Сьюзен Виггс Дом у озера
Марте Кинан — моему редактору и дорогому другу, — которая помогла опубликовать двенадцать моих книг.
Спасибо за все
Часть первая
…Как все вы знаете, президент намерен посетить наших доблестных военных в медицинском центре имени Уолтера Рида. Визит запланирован на Рождество. Президент сможет лично поблагодарить наших военных, несущих нелегкую службу ради безопасности Америки и всего мира. Он также воздаст должное медицинскому персоналу госпиталя за всю ту огромную работу, что выполняют эти люди. К сожалению, нам придется ограничить численность сопровождающих журналистов. Скорее всего, работать будет только одна камера, а корреспондентов мы пригласим позже…
Пресс-секретариат Белого домаГероев любят все. Люди выстраиваются в очередь, чтобы приветствовать их, славят, выкрикивают их имена. Потом, по прошествии лет, они рассказывают, как часами стояли под холодным дождем, чтобы пусть мельком увидеть того, кто научил их держаться до конца. Думаю, герой есть в каждом из нас. Это ему мы обязаны честностью и благородством, и это он дает нам силы умереть с гордо поднятой головой, отказываясь порой от самого желанного. Даже от мечты.
«Человек-Паук-2»Глава 1
Вашингтон, округ Колумбия.
Канун Рождества
Машина скорой помощи, подъехавшая к служебному подъезду первого корпуса, ничем не отличалась от других таких же. Со стороны казалось, что она вернулась с обычного вызова — может быть, привезла больного в приемное отделение, может быть, доставила пострадавшего в нижнее крыло на операцию. Все необходимые разрешительные ярлычки и таблички, дающие право свободного, без утомительных проволочек проезда, были на месте; бригада выглядела как обычно: тщательно отутюженные синие брюки и форменные парки с идентификационными бирками. Даже пациент казался самым заурядным во всех отношениях — обложенный пленкой, укрытый термальным одеялом и с кислородной маской на лице.
Сержант медицинской службы войск специального назначения Джордан Донован Харрис, как и все остальные, не обратил бы на «скорую» особого внимания, если бы не слонялся от безделья по застекленной обзорной площадке верхнего этажа. Оттуда ему открывался вид не только на служебный подъезд, но и на раскинувшийся дальше Рок-Крик-парк и на пролегающую за ним Джорджия-авеню. Голые деревья на фоне выпавшего снега напоминали чернильные каракули на белой бумаге. По улицам, что вели к сияющим шпилям и куполам столицы, бодро проносились автомобили. Припорошенный мягким, словно пудра, свежим снежком, весь медицинский центр имени Уолтера Рида, расположившийся на площади в сто сорок семь акров и состоящий из кирпичных зданий в георгианском стиле, казалось, замер вне времени, будто перенесенный на рождественскую открытку. И только деловая суета у дверей приемного отделения напоминала, что здесь расположено лечебное учреждение высшего класса.
Хотя поблизости и не было никого, Харрис знал, что за ним наблюдают. Видеокамер здесь стояло побольше, чем в самых шикарных казино Лас-Вегаса. Впрочем, Харриса это нисколько не касалось — скрывать ему было нечего.
Скука и безделье — желанный атрибут в жизни каждого парамедика. Если ему нечем заняться, значит, ничего не случилось, все идет как надо, ничей мир не разлетелся осколками в дорожном происшествии, никто не поломал кости после неудачного падения, никто не свалился с лихорадкой и не получил пулю из пистолета взбесившегося дружка или взревновавшей подружки. Никого не надо спасать. Для человека, чья работа состоит именно в том, чтобы спасать людей, это означает, что ему нечем заняться.
Харрис переступил с ноги на ногу и поморщился. Жали купленные недавно неразношенные туфли. Весь персонал обязали явиться на смену в парадной форме по случаю визита президента, приехавшего навестить больных и разнести по палатам праздничное настроение. Разумеется, лично узреть главнокомандующего повезло лишь нескольким избранным счастливчикам. В поездках президента неизменно сопровождали сильные мира сего, свита агентов секретной службы и официальный пресс-корпус — все они надежно отделяли высшее лицо от простых граждан.
Вот почему Харрис немного удивился, увидев, как большая группа людей в черных костюмах и военной форме вышла из кабины лифта уровнем ниже того, на котором находился он. Странно. Обычный маршрут высокопоставленных гостей включал обязательным пунктом посещение палаты 57, где лежало немало раненых ветеранов. Сегодня программа визита, похоже, предусматривала знакомство с приемным отделением, недавно переоборудованным за счет некоего партийного спонсора.
Гости уже шли по безукоризненно чистому коридору. Харрис машинально выпрямился, готовый вытянуться по струнке, хотя его никто бы и не заметил. Старые привычки так скоро не уходят.
Он немного расслабился и вытянул шею, надеясь хоть краем глаза взглянуть на лидера свободного мира, но увидел только репортеров и сопровождающих во главе с главным сержантом. Секундой позже появилась женщина, штатский администратор, приветствовавшая кого-то широкой улыбкой. В любезности и гостеприимстве она могла бы соперничать с любой джорджтаунской хостессой. По всей видимости, ей досталась роль гида, и она горела желанием показать себя с самой лучшей стороны.
Харрис знал, что ее зовут Дарнель Джефферсон и что она работает здесь уже четверть века. Рассказывать о центре она могла часами, лишь бы нашелся желающий слушать. Глядя на нее, никому бы и в голову не пришло, что главная забота Дарнель, как, впрочем, и многих других гражданских администраторов, состоит в том, чтобы своим занудством ежедневно отравлять жизнь всему персоналу и выдавать гору всевозможных бумаг в оправдание собственного существования. В красном платье с приколотой к груди желтой ленточкой она выглядела бодрой и деловитой, а ее лучезарная улыбка сделалась вовсе ослепительной, когда случилось невозможное. Президент отделился от свиты и выступил вперед — попозировать.
Что еще удивительнее, миссис Джефферсон взяла инициативу в свои руки и повела группу дальше по широкому сияющему коридору. Два оператора с камерами потянулись вместе с остальными, спеша в мельчайших деталях запечатлеть происходящее для вечерних новостей. Потом все остановились у первой палаты, куда накануне перевели раненого солдата из другого отделения. Харрис уже знал, что согласно сценарию президента покажут с родными солдата, в тесном семейном кругу у кровати героя.
Шоу, подумал Харрис. Показуха. И как только люди могут мириться с такой жизнью? Разве не пытка, когда за тобой пристально наблюдает вся страна?
Процессия двинулась дальше по коридору — к Тэлбот-лонж, одному из недавно обновленных вестибюлей с двенадцатифутовой белой пихтой, установленной стараниями лучшего в округе флориста. Здесь все снова остановились попозировать. Харрис видел отблески фотовспышек, но потерял из виду президента.
В том же крыле, в приемной палате, между двумя стенками из армированного стекла, лежал недавно доставленный пациент. Транспортная бригада отправилась составлять отчет, никто из больничного персонала еще не появился, так что новенький остался один. Дежурные медсестры, как и Харрис, задержались где-то, чтобы взглянуть на президента. Пациент лежал сам по себе, и помочь ему освоиться в этом незнакомом, чужом мире было некому — ни родственников, ни друзей рядом не оказалось. Так бывает, что у некоторых просто нет близких. То же самое мог бы сказать о себе и Харрис. Мог бы, если бы не Сэм Шредер. Познакомившись несколько лет назад в зоне боевых действий в афганской провинции Кунар, они стали лучшими друзьями. Сэм Шредер и его семья — только их Харрис и мог назвать близкими людьми. Он говорил себе, что этого вполне достаточно.
Рассчитывая увидеть президента в лицо, Харрис спустился по лестнице на главный уровень. Зачем? Почему? Он и сам не знал. Может быть, потому, что десять лет служил своей стране, а потом еще четыре года работал в госпитале, где не давал людям умереть. И раз уж выпал шанс увидеть президента вблизи, то этим шансом грех не воспользоваться. Программа визита предусматривала прием в рекреационном зале с участием группы «Гэтлин бразерс», но попасть туда Харрис не рассчитывал.
У двери отделения стояли двое морских пехотинцев в синей форме. Приняв деловой вид, Харрис помахал удостоверением и для пущей убедительности постучал по планшету. Ничего не поделаешь, нужно притворяться — иначе решат, что ты просто притащился поглазеть на президента, а такое здесь не приветствуется.
Харрис остановился у приемной палаты, где лежал новенький, и, взяв с держателя карту больного, сделал вид, что внимательно ее изучает.
Президентский кортеж приближался — шаги звучали все ближе, голоса громче.
— Наше новое кардиологическое отделение оборудовано самой современной системой мониторинга, — объясняла с серьезным видом миссис Джефферсон. — Сегодня наш госпиталь не только оказывает клиническую помощь, но и является исследовательским и диагностическим центром…
Не видя ее, можно было подумать, что она читает с листа. Харрис отвернулся.
Теперь они были совсем близко, и он наконец-то узрел главнокомандующего. На лице лидера нации застыло фирменное проникновенно-сочувственное выражение, то самое, что помогло ему остаться на посту на второй срок. В какой момент эти двое, президент и администратор, опередили на несколько шагов остальных. Дарнель Джефферсон повернула к палате, где лежал новый пациент.
Черт, пора убираться, подумал Харрис и быстро, но без особенной спешки проскользнул в приемную, соединенную с палатой зеленой вращающейся дверью. Отсюда он мог видеть, что делается в двух следующих палатах. Взгляд его остановился на новеньком. Обычно такие пациенты ведут себя тихо и смирно, молча сражаясь со страхом. И, конечно, новенький никак не мог знать, что в нескольких шагах от него по коридору идет президент Соединенных Штатов.
Вот только этот парень вел себя очень странно. Более того, для пациента-сердечника он демонстрировал необычайную активность — сев на каталке, срывал кислородную маску.
Харрис посмотрел на карту, которую снял с двери палаты. Теренс Ли Малдун. Армейский ветеран, участник боевых действий, доставлен из американского военного госпиталя в Ландштуле, Германия. Возраст — двадцать пять лет. Рановато для проблем с сердцем.
В свое время Харрису довелось видеть тысячи сердечников. Недомогания такого рода обычно сопровождаются болезненной бледностью и характерными признаками усталости и общей слабости.
В данном случае ничего подобного не наблюдалось. Даже через две стеклянные двери Харрис видел, что цвет лица у пациента вполне здоровый, а движения уверенные и расчетливые.
В это самое время процессия остановилась в коридоре, а президент и миссис Джефферсон вошли в палату Малдуна. Стеклянный закуток не мог вместить больше двух-трех человек, и охранники остались за дверью, шаря глазами по сторонам, вытягивая шеи и бормоча что-то в скрытые микрофоны. Пара фотографов прижали объективы к стеклу.
Поздоровавшись с Малдуном за руку, президент обошел каталку и принял подходящую позу.
Харрис вряд ли мог бы сказать, когда именно понял, что что-то не так. Ни маниакального блеска в глазах самозванца, ни злобного хихиканья, как в кино, — ничего подобного не было. Реальное зло обходится без этого — оно вполне обыденно и заурядно.
Господи, успел подумать Харрис.
Не мог бы он и сказать, когда именно решил действовать. Принятие решения подразумевает некий мыслительный процесс, но ни у Харриса, ни у ничего не подозревающего президента на размышления просто не было времени. Щелкнув по кнопке закрепленной на плече рации и включив тем самым бесшумный сигнал тревоги, Харрис проскользнул через двойную дверь в комнату, примыкающую к той, где находился президент. Он знал, что камеры системы безопасности фиксируют каждое движение, но мнимый пациент его, похоже, не заметил.
Харрис не стал ни кричать, ни делать резких движений. Малдун еще не заметил его, и он не хотел привлекать к себе ненужного внимания. Но действовать пришлось быстро, пусть даже на камерах такое поведение и выглядело крайне подозрительным. Те, кто наблюдали за ним, могли счесть его помешанным или, того хуже, плохим парнем.
События развивались с любопытной неизбежностью. Позже, много позже, Харрис просмотрит обе записи — и с камер наблюдения, и ту, что сделали операторы пресс-корпуса, — но так ничего и не вспомнит.
За считаные секунды до того, как люди в коридоре отреагировали на сигнал тревоги, пациент сбросил термальное одеяло и откинул халат, под которым обнаружились динамитные шашки, приклеенные скотчем к плотно облегающей тело жилетке.
— Пусть кто-нибудь только попробует выстрелить! — прокричал он в стеклянную стену. — Будет фейерверк почище, чем на Четвертое июля! [1]Со мной взлетит все крыло. — Соскочив на пол, он метнул злобный взгляд в замершую от ужаса толпу по другую сторону прозрачного барьера. Пальцы обхватили зажигатель. Взрыв мог последовать в любую секунду.
Президент застыл как вкопанный. Дарнель Джефферсон в страхе икнула. Харрис тоже замер, но испуга не выказал — помог опыт. Он уже узнал татуировку на предплечье Малдуна: железный сокол и меч — эмблема частей особого назначения.
Итак, они имели дело с человеком, обученным не хуже самого Харриса, тренированным убийцей. Пока что Малдун его не видел — он стоял у стеклянной стены под прицелом дюжины стволов.
Харрис уже рассмотрел самодельный пояс с взрывчаткой. Странно, что санитары со «скорой» ничего не заметили. Взрывчатка была вроде пластиковая, а взрыватель приводился в действие коленно-рычажным механизмом, закрепленным скотчем и соединенным с проводами, которые и должны были при необходимости активировать взрывчатку. Если только у террориста не было другого, скрытого вспомогательного взрывателя, то привести в действие основной он мог только вручную.
Между тем в коридоре сотрудники секретной службы и морские пехотинцы уже действовали в соответствии с протоколом, отработанным до автоматизма бесчисленными тренировками. Входы и выходы будут немедленно перекрыты, отделения приведены в состояние тревоги, на всей огромной заснеженной территории центра завоют сирены. Само здание, вполне возможно, уже было окружено силами безопасности.
Миссис Джефферсон пискнула — звук получился странно высокий для столь представительной женщины — и свалилась в обморок, прихватив с собой и монитор системы жизнеобеспечения. Прибор с грохотом рухнул на пол, и Малдун вздрогнул. Харрис понял, что сейчас последует взрыв. Пальцы, сжимающие зажигатель, на мгновение разжались…
Благодаря Дарнель у Харриса появился шанс. Больше ему ничего и не требовалось. Но и шанс был только один — профукай, и все поджарятся. Или, точнее, разлетятся, как конфетти.
Он пролетел через двойную дверь, видя перед собой только левую руку террориста. Тактика была проста и заключалась в одном-единственном движении, многократно отработанном на тренировках, но ни разу не применявшемся в реальной обстановке.
Малдун вскрикнул — весь вес Харриса, вся сила удара пришлись на запястье. На пол они рухнули вместе.
Громкий, сухой звук напоминал выстрел. Что-то с силой ударило Харриса. Черт, неужто сукин сын успел замкнуть цепь?
Нет, не успел, понял он в следующее мгновение. Переключатель сработал от удара, но зажигание дало сбой. Это была хорошая новость. Плохая состояла в том, что он получил свой заряд. Руки и ноги мгновенно похолодели. Меркнущее сознание зафиксировало последние мгновения: прячущийся президент… врывающиеся в комнату охранники… пронзительный вой сирен… чей-то крик… В ушах зазвенело. Глотку обжег зловонный дым.
Мир рассыпался, раздвоился. Сознание уходило с вытекающей на пол кровью. Звуки растянулись в подобие призрачного эха, напоминающего тонущий в колодце крик.
— Стоять… ять… ять… — билось в голове. — Никому не двигаться… аться… аться…
Пульс сбился. Сердце не билось — трепыхалось. Лежа в растекающейся луже крови, Харрис представлял, как системы отключаются одна за другой, словно гаснущий после заключительного акта свет в театре. Он чувствовал, что дрожит, или это дергался подмятый им убийца. Такая вот смерть… У ног президента… Какая мерзость… Она оскорбляла его чувство пристойности. Впрочем, после смерти это будет уже не важно. Абсолютно не важно. И все равно неприятно…
Харрис видел свое отражение в широкоугольном объективе укрепленной на потолке камеры. Под ним как будто разворачивался чернильный ковер. На картинке все выглядит хуже, чем в действительности. Так он говорил своим пациентам.
Потом на него спустился рой. Рой черных костюмов и парадных мундиров. Подоспевшие сотрудники секретной службы спешили взять ситуацию под контроль: схватить безумца и защитить высшее должностное лицо.
— Расступитесь, — отрывисто и громко бросил кто-то. Слово отозвалось эхом… Эхо умолкло… — Кто-нибудь, помогите же этому парню.
Часть вторая
Лучший способ избежать проблемы — решить ее.
Алан Сапорта, американский музыкантГлава 2
Порт-Анджелес, Вашингтон.
Лето
— Истина — и это общепризнано — заключается в том, что одинокой женщине с сыном-подростком нужен муж. — Щурясь через свои древние очки, Мейбл-Клэр Ньюман посмотрела на Кейт Ливингстон с некоторым даже вызовом, словно ожидая, что подруга посмеет подвергнуть сомнению ее решительное заявление.
— Очень интересно, — сказала Кейт. — Ты говоришь мне это каждый год.
— Потому что каждое лето ты неизменно приезжаешь сюда одна.
— Может быть, мне просто нравится быть одной.
Мейбл-Клэр выглянула из окна офиса — в джипе, на котором приехала Кейт, мальчик и щенок увлеченно сражались за носок.
— Ты хотя бы встречаешься с кем-нибудь? Ходишь на свидания?
— Сходить на свидание не так уж трудно. Проблема в том, чтобы затянуть их на второе. — Кейт невесело, с наигранной беспечностью усмехнулась. Обычно мужчины терялись, узнавая, что она уже мать. — Кейт родила Аарона в двадцать и всегда выглядела моложе своих лет.
Познакомившись же с ее сыном и узнав о его проблемах, они чаще всего поворачивали обратно.
— Тогда они просто дураки. Просто ты еще не встретила подходящего парня. — Мейбл-Клэр лукаво подмигнула. — У Шредеров остановился один их приятель. Думаю, тебе нужно с ним познакомиться.
Кейт демонстративно поежилась:
— Вот уж нет.
— Подожди, ты его еще не видела. А как увидишь, сразу передумаешь. — Мейбл-Клэр открыла шкафчик, в котором висели снабженные бирками ключи, и быстро отыскала тот, на котором значилось имя подруги. — Я ждала тебя только завтра.
— А мы решили приехать на день раньше, — сказала Кейт, торопливо беря ключ с надеждой избежать дальнейших расспросов. Хотя она и знала Мейбл-Клэр уже несколько лет, поскольку приезжала сюда каждое лето, обсуждать случившееся ей не хотелось. — Надеюсь, все в порядке?
— А что плохого может быть в том, чтобы начать лето на день раньше? В доме и во дворе все убрано. А разве занятия уже закончились? — Мейбл-Клэр вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть Аарона. — Я почему-то думала, что у ребят еще одна неделя.
— Нет. Последний звонок прозвучал вчера в три пятнадцать, так что третий класс остался для Аарона всего лишь еще одним неприятным воспоминанием. — Кейт порылась в сумочке — цепочка для ключа опять куда-то завалилась. В сумочке скопился целый ворох записочек, которые она, не полагаясь на память, писала для себя. К тому же с записками Кейт чувствовала себя человеком организованным и способным держать все под контролем. Получалось ли — это уже дело другое. На лето у нее было запланировано сразу несколько проектов. Прежде всего нужно переложить кафельную плитку в ванной. Покрасить коттедж снаружи. А еще наладить отношения с сыном, наметить новую карьеру и наконец-то в чем-то найти себя.
Именно в таком порядке? Пожалуй, о приоритетах еще стоит подумать и, может быть, расставить их по-другому.
— Итак, тебе ничего больше не надо? — спросила Мейбл-Клэр. — Вдвоем в таком большом доме… тебя это устраивает?
— Нам ничего больше и не требуется, — сказала Кейт, ловя себя на мысли, что, когда из всей семьи к озеру летом приезжает только кто-то один, это действительно немного странно. Раньше было не так. Летний отпуск на озере Кресент считался чем-то вроде непременного паломничества, и Ливингстоны прикатывали сюда всей семьей. Но в последнее время кое-что изменилось. Брат Кейт, Фил, его жена и трое детей перебрались на Восточное побережье. Их мать, овдовевшая пять лет назад, вышла замуж на Валентинов день и уехала во Флориду. В доке в западном Сиэтле остались только Кейт и Аарон. Иногда казалось, что какая-то неведомая сила распутала тесные семейные узы и разбросала близких по разным углам континента.
Этим летом в большом, с шестью спальнями, коттедже их будет только двое — она и сын.
Хватит ныть, напомнила себе Кейт и старательно улыбнулась Мейбл-Клэр:
— Ну а ты как поживаешь?
— Принимая во внимание все обстоятельства, можно сказать, хорошо. — Два года назад Мейбл-Клэр потеряла мужа. — Иногда бывает такое чувство, будто я все еще замужем, а Уилбур просто вышел куда-то. А порой кажется, что он так же далек, как звезды. Но я в порядке. Люк, это мой внук, проводит лето здесь же, со мной. Спасибо.
Кейт проставила даты в формуляре — в эти дни у них будут забирать мусор. Впереди целое лето, восхитительно долгое, чудесное, целая цепочка пустых дней, заполнить которые можно всем, чем только пожелаешь. Целое лето. Лето для себя самой. Можно определиться со своей жизнью, с будущим, с сыном.
— По-моему, ты выглядишь усталой, — заметила Мейбл-Клэр.
— Немножко вымоталась, вот и все.
— Лето на озере многое может поправить.
Кейт снова натянуто улыбнулась:
— Верно. — Откуда-то взялось вдруг чувство, что одного лета может и не хватить.
— Муж, видите ли, нужен. Еще чего, — пробормотала Кейт, запирая джип и опуская стекло ровно настолько, чтобы их щенок Бандит получал свою порцию свежего воздуха. Аарон уже побежал к магазину. «Черта с два, — подумала она, поглядывая на проходящего мимо парня. — Найти кого-нибудь на одну ночь всегда можно, а больше мне сейчас и не надо».
Клетчатая рубашка, грубоватые рабочие брюки, тяжелые ботинки, бейсболка с эмблемой «Джон Дир» — так одевались здесь многие. Высокий, широкоплечий. Походка твердая, решительная, как у военного. Волосы, пожалуй, длинноваты. Очки «Страйк кинг». А что это под бейсболкой? Маллет? [2]Определить с такого расстояния было трудно. Нет, просто волосы длинноваты. Ничего такого, что нельзя поправить, щелкнув пару раз ножницами.
— Мам? — вторгся в ее мысли детский голос. — Мам? — Аарон уже катил тележку, найденную где-то на стоянке.
—Ведешь себя как нетерпеливый горожанин.
— Я и есть нетерпеливый горожанин.
Они прошли под вывеской с изображением смеющегося розового поросенка, уже много лет охранявшего вход в бакалейный магазин. Рекламный щит призывал покупать «нежный бекон Мейпл» — всего по 99 долларов за фунт.
«И чему ты так радуешься», — мысленно спросила Кейт, обращаясь к счастливому поросенку. В магазин они приехали запастись съестным — с прошлого года в коттедже не осталось ни крошки. Кейт нравилось приходить сюда именно в первый день — ты как будто начинаешь все с нуля, заново. К тому же на этот раз выбор продуктов зависел исключительно от нее самой. Рядом не было ни матери, ни старшего брата, и она чувствовала себя по-настоящему взрослым, серьезным, ответственным человеком. Подумать только.
— Мам? — Аарон обиженно смотрел на нее снизу вверх. — Ты даже не слушаешь.
— Извини, дружок. — Она набрала в пакет слив и положила в тележку. — Немножко задумалась.
— О чем? Расскажи. Тебя уволили с работы или просто сократили? — спросил он, катясь радом на подножке тележки. Кейт повернула к следующему проходу. Сын смотрел на нее из-за горки коробок с крупами и пакетов с сухофруктами. Смотрел выжидающе и строго.
Аарону было всего только девять, но его не по-детски серьезный вопрос застал ее врасплох.
— Может быть, я сама ушла. Ты об этом не подумал?
— Ты бы никогда сама не ушла. — Он прихватил с полки пакетик «Джолли ранчерс» и бросил в тележку.
Кейт тут же вернула конфеты на место. «Джолли ранчерс» вредили зубам больше самого плохого дантиста.
— Почему ты говоришь, что я бы никогда не ушла? — растерянно спросила она. Подрастая, Аарон все чаще выражал собственное, отличное от ее, мнение и нередко говорил вещи, которые не только удивляли, но даже пугали.
— Потому что это правда. Сама ты ушла бы только в одном случае, если бы подвернулось что-то получше, а я точно знаю, что это не так. У тебя так не бывает.
Кейт побарабанила по потертой пластиковой ручке старенькой тележки и свернула в проход с консервами.
— Неужели? А почему ты так уверен?
— Потому что ты заходишься.
— Я не захожусь.
Но, конечно, сын был прав. Она и впрямь заходилась. Вечерами бродила по комнатам, подолгу стояла у окна и нередко ложилась, когда на паромных терминалах уже гасли огни. Именно в это время ей становилось невыносимо одиноко и страшно. Именно в это время Кейт-оптимистка проваливалась в бездну отчаяния. Будь у нее влечение к спиртному, именно в это время она тянулась бы к бутылке. L'heurebleue [3],так называют французы этот час между тьмой и рассветом. В этот час маска бодрости, веселости, жизнерадостности спадала, и Кейт уступала тому, что сама ненавидела, — депрессии. То был час раздумий, размышлений о том, где она и куда пойдет дальше. То был час, когда главная задача — вырастить Аарона — представлялась слишком трудной, почти невыполнимой. И каждое утро, к рассвету, она выползала из ямы отчаяния и встречала день, готовая идти дальше.
— Покупать надо продукты, помеченные стикером «ЖД», — посоветовал Аарон, указывая на черно-зеленый ярлычок под полкой с консервированным тунцом.
Кейт поспешно, словно банка с альбакором [4]тяпнула ее за палец, вернула консервы на место.
—Почему, скажи на милость, ты так говоришь?
— Чандлер рассказывал, что у его мамы тонны продуктов с этой этикеткой — «Для женщин и детей», — объяснил Аарон. — Это фи… феде… в общем, какая-то программа для бедняков.
— Мы не бедняки, — отрезала Кейт, даже не заметив, что повысила голос.
Какой-то мужчина в конце прохода обернулся и посмотрел на нее. Нет, не какой-то, а тот самый, которого она видела чуть раньше на парковочной стоянке. Только теперь он был ближе. Густая щетина не помешала рассмотреть четкую линию волевого подбородка. Солнцезащитные очки уступили место обычным, в роговой оправе, с обмотанной скотчем дужкой. В то мгновение, когда их взгляды встретились, Кейт успела заметить, что глаза у него цвета выдержанного виски. Он что же, лузер? Компьютерный фанат?
Кейт отвернулась, пряча вспыхнувшее лицо, и покатила тележку в другом направлении.
— Видишь? Вот почему ты никогда сама работу не бросишь. Ты слишком смущаешься из-за того, что мы бедные.
— Мы не… — Она осеклась, медленно и глубоко вдохнула. Надо успокоиться. — Послушай, дружок. У нас все нормально. Даже лучше чем нормально. В газете у меня не было никаких надежд на продвижение, так что в любом случае подошло время что-то менять.
— Так мы бедные или нет?
Мог бы и потише говорить.
— Нет, нет, — заверила его Кейт.
Вообще-то ее зарплаты в газете едва хватало на жизнь, и большую часть дохода она получала от сдачи в аренду доставшейся от отца недвижимости. И все же работа значила для нее многое. Кейт была обозревателем, колумнистом и теперь, когда ее сократили, чувствовала себя так, словно из-под ног выдернули коврик.
— Просто нам придется провести все лето вместе, вдвоем. — Она посмотрела на сына и, прежде чем выражение на его лице стало совсем уж несчастным, спросила: — У тебя с этим какие-то проблемы?
— Да. — Он лукаво улыбнулся. — Может быть.
— Какой хитрец. — Она натянула ему на глаза козырек бейсболки и подтолкнула вперед. Господи, оглянуться не успеешь, как твой рыженький, с конопушками малыш станет одного с тобой роста.
Настроение у него сменилось совершенно неожиданно, без какой-либо видимой причины.
— Тупое лето! — взорвался он, и глаза вдруг превратились в узенькие щелочки, а щеки побледнели. — Еще одно тупое, скучное лето! И зачем я только поехал!
— Аарон, не начинай…
— Я и не начинаю. — Он сорвал бейсболку и бросил на пол посреди прохода.
— Вот и хорошо. — Ей стоило немалых усилий не сорваться. — Мне нужно сделать покупки. Чем скорее мы закончим, тем быстрее попадем к озеру.
— Ненавижу озеро.
Надеясь, что они не привлекли к себе ненужного внимания, Кейт объехала сына и торопливо покатила тележку дальше. Ее только что не трясло. Главное — не сдаться, не уступить, не позволить, чтобы его неспособность контролировать свое поведение управляла ею. Когда же это кончится? Она консультировалась с докторами и психологами, прочла сотни книг и статей на эту тему, но никто так и не смог помочь ей решить эту проблему. Пока что самым эффективным представлялось время. Минуты растягивались до бесконечности, пока Кейт ходила туда-сюда по рядам, совершенно не обращая внимания на сына. Порой она отчаянно жалела, что не может забраться к нему в голову, найти источник боли и как-то все поправить. Но для тех невидимых ран, что он носил в себе, не было ни лейкопластыря, ни мази. Люди, исполненные самых благих намерений, желающие ей только добра, в один голос говорили, что мальчику нужен отец. Еще бы!
Голос у нее за спиной прозвучал тихо, покаянно.
— Мам, прости. Я больше не буду. Не буду беситься и кричать.
— Надеюсь. — Сердце ее разрывалось, как случалось всякий раз, когда они ссорились. — Когда ты выходишь из себя и кричишь, это ужасно неловко и горько.
— Знаю. Прости, — повторил он.
В запасе у нее была по меньшей мере дюжина стратегий дальнейшего поведения. Но они провели целых три часа в дороге, добираясь сюда из Сиэтла, и теперь Кейт не терпелось как можно скорее вернуться в коттедж.
— Нам нужна маршмеллоу [5].
Сын облегченно выдохнул, лицо его смягчилось, и он снова стал самим собой, покладистым, добродушным Аароном, таким, каким его слишком редко видели учителя в школе. Гроза налетела, но быстро прошла, не оставив горького послевкусия.
— Пойду поохочусь, — сказал он.
За те годы, что они приезжали сюда, у них выработались некоторые традиционные ритуалы, уходившие корнями в древние, мистические знания. Некоторые вещи всегда делались с соблюдением определенных правил. Приготовление маршмеллоу было одним из таких ритуалов. Так, крекеры полагалось брать только медовые и уж никак не коричные, а пастилу следовало закатывать в миниатюрные конфетки М & M's. Никакие другие варианты не проходили. В тот вечер, когда готовили маршмеллоу, все обязательно разгадывали шарады на берегу. Кейт попыталась мысленно составить список прочих традиционных развлечений и вздохнула — как бы чего не упустить. К ужину непременно созывали ударом в висящий над крыльцом старый корабельный колокол. В начале июле в скособоченном придорожном киоске покупались фейерверки для празднования Четвертого июля. В день летнего солнцестояния из чулана доставали покрытый паутиной набор для крокета и играли ровно до заката, до десяти вечера, причем с таким азартом, словно на кону стояла чья-то жизнь. Если шел дождь, на свет божий извлекалась доска для скрэббла, что не мешало страстям бушевать с не меньшей силой. Этим летом подросшему Аарону предстояло освоить искусство «хартс» и виста, хотя Кейт и сомневалась, что при наличии всего двух игроков у них что-то получится.
Все эти традиции были изобретены еще до появления Кейт на свет и передавались из поколения в поколение со всей торжественностью, подобающей древнему обряду. Она давно заметила, что и Аарон, и дети Фила приняли эти обычаи как нечто важное и стали горячими их приверженцами.
Аарон вернулся с пакетиком М & M's, пастилой и крекерами.
— Спасибо, — сказала Кейт, бросая их в тележку. — Думаю, на первое время хватит. — Двигаясь по последнему проходу, она снова заметила парня в зеленовато-желтой бейсболке с эмблемой «Джон Дир» у отдела с рыболовными принадлежностями. На этот раз на него обратил внимание и Аарон. Несколько секунд мальчик смотрел на незнакомца не отрывая глаз. Когда тот сунул большой палец в задний карман джинсов, Аарон машинально сделал то же самое. Чем старше, тем больше он идентифицировал себя с мужчинами, даже чужими, как этот незнакомец в магазине.
Кейт вдруг поймала себя на том, что и сама исподтишка присматривается к незнакомцу. Самым поразительным в нем было странное сочетание откровенной мужской сексуальности и грубоватости, характерной для обитателя захолустья. Интересно, не слышал ли он их с. Аароном перепалку?
«Стоп, — приказала себе Кейт, направляя тележку к кассе. — Остановись. Тебе нет никакого дела до того, что думает о вас этот мужлан с маллетом. У такого, наверно, и свидетельства о рождении нет».
— Аарон, нам пора. — Она отвернулась, чтобы не встретиться с незнакомцем взглядом, и притворилась, что рассматривает журналы. Вообще-то этим ее интерес к средствам массовой информации и исчерпывался. Порой Кейт становилось стыдно перед собой — считая себя журналисткой, она не смотрела телевизор, не читала газет и вообще вела себя совсем не так, как принято у большинства представителей вышеназванной профессии. В результате ее работа в газете свелась к редким обзорам скромного мира моды Сиэтла.
Журнал «Пипл» объявлял ретроспективу: «Звезды реалити-ТВ — где они теперь?»
— Для меня уж точно самый животрепещущий вопрос, — пробормотала под нос Кейт.
— Давай возьмем вот этот, про двухголового младенца. — Аарон ткнул пальцем в какой-то таблоид. Она покачала головой, успев скользнуть взглядом по небольшой фотографии парня с чеканными чертами лица, пронзительными глазами, короткой, в армейском стиле, прической и лихими усиками. «Герой Америки захвачен приверженцами культа террора» — гласил заголовок.
— Тогда «ТВ-гид», — предложил Аарон.
— У нас нет телевизора.
— Я хотя бы буду знать, что пропускаю и… Постой, мам… Посмотри-ка, твоя! — Он схватил со стойки газету и протянул ей.
Руки вдруг похолодели, сердце заколотилось где-то у самого горла, пальцы задрожали. В такие моменты Кейт ненавидела себя за слабость — это ведь всего лишь газета! — но ничего не могла с собой поделать. Газета называлась «Сиэтл ньюс», выходила раз в неделю и обычно содержала заметки о местных группах, стихотворные подборки, обзоры фильмов и прочие материалы на культурные темы. Сама Кейт, в дополнение к чисто производственной работе, в последнее время писала о моде и извела море чернил, описывая характерную для жителей Сиэтла тенденцию носить носки с сандалиями или сравнивая достоинства и недостатки таких явлений моды, как пирсинг и тату.
Но, по мнению ее редактора Сильвии, этого было недостаточно. И вместо признания за безупречную пятилетнюю службу Кейт получила «розовый листок» [6].
Она развернула газету. Взгляд сам скользнул в верхнюю половину второй страницы, где долгое время, с самого начала, помещалась ее колонка. Теперь над кричащим заголовком новой рубрики красовалась хитро усмехающаяся физиономия «Стильной девчонки». «Стильная девчонка», называвшая себя Венди Норвич, звалась в реальной жизни Элси Крамп и до самого последнего времени обрабатывала корреспонденцию. Повысили Элси, вероятно, за огромное самомнение — от ее речей у Кейт неизменно начинали ныть зубы. Сегодняшняя тема была посвящена обзору местных салонов красоты.
В самом низу страницы скрывалось скромное, набранное мелким шрифтом извещение: «Модный приговор» Кейт временно закрыт».
Вот так. Вся ее профессиональная жизнь уложилась в пять слов.
— Мам, а что значит «временно закрыт»? — спросил Аарон.
— Это значит, что я как бы в отпуске, — объяснила Кейт, чувствуя, как к горлу подступает комок, и презирая себя за это. Она закрыла газету и сунула на место. Отпуск. Только я из него уже не вернусь.
— А жевательную резинку можно? — спросил Аарон, не подозревая о ее душевных терзаниях. — Без сахара. — Он повертел пакетиком, количество вкладышей в котором намного превышало количество пластинок собственно продукта.
— Конечно, можно. — Она наклонилась, чтобы переложить покупки на конвейерную ленту.
За спиной у нее стояла пожилая пара. С первого взгляда было ясно, что эти двое вместе всю жизнь. В их манере держаться присутствовала та легкая непринужденность, что приходит после долгих лет близости и заботы друг о друге; их соединяла та особая связь, что позволяла общаться взглядом или жестом.
Глядя на них, Кейт ощутила в себе ужасную пустоту. Ей было уже двадцать девять, а она до сих пор так и не испытала одной из самых главных радостей жизни. Ни один мужчина не признавался ей в любви. Она не представляла, каково это — чувствовать, что с тобой рядом верный, надежный спутник жизни, человек, на которого можно положиться, тот, кто вопреки всему останется с тобой до конца. Да, у нее есть сын, которого она обожает, родные, которые всегда и во всем помогают и поддерживают. Кейт была благодарна судьбе за все это и иногда чуть ли не стыдилась того, что жаждет большего, мечтает о чем-то еще.
И все же порой, когда Кейт видела счастливую, обнимающуюся, забывшую обо всем на свете пару, она чувствовала глубокую, щемящую боль пустоты. Любить — со стороны это выглядело так просто. Но с ней этого почему-то не случалось. Жизнь обделила ее.
Когда-то, уже давно, Кейт всем сердцем верила, что они с Натаном любят друг друга. Потом, слишком поздно, выяснилось, что никакого надежного основания под тем, что у них было, нет, а их отношения, не выдержав серьезного испытания ее беременностью, рассыпались, словно льдина, на кусочки, постепенно разнесенные течением в разные стороны.
Разгружая тележку, Кейт ощутила на себе взгляд парня в бейсболке «Джон Дир». В том, что он наблюдает за ней, не было ни малейших сомнений, хотя его глаза и прятались за стеклами очков. Их разделяло два ряда, и Кейт, повернувшись, увидела только его спину, но она могла бы поклясться, что еще секунду назад он смотрел на нее. Может, хотел проверить, пользуется ли она продовольственными талонами.
А вот это уж не твое дело, подумала Кейт. Тоже мне, еще и с маллетом. Ее взгляд скользнул по широким плечам под клетчатой рубашкой.
Счет превысил ее ожидания, но Кейт успокоила себя той мудрой мыслью, что начиная с нуля человек всегда тратит вначале чуть больше. Она провела платежной картой по автомату и с удивлением увидела сообщение об ошибке. Отлично! Она повторила попытку, и на этот раз машина дала другой ответ: «Пожалуйста, подождите кассира».
— Похоже, моя карточка не работает. — Кейт протянула карточку кассирше.
Та набрала код вручную.
— Извините, мэм. Запрос отклонен. Отклонен.У нее засосало под ложечкой.
— Я выпишу чек. — Кейт принужденно улыбнулась и достала из сумочки чековую книжку.
— Мы принимаем только местные чеки, — извиняющимся тоном предупредила кассирша.
Кейт оглянулась на стоящую за спиной пожилую пару.
— Хорошо, я расплачусь наличными, — пробормотала она. — Вы ведь принимаете наличные?
— А у тебя хватит? — спросил Аарон, и его пронзительный голосок наверняка долетел до парня в бейсболке.
Молча поджав губы, Кейт пересчитала наличные — четыре двадцатки, десятку, две бумажки по доллару и тридцать три цента мелочью — и взглянула на дисплей кассового аппарата.
— Пошарь по карманам, Аарон. Мне не хватает двух долларов и девяти центов.
Сын запустил руку в карман «ливайсов», а Кейт изо всех сил старалась удержать улыбку, стиснув зубы и избегая встречаться глазами как с кассиршей, так и с пожилой парой.
Какой позор. Какой позор.Только эта мысль и билась в голове, отгоняя все прочие. Ненавижу.
— У меня четвертак и пенни, — сказал, сосчитав мелочь, Аарон. — И больше ничего. — Он положил монетки ей на ладонь.
— Ладно, придется положить что-нибудь на место. — Кейт с удовольствием провалилась бы в этот миг сквозь землю. — Извините, — сказала она стоявшим за ней старичкам и потянулась за пакетом «Читос», их любимым лакомством.
— Только не «Читос». Что угодно, кроме «Читос», — процедил сквозь стиснутые зубы Аарон.
— Оставьте все как есть, — произнес рядом густой спокойный голос. — Я доплачу.
Еще не обернувшись, Кейт уже поняла, кто пришел на помощь. Разумеется, спасителем был он, парень с маллетом. Она перевела дыхание и обернулась. Уходи. Мне никто не нужен. Я справлюсь сама.Все эти слова так и остались при ней. Вслух же прозвучало лишь скромное:
— В этом вовсе нет такой уж необходимости…
— Никаких проблем. — Он протянул кассирше два доллара и, подхватив пакет с покупками, направился к выходу.
— Спасибо! — крикнул ему в спину Аарон. Незнакомец не обернулся, а лишь козырнул по-военному и вышел.
Смущенная и растерянная, Кейт переложила продукты в тележку и поспешила к выходу, надеясь перехватить спасителя до того, как он уедет, но опоздала — зеленый пикап уже выезжал со стоянки.
— Какой любезный, да? — заметил Аарон.
— Да.
— А ты даже забыла поблагодарить.
— Не забыла. Просто растерялась в первую секунду, а потом он так быстро ушел, что я не успела ничего сказать.
— Ты не растерялась, — поправил Аарон. — Ты смутилась, и тебе было стыдно.
Кейт уже открыла рот, чтобы возразить сыну, но лишь беспомощно пожала плечами.
— Я чувствовала себя совершенно униженной. — Ей удалось собраться с силами, чтобы улыбнуться сыну. — Мне не следовало так говорить. Я должна напомнить, что доброта чужих людей — явление редкое и удивительное.
— Редкое, удивительное и унизительное.
— Ладно, умник, помоги-ка перенести все побыстрее в машину. Посмотрим, удастся ли нам добраться до озера до того, как растает мороженое.
Глава 3
Принадлежащий Кейт «джип-чероки» видал и лучшие дни, но на озере без него было не обойтись — только ему покорялись проселки и объезды, пролегающие между горами и через дождевые леса полуострова Олимпик. Бандит встретил их так, словно не видел по меньшей мере год, и теперь радостно повизгивал и вертел хвостом.
— А теперь к озеру, — весело сказала Кейт. — В нашем распоряжении весь дом, как тебе такой расклад?
Едва реагируя на слюнявые ласки Бандита, Аарон молча защелкнул пряжку ремня безопасности, и Кейт с опозданием поняла, что сказала что-то не так.
— У нас будет отличное лето.
— Конечно. — Сын явно не разделял ее энтузиазма.
Уловив в голосе Аарона настороженность, она вдруг подумала, что разделяет его опасения, да вот только поделиться ими с ним не может.
Он посмотрел на нее с недетской, неизменно сбивающей ее с толку проницательностью.
— Тебя ведь из-за меня выгнали, да?
— Нет. Меня выгнали, потому что Сильвия не в состоянии распознать настоящий талант. Ей недостает гибкости. Для нее самое важное — сроки и прибыль. — Кейт прикусила губу. Что толку изливать свои обиды сыну, если он все это уже знает. Во всем случившемся самым неприятным, самым обидным было то, что ее выгнала Сильвия Лэтем, главный редактор. Как и Кейт, Сильвия была матерью-одиночкой. Но, в отличие от Кейт, образцовой матерью-одиночкой с двумя образцовыми малышами. Собственный успех давал ей основание полагать, что каждая женщина может и должна управляться с карьерой и семьей с такой же ловкостью, как и она сама.
Кейт опустила голову, пряча от сына лицо. В свои девять лет Аарон знал и понимал намного больше, чем ожидали от него люди. Как и любой мальчишка, он знал, что матери-одиночке, чтобы заботиться о ребенке, приходится отказываться от работы. Такова одна из основополагающих реальностей современной жизни. Почему этого не понимает Сильвия? Очень просто — потому что за ее образцовыми малышами присматривает образцовая няня. До прошлого года за Аароном, когда он пропускал школу, присматривали бабушка и иногда тетя. После того как обе уехали, Кейт пыталась справиться со всем собственными силами. И у нее ничего не получилось. Полный и безусловный провал.
— Мне нужно позвонить в банк и выяснить, что не так с платежной картой, — сказала она, доставая из сумочки сотовый. — У озера нет приема.
— Скукотища, — протянул Аарон, шлепаясь на сиденье.
— Я сейчас, дружок. — Кейт набрала номер с карточки и, прослушав все предложенные варианты — «поскольку наше меню изменилось», проворковал записанный голос, — повторила бессмысленную комбинацию цифр — только лишь ради того, чтобы узнать, что банк, работающий по времени Восточного побережья, уже закрыт. Откинувшись на спинку сиденья, она глубоко вдохнула и постаралась успокоить Аарона:
— Ничего, я разберусь с этим позже. И еще мне нужно позвонить Джорджи.
Все пять внуков, четверо Фила и Барбары плюс Аарон, звали ее мать Джорджи.
— Только не разговаривай долго, — попросил Аарон. — Пожалуйста.
Набрав новый, непривычный номер, Кейт подождала соединения. Ответил мужской голос.
— Это Клинтон Доу. — Второй муж Джорджи отличался вежливой сдержанностью.
— А это Кэтрин Эллис Ливингстон, — в тон ему сказала она.
— Кейт. — Улыбка согрела прохладный тон, каким он разговаривал с чужими. — Как ты?
— Отлично. Мы в Порт-Анджелесе. Отправляемся к озеру.
— Похоже, вас ждет большое приключение, — весело заметил Клинтон. И кто бы мог подумать, что совсем недавно, еще весной, он настаивал на том, чтобы ее мать продала коттедж. Клинтон называл его белым слоном, приносящим одни лишь убытки — налоги ведь никто еще не отменял — и не имеющим никакой практической пользы. Сделав такое заявление, он едва не лишился симпатий двух своих новообретенных внуков. Ливингстоны владели домом у озера с двадцатых годов прошлого века; отставной же бухгалтер, за спиной которого висели развод и вдовство, появился в их жизни намного позже.
— Мы никогда его не продадим, — сказал тогда Фил. — Никогда. Это не обсуждается. — Для Фила не имело никакого значения, что он сам укатил на другое побережье и бывать в коттедже сможет лишь изредка. В их представлении дом у озера давно стал воплощением всего особенного, волшебного и прекрасного, что только есть в лете, и продать его было бы святотатством.
— Сейчас позову твою мать, — сказал Клинтон. — Рад был тебя услышать.
Воспользовавшись паузой, Кейт подъехала к самому краю парковочной площадки, откуда открывался вид на бухту. За свою не столь уж и долгую жизнь она бывала здесь, наверное, сотни раз. И никогда не уставала от того, что видела. Порт-Анджелес был не совсем обычным городком, спутанной электрической гирляндой из дешевых мотелей и закусочных, затейливых пансионатов, стрип-моллов с ободранной краской и парковок с вздувшимся асфальтом, прибрежных ресторанчиков и магазинов. Несколько раз в день воды пролива Хуан-де-Фука устало рассекал паром «Кохо». Там, на другом берегу, в Виктории, городке на территории Британской Колумбии, его часами ожидали автомобили, желавшие получить скромное местечко на борту.
— Итак, вы отправляетесь навстречу миру дикой природы, — раздался в трубке бодрый голос матери.
— Но только вдвоем.
— Лучше бы ты привезла Аарона сюда, — сказала Джорджина. — Подумай сама, от нас до «Уолт Дисней уорлд» не больше часа езды.
— Именно поэтому я и не хотела его привозить. «Дисней» не для меня.
— А как насчет Аарона?
— Да, ему бы, конечно, понравилось, — призналась Кейт. — И тебя он бы с удовольствием повидал. — Она повернулась — Аарон перебирал покупки, отыскивая, наверное, что-нибудь вкусненькое. Обнаружив пакет с вишнями, он тут же нашел себе занятие: забрасывал ягоду в рот и выплевывал косточку в окно, соревнуясь сам с собой в дальности полета «снаряда». Бандит, становившийся невероятно вежливым, когда люди ели, наблюдал за происходящим сдержанно, но внимательно. — Но это лето мы хотим провести здесь, — напомнила матери Кейт. — Самое подходящее место.
— Как скажешь. — Джорджина никогда не любила дом у озера так, как любили его остальные Ливингстоны, хотя из уважения к мнению детей и памяти покойного мужа никогда и не шла наперекор их желаниям и проводила в коттедже каждое лето. Теперь, выйдя замуж во второй раз, она с куда большим удовольствием оставалась во Флориде.
— Вот я и говорю. По крайней мере, смогу наконец уделить время сыну и решить для себя, кем я хочу стать, когда вырасту.
— Кончится тем, что вы оба на стену полезете от скуки, да еще и переругаетесь, — предупредила Джорджина.
Кейт представила новый дом матери — шикарный кондоминиум с полем для гольфа. Вот уж где точно на стену полезешь от скуки.
Дав Аарону поздороваться с бабушкой, она позвонила Филу, но попала на голосовую почту и оставила короткое сообщение.
— Ну вот, теперь я у всех, у кого надо, отметилась.
— Не очень-то их много.
— Дело не в количестве, а в том, насколько эти люди важны для тебя, — объяснила Кейт, с грустью подумав о том, как им будет не хватать Фила со всей его семьей. Впрочем, грустные мысли нужно держать при себе. Пусть Аарон верит, что их ждет самое лучшее лето. Бывали моменты, когда она отдала бы, наверное, все на свете за возможность поплакаться кому-то в жилетку, опереться на сильное плечо, поделиться тревогами и заботами, но ей и в голову не приходило использовать в этой роли сына. Да, некоторые матери ищут у детей моральной поддержки и опоры, но Кейт считала, что поступать так несправедливо. Дети ведь существуют не для этого.
Год назад один консультант по семейным проблемам посоветовал ей стать своим собственным партнером, обсуждать с собой все важные жизненные вопросы, спорить, находить пути решения выхода из трудных ситуаций. Не помогло, но она, по крайней мере, нашла приятного собеседника.
— Готов? — спросила Кейт, забирая у Аарона телефон. Выехав со стоянки, джип выкатился на шоссе 101 и повернул на запад. Дорога уходила все дальше в глубь полуострова, и обступавшие ее с обеих сторон леса, в основном пихтовые и кедровые, понемногу сгущались. Поднимаясь на двести и даже больше футов, эти статные, поросшие мхом деревья нависали над двухполосным шоссе, словно стены некоего загадочного, сказочного собора. Пробивающийся сквозь плотные кроны послеполуденный солнечный свет расслаивался на зеленые и золотистые полосы, ложившиеся на дорогу пестрыми, подвижными узорами.
Удаляясь от портового городка, они словно углублялись в некий другой мир, отделенный от привычного и существующий сам по себе. Здесь их окружала тишина, такая же необъятная и глубокая, как и окружавшие озеро первозданные леса. Природа этого мира оставалась неизменной благодаря стараниям Службы национальных парков. Здесь Аарон чувствовал и переживал все то, что чувствовали и переживали детьми сама Кейт и ее брат, их отец и дед. Она до сих пор помнила, как, сидя в стареньком отцовском универсале, опускала окно, подставляла лицо освежающему ветру и с наслаждением вдыхала густой аромат мха и кедра. Правда, Фил нередко доводил ее до слез своими изощренными издевательствами — у него был особенный талант мучителя, — но Кейт уже давно простила брата за те давние детские проказы. Удивительно, но впоследствии он, словно по велению доброго волшебника, превратился в ее лучшего друга.
В пяти милях от озера они миновали последний холм, где еще поддерживалась сотовая связь. Здесь находилось «Кафе Грэмми», славившееся прекрасными пирогами с ежевикой.
На обочине, в стороне от парковки, Кейт приметила зеленый пикап. Сбросив скорость, она увидела водителя, судя по всему менявшего переднее колесо.
Парень в бейсболке с эмблемой «Джон Дир». Тот самый, что спас ее в продуктовом магазине.
Кейт притормозила, остановилась и, осторожно сдав назад, съехала на обочину. Она понятия не имела, как менять колесо, а он, скорее всего, не нуждался в ее помощи и даже не хотел ее. Но тем не менее Кейт остановилась — как-никак за ней остался должок.
— Ты что делаешь? — спросил Аарон.
— Оставайся на месте. И Бандита не выпускай. — Кейт вышла из машины и направилась к пикапу.
Здесь, в пышном окружении лесов, незнакомец выглядел, пожалуй, даже поинтереснее, чем в бакалейном магазине, как и должно быть, когда человек попадает в родную стихию. В какой-то момент ей стало немного не по себе. Пустынная дорога, вокруг ни души — если он вдруг набросится на нее, звать на помощь некого. Брат часто упрекал ее в излишней доверчивости, наивности, но Кейт просто не умела быть другой. Обычно она доверяла людям, и они редко ее подводили.
—Осторожнее, не подходите, — предупредил незнакомец, подняв на секунду голову. — У меня здесь раненое животное.
На приглашение поболтать не похоже.
Вытянув шею, Кейт увидела лежащего на боку енота. Зверь бился и издавал пронзительные звуки. Незнакомец — Кейт уже заметила на руках у него резиновые перчатки — пытался засунуть сопротивляющегося зверька в холщовый мешок, но тот не давался.
Вопреки полученному приказу из машины уже выпрыгнул Аарон. Оставшийся в джипе Бандит тоже рвался на волю и жалобно скулил.
Кейт схватила сына за плечо.
— Мы можем как-то помочь?
— Этот… черт! — Незнакомец подался назад.
— Укусил? — осведомилась Кейт.
Он повертел руку.
— Попытался.
— Вы его сбили? — спросил Аарон. Губы у него дрожали — вид больных или раненых животных всегда приводил его в ужас.
— Нет. Нашел уже в таком состоянии. — Незнакомец отвел наконец глаза от енота и посмотрел на них. Кейт показалось, что он узнал ее, и его большое, поджарое, мускулистое тело отозвалось едва заметным напряжением.
— Он умрет? — дрожащим голосом спросил Аарон.
— Надеюсь, что нет. В Порт-Анджелесе есть приют для диких животных. Там его наверняка спасут — надо только довезти.
— И откуда только силы? Он ведь едва живой.
— Животные, когда им грозит опасность, задействуют дополнительные ресурсы. А инстинкт выживания у них очень сильный.
— Послушайте, вы можете воспользоваться иглу. — Аарон нырнул в джип.
Кейт помогла сыну освободить большой, на сорок пять галлонов, кулер, размеры которого вполне позволяли поместить в него еще не подросшего енота. Совместными усилиями они вытащили кулер из машины, подтянули к пикапу и накрыли им зверька. Енот бился и царапался, но незнакомцу все же удалось просунуть снизу крышку, после чего кулер перевернули, а крышку закрепили.
— А он не задохнется? — поинтересовался Аарон. Кейт вытащила спускную пробку.
— Думаю, с ним все будет в порядке. Незнакомец поставил кулер в кузов, где уже лежали какие-то инструменты, банки с лаком и бензопила. За спинкой водительского сиденья, в ружейной стойке, Кейт заметила удочки и кофейную чашку. Когда он повернулся, она смогла рассмотреть его получше. Суровые черты, жесткий, резко очерченный рот, густая тень щетины — идущая от него волна сексуальности разила наповал. У нее задрожали колени. «Ох, Кейт, какая же ты жалкая».
— Спасибо, — сказал парень в бейсболке.
Аарон, сам того не замечая, расправил плечи и выпятил грудь — он всегда так пыжился в присутствии другого мужчины. Кейт потрепала сына по голове.
— Вы где-то поблизости живете? — спросил незнакомец. — Я могу завезти кулер, когда закончу?
Кейт заколебалась. Сообщать, где ты живешь, человеку, которого совсем не знаешь, не слишком-то благоразумно. Тем более если живешь в укромном месте, в коттедже у озера, где твоих криков никто не услышит.
Словно прочитав ее мысли, он едва заметно улыбнулся:
— Я остановился у Шредеров. Это на озере Кресент.
У Шредеров. Когда-то, в далеком детстве, она частенько играла с Сэмми и Салли Шредерами. И Мейбл-Клэр, похоже, именно о нем говорила. Подожди, ты его еще не видела.Да и может ли быть опасным человек, спасший раненого енота?
— Мы недалеко от вас, примерно в четверти мили вниз по дороге. Там еще указатель перед поворотом — «Ливингстоны». Я — Кейт Ливингстон, а это Аарон.
— Рад познакомиться. Извините, что не подаю руку — я же вступал в контакт с дикой природой.
Ничего особенного, но Кейт глуповато, как ей показалось, хихикнула. Честное слово, как школьница. Она взяла себя в руки.
— Так вы родственник Шредеров?
— Вообще-то друг. Джей Ди Харрис.
— Джей Ди? — эхом отозвался Аарон.
— Для тебя — мистер Харрис, — поправила сына Кейт.
— Меня все зовут Джей Ди. Договорились, Аарон?
Аарон кивнул. Вид у него при этом был самый что ни на есть серьезный. Кейт не сводила глаз с нового знакомого. Может быть, ей это только показалось, но она могла бы дать голову на отсечение, что глаза за темными стеклами очков смотрят на нее внимательно, словно оценивают, и даже… Удивительно, но вместо того, чтобы обидеться, она чувствовала в себе волнение взаимного интереса.
— Я, пожалуй, поеду. — Мужчина отвернулся. — Кулер завезу позже.
«Может быть, — подумала, садясь в джип, Кейт, — я в нем и ошибаюсь». Тем не менее впечатляющий образ стоял перед глазами. Он заинтриговал ее, даже с этой двухдневной щетиной. Даже в этих темных очках, неожиданным образом добавлявших ему сексуальности и придавших сходства с обворожительным Джонни Деппом.
«Прекрати, — приказала себе Кейт. — Твоего красавчика наверняка ждет дома семья, жена и детишки. И это даже хорошо. Просто великолепно. Аарону будет с кем поиграть».
Ее сын, проводивший долгим взглядом умчавшийся в противоположную сторону зеленый пикап, повернулся и посмотрел на нее:
— Как думаешь, этот енот будет жить?
— Мне он показался весьма активным.
Огибая восточный край озера, дорога заметно сужалась. Несколько десятилетий назад президент Рузвельт объявил озеро Кресент и прилегающие к нему территории достоянием нации и придал им статус национального парка. Сохранить собственность разрешалось только тем, кто обосновался здесь раньше. Сделки купли-продажи были запрещены, как и любые конструктивные проекты. Сложенные вручную бревенчатые дома и коттеджи, как и случайно возникший когда-то причал, словно застыли во времени.
Жившие у озера семьи представляли собой разношерстную группу и обычно держались обособленно. Обслуживанием и охраной летних домиков занималась управляющая компания Мейбл-Клэр Ньюман.
Съехав с дороги, Кейт направила джип между двумя громадными ситкинскими елями. Выпрыгнув из машины, Аарон побежал снимать перегораживавшую проселок цепь. Бандит выскочил следом и радостно помчался за ним.
Даже это было частью семейного ритуала. Снятие цепи, открытие проезда имело примерно то же значение, что и церемония перерезания ленточки. Обычно это делал старший ребенок прибывшей первой машины. В руках ему полагалось держать старый стертый ключ и бутылку ВД-40 — за долгую сырую зиму навесной замок успевал изрядно заржаветь. Повернув ключ и сняв замок, Аарон оставил тяжелую цепь на земле, отступил в сторону и сделал широкий приглашающий жест с полупоклоном.
Кейт показала большой палец и тихонько подала вперед. Официальная церемония открытия летнего сезона состоялась.
Преследуемый по пятам Бандитом, Аарон умчался по усыпанной гравием дорожке. Сейчас на ней валялись шишки да сломанные зимними ветрами сучья. Увидев дом, Кейт ощутила знакомое, какое-то детское волнение. Вдоль дорожки росли папоротники, некоторые размером с «фольксваген». Пронизанные тонкими солнечными лучами, они походили на некий заколдованный замок. Кейт до сих пор помнила, как бабушка Карла рассказывала, что здесь живут феи. И она ей верила.
Верила — немножко — даже сейчас, глядя на радостно прыгающих сына и пса.
Дорожка расширилась, деревья поредели и отступили. Прямо перед ней, словно бриллиант на шелковой изумрудной подушечке, стоял их летний дом.
Ей нравилось, как дом представлял себя — не сразу, а постепенно, шаг за шагом, от пристройки с садовыми инструментами и мхом на крыше до лодочного сарая, в котором нашлось место не только для лодки, но и для сваренного еще в пору сухого закона самогона. Вода в озере отличалась такой чистотой, такой завораживающей ясностью, что ее использовали в качестве питьевой.
Лужайку подстригли заранее, и дом с приоткрытыми ставнями выглядел сейчас так, словно еще только просыпался. Над окном стояло число 1921 — в память о годе завершения строительства. Заказчиком был Годфри Джеймс Ливингстон, иммигрант, сделавший состояние на пиломатериалах. Коттеджем дом называла только семья, с упрямой простотой чтившая таким образом прадедушку Годфри, любившего вспоминать Озерный край далекой Англии, где прошло его детство.
В применении к данному сооружению слово «коттедж» звучало с оттенком иронии. Фасад, в котором мощь бревен дополнялась крепостью камня, слегка изгибался, повторяя очертание береговой линии и как будто заключая в объятия чудесный вид с растянувшимся лениво озером и встающими из его глубин горами. Спроектированный в стиле «искусства и ремесла», сложенный из массивных бревен, с многопанельными мансардными окнами и широкой верандой, позволявшей в полной мере насладиться великолепным обрамлением, дом никак не сочетался с понятием «коттедж».
Сын Годфри — получивший по некоей роковой оплошности имя Уолден — и был дедушкой Кейт. Человек мягкий и незлобивый, он в продолжение одного поколения растерял семейное состояние главным образом по той простой причине, что позволил себе оставаться истовым консерватором в эпоху, когда само это слово вышло из употребления. О его страстной защите девственных лесов северо-запада говорили шепотом, словно такая позиция была несомненным доказательством ненормальности. Фраза «он любит лес» звучала с тем же оттенком скандальности, что и фраза «он любит мальчиков». В 30-х Уолдену пришлось буквально сражаться за леса. Потом, во время Второй мировой войны, он сражался уже на фронте, где был санитаром и даже получил Бронзовую звезду за участие в боях у Бастони. Статус героя помог ему уже по окончании войны выступить перед конгрессом с требованием ввести ограничения на вырубку лесов на федеральных землях. В 50-х враги объявили его коммунистом.
Его время пришло десятилетием позже. В 60-х «дети цветов» приняли старика в свои объятия. Вместе с женой Карлой, малоизвестной голливудской актрисой, сыгравшей крохотную роль в одном из фильмов Марлона Брандо, Уолден протестовал против разрушения окружающей среды в одном ряду с хиппи и анархистами. Взрослым детям оставалось только краснеть от смущения, когда родители отправились в Вудсток, где открыто курили травку Став народным героем, Уолден написал книгу о пережитом.
Кейт была еще маленькой девочкой, когда дед, овдовев, воссоединился с семьей. Она любила старика всей душой, проводила с ним долгие часы, болтала обо всем, что только приходило в голову, и нисколько не сомневалась, что он ловит каждое ее слово.
С терпением, достойным святого, Уолден выслушивал и сбивчивый пересказ сюжета «Паутины Шарлотты», и презентации, которые она готовила к школьной конференции. Потом, когда Кейт уже подросла, именно дедушка Уолден был тем единственным, кому она поверяла свои маленькие тайны, перед кем отчитывалась за проведенные выходные — с походами на футбол, вечеринками, свиданиями. Дедушка был хранителем всех ее секретов и надежд. Ему первому Кейт открыла свою мечту: стать знаменитой международной журналисткой. Ему первому призналась в том, что изменило все ее будущее:
— Я беременна, и Натан хочет, чтобы я избавилась от ребенка.
— К черту Натана. — Дед, передвигавшийся к тому времени только в кресле-каталке, выразительно махнул рукой. — Чего хочешь ты?
Она сложила руки на еще плоском животе:
— Я хочу ребенка.
Глаза за двойными стеклами очков блеснули.
— Я люблю тебя, Кэти, и помогу всем, чем только смогу.
Он дал ей то, что было важнее всего на свете, — свое полное, безусловное одобрение. Разумеется, родители тоже поддержали дочь. Они чувствовали, что обязаны сыграть эту роль. Но их недовольство, их раздражение, их разочарование — все это проскакивало — в словах, жестах, взглядах. Мы вырастили тебя не для того, чтобы ты стала матерью-одиночкой.
Только дед знал истину: в мире нет карьеры или призвания более волнующего, требовательного и благодарного, чем воспитание ребенка.
Кейт любила старика за щедрое, доброе сердце и широту взглядов, за страстность и честность. Любила за то, что он принимал ее такой, какая она есть, со всеми достоинствами и недостатками. Он дал ей множество советов. Тот, что остался навсегда, состоял всего из двух слов: не подстраивайся.
К сожалению, она не всегда и не во всем следовала этому совету. Особенно в карьере. Устроилась в популярную, но не имеющую большого влияния газету, где от нее требовался трезвый взгляд на моду, умение ввернуть красивую фразу и способность регулярно выдавать восемнадцать сотен слов.
В этом все и дело, решила она, паркуясь у задней двери. Это лето было шансом найти что-то, что могло по-настоящему увлечь ее. Что-то такое, что она сделала бы ради себя и в память о дедушке.
Прихватив первый попавшийся под руку пакет, Кейт вышла из джипа и открыла заднюю дверцу. По крайней мере подумала, что открыла. Поворачивая ключ, она не почувствовала сопротивления задвижки.
Странно, подумала Кейт и, толкнув дверь, переступила порог. Должно быть, уборщики забыли запереть за собой. Да еще и радио оставили включенным — из динамиков лилась старенькая мелодия «Дрифтерс». Надо будет предупредить Мейбл Клэр. Проблем с преступностью здесь не было никогда, но это не может быть оправданием невнимательности.
Если не считать недосмотра с дверью, со своей работой уборщики справились отлично. Сосновые половицы сияли, деревянные панели отливали маслянистым блеском. Ставни были распахнуты, и отраженный от воды яркий солнечный свет вливался в комнату слепящим потоком.
Вдохнув запах лимонного масла и коктейля «Уиндекс», Кейт подошла к окну. Каждый, кто приезжал сюда, как будто заново и на свой лад открывал старый дом. Кейт всегда начинала с того, что проверяла, в порядке ли шкафчики и ящики, верно ли поставлены часы, работает ли электрическая плита, застелено ли чистое белье и включен ли водонагреватель. И только после этого выходила наружу, любовалась лужайкой и, дрожа от восторга, трогала ледяную воду.
Аарон задерживаться в доме не стал и первым делом пробежал по границам участка — от куста ежевики в одном конце до рогозы в другом. Бандит, разумеется, носился за ним по пятам.
Увидев их на причале, Кейт уже открыла рот, чтобы предупредить сына, но вовремя прикусила язык. Не стоит лишний раз его сердить. К тому же Аарон и без ее напоминаний приближаться к воде не станет — он до сих пор упрямо отказывался учиться плавать.
Почему, Кейт не знала. Никаких неприятностей, связанных так или иначе с водой, с ним не случалось. Он не возражал, если ему предлагали прокатиться на лодке, и даже ходил по мелководью. Но погружаться в воду с головой не желал ни при каких обстоятельствах.
Кейт это беспокоило. У взрослого такая фобия могла стать серьезной проблемой, даже проклятием. Каждый раз, когда кто-то из одноклассников отмечал день рождения у общего бассейна, Аарон старался уйти подальше, жалуясь, что у него болит живот. Когда его приглашали попробовать силы в команде по плаванию, он ссылался на то, что забыл дома форму. Прошлым летом Аарон несколько часов просидел на краю причала, пока Айзек и Мюриел, дети Фила, которые были младше его, плескались и играли старым желтым мячом. Аарон наблюдал за ними с затаенной завистью, но желание составить им компанию никогда не перевешивало боязни. Кейт видела, как ему хочется быть с ними, но пересилить себя он не мог и в результате довольствовался тем, что стоял на причале или плавал неподалеку в лодке.
«Рискуй!» — хотелось крикнуть Кейт. Она уже решила, что обязательно поможет сыну научиться плавать. Даже если не сделает этим летом ничего другого. Материнский инстинкт подсказывал, что, научившись преодолевать страх, он откроет для себя целый мир иных возможностей. Она хотела, чтобы сын знал, что он вовсе не обязан довольствоваться малым и отказываться от мечты.
Вот оно. Мысль как будто пробилась из глубин к поверхности. У Аарона проблемы. По словам учителей, школьного консультанта и педиатра, у мальчика проявлялись признаки психологической неуравновешенности. Проведенные тесты не обнаружили каких-либо расстройств. Такое заключение ее не удивило. Она знала, что нужно сыну. Мужчина. Человек, который заменил бы отца. Все просто, никакого секрета. Он и сам постоянно говорил об этом, не понимая, что каждый раз бьет ей по сердцу.
— У тебя есть дядя Фил, — неизменно отвечала она. Теперь Фил был далеко, а поведение Аарона в школе изменилось в худшую сторону. Слишком много обещаний осталось невыполненными, слишком много родительских собраний она посетила, и в конце концов Сильвия указала ей на дверь.
Горло перехватило от непролитых слез. Нет, надо благодарить судьбу за то, что сын здоров, любит свою семью и, по большей части, чудесный ребенок. Но иногда… Иногда она просто не знала, что делать с ним, как справиться.
Может быть, именно поэтому родителей и должно быть двое. Чтобы, когда один доходит до предела, ему на смену приходил другой.
По крайней мере, так она думала. Наверняка Кейт не знала, потому что растила Аарона в одиночку, и сменять ее было некому. Конечно, был еще Натан, но тот исчез прежде, чем успел понадобиться.
Кейт вышла еще за одним пакетом.
— Не хочешь помочь? — окликнула она сына.
Аарон повернулся и похлопал в ладоши.
— Очень смешно, — проворчала Кейт. — И раз так, я не стану трогать твое мороженое, и пусть оно растает.
Он тут же прибежал — раскрасневшийся, пахнущий свежими листьями и свежим воздухом.
— Я уже готов.
Кейт положила пакет на сосновый стол. В раковине стоял наполовину наполненный водой стакан. Она вылила воду. Наверное, уборщики оставили. Кейт убрала продукты в морозилку, открыла холодильник и обнаружила пластиковый контейнер с пластиковой вилкой.
— Какого… — Достав контейнер, она отправила его прямиком в мусорную корзину. Кто знает, сколько дней он здесь простоял.
— Что это такое? — поинтересовался Аарон.
— Ничего. Просто уборщики забыли здесь кое-что. Придется поговорить с миссис Ньюман. — Разложив продукты по местам, Кейт разрешила сыну выйти на улицу и поиграть с Бандитом. Сама же, взяв два чемодана, пошла наверх. Поскольку весь дом был в их полном распоряжении, она решила занять главную спальню, откуда открывался вид на озеро. Центральное мансардное окно выступало наружу, напоминая нос корабля. Никогда раньше Кейт здесь не спала. Потому что никогда раньше не была в этом доме старшей из взрослых. Комната предназначалась для двоих. Для ее бабушки и дедушки. Для отца и матери. Для Фила и Барбары. Теперь эта спальня ее — на все долгое лето. Вот так.
С двумя чемоданами в руках Кейт толкнула дверь. Уборщики отличились и тут — забыли раздвинуть портьеры. В комнате было сумрачно и душно, словно здесь притаились ночные тени.
Недовольно нахмурившись, она поставила чемоданы на пол. Глаза еще не привыкли к полутьме. Выпрямившись, Кейт заметила, как шевельнулась тень в углу.
В следующий момент тень обрела человеческие формы, а человек шагнул к ней.
Аарон, только и успела подумать Кейт.
И метнулась вниз по ступенькам.
Глава 4
Женщина смотрела на него. Взгляд задержался на пару секунд дольше необходимого, и Джей Ди почувствовал, как ускорился его пульс.
— Это все или вам требуется дополнительная информация? — спросил он, подавая ей заполненный формуляр.
— Хватит и этого. — Она улыбнулась как-то неопределенно. В последнее время он с подозрением воспринимал каждый взгляд, каждое слово, каждую улыбку. — Спасибо, мистер… — Женщина заглянула в формуляр. — Мистер Харрис.
Она была молода. Миловидна, как и любая студентка со свеженьким личиком. Скорее всего, волонтер. Подрядилась на лето. Ярлычок на кармашке подтвердил догадку — «Дарла Т. Волонтер».
Оставалось только надеяться, что она не станет распространяться о нем перед своими друзьями. Мнительность не оставляла его даже здесь, в этом глухом уголке огромной страны. Сэм уверял, что в Порт-Анджелесе его никто не найдет, что там он спрячется наконец от шумихи, поднявшейся вокруг него после случая в госпитале. Нужно только слегка изменить внешность и не высовываться.
Подвергшись настоящей осаде — кто бы мог представить, что такое вообще возможно! — он, разумеется, ко всему относился с подозрительностью и постоянно держался настороже. Когда присланный неведомым таблоидом фотограф выскочил — будто чертик из шкатулки — из-за мусорного бака, чтобы щелкнуть его в пижамных штанах и с корзиной в руке, Джей Ди понял, что жизнь никогда уже не будет прежней. Потом какая-то женщина ранила себя только лишь для того, чтобы он спас ее. А когда компания по производству игрушек прислала — в запечатанном пакете с надписью «ВСКРЫТЬ ЛИЧНО» — образец игрушки «Джордан Донован Харрис» в полном боевом облачении и с загадочным оружием, которого реальный Харрис никогда и в глаза не видел, он подал рапорт об отставке. И наконец в один дождливый осенний вечер некий репортер, позвонив на домашний телефон, попросил рассказать о его матери.
В тот вечер Джей Ди сорвал со стены телефон. Когда прохода не давали ему, это было плохо. Но когда вся эта стая нацелилась на его мать, что-то в нем сломалось.
Хватит.
Если оставить все как есть, если и дальше терпеть это невыносимое внимание, то рано или поздно он просто спятит, как и тот парень с бомбой.
Надо исчезнуть, раствориться, подождать, пока безумие пройдет само собой. Укрывшись от цепкого взгляда «общественности», он сможет вернуться к спокойной и тихой частной жизни. Сэм предложил остановиться в принадлежащем их семье летнем доме. Без всяких условий. Есть же такие друзья.
Пока что план срабатывал. Его мать, Джанет, получала всю необходимую помощь, за ней присматривали и ухаживали, а сам Джей Ди обосновался в укромном местечке, в трех тысячах миль от округа Колумбия, где его, похоже, никто не узнавал. Маскировка тоже оказалась Удачной — он мало походил на того гладковыбритого и подтянутого военного, каким был совсем еще недавно. И все же сомнения нет-нет да и возникали. Как, например, сейчас, когда эта симпатичная девушка-волонтер так мило ему улыбалась. Он уже не верил улыбкам незнакомых людей. Может быть, когда-то девушка и улыбалась; только потому, что он ей нравился, но такое как будто случалось в другой жизни и с кем-то еще. Теперь каждая улыбка, каждое приветствие, каждый приглашающий жест вызывали подозрение. Людям было наплевать, что он за человек, их интересовало только то, что он остановил бомбиста-самоубийцу и спас президента.
Камеры репортеров и системы наблюдения запечатлели все до мельчайших деталей. Драма длилась несколько минут, но, когда она закончилась, с ней закончилась и его прежняя жизнь. Телевизионные каналы всего мира прокручивали запись снова и снова, она тотчас же попала и в Интернет. Пресса моментально окрестила его героем Америки. И, что самое страшное, публике это понравилось.
— Это вам спасибо, — сказал он Дарле, забирая походный холодильник. — Хорошо, что здесь существуют такие центры, как ваш.
Девушка кивнула.
— Всех мы, конечно, спасти не можем, но то, что в наших силах, делаем. — Она протянула ему распечатанную на принтере листовку. — И волонтерам будем только рады. Принимаем всех, в возрасте от восьми до восьмидесяти. Имейте в виду.
С пустым кулером в руке он вернулся к пикапу. Машину Джей Ди одолжил у Сэма. Да и не только машину, но и летний домик, и все остальное. Взглянув на листовку, он засунул ее в задний карман. Теперь — в автомойку. Не возвращать же грязный кулер.
Выруливая с парковочной стоянки, Джей Ди услышал короткий взвизг сирены и оглянулся. По дороге, в направлении окружного госпиталя, промчалась карета скорой помощи. Другие машины уступили ей путь, но уже через пару секунд движение на дороге вернулось в норму. Люди ехали по своим делам. Обычные люди, живущие обычной жизнью. Эту заурядность, обыденность существования принимаешь как нечто само собой разумеющееся, пока ее у тебя не отнимают.
Джей Ди поймал себя на том, что смотрит вслед «скорой». Что-то все-таки шевельнулось. Да, он и сам занимался бы этим же. Помогал людям, а не прятался в глуши, как какой-нибудь беглец, не подбирал бы на дороге раненых енотов.
Да вот только теперь, после того, как его лицо побывало на первых полосах газет и журналов по всему свету, толку на вызовах от него уже не будет — репортеров и зевак соберется столько, что и машина не проедет.
Все произошло так быстро, что он даже не успел как-то подготовиться к изменившимся обстоятельствам. Очнувшись после искусственной комы, Харрис обнаружил, что, во-первых, раны оказались несмертельными и что, во-вторых, все переменилось. Уже через считаные часы после инцидента в госпитале его увеличенное в десять раз лицо попало на билборд на Таймс-сквер. К счастью, сам он ничего об этом не знал, поскольку пребывал в бессознательном состоянии. «Боролся за жизнь», как писали в газетах, хотя на самом деле ни за что он не боролся, а просто лежал, как сбитое на дороге животное, пока врачи делали свое дело.
Знай Джей Ди, что творится на свете, возможно, так и не стал бы приходить себя, уснул бы на десятилетия, подобно Рип Ван Винклю [7], с надеждой, что, когда все же проснется, мир успеет о нем позабыть.
Но удача прошла стороной. Джордан Донован Харрис, защитник Отечества, очнулся Джорданом Донованом Харрисом, новым национальным героем. Сумасшествие, дикость, бред. Пресса постоянно называла его полным именем, как знаменитых серийных убийц — Джона Уэйна Гейси, Корала Юджина Уоттса, Джона Уилкса Бута. Как и того, в конце концов, кто едва не убил его самого, — Теренса Ли Малдуна.
Выяснилось, что никто ничего не знал. Никто ни о чем не догадывался. Поэтому-то Малдун почти достиг цели. Спецназовец, отмеченный наградой за смелость во время первой иракской войны, он считался отличным солдатом с безупречным послужным списком. «Тихий, спокойный, скромный, внимания к себе не привлекал…» Разве не то же самое говорят о едва ли не всех серийных убийцах и полоумных? Никто не сказал: «Да, он был бешеный, как сортирная крыса. Да, я бы его и на шаг к себе не подпустил».
Ничего подобного. Как и в большинстве подобных случаев, Малдуна характеризовали набившими оскомину фразами — «прилежный трудяга», «образцовый гражданин». И, что самое страшное, остановить Малдуна было некому. Кроме Джей Ди, оказавшегося в нужном месте благодаря стечению обстоятельств.
Теперь все позади, думал он, выезжая с автомойки. Уйдя в подполье, вернуться к прежней жизни не получилось, но, по крайней мере, никто не проявлял к нему нездорового интереса. Он снова стал частным человеком. Можно перевести дыхание. Прийти в себя. Только сам все не испорти, предупредил себя Джей Ди, вспомнив о Кейт Ливингстон и ее мальчишке. Они, конечно, не знали этого, но сегодняшний разговор с ними стал самым продолжительным с тех пор, как он обосновался в доме Шредеров.
Там, на обочине пустынной дороги, Джей Ди вдруг почувствовал себя легко и спокойно. Ставшее уже привычным напряжение куда-то ушло. Он словно вернулся в свою прежнюю жизнь, где парень, приехавший на озеро отдохнуть от работы, может позволить себе потрепаться с женщиной, у которой рыжие волосы, соблазнительные ножки и дружелюбный ребенок. С женщиной, заставившей пожалеть о том, чего у него и не было-то никогда.
Жена Сэма, особа безнадежно романтическая, постоянно призывала его найти кого-то, для кого он станет одним-единственным, остепениться и обзавестись семьей. После Рождества Джей Ди понял, что хочет остаться самим собой и никем больше.
До происшествия в центре имени Уолтера Рида в его жизни была женщина. Звали ее Тина. Она работала в конгрессе и обожала Джей Ди. И все шло замечательно, пока на него не обрушилась слава. Вот тогда Тина появилась на телевидении и на всю страну заявила, что обожает его. Потом повторила то же самое в интервью нескольким журналам и в ток-шоу на радио. Но и это было еще не все. Она без малейших колебаний раскрыла едва ли не все аспекты их отношений, рассказала об их первой встрече, вспомнила, как он признался ей в любви, какой сделал первый подарок. Миллионы зрителей и слушателей узнали о его слабости к Чесапикским голубым крабам и предпочтительных сексуальных позах. Мало того, Тина даже ухитрилась изложить свои чувства на бумаге, уместив их в дурацкую книжонку из серии «Помоги себе сам», вышедшую под названием «Как познакомиться с настоящим мужчиной».
Джей Ди до сих пор помнил то ощущение беспомощности, с которым, лежа на больничной койке, слушал откровения своей ясноглазой подружки, описывавшей интимные детали их отношений. Чувство отчаяния, осознания того, что тебя предали, прошло через него глухой болью, пробудившей давние воспоминания о других изменах.
Но чему удивляться? Разве не так поступали все вокруг? Люди получали от него то, что хотели, и уходили не оглянувшись.
После драмы в госпитале даже Джанет выбралась на свет и начала снова называть себя его матерью. Придя к нему в палату, она прослезилась. Газеты тут же поместили новые фотографии — Джанет в позе Мадонны молится за его выздоровление.
Да вот только теперь ему было вовсе и не нужно, чтобы эта женщина любила его и молилась за него. Ее заботы и внимания ему не хватало в младшей школе. Потом, уже подростком, он не дождался от нее ни ободрения, ни поддержки. В восемнадцать Джей Ди заложил свое будущее, поместив мать в реабилитационный центр. Все, что откладывал на колледж и медицинскую школу, ушло на оплату клиники. И — вот чудо! — вложения дали результат. Проведя в «Сиринити-Хаус» — так называлось учреждение в городке Сильвер-Спринг, штат Мэриленд, — девяносто дней, Джанет Харрис вышла оттуда похорошевшая, чисто одетая и трезвая, и искренне благодарная сыну, который спас ее от передозировки и в результате не остался сиротой.
Да, она изменилась. Джей Ди увидел это сразу, а Джанет подтвердила.
— Хочу начать с чистого листа, — объявила она. — Порвать с прошлой жизнью. Не могу быть рядом с теми, кто видел меня пьяной и под кайфом.
Джей Ди не сразу понял, что под «теми» она подразумевает не только наркодилеров и сутенеров, с которыми водила компанию, пока рос ее сын, но и его самого.
То предательство было подарком, по крайней мере, он убедил себя в этом. Ее трезвость стоила ему всех скудных сбережений, но зато Джей Ди получил представление о том, что готовит будущее. Он остался при своих, и такое положение вещей вполне его устраивало.
Потом на него обрушилась слава, и Джанет вдруг вернулась — образцовая мать американского героя. А ведь должна была бы понимать, что репортеры ей не друзья. Разумеется, они вываляли ее в грязи, выставив на всеобщее обозрение все, что узнали. Не перенеся удара, Джанет попыталась найти утешение в привычном средстве. К счастью для нее, в распоряжении сына были теперь немалые ресурсы, и, прежде чем исчезнуть, он устроил ее в отличную клинику в Южной Калифорнии. Устроил с надеждой, что в клинике сделают свое дело, а Джанет сделает свое и выйдет здоровой. Годы трезвости пошли насмарку из-за дюжины газетных статеек. Господи, как же он ненавидел прессу и телевидение.
В юности Джей Ди всегда хотел стать семейным доктором, заботиться о людях от колыбели до могилы.
Ошибался. Оказалось, его истинное призвание — служба скорой помощи. Та самая, что спасла Джанет после смертельной передозировки. Джей Ди не узнал имен тех людей и никогда больше их не видел. Ему почему-то казалось, что так и должно быть. Идеальная работа — спасти человека и отпустить его в мир. Он испытывал вполне понятное удовлетворение, зная, что помешал кому-то умереть, сохранил кому-то жизнь, но не хотел думать, что будет со спасенным дальше — завтра, через месяц, через десять лет. Работник скорой помощи в среднем появляется в жизни пострадавшего на тринадцать с половиной минут и за столь короткое время круто меняет все.
«Работа для меня», — сказал Джей Ди армейскому вербовщику. После того как мать, выйдя из клиники и забрав остатки сбережений, променяла сына на лучшую жизнь в Калифорнии, он подался в армию. Там пообещали хорошую работу, стабильный доход, путешествия и приключения и деньги на образование.
Иногда Джей Ди корил себя за то, что не прочитал написанное мелким шрифтом. Так или иначе, он прошел все тяготы жесткой армейской подготовки и по истечении восемнадцати месяцев невероятного ада получил сертификат фельдшера частей особого назначения. Другими словами, стал самым квалифицированным, элитным специалистом-травматологом в вооруженных силах.
В Порт-Анджелесе, вдалеке от остального мира, Джей Ди свернул на Первую улицу и быстро отыскал парковочную площадку. В магазине, где, казалось, можно найти все необходимое для выхода в море, он развернул длинный список первоочередных покупок: наполнитель, лак, эпоксидная смола, клееная фанера, фибергласовый клей. Предложив пожить в домике у озера, Сэм также настоял, чтобы Джей Ди пользовался яликом, деревянной гребной лодкой, построенной его покойным отцом. Об этом ялике, как и о тех часах, что провел в нем с отцом, Сэм мог рассказывать часами. В его памяти лодка осталась чем-то вроде сказочного суденышка, идеального во всех отношениях. До идеала ей было далеко. Пожалуй, даже слишком. Лодочный сарай был затянут паутиной, корпус самого ялика изрядно прогнил. К тому же в нем обосновались какие-то грызуны, то ли еноты, то ли бурундуки. Имея весьма и весьма туманное представление о кораблестроении, Джей Ди тем не менее сразу же решил, что восстановление ялика будет главным летним проектом и, когда Сэм в конце лета пожалует на озеро со всей своей семьей, суденышко уже сможет принять его на борт.
Загрузив покупки в пикап, он подумал, что будет нелишним проверить почтовый ящик. Сэм согласился пересылать всю поступающую на его имя почту и обещание выполнял прилежно. При этом Джей Ди дал другу карт-бланш в отношении приходящих писем: вскрывать, читать и отправлять в мусорную корзину все странное, сомнительное и дурацкое. После отсева до него доходила лишь малая доля поступившего. Люди присылали что угодно, от приглашений вступить в молитвенную цепочку до брачных предложений. Женщины забрасывали фотографиями, иногда желание встретиться выражали и мужчины. Их личности в большинстве своем вызывали жалость, некоторые выглядели откровенно похотливыми, но были и такие, что просто пугали. В самом начале обрушившегося на него испытания Джей Ди допустил серьезную ошибку, подписав соглашение с неким Моррисом Уильямсом, доктором права. Этот медиаагент пообещал представлять и защищать его интересы, а при необходимости и вести за руку через трясину публичной жизни. На деле же он постоянно пытался убедить клиента дать согласие стать консультантом на съемках художественного фильма о его жизни. По словам Сэма, Уильямс пришел в бешенство, узнав, что Джей Ди куда-то уехал, и даже грозил подать в суд, что немало повеселило друзей.
Возвращаясь по главной улице Порт-Анджелеса, он на мгновение остановился и чуть было не решил перейти на другую сторону, чтобы не проходить мимо призывного пункта, но все же пересилил себя. Пенни и Сэм говорили, что ему нужно набраться уверенности, убеждали, что его не узнают. И все же, видя свое лицо на брошюрках и постерах, он испытывал странное чувство. Не спрашивая разрешения — армии это и не требовалось, — его превратили в образцового солдата. В окне, словно в витрине магазина, красовался его портрет — разумеется, в военной форме — с надписью «Реальные герои для реального мира».
Так и есть, все правильно. Он и впрямь реален. Реален настолько, что скоро о нем снимут фильм. Реален настолько, что ему до сих пор предлагают стать лицом новой линии туристического снаряжения, солнцезащитных очков или даже презервативов. В биографии, вышедшей всего лишь через неделю после «инцидента» — так окрестили случившееся в прессе, — его назвали «самым обаятельным брендом героя», того, кто «просто делает свою работу».
Издатель привлек к сотрудничеству не только Тину,но и Джанет. Джессика Линч получила Пулитцеровскую премию — как соавтор. А вот Джей Ди не получил ничего. Биографом был Нед Флэгг, незадачливый журналист с богатым воображением и быстрым Интернетом. Благодаря активному продвижению на рынок и налету сенсационности книга ненадолго попала в список бестселлеров.
Движимый какой-то мальчишеской дерзостью, Джей Ди остановился перед призывным пунктом и заглянул в открытую дверь. Сидевший за столом круглолицый, розовощекий парень втолковывал что-то внимательно слушавшему его потенциальному новобранцу, несомненно обещая все то, что обещали и самому Джей Ди несколько лет назад.
Он шагнул в сторону, к большому окну с трехфутовым постером, и попытался сравнить свой портрет на афише с собственным отражением в стекле.
Ни к каким особенным средствам маскировки прибегать не пришлось. Сэм и Пенни посоветовали отпустить волосы и не меньше его удивились, увидев перед собой темного блондина. Прежде Джей Ди стригся по-военному коротко и уже не помнил, какого цвета у него волосы. Он сбрил усы, сменил контактные линзы на старомодные очки и отпустил щетину.
— Деревенский шик, — сказала Пенни Шредер. — Теперь нашего героя точно никто не узнает.
Завершив преображение бейсболкой с эмблемой «Джон Дир», Джей Ди больше напоминал Элмера Фалда, чем Капитана Америка [8].
— Я мог бы выбить тебе пару зубов, — предложил Сэм. — И убери эту улыбку — ты похож на парня с рекламы зубной пасты.
— Я все-таки рискну, — сказал Джей Ди. — Просто не буду улыбаться. — Сдержать обещание оказалось совсем не трудно. До сегодняшнего дня. Пока не появились Кейт Ливингстон и ее мальчик. Он уже не помнил, улыбался им или нет, но точно мог.
Мимо, надувая пузыри из жевательной резинки и поглядывая на себя в витринах, прошли две девочки. У призывного пункта они остановились.
— Посмотри на этот постер. Какой красавчик, так и жжет, — пробормотала одна. Джей Ди перехватил ее взгляд. Черт, он так гордился своей маскировкой… Неужели узнала?
— Извините, — сказала одна из девочек и торопливо прошла, увлекая за собой подружку.
Джей Ди облегченно выдохнул — он и не заметил, что затаил дыхание, — и зашагал в противоположную сторону. Безумие. Люди просто рехнулись. Таращатся на картинку, проектируют на нее свои желания, а реального человека не замечают, как будто его и нет.
Он покачал головой и повернул к почте, где проверил свой ящик. Сэм прислал целую стопку счетов и извещений. В самом низу лежало то, что пришло не от Сэма. Запрос Джей Ди написал сам — дрожащей рукой и с волнением в груди. И вот ответ — в плоском белом конверте, увесистом и пухлом.
И чего он только так разволновался? Какая ерунда. После всего, через что довелось пройти, его уже ничто не может испугать. С другой стороны… Речь шла о том, чего он всегда хотел. О чем мечтал. Всегда.
Джей Ди вскрыл конверт и вытащил глянцевый буклет размером с городской телефонный справочник. Провел ладонью по логотипу: «Медицинская школа Дэвида Геффена. Калифорнийский университет».
Он напомнил себе, что еще не решил окончательно, пошлет или нет свой ТПМК [9]и заявление о приеме. Но почему бы и не попробовать? Что ж, время до конца лета у него еще есть.
А пока стоит заняться другими делами. Подъезжая к озеру, Джей Ди ощутил непривычное волнение. Что ж, с матерью пока все в порядке, а он наконец-то начинает снова чувствовать себя человеком.
Глава 5
Кейт успела захлопнуть дверь перед самым носом злоумышленника.
— Аарон! — крикнула она, скатываясь по деревянным ступенькам и бросаясь к задней двери. — Аарон! В машину! Быстро!
Сын был во дворе — играл с Бандитом. Теперь, вместо того чтобы мгновенно отозваться на панический призыв матери, он лишь недовольно взглянул в ее сторону:
— А?
— В машину! Живей, черт! В доме грабитель, — выпалила она, подстегнув сына самым крепким из имевшихся в ее арсенале ругательств. — И Бандита забери. Я не шучу.
Казалось, прошли часы, хотя на самом деле они уложились в считаные секунды. Аарон с собакой забрались на заднее сиденье, и Кейт, запрыгнув на переднее, потянулась к зажиганию.
Боже!
— Ключи… Их нет, — прошептала она. — Где ключи?
Все было как в кино. Как в самом жутком из когда-либо снятых ужастиков, где героиня по имени Джули (всегда просто Джули, без фамилии) никак не может завести машину, копошится, кричит… и вот уже старушка Джули порублена на кусочки безумным маньяком.
— Забыла, — пробормотала Кейт, бессильно приваливаясь к спинке сиденья. — Я оставила их в кухне… на столе.
У левого окна уже маячил темный силуэт. Бандит, прижавшись к стеклу, захлебнулся лаем.
— Не убивайте нас, — умоляюще пробормотала Кейт. — Пожалуйста, прошу вас. Только не…
— Мам, — подал голос Аарон. Пса он уже успокоил, и тот притих.
— Помолчи, я пытаюсь договориться. Может быть… Ох!
Маньяк за стеклом протягивал ей ключи.
— Вы их ищете? — спросил он.
Точнее, не он. И даже не маньяк. Застилавшая глаза красная пелена ужаса спала, и Кейт обнаружила, что перед ней… девушка. И эта девушка испуганно посматривала на Бандита.
— Господи… — Кейт опустила стекло. Пес тут же высунул морду, и незнакомка опасливо попятилась. — Что тут происходит? Может, объяснишь?
Девушка, судя по всему, растерялась не меньше Кейт. Густо покраснев, она опустила голову, упершись взглядом в грязные босые ноги, и спутанные волосы упали на лицо.
— Я не хотела вас напугать.
— Тем не менее напугала. — Выплеснувшийся в кровь адреналин выходил злостью. — И что ты делала в моем доме?
Незнакомка выпрямилась и откинула назад волосы.
— Я… это… ну, как бы прибирала… Вообще-то я работаю с Йоландой у миссис Ньюман… убираю в домах.
Судя по розовым полоскам на щеке, убирала она примерно так же, как и Златовласка в доме трех медведей. Сравнение с Златовлаской пришло, наверно, не случайно, потому что волосы у девушки были желтоватого оттенка и завивались на кончиках. Впрочем, выглядела она постарше. И поупитаннее. Наверняка успела заправиться доброй тарелкой овсянки.
Впрочем, как и Златовласка, она казалась совершенно безобидной и явно сожалела о случившемся. Злость понемногу улетучивалась.
— Как тебя зовут?
— Калифорния Ивэнс. Просто Кэлли. У меня будут неприятности? — Девушка шмыгнула носом. Утерлась. Держалась она скованно и неуверенно.
На Кейт накатила вдруг волна жалости и сострадания. И все же забывать об осторожности было рано.
— Я еще не решила.
— Выйти можно? — спросил Аарон.
Кейт ответила не сразу. Телефона в коттедже не было, а ее сотовый здесь не работал. С другой стороны, девушка, похоже, не представляла никакой опасности и искренне раскаивалась. Природная доверчивость все же перевесила настороженность, и Кейт кивнула:
— Ладно.
Увидев Бандита, Кэлли испуганно охнула, а когда пес завилял хвостом и попытался обнюхать ее, обхватила себя руками и отступила. Мало того, она еще и побледнела.
— Бандит тебя не тронет, честно, — успокоил ее Аарон.
— Ты все-таки придержи его, — посоветовала Кейт. — Я — Кейт Ливингстон, а это мой сын, Аарон. И Бандит.
— Вообще-то он бигль, — сообщил Аарон. — А Бандитом мы его зовем из-за черной маски на глазах. — Он показал необычную отметину на морде собаки, но девушка лишь съежилась.
— А что ты здесь делаешь? — с детской прямотой поинтересовался Аарон.
Кэлли замялась. Вид у нее был явно нездоровый. К бледности добавились выступившие над верхней губой бисеринки пота.
«Господи, что ж это с ней? — с тревогой подумала Кейт. Больна? А если наркоманка? Тогда дело плохо».
С другой стороны, ситуация была довольно интересная. Кейт напомнила себе, что теперь она — журналист-фрилансер. Может быть, удастся что-то написать.
— Давайте зайдем в дом, — предложила она. — А Бандит пусть побегает. — Год назад для пса оборудовали место на веранде, для чего выписали по каталогу дорогущую подстилку. Баловство, да и только. Кэлли с прищуром посмотрела на Кейт, но отказываться от приглашения не стала. Увидев выставленные на стол покупки, она изумленно вытаращилась.
Кейт налила всем по стакану холодной воды, насыпала в чашку черешен — первое и самое мимолетное из летних лакомств.
— Садись, Кэлли, — пригласила она, — и расскажи мне о себе. Давно работаешь на миссис Ньюман?
— Несколько месяцев. — Девушка никак не могла оторвать взгляд от черешни.
Кейт пододвинула ей чашку. Она уже заметила, что старый сосновый стол, стоявший в доме едва ли с первого его дня, стал светлее и отливает свежим воском. Пол сиял, как и все остальное. Пробежав взглядом по углам, она не обнаружила ни одной паутинки. Если это дело рук Кэлли, то честь ей и хвала. Надо только получше объяснить девушке, что можно и что нельзя. Обозначить, так сказать, границы.
— А вы ей скажете? — спросила Кэлли.
— Обязана сказать.
— Мам, — подал голос Аарон. Он всегда заступался за тех, у кого случались неприятности. Наверно потому, что и сам частенько в них попадал.
Просить не пришлось — безвинно пострадавшая всего неделю назад, Кейт быстро уступила:
— Хорошо, не скажу. Но мне хотелось бы услышать объяснение.
Кэлли отпила воды.
— Я… ну, я остаюсь в домах… тех, где убираю. И где никто не живет, — призналась она. — Но никогда никому не мешаю и всегда за собой прибираю. Точно. Я не знала, что вы сегодня приезжаете. Ей-богу, думала, вы завтра будете.
— Мы решили приехать на день раньше. — Кейт задумчиво кивнула. Глаза у девушки были беспокойные, на лбу пролегли морщинки. — Где твоя семья, Кэлли?
— У меня никого нет, — последовал бесстрастный ответ.
— Объясни, как это получилось.
— Мама уехала, а отца я никогда и не видела. — Она небрежно откинула волосы, показывая, что ее это нисколько не волнует.
— Так ты бездомная? — спросил Аарон.
Кэлли взяла из чашки ягоду. Положила в рот.
— Ну, вообще-то меня определили в приемную семью, да только оттуда пришлось уйти. Не смогла остаться.
— Почему? — снова спросил Аарон.
В глазах, серых, как озеро в бурю, Кейт прочла то, что Кэлли никогда бы не признала в присутствии Аарона.
— Я с ними просто не поладила, — сказала она.
— Ты можешь остаться с нами, — предложил Аарон.
Кейт едва не проглотила косточку. К счастью, Кэлли предвидела возможную реакцию.
— Нет, малыш, вам я мешать не стану. — Она отодвинулась от стола. — Мне пора сматываться. Поднимусь, заберу свое барахло и смотаюсь. — Девушка встала и направилась к лестнице.
Кейт посмотрела ей вслед. Что-то в Кэлли цепляло ее. В мешковатом спортивном костюме, сером и не своего размера, она выглядела немного неуклюжей, а голову постоянно держала чуть опущенной, словно ожидала удара. И все же, несмотря на грязные босые ноги и страшненькую одежду, в ней ощущались присущие подросткам гордость и самомнение. Ногти на руках и ногах были аккуратно покрашены розовым лаком. Аарон с упреком взглянул на мать.
— Помолчи, — предупредила Кейт, поднимаясь. — Я сама с ней поговорю.
— Я так и знал. — Аарон слетел со стула и двумя короткими ударами сразил воображаемого противника.
— Пока я буду разбираться, можешь поиграть с Бандитом.
Шторы в большой спальне были уже раздвинуты, и комнату затопил солнечный свет. У стены стоял большой рюкзак, а Кэлли расстилала простыни на кровати.
— У меня с собой спальник, так что вашим бельем я не пользовалась, честно. — Девушка подоткнула край простыни под угол матраса.
Кейт сделала то же самое на другой стороне.
— Меня не белье беспокоит, а ты. Сколько тебе лет?
— В июле будет восемнадцать. — Кэлли отвела глаза. — Стану взрослой и буду делать что хочу.
Интересно, что она хочет, подумала Кейт, но начать решила с другого. На восемнадцать лет Кэлли не выглядела. Мягкость черт, округлость лица, потерянный взгляд говорили о том, что она должна быть моложе.
— Поговори со мной, Кэлли. Я ведь не собираюсь передавать тебя властям. Откуда ты?
Кэлли рывком выдвинула верхний ящик. От резкого движения висевшие в воздухе золотистые пылинки вздрогнули, колыхнулись, словно задремавший дом очнулся от сна. И сразу же появился запах чистого белья.
— Из Калифорнии.
— Понятно. Не хочешь рассказать, почему оказалась в приемной семье?
— Потому что мама связалась с какими-то чудаками, — пожав плечами, ответила девушка. — У них было что-то вроде коммуны возле Биг-Сура. Думали, что смогут жить сами по себе, всем себя обеспечивать. В общем, утопия. — Кэлли, должно быть, заметила, что Кейт удивленно смотрит на нее. — У нас было как бы домашнее обучение, и некоторые действительно получили приличное образование. У брата Тимоти — это основатель коммуны — докторская степень по культурной антропологий. Он в Беркли учился. — Она открыла кедровый сервант. — Это покрывало?
Кейт кивнула и помогла расстелить плотное пестрое покрывало, пошитое кем-то из Ливингстонов еще пару поколений назад и считавшееся одной из фамильных реликвий.
— Так что же брат Тимоти? — напомнила она, почувствовав по тону Кэлли, что с этим доктором связаны не самые приятные воспоминания.
— Никакой он не брат, а в Беркли, наверное, о нем и вспоминать стесняются. Сидит сейчас за совращение несовершеннолетних.
По коже словно поползли мурашки.
— Ты одна из его жертв?
Кэлли работала быстро и проворно, но в самих движениях пальцев ощущалось сильное волнение.
— Пока я была маленькой, мне там даже нравилось. Мы бегали, играли, купались в океане. И учителя попадались хорошие. Но как только подросли… Уф-ф! Брат Тимоти называл нас, девушек помладше, своими ангелами.
Кейт опустилась на край кровати и жестом пригласила Кэлли сесть.
— А твоя мама… — Она замялась, подбирая слова. — Как ты думаешь, другие взрослые в коммуне знали об этом?
Кэлли фыркнула и кивнула:
— Никто из матерей и пальцем не шевельнул, чтобы остановить его. Они все были как будто… ну, как будто он их загипнотизировал. Говорил им, что мы — их дар ему. Даже если кто-то из девочек сопротивлялся, ее все равно отводили к брату Тимоти. Матери делали все, что он скажет. Они были… ну, как степфордские хиппи.
— Кошмар, — покачала головой Кейт.
— Да уж.
Кейт заметила, что Кэлли так и не ответила на вопрос, была ли она одной из жертв брата Тимоти.
— И что? Эта коммуна еще существует?
— Уже нет. Года три назад нас всех спасла одна девушка. Джемма Доннелл. — Кэлли опустила глаза. — Джемма постоянно пыталась сообщить куда-нибудь о том, что там творится, и иногда в коммуну даже приезжали из этих… социальных служб или управления образования. Приезжали, смотрели, но ничего такого не находили. Для посторонних коммуна была настоящей утопией — огороды, цветники, коровки на лужке, все читают Уильяма Карлоса Уильямса. В общем, никто Джемму не слушал, пока она не придумала, как обратить на нас внимание. — Кэлли остановилась и перевела дыхание. — Пришла в бюро помощи семье в Биг-Суре и пригрозила, что покончит с собой, если ей не поверят. — Голос у Кэлли дрогнул, и она продолжала уже шепотом: — Джемма была беременна от брата Тимоти. Его забрали, а Джемму я больше не видела. Что с ней случилось, не знаю.
Кейт положила руку ей на плечо. Девушка вздрогнула, и Кейт тут же убрала руку.
— Извини. Мне очень жаль. Надеюсь, после этого дела у вас пошли лучше.
— Для некоторых — да, лучше. У меня поначалу все тоже было неплохо. Но в последней семье… В общем, пришлось уйти.
— Где сейчас твоя мать?
Девушка потупилась:
— Я давно ее не видела… больше года.
— А ты не думаешь, что она беспокоится о тебе?
— Раньше надо было беспокоиться, когда мы все жили с тем извращенцем, — резко бросила Кэлли. — Вы позвоните в социальную службу?
— Нет, если ты была со мной честна.
— Можете сами все проверить. Посмотрите в Интернете. — Коммуна Миллениум.
— Здесь у меня Интернета нет. Чтобы выйти в Сеть, нужно ехать в библиотеку в Порт-Анджелес.
— Решайте сами. Я вам правду сказала. — Кэлли посмотрела в окно.
Кейт не сомневалась — секреты остались, даже если Кэлли и не обманула. Она вдруг заметила, что у девушки ясный, четкий профиль и что Кэлли можно было бы даже назвать красивой, хотя красота не бросалась в глаза — возможно, из-за оспинок и темных разводов неотмытой грязи. Портили девушку и неухоженные, отросшие волосы, а мешковатый спортивный костюм и старенькая футболка с надписью «Фолк-фестиваль» просто уродовали фигуру. И все же, когда свет из окна очертил нежный изгиб скулы, Кейт увидела перед собой другого человека, девушку, все еще остающуюся ребенком, что бы там ни было написано в документах.
Защитный инстинкт, всегда сильный у Кейт, понуждал ее и сейчас дать девушке шанс.
— Не хочешь остаться в гостевой комнате? — услышала она собственный голос. В давние времена первые Ливингстоны приезжали на озеро с домоправительницей и кухаркой, которые занимали небольшую спальню с туалетом и отдельным входом. В более поздние времена ее использовали как гостевую.
Кэлли недоверчиво взглянула на нее:
— И в чем тут подвох?
— Нет никакого подвоха. Тебе же надо где-то жить, v меня много свободных комнат, так что…
— Нет, лучше не надо. — Девушка уставилась взглядом в плетеный коврик под ногами.
— У тебя не так уж много вариантов, — сказала Кейт. — Зимой многие дома пустуют, но сейчас начинается летний сезон, и все изменится.
— У меня есть палатка.
— А у меня дом с шестью спальнями.
— Но почему вы мне это предлагаете? Что-то же должно быть…
— Тебе нечего опасаться, обещаю. Ты сказала, что была честна со мной. Жизнь тебя не баловала. Почему бы не остаться там, где спокойно и безопасно?
Кэлли тихонько шмыгнула носом и горько усмехнулась.
— Я сказала что-то смешное?
Девушка покачала головой:
— Сегодня останусь, а там посмотрим.
«Только не делай мне одолжений», — подумала Кейт и тут же напомнила себе, что, если рассказ Кэлли хотя бы наполовину верен, жизнь ее была сплошным кошмаром. Если она и осторожничает, то для этого у нее есть основания. И сама Кейт тут ни при чем.
— Я предупрежу миссис Ньюман, что ты останешься у нас.
Кэлли посмотрела на нее с выражением, которое бывает у изголодавшегося путешественника, когда перед ним ставят первую тарелку с едой.
— Все будет хорошо, — мягко добавила Кейт. — Вот увидишь.
Несколько секунд девушка сидела совершенно неподвижно и молча. Похоже, с таким отношением к себе ей приходилось сталкиваться нечасто. Потом она встала и подошла к окну.
— Вы кого-то ждете?
И тут же Кейт услышала шорох колес по гравию. Потом хлопнула дверца. Как всегда, Бандит встретил гостя радостным лаем.
— Кто там? — спросила она.
— Какой-то парень. Настоящий красавчик. Ваш бой-френд?
Кейт и сама не знала, почему щеки вдруг потеплели от прихлынувшей крови. Встав рядом с Кэлли, она покачала головой.
— Он живет здесь неподалеку. Пойдем встретим его.
Глава 6
Когда Кейт и Кэлли вышли во двор, Аарон уже носился вокруг Джей Ди, безостановочно сыпля словами. Джей Ди неуверенно переминался с ноги на ногу, явно смущенный энтузиазмом мальчика. Наверное, уже жалел, что явился к соседям.
Видя, как ее сын старается привлечь внимание практически незнакомого мужчины, Кейт ощутила знакомую боль. Аарону отчаянно недоставало отца. Так было всегда. Уже малышом он просто пристраивался к идущим куда-то случайным людям, следуя за ними, как утенок за уткой, и Кейт ловила его по пути то к торговому центру, то на бейсбол.
В том, как Аарон пытался копировать Джей Ди, угадывалось элементарное поклонение герою. Другими словами, для Аарона идеалом был Джей Ди — мужчина в вытертых рабочих штанах и ботинках «Вулверин». А еще у него были пикап и бензопила. Все, о чем только может мечтать мальчишка.
Кейт поймала себя на том, что не сводит глаз с плеч мужчины. Широкие, они вовсе не казались массивными. И двигался он с той легкой непринужденностью, что предполагает природные, а не приобретенные месяцами изнуряющих занятий силу и здоровье. Было в этом человеке что-то трудноуловимое. Небрежность в одежде предполагала отсутствие тщеславия, но держался он с удивительным достоинством.
— Привет, — сказала Кейт, жестом подзывая отставшую Кэлли. — Как наш енот?
Он повернулся, и сердце у нее кувыркнулось, что было просто смешно, поскольку он никак не принадлежал к ее типу мужчин. И тем не менее она не могла оторвать от него глаз. Первым результатом столь пристального внимания стал вывод о том, что маллета у него все-таки нет. Просто длинные волосы. Как у Брэда Питта в его лучших фильмах.
— В центре помощи диким животным считают, что он поправится. — Джей Ди кивнул в сторону пикапа. — Я вымыл ваш кулер.
— Спасибо. — Кейт взглянула на Кэлли. — А это Кэлли Ивэнс. Она будет жить у нас.
Брови у Аарона комично поползли вверх, но от комментариев он воздержался.
— Приятно познакомиться.
Кэлли покраснела и смутилась. Учитывая ее прошлое, не имела ли она дел с мужчинами, подумала Кейт.
— Джей Ди, а хотите посмотреть причал? — спросил с надеждой Аарон. — И ты тоже, Кэлли.
— Конечно, хочу, — тут же согласилась девушка. — А там глубоко? Нырять можно?
— Можно. Мой двоюродный брат всегда с него ныряет.
— А ты?
— Нет. — Щеки у Аарона зарделись, но вдаваться в дальнейшие объяснения он не стал. Кейт подозревала, что никаких объяснений у него просто нет. Ему недоставало слов для выражения каких-то эмоций. Может быть, подумала она, этим летом сын наконец научится плавать.
Обойдя по широкой дуге Бандита, Кэлли приподняла брезент, под которым стояла длинная узкая лодка.
— А на этом выходишь?
— Конечно, — заулыбался Аарон, которому явно нравилось внимание старших. — Она же двухместная, видишь?
Упорно отказываясь учиться плавать, Аарон обожал лодки. Ему нравилось все, что могло держаться на воде, приближать его к тому, чего он боялся, и не важно, был это паром через пролив или плот «зодиак».
— Может, спустим его на воду? — предложил Аарон.
— Конечно, спустим, — заверила сына Кейт. Она уже решила, что сделает все, чтобы лето у него получилось веселым и запоминающимся.
Каяк появился здесь в те давние времена, когда на озере запретили пользоваться моторными средствами передвижения.
Наблюдая за тем, с какой легкостью и непринужденностью ее сын расписывает достоинства каяка, Кейт не в первый раз вспомнила школьных учителей, в один голос утверждавших, что мальчик плохо учится, потому что не умеет себя контролировать.
Они еще никогда не знакомились в один день с двумя посторонними людьми. И уж определенно никогда не встречали сбежавшую из приемной семьи бездомную девушку и немногословного, но удивительно интересного мужчину. Наблюдая за ним со стороны, она видела, что в общении с Аароном он демонстрирует уважение и терпение.
У большинства мужчин интерес угасал после того, как они узнавали, что у нее есть сын, или познакомившись поближе с непокорным нравом Аарона. Джей Ди его непрерывная болтовня, похоже, не смущала. И с Кэлли он тоже держался на равных, не давил своим присутствием и не задавал слишком много вопросов.
Настоящий бриллиант. И где? На берегах озера Кресент! А почему бы и нет?
«Не торопись с суждениями, — сказала она себе, — и не забегай вперед. Пока что он всего лишь вымыл твой кулер».
А вот Аарон никаких сомнений в отношении нового знакомого не питал.
— Так вы хотите прокатиться прямо сейчас или после обеда? — спросил он.
— Может быть, в другой раз.
А он дипломатичен, отметила про себя Кейт. Похоже, понимает, что нельзя пускаться в плавание по незнакомому озеру с мальчишкой, которого почти не знаешь.
Аарон даже помрачнел от разочарования. Отлучавшийся по каким-то своим собачьим делам Бандит вернулся весь в листьях, колючках и с высунутым языком. Кэлли тихонько отступила от него подальше.
— Ну что ж, — сказала Кейт, — мне еще нужно разложить вещи.
Джей Ди тут же кивнул, приняв ее слова за намек.
— Мне тоже пора.
— Побудьте еще немного, — попросил его Аарон.
— Мы еще увидимся, — заверил его Джей Ди. — Еще раз спасибо, Кейт. Пока, Кэлли. Береги себя.
Девушка нахмурилась:
— Конечно.
Аарон проводил Джей Ди до пикапа, катясь рядом, как мячик в ногах футболиста.
— А знаете что? Когда мне было шесть, я один дошел до железной дороги.
— Что ты говоришь!
— Да. А еще в сарае есть горные велосипеды. Целых пять штук. Хотите прокатиться? — Дожидаться ответа он не стал. — А у вас клевая машина. Это Шредеров?
— Да, их. Я взял ее на лето. Шредеры живут сейчас на Восточном побережье.
— А мой дядя тоже переехал на Восточное побережье. У него семья, жена и двое детей. Это мои двоюродные брат и сестра. Больше у меня никого нет. Ни братьев, ни сестер. А у вас есть дети?
— Нет. — Джей Ди достал из кармана ключи.
— А вы женаты?
— Нет.
— А встречаетесь с кем-нибудь?
Кейт не выдержала:
— Аарон!
— Я просто старался выведать что мог, потому что ты ведь все равно попытаешься это узнать, — сказал Аарон и снова повернулся к Джей Ди: — Если бы мы были в городе, она бы все узнала по Интернету, но здесь Интернета нет.
— Вот что, дружок, — вмешалась Кейт, — почему бы тебе не сделать что-нибудь полезное и не перестать вгонять меня в краску на глазах у всех.
Аарон кивнул и, помахав Джей Ди, умчался.
— Извините, — сказала она, когда он уже сел в кабину.
— Все в порядке, не беспокойтесь. — Джей Ди опустил стекло, и ей показалось, что он хочет что-то сказать, но он молчал и только смотрел на озеро. Судя по позе и затянувшемуся молчанию, Джей Ди вовсе не спешил уезжать. — Это правда? Вы всегда ищете информацию о людях в Интернете?
— Конечно. А вы разве нет?
— Думаю, если бы я хотел узнать что-то о человеке, то просто спросил бы.
— Интересная концепция.
— Например, об отце Аарона.
— Прошу прощения, что? — Кейт прекрасно его расслышала, но он застал ее врасплох своим вопросом.
— Как он во все это вписывается?
Хорошенький разговорчик для первого свидания!
— Никак не вписывается. И не вписывался. — Немного помолчав, она не выдержала: — А почему вы спрашиваете?
— А как по-вашему, почему? — Он так и не улыбнулся ни разу, но глаза его озорно блеснули. По крайней мере, она убедила себя, что озорно.
Когда он посмотрел на нее вот так, в ней что-то шевельнулось. Что? Узнавание? Но разве такое возможно? Они ведь никогда раньше не встречались. Или все же встречались?
Прищурившись, Кейт внимательно посмотрела на него. Что же в нем такого? Кроме очевидного уже факта, что за грубоватой внешностью кроется мощный потенциал.
— Думаю, вы спросили, потому что я вам интересна. Так или нет?
— Леди, чтобы не заинтересоваться вами, надо быть коматозником, — немного раздраженно ответил он и повернул ключ. Из динамиков вырвался голос диктора. Передавали новости. Джей Ди поморщился, выключил приемник, помахал и тронулся с места.
Кейт еще долго смотрела вслед.
— Тогда почему же ты не рад, что познакомился со мной? — спросила она, обращаясь в пустоту.
Глава 7
Кейт приезжала на озеро каждый год, и каждый год несколько дней уходило на привыкание к новой обстановке. Просыпаясь, она вскакивала с постели с уже составленным мысленно списком дел. В городе этот список мог бы занять целую страницу: срочная сдача материала, покупки, встречи и Аарон. Она регулярно проверяла, как сын справился с домашним заданием, готовила ему ланч, складывала рюкзачок. После школы шли занятия карате и в скаутском клубе, выполнение домашней работы и игры на свежем воздухе. Так называемые свидания в песочнице. Как ни грустно это признавать, но у сына со свиданиями дела обстояли много лучше, чем у нее самой. Другие дети принимали Аарона без проблем, хотя их матери нередко были от него в ужасе.
Проснувшись на третье утро, Кейт по привычке поставила чайник. Никакого кофе на озере не дозволялось. Кофе всегда означал спешку, работу, стресс. Чай — покой и умиротворение.
Она уже приняла твердое решение: никуда не торопиться, не суетиться и не сходить с ума оттого, что осталась без работы. Сдаваемая в аренду недвижимость приносила неплохой и, главное, стабильный доход. Отец оставил ей прекрасное наследство. Затянув немного поясок и не позволяя себе лишнего, она вполне могла протянуть и без зарплаты. Проблема была не столько в деньгах, столько в потере самоидентификации. Журналистика была ее средством самовыражения. Она хотела вернуться к знакомому делу, снова ощутить себя личностью, писать и публиковаться.
«Стоп, — сказала себе Кейт. — У тебя впереди целое лето, чтобы во всем этом разобраться». Сделав глубокий, успокаивающий вдох, она выглянула из окна. Озеро всегда помогало обрести покой. Ясное, чистое, гладкое, как зеркало, оно отражало окружающие горы, поросшие вечнозеленой растительностью, с тонкими белыми прожилками снега, укрывшегося в самых близких к вершинам расщелинах. Термометр показывал одиннадцать градусов. Для половины восьмого идеальная температура. Может быть, чуть позже они втроем еще сходят на прогулку.
Как часто бывало в последние дни, мысли повернули к Джей Ди Харрису. Наверное, думать о нем так часто и не стоило, но ведь сердцу не прикажешь. В свои двадцать девять — возраст вполне зрелый — Кейт оставалась натурой мягкой и романтичной, с пылким воображением, которое легко рисовало соблазнительные картины летнего романа и даже вычерчивало перспективы более длительных и обстоятельных отношений. В то время как ее подруги в колледже встречались, влюблялись и расставались, она вынашивала ребенка. Потом, после рождения Аарона, выкармливала его своим молоком. Опередив подруг, так сказать, в продуктивности, Кейт так ни разу и не позволила себе броситься с головой в омут скороспелого романа. У матери-одиночки для этого просто не было времени.
Другое дело, что мечтать никто не запретит, и для этого время всегда найдется. Кейт и мечтала. Сейчас ее мечты заполнял Джей Ди Харрис. Кто он такой? Как оказался здесь, на озере? Искорка взаимного интереса между ними определенно проскочила. Он и сам так сказал. Но вот в шутку или всерьез — Кейт толком не поняла.
Хотя Джей Ди ничего не обещал, она все же ждала, что он вот-вот заглянет.
Вот только до сих пор все мужчины приносили ей одно лишь разочарование.
На плите зашипел чайник, и Кейт, не дожидаясь свистка, выключила горелку. Через несколько минут она уже сидела с чашкой за стареньким столом перед открытым лэптопом. Рядом лежало написанное накануне письмо для давней подруги. С Таней Блэр они вместе учились в колледже, потом Таня с успехом окончила отделение коммуникаций Вашингтонского университета и ныне работала редактором «Смитсониен мэгазин». Именно на нее Кейт и возлагала свои надежды. Конечно, между еженедельником местного калибра и журналом общенационального масштаба лежит пропасть, но Кейт уже решила, что планку нужно устанавливать как можно выше. В прошлом она играла по мелочи, стеснялась высоких целей, и куда это ее привело?
Она еще раз перечитала письмо, потом набрала текст, распечатала на принтере и положила листок в конверт. И все же ее не оставляло смутное ощущение неудовлетворенности. Предложив Тане свои услуги, она не могла пока ничего предъявить. У нее не было материала, не было истории. По крайней мере, пока. Кейт понимала, что должна написать что-то, но что?
Через несколько минут в кухню притащилась Кэлли. Одетая по обыкновению в мешковатый спортивный костюм, слегка опухшая от сна, она вяло пробормотала «Доброе утро» и зевнула.
— Привет, — откликнулась Кейт. — Чай будешь?
— Нет, я уж сразу позавтракаю. — Девушка насыпала в чашку кукурузных хлопьев и протянула коробку Кейт, которая покачала головой:
— Я подожду Аарона.
Кэлли посмотрела в окно:
— А он вас уже ждет.
И действительно, Аарон и Бандит резвились на лужайке, меряясь силой в перетягивании каната, роль которого исполняло, кажется, старое полотенце.
— Я и не слышала, как он встал. — Кейт покачала головой. — Какие у тебя планы на день?
— За мной заедет Йоланда. У нас на очереди три дома на озере Сазерленд. — Кэлли поморщилась. — Так не хочется работать.
Она выглядела усталой, хотя на аппетите это никак не отразилось. Подростки. Никогда не ложатся вовремя, даже если утром рано вставать. Впрочем, жаловаться на нее не приходилось. Кэлли помогала по дому, Аарон ее обожал, и вела она себя вполне прилично.
Насыпав вторую порцию сухого завтрака и заметив, что Кейт смотрит на нее, Кэлли виновато пожала плечами:
— Знаю, что не надо бы. Что растолстею как свинья. — Тем не менее она подлила молока и добавила сахара. — А вы? Вы чем будете заниматься?
— Может быть, прогуляемся с Аароном к Мэример-Фоллс. Ты там была? Видела водопад?
— Нет, только слышала, что подниматься надо довольно высоко. Может быть, когда-нибудь и выберусь. В выходной.
— У меня еще и по дому работы немало. — Кейт с грустью взглянула на черный прямоугольник ноутбука.
— Уже определились, о чем хотите написать?
— Кое-какие мысли есть.
— Я все-таки думаю, вам нужно заняться Уолденом Ливингстоном. О нем здесь все слышали. Можно сказать, культовый герой.
— Знаю. Ему до сих пор пишут. Нечасто, конечно, но несколько писем в год приходит.
— Знаете, я потому в этом доме и остановилась, — призналась Кэлли. — Когда увидела его фотографию, ту, что Анни Лейбовиц сделала, и поняла, что он здесь жил, у меня просто башню снесло. Его книги… Те люди, что заботятся о природе, о земле, для них его книги священны.
Кейт не уставала удивляться этой девушке, в которой странным образом соединялись уличная мудрость и наивный идеализм, невероятная начитанность в одних областях и полное невежество в других.
— Немногие из нынешней молодежи знают о Уолдене Ливингстоне. А ты как о нем узнала?
— Жила у одной пары, для которой защита окружающей среды была смыслом жизни. Так вот старик Уолден был для них самым главным авторитетом. У них на полке стояла подписанная им книга и сборник его изречений. «Не оставляй тропы будущему страннику, дай ему самому отыскать свой путь». Ну и все такое. Он что, всегда так изъяснялся?
Кейт задумчиво посмотрела на упомянутый Кэлли портрет, который висел на стене у двери. Портрет удался. Лейбовиц сумела ухватить лукавый блеск в глазах старика, запечатлеть дерзкий взмах белоснежных волос, бывших некогда, как рассказывал сам Уолден, такими же рыжими, как у нее. Его лицо имело собственную географию, такую ясную, как и география земли, и в этом тоже проявилось мастерство художницы. «Мне тебя не хватает», — мысленно сказала старику Кейт и повернулась к Кэлли:
— Я вовсе не уверена, что он все это сказал.
— А что, он и впрямь был не такой, как другие? Ну, в обычной жизни.
— Хороший вопрос, — улыбнулась Кейт. — Может быть. Для меня он был просто дедушкой. Для ребенка дедушка — всегда особенный.
— А я своих только раз и видела.
— Ты хотела бы навестить их когда-нибудь?
Кэлли отправила в рот полную ложку хлопьев и настороженно посмотрела на Кейт.
— Ты не думай, я в твои дела вмешиваться не собираюсь.
— Тогда зачем спрашиваете?
— Наверно, просто из любопытства. Хочу побольше узнать о твоей жизни.
Кэлли на секунду задумалась. Потом отодвинула чашку и положила ложку.
— Я только о тех бабушке с дедушкой, что с маминой стороны, что-то знаю. Моего отца так и не нашли, а о его родителях и говорить нечего. Когда брата Тимоти забрали, и коммуна развалилась, мы с мамой отправились в Вашингтон. Она была в таком состоянии, что просто отвезла меня к своим предкам в Такому и там оставила. Не попрощалась, не сказала, куда поедет дальше.
Кейт вздохнула:
— Сочувствую.
Девушка пожала плечами:
— Невелика беда. Я это пережила. В общем, они позвонили в Службу защиты детей, сказали, что не могут меня принять. Держу пари, ваш дедушка так бы не поступил.
— Нет, так бы не поступил. Он был… необыкновенный. Мне очень повезло, что я его знала.
— А вы понимали, что он не такой, как все?
— Не думаю, что меня интересовало, чему он себя посвятил. Помню, он всегда куда-то спешил, его повсюду ждали. И он очень много путешествовал в течение учебного года. — Кейт подошла к книжной полке и сняла альбом в кожаном переплете, целиком посвященный делу всей жизни Уолдена Ливингстона.
Вместе с Кэлли они перелистали страницы с фотографиями, вырезками из газет и журналов, статьями. Один разворот был полностью занят снимками, на которых Уолден либо позировал, либо здоровался за руку с разными знаменитостями, в том числе и с американскими президентами, от Линдона Джонсона до Рональда Рейгана. Каким-то образом ему удавалось устроить так, что каждый из них подписывал какой-либо документ, способствовавший защите окружающей среды.
— Да, — вздохнула Кэлли. — Интересно, каково это быть таким великим человеком, так многого добиться в жизни.
— Думаю, у него все получалось само собой. Просто он не мог иначе. — Будучи человеком известным и уважаемым в среде активистов экологического движения, тех, кого заботили проблемы сохранения земли, Уолден в то же время глубоко разочаровал своих родителей тем, что так и не смог взять в руки бразды семейного бизнеса. В то время семейный бизнес был связан с лесом и пиломатериалами, и увлечение старшего сына сбережением лесов стало для родных и близких тяжелым ударом. Впрочем, все это произошло еще до Кейт. Она взглянула исподтишка на Кэлли. Цвет лица у девушки значительно улучшился после завтрака. Кейт понимала, что стоит за ее вопросами об Уолдене: «А кто такая я? Что я могу? И могу ли что-то?».
— Скажи, а какая твоя мама? — Тема была опасная, но Кейт чувствовала, что в основе всех проблем девушки отношения с матерью. — Если, конечно, не против.
— Да нет, не против. Только мне и сказать-то особенно нечего. Она — лузер, полная неудачница, и я по ней нисколечко не скучаю. — С улицы долетел гудок подъехавшей машины, и Кэлли вскочила со стула. — Побегу. Вернусь к семи.
— Не забудь ланч. — Уже у двери Кейт сунула девушке бумажный пакет.
Кэлли сделала удивленные глаза и, благодарно кивнув, выбежала из кухни.
Конечно, добра в своей жизни бедняжка видела не много, так что даже незначительный жест внимания был для нее сюрпризом. Наверное, она была бы другой, если бы всегда чувствовала, что ее любят, если бы кто-то готовил для нее ланч и встречал улыбкой по утрам. Да что там, весь мир стал бы куда лучше, если бы в жизни каждого были забота, внимание и любовь. Кейт невольно взглянула на ноутбук и тут же остановила себя. Нет. Нет. Достаточно того, что в их семье уже был один борец. А ей, прежде чем спасать мир, надо обустроить собственную жизнь.
Она закрыла альбом и, взяв тряпочку, протерла обложку. Ее дед прожил насыщенную жизнь. У нее были большие планы в отношении собственной карьеры. Но судьба сложилась иначе.
В дом ворвался Аарон и, пританцовывая у обувной полки, попытался разуться без помощи рук.
— Мам! Эй, мам!
— Я здесь, так что кричать необязательно.
— Не буду. А я нашел ископаемое! — Освободившись от обуви, Аарон прошмыгнул в кухню и показал камень с отпечатком напоминающей жука ракушки.
— Точно, ископаемое. И где же ты его нашел?
— В лесу. — Он протянул ей камень. — Если хочешь, оставь себе. Это подарок.
— Ну спасибо. — Кейт убрала на место альбом. «А разве я не делаю важное дело, — подумала она, принимая от сына подарок. Разве есть на свете что-то важнее вот этого?»
Глава 8
— Кейт Ливингстон, — сказал Джей Ди, едва услышав в трубке голос Сэма. — Что можешь рассказать о ней?
В город он приехал купить кое-какую рыболовную снасть и проверить почту. Заполнить день, когда делать абсолютно нечего, а дней много, занятие изматывающе нелегкое.
— Кэти Ливингстон? Та, что в большом доме? — Сэм негромко присвистнул. — Давно ее не видел. Ты с ней познакомился?
— Да. Так что ты о ней знаешь?
В трубке зашуршало, возможно, Сэм перебирался куда-то подальше от жены и детей.
— Могу сказать, что когда-то был в нее влюблен, — прошептал он.
— Как это? — усмехнулся Джей Ди и покачал головой.
Сэм был человеком, как принято говорить, с большим сердцем и всегда отзывался на голос чувств. За то время, что они были знакомы, он влюблялся, наверное, раз десять, то воспаряя к высотам счастья, то низвергаясь в пучину отчаяния. Несколько лет назад Сэм встретил Пенни, работавшую гражданским снабженцем, и объявил друзьям, что нашел наконец ту единственную, с которой готов прожить остаток жизни. Самое странное, что так оно и получилось: Пенни и детям досталась вся его любовь и обожание, а Сэм с головой погряз в удовольствиях и проблемах семейной жизни.
— Я был в седьмом классе, — прошептал Сэм. — Она на год младше. С ума от нее сходил. Мне было тринадцать, гормоны уже бушевали, и я просто впадал в кому, когда видел ее в бикини. Да, хороша была девочка. Рыженькая, с веснушками. Потом, уже в старших классах… — Он вздохнул.
— Ты не ответил на мой вопрос. — Джей Ди представил в бикини уже взрослую Кейт, и воображение с готовностью отозвалось роем образов.
— Да… Малышка Кэти Ливингстон. Она меня с ума сводила… каждое лето. А что, все такая же? Чертовски соблазнительная, да?
Да уж, подумал Джей Ди.
— Эй, приятель, у тебя семья. Ты человек женатый.
— И намерен остаться в этом статусе. И все-таки… как она?
— Она… — Джей Ди выглянул в окно пикапа. Безмятежную голубую гладь пролива Хуан-де-Фука покрывали темные пятнышки направляющихся к открытой воде грузовых судов. Он попытался подыскать подходящее определение. Не получалось. — Как раньше говорили, горячая девчонка.
Сэм снова присвистнул:
— Черт, давненько я ее не вспоминал.
— Я тут брал у нее походный холодильник. Ну, это длинная история. У нее сын. На вид лет десять или около того.
— Муж?
— Не встречал.
— Если она все еще под своей фамилией, то, получается, не замужем. Семья на озере известная. В некотором смысле легендарная. И дом этот в тамошних краях все знают. Стоит едва не сто лет. Состояние сделали во времена сухого закона. На лесе да канадском виски. Деньги, может, и не вполне чистые, но семья поднялась, приобрела влияние. По крайней мере на какое-то время. Последующие поколения, насколько я понял, ухитрились многое растерять, но дом у озера сохранили. А вот Кейт я из виду упустил. Подался в армию, а она в колледж. В школе ее считали едва ли не гением, все были уверены, что эта девочка наверняка далеко пойдет. А брат ее там?
— Нет, только она с мальчишкой. Больше никого.
— Даже не верится, что Кейт не замужем.
— Почему?
— Ты ее видел — вот и скажи. Какая она сейчас?
Какая? Восхитительная. Красивая. Добрая, чуткая. Веселая. Немного ранимая. Во всех отношениях, как ни крути, женщина не для него. Если уж на то пошло, весь мир не для него. Вообще-то он нисколько не жалел, что так случилось, но все же…
— Приятный человек, как мне показалось.
— Приятный человек. Да, исчерпывающая характеристика, — усмехнулся Сэм.
— Говорю тебе, я познакомился с ней совершенно случайно.
— Что ж, старина, соседи тебе могли попасться и похуже.
Джей Ди промолчал и только кивнул. Сэм был прав. Судя по первым впечатлениям, Кейт была из тех женщин, о которых мужчина может только мечтать. Милая соседка и соблазнительница в одном лице.
— Думаю, мне в это лето лучше не рисковать и заниматься своими делами.
— Чушь. Я ведь уже чувствую — ты в нее втюрился. Но помочь ничем не могу. Слишком давно ее не видел, так что выкручивайся теперь сам.
— Нет уж, это не для меня. Да и не затем я сюда приехал. К тому же больших успехов у меня по этой части нет. Скорее наоборот.
— А, перестань. Если тебе попалась пара тронутых это еще не значит, что все женщины такие.
— Наверное, сам виноват — только таких и притягиваю. Кстати, как там моя самая большая поклонница? — Джей Ди невольно напрягся.
— В продолжительном отпуске — с любезного разрешения округа Колумбия. Новостей никаких, так что, надо думать, выздоровление проходит хорошо.
Джей Ди тихонько выдохнул. Вышло так, что после инцидента в госпитале все события и сопутствовавшие им обстоятельства подталкивали его к принятию определенного решения. В конце концов он не выдержал и обратился за помощью к Сэму. Последним толчком стал случай с молодой женщиной, Ширлин Лэдлоу, которая порезала себе вены и едва не истекла кровью только лишь для того, чтобы иметь повод позвонить в службу спасения и потребовать, чтобы к ней прислали Джордана Донована Харриса. А вскоре после этого позвонили из Калифорнии. Мать взялась за старое. В тот вечер Джей Ди окончательно понял, что у него не только отняли личную жизнь, но и что он сам стал опасен для таких людей, как его мать и Ширлин Лэдлоу.
— Как маскировка? Пока срабатывает? — поинтересовался Сэм.
— Вроде бы да.
— А я и не сомневался. Что ж, может быть, Кэти Ливингстон скрасит твое одиночество.
По крайней мере, она, кажется, не из тех, кто станет резать вены, чтобы привлечь к себе внимание.
— Не похоже.
— Почему бы и не развеяться?
— Я сюда не затем приехал. Я хочу вернуть ту жизнь что у меня была. Или ты полагаешь, что это уже невозможно?
— Трудно снова стать никем после того, как журнал «Пипл» включил тебя в список пятидесяти самых красивых мужчин.
— Не смешно.
— Послушай, я понимаю, почему ты осторожничаешь после всего того, что устроила Тина. — Именно Сэм был с ним в самые трудные часы. Только с ним единственным связались после инцидента в госпитале. Родственников — по крайней мере, таких, на кого можно было положиться, — у Харриса не оказалось, кого следует известить, если случится самое худшее, он не указал. — Но что-то подсказывает мне, что Кейт не Тина.
Джей Ди прекрасно понимал, что не готов к новым отношениям, но что-то в Кейт влекло к ней, даже против его воли. И сама она, и весь ее мир волновали и притягивали. И то, что даже одна-единственная встреча с ней вызвала такой переполох мыслей, говорило о многом.
— С ней там девочка-подросток. Кэлли Ивэнс. Имя знакомое?
— Нет, в первый раз слышу. — Сэм отвлекся на секунду — его малыш сунул руку в аквариум. — Ты об Уолдене Ливингстоне уже слышал?
— Нет.
— Дедушка Кейт. Защитник окружающей среды, в шестидесятых был культовой фигурой.
— И что?
— Кейт знает, что знаменитости такие же люди, как и все остальные, и в штаны не сразу двумя ногами влезают.
— Я ничего ей рассказывать не собираюсь. — Проведя несколько недель в госпитале, Джей Ди с нетерпением ждал выхода в отставку и уже планировал новую жизнь — поступление в медицинскую школу, осуществление старой мечты, ставшей ближе только после свидания со смертью. Он всегда думал, что станет врачом… когда-нибудь. Но после выхода из госпиталя неприятности вовсе не закончились. Наоборот, они только начались.
— Нельзя прятаться вечно.
— Будем надеяться, что и не придется. — Джей Ди выпрыгнул из пикапа и прошелся по парковочной площадке. Впереди, не замечая его, шла семья из четырех человек. Женщина толкала коляску, а мужчина нес на плечах маленького мальчика. Взрослые смеялись, а малыш хлопал в ладоши.
Джей Ди своими глазами видел, как жестоко могут поступать люди с самыми близкими, знал, что любовь способна превратиться в смертельный яд. И все равно в нем жил упрямец, наперекор всему желавший, надеявшийся, мечтавший о том, чтобы быть частью чего-то большего, чем он сам, — семьи.
— Думаю, уж слишком долго скрываться и не понадобится, — сказал Сэм. — Твои пятнадцать минут славы почти истекли.
— Хорошо бы.
— Подожди, еще будешь искать недостающие фигурки Джордана Донована Харриса на интернет-аукционах.
— Ты уже начинаешь действовать мне на нервы.
Сэм рассмеялся:
— Послушай, отдыхай, наслаждайся летом и ни о чем не думай. Тебе что-нибудь нужно?
— Нет. Все, что надо, у меня есть. А место здесь действительно прекрасное. Даже не представлял, что такие уголки еще существуют.
— Да, это нечто особенное, — согласился Сэм. — Так что прекрати беспокоиться насчет завтрашнего дня. Все будет хорошо.
Последние слова он произнес немного другим тоном, но Джей Ди, знавший Сэма как брата, все же уловил перемену.
— Ладно, так и сделаю. — Он прошелся перед машиной. — Что происходит?
— Ох… Помнишь рядового Глейзера?
— Ну конечно. — Глейзер был первым из раненых, кого они с Сэмом вместе оперировали в полевых условиях. — А ты почему… — Он остановился, быстро просмотрел почту и торопливо вскрыл большой конверт, в котором обнаружил очередной глянцевый журнал. С фотографии на обложке смотрел он сам — молодой врач, только что прибывший в Афганистан в составе «зеленых беретов». — Какого еще черта?
— А, я так понимаю, нашел.
Всего на черно-белой фотографии их было трое: Джей Ди, морской пехотинец, которого он вытащил с поля боя, и Сэм.
— Господи, Сэм… — прошептал он, не веря своим глазам.
— Я сам послал им этот снимок. То, что они публикуют, по большей части полный бред, а на этот и ты бы не отказался взглянуть.
Джей Ди быстро пролистал страницы, пробегая взглядом по строчкам. По вискам уже струился пот. Статью иллюстрировали и другие фотографии. Хватало в ней и цитат, причем откровенно искаженных.
— Так эту историю Глейзер выдал? — Он хмуро посмотрел на Макса Глейзера, того самого морского пехотинца с обложки. Человека, которому они с Сэмом много лет назад спасли жизнь в горах афганской провинции Кунар. Самого Глейзера после того случая никто из них больше не видел, но, похоже, спасенный решил, что имеет полное право рассказать о своем знакомстве со знаменитостью.
— Эй, ты еще на связи? — спросил Сэм.
— Да, я здесь. — Джей Ди тряхнул головой и опустил журнал. Хотелось вытереть руки и промыть с шампунем мозги. Он перевел дыхание и постарался сосредоточиться на пиках далеких гор, вершины которых украшали снежные шапки. — Ты вроде бы сказал, что мои пятнадцать минут славы истекают.
— Знаешь, что я думаю? По-моему, ты неправильно это воспринимаешь. Попробуй не обижаться, не фыркать презрительно, а использовать себе на пользу.
— Ты говоришь почти то же, что и Моррис Уильямс. — Джей Ди нахмурился, заметив среди писем весточку из Западного Голливуда. Однажды он уже воспользовался советом Мориса и получил много больше того, на что рассчитывал. Подписывая контракт с ним, Джей Ди рассчитывал, что, как было обещано, сохранит за собой решающее слово при создании художественного фильма, основанного на его жизни и случае в госпитале имени Уолтера Рида. Когда все пошло не так, он аннулировал договор, но с удивлением обнаружил, что компания продолжает проект и без его участия.
— Он говорит дело. Ты можешь развернуть все в любую сторону. Обратил внимание на баланс доходов и расходов своего фонда?
— Это не мой фонд. — Некоммерческий фонд был учрежден после того, как на его имя стали поступать денежные переводы. Одним из положительных побочных явлений славы было то, что американцы, движимые мотивами, которые часто оставались незаявленными, считали своим долгом посылать ему деньги. Чеки и даже наличные приходили порой без какого-либо объяснения или сопровождались такого рода записками: «Ценю» или «Так держать». Джей Ди было немного не по себе — как можно брать деньги за то, что на его месте сделал бы каждый. На первых порах он даже пытался отсылать все назад, но поток был слишком широк, а необходимые обратные сведения часто отсутствовали. Он просто не справлялся.
Делом занялся некоммерческий администратор, учредивший соответствующий фонд. Иметь дело с деньгами Джей Ди уже не приходилось. Теперь они принадлежали не ему. Он хотел со временем передать средства на нужды раненных при исполнении воинского долга коллег и помощь желающим поступить в колледж детям-инвалидам.
— В почте найдешь последние отчеты, — продолжал Сэм. — Тебе нужно принимать решение. Ты в состоянии осуществить любую свою мечту. Итак, чего ты хочешь?
Он мечтал о многом. Но хотел немногого. Чтобы все поскорее закончилось и он снова стал самим собой. Хотел, чтобы прошлое было другим, чтобы рядом был отец, а мать была матерью. У него была американская мечта — жить нормальной, обычной жизнью. Чтобы Джанет поскорее поправилась.
Когда-то ему пришлось пойти на войну, чтобы оплатить образование. Теперь ребятам вроде него фонд предлагал иной вариант. Благодаря американцам с их непредсказуемой щедростью многие мальчишки смогут заплатить за колледж.
И это все стоило Джей Ди всего лишь той жизни, что была у него раньше.
Кейт выключила сотовый и с улыбкой посмотрела на Кэлли, сидевшую рядом на скамейке перед библиотекой Порт-Анджелеса.
— Прошло.
Кэлли улыбнулась в ответ:
— Серьезно?
— Да. Я тут подумала, что было неплохо написать биографию дедушки. Предложила идею своей подруге, редактору одного крупного журнала. Ей понравилось. Она вынесла проект на обсуждение редакционной коллегии, и те дали зеленый свет. Так что, похоже, работа у меня теперь есть. — Кейт переполнял восторг. Как будто выросли вдруг крылья. Да, лето началось неудачно, но судьба повернулась к ней лицом. — А благодарить надо тебя. Это ведь ты мне мысль подсказала.
Кэлли покраснела и отвернулась. Непривыкшая к похвале, она смущалась от любого доброго слова.
— Что ж, идем в библиотеку, — сказала Кейт, решив, что девушку лучше оставить в покое. — Надо посмотреть, какие есть материалы.
Аарона они оставили в детской комнате, где по пятницам делали бумажные самолетики. Прежде чем заняться своими делами, Кейт решила проверить, все ли у него в порядке. Заглянув в комнату, она увидела, что сын всецело поглощен делом, и облегченно вздохнула. А теперь — за компьютер.
Проведя за работой приятные полчаса, Кейт нашла несколько посвященных Уолдену архивных статей и немало фотографий, большую часть которых никогда прежде не видела. Потом, вспомнив о Кэлли, поискала в Интернете материалы по коммуне «Миллениум» и Тимоти Стоуну и уже через несколько минут пришла в ужас от шокирующих описаний того, что там творилось. Все рассказанное Кэлли было правдой, хотя некоторые детали девушка скрыла. Так, например, когда брат Тимоти выбирал для себя жертву, насилие над которой подавалось как обряд достижения совершеннолетия, именно мать готовила дочь к «посвящению», купала ее в ванне и обряжала как невесту.
Нашла Кейт и упоминание о Соне Ивэнс, матери Кэлли. Кэлли сказала, что не виделась с ней больше года. Может быть… Она прошлась по ссылкам и в конце концов вышла на размытую фотографию из архива службы шерифа округа Пирс, штат Вашингтон. На закоренелую преступницу женщина походила мало. Кейт она показалась весьма симпатичной, мягкой и ранимой.
Беспокойство вызвал тот факт, что Соня Ивэнс была арестована за кражу, осуждена и отбывала срок в женской тюрьме городка Пэрди. «Как я рада, — подумала она, — что тебя посадили. Ты не достойна называться матерью».
Отложив бумаги, она отправилась на поиски Кэлли и нашла ее за столом в читальном зале. Девушка перелистывала страницы огромного альбома.
— Что-то интересное?
— Это о «Кейк», моей любимой группе. Я потом верну ее на полку.
— Можешь взять с собой, если хочешь.
— У меня нет библиотечной карточки.
— Не проблема, сейчас выпишем.
Чуть позже, когда они уже выходили — Кэлли с временной карточкой в руке, — девушка поймала взгляд Кейт и смущенно улыбнулась.
— У меня никогда такой не было.
Кейт вдруг захотелось обнять ее, прижать к себе, но она пересилила импульс, сдержалась. Кэлли, похоже, не очень-то нравилось, когда ее обнимали. День выдался солнечный, и дети на лужайке уже испытывали изготовленные из бумаги самолетики. Некоторое время Кейт и Кэлли стояли, наблюдая за попытками Аарона.
— Я почитала про коммуну «Миллениум», — сказала Кейт. — В Интернете. Надеюсь, ты не против. Мне… было интересно.
— А с чего бы мне быть против? Никакого секрета тут нет. Об этом все калифорнийские газеты писали.
— То, что я узнала, ужасно. Если я могу что-то сделать, если ты хочешь поговорить…
— Я уже поговорила… с психологом. Это все чушь. — Кэлли пожала плечами.
Кейт тронула ее за руку:
— Ты не рассказала мне о матери.
— А, ну извините, — горько усмехнулась девушка. — Обычно я первым делом всем сообщаю, что моя мамуля за решеткой.
— Тебе разрешено ее навещать?
— Конечно. Только мне это ни к чему.
— Если хочешь, я могла бы отвезти тебя туда, — предложила Кейт.
— Не хочу.
Кейт убрала руку:
— Извини. Мне действительно очень жаль, что у тебя так случилось. Ты ведь ни в чем не виновата и ничем это не заслужила.
— А почему вы так думаете?
— Потому что ты достойна лучшего. Ты молода и хороша собой. У тебя должна быть лучшая жизнь, чем та, что есть.
Девушка недоверчиво уставилась на нее:
— Господи, вы это серьезно?
— Тебе не нравится, что я хочу для тебя лучшего?
— Это все бесполезно, — пробормотала Кэлли.
— Не могу с тобой согласиться. А если бы я решила, что бесполезно даже пытаться писать статью для большого журнала? — стояла на своем Кейт. — Если бы решила, что мне это не по силам? Ну и сидела бы в коттедже, убеждая себя, что у меня нет никакого будущего. Хотеть чего-то, думать, что ты достоин этого, — что же тут плохого? Итак, чего ты хочешь?
— Другой жизни, — выпалила Кэлли. — Быть другим человеком, а не каким-то прыщавым лузером. — Она потупилась. — Уф, сама не верю, что сказала такое.
Вообще-то Кейт имела в виду несколько иное. Подростки, подумала она, скользнув взглядом по играющим на лужайке детям.
— А вот я не хочу, чтобы ты была другой. Уверена, ты тоже на самом деле этого не хочешь.
— Да, у меня же все в шоколаде.
Кейт сдержалась.
— Хочешь — верь, хочешь — нет, но я в твоем возрасте тоже считала себя неудачницей. Пока училась в колледже, встречалась с одним парнем. Думала, что лучше Натана мне просто не найти. Ничего особенного он собой не представлял, но я говорила себе: держись за него, Кейт. Если он тебя бросит, ты уже никого не встретишь. И, конечно, он меня бросил. Он Аарона даже не видел ни разу.
— Вот тварь.
— Я только через несколько лет все поняла. — Перехватив взгляд сына, Кейт помахала рукой — пора уходить — и вдруг поймала себя на том, что не помнит, к какому выводу хотела подвести Кэлли. — Теперь у меня один парень на всю оставшуюся жизнь.
Аарон уже прощался с библиотечным волонтером.
— Что? И вы ни с кем не встречаетесь? Из-за того, что один раз не на того попали? А вы не думаете, что заслуживаете лучшего? — Кэлли весьма удачно сымитировала тон Кейт.
— Я этого не сказала. Я хожу на свидания. Просто… просто мне не очень везет в этом деле.
— А как же тот парень?
Сердце подпрыгнуло и забилось быстро-быстро.
— Какой парень?
— Сами знаете.
Кейт поднялась, повернулась и направилась к джипу. Да, она знала. Еще бы не знать.
Глава 9
Спускаясь по дорожке к дому Шредеров, Кейт думала о том, что предлог для визита неубедителен и с головой выдает неуклюжий замысел отчаявшейся женщины. Разумеется, он увидит ее насквозь. Раскусит с первого взгляда. А самое ужасное, что у нее так и не получилось отговорить себя от этой глупости. Разговор с Кэлли никак не выходил из головы, и в конце концов Кейт признала, что девушка в чем-то права. Призывая Кэлли ставить высокие жизненные цели, пробовать, рисковать, она сама только пятилась и вела себя так, словно все в порядке.
А ведь все не в порядке. Ей уже двадцать девять, но по ночам она порой чувствует себя такой одинокой и слабой, что, кажется, еще немного — и вот-вот не выдержит рассыплется на мелкие кусочки, которые растают в воздухе, и тогда ее уже никто не увидит. Да, это, конечно, только страхи, игра воображения. Но суть остается — у нее не все в порядке, и ей давно пора перестать обманывать себя, пора признать очевидное. И попытаться что-то сделать, что-то изменить.
— Ты хочешь поближе познакомиться с новым соседом, узнать его получше, — говорила себе Кейт, — но ничего не получится, если будешь сидеть дома и ждать, пока он сделает первый шаг. Возьми инициативу на себя. Но будь осторожна.
Для начала Кейт поговорила с Мейбл Клэр Ньюман, которая заверила ее, что, со слов Шредеров, Джей Ди Харрис чудесный человек, отличный во всех отношениях парень, приехавший на озеро отдохнуть после увольнения — почетного увольнения! — с военной службы. Кейт такая рекомендация пришлась по душе. Среди ее прежних знакомых ни одного военного не было. Тот факт, что Харрис служил родине, говорил в его пользу — значит, человек надежный и смелый.
Дом Шредеров не производил большого впечатления. Затерянный между высоченными пихтами, он мог похвастать разве что просторным чердаком, переделанным позднее в спальные помещения, способные вместить небольшую армию. Неподалеку расположились хозяйственная пристройка и лодочный сарай. Как и в большинстве домов на озере, здесь не было кабельного телевидения и сотовой связи. Люди приезжали сюда не для этого. Озеро Кресент оставалось одним из немногих уголков, где человек еще мог отключиться от мира и спокойно отдохнуть. Расслабиться. Перезарядиться. Волшебное место.
Остановившись у сетчатой двери, Кейт увидела, что Харрис работает над чем-то за кухонным столом. Содоточенный, внимательный, он напоминал хирурга, занятого сложной операцией. Впервые за все время она видела его без бейсболки. Солнце трогало длинные волосы. У него был четкий, ясно выраженный профиль с решительным подбородком, оценить приятные линии которого она не сумела с первого взгляда. Движения больших, сильных рук, одна из которых держала крошечные плоскогубцы, поразили ее удивительной легкостью, пластичностью и точностью. Она представила, на что еще способны эти большие и умелые руки, и воображение подбросило десяток вариантов, от которых захватывало дух.
«Держись, Кейт».
Из стоящего рядом CD-плеера доносился голос Бена Харпера — довольно необычный выбор для мужчины, который, судя по внешности, должен был бы предпочитать хонки-тонк. Если что и получалось у Кейт отлично, так это выносить суждения о людях — скорые и неверные.
— Привет, — сказала она и одновременно постучала в сетчатую дверь.
Он резко выпрямился, отодвинувшись от стола. Скамейка царапнула по выстеленному сосновыми панелями полу. В воздухе вокруг него закружились крохотные пушинки.
— Господи. — Он приглушил звук.
— Извините, если помешала. — Не дожидаясь приглашения, Кейт переступила порог. — Мне очень жаль. Я… ой, посмотрите! Что у вас с рукой?
— Я… Черт. — Он посмотрел на большой палец, в который воткнулся рыболовный крючок. Кровь уже капала на пол.
— Это я виновата. — Кейт устремилась вперед. — Простите. Садитесь, я вам помогу.
— Ничего, все в порядке. — Глаза за толстыми стеклами темных очков смотрели на нее с подозрительным прищуром.
— Сядьте, — повторила она, слегка толкая его плечом. Пальцы ощутили крепость мускулов под рубашкой. Кейт уже забыла, когда в последний раз дотрагивалась до мужчины, и эффект оказался удивительным. Он сел, а она, шагнув к раковине, смочила бумажное полотенце, поставила на газовую плиту плошку с водой, включила горелку и вернулась к столу.
— Давайте посмотрим, что у вас.
— Пустяки, переживу, — сказал он, но все же показал ей палец.
— Дело плохо. — Ей едва не стало плохо. — Посмотрите, зубец почти весь вошел в палец. — Кейт взяла его руку и повернула. Жест получился странно интимным. — Может быть, вас отвезти в город? В Порт-Анджелесе есть клиника неотложной помощи…
— Нет, Кейт, не надо. Я же сказал, что справлюсь сам.
Она притворилась, что не расслышала резких ноток в его голосе.
— В таком случае хотя бы позвольте помочь. Крючок с одним зубцом или с двумя?
— С одним. Двойные к использованию запрещены.
— Знаю, но большинство рыбаков все равно делают по-своему.
— Нарушать закон, чтобы поймать пару форелей? Таких можно только пожалеть.
«Уж тебя-то точно жалеть не хочется», — подумала Кейт, рассматривая широкие плечи и квадратный подбородок. Подбородок — этого нельзя было не заметить, — выдвинутый вперед, что явно указывало на раздражение.
— Не нужно было мне приходить, — сокрушенно сказала она. — Вы тут занимались делом, готовили снасть, а я явилась и все испортила.
— Вот именно.
Она нахмурилась:
— Могли бы сказать, что ничего я испортила.
Он положил руку на стол.
— Ладно. Послушайте, если хотите помочь, я протолкну зубец чуть дальше, а вы его срежете, и тогда я смогу вытащить крючок.
— Не сможете, — поморщилась Кейт. — Это ужасно больно и…
Она не договорила, потому что он резко толкнул крючок вперед, скривившись и прошипев слово, от которого Кейт вздрогнула. Кровь потекла обильнее, но зато окровавленный зубец торчал теперь из плоти.
— Над раковиной аптечка. Возьмите щипчики, — распорядился он.
— Аптечка, — тупо повторила Кейт.
— Да, аптечка. Мне нужно, чтобы вы срезали край. Я бы и сам это сделал, но я левша.
— Когда я стану срезать, вам будет больно.
— Вы просто делайте, что я сказал.
— Мне бы не хотелось…
— Если поспешите, я, может быть, выживу.
— Хочу, чтобы вы знали, мне жутко неудобно. — Она отошла к раковине и открыла шкафчик. — Это я во всем виновата.
— Случайность. Так бывает.
— Пусть и случайность, но из-за меня. — Аптечка оказалась на самом деле внушительных размеров ящичком, содержание которого немало ее озадачило. — Вы врач?
— Нет, — коротко ответил он, давая понять, что не намерен развивать эту тему.
— Тогда… параноидный сервивалист? [10]
— В самую точку. — Джей Ди указал на отделение, в котором нашлись причудливой формы щипчики в вакуумной упаковке. Травматические — так он сказал. Кейт вскрыла пакетик, набрала в легкие побольше воздуха и стиснув изо всех сил зубы, но все равно морщась, словно больно было ей, срезала зубец. Джей Ди не издал ни звука, только часто задышал. Убирая щипчики, она заметила, что пальцы у нее трясутся.
Он вырвал крючок таким быстрым, расчетливым движением, что Кейт едва не пропустила его. Потом отошел к раковине, подержал палец под водой и, ловко орудуя правой рукой, продезинфицировал рану и наложил повязку.
— Так вы что… ветеринар? — спросила Кейт, вспомнив про раненого енота.
Непонятно почему, вопрос определенно смутил его. Даже оставаясь у стола, она видела, как покраснели у него уши.
— Нет.
— Тогда… чем вы занимаетесь?
— Думал порыбачить на мушку, но, похоже, не получится.
— Я имею в виду, чем занимаетесь, когда не на озере.
— Этим летом я ничем не занимаюсь. Решил отдохнуть.
Вот так. Прямо-таки раскрыл перед ней душу. Может, так ей и надо — как-никак заявилась без приглашения, нарушила планы.
— Отдохнуть от чего?
— От всего. — Джей Ди усмехнулся, но ей показалось, что он говорит серьезно. — Думаю, что выбрал этого самое подходящее место.
— Миссис Ньюман сказала, что вы служили в армии. Кейт и сама покраснела. — Это я ее спросила.
Большой радости он не выразил.
— Тогда зачем эти «двадцать вопросов»?
Он загонял ее в угол, выставляя в нелепом виде, но Кейт решила не сдаваться.
— Цель этих вопросов — лучше узнать человека. Люди всегда их задают, когда знакомятся.
— Ладно, пусть так, — согласился Джей Ди и даже не улыбнулся, хотя глаза его и блеснули. — Вы только не оправдывайтесь. Я о вас тоже спрашивал. Наводил справки у Сэма Шредера.
Кейт даже не знала, что на это сказать.
— И как? Я была представлена в выгодном свете? — Или у него нетрадиционные предпочтения?
— В самом выгодном. Он высокого о вас мнения. И еще сказал…
— Что сказал?
— Что был в вас влюблен, а вы разбили ему сердце.
Кейт хорошо помнила Сэма Шредера, плотного спортивного паренька, не отличавшего особой почтительностью к старшим, но абсолютно бесстрашного. Кажется, за ним все еще оставался рекорд по прыжкам в Чашу Дьявола, как называли глубокую заводь, зажатую с трех сторон скалами.
— Лжец, — объявила она. — Я абсолютно ничего Сэму Шредеру не сделала.
— И тем самым разбили ему сердце.
— Очень смешно. — В памяти невольно всплыли знойные вечера в местном кинотеатре… Запотевшие стекла машин… Но то было в старших классах. Давняя история.
— И чем же он теперь занимается?
— Женат. Двое детей.
Ну конечно, женат. И конечно, с детьми. Разве так не у всех? Кейт никогда не жалела о сделанном выборе — растить Аарона одной, — но часто думала о том, как все было бы, если бы рядом находился кто-то — партнер, лучший друг и любовник, — кто заботился бы о ней и Аароне так же, как и любящий муж.
Растревоженная этими мыслями, она поднялась из-за стола и подошла к стене с фотографиями в деревянных рамках. Некоторым было лет, наверно, по двадцать. Одна показалась знакомой, и Кейт указала на нее Джей Ди — дети в купальных костюмах, стоя на берегу, кормили уток.
— Вон та, в зеленом купальнике, я. Конопушки, ноги-палочки и брекеты.
— Глядя на вас, двенадцатилетний мальчишка, наверно, пускал слюни. И не только слюни.
— Неприлично говорить такое человеку, который только что спас вам палец.
Он не извинился. Только смерил ее оценивающим взглядом.
— Я бы сказал, из подросткового возраста вы вышли — ни костей, ни брекетов не видно.
— Это комплимент?
— А ведь вы покраснели, верно?
Так и не найдя себе места, она вернулась к столу.
— Я звала его Сэмми. Сэмми Шредер. И что же еще он вам поведал, кроме того, что я якобы разбила ему сердце?
— Сказал, что не видел вас со школы. Спросил о ваших родных. По-моему, он высокого мнения о них.
Кейт кивнула:
— Наверно. Они всем нравились. Отец умер, а мама снова вышла замуж и переехала во Флориду. — Она помолчала, ожидая столь же непременного, сколь и неуклюжего выражения соболезнования, но Джей Ди промолчал. — А вы с Сэмом, выходит, служили вместе?
— Верно. — Он снова ограничился коротким ответом. Неловкое молчание затягивалось, и Кейт отчаянно ломала голову, пытаясь придумать, что бы еще сказать.
Но первым заговорил Джей Ди:
— Кэлли еще с вами?
— Да. Насколько я понимаю, она останется у нас на неопределенно долгий срок.
— Кто она? Подруга? Родственница? Няня?
— В настоящий момент и друг, и няня. Она отлично ладит с Аароном. Сказать по правде, предложив ей пожить у нас, я поначалу побаивалась. — Кейт не стала упоминать, как Кэлли напугала ее в первый день. — У девочки сейчас нелегкий период, а у меня в доме много свободных комнат. Обычно летом сюда приезжают все, но нынче нас только двое, я да Аарон. По-вашему, я сглупила, да?
— Господи, Кейт, конечно! Много она рассказала вам о себе?
— Достаточно. По крайней мере, больше, чем вы о себе.
— Но я же не претендую на комнату в вашем доме, — возразил он.
— Я знаю о Кэлли все, что нужно. — Они и впрямь сблизились в последнее время. С каждым днем девушка раскрывалась все больше, и перед Кейт вставали картины неприкаянной жизни, постоянных скитаний, боли, унижений и неуверенности в завтрашнем дне. В первую очередь Кейт хотела дать ей почувствовать себя в безопасности, ощутить хоть какую-то стабильность. И постепенно Кэлли оттаивала, в ее поведении проступали первые знаки доверия. Она уже не терялась, когда утром Кейт подавала пакет с ланчем, а однажды даже попросила, стесняясь, съездить с ней в аптеку и выбрать какое-нибудь средство для кожи. Возможно, Кейт обманывала себя, выдавая желаемое за действительное, но Кэлли заметно менялась к лучшему, причем не только внешне.
— Она хорошо себя чувствует?
Вопрос показался ей немного странным, и Кейт нахмурилась.
— Да, хорошо. Во многих отношениях Кэлли еще ребенок — любознательный, страстно интересующийся музыкой. Они с Аароном каждый день плавают на каяке. — Поначалу Кейт требовала, чтобы они не уплывали из виду, но потом, когда Кэлли доказала, что на нее можно положиться, стала позволять все более дальние прогулки. Девушка много работала, каждый день поднимаясь рано утром, и понемногу привыкала к обществу Кейт и Аарона. Аарон, в свою очередь, обожал ее и всюду таскал за собой. Пожалуй, только с Бандитом отношения так и не наладились — Кэлли по-прежнему обходила его стороной.
— Это хорошо.
— Может быть, я чего-то не замечаю?
— Сомневаюсь. Просто хотел убедиться, что у вас все в порядке.
— Да, все в порядке. Спасибо. — Чувствуя себя как на иголках, она снова встала, подошла к окну и, сунув руки в карманы, уставилась на озеро.
— Кейт, что вы здесь делаете?
Она повернулась — он смотрел на нее так пристально, что ей сделалось не по себе.
— Хотела узнать вас получше, вот и решила прийти под предлогом, что мне нужен насос. — Щеки вспыхнули. — У меня это плохо получается.
— Что? — Он придвинулся немного.
Кейт уже чувствовала его близость. Он еще не касались друг друга, но температура как будто повысилась.
— Это… — Ей никак не удалось сформулировать объяснение. — Узнать нового человека.
— Я могу как-то помочь? — Голос у него был одновременно мягкий и грубый.
Кейт чуть отодвинулась — когда она стояла рядом с ним, мысли путались и терялись.
— Вообще-то мне действительно нужен насос. В моем дырявый шланг, а колеса на велосипедах совсем сели.
— Посмотрю. Может быть, даже найду, — сказал Джей Ди, но остался на месте, не сделав и шага в направлении сарая. Просто стоял и смотрел — на нее.
—Спасибо, — сказала Кейт неуверенно. Она никак не могла определить, куда смотреть — в глаза, на грудь, в сторону? Неужели он не понимает, что очки только отвлекают? Губы пересохли, и она машинально провела по ним языком, но тут же представила, как это выглядит со стороны. — Знаете, мне еще кое-что интересно. Почему вы тогда помогли нам в магазине?
Он почти улыбнулся — глаза блеснули, уголки рта чуть заметно приподнялись.
— Почему? А вы как думаете?
Кейт понятия не имела, что сказать. Может, это флирт? Может, вопрос чисто риторический? Или он и впрямь ждет ответа?
Напряжение достигло предела, когда Джей Ди вдруг сказал:
— Пойду поищу насос.
— Спасибо, — сказала она и сжала от досады кулаки. Ну сколько же раз можно благодарить!
Джей Ди вышел. Кейт осталась одна. Огляделась. Личных вещей в комнате было на удивление мало. «Путеводитель по национальному парку Олимпик» с закладками. На столике, около деревянной софы, лежали еще одни очки, фонарик и потрепанный триллер в мягкой обложке.
Из-под книжки выглядывал глянцевый журнал. Понимая, что не должна этого делать, Кейт все же не могла удержаться. Она шагнула к столику и подняла книгу.
То, что лежало под ней, оказалось не журналом, а каталогом. «Информация для поступающих — медицинская школа Дэвида Геффена при Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе».
Кейт открыла каталог, перелистала, обратив внимание на сделанные шариковой ручкой пометки на полях.
— Что это вы делаете? — прогремел в дверях голос Джей Ди.
Она вздрогнула и выронила каталог:
— Не знаю. Может, сую свой нос куда не надо? Или как это называется?
— Вижу. — Он подошел к ней.
— Так вы студент-медик? — спросила Кейт, несмотря на то что Джей Ди явно дал понять, что не намерен обсуждать эту тему.
— Нет.
— Собираетесь поступать?
— Я не в том возрасте, чтобы ходить в школу. Принимая во внимание, откуда придется начать, весь курс займет по меньшей мере семь лет. К окончанию мне было бы почти сорок.
— А если не поступите, сколько вам будет через семь лет? — с невинным видом спросила она.
— У меня нет желания обсуждать это с вами.
— Потому что я права, а у вас нет аргументов.
— Потому что это вас не касается.
Она не нашлась что возразить — он загнал ее в угол.
— Послушайте, я только…
— Вот ваш насос. — Он чуть ли не бросил его ей. — Мне он не нужен, так что держите сколько хотите.
Кейт взяла насос, но решила, что уступать его раздражению не будет.
— Спасибо, — сказала она холодно, словно давая понять, что вообще-то идея прекратить разговор принадлежит ей.
Джей Ди посторонился, и Кейт прошла мимо с гордо поднятой головой. Зря она сюда пришла. Все было примерно так, как и раньше, когда она встречалась с другими мужчинами. И почему только ей взбрело в голову, что с ним будет иначе? Другое дело, что на этот раз отказ задел сильнее. Может, из-за того, что ее и тянуло к нему сильнее? Но тут уж ничего не поделаешь. Он оказался именно таким, каким она его и представляла — немного необычным, сильным, привлекательным и даже чуточку опасным. А может быть, дело в том, что как ни нравилось ей быть с Аароном и Кэлли, иногда хотелось другого. Были вещи, разделить которые она могла только с другим взрослым, предпочтительнее, с мужчиной, — бокал вина на веранде в предзакатный час, планы статьи для «Смитсониен мэгазин». Она страстно, отчаянно жаждала одобрения и поддержки, и в этом состояла ее личная, персональная слабость. Ей еще только предстояло научиться довольствоваться тем, что есть, и находить счастье в нынешнем положении вещей.
И какой же глупостью было с ее стороны позволить себе увлечься этим парнем. А ведь есть опыт за спиной. Прекрасно понимала, что именно так все и закончится. С тех пор, как она встречалась с кем-то, минули столетия. И надо иметь в виду, что в ее жизни любые волнения всегда вели к неприятностям. Уж это следовало бы знать.
Глава 10
— Так что, малыш, боишься воды? — спросила Кэлли, направляя лодку к Дьявольской Чаше, самой популярной на озере купальне, окруженной отвесными скалами.
Аарон был рад, что сидит впереди, а не лицом к Кэлли. Вместе получалось хорошо. Чуть ли не каждый день, после ланча, они отправлялись к новому месту, исследуя скалистые, поросшие лесом берега. Поначалу мама требовала, чтобы они держались вблизи берега и в поле ее зрения, но потом, увидев, что они знают, как вести себя на воде, дала полную свободу.
— Не воды, — сказал Аарон. — Я просто не люблю, когда она у меня над головой.
— А по-моему, это значит, что ты боишься воды.
— Ну и что с того, если боюсь?
— Ну так хватит бояться. Поверь мне, малыш, в мире есть кое-что похуже воды.
— Что? Собаки? — не удержался от ответного укола Аарон.
— Я собак не просто так боюсь, у меня на то есть причина.
— Какая такая причина?
Кэлли заерзала, и каяк качнулся. Аарон едва не выронил весло, схватившись за борта.
— Эй, полегче.
— Не трусь. Я не собираюсь переворачиваться. Хочу показать тебе кое-что. Смотри.
Аарон снова налег на весло. Тяжелый спасательный жилет стеснял движения, но ему все же удалось повернуться.
Кэлли подняла ногу на борт каяка и, закатав штанину, обнажила колено.
— Теперь видишь, почему я боюсь собак?
Аарона даже немного затошнило. Все ее колено покрывали безобразные рваные шрамы, пересекающиеся под разными углами, как горные тропинки. По обе стороны от коленной чашечки виднелись углубления.
— Собака покусала, — догадался он.
— Не покусала — изуродовала. Есть такое слово. — Кэлли медленно опустила штанину. — Она меня просто изуродовала.
Изуродовала. Раньше Аарон этого слова не слышал. Звучало оно неприятно. В нем было что-то злое и резкое.
— А как это случилось?
— Как? По глупости. Доверилась одному псу только потому, что показался дружелюбным и махал хвостом. Надо было идти и не останавливаться, но я подумала, как бы его приручить. Ну и вот… В следующую секунду он уже рвал мне ногу.
Аарон не знал, что сказать. Он попытался представить, как пес, злобно, по-звериному, ворча, бросается на Кэлли.
— Наверно, больно было.
— Да уж. Раньше со мной ничего подобного не случалось. Наложили сотню швов, а потом еще делали уколы от токсического шока. Вот такая у меня причина, — подвела черту Кэлли. — Поэтому теперь я собак стараюсь обходить стороной.
— Ну, Бандит не простая собака. Он добрый. По-настоящему. И никогда никого не кусает.
— Я тебе вот что скажу, малыш. Обещаю, что подружусь с Бандитом, если ты поплаваешь со мной в озере.
Аарон представил, как вода смыкается над головой, как наполняет нос и рот, как лезет в глаза и уши, и его заколотило.
— Не могу.
— Ладно. Тогда и я не буду дружить с Бандитом.
Он заработал педалями, разворачивая каяк к Дьявольской Чаше.
— Перестань, Кэлли. Бандит — хороший пес. Мой лучший друг. Он и мухи не обидит.
— Вода тоже никого не обидит, если ты ее уважаешь и умеешь плавать.
— Но я не могу, — повторил Аарон.
— Жаль. — Кэлли пожала плечами и взялась за весло. — А поплавать было бы здорово.
— Но…
— Договор есть договор.
Аарон скрипнул зубами. Она не понимает. Никто не понимает. Он хочет научиться плавать и, как все дети, играть в воде, купаться. Даже заставлял себя зайти в воду выше колен. Иногда ему снилось, что он научился плавать, что он ныряет, выныривает, чтобы вдохнуть воздуху, и снова уходит в глубину. В этих снах он был самым лучшим пловцом в мире. И самое лучшее место для плавания и ныряния — здесь.
— Здорово, что твоя мама разрешает нам брать каяк.
Здорово? Аарон никогда не слышал, чтобы кто-то так говорил о маме.
— Ты ей нравишься, — сказал он. — И она тебе доверяет.
— Удивительно, — пробормотала Кэлли.
По уик-эндам на озеро приезжали десятки людей из города, школьников, студентов колледжей, но сегодня день был рабочий, и на всем озере никого, кроме них двоих, не было. Каяк бесшумно скользнул по тихой глади под узкой аркой моста, единственным искусственным сооружением на всем озере. Аарон откинулся назад, налегая на весло.
Каменные стены уходили вверх крутыми ступеньками, достаточно широкими, чтобы на них можно было стоять. Смельчаки прыгали с этих ступенек в холодную, ясную воду. Аарон не раз представлял, как летит вниз, как падает в воду, как его засасывает глубина. Наклонившись над бортом, он уставился вниз, в темную бездну озера. Голова закружилась, а по спине побежали мурашки.
— Говорят, там живет призрак, — сказал он вполголоса. — Призрак мальчика, который прыгнул со скалы и утонул здесь.
— Ну конечно.
— А еще говорят, что это был индеец из племени мака. Он думал, что если нырнуть поглубже, то можно превратиться в рыбу и жить вечно. Да только в рыбу он не превратился, а стал призраком и каждый вечер взбирается на скалу и ныряет, снова и снова.
— Правда? — притворно ахнула Кэлли.
— Правда.
— Знаешь что, малыш? Мой детектор чуши вот-вот не выдержит.
Аарон ухмыльнулся. Ему нравилось, когда Кэлли начинала разговаривать вот так. Он и сам чувствовал себя почти взрослым.
— Но это правда. Мне дедушка рассказывал, а мой дядя, когда был маленьким, сам видел призрака.
— При всем уважении к твоему дедушке, малыш, наврал он тебе с три короба.
— А вот и не наврал.
— Наврал. Так ты из-за этого боишься воды? Из-за того, что там живет призрак? — фыркнула Кэлли.
Аарон не отвечал. Вопрос был серьезный и требовал вдумчивого рассмотрения. К несчастью, воды он боялся всякой и везде — в бассейне, океане и озере, — независимо от присутствия в ней призраков.
— Не знаю. Вроде бы никакой причины нет. Вода мне просто не нравится. Как и кошкам.
— Ну ты меня и насмешил.
— А что смешного? Тот мальчик спрыгнул вон с того уступа. — Аарон вытянул руку. — Нырнул и не вынырнул, сразу пошел на дно. Самого мальчика никто больше не видел, а призрак иногда появляется. Люди видят его каждый год, видят, как он снова и снова прыгает с уступа.
Кэлли только усмехнулась. Аарона ее смешки и ухмылки раздражали — она не верила ни одному его слову.
— Малыш, ты просто насмотрелся по телевизору про неразгаданные тайны.
— А вот и нет. — Аарон обернулся и сердито посмотрел на Кэлли. — Я телевизор никогда не смотрю. У нас его вообще нет.
— Нет здесь, на озере, а я говорю о городе. Там-то у вас телевизор есть?
— И в городе нет. Мама говорит, что это вредно, что мне лучше будет без телевизора. — Обычно Аарон стеснялся признать, что живет, как говорила мама, в свободной от телевидения зоне. Но сейчас, отстаивая свою точку зрения, он без колебаний пустил в ход даже этот аргумент.
— Чепуха. Телевизор есть у всех.
— У нас нет. Можешь сама спросить у моей мамы. Друзья говорят, что это вроде как чудно, но она все равно отказывается покупать телевизор. А ты тоже думаешь, что это чудно?
— Там, где я росла, телевизора тоже не было, — задумчиво ответила Кэлли. Голос у нее был непривычно мягкий и какой-то странный. Раньше она никогда не разговаривала с ним так.
Впрочем, она вообще мало рассказывала о своем детстве. Аарон знал только, что ее по каким-то непонятным причинам забрали у мамы и отдали в другую семью. К приемным родителям. А потом в еще одну, и еще…
Аарон долго раздумывал над тем, кто такие приемные. Пожалуй, решил он, сейчас самое время спросить. Они уже сделали несколько кругов на середине озере. Солнечные лучи, словно лазерные, пронзали воду широкими золотистыми полосами и уходили так далеко вглубь, что у Аарона голова кружилась от страха, когда он смотрел вниз.
— А ты, когда жила у приемных, телевизор смотрела? — осторожно и не оборачиваясь, спросил он.
Кэлли хмыкнула, как делала всегда, когда хотела показать, что ей наплевать на что-то или что Аарон задает глупый вопрос.
Он уже и сам пожалел, что спросил, но было поздно — слова вылетели и теперь висели между ними.
— Приемные — это не имя и не фамилия. Это семья так называется — приемная. Есть люди, которые берут к себе чужих детей из-за того, что те не могут жить со своими настоящими родителями.
Аарон ждал, чувствуя, что Кэлли расскажет что-то еще, если только он будет помалкивать. Молчать было невероятно трудно, но он держался.
И верно, скоро Кэлли продолжила:
— Несколько лет назад они решили, что я живу в нездоровых условиях, а моя мама — лузер и хочет от меня избавиться. В общем, отправили меня в первую приемную семью. Неплохие, наверно, были люди. Государство дает им денег на содержание приемных детей, вот они и набрали нас целую кучу. А ты говоришь про телевизор. — Она тихонько свистнула. — Телевизор там был в каждой комнате. И я, пока в том доме жила, насмотрелась его на сто лет вперед.
Аарон попытался решить, смог бы он поменять свою маму на телевизор. Пожалуй, все-таки нет, хотя «Николодеон» — это, конечно, самое лучшее, что только есть на свете. Бывая у друзей, Аарон смотрел мультик при каждом удобном случае.
— Переезжать приходилось каждый год, — рассказывала Кэлли. — Только привыкнешь к какому-то месту, а тебя уже везут в другое.
— Почему?
— Потому. Так у них заведено. Мне никто толком так ни разу и не объяснил. Говорили только, мол, собирай вещи. А из последней семьи я сама ушла.
— Почему?
— Как бы тебе сказать… Не поладила с ними. Хотела податься в Канаду, но туда не пускают без удостоверения личности и свидетельства о рождении. В конце концов оказалась в Порт-Анджелесе, и тут миссис Ньюман предложила мне работу.
— А потом ты встретила нас, — вставил Аарон.
— Верно, малыш.
— Теперь мы твоя семья?
Кэлли молчала, но и Аарон не оборачивался. Потом она легонько ткнула его в плечо:
— Да. Теперь ты моя семья.
Здорово, подумал он. Конечно, с Кэлли не так весело, как с Айзеком и Мюриэл, но зато с ней можно кататься на каяке и…
— Что это? — прошипела вдруг у него за спиной Кэлли. От ее голоса мурашки побежали по коже.
— Что?
— Увидела что-то. В лесу. Там. — Она протянула руку в сторону скал, прятавшихся в тени высоченных деревьев.
— Я ничего не видел. — За первым отрядом мурашек пробежал второй.
— Смотри, опять! Да это же… Боже!
И только тогда Аарон тоже увидел. Увидел его. Мальчика-призрака. Издав воинственный клич, он выскочил из-за кустов и бросился в озеро с уступа — сложив руки, головой вперед. Все случилось в долю секунды, а уже в следующий миг призрак пропал, растворившись в холодных тенях озера.
Аарон вскрикнул, но голос пропал, и крик остался в горле. А потом он с ужасом увидел, что выронил от страха весло, и оно покачивается на расстоянии руки от лодки. Секунду-другую Аарон просто смотрел на него, жалея, что не привязал к запястью нейлоновым шнуром, потом, поддавшись панике, привстал с сиденья и потянулся за уплывающим веслом.
— Эй, малыш, сиди спокойно! — крикнула Кэлли. — Мы из-за тебя перевернемся! Лучше…
Предупреждение опоздало. Каяк качнулся и опрокинулся, сбросив обоих в воду.
Аарон ударился лицом о воду, уже понимая, что пропал. Будь они поопытнее и сумей сохранить инерцию движения, каяк снова встал бы в правильное положение, но этого не случилось. Озеро уже схватило мальчика за руки и за ноги ледяными, колючими пальцами и тянуло к себе. Аарон уходил все глубже и глубже, думая о том, что, может быть, если нырнет очень глубоко, превратится в рыбу. Или призрака, как тот индейский мальчик.
Он кричал, но вода забирала голос. Он тонул, и она заполняла нос и рот. Ужас объял его и сжал, выдавливая из него жизнь. Кто-то — или что-то — ухватил его за воротник и не давал погружаться. Спасательная жилетка, лучшая, как сказала мама, из всех, что можно купить за деньги, вытащила его на поверхность, и он повис, болтая ногами, над вечной бездной. Аарона так трясло от страха, что он даже немного описался, но, поскольку был в воде, этого никто не заметил.
Кэлли, на которой тоже была жилетка, плавала рядом, вытирая глаза и отплевываясь.
— Ну, малыш… Ну ты и придурок, — прохрипела она и подплыла к лежавшему вверх дном каяку. — Давай, помоги мне перевернуть эту штуку.
— Я не умею плавать. — Зубы у Аарона стучали, как колеса поезда по рельсам.
— Поэтому тебе и дали жилетку, умник. — Кэлли вовсе не спешила спасать его, тащить к берегу. Даже не пыталась. Просто смотрела, как он бултыхается, замерзший и перепуганный.
И тут появился призрак. От ужаса Аарон не смог даже закричать. Он только трясся и озирался. Под ногами ничего не было. Ничего, кроме сотен футов воды.
— Ну что, помощь требуется? — спросил призрак.
И только тогда Аарон понял, что это и не призрак вовсе, а мальчик. Большой. С загорелыми плечами и татуировкой на руке.
— Требуется, — буркнула Кэлли. — Ну и напугал же ты нас.
— Этим и занимаюсь. — Большой мальчик подплыл к каяку. Вместе с Кэлли они перевернули лодку.
— Считай, что получилось. — Аарон заметил, что Кэлли смотрит на незнакомца как-то иначе, мягче, чем, например, на него. — А тебе бы не стоило плавать одному.
Большой мальчик усмехнулся. И, кажется, даже подмигнул ей.
— Я здесь не один, а вот твоему братишке помощь не помешала бы.
— Он мне не брат. И может справиться сам. Давай Аарон, греби. Отталкивайся ногами.
Аарон не знал, что делать, и плохо соображал из-за страха, но замахал руками и задвигал ногами. Он понимал, что может привлечь из глубин живущих там монстров, и потому колотил по воде все сильнее.
Самое удивительное, ему удалось доплыть до каяка. Причем быстро. К этому времени Кэлли и большой мальчик уже покачивались на воде рядом друг с другом и преспокойно, как старые друзья, разговаривали. Большой мальчик сказал, что его зовут Люк Ньюман. Он окончил школу и теперь проводит лето здесь, у бабушки, миссис Ньюман.
После всего пережитого у Аарона начала кружиться голова. Он никак не мог отдышаться и стал хрипеть, надеясь, что Кэлли наконец-то заметит его и оттащит к берегу. Но она только нахмурилась:
— Остынь. От купания не умирают. Представь, что ты в «Факторе страха».
— Я не смотрел «Фактор страха».
— Там все примерно то же, что и у нас, только в конце ты выигрываешь миллион баксов. Все живы и здоровы, только малость напуганы.
Аарон так разозлился, что чуть не закричал на нее. Это же все по ее вине. Из-за нее он так испугался, что чуть не умер. Наверное, он бы и закричал, но подумал, что крик отнимет последние силы, и заставил себя дышать ровнее и медленнее. А потом повернулся и, отталкиваясь от пустоты ногами и загребая воду руками, поплыл к берегу.
— Надо вылить из каяка воду, — сказал Люк, вытаскивая лодку на каменистый берег.
«Нет. Мне страшно». Слова промелькнули у Аарона в голове, но так там и остались. Слишком уж сильно стучали зубы. Ему ничего больше не оставалось, как помочь Люку. Ноги попали на что-то твердое.
— Эй, — тихонько дрожащим голосом позвал он. — Эй, я стою. — Смешанные в одно радость, изумление и облегчение добавили сил. — Стою!
— Молодец умник. — Кэлли еще оставалась в воде, и у нее от холода тоже стучали зубы. С мокрыми, облепившими лицо волосами и торчащими ресницами она выглядела как-то непривычно. А может, так казалось из-за того, что она таращилась на Люка Ньюмана.
— Ты кое-что забыл, — сказал ему Люк, кивая назад.
Аарон обернулся, и то, что он увидел, отозвалось новым страхом.
Весло. Оно преспокойно покачивалось на тихой голубой воде.
Он умоляюще посмотрел на Кэлли:
— Ты не могла бы…
— Ты уронил, ты и доставай. — Она равнодушно пожала плечами.
Вот так. И ничего больше. Мама, будь она рядом, обязательно сказала бы что-нибудь вроде ну же, дружок, давай, ты же не сахарный.Она всегда поддерживала его, когда хотела, чтобы он сделал что-то трудное. Я буду здесь, рядом.Кэлли не только ничего такого не говорила, но и держалась так, словно ей не было до него никакого дела.
— Ладно, — буркнул Аарон. — Я сам. — И тут же, не давая себе времени на раздумья, оттолкнулся от камня, на котором стоял, и шагнул в пучину — сам, по своей собственной воле. Спасательная жилетка не дала ему скрыться с головой, и он, вытянув отчаянно шею, погреб к веслу.
Кэлли не стала ни хлопать его по плечу, ни хвалить, как сделала бы мама. Когда он вернулся с веслом, она только сказала:
— А теперь помоги Люку.
Вместе они перевернули каяк и вычерпали всю воду. Потом Люк сказал:
— Вообще-то я не хотел так уж вас напутать. Не думал, что вы перевернетесь.
— Ничего, я люблю купаться, — отозвалась Кэлли.
«А как же я, — подумал Аарон. — Почему передо мной никто не извиняется?»
Про него все забыли. Кэлли и Люк пялились друг на дружку и не обращали на него никакого внимания.
— Подержите лодку, — громко сказал он. — Мне надо сесть.
Люк взялся за борта.
— Может, еще увидимся.
Аарон знал, он говорит это Кэлли.
— Ты только не пугай нас больше, — ответила она.
— А вот этого обещать не могу.
Оглянувшись, Аарон успел заметить, что щеки у Кэлли красные как помидоры. Подростки, вздохнул он. Вечно они влюбляются друг в друга. А что в этом хорошего? Ничего. Краснеют, смущаются, дуются. И почему только такое постоянно случается? Его двоюродный брат, Брент, каждую неделю влюблялся в другую девушку. Жуть.
— Вот тебе и призрак, — пробормотала Кэлли, когда они уже подгребали к причалу.
Бандит, заметив их издалека, уже носился по берегу с радостным лаем.
— Я не говорил, что он призрак, — возразил Аарон. Мокрые волосы и кожа давали совсем другие ощущения. Ощущения легкости и свежести. И ногти были совсем чистые. Удивительно. Может, озерная вода — волшебная?
— Нет здесь никакого призрака, — заверила его Кэлли.
Аарон подумал о тенях на воде, о камнях и утонувших деревьях. А еще о том, что и дедушка, и дядя Фил были большими выдумщиками.
«Придумщики сраные», — сказала бы Кэлли, но Аарону такие слова произносить не разрешалось.
Так, может, никакого призрака не было и нет? Мысль эта почему-то опечалила. Как здорово было верить в призраков. А теперь, получается, и бояться нечего?
— Так ты первый раз плавал в озере? — спросила Кэлли.
— Я не плавал. Я свалился.
— Сам виноват. Но ты плавал. Плавал как черепаха.
Губы сами собой растянулись чуть ли не до ушей. Послеполуденное солнце уже согревало и сушило. Он больше не дрожал.
— Может, поплаваем как-нибудь еще.
— Когда доберемся до причала, — предложила Кэлли. — Покажешь, как прыгают твои брат с сестрой.
— При одном условии. — Аарон вдруг почувствовал себя сильным и в то же время удивительно легким, как будто все его страхи были грузом камней и он только что сбросил их за борт.
— Да? И при каком же, малыш?
— Ты должна подружиться с Бандитом.
Глава 11
Кейт оторвала взгляд от экрана ноутбука — со двора донесся лай Бандита и веселый крик Аарона. Они с Кэлли, должно быть, только что вернулись с ежедневной прогулки на каяке. Она улыбнулась, хотя за последние сорок минут так и не написала ни строчки. Как хорошо, когда у сына все хорошо. А Кэлли… Ее как будто послала им сама судьба. Да, иногда девушка бывала не в духе, но в общении с Аароном она выказывала лучшие свои качества, терпение и понимание. В отсутствие других детей сын учился сам находить себе занятие по вкусу или играл с Кэлли, которая в некоторых отношениях до сих пор оставалась ребенком. Они даже ссорились как брат с сестрой, и это выглядело так… естественно.
Выйти бы на лужайку да подурачиться с ними… Кейт вздохнула. Нет, поддаваться соблазну нельзя. Она не собиралась писать ни биографию Уолдена Ливингстона, ни воспоминания о нем. Нет, это будет кое-что другое. Рассказ, иллюстрированный фотографиями — из семейных альбомов и архивов «Смитсониен». Она представит публике свой собственный взгляд на того, кто сыграл выдающуюся роль в движении за сохранение природной среды. Его наследие огромно, но статья покажет Уолдена прежде всего как человека. Человека, отдававшего свои таланты и энергию делу, которому он посвятил себя, и людям, которые были ему дороги. Кейт хотела, чтобы мир узнал, каким он был на самом деле.
И узнает, если…
«Ох, Кейт, только не начинай сомневаться в себе. Это твой шанс». Чтобы ободрить себя, она перелистала распечатанные в библиотеке письма. Редакторы трех других журналов проявили интерес к предложенным ею темам и представленному резюме. После статьи об Уолдене будет возможность выбрать любой другой проект. И обеспечить неплохой заработок.
— Так давай же заканчивай, — пробормотала Кейт. Проблема заключалась в том, что как раз концовка и не получалась. Она заканчивала, перечитывала и переделывала. Потом еще раз. И еще.
Сегодня Кейт начала сначала. Пальцы побежали по клавиатуре…
Он вырос в окружении девственной красоты первозданного дождевого леса, не зная, что его привилегированная жизнь обеспечена уничтожением мира этой самой дикой природы, который он так любил.
Кейт уже научилась выделять предложение тремя кликами и убирать всего лишь одним. Раз — и готово.
Конечно, это не так эффектно, как вырвать листок из пишущей машинки, нервно смять и швырнуть в мусорную корзину, но зато сберегает деревья. Уолден был бы за.
Среди ее знакомых были авторы, сумевшие успешно выстроить карьеру фрилансера. Они рассказывали, как это бывает у них. Писательство сродни страсти. Тему невозможно оставить, пока она не закончена. И необходимость закончить ее постоянно висит над тобой, давит.
Почему же она ничего такого сейчас не чувствует?
Кейт переключилась на компьютерную игру солитер и выиграла, даже не думая.
Хорошо, а теперь за работу. Она заставила себя сосредоточиться. Дедушка… В ее памяти он оставался как живой. Тогда почему ей не удается представить его таким для миллионов читателей? Что мешает написать о человеке, бывшем настоящим американским героем?
Она закрыла игру. Перевела взгляд на фотографию, которую поставила на стол как источник вдохновения. Старый, пожелтевший снимок. 1979 год. Кейт стоит на толстом, не меньше пяти футов диаметром, бревне, уже поросшем папоротником и мхом. Рядом с ней на земле сидят Уолден и Карла, та самая, что отметилась в каком-то фильме Марлона Брандо. Даже на этом случайном снимке она не забывает о своем звездном статусе. Теплая, проникновенная улыбка, почти непринужденная поза. Доминирует на фотографии, как и на всех остальных, Уолден. И пусть он не в центре и смотрит не в камеру, а на внучку, взгляд находит прежде всего его, этого статного, излучающего энергию, жизнелюбивого человека. Сама Кейт — Кейт-морковка, как называл ее дедушка из-за рыжих волос, — выглядит абсолютно счастливой и беззаботной, как и должен выглядеть ребенок, проводящий лето на озере.
Она вдруг поняла, почему не может найти нужных слов для статьи. Потому что их не нужно искать. Потому что они в ней самой.
Кейт встала, прошлась по комнате, вышла из дому. Если не получается писать здесь, в этом тихом доме без телефона, телевизора, Интернета, где ничто не отвлекает, не мешает, значит, что-то не в порядке с ней самой.
Она снова прокрутила в голове встречу с Харрисом, понимая, что делать это не стоит, что толку не будет. Вот уж где загадка определенно присутствует. Он оказался настолько любезен, что позволил ей вытащить крючок у него из пальца. Они даже поболтали, обменялись кое-какой персональной информацией. Но как только она обнаружила его интерес к медицинской школе, он чуть ли не силой выставил ее за дверь. Почему? Боится завязывать отношения? Или скрывает что-то такое, что может ей не понравиться?
Размышляя над возможными вариантами, Кейт рассеянно снимала белье, вывешенное Кэлли утром для просушки. Вот, кстати, еще одна загадка — Кэлли. Девушка выросла в условиях, которые и представить себе трудно. Кейт подумала, что этим летом ее окружают люди, намного более интересные, чем она сама. Может быть, для журналиста-фрилансера это как раз то, что надо.
Снимая с веревки белье и одежду, она аккуратно складывала все в корзину. И с каждой снятой вещью окружающий пейзаж открывался чуточку шире и полнее. Вон там — самый высокий пик, по праву получивший название Король Бурь. Зимой он как будто притягивал к себе ветры и метели, приносившие столько снега, что тот залеживался до глубокого лета, тонкими белыми венами пронзая темный массив.
Как мало у Кэлли вещей, подумала Кейт, снимая белую футболку размера XL с логотипом «Incubus» на груди. Весь гардероб девушки состоял, похоже, из джинсов, тренировочных брюк, нескольких футболок и двух ночных сорочек — все того же размера.
Можно ли сделать для нее что-то еще, кроме того, что уже сделано? Иногда Кэлли принимала предложенную помощь. В городской аптеке они запаслись средствами по уходу за волосами и кожей. Конечно, гели, лосьоны и кремы могли помочь разве что избавиться от угревой сыпи и не обладали должным лечебным эффектом, но по крайней мере позволяли ей чувствовать себя увереннее и поднимали самооценку, а это уже было немало.
Фил, правда, советовал не забывать об осторожности.
— Она беглянка, Кейт, — сказал он во время их последнего телефонного разговора после похода в библиотеку. — И если ты как-то спугнешь ее, убежит снова.
Там же, в библиотеке, Кейт уже почти решилась поискать в Интернете информацию об их новом знакомом, Джей Ди Харрисе. Аарон напророчил, что именно это она и сделает. И все же Кейт отказалась идти таким путем, посчитав, что это было бы не совсем честно. К тому же имя у него вполне обычное, и, скорее всего, она получила бы, например, четырнадцать тысяч совпадений, в большинстве своем имеющих отношение к генеалогии.
У Фила и на этот случай нашелся разумный совет:
— Не надо ничего разнюхивать — спроси напрямик.
— А если я его спугну?
— Если красивая женщина может спугнуть парня несколькими вопросами, то ради такого и стараться не стоит.
Кейт вспомнила реакцию Джей Ди на проведенную в его доме разведку. Ну уж нет, по крайней мере в ближайшее время ни с какими вопросами она к нему не сунется.
Она сняла с бельевой веревки последнюю вещь, ослепительно белую, хрустящую простыню и складывала ее, когда услышала собачий лай. Пес был маленький, но силой голоса мог соперничать с целой стаей собратьев. Вслед за лаем послышался громкий плеск. Она повернулась… и чистая, наполовину сложенная простыня выскользнула из пальцев. В следующую секунду Кейт уже неслась к причалу.
Аарон упал в воду. Ее Аарон, до смерти боящийся воды, не умеющий плавать.
— Я иду, малыш! — крикнула она, выскакивая на мостки. Аарон болтался в воде в нескольких ярдах от конца причала. Не теряя ни секунды, как была в одежде, Кейт отважно сиганула в озеро.
Невероятно холодная, почти ледяная вода обожгла, приняв ее в свои объятия, но Кейт уже вынырнула и погребла к сыну. К счастью, на воротнике спасательной жилетки имелась удобная ручка — вытаскивать тонущего.
— Мам, — сказал Аарон. — Мам…
— Я уже с тобой, малыш. Теперь все в порядке. — В плавании Кейт могла соперничать с профессионалом. В крови бушевал адреналин, самый мощный из всех известных наркотиков. Получив изрядную его порцию, мать может побежать по воде, поднять разбитый автомобиль или вскарабкаться по стене небоскреба — ради спасения своего ребенка.
— Мам. Ты можешь меня отпустить, — сказал Аарон. — Я и сам умею плавать.
Онемевшие пальцы уже не разжимались.
— Что? — спросила она.
— Кэлли учит меня плавать, — сказал ее сын, и в его голосе прозвучали новые нотки. Он говорил с ней как взрослый, снисходительно-терпеливо.
Кейт повернула голову, посмотрела на Кэлли — та спокойно и неторопливо плыла следом — и снова взглянула на сына.
— Все в порядке, мам. Ты можешь меня отпустить.
Усилием воли Кейт разжала пальцы, и Аарона тут же отнесло в сторону. Она едва удержалась, чтобы не броситься за ним.
— Это еще не совсем то, потому что на мне жилетка, — объяснил Аарон. — Но я уже окунулся, правда, Кэлли?
— Нырнул с головой, но только на секунду, — поспешила объяснить девушка.
— Ты только посмотри, как я спрыгну с причала. Ты только посмотри, мам.
— Смотрю. — Привыкнуть к ледяной воде было невозможно. Им всем грозило переохлаждение. Еще несколько минут…
Аарон неуклюже, как закованная в огромный панцирь черепаха, вскарабкался по лестнице. Кэлли взялась привязывать каяк. Нетерпеливо бегающий по берегу Бандит встретил появление Аарона на причале восторженным лаем.
Кейт не верила своим глазам. Отойдя на несколько шагов, ее сын разбежался и прыгнул. На мгновение он словно замер на фоне голубого неба — с тоненькими раскинутыми в стороны ручками и ножками, похожий на морскую звезду, — а потом плюхнулся в воду.
И исчез в фонтане брызг. Пропал. Но только на долю секунды — уже в следующий миг спасательная жилетка вытолкнула его на поверхность.
— Ты молодец, — расцвела в улыбке Кейт. — Я горжусь тобой. — Она повернулась к Кэлли, собираясь спросить, что такого та сделала, чтобы Аарон оказался в воде, но девушка уже шла к дому.
— Принесу полотенца, — бросила она через плечо и побежала к корзине с бельем. Мокрая одежда облепила тело, и Кэлли, сознавая, что выглядит не лучшим образом, спешила изо всех сил.
Конечно, девочки-подростки постоянно озабочены своей внешностью. Кейт в этом возрасте остро переживала из-за не слишком выразительной груди и худеньких ног. Кэлли стыдилась своей полной фигуры и, наверное, ненавидела себя за плохую кожу. Кейт было жаль ее. Она хотела убедить девушку, что та симпатична и привлекательна и что внутреннее содержание, уверенность в себе гораздо важнее озабоченности по поводу того, какой ты предстаешь перед миром.
Пока Аарон демонстрировал ловкость в прыжках в озеро, Кэлли вернулась и, завернувшись в полосатое полотенце, села на причал и опустила ноги. К ней тут же пристроился Бандит. Девушка с опаской взглянула на пса, но не отодвинулась, а осторожно погладила его по голове. Бандит тут же лизнул ее в щеку. Кэлли сжалась, но стойко перетерпела собачью ласку.
— Как же вы оказались в воде? — спросила Кейт.
— Я свалился. Случайно, — ответил, подплывая к причалу, Аарон.
— Господи… — прошептала, холодея, Кейт.
— Я была рядом, — тут же добавила Кэлли.
— А я как свалился, так и остался в воде. Вот так.
— Надо было уже давно просто бросить тебя в воду, — вздохнула Кейт.
— Мы договорились, что, если я искупаюсь, она подружится с Бандитом.
— Больно уж мудреный у вас договор. И я хочу, чтобы ты запомнил кое-что еще. Если оставаться в воде слишком долго, можно заработать гипотермию. Другими словами, переохладиться.
Не слушая протестов сына, Кейт вытащила его на мостки, пообещав, что разрешит купаться каждый день до конца лета.
— Вот увидишь, скоро я буду плавать и без спасательной жилетки, — с гордостью объявил он.
— Только под чьим-то наблюдением, — согласилась Кейт вопреки внутреннему голосу, настоятельно советовавшему запретить всяческие купания. Каждый ребенок должен уметь плавать — без этого нельзя.
— Конечно, — легко согласился Аарон.
Кейт взглянула на Кэлли, и девушка кивнула.
— С ним ничего не случится. Я всегда буду рядом.
— А мы видели призрака, — сообщил Аарон, обматывая полотенцем шею — на манер киногероев, использующих для этой цели шарф. — Призрака утонувшего мальчика.
Кэлли закатила глаза:
— Никакой он не призрак. Его зовут Люк Ньюман. Он внук миссис Ньюман. — Кейт заметила, что лицо ее смягчилось, а в глазах появилось мечтательное выражение. Полотенце соскользнуло, и она торопливо его подтянула.
Это был один из тех редких моментов, когда девушка вела себя как типичный подросток. У Кейт защемило сердце — как же мало для этого понадобилось.
— Давно не встречала Люка. Наверно, несколько лет. Когда я видела его в последний раз, он был, по-моему, младше чем Аарон сейчас.
— Окончил школу в этом месяце и приехал к бабушке на лето, — продолжала Кэлли. Похоже, сама мысль о том, что у родственников можно провести целое лето, с трудом укладывалась у нее в голове.
— Если захочешь, можешь пригласить его в любое время, — предложила Кейт. — Я не против, чтобы у тебя были здесь друзья.
— Нет у меня никаких друзей. — Кэлли вскочила и, подтянув полотенце, направилась к дому.
— Я твой друг! — крикнул Аарон, вскакивая вслед за ней. — Эй, Кэлли! Подожди! Я твой друг. И Бандит тоже.
Кэлли замедлила шаг и, подождав, пока Аарон поравняется с ней, потрепала его голове:
— Как скажешь, малыш.
Проводив их взглядом, Кейт в первую очередь убедилась, что каяк надежно привязан, и, подобрав сброшенную сыном спасательную жилетку, повесила ее сушиться. Перед глазами все еще стояла картина дня: Аарон с восторженным воплем летит в озеро.
Какое ж это облегчение — избавиться от постоянно терзающего тебя страха. Понимает ли Кэлли, какой подарок она сделала ее сыну?
В кармашке жилетки обнаружились собранные Аароном сокровища: два камня с загадочными отпечатками и агат. Она положила их на летний столик и обернулась услышав шум приближающегося автомобиля.
К дому катил зеленый пикап. Подумать только — Джей Ди Харрис вернулся.
Кейт расправила плечи, но удержалась от естественного порыва поправить волосы. Прихорашиваться ради мужчины — вот уж нет. Впрочем, это бы и не помогло. В промокшей до нитки футболке с обрезанными рукавами, без бюстгальтера, она выглядела ничем не лучше какой-нибудь оборванки. Надо взять себе на заметку, нечего одеваться как растрепа. Никогда ведь не угадаешь, кто может пожаловать. Она тут же укорила себя за такие мысли — в конце концов, кому какое дело до ее наряда, — но легче не стало.
Остановившись за домом, гость вышел из машины.
— Привет, — небрежно бросила Кейт, изо всех сил сохраняя невозмутимый вид, хотя сердечко уже затрепыхалось, стоило ей лишь взглянуть на Джей Ди. Что-то было такое в его вытертых джинсах. Да, пожалуй, и в нем самом.
«Просто в твоей жизни давно не было мужчин, — напомнила себе Кейт. — Тебе определенно нужно почаще бывать в компаниях». Унылое затворничество вредно уже потому, что делает женщину слишком уязвимой для порывов необузданной страсти. К тому же при их последней встрече он вел себя грубо, чуть ли не в открытую указал на дверь, причем всего лишь из-за того, что она проявила естественное для женщины любопытство.
Он протянул пластиковый контейнер:
— Привез вам форели.
Ей стоило немалых усилий удержать взгляд чуть выше пряжки его ремня.
— Извините… что?
— Форель… — Уголки его рта тронула легкая улыбка. Похоже, он испытывал те же проблемы. Впрочем, возможно, его заинтересовал логотип «Корри» у нее на груди. Кейт с трудом подавила желание прикрыться. — Поймал час назад и подумал, что вы могли бы поджарить их на ужин. Примите как знак благодарности за оказанную помощь.
— А вам известно, что пойманную в этом озере рыбу следует отпускать?
— Она не из озера. Я ездил к речке. Называется Элуа.
Ожидать извинений за грубость, пожалуй, не стоило, даже если он и осознал, что вел себя неподобающим образом. Осознал ли? Кейт не отрывала глаз, надеясь найти в нем какой-то изъян, некую ущербность, которая помогла бы сопротивляться силе, влекущей ее к нему. В мужчинах ведь обязательно должен быть подвох — иначе просто не бывает. По крайней мере, ей другие не попадались.
Какой же подвох поджидает ее в данном случае?
— Спасибо. — Она заглянула в контейнер с форелью. — Вижу, вы их уже почистили.
— Я бы не смог назвать это подношением, если бы вам пришлось их чистить.
— Правильно. Я, пожалуй, приму ваше подношение. Но только с одним условием, — сказала Кейт и, отрезав себе путь назад, добавила: — Вы останетесь с нами на обед.
Он промолчал, и Кейт, мгновенно почувствовав себя последней дурой, прикрыла растерянность ослепительной улыбкой.
— В меню свежая форель.
Джей Ди все же открыл рот:
— Спасибо. Только не подумайте, что я хотел напроситься.
— Я буду вам рада. — Едва сказав это, Кейт поймала себя на том, что ее слова можно толковать по-разному, и поспешно поправилась: — То есть мы будем рады. Особенно Аарон. У него сегодня маленький праздник.
— День рождения?
Она покачала головой:
— Он вам сам расскажет.
Джей Ди огляделся и, заметив уличный кран, кивнул:
— Руки вымыть можно?
— Конечно. Я буду в кухне, — сказала она.
И соврала. Потому что первым делом прошла в свою комнату и переоделась в сухое, сменив мокрую одежду на голубой топ с вырезом и джинсы. Потом причесалась, торопливо нанесла на влажные волосы немного геля и подкрасила губы — совсем чуточку. Главное — не перестараться. Лучше, если он вообще ничего не заметит. В ванной сам с собой разговаривал Аарон. Кейт улыбнулась. Наверно, заново переживает свои недавние приключения. Душ шумел и внизу. Кэлли могла принимать его бесконечно.
Переодевшись, Кейт поспешила вниз, в кухню, но на площадке задержалась на секунду и выглянула в окно.
Выглянула и как будто приросла к полу. Господи, он снял рубашку! Выливаясь из крана, вода рассыпалась на сотни ослепительных брызг, окружавших тело, о котором можно было только мечтать. Не тело — предмет искусства с мастерски вылепленными плечами, грудными мышцами, прессом и крепкими руками. Кейт приникла к стеклу, оставляя на нем туман жаркого дыхания, но расстояние все равно не позволяло разглядеть детали. Все то, что ей не терпелось узнать, — какого цвета волоски на груди, есть ли шрамы и татуировки, — укрывалось от глаз. Подобраться же ближе, чтобы удовлетворить наконец любопытство, не было возможности. В ушах уже гудело, щеки горели — она отступила.
«Прекрати, Кейт». Но легко сказать, да трудно сделать. Этот мужчина пробудил в ней дикие желания, всколыхнул несбывшиеся мечты, заставил вспомнить все те бессонные ночи, когда она пыталась убедить себя, что все в порядке, все хорошо.
Когда он вошел в кухню — с еще мокрыми, приглаженными ладонью волосами, во влажной, впечатанной в тело футболке, — Кейт притворилась, что ничего этого не замечает. В его присутствии все в кухне как будто уменьшилось в размерах, съежилось. Широкая тень накрыла пол. И тем не менее он вовсе не выглядел здесь лишним и, похоже, чувствовал себя соответственно. Стоял и осматривался, как обычно, с непроницаемым лицом.
Человека можно узнать по тому, что его окружает, — Кейт это знала. Старый дом был в каком-то смысле хранилищем нескольких десятилетий семейной истории, нашедших отражение в фотографиях — особо ценимых, с Тедди и Франклином Рузвельтом, до последней, прошлогодней, со всеми представителями самого юного поколения Ливингстонов.
— Добро пожаловать в мой мир. А готовить я только-только начала.
— Чем могу помочь?
Вот так, просто и без лишних слов она обзавелась напарником. Некоторые чувствуют себя на кухне лишними, не знают, куда ступить и за что взяться. Джей Ди был не из их числа. Прекрасно приготовил к жарке кукурузные початки, аккуратно нарезал помидоры, легко справился с арбузом. Работалось с ним легко, и в какие-то моменты Кейт даже забывала, что рядом не кто-то из своих, родных, а мужчина, которого она едва знает. Сама кухня была устроена с таким расчетом, чтобы даже несколько человек могли заниматься делом, не мешая друг другу.
— Похоже, нас ожидает настоящий пир, — заметил Джей Ди.
— Ездила в город, а на обратном пути заглянула в придорожный магазинчик. — Кейт выложила рыбу в раковину и открыла воду. Джей Ди справился со своей задачей профессионально: выпотрошил, обрезал плавники и хвосты.
Из комнаты Кэлли доносилась негромкая музыка, и Кейт, нарезая кусочками рыбу, тихонько мурлыкала в такт знакомой мелодии «Либертайнс».
— Девочка просто одержима музыкой. И неплохо в ней разбирается. Я привезла из дому несколько компакт-дисков, но, боюсь, ей они покажутся безнадежно устаревшими.
Джей Ди очистил последний початок.
— Какие-нибудь планы у нее есть? Я имею в виду, на конец лета.
— У Кэлли? Не спрашивала.
Кейт сбрызнула форель лимонным соком, посолила, поперчила, Джей Ди придержал дверь. Из дому вышли вместе.
— По-моему, девочка хочет отсидеться до восемнадцатилетия. Наверно, боится, что попадет в еще одну приемную семью. — Рассказывать о том, что узнала о матери Кэлли, Соне Ивэнс, она, подумав, не стала, хотя поговорить с ним о детях вовсе не казалось чем-то неуместным — Джей Ди удивительным образом располагал к откровенности. «Нет, — остановила она себя. — В таком деле он тебе не советчик. Он тебе вообще никто».
Оставив рыбу и кукурузу жариться на гриле, сели за стол. Ее не оставляло странное ощущение домашности, как будто все происходящее давно стало чем-то привычным, как будто так, как сегодня, они собирались много-много раз на протяжении десятка лет. Откуда взялось это чувство? Чей сценарий здесь проигрывался, ее или его?
— Хотел спросить насчет Кэлли, — сказал Джей Ди, расставляя старые эмалированные тарелки. — Как по-вашему, она была бы не против немного заработать? Я мог бы предложить ей кое-какую работу в доме Шредеров. Уборка. Несколько часов в неделю. Оплата наличными.
Кейт ничего не могла с собой поделать — губы сами стянулись в улыбке. И на душе стало легче и теплее. Она понимала, что уборщица ему совсем не нужна, — Джей Ди просто хотел помочь Кэлли. Теперь он стал яснее и понятнее — как ее любимая конфета с твердой оболочкой и мягкой сладкой начинкой.
— Ладно. Вы прокололись.
— Прокололся? — Он нахмурился.
— Я знала, что вы что-то скрываете, — теперь ваш секрет раскрыт.
Джей Ди положил вилку на стол.
— Послушайте, Кейт, я…
— Не надо ничего объяснять. Вам нечего стыдиться. — Подумав, она решила пойти ва-банк. — Я рада, что узнала правду о вас.
Джей Ди взял вилку.
— Неужели?
— Конечно. Вам больше не нужно притворяться со мной. И не беспокойтесь, обещаю хранить вашу тайну.
— Точно?
— Не сомневайтесь. Хотя и не понимаю, зачем это надо скрывать. По-моему, мужчина с добрым сердцем невероятно привлекателен. Зачем же притворяться другим?
Он выдохнул, медленно, с заметным облегчением, и вернулся к своим тарелкам.
— Спасибо на добром слове.
— Я только сказала, что вы невероятно симпатичны. Вас это так удивило?
— Вы сказали, что мужчина с добрым сердцем невероятно привлекателен. Я вовсе не принял это на свой счет.
Что ж, по крайней мере, он умеет слушать.
— Хорошо, уточню — у вас доброе сердце. Золотое.
— Да, это точно про меня. Чистое золото. Не спешите с выводами, Кейт.
— Так расскажите о себе, и мне не придется ничего додумывать.
— Рассказывать особенно нечего. Сейчас я отдыхаю, обдумываю варианты.
— Один из вариантов — медицинская школа.
— Верно.
— Это болезненная для вас тема? В прошлый раз вы так рассердились…
— Извините. Так как вам мое предложение насчет Кэлли?
Он снова закрывался. Кейт почувствовала, что пережала. Значит, надо чуточку сдать назад.
— Держу пари, за такой шанс она ухватится обеими руками.
— Я поговорю с ней сегодня.
— Джей Ди! — Аарон спрыгнул с крыльца и побежал через дворик.
— Привет, Аарон. — Джей Ди протянул мальчишке руку.
Пару секунд Кейт только смотрела на сына раскрыв рот.
— Что ты сделал с волосами? — спросила она, опомнившись.
— Это мне Кэлли сделала. — Он осторожно потрогал колючий гребень, украшавший теперь его голову. — Называется ирокез.
— Отлично, дружок. — Кейт быстро отвернулась грилю.
— А я весь день прыгал в озеро, — проинформировал гостя Аарон.
— Похоже, тебе это понравилось. — Джей Ди подал ему пакет с шелухой от кукурузных початков. — Будь добр, отнеси в мусорный контейнер, ладно?
Кейт обернулась — ее сын охотно выполнил простейшее поручение. Вот только обычно выполнение столь же простого задания требовало получасовых уговоров с одной стороны и сопровождалось получасовым нытьем с другой. Джей Ди, очевидно, понятия не имел, насколько трудно заставить ее сына сделать хоть что-то по дому. Интересно, как у него это получилось? Или он пустил в ход какой-то хитрый прием? Скорее всего, нет. Скорее всего, дело было в нем самом.
Кейт выключила газовый гриль. Джей Ди уже поставил на стол стаканы с холодной питьевой водой. Обычно она делала это сама.
Аарон, выбросив мусор, подал сигнал к ужину — позвонил в медный корабельный колокол на крыльце. Джей Ди отправил его мыть руки. Появилась Кэлли. Увидев гостя, она немного смутилась.
— Сегодня у нас свежая форель из Элуа, — сообщила Кейт, перекладывая рыбу с гриля на тарелки.
— А это не опасно? — спросила Кэлли и, покраснев, торопливо объяснила: — Просто я слышала, что у некоторых рыб высокое содержание ртути и…
— Ты права, — согласился Джей Ди. — Но к речной форели это не относится. Честное скаутское.
— Клево. Так есть хочется. Надо что-нибудь сделать?
— Все готово. Садись, — сказала Кейт.
Кэлли замялась, потом все же села за стол. Аарон направился к свободному стулу рядом с гостем. Кейт заметила, что Джей Ди незаметно предупредил его взглядом, предлагая подождать, пока сядет мать, и только потом кивнул. Произнеся короткую молитву, Кейт мысленно поблагодарила гостя за небольшой урок манер.
Ужин и впрямь мог называться пиром — в дополнение к рыбе все получили по тарелке малины, кусты которой росли вдоль подъездной дорожки. Аарон расписывал свои приключения на озере, вспоминая о еде только в промежутках между историями. Тем не менее к концу трапезы его тарелка оказалось пустой, что случалось крайне редко.
— Когда у меня день рождения, — сказал он, — я все сам выбираю.
— И что же ты выбираешь? — поинтересовалась Кэлли.
— Пиццу с пепперони и белый торт с шоколадной глазурью. Каждый год. А ты?
— Мне выбирать не приходится.
— Почему?
— Хочешь узнать кое-что чудное?
Аарон даже привстал со стула:
— Конечно.
— Я никогда не отмечала день рождения.
— Не может быть, — вытаращился он.
— Может.
— Дерьмово. — Аарон быстро посмотрел на Кейт и поправился: — То есть жуть. Нет, правда.
Кэлли пожала плечами:
— Ну, не знаю. Там, где я росла, нам говорили, что рождение — это обычное дело, естественный процесс, и что он значим сам по себе, без всяких там дополнительных ухищрений.
— Но это же абсурдно, — не выдержала Кейт.
— Так у нас было заведено. — Кэлли доела остатки арбуза. — Я, когда узнала дату, всегда тайком отмечала свой день рождения. Конечно, это не то что настоящий праздник, но все-таки…
— Ты правильно делала, Кэлли. В этом мире важен каждый человек. И ты тоже, — сказала Кейт, мысленно награждая мать девушки не самыми лестными эпитетами. — Я рада, что ты теперь с нами.
Кэлли застенчиво улыбнулась.
— А когда у тебя день рождения? — спросил Аарон.
— Пятнадцатого июля.
— В этом году у тебя будет самый лучший день рождения, — пообещал он.
— А то как же!
За ужином Кэлли говорила немного, но уплетала за обе щеки, а потом настояла на том, чтобы убрать вместе с Аароном со стола и вымыть посуду. Жалоб со стороны последнего не последовало.
Сидя на веранде, глядя на опускающееся за горы солнце, Кейт прислушивалась к доносящимся с лужайки голосам.
— Как старые друзья, — пробормотала она и мысленно добавила: «Как брат и сестра».
Кэлли включила радио и, услышав «Велвет револвер», выдала критический разбор их очередного хита.
— Девочка разбирается в музыке, — заметила Кейт. — У нее очевидные способности, вот только образования недостает.
— Время еще есть, — заметил Джей Ди.
Помолчали. Открыть бутылку вина? Подумав, Кейт отказалась от этой мысли. Слишком уж… романтично. Пока еще рано. Может быть, когда-нибудь… позже. В отношениях с мужчинами осторожность никогда не помешает. Она всегда придерживалась этого правила, и у нее были для этого свои причины. Самая веская — Аарон. Мальчик легко привязывался к тем, с кем она встречалась, а когда кавалер пропадал, переживал сильнее, чем она.
Кейт грустно улыбнулась и покачала головой.
— Вспомнили что-то смешное?
— Есть у меня недостаток, — призналась она. — Слишком много думаю.
— О чем же, например?
— Например, о нас. — Заметив, как он изменился в лице, Кейт громко рассмеялась. — Похоже, вы даже не сознаете, что есть такое понятие — «мы».
Она подождала — он молчал. В отличие от нее на Джей Ди молчание совершенно не давило. Плохо. У нее еще оставались вопросы.
— Кем вы были в армии?
— Санитаром.
— И работали с Сэмом?
— Иногда. Мы начинали в разных частях, но наши дорожки часто пересекались.
Санитар. Значит, определенная медицинская подготовка у него уже есть. Теперь понятно, почему его интересует именно медицинская школа.
— Посуду помыли, — крикнул через сетчатую дверь Аарон. — Можно взять десерт?
На десерт было мороженое с карамельным сиропом, а потом Кейт заметила, что Аарон полез в ящик с настольными играми.
— Вам бы лучше смыться, пока не поздно, — шепнула она. — Иначе не избежать «Змеек и лесенок».
Маневр не удался — Аарон услышал и покачал головой:
— Нет, будем играть в скрэббл.
— А что такое скрэббл? — подала голос Кэлли.
Аарон закатил глаза:
— Ну ты даешь! — Он приготовил доску на трех игрков — Кейт, Джей Ди и себя с Кэлли. — Она новенькая, а я ребенок, поэтому мы будем играть вместе.
— Если вам пора… — обратилась Кейт к Джей Ди.
— Я не спешу.
Постаравшись не выказать волнения, Кейт начала с «игры», задействовав три свои фишки. Кэлли и Аарон, пошептавшись, добавили «град». Джей Ди поразил всех, выстроив «аденома».
— Я бы на вашем месте сдавался, — заметил он с улыбкой.
— Аденома, — шепотом повторил Аарон.
— Аденома? — Кейт нахмурилась. — Никогда не слышала. А такое слово точно есть?
— Точно.
— Я все-таки проверю. — Она взяла с полки старый, с пожелтевшими страницами словарь. — «Аденома — доброкачественная опухоль…» Хм-м, а я и не знала.
И это было только начало ее унижения. Она, человек, зарабатывающий на жизнь словами, потерпела полное фиаско. Противники не знали жалости. К тому же ей отчаянно не везло. Кейт так долго раздумывала над каждым ходом, что Кэлли и Аарон начали зевать. Оба облегченно вздохнули, когда фишки наконец закончились. Безоговорочная победа досталась Джей Ди.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал он. — Уходить надо, пока ты в плюсе.
— Подождите, Джей Ди, — жалобно протянул Аарон. — А вы чинить умеете?
— Чинить? Что?
— Велосипеды. Камеры мы накачали, но цепь на моем все время сваливается.
— Я сама тебе помогу, — вмешалась Кейт, разгадав нехитрый план сына.
— Нет. Мне нужен Джей Ди.
«Мне тоже», — подумала она.
— Что ж, я не против. Загляну как-нибудь на днях.
Кейт вышла вместе с ним.
— Вам не обязательно это делать. Я знаю, как починить велосипед.
— Тогда нас уже двое.
— Просто Аарон… У него всегда так. Ищет отца в каждом встречном мужчине.
— Разве это проблема?
— Проблема возникает, когда не оправдываются ожидания. Когда рушится надежда. Когда разбивается сердце. — Кейт закусила губу. Проговорилась. Он уже и сам понял, что сердце здесь разбито не у одного только Аарона. — Послушайте, я не имела в виду…
— Насчет этого не переживайте, Кейт.
А она и не переживала. Он умел успокаивать одним своим присутствием. Рядом с ним было спокойно. Большинство других мужчин умели только расстраивать и огорчать.
Солнце скатилось наконец за горы, но небо, несмотря на поздний час, оставалось светлым. Это время Кейт любила больше всего. В озере, как в огромном ясном зеркале, отражались небо и горы. Мелькавшие тут и там вдоль берега огоньки костров складывались в золотое ожерелье. Притаившиеся в тенистых уголках лягушки и сверчки завели свои вечерние песни.
Этот мир существовал как будто сам по себе, отдельно от остального. И лето у озера совеем другое, волшебное. Здесь каждый мог быть кем угодно. Кем хотел.
Она и сама до конца не понимала, как и почему так получалось каждый год. Измотанная мать-одиночка становилась идеальной домохозяйкой. Мальчик, постоянно мучавшийся в школе, превращался в Тома Сойера и бросал камни по воде, бегал босиком и учился плавать. Бездомная девочка обретала семью.
— О чем задумались? — спросил Джей Ди.
Кейт встрепенулась — молчание и впрямь затянулось.
— О чем? Так… просто думаю. Мне нравится здесь. Здесь я могу быть другим человеком.
— Зачем вам становиться другим человеком?
— А разве не все этого хотят? В школе, в Сиэтле меня постоянно дразнили — за то, что рыжая, за веснушки, за то, что знаю все ответы. Я приезжала сюда, на озеро, каждое лето и перевоплощалась. Была и индийской принцессой, и королевой пиратов, и олимпийской чемпионкой по плаванию, и русалкой. Я могла быть кем угодно, только не самой собой.
— Рад, что эта фаза у вас позади, — пробормотал Джей Ди.
Да, потом это ушло. Потом, в старших классах, она, бывало, обжималась с Сэмми Шредером за лодочным сараем. Он даже возил ее на своей машине в Порт-Анджелес, и там, в кинотеатре под открытым небом, они тоже целовались в душном, тесном салоне его «эль-камино».
Помнит ли те времена Сэм? А если помнит, рассказал ли что-то другу? Конечно, можно было бы спросить, но Кейт не стала. Джей Ди мог бы истолковать ее любопытство как самонадеянность, уверенность в его интересе к ней. Они еще не настолько хорошо знакомы, чтобы обсуждать друзей — будь то из будущего или прошлого. Пока что они существовали только в настоящем, в этом вот мгновении. И оба, похоже, понимали, что пытаться пройти дальше, за пределы этого мимолетного настоящего, было бы ошибкой. Да и куда спешить? Впереди едва ли не все лето, и у нее еще есть время узнать соседа получше.
— Спасибо, что пригласили, — сказал он, явно не горя желанием продолжать начатый ею разговор.
— Не за что.
— Я не напрашивался на приглашение, но рад ему.
— Я тоже. И еще рада, что вы остались.
— Может быть, повторим как-нибудь.
— Может быть.
— Спасибо, Кейт. — Тем не менее уходить он не спешил. Последний свет умирающего дня разлился неярким блеском по его волосам, вычертил четкую линию подбородка и плеч, выделил контур губ.
— Пожалуйста, — мягко сказала Кейт и сделала шаг вперед. В конце концов, здесь был другой мир. Здесь она позволяла себе быть чуть более романтичной, чуть более смелой. Последний летний роман случился так давно — да если уж на то пошло, не только летний, — что она и сама удивилась, как естественно все получилось. Все внимание — на губы. Случайно-неслучайное прикосновение…
Он наклонился, и его губы почти встретились с ее губами. Она почти почувствовала их, почти узнала их вкус.
— Пока, Кейт, — тихонько шепнул он ей на ухо. — Еще увидимся.
И только тогда Кейт поняла, что его рука тянется не к ней, а к ручке дверцы. Он сел в машину и уехал, оставив ее на дорожке, растерянную и смущенную.
Наверное, она не должна была отпускать его. Наверное, она должна была либо заставить его поцеловать ее, либо оттолкнуть. А так… Она стояла и не знала, что же это получилось за прощание.
Кейт вернулась домой. На кухонном столе лежала доска с выложенными на ней словами. Прежде чем убрать ее, она посмотрела, какие слова составил Джей Ди: «цель», «бивуак», «геймер», «аденома»… Можно ли, ориентируясь на эти слова, понять что-то о человеке, сложившем их? Вероятно, нет. Он просто играл на победу, выбирал те слова, что приносили больше очков. Составленные ею — «игра», «дух», «одинокий», «щипок» — тоже ничего не говорили о Кейт Ливингстон, ее настроении и мыслях.
Разве что одно. «Одинокий». Оно кое-что выдавало, было немного слишком откровенным, но так уж получилось — с ним ей светил шанс попасть на призовую клетку.
Кейт закрыла доску и высыпала фишки в старый синий мешочек.
И все-таки вечер был хорош. Пожалуй, Даже слишком. Они вчетвером были как семья из одного старого телешоу, кажется? «Уолтоны»? Только в этой семье, в отличие от той, собрались безработная мать-одиночка, девочка-беглянка, девятилетний мальчик и загадочный мужчина.
А в остальном — все как у Уолтонов.
Глава 12
Утром Джей Ди намеревался разобрать наконец скопившуюся почту, но сосредоточиться не удавалось — мысли снова и снова возвращались к Кейт. Он постоянно напоминал себе, что бежал сюда от мира, в поисках уединения, с надеждой вернуть прежнюю жизнь. Самое последнее, чего ему не хватало, это запасть на Джун Кливер и маленького Бивера [11]. И все же, вопреки доводам рассудка, он чувствовал, что тронут ее безыскусной человеческой прямотой и искренностью. А какая у нее грудь!
«Держись подальше», — предупредил себя Джей Ди.
Но как же трудно следовать собственному совету, когда имеешь дело с такой женщиной, как Кейт. Он принес ей рыбу — жест впечатляющий и ясный. Так же поступал и пещерный человек, охотник, возвращавшийся домой с пищей.
Он едва не поцеловал ее. Наклонился так низко, что уловил запах ее волос. В тот миг в нем шевельнулось что-то знакомое, и все инстинкты встрепенулись и ожили. Они толкали его к ней.
Но после случившегося прошлым Рождеством он не мог позволить себе это. Ни сейчас, ни через год, может быть, никогда. Хватит. Он упрямо закрыл все двери перед мыслями о Кейт Ливингстон и постарался сосредоточиться на почте. Первым поток поступающих на его имя писем и посылок — казалось, ему писали все полоумные Америки — фильтровал Сэм Шредер. Благодаря Сэму Джей Ди получал только счета и обычную, нормальную корреспонденцию.
Только вот можно ли считать таковой большой плоский конверт от голливудского агента?
Джей Ди долго смотрел на него. Побарабанил по нему пальцами. Лучше бы ему никогда не слышать о Моррисе Уильямсе, докторе права. «Контроль над ситуацией нужно взять уже сейчас, на этой стадии, — убеждал его Уильямс. — Чтобы снять фильм о вас, никакого разрешения не требуется. Неавторизованная версия может выскочить в любой момент, как и вот эта мерзкая книжонка. Вы этого хотите?» Уильямс протянул ему контракт. «Здесь ваш шанс сохранить все под контролем. Вы еще будете благодарить меня, Джордан. Уверяю вас».
Благодарности от него Уильямс так и не дождался. Взять ситуацию под контроль означало в действительности согласиться на роль консультанта фильма, основанного на его биографии. Согласиться на участие в рекламной кампании по продвижению фильма. И даже согласиться присутствовать на премьере.
Взамен ему обещали целое состояние — на благо фонда. Это было единственным утешением. На самом деле он хотел лишь одного: вернуться к нормальной жизни, ходить в магазин за «фритос» [12], не опасаясь нарваться на папарацци, сумасшедшего или поклонника, спокойно обедать в ресторане и заниматься любовью с женщиной, которая не отвернется в следующую минуту и не продаст все, что знает, таблоидам. Вроде бы и не многого хотел, но сейчас даже это представлялось невозможным.
Следующим в стопке оказался журнал «Шаут», пожалуй, самый нелюбимый из всех крикливых желтых изданий. В сопроводительной записке Сэм написал: «Обрати внимание. Ха-ха. Ты и Анна Николь». Если верить таблоидам, жизнь его была куда разнообразнее и интереснее той, которую помнил он сам. Тут и там выходили вдруг из тени люди, рассказывавшие о встречах с ним. На обложке журнала красовался он сам — в форме «зеленого берета» и под броской надписью «Очередная телезвезда?».
Заголовок намекал на то, что исчезновение Харриса связано с его съемками в каком-то реалити-шоу.
При мысли об этом ему стало не по себе, как будто в животе заработал миксер. Уже одно это говорило о многом, потому что желудок у него был, как говорится, железный. За время службы Джей Ди видел и обгоревших, и покалеченных до неузнаваемости, и выпотрошенных, как та форель, и нафаршированных свинцом. Он вытаскивал полуразложившиеся трупы из душных, перегретых жилищ. Трупы, которые приходилось не класть, а сливать в черные мешки. Он видел червяков, копошащихся в таких местах, о которых не хочется и думать.
Но и тогда ему не было так худо, как сейчас, когда он видел себя на обложке желтого журнала.
Джей Ди вздрогнул, услышав шаги на крыльце. Кэлли.
Он торопливо сунул журнал в плиту. Летом ее не топили — ночи стояли теплые, — но Джей Ди уже знал, что разведет огонь вечером.
— Кэлли? Спасибо, что пришла.
— Мне не в тягость, а лишних денег не бывает.
Гордая девушка. И со своими секретами. Джей Ди надеялся, что когда-нибудь, со временем, она, может быть, и поделится ими. Пока еще он не знал, в чем дело, но чувствовал — что-то не так. Похоже, у них было кое-что общее.
— Как ты себя чувствуешь?
— Как — что? — Девушка убрала за ухо волосы и растерянно посмотрела на него.
— Я хотел сказать… э-э… как дела? — исправился Джей Ди.
— В порядке. Готова приступить.
Он уже думал, что, может быть, зря предложил Кэлли работу. Убирать в доме совсем не трудно, тем более человеку, запрограммированному армией на поддержание чистоты. С другой стороны, хотелось ей помочь. Сегодня Кэлли вовсе не походила на нормального, здорового подростка, была вялой и апатичной, а темные пятна на коже подозрительно напоминали acanthosisnigricans,или, проще говоря, дерматоз. Спросить напрямик Джей Ди опасался — девушка могла посчитать, что он сует нос куда не следует, и просто-напросто убежать. Рассчитывать что она доверится ему и все расскажет, не приходилось. Уж если не призналась Кейт…
Он показал, где что находится, в том числе продукты и напитки, и предложил брать перерыв в любое время по ее усмотрению.
Кэлли посмотрела на него с некоторым недоверием:
— Вы… ну, из тех, что повернуты на чистоте, или как?
— Или как.
— А радио можно слушать? — спросила она, засовывая в рот пластинку жевательной резинки.
— Конечно. У меня и компакт-диски есть.
Кэлли сразу же оживилась:
— Что-нибудь приличное?
— Это зависит от того, что тебе нравится. — Он кивком указал на полку.
— Так… «Игглз». Лучшее». Не очень…
— Посмотри еще.
— О! «Мазерс оф Инвеншн». — Она открыла коробку и вытащила диск. — Это уже лучше. — Элтон Джон был забракован вместе с «Грейтфул Дед» и «Куин», но зато в число избранных попали «Карз», «Токинг Хедс» и Эрик Клэптон.
— Любопытные у тебя предпочтения, — заметил Джей Ди.
— Всю жизнь любила музыку. И память у меня хорошая — услышу вещь хоть раз, уже не забуду. Моя мечта — быть диджеем. Им ведь можно играть все, что нравится.
— А ты никогда не думала заняться этим всерьез? Сделать так, чтобы мечта стала работой? — Вспомнив кое о чем, он бросил взгляд на полку над письменным столом. Университетский каталог все еще стоял там нетронутый.
— Думала, конечно. — Кэлли достала из-под раковины бутылку «Уиндекса». — Да только шансов у меня маловато. Образования не хватает. Постоянного адреса нет. Даже свидетельства о рождении.
— Чем будешь заниматься, когда лето кончится?
— Постараюсь найти жилье. Работу какую-нибудь. Пусть диплома у меня и нет, но голова-то имеется.
— А как насчет мечты?
Пузырь из жвачки громко лопнул.
— Мечта — она и есть мечта. Она потому так и называется, что ненастоящая.
— По-моему, ты вполне могла бы стать диджеем. Это не так уж нереально.
Она покачала головой.
Вполне разумная девчушка, принимая во внимание все обстоятельства. Даже Кейт удивилась, что ребенок, перенесший такое, вырос нормальным. Джей Ди хорошо ее понимал. Когда жизнь в доме превращается в кошмар, нужно сильно постараться, чтобы остаться нормальным.
Уж он-то знал. Еще до того, как пойти в первый класс, где каждого ребенка просили рассказать о себе и родителях, Джей Ди понял, что лучше всего придумать вымышленную семью вместо настоящей, чтобы люди не спрашивали, почему его мать никогда не бывает на школьных спектаклях и не посещает заседания родительского комитета. Учителям и одноклассникам он говорил, что отец работает дипломатом за границей, а мать занимается в вечерней школе — учится на лингвиста. В шесть лет он еще не представлял, что такое «лингвист» и «дипломатическая служба», но уже пользовался этими понятиями, как и другими знаниями, почерпнутыми из единственного источника информации — телевизора.
Наблюдая за другими семьями по телевизору, он накладывал их жизнь на свою. В его придуманной семье все заботились друг о друге, как Хакстеблсы, были сообразительны, как герои «Семейных уз», обладали чувством юмора, как персонажи «Растущей боли». Эти бесконечные программы научили вещам, которые и в голову не приходили его матери, — он усвоил такие ценности, как верность и сострадание. Целительная сила детского воображения стала главным инструментом в его арсенале. Она да еще пожарное депо, располагавшаяся в квартале от дома.
У большинства детей есть отец или отчим, Джей Ди рос при пожарной части, где всегда было полно мужчин. Он ни о чем их не просил, но ему помогали все. Потом, обнаружив неподалеку станцию скорой помощи, стал больше времени проводить там. Там ел, там получал совет и поддержку, каких не находил дома.
Позднее, став парамедиком, он многое понял. В этой профессии у человека развивается особое чувство к людям. Похожее на его чувство к Кэлли Ивэнс. Теперь он понимал, что в доме Кейт Ливингстон девушка обрела, возможно, ту стабильность и нашла то сочувствие, которых не знала всю свою жизнь.
Кейт… Он едва знал ее, но видел — она настоящая. От нее веяло теплом и надежностью, любовью и щедростью, как от матерей в телесериалах, как от той женщины, которую он придумал вместо настоящей матери и о которой рассказывал на уроках. Даже в мокрой старой рубашке она выглядела как модель на подиуме.
В этот день Джей Ди собирался поработать с лодкой. О существовании ялика он знал давно — Сэм упоминал о нем каждый раз, когда рассказывал об их летнем доме, и даже показывал фотографии. История его стала частью мифологии озера. Сэм чуть ли не умолял Джей Ди спустить ялик на воду.
Интересно, когда он последний раз видел эту семейную реликвию. Дерево высохло, лак сошел практически весь. Корпус напоминал горку хвороста — поломанные шпангоуты, прогнившая насквозь обшивка, осыпавшаяся пылью эпоксидная смола. Поскольку его познания области кораблестроения исчерпывались самыми общими представлениями, Джей Ди запасся книгами, руководствами, справочниками и планами, а в первую очередь решимостью довести дело до конца. Необходимые инструменты и материалы нашлись в доме, остальное он купил в городе. Работа требовала прежде всего хирургической точности и неукоснительного следования правилам. Ему это нравилось. Использование железных гвоздей не допускалось — годились только деревянные, из виргинской хурмы или черешни. Все перекрытия и пазы полагалось прокладывать водостойким герметиком. Сам не зная почему, Джей Ди чувствовал, что просто обязан сделать это: починить сломанные части, сгладить шрамы, вернуть суденышко к той жизни, для которой оно и создавалось. Понятная, соизмеримая с человеческими возможностями задача, конкретные, видимые результаты — такой проект был ему по вкусу. Речь не шла о жизни и смерти. И перед ним не было хрипящего или орущего от боли пациента. Никто не умрет, и сам он не сделает ничего такого, чего нельзя было бы исправить.
Корпус уже лежал перед ним на пильных козлах. Пора приниматься за дело: зачищать, шлифовать, конопатить — возвращать больного к жизни. Скоб понадобилось больше, чем хирургу зажимов. Стоявшая поблизости мусорная корзина быстро заполнялась щепами и опилками, в воздухе запахло кедром и хвоей. Из дома доносилась музыка. Кэлли нашла альбом «Джетро Талл». Поглядывая в сторону дома, Джей Ди видел иногда мелькавшую в окне девушку.
Джей Ди потерял счет времени, а солнце потихоньку прокладывало путь по небу, и озеро вспыхивало и поблескивало в его лучах. Стайка диких уток сорвалась с тихой глади и, роняя капли воды, устремилась ввысь. Из динамиков ударил знакомый ритм. «Тупой как пробка». По защищенному маской лицу струился пот. Мелкая древесная пыль оседала на влажные руки. Слушая музыку, Джей Ди вдруг почувствовал, как в груди словно шевельнулось что-то. Какое-то неясное, полузабытое чувство. Он узнал его не сразу, но все же узнал. Впервые с прошлого Рождества он был счастлив. Счастлив не вообще, а именно сейчас. Нехитрая физическая работа любимая музыка, жаркие пальцы солнца на спине — они вернули что-то такое, чего Джей Ди не чувствовал давным-давно, о чем успел позабыть.
«Ты у меня будешь красавицей», — поклялся он.
«Джетро Талл» уступил место Эрику Клэптону — «Лайла». Мысли почему-то снова свернули к Кейт Ливингстон. Для нее вчерашний ужин был просто ужином, но для него он имел куда большее значение. В ее жизни такое происходило постоянно — обычный прием пищи. Она не знала и не могла знать, что для него ужин в почти семейном кругу был понятием совершенно незнакомым. Удовольствие от такого совместного приема пищи было сродни мучительной, но сладкой боли. Боли, испытать которую он жаждал все сильнее и сильнее. Боли, неотделимой от женщины с рыжими волосами и веснушками, с мягкими округлостями и изгибами, к которым тянулись его руки, с зелеными глазами, блестевшими и менявшимися, как и гладь озера под солнцем.
Опустившись на колено, Джей Ди скользнул взглядом по корпусу, проверяя симметрию, сравнивая с оригинальным планом. Удивительно, но борта, похоже, сохранили грациозную форму и почти не просели. Сегодня ему предстояло стать пластическим хирургом.
Зазвучала песня «Изменим мир». Джей Ди поднялся и отступил на пару шагов. Что же дальше? Насвистывая тихонько, он не услышал шагов, но поймал краем глаза тень и, повернувшись, увидел Кэлли. Шла она как-то странно, решительно и целеустремленно, и даже в золотистых лучах солнца ее кожа казалась неестественно бледной. Следы пыли и пепла на руках и лице служили неоспоримым доказательством ответственного отношения к работе.
— Напоминаешь Золушку, — улыбнулся Джей Ди.
— Точно, она и есть, на хрен, Золушка. — Кэлли обожгла его злым взглядом. К груди она прижимала что-то перепачканное золой.
Джей Ди присмотрелся, и сердце сжалось, как будто на него лег холодный камень. Он отложил пескоструйный аппарат. Стащил и повесил на козлы защитную маску. Сказать было нечего. Он просто стоял и ждал.
— Вы — он, — объявила Кэлли, хлопнув журналом по козлам. — Вы — этот парень.
Со страниц слетели черные хлопья пепла Черт, черт. Как глупо. Сам виноват, надо быть осторожнее.
— У тебя привычка такая, шарить по чужим плитам?
— Я просто хотела ее почистить. Выгрести золу. Нашла журнал, решила почитать. Увидела записку. Сначала не поняла, а потом сообразила.
— Послушай, я просто…
— А вы вообще собирались сказать нам правду, сержант Джордан Донован Харрис, или думали и дальше нас дурачить?
Джей Ди сглотнул. Во рту остался вкус опилок. Отказаться от всего? Сказать, что на фотографии кто-то другой? Может быть, еще удастся как-то вывернуться? Но, глядя Кэлли в лицо, в темные, злые глаза, он понимал, что из этого ничего не получится. Перед ним была девушка, которая — так или иначе — лгала всю жизнь. И уж ее-то не обмануть.
Он помолчал еще немного, продлевая тихую, незаметную жизнь простого парня, приехавшего на озеро отдохнуть.
— Я не хотел никого дурачить и уж конечно в мыслях не держал ничего плохого. Извини, если что.
— Но почему вы просто не рассказали сразу все как есть?
Джей Ди взглянул на журнал:
— Вот почему.
Кэлли открыла страницу с хорошо знакомой всей стране фотографией, на которой он боролся с террористом.
— Такое от друзей не скрывают. Этот парень, Джордан Донован Харрис, он ведь герой. Первый герой на всю страну.
Джей Ди покачал головой:
— Этот парень всего лишь прошел хорошую подготовку и случайно оказался в нужный момент в нужном месте. Меньше всего я хотел вот этого. — Он взял журнал, закрыл его и отложил в сторону. — И не сердись. Я лишь хочу пожить нормальной жизнью. Мне не нужно внимание.
— Не понимаю. Вы же знамениты. Можете делать все, что только захотите. Поехать куда-нибудь, тусоваться с Пэрис Хилтон.
Джей Ди вытер руки о джинсы.
— Я все сказал. Ты — умная девушка. Подумай сама. Когда станет известно, что я здесь, мне и за зубной пастой будет не выйти из-за репортеров.
— А правда, что одна женщина порезала себя и позвонила по 911, чтобы вы ее спасли?
Ширлин Лэдлоу. Никак от нее не отделаться.
— Да, правда. Она подвергла себя реальной опасности. Я не смог оставаться на работе, зная, что есть и другие, которые могут сделать то же самое.
— Но вы же не виноваты, что у нее с головой не в порядке.
— Наверно, не виноват, но, возможно, не будь меня, она бы себя и не порезала, так? — Он покачал головой. — Ответа никто не знает, а я просто не мог больше рисковать.
— Получается, что вы ушли с работы из-за какой-то полоумной? Но это несправедливо.
Он едва не рассмеялся. В его языке не было больше слова «справедливость».
— Не совсем из-за нее. После того, что случилось, я уже не мог работать с той же, что и раньше, отдачей. Вот и пришлось уйти. Сюда я приехал, чтобы вернуть свою прежнюю жизнь. И пока что получалось неплохо. — Он помолчал. Если не считать Шредеров, до сих ему еще не встречались люди, которые сумели бы сохранить его секреты. Слишком велик был соблазн, слишком слаба человеческая натура. «Я видел его и даже поздоровался за руку», — рассказывал один. «Он сидел в ВИП-ложе на футболе», — делился новостью другой. «Я стоял рядом с ним на заправке «Тексако» возле Джорджия-авеню», — хвастал третий.
В поисках материала для его биографии автор нашел, например, официантку, подававшую Харрису кофе в ближайшем ресторанчике («Как сейчас помню, он взял со сливками и сахаром»), разыскал школьного тренера по футболу («Парень всегда знал, как проскочить по краю») и даже раскопал прачечную, куда Харрис сдавал в чистку форму и где его, оказывается, помнили, хотя там никто не говорил на английском.
И вот теперь Кэлли, бездомная девчушка со своими собственными секретами. Как она поступит? Попытается выторговать что-то для себя или с уважением отнесется к его тайне?
Кэлли прислонилась к козлам, подобрала журнал, открыла статью:
— Здесь все правда?
— А как по-твоему? Я похож на человека, снимающегося в шоу?
— Нет, нисколечко. И я рада. Меня от этих шоу трясет.
— Все статьи примерно одинаковы, везде пишут примерно одно и то же. В большинстве случаев истине соответствует только одно — мое имя.
— Так как вас обычно называют? Джордан?
— Нет. Так — только в прессе. Раньше меня все называли просто Джей Ди. В армии — Харрис.
Кэлли перевернула страницу, внимательно посмотрела на его фотографию в форме «зеленого берета» и, взглянув на стоящего перед ней мужчину — небритого, с длинными волосами, в очках, — покачала головой.
— Даже не верится. Вы здесь совсем другой.
— Люди видят то, что хотят увидеть. — Джей Ди подождал еще немного. Он не знал и даже представить не мог, какие мысли бродят в голове у этой девчонки, но понимал, что, если она проболтается, случайно или умышленно, его летним каникулам на озере придет конец. И спрашивать, что она собирается делать, он тоже не хотел, чтобы не сказать лишнего. Кэлли тоже ничего не говорила и только бегала глазами по строчкам.
В конце концов Джей Ди все же решил поговорить с ней начистоту. Не угрожать, не обвинять, не ругать. Просто сказать правду.
— Секреты есть у каждого. Люди стараются держать их при себе. У них есть на то причины. Уж ты-то должна это знать получше некоторых.
Она отступила на шаг. Потупилась:
— Да. И что?
— Я не хочу, чтобы кто-то знал, кто я.
— Я не гений, и то вычислила.
— Значит, мне придется быть осторожнее.
— А то, что тут пишут про вашу мать, правда? — Девушка ткнула пальцем в выделенный абзац.
Он не читал статью. Зачем? Даже не взглянув на текст, Джей Ди знал, что там изложена история внезапного взлета Джанет к славе и ее столь же стремительного падения. Забыв о сыне на многие годы, она вырвалась из тени с откровениями о том, какую роль в формировании характера героя, готового пожертвовать собой ради других, сыграли ее мудрые материнские наставления, ее родительская забота и внимание. И поначалу пресса проглотила все как есть и стала преподносить Джанет как несгибаемую, работящую мать-одиночку, лепя из нее образец для подражания, который можно предложить всей стране.
Потом случилось неизбежное: какой-то пронырливый репортер копнул чуть глубже и наткнулся на далеко не столь благопристойно выглядящую правду.
— Зерно истины, наверно, есть, но остальное, как всегда, искажено и преподнесено так, как нужно репортеру, в соответствии с его задачей и целями.
Кэлли долго молчала. Проигрыватель в доме перешел на очередной трек. Губы ее шевельнулись, но что она сказала, он не уловил.
— Что ты говоришь?
— Я говорю, что моя мама в тюрьме. — В ее глазах застыла боль, и эта боль перекликалась с его болью. Кэлли выжидательно смотрела на него.
И он смотрел на нее. Смотрел, как будто в прошлое. Когда-то, очень давно, он видел такую же боль в зеркале. «Не надо, — предупредил себя Джей Ди, — не делай этого». Но и притворяться, что не замечает очевидного, он тоже не мог. Хотели они с Кэлли того или нет, каждый нашел в другом родственную душу.
Он думал, что юность осталась позади, но девушка была живым напоминанием о том, что избавиться от прошлого невозможно. Конечно, ему и раньше случалось видеть такую же боль. И не столь уж редко. Он видел ее в глазах детей, брошенных родителями и оставленных на произвол судьбы или волю случая. Детей, не знавших, что принесет следующий день. Детей, похожих на него.
— Отложи-ка журнал и садись. Я расскажу тебе правду. — Может быть, подумал Джей Ди, если он будет искренен и откровенен с ней, то и она откроется ему. И все же ему было не по себе. Он еще никогда никому не рассказывал о своей матери. — До того случая в госпитале мы с матерью не разговаривали двенадцать лет.
— Не разговаривали? Почему?
Ему и в голову не пришло бы приносить в жертву свои отношения с матерью — она сама приняла такое решение. Он подобрал полотенце и вытер потное, серое от пыли лицо.
— Она не хотела признавать прошлое. То прошлое, в котором была алкоголичкой и наркоманкой. Она хотела оборвать все связи с тем, что было в этом прошлом. В том числе и со мной.
Кэлли кивнула. Она уже поняла, что некоторые женщины способны и на такое.
— В общем, она переехала в Лос-Анджелес и никаких контактов со мной не поддерживала.
— Пока вы не стали героем и не попали в вечерние новости, — вставила Кэлли, откладывая в сторону журнал. — Здесь сказано, что у нее свое ток-шоу в округе Орандж.
— Здесь они не соврали.
— Держу пари, ей дали его вести только потому, что она ваша мать.
— Считай, что выиграла.
В хватке ей было не отказать. Сразу после инцидента его мать нацелилась на свой кусок. После трогательного, со слезами (слезы, разумеется, проливала она) воссоединения мать взялась продавать свою версию истории их взаимоотношений всем, кто только мог заплатить. К рассказу прилагались немногочисленные, изрядно помятые фотографии худенького мальчика и его веселой родительницы.
Рассматривая воспроизведенные в журнале снимки, Джей Ди в какой-то момент понял, что не узнает этих людей. На фотографиях — у побережья Мэриленда, в городском парке, на школьном пикнике — эти двое выглядели вполне довольными и даже счастливыми. Будущий герой и мать, вырастившая из сына настоящего мужчину, благородного и отважного. Да, на фотографиях они действительно казались счастливыми, но то была фальшивая память.
Камера способна на многое. Никто не хочет показывать свое истинное лицо пытливым, немигающим объективам, тем более если на этом лице вечная тень бедности и невзгод. Кем бы ты ни был, как бы высоко или низко ни стоял, кого бы ни отодвинул, чтобы пробиться в первый ряд, для камеры у любого найдется улыбка.
Каждый раз, натыкаясь на фотографию матери, Джей Ди неизменно поражался ее красоте. Он не помнил ее такой и, думая о ней, вспоминал другое.
И все же, когда мать ворвалась в его жизнь, Джей Ди даже не пытался ее остановить. Сглупил. Не смог верно оценить степень риска. Позволил ей в полной мере использовать его славу в ток-шоу, статьях и интервью. Она даже выпустила книжонку под гордым названием «Как воспитать настоящего героя».
Шаг первый, подумал Джей Ди: продавать себя за наркотики и постоянно пребывать под кайфом.
Шаг второй: дрыхнуть день за днем, пока твой ребенок шатается по улице. Надеяться, что за ним присмотрят добрые люди, пожарные и санитары скорой помощи.
Шаг третий: забирать отложенные сыном деньги, чтобы опохмелиться. И в конце концов уйти от него насовсем, объяснив, что не можешь больше его видеть, потому что он часть прошлого, от которого ты бежишь.
— И что, она снова облажалась, да? — спросила Кэл-ли. — Получила ток-шоу, и все было бы распрекрасно, но она опять сорвалась.
Он похлопал по журналу.
— Ей помогли. Поначалу она справлялась неплохо. Внимание к ней было огромное. Все жаждали купить ее придуманное прошлое. Но в наше время скрыть что-то уже невозможно. По крайней мере, надолго. — Так и случилось. Через несколько недель после того, как Джанет вышла из тени, в прессе появились рассказы о ее былых пристрастиях, всплыли документы. Потом посыпались приглашения, отказаться от которых она не могла. Разгульные голливудские вечеринки. Эксклюзивные клубы. — Она с головой нырнула в свою стихию. Когда я понял, что происходит, было уже поздно. Сейчас она в восстановительном центре в Южной Калифорнии. Будет там до осени. Говорят, там применяют едва ли не лучшую на сегодняшний день реабилитационную программу. — Что-то треснуло. Джей Ди и сам не заметил, как сломал деревянную шпонку.
— Держу пари, лечение оплачивате вы.
— Опять выиграла.
— Так вы теперь действительно богаты? — Кэлли развернула журнал на странице с указанием счета для пожертвований. — Потому что у вас есть фонд?
— Я ничего не просил, но… Видишь ли, люди в большинстве своем добры и щедры. Просто в какой-то момент стали приходить деньги. Ни с того ни с сего. Сам не знаю почему.
— Потому что вы спасли лидера свободного мира.
Он отмахнулся:
— Ради денег на человека с бомбой никто бросаться не станет. Так случилось. Но в этом деле есть и хорошая сторона. Я положил деньги в некоммерческий фонд. Люди могут обращаться туда за помощью. — Джей Ди посмотрел на Кэлли. — Ты, например, могла получить стипендию для учебы в колледже, — добавил он, надеясь, что она не сочтет предложение за попытку купить ее молчание.
—Ага, в колледже. Как смешно.
— Я не шучу.
— Вы и не смеетесь, и даже не улыбаетесь. Господи, что ж это такое! Человек — герой Америки. И даже не может этому порадоваться.
— Я не хочу этому радоваться. Я хочу вернуться к нормальной жизни. Той, что была.
— И когда же вы собираетесь рассказать все Кейт? — в лоб спросила Кэлли.
— Я и не собираюсь. Ни Кейт, ни кому-либо еще. Надеюсь, ты отнесешься к этому моему желанию с уважением.
— А почему бы и не рассказать? Что тут такого? Вы ей уже нравитесь, а будете нравиться еще больше.
Женщины по всей стране клялись ему в своей любви, но он чувствовал фальшь в этих клятвах. Фальшь, которая вставала стеной между ним и людьми, как только они узнавали, кто он такой.
— Я тебе все уже объяснил. Не могу рисковать. То, что случилось с Ширлин Лэдлоу и моей матерью, может повториться. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то страдал. Предпочитаю держаться в тени. Извини, но лучше объяснить не могу.
— Не понимаю. Она, может, и позлится сначала, как я. Но потом остынет и…
— Прошу тебя, Кэлли. Ничего никому не говори. — Он произнес это резко. Почти требовательно.
Она свернула журнал в трубочку.
— Вы многого хотите.
Девочка определенно не глупа. Он и раньше это знал. Поняла, из этого можно выгадать кое-что и для себя, если только повести игру правильно.
— Знаю, что хочу многого, — согласился Джей Ди. Что же делать? Попробовать подкупить? Это было бы не так уж трудно. Но вот только сделать этот шаг он не мог. Не мог сказать Кэлли, что даст ей за молчание пять сотен баксов. Не мог не только потому, что это было бы неприлично, недостойно, но еще и потому, что взятка стала бы каплей заразы, способной расплыться и привести к непредсказуемым результатам. — Вообще-то я бы даже воспользовался твоей помощью, чтобы сохранить это в тайне.
— Думаю, вы плохо поступили, что не рассказали нам. И я не знаю, почему вы делаете вид, будто быть знаменитым так уж тяжело.
— Обычные люди не готовы ко всему этому вниманию. Мне трудно объяснить. Но так оно и есть. — Он говорил об этом уверенно, потому что нашел подтверждение в похожих случаях. Спасатель, доставший из колодца в Западном Техасе малыша Джессики Макклюр, покончил с собой. Парень, прыгнувший с моста Джорджа Вашингтона, чтобы помочь жертвам авиакатастрофы, оказавшимся в ледяной воде Потомака, стал затворником. Мужчина, остановивший «Сквики» Фромм [13], позднее совершил самоубийство. Причиной их трагедий был спонтанный акт героизма.
— Вы справитесь, — заверила его Кэлли и швырнула журнал в ящик с мусором, откуда взметнулся фонтанчик пыли. — Между прочим, с уборкой я на сегодня закончила.
— Спасибо.
Он достал бумажник и протянул несколько новеньких хрустящих банкнотов. Она, не глядя, сунула их в карман.
— Не хочешь пересчитать?
— Нет. Я вам доверяю. — В доме уже играли «Роллинг Стоунз». Кэлли улыбнулась. — Мне нравятся «роллинги».
— Мне тоже.
— А в армии вы часто музыку слушали?
— Постоянно.
— А как вам «Тихий день»?
Он даже не удивился, что она знает и эту вещь. Песню о случившемся в госпитале имени Уолтера Рида написал Билли Шэттак, звезда кантри-энд-вестерн. Чем тоже содействовал распространению славы Джей Ди.
— Это не мое.
— И не мое. А вы не хотите посмотреть? — Она кивнула в сторону коттеджа. — Проверить, хорошо ли я справилась?
— Нет. — Он снова натянул на лицо защитную маску. — Я тебе доверяю.
Часть третья
Память способна быть как раем, из которого нас нельзя изгнать, так и адом, из которого невозможно убежать.
Джон Ланкастер Сполдинг. Афоризмы и размышленияГлава 13
Кейт проснулась с мыслями о нижнем белье. В обычной жизни поводов для приятного волнения бывало не так уж много, и, наверное, поэтому с годами у нее появилась привычка носить красивое белье. Впрочем, дабы не шокировать сына, вполне невинную страсть приходилось скрывать под самым заурядным и совершенно невыразительным банным халатом. Иногда под ним таился розовый бюстгальтер, иногда черные кружевные трусики, столь миниатюрные, что порой она забывала об их существовании, а бывало — под настроение — даже пояс.
Началось все несколько лет назад, когда у нее появилась своя колонка. Как главный в городе обозреватель модных трендов, она регулярно получала дизайнерские вещи, образцы из готовящихся коллекций, а порой и наряды, назвать которые иначе как откровенной взяткой не позволяла совесть.
Когда в городе открылся бутик под залихватским названием «У-Ла-Ла», Кейт получила сразу несколько пакетов с чудными образцами новой линии белья «Мечта». С тех пор она не только стала их лучшим покупателем, но и подружилась с хозяйкой магазинчика, Френчи Лаборд.
Никакой особенной причины надевать шикарное, соблазнительное белье не было. А может, и была. Может быть, таким образом она напоминала себе, что остается не просто женщиной, но женщиной сексуальной, способной зажечь мужское воображение. Кейт уже забыла, когда встречалась с кем-то достаточно долго и всерьез, так что мысль попытаться поразить его изысканным вкусом показалась ей вполне свежей.
У морской слонихи и то секс бывает чаще. Она-то спаривается по крайней мере раз в год.
Все эти мысли и рассуждения еще крутились в голове, когда Кейт поняла, что проспала. Часы показывали начало десятого. И в дом кто-то ломился.
Она села. Прислушалась. Может, приснилось?
Но нет. Повторяющийся, ритмичный стук подтвердил подозрения. По спине пробежал холодок страха.
Аарон!
Бесшумно, как тень, она соскользнула с кровати и, торопливо натягивая халат поверх кружевного боди «шантильи», выскочила из спальни и босиком пробежала по коридору к комнате сына.
Дверь была приоткрыта, на кровати — никого.
Подгоняемая паникой, она метнулась вниз по лестнице и с рвущимся из горла криком выскочила на крыльцо. И только тогда увидела их.
Аарона и Джей Ди.
Расположившись на лужайке, парочка подтягивала цепь на велосипеде.
— Привет, мам! — крикнул, едва взглянув на нее, Аарон. — А мы с Джей Ди велосипед ремонтируем.
Босой, в пижаме с Человеком-Пауком, ее сын с головой ушел в работу. Джей Ди же поднялся и галантным жестом снял шляпу.
— Доброе утро, Кейт. — В его голосе она уловила новую нотку. Да и смотрел он на нее немного странно, как-то озадаченно.
Что именно привлекло его взгляд и произвело такой эффект, Кейт поняла, когда опустила глаза. Ну конечно! Халат предательски распахнулся, выставив на всеобщее обозрение ее сексуальное боди. Она решительно запахнулась и потуже затянула поясок, но было уже поздно. Хотя их и разделял целый дворик, Кейт успела ощутить его взгляд, скользнувший по ней обжигающим прикосновением. И вспыхнула.
Кровь мгновенно ударила в лицо. Ну почему она краснеет так быстро!
— Вообще-то мы по утрам гостей не развлекаем, — ответила Кейт, торопясь скрыть смущение за маской сдержанности и даже холодности.
— Тем не менее у вас это неплохо получается, — мягко заметил он. — Было интересно.
Она тут же бросила взгляд на Аарона. Не хватало только, чтобы прозрачный намек гостя обратил внимание сына в нежелательном направлении. Тогда уж Джей Ди несдобровать. К счастью, мальчика куда больше интересовала грязная, замасленная цепь.
Она перевела дыхание.
— Приготовлю кофе.
Он рассеянно — но не совсем — кивнул.
Влетев в кухню, Кейт завозилась со старой, со стеклянной крышкой кофеваркой. А ведь давала зарок — все лето пить только чай и никакого кофе. Но этим утром ей определенно требовалось встряхнуться. Из-за Кэлли волноваться не приходилось — в свои выходные девушка спала как убитая.
Поставив кофе, она быстро прошла в ванную и остановилась перед зеркалом. Ничего особенного зеркало не отражало — обычную женщину, только что вставшую с постели. Растрепанные волосы, полное отсутствие макияжа, размякшее после сна лицо.
— Ты слишком сексуальна для своего халата, — пробормотала она, хватая зубную щетку. И снова нелегкий вопрос: как себя подать? Причесаться, умыться… А как насчет макияжа?
— Ох, перестань, — проворчала Кейт, сплевывая зубную пасту. — Не забивай голову. Давно пора повзрослеть.
Надеть футболку. Нет, эта футболка вызовет у него нежелательные ассоциации — ведь в прошлый раз он видел ее именно в ней, промокшую да еще без лифчика. Тогда, может быть, короткие брючки и короткий белый топ? Тоже не пойдет — он увидит ее голый живот. Живот у нее в порядке, но обнажаться перед ним она не собиралась. Расстроенная скудостью вариантов, она понадежнее завязала поясок, умылась, причесалась и сунула ноги в шлепанцы. Получилось как раз то, что надо, — скромно, в меру небрежно, без всякого намека на то, что она хочет произвести на кого-то впечатление.
Вот и хорошо. Хотя… может быть, стоит причесаться чуточку поаккуратнее и слегка подкрасить губы — в конце концов, в этом нет ничего такого.
Кейт неторопливо вернулась в кухню. Пусть не думает, что из-за него она тут носится как сумасшедшая. Последний раз они виделись на прошлой неделе, когда вместе ужинали. И каждый день она размышляла над тем, как бы устроить следующую встречу. Предлог с велосипедом уже использован, но осталась куча других: капризная лампочка на крыльце, давно не стриженная зеленая изгородь, запутавшийся в ветках воздушный змей. Ну и что с того, что змей висит там с 1998 года, — кому-то же надо его снять.
А вот Аарону никакие предлоги для демонстрации симпатий к Джей Ди не требовались.
В доме, когда Кейт спустилась вниз в надежно перевязанном халате, было пусто. Кофе приготовился сам собой, и горелка выключилась. Ни Джей Ди, ни Аарона не видно. У двери с нечастным видом, прижавшись носом к сетчатой двери, томился всеми забытый Бандит.
Кейт налила себе чашечку кофе и, открыв дверь, выпустила пса на улицу. Мужчины все еще возились с велосипедом.
— Мам, а мы собираемся покататься, ага? Можно? я уже позавтракал и шлем взял.
— Конечно, можно. Пойди наверх и переоденься. Длинные брюки и кроссовки. Босиком я тебя не пущу.
— Так вы не против? — спросил Джей Ди.
— Лучше уж так, чем слушать потом его жалобы. — Она улыбнулась — в первый раз за утро. — Аарон обожает кататься на велосипеде.
— Далеко мы не поедем.
Они оба повернулись к озеру. На его глади тут и там появлялись круги — рыба поднималась глотнуть воздуха.
— Будет надоедать, просто отправьте домой, — посоветовала Кейт.
— Надоедать он не будет. Аарон — хороший парнишка. Вы можете им гордиться.
«Хороший парнишка». Ему и невдомек, как много значили для нее эти слова. Кейт хотела было предупредить, что у Аарона непростой характер, но передумала. Рано или поздно Джей Ди сам это узнает.
— Так его отец…
— Как я уже сказала, о нем лучше не вспоминать. — Обсуждать Натана она не собиралась, но хотела, чтобы Джей Ди понял ситуацию. — Его не было и не будет. Мы ничего от него не получили и что еще важнее, ничего от него не хотим. — Все так и было, вот только мальчику отчаянно недоставало отца.
— Что ж, он много потерял, — пожал плечами Джей Ди.
Вот и второй плюсик, подумала Кент. Второй раз за утро Джей Ди сказал то, что надо, а ведь стрелки еще и до десяти не добежали. Почувствовав на себе его пристальный взгляд, она поспешила сменить тему:
— Хотела спросить, как у вас с Кэлли?
— Поработала. Очень хорошо.
— Да, работать она умеет.
— Она вам что-нибудь рассказывала?
Кейт удивленно вскинула брови:
— Рассказывала? О чем?
— Ни о чем. Просто хотел убедиться, что девочка не жаловалась на работодателя.
Не жаловалась. Скорее наоборот. Поработав в доме Шредеров, Кэлли вернулась в приподнятом настроении. «Он — прелесть», — чуть ли не пропела она. Но сообщать об этом Джей Ди Кейт не намеревалась.
— Нет, не жаловалась.
Зацепившись большими пальцами за задние карманы джинсов, Джей Ди молча смотрел на озеро. Кейт поймала себя на том, что вовсе не тяготится молчанием и не испытывает обычного в таких случаях смущения. Даже стоя рядом с мужчиной в халате.
— Пообедайте со мной, Кейт.
А вот нежданное приглашение, прозвучавшее как гром среди ясного неба, застало врасплох.
— Я обещала Аарону хот-доги на ужин, — быстро и без раздумий ответила она.
— Их ему и Кэлли приготовит. А я хочу пообедать с вами. Только вы и я.
— С чего бы это?
— Ну, я мог бы сказать, что хочу отблагодарить вас за тот ужин с форелью.
— Могли бы.
— А еще я мог бы сказать, что вы мне нравитесь и я хотел бы вывести вас куда-нибудь.
Вот оно. Мысли заметались. Кейт отчаянно пыталась сообразить, как быть. Всегда наступает момент, когда понимаешь, что собираешься переспать с мужчиной, и сейчас этот момент определенно настал. Немного смущало, что все произошло так быстро. А еще я мог бы сказать, что вы мне нравитесь, и я хотел бы вывести вас куда-нибудь.Ох, Кейт…
— Хорошо. Но только не сегодня. — Лишнее рвение тут ни к чему — пусть не думает, что ты такая доступная, напомнила она себе.
— Тогда в пятницу, — предложил он.
— Пятница подойдет. Но только если Кэлли согласится присмотреть за Аароном. — Она перехватила его взгляд и, не удержавшись, спросила: — Это из-за моего белья?
Джей Ди повернулся — губы уже разъезжались в озорной улыбке.
— Вы понравились мне еще до того, как я увидел, в чем вы спите.
— Неужели?
— Да. Я, конечно, рад… — Он поднял руку и одним пальцем осторожно сдвинул халат на ее груди, а она настолько опешила, что даже не подумала его остановить. — Рад этому.
— Почему?
— Будет о чем подумать. По крайней мере до конца лета скучать точно не придется.
Глава 14
В пятницу Кэлли убирала только в одном доме и закончила уже к ланчу. Кейт положила в кулер кое-какие продукты, собрала одеяла, забросила в джип складные стулья и отвезла всех на небольшой пляж у восточной оконечности озера. Аарон сразу же присоединился к плескавшимся на мелководье ребятишкам, а Кейт и Кэлли устроились на бережку с ланчем.
— Хочу попросить тебя об одолжении, — сказала Кейт.
— Слушаю.
— Сможешь присмотреть сегодня вечером за Аароном?
Кэлли ответила не сразу. Сначала она посмотрела на Кейт и только потом покачала головой:
— Господи. Вы же красная как бурак. Собираетесь куда-то с Джей Ди.
— Считаешь, это плохая идея?
— Как сказать. Вы-то ему точно нравитесь. И Аарон нравится. Джей Ди… он клевый парень. А вы спрашиваете, что я об этом думаю. Почему?
Кейт потерла щеки, словно надеясь стереть краску.
— Когда дело доходит до свидания, у меня всегда начинаются сомнения.
— Я присмотрю за Аароном. Делать-то больше все равно нечего. — Кэлли с невозмутимым видом пожала плечами и, отхлебнув лимонада, спросила: — Как продвигается статья?
Кейт рассеянно улыбнулась. Как все-таки хорошо, когда можно с кем-то поговорить. Пусть даже с девушкой-подростком, у которой настроение меняется порой как погода в апреле.
— Статью я закончила. И у меня есть две новости, хорошая и плохая. Хорошая в том, что ее опубликуют в следующем феврале, а плохая в том, что мой редактор уходит. То есть в редакции уже не будет человека, с которым я подписала договор и которому нравилось то, что я делаю.
— Что думаете делать?
— Вот тут и начинается самое непонятное. Дело в том, что она переходит в другой журнал, намного более крупный и влиятельный, и не хочет меня терять. — Кейт помолчала, не смея произнести название журнала, куда уходила Таня Блэр. — Слышала про «Вэнити фэр»?
— Шутите? Я обожаю этот журнал. У них такие фотографии, просто с ума сойти. Так ваш редактор уходит в «Вэнити фэр»? И хочет публиковать ваши статьи там?
— Да, уходит именно туда. И по крайней мере сказала что хотела бы работать со мной и дальше. Но, видишь ли ей не нужны статьи о давно умерших людях. Чтобы рассчитывать на сотрудничество, мне нужно найти более современные темы. Что-то о жизни нынешних героев.
— Это каких, например? Всяких там знаменитостей и спортсменов?
— Наверно. Жаль, среди моих знакомых нет ни одной знаменитости.
— Вы так уверены?
— На все сто процентов.
Кэлли открыла было рот, словно хотела возразить, но только фыркнула.
— Наверно, вам стоит обдумать какой-то другой вариант.
— Этим я и займусь. Но не сегодня. — Кейт откинулась на спинку стула и заложила руки за голову.
Кэлли, надев дешевые солнцезащитные очки, рассматривала отдыхавших на берегу.
— Когда я вижу незнакомых людей, всегда спрашиваю себя, кто они такие, какая у них жизнь.
— Я в твоем возрасте высматривала парней посимпатичней.
— Я тоже высматриваю симпатичных парней. Вон тот очень даже ничего. — Кэлли указала на играющего в волейбол юношу в плавках и без рубашки.
— Хм-м… — Проследив за ее взглядом, Кейт покачала головой. — Около двадцати, а у него уже наметился пивной животик. Ох, извини, — тут же добавила она.
— Нет-нет, вы правы. Если у меня лишний вес, это еще не значит, что мне нравятся толстячки.
— Боюсь, я сморозила глупость. Парень как парень, скорее всего, и человек хороший…
— Толстенькие мальчишки всегда добрячки, — отмахнулась от ее извинений Кэлли и указала на другого парня.
Хотя девушка и не обиделась, Кейт мысленно упрекнула себя за невнимательность. Совсем выпустила из виду, что разговаривает не с мальчишкой, а с девушкой-подростком, а ведь это далеко не одно и то же.
— Какой красавчик, — пробормотала Кэлли.
Кейт перевела взгляд на очередного избранника. Мускулистый, загорелый, с блестящей, гладкой кожей, молодой человек выглядел так, словно его только что окунули в карамель.
— Неплох, — согласилась она, — но тело качка.
— И что с того?
— Чтобы поддерживать себя в форме, этот парень часами занимается в спортзале. И наверняка тратит кучу денег, посещая лучший в городе клуб. Может быть, у него даже личный тренер. К тому же бритье тела и все эти масла тоже недешевы. Хорошо, конечно, когда молодой человек так заботится о своей внешности, но, если он тратит столько времени на себя, что же остается его подружке?
— Ждать за дверью спортзала?
— Ты быстро схватываешь. Как тебе вон тот? — Кейт указала на подтянутого темноволосого паренька в рубашке с короткими рукавами и с банданой на голове.
— А что такое? — тихонько спросила Кэлли и улыбнулась.
Кейт бросила на нее взгляд и почти тут же посмотрела еще раз, но уже пристальнее. Да, она считала ее симпатичной девушкой, несмотря на явные проблемы с самооценкой, но теперь, увидев, как Кэлли наблюдает за гибким, подвижным пареньком, переменила мнение в лучшую сторону.
Кэлли помахала рукой, и юноша, заметив ее, направился к ним.
— Ты его знаешь? — удивилась Кейт.
— Да, это Люк Ньюман.
— Вот как… — протянула Кейт. — Никогда бы его не узнала.
Кэлли встретила своего героя небрежным «Привет, Люк».
— Привет. — Юноша нервно оглянулся.
— А это Кейт Ливингстон. Мать Аарона. Я сейчас живу у них.
— Очень приятно.
— Мы уже давно знакомы, — улыбнулась Кейт. — Много-много лет. Так ты проводишь лето у бабушки?
— Да, мэм, у бабушки. — Люк снова оглянулся. Чувствовал он себя явно не в своей тарелке: похоже, не хотел, чтобы его видели с Кэлли. И все же Кейт решила не спешить пока с выводами и предложила ему лимонада. Поблагодарив, Люк опустился на песок рядом с Кэлли. — Так у тебя сегодня выходной?
Решив дать молодежи шанс пообщаться без посторонних, Кейт поднялась.
— Пойду поплаваю с Аароном, — сказала она и неторопливо направилась к воде. Итак, у Кэлли появился приятель. Да еще такой, который вполне мог претендовать на звание короля местного пляжа. Такое развитие событий не могло не радовать. Пока, правда, Люк немного стеснялся, но Кейт надеялась, что им удастся вместе пройти эту важнейшую во всех отношениях фазу обоюдной неловкости и двинуться дальше, все лучше и лучше узнавая друг друга.
Что ж, по крайней мере, Кэлли несла в себе немало тайн, и Люк, как показалось Кейт, уже понял, что его ждет нелегкий и захватывающий путь первооткрывателя.
Вот и отлично, подумала она. Самое время.
Нервничать из-за свидания? Какая глупость — ей ведь не впервой отправляться на свидание. Она прекрасно знала, как это бывает. Собственно говоря, рассуждала Кейт, ее опыт потому и огромен, что большую часть этих самых свиданий она успешно провалила.
Чаще всего мужчины уходили на дно, узнав, что у нее уже есть сын. К тому же далеко не маленький. По крайней мере, так объясняла причины неудач сама Кейт.
Сейчас, стоя перед зеркалом и придирчиво себя рассматривая, она впервые, наверное, усомнилась в правильности этого заключения. «А что, если проблема во мне самой? Что, если им не нравлюсь именно я?»
Кейт села на кровать и задумалась. Она часто говорила себе, что мужчины не желают продолжения из-за Аарона, что их отпугивает перспектива выстраивать отношения с ребенком и брать на себя дополнительную ответственность. Но в глубине души она понимала, что такое оправдание — ложь, что на самом деле проблема в ней самой, что это она, Кейт, отпугивает мужчин.
Может быть, пришло время взглянуть правде в глаза?
Она поежилась. Не потому что вдруг продрогла, а потому что впервые оценила ситуацию с иной, чем прежде, точки зрения. Взгляд упал на бесполезный здесь сотовый телефон. Если бы здесь была связь… Можно было набрать номер, позвонить матери и…
И что? Спросить у матери, почему от нее бегут мужчины и что их отпугивает — она сама или Аарон? Но задавать такие вопросы матери несправедливо и нечестно. Уж лучше обратиться к тем, кто ее бросил.
— Великолепно, Кейт, — пробормотала она. — Просто блеск. Каждый мужчина только о том и мечтает, чтобы бывшая подружка позвонила и спросила, почему он все-таки перестал с ней встречаться.
Наклонившись к зеркалу, она осторожно нанесла помаду, выбрав по такому случаю «Пич-мелба». Нет, звонить бывшим бойфрендам только для того, чтобы перебирать давно остывший пепел незадавшегося романа, недопустимо.
«Отныне, — решила она, складывая в маленькую сумочку самое необходимое, — буду спрашивать сразу. Как только Джей Ди меня бросит, так сразу же и спрошу — почему? Пусть объяснит».
— Ох, Кейт, ты неисправима, — добавила она вслух, просовывая ноги в черные атласные сандалии. — Что ни говори, а позитивное мышление дает великолепные результаты.
Капелька духов, и Кейт, захватив сумочку, спустилась вниз — посидеть с детьми до приезда Джей Ди. Удивительно, как быстро и легко Кэлли попала в один разряд с Аароном, как будто всегда была ее ребенком.
Кейт вышла на крыльцо. Бандит преспокойно дремал на солнышке, а Кэлли с Аароном, вытащив откуда-то старый набор, отчаянно сражались в крокет.
— Привет, мам! — крикнул Аарон.
— Я прекрасно тебя слышу, дружок.
— Твоя мама рядом, — сказала Кэлли, — и кричать необязательно.
— Знаю, — отмахнулся Аарон. — Мам, посмотри, что у меня есть. — Он указал на голубой в полоску шар. — Я уже на двое ворот впереди.
— Это мы еще посмотрим, кто впереди. — Кэлли взяла молоток, прицелилась и послала свой голубой шар точнехонько в цель, что дало ей право на еще один удар. Теперь противники сравнялись. Аарон в волнении запрыгал на одной ноге.
Кэлли нахмурилась:
— В туалет захотелось или что? Стой спокойно, ты мешаешь мне прицелиться.
Аарон решительно выпятил подбородок, но справиться с волнением у него не получалось.
Кейт так и подмывало вмешаться, но она сдержалась. Быть рядом с ним всю жизнь, направлять каждый его шаг все равно невозможно, так что пусть уж привыкает к самостоятельности. Тем более что речь идет всего лишь об игре в крокет.
Повернувшись к нему спиной, Кэлли взмахнула молотком. На этот раз она не только прошла следующие ворота, но и уложила свой шар рядом с шаром Аарона.
— Извини, малыш, но ты проиграл, — сказала она. — И не хотелось бы это делать…
— Ну так не делай! — с панической ноткой в голосе воскликнул Аарон.
Кейт уже знала, что будет дальше, но тем не менее выступать в качестве посредника не спешила, зная, что ничего хорошего из этого все равно не получится.
— Но проигрывать мне хочется еще меньше, — сказала Кэлли и уверенным ударом отбросила его шар на добрых десять ярдов.
— Мам! — взвыл Аарон.
Не обращая внимания на его жалобные вопли, Кэлли провела еще один удар и лишь потом сказала:
— Твоя очередь.
— Я теперь почти прошел, — захныкал Аарон. — Ты мне все испортила.
— Крепись, малыш.
— Поставлю шар там, где он и был, — заявил Аарон, отправляясь за спрятавшимся в высокой траве мячом.
— Тронешь шар, — предупредила его Кэлли, — заработаешь дисквалификацию. А это означает автоматическое поражение.
— Мам! — Аарон повернулся к Кейт. В его глазах уже стояли слезы, лицо горело.
Кейт осталась на месте. Вмешавшись в конфликт на стороне сына, она бы только подорвала авторитет Кэлли, которая просто-напросто отказалась бы присматривать за ее капризным отпрыском, и тогда Кейт не смогла бы никуда поехать, а мужчина, в кои-то веки проявивший к ней интерес, ушел бы в сторону, как и все его предшественники.
Разумеется, Кэлли и представления не имела о столь сложной логической цепочке. Впрочем, и неспортивное поведение противника не произвело на нее ни малейшего впечатления.
— Делай как знаешь, — недовольно заявила она. — Если не можешь играть по правилам, тогда лучше не будем играть совсем. — С этими словами девушка повернулась и неторопливо направилась к дому.
И тут началось. Испустив пронзительный вопль, Аарон изо всех сил ударил молотком по траве.
— Мам! Мам! Скажи ей! Пусть играет честно! Заставь ее…
— Это дело не мое, — покачала головой Кейт, но Аарон уже не слышал. Его уже захватил мир злости и гнева, мир, куда он попадал сам по себе и откуда не всегда мог выбраться. Учитывая, что кругом валялись деревянные молотки и шары, Кейт всерьез опасалась, что сын может ушибиться сам или ушибить кого-то другого. Она уже собиралась подняться и попытаться его успокоить, но тут вмешалась Кэлли.
— Ну, малыш, ты настоящий зануда. Да еще и молотком колотишь, — сохраняя полную невозмутимость, сказала она и наклонилась за своим шаром.
— Подожди, — напряженным, дрожащим голосом остановил ее Аарон. — Я… Сейчас моя очередь.
Кэлли стояла спиной к нему, и потому он не видел, с каким облегчением она выдохнула. А вот Кейт видела и не в первый раз уже восхитилась ее выдержкой. Какая же она молодчина, настоящее чудо.
Кейт незаметно улыбнулась Кэлли, которая с безучастным видом повернулась к Аарону. Мальчик тяжело дышал, и лицо его еще не остыло от злости, но с собственным норовом он уже совладал. Прогресс налицо, подумала Кейт. Еще год назад на то же самое потребовалось бы не меньше часа, и за это время он успел бы всех извести.
— Ладно. — Кэлли отступила на шаг. — Попробуй. Может, что и получится.
Аарон, как будто уже забыв о недавнем эпизоде, тщательно прицелился. Один удачный удар — шар прошел через двойные воротца прямо — снова вернул его в игру.
—Отличный удар, малыш, — сдержанно похвалила Кэлли.
Кейт, следившая за ходом игры с большим напряжением, в изнеможении откинулась на спинку стула. Хорошо бы дезодорант не подвел.
— Вы хорошо выглядите в этом платье, — сказала Кэлли.
Кейт подняла сумочку.
— Думаешь?
— Да.
— Спасибо.
Игра возобновилась. Про недавнюю вспышку Аарона никто не вспоминал. Нехитрый комплимент Кэлли добавил Кейт уверенности. У девушки обнаружился удивительно тонкий вкус в одежде. А ведь сама она по большей части носила то, что совсем ей не шло. Кэлли даже не надевала купальник, предпочитая купаться в обрезанных шортах и черной футболке «Корона» размера XL. Как жаль, думала Кейт, что нельзя взять и стереть все то, что случилось с ней в прошлом, то, о чем она лишь упомянула мельком и о чем никогда не рассказывала подробно. Увы, прошлое не изменить, а раз так, то Кэлли оставалось только одно — примириться с ним. Да вот как это сделать?
Воспользовавшись тем, что Кэлли и Аарон взяли перерыв, Кейт дала инструкции на вечер:
— Когда приготовите хот-доги, проверьте, выключен ли газ. Аарон, спать ляжешь, когда скажет Кэли. Никаких этих штучек, тебе понятно?
— Кэлли сказала, что разрешит мне лечь, когда я сам захочу, — сообщил Аарон.
Настроение моментально испортилось. Проблемы с самоконтролем обычно возникали, когда сын уставал или перевозбуждался. Кейт объясняла это девушке, но та, наверное, плохо слушала.
— А теперь, хитрец, скажи и остальное. — Кэлли ткнула его локтем в бок.
— Я могу не спать, если лягу в постель с книжкой. — Он взглянул на Кэлли. — Не с комиксом, а с учебником.
Кейт чмокнула его в лоб.
— Такой вариант мне нравится. Даже очень. — Она благодарно кивнула Кэлли.
А потом приехал Джей Ди.
Как ни готовилась Кейт, сердце все же затрепетало, когда на дорожку свернул знакомый зеленый пикап. А когда из кабины выпрыгнул сам Джей Ди, оно и вовсе забилось, как захваченная бурей птица. Он был… золотой. Да, ей почему-то пришло в голову именно это слово. Он сиял. В облегающих узкие бедра слаксах, рубашке гольф и темно-синем блейзере Джей Ди выглядел совершенно по-новому, в нем появилось то, чего не было раньше: изящество и учтивость. Он не улыбался, но Кейт почему-то решила, что и глаза его за темными стеклами очков сияют.
В отличие от него она не удержалась от улыбки.
У крыльца Джей Ди остановился.
— Вы меня убиваете, Кейт. Это платье — смертельное оружие.
— Вы тоже неплохо выглядите. — Она перекинула через руку легкую шаль. —Я едва вас узнала.
Джей Ди поздоровался с детьми. Кейт же, пожелав им спокойной ночи, с трудом удержалась, чтобы не пройтись еще раз по списку предупреждений. Кэлли уже доказала, что в состоянии удержать ситуацию под контролем. Оставалось только надеяться, что все будет в порядке.
— Вы сегодня молчаливая, — заметил Джей Ди, когда они отъехали.
На зеркале заднего вида болталась медалька святого Кристофера. Кейт вздохнула:
— Думаю, что может пойти не так. Телефона у них нет. Со мной, если что, связаться не смогут.
— Место не совсем глухое. Так что перестаньте себя изводить.
— Ребенок — это вечное беспокойство.
— Только в том случае, если вы сами не даете себе покою.
— По-другому у меня не получается.
— Тогда вам еще многому нужно учиться. Например, если вы весь вечер будете как на иголках, то испортите настроение не только себе.
Так вот почему у нее постоянно возникали проблемы с мужчинами. Не сам по себе ребенок, а ее беспокойство, нервозность, неспособность расслабиться передавались и им. Она вжалась в спинку сиденья и пообещала себе, что не допустит этого сегодня. Нужно успокоиться и просто получать удовольствие от чудесного вечера. Видит Бог, ради такого мужчины стоит постараться.
Джей Ди повез ее в «Се Си Бон», нетрадиционный для города ресторан с еще более нетрадиционным названием. Большинство заведений в Порт-Анджелесе относились к разряду придорожных кафе и закусочных. Именно они и считались нормой. Тем не менее этот французский ресторанчик, расположенный неподалеку от автострады, успешно выдерживал конкуренцию, представляя собой настоящий гастрономический оазис — с фантастическим садом и выдержанным в золотисто-розовой гамме интерьером, остававшимся неизменным на протяжении нескольких десятков лет.
— Вы здесь уже бывали? — поинтересовалась Кейт.
— Нет, но Сэм взял с меня обещание непременно сюда заглянуть.
— Сэм абсолютно прав. Уверена, ничего подобного вы еще не видели.
Встретившая их у входа невысокая энергичная женщина тепло улыбнулась, узнав Кейт.
— Oh, la belle! — воскликнула она. — Et vous etes returnee enfin [14].
Кейт вряд ли смогла бы произнести по-французски и пару слов, хотя перевод в данном случае и не требовался.
— Bienvenu, monsieur, je suis enchantee [15], — добавила хостесса.
— Merci pour nous avoir ce soir [16], — ответил Джей Ди на прекрасном — по крайней мере, так показалось Кейт — французском. Вот так-то! А ведь она поначалу приняла его за неотесанного мужлана.
Похоже, ему удалось произвести впечатление даже на хостессу, которая взглянула на гостя с явным интересом.
— Alors, — сказала она, беря со стойки меню и карту вин. — A table.
Официант уже зажег свечу на застеленном белой скатертью столике в уютном застекленном алькове. Романтическую атмосферу здесь поддерживали лиможский фарфор и ваза с георгинами.
— А вы, значит, говорите по-французски, — заметила Кейт.
— Немного. — Джей Ди надел очки и раскрыл меню и карту вин.
— Где выучили язык? — спросила она.
— В детстве дружил с одним гаитянским мальчишкой. А потом, уже взрослым, брал уроки французского и испанского.
— Это тоже входило в программу армейской подготовки?
— Угу, — пробормотал он, не вдаваясь в детали.
— Глядя на вас, никогда бы не подумала, что вы знаете французский.
— Почему же?
— Должно быть, из-за ботинок и клетчатой рубашки.
— Может быть, я франко-канадец.
— Это так?
— Вы — сноб.
— Правда? — Он передал ей карту вин. — Я не большой знаток вин. Будет лучше, если вы сами выберете что-то.
К столику уже спешил официант — принять заказ на напитки. Кейт взяла «Кроненбург» из Эльзас-Лотарингии — какой мужчина откажется от пива в такой жаркий вечер! — для Джей Ди, а себе попросила бутылку «Вувре».
На обед они заказали запеченные в раковинах морские гребешки Coquilles St. Jacques с картофелем pommes Anne и зеленый салат с орехами и сыром рокфор. Несколько раз Кейт ловила на себе взгляды других гостей, которые поспешно отводили глаза, стоило ей повернуться в их сторону. Джей Ди сидел спиной к залу, слегка наклонившись вперед и опустив голову, и Кейт в конце концов решила, что у нее просто разыгралось воображение. А почему бы и нет? Джей Ди — просто красавчик, да и она в этом облегающем дизайнерском платье, оставшемся со времен прошлой работы, смотрится очень даже ничего. Ей вдруг пришло в голову, что сегодня они выглядят ничем не хуже тех пар — молодых, красивых, любящих, — глядя на которые она частенько испытывала зависть.
— А вы в хорошем настроении, — заметил Джей Ди.
— Да, мне хорошо. Я люблю бывать в таких местах. С Аароном, конечно, такой шанс выпадает нечасто, так что сегодняшний вечер для меня — настоящий праздник.
«Хороший переход, — подумала она. — Продолжай в том же духе».
— А вы? Часто ходите на свидания?
— Нет.
Короткий ответ, и все.
— Ну тогда, — сказала Кейт, когда подали первое блюдо, — первый раунд начну я. Или все же вы?
— Какой первый раунд?
— Знаете такую игру — «Двадцать вопросов»? Это чтобы лучше узнать друг друга.
— Мне никакие вопросы не нужны. Я и без того знаю о вас все, что надо.
— Этого не может быть.
Он отпил пива.
— Тем не менее так оно и есть.
Его уверенность задела в ней какую-то струну.
— Хорошо. И что же вы обо мне знаете?
— Напрашиваетесь на комплимент?
— Вот еще. Считайте, что ловлю на слове.
— Отлично. Итак, что я о вас знаю. Вы умны и привезли с собой много книг — на все лето. Вы не увлекаетесь спортом, но поддерживаете форму — ради Аарона. Он ваш жизненный приоритет номер один. Этим летом вам очень недостает семьи, хотя вы и стараетесь не подавать виду. Ну как?
— Очень даже неплохо. — Застигнутая врасплох его наблюдательностью, Кейт поерзала на стуле.
— Вы удивлены.
— Не стану скрывать — да. Большинство мужчин, с которыми я встречалась, предпочитали говорить о себе. В лучшем случае замечали, что у меня рыжие волосы, но и тогда ограничивались одним и тем же вопросом — натуральный это цвет или нет.
— Ну тогда спрашивать не буду, — пообещал Джей Ди. — Сам выясню.
Кейт протянула бокал:
— Подлейте.
Он сделал это, не сводя с нее глаз.
— Вы просто встречались не с теми парнями.
—Пожалуй.
—Тогда у меня для вас хорошая новость.
— Какая же?
— Вам повезло — ветер меняется.
По телу разлилось вдруг приятное тепло, а по коже пробежала волнительная дрожь — ничего подобного она не испытывала лет, наверное, сто, а может, и вообще никогда.
— Вы чертовски уверены в себе.
— Да.
— А я совсем вас не знаю.
— Умею читать меню на французском, слабоват по части ловли на мушку, но могу выпотрошить форель. Неплохо управляюсь с разными инструментами — руки на месте. Нравлюсь детям и собакам.
— Это я уже и сама поняла.
— Любимый цвет — голубой. Любимая песня — «Радио Америка», но это не навсегда — у меня каждую неделю новая. Не люблю спортивные передачи по телевизору, высоту и толпу. Предпочитаю пикап, спокойные, тихие места и верных друзей. И еще… вы мне нравитесь. Что еще вам нужно знать?
После такого списка у нее голова шла кругом.
— Как расшифровывается Джей Ди?
— Как вам Джон Дир? Шутка, конечно.
— А, поняла. Вас назвали в честь Джей Ди Сэлинджера. — Она нахмурилась. — Может быть, Аарон и прав, и мне следует поискать вас в Интернете.
— То есть там вы еще не искали? А вот я заглянул.
— Что? — Она почувствовала, что побледнела. Да так сильно, что на лице, наверное, остались только веснушки.
— Вы либо профессор семиотики в Куперовском союзе [17], либо звезда интернетовского порносайта.
— Виновата, в чем и сознаюсь. — Кейт немного успокоилась. Щеки снова потеплели.
— По какому пункту?
— По обоим.
Он посерьезнел:
— Вообще-то я ни в какой Интернет не заглядывал.
Кейт с облегчением посмотрела ему в глаза:
— Я тоже. К тому же такие инициалы слишком распространены. — Она помолчала. — Джон Дэвид.
Он вскинул голову:
— Что?
— Держу пари, Джей Ди означает Джон Дэвид.
Он коснулся ее руки, и она задержала дыхание. Невероятно, как такой простой жест мог отозваться целым залпом самых разнообразных реакций.
Впервые за время их знакомства он дотронулся до нее не случайно, а намеренно. И оно, это неслучайное прикосновение, стало первым физическим свидетельством того влечения, которое она сама ощущала с момента их первой встречи. Кейт смотрела на их соединенные руки с любопытством исследователя. Есть ли на свете что-то более сексуальное, чем мужская рука, сжимающая женскую так бережно и нежно, словно нечто драгоценное и хрупкое?
— Все хорошо? — спросил он.
Она тихонько прокашлялась и, пряча счастливую глуповатую улыбку, подняла бокал:
— Как мило у нас сегодня все проходит.
— Значит, мой план работает.
— У вас есть план?
Он не стал отвечать, но зато воздал должное искусству кулинаров — роскошному эскалопу в сливочном соусе — и вину. Не осталась без внимания и Кейт, чувствовавшая себя с каждой минутой все более непринужденно.
Снова и снова его взгляд скользил по ней, останавливаясь то здесь, то там, и она ежилась, словно от щекотки.
— Что-то еще? — спросил официант.
— Э… да, — ответил Джей Ди, с видимым усилием — но тщетно — пытаясь отвести от нее глаза. Кейт рассмеялась. — Счет, пожалуйста.
У двери, развернув шаль, он положил руки ей на плечи. К ним подошел хозяин ресторана.
— Спасибо, чудесный обед, — поблагодарила его Кейт.
— Тем более в приятной компании.
— Конечно.
— Bonsoir, les amis. — Ресторатор подмигнул Джей Ди. — C'est un bon soir pour sauter la femme [18].
— Что он тебе сказал? — спросила Кейт, когда дверь за ними закрылась.
— Пожелал приятного вечера. — Судя по тому, как покраснели у него уши, Кейт догадалась, что перевод не совсем точный.
— Врунишка. Я вижу тебя насквозь.
— Что? — Он посмотрел на нее глазами невинного младенца и открыл дверцу.
Но Кейт не спешила садиться.
— Что он тебе сказал?
— Ну, это нечто специфическое. В английском точного соответствия нет.
— Другими словами, что-то непристойное?
— Я бы сказал… откровенное.
Она погладила его по щеке:
— Господи, да ты покраснел.
— Я не краснею.
— А вот и краснеешь. Он сказал что-то настолько пикантное, что ты смутился.
— Повторяю, я не краснею. И не смущаюсь.
— Ну уж нет. — Кейт взялась за ручку дверцы. — Я не сяду в машину, пока ты не скажешь.
Глаза его блеснули. Джей Ди тяжело вздохнул и, тоже взявшись за дверцу, наклонился к самому уху Кейт.
— Он сказал… — Он медленно, с вопросительной ноткой прошептал остальное, и его теплое дыхание обожгло ее.
— О боже, — охнула Кейт.
Джей Ди усмехнулся и сделал шаг вперед:
— Ну и кто теперь покраснел?
Глава 15
— Хватит, малыш. Ты обещал лечь спать до девяти, если я тебе почитаю.
— Правильно. — Аарон уже лежал в постели под стеганым одеялом. — Я сказал, что лягу до девяти. Я и лег. А спать не обещал.
Кэлли же только об этом и мечтала — уснуть. Она так устала. В последнее время она постоянно чувствовала себя усталой. И дело было не только в работе, на которой приходилось выкладываться по полной. Усталость давала о себе знать даже по выходным. Она едва волочила ноги. Хорошо еще, что есть крыша над головой, напомнила себе Кэлли. Как же приятно возвращаться домой после долгого рабочего дня. Кейт и Аарон всегда ждали ее, чтобы вместе сесть за стол. Перед едой Кейт читала короткую молитву. Эти двое были самыми обычными людьми, но Кэлли они казались необыкновенными.
Не раз и не два ее так и подмывало рассказать им про Джей Ди. Да, она знала, что сдержит обещание, но ей так хотелось поговорить о нем. Вот это человек! О нем рассказывали в новостях, о нем писали в журналах, о нем говорили во всех ток-шоу. Настоящая знаменитость. Автомобили, яхты, особняки, вечеринки… Почему он сторонится всего этого? Многие только об этом и мечтают, и он легко мог бы иметь это все, если бы только захотел. Удивительно, но его, похоже, вполне устраивала эта глушь, где никто даже не догадывался, кто он такой.
Что ж, люди бывают разные. К тому же в последнее время у него появилась веская причина, чтобы оставаться здесь, у озера. Кэлли видела, как тянет их друг к другу, Джей Ди и Кейт. И самое удивительное, что Кейт ни о чем не догадывается. Он нравится ей таким, как есть, простым парнем, а не Капитаном Америка, человеком, которым гордится вся армия, вся страна, спасителем президента, кавалером Почетной медали.
В старой энциклопедии, которую Кэлли раскопала в книжном шкафу, нашлась небольшая статья об этой награде. Оказывается, Почетная медаль была высшим военным отличием в Соединенных Штатах Америки и вручалась только в редчайших случаях — «за исключительное мужество и отвагу, проявленные с риском для жизни».
Ни черта себе, думала она, вспоминая те жуткие кадры, что крутили перед Рождеством по всем телеканалам. Даже не верится, что никто здесь до сих пор не смог признать в Джей Ди Джордана Донована Харриса. Люди видят только то, что ожидают увидеть. Что верно, то верно.
Взять, к примеру, Люка Ньюмана. У Люка черные волосы и мечтательные глаза. Что он видит, когда смотрит на нее? Толстушку или заурядную, так себе, девчонку? Друга или что-то большее?
— Эй, Кэлли, — вторгся в ее мысли голос Аарона, — Давай еще почитаем, а?
— Я уже прочитала тебе две главы «Суп и я» [19].
— А теперь что-нибудь еще.
Она вздохнула, набираясь терпения.
— Ладно. Но только одну главу. И теперь читать будешь ты.
— Нет, Кэлли, — заерзал Аарон.
— Никаких «нет». Или так, или никак. Хочешь — соглашайся, не хочешь — не надо. — Кэлли знала про его проблемы с чтением. Кейт уже рассказывала, что в школе у Аарона дела идут не очень хорошо. Она скользнула взглядом по книжной полке, рассчитывая найти что-нибудь не слишком длинное, чтобы не ставить мальчишку в затруднительное положение. — У тебя здесь настоящая библиотека.
— Не моя. Эти книги принадлежат всем, кто здесь живет.
Всем, кто здесь живет. Кэлли никому бы в этом не призналась, но иногда она представляла, что и сама живет здесь, что является частью большой семьи, в которой из поколения в поколение передаются пледы и альбомы с фотографиями, в которой поддерживаются традиции, в которой каждый счастлив. Пустая фантазия, конечно, но порой ей нестерпимо хотелось почувствовать себя на месте кого-то из них.
Книг на полке было много — и Питер Пэн, и Нэнси Дрю, и Гарри Поттер, — но читать роман Аарону было бы трудновато.
— Вот. — Кэлли вытащила яркую книжку с картинками. — «Красная курочка». — На обложке была нарисована упитанная, явно довольная собой курица в фартуке и с поварским колпаком на голове.
— Шутишь? Это же детская книжка.
— Значит, и прочитаешь ты ее быстро. Или хочешь что-нибудь подлиннее? — Она ткнула пальцем в увесистый том Гарри Поттера.
— Не хочу. — Он покачал головой, и она протянула книжку.
— Дурацкая сказка.
— А вот об этом позволь судить мне, ладно? — Кэлли открыла книжку.
Аарон удивленно посмотрел на нее:
— Ты разве не читала «Красную курочку»?
—Не читала. — В детстве она не прочла ни одной из сказок «Матушки Хаббард» — брату Тимоти не нравились истории с говорящими животными и исполнением желаний. Вот с педофилией у него проблем не возникало, а «Матушка Хаббард» почему-то считалась отклонением от нормы. — Ну давай. Рассмеши меня.
— Ладно уж, — страдальческим тоном протянул Аарон и, устроившись поудобнее, начал читать. Сказка пришлась как нельзя кстати — с простыми словами и часто повторяемыми фразами. «Кто мне поможет?» — спрашивала у каждого встречного Красная Курочка. И все отвечали одинаково: «Только не я… только не я… только не я…»
Кэлли и сама не раз попадала в похожую ситуацию. Когда коммуна в конце концов развалилась, работники социальной службы пытались устроить ее у родственников, но те, едва взглянув на нее — толстушку с плохой кожей и нелегким характером, — лишь качали головой. Вот так она и оказалась в приемной семье.
Мысли перескочили на Кейт, ставшую просто подарком, слетевшим с неба ангелом. Без лишних вопросов, не залезая в душу, Кейт не только позволила ей остаться, но приняла по-доброму — поначалу как гостью, а потом даже как племянницу или что-то в этом роде. Кейт стала первой, кто не сказал «Нет, только не я». Зато она сказала другое: «Я приму. Я помогу». И не просто сказала.
Кэлли старалась отплатить ей за доброту, помогая по дому, но это никак не меняло главного — она оставалась толстухой, неряхой и обманщицей.
В какой-то момент сказка по-настоящему увлекла ее. Бедняжке Красной Курочке буквально все приходилось делать самой — собирать пшеницу, обмолачивать (интересно, что это такое?), молоть зерно, ставить тесто, печь хлеб. Работа, работа, работа — и так целый день, с утра до вечера, а ее друзья при этом и пальцем — или лапкой — не шевельнули.
Мало того, несчастной Красной Курочке еще и яйца пришлось высиживать. В результате — вот вам шесть малышей, шесть ртов, а петушка, как водится, и след простыл.
Курочка, однако, голову не повесила, держалась стойко. Пекла хлеб, высиживала яйца, на мир смотрела свысока. А когда у нее еще и хлеб удался, Кэлли даже обрадовалась. Привлеченная свежим запахом, во дворе собралась вся живность — каждый, понятное дело, с ложкой.
Вот тут и пришел час триумфа. Малышка Красная Курочка стесняться не стала, а отправила всех восвояси, недвусмысленно дав понять, что раз уж никто ей не помог в трудную минуту, то и рассчитывать на сладкую долю нечего. Она, мать-одиночка, все сама сделала, трудилась не разгибая спины, не зная ни сна, ни отдыха, и в конце концов показала, кто чего стоит.
— …Так она и сделала, — драматическим тоном закончил рассказ Аарон.
— Клево, — сказала Кэлли. — Мне понравилось.
Аарон скорчил гримасу:
— Понравилось?
— Конечно. Вот как надо бороться с трудностями и побеждать вопреки всему. Согласен? Она сделала все по-своему и в одиночку. Молодец.
— Но она ведь растеряла всех друзей. — Аарон закрыл книжку и протянул ее Кэлли. — Что тут хорошего?
— Какие ж они друзья? Они просто ее использовали. — Сказка сказкой, но Кэлли чувствовала — в ней все правда. — А вот детям такая мама точно нравилась.
Глава 16
Мысли разбегались, и, как ни старалась Кейт сосредоточиться, ничего не получалось. Такое случается, когда человеком овладевает неистовая, безответная страсть. Пару раз она начинала разговор, но дальше нескольких сбивчивых, бессмысленных фраз дело не шло. Может быть, и его ответы звучали не лучше — Кейт судить не могла. Обезумевшее от гормонов, ослепленное желанием «я» цеплялось за каждое его слово, как будто он открывал ей тайны Вселенной.
Вроде температуры на поверхности Венеры. Только все это не имело уже никакого значения. Ни судить, ни рассуждать, ни соображать она просто не могла. Внутри разгорался пожар, пульс зашкаливал. Все это было ей в новинку. После стольких лет ожидания она встретила наконец мужчину, не только удивившего ее, но и превзошедшего все ожидания. Он не только взволновал, но и смутил, бросил вызов. Сам стал для нее вызовом. Загадкой, которую предстояло разгадать. Чуть развернувшись на сиденье, она подтянула ногу повыше.
Сработало. Его глаза блеснули в приглушенном свечении приборной панели.
— О чем думаешь?
— Хм-м-м. О матрешке.
— А что это такое?
— Русская игрушка. Расписная. Открываешь — внутри другая, поменьше. Открываешь другую — там еще одна. В конце концов добираешься до самой крохотной.
— Ты это к чему?
— Такова человеческая натура. Удержаться невозможно — ты должен добраться до сути. Проблема в том, что ожидания чаще всего не оправдываются — в конце тебя ждет разочарование.
— Признаться, я об этом как-то не задумывался.
Джей Ди свернул на Ист-Бич-роуд. Было около десяти, но небо еще играло густыми цветами сумерек — розовым и оранжевым, переложенными полосами янтарного, — и вся эта красота отражалась в застывшей словно остекленевшей, глади озера.
— А вот здесь, — сказал он, сбрасывая скорость до черепашьей, — я спрошу: как насчет чашечки кофе или стаканчика на ночь?
Кейт прикусила губу. Спокойно, девочка. На самом ли деле он хочет продолжения или просто демонстрирует любезность?
Его поза — одна рука на руле, другая на спинке сиденья — выдавала вроде бы полную безмятежность, если бы не одна деталь: пальцы так сжимали баранку, что кожа на костяшках натянулась и побелела.
Он тоже нервничает, с удовлетворением отметила Кейт.
До его дома оставалось несколько сотен ярдов. До ее дома — еще четверть мили. Чтобы принять решение, оставались считаные секунды.
— Когда мужчина предлагает кофе или стаканчик, речь обычно не идет ни о первом, ни о втором, — заметила она.
— Ты, похоже, большой знаток по этой части.
— Нет. Я — мать-одиночка. Такие предложения каждый день поступают.
— Что-то не верится. — Он свернул на свою дорожку. Пара фонарей освещала дом, подсобные постройки, притихшее озеро.
В груди затрепетала крылышками тревога.
— Я не сказала, что согласна.
— Это называется административным решением. — Джей Ди остановил машину, заглушил мотор, вышел и, обойдя пикап спереди, открыл дверцу с ее стороны. В следующее мгновение он наклонился и расстегнул ремень безопасности.
Рука его мимолетно коснулась ее бедра, и это касание, одновременно профессионально четкое и рассчитанно сексуальное, снова всполошило мысли и чувства.
— У тебя все так ловко получается.
— Что получается?
— Не знаю, как назвать. Похищение или соблазнение?
— Называй как хочешь. — Джей Ди взял ее за руку и потянул к себе. В следующее мгновение, оказавшись зажатой между ним и машиной, Кейт ощутила такой всплеск желания, что лишилась не только дара речи, но и остатка сил.
Он медленно и нежно пригладил ее волосы. Прижал ладонь к щеке. Провел пальцем по скуле, подбородку. И, словно прочитав ее мысли, улыбнулся и отступил.
— Хочу показать тебе кое-что.
— Можешь не говорить, я и сама угадаю. Коллекцию гравюр.
— Еще лучше. — Джей Ди помог ей спуститься к берегу и включил фонарик, который прихватил из кабины.
В выплывшем из мрака странном силуэте Кейт узнала вдруг лежащий на козлах корпус лодки. В воздухе держался запах свежих стружек и лака.
— Мой новый проект. Хочу восстановить ялик Сэма.
Кейт вряд ли смогла бы объяснить, почему ее это тронуло, — аккуратно разложенные инструменты, наброски, испещренные сделанными от руки пометками, тщательно, с любовью заделанные швы. Протянув руку, она провела ладонью по гладкой обшивке.
— Я помню ее. Мы с Сэмом катались на ней еще детьми.
— Безумно завидую Сэму.
— Потому что у него была лодка?
Он обнял ее сзади за талию, притянул к себе и, склонившись, медленно втянул запах волос.
— Потому что у него была ты.
Она подалась назад, прижалась к нему. Капитулировала. Господи, как можно быть таким сексуальным?
— Это Сэм тебе сказал? Сказал, что был моим бой-френдом?
— Сэм сказал, что хотел бы быть твоим парнем, да только ты думала о другом. Это правда или нет?
— Правда. Я была такой дурой. — Кейт хорошо помнила Сэма — верный, преданный, сильный… как сенбернар. Наверное, она заигрывала, флиртовала с ним, но о серьезных отношениях даже не задумывалась. — В детстве я всегда мечтала о ком-то особенном, идеальном, таком, которого в реальной жизни и не встретишь. Вроде Человека-Паука или супергероя. — Она почувствовала, как Джей Ди напрягся. — Не смейся, мне ведь было всего шестнадцать. В этом возрасте все девочки мечтают о супергерое.
— А теперь?..
Она рассмеялась и обернулась:
— Теперь у меня другие стандарты. Более умеренные. Иногда кажется, что сошел бы любой — лишь бы живой.
— А ты крепкий орешек.
Кейт посмотрела ему в глаза:
— Честно говоря, я рада уже тому, что вообще куда-то выхожу.
— Как со мной сегодня?
— Точно.
— Но мы еще не закончили.
— Не закончили что?
— Свидание. Оно еще не закончено. Я не проводил тебя домой и не поцеловал в щечку.
— Мне так этого не хватает.
Не прошло. Джей Ди отступил на шаг, а Кейт от досады лишь скрипнула зубами. Он повел ее к дому. У крыльца они остановились и посмотрели на озеро. Тьма не спешила взять свое, и зеркальная гладь отражала пурпурный полог неба с яркими крошками звезд, высыпавшими так густо, что они словно укрыли воду мерцающим туманом.
Ох, как же она хотела его. Почувствовать его губы, ощутить его жар, впустить его руки в те уголки, что так долго не знали ласки. И прежде чем она успела опомниться, тихий стон сорвался в тишину вечера.
— Все в порядке? — Его рука лежала на ее талии, и это было приятно и волнительно.
— Я не останусь, — прошептала Кейт.
— Извини?
— Я не останусь здесь. С тобой. Сегодня. Не могу. — Она понимала, что упускает последний шанс, но не знала, что еще сказать.
Его губы дрогнули в улыбке.
— Не можешь остаться?
— Не могу. Как тебе объяснить… Видишь ли, я мать… На мне большая ответственность… Я бы никогда…
— Тогда и не надо, — легко сказал он, избавив ее от неуклюжих объяснений.
Кейт благодарно кивнула. Легче, однако, не стало. Скорее наоборот. Как же глупо все вышло. Сама все испортила.
С крыльца был виден и ее дом. Темный силуэт с двумя освещенными окнами — в комнате Кэлли и у задней двери.
— Проверяешь, как Аарон.
— Всегда.
— Он в порядке.
— Знаю. — Помолчав, она все же решила объяснить: — Аарон… у него… проблемы. Вообще-то он ангел, но…
— Но?..
— Иногда случаются срывы. Он импульсивный и порой выходит из себя. Бывает нелегко.
— А ты от кого-то слышала, что с детьми всегда легко?
— Мне не с чем сравнивать, но, если верить учителям, психологам и врачам, мой сын — особый случай. Мужчины, с которыми я встречалась, считают, что такая ноша не для них.
— Забудь о них, Кейт. И не обращай внимания на тех, кто так считает. Аарон — Божий дар. Тот, кто этого не видит, не туда смотрит. А то, что ему приписывают, не сходится с тем, какой он на самом деле.
Она прислонилась к перилам.
— Ты такое говоришь… Мне даже не верится.
— Почему?
— Потому что таких, как ты, не бывает. И я даже не хочу этого. Я хочу, чтобы ты был настоящим.
— Поверь мне, Кейт, Аарон — чудо. Держу пари, ты не отказалась бы от десяти таких, как он.
— Ну, может быть, не десяти…
— Но ты ведь хочешь еще детей.
Господи… И что дальше?
— Я… я не знаю. Аарон… он… как бы это сказать… внеплановый. Так случилось.
— С подарками так и бывает — их ведь не ждешь.
«Тогда и ты тоже подарок», — с улыбкой подумала она.
Глава 17
— Ну же, давай, скажи «Я так и говорила», — начала Кейт, когда они с Мейбл Клэр Ньюман расположились за столиком в кафе «Хэвен» на Первой улице.
— Напомни-ка, о чем шла речь. Что такое я говорила?
— Я встречаюсь с одним человеком. А первой о нем упомянула ты. Тот парень, что остановился в доме Шредеров.
Мейбл Клэр одарила ее ослепительной улыбкой.
— Вот и хорошо, Кейт. По-моему, чудесный во всех отношениях мужчина. Да еще и красавчик.
— Это я сразу заметила. — Кейт не удержалась и тоже заулыбалась. Все признаки классической влюбленности были, как говорится, налицо. Рассеянность с частичной потерей ориентации в пространстве. Усиленное сердцебиение и учащенное дыхание при одной лишь мысли о нем. Эмоциональные качели — от смеха к слезам. Повышенная восприимчивость ко всему, от запаха кофе до тепла от погладившего кожу солнечного луча. С этим не поспоришь. Она определенно проходила ту стадию, когда несчастный влюбленный ни с того ни с сего таращится вдруг в пустое окно или беспричинно и глупо улыбается.
— Ну так рассказывай. — Мейбл Клэр даже подалась вперед. — Старым вдовушкам вроде меня так не хватает романтики.
— Я и сама не знаю, как это объяснить. Сначала он пригласил меня в ресторан. Обедали в «Се Си Бон». А потом все пошло само собой. Чуть ли не каждый вечер вместе. Иногда с детьми, иногда без них. Я как будто живу в каком-то ином ритме. И это… не знаю… так необычно. — Кейт подцепила с блюда кусок арбуза. Еще один симптом — колебания аппетита, от обжорства до «не могу ни на что смотреть». — Ну? Ужасно, да? Надо же, называю себя писательницей, а не могу даже найти слов, чтобы…
— А, перестань, — перебила ее Мейбл Клэр. — Конечно, не можешь. Хорошая новость — каждый, кто влюблялся или хотя бы мечтал об этом, прекрасно понимает, о чем речь.
— Но я не… — Кейт чуть не поперхнулась.
— Да-да, и ты тоже. По крайней мере, движешься именно в этом направлении. И пусть. Не останавливай себя, Кейт. Ты это заслужила — влюбиться.
Как всегда, ее слова попали в точку. Ты это заслужила — влюбиться.А заслужила ли? И почему не позволяла себе этого раньше?
— Одно дело летние свидания, и совсем другое — любовь.
— И что с того? Доверься сердцу, и увидишь, что случится.
— Да, это было прекрасно, если бы я могла думать только о себе, но есть еще Аарон. От Джей Ди он просто без ума, и, когда мы разойдемся, ему будет хуже всех.
— Не когда, а если.
К глазам подступили слезы — еще один симптом сладкого с горьким привкусом недуга. В последнее время они проливались от любого пустяка: стоило лишь услышать душещипательную песню по радио или увидеть в церкви держащихся за руки старичков-супругов. Любовь была для Кейт болезнью — с сопутствующими недомоганиями и предсказуемым исходом.
— Он с нами не останется. Зачем?
— Зачем? Давай подумаем. Ты чудесная, удивительная, душевная женщина. Ты молода. У тебя прелестный сын. У тебя есть все, о чем мужчина может только мечтать. — Мейбл Клэр намазала маслом булочку. — Ты еще не опробовала все варианты, а уже собираешься сдаваться.
— Я просто пытаюсь оставаться практичной и не хочу, чтобы Аарон мечтал о несбыточном, — стояла на своем Кейт. — У меня по этой части никогда ничего не получается.
— Если из сотни суфле девяносто девять падают, когда их вынимаешь из духовки, это еще не означает, что ты должна совсем от них отказаться.
— Я это запомню. — Кейт невесело улыбнулась. — У нас что-то вроде негласного договора: не говорить о конце лета. Сам он с Восточного побережья и собирается поступать в медицинскую школу при Университете Лос-Анджелеса. Я из Сиэтла уехать никак не могу, так что…
— Хватит переживать из-за того, как все закончится. Постарайся думать о том, что есть сейчас.
— Сейчас все замечательно, — с мечтательной улыбкой призналась Кейт. Джей Ди понемногу осваивался, привыкал к компании и с удовольствием — по крайней мере, так ей казалось — принимал участие в традиционных семейных ритуалах Ливингстонов: велосипедных прогулках, прыжках в воду с причала, походах в горы, играх в бадминтон и дартс, конкурсах на самую страшную страшилку про призраков. Кейт не говорила об этом, но он как будто занял место брата, привнеся в семью свою долю силы, смеха и той особой мужской веселости, отсутствие которой она при всем старании восполнить не могла.
— Ну ладно, — сказала Кейт, отгоняя неуместные мысли, и постучала пальцем по лежащей на столике папке. — Возвращаю твои фотографии. Я их конвертировала в цифровые файлы для статьи о дедушке. И тебе, кстати, сделала копию на компакт-диске.
— Хороший был человек твой дед. Аарон ведь в него, да?
Такие же рыжие волосы и сияющие глаза, подумала Кейт. Но Уолден был лидером, вожаком. Некоторые даже говорили, что у старика был дар провидца. Наделен ли теми же талантами Аарон? И если да, раскроются ли они когда-нибудь? «Твой сын — Божий дар», — сказал Джей Ди. Надо верить.
— Статья должна появиться в феврале.
— Но это же здорово! — воскликнула Мейбл Клэр. — Я так тобой горжусь.
— Спасибо. — Кейт вдруг вспомнила о матери. — Знаешь, в начале лета все было так плохо, так безрадостно.
— Но ты держалась, не вешала нос и не опускала руки. И посмотри на себя теперь.
— Я хотела поговорить с тобой насчет Кэлли. Приближается ее день рождения, и мы хотим сделать ей сюрприз — устроить вечеринку. Вы с Люком сможете прийти в пятницу?
— Я с удовольствием. Думаю, и Люк не откажется. Мальчик так скучал поначалу. Хорошо, что нашел товарищей.
— К Кэлли он всегда приходит один. Может быть, пригласит еще кого-то.
— Я с ним поговорю. Очень мило с твоей стороны, Кейт.
— Мне приятно делать что-то для Кэлли. И Аарон тоже готовится. Даже дни считает.
— Думаю, будет здорово. Бедная девочка не из тех, кто избалован праздниками.
— Согласна. Но это скоро изменится.
Вечером накануне дня рождения Кейт вновь поручила Кэлли присмотреть за Аароном, объяснив, что они с Джей Ди хотят съездить в город. Они еще заранее проехали по магазинам, выбирая для девушки подарки. Джей Ди купил коллекцию компакт-дисков Джимми Хендрикса и новый проигрыватель, от которого, как он уверял, Кэлли будет в восторге. Кейт только поморщилась. Сама же она сделала выбор в пользу четырех флакончиков лака для ногтей — уж это Кэлли точно должно было понравиться — и затем задержалась у витрины магазина готового платья.
— Знаешь, она постоянно ходит в одном и том же — джинсы, свитшоты, футболки. Но не хотелось бы, чтобы девочка думала, будто мне не нравится ее стиль.
Подумав, Кейт остановилась на подарочном сертификате. Не совсем в праздничном духе, зато практично. Заглянув напоследок в канцелярский отдел, она купила набор из нескольких блокнотов, писчей бумаги и разноцветных ручек.
— Мне хочется о ней позаботиться.
— Повезло же ей.
— Думаешь?
— Знаю. А теперь давай пообедаем.
Следующим пунктом значилось кино, но в какой-то момент, как раз на середине персикового пирога, Кейт заметила, что Джей Ди как-то пристально на нее смотрит. Как обычно, от его взгляда ее бросило в жар.
— Что-то не так?
— Мне сегодня не хочется идти в кино, — признался он, и за этими простыми словами Кейт уловила то, что и сама уже почувствовала.
— Мне тоже. Есть другие варианты?
— Поедем ко мне.
Вроде бы ничего особенного. Но сегодня в этом предложении крылся особенный смысл, и они оба это знали.
— Хорошо.
На обратном пути почти не разговаривали. Из динамиков доносилась негромкая музыка. Он помог ей выйти, и они направились к веранде.
— Ты так притихла, — сказал Джей Ди, доставая из кармана ключи.
Она перевела дух, помолчала и все же решилась:
— Ты еще ни разу меня не поцеловал, и мне хотелось бы знать почему. Имеешь что-то против?
Он остановился в тени.
— Против поцелуев вообще или частности?
— Не хочешь меня целовать?
— Это ты сказала, а не я.
Она чуть не закричала от досады.
— Послушай, может быть, мне лучше уйти и…
— Кейт, — прошептал Джей Ди, беря ее за руку и поворачивая к себе. — Ты…
Он замолчал, словно позабывший свою реплику актер, но не затянул театральную паузу, а привлек ее к себе и без лишних церемоний поцеловал. Натянувшиеся струнами нервы завибрировали, запели от желания и она прижалась к нему, жаждая продолжения, страшась его и зная, что готова к нему и что на этот раз не позволит себе тревожиться по поводу завтрашнего дня.
Все было в новинку, и все было так волнительно, но получилось идеально, как будто и его объятия, и его поцелуй предназначались только ей. Словно сквозь туман пробилась романтическая мысль: она ждала его всю жизнь.
— Так лучше? — спросил он, слегка отстраняясь.
— Получаешь пятерку. — Она перевела дух и поежилась. — Но, может быть, нам не стоит…
— Перестань, Кейт. Я знаю, какая ты ответственная мать. Ты это уже говорила. Но ты еще ответственна и за собственное счастье.
— Так ты думаешь… — Она умолкла, пытаясь оформить мысль. — Думаешь, что это принесет мне счастье?
— Не думаю, — усмехнулся он. — Знаю. И обещаю.
Джей Ди поднял ее — легко, как пушинку, — и плечом открыл дверь. А когда опустил, она оказалась на кровати.
Потом, прервав поцелуй, он немного развернул ее спиной к себе, бережно убрал волосы с шеи и потянул вниз «молнию». Впитывая новые ощущения, Кейт закрыла глаза и постаралась вспомнить, какое белье сегодня надела. В голове еще немного шумело после выпитого в ресторане, но память не подвела. Вишнево-красное — это всегда хорошо. Даже если на тебе всего лишь трусики танга. Открыв наконец глаза — она уже умирала от нетерпения, — Кейт с удовлетворением отметила, что Джей Ди успел сбросить не только пиджак, но и рубашку. В бледном мерцающем свете луны — другого освещения не было — открылись формы, при виде которых любая женщина на ее месте просто задохнулась бы от восхищения.
Джей Ди стоял в тени, что не помешало ей сделать первое шокирующее открытие: его грудь покрывали шрамы! Широкие, грубоватые рубцы перекрывали друг друга и шли вниз, к животу.
— Что с тобой случилось? — прошептала она.
— Я ведь служил в армии.
— Что, на прошлой неделе? Они ведь еще свежие.
— Я ушел в армию почти сразу же после школы и оставался там до весны.
— Но ты же был санитаром. Как Сэм.
— Верно.
Кейт осторожно провела пальцем по длинному вертикальному шраму.
— Но ведь санитары помогают раненым, разве нет?
— Иногда ради этого приходится немного рисковать.
— Ты так об этом говоришь, будто рисковать собой — самое обычное дело.
— На службе рискуют все — и водитель грузовика, и снайпер, и повар.
— И где тебе так досталось?
— В Афганистане. Провинция Кунар. Там я с Сэмом и познакомился.
— Расскажи.
— Милая, ты сидишь передо мной в одних трусиках и требуешь невозможного. Я не могу сосредоточиться. Все мои мысли заняты только тобой.
А она-то планировала сделать это медленно! И все же, когда одна ее половинка жаждала поскорее оказаться с ним в постели, другая настоятельно требовала не забывать об осторожности. Стиснув зубы, она подтянула сползшее платье.
— Я сказала себе, что должна узнать тебя лучше. Пожалуйста, пойми меня.
— Ты уже знаешь меня. Знаешь все самое важное.
— Ты никогда не рассказывал о себе. О своей семье. О своем прошлом…
— У меня квартирка в округе Колумбия. Ничего особенного. Я — парамедик. Рос с матерью, без отца. Семьи нет, а самый близкий человек — Сэм.
— Что ты делал в Афганистане?
Она заметила, как он напрягся, как натянулась кожа на скулах. Заметила, но не отступила. Наконец он обреченно вздохнул.
— Мы служили в разных частях. Нас было там немного, буквально горстка парней из спецназа США. Вместе с нами воевали узбеки и таджики из Северного альянса. Однажды ночью нас послали в долину, где попал в засаду разведывательный взвод. Наша задача состояла в том, чтобы эвакуировать раненых.
Афганистан… Северный альянс… засада… Все это звучало так странно. Как рассказ о каком-то ином мире. И еще этот голос — негромкий, сухой, бесстрастный.
— Плохо верится, что все было так просто и легко.
— Я не сказал, что все было легко. В ту ночь мы нарвались на заминированный участок.
— Это оттуда у тебя шрамы? — спросила Кейт через силу.
— Нет. В общем, там я и познакомился с человеком, который стал затем моим лучшим другом. Так что нет худа без добра. А теперь… — Он потянул вниз платье и наклонился. — Что касается этих трусиков…
Наверное, Кейт не сдалась бы так скоро, но жар его губ растопил ее решимость.
— Расскажи… что было потом… — прошептала она.
— А потом ничего уже и не было. — Он стянул платье с другого плеча и поцеловал ее в ямочку у горла. — Лучше ты расскажи о себе.
— У меня все не так интересно. Жаль, но я не совершила в своей жизни ничего значительного.
— Ты сделала намного больше.
Она опустила голову ему на грудь. С девятилетним сыном всегда чувствуешь себя старше бездетных сверстниц.
— Натан был самой большой моей ошибкой. С другой стороны, не будь его, не было бы и Аарона.
Он погладил ее по волосам.
— Ты любила его?
— Если бы не любила, не спала бы с ним.
— Следует ли понимать это так, что ты не спишь с теми, кого не любишь?
— Хочешь услышать, что я тебя люблю?
— Только если так оно и есть.
Знал бы он, как близка она была к тому, чтобы произнести эти несколько слов, открыть ворота чувствам.
— Я знаю, что такое любовь. И знаю, что такое, когда ее нет. — Она улыбнулась, хотя и прекрасно помнила, как чувствовала себя тогда, беременная, брошенная и преданная человеком, которого обожала и которому всецело доверяла. — У всего свое время.
Он кивнул и, наклонившись, расстегнул застежку на бюстгальтере. Ее словно ударило током. Все ее опасения, сомнения трусливо забились в какой-то дальний уголок.
— Это все изменит, — прошептала Кейт незнакомым голосом.
— Надеюсь.
— Правда?
Он провел пальцем по пояску трусиков.
— Конечно.
Словно загипнотизированная, она следила за движением его пальца.
— А раньше что-то было не так?
— Ничего. Просто… мы были немного другие.
У нее перехватило дыхание.
— Да, ты прав, — пробормотала она и тут же, зная, что вот-вот забудет обо всем на свете и не сможет сказать уже ни слова, торопливо призналась в том, что всегда скрывала: — Я боюсь…
Он привлек ее к себе. Погладил.
— Боишься чего?
— Потерять тебя как друга. — Чуть откинув голову, она посмотрела на него снизу вверх и вдруг почувствовала, что падает, падает в бурливый водоворот. — Ты же знаешь, такое случается. Стоит людям переспать, и дружбе конец.
— Нет, — прошептал он, едва касаясь губами ее губ. — Мы станем ближе.
Глава 18
Пришел день рождения, а Кэлли чувствовала себя древней старухой — ныла спина, болели колени. День выдался тяжелый — убирали в одном доме на озере Сазерленд, где накануне прошла вечеринка. Кроватей было шесть, гостей по меньшей мере вдвое больше, и все пили, ели какую-то чудную еду и пользовались не только тарелками, но и всем, что попадало под руку. Хозяева уехали, мусор остался — повсюду валялись бутылки, банки, обертки и прогоревшие фейерверки.
Ко всему прочему, Йоланда смылась пораньше, предоставив Кэлли заканчивать одной, а потом еще и тащиться пешком целых полмили до дома Ливингстонов. Вообще-то Кэлли ничего не имела против, понимая, что ей это только на пользу. Пожалуй, именно прогулка и стала лучшим, что случилось с ней за весь день.
Машин, как обычно, было немного. Солнечные лучи, пробиваясь через кроны деревьев, бросали на пустынную дорогу веселые пятнышки света. В просветах уже мелькало озеро — не Сазерленд, кишащий любителями с ревом промчаться на водном мотоцикле и катерами с летящими за ними сумасшедшими на водных лыжах, а Кресент, чистый и опрятный, надежно оберегаемый от шума и грязи для немногих привилегированных. Удивительно и странно, что судьба занесла ее именно туда. Иногда Кэлли воображала, что озеро на самом деле есть часть некоего зачарованного мира, защищенного невидимым пузырем. Оказываясь там, с Ливингстонами, она тоже становилась частью волшебной страны, где чувствовала себя спокойно и уверенно.
И, конечно, именно озеро было центром этого сказочного мира. Кэлли любила воду. Всегда. Ей нравилось задерживать дыхание и опускаться в глубину, в темное безмолвие. Там, в тишине, она ненадолго забывала свою поломанную жизнь.
Кэлли прибавила звука на портативном проигрывателе, и в голову хлынула музыка «Визиторс». Через минуту она уже полностью ушла в мир ясных мелодий и простых, таких близких и понятных слов. Чужая боль стирала, приглушала ее собственную — пусть даже на несколько благословенных минут. Вот почему она так любила музыку. Исчезнуть бы в этом море нот, уйти под них и никогда уже не подниматься, не высовываться на поверхность, не видеть, что она сотворила со своей жизнью.
Кэлли была не настолько глупа, чтобы не понимать, что никогда ничего подобного не сделает. Хотя все-таки глупа. И это следовало признать и перестать скрывать от себя. Так больше нельзя. Ее ошибки были частью ее самой, и убежать от них невозможно. Да, она пыталась, но куда ты денешься, если то, от чего бежишь, ты сам. Так и останешься навсегда Калифорнией Секвойей Ивэнс, воспитанной среди чокнутых на глухой ферме, а потом переходившей из одной семьи в другую, где приемные дети были нужны только для получения ежемесячного чека от государства.
Впрочем, по справедливости говоря, такими были не все. В первой семье, куда ее привезли перепуганной, угрюмой бродяжкой, к ней относились в общем-то по-доброму. Клайны. Она до сих пор помнила, как удивлялась — и радовалась — самым обычным вещам: тому, что мама помогает с домашним заданием, утренним мультикам по субботам. Жаль, продолжалась эта нормальная жизнь недолго. Только стала привыкать, осваиваться, приучаться любить жизнь, как ее перенаправили в другую семью — с тяжелой, напряженной атмосферой и строгими ограничениями, а когда она позволила себе нарушить несколько их идиотских правил, сбыли в третью, к Колдуэллам. Там ее встретили вечно обозленная, ко всему придирающаяся мать, требовательный, деспотичный отец и девятнадцатилетний сын.
И вот теперь она с Кейт и Аароном, в их доме на озере. Такие ей еще не попадались. Кейт — добрая, забавная, заботливая, а Аарон — просто прелесть. Капризничает, правда, иногда — но где вы видели ребенка, который бы не капризничал? Кэлли понимала — слишком уж привязываться нельзя. Вот закончится лето, и они вернутся к своей обычной жизни, в город. Кейт, наверное, постарается ей как-то помочь, но Кэлли не станет пользоваться ее добротой. Она сама что-нибудь придумает. Только вот что?
Она покрутила плечами — мышцы свело от усталости. Йоланда советовала заняться йогой, намекая тем самым, что ей не помешало бы сбросить лишний вес. Да только поможет ли йога, если уродилась толстухой. Кэлли покачала головой и потерла поясницу. Бесполезно. Она читала где-то, что, мол, время лечит все раны. Какая чушь.
Вот такие невеселые мысли в день рождения. Ну и ладно. Сам день рождения такой же безрадостный. Пришел, а ей и подумать не о чем, кроме как о том, как она достала, эта жизнь.
— Прекрати, — одернула себя Кэлли и, остановившись, вынула из сумки бутылочку с холодной водой. Напилась, вылила последние капли на ладонь, побрызгала на разгоряченное лицо. Как же она устала! Устала таскаться целый день по чужим домам. Устала быть толстой и носить эту дурацкую одежду. Устала притворяться, делать вид, что все хорошо.
Честно говоря, ничего особенного на день рождения она и не хотела. Вот переменить бы что-нибудь в жизни. Стать нормальной. Смеяться, веселиться и не беспокоиться о будущем. Найти хорошего друга. Бойфренда.
— Как же, ага, — пробормотала Кэлли, но тут же машинально расправила плечи и зашагала по дороге горделивой походкой королевы красоты и с улыбкой на лице. Так случалось чуть ли не каждый раз, когда она думала о Люке Ньюмане. И что только он с ней делает?
Вот что самое странное. Она ему нравилась. Он, похоже, даже не обращал внимания ни на ее, мягко говоря, пухлые формы, ни на то, как она выглядит и что одевается хуже какой-нибудь нищенки. Люк не судил ее. А еще удивительно, что они познакомились сразу после того, как она стала жить у Кейт. Думала, что все уже кончено, что удача совсем отвернулась, а тут вдруг так повезло. За всю жизнь не было ни одного близкого человека, а теперь сразу столько людей, которым на нее не наплевать.
И потому она чувствовала себя совсем паршиво из-за того, что лгала им. Но что еще делать? Кэлли не знала. Только продолжать врать.
Мучавшее весь день головокружение вернулось, и она споткнулась на ровном месте.
«Полегче. Успокойся. Это, должно быть, из-за жары». Жутко хотелось пить. Кэлли уже пожалела, что выпила все и не оставила даже капли.
Ладно, почти дошла. Может, взять Аарона и пойти искупаться? В воде всегда становилось легче — достаточно лишь уйти с головой, исчезнуть. Купальник она не надевала — потому что жирная как свинья, а еще из-за непонятных потемнений на коже. Когда они только появились — под шеей, — она приняла их за грязь и попыталась отмыть. Но с ужасом обнаружила, что они — часть ее. Вот уж жуть. Может, это какое-то наказание, ниспосланное за ложь и обман?
А может, просто невезуха. С этим у нее всегда был полный порядок.
Собравшись с силами, Кэлли заставила себя идти переставлять кое-как ноги. Озеро уже близко. Да, надо обязательно искупаться. И прополоскать рот — дыхание отдавало чем-то странным, фруктовым. Внутри жгло так, что она, наверное, выпила бы целое озеро. Если головокружение не пройдет, можно просто лечь на воду, закрыть глаза и лежать так до бесконечности. И тогда, кто знает, течение подхватит ее и унесет через канал в дальнем конце озера сначала к реке, а потом и в море.
Вот и дорожка. Наконец-то дома, усмехнулась про себя Кэлли. Как здесь тихо сегодня. Наверное, Кейт с Аароном пошли с собакой на прогулку, потому что обычно Бандит встречал ее радостным лаем уже на дорожке. Сказал бы кто-нибудь, что она подружится с псом, повертела бы пальцем у виска — вы что, тронулись? — а ведь так и вышло. Бандит стал живым доказательством того, что не все собаки опасны.
А может, они пошли к сержанту Харрису. Последнее время Джей Ди и Кейт много времени проводили вместе, хотя и старались не выставлять свои отношения напоказ. Да и никто, кроме Кэлли, не знал, что он сержант. Тот самый сержант Джордан Донован Харрис, о подвиге которого с прошлого Рождества все только и говорили.
Надо отдать должное, сержант поступил круто. Ушел в тень, расстался с прошлым, стал совсем другим человеком. Может, спросить, как это делается?
Ее это раздражало. Она чувствовала себя обманутой и ничего не могла с этим поделать. Но все же Кэлли понимала, что скрывать что-то — даже с самыми лучшими намерениями — опасно, что рано или поздно это плохо кончится. Она простила Харриса, когда он рассказал о своей матери и обо всем том, что случилось из-за его славы. А потом ее вдруг осенило. Разве это не шанс? Стоит только сделать один звонок, и сюда нагрянут толпы репортеров. У всех будут брать интервью. Продав этот секрет, можно заработать кучу денег. Обменять Джей Ди на обеспеченное будущее для себя.
Единственная проблема заключалась в том, что она дала слово. Пообещала, что никому ничего не скажет. К тому же он ей нравился.
От барбекю пахнуло дымком, и желудок тут же заурчал в предвкушении обеда. В последнее время она ела как поросенок и ничего не могла с собой поделать. Это плохо. Сегодня же этот дурацкий день рождения. Уж хотя бы сегодня не стоит беспокоиться и волноваться.
Кэлли подошла к задней двери. Дом был тих и пуст, но не враждебен. Он как будто ждал ее. В окне, разгоняя зной, поскрипывал вентилятор.
— Кто-нибудь есть? — крикнула Кэлли, забросив в комнату сумку и проигрыватель.
Никто не ответил. Она подошла к раковине — напиться и ополоснуть лицо. В романе старушки Джорджетты Хейр, книги которой она нашла в забитом до отказа шкафу, женщины всегда обтирали запястья, когда были чем-то расстроены.
Кэлли подставила запястья под холодную струю, но легче не стало.
Решив подождать всех на крыльце, она направилась к двери. «С днем рождения тебя».
Кэлли открыла дверь на веранду — и мир взорвался.
— С днем рождения! — прокричал хор голосов. — Сюрприз!
Кэлли замерла в дверном проеме. В какой-то момент все расплылось и смешалось — улыбающиеся лица, ленты, шары и даже столик на лужайке с огромным трехъярусным тортом и горкой завернутых в яркую бумагу подарков.
Из динамиков рвалась знакомая мелодия — «Сегодня твой день рождения».
— Кэлли! — прыгая от избытка чувств, прокричал Аарон. — Как тебе сюрприз? Не ждала?
Опомнившись, она закрыла рот и молча кивнула. Все было как в телевизоре — все поздравляли ее, играла музыка, люди хлопали в ладоши.
Разница была только одна. Но большая. Девочки в телевизоре всегда выглядели нарядными, как куклы, и сияли от радости и благодарности. Кэлли ничего подобного изобразить не могла. Она попыталась и даже почти заставила себя улыбнуться и сказать спасибо, но вместо этого только расплакалась.
Она стояла перед всеми и всхлипывала. Позор, да и только, но что поделаешь. Она плакала от счастья, оттого что кто-то вспомнил наконец о ней и устроил праздник. Плакала оттого, что ничего подобного в ее жизни никогда не было. Плакала оттого, что обрела верных друзей, ставших для нее почти семьей. А еще оттого, что все это кончится вместе с летом.
— Эй, ну хватит. — Оказавшийся рядом Люк выглядел неловким и одновременно галантным. — Ты в порядке?
— Ты должна радоваться. — Вид у Аарона был такой расстроенный, что Кэлли улыбнулась сквозь слезы. — Если не заметила, у нас вечеринка.
— Заметила. — Она благодарно кивнула Кейт, протянувшей ей салфетку и вытерла лицо. — И очень рада.
На лужайке собралась целая толпа — Кейт и Аарон, Джей Ди, миссис Ньюман и Люк, Йоланда со своим дружком, Ричи.
Потом были какие-то игры и много-много еды. Аарон учил всех, как правильно делать маршмеллоу: подержать над огнем, пока не вспыхнет, снять черный налет, закатать в разноцветные М & M's, положить на крекер и прижать другим. Люк сделал по меньшей мере четыре и все съел, а Кэлли только смотрела и завидовала — как хорошо тем, кто может есть все, что хочет, и не толстеть. Впрочем, она запретила себе беспокоиться по каким бы то ни было причинам и тоже съела свою долю.
Потом ее мучила жажда, заглушить которую не получилось даже литровой бутылкой воды.
Снова накатило головокружение, но Кэлли закрыла глаза и заскользила по его волнам, как серфингист.
— Спасибо, — прошептала она, зная, что ее никто не слышит. Они, наверное, даже не поняли, что этот день стал самым счастливым в ее жизни.
Глава 19
— По-моему, потрясающий успех, — сказала Мейбл Клэр, когда они несколько часов спустя сидели на пляже, любуясь всходящей над озером луной. — Сюрприз удался, и повеселились на славу.
— Да, прошло отлично, — согласилась Кейт. У костра играли в шарады, но они с Мейбл этот круг пропускали. — Я еще никому такую вечеринку не устраивала.
— Я тоже. Будь ты на месте Кэлли, для тебя все хорошее было бы в каком-то смысле сюрпризом.
Кейт прислонилась к громадному бревну, лежавшему у берега с незапамятных времен. Вырезанные Филом его собственные инициалы и дата — 7.4.84 — напоминали о другой ночи с фейерверками. У костра подошла очередь Ричи, и он отчаянно старался вывести игроков на нужное слово, обозначающее некое рогатое животное.
— Бык! — крикнул Аарон.
— Карибу, лось, буйвол!
— Як, — предложил Джей Ди, и Ричи, опустившись в знак благодарности на колени, одобрительно закивал.
— «Якети Як». — Первой догадалась, разумеется, Кэлли, знавшая, похоже, все когда-либо написанные песни. — «Не дерзи».
— Моя очередь, — сказала, возвращаясь в игру, Мейбл Клэр.
В воздухе прыгали, словно танцуя, крохотные оранжевые искорки. В свете костра собравшаяся вокруг него группа выглядела романтично и загадочно. Глядя на них смеющихся, беспечных, Кейт почувствовала, как души ее коснулась легкая рука ностальгии. Память вернула ее в теперь уже далекие времена, когда вечера заполнялись другими голосами, смехом, шутками.
Аарон, которому не хватало сил полностью сосредоточиться на игре, поднялся и сделал пару шагов от костра, но, прежде чем Кейт успела окликнуть сына, Джей Ди нагнал его, подхватил и так закружил в воздухе, что мальчишка чуть не захлебнулся от восторга. Наблюдая за всеми со стороны, Кейт то и дело ловила себя на том, что улыбается как последняя идиотка. А ведь она думала, что лето будет самым одиноким, самым невеселым за всю жизнь. Кто бы мог представить, что она обретет здесь счастье?
Еще через пару минут рядом опустился Джей Ди:
— Ты такая довольная.
— Вечеринка получилась отличная.
— Да. — Перегнувшись через ее колени, он пододвинул тарелку с маршмеллоу и нанизал две пластинки на заостренный прутик.
Как бывало всегда, даже при самом случайном контакте, под кожей прокатилась волнующая дрожь. Ей нравилось это ощущение, нравилось думать, что они не просто два человека, мужчина и женщина, а пара.
— Знаешь, я, когда собиралась сюда, ничего хорошего от этого лета не ожидала. Думала, без остальных нам с Аароном будет одиноко, скучно.
Джей Ди медленно поворачивал прутик, внимательно следя за тем, чтобы пластинки поджарились одинаково с обеих сторон.
— А теперь?
— А теперь я уже и не вспоминаю, что здесь нет ни мамы, ни Фила, ни детей. Чудесное лето. — Она кивнула в сторону игроков — судя по возбужденным голосам, ситуация там обострялась. — У меня такое чувство, будто мы все — одна семья.
Джей Ди промолчал.
— Кэлли такая счастливая, — улыбнулась Кейт, заметив, как девушка схватила за руку Люка. — Надеюсь, он ее не обидит.
— Он еще такой юный, — пробормотал Джей Ди.
Она уловила в его голосе нотку сомнения.
— Люк — внук Мейбл Клэр и, по ее словам, ни на что плохое просто не способен. У тебя другое мнение? Думаешь, ей было бы лучше без, него?
— Я думаю, что он очень молод. Вот и все.
— Она тоже, — напомнила Кейт.
Он протянул прутик с идеально поджаренной маршмаллой:
— Угощайтесь, мадам.
— Почему у тебя так хорошо получается? И поджарена ровно, и никаких следов от костра.
— Я — профессионал. Доверься мне.
Она осторожно сняла с прутика сладкую тающую пластинку и быстренько сунула в рот, оставив Джей Ди вторую.
— М-м-м, как вкусно. Знаешь, смотрю на тебя, и появляются всякие такие мысли…
— Это хорошо. — Он оглянулся и, убедившись, что остальные полностью увлечены игрой, наклонился и поцеловал ее в губы.
Она и сама чуть не расплавилась от короткого, жаркого прикосновения его губ, но, взяв себя в руки, отодвинулась на пару дюймов.
— Не забывай, нас могут увидеть дети. — Кейт сняла с прутика еще два кусочка.
— Только это и удерживает меня от того, чтобы наброситься на тебя прямо здесь. Перестань тревожиться по пустякам. Все в курсе. И даже Аарону будет совсем не вредно знать, что кто-то сходит с ума от его матери.
У нее перехватило дух, но она сохранила бесстрастное выражение лица, хотя это стоило ей немалых усилий. Впервые за все время Джей Ди — пусть и своеобразно — объявил о своих чувствах к ней. Невероятно!
— Что значит «сходит с ума»? Пожалуйста, уточни. Имеешь ли ты в виду, что испытываешь ко мне сексуальное влечение или… — Кейт не договорила, чтобы он не догадался о том, что именно ей хотелось бы услышать.
— Нет, сексуальное влечение я испытываю постоянно. В данном же случае я имел в виду другое.
Липкий прутик выскользнул из пальцев. Упавшие в огонь пластинки маршмаллы вспыхнули голубым пламенем, почернели и исчезли в углях.
— Извини. — Она повернулась к нему. — Не уверена, что расслышала правильно. Ты сказал…
— Кейт! — Голос Мейбл прозвучал необычно резко и напряженно на фоне этого теплого, расслабленного, счастливого летнего вечера. — Вы нам нужны. Оба. С Кэлли что-то не так. Она потеряла сознание.
Кейт еще переваривала услышанное, а Джей Ди уже вскочил и бросился к девушке. Кэлли лежала безвольно на земле, остальные стояли кружком. Смех стих. Все молчали.
Первым делом Джей Ди осмотрел ее, потом окликнул, легонько встряхнул.
— Кто-нибудь, сходите к моему пикапу и возьмите в кабине подушку безопасности, — бросил он твердым, не допускающим возражений голосом.
Ричи тут же сорвался с места.
— Слава богу, кто-то знает, что нужно делать, — обронила Мейбл Клэр.
Через считаные секунды Джей Ди, взяв у Ричи подушку безопасности, принялся за дело. Работал он быстро, уверенно, постоянно окликая Кэлли по имени, стряхивая, проверяя жизненные показатели. Йоланда между тем взяла под свою опеку растерявшегося и перепуганного Аарона. Успокоить его удалось быстро — похоже, он осознал всю серьезность ситуации.
Пока Джей Ди проверял дыхание и пульс, Кейт успела сбегать за сумочкой и ключами. Когда она вернулась, Джей Ди поднял девушку на руки. В сознание она так и не пришла.
Кейт быстро обняла Аарона:
— Нам нужно доставить Кэлли к доктору. Ты останешься с миссис Ньюман и Люком. Я постараюсь вернуться как можно скорее.
— Мне страшно.
— Знаю. С ней все будет хорошо. Пока, малыш, нам нужно ехать. — Она обняла его еще раз и побежала к джипу.
Ричи и Джей Ди укладывали девушку на заднее сиденье. Люк стоял рядом, бледный, растерянный и испуганный.
Кейт ожидала, что юноша попросится сопровождать их, но он промолчал.
— С ней все будет хорошо, — сказала Кейт.
Люк только кивнул и, отступив, сунул руки в карманы.
Дальше они действовали как настоящая бригада скорой помощи. Кейт вела машину; Джей Ди, вооружившись фонариком, стетоскопом и манжетой тонометра, пытался, как мог, вернуть девушку в сознание.
В какой-то момент Кэлли очнулась и даже попыталась было сказать, что с ней все в порядке, но запуталась и сбилась, отвечая на простые вопросы — какой сейчас год и как зовут президента. Ехать в больницу она не хотела, но другого варианта не было, а потому Джей Ди даже не стал с ней спорить.
Как только они оказались в зоне действия сотовой связи, он сразу же набрал номер. Кейт поняла примерно половину того, что услышала. Информацию он докладывал четко и ясно.
— Женщина… белая… восемнадцать лет. Состояние обморочное. Кровяное давление сто два на шестьдесят шесть. Пульс — сто шестьдесят. Наблюдается дрожь Кожа влажная. Очевидное головокружение…
Его голос, тон, манеры, жесты — все внушало уверенность. Он вел себя как настоящий профессионал. И вместе с тем Кейт с трудом узнавала в этом человеке привычного уже Джей Ди.
— Расчетное время прибытия десять минут.
Остальное Кейт уже не слышала. У нее тоже тряслись руки, но она изо всех сил сжимала баранку и даже закусила губу, чтобы не мешать разговору Джей Ди с диспетчером.
Да, ей хотелось верить, что с ним Кэлли ничто не угрожает. С другой стороны, здоровые девушки просто так, ни с того ни с сего, в обморок не падают.
Часть четвертая
Мы не можем ничего изменить, пока не примем это. Осуждение не освобождает, оно угнетает.
Карл Густав ЮнгГлава 20
— Я здесь не останусь. — Словно вор, застигнутый на месте преступления слепящим лучом прожектора, Кэлли почувствовала, как в грудь постучал холодный кулак паники. — Вы не можете меня заставить. Не имеете права, — говорила она, обращаясь к женщине в голубом халате — то ли доктору, то ли медсестре, то ли кому-то еще. Но что бы она ни говорила, как бы ни хотела сбежать из жуткой узкой комнаты, незнакомые люди продолжали делать что-то с ней. Вообще-то Кэлли и не знала своих прав. За кого ее примут здесь? За беглянку? Как с ней поступят? Передадут властям? Отправят в колонию для несовершеннолетних правонарушителей? В любом случае хороших вариантов не было, а потому оставалось только одно: бежать. Снова бежать.
— Мы позаботимся о тебе, — сказала женщина.
— Вы не имеете права. Мне уже восемнадцать.
— Неправда, восемнадцати тебе еще нет. — Женщина говорила негромко, но уверенно.
В затылок ударили острые, холодные как лед иголочки. В первый момент Кэлли просто онемела. Ее как будто загнали в угол. Она хотела крикнуть, что они ошибаются. Что ей уже восемнадцать. Что она может голосовать Что имеет полное право сбросить с пальцев пластиковые зажимы, вырвать трубку капельницы и уйти из этой жуткой палаты с ее ярким светом и пугающими звуками.
Но женщина в голубом халате каким-то образом выведала ее секрет.
— Что вы хотите этим сказать? Я же знаю, сколько мне лет.
— Я тоже.
Кэлли нахмурилась:
— Откуда?
— Я — врач. Знать такие вещи — моя работа. Зовут меня доктор Рэндалл, я врач неотложной помощи и настоящая волшебница в том, что касается оценки данных пациента.
Кэлли содрогнулась. Отсюда надо выбираться. Немедленно. Но, сказать по правде, вынимать трубку капельницы было страшновато. Удивительно и даже, может быть, смешно, но при всем том, что ей довелось испытать и пережить в прошлом, она не могла вот так запросто сорвать белые полоски пластыря и вытащить глубоко вошедшую в тело иголку. Привыкнув терпеть боль от других, Кэлли вовсе не горела желанием вредить себе самой. Она видела, как это делают в кино, где иголку выдергивают одним смелым, решительным жестом, но сейчас, оказавшись в похожей ситуации, отнюдь не спешила следовать примеру экранного героя. А если будет больно? Если из раны пойдет кровь? И даже если она освободится от капельницы, что дальше? Куда идти в голубом больничном халате? Куда подевалась ее одежда, она не знала. Вот черт. Ее просто раздели. Ну разве не унизительно?
Люк, вспомнила Кэлли. Вот кто ее спасет. Но… она вдруг поняла, что не хочет этого. Если Люк увидит ее здесь, в таком виде, то, скорее всего, сбежит в страхе в соседний город.
Нет, надо сменить тактику.
— У меня нет денег. Я не смогу оплатить счет.
— Не беспокойся, об этом уже позаботились, — заверила ее доктор Рэндалл.
— Кто? Мистер Харрис? — Как же она не подумала.
— Не знаю. Этим занимаются другие.
Конечно, Джей Ди, кто же еще. Она, разумеется, была благодарна ему за заботу, но ей никак не хотелось чувствовать себя участницей благотворительной акции. Хотя, как ни крути, так оно и есть. А Джей Ди, нравится ему это или нет, выступил в роли папаши Уорбакса [20] . Только ведь он ничем ей не обязан, и заботиться о ней у него нет ровным счетом никаких причин. Просто Джей Ди хороший парень. Но она и без него обойдется. Надо только выбраться отсюда.
— Уберите это. — Кэлли показала на трубку. — И верните мне одежду. Я ухожу.
— Прежде чем принимать какое-либо решение, ты должна понять, в каком состоянии твое здоровье. — Женщина сказала это с раздражающим спокойствием и тут же улыбнулась — быстро, профессионально. — Тебя привезли сюда, потому что ты потеряла сознание. Это тревожно уже само по себе, а тем более в твоем состоянии.
— В моем состоянии? — Кэлли недоверчиво посмотрела на нее. Жирная бездомная неудачница — вот и все ее состояние. Но от этого в больнице не лечат. — Господи… — Она задрожала так, что зубы застучали. Когда в последний раз были месячные? — Господи…
— Ты давно была на приеме?
— А почему вы думаете, что я вообще была на приеме? — с наигранной беззаботностью спросила Кэлли. Тот факт, что она ни разу не побывала у врачей, воспринимался ею как своего рода знак доблести. Работники социальной службы позаботились о том, чтобы Кэлли сделали прививки, но ни на какой медицинский осмотр ее не направляли.
Доктор Рэндалл не ответила, только кивнула. По крайней мере не стала читать нотаций, не фыркнула презрительно. В первой семье, куда направили Кэлли, реакция была бы именно такой. Да как они посмели… Бедный ребенок… Это возмутительно…
— Кэлли? Я могу так тебя называть? — вторгся в ее мысли голос доктора Рэндалл.
Она сделала вид, что рассматривает потолочные плитки.
— Так вы считаете, мне нужен врач?
— Посмотрим. Сначала нужно провести кое-какие тесты.
— Какие еще тесты? — А вдруг ее заставят признаться? Потребуют рассказать, с кем она это делала, как часто и как предохранялась. Вот влипла…
— Показатель содержания глюкозы в крови равен пятидесяти, что подтверждает подозрение на гипогликемию. Отсюда и повышенный аппетит.
— Отлично. Спасибо. — Кэлли нахмурилась — радоваться все-таки еще рано. Прошлась взглядом по длинной, изогнутой трубке капельницы. — Лишние калории не мешают.
Доктор Рэндалл, однако, на ее шутку не отреагировала.
— Что ты обычно ешь?
Кэлли с отвращением посмотрела на свою пухлую руку.
— А разве непонятно?
— Мне бы хотелось уточнить. Ты питаешься регулярно или нет? Часто ли пропускаешь прием пищи? Может быть, иногда подолгу вообще ничего не ешь, а потом ешь слишком много?
— Ну Да. И что с того? — Неужели эта врач еще не поняла? До того как перебраться к Кейт, выбирать, где, когда и что есть, особенно не приходилось. Если не знаешь, когда еще представится случай перехватить, невольно стараешься наесться впрок. — Вообще-то ем я более-менее регулярно… с тех пор, как живу у друзей… на озере.
— Но все же иногда переедаешь или постишься.
— Вот уж большое дело! Я же не какая-нибудь чокнутая…
— Никто этого и не говорит. И режим питания у тебя вполне типичный для подростков. Только в твоем случае он привел к опасным последствиям. — Женщина написала что-то в карте.
Кэлли стало не по себе.
— К каким еще опасным последствиям?
— Картина пока не вполне ясная, но предварительные результаты указывают на резистентность к инсулину. В твоем случае новость и хорошая, и плохая.
— Давайте сначала плохую.
— Скорее всего, у тебя диабет второго типа. Знаешь, что это такое?
— Ну кое-что. Это вроде передозировка сахара.
— Не только. Но не будем спешить. Когда анализы покажут, с чем именно мы имеем дело, тебе предстоит интенсивный курс лечения.
«Болезнь, — подумала Кэлли. — Я больна. Мало того что толстая, так еще, оказывается, и больная».
— Вы вроде бы сказали, что есть и хорошая новость?
— Если тебе после лечения удастся держать ситуацию под контролем, будешь жить долго и без медицинского наблюдения.
— А если не смогу? Если откажусь от лечения?
— Риск для здоровья очень велик. Поверь мне, об этом лучше позаботиться сейчас. А научиться всему ты сможешь на занятиях.
— Каких таких занятиях?
— На групповых занятиях по самоконтролю для диабетиков.
Группы… занятия… От одних только этих слов ей стало худо.
— Это кто так говорит?
— Это я тебе говорю.
Наверное, в других обстоятельствах Кэлли возмутилась бы, взбунтовалась, но уверенность и твердость доктора Рэндалл почему-то не возмутили, а даже — вот чудеса — обрадовали. Прежде никто и никогда ничего ей не предписывал — никому просто не было до нее дела. И все же покориться без сопротивления Кэлли не могла.
— А кто дал вам право командовать?
— Никто. Я сама взяла это право. Впрочем, никаких особенных полномочий у меня нет. Да и возможностей тоже. Заботиться о твоем здоровье придется тебе самой. Принудить тебя к сотрудничеству не в моих силах. Но ты должна знать свой диагноз и понимать, с чем имеешь дело.
— А нельзя просто сделать какой-то укол или что-то в этом роде и на этом закончить?
— В твоем случае такое не проходит. Наша цель — как можно дольше контролировать состояние без применения лекарственных средств.
— Извините, — перебила ее Кэлли. — Цель — избавиться от болезни.
— Диабет, если диагноз подтвердится, вылечить невозможно. Это хроническая болезнь, требующая пожизненного соблюдения определенных правил. Но она может пройти при снижении веса, выполнении упражнений и контроле питания.
— Вылечить нельзя, а пройти она может?
— Если речь идет о резистентности к инсулину, то есть значительный риск развития диабета. Но болезнь может и не развиться, если изменить образ жизни. — Доктор Рэндалл взглянула на свой планшет. — Вот основные показатели твоего состояния. — Она открыла брошюрку с какими-то диаграммами и принялась объяснять что и как — медленно, четко, ясно.
Впрочем, Кэлли уже не слушала. Хроническая болезнь.Эти слова пронзали, словно холодная сталь кинжала. Страшные, пугающие слова, от которых внутри все немело. Пожизненное соблюдение правил.Она приказала себе не плакать. Слезы никогда не помогали, а сейчас уж не помогут точно.
— А если я откажусь от лечения и от всех этих занятий? — спросила она, оборвав доктора Рэндалл на полуслове.
— Тогда ты сильно рискуешь. Решать тебе.
Я не хочу рисковать. Просто скажите, что делать. Я ведь еще ребенок.
— Твои друзья здесь. И они очень волнуются и хотят тебя увидеть.
«Нет», —хотела сказать Кэлли, но вместо этого только кивнула.
Через несколько минут у кровати уже стояли Кейт и Джей Ди. Она посмотрела на них, и сердце вдруг заколотилось, уловив идущие от них волны эмоций. Никогда раньше ничего подобного с ней не случалось — да и зачем ей было разбираться в чьих-то чувствах? — но сейчас случилось. Эти двое пришли к ней не потому, что того требовал долг, не потому, что в чем-то провинились, и не потому, что государство ежемесячно присылало им чек. Их привели любовь и сострадание. И эта правда вдруг рассеяла страхи и тревоги, как поднимающееся солнце рассеивает тьму.
Кэлли снова приказала себе не плакать. Словно мантру, повторяла она одно и то же: не плачь… не плачь… не плачь…Бесполезно. Вчера она не удержала слез, когда увидела, что они сделали для нее. Устроили вечеринку по случаю ее дня рождения. Настоящий праздник — с играми и подарками, выбранными специально для нее. И все только потому, что она родилась. Неудивительно что она не выдержала и расплакалась.
Казалось бы, поревела разок, и хватит, но нет. Тронутая их добротой, вниманием и заботой, она разнюнилась еще сильнее.
В следующее мгновение Кейт уже обнимала ее, гладила по голове, и от этих нежных, ласковых прикосновений было только еще хуже. Кэлли плакала, потому что ей было страшно, потому что вся ее жизнь пошла под откос, потому что она не знала, как спастись. Она плакала, потому что наделала ужасных ошибок и уже не могла их исправить. Она плакала и плакала, пока не промокла от слез, и только тогда подняла голову и посмотрела на Кейт. А посмотрев, с изумлением обнаружила, что и Кейт тоже плачет.
— Простите, — прошептала Кэлли чуть слышно. Как же больно. Неужели так бывает? Неужели от любви бывает больно?
— Не надо так. Ты ни в чем не виновата.
Джей Ди предложил всем салфетки. Женщины вытерли глаза. А вот Джей Ди оставался спокоен. Наверное, в своей другой жизни он не раз видел такое — как люди не выдерживают, ломаются, ищут, на кого бы опереться, надеются на поддержку семьи и отчаиваются, понимая, что остались одни. Какая ужасная у него работа, подумала Кэлли. И как же ей повезло, что именно он оказался рядом, когда она свалилась.
— Надо было раньше сказать, что плохо себя чувствуешь, — вздохнула Кейт.
— Я хотела, но боялась. А еще растерялась. Понимала, что что-то не так, но не хотела жаловаться… Не хотела вас беспокоить.
— Ох, милая, а для чего тогда взрослые?
Слезы иссякли, и после них наступило опустошение.
— Нужно пройти тесты. И доктор — доктор Рэндалл — говорит, что потом, после лечения, нужно будет еще много чего делать. Ходить на занятия, осмотры…
— Мы поможем тебе всем, чем только сможем. — Кейт взглянула на Джей Ди. — По крайней мере я помогу.
— Мы оба поможем, — сказал он.
— Мне нужно кое-что вам сказать. — Кэлли чувствовала себя полной идиоткой, но с ними чувствовать себя идиоткой было не страшно — после всего, что случилось, после всего, что они уже знали о ней. И все равно… Этого, самого главного, она им еще не говорила. — Вам обоим.
Кейт взяла ее за руку:
— Мы слушаем.
Как начать? С чего?
— Помните тот день, когда мы познакомились? Когда я вас напугала, а вы пригласили меня остаться?
— Конечно, — кивнула Кейт.
— Помните, вы сказали, что с вами мне бояться нечего, а я вроде как посмеялась? Я не над вами смеялась. Я потому смеялась, что вы даже не представляли, кого приглашаете в дом.
— Я представляла. — Кейт разгладила одеяло на груди у Кэлли. — И нисколько не жалею, что пригласила тебя.
— Нельзя уберечься от того, что внутри тебя. — Голос у Кэлли дрогнул.
— Не понимаю.
Кэлли посмотрела на Джей Ди. В отличие от Кейт он не выглядел растерянным. Да и с чего бы. Как и доктор Рэндалл, он был профессионалом. И конечно, все понимал с самого начала.
— Продолжай, милая. Что ты хотела нам сказать? — Кейт осторожно сжала ее руку.
— Я соврала насчет возраста, — выдохнула Кэлли и едва не поперхнулась своими же словами. — Если выгоните, винить не буду.
Кейт тихонько охнула:
— Не может быть… Что ты имеешь в виду? Ты…
— Я хотела жить самостоятельно, поэтому и соврала. — Внутри у Кэлли все сжалось. — Мне вчера не восемнадцать исполнилось.
Кейт улыбнулась:
— Ну если день перепутала, ничего страшного нет.
— Нет, вы не поняли. Я в другом соврала. Мне не восемнадцать. — Она опустила глаза. Посмотрела на свои пухлые руки, на пальцы с дурацкими зажимами. — Мне только пятнадцать.
Глава 21
Выйдя из палаты, Кейт первым делом позвонила Мейбл Клэр — узнать, как чувствуют себя Аарон и Бандит, и сообщить печальные новости.
— Диабет, — сочувственно вздохнула миссис Ньюман. — Бедняжка.
— Доктора говорят, что ей еще повезло, потому что резистентность к инсулину — это еще не совсем диабет. — Кейт помолчала. Говорить или не говорить, что Кэлли не восемнадцать, а еще только пятнадцать? Так или иначе придется. Но сначала нужно подумать, каковы могут быть последствия, рассмотреть ситуацию со всех сторон. — Мы еще задержимся здесь на какое-то время.
— Конечно. И не беспокойся ни о чем. Аарон с Бандитом побудут у нас столько, сколько нужно. А Люку я все сама объясню.
Внук Мейбл Клэр уже окончил школу, и ему исполнилось семнадцать. Тут многое придется объяснять. Положение усложнялось, а бессонная ночь уже давала о себе знать.
— Скажи ему еще кое-что. Кэлли, оказывается, только пятнадцать.
Мейбл Клэр тихонько охнула:
— Господи…
Да уж. Они-то думали, что Кэлли на пару месяцев старше Люка, а теперь нужно учитывать, что она на пару лет моложе. В их возрасте разница весьма существенная.
— История длинная. Расскажу все, когда приеду за Аароном. Он проснулся? — У матери любовь и страх всегда ходят вместе, и сейчас Кейт отчаянно хотелось слышать голос сына, быть рядом, прижимать к себе — чтобы знал, она любит его всем сердцем. Случившееся с Кэлли еще раз напомнило, как дорога и хрупка жизнь.
— Еще спит. Когда проснется, я скажу, что ты звонила и что ты его любишь.
Положив телефон, Кейт обернулась — Джей Ди уже протягивал чашку кофе.
— Спасибо.
Он кивком указал на скамеечку в холле:
— Садись. Тесты и осмотр займут еще какое-то время. Она опустилась на скамейку рядом с ним, чувствуя, что прошедшая ночь еще больше сблизила их. В трудный момент они действовали вместе, и это много значило. Они не просто развлекались, не просто с приятностью проводили вместе время — нет, они выстраивали отношения, у них появились общие заботы и цели. Возможно, каждый уже думал об общем будущем.
— Кэлли повезло, что ты был рядом и знал, что делать.
— Просто оказался в нужном месте в нужное время.
— Главное, ты знал, что делать. Это комплимент. Так что не упирайся.
— Я и не упираюсь. — Он отхлебнул кофе.
Усталость давила. Тело наливалось тяжестью. Ей нужно было о многом поговорить с ним, но не сейчас. Сейчас самое главное — помочь Кэлли.
— И все-таки мне не верится, что ей только пятнадцать. — Она помассировала поясницу — бессонная ночь не прошла даром. — Наверное, я просто ждала чего-то другого и не обращала внимания на очевидное…
Джей Ди отошел к окну, из которого открывался вид на пролив и далекие горы, тронутые оранжевыми лучами восходящего солнца.
— У подростков возраст определить трудно. Я видел двенадцатилетних, которые выглядели совершенно взрослыми, и ребят за двадцать, которые сошли бы за старшеклассников.
— Что ты знаешь о диабете?
— Немного. Основные симптомы, меры неотложной помощи.
— Что с ней сейчас делают?
— Обычно в таких случаях определяют уровень сахара натощак и проводят оральный глюкозотолерантный тест. Потом проверяют содержание гемоглобина, щитовидную железу. Ну и еще много чего. Доктор практически уверена в диагнозе — резистентность к инсулину.
Кейт с уважением посмотрела на него. Джей Ди хотел стать врачом, и она надеялась, что однажды его мечта сбудется. Из него вышел бы отличный врач.
— Резистентность к инсулину? Это плохо.
— Плохо, но не смертельно. Главное — контролировать уровень сахара. Лекарства есть, но сначала они попытаются достичь нужного результата через строгую диету и упражнения. Ее ждет долгий путь. Очень трудный путь — для подростка. Кэлли придется научиться самой контролировать уровень сахара, определять режим питания, решать, какие при необходимости принимать лекарства. Жить в таких условиях нелегко. Это требует дисциплины и самоконтроля, а подростки такими качествами не отличаются.
— Ты знал, что она нездорова.
— Подозревал, — сказал он, по-прежнему глядя в окно.
— Почему?
— Замечал некоторые симптомы. Ничего определенного. Лишний вес, проблемы с кожей. Но такое у подростков не редкость.
— Ты разговаривал с ней об этом?
— Она была не готова обсуждать такие вопросы. — Джей Ди отвернулся от окна. Глаза у него были усталые, на лице залегли тени. — Надо было отправить к врачам, но приказать ей я не мог. Тащить девушку на медосмотр против ее воли… Нет, ничего хорошего из этого бы не вышло. Она могла бы просто сбежать. И сейчас может.
— Никуда она не сбежит, — сказала Кейт и тут же почувствовала, как подскочил пульс. — Я ей не дам. — Заметив, что он смотрит на нее как-то странно, она тряхнула головой. — Что?
— Уверена, что справишься?
— Не уверена, но иначе я поступить не могу.
— С тобой такое часто случается?
— Что случается? Часто ли я принимаю вот так близко судьбы незнакомых людей? — Кейт покачала головой. — Конечно нет. Это же очевидно.
— Почему очевидно?
— Посмотри, что случилось с Кэлли. Это ведь я ее подвела, и она едва не умерла. И что, просто взять и отмахнуться? Сделать вид, что я ни при чем?
— Кейт, ты чудесная женщина.
Она отвернулась, зная, что если заговорит сейчас, то скажет лишнее. Солнце поднялось выше и уже чертило узоры на покрытом линолеумом полу.
— В том-то и дело, что вся эта ситуация немного странная. Обычно я не суюсь в чужие дела — мне и домашних проблем хватает. Но Кэлли… Она уже не чужая. И теперь, зная, что ее ждет, я хочу сама о ней позаботиться. Я успела ее полюбить. Не знаю, как и почему это случилось, но она дорога мне, как мой собственный ребенок. Если с ней что-то случится, никогда себе этого не прощу.
— Черт возьми, Кейт, что ты говоришь! Ты можешь помочь ей справиться с болезнью, но ее жизнь — не твоя забота.
— Не кричи на меня.
— Я и не кричу. — Джей Ди допил кофе и бросил пластиковый стаканчик в мусорную корзину. — Просто не могу смотреть, что ты с собой делаешь.
Она прислонилась к стене.
— Я все понимаю. Понимаю, что будет трудно. Но почему это должно помешать мне открыть перед Кэлли сердце?
Он подошел к лавочке и сел рядом. Взял ее за руку. Повернул к себе. Провел ладонью по щеке. И столько нежности и тепла было в этом простом жесте, такая доброта светилась в его глазах, что у нее перехватило дыхание.
— Скажи что-нибудь, — прошептала она.
— Что ты хочешь услышать?
Кейт устало вздохнула:
— Ты всегда так делаешь.
— Как? — Он провел пальцем по ее подбородку.
— Ну вот опять. — Она могла бы до конца жизни сидеть так и смотреть в эти глаза, но сейчас отвела его руку и даже немного отодвинулась. — Знаешь, после нашего вчерашнего разговора у меня никак из головы не выходит… — Ей не хватало слов. — Ты, наверно, уже и не помнишь, что говорил перед тем, как Кэлли потеряла сознание.
— Это когда я сказал, что схожу по тебе с ума, а ты спросила, говорю ли я о сексуальном влечении или о любви…
Кейт облегченно вздохнула. По крайней мере ей это не показалось.
— Да. Мне вот интересно, ты говорил серьезно или нет?
Несколько секунд он только смотрел на нее, ничем не выдавая своих чувств, и Кейт собрала в кулак все силы, готовясь к отрицательному ответу. Она указала ему выход, путь к отступлению. Он мог сказать «нет», объяснить, что выразился так под влиянием момента, а теперь, подумав, понял, что поторопился.
— Извини. Мне не стоило спрашивать об этом. Можешь не отвечать.
— Я все же отвечу.
Где-то дальше по коридору прозвучал хрипловатый голос, вызывающий кого-то по системе громкой связи. Кейт не расслышала, кого именно. Она смотрела на Джей Ди. Он медленно снял очки, придвинулся поближе и обнял ее за плечи. А потом наклонился и поцеловал — сначала лишь слегка коснувшись ее губ, потом настойчивее, требовательнее, с просыпающейся страстью.
Сердце подпрыгнуло. Ее словно обдало жаром. Она ничего не могла с этим поделать. Он мог делать с ней все — она была воском в его руках. И даже ответ на заданный вопрос ее уже не интересовал.
Кейт потеряла счет времени, но, к ее удивлению, Джей Ди первым прервал поцелуй и отстранился. Она едва не застонала, желая продлить наслаждение еще и еще, но потом тоже подалась назад. Он сглотнул…
И все. Осталась только слабая загадочная улыбка. Он снова надел очки и посмотрел на нее — спокойно, даже отстраненно. Внутри еще бушевала буря, а Кейт уже корила себя за то, что вообще тронула опасную тему. Но прежде чем она успела что-то сказать, улыбка вдруг растянула его губы.
— Да, — сказал он громко и внятно, перекрывая шум интеркома. — Я говорил серьезно.
Глава 22
Размышляя об этом следующим утром, уже дома, Кейт пришла к выводу, что как романтическое заявление оно пожалуй, прозвучало довольно расплывчато. Может быть даже двусмысленно. А от двусмысленности до лжи всего лишь один шаг.
— Перестань, — сказала она пустому монитору лэптопа. — И не думай. Ты встретила человека, с которым приятно проводишь лето. Что еще тебе нужно?
Что? Ответ она знала. По губам скользнула ироничная улыбка. Как ни глупо, она хотела сказку. Даже теперь, после всех разочарований и огорчений суровой реальности, в глубине души еще таилась надежда на невозможное. Тоска по несбыточному. Жажда чуда. Лунный свет на атласной подушке, коленопреклоненный кавалер со словами любви на устах, маленькая, обшитая синим бархатом коробочка и сияющий брильянт внутри.
— Не отвлекайся, — приказала себе Кейт, стараясь сосредоточиться на статье. Вот чему нужно посвятить лето. Настроиться на новый лад, проложить дорожку к новой карьере. Цель была уже близка. Ей дали шанс, и его нужно использовать.
Но как она ни старалась, мысли упрямо возвращались к разговору с Джей Ди. Снова и снова она прокручивала его, разбирая каждое слово, отыскивая некий потаенный смысл, словно расшифровывала пророчество древнего оракула.
И даже Аарону будет совсем не вредно знать, что кто-то сходит с ума от его матери.
Именно так он и сказал. Она помнила каждое слово — они четко отпечатались в памяти. Почему Джей Ди упомянул Аарона? Что это значит? И значит ли вообще что-то?
— Доброе утро. — Кэлли вошла в кухню в домашнем халате и шлепанцах.
— Как себя чувствуешь?
— Скоро узнаем, да?
Кэлли собиралась провести экспресс-тест. Едва начав придерживаться предписанного режима, она уже выказывала скептический настрой. Приходилось планировать каждый прием пищи, соблюдать график анализов. Девушка пообещала прилежно исполнять инструкции, но Кейт чувствовала ее недовольство, разочарование, пессимизм.
— Надоело болеть, — пожаловалась Кэлли, кладя на стол подробную инструкцию.
— Тебе помочь? — спросила Кейт.
Девушка покачала головой:
— Надо учиться самой все делать.
— Уверена, на занятиях тебе дадут много ценных советов. В той брошюрке, что я прочитала в больнице, сказано, что уровень глюкозы поддерживается через упражнения и здоровое питание.
— Да, круто. Сил нет, как хочется поскорее начать.
Что ж, ничего другого Кейт и не ожидала — да и кто будет прыгать от счастья, узнав, что у него диабет?
— Выезжаем через час, — напомнила она. — У меня в городе тоже кое-какие дела.
Кэлли неприязненно взглянула на глюкометр.
— Что за дела?
— Прежде всего поискать материалы в библиотеке. С редактором я еще не разговаривала, но думаю, ей эта идея понравится. Хочу для следующей статьи предложить твою историю.
В первый миг глаза ее вспыхнули от удивления и восторга, но уже в следующую секунду лицо Кэлли приняло обычное скептическое выражение.
— Мою историю? — Она коротко рассмеялась. — Историю толстухи неудачницы с неизлечимой болезнью? И кому захочется это читать?
— Ты что, шутишь? Ты — потрясающий человек, Кэлли, только неправильно все воспринимаешь. И никакая ты не неудачница — наоборот. Твоя история — это история стойкости и мужества. У тебя и теперь все получится. Ты же сама обещала, что выздоровеешь, не забыла?
Кэлли хмуро кивнула:
— Обещала. Только все равно про такое в журналах не напишут.
— А это уже моя работа.
Кэлли открыла брошюрку. Перелистала, пробежав глазами, пару страниц и, не поднимая головы, спросила:
— Так вы хотите все рассказать?
— Я не напишу ни слова, если ты этого не захочешь. А поскольку ты несовершеннолетняя, могу использовать другое имя.
— Вымышленное?
— Да. Мы можем вместе его придумать. И еще. К статье понадобятся фотографии. Журналы такого ранга публикуют только качественные снимки, так что этим будет заниматься кто-то другой. Ты не против, чтобы тебя сфотографировали?
— Против? Да кто ж будет против сняться для «Вэнити фэр»? Близняшки Буш, подвиньтесь — Глаза ее ожили и тут же потухли — Кэлли снова натянула маску безразличия. — Ну, пусть фотографируют, если так хочется.
— Будет только одно правило. Ты должна говорить правду. Вся соль твоей истории именно в том, что она настоящая, реальная.
Кэлли вздохнула:
— Ну, после всего этого скрывать мне уже нечего.
— Точно?
— Точно.
— Можешь объяснить, почему ты соврала насчет своего возраста? — мягко спросила Кейт.
— А вы как думаете? — Кэлли вскинула голову и посмотрела на нее с привычным дерзким прищуром. — Если еще не заметили, я не самый образцовый приемный ребенок. И чем скорее выберусь из-под опеки, тем лучше.
— Лучше для кого?
— Для меня, для кого же еще! Вас трогает, когда кто-то врет?
— Конечно. Никому не нравится, когда ему говорят неправду.
— Я не про то спрашиваю. Вас это по-настоящему трогает? Ну так что, вы начинаете ненавидеть того, кто врет?
— Кэлли, я никогда не смогла бы тебя ненавидеть.
— Да не обо мне речь. — Девушка даже всплеснула руками. — Я просто спрашиваю, вы можете простить ложь или нет?
— Разумеется, могу, потому что ты объяснила, почему солгала. Конечно, ты поступила плохо, но мы постараемся все поправить.
— Господи, — вздохнула в отчаянии Кэлли. — Все, сдаюсь.
Кейт пристально посмотрела на нее. Ей почему-то показалось, что они говорят о разных вещах, не понимая друг друга.
— Ладно, слушай меня внимательно. Раз уж это будет наш совместный проект, тебе нужно быть готовой к тому, что я стану задавать много разных вопросов. Даже не знаю… Может быть, оно того и не стоит…
— Я ведь уже сказала, что согласна.
— Мне просто нужно убедиться, что ты действительно не против. Имей в виду, ты ничем мне не обязана.
— Я обязана вам всем, но соглашаюсь не поэтому. Это же клево, когда о тебе пишут в журнале.
— Ладно. Обещаю, что сделаю все как надо. Статья будет первоклассная.
— Договорились, — кивнула Кэлли и, посмотрев на глюкометр, перевела взгляд на таблицу в брошюре. Судя по нахмуренным бровям, результат был не слишком хороший. — Пойду, мне еще надо приготовиться, — сказала она и отправилась в свою комнату.
Через несколько минут в кухню забрел Аарон. Оглядевшись и не обнаружив ничего вкусненького, он остановился у стола.
— А мне надо сегодня ехать с вами в город?
— Нет. Я оставляю тебя здесь одного на весь день.
— Круто.
Кейт закатила глаза:
— Ну конечно, ты едешь с нами. Отправляемся через час, так что не уходи далеко. Я не хочу, чтобы Кэлли опоздала на свое первое занятие.
— Не понимаю, для чего ей занятия. Она больная, но не глупая.
— На занятиях ее научат заботиться о себе, чтобы она не заболела. — Кейт протянула сыну витаминку «Флинтстоун» со стаканом воды. — Для нее это очень важно, а потому и опаздывать нельзя.
— Ладно.
Пока что Аарон усвоил главное: Кэлли стало плохо из-за резистентности к инсулину, и для того, чтобы не стало хуже, ей нужно следить за содержанием сахара в крови и перейти на здоровое питание. Объяснение он принял, но Кейт чувствовала его страх и неуверенность.
— По-моему, дружок, ты о многом хочешь меня спросить.
— Ну… да.
— Тогда спрашивай. Не обещаю, что смогу ответить на все, но постараюсь.
— Почему Кэлли не сказала нам, что больна?
Вот так, подумала Кейт, с первого же раза в десяточку. Если бы знать…
— Об этом мы спросим у самой Кэлли. Думаю, все дело в том, что люди ведь узнают друг друга постепенно. Когда ты знакомишься с кем-то, ты же не рассказываешь о себе сразу все.
— Я тоже не сказал ей, что у меня обе руки правые, да?
— Верно. Это называется амбидекстрией или двурукостью. Секрета тут нет, но обо всем ведь сразу не расскажешь.
— А когда ей станет лучше?
Кейт улыбнулась.
— Ей уже лучше. И мы должны помочь Кэлли поддерживать такое состояние.
— А почему бы ей не остаться с нами навсегда?
Второе попадание. Кейт и сама не знала, как ответить. Пока девочка живет с ними под одной крышей, помочь ей будет не так уж и трудно, но что потом? Что будет с Кэлли, когда лето кончится и они вернутся в город?
— Не знаю. Я просто не знаю, как быть.
— Ей надо остаться с нами. — Вот так, без всяких экивоков. А почему бы и нет? По крайней мере другого столь же разумного решения Кейт пока еще не видела. — И почему она сказала, что ей восемнадцать, когда ей только пятнадцать?
Снова в яблочко.
— Женщины часто говорят неправду, когда речь идет об их возрасте, — сказала с улыбкой Кейт, ставя на стол перед сыном тарелку с овсянкой. — Думала, у тебя будут другие вопросы. Такие, на которые я смогу ответить.
— Вроде того, как случилось, что она не живет со своими родителями и все такое, да? — Аарон закатил глаза.
— В общем-то да. А разве тебе это неинтересно?
— Нет. — Он полил овсянку кленовым сиропом. — Я и так уже знаю. Ее мама в тюрьме. Она сама мне сказала вчера вечером, когда вы вернулись из больницы. Жуть. А где папа, я не знаю и знать не хочу. Поэтому и не спрашиваю.
Кейт улыбнулась:
— Неужели?
Аарон отправил в рот ложку каши и покачал головой:
— Отцы не особенно и нужны.
— Ох, Аарон. — Она шагнула к столу, наклонилась и поцеловала сына в макушку. Конечно, он и сейчас еще мечтал об отце, о мужчине, который брал бы его с собой на рыбалку, учил играть в футбол и одним своим присутствием внушал ощущение безопасности и надежности. Лишенный всего этого, Аарон, однако, никогда не жаловался, оберегая чувства матери.
Чего он никогда не узнает, так это того, что его тоска по отцу отзывается в ней ежедневной болью. И нет для матери боли острее и глубже, чем понимание, что она никогда не сможет дать своему ребенку то, в чем он нуждается.
— Эй, семейство! — В сетчатую дверь постучали, и Бандит радостно залаял.
— Джей Ди! — Аарон сорвался со стула и помчался открывать.
Кейт едва не бросилась за ним, но сдержалась и осталась на месте. Даже после разговора в больнице они с Джей Ди все еще пытались разобраться, что же между ними происходит. Для многих постель — кульминация отношений, а что дальше? Ответа не было, но пока прочие проблемы отошли на второй план перед несчастьем с Кэлли.
— Ты как раз вовремя. Спасешь меня? — С деланым ужасом спросил Аарон.
— Спасти? — Джей Ди перешагнул порог. — От чего?
— От занятий по диабету. — Аарон схватился за горло, захрипел, как будто его душили, и зашатался.
— Что ты говоришь? — притворно ужаснулся Джей Ди, опускаясь на стул. — Тебя отправляют на занятия? Мучители!
Аарон довольно закивал, а Кейт подумала, что эти двое отлично дополняют друг друга.
— Расскажи, что там делают.
— Не могу. — Гость покачал головой. — Слишком страшно. Хватай-ка бейсболку и бутылочку с водой — и смываемся отсюда.
— Ур-ра! — Аарон лягнул воздух и бросился вверх по лестнице.
Кейт попыталась сохранить серьезное выражение лица.
— Знаешь, в некоторых штатах это называют похищением.
— А у меня другое определение: уклонение от занятий для диабетиков.
— И куда ты намерен его умыкнуть?
— В горы. Поднимемся на вершину Короля Бурь и пофотографируем.
Аарон уже несся по лестнице вниз. Кейт посмотрела в окно:
— Думаешь, он справится?
— У него все для этого есть.
Она отвернулась от окна:
— Спасибо. Очень мило с твоей стороны.
— Не делай такое удивленное лицо. Я вовсе не против прогуляться с Аароном.
Кейт знала — Джей Ди идет на гору не только чтобы пофотографировать. Он по-настоящему сдружился с Аароном. От этой мысли на душе стало тепло.
— Ты ведь справишься с ним, если что, да?
— Справлюсь.
«Я и не сомневаюсь», — подумала она.
— Кейт, в чем дело? Почему ты так волнуешься? — Он шагнул к ней, обнял за плечи.
Она хотела прижаться к нему, хотя бы на минуту забыть обо всем. Как же нелегко в одиночку.
— Просто я не привыкла к мужчинам, которые понимают и принимают Аарона таким, какой он есть, со всеми недостатками.
— Привыкай, — глядя ей в глаза, сказал Джей Ди. — Для такого мальчишки, как Аарон, мир всегда нов.
Горло перехватило так, что Кейт не смогла сказать ни слова. Наконец-то появился человек, отнесшийся к ее сыну с пониманием и сочувствием. Раньше весь мир видел в Аароне только вызов и проблему. Весь мир, но не Джей Ди. Какое счастье встретить человека, который видит в ее сыне то же, что и она.
— Спасибо.
Его ладонь скользнула вниз по ее спине; жест отозвался сладким эхом воспоминания — он всегда делал так, когда они занимались любовью.
— Ты так странно на меня смотришь.
Она улыбнулась ему — глазами и всем сердцем.
— Такие, как ты, не каждый день встречаются.
— Вот и хорошо. Не хотелось бы участвовать в соревновании.
Джей Ди наклонился, и Кейт потянулась к нему за поцелуем, на который могла бы сейчас обменять последний глоток воздуха. Но где-то в доме хлопнула дверь, и она торопливо отстранилась, сделала шаг назад и нервно разгладила юбку.
В комнату вошла Кэлли:
— Доброе утро. — Она налила себе стакан воды.
— Слышал, вы вроде бы собираетесь сегодня в город, — сказал Джей Ди.
Кейт стоило немалых усилий не смотреть на него. «Этот день ты должна посвятить Кэлли», — напомнила она себе.
— Милая, по-моему, ты немного нервничаешь.
— Боязно, — вздохнула девушка, беря с тарелки тост. — В школе у меня дела шли не очень хорошо и оценки были ужасные.
Именно недостаток у Кэлли уверенности в себе и беспокоил Кейт больше всего. Сейчас речь шла не об оценках — ставкой была жизнь.
— Никаких оценок ставить не будут, — сказала она, — но тебе нужно научиться кое-каким очень важным вещам. Может быть, даже познакомишься с кем-то.
— Да, было бы отлично. Целый класс жирных неудачниц, — фыркнула Кэлли и покачала головой. — Как я.
Кейт положила руку ей на плечо:
— Похнычем дуэтом?
Девушка напряглась:
— Я передумала. Давайте никуда не поедем. Лучше я просто почитаю брошюры.
— Мы поедем.
Кэлли отступила к двери:
— Вы не можете меня заставить.
Паника уже гнала кровь по жилам.
— Почему ты упираешься? Речь ведь идет о твоей жизни.
— Это все чушь, — вырвалось у Кэлли. — Я не поеду.
— Так нельзя. Ты не можешь пропускать занятия.
— Еще как могу.
— Кэлли. — Голос Джей Ди прозвучал спокойно, но твердо.
— Ну вот, и вы туда же. — Она уколола его сердитым взглядом. — Вы меня тоже не заставите.
— И не собираюсь.
Кейт хотела вмешаться, но он остановил ее, покачав головой.
— Хорошо. — Голос у Кэлли дрогнул. — Я просто почитаю те книжки, что мне дали с собой.
— Почитай, — легко согласился Джей Ди.
Кейт скрипнула зубами. Уж он-то должен понимать, как важно посещение этих занятий.
— Почитаю. — Кэлли упрямо выпятила подбородок.
— Но доктор сказал… — начал Аарон.
— А кому какое дело? — вспыхнула Кэлли. — Это моя проблема, а не твоя и не Кейт. Тебя это не касается.
— Касается, — не выдержав, резко бросила Кейт. — И его, и меня, и Джей Ди. Это касается нас всех, а ты отказываясь исполнять врачебное предписание, поступаешь эгоистично.
Кэлли побледнела, как будто Кейт отвесила ей пощечину.
— Эгоистично? Я? Думаете, я сама об этом просила? Думаете, я какая-то чокнутая?
— Нет, ты не чокнутая. — Кейт чувствовала, что вот-вот потеряет самообладание. — И ты поедешь на занятие.
— Не поеду.
— Тогда идем с нами, — предложил Джей Ди. — Мы с Аароном собираемся сегодня подняться на гору. Ну так что? Поедешь на занятия или пойдешь с нами на гору?
Кэлли посмотрела в окно на горы, поднимавшиеся, казалось, из самых глубин озера.
— Я же больная, да? Не дойду.
— После занятий заглянули бы в магазин, — вздохнула Кейт. — Я собиралась купить кое-что из косметики. — Она протянула розовые подарочные карточки, которые Кэлли получила на день рождения. — Ты ведь, по-моему, тоже хотела сделать какие-то покупки?
Девушка хмуро взглянула на нее:
— Ладно, поеду на ваше дурацкое занятие. Только приму душ. — Она повернулась и вышла из комнаты.
Кейт отправила Аарона за фотоаппаратом и повернулась к Джей Ди:
— Господи, еще нет девяти, а я уже валюсь от усталости.
Он обнял ее:
— Пойдем. Сегодня такое чудесное утро.
Как же хорошо, когда рядом есть кто-то, на кого можно просто опереться, кто всегда готов составить компанию. Они дошли до причала, сели на скамейку у самого края воды. В сияющей глади отражались горы с их зелеными склонами и голубыми вершинами. Каждый раз, когда Джей Ди был рядом, Кейт охватывало странное, трепетное ощущение того, что их встреча не случайна, что так назначено судьбой, что они должны быть вместе. Но, может быть, она просто выдает желаемое за действительное? Может быть, с ее стороны это всего лишь естественное благорасположение к человеку, сумевшему найти подход не только к ней, но и к ее сыну?
Понимая, что с каждым днем привязывается к нему все сильнее, Кейт и тревожилась все больше. Чувствует ли он то же, что и она? Вопрос этот мучил ее и сейчас, но спросить напрямую она не могла по той простой причине, что до сих пор не знала о нем почти ничего.
— Ты сегодня молчаливая.
Может быть, сейчас подходящий момент?
— Ты тоже.
— Мне нужно уехать на какое-то время.
Вот так. Это уже кое-что новенькое. Кейт, однако, ничего не сказала, ожидая, что за таким заявлением последует объяснение. Но и Джей Ди молчал. «Ладно, — подумала она. — Ты же репортер, Кейт. Давай разговори парня».
— Куда собираешься?
— В Лос-Анджелес.
Интересно.
— Должно быть, на вступительное собеседование.
Он моргнул, словно вопрос застал его врасплох, потом улыбнулся:
— Да.
— Думаю, ты произведешь на них самое благоприятное впечатление, и поступление тебе обеспечено.
— Полагаю, не все так просто, но в любом случае спасибо за поддержку.
— Дело не во мне. Ты ведь и впрямь хорошо знаешь свое дело. Я видела, как ты работал с Кэлли. Тебя было не узнать.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я увидела тебя с другой стороны и поняла, какой ты в настоящей жизни.
— Не знаю, что ты увидела, но я самый обычный человек, выполняющий свою работу. К счастью для Кэлли, ее случай оказался не самым сложным.
— Ты скромничаешь, — заметила Кейт. — Почему?
— Я не скромничаю, а вот с чего бы все эти вопросы?
— Пришло их время. Мы и так слишком долго откладывали этот разговор.
— Господи, Кейт. Какой еще разговор?
— Откровенный. По душам. Разговор, чтобы узнать друг друга лучше.
Он усмехнулся:
— Чтобы узнать друг друга лучше, необязательно разговаривать.
— Обязательно. — Она подтянула колени к груди. — Правда. Я увидела тебя в деле, и теперь мне интересно, кто же ты в настоящей жизни.
— А вот эта жизнь, выходит, ненастоящая? — улыбнулся Джей Ди.
— Эта — озеро, и жизнь здесь другая. Я же хочу знать, чем ты живешь там. Кто ты в той, настоящей жизни? Что для тебя важно?
— Для меня важна ты. А кем ты становишься, когда возвращаешься в город, к цивилизации? Городской охотницей на шпильках?
Кейт рассмеялась и тут же умолкла.
— Обожаю шпильки. И городской охотницей меня тоже можно назвать. Но только безработной.
— Извини, если поставил тебя в неловкое положение.
—Ничего, переживу. В любом случае в газете я была не на своем месте.
— В газете… — повторил он, бросив на нее короткий, настороженный взгляд.
Она кивнула:
— Да, в «Сиэтл ньюс». Не «Нью-Йорк таймс», конечно, но… Так что я — репортер. — Он ничего не сказал, я ее это огорчило. — В общем, не Бренда Стар, так что не расстраивайся. Да в газете и не горели желанием видеть меня Брендой Стар.
— Мне почему-то казалось, что ты пишешь о природе… для «Нэшнл джиографик».
— Слушать надо внимательнее. Я сказала, что написала одну статью для «Смитсониен». Но вообще работаю как фрилансер.
— Мы с тобой не первый день знакомы, а я только сейчас узнаю, что ты репортер. Как же так? Почему ты раньше не сказала?
— Потому что я больше не репортер, — ответила Кейт, задетая его резким тоном. — Ладно, мне скрывать нечего. Я работала в газете пять лет, а в начале лета меня уволили. — Она вздохнула. Что ж, раз уж начала, надо объяснить все как есть. — Моя начальница — тоже мать-одиночка. Двое детей. Никаких проблем ни в семье, ни с работой. Просто образец. Я в ее глазах — законченная неудачница. Бывало, что не успевала сдать материал в срок. — Заметив в его глазах вопрос, Кейт пожала плечами. — Думай что хочешь, но у меня на первом месте Аарон, и, когда у него что-то случается, когда звонит учительница или няня, я бросаю все. Удивительно, что меня не уволили раньше.
— Ты скучаешь по работе?
— Конечно. Но если надо выбирать между работой и Аароном, я выбираю сына.
Он с облегчением, как ей показалось, выдохнул.
— Другими словами, ты больше не репортер?
— Уже нет.
Джей Ди кивнул и как будто немного расслабился.
— Ничего страшного, переживу. — Интересно, не охладит ли его перспектива поддерживать отношения с безработной? — Зато у меня появился шанс попытать удачи в роли свободной журналистки. Раньше мне для этого смелости недоставало, но теперь судьба как бы сама подталкивает. — Ей вдруг захотелось поделиться с ним самыми сокровенными мечтами. — Та статья, что я написала для «Смитсониен», появится только в следующем году, но мой нынешний редактор вот-вот перейдет в «Вэнити фэр». И ее уже заинтересовал мой следующий проект.
— Что за проект?
— История Кэлли. Идея только появилась, и я пока лишь обдумываю, в какой форме ее подать, но уже понимаю, что поработать придется. Если все пойдет как надо, то журнал пришлет фотографа из Сиэтла.
— А Кэлли об этом знает?
— Конечно. Без ее помощи у меня ничего не получится.
— И она не против?
— Обеими руками за. Это ведь так заманчиво. У меня такое чувство, что она хочет рассказать о себе. Может быть, чтобы избавиться от бремени прошлой жизни. Может быть, для повышения самооценки. Ей еще через многое предстоит пройти.
— В том числе и через журнальную славу?
— Не понимаю, что тебе в этом не нравится?
Может быть, ей только это только показалось, или он действительно напрягся и как будто даже отодвинулся?
— Дело не во мне. Я просто не уверен, что это пойдет на пользу Кэлли.
— Не беспокойся. Сама она просто в восторге. Что здесь плохого?
— Не всем нравится, когда их жизнь размазывают по страницам газет.
— Никто ничего размазывать не будет, — рассердилась Кейт. И что только ему не нравится? Странно. — Может быть, известность даже пойдет ей на пользу. — Она взглянула на него краем глаза. — По-моему, ты как-то скептически настроен.
— Так и есть.
— Но почему?
— Возможно, ей и польстит все это внимание, но что от него хорошего?
— Все это внимание, как ты говоришь, поможет ей обрести уверенность. — Кейт невольно повысила голос. — Поверить в то, что она что-то значит. Что же тут плохого?
— Чтобы обрести уверенность, вовсе не обязательно, чтобы твоя фотография появилась в каком-то дурацком журнале.
Кейт изумленно покачала головой. Как ловко ему удалось перевести разговор с себя на нее. Но почему она это допустила?
— И что ты предлагаешь? Я должна отступить? Дать задний ход?
— Да, отступи.
— Ради бога. Кэлли в моей опеке вовсе не нуждается. — Кейт не могла поверить услышанному. — Но у меня и свой интерес. Я этим зарабатываю на жизнь. У меня сын. И кто ты такой, чтобы критиковать…
— Я готова. — Кэлли вышла из дому, причесанная, умытая, с сумкой на плече.
Кейт поднялась:
— Нам пора ехать. — Она посмотрела на Джей Ди. — Послушай, я собиралась взять Аарона с собой, так что если ты…
— Я хочу провести этот день с ним. Поэтому и пришел.
— Хорошо. — Она задержалась еще на секунду, решая, что делать. Не стоит портить настроение Аарону только потому, что они с Джей Ди разошлись во взглядах. Может быть, оно и к лучшему, что его не будет здесь несколько дней. Теперь ей есть о чем подумать.
Глава 23
Кейт — репортер! Нет, ему это совсем не нравилось. До сего дня Джей Ди представлял ее мечтательной защитницей природы, пишущей об обычаях давно вымерших племен или повадках канадских журавлей. Оказывается, ошибался. Журналистка, черт возьми. Репортер. Одна из тех, кто готов раздеть человека догола и выставить на всеобщее обозрение, не спрашивая на то его разрешения. Такая же, как тот парень, что скрывался за мусорным контейнером во дворе его дома. Такая же, как та дамочка, что позвонила под выдуманным предлогом в Службу спасения, а когда бригада примчалась на место, имела наглость попросить его попозировать для нее.
К нему обращались из самых разных изданий, от «Нэшнл ревью» до «Роллинг стоунз», от «Атлантик мансли» до «Стар», и он уже понял, что они за люди — репортеры. Притворяются твоими лучшими друзьями, защитниками, союзниками, а потом выставляют тебя самого или дорогих тебе людей в неприглядном виде перед всей страной и, сделав свое мерзкое дело, переключаются на новую жертву.
И Кейт такая же?
— Эй, Джей Ди, поторопись. — Аарон и Бандит, умчавшись вперед, уже вскарабкались на нависший над тропинкой скалистый выступ. — Ну же, поднажми.
— А куда спешить?
— Туда. Давай, Джей Ди.
Подъем был довольно легкий, крутые участки чередовались с длинными и пологими. Других покорителей вершин не было, хотя в выходные горы притягивали немало любителей пеших прогулок.
Аарон, как и предполагал Джей Ди, оказался отличным туристом. Даже нагруженный двумя бутылками с водой и цифровым фотоаппаратом, мальчишка шагал уверенно и решительно, вероятно воображая себя бойцом какой-нибудь диверсионной группы. Он даже не запыхался, хотя и болтал почти не переставая.
Потревоженные ими, в траве шуршали бурундуки, в кронах пронзительно перекликались птицы. Останавливались довольно часто; чуть ли не каждый раз, когда попадалось особенно высокое дерево, Аарон снимал фотоаппарат и делал снимок — на память. Иногда в просветах появлялось озеро, извилистое, лазурно-голубое и такое далекое, что казалось необитаемым.
— Если заблудимся, — заметил Аарон, — нас тут ни за что не найдут.
Джей Ди подумал, что ни о чем другом и не мечтал бы.
— Если верить карте, мы сейчас в самой высокой точке на всей прилегающей к озеру территории, — сказал он, показывая мальчику топографическую туристскую карту.
— Нет. — Аарон отбежал на несколько ярдов в сторону. — Самая высокая точка здесь. Посмотри, тут какой-то знак.
Знак представлял собой столбик с табличкой, на которой была указана высота. Впрочем, сам маркер интереса не вызвал. Усевшись на громадный серый валун, они невольно залюбовались открывшимся величественным видом. А ведь многие на Востоке, подумал Джей Ди, даже не представляют, что где-то на свете еще есть вот такие леса, озера и чистый воздух.
Разумеется, усидеть на одном месте Аарон не мог, так что через пару минут они с Бандитом уже носились по лужайке. Глядя на них, Джей Ди думал о том, какую роль сыграло место, где он вырос, в формировании его собственного характера. Стал бы он другим, если бы вырос не в тесной балтиморской квартире, а в небольшом городке на границе цивилизации?
Может быть, да, а может быть, и нет. Наркоманы и пьяницы теперь повсюду, и в здешней глуши его мать нашла бы те же проблемы, что и в большом городе. Он нахмурился, вспомнив Джанет. Поездка в Лос-Анджелес была связана именно с ней, а не с поступлением в медицинскую школу, как предположила Кейт. Программа реабилитации включала в себя встречу с членами семьи, а от всей семьи у Джанет остался ее единственный сын. Лишь бы только его не узнали там.
Может быть, рассказать Кейт правду? «У меня встреча с матерью-наркоманкой». Такими рекомендациями женское сердце не покоряют. Да и какой толк от этой правды? Если ей хочется думать, что он отправляется на вступительное собеседование, пусть остается при своем мнении. Впрочем, после их утреннего разговора у нее есть все основания попрощаться с ним навсегда.
— Улыбочка!
Застигнутый врасплох, он вскинул голову, и фотоаппарат Аарона зафиксировал растерянное выражение его лица.
«Возьми себя в руки, а иначе сделаешься параноиком. Это же всего только мальчишка, пусть и с фотоаппаратом».
Все так. Вот только мать у него — журналистка, а все журналисты жадны до горячего.
— Давай-ка я тебя щелкну, — предложил он. — Вот здесь, у самой отметки.
Аарон с готовностью протянул камеру. Это была вовсе не игрушка, а дорогая профессиональная модель. Интересно, есть ли здесь кнопка «удалить»?
Аарон уже принял позу завоевателя, наступив одной ногой на камень и опершись на палку, выполнявшую роль дорожного посоха. Бандит весело прыгал у его ног. Ветерок трепал рыжие волосы, в глазах у мальчика танцевало солнце, и на Джей Ди накатило вдруг волной странное, необычайно теплое чувство гордости, радости и изумления, обостренное и углубленное чем-то еще, незнакомым и не поддающимся определению.
Он не был отцом, но в этот миг понял, что знает, какие чувства испытывает мужчина, глядя на своего сына. Каждый раз, когда он наблюдал за Аароном, — пил ли мальчик молоко, играл с собакой или прыгал с мостков в озеро, — в его душе рождалась нежность, всепоглощающая, сметающая все преграды, но при этом с примесью тихой радости. Он подумал о Кейт, любящей этого мальчишку всей своей душой и отдающей ему все свои силы. Где же были глаза у того парня, отца Аарона? Как можно было не понять, насколько ему повезло?
— Давай посмотрим, что получилось, — сказал мальчик. — Установи рычажок на «назад» и нажми на стрелку.
На жидкокристаллическом дисплее появился Аарон. Хотя Джей Ди и не был профессиональным фотографом, ему удалось ухватить главное: выражение мальчишеской бравады, сияющей невинности и врожденной гордости.
Движимый любопытством, Джей Ди еще раз нажал кнопку и увидел себя самого. Он просмотрел другие снимки, сделанные Аароном во время подъема, снимки, на которых он выглядел естественнее и спокойнее, потому что не знал, что его снимают.
— Так ты кто? Тайный агент?
Аарон довольно усмехнулся:
— Ага.
— А где кнопка «удалить»?
— Нет уж, удалять ничего не будем.
— Тебе не нужно столько моих фотографий. Они только место занимают.
Аарон выхватил у него камеру.
— Нужно. — Уши и щеки у него вспыхнули и зарделись.
Отлично, подумал Джей Ди. Похоже, на парнишку нашло. А ведь Кейт предупреждала. Жаль, не сказала что нужно делать в таких случаях.
— Эй, успокойся, — сказал он спокойным, ровным голосом. — Мы же друзья.
Аарон отступил на пару шагов:
— Лето скоро кончится, и я никогда больше тебя не увижу.
Так вот что его беспокоит. Но не лгать же парнишке.
— Я не стану тебя обманывать. В конце лета мне придется уехать. Как и тебе и твоей маме.
— И Кэлли…
— И ей тоже. Все разъедутся. А почему тебя это так волнует?
— Потому что не хочу. — С этими словами Аарон размахнулся и что было сил швырнул фотоаппарат.
В последний миг Джей Ди успел среагировать и поймать его двумя руками. Зеленый глазок еще мигал, и он нажал кнопку.
— Вот что, малыш, позови-ка своего пса. Мы спускаемся.
— Нет, Джей Ди, нет. — Порыв злости прошел, и мальчик уже едва не плакал от огорчения. — Давай еще побудем здесь. Я не нарочно его бросил. Правда…
— Ладно. Будем считать, инцидент исчерпан.
Джей Ди огляделся. Впредь нужно быть предусмотрительнее — кто знает, на что еще способен Аарон. Пейзаж не радовал — острые камни, отвесные склоны, колючие кусты, глубокие скалистые расщелины. Да, полный набор. Теперь он уже понимал, какой риск на себя взял.
— Послушай, я твои выходки терпеть не стану. Ты уже не маленький и сам должен все понимать. Так что давай трогать назад.
— Я не пойду. — Аарон поднял голову — лицо у него было почти багровое.
— Ладно, я пойду один.
Подозвав свистом Бандита, Джей Ди повернулся и начал спускаться, неторопливо и не оглядываясь. Пойдет ли Аарон следом или останется? Он не знал. Бандит трусил впереди. В голову лезли тревожные мысли. Аарон мог убежать, свалиться в овраг, заблудиться.
Стараясь как можно больше шуметь, Джей Ди еще надеялся, что мальчишка дрогнет и побежит за ним. А если нет? Если весь его расчет строится на неверной посылке? Как-никак большого опыта общения с детьми у него нет. Обычно он встречался с ними в не самые лучшие моменты, когда кто-то резал себе вены, пил яд или сваливался с температурой настолько высокой, что перепуганные родители набирали 911. Даже здоровые дети оставались для него загадкой, их мозг как будто функционировал на другой волне. Он не понимал их и не знал, что такое быть родителем. При всей своей специальной подготовке, при своем опыте работы в полевых условиях Джей Ди терялся, когда требовалось понять ребенка. И сейчас он знал лишь, что не сделает две вещи: не бросит Аарона и не уступит его капризу.
Говорят, что ребенок — высшее испытание. Аарон был тому убедительным доказательством. Прятаться от пуль да вытаскивать раненых из-под огня — это одно, а воспитать такого вот сорванца — совсем другое.
Тем не менее, напомнил себе Джей Ди, люди занимаются этим каждый день. Отдают ребенку сердце и ничего не просят взамен.
Требовалось полное напряжение воли, чтобы не оглянуться, не повернуться и не побежать назад, туда, где остался Аарон, чтобы убедиться, что с ним все в порядке. Он знал, что, если не выдержит, уступит, мальчишка извлечет для себя простой урок: подчинить людей, заставить их выполнять его желания можно капризами и непослушанием.
Тропинка поворачивала. Джей Ди мельком оглянулся — никого. В животе как будто затянулся тугой узел. Он бросил сына Кейт. Оставил мальчишку одного на вершине горы. Совершил ошибку и теперь усугубляет ее с каждым шагом.
Бандит, забежав вперед, уже ждал его на следующем повороте. Пес, похоже, не спешил разыскивать своего хозяина.
«Ну же, Аарон, — мысленно повторял Джей Ди. — Давай догоняй. Хватит уже трепать нервы».
Вот уже и знакомый скалистый выступ. Он остановился, чтобы напиться. А вот сколько воды у мальчишки? И хватит ли? В летний день, на солнце обезвоживание может наступить быстро.
Джей Ди неторопливо открутил колпачок, поднес бутылку к губам и, отклонив голову, еще раз скользнул взглядом по тропинке.
Аарона видно не было.
Он сделал еще пару глотков. Вытер губы. Завинтил крышку. Убрал бутылку на место. Неподалеку Бандит разгребал лапой землю. И ни малейшего признака мальчишки. Джей Ди прикинул, что прошел пятьсот или шестьсот ярдов.
Вздохнув, он двинулся дальше — медленно, наступая на ветки, отшвыривая ногой камни, надеясь, что Аарон скрытно следует за ним, ориентируясь на эти вот звуки. Но с каждым шагом сомнения только усиливались. План не срабатывал.
Заметив, что тропинка раздваивается, Джей Ди сбавил шаг, а спустя несколько секунд принял решение. Нужно вернуться. Риск слишком велик. Нельзя ставить под угрозу жизнь ребенка только лишь для того, чтобы показать его неправоту. «Ладно, малыш, — подумал он. — Ты победил — я возвращаюсь за тобой».
Разбитый в пух и прах своенравным негодником, который к тому же и запустил в него дорогим фотоаппаратом.
А что еще делать? Других вариантов не было. Он рискнул и просчитался.
Джей Ди свистнул, подзывая Бандита, повернулся и зашагал вверх по тропинке. Потом добавил шагу. Побежал. Теперь, приняв решение, он распахнул дверь перед всеми тревогами и страхами. Они миновали первый поворот. Чувствуя, что вот-вот поддастся панике, Джей Ди остановился и, вдохнув поглубже, приготовился позвать мальчишку.
Но не успел. В следующую секунду его едва не сбили с ног. Выскочив из-за куста, Аарон врезался в него со всего разбегу.
— Уф! Полегче, приятель.
Мальчик запыхался, вспотел и раскраснелся, но, заглянув в глаза, Джей Ди не нашел там ни капли злости. Впрочем, страха и отчаяния тоже.
— Извини, — с забавной серьезностью сказал Аарон. — Я нарочно бросил в тебя фотоаппарат. Это плохо. А еще извини за то, что я тебе сказал.
Судя по тому, как дрожал голос, признание далось мальчику непросто. Джей Ди понимал, как много зависит от его ответа.
— Приятно удивлен твоей честностью.
— Ты принимаешь мое извинение?
Поговорить было о чем. Кейт наверняка сказала бы, что таким «воспитательным моментом» нужно воспользоваться, чтобы обсудить случившееся и сделать из него правильные выводы. Аарон должен научиться заранее распознавать приближение вспышки и уметь справляться со своим темпераментом. Неплохо было бы и попытаться выработать какие-то варианты обуздания этой сидящей в нем темной силы.
Джей Ди посмотрел в сморщенное от раскаяния личико. Как-нибудь в другой раз.
— Да. — Он протянул правую руку. — Принимаю.
Аарон с серьезным видом сунул свою ладошку.
— А ты и вправду собирался уйти и бросить меня одного? — спросил он.
— Нет. Я бы никогда тебя не бросил.
Глава 24
Кейт взглянула на пристегнутый к поясу шортов шагомер.
— Ты как? — спросила она у идущей рядом Кэлли.
— В порядке.
— Третья миля. Хочешь передохнуть?
— Ну уж нет. Давайте не останавливаться.
Послеполуденное солнце припекало, и обе изрядно вспотели, но сегодня у Кэлли был совсем другой настрой. Ее эмоциональное состояние менялось в течение дня — девушка то бурно сетовала на несправедливость судьбы, то сникала и впадала в уныние. Переходы от возмущения и отчаяния к спокойной решимости были, согласно полученному Кейт в больнице руководству по диабетическому контролю, вполне нормальной реакцией. Поставив целью узнать как можно больше о болезни, она без колебаний приняла в отношении Кэлли роль матери.
К решению проблемы Кейт подошла с основательностью военного стратега, вооружившись для начала познаниями о резистентности к инсулину, а затем разработав план боевой кампании по уничтожению противника. Она придумала диету, рассчитанную на максимизацию метаболизма глюкозы, и комплекс упражнений, достойный профессионального троеборца. Она стояла рядом, пока Кэлли записывала данные по содержанию в крови сахара в карманный блокнот, купленный специально для этой цели. Ежедневно они проходили пешком не меньше пяти миль, плавали на каяке, купались, а потом вознаграждали себя походом в кино или экскурсией.
Иногда тот или иной пункт программы вызывал разногласия и даже споры, но теперь Кейт видела наконец проблеск надежды и первые успехи на долгом и нелегком пути. Кэлли определенно теряла вес. Юный организм удивительно быстро отозвался на улучшение режима питания и физические нагрузки. Потеря пятнадцати фунтов заметно сказалась на фигуре. Успешно, благодаря прописанным врачом средствам, шло и очищение кожи. Но самая главная победа заключалась в том, что изменилось настроение самой Кэлли. Диагноз, повергший ее в уныние и отчаяние в первые дни, оказался и мощным источником мотивации.
Занятия с Кэлли отнимали много времени, отвлекая от мыслей о Джей Ди. После их спора из-за задуманной ею статьи о Кэлли он успел съездить в Лос-Анджелес и вернуться, но они еще не виделись. Кейт считала, что первый шаг за ним.
Ушедший вперед, в дюны, Аарон то и дело оглядывался, словно боялся, что они отстанут и заблудятся. Сегодня Кейт для разнообразия привезла их на косу, песчаную отмель, длинным пальцем уткнувшуюся в пролив Хуан-де-Фука. Безлюдная, продуваемая ветрами, она служила прибежищем для восьмидесяти разновидностей птиц. На самом краю ее стоял старинный маяк.
— Нужно снять копию с твоего свидетельства о рождении, — сказала Кейт. — Тогда мы сможем сесть на паром и съездить в Викторию. Осмотрим достопримечательности, походим по магазинам.
Глаза у Кэлли вспыхнули радостью, но тут же потухли.
— Лучше не надо. — Девушка покачала головой. — Не хочу привлекать к себе внимание. Еще отправят в какую-нибудь приемную семью.
Вопрос этот беспокоил и Кейт. Пока что Кэлли ничего не грозило, поскольку ее жилищные условия вполне соответствовали нормам. Но Кейт понимала, что, принимая во внимание возраст девочки, ей придется обратиться к властям.
— Ты не сможешь прятаться вечно. Медики уже передали информацию о тебе в социальную службу, и рано или поздно твоим делом займется какой-нибудь инспектор. А уж выяснить, что ты сбежала из приемной семьи, будет совсем не трудно.
— Я не сбежала. Мне пришлось уйти.
Несколько минут шли молча. Кейт понимала, что именно этот материал и нужен для статьи о Кэлли, но теперь у нее появились сомнения. А ведь до разговора с Джей Ди она была уверена, что делает все правильно.
— Раньше вы мне ничего такого не говорили, — хмуро проворчала Кэлли.
— Раньше я думала, что тебе почти восемнадцать, — возразила Кейт. — До совершеннолетия еще три года, и этот факт многое меняет.
Аарон сонно посапывал на заднем сиденье. Кэлли, несмотря на усталость, чувствовала себя отлично. Всего лишь несколько дней занятий, а результат уже заметен. Старания не проходят даром. Если и дальше придерживаться правильного режима питания и не лениться, силы вернутся, а с ними придут легкость и бодрость. И день сегодня удался. Таких дней становилось все больше и больше, и это было удивительно, если вспомнить, что случилось с ней после дня рождения. Она рассказала правду, призналась, сколько ей на самом деле лет, и что? Конец света так и не наступил. Да, у нее нашли серьезную болезнь, но жизнь ведь продолжается. По крайней мере теперь ей есть что контролировать, ради чего стараться.
Но это сегодня. В иные дни настроение менялось на прямо противоположное, как будто раскачивалось на маятнике, подвешенном к длинной цепочке. Порой она ненавидела все и всех — болезнь, себя саму, свою жизнь; порой, как сегодня, радовалась тому, что есть.
— Свидетельство нужно еще по одной причине, — нарушила молчание Кейт, возвращаясь к теме, поднятой еще пару часов назад. — В следующем году ты можешь получить водительские права. Ты ведь хочешь научиться водить машину?
— А, водить я умею. — Когда они с матерью переехали из Калифорнии в штат Вашингтон, Кэлли часто пользовалась ее машиной, просто так, посмотреть, что из этого выйдет. Втайне она надеялась, что мать однажды поймает ее и похвалит, но ничего подобного, конечно, не случилось. Глупая уловка, рассчитанная на то, чтобы привлечь к себе внимание, так и не сработала.
— На законных основаниях, — сказала Кейт.
— Угу. — Кэлли выглянула в окно. Они проезжали через крохотный туристический городок Секим, затерявшийся среди залитых солнцем полей лаванды. Кейт молчала, но молчание не тяготило, было каким-то уютным, домашним. Водительские навыки пригодились потом, уже в приемной семье, чей двор напоминал забитую до отказа парковку. Отец всегда просил детей убрать ту или иную машину, чтобы поставить другую. Чаще других это делала Кэлли. Однажды, когда ее попросили перевести с дорожки на улицу ржавый «шеви-малибу», она просто не остановилась вовремя. Свернула на шоссе и покатила дальше — медленно, раздражая водителей грузовиков. Она даже добралась до соседнего городка, где ее остановили наконец дорожный патруль и местная полиция. В приемную семью Кэлли больше не вернулась.
Отогнав невеселые мысли, она повернулась к Кейт.
— И когда вы с Джей Ди помиритесь?
— А мы и не ссорились, — машинально ответила Кейт но ее выдали руки — костяшки сжавших руль пальцев предательски побелели.
— Кого-то вы, может, и обманете, но не меня. — Кэлли не хотела приставать к Кейт, но ей действительно было интересно. Джей Ди больше не приходил. Аарону разрешалось навещать соседа, вертеться рядом, когда тот работал, но ни общих ужинов, ни игр на лужайке уже не было. Кэлли не знала, что случилось. Может быть, Джей Ди рассказал, кто он такой? — Так в чем дело?
— Ни в чем. — Кейт еще крепче сжала руль.
— Нам с Аароном так отвечать нельзя, а вам, значит, можно. — Кэлли покачала головой. — Ну же, расскажите.
Кейт вздохнула, посмотрела в зеркало заднего вида на спящего Аарона.
— О нем не беспокойтесь — отрубился. Выкладывайте.
— Вообще-то мы не ссорились. Так… разошлись во мнениях.
— А это разве не ссора?
— Мы ведь не ругались, не оскорбляли друг друга. Просто у нас обнаружились глубокие различия по одному вопросу.
— По какому вопросу?
Кейт ответила не сразу. Несколько секунд она, закусив губу, молча смотрела на дорогу.
— Понятно. Поцапались из-за меня, — сказала Кэлли. Догадаться было нетрудно. Черт бы их побрал. — Кейт, это же глупо. Я тут вообще ни при чем. И не стоило вам из-за меня…
— Очень даже стоило.
— Я про то, что это касается только вас двоих.
— Мы не пара. Теперь это ясно. Бессмысленно попусту тратить время и силы на то, что в любом случае закончилось бы вместе с летом. И это мое решение, и ничье больше.
Если Кейт и можно было в чем-то упрекнуть, так в том, что временами она становилась донельзя упрямой. Может быть, из-за того, что всю взрослую жизнь была матерью-одиночкой. Привыкла распоряжаться.
— Что значит «мы не пара»? Чепуха.
— Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь.
— А мне не нравится, что вы от меня отгораживаетесь. Я думала, мы друзья. Друзья ведь рассказывают о таких вещах. Вот вы, к примеру, все обо мне знаете… вес, уровень сахара…
Кейт поджала губы, давая понять, что не скажет больше ни слова, но потом не выдержала:
— Мы поссорились из-за того, что я собираюсь написать о тебе статью.
Классический случай. Конечно, ему это не понравилось, и понятно почему. Кейт этого не знала, но рассказывать ей Кэлли не собиралась. Или все же рассказать? Тогда бы Кейт поняла. А может, только разозлилась бы, что он не открылся ей, и окончательно обрубила бы все концы. Подумав, Кэлли приняла решение держать рот на замке. Пусть Джей Ди сам, если пожелает, рассказывает, кто он такой. К тому же она обещала молчать. Ты идиот, Джей Ди. Дуралей.
— А вы сказали, что я сама этого хочу?
— Конечно. И еще сказала, что поскольку ты несовершеннолетняя, то твое настоящее имя названо не будет.
— Я все равно хочу, чтобы вы про меня написали. А с Джей Ди сама поговорю.
— Ни в коем случае. Никаких разговоров. Это касается только нас двоих.
— Но речь ведь идет обо мне.
Проезжая через центр Порт-Анджелеса, они миновали призывной пункт на Первой улице, и Кэлли снова увидела огромный постер с изображением Джордана Донована Харриса в военной форме. Она рассматривала его каждый раз, когда бывала в городе. На этой фотографии Джей Ди выглядел настоящим красавчиком. Поразительно, как много можно скрыть с помощью обычных черных очков и простой бейсболки.
— Он считает, что я пользуюсь тобой и всей этой ситуацией для собственной выгоды, — продолжала Кейт. — Поверь, Кэлли, у меня и в мыслях ничего подобного нет.
— Я знаю. И ничего против не имею.
— Ты на самом деле хочешь увидеть свою фотографию в большом журнале?
А то! Это было бы самое крутое, что только случалось с ней за всю жизнь. Но Кэлли уже знала — с желаниями надо быть поосторожнее. Чем сильнее чего-то хочешь, тем меньше у тебя шансов это получить. Так что она постаралась пригасить энтузиазм.
— Мы ведь все это уже обсуждали. Я не какая-нибудь там модель, но, если журнал захочет напечатать снимки, возражать не стану. Господи, этот Джей Ди выводит меня из себя. — Испугавшись, что сказала лишнее, Кэлли отвернулась к окну.
— Ты уже разговаривала с ним об этом? — спросила, нахмурившись, Кейт.
— Нет, — быстро ответила Кэлли. — Просто он такой человек… держит все в себе. Понятно, что подобного рода вещи и должны его раздражать. — Она поймала себя на том, что хотела бы видеть Кейт и Джей Ди вместе. Вообще-то ее это не касалось, но что-то между ними было, что-то такое проскальзывало в воздухе. Жаль, что вот теперь все повисло на волоске. А ведь идеальная получилась бы пара: Кейт — вечная оптимистка и Джей Ди — надежный защитник. К тому же оба и смотрятся хорошо, их фотографии украсили бы любой журнал. Ему бы понравилось.
В последние дни Кейт была какой-то… подавленной. Даже немного потерянной. Было ясно, что она скучает по нему. Размышляя об этом, Кэлли вдруг поняла, что и сама, пожалуй, в состоянии кое-что сделать. Надо только придумать предлог, чтобы свести их вместе. В доме у Кейт наверняка найдется текущий кран и что-нибудь ещe, что нужно починить. А Джей Ди — мастер на все руки. Надо подумать.
— И все равно не могу представить, что вы разойдетесь из-за такой ерунды. Может, это я виновата? Может, у меня карма плохая?
— Ты ни при чем. К тому же мы не расходимся. Строго говоря, мы и не сходились вовсе.
Кэлли фыркнула.
— Вы себя слушаете? Строго говоря… Что это такое? — Она подождала, но Кейт молчала. — Он ведь меня спас, не забыли?
— Не надо мне напоминать, что он хороший парень.
— Неужели? Знаете, такие ведь на дороге не валяются.
— А теперь послушай меня, — вспыхнула Кейт. Накатывало на нее редко, но, когда накатывало, сразу становилось ясно, почему рыжих считают людьми горячего темперамента. — Больше мы об этом не говорим, ясно? Тема закрыта. У нас есть свой проект, и заключается он в том, чтобы помочь тебе выздороветь. Вот этим и будем заниматься, ладно?
— Ладно. Но только если вы пообещаете, что мы вернемся к работе над статьей.
Машина свернула с шоссе. Кейт перевела дыхание, повернулась и посмотрела на Кэлли:
— Если мы вернемся к статье, нам придется повидаться с твоей матерью.
Кэлли замерла. Сердце дрогнуло и на секунду остановилось.
— Зачем?
— Она — часть твоей истории, причем далеко не маленькая. Без нее рассказ будет неполным.
Странное чувство овладело Кэлли. В тумане нахлынувшей паники зазвучала вдруг пронзительно острая щемящая нотка тоски. Мать подвела ее по всем статьям и в конце концов просто бросила, как семечку на ветер. И все же они оставались матерью и дочерью, а это кое-что да значило, даже если она и не желала в этом признаваться.
— Как хотите, — сказала Кэлли. — Мне все равно.
Глава 25
— Кэлли думает, что мы поссорились, — торопливо сказала Кейт, словно опасаясь, что сорвется и разговор закончится, не начавшись. Прошлой ночью, расхаживая едва ли не до рассвета по комнате, она так и не придумала, как выйти наконец из тупика и прояснить ситуацию. В результате не выспалась и накрутила себе нервы.
А утром Джей Ди, словно поймав ее мысленный посыл, пришел сам. Только вот зачем? Похоже, вовсе не для того, чтобы покончить с недоразумением.
— Она сказала, что надо починить свет на веранде, — коротко поздоровавшись, заявил он.
Неужели не понял? Ясно же как день, что свет на веранде был всего лишь предлогом, чтобы заманить его сюда. Тем не менее Джей Ди, похоже, принял неуклюжий маневр Кэлли за чистую монету.
Он поднял голову, оторвавшись от лежащего на плетеном столике листка с какой-то схемой.
— Поставить перекидной переключатель или реостатный?
— Что?
— Не притворяйся, будто не слышала.
— Слышала.
Он покопался в висящем на поясе мешочке.
— По-моему, перекидной для веранды как раз то, что надо.
— Ты уходишь от темы. — Кейт уже жалела, что завела разговор. «Ведешь себя как ревнивая девчонка».
— Нет никакой темы. — Он достал и стал разматывать моток провода. — Мне нужно было уехать. Я съездил и вернулся.
Кейт прикусила язычок, с которого чуть было не сорвалась язвительная реплика. «Подожди», — сказала она себе. Вот только чего ждать? Что она хочет услышать? Извинение? Чтобы он сказал, что не имеет никакого права одобрять или, наоборот, осуждать ее планы и поступки? Чтобы признал, что был не прав, и поддержал в намерении написать статью о Кэлли? Что у нее есть право знать о нем все?
Да! Да, она хотела всего этого! И потому страдала еще сильнее.
Все только усложнялось. Например, ее чувства к нему. Будь она уверена в них, вызвала бы его на разговор, прояснила ситуацию, даже поспорила бы при необходимости. Именно так и поступают люди, когда думают и заботятся друг о друге. Но они с Джей Ди не спорили; оба избегали разговора, уходили от выяснения отношений, вели себя так, словно то, что было между ними, ничего не значило.
Может быть, она прочитала слишком много книжек и вообразила то, чего на самом деле нет. Может быть, все сложилось бы куда лучше, если бы она с самого начала смотрела на их отношения как на обычный летний роман, естественным образом умирающий в конце сезона.
— Передай мне, пожалуйста, кусачки.
Итак, получается, что он разговаривать не хочет. Ладно, так даже лучше. С самого первого дня все у них складывалось так хорошо, слишком хорошо, что ей порой становилось страшно — в жизни так не бывает. Теперь понятно, почему получалось так гладко. Они ведь просто не сталкивались с серьезными проблемами, а если и расходились во мнениях, то лишь из-за мелочей — взять к обеду гамбургеры или хот-доги, поставить тот компакт-диск или этот. Вот и надо было продолжать в том же духе, довольствоваться тем, что есть, не копать вглубь.
Притворившись, будто ее ничто не беспокоит, Кейт передала кусачки.
— Городской электрик сказал, что не сможет выбраться к нам раньше чем через пару недель.
— Я же твой раб-любовник, не забыла? — напомнил Джей Ди.
Кейт мгновенно вспыхнула и по привычке отвела взгляд, сделав вид, что ищет Аарона. Он вертелся у навеса, помогая Люку Ньюману надувать воздушный матрас. Кэлли сидела неподалеку в дачном кресле. С минуту Кейт наблюдала за ними. Дети разговаривали и смеялись. Аарон не отходил от Люка, а тот, сам еще большой ребенок, сносил его приставания с удивительным терпением.
— Если бы не забыла, — она повернулась к нему с беззаботной улыбкой, — придумала бы что-нибудь потруднее.
Раб-любовник? Почему он так сказал? Случайно или намеренно? Да, они спали вместе, но это обстоятельство не проясняло ситуацию, а только запутывало ее еще больше. Он говорил, что без ума от нее, но напрямую свои чувства друг к другу они никогда не обсуждали.
Кейт уже собиралась спросить напрямую, но не успела, заметив, что к ним идут Кэлли и Люк. За последнее время девушка буквально преобразилась. Заметил ли эти перемены Джей Ди? Кейт украдкой взглянула на него, но ответа не нашла — лицо под привычной бейсболкой оставалось, как всегда, бесстрастным.
Кэлли, как и обещала, четко выдерживала программу: отслеживала уровень глюкозы, соблюдала режим питания и выполняла все упражнения. Пухлая, одевавшаяся словно в пику всей и всяческой моде, девушка смахивала теперь на хрупких, возвышенных героинь Шарлотты Бронте.
— Собираемся в город, — сообщила Кэлли. — Люк меня подбросит. У меня занятия, а потом возьмем какой-нибудь фильм и посмотрим у Ньюманов.
— Буду осторожен, — предупреждая следующую реплику Кейт, пообещал Люк. — Вернемся к десяти.
— Отпускаю их, а на сердце неспокойно, — вздохнула Кейт, провожая пару взглядом.
— У него в машине есть аптечка, и я знаю, где он живет, — заметил Джей Ди, как будто этого было достаточно, чтобы снять все ее тревоги.
Кейт вернулась к прерванным размышлениям, Джей Ди — к работе. Чувствует ли он это напряжение между ними? Они так мало были вместе, что она не знала, как охарактеризовать это… эту дискуссию. Они не ссорились. Никто не повышал голос, никто не сбивался с ритма, она подавала инструменты — он делал свое дело.
— Мы ведь так ни разу и не поговорили толком… о нас, — вырвалось у нее.
Джей Ди даже не поднял головы.
— Поговорили. — Он протянул руку. — Тиски.
Скрипнув зубами, она подала тиски.
— Когда? Когда мы говорили друг другу о наших чувствах?
Он снова протянул руку:
— Отвертку. Крестообразную.
Она подала отвертку.
— Я спросила, когда…
— Я слышал. Ты спросила, когда мы говорили друг Другу о наших чувствах. Если тебе нужны сердечки, цветочки и бессмертные монологи о любви, то извини — от меня ты этого не дождешься.
— Как романтично, — усмехнулась Кейт, чувствуя что вот-вот вспыхнет от злости. А чего еще ожидать от такого? Да и вообще от мужчин. Глупо. Уж она-то должна это знать.
— Хочешь романтики — читай сказки.
— Не понимаю, в чем здесь проблема? Люди должны общаться. Для меня общение — это в первую очередь разговор.
— Это я уже понял. — Он взялся прикручивать крышку. — Не знаю, как ты, но могу сказать, что я чувствую каждый раз, когда прикасаюсь к тебе. Если ты этого не понимаешь, то, может быть, стоит слушать повнимательнее.
Ну чем ответишь на такое? Кейт просто замерла с открытым ртом. «Но ведь ты больше не делаешь этого, — хотела сказать она. — Не прикасаешься ко мне».
Джей Ди приставил переключатель к стене и протянул руку:
— Шурупы.
Она подала шурупы. Как ловко у него все получается. Как у хирурга в операционной. Вот он щелкнул переключателем, и, разумеется, все работало отлично.
— Ну вот, вроде бы все, — сказал Джей Ди, собирая инструменты.
— Спасибо. Теперь по крайней мере не будем спотыкаться в темноте. — Она пыталась держаться в рамках приличий, но все шло не так. Все перевернулось и разладилось.
— Не за что. — Снимая сумку с инструментами, он взглянул на нее. — У тебя такой вид… Что-то не так?
— Какой вид? — Она притворилась, что не поняла вопроса, хотя сам воздух дышал напряжением, ощущением того, что все не так.
— Ты из-за чего-то обиделась.
— С моей стороны было бы не по-соседски обижаться на человека, починившего выключатель на веранде.
— Ты злишься.
— Не говори о том, чего не понимаешь. — Она опустилась на ступеньку, и он сел рядом.
Она разрывалась между желанием опустить голову ему на плечо и оттолкнуть, отодвинуть подальше. Сердце то замирало, то колотилось. Так вот оно, начало конца. С ней это случалось не раз. Точнее, всегда, когда появлялся кто-то, кто ей нравился. Было бы глупо надеяться, что с ним будет как-то по-другому.
А ведь так хотелось, чтобы Джей Ди стал исключением, чтобы у них все получилось. Она мечтала об этом, как какая-нибудь девчонка, у которой все в первый раз.
Пора бы уже и поумнеть. Пора бы усвоить, что модель не меняется, что в ее жизни есть только один ритм, одна мелодия. Она встречает человека, который ей нравится, и некоторое время все идет прекрасно, но потом неизбежно что-то случается.
Иногда это какая-то реплика. Иногда всего лишь взгляд. Ее всегда поражало, как мало нужно для того, чтобы оборвать соединяющую двух людей тонкую нить.
Она чувствовала его взгляд. Чувствовала, что он ждет объяснений. Вот время и пришло. Выяснить отношения. Пока что ничего хорошего из этого не получалось.
Она вздохнула:
— Иногда так бывает. Находишь в свитере оборванную нитку, тянешь за нее, и свитер распускается. Весь.
Он кивнул:
— Я обычно так и делаю. Но когда вижу, что распускается, останавливаюсь.
— Иногда вещь распускается сама по себе, даже и тянуть ни за что не надо.
— Не понял, ты это к чему?
— Что-то подобное происходит и с нами. Мы тоже… распускаемся. — Кейт почувствовала, что щеки начинают теплеть, и отвернулась. Есть слова, которые, когда их произносишь вслух, звучат почему-то глупо. И расстраиваться тоже глупо. Все идет хорошо знакомым курсом. — По крайней мере именно такой вывод я делаю на основе собственного опыта.
— И что же служит порванной нитью?
— А ты не знаешь?
Он не ответил — только смотрел на нее. Ждал.
Так поступают все мужчины, напомнила себе Кейт. Предоставляют женщине выговориться, выплеснуть эмоции, а потом, когда у нее ничего уже не остается, просто поворачиваются и уходят.
— Я сказала, что собираюсь написать о Кэлли статью для журнала, а ты, мягко говоря, не одобрил мои намерения.
Он не стал возражать:
— Я лишь позволил себе усомниться в том, что тебе станет лучше, если ты представишь на страницах журнала жизнь другого человека.
Ух!
— Дело не в том, станет мне лучше или нет. И оправдываться перед тобой я не собираюсь. Есть что-то, что я хочу сделать. И у тебя нет никакого права ставить под сомнения мои намерения.
— В таком случае лучше просто сменить тему.
— Не так-то все просто. Я не могу быть с человеком, который не поддерживает мои устремления, не разделяет мои интересы, не понимает мои цели. Это одно из основных, базовых, нерушимых условий любых отношений.
Вот так. Она сама это сделала. Прочертила линию на песке.
Он молчал. О чем думал — она не знала.
— Кейт…
— Джей Ди…
— Эй! — крикнул Аарон, напоминая о своем существовании. — Посмотрите-ка!
Он сидел на велосипеде на самом краю ведущего во двор крутого склона. Едва зрители подняли головы, как мальчишка оттолкнулся, и велосипед, набирая скорость, помчался вниз.
В следующий момент Кейт уже вскочила, а Джей Ди бросился на перехват. Но, разумеется, они не успели. Сопровождаемый их криками, Аарон стрелой летел в направлении причала.
Беспомощная, парализованная ужасом Кейт наблюдала, как ее сын, вопя от восторга, пронесся по мосткам, отделился от велосипеда и, описав дугу, врезался в спокойную гладь озера.
Через секунду, когда его голова появилась над водой и издала победный крик, весь ужас Кейт кристаллизовался в ярость. Оттолкнув плечом Джей Ди, она ринулась к причалу. Велосипед уже всплыл, поддерживаемый парой спасательных жилетов, предусмотрительно привязанных к раме автором безумной идеи. Таща за собой всю эту конструкцию, Аарон подплыл к лестнице.
— И что это ты творишь? — крикнула Кейт.
— Ничего.
Самый обычный, веками проверенный диалог рассерженной матери и неразумного сына.
Аарон перевел взгляд на стоявшего на берегу Джей Ди:
— Ты видел, Джей Ди? Видел?
— Видел. Мне вот интересно, как ты собираешься вытаскивать эту штуковину на сушу?
— Я уже все рассчитал. Но ты видел? Здорово, да? — Ухмыляясь во весь рот и дрожа от холода, Аарон подтянул велосипед к сходням.
Кейт сердито взглянула на Джей Ди. Подумать только, эти двое как будто объединились против нее.
— Нельзя так говорить. Ты же только потворствуешь его выходкам.
— Но ведь здорово получилось.
— Все равно. Такое поведение недопустимо, а ты его поощряешь.
— Ему и не нужны ничьи поощрения. Он сам все придумал.
Аарон между тем выбрался на мелководье, поставил велосипед на колеса и закатил по сходням на мостки.
— Я тебя накажу, — пообещала, остывая, Кейт.
— Оно того стоило, — ответил ей сын.
Глава 26
После очередной схватки с яликом Джей Ди пустил в ход воздушный компрессор. Прежде чем наносить слой герметика, дерево следовало очистить от мельчайших частиц, чтобы оно было абсолютно ровным и гладким. Сначала нужно добиться полной герметичности всего корпуса, а уже потом накладывать слоями эпоксидную смолу и лак.
Но сосредоточиться на работе не получалось. Ну и что теперь? Он снова и снова задавал себе этот вопрос, глядя на мир через стекла защитных очков. Что, черт возьми, ему делать дальше?
Сначала как дурак завязал что-то с Кейт Ливингстон. Потом, опять-таки как дурак, все порушил.
То, что он влюбился в нее, было случайностью. Недоразумением. Незапланированным инцидентом, несчастным случаем. Этого не должно было произойти.
Джей Ди аккуратно, методично очистил корпус лодки. Как хирург перед операцией. О несчастных случаях он знал все. Его работа состояла в том, чтобы прибираться после них. И он занимался этим несколько лет.
«Все произошло случайно». Он слышал это объяснение чуть ли не каждый день и от самых разных людей. «Я не виноват», — говорили другие. «Я не хотел», — твердили третьи. Джей Ди всегда раздражало, когда жертвы и родственники произносили эти слова. И вот теперь вдруг выяснилось, что те же самые фразы применимы к его запутанному роману с Кейт. Он приехал сюда с единственной целью: исчезнуть, залечь на дно. А нашел мечту, иметь которую не позволял себе уже давно.
Джей Ди менял нож, когда рука соскользнула, и лезвие зацепило палец. Из глубокой раны вытекала и капала на землю кровь. Боль пришла только через несколько секунд.
— Идиот, — пробормотал он. Надо бы поосторожнее. Такая неловкость не в его привычке. Джей Ди отошел к крану, промыл рану, наложил повязку и вернулся к работе.
В том, что дело зашло так далеко, виноват только он сам. И как только такое могло случиться? Впервые оказавшись в незнакомой ситуации, он сделал неожиданное открытие: любовь невозможно контролировать. Это она контролировала его. А полюбил он не только Кейт, но и ее сына. И даже, если уж быть честным до конца, — Кэлли со всеми ее секретами и проблемами. Все они представляли собой, говоря по-военному, сплоченную единицу, неизмеримо более значимую, чем каждая из отдельных ее частей. Плохо представляя себе, что такое семья, Джей Ди в какой-то момент понял, что начинает постигать суть этой загадки. Семья — это близость, ощущение уверенности, покоя и согласия, возникавшее каждый раз, когда они собирались вместе, даже если ссорились при этом.
Даже понимая, что из этого ничего не получится, что слишком многое работает против, он часто ловил себя на желании остаться с ними — не на лето, а навсегда. Но у Кейт на этот счет определенно было свое, отличное от его, мнение. А после спора из-за Кэлли все окончательно стало на свои места. Кейт ясно дала понять, что не может быть с ним, если он не поддержит ее устремления, а он не мог заставить себя изменить отношение к ее проекту с Кэлли.
На этом все должно было бы и закончиться. Не закончилось. Точнее, началось что-то другое, больше похожее на болезнь, избавиться от которой не получалось Он думал о ней постоянно, не спал по ночам, не мог сосредоточиться даже на простейших вещах, таких, например, как ремонт лодки.
Без нее было плохо, но в то же время как-то спокойнее. Он ведь и приехал сюда ради одиночества, а не для того, чтобы потерять голову.
— Поздравляю, — бросила Кэлли, сворачивая с дорожки к мастерской. Девушка выглядела куда лучше, чем пару недель назад. В походке появилась легкость, шаг стал пружинистым. Как всегда, она явилась с ведерком, готовая приступить к работе.
— С чем? — спросил Джей Ди, проверяя повязку на пальце.
— Вы получили почетное звание «полного идиота».
— Вот как?
— И не притворяйтесь, будто не понимаете, о чем речь.
— Ладно. Не буду. Хотя и не понимаю, что ты имеешь в виду.
— Кейт, конечно. Разругаться из-за какой-то статьи. Хм, большей глупости и придумать трудно. И не воображайте, что это она меня прислала.
— Я и не ругался. Только сказал, что, по-моему, это плохая идея. И тебе следовало бы получше обо всем подумать.
— Это всего лишь статья.
— Тебе так только кажется, — предупредил он. — Такие вещи имеют привычку обретать собственную жизнь.
— А мне наплевать, ясно? Я не такая, как вы. Это вы психуете из-за того, что вам не нравится публичность.
— Тебе она тоже не понравится, вот увидишь. Знаешь, когда это случилось со мной, я в какой-то момент понял, что почти лишился частной жизни и ничего не могу с этим поделать. А когда у человека отнимают частную жизнь, у него не остается ничего. Поверь мне, ты сама не захочешь всеобщего внимания.
— Даже если так, позвольте мне самой это понять.
— Когда поймешь, будет уже поздно. Представь, что кто-то раскопает историю твоей матери.
— Она получит то, что заслужила.
— Подобного не заслуживает никто.
— Знаете что? Я не желаю больше говорить об этом. Нет, подождите. Мне еще нужно кое-что сказать. Вы просто рехнулись, что порвали из-за такой ерунды с Кейт.
— Это я уже слышал.
— Ну тогда у меня все. Мяч, как говорят, на вашей стороне.
Джей Ди и сам не горел желанием развивать тему. Ему нравилась Кэлли, она пробуждала в нем инстинкт защитника. Та смелость, с которой она затронула потенциально опасный предмет, заслуживала уважения. Но обсуждать с ней Кейт он не собирался. Дело было не только в том, что Кейт совершала ошибку, сделав девочку главным персонажем будущей статьи. Разногласия между ними затрагивали куда более фундаментальные вопросы. Речь шла о жизненных ценностях. Закончив с Кэлли, Кейт пойдет дальше, к другим темам, и у нее есть на то полное право. Его сдержанность, осторожность, несогласие будут вечным барьером между ними. Она — репортер, постоянно ищущий материала для очередной истории. Ему же осточертело быть этим самым материалом.
— А что говорит твой врач? Тебе можно работать? — спросил он.
Кэлли уверенно закивала. Да, надо признать, улучшение в состоянии здоровья повлекло за собой и другие перемены к лучшему. Именно это и нравилось ему больше всего в медицине. Сила исцеления, способность разворачивать всю жизнь человека, превращать трагедию во второй шанс.
— Рад, что ты вернулась.
— Спасибо. И… э-э… я так и не поблагодарила вас за то, что вы сделали для меня в тот вечер. В день моего рождения. Без вас я бы уже протянула ноги.
Джей Ди работал весь день, сделав небольшой перерыв только для того, чтобы заплатить Кэлли, когда она уходила. Пот и пыль покрыли его с головы до ног, повязка на пальце растрепалась. В конце концов, усталый и разгоряченный, он сорвал рубашку и бросился в холодное озеро. Вода подхватила его и закачала на нежных, смывающих грязь и усталость волнах. Проплыв пару сотен ярдов, он увидел дом Кейт с изумрудно-зеленым двориком, похожий на стоящий под парусами корабль. Интересно, что она сейчас делает? Пишет статью? Болтает с Кэлли? Или возится с Аароном? А может, уехала в город? Может, она уже познакомилась с кем-то еще, с парнем, который не питает параноидальной ненависти к репортерам и не навязывает ей свое мнение?
С кем-то, кто не скрывает от нее свою самую большую тайну.
Если бы даже их отношения не оборвались после прошлого разговора, это с неизбежностью случилось бы потом, когда она узнала бы, что он лгал ей все лето.
Мысленно Джей Ди десятки раз репетировал сцену признания:
«Кейт, я не тот, за кого ты меня принимаешь. Подожди. Я такой, каким ты меня знаешь, но есть кое-что еще, о чем мне нужно рассказать…» — Потом он объяснил бы ей все, поведал о том случае в госпитале имени Уолтера Рида. И Кейт, сказавшая однажды, что он слишком хорош, чтобы быть настоящим, узнала бы, что была права.
Возможно, она поняла бы его. Может быть, ее бы даже заинтриговала идея получше узнать человека, волей случая прославившегося на всю страну. Но в конце концов — и в этом Джей Ди не сомневался — она, как и Джанет, открыла бы для себя темную, деструктивную сторону славы. Она, эта сторона, подобна чудовищу, способному обретать собственную жизнь и не подвластному никакому контролю. Здесь, на озере, не имело значения, кто он такой. Но и здешний мир ведь ненастоящий.
А настоящий — это тот, где за тобой охотятся папарацци, где со страниц газет льется ложь, где телерепортеры следуют за тобой по пятам, где постоянно трезвонят телефоны, суетятся агенты, выступают с безумными заявлениями издатели, а те, кого удача обошла стороной, требуют и клянчат внимания. Человеческая психика не в состоянии выдержать такой пресс. И доказательство тому — он сам. Со временем это осознала бы и сама Кейт. И она тоже возненавидела бы все это внимание, когда оно переключилось бы на Аарона. В конце концов она обвинила бы его — за непрошеное вторжение в ее жизнь, за то, что лишил ее покоя. Мало того, из-за него они с Аароном могли бы подвергнуться риску, намного более опасному, чем тот, что угрожал ему. И если бы с ними что-то случилось, он никогда бы себе этого не простил.
Сэм и Пенни уверяли, что шумиха рано или поздно уляжется, его матери станет лучше, и тогда, в один прекрасный день, он сможет вернуть прежнюю жизнь. Может быть, тогда…
Джей Ди развернулся и решительно погреб к берегу, а выбравшись на сушу, отправился на поиски полотенца.
Пора разобраться с другими делами.
Вытершись насухо и переодевшись, Джей Ди заново перевязал палец и направился к письменному столу. Ну же, это ведь не бог весть что, твердил он себе, но все равно никак не решался сделать первый шаг. Как отнесется приемная комиссия к представленному заявлению? У него есть очевидные плюсы — неплохая подготовка и опыт работы. С другой стороны, совершенно непонятно, как почтенное заведение воспримет присутствие в своих стенах знаменитости? Он слышал о том, что многие начинающие звезды отказываются от карьеры в шоу-бизнесе ради учебы в Принстоне или Стэнфорде, но ведь эти самые звезды не разделяют его нелюбви к публичности.
Другая причина нерешительности заключалась в том, что он хотел поступить на равных со всеми остальными претендентами основаниях, а не благодаря тому, что его лицо красовалось однажды на передней странице журнала «Тайм».
Притворяться, что ничего не было, глупо — так говорил Сэм. История с чудесным предрождественским спасением президента была теперь частью его биографии. Кроме того, как указывал тот же Сэм, для поступления в медицинскую школу хороши все имеющиеся в твоем распоряжении средства, даже признание в том, что ты какое-то время был главным героем всех выпусков новостей. Джей Ди понимал, что проходит по всем параметрам. Вот только…
Он потер виски. А какова она, студенческая жизнь? Наверное, она в чем-то сродни монашеской — с ранними подъемами и многочасовыми занятиями. У него будет только одна цель — стать доктором. Ради этой цели придется от многого отказаться. Некоторые из его армейских знакомых пошли учиться дальше, и Джей Ди видел, сколько времени и сил отнимают занятия. Не меньше, пожалуй, чем подготовка будущего «зеленого берета». В его жизни просто не останется места ни для чего другого, кроме учебы и практики.
«Хватит, — сказал он себе, вертя в пальцах ручку, — у тебя море причин, чтобы держаться подальше от Кейт Ливингстон, и только одна, чтобы остаться с ней рядом».
Но и приказав себе не вспоминать о ней больше, выбросить ее из головы, он не смог удержаться, чтобы не посмотреть в окно, в сторону дома Ливингстонов. И все же что она сейчас делает?
Глава 27
В преддверии фотосессии для «Вэнити фэр» Кейт нервничала даже больше, чем сама Кэлли.
— Перестаньте, — говорила Кэлли, — а то я тоже начну сходить с ума.
— Ладно. Постараюсь взять себя в руки, — пообещала Кейт, сворачивая на центральную парковку. Дальше им предстояло направиться в парикмахерскую, где Кэлли должны были уложить волосы и сделать макияж.
И без того страшно, думала Кэлли, а тут еще и Кейт места себе не находит от волнения.
— Вот я нисколечко не нервничаю, — подал голос Аарон, сидевший сзади и развлекавшийся тем, что рисовал смешные рожицы на запотевшем стекле. — А в чем дело?
— Не люблю, когда меня фотографируют.
— Почему?
— Потому что мне не нравится, как я выгляжу, понятно?
— Нет, не понятно, — сказала Кейт, осторожно объезжая выбоины и «лежачих полицейских». — И ты сама знаешь, что это не так.
— Хорошо, пусть будет по-вашему, — согласилась Кэлли, не желая спорить в присутствии Аарона. Кроме того, кое в чем Кейт, наверное, была права. Несколько недель занятий и соблюдения нового режима питания позволили не только избавиться от лишнего веса, но и значительно улучшить состояние кожи — темные пятна и прыщи исчезли. Она с облегчением узнала, что дерматоз и угревая сыпь вовсе не проклятие неких высших сил, а обычные симптомы диабета. — Я знаю, что это не так. Мне нравится, как я выгляжу, и фотки будут клевые.
— Немного игривости не помешает.
— А что такое игривость? — поинтересовался Аарон.
На него никто даже не посмотрел.
— Я чувствую себя так, как чувствую, — вздохнула Кэлли. — И ничего не могу с этим поделать.
— А мне нравится, как ты выглядишь, — снова напомнил о себе Аарон.
Его по-прежнему не замечали.
— Можешь, — сказала Кейт. — Если захочешь.
— Я сказал, — протрубил Аарон, которому надоело, что на него не обращают внимания, — что мне нравится, как ты выглядишь. И рожица твоя глупая тоже нравится.
— Ты меня достал, — предупредила Кэлли.
— А ты меня не достанешь.
— Чокнутый.
— Тебе сейчас будут накручивать волосы, а потом еще и физиономию раскрасят. И кто из нас чокнутый?
Кейт нашла наконец свободное место около салона.
— Ну, идем? — бодро спросила она.
— Послушайте. — Кэлли выглянула в окно. — Может, вы меня одну высадите, а то Аарон, пока будет ждать, все нервы вымотает. Зачем ему это…
— Ничего. Мне даже интересно посмотреть, — пожал плечами Аарон.
Кэлли и Кейт переглянулись и, похоже, достигли некоего молчаливого согласия.
— Вернусь за тобой через час, — пообещала Кейт.
— Спасибо.
Встав на бордюр, Кэлли проводила взглядом отъехавшую машину. Кейт повернула к паромной переправе, где стояла высокая наблюдательная башня, с которой открывался вид на канадский остров Ванкувер. Потом она взглянула на часы. У нее оставалось еще пятнадцать минут. Что-что, а убивать время Кэлли научилась давно и могла даже считаться своего рода специалистом по этой части. Для начала она прошлась по улице, поглядывая на свое отражение в витринах магазинов, — обычная девушка, гуляющая сама по себе. Даже в компании Кейт и Аарона Кэлли чувствовала себя порой одиноко. Они, конечно, были хорошими людьми, но ей до боли хотелось завести друга своего возраста. Часто она представляла себя в окружении приятелей, непринужденно треплющихся о чем-то, веселых, беззаботных…
В конце квартала, у призывного пункта, собралась группа ребят. Взгляд сразу выделил одного из них. Люк. Точно он, ошибки быть не могло. Сердце зачастило. Они не виделись довольно давно. Пару недель назад Люк сказал, что не может больше проводить с ней столько времени, как раньше, что ему добавили часов на работе.
Но сейчас он явно был не на работе. В компании с еще двумя парнями и тремя девушками Люк выглядел счастливым и веселым. Когда Кэлли спросила, не в том ли дело, что она младше, чем он раньше думал, Люк ответил «нет». Тогда она спросила, что, может быть, его отпугнула ее болезнь, и он снова ответил «нет».
И все-таки что-то тут было не так.
Кэлли сбавила шаг, обдумывая ситуацию. Пока что Люк ее не заметил. Можно развернуться, скрыться за углом и сделать вид, что ничего не случилось. Но она знала — себя не обманешь. Знала, что все равно будет думать, переживать, изводиться. Все лето он твердил ей, что у него нет здесь друзей, и она верила. И вот теперь друзья вдруг нашлись, и Люк чувствовал себя среди них вполне комфортно.
Что ж, значит, ему повезло. Она бы тоже не отказалась провести последние недели лета в компании ровесников. Девушки были в мини-юбках и коротких маечках. Наверное, с колечками в пупках. Кэлли пообещала себе, что обзаведется таким, когда достигнет нужного веса. Одна из девушек, с прямыми иссиня-черными волосами, определенно флиртовала с Люком: наклонялась к нему, когда он говорил, смеялась и поглаживала его по руке.
Ладно, сказала себе Кэлли. Пора кончать. Она расправила плечи и решительно зашагала к беззаботной компании. Люк стоял возле окошка с постером Джей Ди, изрядно выгоревшим под летним солнцем. Несколько раз ее так и подмывало рассказать Люку о Харрисе. Это же настоящая тайна. Может быть, если бы рассказала, его бы не потянуло к другим девчонкам.
Подойдя ближе, Кэлли изобразила улыбку. Никто ее, конечно, не узнал, потому что и не видел раньше, но Люк узнал. И побледнел, словно встретил призрака.
Плохо, подумала Кэлли, мгновенно пожалев о своем решении. Совсем плохо.
— Привет, Люк, — сказала она, надеясь, что ее дружелюбие не выглядит принужденным.
Он прислонился к стене призывного пункта.
— Привет.
Она ждала, что он познакомит ее со своими друзьями, но они только таращились на нее молча.
— Какие планы?
— Я занят, — глухо ответил он, глядя мимо нее.
— Вижу. — Ей хотелось умереть. Провалиться сквозь землю и исчезнуть навсегда. Она знала, что это трусость, что нужно держаться, что удары должно принимать с поднятой головой. И все же лучше бы провалиться сквозь землю. Нет, сказала она себе, он того не стоит. Не стоит того, чтобы бегать за ним, драться за него. — Ну ладно, мне надо идти. Пока.
—Пока.
Она развернулась и пошла к парикмахерской. За спиной в ответ на какую-то реплику коротко и нервно рассмеялся Люк. Кэлли не хотела слушать, но уши, обретшие вдруг невероятную чувствительность, перехватили несколько слов: «…Никто. Так, одна девчонка. Работает у моей бабушки… убирает в домах…»
Кэлли шла и шла и остановилась только у наблюдательной башни. Неподалеку стоял знакомый джип, а Кейт с Аароном, поднявшись на площадку, бросали крекеры пролетавшим мимо чайкам. Стоило только увидеть их, как острая боль отчаяния стихла и притупилась. Такая пара, мать и сын. И оба рыжие. Кэлли смотрела на них снизу вверх, и на сердце становилось легче. Они оба были самыми близкими ее друзьями. С ними она чувствовала себя третьей в этом комплекте, пусть и не рыжей.
Кэлли помахала им, и они торопливо спустились по гулкой стальной лестнице.
— Быстро у тебя получилось, — сказала, слегка запыхавшись, Кейт и тут же, присмотревшись, переменилась в лице. — Что случилось?
— Передумала. Никуда я не пойду.
— Но фотограф…
— Пусть снимает такую, какая есть.
Как вскоре выяснилось, именно такой она ему и понравилась. Они встретились у дома Кейт. Мистер Сэлютос приехал с двумя помощниками, и работали они быстро, споро и уверенно. Поначалу Кэлли заметно нервничала и держалась немного скованно, но потом как будто почувствовала себя частью окружающего ее великолепного пейзажа, озера и гор. «К черту Люка, — подумала она, глядя в камеру. — Пришло мое время».
Глава 28
Устроившись на крылечке с блокнотом на коленях, Кейт составляла список вопросов, задать которые собиралась при встрече матери Кэлли. Аарон играл во дворе с Бандитом, а Кэлли уехала на автобусе в город, где ее ждали утренние занятия. Работа продвигалась медленно, и Кейт уже начала подумывать, что, может быть, и не готова к роли прожженного журналиста-фрилансера. Пробегая взглядом уже записанные вопросы, она все больше сомневалась, что сумеет задать их незнакомой женщине, а уж тем более получить на них откровенные ответы.
Миссис Ивэнс, что подвигло вас жить в коммуне, управляемой педофилом?
Были ли вы готовы к тому, что однажды он придет и за вашей дочерью?
Оставляя дочь в Такоме, считали ли вы, что поступаете как ответственный родитель?
В школе журналистики их учили приемам и принципам получения информации даже от тех, кто вовсе не горит желанием делиться ею. Но что делать, если желания добыть информацию нет у самого интервьюера? С другой стороны, есть ведь десятилетиями испытанный метод. Дай собеседнику выговориться, запиши все, а потом изложи правду.
Не всем нравится, когда их жизнь размазывают по страницам газет.Голос Джей Ди вторгся в ее мысли, добавляя сомнений и колебаний. Замолчи, хотелось сказать ему. Уходи. Его мнение уже не значило для нее ничего. Она всегда жила сама по себе и руководствовалась собственными принципами и убеждениями и просто позволила себе забыть об этом на несколько сумасшедших недель. Теперь рассудок наконец вернулся, и она твердо решила покончить с безумием. Чем раньше, тем лучше.
— Мам! — крикнул Аарон. — Мам, посмотри!
С удовольствием отвлекшись от работы, Кейт отложила блокнот, обхватила колени и вытянула шею.
— Давай, малыш! Я смотрю.
Целое лето Аарон обучал пса несложному трюку. Иногда у Бандита получалось, чаще — нет. Сегодня все прошло как по маслу.
— Помолимся, — сказал Аарон, поднимая руки ладонями вверх и глядя в небо.
Бандит тут же сел, вытянув лапы и склонив голову в позе молящегося, и оставался в таком положении, пока Аарон не крикнул: «Аминь!» Пес мгновенно вскочил и резво помчался по лужайке.
Кейт изумленно покачала головой. Будучи созданием дружелюбным и веселым, Бандит никогда не отличался особенным собачьим интеллектом и до сих пор умел исполнять лишь самые обычные команды.
По крайней мере она так и считала. И вот благодаря терпению и настойчивости Аарона бигль освоил-таки новый трюк, преподав заодно урок и самой Кейт. Не списывай со счетов того, кому, как ты считаешь, природа недодала способностей.
— Вы оба просто молодцы. Даже не верится. Я горжусь тобой, Аарон.
Он распрямил плечи и улыбнулся:
— Гордишься, мам? Может, и наказание отменишь?
— Ну уж нет. Одно с другим никак не связано.
— Мам…
— Пискнешь еще раз — продлю запрет на велосипед и купание еще на день.
Аарон понурился.
Кейт было ужасно жаль сына, но она знала, что отступать нельзя ни в коем случае. Хотя, конечно, запрет на велосипед и купание выглядел особенно жестоким сейчас, когда до конца лета оставались считаные дни.
— Ты совершил преступление и должен отбыть весь срок.
Аарон грустно вздохнул. Вид у него был такой несчастный, что сердце разрывалось на части. И разве он не заслужил поощрения за упорство в обучении Бандита?
— Вот что я тебе скажу… давай-ка вытащим каяк.
— Ур-ра! — Он сразу же умчался за спасательными жилетами и веслами. А еще через несколько минут они уже гребли к середине озера, и солнце сияло в срывающихся с весел капель.
Вообще-то ей бы, наверно, следовало совсем запретить ему выходить в озеро. С другой стороны, наложив запрет на велосипед и купание, она уже доказала то, что хотела доказать. К тому же плавание на каяке — занятие относительно безопасное, а следовательно, достойное поощрения.
Сидя у сына за спиной, Кейт отмечала, как окрепли за лето его руки и плечи, как выгорели волосы, а на коже высыпали веснушки. Вытянулся, держится увереннее, перепады настроения случаются реже. «Мой мальчик растет», — подумала она.
Некоторое время плыли молча, преследуемые темной тенью каяка, бесшумно скользившей под ними в глубине. Незаметно нахлынула ностальгия. Приезжая сюда из года в год, она каждый раз ощущала озеро по-новому, открывала бесчисленные грани его великолепия.
— Я скучаю по Джей Ди, — пропыхтел, налегая на весла, Аарон.
«И я тоже», — подумала Кейт.
— Почему он больше не приходит к нам? Из-за того, что я скатился в озеро на велике?
Она вздохнула. Когда ее бросали, Аарон всегда винил себя.
— Конечно нет. Не говори глупости.
— Я думал, вы друзья.
Кейт скрипнула зубами. Сама виновата. Стоило ей бросить на кого-то лишний взгляд, как Аарон сразу же принимался строить далеко идущие планы. Влюбляясь, она рисковала не только своим сердцем. Так почему же, зная об этом, снова сделала необдуманный шаг? Как можно быть такой безответственной перед собственным сыном? Да, она с самого начала пыталась объяснить Аарону, что Джей Ди появился в их жизни не навсегда, но теперь это не имело никакого значения — фантазии ее сына обретали собственные крылья независимо от того, что она говорила.
Слыша грусть в голосе Аарона, ей хотелось плакать.
— Ну, вообще-то мы… мы не подходим друг другу. Мы оба поняли это и… расстались.
Аарон продолжал грести, нисколько не сбиваясь при этом с ритма.
— Глупо.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что ты нравишься Джей Ди. Даже я ему нравлюсь.
— Какая ерунда. Ты всем нравишься.
— Ага. Я же понимаю, что меня считают дурачком…
— Аарон…
— Но я знаю больше, чем ты думаешь.
— Я думаю, что ты знаешь многое.
— Он для нас то, что надо. Жалко, что ты его прогнала.
— Я его не прогоняла. Он сам ушел, по собственному желанию. И не стоит ждать, что он вернется. Даже если бы я этого и хотела, так не будет. И лучше, что это случилось раньше, чем позже. Мы оба поняли, что нам лучше держаться подальше друг от друга.
— Почему?
— Так просто не объяснить.
— Нет, мам. Все просто. Мы ему нравились. Он хотел быть с нами. Говорю тебе, он даже начал нас любить. Такое не каждый день бывает.
Кейт едва не выронила весло. Господи, кто это? Неужели ее Аарон? Неужели это ее сын, такой уверенный в себе, рассуждающий так по-взрослому?
— Никто ничего не начал, — сказала Кейт, чувствуя себя последней лгуньей. Неудивительно, что Аарон скептически относится ко всему, что она говорит. Придется попробовать еще раз. — Любовь бывает разная, дружок. Бывает такая, что длится всю жизнь. Я так тебя люблю. А бывает и такая, которой хватает на одно лето. Потом все кончается, и ты просто идешь дальше. Поверь, для нас так даже лучше. Для нас двоих.
— Да, мам.
Они снова замолчали, думая каждый о своем. Работая ножными педалями, Кейт отвернула каяк от дома Шредеров и сказала себе, что даже не посмотрит в ту сторону. «Только не смотри, — повторяла она. — Только не смотри».
Но, конечно, не удержалась и посмотрела.
Они отплыли довольно далеко от берега, но Кейт все же увидела Джей Ди во дворе — он подстригал траву газонокосилкой. Без рубашки, загорелый, широкоплечий. Она помнила, что чувствовала, когда была в его объятиях, слышала его голос, видела улыбку на обычно замкнутом лице. А ведь Аарон прав. Она скучала по Джей Ди. И между ними действительно что-то начиналось. Что-то хорошее, настоящее. Что-то, что следовало лелеять и чем стоило дорожить, а не подвергать сомнению и отвергать. Теперь уже, конечно, поздно. Или?..
— Только нас ведь не двое, — гнул свое Аарон. — С Кэлли получается трое.
— На лето — да.
— Она могла бы остаться и потом.
Кейт и сама уже думала об этом.
— Могла бы. Нужно обсудить.
— А что тут обсуждать? Мы же взяли Бандита. Вот и Кэлли можем взять.
Кейт думала, что уже научилась не удивляться ничему, что говорит сын, и все же ему это удавалось.
— Удочерить мы ее не можем, по крайней мере пока. Но если попечительская служба не будет возражать, мы могли бы стать ее приемной семьей. Хорошая мысль. Только нужно поговорить — всем втроем. Еще ведь неизвестно, согласится ли сама Кэлли.
— Конечно, согласится, какие проблемы?
Кейт улыбнулась — у Аарона все просто.
— С подростками непросто.
— С Бандитом тоже непросто. И со мной.
Она нахмурилась:
— Что ты имеешь в виду?
— Перестань, мам. Ты ведь пропускала работу из-за меня, из-за всех этих школьных собраний, а потом и вовсе ее потеряла, потому что я важнее любой работы. — Аарон оглянулся через плечо. — Ну, как у меня получается?
— Нет слов.
— Правда?
— Правда. Так, значит, из-за тебя у меня куча проблем?
— Я же знаю, мам.
Кейт не было и двадцати, когда на нее обрушилось известие о незапланированной беременности, но она до сих пор помнила смешанное чувство восторга и ужаса, радости и страха, которое испытала, узнав, что тест дал положительный результат. Потом, когда Натан бросил ее, она думала и об аборте, и о том, чтобы отдать ребенка в приемную семью. Но в итоге не прошел ни один из вариантов. Она оставила Аарона, приняла его с распростертыми объятиями и ни разу не пожалела о принятом решении. Ребенок — счастье, благословение, дар Небес. Так сказал Джей Ди. Этих его слов она не забудет никогда, что бы ни случилось.
— А известно ли тебе, что ты еще и радость, и счастье?
— Да, мам. Поэтому я и говорю, что у нас с Кэлли все получится.
— У нас обоих.
— Да.
— А как все сложится для Кэлли?
— Не знаю.
Кейт тоже не знала.
— То-то и оно, что ничего еще не решено. Для начала мне нужно поговорить с ней, а потом уж пусть Кэлли сама принимает решение.
— Можешь поговорить прямо сейчас. — Аарон указал веслом на дом.
Автобус уже покатил дальше, и Кэлли спускалась по дорожке. Рядом с ней радостно прыгал Бандит. Девушка наклонилась, погладила его по загривку и даже позволила псу облизать ей лицо. Каяк плавно скользил к причалу, а Кейт думала о том, что Кэлли все лето была фактически членом семьи. И почему бы ей не остаться с ними, когда лето кончится?
После ланча к дому подкатил фургончик почтовой службы «Федерал-экспресс».
— Вас так сразу не найдешь, — пожаловался водитель, протягивая Кейт небольшой плоский пакет.
— Поэтому нам здесь и нравится, — улыбнулась, расписываясь в получении, Кейт и бросила взгляд на адрес отправителя. Сердце сжалось от тревожного предчувствия.
Кэлли и Аарон заканчивали мыть посуду. Увидев, что мать возвращается, Аарон поспешно выскользнул за дверь, чтобы не получить еще одного задания.
— Что там? — спросила Кэлли.
Кейт ответила не сразу и, лишь перенеся в кухню лэптоп, вскрыла пакет, протянула девушке компакт-диск.
— Ох, — тихонько выдохнула Кэлли.
Кейт вставила диск и замерла в напряженной позе, ожидая, пока ноутбук загрузится.
— Ничего не получилось, я уже знаю, — нервно прошептала Кэлли.
Кейт промолчала, моля лишь о том, чтобы фотографии не ударили по ее самолюбию. За годы работы в газете она повидала немало снимков, открывавших самых разных людей, в том числе и знаменитостей, с неожиданной и не всегда приятной стороны. Но ведь это же «Вэнити фэр», журнал, пользующийся услугами самых лучших мастеров.
На экране появился первый снимок, и Кейт медленно выдохнула и искоса взглянула на Кэлли, которая застыла перед монитором как зачарованная.
— Ну, ожидание, похоже, закончилось?
Одни фотографии сменялись другими, и ее душа наполнялась радостью. Снимки прекрасно передавали великолепие озера и гор, служивших чудесным лирическим фоном. Тронутый золотистым налетом заката пейзаж отчасти напоминал картины Максфилда Пэрриша. Но при всем великолепии природы настоящей звездой фотографий была несомненно сама Кэлли. Объектив мастера нашел и сумел передать не только твердость характера, но и ранимость ее натуры. Снимки показывали девушку с самой лучшей стороны. Никаких спецэффектов использовано не было, что только подчеркнуло главное ее достоинство — поразительную, бескомпромиссную искренность и честность.
— Мне, пожалуй, больше всего нравится вот эта. — Кейт указала на снимок, на котором Кэлли смотрела прямо в камеру. В глазах — ум и печаль, в уголке рта затаилась усмешка. Кейт едва удержалась от того, чтобы не схватить диск и побежать к Джей Ди — показать снимки, похвастать «своим ребенком». Впрочем, порыв длился недолго. Как бы прекрасны ни были фотографии, ему они все равно не понравятся. Его упрямое неприятие ее решения встало между ними неприступной стеной. Да он просто смешон.
Тем не менее Кейт снова и снова задавала себе тот же вопрос. Ради чего она вторглась в чужую жизнь? Ради собственной выгоды? Или с надеждой на то, что, показав Кэлли в определенном свете, она пробудит в читателях интерес и сочувствие?
— Меня просто трясет от волнения, — призналась Кэлли, прокручивая фотографии еще раз. — Они даже лучше, чем я надеялась.
— Ты — чудо. И фотограф сумел это передать. — Кейт погладила ее по руке, и Кэлли — впервые за все время — не вздрогнула и не отодвинулась. — Я так рада, что ты выздоравливаешь.
— Я напоминаю себе об этом каждый раз, когда начинаю злиться на вас за то, что держите меня на диете и мучаете упражнениями, как какая-нибудь нацистка.
— Это я нацистка?
— Ну вы ведь умеете настоять на своем. Но я и не против в общем-то.
— Другого способа быть родителем я не знаю. — Слова эти выскользнули сами по себе. Но обратила ли на них внимание Кэлли? Кейт взглянула на нее краем глаза, но Кэлли ничего не сказала.
Поахав и поохав над фотографиями, они собрались на послеполуденную четырехмильную прогулку — до конца дороги и назад. Аарон, все еще недовольный тем, что ему не дают велосипед, тем не менее отправился вместе со всеми, прихватив с собой Бандита, и сразу убежал вперед. В конце дороги сделали небольшую остановку. Кейт и Кэлли сели на скамейку — попить водички, а непоседливый Аарон, насвистывая под нос, спустился к воде — поиграть на песке.
— Удивительный мальчишка, — ни с того ни с сего заметила Кэлли.
Кейт улыбнулась:
— Полностью с тобой согласна.
— Всегда чем-то занят. В приемных семьях, где я жила, дети все время смотрели телевизор.
— Поэтому я и убрала из дому телевизор, как только Аарону исполнилось три года. Однажды в магазине он вдруг принялся распевать песенку из рекламы стирального порошка, и я решила — все, хватит. В тот же день убрала телевизор и беру его напрокат только раз в четыре года — смотреть Олимпиаду. Может быть, я совершаю большую ошибку, не знаю. Вырастить ребенка — это то же самое, что провести масштабный социальный эксперимент без контрольной группы.
Кэлли молчала, хотя Кейт и чувствовала — девочке хочется поговорить.
— Как у тебя дела на занятиях, в группе?
— Инструктор говорит, что мне надо подтянуться с дневником. Хочет, чтобы я подробнее писала о своих мыслях и чувствах.
— И как?
Кэлли пожала плечами:
— Скучно. Получается какой-то дневник нытика. Представьте сами, утренний тест, еда, работа, сон, а потом все заново. — Она мельком взглянула на Кейт и опустила глаза. — Я еще кое-что записала.
— Что?
— Так, глупость. — Кэлли сложила руки на коленях. — Знаете, я бы хотела жить так, как вы с Аароном. Чтобы у меня в жизни был шанс. — Она вздохнула и совсем тихо добавила: — И любовь.
Кейт затаила дыхание, сдерживая рвущиеся наружу слова. «Осторожнее. Не спеши».
— Скоро тебе предстоит принять определенные решения. Осенью нужно идти в школу.
— Нет, в школу я не пойду. Найду работу.
— Твоя работа — хорошо учиться.
— Как будто мне это чем-то поможет…
— Лучше учиться, чем скрываться и работать нелегально. Знаю, это трудно, но посмотри в лицо фактам. До конца лета тебе необходимо определиться с будущим, решить, как и где ты будешь жить.
— Не буду я ничего решать. Как получится, так и получится. День прошел — и хорошо. Я ведь так и жила, пока вы не приехали.
— Спать в неотапливаемых домах, голодать… Доктор Рэндалл сказала, что именно такой образ жизни, скорее всего, и содействовал развитию болезни. Твое состояние…
— Да мне уже надоело слышать про это чертово состояние, — бросила Кэлли. — И надоело думать про это чертово будущее.
— Тебе страшно?
— Да пошли бы вы, Кейт. — Кэлли вскочила и отступила в сторону.
«Только не злиться и не обижаться», — напомнила себе Кейт и, поднявшись, медленно подошла к девушке. Трогать не стала, только повторила вопрос:
— Тебе страшно?
Кэлли понурилась:
— Да. Все время. — Она повернулась к Кейт, бледная, напряженная. — Я разговаривала вчера с инструктором. Очень долго.
Так вот в чем дело. Момент истины настал.
— Мы говорили о моих вариантах на следующий год. Она хочет, чтобы я подумала об общежитии.
Сердце заколотилось, но Кейт молчала. Мысль о том, что Кэлли будет жить с другими подростками, была невыносима.
—И как тебе это предложение?
— Ну вот, и вы туда же.
— Я ничего тебе не советую. Просто хочу знать.
Кэлли прошлась взад-вперед по берегу.
— Говорят, там не так уж плохо. И не надо приспосабливаться к новой семье. Это плюс, потому что подстраиваться к другим людям всегда трудно.
Кейт пыталась сохранять спокойствие. Пожалуй, время пришло. Только бы не спугнуть Кэлли.
— С этим я могла бы поспорить.
— Спасибо, но, похоже, других вариантов у меня нет. Придется идти в общежитие. По крайней мере пока не соберу денег, чтобы снять какое-то жилье. Все, с кем я разговаривала, говорят, что надо соглашаться. — Кэлли пожала плечами. Было видно, что она изо всех сил пытается показать, что ей в общем-то все равно.
— Я бы не особенно слушала, что говорят другие. — И кто они, эти «другие»? — Не это важно. Важно принять наилучшее для тебя решение.
— Как? Откуда мне знать, какое лучше? — Голос ее дрогнул.
— В чем дело? — спросила Кейт. — Что-то случилось, да? И это никак не связано с общежитием?
Глядя себе под ноги, Кэлли пробормотала что невнятное.
— Извини, не расслышала. Что ты сказала?
— Меня Люк бросил.
Кейт замерла, изо всех сил стараясь не выдать своего отношения к случившемуся. Совсем недавно Кэлли души не чаяла в своем избраннике и, похоже, связывала с ним надежды на нормальную жизнь. И вот как все повернулось…
— Извини, — осторожно сказала она. — Я не знала.
Кэлли пожала плечами:
— Да ничего, все в порядке.
— Нет, не в порядке.
— Правда. Мы были всего лишь друзьями. То есть он для меня не какая-то там любовь всей жизни. Просто досадно, что вот был один друг, а теперь нет ни одного.
Кейт понимала ее. Кэлли не позволяла себе привязываться к людям. Жизнь научила ее тому, что эмоциональные связи опасны, на них нельзя полагаться.
— Ох, милая…
— Невелика беда. — Кэлли попыталась отмахнуться, но жест получился настолько нарочито небрежный, что Кейт поняла — сердце у нее разбито. — Я в общем-то и не ждала, что он будет за меня держаться. — Она села, подтянула к груди колено, обхватила его обеими руками. — Кому я нужна?
— Люк — дурак, — сказала Кейт наигранно беззаботным тоном, но получилось неубедительно — она знала, как это больно. Ее ведь тоже бросали. — Парни почти все такие. Если хочешь поговорить о…
— Не хочу я ни о чем… — Голос у Кэлли сорвался, к глазам подкатили слезы.
Кейт молчала, хотя сердце разрывалось от жалости к бедной девочке. Потом Кэлли всхлипнула, плечи ее затряслись, и она разразилась приглушенными рыданиями. Сидевшие неподалеку люди недоуменно смотрели на нее, но девушка ничего не замечала, а Кейт было наплевать, что они там думают. Обняв Кэлли и понимая, что той надо выплакаться, она лишь гладила ее по волосам. И настолько сильной и прочной была в этот момент связь между ними, что Кейт как будто чувствовала всю ее боль, все сомнения и страхи.
Шмыгая носом и утирая лицо рукавом, Кэлли попыталась заговорить:
— Я просто хочу раз в жизни быть нормальной. Ходить в кино с парнем, трепаться с другом по телефону… просто быть нормальной…
— Ты не просто нормальная. Ты чудесная, можешь мне поверить, — успокаивала ее Кейт.
— Вы же понимаете, о чем я.
Кейт понимала. Кэлли не говорила об этом вслух, но, конечно, думала о том, что ее жизнь никогда не принадлежала ей полностью. Перенеся немыслимое детство, она попала затем в систему приемных семей, которая тоже оказалась не в состоянии помочь ей, и вот теперь оказалась совсем одна, без помощи и опоры, перед лицом страшной болезни и с неясными перспективами.
— Пора возвращаться. — Кэлли поднялась со скамейки.
Кейт окликнула сына, который уже нашел приятелей на берегу, и Аарон, схватив Бандита за поводок, побежал по дороге вперед. Некоторое время они шли молча, нога в ногу. «И все-таки, — решила Кейт, — пора что-то сказать. Но хочу ли я этого? И смогу ли? И что скажет Кэлли?»
У нее перехватило дыхание. Кэлли будет… будет… как дочь. Сестрой Аарону.
— Я тут думала… — Она отвела глаза. Только бы не отпугнуть девочку. Ну ладно, хватит ходить вокруг да около. — В общем, я подала заявление на опеку. Мне еще придется съездить в Сиэтл на собеседование в комиссию по попечительскому надзору. Потом, когда решение будет принято, ты сможешь жить с нами.
Кэлли споткнулась, но не остановилась. И даже ничего не сказала. Похоже, она просто не могла поверить в то, что услышала.
— Но это, конечно, только в том случае, — продолжала Кейт, — если ты сама этого захочешь. Я понимаю, что по возрасту не могу быть твоей матерью, но зато могу предложить постоянное жилье и безусловную поддержку. — Она постаралась произнести это как можно беззаботнее, но вдруг поняла, что отчаянно хочет, чтобы Кэлли была рядом последние и такие важные для нее школьные годы. Им всем будет нелегко, но само решение несомненно правильное. Кейт просто чувствовала это.
Кэлли прибавила шагу, и ей пришлось догонять.
— Понимаю, мое предложение, наверно, стало для тебя неожиданным. Но я все продумала.
— Даже не знаю, что сказать.
— Тебе и не нужно сейчас ничего говорить. Обдумай все серьезно.
— Теперь я только об этом и буду думать.
— Разумеется, ты вправе рассмотреть и другие варианты. Ты, наверно, уже заметила, что я далеко не идеал. У меня нет мужа…
— Но вы прекрасно со всем справляетесь, — заверила ее Кэлли.
— Спасибо. Но должна признаться, не проходит и дня, чтобы я не подумала о том, что Аарон растет без отца.
— Как и многие другие ребята, — напомнила Кэлли.
— У меня нет постоянной работы, — продолжала Кейт, безжалостно выискивая в себе недостатки.
— Вы что, хотите меня отговорить?
— Я лишь хочу показать, как обстоят дела. Чтобы ты смогла оценить ситуацию и принять правильное решение. Повторяю, я мать-одиночка, да еще безработная.
— Вы работаете каждый день. А еще говорили, что у вас какая-то недвижимость в Сиэтле.
Арендуемая собственность. Конечно, Кэлли любой дом представляется, наверное, золотой жилой. Кейт всегда считала, что жизнь обошлась с ней слишком сурово и многого недодала. В глазах же Кэлли она имела все.
— Можешь не спешить. Подумай хорошенько, все взвесь. Только помни, что членом семьи ты будешь оставаться так долго, как сама того пожелаешь. Надеюсь, всегда.
— Вы ведь не обязаны это делать, — пробормотала Кэлли, усердно рассматривая асфальт под ногами.
—Не обязана, но хочу. — Кейт едва справилась с желанием схватить девчонку за плечи и немного встряхнуть. — В чем дело?
— Знаете, я не люблю привязываться.
— Нет, не знаю. А что в этом плохого?
— Привяжешься, а потом ничего не получится и…
— Значит, надо постараться, чтобы получилось.
— Я вас не понимаю. — Кэлли не стала сбавлять шаг, но ее голос уже заметно смягчился. — Вы как та Ребекка с фермы Саннибрук, вся такая жизнерадостная, бодрая…
— А ты предпочла бы жить с готом?
— Кто такой гот? — спросил Аарон. Сделав круг, он незаметно подобрался к ним с тылу.
— Тот, кто все время носит черное и по большей части молчит, — объяснила Кейт и взглянула на Кэлли: — Я ничего не перепутала?
— Вроде бы ничего, — рассмеялась Кэлли.
Глава 29
— Нервничаешь? — Бодрый голос Кейт ворвался в тревожные мысли Кэлли в тот самый момент, когда они выехали на мост, соединяющий материк с полуостровом Китсап, где их ожидала встреча, которой Кэлли предпочла бы избежать.
«Боже, она же читает меня как книгу».
— Вот уж нет. Повидаться с маманей — это ж такая радость. — Кэлли отвернулась к окну. Мимо проносились клены и вечнозеленые леса, кое-где в просвете между деревьями мелькала синяя гладь пролива. Великолепный, потрясающий пейзаж, а ей почему-то хочется плакать. Как почти всегда в последние дни.
Эти последние дни она пребывала в каком-то мечтательном состоянии, связанном, конечно, с решением, принять которое ей предстояло в ближайшее время Они уже несколько раз говорили о том, как заживут после возвращения в Сиэтл. Кейт рассказывала, что квартал у них тихий и спокойный, дома по большей части старые, а деревья большие. Она не знала, что Кэлли никогда в жизни ни в каком квартале не жила. И дома, который она могла бы назвать своим, у нее тоже никогда не было. В Сиэтле ее ждала отдельная комната и ванная, делить которую придется с Аароном. Школа находилась менее чем в миле от дома. По словам Кейт, в ней училось около тысячи детей и имелась своя радиостанция. А еще Кейт обещала записать ее на курсы вождения и, когда подойдет время, помочь с поступлением в колледж.
Колледж. Впервые за всю жизнь кто-то употребил это слово в отношении с Кэлли. До сих пор он представлялся ей чем-то недостижимым, но для Кейт продолжение учебы в колледже было абсолютно логическим шагом после окончания средней школы и вполне доступной целью. Может быть, именно это и пугало так Кэлли. Жизненный опыт подсказывал: желать чего-то очень сильно — почти то же самое, что целоваться со смертью. Стоит только решить, что тебе нужно получить что-то, как это что-то моментально выхватывают у тебя из-под носа. Прекрасный пример — Люк. Он сам протянул ей руку дружбы и даже намекнул на большее, а потом взял и кинул. Вышвырнул из своей жизни, как мешок с мусором.
Тем же могла обернуться и жизнь, которую предлагала Кейт. И все равно, хотя судьба и повозила ее носом по грязи, Кэлли отчаянно хотелось согласиться. С того самого дня, когда Кейт впервые поделилась с ней своими планами, Кэлли постоянно чувствовала подступивший к горлу комок и застывшие в глазах, готовые пролиться в любой момент слезы. Она снова и снова представляла, что живет с Кейт и Аароном в чистом, прибранном доме, куда приходит после занятий, где они все собираются за ужином и где у нее своя комната. Все это отдавало каким-то Норманном Рокуэллом [21]. В приемных семьях подобные мечты безжалостно высмеивались — этим презрительным смехом дети защищались от капкана иллюзий, в который так легко попасть, если захотеть слишком многого.
Забравшись в свою тесную и мрачную раковину, Кэлли глубже и глубже погружалась в молчание. Кейт все понимала и потому не торопила, не тянула на разговор, не подстегивала с решением. Но рано или поздно давать ответ придется. Кэлли знала это уже потому, что во второй половине дня их ждала встреча с инспектором в офисе службы надзора и попечения.
Но сначала другая встреча. Оторвав взгляд от пролетающего за окном пейзажа, Кэлли посмотрела на продолговатый, официального вида конверт, лежавший на сиденье между ними. Синий штамп свидетельствовал, что письмо пришло из находящегося в ведении властей штата Вашингтон исправительного центра для женщин. В конверте лежало полученное пару дней назад разрешение на свидание с матерью Кэлли.
Она поерзала на сиденье, и Кейт, мгновенно интерпретировав ерзанье как желание по возможности дальше отодвинуться от письма, печально вздохнула:
— Извини. Я понимаю, как тебе нелегко…
— Ничего вы не понимаете. Как вы можете это понимать? У вас приличные родители и замечательная семья. Я же видела фотографии и слышала, что рассказывают люди. У вас было расчудесное детство. Так откуда вам знать, как мне нелегко.
— А знаешь, что я думаю? Вспомнила старую пословицу и подумала, что она ведь, пожалуй, верна. В счастливое детство никогда не поздно вернуться…
— Да уж. — Кэлли сделала вид, что рассматривает ногти.
— Ты еще можешь отказаться от свидания с матерью. Идея была моя, так что мне и разговаривать.
— Я пойду с вами. — Несмотря ни на что, Кэлли тянуло к матери, хотелось увидеть ее, услышать ее голос расспросить. — Вы, наверно, думаете, что я чокнутая, раз готова оказаться с ней в одной комнате.
— Нет. — Кейт покачала головой. — Ничего такого я не думаю.
— Даже притом что она до конца оставалась верной этому психу, Тимоти Стоуну? И что, когда все развалилось, отвезла меня в Вашингтон и сдала на руки чужим людям?
— Ты ее не выбирала, но она у тебя есть.
Кэлли не ответила. Она давно научилась держать язык за зубами, а старые привычки остаются надолго.
На парковочной стоянке у женской тюрьмы в Пэрди Кейт поставила джип на отведенное для посетителей место и предъявила пропуск охранникам у ворот. Потом они спустились вниз по гранитной лестнице. Кейт держалась спокойно и уверенно, как будто посещение подобного рода учреждений было для нее привычным делом. У следующего входа их проверили металлодетекторами, и хотя щуп ни разу не коснулся тела, ощущения были не из приятных. Они миновали несколько ворот, причем пройденные закрывались раньше, чем открывались следующие. Наблюдая за Кейт, Кэлли видела, что та начинает нервничать — гнетущая атмосфера действовала и на нее.
Ее первый приемный дом находился так близко от этой тюрьмы, что по ночам из-за яркого света в окнах, коридорах и дворе невозможно было увидеть звезды на небе. Кэлли знала маршрут. По пути в помещение для свиданий они прошли сад, неизменно удивлявший каждого, кто попадал сюда впервые. Повсюду цвели георгины и душистый горошек, а на тихих водах маленького пруда покачивались лепестки роз. На ветке сливы щебетала птичка. Настоящий оазис, если забыть об окружавших его милях колючей проволоки.
Заключенные, мимо которых они проходили, отводили глаза. Зрительный контакт, объяснила им инспектор, считается в тюрьме своего рода вызовом, дерзостью. В первое свое посещение Кэлли жутко боялась этих людей с опущенными глазами. Теперь они уже не пугали ее. Она и сама научилась уводить взгляд в сторону.
Ей было интересно, как чувствует себя в непривычном окружении Кейт. Тому, кто видел ее впервые, могло показаться, что подобное зрелище не для ее нервов. Немного растерянная, с широко распахнутыми глазами и торчащими во все стороны волосами, она напоминала Алису в Стране чудес. Но за обманчивой внешностью скрывался стальной характер, что проявилось в коротеньком эпизоде, когда одна из обитательниц тюрьмы смерила ее оценивающим взглядом, а Кейт даже бровью не повела.
Ждать пришлось в комнате с несколькими пластиковыми стульями и столами. Покрывавший пол линолеум в нескольких местах протерся почти до дыр. Комната не проветривалась, окна не открывались, и духота стояла страшная.
Кейт села за стол, достала блокнот, карандаш, положила перед собой, подровняла и иронично улыбнулась:
— Ты только не думай, что я нервничаю.
Кэлли улыбнулась в ответ:
— Не беспокойтесь. Здесь все нервничают.
Через несколько минут привели ее мать. Кейт торопливо поднялась — ножки стула противно царапнули по полу. Кэлли осталась сидеть, положив руку на спинку стула. В груди бушевал ураган самых разных эмоций — злость, неуверенность, тревога, надежда, печаль, — но она держала их все в узде и ничем не выдавала смятения.
— Привет, — сказала она и лишь затем встала.
— И тебе тоже, — ответила мать, скользнув по ней безразличным взглядом. — А ты похудела.
— На день рождения потеряла сознание и едва не умерла, — пожала плечами Кэлли и тут же укорила себя за несдержанность. Зачем? Ей ведь нет до нее никакого дела. — У меня обнаружили резистентность к инсулину. Дальше — диабет второго типа.
Мать смотрела на нее все так же равнодушно.
— Не надо было так разъедаться.
После такого вступления было уже, конечно, не до нежностей. Ни обниматься, ни улыбаться не тянуло. Они давно перестали притворяться, будто их что-то связывает. Мать, как и предполагала Кэлли, сидела с каменным лицом. Другое дело Кейт. Ее реакция интересовала Кэлли куда больше. Люди, впервые встречавшиеся с Соней Ивэнс, бывали обычно поражены ее хрупкой красотой. Просто Рене Зеллвегер с номером на спине тюремной рубашки.
Кейт, хотя и видела уже плохенькую фотографию Сони и знала, чего ожидать, не стала исключением, но скрыла удивление под приветливой улыбкой.
— Миссис Ивэнс, я — Кейт Ливингстон. Давно хотела познакомиться с вами.
Миссис Ивэнс побарабанила пальцами по столу.
— Почему?
— Главным образом из любопытства. — Кейт откинулась на спинку стула. Втирать очки, делать вид, что ее привело сюда исключительно сострадание, она не намеревалась. — А еще потому что собираю материал для статьи. Надеюсь, вы мне поможете и расскажете о том, как жили с Кэлли.
В темных глазах Сони мелькнуло недоверие.
— Для какой статьи?
— Для журнальной. Статья будет напечатана в «Вэ-нити фэр» в следующем году.
— Так вы репортер?
— Журналист-фрилансер.
— А если мне не хочется ничего вам рассказывать?
Кейт сложила ладони домиком, став похожей на чопорную даму в церкви.
— В таком случае мне придется ограничиться судебными архивами и впечатлениями самой Кэлли.
— А, так вы собираетесь писать беллетристику.
— Простите? — Вопрос, пусть и облеченный в вежливую форму, прозвучал вызовом.
— Свидание закончено. — Соня Ивэнс поднялась, презрительно поджав губы. — Мне нечего вам сказать. Ни одной, ни другой.
И Кэлли вдруг поняла — эта особа никогда и не была ей матерью, и Кейт гораздо ближе к тому, что вкладывают в это понятие. Всю жизнь она ждала и надеялась, что когда-нибудь ее мать станет тем, чем Кейт стала всего лишь за одно лето. Теперь Кэлли осознала, что пыталась найти опору в пустоте, в своем представлении о том, какой должна быть мать. Какая глупость! Все равно что ловить дождь в ладони. Если на кого и опираться, то только на Кейт. Кейт — настоящая. Вот только долго ли это продлится?
Секунду Кейт молчала. Кэлли испугалась. А если Кейт скажет сейчас, что хочет взять ее в свою семью? Они уже говорили об этом и сошлись на том, что ничего не сообщат Соне, пока Кэлли не примет окончательного решения. Только бы Кейт не забыла, о чем они условились.
Кейт сдержанно улыбнулась. Взяла со стола блокнот и карандаш. Поднялась.
Надзирательница уже шагнула к заключенной, чтобы проводить ее в камеру. Но мамочка сказала еще не все.
— Она вас обманет, так что будьте настороже. Эта девчонка родилась лгуньей и обманщицей. Она обманет вас, как обманула меня, и вот тогда-то мы и увидим, кто из нас добродетелен.
— Не желаете объяснить? — спросила Кейт.
— Сами все узнаете.
Надзирательница взяла ее за руку и повела к двери.
— Спросите у нее. Спросите, как она сбежала из последней семьи. Спросите, почему они даже не пытались ее найти.
Глава 30
Летние штормы тревожили озеро редко — виновниками перемены погоды чаще случались горы. В последние дни августа природа наконец вспомнила о приближающейся осени и прислала предупреждение. С запада надвинулись хмурые облака, воздух затуманился, по горным коридорам пронеслись, завывая, ветры. Остановившись перед окном, Кейт смотрела на озеро, вспенившееся под косыми завесами дождя. Хорошая буря — это всегда драма — таинственный, приглушенный свет, тяжелый, давящий воздух, рвущий кроны ветер, хлещущий по крыше дождь. Конечно, тихий, безоблачный летний день — чудесная картина. Но в такой вот погоде было свое очарование, очарование величия и силы, находившее отклик в меланхоличной стороне ее натуры и странным образом унимавшее душевное волнение.
Ветры с гор выхолодили дом, и Кейт развела огонь в дровяной печи и весь день работала при свете танцующего за янтарной дверцей огня. Сидевший за тем же столом Аарон сначала рисовал мудреные карты какого-то воображаемого острова, потом играл в солдатиков, проводя свою армию по спинкам стульев под огнем противника. Время от времени Кейт отрывалась от работы и задумчиво наблюдала за сыном, ничего не говоря, не вторгаясь в его фантазии. Солдатикам под командованием Аарона приходилось нелегко. Как, впрочем, и всегда.
Кэлли посвятила целый день уборке. Прибралась в своей комнате, сменила постельное белье, подмела на веранде, вымыла пол в кухне. И все по собственной инициативе — никто ее об этом не просил. Она объяснила, что из-за дождя чувствует себя словно заключенный в тюрьме и работа помогает ей не свихнуться. За те несколько дней, что прошли после посещения исправительного центра в Пэрди, девочка ни словом не обмолвилась о своей матери и никак не прокомментировала ее туманные намеки, но во всем, что она делала, чувствовалось — по крайней мере, так казалось Кейт — стремление загладить вину и слышалось эхо последних слов Сони Ивэнс. Спросите у нее сами…
Тяжело вздохнув, Кейт перехватила брошенный Кэлли взгляд.
— Я все думаю о том, что сказала твоя мать.
— Да?
— О твоих проблемах в приемной семье.
— Никаких проблем нет. Я с ними покончила, когда сбежала.
— Так что случилось?
Кэлли опустила голову, потом посмотрела на Аарона. Тот, похоже, ничего не слышал, с головой уйдя в свой воображаемый мир.
— Я никогда никому об этом не говорила. Даже маме. Я сбежала из-за нее, хотела ее увидеть. Так по ней скучала… безумно…
И сердце дрогнуло.
— Это не безумие, — покачала головой Кейт.
— Она того не стоит. Она никогда меня не хотела. И была права, — тихо добавила Кэлли. — Я только порчу все.
Наконец-то, подумала Кейт. Она ждала от Кэлли объяснений. И вот, дождалась.
— Твоя мать сказала спросить, почему ты ушла из последней семьи. Я не спрашивала. Тебе решать, говорить или нет.
— Это я все испортила, — механическим голосом ответила Кэлли. — Семья была хорошая, но я сама все испортила. Если бы не ушла, они бы меня выгнали.
Кейт ничего не сказала, надеясь, что молчание подтолкнет Кэлли к продолжению. Так и случилось.
— Во всем только я виновата, — вполголоса заговорила Кэлли. — Они хотели мне помочь. А я не дала. Оттолкнула их. А когда они оттолкнули меня, убежала.
Представить, как это случилось, было нетрудно. Инстинкт самосохранения оказался сильнее веры в добрые намерения тех, кто искренне хотел помочь. Именно им Кэлли и руководствовалась.
— Тебе придется изменить отношение к людям, которые любят тебя и желают только добра.
— Да. Как скажете. — Кэлли направилась к хозяйственной комнате. — Надо вещи достать из сушилки.
Кейт вернулась к работе. Статья получалась большая. Редактор уже дала свое заключение: тема важная, фотографии замечательные. В свою последнюю поездку в город она позвонила ей по телефону, и они целый час обговаривали детали публикации.
Кейт надеялась, что Кэлли останется довольна итогом их работы. Конечно, главная героиня отнюдь не выглядела образцом для подражания, но ее история пробуждала в читателях сочувствие и симпатию. А еще Кейт удалось убедить редактора в необходимости дополнительной врезки с информацией по диабету. Согласно статистике, за последние десять лет число заболевших им среди подростков увеличилось вдвое.
Работая над статьей, Кейт не раз и не два вспоминала Джей Ди, его слова о журналистах, зарабатывающих на чужой боли и готовых на все ради собственной выгоды. Неприятные слова, обидные, но они осели в памяти и заставляли ее внимательнее подходить к отбору материала. Теперь она взвешивала каждое слово, каждую фразу и безжалостно удаляла все, что попахивало сенсационностью. В статье будет только правда, основанная на признаниях и откровениях самой Кэлли. А правда не нуждается ни в приукрашивании, ни в романтизации, ни в умолчании, ни в драматизации.
Разумеется, история подавалась с точки зрения Кэлли. В ее простых, бесхитростных рассказах проступала порой сокрушительная сила истины, передать которую Кейт считала важнейшей своей задачей. Иногда она ловила себя на мысли, что именно благодаря Джей Ди ее работа обрела необходимую целостность и убедительность. Его критические замечания, его скептицизм постоянно подталкивали ее к точности, осторожности и неотступном следовании правде.
Только вот благодарить его за непрошеный совет она уже не станет. Это было бы уж слишком. Она пыталась и не могла представить, как бы выглядел такой разговор. «Ты заставил меня писать лучше»? Смешно. «Статья удалась, потому что ты меня покритиковал»? Ну уж нет.
Как бы там ни было, он не оценил ее устремлений, не понял ее мечты. Разве это любовь?
Размышляя о своих прежних отношениях, Кейт приходила к печальному выводу: мужчины всегда уходили, так и не узнав ее по-настоящему, не дав ей шанса. Она думала, что Джей Ди другой, но, наверное, только выдавала желаемое за действительное.
Так или иначе, жизнь продолжается. Беседа с инспектором прошла хорошо, хотя сама процедура оформления попечительства открыла ей много нового. Требований к приемному родителю предъявлялось немало. Принимая в семью чужого ребенка, ты должен не только открыть ему свой дом, обеспечить безопасность и условия для нормальной жизни, но и быть готовым отдать ему свою любовь, время, энергию и душу. Кейт вдруг поняла, что не только уверена в своих силах, но и с нетерпением ждет возможности приложить их.
Мать, узнав о намерениях дочери, не поддержала ее заявив, что Кейт взваливает на свои плечи утомительное бремя, и даже предупредила о возможных опасностях. Кейт не разделяла ее сомнений. Она хотела помочь Кэлли, ввести девочку в свою жизнь, укрепить уже соединившую их нить. Инспектор поддержала ее в этом намерении, заверив, что, как только все формальности будут соблюдены, Кэлли станет частью их семьи. С каждым днем Кейт все больше убеждалась, что приняла верное решение. Она любила и уважала Кэлли и хотела, чтобы у нее было все то, что есть у ее сверстниц. По ночам, когда сон не шел, Кейт лежала в постели, размышляя о том, сможет ли дать подопечной все, что нужно. Да, они с Аароном считались неполной семьей, но разве отсутствие мужа лишает ее права иметь еще одного ребенка?
В какой-то момент Кейт поняла, что новый опыт открывает перед ней перспективы, о которых она прежде и не задумывалась. Она побарабанила пальцами по клавиатуре. А почему бы не поделиться этим опытом с другими? Почему бы не рассказать о пути матери-одиночки, решившей стать еще и приемной матерью? В редакции интересовались ее следующим проектом. Возможно, тема уже есть. Рассказ о самых обычных женщинах, их судьбах. Рассказ на основе пережитого ею самой.
Кейт как будто обожгло. Мысли обретали четкость, настраиваясь на заданный невидимым камертоном ритм. Так случалось каждый раз, когда ее осеняла новая идея. Она выпрямилась, села поудобнее, сосредоточилась. Сама концепция, конечно, далеко не оригинальна, новизной и масштабностью не отличается, но зато соответствует ее нынешнему настроению и устремлениям. Канон уже существует, но она вполне может добавить к нему кое-что свое.
— Вот и хорошо, — пробормотала Кейт.
—Что такое? — В комнату вошла Кэлли — в рабочем фартуке, на руках резиновые перчатки. Как же все-таки разительно она изменилась с того дня рождения. Девушка унаследовала от матери красоту, которая теперь, когда она сбросила несколько лишних фунтов, проступала все отчетливее с каждым днем. Вот только Соня была брюнеткой, а дочь — блондинкой.
— Я поняла, каким будет мой следующий проект. Вот закончу статью о тебе и приступлю к работе. Хочу написать серию рассказов о женщинах. О том, какой выбор приходится делать каждой из нас.
— Каких женщинах?
— Самых разных. Тех, на чью долю выпало пережить мужа, как миссис Ньюман. Тех, у кого престарелые родители. Кто едва сводит концы с концами, поднимая в одиночку детей. Или… — Она остановилась — а почему бы не написать о тех, кто пытается найти в себе силы жить дальше после тяжелого разрыва? — Обо всех, кому приходится делать выбор. Ну как тебе?
— Про такое пишут в женских журналах.
— Вот именно. — Кейт нажала «сохранить» и опустила крышку лэптопа. — Давай-ка займемся обедом. Думаю, в такую погоду хорошо пойдет куриный супчик и сэндвичи с сыром.
— Суп из банки? — уточнил, отрываясь от игры, Аарон.
— Боюсь, что так.
— Ур-ра! — обрадовался Аарон.
Кейт и Кэлли обменялись улыбками. Потом они вместе помыли лук латук и нарезали морковку для салата. Аарону было предложено смешать ингредиенты для винегрета.
— Мне так будет не хватать всего этого, — тихо сказала Кэлли, глядя в окно.
— Мы же приезжаем сюда каждый год, — отозвался Аарон. Справившись с порученным заданием, он вернулся к своей армии, которую выстраивал теперь на подоконнике. — Никаких проблем.
Кэлли потрепала его по голове:
— Ты прав, малыш.
Кейт видела, девушку что-то беспокоит. Переменив несколько семей, она уже плохо понимала, что ждет ее впереди.
— Мы сделаем все возможное, чтобы ты осталась с нами, пока не закончишь школу.
— Это так долго, — вздохнула Кэлли.
— Подумаешь, всего-то три года, — фыркнул Аарон.
— Я опять все испорчу.
Аарон закатил глаза и, собрав игрушки, отправился на поиски более подходящего места. Слушать стенания Кэлли у него не хватало терпения.
— Не настраивайся на негативное, — посоветовала Кейт. Отношение Кэлли к предстоящим переменам не внушало оптимизма, хотя она старательно скрывала озабоченность за бодрым тоном. — Чтобы все получилось, надо верить, что все получится.
Кэлли коротко улыбнулась и, взяв нож, принялась резать помидоры.
— Так только себя обманываешь, — сокрушенно возразила она.
— Тебе еще рано становиться циником.
— А по-моему, черт возьми, у меня есть на это полное право, — возразила Кэлли, чуть повысив голос.
— Все, что было с тобой, осталось в прошлом. Отныне ты с нами, так что можешь не стараться казаться крутой. И ругаться вовсе не обязательно.
— Ругаться?
— Да, кого ты только что помянула? — Черта… Да, виновата.
Кейт бросила взгляд на Аарона — мальчик впитывал такого рода выражения как губка и с удовольствием пускал их в ход.
— Послушайте-ка вы меня. Оба. Кэлли, этим летом ты была нашей гостьей. Отныне мы — одна семья. Инспектор сказала, что нам нужно определиться с основными правилами поведения в доме. Одно из моих — не ругаться. Договорились?
— Ладно, — согласилась Кэлли. — Как скажете.
— Не думаю, что это такое уж невыполнимое требование.
— Хорошо.
— Передай мне, пожалуйста, вилку. Приготовив суп и сэндвичи, они сели к столу и поели под стук дождя по стеклу.
— А мне скучно, — объявил Аарон, обламывая пригоревший краешек сэндвича.
— Может, сыграем после обеда в парчизи? [22] — предложила Кейт.
— Скучнее не придумаешь, — проворчал Аарон и посмотрел на Кэлли: — А Люк сегодня не придет?
Кэлли отвернулась к окну:
— Не придет.
— А завтра?
— И завтра не придет. Я не… — Она замялась, потом пожала плечами. — Мы с Люком больше не встречаемся.
— Жалко. — Аарон встал и принялся убирать со стола. Кейт улыбнулась — даже напоминать не пришлось. Учитывая, что в начале лета спор по данному вопросу мог затянуться на добрых десять минут, прогресс налицо.
— Ты уверена насчет Люка? — спросила она.
— Что вы имеете в виду? — насторожилась Кэлли.
— Ты действительно готова отказаться от него или все-таки стоит побороться? Ты ведь даже не пыталась просто подняла руки.
— Как и вы с Джей Ди.
Кейт не нашлась что ответить. Похоже, они с Кэлли уж очень хорошо понимали друг друга.
Кэлли, тоже не сказав больше ни слова, отправилась помочь Аарону. В том, с какой энергией она взялась за дело, чувствовалось сдерживаемое раздражение. Потом заскулил Бандит, и она первая вызвалась погулять с ним, прихватив пылившийся на веранде древний зонтик. Пес закружил по двору, отыскивая подходящее для отправления нужд местечко. Аарон тоже собрался на улицу, отыскав где-то галоши и армейский плащ-палатку.
Вот и замечательно, подумала Кейт, оставшись в одиночестве на веранде. Похоже, их с Кэлли задушевные беседы изрядно ему надоели. Набегается, промокнет. Надо бы приготовить горячую ванну. Кэлли, повернувшись спиной к ветру, неподвижно стояла под зонтом посреди двора. Одинокая и решительная, но еще слишком юная, чтобы пускаться в самостоятельное плавание по жизни.
Порыв ветра, налетев с озера, едва не сорвал с Аарона плащ-палатку и забрался под зонтик, норовя вывернуть его наизнанку. Спицы выгнулись, но Кэлли выстояла, а ветер стих.
Как и вы с Джей Ди.
Она прищурилась, вглядываясь в туманную завесу, но лишь с трудом разглядела темный силуэт дома Шредеров. В животе снова сплетался тугой клубок напряжения. Сколько раз она говорила себе, что пора забыть все и двигаться дальше. Что, может быть, все случившееся было ошибкой.
Подождав еще немного, Кейт похлопала в ладоши, подзывая Бандита, а потом вернулась в дом подбросить дровишек в плиту.
Глава 31
Из трубы дома Ливингстонов поднимались тонкие струйки дыма. Желтовато-золотистые прямоугольники окон проступали на фоне сырых серых сумерек желанными маяками, посылающими свет сквозь разыгравшуюся летнюю бурю.
Все вокруг указывало на то, что лето неизбежно сползает к концу. Дни уже заметно сократились, а нагрянувшая непогода предвещала скорый приход ненастной, ветреной осени. Джей Ди выпрямился, размял круговыми движениями плечи и покрутил головой. Кто бы мог подумать, что бумажная работа отнимет столько времени и сил. Писать приходилось много. Он составил для себя временной график, но слишком долго оттягивал, ожидая чего-то. И вот теперь нагонял упущенное. Что ж, получив все требуемые документы, в университете будут знать о нем больше, чем его собственная мать.
Он усмехнулся. Не совсем удачное сравнение. Мать не знала о нем почти ничего. Да она и не занималась им вовсе. Иногда, возвращаясь домой после нескольких дней отсутствия, она смотрела на него пустыми глазами и, похоже, не могла вспомнить, как его зовут.
Те времена оставались в прошлом, надежно погребенные под слоем лет, пока он не оказался в центре общественного внимания. Последовавший за этим рецидив быстро свалил Джанет с ног, но, к счастью, теперь он мог обеспечить ей самое лучшее лечение в закрытом от посторонних глаз заведении. Нечастые встречи с ней проходили предсказуемо. Мать каялась и давала обещания. Одним из плюсов клиники был обширный опыт работы с известными пациентами, частная жизнь которых охранялась очень строго. Жаль только, что он не мог рассказать ей о Кейт.
А вот вернуться придется. И не только для того, чтобы увидеться с ней. Дата собеседования уже назначена. В любом случае лето на исходе. Уезжать не хотелось, но время подошло. Шредеры собирались приехать сюда на День труда, и, хотя Сэм приглашал его остаться, мешать им Джей Ди не намеревался. Пора возвращаться к своей жизни. Может быть, его уже никто не вспомнит и не узнает.
Не находя места в доме, он решил выйти и еще немного повозиться с яликом. Работа была закончена, оставались мелочи, и ему хотелось, чтобы Шредеры нашли свое суденышко в идеальном состоянии. Включив верхний свет, Джей Ди еще раз обошел лодку, придирчиво оценивая результат своего труда. Дубовые и красного дерева планки, расположенные чередующимися геометрическими формами, сияли, словно отполированный камень. Соединительные швы были практически невидимы. Мест для сидения осталось, как и раньше, три, но на носу появился небольшой рундук. Закрепить руль — и судно готово к спуску на воду.
Работалось с удовольствием, но настроение почему-то не улучшалось. Как всегда, отвлекали мысли о Кейт. Ситуация сложилась глупая и неприятная, они зашли в тупик, и никто не спешил искать выход. Она — репортер. Следовательно, враг. И то, что он уезжает, только к лучшему.
Наверное, с его стороны было ошибкой позволить себе влюбиться. Но он нисколько не жалел об этой ошибке.
Дневной свет уже померк, когда Джей Ди поставил руль и румпель. А вот буря все не утихала, ветер и дождь шумно гуляли по крыше. Словно в коконе, он стоял в круге света от висящей над головой лампы, почти физически ощущая, как сжимаются тиски одиночества. Поначалу, только приехав сюда, Джей Ди упивался атмосферой уединенности, изолированности от всего мира. Тихий, затерянный на краю света уголок стал тем убежищем, в котором он так нуждался после обрушившейся лавины внимания.
Но после знакомства с Кейт ситуация изменилась. Изменились ощущения. Сейчас он чувствовал себя не отрезанным от света отшельником, добровольно избравшим уединение. Он чувствовал свое одиночество.
Вытерев тряпкой руки, Джей Ди отступил на пару шагов и неожиданно для себя понял, что весь этот труд по превращению рухляди в прекрасную, сияющую лодку не значит ровным счетом ничего. Да, он хорошо поработал. Да, он потратил на проект немало времени. Но теперь, когда все закончено, перед ним встал нелегкий вопрос: что дальше?
Что-то осталось несделанным, несказанным. Его не покидало это чувство, хотя проект был выполнен полностью. А отношения, напомнил себе Джей Ди, это не проект.
Кейт. Нужно обязательно повидаться с ней до отъезда. И с Аароном тоже. И с Кэлли.
Приняв решение, он сразу почувствовал облегчение и, закрыв мастерскую, метнулся к дому. Дождь падал сплошной завесой. Промокший до нитки, в запотевших очках, он захлопнул за собой дверь и с минуту стоял, дрожа от холода. Кейт молодец, что развела огонь. Иначе как печью дом не прогреешь.
Плохо только, что до поленницы добрых ярдов двадцать. Впрочем, он уже промок, так что хуже не будет. Захватив фонарик, Джей Ди выскочил во двор, добежал до брезентового навеса и, набрав с десяток поленьев, вернулся под крышу. Теперь он не только промок, но и вдобавок перепачкался опилками и забрызгал грязью брюки. По руке, аккуратно прокладывая путь, полз громадный тарантул.
Идти в таком виде к Кейт? Или все-таки почиститься? Он открыл дверь, стряхнул паука, вернулся и снял очки. Стекающая с одежды вода собиралась в небольшую лужицу. По окну полоснул вдруг свет автомобильных фар.
Джей Ди нахмурился. Гости? Или кто-то сбился с дороги? А может, он перепутал даты и это уже Сэм со всем семейством?
Машина остановилась. Хлопнула дверца. Торопливые шаги по ступенькам. Он надел очки и открыл дверь. Кейт! В какой-то безразмерной куртке, с зонтиком над головой. Она отряхнулась, сложила зонтик и поставила его к стене у двери.
Он едва удержался, чтобы не схватить ее, прижать к груди, сказать то, что уже вертелось в голове.
— Кейт…
— Джей Ди…
— Проходи. — Он захлопнул дверь, в которую уже ломился ветер. Растрепанная, промокшая, грязная и… прекрасная, она посмотрела на него встревоженными глазами.
— Что случилось?
— В каком смысле?
— Дети в порядке? Как Кэлли?
— Кэлли? — Она улыбнулась. — Отлично.
— Аарон?
— Тоже. — Должно быть заметив, что он смотрит на нее с профессиональной настороженностью медика, Кейт торопливо добавила: — Честно.
— В этом месте мне полагается провести полный медосмотр и спросить, где болит.
— Не надо ничего проводить, я и сама скажу.
— Говори, я все выдержу.
— Мне действительно больно. Оттого, что случилось между нами. И оттого, что я не вижу тебя, мне тоже больно.
— Знаю. Мне очень жаль.
Она сложила руки на груди — красноречивый защитный жест. Что ж, сам виноват.
—Ты жутко выглядишь.
— Выходил за дровами. Сегодня сыро и холодно.
— М-м-м. — Она поежилась, нервно огляделась.
— Послушай…
— Кейт… — Джей Ди вздохнул. Они оба так нервничали, что нормального разговора не получилось бы в любом случае. Поэтому он просто привлек ее к себе. — Я скучал по тебе.
Она вздрогнула от его жаркого, требовательного поцелуя и попыталась оттолкнуть, упершись руками в грудь. Он посмотрел ей в глаза. Что там? Боль? Злость? Непонимание? Он смотрел и смотрел, словно бросая ей вызов. Но вместо того, чтобы принять молчаливое приглашение к схватке, она вцепилась в его мокрую рубашку и, поднявшись на цыпочки, ответила таким же горячим, жадным поцелуем.
— Я собирался прийти к тебе, — признался он, когда они наконец отстранились друг от друга.
— Неужели? — От ее улыбки сжалось сердце.
— Да. Только собирался прежде принять душ.
Взгляд ее потеплел, смягчился, потемнел…
— Так почему бы не сделать это прямо сейчас?
Они, наверное, поставили бы рекорд по продолжительности приема душа, но закончилась горячая вода. Потом, в свете танцующего за стеклянной дверцей огня, они расстелили одеяла перед печкой и занимались любовью. Удивительно, как это ему удавалось так долго обходиться без этого, спрашивал себя Джей Ди. Он не знал другой женщины, которая отдавалась бы с такой страстью, восторгом, радостью и нежностью. Обнимая ее, он познавал значение слова «счастье».
Много позже они лежали обнявшись и слушали, как стучит дождь по крыше. Прижимая ее к себе, он чувствовал, что переполняется незнакомой дотоле радостью и удивительной силой. Ощущение было настолько сильным и непривычным, что он поежился.
— Замерз? — спросила она, прижимаясь теснее.
— Нет. — Он подтянул одеяло. — Жаль, что это не я пришел к тебе.
Она повернулась, и отблески пламени запрыгали по ее коже.
— Какая ерунда.
— Знаю. Не обращай внимания на дурака.
Кейт улыбнулась и поцеловала его.
— Наверное, это часть твоего обаяния.
— Да?
— Угу. Ты неотразим.
— Я скучал по тебе, — сказал он и мысленно добавил: я тебя люблю.
— Я тоже не гений. Я… ожидала худшего. Наверное, подсознательно искала предлог, чтобы расстаться, и, как говорится, накликала беду. Думала, что ты слишком хорош, чтобы… чтобы быть настоящим. Вот и решила, что ты ненастоящий. Глупо, правда?
— Кейт…
— Не надо было обижаться. Ты ведь всего лишь хотел защитить Кэлли и быть откровенным со мной. Мне это нравится. Твоя открытость. Честность. — Она снова поцеловала его. Потом приподнялась и посмотрела ему в глаза. — Я люблю тебя, Джей Ди.
Черт. И что теперь? Чем он может ответить?
— Я тоже, Кейт. Я тоже люблю тебя. — Это было, наверное, единственное, что он мог сказать, не соврав.
Она улыбнулась. Мило и немного с хитринкой.
— Только не забудь, я сказала первая.
— Это важно?
— Не для меня. Люблю поддразнивать.
Он должен был многое ей сказать, объяснить, но было поздно, и дождь все шел и шел, и разговаривать совсем не хотелось. Как не хотелось портить эту чудесную ночь. Признаться никогда не поздно. Время еще есть.
Они уснули. Проснувшись, Джей Ди не понял, что его разбудило и который час, хотя за окном было еще темно. Дождь по-прежнему барабанил по крыше, за стеклянной дверцей догорали дрова, и на лицо лежавшей рядом с ним женщины падал чахлый желтоватый отсвет. Ее красота, такая естественная и незащищенная, трогала и волновала. Я люблю тебя.Как легко дались ему эти слова. Почему? Наверное, потому, что они были правдой. А услышать, как их произносит она, было чудом. Настоящим чудом. Он не ждал их, не заслуживал, но хотел услышать. И он был счастлив. Пусть только на эту ночь. Будущие трудности его не беспокоили.
Он осторожно поцеловал ее в висок и еще полежал какое-то время, слушая дождь и ее дыхание. Она заворочалась во сне, прижалась к нему. Как легко у нее это получается. Как легко она подарила ему любовь и доверие. Он не мог этого понять.
Потом она проснулась и, увидев его рядом, улыбнулась. Приподнялась на локте, поглядела в окно.
— Еще темно. Спи.
— Солнце уже встает. Мне пора возвращаться.
— Зачем? Или свет дня обратит тебя в камень?
— Хуже. В безответственную мать. Не хочу, чтобы сын узнал, что я болтаюсь где-то по ночам.
— Ты не болтаешься. — Он потянул одеяло с ее плеча. — Ты спишь со мной.
— Из-за тебя у меня будут неприятности.
— Какие неприятности? — Он ничего не мог с собой поделать. Ему нужно было дотрагиваться до нее, проводить ладонью по теплой гладкой коже. — У тебя такие сексуальные веснушки, — прошептал он ей в ухо.
Кейт поежилась и чуть слышно застонала, а потом попыталась встать.
— Вот что. Я ухожу. — Она начала собирать одежду. У нее был сумасшедший красный бюстгальтер, от одного лишь вида которого сон умчался навсегда. И все же Джей Ди не стал ее задерживать — Кейт уже волновалась, торопясь домой.
Поднявшись, он поймал на себе ее удивленный взгляд.
— Это все твое белье. Ничего не могу с собой поделать.
Кейт покраснела:
— Одевайся. И побыстрее.
Джей Ди нехотя натянул джинсы и, наклонившись, подбросил в печку еще одно полено. Оно моментально вспыхнуло.
Кейт натянула толстые шерстяные носки и пригладила волосы.
— Тебе нужно попрактиковаться в устной речи. Ты не умеешь говорить о себе.
Если бы она знала.
— Я скажу тебе все, что ты хочешь знать.
— Хорошо. Ловлю на слове. — Кейт еще раз поправила волосы, но только больше их растрепала. И стала еще сексуальнее.
— Ты прекрасна.
— Угу. — Она сунула ноги в короткие резиновые сапоги.
— Я серьезно. Ты прекрасна даже в этих сапогах и этом спортивном костюме, который совершенно тебе не идет.
— Тогда это настоящая любовь, а ты сошел с ума. — Уже у двери Кейт оглянулась. — Может, удастся улизнуть вечерком. Поработаем с твоими разговорными навыками.
Он замер. Ну надо же так не вовремя.
—Меня не будет вечером.
Глаза у нее вспыхнули, напомнив о дремлющем ирландском темпераменте.
— Уже передумал?
Джей Ди шагнул к ней, обнял:
— Ничего подобного. Просто завтра я возвращаюсь в Лос-Анджелес, а к Дню труда сюда приезжает Сэм с семьей. Сегодня вечером уезжаю в Сиэтл. Мой рейс завтра утром.
Глаза у нее мгновенно потухли.
— Завтра? Но мы же только…
Он прижал палец к ее губам:
— Знаю. Извини. — Он хотел сказать, что вернется, что они во всем разберутся и он все ей объяснит, но обещания всегда давались ему с трудом.
— Так ты просто уезжаешь?
— Да. Я ведь и не планировал остаться здесь навсегда.
— Понятно. Но ты думаешь вернуться?
— Нет.
Кейт сжалась.
Джей Ди снова привлек ее к себе:
— Это правда, Кейт. Я не собирался возвращаться. Но теперь… — Он наклонился и поцеловал ее. — Но теперь у меня есть причина…
Она вздохнула:
— Ты немного тормозишь.
Он снова поцеловал ее, чувствуя, как не хочется ей уходить.
— Мне все-таки пора. Пока дети еще спят. — Ее лицо осветилось вдруг улыбкой. — Мы можем поехать в Сиэтл вместе.
— Кейт…
— Нет, правда. У меня в городе кое-какие дела. Есть новости. Не хочешь спросить какие?
— Спрашиваю.
— Подаю последние бумаги в службу опеки. Мы с Ароном будем приемной семьей для Кэлли. Я жутко волнуюсь. Это так замечательно.
Как у нее все просто. Кэлли нужен дом — и Кейт предлагает ей свой. Теперь Джей Ди понял наконец, почему ее так обидела его критика. Когда кого-то любишь, его одобрение или неодобрение значат очень много. Он погладил ее по щеке.
— Ты удивительная.
— Точно, я такая. Удивительная.
Глава 32
Последний раз, когда Кейт сказала мужчине, что любит его, он бросил ее беременную и ушел. Прошло десять лет, прежде чем она набралась сил повторить те самые слова. За эти годы Кейт Ливингстон стала другим человеком — взрослой женщиной, матерью-одиночкой, — однако ж домой она возвращалась почти в том же состоянии, что и после самого первого свидания: счастливая, с пустой головой и глуповатой улыбкой. Джей Ди обещал прийти на завтрак, а потом они вместе поедут в Сиэтл. Она приняла душ, потом вымыла собранную накануне ежевику и даже попыталась спеть под радио, разбудив при этом Кэлли, а когда та заглянула в кухню, потащила ее танцевать. К концу песни обе раскраснелись и хохотали как сумасшедшие.
Кэлли не перестала улыбаться даже после того, как проверила содержание глюкозы, что уже вошло у нее в привычку. Показатель оставался на приемлемом уровне, позволявшем обойтись без применения лекарств. Кейт старалась не проявлять чрезмерного любопытства. Достаточно скоро Кэлли станет взрослой, будет жить самостоятельно, и с болезнью ей придется справляться своими силами.
Завтрак готовили вместе, напевая тихонько под радио. Уже взбивая яйцо, Кейт позвала сына к столу.
— Он вас не слышит, — улыбнулась Кэлли. — Аарон на озере.
Выронив мутовку, Кейт выскочила на улицу. Так и есть. Бандит уже носился взад-вперед по причалу, то и дело обеспокоенно поглядывая в сторону удалявшейся от берега лодки.
— Убью обоих, — пообещала она, хотя сердце уже пело от счастья. — Знают же, что полагается спрашивать разрешения.
— Джей Ди пришел, когда вы были в душе, — объяснила Кэлли. — Я не возражала.
Кейт вздохнула. Мир изменился, представ перед ней в совершенно новом обличье. Буря смыла всю грязь и умчалась, оставив после себя ясное синее небо, свежую зелень леса и озеро, глубокое и прозрачное, как зеркало. Воздух был такой сладкий, что кружилась голова.
— Так вы с Джей Ди все уладили, да? — спросила Кэлли.
Кейт почувствовала, как потеплели щеки.
— Почему ты так думаешь?
— Вы ездили вчера к нему вечером. — Девушка покачала головой. — Выбрались тихонько уже затемно. Почти как я.
— Я не выбралась… Я…
— Ну просто ушли, не сказав никому ни слова.
— Но…
— Господи, Кейт, остыньте, — рассмеялась Кэлли. — Это же круто, что вы с ним. — Она помахала мужчинам, призывая их возвращаться. — Джей Ди искал вас, но потом попался на глаза Аарону и уже не мог отделаться, пока не пообещал прокатиться по озеру.
Лодка развернулась и заскользила по ясной глади к причалу.
— Так у вас теперь снова все хорошо? — спросила Кэлли.
Прошлая ночь была просто сказочная, подумала Кейт. Никогда еще страсть не захватывала ее с такой силой, никогда еще ей не доставалось столько ласк, никогда еще ей не было так уютно, как прошлой ночью в его объятиях.
— Посмотрим, — сдержанно ответила она и сама удивилась — откуда эта неопределенность? Ведь несколько часов назад ситуация казалась ясной и понятной. Наверное, все это слишком ново для нее. Надо привыкнуть.
— Так он сказал вам… — Кэлли не договорила и, сунув руки в карманы, отвернулась.
— Сказал что? — Что любит? Кейт не удержалась от счастливой улыбки. Да, сказал. Сказал. Сказал. Сказал.
Кэлли стояла все так же — отвернувшись, потупившись. Приглядевшись внимательнее, Кейт почувствовала — она чего-то недоговаривает.
— Что? Ты хотела сказать что-то?
— Хотела… ну… хотела спросить, что он вам говорил…
— Кажется, мы оба влюблены, — призналась Кейт. Просто не могла ничего с собой поделать. Конечно, делать такие заявления было, наверное, слишком рано, но она хотела произнести это вслух.
— Кажется? — фыркнула Кэлли. — Я бы сказала более определенно.
— Тебе-то откуда знать?
— У меня идеальное зрение, единица.
Лодка уткнулась носом в причал, и Бандит радостно запрыгал и затявкал.
— Мам! — крикнул Аарон, вылезая на мостки и расстегивая спасательный жилет. — Посмотри, какая у Джей Ди лодка! Крутая, да?
Кейт привлекала не столько лодка, сколько сам Джей Ди.
— Да, крутая.
Через пару часов, собираясь в Сиэтл, они заехали за Джей Ди, который уже запер дом и ждал их у крыльца. В своих излюбленных вытертых джинсах, рубашке-гольф и больших солнцезащитных очках он походил не столько на Пола Баньяна [23], сколько на профессионального спортсмена.
В какой-то момент Кейт растерялась. Здесь, на озере, было так легко забыть обо всем на свете, забыть о другой жизни и других людях. Об этом обязательно нужно поговорить, решила она. Ей хотелось узнать, кто важен для него, кто ждет его домой, о ком он вспоминает. Хотелось познакомиться с его родителями. Хотелось, чтобы он представил ее своей матери.
— Ты как-то странно на меня смотришь, — заметил Джей Ди, закрывая заднюю дверцу.
Интересно, что бы он сказал, если бы прочитал ее мысли?
— Даже не знаю, как там все получится, в Сиэтле. У нас уже давно, наверно, с тех пор, как Аарон родился, никто на ночь не останавливался.
Он наклонился и поцеловал ее в лоб:
— Ничего страшного. Не хмурься. Аарон справится.
«Аарон-то справится, а справлюсь ли я?» — подумала Кейт. Вот что значит быть матерью-одиночкой. Она привыкла распоряжаться всем, отвечать за все аспекты жизни. И вот теперь в этой жизни появились вдруг два новых человека. Да, она любила их обоих, Джей Ди и Кэлли, но понимала, что отныне ее мир уже не будет прежним.
— Одна только сумка? Это все твои вещи?
— Привык путешествовать налегке.
Пожалуй, хороший знак. Значит, он еще вернется сюда за остальным. Кейт поймала себя на том, что ее вновь одолевают сомнения. «Прекрати. Хватит». Она села в джип и включила радио.
Хотя до Сиэтла было немногим больше сотни миль, их путь, казалось, проходил через континенты и часовые пояса. Высокие, стоящие густой, плотной стеной леса полуострова Олимпик сменились загородными коттеджами сначала Худ-Кэнал, а потом и Бейнбридж-Айленд, где они въехали на громадный бело-зеленый паром, и откуда начиналась последняя стадия их путешествия. Кэлли и Аарон отправились на пассажирскую палубу — поиграть в видеоигры, а Джей Ди и Кейт поднялись на верхнюю — полюбоваться пейзажами. Народу собралось много; отпускники ловили последнее тепло уходящего лета, туристы щелкали фотоаппаратами, сохраняя память о горе Рейнир и башне Спейс-Нидл, детишки носились друг за дружкой, а курильщики стекались на корму, к единственному месту, где разрешалось подымить. Внимание Кейт привлекла группка подростков, ровесников Кэлли. Закованные в кожу, в пирсинге и татуировках, они потягивали ментоловые сигаретки. Глядя на них, Кейт снова забеспокоилась — справится ли она с Кэлли? В любом случае сомневаться было поздно — ее никто не неволил, сама, как выражалась иногда Кэлли, подписалась.
В глаза бросился плотный солидный мужчина в деловом костюме, нервно прохаживавшийся по палубе и постоянно говоривший по телефону. Цвет его лица наводил на мысль о свекле, и, куда бы он ни направлялся, за ним везде тянулась струйка сигаретного дыма. Добро пожаловать в цивилизацию, подумала Кейт. Даже здесь, на пароме, в ушах уже звучал нарастающий ритм городской жизни.
Направляясь к носу, они миновали клоуна, развлекавшего пассажиров воздушными шарами в форме животных. Двое розовощеких мальчишек играли в солдатиков. Прислонившись к выкрашенному зеленой эмалью поручню, Кейт окинула взглядом знакомый пейзаж. Проведя здесь немалую часть жизни, она порой забывала, каким видят этот уголок туристы и приезжие. Другого такого места не существовало, наверное, в целом мире, особенно летом, когда даже дождь был частью давних воспоминаний. Стоя рядом с Джей Ди, она как будто видела знакомый ландшафт новыми глазами: укрытые белыми шапками далекие горы, тяжело ползущие туда и сюда паромы и баржи, нарядные яхты и рыболовные суденышки, прячущиеся за зеленью лесов островки и врезающиеся в сушу узкие заливчики. Одна и та же вода отражала стеклянные стены и стальные шпили Сиэтла и служила домом для китов, лососей и тюленей.
— Помню, в прежние времена, когда я была еще маленькой, мы всегда спешили на паром. Однажды у меня потерялся хомячок, и, пока я его искала, паром ушел. Ну и досталось же мне от брата. Паром ходил тогда редко, два или три раза в день, так что опоздание приравнивалось к настоящей трагедии.
Джей Ди взял ее руку и, поднеся к губам, поцеловал.
— Опоздать не страшно — всегда есть другой паром.
— Мне так и говорили. — Кейт понравилось, что, поцеловав руку, он не отпустил ее, а продолжал держать в своей. Она чувствовала себя школьницей, вышедшей на прогулку, чтобы похвастать своим новым бойфрендом. Мысль эта так ей понравилась, что она рассмеялась вслух и обняла Джей Ди за шею.
Проходившие мимо посматривали на них, а некоторые даже снисходительно улыбались. Наверное, со стороны они выглядели влюбленной парочкой, вид которых всегда отзывался в душе Кейт тягучей завистью.
Неподалеку расположилась молодая семья с тремя детьми — двумя мальчиками постарше и маленькой девочкой в шаткой прогулочной коляске. Пока отец пытался сфотографировать всех, мать успокаивала расхныкавшуюся дочку.
В конце концов отцу семейства удалось оторвать мальчишек от игры в солдатиков и переместить поближе к матери и младшей сестренке, получившей печеньице.
— Надо им помочь сфотографироваться, — сказала Кейт, пытаясь привлечь внимание молодого отца.
— Думаю, желающие и без нас найдутся, — ответил Джей Ди.
Господи, неужели он такой застенчивый, подумала Кейт, направляясь к мужчине с фотоаппаратом.
— Давайте я щелкну, а вы становитесь к своим, — предложила она.
— Да? Вот спасибо. Камера цифровая. Надо только навести и щелкнуть. Нажмете вот эту кнопку.
— Понятно. Сделаю пару снимков.
Мужчина поспешил к своей семье. Все пятеро сбились в кучку на фоне медленно проплывающего за их спинами вулкана Рейнье, похожего издалека на кремовый торт. Отец взял на руки девочку. Мальчики вели себя ужасно — толкались и никак не могли поделить солдатиков в форме «зеленых беретов».
— Улыбочку, — скомандовала Кейт и трижды нажала кнопку. Потом просмотрела все три снимка на маленьком дисплее и подняла большой палец. Пройдут годы, и мать уже не вспомнит, как баловались сыновья и как она сама едва держалась на ногах от усталости. Запомнится другое: как молоды все они были и какой чудесный стоял день.
— У вас прекрасная семья, — сказала Кейт женщине.
— Спасибо. Мы впервые выбрались вместе отдохнуть. Поженились совсем недавно. — Она взглянула на мальчиков. — Тут и его, и мой и общая, и все они — наши.
Любовь — дело нелегкое, подумала Кейт.
— А я вот фотоаппарат не захватила.
— Я пришлю вам электронной почтой, — пообещала женщина, нацеливая камеру на Джей Ди и Кейт. — А ну-ка, улыбнитесь!
Она почувствовала, как он напрягся вдруг, и внезапно почувствовала себя неловко, как мошенница. Рядом с ней стоял чужой мужчина, человек, на которого у нее не было ни малейшего права. Но женщина с фотоаппаратом так загорелась идеей снять незнакомую пару, что Кейт просто не могла не подыграть. Взяв Джей Ди под руку, она внезапно, подчиняясь необъяснимому порыву, привстала на цыпочки, сняла с него очки и робко поцеловала его в щеку.
Ее поразило, как он вдруг изменился, нахмурился и даже помрачнел.
— Притворись, что я тебе нравлюсь, — прошептала она ему на ухо.
Он выдавил из себя улыбку и даже усмехнулся. Вернув мужу фотоаппарат и записав электронный адрес Кейт, молодая мама пристально посмотрела на Джей Ди.
— Извините, мы с вами не встречались? Ваше лицо кажется мне знакомым.
— Нет, мэм, не встречались. Еще раз спасибо. — Он вежливо улыбнулся и отвернулся, сделав вид, что любуется пейзажем.
Малышка в коляске снова захныкала, и женщина занялась ею. Интересно, а как относится к детям Джей Ди, подумала Кейт, глядя на него со стороны. И хочет ли свою семью? Кстати, из какой семьи он сам? Кто его родители? Какие они? Скучает ли он по ним? Рассказал ли им о ней?
— На что смотришь? — спросил Джей Ди, и Кейт невольно вздрогнула.
— На тебя. — Она положила руку ему на плечо и улыбнулась, чувствуя, как переполняется счастьем сердце. — Не могу поверить, что нашла тебя.
— А я и не знал, что ты искала.
— Очень смешно. Ты же понимаешь, что я имею в виду.
— Да, понимаю.
«Спроси же, — сказала себе Кейт. — Спроси. Сейчас самое время». Она сделала вдох поглубже. Налетевший ветерок завертелся у нее в волосах.
— Скажи мне, что дальше? После того, как кончится лето? — Вопрос вдруг показался ей невероятно глупым, а она сама — жалкой. Неужели тебе так это нужно? Ты ведь жила без него двадцать девять лет, и все было совсем даже не плохо. Ты и дальше без него обойдешься.
— Что смешного? — спросил Джей Ди, и Кейт поняла, что рассмеялась вслух.
— За то время, что ты обдумываешь ответ, я успела закрутить с тобой роман и даже расстаться.
— Вот как? И что?
— Нам было очень хорошо вместе. Разрыв получился ужасный, но никто не умер, только нервов немного друг другу порвали.
— Это уже хорошо.
— Ты так и не ответил на мой вопрос.
— Надеялся, что ты этого не заметишь.
— Почему ты не хочешь говорить об этом?
Джей Ди вздохнул и обнял ее за талию. Взгляд его скользнул по палубе, задержался на чайках, сопровождающих паром наподобие военного эскорта…
— Я хочу поговорить об этом. Поверь. Мне многое нужно объяснить…
— Что объяснить? — В голове уже завертелись возможные варианты — он женат, у него болезнь, он передумал…
—История довольно длинная. Позволь пригласить тебя сегодня на обед. Выбери свой любимый ресторан в Сиэтле, и мы сходим туда.
Тревожные мысли сменились счастливыми картинами: романтический ужин, признание в вечной любви, предложение руки и сердца…
— Мам! — крикнул, подбегая, Аарон. — Эй, мам, знаешь что?
Они быстро отстранились друг от друга.
— Это к тому, как опасно встречаться с женщиной, у которой есть ребенок. — Грустно улыбнувшись, она повернулась к сыну. — Что там такое?
— Ты не поверишь, кто с нами на пароме. Ни за что не поверишь.
За ним, слегка запыхавшись, подоспела Кэлли:
— Невелика важность, малыш.
— Велика. — Схватив Кейт за руку, Аарон потащил ее за собой по палубе. — И ты тоже, Джей Ди. Пойдем, сам увидишь. — Проведя их по ступенькам, он становился и, сделав широкий жест рукой, торжественно объявил: — «Очевидец»!
Первыми, кого увидела Кейт, были репортер и оператор. Чуть дальше, на безопасном расстоянии от них, сбилась небольшая группка зрителей. Встретить на пароме телевизионную бригаду бригада какого-нибудь местного или даже общенационального канала было делом вполне обычным — именно вид, открывавшийся отсюда, служил своего рода визитной карточкой Сиэтла. В последнее время паромы все чаще и чаще появлялись в выпусках новостей. Являясь потенциальными объектами террористических атак, они патрулировались агентами национальной безопасности и собаками, обученными обнаруживать взрывчатку. Присмотревшись, Кейт узнала в репортере Мелинду Проктер из службы местных новостей. Стоя с микрофоном руке, она записывала что-то на листке. Крутившаяся рядом ассистентка пыталась привести в порядок ее волосы, распыляя на них какой-то спрей.
Кейт взглянула на Джей Ди и… Такого она не ожидала. Ни восторга, ни презрения, обычных в отношении телевизионщиков чувств, его лицо не выражало. Нет, он выглядел… виноватым.
«Я худший в мире журналист», — подумала Кейг.
Команда, похоже, готовила вторую попытку. На этот раз Мелинда говорила что-то в самую камеру, неторопливо прохаживаясь вдоль поручней. Аарон и Кэлли, как и толпа зрителей, внимали происходящему с открытыми ртами.
Кейт уже собралась вернуться к прерванному разговору и задать Джей Ди несколько прямых вопросов, когда кто-то вскрикнул. Сначала она подумала, что кричит чайка, но уже в следующую секунду узнала испуганный женский голос. Все, в том числе и телевизионщики, повернулись к корме. Кейт схватила Джей Ди за руку.
— Что происходит?
— Не знаю. Мы прибываем с минуты на минуту. Пойдем к машине.
— Не хочешь узнать, что случилось?
— Меня это абсолютно не интересует. — Он повернулся и направился к автомобильной палубе.
— Ну как хочешь, — пробормотала Кейт. — А меня так очень даже интересует. — Взяв за руку Аарона, она присоединилась к толпе зевак. — Никуда не уходи. Где Кэлли?
— Не знаю. — Он залез на свежевыкрашенную зеленую скамейку и, привстав на цыпочки, вытянул шею. — Я вижу, мам. Там кому-то стало плохо.
Не успела Кейт окликнуть Джей Ди, как голос из громкоговорителя обратился к пассажирам. Требуется помощь доктора. Когда Кейт позвала, Джей Ди был уже на лестнице. Он сразу же обернулся, хотя и с явной неохотой.
Пробиться через толпу ему помогла, как ни странно, Кэлли.
— Расступитесь, — распорядилась она голосом, в котором прозвучали вдруг властные нотки. — Этот парень — парамедик.
Подействовало. Люди тут же освободили проход и образовали круг, в центре которого оказался свалившийся на палубу мужчина.
— Что случилось? Кто-нибудь видел? — громко спросил Джей Ди, снимая очки и опускаясь на колени. Однажды, в день рождения Кэлли, Кейт уже видела его таким — уверенным в себе, решительным, полностью контролирующим ситуацию. Наблюдая за ним сейчас, она не сомневалась — все будет хорошо.
— На борту есть дефибриллятор? — Не дожидаясь ответа, он развязал на мужчине галстук и расстегнул рубашку, обнажив могучую грудь, густо поросшую седыми волосками.
— Парень просто упал, — сказал один из подростков. — Говорил по телефону, а потом взял и завалился.
— Как его зовут?
— Не знаю. С ним тут вроде бы никого не было.
Аарон запрыгал от нетерпения. Кейт крепче сжала его руку, не отводя в то же время глаз от Джей Ди. И не она одна. Весь паром, включая телевизионщиков, застыл в напряжении. Кейт впервые видела, чтобы у человека была такая кожа. Цвета остывшей золы.
— Он умер? — спросил Аарон.
— Джей Ди пытается ему помочь.
Дефибриллятора на борту не нашлось. Джей Ди, похоже, ничего другого и не ожидал, а потому, не теряя времени, приступил к реанимации. Кто-то из членов команды уже подбежал с большим красным ящичком. Джей Ди достал из ящичка стетоскоп и взялся за дело.
Казалось, столпившиеся вокруг люди разом затаили дыхание и обратились к нему с одной-единственной молчаливой просьбой: спаси. Несколько человек, достав сотовые набирали 911. Оператор «Очевидца» вертелся рядом, продолжая снимать. Джей Ди работал, не поднимая головы.
Паром причаливал. На берегу уже вспыхивали мигалки. К счастью для бедняги, совсем близко от пристани, к которой подошло судно, находилось прекрасно оснащенное пожарное депо. Помощь было уже близка, но Джей не останавливался ни на секунду, чередуя непрямой массаж сердца с искусственным дыханием. И тут Кейт заметила что-то странное. Некоторые из зрителей снимали происходящее. Невероятно. В высшей степени неприлично. У них на глазах умирает человек… Да что с ними такое?
Кейт все еще держала за руку Аарона. Кэлли исчезла, но, скорее всего, была где-то рядом. Снова ожили громкоговорители. Пассажиров и водителей просили освободить лестницы и выходы. Швартовка проходила невероятно медленно.
К прибытию медицинской бригады происходящее на пароме напоминало массовую истерию. Джей Ди поднялся, сказал что-то подбежавшим коллегам и отступил в сторону. Слов Кейт не слышала — все вокруг шумели. Двое санитаров положили мужчину на носилки, третий, обменявшись с Джей Ди несколькими словами, пожал ему руку. Носилки занесли в грузовой лифт.
Вместе с санитарами ушел и один из телевизионщиков. Кейт ожидала, что теперь все кончится и пассажиры поспешат к выходу. Но вместо этого произошло нечто странное.
Толпа надвинулась на Джей Ди. Люди обступили его со всех сторон, взяли в плотное кольцо. Шум, треск фотоаппаратов, крики. Но что они кричали? Кто такой сержант Харрис?
Между тем Джей Ди утонул в людском море.
— Мам, что происходит? — Аарон нетерпеливо дернул ее за руку.
Она не ответила и, спрыгнув со скамейки, попыталась пробиться к Джей Ди. Куда там. Толпа стояла плотной стеной, а Кейт была не из тех, кто способен растолкать окружающих. Отыскивая просвет в людской массе, она зацепилась о протянутый телевизионщиками кабель. До нее донесся голос Мелинды:
— Мы прерываем репортаж, чтобы сообщить сенсационную новость. Всего лишь несколько минут назад у нас на глазах сержант Джордан Донован Харрис спас еще одну жизнь…
Растерянная, не понимая, что творится, Кейт позвала Джей Ди — без особой, впрочем, надежды на успех. Проходя мимо женщины с прогулочной коляской, она услышала, как та говорит мужу:
— То-то он показался мне знакомым. Хотя в гражданском выглядит совсем по-другому.
Уж не сошли ли все с ума? Или что-то не в порядке с ней? Почему они называют его сержантом Харрисом, если он… если он… Она замерла.
Сержант Харрис. Сержант Джордан Донован Харрис.
Кейт чувствовала себя так, словно ей сделали укол новокаина.
А если он не тот, кем она его считала? Она приняла без объяснений, что он друг Шредеров. Что он приехал на Восточное побережье отдохнуть и собирается поступать в медицинскую школу. У нее не было никаких оснований не верить ему.
— Мам, мы пойдем к машине? — спросил Аарон.
Откуда-то появилась Кэлли. Едва взглянув на нее, Кейт поняла: девочка прекрасно понимает, что происходит.
Наконец — казалось, прошло по меньшей мере несколько часов — Джей Ди удалось прорваться через живое кольцо. Репортер семенила рядом, осыпая его на ходу градом вопросов. Люди совали ручки и бумагу, умоляя оставить автограф. Он никого не замечал. Решительный, мрачный, с темными от злости глазами, он шел к Кейт Человек, похожий на Джей Ди. Только теперь все было по-другому. Он не был им. Никогда.
И что же? Получается, Кейт спала с героем Америки? Провела с ним все лето, пока он прятался от своей славы? Он был искусен и ловок во всем, не только в оказании первой помощи. Прекрасно ориентировался, разбирался в электричестве, сумел починить ялик и вдобавок отлично говорил по-французски. Все эти обязательные требования к спецназовцу она приняла как нечто само собой разумеющееся.
Ситуация складывалась совершенно сюрреалистическая. Человек, который шел к ней, был сержантом Джорданом Донованом Харрисом, национальным героем и абсолютным незнакомцем.
Глава 33
Вот же повезло, думал в отчаянии Джей Ди, направляясь к автомобильной палубе в сопровождении возбужденной толпы. Прямо-таки дудочник из Гамелина. И спрятаться негде — хоть через борт сигай. Со всех сторон летели вопросы, трещали камеры, репортер совала в лицо микрофон. Кейт и остальные ждали его у машины, но даже и после того, как все четверо сели в джип, осада продолжалась.
— Запри двери, — бросил он сердито.
— Что…
— Просто запри эти чертовы двери!
Кейт замешкалась, и кто-то попытался влезть в машину со стороны Аарона.
— Сержант Харрис!
Он повернулся и без лишних церемоний захлопнул дверцу. Кейт наконец-то нажала кнопку блокиратора. Не привыкший к такому вниманию, Бандит заливался злобным лаем. Они сидели как в западне, как брошенные в банку рыбки, ожидая, когда же можно будет проехать, а снаружи гудел растревоженный человеческий рой.
Машина наконец тронулась.
— Почему ты ничего мне не сказал? — холодно спросила Кейт, глядя на приближающийся пандус.
Теперь уже и рабочие, которые должны были бы управлять движением, махали проезжающему джипу.
— Вот почему, — угрюмо ответил он.
— А это круто, что ты — он, — сказал Аарон, подпрыгивая от возбуждения на заднем сиденье. — Мы про него… про тебя… статью читали. В этом… в «Уикли ридер».
Кэлли положила руку ему на плечо:
— Остынь, малыш, ладно? И пристегнись.
Аарон накинул ремень.
— Да. Как скажешь, — подражая Кэлли, протянул он.
— Кто-то, не исключено, попытается увязаться, — заметил Джей Ди. — Было бы неплохо выбрать не совсем прямой маршрут.
— Но это же безумие.
Он промолчал.
— Эти люди… они просто рехнулись. Нет, им меня не запугать.
Отлично, подумал Джей Ди. Когда-то он тоже так думал: «Им меня не запугать, я не отступлю, не позволю…» Однако в действительности все оказалось не так просто, и жизнь быстро показала, что ради личной свободы приходится идти на компромисс. У толпы свои правила, и сопротивляться ей, а уж тем более бросать вызов неразумно.
Едва джип скатился по пандусу, как к нему тут же пристроился черный внедорожник.
Кейт заметила преследователей, глянув в зеркало заднего вида.
— Боже. Беру свои слова обратно. Теперь уже и мне страшновато.
— Извини. Мне очень жаль.
— Да уж не сомневаюсь, — пробормотала она.
Джей Ди понимал — у нее есть все основания злиться, считать, что ее если не предали, то по крайней мере обманули. Конечно, объясниться было бы неплохо, но ситуация сложилась так, что она могла и не понять.
— Эй, Джей Ди, — окликнул его Аарон. — А можно тебя звать Джей Ди?
— Конечно. Меня так все друзья называют.
— Так тот парень хотел подорвать президента? Ух ты, даже не верится. А что с ним потом стало? Он террорист?
— Он… Нет, не террорист. Обычный парень. Просто запутался, не знал, что делать, и хотел привлечь к себе внимание.
— Но ты его остановил. Круто.
Кейт уже заметила, что Кэлли, вопреки обыкновению, почему-то помалкивает и участия в разговоре не принимает.
Глянув в зеркало, она поймала ее взгляд.
— Ты все знала?
— Да, знала, — покаянно ответила Кэлли. Похоже, она даже обрадовалась возможности снять с души камень.
Кейт изо всей силы стиснула руль.
— Получается, ей ты сказал, а мне нет?
— Я сама догадалась, — раздраженно пояснила Кэлли. — Вот еще…
— Вот бы я узнал, было бы круто, — завистливо вздохнул Аарон. — Жалко, что ты нам не рассказал.
Джей Ди снова овладевало знакомое ощущение усталости и безвыходности, то давящее чувство, что и загнало когда-то в подполье, вынудило отказаться от привычной жизни и скрыться. Он мог бы сказать многое, но все объяснения казались сейчас мелкими, неуместными, а потому он промолчал. Возникший было спор остался незакрытым, и между ними с Кейт как будто повисла грозовая туча.
Миновав Уэст-Бридж, Кейт свернула в спокойный жилой район с выкрашенными в пастельные тона домиками и забитыми припаркованными машинами улочками. Джей Ди посмотрел в зеркало заднего вида. Хвоста не было, в чем он убедился еще раньше, но это вовсе ни о чем не говорило. Любой, кто потрудился записать номер джипа, мог узнать телефон Кейт в считаные минуты.
Они остановились в тихом тупичке, обсаженном раскидистыми кленами. У Кэлли новоселье, напомнил себе Джей Ди. Что бы ни случилось на пароме, об этом нужно забыть. На первом месте сейчас Кэлли. Из-за всей этой суеты девушка отошла на второй план, и он ругал себя за невнимательность. Но слава имеет неприятное свойство отравлять жизнь, и тут уж ничего не поделаешь. Кейт вроде бы тоже решила настроиться на другой лад и, по крайней мере отложив разбирательства, переключиться на самое главное: устроить Кэлли в новом доме.
Едва увидев этот самый дом, Джей Ди понял, что беспокоиться не о чем. Как и коттедж у озера, он напоминал нечто списанное с картинки — чистенькое аккуратное бунгало, обнесенное белым заборчиком с цветочной решеткой. В тупичке таких домов было четыре. Другие выглядели столь же нарядными, а когда Кейт вышла из машины, работавший у соседнего бунгало мужчина приветливо помахал рукой.
Кэлли озирала новый для нее мир сияющими глазами, и столько надежды было в ее взгляде, столько радости, что Джей Ди едва удержался, чтобы не посоветовать ей умерить восторги. Надежда слишком часто оборачивается разочарованием — уж он-то постиг эту истину давно. Впрочем, сейчас его никто не стал бы слушать — Аарон схватил Кэлли за руку и потащил к дому, сгорая от желания ввести ее в новый мир.
— Быстрей, мам!
Бандит первым взбежал по ступенькам и уже царапал лапами дверь. Кейт достала ключ и, пропустив вперед сына, вошла следом вместе с Кэлли. Подгоняемая волнением, она тут же принялась открывать окна, переходя из комнаты в комнату, оглядывая семейные фотографии, книжные полки, мебель, — все то, что создавало здесь теплую атмосферу уюта.
Кейт взглянула на Джей Ди:
— Как думаешь, Кэлли здесь понравится?
— Ты живешь в доме из диснеевского мультфильма. Разве здесь может не понравиться?
— Согласна, — сказала, входя в комнату, Кэлли.
Он вздохнул, уже пожалев о неосторожно брошенной реплике.
Впрочем, она не обиделась. С ее лица не сходило восторженное выражение, глаза сияли. Пройдя через нелегкие испытания, девочка все еще сохраняла надежду на лучшее будущее.
— Класс, — добавила она. — Полный улет.
— Правда? Полный улет? — Кейт просто расцвела от похвалы, и Джей Ди невольно улыбнулся.
— Ага. — Кэлли замялась, потупилась, потом вздохнула. — Я тут… в общем, давно хотела вам сказать, и раз уж вы здесь…
Кейт мгновенно напряглась:
— Что такое? У тебя все в порядке?
— Конечно, в порядке. В том-то и дело. Понимаете, когда это случилось… ну, когда я заболела, то поначалу казалось, что все, конец, катастрофа века. Думала, жизнь прошла, ждать уже нечего…
— Кэлли… — Кейт шагнула к девочке, но остановилась, словно испугавшись чего-то.
Джей Ди хотел ободрить ее, но его опередила Кэлли:
— В общем, обернулось все не так. Кроме шуток, я даже рада, что заболела. Не люблю болеть. И снимать каждое утро эти дурацкие показатели мне не нравится. И есть по расписанию тоже. Мне хочется сладкого, как и каждому ребенку, а аэробику я просто ненавижу. — Голос сорвался. Кэлли болезненно сглотнула и поморщилась. — Но в том-то и дело, что если бы ничего этого не случилось, то у меня не было бы вас.
Джей Ди знал, как трудно ей говорить такие вещи. И как нужно это сделать. Наверное, Кейт и Аарон дали ей то же, что и ему, — понимание того, что значит быть членом семьи, и надежду на то, что жизнь может быть лучше.
Кэлли глубоко вздохнула, переводя дыхание.
— В общем, это я и хотела сказать. И еще… спасибо. Только не смотрите на меня так жалостливо, а то я не выдержу.
— Ладно, тогда с этим закончили. — Кейт сморгнула подступившие слезы и, шагнув вперед, обняла девочку. — Ох, Кэлли… Помнишь наш разговор? В счастливое детство никогда не поздно вернуться.
Обращенные к Кэлли, слова поразили Джей Ди. А ведь это действительно так, подумал он. Да, так.
Аарон, наблюдавший всю эту сцену со стороны, жалобно посмотрел на мать:
— Можно на улицу?
— Я сейчас, подожди секунду, — сказала Кэлли и, утерев глаза, обняла Джей Ди, хотя оба в последние часы и чувствовали себя немного стесненно. — Насколько я понимаю, мои медицинские счета оплачены вашим фондом?
— Он для того и существует. — Джей Ди и не ждал ничего взамен, но Кэлли отблагодарила его счастливой, идущей от сердца улыбкой.
— Мне не важно, что вас знает вся Америка. Вы — мой герой. — Поднявшись на цыпочках, она чмокнула его в щеку и отступила. — Пойду поброжу с Аароном, а то от всей этой сладости и в диабетическую кому свалиться недолго.
Кейт, всхлипнув, потянулась за салфеткой, а когда Кэлли с Аароном, переглянувшись, покинули сцену, повернулась к Джей Ди:
— Так у тебя есть фонд?
— Есть.
— Как же ты не понимаешь, что я так больше не могу? И все эти односложные ответы меня больше не устраивают. Ты постоянно уходишь в сторону.
— Никуда я не ухожу. Ты спросила — я ответил. Вполне однозначно. Да, у меня есть фонд.
— Ну вот, теперь ты просто смеешься надо мной.
— Что тебе от меня нужно? — спросил он, теряя терпение.
— Мне нужны ответы. Объяснения. Мне, в конце концов, нужна правда. Или я ее не заслуживаю?
— Ты заслуживаешь много больше того, что могу тебе дать. — Признание далось с трудом и отдавало горьким привкусом правды. Он рос сам по себе, не чувствуя под собой страховочной сетки, и, конечно, за это пришлось заплатить. Теперь он просто не знал, как стать тем, кто действительно нужен такой женщине.
— Ну почему ты так говоришь?
— Потому что так оно и есть. Я умею только одно: быть санитаром. Если тебе нужен заботливый, надежный муж, поищи его в другом месте. — Слова эти вылетели сами на волне паники и неуверенности, и он сразу увидел, как больно они ударили Кейт. Вот уж чего она точно не заслужила. Но как объяснить, что у него нет ни малейшего представления о том, как стать мужем и отцом? Что ему гораздо легче развернуться и уйти, чем причинить боль ей и Аарону? — После всего, что случилось на пароме… В общем, мне нужно уехать на какое-то время. Я не вижу других вариантов и не знаю, что еще можно сделать. Я не представляю, как жить дальше.
Обхватив себя руками, она отошла к окну:
— Вот почему ты был против того, чтобы я писала статью о Кэлли. Думал, что я выдам тебя. Ты мне не доверял. Поэтому и не сказал ничего.
— Я никому ничего не сказал. Мне все опротивело, и в первую очередь я сам.
— Но мне ты мог бы довериться.
— Я не верил никому.
— Однако ж спать со мной это тебе не мешало.
Оба замолчали, и молчание это разделило их ужасной, глубокой пропастью. Чувство было такое, будто он смотрит сцену жуткой катастрофы в замедленном режиме и с выключенным звуком. Катастрофы, случившейся по его вине. То, что осталось и что лежало теперь между ними, спасению не подлежало. Но хуже всего было то, что он и ее оставил в не лучшем положении.
— Кейт. — По крайней мере объяснения она точно заслуживала. — Кейт, я не смогу быть тем, кто тебе нужен.
— А ты знаешь, кто мне нужен?
Он обвел взглядом комнату, посмотрел в окно, за которым открывался вид на чудесный, словно взятый из «Плезантвиля» [24], квартал.
— Моя жизнь — сплошное безумие. Я не знаю, чем все это кончится.
— Тебя послушать, получается, что слава — неподъемная ноша. Но ведь у других эта ноша не легче, а они же как-то справляются. Посмотри хотя бы на Тайгера Вудса или Джона Маккейна… [25]
— Между ними и мной большая разница. Они сами стремились к славе и признанию. Работали ради этого. Боролись за это. Я ничего подобного не хотел, и, поверь мне, ты тоже не захотела бы.
— Я знаю, почему ты так говоришь. Причина только одна — ты боишься.
Он ощущал ее гнев почти физически. Она словно метала в него дротики злости, будя старую боль и старый стыд. Боль и стыд за то, какой была его мать. Отсюда надо убираться, пока пресса и телевидение не вычислили, где его искать. Может быть, еще есть шанс выгородить хотя бы Кейт.
— Вызову такси. Полечу в Лос-Анджелес сегодня. Ждать до утра смысла нет.
— Значит, вот так? — тихо спросила она глухим, незнакомым голосом.
— Я увольняюсь из армии, — ответил Джей Ди и только потом понял, что она имеет в виду другое. Разве он не хочет остаться и побороться за нее? Да, хочет. Хочет, черт возьми. Но сейчас его желания были не важны — куда важнее сделать то, что требуется. Поступить правильно. — Поговорю с Аароном и Кэлли, а потом пойду.
Они стояли по разные стороны пропасти, так и не перебросив через нее мостик. Почему-то вспомнился тот день, когда она вытаскивала крючок у него из пальца. Как он тогда сказал? Если поспешите, я, может быть, выживу?Сейчас у нее было то же выражение. Он постоял еще немного. А потом пошел искать детей.
— Ты же сказал, что никогда меня не бросишь. — Аарон размахнулся и со всей силы бросил бейсбольный мяч. Перчатки не было, и Джей Ди поймал его голой рукой. Боль прожгла ладонь до кости.
— Я говорил, что не брошу тебя в лесу. — Он вернул мяч. Удержать внимание мальчика можно было только так, играя с ним в мяч. Такси вот-вот придет, и времени почти не осталось. — Я бы никогда не бросил тебя в лесу.
— Вот еще. Тоже мне обещание. На твоем месте каждый бы так сказал. — Аарон снова бросил мяч.
Сидевший в сторонке Бандит наблюдал за происходящим с полной собачьей сосредоточенностью, готовый в любой момент подхватить мяч, если тот улетит в сторону.
— Да, выразился не совсем точно, — согласился Джей Ди, разминая онемевшие пальцы. Бросок у мальчишки что надо. Он знал, что рука будет болеть еще несколько дней. — Надо было объяснить получше.
— Плохо, что ты улетаешь.
Наверное, подумал Джей Ди. Аарон упустил брошенный ему мяч, и тот, ударившись о стену, отскочил и запрыгал вдоль забора. Бандит тут же кинулся в погоню.
У тротуара остановилось белое с зеленым такси. Аарон повернулся к Джей Ди и, глядя ему в глаза, крикнул:
— Мам! Он уезжает.
Кейт и Кэлли вышли из дому вместе. Как бы он хотел остаться. Но…
— Возьмите, — сказала Кэлли, протягивая ему толстый конверт. — Почитаете в самолете.
Кейт взглянула на нее, нахмурилась, но ничего не сказала.
Он смотрел на них, всех троих, ставших семьей для него этим летом. Семьей, которой у него никогда не было. Почти настоящей. Там, у озера, им ничего не угрожало, но здесь, в реальном мире, он не мог защитить их ни от папарацци, ни от тех вопросов, с которыми лезли бы к ним репортеры, если бы он остался здесь.
— Счастливого пути, — обронила Кейт.
— Когда вернешься? — спросил Аарон.
— Не знаю. — Джей Ди быстро обнял всех по очереди, чувствуя в каждом молчаливое сопротивление. Как же нелепо все получилось. Как неудобно. И хотя он сказал, что не знает, когда вернется, в душе он знал.
Глава 34
— Не надо было его отпускать, — сказала Кэлли, входя в кабинет уже в ночной сорочке.
Аарон давно уснул, но Кэлли, как и Кейт, похоже, не спалось.
— Решала не я. Это он ушел.
— Могли бы и остановить.
— А что потом?
— Были бы вместе.
— Не представляю себе этого.
— Почему?
— Я могла бы привести с дюжину причин, но назову только одну, самую главную. Он не хочет быть со мной. Может быть, не хочет быть вообще ни с кем, не знаю.
— Чушь. Он в вас по уши влюблен. Смотрит так, будто съесть готов.
Кейт почувствовала, что краснеет, и отвернулась.
— Очень смешно, мисс всезнайка.
— Во всяком случае, о нем я знаю побольше вашего.
Да, Кэлли он о себе рассказал. Они ведь наверняка разговаривали обо всем. Откровенничали. А ее держали в неведении. Вместе с этой мыслью на нее накатила — вот ужас! — волна зависти. Делился своими тайнами с Кэлли, а ее водил за нос!
— Ну? — Кэлли уселась во вращающееся кресло у стола. — Неужели не интересно?
— Полагаю, если бы он хотел ввести меня в курс своих дел, рассказал бы сам, — сухо ответила она.
— А, перестаньте. Никакого секрета тут нет. — Кэлли заговорщически подалась вперед и подтянула к груди колено. — Держу пари, вы даже не знаете, почему он ушел в армию.
— Не знаю. — Да и откуда ей знать? Он не удосужился рассказать и о миллионе других вещей.
— Понимаете, из-за матери — она у него еще хуже моей, — ему чуть ли не с детства приходилось работать. Брался за все, что предлагали. Поэтому и умеет многое. Что зарабатывал, откладывал. Хотел после школы поступить в колледж. А потом мамаша загремела в клинику для наркоманов, и все накопления, до последнего пенни, ушли на лечение. Так что вместо колледжа пришлось идти в армию.
Вот так. Кэлли это знала, тогда как ей он не сказал ни слова. Она спала с парнем, который скрывал от нее все, но изливал душу Кэлли.
И все же, хотя Кейт еще злилась, мысли уже пошли в другом направлении. До встречи с Кэлли она и представить не могла, что на свете есть матери, способные отвернуться от собственного ребенка. Теперь Кейт начала понимать. Похоже, Джей Ди понятия не имел, что такое настоящая семья, как строятся отношения между родителями и детьми. И, подобно Кэлли, думал, что уже никогда этому не научится. Но ведь он далеко не глуп и мог бы постараться.
— Вы злитесь, — заметила Кэлли.
— Не на тебя. Он должен был сам рассказать мне об этом.
Кэлли скорчила гримасу:
— Ну конечно. Думаете, легко в таком признаться? Мне он рассказал только потому, что я сама была в похожей ситуации и могла в любой момент сорваться и наделать глупостей. Джей Ди хотел поддержать меня. Вас ведь мать не бросала.
Кейт изобразила подобие улыбки. Обида засела слишком глубоко. «Как же легко он отказался от меня», — думала она. А потом вдруг поняла — она сделала то же самое.
Кэлли посмотрела на экран монитора:
— У вас Интернет подключен?
Кейт щелкнула пальцем по клавиатуре. Экран ожил.
— Я тут нашла кое-какую информацию. Посмотри вот это. — Она открыла окошко браузера и увеличила появившуюся фотографию.
Кэлли придвинулась поближе:
— Господи. Вот это…
Да, красавчик, подумала Кейт. Ее взгляд скользил по выплывающим на экран фотографиям. Потом они просмотрели видеоклип с записью события, прославившего сержанта Харриса на всю страну.
— Так когда ты узнала? — спросила Кейт, рассматривая фотографию, на которой молодой еще Джей Ди стоял рядом с Сэмом Шредером. Негостеприимный, напоминающий лунный пейзаж на заднем плане давал некоторое представление об афганской провинции Кунар.
— В первый же день, когда пришла прибираться в доме Шредеров. Нашла какой-то журнал, увидела фотографию и поняла, кто есть кто. Он и не запирался даже. Сразу и признался.
— Но почему ты мне не сказала?
— Я пообещала, что буду держать язык за зубами. Дала слово.
Разумеется, Кэлли вовсе не обязана была докладывать Кейт, что ее любовник скрывает свое настоящее имя. Сделать это должен был сам Джей Ди. Но не сделал.
Стиснув зубы, она продолжала перебирать залежи информации. Трагический инцидент в военном госпитале, случившийся накануне Рождества и мгновенно повысивший уровень террористической опасности до высшего, красного, шокировал всю страну. Видеоролик крутили по всем каналам, фотографии украсили первые страницы всех крупных газет. События тщательно, кадр за кадром, анализировались и комментировались всевозможными экспертами.
Охвативший страну ужас сменился горечью, когда стало ясно, какие именно мотивы двигали неудачливым террористом. Человек, планировавший убить президента, действовал вовсе не по заданию внешних сил. В школьные годы Теренс Ли Малдун входил в сборную по футболу. Семья была бедная, и он, привлеченный щедрыми обещаниями, отправился служить в армию, где прошел экстенсивный курс подготовки и стал членом суперэлитного, особо секретного подразделения коммандос.
Теренса ждала отличная военная карьера — ему предстояло защищать беззащитных по всему миру. Но судьба преподнесла солдату неприятный сюрприз. За несколько месяцев до истечения трехгодичного контракта Теренс, проходивший тогда службу на Среднем Востоке, получил тяжелое ранение, в результате которого потерял почку и остался пожизненным инвалидом. Еще в госпитале, восстанавливаясь после сложной операции, он узнал, что должен выплатить полученный от Пентагона бонус, поскольку не выполнил условий контракта. Мало того, информацию о нем уже передали в коллекторское агентство.
Какую реакцию вызвала эта новость у раненого спецназовца, понятно без объяснений. Но никто не мог предвидеть, куда поведут гнев и отчаяние.
Исходя из собственной, весьма путаной логики, Малдун решил, что в его несчастьях виноват президент Соединенных Штатов. Взяв на вооружение полученный опыт, он спланировал акцию, результатом которой стало бы уничтожение главнокомандующего и целого крыла медицинского центра.
Согласно данным специального расследования, опубликованным в «Вашингтон пост», раздобыть смертоносную пластиковую взрывчатку не составило большого труда по поддельным документам.
Нарцистическое расстройство личности — таков был вывод экспертов-психологов, объяснявших поведение Малдуна в тот роковой день накануне Рождества, когда он приехал к госпиталю имени Уолтера Рида на собственной машине. План был отлично скоординирован по времени, поскольку, как выяснилось позднее, злоумышленнику удалось получить график и схему маршрута президента. Просчитался Малдун только в одном — не учел, что в армейском медицинском центре работают такие люди, как Джордан Донован Харрис, и что персонал госпиталя обучен не хуже его самого.
Просматривая представленные в Интернете материалы, Кейт поняла, почему случившееся привлекло такое внимание всей страны. Здесь не было никаких ухищрений, сокрытий, подмен. Простой солдат, санитар, знакомый с тяготами настоящей войны, выполнил свой долг и победил. В результате кровь пролили только двое, Малдун и Харрис. И оба смогли выжить.
Людям это понравилось. Людям всегда нравится драма — в чистом виде и с непременным торжеством добра над злом. А когда они узнали факты биографии героя, то полюбили его еще больше. Он служил прекрасной иллюстрацией к типично американской истории успеха, пути от бедности к богатству и славе. Воспитанный матерью-одиночкой — тут Кэлли проворчала что-то малоприятное в адрес миссис Харрис, — выросший в рабочем квартале Балтимора, он ушел в армию и стал санитаром и «зеленым беретом». То есть приобрел не только навыки спецназовца, но и кое-что еще, то, что в его части означало очень многое и отделяло успех от провала, — умение спасать человеческие жизни.
Захлебнувшиеся от восторга средства массовой информации тут же провозгласили его идеальным американским героем. Умелый, сильный, симпатичный, способный на самопожертвование и скромный. А главное, оказавшийся в нужное время в нужном месте. В разгар рождественских празднеств люди находили время, чтобы вспомнить сержанта Харриса и помолиться за его выздоровление. Некоторые и по сей день свято верили, что именно сила молитвы и спасла героя, подняла из комы и с больничной койки. Другие отдавали должное титаническим стараниям врачей. «Если вы собираетесь накрыть собой самоубийцу-бомбиста, — сказал в интервью официальный представитель госпиталя, — вам не найти для этого лучшего места, чем медицинский центр имени Уолтера Рида».
— И откуда только такие берутся? — пробормотала Кейт.
— Читайте дальше, — сказала Кэлли.
Пока сержант Харрис лежал в коме, за его состоянием, затаив дыхание, следила вся страна. Верующие молились за его выздоровление. В церквях висели афишки со словами поддержки и ободрения: «Да благословит Господь Джордана Донована». К рождественским и новогодним украшениям добавились желтые ленточки, символ солидарности и поддержки. Кейт помнила, что, читая об этом в газетах, испытывала чувства гордости за свою страну и благодарности ко всем, кто проявлял таким образом солидарность с героем.
Эти же чувства согревали ее и сейчас. Да, она оказалась в числе тех, кому посчастливилось узнать его лично. Но к гордости и благодарности примешивалась печаль. Не будь Джей Ди героем, они могли бы быть вместе.
— Странно, — пожала плечами Кэлли. — У меня такое чувство, будто это все и о нем, и вместе с тем не о нем.
— Через прессу получаешь впечатление о человеке, но его самого узнать невозможно. — Кейт вдруг поняла, что написанное ею о Кэлли не так уж важно. Читатели никогда по-настоящему не узнают девушку. Может быть, именно это и пытался объяснить Джей Ди?
— Устала. Пойду ложиться. А вы еще почитайте. Почитайте, что случилось с его матерью. Тогда и поймете, почему Джей Ди так не хотел, чтобы люди знали, кто он такой.
Кэлли ушла в свою комнату, а Кейт осталась у компьютера, переходя от одной статьи к другой, узнавая все новые и новые факты. Оказывается, у него была подружка! Зуд ревности, впрочем, унялся, когда она прочла, что эта Тина предала, нет, продала любовника, рассказав репортерам обо всем — от его слабости к голубым крабам до сексуальных предпочтений. Изданные книжкой, ее откровения даже попали в список бестселлеров. «Надеюсь, он недолго с тобой церемонился», — с нехарактерной для себя мстительностью подумала Кейт. Перейдя от Тины к его матери, она узнала о кошмарном детстве Джей Ди в доме женщины, назвать которую матерью не поворачивался язык. Собрав немалый урожай на поле славы сына, Джанет Харрис быстро растеряла все. Старые привычки вернулись, и женщина, как сообщали газеты, оказалась в итоге в некоей частной клинике в южной Калифорнии.
Выскочивший на экране флажок сообщил о получении электронного письма. Имя отправителя было ей незнакомо, но, увидев фотографию, Кейт вспомнила. Неужели это было сегодня? Казалось, прошла сотня лет, а ведь действительно, еще днем они с Джей Ди, обнявшись, как влюбленные тинейджеры, прохаживались по палубе и позировали перед незнакомой женщиной с камерой. Теперь она поняла, почему он так не хотел фотографироваться, почему хмурился и прятал лицо.
«Для нас большая честь встретить вас с Джорданом», — написала женщина.
Все так. До знакомства с Джей Ди Кейт думала, что знает, каково оно, одиночество. Оказалось, она не имела об этом ни малейшего представления.
Глава 35
В 5.45 утра у самого уха пронзительно зазвенел телефон. Избалованная за лето долгой разлукой с достижениями цивилизации, Кейт, едва не свалившись с кровати и уже попрощавшись мысленно с мечтой о здоровом сне, потянулась за трубкой.
— Извини, что разбудила. — Кейт узнала голос своей невестки, Барбары, звонившей с Восточного побережья. — Подумала, что тебе было бы интересно посмотреть «С добрым утром, Америка».
Сердце сжалось от нехорошего предчувствия, и последние надежды на сон улетучились окончательно.
— Что? — Кейт села в кровати.
— «С добрым утром, Америка». Надеюсь, у вас это тоже показывают. Найди телевизор, включи и узнаешь.
— Да что же такое…
— Так он там?
— Он? Кто? — В голове наконец немного прояснилось. — Ты имеешь в виду Джей Ди?
— Ты так его называешь? Боже мой, Кейт, и давно вы вместе?
Недавно. И уже не вместе.
— Расскажи, что там показывают.
— Сначала упомянули о нем. О сержанте Харрисе. Потом показали короткую запись, как он делает искусственное дыхание какому-то парню на пароме. Упомянули, что он вроде бы как исчез на несколько месяцев и никто его не видел. Таблоиды уже сообщают, что, мол, Харрис записывал какое-то реалити-шоу. Что он следующий холостяк, а ты его избранница.
От одного лишь упоминания о популярной телепрограмме, где симпатичный и материально обеспеченный холостяк ищет женщину своей мечты и в итоге делает ей предложение, Кейт бросило в дрожь.
— Он был на озере, — объяснила она. — Жил в доме Шредеров.
— Невероятно! Просто невероятно! И ты ничего нам не сказала!
Невероятно то, что он и ей ничего не сказал. Но признаться в этом родственникам, особенно Барбаре, Кейт не могла. В семье все знали о ее неудачах на любовном поприще, однако случай с Джей Ди даже на этом фоне выглядел бы верхом невезения. В глазах родственников она предстала бы, мягко говоря, не слишком сообразительной особой.
Из трубки уже доносились звуки проснувшегося дома: топот ног, детские голоса, смех. Прикрыв ладонью трубку, Барбара прикрикнула на шалунов. Когда в семье четверо детей, поговорить без помех по телефону практически невозможно.
— В новостях показали, как он садится в твою машину. Ну, как тебе такое, а?
— Должно быть, им и показать-то больше нечего. Лето, мертвый сезон, новостей кот наплакал. — Кейт сунула ноги в стоптанные тапочки и накинула знававший лучшие времена махровый халат. Спускаясь по лестни-це, она коротко изложила Барбаре усеченную версию событий и прошла в кухню — выпить первую чашечку кофе.
— И какой он?
Какой? Неудержимый, горько подумала Кейт, понимая, что никогда не сможет рассказать Барбаре правду.
— Тихий, спокойный, — ответила она, перебирая воспоминания. С первого же взгляда Джей Ди показал ей, кто он такой. Только вот она, к сожалению, этого не поняла. Он — спасатель, и ему все равно, кого спасать, незнакомку ли в магазине или мужчину на пароме. Он всегда готов прийти на помощь — мальчику, у которого проблемы в школе, или одинокой женщине, давно забывшей о любви. Что ж, по крайней мере это, свою истинную суть, ему спрятать не удалось. Впрочем, ее-то он одурачил и не особенно стараясь.
Одурачил. Вот оно, ключевое слово. Одурачил дурочку. Оставил в дураках.
И самое идиотское — ей это нравилось. От начала и до конца.
— Простофиля, — пробормотала она.
— Что ты говоришь? — спросила Барбара.
— Ничего… так… — Кейт покачала головой — ну и ну, почти забыла, что разговаривает по телефону. — Мысли вслух.
— Жду не дождусь, когда смогу с ним познакомиться, — объявила Барбара. — Мне почему-то кажется, что он слишком хорош, что в жизни таких не бывает.
— Бывают. И Джей Ди именно такой. — Утро только начиналась, и вдаваться в детали было еще слишком рано. Сначала нужно обдумать все как следует, привести в порядок мысли, а уж потом обсуждать с кем-то ситуацию. — Послушай, ничего, если я позвоню тебе попозже?
Они попрощались, и Кейт занялась обычными повседневными делами: помыла посуду, налила свежей водички в собачью миску, прибралась в комнате. День обещал быть напряженным: она планировала определить в школу Кэлли и записать ее на получение водительских прав. Лето быстро катилось к концу. Останется только еще раз съездить на озеро и закрыть дом до следующего сезона.
Чуть позже на завтрак притащились Аарон и Бандит.
— Доброе утро, мам. — Аарон выглядел непривычно бледным и вялым и походил на того стеснительного, несчастного мальчика, каким был в начале лета.
— Привет, дружок. — Кейт взяла пакеты с мусором. — Будь добр, придержи дверь.
Аарон открыл заднюю дверь, и Бандит, улучив момент, выскочил на улицу первым. Обычно пес являл особенного любопытства — сейчас же сразу подал голос.
— Тише, Бандит, соседей разбудишь. — Кейт вышла к площадке, где стояли мусорные баки.
Что-то мелькнуло перед глазами. Что-то — микрофон — едва не ткнулось в лицо. И тут же град вопросов. Слова вылетали так быстро, что ничего было не разобрать, и они звучали как какой-то псалом на иностранном языке. Мисс Ливингстон или уже миссис… вы поженились… давно вы с ним знакомы… он действительно ушел из армии… у нас еще несколько вопросов…
Пакет с мусором выскользнул из пальцев, По асфальту рассыпалась яичная скорлупа. Кейт схватила за руку Аарона, и они застыли, скованные ужасом, как олененок Бэмби с мамочкой в перекрестье прицела. Растерявшись, поддавшись нахлынувшей вдруг панике, она не придумала ничто лучше, как позвать Бандита. Затрещавшие со всех сторон камеры зафиксировали ее с открытым ртом, растрепанными волосами и в драном халате.
— Не торопись, красавица. — От толпы отделился широкоплечий репортер с портативным магнитофоном. — Это же наша работа.
— Вы напрасно сюда пришли, — вылазила Кейт. — Никакой истории у меня нет. Мне вообще нечего вам рассказать.
— Чушь, — оборвал ее репортер. — История есть у каждого.
Задетая его тоном, она придвинулась к Аарону, словно инстинктивно ища у него защиты.
— Может быть. Но моя история не из тех, что придется по вкусу читателям. Уходите. Ищите настоящих знаменитостей, а я с вашего позволения вернусь к своей обычной жизни.
К счастью, Бандит уже прибежал, и Кейт нырнула в дом, затащив за собой сына. Захлопнув дверь, она тяжело прислонилась к стене, шумно выдохнула и озабоченно посмотрела на Аарона:
— Ты в порядке?
— Шутишь? — Он широко улыбнулся и выглянул в окно. — Здорово было.
Кейт бросила взгляд на телефон. Позвонить 911? Подумав, она ограничилась тем, что плотно задвинула шторы и наказала сыну оставаться в доме, пока не подошло время ехать в службу опеки и школу. По дороге Кейт нервничала и постоянно поглядывала в зеркало заднего вида, проверяя, не едет ли кто за ними.
Теперь она понимала, что утренняя засада у ее дома пустяк по сравнению с тем, что Джей Ди терпел в течение нескольких месяцев и из-за чего в конце концов сбежал из столицы. Вот только это никак не объясняло, почему он сбежал от нее.
— Мам, а что значит — родила вне брака? — спросил Аарон.
— Почему ты спрашиваешь? — рассеянно спросила Кейт.
Неделя получилась долгая. Джей Ди так и не позвонил. Жизнь превратилась в муку.
— В «Стар трэк» пишут, что я родился вне брака. — Он протянул ей газету. — Вот посмотри — «Кэтрин Ливингстон завела ребенка…»
— Дай-ка сюда. — Кейт выхватила у сына газету и бросила ее в мусорную корзину. — Не обращай внимания на эту чушь.
Внутри все кипело. Ситуация выходила из-под контроля, и она ничего не могла поделать. Какой ужасный урок. Какой показательный урок. Раньше она даже завидовала тому или иному репортеру, представляя себя на его месте, переживая восторг охотника. Ей, сотруднице заштатной газеты, скромной обозревательнице, оставалось только мечтать о таких высотах. Теперь, после того, как она увидела себя в разделе светской хроники — испуганную, в заношенном халате, сжимающую руку растерянного сына, от мечты остался только тошнотворный привкус во рту.
Незнакомые люди звонили по телефону, присылали электронные письма, бродили у дома. Некоторые выглядели безобидными искателями сенсации, другие откровенно пугали, как, например, парень, попросивший подарить ему трусики. Газетчики уже разнюхали, что она родила ребенка вне брака, что Уолден Ливингстон был радикалом в шестидесятые, что ее выгнали с последней работы, и продолжали рыться в грязи.
Но это было еще не самое худшее. В одном интернет-блоге появились рассуждения о том, что Кэлли, как и мать Харриса, наркоманка. Кейт возмутилась, но в какой-то момент поняла, что сделать ничего не может. Стоит лишь ввязаться в дебаты или даже подать в суд, как все сразу же решат, что она приняла досужие сплетни всерьез, и, следовательно, зерно истины в них есть. С другой стороны, если не предпринять вообще ничего, обязательно найдутся такие, кто интерпретирует молчание как признание того, что обвинения верны. Даже ее редактор попросила разъяснений. А потом позвонила инспектор службы опеки. Она обеспокоена происходящим и вовсе не уверена, что решение передать девочку Кейт пойдет на пользу первой из-за поднятой средствами массовой информации шумихи.
— Да, происходящее не идет ей на пользу, — согласилась Кейт. — Как и всем остальным. — Ей вспомнились слова Джей Ди: «Я ничего подобного не хотел, и, поверь мне, ты тоже не захотела бы».
Все случилось так, как он и предсказал. И в конце концов, не выдержав непрошеной славы, Кейт тоже сбежала. На озеро.
Часть пятая
Секрет здорового тела и духа не в том, чтобы оплакивать прошлое, тревожиться о будущем или предвосхищать беды, а в том, чтобы жить настоящим.
БуддаГлава 36
— Последний шанс искупаться, — предложила Аарону Кэлли.
Делать в доме было уже практически нечего. Кейт уехала в город — сделать кое-какие покупки и зайти на почту, — и то, что она доверила Кэлли присматривать за Аароном, значило для девушки очень многое. В начале лета Кейт подпускала их к воде только под своим присмотром. Теперь, когда Аарон умел плавать, а Кэлли стала членом семьи, положение изменилось. Кейт ослабила бдительность и относилась к Кэлли как к дочери.
Всю вторую половину дня они работали не покладая рук. Вымыли и отнесли в лодочный сарай каяк, убрали туда же дачную мебель и барбекю. Потом сыграли последний раз в крокет — Кэлли победила — и сложили до следующего года принадлежности. Спустили и тщательно, как древнюю реликвию, свернули флаг, такой старый, что звезд на нем было не пятьдесят, а только сорок восемь. Кэлли нравилось, что Кейт и Аарон принадлежат к семье, в которой чтят традиции.
Чтобы не соблазнять местную живность, енотов и полевых мышей, дом очистили от всего съедобного. Теперь оставалось только ждать, пока Кейт привезет из города продукты для прощального обеда. Утром они отключат воду, чтобы трубы не замерзли зимой, и уедут.
Взглянув на загрустившего Аарона, Кэлли невольно улыбнулась:
— Веселей, малыш. Жизнь продолжается. — Больше она ничего говорить не стала, потому что, честно говоря, никакого упадка духа не испытывала и к смене времен года относилась равнодушно. Если ее что и волновало, так это начало учебного года. Приятно все-таки вернуться к нормальной жизни, готовиться к школе, убираться в своей комнате, слушать музыку. А когда Кейт пообещала по возвращении в город пройтись с ней по магазинам и купить все необходимое, Кэлли едва удержалась, чтобы не завизжать от восторга.
— Спать сегодня не буду, — торжественно пообещал Аарон.
— Смотри сам. — Она точно знала, что до утра ему не продержаться. Купание, обед, карты… да он до кровати не доберется — уснет на ходу. Именно это ей и нравилось в нем — абсолютная предсказуемость. Он жил как автомат — еда, игры, разговоры, сон и снова еда… Один бесконечный цикл.
— А давай наперегонки! Кто первый до воды… — Аарон сорвался с места и помчался к озеру.
Кэлли побежала за ним. Какое же это удовольствие! Раньше едва ноги переставляла, а теперь, сбросив тридцать фунтов, обрела легкость, о которой могла только мечтать. На ней было черное танкини [26], и выглядела она… как надо.
Догнав Аарона на причале, Кэлли схватила его за руку, и они вместе прыгнули в озеро. Вода была, как всегда, холодная, но удивительно чистая. Вынырнув одновременно, они рассмеялись. Легкая, гибкая Кэлли с удовольствием гонялась за Аароном, время от времени ныряя, чтобы проверить, не сможет ли она достичь дна. Конечно нет. Скрытое в глубине, темное, недоступное, оно оставалось частью загадки этого волшебного озера.
Выныривая, Кэлли в первую очередь искала глазами Аарона, хотя мальчишка, преодолев однажды страх, с каждым разом чувствовал себя в воде все увереннее.
— На что ты смотришь? — спросил он.
— На малыша, который плавает как рыба.
Аарон расцвел от похвалы, а она, подплыв поближе, вдруг сказала то, чего никогда не говорила раньше:
— Я горжусь тобой.
— А я тобой.
Несколько секунд они улыбались друг другу, потом она, почувствовав какую-то неловкость, плеснула ему в лицо, и он, спасаясь, нырнул. В конце концов холод все же выгнал обоих на берег. Бандит встретил их заливистым лаем. Вытершись полотенцами, они улеглись на прогретом солнцем причале.
— Мне маму жалко, — сказал вдруг Аарон. — Она грустит по Джей Ди.
— Похоже что так, — согласилась Кэлли. — Ничего, справится.
— А я вроде как тоже… грущу…
— Ну, ты не был бы человеком, если бы не грустил иногда.
Солнечные лучи приятно ласкали лицо. Какое удивительное получилось лето. Начавшись с полного отчаяния, оно заканчивалось на обнадеживающей ноте. Теперь у нее приемная семья, планы на будущее. Конечно, прошлое никуда не делось и оно останется с ней навсегда, как и резистентность к инсулину, но и с тем, и с другим можно жить.
Кэлли вздрогнула, услышав, как скрипнули мостки, а уже в следующее мгновение ее накрыла прохладная тень. Она села и повернулась, моргнув от ударившего в глаза света. Перед ней, окруженный сияющим нимбом, стоял Люк Ныоман.
— Люк… — Аарон поднялся первым. — Привет, Люк. Ты где был?
— Делами занимался.
Кэлли тоже поднялась. Первым порывом было завернуться в полотенце, но она сдержалась. Какая есть, такая и есть. Больше она прятаться от него не станет.
— Привет. — Ее порадовало, что голос прозвучал абсолютно нейтрально.
— Что-то я проголодался, — сказал Аарон, демонстрируя поразительную дипломатичность. — Буду в доме. Пошли, Бандит.
Он ушел, а они долго молчали.
— Хорошо выглядишь, — решился наконец Люк.
Кэлли и сама это знала. Та, что отражалась сейчас в его глазах, мало походила на ту, которую он встретил в начале лета.
— Я и чувствую себя хорошо.
И снова молчание, хотя внутри у нее все кричало. Что ты от меня хочешь? Что ты здесь делаешь?
— Это хорошо. Послушай, Кэлли… — Люк не договорил и посмотрел на нее так, словно ожидал, что она придет ему на помощь.
Но Кэлли вовсе не спешила на выручку. Пусть ждет. Пусть не думает, что все так просто.
— Да?
— Знаешь, я хочу извиниться за то, как обращался с тобой. Все в порядке, да?
Сердце забило крыльями от радости, но она не дала воли чувствам.
— Нет, не в порядке. Ты вел себя со мной так, словно мы друзья… хорошие друзья, но только держал это ото всех в тайне. — Она до сих пор помнила тот день, встречу у торгового центра. Помнила и не собиралась забывать, что чувствовала тогда. Она так обрадовалась ему, так хотела познакомиться с его друзьями, но они не приняли ее. Тогда от них словно пахнуло холодом презрения. А он… едва удостоил ее нескольких слов и постарался поскорее от нее избавиться. Он стыдился ее. Боялся, что приятели будут смеяться над ним, подкалывать. Не хотел, чтобы его видели с толстой чудачкой.
— Я виноват, и извинения мне нет, — сказал Люк. — Сам дурак. Ты особенная и всегда такой была. А я чувствую себя полным идиотом.
— Ты им и был. — Она подобрала полотенце и повернулась к дому.
— Подожди. — Он взял ее за руку, заглянул в глаза. — Я скучаю по тебе.
Сердцу стало вдруг тепло, словно его коснулись солнечные лучи.
— Ты серьезно?
— Да. Я пришел… Хочу попросить… Ты не хочешь сходить сегодня в боулинг-клуб? Мы там встречаемся… с ребятами. Сможешь?
Наконец-то. Лето прошло, а он только-только созрел, чтобы представить ее своим приятелям. Долго же пришлось ждать.
— Не смогу. Останусь сегодня здесь. Мы уезжаем утром.
Он помолчал, переваривая новости. Похоже, расстроился.
— Точно?
— Точно. — Она не удержалась и улыбнулась. — Я буду жить с Кейт. В Сиэтле.
— Ты, похоже, счастлива.
— Так и есть. Счастлива. — Какое непривычное слово. Но самое странное, что впервые за все время она нисколько не покривила душой, произнеся его.
— У меня тоже новости. Записался в береговую охрану.
Представить его выбритым, да еще в форме, было трудно, но он выглядел таким довольным собой, таким гордым.
— Люк, это же отлично!
— Да. Я тоже уезжаю. Просто захотелось увидеть тебя. Попросить прощения.
Легкий ветерок поднял волосы с плеч.
— Спасибо.
— Основная подготовка начнется после Дня труда, а куда потом занесет… Я подумал, мы могли бы переписываться… по электронной почте.
— Конечно. Да, я согласна.
— Хочу, чтобы ты знала. Я очень жалею, что так случилось. Это все по моей вине. Я вел себя глупо и теперь только надеюсь… — Он не смог договорить и только вздохнул смущенно.
— Я не обижаюсь. — Кэлли сказала это просто так, но, сказав, поняла, что и впрямь не держит на него зла. Они ведь еще дети. И им многому нужно учиться.
Глава 37
На почте, куда Кейт зашла, чтобы перенаправить корреспонденцию на домашний адрес, ее встретила очередь. Томясь в ожидании и поглядывая на расположившуюся неподалеку непринужденную парочку, она думала о том, какой разной бывает любовь: для кого-то простой, для кого-то сложной, а для некоторых, к сожалению, и невозможной. Присутствие этих двух людей, легко подтрунивавших друг над другом и не скрывавших своих чувств, подчеркивало ее собственное одиночество и отдавалось тягучей болью под сердцем. В какой-то момент она с ужасом поняла, что вот-вот расплачется.
«Возьми себя в руки. И поскорее».
Словно почувствовав ее взгляд, мужчина вдруг обернулся и пристально посмотрел на нее. Застигнутая врасплох, Кейт поспешно опустила глаза, сделав вид, что глядит на часы. Только вот часов на руке не было. Впрочем, слезы уже отступили. Подойдя к стойке, она протянула заполненный бланк и торопливо направилась к выходу.
— Кейт? Кейт Ливингстон? Это же я, Сэм. Сэм Шредер. — Пара остановилась у дверей и поджидала ее.
Она не знала, откуда взялись силы на улыбку. Лет прошло немало, однако Сэм почти не изменился. Он всегда был веселым, отзывчивым, добродушным парнем и таким же, похоже, остался.
— Боже мой, Сэм! Сто лет не виделись.
Он открыл перед ней дверь, и они вышли на улицу и остановились у чудесного цветника с великолепными розами.
— Познакомься — моя жена, Пенни. Мы приехали на День труда и задержимся на уик-энд. Пенни с ребятами здесь впервые.
— Приятно познакомиться, — сказала Кейт, хотя в эту минуту ей было вовсе не до знакомств и пустых разговоров. — На озере сейчас хорошо. Лучшего времени, пожалуй, и не найти.
— Спасибо, — кивнула Пенни. — Нам здесь уже понравилось. Мальчики даже не хотят возвращаться домой. Кстати, нужно проверить, как они тут. Мы будем в машине, — добавила она и, кивнув, поспешила к парковочной стоянке.
Кейт и Сэм остались одни.
В памяти обоих, конечно, сохранились самые разные моменты того далекого прошлого, когда они были детьми, но, как ни странно, неловкости не ощущалось. Наверное, потому, что времени прошло слишком много и столько всего случилось в их жизни, что те мальчик с девочкой казались им другими людьми.
— У тебя, значит, семья, — сказала Кейт.
— Да. А еще работа и кредит. Все как у взрослого. Послушай, ты пришла бы к нам. Привела бы своего мальчика… Пусть бы дети познакомились. У меня их двое.
— А ты откуда знаешь, что у меня сын?
— Джей Ди рассказал, — без тени смущения ответил Сэм. — Обычно из него слова не вытянешь, но о вас он, похоже, готов говорить часами. О тебе и… Адаме? Нет, Аароне?
Кейт почувствовала, что краснеет.
— Так вы с Джей Ди… говорили обо мне? — Как странно. Они столько лет не виделись, а разговор сразу перескочил на далеко не общие темы. Впрочем, что тут странного? Если журнал сообщает читателям размер твоего бюстгальтера, о каких границах дозволенного и недозволенного может идти речь?
— Он мой лучший друг. И вот что я тебе скажу, Кейт. Ты очень много для него значишь, и, насколько я понимаю, он для тебя тоже не пустое место?
— Это он тебе так сказал?
— Нет. Но посмотрела бы ты на себя сейчас в зеркало.
Кейт вспомнила кое-что. Сэм рос с тремя сестрами и женщин научился понимать великолепно. Иногда казалось, он просто читает их мысли. Похоже, в этом отношении ничего не изменилось, и волшебный дар остался при нем. Она прижала к себе сумочку.
— Мы не… У нас ничего… — Ее остановили мгновенно нахлынувшие слезы.
— Извини. Вижу, я только расстроил тебя.
— Расстраиваться глупо.
— Нет, не глупо. Итак, ты в него влюбилась?
— Я уезжаю. — Она повернулась и направилась к джипу.
Сэм, однако, сдаваться не собирался и пошел вместе с ней.
— Влюбилась так люби. Не броди печальным призраком.
— Я и не брожу печальным призраком. Послушай, Сэм, ты ведь совсем меня не знаешь. По крайней мере не знаешь настолько, чтобы давать советы. И вообще, это не твое дело.
— Джей Ди — мой лучший друг, так что дело и мое тоже. Послушай, все женщины, которых он знал, либо обманули его, либо от него отказались. Он уже не верит, что у него что-то получится.
— Может быть, и не получится.
— А ты подумай.
Кейт закатила глаза:
— Я же не специалист в таких делах.
— Специалист. — Сэм улыбнулся, и она вдруг увидела перед собой того мальчишку, каким он когда-то был. — У тебя всегда это получалось.
Кейт тоже улыбнулась, надеясь спрятать от него свое отчаяние и бессилие. Легко ему при любимой жене и двух детишках давать советы.
— Прощай, Сэм, — сказала она.
На обед Кейт привезла домой пиццу и салат. Они чокнулись стаканами с минеральной водой и сыграли в последний раз в джин-рамми [27], засидевшись за картами до того, что Аарон стал ронять голову на стол. В конце концов Кейт удалось отвести его в постель. Кэлли, прихватив с полки книжку, отправилась к себе.
— Отличное лето, правда? — спросила Кейт, опускаясь на край кровати.
— Ага.
— Ты научился плавать.
— Да.
— А еще подрос, окреп и даже не скучал по Айзеку и Мюриэл. — Напоминая обо всем хорошем, она надеялась отвести его мысли от Джей Ди.
— Ну, может быть, чуть-чуть. — Он потер глаза, из последних сил сражаясь с усталостью.
— А теперь еще и Кэлли будет с нами. — Кейт все же удалось убедить инспектора в том, что теперь, когда Джей Ди уехал, пресса оставит девушку в покое.
— М-м-м… — Проиграв схватку, Аарон закрыл глаза и откинулся на подушку.
Кейт посидела еще пару минут, поглаживая сыну спину, потом поднялась, тихонько вышла из комнаты и спустилась вниз. Никакой усталости она не ощущала, может быть, еще и потому, что после разговора с Сэмом пребывала в немного взвинченном состоянии.
Пройдя в кухню, Кейт еще раз проверила шкафчики и в одном обнаружила наполовину полную бутылку красного вина. Уж не испортилось ли? Пожалуй. Она вытащила пробку и уже наклонила бутылку над раковиной, но в последний момент остановилась.
Какого черта. Кейт взяла с полки бокал. Раньше он никогда не пила в одиночку. И даже не пыталась напиться. Всегда старалась держаться и — что бы ни случилось сохранять позитивное отношение к миру. Но сейчас все было по-другому. Сейчас меланхолия засела слишком глубоко, и Кейт не могла ни избавиться от нее, ни сделать вид, что ее не существует. А коль так, то почему бы и не уступить разок? Это лето должно было стать летом ее независимости, ее утверждением в статусе матери-одиночки, журналиста-фрилансера, дочери и сестры. В июне она приняла решение пережить увольнение и выйти из очередного испытания еще более окрепшей и уверенной в себе.
И все шло хорошо, пока не случилось невозможное. Она встретила мужчину и, позабыв про все планы и расчеты, очертя голову бросилась в любовь.
Сердце екнуло от боли, но по губам скользнула легкая улыбка.
Бутылка осталась с той ночи, которая во всех деталях запечатлелась в памяти. Да, они пили это самое мерло, сидя на ступеньках и наблюдая за утиным семейством. Солнце садилось, и она думала тогда, что все у них складывается просто сказочно. Они болтали ни о чем, смеялись и, как подростки, шептались и обжимались. Какая романтика.
Рука дрогнула, бутылка и стакан звякнули. Она взяла то и другое, вышла из дому и неторопливо направилась к причалу.
В небе, почти касаясь неровных зазубрин гор, уже висела огромная, загадочная летняя луна. Казалось, стоит лишь протянуть руку, и пальцы коснутся холодного бледного края.
— За тебя. — Кейт опустилась на мостки и подняла стакан. — И за… за все. — Ничего подходящего в голову не приходило. Она выпила, с непривычной жадностью, как воду, и с удовлетворением отметила первый за весь день приятный факт — вино не испортилось.
У берега тихонько плескалась вода. Вдалеке покачивалась пара лодок, а еще дальше, на противоположном берегу, светились окна домов.
Выпив еще, она подумала, что напивается, и попыталась подойти к проблеме разумно. Ничего особенного не случилось. Нечто подобное происходит каждый день. Женщина влюбляется, но что-то не срастается. Все просто. Удручающе просто. Так что и переживать не стоит. Вот только бы душа еще не болела так…
Лодка с фонарем на носу, еще недавно бывшая где-то далеко, заметно приблизилась. Покачивая тихонько стакан, Кейт смотрела на вырисовывавшийся на фоне луны силуэт — широкие плечи, крепкие, уверенно двигающиеся в ровном ритме руки.
Свесив ноги с причала, Кейт как будто приклеилась взглядом к движущемуся пятну. А потом, в самый неподходящий для этого момент, слезы, с которыми она сражалась весь день, все-таки пробились из-под ресниц и потекли по щекам. Она попыталась вытереть их рукавом рубашки, но они все текли и текли нескончаемым потоком, в котором смешались облегчение и радость, страх и боль.
Джей Ди ловко подвел ялик к мосткам.
— Говорят, пить в одиночку неприлично.
— А я не в одиночку. — Она шмыгнула носом и еще раз неловко утерлась. — Мы с луной.
— Ты сумасшедшая.
— Да. — Она перестала вытирать слезы. Прятать эмоции — то же самое, что прятать какую-то часть себя самого. Больше этого не будет. Она не станет ни скрывать что-то, ни притворяться. — А ты что здесь делаешь?
— Прилетел на гидросамолете из Сиэтла. Самый быстрый способ передвижения.
— Я спрашиваю, что ты здесь делаешь?
— Кэлли скопировала твою статью и дала почитать. Отличная работа. Ты можешь ею гордиться.
— Ты для того и прилетел, чтобы сказать мне об этом?
— Мне много чего надо сказать. Это — только начало. — Он встал и галантно предложил ей руку. — Садись. Я тебя прокачу.
Она отставила бутылку и стакан, поднялась, сделала шаг вперед и покачнулась…
— Добро пожаловать на борт, красавица. — Он поймал ее и, наклонившись, поцеловал. Поцелуй не был особенно чувственным, страстным, но с ним к ней вернулось все то знакомое, близкое и дорогое, к чему она привыкла за это лето, что открыла для себя, без чего не могла больше жить. Радость ударила фонтаном и переполнила ее мгновенно.
Кейт опустилась на скамью. Джей Ди оттолкнулся от причала и направил лодку куда-то в темноту. В свете фонаря она видела результат долгих часов работы: идеально подогнанные доски, ровные, блестящие поверхности, словно приглашавшие провести по ним ладонью.
— Мне нужно знать почему.
— Почему я ушел или почему вернулся?
— И то и другое. Почему прячешься, почему делаешь вид, что ничего не случилось.
— Потому что из-за меня уже пострадали те, кто мне дорог.
Теперь Кейт понимала, что он имеет в виду. Случай в Сиэтле многому ее научил.
— Мне не нравится, что ты скрывал от меня правду.
— Я скрывал ее от всех.
— Я — не все.
— Ты права, — согласился он. — Ты намного больше, чем все.
Похоже, признание далось ему с трудом.
— Ты не только спас президента, но и дал людям надежду. Зная, что ты сделал, люди чувствуют себя в большей безопасности и верят, что в мире еще есть добро.
— Я не хочу быть чьей-то надеждой. Я хочу жить своей жизнью.
— А разве ты не живешь сейчас своей жизнью? Или просто проживаешь дни?
Минуту-другую Джей Ди греб молча, потом кивнул:
— Я остался, потому что почувствовал, будто впервые живу по-настоящему. А ушел, потому что не хотел, чтобы ты попала под прицелы камер, чтобы твое имя полоскали на страницах газет. — Он развел руками. — Но… Я такой, какой есть. Я люблю тебя, хотя и знаю, что ты заслуживаешь лучшего. Я буду твоим другом, любовником, кем угодно, пока ты этого хочешь. — Он убрал весла. — Вот и ответ на твой второй вопрос. Вот для чего я вернулся. Быть с тобой. Я люблю тебя. Люблю в тебе все.
Кейт улыбнулась сквозь слезы. Он уверял, что она не дождется от него ни сердечек, ни цветочков, ни бессмертных монологов о любви. А получилось — дождалась.
— Вот видишь? — прошептала она. — Не так уж и трудно.
— Ты права. Ничего более легкого мне в жизни делать не приходилось.
— И… что теперь?
Он ответил не сразу, и Кейт испугалась, что у него в запасе какие-то нереальные варианты вроде «Я буду часто приезжать» или «Поживем — увидим».
— Джей Ди…
— За то время, что мы не виделись, я кое-что понял. Не хочу жить в Лос-Анджелесе, если тебя там не будет. Хочу жить с вами — с тобой, Аароном и Кэлли. Вместо Калифорнийского поступлю в здешний университет. Если, конечно, на то есть причина.
— Причина есть. И даже не одна.
— Ты должна кое-что понять. Рано или поздно все прекратится, но не прямо сейчас. Идут съемки фильма, и я не могу их остановить. Надеюсь только, что все как-нибудь зависнет и потихоньку умрет. А репортеры… Кто знает, надолго ли еще у них хватит пороху?
— Твоя мать не смогла с этим справиться, — сказала Кейт. — Я смогу. И Кэлли с Аароном тоже смогут. Мы справимся… все вместе.
Он улыбнулся, и лицо его в волшебном лунном свете сделалось вдруг моложе, мечтательнее и мягче.
— Послушай, если я встану сейчас на колено, эта штука перевернется. Так что пусти в ход воображение.
Она только кивнула.
— А вот для этого воображение не потребуется. — Джей Ди достал из кармана и положил ей в руку маленькую коробочку. Кейт ощутила тепло бархата. В свете луны футляр казался синим. Она подняла крышку и увидела на атласной подушечке еще одну луну, ясную и чистую, переливающуюся всеми своими гранями.
— Но это же… Откуда ты узнал?
— Перестань, Кейт. Что за вопрос?
Да, он знал ее слишком хорошо. Знал все ее мечты. Знал, что она хочет сказку…
— Итак? Навсегда?
Дыхание перехватило. Вот оно. Он предлагал нечто восхитительное и изумительное, нечто навсегда меняющее не только ее жизнь, но и жизнь Аарона и Кэлли. И она так хотела это все, что даже испугалась.
— Да. Да, да, да… — Кейт порывисто подалась вперед, в его объятия, и лодка качнулась, но устояла, и только лунный свет разлился по озеру серебристой лужицей.
Примечания
1
День подписания Декларации независимости США от Великобритании, подписана 4 июля 1776 г.
(обратно)2
Маллет (англ.mullet) — тип прически (стрижки), волосы подстрижены коротко спереди и по бокам, а сзади остаются длинными.
(обратно)3
Предрассветный час (фр.).
(обратно)4
Альбакор — известен также под названием длинноперый тунец.
(обратно)5
Маршмеллоу — мягкое воздушное кондитерское изделие, приготовленное из желатина, сахара, ароматизаторов.
(обратно)6
Розовый листок — (от англ.pink slip) — извещение об увольнении.
(обратно)7
Рип Ван Винкль — персонаж одноименной новеллы Вашингтона Ирвинга, проспавший двадцать лет после того, как отведал напитка странных незнакомцев.
(обратно)8
Капитан Америка — супергерой из комиксов, создан писателем Джо Саймоном и художником Джеком Кирби.
(обратно)9
ТПМК (англ.МСАТ) — тест для поступления в медицинский колледж.
(обратно)10
Сервивалист — человек, готовящийся выжить при глобальной катастрофе и с этой целью, в частности, живущий в глуши.
(обратно)11
Джун Кливер, Бивер — образцовая мать семейства и ее сын из американского комедийного сериала «Проделки Бивера».
(обратно)12
Фритос — название кукурузных чипсов.
(обратно)13
«Сквики» Фромм в 1975 г. совершила покушение на президента США Джеральда Форда.
(обратно)14
О, красавица! Вы наконец вернулись (фр.).
(обратно)15
Месье, я в восторге! (фр.)
(обратно)16
Благодарим, это наш вечер (фр.).
(обратно)17
Куперовский союз — народно-просветительное Учреждение, созданное в 1859 г. инженером Петром Купером.
(обратно)18
Добрый вечер… В такой вечер неплохо овладеть женщиной (фр.).
(обратно)19
«Суп и я» — книга из серии для детей американского автора Роберта Ньютона Пека, в которой одного из героев зовут Суп.
(обратно)20
Папаша Уорбакс — персонаж комикса, богатый бизнесмен, заботящийся о сироте Энни.
(обратно)21
Рокуэлл Норманн — американский художник, изображающий пасторальные пейзажи, умилительные сценки из американской жизни, рождественские картинки и т. д.
(обратно)22
Парчизи — азартная настольная игра.
(обратно)23
Пол Баньян — сказочный герой, великан и силач.
(обратно)24
«Плезантвиль» — известный американский фильм.
(обратно)25
Вудс Тайгер — знаменитый американский гольфист, Маккейн Джон — американский сенатор-республиканец.
(обратно)26
Танкини — тип купальника.
(обратно)27
Джин-рамми — азартная карточная игра.
(обратно)
Комментарии к книге «Дом у озера», Сьюзен Виггз
Всего 0 комментариев