«Испытание чувств»

Испытание чувств (fb2) - Испытание чувств 586K скачать: (fb2) - (epub) - (mobi) - Диана Морьентес

Диана Морьентес Часть 2. Реалистичная. Испытание чувств

Глава 1. Одна?

— Надя! Ты и представить себе не можешь, как я счастлива! — Наташа шла утром в школу с подругой и, мечтательно улыбаясь, рассказывала ей о своей первой любви. — А еще говорят, что первая любовь обычно бывает несчастной… — Наташа потеплее закуталась в широкий серый вязаный шарф, накинутый на плечи поверх легкой блузки, и шла, глядя под ноги. Но Надю мало волновала Наташина радость. Она думала только о том, почему проходящие мимо парни всегда смотрят только на ее подругу.

Сочи — это состояние души. Наташа серьезная девушка, но Сочи упрямо делает ее такой, какой она всем представляется: веселой, жизнерадостной, кокетливой и улыбчивой. Семь минут до школы, начало мая, привычные протоптанные тропинки по чужим огородам — сокращения — между разросшимися, ярко-зелеными, цветущими и пахучими кустами. А потом — автомобильная дорога, пешеходный переход. Наташа может идти в школу с закрытыми глазами — настолько хорошо знает все детальки пути, но, переходя через дорогу, глаза непременно откроет: сейчас, весной, слишком хочется жить!

Наташа с Надей не раз презрительно фыркали, замечая на улице девчонок, одетых не по погоде легко. Вообще-то, еще совсем не лето, а некоторым уже невтерпеж надеть на себя топики на бретельках, крохотные юбочки и босоножки.

— Я ее понимаю! — съехидничала Наташа, указав подруге на одну такую. — Когда еще мир сможет увидеть ее прекрасную авитаминозную кожу, если не сейчас?

Да, позагорать пока не получается: солнце долго не держится, чуток посветит и прячется в копнах пышных, как вата, облаков. Уже несколько дней пасмурно, и это печально, но зато какие неповторимые, непередаваемые ни фотоаппаратом, ни восторгами закаты на море!

— Мы с Максимом вчера вечером ездили на пляж, сидели в машине и смотрели на горизонт, — мечтательно мямлила Наташа.

Удовольствие быть с Максимом изрядно померкло бы без удовольствия рассказать об этом подруге. Вообще-то, хочется рассказать всему миру, но Максим не желает, чтобы это знали даже в школе.

А вот и сама школа. Старенькое, но по-весеннему ухоженное здание с несовременными, узкими, высокими окошками, клумбы по обе стороны центральной лестницы, пальмы по углам. И сотни человечков плавно стекаются сюда с разных сторон.

Наташа с немалым удовольствием несколько минут простояла у входа с охранником Андреем. Надя не знала, о чем они там говорят — она надменно прошла мимо и остановилась у самого дальнего окна. Ее самолюбие было сильно задето: у ее подруги с самой обыкновенной внешностью в четырнадцать лет уже завязан любовный роман, и не с кем-нибудь, а с самым красивым учителем! Наде в это как-то не верилось. Она сама не раз сочиняла разные истории про влюбленных мальчиков под ее окном…

Когда Наташа подошла к ней, Надя якобы безразлично спросила:

— А где второй охранник?

Вторым охранником был симпатичный двадцатилетний брюнет с голубыми глазами и очаровательной белозубой улыбкой, человек, по наблюдениям Наташи, немного замкнутый, необщительный.

— Он еще не пришел, — немного резко ответила она. Девушка понимала, что Наде нравится Саша, но посредником между ними она быть не хотела. К тому же, Наташа всегда ревниво относилась к любым «посягательствам» на ее привлекательных друзей.

Саша пришел к третьему уроку, как, впрочем, и обычно. Он живет в Адлере, это отдаленный район Сочи, и на дорогу уходит немало времени, поэтому Саше разрешили появляться на полтора часа позже Андрея.

Четвертого урока в девятом «Б» не было — отключили свет, и информатика сорвалась. Девочки спустились на первый этаж; Наташа, как всегда, подошла к охранникам, а Надя по привычке встала около соседнего окна. Она краем глаза наблюдала за Сашей, но подойти не решалась. Надя не без зависти смотрела, как легко держится ее подруга в мужском обществе. Они стояли метрах в четырех от нее, но так далеко, недосягаемо… К ним подошел Максим Викторович, положил руку Наташе на плечо, наклонившись, что-то тихо ей сказал. Значит, Наташа не врала, когда говорила, что у них роман… Они о чем-то болтали, смеялись… Трое мужчин и Наташа. Надя глаз не сводила с Саши, который смотрел на ее подругу. Наташа повернулась к Наде и махнула ей рукой:

— Иди к нам.

— Не бойся — не съедим, — подколол Андрей, которому Надя не очень нравилась.

Надя, никогда не терпевшая никаких подколок, гордо подняла голову, взяла свой портфель и вышла из школы. Наташа хотела ее остановить, но передумала.

— Ты ей нравишься, — со старательно изображаемым равнодушием сообщила Саше.

— А она мне — нет!

Вкупе с его тоном и взглядом это был очевидный намек на то, что ему нравится Наташа. Прикольно! Максим ревнивый, значит, впереди долгая, приятная ее самолюбию разборка.

К ним подошла учительница музыки, на несколько минут отвела девушку в сторону.

— Наталья, я видела, как ты пела на празднике Восьмого марта. Я хотела бы предложить вашей группе поработать под моим началом. Ты же знаешь, впереди еще Выпускной бал девятых классов… У меня есть несколько идей, и я хотела бы воплотить их в жизнь с твоей помощью. Если ты не против, конечно…

Наташа не верила своим ушам. Успех просто преследует ее в последнее время! Тамара Владимировна — Заслуженный учитель России, Наташа всегда восхищалась тем, как ей удалось поднять свой предмет — музыку — на столь высокий уровень. И если у нее есть идея, то это наверняка что-то поистине сногсшибательное!

— Вы шутите! Я просто не могу быть против! Я уверена, моя группа — тоже… Но я должна с ними поговорить об этом.

— Да, да. Конечно! Но как только примите мое предложение, сразу поднимитесь в мой кабинет. Времени, как ты понимаешь, осталось не так уж и много: половина мая. В июне я не хочу отвлекать вас от экзаменов…

* * *

— Эй, красавчик! Что грустишь? — Наташа, как ураган, внезапно подлетела к молодому охраннику, одиноко сидевшему на своем рабочем месте.

Нади сегодня в школе не было, и Наташа была свободна, как птица.

— А где Андрей? — просто так спросила она, выдвигая второй стул и садясь рядом с Сашей.

— Не знаю. Он сегодня не пришел. А сколько времени?

— А сколько надо? — весело осведомилась девушка.

— Много надо, — Саше смеяться явно не хотелось.

Наташа посмотрела на миниатюрные, под стать запястью, зеркальные часики и совершенно серьезно ответила:

— Без пятнадцати два. Что-то случилось?

Он посмотрел сначала ей в глаза, а потом в окно.

— Да нет, ничего… А что, так заметно?

— Заметно.

— Нет, ничего не случилось.

Наташа дотронулась до его руки.

— Сань, — хотела сказать одно, но вырвалось совсем другое. — У тебя есть девушка?

Он промолчал. Такой взгляд Наташа видела только однажды, когда Андрей рассказывал о своей бывшей жене. Саша, казалось, не чувствовал ее руки, не слышал ее вопроса… Но Наташа знала — он слышал. Слышал даже то, о чем она не говорила. Хотелось как-то его утешить, но он на шесть лет старше, и у Наташи мелькнула трусливая мысль, что она будет выглядеть глупо со своими детскими сочувственными фразами. Рискнула:

— Саня, извини, если я тебе что-то напомнила… Знаешь, чем мы взрослее, тем серьезнее наши проблемы, и возможно, я не пойму твоих переживаний, но я точно знаю, что это все пройдет, обязательно! Да, ты никогда не забудешь то, что сейчас чувствуешь, но думать об этом будешь, как о далеком прошлом. Жизнь так устроена, что не все получается, как нам надо. Но ты потерпи, и скоро станет легче. А вообще подумай, так ли тебе было нужно то, о чем ты сейчас грустишь? Иногда мы берем на себя лишние переживания.

Он несколько секунд смотрел ей в глаза: похоже, она чувствует его боль. И удивился:

— Как ты нашла подходящие слова, если я даже не сказал, в чем дело?

— Это универсальные слова, — улыбнулась Наташа. — А в чем же дело?

Саня задумался. Ему и хотелось поговорить, и не хотелось вспоминать что-то неприятное. Наконец, сказал:

— Понимаешь, вот идешь по дороге. И вдруг видишь, что впереди — тупик. И осознаешь, что все это было зря, весь этот путь никому не нужен…

— Сань, не бывает путь никому не нужен! — возразила девушка. — И, как правило, ты не первый, кто идет по этой дороге. Кто-то до тебя уже заходил в этот же тупик, делал выводы и искал другую дорогу. И, видимо, находил, если ты в данный момент на дороге один. Попытайся и ты!

— А как же зря потраченное время?

— Не знаю такого понятия! — весело заявила девушка. — Знаю только понятие «жизненный опыт»!

Так и разговаривали они метафорами. Наташа никогда и не узнала, что же произошло в Санькиной жизни, зато поняла, что затесалась к нему в доверие достаточно надежно.

* * *

— Не понимаю я его все-таки! — вздыхала Наташа, сплетничая после уроков с Надей на развилке дорог к их пятиэтажкам.

Раньше Наташа нечасто возвращалась со школы с Надей, так как каждый день оставалась там хотя бы на лишний час, чтобы сказать Максиму Викторовичу «до свидания», когда он будет уходить. Но теперь Максим Викторович завоеван и даже иногда проводит вместе с Наташей целый вечер, так что дружба между девочками вошла в ранг близкой.

Они стояли во дворе Наташиного дома возле «верхней» лестницы, которая вела к Наде, и без умолку трещали обо всем подряд, греясь в теплых лучах послеобеденного майского солнышка.

— Если он узнает, что я обсуждаю это с тобой, он меня убьет! — с театральным беспокойством призналась Наташа. На самом деле хотелось лишний раз подчеркнуть, какие серьезные у них отношения.

— Наверно, он тебя просто не любит, — подсказала Надя. — Иначе бы не боялся, что о вас узнают в школе. Сама подумай: если все искренне, то чего ему скрывать?

Наташа прикрыла ладошкой глаза от солнца и отвернулась, прищурившись.

— Надь, если бы не любил, все закончилось бы максимум первым поцелуем, а скорее всего, и до того бы не дошло!

Наташе меньше всего хотелось доказывать подруге такие простые истины, но где-то в душе все же начала сомневаться: Костик же тоже считает, что все несерьезно, а он друг Макса!

— Я просто не буду пока с ним спать, — по-взрослому придумала Наташа, как будто это решение было ее.

— Правильно! — поддакнула Надя. — Вот и проверишь, будет ли он с тобой встречаться без секса.

И Наташа довольно улыбнулась: он ведь будет!

Или нет? Все-таки, он сам сказал когда-то о себе и Инессе: «Мы взрослые люди, и у нас есть естественные потребности»…

* * *

Солнце медленно опускалось за горизонт, за идеально ровную черту между небом и морем, оставляя на воде ярко-красные искрящиеся блики. Наташа сидела на камнях городского пляжа и прохлады совершенно не ощущала. На ее щеках слегка поблескивали слезы, а в глазах отражался уходящий день. Редкие облака вокруг маленького солнца отливали каким-то странным, словно кровавым, бордовым цветом, и эти «ненормальности» наводили Наташу на сухие мысли о собственной жизни. Рядом прошел какой-то парень и спросил:

— А что такая красивая девушка делает одна на пляже?

Наташа в упор посмотрела на него и жестким, хоть и вежливым, тоном попросила молодого человека идти своей дорогой. И в душе появилось новое слово, о котором Наташа пока не думала, — «ОДНА»… Ей так плохо, но она еще не поделилась этими переживаниями с любимым. В ночном клубе у него сегодня выходной, но встретиться с ней он отказался. Решил побыть с дочкой.

Они и так вне школы встречаются нечасто, неужели теперь проблем станет еще больше?

Хотелось плакать, но она не могла. Почему все повторяется второй раз? Почему ее подруги не умеют хранить секреты? В чем же она виновата перед своим собственным классом? В том, что влюбилась в учителя? В том, что он — обычный мужчина — ответил ей взаимностью? В классе теперь нормально относились к ней только немногочисленные мальчишки. А девчонки откровенно доставали ее: написали в ее тетради всякие гадости, постоянно обзывали, норовили толкнуть… И это был только первый день! Наташа видела лишь одну причину нападок со стороны своих одноклассниц — зависть. Раньше по школе ходили только недостоверные слухи, а теперь…

Что она теперь скажет матери? Ее родители весьма критично относятся к разнице в возрасте больше двух лет, а Максим старше нее на тринадцать… К тому же, Надя так все обставила… Может быть, Надя отомстила ей за Саню?

А Максим? Как он воспримет то, что об их романе уже знает весь ее класс и классная руководительница, а значит, можно считать, что и вся школа? Он ведь был категорически против огласки. Может, он все поймет и простит и на этот раз?

Когда девушка очнулась от своих размышлений, солнца уже не было. Наташа поднялась на ноги… Ничего не поделаешь, надо идти домой и отстаивать свое мнение. Можно сколько угодно прятаться от родителей здесь, на пляже, но это будет означать только то, что она их боится. А бояться категорически нельзя: страх делает человека слабее.

Началось все с того, что учебный год подходит к концу, на дворе отличная погода, 9 «Б» единогласно решил прогулять физику, поскольку это два первых урока в пятницу, и настроение совсем нерабочее, и только одна Наташа отказалась идти со всеми. И тогда Надя в случайной тишине громко объявила о том, что у ее подруги роман с учителем. Эти слова услышала и проходящая по коридору классная руководительница. Наташа все отрицала, но учительница прямо при всех выяснила подробности у Нади и сразу пошла в учительскую — звонить Наташиной маме на работу.

А сейчас Наташа вспомнила о Карене. Где он? Что делает? Она уже давно не встречала его, даже когда часами болтала с Надей во дворе; ничего о нем не слышала и в какой-то степени жалела об этом… Девушка в глубине души до сих пор хотела встретить его на улице и, как в старые добрые времена, рассказать ему о своей школьной жизни; поведать о четверке, которую ей сегодня поставила эта противная химичка; пожаловаться, как сильно болят мышцы после вчерашней физкультуры…

Она шла по своей родной улице, не замечая вокруг ничего. Да ей здесь уже нечего было замечать — она знала каждый камешек, каждое дерево… Наташа машинально перешагивала через ямки на тротуаре, шла по памяти…

Мамино лицо выражало такое негодование, что Наташе захотелось спросить, не выпадут ли у мамы зубы оттого, что она так сильно сжимает челюсти.

— Где ты шлялась?! — прямо с порога колко зазвенел мамин голос. — Ты знаешь, сколько времени? Я тебя с обеда жду, с работы отпросилась, а ты шаболдаешься где-то, небось, со своим новоявленным парнем?!

Наташа отвернулась. Жаль, что родителей не выбирают. Ведь сейчас, как никогда раньше, необходима мамина поддержка… Сказала нарочито тихо, чтобы подчеркнуть то, что мама необоснованно повышает голос:

— Если будешь так со мной разговаривать, то не узнаешь, ни где я была, ни с кем.

— Ты не заслуживаешь другого тона! — завопила женщина. — Подстилка! У тебя совсем своей головы на плечах нет?

— Мы любим друг друга! — снова тихо пыталась объяснить девушка. Но на сей раз тихо из-за впечатления от оскорблений.

— Бестолковая! Мужику под тридцатник, а он любит малолетку! Так не бывает, поверь! Он развлекается с тобой, извращенец, а потом наиграется и бросит!

Девушка старалась глубоко дышать, чтобы не поддаваться маминому настроению. Пыталась, как учил ее Максим, не придавать особого значения маминым словам, но это получалось плохо. Нет, она не верила в эти разоблачительные доводы. Просто она очень чувствительная, и было до боли обидно слышать такое в свой адрес и в адрес Максима. Скрестив руки на груди, незаметно ущипнула себя, чтобы не расплакаться. Набрав в легкие побольше воздуха, прошептала:

— Ты с ним не знакома, как ты можешь делать выводы?

— Все они одинаковые!

— Он хороший человек!

— Ага! Все они хорошие. До поры до времени.

Наташа, не в силах больше слушать этот бред, попыталась уйти к себе в комнату, но мама грубо схватила ее за локоть и, развернув к себе, приказала:

— Так! Больше чтоб никаких встреч не было! Чтоб после школы сидела дома, ясно?! Я не хочу, чтобы моя дочь в пятнадцать лет стала шлюхой.

Вспомнилась фиолетовая ссадина на подбородке, которая не так давно ей досталась от мамы. «Не плакать, не плакать, не плакать», — вертелось в голове и напрягалось во всех возможных мышцах. Из-за нервных переживаний Наташа вдруг бесконтрольно закричала:

— Отстань! Это моя жизнь! Я не хочу выслушивать подобные слова!

— У тебя нет выбора — пока ты живешь в моей квартире, будешь выслушивать все, что я тебе говорю!

— Тогда я уйду. Вместе нам жить нельзя, иначе я просто убью тебя!

Мама в гневе стиснула зубы и прошептала:

— Убирайся! Иди к своему мужику и посмотришь, насколько ты ему нужна! Переночуешь где-нибудь на скамейке и припрешься домой, как шелковая!

— Уж лучше на скамейке, чем с такой семьей! — выла девчонка.

Наташа забежала к себе в комнату, схватила недавно полученный паспорт и закрыла за собой снаружи входную дверь, крикнув напоследок на весь подъезд душераздирающим воплем:

— Я тебя ненавижу!

Пусть это будет день начала новой жизни. Хотелось что-то мудро обдумать, но все происходящее казалось таким нереальным, что расплывалось не только в мыслях, но и в глазах. Это назревающие, сдерживаемые слезы. Сейчас не время плакать. Стояла в телефонной будке возле вокзала, холодными дрожащими пальцами пытаясь набрать номер Максима. Занято. Пошел дождь. Зонт забыла дома. Денег, которые она нашла в кармане джинсов, на билет до Ростова, где жили их родственники, не хватало. Оказывается, билеты на поезд так дорого стоят… На том конце провода мужской голос ответил: «Алло».

— Максим, я на вокзале… — прошептала ему невнятно и расплакалась. — Я ушла из дома. Хочу уехать в Ростов, но денег нет. Что мне делать?

Тишина.

— Нат, где ты?

— Я же говорю, на вокзале.

— Точнее?

— В телефонной будке под часами.

— Побудь там. Я сейчас приеду.

Обнаружил ее в зале ожидания. Она сидела с ногами на пластиковой скамейке, обхватив коленки и спрятав лицо от посторонних… Поспешил к ней, сел рядом и обнял за плечи.

— Слава богу, нашел тебя! Я уже испугался, что ты куда-то сбежала. Я же просил ждать под башней…

— Прости, — подняла девушка к нему заплаканные глаза, — я замерзла и спряталась в помещении. У меня ни куртки, ни зонта нет…

И разревелась еще сильней. Мужчина прижал ее к себе крепче и, гладя по голове, успокаивал. Его тихий голос эхом отдавался в гулком зале:

— Тише, малыш, тише. Все хорошо. Не плачь, поговори со мной. Ты ушла из дома? Опять поругалась с мамой?

Наташа отчаянно закивала головой и заговорила быстро, стараясь успеть между всхлипываниями:

— Я ее ненавижу! Лучше бы она умерла! Ненавижу ее!

Схватила парня за воротник, сильно сжав кулачок, словно готовая драться… и уткнулась носом в его плечо.

— Не хотел бы я, чтобы моя дочь говорила так обо мне… — грустно прошептал Максим. — Поехали, познакомлю вас. Но учти, малыш, у тебя есть только двадцать минут, чтобы успокоиться! Постарайся успеть.

Через полчаса Наташа была у него дома.

Едва Максим успел открыть входную дверь, на него сразу же кинулось очаровательное создание в детских комнатных тапочках-зайцах. Создание было по высоте таким же, как его нога, поэтому, чтобы поцеловать, ему пришлось поднять кроху на руки.

— Папа… — хныкало создание, надув губки и сморщив носик.

— Ну что ты, моя маленькая, я уже вернулся, а ты плакать начинаешь… Ты такая умница: целый час пробыла хозяйкой! Ты уже такая взрослая!

— А это кто? — вкрадчиво спросило создание. Ее внимание моментально переключилось на незнакомку.

Наташа, теребя маленькую ножку за тапочек, подняла голову и увидела любопытствующие голубые глазки и светлую челку, выглядывающие из-за папиного плеча. Видеть Максима в роли отца было не просто необычно, а даже шокирующе. Правда, ребенок на плече был ему очень к лицу. У Наташи появилось ощущение, что она попала во взрослый мир. Что детство закончилось. Причем, оказывается, закончилось уже давно. Детство — это беззаботное четырехлетнее состояние, светящееся сейчас в круглых глазках напротив. Максим поставил девочку на пол и представил их друг другу:

— Катя. Наташа. Она поживет у нас.

Девушка только теперь начала беспокоиться — понравится ли она Кате.

— Привет, котенок!

Наташа впервые за сегодняшний день улыбнулась той искренней улыбкой, которая не могла не нравиться. Маленькая папина копия тоже улыбнулась — ей было приятно быть «котенком». И Наташа поняла: здесь ее любят.

— Она такая хорошенькая! — сделала девушка комплимент Максиму.

— Будешь спать на моей кровати, а я в зале на диване. Только Катину лампу не выключай, пока она не уснет — она темноты боится.

Наташа осматривалась в комнатах и между делом слушала наставления Максима:

— Завтра позвонишь домой и скажешь, что у тебя все нормально, оставишь маме номер моего телефона, — он замолчал. — И не вздумай прогуливать школу, потерпи последнюю неделю.

Про школу Наташа уже не слышала: увидела на книжной полке нечто про секс.

Квартира небольшая, две комнаты, обе без балкона. Явно новая: свеженькие светлые обои, блестящий наполированный паркет, еще не успевший стереться. А мебель, наоборот, старая и совсем немодная. Наташа представила это так: Максим купил родителям мебель, а себе забрал их старьё. Впрочем, мебели вообще мало: большой шкаф для одежды в прихожей, в спальне только две кровати — обычная и маленькая детская — и небольшой столик с лампой и один стул, а в зале только пестрый диван с потертыми деревянными подлокотниками: продавленный посередине и аккуратно накрытый покрывалом, чтобы хоть немножко замаскировать этот ужас. Ужасом диван был именно для Наташи: в ее квартире мебель менялась так часто, как это было необходимо для эстетического восприятия. Телевизор хороший, но на дешевой тумбочке (такие продаются в каждом доступном мебельном). Такая пустая комната, успела подумать Наташа, и в тот же миг комната вдруг наполнилась весельем, радостью, смехом… Девушка даже не поняла, что произошло! Оказалось, это всего лишь Катюшка, притащив с собой плющевого медведя, разложила на полу собранную гладильную доску вверх ножками и принялась «плавать» на этом «плоту» по паркету. Максим слегка толкнул доску ногой, чтобы Катя хоть немного продвинулась в своем путешествии, и малышка тут же завизжала от восторга. Пришлось дотолкать ее до двери, а потом обратно. Наташа помогла Максиму принести из шкафа в прихожей дополнительную подушку и временно положила ее на письменный стол с полками для книг про секс… Ах, прошу прощения, здесь еще учебник по истории, книжка про семью Романовых, психология и педагогика в трех томах, еще история — на сей раз каменный век, «Детские болезни» (вот это вообще увлекательно!), какая-то «Русь» (а, тоже история)…

— Если ты так увлекаешься историей, какого черта преподаешь физику? — оглянулась девушка на Максима.

Она ненавидит историю. Этот предмет ей совершенно не дается. Но если бы историю вел Максим Викторович, Наталья Фролова знала бы ее на пять с плюсом, а не на четверку за старание. Он увлекательно рассказывает ей некоторые исторические события, и тогда Наташе все становится понятно и интересно, но расшифровка учебника — это не совсем то, чем Наташе хотелось бы заниматься с Максимом.

— К сожалению, в нашей школе нужен был учитель физики. И еще бы один не помешал, а то директор ведет у четырех классов… А вот тут я вел как раз историю.

Максим кивнул в окно. Наташа выглянула на улицу. Потрясающий вид. Весь Дагомыс, как на ладони. Впрочем, со второго этажа — не как на ладони, а как на экране кинотеатра, хоть дом и находится на возвышенности. На горе справа — пирамидка гостиничного комплекса, а прямо по курсу — четкая прямая линия Батумского шоссе, по левую сторону которой толкаются пятиэтажки, высотки и магазинчики.

— Здание буквой «П» — школа, — пояснил мужчина.

Наташа посмотрела туда, куда он показывал. Другая школа. Соперницы. Предположила:

— Им, наверно, было легче, чем нам, выследить, где ты живешь. А мы сколько раз ни пытались идти за тобой, но ты никогда домой после школы не шел, и мы теряли твой след.

— А знаешь, можно было просто спросить.

— А ты бы хотел, чтобы поклонницы дежурили возле твоего подъезда? — улыбнулась девушка.

— Милая моя, а на долго бы вас хватило? — возразил мужчина. — Ну, пару раз подежурили бы, и успокоились. Это проверено! Вам же легкой добычи не надо! Вам сам процесс слежки интересен.

Максим сел в офисное кресло возле письменного стола. Сказал с иронией:

— Я вот думаю, может в аспирантуру поступить, написать кандидатскую диссертацию на тему «Что за бред творится в голове у девчонок седьмых тире десятых классов». Но понимаю, что этот вопрос исследовать можно всю жизнь, но так и не постигнешь истину!

Кухня — просто супер! Во-первых, огромная для такой маленькой квартирки: как полторы Максимовых комнаты. Во-вторых, насколько Наташа в силу своих интересов смыслит в дизайне, обставлена очень гармонично. Девушка тут же испытала на себе мягкость обеденного уголка с кожаным диванчиком.

— Недавно купил, — рассказывал Макс. — Мы это все с пацанами выбирали. Так что кухня — это продукт коллективного творчества нашей компании. Следующий в моем списке — диван в зал. Можешь поучаствовать.

— Много зарабатываешь? — спросила Наташа и тут же закусила губу. Сколько раз Максим просил ее думать, прежде чем что-то спросить…

— Не твое дело, — ответил он. — С голоду не умрешь.

— Прости, я не хотела тебя злить, — виновато улыбнулась девчонка. — Понимаешь, я не смогу брать деньги у родителей, как раньше. Кому-то придется меня содержать. Поэтому я и решила уехать — все-таки в Ростове родственники…

Максим сел напротив и взял ее за руки:

— Скажи честно, кому-то в Ростове ты дороже, чем мне?

Девушка пожала плечами. А потом подумала и поняла — он прав. Кому она там нужна? Ее просто вернут родителям — и все. Вздохнула, опустив голову:

— Просто не хочу ударить по твоему кошельку.

— Запомни раз и навсегда: мой кошелек — это не твои заботы.

Ее лицо приняло такой картинно-жалкий вид, что Максим готов был признать себя виновным во всех преступлениях мира. Но Наташин расчет был проще. Доказала, что хотела — отвечать грубостью на ее заботу — невежливо. Максим сдался:

— Ладно, не обижайся. Я хорошо зарабатываю. Особенно летом. «Призрак» — недешевый и очень популярный клуб. Но если и там мне станет тесно, я легко найду место лучше: у меня опыт работы, репутация, два диплома бармена.

— Два диплома! — перебила Наташа. — А ты умеешь вот так бутылочки подкидывать, — замахала руками, — и в полете там всякие выкрутасы делать? Я по телику видела.

Макс улыбнулся — она так красиво изображает что-то невразумительное.

— Да, я так умею. И вот так, — передразнил ее, подергав руками в воздухе, — тоже. Вообще-то, по выходным и по праздникам «делать выкрутасы» — моя обязанность. Вам с Андреем надо было в субботу приходить — посмотрела бы.

Девушка с восхищением открыла рот. Герой вернулся на пьедестал.

— Ты достаточно успокоилась? — спросил Максим, пересев на диван к ней поближе, чтобы обнять ее. — Сможешь рассказать, что произошло у вас с мамой на этот раз?

И Наташе пришлось признаться во всем. Что все же похвасталась своим любовным романом перед подружкой. Что подружка, как всегда, не стала держать это в секрете. Что теперь, наверняка, об их отношениях знают все учителя. А также, заодно, и ее родители…

Максим выслушал все спокойно. Нахмурился немного, но ругать ее не стал. Вздохнул обреченно:

— Значит, теперь можно гулять вместе по городу и в светлое время суток…

У Наташи на глаза набежали слезы радости:

— Я была уверена, что ты меня поругаешь.

— Я еще поругаю, не сомневайся, — ответил он несерьезно. — Подожди, пока проблемы начнутся, и я вообще обвинять во всем только тебя буду.

Собираясь в субботу на работу в клуб, Макс дал ей важные указания: такие, что Наташа почувствовала себя нереально взрослой и ответственной. Накормить Катю ужином, только не жареным мясом, дать ей сок, только не холодный, потом еще часик провести, как они захотят, и уложить Катю спать. А, да, еще умыть дочку и помочь ей почистить зубы. Пасты чуть-чуть, а то она захлебнется. Да и сама Наташа может не стесняться и на кухне хозяйничать по своему усмотрению.

В три часа ночи вернулся домой и с облегчением обнаружил, что Катя тихо и мирно посапывает в своей кроватке, лампа не выключена, как и положено. Всю ночь ведь беспокоился, что Наташа не справится…

А Наташа сидела одна на кухне и грустила.

В понедельник после уроков зашла к Максиму в кабинет с просьбой съездить к ней домой, пока родители на работе, чтобы забрать необходимые вещи и школьные учебники. Сразу заметила — с первого взгляда — что любимый ведет себя необычно, хотя ни в речи, ни в поступках никаких огрехов не было. Был только какой-то странный взгляд, как будто обиженный на что-то. Наташа и сама сегодня провела неудачный день, но Максиму сообщать об этом не стала. Теперь у нее появилось еще несколько прозвищ, отнюдь не лестных, и наверное пара синяков со словами: «Фролова, ты чё со мной персонально не здороваешься? Кажется, ты совсем оборзела!» Миронова знает, что Наташа постарается избежать драки, ведь они когда-то дружили, и потому ведет себя совершенно по-хамски.

— Ну, расскажи мне, что тебя тревожит! — улыбнулась Наташа Максиму, блефуя и стараясь казаться телепаткой.

— Меня ничто не тревожит, — ответил он ей взаимной улыбкой и сразу вернулся к заполнению журнала. Он ставил четвертные и годовые оценки и пояснял Наташе: — Если я поставлю в четверти пять, то и в году можно будет поставить пять. Но у него в этой четверти четверок чуть больше. Мне нравится, когда пацан учит уроки вместо того, чтобы курить по подворотням. С одной стороны, я могу подрисовать ему несколько пятерок. Думаю, он заслужил, он очень старался. Контрольная у него на «отлично». Но с другой стороны, не станет ли он думать, что пятерки можно получать на халяву? Испортить хорошего человека не хотелось бы…

— Ты не первый год работаешь учителем, должен знать ответы на эти вопросы, — помогла Наташа.

— Ты бы как поступила?

— Я бы ставила то, что есть. Но ты поставишь пятерку, потому что он «хороший человек».

— Да, точно, — усмехнулся учитель. — Пусть порадуется.

И подрисовав ученику несколько оценок, поднял глаза на свою девушку, стоящую напротив, по ту сторону его стола.

— Ты ведь верная, да?

— Да, — кивнула Наташа охотно. — Что случилось?

— В таком случае — ничего, — ответил Максим спокойно.

— Тогда не думай об этом! — подколола девчонка.

В распахнутые окна врывался почти летний ветерок, еще не приторно-душный, а как раз идеальный для легких откровенных разговоров. Наташа чувствовала напряжение, повисшее в воздухе: еще чуть-чуть, и Максим выдаст все, что его беспокоит.

— Вот, мне сегодня вот это вручили, — сдался он, вытащив из ящика своего стола конвертик.

— Компромат на меня? — усмехнулась девушка, между прочим, ничуть не сомневаясь в своей догадке. Максим кивнул.

Что ж, 9 «Б» знает о ее «дружбе» с физиком, и Наташа была абсолютно готова к клевете в свой адрес. Но, забравшись с головой в конвертик, извлекла оттуда фотографии… Здесь шесть учеников, в том числе и Наташа, веселятся в кабинете, который официально закреплен за их классом. А здесь — чаепитие на Восьмое марта. А потом еще и еще чаепития — сплошная развлекаловка. На любой фотке Наташа кого-то обнимает — пустяк! За талию — Антона, своего телефонного друга. За плечи — Мишку — просто так, ради красивого снимка. А тут она в прямом смысле сидит на шее у Григорьева и счастливо улыбается на все зубы, в этот момент их и засняли. А вот тут, на парте, снова с Антоном — крепко-крепко обняв друг друга и прижавшись щекой к щеке, ну прямо не разлей вода! А здесь она такая стильная и так хорошо получилась: красивый, очень взрослый взгляд в камеру, пышные волосы специально положила на плечи, чтобы их как можно больше попало в кадр, а позади нее — ну уж совсем интимным жестом держит руки на ее бедрах Ярослав Морозов, высокий сногсшибательный парень. На фоне школьной доски эта провокационная фотография отдает особым смыслом.

Подобных шедевров оказалось немало: кто-то потрудился на славу, отбирая лучшие снимки, и их набралось около пятнадцати. Наташа перелистала их быстро — в первый раз. Но осознав всю серьезность своего положения, пересмотрела фотографии медленнее.

— Я не буду ничего отрицать, — сказала она Максиму в глаза. — Это все было. Это мы отмечали Восьмое марта, это — Двадцать третье февраля. Это — Валентинов день…

— Весело ты отмечала мой день рождения! — грустно констатировал мужчина, указав на последнюю карточку.

— Если бы ты пригласил меня на свой день рождения, я бы тебя так обнимала, — не растерялась Наташа.

Максим вздохнул, отвел взгляд в сторону и ничего не ответил на это. Он долго еще сидел молча и неподвижно, разглядывая то ли небо в окне, то ли свою неискоренимую ревность, а Наташа никак не могла оторваться от чьего-то «подарка». Думала сразу обо всем: что мог чувствовать любимый, получив этот конвертик, и кто мог его подбросить.

— Это наверняка кто-то из моего класса, — Наташа решила поиграть в детектива, но Макс ее прервал:

— Я знаю, кто это. Она отдала мне прямо в руки.

— Кто?

— Не скажу. Какая разница?

— Большая разница! — воскликнула девушка и добавила в шутку: — Должна же я кому-то отомстить?!

— Скорее всего, она хотела, чтобы мы с тобой поссорились, — предположил Макс. — Но она ошиблась в самом главном: я не собираюсь из-за этого ссориться. Она просто сделала мне больно. Например, я и так знал, что вы дружите с Антоном. Да и то, что ты любишь позировать на камеру. Но видеть то, что она мне показала, я не хотел…

В этом просторном кабинете без шумных школьников так тихо… Наташа лихорадочно перебирала в уме слова, чтобы нарушить скверное молчание.

— Пацаны из класса ко мне очень хорошо относятся… — бормотала она. — Я им не соперница, наверно, поэтому. Я помогаю писать самостоятельные… Ты не думай, что меня вот так кто угодно может подойти и полапать! Я могу и в рожу дать! Но в те дни, когда у нас чаепития, мы так близки… Друзья… Помогаем друг другу и ухаживаем друг за другом…

— Зайка, не оправдывайся, — покачал Максим головой. И вдруг с особой горечью произнес: — Ревность — ревностью: это не твоя проблема. Но меня не покидает одна мысль. Они такие же, как ты. Вы — одно. 9 «Б». Ровесники. Подростки. А я — ставлю вам двойки; я по другую сторону…

Наташа ухмыльнулась и возразила:

— Мы с тобой на одной стороне. И уж особенно теперь. «Такие же, как я» не стали бы вручать моему парню эти фотографии. Кстати, скажи ей спасибо за фотки: я оставлю их себе, у меня как раз таких нет.

Весь вечер чувствовала себя виноватой и от этого была особо ласкова с ним. Она странно воспитана, отмечал про себя Максим. Никогда не думал, что при ближайшем рассмотрении она окажется такой скромницей. Он ясно видел, как она стесняется признаться в том, что проголодалась, или в том, что хочет спать. Ходит в душ только с его разрешения. Сегодня ему в клуб, и Наташа тихонечко развлекала Катюшку в их детской комнате, пока Макс спал у себя в зале. Уходя на работу к восьми вечера, он предупредил заботливо:

— В телевизоре десять каналов, а не один тот, который включаю я. И в холодильнике тоже много чего интересного. Полотенца в шкафу, ты это знаешь на случай, если решишь принять душ. Будь смелей, а то мне так тебя жалко!

Во вторник уже по привычке заявилась к Максиму в класс — и растерялась: как себя вести? Две девочки-одиннадцатиклассницы досдавали ему какие-то работы, и они все втроем сидели за одной партой с разных сторон. Возможно, одиннадцатые классы еще не в курсе, с кем встречается физик, ведь этой сплетне всего несколько дней.

— Можно? — уточнила Наташа робко, остановившись в дверном проеме.

— Можно, — подтвердил учитель официальным голосом. — Подождешь немного, хорошо? Занимай любую парту. Я сейчас с девчонками разберусь.

Наташа послушалась и присела за одну из парт, как будто и она тоже пришла сдавать долги.

Он такой красивый сегодня! Хотя, конечно же, всегда, но когда тепло — особенно! А может, это близкое окончание учебного года так на него действует, что он позволяет себе неофициальный стиль одежды. Макс не любит рубашки с короткими рукавами, поэтому носит с длинными, подворачивая их по локти. И разумеется, сейчас не застегивается под самый воротник. Он самый лучший! Наташа усвоила это уже давно.

Одна из девчонок уже закончила отвечать на вопросы физика и собиралась домой. Максим пролистывал тетрадь второй девочки, внимательно, но не особо придираясь.

— Здесь ошибка, — сказал он Асе, но перевернул страницу и задерживаться на ошибке не стал.

Ася мяла кисти рук под столом: Наташа это видела со стороны, а учитель — нет. Дополнительные задания за дополнительные пятерки, догадалась Наташа.

— А это что? — продолжал Максим негромко. — Неужели, такая сложная задача? Вы по алгебре такую формулу не проходили? — написал что-то в тетрадке.

— Я не сильна в точных науках, — смущенно, но кокетливо произнесла Ася, а физик на нее не смотрел. Да, пожалуй, нервное кокетство — наиболее распространенное оружие, когда ты не сильна в науках.

— Ладно, я поставлю тебе в году пять с минусом, — улыбнулся Максим, и Ася обрадовалась, ведь прекрасно знает, что минусы в году не ставятся.

— Спасибо! — сияла она.

Сложила тетрадку и ручку в сумку и, не торопясь уходить, с волнением покусывая нижнюю губу, бросила косой взгляд на Наташу.

— Максим Викторович, — начала Ася, и ее голос предательски дрогнул, — можно Вас на минутку за дверь?

— За дверью что-то интересное? — тоном Макс явно издевался над девчачьим волнением, но встал и направился к выходу вместе с ученицей.

Едва они перешагнули порог и закрыли за собой дверь — Наташа тут же кинулась на цыпочках к двери и прильнула ушком. Девчонка говорила тихо, наверно, в коридоре были другие слушатели, но Наташа все разбирала:

— Максим Викторович, Вы согласитесь сходить в кафе вечером?

Она одиннадцатиклассница, сегодня вторник, и осталось всего три дня, когда она ему ученица… Она взрослая, ей уже или почти семнадцать…

— Нет, — говорил его голос так же тихо и ласково. — Я несвободен. Пригласи кого-нибудь другого, я уверен, никто не откажет.

Он уверен, никто не откажет! — злилась Наташа. Комплименты он раскидывает направо и налево! Да, скорее всего, он просто старался смягчить свой отказ, но надо было пожестче с ней, пожестче! Наташе бы это понравилось.

Он вернулся в класс — Наташи нет. А, так вот она, прямо за дверью.

— Подслушиваешь? — улыбнулся он и, взяв ее за пальчики, повел закрывать окна. Обернувшись на ее обиженное выражение лица, констатировал: — Теперь мы в расчете…

Окна закрывал один он, Наташа ему не помогала. Она стояла посреди кабинета, скрестив на груди руки и ревниво выглядывая из-под нахмуренных бровей.

— Теперь я понимаю, что ты чувствовал вчера! — заявила она. — И упрекнуть не в чем, и больно! Мы еще мелкие и просто висим над твоим столом, а девчонки постарше приглашают тебя в кафе!!! А те, которые уже не школьницы, приглашают сразу в постель? От этого ты, наверно, не отказываешься!

— Отказываюсь, — сказал он равнодушно, забирая из ящика стола ключи от машины и от кабинета. — Со мной же живет моя девушка, ты не заметила?

— Заметила! — гавкала Наташа. — Она живет с тобой аж целых четыре дня!

Максим вздохнул, подошел к любимой, обнял ее за голову и поцеловал в макушку.

— Поехали покупать диван?

* * *

— Так, ладно. На сегодня все!

Звонкий голос Тамары Владимировны разнесся по всему актовому залу. Наташа с облегчением вздохнула, положила микрофон на крышку фортепиано и подошла к руководительнице.

— Наталья, в чем дело? Песню о друзьях ты поешь так, что плакать хочется!

— Извините, Тамара Владимировна, я сегодня не в настроении.

— Запомни: если ты хочешь серьезно заниматься пением, то не должна ждать, пока к тебе придет настроение, а заставить себя забыть проблемы, уйти от них в мир музыки. Ну, хорошо, порепетируй еще; я отдаю тебе ключ, завтра утром, будь добра, принеси его в мой кабинет. А я побежала. Надо дома еще ужин приготовить — дочка с мужем вчера уехали, так что сорванцы теперь на мне. Пацаны весь дом с ног на голову перевернут… И учти — уже через несколько дней экзамены начнутся, тебе не до песен будет, а после экзаменов — Выпускной. Времени почти не осталось. Ну, да ладно, всего хорошего!

— До свидания.

Учительница вышла. Наташа растерянно смотрела ей вслед. В ее лексиконе появилась новая фраза: «Заставить себя забыть проблемы, уйти от них в мир музыки». Она повернулась к сцене, где за музыкальными инструментами еще сидели ее друзья: гитарист Игорь, барабанщица Ольга и клавишник Иван. Еще за фортепиано сидела совсем незаметная двенадцатилетняя Милена. Ей нравилось посещать репетиции, но ее услугами группа не пользовалась — синтезатор Ивана во многом заменял не только пианино, но и гармонь, и орган, и флейту.

Наташа подошла к Милене.

— Ты умеешь играть «Лунную сонату»?

— Да, но только немного, — скромно ответила девочка.

— Можно послушать?

— Конечно.

И весь зал наполнился нежными переливами Наташиной любимой классической мелодии. Наташа смотрела на свой микрофон, лежащий на пианино, и понимала, что не для этого микрофона она создана. Не только в песнях ее призвание. Но тогда в чем же? Да, она хорошо рисует, но это не то. Она пишет стихи, но это, скорее, ее юная впечатлительная душа. Наташа чувствовала, что может делать что-то еще, но что именно, пока не знала. Смотрела на свою гордость — настоящую рок-группу! Какие же они разные…

Игорь — симпатичный брюнет ростом чуть выше маленькой Наташи, обладатель глубоких карих глаз и стрижки под «ёжика». Раньше он учился в Наташином классе, но потом перешел в музыкальный к Тамаре Владимировне. Он чем-то напоминает эстрадного певца Андрея Губина — такой же простой в общении, понимающий парень с комплексом по поводу собственной привлекательной внешности. И гитара у него такая же простая и, кажется, понимающая.

Иван же представляет собой полную противоположность Игоря. Высоченный голубоглазый блондин, очень раскованный, общительный, с черточкой эгоизма. Он иногда просто бесит всех вокруг своей непомерной наглостью. Красотой, как считает Наташа, он не блещет, но в народе умеет себя держать. Наташу даже никогда не удивляло то, что он выбрал синтезатор — ведь в этом и была вся его сущность, такая же изменчивая, непостоянная. Он часто импровизирует, как в музыке, так и в жизни. Уроки учит время от времени, но знает все предметы довольно хорошо. Одевается тоже нестандартно. Если джинсы, то обязательно с какими-нибудь примочками, если майка, то с надписью на груди: «Ты еще не видел мою спину!»

Ольга чем-то похожа на Ивана, но только внешне. Высокая, стройная блондинка с голубыми, очень нежными глазами удивительно красивой формы, с длинными, слегка вьющимися волосами, завораживающей улыбкой… Такие девушки, как Оля, очень ценятся в модельном бизнесе. Но что-то неуловимое есть в ее поведении, что отличает ее от других девчонок. Наташа познакомилась с ней совсем недавно, и поэтому Оля остается для нее темной лошадкой.

Милена перестала играть.

— А дальше я не умею, — скромно сказала она и сложила руки на коленях.

Наташа словно вернулась на землю.

— Спасибо большое! Я очень люблю «Лунную сонату».

Наталья вообще классику не любила, но это произведение было исключением. Милена слегка повеселела:

— Наконец-то и я пригодилась! А то Ваня со своим синтезатором лишает меня всякой работы, — она, улыбнувшись, посмотрела на клавишника.

Наташа сейчас вдруг заметила, какая Милена маленькая и симпатичная, и в голове у нее пронеслось: «Зайка, Ваня не для тебя, ты стоишь лучшего».

Иван гордо погладил рукой свой музыкальный инструмент и деловито и нагло сообщил:

— Да вы вообще скоро все останетесь без работы!

— Ну, это как сказать! — возразила Наташа. — Ты можешь изобразить, скажем, вот эту гитару. Но ты не передашь душу, которую Игорь вкладывает в каждый ее звук. Твоя музыка современна, но и мертва. Все, что ты делаешь, это просто нажимаешь на клавиши. А вот попробуй взять в руки скрипку — что получится? Да, твой синтезатор может заменить целый оркестр. Но это только мышцы, это твои пальцы…

— Но у Игоря тоже только пальцы!

— Нет, у Игоря мысль, мечта, душа…

В разговор вступил и сам Игорь:

— Спасибо, Натуся. Из тебя вышел бы отличный адвокат. С твоим-то голосом тебе бы только залы суда и бороздить.

— А в фотографы с таким голосом не пускают? — с артистичной наивностью спросила она.

— В фотографы? — задумчиво и серьезно проговорил гитарист. — Пустят, конечно. Правда, тогда пропадет такой музыкальный талантище! А ты умеешь играть на гитаре?

— Знаешь, это моя мечта. Но, похоже, недостижимая.

— Мечта не может быть недостижимой, если она зависит только от твоего желания. Что же тебе мешает научиться? Ну-ка, возьми.

Игорь протянул ей гитару. Наташа взяла ее в руки и несколько секунд молча смотрела, не зная, что с ней делать. Игорь доверяет ей свою драгоценную гитару! Наташа подняла глаза и совершенно случайно встретилась с упорно устремленным на нее Ольгиным взглядом. Ревность. Наташа улыбнулась Игорю и несмело, или неловко, проговорила:

— Спасибо за возможность, но это бесполезно. Я уже пыталась — ничего не получилось… Мне легче просто петь. А гитара — это твоя стихия.

— Кстати, — вмешался Иван, — раз уж мы затронули эту тему, может, споешь нам что-нибудь, а мы подыграем?

— Ты же слышал, что Тамара сказала — я сегодня так пою, что плакать хочется.

— Таня Буланова всегда так поет. Чем ты хуже? — возразил Игорь.

— Давай твою «Силу любви», ну, пожалуйста, — прохныкал Иван.

— Хорошо, родной. Специально для тебя…

И она пела. Пела тихо, только для этих четверых, и для тысячи пустых кресел, и для окон, задернутых длинными, бархатными, как ее голос, занавесками; для дверей, которые Тамара Владимировна не закрыла за собой; для школы, потухшей в вечернем спокойствии; для любимых охранников, которые, наверное, еще не ушли… для этой пустоты…

Глава 2. Два солнца

Наташе четыре или пять лет. Она ходит в детский сад. Сегодня ее туда повел папа. Наташенька долго дергала ножками, когда папа попытался взять ее на руки — она уже привыкла к бабушке, родители никогда не водили ее в садик. Она хватается ручонками за телефонную будку возле дома, за старую разбитую ржавую телефонную будку…

После тихого часа воспитательница спросила ее, кем она хочет быть, когда вырастет: Мальвиной, Чебурашкой..? Наташа молчала, она стеснялась сказать, что хочет быть Ниной Ивановной, воспитательницей. Забирать Наташу из детского сада приехали бабушка и дедушка на машине. На заднем сиденье — куча маленьких жевательных резинок по пятнадцать копеек. Своим недетским чутьем Наташа понимала, что все это неспроста. Это необычно, значит, будет что-то еще. Так и оказалось — Наташу повезли к зубному. Она боялась зубных, да и вообще врачей боялась. Ее посадили в кресло, она уже не сопротивлялась: хотела казаться смелой. Долго сверлили зуб. Все это время девочка храбро молчала. Она никогда раньше не молчала, когда ей было больно. А сейчас вместо противного жужжания бормашины слышала такое же противное жужжание лампы, направленной на нее…

Теперь ей три года, она еще младше… Лето. Она сидит на песке на пляже и перекидывает маленькие камешки из руки в руку. К ней подходит незнакомый мужчина, берет на руки и несет ее в море… Подбегает бабушка…

Теперь ей шесть. Наташу в первый раз отправили в магазин со словами: «Ты уже взрослая». Она робко стоит у прилавка, нерешительно тянет ручку с деньгами.

— Что ты хочешь? — спросила продавщица.

— Хлеб, — очень тихо, смущаясь, почти шепотом ответила она.

Ей одиннадцать. К ней в комнату залетела большая бабочка, и Наташа убежала от нее на кухню…

А сейчас ей пятнадцать… Впервые в жизни сдает экзамены, в том числе и физику. За покрытым скатертью учительским столом сидят Максим Викторович и директор. На столе разложены маленькие картонки с номерами билетов — разумеется, перевернутые.

— В каждом билете два теоретических вопроса и одна задача, — объясняет учитель. — Подходите по одному, тянете билет и садитесь решать задачу. Потом подходите ко мне с задачей. Если правильно — идете думать над теоретическими вопросами. Если задача не решена — тоже идете. Но на сей раз домой — готовиться к пересдаче экзамена. Все понятно? Приоритет у задачи. Прошу к столу за билетами.

Все сидят, не шелохнувшись. Волнуются.

— Ну, давайте, давайте! — успокаивает директор. — Не дрожите. Это не страшно.

А школьники, похоже, страшатся именно его, директора.

— Наталья, — Максим Викторович устало взглянул на нее, — может, ты рискнешь быть первой? А то все боятся…

Наташа послушно вылезла из-за своей парты, подошла к учительскому столу.

— Вы думаете, я не боюсь? — улыбнулась Максиму Викторовичу.

— Тяни билет! — ответил он на это.

— Подскажете, какой полегче? — спросила она смело.

— Ты со всеми справишься!

Наташа выбрала картонку, учитель выдал ей задачу и чистый лист формата А4. Наташа села решать, но после нее за билетом никто не пошел.

— Ребята, если вы меня так боитесь, — протянул директор, — как же вы сдавать экзамен собираетесь, когда придут завуч и ваш классный руководитель? Может, пока их нет, мы с Максимом Викторовичем успели бы вам помочь с задачами…

И тут бедолаг как прорвало, даже чуть не поссорились, кто за кем в очереди.

А после физики останется только немецкий язык, сдавать который она будет одна. Стоп. Это все тоже уже в прошлом…

Наташа проснулась. Где-то в районе желудка почувствовала странно-неприятное ощущение. И еще очень хотелось плакать.

Наташа села в кровати: заснуть больше не смогла.

За стеной, в соседней комнате проснулся Максим.

Ночью эта комната кажется большой. Может, потому, что открыты широкие окна? Лето в этом году кошмарно душное, без спасительных осадков. Часы в темноте девушка не увидела, подошла к окну. Максим говорил, что пошел работать учителем только ради квартиры. И вот она — в новостройке на одной из возвышенностей города. Днем вид отсюда великолепный, но сейчас там, на улице, нельзя разглядеть ничего. Свет не горит ни в одном из множества окон, поэтому Наташа их не видит. Значит, сейчас около трех или четырех часов ночи. Вернулась в постель.

Максим тихо открыл дверь в их «девчачью» комнату, и от этого Наташа вздрогнула.

— Извини, зайчик, я не хотел тебя напугать. Мне просто показалось, что ты не спишь, — сказал он вполголоса.

— Я, наверное, тебя разбудила, когда ходила по комнате.

— В чем дело? — он прошел бесшумно и осторожно, стараясь не тревожить дочкин сон, и сел рядом со своей девушкой на кровать. — Рассказывай, что случилось на этот раз.

В темноте она его совсем не видела, почувствовала только горячую руку на своем холодном плече.

— Мне просто кое-что приснилось, я проснулась. Я иногда вижу во сне свое прошлое. Меня всегда это так пугает, что я просыпаюсь. Сейчас экзамены снились, а еще я была маленькой.

— Понятно. Это ночной кошмар! — усмехнулся Максим.

— Это были мои самые яркие впечатления. Мне было пять лет, я первый раз вытерпела физическую боль.

— Тебя били? — эту фразу Максим произнес совершенно серьезно.

— Нет, мне сверлили зуб, — Наташа слегка улыбнулась.

— Да, я бы тоже проснулся, если бы мне сверлили зуб…

— А потом меня чуть не утопил какой-то мужик. Потом меня послали в магазин за хлебом… Я так боялась кассиров…

— Это же издевательство над детьми! — в голосе Макса опять проснулись шутливые нотки.

— Я подумала, что у меня это с рождения.

— Что — это?

— Страх. Слабость.

— Слабость?! Ты что, шутишь? С твоим-то упрямством?

— Макс, я серьезно, — зашипела на него Наташа. — Знал бы ты меня тогда. Такое маленькое забитое существо, зовущее маму при любой опасности, будь то даже комар на носу.

— По-моему, сейчас от того существа не осталось и следа. Да и маму ты уже не зовешь…

— Маму не зову, — согласилась девушка. — Но если бы не ты, я запустила бы учебу, и, кто знает, что бы со мной было…

— Если бы не я, ты даже не подумала бы о том, чтобы запустить учебу! — логично возразил парень. — Ты зря думаешь, что сама ни на что не способна. Экзамены за тебя никто не сдавал на пятерки. Даже физику ты сдавала без моей помощи, ты помнишь? Мы всем помогали, кроме тебя. Ты не сломалась, взяла себя в руки и со всем справилась — сама. Хотя в последнее время многое пережила: разочарования в подругах, ссоры с мамой, этот переезд… Я же вижу, что ты тоскуешь по дому. Еще и я тебе нервы мотаю постоянно… Детка, — это слово резануло Наташу по ушам и десятком тонких иголочек вонзилось в самое сердце. Так ее называл Карен, — детка, ты умничка!

Наташа повернула голову в ту сторону, где находился Максим, но в темноте не увидела его.

Они несколько секунд молчали, наконец, Наташа по-прежнему шепотом задала вопрос, который возник у нее уже давно. Атмосфера тихого ночного спокойствия явно подталкивала на доверительный разговор.

— Макс, а как так получилось, что твоя дочь живет с тобой, а не с матерью? И почему вы развелись?

Максиму не хотелось об этом говорить, но он понял, что рано или поздно ему не удастся избежать этого разговора.

— Видишь ли… Даша, Катюшкина мать, сейчас лечится в наркологическом диспансере. Точнее, я не знаю, лечится она, или как обычно, просто проводит там время, чтобы не отбывать срок за все свои кражи, нападения…

— Она наркоманка?! Расскажи мне о ней, — попросила девушка, сама не зная, зачем ей это нужно.

— Что именно тебе рассказать?

— Все: как вы познакомились, как поженились, почему она стала наркоманкой… Нет, конечно, если не хочешь, не говори…

Наташа почувствовала, как с ее плеча соскользнула его рука. От этого стало холодно.

— Мне было двадцать, ей девятнадцать, — все же начал Макс. — Я вернулся со службы в армии, и мы чуть ли не на следующий день познакомились в кафе: она сидела за соседним столиком и не сводила с меня глаз. Ну я, понимаешь… два года без девушки… В общем, влюбился с первого взгляда. Мне показалось, что я ее знаю уже много лет. Я даже не успел придумать, как с ней познакомиться — она меня опередила. Выяснилось, что мы живем в соседних домах.

— Может быть, тебе именно поэтому и показалось, что ты ее давно знаешь?

— Да, скорее всего. Но тогда я решил, что это судьба упорно сводит нас вместе. Кстати, возможно, ты тоже ее видела. Блондинка такая высокая, из тридцать шестого дома.

— Да я и своих-то соседей иногда не узнаю. И что же дальше?

— Мы два года встречались, поженились, стали жить у ее родителей, у нас родилась Катюня… А потом Дарья стала обижаться по мелочам, мы ссорились… Она то хохотала просто так, то готова была убить того, кто рядом… Я знал, что она принимает наркотики: еще до знакомства со мной она покуривала травку, потом это зашло дальше, родители шприц у нее нашли с коричневой жидкостью. У нее и приятели соответствующие были. Но Дашка каждый раз клялась, что бросит. И я верил, что она сделает это ради меня или хотя бы ради ребенка. Но однажды так совпало… Она чуть не придушила подушкой Катюху (при этих словах Наташа вздрогнула) за то, что на нее уходит много денег. Ей самой деньги нужны были. На наркоту. Так нужны были, что и я получил вазой по лицу за то, что не дал. Тогда я забрал малышку и сбежал. Наше с дочкой здоровье важней. Потом подал заявление на развод и на лишение ее родительских прав на всякий случай. Время от времени привожу Катьку к Дашкиным родителям: это же их внучка, они ее обожают. Но Катька даже не понимает, что это бабушка с дедушкой: для нее это просто знакомые дядя и тетя, которые угощают ее чем-нибудь вкусненьким. А Дашку родители домой не пускают: она ворует у них все подряд, чтобы продать потом…

Он замолчал. Наташа тоже молчала, не зная, стоит ли что-нибудь говорить. Прав ли был Максим, когда оставил жену в такой трудный для нее период? Может, Даше как раз нужны были руки близких, чтобы вырваться? Но, с другой стороны, не зря же все советуют бежать от наркоманов прочь? То, что он рассказал — это слишком трудная, слишком взрослая ситуация для нее.

— Зайчик, — первым опомнился Максим, — ты ложись спать, и я пойду… Заберешь завтра Катю из сада? Я работаю весь день и дома буду часа в два ночи: бармен из кафе попросил подменить его.

— Не отводи дочку завтра в сад, — предложила Наташа, — мы сходим с ней на море, да и одежку ей купить надо. Желтое платьице ей стало мало, и шорты ей уже сильно на пузике давят. Я пробовала перешить подальше пуговицу, но это не помогло.

— Хорошо, пойдите. Только во всякие итальянские магазины не заходите, ладно? Там одна панамка стоит столько, сколько я за наши с родителями квартиры плачу. А Катя не очень разбирается в ценах: ей всего хочется до слез. Я оставлю вам деньги на кухне. Постараюсь не разбудить вас завтра. О, нет, уже сегодня.

Максим хотел поцеловать девушку в щеку, но Наташа подставила губы, и поцелуй вышел немного длиннее, чем он рассчитывал.

Наташа не хотела, чтобы он уходил, но останавливать не стала. Да, примерно так же они болтали раньше. Они дружили. Почему это закончилось? Неужели, его жизнь теперь будет для нее тайной? С тех пор, как они стали жить вместе, он ни о чем не хочет ей рассказывать, перестал делиться переживаниями… Кто-то постоянно звонит ему по телефону, и эти звонки его явно не радуют. Но на ее расспросы он не обращает внимания.

Наташа вспомнила, как он пришел ночью домой. Минут пять разувался в прихожей, тихо прошел на кухню и сел за стол, уставившись на пеструю скатерть. Летом ей незачем было рано вставать утром, поэтому она дожидалась его возвращения, кормила ужином (или завтраком?), а на следующий день, который и для Максима был выходным, вся «семья» спала до обеда. Обычно с работы в баре он приходил раньше, чем в этот день, Наташа решила не допытываться.

— Где фиалка? — минут через десять, пока Наташа разогревала ужин, Максим произнес свое первое за этот вечер слово.

Фиалка была Катина. Она самостоятельно ухаживала за ней, поливала, убирала увядшие цветочки. Еще в час дня Наташа протирала стол и переставила мешающий ей маленький горшочек с розовым цветком.

— На подоконнике, — Наташа слегка удивилась тому, что ее любимого заинтересовало растеньице, не замечаемое им раньше. — Только не говори, что все это время думал о судьбе любимой фиалки.

— У меня проблемы, — не глядя на нее, пробормотал Максим.

— Какие проблемы?

— Пустяки. Не бери в голову.

Максим ушел на работу утром, а девчонки дрыхли до обеда. Позавтракав, отправились по магазинам. Купили Кате сарафан, штанишки и свитерок на вырост — скоро осень. В четыре часа дня уже плескались в море. Максим побаивался отпускать их на пляж одних, но решил, что им обеим полезно будет почувствовать себя независимыми, а Наташе — еще и ответственной за ребенка. Домой вернулись в восемь вечера, уставшие и разморенные солнцем. После ужина Катя уснула с блаженной улыбкой на лице, так и не успев похвастаться обновками перед папой, а Наташа села в другой комнате перед телевизором ждать любимого мужчину с работы.

Катюшка ей нравилась. Она была очень спокойным, непроблемным ребенком. Максим говорил, что старается воспитать дочку самостоятельной, и гордо хвастался, что с трех лет Катя сама отвечает за свои поступки. Максим учился в университете на специальности «Психология и педагогика» и после третьего курса, как раз когда родилась Катюха, выбрал педагогическое направление.

Наташа улыбнулась, вспомнив, как недавно Катя спросила у нее: «А консервы делают в консерватории?» Катя — это вообще уникальный и неиссякаемый источник новых слов! Оказывается, хороших кошек надо называть «коша». А «кошка» — это если она царапается. А однажды вечером Катюха рассказывала папе о том, что они с бабушкой делали днем: «Мы насупились и пошли гулять в парк». Максим сразу понял, что «насупились» — значит, наелись супа, а Наташа начинает привыкать к этим детским лингвистическим изыскам только сейчас.

Хотелось рисовать. Девушка взяла альбом с карандашами, забралась с ногами на диван, на котором обычно спит Макс. Пыталась на этот раз нарисовать портрет Максима в цвете.

Время пролетело незаметно, хлопнула входная дверь. Наталья оставила рисунок на диване и вышла в прихожую.

— Я же просил тебя не заходить в мою комнату! — раздраженно «поприветствовал» ее Макс. — Я потом свои вещи найти не могу!

— Я не трогаю твои вещи! — обиделась Наташа. — Просто Катя спит, я не хотела ей мешать.

— Ты тоже могла бы лечь спать.

— Я ждала тебя.

— Хватит меня ждать!

Максим прошел на кухню, а Наташа еще несколько секунд, пораженная поведением мужчины, стояла, не шевелясь. Такие фразы в последнее время были не редкостью, но Наташа до сих пор не могла привыкнуть. Не хотела привыкать! Раньше, когда они еще не встречались, он так ласково с ней разговаривал!

— Что с тобой сегодня? — спросила она, входя вслед за ним. — Что с тобой происходит с тех пор, как я сюда переехала?

Максим не ответил. Он сел за стол и уставился в темное окно, на стекле которого отражалась оранжевая лампа и девушка под ней.

— Ты голоден? Я разогрею тебе ужин, — примирительно предложила Наталья.

— Я не хочу есть.

— Тогда зачем ты пришел на кухню?

— Это моя квартира — могу сидеть, где хочу!

Он нервно вскочил с табурета и быстрым шагом отправился в свою комнату. Наташа упрямо пошла за ним.

— Что тебе?! — опять возмутился Макс.

— Если ты хочешь, я не буду больше жить у тебя, — неожиданно начала девушка. Опустив голову, но глядя ему в глаза, собрав всю свою волю, старалась говорить спокойно, хотя характер у нее довольно вспыльчивый. — Я понимаю, ты не собирался жить со мной. Я тебя как будто вынудила, и ты теперь раздражаешься, глядя на меня. Но я же все делаю, чтобы не менять твой стиль существования! В моей комнате всегда был бардак. Я называла это «гармония, рожденная из хаоса». Но ты любишь порядок, и я принимаю твои правила, хотя мне это несвойственно. Я готовлю еду, хотя не люблю это занятие, протираю пыль. Иногда. Если я все же мешаю тебе, я уйду. Не сию минуту, конечно, как минимум утром. Ты не обидишь меня этим. Гораздо больнее слышать грубый тон от любимого человека. Ты подумай. А пока отдай мне, пожалуйста, мой рисунок и карандаши.

Наташа кивнула на диван. Максим, еще под впечатлением ее монолога, отрешенно оглянулся, взял в руки рисунок… И вдруг замер. Вот это талант у его девушки! Он смотрел на себя, как в волшебное зеркало: здесь, на бумаге — его лицо — вид справа на три четверти, такое плоско-молодое, озорная кокетливая улыбка, лукавый взгляд исподлобья… Этот нарисованный взгляд пронизывал Максима насквозь; как скальпель, разрезал его мысли. По серым и голубым штрихам на маленьком листочке сверху он догадался, что она очень тщательно пыталась передать цвет его глаз. Она рисовала его, ждала его. Видела его перед собой — таким: улыбчивым, счастливым, молодым. Она приготовила ему ужин, уложила спать его дочь… А он злится на нее — за что?!

Максим протянул ей карандаши и альбом. Его голос смягчился:

— Жаль, что я не такой хороший, как на бумаге, да?

— Да, — смиренно ответила девушка.

— Когда у меня проблемы, я всегда срываюсь на самых близких для меня людях. Да и в остальном у меня скверный характер. Если ты готова это терпеть, оставайся. Я все-таки тебя люблю.

Она ничего не смеет сказать ему против. Она не в состоянии повысить на него голос, как на свою мать — как можно, он же учитель! Она не вправе просить его менять что-то в своем характере — он ведь уже взрослый. Мы каждую минуту делаем какой-либо выбор, пустяковый или всемирно значимый. Обнимая альбом, Наташа робко предложила:

— Хочешь, я сделаю тебе легкий массаж. Ты расслабишься, успокоишься. Я помну тебе плечи, поглажу спинку…

Она так трогательно улыбнулась, что у Максима что-то заныло внутри. Как же можно грубить этому милому человечку?! Он опустил голову и стыдливо признался:

— Хочу.

Наташа положила свой рисунок на телевизор и легонько толкнула мужчину в грудь:

— Иди туда!

Направляя руками, довела его до дивана, посадила, сама села рядом, подогнув под себя ногу. Что заставляло ее действовать именно так? Она могла просто снять с него майку, или попросить его сделать это. Но Наташины пальцы независимо от ее предрассудков изучали рельеф его тела под одеждой: слегка касаясь, девушка поглаживала его ключицы, скользила по груди, гладила живот, потом провела кончиками пальцев по бокам — почувствовала на его коже мурашки. Максим смотрел ей в глаза, и она пыталась по этому взгляду прочесть его мысли. Осязая каждый малейший изгиб его тела, представляла его без майки. Она уже видела любимого почти обнаженного: например, на пляже. Он ей нравился. Хотя и не было накаченных мускулов, фигура Максима выглядела довольно спортивной. И еще нравилась его осанка. Максим говорил, что в детстве сутулился, но в армии его от этого отучили.

Медленно сняла с него майку. Хотелось целовать его шею, плечи… Но она еще никогда этого не делала и волновалась: можно ли? Продолжала ласкать его грудь ладошками и чувствовала, что ее парень стал чаще и глубже дышать.

— А что, — спросила она тихо, — когда люди начинают жить вместе, они перестают целоваться?

— Знаешь, часто именно так и бывает, — подтвердил он.

— Я так не хочу! — заявила она красноречиво.

— Я тоже.

Максим прикрыл глаза и дотянулся до ее губ. Сперва коснулся их только кончиком языка, потом поцеловал крепче. Наташа с удовольствием отвечала ему.

Несколько месяцев назад, когда целоваться с ним еще было непривычно, Наташа удивлялась, как же подходит ей этот мужчина. Он как будто понимает все ее желания, целует ее как раз так, как ей этого хочется: нежно и романтично. Они как шестеренки одного механизма — идеальное соответствие. А то, что он делает языком — это просто песня! С Кареном было совсем не так.

Девушка обнимала своего парня и водила кончиками пальцев вдоль по его позвоночнику, по лопаткам, иногда забираясь ладошками на плечи. Он всего лишь держал ее за талию и целовал, как обычно, но сейчас она чувствовала что-то новое. В какой-то момент Максим потерял контроль над своими руками, и они скользнули ниже, на бедра. Наташа вдруг непроизвольно на вдохе задержала дыхание — промелькнуло такое впечатление, что она мчится вниз на американских горках… Наверно, именно эти ощущения и приводят мужчину и женщину в одну постель. Она боялась, но не отказалась бы заменить массаж кое-чем посмелее.

— Нет, только массаж, — как бы в ответ на ее мысли, отстраняясь от нее и переводя дыхание, напомнил сам себе Максим.

— Почему? — девушка заглянула ему в глаза.

— По многим причинам. Когда-нибудь ты узнаешь и поймешь их все.

Одной из причин была Наташина мама, которая звонила Максиму и угрожала, что отведет Наташу к гинекологу, и если она окажется не девственницей, заявит на Максима в суд. На что Максим отвечал, что свои права знает (спасибо юристу-Костику), и уголовная ответственность ему не грозит, потому что возраст, с которого секс не считается преступлением — четырнадцать лет. А Наташе уже пятнадцать.

Конечно, мужчина скрывал эти звонки от своей девушки. А ее маму старался убедить, что и по собственной инициативе он намерен воздерживаться от секса с Наташей до ее совершеннолетия. Но только потому, что считает именно этот возраст достаточным для начала половой жизни девушки.

А Наташа могла представить себе только одну причину его отказа: он ее не хочет. Она недостаточно привлекательна для него.

* * *

— А ты купишь мне «Cool Girl»? — Наташа робко притормозила любимого возле газетного киоска. — Я раньше каждую неделю покупала, это журнал для подростков, там про звезд шоу-бизнеса, про моду, про отношения… Он недорогой.

— Да я куплю, конечно! — кивнул Макс, разрываясь между Наташей и Катей, которой после пляжа приспичило съесть мороженое. — Мне самому интересно почитать молодежные журналы, я же должен знать, чем интересуются мои ученики. Катя, не свинячь! Вон, Наташа же свой фантик от мороженого выкинула в мусор, а ты…

А Катя изо всех сил прикрепляет круглую бумажку от пломбира на стенку киоска.

— Катя!

Со второй попытки она послушалась.

Дома Наташа перечитала в журнале все, кроме статьи о сексе. Как-то стыдновато было делать это в присутствии Максима. Но он сам, заметив заголовок «Медленный секс», уточнил у девушки с улыбкой:

— О чем там?

— Я еще не дошла до этого, — смутилась Наташа.

— Хочешь, я вслух почитаю?

— Ты разве не боишься провокаций? — съехидничала девчонка.

— Провокации в журнале для подростков? — ехидничал Макс взамен. — Не боюсь.

Катюшка на полу трындела на маленьким детском «пианине», а Максим с Наташей развалились на удобном широком диване. Макс позвал девушку к себе на плечо, обнял ее, но тут же спохватился:

— Может, ты голодная? Ты же обедать с нами не стала. Приготовить тебе что-нибудь?

— Нет, — улыбнулась она и, гладя его по груди, добавила романтично: — Когда ты рядом, мне больше ничего не нужно.

Если он в хорошем настроении, то и у Наташи перманентное ощущение счастья. Так бывает через день. Вот парадокс: притом, что они с Максимом совпадают во мнениях по поводу семейной жизни, жить вместе им пока не очень комфортно.

Впрочем — не сейчас. Сейчас летняя духота уступила место вечерней прохладе, открыты окна, с Максимом тепло и уютно, по лицу витает его приятный низкий голос и комментарии по поводу статьи. Он сказал, что если бы писал статью о сексе для подростков, то написал бы именно эту.

* * *

— Ты собираешься хоть что-нибудь делать по дому?! — воскликнул Максим, в очередной раз застав Наташу за просмотром всех возможных телеканалов.

Девушка аж вздрогнула. Встрепенулась, как птичка, сменила свою ленивую развалившуюся позу на сосредоточенную в одной точке нового дивана.

— Я делаю. Я готовлю.

— Это я готовлю, — поправил Макс. — А ты разогреваешь.

— Мою посуду, — предложила следующий вариант Наталья.

— За собой! Я тоже за собой мою.

Всё. Варианты закончились.

— Почему ты не убираешь свою кровать?! — продолжал свое нашествие Макс.

— Все равно вечером опять расстилать, — уже не так смело оправдывалась девчонка.

— Наташа, а полы? Из душа босиком не выйдешь — сразу снова ноги мыть надо. Я хотя бы работаю, а ты что делаешь?! Целыми днями отдыхаешь, как барыня?

— Не кричи на меня, — робко попросила она.

— А что это за книжка валяется на полу?! — не останавливался мужчина. — Я тебе отвечу: это моя книжка. С моей книжной полки. Ты взяла без разрешения книгу о сексе, но ладно, бог с тобой, читай, если тебе нравится. Но почему ты оставила ее на полу?! Трудно было сделать шаг хотя бы до стола?

Наташа чувствовала, что сейчас заплачет, если скажет хоть слово. Всем разумом понимала, что он прав, но вот тон его упреков причинял суровую боль. Макс протер лоб тыльной стороной ладони, прочесал обеими руками волосы; стоя возле нее, смотрел на девушку сверху вниз, и от этого она ощущала себя маленькой, ничтожной. Разведя руками, уточнил:

— Скажи, разве я слишком много прошу?

— Максим, если бы ты просил, я бы все сделала. Но ты не просишь, ты только упрекаешь меня!

Наташа всхлипнула, и по щеке покатилась слеза.

— Не надо реветь! Ты знаешь, что я не люблю ревущих девушек!

— Господи! — застонала Наталья сквозь полноценный плачь. — Есть в этом мире место для меня, хотя бы метр на метр, где я могу делать то, что хочу?!

— Ни с кем не считаясь?

— Это ты ни с кем не считаешься! — возразила девчонка, взволнованно вскочив с дивана и размазывая по лицу слезы. Столько мыслей крутилось в голове, угрожающе надоедливых, от которых становилось безумно жаль себя…

— Хватит здесь нюни распускать!

Наташа разрыдалась еще сильней.

— Тогда я пойду распускать их на нейтральной территории! — пригрозила она, протерев глаза.

— Иди, — Максим невозмутимо указал рукой на дверь.

Наташино упрямство не знает преград. Девушка обошла любимого и направилась в прихожую — переобуваться. Макс вышел вслед за ней: проверить серьезность ее намерений. Он терпеть не может такие фортели. Когда девушка так выпендривается, ему хочется только одного — проучить ее, наказать. Говоришь, что уйдешь — уходи.

— И можешь не возвращаться, — сказал ей с обидой.

— Могу, — прошептала Наталья, открывая замок входной двери…

Дагомыс она совсем не знает. Хорошо, что сейчас лето — Наташа выбежала на улицу в домашней одежде: маленьких джинсовых шортиках и белой маечке на бретельках, успев только обуть шлепки через палец. Поплелась по главной улице — Батумскому шоссе — в сторону центра города… Денег, конечно, нет… Слезы стали постепенно высыхать, уступая дорогу разуму.

Современные жилые дома этого района закончились через двадцать минут. Их сменил более отчужденный, заброшенный пейзаж: автомобильная трасса, пыльные деревья по обе стороны, маленькие сельские грунтовые дороги направо и налево… Чья-то машина осторожно подъехала сзади и поравнялась с Наташей. Из окошка высунулся мужичок лет сорока и, разглядывая девушку с ног до головы, предложил познакомиться…

Таких было еще человек двадцать за два часа, и еще каждая вторая машина, посигналив, проезжала мимо. Темнело, и одинокая девочка с голыми ногами на дороге вызывала у водителей вполне обоснованный интерес. Иногда интерес попадался даже хамский… Были бы деньги, она поехала бы на автобусе. Впрочем, в глубине души надеялась, что одним из водителей окажется Максим. Найти ее здесь не составит для него труда: надо просто поехать в город по единственному пути… Надо просто поехать искать ее…

Когда не было тротуара, шагала прямо по дороге, иногда в полнейшей темноте, там, где уличные фонари не были предусмотрены. Вглядывалась в номера каждой вишневой девятки, обогнавшей ее, и разочарованно отворачивалась, чтобы не выглядеть вульгарно. Ночью машин заметно меньше, но тем сильнее ощущается одиночество.

Добрела только до Мамайки. Если учесть, какой путь пройден, то до центра осталось примерно столько же. Ноги устали от непрерывной ходьбы, к тому же, куда идти в центре? На море? Может к утру доберется… Свернула к морю прямо здесь. А можно было пойти на море прямо в Дагомысе… Вот, дура, сама себе сделала хуже…

На первой попавшейся автобусной остановке устроила привал. Вокруг ни души. Сколько времени? А сколько осталось..?

Наверно, Максим так и не поехал за ней. Почему? Может, подумал, что она сядет на маршрутку и растворится в городе в толпе отдыхающих? Может, он рассчитывает, что она погуляет пару часиков по Дагомысу и вернется? Может, не надо было так далеко уходить… Надо было сесть у него под окном и рыдать громко всю ночь — так ему было бы нагляднее. А что толку, что она здесь? Ему там, наверно, хорошо: на новом диване, как на широкой двуспальной кровати… Может, вообще не надо было уходить, демонстрируя свое упрямство? Снова плакала. Что же теперь делать?!

Собравшись с силами… пошла дальше к пляжам. По пути иногда встречались компании пьяных подростков, редкие прохожие, задержавшиеся на море и теперь возвращающиеся домой. Ларек круглосуточный… Были бы деньги! В желудке заурчало. Разбитая дорога. Юная парочка на лавке у подъезда одного из домов. Усталость. Наталья уже почти признала бессмысленность своего поведения. Почти. Завоняло мусором, как на свалке. Девушка упорно шла к своей цели.

Оказывается, немало людей посещают пляж по ночам. Хорошо, что она бывала здесь в светлое время суток, иначе дорогу бы просто не нашла. Зашла по колено в воду — остудить дымящиеся ступни, потом, выбрав небольшой участочек песка возле каменного забора санатория, упала на спину, раскинув руки в стороны… Утомление давало о себе знать: монотонный шум прибоя усыплял так настойчиво, что сопротивляться не было сил…

Проснулась от холода. Огляделась, сначала не поняла, почему она лежит на песке, свернувшись в клубок. Небо светлело. Поблизости никого не было, кроме двух бомжей. Хотелось кушать. Чтобы согреться и отвлечься, стала ходить по песку в разные стороны.

Когда солнце из-за гор выглянуло в полный рост и медленно поползло по небу вверх, стало теплее. На пляж потянулись люди. Наташино внимание остановилось на пожилой, но спортивной, паре. Дедушка и бабушка сделали зарядку на свежем воздухе и отправились купаться. Здорово — любовь, отношения, длящиеся много-много лет… Потом начало свою работу кафе неподалеку, открылись ларьки…

Солнце припекало, но песок был еще холодным. Наташа вытряхивала песчинки из своей одежды и снова жалела себя.

Ну не может она ни с кем ужиться! Раньше ссорилась с мамой, теперь ссорится с Максимом. А так гордилась тем, что, увлекаясь психологией, умеет находить даже со взрослыми людьми общий язык… Ставила себе необоснованно высокие оценки. А что она умеет на самом деле? Показать свой характер? Не показывать свой характер — вот настоящее искусство!

В обед признала, что была не права, и уснула на поломанной лавочке в заброшенном, заросшем теньке. Проснулась оттого, что кто-то трогал ее ноги. С перепугу надавала тумаков наглому мужику и убежала от него с такой скоростью, какую не демонстрировала даже на уроках физкультуры.

Только выйдя с Мамайки на трассу, немного успокоилась. Пошла обратно в Дагомыс…

В четыре часа ночи Максим припарковал машину под окном. Наташа видела, как он вошел в подъезд, но окликнуть его побоялась. Она сидела на детской площадке возле его дома уже часов семь: Максим в клубе на работе, а ключ она оставила дома. А теперь от волнения и осознания собственной вины не решилась даже заговорить с любимым. Бросила свою засаду примерно минут через пятнадцать, когда в комнате Максима погас свет. Решила — или сейчас, или никогда! В смысле, или сейчас, пока он не лег спать, или аж только утром! Но до утра она уже умрет от голода…

Максим открыл ей дверь и молча отошел в сторону, чтобы она могла войти. А Наташа была не в силах даже пошевелиться: он в одних трусах — в коротких черных боксерах в обтяжку. Ничего необычного, совсем как на пляже. Только в трусах!

— Ну и вид у тебя, — устало протянул Макс. — Где ты лазила? — и скомандовал: — Бегом в ванную! Одежду в стирку, голову вымыть! Пока не искупаешься — на глаза мне не попадайся!

Наташа сама онемела от ужаса, когда увидела себя в зеркале ванной: ее темные блестящие волосы… остались в прошлом. Серые, словно в паутине, спутанные космы свисали с ее головы в разных направлениях. Лицо было таким же серым, а зубы — желтыми. Глаза на фоне всего этого просто терялись. От страха в темпе включила воду и залезла под душ.

— Что ты будешь кушать? — спросил у нее Максим в открытую форточку между ванной и кухней.

— А что есть? — с радостью отозвалась Наташа.

— Ничего нет.

— Тогда на твое усмотрение.

Максим гремел посудой, включал воду, и от этого Наташа становилась счастливой. Вышла из ванной, завернувшись в полотенце: забыла взять в душ чистую домашнюю одежду. На кухне спросила у любимого:

— Ты еще не выбросил мои вещи в окно?

Максим оглянулся на нее и, еле заметно улыбнувшись, ответил:

— Нет. Иди, одевайся. Жареные колбаски с сыром почти готовы.

Ковыряться в шкафу в прихожей девчонка отправилась вприпрыжку.

Пока Наташа запихивала в рот все, что видела перед собой на столе, Максим расспрашивал ее о «путешествии». Не ругал ее, наверно чувствовал свою вину. Только качал головой:

— Посреди ночи, на дороге, в коротюсеньких шортиках, как проститутка! И чего ты ожидала от водителей?…Спала на пляже, как бомжиха?! Ты чокнутая! А если бы с тобой что-нибудь случилось?! Я же отвечаю за тебя! Ты не подумала, что сделают потом со мной твои родители?

— Со мной не может ничего случиться! — уверяла девушка, запивая колбаску чаем с лимоном. — Это мой город! Я здесь в безопасности!

Максим тяжело вздохнул, протер сонные глаза. Вот она, сложность для педагога: сидит перед тобой внешне взрослый человек, а мысли в ее голове местами такие детские! Как с ней разговаривать, ведь она ждет понимания, она хочет, чтобы к ней относились, как к равной..?

— Ты на меня не сердишься? — подняла на него Наташа свои честные невинные глазищи.

— Я готов убить тебя, — спокойно ответил Макс. — Никогда больше так не делай!

Помыл за ней посуду, а Наташа покорно убрала со стола. Каждую секунду украдкой поднимала на него глаза: любила его так сильно, как никогда раньше… И от этого не могла сдержать улыбку.

Из кухни ушли, держась за руки. На перекрестке дорог в разные комнаты остановились. Не спешили прощаться, просто стояли и смотрели друг на друга несколько секунд.

— Можно с тобой? — тихо спросила девушка.

Максим ничего не ответил, но повел ее к себе. Наташа была уверена, что он заставит ее идти спать, ведь уже поздно, а он, к тому же, уставший после работы. Спрашивая, ожидала только отказа, так что была приятно удивлена его согласием. От радости сжала его руку крепче.

Максим не стал включать свет, только телевизор. Нашел канал с видеоклипами и немного приглушил звук. Диван уже был разложен и застелен простыней. Максим устроился на нем полусидя и кивнул застенчивой Наташе:

— Присоединяйся. Здесь на всех места хватит.

Девушка забралась туда же и села рядышком, лицом к любимому, подогнув под себя ноги и загородив собой телевизор. От радости хотелось обнять Максима, но Наташа смущалась оттого, что он в нижнем белье; почему-то не находила в себе смелости даже просто смотреть ему в лицо.

— Я первый раз в жизни позволил девушке вернуться после демонстративного хлопанья дверьми, — произнес Максим первым. — Для тебя это что-нибудь значит?

— Да, — ответила Наташа вполголоса.

— Тогда береги это «что-нибудь», второй раз я открою тебе дверь только для того, чтобы ты забрала свои вещи.

— Второго раза не будет! — неожиданно громко пообещала девчонка. — Я больше не собираюсь с тобой ссориться, тем более из-за того, что ты помешан на чистоте и порядке!

— Я не помешан, — признался Максим. — Мне самому иногда бывает лень что-то убрать за собой. Я придираюсь к тебе из-за Кати. Понимаешь, ты с ней проводишь больше времени, чем я. Вы обе девчонки, и она уже пытается брать с тебя пример. Она будет стремиться вырасти такой же, как ты. И я хотел бы, чтобы ты научила ее только хорошему.

— Макс, но я в любом случае не смогу научить ее тому, чего сама не умею: убирать, готовить… Зато я могу научить ее любить. Могу научить ее быть счастливой даже рядом с такой неряхой, как я, или с таким грубияном, как ты. И я думаю, что это гораздо более необходимые умения.

Максим улыбнулся, наконец, совершенно искренне. А Наташа добавила:

— И тебя могу научить. Я знаю секрет счастья!

— Ну и в чем же он? — снисходительно поинтересовался Макс.

— Принимай все как должное. Как данность. Люди не плохие и не хорошие. Люди такие, какие есть. Я готова терпеть твою грубость сегодня, потому что знаю, что завтра ты снова, как и вчера, будешь самым лучшим мужчиной на свете! Я готова плакать половину жизни, если другую половину я буду счастлива. А я буду счастлива, как бы ты ни старался помешать мне в этом!

Максим долго, как зачарованный, под негромкое бормотание телевизора смотрел своей неисправимой оптимистке в лицо. А Наташин взгляд робко спускался по его груди все ниже и ниже, но как только доходил до обтягивающих трусов, сразу возвращался к глазам. Было так любопытно, но воспитание брало верх. Призналась ему нерешительно:

— Я иногда думаю, зачем я тебе нужна? Я же еще мелкая, неопытная… Я ничего не знаю, ничего не умею…

— Я люблю тебя. Разве я никогда этого не говорил?

— А я Королева Англии. Веришь? Правильно, потому что это просто слова, сказать можно что угодно.

Максим оторвал спину от подушки, придвинулся к девушке и взял ладонью ее щечку.

— Боюсь, что это не просто слова. Иначе, действительно, почему ты мне так нужна?

Нет, слова ничего не значат. Но их всегда так приятно слышать! Максим целовал ее в губы нежно-нежно, оставляя ей возможность проявлять инициативу, а Наташе хотелось только одного: закрыть глаза и улететь…

— Давай займемся сексом, — предложила девчонка и затаила дыхание, словно опасалась согласия.

Максим улыбнулся, но вслух ничего не сказал. Как же по-детски выглядит ее предложение! Разве это так делается?!

Но, может быть, она на самом деле этого хочет, просто в силу своего возраста не знает, как иначе дать это понять? Все-таки она с увлечением читает книги о сексе, а недавно вообще призналась, что уже пересмотрела около двадцати порнофильмов из тщательно спрятанной папиной коллекции…Она еще ребенок, ей всего пятнадцать лет… Ну, и чем она отличается от тех девушек, с которыми он развлекался тринадцать лет назад? С чего он взял, что Наташе еще рано? Ведь другим пятнадцатилетним из его прошлого «рано» не было.

— Ты уверена? — спросил Максим шепотом, прекрасно зная, что она ответит, и поэтому пытаясь угадать истинный ответ по ее глазам.

Но Наташа глаза закрыла, словно страус, прячущий голову в песок, когда ему страшно.

— Не бойся, я буду очень осторожен, — услышала она его приятный голос.

Но, как ни странно, сейчас этот голос ее ни капельки не успокоил. И поцелуи, которые всегда выбивали почву из-под ее ног, на этот раз были лишь барьером в какое-то непонятное и незнакомое состояние. А его губы, нежно ласкающие ее шею, вызывали вовсе не то эротически волшебное, неподвластное разуму ощущение, которое она испытывала, например, ночью в «Мельнице», или еще столько раз после… Девчонки в школе говорили, что приятно будет потом, а в первый раз надо потерпеть…

Максим попытался снять с нее маечку… Точнее, ничего не пытался, но Наташа поняла именно так. Он нырнул под одежду, провел пальцами по ее голой коже, и Наташа крепко обняла его, чтобы совершать дальнейшие «маневры» ему было просто невозможно.

— Я стесняюсь, — прошептала она в свое оправдание.

— Ничего страшного, — Максим оставил ее тело и погладил по щеке. — Тебе нравится то, что я делаю?

— Да, — закивала Наташа.

Кого она старается в этом убедить? Раньше всегда нравилось, а сейчас… Максим осторожно опрокинул ее на спину, навис над ней, снова вернувшись к невинным поцелуям в губы. Наташа немножко успокоилась. Его волосы падали ей на лицо, и от этого казалось, что Максим такой близкий и родной… Ведь челка постороннего человека не коснется вот так твоей щеки… Почему раньше его ласки действовали на нее совсем по-другому?! Почему-то сейчас она ждет только одного — когда же будет больно, — а Максим зачем-то тянет время!

Максим уже давно заметил, что она очень резко реагирует на прикосновения к ее груди, даже если случайно или машинально при объятиях. Решил, что сейчас грудь лучше не трогать. Медленно, нежно и совсем не щекотно целовал ее привлекательный плоский животик, а Наташа смотрела в потолок распахнутыми глазами.

Рука Максима медленно проскользила по ее бедру и немного задрала юбочку — Наташа тут же вернула складки юбки на место. Но рука Максима не сдавалась: снова пробралась под юбку и несколькими пальцами подцепила трусики. Это была проверка, и Наташа ее не прошла. Наташа испуганно вздрогнула и вся аж съежилась. Максим хорошо видел ее лицо, освещенное мигающим видеоклипами телевизором, — ее глаза, широко открытые и с ужасом ожидающие продолжения.

— Ты мне доверяешь? — спросил он ее тихо.

Ну вот, сейчас он скажет: «Тогда сними трусы и раздвинь ноги»… Наташа закусила губу и смело кивнула.

— Давай подождем пока с этим, — сказал он. Прекратил все свои действия и лег рядом с ней лицом к лицу. — Ты похожа на комок нервов.

— Я же первый раз… — протянула девушка и чуть не заплакала: почувствовала себя такой неуклюжей!

Максим ободряюще улыбнулся, чмокнул ее в носик и погладил по голове.

— И в первый раз можно получить удовольствие. Вот мы и подождем, пока ты действительно этого захочешь. А ты просто пытаешься обогнать время. У тебя как будто спортивный интерес.

Наташа от безысходности покачала головой:

— Я не знаю, как еще могу доказать, что люблю тебя…

На что Максим тоже просто покачал головой:

— Мне не нужны доказательства. Я верю тебе на слово.

Боже мой, какой простой ответ! А в школе одна девчонка рассказывала, как парень поставил ей ультиматум: если ты меня любишь, то должна это доказать — переспать со мной, а иначе — развод…

— Мама говорила, что если женщина привлекательная, мужчины никогда не отказываются заниматься с ней сексом! — вспомнила Наташа сквозь слезы обиженным голосом.

— Если ты заметила, я согласился. Просто не хочу тебя насиловать.

Максим видел, как с каждой секундой в этой любимой юной голове один за другим появляются все новые и новые комплексы неполноценности.

— Не переживай, всему свое время, — попытался он утешить свою девушку. — Ты меня еще так мало знаешь, вполне понятно, что ты боишься. Одно дело поцелуйчики, ласки всякие. Но секс нам с тобой пока рановато практиковать. Я понимаю, тебе не хочется отставать от своих сверстниц, но не вариант, что всё, что они рассказывают о своих любовных приключениях, — правда.

Наташа не поднимала на него глаза, хоть и лежала на боку лицом к нему. Максим не знал, что еще сказать. Столько мыслей вертелось в голове, и они сменяли друг друга так быстро, что выловить хоть одну оказывалось чрезвычайно сложно. Решил спросить ее:

— Ты занимаешься мастурбацией?

Наташин взгляд вдруг вспыхнул, как и щеки, и она нервно заявила:

— Все этим занимаются! Разве это не нормально?!

— Нормально, но я не спрашиваю про всех, — невозмутимо произнес мужчина. — Меня интересуешь конкретно ты.

Если ты ждешь откровенности, то будь готов проявить откровенность взамен. Максим решил с этого и начать:

— Я, например, это делаю раз или два в неделю. В ванной, когда моюсь.

Наташа покраснела, наверно, до кончиков волос. Он так спокойно себя ведет, как будто ежедневно это говорит!

— Ты же каждый день моешься!

— Ну, знаешь, мои потребности в онанизме не так велики, как потребности в гигиене!

Поборов свое смущение, Наташа все же призналась:

— А я чаще. Через день, когда ты уходишь в клуб. И когда Катя уснет. Но у меня как раз потребностей больше, чем дней, когда я могу уединиться…

— А каким способом? — продолжал мужчина свои расспросы.

Наташа вспылила:

— А не слишком ли много ты хочешь знать?!

Но Максим возразил:

— Если ты даже поговорить со мной не можешь о таких интимных вещах, как же ты собираешься жить со мной интимной жизнью?

Он нежно отодвинул от ее лица прядки волос и погладил по виску. А Наташа не знала, что сказать в свою защиту в ответ на его резонный риторический вопрос. В его доводах всегда есть логика. А логика — это то, перед чем Наташа преклоняется.

— Какие-нибудь предметы себе засовываешь? — продолжал выяснять Макс.

И Наташино сопротивление рушилось на глазах.

— Нет. Я не хочу терять девственность таким способом. Хотя, возможно, так было бы проще.

— Не надо. Еще инфекцию себе какую-нибудь занесешь. Или повредишь себе что-нибудь. А как тогда? Рукой? Не стесняйся, я не прошу показывать. Просто расскажи.

Наташа робко улыбалась — становилось все легче и легче говорить с ним об этом. Собственно, Максим вообще первый человек, с которым она говорит на такую тему.

— Ну, да, рукой.

— А оргазм испытывала когда-нибудь?

— Не знаю…

Сказала — и растерялась. Может, надо было ответить «да», а то Максим решит, что она фригидная. Спешно принялась объяснять ему:

— Вообще, разрядка какая-то бывает, но я не знаю, оргазм это или нет.

А Максим как будто и сам понял ее опасения:

— Не беспокойся, это не так важно, я просто так спросил. То, что девчонка в пятнадцать лет еще не испытывала оргазм, — это вовсе не повод для паники. Главное, что тебе нравится ласкать себя, доставлять своему телу удовольствие. Это хорошие предпосылки.

Подполз к ней ближе, смяв под собой простыню, и обнял ее, прижавшись всем телом. Наташа, как ни странно, ничуть не смутилась, а мило улыбнулась ему.

— И я очень ценю твою откровенность! — добавил Максим и слегка лизнул ее носик, от чего Наташа весело фыркнула.

Пока не уснули, валялись в обнимку, целуясь и вполне целомудренно лаская друг друга. Наташа даже позволила себе чуть-чуть закинуть на Максима ногу! Максим понял одну вещь: надо доверять собственным решениям. Если он сам считает, что в пятнадцать лет девчонке еще рано — значит, рано. И точка. Конечно, мужская сущность с удовольствием поверит Наташиным уговорам, что она страстно хочет секса. Но разум должен быть сильнее! Если разум считает, что «пора» будет не раньше, чем в восемнадцать, — вот тогда и подумаем о сексе.

А будет ли она в восемнадцать еще его девушкой?

Тогда тем более, если их отношения не выдержат еще три года, то и лишать ее девственности не надо. Пусть это сделает тот, кто соберется прожить с ней всю жизнь.

* * *

В конце августа с Андреем, Юриком и Кириллом поехали за город на турбазу с двумя ночевками. Кирилл, не долго думая, познакомился с какой-то девушкой, которая отдыхала там же с подругами, и о нем можно было сразу забыть. Оставшаяся четверка проводила время, разумеется, менее интересно: друзья днем изучали изумительные окрестности, купались в речке и играли в волейбол, вечером жарили сосиски и кусочки хлеба на костре, нанизывая их на очищенные от коры веточки. Ночью, собравшись вместе в одном домике, болтали «за жизнь» и смеялись до упада. Наташе показалось, что Максим, Андрей и Юра — это как раз основа их более обширной компании, но Макс сказал, что началось их дружественное сообщество со скромных солдатиков Макса и Костика. Остальные примыкали к ним уже позже. И все встречи поначалу были как раз по инициативе Костика: то на дискотеку всех соберет, то в лес, то просто в пивную вечерком после работы. Девушка удивилась: ведь Костик, кроме общепринятых праздников, обычно с ними не развлекается. Вот так бывает, женился душа компании — и исчез.

Утром Наташа проснулась от шума. Обнаружила себя в одной постели с любимым. Вторая кровать была пуста — несколько часов назад на ней засыпали охранник с психологом. Шум за скромной деревянной стенкой домика время от времени прерывался грохотом и не особо старательно подавляемым смехом. Болела шея.

Перелезая через Максима на пол, разбудила и его. Вышла на улицу, кутаясь в теплую шерстяную кофту — ранним утром в лесу довольно прохладно. Побрела в туалет и чистить зубы. Ступая по траве маленькими ножками в носках и шлепанцах, чувствовала, как роса пропитывается сквозь ткань и холодит пальцы и щиколотки. Шмыгала носом. Болела не только отлежанная шея, болело все тело, каждая мышца.

Макс настиг ее возле деревенского железного умывальника с побитым пятнистым зеркалом над раковиной.

— У меня все тело ломит, — признался ей.

— Я тебя отлично понимаю, — усмехнулась девушка сквозь пену зубной пасты.

Юра с Андрюхой жарили шашлык. Это они так сказали. На самом деле совали в огонь все, что попадало им под руку — лист хрена, несъедобные ягоды, растущие неподалеку, вареное яйцо, сыр… Главное, что им было от этого весело! Макс внес туда и свою лепту — наколотый на палочку помидор. Заявил, что печеные помидоры — это очень вкусно!

Когда немного потеплело, снова отправились на речку. На этот раз Наташа только загорала, все-таки вода в реке ледяная. После купания пошли в разведку в другую сторону от турбазы, захватив с собой сухие пайки на случай, если вернутся не скоро. В деревне, попавшейся им на пути, купили несколько литров домашнего вина (предварительно тщательно испробовав все предложенное) и несколько пластиковых стаканчиков. Дорога привела друзей к маленькому кладбищу. Дальше были только едва заметные в пышной траве тропинки. Наташа потребовала увести ее отсюда немедленно, поэтому долго выбирать тропу не стали.

Шли то в гору, то с горы уже по совсем нехоженым местам. Наташа паниковала, как же они найдут дорогу назад, но мужчины только смеялись. Наверно, для них такие прогулки были обычным делом. Макс успокаивал ее, говорил, что Андрей потрясающе ориентируется на местности, но девушка не верила. Юра предположил, что она просто устала, и на первой же освещенной уже предвечерним солнцем поляне компания сделала привал.

Так и валялись здесь еще несколько часов. Пили вино (а Наташа — свою любимую воду из крана, заготовленную еще в городе), играли в карты, обсуждали все, что приходило в голову. Девушка вдруг осознала, что эти мужчины никогда не надоедают друг другу, как бы интенсивно ни общались. Каждый из них относится с уважением к любому мнению своих друзей; даже когда возникает спор, стараются не выяснять «истину» до конца, чтобы никто не ощутил себя проигравшим. Ведь победа в споре — вещь несуществующая. Каждый все равно останется при своем мнении, а если ты докажешь человеку, что он не прав, то просто настроишь его против себя. А, следовательно, проиграешь сам.

Беспокойство снова овладело Наташей: время близилось к вечеру, скоро начнет темнеть… Каждые десять минут она предлагала пойти назад, но Андрей объявил, что назад они вообще не пойдут! Охранник сказал, что они находятся сейчас на той скале, которую видно с турбазы, просто они обошли ее с другой стороны. Утверждал, что узнаёт эту гору по очертаниям. Предупредил, что спустятся с этой стороны к речке — а там до турбазы рукой подать.

Максим взял Наташу за руку и повел в гору. Если Андрей прав, то со скалы должен быть виден их туристический островок с россыпью маленьких деревянных домиков. Глядя им вслед, Юра улыбнулся:

— Хорошая пара!

Оба в синих джинсах, с голыми спинами… Только у Наташи черная завязка от купальника и кончики волос, не уместившиеся в пучок. Оба такие стройные, ни капельки не сутулые (Юрик даже сам незаметно для себя выпрямил плечи).

— Я когда только с Натальей познакомился год назад, — признался Андрей, — как увидел их стоящих рядом друг с другом, сразу понял, что между ними что-то будет. Макс что-то ей там про физику сказал, но с таким взглядом, как будто делал ей комплимент…

— Да, — рассмеялся Юрик, — это на него похоже!

Хотя еще было довольно светло, но солнце уже скрылось за вершинами гор. Андрей, действительно, не ошибся. Земля под ногами резко закончилась, а глубоко внизу, в широком ущелье, уютно разместилась крохотная турбаза. Напротив тоже были горы, но не такие высокие, как та, на которой они стоят; хотя, возможно, это просто обман зрения. Пушистые вершины — те, что поближе, и острые — вдалеке — четко вырисовывались на фоне сиренево-голубого предзакатного неба. В самом сердце гор справа был различим костер: тоненькая струйка дыма проворно взбиралась вверх. Неужели там, в такой глуши, кто-то есть?!

Высота завораживала до головокружения — чтобы не упасть, Наташа прислонилась к стволу причудливой формы дерева, но отойти от края обрыва отказывалась, невзирая на все уговоры Максима. Наоборот, держась за ветку, переклонилась вниз — посмотреть, как выглядит скала с той стороны. Тогда парень просто оттащил ее оттуда, отругал и грубо усадил на землю:

— Еще раз туда полезешь — возвращаться будешь одна!

Она как маленький ребенок, честное слово! Сел рядом с ней, обнял за плечи.

— Обиделась?

Девушка грустно кивнула:

— Я только хотела посмотреть, как мы будем спускаться, здесь ведь так круто!

— Не беспокойся, усложнять задачу мы себе не станем! — заверил Макс. — Обойдем этот обрыв и найдем дорогу попроще. Например, вот эту.

Он кивнул влево. Наташа только сейчас заметила вполне основательную тропу с давно вытоптанной землей…

Темнело. В этой лесной тишине сквозь редкие голоса птиц и шорохи веток был едва различим говор оставшихся чуть ниже друзей. С каждой минутой становились все более заметны звезды. Наташа уже поняла, что возвращаться в домики им придется по темноте, и беспокойство сменилось смирением. Они вдвоем лежали на траве, смотрели в небо и болтали о психологии, о школе, о происхождении фамилии Веллер.

Во время войны в 1943 году бабушка Максима, тогда еще семнадцатилетняя девчонка, осталась сиротой. Об отце не было известий, скорее всего, он погиб; мать тяжело заболела и вскоре умерла, а брат вернулся из плена только спустя четыре года. А тогда юная Настя осталась на хозяйстве в одиночку. Хозяйством это, правда, было трудно назвать: так, хата в Волгоградской области, крохотный огородик и тощая корова, которая, правда, считалась роскошью. Однажды на деревню нахлынул небольшой отряд немцев: грабили дома, забирали еду, убивали непослушных жителей… Через несколько дней стали ходить слухи, что четверо немецких солдат откололись от «коллектива» и бродят по окрестностям. Троих из них жителям удалось убить.

Четвертого Настя совершенно случайно обнаружила однажды вечером в своей хате — раненого. Немец угрожал ей оружием и чего-то требовал на своем языке. Настя не понимала. Перевязала ему раны, немножко накормила, и тот стал с ней более вежлив. Она не рассказала о нем соседям: он был совершенно слаб, и она его не боялась. Уходя из дома, замыкала его в подвале, чтобы случайно никто не увидел. Так немец и жил у Насти, носа не высовывая на улицу и угрожая ей винтовкой, в которой не было патронов (спустя несколько месяцев Настя проверила, пока он спал). Потом, наверно, в благодарность за ее заботу, стал помогать ей по дому… Они подружились, немного выучили языки друг друга. Они жили вместе одиннадцать месяцев, почти год…

— Бабушка говорила, он был очень красив: молодой, высокий, голубоглазый блондин. И был очень нежен с ней, когда насиловал.

Макс улыбнулся, искоса глянув на Наташу.

…Настя была на шестом месяце беременности, когда вернулась с работы в поле и обнаружила на залитом кровью полу немца, изрезанного на куски… Это соседи заподозрили неладное, когда у девушки, живущей в одиночестве, стал расти живот притом, что в деревне из мужчин остались только старики и мальчишки.

Сынишку назвала Витей, но фамилию и отчество дала ему немецкие. Слишком любила своего Карла Веллера.

— Значит, твой отец — Виктор Карлович?

Максим кивнул.

— Но ты не совсем блондин, хотя, как и твой дедушка, голубоглазый и красивый…

Вдруг надолго засмотрелась на него, как будто то, что он красивый, заметила только сейчас. Переползла на грудь любимого — лежать голой кожей на траве становилось холодно. Неожиданно спросила его:

— Почему ты не хочешь заниматься со мной сексом? Ты говоришь, что не хочешь меня насиловать, но твоей бабушке же понравилось, когда ее насиловал любимый человек. Я думаю, мне тоже понравится.

— Моей бабушке было СЕМНАДЦАТЬ! А ты еще к этому не готова, — спокойно объяснил парень.

— А откуда ты можешь это знать? — не сдавалась Наташка.

— Просто ты начинаешь нервничать, когда, например, моя рука оказывается близко к твоей груди.

Он был стопроцентно прав. Но природное упрямство не позволяло девушке сдаваться:

— А, может, это от желания?!

— Поверь, я различаю, где желание, а где страх! — возразил Макс.

Да, нашла, кого обманывать! Просто она очень старается доказать ему, что уже взрослая. А надо ли вообще что-то доказывать? Максим ведь все равно с ней; к тому же, любит ее абсолютно точно не за секс.

— Малышка, доверься мне. Не торопись. Иначе тебе не понравится, будет больно и все такое. А я этого не хочу.

— А разве ты не сможешь сделать так, чтобы мне было приятно?

— Я могу только попытаться сделать так, чтобы тебе не было неприятно. Спорить с тобой не буду, возможно, ты вообще не почувствуешь никакой боли — у каждой девушки свои физиологические особенности. Но вот что будет у тебя в душе твориться — зависит как раз от твоей готовности к таким отношениям.

Смотрел в черное звездное небо, обнимая тельце, распростертое у него на груди, и удивлялся самому себе. Еще несколько месяцев назад он боялся, что скоро захочет расстаться с ней, а сейчас влюблен, как пацан, как подросток — на всю жизнь. И готов ждать ее столько, сколько потребуется.

— А я привлекаю тебя как женщина? — из темноты неба на него смотрели внимательные смышленые глазки.

— Очень!

Неужели, она еще и сомневается в этом?! Да, он часто кричит на нее, бывает, даже если она ни в чем не виновата. Он старается сдерживаться, но это получается не всегда. Потом просит прощения за свои вспышки гнева и мучается угрызениями совести. Ведь это так нелегко: целыми днями быть рядом с такой красивой, соблазнительной девушкой. Может, ему надо завести любовницу? А то сексуальное воздержание неизбежно приводит к нарастанию нервного напряжения, а страдает из-за этого, конечно, его любимая. Но измену она сейчас не простит. Потерять ее — неоправданная цена за собственное физическое удовольствие.

— Ты мне очень нравишься. И я хотел бы попросить тебя, как друга (Наташа улыбнулась, польщенная)… Я знаю, что ты сможешь меня понять… (Максим как будто дал ей аванс — теперь девушка обязана понять его, ведь он на это рассчитывает). Постарайся не провоцировать мою мужскую сущность. Для тебя это просто игра, а мне с каждым разом все труднее справляться со своими инстинктами…

На турбазу вернулись в три часа ночи. И только после того, как злые и голодные Юрик с Андреем чуть ли не силой стащили влюбленную парочку со скалы.

* * *

А вот и очередное Первое сентября. Пятница. Она уже десятиклассница. Утром Наташа плохо себя чувствовала, не захотела завтракать. На улице шел еле заметный дождик. Ей казалось, что сегодня произойдет что-то важное и не очень хорошее.

Максим оставил ее у центрального входа школы с одноклассниками, а сам направился в учительскую. Наташа впервые в жизни не ощущала радости от встречи с подругами. Все вокруг были чужими и, к тому же, завистливо поглядывали на нее. Видимо, девчонки были уверены, что так долго физик и Фролова встречаться не будут. А Максим очень рассчитывал, что за лето сплетни об их романе станут несвежими и сотрутся из повестки дня…

Наташа посмотрела на радостные лица теперь уже первоклассников. Она ведь тоже шла в первый класс с такими же белыми бантами на темных косичках по плечи, с такой же улыбкой… А теперь от нее отвернулся собственный класс, который совсем недавно был еще таким родным. Девушка скользила взглядом по чьим-то головам и вдруг в толпе заметила что-то знакомое. Снова изучила глазами фигуры. Нет, все чужое.

Через час Наташа стояла у выхода в ожидании Максима: ей было неловко возвращаться из школы без него, хотя у нее были ключи от его квартиры. Охранник Андрей сегодня шел нарасхват, его периодически кто-то искал. Саня тихо сидел на своем рабочем месте — за школьной партой у входа. Наташа, расположившись у соседнего окна, незаметно за ним наблюдала. Потом медленно подошла, перехватив по дороге взгляд пробегавшего мимо Андрея. Оказавшись рядом, произнесла свое неизменное:

— Привет, Саня!

— Привет! — радостно ответил Саня.

— Можно присесть?

— Конечно. Как поживаешь?

— Да как сказать… — Наташа встретилась с ним взглядом и снова почувствовала то утреннее ощущение чего-то важного. — Вообще-то, могло бы быть и лучше.

— Почему? Что-нибудь случилось?

— Да не то чтобы случилось, просто не чувствую радости от Первого сентября. Хотя нет, кое-что меня радует. Это встреча с тобой. Я по тебе скучала на каникулах.

За окном загрохотало, и металлические капли дождя глухо забили по окнам. Наташа мельком взглянула на быстро появляющиеся на стекле капли и опустила голову. Саня внимательно на нее смотрел. Через пару секунд девушка проснулась от своих размышлений:

— Ну, а ты-то как? Девочки, небось, за лето осадили…

— Не-ет, — Саня улыбнулся. — Я, наконец-то, расстался с этой…, она мне окончательно все нервы вымотала. Я теперь, наверно, полгода как минимум ни на кого смотреть не смогу.

— Правильно! Береги себя.

— А чего это ты так обо мне беспокоишься?

— Будет жалко, если такой обалденный парень кому-нибудь достанется.

Скромный Саня немного смутился.

— За «обалденного», конечно, спасибо, но я не трофей, чтобы «достаться».

Наташа поняла свою ошибку.

— Не трофей, согласна. Ты — удача с очаровательной улыбкой.

— Столько комплиментов — сразу! Ты вгоняешь меня в краску!

Саня, совершенно счастливый, отвел взгляд и засмотрелся на мутное стекло. Наташа кокетливо одним пальцем повернула за подбородок к себе его голову:

— А я так люблю, когда мне улыбается удача…

Охранник нежно убрал от своего лица ее руку, но отпускать явно не собирался.

Подошел запыхавшийся Андрей:

— О-о-о! Да вам тут и без меня весело! Вы, я вижу, уже и за руки держитесь… Смотри, Саня, это моя будущая жена…

На самом деле так Андрей ненавязчиво напомнил Наташе, что у нее уже есть парень.

Вдруг дверь школы в который раз со скрипом открылась, вошел Карен. Наташа встала, интуитивно почувствовав опасность, и почти шепотом быстро проговорила:

— Андрей, не впускай его! Выгони его, пожалуйста, ради меня.

Андрей медленно подошел к Карену со словами:

— А я вас, молодой человек, знаю. Предупреждаю сразу: больше приходить не надо.

— А ее вы знаете? — Карен кивнул на Наташу.

Девушка стояла перед ним, четко осознавая, что не боится, хотя сердце забилось сильнее. Вот оно, это важное и нехорошее!

Сзади подошел Максим.

— Извини, мой ангел, я задержался. Здесь что-то происходит?

— А-а… — протянул Карен, полностью разглядев его. — Сейчас произойдет. Ангел! — ухмыльнулся он. — Вы, я так понимаю, и есть Максим. А я — Карен. Она Вам обо мне не говорила?

— Нет, — уверенно сказал учитель, хотя несколько раз слышал это имя.

— А она Вам вообще хоть что-нибудь рассказывает о своей жизни?

Вмешался Андрей:

— Молодой человек, тебе пора на выход.

— Да-да, я только скажу несколько слов на прощание, — пообещал он и посмотрел на Макса. — У Вас ведь есть маленькая дочь?

— Есть, — немного раздраженно, глядя прямо в глаза Карену, ответил тот.

— А Наташа никогда ее не била?

— Наташа на это не способна.

Наташа почувствовала, что начинает задыхаться. Во-первых, не понимала, откуда у Карена сведения о том, что у Максима есть ребенок. Во-вторых, заметила, что Карен в курсе того, что она с Максимом уже не в просто служебных отношениях. Неужели, он следил за ней? А теперь он выполняет свое обещание — рассказать ее тайну… Она хотела кинуться на бывшего друга, расцарапать ему физиономию, но ноги как будто приросли к полу. Зачем он об этом говорит? Это ведь давно забытая история.

— Не способна… — Карен коряво улыбнулся, перевел взгляд на Наташу. — Она не способна?! — сделал сильный упор на слове «она». — Что Вы, она такая вспыльчивая! Она терпеть не может, когда кто-то с ней не соглашается! Несколько лет назад она избила свою лучшую подругу, а потом скинула ее с лестницы. А потом заставила ее молчать об этом. Бедная девочка несколько недель лежала в больнице с переломами ног и сотрясением мозга. Наташа очень раздражается, когда ее не слушаются!

Наташа смотрела в глаза Карену, не в силах выдавить из себя ни слова. Вдруг она повернулась к Андрею и закричала:

— Да какой ты, к черту, охранник, если не можешь его выгнать?!

— Зачем выгонять? Я и сам уйду. Наташ, а твой любовник так же хорош, как я? Максим, я думаю, Вам можно было бы выбрать девушку попорядочнее… А то эта готова была лечь со мной в любой момент.

— Я тебя ненавижу! — сквозь зубы прошептала Наталья.

Карен, сохраняя полное внешнее спокойствие, молча пошел на улицу.

— Ладно, поехали домой, — сказал Максим Наташе, но при этом смотрел куда-то в сторону, и это ее пугало.

— Я не поеду.

— Зайчик, — Максим провел пальцем по ее щеке, — если ты из-за этого, то не бойся. Я не верю ни одному его слову.

— И напрасно.

— А его последняя фраза?

Неужели она обманывала, когда уверяла, что еще девственница. Он берёг ее…

Максим для Наташи — непробиваемая стена. Она не научилась определять по его лицу, что за эмоции царят у него в душе. Наташа еще не придумала, что сказать в свое оправдание. Только попросила:

— Езжай домой. Я не хочу сейчас ни с кем разговаривать.

— Я жду тебя в машине, — безапелляционно заявил Максим и вышел.

Андрея позвал директор. Наташа осталась наедине с Саней, который молча наблюдал за этим спектаклем. Она устало плюхнулась на стул и спрятала лицо в ладонях.

— Так это, действительно, правда? — не выдержав долгой паузы, спросил охранник.

— Только про подругу. Я не знаю, что тогда со мной случилось… Со мной уже несколько раз случались такие приступы ярости. В классе все считали до поры до времени, что я и муху не обижу. Я вообще довольно скромная… Ты тоже не ожидал узнать такое обо мне? — Наташа запрокинула голову назад, глядя куда-то выше окна, и как-то странно, жестоко улыбнулась. — Да! Маленькая безобидная девочка избила свою подругу! — потом она посмотрела ему в глаза. Саня с удивлением и некоторым страхом заметил в ее красивых глазах металлический блеск. — И я сделаю это с каждым, кто посмеет встать на моем пути!

— И ты думаешь, что это хорошо? — удивился парень. — Это твой идеал обладает такими качествами? Ты же женщина! Ты должна быть нежной, доброй…

— И уязвимой! Спасибо, не хочу.

Максим снова вошел в школу. Со словами «Сколько можно тебя ждать?» взял Наташу за руку и потащил в машину. Забрав Катю из садика, поехал к своим родителям. Отвел дочку к бабушке с дедушкой и снова вернулся в машину. Наташа плакала, думала, что Максим теперь не доверит ей общение с Катей. Мужчина, как будто прочитав ее мысли, пояснил:

— Я хочу побыть сегодня с тобой наедине. Завтра заберу дочь обратно.

Впрочем, Наташе не стало от этого легче.

За руку, чтобы не сбежала, привел ее домой. Старался не позволять себе ничего думать, пока она сама все не объяснит. Посадил в кресло, сам сел на пол перед ней.

— Теперь я хочу услышать твою версию всего, о чем говорил твой друг.

Наташа долго разглядывала его глаза. Максим отвечал ей тем же, только в несколько раз жестче.

— С чего я должна начать? — Наташа скрестила руки на груди. — О чем ты хочешь поговорить сначала?

Взгляд Макса немного смягчился. Хорошо, что она об этом спросила.

— Пока ты мне не расскажешь о ваших с ним отношениях, я не смогу думать ни о чем другом.

Наташа не услышала в его голосе ревности, только беспокойство за нее саму.

— Мы как бы встречались, — начала она свое объяснение. — Он знал, что я влюблена в тебя, но несмотря на это однажды поцеловал меня. И мне понравилось. Но секса между нами не было, ты же знаешь, что я еще девственница. И теперь он мстит мне за то, что я отказалась.

— Это ведь было до того, как мы начали встречаться?

— Да, конечно. Это было в тот период, когда ты не работал в нашей школе.

— Так значит, все-таки до меня у тебя уже был парень… Ты не говорила раньше об этом.

— Ты не спрашивал.

— Я спрашивал! — возразил Макс. И напомнил: — В «Аквариуме». Я спросил, это только друг и ничего больше?

— Я сказала тебе правду: он мне только друг. Я никогда ничего не испытывала по отношению к нему. Никаких романтических чувств.

— Хорошо, — сдался парень. — Теперь можно узнать, что за история с подругой?

Наташа придала своему голосу непринужденный вид. По дороге домой она уже придумала, как представить эту историю в пустячном значении.

— То, что получилось с подругой — это случайность. Мы были детьми по десять лет. Мы подрались, ну, знаешь, дети же иногда дерутся… А потом она оступилась и упала с лестницы. Именно из-за этого падения она и оказалась в больнице. Карен предупреждал меня уже давно, что расскажет об этом так, чтобы я выглядела чуть ли не убийцей. Мне повезло, что он не знает кое-чего пострашнее.

— А есть что-то серьезней?

Наташа замолчала. Обдумывала, стоит ли рассказать ему другую историю. Но тогда он наверняка расстанется с ней. Никто не знает об этом, кроме нее самой и ее родителей. Хорошо, что она не поделилась этим с Кареном! А родители вряд ли выдадут эту тайну. Значит, Максим может узнать об этом только от самой Наташи.

— Малышка, — позвал Максим, не выдержав долгой паузы. — Ты можешь быть со мной откровенна. Я уже видел однажды своими глазами, как ты страшна в бешенстве. Но это не повлияло на мое отношение к тебе. Расскажи, что еще было, чего не знает даже твой бывший лучший друг.

— Нет, ничего, — прошептала она.

* * *

Узнавая своего учителя все больше, Наташа так же все больше убеждалась, что совсем его не знает. Вроде бы, он никогда не был легкомысленным, а наоборот, жил по правилам. Следовательно, предсказать его поступки должно быть довольно легко. Но у Наташи это никогда не получалось. Девушка не могла понять, что влияет на его настроение, не могла предугадать, как он отреагирует на какую-нибудь ее фразу… Может быть, это из-за разных уровней жизненного опыта? Наверно, ей пока просто не хватает ума…

Позавчера, ничего не объясняя, Максим принес ей огромную охапку роз. Они были одни, без ребенка, и провалялись весь вечер в кровати, целуясь до изнеможения. Пожалуй, в этот раз она не постеснялась бы раздеться перед ним, если бы он этого захотел. Уже привыкла к нему, ведь ближе него никого нет. И секса хочется уже, кажется, наверняка. Но он не верит. Отказывается, приводит кучу каких-то нелепых доводов: директору школы обещал… ей еще нет восемнадцати… она его ученица… На каждую его отговорку у Наташи есть контраргумент, поэтому эти разговоры ничем не заканчиваются. Только у Наташи складывается мнение, что настоящую причину он еще ни разу не назвал…

Как его понять?! Позавчера было так хорошо! Вчера накричал на нее и закрылся в своей комнате. Сегодня, как ни в чем не бывало, обнимает ее прямо в холле школы, чего категорически нельзя делать!

У второй смены сейчас урок, и здесь, возле главных дверей школы, кроме них и охранников, никого нет. Спокойствие нарушается только негромким коридорным эхом голосов Максима и Андрея. Да еще доносится приглушенный скрип принтера в кабинете директора — за первой дверью налево от входа. Саня сидит в уголке, скрестив на груди руки, не вступая в разговор, но улыбаясь шуткам присутствующих. Андрей разместился прямо на парте, прислонившись к стене. Максим стоит за Наташиной спиной, обнимая ее и играясь с ней, как с котенком, щекочет ее шею кончиками ее же волос. А девушка снова ловит себя на мысли, что ей нравится Саша. Разобраться бы, чем именно! Может, своим невозмутимым спокойствием? После так надоевших криков Максима душа просто отдыхает рядом с Саниным безмолвием.

После уроков Наташа всегда ждет Макса, в основном здесь, с охранниками. Потом либо едет с ним домой, либо идет на репетицию. Андрей часто куда-то убегает — добрая душа — активно участвует в жизни школы: помогает то разгрузить машину с новым оборудованием, то перенести компьютеры из одного кабинета в другой, то что-то установить в спортзале… Наташа остается с Саней наедине. Раньше он нервничал, старался сразу же найти тему для разговора, а короткие паузы казались ему неловкими. Потом стал чувствовать себя в Наташином присутствии спокойнее. А теперь не смущался ни от долгого молчания, ни от откровенных бесед… Нравилась его улыбка. Без улыбки он был совсем обычный, а так — просто красавец!

— Ты где? — Максим заглянул через ее плечо в устремленные куда-то глаза. Наташа очнулась.

Директор вышел из кабинета, запер дверь, надел на ходу легкую куртку и, поковырявшись в кармане и достав ключи от машины, вдруг остановился возле учителя физики, обнимающего свою ученицу.

— Максим Викторович, по-моему, Вы мне обещали, что в школе будете вести себя прилично!

— Ну здесь же никого нет, Владислав Сергеевич!

Максим все же перестал обнимать Наташу, правда, продолжая поглаживать ее плечи.

— Да, никого нет! — язвительно повторил директор. — А вся школа уже только и делает, что обсуждает ваши отношения!

— Это я проболталась, — призналась Наташа. — Поделилась с подружкой…

Директор смотрел на нее в упор несколько секунд. Ученики обычно не разговаривают с ним так смело. В восьмом классе он вел физику, потому что замены Максиму Викторовичу не нашлось. Этот круглый обаятельный мужчина строгий, но совсем не страшный! Директор устало покачал головой:

— Из-за тебя, красавица, у Максима Викторовича будут большие проблемы! Нет, нет, не со мной. С законом! — обратился к Максиму: — Вы хоть знаете, сколько учителей готовы написать на Вас жалобу?

Наташа растерянно и удивленно оглянулась на любимого. Он, стараясь не встретиться с ней взглядом, ответил:

— Знаю. Я уже с ними перессорился. Они отказываются понять, что я люблю эту девчонку! И что теперь? Расстаться с моим солнышком, чтобы общество успокоилось?! Нет уж, пусть лучше остаются проблемы!

Наташа продолжала неотрывно смотреть в лицо любимого. Она и понятия не имела, что у него тут такие разборки. А директор пожимал плечами:

— Максим Викторович, если даже у Вас не хватает терпения оправдываться перед коллегами, то у меня — заступаться за Вас — тем более! Хорошо, что Вы хоть с ее мамой разобрались, а то у меня от звона ее голоса до сих пор уши болят. И скажите, пожалуйста, что я должен отвечать, когда учителя просят меня обратить внимание на то, что по утрам вы приезжаете вместе?

Максим вздохнул. Не стараясь хотя бы своим видом скрыть истину, предложил директору такую версию:

— Я заезжаю за своей девушкой, нам ведь в одну школу и обоим к половине девятого!

— Да? Хорошо. Но тогда отвечайте всем то же самое, чтобы наши ответы не отличались друг от друга! Правда всегда одна…

Владислав Сергеевич вышел из школы. Андрей, задумчиво глядя на Макса, монотонно постукивал пальцами по парте.

— Ты разговаривал с моей мамой? — испуганно завопила Наташа.

— Да, — признался учитель, по-прежнему стараясь избегать ее взгляда.

— Когда?

— Начиная с тех пор, как ты ко мне переехала. Сначала только по телефону — мы же сами дали ей мой номер, помнишь? Потом я предложил встретиться. Но мы так и не пришли к общему знаменателю: у твоей мамы собственное мнение на все, и никого слушать она не желает. А когда начался учебный год, она принялась посещать директора с тем, чтобы меня уволили за непристойное поведение. Но сейчас ты не беспокойся, как видишь, все в порядке. Где-то на пятую или шестую нашу с ней беседу она стала успокаиваться.

Наташа стояла в оцепенении. До нее вдруг стали доходить причины нервного поведения Максима в последние месяцы. Она — его проблема с тех пор, как он позволил ей стать его девушкой…

* * *

— Садись, я принесу. Что ты будешь?

— Гречку с котлеткой. Если этого нет, то ничего.

Наташа осмотрелась. В светлой просторной столовой много свободных столиков. У окна обедает учительница немецкого; за колонной спрятались две школьницы — они не едят, а делают уроки, разложив тетради на квадратном пластиковом столе; у самой дальней стены разместились еще четверо школьников: три девчонки и один пацан. Они из 11 «В». Девчонки выглядят явно старше Наташиных одноклассниц, а ведь всего-то один год разницы… У Наташи возникло ощущение, что как только они с Максимом вошли сюда, все присутствующие побросали свои дела и уставились на них. Может быть, это просто мания преследования?

Наташа села за выбранный столик — спиной ко всем. Обычно начинала что-нибудь дербанить: край стола, собственные ногти… Сейчас же застыла в неподвижности — погрузилась в размышления, исчезла.

Три года назад у нее начались месячные. В двенадцать лет. Мама удивилась, сказала, что рассчитывала позже, ведь Наташа очень худенькая. А еще через несколько месяцев случилась и первая любовь. И это на фоне поры полового созревания длиной в несколько лет… Фигура становилась более женственной, а чувства — более взрослыми… Девчонки в классе завистливо поглядывали на Наташину растущую грудь и подкладывали себе в кофточки куски ваты или что-то еще… А сейчас Наташа смотрит с завистью на тех, что у дальней стены. Они не только выглядят, они ведут себя иначе. Интересно, три года назад обращал ли внимание Максим Викторович на одиннадцатиклассниц? А сейчас?

Набравшись смелости, спросила у него об этом, когда он вернулся и поделил на столе тарелки.

— Что ты! Я же учитель! — совершенно серьезно заявил Максим.

Наташа слабо улыбнулась и, глядя исподлобья, с намеком на нее саму возразила:

— Ни за что не поверю!

— Исключение только подтверждает правило.

Его тон явно означал, что эту тему он обсуждать больше не собирается. Девушка начала бессмысленно ковырять вилкой в тарелке. Аппетита не было. Неужели, ему трудно поговорить с ней? Неужели он не хочет ее успокоить?! Глядя на ее расстроенное лицо, Максим все-таки уступил:

— Почему ты об этом спросила?

Наташа не ответила. Она поняла, что задела его лучшие чувства, и теперь, чтобы напроситься на ласку, приняла еще более переживающий вид. Но напросилась на очередную резкость:

— Наташ, ты что, думаешь обо мне то же, что и учителя? Тогда я отвечу тебе так, как отвечаю им. Я не увлекаюсь малолетками. Я просто влюбился в девушку, которая чисто случайно еще школьница! Так что, пожалуйста, хоть ты не начинай эту тему!

Пожалуй, впервые ей не стало обидно от его неприветливой интонации. То ли уже привыкла, то ли просто поняла его на сто процентов… Дотронулась до его руки, аккуратно, чтобы это не бросалось в глаза окружающим.

— Макс, я не имела в виду ничего плохого. Я только хотела узнать, за что ты меня любишь, ведь таких, как я, в школе полно, и есть девушки и более привлекательные, и с более легким характером…

— Во-первых, таких, как ты, нет ни в школе, ни где-то еще. Во-вторых, если бы не твой характер, мы бы сейчас не были вместе. А в-третьих, любят не за что-то, а вопреки. Мне так мама всегда говорила.

В седьмом классе она в него влюбилась. Это было «за что-то». За его внешность. Ведь тогда она практически его не знала. И это была не любовь. Это была одержимость, поклонение выдуманному для себя Богу. И, как любое божество, он был в ее мыслях лишь иконой, бесхарактерным ликом Святого. А теперь… За что она сама его любит? За то, что когда-то он разбивал ее сердце всеми подручными средствами? За то, что он вредина еще похлестче самой Наташи? За то, что она перечеркнула свой нрав ради него, а он меняться не собирается? За то, что он такой, какой есть…

— Действительно, вопреки, — прошептала девушка. Держала его руку и смотрела с неподдельным вниманием. — Ты такой красивый! Почему я так редко вспоминаю об этом?

Это лучшее, что он от нее слышал! Так надоело, что девушки используют его для поднятия собственной самооценки да еще для того, чтобы вызвать зависть подруг, совершенно не интересуясь при этом, что там внутри, за внешностью. И в постели почему-то ждут от него подвигов. «Подарок» природы… Даже в школу на работу брать не хотели. Говорили, девчонки повлюбляются и об учебе думать не будут. Хотя, с другой стороны, в самый крутой клуб в городе, где к персоналу предъявляются супержёсткие требования, его взяли даже без опыта, позволив ему окончить курсы барменов уже параллельно с работой. А потом даже оплатили за счет фирмы и курсы по повышению квалификации. Словом, руководство клуба создало себе идеального бармена из просто идеально подходящей внешности.

— Учителя, правда, собираются заявить на тебя в милицию? — отвлекла его Наташа.

Максим кивнул. Не хотел, чтобы она об этом знала. Не хотел тревожить ее и без того слабые нервы.

— И что будет? Тебя посадят?

— Да ну, что за глупость! — махнул Максим рукой. — Если бы тебе не было четырнадцати лет, а я бы переспал с тобой — вот тогда я не представляю, что могло бы меня ожидать, но если тебе интересно, можно спросить у Костика. А тебе пятнадцать. Я, честно говоря, даже не могу предположить, с каким компроматом на меня можно идти в милицию. Допустим, можно сказать, что я склоняю свою ученицу к каким-либо эротическим действиям. Но в этом случае именно ты должна идти и писать на меня заявление. А так, представь ситуацию: пострадавших нет, никто не жалуется… В чем преступление-то? Не беспокойся, эти суетливые училки просто заскучали здесь, вот и ищут, с кем бы поскандалить.

— А если мы расстанемся, проблемы исчезнут?

— Возможно. Но я этого не хочу.

— Тогда не груби мне…

* * *

— Так, значит, вы с Максимом Викторовичем до сих пор вместе? — спросила Валентина Валерьевна, учительница истории.

Наташа помогала поливать цветы. В кабинете больше никого не было: когда прозвенел звонок с последнего урока, учительница сама попросила девушку остаться, якобы помочь. Удачный день выбрала Валентина Валерьевна: сегодня у Наташи не было желания послать подальше всех, кто вмешивается в ее жизнь. Напротив, даже хотелось с кем-то поговорить. Но не со сверстниками, конечно. С кем-то постарше, поумнее, кто умеет хранить секреты…

— Да, вместе.

Девушка поставила пластиковую бутылку с водой на подоконник и стала задумчиво поправлять веточки традесканции.

— И какие у тебя впечатления? Это те отношения, которые ты хотела?

— Вы знаете, по-моему, мы перескочили через те отношения, какие я хотела. Но я все равно счастлива.

Валентина Валерьевна села за парту недалеко от Наташи, сняла очки, протерла их носовым платком. Снова надела.

— А как насчет первого мужчины? Максим Викторович уже стал им?

Наташа неловко улыбнулась и, не поворачиваясь к учительнице, с нескрываемым сожалением покачала головой:

— Нет, и пока не собирается…

Валентина Валерьевна мгновенно зауважала учителя физики и была, с одной стороны, даже рада. Все-таки, еще рановато… Но с другой стороны, было жаль эту милую девушку, с такой печалью говорящей об этом.

— Наталья, не спеши, у тебя еще вся жизнь впереди!

— Впереди она, или нет, но это моя жизнь! А получается, что я ею не распоряжаюсь. Все решает Максим. Все всегда только так, как скажет Максим…

Наташа смотрела в окно: смотреть на учительницу было как будто стыдно. Наташин голос выдавал все, что ее беспокоит. Эти несколько фраз просто указали на то, что не все так хорошо, как она старается показать. Валентина Валерьевна попыталась ее поддержать:

— Наталья, вы с Максимом оба яркие харизматичные личности…

— Что такое «харизматичные»? — улыбнулась девушка. Наконец отважилась взглянуть учительнице в глаза. — Я интуитивно понимаю, что это значит, но…

— Харизма — ну, скажем так, умение быть лидером, повести за собой, понравиться людям, убедить в чем-то. Вы оба лидеры, как мне кажется. Наверно, из-за этого у вас немало проблем, о которых ты мне не хочешь говорить. Но, Наталья, два солнца на одном небе — это невозможно. Кто-то должен позволить другому играть главную роль. Сомневаюсь, что уступит Максим…

* * *

Хорошо, что бывают в жизни мелочи, которые напоминают тебе, что счастье есть, когда так хочется жаловаться на свою судьбинушку! Сегодня утром Максим попросил Наташу погладить его рубашку!

Никогда еще не гладила вещь так тщательно! И никогда еще не испытывала по этому поводу такой сверхмерной гордости!

* * *

Наташа любила, когда Тамара Владимировна оставляла ключ от актового зала. Репетиция была назначена на четыре часа, но Наташа пришла раньше. Сегодня ей так хотелось побыть одной… На улице шел страшный ливень, и она решила остаться в школе. Пообедав с Максом, Андреем и Сашей в школьной столовой, она поднялась в актовый зал на последнем этаже нового здания школы. За обедом все, почему-то, молчали. В Сане сегодня не было ничего необычного, он молчал почти всегда. Но вот куда подевалась Андрюхина общительность?

Наташа присела на стул возле пианино, открыла крышку. Клавиши… Черные и белые, как жизнь. Она никогда не знала, для чего здесь внизу две педали. Попробовала нажать ногой и наиграла единственную мелодию, которую она освоила за свои пятнадцать лет. Это была эстрадная песня, только Наташа играла ее медленнее, чем эта мелодия звучит в оригинале. Звуки расплывались по сцене, но девушка их уже не слышала. Клавиши мягко поддавались настойчивости ее пальцев, и получалась нежная красивая мелодия, не звучавшая нигде раньше. Наташа приспособила и вторую руку, хотя до сих пор умела играть, если можно так выразиться, только одним пальцем.

В зал вошел Игорь. Он старался шагать тихо, но деревянный пол предательски заскрипел под его тяжелым мужским ботинком. Наташа перестала играть. «Макс!» — пронеслось в ее голове. Но, нет… Она точно знала, что здесь кто-то другой: сердце никогда не молчало, когда рядом был любимый.

— Извини, я не хотел тебе мешать, — поспешил заверить Игорь. — Продолжай. Я не знал, что ты так хорошо играешь.

Наташа окончательно убрала руки от инструмента и, не обращая внимания на комплимент, повернулась к другу:

— Ты что-то рано… Четырех еще нет.

— Ты отстаешь от жизни. Уже пять минут пятого.

— Да? — Наташа опустила голову. — Я не заметила.

— Больше никого нет? — Игорь огляделся.

Наташа, ничего не отвечая, помотала головой.

— Ты поссорилась с Максимом Викторовичем? — неожиданно спросил парень.

— Почему ты так подумал?

— Не знаю. Мне просто так показалось. Сидишь здесь одна, потерялась во времени, играешь медленную грустную мелодию…

Он замолчал, давая ей понять, что все-таки ждет ответа на свой вопрос. Наташа тоже помолчала: не знала, что сказать.

— Ты понимаешь, не то, чтобы мы поссорились… — попробовала она объяснить. Уж очень хотелось поделиться с кем-то. — Мы думаем каждый о своем, а вслух ни о чем не говорим. Мы не ссоримся, у нас просто какая-то отчужденность бывает иногда. Может, это из-за разницы в возрасте? Я не знаю…

— Я понимаю, — медленно подходя, произнес Игорь, пытаясь и в самом деле понять, о чем же она толкует.

Он подошел к ней совсем близко и дружески похлопал по плечу.

— Не переживай. Время все расставит на свои места.

— А когда? — безнадежно отозвалась Наташа.

— Надо ждать. Я пойду, возьму гитару.

Игорь направился за кулисы. Наташа, глядя ему вслед, тихо напела:

Никогда… Страшное слово — «никогда»…

— Слава богу, эта песня не о тебе! — прозвучал где-то за сценой его голос.

Наташе нравился его голос. Такой нежный, легкий… Вот бы уговорить его петь вместе с ней дуэтом! Но он скромный, и быть заметным боится. Игорь поднялся на сцену. Раньше его волосы были подстрижены под «ёжика», теперь этот «ёжик» отрос и выглядел намного лучше. Наташа любила такие прически у парней. У Игоря были пышные, сильные, прямые темные волосы. Пара прядей челки, небрежно свесившихся на лоб, придавала ему какую-то особую привлекательность, романтичность. Синяя джинсовая рубашка и такие же штаны ему очень шли. Жаль только, он сильно сутулится, но ведь для Наташи нет ничего невозможного! Она подошла к нему вплотную и положила руку на плечо. Игорь, видимо не привыкший к таким выходкам, заволновался. Это очень понравилось Наташе. Она смотрела ему в глаза, изображая крайнюю заинтересованность.

— Игорь, ты извини, что я лезу не в свое дело, но не думаешь ли ты, что если выпрямишь плечи, то станешь гораздо привлекательнее.

Игорь, ни слова не произнося, инстинктивно выпрямился. Наташа чуть не рассмеялась. Она еще никогда не ощущала своей полной власти над парнем. И это было приятно: Максим ответил бы, что он сам решит, что ему делать. Он никогда не позволяет ей управлять, и сейчас Наташа словно наверстывает упущенное… Игорь, кажется, теряется уже только потому, что она стоит рядом и улыбается ему. Но на этом девушка не остановилась.

Наташа провела пальцами по его лицу и заботливо сообщила:

— У тебя губы обветрились. Надо чем-нибудь намазать.

Игорь совершенно не знал, как ему себя вести, поэтому просто молчал.

— Давай, я тебя поцелую, у меня как раз бальзам на губах… — продолжала свою атаку против скромного парня Наташа; она слегка прикрыла глаза, смеясь в душе.

Да за этот поцелуй он отдал бы лучшую часть своей жизни! Только он ведь думал, что она любит учителя физики, и у него самого нет никаких шансов… Этот поцелуй снится ему каждую ночь… А может, и это тоже сон? Ведь придется же оторваться от этих глаз, от этих губ… А вдруг она сейчас скажет, что это была всего лишь шутка? Он слегка наклонился и нерешительно коснулся ее губ…

По залу пронесся внезапный и резкий крик только что вошедшей Ольги:

— Позовите меня, когда закончите!

Наташу как будто ударили по голове, она совершенно ясно почувствовала в этих звуках слезы. Горячие женские слезы… Она давно поняла, что Ольга влюблена в Игоря. Как же она могла так поступить с девчонкой, которая не причинила ей в этой жизни ни капли зла?

Ольга выбежала в коридор, громко хлопнув большой дверью.

— Боже, что я наделала?! — Наташа только сейчас осознала всю бессмысленность своего поведения.

— Не беспокойся, — успокоил Игорь. — Максим Викторович ничего не узнает. Я никому не скажу, ведь это наше с тобой дело. И никого не касается… И Олю попросим не говорить.

— Ты думаешь, Ольги это тоже не касается? — намекнула Наташа на Олины чувства.

— Если бы хоть что-то зависело от меня… — пожал Игорь плечами.

— Я пойду, поищу ее.

Наташа хотела поскорее уйти от него. Предлог был подходящий. В коридоре она нашла Ольгу, размазывающую по щекам слезы, подошла к ней и попыталась скрасить свое положение:

— Оля, пожалуйста, извини меня. Я даже не знаю, что сказать… Я должна была сначала подумать о том, что в любой момент можешь войти ты. Я давно начала подозревать, что ты любишь его, и, зная это, о твоих чувствах не подумала…

Оля молчала, закрыв рот одной рукой. Наташа приобняла свою высокую подругу за локоть.

— Ты когда-нибудь сможешь простить меня за эту глупость?

— Я вовсе не сержусь на тебя, — прошептала барабанщица так тихо, что Наташа с трудом ее услышала. — Это твое полное право, ты же не такая, как я.

— Я не понимаю…

Оля глубоко вздохнула и выговорила:

— Я тебя люблю, а не Игоря…

Глава 3. Привет, Саня!

Оля бросила группу по причинам, непонятным никому. Кроме Наташи.

До Нового года Наташа продолжала жить у Максима, только вот в их отношениях уже что-то изменилось. Они постоянно ссорились, потом мирились, потом снова ссорились… Без скандалов. Без хлопаний дверьми — Наташа ведь обещала, что это больше не повторится. Им трудно было находить общий язык: Максим привык ее «воспитывать», а Наталья уже повзрослела. Ей хотелось секса, а Максим не хотел «развращать малолетних», считал, что ей еще рано, и просил вообще не заговаривать с ним на эту тему, чтобы не провоцировать. Она подозревала, что он ей изменяет, хотя явных доказательств не было. Был какой-то невидимый треугольник, девушка это чувствовала — он ранил ее своими углами.

А может, это ее треугольник? Ее мыслям не давал покоя красавец Саня. Он всегда был рядом, когда не было так остро необходимого Максима. С Саней она спокойно могла поговорить об интересующих ее интимных вопросах. С ним она ощущала себя нужной и даже желанной! И, кстати, когда она была с Саней, она видела — не подозревала, а видела — как ревнует Максим! Пожалуй, теперь только это подтверждало любовь Максима.

Чтобы не портить окончательно отношения с Максом, по совету Юрика-психолога в середине января Наташа вернулась домой к родителям. Ведь, по сути дела, у их пары почти не было периода романтических свиданий; они слишком быстро стали жить вместе. Испытала удивительное облегчение! Действительно, стало лучше! Стали больше скучать друг по другу и безумно радовались каждой возможности побыть вместе.

Когда она ушла из родительского дома восемь месяцев назад, мама постоянно звонила Максиму и ругалась, и угрожала… Потом успокоилась и, кажется, совсем забыла, что у нее есть дочь. Когда Наташа снова появилась на пороге квартиры, мама не преминула ехидно заметить, что, мол, наигрался учитель и бросил. Наташа тогда промолчала на это: зачем открывать душу перед чужой женщиной. Впрочем, мама и сама вскоре убедилась, что учитель-то продолжает встречаться с ее дочерью.

Еще Наташа вроде помирилась с Кареном. Он ведь сосед ее родителей — живет в том же подъезде на пятом этаже. Парень часто попадался на глаза. Девушка видела, что он раскаивается, да он и извиниться не побоялся. Извинился, предложил забыть о прошлом, начать дружить с начала, и потом терпеливо ждал несколько месяцев, пока Наташа простила. Максим был против этой дружбы — он переживал за Наташу, говорил, что прощать нужно все, кроме преднамеренной подлости, а если человек предал однажды, то это уже ненадежный человек. Но даже Максим сказал, что она должна решать сама и никого не слушать.

Теперь уже Наташе казалось, что Карен в нее больше не влюблен: он совершенно спокойно выслушивал ее жалобы на Макса и надежды на Саню. Наташа часто спрашивала себя, можно ли теперь доверять Карену свои секреты. Она сомневалась в нем, но решила рискнуть — ей необходим был друг, с которым можно было бы поделиться своими переживаниями — родители под эту оправу не подходили.

Этот учебный год оказался очень насыщенным и в творческом плане. Наташа с Тамарой Владимировной организовывали школьные концерты, дискотеки в столовой с участием школьной рок-группы, даже выдумали и воплотили в реальность концертный тур по школам города Сочи. Сочинив очередную песню, Наталья привлекла к ее исполнению гитариста Игоря — получился красивый диалог мужчины и женщины. Взяли еще одну девушку в солистки. В школе благодаря Тамаре Владимировне был сделан сильный упор на музыку и другое искусство. Потихоньку покупалось разное оборудование для сцены и звукозаписи. В этом учебном году у Наташи не намечалось ни экзаменов, ни Выпускного. Но группа собиралась участвовать в Выпускных балах девятых и одиннадцатых классов. Это уже скоро, сейчас май…

* * *

— Ну, все. Чао!

У выхода Наташа демонстративно попрощалась со своими одноклассниками и поставила «свой чумодан» (так она называла портфель) на стол охранников, за которым сидел Андрей. Весь ее класс вышел на улицу. Андрей молча наблюдал за привычными ему действиями.

— А где Саня? — Наташа заняла место прямо на столе и, как после самого тяжелого трудового дня, глубоко вздохнула и облокотилась о стену.

— Саня сейчас придет. А почему ты не идешь домой? Хочешь подождать Макса?

— Посмотрим…

Наташа не собиралась выдавать свои истинные планы. Сегодня она решила действовать. Сегодня ее очередная огромнейшая и сложнейшая роль.

Школьная дверь уже в который раз открылась с жутким скрипом. Наташа лениво повернула голову. Саня… Высокий, красивый, стройный… Он тоже посмотрел на Наташу. Его взгляд из печального превратился в недоуменный, а потом в радостный, что, впрочем, не ускользнуло от внимания девчонки. Он улыбнулся и вполголоса заметил:

— Опять здесь…

Он был рад ее видеть, и она это понимала.

Из-за поворота вышел Максим. Вот, кого Наташа желала видеть сейчас меньше всего. Она уже заранее знала, что он спросит.

— А что ты здесь делаешь? — было заметно, что Максим о чем-то догадывается. И ревнует.

— У меня дома сегодня никого нет. А ключи… у бабушки.

Наташа понимала, что врать Максу просто бессмысленно. Но сказать правду — слишком жестоко с ее стороны.

— Ну так пойдем ко мне, — Максим решил идти напролом.

— Нет. Я здесь посижу.

— А домашнее задание?

— Сделаю здесь.

Максим потребовал дневник. Наташа полезла в сумку и с удовольствием открыла школьный документ у себя на коленях — пусть Саня видит, что она отличница. Вдруг перед ее глазами вспыхнуло воспоминание: точно так же она когда-то пыталась «завлечь» учителя физики…

— Ах, да! Завтра у вас физика… — протянул Максим. — Ладно, можешь не делать, но с условием…

Наталья не дала ему договорить:

— Где начинаются условия, там кончается дружба. Я сделаю физику.

Максим запустил пальцы в свои русые волосы и с улыбкой отметил:

— Я ей предлагаю халяву, а она отказывается, умница! Ладно, до завтра.

Он чмокнул ее в губы: быстро, чтобы никто не успел это заметить. Попрощался с охранниками и вышел.

— Так у вас до сих пор роман? — стараясь сымитировать полное равнодушие, но с явной заинтересованностью спросил Саша.

— Да, — после небольшой паузы произнесла Наташа.

Она уже в который раз ловила себя на мысли, что, пусть невольно, но сравнивает Макса с Саней. И сейчас, когда они стояли рядом, она поняла, что в Сане есть то, за что стоит бороться. Они были почти одного роста и схожи комплекцией, только весь образ Максима говорил о стабильности. В деловом костюме, идеально причесанный, с черной папкой в руках и нежностью в голосе он вряд ли смог бы соперничать с Саней, от которого веяло неопределенностью. Саня, по словам Андрея, тихий и скромный, притягивал ее, как магнит. Она буквально не сводила с него глаз, и только отрезвляющий карий взгляд Андрея мешал ей броситься молодому охраннику на шею. Наташа с ужасом осознавала, что с Максом такого не было. «Надо действовать! — повторила она себе. — Но сперва домашние задания!»

— Сань, ты не садишься? — она указала на второй стул у стола. — Ничего, если я займу твое место?

Она внимательно посмотрела ему в глаза и слегка улыбнулась.

— Ничего, садись.

— Сколько благородства! — театрально воскликнула она. — Нам на завтра задали контурную карту нарисовать, — она подмигнула Саньке. — Спасибо за возможность сделать это в благоприятных условиях.

— Всегда пожалуйста!

— Знаете, что? — подал голос Андрей. — Я сейчас схожу в компьютерный класс. Лариса Николаевна обещала помочь мне… Где тут моя дискета… Вот она. Ты тут Саню не обижай, — прибавил он, когда Саша отошел к другому окну.

— Обижать не буду! — заверила Наташа.

Андрей ушел. Наташа делала вид, что что-то отмечает на контурной карте, но на самом деле краем глаза следила за Сашей. Уже начались уроки второй смены, и здесь сейчас было тихо. Она слышала каждый его шаг, и каждый его шаг какой-то странной болью врезался в ее память. Неожиданно для себя стала с интересом его разглядывать.

— О, нет! — ее вопль пронесся по первому этажу.

— Что «нет»? — Саню это явно заинтересовало.

— Да нет, ничего. Просто… ископаемое… не туда поставила. Теперь придется наляпать замазки…

— О чем ты думала в это время?

Он подошел ближе. Держа руки в карманах камуфляжных штанов и глядя ей прямо в глаза, Саня, человек неразговорчивый, вдруг с некоторым вызовом сообщил:

— По-моему, я догадываюсь, в чем дело.

— Да ну? И в чем же? — выпалила Наташа и сразу пожалела о своем вопросе.

— Ты хочешь, чтобы я произнес это вслух? — он смотрел ей в глаза, как будто пытался прочесть ее мысли, и сам ответил: — Нет, не хочешь.

— Вряд ли ты знаешь, о чем я думаю, — успокоила себя Наташа.

— Просто… чувствую то же самое.

Наташа не могла понять, шутит он, или нет. Они смотрели друг другу в глаза и просто молчали, когда подошел Андрей. Он живо охладил их горячие сердца.

— Наталья, — сходу начал Андрей. — Так у тебя же скоро день рождения! Что же ты молчишь? Давай, заказывай, что тебе подарить.

— Дом, машину, дачу… — девушка демонстративно загибала пальцы, стараясь не смотреть на Саню. «Проснись, Натка, — отрезвляла она себя. — Ты ведь любишь Максима…»

— И это все? — с иронией и намеком спросил Саня, хотя отлично понимал, что в этом здании насчет него она ничего не скажет.

— Все!

Наташа отвернулась, глядя в окно. Она почему-то чувствовала себя предательницей. По натуре своей она была очень постоянной и сейчас, разрываясь между Максом и Сашей, пыталась понять, чего же ей не хватает в этой жизни.

Ответ на этот вопрос прекрасно знал Саня.

* * *

Наташа несколько дней провела в тяжких раздумьях и уже довольно четко представляла свой путь. Ей не нужна была «взрослая» жизнь с Максимом, она хотела жить согласно своему возрасту.

И с мыслями об этом сейчас шла по первому этажу школы. Откуда-то сбоку подлетел Андрей, за ним стоял и Саня.

— Наталья, мы с Саней приглашаем тебя на дискотеку отметить твое шестнадцатилетие!

Девушка, быстро переводя взгляд с одного охранника на другого, мечтала, чтобы эти слова не оказались шуткой.

— Я буду рада, — с мягкой улыбкой произнесла она.

— Мы тоже, — с не менее великолепной улыбкой заверил скромный Саня.

— Кстати, друзья мои, — официально-деловым тоном продолжила она, — сегодня генеральная репетиция моей группы. Приглашаю вас посетить. Начало в 17:00 в актовом зале.

На репетиции было шумно, как никогда раньше. Присутствовали малыши из продлёнки, и главный руководитель группы Тамара Владимировна, бегая по огромному залу, пыталась их утихомирить.

— У меня болит голова, — прошептала Наташа своей подруге, новой барабанщице Ларисе.

— Держу пари, сейчас перестанет, — Лара кивнула в сторону дверей — в зал вошли две фигуры в форме цвета хаки.

— Ты выиграла пари!

С улыбкой, предназначенной скорее вошедшим, нежели Ларисе, Наташа встала, подошла к микрофону и своим изумительным сильным голосом закричала:

— Так! Тишина-а в зале-е-е!

Ее голос игриво разнесся вдоль высоких стен, и Наташа представила на секунду, как на поединках по боксу рефери точно так же нараспев объявляет имена спортсменов.

И стало тихо. Так тихо, что она по звукам сосчитала Сашины шаги до кресла. Их было шесть. Опять шаги привлекают ее внимание! Какое-то нехорошее чувство они вызывают, словно топчут ее сердце, ее размеренную, привычную жизнь с Максимом.

— Браво! — одинокие аплодисменты принадлежали Андрею.

— Спасибо, — скромно ответила Наташа.

— Давай на бис! — с улыбкой выкрикнул Саня.

— Так, ребята, — это слова Тамары Владимировны. — Мы и так уже много времени потеряли. Давайте распеваться не будем и сразу отрепетируем те песни, что на завтра, а потом те, что для Выпускного.

На сцену поднялась еще одна девчонка и, взяв второй микрофон, спросила у зала:

— Ну, что. Споем «Дорогу»?

— Да! — завопили малыши.

— Вы любите эту песню? — не сдавалась Ирина.

— Да!!!

Какие же они шкодные, эти дети! А дочка Максима еще младше и еще забавнее.

Зазвучала приятная музыка, и Ира с Наташей великолепно поставленными голосами чуть не разрушили стены.

— Я помню каждый твой взгляд, — начала Наташа.

— Ведь их и было немного, — подхватила Ира.

— Не знаю, кто виноват…

— Но только жизни дорога…

— Едва дойдя до тебя…

— Свернула вспять и подальше…

— Хорошо поют, — отметил Саня.

— Великолепно, — согласился Андрей.

Эта песня кончилась.

— Теперь твоя очередь, Ната, — сказала Тамара Владимировна.

— «Силу любви»?

— Да.

— С удовольствием.

Снова музыка. Наталья со звуками словно сливалась в одно целое. Четкие движения легкого танца, казалось, были подобраны специально для нее.

— Больше энергии, Ната, больше энергии, — шепотом заклинала Тамара Владимировна.

В зал вошел Макс. Увидев любимую девушку, он остановился, прислонился к стене и невольно ею залюбовался.

— «…ту неземную любовь, столь дорогую любовь…»,

— пропела Наташа о том, что попытается сохранить навсегда, и пока мелодия не закончилась, искала глазами в зале Саню. А он в это время сказал:

— Она прекрасна…

— Да, красивая музыка, — согласился Андрей.

— Я не о музыке…

— Саня, у нее есть парень! — Андрей устало взглянул на друга.

Репетиция подошла к концу. Завтра у их группы концерт. Потом еще концерты на Выпускных балах летом, через месяц. В зале никого не осталось, кроме Наташи, Ларисы, которая собирала свою установку, Тамары Владимировны, Макса и двух охранников. Максим подошел к Наташе, нежно взял за плечи, поцеловал ее куда-то в ухо и произнес:

— Ты прекрасно пела!

— Спасибо. Я думала о тебе, поэтому так и пела. А почему ты еще в школе? Твой рабочий день уже давно закончился.

— Я подумал, может, мы поужинаем вместе? У меня сегодня выходной в клубе. Пойдем, скажем, в пиццерию. А потом я отвезу тебя домой.

— С удовольствием! — и рассудительно добавила: — Если сегодня выходной, значит, завтра ты работаешь? Ты не сможешь прийти на концерт?

— Я смогу! — пообещал Максим.

Их поцелуй, казалось, длился вечность. Учительницу музыки ни Максим, ни Наталья не стеснялись. Она была, наверно, единственным учителем в школе, который не против их отношений. Даже историчка Валентина Валерьевна говорила: «Мне не нравится, что вы затеяли этот роман, но я не хочу брать на себя грех и как-то вам препятствовать». А Тамара Владимировна, наоборот, говорила: «Я смотрю на вас, и у меня на душе становится тепло!» Они встречались уже больше года, и Тамара Владимировна радовалась, что у них все серьезно. Наташа совсем не замечала косые взгляды Сани и Андрея. От поцелуя Максима она вообще забыла, что на свете есть что-то еще. Так что же это: Макс все еще дорог ей?

— Я на минутку зайду в кабинет, и ты собирайся. Жду тебя у выхода.

Максим выбежал из зала. И тут Наталья увидела самое красивое мужское лицо на свете. Ах, да! Это же Саня. Подошла к охранникам.

— Наталья, ты была великолепна! — комплимент исходил от Андрея.

— Спасибо.

— После завтрашнего концерта мы идем на дискотеку, не забудь. Должны же мы отметить день твоего рождения. Мы с Санькой будем первыми, кто тебя поздравит в субботу!

— Я-то не забуду. А куда мы пойдем?

— А это сюрприз, — ответил Андрей, а Саня добавил:

— Ты не пожалеешь.

Наташа посмотрела на Саню и почему-то вспомнила о Максиме.

— Так, ладно. Меня ждут. Чао!

Похлопала Андрея по плечу и вышла из зала. К дверям школы она подошла одновременно с Максом.

В этот вечер она, как ни старалась, не могла выкинуть из головы Александра. Его ослепительную белозубую улыбку… И это его «не пожалеешь»… Наташа чувствовала, что завтра ее ждет что-то чрезвычайно важное. Может, не стоит морочить Максиму голову? Рассказать ему честно обо всех своих переживаниях… О своей симпатии к Сане… Макс ведь не заслуживает, чтобы его обманывали. Может, он даже задумается над тем, что если он относится к ней, как к ребенку, то это не означает, что точно так же ее воспринимают другие парни…

Но ведь, с другой стороны, он не заслуживает и такой плохой новости. Он так внимателен, ухаживает за ней на сто процентов и даже больше! А в благодарность — рассказать ему о том, что влюбилась в Саню?

… Несколько месяцев назад, когда Наташа в очередной раз потребовала сделать ее женщиной, Макс предложил ей такой компромисс. Наташа будет всецело распоряжаться их отношениями. Сказал: «Я буду тебя слушаться. Потому что, похоже, в человеческих взаимоотношениях ты разбираешься лучше меня»… Но взамен он будет сам решать все вопросы, касающиеся секса: когда, как и тому подобные. А Наташа засомневалась: «Ну и в чем подвох? Я почему-то уверена, что ты все равно не позволишь мне командовать».

Но с тех пор, вот уже март, апрель и практически целый май — действительно, поступает так, как одобрит Наташа. Она посчитала, что они встречаются недостаточно часто, и Максим стал проводить с ней больше времени. Когда Наташа говорит, что ревновать к какому-нибудь парню нет причины, Максим замолкает и верит ей. Когда начинают ссориться, Наташа заявляет, что ссориться из-за этого не надо, и в ту же секунду все становится нормально. Максим встречается с друзьями либо вместе с Наташей, либо без нее, но после доскональных расспросов, не будет ли там девушек… Никогда раньше не отчитывался перед девушками, но с Наташей понял, что это просто признак уважения к своей половинке.

Это так приятно: быть главной! А Максима, как ни странно, ее руководство вполне устраивает: Наташа четко осознает, что имеет не только права, но и ответственность. Она не злоупотребляет своей властью. Принимает решения, тщательно обдуманные, и не позволяет себе опускаться до примитивных капризов. Потому что если однажды она превысит свои полномочия, Максим может просто расстаться с ней…

Он все это время по-честному держит свое слово и выполняет уговор. А вот Наташа никак не может удержаться и вновь и вновь заговаривает о сексе.

— Малышка, все будет! Я тебе обещаю. Ты только подожди!

Наташа робко откусила маленький кусочек пиццы и в который раз поймала себя на мысли, что Максим вовсе не такой решительный, как о нем все думают. Встречаться с ней он тоже долго не хотел. Или у него есть какая-то другая причина отказаться от секса? Какая? Почему он уверен, что ей еще рано, если она сама считает, что пора?!

— Не волнуешься перед завтрашним выступлением? — прервал он нескончаемый поток ее размышлений.

Девушка пожала плечами и улыбнулась:

— Кажется, хочу, чтобы этот день поскорее настал!

А Максиму, похоже, нравится обстановка, напоминающая деревню. Например, диско-клуб «Мельница» или вот эта пиццерия. Девчонка хихикнула:

— Может, ты и сексом заниматься согласишься, если я предложу где-нибудь на сеновале?

— Соглашусь! — рассмеялся Макс. — Но только попозже. Через годик.

И девушка раздосадовано вздохнула. Уже привыкла к подобным ответам и не обижалась. И даже сама додумалась до того, что причину надо искать не только в себе.

— Наверно, я смогу понять тебя, только когда мне будет столько же лет, сколько тебе сейчас.

— Я думаю, никогда не сможешь. Потому что никогда не будешь мужчиной. Давай сменим тему.

Вот так всегда эти разговоры и заканчиваются. Но ничего не поделаешь: продолжать — значит начать ссору.

А ведь хочется поговорить обстоятельнее! Неужели, он не видит, что их отношения заходят в тупик?! Неужели, он не понимает, что пора как-то развивать их дальше?!

Почему-то пока развивать отношения получается только с Саней… С Саней проще — он не такой умный, как Макс.

Поправляя пальчиком грибочки на своей четвертинке пиццы, краем глаза заметила, что к их столику кто-то направляется. Только подняла глаза, как в тот же момент Кучерявая дотронулась до плеча Максима.

— Привет! — улыбнулась Инесса им обоим. Наклонившись, нерешительно поцеловала Максима в щеку, и он ответил ей тем же, хотя Наташа убедительно просила его не целоваться с подругами!

Наверно, если б Наташа сейчас ей приветливо улыбнулась, Инесса поцеловала бы и ее, но Наташа не потрудилась изобразить даже подобие улыбки. Инесса явно чувствовала себя не в своей тарелке. По-прежнему стояла рядом с Максимом, хотя он кивнул ей присаживаться на свободный стул.

— Как у тебя дела? — спросила она своего друга, и Наташе показалось, что она спросила это просто так, словно прокладывала дорожку к чему-то более значимому.

Так и оказалось. После обмена с Максимом несколькими дежурными фразами, спросила его прямо:

— Макс, ты на меня за что-то обиделся?

— Нет! С чего ты взяла? — удивился он. Нервничал из-за того, что этот разговор происходит в присутствии его ревнивой девушки.

— Макс, я не дура! — сказала Инесса совершенно серьезно. — Ты уже несколько месяцев отказываешься встретиться, сам не звонишь, а когда звоню я — всегда отвечаешь, что ты занят, и сворачиваешь разговор… Что случилось? Ты скажи. Так будет лучше!

И Максим растерялся, как пацан! Наташа его таким никогда не видела!

— Да нет, Ин, я не обиделся! — начал он сбивчиво врать. — Я просто на самом деле занят! Понимаешь, столько дел… Две работы, ребенок…

— Поэтому ты и подстригаться ходил куда-то еще? — с упреком вздохнула Инесса, окинув профессиональным взглядом действительно недавно подстриженные волосы Максима.

— Да… просто… возле школы парикмахерская… Так же быстрее, понимаешь…

— Понимаю, — кивнула женщина многозначительно.

Наташа смотрела на них обоих, и ей искренне стало жаль Макса! Ему приходится выкручиваться, придумывать объяснения, только потому, что Наташа попросила его ограничить общение с Кучерявой…

— Есть у него время, — призналась Наташа тихо. — Это я ему запрещаю с Вами встречаться…

Инесса вдруг перевела взгляд на Наташу и ласково и доверчиво спросила:

— Почему?

— Ревную! — Наташа откинулась на спинку стула и деловито скрестила руки на груди. Смело смотрела своей сопернице в глаза и от этого чувствовала себя нереально взрослой.

Наступила пауза. Что происходит, понимала сейчас только Наташа. Инесса недоуменно заглянула Максиму в глаза:

— Только из-за этого? Ты мог бы мне объяснить, я бы поняла. И сейчас не подошла бы.

Инесса старалась не смотреть на Наташу, а Макс точно так же избегал поднимать глаза на подругу детства. Инесса убрала руку с его плеча и с уважением произнесла:

— Простите, что помешала… Удачи вам!

Ее голос дрогнул, и Максим словно прочувствовал ее боль, ее брошенность… Инесса медленным, грациозным шагом направилась за свой столик, где ее ждала подруга. А Максим, поставив локти на стол, спрятал лицо за сцепленными ладонями.

Наташа задумалась. Возможно, она расстанется с Максимом, уйдет от него к Сане. А дружба — это более надежно. Тем более, если дружба длится со школьных лет и до сих пор. Расстаться с Максом, предварительно поссорив его с другом? Запрещать любимому общаться с другими женщинами, а самой при этом мечтать о другом мужчине?

— Ты на меня сердишься? — взяла осторожно Максима за руку.

— Нет, — покачал он головой обреченно. — Я тебя понимаю. Я сам ревнивый.

— Тогда почему ты такой грустный?

— А как ты думаешь?

— За нее переживаешь?

— Да. Ты ее обидела.

— Хочешь, попрошу у нее прощения? — предложила девушка, уверенная, что Максим скажет: «Нет, что ты, не надо!»

— Хочу, — сказал он, точно зная, что Наташа этого не сделает.

Несколько секунд смотрели друг другу в глаза. Девушка молча поднялась и решительно направилась к столику Кучерявой. Максим удивленно провожал ее взглядом.

— Инесса, — подошла Наташа сбоку, — я хочу извиниться перед Вами.

— Что это ты со мной на «Вы»? — добродушно откликнулась женщина. — Я уже такая старая?

— Это из уважения, — пояснила Наташа подхалимно.

Смотрела на Инессу и восхищалась ею. Понятно, как тяжело сейчас у нее на душе, но она улыбается и делает вид, что не злится на Наташу.

— Я, действительно, ревную, — продолжала девушка. — Я знаю о ваших отношениях, и мне от этой информации не по себе… Я долгое время пыталась принять вашу дружбу, но у меня не получается. Понимаете, какой передо мной выбор? Либо будете рады Вы, либо я. Максим всегда говорит, что нельзя разрушать собственное счастье своими же руками…

— Наташ, все нормально, — перебила ее женщина, — я и сама не хочу создавать вам проблемы. Обидно, что ты вообще ревнуешь. У нас с Максом уже давно ничего нет. Просто он столько о тебе говорил, я уже начала воспринимать тебя как его частичку… А оказывается, что эта частичка вовсе не радуется моему присутствию. Он тебя любит, и поэтому я тоже тебя люблю, а ты не отвечаешь мне взаимностью… Я сама не ревнива, поэтому мне трудно тебя понять, но твое мнение я уважаю. Тем более, если Макс тебя в этом поддерживает. Возвращайся, — кивнула Инесса на оставленный Наташей столик, — а то ему там одиноко. И скажи ему, пожалуйста, что я не держу обид и буду рада услышать его голос, когда вы сочтете это возможным.

Наташа послушалась. Трудно разговаривать со взрослым и малознакомым человеком. Но Инесса — удивительная женщина. Даже в такой ситуации улыбчива, мила и спокойна. Она внушает доверие. Почему? Она же единственная любовница Максима, к которой он всегда возвращается! С остальными он расстается безоговорочно и навсегда. И все равно, в сердце прокрадывается полнейшая уверенность в том, что именно с этой женщиной Максим Наташе не изменял и не изменит.

— Я так против, потому что она твоя первая любовь. И только поэтому! — объяснила она Максу, вернувшись за столик и отхлебнув из своего стакана немножко пепси. — И то, что ты так за нее переживаешь, тоже говорит о том, что она тебе очень дорога! Может, теперь ты не будешь отрицать, что первая любовь не проходит?

Мужчина возвел руки к небу:

— Наташ, тебя послушать, так всё — я обречен! Однажды в школе влюбился — и можно даже не пытаться потом строить отношения с другими девушками. Все бесполезно! Так, может, мне и с тобой не надо встречаться? Это же гиблое дело, ведь первой любовью у меня была не ты! — взял ее прохладные пальчики в свои ладони. — Малыш, ты мне дороже, чем она. Честно!

Но Наташа руку выдернула и со слезами в голосе воскликнула:

— Она тебе ближе! Секс не зря называют близостью!

А учитель хладнокровно объяснил:

— Это если с любимым человеком — тогда близость. А если с другом — то просто развлечение. Приятное времяпровождение. На всякий случай умей различать эти понятия…

* * *

Сегодня концерт. Наташа не волновалась, а напротив, ей хотелось спать: видимо, соседи не ночевали дома, и их собака за стеной всю ночь орала благим матом, чтобы ее впустили в комнату. А в таких условиях не до сна.

Выходя из квартиры, Наташа ощущала себя звездой. В этот день она выглядела особенно великолепно. Легкое бирюзовое платье до пола с широким, вышитым серебряными нитками, белым поясом, в белых открытых босоножках на высоких каблуках, со струящимся до талии каскадом каштановых волос девушка плыла по ступенькам родного вонючего подъезда. Весна, и местные коты тщательнейшим образом метят углы. Да, трудно быть звездой в таких условиях… За соседской дверью, почуяв чужие шаги, грозно залаяла собака. Наталья вышла на улицу и чуть не утонула в ярком солнечном свете. Она даже ослепла на несколько секунд, пока не услышала сзади ужасно знакомый юношеский голос:

— Ничего себе! Из какой ты сказки?

Наташа повернулась. Карен… Шикарный кавказец, такой неоспоримый мачо, самый красивый парень в их квартале стоял, лениво облокотившись о перила «верхней» лестницы и скользил по подруге восхищенным взглядом. Она подошла и быстро чмокнула его в обе щеки.

— Уж не для меня ли ты так нарядилась?

— Понимаешь, Карен, у меня сегодня важный концерт. Но, если хочешь, то и для тебя тоже.

— А разве только из-за концерта? — хитро спросил парень.

Наташа внимательно посмотрела ему в глаза. Хоть он и старался казаться «крутым», но перед ней все еще стоял ее лучший друг, добрый и внимательный. На концерт он не сможет попасть вместе с ней, но он и так знает все ее песни, еще с тех пор, когда они были только в стадии разработки…

— Карен, я спешу, — девушка театрально посмотрела на часы. — Точнее, опаздываю. Давай завтра поговорим?

— Конечно. Желаю тебе спеть сегодня на все сто!

— Спасибо. Считай, что «Силу любви» я буду петь для тебя.

Она солгала. Она спела ее на все сто для Саши.

Кто-то панически боится сцены, стучит зубами, прячет по карманам шпаргалки, точно на экзамене, а то и вовсе забывает, зачем вышел на всеобщее обозрение. С Наташей ничего подобного не происходило. Конечно, она каждый раз волновалась перед тем, как выйти на сцену, но когда, наконец, на нее выходила, в нее словно вселялся другой человек. Тамара Владимировна часто повторяла, что не надо смотреть на зрителей, чтобы не сбиваться, а Наташа нарочно выискивала глазами знакомые лица. И петь хотелось не для себя, а для них… «Лишь только ветер был со мной…» — Наташа пела медленно, тихо. Ее нежный голос, казалось, шел изнутри, из таинственной глубины ее чувств и переживаний.

Моя единственная память… — Моя последняя слеза: Я поклялась совсем не плакать. Передо мной твои глаза —

Тамара Владимировна с невыразимой гордостью и восхищением прошептала находящемуся рядом Максиму Викторовичу:

— И это тоже ее песня! Она сама написала и слова, и музыку! Я уговаривала ее петь эти слова громко — ее голос тогда лучше звучит. Но Наталья так упряма! Говорит: «Я чувствую это именно так!»

Учитель не дождался окончания концерта — его ждала вторая работа. Сегодня ему было как-то особенно весело, ночная работа бармена совсем его не утомила, а в голове без остановки, невзирая на назойливое грохотание дискотечной мьюзик, звучал голос любимой девушки… Ему показалось, что песни, которые она сочинила сама, были о нем.

Когда концерт закончился, к Наташе подошел мальчик лет 8–9 и отдал письмо в красивом конверте.

«Мы ждем тебя в 21.00 у центрального входа школы». И подпись: «Любящие тебя охранники»…

Глава 4. Обратный отсчет

Наташа лениво закапывала в песок свой босоножек, а Саня, растянувшись, дремал в полуметре от нее.

Этой ночью море казалось черным. Сквозь легкие тучки пробирались мутная луна и пара звезд. Было душно — наверно, перед дождем. А вчера была такая радостная, солнечная погода! Прибой бился о камни у ее ног, а легкий теплый ветерок разносил по берегу несколько песчинок. Гордая, почти не различимая в темноте чайка вальяжно пролетела над водой и, медленно спустившись, шагнула на землю. Эта чайка надолго запала в самую глубину Наташиной ничтожной души. Скоро она напишет о ней песню… Бескрайнее море, безграничный, казалось, пляж притягивали к себе Наташин взгляд.

Из-за прозрачной тучки на мгновение выскользнула луна. Десяток унылых бликов метко упал на водную гладь и, захваченный пушистым гребнем волны, мягко потонул в нежном шепоте моря. Эти блики ей что-то напоминали, но что именно, она не знала. Как будто это было очень давно, или как будто она хотела это забыть. Это — огонь. Горячий, обжигающий огонь. Или чьи-то безумные, страстные руки. Или глаза… Глаза?

Наташа уставилась на темно-синюю воду. Да, это были глаза, и руки, и огонь… У нее слегка закружилась голова… Она танцевала с ним под медленную мелодию о вечной любви, чувствовала его крепкое спортивное тело. А ведь с таким трудом вытащила этого скромника на танцпол! Девушка как будто заново ощутила, как он там, на дискотеке, во время танца провел рукой по ее спине. Перед глазами вспыхнули некоторые детали того вечера, когда она впервые была с мужчиной, когда изменила Максиму. Он целовал ее, и ей было приятно, по спине пробегали ласковые мурашки, а в груди закипал океан. Наташа вернулась в реальный мир, и ей вдруг стало холодно от мысли, что ей понравилось целоваться с кем-то еще, кроме Макса. Неужели такое возможно?

— Саня! — позвала Наташа.

Саша открыл глаза и сел рядом с ней.

— Я вспомнила, как мы с тобой танцевали. Что было дальше?

— Дальше, — он слегка отвернулся, как будто хотел избежать ее взгляда, — мы были близки.

— Я помню, — с чувством полной безысходности пробормотала она. — А как мы до этого дошли?

— Ты соблазнила меня.

— Я?! — почти закричала Наташа. А ведь он прав.

Наташа спрятала лицо в ладонях. Она что-то шептала тогда ему на ухо, говорила, что он потрясающе танцует, что у него сильные руки… Черт бы побрал все эти коктейли!..

Саня перебил ее мысли:

— Ты сказала, что хочешь меня.

Потом обнял и положил ее голову себе на плечо:

— Не вспоминай об этом. Это была прекрасная ночь, но она в прошлом. У тебя есть Максим, ты его любишь, а то, что было между нами — мой сладкий сон. Слышишь?

— Ты был у меня первым. Как я могу об этом забыть? Лучше поведай мне, что я говорила, как себя вела. Я хочу все вспомнить.

— Да, ты решительно настроена, — констатировал Саня. — Но я не смогу тебе рассказать.

— Почему? — не унималась Наташа.

— Не знаю, — извиняющимся тоном произнес Саня, — просто не смогу. Ты и сама вспомнишь.

Море по-новому тихо и глухо зашумело, и Наташа почувствовала, как мелкие капельки теплого предлетнего дождя нежно коснулись ее кожи.

Они несколько минут молчали. Саня боялся произнести хоть слово, боялся шелохнуться. Она сейчас была где-то далеко, и он не хотел возвращать ее на землю. Наташа пыталась вспомнить подробности вчерашнего вечера. Ей это удавалось. Перед ее глазами на темном фоне ночного моря один за другим всплывали приятные моменты недалекого прошлого. Ей было необыкновенно легко танцевать в его объятиях. Она была его частью. Не он и она, а они. Они — вдвоем, они — как одно целое. Он выше, и его дыхание нежно щекочет ее щеку… Она помнит желтоватые от времени простыни старого дешевого гостиничного номера, его красивое мускулистое тело, слегка освещенное подглядывающей в окно луной; она помнит его глаза, блестящие то ли от отражения луны, то ли от страсти…

— Ты так сладко вздыхала… — в продолжение ее мыслей тихо сказал Саня. — Тебе было хорошо со мной?

…Она была пьяная и ничего не стеснялась. Когда за окном стало светлеть, они заснули. Ближе к вечеру проснулись и, не говоря друг другу ни слова, побрели на пляж, развалились на песке и смотрели в небо — сначала сиреневое, потом звездное. А потом звезды скрылись за незаметной пеленой туч, и Наташу потянуло на размышления…

Девушка слегка отстранила голову от Сашиного плеча и заглянула ему в лицо. Этот силуэт на фоне серого каменного пляжного бордюра, по всей видимости, смотрел ей в глаза. Он почти не дышал. Она только чувствовала, как напряглись мышцы его руки. Он не знал, ответит ли она на его вопрос, и робко ждал своей участи.

— Безумно хорошо, — прошептала Наташа. Несколько крупных капель хлестнули ее по щеке.

— Хочешь, повторим это когда-нибудь? — несмело предложил Саня.

Наташа не стала отвечать. Она изменила Максиму и сейчас под ударами дождя поняла это совершенно отчетливо. Попыталась вспомнить, было ли больно терять девственность. Кровь на простыне осталась, но больно… Нет, не было. С каждой секундой становилось все приятнее… А больно — понимать, что этого теперь никогда не изменишь. Что время назад не вернешь.

Саша обмолвился недавно, что летом будет искать работу с заработком побольше. Если бы он ушел, так было бы лучше…

— Саня, ты больше не собираешься работать у нас в школе? — попыталась она сменить тему.

— А как ты хочешь? — слово «хочешь» он повторил второй раз, как бы давая понять, что ее желания для него важнее всего. — Позови меня, и я у твоих ног!

Ее сердце задрожало где-то в плечах. Нет, слова для нее ничего не значат. Ну, пожалуйста, разум, очнись: слова ничего не значат!

Время позади. Оно не имеет значения. Имеют значение лишь оттенки его голоса. Ей почему-то хотелось плакать, но она теперь просто не умела.

Саня слегка дотронулся до ее плеча, горячего, словно растопленный воск.

— Я тебя люблю, — тихо нервным голосом произнес он.

Наташа обняла его за шею, притянула к себе и, почувствовав на своем лице его страстные поцелуи, быстро прошептала:

— Я тебя тоже люблю. И глаза твои люблю, и губы, и руки… Я хочу быть с тобой…

* * *

Максим беспокоился: после концерта Наталья куда-то пропала. Он звонил ей домой на следующий день, и весь вечер, потом в воскресенье утром, в обед и в 4 часа дня. Папа сказал, что она не ночевала дома. Максим не спал всю ночь, понимал, что просто ревнует, но ничего не мог с собой поделать. Он так и не успел поздравить ее с шестнадцатилетием… Где она? Отмечает? С кем, если Андрей уже дома?

В понедельник учитель заехал за ней по пути в школу, но Наталья не появлялась дома и в эту ночь. Попытался провести первый урок, но никак не удавалось сосредоточиться. На остальных уроках дал школьникам самостоятельные работы, а сам ходил из угла в угол, не находя себе места. Вышел в коридор, проверил Наташино расписание, заглянул на урок в ее класс — любимой девушки там не было… И не было Сани.

Она появилась в школе во вторник. Утром ушла из дома на час раньше — чтобы не столкнуться с Максом. В школе пряталась и всячески избегала встречи с ним. Максим не мог этого не заметить. До летних каникул оставалось отработать три дня, и эти три дня были ужасным мучением как для Максима, так и для Наташи.

В пятницу он не выдержал. Заглянул в кабинет, где была алгебра у ее класса, и попросил Наташу выйти. Этого она боялась больше всего — что однажды спрятаться будет негде.

Вышла, закрыла за собой дверь и так и осталась стоять у двери, готовая через пару мгновений нырнуть обратно. Максим попытался взять ее за руку, но Наташа неосознанно отшатнулась. Тогда Максим просто протянул ей руку ладонью кверху и с обидой сказал:

— Я твой друг, не бойся, не сделаю тебе ничего плохого.

Наташе стало стыдно. Взяла его руку. Он повел ее по коридору в сторону библиотеки и остановился у окна.

— С днем рождения, — сказал Максим тихо, глядя ей в глаза. Девушка старалась на него не смотреть. — У меня есть для тебя подарок, но теперь я уже не знаю, как ты к нему отнесешься.

Мужчина достал из кармана пиджака маленькую коробочку и протянул Наташе. Она открыла… Это было кольцо. Обручальное, с узором из белого золота. Девушка застыла, уставившись на раскрытую коробочку. В какой-то туман пропадали слова Максима:

— Ты меня все время ругаешь, что я обращаюсь с тобой, как с ребенком… Я придумал, как доказать тебе, что это не так. К тому же, ты в последнее время сомневаешься в моих чувствах. Так? Решил сделать тебе предложение. Я был уверен, что ты не откажешься, и мы были бы вроде как помолвлены до тех пор, пока тебе не исполнится восемнадцать, — Максим сделал паузу, видно было, что эти слова даются ему с трудом. — Это кольцо теперь твое. Оно нарядное, и его можно носить не только как обручальное. А можно и не носить вовсе.

Он отвернулся, глядя в окно, засунул руки в карманы брюк и запрокинул голову назад. Наташа когда-то копировала эту его привычку так размышлять…

— Наташ, Андрей рассказал мне, куда вы пошли после концерта. И что вы с Сашей оставили его там одного. Где ты была? Я знаю, что ты не появлялась дома три дня и три ночи!!! — Максим уже начал кричать, но осекся. Продолжить постарался спокойно. — Я вижу, что теперь это не мое дело, — он снова повернулся к ней. — Но это не дает мне покоя. Почему ты прячешься от меня? Думаю, было бы честнее объяснить мне все, как есть.

Наташа расплакалась. Сглатывая ком в горле и слезы, молча положила коробочку с кольцом на подоконник и красноречиво подвинула ее пальчиком в сторону Максима. Учитель, не обращая внимания на то, что она не приняла подарок, взял в руки ее лицо, протер большими пальцами ее мокрые от слез щеки, и их взгляды, наконец, встретились.

— Я влюблена в Сашу, — прошептала девушка. — Я не хотела тебя обманывать, но и причинять тебе боль тоже не хотела…

Он знал, что когда-нибудь так случится. Он знал, что она обязательно заинтересуется парнем, более подходящим ей по возрасту. Да, шесть лет разницы — это не тринадцать… Максим разглядывал ее глаза, как будто хотел что-то сказать, но колебался.

— А у него к тебе серьезные чувства?

— Да.

Руки Максима соскользнули с ее лица.

— Наташ, у Саши есть девушка, и он ее не бросит. Она на последнем месяце беременности.

Тут вдруг резко закончились слезы. Закончилось время. Закончился воздух.

— С чего ты взял? — спросила Наташа. Она интуитивно поверила Максиму, но ей так необходима была лишняя секунда, чтобы опомниться.

— Андрей сказал. Сказал для того, чтобы я тебя не ревновал к нему.

Она смотрела ему в глаза. То ли чего-то ждала, то ли нет. Саня и впрямь никогда не предлагал ей серьезных отношений… Но говорил, что любит… Неужели, только для того, чтобы переспать с ней?! В ее голове проносились миллионы мыслей, но Максим прервал этот поток:

— Я не знаю, что там у вас, как складываются ваши отношения, но будь осторожна: не давай себя обманывать.

— Мне так больно это слышать… — Наташа смотрела ему в глаза, но Максим заметил, что куда-то мимо, в одну точку.

— Мне тоже больно, — с упреком сказал он. И, помолчав, добавил: — Поговори с ним. Это самый лучший способ узнать правду. А колечко твое. Это просто подарок. Как ты не любишь: без обязательств.

Максим развернулся и уже собрался уходить, но задержался на мгновение на верхней ступеньке и произнес задумчиво:

— Мне двадцать девять лет… А я не могу удержать любимую девушку… Скажи мне, что я делал не так?

Наташа долго смотрела на него, потом по его взгляду поняла, что вопрос не был риторическим. Робко подошла к нему, по-дружески положила руки ему на плечи и оправдывающимся тоном принялась успокаивать его:

— Макс, ты замечательный. С тобой было классно…

Но Максим нервно откинул ее руки и, словно защищаясь от нее ладонями, возмущенно воскликнул:

— Ой, только не надо этих розовых соплей! Я задал вполне конкретный вопрос и хотел услышать такой же конкретный ответ!

Хотел сказать еще что-то, но вместо этого отвернулся и зашагал вниз по лестнице. Наташа стояла наверху и провожала его взглядом. Он спустился на свой третий этаж и скрылся в коридоре. Даже не взглянул на нее…

Уходя в этот день домой, Наталья не хотела даже смотреть на Саню. Было больно и одиноко. Но сомнения ее мучили еще сильнее. Саша не был один, когда она подошла к выходу. Рядом был Андрей и пара девочек. Скорее всего, девчонки торчали здесь ради Сани, но не каждая могла найти с ним общий язык. Андрей же, напротив, был общителен безгранично. Наташа вяло улыбнулась Андрею и подошла к молодому охраннику со словами:

— Когда родится твой ребенок?

Девчонки замолчали и прислушались. Саша, помедлив, честно ответил:

— Начиная со следующей недели можно ожидать в любой день.

С каждым его словом рушился ее воздушный замок. К чему были эти слова о любви на пляже? Наташа понимала, что надо потерпеть еще немного, надо все выяснить до конца.

— Саня, — возмущение подкатывало с каждым вдохом. — Я тебе настолько безразлична, что ты даже не поставил меня в известность об этом?!

Саша опустил глаза и уставился на стол, как провинившийся школьник, такой молодой и глупый. Наташа стояла и смотрела на него, но, так и не дождавшись ответа, развернулась и быстро выбежала из школы. Андрей бросился за ней и на школьном крыльце схватил за руку.

— А Макс тебе настолько безразличен, что ты изменила ему?! Я правильно понял, ты для этого сбежала с Сашкой с дискотеки?! А теперь предъявляешь претензии?! — кричал на нее охранник.

— Это не твое дело!

— Он мой самый близкий друг, я не могу спокойно смотреть, как какая-то вертихвостка мотает ему нервы! Ты его не достойна, не подходи к нему больше ни на шаг, ты приносишь ему одни переживания!

С этими словами Андрей отпустил Наташу и поспешил обратно в школу.

В болезненном оцепенении девушка спустилась с крыльца и побрела вперед по бульвару, совсем не в сторону дома.

Скоро лето. Сегодня был последний учебный день перед каникулами… Вокруг огромное количество разнообразных растений, изящные цветущие клумбы, памятник, лавочки и много радости вокруг: смеющиеся школьники, юные парочки в обнимку, мамаши с колясками и без и их малыши с игрушками… Все закончилось вместе с этим учебным годом. Бежать к Максу и проситься назад — нельзя, потому что нельзя играть чувствами других людей. Все, что надо теперь сделать, — перевернуть страницу. И очень хорошо, что для моральной подготовки к урокам физики в одиннадцатом классе есть еще три месяца летних каникул.

Наталья почувствовала, что очень хочет поговорить с Кареном. Он был в курсе почти всех последних событий в ее жизни, и сейчас она надеялась, что хотя бы Карен не станет ни в чем ее упрекать.

Дом, где жили ее родители, где жил ее друг, где она провела все свое детство, был ей чужим. Сейчас девушка осознавала, что лучше всего ей жилось с Максимом. Она жалела, что испортила отношения с ним — и без того непростые. Чувствовала свою вину, и именно это чувство вины не позволяло ей продолжать встречаться с учителем. А любовь к Сане исчезла сама собой после его обмана… Значит, это была не любовь. Вот так, из-за пустого увлечения потеряла все, что было смыслом ее жизни за последние годы.

Наталья поднялась к Карену на пятый, самый верхний, этаж и услышала, как за входной дверью его квартиры кто-то громко ругается. Позвонила в дверь. Крики прекратились. Через несколько секунд дверь открыл Карен, грустный и усталый. Он сразу же предложил Наташе войти. На входе в зал стояла девушка, безумно красивая, выше, чем Наташа, прямо манекенщица, одетая очень секси. Стояла и гневно смотрела на незваную гостью.

— Я, кажется, помешала, — догадалась Наталья.

— Познакомьтесь, пожалуйста, — предложил Карен и представил их друг другу. — Это Наташа, мой близкий друг, а это моя девушка Алиса.

— Наверно, вы очень красивая пара, когда не ссоритесь.

Наташа сказала это абсолютно искренне. Карен был на голову выше своей девушки, и сошедшая с обложки журнала, или прямо с подиума, спутница составляла ему идеальную пару.

— Они к тебе на дом приходят?! — в том же тоне, что слышала Наташа в подъезде, сказала Алиса Карену свою последнюю фразу и ушла из квартиры, оттолкнув локтем Наташу и громко хлопнув дверью.

— Что я должна сделать в такой ситуации? — засуетилась девушка.

— В такой ситуации даже я ничего не могу сделать. Ей мало того, что я ее люблю, ей надо что-то большее. Ревнует меня без всякого повода…

— Если она дорога тебе, не позволяй ей вот так уйти, когда к тебе пришла другая девушка! Беги, догони ее, уговори подняться сюда снова, и пусть познакомится со мной получше.

Карен убежал, но через какое-то время вернулся — один. Наташа уже включила чайник и поставила чашки.

Пожалуй, Наташиной маме понравился бы потенциальный зять, если бы он жил, как Карен. Карен был из богатой семьи. Наташа очень любила хозяйничать на его кухне, обставленной по последней моде, со встроенной бытовой техникой, оригинальным освещением и интересным дизайном. Впрочем, в этой квартире все впечатляло. Комнаты Карена и его старшей сестры находились на втором уровне — когда-то это был просто чердак пятиэтажки, но родители Карена получили разрешение на то, чтобы установить там стены. На этот второй ярус из коридора вела изящная резная деревянная лестница. Туда друзья и поднялись с чашками чая и печеньем.

Комната Карена не была прямоугольной. Она скорее по поворотам напоминала букву П, а одна из стен, выходящая на улицу, состояла целиком из окон. В этой комнате было все, что надо молодому человеку: качественный раскладной диван, на котором Карен спал и который за собой никогда не складывал, два бесподобно комфортных кресла, журнальный столик рядом, письменный стол с компьютером, телевизор с видеомагнитофоном, шкаф и музыкальный центр на полу. Комната его сестры была такая же, только с другой стороны от лестницы, а между комнатами — ванная.

Карен уселся на пол с чашкой в руке и позвал Наташу присоединиться.

— Твоя девушка не выходит у меня из головы… — виновато начала подруга.

— Я рад, что моя девушка с первых же минут знакомства с тобой помогает тебе отвлечься от грустных мыслей, пока еще мне не известных.

Наташа улыбнулась. Карен всегда умел выдумать витиеватую, но меткую фразу. И начать так необходимый ей разговор.

— Я сделала большую ошибку.

Карен внимательно смотрел на нее и ждал продолжения. Продолжения не было.

— Охранник не отвечает тебе взаимностью? — предположил парень.

— У охранника через неделю родится ребенок.

— Ну вот видишь, все решилось само собой! Не грусти, живи, как жила раньше. Забудь о нем, у вас с Максимом и так не все ладится…

— С Максом мы расстались.

По щекам девушки покатились слезы. Она смущенно отвернулась — не собиралась плакать при Карене. Друг обнял ее за плечи.

— Как это — расстались? Зачем?

— Я была уверена, что мы теперь с Саней… Мы трое суток занимались любовью… Хотя это для меня была любовь, а для него — просто секс!

— И Максим узнал об этом?

— Нет, и надеюсь, что не узнает! Ему это было бы очень неприятно… — Наташа всхлипывала, но продолжала: — Карен, милый, я все потеряла! Саня меня предал, Максим вряд ли будет со мной общаться, а Андрей — друг Макса, он вообще меня теперь ненавидит!

Карен поставил свою чашку на журнальный столик, повернул подругу к себе лицом.

— Может, тебе стоит попробовать попросить у Максима прощения? Если простит Максим, то и Андрею незачем будет на тебя злиться. Предложи им остаться друзьями. Только дай им время, и дай немного времени себе.

Вот тут они сидели день за днем, делились своими проблемами. Прошло две недели. Наташа познакомилась с Алисой ближе. Та, действительно, была очень ревнивая, но Наташе в ней понравилось одно качество: Алиса была проста. Было ей хорошо или плохо, нравилось ей что-то или нет, она все озвучивала. Алиса никогда не надувала губы без причины — причину она всегда могла объяснить. И тогда Карен или Наташа начинали ее успокаивать. Алиса откровенно признавалась Наташе, что ревнует, если ее парень остается с подругой наедине. Но Наташа ей в ответ рассказывала, что есть учитель, которого она безумно любит и который занимает все ее мысли. Иногда Карен и Алиса ссорились, и Наташе приходилось объяснять другу, что он не всегда бывает прав. Результатами таких бесед Алиса была довольна, поэтому вскоре нарочно стала оставлять парня наедине с его подругой…

Сегодня Карен зашел к Наташе помочь с компьютером. Он был слегка задумчив, хотя заметить это было нелегко. Наташа наблюдала за ним, но потом решила просто спросить:

— Тебя что-то тревожит, плохое настроение или я ошибаюсь?

— Да нет, все хорошо, тебе показалось.

Но потом Карен передумал:

— Есть кое-что. Просто мне стыдно об этом говорить.

— Стыдно? Ты что-то натворил?

Карен отрицательно помотал головой.

— Мне кажется, что Алиса не хочет меня.

— Но ведь у вас уже был секс.

— В этом-то и проблема. Она никогда мне не отказывает, говорит, что ей это нравится, но я чувствую, она притворяется. Я не дурак. Возможно, она со мной только ради денег.

— Откуда такие выводы? — удивилась девушка.

Карен сел на подоконник открытого окна и закурил сигарету.

— Мы часто ссоримся, ты же это знаешь. А помириться с ней можно, только сделав подарок. Ничто другое не помогает, я пробовал. Только огромные мягкие игрушки, нижнее белье, золотые украшения… Она любит бывать у меня дома вместо того, чтобы посмотреть закат у моря. Но пойти в кафе никогда не откажется. Любит показывать меня своим подружкам… И никогда сама не намекнет на интим…

— Знаешь, я тоже заметила, что ссоры она иногда провоцирует сама и вроде бы на пустом месте. Возможно, ты прав, ее привлекают деньги. Что ты думаешь делать в таком случае? Расстаться с ней?

— Я люблю ее.

— Понятно. Тогда я могу придумать два выхода. Первый, прости за цинизм, это продолжать покупать любимую девушку и дальше. Быть эгоистом и получать удовольствие. А второй путь сложнее. Попробовать завоевать ее сердце другими средствами. Но мне кажется, — Наташа с улыбкой подошла к другу и дотронулась до его щеки. — Тебя вполне устраивает первый вариант. А беспокоит только отсутствие ее инициативы в сексе.

Карен смущенно кивнул и попытался объяснить:

— Моя самооценка падает. Неужели, я настолько непривлекательный пацан? Ведь ты когда-то тоже не захотела пойти со мной в постель.

— Я была девственницей. Но мне нравилось с тобой целоваться, — Наташа смотрела Карену в глаза и улыбалась. — Мне не все приятно вспоминать из того времени. Но в последние дни, тебя это должно утешить, я смотрю на тебя, как на потенциального любовника.

— А что произошло вдруг в последние дни? — Карен затушил сигарету и отвел глаза.

— Я всегда видела в тебе шикарного мужчину. Мне нравятся твои манеры: твоя походка; то, с каким видом ты сидишь за компьютером; то, как ты куришь, хотя я не люблю ни курильщиков, ни запах табака. Просто теперь я знаю, что такое секс, и мужчины для меня теперь не только друзья. Наверное, все дело в этом.

* * *

— Наверно, она видела во мне отца, которого ей всегда не хватало, — предположил Максим. — А потом встретила парня и влюбилась…

Они сидели в кафе с Юриком и ждали Андрея.

— Это потому, что ты видел в ней ребенка. И отношения с ней строил соответственно.

— Может быть, я педофил, как уверяют мои коллеги? — предположил Макс. — Поэтому и хочу, чтобы моей девушкой был ребенок?

На что Юрик уверенно возразил:

— Педофилам нравятся дети, а не красивые девушки с хорошими формами. Молодежь в шестнадцать лет — уже не дети. Они интересуются интимной стороной жизни. Представь, возможно, жить с тобой без секса ей было так же трудно, как и тебе. И это в том возрасте, когда так хочется попробовать!

— Но иначе было нельзя — она моя ученица! Я не мог днем объяснять ей про силу тяжести, а ночью…

У психолога-Юрика всегда найдется выход из любой ситуации:

— Ты мог бы просто перейти работать в другую школу. Про силу тяжести ей объясняла бы какая-нибудь нудная жирная тетка… И если бы вы были в разных школах, никто бы уже не стал вмешиваться в вашу личную жизнь. Но ты предпочел остаться ради того, чтобы все время держать ее под контролем, как папочка. Она-то как раз относилась к тебе, как к мужчине. Это ты отодвигал ее на безопасное расстояние. Вот и отодвинул.

— Ладно, сейчас уже поздно что-то обсуждать…

— Ты можешь попробовать завоевать ее заново. Только уже как мужчина, будь с ней на равных. А если ей нужен «папочка», то для этих целей вполне подойдет Андрюха. Если она так дорога тебе, то попытайся вернуть ее.

Максим отрицательно покачал головой.

— Гордый! Как всегда! — сделал вывод его друг. — Тогда забудь о ней и перестань переживать!

* * *

Наташа замечала, что ей неудержимо хочется секса. Уже прошел почти месяц с тех пор, когда она в первый и последний раз этим занималась. Да, ей понравилось, но она и предположить не могла, какой это наркотик! Ее тело словно само просило — нет, требовало! — мужчину, и неважно, кого именно. И даже не всего мужчину, а только одну его часть. Только сейчас поняла, о чем говорил Максим, когда отказывался ее «насиловать», невзирая на ее уговоры: «Когда у тебя действительно будет ко мне половое влечение, я это почувствую, и тогда все и произойдет». Только сейчас поняла, ЧЕГО в ней он ждал…

Как-то странно изменились вкусовые пристрастия и обоняние: хотелось шашлыка, и стал нравиться запах сигарет. Особенно нравился этот запах в сочетании с Кареном. Нравилось целоваться с ним, когда он курил на ее подоконнике.

В какой момент они перешли на интимную ступень общения, Наташа не помнит. Помнит только, что в первый раз соблазнила Карена сама, а после долго обещала ему, что Алиса ничего не узнает. Карен боялся, что Наташа поступит так же, как и он с ней когда-то. Был удивлен и восхищен, когда на подозрения Алисы Наташа, глядя ей в глаза, солгала, что между ней и Кареном ничего нет и не было. Стали заниматься сексом каждый день, как голодные животные, используя друг друга для получения собственного удовольствия. Так продолжалось дней десять, пока у Наташи не началась утренняя тошнота.

Карен и раньше говорил, что это все может быть признаками беременности, но только сейчас заставил ее купить домашний тест. Наташа была уверена, что беременности нет, ведь после короткого приключения с Саней у нее уже были месячные, а с Кареном они предохранялись. Но тест упрямо показал положительный результат. И гинеколог это подтвердил. Семь недель, значит, отец ребенка — Саня.

У Наташи, никогда не впадавшей в панику, началась настоящая истерика. Карен, будущий врач, уговаривал ее скорее решить, будет ли она делать аборт, пока срок еще небольшой, но Наташа думать просто не могла. Да, они оба с Сашей были пьяные, и, скорее всего, малыш здоровым не будет. Да, у Сани уже есть ребенок. Да, Наташе всего шестнадцать лет… И все это такая ерунда, ведь уже сейчас она готова любить этого малыша… Уже сейчас, на семи неделях беременности, она чувствует, что больше не одинока…

Эта вечная борьба разума и сердца, здравого смысла и воздушных замков! Возможно, если бы не было никаких признаков беременности, решиться на аборт было бы проще. А так для Наташи очень непростое решение — убить существо, которое любит шашлык, сигареты и секс. Наверно, мальчик.

А мальчик — это здорово! Его можно назвать Максимом…

* * *

Максим вышел из машины и нажал кнопочку, поставив авто на сигнализацию. Рано приехал сегодня на работу: рассчитывал на традиционные сочинские летние пробки, но совершенно случайно путь был воздушно-свободен. Хотел подождать в машине, расслабившись и включив музыку потише, но минут через пять жара «выкурила» его на улицу. Побрел все-таки в клуб. Там кондиционеры.

Шел, не спеша, на автопилоте: сознание целиком было в мыслях. Так трудно ее забыть… Так трудно ее не видеть! Но увидеться с ней будет еще труднее. Чего он ожидал от девчонки? Серьезных намерений? Зачем вообще связался с ней? Ведь знал же — всегда! — что первая любовь не бывает последней…

Что-то вдруг налетело на него, ударившись в его грудь, и остановилось, большими черными глазами глядя на него снизу вверх. Симпатичная девушка. Прямые темные волосы и крупные серебристые серьги. Девушка обнимает глянцевый журнал и с плохо скрываемой симпатией смотрит на него.

— Простите, пожалуйста! — улыбнулась девушка.

Максим от впечатления даже ничего не ответил. И девушка растерялась, опустила глаза, смущенно обошла его и пошла своей дорогой.

Что-то странное было в ее взгляде, Максим только теперь начал это понимать. Фальшь. Она столкнулась с ним специально. Максим оглянулся. Девушка тоже, пройдя несколько метров, стояла и оглядывалась на него. Ну да, он оказался прав. Максим повернулся к ней уже всем телом и укоризненно и с улыбкой покачал головой. А девушка, поняв, что ее раскусили, подняла к небу глаза, а потом со смущением спрятала лицо за журналом, украдкой выглядывая оттуда на своего «случайного» прохожего.

Девушка не симпатичная, девушка красивая. Ей, наверно, двадцать с лишним. Может быть, еще студентка, а может, уже нет.

— Ну, продолжайте! — крикнул ей Максим. — Я же жду!

Девушка решилась вернуться к нему поближе. Она явно старалась спрятать свою улыбку, но ей это не удавалось.

— Наверно, я никудышная актриса, — скромно предположила она, признавая тем самым, что это знакомство было спланировано ею заранее. — Я заметила, что Вы сюда часто приезжаете в это время. И вроде бы кольца у Вас на пальце нет… Только вот у меня проблемы с храбростью: никак не хватало смелости заговорить с Вами. И с фантазией, похоже, проблемы, — не смогла придумать ничего лучше. Простите. Просто мне очень хотелось подойти и познакомиться с Вами…

— Ну, так подойдите и познакомьтесь! — смилостивился Максим. — Я буду завтра в это же время, скажем, в «Галатее». Знаете, где это кафе? Я буду там один, и если Вы не подойдете и не познакомитесь со мной, я Вам этого не прощу!

* * *

Второе июля для Наташи навсегда останется днем смерти ее ребенка. Аборт получился с осложнениями, и девушке пришлось пролежать в больнице шесть дней. Карен дал взятку врачам за их молчание и прикрывал Наташу перед ее родителями: сказал, что они вместе едут на неделю за город. Приходил к ней в больницу каждый день, приносил фрукты и успокаивал. И ехал ночевать к приятелям, чтобы случайно не попасться на глаза Наташиным родным. Уверял ее, что она сделала правильный выбор.

Врач посоветовала ей делать по утрам несложный тест, чтобы проверить, сможет ли она еще иметь детей.

* * *

Ничего не поделаешь, нападки родителей придется терпеть. Наташа решила сменить тактику, абсолютно перестала ругаться с мамой, на все ее нравоучения теперь отвечала молчанием, стала больше помогать по дому — к чему теперь будет придираться мама? Максим давно предупреждал, что молчание — хороший способ сберечь свои нервы, а Наташа только сейчас решила последовать его совету. Так прошло уже несколько дней, и Наташа с удивлением обнаружила, что жить стало, действительно, гораздо легче. Мама ругалась, что дочь где-то гуляла целую неделю, но в Наташины планы не входило посвящение родителей в свою личную жизнь.

Что-то изменилось в ее характере и во взгляде. Казалось, терять уже нечего, и во всем можно идти ва-банк. Беспокоил ее только Карен: он в последнее время плохо выглядел и жаловался на боли в животе. Каждый день на пляже мысленно отмечала, что он похудел и, кажется, перестал заниматься спортом. Наташа уговаривала его обратиться к врачам, но парень был так же упрям, как и она.

Сегодня мама оставила на кухне список продуктов, которые Наташа должна купить, и девушка побрела по магазинам, решив, что прогулка ей сейчас не повредит. Было одиннадцатое июля, самый разгар лета и прекрасная погода. Завязала волосы в хвост и надела короткий белый сарафан и босоножки на каблуках — даже в булочной надо выглядеть на все сто! Вышла из подъезда, остановилась и огляделась — в какую сторону пойти: на ярмарку или в магазины на соседней улице. Направилась в сторону родительского дома Максима. Зачем? Может, пора, наконец, забыть о нем и начать жить своей жизнью? Разлюбила его, оставила его ради Сани, или все-таки нет?

Прошла несколько дворов, пока в заветном не увидела Его машину. Когда же отключится эта проклятая интуиция?! Когда ее сердце, наконец, перестанет реагировать на присутствие неподалеку любимого мужчины? Когда сердце прекратит тащить ее туда, где Он?!

Водителя за рулем не было, а на переднем пассажирском сиденье ждала девушка. Симпатичная брюнетка. Наташа шла и пыталась разглядеть ее через лобовое стекло, но в глаза светило солнце и ослепляло. Наверно, он привез Котенка к родителям, чтобы побыть сегодня наедине с этой девушкой.

Завернула в Его подъезд. Как дура! Она же даже не знает, на каком этаже живут его родители! Остановилась в пролете между первым и вторым и стала ждать. Зачем?!

Сколько минут прошло? Время резиновое. Каждая минута тянется так долго, что Наташа успевает взглянуть на часы по три раза… Послышался звук открывающейся двери. Не третий этаж. Похоже, четвертый. Дверь захлопнулась. Шаги. Это он. Сто процентов! Двести процентов!!! Сбежать, чтобы не выглядеть глупо! Сбежать, сбежать, думала Наташа и стояла на месте. Шаги быстро спускались вниз. Спешит к девушке в машину…

На втором этаже показался мужчина. Сердце не ошиблось: это был, действительно, Максим. Загорелый, умопомрачительно красивый… как и она. Увидев Наташу, мужчина замедлил ход и, дойдя до нее, остановился.

— Привет, — сказал он ей удивленно. Приятно было ее видеть. И больно.

— Привет, — отозвалась Наташа ласково.

— Зачем ты здесь стоишь?

— Задаю себе этот вопрос каждую секунду, — Наташа смущенно опустила голову. Стыдно за свое поведение. Снова взглянула ему в глаза и добавила: — Соскучилась.

Максим ничего не ответил ей на это. Миллионы мыслей в его голове сплелись в тугой комок — как трудно разуму работать в такой обстановке!

— Я не ожидала увидеть тебя здесь, — сказала Наташа, чтобы сгладить неловкую паузу.

Мужчина улыбнулся:

— Да ну? Здесь — в моем доме, в моем подъезде — не ожидала?

— Нет, не ожидала увидеть тебя именно в тот момент, когда пойду по магазинам. Смотрю — твоя машина…

Что означал ее выразительный взгляд, понял бы даже слепой:

— … это твоя девушка?

— Возможно. Я не знаю, по каким признакам можно считать девушку своей. Раньше знал, — с обидой в голосе сказал Макс.

Наташу он считал своей девушкой. А она, оказывается, влюблена в другого.

— А ты с кем-нибудь встречаешься? — спросил и с ужасом стал ждать ответа.

Наталья не сводила с него глаз. Ей показалось, что его на самом деле интересует этот вопрос.

— Нет. Мне никто не нужен, — и произнесла такие слова, понять и вспомнить которые мог только Максим: — Но если бы позвал ты, делала бы все, что попросишь…

Конечно, Максим помнит тот разговор на балконе у Андрюхи. Помнит то горячее чувство в груди, такое же, как и сейчас. Он на цепи у этой девчонки! Она появляется, когда налаживается его личная жизнь, встряхивает его сердце, топчется на его принципах, и он ничего не может с этим поделать! Грустно улыбнулся ей:

— Напоминаешь мне, что я люблю тебя? Мы поменялись ролями, теперь я прошу — дай мне забыть об этом.

Максим прошел мимо нее, спустился на несколько ступенек, обернулся:

— Меня ждет девушка. Очень хорошая. Я подумываю о том, чтобы на ней жениться. И я надеюсь, что она сможет выбросить тебя из моей глупой башки.

Мужчина быстро сбежал по ступенькам вниз. Наташа подождала здесь еще несколько мгновений, потом тоже вышла на улицу. Машина Макса все еще стояла недалеко от подъезда. Водитель обнимал руль и задумчиво смотрел вдаль. Подруга гладила его по плечу.

Максим откинулся на спинку кресла. В зеркале заднего вида шла Наташа. Уходила все дальше и дальше, спокойно и не оглядываясь.

— В чем дело? — спрашивала его девушка. — Ты нервничаешь?

— Я немного поцапался с родителями… — соврал Макс.

Это какое-то наваждение: только сейчас понял, что в своей новой возлюбленной просто нашел Наташу. Полюбил ее только за то, что она напоминает его милую любимую девчонку. Только Наташа могла попытаться так нелепо познакомиться, спланировав свою роль и придумав сценарий, а потом честно и искренне признаться, что чувствует на самом деле. И даже занимаясь любовью со своей новой девушкой, он занимается любовью с Наташей. Всю свою нежность вкладывает в этот секс — и девушка всегда беспредельно довольна…

А ведь пригласил ее к себе домой после первого же свидания. Полтора года воздержания — и все принципы насчет женщины на одну ночь оказались совершенно бессильными. Девушка делала вид, что она «не такая», но Максим еще раз убедился, что знает, как соблазнить даже неприступную. Собирался расстаться с ней наутро, но почему-то захотелось встретиться с ней снова…

* * *

Что-то происходит с Кареном. Он мало ест и заметно похудел. Уже вся семья уговаривает его сходить к врачу. Карен всегда приводит одну и ту же отговорку: он сам учится на врача и прекрасно знает, что с ним. Родственники пропускают это мимо ушей, а Наташа догадывается, что Карен подозревает у себя какую-то серьезную болезнь и боится, что его опасения подтвердятся.

Она его хорошо понимает и каждый день клянётся ему, что не оставит его одного, что бы ни случилось.

Двадцать первого июля Карен загремел в больницу. Живот болел так сильно, что вся горка таблеток, выпитых Кареном, практически никак не помогла.

Провели операцию, удалили опухоль.

Как только он очнулся от наркоза, Наташа стала требовать, чтобы ее пустили в палату. Переругалась со всеми — и с его родителями, и с врачами, которые считали, что ему вредно присутствие посторонних. Только один молодой доктор Олег был с ней вежлив и пообещал, что поможет в обмен на номер ее телефона.

Так они и навещали больного: то родители, то Наташа с доктором. Олег ухаживал за Наташей, а Наташа — за Кареном. Алиса навестила его два раза и исчезла…

Выписали Карена только в середине августа. Боли вроде бы стали меньше, но совсем не прошли. Парень тщательно скрывал это от всех, но Наташе однажды признался. И добавил, что рак вылечить нельзя…

Поступок Алисы что-то убил в нем. Наташа убеждала, что появится в его жизни другая любовь, но Карен отвечал, что у него нет времени ждать… Уговаривал Наташу попытаться наладить отношения с Максом, а ей было неловко устраивать свою жизнь, когда ее другу так плохо.

* * *

Часа два собиралась с духом, чтобы набрать Его номер. Как это страшно: позвонить бывшему парню! Сидела возле аппарата и в сотый, нет, в тысячный раз повторяла наизусть слова, которые ему скажет. Поднимала трубку и слушала гудок. Нажимала несколько кнопок и возвращала трубку на место.

Наконец, набрала номер до конца. Решила, что просто молча послушает, дома Максим или нет. Максим оказался дома. Несколько раз сказал «Алло», но никто не отвечал. А ведь он сейчас положит трубку, и ему будет совершенно безразлично, что на этом конце телефонного провода кто-то так переживает!

— Макс, привет! Это Наташа, — призналась девушка, и тут же сама испугалась своей бесконтрольно нахлынувшей смелости. Ее голос дрожал, но возможно, собеседник этого не заметил.

Короткая пауза прервалась:

— Привет. Почему звонишь и молчишь?

— Боюсь твоей реакции.

— Зря.

Наташа старалась глубже дышать и успокоиться, закрыла ладошкой микрофон трубки, чтобы не сопеть Максиму на ухо. Потом догадалась спросить:

— Ты один? Можешь разговаривать?

— Нет, — коротко, но очень понятно ответил мужчина. И добавил: — Говори, чем я могу тебе помочь?

Наташа робко объяснила:

— Я хотела бы с тобой встретиться. Чисто по-дружески!

Максим молчал и слушал дальше.

— Я не хочу, чтобы между нами были напряженные отношения.

Он думал. За несколько секунд Наташа успела сильно пожалеть, что затеяла этот разговор. Все в его руках. Если он откажется, как она будет смотреть ему в глаза на уроках?

— Только не сегодня, — произнес Макс. — Я уже скоро ухожу на работу. Давай завтра. После обеда и ненадолго, хорошо?

— Да-да, как скажешь! — обрадовалась девушка.

— Куда мне подойти и в какое время?

А вот к этому вопросу Наталья готова не была! Так растерялась!

— Э-э, ну может, к памятнику на площади? Или, если хочешь, приезжай ко мне домой.

Господи, ну что за бред она предлагает уже чужому парню?!

— Хорошо, к памятнику. В три, да?

— Договорились!

— Ну, тогда до завтра! — попрощался Максим.

— До завтра! — отрешенно и радостно повторила Наташа.

Распласталась на кровати, смотрела в потолок и улыбалась… Вот это счастье — впервые за лето! Так просто! Больше времени потратила на переживания!

А до Первого сентября осталось десять дней. Она уже не сможет проводить целые дни с Кареном. Она будет в школе до часу или до двух, а потом еще надо будет делать уроки. К литературе, заданной на лето, она даже не притрагивалась. Неужели придется делать выбор между другом и учебой?

Максим приехал «к памятнику» вовремя, а Наташа уже ждала его минут десять. Конечно, девушка не должна приходить на свидание раньше парня, но это не свидание, а просто встреча с другом. Наташа сидела на лавочке неподалеку, в тени огромного платана, красивая и бесподобно женственная в сиреневой мини-юбке и топике молочного цвета с двумя тонкими завязками на спине и на шее. Она закрутила волосы на затылке в небрежный пучок, оставив кончики волос болтаться на плечах, и Максим с трепетом любовался ее красивой загорелой спиной, когда пропустил девушку войти в кафе первой. Как же меняются люди! Как быстро взрослеют дети! Быть с ней на равных — значит быть у нее под каблуком!

Наталья выбрала маленький квадратный столик у окна, и Максим сел напротив нее. Заказали сок. Любовался ею и в какие-то секунды жалел, что пришел сюда: к чему себя дразнить?

— Ты стала активнее пользоваться косметикой? — спросил, разглядывая ее лицо. — Или это только сегодня?

— Прости, но это теперь всегда, — улыбнулась ему Наташа. Загар, терракотовые тени для век, черная тушь — четко подчеркнутый разрез глаз, румяна на скулах, прозрачный блеск для губ и яркая улыбка — это не только для него.

— Тебе идет!

Разговаривали о всякой ерунде: о погоде, о температуре воды в море, о жаре на улице и о том, как хорошо в кафе с кондиционером. А мысли у обоих были серьезнее.

— Я боялась, что ты откажешься встретиться. А нам ведь еще целый год придется общаться в школе, — нарушила светскую беседу Наталья. — Я не хочу быть с тобой в ссоре.

— А я с тобой не ссорился, — возразил учитель.

— Но мы так нехорошо расстались…

Максим вертел по столу стакан, несколько секунд молчал, потом признался:

— Я был обижен на тебя, злился… Ну, много всяких нехороших эмоций испытал. Потом понял, что если у нас что-то не ладилось, то виноваты были оба. Сейчас я ничего плохого к тебе не чувствую, может, потому, что я вполне счастлив со своей девушкой.

— Ты спишь с ней? — неожиданно спросила Наталья, глядя мужчине в глаза.

— Это не твое дело, — подумав, ответил тот.

— Согласна с тобой. И все же?

Вот упрямая! Для чего она хочет это знать? Максим сказал негромко:

— Да.

Наташа отвела взгляд, начала помешивать трубочкой сок в стакане. Да! Его девушка взрослая, и неважно, что они встречаются только пару месяцев или даже меньше! А Наташа прожила с ним восемь месяцев в одной квартире — и ничего не было!

Знала бы она, что он спит с этой девушкой с первого дня знакомства…

Максим взял ее за руку:

— Зачем ты спросила, если тебе это неприятно? В следующий раз подумай, что я могу ответить, и хочешь ли ты это слышать.

— Да нет, все нормально, — вяло ответила Наталья.

— Я достаточно хорошо тебя знаю…

Это действительно так. Как бы она ни притворялась, за какими бы масками ни прятала свои чувства, он все понимает сразу. Так было с самого начала, с седьмого класса. Прошептала ему с упреком:

— Наверно, ты нежный и внимательный любовник…

Максим изобразил самодовольное, циничное лицо:

— Нет, я эгоистичный и ленивый. Я считаю, что доставляю женщине огромное удовольствие уже одним только присутствием в ее постели!

Наташа засмеялась, а мужчина слегка потрепал ее за улыбающуюся щеку. Понимал, что она, в самом деле, уже не ребенок. Когда она успела так повзрослеть? Она как будто осознает, насколько привлекательна для мужчин, и умеет этим пользоваться.

— Почему ты ни с кем не встречаешься? — спросил ее. — Тебе кто-нибудь нравится?

— Нравится один доктор, — призналась она смущенно и тут же уверенно заявила: — Но я хочу встречаться не с тем, кто мне нравится, а с тем, кого я по-прежнему люблю.

Девушка смотрела ему в глаза так пронзительно, что Максим понял — речь идет все-таки о нем, а не о Сане. Наташа извинилась:

— Наверно, лучше было не говорить «по-прежнему»…

— Наташ, — перебил ее Макс. — Давай уважать друг друга. Ты тоже много для меня значишь, но у меня есть девушка.

Наташа кивнула в знак солидарности:

— Мне безумно хочется поцеловать тебя, но я этого не делаю как раз из уважения к тебе.

— Спасибо, — искренне поблагодарил ее Макс.

Расспрашивала его о Катюшке, узнала, что дочка по ней очень скучает. Жаловалась на свою маму, на что Макс отвечал, что родителей надо терпеть, больше ничего не помогает, он проверял.

Наташа рассказала любимому, что ни с кем не встречается, потому что у нее элементарно нет на это времени; что ее друг Карен серьезно болен, и она проводит все свободное время с ним. Призналась, что чувствует себя очень одиноко, потому что ей некому рассказать, как она переживает из-за Карена. Что каждый день играет сложную роль — улыбается, шутит, делает вид, что его болезнь пройдет… И сама начинает верить в это.

Максим подвез ее до дома. Заезжать во двор не стал, остановился на пятачке возле трансформаторной будки, со всех сторон обросшей душистой акацией. Зачем-то заглушил мотор… А ведь она не просила посидеть в машине и поболтать… Просто так не хочется, чтобы она уходила! Она поймет это?

Наташа и не спешила уходить: ей казалось, Максим не очень стремится прощаться. Предприимчиво придвинулась к нему чуть ближе и его притянула к себе за шею. Мужчина понимал, что за этим последует, но сопротивления не оказывал. Осознал, что больше всего на свете жаждет сейчас ее поцелуя. Почувствовав волшебное прикосновение ее губ, закрыл глаза и растаял.

Давно уже не целовались с таким наслаждением. Максим не просто не возражал, а наоборот, отвечал взаимностью очень и очень страстно. С каждой секундой Наташа понимала, что перестает сердиться на него за его брюнетку, понимала, что соскучилась по нему безмерно. И что кое-что сказать можно только так и уж никак не словами… С радостью и небывалым счастьем ловила его дыхание, наслаждалась покалываниями щетины, отслеживала мысленно поведение его рук, особенно той, которая гладила ее голое колено. Очень хотелось прижаться к нему еще сильнее. Хотелось прижаться к нему так сильно, как невозможно сделать, не раздевшись… Хотелось почувствовать прикосновения его тела не только снаружи, но и внутри.

А ведь только что в кафе говорила ему об уважении к его новой личной жизни… Отстранилась от него тоже по своей инициативе, невзирая на его попытки продолжать дальше. Не хочется знать о том, что он способен на неверность… Погладила его щетинистый подбородок, нежно и по-доброму поцеловала в щеку, прошептала: «Прости». Максим смотрел ей в глаза и не говорил ни слова. Чувствовал себя предателем, изменником и ничего не мог с собой поделать. Если она будет продолжать — он не откажет. Но она невозмутима. Просто смотрит! Снова потянулся к ее губам, но она поставила перед его лицом пальчики. Но она же не выходит из машины! Так и умолял ее мысленно, повторяя про себя тысячи раз: «Пригласи меня к себе! Пригласи меня к себе, я пойду!» К черту время! К черту совесть! К черту принципы! Чего она ждет?! Пока его сердце взорвется? До нее же всего сантиметр! Это шаг последней надежды:

— Я хочу тебя! — прошептал ей с бешеной откровенностью, глаза в глаза.

Она долго — бесконечно — и внимательно смотрела на него. Максим с трудом осознавал реальность событий — в первый раз открыл себя для нее так нараспашку.

В первый раз слышит это от него. Аж сердце защемило… Наташа провела пальчиком по его слегка приоткрытым губам, готовым в любое мгновение целовать ее снова.

— Возвращайся к своей девушке, — тихо посоветовала она. — Прости. Не обижайся.

Отвернулась от него, взяла со своих колен сумочку. Потом посмотрела на него таким незнакомым взглядом: с легким прищуром, словно она знает больше, чем на самом деле.

— Вы, мужчины, такие хлюпики! Из вас можно веревки вить. Ваша страсть вас погубит.

Открыла дверцу, вышла, завернула за угол дома и скрылась из виду. Максим все так же смотрел ей вслед, застыв неподвижно, растерянно, униженно, растоптано… Нет, не обиделся на нее за эту фразу — она ведь абсолютно права! Просто готов был забыть обо всем на свете — и о своей девушке тоже. Готов был остаться с Натальей навсегда, заниматься с ней любовью, делать для нее все возможное и невозможное… Готов отдать ей всего себя, но ей это, видимо, теперь не нужно…

С досадой ударил по рулю. Боролся сам с собой — с желанием догнать ее, сказать, что по-прежнему любит, что готов забыть о том, что она была увлечена Саней, и снова быть вместе. Такую дикую боль чувствовал, всеобщую, поглощающую. Если бы эта боль была в голове — разбил бы голову, если бы в сердце — вырвал бы собственное сердце, но эта боль — везде, без конкретного источника. Словно чем-то придавило. Эта девчонка нужна, чтобы дышать.

* * *

— Может, тебе надо было все-таки соблазнить его по полной программе? — предположил Карен, когда Наташа зашла к нему в гости и поделилась последней новостью.

— А потом он застегнул бы ширинку и пошел домой — к своей девушке? — возопила Наташа. — Благодарю! Один мой возлюбленный уже так сделал! Я не хочу второй раз на эти грабли!

Потом тяжко вздохнула, вспомнив приятное и романтическое прошлое, и призналась:

— Когда у нас все только начиналось, он сказал: «Пока я с тобой не пересплю, думать о тебе не перестану»…

«Напоминаю себе каждую секунду, что никогда ни о чем не жалею… И начинаю сомневаться в этом. Черт возьми, я тоже тебя хочу! Я, почему-то, уверена, что ты будешь намного смелее, чем Саня, и намного внимательнее, чем Карен.

Что ни делается, все к лучшему. Да, да… Только и думаю о том, как мы поднялись бы ко мне, замкнулись у меня в комнате, как раздели бы друг друга… Хочу быть твоей! Хочу, чтобы ты делал это так, как тебе нравится — уверена, мне будет хорошо уже только оттого, что это делаешь именно ты… Ты, действительно, доставишь женщине удовольствие уже одним присутствием в ее постели… Не могу представлять себе эти сцены — слишком тяжело. И отвлечься — тоже не могу.

Может, зря отказалась? Даже если бы это был первый и последний секс в нашей с тобой жизни, я, по крайней мере, знала бы, что такое секс с тобой.

Ты единственный мужчина, не С КОТОРЫМ я хочу, а КОТОРОГО хочу.»

* * *

Карен сказал, что дням его жизни начался обратный отсчет. Боль была такой сильной, что утренняя инъекция наркотического вещества переставала действовать уже к обеду, и Карен просыпался от мучений, поэтому врачи увеличили дозировку вдвое. Впрочем, через два дня Наташе уже пришлось бежать в аптеку за дополнительными обезболивающими средствами.

Он совсем не был похож на себя в начале лета — худой, лохматый, сутулый… На улицу он уже не выходил — не потому, что не мог, а потому, что не хотел пугать прохожих своим видом. Только каждые два дня по утрам сестра возила его в больницу. Наташа сделала ему стильную и модную стрижку, но потухший взгляд зажечь не могла никак. Девушка ушивала его одежду и предупреждала, что эти швы легко будет распороть, когда он выздоровеет и снова наберет нормальный вес. От новой одежды по размеру парень наотрез отказывался.

Наташа просыпалась в 9 утра и поднималась к нему домой. Карен отдал ей свои ключи, чтобы она отмыкала дверь сама. Девушка готовила ему разные вкусности по рецептам Максима — лишь бы Карен хоть что-нибудь ел. Покупала журналы, и друзья вместе читали их. У Карена постоянно возникали грустные мысли, и Наташа терялась — что лучше: дать ему высказаться или запретить подобные размышления. Выслушивала и пыталась переубедить, как она умеет это делать. Карен улыбался, и Наташа делала вывод, что день прожит не зря.

Наташа восхищалась мужеством друга — когда он оставался один, она не раз заставала его плачущим, но в присутствии Наташи и своей семьи Карен делал вид, что ему уже лучше. Неутомимо подбадривал маму и сестру, старался научить отца разбираться в компьютерах, говорил всем комплименты — причем, явно от всего сердца.

Вчера Карен, сидя на полу и листая худыми костлявыми пальцами страницы очередного журнала, вдруг прошептал:

— Жизнь каждого из нас может закончиться в любой момент… А мы об этом даже не задумываемся.

Только тогда Наташа заметила, что он совсем не интересуется журналом. Девушка внимательно смотрела ему в глаза, чтобы друг видел, что он не один, и не раскисал. Карен продолжал:

— Спеши жить. Не теряй времени и ничего не бойся.

По его щекам потекли слезы, но он их даже не вытирал.

— Тебе больно? — всполошилась Наташа.

Карен кивнул.

— Дать таблетки?

Парень улыбнулся сквозь слезы. Протянул к ней руки:

— Иди ко мне.

Наташа подошла, села рядом, обняла его.

— Я испортил тебе все лето, — прошептал Карен.

— Я люблю тебя, — ответила на это девушка.

— И я тебя тоже.

Наташа вытирала пальцами его слезы, обнимала его и смотрела в глаза, как бы спрашивая, почему он плачет. Карен долго молчал, потом сказал:

— Я сегодня из больницы приехал, вошел в подъезд. Там, знаешь, дверь в подвал, замок висит. А на замке — капля краски… — он глубоко вздохнул и понизил голос. — Я малым карапузом был, когда эта капля там появилась. Тогда стены в подъезде красили в зеленый цвет и поставили кляксу на замке. Я ростом был до этого замка. И все мне эта капля нравилась, я ее и палочкой ковырял, и пальцем. Потом забыл об этом, вырос. А сегодня иду — и вдруг вижу это пятно, старое, зеленое… Оно так много значит для меня! Прямо аж сердце сжалось. Стены уже сто раз перекрашивали. А там мой отпечаток до сих пор остался. Я больше ничего не успел в жизни… Это единственное «мое», что останется после меня…

Наташа вздрогнула от последних слов, а Карен закрыл глаза, и по его щекам снова покатились слезы:

— Наташка, если бы ты знала, как я не хочу умирать!!!

Сегодня, второго сентября, во вторник, когда она после школы сразу пришла к другу, Карен отчаянно старался выгнать ее. Говорил, что ей нужно делать уроки — читать летнее домашнее задание по литературе. Все ее заверения, что она будет делать это ночью, пролетали мимо Карена. Тогда она придумала хитрый ход. Сказала, что хочет поделиться с ним впечатлениями о том, как прошел сегодня урок физики. Говорила интересно и с увлечением, описывала каждый взгляд учителя на нее, спрашивала у друга совета, как сделать так, чтобы физик расстался со своей девушкой и снова вернулся к Наташе.

Не призналась только в том, что Максим ее сейчас не волновал вообще. Как и учеба или что-нибудь еще. Что самое важное для нее — это отвлечь Карена от негативных размышлений.

В среду он снова повторял, что не стоит портить учебу из-за него. Говорил, что его скоро не станет, а школьные оценки повлияют на ее медаль, к которой она так стремится. Наташа плакала — впервые при нем за последние месяцы — и кричала:

— Мне наплевать на медаль! Если ты собрался умирать, то я не хочу терять ни минуты! Не умирай, и я буду спокойно приходить к тебе пару раз в неделю, как раньше!

Карен тоже плакал. Обнимал ее и говорил:

— Жить так я тоже не хочу. Люди, окружающие меня, это доктора. Все, чем я занимаюсь целый день — пью таблетки и все равно корчусь от боли. Я доставляю столько хлопот людям, которых люблю! А сколько денег мои родители уже выкинули на мое лечение! А знаешь, что будет дальше? Дальше вы будете убирать за мной говно, потому что я даже не смогу добраться до унитаза… И все для чего? Чтобы вы рано или поздно похоронили меня…

Четвертое сентября в Наташиной памяти, как в тумане, с того момента, как она отомкнула входную дверь его квартиры и почувствовала ужасный и сильный запах газа из-за закрытой двери кухни… Помнит, что не растерялась и не ударилась в панику. Открыла окно, быстро закрутила все вентили на плите, вытащила Карена в комнату и позвонила в «скорую». Тело было теплым, но пульс не прощупывался. Плакала и делала искусственное дыхание «рот в рот», как учили в школе. И думала, хотел бы Карен, чтобы его сейчас спасли?

Помнит, что когда приехали врачи, у нее самой уже кружилась голова. Догадалась позвонить его маме…

Утром в пятницу по дороге в школу сквозь слезы увидела в почтовом ящике листок бумаги. Наверно, его туда положил кто-то из родных Карена. Сама она вчера была в таком шоке, что не заметила у них дома на столе кухни два письма — семье и ей…

«Детка, точно знаю, что ты поймешь меня правильно. Мне так же больно, как и тебе. Нет смысла больше мучить близких людей. Прости за гадости, которые тебе сделал, и спасибо за все хорошее, что между нами было. Ты удивительная девушка, мой лучший друг. И прекрасная любовница, думаю, твой учитель много потерял. Жаль, что ты не хотела более серьезных и глубоких отношений со мной. А может, это и к лучшему.

Не теряй времени и не оглядывайся назад. Не живи прошлым — будущее лучше!

Я люблю тебя. Это мой последний поступок, который причинит тебе боль. Прости.»

Как добралась до школы — не знает. На уроках сидела, опустив голову и спрятав слезы за струйками волос. Совершенно не верила в то, что Карена больше нет, но уже чувствовала себя безмерно одинокой. Стоило немного успокоиться, она доставала записку и перечитывала ее — слезы подступали с новой силой, и сопротивляться им с каждым разом становилось все трудней.

Учителя видели, что она плачет и ничего не пишет в тетради, но делали вид, что не замечают этого. Только на физике Максим подошел к ней и поднял за подбородок ее лицо. Смотрел в ее ненакрашенные заплаканные глаза и спросил:

— Что случилось?

— Карен умер, — прошептала она.

И вдруг оттого, что сказала это вслух, сама поняла смысл этих слов. Разрыдалась и бросилась из класса.

— Решайте задачи, — сказал учитель одиннадцатому «Б» и вышел за ней.

Наташа стояла в коридоре, упершись лбом в раму окна. Повернул ее к себе и крепко обнял. Крепко-крепко…

Глава 5. Лучший друг

…Наташа неожиданно заметила, что смеется… Максим тоже смеялся. Она сидела за столом у него на кухне и ела макароны. Причем, она находилась на мягком диване, хотя раньше всегда чувствовала, как этот диванчик сковывает ее движения. Его ведь нельзя подвинуть ни ближе к столу, ни дальше, и Наташе всегда было ужасно неудобно, что нельзя махать руками и дрыгаться, будучи подпертой спереди — столом, а сзади — спинкой сиденья… Максим сейчас был напротив, как раз на ее любимой табуретке. Улыбка медленно сползла с лица девушки, она почему-то вдруг только сейчас поняла, что после похорон Карена уже прошло какое-то время. Когда оно успело пройти? Максим заметил ее замешательство:

— В чем дело? С тобой все в порядке?

Наташа растерялась и даже не знала, что ответить. Она посмотрела по сторонам.

— У тебя новые занавески… — задумчиво проговорила девушка.

Максим серьезно и с облегчением, Наташе не понятным, сказал:

— Добро пожаловать в реальный мир! Наконец-то ты с нами, впервые за этот месяц.

— С вами? — переспросила она.

— Жизнь продолжается, — Максим взял ее руку. — Я знаю, что тебе трудно. Но это он умер, а не ты. Он написал тебе записку, потому что хотел уменьшить твои страдания. Я бы на его месте поступил точно так же, лишь бы не мучить дорогих мне людей. Будь сильной, малышка. Будь сильнее, чем это возможно.

Наташа молчала, а Максим так и держал ее за руку. Максим единственный, кто был рядом с ней на похоронах. Он подхватывал ее, когда от жары у нее подкашивались ноги, и она готова была потерять сознание. Он обнимал ее, когда ей казалось, что она теперь совершенно одна в этом мире. Он вытирал ее слезы и говорил столько всего! Правда Наташа даже не помнит, о чем. Но его голос проникал ей глубоко в сердце, и становилось чуточку легче… Он рядом с ней уже много дней…

И вдруг до нее дошел смысл его слов.

— Макс, — начала она несмело, словно боясь услышать ответ. — Ты что, читал записку?

Мужчина кивнул.

— Но ведь она не тебе адресована! Разве можно читать чужие письма?!

— Ты доставала это письмо из кармана примерно каждые пятнадцать минут. Я спросил однажды, что там написано, и ты дала мне прочитать!

Максим встал и начал ходить по кухне. Потом понизил голос и добавил:

— Да, читал. Могу сказать, что кое-что новое узнал о тебе. «Ты прекрасная любовница, твой учитель много потерял»… — грубо процитировал он.

— Что ж, он хранил эту тайну до конца своей жизни… — с грустью сказала Наташа. Хотелось плакать, в горле стоял ком, но слез не было в наличии.

— Я не буду ни в чем тебя упрекать, — Максим снова сел за стол. — Если ты хотела с ним именно таких отношений, то это твое право. Я хорошо знаю, что такое дружеский секс. Правда, обидно, что не я был твоим первым мужчиной.

— Карен тоже не был.

Наташа подняла голову и посмотрела в глаза учителю. Ей уже безразлично, какие последствия будут у этого разговора, но снова обманывать его не хочется. Макс растерялся, такого разворота событий он не ожидал.

— А кто тогда?

Он придвинулся к ней ближе и посмотрел в глаза так, как будто заглянул в самые глубокие уголки ее души.

— Саня, — ответила девушка, стойко выдерживая этот прошивающий насквозь взгляд.

Максим откинулся на спинку дивана, скрестил на груди руки и скорее себе, чем ей напомнил:

— Саня не видел тебя все лето. Значит, ЭТО было, когда мы с тобой еще встречались?! Стоп, но Саня говорил мне, что вообще никакого интима между вами не было…

— Благородно. Теперь я чувствую, как важен такой шаг. Я тоже сказала девчонке Карена, что у меня с ее парнем ничего не было. Для меня это был единственно возможный вариант ответа, а на него это произвело большое впечатление.

Девушка чуть не плакала, когда вспоминала о Карене, но старалась сдержаться.

— Я разочаровалась в Саше, когда он признался, что скоро станет отцом. Представляешь, парень лишил меня девственности в мой день рождения, а через несколько дней… Но теперь с его стороны имеется один хороший поступок.

— Один? — неожиданно заступился за охранника Максим. — У него теперь семья, но он тебя не оставил в трудный момент! Твоим подружкам не было до тебя дела весь этот месяц, твоим родителям тоже! Только мы втроем, я, Андрей и Саша, не отходим от тебя ни на шаг! Мы следим за тобой, как за маленьким ребенком. Следим, чтобы ты не ходила по лужам, не упала с лестницы, чтобы ты ела хоть иногда! Ты ведь даже не можешь сама выбрать, что ты будешь есть, — тебе все пофиг! Саша и Андрей изо всех сил тебя развлекают после уроков, когда я иду на работу в клуб… — голос Максима немного смягчился, он взял Наташины руки, поцеловал одну ладошку, другую. — Я так рад, что ты наконец-то разговариваешь со мной. Я так беспокоился за тебя… ну, что тебя придется показать врачу… Все эти дни ты упорно не желала поддерживать разговор, никого не слушала, отвечала совсем не то, о чем тебя спрашивали… А мы столько слов тебе сказали…

Что-то как будто подтолкнуло девушку сзади, она обняла Максима, по пути поцеловав его в щеку. Мужчина что-то говорил ей, но она, тихо плача у него на плече, успевала осознать только некоторые слова:

— Жизнь продолжается… У тебя есть своя рок-группа, перспективы… Хватит плакать. Ты не можешь ничего изменить, значит, надо смириться с этой потерей…

Каждый день становилось немножко легче. Наверно, оттого, что рядом был Максим. Наташа поняла, что снова живет у него дома, но стеснялась спросить, как это получилось. Или боялась, что он передумает. Он часто обнимал ее, когда они оставались наедине, даже в школе, как сейчас. Уроки у обоих закончились, и Наташа зашла в его кабинет. Максим посадил ее к себе на колени, невзирая на все запреты и возможность быть обнаруженными; спрашивал, как у нее дела, успевает ли она догнать школьную программу… Говорил ей комплименты, чтобы порадовать ее… Пытался быть с ней «на равных». Наташа это замечала.

Заглянула ему в лицо и сказала:

— Когда мне казалось, что я потеряла вас троих, со мной рядом был Карен. Теперь я потеряла Карена, но со мной — вы. Несмотря на то, что с каждым из вас я поссорилась… Макс, прости меня за все плохое, что я тебе сделала; прости за измену и за твои переживания…

Максим перебил ее:

— Я сам в этом виноват.

— Честно говоря, я не решилась бы на измену, если бы была уверена в твоей верности.

Мужчина уныло улыбнулся:

— Я никогда не изменял тебе. Знаешь, бармен в ночном клубе без женского внимания не остается ни на час. Официантки у нас всегда молоденькие — около двадцати лет — симпатичные — это у нас основное требование, коммуникабельные, и, почему-то, в основном, одинокие. Конечно, появлялись девушки, которые были мне очень даже симпатичны… У меня случался флирт с некоторыми, но в постель ни одна из них меня не затащила… Я не смог бы тебя обманывать.

Наташа окончательно поняла, что совершила ошибку. Саня симпатичный парень, но сейчас рядом с ней не менее симпатичный мужчина, умный, заботливый, верный, ради которого обязательно нужно было пожертвовать юношеским увлечением. А Максим смотрел на нее и влюблялся с каждой минутой все сильнее. Отчего — сам не понимал. Он обнимал ее, гладил ее мягкие длинные волосы, закрывал глаза и слушал ее голос, как песню:

— Когда мы с тобой расстались, я пожалела об этом сразу. Я не вижу ничего плохого для себя лично в том, что спала с другими. Это мой жизненный опыт. Но люблю я тебя. Я хочу быть с тобой, и сексом заниматься хочу с тобой. Но это решать тебе, я перед тобой — такая, какая есть…

* * *

Время не останавливает свой бег ни на мгновение. Мы зажмуриваемся, а когда снова открываем глаза, понимаем, что жизнь продолжается. Что-то успело измениться за этот миг. Это только мы замираем, а все остальное — нет. И в наших интересах поскорее очнуться, чтобы не пропустить что-то важное и прекрасное.

Оказывается, Наташа уже две недели живет у Максима. Он сам привел ее к себе, когда понял, что о ней больше некому заботиться. Когда уходил на ночь на работу в бар, а это случалось через день, в его квартире с Наташей ночевал Андрей. Это на тот случай, если от одиночества ей захочется покончить с собой. Максим попросил Наташину маму собрать одежду, которую девушка обычно носит, потому что сама Наташа в этот период вообще не думала о своей внешности. Вообще ни о чем не думала, кроме Карена. Максим просил других учителей не вызывать ее пока к доске и не ставить двойки за домашние задания. Максим приводил ее каждое утро в ванную и следил, чтобы она почистила зубы и тщательно умылась. Максим оставил свою шестилетнюю дочь жить у бабушки с дедушкой, потому что на его совести сейчас был менее дееспособный ребенок.

Сейчас, когда Макс все это ей рассказывал, Наталья убеждалась, что не отсутствовала в реальном мире. На самом деле она все понимала тогда и помнила сейчас, просто эти события были на втором, или более далеком плане…Тогда ничто не имело значения. Пока Максим не сказал что-то смешное про макароны, и Наташа осознала: не все черно-белое. Его глаза — голубые! Чтобы видеть эти глаза, надо перестать плакать!

Так Наташа и продолжала жить у любимого мужчины, но их отношения были чисто дружескими. Теперь в рабочие дни Максима она оставалась дома одна. Старалась не включать музыку — те песни, которые ей нравились, сейчас разрывали ее сердце. Засыпала под телевизор, чтобы не было тоскливо. Когда Максу не надо было в бар, болтали до поздней ночи, а наутро, невыспавшиеся, ехали в школу.

Сидя на пуфике перед зеркалом, Наташа задумчиво расчесывала свои длинные волосы перед сном. Сегодня у Максима был выходной. Вдруг ее озадачила одна мысль. Вспомнила, что несколько недель назад в школе Максим спросил ее, почему она не моет голову. И Наташа ответила: «Не хочу». Потом еще несколько раз убеждал ее, что за волосами нужно ухаживать, тем более за такими длинными. Говорил: «Они у тебя все повыпадают!», а Наташа пожимала плечами: «Ну и что?»…

Она обернулась — любимый сидел позади нее на диване, переключал каналы.

— Макс, я сама мыла волосы последний месяц?

Мужчина отрицательно покачал головой.

— А то я смотрю, их стало меньше! — шутливо объяснила девушка.

Максим с нежностью глянул на нее:

— Неправда. Я был очень аккуратен.

Она смотрела на него и вспоминала. Он, в одних шортах, возле ванны, весь в мыле, пене и мокрых следах. Очень аккуратный! (Улыбнулась своим мыслям.) А в ванне она… Раздетая.

— Боже мой! Ты видел меня голой! — всплеснула руками с довольной улыбкой.

— Ты тоже видела меня голым.

Точно! Видимо, после нескольких таких акробатических пыток ему надоело мучиться, и он к ней просто присоединился. Кто бы мог подумать, что они окажутся обнаженными под душем при таких обстоятельствах? Моменты вспоминались один за другим. Ух ты! Он прикасался к ней и мочалкой, и голыми руками! Смотрел на нее и гладил ее тело! Такое бывало только в ее снах!!! А наяву… Он просто купал ее. Мыл голову. С заботой и кристально чистыми намерениями. Просто так — рядом с ней под струйками воды — так было удобнее и проще для них обоих.

Впрочем, даже одетому мужчине трудно скрыть свое возбуждение. Думая об этом, Наташа не смогла сдержать улыбку. Искоса посмотрела Максу в глаза и с намеком сказала:

— Я помню…

Максим все понял, засмущался, но ненадолго:

— И что?! Это совершенно естественная реакция на красивое женское тело!!!

— И тебе не стыдно? — лукаво прищурилась девушка.

— Будь снисходительна! Я всего лишь мужчина.

Наташа на секунду задумалась и серьезно спросила:

— Между нами что-нибудь было?

— Нет, конечно. Я бы не воспользовался твоим состоянием.

К девушке снова вернулась ирония:

— Жаль, что я не «воспользовалась» твоим!

Они еще немного посмеялись, пока Максим не решился признаться:

— Я понял одну вещь. Все мои принципы, все условия и ограничения, которые я ставил между нами, это все такая ерунда! Это просто слова. Как только ты проявила бы чуть более смелую инициативу, я бы сломался.

— Может быть, еще не поздно?

— Поздно.

— Ты же говорил, что хочешь меня. Летом, у тебя в машине.

— Это был момент слабости. Ты меня спровоцировала.

— А если я сейчас разденусь, ты не поменяешь своего мнения?

— Ничего не произойдет! — и с усмешкой добавил: — Я уже насмотрелся!

Наталья встала, подходя к нему, предложила:

— Проверим?

Они оба понимали, что это просто игра слов, флирт. Конечно, Наташа еще не скоро захочет секса, хоть с Максом, хоть с кем-то еще. Максим даже не стал отвечать на ее последнюю фразу. Девушка забралась верхом на его колени, обняла за шею и несколько секунд нежно целовала в губы. Потом положила голову на его плечо и промурлыкала:

— Ты единственный мужчина в моей жизни. Понимай это, как хочешь.

И вдруг отстранилась от него:

— Ты ведь встречался с кем-то летом. Даже хотел жениться… Где она сейчас?

— Ты бы смирилась с тем, что твой парень забрал юную и симпатичную девочку к себе жить? Вот ей это тоже не понравилось.

Странно, что она вспомнила о его подружке только сейчас. Наташа уже столько дней ведет себя так, как будто они с Максом и не расставались вовсе, а просто устроили передышку. Да и Макс ведет себя так же. Наверно, еще что-то было за тот месяц, пока Наташа была в космосе. Наташа восхищенно смотрела на парня.

— Ты не жалеешь, что сделал такой выбор?

— Какой выбор? У меня не было выбора.

Да, хотел жениться. Пока девушка вела себя скромно. Но к сентябрю она уже начала наглеть: переставляла предметы в его доме по-своему, намекала, что хочет жить у него… Много умничала — обои надо другого цвета, занавески не в ее вкусе… Заставила повесить на кухне новые. Господи, всего-то два месяца были вместе! А вот Наташа даже пыль в его квартире не трогала!

Макс отложил пульт, который до сих пор держал в руке, скорее, по привычке, чем по необходимости. Обнял девчонку. Такое родное хрупкое тельце под тонким шелковым халатиком! Прошептал ей на ухо:

— Я люблю тебя, но самолюбие не позволяет уступить своим чувствам. Мучаюсь из-за этого. Я не ревную к парню, которого уже нет. Но то, что мой приятель лишил тебя девственности, я простить не могу. Ни тебе, ни ему. Хотел бы. Не получается.

Наталья как будто специально расчетливо выбрала правильный момент для этого разговора: у нее был траур, довести ее до слез было чрезвычайно легко, поэтому Максим контролировал себя как нельзя жестко — никаких грубых слов, повышенных тонов, упреков…

— Ты загнала меня в тупик. Ты втиснулась в мой распорядок дня, в мои мысли, в компанию моих друзей. Моя дочь называет тебя мамой. Меня чуть не уволили, столько конфликтов было с коллегами — и это все из-за тебя! Я не могу отпустить тебя после всего этого, и мое сердце не может. Но жить с мыслью о том, что кто-то переспал с моей девушкой, невыносимо!

— Ты тоже не жил в воздержании летом.

— Я делал это не за твоей спиной! Я не обманывал тебя!

— Я тоже не обманывала тебя, не делала из тебя дурака. Мои чувства к Сане в какой-то момент пересилили мою любовь к тебе — и я рассталась с тобой сразу же! И именно из уважения к тебе я и об измене рассказала: я не хочу, чтобы о моей интимной жизни Саня знал больше, чем ты. А ты разве не рассказал бы мне об измене?

— Нет! — без раздумий ответил мужчина.

— Почему? — расстроилась Наташа, считая, что ее уже заочно обманули.

— Потому что не хочу причинять тебе боль.

Он взглянул ей в глаза так ярко, что Наташа словно ослепла: потеряла из поля зрения все, что было вокруг.

— Прости, — прошептала она, склонив голову. — Я решила, что честность будет лучше обмана. Я люблю тебя. Ты не был моим первым мужчиной, но и я не была твоей первой женщиной. Взамен я обещаю, что ты будешь у меня последним! Реши, что для тебя важнее, — и добавила: — Не теряй времени и не оглядывайся назад!

* * *

В один из дней Наталья, сославшись на критические дни, осталась дома. Вернувшись после уроков, Максим застал ее плачущей. Сорок дней. Как же он упустил это из виду?! Оказывается, ее пригласили сегодня в столовую на поминки, но она решила не идти. И теперь чувствует свою вину за это, чувствует, что предала Карена…

Учитель подошел к стоящей у окна подруге и крепко обнял ее. Девушка разрыдалась еще больше, уткнувшись в его плечо.

— Поплачь сегодня, но больше я не хочу видеть твои слезы. Я что угодно сделаю для этого. Не бойся, требуй все, что хочешь. В любой момент. Я всегда буду рядом.

Парень гладил ее по голове, целовал в макушку, в виски — куда мог дотянуться со своего роста. Через какое-то время — трудно сказать, сколько минут прошло — Наташа стала успокаиваться. Максим постоянно говорил ей какие-то сочувственные фразы, Наташа не вникала в смысл, но, как песок, впитывала его низкий теплый голос.

За окном — отличная погода. Пышная яркая зелень, невероятно синее небо без единого облачка, Дагомыс, как на ладони, ветер шевелит верхушки деревьев. Карен этой красоты уже не увидит. Никогда…

— Я прошу тебя, потерпи, все пройдет! — ответил Макс на очередную волну ее всхлипываний. — И не вини себя ни в чем: ты о Карене не забываешь, и доказывать это никому не надо. Но в школу ты зря не пошла, отвлеклась бы.

— Я не смогла бы думать об учебе. Мне и так это нелегко. Я очень переживаю.

— Переживаешь и переживёшь. Я постараюсь тебе помочь. Но только возьми себя в руки. Ты сильная, я точно знаю. Сильная и упрямая!

Наташа подняла заплаканные распухшие глаза и изобразила подобие улыбки.

— Отвлеки меня! Я буду тебе благодарна за это.

Максим шутливо надул губы и жалостливым голосом попросил:

— Предлагаю накормить меня чем-нибудь! Я такой голодный — спешил к тебе и не стал обедать в школе!

Девушка улыбнулась уже вполне искренне.

— Разогрею котлеты и отварю макарон, хорошо? Иди, переодевайся.

Вода для макарон почти закипела, когда на кухню вошел Макс.

— Как дела в школе? — спросила Наташа, кидая в кастрюлю щепотку соли.

— Любовное послание опять получил.

— Что на этот раз?

— Лена из 10 «Б» будет ждать меня в семь вечера возле школы.

— Ты пойдешь? — иронично спросила Наталья.

— Нет, — в тон ей ответил Макс, — я в это время буду занят. Ко мне на ужин придет мама.

— Вот это новость! — девушка вздохнула, и Максим уловил в ее голосе нотки расстройства.

— Хочешь с ней познакомиться? — спросил он, заранее зная, каким будет ответ.

— Я еще не готова к этому…

— К вечеру будешь готова? — Максим пытался смягчить ее сердце.

Помешав макароны, Наташа отложила ложку и села на табурет рядом с любимым.

— Макс, я со своими родителями не лажу. Ты думаешь, подружусь с твоими?

— Я тоже не в лучших отношениях со своими и тебя не заставляю с ними «дружиться»! Кажется, я напугал тебя своими выражениями. Мама просто привезет Катю, мы попьем чайку.

Макс чмокнул девушку в нос. Наташа научилась одному простому фокусу: уступи и получишь все. Она смотрела на него несколько секунд, потом воскликнула:

— Господи, что я говорю? Причем здесь я? Это твоя квартира, ты можешь приглашать маму, когда захочешь!

Ей показалось, Макс попался на эту уловку:

— Квартира и твоя тоже, ты тоже здесь живешь! Извини, я должен был посоветоваться с тобой, прежде чем ее звать. Хочешь, позвоню ей и скажу, что сам заберу Катюню?

Но и Максим не зря изучал психологию в университете. Тоже знал, что если уступит ей, то добьется того, чего хочет. Его расчет оказался верен: кто-то должен был сдаться, и теперь была очередь Наташи. Она отрицательно замотала головой и, вернувшись к плите, устало проговорила:

— Я хочу познакомиться с твоей мамой. Я, правда, хочу. Но мне страшно.

В дверь позвонили. Открывать пошел Максим. Через минуту в комнату вбежала Катя, и они с Наташей кинулись друг другу в объятия.

— Мам, где ты была? — спросил ее детский обиженный голосок.

Наташа расплакалась. Опустившись перед Катей на колени и прижав ее к себе, прошептала малышке на ухо:

— Котенок, цветочек мой, я так скучала по тебе!

Обнимая ребенка, Наташа смотрела на Максима, стоящего на пороге комнаты. За этот момент он мог бы отдать все! Как хорошо, что его дочь нашла себе маму! Кстати, о маме! Максим обернулся и пригласил женщину в другую комнату, а в этой — закрыл дверь, улыбнувшись Наташе и оставив своих девчонок одних.

— Я потом тебе расскажу, где была. Но я ни на минуту не переставала любить тебя! — шептала Наташа малышке на ухо. Чтобы отвлечь Катю от расспросов, восхитилась:

— У тебя новые джинсы? Такие красивые!

Катя с удовольствием покрутилась в разные стороны. Потом они обе подошли к зеркалу: Наташа — вытереть заплаканные глаза и привести себя в порядок, а Катя — вслед за Наташей.

Войдя за руку с Катюшкой в соседнюю комнату, Наташа была настроена как нельзя более доброжелательно, но с первого взгляда на пока еще незнакомую женщину поняла — хороших отношений между ними не ожидается. В первую же секунду их появления Мария Анатольевна скорчила недовольную мину и презрительно фыркнула Максиму:

— И это она? Тебе что, одного ребенка мало, второго в дом привел?! Ты не можешь найти нормальную девушку?

— Нормальные девушки меня не интересуют с тех пор, как я встретил самую лучшую! — с обидой на мать и с нежным взглядом на любимую ответил Макс.

— Да она тебя даже не в состоянии накормить по-человечески: посмотри, какой ты худой!

— Мам, отстань, я сам в состоянии накормить кого угодно. К тому же, я не худой.

Наташа стояла в растерянности. Чем она так не понравилась?

— Может быть, хотите поужинать с нами? Вот и оцените мои кулинарные способности, — вежливо предложила девушка. — Хотя я уже сейчас вижу, что Вам не нравится моя стряпня.

Эта фраза немного осадила недовольную Марию Анатольевну.

— Мы уже поужинали, — последовал небрежный ответ.

— А ты что-нибудь хочешь съесть? — обратилась Наташа к Котенку.

— Неужели ты думаешь, я ее не покормила?! — опять вмешалась будущая свекровь.

Девушка оставила это без внимания: Катя попросила сделать бутерброд по Наташиному спецрецепту, и они отправились на кухню.

Наталья слышала, как Максим ругался с матерью в комнате, и вспоминала, как сама ссорилась со своими родителями. Еще много придирок услышала она в этот вечер. Ей даже досталось за то, что она выбрала на кухню «не те» занавески. Макс, как мог, заступался за нее, но сама Наташа просто выдумывала отговорки. На свою мать она бы уже давно наорала, а постороннюю женщину вообще послала бы куда подальше, но сейчас вела себя спокойно: ради Максима.

Когда, наконец, Мария Анатольевна покинула их жилище, Наташа плюхнулась в кресло и облегченно вздохнула. Макс сел перед ней на пол и обнял ее колени.

— Она не очень тебя расстроила? — извиняющимся тоном спросил он.

— Я воздержусь от комментариев, — скромно ответила Наташа.

— Я рад, что ты лучше воспитана, чем моя мать. Спасибо за вежливость, это было очень важно для меня!

* * *

Все изменилось. После смерти Карена все пошло наперекосяк. Максим теперь не желал поддерживать какие бы ни было отношения с Саней, и требовал, чтобы Наташа с ним тоже не общалась. Андрей, хоть и вел себя с ней по-отечески, все же теперь без трепета и как бы свысока. Наверно, так и не простил ей романа за спиной у Максима.

Еще Максим оставил за собой право встречаться с девушками и даже приводить их домой. Сказал: «А тебя я представлю как двоюродную сестричку или что-то в этом роде»… «Что-то»… Впрочем, все равно ни разу никого не привел.

После уроков Наталья решила зайти в актовый зал на репетицию группы, которую когда-то сама собрала, и которая уже два месяца прекрасно обходилась без нее. В зале были только гитарист Игорь и пианистка Милена. Игорь набирал на струнах мелодию, которую Наташа так и не узнала. Милена сразу заметила вошедшую гостью, заулыбалась.

— Я соскучилась, — объявила Наталья.

— Мы тоже! — Игорь встал со зрительского кресла и протянул подруге руку. — Как дела? Нас предупредили, что у тебя горе.

— Уже легче. А где остальные?

— Все подойдут к следующему уроку. А Тамара где-то тут бегает. У нас с Миленкой идея, мы тут песню придумали!

— Спойте!

Милена села за пианино. Наташе нравилось, когда звучал этот инструмент в пустом зале: звуки эхом отражались от стен и проходили через сердце по несколько раз. Игорь подыгрывал на гитаре и негромко пел: о школе как о втором доме. Об учителях, которые стали родными. О том, что все ученики — это одна семья. Оказалось, что об этой песне пока не знает никто в группе. Милена, хотя сама только в девятом классе и школу пока не заканчивает, предложила сделать сюрприз на Выпускном балу в одиннадцатых классах. Наташа только сейчас осознала, что этот учебный год — последний. Времени еще много и так мало! Сейчас начало ноября, до экзаменов больше полугода минус новогодние праздники, можно тайком от всех довести песню до совершенства, придумать сценический номер…

Наташе идея понравилась. К тому же, это помогло бы ей отвлечься от траура и от недостаточно близких отношений с Максом.

В зал вошла Тамара Владимировна и очень обрадовалась, увидев свою главную солистку. Наташа ожидала, что учительница будет ругаться, так как она требовала дисциплинированности. Но та приобняла Наташу одной рукой и ласково погладила по голове:

— Решилась, наконец, посетить репетицию? Ты уже давно не пела, наверно, совсем забыла, как это делается? Предлагаю тебе распеться и через полчаса приступить к работе.

Наташа охотно закивала головой — эта всегда бодрая женщина вселяла уверенность в себе, сразу появлялись силы и настрой.

Через полчаса не появились ни Иван, ни Лариса. Играть вживую пока было почти некому. Но отступать от своего графика учительница не собиралась. Раз нет музыкантов, включим фонограмму! Наташе пришлось нелегко — она пела два часа без перерыва! Потом Тамара Владимировна сжалилась и позволила передохнуть. Подошли остальные участники группы и стали тренировать мелодии: уже знакомые Наташе и несколько новых.

Учительница предложила Наталье выпить чаю, и они направились в маленькую комнатку сбоку от сцены. Старания певицы были щедро вознаграждены: никогда еще Наташа не слышала столько похвалы от Заслуженного учителя России.

— Наконец ты открыла свой голос! Я же говорила, что у тебя огромный потенциал! — радовалась Тамара Владимировна. — Теперь ты поешь смело, энергично, профессионально! Что-то изменилось в тебе, и меня это радует! В твоем голосе появилась глубина, смысл: ты как будто осознаешь, что делаешь, и знаешь, для чего. Ты теперь не просто напеваешь в свое удовольствие. Твой голос гладкий и прочный! Используй это!

— Может, мне надо почаще брать отпуск на пару месяцев? Видите, какие результаты! — улыбнулась девушка.

— Я думаю, здесь дело не в передышке.

— А в чем, по-Вашему?

Ответ учительницы поверг Наталью в растерянность.

— Скорее всего, в потере девственности.

Увидев Наташин непонимающий взгляд, поспешила пояснить:

— Я заметила такую особенность у девочек. После потери девственности у многих меняется голос. Я не знаю, с чем это связано, то есть изменение это физическое или психологическое. Но такую закономерность я заметила уже давно. И судя по выражению твоего лица, я попала в точку.

Наташа смущенно кивнула.

— А Максим Викторович клянется, что и пальцем тебя не трогает!

— А что, он обсуждает это с Вами?

— Ему приходится обсуждать это со всеми учителями, с начальством типа директора… В школу приходят обеспокоенные мамы, которым дочери рассказывают о ваших отношениях. Они в панике, думают, что здесь царит разврат. Так что твоему любимому приходится периодически оправдываться. Вы с Максимом особо не рассказывайте о вашей личной жизни, чтобы меньше сплетен было. А во мне можешь быть уверена — я на вашей стороне.

— Да, в общем-то, между нами, и правда, ничего нет и не было.

— Как прикажешь тебя понимать? А кто же тогда «тот самый»? — удивилась учительница.

— Мы с Максом расстались в конце учебного года, — объяснила Наташа. — Я увлеклась одним парнем, но потом поняла, что ошиблась. Максим пока не может мне этого простить.

— Но ведь вы приезжаете утром в школу вместе! Значит, вместе ночуете.

— Да, я живу у него. И надеюсь, мне удастся загладить свою вину перед ним.

Учительница допила свой чай и задумчиво спросила:

— Вы так долго встречались, неужели он не пытался затащить тебя в постель?

Девушка отрицательно качнула головой.

— Я сама пыталась несколько раз. Но он всегда отказывал. Говорил, ничего не будет, пока я не закончу школу. И я отступала. В наших отношениях Макс главный: как он скажет, так и будет.

— Ага, у меня тоже муж главный, как скажет, так и будет. Но скажет он только то, что захочу я! — Тамара Владимировна подмигнула своей ученице. — Ты лидер, всегда и везде. Он не может тебя простить, но живет с тобой. Это о чем-то говорит? Я хорошо его знаю, еще с тех пор, как он был карапузом-пятиклассником — я тогда после института сюда преподавать пришла. Я не могу поверить в то, что он в силах устоять перед тобой. Он всегда был романтичным мальчиком. Поверь, учительница музыки хорошо знает своих учеников! Говори ему почаще, что ты его любишь, ухаживай за ним, и он простит тебе все!

* * *

Второе декабря. На улице холодно и серо. Интересно, есть ли хоть один душевно здоровый человек, который любит такую погоду?! Все утро моросил дождь, противный, даже как будто не мокрый, но очень сырой. Сейчас дождь прошел, но от этого не легче. На тротуарах лужицы — такие, которые не обойдешь, потому что не заметишь их. Наташа чувствовала, что у нее мокрые ноги. Слава богу, уже собирается домой. Катю сегодня из садика должна забирать бабушка. Макс, несомненно, хороший отец… Наташу бабушка забирала всегда, а не только на выходные… Потом состарилась, стала часто болеть, похоронила дедушку и вернула Наташу законным родителям.

Вчера, в четверг, к ним в гости приезжала Наташина мама. Они тихо сидели с дочерью на кухне, но Максима все равно подняли раньше будильника. Поужинали вчетвером с Катюшкой, и мама уехала вместе с Максимом — его ночная работа все равно находится в центре города. Максим потом рассказал, что подвез Евгению прямо до дома. Они вроде бы неплохо ладят.

Мама оставила Наташе хорошую сумму денег, чтобы она купила себе новой одежды на зиму. Идти за покупками она решила в выходной, а сейчас, в пятницу, пройдя пешком от школы до вокзала, заглядывала в магазины совсем по другому поводу.

Ушла из школы, специально не дожидаясь Макса. Да, с ним, конечно, было бы легче тащить эти три сумки! И было бы вообще прекрасно доехать до Дагомыса в комфортной машине, а не трястись сейчас в маршрутке. На остановке Наташа проявила все чудеса наглости и вперлась в «газельку» первой, растолкав всех локтями. Иначе это вместо тебя сделает кто-нибудь более находчивый, а ты так и останешься со своей вежливостью мерзнуть на улице. А в Питере, когда в детстве Наташа там была с экскурсией, люди интеллигентно становились в очередь на маршрутку…

Столько всего успела сделать, а в итоге домой приехала почти одновременно с Максимом. Только, в отличие от него, выглядела просто ужасно: покрасневший нос, закучерявленные от влажности воздуха волоски на макушке и слипшиеся пряди ниже, запыхавшаяся… Поняв по вишневой девятке у подъезда, что любимый уже дома, даже не стала лезть в карман за ключом, просто нажала звонок, хотя у них было заведено отмыкать дверь самостоятельно и не поднимать с дивана своих близких.

Не было сил даже на то, чтобы раздеться. А мама такие подвиги совершала регулярно после работы…

— Что это? — удивился Макс, забрав у нее пакеты и заглянув в один из них.

— Оставь! — застонала девушка слабым безжизненным голосом. — Сегодня ты не должен ничего делать! Только отдыхать!

— Почему это? — не понял он ее логики.

— Я так решила! — ответила Наташа, в точности копируя его манеру.

Максима его собственный ответ в Наташином исполнении никогда не устраивал. Девушка сдалась и объяснила:

— Я в журнале прочла такой совет. Девушка должна время от времени устраивать своему возлюбленному полный выходной, баловать его всячески, ничего не позволять ему делать… Там это подробно написано. Так что я отдохну пару минут, и пойду готовить нам кое-что вкусненькое. А ты будешь валяться на диване. Сейчас я устрою в твоей комнате расслабляющую атмосферу!

Максим принял правила игры и отправился на диван. Но в первую очередь Наташа принялась выпрямлять щеткой и феном собственные волосы.

Потом, извлекая из пакетов одну за одной, установила где только можно и зажгла разнообразные свечки: большие и маленькие, толстые и худые, забавные, красивые, оригинальные, цветные и элегантные… И плотно задернула шторы. Макс молча наблюдал за происходящим. Сбился со счета, свечек было около сорока, и с каждым новым огоньком в комнате становилось все более празднично. Наташа зажгла еще несколько свечей на трельяже и улыбнулась… Этот трельяж Максим купил для нее, только из-за того, что она привыкла к тройным зеркалам. Ему самому всецело хватало одинокого в прихожей — в полный рост.

— Ты решила меня соблазнить? — не выдержал парень, когда Наташа поставила только что купленный музыкальный диск «Романтик коллекшн».

— Ты сильно расстроишься, если я скажу, что нет?

— Значит, ты собираешься пролить мою жертвенную кровь на благо какого-то сатанинского бога! Это все напоминает алтарь жертвоприношений!

— У тебя богатая фантазия! — улыбнулась девушка дружелюбно.

— Да уж, никто не жаловался! — кокетливо воскликнул Макс.

Переодевшись, Наташа отправилась на кухню, оставив Максима расслабляться на диване и вручив ему подарок — книжку по истории про Вторую мировую войну, которую в магазине очень порекомендовали. Сказали, что в книге полно редких фотоснимков, детальных описаний всех боевых операций, битв и других важных событий. Максим говорил, что ему очень интересны тактические ходы, придуманные военачальниками разных времен и народов. Да и в магазине клялись, что это точно ценная находка для тех, кто интересуется историей.

А сама пекла в духовке форель, завернутую в фольгу. Это мамино коронное блюдо, и Наташа от него в восторге! Вчера подробно выяснила у Евгении рецепт и сейчас пыталась повторить все самостоятельно. Три рыбины, фаршированные мелко нарезанным лимончиком и зеленью… Заодно жарила на сковородке аппетитные гренки, а потом разложила их на большом плоском блюде — остывать. А тем временем топила на медленном огне в кастрюльке масло, неспешно добавляла муку и помешивала, пока не получилась паста. Добавила туда молочка и снова перемешивала. Получив нужную консистенцию, убрала кастрюльку с плиты и перелила массу в маленькую нарядную миску. Еще раз заглянула в духовку — проверить рыбку — и села за стол тереть сыр — мягкий камамбер «де Норманди».

Запах из духовки пробудил животные инстинкты и привлек на кухню мужскую особь. Пытаясь скрыть свои любопыственные мотивы, Макс поинтересовался как бы невзначай:

— Малыш, тебе чем-нибудь помочь?

— Нет! Я же объяснила, сегодня ты должен ничего не делать! — непререкаемо заявила Наташа.

Но уходить Максиму уже не хотелось. Жадно и с предвкушением сделал глубокий вдох:

— Форель! — промямлил он, закрыв глаза от удовольствия. — Да?

— Ну ничего себе! — удивилась девушка. — Ты даже марку рыбы узнаёшь по запаху?

— Просто форель я узнаю даже там, где ее нет. А это что за уникальная субстанция? — спросил он, взяв миску и понюхав содержимое. — Ты выявила пятое состояние вещества? Претендуешь на Нобелевскую премию?

И тут Наташа неожиданно задумалась, даже на пару секунд перестала тереть сыр. Твердое, жидкое, газообразное…

— Пятое? А четвертое какое? — взглянула она на любимого своими красивыми глазками в длинных ресничках.

— Плазма, — Максим сел за стол рядом с ней и принялся объяснять: — Вообще, плазма — это частично или полностью ионизированный газ, но некоторые ученые считают ее отдельным агрегатным состоянием.

— О-ба-на! — улыбнулась Наталья очаровательно. — Молодой человек, Вы произвели на меня неизгладимое впечатление! Можно с Вами познакомиться? Откуда Вы столько знаете?

— Я учитель физики, — так же очаровательно улыбнулся Макс. — Так все-таки что это такое в чашечке?

— Сырный соус к гренкам. Между прочим, рецепт я нашла в твоем журнале.

— А ты читаешь мужские журналы?

— Да! Своих врагов надо знать в лицо!

Девушка засыпала сыр в «уникальную субстанцию», убедилась, что он полностью растворился в соусе, и, наконец, извлекла содержимое духовки.

«Накрыла» пол в комнате на овальном толстом пушистом ковре. В этом доме отличное отопление, зимой даже время от времени приходится открывать окна, если на улице не очень холодно. И босой мужчина, одетый только лишь в тонкие прямые пижамные штаны из блестящей атласной ткани темно-серого цвета… По просьбе смущающихся он перестал ходить дома в трусах, но так выглядел намного загадочнее.

Принесла бутылку вина и два новых бокала — нарядных, с приятной аппликацией в виде белой зимней картинки. Протянула Максиму вино и штопор.

— Откроешь?

Немножко отступила от своего графика, все же попросив его хоть что-то сделать, но Максим выполнил ее просьбу без колебаний.

— Я не очень разбираюсь в винах, — поясняла девушка, — поэтому купила такое же, какое у тебя недавно закончилось. В журнале написано, что к этому сыру подходит хорошее белое вино.

Максим наполнил бокалы и вручил подруге один из них. Макс очень любит проводить время вот так: при свечах, с приятной ненапрягающей музыкой, с вином и такой симпатичной компанией…

— Не пей на голодный желудок, — посоветовал он и робко добавил: — А то опьянеешь, начнешь ко мне приставать…

Наташа смутилась и взамен решила смутить и его:

— А разве ты этого не хочешь?

Но он, как всегда, оказался непредсказуем. Ответил прямо:

— Хочу.

Посмотрел ей в глаза так, словно вглядывался мимо своего отражения в них, и Наталья, спрятав от него лицо, принялась отчаянно потрошить свою рыбину вилочкой. Пора уже перестать надевать на мужчин собственную маску. Они не такие. Они не любят намеков, понимают их совсем не так, как рассчитывают девушки. Они — существа другого уровня, с другими целями. Это иногда повергает слабое население планеты в слезы. Как сильны и элегантны они в миру, и как уязвимы в постели!

— Макс, — пробормотала она извиняющимся и нарочито ласковым голосом, — я думала, мы договорились вести себя, как друзья…

— Насколько я помню, именно ты была против такого договора.

Чтобы взять себе тайм-аут и призвать на помощь остатки дипломатичности, Наташа принялась намазывать на гренку сырный соус. Потом протянула этот бутерброд Максиму.

— Это тебе, — улыбнулась она с трудом от волнения. Он сильнее, чем привык быть с ней. Вот так, одним взглядом, он может сломать ее, но почему-то не делает этого. Наташа держала протянутую ему гренку и видела, как дрожат собственные пальцы.

— Спасибо, — благосклонно принял он подношение и, откусив, прикрыл глаза от удовольствия.

Чтобы не заставлять ее мучится дальше, выдумывая отговорки, просто поднял свой бокал:

— Давай выпьем за тебя! За девушку, которая удивляет меня до сих пор, начиная с того, что прекрасно готовит, и заканчивая тем, что стойко говорит мне «нет» уже не в первый раз.

Хоть Наташа и чувствовала свою вину, но в голосе Максима упреков или обид не слышала. Он улыбался ей — настолько легко, что ямочки на щеках даже не были заметны. Тысячи огоньков — казалось, что тысячи! — отражались в его бокале и в глазах. Наташе хотелось верить, что и она сейчас выглядит в свете свечей так же привлекательно. Сделала глоток вина и ощутила себя невероятно взрослой: романтический ужин вдвоем, точнее, романтический пикник… Мужчина рядом — красивый, мужественный, сексуальный… По его лицу так трудно угадать: то ли он безукоризненно серьезный, то ли неисправимо легкомысленный. Поставили свои бокалы на паркет, за пределы ковра, чтобы не пролить, и снова принялись за рыбку вперемежку с невесомыми разговорами.

Наташе показалось, что ей Максим подливает больше, чем себе. Хотя это вполне объяснимо: пищу она всегда запивает большим количеством жидкости. А когда закончили свою трапезу, Наташа уже чувствовала себя полноценно пьяной. Изо всех сил старалась сосредоточиться, но зрение было таким, словно кружится голова. Очень удачно отнесла все тарелки на кухню: ничего не рассыпала и не уронила.

Потом вернулась к Максиму, закрыв за собой дверь комнаты, и сев на сей раз к нему поближе из-за отсутствия «стола», снова взяла свой бокал. Мужчина обнял ее, и они так и сидели на полу, опершись спинами на диван. Максим только с Наташей понял, как удобно с девушкой-левшой. Вот сейчас, например, их «второстепенные» руки заняты объятиями, а «ведущие» держат бокалы. Точно так же «ведущими» руками можно было бы искусно и ловко ласкать друг друга…

— Я поняла! — воскликнула девушка. — Раз я по трезвому не делаю то, что ты хочешь, так ты решил напоить меня!

— Что ты! Я никогда не соблазняю девушек таким образом! Пьянеешь?

— Да. Я уже не могу остановить свой взгляд на чем-то конкретном.

— Да ну, брось! Мы еще даже бутылку до половины не допили! Да по тебе и не скажешь. Ходишь пока не зигзагами, глаза… — Макс заглянул ей в глаза, — ясные, еще открытые… Может, ты просто боишься быть пьяной?

Да уж! По пьяни она такую ошибку совершила! Хотя потом протрезвела и совершила ее еще раз, и еще… Впервые напилась до такой степени — в день своего шестнадцатилетия. Ее день рождения — это вообще какая-то проклятая дата. День смерти малыша-брата. Ведь поклялась однажды самой себе, что никогда больше не будет отмечать. Зачем же нарушила эту клятву?!..Наутро отвратительно себя чувствовала, но у Сани оказались с собой таблетки «антипохмелина». Саня все предусмотрел. Или спланировал? Сам он не пил, заказывал коктейли только ей…

— Да, очень боюсь, — призналась она. — Я себя плохо контролирую.

Саня в ночном клубе на такое же заявление ответил: «Я буду тебя контролировать»… А Максим — сейчас — сказал:

— Тогда не пей больше.

И от этих слов в Наташе проснулось полнейшее доверие к этому мужчине. Улыбнулась и призналась ему:

— Мне нравится это состояние. Я становлюсь смелее, раскованнее… Нравлюсь себе больше. Я с удовольствием выпью еще, если ты пообещаешь, что не воспользуешься этим…

— Я тебе обещаю! — сказал Макс тихо, но убедительно. И добавил: — Только наверняка, в твоем журнале такой романтический вечер должен заканчиваться соответствующим сексом…

И девушка отвела взгляд.

— Да, ты прав, — призналась она, — но там ТАКОЕ советовали делать! Я на это никогда не решусь! Поэтому я решила сократить программу и все, что должно быть после ванны, просто вычеркнула.

— А еще будет ванна?! — Максим аж открыл рот от удивления. И спохватился: — Слушай, но ведь можно же просто немного отклониться от алгоритма из журнала! А ты совсем отказываешься…

— Макс, я не готова сегодня… — принялась девушка смущенно бормотать. — Я не рассчитывала… Знаешь, причина так банальна… Не обижайся! Давай завтра? А, нет, ты работаешь завтра. Послезавтра?

— А в чем причина? — не отступал парень.

— Мне надо сделать эпиляцию, побриться, надеть красивое белье…

— И все?! А что мешало сделать это к сегодняшнему вечеру? — удивился он настолько чистосердечно, что Наташа поняла: объяснения надо подобрать посерьезней.

— Я так долго этого ждала, — выдвинула она следующую версию, — и очень хочу, чтобы все было идеально…

— Посмотри вокруг! Послезавтра будет идеальней, чем сегодня?

И Наташа опустила голову: снова не убедительно. Много еще говорила Максиму. Что комплексует по поводу своей фигуры — Макс возразил, что тело у нее отличное, стройное и очень притягательное. И снова ничем не смогла парировать: Макс видел ее голой, и то, что он видел, ему нравилось совершенно бесспорно. Смущенно призналась, что несмотря на весь свой сексуальный опыт в постели она так ничего и не умеет и боится разочаровать Максима — тот сказал, что сам позаботится и о себе, и о ней, ей надо будет только расслабиться и получать удовольствие.

Когда понял, что согласия на словах от нее не добьется, решил попробовать соблазнить ее молча. Целовал ее сначала аккуратненько, словно не преследуя никаких целей, но Наташа отвечала с таким удовольствием, что он сам заводился не на шутку. Когда его действия приняли очевидно интимный характер, и сомнений в его целях не было даже у пьяной Наташи, она вдруг стала вырываться из его объятий.

— Малышка, ну пожалуйста! — попросил он с отчаянной мольбой в голосе. Держал ее за руки и не отпускал.

— Ты всегда так уговариваешь девушек: «ну пожалуйста»? — высокомерно усмехнулась Наташа, хотя сама ужасно волновалась.

— На тебя не действуют другие методы, — признался Макс смиренно. — Мне остается только просить.

В его взгляде было столько покорности и одновременно желания, что Наташа уже готова была согласиться — просто ради него, ради любимого человека… Вдруг осознала, что они уже не в первый раз могут, наконец, перешагнуть эту черту. Но всегда зачем-то друг другу отказывают… Вот и сейчас, возможно, если бы он проявил полнейшее равнодушие, ей самой захотелось бы навести в его мыслях порядок. Так было всегда: тот, кто проявляет инициативу — непременно получает отказ. Может, пора уже отменить эту традицию? Но соглашаться сейчас как-то не хочется… Своих предыдущих мужчин она соблазняла сама и тогда чувствовала себя комфортнее. «Вы оба лидеры… — говорила Валентина Валерьевна. — Но два солнца на одном небе — это невозможно. Кто-то должен уступить. Сомневаюсь, что это будет Максим…»

— Пойду наберу тебе ванну. Я купила классную пену! — Наташа попыталась подняться на ноги, но Максим дернул ее за руки обратно на ковер. И Наташа уже на полном серьезе напомнила: — Ты обещал не заставлять меня!

— Я помню, — подтвердил он и добавил сжатым голосом: — Скажи мне, пожалуйста, одну вещь. Ты испытываешь ко мне влечение?

Он задал этот вопрос так робко и так искренне, что Наташа не устояла:

— Да, конечно, — сказала она тихо.

— А как ты это определяешь?

— Ну, внизу живота… тяга… томление такое…

— В какие-то конкретные моменты?

Девушка отрицательно качнула головой и смущенно ответила:

— Всегда, когда ты рядом.

— Сейчас тоже?

— Да.

Просто таяла под его безмятежным неотрывным взглядом. Все, что понимала в этот момент, это только то, что он держит ее за обе руки, и то, что он смотрит ей в глаза. И его голос — эротичный шепот. И больше — ничего.

— А на физике? — уточнил мужчина с еле заметной улыбкой.

— И на физике тоже, — улыбнулась Наташа взамен. — После урока приходится бежать в туалет и менять прокладку на каждый день, а то она вся мокрая становится… Ой, что-то я слишком откровенна, это из-за вина…

Макс молчал и с терпением ждал продолжения. И тогда ей почему-то захотелось рассказать подробнее:

— Иногда мне удается отвлечься на тему урока и перестать фантазировать. Но это трудно. Ты на уроке такой независимый. Недоступный. Общаешься со мной так же, как и с остальными, и мне во что бы то ни стало хочется тебя завоевать! Хочется соблазнить тебя прямо там, у всех на виду. Чтобы девчонки видели, что ты мой!

— Значит, когда я проявляю к тебе интерес, тебе самой становится неинтересно? Ты надо мной издеваешься?

— Почему? — не поняла Наташа.

— Ты создала здесь такую атмосферу, что я не могу ни о чем думать, кроме секса. Говоришь мне такие вещи, от которых меня просто насквозь пробирает… Еще пара минут — и я разорву тебя на части! Зачем ты это делаешь, если тебе не нравится моя инициатива? Мне же обидно, когда ты меня так «кидаешь». Я ведь ни с кем не сплю… Ты волнуешься, это понятно, наверно всегда первый секс с новым партнером — событие волнительное, но с другими ты легко соглашалась, а со мной — нет…

— Макс, я же объяснила тебе причины!

— Я не верю, что причины, которые ты мне называла, на самом деле имеют для тебя значение.

Наташа опустила голову и закусила губу. Максим сделал вывод, что он угадал. Решил оставить этот отказ целиком на ее совести: возможно, у нее, действительно, есть причина воздержаться сегодня. Мало ли, может, она лечится от какой-нибудь венерической болячки… Интересно, она предохранялась со своими любовниками? Спрашивать об этом все же не стал, чтобы не напоминать ей лишний раз о Карене. Сказал обреченно:

— Поступай, как считаешь нужным. Я не буду настаивать. Спасибо и на том, что есть!

— Без обид? — обрадовалась Наташа.

— С обидами! — улыбнулся Макс.

Пока Наташа набирала ванну, Максим читал ту самую статью, из которой девушка позаимствовала идею этого вечера. Минут десять уговаривал Наташу дать ему журнал, но ей было стыдно: наверняка Максиму все эти журналистские рекомендации покажутся совершенно нормальными. Еще и он сам над ней подсмеивался:

— Мне интересно, что же там за секс такой ужасный, что ты решила его вычеркнуть из программы!

А потом сказал серьезно:

— Просто хочу знать, к каким подвигам в постели ты еще не готова. Ты же стесняешься сказать об этом сама. Так давай, я прочитаю и буду в курсе!

Сидел в комнате в гордом одиночестве, читал и улыбался. Сделал глоток из своего бокала. Очень откровенная статья. Все шаг за шагом. Часть про романтический ужин он и так уже знает досконально. Потом теплая ванна. Детальные советы, как помыть мужчину — очень увлекательно! И очень порнографично. Потом, как он уже успел догадаться, секс в традициях всего вечера: такой, чтобы мужчине ничего не приходилось делать. Станцевать ему стриптиз. Дразнить и не позволять прикасаться к женскому телу. Подробно расписано, как делать минет. Да, пожалуй, можно понять, почему Наташа пока не рискует следовать этим советам.

Наташа заглянула в комнату и объявила, что ванна ждет посетителя. И Макс отозвался:

— Вообще-то, купание в твоем журнале тоже далеко не безгрешное!

— Ну, ты же сам сказал, можно немного отклониться от плана.

— Жаль, — вздохнул парень. — Мне бы понравилось.

— Ты ко мне придешь или бросишь меня одного киснуть и скучать? — Максим заглянул на кухню прямо из ванны — через форточку.

Наташе нравится иногда наблюдать, сидя за столом с чашечкой чая, как Максим принимает душ: в окошко видно его голову и чуть-чуть плечи. Конечно, на окно можно повесить занавеску, но занавески до сих пор нет. И хорошо.

— Я сейчас! — откликнулась девушка.

Зашла к нему осторожно, сперва за доли секунды прозондировав обстановку: спрятался ли голый мужчина под пеной. Села возле ванны на маленький детский стульчик (как обычно купают ребенка) и предъявила Максиму тарелочку:

— Я принесла тебе мороженого и остатки вина, — и вручила ему бокал.

Максим лежал и расслаблялся, а Наташа кормила его с ложечки.

Максим хороший хозяин. Он недавно сделал ремонт в ванной — своими руками. Только электропроводку приходил менять профессионал. Это было месяц назад, и Наташу этот ремонт здорово отвлек от переживаний. Они вместе ходили выбирать плитку и аксессуары. Получилось очень интересно: темный пол с красиво-синими разводами, бежевые стены с замысловатым узором по углам (узор выдумала Наташа, когда в магазине ей приглянулась аляповатая плиточка: делать такой всю стену — это чересчур, но налепить ее хоть куда-то — очень захотелось), тоже бежевый потолок из пластиковых панелей со встроенными четырьмя лампочками разных цветов: голубая, фиолетовая, розовая и желтая. Максим только сейчас, беспечно глядя в потолок, вдруг задумался: как это он согласился на такое безрассудство — четыре разные лампочки?! Ведь и без потолка лампочек навалом: над умывальником по обе стороны изящного зеркала со стеклянной полочкой два ярких белых светильника — чтобы Максиму было светло бриться. И на противоположной стене шарообразный плафон темно-оранжевого цвета, чтобы Наташа могла включать только его, когда идет расслабляться в ванне. Если включить сразу все, что есть, получается прикольно: очень нарядно. А если только этот оранжевый — почти красный — светильник, то атмосфера вообще сногсшибательная: стены в этом матовом, рассеянном освещении выглядят просто супер. Обстановка до крайности интимная. Сейчас именно так.

— Может, ты ко мне присоединишься? — еще раз проявил настойчивость Макс.

— Можно подумать, у тебя тут многоместное джакузи! — усмехнулась девушка и смущенно отставила уже пустую тарелочку в сторону.

— А ты такая огромная, что не поместишься в стандартную ванну? — подколол ее парень.

— Макс, мы же договорились! — Наташа чуточку сморщила бровки.

— Хорошо, извини.

Потом попросила его сесть и терла ему спину нежной мочалкой, украдкой поглядывая сквозь рассеивающуюся пену на содержимое ванны. Но самого интересного как раз не видела.

— Ты только попроси — и я сам тебе все покажу! — не выдержал Макс и рассмеялся.

Наташа краснела и смущалась: у нее никогда не получается разглядывать его так, чтобы он этого не замечал! Постаралась взять себя в руки и в его манере ответила гордо:

— Нет, спасибо. Мне нравится именно так — исподтишка!

В ответ на это Максим просто притянул ее к себе мокрой рукой и поцеловал в губы — так, как это умеет делать только Он.

— Выбери дату, и я организую такой же вечер для тебя, — предложил Максим вполголоса. И взглянув ей в глаза, добавил: — Только с продолжением. Ладно?

Девушка сперва слегка испугалась, что тогда она уже никак не отвертится, но Максим улыбнулся, и весь страх исчез.

— Хорошо, — согласилась она хитро, — мой секретарь известит Вас о моем решении!

Мыла ему голову своим дорогим шампунем, а Макс, расслабив плечи и закрыв глаза, чтобы пена не попала, говорил тихо, растягивая слова в такт Наташиным плавным движениям:

— Я сделаю для тебя все, что ты захочешь. В том числе и то, что написано в твоем журнале, — запросто и с удовольствием. И стриптиз станцую почти профессионально, хочешь?

— Ты умеешь? — удивилась Наташа ласково.

— Ну, искушенный в этом деле персонал «Призрака» был в восторге! Я напился однажды на корпоративной вечеринке, у нас там праздник был, и директор снял на ночь клуб в Адлере. А меня как раз в тот период наш стриптизер учил этому искусству…

— Он гей? — перебила Наташа.

— Нет, поэтому и пробыл в этом бизнесе не долго. Влюбился в девушку, и она из ревности запретила ему так работать. Жаль. Он реально танцевать умел — учился где-то в Америке, в какой-то известной на весь мир студии.

— А кто там на вашей вечеринке был? Официантки были?

— Да, как раз они и были. Еще директор, менеджеры, бухгалтер, один из поваров…

— А ты сильно раздевался?

— До трусов.

— Какой кошмар! — завопила Наташа с негодованием и схватила его за шею, сделав вид, что собирается придушить. — Ты раздевался перед посторонними девушками!!! Они видели тебя практически голым!!!

— Да! — засмеялся Максим, не обращая внимания на Наташину ревность. — Потом от них отбоя не было! Сразу все на свидания звать стали, а раньше, видимо, считали меня недоступным…

Наташа уже собралась смывать его волосы, включила душ, но Максим на ощупь поймал ее руки и вернул их себе на голову.

— Поделай так еще! Очень приятно!

Пока Максим вылезал из ванны и вытирался, Наташа приготовила ему постель. Здесь же рядом в розетку включила фен. Макс вошел в комнату совершенно голый, и Наташа, сама не понимая своего глобального смущения (все-таки уже видела), поспешила посадить его в кровать и спрятать под одеялом. Сидела с ним рядом, поверх одеяла, подогнув под себя ногу, сушила ему волосы, бережно вытягивая пряди щеткой, и в оправдание своей стеснительности спросила:

— Ты без комплексов, да?

— Да, — ответил он неохотно. На самом деле это совсем не так. Просто комплексы гораздо глубже, другого формата.

— Тебе, наверно, и девушка нужна такая же смелая, как ты.

И услышала сквозь шум:

— Мне нужна ты.

Закончила сушку, выключила фен и выдернула шнур из розетки. Уже собралась встать и нести фен в тумбочку трельяжа, но Максим схватил ее за запястье.

— Раздевайся, залезай ко мне!

Наташа не поверила своим ушам. Сколько можно?! Несколько секунд молча смотрела на него, потом не сдержалась и довольно грубо заявила:

— Ты на редкость упрям! Я бы даже сказала, слишком навязчив!

Вырвала у него свою руку, вскочила с постели и принялась размахивать феном в воздухе:

— Тебе совсем наплевать, чего хочу я?! Ты всегда думаешь только о себе! Зачем ты так сильно настаиваешь?! Ты о моих чувствах подумал?!

— А ты о моих подумала? — в сердцах закричал Макс. — По какому принципу Саня тебя трахал, а я — нет?!

И тут же закусил губу. Слишком некрасивые слова он ей говорит. Слишком резким тоном. Только начал извиняться, но Наташа, не дослушав, с оскорблением высказала:

— У меня такое чувство, что самое главное для тебя — лишь бы засунуть!

И испугалась своих же нападок — из-за незнакомой реакции своего соседа по квартире. Максим с его извинениями вдруг куда-то исчез. Вместо него появился чужой мужчина с чужим взглядом, с чужим голосом. Мужчина словно напоролся сердцем на ледяной вражеский штык.

— Ты меня ни с кем не перепутала? — спросил он внезапно тихо, убрав взгляд и кусая губы.

Наташа вдруг осознала: так можно было сказать как раз о Сане… Задела Макса за живое. Зацепила его лучшие чувства. Казалось, что вообще убила его… Глядя на расстроенное, оскорбленное лицо Макса, все больше и больше понимала эффект своих слов.

Он нервно потирал ладонью свою двухдневную щетину, смотрел куда-то вниз и глаза поднимать не собирался. Понимала интуитивно, что он чувствует, но боялась, что его обида гораздо сильнее того, что он проявляет внешне.

— Клянусь, я больше никогда тебе этого не предложу, — сказал он кому-то с дрожью в голосе. — И никогда не соглашусь, если предложишь ты! Клянусь тебе, никогда!

Лег на бок, отвернувшись от нее, и Наташа видела только его спину. Как назло именно сейчас ей катастрофически не хватало смелости извиниться, как-то исправить ситуацию. Тупо стояла и смотрела ему в спину. Он как будто не дышал.

— Макс, — позвала она несмело. — Макс, я не хотела тебя обидеть…

— Уходи, я не хочу с тобой разговаривать, — ответил он даже не грубо, и от этого у Наташи навернулись на глаза слезы.

— Ма-акс!!!

— Уходи! — повторил он, слегка оглянувшись. — Оставь меня в покое!

И Наташа послушалась.

Максим изо всех сил старался молчать и не крикнуть ей вслед все, что вертится в голове. Иди к черту! Катись ко всем чертям!!! Я найду, кому засунуть! Я не делаю этого только ради тебя…

Утром, точнее, уже практически в обед, встретились на кухне. Наташа только собралась вести себя, как ни в чем не бывало, но Максим как раз закончил завтракать и начал мыть за собой посуду, явно показывая своим видом, что никаких разговоров между ними не будет. Как только выключил воду и вытер полотенцем руки, собрался уходить. Наташа попыталась помириться:

— Макс, я тебя обидела? — обратилась она к любимому ласково.

— Да, ты меня обидела, — ответил он и пошел своей дорогой.

Закрыл дверь своей комнаты прямо перед Наташиным носом. Так и не взглянул на нее ни разу. Она стояла под дверью и убеждала выйти и поговорить. Признавалась в любви, просила прощения, плакала.

Максим открыл дверь. Вышел в прихожую, оделся-обулся и куда-то ушел. Если бы он пошел пешком, Наташа помчалась бы за ним, но при наличии машины бежать следом — провальная затея. Вернулся домой только под утро.

По выходным в «Призраке» бармен-шоу — работа, которую очень трудно выполнять при плохом настроении. Хотя, когда с ним начали кокетничать официантки и поглядывать со своих столиков посетительницы — настроение улучшилось. Слава богу, выполняя финты с бутылками, ничего не разбил.

Не разговаривал с ней ни завтра, ни послезавтра, ни после-после… Завтракал сам по себе, потом садился в машину и ехал в школу. Наташа старалась не пропустить тот недолгий промежуток времени, когда можно заскочить в машину вместе с ним. Из школы он уходил без нее, впрочем, у нее все равно репетиции. Катю домой он не привозил, но, видимо, встречался с ней, когда в баре был выходной, потому что сам приходил домой не сразу после школы, а часов в девять вечера. В четверг ушел куда-то на ночь, хотя в клубе в этот день не его смена. Правда, пришел, как с работы: в три с половиной утра. Может, был с друзьями на дискотеке…

В первые дни этой игры в молчанку Наташа упрямо не хотела принимать правила, все время пыталась раскрутить Макса хотя бы на пару слов. Это получалось: время от времени слышала в свой адрес: «Не мешай, я порежусь!» — утром в ванной, или «Я не хочу с тобой разговаривать!» — во всех других случаях.

Потом смирилась. Было странно: в квартире постоянно видишь мужчину, который что-то делает, слышишь все звуки, а вот дорожку с его голосом словно кто-то стер. И с его взглядом. Наташу пугало то, что Максим ведет себя так не специально, чтобы потрепать ее нервы, а совершенно чистосердечно: ему действительно не хочется с ней разговаривать! И это все из-за какой-то дурацкой фразы?!

В пятницу на физике вел себя, как всегда! И даже шутил с учениками! Наташу это больно задевало: он должен грустить, находясь с ней в ссоре, а не радоваться жизни! И так отвратительно улыбался, демонстрируя свои симпатичные чувственные ямочки на щеках! А на свою маленькую подружку даже не смотрел. Проводил лабораторную работу, ходил по классу и помогал ребятам делать опыты и формулировать выводы. Подошел к пацанам со второй парты — за спиной у Наташи. Она смело развернулась на сто восемьдесят градусов — делать вид, что тоже слушает его объяснения. Совсем не смотрела ни на приборы, ни в тетрадку Арутюнова, где Максим Викторович своей рукой проводил вычисления… Смотрела только Ему в глаза. Их взгляды за все время урока пересеклись только сейчас на какие-то крохотные несколько секунд…

Только в эти секунды поняла, как важны глаза! Зеркало души… Такая банальная фраза, которую Наташа слышала столько раз, — чистейшая правда! Можно сколько угодно любоваться его телом, лицом, стилем одежды или ямочками на щеках, но глаза — это то, чем можно любоваться бесконечно. Столько раз она уже видела его глаза! Столько разных выражений! Даже тонула в них, но никогда не заглядывала так глубоко, как сейчас. Зачем ему секс, если он умеет устроить близость одним взглядом? Зачем Бог дал ему такое тело, лицо, чувство стиля и ямочки на щеках, если ему хватает одного только взгляда, чтобы заставить девушку дрожать от волнения?

После уроков подкараулила его на стоянке и забралась в «девятку» вместе с ним.

— Выйди из машины, — сказал он неприветливо, глядя куда-то вперед, на забор, наверное.

— Макс! — взмолилась девушка, сделав жалобное лицо.

Но Макс ее лица не видел.

— Выйди из машины, — повторил он спокойно, — я не еду домой.

— А куда ты едешь? — не отставала девчонка.

Максим не отвечал. Вытянул подсос и включил зажигание, чтобы прогреть двигатель.

— Я поеду туда, куда и ты! — кокетливо намекнула Наташа. Пожалуй, кокетство — это единственная возможность сейчас растопить сердце Макса.

— У меня встреча с девушкой, — объяснил учитель.

И Наташа отвернулась.

— Быстро же ты нашел мне замену, — вздохнула она сквозь слезы. — Еще неделю назад тебе нужна была именно я!

— Наташа! — мужчина укоризненно посмотрел на нее (второй раз за сегодня и за всю неделю!) с намеком на то, что она его задерживает.

— Макс, я поеду с тобой! — сглотнув свою ревность, уверенно назвалась девчонка.

— Тогда будешь сидеть в машине и ждать, пока я буду развлекаться в кафе.

— Хорошо. Я согласна.

Наташа решила не упускать свой шанс. То, что Максим с ней вообще начал разговаривать, это уже хорошо. Не надо позволять ему расслабляться.

Максим включил заднюю передачу, развернулся на стоянке и выехал со школьного двора на Цветной бульвар и направо — на улицу Гагарина.

Остановил машину тоже на стоянке, но уже в центре, возле университета. И, ничего не сказав, хлопнул дверцей и отправился на площадь перед Администрацией города. Здесь работает Наташина мама. Вон ее кабинет на втором этаже. И не очень-то хочется, чтобы Евгения в окно увидела Максима с какой-то девушкой.

А девушка стояла в сторонке возле дерева. Максим подошел к ней, и девушка заулыбалась. Они поцеловались в щечку, Наташа это видела вполне отчетливо.

…

— Куда мы пойдем? — радостно спросила девушка.

— Анюта, — начал Макс и сделал паузу, чтобы Анюта сама догадалась, что к чему.

— Что, какие-то проблемы? — задала девушка наводящий вопрос.

— Да, солнышко, боюсь, я сегодня занят. Хотя вот смотрю на тебя, — мужчина улыбнулся и нежно прикоснулся к лицу девушки, — и уже не уверен, может, я все-таки свободен? Ты классно выглядишь! Я уже так привык видеть тебя в униформе…

— Ладно, Максим, перестань со мной заигрывать! — улыбалась девушка совершенно счастливо. — Что там у тебя случилось?

— Да, возникло срочное дело… Я, в принципе, могу побыть с тобой полчасика — мне очень не хочется с тобой так быстро прощаться! Но спокойно я себя чувствовать не буду… В общем, Анечка, если поймешь меня, я буду тебе сильно благодарен!

— Хорошо, что ж поделаешь… — вздохнула она. — Может, завтра встретимся? Ты же выходной завтра?

— Я не знаю пока, что будет завтра, но вполне возможно, что встретимся. Я позвоню тебе, хорошо? Я позвоню в любом случае, даже если просто поболтать, согласна?

Девушка с улыбкой кивала, хотя было понятно, что она расстроена.

— Тебя куда-нибудь подвезти? — предложил Макс.

— У тебя же срочное дело!

— Ну, мне так совестно, что я вынужден так с тобой поступить… Мне хочется хоть что-то хорошее для тебя сегодня сделать!

— Нет, Максим, спасибо. Я прогуляюсь до вокзала.

Максим снова погладил девушку по щеке:

— Ты же замерзла!

— Ничего, сейчас пройдусь и согреюсь. Спасибо. И спасибо, что приехал.

Аня похлопала его по плечу и поцеловала в щеку. Максим тоже поцеловал ее в щеку. И Аня — еще раз. Вообще-то, Максима удивила Анина смелость: на работе она выглядит очень скромной.

— Ты мне нравишься, — сказал он ей тихо. — И мне бы не хотелось тебя огорчать…

— Не огорчай! — улыбнулась Аня и чмокнула его в губы так неспешно, эротично, что у Максима вообще пропал дар речи. — Пока! Надеюсь, что до завтра!

Аня поцеловала его в губы еще раз («Вот нахалка!» — вздохнула Наташа.), и… Максим ответил ей тем же.

…

Наташа даже не задумалась над действиями Максима, когда он вернулся в машину и сел на свое водительское место. Думала только об одном, о чем и принялась ему дрожащим от всхлипываний голосом спешно рассказывать:

— Макс, если ты хочешь мне доказать, что ты нравишься другим девушкам и тебе легко закрутить новый роман, то не трудись, пожалуйста! Я и так это понимаю! Ты парень классный, общительный, легко сходишься с незнакомыми людьми… Я и так знаю, что ты можешь влюбить в себя любую… Если ты делаешь это мне назло, то, пожалуйста, не надо!

Макс небрежно кинул на нее насмешливый взгляд, и от этого Наташе стало ужасно горько. Ну, давай, скажи, что это просто мне назло, а вовсе не потому, что ты, действительно, хотел встретиться с той девушкой!!! Он молчал. Наташа глаз с него не сводила, смотрела внимательно-внимательно и очень боялась, что теряет его с каждой секундой все невозвратимее…

— Ты кушать хочешь? — спросил он наконец, правда, даже не повернув к ней головы.

— Ну, салатик бы съела, — робко обрадовалась девчонка.

— Сходим куда-нибудь?

— С удовольствием! — и только сейчас спохватилась: — А куда ушла девушка?

— Не знаю, наверно, домой, — ответил Максим с неохотой.

— Что ты ей сказал?

— Что у меня поменялись планы на сегодня.

Максим повернул ключик зажигания и, пропустив проезжающие машины, выехал на дорогу. Что-то мешало Наташе праздновать победу. Выражение его лица? Его равнодушие?

В кафе он сидел, склонившись над меню, и, похоже, даже не читал. Заказал тот же салат, что и Наташа. За квадратным столом Наташа сидела по правую руку от него и нескрываемо разглядывала его грустную фигуру. Он оставался в куртке, словно заскочил сюда на пару минут и тратить время на долгие разговоры не собирался. Сидел, устало опустив плечи, облокотившись на стол и глядя вниз.

— Наташ, я думаю, нам надо разъехаться. Я не хочу, чтобы мы жили вместе, — сказал он настолько спокойно, что Наташа не восприняла это всерьез, хотя слышать такие слова, конечно, было неприятно.

— Я останусь! — весело объявила девчонка.

— Что, я должен уехать из своей квартиры?

— Нет, ты тоже должен остаться!

Максим вздохнул. Веселиться вместе с Наташей явно не собирался. Она понимала серьезность его переживаний, просто не знала, как себя вести. Пододвинула свой стул к нему поближе.

— Макс, я понимаю, ты на меня злишься, но то, что между нами произошло — это не повод расставаться! В любой паре бывают проблемы!

— Ты хоть понимаешь, чем именно ты меня обидела?

— Да, — девушка виновато потупила взор. — Уж точно не тем, что отказалась заниматься с тобой сексом. Своей фразой, да? Макс, это просто слова!

— Это не просто слова! — возразил мужчина. — За ними стоят твои мысли! Если бы ты сказала, что попросту не хочешь меня, я отнесся бы к этому намного спокойней. Но сказать, что мне от тебя нужен только секс…

— Макс, это, правда, были только слова! Сиюминутное впечатление, и все! Я вспылила! Ты же знаешь, я иногда такая несдержанная…

Но Максим покачал головой. Повторил ей тихо и уверенно:

— Наташ, я хочу, чтобы ты вернулась к своей семье.

— Ты моя семья! — вдруг завопила девчонка и испуганно оглянулась по сторонам: не слишком ли громко?

— И кто я для тебя? Старший брат? Или папа?

— Муж! — Наташа изо всех сил постаралась вложить в свой голос уверенности. Конечно, нелепо звучит это обозначение применительно к их отношениям. — Я буду исправно выполнять свой супружеский долг. Я тебе обещаю!

— Я прощаю тебе этот долг, — пробурчал Максим. — Мне ничего от тебя не надо.

Наташа совершенно растерялась. Что можно на это ответить?! Осторожно взяла его за руку — и Максим не противился. Даже сжал ее пальчики. Глаза на нее так и не поднимал, как будто разговаривал не с ней.

— Макс, — обратилась она робко, — я тебя люблю больше всего в жизни. У меня никого нет ближе, чем ты. Если мы когда-нибудь с тобой расстанемся — сейчас из-за одной фразы, или потом из-за чего-то посерьезнее, я все равно до конца своих дней буду делать все возможное, чтобы вы с Катей были счастливы… — Наташа сделала вид, что сглатывает слезы. — Хотя, не уверена, что вообще смогу жить, потеряв тебя…

Максим слушал, слушал, и Наташа очень беспокоилась: кажется, он остался равнодушен!

— Слова ничего не значат? — спросил он с намеком на коронное Наташино мнение.

Вот и попалась! Но все-таки выкрутилась без заминки:

— Они, и правда, ничего не значат по сравнению с тем, что я действительно чувствую. Разве это можно высказать словами? — и перешла из обороны в нападение: — Я тоже могу тебя процитировать! Ты говорил, что нельзя разрушать счастье своими собственными руками. А еще, что нельзя принимать поспешных решений. У нас с тобой все хорошо! Давай просто забудем об этой ссоре!

— Ох, знала бы ты, о скольких вещах в своей жизни я хотел бы забыть! — вздохнул Максим. — Но, к сожалению, у меня очень хорошая память…

Наташа незаметно пододвинулась к нему еще ближе и положила голову ему на плечо — и Максим прижался щекой к ее лобику.

— Я люблю тебя, — тихо сказал он с таким упором, словно старался это доказать. — Мы с тобой вместе уже столько времени! Я всегда о тебе забочусь! Ухаживаю за тобой! — он смотрел исключительно в стол, и казалось, что он разговаривает с пепельницей. — Я пустил тебя к себе в квартиру! Потакаю всем твоим прихотям… Я стараюсь не кричать на тебя больше… Не ссориться с тобой по мелочам… Я дарю тебе подарки… И вовсе не для того, чтобы купить твое тело, а только потому, что ты так замечательно радуешься…

Наташа вдруг отстранилась от плеча и заглянула Максиму в лицо. Явственно увидела: это страшный открытый перелом. Оголенные провода нервов…

— …Я расчесываю тебе волосы, потому что тебе это приятно… Я перестал просить тебя делать что-то по дому, потому что это всегда только приводило к конфликтам! Я всю жизнь оправдываю тебя перед учителями: сначала, когда ты чуть ли не ежедневно торчала у меня в кабинете, потом не ставил тебе «энки», когда ты прогуливала физику, чтобы у тебя не было проблем с классухой. Я попросил Валентину Валерьевну больше не ставить тебе по истории в полугодиях четверки, потому что у тебя уже есть две, и с третьей твои мечты про медаль просто испарятся. А в сентябре ты практически не появлялась на уроках. Как ты думаешь, почему это никак не отразилось ни на твоих оценках, ни на отношениях с учителями?! Потому что я не могу себе позволить, чтобы у тебя были проблемы!!! — сделал глубокий выдох и закусил губу. — …Я две недели каждое утро умывал тебя вот этими руками! Протирал тебе глазки… — Максим посмотрел ей в глаза, и Наташа аж вздрогнула. — Я хранил тебе верность все это время… А ты говоришь, что все, что мне надо, это за-су-нуть?!

Он так пристально смотрел на нее, немного нахмурив брови, что Наташа не могла понять, то ли он сейчас заплачет… То ли просто прихлопнет ее ладонью, как мелкую ничтожную моль. Наблюдала за выражением его лица и понимала: говорить надо именно так! Чтобы боль было видно, чтобы боль было слышно, чтобы боль отчетливо отражалась в глазах…

— Ты моя девушка. Я люблю тебя. И хочу. Разве это не нормально? Тебе это кажется странным? Тебя это раздражает? Унижает?

Нет, нападение логикой — это слишком жестоко!

К их столику подошла официантка, и Максим переключился на нее со всем своим гневом:

— А мы Вас уже отчаялись дождаться!

— У повара сегодня много работы! — вместо извинений заявила та и шваркнула на стол две розетки с салатами и потом точно так же небрежно — столовые приборы.

— Вы устали, Анжела?! — снова язвительно подколол мужчина, глянув на ее бейджик.

— Конечно, устала! — фыркнула девушка.

— Тогда сядьте где-нибудь в подсобке и отдохните!

— У меня нет на это времени! — огрызнулась официантка. — Вы что, не видите, сколько посетителей ждут?!

— Анжела! — принялся Максим читать нотацию. — Вы несли салат сорок минут! Мне было бы приятнее получить мой заказ еще через пять минут, но с Вашей улыбкой, чем сию минуту — и с таким грохотом!

— Макс! — тихонечко отвлекла его Наташа. — Макс, угомонись, это не «Призрак»! Это просто кафе! Кстати, ты сегодня разве не работаешь?

Официантка тут же воспользовалась моментом и сбежала.

— Я вчера работал, если ты заметила мое отсутствие, — угрюмо отозвался Максим.

— Ты не выспался?

— Ешь салат.

Наташа вздохнула и опустила голову. Как же с ним трудно! Почему нельзя просто поговорить?! И Максим, не обращая внимания на наконец-то полученную еду, воскликнул в продолжение темы:

— Я столько всего для тебя делаю! Объясни, что сделал Саня, что ты захотела с ним переспать?! Что сделал Саня такого, чего еще не сделал я?

Наташа так задумалась над этими словами, что забыла контролировать свои пальцы, и вилка со звоном брякнулась на стол. Его фраза как будто была не из этой оперы. Это уже не обида за грубые слова на прошлой неделе. Это ревность. Соперничество. Неуверенность в себе. Девушка отодвинула салат в сторону.

— Ешь! — уступчиво настаивал Максим.

— Потом поем. У меня есть дело поважней. А салат никуда не денется, не остынет, не пропадет. Давай, теперь ты меня послушаешь?

Максим безразлично промолчал, и Наташа приняла это как знак согласия.

— Я никогда в жизни не упрекала тебя в том, что ты мало для меня делаешь. И никогда не буду так думать. Могу даже дополнить твой список — ты слишком скромничаешь. Ты поддерживал меня, когда я ссорилась с мамой, с одноклассницами… Успокаивал, утешал. Давал советы. Ты меня так многому научил в жизни! Терпеть. Уживаться, — Наташа улыбнулась: — Готовить. Если бы не ты, я, скорее всего, думала бы, что все мужчины — подонки и хотят только одного… А ты оставил меня девственницей…

Максим отвернулся.

— Я иногда думаю, — продолжала Наташа, — может, лучше нам было начинать интимную жизнь еще тогда, в самый первый раз? И сейчас все было бы по-другому…

— Столько раз все могло бы быть по-другому! — вздохнул мужчина. — Но все именно так, как есть. И точка. Я уверен, что поступил тогда правильно. И уверен, что Саня поступил совсем не по-мужски. И тем не менее, ему ты не отказала…

— Теперь насчет Сани, — Наташа опустила глаза и стала чертить на столе пальчиком невидимые знаки. — Он ничего не сделал, чтобы завоевать меня. Я сама себя в него влюбила. Просто внушила себе, что он именно тот, кого я искала всю жизнь… Мы с тобой часто не находили общего языка, а с ним было очень спокойно. К тому же, знаешь, мы расстались с тобой задолго до моего романчика с ним. В тот момент, когда я вернулась к родителям. В январе.

— Ух ты, вот это версия! — перебил Максим с сарказмом. — Малышка, ты радуешь меня своей изобретательностью! Но только учти, пожалуйста: мы продолжали встречаться до последнего! Ты таскала меня по выставкам. Мы ходили в кафе, в кино, гуляли вечерами по городу, целовались… Господи, ты была в него влюблена… А мы с тобой даже накануне твоего дня рождения ТАК целовались! Может, ты тогда не мне изменяла, а ему?

— Ну, ты так потрясающе целуешься! Я не могла отказать себе в удовольствии! — улыбнулась Наташа кокетливо.

И взгляд, и голос Максима заметно смягчились.

— Может, тебе бы понравилось, как я делаю еще кое-что? — ответил он ее же интонацией.

Девушка опустила голову.

— Я боюсь. Я столько представляла себе секс с тобой, что боюсь разочароваться… Боюсь, что реальность не оправдает моих ожиданий.

— Знаешь, у меня некоторый опыт все-таки есть. Думаю, мы смогли бы найти то, что доставляет тебе наибольшее удовольствие. А если бы ты еще рассказала мне, чего именно ты хочешь, что представляешь в своих фантазиях, то не знаю, какие проблемы могли бы быть еще? — смущенно замолчал и тут же извинился: — Прости. Сейчас ты опять скажешь, что я слишком назойлив…

— Нет, я не скажу! — взяла его за руку девушка. — Я люблю тебя. И, честное слово, хочу полноценных отношений. Просто ты слишком сложен для меня… — опустила глазки и начала разглядывать его пальцы. — Мне говорили, ты отличный любовник… Я не потяну… Я не смогу соответствовать…

— Что-что-что тебе говорили?! — Макс удивленно вскинул брови. — Кто тебе говорил?!

— Света, — призналась Наташа. — Давно, когда мы с тобой только начали встречаться.

— А Света, я подозреваю, узнала от кого-то еще? Или она на глаз определяет в мужчинах этот талант? — продолжал ёрничать.

— Ты встречался с ее подругой, вроде бы… И Кучерявая тоже ей говорила. Может, еще кто-нибудь, я не знаю…

— Отлично! — вздохнул парень с негодованием. — Меня обсуждают девушки всего города! Что я вам плохого сделал?! — с досадой стукнул ладонями по столу, и Наташа вздрогнула от неожиданности. — Малышка, я не знаю, почему они так говорят! Клянусь тебе, я самый обычный мужчина! Я не владею какими-то сверхъестественными способностями! И мои шестнадцать сантиметров вряд ли кого-то особо впечатлили. Да, я стараюсь, чтобы девушке было хорошо. Поэтому ты со мной не хочешь? Что ты там себе напридумывала?! Ты со мной в постели ни разу не была, а уже вовсю делаешь выводы!

Наташа случайно встретилась с ним взглядом.

— Ты прав. Я всегда накручиваю себя, и не могу от этого удержаться…

— Горе от ума… Не беспокойся, между нами еще долго ничего не будет!

— Почему?

— Я так решил! — заявил Макс в его привычной манере. Это, наверно, универсальная фраза, когда он не знает ответ. Или когда не хочет говорить. Он еще подумал немного, глядя на Наташины пальчики в своих ладонях, и добавил: — По крайней мере, до тех пор, пока я не забуду свои обиды… Давай, в конце концов, пообедаем!

— Так ты по-прежнему хочешь, чтобы я от тебя уехала? — напомнила Наташа.

Максим чувствовал, что высказался, и ему стало легче. Уже и ссора не казалась такой уж окончательной…

— Не знаю… — пробурчал он неохотно, не желая признавать свою капитуляцию. И придумал себе оправдание: — Кто будет учить мою дочь читать и писать?

— Может быть, ты? — рассмеялась девушка.

— Она меня не слушается. Знает, что я все ей прощу, — и взглянул Наташе в глаза. — Все, кого я люблю, вертят мною, как хотят…

Глава 6. Новая любовь

Как здорово, что в этом учебном году физика два раза в неделю, как в седьмом классе! До Нового года оставалась пара недель, и Наташа вместо того, чтобы писать контрольную работу, прямо на уроке размышляла, что подарить любимому. Проблем с подарком для Котенка не возникало — набор детской косметики в розовых флаконах. Но вот для Максима… Хотелось бы что-то особенное, но через два месяца у него день рождения — 30 лет, и новогодний подарок не должен быть особеннее, чем на юбилей!

Максим Викторович перестал что-то заполнять в классном журнале и начал окидывать взглядом учеников. В принципе, он не следил дотошно за использованием шпаргалок, но откровенно списывать не позволял. Шутил, что задача педагога — научить учеников думать. Например, куда спрятать шпаргалку. Сейчас никто не списывал. Формулы, подсмотренные в шпорах, сами по себе результата не давали. Задачи были трудные, и решить их можно, только внимательно разобравшись и поняв.

Накануне Максим предупредил Наташу, чтобы она хорошо подготовилась. И что в итоге? Она сидит и преспокойненько глядит в окно! Максим уже с минуту смотрит на нее, а она заметила это только сейчас. Максим осуждающе покачал головой, и она заулыбалась. «Как дела?» — молча, одними губами спросил он и кивнул на ее тетрадку. Наташин жест означал «Все О'К!». «Пиши!» — молча настаивал учитель, и Наташа вроде бы собралась решать дальше, но глаза в тетрадь так и не опустила. Скромно улыбалась и долго смотрела на учителя: удобно сидеть за первой партой! «Я люблю тебя!» — по-прежнему беззвучно сказал он. Наталья кивнула, будто сказала «спасибо» и, наконец, взялась за решение. Теперь Максим отвел от нее взгляд и заметил, что за ними наблюдают несколько девчонок: три пары заинтригованных глаз. Учитель улыбнулся им и отвернулся. Как долго он уже старается не проявлять своих чувств к любимой девушке в присутствии других учеников, тем более на уроке! И как хотела бы каждая одноклассница Наташи оказаться на ее месте!

С завистью других девчонок уже в который раз Наташа столкнулась через три дня: на следующем уроке физики. Учитель вернул проверенные работы, и в классе началось шумное обсуждение. Многие были недовольны, так как задачи были сложными, а низкая оценка за контрольную означала низкую оценку в полугодии. Вдруг из вороха общих голосов вырвалось внятное девчачье:

— Ну, замечательно! Какая-то шлюха спит с учителем и получает пятерки, а я готовилась всю ночь — и за это только «три»!

Через несколько мгновений голоса стихли. Эту фразу услышали все — и теперь поглядывали то на Наташу, то на учителя. Совершенно случайно Максим видел, кто это сказал, и, не отводя взгляда, смотрел на Аллу.

— Встань, — потребовал он. Но девчонка не послушалась. Повторил громче и грубее:

— Встань!

Алла поднялась со стула и опустила голову. Максим подошел к ней, взяв по пути с первой парты Наташину контрольную, и ткнул тетрадь Алле по нос.

— Смотри! Ты видишь здесь ошибки? — кричал учитель. — Я их тоже не увидел! У тебя есть претензии?!

— Да она даже не старалась решать! — пыталась что-то сказать в свое оправдание школьница. — Я видела, что она все время смотрела в окно и переговаривалась с Вами!

— Значит, она успевала делать и то, и другое! — оборвал ее Максим Викторович. — У Наташи, в отличие от тебя, голова на плечах есть! А ты не выучила и даже не потрудилась сделать шпаргалку — у тебя глупые ошибки в формулах! Кстати, не одна Фролова пятерку получила, а еще Смирнов и Нестерова, — учитель наклонился к Алле. — Может, Смирнов спит с учителем? — вышел в центр класса и, продолжая разговаривать с Аллой, напористо заявил: — Все здесь понимают, Нестерова решила и себе, и своему соседу по парте. Но я поставил ему пять, потому что в его тетради — идеальные решения! Как и у Натальи. А тебе, Миронова, я не могу подарить пятерку: из четырех задач ты решила только две! У тебя есть еще вопросы?

— Нет, — прошептала Алла.

— Тогда извинись перед Наташей за грубые слова. Уверен, ей было обидно это слышать, потому что она не спит ни со мной, ни с кем-нибудь другим.

Десятки глаз переглянулись, а пацанские — уставились Наташе в спину с неподдельным уважением.

— Наташ, прости, — неохотно произнесла девчонка.

— Все хорошо, — не оглядываясь на одноклассницу, ответила Наташа, хотя в глазах стояли слезы.

Обращаясь ко всему классу уже обычным спокойным голосом, Максим Викторович сообщил:

— Я предвидел, что вы плохо справитесь с этой контрольной. Ставить вам заниженные оценки в полугодии я не хочу. Поэтому, кого не устраивает оценка за контрольную, готовьтесь к следующему уроку: для вас будет опрос. А кого устраивает — отдыхайте. Смирнов! Я искренне рад за тебя. С твоими знаниями пятерка была бы невозможна. Не забудь Нестеровой хотя бы шоколадку подарить!

До конца урока Наташа просидела тихо, как мышка, что было ей совсем несвойственно. После звонка стала медленно собирать свои школьные принадлежности. Девчонки, как всегда обступили учителя, на этот раз спрашивая, что надо выучить к следующему уроку. Максим Викторович отвечал им, постоянно поглядывая через толпу кокеток, не ушла ли Наташа. Она терпеливо ждала возле своей парты. Через пару минут Максим просто встал, и, оставив осаждающих в удивлении, подошел к любимой.

— Ангел мой, ты расстроилась? — спросил он, обняв девушку одной рукой.

— Это так обидно! — провыла она, насупившись. — У них такое несправедливое мнение обо мне… Я же на самом деле учу физику!

— Забудь. Это не стоит твоих переживаний.

Наташа тоже обняла его — аккуратно, чтобы не помять его пиджак. Она была на высоких каблуках, и ее глаза как раз доставали заглянуть через плечо Максима. За его спиной девчонки фыркали и, отворачиваясь, уходили. Первый раз учитель позволил себе обниматься с подругой в присутствии школьников. Что толку скрывать от них свои отношения? То, что сплетники выдумывают, все равно похлестче!

— У меня еще один урок, — сказал Максим.

— А у меня — два. Подождешь меня? Сегодня репетиции нет, так что я после школы — домой.

— Я буду здесь. Зайдешь, когда освободишься? Правда, мне тут сегодня делать нечего…

— А почему ты не хочешь подождать у охранников, поболтал бы с Андреем. Это из-за Сани?

— Я подожду тебя здесь! — упрямо повторил парень.

Наташа смиренно предложила:

— Я сейчас как раз иду на первый этаж, попрошу Андрея подняться к тебе после этого урока.

— Хорошо, — улыбнулся такой заботе Максим.

Наташа притянула к себе его лицо и поцеловала в губы. Максим не возражал.

За парты уже садились следующие ребятишки, семиклассники.

На следующей перемене Андрея возле входа уже не было, он ушел к Максу, и Саша остался на рабочем месте один. Наташа, сама на то не рассчитывая, создала момент, когда с молодым охранником можно было поговорить без наблюдения со стороны Максима и его друга. Она не удержалась и подошла к нему:

— Как дела?

— Пока Андрей не ушел, было веселее. Присаживайся.

Саша указал на Андреев стул. Этот жест дал понять Наташе, что Саня хочет продолжить беседу. Наташа с осознанием собственной вины пояснила:

— Максим больше не спускается к вам. Он злится на меня и на тебя.

— Зачем ты ему рассказала о нас?

— Он мог узнать от кого-то еще.

С этими словами Наташа посмотрела Саше в глаза с таким выражением, что он оскорбленно ответил:

— Я бы ему не сказал!

Наташа извиняющимся тоном продолжала:

— Прости, я знаю. Я знаю, что ты говорил ему, что ничего не было. Но, в конце концов, он догадался бы сам.

Молчали с минуту. Саня нарушил паузу первым:

— Макс прикольный парень. Я не со многими людьми нахожу общий язык, но с ним, вроде, подружился. И тут ты все испортила.

Наташа не стала отвечать, перевела разговор на другую тему:

— Как зовут твоего ребенка?

— Димка, — улыбнулся Саня.

— Пацан, значит, — задумалась. Кто был бы у нее? Трудно было решиться на аборт, но сейчас она понимала, что поступила абсолютно правильно. — Ему сейчас месяцев семь?

— Шесть с половиной.

Наташа взяла охранника за правую руку, проверила наличие обручального кольца.

— Ты на ней так и не женился?

— Она живет со мной, но жениться на ней я не хочу.

— Почему?

Наташа смотрела на него, и ей казалось, что она не видела Сашку уже много лет.

— Я не люблю ее. Она такая вредная, притворялась совсем другой в первые месяцы нашего знакомства, а потом залетела и, видимо, поняла, что я уже никуда от нее не денусь… Я так радовался, когда расстался с ней, и тут она со своей беременностью… — охранник немного помолчал, потом отважился спросить: — А ты больше не злишься на меня?

Прозвенел звонок на урок. Школьники разных возрастов забежали с улицы и кинулись врассыпную — каждый по своим кабинетам. Время шло, а Наташа все еще сидела здесь и думала: над Сашиным вопросом и над тем, прогулять ли урок.

— Я не злюсь на тебя, — сказала она, наконец. — Мне нужны друзья, и я больше не хочу их транжирить. Мы оба с тобой совершили ошибку — это в прошлом, пусть там и остается. Главное, что мне приятно тебя видеть и приятно с тобой разговаривать.

Они болтали еще минут двадцать, но замерли, когда рядом с ними неожиданно возникли Андрей и Максим.

— Это что еще такое?! — гневно воскликнул Макс.

— Мы разговариваем, — начала оправдываться Наташа, но учитель прервал ее:

— Ты вообще должна быть на уроке, но с тобой мы поговорим об этом позже. А с тобой, — Макс обратился к Сане, со злостью схватив его за куртку и вытащив из-за стола. — С тобой мы поговорим сейчас!

Максим грубо толкнул парня к выходу, скомандовав:

— Иди на курилку!

Наташа кинулась за ними, но Андрей задержал ее, схватив за руку:

— Стой, они сами разберутся. Мы с тобой подождем здесь.

А Максим дотолкал Сашу до курилки — места за заброшенным складиком, которое выбрали себе подростки, потому что его не было видно ни из одного окна школы.

— Да хватит меня пихать! — безрезультатно возмущался охранник.

Слава богу, на курилке никого не было: в школе сплетен с участием физика и так хватает. Максим дерзко остановил свою жертву и повернул к себе лицом.

— Что тебе еще от нее надо?! — Макс подчеркнул интонацией слово «еще».

— Она моя подруга! — бесстрашно заявил Саня таким тоном, будто ему задали наиглупейший вопрос.

Максим тут же замахнулся кулаком ему в лицо, но Саня умело перехватил его руку за запястье.

— Макс, я знаю айкидо и тэквон-до, — не отпуская руки, предупредил охранник. — Ты меня что-то не очень напугал. Желаешь подраться?

— Я хочу убить тебя! — стиснув зубы, объяснил учитель.

— Боюсь, я тебя разочарую. Но если тебе от этого станет легче — бей! — Саша отпустил руку ревнивца…

Зря рассчитывал он на благоразумие учителя, не ожидал удара в челюсть… Покачнулся и рухнул в кусты. Проверил ладонью, цело ли лицо, нет ли крови. Синяк будет наверняка. Повезло, что зубы такие здоровые, а потому крепкие. Максим навис над ним и схватил обеими руками за воротник. В его глазах вспыхивала ярость.

— Ты лишил девственности мою девчонку. Тебе этого мало? Что ты еще хочешь?

— Я не знал, что она еще девочка. Понял, когда было уже поздно. Иначе бы и не дотронулся до нее. Она этого хотела, и я тоже! Мы просто утолили свой голод, и все!

— Идиот! — закричал Максим. — Какой, нафиг, голод?! Она влюбилась в тебя!

Снова наметился ударить его, но на этот раз Саша не позволил: все-таки использовал приемы самозащиты.

— Перестань, она моя подруга! А у тебя с ней вообще непонятно какие отношения! Она бы и не посмотрела на меня, если бы ты не постарался!

Саша отпустил руки Максима, когда почувствовал, что учитель больше драться не собирается. Продолжал:

— Пусть она сама выбирает, с кем ей дружить. Не навязывай ей своих решений. Ты же любишь давать ученикам самостоятельность! Она больше не будет спать со мной. Поверь.

Андрей внимательно следил за Наташей, чтобы она не метнулась на курилку спасать Саню, а Наташе уже все равно было не до того. Она сидела на краешке стола спиной к Андрею, скрестив руки на груди, и послушно ждала, когда мужчины вернутся с войны. Параллельные прямые все-таки иногда пересекаются… Максим запрещает ей дружить с Саней, а Наташа точно также запрещала Максиму дружить с Инессой. Разница лишь в том, что Инесса — настоящий друг, никогда не предававший…

Макс протянул руку все еще сидящему в кустах охраннику и скомандовал:

— Поднимайся! Мне противно тебя видеть. А с ней — тем более! Так что, если хочешь с ней дружить, сделай так, чтобы мне не пришлось на это смотреть. Иди отсюда! Скажи, что я жду ее в машине.

По дороге домой Максим не сказал ей ни слова. Был хмурым, на его лице отражались глубокие и тяжкие размышления; невнимательно вел машину, и Наташа боялась, что если рискнет заговорить с ним первой, то разозлит его еще больше, и, чего недоброго, еще попадут в аварию.

Поднялись в квартиру. Макс не смотрел на нее и всячески делал вид, что ее не существует. Отправился в свою комнату. Через какое-то время Наташа не выдержала, зашла к нему — Максим, даже не раздевшись после работы, лежал на диване лицом вниз. Она подкралась и, сев рядом с ним на краешек, положила руки ему на плечи.

— Мне неприятно, что ты с ним общаешься, — не поворачиваясь, заявил он.

Наташа вздохнула.

— Знаешь, милый, прости за наглость и за прямоту. Я не пошла бы в постель с кем попало. Только с близким человеком. Саша мой друг!

— Твой друг даже не знал, что ты девственница!

— Да мне стыдно было ему признаться в том, что я за целый год не смогла тебя соблазнить! Мне стыдно было показаться недостаточно привлекательной. Я думала, что причина в этом. Я только теперь понимаю, что тебе на самом деле было нелегко воздерживаться… А если бы я понимала это тогда, я вообще бы просто-напросто спросила бы у Сани совета, как тебя подтолкнуть к решительным действиям… Что ты хочешь, я же еще ребенок!

— Ребенок?! — воскликнул Максим. — Ты придумала себе новое оправдание?

— Нет, я просто наконец-то взглянула на себя со стороны, — Наташин голос на мгновение превратился во всхлип. — Я просто взяла то, что ближе лежало, а не то, что было мне действительно нужно.

Максим тяжело вздохнул, и этот сдержанный и искренний вздох пробрал Наташу до костей.

— Возможно, тебе оставалось подождать еще совсем немного, — начал он негромко. — Я столько раз думал, как сделать для тебя первый раз незабываемым; придумывал разные варианты — где, когда; все время беспокоился, выдержу ли я столько времени, сколько тебе понадобится, чтобы расслабиться, чтобы тебе не было больно, — голос Максима дрожал, и от этого у Наташи сжималось сердце. — Я целый год хотел тебя и ждал, чтобы ты повзрослела и была способна получить настоящее удовольствие, а не ту ерунду, которая присутствует в жизни твоих ровесников! В первый раз это очень важно. Я думал, что особенное можно сделать для тебя, а Саша пришел — и сделал, не размышляя ни о чем!

— Это был переломный момент в моей жизни. Теперь я люблю тебя совсем по-другому, — Наташа сползла с дивана, присела возле Максима на корточки и стала говорить ему тихо на ухо, слегка касаясь губами. Он так делал обычно, и это сводило ее с ума. — Я совершила ошибку, и она меня многому научила. Только Ты мой мужчина. Не первый и не второй. Единственный. А Саша, или Андрей — это мои друзья. Я знаю, я во многом поступала неправильно и эгоистично, но я люблю тебя. Ты мне нужен. Я хочу попытаться сделать тебя счастливым. Не сопротивляйся. Макс, если ты решил простить меня, то прости! Забудь все, что тебя сейчас беспокоит. Если нет, то останемся друзьями, я вернусь к родителям и постараюсь не ревновать, когда ты будешь встречаться с другими девушками, — Наташа гладила его плечи и чувствовала, что он постепенно расслабляется — и психологически тоже. — Макс, сделай выбор, умоляю! Или прости, или нет. Я не выдержу ничего среднего!

Мужчина развернулся, опрокинул ее на себя и крепко поцеловал. События вдруг помчались так стремительно, что Наташа не могла угнаться за ними. Не успела опомниться, как Макс уже бросил ее на постель, сам лег сверху и целовал ее так долго и страстно, что девушка с трудом соображала, что происходит. Решила, что его поведение — намек на то, что сегодня можно начать новую страницу отношений. Как-то быстро успела снять с него рубашку, но как только попыталась расстегнуть его брюки, учитель схватил ее руки и заломил их над Наташиной головой, надежно прижав к подлокотнику дивана.

— Моя постель — мои правила! — безапелляционно заявил парень.

Никогда еще Наталья не видела его таким наглым! Казалось, сейчас его не интересует ничего в мире, кроме ее тела. Каждый его поцелуй приносил с собой море фантазий. Так хотелось обнять его, лохматить его волосы, прижимать к себе и немножко царапаться! Она пыталась вырваться, но что может маленькая хрупкая девчонка против взрослого мужчины? Руки были прикованы, что еще больше разжигало в ней страсть. Девушка часто и глубоко дышала, и от этого кружилась голова. Или не от этого? Все время возвращаясь к губам, Максим целовал ее шею, покусывал ушки, ласкал языком кожу вдоль выреза ее стретчевого обтягивающего платья, через ткань осторожно водил губами и кончиком носа по ее груди… Наташа вдруг осознала, почему ей не нравится, когда кто-то прикасается к ее груди. Просто это чересчур эрогенное место, а аккуратных мужчин — до настоящего момента не было… Игры доверия. Максу можно доверить все, но нужно было время, чтобы в этом убедиться.

Наташины мозги отказывались работать, а ей так нужна была еще хоть капелька рассудка! Лидер она, как уверяла Тамара Владимировна, или нет? Как сделать так, чтобы он не смог удержаться от секса, если он охраняет ее руки? Ни одна мысль не приходила в голову. Она изо всех своих ограниченных возможностей пыталась отвечать Максиму взаимной страстью, но чувствовала себя беспомощной и совсем неопытной. Ощущая на шее его обжигающее дыхание и страстные, но не болезненные засосы, закрывала глаза и проваливалась в такое дикое желание, что, казалось, она сейчас умрет, если не получит Его. Вот это ОНО! То, что она должна была чувствовать, чтобы был секс. Едва удавалось контролировать свои бедра — Наташа ловила себя на том, что начинает двигать ими в такт его дыханию. С Саней или с Кареном было совсем не так.

Максим чувствовал, что она пытается сохранять самообладание. Значит, еще не время. Остановился. Наташа открыла глаза. Он был над ней, молодой, красивый, единственный в мире Бог, во власти которого решить, мучить ее дальше или помиловать.

— Ты еще не поняла, в чьи объятия попала?

Что за каверзные вопросы он задает, когда она так плохо соображает? Эти голубые глаза смотрят на нее, видят ее насквозь, медленно и томительно размешивая блуждающим взглядом ее кровь… А эти плечи так нравятся ей… Нет! Так заводят ее! Его голос опять выводит ее из транса:

— Я не отпущу тебя ни на шаг. Я никогда не позволю тебе смотреть на других мужчин, я никогда не прощу тебе измену, — Максим отпустил ее руки. Гладя пальцами ее лицо, прошептал:- Я больше никогда не прощу тебе измену!

— А я тебе прощу все! — с радостью освободившегося узника девушка обняла его за шею. — Все! Потому что нет в мире других мужчин, и потерять этого единственного я не могу!

— Что же это было сегодня: ты прогуляла урок, чтобы побыть с ним? Или ты обманула меня, что у тебя еще урок, чтобы, опять же, побыть с ним?!

Разум постепенно возвращался.

— Это вышло случайно, мы просто разговорились… Макс! Как объяснить тебе, что я люблю одного тебя? Мне не нужны другие парни! Ни для каких целей. Я не хочу секса, я могу обойтись и без него. Но я хочу — тебя!

— А вот я не могу без секса! Значит, тебе будет проще, чем мне. Я подожду, пока для тебя секс станет потребностью. Примитивной, животной потребностью… Вот тогда и поговорим… На равных…

— А когда это, по-твоему, будет?

— Понятия не имею! Может, вообще никогда!

— Я не хочу ждать, — кокетливо улыбнулась девушка, и ее пальцы, наконец, скользнули ниже по его телу. Но Максим снова отодвинул от себя ее руки. С томным видом он тихо и интимно сказал:

— Я хочу у тебя кое-что спросить. Ты поедешь со мной в супермаркет и в сад за Катей?

Макс слез на пол, а Наташа разочарованно распласталась на диване.

— Как это подло! Негодяй! В такой момент..! Это немыслимо! — причитала девчонка, пока Максим надевал свитер. — Я в жизни никуда больше с тобой не поеду!!!

— Правильно, сиди дома — так надежней! — ехидно заметил парень. Подошел, чмокнул любовь в нос и почти ушел, но Наташа окликнула его:

— А когда ты в последний раз занимался сексом?

Макс остановился в дверях.

— Летом.

Наташа представила вдруг его с той брюнеткой, которая была у него в машине… Опустила взгляд в пол и всем своим видом показала, что ей это неприятно. Конечно, Максим это заметил. Но напомнил ей:

— А ты?

Тоже летом. Он не стал дожидаться ответа. Он его знал и хотел вычеркнуть эту информацию из своей памяти.

Наташа пожалела, что спросила. Она валялась на кровати и размышляла на тему: «Он так хорошо знает женщин, а я так плохо знаю мужчин. Ему со мной будет неинтересно»…

Следующим вечером, уходя из школы после репетиции, Наташа не удержалась и остановилась у охранников. Максиму неприятна ее дружба с Саней, но Максим, наверное, уже едет на работу в бар. Или, может, только проснулся после дневного сна перед предстоящей бессонной ночью и собирается уходить. В любом случае, Максима здесь нет.

В декабре темнеет очень рано. За окном ничего не было видно, но, подойдя к стеклу вплотную и поставив ладошки козырьком, чтобы закрыть отражение ламп, Наташа заметила вперемешку с блестящими черточками дождя маленькие и редкие снежинки. Скоро Новый Год. Скоро новый год. Сегодня Тамара Владимировна предложила ей ужасную вещь! Как рассказать об этом Максиму? Учительница будет ждать ответа после новогодних каникул. А пока у Наташи есть время подумать.

Попрощавшись с охранниками, ушли Игорь и Милена. Наташа наблюдала за ними — ей кажется, что у них завязывается роман. Потом появились остальные члены группы: Ваня, Лариса, Ира и руководитель Тамара Владимировна.

— Мы последние! — сообщила учительница Андрею. — Из-за нас вы до сих пор не дома, простите!

— Ничего страшного, это для доброго дела! — отозвался тот.

Теперь стали собираться по домам и охранники. Наташа ждала их: Андрей всегда в темное время суток, когда рядом не было Макса, провожал ее до остановки, сажал в маршрутку. Идти надо до вокзала, но Сочи — маленький город, на этот путь обычно уходило около получаса. Саня живет за городом, в Адлере, ему тоже приходилось уезжать домой с вокзала. Наташа помнит, что в сентябре, после смерти Карена, они шли по городу втроем, провожали Сашу до автобуса, а потом ехали с Андреем ночевать в квартиру Максима.

Сейчас было не так. Было холодно — Наташа надела светлую вязаную шапочку, потеплее закуталась в бежевое пальто (Максим называл ее ангелом за то, что она любила светлую одежду, и поросенком — за то, что постоянно ее пачкала). Андрей запер изнутри центральные двери школы, и они втроем вышли через маленький запасной выход, замкнув за собой и его тоже. Поделив на троих два зонта, друзья отправились по Цветному бульвару: Наташа под руку с Андреем под его большим зонтом и Саня под Наташиным — слава богу, не очень женским!

Наташе было интересно слушать, с каким восторгом рассказывает молодой охранник о своем малыше: о том, что он уже умеет, как быстро растет, как интересно с ним играть… Потом наступали задумчивые паузы, которые прерывались очередной шуткой и волной смеха. Хлюпая по слякотно-мокрым дорогам, Наташа вдруг решила спросить у своих спутников:

— Скажите, как можно соблазнить мужчину, если он держит мои руки и не позволяет ими воспользоваться?

Андрей не ответил ни слова. Саня подумал и предположил:

— Можно сказать ему, что ты его хочешь, что он тебя возбуждает и все такое. На меня это действует сильно.

Потом еще подумал и добавил:

— А если ты можешь достать до него губами, то, наверно, проблемы вообще быть не должно. Вроде, шея у мужчин — очень чувствительное место. Мне трудно давать советы, у меня у самого опыта не много. Вот Андрей старше, это к нему — с такими вопросами!

— Я не знаю, что к этому добавить. Надо подумать, — замялся тот.

— Наташ, — снова вступил в разговор Саня, — проблема не в том, как соблазнить Макса. Я правильно понял, речь о нем? Проблема только в том, как с ним договориться.

— Да! — обрадовался Андрей такому выводу.

Отправили в Адлер Сашу, потом Андрей посадил на автобус Наталью. Вроде бы всю дорогу собирался идти домой, но сейчас, оставшись на вокзале один, передумал. Он живет здесь же недалеко — в центре, и Макс работает в центре. Через пятнадцать минут охранник уже сидел у барной стойки «Призрака».

— Ну, друг, берегись! — говорил он, глядя на Максима со старательным сочувствием и в то же время с ехидной ухмылкой.

— Что такое? — откликнулся бармен, ставя два бокала с вином на поднос официантки.

Андрей подождал, пока та отойдет.

— Твоя девушка сегодня спросила у нас, как надо вести себя, чтобы возбудить мужчину, если он мешает ей это сделать руками.

Максим, замерев, несколько мгновений смотрел на друга, потом на его лице заиграла неукротимая улыбка, ярко-белая в неоновом свете.

— И что ты ей ответил? — спросил парень, отведя взгляд, как будто вспоминая приятное прошлое.

Андрей внимательно следил за реакцией приятеля, потому что понимал — следующие слова — испытание для Макса:

— Вообще-то, я растерялся и тупо молчал. А Саня пытался дать какие-то советы, как друг. Мне показалось, что такие откровенные разговоры для них — обычное дело.

Улыбка пропала. Диско-клуб только начал работу, и посетителей пока было мало. Макс сел на высокий барный стул со своей стороны стойки. Ему даже не на что было отвлечься, он занервничал, и это было заметно.

— Я не хочу, чтобы она разговаривала с ним на такие личные темы.

— Она искренняя. А он ее друг. Она доверяет ему, если решилась спросить такое. Ведь мы сразу поняли, что это был не абстрактный вопрос; что она имела в виду тебя. Наталья мне нравится именно за свою простоту. Она искренняя, — повторил Андрей. — Ты ничего не сможешь с этим поделать.

— Я знаю, — обреченно произнес бармен.

— Она думает о тебе, — попытался успокоить его Андрей. — И если она говорит с ним о тебе — это хороший знак. Значит, она видит в нем друга, а не мужчину.

* * *

На Новый Год Максим предложил Наташе два варианта: провести его дома втроем, как семья, или тоже втроем, но уже с холостяком Андреем вместо ребенка, отметить праздник в «Призраке». Максиму предложили поработать в Новогоднюю ночь, и это было хорошим способом заработать за смену втрое больше, чем обычно. Год назад они уже отмечали «как семья»; подумав, вместе выбрали второй вариант.

Заказали для Котенка Деда Мороза, который подарит ей домик для Барби. Этот подарок выбрал папа. А Наташа захотела поздравить Катю от своего имени: девушка обещала малышке детскую косметику, которую они однажды, гуляя по городу, увидели в витрине магазина. Для этого Максим и привез Наташу домой к своим родителям, по пути предупредив, что отец у него еще более бестактный, чем мать. Ее это уже не испугало.

Только ребенок умеет так искренне радоваться! А потом мы взрослеем, и наша непринужденность куда-то исчезает. Уже будучи подростками, мы начинаем играть какие-то роли, контролируем свое поведение, потому что считаем, что быть открытыми — ниже нашего достоинства. Катя с распахнутым сердцем показывала окружающим свое счастье, и вместе с ней была счастлива и Наташа.

В комнату вошел мужчина. Подняв на него глаза, Наташа вздрогнула: время как будто промоталось вперед — перед ней стоял Макс лет шестидесяти, худощавый, подтянутый, с большинством седых волос и красивым, хоть и немолодым, лицом. Он не ожидал прихода гостей, поэтому закрылся в другой комнате, чтобы достойно одеться и причесаться. Теперь он выглядел великолепно и вышел познакомиться. Наташа зачарованно смотрела на него, она знала, что Макс похож на отца, но никогда не задумывалась, как может выглядеть этот самый отец, и их ксерокопическая клонированность ее просто поразила. А вот сама она не похожа на своих родителей. Унаследовала от мамы только цвет волос, глаза же ее были, видимо, средним арифметическим маминых темно-карих, почти черных, и папиных серых. Так и смотрела она своими зеленоватыми на удивительное видение.

Впрочем, будущий свекор разглядывал ее не менее откровенно. Потом протянул ей руку:

— Виктор.

Девушка пожала протянутую руку, с легкой улыбкой ответила:

— Наташа.

— Преклоняюсь перед Вашим очарованием! — сделал он комплимент, галантно склонив голову.

— Счастлива, что Ваша внешность передается по наследству! — не растерялась девушка.

Макс забеспокоился:

— Отец, прекрати паясничать!

— Прекрасный выбор! — похвалил сына мужчина. — Пожалуй, я уведу ее у тебя.

Быстро попив чаю с маленькими сладкими булочками, Максим с любимой поехали за Андреем.

Все места в «Призраке» были заказаны еще месяц назад. Макс провел свою компанию через служебный вход — начальник разрешил им разместиться у бара, но сбоку, чтобы не загораживать посетителям обзор — а сам бармен отправился переодеваться. Наташе нравилось, как Макс выглядел здесь, на рабочем месте: белая рубашка, темно-синяя атласная жилетка, черные брюки, светлые волосы почти до плеч — стройный и безупречный. В школе он зачесывал волосы назад, иногда собирал их в хвост. Здесь же его челка свободно обрамляла лицо, и в сочетании с его сексуальным взглядом получался сногсшибательный коктейль! И ведь наверняка, так же, как и она, этим парнем любуются посетительницы и официантки… А сегодня его работа, как и в любой праздник, особенно привлекает внимание, так как Максим любой напиток обязан оформлять целым концертом действий.

Флиртовать с посетительницами его, конечно, никто не заставляет. Эта инициатива исходит уже целиком от него самого… Вот подошла к бару девушка и кокетливо попросила коктейль с пошлым названием. То, что дальше сделал бармен, повергло Наташу в такой болезненный шок, что она разочаровалась во всех мужчинах мира! Он наклонился к посетительнице с таким взглядом и улыбкой, о каких Наташа даже не мечтала! Как невыносимо было слышать его слова этой «даме»:

— Вы настолько неординарная девушка, зачем Вам напиток из списка? Я могу сделать коктейль, которого нет ни в одном меню на этой планете, специально для Вас.

Как откровенно он на нее смотрел при этом! Как будто он ее хочет и не скрывает этого. Так это видела Наташа. Андрей положил руку ей на колено:

— Это работа, не переживай.

Конечно, ее это утешило мало. А Максим продолжал флиртовать. Задавал своей клиентке вопросы, начиная с того, какой цвет она любит, и заканчивая вопросами сексуального характера. Делал вид, что ее ответы помогают составить коктейль, наиболее подходящий для нее. Наташа негодовала! Ей хотелось встать и уйти! И больше никогда не появляться в его жизни. Андрей следил, чтобы она этого не сделала.

Максим повернулся взять очередную бутылку и встретился взглядом с любимой в зеркальной стене позади полок. Замер на минуту. Все в ее глазах. Все понятно. Он знает, как ей больно. Наташа отвернулась. Даже не стала смотреть, как артистично с отточенным профессионализмом бармен делает коктейль, ловко орудуя металлическими шейкерами и, держа бутылки за горлышки с мерными трубочками, проворно вертит их между пальцами, подкидывает… Шоу, которое Наташа ужасно любит смотреть… Заплачет ли она сейчас, или проявит мужество? Старалась больше не слушать их разговор, но голоса навязчиво вплетались в ее мысли. Она больше не видела, какими еще знаками внимания наградил бармен посетительницу, но запомнила каждое его слово!

Когда, наконец, Максим освободился, попытался попросить у Наташи прощения, но девушка никак не реагировала на его слова. Глубоко вздыхала, стараясь не плакать, и делала вид, что Максима не существует. Он столько всего говорил ей на ухо! Что любит ее, что такое поведение помогает ему больше заработать, что это такой бизнес, в конце концов… Андрей во второе ухо говорил то же самое. Девушка игнорировала их обоих.

Где-то через час ее пренебрежения Максим вышел из бара, подошел к ней, взял руками ее лицо, заставив смотреть ему в глаза, и попросил:

— Люби меня, несмотря ни на что. Как я тебя люблю.

Потом взял ее руки и аккуратно заплел их себе вокруг шеи. Наташа пыталась отстраниться, но он не позволял. Поцеловал ее так крепко и «профессионально», что Наташа почувствовала себя чуть ли не звездой порнофильма: сейчас следующим кадром они уже наполовину голые…

— Максим, дабл-эспрессо! — попросила официантка.

— Не беспокойся, скорее всего, больше ко мне никто не подойдет, будут только смотреть издалека, — шепнул Максим Наташе и, возвращаясь на свое рабочее место, уточнил у официантки: — Двойной по объему или по крепости?

— По объему. Твоя девушка? — улыбнулась коллега. — Наташа?

Максим кивнул. Наташа аж не поверила своим ушам: так приятно, что о ее существовании знают его знакомые. Посмотрела на официантку. Она симпатичная, как и весь персонал «Призрака», но ревности Наташа не испытала.

— А я Виктория, — представилась девушка и указала на бейджик на груди.

Ночь была интересной. Ведущий проводил веселые конкурсы, раздавал подарки. В полночь все хором отсчитывали секунды до Нового года и, по совету ведущего, загадывали желания. Наташа посмотрела Максиму в глаза и предупредила, что больше свое желание загадывать не будет, а просто исполнит его наконец. Максим понял ее, дотянулся через барную стойку, крепко поцеловал в губы, от чего у Наташи перехватило дыхание, и пообещал, что ее желание исполнится, но по его усмотрению.

Потом был стриптиз. Сексапильная снегурочка на сцене с шестом постепенно раздевалась под музыку. Максиму было неловко, что это смотрит его девушка, а Наташа следила, чтобы он не разглядывал стриптизершу. Но вдруг поняла, что стриптиз в этом баре — не редкость.

— Здесь каждый день такая эротика? — взволнованно поинтересовалась она у любимого.

— Только по пятницам и субботам, — с улыбкой ответил тот.

То есть, работая через день, ее учитель обязательно попадает на стриптиз каждую неделю! Наташа снова ревниво отвернулась от него. Макс решил пока не успокаивать ее, он хотел посмотреть на ее реакцию, когда будет раздеваться Дед Мороз.

Правда тогда Андрей в шутку закрыл Наташе глаза ладонями, и она в ответ на это заявила, что ей нравится это удивительное искусство. Отомстила Максу с лихвой за все его рабочие пятницы и субботы! Он мужественно терпел, пока любимая девушка с интересом смотрела откровенный номер в исполнении красивого накаченного парня в стрингах. Наталья эту жертву оценила: ласково сказала любимому, что он в тысячу раз привлекательнее этого стриптизера. Впрочем, это пришлось доказывать еще и дома на следующий день.

* * *

Новогодние каникулы подходили к концу. Тамара Владимировна ждет ответа, а Наташа еще даже не посоветовалась с Максом. Как страшно рассказать ему об этом! Как он отреагирует? Хотя, если разрешит ей принять предложение учительницы, то, скорее всего, не будет больше откладывать секс на неопределенный срок. Но и соблазнить его было бы интересно самостоятельно, проверить свои женские чары без помощи каких бы то ни было жизненных обстоятельств.

Максим вернулся ночью из клуба. Наташа еще не спала — в школу утром не надо ни ей, ни Максиму. Накормила его легким ужином (или завтраком?). Парень, хоть и был уставшим, заметил, что ее что-то беспокоит. Но Наталья упорно отказывалась говорить, что именно.

— Может быть, я смогу помочь? — настаивал учитель.

— Сможешь! — уверенно сказала девушка.

— Ну, так расскажи!

— Только после того, как мы начнем спать в одной постели! — кокетливо заявила она.

— Наташ, мы уже обсуждали это много раз.

— Правильно, хватит обсуждать, пора действовать, — Наталья чмокнула его в губы.

— Я устал, пойду спать, — сбежал Макс.

Проснувшись в обед, Максим не застал дома ни любимую девушку, ни дочку. Записки нигде не было, значит, они ушли ненадолго. «В магазин, наверное», — решил Макс и, лениво отложив уборку дивана на потом, пошел в душ пробуждаться окончательно. Сегодня суббота, а в понедельник снова на работу в школу. В этом году в сентябре Катя пойдет в первый класс. Как быстро летит время!

За шумом воды он не услышал, как хлопнула входная дверь, но когда вытирался полотенцем, заметил, что в квартире кто-то ходит. Так и есть — к нему в ванную зашла Наташа. Замок на двери был только в туалете, а здесь Максим еще не поставил, в этом пока не было необходимости. Увидев девушку, Макс повязал полотенце на бедрах.

— Где ты была? — спросил он, и у Натальи появилось ощущение, что этот ничего-не-стесняющийся мужчина нервничает оттого, что она застала его голым.

— Я отвезла Котенка к твоим родителям, — спокойно сообщила девушка, обнимая и целуя любимого в губы: чтобы поцеловать высокого Максима, ей надо просто задрать голову и сложить губы в трубочку, остальное он сделает сам.

Максим тоже обнял ее и, не особо возражая, удивился:

— А зачем отвезла? Она, по-моему, не просилась к бабушке.

— Она была не против. Я хочу побыть с тобой наедине. Сегодня я переезжаю в твою постель, даже если ты будешь сопротивляться!

С этими словами Наташа встала на цыпочки и провела губами по его шее, так же, как недавно делал он. Гладила ладонями его спину, плечи, запускала пальцы в его мокрые взъерошенные волосы и страстно целовала в губы. Максим отвечал ей тем же. Даже слегка согнул ноги в коленях, чтобы ей было удобнее и не приходилось запрокидывать голову. Проводил руками по ее талии и бедрам и чувствовал под ее тонким шелковым халатиком единственную одежду — трусики-стринг. Инициативы он не проявлял, был серьезен, как будто сомневался в чем-то. «Друзья научили?» — думал он. Хотелось сказать это вслух, но что-то удержало.

Наташа отстранилась, оперлась о стиральную машину.

— Здесь так душно… — это было правдой.

Плавными движениями (насколько позволяли дрожащие руки) развязала поясок халата: шелк приоткрыл ее стройное юное тело. Неужели, это не производит на него никакого впечатления? Услышать «нет» сейчас Наташа боялась больше всего. Только бы не отказался! Это ж будет удар на всю жизнь! Смотрели друг другу в глаза. О чем он думает? Казалось, проходят годы, нет, целые эпохи, пока они стоят и не могут решиться ни на что, кроме колючего электрического молчания.

Максим снял с себя полотенце и откинул его в сторону. Никогда между ними не было ничего реальнее этого момента! Наташа занервничала: что это значит? Воспитание не позволяло ей опустить глаза ниже, и она взволнованно разглядывала его лицо. Мужчина был спокоен и серьезен. Он подошел к ней вплотную — Наташа почувствовала что-то упругое в районе его бедер и чуть не сбежала: нет-нет-нет-заберите-меня-отсюда-я-не-готова.

— А что такого страшного? — ласково прошептал Макс, придержав ее и нежно поцеловав в губы, и Наташа, успокаиваясь, прикрыла глаза.

— Такой горячий… — ответила, а в голове: «Что за глупости я говорю? Как шлюха!»

— Не бойся, не обожжет! — подсмеивается над ней, но так заботливо себя ведет, как с ребенком, так что не обидно. И при этом пробуждает эмоции, как у взрослой… — Выбрала бы момент, когда я одетый. Не нервничала бы сейчас…

Он же хороший любовник, или как там говорили… Он не сделает свое дело побыстрее и не кинет ее, да? Он же не испортит Их Первый Раз, о котором она столько мечтала? Она и сама испортит…

— Ничего, привыкну… — ее тело едва уловимо потянулось навстречу. — Просто в первый раз так откровенно…

Макс медленно целовал ее шею — нет, Наташа еще не научилась делать это так же возбуждающе, как он; перешел на плечо, легким и почти незаметным движением пальцев скинул с плеч ее халатик… Потом прижал любимую к своей груди и снова целовал в губы. Наташа чувствовала, как бьется его сердце, и ей казалось, что это и ее сердце тоже — одно на двоих. Она водила руками по его горячей после душа коже, постоянно опускаясь ниже поясницы и тут же смущенно возвращаясь к спине. По попе она его еще ни разу не гладила, тем более, по голой. А хочется так и вовсе обхватить его бедра и руками, и ногами, и вообще, все ее внимание так и тянется ему ниже пояса…

— У меня к тебе только одна просьба, — прошептал он. — Пусть в первый раз у нас с тобой это произойдет в постели, а не на стиральной машине. Ты не против?

Все! Это «да»! Это победа! От волнения не смогла сказать ни слова, поэтому просто кивнула. Максим тут же поднял ее на руки и понес к себе в комнату на вовремя не собранный после сна диван.

В комнате работал музыкальный центр, подаренный Наташе на шестнадцатилетие ее родителями, гордыми тем, что дочь всерьез занимается музыкой. Наташа все делала с музыкальным сопровождением: с тех пор, как она сюда переехала, музыка стала неотъемлемой частью жизни Максима. Макс опустился вместе с ней на кровать и отстранился на обычную дистанцию, словно давая ей последний шанс передумать; только держал ее за руку и смотрел в глаза. Она была еще смелой: по инерции, как в тумане, старалась вести себя по-взрослому. Но он ее не первый день знает и прекрасно разбирается, где она сама, а где очередная роль.

— А лапки почему дрожат? — улыбнулся он ободряюще.

Наташа искренне хихикнула с видом пойманного лжеца.

— Ты как минимум был женат, не говоря уже об остальных твоих связях… Секс для тебя — явление бытовое, — пробормотала она. — А я-то всего несколько раз этим занималась… Мне еще непривычно.

— Не рассказывай мне подробнее, — попросил Максим и без обид пояснил: — ни о тебе, ни обо мне.

Дождь за окном шумел все сильнее и сильнее, комната стремительно наполнялась зимней фиолетовой тенью, и маленький дисплей музыкального центра уже не справлялся с задачей единственного источника света. Впрочем, его задача — музыка, неторопливая и богатая, которую Наташа включила специально для романтического свидания.

Наверно, лучше было бы как раз на стиральной машине. Наташа едва не плакала от осознания того, как легко улетучилось возбуждение — несколько секунд на переход из ванной в комнату — и все ее физические желания сменились практическими мыслями.

— А ты расскажешь мне, как себя вести, чтобы быть не хуже твоих бывших? — прошептала Наташа.

Максим только покачал головой в ответ на это: нет. Опрокинул ее на спину, чтобы она расслабилась.

— Просто доверяй мне.

Пожалуй, самое главное — что именно с ним. Несколько последних дней, планируя это свидание, Наташа столько о Нем мечтала и столько фантазировала, что была уверена — она накинется на него при первой возможности. В фантазиях мы всегда смелее, чем на самом деле. Но как же не волноваться, если секс — это способ взглянуть друг на друга по-новому; узнать друг друга изнутри. И судя по предыдущему Наташиному опыту, именно во время секса мужчина такой, какой есть на самом деле: эгоист или джентльмен, скромный или горячий… Кто-то в постели может удивить, кто-то — разочаровать… Интересно узнать Максима в таком контексте, очень интересно! Но продемонстрировать в это время и себя настоящую — страшно.

— А если тебе со мной не понравится? — прошептала девушка. — Как мы будем жить дальше?

И все сначала… Легкие непритязательные ласки, поглаживания… Пока даже без поцелуев. У Максима свои методы, и Наташа их еще не знает. Если непредсказуемым образом прикасаться к телу одновременно в двух разных местах, то вскоре мозг растеряется и перестанет понимать, что происходит. Это с Наташей и случилось.

Шейка… Она легко возбуждается от поцелуев в шейку и ушки. Чувствовать ее возбуждение Максиму в сотню раз приятней, чем чувствовать свое. Острые ключицы и маленькие плечики… Нужно быть совсем грубияном, чтобы не испытывать нежность к этому хрупкому произведению искусства.

А грудь? Почему она не любит прикосновения там? У нее есть какие-то неприятные впечатления, связанные с этой частью тела? Он все-таки ласкал ее грудь, и Наташа не возражала, ведь сама недавно осознала, что это может быть очень приятно, если это делает Макс. Так легко-легко, то ладонями, то кончиками пальцев, и не прикасаясь к соскам, а заставляя кожу покрываться мурашками. А когда он отправился туда с поцелуями, и его волосы скользили по ее плечам, Наташа ощущала волнительный трепет. Не внешнюю дрожь, а такое неосознанное внутреннее кипение, которое невозможно проследить или остановить усилием воли.

Как только спустился ниже и осторожно провел языком в ее самом интимном месте, Наташа вся напряглась и зажалась. Слегка оттолкнула его голову и виновато прошептала:

— Макс, я стесняюсь.

— Кто-нибудь тебе это уже делал?

— Нет, ты первый, кто мне вообще это предлагает, — тихо ответила девушка.

Максим с удивлением прислушался к своей реакции на ее слова. Никакой ревности, только жалость к ней…

— Послушай меня, — подполз выше, прижался к ее губам поцелуем и замер так нос к носу. — С такого расстояния особо ничего не разглядишь, правда? Зато удовольствие от орального секса совершенно особенное.

Но настаивать не стал. Если стесняется, значит еще не время. Стыд — это воспитание, и невозможно диаметрально изменить свое воспитание в считанные часы.

— А рукой разрешишь?

— Да, — обрадовалась Наташа.

— Ты молодец, — приободрил он. — Все правильно. Если что не так — говори.

Оказалось, нет никакой необходимости что-то диктовать Максу. То ли Наташа — абсолютно стандартная девушка, то ли Максим — очень хороший психолог, но любое ее желание было для него простым рисунком на белом листе. Нежил ее тело всеми известными и неизвестными Наташе способами до тех пор, пока не почувствовал, что чем больше пробуждает в ней женщину, тем больше ощущает себя мужчиной. Тем сильнее хочет ее.

Сердце замирало от каждого малейшего жеста Максима, от каждого его поцелуя… Казалось, сердце бьется не со стандартным ритмом, а с тем, который выбирает Макс. Она никогда не забудет тот момент, когда вдруг почувствовала его внутри себя. Потеря девственности — ничто по сравнению с этой бурей эмоций! Вот, что отличает его от предыдущих Наташиных парней. Это не секс, это в тысячу раз лучше! Это общение на таком уровне, куда нет доступа никому, кроме взаимно любимого мужчины. Ей хотелось кричать от долгожданной радости, но она смущенно пресекала каждый свой стон. «Не стесняйся, — шепотом на ушко напомнил ей Максим. — В постели можно все!»

Она стесняется оттого, что видит — он следит за ней, за ее реакциями. Он аккуратно руководит ее телом, и, подчиняясь, Наташа чувствует, что так, действительно, приятней. Приятней, когда он обхватывает ее рукой под талией, заставляя прогибаться в пояснице. Приятней по требованию его руки тоже двигаться синхронно с ним — чуть-чуть, в меру своей скромности. Наташа заметила, что полтора часа они болтали, а теперь прекрасно понимают друг друга без слов; и так, без слов, она совсем не боится услышать упрек. Стесняется сказать, что хочет глубже, но с подсказкой его руки узнала, как добиться этого молча. А добившись, поняла, что скромность в постели — и правда, лишняя. Весь ее сексуальный опыт — ничто. Макс несравнимо опытнее. Можно отпустить себя на волю и целиком довериться ему…

Остатки «правильного» воспитания испарялись с каждой секундой. Как и впечатление от музыки или ливня за окном — все лишнее исчезало. Говорят, этот процесс длится три минуты, а изнутри кажется, что время вообще не идет. Его просто нет, как в вакууме нет воздуха. Максим все время целовал ее в губы — глубоко и чувственно, и легонько впивался пальцами в ее маленькое тело, и в сумме Наташе казалось, что Максим пронизывает ее насквозь, где только можно, как дерево всеми корнями вплетается в почву. Она почти осознанно провоцировала его на более быстрые и резкие движения: казалось, что он мучительно медлит. Хотелось бормотать ему что-то на ухо, но на ум приходило только одно слово: «Макс…» и больше ничего. Разговаривать во время секса Наташа тоже не решалась, поэтому повторяла его имя молча. Прижимала его к себе все сильней и сильней, и Макс не знал, что лучше: не закрывать глаза, чтобы не улетать от собственных ощущений и сохранять ясность ума для контроля над ситуацией, или закрыть глаза, чтобы не видеть ее лицо и не потерять рассудок от ее естественных, искренних, еще не обузданных проявлений сексуальности. Он остановился на несколько секунд для того, чтобы поцеловать ее, или с другой целью, но Наташа своими телодвижениями ловко вытребовала продолжения. Нет, должно быть не так! Макс планировал иначе!!! «Малыш, я так кончу!» — застонал он в свое оправдание, не в силах больше сдерживаться, а Наташа в том состоянии, когда любое провокационное слово — возбуждает… Еще мгновение — и она вскрикнула и в судороге вцепилась в чью-то спину: такое странное, новое ощущение, что аж страшно — на несколько секунд полнейшая неспособность контролировать свое тело… И тут же — слабость и счастье — другое счастье, не моральное, физическое. Наташа и не предполагала, что бывает физическое…

Так вот, ради чего занимаются сексом! Почему этого не было с другими парнями? Эти секунды стоят очень многого! Из ее глаз покатились неконтролируемые слезы, а дыхание было непоправимо сбито.

— Что такое? Больно? — забеспокоился Макс, вытирая ее влажные виски.

— Нет. Я не понимаю, почему плачу, — слезы текли снова. Переведя дух и чуток успокоившись, определила: — Я жила ради этого момента! Теперь хочу умереть: в моей жизни не может быть ничего лучше!

Всякое слышал Макс от своих женщин, но чтобы такое!

— Желание умереть после секса со мной? Это сомнительный комплимент! — бессильно улыбнулся он.

Разглядывал ее лицо, водил пальцами по ее раскрасневшимся щекам. Наташа тоже улыбалась. И плакала. Он снова вытер с ее висков слезы и предложил:

— Захочешь жить, если я пообещаю тебе, что лучше обязательно будет..? Это всего лишь наш первый раз, почти не зная друг друга и «стесняясь»…

Намек про кое-чью стыдливость быстро дошел по адресу: Наташа смущалась со скоростью света. Нежность к этой девушке захлестывала Макса с головой. Как могло так получиться, что этот взрослеющий ребенок так прочно завладел его сердцем? И как в этой необъяснимой девчонке могут уживаться стыдливость и такая безудержная страсть, что даже он, любовник со стажем, поддаваясь на ее провокации, не может себя контролировать?

Наташа вдруг осознала, насколько напряжено все ее тело, каждая малейшая мышца. Попыталась расслабить ноги, потом руки, потом живот… Ах, да, надо же еще выдохнуть! Когда уже казалось, что расслабилась совершенно, с удивлением обнаружила, что напряжена еще поясница, плечи, шея… Максим хоть и старался не ложиться на нее полностью, но на всякий случай тихо спросил усталым и от этого эротичным голосом:

— Тебе не тяжело?

Осыпаемая его поцелуями, пытаясь поймать губами его губы, улыбалась:

— Нет, мне классно!

— А у меня вся спина щипает! Что ты там сделала?

Девушка только заглянула посмотреть и вдруг воскликнула:

— О, боже, Макс, я думала, что просто крепко тебя обнимаю! — и сразу так весело!

— Ладно, я не сержусь!

Таяла от его поцелуя и гладила его спину. Выяснила на ощупь, что расцарапала его даже до крови, все-таки ноготки остренькие…

— Макс! — позвала Наташа, как будто он не смотрел сейчас ей в глаза.

— Что? — с готовностью откликнулся он.

— Спасибо, — тихо прошептала девушка.

Обычно ему говорили «это было превосходно», «ты был великолепен» и прочие затертые до дыр штампы. Девушки всегда ждут от него чего-то необыкновенного в постели. И, наверно, думают, что просто обязаны делать такие высокопарные комплименты… Но «спасибо» — это могла сказать только Она! Она очаровательна. Влюблена и блаженна. Максим не мог удержаться: целовал ее, целовал… Наконец-то испытал то, чего так давно хотел: доказать всему миру или самому себе — она его. Она была его, и теперь этого уже не изменишь! С нескрываемой радостью признался ей:

— Я никогда не был так счастлив! Ну, разве только когда родилась Катька.

И вдруг Максим осекся. Улыбка исчезла с его лица. Он откинулся на спину, закрыв лицо ладонями, и начал неистово ругать себя:

— Вот дурак! Что я наделал?!

Максим повторял эти слова еще и еще, а потом еще и разнообразные синонимы, пока Наташа пыталась выведать, в чем же дело.

— Как я мог забыть о презервативе?! — сокрушался он. — Вдруг ты забеременеешь?! Идиот!

— Макс, эй! Подожди, послушай меня!

Наташа взяла его за руки и приоткрыла его лицо. Он замолчал, глядя в потолок.

— Макс, я не могу забеременеть сегодня. У меня «незалетные» дни. Послезавтра должны быть месячные. Не беспокойся, все будет хорошо!

— А ты знаешь, что это правило применимо не ко всем, особенно в таком юном возрасте?

— Я знаю. И у меня «опасные» дни как раз отличаются от стандартных. Я проверяла по совету гинеколога. У меня стабильный цикл, и я точно знаю, когда могу забеременеть, а когда — нет.

— Ладно, — сдался Максим. — Что будет, то будет. Меня не беременность беспокоит, а твое здоровье. В твоем возрасте рано рожать. Никогда раньше не забывал…

За окном темнело, и видеть друг друга становилось все труднее. Музыкальный центр начал проигрывать следующий диск. Это был диск с Наташиными песнями, они с Тамарой Владимировной записали его с помощью нового оборудования в школе. Наташа лежала на груди любимого, рисуя на нем, как кисточкой, кончиками своих волос и объявляла ему: «Это песня о тебе. И эта тоже о тебе. А эту я написала, когда увидела тебя с девушкой на пляже. А эту — когда ты впервые поцеловал меня». Потом задумалась.

Максим вслушивался в слова: того, о чем пел ее голос, она ему никогда не говорила. У него возникало ощущение, что весь этот диск — это ее личный дневник, который она ведет уже много лет. И этот дневник уже читал весь город: на школьных концертах, на праздниках возле Администрации, на городских конкурсах… Она расскажет всему миру о своей любви!

А о чем задумалась Наташа?

Это просто катастрофа! Это такое единение! Слияние. Почему нельзя прожить последний год заново?! Почему??? Как можно было делать то же самое с Саней?! Да какое «то же самое»… Макс лучший! Макс смелый и активный. Макс терпеливый. Он не накидывается со всей своей энергией… как Карен. И он вовсе не так скромен, как Саня… И только с Максом после секса возникло полноценное ощущение: он мой!

«Теперь он мой!» — понимала Наташа. Хотя не совсем отдавала себе отчет, откуда такая уверенность, но разве для счастья нужны обоснованные причины? Посмотрела Максиму в глаза, как будто многое хотела сказать, но не многое решилась.

— Теперь я понимаю, почему девушки тобой так довольны… Теперь и я сама готова кричать на весь мир о том, какой ты классный!

— Я рад, что произвел на тебя впечатление! — улыбнулся парень так мило и обаятельно, что Наташа моментально простила ему и всех предыдущих любовниц, и флирт в своем присутствии, и грубые фразы… Такой мужчина может позволить себе все!

Не могла оторвать взгляда от его красивейшего лица. Разглядывала его, не таясь. Откровенно любовалась. Хотелось подарить ему взамен хоть десятую часть того, что он совершенно бескорыстно дал ей за пару каких-то часов… Но это так много!

Это так много — и, в сущности, такой пустяк…

— Какой же дурой я была… — шептала ему, целуя в перерывах его подбородок. — Какой же дурой я была все это время!!! — и сказала с восхищением: — Ты прекрасный любовник! А я — полный ноль… Но я постараюсь соответствовать тебе!

Забралась ему на грудь и, наклонившись, горячо поцеловала в губы.

— Нет, что ты! Мне очень понравилось! — вставил свое слово Макс.

Наташа прижала пальчики к его губам. Она не поверила в его слова.

— Я быстро учусь, ты же это знаешь.

Чтобы он больше ничего ей не отвечал, отвлекла его долгим поцелуем.

— Если бы я мог дотянуться, я зализал бы свои раны! — признался Максим с показным сожалением.

— Я могу это сделать, — улыбнулась девушка.

Темнота обостряет ощущения. К тому же, в темноте Наташа совсем не стеснялась. Теперь уже она ползала по его телу руками, губами, язычком в поисках самых чувствительных мест, правда, отважно обходя тот единственный мужской орган, прикоснуться к которому пока выше ее сил. С Максимом было легко: сейчас он не скрывал своих эмоций, иногда подсказывал, и Наташа точно знала — ему нравится то, что она делает.

Этот марафон с перерывами на быстрое питание и сон продолжался больше суток: в воскресенье в ночном клубе не поверили, что Максим заболел, но все же разрешили остаться дома. Второй день секса — и какой-то странной, ошалелой радости оттого, что они так подходят друг другу. Одна мысль на две головы: почему мы раньше этого не делали???

Впрочем, вечером надо было забрать дочку. Как сказать Кате, что теперь она будет спать одна? Наташа придумала отговорку, что Котенок уже взрослая, раз в этом году пойдет в школу, и ей нужна отдельная комната, поэтому Наташа будет спать с ее папой. Кате было приятно, что ее считают большой, но она все еще боялась темноты. Наташа включила ей лампу и сидела рядом, пока малышка не заснула.

Утром им с Максом в школу. Скорее всего, они не выспятся.

* * *

Хорошо, что месячные начались вовремя: Максим сразу перестал переживать из-за возможной беременности. Но жаль, что их дальнейшее интимное знакомство придется отложить дней на пять. В школу в понедельник они пришли загадочные, как заговорщики, объединенные общей тайной.

Во вторник, оставшись после физики наблюдать, как девчонки упрямо строят осаду вокруг стола учителя, даже не ревновала. Ни капельки! Глупые! Неужели, Наташин пример так вдохновляет их на кокетство с учителем? Неужели они думают, что раз Максим Викторович встречается с одной ученицей, то и у остальных есть шанс?! Хотя, если сравнить с седьмым классом, то сейчас, в одиннадцатом, возле учителя вертелись только самые стойкие. Всегда одни и те же. Они явно ненавидят Наташу, постоянно пытаются обидеть или унизить ее. Строят козни, пускают грязные сплетни по школе. Им удается испортить Наташино настроение, но не отношения с Максимом.

А отношения с Максимом испортить может она сама.

Тамара Владимировна разозлилась, узнав, что Наташа еще не посоветовалась с любимым. Кричала, что сейчас же пойдет и сама ему все расскажет. Для Наташи так было бы, конечно, проще. Была бы она на пару лет младше, наверное, с удовольствием использовала бы эту возможность избежать ответственности. Пусть взрослые все решат за нее! Но сейчас она понимала, что только сама сможет правильно выстроить разговор с собственным мужчиной. Уговорила Тамару Владимировну дать еще два дня на размышления, ведь сегодня Максим работает в баре, после школы ему надо выспаться, поэтому беседа откладывается как минимум на завтра.

Всю ночь не спала. Только притворилась ненадолго, когда любимый пришел с работы в три часа утра. Все представляла себе, по каким сценариям может развиваться этот неизбежный разговор. В итоге, когда прозвенел будильник, даже не шелохнулась. Макс долго будил ее, но девушка только отмахивалась. Сквозь сон попросила его сказать классной руководительнице, что она плохо себя чувствует, и поэтому осталась дома. Макс ругался, но Наташа упрямо сопела под его приятный голос.

Вернувшись из школы, снова застал ее спящей.

— А что ты делала ночью? — спросил ее прямо в ухо.

Девушка приоткрыла один глаз, другой, улыбнулась:

— У меня бессонница.

— Потому ты и дрыхнешь до обеда?!

Наташа протерла глаза и села в постели, обхватив руками колени.

— Макс, мне надо поговорить с тобой о моем будущем. Но я очень боюсь. Я пойду умоюсь, попью чай. А ты, пожалуйста, не дай мне сбежать от этого разговора.

Она ушла в ванную. Находилась там так долго, что Максим не выдержал и заглянул. Девушка стояла перед умывальником, из крана текла вода, а она задумчиво смотрела в зеркало.

— Ты тянешь время? — ласково спросил ее мужчина. — Чайник уже давно закипел. Пойдем.

Привел ее на кухню, усадил за стол, залил кипятком чайный пакетик в ее чашке. На тарелке уже лежали четыре печенья, намазанные маслом — ровно столько Наташа обычно съедала, проснувшись. Он знает все ее привычки. Даже вставая в обед, как летом, она не обедала, а завтракала. Максим смотрел, как она пьет чай, затем спросил:

— Что же за страшная вещь такая, если даже ты — боишься?

— Тамара Владимировна ждет моего ответа. А я не могу решить, не посоветовавшись с тобой.

Наташа поставила чашку на стол и стала крутить ее за ручку.

— Наверно, это очень важно для тебя, раз ты так волнуешься, — констатировал Макс.

— Она предложила мне гарантированно поступить в Академию театрального искусства, в ГИТИС, в Москву, на эстрадный факультет. Тамара Владимировна говорит, что петь я и так умею, а там научусь еще и вести себя на сцене, отточу свою дикцию, найду свое амплуа, ну и все такое. Она сама там училась, а теперь один ее однокурсник, ее друг, там не последний человек. Он меня в Москве встретит, поможет сориентироваться, в общем, не кинет меня там. Я буду сдавать экзамены сама, но если вдруг возникнут проблемы с поступлением, этот друг попросит там обо мне… Ты знаешь этот институт?

— Вся страна знает этот институт. Но ты же собиралась поступать здесь на дизайнера! Ты так хорошо рисуешь! Окончишь школу с медалью, и надо будет сдавать при поступлении только ИЗО.

— Но ГИТИС! — пояснила девушка. По ее тону было понятно — ей туда хочется. — Это престижно. Там такой конкурс! Там шансы! Там возможности!

— И там нет заочного обучения. Да?

— Да. На этом факультете нет.

Макс помолчал несколько секунд, потом неожиданно спросил:

— Ну, так о чем ты хочешь со мной посоветоваться?

— Соглашаться или нет, — не поняла его вопроса Наташа.

— Не надо изучать психологию, чтобы видеть, что ты уже все решила, — объяснил он. — Иначе, по-настоящему посоветоваться ты бы не боялась.

Раскусил ее. Конечно, вся проблема была только в том, как сказать ему, что она будет жить в Москве.

— Если ты захочешь, я останусь в Сочи и поступлю на дизайн, — робко предложила ему.

— Я захочу! Поэтому лучше решай сама и никого не спрашивай.

Максим встал и ушел в комнату, оставив девушку одну. Наташа видела, что он расстроен. Когда пришла к нему, мужчина сидел в кресле и смотрел телевизор. Точнее, в телевизор. Как же ужасно: она вынуждена говорить с ним об этом после того, как они начали писать свою общую интимную историю. Как не хочется его сейчас обижать!

— А вернешься ли ты вообще оттуда, раз там такие шансы и возможности?! — встретил ее любимый голос.

Наташа села на пол у его ног, поставила подбородок ему на колено и гладила его руку, лежащую на подлокотнике. Старалась говорить мягко, но убедительно, используя все творческие возможности своего голоса:

— Меня научат там всему, чему просто физически не может научить одна учительница в школе. Возможно, я стану известной еще до окончания института. У меня такие амбиции! А ты за это время откроешь свой собственный ночной клуб. Потом я приеду с дипломом и навыками и буду выступать в твоем клубе. Я тебе обещаю! Ты ведь возьмешь меня к себе на работу?

Она подняла голову и посмотрела ему в глаза. Он улыбнулся ее монологу. За эту улыбку Наташа отдала бы все на свете! Погладил ее по щеке. Ей так хочется заниматься сценой по жизни! Какое право он имеет препятствовать?! Она взрослеет, и нельзя мешать этому процессу.

— Кошечка моя… — сказал ей ласково. — Конечно, я предпочел бы, чтобы ты никуда не уезжала. Но мы не рождаемся для того, чтобы делать то, чего от нас хотят другие. Сколько у тебя еще есть времени на размышление?

— Уже нисколько. Я обдумываю это целый месяц. Завтра я должна дать ответ Тамаре Владимировне.

— Вот видишь, у тебя был месяц, а у меня только сегодняшний день. Больше шансов, что правильное решение примешь ты, а не я. Какой бы институт ты ни выбрала, я буду рад: либо за тебя, либо за себя.

* * *

Через несколько недель стало ясно — на презервативах Максим разорится, и Наташа посоветовалась с гинекологом, какие противозачаточные таблетки ей больше подходят. Честно говоря, Максим понял, что недооценивал свою девушку. Она довольно быстро научилась и получать удовольствие, и доставлять его, ведь с любимым и достаточно близким человеком это не трудно. А ведь еще совсем недавно ужасно стеснялась его…

…Это был то ли третий, то ли четвертый день их совместной интимной жизни. Наташа отдала Максиму свой календарик, потому что сама всегда забывает отметить свои «красные» дни. И между прочим призналась, что как раз в первые дни цикла ей больше всего хочет секса. Но, к сожалению, именно тогда и больше всего неудобств. Максиму тоже не хотелось откладывать интим после первого и уже умопомрачительного опыта, и на время месячных он придумал для Наташи одно весьма полезное развлечение.

Когда после выпитой таблетки у Наташи перестал болеть низ живота, Максим завязал ей глаза, сам выбрал медленную и расслабляющую музыку на ее дисках, снял с нее всю одежду (Наташа заволновалась, напомнила, что у нее месячные, а то может, Максим забыл об этом, как она иногда забывает — тампоны — очень удобная вещь). Но Максим успокоил ее:

— Не бойся, я даже раздеваться не буду.

Но на Наташу эта фраза подействовала совсем противоположно. Как это — не буду?! Она, значит, будет голая, а он нет! Он будет разглядывать ее тело, а сам даже не разденется! Хотя, какая ей разница — глаза у нее все равно закрыты.

— А зачем эта повязка? — смущаясь от своего предполагаемо-нелепого обнаженного вида, спросила девушка.

— Чтобы ты ни на что не отвлекалась.

Максим поцеловал ее в щеку и подцепил пальцами мочку ее ушка, выглядывающую из-под повязки.

— Я потом ее сниму, чтобы целовать твои ушки, но ты постарайся не открывать глаза в любом случае.

Все-таки, кое в чем Наташино неряшество даже приносит пользу. Она убедила Максима не складывать диван каждое утро, а просто заправлять его, как большую кровать. Вот и сейчас не надо было думать о всяких организаторских проблемах. Положил Наташу на постель лицом вниз и ласково инструктировал ее на ушко:

— Расслабься. Представь, что меня нет. Ты здесь совершенно одна. Если будешь делать все, что я скажу, то, думаю, ты не пожалеешь об этом!

Наташа напряглась: она пока не готова сделать все, что он попросит… Она поняла эту фразу, как и подобает всего-стесняющейся девчонке: он будет диктовать ей все самое пошлое, а она должна будет выполнять и привыкать. Но — нет. Максовы приказы оказались весьма деликатными:

— Не разговаривай со мной — ты же помнишь: меня нет. Даже если я буду целовать тебя в губы — не отвечай мне взаимностью. Просто расслабься и слушай себя…

Максим взял ее синий шелковый шарфик и, водя им по спине девушки, продолжал:

— Есть только ты. И все, больше никого и ничего. Прислушайся к своему телу. Не думай ни о чем, просто чувствуй. Если тебе чего-то захочется, ну, знаешь, правее, левее или еще чего-нибудь — молчи, ведь по правилам никто не услышит. Найди способ получить это иначе.

— Да я заочно довольна тем, как ты меня ласкаешь… — скромно попыталась Наташа замаскировать свою стеснительность.

— Так не бывает, зайка. Не бойся. Выкинь из головы все комплексы, они тебе сейчас не нужны.

Максим расстелил шарфик на ее спине и, положив сверху руку, начал медленно водить ладонью по плечам, скидывая на подушку ее волосы. Наташа поежилась, ощутив на коже приятные мурашки.

— Я чувствую себя голой! — призналась она робко.

— Могу подтвердить — это действительно так!

— Ты, наверно, сейчас нагло меня разглядываешь?

— Да-а! — протянул Макс довольно.

Наташа не видела его лицо, поэтому чутко вылавливала по голосу, как он улыбается и куда направлен его взгляд. Но Макс и сам озвучил свой взгляд:

— Любуюсь твоей очаровательной попкой. И это только начало!

Его ладонь вместе с шелком легко проскользила вниз по спине и через ягодицы все ниже и ниже — до самой пяточки, а потом по другой ноге вернулась обратно.

— А что будет дальше? — тревожилась неугомонная девчонка.

— Малыш, — не выдержал Макс. — Если хочешь узнать, что будет дальше — помолчи! Ты играешь не по правилам.

— Прости! — прошептала Наташа и объяснила: — Я нервничаю.

— Ничего. Это пройдет. Расслабься. Подари своему телу пару часов отдыха.

— Пару часов?! — воскликнула Наташа и тут же закусила губу.

— Может, больше. Посмотрим.

Долго еще гладил ее кожу через скользкий шарфик, иногда даже с легким нажимом — на плечах, например. Получался сильно расслабляющий массаж. Наташа чувствовала, что время проходит, и восхищалась Максимом: ей самой уже надоело бы возиться с его спиной. Сколько бы ни волновалась, но вскоре под теплой любящей рукой стала автоматически успокаиваться. А Максим продолжал гладить ее тело по участкам: то руки — несколько минут, то спину, то поясницу… Больше всего нравилось ощущать шелк на попе, но именно там Максим задерживался меньше всего. И на ногах было приятно — на сгибе коленки и ниже. Немного щекотно, но так, что хотелось еще.

Максим спокойно сидел рядом и размышлял над Наташиной скромностью. Ведь не такая она, какой привыкла быть. С ее-то горячим темпераментом! С ее потребностями в мастурбации. Наверно, родители с детства внушали ей, что девочка должна быть скромной.

— Наташ, можно, кое-что тебе скажу? — отвлек он ее, уже почти расслабившуюся. — Знаешь, пожалуй, постель — это единственное место, где ты можешь быть такой, какая ты есть. Так если это единственное место — почему бы этим не воспользоваться? Подумай.

К тому моменту, когда Максим убрал шарфик и стал гладить ее уже «невооруженной» рукой, Наташа настолько привыкла к своему «положению», что, и правда, перестала стесняться. Вспомнила правила игры. Разговаривать нельзя. Как же тогда заставить Макса больше внимания уделять попе? Может, задрать ее выше? Наташа тихонько хихикнула, представив себе эту картину. Но придумала другой способ. Когда пальцы Максима спустились ниже спины на поясницу, девушка слабо застонала. Самой казалось, что это будет выглядеть, точнее, звучать, нелепо, но получилось очень даже эротично, аж самой понравилось. В следующий раз повторила свой подвиг уже смелее. Это подействовало. Максим гладил ее ягодицы и всей ладонью, и только кончиками пальцев — это были два разных ощущения, но оба приятные. Потом он снова отправился «гулять» по ногам, потом снова по спине, по рукам…

А потом наклонился и поцеловал в шею. Провел по шее языком и немного укусил и все это повторил на плече, на руке, на кисти. Когда он взял пару ее пальцев в рот и немножко пососал, Наташа не выдержала и восторженно ахнула:

— Ух ты!

Постанывала уже совсем смело, когда Максим захватывал губами небольшие участочки кожи между лопатками. А когда он обхватил ее тело руками с двух сторон, коснувшись пальцами груди, продолжая целовать все ниже и ниже, пока не спустился до копчика, Наташа снова нарушила правила:

— Я хочу тебя!

— Я рад это слышать, — невозмутимо отозвался Макс.

Почему-то ее заявление никак на его действия не повлияло. Мужчина нежно провел рукой глубоко между ее ягодиц и спросил:

— Как ты отреагируешь, если я сделаю то же самое языком?

Наташа вздрогнула и попросила:

— Не надо!

— Почему?

Наташа стала чаще дышать, и Максим поспешил ее успокоить:

— Не бойся, не буду. Но почему? Не отвечай, просто подумай. Сама для себя. Либо стесняешься, либо не уверена в своей гигиене, либо тебе это кажется извращением.

Максим разрешил не отвечать, но был рад, что Наташа стала рассуждать вслух:

— Нет, гигиена — не вопрос. Я практически только что из ванны. Извращение — тоже вряд ли. Разве это извращение?! Наверно, стесняюсь. Мне кажется, тебе будет неприятно самому.

— Нет, мне не будет неприятно.

Максим понял, что без болтовни уже не получится. Но это и к лучшему — ей же так легче. А Наташа, лишившись зрения, компенсировала недостаток уверенности в себе за счет удвоенного слуха и утроенного осязания. Молчать сейчас очень трудно: хочется разговаривать с Максимом, слушать его голос — и ничего не бояться. Хочется доверять ему…

— Если не понравится, я перестану, — предупредил Максим.

Почувствовав нежные прикосновения его языка, девушка вцепилась в подушку: было не просто приятно, было страшно возбуждающе. Не побоялась сказать об этом своему любовнику.

Снова через несколько минут Максим отправился «путешествовать» по другим местам. И, так между прочим, сказал Наташе:

— Кстати, знаешь, ты же можешь в любой момент перевернуться на спину, если тебе захочется.

Наташа перевернулась. И спросила:

— А мне разрешается обнимать тебя, дотрагиваться?

— Смотря, с какой целью, — объяснил мужчина. — Если для полноты ощущений — то да. А если для того, чтобы сделать приятное мне, вроде как ответить взаимностью — нельзя. Побудь эгоисткой.

Снова ласкал ее руками, не целовал, но дразнил ее своим дыханием и иногда касался кожи носом. И снова обходил стороной те места, где больше всего хотелось.

В очередной раз преодолеть себя Наташе пришлось, когда Максим пощипывал губами ее ноги, начиная от самых ступней и поднимаясь вверх, причем, чем выше, тем медленнее и более мелкими шагами. Нравилось, когда он гладил рукой внутреннюю сторону бедра, и хотелось бы ощутить там и губы. Но для этого надо, что ли, раздвинуть ноги? А ведь сейчас в комнате светло! Любовь к себе поборола стеснительность, когда Наташе, наконец, удалось внушить себе, что не стоит из-за стыдливости отказывать себе в удовольствии. Согнула ногу в коленке и отодвинула ее немножко в сторону. Максим улыбнулся — она почувствовала это по его голосу:

— Да, немало времени тебе понадобилось, чтобы решиться на это.

— Я поняла! — воскликнула девушка. — Это тебе надо было глаза завязать, чтобы ты меня не разглядывал!

— Ну, поверь мне на слово, что у меня глаза закрыты!

Открыты у него глаза или нет — с каждой секундой становилось все безразличнее… Но когда Максим начал ласкать ее ртом между ног, Наташа схватила его голову и отодвинула от себя.

— Ну, что на этот раз? — вздохнул парень.

— Может, лучше рукой? — не особо уверенно предложила Наташа.

— А может рукой вовсе не лучше? — спросил в ответ Максим. — Попробуй так, потом сравнишь! Опять стесняешься?

Наташа ничего не ответила.

— Или боишься, что я попрошу взамен кое-что равноценное?

Вот это уже было в самую точку!

— Не попрошу, не надейся! Все будет гораздо страшней: однажды тебе придется самой предложить это!

Наташа улыбнулась: его слова звучали с такой угрозой!

— Еще проблемы есть? Или ты, наконец, расслабишься по полной программе?

— Макс, я тебя обожаю! — заулыбалась Наташа из-под повязки.

— А в самом начале я убедительно просил тебя представить, что меня нет, — вспомнил парень. — Ты своими комплексами испортила себе все шоу. Придется повторить!

* * *

Максим все время думал о том, действительно ли Наташа его любит. Эта девушка так долго его добивалась, а теперь рвется жить в другой город… Что это значит? Цель достигнута, и пора ставить перед собой другие задачи?

Кто будет ее следующей задачей?

Ее будущее поступление в институт уже сейчас образовало между ними невидимый барьер. После того, как Наташа озвучила свой ответ Тамаре Владимировне, она стала удивительно ласковой по отношению к Максиму, и именно этим создавала ему еще большую проблему.

Андрей советовал Максу расслабиться, ведь так бывает, что влюбленные живут в разных городах. К тому же, Наташа поедет туда на пять лет, а не навсегда, и будет приезжать на каникулы.

А Максу очень хотелось сделать так, чтобы за эти полгода она передумала…

* * *

Ворвалась в его кабинет прямо во время урока! Точнее, заглянула, тихо приоткрыв дверь, и произнесла нежно:

— Максим Викторович, можно Вас?

— Сейчас, секунду, — ответил он и продолжил диктовать задачу девятому «В».

Потом вышел к Наташе в коридор, предупредив учеников, чтобы не слишком шумно радовались его отсутствию.

— Что случилось? — взглянул он недоуменно в глаза своей девушке.

Наташа стояла у окошка и цокала ноготками по стеклу.

— Я хочу кое-что тебе сказать, — промямлила она, как будто сказать вовсе не хотела, но ее кто-то заставлял.

— Говори, — попросил учитель.

— Ну, я не знаю, как ты к этому отнесешься… Это для тебя больная тема.

— Ты что, беременна? — воскликнул Максим неожиданно громко и тут же оглянулся вокруг — не слышал ли кто-нибудь.

Вокруг было пусто.

— Нет, — улыбнулась Наташа.

— Тогда в чем дело?

Максим решил больше не задавать наводящих вопросов. Молчал и терпеливо ждал до тех пор, пока Наташа не собралась с духом. Она зацепилась пальчиком на петельке его пиджака и бормотала несмело:

— Я поняла одну вещь, и почему-то мне хочется, чтобы ты это знал… Если бы ты был у меня первым, я не оценила бы то, что ты для меня делаешь в постели… — девушка отважно посмотрела другу в лицо и добавила твердо: — Я рада, что мне есть, с чем сравнить. А иначе я принимала бы все, как точку старта, и мечтала бы о чем-то лучшем.

— И теперь я должен сказать Сане «спасибо»? — со своим неизменным упреком в голосе, когда дело касается Сани, уточнил Максим. Но по выражению его лица Наташа видела, что любимый вовсе не расстроен ее заявлением.

— Нет, — ответила она спокойно. — Ты должен просто помнить, что для меня очень важно то, что ты рядом. Лучше тебя никого нет, и если ты меня бросишь, я останусь одинокой до конца своих дней.

Максим обдумал ее слова. Или не ее слова, а что-то другое.

— И ты вытащила меня с урока, чтобы сказать это?!

Девушка робко кивнула.

— Молодец! — учитель достал ее пальчик из своей петельки и поцеловал в ладошку.

* * *

— Наталья, ну хоть каплю уважения! — раздраженно попросил Максим Викторович.

Он пытался объяснить одиннадцатому «Б» новую тему, но кое-кто болтал так громко, что учитель сбивался и не мог сосредоточиться.

Наташа сидела к нему боком, облокотившись на подоконник, и увлеченно разговаривала с пацанами со второй парты. Девушка всегда вертелась на уроках, она очень быстро схватывала все новое, и урок становился ей неинтересен. Наташа сделала одолжение любимому и повернулась к нему лицом. Правда, ненадолго. Как только Максим вернулся к теме урока, болтовня этой троицы возобновилась снова.

— Фролова! Парни! Извините, что отрываю вас друг от друга! — снова донесся до них голос учителя. — Мы записываем определения. Постулаты Бора. Вы с нами?

Наташа только теперь заметила, что в классе стояла тишина. Все, действительно, что-то писали. Она улыбнулась и взяла ручку. Он простит ей все.

Кто-то задал вопрос учителю, и пока он отвлекся от Наташи, она снова присоединилась к своим собеседникам. Сегодня у нее было отличное настроение. Вчера Максим отмечал день рождения, приходили его друзья, и было очень весело. Наташа подарила ему отнюдь не дешевые наручные часы и бутылку редкого вина — именинник в этом разбирается. Насчет часов получилось очень интересно. Наташа просто спросила у мамы, что можно подарить Максиму на тридцать лет, и мама предложила выбрать подарок вместе. Увидев ценник на швейцарских часах с платиновым браслетом, Наташа просто потеряла дар речи! А мама сказала: «Тебе что, жалко моих денег для своего любимого? Вот ты странная! Я думаю, он потратил на тебя гораздо больше! Как минимум, нервов». И даря подарок, Наташа честно сказала, что это от них с мамой. Максим покачал головой: ему неловко принимать такие дорогие подарки — одна бутылка чего только стоит! Когда гости разошлись, влюбленные эту бутылочку немножечко начали… Напились так, что Наташа устроила Максиму стриптиз в босоножках на высоких каблуках под зажигательную латиноамериканскую мелодию. Много смеялись — в итоге оба оказались голыми под одеялом. Впервые занимались такой смелой и веселой любовью, и Наташа впервые за месяц интимной жизни с Максом была сверху.

Максим обещал, что после этого вина голова наутро болеть не будет. Он оказался прав.

— Фролова, о чем вы разговариваете? — учитель ходил по кабинету, сейчас стоял за ее спиной и постукивал пальцами по ее парте.

— О футболе, — призналась Наташа. — Позавчера я осталась дома одна и матч смотрела. И ни черта не поняла. Я весь первый тайм пыталась понять, кто «наши». А потом стала вникать — и вообще растерялась: бегут, бегут, уже почти гол, и вдруг комментатор говорит, что был какой-то «авсайт»… потом еще много раз не понимала, что происходит. Вот пацаны и расшифровывают мне правила.

Наташа виновато смотрела на учителя снизу вверх.

— Ты сейчас не на футболе, и здесь правила диктую я! — Максим Викторович прошел мимо нее, но оглянулся на ее смелую фразу:

— Обожаю, когда ты главный! — кокетливо сказала Наташа вполголоса, но ближайшие парты это услышали и, попрятав глаза, захихикали.

Учитель укоризненно погрозил своей девушке кулаком и потребовал:

— Иди к доске!

Наташа послушно встала и пошла. Остановившись у доски, вопросительно посмотрела на учителя.

— Будешь вести сегодняшний урок вместо меня! — пояснил тот. — Ты же так хочешь поговорить, ну вот давай, рассказывай! Модель атома водорода по Бору.

Девчонка растерялась. Стало стыдно перед ним. Виновато опустила глаза… Максим ожидал, что она сейчас извинится, но Наташа, к его изумлению, начала объяснять тему. Записала на доске формулу, разъяснила ученикам, что означают буквы в ней, из этой формулы выводила другие. Оглядывалась через плечо на одноклассников и спрашивала, все ли им понятно. Много «воды» было в ее речах, она как будто тщательно подбирала слова или тянула время, но в целом, говорила правильно. Максим внимательно смотрел на доску, выискивая хоть малейшую неточность в формулах. Но все было идеально.

— Максим Викторович, может, дальше Вы расскажете сами? — ласково обратилась к нему Наташа. Он поднялся к ней на подиум у доски.

— Наташ, откуда ты это все знаешь, вы ведь это еще не проходили? — спросил у нее с искренним любопытством, пристально глядя в глаза.

— Вы же знаете, у меня склонность к физике! — кокетливо ответила девушка.

— А если честно?

— А если честно, то к музыке, — улыбнулась она. Макса этот ответ явно не устраивал: он по-прежнему чего-то ждал от нее. Может, сказать ему правду? Наташа похлопала пальчиком по раскрытой книжке на учительском столе. — Здесь все написано. Правда, далековато лежит, приходилось вглядываться…

По классу прокатился тихий смешок. Максим посмотрел на книгу — Наташа остановилась как раз в том месте, где заканчивалась страница. Улыбнулся:

— И что, ты со своей смекалкой не смогла придумать, как незаметно перевернуть страничку?

Пока Наташа возвращалась за парту, физик написал на доске еще одну формулу:

— Таким образом, мы пришли к формуле Бальмера. Это все. Мы закончили тему «Модель атома водорода по Бору».

— Максим Викторович, а Вы никогда не хотели стать моделью? — прозвучало с середины кабинета.

— Что? — не понял учитель.

— Ну, фотомоделью. Не хотели?

Наташа не поверила своим ушам, обернулась на одноклассницу — Алка Миронова, пикантно облокотившись на парту, выводила сладким голосочком:

— Такому потрясающему мужчине место на обложке журнала, а не в школе!

Теперь по классу пронесся трепетный шепот. Все с интересом ожидали реакцию Максима Викторовича. Кое-кто поглядывал и на Наталью, ведь ее роман с учителем ни для кого не был секретом. А Наташа спокойно и снисходительно разглядывала Миронову — эта девчонка уже давно нарывается на грубость, иногда самоуверенно заявляет Наташе прямо в глаза, что уведет у нее физика!

Учитель внимательно смотрел на Алку, а та сексуально облизывала губы и каждую секунду принимала новую позу, как будто начиталась в книжках, как флиртовать, и теперь пыталась использовать все сразу на практике.

— А я смотрю, ты повзрослела, — с иронией отметил Максим. Правда, Алка эту иронию не заметила: очаровательно улыбнулась ему и кинула победный взгляд на Наташу. Учитель добавил: — А ума у тебя как не было, так и нет. Знаешь, чего ты добьешься своим поведением? Что тебя унизят при всех твоих одноклассниках (улыбка сползла с Мироновского личика). Так что лучше спрячь свою вульгарность подальше.

…После звонка с урока к столу учителя не подошла ни одна девчонка.

* * *

— Максим, если бы на Вашем бейджике был номер Вашего телефона, я бы обязательно позвонила! — услышала Наташа от белобрысой дамочки, севшей только что рядом с ней у барной стойки «Призрака».

Бармен мило улыбнулся:

— К сожалению, здесь только мое имя.

— А еще было бы написано, что ты женат! — встряла Наташа.

— Женат? — протянула дамочка. Поняв по Наташиному взгляду, что на ней, кивнула Наташе: — Поздравляю!

— Сочувствую! — невежливо ответила та.

Максим взял сегодня Наташу с собой на работу, хотя это был опрометчивый шаг с его стороны. Пожалуй, только напросился на ревность с ее стороны. Но ревнует — значит, любит. И сейчас мужчина удовлетворенно улыбался, наблюдая за разборкой девушек. Потом, пытаясь сгладить впечатление от Наташиного тона, учтиво поинтересовался у клиентки:

— Вы что-то хотели заказать?

— Вино на Ваш вкус, красное. И, пожалуйста, подогрейте.

— Запросто. Вы можете присесть за столик, официантка принесет…

— Спасибо, можно я пока побуду здесь? Я жду подруг, потом мы решим, где сядем.

— Как скажете.

Максим взял пустой бланк счета и, не указывая номера столика, записал стоимость вина.

— Максим, два «Оргазма»! — попросила подошедшая официантка.

— С удовольствием! В какой позе предпочитаешь? — игриво поинтересовался бармен.

Ответом была усталая улыбка.

Наташа знала, что «Оргазм» в данном случае — это название коктейля. Когда-то она, задыхаясь от смущения и удивления, уже читала меню — провокационные и пошлые названия напитков. Сейчас задумалась вдруг, что отвечает ее любимый на остальные заказы…

— А Вам какая поза больше нравится? — тут же нашлась Белобрысая, которая явно не желала отказаться от намерения соблазнить бармена.

Наташа уже не стала вмешиваться. Максим, повернувшись к полкам с бутылочками и взяв две из них, оглянулся на посетительницу через плечо и неизменно-сладко произнес:

— А как Вы думаете?

— Женщина сверху, — уверенно ответила Белобрысая. Похоже, она не восприняла всерьез Наташино присутствие. Бармен возразил:

— Вообще-то, мне больше нравится быть лидером. И в постели, и в жизни.

Начав что-то творить с содержимым бутылок и бокалами, добавил:

— И с девушками знакомиться я предпочитаю сам. Но все же спасибо Вам за Вашу смелость. Думаю, другой мужчина на моем месте был бы только рад.

Наташе повезло, испытание ее нервной системы на прочность закончилось: к дамочке подошли две подружки и увели ее за столик. Максим тут же наклонился к любимой и нежно шепнул ей:

— Улыбайся. Сейчас они будут обсуждать меня и тебя, и будут поглядывать на нас. Сделай вид, что мы не ссоримся из-за таких мелочей. Иначе ты проиграешь эту битву.

Наташа послушалась. Оказалось, что не поссориться с ним — вполне возможно.

Максим продолжал тихо говорить ей на ушко:

— Хочешь узнать, сколько она заплатит за «вино на мой вкус»?

И скромно повернул к ней листок — будущий счет этой бесстыжей клиентки.

— Ничего себе! За один бокал? — воскликнула Наташа, впрочем, не особо жалея Белобрысую. — Ты что, выбрал самое дорогое?

— Нет, что ты! Тогда она решит, что я наглею ради собственной выгоды, и больше никогда у меня ничего заказывать не будет. Эта цена — выше средней, но при этом вино хорошего качества. Думаю, она останется довольна, а значит, я еще не раз сделаю на ней деньги.

Наташа улыбнулась такому хитрому расчету, совсем уже не сердясь на любимого. Эта ситуация словно стала для нее уроком: от нас самих зависят наши отношения с другими людьми. Если ты хочешь, чтобы все было хорошо, — пусть будет!

* * *

Тамара Владимировна предложила Наташе научиться танцам. В качестве педагога по хореографии учительница привлекла своего сына, который с детства занимался бальными танцами, а после окончания школы вот уже четыре года параллельно с учебой в университете работал в танцевальной группе — часто выступал на крутых дискотеках города.

Излишне будет говорить, что Максиму эта идея не понравилась.

Зато Наташа была в восторге! Этот парень потрясающе двигался! Она многое отдала бы за то, чтобы научиться его пластичности. Прилежно впитывала все его навыки, и хотя очень уставала физически, зато скоро стала гордиться тем, как сама теперь умеет танцевать.

Пока группа репетировала музыкальные композиции, Женя тренировал с ней номера шоу-балета «Тодес». Когда музыканты делали перерыв, танцоры включали диски и кружились в вальсе, обнимались в танго… В последнее время Наташе очень нравился рок-н-ролл. И этот старый спортивный танец был ей очень к лицу!

Максим стал частенько наведываться на Наташины репетиции… И любовался ею, и безумно ревновал! Дома пытался устраивать сцены, но девушка ему этого не позволяла. Не хотела ссориться и просила, чтобы он ей доверял. К тому же, она умеет сделать так, чтобы он забыл обо всем на свете…

Ей казалось, что кто-то уменьшил количество часов в сутках — времени катастрофически перестало хватать на самые простые вещи! Иногда она приходила в школу, не выучив какой-нибудь урок, но всегда каким-то образом выкручивалась из этой ситуации без двоек и без посторонней помощи. Максим знал об этом, но на жалобы учителей отвечал: «Наташа взрослый и самостоятельный человек. Перевоспитывать ее я не могу и не хочу».

* * *

Наташа ушла на репетицию после уроков, и Максим не стал ее дожидаться, только попросил Андрея проводить ее вечером до остановки. Забрал Катю из садика и повез ее в кафетерий — решил побаловать заварными пирожными. Немножко хотелось спать после рабочей ночи, но Катя могла легко и быстро его разбудить — то своим внезапным криком, то таким же внезапным исчезновением. Еще секунду назад она находилась рядом, пока папа стоял в очереди, а сейчас — Максим начал оглядываться в ее поисках — она уже играет в машинку с мальчишкой-ровесником прямо на полу, вытирая всю грязь своими новыми джинсиками.

— Ваша? — спросил мужчина рядом с ним.

Максим кивнул. Понял, что это родители мальчугана — уже довольно немолодой папа и красавица-жена с заметным круглым животиком.

— Такая прелесть! — улыбнулся мужчина Максиму.

А его жена, погладив мужа по плечу, пояснила:

— Мы теперь очень хотим девочку! Такую же!

Очень кстати Катюшка попросилась сегодня к бабушке с дедушкой. Едва Макс успел выйти из родительского подъезда, на сотовый позвонила Света. Она поскандалила с Юрой, и Юра хлопнул дверью и ушел. И сказал, что больше никогда не вернется. Попросила Макса приехать, чтобы ей не было одиноко. Она уже звонила Максиму — вчера часов в девять, но его сотовый был отключен. Макс всегда отключает телефон в клубе, он там все равно не ловит.

Уже шесть часов, Наташа, наверно, скоро освободится, а может, уже едет домой. Позвонил домой — вдруг она уже там — предупредить, что он задержится, но трубку никто не брал. Решил, что позвонит от Светы, но забыл.

Пили чай с бутербродами и разговаривали (хозяйка накрыла столик в зале с задернутыми шторами). Света жаловалась на Юру, на судьбу, на его родителей — это из-за них ссора и произошла. Света поставила мужа перед выбором: или я, или они. И Юра выбрал их. Но Света не жалеет об этом. Ей просто одиноко и непривычно жить в квартире одной.

— Завтра выхожу на работу, может, там отвлекусь, — грустно предположила девушка.

Максим не упрекал ее ни в чем. Только напомнил, что в войне с родственниками своей половинки ты всегда проиграешь, поэтому такую войну лучше вообще не начинать. А когда Света принималась от злости и обиды говорить о Юре исключительно плохие вещи, Максим перебивал ее и советовал для этих целей звать кого-то другого, а не лучшего друга Юрика. И в очередной раз, когда Макс напомнил девушке, что он друг ее мужа, Света расплакалась.

— Ну вот, Юрка отнял у меня даже единственного парня, с которым мне хорошо! За что мне это наказание? Мой лучший друг заявляет мне, что он не мой друг, а Юркин!

— Света, — извиняющимся тоном начал Максим, — я даже не уверен, правильно ли я сделал, что приехал к тебе. Юрик ведь, наверняка, тоже переживает. И, может, ему моя компания больше пользы бы принесла. Поплакать ведь ты можешь и в подружкино плечо, а Юрику сейчас не с кем выпить водочки и прийти к выводу, что все бабы — стервы.

Максим улыбнулся девушке, сидящей рядом с ним на диване, и она простила ему эти слова. И логически заметила:

— Юра мужчина. А мужчины не любят, когда их жалеют. А мне это необходимо. Чтобы кто-то обнял, погладил по голове, приласкал…

— И почему это должен быть я? — спросил Макс, вовсе не напрашиваясь на комплименты, а для того, чтобы Света задумалась.

— Потому что ты меня понимаешь. Потому что мне хочется, чтобы это был именно ты, — Света снова всхлипнула и, спрятав глаза за ладонями, простонала: — Я не знаю, почему!

Мужчина не выдержал, обнял подругу за плечи и прижал к себе.

— Ладно, прости, я не собирался тебя расстраивать. Господи, ну почему девчонки такие плаксы?!

— Я сейчас, наверно, ужасно страшная, с красными глазами? — девушка немного отстранилась от мужского плеча.

— Нет, ты всегда красивая, — улыбнулся Макс. — Как цветок.

Света тут же чмокнула его в щеку — в ямочку, возникшую от улыбки. Потом в другую. Так и зависла в нерешительности — в опасной близости от его лица.

Зачем начали целоваться, и как он не заметил момент, когда еще мог сказать «нет», Макс не понял. Катастрофически хотелось чувствовать ее губы, теплые, мягкие… Света приятно гладила его по груди тонкими пальчиками, потом перебралась на шею, а потом — в расстегнутый воротник. От удовольствия Макс закрывал глаза, и все исчезало, оставалось только их сбивчивое дыхание в глухой тишине.

— Я всегда так тебя хотела! — прошептала девушка, еле найдя момент между вдохами, и все сомнения Максима, которые еще теплились в его совести, растворились моментально.

Кто кого раздевал, было непонятно, только одежда — тряпка за тряпкой — летела в разные стороны. Когда остались совершенно голые, ласкали друг друга так жадно, как будто ждали этого всю жизнь. С тех пор, как узнал о Наташиной измене, Максим всегда носит с собой презервативы — на всякий случай. Спросил у Светы шепотом, чтобы не испортить момент:

— Надеть презерватив?

— Не надо, у меня спираль.

Света рассудила логично: если он спрашивает, значит, ничем ее не заразит. Он достаточно ответственный парень, и если бы был носителем какой-то венерической заразы, то и спрашивать бы не стал. Максим тоже доверял Светиному решению — все-таки она врач. И в себе был уверен — никто еще никогда не «благодарил» его за «подарки».

Света оказалась великолепной любовницей. Она смелая, раскованная, ничего не боится и не стесняется… Она наслаждается — и Максу еще приятней оттого, что он видит наглядные проявления ее удовольствия. Девушка извивалась всем телом и, даже находясь снизу, руководила процессом. От страстных движений сползли на край дивана, и Света свесила голову, запрокинув ее так, что довольно короткие волосы касались пола. Максим любовался ее точеным треугольным подбородком и ненасытно пожирал тонкую изящную шейку, сходя с ума от ее пылких стонов. Приятно осознавать, что причина этого удовольствия — ты.

— Макс, подожди, — вдруг попросила Света. — Я не могу… — и расплакалась. — Я хотела никогда не изменять…

Перевернулась и, зарывшись в собственную одежду, валяющуюся на диване, приглушенно разрыдалась.

— Тебе не кажется, что уже поздно об этом думать? — спросил Макс с упреком. С упреком не за то, что она попросила остановиться в неподходящий момент. С упреком за то, что она вообще это затеяла. Ведь позвала его, наверняка, именно для секса. Такая месть Юре…

— У меня никогда никого не было, кроме него, — всхлипывала Света в свое оправдание.

И Макс почувствовал себя отвратительно, как никогда раньше. Сполз на пол, тяжело дыша. Поставил локти на согнутые коленки и протер обеими руками переносицу. Такое ужасное ощущение, когда хочется выдохнуть и больше не вдыхать. Пальцы дрожали. И обида на Светку прошла. Просто увидел эту историю чужими глазами. У нее никогда никого не было, кроме мужа…

— Почему ты раньше не сказала? — сдавленным голосом спросил мужчина.

— Прости, — был ее простой ответ, заглушенный скомканной маечкой.

Макс встал, быстро собрал свои вещи, оделся.

— Это ты прости. Если сможешь, забудь об этом.

На мгновение задумался, погладить ли по голове рыдающую девушку. Взял ключи от автомобиля, свой сотовый, схватил пиджак — не стал тратить время на то, чтобы надеть его — и вышел из квартиры. Сел в машину и рванул с места с такой же страстью, с какой сейчас ласкал любимую девушку своего друга.

В квартире у Юрика, на его диване переспал с его женой, с девчонкой, которая никогда ни с кем, кроме мужа, не спала… Даже если они помирятся, ЭТОГО уже никогда не исправишь… Как теперь смотреть Юрику в глаза? В университете Юрик, старше на три курса, отдавал ему свои уже пройденные конспекты лекций, готовые курсовые работы — свои и своих одногруппников, подбирал ему нужные книги, а когда родилась Катька, а Юрик стал аспирантом и сам начал преподавать — помогал Максу незаслуженно сдавать экзамены «автоматом». Юрик единственный, кто помогал ему разобраться в своих чувствах к Наташе вместо того, чтобы давать советы типа встречайся/не встречайся. Юрик поддерживал его, когда Наташа ушла…

Остановился на полпути в Дагомыс, когда понял, что слишком нервничает, чтобы вести машину. Встал на обочине, оставив габаритные огни включенными, чтобы проезжающие водители не зацепили его в темноте — здесь лес вокруг, фонарей нет. Маленькие трухлявые частные домики — высоко на холме, — разбавленные новенькими особняками. И запах сырой листвы после первого весеннего дождя. Встречные автомобили ослепляли фарами, и Макс, обняв руль и опустив голову, спрятал от них глаза. Ненавидел себя. Ненавидел себя так, как отчаянный спорщик может ненавидеть своего оппонента, которого ему никак не удается убедить. В груди была ужасная пустота, отчаяние. Предал не лучшего друга. Предал самого себя.

Десять вечера. А Наташа даже не позвонила узнать, где он. Все-таки его претензии действуют. Каждый ее звонок Макс расценивает как покушение на его драгоценную свободу и попытку его «контролировать». Ссорится с ней из-за этого. Дурак. Возможно, Наташин звонок удержал бы его от этой ошибки… Он ей изменяет, а она послушно ждет его дома… Набрал номер домашнего телефона.

— Зайка, я скоро приеду.

— Хорошо, — ответила Наташа.

И Максим замолчал. Не вешал трубку, и Наташа тоже.

— Макс! — не выдержала девушка минутной тишины.

— Ау, — ответил мужчина. — Я здесь.

— У тебя все в порядке?

— Да, — сказал он тихо.

— Катя с тобой?

— Нет, — ответил Максим уже громче. Этот вопрос немного отвлек его. — Она попросилась к бабушке.

— Приезжай, милый. Я соскучилась!

Мужчина глубоко вздохнул. Так тяжело слышать эти слова в такой момент!

— Я люблю тебя, кошечка! — прошептал Максим с таким чувством, словно говорит это в первый — или в последний — раз.

— И я тебя тоже, Макс!

Вот, пожалуйста. Ему и так хреново, так еще и Наташа — ни упрека, ни недовольного тона… Теперь возненавидел себя в полной мере.

Развернул машину и поехал в другую сторону — в город. Там есть огромный супермаркет со множеством разнопрофильных магазинчиков, которые работают до 23:00. Еще успеет.

Припарковал машину на своем обычном месте возле дома, достал пакет с заднего сиденья и свой пиджак. Поднял глаза. Из окна кухни в ожидании его высовывалась Наташа. Улыбнулась ему и помахала рукой. Почувствовал свою безграничную вину перед ней, но при этом настроение заметно улучшилось. В первый раз изменил ей — этому яркому согревающему солнышку, и теперь придется врать ей — всю жизнь.

— Это тебе, — Максим скромно протянул пакет, когда девушка вышла в коридор.

— Мне? — удивилась Наташа.

Макс быстро разулся и заодно снял носки — дома он предпочитает ходить босиком. А Наташа забрала у него пиджак и повесила на деревянную вешалку.

— Ты хочешь кушать? — спросила девушка, подозревая, что он поел у родителей.

— Пожалуй, нет.

Ушли в комнату, и пока Максим задумчиво раздевался, Наташа сидела на кровати и разбирала сумку.

Три оригинальные рамки для фотографий. Одна лучше другой.

— Я не смог выбрать, — пояснил парень. — Ты же любишь развешивать на стенах фотографии…

— И ты готов пожертвовать для этого свои стены?! — Наташа ласково улыбнулась.

— Для тебя — все, что угодно!

Толстая ярко-розовая ароматическая свеча.

— Ну, это, скорей, не тебе, а нам, — улыбнулся Макс. — Ты сегодня не против?

— Разве я бываю против? — Наташа взглянула на него исподлобья. Что-то она чувствовала в его поведении, какую-то напряженность… Злилась на него за то, что он шлялся неизвестно где, но старалась этого не показывать. Была рада, что он вернулся домой, и понимала, что ему очень необходимо ее спокойствие…И подарки — бывают время от времени ни с того, ни с сего, но сегодня это особенно странно…

— Что ты натворил? — спросила она как будто в шутку, хотя этот вопрос занимал ее на полном серьезе.

— Я сам себя разочаровал, — признался мужчина грустно.

Наташа очень боялась, что если продолжит расспрашивать, то это будет выглядеть, как допрос с пристрастием. А Макс не любит, когда девушка ведет себя, словно его жена, и может из-за этого поссориться.

— Расскажешь, что случилось? — спросила она осторожно.

Мужчина смотрел на нее несколько секунд. Потом отрицательно покачал головой. Не обидится ли она на это? Все-таки он и так уже поступил с ней сегодня неуважительно, когда исчез куда-то, не предупредив…

— Ну и ладно, — махнула Наташа рукой.

Она для себя так решила: если ему плохо, то зачем напоминать ему об этом своими вопросами. Лучше просто отвлечь.

— Это тоже мне? — воскликнула она, достав из пакета плюшевого зайчика.

— Да. Это я просто не удержался: так тебя напоминает…

— Катя будет ревновать! — покачала Наташа головой.

— На, вот это тоже тебе, — спохватился Максим и протянул бархатную коробочку, которую только что достал из кармана брюк. — Это на тот случай, если Катя отнимет у тебя зайца.

Золотая цепочка с маленьким сердечком.

— Наверно, это так банально… — протянул Максим.

— Да нет уж! Меня устраивает! — рассмеялась девчонка.

Максим застегнул цепочку на ее шейке и заодно нежно поцеловал мочку ушка — Наташа вздрогнула и ощутила, как по спине вниз побежали мурашки. Девушка обернулась, обняла его.

— Спасибо! — проговорила медленно, чтобы ее благодарность не выглядела дежурной.

И она не ошиблась. Максим прочувствовал ее «спасибо» так досконально, что ему показалось, он слишком мало для нее сделал.

Зажгли новую свечу, и девчонка с радостью выключила свет. И остановилась в картинной нерешительности, как стоп-кадр фильма про любовь: молодая, красивая, в коротком белом шелковом халатике, с длинными, слегка завитыми волосами, освещенная только трепещущим огоньком. И музыка, неизменная Наташина музыка — мелодичная, глубокая, мощная.

— Иди ко мне, — Максим кокетливо ей улыбнулся, и Наташа вдруг осознала, насколько сексуальны ямочки на его щеках. С удовольствием села рядом с ним на кровать и сама начала его целовать — и в губы, и в шею, и еще ниже. И как никогда раньше драматически воспринимала прикосновения его рук.

А Максим ласкал ее как-то автоматически, без энтузиазма. Как будто выполнял по пунктикам основную программу. Даже глаза не закрывал, словно боялся отвлечься. Наташа это понимала, и Максим тоже понимал, что от Наташиного внимания его рассеянность не ускользает. Просто столько хлама в мозгах, никак не удается его выкинуть.

— Ты уверен, что хочешь? — спросила девушка абсолютно серьезно. Остановила его руку и погладила по щеке и немножко за ухом.

— Не уверен, — ответил он честно. — Просто я не знаю, как еще могу доказать, что люблю тебя.

Где-то Наташа уже слышала эти слова. Когда вспомнила, где, — улыбнулась и крепко обняла Макса за шею.

— Мне не нужны доказательства, — прошептала ему нежно. — Я верю тебе на слово!

— У меня никого нет ближе, чем ты, — признался он настолько нешуточно, что Наташа поняла — это вовсе не комплимент.

— А Катя? Ребенок, или родители — это же твоя кровь.

— Ребенок или родители — это отдельные люди, — авторитетно пояснил Максим. — А ты — половина меня.

На следующий день, в пятницу, приехали домой из школы вместе. Максим задернул шторы, установил будильник и зарылся носом в подушку. Наташа сделала музыку потише и села за его письменный стол — делать уроки под маленькой гудящей настольной лампой. Ему сегодня на работу в клуб, а Наташе кажется, что все, чего хочет Максим — это, вот как сейчас, спрятаться ото всех и побыть наедине с самим собой. Она раскрыла учебник по биологии, но ничего не читала. Впереди выходные, и, в общем-то, делать уроки сегодня нет никакой необходимости.

…Когда вышли из школьных дверей, Наташа предложила забрать Катю из садика, но Максим попросил — именно попросил — чтобы Катя сегодня еще побыла у бабушки с дедушкой. И извинился за свою просьбу, ведь он уйдет на работу, и Наташа останется дома в одиночестве…

Девушка висела над учебником, воткнув подбородок в ладошки, и наблюдала за Максимом. Он не спал. Он ворочался, как будто не мог удобно разместить свою голову на подушке. Вздыхал глубоко. Наташе самой становилось паршиво оттого, что Максиму плохо, а она даже не знает, в чем дело, не говоря уже о том, что не знает, как помочь.

Когда Максим повернулся к ней лицом, Наташа убедилась, что глаза у него открыты. Подошла, села рядом с ним на кровать, подогнув под себя ногу. Максим откинулся на спину, чтобы было удобнее смотреть на девушку. Она расчесала несколько раз ноготками его волосы… Вообще очень любит прикасаться к его волосам…

— Не можешь уснуть? — спросила его тихо. — Хочешь, выключу музыку?

Максим мотнул головой:

— Не надо, она мне не мешает.

— А что тебе мешает?

Парень не ответил.

— Макс, если ты не хочешь, чтобы я это знала, ты можешь сказать общими словами, как бы зашифровать…

— Как это?

— Ну, например, если я изменила парню, и хочу поделиться с подругой, но не хочу, чтобы меня считали изменницей, я могу сказать, что предала самого близкого друга. Тогда подруга меня утешит, но при этом она не догадается и не сможет никому рассказать о моей измене. Понимаешь, просто надо подобрать подобные по смыслу слова. А поскольку мы договорились, что будем пользоваться шифрами, то и мои слова подруга воспринимать буквально не станет и не сможет обвинить и в предательстве друга. Вот.

Максим улыбнулся и заглянул в будущее:

— А если по твоим шифрам подруга сама обо всем догадается?

— Значит, это настоящая подруга.

— Наташ, — вздохнул парень. — Я сделал большую ошибку и теперь очень об этом жалею. Вот и все.

— Так я же спец по ошибкам! — засмеялась девушка. — Об ошибках я знаю все и даже больше! Тебе непременно надо со мной поговорить!

Максим думал несколько минут, глядя мимо Наташи. А она молча ждала, нежно водя ладонью по его лицу, шее, груди.

— Я предал своего друга, — признался Макс тихо.

— Это ты зашифровал или нет?

Парень задумался: такой провокационный вопрос пальцем в небо и в самую точку. Ведь, по сути дела, ответить можно и так, и так.

— Нет, это я совершенно честно тебе говорю. Я предал своего друга. Точнее, даже трех человек — по цепочке.

— Зачем ты повторяешь слово «предал»? — мирно продолжала выяснять Наташа. — Может, ты сильно преувеличиваешь? Что именно ты сделал?

— А вот этого я не могу сказать, извини, — Максим несмело улыбнулся.

— Хорошо. Ну, хотя бы нарисуй мне скелет: может, ты оказал кому-то услугу, и это оказалось в ущерб трем твоим друзьям?

— Нет, у меня все гораздо хуже. Нет ни одного человека, который получил хоть какую-то выгоду от моего поступка.

У Наташи в голове было подозрение, что он говорит об измене, но сейчас все сомнения развеялись: так он предал бы только ее, а здесь целых три человека; к тому же, обязательно был бы человек, который остался бы доволен — это его любовница. Или другой вариант: изменил ей с девушкой друга. Например, с Юркиной Светой. Вот тебе и предательство друга. Но опять: Света получила бы выгоду, и кто же тогда третий человек?

— А эти три друга знают о твоем поступке?

— Нет. Точнее, один из них знает, но мне как раз важнее, чтобы двое других во мне не разочаровались.

— Макс, — вздохнула Наташа, — жизнь показывает, что тайну невозможно сохранить, если о ней знают больше одного человека. Но ты попытайся сделать все, что зависит от тебя, чтобы этот друг не рассказал остальным. И имей в виду, я буду на твоей стороне, что бы ни случилось. Мне так трудно что-то тебе посоветовать — я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь, и что ты такого страшного сделал.

Максим сел в кровати, уже давно понял, что заснуть он не сможет, значит, придется держаться ночью за счет крепкого кофе.

— Я справлюсь, — пообещал он своей девушке и нежно поцеловал ее в губы. — Спасибо за участие!

— Скажи, а это, действительно, страшный поступок? — заглянула Наташа ему в глаза. — Вот представь, что ты договорился со своей совестью, и она тебя больше не мучает. Посмотри объективно: так ли это ужасно?

Максим представил все, как попросила Наташа.

— Нет, пожалуй, это мелочь. Я думаю, кроме меня, такие же ошибки совершают еще тысячи людей. Но меня не волнуют тысячи людей, меня волнует то, что это сделал именно я. В этом и проблема.

— Макс, — неожиданно Наташа стала невероятно серьезной. Взрослой. — Я хочу кое-что тебе рассказать. Но тоже так — образно.

Девушка взяла его за руку и стала теребить его пальцы. Глаза опустила, и Максиму она вдруг показалась очень мудрой. Он слушал крайне внимательно — ее взгляд, выражение ее лица были слишком необычны.

— В детстве, когда мне было восемь лет, я совершила преступление…

Наташа замолчала. Максим попытался заглянуть ей в глаза, но понял, что она этого не хочет. Спросил осторожно:

— Украла с прилавка шоколадку?

Но девушка ответила серьезно:

— Я ни разу в жизни ничего не крала. Это была чрезвычайно серьезная ошибка, которую невозможно исправить. И эта ошибка преследует меня всю жизнь и будет со мной до конца моих дней. Каждое утро я просыпаюсь с памятью об этом поступке и каждое утро прощаю себя за него, потому что у меня нет другого выбора. Если однажды утром я не смогу себя простить, то не смогу прожить этот день, — Наташа подняла глаза. — А я очень хочу прожить этот день, Макс! Какой бы он ни получился, хороший или плохой. И следующий хочу прожить! И еще миллионы дней! Я понимаю, что не заслуживаю этого, — ее глаза наполнились слезами и бровки напряглись, но она пронзительно смотрела Максиму в лицо и крепко сжала его руку. — Это огромная наглость с моей стороны: то, что я сделала, — это на самом деле ужасно! А я живу, улыбаюсь, люблю… — глубоко вдохнула и, собравшись с силами, подвела итог: — Себя надо прощать. И если есть за что — это очень хорошо. Значит, совесть не отсутствует.

— Если есть за что — это плохо! — возразил Макс и обхватил руками маленькое любимое тельце.

— Это пессимистам — плохо. А мне хорошо!

— Я тебя люблю, — сказал Максим, поцеловав ее в щечку.

— Я помню. Ты сегодня так часто об этом говоришь…

— Потому что люблю тебя. Потому что люблю тебя очень-очень! И что бы ты там в детстве ни совершила — детство прошло. Смотри вперед, не бойся. И я тоже постараюсь.

Наташа вдруг неожиданно дерзко стала целовать Максима в губы — глубоко и очень нескромно. Впервые чувствовала себя совершенно уверенно, словно она с Максом на одной полке. А раньше он всегда был умнее, опытнее… старше, в конце концов…

Максиму показалось, что Наташа понимает, что он переспал с другой женщиной, и старается доказать — ему или самой себе, — что она лучше. Иначе, чем объяснить ее агрессивное поведение? Агрессивное в очень хорошем смысле… Так же, как и она, чувствовал, что эта хоть и завуалированная, но взаимная откровенность сблизила их намного больше, чем весь предыдущий секс. И с каждой секундой убеждался в том, что секс сейчас был бы неплохим дополнением к этой сумасшедшей близости.

— Я хочу тебя! — шептал ей, соревнуясь с ней в ласках. — Я хочу побыть счастливым! Хотя бы до тех пор, когда прозвенит будильник, и я должен буду проснуться, чтобы идти на работу.

Наташа игриво взглянула на настенные часы:

— Думаю, ты успеешь побыть счастливым раза два. Или три, в зависимости от того, насколько сильно ты этого хочешь!

Никогда еще не отдавался так ни одной женщине. Принадлежал Наташе на сто процентов или даже больше. Совершенно отчетливо казалось Максиму, что он больше никого никогда так не полюбит. Стонали и кричали оба так громко, что Наташа забеспокоилась — не услышат ли их соседи. Но, едва вспомнив о соседях, сразу же выкинула их из головы: не отказывать же себе в удовольствии из-за соседей!

Но в понедельник Максиму снова пришлось поволноваться. После уроков подошел к Андрею и Наташе на первом этаже. Первые минут пятнадцать общей беседы были отличными — отвлекся от своих угрызений совести целиком и полностью. Но вдруг Андрюха неожиданно спросил:

— Как там Юрик со своим разводом? Ты ему звонил?

Макс оторопело уставился на охранника. Изо всех сил стремясь не выдать своего волнения, спросил непринужденно:

— А почему я должен ему звонить?

— Ну, вы же с ним лучшие друзья, — недоуменно пожал плечами Андрей.

И учитель вдруг осознал, что сказал глупость.

— Нет, я еще не звонил, — пробормотал он, почему-то стараясь не смотреть на Наташу. И тут же спохватился: — А ты откуда про его развод знаешь?

— Мы его встретили в четверг, когда с Натальей на вокзал шли. Она разве не говорила?

— В четверг? — растерялся Макс.

— Мы удивились, что он здесь, на Цветном, и он объяснил, что со Светкой поругался и переехал к родителям. Но он останавливаться с нами не стал, вот я и хотел у тебя узнать, что у них там за проблемы…

Максим внимательно и неожиданно смело посмотрел Наташе в глаза. А она точно так же — ему. Она стояла молча, как исследователь, наблюдала за его реакцией. Максим чувствовал, как из-под ног уходит земля. Он столько лишнего успел рассказать Наташе! И к моменту его позднего возвращения домой, оказывается, она уже знала о ссоре Юрки и Светки… И молчала! Господи, она все поняла… Уже в который раз за свою жизнь Максим поклялся себе бороться со своей доверчивостью…

Как ни старался поддерживать разговор дальше, но это получалось с трудом. Ему казалось, что Наташин укоризненный взгляд преследует его повсюду. Или это преследование собственной совести? Смотрел иногда робко и очень скованно на свою девушку — она вела себя доброжелательно, даже улыбалась…

Вскоре не выдержал и уговорил Наташу поехать домой. Но, едва выйдя из школьных дверей, на дороге к автостоянке, не в силах больше терпеть неопределенность, сам начал снова эту больную тему.

— Почему ты мне в тот же день не сказала, что вы встретили Юрика?

— Сначала просто не хотела расстраивать тебя плохой новостью, ты ведь и так пришел в каком-то странном состоянии…

Подошли к машине, к Наташиной дверце. Макс отключил сигнализацию, и девушка уже взялась за ручку двери, но Максим ее остановил. Стоял рядом и пояснил:

— Если ты сядешь внутрь, сразу начнешь нажимать кнопочки, вертеть вентили… Мафон обязательно включишь и примешься искать «правильную» музыку… А мне надо поговорить с тобой так, чтобы ты ни на что не отвлекалась.

— Давай поговорим, — ласково согласилась девушка. — Ты не замерзнешь на улице в одном пиджаке?

— Значит, ты с самого начала знала, что они расстались? — начал он отважно, так и не отреагировав на ее заботу.

— Да, — кивнула Наташа. — А ты откуда это узнал? Тоже ведь с самого начала, верно?

— Вы встретили Юру, а я Свету.

— Это с ней ты задержался до десяти вечера и, постоянно имея сотовый под рукой, даже не соизволил предупредить меня?! — воскликнула Наташа. Спокойствие на протяжении вот уже пяти дней — нелегкое испытание для нервной системы.

— Ты подозреваешь меня в измене? — спросил Максим конкретно, чтобы не тянуть время.

Наташа сильно вздохнула:

— Да!

— Почему ты так долго молчала о своих подозрениях?

— Я не тот человек, который имеет моральное право упрекать тебя в измене…

Оба замолчали. Казалось, что они думают о разных вещах.

— Ты — причина их развода? — спросила Наташа, набравшись храбрости выслушать ответ.

— Нет.

— Тогда почему ты так нервничал, когда Андрей заговорил о Юрке?

— Просто испугался, что твоя умная детективная башка сопоставит всю известную информацию и сделает страшные выводы.

Наташа опустила голову и поежилась от леденящего сквозняка. Максим запахнул покрепче ее меховой воротник на курточке и пальцами поднял ее лицо повыше, аккуратно взяв ее за нос. Девушка улыбнулась, хотя улыбка получилась грустной.

— Не сомневайся во мне, — попросил Макс. — Я прошу об этом не ради того, чтобы ты отстала от меня, а ради тебя самой. Я не хочу, чтобы ты переживала. В твоих переживаниях нет смысла. Ну, если только разбавить нашу спокойную жизнь…

Ах, как было бы сладко отомстить за ее роман с Саней! Показать ей, что такое — известие об измене любимого человека! Чтобы она помучалась так же, как мучается он — до сих пор, несмотря ни на что!

И тогда она уже больше никогда не будет доверять ему…

Взял ее щечки ладонями, наклонился к ней близко-близко, и, стараясь вложить максимум неподдельности в свои слова, сказал твердо:

— Я тебе верен. Не сомневайся во мне.

Наташа нежно нырнула ему под пиджак и обняла уже холодными руками за талию. Посмотрела ему в глаза — просканировала насквозь.

— Хорошо, — кивнула она. То ли искренне это сказала, то ли все-таки молча осталась при своем мнении…

Поцеловал ее холодные губки нежно-нежно. Или несмело и неуверенно… Что-то нарушилось между ними. Взаимопонимание исчезло. Пропала прямота. Может, лучше было сказать ей правду?

Нет, такую правду лучше никогда не сообщать! Макс в эту минуту решил для себя окончательно и бесповоротно: если Света расскажет о том вечере, сам он будет все отрицать. Будет нагло и беспощадно врать. И Юре скажет, что Света все выдумала, наверно, чтобы побольнее обидеть мужа. Ничего не было, и точка!

* * *

— Алка Миронова уже всей школе уши прожужжала, что скоро она станет замужней женщиной! — делилась с Максимом последними сплетнями Наташа. Уроки закончились, и она поднялась на третий этаж к любимому. Сидела на одном из школьных столов и причитала.

Миронова не давала Наташе проходу с девятого класса, с тех пор, как Наташина подружка Надя проговорилась о романе учителя со своей ученицей. Миронова все время норовила ударить, толкнуть, провоцировала «соперницу» на драку. Однажды Наташа пошла ей навстречу и крепко врезала Алке в раздевалке на физкультуре… С тех пор Миронова ведет обстрел нецензурными выражениями издалека, прячась за спины своих трех подружек. Но слова Наташу не трогают, хоть литературные, хоть нет. Миронова была влюблена в физика, как и многие другие. Но в отличие от них эта выскочка обладала явно завышенной самооценкой. Алка упрямо твердила всем вокруг, что все мальчики в классе сохнут по ней, даже когда эти мальчики признавались в любви или даже начинали встречаться с другими девочками. Просто тогда Алка начинала всем объяснять: «Они делают это мне назло».

— Это в шестнадцать лет-то! Макс, я терпеть не могу, когда девчонка так выпендривается! Я жду не дождусь, когда закончится учебный год, и эта идиотка больше не будет маячить перед моими глазами! Вот дура: замуж торопится! Для чего? Доказать всем, что кто-то обратил на нее внимание?!

— Все девчонки хотят замуж. Ты разве не хочешь?

— Нет, — подумав, сказала Наташа.

— Почему? — удивился учитель.

Наташа смотрела ему в глаза. Вдруг поняла, что может обидеть его своим мнением. Выкрутилась довольно деликатно:

— Я уже замужем, — улыбнулась ему. — Разве официальный брак что-то значит для тех, кто и так живет вместе? Ну если только чтобы сменить фамилию… А я свою менять не хочу. Хотя у тебя красивая фамилия — Веллер…

— А как же штамп в паспорте, чтобы мужчина никуда не сбежал? — с иронией спросил Максим и откинулся на спинку стула.

— Захочет сбежать — сбежит и со штампом. А что, тебе есть, куда бежать? — сменила оборону на нападение.

Отрицательно покачал головой. Встал, подошел к девушке и романтично обнял ее.

— Так, значит, ты не хочешь за меня замуж?

Не дожидаясь ответа, прикоснулся губами к ее губам. Наташа слегка отстранилась и с сомнением спросила:

— Не боишься, что нас увидят и тебя поругают за это?

— За то, что я целуюсь с женой?

— На рабочем месте!

— Но не в рабочее же время! Пусть поругают, это не страшно. Не отвлекайся, — улыбнулся и продолжил начатое.

Его поцелуи Наташе нравились безмерно! Она закрывала глаза и таяла… И с ума сходила от запаха его нового парфюма. Этот мужчина точно знает, как отключить здравый смысл у девушки!

— Все еще не хочешь за меня замуж? — игриво осведомился, слегка кусая ее ушко.

— О-о, так не честно! — простонала Наташа. — В бой пошла тяжелая артиллерия! Остановись, или я прямо здесь продемонстрирую тебе нашу первую брачную ночь!

— Хорошо, — и поцеловав ее в нос, серьезно спросил: — Скажи мне честно, почему ты не носишь кольцо, которое я тебе подарил? Из принципиальных соображений? Или оно тебе не нравится?

— Нравится! — поспешила заверить Наташа. — Просто ты до сих пор не надел его мне на палец!

— А где оно?

— Осталось в квартире у родителей.

Через полчаса вишневая «девятка» Максима остановилась возле Наташиного подъезда. Она здесь бывает только для того, чтобы забрать что-то из вещей. И всегда в то время, когда родители на работе. Это чужой дом. В этом доме она никогда не была счастлива.

Вошли в подъезд, но Наташа тут же остановилась — перед дверью в подвал… Максим сразу заметил, что она изменилась: это уже не была та девчонка, которая только что в школе весело смеялась в его кабинете. Он не знал, что происходит в ее душе, но понял, что это связано с Кареном. Наташа прикоснулась к замку на двери — старому, заляпанному краской… Она стояла так несколько секунд, пока Максим не обнял ее. Тогда решительно вытерла только что покатившиеся по щекам слезы и, ни слова не говоря, пошла дальше.

Вошла в «свою» комнату, молчаливая и грустная. Старалась глубже дышать, чтобы не плакать. Но не удержалась:

— Он курил на этом подоконнике — соседский пацан с пятого этажа… — повернулась к Максу. — Хорошо, что ты забрал меня отсюда!

Он прижал ее к себе и крепко обнял. Так стоял рядом с ней, гладил по голове и через какое-то время задумчиво сказал, глядя на стены ее бывшей комнаты:

— Ты уже давно не живешь здесь, а твою фотовыставку отсюда еще не убрали.

— Зато навели порядок на столе — испортили мою гармонию, — печально ответила девушка. Отошла от любимого и заглянула в шкаф, где должен быть склад ее школьных принадлежностей. Разочарованно отметила: — И здесь тоже порядок.

Достала и протянула мужчине альбомный лист — черно-белый рисунок.

— Тот, кто наводил здесь порядок, положил это сверху.

Макс взял лист…

— Похоже, это я, — с улыбкой предположил учитель. — Такой влюбленный взгляд может быть только у меня!

Девушка стояла на расстоянии вытянутой руки от него и смотрела на любимого ласково и внимательно.

— Нет, на этом рисунке ты мне говоришь: «Мне жаль, что ты влюблена в меня, между нами никогда ничего не будет».

— Какая чушь! — возмутился Макс. — Разве я мог такое сказать?!

Взял ее за плечи и подвел к большому напольному зеркалу в углу комнаты.

— Взгляни на эту девушку. Думаешь, в мире найдется мужчина, который не захочет ее?

Наташа посмотрела. Стройная и красивая. А вроде бы, ничего необычного: черные брючки с заниженной талией, узкие на бедрах и расклешенные книзу; бледно-голубая кофточка в обтяжку, вырез, подчеркивающий грудь — смелая деталь; длинная прямая прядь волос… Лицо… Все говорят, что красивое. А сама Наташа считает свою внешность вполне стандартной. «Просто я слежу за собой! Не позволяю себе выглядеть неопрятно», — говорила она Максиму в крохотной темной кафешке пару лет назад. А он проводил пальцами по ее губам, нежно и даже чуть-чуть щекотно, и любовался ею, даже не пытаясь это скрывать… Да, губы — вот что, действительно, красивое. Пухлые и сексуальные. Наташа именно поэтому никогда не пользуется цветной помадой — иначе выглядит вульгарно. Мужчина за ее спиной, обняв за плечи и поставив подбородок на ее макушку, смотрел ей в глаза — в зеркало.

— В какой момент ты в меня влюбился? — спросила Наташа его отражение.

— Думаешь, для этого достаточно одного момента?

— Чтобы влюбиться — да.

— Значит, только что. Я каждую секунду в тебя влюбляюсь.

Наташа улыбнулась — достойный ответ достойного мужчины. Подняла повыше руку, в которой держала коробочку. Макс забрал коробочку, открыл ее и достал колечко.

— Ты согласна? — самоуверенно спросил он свою девушку, наклонился к ее ушку и шепотом уточнил: — Или поуговаривать тебя?

Наташа засмеялась:

— Когда ты так делаешь, я на все согласна!

— Является ли твое желание обдуманным и добровольным?

— Почти да!

Взял ее маленькую холодную ручку и надел на безымянный пальчик кольцо.

— Я объявляю нас мужем и женой! — и, глядя на пару в зеркале, с намеком добавил: — Можете поздравить друг друга!

* * *

— Наташ, я не виноват, что она оказалась с нами в одной маршрутке!

Поднимались по бетонной лестнице к Андрюхиному дому. Ему сегодня тридцать пять лет, и день рождения выпал как раз на субботу, так что решили собраться прямо с обеда. С нахмуренными бровями Наташа шла по ступенькам и яростно ревновала. В маршрутке с ними ехала девица — очередная бывшая подружка Максима — сидела прямо напротив него и строила ему глазки на правах старой знакомой. А когда выходила с ними на одной остановке, кокетливо попросила, чтобы Максим подал ей руку. Слава богу, она пошла в другую сторону, а то Наташа бы терпеть не стала! Ей уже до предела надоели всякие барышни из жизни Максима! И надоели совсем незнакомые ему: продавщицы в магазинах, официантки в кафе, девушки на улице, страстно заглядывающие ему в глаза…

Наташа остановилась на одну ступеньку выше Макса:

— У меня иногда возникает ощущение, что ты переспал с целым городом!

Макс, воспользовавшись случаем, обнял ее и попытался поцеловать, но девушка отвернулась:

— Это действительно больно осознавать!

Развернулась, вырвавшись из его объятий, и пошла дальше. Мужчина поднимался за ней, пытаясь взять ее за руку, но Наталья не позволяла. Когда закончилась лестница, и они вышли на двор Андреевой пятиэтажки, Максим тоном, не принимающим возражений, предупредил:

— В гостях я не позволю тебе говорить об этом. Так что, если тебе есть, что обсудить, давай сейчас!

Взял, наконец, ее за руку, посадил на лавочку возле первого подъезда и сам сел рядом.

— Ты права, с ней я спал. И сам сбежал от нее, когда понял, что мне с ней делать больше нечего. Я не видел ее несколько лет и не жалею об этом. Ну прости, что она попала с нами в один автобус! Прости, что это популярный автобус! Прости, что это популярная остановка, что это центр города! Но моей вины в этом нет. И ревновать здесь должен бы ее мужик, а не моя девушка.

Наташа понимала, что он, в целом, прав. Она сама выбрала себе взрослого мужчину — неудивительно, что до нее у Макса уже кто-то был. Она сама выбрала себе красивого и общительного мужчину — неудивительно, что «кого-то» у него было немало.

— Но ты же не будешь утверждать, что я ревную без повода?

— Кстати, знаешь, со многими я расставался именно из-за ревности…

— Это угроза? — улыбнулась Наташа.

Все, можно сказать, нашел дорогу к ее улыбке значит победил. Поцеловать бы ее — так, чтобы она поняла — она единственная! Поцеловать бы эти надутые обиженные губки, такие соблазнительные — без помады, но щедро влажные… Не дожидаясь ответа, Наташа сделала вывод:

— В таком случае, мне уже давно пора расстаться с тобой, ведь ты сам ревнуешь меня без единой причины! И в отличие от меня, никогда не молчишь об этом…

— Знаешь, нас с тобой невозможно привести к общему знаменателю. Мне тридцать лет, я уже нагулялся. Мне не хочется больше завоевывать новых девушек, мне хочется, чтобы рядом была одна-единственная, которую я уже хорошо знаю. А тебе шестнадцать… Я в твоем возрасте только начал входить во вкус. Я влюблялся, и мне каждый раз казалось, что это навсегда… А потом, недели через три, появлялась новая девочка, и все начиналось заново. После развода я ни с одной девушкой не встречался дольше двух месяцев. А с тобой живу уже два года. Это еще не достаточное основание доверять мне?

— Я тоже живу с тобой два года. Могу задать тебе тот же вопрос. Поверь, если я говорю, что не буду изменять тебе, значит, действительно, не буду!

Какая она милая! Искренняя. Это видно по ее глазам. Это слышно в ее голосе.

— Я не измены боюсь, — прошептал Макс. — Измену можно простить и снова быть вместе, — опустил взгляд и снова поднял на нее глаза. — Я боюсь потерять тебя. Боюсь, что ты скажешь мне: «Я влюблена в другого»… И я ничего не смогу сделать…

Он намекал на Саню. Наталья поняла это. Голос девушки прозвучал довольно убедительно:

— Я стараюсь не повторять своих ошибок.

— Он тоже здесь будет, — признался Макс. — Андрей больше не идет мне навстречу. Сказал, что мы оба его друзья, и он хочет видеть нас обоих.

Наташа посмотрела в глаза любимому. Она хорошо понимает его. Встала со скамейки и пересела ему на колено. Сказала спокойно:

— Ну и что? Ну и пусть тоже здесь будет!

С ней все на свете становится легко! Смотрел ей в глаза — ей, и правда, это не очень важно. Хорошо, что она не обрадовалась. Обнял девушку. А Наташа уже весело интересовалась:

— Может, ты еще и Андрею сцены ревности будешь устраивать? Но он, наверно, не станет возиться с тобой, как я.

Чмокнула его в губы и серьезно призналась:

— Я не могу обещать тебе, что никогда никого другого не полюблю. Я в будущее заглядывать не умею. Но сейчас я с тобой. И мне так же, как и тебе, хочется стабильных и надежных отношений. Все, что я хочу, у меня есть, и мне нечего искать на стороне. К тому же, ты — моя первая любовь. А это большое преимущество перед остальными! Ты еще помнишь мою теорию насчет первой любви?

— Макс, это ты, что ли? — нарушил их поцелуй голос Юрика, спешащего на вечеринку. — Вы не ошиблись подъездом? Почему не поднимаетесь к Андрюхе?

— Да мы тут ссоримся, — отрываясь от любимых губ и пожимая протянутую руку, с улыбкой пояснил Максим.

— Если вы так ссоритесь, то как же вы миритесь?! — воскликнул друг. — Пойдемте, мы и так уже опоздали.

Поднимаясь по лестничным пролетам на пятый этаж, Юрик вдруг сказал, обращаясь к Максу:

— Андрей приглашал и Светку, но она отказалась. Ты не знаешь, почему?

Макс вздрогнул, растерялся, молчал долго, как будто не понял вопроса. Он занервничал — Наташа заметила это, когда Максим сжал ее руку крепче.

— А почему я должен это знать? — спросил он с проверкой.

Ему показалось, что Юрик в курсе его предательства, просто хочет спровоцировать друга. Наказать. Но, если бы знал, наверно, уже сообщил бы Максу все, что о нем думает, и больше никогда не сказал бы ему ни слова.

— Ну, вы же с ней дружите, — пояснил Юра спокойно.

И Максим взял себя в руки:

— Нет, я не знаю, почему она не пошла. Я уже давно с ней не разговаривал. Как у вас, все нормально?

— Да. Подумываем о том, чтобы сделать ребеночка…

— Да неужели? — улыбнулся Максим. — Давно пора!

Напоследок, пока они еще не слились с компанией гостей, Макс шепнул на ушко любимой:

— Я хотел бы зачеркнуть прошлое, и твое, и мое… Но это не в моих силах. Придется принимать жизнь такой, какая она есть…

— Вы, правда, ссорились? — спросил Юрик Максима, когда они ненадолго остались на кухне одни. Наташа была в комнате — помогала Андрею накрывать стол. Холостяк Андрей только закончил нарезание колбасы, сыра и соленьев — скромных закусок под водочку. Кирилл и Саня уже заказали по телефону на дом пиццу и нетерпеливо ёрзали возле стола в ожидании начала банкета.

А здесь, на кухне, Максим, постукивая ножом по деревянной разделочной доске, скромно ответил:

— Да, ссорились. Она ревнует меня. Сегодня нам встретилась одна моя бывшая любовница.

Максим умолчал о том, что сегодня и он ревнует, потому что здесь присутствует Саня. Не хотелось лишний раз рассказывать биографию своей девушки, хотя Юрик был в курсе и относился с деликатностью. Макс делал салат из свежих овощей, а Юрик… никогда ничего не делал, а только морально помогал.

— Но это ведь, действительно, бывшая? — уточнил друг.

— Да, но вела она себя, правда, чересчур. Мне Наташку жалко: ревность — такое паршивое чувство. А ведь настоящего повода нет.

— Ты что, не изменял ей? — удивился Юра.

Максим хотел ответить правду, но в последний момент осекся, вспомнив, с кем разговаривает.

— Нет, — ответил он, посолил салат и залил его растительным маслом.

Юра недоверчиво смотрел на друга:

— Ты знаешь, Наташа, вроде, не из тех, кто будет ревновать без повода… Неужели, эта девчонка так крепко зацепила тебя? Неужели, тебя перестали интересовать твои преданные поклонницы?

Юра намекал на общих знакомых, таких преданных, как Андрюхина племянница, и Максим с улыбкой ответил ему:

— Их интересует только моя внешность… Не стоит ради них предавать человечка, которого интересую Я.

Он взял тарелку с салатом, и Юрик направился вслед за ним в комнату, напоследок добавив:

— Но если бы не твоя внешность, тебе бы рядом с ней было не место…

— Если бы не моя внешность, — обернулся Максим, приостановившись и не открывая пока дверь в комнату, — она бы в меня не влюбилась, и я никогда бы не понял, что в мире есть девушка, ради которой я способен на все.

В комнате было веселей, чем на кухне. Играла музыка, все смеялись, мужские голоса постоянно сменялись звонким Наташиным. Когда раздался звонок в дверь, Кирилл подскочил открывать, думая, что это пицца. Но это оказался опоздавший Костик.

— Где твой брат? — поинтересовалась Наташа у Андрея. Брат с женой и дочерью жили в этой же квартире, но никого из них не было.

— А, — махнул рукой мужчина. — Мы поругались, и сегодня он специально забрал жену — они пошли к своим друзьям, чтобы не помогать мне готовить. А Ксюха дома почти не появляется.

— А из-за чего поругались? — продолжала выяснять Наташа.

Андрея ее расспросы никогда не напрягали. Разливая спиртное по рюмкам, он объяснял:

— Серега на десять лет старше и все время меня воспитывает. Я у него во всем не прав и всегда крайний. Даже если он с женой ругается — виноват, конечно же, Андрей!

Выпили за именинника. Макс разрешил Наташе пить вино. Кое-что его очень обрадовало: когда он пришел из кухни, девушка задорно смеялась с Андреем в обнимку, а Саня с Кириллом разглядывали содержимое книжного шкафа в другом конце комнаты. Макс опасался, что она воспользуется отсутствием контроля, но ничего страшного не происходило. Может, все-таки, стоит последовать многочисленным советам Андрея, и начать доверять своей любимой?

Прибыла пицца и была встречена щедрыми аплодисментами! Набив желудки и еще несколько раз выпив, компания разбрелась кто куда: Андрей с Кирей — на балкон курить, Максим немного навел порядок на столе и сейчас вместе с Костиком хозяйничал на кухне. Наташа еще немного поболтала с Саней и Юрой и по требованию совести направилась к любимому. Мужчины на кухне уже изобретали жареную картошку, точнее, пока только почищенную картошку. Все стулья перекочевали к праздничному столу, и Наташа забралась на подоконник. Интересная картина получилась: девушка отдыхает на окне, смеется и рассказывает разные байки, а мужчины с ножами в руках и кастрюлькой на столе занимаются готовкой.

— Макс, откуда у тебя такая эротичная рубашка? — вдруг спросила Наташа.

— Из магазина, — в тон ей ответил Максим.

Рубашка, действительно, была не из классических. Темно-синяя, немного прозрачная, из тонкой мягкой ткани, приятно и четко лежащая по контурам торса. Воротник был расстегнут довольно низко, и Наташина фантазия жадно ласкала этот треугольный кусочек любимого тела.

— Плохо, что ты не знаешь гардероб своего мужа! — подколол ее Константин.

Наташа принялась защищаться:

— А ты когда-нибудь ходил с ним по магазинам? Это же настоящая каторга! — девушка сделала соответствующее лицо и, отчаянно жестикулируя, принялась рассказывать: — Он заходит в магазин. Сначала полчаса изучает ассортимент. Потом полчаса думает, нравится ли ему что-нибудь. Потом, так и быть, что-нибудь меряет. Потом находит кучу недостатков там, где их нет, и идет в другой магазин. И все повторяется заново! Я не знаю, как при таком подходе он еще что-то умудряется купить?!

Максим улыбался, время от времени поднимая на нее глаза.

— Но ведь результат того стоит? — заступился Костик.

— Да! — обреченно согласилась Наташа. — Вот я — другое дело. Нравится мне вещь, идет мне — и этого уже достаточно, чтобы я ее купила.

— Просто у нас с тобой разные источники дохода, — объяснил Максим. — У тебя неиссякаемый (намекнул на то, что на одежду деньги ей дают родители), а у меня ограниченный. У меня нет возможности покупать все, что мне идет. Только самые идеальные вещи!

Максим не раз говорил Наташе, что она может не брать деньги у родителей. Просто свои капризы ей придется немного обуздать. Ведь в первый год их совместной жизни так и было. Но после смерти Карена, когда Максим стал довольно частым гостем у ее родителей и решил снова забрать девушку к себе, те сами предложили материальную помощь. Парень тогда ответил, что этот вопрос они должны решать с Наташей, ведь это она привыкла ни в чем себе не отказывать. С тех пор, как девушку снова стал интересовать собственный внешний вид, ее мама периодически приезжает в гости и привозит ей «пособие по безработице».

Когда на кухню вошел Саня, Максим и Костя уже отложили ножи и мыли руки.

— У вас, похоже, весело! — заметил Саня. — Разговариваете, смеетесь…

На что Макс в шутку объяснил:

— Это Наташа разговаривает, а другим и рта раскрыть не дает!

— Есть один способ сделать так, чтобы я замолчала! — намекнула девушка.

Вытирая руки, Макс с улыбкой, которая обычно сводит ее с ума, предположил:

— Оставить тебя без слушателей?

— Ты же знаешь, это не поможет! — рассмеялась Наталья. — Тогда я начну развлекать саму себя, например, петь песни.

— Что-то другого способа я не знаю… — провокационно сказал мужчина.

Максу удобно, когда она сидит на подоконнике. Ее метр пятьдесят семь заканчивался у него на плече, а так они были практически на одном уровне. Он подошел к ней, оперся вытянутой рукой на раму у нее над головой, а другой рукой, как бы невзначай, как будто ему жарко, провел по шее под воротником, по груди, так медленно и эротично, глядя ей в глаза.

Он издевается над ней! Он знает, как привлекательно сейчас выглядит! Наташа не удержалась, притянула к себе его лицо и страстно впилась в губы. Этот поцелуй не был для Макса неожиданностью. Собственно, именно этого он и добивался.

Сане, почему-то, стало неловко.

Наташа, как рыбка в воде, купалась сегодня в мужском внимании. Попросила прощения за то, что вторглась в мужскую компанию, за что получила порцию комплиментов и приятной лести. Говорила тосты и спаивала всех вокруг.

Еще раз попыталась выяснить, сколько лет Кириллу.

Когда она училась в девятом классе, и у них с Максимом была еще только дружба, она познакомилась с Кириллом. Он когда-то работал охранником на каком-то таинственном «объекте» вместе с Андреем, и потом стал навещать в школе обоих своих друзей. Наташа ему сразу понравилась, он стал за ней ухаживать, провожал до дома, просил номер ее телефона. Говорил, что ему девятнадцать лет, но девушка видела, что он старше. Она на взгляд давала ему где-то двадцать четыре. Ведь Сане было двадцать, она сравнивала и была уверена, что Кирюха врет.

Сейчас Кирилл снова пытался выкрутиться, отвечал, что, мол, ты уже спрашивала… Ему было стыдно признаться, что он вешал ей лапшу на уши. Никто за столом не согласился пойти против друга, все отвечали: «Разбирайтесь сами». А где Макс? Он-то скажет ей правду?

Оглянулась в поисках любимого: похоже, на балконе. Вышла туда и не поверила своим глазам: Макс и Саня. Курят и разговаривают. Неожиданная пара. Да, то, что за столом нет тихого и скромного Сани, Наталья заметила только сейчас.

— Что это вы тут делаете? — с тревогой спросила девушка. — Вы ведь оба некурящие! Как это понимать?

Она несмело подошла, встала между ними, обняла обоих. Максим ревниво посмотрел на нее, но промолчал. Наталье показалось, что никто из них не хочет отвечать на ее вопрос. Саня нарушил молчание первым:

— Наташ, возвращайся в комнату, ты замерзнешь здесь, простынешь…

Девушка посмотрела на Макса. Все-таки она поступит так, как скажет Он.

— Да, он прав, — кивнул ей любимый.

Наташа поняла, что ее, по сути, попросили оставить их одних.

— А не опасно вам быть тут наедине?

На этот раз промолчал Саня.

— Не бойся, — с улыбкой ответил Максим, почесал ее за ушком и ласково чмокнул в губы.

— Я только хотела спросить у тебя, сколько Кириллу лет?

— Двадцать семь, — на секунду задумавшись, сказал мужчина. — А что?

— Два года назад он убеждал меня, что ему девятнадцать, — объяснила девушка.

— Зачем? — удивился Макс.

Наташа не стала отвечать. Развернулась и убежала в комнату.

— Кириллу всегда нравились мои девушки, — признался Максим. Он все понял, но ревности это у него не вызывало — другу он доверял. В их компании так принято — доверять друзьям…

Парни стояли на балконе, вдыхая свежий мартовский воздух вперемежку с сигаретным дымом. Уже были сумерки, и из комнаты их практически не было видно.

— Да, у меня был чисто дружеский секс, — Максим вернулся к разговору с Саней и ответил на что-то, чему помешала Наташа. — И знаешь, в чем специфика таких отношений? Все оговорено заранее, и ты не забиваешь подругам головы напрасными надеждами. Так что, не убеждай меня, что у вас это было по-дружески.

Саня сделал затяжку. Это время на обдумывание ответа. Макс знал эти особенности беседы «под сигаретку» и не торопил его. Вскоре Саня сказал:

— Я был влюблен в нее. Я никогда не стану уводить девушку у друга. Но тогда она не была девушкой моего друга, она была моей подругой. Понимаешь разницу?

— Тебе ни разу не пришло в голову, что у нее есть парень? Что она несвободна?

— Вообще-то, я на это и рассчитывал. Я не думал, что она расстанется с тобой.

— Ты думал, что она будет лгать мне?

Саня снова затянулся. Максим затушил свою сигарету и еще какое-то время бессмысленно тыкал окурком в пепельнице.

— Макс, выкинь это из головы. Я тебе не соперник, — облокотившись на перила, Саня задумчиво смотрел прямо — на современное стеклянное здание торгового центра. — Ты красивый интересный мужчина, стильный, умный, сексуально грамотный, уверенный в себе… Мне до тебя далеко.

Уверенный в себе? Стал бы он тогда ревновать?

— У нас с ней такая разница в возрасте! — возразил мужчина. — На нас часто оглядываются прохожие.

— Что за глупость! — возмутился охранник. — Откуда прохожие могут знать ваш возраст? Чисто внешне разница между вами лет пять. Она выглядит старше, чем по паспорту, а ты моложе. Особенно рядом с ней. Наверно, на вас оглядываются, потому что вы оба очень красивые…

Саня взглянул на Макса и вдруг осекся. Смутился — не приходилось раньше делать такие комплименты мужчине. Макс улыбнулся: Саня и сам довольно привлекательный парень, для чего же он все это говорит? Доброжелательно уточнил:

— Это наглая лесть, чтобы умаслить меня? — и, набравшись смелости, задал вопрос, который уже давно его мучил: — Ей было хорошо с тобой?

Этот вопрос волновал и самого Саню. Она говорила, что да, но разве девушка может сказать что-то другое?

— Я не знаю, — робко ответил он. — Спроси у Наташи.

— Не хочу, — Максим опустил голову. — Вдруг она скажет «да».

Саша рассмеялся:

— Не скажет. Она достаточно воспитанная девушка. Думаю, нам с тобой она даст два совершенно разных ответа. Даже если правда где-то посередине. Вряд ли девчонке может особо понравиться секс в первый раз. И во второй, или в третий. Это ведь со временем приходит. Лучше не думай об этом вообще. Главное, чтобы ей было хорошо с тобой.

Макс улыбался и игрался с пепельницей на столике. Искренне признался:

— Теперь я понимаю, почему Наталья так хочет дружить с тобой. Ты умеешь успокоить!

Когда парни вернулись в комнату, Андрей ехидно заметил:

— Ничья. А я все думал, кто же из вас выйдет оттуда живым?

Через час Максим и Наташа отправились жарить картошку. Хотя, правильнее было бы сказать, что Наташа пошла на кухню сидеть на подоконнике. Макс всегда дома делал жареную картошку сам — у него это блюдо получалось вкуснее, чем у девушки.

— Вы что теперь с Саней дружите? — Наташе было безумно любопытно, о чем они там разговаривали. Но любимый не собирался ей рассказывать.

— Не думаю, что мы когда-нибудь станем дружить, — честно признался Макс. — Но парень он не плохой. Плохого бы Андрей не привел в нашу компанию.

Из комнаты донеслись веселые пьяные голоса, пытающиеся изобразить застольную песню. Каждый голос завывал что-то свое, но зато смеялись над собой все дружно.

— Знаешь, малышка, у каждого из этих мужиков тот же самый набор принципов, что и у меня, — говорил Максим, то и дело помешивая деревянной лопаточкой в сковородке. — Это настоящие друзья. С ними не боишься проявить какую-то свою слабость — они поймут и не станут считать тебя «лохом». Эти люди никогда не кинут друга в беде, это проверено! Мы многое пережили вместе: у Андрея родители погибли — оба сразу, Кирилл в тюрьме сидел два года — избил придурка, который доставал его девушку. А у этого придурка — связи, и Кирилла закинули не в ближайшую к дому тюрьму, как по закону, а аж в Воронеж. Мы к нему ездили по очереди туда… Было еще кое-что, о чем мне не хочется говорить. И Саша — такой же надежный друг. Я вот злюсь на него, но если стереть все мои личные обиды… Ведь там, на мосту, если бы не Саня, возможно, тебя бы сейчас не было…

— Что? На каком мосту? — не поняла Наталья. — Как это — не было бы?

…Прошла неделя со смерти Карена. У Наташи был глубокий шок — она постоянно твердила, что если бы пришла со школы чуть раньше, Карена можно было спасти…

— Я понимал, как это трудно для психики девчонки — найти своего друга мертвым. Мы с тобой много разговаривали — я и Юрик, как психологи, Андрей и Саня — как друзья. Только ты нас не слушала.

…И вот в один день упустили свою подопечную из виду. Наверно, она вышла из школы через запасной выход. Друзья обыскали все этажи, а Наташины одноклассники сказали, что она ушла прямо с середины урока. Просто встала и, ничего не взяв с собой, ушла.

Когда Максим подошел к центральному выходу, у дверей был только Саша. Правда, он уже выбегал из школы. Оглянувшись и заметив Макса, охранник крикнул ему: «Ее видели на мосту!» и бросился вниз по ступенькам — и дальше — налево через дворы. Максим кинулся за ним. До речки от школы пять минут пешком — домчались моментально, Сашку чуть не сбила машина на дороге вдоль набережной, там как раз очень опасный «закрытый» поворот. Охранник — спортсмен — поднялся по многочисленным ступенькам на высокий железнодорожный мост раньше Макса. Увидев его, Наташа закричала: «Не подходи, а то прыгну!» Перила моста были ей по плечо. Но, наступив на горизонтальную перекладину внизу, можно было перегнуться и полететь… Наташа уже поставила туда одну ногу и рассеянно смотрела на камни почти высохшего за лето каменистого русла… Парни стояли несколько секунд — так долго! — и не решались рискнуть. Но в тот момент, когда Наташа встала на перекладину обеими ногами, Саша кинулся к ней. Саша не любит обдумывать свои будущие поступки; когда-то эта черта его характера заставила Наташу сильно страдать, а теперь — спасла ей жизнь.

Наташа сопротивлялась на полную мощность своих физических возможностей, пока они вдвоем пытались оттащить ее с моста. Максиму расцарапала руку до крови, а Сашку била ногами. Брыкалась до тех пор, пока охраннику не удалось заломить ей руки за спину. Тогда дрыгать ногами ей стало неудобно, и девушка немного притихла.

…

— Что ты такое говоришь?! — Наташа нервно слезла с подоконника. — Ты меня пугаешь! Я ничего этого не помню!

— Неудивительно, — Максим отложил лопаточку, накрыл сковородку крышкой. — Ты тогда вообще не понимала, что творится вокруг тебя.

— Но я никогда всерьез не думала о самоубийстве, даже когда мне было очень плохо! — девушка крепко обняла любимого и спрятала лицо у него на груди. — Я могла умереть! Господи, как же это страшно!

А ведь сейчас она так счастлива! На сто процентов! Рядом с ней такой хороший мужчина, у нее есть дочь, пусть и не родная, зато любимая, у нее есть друзья… И она могла все это потерять. По-настоящему потерять, а не просто перестать с ними общаться. Ее бы не стало, а они продолжали бы жить… Как не стало Карена, и как продолжает жить она. Ее друзья встречались бы на днях рождениях в таких веселых компаниях, как сегодня. Максим бы видел, как растет его дочка, как влюбляется. И Наташа так и не узнала бы, что секс с любимым человеком — это так изумительно… Не радовалась бы тому, что Максим видит в ней женщину, а не ребенка. Не научилась бы танцевать… А сколько еще впереди? Поступить в институт, стать знаменитой, родить ребенка…

Какая же все-таки приятная на ощупь его рубашка! Тонкая ткань. Гладишь его спину и чувствуешь его тело… Любимый!

* * *

В воскресенье после обеда приехали к родителям за Катей. Наташа не очень любит бывать здесь в гостях, но Максиму ведь надо иногда общаться с семьей. Мария Анатольевна уже спокойней относилась к Наташе — Максима же все равно не волнует мамино мнение. К тому же претензий к девушке сына у женщины не было — как бы она не пыталась их найти.

Виктор — отец Макса — много кокетничал с ней и, похоже, всерьез воспринимать Наташу так и не стал. Однажды только спросил, как ее собственные родители относятся к ее роману. Девушка честно ответила, что они сперва были против из-за разницы в возрасте, но сейчас, когда мама приезжает навестить их, то разговаривает с обоими вполне доброжелательно.

— Я думаю, ей нравится Максим, — объяснила девушка Виктору. — Но она такая гордая: никогда никому приятных слов не говорит.

— Чем-то мне мою Машку напоминает! — иронически отметил Виктор.

Сейчас, пока Мария Анатольевна готовила ужин, а Катя игралась с новой Наташиной сумочкой, Максим показывал девушке свои фотографии. Наташа сидела с любимым на диване, а Виктор стоял рядом и комментировал все на свой лад. Фотки были вперемежку — похоже, уже много людей их пересматривали.

Там, где маленький Максимка был снят вместе с отцом, казалось, что это Макс, которого знает Наташа, со своим сыном. На старшеклассника Максима смотреть было смешно: такой взрослый — серьезный, с редкими усиками и старомодной прической. Красивый, но словно из прошлого столетия. И в окружении девочек — таких же несовременно важных. Попались несколько снимков, где Макс подстриженный «под ноль» в военной форме с такими же точно лысыми парнями. Девушка сильно удивилась, когда узнала, что один из них — Костик.

Но больше всего Наташу заинтересовали фотографии, сделанные после армии. На них Макс уже был больше похож на самого себя. Такой молодой! Чуть старше, чем Наташа сейчас. Девушка, открыв рот, подолгу любовалась каждой такой фоткой. Наташа заметила, что возраст парня можно примерно угадать по длине волос. Черно-белый портрет, очень контрастный, заворожил ее своей необычностью. Здесь Максу 21 год, у него короткие волосы, на фотографии кажущиеся очень темными, только челка длиннее — она разлохмачена и поднята вверх. Свет сбоку так падает на лицо, что видно только чуть больше половины. Шрам на лбу. И взгляд… Наташа смотрела этому парню в глаза, как будто он отвечал ей тем же. Время несправедливо. Если бы она встретила сейчас его на улице — не раздумывая, пошла бы за ним на край света! Или отдалась бы ему в ту же секунду, как только он захотел.

С трудом оторвавшись от этой, взяла другую фотографию. Цветная. Здесь он чем-то напоминает Саню — ростом, телосложением, прической… Да и возрастом. В белых брюках и светло-серой прозрачной, как будто сетчатой, вязаной кофте с длинными свободными рукавами и без воротника. Под этим свитерком просвечивает стройное спортивное загорелое тело. Да, понятно, почему в институте этот парень пользовался успехом у девушек: у него такая спокойная раскрепощенная поза! И лицо — очаровательное и молодое! Сейчас у Максима стали более заметны скулы, а на снимке еще такие плавные округлые черты… Время несправедливо!!! Кто-то свыше ошибся, позволив ему родиться настолько раньше нее!

— Что? Влюбилась? — спросил ее Макс.

Наташа с улыбкой кивнула. И поинтересовалась:

— А в каком возрасте ты потерял девственность?

Виктор фыркнул сбоку:

— Потерял? Да он только и думал, как бы от нее избавиться!

— В пятнадцать, — ответил Максим, стараясь не обращать внимания на подколки.

— Так рано! — воскликнула Наташа. — Когда мне было два года, воспитанные люди девственность теряли только после свадьбы!

— С девушкой с короткими волосами, — снова вмешался отец.

Наташа перелистала назад несколько снимков, показала один любимому.

— Вот с этой?

— Да, — Максим боялся ее реакции, поэтому говорил аккуратно, будто это могло смягчить ситуацию.

Наташа внимательно разглядела снимок.

— Она выглядит старше тебя.

— Да. На шесть лет, ей тогда был 21 год, — уточнил Макс. — Студентка-практикантка, вела у нас немецкий. Меня за этот роман чуть из школы не отчислили. Но потом ее практика закончилась, и мы больше не виделись.

— Ну и нравы у Вас, молодой человек! — съязвила Наташа и с удовольствием снова взяла в руки так понравившуюся ей черно-белую фотку.

Максим сел на пол перед ней, чтобы привлечь ее внимание.

— Я начинаю ревновать, — признался он.

— Я тоже! — нарочито обиженно ответила Наталья. — По крайней мере, мне здесь нравится один и тот же парень. А ты на каждой фотке с новой девушкой!

— Хотела бы встречаться с ним? — Макс указал на снимок в ее руке.

Конечно! Но деликатно ответила:

— Да мне и с тобой неплохо!

— Ну, в постели я точно лучше него! — успокоил Максим сам себя.

Наташа отложила пачку фотографий и взяла в руки его лицо. Прошептала ему страстно:

— В постели ты лучше всех!

— Хм! — кашлянул Виктор. — Мне, конечно, интересно послушать, но я лучше пойду отсюда.

Наташа всплеснула руками и зажала себе рот. Она на долю секунды забыла, что они в комнате не одни, и сейчас ей было очень стыдно. Как только дверь, щелкнув, закрылась, Максим взял ее пальчики своими теплыми ладонями и рассмеялся:

— Не беспокойся, отец уже взрослый!

Но девушку это успокоило мало. Тогда Максим приподнялся с пола и оказался перед ней на коленях. Положил ее ладошки себе на плечи, обнял и поцеловал глубоким французским поцелуем. Он умеет это делать так ненавязчиво и романтично, что у Наташи сами собой закрываются глаза и пропадает контроль над ситуацией.

— Я хочу тебя! — прошептал ей, практически не отвлекаясь от поцелуя.

— До вечера потерпишь? — спросила Наташа, сама уже не уверенная в том, что сможет дождаться вечера.

Максим хотел ответить, что да, но каждая секунда уносила его в такие дебри собственных инстинктов, что с ответом он не спешил.

Кто-то еще прикоснулся к его плечу, и ласковый голос робко сказал:

— Папа, бабушка зовет вас за стол.

Макс отстранился от любимых губ, смотрел пару секунд своей жене в глаза, нахмурив брови; задал ей риторический вопрос:

— Что это?

Потом повернулся к дочке:

— Котенок, ты же видишь, мы целуемся! Надо сказать: «Простите, что отвлекаю»!

Наташа всегда удивлялась его методу воспитания дочери. Он ее совершенно не стеснялся! А Катя стояла, покусывая пальчик, смотрела на папу и улыбалась. Она интуитивно чувствовала, что папа на самом деле не злится.

— Простите, что отвлекаю, — послушно повторила девочка.

— Не грызи ногти! — строго погрозил ей пальцем.

Встал с пола, схватил дочку и закинул ее себе на плечо. Катя заливисто смеялась — ей это всегда нравилось. Максим оглянулся на Наташу, она тоже смотрела ему в глаза. Десятки фраз в одном его взгляде…

— До вечера? — спросил ее с намеком. Девушка улыбнулась и кивнула. И все-таки этот реальный мужчина в тысячу раз лучше молодого пожирателя женских сердец на фотографиях! Макс протянул любимой руку, и они втроем пошли на кухню.

Глава 7. Наше небо

Вот и все. Сегодня последний день в роли школьницы. Все экзамены позади, серебряная медаль практически в кармане… Сегодня Выпускной бал, торжественное вручение аттестатов. А через несколько дней она уже будет в Москве… Дорога жизни круто изменит свое направление и назад уже никогда не вернется.

Наталья рассматривала себя в зеркале. Была довольна. Свое вечернее платье шила на заказ, сама придумала фасон, выбрала ткань и расцветку. Нежный тонкий шелк переливался на изгибах ее тела зеленоватым, голубым и сиреневым цветами. От пышных королевских юбок отказалась в пользу женственного подчеркивания своей стройной фигурки. От бедер ткань легко развевалась до самого пола, а на верху тонкими лямками оплетала шею. На голые плечи крупными локонами спадали несколько длинных накрученных прядей, остальные волосы были волнами собраны на голове. С макияжем девушка особо не возилась, только поярче прокрасила ресницы и подрумянила скулы. Но вся изюминка ее сегодняшнего образа заключалась в абсолютно открытой спине. Это для Него. Максиму очень нравится ее спина, ее осанка, ее гладкая кожа…

Сейчас он отвезет Катю к родителям и заедет за Наташей. Они решили, что сегодня не будут прятать от окружающих свои отношения, что придут на бал как пара. Наташа бросила взгляд на обручальное кольцо на правой руке. Все меняется со временем. За два с лишним года изменились их отношения. За пять лет изменилась ее любовь к нему. В двенадцать лет любовь была первая — к учителю, глупая, наивная и безответная. Любовь к внешности. Если бы он (вдруг!) признался бы тогда ей в любви, — ничего бы не изменилось. Ей не нужна была взаимность. Она не знала, что с этой взаимностью делать. Она бы все равно плакала, переживала — и не встречалась бы с ним. Может, именно поэтому ее сердце и выбрало себе недоступный объект. Зато в четырнадцать узнала его ближе, привязалась к нему уже скорее за порядочность, тактичность, понимание… За терпение. Он стал ее парнем. Возможно ли назвать словами те ее чувства? Гордость? К влюбленности добавилось задирание носа. А в шестнадцать он — ее мужчина, ее муж и самый близкий друг. Сейчас ей семнадцать. Что будет дальше, когда она уедет и станет жить вдали от него, в другом городе за полторы тысячи километров? Какими будут их чувства в двадцать два, когда она окончит институт и вернется в Сочи? Ему будет уже тридцать пять…

Наташа и вся ее музыкальная группа пришли в ресторан на час раньше остальных — установить и настроить инструменты и микрофоны, распеться. Тамара Владимировна суетилась, бегала по залу, ее постоянно что-то не устраивало: то свет над музыкантами слишком тусклый, то слишком красный или синий; то правые колонки звучат громче левых, то наоборот… Стоя на сцене — небольшом подиуме, — тренируя дикцию и произнося скороговорки, Наташа улыбалась своей учительнице.

Максим бродил по залу, выходил на открытый балкон, потом куда-то исчез. Официантки накрывали длинные столы. Одну из них Наташа узнала — это Виктория из «Призрака», подруга Максима. Именно ее спросил Максим, когда вернулся:

— Я достойно выгляжу рядом с этой девушкой?

Он обнимал Наташу за плечи и ждал ответа. Официантка разглядывала их обоих, потом молча близко подошла к Максиму и расстегнула ему еще одну пуговицу на воротнике рубашки. Наташа вздрогнула, когда та протянула руки к груди Макса, но промолчала. Подруга…

— А это не слишком? — спросил мужчина свою знакомую.

— Нет, Макс, так лучше. Так ты кажешься моложе.

Виктория подмигнула ему и ушла по своим делам. Наташа отстранилась от своего любимого и изобразила ревнивое лицо. Воскликнула:

— Что-то мне не хочется оставлять тебя в Сочи без присмотра!

— Извини, просто я доверяю ее мнению, — возразил он.

Но девушка не унималась:

— Она так бесстыдно себя вела! У тебя с ней что-то было?

— Было, — невинно признался Макс. — Она терпела меня целых полтора месяца, потом заявила, что я упрямый эгоист, и вернулась к своему бывшему. Вот тебе, кстати, девушка, которая сама от меня ушла.

Накручивая на палец ее длинный локон, улыбался ей: да, ревность — паршивое чувство, но как все-таки приятно, что она ревнует!

— Ангел, ты единственная, для кого я стал что-то менять в своем характере! — прижал ее к себе свободной рукой. — За это ты должна простить мне все грехи!

Стесняться пока было некого. Целовались долго и страстно, пока не подошла Тамара Владимировна:

— Дорогие мои, может быть, вы оставите это дело «на потом»? А то пора открывать двери и начинать праздничную вечеринку.

Выпускники восторженно охали и ахали, входя в зал. Ресторан в этом многоэтажном отеле, правда, был шикарным. Огромнейшее помещение, визуально поделенное на две зоны разными покрытиями пола. Одна область с плиточным полом была свободна и видимо предназначалась для танцев, так как здесь же была и сцена для музыкантов. Сейчас из колонок разливалась спокойная ненавязчивая мелодия, возле высокого микрофона стоял директор и приветствовал своих уже бывших школьников. Наташа стояла рядом с ним — она будет помогать выдавать аттестаты.

Директор называл фамилии, ученики торжественно выходили на сцену — нарядные принцессы-девочки и элегантные парни в костюмах. Владислав Сергеевич каждому говорил что-то приятное: либо восхищался оценками в аттестате, либо артистично делал комплименты насчет внешности или популярности в школе. Четверых медалистов награждали в последнюю очередь — с особыми подарками. Директор сетовал, что в этом году ни один парень до медали не дотянул. Про каждую медалистку Владислав Сергеевич говорил долго, как бы давая характеристику их заслугам, и выражая не только свое мнение, но и мнения учителей и одноклассников.

Наташе вручили не только медаль, но и грамоту «За вклад в развитие музыкального искусства». Да, эта грамота пригодится при поступлении в РАТИ. О Наташе директор сказал так:

— Эта девушка покорила всех! Тамара Владимировна уверена, что Наталью ждет будущее великой певицы, Вера Александровна восхищается ее упорством в достижении поставленной цели. Не будем перечислять, от каких ее качеств в восторге Максим Викторович…

Директор сделал паузу, и за это мгновение Наташа успела уже в который раз влюбиться в своего мужчину. Он стоял рядом с другими учителями, скрестив руки на груди, такой стройный, высокий, в черных брюках и модной фиолетовой рубашке, подчеркивающей фигуру, с сексуально расстегнутым воротником. Максиму шли темные вещи — контраст с его светлыми волосами. Макс недавно подстригся не так, как обычно: собрать волосы в хвост теперь невозможно — они разной длины. Такая легкая небрежность была ему очень к лицу. Наташе нравилось, когда его челка, вот как сейчас, обрамляла лицо. При последних словах директора Максим широко улыбнулся — Голливуд завидует — как же он красив! Владислав Сергеевич продолжал читать свою шпаргалку:

— Охранники подчеркнули в Наталье такие черты, как искренность и простота. Работница столовой Анастасия сожалеет, что Наталья больше не будет поднимать ей настроение шутками и словами утешения в час-пик — обеденное время, когда на столовую совершают набеги сотни проглотов. Мы опросили твоих одноклассников. Как ты думаешь, что они сказали о тебе? — директор обратился к Наташе, но ответа ждать не стал. — Парни считают тебя хорошим другом и благодарят за помощь в контрольных работах. Девушки сказали, что с твоей красотой соперниц можно не бояться, а некоторые признались, что по-доброму завидуют тебе и хотят быть на тебя похожими. А для меня ты, Наталья, стала второй дочерью. Я переживал за твою судьбу и сейчас рад, что запретов в твоей жизни теперь станет меньше. Тебе есть, за что на нас сердиться — на меня и на учителей, — но я уверен, что ты все понимаешь. В общем, успехов тебе во всем и счастья в личной жизни!

Наташа готова была расплакаться: многих слов она не ожидала. Владислав Сергеевич поцеловал ее в щеку, как и остальных медалисток, и она тихо, не в микрофон, сказала ему:

— Вы идеальный директор!

Все сели за столы, которые красиво располагались во второй части зала — на толстом красном ковре. Здесь были окна от пола до потолка с красивыми белыми занавесями, а за ними — открытый каменный балкон. Вдоль одной из стен стоял изящный деревянный бар с бутылками различных цветов, форм и содержаний. Длинные столы в центре этого участка зала украшали таблички с надписями 11 «А», 11 «Б», 11 «В» и 11 «М», у окон стояли круглые столы с мягкими диванами вокруг — для преподавателей и родителей. Максим спросил свою девушку, куда она сядет, с ним или с одноклассниками. Наташа колебалась не долго. Она из 11 «Б», сидеть среди учителей — неловко. Наташа села за 11 «М» — музыкальный, вместе со своими друзьями, своей группой. Здесь же сидела и Милена — рядом с Игорем. Наташа понимала, что сегодня Милена была абсолютно не нужна группе, ведь клавиши заняты Иваном. К тому же, Милена девятиклассница, и это не ее Выпускной. Просто кто-то пришел с родителями, а Игорь пригласил свою девушку.

Пока ребята ели и пили, звучала современная музыка, подобранная Наташей и Иваном и записанная на несколько дисков специально для этого вечера.

За этим столом было весело! И Наташу посетила вдруг одна мысль: почему она не перешла в музыкальный класс, как Игорек, ведь это можно было сделать в любой момент? Здесь ее друзья — люди, которые не завидуют ей и не ставят палки в колеса. Здесь ее научили бы играть на каком-либо музыкальном инструменте. Здесь могли бы появиться на свет сотни хороших идей!

Потом было несколько танцевальных песен вживую. Одну из них — всем известную, которую крутят по радио, Наташа пела на английском языке. Наташа уговаривала Тамару Владимировну создать из этой песни нечто особенное: аккомпанемент и текст оставить без изменения, а голосом исполнить совершенно другую мелодию. Учительница не разрешила, сказала, что это будет трудно, можно сбиться, тем более на иностранном. Сейчас, когда зазвучали первые аккорды, Тамара Владимировна напряглась, зная упрямый характер своей солистки, и стала ждать Наташиного голоса. Так и есть! Эта девчонка, конечно, поет по-своему!

В последние секунды, когда мелодия еще не закончилась, танцплощадка уже зашумела аплодисментами и криками «Браво!». Молодежь узнала популярную музыку, и всем понравился новый вариант исполнения.

— А сейчас Белый танец, дамы приглашают кавалеров. Игорь споет для вас красивую песню о любви, — Наташа сделала паузу и под первые аккорды эффектно объявила: — «Только ты».

Максим Викторович сидел за столом с другими учителями и смотрел на нее. Наталья прямо со сцены протянула ему руку: пригласила на танец. Он с улыбкой встал, подошел к любимой, снял ее с подиума, крепко обхватив за талию, повесил себе на шею, и сделал несколько шагов в центр танцпола.

Наташа чувствовала, что все пары рядом, учителя и зрители, оставшиеся за столами, наблюдают за ними, кто-то открыто, кто-то исподтишка. Ей было неловко, но больше страшно за Него: не возникнут ли у него проблемы оттого, что они так откровенно себя ведут. Максим нежно гладил ее голую спину, целовал в губы, иногда только чуть-чуть прикасаясь, а иногда опасно интимно.

— Ты не боишься? — уточнила девушка. — Мы ведь тут не одни.

Вот именно, не одни. Некоторые парочки ведут себя еще более неприлично! Максим, опустив голову, прижался щекой к ее щеке — Наташа ощутила на шее его дыхание. Его такой любимый голос шептал ей:

— Знаешь, чего я боюсь? Что ты уедешь. Ты будешь там, в Москве, вот так же, как сегодня, петь своим чувственным, сексуальным голосом, а кто-то будет слушать, и у него будут пробегать мурашки по коже, как у меня.

— Я надеюсь, таких людей будет много, — улыбнулась она своим мечтам.

Другую медленную песню пела сама, покачиваясь с любимым в танце уже прямо на сцене. Смотрела ему в глаза и обещала:

— Я позову тебя в небо, Я приглашу тебя к солнцу, Я окуну тебя в счастье, Пусть оно разольется на землю!

Максим держал ее за талию, и, когда звучали проигрыши, Наташа доверчиво отпускала руки, раскидывая их в стороны, как крылья, прогибалась, запрокидывая голову назад и целиком полагаясь на крепкие объятия любимого. В один такой момент выключила микрофон и прошептала ему:

— Я учусь летать, и когда-нибудь у меня это получится!

— Не забывай иногда спускаться ко мне.

— Я заберу тебя с собой, — улыбнулась девушка, снова включила микрофон и продолжала петь:

— Я чайка. Открытый и гордый полет. Я свободная птица, я просто беседую с небом. Небо манит меня, а море прибоем зовет. Я ж лениво спустилась на землю — за хлебом…

Потом опять включили заранее заготовленные диски, и музыканты направились к столам. На этот раз Наталья пошла с любимым. Сидя с ним и с другими учителями, называла его Максимом Викторовичем и обращалась к нему на «Вы». И Максим с удовольствием называл ее Натальей Алексеевной.

Директор ходил с бокалом шампанского от столика к столику и сейчас, глядя на них с Максимом, предложил соответствующий тост. И признался:

— Я помню, как Максим Викторович сказал мне: «Это Наталья Фролова из 9 «Б». Теперь, Наталья, ты окончила одиннадцатый. Вы вместе уже столько времени, и, давайте посмотрим правде в глаза, когда мы с коллегами поняли, что это серьезно, — где-то через год — перестали приставать к Максиму Викторовичу со своими нелепыми требованиями. Вы молодцы, — улыбнулся директор, — вели себя очень тактично, корректно. Хотя вся школа и пребывала в шоке все это время, но лично к вам у меня претензий нет никаких. Спасибо вам за то, что не обманули нашего доверия, и что вас не пришлось разбрасывать по разным школам! А то, знаете, мне как директору очень не хотелось терять ни талантливого педагога, ни ученицу-медалистку».

Ничего не ела — здесь не было ее тарелки. Когда Максим собрался пойти за стаканом для нее, Наташа его остановила — ей было немного стыдно оставаться за этим столом без него. Сказала, что сходит за стаканом сама, и направилась к бару. Там неподалеку стоял парень, видимо, администратор зала или главный официант. Обратилась с просьбой к нему.

— Зайди за барную стойку, — продиктовал тот. — Бокалы висят на подставке сверху, стаканы — на полке сзади.

Наташа зашла, взяла стакан и собралась возвратиться к Максиму за стол, но вдруг передумала. Посмотрела через весь зал и встретилась со взглядом любимого. Сейчас они словно поменялись ролями — она здесь, в баре, а он за круглым столиком с коллегами по работе. Когда-то Наташа побывала в его «Призраке» первый раз. Она сидела за таким же круглым столиком с Андреем и смотрела на бармена. А он кокетничал с кем попало.

Наташа посмотрела на официанта. Он разглядывал ее и оттого, что она это заметила, улыбнулся. Это, пожалуй, то, что ей надо.

— Мой друг работает барменом, — пояснила она. — Мне всегда было интересно ощутить себя на его месте.

— Ну и как тебе? — спросил парень.

Музыка со сцены здесь звучала приглушенно, ведь колонки направлены на танцпол. Наташа говорила негромко, и от этого ее голос звучал завораживающе интимно.

— Мне нравится. Только для полноты картины не хватает посетителей передо мной.

Парень подошел и сел на высокий барный стул.

— А теперь?

Наталья улыбнулась ему и быстро взглянула через весь зал. Максим продолжал следить за ней. Учительница о чем-то разговаривала с ним, но Наташа понимала, что Макс не слушает свою собеседницу.

— Как тебя зовут? — поинтересовался официант.

— Наталья.

Девушка взглянула на его бейджик. Тоже Максим. Теперь уже ее улыбка была предназначена исключительно сидящему перед ней парню.

— Мне нравится Ваше имя, — призналась она.

— И мне твое тоже. Ты выпускница, или просто поешь для них?

— Выпускница. Вы не видели меня, когда нам вручали аттестаты?

— Нет, я был занят на кухне.

Наташа заметила, что Максим-любимый встал и направляется к ним.

— Можно поиграть с бутылочками? — по-детски поинтересовалась она у своего «клиента».

— Можно, только при условии, что ты не будешь их открывать и все поставишь на место.

Любимый тоже сел перед барной стойкой. По-хозяйски спросил ее:

— Сколько можно тебя ждать? Ты всего лишь пошла за стаканом, а сама уже кокетничаешь с работником!

— Я играю в тебя!

«Работник» понял, что он тут немного лишний, отошел в сторону — к своему месту, предупредив:

— Ты играйся, но только не подведи меня — я отвечаю сейчас за содержимое бутылок.

— Не беспокойтесь, мне можно доверять! — с благодарностью ответила ему Наташа.

Она поставила перед Максом свой стакан и эротичным голосом предложила ему:

— Я сделаю тебе коктейль, которого точно нет ни в одном меню мира!

Отвернулась к полкам и долго разглядывала цветные пузырьки, чтобы Максим успел насладиться ее прекрасной спиной. Копируя его поведение в новогоднюю ночь в баре, оглянулась на него:

— Какой цвет Вам нравится?

— Зеленый, — назвал он то, что посложнее. Да абсента на верхней полке она не дотянется.

— Значит, синий плюс желтый! — девушка аккуратно взяла бутылки с нужным содержимым и, не открывая крышек, «налила» в стакан таким же жестом, как это делает Макс. — Вы влюблены?

— Да, — Максим улыбался и с увлечением участвовал в спектакле.

Наташа взяла следующую бутылку с нежным прозрачным содержанием. Потом на мгновение задумалась:

— Сильно?

— Очень!

Поставила эту бутылку на место и взяла другую — того же цвета, но мутную. «Добавила» в стакан.

— Как часто Вам хочется заниматься сексом? — последовал следующий вопрос.

Максим подумал и рассмеялся.

— Каждые полчаса, — ответил он и стал с интересом ждать результата.

Наташа не растерялась, схватила сразу две бутылки.

— Ты хочешь меня отравить! — догадался мужчина и со смехом пояснил: — Это нельзя смешивать!

Когда Тамара Владимировна сжалилась и позволила своим музыкантам отдохнуть аж целый час, Максим взял любимую за руку и повел ее куда-то из зала.

Вышли из лифта. Наташа замерла, открыв рот, сразу даже не поняла, где они теперь находятся: каменный пол, теплый летний ветерок и черное звездное небо вокруг. Нет ни крыши над головой, ни стен, только перила. Куда ни глянь, только небо! Наташа сделала шаг, другой… Максим, держа ее за руку, шел позади нее. Через пару мгновений стало ясно: они на крыше отеля, на огромной смотровой площадке. Ей было и интересно, и страшно. Какое-то волнение заполнило все ее сердце. Еще шаг. Еще. Там, где заканчивался пол, справа показались огоньки на мысе, вдающемся в черную блестящую бездну. Отпустив Максима, девушка добежала до края и в восторге вцепилась в перила. Прямо под ней лежало огромное море, масштабное и великое! Наташа всю жизнь прожила в этом городе, но никогда не видела так много моря! Правее город светился россыпью крохотных огонечков неразличимых с этой высоты оттенков желтого и белого. Как непривычно: в темноте отсюда невозможно разглядеть белую пену прибоя. Но серпантины побережья можно узнать абсолютно точно. Берег значительно более яркий и цветной, чем остальной город. Летом берег не гаснет, ночью здесь только начинается настоящая жизнь: рестораны и кафешки с живой музыкой, дискотеки под открытым небом, аттракционы и караоке… Максим подошел сзади, прижался к ее спине и крепко обнял. Ветер дул ей в лицо, высушивая невесть откуда взявшиеся слезы.

— Я пленник этого города, — прошептала Наталья. — Куда бы я ни уезжала, я всегда вернусь!

— Ты не знала, что отсюда такой вид? — спросил Макс.

— Для меня это всегда был просто отель у моря. Если бы я знала раньше, я приходила бы сюда каждый день!

— Мы будем приходить сюда при любой возможности. Помни об этом, когда будешь там, далеко. Этот город ждет тебя. И я жду.

— Я еще не уехала, — напомнила девушка и, ловко повернувшись в его объятиях к нему лицом, романтично заглянула в любимые голубые глаза.

Она утонула в них только однажды, в седьмом классе. Может быть, такое возможно всего один раз в жизни? Целовать его ночью на крыше высоченного отеля, здесь — глубоко в небе, когда далеко под ногами еле слышен вечный и независимый шепот прибоя; когда под ногами спит целый город — могла ли представить себе это в седьмом классе или даже вчера?

Один Он умеет каким-нибудь пустячным прикосновением сделать так, чтобы у нее закружилась голова! Один Он отнимает землю из-под ее ног, когда целует! Или все дело в том, что любит она одного Его?

— Сколько у тебя было женщин? — спросила любимого.

Максим не услышал в ее словах ни ревности, ни беспокойства. Впрочем, ответить на ее вопрос в любом случае было трудно.

— Не знаю, я не считал.

— Значит, много, — сама сделала она вывод. Так много, что он сбился со счета. Она своих мужчин тоже не считала, но знает, что их было трое.

Макс смотрел на нее. Для чего она это выясняет? Он обнимает ее, а она ковыряет пальчиком пуговицу на его рубашке. Она изредка поднимает глаза на него, но тут же отводит взгляд в сторону.

— Что ты хочешь спросить? — с улыбкой подсказал он ей.

Наташа смутилась. Мужчина поднял ее лицо за подбородок:

— Я по глазам вижу. Ну! Что?

Девушка подумала еще пару мгновений и решилась:

— У тебя был анальный секс?

— Допустим, да.

— Тебе понравилось?

— Понравилось.

— А девушке?

Она загнала его в тупик. Нет, сам загнал. Если бы он знал, что за вопрос она задаст — не настаивал бы.

— Вообще-то, я не сказал, что это было с девушкой. Ни одна моя девушка не согласилась попробовать это со мной. Девушки отказывались, отказывались, и в какой-то момент я просто устал предлагать.

У Наташи перехватило дыхание. Она смотрела ему в глаза, не моргая. Потом уточнила:

— Я правильно тебя поняла?

— Кажется, да, — Максим ужасно боялся ее реакции, но назад дороги уже не было.

Наташа освободилась от его объятий и отвернулась. Такие непонятные эмоции смешались в ее сердце! С одной стороны благодарность за искренность, но с другой…

— Ты чувствуешь отвращение ко мне? — предположил Макс.

— Немного, — призналась Наташа. — Но мне кажется, это сейчас пройдет. Я просто в шоке… Я не ожидала…

— Не хотел тебе говорить об этом. Знаю, как молодежь относится. А ведь у сорока процентов населения есть опыт гомосексуальной связи. И это притом, что настоящих гомосексуалистов только процентов десять.

Наташа смотрела вниз — на море. Решила рассказать Максиму одну историю. Когда-то она, как и все ее друзья, смеялась над однополыми отношениями. Пока одна девушка не призналась Наташе в любви: стояла рядом, плакала, такая хорошая и несчастная. Она влюблена и точно знает, что взаимности не получит.

— Я тогда подумала, что, наверное, она испытывает те же чувства, что и я к тебе, когда ты настаивал на том, что между нами ничего не возможно. Мне показалось, я отлично ее поняла. Не важно, что она полюбила не парня, а девчонку. Она полюбила, и все.

Наташа с тех пор больше не стала принимать участие в обсуждениях нестандартных наклонностей. В присутствии этой девушки, стараясь не привлекать внимания, ненавязчиво переводила разговор на другую тему. Наташе казалось, она ведет себя достаточно деликатно, но однажды эта подруга призналась, что всегда видит презрение в Наташиных глазах. К сожалению, это было, действительно, так.

— Мы больше не общаемся с ней. Она просила никому не рассказывать о ней, но я это сделала в обмен на твою откровенность. Она из нашей школы, поэтому я не называю имени.

— Это Оля из музыкального.

Наташу эта фраза поразила, как удар молнии.

— Ты не перестаешь удивлять меня сегодня! Как ты догадался?

— Мы с ней дружим. Однажды оказались вместе в столовой, разговорились. Потом она стала заходить ко мне в кабинет после уроков, когда ты шла на репетиции. Она сама мне рассказала о своих чувствах к тебе. Точнее, я догадывался, намекнул, и она не стала ничего отрицать. Ты ее первая любовь, и она очень просила сделать тебя счастливой.

И он так спокойно сообщает об этом! Наташа вспомнила вдруг, что Ольга могла рассказать Максу и о том, что застала ее целующейся с Игорем. Но, похоже, не выдала ее. А Максим стоял на расстоянии чуть больше вытянутой руки и боялся дотронуться до любимой. Возникла неловкая пауза. Наташа сама нарушила молчание — ее положение сейчас было более надежным, чем у Максима:

— Благодаря Оле я стала терпимо относиться к однополым связям. Нормально воспринимаю гомосексуалистов, но только тех, кто, действительно, «такой», от природы. Мне странно представлять тебя с мужчиной. Ты такой неоспоримый натурал… Как тебя угораздило?

Максим тогда только начал работать в «Призраке». Коллектив был хороший, они все дружили между собой. Однажды директор в доверительной беседе под вино после рабочей ночи предложил Максиму попробовать с ним.

— С директором! — Наташа всплеснула руками. Она видела этого директора в Новогоднюю ночь, но даже не предполагала, что он любит мужчин! Хотя он очень даже ничего! Лет сорока-сорока пяти, симпатичный, ухоженный мужчина с обаятельной улыбкой… — Как же я не поняла сразу, какая у него ориентация?

— Да нет, ориентация у него обычная. Просто он человек без комплексов. Любит разные варианты удовольствия. Понимаешь, нам, мужчинам, всегда приятен массаж простаты, даже если в кабинете у врача. Женщинам в этом смысле не повезло — у вас простаты нет.

Максим тогда, конечно, отказался. Ждал, что теперь его уволят, но этого не произошло. Все время думал об этом предложении, и чем больше думал, тем интереснее было попробовать…

— Но ты же не гей, ты же не влюблен в него! — воскликнула девушка.

— А ты во всех была влюблена, с кем спала?

Какая-то неопровержимая логика была в его словах. Наташа ничего не ответила. Максим продолжал:

— Конечно, самые бесподобные ощущения ты испытываешь только с любимым человеком, но ведь и друг может доставить тебе удовольствие. Ты согласна со мной?

Наташа кивнула. Очередной вопрос появился в ее голове, но так и не спешил сорваться с языка. Как спросить, она ведь не знает подходящих слов?

— А, это… Ну… Кто кого?

Она смотрела ему в глаза исподлобья, смущенно опустив голову, и улыбалась.

— По очереди. Ты не думай, никакой романтики не было. Ни поцелуев, ни ласковых слов… Так, просто, как игра… Не расспрашивай больше, пожалуйста, мне стыдно тебе отвечать.

А столько вопросов хотелось еще задать! Что больше понравилось, где все происходило, было это один-единственный раз, или они еще встречались? Но она уступила:

— Хорошо. Спасибо за доверие! Ты мог бы придумать отговорку и ничего не рассказывать.

Наташа обняла его, и Максиму стало легче.

— Твое отношение ко мне не изменится? — спросил он с опаской.

— Нет, — Наталья нежно поцеловала его губы и снова, уже в который раз повторила свою любимую фразу: — Каждый человек имеет право на свой собственный жизненный опыт! Твой интимный опыт сделал тебя хорошим любовником. И я на это уж точно не обижаюсь!

— Тогда, может, ты скажешь мне, почему ты вдруг спросила об анальном сексе?

Теперь заволновалась Наташа:

— Ну… Я хотела бы попробовать. Мне кажется, мне понравится…

Наташа робко заглянула Максиму в глаза. Он довольно улыбался и ничего не говорил. Только поцеловал ее в висок. А потом ухмыльнулся:

— Надеюсь, не сейчас?

— Да нет, конечно. Сейчас у меня есть идея попроще…

Позже, когда они вернулись в зал, директор объявил конкурс на звание Королевы и Короля бала, как бывает по западным традициям. Всем школьникам выдали маленькие овальные листочки — по два каждому. В них надо было написать фамилию и класс — на розовом листочке желаемой Королевы, а на голубом — Короля.

Пока подсчитывались результаты, все танцевали. Эту мелодию Наташа придумала сама, ребята из группы только наиграли ее на инструментах. Здесь были мотивы танго в современной обработке, красивые затишья с шумом прибоя (возможности синтезатора Ивана) и неожиданные развороты музыки. Наташа с удивлением обнаружила, что Максим умеет танцевать танго! Нет, конечно, они не «выпендривались», как профессиональные танцоры, но исполнили потрясающий номер: танго — танец страсти, непривычно плавный и трогательно-романтический. Многие пары на танцполе остановились и стали наблюдать. Максим объяснил потом, что его первая жена занималась бальными танцами и научила его основным движениям самых известных танцев. Не стал говорить только, что на свадьбе в загсе они всех поразили заранее отрепетированным вальсом по всем правилам.

Только сейчас, когда Наташа трясла своей шевелюрой, многие заметили, что она почему-то распустила волосы.

Потом, уставшие, вернулись за стол. Ноги гудели от долгого стояния на крыше, от танцев. Расположились на диване, Максим, отрезая яблоко небольшими дольками, кормил свою девушку, как маленького птенца. Как будто только поняв что-то, задумчиво протянул:

— Кошмар! Моя девушка окончила школу…

— А что в этом такого ужасного? — удивилась Наташа.

— То, что мне тридцать лет…

Вдруг к столу подбежала учительница математики. Она сильно нервничала, постоянно повторяла: «Какой ужас! Какой ужас!»

Максим налил сок, протянул учительнице, чтобы она выпила и успокоилась.

— Что случилось?

Та держала стакан дрожащими руками и объясняла:

— Представляете, только что застукали парочку за сценой, чуть ли не голых! Что за молодежь сейчас?! Ни стыда, ни совести: она делала ему минет!

Математичка снова умчалась — разбираться с уже одетыми «преступниками». Максим с Наташей переглянулись и не смогли сдержать взволнованные ухмылки.

— Да-а, — протянул Макс. — Видимо, не одной тебе пришла в голову эта идея…

— Но мы были одни, да еще на крыше! — начала оправдываться Наташа.

— Небо за нас, — Максим улыбнулся. — А вот им не повезло…

Поцеловал ее, запустив руку в ее пышные волнистые волосы.

— Красивая была у тебя прическа. Прости, что растрепал!

Директор постучал пальцем по микрофону — включен.

— Прошу внимания! Мы подсчитали голоса, и теперь я готов объявить вам имена короля и королевы бала!

По толпе молодежи прокатилась волна одобрительных возгласов. Лариса дала барабанную дробь. Наташа, удобно расположившись в объятиях любимого, с улыбкой любовалась артистичностью директора.

— О-о! Король у нас — действительно, Король! — воскликнул Владислав Сергеевич, заглянув в конверт. — Еще бы, с такой фамилией! Олег Державин!

Множество девчачьих голосов радостно завизжали. Да, этот парень был предметом вздохов половины девчонок. Собственно, все те, которые не были влюблены в учителя физики, были влюблены в Олега. И очень многим из них он отвечал взаимностью.

Он поднялся на подиум — высокий, яркий брюнет с красивой и смелой белоснежной улыбкой, в лоснящемся темно-сером костюме, розоватой рубашке без галстука, с нахальным взглядом… Понятно, почему он набрал больше голосов, чем другие — ведь девочек здесь две трети! Олегу вручили корону: он не стал надевать ее на голову, а, взяв в руки, победно поднял ее вверх. Директор протянул ему микрофон и предложил поблагодарить за эту честь.

Олег начал свою речь тоном, каким обычно благодарят актеры на вручении «Оскара»:

— Я хочу сказать спасибо моей маме — без ее подвига семнадцать лет назад я бы сейчас здесь не стоял! Также большое спасибо учителям, которые помогли мне закончить одиннадцать классов! — с удовольствием позируя для видео- и фотосъемки, самодовольно добавил: — И спасибо тем, кто голосовал за меня. Я вас тоже люблю!

Опять раздались несколько визгливых возгласов — и потонули в аплодисментах. Директор снова взял микрофон.

— А теперь встречай свою королеву! Кстати, кого бы ты хотел видеть в ее роли?

— Ну, хотелось бы, чтобы это была девушка, за которую я голосовал. Но вообще, я буду рад в любом случае — сегодня все девушки просто очаровательны!

Девушки захлопали в ладоши.

— А за кого ты голосовал, если не секрет?

— Секрет. Я не хочу, чтобы другие обиделись! — деликатно выкрутился Олег. Он голосовал за Наташу, но объявлять это в присутствии ее парня не стал. К тому же, по школе полгода назад ходили слухи, что из-за Наташи физик избил охранника…

Директор снова заглянул в конверт:

— Ну, я думаю, ты не расстроишься… (Лариса чутко уловила момент, когда нужна барабанная дробь) Наталья Фролова! Сорок шесть голосов из ста восьми! Наталья, просим к нам на сцену!

Директор знал, где она сидит, и со сцены смотрел на нее поверх голов. Наташа была в растерянности. Она не ожидала услышать свое имя. Это была простая арифметика: девочки ее не любят, а мальчики любят и многих других. Как могло набраться сорок шесть голосов? Скорее всего, это потому, что из девочек она сегодня больше всех на виду — на сцене. Сегодня и всегда.

За несколько мгновений Наташа смогла упорядочить все свои мысли по местам: что же делать — раз выбрали Королевой, то и вести себя надо соответственно. Обернувшись, поцеловала Максима — сейчас он будет ревновать. Хотелось так много сказать ему, но на это нет времени — ее ждут на сцене. Вложила всю свою любовь в один взгляд длиной в пару секунд. Макс это понял. Улыбнулся ей и кивнул, мол, все нормально, иди.

Приподняв подол своего шелкового платья, грациозно поднялась на подиум: Олег подал ей руку.

Никогда еще Максим не чувствовал себя так одиноко. Нет, он не ревновал, когда Король и Королева танцевали вместе медленный танец. Он научился доверять своей девушке. Но вспоминались ему все трудности, с которыми им приходилось сталкиваться: непонимание учителей, родителей, косые взгляды прохожих на улице, различия в возрасте, в характерах и в жизненном опыте, борьба с собственными чувствами, уступки, на которые пришлось пойти обоим… И вот сейчас, когда, казалось, все уже позади, когда у них все хорошо, кто-то свыше снова напоминает, что они из разных миров. Она — одна из этих ста восьми. А он — учитель. Он — в стороне. У него не было ни малейшего шанса быть сегодня Королем.

К нему подсела Тамара Владимировна.

— Максим, надеюсь, Вы не ревнуете?

— К сорока шести голосам? Нет, на это у меня ума не хватит! — усмехнулся он.

— После вашего умопомрачительного танго я никого другого в роли Королевы и представить не могу!

— Я тоже, — задумчиво сказал Макс. Он смотрел, как Наташа танцует с Олегом, и объяснил учительнице: — Она так синхронно с ним двигается, как будто они репетировали этот танец.

— Знаете, Максим, я Наталью заметила как раз после такого упражнения на моих уроках. Ученики разбиваются на пары: мальчик-девочка или две девочки, так как девочек больше. Берутся за руки и смотрят друг другу в глаза. Играет музыка. Они сами должны решить, какой танец начать танцевать, я только объявляю моменты, когда надо поменять движение на какое-либо другое. До этого я им предлагаю разные варианты движений. Весь фокус в том, что разговаривать нельзя, и смотреть можно только в глаза. И вот играет музыка. Никто не знает, какое движение выберет партнер. Кто-то не вовремя вступает, а потом пытается судорожно догнать партнера. Или оба человека выбирают одно и то же движение и сталкиваются ногами. Много разных ляпов делают… А Наталья никогда не сделала ни одной ошибки, с кем бы ни танцевала. И даже когда задумывала то же движение, что и партнер, то делала его зеркально, понимаете? И любой, кто танцует с ней, перестает делать ошибки в ритме. Я все время наблюдала за ней и не могла понять, кто лидер в ее паре, она ведёт или подстраивается. Так за четыре года я и не разгадала эту тайну.

— Вы дали мне пищу для размышлений, — улыбнулся Максим. — Не знаю, в какой момент и почему мы начали танцевать танго. Мы не договаривались. Она ведь даже понятия не имела, что я умею. А ее Ваш сын научил? Он классно танцует!

Выдумали какой-то нелепый тост, посмеялись, выпили вина. Максим признался, что не любил уроки музыки, когда сам был школьником. А не любил потому, что периодически Тамара Владимировна давала задание написать свои мысли при прослушивании какой-либо классической мелодии. А Тамара Владимировна, в свою очередь, сказала, что сначала ей нравились работы Максима, пока она не заметила, что он пишет одно и то же под любую музыку, только слова и предложения меняет местами.

Максим забыл следить за Наташей. Когда спохватился, она уже сидела на сцене на высоком барном стуле и собиралась что-то петь. Рядом на таком же стуле расположился Игорь с электрогитарой. Зазвучала музыка. Эту мелодию учительница слышит впервые. Тамара Владимировна растерянно уставилась на Максима Викторовича, как будто он мог дать ответ на вопрос «Что это?»

А это тот самый сюрприз, который ребята еще в октябре задумали осуществить на Выпускном балу. Такой музыкальный набор комплиментов директору, учителям и ученикам. Признание в любви, от которого на душе творилось что-то необъяснимое: и радость, и грусть одновременно. Припев Наташа и Игорь пели вместе. Тамара Владимировна смотрела на них и качала головой. Улыбалась им, и исполнители отвечали взаимностью. А ведь песня получилась красивая, думала учительница. Можно сказать, это как дипломная работа, отражающая все то, чему она их научила. Абсолютно самостоятельная и качественная работа.

После песни и щедрых аплодисментов Наташа подошла к своей художественной руководительнице.

— Ну! Ругайте! — с покорностью в голосе, но с наглой самоуверенной улыбкой на лице скомандовала солистка.

— Чья была идея? — с наигранной непримиримостью уточнила учительница.

— Игоря и Милены.

— Кто автор? — продолжала женщина свой допрос.

— Они же.

— А то мне показалось, текст не твоего стиля. Молодцы!

Наташа, наконец, села за стол рядом с любимым.

— Макс, налей попить, пожалуйста! — и искоса взглянув на учительницу, виновато добавила: — Горло болит. Кажется я перестаралась сегодня.

— Я не зря советовала тебе некоторые песни петь потише. Но ты же сама себе хозяйка! — с упреком сказала та.

— Апельсиновый сок будешь? — спросил девушку Максим.

— Цитрус? — протянула Наташа. — Тамара Владимировна, Вы не помните, я еще что-нибудь пою сегодня?

— Я уже ни в чем не уверена! — в прежнем тоне, но уже с улыбкой ответила учительница. И честно напомнила: — Поёшь. Еще две песни твои, и одну поет Игорь.

Максим встал и направился к официантке за простой водой из крана. Он уже наизусть знал, что и когда можно его девушке; что она любит, а что нет.

Они сидели за столом втроем и болтали, когда подошел Олег.

— Королева, — обратился он к Наташе вроде бы смело, но в то же время извиняющимся голосом, — сейчас будут конкурсы. Мы с тобой должны их вести, ты не забыла?

— Я уже иду!

Конкурсы были разбавлены зажигательными танцевальными мелодиями. Потом Наташа спела песню группы Roxette «Listen to your heart» в необычной обработке.

Когда Наташа стала репетировать песни на английском языке, купила самоучитель. Теперь она свободно говорила на трех языках: немецкий учила в школе, на курсы французского ходила несколько лет и к английскому привыкла довольно быстро. Она понимала все песни, которые пела, кроме одной — последней в этот вечер — испанской, которую просто зазубрила наизусть.

Кажется, Максим устал к утру. Он стал молчаливым и медлительным. Когда вечеринка подошла к концу, и все собрались идти на море встречать рассвет, Наташа предложила любимому поехать домой. На что он неожиданно спросил:

— Как ты относишься к гостиничным номерам?

— В каком смысле? — не поняла Наташа.

— Ну, некоторые девушки считают, что в гостиницы водят только проституток, — пояснил Макс. И Наташа улыбнулась такой версии:

— Нет, я с этим мнением не согласна. А что?

— Останемся здесь на денек?

— У тебя есть лишние деньги? — попыталась девушка сэкономить.

Но ведь Максим всегда распоряжается своим кошельком сам:

— Не надо считать мои деньги.

И Наташа сдалась:

— Останемся.

Макс отключился, едва успел раздеться и добраться до подушки. Точно так же он обычно возвращается с работы в клубе.

Было пять часов утра, за окном уже светлело. После шумного, звучного ресторана тишина гостиничного полу-люкса просто оглушала. Из открытого окна доносились тысячи птичьих голосов. Казалось, что пели птицы всего города! Уютная летняя утренняя прохлада пробиралась в комнату и поглощала кондиционированный воздух номера. Наташа сидела на кровати и гладила Максима по волосам.

Спать ей не хотелось — события еще не успели уйти в хотя бы недалекое, но прошлое. Такой долгий был этот день! Последний день.

Когда Наталья проснулась и окончательно открыла глаза, заметила сквозь прозрачные занавески силуэт Максима, стоящего на балконе и любующегося видом на море. Тихонько встала с кровати, прошла на цыпочках в ванную. Умылась. Обнаружила две зубные щетки и пасту — отельный одноразовый набор. Почистила зубы. Так же тихо вернулась в комнату, надела свое платье и вышла босиком на балкон.

— Солнышко встало! — улыбнулся ей любимый.

Она обняла его, чмокнула в губы несколько раз и наступила босыми ногами на его ступни, чтобы не замерзнуть на холодном каменном полу балкона. Максим покачал головой в ответ на ее наглое поведение, но сопротивляться не стал.

— Кушать хочешь?

— Хочу! — призналась девушка. — Я на Выпускном ела мало, чтобы голос не портить.

— Ну вот, устроила себе праздник с этим выступлением — даже поесть не смогла! — возмутился заботливый Макс.

— Вообще-то, знаешь, нам неплохо заплатили за живую музыку!

— А! Ну, тогда беру свои слова обратно!

Вышли из отеля. Тут вокруг полно разных кафешек на берегу моря. Разместились в одной из них. Наташа пыталась с голодухи заказать кучу еды, но Максим напоминал ей, что она столько не съест. Заказала только котлету по-киевски с гарниром, но не доела даже ее.

Без конца обсуждали прошедший вечер, пытались вспомнить каждую деталь, но все было, как в тумане. Много смеялись, но обоим было грустно. И Максиму, и Наташе казалось, что этой ночью закончилась какая-то история. Может быть, это их — общая — эпоха оборвалась так неожиданно, и теперь у каждого из них будет своя жизнь. У Наташи — в Москве, а у Максима — вроде бы на старом месте, в школе, но без этой девчонки…

Вернулись в номер. До вечера не вылезали из постели. Занимались любовью. Любовью, не испорченной страстью. Без примесей пошлости, которая так радовала обоих в другие дни.

Отчего так разрывается сердце? Ведь у них еще будет целый август, после того, как она сдаст экзамен. А может, ну ее к черту, Москву? Бросить все, остаться с ним? «Бросить все, бросить все», — назойливо вертелось в ее голове.

Не надо было разрешать ей поступать в ГИТИС! Надо было сказать «нет» еще тогда, когда она впервые сообщила об этом! Максим гладил ее пальцами по щеке и молча смотрел ей в глаза, как будто учил наизусть. Каждый раз, когда хотел ей что-то сказать, понимал, что не находит нужных слов. Кто сказал, что между ними есть разница в возрасте?! Нет никакой разницы!!! Она его половинка! Причем, лучшая… Если ее не будет рядом, то что останется?!

Оглавление

Глава 1. Одна?

Глава 2. Два солнца

Глава 3. Привет, Саня!

Глава 4. Обратный отсчет

Глава 5. Лучший друг

Глава 6. Новая любовь

Глава 7. Наше небо Fueled by Johannes Gensfleisch zur Laden zum Gutenberg