«Наездники»

В субботу был тяжелый день и ночью Джейк Ловелл все время просыпался в холодном поту, разбуженный кошмарами о том, как он опаздывает. В первый раз ему снилось, что называют его номер, а он никак не может найти собственную задницу. Во втором не получается поймать школьную лошадку, чтобы оседлать ее и поехать на представление. В третьем – Африка выскользнула из уздечки и сбежала. Но четвертый был сущим ужасом: он вернулся в детство, в свой детский дом; захлебываясь слезами, молотил по запертым железным воротам, в то время как Руперт Кэмпбелл-Блэк, уводя Африку вдоль по Хай Стрит, повернулся, сверкнул ненавистной глумливой ухмылкой и прокричал:

– Ты никогда не сможешь отсюда выбраться, бегемотик, ты – раб этого дома.

Джейк проснулся весь в слезах и поте с сердцем, готовым вот-вот вырваться из груди. Страх сковал тело. Только спустя полминуты он смог дотянуться до настольной лампы и включить ее. Трясущимися руками он прикурил сигарету. Постепенно предметы в комнате приобрели знакомые очертания: репродукция картины Лайонела Эдвардса на стене, рваные ошметки журнала «Конь и Пес», книги по показательным прыжкам толпились на полках, бассейн, пожелтевшие фотографии отца и матери, в гардеробе красовался грубый костюм для верховой езды, который ему подарила миссис Уилтон в день совершеннолетия, чем была весьма недовольна. Под костюмом стояла пара потрепаных, но до блеска вычищенных коричневых сапога, которые Джейк купил на днях в магазине подержаных вещей.

Он слышал, как в стойле на первом этаже фыркают лошади и звенит упавшее ведро с водой.

Мало по малу разбудившая его паника затихала. Подготовительная школа и мистер Руперт Кэмпбел-Блэк остались в прошлом. На дворе 1970 и он уже четыре года, как ушел из детского дома. С течением дня он и думать забывал о тех событиях своей жизни, но по ночам они представали перед ним во снах и мучили. Джейка трясло, простыни еще не высохли от пота. Часы показывали 4. 30 утра и свет уже пробивал своими пальцами легкую желтоватую завесу тумана. Еще целых пол часа. Но он был слишком напуган, чтобы позволить себе вновь предаться сну. Он слышал, как барабанит по крыше дождь и стекает по водостокам, заглушая чириканье ранних воробьев.