.

–Может быть. Но этот способ сработал.

И еще как сработал.

–Я беременна.

Дэнни повернулся и посмотрел на меня.

–Правда?

Я кивнула, подтверждая свои слова. Он отвернулся.

–Мне понадобится минута, чтобы переварить это, – сказал он.

Я начала мысленно считывать секунды, но до того, как я добралась до десяти, он протянул руку и нежно прижал меня к себе.

Глава 54

Вы, наверняка, не думали, что я продержусь в «28» настолько долго. А может и думали. Возможно, после того, как я отказала Джули (и Z отказал мне), вы подумали, что эта история закончится тем, что шеф Z изменит свое мнение, дав мне настоящую работу, настоящий доступ в ресторан. Шеф придавал всему определенную гармонию. Человек, который, как я думала, вернет мою прежнюю жизнь, вместо этого дал заряд к моей новой.

В конце концов, как часто вы встречаете свое альтер-эго? Разве шеф Z не был моей противоположностью? Ведь это человек, совершенно не заинтересованный в тех вещах, которые у меня стояли в приоритете: слава, коммерческий успех, похвала других. Он оставил их в прошлом, давным-давно. И, хотя, слава снова вернулась к нему, он, казалось, отводил посторонним людям ровно столько времени, сколько они заслуживали.

То есть – очень мало.

В этом и был урок, который я усвоила при работе с ним: мы должны думать, на что обращать свое внимание и насколько серьезно нужно относиться к тому, какие моменты своей жизни мы можем показать общественности.

Также я выучила, что важно быть предельно честной.

–Пожалуйста, убирайся с глаз моих! – сказал шеф, когда я обнаружила его ковыряющимся в винном погребе.

Я чуть не развернулась, чтобы написать Лотти заявление на увольнение. Ее бы это тоже не особо заботило, но она, по крайней мере, была менее устрашающей.

Однако я не убежала, и шеф, казалось, слегка заинтересовался тем, что мне от него понадобилось:

–Говори уже.

–Я переезжаю в Нью-Йорк, – сказала я.

Шеф вздохнул, не отрываясь от поиска нужной бутылки вина.

–Я думал, что ты попросишь повышение.

–Вы сказали мне «нет». Кроме того, у меня будет ребенок. А его отец живет в Нью-Йорке. И я ненавижу это место. Я имею в виду не ресторан, а Хэмптон.

Шеф посмотрел на меня так, будто я врезала ему по лицу.

–Это был более длинный ответ, чем я ожидал.

–В Нью-Йорке у меня нет работы, – сказала я. – И я могла бы использовать опыт работы с Вами.

–Могла бы?

–Может, Вы знаете какое-нибудь место?

–Знаю ли я?

Наверно, я сошла с ума, раз уж решилась спросить его об этом. И я это знала. И шеф знал. Но я совершенно не ожидала его помощи.

Шеф Z улыбнулся, как будто собирался сказать, что он поможет мне; как будто собирался сказать, что знает нужного парня; как будто собирался сказать, что я стала для него незаменимой.

–Сегодняшний редис – полнейшее дерьмо, – сказал он.

Я улыбнулась ему:

–Правда?

Он кивнул:

–Возьми с собой ведро. И уходи.

Глава 55

Утром я уезжала в Нью-Йорк, чтобы найти квартиру, в которой снова начну жизнь с нуля. Я увидела Итана на подъездной дорожке, выходящего из своей машины.

Он старался не проводить со мной слишком много времени, после того вечера, поэтому я была удивлена, когда вышла с сумкой в руке, а он направился к гостевому дому.

–Не волнуйся, – сказал он. – Я просто хотел увидеть свою подругу.

–Как ты?

Он пожал плечами:

–Зависит от того, что будет дальше.

Я указала на верхнюю ступеньку, а он указал на нижнюю.

–Присядем посередине? – спросила я.

Итан улыбнулся, и мы оба сели. Он кивнул на сумку, которую я держала в руках.

–Что там?

–Обед, – ответила я. – Еду на поезде в Нью-Йорк.

Он посмотрел на сумку, которая была наполнена двумя бутербродами, салатом, большим термосом чая со льдом.

–Ты уверена, что этого достаточно? Дорога на поезде займет не менее двух часов. Возможно, даже три.

–Очень смешно.

–Что будешь делать в Нью-Йорке?

Я коснулась своего живота:

–Собираюсь выяснить, девочка это или мальчик.

–Это девочка.

–Почему ты так решил?

–Так говорят старухи. Когда ждешь мальчика – становишься красивее. А когда ждешь девочку...

Я рассмеялась:

–Ну, спасибо! Знаешь, это не по-дружески.

Он пожал плечами:

–Ты выглядела лучше.

–Ты прав.

Итан снова улыбнулся:

–Разве муж не едет с тобой?

–В этом весь план.

–Хорошо. – Он кивнул. – Это хорошо.

Я бы согласилась, но это было бы неправдой. Теперь все изменилось между Дэнни и мной – отношения стали немного напряженными. Довольно напряженными. Я не особо хотела участвовать в этой части. Либо мы с Дэнни будем работать над этим, либо нет. Будет лучше, если Итан будет так думать. Вероятно, было бы лучше, если бы мы все подумали об этом, но как мы можем это исправить?

В конце концов, мы были женаты, и я ему изменила. А он сделал всю нашу жизнь достоянием общественности. Это была не очень хорошая история. Не та история, которая продается. В истории, которая продается, он простил бы меня, прежде чем узнал, что я беременна.

В другой истории не было бы неверности и предательства. Не было бы кого-то нового, сидящего передо мной, с кем я не хотела прощаться. Была бы всепрощающая любовь, которая не позволила бы мне потерять моего мужа, даже когда весь мой мир был продан. Но, возможно, правильная история не имела значения. Возможно, весь смысл был в том, как я оказалась в этом беспорядке. Может быть, все, что имело значение, состояло в том, что я ужинала с Дэнни сегодня вечером, только мы вдвоем. И это делало меня счастливой.

Я просто чувствовала себя счастливой. Просто так. Странный момент, чтобы чувствовать себя свободной – с младенцем, растущим внутри меня. Но я избавила себя от неправильной жизни. И ребенок был вручен мне, как вознаграждение. Счастье, свобода. Немного и того, и другого.

Итан любезно улыбнулся.

–Хорошо, – сказал он. – Жизнь слишком коротка, чтобы страдать от неловкости. Когда ты вернешься, дай мне знать – мы пойдем выпить сидра или что-то в этом роде.

–Звучит так... ужасно, – сказала я.

–Как? У меня закончились идеи безалкогольных напитков.

–Может, ты просто проводишь меня на станцию. Мы могли бы отправиться сейчас.

–Нет, – сказал он. – Спасибо, в любом случае. У меня есть планы с моей подружкой.

Я посмотрела на свой старый дом, с его девушкой внутри.

–Ты заслуживаешь гораздо лучшего. И, может быть, я не имею права так говорить, но ты ведь это знаешь, верно?

–Я строю планы, – сказал он. – Дай мне знать, если мне стоит их нарушить.

Итан встал и направился к дому своей подруги. Затем он повернулся.

–Эй. Наверное, это мальчик. Ты никогда не выглядела лучше, чем сейчас.

–Ты лжешь...

Он пожал плечами, поворачиваясь назад:

–Ну, тебе ли не знать.

Глава 56

И последнее, что я вам скажу, по крайней мере, пока. Я оставила свою машину в Монтоке и взяла билет на поезд в Нью-Йорк по многим причинам. Главная из них: чтобы Сэмми знала, что я вернусь. Мы составили план выходных, вдвоем с сестрой. Рэйн и Томас, наконец, согласились на это. Если Рэйн узнает, что за выходные что-то произошло – она не станет давать задний ход. Сестра небрежно сказала мне: «Скоро увидимся», доверяя мне сделать это. Отношения между нами налаживались.

Поэтому я не оставила Монток в тот день навсегда, но мне все равно пришлось бы вскоре уехать. Я подумывала о том, чтобы заняться открытием магазина и подготовиться к рождению ребенка, а еще где-нибудь найти работу. Шеф Z, в конце концов, немного помог с этим. Он дал мне контакты женщины, которая владела магазином игрушек, в нескольких кварталах от того места, где я жила. Женщина была частым гостем в «28». Ее магазин был таким милым – она ​​продавала деревянные игрушки. Ноевские ковчеги и поезда. Ее муж был столяром и, по-видимому, сам изготовил все эти волшебные штуки.

Они собирались открывать второй магазин на той же улице – продовольственный магазин, ее мечта. Масла из северного Кентукки, пино-нуар из округа Уэст-Сонома, имбирные булочки из пекарни в Биг-Сюр.

Шеф попросил Лотти позвонить мне, чтобы сказать, что женщине нужен кто-то, чтобы запустить магазин. «На самом деле – звучит довольно здорово, но это касается только приготовления пищи», сказала я. Крик шефа Z раздался на заднем плане, и Лотти сразу повесила трубку.

–Извините?

Я оторвала взгляд от моего окна, сидя в поезде, чтобы увидеть блондинку, лет двадцатипяти, смотрящую на меня. Улыбающуюся.

Я выключила музыку.

–Вы Саншайн Маккензи? «Саншайн»? Как же... «Маленькая Саншайн»?

–Может быть.

–Может быть? – Ее улыбка исчезла. – Так, это Вы, или нет?

Вроде бы, с разумной точки зрения – да, но это было неправдой. Мы такие, и одновременно – нет. Мы пытаемся что-то делать, и терпим неудачу. Мы говорим правду, а затем лжем. Мы хотим быть частью чего-то большего, готовы притворяться. Притворяться кем-то другим, просто для того, чтобы остаться на вершине. Мы хотим, чтобы это видели, и хотим, чтобы люди восхищались. Мы хотим, чтобы они нас понимали. Мы хотим, чтобы нас прощали. Мы ведь прощаем самих себя. И начинаем все сначала.

–Я просто хотела сделать селфи для Instagram, – сказала Блонди. – Сфотографируемся? Все равно никто не узнает.

–У тебя много подписчиков?

–Около пятидесяти тысяч.

–Серьезно? Что ты делаешь, что у тебя так много подписчиков?

Я знала, что спросила об этом так, будто мне около тысячи лет, но она снова улыбнулась, довольная тем, что я считаю ее знаменитой.

–Почти ничего.

Затем она наклонилась, подставила телефон на вытянутой руке и подождала, пока я тоже помещусь в камеру. Так я и сделала. Сидя в поезде – где-то между Нью-Йорком и Монтоком, где-то между старой жизнью и новой – Саншайн Маккензи прикрыла свой живот (это было не их дело) и сделала «знак мира» для пятидесяти тысяч человек, которых она не знала. Девушка посмотрела на фотографию, проанализировав ее.

–Неплохо, – сказала она. – Но, может быть, нам нужно сделать еще? Никто больше этот знак не делает.

Я пожала плечами:

–Считай, что вернулась назад в прошлое.

Блонди выглядела раздраженной.

–В шестидесятые?

Она нажала кнопку отключения камеры на телефоне и ушла.

Даже не сказала «Спасибо», или «До свидания». Я ее не интересовала. Была бы возможность сделать пари, я бы поставила на то, что она все равно разместит фотографию. Может быть, мне просто нравится думать, что она это сделает. Люди засыпали бы ее комментариями, спрашивая, «Хороша ли она?» (Абсолютно!), «Она получилась толстой» (Немного ... да!), а один человек спросил бы «Кто это?» (Поддельное кулинарное шоу, помните?).

Большинство из них вспомнят. Некоторые из них этого не сделают. Остальным будет все равно.

И вы должны понимать, что для Саншайн это было отличным способом попрощаться.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg