«Солнце для двоих»

Лэннинг Салли Солнце для двоих

1

— Ой, Уинфрид! — воскликнула Дебора. — Вы только посмотрите вокруг! Какой вид! Пожалуйста, остановитесь на минутку!

— Да ведь это всего лишь пустошь, — удивился ее спутник. — Чем вы так восхищаетесь?

Тем не менее Уинфрид нажал на тормоз и старенький грузовик со скрипом и скрежетом остановился. Открыв загромыхавшую в знак протеста дверь машины, Дебора спрыгнула на землю. Она долго стояла неподвижно, молча взирая вокруг. Наконец-то я вернулась на родную землю, думала Дебора.

За последние две недели ее уже не раз охватывало это странное чувство. Ей казалось, что после долгого отсутствия она вернулась домой, в свое родовое гнездо. Но сегодня Дебора особенно остро ощутила, как сильно она привязалась к этим местам. Не успела она сойти с самолета на землю в аэропорту Рейкьявика, как этот небольшой остров на северо-западной окраине Европы покорил ее сердце, захватил воображение. Ее легкие жадно вдыхали холодный, пропитанный запахами моря воздух. Она чувствовала себя околдованной этой землей, и с каждым днем это ощущение усиливалось.

Не знаю, как это сделать, говорила она себе, но я должна здесь остаться. Ни в коем случае нельзя уезжать отсюда.

Дебора поняла, что уже не сможет вернуться к прежней жизни в Бельгии. За эти две недели, проведенные на острове, она настолько изменилась, что вся прошлая жизнь казалась ей теперь какой-то нереальной и чуждой.

— Может быть, поехали, мисс? — громко откашлявшись, чтобы привлечь ее внимание, предложил Уинфрид. — Мне надо вовремя попасть в Боргаднес, чтобы сдать груз.

Дебора обернулась и с улыбкой взглянула на своего попутчика. Уинфриду было за семьдесят. Небрежно одетый, он имел такой же растрепанный вид, как и его старенький грузовичок. Но в ярко-голубых глазах старика играли веселые чертики, и она подумала, что, наверное, в молодости он был неотразим. Они ехали более трех часов, и всю дорогу Уинфрид развлекал ее рассказами о привидениях, контрабандистах и кораблекрушениях.

— Я остаюсь здесь, — решительно заявила Дебора. — Разрешите, я заберу свой рюкзак.

— Остаетесь? Чего ради? — удивился Уинфрид.

Здесь так красиво, думала она, что можно просто умереть от счастья.

— Надо сделать несколько снимков, — оправдываясь, произнесла она вслух. — Посмотрите, какой прекрасный вид!

— Да, но только в это время года, а вот зимой эта пустошь выглядит мрачно, — сказал Уинфрид, скребя заросший подбородок, — Честно говоря, мне что-то не хочется оставлять вас одну в таком месте. Машины здесь ходят крайне редко, и вам нелегко будет выбраться отсюда.

— Не беспокойтесь! Я привыкла ходить пешком. К тому же у меня есть палатка и немного еды, так что не пропаду.

Улыбнувшись, Дебора обошла вокруг машины и начала развязывать веревки, на которых держался задний борт. Взвалив на спину рюкзак, она поправила лямки и подошла к кабине, чтобы попрощаться с Уинфридом.

— Спасибо вам за все. Может быть, мы еще встретимся в Боргаднесе.

— Вполне возможно. Я частенько туда заезжаю. Будьте осторожны, мисс.

Крепко пожав ей руку, Уинфрид завел мотор и покатил по дороге, оставляя за собой шлейф черного дыма. Вскоре шум двигателя затих. Дебора сошла на покрытую гравием обочину и огляделась.

Большая часть дороги, которую они проделали с Уинфридом, шла через густые заросли высокого кустарника. Но незадолго то того, как они расстались, шоссе вырвалось из зарослей на пустошь. Вокруг из земли выступали гранитные валуны, покрытые ярко-зеленым мхом. В лощинах виднелись заросли карликовых берез, ивы и болотного багульника. Солнце весело играло на поверхности разбросанных повсюду маленьких озер, казавшихся золотыми монетами. Стояла звенящая до боли в ушах тишина.

Дебора сделала глубокий вдох, наполнив легкие чистым, сладким воздухом. Нет, она уже не сможет вернуться в Бельгию. Она просто задохнется в толчее тамошней жизни. Быть может, ей удастся найти приют в Будардалуре. Дай-то Бог!

Внезапно девушка почувствовала рядом с собой какое-то движение. Повернув голову, она заметила стоявшего невдалеке северного оленя. Местные жители говорили ей, что летом этих красивых животных можно встретить здесь крайне редко, поскольку, спасаясь от мошкары, они уходят далеко на север. Если повезет, может, ей удастся подойти поближе и сделать хороший снимок.

Издали пустошь казалась ровной как стол, ходить по которой одно удовольствие. Но Дебора уже знала по опыту, что это впечатление обманчиво, что стоит только сойти с твердой дороги, как сразу начнутся проблемы, особенно если у тебя за плечами тяжелый груз. В первой же попавшейся на ее пути ложбине она скинула рюкзак и спрятала его под кустом так, чтобы со стороны шоссе он не был виден. Потом расстегнула висевшую на поясе небольшую сумку, положила в нее фотокамеру, пару яблок, бутылку с водой и двинулась дальше.

То и дело она спотыкалась о выступавшие из земли камни, ее ботинки скользили по влажному лишайнику, проваливались в невидимые глазу торфяные ямы. Дебора остановилась на минуту, чтобы опрыскать себя антикомариной жидкостью. Посмотрев туда, где стоял олень, она, к своей радости, увидела, что их уже двое. Рядом с самкой появился годовалый теленок. Сквозь окуляры бинокля она отчетливо различала свисавшие изо рта животных ветки с листьями.

Дебора медленно опустила бинокль и перевела дух. Ее ноги утопали в лишайнике. Где-то неподалеку раздавался монотонный повторяющийся крик — брачная песня маленькой птички со смешным названием галстучник. В какое-то мгновение она ощутила себя частичкой этого царства природы.

А тем временем показалась еще одна взрослая олениха. Дебора медленно приближалась к оленям, обходя камни и стараясь ступать неслышно, чтобы не спугнуть животных. Но уже через мгновение чуткие олени подняли головы и насторожились. Остановившись, Дебора присела на большой валун и снова достала бинокль. Стояла такая тишина, что она слышала хруст поедаемых животными веток. Сквозь увеличивающие стекла она отчетливо видела их лоснящиеся шкуры. Цвета кофе с молоком, улыбнувшись, подумала Дебора.

Откусив яблоко, она сделала несколько снимков и вдруг услышала со стороны дороги какой-то шум. Вскоре показался джип, который, к ее огорчению, вместо того чтобы промчаться мимо, резко затормозил и остановился.

Дебора невольно пригнулась, чтобы остаться незамеченной. Дверь джипа открылась, и на шоссе вышел водитель. Что-то блеснуло в его руке, и она с досадой поняла, что он, как и она, разглядывает в бинокль оленей. Ей совершенно не хотелось оказаться в компании незнакомого мужчины. Вообще в чьей-либо компании. Может быть, насмотревшись на животных, он уедет?

Вместо этого незнакомец осторожно прикрыл дверку и направился в сторону оленей.

Дебора обратила внимание на то, что он слегка прихрамывал.

Уходи, яростно шептала она про себя. Убирайся со своей колымагой! Господи! Ну нигде нельзя побыть одной!

Где-то рядом в кустах зачирикал воробей, и эти привычные звуки подействовали на нее успокаивающе. И что это я так нервничаю, подумала Дебора. Как будто этот человек мой смертельный враг.

Обычно она легко сходилась с незнакомыми людьми и любила бывать в обществе. Но с того самого дня, когда она обнаружила на чердаке в старом сундуке дневник ее бабушки Мэри, многое в ее жизни изменилось. Свою бабушку Дебора видела лишь однажды и то, когда была совсем еще ребенком… Но что-то толкнуло ее взять дневник. Спустившись вниз в спальню, она открыла его и начала читать. В эту ночь Дебора не спала. Дневник был прочитан на одном дыхании от начала до конца.

Это случилось всего лишь два месяца назад, но ей казалось, что с тех пор прошла вечность.

Дебора со злорадством отметила, что мужчина с трудом продирается через кустарник. Но тут же с огорчением поняла, что если он будет продолжать двигаться в том же направлении, то выйдет прямо на нее.

Мужчина подошел уже так близко, что Дебора слышала треск ломаемых веток и удары кованых ботинок о камни. На нем были джинсы и темная рубашка с засученными до локтя рукавами. На груди небрежно болтался бинокль. Незнакомец был высокого роста, крепкого телосложения и с грубыми чертами лица. Вид он имел довольно мрачный, как будто шел на похороны лучшего друга. Почему-то Деборе стало немного не по себе. Этот человек явно не внушал доверия. Во всяком случае, ее не радовала встреча с таким, как он, в этом глухом, безлюдном месте.

Надо что-то сделать, иначе он сейчас выйдет прямо на меня, подумала Дебора. Она напряглась и уже приготовилась встать и окликнуть незнакомца, но в этот момент он поскользнулся и со стоном рухнул на землю. Дебора рванулась было навстречу, чтобы помочь бедняге, но ее остановила раздавшаяся изощренная ругань. Мужчина ругался на французском языке, и его словарный запас казался поистине неистощимым.

Наконец он замолк. Дебора видела гримасу боли на его лице, но ее всегдашнее желание над кем-то подшутить, из-за чего она вечно попадала в трудные ситуации, и на этот раз толкнуло ее на неразумный поступок. Она вскочила и выкрикнула пару грубых французских выражений, с которым и она познакомилась еще в юные годы, когда жила в Париже.

Мужчина буквально взвился в воздух, и прежде, чем Дебора успела что-нибудь понять, она оказалась лежащей на спине, припечатанной сильными руками к камням. Его лицо с обезумевшими от гнева глазами зависло в нескольких сантиметрах от ее лица.

Боже! Он же ненормальный, с ужасом подумала Дебора. Неужели надо было проделать такой длинный путь только для того, чтобы быть убитой сумасшедшим?

Но недаром она исходила пешком пол-Европы. Походы научили Дебору полагаться только на себя, заставили овладеть приемами защиты. Размахнувшись что было силы, она попыталась ударить незнакомца, коленом в пах, но удар пришелся по воздуху. Прежде, чем Дебора успела повторить выпад, он схватил ее в охапку, поднял на воздух и начал трясти с такой яростью, как будто выбивал пыль из ковра.

— Какого черта ты прячешься здесь за кустом! — заорал он прямо ей в лицо.

Надо скорее успокоить его. В таких ситуациях правило номер один — не сопротивляться. Дебора изо всех сил уперлась руками мужчине в грудь и, стараясь говорить как можно спокойнее, произнесла:

— Тише! Тише! Я вовсе не пряталась. Как и вы, я просто любовалась оленями.

— Ты идиотка! — орал мужчина, продолжая трясти ее. — Знаешь ли ты, что я мог убить тебя одним ударом?

С таким же успехом я могу пытаться что-то объяснить оленям, тоскливо подумала Дебора. Она яростно ударила его по ноге.

— Пусти меня сейчас же!

Твердый носок ее ботинка угодил прямо ему в голень, и незнакомец снова грязно выругался. На этот раз на английском. Однако он перестал ее трясти и опустил на землю, продолжая крепко держать за плечи. Впрочем, последнему обстоятельству Дебора была только рада, так как вряд ли смогла бы удержаться на ногах после заданной ей трепки.

Осторожно подняв голову, она робко взглянула в глаза мужчины. Ее поразил их цвет — темно-голубой. Сразу прошел страх, а вместе с ним и гнев. Незнакомец тоже начал успокаиваться. Прикрыв глаза, он тяжело вздохнул и ослабил железную хватку. Дебора вдруг явственно почувствовала тяжесть и тепло лежащих на ее плечах рук, и ей почему-то стало не по себе.

Появилась уверенность, что мужчина не сумасшедший, хотя она и сама не могла бы объяснить, почему она теперь так думает.

— Извините за мою глупую шутку, но мне показалось, что вы не полностью использовали возможности французского языка. И я действительно хотела вам помочь, когда вы упали.

— Зачем напоминать мне о моей несдержанности? — снова начиная раздражаться, недовольно, буркнул незнакомец.

— А зачем вы кричите на меня?

— Вы сами кричите.

— Ничего удивительного, — осадила его Дебора. — Вы со мной обошлись возмутительно грубо!

На освещенном косыми лучами солнца лице Деборы пролегли, глубокие тени от скул и тонкого носа. Ее кожа казалась золотистой. Мужчина не отрываясь смотрел на Дебору, как будто никогда раньше не видел ни одной женщины и теперь, восхищенный ее красотой, старался запомнить каждую черточку.

Дебора невольно замерла, парализованная охватившим ее странным смущением.

— Когда я учился в школе, мы любили дарить учителям букетики полевых цветов. Знаете, такие, похожие на маленькие звездочки. Голубые и фиолетовые одновременно. Ваши глаза напомнили мне о тех цветах.

— О! — не то сказала, не то простонала Дебора. Ее щеки горели, и она боялась признаться самой себе, что никогда еще не встречала такого интересного мужчину.

— Вы тоже заметили с дороги оленей? Так вот почему вы прятались!

Дебора взглянула в ту сторону, где минуту назад стояли животные, но тех уже и след простыл.

— Я напугал их, когда упал, — со вздохом признал незнакомец.

— Вы спугнули их, когда набросились на меня, — воинственно раздувая ноздри, отпарировала Дебора. — Вы же прыгнули как голодный волк.

— В Исландии волки не водятся, — усмехнулся мужчина.

— Тогда как медведь, — не унималась она.

— Медведи не бывают летом голодными.

— Как бы то ни было, вам следовало бы извиниться, — не сдавалась Дебора. — Я как-то не привыкла к тому, что меня сначала бросают на камни, а потом трясут как пыльный ковер.

Незнакомец слушал молча. Теперь она могла разглядеть его получше. Красивым его, конечно, не назовешь. Черты его лица казались слишком грубыми. Видно, жизнь его не баловала. К тому же он был явно не первой молодости.

— Пару месяцев назад я упал и повредил ногу, — отрывистым голосом объяснял незнакомец. — С тех пор мне приходится беречься. Поэтому я страшно разозлился на себя, когда неосторожно споткнулся о камень и упал, как маленький ребенок.

— Можно подумать, что падают только дети.

— Взрослые люди обязаны твердо стоять на ногах.

— Когда человек сожалеет о своем поступке, достаточно произнести очень простую и короткую фразу: «Извините!»

— Я только что постарался объяснить вам, почему все так случилось. Чего еще вы от меня хотите?

— Хочу знать, почему по вашей милости я должна теперь ходить с оцарапанной о камни спиной, — не унималась Дебора.

— Вы канадка?

— Нет, бельгийка. Не уходите от ответа.

— Вы слишком хорошо говорите по-английски, — не поверил мужчина.

— Какое вам до этого дело? Вы что из ЦРУ? Или, может, вы решили изображать из себя Джеймса Бонда?

— В Исландии нет ни волков, ни агентов ЦРУ. Что им здесь делать? Считать валуны?

— Тогда, значит, вы полицейский.

— Опять не угадали. До чего же, однако, вы дотошная особа! Прямо следователь какой-то.

— Я не стала бы надоедать вам вопросами, если бы вы были со мной откровенны, — с подчеркнутой любезностью парировала Дебора. — Скажите, вы на всех так бросаетесь или только на тех, кто явно слабее вас? На женщин, например.

Незнакомец задумчиво провел руками по густым, волнистым волосам, размышляя над ответом. Внимательно разглядывая его, Дебора поняла, что мешало ей назвать этого мужчину красивым. Во-первых, у него был крючковатый нос и какой-то хмурый, недовольный вид. Во-вторых, ему не помешало бы побриться и вообще тщательнее следить за своей внешностью.

— Последние годы я провел в скитаниях по таким суровым местах, где сначала действуют, а потом задают вопросы, — тяжело роняя слова, заговорил незнакомец. — Вы свалились как снег на голову. Я не успел ни о чем подумать и сделал то, что привык делать в подобных ситуациях, — то есть нейтрализовал вас.

— О да, у вас это прекрасно получилось! Я даже шевельнуться не могла, — с обидой в голосе призналась Дебора.

— И все-таки, откуда у вас такое знание английского? Вы действительно бельгийка?

— По соседству со мной в Бельгии жила канадская семья, с которой я дружила и часто у них бывала, — объяснила она. — Я все еще жду вашего объяснения!

— Чего вы ждете? — не понял мужчина.

— Ну, для начала, чтобы вы сказали: «Уважаемая Мелисанда Дебора Ломмел! Примите мои извинения за то, что я так по-дурацки вас напугал, а также за то, что так бесцеремонно швырнул вас на камни!»

— Мартин Дэвид Окли! — протянул руку мужчина, представляясь.

У него была сильная теплая рука, и, глядя в его темно-голубые глаза, Дебора почему-то почувствовала смущение и неловкость.

— Домашние зовут меня Деб, — Опустив глаза, представилась она.

— Извините, Деб. Кажется, я действительно вас напугал, — смягчился Мартин.

— Честно говоря, я уж подумала, что вы псих, — призналась Дебора, пытаясь высвободить свою руку из его ладони.

— Да вы сами выглядели в тот момент не намного лучше. — Мартин засмеялся, и смех его прозвучал грубовато, но озарившая лицо улыбка сразу же сделала его моложе. — Еще немного, и я мог бы остаться на всю жизнь кастратом.

— У вас на левом ухе комар, — сменила щекотливую тему Дебора.

— Знаете, я забыл свою антикомариную жидкость.

— Я вам дам.

Дебора достала из рюкзака пластиковый флакон и протянула его Мартину. Пока тот опрыскивал шею и руки, она успела разглядеть его подробнее. Деборе приходилось встречать мужчин различной национальности. Утонченных французов, сексуальных итальянцев, сдержанных норвежцев и жизнелюбивых венгров. Ни к одному из них она не испытала такого мгновенного влечения, как к этому случайному встречному.

— Где ваша машина? Я что-то ее не заметил на дороге, поэтому ваше появление явилось для меня такой неожиданностью, — сказал Мартин, возвращая флакон.

— У меня ее нет. Я путешествую пешком, а иногда подъезжаю на попутных.

— Пешком? И вам не страшно?

— Нисколько! Это совершенно безлюдное место. Вы сами сказали, что здесь нет даже волков.

— В Исландии живут не одни ангелы.

— Вы рассуждаете совершенно как мой отец, — рассердилась Дебора и тут же пожалела о сказанном.

— Вы хотите сказать, что мне не следует учить нас жить? — улыбнулся Мартин. — Дело в том, что я привык отдавать команды и привык, чтобы мне подчинялись. Ну, да ладно! В качестве извинения предлагаю подвести вас туда, куда вам надо.

— А куда вы сами направляетесь?

— В Боргаднес.

Сначала в Боргаднес направлялся Уинфрид. Теперь Мартин. Может быть, и мне стоит туда заехать, подумала Дебора. В конце концов, не обязательно сразу же плыть в Будардалур. Можно пару дней провести и в Боргаднесе. Подумать на досуге, как действовать дальше.

— Мне туда же, куда и вам, — сказала она вслух.

— Отлично! Поехали.

Повернувшись, Мартин сделал шаг в сторону шоссе, но тут же лицо его исказилось от боли, и он припал на левую ногу. Обхватив своего нового попутчика за талию, Дебора попыталась усадить его на камень. Тот мягко, но твердо отвел ее руку.

— Вам хочется показать, какая вы сильная? — недовольно пробурчал Мартин.

— А вы предпочитаете истеричных дамочек, которые беспомощно охают и ахают вместо того, чтобы поддержать человека в трудную минуту? Кстати, если вы исчерпали запас французских ругательств, могу подбросить вам пару неплохих немецких выражений.

— Отлично! — засмеялся Мартин, выпрямляясь. — Наконец-то у нас с вами хоть в чем-то согласие.

Он действительно интересный мужчина, думала Дебора, глядя на Мартина: почти двухметровый рост, широкие плечи и узкие бедра, темные волосы, брови, глаза. Если я не ошибаюсь, и прошлое у него тоже темное.

— Знаете, я еще не встречал такой женщины, как вы, — медленно произнес Мартин.

— Знаю. Моя мать всегда говорила мне, что я чересчур многословна, — попыталась отшутиться Дебора.

Видимо, Мартин заметил по выражению ее лица, что упоминание о матери навеяло на Дебору грусть.

— Вы сказали «говорила». Она умерла? — осторожно спросил он.

— Четыре месяца назад.

— Я вам сочувствую.

Это было сказано с таким неподдельным участием, что Дебора почувствовала комок в горле. Нет, она не заплачет. Во всяком случае, не здесь и не перед этим незнакомым человеком.

— Нам пора ехать, — пробормотала она, опустив голову.

— Кажется, вам сейчас не помешала бы пара смачных выражений, которым вы собираетесь научить меня.

Заметив застывшие в ее глазах слезы, Мартин осторожно протянул руку и убрал упавшую ей на лицо прядь.

— У вас чудесные волосы, — сказал он. — На солнце они горят как медные.

— У меня ужасные волосы. Слишком тонкие и прямые. Мне постоянно приходится собирать их в пучок.

— У вас прекрасные волосы, — настойчиво повторил он.

Пальцы Мартина прикоснулись к ее шее, и Дебора невольно вздрогнула, почувствовав, как ее потянуло к этому сильному, волевому мужчине. В полной растерянности она пробормотала первое, что ей пришло в голову:

— Кажется, в Исландии снова появились волки.

Она тут же пожалела о сказанном, но ничего уже нельзя было исправить.

— Все ясно! Пошли! — с изменившимся от гнева лицом скомандовал Мартин.

Поправив висевшую на поясе сумку, Дебора двинулась вперед. Она шла не оборачиваясь по направлению к дороге, жалея о вырвавшихся у нее язвительных словах и ощущая на себе его тяжелый взгляд — взгляд незаслуженно обиженного человека.

2

Дебора шла по зыбкой пустоши, с трудом переставляя ноги. Ничего удивительного, что внезапное появление Мартина ее так напугало, думала она. Сколько она себя помнила, мать всегда старалась внушить ей страх и даже отвращение к мужчинам. Впрочем, не столько к самим мужчинами, сколько к интимным отношениям с ними.

И вот результат. Ее никак нельзя было назвать синим чулком. Она любила повеселиться в хорошей компании, за ней ухаживали многие молодые люди, и, тем не менее, она все еще оставалась девственницей.

Огорченно вздыхая, Дебора уныло пробиралась сквозь заросли цветущего багульника равнодушная к их скромной, неброской красоте. Свою девственность она воспринимала как нечто ужасно старомодное, стыдилась ее и тщательно скрывала. Если я всегда буду такой гусыней и недотрогой, то в конце концов превращусь в старую деву, с досадой думала она, отмахиваясь от назойливых комаров.

— Деб! Взгляните вверх. Орел!

Вздрогнув от неожиданного оклика, Дебора оглянулась. Мартин стоял в нескольких шагах сзади, указывая на небо. Она подняла голову и увидела на ярко-голубом фоне распростертые черные крылья и белые, как облака, голову и хвост птицы. Когда Мартин поравнялся с ней, Дебора смущенно уронила бинокль на грудь.

— Извините меня, Мартин, что я сравнила вас с кровожадным волком. Мне не следовало этого делать.

— Не беспокойтесь, — рассеянно произнес тот. — Меня это ничуть не задело. И вообще давайте договоримся: вы не считаете меня больше психопатом, а я вас стервой.

— Я выпью за это. — Положив на землю рюкзак, она достала бутылку с водой и, сделав большой глоток, передала ее своему спутнику. Закинув высоко голову, Мартин припал к бутылке и, закрыв от удовольствия глаза, начал пить. Пользуясь моментом, Дебора с откровенным вожделением рассматривала его мускулистую шею, широкую грудь, подтянутый живот и длинные ноги в выцветших узких джинсах. И тут же в ее ушах прозвучал испортивший все удовольствие голос матери: «Смотри, он красив, как орел, и так же необузданно вспыльчив и опасен».

— Как ваше колено? — прогоняя наваждение, спросила Дебора.

— Получше, — небрежно отвечал Мартин, отдавая бутылку.

— Если хотите, можете на меня опереться, — нерешительно предложила она.

— Благодарю, я справлюсь.

Лицо Мартина снова приняло мрачный вид. Тщетно пытаясь понять причину такой внезапной метаморфозы, Дебора робко спросила:

— И много здесь орлов?

— Когда-то их было немало. Потом, конечно, этих птиц перевели, но сейчас их популяция постепенно восстанавливается.

— Я впервые вижу живого орла. Спасибо, что обратили мое внимание.

Стараясь идти медленнее и выбирая кратчайший путь, они зашагали в сторону дороги и десять минут спустя вышли на покрытое гудроном шоссе.

— В этих местах, наверное, изумительные закаты, — произнесла Дебора, пытаясь как-то разрядить возникшую неловкость.

— Вам совершенно необязательно вести себя как светская дама, — пробурчал Мартин. — Где ваш рюкзак?

— Я оставила его в кустах, — покраснев от смущения, ответила Дебора. — Сейчас я схожу за ним.

Вскоре она вернулась с рюкзаком за плечами, и, сев в машину, они отправились в путь. По дороге Дебора, как обещала, научила Мартина нескольким отборным немецким и датским ругательствам. Потом рассказала ему о том, что занимается письменными переводами и заключила несколько контрактов с крупными межнациональными корпорациями.

Она говорила и говорила до тех пор, пока впереди не показались маленькие домики поселка. Только тут Дебора спохватилась, что, рассказав так много о себе, она ничего не знает о своем спутнике, кроме того, что он на лету схватывает новые ругательства и что он весьма терпеливый слушатель.

Поселок расположился у самой кромки воды вдоль вытянутого дугой залива, посередине которого виднелся выдававшийся в море причал. В дальнем конце залива рядом с мысом Дебора заметила пляж, на котором она сразу же решила разбить палатку.

— Не могли бы вы высадить меня около магазина, — попросила она.

— Не лучше ли остановиться в отеле?

— Нет, я привыкла ночевать под открытым небом.

— Деб, мне кажется это неразумным.

— Дело в том, что я очень ограничена в средствах и не могу позволить себе платить за мягкую постель и готовый завтрак.

— Позвольте мне хотя бы купить вам гамбургер в ближайшей закусочной.

— Спасибо, но уже почти шесть вечера, и мне надо поскорее попасть в магазин, чтобы успеть устроиться на ночлег.

— Вы ужасно упрямы. И как долго вы предполагаете здесь оставаться?

— Не дольше одного-двух дней, — небрежно ответила Дебора, подумав, что никогда не скажет ему о своих истинных планах.

— Вы хотите сказать, что не желаете меня больше видеть? — нахмурившись, процедил сквозь зубы Мартин.

— Не понимаю, почему вас это так огорчает, — притворяясь безразличной, ответила Дебора. — Наша встреча была совершенно случайной, я о вас абсолютно ничего не знаю. Так что спасибо за компанию. Дальше каждый пойдет своим путем.

Кого ты пытаешься убедить, что хочешь навсегда расстаться с этим человеком, сердясь на саму себя, подумала Дебора. Мартина или собственную персону?

Заскрипев колесами, машина резко остановилась перед входом в бакалейный магазин.

— Неужели вы действительно не хотите больше меня видеть? — стукнув кулаком по рулю, сердито спросил Мартин.

Больше всего Дебора сейчас хотела, чтобы случилось чудо, и она очутилась бы в уютном домике деда, ради встречи с которым проделала тысячи миль, потратив на это все свои скромные сбережения. Она решила для себя не отвлекаться от поставленной цели и знала, что, не прояви она сейчас твердость, уступи домоганиям Мартина, встреча с дедом будет Отложена надолго.

— Да, я действительно этого не хочу, — твердо сказала Дебора вслух.

Отстегнув страховочный ремень, Мартин повернулся к ней лицом.

— Вы, конечно, правы, мисс. Совершенно правы, — произнес он с каменным выражением лица. — Я слишком стар для женщины с глазами ослепительными, как яркие полевые цветы, и роскошной копной медных волос. И вы конечно же весьма благоразумны; здравомыслящий человек, прекрасно понимающий, что вряд ли можно ожидать чего-либо путного от случайной встречи на пустоши. К тому же я, наверное, чересчур прост для женщины, которая работает на межнациональные корпорации, умеет ругаться на пяти языках и, разумеется, использует знание иностранных языков не только для ругани. — Он улыбнулся одними губами. — Прощайте, Деб! Когда в следующий раз мне потребуется новое ругательство, я непременно вспомню о вас.

И не успела Дебора что-нибудь ответить, как он стремительно наклонился, обнял ее за плечи и крепко поцеловал в губы. Поцелуй получился грубым и не вызвал у нее никаких чувств. Он действительно похож на орла, вообще на хищника, подумала Дебора, но уже в следующее мгновение суровое лицо Мартина смягчилось. Одной рукой он ласково погладил ее по щеке, другая зарылась в ее волосах. Его губы снова и теперь уже с нежностью прикоснулись ко рту Деборы, заставив ее моментально забыть все предостережения матери.

Она почувствовала, как запылали щеки, а сердце забилось как сумасшедшее. Ни один мужчина еще не возбуждал ее так, как Мартин. Застонав, Дебора повисла на его шее и прильнула к его губам. Ее порыв заставил Мартина вздрогнуть, и он еще крепче сжал ее в объятиях.

Очнулись они от пронзительного свиста. Мартин неохотно оторвался от губ открывшей глаза Деборы. Оглянувшись, они увидели, что вокруг них собралась целая толпа. Смеющийся подросток, засунув в рот два пальца, еще раз оглушительно засвистел. Рядом с ним смущенно хихикала молодая женщина. Из окна остановившегося грузовика высунулся улыбающийся водитель. Это был не кто иной, как Уинфрид. Заметив смущенный взгляд Деборы, он одобрительно показал ей большой палец.

Плохи мои дела, подумала она отрешенно, если я не услышала даже шума грузовика. И вдруг ее разобрал безудержный смех. Реакция Мартина была чисто мужской. Он методично стал вслух вспоминать одно за другим все те ругательства, которым она научила его по дороге в Боргаднес.

От одолевавшего ее смеха у Деборы сначала выступили на глазах слезы, а потом заболело под ложечкой. Глядя на нее Мартин вначале сдержанно ухмылялся, а затем и сам разразился громким хохотом.

— Как я теперь войду в магазин, чтобы купить гамбургер и жидкость для мытья посуды, — в перерыве между приступами смеха с трудом выговорила Дебора. — Вы представляете, как будут смотреть на меня кассирши?

— С завистью! — хохотал Мартин.

— Вы погубили мою репутацию! — захлебнулась новым приступом смеха Дебора.

— К черту условности! Не помню, когда в последний раз я так смеялся.

Я тоже, подумала Дебора, а вслух сказала:

— Ладно! Откройте багажник, мне надо взять рюкзак.

— Может, передумаете? — наклонившись к ее лицу, тихо спросил Мартин. — Мы могли бы вместе поужинать, а потом…

— Вы шутите! Как это я, разумный и здравомыслящий человек, могу быть такой легкомысленной? — мстительно напомнила ему его же слова Дебора.

— Вам не понравилось, что я так о вас сказал?

— Не то слово. Никогда еще в жизни я не совершила ничего более безответственного и легкомысленного. Мой приезд в Исландию просто безумие. Ведь вы не знаете всех обстоятельств. Ладно, открывайте багажник.

— Этот пожилой водитель грузовика тоже ваш трофей?

— Он подвез меня до пустоши, и это все. Я не коллекционирую мужчин.

— Мы с ним, наверное, могли бы обменяться полученными от вас знаниями. Клянусь, он узнал от вас пару ругательств, которым вы не успели научить меня, — процедил сквозь зубы Мартин, нажимая кнопку, открывающую багажник. — Счастливо оставаться, мисс.

Дебора не ожидала, что Мартин так легко с ней расстанется.

Ты хотела этого, вот и получай, сердито подумала она.

Расстроенная, она медленно сползла с сиденья на землю и, не удержавшись, хлопнула изо всех сил дверцей, давая выход накопившейся злости. Получив от этого весьма слабое удовлетворение, Дебора вытащила из багажника рюкзак и с высоко поднятой головой прошла сквозь окружившую их толпу.

Мартин уже стоял перед дверью в магазин, поджидая ее.

— Думаю, вам не потребуется слишком много времени, чтобы найти себе другого попутчика, — съязвил он.

— Вряд ли достоинства кого-нибудь из них смогут сравниться с вашими, — отпарировала Дебора, толкая входную дверь.

Купив немного крупы и кофе, она вышла на улицу. Уинфрида и Мартина уже и след простыл. Дойдя до мыса, Дебора медленно двинулась вдоль берега и вскоре набрела на удобное для ночлега место. Быстрота и сноровка, с которой она разбила палатку, свидетельствовали о том, что туристкой она была весьма опытной. На маленькой одноконфорочной газовой плитке она приготовила скромный ужин и присела на лежавшее бревно, чтобы приступить к скромной трапезе.

Вокруг открывался роскошный вид. Заходящее солнце окрасило море в розово-золотистый цвет. Насытившиеся за день чайки лениво возвращались на насиженные места. Поселок с его маленькими домиками выглядел местом, где течет мирная, исключительно спокойная жизнь.

Но на душе у Деборы было неспокойно. Ее взгляд постоянно обращался в ту сторону, где на холме темнело здание отеля, в котором, как она знала, расположился на ночь Мартин. Дебора гнала мысли о нем, убеждала себя, что ей хочется только одного — спать, но, несмотря на все старания, она долго еще ворочалась в тесном спальном мешке, пока наконец усталость не смежила ей веки.

Ночью ее разбудил какой-то страшный шум. Где-то совсем рядом ревел на полную мощность двигатель машины. Негодуя на нарушителя ее спокойствия, Дебора выползла из спального мешка и, с трудом продрав глаза, расстегнула входную молнию палатки. То, что она увидела, вызвало шок. По пляжу с включенными фарами как угорелые носились три мощных джипа, а у самой кромки воды вокруг костра сидели какие-то люди, громко распевая песни. Дебора невольно сжалась: компания насчитывала не меньше десяти мужчин, судя по всему водителей автофургонов. Рядом с ними стояло несколько ящиков пива.

Она взглянула на часы. Было уже около трех часов ночи, но гуляки явно не собирались закругляться. Даже без материнского предупреждения Дебора прекрасно понимала, что от подвыпившей мужской компании надо держаться подальше, тем более что рано или поздно они обязательно заметят ее палатку.

Пригибаясь к земле, чтобы сквозь брезент не были видны очертания ее силуэта, она натянула на себя свитер, зашнуровала кроссовки и наспех побросала в рюкзак все, что подвернулось под руку. В последний момент Дебора решила захватить с собой еще и спальный мешок, чтобы провести в нем остаток ночи в более безопасном месте.

Как только она откинула полог палатки, прямо ей в лицо ударил слепящий свет автомобильных фар. Вслед за этим раздался такой громкий хохот, что он заглушил даже рев двигателей.

— Эй, крошка! Иди к нам! У нас полно пива. Ты прекрасно проведешь с нами время…

Нет уж, увольте, подумала Дебора, и со всех ног, не разбирая дороги, бросилась в направлении лесочка, то и дело спотыкаясь о выступавшие тут и там из земли корни и камни. Оглянувшись, она, к своему ужасу, увидела, что один из мужчин, размахивая бутылкой пива, направляется в ее сторону.

Дебора ускорила шаг и через минуту достигла опушки леса. Хотя пьяные мужские голоса звучали довольно дружелюбно, ей вовсе не хотелось подвергать испытанию их нравственные достоинства. Во всяком случае, не в три часа ночи. Натыкаясь на торчавшие ветки, она пробиралась сквозь лесные заросли, время от времени взволнованно оглядываясь, чтобы убедиться в том, что ее преследователь отстал.

Однако опасность возникла оттуда, откуда она ее вовсе не ждала. Из-за огромной сосны выступила чья-то темная фигура, и не успела Дебора крикнуть, как шершавая мужская ладонь зажала ей рот. Какая же я дура, успела только подумать она. Бежать надо было на дорогу, где можно встретить людей, а не в лес, где с ней могут сделать все, что угодно, и никто ей не поможет.

— Дебора! Успокойтесь, — прошептал чей-то голос, в то время как она отчаянно боролась с неведомым насильником, стараясь как можно больнее ударить его тяжелым туристским ботинком.

— Да прекрати ты, наконец! Это же я, Мартин!

— Это вы, Мартин?

— Я, я… Не волнуйтесь! Вы в безопасности. Они не успели ничего вам сделать?

— Слава Богу, нет. Только сильно напугали.

Дебора дрожала как осиновый лист на ветру, вцепившись мертвой хваткой в рубашку своего спасителя. Мартин слегка разжал руки и, продолжая обнимать Дебору, стал успокаивающе гладить ее по спине.

— Извините. Я не хотел напугать вас, но, если бы вы закричали на весь лес, они могли броситься вам на помощь, и Бог знает во что все это вылилось бы.

— Как вы здесь оказались, Мартин?

— Я долго не мог заснуть. Выйдя на крыльцо, увидел свет костра на пляже и решил проверить, все ли у вас в порядке.

— Почему-то мы никогда не встречаемся как нормальные люди, а все время неожиданно натыкаемся друг на друга. — Дебора с облегчением вздохнула.

— Вы попали в точку, милая леди.

Обняв Мартина, Дебора крепко прижалась к его сильной широкой груди, почувствовав твердые мышцы и подтянутый живот.

— Я так благодарна вам, что вы подумали обо мне.

— Заметьте, я сделал это, несмотря на ваши слова о том, что вы не хотите больше меня видеть.

Дебора ощутила лицом жесткость курчавых волос, выглядывающих из-под расстегнутого ворота рубашки, и ей нестерпимо захотелось прижаться к ним губами. По всему ее телу разлилась теплота, и она уже с трудом понимала, что с ней происходит.

Она спохватилась, краска стыда залила лицо. Отшатнувшись, она споткнулась о невидимые корни и неуклюже плюхнулась на землю. Сильная рука Мартина мгновенно подняла ее на ноги.

— Какого черта вы носитесь ночью по лесу со своим спальным мешком?

— Я хотела найти место посуше, чтобы лечь спать, — стараясь сохранить остатки достоинства, произнесла Дебора. — Почему вы все время ругаетесь?

— Потому, что вы постоянно пробуждаете во мне худшие наклонности, в том числе наклонность к месту и не к месту употреблять идиоматические выражения. Кстати, ваш мешок случайно не двуспальный?

— Случайно нет.

— Плохо. Я не собираюсь оставлять вас здесь одну по соседству с этой разгулявшейся компанией. Предлагаю вам на выбор: или мы возвращаемся в отель, и вы ложитесь на мою кровать, а я на диван, или мы оба остаемся здесь до утра.

В лесу было холодно, и Дебора все еще ощущала спиной жесткость корней, на которые она так неуклюже приземлилась.

— Пойдемте в гостиницу, — сдалась она. — Надеюсь, мы не слишком побеспокоим постояльцев.

— Нет, вы только посмотрите! Какое здравомыслие! Неужели вам не приходит в голову немного поартачиться, прежде чем согласиться? Хотя бы для виду?

— А какой смысл?

— Правильно. Никакого! Возьмите меня под руку.

Мартин повел ее по одному ему известной тропинке, и минуту спустя они выбрались на дорогу. Издалека все еще доносился шум пирующей компании.

— Надеюсь, они не тронут мою палатку.

— Если это случится, они будут иметь дело со мной.

Никогда еще Дебора не разрешала мужчинам опекать ее, но теперь ей почему-то это явно нравилось.

— Как ваша коленка?

— Прекрасно!

Они шли рука об руку по дороге, любуясь игрой серебристых лунных бликов на море.

— Я действительно очень испугалась, — призналась Дебора.

— Было от чего. Заметьте, я не стал упрекать вас за то, что вы меня не послушались и остались ночевать на улице.

— Очень благородно с вашей стороны. Я страшно испугалась и, заметьте, не постеснялась сказать вам об этом. А вот вы так и не хотите признать, что ваша нога чертовски болит и что вам лучше бы идти помедленнее.

— Вы знаете, у меня складывается впечатление, что вы не по собственной воле оказались в Исландии. Скорее всего мужчины-соотечественники уже были не в состоянии выносить вашу язвительность. Создается впечатление, что они сложились на билет и впихнули вас в первый улетающий из Бельгии самолет.

— Как ваша нога?

— Я готов поспорить, что они не ушли из аэропорта, пока не убедились, что самолет поднялся в воздух.

— Вы мне не ответили.

— Болит моя нога, даже очень, но, если мы пойдем медленнее, как вы предлагаете, я не удержусь и начну к вам приставать с поцелуями. Вы оказались такой отзывчивой на мои ласки днем. Могу представить, что будет с вами ночью.

— Не обольщайтесь и не воображайте, что вы такой уж неотразимый. Моя реакция была вызвана чисто физиологическими причинами.

— Тоже неплохо, — не унимался Мартин.

— И еще хочу вас предупредить, что на кровати будете спать вы, а я лягу на диване, — предупредила Дебора.

— Так вы отказываетесь говорить о сексе?

— Заткнитесь, Мартин.

Он отомкнул задвижку калитки, и они вошли в небольшой, заросший кустами роз дворик, огороженный аккуратно покрашенным белым забором. Наклонившись, Дебора сняла тяжелые туристские ботинки. Внутри отель сверкал чистотой. Повсюду лежали кружевные салфетки. Коридор был освещен висевшими на стенах ночниками. Пока Мартин, чертыхаясь сквозь зубы, с трудом стягивал перед дверью с больной ноги сапог, Дебора на цыпочках прошла в номер и легла на диван, накрыв ноги спальным мешком и положив рюкзак себе на грудь.

Вскоре появился Мартин и скомандовал хриплым шепотом:

— Немедленно встать!

Дебора никогда еще не слышала, чтобы шепот звучал так требовательно и непреклонно.

— Что вы все время командуете!

— Если у меня больное колено, это еще не значит, что я ни на что не способен, — напустился на нее Мартин.

— Перетащить меня на кровать можно только силой. И, если вы попробуете это сделать, я брошу на пол бутылку и вообще подниму такой шум, что вы об этом пожалеете.

— Как же вы, должно быть, надоели европейским мужчинам своим занудством, — со злостью пробормотал Мартин. — Ладно, оставайтесь на диване и хороших вам снов.

Он вышел прихрамывая, тихо закрыв за собой дверь. Дебора с сожалением отметила, что Мартин даже не попытался поцеловать ее на прощание.

Спустив рюкзак на пол, она поправила подушки, залезла в спальный мешок и уже через минуту крепко спала.

Ей приснился Мартин, размахивающий букетом полевых цветов, и орел с украденной у нее бутылкой в клюве.

Она открыла глаза и увидела прямо перед собой огромного пса с грустными коричневыми глазами, лизавшего ее прямо в нос.

— О Господи! — воскликнула Дебора, отшатнувшись и закрывая лицо руками.

— Как вам спалось? — услышала она голос Мартина.

— Вы нахал и грубиян! — Дебора вскочила, вытирая мокрый от собачьих нежностей нос. — Неужели нельзя было найти более приятный способ разбудить меня?

— Бульдожку зовут Шерлок, — не обращая внимания на ее возмущение, сказал Мартин. — Он очень стар, совсем глухой и обожает знакомиться с постояльцами. А это Джен, — представил он стоявшую рядом с ним женщину. — Помнишь, Джен, я говорил тебе о девушке, решившей переночевать на берегу в палатке. К сожалению, известная тебе компания вела себя слишком буйно, и мне пришлось привести ее сюда.

— Ну кто же не знает этих гуляк, — улыбнулась Джен. — Они редко здесь появляются. Не чаще одного раза в месяц, но каждый раз шуму от них больше, чем от голодных чаек в первый день рыболовецкой путины. Как вы себя чувствуете, дорогая? Бьюсь об заклад, вы голодны. Как насчет оладий с беконом?

Джен было за пятьдесят. Седые кудрявые волосы и крепкие широкие бедра придавали ей вид дородной матроны.

— Надеюсь, мы не потревожили вас прошлой ночью? — извиняющимся тоном спросила Дебора.

— Что вы! Я всегда сплю как убитая, — усмехнулась Джен. — Чувствуйте себя как дома, а я пойду приготовлю кофе к завтраку.

Мартин, видимо, недавно принимал душ. Его волосы были еще мокрыми, а сам он гладко выбрит. Дебора почувствовала себя неловко, поскольку сама была непричесанная, а одежда, в которой она проспала всю ночью, выглядела так, будто ее жевала корова.

— Скажите, пожалуйста, где здесь ванная комната? — смущенно пробормотала она.

— В конце коридора, — ответил Мартин, засовывая руки в карманы. — Кажется, мы в долгу у оленей.

— Что вы хотите этим сказать?

— Если бы не они, мы никогда бы не встретились.

Хотя лицо Мартина оставалось невозмутимым, было видно, что он вовсе не испытывал восторга от того, что эта встреча вообще состоялась.

Как же плохо начинается день, подумала Дебора, борясь с непреодолимым желанием поцеловать стоявшего перед ней мужчину и сказать ему «доброе утро».

— Я твердо соблюдаю в жизни, одно правило, — произнесла она. — Никогда ни о чем не спорю с утра, пока не выпью чашку кофе. Извините меня, Мартин.

И прихватив с собой рюкзак, Дебора направилась в ванную комнату.

3

Душ буквально воскресил Дебору. Каким бы тяжелым ни был ее рюкзак, в нем всегда находилось место для косметики. Одолжив у Джен фен, она высушила волосы, и начала было их расчесывать, но в этот момент в дверь постучал Мартин.

— Оладьи готовы.

Ладно. Закончить прическу можно и потом, подумала Дебора, открывая дверь.

— Ведите меня к столу.

Она хотела было выйти из комнаты, но стоявший в дверях Мартин не пропустил ее. Взяв в руку прядь волос Деборы, он с нежностью прижал ее к щеке. Этот жест преклонения настолько тронул Дебору, что ей вдруг захотелось заплакать.

— Вы так прекрасны… — хриплым голосом произнес Мартин, взглянув ей в глаза.

Дебора замерла взволнованная, ожидая продолжения. Но внезапно лицо Мартина исказилось, и выражение нежности исчезло. Сжав губы, он резким движением выпустил ее волосы и тщательно вытер ладонь о джинсы, как будто боялся заразиться.

— Пойдемте! Джен ждет нас.

Ошеломленная таким оборотом, Дебора проследовала за ним через гостиную на кухню, где аппетитно пахло кофе и беконом. Оказавшись за столом, она сумела побороть растерянность и взять себя в руки. Старательно поддерживая разговор с хозяйкой, Дебора избегала взглядов Мартина, всячески пытаясь при этом казаться непринужденной. На нервной почве она мгновенно проглотила чашку кофе и теперь чувствовала, как вместе с теплом от выпитого в ней нарастает гнев на этого ужасного человека. Почему, собственно говоря, он обращается с ней как с механической куклой. Захотел включил, расхотел выключил.

Заставив себя прожевать пару оладий с сиропом, Дебора выпила затем вторую чашку кофе и немного успокоилась. Она вспомнила искаженное от боли лицо Мартина и подумала, что, в конце концов, в жизни каждого человека бывают черные периоды. И все-таки, что же такое случилось с его коленом, о чем он не хочет говорить?

— Мартин сказал мне, вы из Бельгии. Боргаднес такой крошечный городишка, что его далеко не на каждой карте найдешь. Что привело вас к нам в такую даль? — спросила Джен, передавая Деборе масло.

Дебора знала, что многие будут задавать этот вопрос, и заранее придумала версию, которая казалась ей достаточно правдоподобной.

— Я слышала, что в Исландии есть отдаленные глухие места, куда можно добраться только морем, и мне захотелось пожить некоторое время в одном из таких мест. Мой выбор остановился на Будардалуре.

— Ну, что же! Вам повезло с попутчиком. Насколько я знаю, Мартин тоже туда направляется.

— Как? Вы едете в Будардалур? — изумилась Дебора.

— Да, собирался, — невозмутимо ответил Мартин.

— И позвольте спросить зачем?

— Навестить друзей моего хорошего друга.

— В котором часу отплывает пароход?

— В четыре часа, — ответила за Мартина Джен. — Если хотите, я могу позвонить Камилле и заказать вам номер в гостинице.

Дебора планировала пробыть в Будардалуре по крайней мере несколько дней, чтобы познакомиться с его жителями. Она заранее разузнала, что в поселке только одна гостиница, хозяйку которой зовут Камилла Честер.

— Да, пожалуйста, — стараясь собраться с мыслями, поблагодарила ее Дебора. — Правда, я не собиралась туда именно сегодня, но раз такой случай, вы правы, надо ехать.

Через несколько минут Джен вернулась и сообщила, что у Камиллы свободны только два номера, один из которых она оставит за Деборой, а другой за Мартином.

Поблагодарив за завтрак, Дебора сходила на пляж за своими вещами. Постирав рубашки, она повесила их на веревку сушиться. Ветер мгновенно надул их, сделав похожими на женщин на последнем месяце беременности. Управившись с делами, Дебора решила прогуляться по пляжу. Она помнила, что так поступала когда-то ее бабушка, когда ей надо было принять важное решение. Дебора ходила взад-вперед по мокрому песку, но так и не смогла выработать план предстоящей встречи с дедом. В конце концов, она решила не ломать себе голову и положиться на случай.

Дебора долго еще отмеряла милю за милей, шагая вдоль самой кромки воды. Проголодавшись, она съела банан и булочку, после чего, несколько успокоившись, вернулась в отель. Упаковав под укоризненным взглядом пса высохшее белье, Дебора оставила на столе деньги для Джен и, выйдя из дома, направилась к причалу.

Мартин был уже там. Кивнув ему издали, она взошла по сходням на судно. Корабль, хотя и был предназначен для прибрежного плавания, выглядел прочным и надежным. Это, конечно, было рабочее, а не прогулочное судно, но тем не менее очень уютное и достаточно комфортабельное, так что Дебора сразу прониклась к нему симпатией.

В четверть пятого капитан дал сигнал к отплытию. Дебора перешла на корму и долго там стояла, наблюдая за пенистым следом, оставляемым судном.

Это был последний отрезок ее путешествия, начавшегося в тот день, когда она закончила чтение бабушкиного дневника, обнаруженного на чердаке старого каменного дома ее родителей.

Пахнувший пылью дневник с выцветшими от времени чернилами описывал подробно жизнь всех членов семьи Мэри, ее друзей, страхи, связанные с войной, оккупацией и голодом. Совсем другими оказались записи послевоенного периода. Исписанные сверху донизу убористым почерком страницы, изобиловавшие прилагательными и глаголами, сменились скупыми строками, между которыми неэкономно оставались большие промежутки.

В деревне, где жила Мэри, разместилась на постой рота английской пехоты. Тут-то она и встретилась с молоденьким солдатом и сразу же влюбилась в него. Ламберт Норман был родом из Будардалура, откуда его родители прибыли в Англию еще в начале века.

Охваченная радостью, вызванной окончанием войны, опьяненная впервые испытываемым ею чувством, Мэри увела молоденького солдата на сеновал своего дяди, где они предались любви.

Вскоре рота Ламберта Нормана ушла из деревни, а месяц спустя Мэри обнаружила, что беременна.

«Отец и мать сказали мне, что я могу сохранить ребенка и остаться жить в их доме. Какое счастье! Мою подругу Зельду заставляют сделать аборт…» — прочла Дебора.

«Я навела справки и узнала, что Ламберт женат. Значит, ни о какой женитьбе не может быть и речи. В глазах всей деревни я опозорила семью… Сегодня у меня родилась дочь, которую я назвала Хильдой».

На этом записи в дневнике заканчивались.

Хильда была матерью Деборы.

Крошечный промежуток на странице между последними двумя фразами вместил многое из того, что их автор не доверил дневнику. Деревня, в которой они жили, была совсем небольшой, и ее жители знали друг о друге абсолютно все. Хильда выросла, сознавая, что она не такая, как другие.

Преследуемая переживаниями детства, она стала ревнивой блюстительницей морали. Хильда вышла замуж за человека на двадцать семь лет старше себя и абсолютно чуждого каким-либо порывам страсти. Свою единственную дочь она воспитывала в строго пуританском духе, внушая отвращение к любым проявлением сексуальности.

Как только Дебора подросла, она сразу же уехала из родительского дома, чтобы начать самостоятельную жизнь. К своему величайшему сожалению, дневник она нашла лишь два месяца спустя после смерти матери. Она уже никогда не сможет сказать ей, что наконец поняла мотивы ее поведения. Поняла и простила. Сколько себя помнила, Дебора всегда страдала от нелепых до смешного строгостей, царивших в старом каменном доме, от отсутствия в нем веселья, игр и вообще каких-либо развлечений. Она видела, что другие дети живут иначе, чувствовала, что от нее что-то скрывают, и это причиняло ей страдания.

Бабушку Мэри Дебора видела лишь однажды, когда ей было всего три или четыре года. Конечно, она знала о ее существовании и ей трудно было понять, почему все в доме избегали упоминать даже ее имя.

И вот теперь она направлялась к Ламберту Норману, который когда-то был любовником Мэри. Ей удалось выяснить, что, выйдя на пенсию, он вернулся на родину предков спокойно доживать свой век. Скорее всего, он и не знает, что много лет назад дал жизнь ее матери, и что где-то в далекой Бельгии за эти годы у него выросла внучка. Вначале Дебора хотела предупредить Ламберта о своем приезде, но все попытки довериться бумаге заканчивались ничем. Очередной скомканный лист летел в мусорную корзину, и на этом все заканчивалось. Она поняла, что, только встретившись с этим человеком лицом к лицу, она сможет найти нужные слова.

Вот почему, собравшись в течение суток, Дебора вылетела в Исландию. Предварительно она удостоверилась в том, что Ламберт Норман жив и по-прежнему проживает в своем доме в Будардалуре. Больше она ничего о нем не знала, и предстоящая встреча пугала ее.

— У вас такой озабоченный вид, будто решаете мировые проблемы, — услышала она голос Мартина.

Корабль уже вышел из бухты в открытое море, и началась болтанка. Ухватившись за перила и стараясь удержать равновесие, Дебора повернулась к нему лицом.

— Нет, всего лишь собственные. Как долго нам плыть до Будардалура?

— Часа три. Нам придется обогнуть полуостров Снайфедельснес, — ответил Мартин. — Вообще-то по суше до Будардалура расстояние вдвое короче, но прямой дороги туда нет. А позвольте все-таки спросить, что вас так беспокоит?

Он стоял перед ней, широко расставив ноги. Ветер развевал его темные волосы. Куртка плотно облегала грудь, вздымаясь пузырем сзади.

— Готова спорить, что вам не грозит морская болезнь, — уклонившись от ответа, заметила Дебора.

— Мой дед был рыбаком. Я вырос на баркасах, — пояснил Мартин.

Разбираемая любопытством, Дебора решила уточнить:

— Здесь, в Исландии?

— Да, я жил в отдаленном поселке на самом севере острова. В те дни пароходы ходили туда лишь дважды в год, а дорог не было вообще. Не надо романтизировать жизнь в глухой глубинке, — добавил Мартин, заметив, с каким интересом она его слушает. — Правда, уловы были хорошими, но семья всегда жила в крайней бедности. Все от мала до велика работали день и ночь, но все равно с трудом сводили концы с концами.

— Кажется, сейчас вы уже ни в чем не нуждаетесь, — заметила Дебора, еще раньше обратившая внимание на то, что вся одежда на Мартине из дорогих фирменных магазинов.

— При первой возможности я уехал от родителей и никогда больше не возвращался в это Богом забытое место. Почему я все это вам рассказываю? Терпеть не могу говорить о самом себе.

— Вы женаты? — опять не удержалась Дебора и тут же второпях добавила: — Собственно говоря, зачем я спрашиваю. Мне это совершенно безразлично.

Очередная волна подбросила нос корабля, и водяные брызги намочили ей волосы и щеки.

— Нам лучше отойти подальше, пока нас не окатило с ног до головы, — предложил Мартин.

Взяв Дебору за руку, он повел ее в укрытие.

— Нет, не женат, — сообщил он ей на ходу как о чем-то второстепенном. — Однажды был близок к этому, но в последний момент все сорвалось. А вас ждет кто-нибудь дома в Бельгии?

Дебора отрицательно покачала головой. Резкий порыв ветра обмотал флаг корабля вокруг флагштока. Водяные брызги с шумом разбивались о стенки кабины, в которой они укрылись от непогоды. Океан становился все более буйным. Хорошо, когда рядом находится сильный, надежный мужчина, подумала вдруг Дебора и неожиданно для самой себя призналась:

— Я не собираюсь возвращаться в Бельгию. Хочу остаться здесь, в Исландии.

— Остаться? Забудьте об этом, Деб. В Исландии сейчас экономический спад. Вам здесь придется тяжко. Бельгия — ваша родина.

Я приехала сюда вовсе не на заработки, подумала Дебора. Ей стало досадно, что Мартин не понимает ее состояния.

— Бельгия мне совершенно безразлична, — устало сказала Дебора. Ей вдруг стало невыносимо присутствие рядом с ней этого сильного, самоуверенного мужчины. Она перешла на подветренную сторону корабля, оперлась на перила и глазами полными слез начала смотреть на бурлящие волны. Подойдя сзади, Мартин тоже взялся руками за перила таким образом, что Дебора оказалась в его объятиях.

— Не смейте смеяться надо мной, — резко повернув голову, бросила она ему в лицо.

— Не могу видеть вас плачущей, — мягко возразил он. — Вы сбежали от какого-то мужчины?

— Мои отношения с мужчинами не заходили еще так далеко, чтобы мне потом приходилось спасаться от них бегством. Дело совсем в другом. Вы знаете, у меня какое-то особое ощущение от этих мест. Мне кажется, что после долгих блужданий я вернулась наконец к родному очагу, что я нашла то, что безуспешно искала в течение всей моей жизни.

Корабль подбросило на очередной волне, и Дебора, не удержавшись, ткнулась носом в молнию на куртке Мартина. Воспользовавшись этим, он привлек ее к себе и, заглянув прямо в глаза, спросил:

— Почему вы не подпускаете к себе мужчин?

— А вы почему до сих пор не женаты? — парировала Дебора.

— Кажется, у нас обоих есть кое-какие секреты, которых мы не хотим раскрывать, — примирительно заметил Мартин.

— У кого их нет, — не без горечи отозвалась Дебора. Она выросла в доме, наполненном секретами. Это и сделало ее такой, какая она есть.

Внезапно настроение Мартина изменилось, и, весело подмигнув, он предложил:

— Давайте перейдем на капитанский мостик. Там есть карты, и мы посмотрим, где сейчас находимся.

От его улыбки Дебора стала мягкой как воск. Если он захочет, я не задумываясь прыгну в воду, удивляясь самой себе, подумала она.

— Исландия — суровый край, — продолжал убеждать ее Мартин. — Девять месяцев в году стоит зима, а в остальные три невозможно находиться на улице из-за мошкары.

Почему-то ей показалось при этом, что все это он говорит не столько для нее, сколько для самого себя.

— А где вы живете в данный момент?

— Практически нигде. Поднимайтесь на мостик. Знаете, Деб, вы удивительно располагаете к себе, и мне ужасно захотелось рассказать вам про свою жизнь. Согласны слушать?

— Да, я этого очень хочу.

— Прежде всего вы должны знать, что в настоящее время я не вправе связывать свою жизнь с жизнью какой-либо женщины… Что вы встали? Поднимайтесь наверх!

— Опять вы командуете?!

— Вы правы, командую. Ладно, проходите!

— Я пройду, но только потому, что сама этого хочу, а не потому, что вы мне указываете, — пробормотала Дебора. Держась как можно крепче за перила, она с трудом стала подниматься по крутой лестнице.

Открывшаяся ее взору панорама полностью оправдывала затраченные усилия. Корабль шел вдоль береговой линии. Высокие крутые скалы, казалось, вздымались прямо из морских глубин. На некоторых из них собралось такое количество птиц, что они казались белыми. Временами их крики и хлопанье крыльями заглушали даже вой ветра и шум волн.

Во мне, видимо, сказывается кровь деда, внезапно подумала она. Вот почему мне так нравятся эти места. Как же я не догадалась об этом раньше!

Два часа спустя на берегу показались небольшие строения. На фоне лишенных растительности гор, в окружении безбрежного океана они казались невероятно хрупкими. Невольно возникала мысль о бренности человеческого существования, об отваге людей, пришедших в эти дикие места, чтобы начать здесь новую жизнь.

Посмотрев на Мартина, Дебора поняла, что он тоже взволнован предстоящей встречей. Похоже, что и у него с этими местами связаны сильные переживания, подумала она.

Корабль вошел в окруженную скалами бухту, в середине которой был расположен длинный узкий остров. Когда они подошли поближе к пристани, Дебора разглядела группу теснящихся друг к другу домиков и стоявшее чуть поодаль от них двухэтажное здание, которое, скорее всего, и было единственной гостиницей поселка. Что ее здесь ждет? А если ее дед Ламберт уехал или, еще хуже, не захочет ее видеть?

От волнения Дебора так крепко схватилась руками за поручни, что костяшки пальцев побелели от напряжения. Если бы каким-нибудь чудом можно было бы перенестись сейчас в старый уютный родительский домик в Бельгии, она, не задумываясь, сделала бы это. Сильная рука с тонкими длинными пальцами крепко сжала ее запястье. Рука Мартина.

Господи, мне сейчас совсем не до него, с досадой подумала Дебора, пытаясь освободиться.

— Что с вами происходит, Деб?

— Ничего!

— Только не говорите, что вы приехали как туристка полюбоваться здешними красотами.

— Прекратите, Мартин, — взмолилась Дебора.

— Вы же знаете, мне можно доверять, — настаивал тот.

Нет, она не может никому сказать, зачем она здесь, пока не переговорит с Ламбертом Норманом. Он имеет право первым узнать, что у него есть внучка.

— Оставьте меня в покое! Вам все мерещится, — взмолилась Дебора.

— Вы лгунья! — рассердился Мартин.

— А вы тупица! Никак не можете понять, что мне не до вас, — не выдержала она.

— Уже второй раз вы посылаете меня куда подальше, а я все торчу рядом с вами. Я действительно тупица, — взорвался Мартин. — Хорошо, с этой минуты мы не знаем друг друга. Этого вы хотите?

— Мне все равно, — обиделась Дебора, которой вовсе не хотелось рвать отношения с Мартином. — Но вы сами тоже что-то от меня скрываете, — попыталась оправдаться она. — Я же вижу, что вы приехали сюда не просто для того, чтобы навестить друзей.

— Я здесь по своим делам, и оставьте ваши замечания при себе!

— Ах, так?! Тогда и вы, Мартин, тоже оставьте меня в покое! Видеть вас не хочу!

Прямо над их головами заревел гудок, возвещая о прибытии. Спустили трап, и пассажиры один за другим сошли на берег.

Длинные деревянные тротуары, построенные в виде мостиков над валунами, вели от одного дома к другому. Дебора подошла к квадратному строению, которое, как ей сказали, и было гостиницей.

Камилла Честер оказалась молодой приятной женщиной. Она ждала ребенка, и вся светилась радостью предстоящего материнства. Небольшие комнаты выглядели опрятными. Единственным недостатком было то, что на каждые два номера был только один душ.

Вскоре пришел ее муж Дерек, полный, застенчивый и очень неразговорчивый мужчина. Зато Камилла говорила за двоих, не забывая при этом и о своих обязанностях хозяйки. Она угостила Дебору самым вкусным блюдом из трески, которое та когда-либо ела, с горошком, выращенным в ее собственном огороде.

Поблагодарив за еду, Дебора пошла прогуляться по тропинке вдоль речки, отделявшей поселок от начинавшихся сразу за крайним домом диких зарослей кустарника. Спускаясь все ниже и ниже, тропинка в конце концов привела ее к самой воде. На каменистом берегу стояли рыбачьи лодки, вокруг которых бродили зимородки, поджидая, пока не выскочит из воды очередная неосторожная форель.

Дебора присела на камень и стала смотреть на садившееся в море солнце. Она сознательно не стала расспрашивать сегодня Камиллу о Ламберте Нормане. После всего того, что произошло между нею и Мартином, ей нужна была передышка.

Вернувшись в гостиницу, он рано легла спать, ибо чувствовала себя совершенно усталой и разбитой, как будто она целый день без перерыва проработала синхронистом на очередной конференции. Как только ее голова коснулась подушки, она мгновенно заснула.

Дебора проснулась, когда на улице было еще совсем темно. Сердце ее колотилось с такой силой, как если бы она бежала со всех ног в гору. Уши заложило от каких-то непонятных громких звуков. В наступившей минутной тишине она снова услышала странный крик, доносившийся из номера Мартина. Ее охватил животный, неконтролируемый страх, и, включив ночник, она выбежала в коридор. Несмотря на весь испытываемый ею ужас, Дебора не решилась распахнуть дверь в его комнату и только робко постучала.

— Мартин! С вами все в порядке?

В то же мгновение дверь распахнулась, и она увидела прямо перед собой широкую обнаженную мужскую грудь и перекошенное от ярости лицо. Дебора невольно отшатнулась. Перед ней стоял Мартин в одних трусах. Как ни страшен был его вид, мускулистое пропорционально сложенное тело Мартина произвело на нее гораздо большее впечатление, чем его ярость.

— Возвращайтесь к себе и оставьте меня в покое! — рявкнул он.

— Я только хотела вам помочь, — набравшись смелости, пролепетала Дебора. — Вы так кричали…

Она испытывала слабость к шелковому белью и терпеть не могла спать в пижамах. Поэтому, несмотря на ограниченность места в рюкзаке, Дебора всегда брала с собой в путешествия ночную сорочку нежно-розового цвета. Вот и сейчас она была на ней. На фоне падавшего из ее комнаты света сорочка казалась почти прозрачной, и Мартин мог отчетливо видеть под ней все ее женские прелести: изгибы крутых бедер, тонкую талию, крепкую высокую грудь.

— Вот как? — переходя почему-то на шепот произнес Мартин, оглядывая ее с ног до головы. — Я же просил вас не касаться моей личной жизни. Очень советую вам отнестись к моей просьбе серьезно. Я давно уже не имел дел с женщинами и могу превратно истолковать ваше предложение о помощи. Тем более что вы совсем не плохо сложены. Совсем не плохо!

— Что вы такое подумали? — растерялась Дебора, которая только сейчас начала осознавать всю пикантность ситуации. — У меня и в мыслях не было предлагать вам себя! Как вы смеете!

— Правда? — усмехнулся Мартин. — Вы так реагировали на мои поцелуи, что в это трудно поверить. Ладно, почему бы вам не войти? Мы оба не можем заснуть. У меня двойная кровать. Зачем ей пустовать?

— Я ненавижу вас, — прошептала Дебора, задыхаясь от охватившей ее ярости. — Видеть вас не хочу!

Вернувшись в свой номер, она дрожащими руками захлопнула за собой дверь, подперев ее тяжелым креслом. Потом села на кровать и застыла, скрестив руки на груди.

Дебора чувствовала себя оплеванной. Оказывается, мать была права. Секс действительно грязное дело, и мужчинам ни в чем нельзя доверять. Как мог Мартин, еще недавно так нежно целовавший ее в машине, обращаться с ней как с потаскухой!

Родители Деборы никогда не позволяли себе при ней не только никаких вольностей, но вообще никаких проявлений чувств. В доме царила сухая, чопорная атмосфера пуританизма. Единственное место, где она ощущала человеческую теплоту, был дом ее соседей-англичан Осборнов. На всю жизнь Дебора запомнила те необычные яркие впечатления, с которыми она возвращалась от них к себе домой. Отношения Анны и Генри, казалось, были пропитаны любовью и уважением, проявлявшимися в тысячах мелочей. Во взаимной заботе, в том, как они разговаривали или даже просто смотрели друг на друга. Эти люди сыграли огромную роль в ее жизни. Они поощряли ее увлечение иностранными языками и поддержали желание уехать из деревни, чтобы получить хорошее образование и интересную профессию.

Мартин, как и ее родители, видимо, не способен на проявление глубоких искренних чувств. В отношениях с женщинами его, судя по всему, интересует только животная, плотская сторона, думала Дебора, вспоминая выражение лица, с которым он разглядывал ее тело.

Как-то встретит ее Ламберт Норман? Позволит ли он ей войти в его жизнь или так же, как и Мартин, окажется суровым и черствым человеком.

4

Как ей сказала накануне Камилла, завтрак в гостинице подавали между восемью и девятью часами утра. Дебора лежала, сжавшись в комочек, и прислушивалась к звукам, доносившимся из ванной комнаты, где Мартин принимал душ. Вскоре шум воды прекратился, затем хлопнула дверь. Душ освободился, но прошло еще не менее получаса, прежде чем Дебора решилась встать и потихоньку прокрасться мимо комнаты Мартина. На кухне она появилась только без четверти девять и никого, кроме Камиллы, уже не застала.

— Вы, наверное, плохо спали? — спросила хозяйка, заметив темные круги под глазами Деборы. — Понимаю вас. Когда мне приходится ночевать в чужом месте, я тоже долго не могу уснуть. Хотите овсяной каши, Деб?

К своему удивлению, Дебора почувствовала, что голодна. Взяв стаканчик апельсинового сока и положив в тарелку ароматной каши масло, она села за стол и начала есть, раздумывая, как бы потактичнее задать вопрос о Ламберте Нормане.

— Кстати, чтобы вы знали, Мартин переехал из гостиницы к Ламберту и Рей, — вдруг сообщила Камилла.

— Кто переехал? — чуть не подавившись кашей, воскликнула Дебора.

— Мартин, тот парень, который приплыл вчера вместе с вами. Такой высокий, интересный мужчина. Вы не могли его не заметить. Да что с вами?

— Со мной все в порядке, — с трудом проглатывая кашу, произнесла Дебора. — У кого, вы сказали, он остановился?

— У Норманов, — удивленная реакцией Деборы повторила Камилла. — Когда вчера вы гуляли вдоль речки, то наверняка проходили мимо их дома.

— Белый домик рядом с водопадом? — уточнила Дебора. Она действительно обратила внимание на этот дом, построенный хотя и немного в отдалении от поселка, но зато в изумительном по красоте месте.

— Он самый.

Мысленно Дебора представила себя идущей по дороге мимо дома Ламберта. А вот и сам хозяин стоит за забором. Как бы невзначай она заводит с ним разговор, и между ними рождается взаимная симпатия. Прекрасный план, только ничего из этого не получится. К дому Ламберта ведет отдельная тропинка, и оказаться там случайно невозможно.

Так вот, значит, о каких друзьях говорил Мартин! В таком случае надо, чтобы он сам и познакомил ее с Ламбертом. Впрочем, нет, не станет он этого делать. Они же поссорились, и Мартин в сердцах заявил, что не желает ее больше видеть, а она в свою очередь не нашла ничего лучшего, как устроить ему сцену.

— Мне сказали, что во время войны Ламберт служил в Бельгии, — как можно более безразличным тоном осведомилась Дебора, дожевывая кусок ароматного черного хлеба домашней выпечки. — Интересно было бы узнать, где именно. Мать говорила мне, что в их деревне стояли какие-то английские части.

— Я ничего об этом не слышала, — усомнилась Камилла. — Ламберт никогда не рассказывает о войне.

Уловка не сработала, подумала расстроенная Дебора. Хоть на пяти языках ругайся, ничего не поможет. Надо искать другой предлог для встречи с Ламбертом, решила она и сменила тему разговора.

Закончив завтрак, Дебора завернула несколько сандвичей, положила их в сумку и покинула гостиницу, пообещав вернуться в шесть часов к ужину.

Она не знала, как выглядят Ламберт и его жена, поэтому было бесполезно надеяться на случайную встречу. Все равно она их не узнала бы. Не приходилось возлагать надежд и на Мартина. Что же мне делать?

Закинув за спину рюкзак, Дебора вскарабкалась на холм, расположенный за домом Камиллы, и огляделась вокруг. Третий день подряд ярко светило солнце, что не часто случается в дождливой Исландии. Белые кружева пены обрамляли торчавшие из воды скалы и небольшие островки, окружавшие бухту. Соленый морской воздух был пропитан запахами водорослей. Мягкая, густо растущая трава под ногами напоминала зеленый плюшевый ковер. Это земля моего деда, думала Дебора. Это — моя земля, отсюда я родом.

Пойду-ка я вдоль реки, решила она. Все буду ближе к Ламберту, к моему родовому гнезду.

Русло реки проходило сразу за домом Норманов, образуя в этом месте небольшой водопад. Дебора присела на камень и уперлась руками в колени, положив на них голову. За изгородью виднелся большой и прекрасно ухоженный огород. Немолодая женщина с прекрасными, тронутыми сединой волосами, наклонившись над грядками, полола сорняки. Дебора не видела ее лица, но предположила, что это вполне могла быть Рей, жена Ламберта. Как бы она отнеслась ко мне, если бы мы познакомились, подумала Дебора. Скорее всего, возненавидела бы. В конце концов, я живое свидетельство неверности ее мужа.

Внезапно она вздрогнула: из дома вышел Мартин. Высокий, с длинными руками и ногами и густой шапкой черных волос. Точь-в-точь как у самой Деборы.

Со своего камня она наблюдала, как, поговорив с Рей, Мартин исчез в сарае. Минуту спустя он вышел с длинным удилищем и ящиком с рыболовными принадлежностями в руках. Немного прихрамывая, Мартин пошел сначала по дороге, но потом, сокращая путь к реке, свернул в кустарник и направился в ее сторону.

Ну, пожалуйста, возьми меня с собой на рыбалку, мысленно взмолилась Дебора. А потом ты мог бы познакомить меня со своими друзьями, шептала она про себя. Да нет, это невозможно. Он просто рассмеется мне в лицо.

Охваченная паникой, Дебора отбежала от воды и спряталась в зарослях ольхи. Присев на корточки, чтобы остаться незамеченной, она слышала, как Мартин прошел мимо, громыхая своим ящиком.

Стараясь ступать как можно тише, Дебора крадучись последовала за ним. Дойдя до стоявшей у самой воды скалы, она осторожно выглянула и увидела, что Мартин уже сидит в лодке, которая, урча мотором, задом отплывает от причала.

Почему все у меня получается так по-идиотски, с болью подумала она. Если бы я была нормальным человеком, я сидела бы сейчас там, в лодке, и мы вместе плыли бы вверх по течению мимо заросших деревьями скал.

Присев на торчавший из земли валун, Дебора погрузилась в глубокое раздумье. Мартин будет возвращаться этим же путем, а значит, не сможет ее не заметить. Это дает ей шанс, думала она, познакомиться с Ламбертом. Каким образом? Ну, хотя бы вот так.

В тот момент, когда Мартин будет проплывать мимо, она притворится тонущей. Ему ничего не останется, как прийти ей на выручку, а затем отнести в ближайший дом, то есть к Норманам.

Конечно, с ее стороны бессовестно так обманывать людей, использовать их доброту и порядочность в корыстных целях. Но что же делать? Не могу же я вернуться в Бельгию и примириться с тем, что мне никогда не придется увидеть единственного из оставшихся в живых ближайшего родственника.

Конечно, если быть честной перед самой собой, то ей следовало бы оставить Норманов в покое и не вносить разлад в их счастливую семейную жизнь. С другой стороны, когда-то Ламберт был любовником ее бабушки, он — отец ее матери.

Лодка Мартина уходила все дальше, пока не скрылась за большой отвесной скалой, казавшейся такой же непреодолимой, как ее личные проблемы. Дебора медленно шла вдоль реки, бросая рассеянные взгляды по сторонам и любуясь фиолетовыми ирисами и пушистыми кустиками белой душистой руты, росшими в изобилии по берегам. Мирное журчание воды подействовало на нее успокаивающе. Нет, не может она просто так взять и уехать обратно в Бельгию, не повидав Ламберта. Никогда не простит она себе такой трусости.

Выбрав удобный валун у самой кромки воды, открытый ветрам и потому свободный от назойливых мух, Дебора присела, вынула купленную накануне книжку в мягкой обложке и начала читать. Проголодавшись, она достала предусмотрительно захваченные бутерброды и с аппетитом съела их. Она решила тщательно продумать свой план и выбрать подходящее место для его реализации.

Еще раньше она заметила глубокий водоем, хотя и расположенный всего лишь в ста метрах от дома Норманов, но невидимый оттуда. Зато с реки нельзя было не заметить все, что происходит на этом водоеме. Подойдя поближе, Дебора взглянула на коричневатую воду. День был достаточно теплым, и купание обещало быть приятным. Единственное, что ей не понравилось, так это росшие в изобилии на дне водоросли. Скользкие, извивающиеся, они напоминали угрей, к которым она испытывала отвращение, называя их голыми гадами. Зато они же могли служить оправданием, почему вдруг ей понадобилась посторонняя помощь. Всегда можно было сказать, что она поскользнулась и ударилась об один из лежавших в изобилии на дне камней.

Дебора решила притвориться, будто она ушибла колено. Поскольку до гостиницы далеко, Мартину придется отнести ее в дом Норманов, а дальше все будет зависеть от нее самой.

Водоем почти со всех сторон окружали скалы. Дебора забралась на самую дальнюю из них, с которой было удобнее всего караулить Мартина. Ей не хотелось опаздывать к обеду, и она надеялась, что рыбная ловля не займет у него слишком много времени.

На этот раз ей повезло. Не прошло и пятнадцати минут, как из-за излучины реки показалась плоскодонка Мартина и, монотонно постукивая двигателем, проследовала в сторону пляжа. К этому времени Дебора уже натянула на себя плотно облегающий тело темно-голубой купальный костюм, а волосы собрала в тугой узел на макушке. Набрав побольше воздуха, она осторожно вошла в воду и поплыла на середину водоема, не сводя глаз с проходившей мимо тропинки. Вода оказалась намного холодней, чем она думала, и от неожиданности у нее перехватило дыхание.

Минут через десять из-за скалы показалась фигура Мартина. На нем были резиновые сапоги, джинсы и ослепительно белая рубашка. Повернувшись к нему спиной, Дебора изо всех сил начала бить руками по воде, стараясь привлечь его внимание. Мысленно подсчитав, сколько Мартину понадобится времени, чтобы добежать до воды, она начала медленно двигаться к заросшему кустарником каменистому берегу.

Доплыв до него, Дебора нащупала ногами дно и хотела было встать, но поскользнулась. Погрузившись в воду, Дебора почувствовала, что ее ноги запутываются в длинных, склизких водорослях. Медленно колышась, они как щупальца поднимались все выше и выше и уже достигли ее бедер. Их прикосновение вызвало у Деборы омерзение, и ее охватил ужас. В полном отчаянии она рванулась вверх, но, потеряв равновесие, тут же упала обратно в воду, сильно ударившись при этом о лежавший на дне острый камень. Невольно вырвавшийся от боли крик заставил ее широко раскрыть рот, в который тут же хлынула холодная вода. Все же ей удалось ухватиться за нависшую над водой ветку ивы, и в тот же момент она услышала голос Мартина:

— Держите мою руку!

Мой план прекрасно удался, успела подумать Дебора, хватаясь за протянутую ей руку с такой силой, с которой утопающий цепляется за любой находящийся над водой предмет. Мартин, стоя на коленях, крепко ухватил ее за плечи и сильным рывком вытянул на берег. Поднявшись, он осторожно взял ее на руки.

— Боюсь, я слишком тяжелая, — пробормотала Дебора, обнимая его одной рукой за шею. — Вы снова повредите ваше колено.

— Здесь не далеко. Держите удочку.

Дебора чувствовала, как напряглись грудные мышцы Мартина, и это подействовало на нее возбуждающе.

— Вы должны были сказать, что я воздушна как небесное создание и легка как перышко.

— Но это было бы неправдой, — засмеялся Мартин.

Несмотря на то, что пряжка его ремня терла бедро, причиняя неудобство, Дебора чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

— Если вы будете продолжать смотреть на меня такими глазами, я понесу вас не в дом, а в ближайшие кусты, — хриплым от волнения голосом сказал Мартин.

— Пожалуйста, не надо, — подыграла ему в тон Дебора. — Там полно мошкары, не говоря уже о слепнях. Эти твари способны отравить все удовольствие. Кстати, Ламберт и Рей те самые ваши друзья, которых вы хотели навестить? — попыталась она сменить тему разговора.

— Те самые, — не поддался на ее уловку Мартин. — Так вот, бьюсь об заклад на рыболовные снасти Ламберта, которыми он очень дорожит, что я мог бы заставить вас забыть о мошкаре и прочих неудобствах.

— Если вы проиграете, Ламберт не простит вам этого.

— Я не проиграю, — упрямо возразил Мартин. Остановившись, он наклонился к лицу Деборы и осторожно прикоснулся языком к ее губам. К своему изумлению, Дебора тут же приоткрыла их, подавшись ему навстречу. Моментально вспыхнули щеки, сладко заныло внизу живота. Ошеломленная охватившими ее ощущениями, она безвольно обмякла в объятиях Мартина.

— Вы правы, — растерянно прошептала Дебора. — Вы действительно не можете проиграть.

— Осторожно, мисс. Не уроните мою удочку, — услышала она резкий мужской голос.

В двух шагах от них стоял Ламберт.

— Познакомься, — смущенно представил Мартин Дебору, щеки которой горели пунцовым румянцем.

Перед ней стоял пожилой человек с яростно вздернутыми густыми бровями и скептически сжатыми губами. Весь его вид говорил о том, как ему не нравится все только что им увиденное.

— Кто вы такая? — сердито спросил он.

Ламберт был высокого роста, и, хотя годы оставили след на его фигуре, нетрудно было догадаться, что в молодости он отличался атлетическим телосложением. Его белые волосы напоминали по цвету крылья чайки. Но больше всего поразили Дебору его глаза. Они были совершенно голубые, абсолютно такие же, как у нее самой.

— Дебора приехала, чтобы посмотреть Исландию. Пока она остановилась у Камиллы, — объяснил Мартин.

Вынув удочку из омертвелых от охватившего ее волнения пальцев Деборы, Ламберт строго спросил:

— Из каких же краев вы к нам пожаловали?

Дебора поняла, что наступил решительный момент. Она могла не сказать ему ничего, скрыть цель своего приезда или, напротив, сразу же бросить на стол козырную карту. Испытывая страшную неловкость из-за того, что ей пришлось предстать перед Ламбертом почти голой, в одном купальнике, Дебора с трудом проглотила застрявший в горле комок и ответила:

— Я из Бельгии. Из маленькой деревушки под названием Бастонь.

— Ламберт! Что с тобой? — удивился Мартин, заметивший, как вдруг изменилось лицо старика.

— Ничего! — рявкнул тот, бросив недобрый взгляд на Дебору. — Просто мы, провинциалы, не любим, когда на наших берегах из праздного любопытства появляются столичные штучки.

Возмущенно закинув назад голову и раздувая от негодования ноздри, Дебора таким же резким тоном спросила:

— Даже если эти «штучки» когда-то тепло принимали вас на их собственной земле?

— Что, в конце концов, здесь происходит? — удивленно воскликнул Мартин, опуская Дебору на землю. — Я принес эту девушку, чтобы промыть ей рану на ноге. Мне в голову не могло прийти, что ты будешь возражать.

— Ты мог бы быть и подогадливее, — недружелюбным тоном ответил Ламберт, продолжая сверлить Дебору пронзительным взглядом. — Мне нечего здесь делать. Скажи Рей, что я в сарае.

С этими словами он направился к покрытому красной черепицей сараю.

Прежде, чем ехать сюда, надо было прислать Ламберту письмо, с досадой подумала Дебора. Если бы он был заранее подготовлен к ее появлению, быть может, его реакция была бы другой. Чтобы Рей случайно не прочла письмо, его можно было бы адресовать лично Ламберту. Конечно, у него характер вздорного петуха, но он старый человек и с этим приходится считаться.

— Я полагала, что исландцы более дружелюбны, — срывающимся от волнения голосом произнесла Дебора. В данный момент она больше всего боялась, как бы Мартин не догадался, в чем дело.

— Я знаю, что Ламберт невероятно сварлив, но не думал, что он может быть таким грубым, — нахмурив брови, сказал Мартин. — Такое впечатление, что вы напомнили ему о чем-то таком, о чем он предпочитал бы никогда не вспоминать.

Дебора вздрогнула от проницательности Мартина. Их встреча, видимо, действительно напомнила Ламберту о том, как много лет назад он изменил жене. Судя по всему, он догадался, что Дебора имеет какое-то отношение к любовной истории, приключившейся с ним в последние дни войны в далекой Бельгии, и именно поэтому категорически отказывается иметь с ней дело.

— Я отвезу вас обратно в гостиницу на машине, — предложил Мартин, глядя в сторону сарая, куда удалился Ламберт. — Нога все еще болит? — спросил он, беря ее под руку.

В его голосе звучало столько неподдельного участия, что Дебора чуть не расплакалась, но напомнила себе, что ей предстоит встреча с женой Ламберта и она не имеет права распускаться.

Вместе с Мартином они прошли на кухню, украшенную накрахмаленными белыми занавесками. На подоконниках стояли горшки с яркими фиалками различных оттенков, от белого до темно-красного. У раковины пожилая женщина чистила картофель. Вытерев мокрые руки о передник, она встретила Дебору приветливой открытой улыбкой.

— У нас гости? Боже, что с вашей ногой, дорогая?

Какие же разные люди Норманы, обессилено опускаясь на ближайший стул, подумала Дебора.

— Я плавала в реке… — с трудом выговорила она.

— Ну ничего! Мартин позаботится о вас. Кажется, вы продрогли, как воробушек зимой. Сейчас напою вас горячим чаем, а пока укройтесь вот этим. — Она набросила на плечи Деборы теплый шерстяной платок ручной вязки, пахнувший лавандой.

— Не надо, я же вся грязная, — запротестовала Дебора.

— Ничего, ничего, платок можно постирать, зато в нем вы быстрее согреетесь, — успокоила ее Рей. — Сейчас дам вам еще и полотенце, чтобы вы могли высушить волосы. Одну минуту.

Надо скорее уезжать и никогда больше сюда не возвращаться, думала Дебора. Жена Ламберта удивительно добрая женщина, и я не хочу причинять ей никаких неприятностей.

— Меня зовут Рей, — представилась хозяйка, наливая воду в чайник. — А как ваше имя?

— Дебора. Приехала из Бельгии и остановилась у Камиллы.

— У Камиллы? Она скоро должна родить. Кажется, через три месяца. Господь не дал нам с Ламбертом детей, но я всегда рада, когда в молодых семьях появляются детишки. Это такое счастье.

Что касается Ламберта, то у него есть ребенок, подумала Дебора. И это моя мать. Мне надо убираться отсюда как можно скорее.

— Последние дни стояла такая замечательная погода, — продолжала Рей, — что мне совсем не хотелось торчать у плиты и заниматься готовкой. Так что я прекрасно понимаю ваше желание освежиться в реке. Ты выпьешь с нами чаю? — обратилась Рей к Мартину. — А как насчет овсяного печенья? Я готовлю его по рецептам моей бабушки. Когда-то она приехала в наш поселок погостить, но влюбилась в моего деда и осталась навсегда. Да, да! Вот ведь как бывает в жизни, дорогая.

Опустившись перед Деборой на колени, Мартин осторожно промыл рану каким-то сильно пахнувшим дезинфицирующим средством. Потом достал из потертого кожаного чемоданчика пинцет и вынул им застрявшую под кожей занозу.

— Замечательно, когда в доме свой доктор, — с удовлетворением заметила Рей.

— Доктор? — удивилась Дебора.

— Лучший на западном побережье острова, — с гордостью подтвердила хозяйка. — Как хотелось бы, чтобы он остался жить там, где родился, — в Исландии.

— Рей! Мы все это давно уже обсудили, — не допускающим возражения тоном отозвался Мартин, смазывая Деборе рану содержащей антибиотик мазью.

— Морская галька потому гладкая, что волны омывают ее тысячи раз, — невозмутимо возразила Рей. — Вам с сахаром, милочка?

Горячий крепкий чай помог Деборе отвлечься от нескромных мыслей, вызванных осторожным прикосновением рук Мартина к ее оцарапанному бедру. Молодому человеку из бедной семьи очень нелегко пробиться в люди и получить медицинское образование, думала она. Интересно, живы ли еще его родители. Почему она даже не попыталась расспросить Мартина о его жизни? Может быть, потому, что чем больше узнаешь человека, тем сильнее привязываешься к нему.

— Какое вкусное у вас печенье, — вежливо улыбнулась она Рей.

— Завтра я еще раз осмотрю вашу ногу, — профессионально, не вкладывая в свои слова никаких личных эмоций, заявил Мартин, направляясь к раковине, чтобы вымыть руки.

— Приходите к нам обедать, дорогая, — пригласила Рей. — Я люблю, когда у нас гости.

— Спасибо, но я собиралась уже завтра выехать в Боргаднес, — в панике залепетала Дебора.

— Каким образом? — вытирая руки полотенцем, ехидно поинтересовался Мартин — Вы что же, собираетесь отправиться туда вплавь по морю? Так вы и в реке-то чуть не утонули.

— Я хотела плыть на корабле, — растерялась Дебора.

— Милочка! Корабль придет к нам только завтра после обеда, — сообщила Рей, — а ближайший рейс в Боргаднес и вовсе состоится лишь в среду. Я вот что предлагаю. На среду в нашем доме планируется небольшая вечеринка. Будет музыка, споем старые песни. Вы обязательно должны прийти.

— Спасибо, но я и в самом деле собиралась отплыть первым рейсом…

— Не принимаю никаких отговорок, — решительно возразила Рей. — Конечно, было бы еще лучше, если бы вы остались у нас до Рождества. Знаете, мы в Будардалуре сохранили традиции рождественского маскарада.

— Маскарада? — удивилась Дебора.

— Люди надевают маскарадные костюмы и маски и ходят из дома в дом. Надо отгадать, кто скрывается за той или иной маской, и, поверьте, иногда это очень непросто сделать. Так или иначе в среду вы просто обязаны быть с нами.

Дебора окончательно растерялась перед таким натиском гостеприимства. Какая энергичная женщина. Наверное, Ламберту достается от нее, не без удовлетворения подумала она.

— Благодарю вас за приглашение, — дипломатично ответила Дебора, окончательно решив про себя, что в среду она отплывает из Будардалура.

— Прекрасно, — обрадовалась Рей, — а теперь, скажите мне, пожалуйста, откуда вы родом.

— Из Бельгии.

— Ах вот как, — задумчиво протянула Рей. — Ламберт воевал в Бельгии, но он не любит говорить о тех временах. Даже мне он никогда ничего не рассказывал.

Так, может быть, негативная реакция Ламберта на ее появление никак не связана с ней. Просто ему неприятно вспоминать о пережитых тяготах и ужасах это долгой войны, подумала Дебора.

— Извините, мне хотелось бы переодеться, — устало сказала она. — Камилла ждет меня к обеду.

Рей проводила ее наверх в маленькую спальню для гостей. Сбросив с себя мокрый костюм, Дебора переоделась в шорты и рубашку. Как же я отвратительно выгляжу, ужаснулась она, взглянув в зеркало. Впрочем, какое это имеет теперь значение? В среду я сяду на корабль и никогда больше не увижу ни Мартина, ни Рей.

От этой мысли тоскливо заныло сердце и ей захотелось упасть лицом вниз на кровать и зареветь. Вместо этого Дебора приклеила к лицу дежурную улыбку и решительно направилась обратно на кухню.

— Огромное вам спасибо, — поблагодарила она хозяйку дома. — Вы были очень добры ко мне.

— Не забудьте о среде, милочка, — напомнила Рей. — Камилла и Дерек тоже приглашены, так что вы можете прийти вместе. Ждем вас к пяти часам, хорошо?

С трудом сдерживая душившие ее слезы, Дебора поцеловала на прощание Рей в щеку, пахнувшую, как и шерстяной платок, лавандой, и, не обращая внимания на боль в ноге, которая, однако, значительно уступала испытываемой ею сердечной боли, быстро вышла из дома.

— Что вы так торопитесь уехать, — недоуменно поинтересовался Мартин.

— Извините, это мое дело, — не заботясь о правилах хорошего тона, ответила Дебора, направляясь к стоявшей неподалеку от сарая машине.

— В воскресенье вы торопились в Будардалур. Теперь вам не терпится поскорее отсюда уехать. Что происходит? — загородив ей дорогу, потребовал ответа Мартин.

— Я не хочу говорить об этом.

— Ваше настроение как-то связано с Ламбертом и Рей?

— Я только что объяснила вам, что не хочу обсуждать этот вопрос, — четко выговаривая каждое слово, произнесла Дебора. — Понятно? Если вы сейчас же не отвезете меня к Камилле, я пойду пешком.

— Он отвезет вас, — услышала она голос незаметно подошедшего Ламберта. — Лови! — Он бросил ключи Мартину.

Тот молча поймал их. Ламберт смотрел на Дебору, и в его глазах можно было прочитать желание, чтобы она поскорее убралась отсюда. Он явно не хотел ее видеть.

Я, конечно, уеду, но не потому, что этого хочет Ламберт, а чтобы не огорчать понапрасну его жену, думала Дебора.

Выдержав недобрый взгляд Ламберта, она твердо сказала:

— Прощайте, господин Норман.

С этими словами Дебора села на заднее сиденье джипа, Мартин завел мотор, и машина тронулась. Оглянувшись, она увидела, что Ламберт, стоя по стойке смирно, как часовой на посту, молча смотрит вслед удаляющемуся автомобилю.

Подъехав к дому Камиллы, Мартин выключил двигатель. Воцарилась тишина.

— Вы выглядите измученной. Что с вами происходит, Дебора? — спросил он, дружески положив ей на плечо руку.

— Не могу, — с трудом прошептала Дебора. — Я никому не могу сказать, в чем дело. Не только вам, поверьте.

— Иногда лучше поделиться с кем-нибудь тем, что тебя мучает.

— Это не тот случай. Вы могли бы рассказать, что разбудило вас в ту ночь у Камиллы? Какие кошмары вам приснились?

— Это глубоко личное, — неохотно признался Мартин.

— Вот видите. Я действительно чувствую себя отвратительно. Благодарю вас за то, что довезли меня. — Она через силу улыбнулась.

— Завтра зайду осмотреть вашу ногу. — Наклонившись, Мартин поцеловал ее в щеку и добавил:

— Кажется, Рей вам понравилась?

— Да, она мне очень симпатична, — избегая его взгляда, ответила Дебора.

Взяв рюкзак, она двинулась к дому. Мне так нравится Рей, что я хочу поскорее уехать, чтобы не причинять ей неприятностей. И ты, Мартин, тоже мне нравишься, поэтому мне надо поскорее исчезнуть из Будардалура, пока я не оказалась в одной постели с тобой.

Много лет назад моя бабушка влюбилась в незнакомого мужчину. Она дорого заплатила за свое чувство, и я не хочу повторять ее ошибку.

5

Дебора узнала, что корабль «Фортуна-2» прибудет в Будардалур во вторник днем, а отплывет в десять утра следующего дня.

Во вторник весь день шел проливной дождь. Дебора провела утро в гостинице, болтая о всяких пустяках с Камиллой. Приняв решение уехать, она сразу как-то успокоилась. Теперь для нее самым главным было сохранить невозмутимый вид в момент появления Мартина. Завтра она навсегда покинет Исландию, вернется в Бельгию, к своей работе переводчика, и забудет о взбудоражившей ее душу земле предков, об отвергнувшем ее деде, о мужчине, впервые пробудившем в ней желание отдаться ему.

Пока она обо всем этом размышляла, открылась дверь, вошел Мартин и все ее спокойствие, вся ее уверенность в себе и своем безоблачном будущем испарилась. На нем был непромокаемый плащ с капюшоном, с которого на щеки и ресницы падали тяжелые капли.

— Ламберт ходит злой как черт. Зато Рей напекла столько пирогов и лепешек, что хватит на целую булочную, — с улыбкой сообщил он. — Ради Бога, Деб, угостите меня чашкой чая.

— Как насчет стакана рома? — довольно сухо предложила Дебора.

— Вы еще спрашиваете!

Взяв у Мартина мокрый плащ, Дебора повесила его на крюк и стала смотреть, как он стягивает резиновые сапоги и широкие мешкообразные штаны, под которыми были облегающие бедра джинсы. Из-под спортивного свитера с высоким воротником выглядывали сильные запястья рук и мускулистая шея.

— Подождите, — остановила его Дебора и осторожным движением убрала с его лба мокрые волосы.

На Деборе были узкие джинсы и голубой полосатый свитер, подчеркивавший ее небольшую, но высокую крепкую грудь. Волосы она зачесала назад, скрепив их синей лентой, которую ей дала Камилла.

— Подойдите сюда, — тихим голосом попросил Мартин.

Не задумываясь ни на секунду, она покорно откликнулась на призыв и тут же оказалась в его объятиях. На этот раз ей и в голову не пришло возмущаться приказным тоном. Все случилось так просто и естественно, будто это происходило уже много раз. Как только Мартин наклонился к ее лицу, она подняла голову, подставляя губы для поцелуя. Они слились в объятиях и не заметили, как в кухню вошла Камилла и, улыбнувшись, тихо на цыпочках тут же удалилась.

— Никогда еще в жизни я не реагировала так на мужские ласки, — удивляясь собственной смелости, призналась она Мартину. — Вы заставляете меня забыть обо всем на свете, о том, что в мире есть что-то еще помимо ваших ласк и излучаемого вами тепла.

Крепко прижимая ее к себе, Мартин снова стал целовать Дебору, и через мгновение она почувствовала, как в ее живот уперлось что-то твердое и сильное. Свободной рукой он нашел ее грудь и начал нежно ее поглаживать. И вот тут-то впервые в жизни Дебора внезапно ощутила нечто такое, что открыло ей глаза на то, что же именно произошло много лет назад с Мэри. Наконец-то она поняла, почему ее бабушка, тогда совсем еще юная и невинная девушка, потеряв всякий контроль на собой, презрев стыд и смущение, отдалась молодому, хотя и уже достаточно зрелому и опытному в любовных делах мужчине.

Внезапно Мартин разжал объятия, и Дебора, почувствовав головокружение, едва не упала на пол.

— Мне нужен доктор, — едва слышно прошептала она, стыдливо отворачиваясь. — Кажется, я сейчас упаду прямо к вашим ногам в обморок.

— Я знаю природу вашего заболевания и знаю, как вас вылечить. Боюсь только, что это не совсем по медицинской части и врачи вряд ли одобрят мой метод.

— И что же это за метод? — с широко раскрытыми от возбуждения глазами прошептала Дебора.

— Постельный режим в течение недели, но не в одиночестве, а с автором метода.

— И это поможет? — удивляясь собственному бесстыдству, спросила она.

— Весьма возможно, что поможет, но не исключено, что потом состояние пациента снова ухудшится и тогда лечение придется продолжить. Так что вы думаете о моем предложении? Вы согласны испробовать мой метод?

— Я не в состоянии думать. Наверное, это один из симптомов заболевания.

Мартин нежно, с видимым наслаждением провел рукой по ее губам. В его глазах плясали чертики.

— Где Камилла?

— По-моему, она тактично удалилась в ванную комнату, — предположила Дебора, которая совершенно забыла о том, что они не одни в доме. — Давайте я покажу вам свое колено.

— Как скучно, — скривился Мартин. — Я предлагаю другое, а именно заняться любовью прямо на полу в передней, где я повесил мой мокрый дождевик.

— И вы не боитесь намокнуть, Мартин?

— Я боюсь только вас, — с неожиданной для него самого откровенностью признался тот. — Боюсь, что, если хотя бы раз я пересплю с вами, я уже не смогу уйти от вас.

— Вы знаете, я боюсь того же, — воскликнула потрясенная совпадением Дебора.

— Тогда я предлагаю нам обоим остыть и выпустить Камиллу из ванной.

— Я…я пойду переоденусь, — пробормотала Дебора, — и тут же вернусь.

Войдя в спальню, она взглянула в зеркало. На нее смотрела изумительно красивая женщина, в которой она с трудом узнала себя. Судя по глазам, эта женщина созрела для любви и была готова немедленно предаться ей прямо на полу в передней.

Прекрасно! А что потом? Сможет ли она после этого заставить себя сесть на пароход и уплыть навсегда из Будардалура? А ведь она должна это сделать хотя бы ради спокойствия жены Ламберта.

Порывшись в шкафу, Дебора нашла шорты, переоделась и снова подошла к зеркалу. Теперь на нее смотрела уже совершенно другая женщина: измученная, несчастная, с потухшими глазами и осунувшимся лицом.

Пора было возвращаться. Собравшись с духом и приклеив к лицу дежурную улыбку, Дебора вышла на кухню.

— Мартин, Дебора сказала мне, что вы врач, — услышала она голос Камиллы. — Не могли бы вы осмотреть меня? Ближайший доктор находится за десятки километров отсюда. Нам с Дереком нелегко туда добираться.

— Право не знаю, Камилла, — с сомнением в голосе произнес Мартин. — Я так давно уже не занимался лечебной практикой. Последний раз это было в Канаде.

— У всех женщин беременность проходит совершенно одинаково, — настаивала Камилла.

— Хорошо, — с неохотой согласился Мартин. — Мой чемоданчик с инструментами в передней. Сейчас я вернусь.

Быстро осмотрев Камиллу, он с удовлетворением объявил, что мать и дитя в полном здравии и все должно закончиться благополучно и в положенный срок.

— А теперь покажите мне ваше колено, — обратился Мартин к Деборе. — Все прекрасно, но от купания в реке еще пару дней лучше воздержаться, — посоветовал он.

Выпив с женщинами чаю, Мартин собрался уходить, сказав на прощение:

— До завтра, Дебора. Рей хочет вас видеть на своей вечеринке. Вы ей очень симпатичны.

— Наши симпатии взаимны, — тихо сказала Дебора.

Закрыв за Мартином дверь, она, не удержавшись, прильнула к окну и долго провожала взглядом удалявшуюся по тропинке высокую фигуру. Хорошо хоть, что обошлось без прощального поцелуя, грустно подумала она. Нет, надо уезжать и как можно скорее. Ради Рей. Уезжать навсегда.

В среду утром Дебора встала с постели полная решимости выполнить задуманное. Ныло ушибленное колено, но гораздо хуже было ощущение полной разбитости. Конечно, поведение Ламберта нельзя объяснить лишь тем, что его покой осмелилась нарушить какая-то бельгийка. Скорее всего, дело в том, что она заставила его вспомнить молодые годы, войну и юную деревенскую девушку, любовь которой была так же прекрасна, как и скоротечна. Наверное, он давно уже похоронил в своей памяти события тех далеких лет и вряд ли захочет восстановить их. Ради спокойствия Ламберта, а главное спокойствия его жены, ей лучше уехать.

Без четверти десять Дебора стояла на палубе «Фортуны-2». Она нарочно перешла на ту сторону судна, где ее нельзя было увидеть с причала. К счастью, Камилла ушла в магазин за овощами, из которых она собиралась сделать запеканку к званому обеду у Норманов. Перед уходом Дебора оставила на столе записку, в которой попыталась объяснить свое внезапное исчезновение. Как ни противно было лгать, но и всю правду сказать она тоже не могла. И вот теперь, стоя рядом с лежавшим на палубе рюкзаком, она нервно ожидала сигнала к отплытию.

Вода в море была гладкой, как разлитое масло. Густой туман смягчал суровые очертания скал. Вокруг царила тишина и покой, но на душе ее было тревожно. Она знала, что ей нельзя оставаться, что ее появление может нанести непоправимый вред дружной семье Норманов, так долго проживших в любви и согласии.

Только теперь, в последний момент перед отъездом, стало ясно, насколько же сильно было ее желание найти в этой далекой суровой стране новую семью, которая окружила бы ее тем теплом и любовью, которых она была лишена в семье собственной.

Еще более сильную и необъяснимую боль вызывали мысли о Мартине. Каким образом всего за несколько дней он смог занять такое место в ее жизни? Пробудить в ней такие чувства, о существовании которых она даже не подозревала?

Сможет ли теперь она забыть его?

Сзади о металлические ступеньки сходен застучали тяжелые сапоги. Дебора интуитивно сразу же догадалась, кому принадлежат эти шаги. Она обернулась, и ее глаза встретились с потемневшими от злости глазами Мартина. На нем, как и вчера, был все тот же желтый непромокаемый плащ и свитер. Его лицо пылало гневом.

— Я знал, где вас искать, — сердито буркнул он.

— Мне следовало запереться в туалете, чтобы вы не нашли меня, — тоже начиная сердиться, резко ответила Дебора.

— Напрасно надеетесь, — немного смягчаясь, парировал Мартин. — Уехать, даже не простившись! Вот уж не знал, что вы такая трусиха, — сказал он, беря ее за рукав.

— Напротив, я уезжаю именно потому, что я не трусиха, — все более раздражаясь, крикнула Дебора.

— Кто вам сказал, что вы уезжаете? — мрачно возразил Мартин.

— Знаете, я не собираюсь скандалить с вами в общественном месте. Прощайте, Мартин!

— Камилле вы оставили записку, а мне черкнуть пару слов у вас духу не хватило?

— Просто я не знала, что сказать вам на прощание, — упавшим голосом призналась Дебора.

— Почему бы вам не сказать наконец правду? Хотя бы разнообразия ради.

Мужчины, переносившие на судно грузы, замедлили темп работы. Вышедшие из салона пассажиры тоже с явным удивлением прислушивались к их перепалке. Но Дебору это не смущало. Она никогда больше не увидит этих людей, поэтому ей было совершенно безразлично, что они могут подумать.

— Хотите знать правду? А зачем? Между нами ничего не было, и вы должны чувствовать себя совершенно свободным. А всю правду я вам сказать все равно не смогу, — упавшим голосом призналась Дебора. — Поверьте, дело не в моем дурном характере и я не играю с вами ни в какие игры. Просто все это очень личное, семейное, — с грустью закончила она.

Мартин стоял так близко, что Дебора ощущала на своей щеке тепло его дыхания и отчетливо видела биение жилки на шее. Засунув сжатые в кулаки руки в карманы и тяжело вздохнув, он спросил:

— Билет до Брюсселя у вас куплен на определенный день?

— Нет, — ответила она, — мой билет с открытой датой.

— Вы говорили, что никакой мужчина вас не ждет в Европе, это так?

Дебора молча кивнула.

— Значит, вам некуда торопиться, и поэтому выслушайте меня. Вы произвели на Рей очень благоприятное впечатление, и она ждет вас сегодня. Не знаю почему, но Норманы заинтересовались вами. Вы представить себе не можете, сколько вопросов задавала мне о вас Рей. На большинство из них я не мог ей ответить, поскольку почти ничего о вас не знаю. Когда вчера Ламберт ушел спать, Рей призналась мне, что она очень жалеет о том, что не могла иметь детей. То ли она решила, что именно вы можете заполнить эту пустующую в ее жизни нишу, то ли каждый, кто попадает в ее дом, пробуждает в ней материнские инстинкты. Не знаю. Но мне точно известно, что, если вы не придете хотя бы попрощаться; вы нанесете ей глубокую травму. Не думаю, что вы хотите этого.

Дебора в замешательстве взглянула на Мартина. С капитанского мостика раздался громкий гудок, означающий сигнал к отплытию. А что если появление родной внучки принесет Норманам столько радости, что это перевесит огорчение Рей от неверности мужа?

— Мартин, вы плывете с нами? — раздался чей-то голос. — Нам пора отдавать швартовы.

Дебора взглянула вверх и увидела добродушно подмигивающего ей капитана. Собравшаяся вокруг толпа пассажиров с любопытством ждала ответа.

— Откуда я знаю, что мне делать! — в отчаянии вскричала Дебора. — Пока вы, Мартин, не появились, мне все было ясно. А теперь?..

Наклонившись, Мартин поднял ее рюкзак и забросил его за спину.

— Теперь вы сойдете на берег и проведете сегодняшний вечер у Норманов. Вот, что вам надо делать, — решительно заявил он. — Поторопитесь! Мы задерживаем людей.

Один из матросов отвязал цепь и перебросил ее на борт. Раздался скрежет металла о метал.

— Опять вы мне приказываете, — с обидой заметила Дебора.

— Да, черт побери! Приказываю!

— Да еще и ругаетесь, — не унималась Дебора. Улыбнувшись, Мартин крепко поцеловал ее в губы и направился к другому борту. Перекинув ее вещи одному из стоявших на пристани мужчин, он вернулся, поднял Дебору на руки и пошел обратно.

— Пит! Ты удержишь эту дамочку? — крикнул он своему приятелю, здоровенному детине в пестрой ковбойке с сильными руками борца.

— Спрашиваешь, — ухмыльнулся тот, поигрывая мышцами. Обреченно закрыв глаза, Дебора почувствовала, как она плывет по воздуху, передаваемая из рук в руки. Потом ее осторожно поставили на ноги, и она снова ощутила под собой твердую землю. — Спасибо, Пит, — открыв глаза, подчеркнуто вежливо поблагодарила Дебора. — Не за что, крошка, — отозвался довольный Пит и протянул огромную ручищу Мартину, чтобы помочь тому прыгнуть с судна на пристань.

Оказавшись рядом с Деборой, Мартин обнял ее за талию и с хитрой улыбкой предложил:

— А теперь, дорогая Деб, давайте как следует поблагодарим наших зрителей.

— Мартин! Я думаю достаточно, — вспыхнула та.

— Им понравилось, как мы целовались. Повторим на бис, — настаивал Мартин и, наклонившись к Деборе, к удовольствию толпы, крепко поцеловал ее. Все вокруг громко зааплодировали. Капитан снова дал сигнал, и «Фортуна-2», вспенивая носом воду, начала медленно выходить из бухты.

Кажется, я не уехала, с явным опозданием сообразила Дебора.

Толпа зрителей начала медленно расходиться.

— Увидимся у Рей. — Пит кивнул на прощание, влез в свой джип и укатил.

Дебора пребывала в полном смятении, не зная, плакать ей или смеяться. Противоречивые, взаимоисключающие чувства бушевали в ее душе: паника и радость, надежда и отчаяние.

— Помогите, пожалуйста, отнести мои вещи к Камилле, — дрогнувшим голосом попросила она Мартина.

— Деб! Да не волнуйтесь вы так. Вот увидите, все будет прекрасно.

— Идите вперед, а я пойду в трех шагах сзади, — с достоинством произнесла Дебора, как положено женщине, которая позволила мужчине уговорить себя сделать то, что она сама безумно хотела, не желая, однако, в этом признаться.

— Как насчет того, чтобы пойти рядом?

— Быстрее, Мартин! — повысила голос Дебора. — Я не хочу, чтобы Камилла нашла мою записку.

Взойдя на крыльцо, Дебора наклонилась, чтобы развязать туристские ботинки.

— Что случилось, Мартин? Неужели твоя подружка действительно уехала? — услышала она голос Камиллы.

Сбросив обувь, Дебора не вошла, а ворвалась в дом.

— Нет, нет! Я здесь, — закричала она еще с порога.

— Что, в конце концов, происходит? — удивленно спросила хозяйка гостиницы, протягивая ей лист бумаги с посланием, над которым Дебора долго и, как оказалось, напрасно трудилась.

— Я изменила свое решение, — оправдываясь, сказала Дебора.

— Это я изменил ее решение, — не удержался Мартин.

— Не будьте таким самоуверенным, — оборвала его Дебора. — И вообще, как бы тебе не пришлось пожалеть об этом!

— Ладно, хватит вам пререкаться, — примирительно сказала Камилла. — Я рада, что ты, Дебора, не уехала, и мы все вместе проведем вечер у Норманов.

— Сегодня Ламберт угостит нас потрясающим пивом. Только он умеет варить такое, — предвкушая удовольствие, заметил Мартин.

— Да, от его пива даже мой увалень Дерек пускается в пляс, — засмеялась Камилла. — А его, поверьте, не так просто расшевелить. Добавь к этому брусничный пирог Рей и скрипку Макфарлейна, и ты получишь полную картину предстоящего веселья.

— Мне совершенно нечего надеть, — прибегла Дебора к чисто женскому аргументу, делая последнюю вялую попытку увильнуть.

— У нас с тобой одинаковый размер. Думаю, мы что-нибудь подберем, — не оставила ей никаких надежд Камилла. — Ты, Мартин, иди сейчас домой, а мы займемся нашими туалетами.

Хитро подмигнув Деборе, Мартин удалился, весьма довольный собой.

— Если только моя беременность не сделала меня полной дурой, мне кажется, что этот парень в тебя втюрился, — заявила Камилла, как только они остались вдвоем.

— Просто он радуется, что все вышло так, как он этого хотел.

— Как бы то ни было, это замечательно, что ты осталась. А теперь помоги мне, пожалуйста, замесить тесто для хлеба и приготовить запеканку к вечернему столу.

— С удовольствием, — ответила Дебора, тронутая искренним дружелюбием и добротой Камиллы.

Так, вместо того чтобы плыть все дальше и дальше от дома Норманов, Дебора провела день в готовке и болтовне с Камиллой. Та рассказала ей, как она познакомилась с Дереком, и как его необыкновенная застенчивость чуть было не разрушила их роман. Потом речь зашла об освоении этого дикого края, о том, какой трудной была жизнь первых поселенцев. Неожиданно для самой себя Дебора вдруг разоткровенничалась и в свою очередь поведала новой подруге о своем детстве, о его тяжелых и радостных страницах. К концу дня кухня благоухала запахом свежеиспеченного хлеба. Посыпанная сверху петрушкой и пармезаном, запеканка отправилась на хранение в холодильник.

Камилла оказалась мастером на все руки. Закончив с хлебом, она тут же занялась волосам Деборы. Собрав их на затылке в пучок, она оставила несколько локонов, с изящной небрежностью подчеркнувших тонкие черты лица Деборы. Прическа получилась очень удачная, и Дебора похорошела прямо на глазах. Затем Камилла поделилась с ней содержимым своей косметички. И, наконец, она принесла сшитое из современного модного материала в цветочек платье с низким вырезом спереди и широкой, развевающейся при ходьбе юбкой. Оно очень шло Деборе, которая чувствовала себя в нем женственной и по-настоящему неотразимой. Нашлась и подходящая обувь, и, сияя от удовольствия, Дебора закружилась перед стоявшим в спальне большим зеркалом.

— Слушай, это просто свадебный туалет! — воскликнула Камилла.

— Надеюсь, свадьба еще не сегодня.

— Как тебе идут туфли на высоком каблуке! Я не носила их с самого начала беременности, — сообщила Камилла. — Так, на всякий случай, чтобы, не дай Бог, не упасть. Ты выглядишь просто потрясающе. Мартин окончательно потеряет голову, — хитро улыбнувшись, заметила она. — Ладно, теперь займись руками и давай освободим ванную для Дерека. Когда закончишь чистить перышки, поставь, пожалуйста, запеканку в духовку. Мы должны принести ее горячей.

Покрыв ногти ярким лаком, Дебора еще раз взглянула в зеркало и осталась довольной. Интересно, что подумает Мартин, увидев ее не в старых джинсах или шортах, а в вечернем туалете. И все-таки, почему он так хотел, чтобы я осталась, думала Дебора. Хотел сделать приятное Рей или сам был в этом заинтересован?

Аккуратно подкрасив губы, она надела золотые сережки, изображавшие чайку с распростертыми крыльями. Эти сережки были единственной экстравагантной вещью, купленной ею здесь, в Исландии.

Полчаса спустя, порезав хлеб и уложив его в плетеную корзиночку, Дебора вместе с Камиллой и Дереком уже направлялись к дому Норманов.

6

Вечеринка в доме Норманов была в полном разгаре. Гости веселились от души, жаль только, что никого из них Дебора не знала. Заметив вновь прибывших, Рей, как и подобает хорошей хозяйке, устремилась им навстречу.

— Я слышала, что ты, милочка, чуть было не уехала, — воскликнула она, радостно обнимая Дебору. — Слава Богу, что этого не случилась. Мы бы страшно огорчились. Правда, Ламберт?

Стоявший сзади жены Ламберт неопределенно хмыкнул и принял из рук Деборы блюдо с запеканкой.

— Говорят, это Мартин уговорил тебя остаться. Я очень благодарна ему, хотя прекрасно понимаю, что сделал он это вовсе не ради меня, — с лукавой улыбкой подмигнула она Деборе.

В льняных черных брюках и облегающей шелковой рубашке Мартин выглядел весьма элегантным. Увидев вошедшую Дебору, он остановился как вкопанный, не в силах скрыть своего восхищения.

— Привет! — небрежно бросила ему Дебора, проходя мимо и даже не взглянув в его сторону.

— Вот уж не думал, что можно выглядеть еще более красивой, чем вы выглядела в день нашей первой встречи, — преодолев напавший на него ступор, произнес Мартин. — Просто нет слов, Деб!

— Должна признаться, что вы сами сегодня просто неотразимы, — отбросив всякое смущение и не обращая внимания на перешептывание гостей, призналась Дебора.

— Вы тоже! — глядя ей прямо в глаза, ответил Мартин.

— Можете всегда говорить мне это, — милостиво разрешила она.

— Кажется, сегодня я вам нравлюсь. Может быть, мне будет разрешено обнять вас?

Уголком глаза Дебора заметила еще одно знакомое лицо.

— Пит тоже помогал мне на пристани, — удивляясь собственной смелости, сказала она. — Так что и он заслужил право обнять меня.

— Нет, уж позвольте! Я не собираюсь ни с кем делить эту привилегию, — решительно возразил Мартин, тут же переходя от слов к делу. Обняв Дебору, он прильнул к ее губам. Ей казалось, что поцелуй длился целую вечность. Когда наконец он отпустил Дебору, гости увидели, что почти вся губная помада перешла с ее губ на губы Мартина.

— Пожалуй, мне стоит предъявить фирме иск, — смущенно пробормотала Дебора, доставая из сумочки бумажную салфетку. — Губная помада должна быть стойкой не только к влаге, но и к поцелуям.

— Боюсь, вы слишком требовательны, Деб, — усмехнулся Мартин. — Разрешите предложить вам домашнего пива.

— Мне всегда нравятся новые ощущения, — снисходительно согласилась она, несколько жеманно хлопая длинными ресницами.

— Приятно слышать, — отозвался на ходу Мартин, пробираясь сквозь толпу к импровизированному бару.

Гости вернулись к прерванному разговору, и Дебора, перестав быть объектом всеобщего внимания, перевела дух. Родители, безусловно, осудили бы ее за эту сцену, а вот бабушка Мэри, наверное, поняла бы. При этой мысли она невольно взглянула в сторону Ламберта и тихо, так чтобы никто не мог ее услышать, сказала:

— Видит Бог, я хотела уехать. Теперь вся вина за то, что может произойти, ляжет на Мартина.

— Нам надо поговорить, — услышала она вдруг чей-то голос и в следующее мгновение поняла, что это к ней обращается Ламберт. Мы можем сделать это позже, когда заиграет музыка, — тихо добавил он.

— С удовольствием, — смущенно пробормотала Дебора, деланно улыбаясь направлявшемуся к ней с кружкой темного пенистого пива Мартину.

Пиво оказалось таким же крепким, как и его поцелуи. Выпив кружку залпом до дна, она тут же почувствовала, как оно ударило ей в голову, и слегка заплетающимся языком сказала:

— Вы отдаете себе отчет в том, что теперь весь поселок целую неделю только и будет говорить о нашем поцелуе? И вообще, что это за манера предаваться публичному сексу! Вы всегда так себя ведете с женщинами?

— Я так давно не имел с ними никаких дел, что просто не помню.

— Хотите, чтобы я поверила, что такой видный мужчина придерживается целибата?

— Вы всегда делаете такие комплименты мужчинам? — Мартин чуть не поперхнулся пивом.

— Я говорю всего лишь правду, как вы и просили. Честно говоря, не всю, потому что вся правда смутила бы вас. Как, впрочем, и меня.

— Следующий пароход отплывает лишь в воскресение. Как вы думаете, у меня хватит времени понять, какие мысли бродят в вашей изящной головке? — спросил Мартин, подводя Дебору к столу с закусками.

— Камилла полдня возилась с моей прической, — перебила его Дебора. — Любуйтесь, завтра ее уже не будет.

— Вам обязательно надо все испортить, — разочарованно отозвался Мартин. — Когда мы испробуем все эти яства, вы пойдете танцевать?

Длинный стол был заставлен тарелками и блюдами с различными салатами, запеканками, бутербродами с морской рыбой.

— Я вижу, исландцы любят поесть, — накладывая понемножку от каждого блюда, — заметила Дебора. Пока она дошла до конца стола, ее тарелка наполнилась доверху.

В большой гостиной вдоль стен были расставлены удобные кресла. Дебора села напротив Пита и его румяной с приятным выражением лица жены Дайонеты. Мартин устроился рядом, и они начали непринужденно болтать о всякой ерунде.

Вскоре, извинившись, Дайонета удалилась на кухню за десертом.

— Я тоже не откажусь от сладкого, — заявил Пит, поставив стакан на освободившееся кресло и вставая. — Кажется, вы не жалеете, что остались. — Он дружелюбно улыбнулся Деборе.

— Только сейчас я поняла, как много потеряла бы, если бы уехала, — откровенно призналась та.

— Вся «Фортуна» видела, как мы с Мартином чуть ли не силой удерживали вас. Теперь об этом узнает пол-Исландии. Мы живем в маленькой стране, и подобные новости распространяются мгновенно.

— Значит, я прославлюсь, хоть и не надолго, — глубокомысленно заметила Дебора.

— Когда я начинал ухаживать за Дайонетой, — с таинственным видом продолжал Пит, явно на что-то намекая, — мне пришлось долго ей доказывать, что я не такой уж грубиян, каким кажусь.

Довольный собственным красноречием, он гордо удалился на кухню.

— Что-то я разболталась с вами, — суше, чем она хотела, заметила Дебора. На стоявшем за креслом Пита столике она заметила фотоальбом, и ей вдруг захотелось посмотреть фотографии. Она открыла альбом и на одной из страниц увидела фотографию двух улыбающихся молодых людей в военной форме цвета хаки и голубых беретах. Один из них был Мартин, только моложе и беспечнее. У другого были ярко-рыжие, почти красные, волосы.

— Это и есть ваш друг, о котором вы мне говорили?

— Не знал, что Рей хранит эту фотографию, — ухмыльнулся Мартин. — Да, это Финли.

— Вы здесь в военной форме. Где вы снимались?

— В Камбодже. Вам положить что-нибудь еще?

— Нет, спасибо. Оставлю место для десерта. А что вы делали в этой стране?

— Обеспечивали проведение свободных демократических выборов.

— Это там вы повредили ногу?

— Нет, — неохотно ответил Мартин.

— Расскажите мне, пожалуйста, что с вами произошло, — как можно мягче попросила Дебора.

— Терпеть не могу рассказывать об этом, — буркнул Мартин.

— Я осталась здесь только из-за вас, — выразительно взглянув на Мартина, призналась Дебора. — Думаю, что вы снесли меня на руках с судна не для того, чтобы вести пустой светский разговор.

— В ногу меня ранили в Конго. Финли, меня и семь других ребят в течение нескольких дней держали в заложниках. Перед этим меня ранил снайпер.

— А что случилось с Финли?

— Вскоре его перевели в другое место, и перед расставанием он просил меня навестить Ламберта и Рей, которые фактически воспитали Финли, так как его собственные родители утонули, когда он был еще совсем ребенком. У меня как раз было свободное время, вот я и приехал.

— Вы были в Камбодже в составе медицинской группы?

— Да, — кивнул Мартин. — Пойдемте за десертом. Я не люблю вспоминать о том, что мне пришлось там видеть и пережить.

— Могу себе представить. Я читала в газетах и следила за новостями по телевидению. Вы поехали туда добровольно?

— Да, но не делайте из меня героя. Вначале я подписал контракт всего на шесть месяцев, но пока я там находился, Марианна, девушка, с которой я был обручен, связалась с моим другом. Тогда я расторг нашу помолвку и решил остаться в Камбодже до конца миссии.

Марианна! Дебора сразу же возненавидела это имя, а еще больше носившую его женщину. Видимо, Мартин был сильно влюблен, если сделал ей предложение. Как же она могла оказаться такой легкомысленной и обмануть Мартина, да еще с его другом. Дебора взглянула на Мартина и удивилась, с каким спокойствием он говорит о своей неудачной любви, как будто все это совершенно ничего для него не значило.

— Как она могла так с вами поступить, — не выдержав, возмущенно воскликнула Дебора. — Могу представить, каким это явилось для вас ударом.

— Только вначале, — удивленный ее эмоциональной реакцией, ответил Мартин. — Несколько дней и ночей я почти не спал и все думал, как мне жить дальше. Но в конце концов пришел к выводу, что мой друг оказал мне добрую услугу. Насколько было бы хуже, если бы я обнаружил, что она за человек, уже после женитьбы.

— Вы так равнодушно говорите об этом, но ведь вы наверняка любили эту женщину, раз хотели на ней жениться.

— Думал, что любил, — поправил ее Мартин. — Учтите, Деб, я был так молод. Моложе, чем вы сейчас. К тому же все мои друзья к этому времени уже обзавелись семьями, и я казался самому себе белой вороной. И еще одно немаловажное обстоятельство, — добавил он, с улыбкой глядя на Дебору. — Марианна была восхитительна в постели, а я слишком доверчив и наивен, чтобы задуматься над тем, откуда у нее в таком юном возрасте столько опыта в интимных делах.

Дебору передернуло от такого признания. Ей совершенно не хотелось ничего слышать о сексуальных достоинствах Марианны.

— Почему вы не женились потом? С тех пор прошло столько времени.

— Все эти годы я провел за рубежом. Сначала в Камбодже. Потом Ближний Восток и, наконец, последним было Конго. При таком образе жизни нелегко завязывать серьезные отношения.

— По-моему, эта Марианна поступила по отношению к вам просто возмутительно.

— Вовсе нет. — Мартин улыбнулся. — Если бы я не знал вас, то мог бы подумать, что вы ревнуете.

Краска стыда залила щеки Деборы. Она действительно ревновала, бесстыдно и зло.

— Давайте попробуем ягодного пирога Рей, — сменила она тему разговора. — А то, боюсь, нам ничего не достанется.

— Сегодня утром вы собирались уехать, даже не попрощавшись со мной, а сейчас вы, кажется, готовы убить мою бывшую невесту. Как же все это понимать?

— Не знаю, я сама ничего не понимаю. Хотите кусок пирога?

— Пожалуйста.

Дебора направилась в кухню, задержавшись по дороге на минуту, чтобы переброситься парой слов с Дереком. После разговора с Мартином ей многое стало ясно в его поведении. Так по крайней мере ей казалось. Теперь ей хотелось остаться на какое-то время одной, чтобы собраться с мыслями и решить, что делать дальше.

Ягодный пирог, покрытый сверху толстым слоем заварного крема, выглядел таким аппетитным, что перед ним, наверное, не устоял бы приверженец самой строгой диеты. Положив на тарелку еще и кусок шоколадного торта, Дебора вернулась к Мартину.

— Или мы идем танцевать, или я засну после такого обилия вкусных вещей, — со вздохом призналась она.

— Лучше танцевать, — улыбнулся одними глазами Мартин. — Макфарлейн уже достает скрипку.

— Я искренне рада, что вы вернулись из Конго живым и невредимым, — произнесла Дебора, вставая. — Подождите минутку, я только доем свой десерт.

Они смотрели друг на друга, и у обоих было такое ощущение, что в комнате нет никого кроме них. Мартин задумчиво накручивал на палец выбившийся из прически локон и одновременно гладил другой рукой ее щеку.

— Вам не кажется, что нам суждено было встретиться? — тихо спросил он. — Что не случайно я заметил того оленя и наткнулся на вас?

— Я приехала в Исландию не за этим, — возразила Дебора, опустив ресницы.

— И я не за этим. Мне кажется, что, когда вы наконец скажете, что вас привело сюда, в наших отношениях наступит перелом. Признаюсь, когда я рядом с вами, во мне что-то происходит. Притом, что я вовсе не такой уж любвеобильный и сейчас у меня далеко не лучший период жизни.

— Почему?

— Может быть, как-нибудь я расскажу вам почему, — неохотно пообещал Мартин. — Хотите — верьте, хотите — нет, но в армии у меня была репутация молчуна. Это только с вами я такой разговорчивый.

— Я вам верю, — ответила Дебора, протягивая свою тарелку. — Отнесите, пожалуйста, на кухню. Я переела. К тому же мне необходимо подняться наверх, чтобы подкрасить губы.

— Воспользуюсь тем, что вам сейчас не страшно лишиться помады, — пробормотал Мартин и, наклонившись, провел языком по ее губам.

Мать Деборы всегда говорила ей, что секс — постыдное занятие, которым занимаются всегда втайне. Почему же тогда поцелуи Мартина дарят ей такое наслаждение? Зачем мать внушала ей отвращение к такому естественному и радостному чувству, как любовь? Осторожно отстранив Мартина, Дебора быстро стала подниматься по узкой крутой лестнице.

Когда она вернулась, Мартина нигде не было видно. Удачный момент, чтобы незаметно улизнуть, подумала Дебора. Тихо как мышка она прошмыгнула мимо группы мужчин, куривших на большой террасе и наслаждавшихся действительно великолепным домашним пивом. Она медленно пошла по извилистой тропинке, обходя камни и стараясь ступать по мягкой траве, чтобы не испортить туфли, которые дала ей Камилла. Садившееся за холмы солнце окрашивало в золотистый цвет все вокруг. Волшебная картина. Остановившись, Дебора со вздохом прислонилась к стволу клена. Ее тело изнывало от желания, разбуженного Мартином. Его взглядом, прикосновениями, поцелуем.

Что сказала бы сейчас ее мать? Она всегда предавала анафеме любое проявление страсти. Дебора вспомнила цветочные клумбы их деревенских соседей, благоухавшие ароматами роз и пахучей жимолости. Перед домом ее матери имелись только два декоративных куста с темной листвой да заросли сорной травы, сквозь которую с трудом пробивались желтые одуванчики. Но, как только они зацветали, их безжалостно срывали.

Наверное, было бы только естественным и понятным, если бы, начав самостоятельную жизнь, Дебора восстала бы против материнских наставлений и пустилась во все тяжкие. Но что-то всегда удерживало ее от такого шага. То ли в ее ушах все еще звучали нравоучительные наставления Хильды, то ли она инстинктивно стремилась избежать участи своей бабушки и ждала мужчину, который покорил бы не только ее тело, но и душу.

— Нам надо поговорить! — раздался чей-то голос над самым ее ухом.

От неожиданности Дебора подпрыгнула на месте. Рядом с ней стоял Ламберт. Шум водопада заглушил шаги, и поэтому она не заметила, как он подошел. Зато отчетливо было слышно биение ее собственного сердца.

— Да, действительно надо, — ответила Дебора, стараясь сохранить хотя бы внешнее спокойствие.

— Прежде всего, скажите, кто вы такая и зачем сюда приехали?

Ламберт стоял напротив солнца, светившего ему прямо в лицо, и поэтому его волосы казались золотым шлемом древнего воина. Это объявление войны, подумала Дебора.

— Я приехала, чтобы найти моего деда. Его имя — Ламберт Норман.

— Вот как? — Ламберт сжал губы. — Объясните, черт побери, что вы имеете в виду.

— Моя бабушка, которую звали Мэри Фобстер, жила в деревне Бастонь. Вы встретились с ней в последние дни войны, когда английские войска стояли в деревне. Потом ваша рота передислоцировалась, а девять месяцев спустя родилась моя мать. Ее назвали Хильдой.

— Откуда вы знаете, кто в действительности был отцом вашей матери?

— Дело в том, что бабушка вела дневник, в котором она называет ваше имя, а также название этого поселка — Будардалур. Она подробно описывает, как, лежа на сене, вы вместе смотрели на частички пыли, блестевшие в пробивавшихся сквозь щели сарая лучах солнца.

Лицо Ламберта исказилось. Видимо, что-то дрогнуло в его душе, но не так-то легко было заставить сдаться этого человека.

— Это было так давно. Почему вы столько лет ждали?

— Потому что я и сама ничего об этом не знала. Моя мать умерла четыре месяца назад, и два месяца спустя на чердаке дома среди старых бумаг я нашла дневник Мэри, прочла его, и вот я здесь.

— Что же теперь вы от меня хотите? — с непроницаемым лицом потребовал ответа Ламберт.

— А что вы можете мне дать? — с замиранием в голосе в свою очередь спросила Дебора. Она понимала, что настал решающий момент.

— Во всяком случае, не деньги, — усмехнулся Ламберт. — Вы сами видите, как мы живем.

— Мне не нужны ваши деньги, — упавшим голосом произнесла Дебора. — Единственное, на что я надеялась, так это на то, что вы признаете меня своей внучкой и, быть может, даже полюбите.

Ламберт сухо засмеялся, но было видно, что ему совсем не весело.

— Что думают обо всем этом остальные члены вашей семьи?

— Я одна в целом свете. Мэри умерла восемнадцать лет тому назад. Восемь лет спустя скончался мой отец. Я была его единственной дочерью. Никто кроме меня сюда не явится и не объявит вас своим родственником. Конечно, если Мэри была единственной девушкой, которую вы соблазнили и бросили. — Она горько усмехнулась.

— Я не жду от вас ничего, кроме неприятностей.

Господи! Почему обыкновенные слова могут так больно ранить? — с горечью думала Дебора.

— Сегодня утром я пыталась уехать, — объяснила она.

— Попытайтесь еще раз и будьте последовательнее.

— Неужели я вам совершенно не нужна? — позабыв о гордости и протягивая к Ламберту руки, воскликнула Дебора.

— Я хочу только одного — чтобы вы уехали.

Руки Деборы безвольно упали. Не отдавая себе отчета в том, что она делает, Дебора сделала шаг в сторону Ламберта.

— Значит, вам никогда не приходило в голову, что после всего случившегося вы могли стать отцом ребенка?

— Я никогда не задумывался об этом.

Вот плата Мэри за ее любовь, за все ее страдания и унижения матери-одиночки, за позор, который косвенно коснулся и ее, Деборы.

— Не могу сказать, что вы мне очень симпатичны.

— Мне наплевать! Держитесь подальше от моего дома и моей жены, а в воскресенье садитесь на пароход и никогда больше сюда не возвращайтесь.

— Так вот чего вы хотите! — в гневе взорвалась Дебора. — Никакой ответственности за прошлое. Чтобы никто не смел даже напоминать вам о грехах молодости. Позвольте мне сказать вам кое-что, господин Ламберт Норман. По вашей милости я видела немало горя в своей жизни. Как только моя мать подросла, ей пришлось уехать из родной деревни, чтобы не чувствовать позора незаконнорожденной. Меня, свою дочь, она воспитывала в такой строгости, что я до сих пор не могу решиться лечь в постель с мужчиной, и я все еще…

— Мартин позаботится об этом, — грубо прервал ее Ламберт.

Его ничем не проймешь, с тоской и отчаянием подумала Дебора.

— Но вы мой дед! — воскликнула она. — Неужели вам это совершенно безразлично?

Похоже, ее слова наконец-то немного растопили душу Ламберта. Во всяком случае, он откровенно признался:

— Есть только один человек, который мне небезразличен, — это моя жена Рей, и я сделаю все, чтобы уберечь ее от ненужных неприятностей.

— Вы считаете, что я не понимаю этого? А вы задумывались, почему я все время лгала Мартину и Камилле, так и не рассказав им, для чего я здесь? Почему пыталась уплыть сегодняшним рейсом?

— С меня довольно, — прервал ее Ламберт. — Уезжайте и никогда здесь больше не появляйтесь.

Больно прикусив губу, чтобы не расплакаться, Дебора смотрела вслед удаляющемуся Ламберту. Нет, она не может позволить себе лить слезы. Ей еще предстоит вернуться в дом, смеяться, весело танцевать и выглядеть так, чтобы добрая Рей ничего не заподозрила.

Как только Мэри могла потерять голову от встречи с таким отвратительным человеком? Если Ламберт действительно так любит свою жену, почему же он был ей неверен?

Впрочем, какое это теперь имеет значение! Все это в прошлом, которое лучше забыть раз и навсегда. Именно этого добивается Ламберт, и, наверное, он прав.

Дебора почувствовала, что у нее начинает болеть голова. Быть может, пойти и напиться? По крайней мере, тогда у нее будет законное право жаловаться на головную боль.

Законное право! Господи, какая глупость. И вообще, что она так все переживает. В конце концов, как можно потерять то, чего ты никогда не имела. С террасы доносились звуки скрипки. Медленная меланхоличная мелодия растекалась по воздуху, а по щекам Деборы текли слезы. Она плакала тихо, без рыданий и всхлипываний. Плакала от душевной боли и одиночества. Было что-то символичное в том, что как раз в этот момент солнце село за горизонт и начало быстро темнеть. Прозвучали последние ноты скрипки, и одновременно с ними наступил полный мрак.

Но вдруг скрипка заиграла снова, на этот раз громкую бравурную мелодию. Прошло несколько минут, и Дебора почувствовала, как к ней возвращается жизнь. Нельзя покорно сгибаться под ударами судьбы, сказала она себе, и, вытерев слезы подолом платья, направилась к заднему входу. Сейчас ей не надо показываться на террасе и на кухне, где много народу. Она тихонько прокрадется по лестнице на второй этаж и в ванной комнате приведет себя в порядок, прежде чем снова предстать перед гостями, а главное, перед Мартином.

Не доходя до террасы, Дебора свернула на заросшую травой тропинку, которая вела вокруг дома на задний двор. Никем, как ей казалось, не замеченная, она подошла к двери и взялась было за ручку, как вдруг с противоположной стороны показалась чья-то высокая фигура, и из темноты появился Мартин.

7

— Так вот вы где! — с облегчением воскликнул Мартин. — Я искал вас повсюду, чтобы сказать вам… Что с вами, вы плачете?

— Ничего подобного! А впрочем… Все равно этого не скроешь.

— Что все-таки случилось? Вас кто-то обидел? — в голосе Мартина зазвучали угрожающие нотки.

— Мартин! Прошу вас, не требуйте объяснений, — с трудом подавляя рыдания, едва слышно ответила Дебора.

— Не могу видеть вас в слезах. Что происходит, черт побери?

Он подошел к ней и осторожным движением смахнул пальцем со щеки слезу.

— Я не могу рассказать вам всю правду, — глотая слезы, прошептала Дебора, — но и врать тоже не хочу.

В ней боролись два противоречивых желания. С одной стороны, ужасно хотелось, чтобы Мартин понял ее состояние и помог ей преодолеть охватившее ее отчаяние. С другой стороны, она боялась проявить слабость, ей не хотелось выглядеть беспомощной. В конце концов желание опереться на сильную мужскую руку победило.

— Пожалуйста, сделайте то, о чем я вас сейчас попрошу? — низко опустив голову и избегая вопросительного взгляда Мартина, произнесла Дебора. — Обнимите меня. Просто обнимите и постойте со мной так некоторое время.

Не говоря ни слова, Мартин заключил ее в объятия. Дебора прижалась к его груди и с облегчением закрыла глаза. Она слышала биение его сердца, и эти ритмичные сильные удары действовали на нее успокаивающе. Так же как и тепло его тела, которое она ощущала сквозь тонкий шелк рубашки.

Ощущение страшного одиночества постепенно покидало Дебору.

— Знаете, — успокаиваясь, сказала она, — мне с вами удивительно хорошо. Когда вы рядом, я почему-то чувствую себя в полной безопасности.

— Правда?

— Да.

Она почувствовала, как Мартин вздрогнул. Потом еле слышно сказал:

— Помню, как в одном маленьком городке негодяи изнасиловали, а потом пристрелили молодую женщину. Никогда не забуду ощущения собственной беспомощности, которое я тогда испытал. И сильнейший гнев.

Дебора опустила лицо на его грудь. Что можно было сказать? Как найти слова, способные снять с души человека накопившуюся тяжесть? Поэтому она просто прижалась к Мартину всем телом, стараясь этим прикосновением выразить то, что было невозможно передать словами.

Затихающий ветер тихо шевелил листья деревьев. Где-то совсем рядом в кустах защебетала птица. Мартин ослабил объятия и, изучающе посмотрев на нее, сказал:

— Вот теперь вы выглядите получше.

— Благодарю вас за то, что вы поддержали меня в трудный момент, — ответила Дебора. — И за откровенность тоже, — добавила она. — Я имею в виду ваш рассказ о той женщине.

— Конго так далеко отсюда.

— Воспоминания преследуют человека, где бы он ни находился. Воспоминания и кошмары.

— Я рад, что вам стало лучше, — закрыл тему Мартин.

Его профессия — спасать человеческие жизни, думала Дебора. Как же это, наверное, тяжело видеть страдания и даже смерть людей и быть не в состоянии помочь им.

— Конечно, я понимаю, что нелепо сравнивать тот случай, о котором вы мне рассказали, с моим нынешним состоянием, — сказала она, — но вы даже представить себе не можете, как мне помогли. Хочу, чтобы вы знали об этом.

— Тогда разрешите мне тоже поблагодарить вас.

Дебора подняла голову и посмотрела на Мартина. Так получилось, что в этот момент он наклонился, чтобы взглянуть ей в глаза. Случайно и в тоже время совершенно естественно их губы встретились и слились в долгий поцелуй. Затем его рот начал медленное путешествие вниз по ее шее. Нащупав языком пульс, Мартин остановился, прислушиваясь к его учащенному биению.

Погрузив пальцы в его густые черные волосы, Дебора обеими руками крепко сжала голову Мартина. Казалось, никакая сила не оторвет ее сейчас от этого мужчины. Исходящая от него сила переливалась в Дебору, придавая ей мужество и возрождая к жизни. Она предчувствовала, что в ее жизни грядут большие перемены, что она никогда больше не станет руководствоваться советами и наставлениями матери, что единственным ее компасом будут теперь собственные чувства и разум.

С террасы доносились звуки скрипки, игравшей зажигательную жигу, и топот танцующих ног. Губы Мартина вновь требовательно потянулись к ее губам, и в тот момент, когда Деборе казалось, что она вот-вот растает от испытываемого ею наслаждения, она скорее догадалась, чем услышала его шепот:

— Как бы мне хотелось, чтобы вся эта вечеринка испарилась. Один только раз нам удалось побыть вдвоем наедине, и то это было на пустоши, а так нас все время окружают какие-то люди. Самое правильное нам сейчас было бы заняться любовью. Прямо здесь, не сходя с места, и делать это до полного изнеможения.

Признание Мартина заставило Дебору вздрогнуть. От охватившей ее паники заныло в груди. Никогда еще она не вступала в интимные отношения ни с одним мужчиной. Но если сказать об этом Мартину, он, естественно, спросит почему. Придется рассказывать ему о тех строгостях, в которых ее воспитывала мать. Но рассказ будет неполным, а главное непонятным, если не раскрыть тайну, связанную с бабушкой Мэри.

Проблема разрешилась сама собой. Нежно погладив ее по волосам, Мартин огорченно сказал:

— Увы, к сожалению, завтра мы не сможем с вами уединиться. Ламберт просил меня помочь законопатить лодку, и я обещал ему.

Ламберт просил о помощи, потому что не хочет, чтобы Мартин оставался со мной, с обидой подумала Дебора. Это может помешать его планам избавиться от меня.

— Мартин, вы действительно хотите меня?

— Деб! Зачем задавать такие вопросы? Вы же взрослая женщина и сами все прекрасно видите.

— Мне кажется, это у вас ко мне чисто физическое влечение.

— Даже если и так, что в этом плохого?

— Переспать ночь, а утром до свидания? — продолжала свою линию Дебора.

— Похоже, что вы говорите это на основании прошлого опыта? — многозначительно заметил Мартин, беря ее за плечи и поворачивая к себе лицом.

— В какой-то мере, — уклонилась от прямого ответа Дебора. — Кстати, я собираюсь отплыть в воскресенье.

— Не могли бы вы хоть на пять минут забыть об этом чертовом пароходе?! — рявкнул Мартин.

— Перестаньте орать на меня. Я не виновата, что вы не хотите ответить на мой вопрос.

— Тут вы правы. — Он усмехнулся, отпуская ее плечи. — Я действительно не хочу отвечать, ибо сам не знаю, что вам сказать.

— По крайней мере, честно.

— Послушайте, Дебора! Я в самом деле не понимаю, что происходит между нами. Знаю только одно: не могу заснуть по ночам, потому что страшно хочу, чтобы вы были рядом. Знаю и другое. За последние пять дней я рассказал вам о себе больше, чем я рассказывал кому-либо за прошедшие пять лет. Наконец, точно знаю, мне нравится, что вы человек с характером. Ничего и никому не спускаете.

Мартин замолчал, как бы раздумывая, стоит ли раскрываться до конца или нет.

— И последнее, — преодолев минутное колебание продолжал он. — Я действительно не хочу, чтобы вы в воскресенье сели на пароход и навсегда уплыли из моей жизни… А теперь еще об одном, может быть, самом главном… Так вот, иногда ощущения тела могут сказать не меньше, чем слова. Мне кажется, наши тела непрерывно шлют друг другу импульсы. Что, если нам подчиниться инстинкту, зову природы, а там будет видно?

— И это говорит мужчина, который гордится умением владеть своими чувствами?

— Секс — могучий стимул, — улыбнулся Мартин.

К сожалению, я слишком мало об этом знаю, с горечью подумала Дебора. А вслух добавила:

— По-моему, нам пора возвращаться. Боюсь, что гости Рей уже обратили внимание на наше долгое отсутствие и сделали из этого далеко идущие выводы.

— Прошу вас, Деб, не уезжайте в воскресенье.

Уже почти стемнело. На фоне яркого света, бьющего из окон дома, фигура Мартина казалась темным силуэтом. Дебора прислушивалась к своим ощущениям, отчаянно пытаясь понять, чего же жаждет ее тело. И внезапно услышала, как внутренний голос произнес: «Не уезжай, иначе всю оставшуюся жизнь будешь жалеть, что не попыталась узнать и понять, кем может стать для тебя этот случайно встретившийся мужчина. Наверное, что-то он для тебя значит, если ты как мороженое таешь в его руках. Такого с тобой не было еще никогда. Ты чувствуешь себя с ним в безопасности, так чего же ты боишься? Рискни, попробуй начать другую, новую жизнь».

Еще неделю назад ей казалось, что самым рискованным, даже авантюрным событием в ее жизни была поездка в Исландию. И в самом деле, как можно было сорваться с насиженного места и отправиться за тридевять земель только потому, что почти выцветшие строки старого дневника поведали о том, что произошло полвека тому назад с одним из ее предков. Теперь, после встречи с Мартином, она знала, что в течение жизни человек может оказаться в куда более рискованной ситуации, способной в корне изменить его судьбу.

— Деб, скажите что-нибудь ради Бога! — услышала она голос Мартина. — Завтра весь день я буду занят с Ламбертом, но потом мы можем взять лодку и поплыть на озеро. Вы и я. Представляете, никого кроме нас.

— Чтобы заняться любовью? — потребовала уточнения Дебора.

— Чтобы остаться наконец вдвоем, полюбоваться красивыми пейзажами. Наконец, просто для того, чтобы получить удовольствие, Деб, поверьте, вам не придется делать ничего против вашей воли. Я не собираюсь вас ни к чему принуждать, и не только по этическим соображениям, но и потому, что в противном случае вы действительно тут же уедете обратно в Бельгию, а я этого очень не хочу.

— Значит, поедем за удовольствием? — со значением повторила Дебора.

— Клянусь, все время, которое мы там пробудем, не приближаться к вам ближе чем на метр.

— Я тоже хочу вас, — набравшись смелости, призналась Дебора, — но именно поэтому я и боюсь остаться с вами наедине. Может так получиться, что я стану игрушкой в ваших руках, буду делать все, что вы захотите, но зато потом горько пожалею об этом.

— Я знаю, что мои поцелуи действуют на вас возбуждающе, — медленно произнес Мартин. — Давайте договоримся, что в пятницу мы оба воздерживаемся от секса, — предложил он, протягивая ей руку.

Дебора протянула ему свою и, почувствовав тепло и силу его пальцев, подумала, что все эти взаимные обещания ровным счетом ничего не значат.

— Договорились! — произнесла она.

Дебора привела себя в порядок в ванной и сошла вниз. Кухня была уже прибрана. Рей стояла у раковины и о чем-то разговаривала с Камиллой.

— Присоединяйтесь к нам, дорогая, — пригласила она Дебору, бросив при этом на нее испытующий взгляд.

— Хорошо, что мне только раз пришлось быть у вас в гостях, а то, наверное, очень скоро я растолстела бы и стала похожей на бочонок, так у вас вкусно, — сказала Дебора, взяв румяный пирожок с подноса.

— Деб, не размахивай, пожалуйста, этой вкуснятиной перед моим носом, — взмолилась Камилла. — Я так стараюсь проявлять благоразумие и не объедаться. Даже от моего любимого десерта и то отказалась. Кстати, откуда такая уверенность, что ты в первый и в последний раз у Норманов?

— Рано или поздно мне придется вернуться в Бельгию, — скрывая охватившее ее отчаяние, произнесла Дебора. Как могло случиться, что встреча с вчера еще незнакомым человеком так перевернула всю ее жизнь?

— Ты так все время торопишься уехать, как будто у тебя там дом горит, — язвительно заметила Камилла. — Как ты думаешь, Рей, мой Дерек достаточно набрался пива, чтобы его можно было оторвать от кресла и заставить танцевать?

— Я только что видела его в гостиной, и он мне показался тепленьким и очень довольным жизнью, — улыбнулась Рей.

— Что мне нравится в моем муженьке, так это то, что, когда он выпьет, к нему тут же приходит прекрасное настроение. Пойду-ка воспользуюсь этим, — с видом заговорщицы произнесла Камилла, удаляясь.

— Она просто прелесть. — Рей проводила ее теплым взглядом. — Так приятно видеть семьи, в которых после многих лет замужества сохранилась любовь. Увы, такое случается не часто. Я знала одну семейную пару из моей деревни, которая везде появлялась только вместе. Со стороны можно было подумать, что они безумно любят друг друга, но на самом деле никакой любви между ними не было.

— А ваши родители любили друг друга, Дебора?

Сейчас самый подходящий момент откровенно поговорить с Рей, но я, конечно, не осмелюсь, лихорадочно думала Дебора.

— Нет, мне кажется, что не любили, — досадуя на собственную нерешительность, ответила Дебора.

— По-моему, Мартин влюблен в тебя, — заметила Рей.

— Думаю, нет! Вы ошибаетесь, — покраснев, возразила Дебора.

— Хотя мне уже семьдесят семь лет, но это еще не значит, что со мной нельзя говорить о любви, — слегка обиделась хозяйка дома.

— Извините, моя сдержанность в разговоре на эту тему объясняется совершенно другим, — чувствуя, как краснеет, возразила Дебора. — Вы не поверите, но я никогда еще не была близка ни с одним мужчиной. Не знаю, что со мной происходит, но я вдруг превратилась в совсем другого человека.

— Протрите эти чашки, — совершенно не тронутая таким откровенным признанием, невозмутимо попросила Рей. — Так вы любите Мартина или нет?

— Мне все время хочется лечь с ним в постель. Но, если кто-нибудь узнает о моем состоянии, я, не дожидаясь парохода, сама поплыву в Боргаднес.

— Мы с вами, оказывается, очень похожи. — Рей засмеялась. — Недаром вы сразу так понравились мне. Ну что ж, Мартин — прекрасный человек. Если бы не он, Финли сегодня не было бы в живых.

— Мартин ничего не говорил мне об этом, — насторожилась Дебора.

— Он и не скажет. Мартин такой же скрытный как ракушка во время отлива, — заметила Рей, ставя десертные тарелки в раковину. — Так вот, однажды, когда воинская часть расположилась биваком в конголезской деревне, засевшие на соседних холмах снайперы открыли огонь, и один из них подстрелил Финли. Мартин, рискуя собственной жизнью, перенес его в укрытие, получив сам при этом ранение в колено.

Рей не отличалась красноречием, но воображение Деборы живо нарисовало картину той ночи.

— Финли сам рассказал вам об этом?

— Да, он приезжал в отпуск. Финли буквально боготворит Мартина. По его словам, Мартин чуть не сошел с ума оттого, что не мог помочь всем тем, кто нуждался в помощи. Я рада, что он смог приехать к нам, и было бы замечательно, если бы вы сделали его счастливым, — заметила Рей, вынимая из раковины вымытые тарелки.

При этих словах она изучающе взглянула на Дебору, но та не заметила ее взгляда. В глубокой задумчивости она машинально терла полотенцем давно уже сухую тарелку.

— Финли для нас как родной сын, — продолжала Рей. — Его родители жили здесь в Будардалуре. Они были нашими лучшими друзьями, и я до сих пор не могу примириться с их преждевременной кончиной. Фактически Ламберт и я вырастили Финли.

— Странно устроена жизнь, — продолжала Рей. С одной стороны, я отдала бы все на свете, чтобы Джун и Тейлор не утонули. С другой — в результате этой трагедии судьба подарила нам ребенка. Я всегда страшно переживала, что у нас с Ламбертом не было собственных детей. Врач сказал, что это моя вина. Муж здесь ни при чем.

— Ну что вы такое говорите! — ошеломленная признанием Рей, воскликнула Дебора. — Разве можно говорить о чьей-либо вине в таких делах?

— Это мои слова, Деб, — постаралась успокоить ее Рей. — Ламберт никогда не говорил ничего подобного.

— Знаешь, Ламберт, конечно, не ангел, но он любит меня, и я люблю его. Не торопись уезжать. В молодости кажется, что любовь ждет вас повсюду, что она, как клюква на болоте, рассыпана на каждом шагу. Увы, это далеко не так, но понимаешь это только с годами.

Ламберт — единственный, кто хочет, чтобы я уехала, с горечью подумала Дебора, но рассказать об этом Рей… Нет, это уж слишком.

— Не уверена, что вообще знаю, что такое любовь, — печально сказала Дебора. — И уж, конечно, не думаю, что она висит на каждом дереве. Подходи и срывай.

— Видишь сушилку? — Рей показала рукой на стоявший рядом со стиральной машиной сушильный агрегат. — Ламберт купил мне ее четыре года назад, когда из-за мучавшего меня артрита я не могла больше полоскать белье в холодной воде. Так вот мой муж, ничего не говоря мне, сделал заказ на фирме, и они доставили его прямо мне на кухню. В наше время никого не удивишь такими удобствами. Да и не в сушилке дело, а в том, что Ламберт подумал обо мне, проявил заботу.

Разумеется, хорошо, что Ламберт так трогательно любит жену после стольких лет совместной жизни, подумала Дебора, но почему он считает себя вправе все решать за нее. Когда я выйду замуж, мы с мужем будем принимать решения вместе. Я захочу быть в курсе всех его дел. Он ничего не должен будет скрывать от меня, даже измены, какими бы болезненными ни были такие признания.

— Зато я прекрасно знаю, что такое любовь! — раздался вдруг чей-то громкий голос.

В дверь, ведущую из террасы на кухню, со смехом вошли несколько мужчин и среди них Мартин. Наполнив кружки пивом, мужчины вышли, а Мартин, слегка прихрамывая, подошел к раковине.

— Оказывается, я все еще не в состоянии танцевать жигу, — с явным огорчением сообщил он. — Но следующим танцем должен быть вальс. Приглашаю вас, Деб, потанцевать со мной.

— Рей рассказала мне, что случилось с вашей ногой, — тихо сказала Дебора.

— Только не надо делать из меня героя, — криво усмехнувшись, пробормотал Мартин.

— Но это действительно мужественный поступок, — заметила Дебора.

— Я действовал импульсивно, не успел даже подумать, прежде чем решился выбежать из укрытия. При этом испытывал невероятный страх.

— Вот это и есть проявление настоящего мужества, — возразила Дебора.

— Так вы пойдете со мной танцевать или нет? — сменил тему разговора Мартин.

— Я прошла с тяжелым рюкзаком пол-Европы, — ответила Дебора, оттянув руками воображаемые лямки, — так что, если понадобится, смогу поддержать вас. Вы хотите сказать, что приглашаете меня на танец?

— Мартин! Тебе надо усвоить некоторые правила ухаживания за женщинами, — прервала их диалог Рей. — Я не сказала тебе, Деб, одну важную вещь. Когда Ламберт покупал мне сушилку, он одновременно заказал большой букет роз. И то и другое прибыло одновременно, и я не знаю, какой именно из двух подарков заставил меня в этот день плакать как маленькую.

Мартин быстро подошел к столу, на котором стояла ваза с букетом, подаренным кем-то Рей, вынул из него белую ромашку и протянул ее Деборе.

— Не могу преподнести вам розу, и дельфиниума, цвет которого напоминает цвет ваших глаз, тоже нет, но этот белоснежный цветок будет прекрасно смотреться на ваших роскошных волосах, — с галантной улыбкой сказал он, прикрепляя ромашку, к голове Деборы. Низко поклонившись, Мартин добавил — Прелестная Дебора Мелисанда Ломмел, свет души моей, могу ли я просить вас осчастливить меня? Позвольте пригласить вас на танец.

Дебора ответила низким поклоном, поддерживая начатую им игру.

— Сочту за честь служить вам опорой.

— Как я справляюсь со своей ролью? — обратился Мартин к Рей.

— Для начала неплохо.

— Честно говоря, я не особенно силен в таких играх, — признался он Деборе. — Слышите, играют вальс. Пойдемте танцевать.

Взявшись за руки, они вышли на террасу. Мартин положил руку ей на талию и тихо сказал:

— Какое наслаждение обнимать вас!

Дебора положила руку ему на шею. Другая утонула в его огромной ладони. Внутри нее все пело.

По мере того как они медленно двигались в такт музыке, Мартин все крепче прижимал ее к себе. Его рука скользнула вниз по талии и замерла на бедре. В тот же момент Дебора явственно ощутила животом мужскую плоть, такую твердую и сильную, что, казалось, она проткнет ее насквозь.

Инстинктивно она подалась ему навстречу, покорно раскачиваясь в его объятиях. Это движение означало одновременно и полную капитуляцию, сдачу на милость победителя, и в то же время требование продолжить игру до ее полного и логического завершения.

— Если вы можете сделать со мной такое, значит, не нужны никакие розы, а тем более сушилка, — прошептала она ему на ухо.

— Мне тоже не нужно ничего кроме вас, — таким же вкрадчивым шепотом ответил Мартин.

Дебора почувствовала, как что-то сладостно дрогнуло где-то глубоко внутри. Затем дрожь начала распространяться по всему телу и вскоре охватила ее всю. Ее трясло как в лихорадке. Дебора понимала, что выглядит, мягко говоря, нескромно, но ей было уже все равно. Она полностью отдалась охватившим ее ощущениям. Несмотря на то что на ней было надето платье, ей казалось, что она совершенно голая. Ее окаменевшая грудь заныла от желания. Бедра двигались теперь не в такт музыке, а совершали резкие движения, подчиняясь зову природы. Она была поражена силе этого зова и той яростью, с которой ее тело откликалось на него. Взглянув Мартину в глаза, она поняла, что ему не надо ничего объяснять. Он все видел и понимал, испытывая при этом те же чувства, что и она.

Дебора и Мартин внезапно остановились и так стояли, плотно прижавшись друг к другу, не обращая внимания на музыку и перестав подчиняться ее ритму.

Внезапно скрипка замолчала, но тут же заиграла снова, только теперь уже не вальс, а любимую мелодию всех женщин — свадебный марш Мендельсона.

— Эй, вы! Очнитесь! — услышали они громкий оклик Ламберта.

С трудом оторвавшись от Деборы, Мартин с досадой оглянулся и недовольно буркнул:

— Опять мы собрали зрителей!

— Дождемся пятницы, — напомнила Дебора.

Захочет ли Мартин сдержать свое обещание и не приближаться к ней ближе чем на метр. И сможет ли она сама следовать этому уговору. Вряд ли. Скорее всего именно она и выступит в роли искусителя, начнет бесстыдно соблазнять мужчину, ласки которого заставляют ее терять всякий стыд и сдержанность.

— Ламберт, кажется, чем-то недоволен, — заметила она вслух.

— Как это ни странно, но, по-моему, он вас недолюбливает. Что произошло между вами?

— Может быть, Ламберту неприятно, что я напомнила ему о годах войны, — ушла от прямого ответа Дебора. Снова заиграл вальс. — Пойдемте танцевать, — пригласила она своего кавалера, прижимаясь к его широкой, сильной груди и обвивая руками его крепкую шею.

— Да, лучше танцевать, чем возвращаться на кухню. Я просто не в состоянии оторваться от вас, — сдавленным голосом признался Мартин.

Этого он мог бы и не говорить. Дебора и так видела, в каком он состоянии, и это наполняло ее гордостью. Если даже такие невинные ласки действуют на Мартина так возбуждающе, что же с ним будет, если… Даже мысленно она боялась представить это «если»…

И все-таки это еще не любовь, думала Дебора. Просто пришла пора, и заговорил древнейший инстинкт, проснулась так долго дремавшая сексуальность. Инстинкт, который никак не проявлял себя до тех пор, пока она не встретила Мартина.

Ну и пусть! Нельзя жить по принципу — все или ничего. Кто знает, сколько надо ждать, чтобы зов природы и духовная любовь совпали, пришли в одно и то же время, были разбужены одним и тем же человеком. Так можно прождать всю жизнь и умереть девственницей.

Решив для себя это, казалось, неразрешимое противоречие, Дебора облегченно вздохнула и прижалась к Мартину. Их сердца забились так громко, что они больше не слышали звуков музыки. Все вокруг перестало существовать. Все, кроме них самих.

8

На следующий день сразу же после обеда Дебора вышла погулять. Задумавшись, она и не заметила, как оказалась на тропинке, ведущей к дому Норманов. Быстро бегущие низкие облака заслоняли солнце. В воздухе веяло прохладой. Накануне вечеринка кончилась лишь под утро, поэтому она чувствовала себя не выспавшейся. К тому же перед расставанием на ступеньках дома Камиллы Мартин подарил ей жаркий поцелуй, после которого она целый час беспокойно ворочалась в постели и никак не могла заснуть.

На этот раз им никто не мешал, и поэтому поцелуй был особенно чувственным и невыносимо сладким. После него постель казалась пустой и холодной, и все ее существо требовало мужской ласки. Всю ночь ей снились эротические сны, в которых она без устали занималась любовью в самых смелых позах. Проснувшись, Дебора порадовалась, что ее мать никогда не узнает содержание ее снов.

К Норманам она отправилась под тем предлогом, что Камилла якобы попросила ее забрать оставленные там кастрюли, поскольку накануне Дерек немного перебрал, и Камилле пришлось помогать ему добираться до дому. Из-за этого на другой день он выглядел несколько смущенным, что, однако, не повлияло на его аппетит.

Впрочем, Дебора меньше всего думала о Дереке. Приветливо улыбаясь встречным прохожим, она быстрым шагом шла туда, где, как она знала, находится сейчас Мартин.

Плоскодонка Ламберта лежала на траве перед террасой. Вооружившись здоровыми палками, Ламберт и Мартин помешивали кипящую в огромном котле смолу.

Морщась от едкого запаха, Дебора приветствовала обоих:

— Доброе утро всем!

— Неужели вы только что встали? — Мартин приветливо улыбнулся ей. — Мы с Ламбертом трудимся уже с семи часов утра, не так ли старина?

Бросив на Дебору недовольный взгляд, Ламберт молча наклонился над лодкой.

— Доброе утро, Ламберт, — не обращая внимания на его сердитый вид, сказала Дебора. — Бедный Дерек тоже мучается с похмелья и потому, как и вы, ходит мрачнее тучи, — добавила она.

— Мое настроение вызвано вовсе не пивом, — невежливо буркнул Ламберт, старательно замазывая толстым слоем вара щели между досками лодки.

— Правда? — Дебора наклонилась, чтобы заглянуть в глаза Ламберту. — Бедненький, что же с вами? — шутливо воскликнула она.

Тот лишь сердито проворчал нечто нечленораздельное и демонстративно отвернулся.

— А вы сами-то выспались, Деб? — подхватывая игру Деборы и делая вид, что не замечает состояние Ламберта, с невинным видом спросил Мартин.

— Совершенно не выспалась. А вы, Мартин?

— Я вообще почти не спал. — Он многозначительно посмотрел на нее.

Под ветром темно-голубая рубашка плотно прилегла к фигуре Деборы, подчеркивая красивую форму груди и тонкую талию. Камилла выбрала удачную прическу для своей новой подруги. Собрав волосы в высокий пучок на затылке, она тем самым подчеркнула линию скул, что придавало лицу сексапильный вид. Цвет рубашки усиливал голубизну глаз.

— А в котором часу вы встали, Ламберт? — не оставляла попыток вывести его из мрачного состояния Дебора. В этот момент она заметила, как из дома вышла Рей и направилась в их сторону. Стоявшие спиной к дому мужчины не видели ее приближения. На Рей был надет большой передник, раздувавшийся на ветру как парус.

— Мы начали эту работу рано утром, и чем скорее вы перестанете отвлекать нас от дела, тем быстрее мы ее закончим.

— Ламберт! Что с тобой происходит? Почему ты так обращаешься с Деборой? — угрожающе тихим голосом произнес Мартин. — Ни разу ты не поговорил с ней по-человечески.

Бросив мешалку в чан со смолой, Ламберт выпрямился и резким голосом сказал:

— Это мои проблемы, Мартин. Думаю, что и тебе пора ехать туда, куда ты собирался.

— Ламберт! — в ужасе воскликнула подошедшая незамеченной Рей.

— А что ты здесь делаешь? — Ламберт даже подпрыгнул от неожиданности.

— Я пришла предложить вам чаю с печеньем. Какой дьявол в тебя вселился, мистер Норман? Ты никогда еще не был таким негостеприимным.

— Гостеприимство здесь ни при чем, — решительно отвел обвинения жены Ламберт. — Ты помнишь, в первый же день Мартин сказал нам, что он собирается ехать в…

— Замолчи, Ламберт, — прервал его Мартин.

— Собирается куда? — недоумевающе переспросила Дебора.

— Может быть, хватит играть в прятки? — огрызнулся Ламберт. — Мартин должен срочно ехать в Соединенные Штаты. Ему предложили великолепную работу в одной из престижных американских клиник. Если он согласится, то все его финансовые проблемы будут решены раз и навсегда.

— Как вы могли скрыть это от меня, — возмущенно воскликнула Дебора. — И вообще, почему вокруг вас все время какие-то тайны? Если бы не вчерашняя вечеринка, я так и не узнала бы, где вы служили, и эту историю с Финли. Зачем вам эта маска сильной личности, хранящей многозначительное молчание?

— Мартин! Мешай смолу, а то она загустеет, — прервал ее излияния Ламберт, и Мартин послушно наклонился над котлом.

— Я оставлю вас на минуту, — начиная успокаиваться, сказала Дебора. — Мне надо зайти в дом. Когда я вернусь, вы, Мартин, должны будете сказать, хотите ли все еще поехать со мной завтра на озера или нет.

— Могу ответить сразу: хочу, — охотно подтвердил тот. — Извините, Деб, но как-то до сих пор не было подходящего момента для откровенного разговора.

Возмущение Деборы было столь велико, что виноватый вид Мартина ее совершенно не тронул. Она не чувствовала себя готовой простить его.

— Надеюсь, завтра у нас появится возможность для такого разговора. В противном случае между нами все будет кончено, — напуская на себя суровость, предупредила она.

— Давайте встретимся в восемь часов утра, — предложил Мартин.

— Хорошо, — сухо согласилась Дебора и, обратившись к Рей, уже совершенно другим тоном добавила: — Извините, я пришла за кастрюлями Камиллы. Ей не в чем приготовить обед.

Разумеется, это было полуправдой. Просто ей не хотелось задерживаться в доме Норманов, поскольку Рей наверняка стала бы расспрашивать ее о личной жизни. Кроме того, она хотела отложить выяснение отношений с Мартином на завтра, когда рядом не будет свидетелей. Уж очень было неприятно делать ему выговор в присутствии других людей.

Перед тем как вернуться в дом Камиллы, Дебора поднялась на вершину холма, чтобы полюбоваться видом на море, покрытое белыми барашками пены.

Почему же ее так огорчило известие о том, что Мартин собирается в Америку, думала Дебора, сидя на гранитном камне. Сама она тоже скоро уедет в Бельгию, так что какая разница, за сколько тысяч километров от нее будет находиться этот мужчина.

Может быть, все дело в том, что Исландия и Мартин прочно ассоциировались друг с другом в ее сознании. Она часто думала, что Мартин не случайно родился именно здесь, на этом суровом острове. Грубые черты его лица, мощная фигура как нельзя лучше соответствовали суровым, по-своему прекрасным пейзажам этой страны.

И все-таки почему он такой скрытный? Зачем было делать тайну из того, что он собирается уехать в Штаты и в Исландии находится только проездом? Как умело он выяснил все у Деборы, при этом не сказав о себе ни слова.

А между тем совершенно очевидно, что жизнь Мартина была полна приключений. Не раз он рисковал жизнью. Теперь понятно, почему он так мгновенно и решительно реагировал на ее внезапное появление на пустоши. В его работе малейшее промедление могло привести к гибели.

Дебора не сердилась на Мартина за то, что тот не рассказал ей историю спасения Финли.

Она понимала, что он просто боялся выглядеть хвастуном. Вопрос в том, что Мартин вообще ничего о себе не рассказывал.

Ее отец тоже не любил говорить о своей работе, и мать никогда о ней его не спрашивала. В семье исходили из того, что все это чисто мужское дело, в которое женщинам не надо совать свой нос. Но Дебора принадлежала уже к другому поколению женщин. У нее вызывали отвращение любые попытки что-либо скрыть от близкого человека. Близость и скрытность, считала она, несовместимы. Они взаимно исключают друг друга. Именно потому не сложились у нее отношения с Ламбертом и его женой, что их разделяла тайна. Тайна ее происхождения.

Но если она сама не захотела раскрыть Мартину эту тайну, то как же можно требовать, чтобы он рассказал ей все о своей жизни. Все-таки она лицемерка. Нельзя же подходить ко всему с двойными стандартами. Конечно, с ее стороны было бы разумным позвонить Мартину и сказать, что никуда она завтра с ним не поедет.

Так и не придя ни к какому решению, Дебора поднялась с камня и пошла к дому Камиллы.

В тот же вечер они с новой подругой были в гостях в одном доме, где их угощали блюдом, приготовленным из оленины. Хотя в гостиной стоял телефон, Дебора так и не решилась набрать номер Мартина, чтобы отказаться от поездки. На следующее утро ровно в восемь она шла по тропинке, ведущей к дому Норманов. За плечами у нее был рюкзак, на носу темные очки.

Мартина она увидела на террасе, наливающим керосин в канистру. К счастью рядом с ним не было ни Ламберта, ни Рей. Дождавшись, пока он завинтит крышку, Дебора, собравшись с духом, произнесла:

— Доброе утро, Мартин!

— Вы пришли, — подняв голову, не очень приветливо ответил тот.

— Я же обещала.

— Рей приготовила нам столько еды, что ее хватит на неделю.

— Камилла тоже собрала мне полный рюкзак, — вымученно улыбнулась Дебора.

— По крайней мере, один из наших инстинктов будет удовлетворен. Что касается другого, то он мне полночи не давал заснуть. Кстати… На озере сильный ветер. Вы взяли куртку?

— Не только куртку, но и жидкость от комаров, темные очки от солнца, воду, фрукты, еду, бинокль, запасную фотопленку и пару теплых носков, — с готовностью ответила Дебора. — Я полностью экипирована для простой жизни на природе.

— Ну, положим, жизнь с вами нигде не может быть простой, — усмехнулся Мартин. — Вы обратили внимание, что я вас даже не поцеловал в знак приветствия.

— Обратила и все же не думаю, что вы собираетесь постричься в монахи. Двинулись?

Полчаса спустя Мартин сидел за румпелем плоскодонки, медленно скользившей вдоль каменистых берегов, густо заросших папоротником, над которым изредка возвышались сосны и вереск. Дебора с удовлетворением заметила, что ее спутник чувствует себя на воде как дома.

Расслабившись, она устроилась поудобнее и стала рассеянно смотреть по сторонам. Небольшие волны с тихим плеском ударяли о днище лодки. Водяные брызги сверкали на солнце маленькими радугами. Из-за шума мотора и воды разговаривать было невозможно, и на лодке воцарился покой.

Озеро Медное было около семи миль в длину. Со всех сторон к самому берегу подступали холмы или скалы, где покрытые негустым лесом, а где и вовсе голые. В отдельных местах со скал струились небольшие водопады, выглядевшие белыми шевелящимися пальцами. Они почти уже доплыли до дальнего конца озера, как увидели довольно большой водопад, с шумом низвергавшийся с высокой скалы.

— Мы здесь задержимся, чтобы вы могли получше разглядеть это маленькое чудо природы, — предложил Мартин.

Выскочив на берег, Дебора помогла ему вытащить из воды плоскодонку, днище которой с визгом заскрежетало о камни. Мартин взялся за трос, чтобы подтянуть ее поближе и закрепить за растущее почти у самой воды дерево. Дебора бросилась ему помогать, и в этот момент их руки соприкоснулись. От неожиданности она отпрыгнула в сторону, как это делают дети, когда нечаянно дотронутся до чего-нибудь горячего.

— Не бойтесь, ничего с вами не случится.

— Извините, это так глупо, но я в самом деле не нарочно. Поверьте, в этом не было ничего демонстративного, — растерянно пробормотала Дебора.

— Оглянитесь вокруг, — успокоил ее Мартин. — В радиусе по крайней мере пяти миль нет ни единой живой души. Я могу разложить мою куртку на нагретом солнцем камне. Он такой теплый, что вы сразу почувствуете это голой спиной. А сверху я накрою вас собой… Признайтесь, вы думаете о том же.

— Признаюсь! Думаю, хотя и не такими поэтическими образами… Вы все время застаете меня врасплох. Хотите искупаться в водопаде? Там наверху для этого есть удобная площадка.

— Туда не так просто забраться, — с сомнением в голосе заметил Мартин, глядя на низвергающийся сверху пенящийся поток. — Вы умеете лазать по скалам?

Закинув петлю троса на торчавший рядом с площадкой камень, он закрепил его за дерево и скомандовал:

— Лезьте!

Ухватившись обеими руками за трос, Дебора медленно начала подниматься вверх, упираясь ногами в выступы гранитных камней. Кусок заросшей лишайником земли оборвался под ногой. Прямо перед лицом возник стебель голубого колокольчика. В мокрых расщелинах виднелись кустики розовой дикой орхидеи и камнеломки.

Шум водопада становился все громче, притягивая Дебору к себе как магнит. Ее мышцы освоились с трудностями, и карабкаться вверх стало легче. Когда подъем закончился, она оказалась на небольшой, почти ровной площадке.

Отдышавшись, Дебора посмотрела вниз. В нескольких метрах внизу от нее медленно поднимался по скале Мартин. Сердце ее дрогнуло: она заметила, что он опирается только на одну ногу, щадя другую. Дебора понимала, что Мартину будет неприятно, если кто-нибудь увидит, что из-за больной ноги он с трудом преодолевает не такое уж сложное препятствие, и она быстро отвернулась.

Наконец Мартин достиг площадки. Остановившись, он с трудом перевел дыхание и вытер обильный пот со лба. Было очевидно, что его состояние вызвано не усталостью, а той болью, которую он только что испытал при подъеме.

— Зачем вы меня ждали? — недовольно спросил он. — Надо было продолжать идти вверх.

— Я не ждала…

— Не лгите, Деб. Я же видел, как вы оглядывались.

— Послушайте, Мартин. К чему эта гонка? Вы думаете, что, если бы вы добрались сюда пятью минутами позже, что-нибудь изменилось бы?

— Все эти годы я находился в прекрасной форме, — помолчав, сказал Мартин. — Мы с Финли ежедневно бегали по пять миль. Взбирались на скалы и спускались по веревке вниз. И вот теперь я с трудом вскарабкался на этот проклятый холм.

Он провел рукой по взлохмаченным ветром волосам и тихо произнес что-то сквозь зубы.

— Извините, я снова ругаюсь. Вы должны меня понять. Я всегда гордился своей тренированностью. Тем, что мое тело безоговорочно слушалось меня. Я просто не ощущал его, настолько оно было легким. И вот теперь…

— Мартин! Когда вы спасали Финли, вас запросто могли убить, но вы остались живы. И вот сейчас вы стоите и греетесь под горячими лучами яркого солнца, любуетесь такими прекрасными пейзажами, что хочется плакать, глядя вокруг. И вы сами тоже красивы, — добавила она дрогнувшим голосом. — Ваше тело прекрасно, и вы, конечно, знаете, что я счастлива находиться здесь рядом с вами. Счастлива, что вы не лежите в грязной пыли, истекая кровью в далеком Конго.

Мартин молча подошел к ней, приподнял рукой ее подбородок и заглянул в полные слез глаза.

— Деб, дорогая! Не плачьте. Не могу видеть вас плачущей.

Осторожным движением он вытер ей щеки.

— Никогда еще никто не говорил мне таких замечательных слов, потому что я ни с кем не сближаюсь настолько, чтобы это стало возможным. Но вы с легкостью преодолели все барьеры, которые я возвожу в моих взаимоотношениях с людьми.

— Я преодолела их потому, что ненавижу, когда люди скрывают что-то друг от друга.

— Вы сами сплошная тайна.

— Может быть, после того как мы разъедемся — вы в Штаты, я в Бельгию, — я напишу вам письмо, в котором объясню, что привело меня в Исландию. Тогда вам все станет ясно.

— А какой тогда будет смысл в ясности, — разочарованно заметил Мартин. — Америка и Бельгия в разных полушариях. Скажите, вы хотели бы стать моей женщиной?

— Когда я рядом с вами, мне кажется, что хочу, — уклонилась от прямого ответа Дебора. — Но когда я остаюсь одна, меня пугает такая перспектива. В конце концов, не сегодня-завтра вы уедете, и мы можем никогда не увидеться.

— Я встретил вас далеко не в лучшее для меня время, — медленно произнес Мартин. — Мне уже тридцать четыре. Работы нет, дома тоже. Меня постоянно одолевает беспокойство, склонность к перемене мест. Я как олень в брачный период. Эта работа в клинике, конечно, лакомый кусочек, но она так отличается от того, чем я занимался последние восемь-девять лет.

— Но вы сами-то хотите получить эту работу? — требовательно спросила Дебора. — Вам действительно нужно это денежное место?

— Я сам не знаю, что мне нужно. В том-то и дело, что я чувствую себя на распутье… Послушайте, Деб! А почему бы вам не поехать вместе со мной?

— Больше всего я хотела бы остаться здесь, в Исландии.

— Тогда почему вы возвращаетесь в Бельгию?

— Во всяком случае, не из-за денег, — ответила Дебора. Все дело в Ламберте, подумала она. Это из-за него я не смогу обрести вторую родину.

— Исландия — далеко не райское место, — предупредил Мартин. — Здесь довольно высокий уровень безработицы. Основная отрасль экономики рыболовство переживает трудное время. Климат здесь суровый. Что вас так тянет на этот остров?

— Вы родились здесь и тем не менее уехали, как только позволили обстоятельства, — задумчиво сказала Дебора. — Кого вы теперь пытаетесь убедить, что жить здесь не надо? Меня или себя?

— Я уехал в шестнадцать лет потому, что страстно хотел увидеть мир, — горячо возразил Мартин. — Я не мог представить себе, что вся моя жизнь пройдет в маленькой, Богом забытой деревушке на краю света.

— К тридцати четырем годам вы повидали больше стран, чем большинство людей за всю жизнь, — стараясь говорить как можно мягче и убедительнее, сказала Дебора. — Теперь же вы собираетесь обосноваться в тепленьком местечке, в дорогой частной клинике прелестного курортного городка, как будто сошедшего с рекламной картинки. Ей богу, Мартин, по-моему, вы достойны лучшего.

— Не думаете ли вы, что я заслужил передышку?

— Разумеется, но дело не в этом, а в том, что вы себя недооцениваете, если соглашаетесь на такую синекуру.

— Послушайте, почему бы вам не помолчать немного? — теряя терпение, воскликнул Мартин.

— Потому что я не хочу остаться на всю жизнь монашкой, — тоже переставая сдерживаться, воскликнула Дебора.

В ответ раздался громкий хохот. Откинув назад голову, Мартин хохотал так оглушительно, что на какое-то время заглушил шум водопада. Дебора тоже невольно улыбнулась.

— Монашкой? Ни в коем случае! С моей стороны было бы непростительно превратить такую красивую женщину в монашку.

Крепко обняв Дебору, Мартин горячо и страстно поцеловал ее. Она мгновенно вспыхнула и изо всех сил прижалась к его груди.

Первым очнулся Мартин. Отстранив от себя Дебору, он взглянул ей в глаза и тихо спросил:

— Ты предохраняешься от беременности?

— Нет, — растерянно призналась Дебора, тоже переходя на «ты». Для чего ей было предохраняться. Она приехала сюда, чтобы найти деда, а не любовника.

— Я нарочно ничего не захватил, чтобы ты не подумала, что я не умею держать слово.

— Бога ради, пойдем лучше смотреть на водопад, — умоляюще произнесла Дебора и, бросившись вперед, тут же споткнулась о камень. Она с ужасом подумала о том, что ее может ожидать судьба бабки Мэри.

— Осторожно! — Мартин подхватил ее за руку.

— Здесь невозможно ходить, — смущенно оправдывалась Дебора. — Как на минном поле.

— Нет, к счастью, ты не знаешь, что такое минные поля, — возразил Мартин. — Сколько страданий и увечий они приносят людям. Я чуть не сошел с ума от всего этого.

Бедный Мартин, думала она. Каких только ужасов он не насмотрелся. Взяв его за руку, Дебора медленно двинулась в сторону водопада. Ее лицо было мокрым от водяной пыли. Рев воды, падавшей с пятнадцатиметровой высоты, заглушал голоса. Мощные струи воды сделали углубление, напоминающее небольшой бассейн.

— В детстве мы любили купаться в таких водоемах, — прокричал ей на ухо Мартин.

Накопившаяся в Деборе энергия требовала выхода.

— Если нельзя заниматься сексом, будем плавать, — крикнула она в ответ. — Я захватила с собой купальник.

— А я нет.

— Я повернусь спиной, — предложила Дебора и, сев для безопасности на попу, начала спуск к воде. Приблизившись к водоему, она обнаружила уступы, напоминающие естественные ступеньки, встала на ноги и по ним приблизилась к бурлящей воде. Минуту спустя к ней присоединился Мартин.

— Я переоденусь вон за тем кустом, — улыбнувшись, сообщила она ему. — Не бойся, тебе ничего не грозит. Обещаю, что я не наброшусь на тебя.

— Хотел бы я посмотреть, что из этого выйдет на острых камнях и колючках, — засмеялся Мартин. — Но ты можешь это сделать в любом другом, более подходящем месте.

— Скажи, только честно, я тебе нравлюсь? — покраснев от смущения, спросила Дебора.

— Очень.

— И ты мне очень, — призналась Дебора. — Мне кажется, моя мать не любила отца. Уважала его, нуждалась в нем, ухаживала за ним, но не более того. Думаю, мужчина и женщина лишь тогда должны быть вместе, когда они способны вместе радоваться жизни.

— Глубокая мысль, — нахмурив лоб, с серьезным видом заметил Мартин.

— Не смейся надо мной, — возмутилась Дебора. — Пойдем окунемся. Вода, наверное, такая холодная, что сразу отобьет всякое желание даже думать о сексе.

— Ну, отбить мое желание можно только заморозив меня, — усмехнулся Мартин.

Зайдя за куст, Дебора начала медленно переодеваться. Она не спешила, потому что ей хотелось побыть в одиночестве и подумать над тем, как вести себя с Мартином. А еще потому, что она боялась увидеть его обнаженного и ждала, пока он первый войдет в воду.

Она думала о том, что жизнь не баловала этого человека, что все эти последние годы он видел больше плохого, чем хорошего. Ее удивляло и пугало то, каким доверием она прониклась к Мартину, хотя знала его всего лишь неделю. Разве не глупо так поверить в человека, которого почти и не знаешь. Мысль о том, что вскоре они разъедутся в разные края света, казалась ей невыносимой.

Раздевшись, Дебора натянула на себя купальник и, осторожно обходя торчавшие из земли камни, пошла к воде. Мартина нигде не было видно. Дебора оглянулась — вокруг никого. При мысли, что она осталась одна в этом диком удаленном уголке природы, ее охватил страх. Но в тот же момент она уловила движение на дальнем конце водоема.

Мартин стоял к ней спиной. Тяжелые струи воды с шумом обрушивались на его голову и плечи, стекая по узким бедрам и длинным ногам. Голова его была откинута назад, глаза закрыты. Дебора знала, что его поза не имела ничего общего ни с демонстрацией наготы, ни вообще с сексом. Это была поза очищения. Но обмывал Мартин не тело, а душу. Он пытался таким вот образом избавиться от мучительных воспоминаний о тяжелом прошлом, которыми он никогда и ни с кем не делился и которые повсюду его преследовали.

Дебора приблизилась к краю водоема и сошла в воду. Она оказалась такой холодной, что у нее перехватило дыхание. С трудом вдыхая воздух, Дебора повернулась и встала к Мартину спиной. Ее не смущала его нагота. Просто каким-то особым чутьем она поняла, что Мартину надо побыть в одиночестве, потому что его переживания носят настолько личный, сокровенный характер, что никто не должен мешать ему в этот момент.

В течение нескольких минут она плавала вдоль края водоема, любуясь на изысканный рисунок листьев папоротника и яркую зелень мха. И все это время из ее сознания не исчезал вид обнаженного тела Мартина. Однажды она сказала, что у него прекрасное тело. Сейчас она добавила бы, что он похож на мраморную статую античного бога. Но в отличие от холодного мрамора тело Мартина излучало тепло и возбуждало страсть.

Внезапно Дебора почувствовала, как на ее плечо легла рука. Повернув голову, она увидела стоящего перед ней Мартина. Ее поразили его глаза: спокойные, улыбающиеся. Ушло душевное напряжение, и человек преобразился. Сбросив наконец так долго давивший на него тягостный груз переживаний, он чувствовал теперь невероятное облегчение.

— Как ты догадалась, что мне надо побыть одному? Ты не только красива, умна и сексуально привлекательна. Ты деликатна и обладаешь развитой интуицией. Никогда еще не встречал такого тонкого человека.

Наклонившись, Мартин прикоснулся к ее посиневшим от холода губам.

— Ты замерзла? — взволнованно спросил он. — Пора выходить на берег.

Не бойся, он не набросится на тебя, подумала про себя Дебора, а уж сама я тем более воздержусь от необдуманного шага. Ведь у нас нет средств предохранения. Когда-то моя бабушка отдалась минутному чувству, а потом страдала из-за этого всю остальную жизнь. Я не должна повторить ее ошибку.

Дебора оставила полотенце в рюкзаке, поэтому ей пришлось натянуть одежду прямо на мокрое тело. Одевшись, она крикнула Мартину, чтобы тот выходил из воды.

Тот не заставил себя ждать. Выскочив на каменный уступ, он как собака замахал головой, отряхивая с волос воду. Дебора смотрела на него, застыв от волнения. Стройное тело Мартина казалось частью окружавшей ее природы. Оно удивительным образом вписывалось в нее, естественно сочетаясь с водой озера, гранитом скал и бездонной голубизной неба.

В кого же она влюблена? В эти изумительные по красоте места или в этого мужчину? И можно ли вообще отделить одно от другого?

— Когда мы наконец полюбим друг друга, когда наступит этот божественный момент близости, я хочу, чтобы впервые это произошло на лоне природы, — прервал ее раздумья Мартин. — Сам не знаю почему, но ты мне кажешься ее частичкой. Нежным, хрупким и самым прекрасным ее творением.

— Ты не поверишь, но то же самое я думаю о тебе. — Дебора заглянула ему в глаза.

— Отвернись, — срывающимся от волнения голосом потребовал Мартин. — Хотя ледяная вода и охлаждает любовный пыл, ее возможности не беспредельны.

Послушно повернувшись к нему спиной, Дебора смотрела невидящими глазами на водоем, окружавшие его холмы и скалы, на бездонное небо. Мартин сказал, когда наступит момент близости. Он не сказал, если он наступит. Полюбив его, она отдаст ему не только свое тело, но и сердца. И, если им потом придется расстаться, частичка ее сердце уйдет вместе с ним. Так вот как разбиваются сердца.

9

Дебора и Мартин вернулись с прогулки к самому обеду. За утро они успели обойти вокруг озера и дошли до того места, где огромный каменный желоб, рассекая надвое поросший лесом холм, выходил к самому морю. По пути они спугнули оленя, видели гревшегося на камне бурого медведя. Они почти не разговаривали. Им казалось кощунственным нарушать величественное молчание природы.

Все это время в голове Деборы звучали как рефрен слова Мартина: «когда мы полюбим друг друга…», перебиваемые другими его словами: «когда я уеду в Штаты». Как же сочетать одно с другим? Возможно ли вообще такое сочетание?

К обеду Рей запекла лангуста с выращенными ею самой овощами и подала это вместе со свежеиспеченными хрустящими булочками. Обед был таким вкусным, что даже такая малоежка, как Дебора, и та попросила добавки.

На десерт их угостили мороженым и зефиром в шоколаде.

В разговоре за обедом Дебора старалась придерживаться нейтральных тем, рассказывая Ламберту об олене и медведе, о водопадах и других чудесах природы.

— Мартин, ты слышал последнюю новость? — спросила Рей. — В конце августа из клиники Боргаднеса уезжает врач.

— Правда? — безразличным тоном, демонстрируя свою незаинтересованность, спросил Мартин. И тут же добавил — Хорошо, что я обедаю у вас не каждый день, иначе я бы ужасно растолстел. Как это Ламберту удается сохранить стройность при таком замечательном домашнем поваре.

— В клинике освобождается место, — настойчиво повторила Рей. — Разве тебя это не заинтересует?

— Через две недели я должен быть в Штатах.

Ламберт с удовлетворением кивнул головой.

Ему явно понравился такой ответ. Ему, но не Рей.

— Ты мог бы сделать много хорошего для жителей этого городка, — не сдавалась она. — Там давно нужен новый человек со свежим подходом к работе.

— Много хорошего я могу сделать и в американской клинике.

— Еще один исландец собирается покинуть родной остров. Вот уж не думала, что и ты относишься к той категории людей, для которых дом находится там, где им удобнее жить.

— Рей! Не забывай, что Мартин сделал для Финли, — попытался урезонить ее Ламберт.

— Чувство благодарности не может помешать мне говорить то, что я думаю.

— Человек ищет новые для себя возможности. В этом нет ничего дурного, — примирительно заметил Ламберт. — Дебора вернется в Бельгию, Мартин уедет в Америку. Что им обоим здесь делать?

В ответ Рей лишь недовольно покачала головой и, не говоря ни слова, принялась разливать чай. Воспользовавшись ее молчанием, Ламберт начал рассказывать смешные и в то же время поучительные истории о смотрителях маяков. В другое время Дебора слушала бы с раскрытым ртом, но сейчас его многословие ее только раздражало. Почему он так радуется тому, что они с Мартином разъедутся в разные стороны? Ладно, пусть Ламберту не нужна внучка, напоминающая о грехах молодости, но какое ему дело до их отношений с Мартином?

После обеда Дебора настояла на том, чтобы ей разрешили вымыть посуду, и, поблагодарив, собралась уходить.

— Я провожу тебя, — предложил Мартин, но она отказалась, сославшись на то, что ей надо зайти за яблочным пирогом к Эстел, сестре Камиллы. Дебора вовсе не собиралась там задерживаться, но сама мысль остаться наедине с Мартином казалась ей невыносимой.

«Когда мы полюбим друг друга!» Нет, дорогой, со мной не случится того, что случилось с бабушкой Мэри. Мартин, наверное, охотно повторил бы амурный подвиг Ламберта, но с ней ему это не удастся. Две чересчур доверчивые женщины в одной семье — это слишком много.

— Тогда встретимся завтра? — с невозмутимым видом предложил Мартин.

— Возможно, — небрежно бросила Дебора.

— Деб, дорогая! Ты обещала помочь мне испечь малиновый пирог. Что, если мы займемся этим завтра утром? — предложила Рей.

Во время вечеринки под влиянием крепкого пива Дебора действительно напросилась в помощницы.

— Хорошо, я приду, — сожалея о своем обещании, согласилась она.

Выходя из дома Норманов, Дебора с горьким сожалением плотно закрыла за собой тяжелую дверь. У Эстел она пробыла ровно столько, сколько этого требовали правила приличия. Потом она долго сидела на крутом утесе за домом Камиллы, наблюдая за суматошными чайками и прислушиваясь к убаюкивающему шепоту волн.

Никогда еще в жизни Дебора не ощущала себя такой жалкой и растерянной. Впрочем, ничего удивительного. И как только она могла бросить работу, потратить все свои сбережения и помчаться сломя голову на край света ради того, чтобы увидеть совершенно чужого человека, который, кажется, приходится ей дедом. Конечно, она и раньше время от времени совершала экстравагантные поступки и вела отнюдь не однообразный образ жизни. Объездила и прошла пешком всю Европу. Выучила пять языков. Встречалась с интересными мужчинами. Многие женщины могли бы ей позавидовать. На самом же деле завидовать было нечему, потому что ни один из этих мужчин не тронул по-настоящему ее сердце. Мартин был первым, кому удалось это сделать.

Побродив по холмам, Дебора вернулась в дом Камиллы и рано улеглась спать. Но выспаться не удалось. Всю ночь ей снились сны, эротические и тревожные одновременно. Проснулась она с головной болью, и сама мысль о том, что надо идти к Рей и помогать ей печь малиновый пирог казалась невыносимой.

У дома она увидела Ламберта, который бензиновой пилой обрезал ветки деревьев, мешавшие проходу. Мало того, что пила отвратительно визжала, настроение портил еще и злой вид Ламберта, который не пытался изобразить хотя бы видимое дружелюбие. Дебора хотела было помахать ему рукой в знак приветствия, но рука замерла на полдороге.

Какой же ты недобрый человек, Ламберт, подумала она, молча проходя мимо. Свернув с тропинки, Дебора дошла до заросшей мягкой травой лужайки и опустилась на землю. Идти к Рей было еще рано, а мысль о том, что в этом доме ей придется общаться еще и с его хозяином, казалась невыносимой. Лежа на спине, она рассеянно смотрела на бегущие по небу белые облака и сама не заметила, как ее сморил сон.

Проснулась она от ощущения, что кто-то лижет ее мокрым холодным языком. Открыв глаза, Дебора увидела прямо перед собой огромное ужасное лицо с одним глазом и кошмарной ухмылкой. В ужасе она отпрянула, потом вскочила и, не разбирая дороги, бросилась бежать.

Всхлипывая от охватившего ее страха, она взлетела на какой-то холм и остановилась, чтобы посмотреть, не преследует ли ее чудовище. Услышав чьи-то тяжелые шаги, Дебора снова попыталась обратиться в бегство, но вконец обессиленная рухнула на траву.

— Деб! Подожди! — раздался знакомый голос.

Оглянувшись, она увидела бегущего Мартина. С трудом передвигаясь вверх по холму и припадая на одну ногу, он быстро приближался. Когда он подбежал к ней, Дебора с трудом поднялась с земли и бросилась ему навстречу.

Сердце ее колотилось так, как будто она только что пробежала марафонскую дистанцию. Вся дрожа от нервного потрясения, Дебора ухватила обеими руками рубашку Мартина, и, казалось, никакая сила не могла теперь оторвать ее.

— Что случилось, почему ты кричала? Ты встретилась с медведем?

— Не-е-т… — с трудом выговорила Дебора. — Это было чье-то лицо. Ужасное, одноглазое…

— Ты спала? — внимательно посмотрев на нее, уточнил Мартин. Дебора молча кивнула. — Я так и думал. Тебе все приснилось. Это всего лишь кошмарный сон.

— Это не было сном! — воскликнула она. — Я чувствовала чьи-то холодные как лед пальцы на своей коже.

— Дорогая! То, что ты рассказываешь, очень похоже на обыкновенный ужастик.

— Ну как мне убедить тебя! — в отчаянии воскликнула Дебора. Она отпустила рубашку, чтобы показать ему, как трясутся руки. — Посмотри! Разве может такое быть с человеком без всякой на то причины? И не называй меня, пожалуйста, дорогой, раз ты собираешься уезжать в Штаты.

— Подожди, Деб! Я сам еще не знаю, куда мне ехать. Знаю только, что сейчас я должен отвести тебя к Норманам и напоить горячим чаем.

— Хорошо, — устало согласилась Дебора. Пусть лучше будет Ламберт, чем это чудовище, подумала она. Они медленно двинулись в сторону дома. По пути Дебора старалась, не смотреть по сторонам, чтобы, не дай Бог, опять не увидеть что-то страшное. Обхватив Мартина за талию, она крепко держалась за него обеими руками, ощущая тепло его тела, и это действовало на нее успокаивающе. Он как надежный щит загораживал ее от возможных напастей.

Постепенно Дебора стала приходить в себя. И вдруг в голове молнией пронеслась мысль: кто видел, куда она направлялась? Ламберт! Она вспомнила его пронзительный взгляд, его настойчивое напоминание о пароходе, отплывающем завтра из Будардалура.

— Мартин! Что представляют собой костюмы участников рождественской пантомимы? — замедляя шаг, спросила она. — Они страшные?

— Некоторые из них да. Помню, в детстве я однажды до смерти напугался.

— Это был Ламберт! — убежденно воскликнула Дебора. — Я ни на минуты не сомневаюсь, что это был он в маске.

— Ну что ты говоришь, Деб! — Мартин пожал плечами. — Ламберт не ребенок, чтобы заниматься такими глупостями. Просто тебе приснился страшный сон и нечего этого стыдиться. Со мной тоже такое случалось.

— Нет, это был Ламберт! — упрямо возразила Дебора. — Ему очень хочется, чтобы завтра я убралась восвояси, вот он и решил надавить на меня.

— Извини, дорогая, но ты говоришь чушь. Зачем Ламберту хотеть, чтобы ты уехала?

— Зачем? — все еще в не решаясь открыть тайну, переспросила Дебора. Почему, собственно, она должна хранить ее? Ламберт не заслуживает, чтобы она пеклась о его репутации и замалчивала его похождения. — Затем, что он мой дед!

— Что?

— То, что ты слышал. Он мой дед, — торжествующе объявила Дебора. — Много лет назад в самом конце Первой мировой войны между Ламбертом и моей бабушкой по имени Мэри произошел скоротечный роман. Вскоре его рота получила приказ передислоцироваться в другое место, а девять месяцев спустя Мэри родила девочку, которая позднее стала моей матерью. Я сама узнала об этом только четыре месяца назад.

Мартин долго молчал, недоверчиво глядя на нее.

— Значит, ты приехала в Исландию, чтобы найти деда?.. Так вот в чем твой секрет! Скажи, а Рей знает об этом?

— В том то и дело, что нет. Как только я поняла, что Рей ничего об этом не известно и что Ламберт не хочет иметь со мной никаких дел, я сразу же решила уехать. Рей мне очень симпатична, и я не хочу причинять ей боль.

— О Господи! Теперь я понимаю, почему ты ничего мне не говорила. Потому что я остановился у Норманов, а их приемный сын мой лучший друг, ведь так?

— Может быть, Рей и согласилась бы принять меня как свою приемную внучку, — окончательно теряясь, произнесла Дебора, — но тогда придется ей сказать, что Ламберт нарушил верность. Честное слово, Мартин, я не могу на такое решиться.

— Я понимаю, что тебе трудно это сделать. — Мартин ласково погладил ее по щеке. — Кажется, ты нуждаешься не только в чашке горячего чая. Пойдем в дом.

— Ты ведь ничего ей не скажешь, Мартин? — умоляюще попросила Дебора.

— Я нет. Это сделает сам Ламберт.

— Он никогда не сделает этого. Я хотела бы умереть от испуга там в лесу, чтобы наказать его за коварство, — мстительно воскликнула Дебора. — Он не желает, чтобы что-нибудь напоминало ему о прошлом. Вот почему он так меня возненавидел… Как твоя нога? Мы все обо мне да обо мне…

— Терпимо.

Придерживая ее за плечи, Мартин повел Дебору по тропинке. Первой, кого они увидели, оказалась Рей. Она стояла около сарая с белой драпировкой в руках.

— Вон этот маскарадный костюм! — воскликнула Дебора. — О Господи! Только не Рей! Не могла она сделать со мной такое!

Из сарая показался Ламберт. Вид у него был сконфуженный, словно у пойманного с поличным мальчишки-озорника.

— Для чего ты достал рождественский маскарадный костюм? — недоумевала Рей. — Мы никогда не храним его в сарае.

Ламберт стоял в растерянности, не зная, что ответить. Вдруг он заметил Дебору с Мартином, и к растерянности прибавилось выражение свойственной ему задиристости. Невероятно забавная смесь.

— Положи это обратно в сарай, — буркнул он.

— Минуточку! — раздался резкий, как удар хлыста, голос Мартина. — Ты надевал этот костюм, чтобы напугать Дебору, не так ли? Ты хочешь, чтобы ее завтра здесь не было. Почему?

— Ламберт! Этого не может быть, — в ужасе воскликнула Рей.

— Это правда, Рей, — демонстративно засовывая руки в карманы, с невозмутимым видом заявил Ламберт.

— Ты у меня получишь за это, — взъярился Мартин и, сжав кулаки, шагнул ему навстречу.

— Пожалуйста, не надо! — Дебора повисла у него на руке. — Он же пожилой человек!

— Объясни, для чего ты это сделал, — потребовала Рей.

— Я действительно хотел, чтобы она уехала, — пробормотал Ламберт, опуская глаза.

Бросив драпировку на землю и уперев руки в боки, Рей приняла боевую позу. Ветер раздувал ее передник, украшенный ярко-красными цветами, и белые как лунь волосы.

— Приготовься к худшему, Ламберт! — воскликнула она. — Ты хотел лишить меня внучки, не спросив на это моего согласия.

Наступила такая тишина, что было слышно, как треснула веточка на дереве и заскрипела дверь сарая. Ламберт стоял как вкопанный. Так иногда держится на ногах человек, которого убили, но он этого еще не знает.

— Значит, тебе все известно? — наконец с трудом выговорил он.

— Я не знала всего, но кое о чем догадывалась. Как и ты, Ламберт, я люблю общаться с людьми. Ты с такой радостью встречаешь каждого знакомого и незнакомого, приходящего в твой дом, но с Деборой почему-то все было иначе. Мне сразу понравилась эта девочка, и я никак не могла понять, почему ты относишься к ней с такой неприязнью. Не понимала до той минуты, пока не увидела вас однажды стоящих рядом. Поразительное сходство! Постепенно подозрение переросло в уверенность.

Рей и Ламберт стояли друг против друга как два воина перед сражением. Дебора смотрела на них широко раскрытыми от изумления глазами. Впервые она видела на лице Ламберта проявление подлинно человеческих чувств. Боли, отчаяния и страха.

— Как же я мог сказать тебе об этом? — воскликнул он. — Ведь это означало бы признание в неверности.

— Когда ты вернулся с войны, Ламберт, я сразу поняла, что у тебя кто-то был. Это невозможно объяснить. Чисто женское чутье.

— Но ты никогда не говорила мне об этом?

— Я считала, что ты сам скажешь, когда будешь готов. Я любила тебя, Ламберт, и продолжаю любить.

— Все эти годы я жил с чувством вины перед тобой, Рей, — дрогнувшим голосом признался Ламберт. — Я изменил тебе лишь раз. Клянусь.

— Я верю, — спокойно сказала Рей.

— Это случилось в самом конце войны, — взволнованно продолжал Ламберт. — Четыре года, что я находился на фронте, прошли как в кромешном аду. Один за другим гибли мои товарищи. Мы не видели вокруг себя ничего кроме смерти, грязи и оружия. А потом наша рота оказался в Бельгии, где нас ждала совсем другая жизнь. Я встретился с Мэри на танцах. Видит Бог, Рей, она напомнила мне о тебе. Между вами было какое-то неуловимое сходство. Мы занимались любовью на сеновале, а через два дня рота получила приказ перебазироваться. Я не любил Мэри, всю жизнь жалел о случившемся и сделал все, чтобы забыть об этом.

— Но появилась Дебора и напомнила тебе о тех годах, — сочувственно произнесла Рей.

— Я догадался, кто она, в тот самый момент, когда впервые ее увидел. Вот почему я так хотел ее отъезда. Я был твоим мужем пятьдесят семь лет и только однажды изменил тебе. Не могу выразить словами, как я жалею о случившемся.

— Я верю тебе, Ламберт, и прощаю тебя, дорогой, — с доброй улыбкой сказала Рей.

Со слезами на глазах Ламберт, как молодой олень, в два прыжка преодолел разделявшее их с Рей расстояние и, обняв жену, прижался щекой к ее белым волосам.

— Я не заслуживаю твоей доброты, — срывающимся голосом произнес он. — И, клянусь, я люблю тебя.

Дебора чувствовала себя ужасно неловко. Так чувствует себя посторонний человек, случайно оказавшийся свидетелем проявления интимных чувств. Больше всего ей хотелось сейчас закрыться где-нибудь и вдоволь выплакаться.

— Мне было бы гораздо труднее простить тебя, Ламберт, если бы Дебора уехала, — услышала она голос Рей. — Как это замечательно, что у нас, оказывается, есть внучка!

— Ты сказала — у нас? — повторил Ламберт. — Значит, ты не возражаешь?

— Я чувствую себя такой счастливой, что мне хочется разрыдаться, — призналась Рей. Она освободилась из объятий Ламберта и подошла к застывшей от волнения Деборе. — Но хочешь ли ты быть нашей внучкой, моя девочка?

— Очень, — прошептала Дебора. — Если, конечно, Ламберт не против.

— Признаюсь, ты, дочка, мне сразу понравилась, — с трудом подбирая слова, произнес Ламберт. — Не давала мне спуска, не тушевалась перед моей грубостью. Мне нравятся люди с характером, так что ты уж извини за все, в том числе и за этот дурацкий маскарад. Я страшно боялся, что Рей все узнает, и потому совсем с ума спятил.

Чтобы Ламберт сказал такое! Было от чего заплакать, и Дебора, уже ничего не стесняясь, громко зарыдала. Тронутая ее слезами, Рей обняла Дебору. Открыл свои объятия и Ламберт. Каким-то непостижимым образом умудрился найти в этих объятиях место для себя и Мартин.

— По-моему, это великое событие в жизни всех нас и его необходимо должным образом отметить, — торжествующе воскликнул Ламберт. — Пройдемте в дом, выпьем за это.

Они пили за новую семью, за Дебору, за бабушку и дедушку. Вспомнили, что теперь у Деборы есть еще и сводный дядя.

Воспользовавшись наступившей паузой в шумном излиянии чувств, Мартин заметил:

— Так вот почему тебе так понравилась Исландия, Деб?

— Я полюбила ее с той минуты, как ступила на эту землю. У меня было такое ощущение, что я вернулась домой.

— И все же тебе, дорогая, наверное, придется возвращаться в Бельгию, — грустно заметила Рей. — Там твой дом, твоя семья, друзья, работа… Я буду очень скучать по тебе.

— У меня нет семьи, — призналась Дебора. — Моя бабушка так и не вышла замуж. Я была единственным ребенком у своих родителей, а они умерли. Вот с работой действительно будет проблема.

— Ты хочешь сказать, что собираешься остаться здесь, — удивилась Рей.

— Конечно, — в свою очередь удивилась Дебора. — А разве может быть иначе?

— Ты знаешь иностранные языки и могла бы работать преподавателем, — заметил Ламберт.

— Честно говоря, я никогда не преподавала, — с сомнением сказала Дебора.

— Ерунда! — отвергла ее сомнения Рей. — Ты молодая, умница и быстро все освоишь.

— В понедельник я звоню в иммиграционную службу. Я — твой дед, и этого должно быть достаточно, чтобы получить для начала вид на жительство.

— Как замечательно, — в восторге воскликнула Дебора, поднимая бокал. — За Ламберта и иммиграционную службу!

Ламберт опрокинул бутылку, чтобы отжать из нее последние капли, после чего Рей, щеки которой горели как герани в саду, объявила, что они с Ламбертом отправляются наверх вздремнуть.

— Сегодня будем ужинать позже обычного, а потом, может быть, займемся пирогом, — улыбнулась она Деборе.

— С удовольствием, — отозвалась та. — Я сегодня такая счастливая. Спасибо вам за все.

Проводив взглядом уходящих стариков, Дебора предложила Мартину выйти подышать свежим воздухом.

Они долго сидели на ступеньках террасы. Ветер играл ее волосами. Мартин не отрываясь смотрел на Дебору.

— Ты не представляешь, какая ты красивая, — нежно сказал он. — И ты заслужила счастье. Какой ты молодец, что думала прежде всего об интересах Рей и только потом о себе.

— У меня просто не было выбора.

— Выбор был, и ты правильно его сделала.

— Мартин! Я должна признаться, что не всегда вела себя достойно.

— Да, я заметил, как ты потихоньку выливала из бокала самогон Ламберта.

— Не смейся, я серьезно. Помнишь, как ты спасал меня на озере? Так вот все это я подстроила, чтобы с твоей помощью оказаться в доме Норманов. Извини меня, если можешь.

— А царапины на ноге, ты их тоже нанесла себе умышленно?

— Нет, конечно. Царапины подлинные. Это только вначале я притворялась, а потом начала тонуть по-настоящему, и если бы не ты, то не знаю, чем бы все это кончилось.

Потом Дебора рассказала Мартину о своем детстве, о Хильде, своей матери, родившейся незаконнорожденной и всю жизнь вынужденной расплачиваться за чужие грехи.

— Хильда всегда боялась любых проявлений чувств. В нашем саду никогда не цвели красные тюльпаны или голубые гиацинты.

— В каком возрасте ты уехала из дому? — спросил Мартин.

— Я начала путешествовать в семнадцать лет. Жила в различных странах, чтобы изучить иностранные языки. Нигде подолгу не задерживалась. Меня просто обуяла жажда к перемене мест.

— Так продолжалось до тех пор, пока ты не приехала сюда?

— Да, если иммиграционная служба разрешит, я останусь жить в Исландии. Конечно, вначале мне придется съездить в Бельгию за вещами, попрощаться с друзьями и закрыть пару контрактов. Много времени это не займет. Надеюсь, что с Божией помощью мне удастся сохранить некоторые рабочие контакты. Мне все равно, где здесь жить, но хотелось бы поближе к Ламберту и Рей.

— Ты многим рискуешь, принимая решение переехать в Исландию, — задумчиво заметил Мартин.

— И еще об одном я должна тебе сообщить, — торопливо продолжала Дебора, торопясь сказать как можно больше, пока не улетучилась храбрость. — Из-за моего аскетического воспитания я никогда не была близка ни с одним мужчиной. Боялась. И для чего я все это тебе рассказываю?

Мартин смотрел на Дебору так, как будто она только что огрела его бутылкой по голове.

— Хочешь сказать, что ты девственница? — изумленно спросил Мартин.

— Чудовищная глупость, на так ли? — с жалкой улыбкой сказала Дебора. — Ты оказался первым мужчиной, с которым мне захотелось лишиться невинности.

— Что же ты нашла во мне такого особенного? — подозрительно глядя на нее, спросил Мартин.

— Я не могу объяснить этого. Сама толком не понимаю. Но, когда я с тобой, я забываю все те наставления, которые давала мне моя мать.

— Слава Богу, что мы вчера воздержались от занятия любовью, — задумчиво заметил Мартин. — Только беременности тебе сейчас не хватало.

— Наверное, мне не следовало говорить тебе об этом, но я ненавижу тайны. Они разделяют людей. И потом, в конце концов, девственность не болезнь.

Дебора осторожно дотронулась до руки Мартина. Потом медленно приблизилась губами к его рту. Обняв Дебору за плечи, Мартин крепко прижал ее к груди. Она слышала его учащенное дыхание, видела горящие глаза, ощущала жар его объятий, и ей хотелось сбросить с себя все до последней тряпочки, чтобы он мог беспрепятственно ласкать ее повсюду.

— Что же нам делать? — внезапно спохватившись, спросил Мартин.

— Избегать укромных мест, чтобы наши чувства не завели нас слишком далеко, — опуская глаза, предложила Дебора.

— Террасу Норманов вряд ли можно считать укромным местом, — возразил Мартин. — Твои глаза горят как два сапфира, дорогая. Знаешь, я давно уже не девственник, но, признаюсь, ни одна женщина не возбуждала меня так, как это удается тебе. Один твой поцелуй, и я мгновенно в боевой готовности.

— Кажется, тебя это не очень-то радует. — Дебора покачала головой.

— Как я могу просить тебя о близости, если вскоре должен уехать. Придется нам вернуться к прежней договоренности не приближаться друг к другу ближе чем на метр.

— У меня такое ощущение, что, даже если мы разойдемся на тысячу метров, нас все равно будет непреодолимо тянуть друг к другу, — возразила Дебора.

— Я ощущаю невероятный прилив сил и бодрости. Что, если нам направить их в другое русло? Например, пойти собирать малину.

Деборе совершенно не хотелось собирать ягоды. С гораздо большим удовольствием она целовала бы Мартина, но она не посмела возразить ему и, взяв корзинку, пошла за ним в сад.

Их корзины были уже наполовину полными, когда из дома вышли Рей и Ламберт. У них были такие счастливые лица, они выглядели такими довольными друг другом, что Дебора с трудом удержалась от улыбки.

Вечером за ужином Рей сказала, что на следующей неделе в среду они с Ламбертом собираются пригласить друзей и объявить им о приезде внучки.

— Как ты понимаешь, девочка, на следующий же день об этом будет знать все западное побережье. — Рей погладила Дебору по волосам. — Ты, Мартин, конечно, не уедешь до того времени, — как о само собой разумеющемся сказала она Мартину.

— Меня ждут не раньше чем через две недели, — подтвердил тот.

— Ну это мы еще посмотрим, надо ли тебе вообще туда ехать, — многозначительно заявила Рей, взглянув при этом на Дебору.

Итак, в моем распоряжении две недели, сказала себе Дебора. За это время я должна буду убедить Мартина никуда не уезжать. Она еще не знала, как это сделать, но женское чутье подсказывало ей, что она успешно справится с этой задачей.

10

В воскресенье Дебора ночевала у Камиллы. Утром они вместе позавтракали, после чего она ушла к Норманам. Все ждали Мартина, но он так и не появился. Потом выяснилось, что он с тремя рыбаками из поселка уехал на рыбалку.

— Видимо, Мартин хотел, чтобы мы могли побыть втроем, — успокаивала Дебору Рей. — Он замечательный человек, не правда ли, дорогая?

Против этого возражать не приходилось. Дебора понимала, что Рей права и что Мартин просто дал ей возможность поближе узнать своих новых родственников. И все-таки она чувствовала глубокое разочарование оттого, что он покинул ее на весь день ради какой-то там рыбалки.

Время прошло незаметно. Дебора и Норманы о многом рассказали друг другу. Дебора помогла Рей обработать грядку спаржи, а Ламберту починить порванную сеть. Было уже совсем темно, когда распахнулась дверь, и вошел Мартин.

— Форель для завтрашнего обеда, — торжественно объявил он, бросая на пол ближе к раковине плетеную корзину с рыбой. — Знаешь, рыбы сегодня мало и клев начался только после обеда, — сообщил он Ламберту. — Зато комаров уйма, и они жрали нас с раннего утра до позднего вечера. А как ты провела день? — обратился он к Деборе.

— Прекрасно, — с подчеркнутой сдержанностью отвечала та, но, не выдержав, добавила — Мне не хватало тебя, Мартин.

— Вот тебе раз! — воскликнул он. — Я думал, что ты захочешь побыть с Рей и Ламбертом.

— Нам было замечательно втроем, но, пожалуйста, в следующий раз не решай ничего за меня.

— Послушай, Деб, разве твоя мать не учила тебя, что некрасиво выговаривать кому-либо на людях? — Мартин покачал головой.

— Она говорила мне, что вообще не следует никому делать замечания.

— У тебя была замечательная мама! — в восторге воскликнул Мартин. — Но мне сейчас не до вежливости. Если не трудно, накорми меня. Уже к трем часам мы с ребятами слопали всю еду, какая только у нас была с собой. Я умираю с голоду, меня всего искусали комары, и я грязный как черт.

Пока Мартин мылся, Дебора положила в миску щедрую порцию жареной свинины с овощами и поставила ее в духовку.

Мартин вернулся на кухню босиком, с мокрыми волосами и в расстегнутой нараспашку рубашке, открывавшей заросшую густыми волосами грудь. Дебора тут же поставила перед ним тарелку с едой. Потом отрезала ему здоровый кусок малинового пирога и поставила заваривать чай.

Как ни пыталась она занять голову хозяйственными заботами, ее мысли то и дело приобретали совершенно иное, чисто эротическое направление. Ее девственное тело просило, требовало мужской ласки, и она со страхом думала о том, что это желание наверняка отражается на ее лице, вследствие чего не остается незамеченным.

Накормив Мартина и вымыв за ним посуду, Дебора облегченно вздохнула.

— Теперь мне пора домой. Увидимся завтра.

— Спокойной ночи, — небрежно бросил Мартин.

Он не предложил проводить ее и даже не поцеловал в щеку на прощание. Как странно устроен человек, размышляла она по дороге. Только что я как о несбыточной мечте думала о дедушке, и вот теперь, когда самое большое желание моей жизни осуществилось, я опять чувствую себя неудовлетворенной. И все только из-за того, что почти незнакомый человек не предложил проводить меня.

Нельзя желать от жизни так много и так сразу. Жадность к добру не приводит. Ты хочешь в один день получить и деда, и любовника, упрекала она себя.

Любовник. Она произнесла это слово вслух и поразилась его звучанию. Кажется, открывается новая страница в ее жизни. Сможет ли она правильно прочесть ее? Она почти совсем неграмотна в таких вопросах. Захочет ли Мартин стать ее учителем? В последний день она была с ним так откровенна. Не отпугнуло ли его то, что она ему рассказала?

Когда на следующий день Дебора снова пришла к Норманам, Ламберт только что закончил разговор с иммиграционной службой.

— Ни черта не понял из того, что они мне объяснили, — смущенно пожаловался он ей. — Сказали, что пришлют какие-то правила. Я потребовал, чтобы не отправляли почтой, а послали с нарочным. Немедленно.

Ламберту с его вспыльчивым, нетерпеливым характером нелегко будет договориться с чиновниками-бюрократами, подумала Дебора.

— Спасибо тебе, дедушка. — Она поцеловала его в седую голову.

Рей объявила, что хочет сварить еще малинового варенья, и Дебора с Мартином отправились в сад собирать ягоды.

— Дебора, ты не сердись, пожалуйста, что я не пошел вчера тебя провожать, — сказал Мартин, как только они остались вдвоем. — Нам обоим надо было немного остыть. Если бы я пошел с тобой, мы могли бы не сдержаться и броситься в объятия друг друга.

Его откровенность и понравилась Деборе, и разъярила ее.

— Излишняя откровенность может иногда принести больше вреда, чем пользы, — заметила она, проклиная собственное резонерство. — Поставив корзину на землю Мартин взял Дебору за руку, как бы предлагая ей прочувствовать всю серьезность момента, и сказал:

— Деб, дорогая! Для меня большая честь и радость, что из всех мужчин ты выбрала меня и хочешь, чтобы я стал первым мужчиной в твоей жизни. Но мой внутренний голос говорит мне: «не делай этого!»

— Ты против секса? — пытаясь понять его, спросила Дебора.

— Отношения между нами приняли такой характер, что речь идет уже не о сексе, а о чем-то гораздо большем.

— И это большее для тебя так важно?

— Конечно важно. Все, что связано с тобой, стало для меня исключительно важным.

— То, что ты говоришь, замечательно, но хочешь ли ты все еще, Мартин, меня как женщину? — радостно улыбаясь и даже не пытаясь скрыть своего восторга, воскликнула Дебора.

— На этот счет можешь не сомневаться. — Мартин погладил ее по волосам. — Понимаешь, ты впервые будешь с мужчиной и надо, чтобы у тебя остались самые светлые и радостные воспоминания об этом важном событии в твоей жизни. Чтобы ничто не помешало тебе почувствовать всю радость и прелесть интимных отношений. Чтобы, когда ты ляжешь со мной в постель, ты не вспоминала о судьбе Мэри и той роли, которую сыграл в ее жизни Ламберт.

— Ты настоящий мужчина, Мартин… Мне кажется, что где бы и когда бы это ни случилось, все будет замечательно. И нам вовсе не нужен для этого свадебный наряд и марш Мендельсона.

Чувство радости и счастья переполняло Дебору. Их отношения больше, чем секс, и она все еще желанна! Ее состояние и чувства важнее для него, чем собственные. Он думает только об одном: как сделать так, чтобы ей было хорошо. Какой смешной! Разве ей может быть с ним плохо.

Вернувшись, они застали Ламберта сидящим за столом и читающим какую-то официальную бумагу. Взъерошенные волосы и растерянный вид свидетельствовали о том, что он столкнулся с какими-то непреодолимыми трудностями.

— Черт знает что! — воскликнул он. — Здесь сказано, что я имею право давать поручительство только за тех, кому еще не исполнилось девятнадцати. Какой идиот сочинил это правило?

Дебора взяла из его рук присланный документ и внимательно прочла. Ламберт был совершенно прав. Граждане Исландии могли поручиться только за тех, кто моложе девятнадцати, кто не женат или сирота. По крайней мере, двум из этих требований я соответствую, подумала она. Это уже неплохо. Право на жительство она могла бы также получить, если бы была женой Ламберта, его невестой, дочерью или, на худой конец, матерью. Двадцатишестилетняя внучка не подпадала ни под одно из этих мудрых правил.

Дебора обессиленно плюхнулась в ближайшее кресло. Ламберт — ее дед, и она ожидала, что Исландия примет ее с распростертыми объятиями. Какой же она была наивной, полагая, что все так легко и просто!

— Тут есть еще какие-то параграфы, распространяющиеся на тех, кто не является членом семьи, — пробормотал Ламберт.

Дебора взглянула на вторую страницу. Зеленая улица предоставляется инвесторам, но для этого надо иметь полмиллиона долларов. Вычеркиваем. Предпочтение отдается также всем тем, кто работает не по найму, но для этого необходимо иметь собственное дело. Чтобы открыть собственное дело, потребуются годы, в отчаянии подумала она.

— Сейчас я им позвоню, — услышала она голос Ламберта. — Неужели моя родная внучка не имеет права жить в моем доме. Быть такого не может!

— Может быть, это лучше сделать мне? — осторожно предложил Мартин.

— Это мои проблемы, и я уж как-нибудь с ними справляюсь. — Ламберт бросил на него сердитый взгляд.

— Вот этого-то я и боюсь, — мягко возразил Мартин. — Когда хотят избавиться от домашних муравьев, в качестве приманки используют мед, а не уксус.

Что-то сердито буркнув, Ламберт неохотно передал ему трубку. Мартин подробно объяснил сложившуюся ситуацию, выслушал ответ, задал пару вопросов и попрощался.

— Плохие новости, — сообщил он, немного помолчав. — Поскольку мать Деборы незаконнорожденная, Дебора не может быть признана внучкой Ламберта. Право жить в Исландии на основании семейной принадлежности исключается.

Ламберт буркнул что-то нецензурное, Рей побледнела, а Дебора с трудом удержалась, чтобы не расплакаться как ребенок.

— Можно подать заявление на общих основаниях, но его рассмотрение потребует много времени и в этом случае Дебора должна вернуться в Бельгию.

На Рей было жалко смотреть. Быстро поднявшись с кресла, Дебора подошла и обняла ее.

— Не расстраивайтесь так. Я буду приезжать часто. Мы больше не потеряем друг другу. Обещаю!

— Спасибо, моя девочка, но это не то, как если бы ты жила с нами, — грустно возразила Рей, и Дебора не могла с ней не согласиться.

— Приготовь нам чай, — попросил Ламберт, — а мы пока еще раз тщательно ознакомимся с этим шедевром бюрократического творчества.

Просмотрев присланный документ, они так и не нашли в нем правила, которое бы их устраивало.

— Послушайте, все равно мне необходимо съездить домой — с нарочитой бодростью сообщила Дебора. — Надо договориться не платить арендную плату за квартиру за тот период, что я не живу в ней, решить некоторые денежные проблемы. Дело в том, что после смерти матери я больше не получаю страховку за отца. Кроме того, я хотела продать наш дом, но для этого нужно, чтобы суд утвердил завещание, по которому он переходит в мою собственность.

Пока Ламберт продолжал поносить бюрократию, а Рей возилась на кухне, Дебора еще раз от начала до конца пробежала глазами документ.

Самый простой способ получить право проживания в Исландии — это выйти замуж за исландца. Мартин имеет исландское гражданство, но он собирается уехать в Америку. Положив бумаги на стол, огорченная Дебора рассеянно слушала телевизионные новости.

— Один мой приятель давно предлагает мне свой баркас, чтобы сплавать на нем в Островную бухту, — прервал затянувшееся молчание Мартин. — Почему бы нам не отправиться туда завтра, Деб? Хорошая прогулка сейчас нам не помешает. Глядишь, и настроение поднимется.

— Я слышала об этой бухте. Говорят, что это старый заброшенный порт и что там изумительно красиво, — отозвалась Дебора.

— Если мы возьмем с собой твою палатку, то можем остаться там с ночевкой и вернуться только на следующий день, — продолжал Мартин.

Сердце Деборы беспомощно затрепетало, как крылья неопытного птенца. Его слова означают, что он хочет меня, думала она. Там, в заброшенной удаленной бухте, мы найдем те самые идеальные условия, при которых никто и ничто нам не помешает.

— С удовольствием отправлюсь с тобой на прогулку, Мартин, — проглотив комок в горле, ответила она.

— Имейте в виду, что по прогнозу послезавтра на море ожидается сильный ветер и падение температуры, — вмешался в разговор Ламберт.

— Я буду осторожен, — обещал Мартин, — тем более что со мной едет Дебора.

Сердце Деборы колотилось так громко, что ей казалось, все в комнате слышат его биение.

— В котором часу мы отплываем? — сдерживая охватившее ее волнение, спросила она.

— Думаю, после полудня. К этому времени баркас будет готов.

— Замечательно! — воскликнула Рей. — Приходи к нам на ланч, Дебора. Я приготовлю вам еду с собой.

— Я провожу тебя, Деб. — Мартин встал со стула.

— Скажи, ты действительно хочешь уединиться со мной в Островной бухте? — с надеждой спросила Дебора, когда они вышли.

— Разумеется. Ты не уедешь в свою Бельгию, пока не узнаешь, что такое любовь. Я не прощу себе, если мы расстанемся, не подарив друг другу радость. И не беспокойся, я сделаю все, что нужно, чтобы ты не забеременела.

— Меньше всего я думаю об этом.

Он обнял ее за плечи и поцеловал со страстью изголодавшегося по женской ласке мужчины.

— Не жди от меня каких-либо разумных объяснений, но, если ты сейчас скажешь, что не хочешь отдаться мне, мы завтра просто никуда не поедем.

Мартин стоял в тени, и на фоне густых деревьев его фигура казалась ей огромной. Все еще ощущая вкус его поцелуя, забыв обо всех своих опасениях и сомнениях, Дебора едва слышно прошептала:

— Хочу!

— Повтори, — требовательно сказал Мартин, снова заключая ее в объятия.

— Да, милый, хочу! — неистово воскликнула она.

— Я сделаю все, чтобы ты почувствовала себя счастливой женщиной, — произнес он, беря ее лицо в свои ладони.

— Я знаю, — сказала она, осторожно освобождаясь. — А сейчас нам пора идти. Камилла и Дерек рано ложатся, и мне не хотелось бы их тревожить.

— Двадцать четыре часа мы проведем вместе. Вдвоем. — Мартин мечтательно улыбнулся.

Эти двадцать четыре часа перевернут всю мою жизнь, думала Дебора. Не этого ли она боится?

Баркас, носивший имя «Луиза», имел маленькую каюту на носу и большую открытую палубу. Он был свежевыкрашен в белый и бирюзовый цвета. Хорошо отлаженный двигатель, по словам Мартина, урчал, как сытый кот. За кормой тянулась привязанная на тросе маленькая шлюпка.

Прогноз обещал на завтра плохую погоду, но пока небо было чистым и лишь несколько белых облачков не торопясь плыли в вышине, а легкая волна слегка покачивала бакены, меланхолично звеневшие своими колокольчиками. Баркас шел вдоль берега, рассекая носом встречную волну и оставляя за кормой мраморный след.

Широко расставив для равновесия ноги, Мартин стоял за рулем, держась за спицы колеса. У него был вид по-настоящему счастливого человека. Дебора тоже чувствовала себя счастливой. Утром она проснулась с одним единственным желанием: находиться рядом с Мартином. Все сомнения и страхи исчезли без следа. Она жадно вдыхала запахи моря, подставляла разгоряченное мыслями о предстоящей ночи лицо нежному дуновению соленого ветра, но главное всем своим существом ощущала присутствие рядом с ней мужчины, сумевшего пробудить ее тело к новой жизни.

— Я чувствую себя человеком, который счастлив уже одним тем, что может быть рядом с тобой. Единственной женщиной, рядом с которой я хотел бы находиться.

Держась обеими руками за борт, она с трудом удерживала равновесие. Смеясь над собственной неловкостью, Дебора оторвалась от точки опоры и, шагнув в сторону Мартина, обвила его руками за талию.

— Я чувствую то же самое, — промурлыкала она.

Они поцеловались. Поставив Дебору к рулю, Мартин стал учить ее управлять баркасом. Прямо над ними кружилась стая бакланов. Потом их нагнали толстощекие с красными лапами буревестники и какие-то большие черные птицы, которых Мартин назвал акулами небес. Свежий морской ветер играл их волосами.

— Ты не представляешь, сколько раз за последние три года я мысленно видел себя стоящим на палубе судна. Может быть, только поэтому я сохранил рассудок.

— Твое место здесь, в этих краях, — с вызовом сказала Дебора.

— Ты думаешь? А может, я просто пытаюсь вернуть прошлое? — неопределенно пожал широкими плечами Мартин, и Дебора явственно ощутила скрытые рубашкой мышцы.

— Видишь просвет в скалах? Это и есть Островная бухта.

Бухта была небольшой, но исключительно Красивой, если бы не вид заброшенного жилья, наводящий на грустные размышления о бренности человеческого существования. Некоторые дома переехали с их жильцами на новое место. Другие просто развалились, и высокая трава выглядывала в проемы, которые когда-то были окнами. Дворы заросли травой и цветами. Прямо за ними вздымались в небо высокие скалы, защищавшие бухту от северных холодных ветров.

Бросив якорь, Мартин подтянул за канат шлюпку, и они поплыли к песчаному берегу.

— Что, если поставить нашу палатку прямо здесь, на самом берегу? — предложила Дебора. — Я так люблю убаюкивающий шум волн.

— Конечно, дорогая. Сейчас только схожу за дровами.

Недалеко от воды возвышались остатки фундамента двух домов, окруженные кустами одичавших роз, чей терпкий запах наполнял воздух сладковатым ароматом. Дебора смотрела, как Мартин собирает выброшенный на берег сушняк, и думала:

— Можно ли заниматься любовью с тем, кого не любишь? Если нет, тогда почему же ей так хочется отдаться этому мужчине. Может быть, она в него все-таки влюблена?

Так и не ответив на этот вопрос, Дебора открыла мешок с палаткой, чтобы поставить ее на том небольшом и единственном кусочке пляжа, на котором росла трава. Накануне Мартин одолжил у кого-то из друзей двойной спальный мешок. Разложив его поверх надувного матраса, Дебора отстегнула оконные застежки, чтобы внутри проветривалось, и выползла наружу.

Мартин заканчивал сооружение очага из камней рядом с кучей собранных им дров.

Может, именно так и надо начинать семейную жизнь, подумала Дебора. Вдали от цивилизации, вдвоем на необитаемом острове, где все так просто и естественно.

Впрочем, о чем это она? Они же не собираются пожениться. Очень скоро их будут разделять тысячи километров. Но любить его сегодня ночью я буду. И спать рядом с ним. А утром проснусь в его объятиях.

Взволнованная такими мыслями, Дебора побрела вдоль берега, подбирая на ходу выброшенные волнами сучья и вспугивая отдыхавших на песке птиц. Набрав большую охапку, она повернула обратно.

Какое-то время Мартина нигде не было видно. Минуту спустя она увидела его вылезающим из палатки. Дебора пошла сначала быстрее, а потом и вовсе побежала, бросая на ходу сучья. В двадцати шагах от него она остановилась и стала ждать его приближения. В этот момент для нее не существовало ничего кроме этого мужчины, которого она так страстно желала. Она знала, что все эти чувства написаны у нее на лице. Но это почему-то совершенно ее не смущало.

11

Мартин взглянул на Дебору. Ее щеки пылали, в широко раскрытых глазах не было и тени смущения или притворства. Вся ее поза и выражение лица свидетельствовали о желании и готовности предаться любви.

— Ты невыразимо прекрасна, Деб, — произнес Мартин, кладя пальцы на ее губы.

— Какое замечательное место ты выбрал! — оглядевшись вокруг, сказала Дебора.

— Ты хочешь сказать, какое хорошее начало. — Глаза Мартина потемнели от желания. — Я хочу, чтобы ты легла со мной в постель. Прямо сейчас.

Взявшись за руки, они пошли к палатке. Дебора встала на четвереньки и первая заползла внутрь.

— Каждый раз ты застаешь меня врасплох, — раздался ее дрогнувший голос. — Никогда не видела ничего более романтичного.

Вдоль стен палатки лежали розы, образуя рамку, в центре которой находилось их ложе.

— Надеюсь, что не занес вместе с цветами еще и муравьев, — стараясь скрыть смущение, произнес Мартин.

— Вот это будет уже совсем не романтично. — Дебора рассмеялась.

— Все, что связано с тобой, всегда романтично.

Он протянул руку к верхней пуговице, осторожно расстегнул ее, потом остальные и решительным движением распахнул рубашку. Под ней не оказалось лифчика, и кремово-розовые груди с темными набухшими сосками явились его восхищенному взору. Сняв с нее рубашку, Мартин привлек Дебору и стал нежно гладить тыльной стороной ладони ее спину. Запустив пальцы в его густые волосы, она прильнула к его губам, одновременно лихорадочно сдирая с него рубашку.

После короткой заминки ей все же удалось это сделать, и прямо перед ней во всей красоте появился мускулистый мужской торс с тугими крошечными сосками и мохнатой грудью. Положив на нее ладонь, она ощутила тепло его кожи и сильное биение сердца.

— Твое сердце стучит так, будто ты только что пробежал марафонскую дистанцию.

— Я уже прибежал туда, куда хотел.

Они обнялись, целуя и лаская друг друга, чувствуя все нарастающее желание. Потом Мартин осторожно положил ее на спину и стал освобождаться от джинсов. Теряя последние остатки терпения, Дебора сняла с головы обруч, рассыпав по простыне волосы.

Она боялась, что будет стыдиться своей наготы, но вместо этого испытала чувство гордости при виде того, с каким вожделением Мартин пожирал ее глазами. Вслед за джинсами он сбросил трусы, и она второй раз только уже вблизи увидела его обнаженным. И не только увидела, но и прикоснулась, потому что теперь он принадлежал ей.

Мартин предстал перед ней во всем великолепии самца в расцвете сил. С гордостью она отметила, как напрягся и прямо у нее на глазах поднялся его член. Она знала, что это ее тело так возбудило Мартина. Тело самки, жаждущее, чтобы им обладали. Неизвестно, что ждет ее в будущем. Зато она абсолютно точно знает, что ей надо сейчас.

Дебора провела рукой по его бедру, коснувшись шрама на колене. Встав на четвереньки, она поцеловала страшный след ранения, затем прижалась к нему щекой.

— Тебя могли бы убить, — прошептала она.

— Меня ни в коем случае не могли убить, потому что тогда я не встретился бы с тобой, — хриплым от волнения голосом ответил Мартин. Он потянул ее за руку и уложил рядом с собой.

От тела Мартина исходил жар. По мере того как они менялись местами, она ощущала его по очереди рядом с собой, над собой и под собой.

— Ты так красив! — восхитилась Дебора, садясь на него сверху.

Она наклонилась, положив руки на его впалый живот, и зарылась лицом в дебрях жестких волос, покрывавших его грудь. От него исходил терпкий запах чистого мужского тела.

Крепко сжав ее бедрами, Мартин впился ртом в грудь Деборы и начал попеременно то покусывать зубами, то ласкать языком соски. Его рука скользнула вниз и нащупала набухшие лепестки, охранявшие вход в ее влагалище. Каждый дразнящий поцелуй возбуждал Дебору все больше и больше, доводя ее до безумия. Она перевернулась на спину и попыталась увлечь его за собой, больше всего на свете желая, чтобы он немедленно вошел в нее и своим мужским естеством до отказа заполнил ее лоно.

— Не спеши, дорогая, — услышала она его горячий шепот. — Впереди вся ночь. Я хочу, чтобы ты была полностью готова.

Неопытная Дебора имела довольно смутное представление о том, что ей надо делать. Она полностью доверилась инстинкту, и тот не подвел ее. Бессознательно, даже не зная, что именно такие движения совершает женщина в момент экстаза, она начала вращать бедрами с такой силой и легкостью, что Мартин буквально взвился от охватившего его желания. Взяв обеими руками его член, она крепко и в то же время нежно сжала его. В ответ раздался чуть не напугавший ее вначале зубовный скрежет. Широко раскрыв рот, Мартин затаил дыхание и, закинув голову, крепко сжал руками ее бедра. Улыбнувшись одними глазами, он глубоко вздохнул.

— Ты как дельфин. Такая же стройная, грациозная и влажная. Как же ты прекрасна, моя любовь!

С неуклюжей торопливостью Мартин достал маленький пакетик из фольги, который он, видимо, заранее припрятал с краю матраса. Стоя на коленях между ее ног, он взял обеими руками ее бедра и приподнял их до уровня своего члена. Она видела, как на его лице отражалась борьба двух желаний. С одной стороны, могучий инстинкт повелевал ему, не считаясь ни с чем, ворваться в ее лоно, сокрушая все на своем пути. С другой — он очень хотел сделать женщину счастливой, разделить с ней радость обладания.

— Милый, приди ко мне, — шепнула Дебора, и чтобы облегчить ему задачу, широко раздвинула ноги и выгнула тело, вся подавшись ему навстречу. Теперь она была похожа на туго натянутый лук, позолоченный проникающим сквозь желтые стенки палатки светом. Пронзившая ее боль подсказала ей, что она стала женщиной. Она невольно вздрогнула, и Мартин замер. Приподнявшись на руках, он смотрел на Дебору, пытаясь понять ее состояние, угадать ее желание.

— Пожалуйста, не останавливайся, — попросила она и тут же почувствовала, как он снова вонзился в нее глубоко и мощно. На этот раз помимо боли она ощутила еще нечто другое, до сих пор ей неведомое.

Тело Деборы само, без каких-либо приказов с ее стороны, задвигалось в ритм с его движениями. Она обхватила его руками, причем с такой силой, что потом, когда все закончилось, с удивлением обнаружила следы своих ногтей на его плечах. Но в тот момент ей надо было за что-то держаться, потому что, как ей казалось, она стремительно падала в бездну, еще не зная, что падение это закончится ярким, как вспышка молнии, ощущением блаженства, пронзившим всю ее плоть, от корней волос до кончиков пальцев ног. В то же мгновение она почувствовала пульсирование его члена. Его крик восторга слился с ее сладострастным стоном.

В полном изнеможении они какое-то время оставались лежать в той самой позе, в которой их застал оргазм. Обнимая Мартина, Дебора чувствовала себя такой счастливой, что ей хотелось заплакать. Она не знала слов, которые могли бы выразить ее состояние и передать благодарность мужчине, подарившему ей мгновение такого блаженства.

— С тобой все в порядке? — встревоженный ее молчанием, спросил Мартин.

Дебора молча кивнула, отворачивая голову в сторону.

— Как глупо с моей стороны стыдиться слез после того, что только что между нами было, — смущенно заметила она.

— Тебе больно?

— Ты был великолепен, — поспешила успокоить она Мартина, почувствовав, как он весь напрягся в ожидании ответа.

— Ты тоже. Это потому, что ты полностью мне доверилась.

— Я уже говорила, что мне с тобой удивительно спокойно, а в следующий раз и боли уже не будет.

— Ты уже думаешь о следующем разе? — с облегчением сказал Мартин, и украсившая его лицо улыбка сразу сделала его моложе и красивее. — Дай мне, любимая, хотя бы пять минут отдыха. А еще лучше, десять.

Он сказал «любимая», отметила про себя Дебора и, пряча лицо на его груди, произнесла:

— Я так тебе благодарна, мой милый.

Ответом ей был поцелуй, горячий, крепкий и сладкий. После чего они снова занялись любовью. Правда, между первым и вторым разом прошло больше пяти минут, но не намного больше.

Никогда в жизни я не забуду время, проведенное с Мартином в Островной бухте, думала Дебора. Сила впечатлений, острота переживаний были столь велики и интенсивны, что навсегда запечатлелись в ее памяти и душе. Ночь, проведенная с Мартином, изменила ее. Она уже не та женщина, что приплыла накануне на бело-голубом баркасе, со страхом и надеждой ожидая того, что должно было свершиться.

Мартин вернулся к костру, чтобы поджарить гамбургеры, о которых в экстазе любви они совершенно забыли. Он помог ей ополоснуть тарелки в море, а потом долго и с любовью согревал под рубашкой на своем теле ее окоченевшие руки. Неудержимый приступ смеха вызвали у него тщетные попытки Деборы навести порядок в палатке после того, как они в третий раз предались вакханалии любви.

— Для чего ты это делаешь? Все равно мы все перевернем вверх дном.

— Не хотелось бы казаться слишком прозаичной, но если я сейчас не посплю, то, боюсь, начну откровенно зевать, — призналась Дебора.

— Я уже тебе надоел? — игриво поинтересовался Мартин.

— Как будто не знаешь. — Она взъерошила его волосы.

— Я знаю, что ты, как океан во время шторма, женщина необузданных страстей. Твоя грудь как небесные купола, а бедра напоминают сладкий мед, попробовав который, невозможно оторваться. Твои глаза сияют подобно звездам в ночном мраке.

— О Боже! Мартин, ты не часто говоришь о своих чувствах, но, когда на тебя находит вдохновение, ты становишься поэтом… Я так рада, что именно ты стал моим первым мужчиной. Только благодаря твоей нежности и заботе я смогла в первый же раз испытать то, чего многие женщины ждут годами… Извини, я не слишком красноречива.

— Твой взгляд говорит обо всем лучше любых слов, дорогая, — успокоил он ее. — Ты права, нам надо вздремнуть.

Дебора забралась в спальный мешок и, свернувшись в клубочек, мгновенно заснула, как засыпают набегавшиеся за день дети. Прежде чем сон окончательно сморил ее, она успела удивиться тому, каким естественным ей кажется спать рядом с Мартином. Как будто она всегда так спала.

— Дебора! Проснись!

Ей совершено не хотелось просыпаться. Так было приятно лежать в теплых объятиях Мартина. Закинув на него ногу, она прижалась к нему грудью и пробормотала:

— Еще слишком рано.

— Вставай, соня. Начинается буря, и нам надо поскорее отсюда смываться.

По палатке уже барабанили капли дождя.

— Не хочу уезжать отсюда! — по-женски капризно заявила Дебора.

— Думаешь, я хочу? Надо, Деб. Шторм может продлиться несколько дней. У нас просто не хватит еды, да и Норманы будут беспокоиться. Зная Ламберта, не сомневаюсь, что он вызовет спасательный катер береговой охраны. Зачем создавать столько проблем людям!

Полчаса спустя они благополучно пришвартовались к одному из рыболовецких причалов Будардалура.

— Вы вовремя вернулись, ребята, — приветствовал их стоявший на берегу рыбак. — Погода становится все хуже. Кстати, Мартин, ты нигде не видел баркас Уилберта, — спросил он. — Конечно, Уилберт рыбак от Бога, но больно уж море беспокойное.

— Не видел, но не думаю, что с ним могло что-нибудь случиться, — успокоил его Мартин.

— Так-то оно, конечно, так, но все-таки… Рыбак с сомнением покачал головой.

— Полагаю, тебе сейчас лучше отоспаться у Камиллы, — сказал Мартин Деборе.

— Я что, так ужасно выгляжу, — озабоченно спросила она.

— Не то чтобы ужасно, но на лице у тебя написано, чем ты всю ночь занималась, — рассмеялся Мартин. — Не бойся, я не убегу, пока ты будешь спать, — заверил он Дебору, уловив на ее лице беспокойство.

Где-то уже после полудня Дебору разбудил телефонный звонок. Быстро одевшись, она спустилась на кухню в тот самый момент, когда Камилла клала трубку.

— Нашли Уилберта и его сына, — взволнованно сообщила она. — Три его брата направились на поиски и, как оказалось, вовремя. У него заглох двигатель, и его баркас снесло прямо на скалу. Говорят, что они в неважном состоянии, и на причал срочно вызвали Мартина.

— Знаю, что от меня не может быть никакой пользы, но я все-таки побегу туда, — взволнованно сказала Дебора.

— Тогда и я с тобой, — заявила Камилла. Взявшись за руки, две женщины двинулись к причалу, борясь с сильным встречным ветром. Тем временем пострадавших отнесли в ближайший дом. Через несколько минут на велосипеде подъехал Мартин.

— Пойдем со мной, — позвал он Дебору. — Ты мне можешь понадобиться.

Следующие полчаса надолго запечатлелись в ее памяти. Большое впечатление на нее произвел профессионализм, с которым Мартин моментально поставил диагноз, — гипотермия, или попросту переохлаждение. По его команде принесли бутылки с кипятком и горячий суп. Она взволнованно следила за тем, с какой осторожностью и ловкостью он зашил уродливую рану на бедре сына Уилберта и обработал глубокую царапину на лице Уилберта-старшего.

— Мои руки меня не слушаются, доктор, — запаниковал было тот.

— Не беспокойся. Через некоторое время вернется чувствительность и все наладится, — успокоил его Мартин.

Уилберт облегчённо вздохнул, но его жена, заламывая в отчаянии руки, воскликнула под гул одобрения всех присутствовавших:

— Доктор! Если бы не вы, они оба умерли бы!

— Ну, это уж вы преувеличиваете, — смущаясь, возразил Мартин.

— Нет, не преувеличиваю, — настойчиво повторила та. — Разве в такую штормовую погоду мог бы до нас добраться доктор из соседнего поселка?

Дебора посмотрела на Мартина и, к своему удивлению, впервые увидела на его лице замешательство. Он явно не знал, что возразить.

Полчаса спустя они сидели на кухне в доме Норманов. Приготовленный Рей обед, как всегда, был вкусным. К тому же сегодня они ничего еще не ели, поэтому Мартин моментально проглотил свою порцию и попросил добавки.

Опустошив тарелку, он довольный откинулся на спинку стула со словами:

— Я ел и думал.

— Так вот почему мы ели в такой тишине. — Ламберт многозначительно улыбнулся.

Оглядев всех сидящих за столом, Мартин выдержал эффектную, почти театральную паузу и объявил:

— Я решил остаться в Исландии. Сегодня же позвоню в клинику, где освобождается место врача, и предложу свои услуги.

— Ты отказываешься ехать в Америку? — изумленно воскликнула Дебора.

— Отказываюсь. Завтра же свяжусь с ними, чтобы сообщить об этом.

— Что же заставило тебя так круто поменять свои планы, — удивился Ламберт.

— Боюсь, я не смогу толком объяснить. Наверное, многое. Тут и поездка в Островную бухту. И дорога обратно, когда пришлось вести шхуну, борясь со штормом. И то, что, как выяснилось сегодня днем, я все еще могу быть полезным людям как врач.

Он взглянул на Дебору и, улыбнувшись, добавил:

— Однажды ты сказала, что мое место здесь, в Исландии. Тогда я был слишком упрям, чтобы понять это, но события последних двух недель помогли мне разобраться во многом.

— Раз ты решил остаться, тогда женись на мне, — вдруг раздался в ответ голос Деборы.

12

Воцарилась напряженная тишина. Рей замерла с поднятой вверх рукой. Ламберт прекратил жевать. Мартин с преувеличенной осторожностью положил ложку на стол.

— Что ты сказала?

Дебора как заезженная пластинка повторила те же слова с такой же интонацией:

— Коль скоро Мартин решил не уезжать из Исландии, он мог бы на мне жениться и тогда я как его законная жена тоже смогу здесь остаться. Согласно закону об иммиграции, это простейший путь к получению права на проживание в стране.

— Ах вот как! Ты решила использовать меня в своих личных целях? — возмутился Мартин.

— Пускай это будет не настоящая женитьба, а только лишь обручение, — растерялась Дебора.

Сидевший напротив нее Мартин наклонился над столом и гневно забарабанил пальцами о край.

— Нет, ты вот что мне скажи: ты меня любишь?

— Мартин! Опять мы выясняем отношения при свидетелях, — попыталась уйти от ответа Дебора.

— Нет, ты ответь.

— Кажется, не люблю… А вообще я и сама не знаю.

Мартин резко откинулся на стуле, ножки которого заскрипели об пол.

— Тогда ты удивишься тому, что я тебе сейчас скажу: так вот, что касается меня, то я в тебя влюблен.

— Ты никогда не говорил мне об этом.

— Теперь говорю.

— Почему же ты не сделал это признание в ту ночь, когда мы остались вдвоем в палатке? Когда ты держал меня в своих объятиях, и мы впервые соединились как мужчина и женщина? — Дебора не осмелилась сказать это вслух при Норманах, но так красноречиво посмотрела на Мартина, что он все понял без слов.

— Что бы это изменило в наших отношениях? — Смутившись, он отвел глаза.

— Возможно, ничего, — честно призналась Дебора.

— Вот видишь! Короче говоря, я не собираюсь сделать тебя своей женой только ради того, чтобы ты могла на законных основаниях остаться в Исландии. Другое дело, если ты полюбишь меня, и наш брак не будет фиктивным.

— Я горько жалею, что попыталась найти выход из создавшегося тупика! — вставая со стула, гневно воскликнула Дебора. — Прощай, Мартин Окли. Желаю тебе успеха здесь, в Исландии.

С этими словами она бросилась к входной двери.

— Извините, Рей. Я позвоню вам завтра. Всего доброго, Ламберт. — В последний момент она вспомнила о необходимости в любой ситуации соблюдать вежливость по отношению к хозяевам. И тут же, пренебрегая хорошими манерами, изо всех сил захлопнула за собой дверь.

«Я влюблен в тебя, я влюблен в тебя…» Дебора быстро шла, почти бежала по мокрым доскам мостовой в такт этой короткой и такой значимой фразы, сказанной Мартином.

В передней дома Камиллы Дебора скинула сапоги и трясущимися от пережитого волнения руками с трудом повесила на стенку куртку. Камилла сидела на кухне у горевшей плиты и вязала что-то детское из бледно-зеленой шерсти. Дерек устроился напротив, старательно разгадывая кроссворд. Счастливые люди, подумала Дебора. Скоро родится ребенок, и тогда у них будет полноценная семья, а я уеду и снова буду чувствовать себя неприкаянной, никому по-настоящему не нужной и одинокой…

— Деб! Что случилось? — мгновенно заметила ее состояние Камилла.

Дебора собиралась сразу пройти в свою комнату, но во взгляде Камиллы было столько неподдельного участия, что она не выдержала и разрыдалась. Ошеломленный Дерек быстро сложил газету и чуть ли не бегом удалился наверх.

— Устраивайся поудобнее, дорогая. Сейчас я приготовлю чай. — Камилла усадила ее в освобожденное Дереком кресло. — Минутку, кто-то звонит, — извинилась она.

— Да, Дебора только что вошла, — раздался из гостиной ее голос. — Вы хотите поговорить с ней? Ах так? Хорошо, я скажу ей.

Вернувшись, Камилла сообщила Деборе, что звонил Ламберт, который беспокоится о том, как она добралась, и хочет завтра обязательно с ней встретиться.

— При условии, что Мартин при этом будет находиться не ближе десяти километров, — с удивившей ее самое злобой процедила сквозь зубы Дебора.

— В чем он так перед тобой провинился? — удивилась Камилла, ставя на огонь чайник и кладя заварные пакетики в кружки.

— Он уверяет, что влюблен в меня.

— Чем же ты недовольна?

— При этом отказывается жениться на мне. — Глаза Деборы снова наполнились слезами.

— Мартин всегда казался мне порядочным мужчиной. А в чем причина его отказа?

— В том, что, если я стану его женой, мне будет разрешено остаться жить в Исландии.

— Что-то ты меня окончательно запутала, — нахмурившись, сказала Камилла. — Насколько мне известно, люди для того и женятся, чтобы жить вместе.

— Я хочу жить в Исландии, чтобы быть рядом с Ламбертом и Рей, — в очередной раз всхлипнув, принялась объяснять Дебора. — Мартин решил отказаться от предложения американской клиники и остаться работать в Исландии. Поэтому, если он на мне женится, согласно иммиграционным законам, я получаю право на проживание в этой стране.

— То, что Мартин остается, это, конечно, замечательно. Что касается всего остального, то, по-моему, ты все переворачиваешь с ног на голову.

— Как это? — не поняла ее Дебора.

— А вот так! Люди женятся не для того, чтобы иметь возможность жить в том или ином месте, — удивилась ее непонятливости Камилла. — Когда мужчина и женщина влюбляются в друг друга, они сначала создают семью и лишь потом вместе решают, где будет их дом. Насколько я понимаю, ты просила Мартина жениться на тебе, чтобы получить вид на жительство в Исландии, не так ли? Ничего удивительного, что твое предложение не привело его в восторг.

— Какой там восторг, — пожаловалась Дебора. — Он так кричал на меня, что, наверное, было слышно на причале.

— Хорошо, скажи-ка лучше, как ты к нему относишься? Или вот еще весьма надежный показатель: что ты испытываешь, когда Мартин рядом с тобой?

Захлебываясь рвущимися из нее признаниями, Дебора во всех подробностях рассказала подруге о ночи, проведенной с Мартином в палатке.

— Оказывается, рай возможен не только на небесах. Не могу себе представить, чтобы такое было возможно с каким-либо другим мужчиной, — заключила она.

— В таком случае тебе следует крепко подумать перед тем, как идти завтра к Норманам, — ухмыльнулась Камилла. — Никаких советов больше я тебе не дам. Есть проблемы, которые каждый нормальный человек решает самостоятельно. Хочешь гренку с арахисовым маслом? — предложила она Деборе.

— Хочу, — успокаиваясь, всхлипнула та. — Две, пожалуйста.

В этот день Дебора долго не могла сомкнуть глаз. Лишь в третьем часу она забылась тревожным, полным кошмаров сном. Было уже полдесятого, когда она сошла вниз.

— Думаю, мне пора идти к Норманам, — неуверенно сообщила она Камилле. — Понятия не имею, что сказать Мартину. Разумеется, если он там будет. Боюсь, после вчерашнего он вообще не захочет иметь со мной никаких дел.

— Скажи ему, что ты сожалеешь, что все вышло так неловко, — предложила до гениальности простой выход Камилла.

Надев дождевик, Дебора вышла на улицу. Ветер утих, но на море все еще вздымались высокие волны. Продолжал накрапывать дождь. Погода была такой же мерзкой, как у нее на душе.

А что, если ее слова не подействуют на Мартина, снова впадая в панику, думала она, подходя к дому Норманов. А может быть, он вообще разлюбил ее за ночь? Войдя в переднюю, она бросила взгляд на вешалку. Одежды Мартина на ней не было. Неужели он уехал, в ужасе подумала Дебора.

— А, это ты, Деб, — с теплой улыбкой приветствовал ее Ламберт. — Входи, мы давно тебя ждем.

— Где Мартин? — с замиранием сердца спросила она.

— Насколько я знаю, пошел прогуляться. Скорее всего, он сейчас идет по тропинке вдоль реки. Разве вы не встретились?

— Извини, Ламберт. Мне нужно поговорить с ним. Я скоро вернусь.

После прошедших дождей уровень воды в реке заметно повысился. В воздухе пахло хвоей и торфом. Дебора почти дошла до поворота тропинки, как вдруг до нее донесся какой-то странный, напоминающий раскат грома грохот. Она невольно взглянула на небо, но грозовых облаков там не увидела. А между тем грохот усиливался, как будто где-то неподалеку ревело чудовище или по прерии мчалось огромное стадо бизонов.

Охваченная страхом, Дебора заткнула пальцами уши, чтобы не слышать вызывающие ужас звуки. Постепенно грохот стал ослабевать, пока не прекратился полностью. Снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь мягким, убаюкивающим шумом дождя.

Завернув за угол, Дебора увидела то, чего мысленно уже ожидала и чего больше всего боялась увидеть. Лавина камней, вывернув по дороге как спички огромные деревья, сползла в реку, засыпав по пути проложенную вдоль нее тропинку. От земли и торфа вода превратилась в густую темную кашу.

Мартин! Где Мартин?

С возгласом ужаса и отчаяния Дебора бросилась вперед, тщетно пытаясь увидеть среди нагромождения глыб желтый дождевик Мартина. Увы! Вокруг не было ничего кроме черных камней и коричневой торфяной грязи. Она снова и снова выкрикивала его имя, надеясь услышать отклик по ту сторону оползня. Ответом ей было глухое эхо скал.

Не может быть, чтобы он погиб. Неужели Мартин лежит, погребенный под тысячами тонн камней. Он, который так полон жизни и энергии.

Дебора поняла, что ей не под силу перелезть через образовавшийся завал, и решила вернуться за помощью. Задыхаясь на ходу, она помчалась что было сил к дому Норманов.

Теперь, когда Мартин, быть может, мертв, она поняла, что любит его. Почему же она поняла это так поздно? Отчего ее сердце так долго держало это в тайне.

Спотыкаясь о камни и скользя по мокрому торфянику, Дебора бежала со всех ног по тропинке, бессвязно бормоча молитву: «Господи! Сделай так, чтобы Мартин остался жив, чтобы он оказался на другой стороне оползня, живой и невредимый».

От быстрого бега у нее закололо в боку. Каждый вздох, казалось, рвал ее легкие. Она влетела в переднюю и с ужасом увидела, что желтого дождевика на стене нет.

— Не может быть! — воскликнула она и, навалившись на дверь, буквально ввалилась на кухню.

Рей хлопотала у раковины. Ламберт сидел за столом. Мозг Деборы отметил их присутствие и тут же забыл о них. Она увидела Мартина, стоящего у плиты с кофейником в руке.

Упершись в дверной проем, Дебора тщетно пыталась побороть охватившее ее головокружение. Пол раскачивался под ней, как палуба корабля в шторм. Со словами «я никогда не теряю сознания» она бледная как смерть рухнула вниз.

В то же мгновение раздался стук ударившегося о стену кофейника, и сильная рука Мартина подхватила падающую Дебору.

— Деб! В чем дело? Что с тобой?

С трудом преодолевая головокружение и тошноту, она подняла голову. Это был не сон. Ее держал Мартин. Живой и невредимый.

— Мартин! Я люблю тебя! — прошептала Дебора. — Я не знала этого до той минуты, пока не испугалась, что ты погиб.

— Погиб? — недоуменно переспросил Мартин.

— Я думала, что ты попал в оползень.

— Какой еще оползень? — все еще не понимал тот.

— Разве вы не слышали грохот?

— Ламберт включил на полную мощность радио.

Дебора провела рукой по щеке Мартина, ощутив его шершавую бороду. Передо мной вполне живой человек, говорила она себе. У призраков не бывает бороды. Она чувствовала тепло его дыхания, согревавшего ей щеку. И по мере того, как она все больше убеждалась в том, что это не сон, ее лицо стало розоветь.

— Ламберт сказал мне, что ты отправился прогуляться, и я пошла за тобой вслед. Внезапно раздался страшный грохот и оползень обрушился на тропинку, по которой мы оба шли. Я стала кричать, звать тебя. Ты не отзывался, и я подумала, что тебя засыпало камнями. И вот тогда я поняла, что люблю тебя. — Дебора встревожено взглянула на Мартина. — А может быть, ты больше меня не любишь? Моя просьба жениться на мне была самым идиотским поступком в моей жизни. Я понимаю, за одно это можно возненавидеть…

— Дебора! Дорогая! Как ты думаешь, почему на мне дождевик? Потому что я собирался идти искать тебя… А знаешь, выйди ты на эту тропинку десятью минутами раньше, оползень накрыл бы тебя…

— Этого мне даже в голову не пришло — удивилась Дебора. — Я думала только о тебе.

— Знаешь, хватит нам мучить друг друга. Давай признаемся в том, что мы оба влюблены.

— Тогда скажи первый, что любишь меня, — потребовала Дебора.

— Ты еще не моя жена, а уже мне приказываешь! — засмеялся Мартин. — Хорошо, слушай. Дебора Ломмел! Я люблю тебя, и люблю так сильно, что мне не хватит всей моей жизни, чтобы доказать тебе это.

Он улыбнулся той мягкой доброй улыбкой, которая так редко появлялась на его лице и которую она так любила.

— Согласна ли ты стать моей женой?

— Да. Согласна! — счастливо улыбнулась Дебора. — И я готова жить с тобой где угодно. Главное, чтобы вместе. Мне безумно нравится Исландия, но за тобой я готова последовать хоть на край света.

— Кажется, оползень оказал нам обоим добрую услугу, — глубоко тронутый ее словами, сказал Мартин.

— Теперь самое время рассказать обо всем Норманам. Пока мы признавались друг другу в любви, Рей потихоньку увела снедаемого любопытством Ламберта из кухни, хотя тот всячески упирался и не хотел уходить.

…Четыре дня спустя Ламберт объявил всем своим друзьям и родственникам о том, что к ним с Рей приехала его любимая внучка Дебора, что она выходит замуж за Мартина, который получил место врача и остается навсегда в Исландии.

Оглавление

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12 X Имя пользователя * Пароль * Запомнить меня

Регистрация

Забыли пароль?