«Сопротивление»

Сопротивление (fb2) - Сопротивление [calibre 2.43.0] 164K (книга удалена из библиотеки) скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Скарлетт Эдвардс

Скарлетт Эдвардс

"Раскрытие тебя. Часть 3: Сопротивление"

(книга 3)

Серия: Раскрытие тебя

Перевод: Елена Ушкарева

Перевод книги подготовлен специально для группы . Любое копирование и размещение перевода без разрешения администрации, ссылки на группу и переводчиков ЗАПРЕЩЕНО! Пожалуйста, уважайте чужой труд!

Аннотация.

Джереми Стоунхарт - жестокий и мстительный человек. Он хочет, чтобы я подчинилась. Сдалась.

Но я никогда не сдамся. Не отступлю. Независимо от того, каким пыткам он меня подвергает, я буду бороться. Я настроена решительно.

Пусть Стоунхарт думает, что сломал меня. Но меня ничто не остановит. Я всегда буду верить в свои собственные силы. Я верю, что в конце концов у меня будет контроль над единственной вещью, которую он хочет: мой ум. Я никогда не дам ему этого. Я буду сопротивляться.

Глава 1

Три дня.

Столько дней я провела на этой кровати.

Три дня.

Три дня в плену на матрасе.

Я бы лучше предпочла пол. По крайней мере, я бы смогла передвигаться. Я могла бы встать, пройтись, размять ноги. Теперь всё это в прошлом.

Я боюсь ходить по краю. Помню то красное пульсирующее кольцо, которое мне показал Стоунхарт, когда я проснулась. Оно режет кровать на четыре угла.

Когда я сплю, я сворачиваюсь в клубок посередине. Стараюсь не двигаться. Это тяжело.

Мне начали сниться кошмары. И все они о нем. Но в них я не вижу его лица. Оно находится во тьме.

Я вижу сияющий свет, исходящий из его темных, жестоких глаз.

Смотрят на меня. Всегда смотрят на меня.

Также я вижу змей. Не знаю почему. Я вижу змей, обвивающих мое тело и сковывающих движения. Я вижу змей, ползающих по полу. Я вижу зубы, впивающиеся в мою плоть и ...

От таких снов я просыпаюсь с криками. Запутавшись в простынях и вся в поту. Сердце бешено стучит. Первая мысль, которая посещает меня, когда я просыпаюсь - что я переступила черту.

Этого еще не случилось. Слава богу. Но я близка к этому.

На вторую ночь, когда я проснулась, мое лицо было в пару дюймов от границы. Еще чуть-чуть, и активировался бы ошейник.

Я не видела Стоунхарта с тех пор, как он принес меня сюда. С его стороны не было никаких попыток связаться со мной. Ни записок. Ни сообщений.

Розы тоже не было.

Понятия не имею, как долго Стоунхарт собирается держать меня здесь. Единственное утешение во всем этом - это, что не закрыты жалюзи. Меня не оставили в темноте. Днем солнечные лучи заполняют комнату. Ночью, звезды мерцают на фоне темного моря.

Но не сегодня. За окном бушует буря. Тяжелые тучи закрыли солнце. Идет дождь.

Никогда не видела, чтобы океан был таким неспокойным. Волны разбиваются о скалы прямо передо мной. Хоть я и не вижу береговую линию, но я чувствую вибрации, что они посылают мне.

Каждый день, проснувшись, я обнаруживаю небольшой поднос с едой. Рядом чистый ночной горшок. Всё не так уж и плохо, как перед тем, как я подписала контракт.

Может быть это всего лишь игра моего воображения, но мне кажется, что каждый день поднос оказывается всё дальше и дальше от меня. Сегодня мне пришлось зацеплять его ногой, чтобы пододвинуть ближе. Я чуть не отодвинула его за границу.

Теперь я знаю, что солярий понапичкан камерами. Я не вижу их. Они спрятаны в потолке.

Я не знаю, сколько еще буду здесь.

Это пугает меня. Три дня не были такими уж плохими, но что если эти три дня перерастут в семь? Неделя в месяц? А потом и больше?

Несправедливо. Нужно быть дурой, чтобы ожидать от Стоунхарта справедливости.

Я не нарушала его правила. Я не должна быть здесь. Лишь обещание преждевременной свободы держит меня на плаву. Стоунхарт сказал, что подарки останутся у меня. Я накопила достаточно, чтобы мне было разрешено передвигаться по остальной части дома.

Конечно, я должна была пойти и наломать дров в первый же день.

Я до сих пор не знаю, что заставило меня подумать, что пробраться тайком в его спальню будет хорошей идеей. Хуже всего то, что я ненавижу чувствовать себя виноватой за то, что Стоунхарт нашел меня там. Такое ощущение, что я сделала что-то неправильно. Моя вина не позволяет мне мыслить здраво. Вот так был сюрприз - он стоит там, тогда как он должен был уехать! Добавьте к этому страх, сжимающий мои внутренности, и вот вам катастрофическое положение.

Меня подкачала моя реакция. Я думала, что он застал меня в своем кабинете. Он сказал что-то в этом духе: что поскольку я нарушила его правила, я должна быть наказана.

Я должно быть уже сто раз проиграла эту ситуацию у себя в голове. Я позволила своему страху овладеть мною. Я вела себя, как испуганная, маленькая девочка. Это лишь всё ухудшило.

Я должна была дать ему отпор.

Я помню момент, который произошел с нами в лифте, прежде чем весь этот кошмар начался.

Уверена, я уже тогда была его целью.

Он сказал произвести на него впечатление. Он хотел меня... что же он сказал? За мой ум. Он спросил меня, что я думаю о его решении захватить Стоунхарт Индастриз.

Мне было нечего терять. Я стояла прямо, смотрела ему прямо в глаза и смело ответила ему то, что думала.

Я помню его реакцию. Он высоко оценил мою честность. Кроме того, думаю ему понравился тот факт, что я вступилась за себя. Я не жеманничала перед ним, как его совет директоров.

Срань господня.

Я сажусь на кровати, когда до меня доходит. Может быть в этом и есть причина? Может быть он хочет, чтобы я действовала смело и вызывающе? Он сказал ударять, кричать, кусать...его это заводит. Он хочет, чтобы я была именно такой? Женщиной, что бросит ему вызов?

Свет гаснет в моей голове. Всё это время я думала неправильно. Он не хотел, чтобы я съеживалась от страха. Он не хотел видеть меня покорной. Он хочет, чтобы я была уверенной в себе и сильной.

Неудивительно, что он рассказал мне историю о его детстве. Он предупредил меня об опасности того, что я делаю. Я думала, что именно так я должна вести себя с ним.

Но это поведение произвело противоположный эффект. Он стал подозрительным. Это не вязалось с тем, что он знал обо мне.

Стоунхарт рассказал мне, откуда у него появилось чувство мести. И он видит эту черту в других.

Мне стоит помнить, что он безжалостный бизнесмен. Он не смог бы подняться на вершину, если бы не был холодным и расчетливым.

Стоунхарт Индастриз не была бы одной из самых влиятельных компаний в Америке, если бы ею руководил человек, который не мог бы читать, понимать и манипулировать людьми.

Вот причина, по которой он меня наказывает. Черт, да он человек слова. Он говорил о своих правилах:

"Правило Один", - голос Стоунхарта достаточно резок. "Если ты сопротивляешься или не выполняешь правила, прописанные в контракте, ты будешь страдать от последствий неправильного поведения". "Правило Два. Тебе запрещены любые формы самоповреждения. У меня не будет тебя", — смеется он надо мной, — "балуй себя".

"Три. Нельзя подвергать сомнению мои желания. Вопросы, имеющие отношение к твоей ситуации, запрещены".

"Правило Четыре", - продолжает Стоунхарт, расшагивая по комнате с руками, находящимися за его спиной. -"Я – занятой человек. У меня не всегда будет время для тебя. Однако у тебя нет обязанностей кроме, как угождать мне. Я жду, что ты всегда будешь готова ко мне".

Он останавливается и изучает мои глаза.

"Ты понимаешь? Время, которое я уделяю тебе, является привилегией. Платье и секс соответственно".

Это были его правила. Он сказал, если я нарушу их, он оставит меня в темноте.

Я не нарушала ни одного его правила. И он не оставил меня в темноте. Может быть я и нахожусь в ловушке на кровати, но я определенно не в темноте.

Он не наказывает меня, потому что нашел меня в комнате наблюдения...а за то, что пыталась его обмануть. Он знает, что я пыталась действовать, как кто-то, кем я не являюсь.

Я должна дать ему отпор. Учитывая нынешнюю ситуацию, это невозможно. Но мне нужно выбрать меньшее из двух зол. Либо быть покорной или собрать всю силу воли и показать всё, на что я способна.

Я думала, что он хочет видеть меня сломленной. Единственный выход - это быть самой собой.

***

Слышу, как дверь позади меня открывается. Впервые кто-то входит ко мне, когда я не сплю. Слышу шаги по мраморному полу, прежде чем увидеть их обладателя. Я знаю, что это он. Уверенные шаги принадлежат человеку, который абсолютно спокоен и держит под контролем окружающих.

Увидев Стоунхарта, мой желудок делает сальто, но не из-за страха.

Он выглядит...хорошо. На его лице чуть больше щетины, чем когда-либо. Тень легла на его лицо. Его черные, как смоль, волосы зачесаны назад, одна непослушная прядь спадает ему на лоб.

Он распрямляет плечи. Должно быть он только что вернулся с работы. И похоже у него был успешный день.

Я смотрю на него, когда он подходит ко мне. Его губы дергаются в некоем подобии улыбки.

- Здравствуй, Лилли, - с чувством говорит он.

Он обходит кровать.

- Ты выглядишь довольно мило сегодня.

Я смотрю сначала на свою испачканную одежду, а потом снова на него.

- Шутишь? Я уже не мылась три дня.

Он наклоняет голову в сторону и поджимает губы.

- И по чьей же вине?

- Своей, - говорю я без колебаний.

Встречаюсь с ним глазами.

Он кивает.

- Правильно. Я не люблю неряшливость. Ты целиком и полностью виновата за свое состояние. Но, всё же..., - он окидывает меня взглядом. - Есть нечто вызывающее в том, как ты выглядишь.

Я сажусь прямее.

- Ты здесь, чтобы говорить мне комплименты? - спрашиваю я. - Или ты пришел с какой-то целью?

На этот раз Стоунхарт улыбается.

- Храбрая, - отмечает он. - Тебе не хватало этого. Кажется, изоляция пошла тебе на пользу.

- Тебе виднее, - говорю я сладко.

Он поднимает бровь.

- А какова ваша точка зрения по этому вопросу, скажите на милость?

- Изоляция дала мне время подумать.

- Хорошо, Лилли, надеюсь в будущем это позволит тебе избежать подобных ситуаций.

Он садится у подножия кровати и смотрит на меня.

- Потому что, если быть честным..., - его рука скользит по моей голой ноге. - Я скучал по твоему дерзкому ротику.

Я негодую и отдергиваю ногу. Он хмурится.

- Так, так, - успокаивает он. - Даже если мы были порознь, не значит, что ты должна забывать правила поведения, не так ли?

- Нет, - говорю я. - Я помню.

- Тогда почему, - спрашивает он. - Ты отталкиваешь меня?

Я отвечаю ему без всякого страха и колебаний.

- Ты сказал мне быть всегда готовой для тебя, - я одариваю его милой улыбкой. - К сожалению, из-за обстоятельств, от меня не зависящих, я была не в состоянии выполнить это обязательство.

Он смеется.

- Обучение, - говорит он. - Ты учишься, Лилли.

Без предупреждения он встает. Смотрит на часы.

- Сейчас 18:15. Ужин в семь. Думаю тебе хватит времени, чтобы подготовиться?

- Хочешь сказать, ты уберешь границу?

Глаза Стоунхарта сверкают.

- Милая, границу возле твоей кровати убрали сразу после того, как я в последний раз покинул комнату. Ты сама себе создала ограничения.

Глава 2

Хлопнув дверью душа, я тянусь за мылом. Брызги горячей воды проделывают фантастическую работу, смывая накопившуюся за несколько дней грязь на моем теле.

Я в бешенстве. Ярости. Стоунхарт сказал, что единственная причина, почему я довела себя до такого состояния - вымышленная граница. Диапазон был расширен с того момента, как он вышел из солярия три дня назад.

Не знаю зла ли я больше на себя или на него. Я даже не знаю, говорит ли он правду.

Вот поэтому всё так плохо! У меня нет возможности узнать была ли вообще эта граница.

Всё это игры разума. Я знаю, что это такое. Всё в этой ситуации - игры разума. Больные игры, придуманные извращенцем.

Я понятия не имею, с какой целью это делается. И я не притворяюсь.

Я пытаюсь успокоить себя тем, что это именно то, чего хочет Стоунхарт. Это не использование. Я не могу сдержать гнев. Смешно. Я даже не удосужилась проверить границу. Но мне хватило и одного печального опыта.

Чувство несправедливости гложет меня. Три дня я была прикована к постели из-за чего-то, чего может быть даже не существовало.

Я говорю себе дышать глубже, три дня не так уж и много. Сравнить с тем временем, сколько я уже провела в имении Стоунхарта. Но всё же...неприятно. И всё это началось в первый день моей свободы.

Выхожу из душа и одеваюсь. Движения резкие, соответствуют моему настроению. Перед камерами стараюсь высоко держать голову. Ни за что не позволю Стоунхарту увидеть меня смущенной.

Делаю легкий макияж, прическу и одеваю красивое красное платье, которое облегает меня во всех нужных местах. Вместе с черными шпильками в четыре дюйма я готова убивать.

Забавно, что иллюзия свободы может сделать с вашей психикой. Я знаю, что на самом деле не свободна.

Однако, идя по коридору, помывшись и одевшись, заставляет меня чувствовать себя гораздо сильнее, чем, когда я была в плену на кровати. Я решительно настроена показать Стоунхарту, кто я есть на самом деле. Я больше не буду слабой.

Не знаю, сколько времени займет возместить причиненный ущерб. Я намерена противостоять каждой частичкой себя.

Когда я вхожу в столовую, Стоунхарт уже сидит. Я начинаю паниковать, а вдруг я опоздала. Стоунхарт дал четко понять, что для него важна пунктуальность.

Однако, один взгляд на часы говорит мне, что до семи есть еще две минуты.

Стоунхарт не подает никаких признаков того, что слышал меня. Он полностью сосредоточен на черном плашете в своих руках, не обращая внимания на мое присутствие. Он очень сосредоточен. Даже чем-то недоволен.

Сажусь напротив него и жду. Как только стрелка оказывается на двенадцати, он откладывает планшет и смотрит на меня.

Его глаза сканируют мое тело. Лицо, шею, плечи. На какое-то время останавливается на груди. Мне хочется ерзать под его взглядом.

Но в какой-то момент я понимаю, что это нисколько меня не смущает. Пусть смотрит. Его глаза не причинят мне боли.

Его выражение лица ни о чем не говорит. Я даже не могу сказать, доволен ли он, раздражен, зол или взволнован. Он обладает удивительной способностью делать poker face. Должно быть это сыграло ему на руку и не раз в прошлом.

Наконец на его лице появляется улыбка.

- Если за час ты смогла сделать из себя такое, - говорит он. - Представить не могу, что бы ты смогла сделать, дай я тебе больше времени.

Легкая дрожь пронзает меня, но я не покажу это.

Вместо этого я признаю это, слегка наклоняя голову.

- Спасибо, Джереми.

Он стучит пальцами по столу, когда смотрит на меня.

- Сейчас, - говорит он. - Есть кое-что, что я хотел рассказать тебе долгое время. Я не знал, как сообщить новость.

Беру стакан с водой и делаю глоток.

- О?

- Ты, конечно, помнишь о преждевременном освобождении.

- Естественно.

- Во-первых, я хочу еще раз сказать тебе, что полученные тобой подарки не отнимаются. Они по праву принадлежат тебе, Лилли.

Странно, что эти подарки не вызывают во мне отвращение, ведь они - реальные напоминания о моем заключении.

- Спасибо, Джереми.

- Пожалуйста. А теперь давай поговорим о том, какие привилегии дают эти подарки. Ты помнишь, что двадцать пять дают тебе возможность привутствовать на публичных мероприятиях?

- Да.

- С этим проблемы, Лилли, - начинает он.

Мне становится страшно.

- В конце месяца меня пригласили на частное торжество. Его устраивает детский фонд, главным спонсором которого является Стоунхарт Индастриз.

- Для целей налогообложения, я полагаю? - говорю я прежде, чем останавливаю себя.

Стоунхарт сужает глаза, за которыми проглядывает нотка гнева.

- Нет, - говорит он раздраженно. - Нет, Лилли. Ты можешь обнаружить, что за некоторые начинания я берусь из чистого альтруизма.

- Это очень любезно с твоей стороны, - бормочу я, не скрывая сарказма в своем голосе.

Как он смеет говорить со мной об альтруизме?

- Да, - говорит Стоунхарт.

Я вижу, как он пытается скрыть свое недовольство.

- Тем не менее, Лилли, это первое мероприятие, куда я хотел бы взять тебя. А это означает, что у тебя есть тридцать дней, чтобы заработать двадцать подарков. Надеюсь, ты приложишь все усилия, чтобы выполнить эту задачу.

Если я получу двадцать пять, я буду на пол пути к преждевременному освобождению. Он действительно подарит мне так много подарков за месяц? Он хочет взять меня с собой на встречу? Я уже могу придумать дюжину вещей, которые там могут пойти не так. Для нас с ним.

Это рискованно. Скорее всего он даже не позволит мне отойти от него ни на шаг. Но как бы то ни было, если появится шанс ускользнуть, необходимо будет воспользоваться им.

Прервав мои мысли, он говорит так, будто прочел их.

- Если тебе всё же удастся заработать достаточное количество подарков, - говорит он. - Имей в виду, что определенные...меры предосторожности будут приняты для соблюдения всех моих правил.

Он откидывается в кресле.

- Но до этого еще далеко. Давай не будем форсировать события.

Он наклоняет голову и смотрит на меня из-под бровей.

- Как мы знаем, многое может измениться за этот месяц.

Я вижу, как кто-то движется в мою сторону, и замечаю молодого человека, который стоит у входа в столовую. Его голова опущена. Он держит круглый поднос, полный блюд.

Стоунхарт замечает его и пальцем подзывает. Молодой человек ставит поднос и распределяет между нами блюда, смотря по-прежнему в пол. Он ни разу не посмотрел в мою сторону.

Только после того, как он уходит, я спрашиваю Стоунхарта:

- Что случилось с Розой?

Он щелкает языком.

- На самом деле, Лилли, - говорит он с жалостью в голосе. - Ты забыла третье правило?

Я не отступлю.

- Довольно невинный вопрос, - говорю я.

- Но всё же вопрос, - он смотрит на меня. - Если бы я не знал тебя, то сказал бы, что ты проверяешь границы моего терпения.

- Я знаю, что мне позволено, а что не позволено делать.

- Ты подписала контракт. Ничего не изменилось.

- До сегодняшнего дня я как-то жила и без этого документа? - бросаю я вызов.

Он поднимает бровь.

- Еще один вопрос?

- Риторический.

Стоунхарт смеется.

- Очень хорошо, Лилли. Вижу ты не лгала, когда говорила, что у тебя было время подумать. Такого поведения я ждал от тебя очень долго.

- Звучит, как комплимент.

- Может быть. Прежде, чем мы приступим к еде, я хотел бы задать вопрос, можно?

- Тебе не нужно мое разрешение.

- Нет. Ты права, - легкая улыбка играет на его губах. - Но обманная вежливость может пройти долгий путь.

Я просто киваю.

- Хорошо, Лилли. Почему ты?

Я жду, когда он добавит что-нибудь еще. Когда этого не происходит, я качаю головой.

- Почему я что?

- Почему ты думаешь, что всё это..., - он обводит руками комнату. - Случилось с тобой? Почему именно ты сидишь прямо сейчас напротив меня, а не любая другая женщина?

Я открываю рот, чтобы сказать, что у меня нет ни малейшего представления, но он останавливает меня.

- Подумай хорошенько прежде, чем ответить, Лилли-цветочек.

Такое ощущение, будто внутри меня поселилась сотня червей. Стоунхарт смотрит на меня через стол. Он спокоен. Но я могу с полной уверенностью сказать, что это всего лишь видимость. Предупреждение делает этот вопрос более зловещим, чем может показаться на первый взгляд.

- Я не знаю, - говорю я наконец.

Взгляд Стоунхарта не отрывается от меня. Будто меня изучают под властным взглядом.

- Пожалуйста, - говорит он тихо. - Кое-что из того, что мы делаем, является поступками. Этот ужин, например. Но есть причина для поддержания нормальных отношений. Как ты думаешь, что это?

- Эээ.

- Опять же, - говорит Стоунхарт. - Подумай хорошенько прежде, чем ответить. Если ты помнишь, однажды я сказал, что мне нужен твой ум.

Он понижает голос до шепота.

- Докажи мне, что ты тот же человек, что и в тот день, когда я встретил тебя.

Я сглатываю. Что-то в этом разговоре тревожит меня.

Но я сказала себе, что покажу истинную себя. Я не могу притворится, что я не пленница. Но это не значит, что я должна вести себя по-другому, чем тогда, когда была свободна.

Делаю глубокий вдох и с уверенностью отвечаю.

- Думаю, ты пытаешься сделать всё, чтобы я привыкла к тебе. Ты хочешь, чтобы я расслабилась.

Он улыбается.

- Очень хорошо, Лилли. Я знал, что та женщина, которую я встретил, никуда не делась. Отлично. Ты совершенно права. И чем быстрее мы привыкнем к друг другу, тем скорее мы сможем оставить это позади.

- Я не понимаю, - говорю я. - Я твой работник. Я подписала контракт и связана им по рукам и ногам.

- Правильно, - говорит он.

- Тогда я не вижу смысла оставлять что-то позади.

Моя рука дергается вверх, чтобы коснуться ошейника.

- Я выполню свои обязательства. Это всё, что ты можешь ожидать от меня.

- В самом деле, Лилли? - спрашивает он. - Ты действительно думаешь, что это всё, что я жду от тебя?

- Это всё, во что ты меня посвятил. А теперь ты намекаешь, что есть что-то еще?

- Всегда есть что-то еще, - бормочет он. - Во всем, что мы делаем. Особенно, когда речь заходит о делах сердечных.

Я чуть не подавилась водой. Делах сердечных?

- Фигурально, Лилли, - смеется Стоунхарт, когда видит мою реакцию. - Не принимай буквально. Хотя приятно видеть, что я могу спровоцировать тебя на такую реакцию.

- Да, ну.

- Неважно, - говорит он. - Есть более важные вещи, которые нам стоит обсудить. Вернемся к первому вопросу. Почему ты здесь, а не кто-то другой?

- Этот вопрос я задаю себе всё время, - бормочу я себе под нос.

- Прости?

- Ничего, - я прочищаю горло. - Я не знаю. Может просто повезло?

Без всякого предупреждения Стоунхарт запрокидывает голову и начинает смеяться. Это оскорбляет меня.

- Просто повезло? - хохочет он. - Просто повезло? Нет, Лилли, это не просто везение, хотя может быть со стороны так оно и кажется. Неудачно повезло тебе, а вот мне удачно. Не так ли?

Сжимаю губы вместе и не отвечаю. Мы никогда не обсуждали тему моего захвата. Хоть я и стала смелее, нам не стоит поднимать эту тему. Лучше избежать её сейчас.

Стоунхарт подносит бокал к губам. Поставив его на место, он всматривается в меня.

- Наша жизнь определяется нашими действиями. Везение для слабоумных. Везение - это когда люди не владеют своими действиями. За него цепляются только овцы, когда обсуждают взлет к власти таких людей, как я. Нет, Лилли, не везение привело тебя сюда, - он иронизирует, подчеркивая это слово. - Это была целенаправленная попытка и сила желания. Вспомни обстоятельства, что привели тебя в Калифорнию. Подумай и скажи мне, как ты попала в мой дом.

Думай. Ну, всё началось с премии Баркера, не так ли? Это помогло мне при трудоустройстве. Но Стоунхарт не мог думать об этом. Я никогда ему это не рассказывала. И это была особенная награда Йельского университета. А он выпускник американской бизнес-школы им. Уортона.

Подождите. Я никогда не думала об этом раньше. Уортон и Йель входят в Лигу Плюща. Здесь есть связь...связь наших жизней...которую я не заметила раньше.

Может быть это больше, чем совпадение? Может быть, когда я получила премию, это не предвещало ничего хорошего?

Стоунхарт скучающим взглядом смотрит на меня, от которого мне слегка некомфортно.

- Ты не отвечаешь, Лилли.

- Это была...случайность, - говорю я.

Если бы я не написала и не выбросила то эссе, если бы Робин не нашла его, меня бы никогда не поймал Стоунхарт.

- Правда? Ты действительно думаешь, что из-за простой случайности ты оказалась здесь? После всего того, что я сказал тебе о везении?

Дрожь пробегает по спине.

- Ты намекаешь, - начинаю я, но у меня сдавливает горло от слов.

Прочищаю горло и пробую снова.

- Ты хочешь сказать, - перехожу на шепот. - Что что-то сделал с этим?

Предположение радует меня. Он откидывается на спинку сидения и разводит руками.

- Конечно, - говорит он торжественно.

Мое сердце перестает биться.

- Это был ты?

- ЗилТех является дочерней компанией Стоунхарт Индастриз, Лилли. Конечно, ты знаешь это. Чего ты не знаешь, поскольку об этом знают лишь немногие, что Стоунхарт Индастриз также владеет Корфу Консалтинг.

Комната начинает кружиться. Все предметы вокруг меня плавают с головокружительной скоростью. Я чувствую слабость, как будто вот-вот упаду в обморок.

Корфу Консалтинг. Корфу Консалтинг - фирма, которая наняла меня. Ради них я прилетела в Калифорнию. Они предложили мне контракт, который изменил всю мою жизнь. Из-за них я взяла академический отпуск в Йеле.

Благодаря им я думала смогу обрести независимость в этой жизни.

- Вижу, ты улавливаешь связь.

Мягкий голос Стоунхарта возвращает меня обратно.

- Как? - шепчу я. - Как?

Во мне пробуждается новая порода омерзения, ненависти и недоверия.

- Вопросы для другого дня, - говорит он беспечно, отрезая стейк.

Кладет кусок в рот и начинает жевать.

- Ты совсем бледная, Лилли. Поешь. Тебе понадобятся силы для того, что я запланировал для нас на сегодня.

Глава 3

Остаток ужина пролетает в мгновение ока. Стоунхарт не пытается завести разговор, да я и не настаиваю.

Мне нужно подумать.

"Он врет" - шепчет мне голос разума. Он не владеет Корфу Консалтинг. Он сказал это, чтобы запутать меня.

Но что, если нет? Что если он на самом деле говорит правду?

Это пугает меня. Если Стоунхарт говорит правду, он открывает дверь для множества возможностей и вопросов. Например: Как долго он наблюдал за мной?

Его советы и предложения выглядят так, будто похищение не было спонтанным. Такое ощущение, словно его планировали длительное время. Опять же, почему? Как? Какой интерес я могу представлять для такого человека, как Стоунхарт?

Я не поверю, что я просто случайная девушка, с которой он решил это сделать. Не после его насмешливого увольнения. Стоунхарт не тот человек, который полагается на волю случая.

Украдкой смотрю на него. Его мышцы челюсти сжимаются каждый раз, когда он откусывает от своей еды. Рукава его рубашки закатаны, показывая его сильные, накачанные руки. Он не замечает того, что я смотрю на него. Если же всё таки наоборот, он просто не хочет этого признавать.

Я смотрю на красивые черты его лица. Кто бы мог подумать, что за этой маской скрывается монстр?

Он холодный. Расчетливый. Властолюбивый. Все эти черты помогли ему добиться успеха в жизни.

Эти черты также делают его грозным противником.

Его глаза вспыхивают. Я тут же отвожу взгляд.

Кто он? Кем на самом деле является Стоунхарт? Его существование окутано тайной.

Думаю, я знаю, каким он был в детстве, хотя. Он рассказал мне историю: О нем не заботились и игнорировали, чего нельзя сказать о его братьях. Он ненавидел своего отца.

Такое воспитание превратило его в монстра? Когда он рассказал мне историю о своем детстве, звучало так, будто его совсем не любили.

Вопреки себе, вопреки всему, я испытываю нежные чувства к маленькому мальчику, которым он когда-то был. Мои собственные отношения с матерью были разрушены спустя несколько лет после того, как она начала пить. Однако, это не значит, что у меня нет приятных воспоминаний о ней.

Мы всегда были бедными, всегда в движении, и все же, когда я была маленькой девочкой, мы всегда были друг с другом.

Я помню, как она читала мне. Мои любимые воспоминания. Я до сих пор слышу её нежный голос, переносящий меня в другой мир. Мир, где нет нищеты.

На минуту я теряюсь. Становится грустно.

Увижу ли я маму снова? Много лет я винила её за то, что разрушила наши отношения. Я винила её за всё, что пошло не так.

Но теперь я понимаю, что вела себя, как эгоистка. Я никогда не брала на себя ответственность за то, что случилось. Я была так сосредоточена на том, чтобы преуспеть в школе и усердно работать, чтобы создать свою собственную жизнь, что забыла про нее.

Я никогда не думала о том, как должно быть трудно быть на её месте: одна с маленькой девочкой без образования. Она всегда стремилась всем угодить, что стала подстилкой для ужасных мужиков, которые охотились на неуверенных женщин.

Пол был - мне больно это осознавать - единственным, кто не относился к ней таким образом. Я не испытывала к нему привязанности, поскольку он просто-напросто игрорировал меня. Но первые дни, проведенные в темноте, позволили вспомнить истину: однажды он спас меня.

Неудивительно, что маме было больно, когда они расстались. Я так и не узнала почему. Из-за этого она начала пить и приводить всех этих парней-неудачников. Вот тогда-то наши отношения и испортились.

И все же, до этого она была хорошей матерью. Я никогда не ценила её.

А сейчас не знаю, увижу ли я её снова.

Эти мысли навевают грусть. Последнее её воспоминание обо мне - ужасная драка, в которой я хватаю свою сумку и выбегаю из дома.

Прошло почти пять лет с тех пор, как я в последний раз разговаривала с ней. Подавляю вздох. Такое ощущение, будто вся жизнь. И теперь, в моем нынешнем затруднительном положении пройдет еще пять, по крайней мере, до того, как я увижу её снова. Если, конечно, Стоунхарт позволит.

Я заставляю себя прекратить двигаться в этом направлении. Жалость к себе не поможет. Нужно направить все свои внутренние силы, чтобы высвободиться из этой ситуации.

- Лилли, - голос Стоунхарта возвращает меня обратно. - Ты совсем не притронулась к еде.

- Да?

Я даже не осознала этого. Было слишком много всего.

- Думаю, я просто не очень голодна.

- Ешь, - говорит он. - Помнишь пункт в договоре о формах твоего тела? Ешь.

Поднимаю вилку и начинаю есть. Аппетита нет, но не думаю, что стоит спорить.

***

После обеда я нахожусь в ванной одна. Стоунхарт сказал мне пойти помыться. Вернувшись с ужина, я обнаружила полную ванну горячей воды. Сажусь.

Он сказал, что у меня есть несколько часов до того, как он придет за мной.

Полагаю, это лучшее место, чтобы провести время. Странно, но я начала думать о солярии и всех смежных комнатах, как "моих".

Мои мысли всё еще рассеяны. Сегодняшний разговор за ужином не был откровенным, скорее неудобным.

Как долго Стоунхарт управлял моей жизнью? Зачем?

Должна же быть причина садистских наклонностей человека. Если он действительно планировал всё это, чтобы заполучить меня в Калифорнии, то должно быть я важна для него. Правильно?

Его секретарь так и сказала. Но кто я для Стоунхарта? Стал бы кто-нибудь прилагать столько усилий для незнакомки?

Как бы я не старалась, мне не удается найти разгадку для этой головоломки.

Предположим, Стоунхарт действительно владеет Корфу Консалтинг, может ли быть такое, что все события, которые привели меня в Калифорнию, были подстроены им? Как долго работал этот план?

Мне неловко в этом признаваться, но чем больше я об этом думаю, тем более разумным мне это кажется.

Из-за летней стажировки мне пришлось покинуть Нью-Хейвен. Из-за годичного контакта мне пришлось взять академический отпуск. ЗилТех оставил меня без работы и дома. Короче говоря, вся эта цепочка событий позволила Стоунхарту похитить меня.

Если бы я была кем-то другим...если бы у меня была семья, дом, кто-то, на кого можно было бы положиться...тогда этого бы всего не было. Кто-то там мог бы искать меня. Но у меня нет этого "кто-то". Стоунхарт должно быть знал, что, если я пропаду, то меня никто не станет искать. Поэтому я стала идеальной жертвой.

Это также означает, что он чертовски много знает обо мне, чем я о нем. Я не случайная незнакомка. Я представляю собой конкретную цель.

Опять же я снова возвращаюсь к вопросу: Почему? Почему я? Что делает меня настолько особенной, чтобы попасть под радар Стоунхарта? Он не какой-то параноидальный шизофреник, не имеющий связь с внешним миром. Он является одним из самых успешных бизнесменов страны.

Если кто-нибудь узнает обо мне...это погубит его. Без сомнений.

Но, зная, что он накачал меня наркотиками, привел сюда и надел ошейник, он был уверен, что меня не найдут.

Мысль пугает меня. Я хочу бороться. Но как сражаться с врагом, который сильнее тебя в сто раз?

Всё, что происходит со мной, случается по воле Стоунхарта. Если он подстроил события, благодаря которым я здесь появилась, то он мастерски выполнил свою работу. Что он сказал о везении? Что это удел слабых? И он еще смеялся надо мной, когда я предположила, что везение привело меня сюда...

Человек говорит, что не верит в везение, и упрекает меня за такое предположение. Это еще раз подтверждает, что он плел эту паутину долгое время. Возможно я была в ловушке гораздо дольше, чем я себе представляла.

Вода становится теплой. Оглядываюсь вокруг и понимаю, что по-прежнему одна. Я что здесь уже настолько долго? Стоунхарт сказал подготовить себя для него. Но если бы он хотел меня, он бы уже пришел.

Смотрю на потолок, где я точно знаю есть камеры. Хорошо, что их не видно, так легче делать вид, будто их не существует.

Вытеревшись, я одеваю пушистый халат. Волосы заворачиваю в полотенце. В зеркале проверяю макияж и слегка подправляю.

Одно я понимаю точно: мне ни в коем случае нельзя, чтобы Стоунхарт был недоволен мной. Я уже решила, что не могу быть покорной. Но и неосмотрительной я тоже не могу быть. Остается единственный выход - навлечь как можно меньше гнева Стоунхарта. Если он планировал это так долго, то есть ли у меня вообще шанс?

Я тешу себя несбыточными мечтами, раз верю, что станет легче, когда я разузнаю о нем хоть что-то и буду использовать это против него. Ха! Проще верить, что в космосе можно дышать.

Я иду против одного из безжалостных бизнесменов страны.

Отчаяние. Что я могу сделать против него? Ничего. Есть ли у меня шанс? Ни одного.

Нет. Остановись.

Я не могу погрязнуть в жалости к себе. Я не могу сдаться. Разве сейчас положение не лучше, чем неделю назад? Да, ошейник по-прежнему на шее. Но теперь моя свобода не ограничивается одной колонной в солярии. Я вольна ходить, где захочу.

Никто не идеален. Я знаю это. И Стоунхарт, безусловно, тоже. Даже если он кажется бесстрастным монстром, он всё равно человек.

Я отказываюсь верить, что у него нет слабых сторон. Он обязательно совершит ошибку. И когда он это сделает...я буду атаковать

Он упомянул о мероприятии в конце месяца. И хочет, чтобы я была с ним. Это означает, что он будет вынужден подарить мне столько подарков, чтобы я могла пойти...и подарить мне возможность выйти на улицу. Возможность читать газеты, чтобы быть в курсе текущих событий. Доступ в интернет.

Контролируемый доступ в интернет, я бы сказала, но всё же. За эти тридцать коротких дней я могу быть в очень сильной позиции. И что такое тридцать дней по сравнению с пятилетним сроком контракта?

Теперь я знаю, что мне надо делать. Я должна заработать достаточно подарков, чтобы пойти с ним.

Глава 4

Стоунхарт обещал прийти, но вот на протяжении двух часов я нахожусь одна. За окном стемнело. Свет с потолка отражает мое изображение на черном стекле. Мне неспокойно, перемещаюсь с кровати на кресло и обратно. Ничего не остается, как ждать.

Жаль, что у меня нет ноутбука. Я смеюсь над своим утверждением. Ноутбук? Стоунхарт ни за что не даст мне его. Но, может быть, несколько книг...?

Мне нужна какая-нибудь умственная стимуляция. Я скоро с ума сойду от своих мыслей. Вот книги было бы неплохо. Книги безопасны. Я ничего не смогу с ними сделать, чтобы нарушить его правила. И они будут полезны для моей психики.

Может быть, я смогу попросить у него несколько. Он говорил, что я имею право на запросы. И этот вполне допустимый.

Никогда еще у меня не было столько времени на себя. Иногда в Йеле я ни о чем так не мечтала, как о недельной передышке от всех дел. Неделю я могла просто валяться в кровати, есть шоколадные батончики, пока мои мозги отдыхали.

Как же интересно работают вещи. Однажды, я бы отдала всё за небольшой перерыв. Сейчас мне абсолютно нечего делать с тем временем, что мне дано. Всё, что мне остается делать - это ждать скорого пребытия Стоунхарта.

Больше нет никакой независимости. Я полностью в его распоряжении.

Сижу на краю стула и смотрю на вход в комнату. Где ты, Стоунхарт?

Я смотрю на кровать и подумываю о том, чтобы лечь. Я не могу заснуть, не увидев его. Может быть, он хотел, чтобы я нашла его?

Но нет. Мысленно вернувшись к концу ужина, я отчетливо вспоминаю, что он сказал, что придет за мной.

И так я вынуждена ждать его, не имея возможности закрыть глаза, чтобы не пропустить его. Начинаю стучать ногой по полу. Тук-тук-тук-тук. Тук-тук-тук-тук.

Прекращаю. Беспокойство всегда было плохой привычкой, от которой я не смогла избавиться.

Интересно, что Стоунхарт хочет от меня сегодня. На самом деле, я прекрасно знаю, чего он хочет. Всё это изложено в контракте.

Так что всё, что мне остается - это ждать, предчувствуя неладное.

Кто я для Стоунхарта? Такой мужчина, как он - с его деньгами, властью и внешностью - может иметь любую женщину, какую пожелает. Тогда почему я? Почему он делает это со мной?

Господство? Чувство полного контроля? Это проявление невменяемой части его психики?

Всё это больше, чем секс. В этом я уверена. В своих действиях он преследует цель. А вот какую, я пока не знаю. И у меня нет никаких ответов на то, почему я одна оказалась в таком положении.

Может быть это всё из-за моей жизненной ситуации? Из-за обстоятельств, в которых я оказалась?

Если Стоунхарт хотел кого-то для своих извращенных игр, он должен был удостовериться, что у нее никого нет. Что никто не начнет задавать вопросов о её длительном отсутствии.

Неужели всё так просто? Неужели это ответ на все мои вопросы? Он выбрал меня, потому что я идеальная мишень? Я помню нашу стычку в лифте, как будто это было вчера. Мне нужен твой ум, сказал он.

И это его конечная цель? Он хочет, чтобы я стала полностью зависима от него. Не только в еде и крове, но и в плане душевного состояния?

Запутано и нереально. Но если Стоунхарт хоть раз ошибется, он никогда не получит мой ум.

***

Глаза закрываются, и я начинаю дремать, когда звук чьего-то дыхания вырывает меня из сна. Он доносится с кресла. Поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с ним.

Сердце начинает бешено колотится. Я вздрагиваю. Я ожидала увидеть в его глазах гнев за отказ поприветствовать его должным образом, но вместо этого он улыбается.

- Ты выглядела такой умиротворенной, что я не хотел тебя будить, - говорит он.

Его голос мягкий, тихий и замечательный. Голос любовника. Это не похоже на Стоунхарта, которого я знаю.

- Джереми, я сожалею, - начинаю я. - Я ждала, ждала, но, кажется, задремала...

- Шшш, - говорит он, прикладывая палец к моим губам. - Лилли, не надо волноваться. Я понимаю.

Сглотнув, я смотрю на него. Я в замешательстве. Откуда это взялось?

- Пойдем, - говорит он, беря меня за руку. - Пойдем спать.

Я заставляю свои ноги двигаться, следуя за ним. Он видит смятение на моем лице, обходя столб и мою новую кровать.

- Не в твою кровать, - говорит он. - В мою.

Я позволила ему увести себя отсюда, не сказав ни слова. Проходя по длинному, плохо освещенному коридору, на ум приходит тысяча новых вопросов.

Почему он не применяет силу? Где агрессия, гнев? Почему он так...так непохож на себя?

Входим в главное фойе и поднимаемся по лестнице. Его рука по-прежнему в моей. Когда мы поднимаемся по ступеням, он оглядывается и улыбается, на самом деле улыбается, мне.

Этого достаточно, чтобы в моем животе начали порхать бабочки.

Он начинает выводить маленькие круги по моей руке, отчего она покрывается мурашками. Мой мозг пока не в состоянии принять такое поведение Стоунхарта.

Мы проходим мимо мраморных перил, залитых лунным светом. Весь свет выключен.

Стоунхарт останавливается возле своей комнаты. Он смотрит на меня и сжимает руку.

- Ты была здесь раньше, - говорит он, даже не злясь на меня.

- Я...да.

Что-то застряло в горле, что мешает мне говорить.

- Но никогда по моему приглашению.

Слова звучат словно предупреждение. Но это не так. Кажется, я уловила в них след тоски.

- Нет, - признаю я.

- Мы изменим это прямо сейчас. Пошли.

И с этими словами он тянет меня в свою комнату.

- Лилли, - он поворачивается и берет мою руку двумя своими. - Я говорил тебе, какая ты красивая сегодня?

- Спасибо. Я-ах!

Я вскрикиваю, когда он тянет меня на себя. Его сильные руки обвивают мою талию. Он наклоняется, чтобы поцеловать меня.

Поцелуй перехватывает дыхание и оставляет задыхаться, желая большего. Это не что иное, как голодный поцелуй. Он мягкий, даже немного нежный, но по-прежнему наполнен страстью. Я не могу не ответить.

Оторвавшись от меня, на его губах появляется улыбка. Он поднимает руку и прислоняет палец к уголку моих губ. Я содрогаюсь от этого жеста.

- Ты, - говорит он нежно. - Ты действительно выглядишь очень красиво сегодня.

Снова, всё, что мне остается делать, так это глазеть на него, как идиотка. Еще никогда Стоунхарт не показывал такую сторону себя.

- Пойдем, - он манит меня снова, взяв за руку, и ведет к кровати.

Он садится сам, затем усаживает меня на свои колени. Его глаза отражают лунный свет, проникающий в комнату. Я чувствую, как он пронзает меня своим взглядом, ища мое лицо.

Моргаю и отвожу взгляд, взволнованная этим интимным моментом. Он ловит меня за подбородок и поворачивает мое лицо к нему.

- Не стесняйся, - говорит он. - Дай мне хорошенько рассмотреть тебя.

Он ласкает мою щеку тыльной стороной ладони.

Прикосновения его пальцев должны вызывать отвращение, но сейчас его нет. Он заправляет выбившиеся волосы мне за ухо и продолжает смотреть мне в глаза. Такое ощущение, будто он заглядывает мне в душу. Это заставляет меня чувствовать себя еще более уязвимой, чем раньше. И это что-то да говорит, учитывая все то, чему я подверглась.

Это пугающий опыт. Вот человек, который похитил меня, морил голодом и заставил подписать мерзкий контракт. А сейчас...все, что я чувствую, это тепло, исходящее от его взгляда.

Это какой-то розыгрыш? Или до этого? Мои мысли прерываются, когда он берет в руки мое лицо и целует.

Я не могу придумать объяснений происходящему. Просто всецельно отдаюсь поцелую. По телу распространяется тепло. Я не могу не запустить руки в его волосы, не прикоснуться к его сильной, мускулистой спине.

У Стоунхарта вырывается стон. Его язык ведет битву с моим. Тепло спускается вниз к моей сердцевине. Я чувствую, как мое тело реагирует на него.

Одежда. Слишком много одежды.

Всё, что я знаю: это то, как мне хочется чувствовать твердое тело Стоунхарта напротив своего. Мне нужно, чтобы его кожа скользила напротив моей.

Мои руки движутся к воротнику его пиджака и помогают снять его. Наши губы не отрываются, словно какая-то магнитная сила связывает нас. Дыхание учащается. На самом деле, оно больше похоже на гигантские глотки воздуха, как будто я только что всплыла из ледяного бассейна с водой.

Когда я начинаю работать над пуговицами его рубашки, он отстраняется.

- Нет, - рычит он.

На мгновение я подумала, что сделала что-то не так. Но когда его рука касается моей щеки, он говорит намного мягче и ласковее.

- Нет. Сегодня всё для тебя.

Он берет меня за талию и переворачивает нас. Моя спина ударяется о матрас. Грудь вздымается при каждом вдохе. Я поднимаю голову и наблюдаю за тем, как Стоунхарт возвышается надо мной.

Темнота ему к лицу. Тени на лице делают его еще красивее. Щеки покрыты щетиной. Его темные, волнистые волосы растрепались - доказательство моих жадных пальцев. Он выглядит потрясающе, как один из оживших греческих богов.

Я страстно желаю его. Этого почти достаточно, чтобы заставить забыть меня всё то, за что он ответственен.

У меня нет шанса остановиться, когда Стоунхарт опускается вниз и прижимается своим лбом к моему. Моя грудь вздымается напротив его. Я наклоняю голову, чтобы поцеловать его, но он не позволяет мне.

Вместо этого, он шепчет:

- Сегодня, Лилли, я собираюсь показать тебе, как много ты значишь для меня.

От удовольствия по коже пробегает дрожь, когда его небритая щека прикасается к моей.

Смущение от этих слов быстро улетучивается, когда он начинает поцелуями покрывать мою шею. Я полностью отдаюсь ощущениям.

Его запах заполняет мои легкие. Земляной, резкий и мужской. Напоминает свежий воздух в самом сердце леса на рассвете в чудесный весенний день. Это запутывает мои мысли еще больше.

Стоунхарт касается моего халата, обнажая плечо. Поцеловав небольшой участок кожи, она покрывается мурашками. Как бы мне хотелось схватить его за голову и заставить поцеловать меня снова.

Здравый рассудок? Нет. Здравый смысл? Нет. С ним я лишаюсь абсолютно всего. Мое тело все больше и больше раскрывается для Стоунхарта. Чертов голос, который кричит в глубине моего сознания, что я не должна наслаждаться этим. Мучительная страсть сжигает меня изнутри.

Нежно, медленно, не спеша Стоунхарт раскрывает халат.

Его руки путешествуют по моей разгоряченной коже, пока он осматривает мое тело. Я вижу похоть и желание в его глазах, отчего мой пульс ускоряется.

Его бедра находятся на моих ногах. Растущая выпуклость в его штанах заставляет меня волноваться.

- Смотрю на тебя, Лилли, - бормочет он.

Его руки скользят вниз по телу, обжигая кожу.

- Разве это справедливо, чтобы одна женщина была так красива? Я никогда не видел никого похожего на тебя.

Прежде чем я успеваю ответить, его рот обрушивается на мой.

Наши губы соединяются в горячем, пламенном поцелуе. Грубая ткань его рубашки трется об мои чувствительные соски, заводя меня еще больше.

Я вдыхаю его запах. Этот поцелуй не похож ни на один из тех, что были у нас раньше. Этот исходит не от меня. Я даю его свободно с надеждой на то, что он никогда не прекратится.

Он тянет назад. Когда я начинаю смеяться, из моих губ выходят пузыри. Ну не дура ли я?

Но Стоунхарт не отчитывает меня за это. Он только лишь улыбается и начинает растегивать рубашку. Я с замиранием смотрю, как все больше и больше его голого тела открывается моему взору. Когда он снимает её со своих плеч, с моих губ слетает вздох.

До этого у меня не было шанса оценить его тело. Его грудь широкая и сильная. Торс очень твердый. Я вижу очертания брюшного пресса.

Всё в нем кричит о мужественности. Этот тип удовольствия я и представляла, когда встретилась с ним в холле его здания. Такое ощущение, будто этот день был целую вечность назад.

Он начинает снова опускаться, но я его останавливаю, положив руки ему на грудь. Он хмурится, искра недовольства пробегает по его лицу. Я говорю прежде, чем сделает это он:

- Дай мне шанс насладиться видом.

Я не признаю свой собственный голос. Он пьянящий и нуждающийся.

Стоунхарт ухмыляется. Пробегаю пальцами по его телу. Твердость его мышц приносит мне удовольствие.

- Хватит, тебе так не кажется? - спрашивает он игривым голосом.

- Никогда, - выдыхаю я, не задумываясь.

- Слишком плохо.

Он берет меня за запястья и разводит руки в стороны. Наклоняется вперед, чтобы поцеловать мою шею, затем начинает ласкать грудь. Я лежу с закрытыми глазами, пресыщенная удовольствиями.

Его язык возбуждает сосок, а потом поворачивает голову, чтобы воздать должное другому. Колючая щетина на его челюсти против моей гладкой кожи - самое восхитительное ощущение. Я возбуждена настолько, как никогда не была в своей жизни.

Стоунхарт целует ложбинку между грудей, а затем движется вниз. Я почти задыхаюсь, когда он приближается к заветному местечку между моих ног. Он отрывается от кровати и хватает за бедра, чтобы пододвинуть поближе. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Наши глаза встречаются на долю секунды.

- Ляг обратно, - командует он.

Его хриплый голос заставляет меня подчиниться, хоть я и хочу смотреть в его красивые глаза.

- У тебя когда-нибудь был парень, Лилли? - спрашивает он .

- У меня что?

- Парень, - повторяет он. - У тебя когда-нибудь был?

- Я...да, один раз, но что...

- Я заставлю тебя забыть о нем, - говорит Стоунхарт и опускает голову.

Я извиваюсь на кровати, когда волны наслаждения накатывают на меня. Он открывает меня своими пальцами и лижет глубоко внутри. На меня нахлынул экстаз.

Начинаю стонать, сама того не желая. Звуки, кажется, подстегивают Стоунхарта. Он начинает быстрее кружить языком, задевая чувствительный комок нервов.

- Боже мой, Джереми! Боже мой!

- Иисус, - выдыхает он. - Мне нравится, когда ты издаешь такие звуки.

Мой ответ приходит в виде приглушенного всхлипа, как только он опускает голову вниз.

Давление растет. Я скоро кончу, и Стоунхарт это знает. Он удваивает свои усилия, концентрируясь на месте, где я больше всего его хочу.

Мои пальцы зарываются в его волосы, притягивая его ближе. За свою смелость я вознаграждаюсь оргазмом.

Придя в себя, я открываю сонные глаза и замечаю, что Стоунхарт смотрит на меня голодным взглядом. Бледный свет снаружи отражается в его зрачках, из-за чего его взгляд становится чуть более пугающим, чем раньше.

Но я не боюсь. Сейчас я чувствую, что он не сделает ничего плохого. Он смотрит на меня не как похититель, а как настоящий любовник, равный мне во всем.

Знаю, что это всего лишь иллюзия. Сейчас я слишком пьяна Стоунхартом, чтобы заботиться об этом.

- Я собираюсь трахнуть тебя, - говорит он, медленно растегивая ремень.

Его эрекция заметно выпирает через штаны.

- Лилли. Всё будет не как раньше.

Я тупо киваю, точно не зная, что это значит. Когда он снимает одежду, всё, о чем я могу думать, это, каким прекрасным образцом мужчины он является. Он заботится о своем теле. Двадцать с лишним лет разницы в возрасте между нами не делает никакой разницы в страсти, которую он может всколыхнуть во мне.

Ни разу я не сделала ничего, чтобы соблазнить его. Один взгляд - и сексуальное влечение усиливается.

Его член налит кровью. Толстая жилка пульсирует вдоль нижней стороны. Я кусаю губу в предвкушении того, когда он расположится между моих ног и медленно войдет.

Проникновение отличается от всего, что я испытывала ранее. Во-первых, я не борюсь с ним. Во-вторых, я готова к этому даже после такого оргазма.

Он не принуждает меня, не считаясь моим комфортом. Он делится со мной чем-то.

Он наклоняет бедра вперед, пока не оказывается полностью во мне. Он смотрит мне в лицо в поисках дискомфорта. Он не найдет его. Мое тело готово принять его настолько, насколько ему заблагорассудится.

Он начинает входить и выходить из меня. Визг удовольствия слетает с моих губ. Он же тяжело хрипит, что заводит меня еще больше. Не прошло и минуты, как я начинаю умолять его быть жестче и быстрее.

Он исполняет. Его член погружается глубоко внутри меня, что приносит неимоверное удовольствие. Я впервые наслаждаюсь таким чувством.

Вскоре оба наших тела обливаются потом. Я тянусь вверх и сплетаю наши пальцы вместе. Кажется, это делает всё, чем мы занимаемся, более реальным. Более цельным. Тени, пробегающие по телу Джереми, заставляют задуматься, а не сон ли это? Но это не так. И звуки тому подтверждение.

Джереми поднимается на кровати и нависает надо мной. Массируя грудь, он целует меня. Я вращаю бедрами в такт его, чтобы извлечь всё до последней капли удовольствия.

Когда мышцы начинают сокращаться, я понимаю, что близка ко второму оргазму ночи.

- Боже, Лилли, - задыхается он. - Если бы ты знала, как хорошо.

- Я знаю, - говорю я.

Мой бессмысленный ответ может быть оправдан только тем, что я потерялась в абсолютном блаженстве.

- Продолжай, Джереми, - призываю я. - Вот так. Да! Продолжай. Ммм...да, да, ДА!

Последний крик, вырвавшийся из моего горла, сопровождается тяжелым рыком Джереми. Он выходит из меня и кончает. Горячая сперма разливается по моему животу и груди. Я слишком была занята своим собственным удовольствием, что не заметила этого.

Придя в себя от оргазма, я улыбаюсь, чтобы показать ему, что мне всё понравилось.

Он падает прямо на меня, не обращая никакого внимания на сперму. Я чувствую, как его член в последний раз дергается напротив моего живота. Крепко обняв Джереми, я закрываю глаза и прислушиваюсь к его дыханию.

- Это было...захватывающе, - говорит он наконец.

Он поднимается, чтобы прижаться своим лбом к моему.

- Я...склонна согласиться, - говорю я, имитируя его голос.

Его глаза сужаются ненадолго. Ужасное предчувствие накатывает на меня. Может быть он подумал, что я насмехаюсь над ним...

Страх проходит, когда он улыбается.

- Давай приведем тебя в порядок, - говорит он, целомудренно целуя меня.

Затем он вытаскивает меня из кровати и несет в ванную.

Глава 5

На следующее утро я просыпаюсь в кровати Джереми полностью отдохнувшей и в ладу со всем миром.

Внутренний голос подсказывает, что так не должно быть, но мне всё равно.

Делаю глубокий вдох, наполняя легкие утренним прохладным воздухом. Тело вялое, такое ощущение будто я плыву на облаке. Вспоминаю события прошлой ночи и улыбаюсь.

Переворачиваюсь, открываю глаза и понимаю, что в кровати я одна.

Внезапно, тяжесть того, что произошло прошлой ночью, обрушивается на меня.

Стоунхарт отвел меня в кровать. В свою кровать. Я потерялась во всем этом не только для того, чтобы насладиться опытом, но и чтобы после всего уснуть в его объятьях.

Помню, как прижалась к нему и позволила ему гладить меня по волосам, пока не заснула. За эти несколько часов, когда он привел меня в свою комнату до того, как я заснула, всё казалось правильным.

Все казалось правильным. Как будто я была частью этого, рядом с ним в его объятьях.

Эти чувства неправильные. Как я могу думать о человеке, который манипулировал моей жизнью? Я сажусь и стараюсь успокоиться. Прошлая ночь была ошибкой. Это опасно. Я не должна питать хороших чувств к этому человеку.

Тот факт, что я делаю, а вернее, что я сделала, пугает меня. Я одна в его комнате, лучи солнца проникают через окна, но я чувствую себя потерянной, так будто бы он оставил меня в тени.

Я не должна наслаждаться тем, что делает для меня Стоунхарт. Может я зашла слишком далеко, играя роль идеальной заключенной? Может быть я поддалась Стокгольмскому синдрому?

Но, нет. Нет, нет, нет. Отличительным свойством стокгольмского синдрома является наличие чувства эмпатии по отношению к похитителю. И я никогда не позволю себе испытывать теплые чувства к Стоунхарту.

И всё же...разве не это я чувствовала после наших занятий любовью? В какой момент я начала думать о нем, как о Джереми? Не Стоунхарте, а Джереми?

Знаю, он хочет, чтобы я так его называла. Он всегда был Стоунхартом. Холодным, непроницаемым Стоунхартом.

Мысли о нем, как о Джереми, пугают меня. Джереми - первое имя. Это подразумевает интимность и комфорт. Прямая противоположность тому, что я должна чувствовать к нему.

Где он сейчас? Осмотрев комнату, не нахожу никаких следов. Должно быть он уже ушел на работу. Но я не уверена. Он вполне может быть в одной из многих комнат в этом особняке, выгадывая момент, чтобы заманить меня в ловушку, как тогда, когда он оставил меня на "три дня".

Поднимаюсь с кровати, раздумывая над тем, чем бы заняться. Вдруг я чувствую себя грязной после вчерашней ночи. Слезы катятся по лицу из-за того, что я позволила себе наслаждаться тем, что мы сделали.

Иду к двери, но останавливаюсь, разворачиваюсь и иду к окну. Стараюсь игнорировать потайную дверь за стеной. Не хочу думать обо всем этом оборудовании.

Прислоняюсь к металлическому столбу и выглядываю наружу. Если Стоунхарт где-то поблизости, пусть знает, что я уже проснулась. Может хоть тогда у меня не будет проблем, что я вышла из комнаты без его ведома.

Ненавижу, что мне приходится обдумывать каждое свое действие, чтобы не разочаровать Стоунхарта.

Любуюсь морской гладью. Она простирается до самого горизонта. Какой прекрасный осенний день. Как будто и не было бури, что бушевала вчера. На небе ни облачка.

Замечаю крохотный парусник вдали. От этого становится тоскливо. Океан символизирует свободу. Стекло, отделяющее меня от него, напоминает мне о том, как далека от меня свобода. Интересно, кто на этой лодке. Интересно, что он видит, когда смотрит на береговую линию. Сколько домов находится по близости? Может быть кто-то сейчас смотрит на меня с той лодки?

Вздыхаю и отворачиваюсь. Мрачные мысли. Гнетущие мысли. Но они подходят моему настроению. Иду обратно к кровати и сажусь на край. Смотрю на простыни, еще одно напоминание о прошлой ночи.

Я с трудом могу поверить, что провела эту ночь в объятьях Стоунхарта. Что я спала в его постели. Охотно.

Слышу шаги снаружи и поднимаю глаза. Сердце начинает бешено колотиться. Он вернулся? Слышал ли он, что я проснулась?

Это Роза.

Вздыхаю с облегчением.

Она улыбается.

- Вот ты где, дорогая, - говорит она.

- Думала, мне показалось, что ты встала. Позавтракаешь? Чарльз уже накрыл стол для тебя, но я могу принести всё сюда, если хочешь?

Как-то неловко есть в кровати Стоунхарта. На самом деле я и так задержалась здесь надолго. Приглашение Розы - идеальный шанс убраться отсюда.

- Я пойду с тобой, - говорю я быстро.

Роза смотрит на меня с любопытством. Затем она поворачивается и несется прочь.

- Пойдем тогда, - говорит она слишком формально.

Мне ненавистно то, что я должна быть осторожной с ней. Если я привяжусь к ней, это будет только на руки Стоунхарту.

Я до сих пор не знаю, как много Роза знает о моей ситуации.

Я следую за ней вниз по лестнице. Даже яркому солнцу не под силу развеять мое плохое настроение.

Я должна быть в восторге. Я получила полный доступ к дому. Я провела замечательную ночь с великолепным мужчиной. У меня есть кто-то, кто постоянно ждет меня.

Но...я не могу позволить себе это. Прошлой ночью поведение Стоунхарта изменилось внезапно.

Вот если бы я могла покидать дом, когда захочу, это было бы прекрасное начало дня.

Но ошейник вокруг моей шеи постоянно напоминает мне о реальности моей ситуации. Конечно же, если Стоунхарт с теплом и состраданием относился ко мне прошлой ночью, не значит, что всё изменилось.

Моя жизнь находится полностью под его контролем. Я здесь из-за этого мерзкого контракта.

Но всё могло бы быть и хуже. Я не нашла ничего такого о Стоунхарте, что могла бы использовать в свою пользу. Пришел конец моей дружбы с Розой. Кто знает, может быть она заодно со Стоунхартом. Я чувствую себя еще больше одинокой, чем прежде, и я в ужасе от того, что могу потерять свою решимость.

Вот, что больше всего пугает меня в прошлой ночи. Я с такой легкостью оказалась в объятьях Стоунхарта не потому, что хотела, за меня говорило мое тело. Это не имело ничего общего с контрактом или обязательствами по отношению к нему.

Уступить - верный способ сохранить свою свободу, у меня будет шанс раскрыть его мотивы. Но прошлой ночью я забыла обо всем этом.

Сажусь за стол и выдыхаю. Вот же дерьмо. Я сама себя извожу?

Нет, я так не думаю. Я осторожна. Я не могу позволить себе потерять бдительность рядом с ним, как я сделала это прошлой ночью.

- Апельсиновый сок или молоко? - спрашивает Роза.

Её голос возвращает меня обратно.

- О. Хм.

Я смотрю на еду. Омлет, пара тостов и грейпфрут.

- Апельсиновый сок. Спасибо.

- Один момент, - говорит Роза

Вид и запах еды пробуждают во мне голод. Беру вилку и начинаю запихивать всё себе в рот.

Роза приносит мне мой стакан. Я стараюсь не смотреть на нее. Я чувствую, как она смотрит на меня, и всё же поднимаю глаза и вижу её доброе лицо.

- Мистер Стоунхарт оставил для тебя записку, - говорит она и кладет лист бумаги передо мной. - Я выйду, чтобы тебе не мешать.

Я не могу игнорировать эту скрытую боль в её голосе. Я уже почти собираюсь сказать ей, чтобы она осталась...

Но я упускаю шанс, когда она выходит.

Ты не знаешь, на чьей она стороне, напоминаю я себе. У тебя здесь нет друзей.

Если это правда, то почему я чувствую себя так паршиво.

Чтобы отвлечься, я просматриваю письмо. Беру его в руки и переворачиваю, где нахожу знакомые инициалы.

Тебе не заработать достаточно подарков, чтобы выйти со мной в свет.

Однако, если ты готова показать себя, я сделаю исключение.

J.S.

И вот я снова превратилась в пленницу.

Разве прошлая ночь ничего для него не значила? В записке нет никакого упоминания об этом. Ни единого слова о том, что мы разделили.

Конечно же нет! Говорю я себе. Ты дура, если ждала этого.

Сострадание, что он продемонстрировал, было просто поступком. Он хотел, чтобы я потеряла бдительность. Стала еще больше зависимой от него. Потерять самодостаточность и положиться на него во всем от жилья до пропитания для эмоционального удовлетворения.

К черту.

Я комкаю записку и выкидываю. Всё это часть его игры.

Отставляю еду в сторону и иду в солярий. Каждый шаг разжигает во мне пламя ярости. Как я могла быть такой слабой? Как я могла быть такой глупой, думая, что прошлая ночь может что-то изменить?

Но все же в глубине души я надеялась, что всё может быть по-другому.

Неужели я так жажду ласки? А всё потому что так долго была лишена человеческого общения. Вот почему я так легко поддалась прошлой ночью? Я не могу лгать себе, будто исполняла обязанности. Это было больше, чем это. Это ощущалось...

Реальным.

Черт, Лилли! Черт, Лилли!

Расхаживаю по солярию, мысли проносятся одна за одной. Прошлая ночь была нереальной. Эмоции, которые были у меня в тот момент, неправильные. Они не были приемлемыми.

Легкость, с которой я попала в ловушку, заставляет меня думать, что я недооценивала Стоунхарта с самого начала. Как же ужасно это признавать. Это не придает никакой уверенности в том, чтобы судить людей.

Что случилось с Лилли, которая гордилась своим психологическим образованием? Что случилось с девушкой, которая выиграла премию Баркера за лучшее эссе в Йеле?

Что если реальная причина, по которой я выиграла премию, никак не связана с талантом? Что если Стоунхарт устроил это?

Падаю в кресло. Я параноик. Стоунхарт не мог повлиять на решение приемной комиссии Йеля. И вообще, если бы Робин не нашла бумаги, если бы Фей и Соня не отправили их за моей спиной...

Но опять же, я видела на что способен Стоунхарт. Если он пошел на все это, чтобы я подписала контракт о рабстве - контракт, который не предъявишь ни в одном суде, как я могу быть уверена, что он не манипулировал моей жизнью намного дольше?

Он один из самых влиятельных и скрытных людей в стране. Насколько далеко распространяется его влияние? Подстроил ли он это всё, чтобы я стала победителем?

Это предположение кажется настолько маловероятным, что если бы я услышала такое в любое другое время, то рассмеялась бы. Но Стоунхарт сказал, что владеет Корфу Консалтинг. Он единственный мог попросить их продлить мою стажировку. И перевести на полный рабочий день. Иначе, как бы он услышал о "перспективной молодой особе", у которой сорвались планы?

Единственное объяснение всему этому - он манипулировал моей жизнью издалека какое-то время. Он владеет компанией, которая предложила мне работу. Он владеет фирмой клиента, для которой я создавала маркетинговый план.

Это явно не совпадение. Из-за этого предложения я оставила Йель. ЗилТех оставил меня в полной неопределенности. Я приняла предложение встретиться, что привело к обеду, а затем и к напиткам...

О, Боже!

Стоунхарт спросил меня, почему я приехала в Калифорнию. Он играл со мной. Он не сказал это прямо, но ответ очевиден:

Я приехала в Калифорнию из-за него.

Как долго он планировал мое похищение? У него есть опыт манипулирования людьми.

И я еще думала, что могу конкурировать? Смеюсь я. Он - социопат. Для него не существует эмоций.

Как-то я читала, что самые успешные люди не обладают способностью к сопереживанию. Это описание точь-в-точь подходит Стоунхарту.

Это означает, что прошлая ночь не была спонтанной. Не для него. Он планировал это, как и всё остальное. Он хотел подвести меня к такому состоянию, как сейчас.

Я так расстроена, что хочется кричать. Какие у меня есть шансы, чтобы разрушить его? У Стоунхарта все преимущества. А у меня есть...что? Растоптанное чувство собственного достоинства? Характер, который труднее сломать, чем у других девушек?

Я готова заплакать. Это не преимущество. И если Стоунхарт достаточно долго наблюдал за мной, он это знает.

Чувство отчаяния накатывает на меня. То же отчаяние я чувствовала, когда крики моего имени становились слабее, когда я застряла в этой дыре маленькой девочкой.

Кто я для Стоунхарта? Что он от меня хочет? Если просто секса, он мог бы нанять проститутку для этого. Черт, он нанял трех для нас нас неделю назад. Может это желание мести? Но как это связано со мной? Я ему ничего не делала.

Что на счет контроля? Он уже завоевал мир бизнеса. Может быть это его следующий шаг. Ошейник, контракт, моя беспомощность. А может быть это всего лишь игра. Игра, в которую он играет, чтобы получить острые ощущения, которые он не может найти в других областях своей жизни.

Тогда...что дальше? Страх всё выше и выше поднимается по моей спине. Когда он закончит со мной...он действительно отпустит меня? Или сделает что-то похуже? Когда ему наскучит его игрушка...он убьет её?

Белое пятно за окном пугает меня. Подняв глаза, я замечаю голубя. До этого я никогда не видела голубей. Я встаю и медленно двигаюсь, чтобы не спугнуть его. Сомневаюсь, что он вообще увидит меня, но я не хочу рисковать.

Иду к застекленной стене и подхожу к нему. Опустившись на колени, я оказываюсь на его уровне.

Когда он поворачивает голову, я замечаю, что с одним крылом что-то не так. Птица делает небольшой шаг вперед, расправляя крылья, чтобы взлететь, но останавливается. Крыло не работает.

Должно быть оно сломано. Как? Может быть ястреб? Я смотрю на небо, но ничего не вижу.

Мое сердце разрывается от жалости к бедной птице. Он делает еще одну попытку взлететь. Она заканчивается точно также, как и предыдущая.

Что происходит с птицами, которые не могут летать? Где они ищут пропитание? Они не могут, не так ли? И тот, кто на него напал, всё еще на свободе.

Мне нужно помочь. Смотрю на стеклянную дверь. Даже если я открою её и высуну руку, я всё равно не достану его. Я лишь напугаю его и сделаю еще хуже, отчего он попытается уйти.

Я должна найти Розу.

- Оставайся здесь, - шепчу я голубю. - Я вернусь и позабочусь о тебе.

Я бегу в главный дом.

- Роза? Роза! Роза, ты где?

Пожилая женщина суетится в одной из комнат.

- Да, мисс Райдер?

- Мне нужна твоя помощь, - говорю я быстро. - Поторопись!

Не дождавшись того, чтобы увидеть, последовала она за мной или нет, я отворачиваюсь и спешу в солярий. Я улыбаюсь, когда слышу её шаги позади себя.

- В чем дело, дорогая? - спрашивает она с тревогой в голосе. - Что-то не так?

- Увидишь, - говорю я.

Мы входим в солярий. Мое сердце замирает, когда я осматриваю место, где оставила голубя, но нахожу его пустым.

Но потом я замечаю птицу чуть-чуть поодаль. Он выглядит потрепанным, как будто снова отбивался от врагов.

- Там, - говорю я, указывая на голубя. - Я увидела, как он падал с неба. Думаю, у него сломано крыло.

- О, дорогая, - бормочет Роза.

Она подходит со мной к окну. Мы останавливаемся перед голубем.

Он выглядит таким уязвимым. Незащищенным. Одиноким.

- Видишь? - спрашиваю я, указывая на крыло. - Я думаю оно сломано. Тебе так не кажется?

- Я не эксперт по животным, мисс Райдер.

Роза прижимается носом к стеклу.

- Но я думаю вы правы.

- Мы должны что-нибудь сделать, - я смотрю на дверь. - Я не могу. Ты же знаешь, мне нельзя выходить наружу.

Роза смотрит на меня, как будто видит меня впервые. Она не разрывает зрительного контакта, пока мне не становится неудобно.

- Лилли, - она понижает голос. - Скажите мне правду. Вы здесь, потому что хотите этого?

Вопрос шокирует меня.

- Прости?

Роза делает небольшое движение головой в сторону потолка, напоминая о камерах.

- Вы находитесь с нами по своей собственной воле? - спрашивает она.

Её голос настолько мягкий, что он едва достигает моих ушей. Наши головы практически прижаты друг к другу.

Я колеблюсь. Это опасный вопрос. Я должна быть осторожна.

Я смотрю в её лицо, ища хоть какой-то признак неискренности, но всё, что я нахожу, это по-настоящему материнское выражение лица.

Я могу ей доверять. Роза не замешана в моем похищении. Я не знаю, какие у них со Стоунхартом отношения, но я поверить не могу, что женщина, которая так добра ко мне, может быть в сговоре с ним и держать меня здесь.

После длинной паузы я качаю головой. Её выражение лица сразу же меняется. Что-то сродни решимости загорается в её глазах.

- Я знала, - говорит она себе под нос. - Я знала это с тех пор, как Джереми впервые рассказал о вас.

Она назвала его по имени. Это поражает.

Она начинает подниматься. Я хватаю её за руку. Мои глаза умоляют, когда я говорю ей:

- Пожалуйста. Не говори ему ничего.

- Разве я когда-нибудь переступала через себя с тобой? - спрашивает она мягко.

Качаю головой. Я чувствую, как подступают слезы.

- Нет, - говорю я. - Ты была замечательной.

Она протягивает руку и помогает мне подняться.

- Пошли, - говорит она. - Думаю, я смогу найти коробку для нашего маленького друга.

Глава 6

Через час или чуть позже я сижу на кровати, скрестив ноги, глядя на маленькую птичку в картонной коробке. Роза обила внутри мягкими полотенцами, и мы поставили импровизированную клетку наверх, чтобы проникал воздух и солнечный свет, убедившись перед этим, что голубь не сбежит.

Почему-то я решила, что это голубка. Я не знаю, что едят дикие птицы, поэтому я попросила Розу насыпать разных семян на дно. В углу поставили неглубокую емкость для воды. Мне бы не хотелось, чтобы она утонула.

Приглядевшись поближе, я обнаруживаю, что крыло не было сломано, слегка подвернуто. Или это я так думаю.

Не знаю, как отреагирует Стоунхарт на то, что я приютила раненую птицу. Надеюсь, он не воспримет это, как вопиющее нарушение его правил.

Да к тому же мне нужно хоть что-то, чтобы быть в здравом уме. Я хоть чем-то занимаюсь, когда забочусь о птице. Это более определенная цель, чем бросать вызов Стоунхарту.

Кладу ножницы и смотрю на свои творения. Беру длинный носок из шкафа и вырезаю отверстие. Что если надеть его на голубя, может так это поможет излечить его крыло.

Пробравшись к коробке, ловлю птицу руками. Она, очевидно, испугалась меня. Я чувствую, как она дрожит под моими пальцами. Наклоняюсь к ней и шепчу:

- Шшш. Всё нормально. Я не собираюсь делать тебе больно.

Не знаю, сколько раз я использовала слова утешения, но они заставляют меня чувствовать себя лучше, в любом случае. Одной рукой я держу её, другой одеваю на нее носок. Она начинает сопротивляться, но когда носок плотно одет на ней, она прекращает всякие попытки.

- Вот пожалуйста, - говорю я, положив её на мягкое полотенце. - Знаю, тебе это не нравится, но это для твоего же блага. Так ты быстро поправишься.

Поднимаю глаза. Солнце всё еще светит. Перетаскиваю коробку в кресло, а затем передвигиваю кресло к окну.

- Скоро, ты снова будешь свободна, - говорю я задумчиво, глядя на бескрайние просторы. - Ты скоро снова будешь свободна, не то, что я.

Глава 7

От нечего делать, я решаю спуститься в тренажерный зал. Сейчас только день. Обязательно надо рассказать Розе, чтобы она передала Стоунхарту, если он вдруг появится раньше. Взгляд Розы говорит мне, что она понимает мою осмотрительность.

На пол пути я вспоминаю, что хотела посмотреть, есть ли у меня купальники.

Зайдя в комнату, я иду к шкафу и нахожу то, что искала. Скудная вещь изготовлена из белой ткани, гораздо мягче, чем у других купальников, которые я видела. Купальник от Нормы Камали.

Одеваю его. Идеально сидит.

Погружаюсь в воду. Теплая. Запах хлорки возвращает меня к тем временам, когда мама в детстве брала меня в бассейн.

Я никогда не была великим пловцом. Да и вообще не очень-то любила воду. Но что-то привлекает меня в этом.

Нырнув поглубже, я наслаждаюсь чувством невесомости. По-собачьи переплываю на другую сторону. Потом, вспомнив прошлые летние олимпийские игры, пробую вернуться брасом.

Немного страшно. Особенно, когда я чуть не наглоталась водой. Проплыв несколько кругов, я чувствую, как прежняя форма возвращается ко мне.

Теряю счет времени. Физическая нагрузка обеспечивает блаженное облегчение. Когда я наконец выхожу, я чувствую себя немного уставшей, но всё же хорошо. Даже расслабленной.

Вытеревшись, я оборачиваю полотенце вокруг тела и иду к лестнице. Только после того, как открыв стеклянную дверь, я замечаю темный силуэт, наблюдающий за мной сверху.

- Джереми! - восклицаю я, сердце бешено колотится. - Я не видела тебя. Как долго ты ждешь?

- Не долго, - отвечает он.

Тон его голоса холодный.

- Понравилась вода? Я не знал, что ты любишь плавать.

- Да, - осторожно отвечаю я, поднимаясь по лестнице и присоединяясь к нему.

Он задумчиво смотрит на меня.

- И летающий? - спрашивает он.

- О чем ты?

- О просто праздное любопытство.

Стоунхарт пожимает плечами. Да он просто издевается надо мной.

- У меня был отличный день, - говорит он мне, когда мы проходим по коридору.

- Ты подумала над "почему"?

Может быть он намекает на прошлую ночь? Должно быть, но я не хочу переступать через себя и предлагать это.

- Нет, - говорю я.

- Нет, - смеется он. - И я еще думал, что ты умная. Но твоя нерешительность вполне понятна. Как я понял, у тебя был продуктивный день.

В его словах присутствует намек на угрозу. Только понятия не имею, почему.

- Я не понимаю, о чем ты, - говорю я.

- О, думаю, ты знаешь, - отвечает Стоунхарт.

Я почти бегу, чтобы догнать его. Он он не смотрит на меня, когда говорит. Он смотрит вперед.

- Представь мое удивление, когда я пришел в твою комнату и не нашел тебя там.

- Я сказала Розе, чтобы она тебе передала..., - говорю я быстро, но он переговаривает меня.

- О, да. Я получил твое послание. Не волнуйся, Лилли. Ты не расстроила меня. После всего..., - он смотрит на меня, и его глаза сияют грозным светом. - Я знаю, насколько усердно ты играешь свою роль.

Остановившись, я смотрю на него, после чего мне приходится догонять его.

- На самом деле, - продолжает он. - Я думал вознаградить тебя за хорошее поведение. Ты получила мою записку, не так ли?

- Да.

- Тогда ты знаешь, что я думаю, что твои шансы получить двадцать подарков до конца месяца довольно шаткие. Но, как бы то ни было, не будем сдаваться? Я имею в виду, - сурово улыбается он. - Мы должны попытаться.

Вместе мы входим на кухню. Часы на стене показывают без двадцати семь. Стол пуст.

Стоунхарт выдвигает стул.

- Садись, Лилли, - наставляет он.

Я обхожу его и сажусь. Интуиция подсказывает мне, что что-то не так.

Я знаю, насколько важна для Стоунхарта внешность. Он бы ни за что не позволил мне сесть за стол в полотенце.

- Итак, - говорит он, переходя на другую сторону.

Он наливает себе стакан виски из шкафа, прежде чем повернуться ко мне.

- Ты согласна, что стремление заработать, как можно больше подарков, было бы хорошим опытом для тебя, Лилли?

Я извиваюсь под проницательным взглядом. Куда он клонит? Опасная тема для разговора.

- Да, - отвечаю я тихо.

- Я не шучу, Лилли. Представь, что однажды я пришел домой и обнаружил паразитов. Я не знал об этом раньше. Как думаешь, что мне делать?

- Паразиты? - спрашиваю я, не понимая.

- Да, Лилли, паразиты.

Он стучит стаканом по столу.

- Паразиты в моем прекрасном, чистом доме.

- Я...Я не знаю, Джереми.

Я никогда не видела Стоунхарта таким злым, за исключением того раза, когда я бросила в него бутылку вина.

Почему? Я ничего не сделала. По крайней мере, я не могу ничего вспомнить.

Может быть он говорит о голубе?

Нет. Конечно же, нет. Никто бы не назвал эту красивую птицу "паразитом".

- Думай, Лилли. Думай. Учеба в Лиге Плюща должна была пойти тебе на пользу. Используй его!

Теперь он точно злится. Я рада, что нас разделяет стол.

- Избавься от них, - говорю я.

Мой голос дрожит. Я напугана.

Стоунхарт останавливается и смотрит на меня. Улыбка появляется на его губах.

- Да, - говорит он. - Да, это именно то, что я хотел бы сделать, Лилли. Молодец. Кажется, в этой прекрасной головке всё же бывают умные мысли, несмотря на постоянные доказательства обратного.

Доказательства обратного? Что он хочет этим сказать?

Не обдумав, как следует вопрос, он выдвигает стул и садится боком, закинув одну руку на спинку.

- Роза, - поет он. - О, Роза, дорогая, не подашь ли ты Лилли ужин?

Мгновение спустя выходит пожилая женщина. Стоунхарт наблюдает за ней, как коршун.

Я замечаю, что у нее красные и опухшие глаза, как будто она плакала.

Внутри поднимается тревога. Что здесь происходит?

У нее в руках серебряный поднос, посередине которого одна тарелка, закрытая крышкой.

Глаза Розы опущены вниз, когда она несет его к столу. Когда она ставит его напротив меня, я замечаю, как трясутся её руки.

- Мне так жаль, - шепчет она на одном дыхании.

Дурное предчувствие поселяется внутри меня, когда я смотрю на эту тарелку. Стоунхарт ждет, когда Роза выходит из комнаты, и говорит:

- Открой.

Рука дрожит, когда я протягиваю руку к крышке. Поднимаю её, опасаясь худшего...

И обнаруживаю то, чего и ожидала. Теряю хватку на ручке. И она падает на пол.

В середине тарелки окруженный овощами сидит тот самый голубь. Фаршированный и жареный. А из головы сделано чучело.

Мои внутренности сворачивает от отвращения, брезгливости и неверия. Меня выворачивает прямо на пол.

Стоунхарт при этом смотрит на меня с торжествующим выражением удовлетворения. Я чувствую, как он прожигает меня своими дьявольскими глазами.

Поверить не могу, что он это сделал. Поверить не могу, что он может быть таким жестоким. Это было всего лишь животное, за которым я ухаживала. А он убил его, приготовил и поставил мне на стол.

Стоунхарт медленно обходит стол. Он морщится, когда видит блевотину на полу, и переступает её.

- Повезло, что на тебе были недорогие туфли, - комментирует он.

Этих слов достаточно, чтобы сломать меня и заставить плакать. Но я не буду. Я не доставлю ему такого удовольствия.

Выпрямляю спину. Поднимаю глаза и смотрю на него, моргая сквозь слезы.

- И что теперь? - спрашиваю я.

Чувствую прилив гордости.

- Думаю, сейчас самое время отужинать.

Он поддевает одним пальцем мой ошейник и тянет к себе.

- Или ты бы предпочла, чтобы я снова активировал это?

- Нет, - говорю я твердо.

Он отпускает меня, и я поднимаю вилку с ножом. Я не могу смотреть на голову голубя. Его глаза открыты. Боже, может быть он еще жив.

Стоунхарт хватает голову, из-под которой виднеется провод.

- Чарльз заверил меня, что приготовив птицу, это убьет всякую заразу в ней.

Он обходит стол и смотрит на меня.

- О твоем здоровье не стоит волноваться.

Выдавливаю улыбку.

- Очень предусмотрительно с твоей стороны, Джереми, - говорю я.

- Конечно.

Он садится.

- Мы ведь не хотим, чтобы ты вышла из строя и не могла выполнять свои обязательства, не так ли?

- Нет, - говорю я.

Я чувствую рвоту на своем языке, но я заставляю себя облизать губы, как будто это самый вкусный ужин в моей жизни.

- Не мог бы ты попросить Чарльза принести мне воды? Не хочу критиковать его еду, но мясо сухое.

Что-то сродни неверию появляется на его лице, но тут же проходит.

- Конечно, - говорит он сухо.

Он отталкивается и уходит.

Оставшись одна, я снова смотрю на тарелку. Мне так жаль птицу. Если бы не я, она была бы жива.

А сейчас я вынуждена её есть. Но я могу это сделать. Всё, что мне нужно, это притвориться, что передо мной лежит курица. Ничего страшного в этом нет.

Слава богу я не дала голубю имя. Иначе это было бы куда больнее.

Мгновение спустя Стоунхарт возвращается со стаканом воды. Отрываю глаза с тарелки и смотрю на него.

Он ставит стакан передо мной. В другой руке у него по-прежнему голова голубя.

Обойдя стол, он садится и наклоняется, чтобы посмотреть на меня.

- Ешь, - командует он.

Я улыбаюсь.

- С удовольствием, - говорю я и отрезаю кусок.

Я должна относиться к этому, как к обычному ужину. Теперь, когда шок начинает проходить, я готова столкнуться лицом к лицу с этим и Стоунхартом.

Он смотрит на меня внимательно, не говоря ни слова, когда я подношу кусок мяса ко рту. Я подбадриваю себя, говоря, что голубь находится в хорошем месте, и кусаю.

Мясо резиновое и безвкусное. Даже попросив воды назло, сейчас она мне очень пригодится. Я бы не смогла проглотить кусок без нее.

Я с трудом прожевываю, но я не покажу это Стоунхарту. Уже на пол пути я вижу, что он недоволен.

Я рада. Впервые я дала себе преимущество. Стоунхарт думал, что это будет мучительным для меня. Но не показав ему этой реакции, я бы не нанесла поражение.

Опустошив тарелку, Стоунхарт награждает меня отвратительным взглядом.

- Твой гребаный подарок, - плюет он, бросая голову через весь стол.

Она останавливается рядом с моей тарелкой.

Затем он встает и выходит из комнаты.

Два очка в пользу Лилли Райдер.

Глава 8

Спокойно иду в свою комнату. Если бы я не знала Стоунхарта, то сказала бы, что он только что устроил истерику.

Эта мысль будоражит меня. Зная, что я могу повлиять на него, даже в малой степени, делает меня сильнее.

Он ждал моей реакции. Он не ожидал, что я съем птицу. Признаться, было тяжело сдержать себя от рвоты. Продолжать есть. Но я знала, что Стоунхарт хотел бы, чтобы я передумала. Он хотел, чтобы я чувствовала себя неудобно и страдала.

Он не получил ничего из этого.

Бедная Роза. Стоунхарт наказал её, чтобы она таким образом выполнила его приказ. Она плакала.

Когда в следующий раз мы останемся дома одни, я поговорю с ней. Не хочу делать это при Стоунхарте.

Быстро принимаю душ, чтобы смыть хлорку с кожи, и одеваю удобные спортивные штаны с толстовкой. Чего только не найдешь в шкафу.

Ложусь на кровать и смотрю в окно. Выключаю свет, чтобы ничто не мешало любоваться океаном.

Я чувствую себя виноватой за то, что произошло с голубем. Если бы я не приютила её, сейчас она была бы жива. И она чувствовала себя хорошо, хоть и недолго.

Стоунхарт делает всё возможное, чтобы я полностью полагалась на него. Птица была вне его контоля, поэтому и помешала ему.

Что будет дальше? Я не знаю. Несмотря на то, что у меня есть полный доступ к дому, я не хочу быть нигде кроме, как здесь. Такое ощущение, будто солярий принадлежит мне. Остальная же часть дома - его.

Мой маленький уголок.

Фыркаю от смеха. Интересно, здесь ли Роза. Мгновение спустя я слышу приближающиеся шаги.

- Мисс Райдер? - шепчет она. - Вы не спите?

- Я здесь, Роза, - говорю я.

Она с облегчением выдыхает.

- Слава богу.

Она подходит к кровати и смотрит в сторону.

- Можно?

- Да, конечно, - говорю я, убирая простыни в сторону, чтобы освободить место для нее.

Она садится, расправляя юбку.

- Я не знаю, как сказать это, - начинает она неуверенно.

- Роза, всё хорошо, - говорю я ей.

Беру её за руку, отчего она печально улыбается.

- Ты ничего не могла поделать. Не вини себя.

- Как же подло и отвратительно он поступил, - говорит Роза.

Я смотрю на камеры.

- Пусть слышит.

- Могу я спросить кое-что?

Роза кивает, и я продолжаю шепотом.

- Как долго ты знаешь Сто - Джереми?

- О, - вздыхает она. - Этого, наверняка, он не хотел бы, чтобы вы знали.

Она говорит громче, так что слова расходятся эхом по комнате.

- Но я отвечу честно. Я знаю Джереми Стоунхарт почти двадцать лет, мисс Райдер.

- Это значит, ты видела...ты видела его...

- Я видела, как он поднимался на вершину. Если вы это имели в виду. Я не лгала, когда сказала, что никогда не видела мистера Стоунхарта таким до вашего появления. Но это не значит, что он имел право сделать такое.

- Роза, шшш, - успокаиваю я её. - Всё в порядке. Правда. Бывало и хуже.

- Бедняжка, - говорит Роза. - Я видела, какой ласковой вы были с голубем. Милой. Я думала это пойдет вам на пользу. Но когда он пришел домой и увидел коробку...он так рассердился.

Роза останавливается, всхлипывая. Еще никогда я не видела её такой эмоциональной.

- Иди сюда, - говорю я. - Шшш. Шшш. Все нормально, - бормочу я, подползаю на коленях и обнимаю её.

Она продолжает плакать мне в плечо.

- Роза. Роза, всё хорошо. Я не виню тебя. Это не твоя вина.

- Но так и было, - говорит она сквозь слезы. - Как только он пришел домой, он сразу же пошел искать вас. Если бы я остановила его...я бы задержала его.

- Джереми всё равно бы нашел голубя, - говорю я решительно. - Роза, я не позволю тебе винить себя. Я запрещаю тебе.

- Вы милая, - говорит она, всхлипывая. - Такая милая. Я могу быть откровенна?

Я киваю.

- Вы не заслуживаете ничего из того, что мистер Стоунхарт делает с вами.

Её искренность застает меня врасплох.

- Роза, я...Спасибо, - говорю я, вытирая слезы.

Она сжимает меня в своих объятьях и встает.

- Я лучше пойду. Спокойной ночи, мисс Райдер.

- Спокойной ночи, Роза, - шепчу я.

После того, как она уходит, я одеваю шелковую ночную рубашку и иду спать.

Глава 9

Плохие сны преследуют меня этой ночью.

В одном из них я - голубь. Застряла в глубокой яме и не могу взлететь. Вокруг меня змеи, подползают всё ближе и ближе.

Вдруг я снова превращаюсь в себя. Я стою перед столом на кухне. В моей руке большой нож. На лезвии - кровь. Смотрю вниз, ожидая увидеть птицу, но вместо этого обнаруживаю Стоунхарта. Голова отделена от тела. Мертвые глаза смотрят на меня, будто обвиняя меня...

Бросаю нож и кричу.

Возвращаюсь в мамину квартиру подростком. Завтра в школу, но я не могу уснуть. В соседней комнате мама со своим парнем включили телевизор на полную громкость. Я слышу, как диктор рассказывает новости.

Я знаю, что они не смотрят телевизор. Мама всегда так делает, когда они занимаются сексом. Своего рода предупреждение, чтобы им не мешать. Перевернувшись, я плотно прижимаю подушку к ушам. Завтра предстоит тест по химии, а я так и не заснула...

Я нахожусь в захудалой квартире, какую только могу себе позволить. Весна. Выпускной класс.

Я смотрю на коллекцию писем перед собой. Нужно принять решение. Наконец, всё, над чем я работала всю свою жизнь, смотрит на меня.

Я смотрю на них несколько часов. Большинство из них небольшие. Наверняка, отказы. Но есть один большой, тяжелый конверт из Йеля...

Я иду через кампус в первый день моего пребывания в Нью-Хейвене. До сих пор не верю, что я здесь. Но я действительно здесь.

Здания такие красивые. Архитектура прекрасная. Я обещаю себе воспользоваться каждой возможностью своего пребывания.

Дождинка приземляется мне на нос. Начинается дождь. Я скрываюсь под ивой, где трава еще сухая. И нахожу двух девушек.

- Отличное приветствие, - говорит одна из них.

Она очень красивая с длинными прямыми черными волосами и смуглой кожей.

- Вы новички?

- Да, - отвечаю я в унисон с другой девушкой.

- Отлично, - говорит одна из них. - Я тоже. Я Фей.

- Соня, - говорит вторая.

- Я Ли..., - начинаю я, но вдруг ветка ивы оборачивается вокруг моего тела.

Я открываю рот, чтобы закричать.

Другая ветвь прокладывает путь в горло, лишая воздуха.

Прихожу в себя. На мгновение я остаюсь в том сне.

Ветви обвиваются вокруг моего тела, и я не могу двигаться. Я не могу двигаться...

Реальность озаряет меня. Лучше бы я вообще не просыпалась.

Я не одна. Стоунхарт здесь со мной. Я вижу, как он возвышается надо мной.

Мои запястья привязаны к столбикам кровати. Во рту кляп. Пытаюсь произнести что-то, но получаются лишь бессвязные звуки.

- Ты проснулась, - произносит Стоунхарт. - Ты так много двигалась во сне, что я боялся, что ты сделаешь себе больно.

Он проводит пальцем по всей длине руки и хватается за ремень, удерживающий мои запястья.

- Я думал, что таким образом оберегаю тебя.

Мои глаза расширяются от смеси страха и негодования. Он пришел сюда, пока я спала, засунул мне кляп и связал меня?

- Конечно, - продолжает он, его глаза блестят. - Не буду притворяться, что прошел через это только ради твоей пользы.

Он достает что-то из кармана.

Страх и гнев перерастают в панику, когда я улавливаю блеск серебряного лезвия.

Я пытаюсь вырваться, но всё бесполезно, как и во сне. Мои лодыжки связаны. Я лежу распластавшись, находясь в полной его власти.

Он встает и подходит к кровати. Одним быстрым движением он сбрасывает простыни на пол.

О боже. О боже. О боже.

Такое ощущение, будто сейчас меня принесут в жертву. Я не могу пошевелить ни руками, ни ногами.

Единственное, над чем я властна - эта моя голова.

Еще никогда я не чувствовала себя такой открытой. Такой уязвимой.

Я смотрю на Стоунхарта глазами, полными страха.

Зачем ему нож? Что он собирается с ним делать?

- Побереги силы, - иронизирует Стоунхарт. - Я отпущу тебя, Лилли, как только закончу с тобой.

Он наклоняется ко мне.

- У нас есть время на то, чтобы поиграть.

Он начинает расхаживать вокруг кровати.

- Видишь ли, Лилли, я много думал над тем, что произошло сегодня. И пришел к выводу, что тебе нельзя доверять.

Я тяжело дышу, когда чувствую, как Стоунхарт нависает над моей головой. Я вижу, как перед глазами болтается нож. Адреналин проходит через всё тело. Я чувствую себя совершенно беззащитной.

Стоунхарт прислоняется губами к моему уху. Его щетина царапает кожу.

- И тогда я подумал: Что я сделал, чтобы заслужить такое отношение?

Я съеживаюсь, но Стоунхарт хватает свободной рукой меня за подбородок и снова применяет силу.

Нож опускается вниз по моей грудине. Он близок к тому, чтобы пустить мне кровь.

- Я просто не смог придумать удовлетворительного ответа.

Лезвие ножа перемещается к моему горлу, отчего я перестаю бороться.

- Ах, - говорит он. - Теперь ты научишься.

Лезвие исчезает. Я вздыхаю с облегчением. Но ненадолго. Стоунхарт появляется слева и прыгает на кровать.

Он проводит лезвием по моей челюсти.

- Знаешь, - говорит он, пока я лежу не двигаясь. - Я не лгал тебе. Ты действительно красивая.

Нож опускается к выемке на моей шее.

- И я хотел бы взять тебя с собой на вечер в конце месяца. К сожалению..., - он щелкает языком. -...потребуется некая степень доверия между нами, которого в настоящее время не хватает.

Он касается лезвия пальцами.

- И поэтому я подумал, что это упражнение поможет нам.

Без всякого предупреждения он садится на меня. Я удваиваю усилия, чтобы вырваться на свободу. Но с его весом бесполезно бороться. Я начинаю кричать, но тряпка во рту заглушает все звуки.

- О, нет, нет, Лилли. Тише, тише, - говорит он, поглаживая меня по щеке. - Тебе будет больно, но не сильно.

Поднеся нож к губам, он задумывается.

- Теперь, давай посмотрим. Что приходит первым? О.

Он поднимает бровь.

- Я знаю.

Нож сверкает и прикасается к моему горлу. Я закрываю глаза и кричу в тряпку, ожидая укол боли. Я умру. Я знаю, что умру.

Я чувствую легкое покалывание. Открыв глаза, дрожа, я смотрю вниз. Стоунхарт держит нож у моей ключицы. Он слегка надавливает, но кровь не идет.

- Ты боишься? - шепчет он. - Не стоит. Пока что. Я только собираюсь сделать это.

Он скользит ножом вниз по моей коже, распарывая ночную сорочку, а затем оба куска отбрасывает в сторону.

Холодный воздух касается моей груди. Кожа покрывается мурашками.

- Ах, - говорит он, держа нож между грудей. - Так-то лучше.

Он пожирает меня глазами. Мои вдохи короткие и неглубокие. Я пытаюсь сдерживаться, чтобы грудь не вздымалась. Я чувствую, как кончик ножа впивается мне под кожу. Чуть-чуть надавить, и я изойдусь в крови.

- Видишь ли, Лилли, - говорит Стоунхарт, вращая нож туда/сюда. - Есть одна вещь, которую ты возможно забыла.

Он смеется.

- Конечно, это моя вина, что не напоминал тебе об этом. Так вот: ты принадлежишь мне. И, соответственно, я сделаю с тобой всё, что захочу.

Он с жалостью смотрит на меня.

- Как жаль, что мы не встретились при других обстоятельствах. Ты заслуживаешь того, чтобы тебе поклонялись. Я бы обожал тебя, Лилли, если бы ты не была такой. Но увы. Ты знаешь, как это бывает. Иногда жизнь становится на пути.

Схватив меня за шею, он грубо целует меня.

Губы распухли. Я задыхаюсь.

- Еще одна вещь, - говорит он, вытаскивая черный платок из кармана. - Ты видишь меня, а мне это не нравится. Первое, чему я научу тебя сегодня...

Платок опускается на глаза. Самый худший из всех страхов, как будто меня лишили всех чувств.

- Это как подчиняться мне. То, как ты должна это делать.

Я слышу, как он расстегивает ремень.

- А сейчас, Лилли.

Нож снова возвращается к моей груди.

- Я собираюсь вдолбить тебе здравый смысл.

Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg